Принцесса Юта и дудочка Крысолова [Елена Владимировна Крыжановская] (fb2) читать онлайн

Сказочная повесть

Глава 1 Наследство

В конце сентября погода стояла удивительно мягкая, солнечная, словно лету было очень жаль прощаться с природой. Но его яркое солнце уже подёрнулось дымкой грусти перед неизбежностью осени. Деревьев в аллеях дворцовых парков едва коснулась осенняя желтизна, а цветущие радужные клумбы и зелёные лужайки и вовсе пока были ей неподвластны.

В такой день Юта возвращалась из школы мрачнее тучи. Она даже мельком не взглянула на «своё дерево», на котором имела обыкновение каждый день подсчитывать жёлтые листья, узнавая, как движется в своих правах осень.

Большой клён в центре парка, достигавший своей круглой подстриженной кроной балкона спальни принцессы Юты, на сей раз не удостоился её благосклонного взгляда. Скорбно зашелестев, он уронил на траву несколько сухих семян-вертолётиков, но и этот жест не привлёк внимания Юты.

Отчего-то, она сама не могла бы назвать точную причину, принцессу сегодня ничто не радовало. Несмотря на яркое солнце, день ей казался тусклым и скучным.

Дело было даже не в школе. Её высочество принцесса Иустиния сама пожелала ходить в школу при дипломатическом корпусе королевского дворца. Там учились дети королевских послов, министров и прочих высоких вельмож. Юта и раньше приходила туда, когда занималась с гувернантками и домашними учителями. В этой школе она всегда сдавала годовые экзамены. А в нынешнем году решила проучиться весь пятый класс вместе с другими с девочками своего возраста. (В школе при посольстве было установлено раздельное обучение мальчиков и девочек, и в классе принцессы Юты были, естественно, одни девчонки).

В последнее время Юта старалась вести себя как можно более солидно и сдержанно, «по-взрослому». У её сестры Магды несколько месяцев назад родился хорошенький мальчик, племянник Юты, и принцесса теперь вживалась в роль строгой тётушки.

Юта перестала устраивать шалости, бегать и играть в саду, проводя турниры в свою честь между сыновьями садовника и дворцового повара. Её наряды стали более строгими, а речь медленной и разумной. Короче, по выражению её любимой тётушки, принцесса «чахла от сознания собственной значимости».

Родные посмеивались над Ютой, но её игре в «мудрого старца» не препятствовали, ожидая, когда ей самой это надоест.

Войдя в нижнюю галерею дворца, Юта сразу свернула в Библиотечный коридор, откуда был самый короткий путь к её комнатам. Кроме того, в этой части галереи шёл ремонт, и можно было не бояться встретить там толпы придворных, каждый из которых, конечно, тут же начнёт расспрашивать о причине её дурного настроения. Этого Юте сейчас совсем не хотелось.

Но, уже вступив в коридор, сверкавший своим ослепительным новым полом из гладких плит и свежеустановленным подвесным потолком, Юта сообразила, что все более-менее значительные придворные лица сегодня должны присутствовать на торжественном обеде в мэрии. Поэтому, риск встретить во дворце кого-нибудь кроме слуг, значительно понижался.

Юта очень удивилась, когда, пройдя несколько поворотов и лестницу Библиотечного коридора, она увидела у высокого окна, выходящего во дворик Круглой Башни, знакомую фигуру.

— Юрген? А что ты здесь делаешь, разве ты не поехал со всеми в мэрию?

— Привет, племянница. Я был там утром, но потом возникло одно срочное дело. Пришлось покинуть высокое собрание в мэрии. Впрочем, после окончания официальной части, я бы сбежал в любом случае.

— И где ты был?

— В германском посольстве. Проторчал там почти пять часов, выслушивая всякие бюрократические глупости. Вообще, сегодня на редкость неудачный день.

— Если человек правильно организует своё сознание, он всегда найдёт повод для радости, — нравоучительным тоном изрекла Юта.

Дядя лукаво посмотрел на неё.

— И как, сама уже нашла этот повод?

Юта нахмурилась:

— Я как раз думаю над этим.

— Враньё, ты думаешь совсем о другом. О том, что всё вокруг плохо и трудно представить, что может быть ещё хуже.

Принцесса широко распахнула глаза:

— Как ты узнал?

— Просто я думаю о том же.

Юта тяжело вздохнула:

— Ты прав. Мне надо с тобой серьёзно поговорить.

И она прислонилась к подоконнику рядом со своим дядей. Глядя на тихий дворик Круглой Башни, дядя и племянница завели разговор о жизни.

— Знаешь, многие девочки в моём классе уже всерьёз думают о замужестве и рассуждают о многих финансовых выгодах, которые мне не понятны, — сказала Юта. — А мне, почему-то, это совершенно не интересно. Я не возражаю им, но сама думаю, может быть, я неправильно расту? В моём возрасте пора уже думать о будущем.

— Даже в тех культурах, где разрешаются очень ранние браки, девочки всерьёз задумываются о семейной жизни хотя бы лет с двенадцати. Так что, время у тебя ещё есть. Целый год можешь не волноваться.

— А Линде уже двенадцать, — вздохнула Юта. — И она на две головы выше меня.

— Да на своих шпильках она и меня на голову выше! — засмеялся Юрген. — Линда это которая? Дочь французского консула? Я видел её на одном из наших приёмов.

— Вот видишь! И запомнил с первого взгляда!

— Нет, с первого слова. Я её, возможно, не заметил бы, но твоя мама показала на высокую черноволосую девицу рядом с французским консулом и сказала, что это твоя одноклассница! Я очень удивился, потому и запомнил.

— Но ты не можешь отрицать, что Линда — красивая. У неё одухотворённое лицо, так все говорят.

— Лица я не видел, слишком толстый слой краски. Но, возможно, ты и права.

— Она высокая, стройная, длинные тёмные волосы, нежный голос, — не унималась Юта. — В нашем классе Линда — настоящая «прима». Все мечтают хоть немного походить на неё. А я — совсем не то…

Юта с отвращением взглянула на своё отражение в стекле: светленькая, круглолицая, довольно плотная принцесса. Ничего особенного.

Юрген пожал плечами, не понимая огорчения племянницы.

— Ну, я могу возразить тебе чисто исторически: ты ведь согласна, что твоя мать, твоя тётя и твоя старшая сестра считаются в числе первейших красавиц в европейских царственных семьях. Значит, можно предположить, что лет через десять и ты займёшь место в этом ряду.

— Ого, через десять!

— Ты хочешь быстрее? Пожалуйста! То, что ты описываешь как красоту, это всего лишь «эффектность». Человек надевает на себя маску красавца или красавицы и ведёт себя так, чтобы произвести как можно больший эффект на окружающих. При этом он катастрофически несвободен. Он играет роль и многого не может себе позволить, иначе он разрушит образ. Представь себе Линду не накрашенной, просто одетой и говорящей нормальным голосом, а не тоном девочки, играющей в принцессу, и ты поймёшь, что она гораздо более обыкновенная, чем ты, Юта. Она старается внушить всем, что заслуживает высокого звания, что она исключительная. Так делают многие. А ты, обладая высоким званием, никогда им не хвастаешь.

Если хочешь примерить на себя роль светской красавицы, пойди с тётей в модный салон и попроси создать себе стильный образ. Но тогда тебе придётся ему во всём соответствовать. Нельзя прямо выражать свои чувства, нельзя быть смешным, нельзя прыгать, бегать и лазить по деревьям, если хочется. Играй роль принцессы.

— Да ведь я это делаю каждый раз на официальных приёмах или перед корреспондентами светской хроники! — воскликнула Юта. — Это ужасно скучно!

— А те, кто хотят казаться взрослыми красавицами, так живут каждую минуту.

— Бедняжки! — Юта засмеялась. Но смех скоро угас. — Сегодня Линда вела разговор о модном «имидже» и сказала, что хочет сделать себе маленькую татуировку и вдеть кольцо в ноздрю. Все девчонки сказали, что это здорово, а я сказала, что это наверное больно и не очень практично: вдруг татуировка разонравится, а куда её денешь, она же навсегда. Все стали смеяться и говорить, что мне, в любом случае, беспокоиться нечего, мне никто никогда не позволил бы этого сделать. Юрген, это правда? Если бы вдруг я захотела носить серёжку в носу, мне не разрешили бы, именно потому, что я принцесса?

Юта печально и вопросительно смотрела на своего дядю, ожидая, что и он станет смеяться и называть её глупой. Но Юрген очень серьёзно нахмурил брови:

— А тебе этого хочется?

— Не особенно. Но мне грустно, что я не могу сама за себя решать.

— Ты можешь, Юта. Но, хочешь ты того или нет, ты — законодательница моды для всех юных дев и маленьких девочек Невского королевства. В этом смысле на тебе огромная ответственность. Твоё лицо и твой стиль не принадлежат только тебе. Многие люди смотрят на тебя и верят тебе гораздо больше, чем девчонки из твоего класса верят своей «приме». Конечно, тебе подражают, иногда бездумно. Тебе решать, какой пример подавать им.

— Да мне всё равно не позволили бы вести себя неподобающим образом! — хмыкнула Юта.

— Не надо прикидываться овечкой, Юта. Если ты пожелаешь устроить какой угодно переполох, ты сумеешь найти момент сделать это, даже при самом строгом запрете. Журналисты были бы счастливы! Кроме того, тебе не всегда будет одиннадцать лет, очень скоро никто не сможет тебя удержать от непоправимых глупостей. Никто, кроме тебя самой и твоего внутреннего хранителя.

— Пожалуй, ты прав. Если бы я захотела… — Юта мечтательно зажмурилась. На её мордашке расплылась улыбка, и день уже не казался ей таким мрачным.

— Юрген, скажи правду, а тебе нравится нынешняя мода на серёжки в носу?

— Я слышал, особенно стильно прокалывать язык и вешать на него гирьку. Это, на мой взгляд, очень разумно: сто раз подумаешь, прежде чем сказать лишнее. Особенно в первые дни после такой операции. Это великое благо, просто нравственный подвиг!

— Не смейся, я спрашиваю вполне серьёзно.

Юрген, улыбаясь, смотрел на племянницу. Юта отвлекла его от собственных мрачных мыслей, и Юрген был рад этому. Кроме того, он никогда не оставлял печали племянницы без внимания, а её вопросы — без ответа.

— Хочешь знать моё мнение, как своего дяди, или просто моё мнение, как мужчины?

— Как мужчины, конечно!

— Я, в общем, неплохо отношусь к экзотике и очень плохо — к обязательным внешним признакам социального статуса. Сейчас поясню: во всех культурах, где существуют родовые татуировки, особые ритуальные украшения, рисунки на лице и на теле — это всегда имеет либо мистический смысл, как, к примеру, ожерелье шамана, либо заменяет этим народам удостоверение личности, паспорт. Все необратимые изменения люди творят над собой не от нечего делать, а потому что так принято. Это не их свободный выбор. Поэтому, в индийской культуре или в африканских племенах меня вполне устраивают экзотические, с нашей точки зрения, украшения, вот, то же кольцо в носу. А в нашей культуре серёжки должны быть в ушах, а кольца — на пальцах, так для нас традиционно. Но, раз мы вольны выбирать — это вообще огромное преимущество. Я бы ничего не носил! Но увы…

Люди определённых профессий в самых цивилизованных странах должны носить форму. — (принц тяжело вздохнул). — Мы с тобой, к сожалению, тоже. В этом есть свой смысл. Или, например, у египетских христиан, у коптов, в обычае не просто носить крестик на шее, а делать маленькую татуировку креста на руке. Это удобно: ребёнок не потеряется в арабском мире, его всегда будут знать кому вернуть, если он заблудится. Но во времена очередного гонения на христиан, можешь себе представить, как это было удобно! В случае чего — спрятаться не удастся. Такого рода признак может иметь большое значение. Даже огромное: иногда по цене он равен жизни. И татуировки офицеров фашистской армии имели смысл: не давали всем назваться рядовыми исполнителями. Это я одобряю. А просто так, ради моды или баловства… Несколько пошло выглядит, ты не считаешь? Всё равно, как если бы ты, уходя с друзьями на прогулку в майке и в джинсах, надела на голову свою золотую корону для торжественных случаев. И ещё надпись бы на лбу сделала: «я — принцесса!» — Он нахмурился, думая о чём-то своём. — Иногда это очень кстати, но оттого не менее глупо.

— Ага, у тебя-то есть татуировка! — сказала Юта, показывая на плечо дядюшки сквозь дорогой костюм.

— Да, якорь. Остался на память от службы во флоте. И не жалею, хотя совсем не хотел делать эту наколку.

— А зачем тогда?

— Это было именно общее повальное увлечение. Моде сложно противостоять, но дело даже не в этом. Я не мог объяснить ребятам, что отказываюсь не из страха перед болью, а просто не хочу. Нам, молодым, новичкам на море, не нужно было видимое удостоверение того, что мы — моряки, нам хотелось доказать себе и всем, что мы — бравые ребята, хотелось испытать себя. Тем более, мы только что впервые пересекли экватор. Это было как боевое крещение.

— Понимаю. Я бы тоже, наверно, не устояла. Да, без повода это не имеет ни малейшего смысла, ты прав.

— И ты права в том, что это действие необратимо, — улыбнулся Юрген.

— Какие мы умные, просто жуть! — сказала Юта и рукой обняла дядю за плечи. — Жаль, этого никто не ценит! Слушай, а ты почему такой мрачный? Какие у тебя неприятности с германским посольством?

— Наследство. Полгода назад умер мой двоюродный дядя, герцог Брауншвейгский. И, несмотря на весьма отдалённое родство, других наследников, кроме меня, не нашлось!

— Ты очень любил своего дядю?

— Я его в глаза не видел.

— Так это скорее радость, а не печаль, — задорно сказала Юта, хлопнув дядюшку по плечу: — Гусары в таких случаях дают полковой обед!

— Ещё чего! — шутя, возмутился Юрген. — Я отказался от этого герцогства ещё тогда же, весной, когда только узнал о наследстве. Но я не предполагал, что других соискателей не найдётся. Из родственников по мужской линии — я один.

— А почему ты не хочешь принять это герцогство?

— Да просто не желаю им управлять. Это куча державных забот и проблем, от которых я давно отвык и весьма рад, что меня они не тревожат. Забот Невского королевства, с которым с трудом справляется даже столь опытный правитель, как твой отец, и от которых я никак не могу быть в стороне, мне вполне достаточно. О единоличной власти я никогда не мечтал, делать мне нечего! Но даже если бы я согласился съездить в Брауншвейг, посмотреть, что к чему, на месте разобраться, как избавиться от этого «подарочка», то и с этим просто уйма сложностей. Меня потому и вызывали в посольство, чтобы сообщить о том, что я — единственный законный наследник, и, кстати, заполнить множество анкет и потребовать доказательств того, что я — это именно я.

— То есть?

— У меня же недавно восстановленный титул. Все права, для того даже, чтобы отказаться от них, надо сперва доказать! Ну скажи, ну зачем мне всё это надо?

— Ага, а надпись на лбу большими буквами: «Я — ПРИНЦ!» — ты, в своё время, сделать не догадался, — ехидно заметила Юта. — Как жаль, это иногда очень кстати! Теперь я всё поняла!

— Именно поэтому я хочу, чтобы ты избежала моих ошибок, — усмехнулся Юрген. — Учись, пока я жив.

В эту секунду над их головами что-то тихо хрустнуло, зашуршало, и посыпалась белая пыль. Каким-то чудом Юрген почувствовал опасность, резко оттолкнул Юту в сторону и отскочил сам.

Там, где они только что стояли, со страшным грохотом разлетелась в осколки одна из новых ламп дневного света с тяжёлой железной рамой.

— Бесхвостая каракатица! — сквозь зубы процедил Юрген.

Тут же в пустынном до сих пор коридоре со всех сторон появились взволнованные рабочие.

— Ваше высочество, вы не пострадали? Какое счастье! — кинулись они к Юте.

— Простите, пожалуйста, — очень вежливо сказал Юрген, — это вы называете ремонтом европейского класса?

— В-ваше В-высочество, р-ради Бога, простите! — запинаясь, проговорил старший мастер в бригаде. — Лампы ещё не окончательно закреплены, мы проверяли электросеть… Н-не могу понять, как такое могло… Мы д-думали, здесь н-нет н-никого…

— Да ладно, — махнул рукой Юрген, — всё ведь обошлось. Мы сами виноваты: пришли в помещение, где идёт ремонт, стоим тут, несмотря на опасность.

— В-ваше высочество, я в-вам клянусь, больше…

— Да, надеюсь, это не повторится. Попрошу вас, господа, никому не говорить о случившемся.

Рабочие пообещали, растеряно переглядываясь. Они могли ожидать гораздо худшего и не рассчитывали, что авария будет так легко прощена.

Юта вместе с дядюшкой проследовали в сторону библиотеки.

— Почему ты попросил их никому не рассказывать? — весело спросила Юта.

— Потому что не хотел, чтобы ты их просила. Ты бы сразу начала ныть: «Только, пожалуйста, не говорите родителям»…

Юта засмеялась:

— Конечно, я не хочу, чтобы кто-то думал, что мы чудом избежали смертельной опасности в собственном дворце! Хотя… именно так и было.

— Надеюсь, это всё же несчастный случай, а не покушение, — заметил Юрген.

— А ты говорил, что сегодня ужасный день!

— Это ты говорила, что хуже быть не может! — смеялся Юрген.

— Я говорила, что всегда можно найти повод для радости! — возражала, хохоча, Юта. — Как представлю, что эта штука могла рухнуть прямо тебе на голову!

— Почему мне, скорее, тебе, ты ближе стояла!

— Хорошо, нам. Тогда все наши проблемы решились бы одним махом, раз и навсегда!

— Ты знаешь, — задумчиво сказал Юрген, — в этом тоже был бы определённый смысл. Но, что делать, не везёт, так уж не везёт. Ладно, иди уроки учи.

— Завтра — суббота. Юрген, ты, если поедешь в Германию, возьми меня с собой, — попросила Юта.

— Иди, иди! Только этого ещё не хватало. Ну-ка повтори название герцогства, куда ты хочешь поехать?

— Бран… Браун… туда, в общем.

— Эх, ты! Пока не выучишь, не попадайся мне на глаза.

— Уже ухожу. А если выучу, возьмёшь?

— И не подумаю!

— Ты, всё-таки, подумай…

*****

— Ты, всё-таки, подумай, — говорила мужу вечером Георгина. — Не стоит так сразу отказываться. Съездим, посмотрим…

— Ещё с посольством этим такая морока, — поморщился Юрген. — Не хочу я связываться, там такие крысы сидят…

— Тем более, не стоит отказываться. Откуда ты знаешь, может быть, это очень важно для тебя или для нас обоих. Замысла Божьего об этом герцогстве мы не знаем. Почему-то ведь оно досталось тебе.

— Да уверен я: ничего хорошего из этого не получится!

— Возможно, ты прав, — рассудительно ответила Георгина. — Но, вот я много раз замечала: если какое-нибудь хорошее дело, то непременно тебя от него что-то отталкивает; Цербер^[1] там какой-нибудь перед входом сидит, охраняет сокровище. А если ерунда, и вовсе тебе это не нужно, то прямо так и завлекают и с порога приветствуют. Но если вошёл, обратно уже не выбраться, мышеловка захлопнулась! Так что, поступим по-царски: ни на что напрашиваться не будем, но и ни от чего отказываться сразу не станем.

— Уговорила. Поедем, посмотрим. Только инкогнито. Права я там на месте лучше буду восстанавливать, чем здесь.

— Как скажешь, милый. И Юту можно с собой взять, а то совсем ребёнок зачах от этой учёбы.

— О, нет!..

Глава 2 Родина барона Мюнхгаузена

На следующий день, в субботу, Юта встала позже обычного: отсыпалась за неделю. На семейный завтрак она опоздала, поэтому скромно выпила стакан молока с печеньем. Примерно после полудня она явилась в библиотеку и застала там Юргена.

— Брауншвейг! — выпалила принцесса вместо приветствия.

— Молодец, выучила. А скажи мне, если ты такая умница, откуда был родом барон Мюнхгаузен?

— Из Ганновера, — не задумываясь, ответила Юта.

— Почти угадала. Он жил в Ганновере, но сам род фон Мюнхгаузенов происходил из небольшого городка по соседству с Ганновером, из Гаммельна.^[2]

— Ой, что-то я слышала такое, — задумалась Юта. — Гаммельн… чем ещё знаменит этот город?

— Своими крысами! Ты, что ли, принцесса, сказки бы почитала. В целях образования.

— Я уже слишком взрослая для этого.

— Ну-ну, — загадочно сказал Юрген.

Племянница нахмурилась.

— Ты что, собираешься побывать в тех краях?

— Как знать, всё возможно.

— А я? А меня ты возьмёшь?

— Зачем тебе? Ты даже истории этих мест не знаешь.

— Ну, Ю-юрген! — притворно захныкала Юта.

— Пока не выяснишь, чем знаменит в веках город Гаммельн, никаких разговоров на эту тему. Вся библиотека в вашем распоряжении, принцесса. — Юрген сделал широкий жест, обводя книжные полки. И, с поклоном, удалился, оставив принцессу одну.

Юта тут же сунула нос в энциклопедию, которую просматривал дядюшка до её появления. Но там ничего особенного про старый германский городок на реке Везер не значилось.^[3]

Юта обвела стеллажи книг снайперским взглядом:

— Ага, сказки! Сказочки… О! Ну-ка, братья Гримм, ко мне, сюда!^[4]— Юта сняла с полки толстый зелёный двухтомник.

После нескольких неудачных попыток, в сборнике германских сказок и легенд она нашла, наконец, то, что нужно…

*****

Юрген в это время держал совет с родителями принцессы: стоит ли отрывать девочку от занятий в самом начале года? Хотя, она программу пятого класса знает несколько с опережением. Многое из того, что проходят в школе сейчас, Юта изучала с гувернанткой ещё весной.

— Большой беды не будет, если Юта уедет недельки на две, — сказал король Адриан. — Как думаешь, твои дела с наследством не затянутся дольше, Юрген?

— Надеюсь, мне и недели хватит!

— Не торопись. Надо всё узнать хорошенько. Вы едете инкогнито?

— Да. Я планирую остановиться в Гаммельне. Был там когда-то очень хороший пансион, к тому же, недорогой.

— Город-легенда, — усмехнулся король Адриан. — Не боишься?

Его супруга заволновалась:

— Может, не стоит брать туда Юту?

— Но это всего лишь старая сказка, — успокоил королеву её супруг. — Надеюсь, за минувшие пять-шесть веков нравы в городе изменились к лучшему.

— Не уверен, — ответил Юрген.

*****

«Какая странная сказка, — размышляла тем временем принцесса Юта, глядя на старинную гравюру, напечатанную в сборнике легенд. — Совсем не понятно, кто же тут хороший, а кто нет. Вначале я думала… а теперь ничего не понимаю. Как это странно, разве нельзя было сделать что-нибудь?.. Печальная сказка».

*****

Когда Юрген вернулся в библиотеку, принцесса, устав его ждать, задремала в окружении книг. Одна из лежащих перед ней книжек была раскрыта на странице с картинкой: длинная вереница танцующих, взявшихся за руки детей шла за высоким человеком, игравшим на дудке. На странице с текстом было написано название легенды: «Флейтист из Гаммельна».

— Крысы! Они повсюду! — пробормотала во сне принцесса и тут же широко раскрыла глаза: — Ты давно пришёл?

— Только что. Нашла?

— Да, представь себе! — похвасталась Юта. — Я тут подумала: в королевстве Любомира в городе Золотых яблок время идёт немного вперёд, у Полика, наверное, уже зимние каникулы.^[5] Что если бы он поехал с нами в Германию?.. Почему ты молчишь?

— По-твоему, я должен прыгать от восторга, узнав, что у меня на шее будет двое детей, вместо тебя одной? — скептически спросил Юрген.

— Значит, про меня одну ты согласен? Ура!! — Юта кинулась к дядюшке и повисла на нём.

— С возвращением в детство, Юта. Я же говорил, тебе стоит почитать сказки.

— Да, да, да! — кивала племянница, не отпуская его. — Значит, я могу сообщить Полику, что мы едем? И если его отпустят из дому…

— Юта, это шантаж! Я еду по делу.

— Разумеется. По ужасно ску-учному юридическому делу. А наша задача сделать так, чтобы ты не скучал.

— Да уж, с тобой не соскучишься.

*****

Вылет назначили через неделю.

Оказавшись в Ганновере, Юта достала на свет Ключ желания и перенесла своего друга Полика из города Золотых яблок прямо в их купе. Поездом до Гаммельна ехали все вместе. Юрген и Георгина большей частью сидели в купе, а дети вели себя «совершенно инкогнито», бегали по всему поезду, высовывались в окна, глядя на проплывавшие мимо золотые холмы и деревенские колокольни.

«Глядя на вас, никто не подумает ни только, что Юта — принцесса, но даже не заподозрит, что вы воспитывались не в зоопарке!» — заметила им тётя Георгина.

Но Юте и Полику было отчаянно весело. Полик совершенно не соблюдал солидности своего возраста, а ведь ему было почти четырнадцать!

Наконец станционный колокол возвестил о прибытии в Гаммельн.

Родина барона Мюнхгаузена встречала путешественников колоритом средневекового города и прекрасной погодой. Солнце жарило почти как летом, на небе — ни облачка. В особенно яркой осенней густой синеве шпили готических башенок смотрелись великолепно. От вокзала четверо путешественников поднялись по мощёной каменной улице и без труда нашли пансион «У фрау Эльзы».

Матушка Эльза^[6]— гостеприимная хозяйка, сама встретила их на пороге. Её муж, Готфрим^[7]Ульрихзен, тут же отнёс чемоданы гостей в их комнаты наверху. Младший сынок хозяев — Вилли^[8], примерно ровесник Юты, даже помладше, с любопытством наблюдал за приезжими, пока мать не отправила его накрывать на стол.

Очень вкусно пообедав, путешественники отправились в свои комнаты, отдохнуть с дороги. Ближе к четырём часам вечера Юрген ушёл «на разведку» в магистрат Гаммельна, а Полик и Юта, взяв проводником Вилли, принялись осматривать город. Оставшись одна, тётя Георгина спустилась в зал и завела с хозяйкой светскую беседу, основная тема которой сводилась к комплиментам обеденным блюдам и к отбору блюд к ужину.

Гуляя по городу, дети вышли к берегу широкой полноводной реки Везер, на которой и стоял город Гаммельн.

— Это случилось вон там, — Вилли показала рукой к западу от города, где чернела довольно высокая каменистая гора, местами поросшая лесом.

— Что — случилось? — спросил Полик.

— Дети исчезли там, на склоне, — пояснил Вилли.

Юта и Полик уже знали эту легендарную историю, но охотно согласились послушать, как её рассказывают здесь, в тех местах, где родилась известная сказка.

И Вилли стал рассказывать. Он говорил серьёзно, так, словно был убеждён в реальности давних событий.

Он рассказал, что в давние времена, когда на свете ещё свирепствовала чума, в городе Гаммельне произошло страшное нашествие серых крыс. И городской магистрат обещал любую награду тому, кто избавит город от нашествия серой армии. И, как рассказывает легенда, появился пёстро одетый человек с дудкой в руке и взялся очаровать крыс своей музыкой. За это он потребовал высокую награду, но ему всерьёз никто не поверил. Всё-таки, магистрат обещал в случае успеха заплатить незнакомцу сколько угодно, лишь бы тот избавил город от крыс.

Человек заиграл на деревянной флейте… и случилось чудо! Все крысы под музыку поспешили за ним. Огромные полчища крыс больших и малых вышли на набережную Везера. Человек сел в лодку и отплыл, продолжая играть. А крысы, как зачарованные, последовали за ним и, конечно, потонули в быстрой реке. Город был спасён.

Но, как говорят, магистрат счёл назначенную цену слишком высокой и платить отказался. Тогда флейтист снова заиграл, и на зов его музыки поспешили все дети города. Они не вошли в реку, а свернули вслед за тем человеком с дудкой к горе Коппельберг. Там вошли в пещеру и пропали. По одной версии, детей засыпало камнями, по другой — в горе открылась дверь и, вслед за флейтистом, дети ушли в далёкую неведомую страну.

— Вообще-то, такое возможно, — заметил Полик, переглянувшись со своей подружкой.

Юта спросила Вилли, как местные жители объясняют эту легенду, и кто, по их мнению, был тот загадочный незнакомец?

— Разное говорят, — задумчиво ответил Вилли. — Говорят, что тот флейтист был королевским глашатаем, вербующим молодёжь в Крестовый поход. Вот дети Гаммельна и ушли в далёкую Палестину, и ни один не вернулся оттуда.

— И правда, — оживился Полик, — ведь «дети города» не обязательно означает собственно маленьких детей, как Вилли, а просто «молодёжь».

— Но причём тут крысы? — возразила Юта. — Если представить, что легенда возникла на какой-то реальной почве, то должны быть и нашествие на город, и нарушенный договор с магистратом. Крысы — согласна, — это наверное иносказательный образ, но это могла быть болезнь или вражеская армия, осадившая Гаммельн?

— Нет, об осадах и сражениях в летописях всегда говорится подробно, — возразил Полик. — Легенда могла возникнуть, но все знали бы точно, о чём она.

— Отец Себастьян говорит, что этот сюжет часто повторялся в старинных картинах и гравюрах, — подал голос Вилли. — Там всегда изображались либо крысы, либо дети, идущие за человеком с дудкой. Даже в нашем соборе есть витраж с такой картиной. Отец Себастьян говорит, что это как шифр, символ: изображено не совсем то, что хотели сказать. Животные и цветы в картинах древности иногда обозначают людей или их свойства. Серые крысы — это человеческие души. А тот, с дудкой, заманил их, он — Ловец душ. Может быть, это и был глашатай или какой-нибудь странствующий проповедник и, может быть, он правда созывал добровольцев на какое-нибудь хорошее дело. Может быть, даже ехать в дальние страны…

— В Новый Свет? — спросила Юта.

Но Полик возразил ей, сказав, что в легенде указана дата более ранняя, чем открытие Америки. Так что, Палестина, Святая земля — вариант куда более правдоподобный.

— Но, может быть, Ловец душ был совсем и не добрым, — заметил Вилли. — Может быть, даже Сам… (он сделал многозначительную паузу.) Отец Себастьян считает, что это ближе к истине. Ведь иначе, почему Гаммельн так горевал о своих детях, что жители даже сделали памятную надпись для всех будущих поколений?

— Она сохранилась? — Юта вздрогнула от предчувствия того, что сейчас они убедятся в правдивости сказки.

И Вилли сказал точно, как она ожидала:

— Да, пойдём, покажу!

Втроём они прошли по главной улице города, она так и называлась: улица Флейтиста. По преданию именно по ней в последний раз прошли дети, прежде чем навсегда исчезнуть из города.

Трое современных детей остановились и подняли головы, с трудом разбирая древние письмена над порталом одного старого здания. Вилли перевёл, что там было написано.

Надпись гласила, что в день 26 июня 1284 года от Рождества Христова, рано утром более 130 детей Гаммельна бесследно исчезли из родного города, и больше никто никогда их не видел.^[9]

Юта и Полик, не совсем понимая обороты старогерманского языка, чётко могли различать в этой надписи только цифры, но и этого было достаточно, чтобы убедиться.

— Отец Себастьян^[10] — ваш священник? — спросил Полик.

— Да, это настоятель городского собора, — с гордостью пояснил Вилли. — Он меня крестил. И он очень добрый. Отец Себастьян раньше вёл у нас воскресную школу.

— А теперь?

— Ну, он очень старенький, ему с нами трудно. Теперь мы у него собираемся редко. Только летом или на каникулах. Знаете, по-моему, нам пора возвращаться. Если вы опоздаете к ужину, мама будет меня ругать.

Вслед за Вилли друзья поспешили в гостиницу. Но, всё-таки, уже стоя на её пороге, они задержались, рассматривая богатых путешественников.

Неподалёку от пансиона фрау Эльзы, через улицу был выстроен новый модный отель, сверкавший золотой вывеской. К дверям отеля подъехал экипаж; из него вышла ярко одетая дама, похожая на оперную певицу. (Сравнения с кинозвездой дама не удостоилась из-за довольно пышной фигуры).

Портье с почтением нёс её чемоданы, а возле экипажа нарисовался рыжий веснушчатый мальчик, явно сынок знатной дамы. На вид ему можно было дать лет двенадцать, хотя мальчик был крупным и плотным, почти одного роста с Поликом. Он стоял, горделиво взирая на мир и презрительно надувал пузыри из жевательной резинки.

— Барин! — со смесью насмешки и восхищения заметил Вилли.

— Забавно, я никогда не знала, как это выглядит со стороны, — сказала Юта, наблюдая почтительную суету вокруг богатой дамы и её мальчика.

— Что выглядит? — не понял Вилли. — Ах да, богатых приезжих за версту видно. Тем более, американцев.

— Думаешь, они из Штатов? — спросил Полик.

Вилли уверенно кивнул.

Незнакомый рыжий мальчишка как раз перешёл от созерцания великолепия отеля к мирной компании ребят на противоположной стороне улицы. Но дама, расплатившись с хозяином экипажа, увела сыночка в сверкающий зеркалами холл, и знакомство не состоялось.

Трое поклонников скромных уютных пансионов с домашней кухней проводили эту пару не слишком любезными, но весьма любопытными взглядами. И поспешно взбежали на порог дома, поскольку матушка Эльза уже ударила в медный гонг. Это означало, что ужин готов.

Ночью Юта смотрела в окно своей комнаты и думала о детях Гаммельна, пропавших более шестисот лет назад. Окно её комнатки выходило на западную окраину города, за которой возвышались чёрные склоны горы Коппельберг. Юте показалось, что там, среди каменных глыб и стволов деревьев, движутся какие-то огоньки, словно гномы ходят с фонариками, разыскивая пропавших детей.

«Но какая это, всё-таки, странная сказка, — снова мысленно повторила Юта, думая над загадкой города. — Впрочем, в сказках всегда есть что-то от жизни, что-то главное, как бы пёстрые картинки ни старались нас запутать. Если хорошенько подумать, я уверена, эту тайну тоже можно раскрыть! Но что толку? Ведь детей по домам уже не вернёшь»…

С этими мыслями Юта закрыла окно и отправилась спать.

Глава 3 Джастин и рыцари драконов

На следующее утро Юта, встав раньше всех, вышла на крыльцо пансиона. Она хотела немного прогуляться до завтрака. Мимо прошёл молочник — тоже ранняя пташка. Потом прокатилась тележка зеленщика.

Город просыпался, но был ещё малолюден и тих. По его улочкам плыл сонный туман, быстро испаряясь пол лучами солнца. И, буквально с первым лучом солнца, Юта увидела того самого рыжего мальчишку, который вчера вечером приехал в отель. Он шёл уверенной походкой покорителя города, и в его рыжих кудрях отражались солнечные зайчики.

— Привет! — сказал он, поравнявшись с незнакомой девочкой. Сказал по-английски, и Юта, свободно говорившая на этом языке, тоже приветствовала его.

— Здравствуй, как поживаешь?

— Нормально. А ты живёшь в этой развалюхе? — Он кивнул на нарядный трёхэтажный домик Ульрихзенов.

Юта обиделась за гостеприимных хозяев и возразила наглому мальчишке, что это — лучший пансион в городе, а если кому нравится жить в стеклянной коробке… Она многозначительно показала глазами на отель, называвшийся, конечно, «Везер».

Мальчишка хмыкнул в ответ.

— Как тебя зовут? — спросила Юта, решив сменить гнев на милость.

— Джастин.

— Ой, как смешно!

— Почему это? — Теперь обиделся он.

Юта поспешила уверить Джастина, что смеётся вовсе не над ним и не над его именем. С улыбкой она пояснила:

— Мы почти что тёзки, нас похоже зовут. Я — Юта.

— Юта — это штат!^[11] — уверенно сказал Джастин.

Принцесса засмеялась.

— Юта — это «Юстина», а Джастин по-латыни тоже «Юстин». Это значит примерно, «сын правды», или «сын справедливости».^[12]

— Круто! — одобрил её новый знакомый.

И после выяснения таких объединяющих их обстоятельств, собеседники взглянули друг на друга куда более дружелюбно. Юта рассказала, что приехала сюда с другом, с тётей и дядей отдохнуть недельку от школьных будней.

Джастин в свою очередь поведал, что приехал с мамой, королевой рекламы йогуртов, в прошлом — известной телеведущей, и тоже не прочь отдохнуть от школы. Отец Джастина — военный, он всегда на службе и дома бывает редко.

Юта сочувственно вздохнула, показывая, что понимает, каково это, когда родители вечно заняты государственными делами.

— А у твоей семьи есть какие-нибудь награды? Ну, победа в конкурсе или ещё что? — поинтересовался Джастин.

— Да, — кивнула Юта. — Моя мама однажды выиграла кулинарный конкурс среди королев. (Юта тут же прикусила язык, но Джастин её заминки не понял.)

— Среди королев чего? Твоя мать — королева какой-то целой компании или одного продукта?

— Нет, понимаешь, она… ну, она королева своего королевства; это был конкурс… э-э… домохозяек!

— Понимаю, — уважительно кивнул Джастин. — А у моего папы есть орден. Ему вручали орден десять генералов и даже приехал сам президент, поздравить папу.

— Президент какой компании? — пошутила Юта.

Но Джастин юмора не оценил, а подумал, что девчонка ему просто не верит. Его уши стали краснеть, и по щекам разлилась такая густая краска, что веснушки в ней стали тонуть одна за другой.

В этот момент на крыльцо вышел Юрген. Собираясь в мэрию, он надел по королевским меркам скромный, но страшно дорогой костюм, чем сразу заслужил уважение Джастина.

— Это мой дядя, — представила его Юта. — А это Джастин, мы только что познакомились.

— Очень приятно, — кивнул Юрген. — Кстати, молодой человек, как вы относитесь к дуэлям?

— Я предпочитаю кулачный бой или, как на турнире, тяжёлое оружие. А что?

— Да просто приятели Юты уже позавтракали и через минуту, думаю, появятся здесь. Надеюсь, вы не дадите им повода для ревности?

— Ну что вы, сэр, настоящие мужчины проявят в таком случае благоразумие и не станут убивать друг друга ради девчонки! — не задумываясь, ответил Джастин.

Юта очень удивилась, как легко он перешёл на столь светский тон. Юрген также удивлённо поднял брови, но из-за самого ответа мальчишки.

— Вот как? А что же, по вашему мнению, достойный повод?

— Защита своей части и справедливости.

— Юрген, а когда ты вернёшься? — поинтересовалась Юта.

— К обеду не ждите. Бог даст, к ужину.

— У-у…

— Тётя просила тебя не уходить далеко одной.

— Да, хорошо. Но я вовсе не одна.

— Я вижу. И, думаю, у тебя вполне достойные защитники. Не скучайте.

Юрген дошёл до угла и свернул на главную улицу. Джастин проводил его взглядом.

— А он кто, твой дядя? Крупный делец? Или артист?

— Да, в какой-то мере, — дипломатично ответила Юта. — Раньше он много путешествовал, даже ходил на кораблях вокруг света. Кстати, у него тоже есть орден.

— Какой, военный или нет?

— Ну, обыкновенный, рыцарский.

— Круто!

Серые глаза Джастина, привыкшие к созерцанию демократических ценностей, отразили смутную дымку тоски. За ней легко угадывалась огромная тень круглого стола, за которым свободно могли разместиться все доблестные рыцари короля Артура.

— Если бы я основал рыцарский орден, я назвал бы его Орден рыцарей драконов! — торжественно изрёк Джастин.

— А что тебе мешает? — удивилась Юта. — Придумай устав ордена, собери рыцарей… У тебя, что, нет подходящих друзей?

— Всё у меня есть, — буркнул Джастин. — Но… но дома, а не здесь.

— Ничего, Вилли обещал познакомить нас со всеми ребятами города.

— Кто это Вилли?

Юта оглянулась:

— А вот он. Привет, мальчики! Полик, Вилли, это Джастин. Он придумал отличную игру: основать рыцарский орден.

— И вовсе не игру, — буркнул Джастин, потупившись. — Девчонке этого не понять.

— Не кисни, главное, мы тебя поняли, — сказал Полик и протянул руку Джастину: — Полиен.^[13]

— Джастин.

— Я — Вилли.

— Я уже знаю.

— Юта, если не хочешь гулять без завтрака, поторопись. Мы тебя ждём две минуты.

— Я мигом!

Когда Юта снова появилась на крыльце, держа в каждой руке по два пирожка. (Лишние она раздала мальчишкам). Вилли сказал:

— Идём? Я уже передал ребятам общий сбор на нашей поляне. Там и обсудим твою идею. — Он посмотрел на Джастина.

— Передал? — удивился тот. — В вашей развалюхе… я хотел сказать, у вас дома есть телефон?

— Вообще, есть, но я оповестил всех не по телефону, — загадочно сказал Вилли. — Это наша тайна, но вам, я думаю, можно её знать. У нас с ребятами есть целая система знаков, которые можно передавать… флюгером.

— Чем? Как флюгером? — одновременно удивились Юта и Джастин.

— Очень просто. Если флюгер будет плавно описывать круг, это значит: «Есть дело, можешь зайти?» Если тебя не отпускают из дому или занят, ты поворачиваешь флюгер строго против ветра. Это значит: «Нет». А если стрелка начинает бешено вращаться, это значит: «Общий сбор». И ещё много всяких сигналов. Тот, кто заметил общий сигнал, должен его повторять со своей крыши, так чтобы видно было по всему городу. Все жители знают, что у нас флюгера иногда ведут себя очень странно. Некоторые даже толкуют о «флюгерных духах» или привидениях! — (Вилли хихикнул).

— И не стыдно людей привидениями пугать, — усмехнулся Полик, про себя твёрдо решив, учредить подобную тайную азбуку в родном городе, как только вернётся домой. — Ладно, идёмте на ваш общий сбор, детки.

На ровной верхушке одного из холмов над Везером Вилли уже ждали его друзья: мальчишки города Гаммельна. Юта, Полик и Джастин познакомились со всеми, и Полик перестал, наконец, разыгрывать старшего. В компании было двое ребят по четырнадцать лет, остальные — одиннадцать, двенадцать. Вилли был из них самым маленьким.

Идею Джастина приняли благосклонно и слушали его со вниманием, не перебивая. Устав ордена утвердили такой: защищать слабых, строго хранить тайну ордена от посторонних глаз и ушей и сражаться с драконами — это было основным призванием рыцарей, просто хорошим тоном!

— А где их взять? — спросил Ганс^[14], сын сапожника.

— Назначим по жребию? — предложил Кристоф^[15], один из старших мальчиков, отец которого был городским мэром. — Кому жребий выпадет, тот и дракон. А после победы над одним, назначим нового.

— Джастин, как ты считаешь?

Рыжий американец солидно встал, готовясь сказать речь.

— Назначать не будем. Драконов надо найти в природе. Есть у вас тут какие-нибудь пещеры, заброшенные штольни или вроде того?

Ребята переглянулись, и Юта отлично поняла их недоумение. Из всех только Джастин не знал старинной легенды, в которой ясно указывалась пещера на склоне горы Коппельберг.

— Чего искать, — вслух сказал Полик, — место подходящее есть. Но откуда там возьмётся дракон?

— Уж придётся напрячь фантазию, — надменно произнёс Джастин. — В рыцари будем посвящать после какого-нибудь испытания, связанного с битвой с драконом. Например, войти ночью одному в его пещеру… Все остальные будут ждать неподалёку, я же не предлагаю всерьёз рисковать жизнью. Или, кто найдёт на склоне горы след дракона, должен пройти по нему до условного места. А следами будут наши собственные шифровки и знаки.

— Идёт, —согласились все. — Ещё можно выдумывать истории пострашней и рассказывать у костра.

— Ой, — сказал Вилли, а все засмеялись.

Юта тоже подумала «ой», — но промолчала.

— Если все согласны с уставом ордена, прошу голосовать, — сказал Кристоф, и все подняли руки.

— Маленькое дополнение, — уточнил Джастин. — Поскольку посвящение в рыцари связано с риском и со строгим хранением тайны, то девчонки в наш орден вступать не могут. Они все болтушки и трусихи.

— Но-но, скаут, полегче на поворотах! — пригрозил ему Полик.

— Я сказал. Прошу голосовать.

Примерно половина мальчишек нерешительно подняли руки, но голоса не подсчитывали, потому что Полик взял слово и сказал, что для Юты надо сделать исключение, хотя, он согласен, чтобы она была единственной прекрасной дамой в их компании. Поскольку прекрасные дамы для рыцарей очень нужны: без них ни турнира не проведёшь по всем правилам, ни на дракона идти неохота. Спасать-то некого. А если назначить Юту принцессой, тогда будет совсем другое дело.

— Но как же с сохранением тайны, — напомнил Кристоф.

— Я за неё ручаюсь. — Полик положил ладонь на плечо Юты. Ни дать ни взять — благородный защитник и покровитель.

— Пусть останется, — подал голос Вилли.

Все согласились, даже Джастин великодушно сказал: «Ладно уж», — будто бы это не была заслуга Юты, что он сейчас председательствовал на почётном месте, среди своих рыцарей Ордена драконов, о которых до сих пор ему приходилось только мечтать.

Юта встала и попросила слова.

— Мне, знаете ли, не особенно хочется изображать куклу в пышном платье — приз победителю турнира. Если вам моё общество неприятно, то я тоже без вас обойдусь. Но имейте в виду, если я останусь в ордене, то останусь таким точно соискателем рыцарского звания, как все вы! Ваши игрушечные драконы мне не так уж страшны! Вот теперь можете меня выгнать. Но в глазах всех честных рыцарей всех времён это будет выглядеть так, словно вы испугались конкуренции с моей стороны.

— Голосуем, — сказал Кристоф. — Кто за то, чтобы фрейлейн Юстина осталась в ордене полноправным рыцарем?

Из двадцати мальчишек девятнадцать подняли руки. Все, кроме Джастина.

— А кто считает, что девчонке больше пристала роль нашей прекрасной дамы? — коварно спросил Джастин.

Теперь поднятых рук было двадцать.

— Пятнистые жабры! — проворчала Юта. — Ну, погодите, я вам это припомню! Тоже мне нашлись рыцари…

Глава 4 Михель Вербаум — студент философии

Через два дня Юта в одиночестве гуляла вдоль по улице Флейтиста.

Мальчишки договорились выйти после школы на поиски пещеры своего дракона. Юту с собой они не звали. Да и сейчас, Полик и Джастин обсуждали что-то настолько секретное, сидя в гостиной у фрау Эльзы, что Юте было совершенно не интересно наблюдать за этими «заговорщиками». Тётя и дядя Юты вчера уехали в Ганновер на несколько дней, попросив Ульрихзенов присмотреть за Ютой и Поликом. Дела наследства продвигались благополучно, но очень медленно.

Полик заявил, что он уже совершенно самостоятельный, так что не пропадёт, Юта обещала не скучать. Но ещё с вечера принцесса отчаянно скучала. И сердилась на себя и на вредных мальчишек, расхаживая в одиночестве по тихой широкой улице.

На улице Флейтиста шесть веков назад было запрещено строить трактиры, постоялые дворы и прочие шумные заведения, в знак траура по пропавшим детям. Юта гуляла мимо величественных зданий городского архива, библиотеки, тихого антикварного магазина, мимо мэрии в здании городской ратуши и других солидных построек.

Вслед за ней прогуливалась величественная пятнистая кошка с белым брюшком и лапками. Юта знала, что это именно кошка, потому что котов такой трёхцветной пятнистой окраски, называемой «черепаховой», никогда не бывает.

То и дело, когда девочка поднимала голову, ей попадалась на глаза надпись с кирпично-красными цифрами. «В июне, дня двадцать шестого в год от Рождества Христова 1284, более 130 детей Гаммельна…

„Ух этот противный Джастин! Он хуже Крысолова! Он увёл моих друзей, и я теперь одна и никому, никому до меня нет дела! Зачем только я взялась помогать этому толстому рыжему рыцарю?! Он хуже Людоедовой бабушки, вот что я вам скажу!“

— Мяу! — сказала кошка, сев перед Ютой и глядя на неё внимательными жёлтыми глазами.

— Ты, может быть, думаешь, что я сердита на них оттого, что меня не берут в игру? — сказала Юта кошке. — Да ничего подобного! Я, может быть, просто волнуюсь за них! Полезут на гору одни, без взрослых, случится что-нибудь, кто отвечать будет? А если и правда в пещеру полезут, дракона искать? Вдруг найдут?

— Мяу, — с сомнением ответила кошка и принялась тщательно вылизывать свою правую лапку в белой перчатке.

Юта покачала головой:

— Не скажи! Я вот спросила у герра Ульрихзена, водились ли, согласно легендам, в этой местности какие-нибудь драконы? И он ответил, что его дедушка однажды, возвращаясь с приятелями со свадебной пирушки, лично видел, как в пещерах на Коппельберге светятся глаза драконов!

Кошка громко насмешливо замурлыкала.

— Не вижу ничего смешного! — нервничала Юта. — Я сама видела огоньки на этой горе. Сама! И я при этом, можешь поверить, не спала и была в здравом уме. Вот я потом спросила у тёти Георгины, как на её трезвый взгляд, есть ли на свете драконы? Тётя сперва сказала, что это глупые выдумки, а потом задумалась и сказала, что всё может быть!

„Мы так мало знаем, Юта, — сказала она. — На свете столько удивительных и невероятных вещей“.

А Юрген, тот прямо сказал, что убедившись на личном опыте в существовании чародеев и людоедов, которых многие считают абсолютно сказочным вымыслом, логично допустить, что где-то могут жить и драконы. Где-то, а не только в сказках! Эти сказки вот чем потом обернуться могут! — Юта назидательно подняла палец и показала на древнюю надпись над порталом дома.

„А вдруг они найдут ту самую пещеру?“ — представилось Юте и она испугалась подобной мысли.

Кошка невозмутимо облизывала свою левую лапку и молчала. Юта замолчала тоже. Несколько минут она стояла, рассматривая обветшавший светлый портал здания, перевела взгляд на крыши домов вдоль улицы Флейтиста, посмотрела на колеблющиеся стрелки флюгеров на башнях и вздохнула. За спиной Юта услышала чьи-то шаги.

— Привет, Принцесса! — сказал весёлый молодой голос.

Юта вздрогнула от неожиданности. Обернувшись, она увидела высокого светловолосого студента в тёмной мантии, какие носили в здешнем университете.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась Юта, ломая голову, откуда этому незнакомому парню известно её инкогнито?

Кошка тут же радостно подбежала к нему и начала тереться головой о его ногу.

— Добрый день, фрейлейн, — весело сказал он Юте и наклонился погладить кошку. — Как дела, Принцесса?

— Мрм-мрм, — ответила та.

— Её так зовут? — поинтересовалась Юта.

— Да, это кошка из антикварной лавки Вольфгангера, её зовут Принцесса.

— А вас?

— Михель^[16] Вербаум, студент философии, с вашего разрешения, — представился он. — А вы, фрейлейн?

— Меня зовут Юта. Я приехала из Невского королевства.

— Сказочное везение! — обрадовался Михель. — Я, наверное, поеду на будущий год в те края и хотел бы о многом вас расспросить, если не возражаете.

— Нисколько. Я сейчас абсолютно свободна.

Юта сделала любезный реверанс и вместе с Михелем и Принцессой пошла вниз по улице.

Михелю было двадцать два года, он уже заканчивал университет. Они оживлённо болтали с Ютой обо всяких чудесах Российской земли и даже вскоре перешли на „ты“.

Михель спрашивал, правда ли, что на родине Юты улицы вымощены белым мрамором, а кое-где даже самоцветами, а купола всех церквей, даже в самых бедных деревушках сделаны из чистого золота?

— У тебя несколько идеальное представление о Российских землях, — скептически замечала Юта. — Но, к примеру, у нас в Невском королевстве внутренняя дворцовая аллея в королевском саду вымощена плитками разноцветной яшмы, добытой в Уральских горах. Если это считать самоцветом, то…

— Какая роскошь!

— Да, это было дороже, чем мрамором, но папа сказал, что мрамор не подходит для уличных дорожек, он мягкий и легко разрушается от влаги. Гораздо лучше подходит известняк, им вымощены все королевские и вельможные дачи на взморье. А известняк и ракушечник совсем дешёвый камень, зато практичный.

— Твой папа — королевский дизайнер?

— Нет, но в какой-то мере он решает эти вопросы, — уклончиво ответила Юта. — А в Московском королевстве, например, все старинные дома, сложены из белого камня. Но это не мрамор, конечно, а другой строительный камень. Над городами и правда везде видны золотые главы церквей, соборов и колоколен. И, конечно, покрыты они чистым золотом, правда очень тоненьким слоем. Гораздо большее значение для храма имеет то, что у него внутри, а не снаружи. И даже не в убранстве дело, а…

— Я понимаю. Я наверное буду поступать в одну из ваших духовных семинарий.

— А зачем так далеко ехать? — удивилась Юта. — В Германии они, я полагаю, тоже есть? Я думала, тут и греческие духовные училища есть, не только католические.

— Я выбирал и между возможностью учиться в Афинах или в Иерусалиме, был на прошлых каникулах в Греции. Там тепло и красиво. Но, всё-таки, побережье Балтики или одно из Российских королевств — это самое простое и естественное решение. Моя Марселлина^[17] тоже так считает.

— Кто это, твоя невеста?

— Ты угадала.

— И ты будешь учиться на священника? Понятно теперь, чем тебе плоха католическая семинария! Их священникам нельзя жениться.

Михель серьёзно кивнул.

— Это была первая причина. Я подумал: неужели так обязательно, выбирая между любовью к Богу и любовью к девушке, предать одну из них? Мне казалось это неправильным. Я посоветовался с отцом Себастьяном, и это он предложил мне выход.

— Но сам он католик?

— Да. Но отец Себастьян рассказывал, что священником он стал гораздо раньше, чем вообще стал задумываться о Боге. Уже многие века младший сын из семей этого рода всегда делает карьеру священника. Это традиция, а не выбор самих юношей. Я, например, поступил на философский, потому что мой отец там учился. И оба моих дядей, и дедушка. Слава Богу, прадед не заканчивал университет, потому что он был неграмотным. Но, по преданиям, в философии был тоже силён, особенно после нескольких больших кружек пива! Вообще-то, я хотел изучать историю, но теперь очень даже рад, что не учусь на историческом. Что ни делается, всё к лучшему.

— А почему ты рад? — спросила Юта.

Михель смотрел куда-то поверх неё. Юта заметила идущих им навстречу ещё двоих студентов в таких же средневековых мантиях.

— Да потому что мне не хотелось бы учиться вместе с ними. — (Михель кивком указал на этих двоих). — В одном здании и то тесно, но чтоб на одной кафедре…

Юта, Михель и кошка поравнялись с двумя ещё незнакомыми Юте студентами. Один из них был похож на Кристофа: темноволосый, с тонким аристократическим лицом и тонкими чёрными усиками, а второй — светловолосый и голубоглазый, такой же, как Михель, только стриженный очень коротко. Лица у обоих тут же приняли надменное и презрительное выражение, свойственное всем мальчишкам, увидевшим своего недруга.

— Привет, Михель! У тебя новая подружка? А что скажет прекрасная булочница Марселлина? — окликнул Михеля светловолосый.

— Привет, Корнелий^[18]. Змеи по-прежнему не ползают по одиночке? Это к дождю.

— Ты, святоша, не выступай! — обиделся второй приятель с тёмными усиками. — Дождь обычно предсказывают жабы! Ты мог бы спокойно убираться в своё болото и не путаться у нас под ногами!

— Болото — твой родной дом, Тритон^[19],— парировал Михель. — А вот мне интересно, кто позавчера пытался обокрасть антикварную лавку? Принцесса, ты не узнаёшь их?

— Мрм-мяу, — с готовностью сказала Принцесса, мол, сейчас посмотрю. И бодро пошла к студентам.

— Э! Кыш! Прочь, прочь пошла! — двое здоровых парней, крича и толкая друг друга, едва не на стенку дома готовы были влезть, чтобы убежать от вполне мирно настроенной кошки.

— Михель, забери зверюгу, а то я за себя не ручаюсь! — сердито завопил Корнелий.

— Принцесса, пойдём.

— Оч-чень нам н-нужен твой антиквар, — заикаясь от возмущения, сказал Тритон. — У него, тем более, ничего не пропало!

— Откуда же вы знаете это?

— Не дури, весь город знает!

Михель испытывающе посмотрел на них.

— И всё-таки интересно, где вы были в то время, когда кто-то напал на лавку Вольфгангера?

— На собрании! Тридцать человек могут подтвердить! — в один голос завопили Тритон и Корнелий.

Михель засмеялся:

— Тридцать? Вы, что, там мухоморов объелись? Ну, ладно, пару человек действительно ходят на ваши собрания, но чтобы тридцать!

— Досмеёшься ты, ох, досмеёшься! — пригрозил ему Корнелий.

— Господа, простите, что вмешиваюсь, — деликатно сказала им Юта. — Но если только моё присутствие мешает вам до конца выяснить ваши отношения, то не стесняйтесь, скажите. Я могу отойти в сторонку, пока вы будете драться.

— Связываться неохота, — проворчали те. — Мы ещё встретимся в другой раз!

И они поспешно пошли прочь.

— Ты очень храбрая, — сказал Михель своей новой знакомой.

— А чего они… — скромно, словно оправдываясь, ответила Юта. Потом засмеялась. — Как они испугались кошки!

— Принцесса единственная, кто видел грабителя, проникшего в лавку. Она прыгнула на него и поцарапала. Об этом теперь знает весь город и, понятно, что эти двое не хотели бы, чтобы их физиономии тоже украсились царапинами. Тогда все сочли бы их виновными.

— Но, ты думаешь, они не могли этого сделать?

— Думаю, могли, но не делали. Говорят, тот мужчина был очень высоким, постарше и совсем лысым. А у них, ни самой подходящей лысины, ни царапин на ней как будто бы нет?

— Да, я тоже не заметила, — кивнула Юта. — Послушай, я тут вспомнила: если бы мне захотелось найти книжки с древними рыцарскими гербами, с рисунками оружия и доспехов, где в городе я могла бы их увидеть?

— В библиотеке, конечно. В архиве. Но мальчишки, обычно, и сам я раньше, спрашивали книги такого рода в антикварной лавке. У герра Вольфгангера там бывают настоящие сокровища. Зайдём?

— Надо же проводить Принцессу до самого дома. Конечно, зайдём.

Глава 5 Антикварная лавка

Хозяин лавки сухонький старичок по имени Гербаз^[20] Вольфгангер, очень обрадовался их приходу. И поблагодарил за то, что привели домой его кошку.

— Как же ты выскочила, негодница? — сокрушался он. — Представляете, друзья, ведь я её закрыл и строго настрого запретил выходить на улицу! Я боюсь, преступник может охотиться за Принцессой и пожелает убрать её как свидетеля.

— Какой ужас! — воскликнула Юта. — Вы уж стерегите её получше, пожалуйста. Ай-яй-яй, киска, а ещё Принцесса! Как тебе не стыдно убегать из дому?

— Мрм, — равнодушно сказала кошка, не понимая своей вины. Но Юте показалось, что Принцесса хотела сказать: "Уж кто бы говорил!"

— Все принцессы такие, — озвучил её мысль Михель. — Герр Вольфгангер, вы говорили о каком-то манускрипте?

— Да, да, Михель, вот изволь-ка взглянуть. — Антиквар развернул пожелтевший свиток. — Если у тебя будет минутка, попробуешь перевести?

— Я постараюсь, — пообещал Михель, взяв манускрипт и бережно пряча его в карман.

— Скажите, пожалуйста, — обратилась к торговцу Юта, — в последние несколько дней у вас никто не спрашивал книги о турнирах, с картинками рыцарских гербов и драконов?

— Нет, милая фрейлейн, за последнюю неделю таких заказов не помню, — ответил Вольфгангер. — Другую книгу, было, спрашивали.

— Какую? — заинтересовался Михель.

— Ту самую, которая потом и пропала.

— То есть, как пропала? Значит, в ту самую ночь у вас, всё-таки, что-то похитили? А полиции вы сообщили?

Антиквар немного смущённо ответил, что не успел. Он не сразу заметил пропажу, а потом счёл, что никто в полиции не воспримет его слова всерьёз.

— А что это была за книга? — спросила Юта, горящими глазами глядя на старичка антиквара. Она уже чувствовала новую страшную тайну и хотела знать всё до конца.

— Ужасная книга, — шёпотом сказал Гербаз Вольфгангер, наклонясь к ним через прилавок. — Если бы она не оказалась у меня случайно среди других старинных фолиантов, я никогда не взял бы её в руки. И вам не советую.

— Что же это за книга? — поинтересовалась Юта.

— Дьявольская! Ужасная!

Старичок нагнулся ещё ближе и прошептал название Михелю на ухо. Наверное, не хотел пугать Юту подробностями.

Зато испугался Михель.

— И давно это… опасное сокровище хранится у вас?

— Лет тридцать. Она досталась мне случайно, при обмене с одним коллекционером древних рукописей. Если бы я знал, что получил… впрочем, боюсь, и он не знал, что отдаёт эту… это сокровище в мои руки.

— Он пытался её вернуть?

— Прямо — нет. Но весьма подозрительно вёл себя, когда приходил ко мне. Всё время искал что-то глазами по всем полкам, задавал хитрые вопросы, пытаясь выведать, что мне известно. Возможно, он не был уверен, куда пропала книга. Из-за этого я тоже не сразу понял, что её мог унести грабитель. Думал, исчезла, как пришла. Но… — (антиквар ещё больше понизил голос до самого зловещего шёпота) — если она у кого-то исчезла, то у кого-нибудь непременно появилась, это я хорошо понимаю.

— Герр Вольфгангер, а кто, кроме вас, знал, что в вашей библиотеке есть такое… сокровище? — спросил Михель.

— Ни одна живая душа не знала, кроме меня и отца Себастьяна. Да ещё Принцесса, конечно.

— А тот ваш приятель-коллекционер?

— О, нет, его можно не опасаться, он давно умер. Тогда же, тридцать лет назад.

— Возможно, он не хранил свой секрет так строго, как вы, — заметила Юта. — Священнику вы рассказали на исповеди?

— Конечно. Я хотел посоветоваться, как уничтожить книгу.

— И что?

— Ну… боюсь, отец Себастьян уверен, что я её сжёг, как он мне посоветовал. А я только спрятал её подальше, словно похоронил и… сам позабыл о ней.

— Это так же разумно, как держать в погребе бомбу и думать, что она никогда не взорвётся, — довольно резко сказал Михель. — Почему же вы не сожгли её, герр Вольфгангер?!

— Я антиквар. Я не умею уничтожать старинные вещи, я их слишком люблю. Это слабость, я понимаю, но там был такой тиснёный переплёт из тёмного сафьяна, такая серебряная оковка и потом, драгоценные камни! По углам — опалы и бирюза, а в центре — рубин… Сжечь толстый пергаментный фолиант в полной тайне не так-то просто, ведь на это потребуется не один час. И камни ведь всё равно не сгорели бы, а тот, кто охотится за ней, думаю, рад был бы заполучить и пепел, тем более, оклад или камни!

— Но кто же, если никто не знал о её существовании? — спросила Юта. — Или кто-то ещё знал?

— Безусловно, знал хозяин книги, тот, от кого она попала к моему знакомому, — пояснил Вольфгангер. — Я надеялся сохранить в тайне на веки веков новое место её пребывания, но сам факт существования подобного… сокровища скрыть труднее, милая фрейлейн.

— Вы правы. Но скажите, всё-таки, о чём была эта книга?

— Не надо тебе о таком слушать, Юта, — покачал головой Михель.

— Можно подумать, это была книга кулинарных рецептов династии людоедов! — хмыкнула Юта.

Лица её собеседников вытянулись и побледнели.

— Что такое? Я угадала?

— Почти, — после паузы ответил Михель. — Совсем-совсем рядом. В некотором смысле, это была именно книга рецептов. Страшных рецептов. Но больше — ни слова об этом. Герр Вольфгангер, как вы считаете, познаний наших университетских историков хватит, чтобы запустить книгу в дело?

— Отчасти, да, но только отчасти. Вряд ли шифр её… рецептов проходят на нашем факультете истории. Но понять её смысл может почти любой.

— Что ж, нам остаётся молиться, чтобы книга скорее нашлась и не успела совершить ничего непоправимого.

— Книги, друг мой, сами по себе не совершают ни ужасных, ни добрых дел, — мудро заметил Гербаз Вольфгангер. — Огромная сила, скрытая в них, оживает только внутри человека. Без читателя книга похожа, как ты сказал, на бомбу с часовым механизмом, который только читатель может привести в действие.

— Будьте осторожны, герр Вольфгангер, — попросила Юта. — И берегите Принцессу.

— Да, кроме нас, вы кому ещё говорили о пропаже? — вспомнил Михель.

— Никому. Я только сегодня с утра в этом убедился.

— И отец Себастьян не знает?

— Нет, ему я не говорил. Он уехал в какую-то дальнюю деревушку, дня на три.

— Как некстати! — огорчился Михель. — Но ничего, он ведь скоро вернётся. Правда, если они узнали, что отец Себастьян уехал… — Михель погрузился в раздумье, оборвав фразу на половине.

Но Юта и старик-антиквар поняли его мысль.

— Есть такая пословица, — сказала Юта: — Только кот — из дому, все мыши выбираются из норок.

Вольфгангер покачал головой:

— Это не мыши, девочка. Это крысы.

Глава 6 Тревожные перемены

Когда Юта простилась с Михелем и вернулась в пансион фрау Эльзы, время было уже обеденное. Кстати, студент и сам очень часто заходил обедать в пансион Ульрихзенов, был там одним из постоянных посетителей. Но сейчас он проводил Юту и поспешил дальше. Булочная, принадлежащая семье его невесты Марселлины, находилась на соседней улочке. Сегодня Михеля ждал обед там.

Вилли уже пришёл из школы и успел наскоро перекусить. Они с Поликом спешили на собрание своего рыцарского ордена и едва кивнули девочке. Джастин, по-видимому, ушёл ещё раньше.

— Эй! Вы сейчас идёте на гору? — крикнула им вдогонку Юта.

Мальчишки притормозили.

— Не знаем, как получится. Если все согласятся, то пойдём.

— А меня не хотите позвать?

— Не сейчас, Юта, может быть, завтра. Сегодня мы окончательно утвердим внутренний устав ордена.

— Скажи маме, что мы можем быть поздно, — попросил Вилли.

— А от меня лично большой привет вашему рыжему диктатору! — яростно крикнула Юта и вернулась в дом.

Принцесса решила сегодня помочь фрау Эльзе на кухне. Хозяйка сперва возражала, а потом призналась, как ей хотелось бы иметь дочку, вот такую, как Юта. Но вместо этого Господь послал ей троих мальчишек. Старшие браться Вилли уже давно уехали на учёбу, один — в Ганновер, другой — в Гамбург, и только изредка приезжают навестить родителей.

Юта, в свою очередь, сообщила, что её старшая сестра тоже уехала из дому и теперь живёт с мужем в Лондоне. Но видятся они довольно часто, а теперь, когда у Магдалы родился сыночек, она обещает приезжать ещё чаще.

— Так многие делают, — кивнула фрау Эльза, — полгода живут в одной стране, полгода — в другой. Или так: зимой в городе, а летом в деревне. На свежем воздухе дети здоровее растут.

— Это точно, — согласилась Юта. — Фрау Эльза, вот вы верите в легенду о Крысолове?

— А что ж верить в неё теперь или не верить? Было это, да и всё тут. Было. Но только я думаю, дети из города по собственной воле ушли. Никто их не околдовывал, разве что жажда приключений их сманила. Молодые хотят мир повидать, собственного ума-разума набраться. Что им вечно возле материнской юбки сидеть? Городок-то у нас маленький, тихий. И сейчас тихий, когда можно выезжать куда угодно, за недельку буквально мир посмотреть и успеть домой обернуться к ужину. А в те времена-то! И скука тут, поди, была, и путешествовали всё больше пешком, другие, понимаешь, мерки были. Вот дети ушли, а вернуться и не вернулись. Говорят, шторм там был сильный на море, вот корабль их и потонул.

— А если их, всё-таки, заманили и продали в рабство, к примеру?

— Ну, могло и так быть. Но только не колдовство.

— Почему?

— Потому что любой родитель, даже непутёвый, если захочет спасти своё дитя, любые чары одним словом разрушит, — добродушно засмеялась фрау Эльза. Сильными движениями своих хозяйских ручек она месила тесто для пирога. Юта, тем временем, готовила начинку: резала яблоки тонкими ломтиками и посыпала их сахаром.

— Тётя твоя такой пирог умеет готовить? — спросила фрау Эльза.

— Не знаю. По готовке всего чего угодно специалист у нас мама, — ответила Юта, жуя яблоко. — Она всякие пироги и печенье умеет печь. И варенье. И торты. А тётя у нас пока "молодожён". Она в хозяйстве не очень опытная.

— Даст Бог, научится.

— Не-а. Мы живём совсем рядом. И обедаем всегда вместе. Мама держит хозяйство в своих руках и не потерпит конкуренции. Фрау Эльза, а какое одно слово надо сказать?

— Какое слово, деточка?

— Слово, которое разрушает чары и не даёт уйти детям.

— Ах, это! — фрау Эльза засмеялась, отряхнула руки о белоснежный фартук и обняла Юту. — Надо прижать дитя к себе крепко-крепко и сказать: "Я люблю тебя".

— Так просто?

— Иногда это труднее всего сказать.

Юта задумалась и какое-то время молча продолжала нарезать яблоки.

— Знаешь, Юта, — фрау Эльза снова вернулась к работе, — я вспомнила, про это, про колдовство. Есть такие вещи, которые остаются в человеческом сердце навсегда и они сильнее любых чар. Даже если человек сам себя забыл, он всегда помнит что-то такое из своего детства, без чего он не мыслит жизни. Можно вовсе не думать о таком, но услышишь, бывало, знакомую с детства песенку или увидишь на ком-то такой фасон чепчика, как твои мама или няня носили, и вспомнится… Я своим мальчикам часто пела одну колыбельную:

Точно знаю, стоит моим мальчикам её услышать, и где бы они ни были, они увидят наш дом, город, реку, вспомнят, как они дороги нам, как мы их любим. Если вовремя услышать, это могло бы удержать людей от любой глупости. Но ключ к их сердцам знает только мать и ещё тот, кто полюбит их всей душой. Но разве мать всегда будет рядом? Надежда только на Бога: Он любит каждого и знает ключ к любому сердцу. Жаль, мы сами закрываем свои сердца на тяжёлые замки. А Бог, ведь Он не взломщик. Если не открыть, Он постучится-постучится, а не дождавшись ответа, уйдёт.

Поздно вечером Юта услышала, как стукнула дверь соседней с ней комнаты. Она вышла в коридор.

— Полик, ты только вернулся?

— Привет, Юта. Ты даже не представляешь, как было здорово!

— Где уж мне! Меня ведь не пригласили.

Полик не обратил внимания на её ехидный тон, скрывавший обиду. Глаза его блестели от радостного возбуждения.

— Нет, ты послушай, мы теперь самый настоящий рыцарский орден, без всяких детских игрушек!

— Вы лазили по пещерам?

— Нет, мы не ходили на гору. Кристоф привёл своего старшего брата, он, оказывается, очень много знает о рыцарстве, и Трит объяснил нам, что драконы — это ерунда, для современных рыцарей найдётся настоящая работа, посерьёзней беготни с компасом среди камушков. Мы не будем искать пещеру дракона, то есть, Трит говорил, что он знает, где она и покажет нам завтра.

— Можно мне с вами? — попросила Юта.

— Надо спросить у старших.

— У кого? Наши, ведь, уехали, а если отпускают вас с Вилли гулять до ночи, значит, и меня отпустят.

Полик нахмурился, вспомнив, что-то важное.

— Мне нельзя тебе этого говорить, это часть тайны, ну да ладно, ты всё равно уже знаешь про устав ордена. Мы выбрали старших: двух магистров и судей. Они будут назначать звания рыцарям, в зависимости от наших личных успехов.

— Так вы приняли или нет, тысячную поправку к своему Кодексу Чести, что в рыцарей можно играть и девочкам? — нетерпеливо спросила Юта.

Полик потупился, отводя взгляд:

— Это уже не игра, принцесса. Трит сказал, что девчонки категорически исключаются как духовно низшие существа, не умеющие хранить тайны. Поверь, я спрашивал, но…

— Ах, так? Я немедленно иду спать!

— Но, Юта, постой! Джастин, он, оказывается, неглупый парень! Он предложил…

— Не желаю слушать! — воскликнула принцесса, гневно захлопнув дверь.

Юта бросилась на кровать и услышала, как Полик виноватым голосом пожелал ей сквозь двери спокойной ночи. Это было выше её сил, и Юта разрыдалась, натянув на голову подушку, чтобы не слышать его извинений.

Но очень скоро она успокоилась и подошла к окну. Чувство, тревожное чувство тайны было сильнее, чем десять личных обид. Юта выглянула в окно.

Снова на чёрном склоне горы мелькнул огонёк и пропал. Девочка услышала тихий мелодичный, как голос маленькой флейты, скрип флюгера. Она подальше высунулась из окна, наблюдая немой диалог над городом. Кто-то спрашивал Вилли, может ли он прийти? Флюгер скрипнул один раз, значит, Вилли отвечал "нет". Если бы он согласился, флюгер стал бы качаться из стороны в сторону. А, может быть, это Полик влез на чердак и подаёт кому-то сигналы?

"Все мальчишки — предатели!" — злобно подумала Юта.

Но самой ей в это не слишком верилось. Она имела в виду только двух совершенно конкретных мальчишек: Полика и Джастина.

На улице послышались голоса и смех. Юта глянула вниз. Было довольно темно, но Юта решила, что прошедшая по улице пара — это именно её знакомый студент Михель со своей невестой. Юта порадовалась за них и на сердце у неё стало спокойнее.

Позже зашла фрау Эльза, пожелать девочке спокойной ночи. Юта захотела снова услышать знаменитую колыбельную и спокойно уснула, под пение доброй фрау.

Наутро Юта уже раскаивалась, что не пожелала слушать про великие идеи Джастина. До полудня хитрая принцесса всячески пыталась вызвать Полика на разговор, но тот не менее упорно отмалчивался. Видно было, что его так и тянет рассказать в подробностях всё, что он узнал за вчерашний вечер, но Полик боролся с собой, ограничиваясь только самыми общими фразами. Юте в конце концов надоело его допрашивать. Она спросила о другом.

— Ты не знаешь, на склонах горы Коппельберг велись археологические раскопки?

— Да, велись. Нашли даже остатки какой-то древней культуры: посуду, камни-жертвенники, что-то ещё. А зачем тебе?

— Просто интересно. Брат Кристофа не говорил, кто в городе занимается всякими древностями?

— Я точно не знаю. Слышал, есть один старик-антиквар, у него лавка древностей. Настоящий паук! Трит говорил, у него много припрятано всяких сокровищ.

— Трит — старший брат Кристофа?

— Да, он совсем взрослый, он уже заканчивает университет.

— Такой высокий брюнет с тонкими усиками?

— Как ты знаешь?

— Его полное имя Тритон?

— Наверное, — растерялся Полик. — Но откуда ты его знаешь? Мне тоже вчера показалось, что Трит как-то особенно расспрашивал, как ты выглядишь.

— И узнав, сразу категорически запретил меня брать в игру, — подытожила Юта. — Я так и думала!

— Но почему?

— За час до вашего с ним знакомства мы уже встречались с Тритоном и успели с ним поругаться.

Полик явно был недоволен словами своей подружки.

— Вечно ты, Юта, во что-нибудь ввязываешься. Что вы уже не поделили? Трит — замечательный парень.

— О, да! — фыркнула Юта. — Только слишком боится кошек! Стой, слушай! Вспомни, кто на твоей памяти страшно не любил кошек?

Полик пожал плечами:

— Не помню.

— Ты что, даже закон такой был, чтобы в вашем городе не держали кошек!

— Ах, ты об этом! — рассмеялся Полик. — Да, Великая Мара не слишком любила животных. Впрочем, не только кошек. — Он задумался. — А почему ты про неё вспомнила, Юта? Это ведь давно в прошлом.^[21]

— Не знаю, но вдруг мне отчётливо вспомнилось. Потому что Тритон похож на неё!

— Не говори ерунды! — рассердился Полик. — Хотя, ты знаешь, и мне почему-то ясно вспомнилась фигура Великой Мары, когда мы только ещё собрались на холме… Ладно, заболтался с тобой, мне пора.

— Ещё слишком рано, всего лишь полдень. Твои друзья ещё не собрались.

— Нет, мы договорились встретиться в двенадцать. Я пойду. Не скучай, Юта.

Полик ушёл, прихватив с собой бутерброды и какую-то тетрадь, словно собрался в школу. Юта выглянула в окно. И правда, флюгера вращались, подавая сигнал общего сбора. Юта села на подоконник, раскрыла альбом для рисования и, чтобы не скучать, принялась набрасывать углём окраину города, шпили и точёные башенки, убегающий за горизонт Везер и склон лесистой горы над рекой.

Примерно через полчаса, Юта заметила группу людей, идущих вдоль реки в сторону Коппельберга.

— Ну, это уже полное свинство! — вслух сказала Юта, захлопнув альбом. — Вести иллюстрированную летопись ваших подвигов я не намерена!

Она какое-то время наблюдала за отрядом мальчишек. Впереди шёл кто-то более старший, гораздо выше остальных фигурок.

— Они не так уж и далеко успели уйти, — сказала Юта и решительно спрыгнула с подоконника внутрь комнаты. В своём багаже она отыскала спортивный костюм и лёгкие кроссовки. Быстро переодевшись, девочка, сама не зная зачем, кинулась догонять уходящих рыцарей.

Она легко миновала несколько кварталов и нашла выход к реке. Но, выйдя под горой, Юта не увидела мальчишек. Решив, что они уже взбираются вверх по склону, Юта поспешила к тропинке, вьющейся меж каменных глыб на склоне Коппельберга. Но, порядком запыхавшись, не одолев ещё и пятидесяти метров подъёма, Юта присела на камень, передохнуть.

Сверху открывался прекрасный вид на Гаммельн, не то что из Ютиного окна. Принцесса пожалела, что не взяла с собой альбома для рисования. Отдохнув, она влезла на камень и осмотрелась.

Деревья почти совсем скрывали тропинку вверху на склоне. Никаких следов мальчишек не было видно. Но, глянув вниз, Юта к удивлению своему поняла, что намного опередила рыцарей, их отряд сделал привал за отрогом скалы у подножия Коппельберга.

Юта отлично видела мальчишек, а они даже не подозревали, что сверху кто-то наблюдает за закрытым тайным собранием рыцарей Ордена драконов. Юта ожидала, что они будут сидеть кружком и обсуждать свои рыцарские дела, ради которых большинство из них крайне предосудительным образом прогуливали школу. Но девочка ошиблась. Она никак не ожидала увидеть такое смешное зрелище.

Мальчики сидели на земле на равном расстоянии друг от друга, по шестеро в ряд. Юта отлично могла сосчитать, что их не двадцать, как было раньше, а двадцать четыре. Между рядами ходил какой-то парень в белой майке с короткими рукавами и в синих шортах. Юта зябко поёжилась. Солнце солнцем, но дул по-осеннему прохладный ветерок. Сверху было плохо видно, но этот парень не мог быть Тритоном, поскольку не был брюнетом. Коротко стриженный светлый ёжик его волос блестел на солнце. Присмотревшись, Юта узнала Корнелия, тоже студента-историка местного университета.

Корнелий прохаживался между рядами ребят и что-то им говорил. Юта ничего не было слышно, она только видела, что все мальчики держат на коленях раскрытые тетради и старательно записывают в них урок. Сверху Юта видела, что это не диктант, а какие-то странные знаки и схемки, а к ним — пояснения. Но разобрать толком ничего было нельзя. Юта знала здесь многих, но по низко склонённым головам сейчас не различала, где — кто. Только рыжую макушку Джастина было отлично видно: он сидел в первом ряду. А Полик и Вилли — в последнем, их Юта тоже узнала.

Через какое-то время ребята закрыли тетрадки и выпрямились, глядя прямо перед собой. Корнелий стал снова медленно ходить вдоль рядов. Время от времени он останавливался возле одного из мальчишек и повелительно опускал ладонь ему на плечо. Словно совершал рыцарское посвящение. Тот, кого Корнелий касался, тут же падал, как только Корнелий убирал ладонь. Мальчики опрокидывались набок, сохраняя точно такую же позу, в которой сидели. Было похоже на детскую игру "замри — отомри".

Зрелище было забавным, Юта даже засмеялась, не боясь, что её услышат. Она была слишком далеко от рыцарских ушей. Корнелий сохранял на лице сознание полной серьёзности происходящего. Потом, по его знаку все упавшие мальчишки и все остальные встали и собрались в кружок вокруг старшего. Они снова оживлённо говорили о чём-то, а потом двинулись вверх по склону. Юта моментально спрыгнула с камня, служившего ей наблюдательным пунктом, и спряталась в расщелине.

Но опасность разоблачения надвигалась, оказывается, вовсе не снизу! Хрустнула ветка, и Юта увидела странную фигуру, спускавшуюся по склону горы навстречу отряду под предводительством Корнелия. Эта фигура была облачена в длинный красный плащ с чёрной пелериной и капюшоном, скрывавшим лицо.

Юта едва не закричала от страха, но мальчишки совершенно спокойно поравнялись с этим странным видением. Все они сделали какой-то условный жест рукой, приветствуя того, кто был закутан в плащ. Корнелий вышел вперёд и торжественно произнёс:

— Магистр и судья справедливый Тритон, рыцари собрались, чтобы принести клятву верности Ордену!

*****

"Глупые, глупые, дурацкие игры! — злилась на себя Юта. — И чего я так испугалась? Это ведь всего-навсего глупые мальчишки, которые думают, что они рыцари! Тренировки какие-то проводят, тайные знаки пишут, наряжаются в средневековые мантии. Смех да и только! Но почему, почему же мне так не нравится эта их игра, и отчего я так испугалась? Не понимаю. Неужели это простая зависть от того, что меня не взяли в игру, так расстроила мои нервы? Немедленно извольте взять себя в руки, ваше высочество! Сию же минуту!"

Юта глубоко вдохнула и, выдыхая, медленно сосчитала до десяти. Сердце перестало колотиться, как у пойманной птички. Разминувшись благополучно с отрядом под предводительством Корнелия, Юта подождала, пока они вместе с Тритом отойдут подальше и потихоньку ускользнула. Только на окраине города она наконец остановилась, чтобы попытаться успокоиться и разобраться в происходящем.

Юте очень бы не хотелось, чтобы её бегство заметили с горы. Ведь оттуда прекрасный обзор, как она сама убедилась недавно. Но, с другой стороны, она даже не подслушивала их тайны, очень надо! Тем более, что просто ничего не было слышно. Она не собирается даже ябедничать взрослым, что мальчишки прогуляли занятия. Пусть это останется на их совести.

Но что-то неуловимое не давало Юте покоя. Она твёрдо решила сегодня вечером прямо и честно расспросить Полика обо всех тайнах ордена. В конце концов, это всего лишь игра, не стоит возводить вокруг неё такие уж неприступные бастионы. Во всём хорошо соблюдать разумную меру. Вот завтра утром вернутся из поездки Юрген и Георгина, и Юта, наконец, сможет поделиться своими тайнами. Ведь у неё тоже есть некоторые весьма занятные соображения, но только никто не желает её выслушать! Так и надо Полику, пусть не зазнаётся. Юта ни слова ему не скажет о том, что узнала в лавке у антиквара Вольфгангера. Городу угрожает настоящая опасность, а доблестные "рыцари" тратят время на пустые игры!

До вечера Юта помогала фрау Эльзе на кухне и слушала занимательные истории герра Готфрима.

Готфрим Ульрихзен не всегда был скромным хозяином пансиона. В молодости он служил на почтовой станции и много путешествовал между городами Брауншвейгского герцогства и по его окрестностям. Он рассказывал о том времени такие удивительные истории, (все из которых были, по его уверениям, чистой правдой), что Юта невольно вспомнила тот факт, что род барона Мюнхгаузена, величайшего и правдивейшего рассказчика, происходит именно из этого города. Возможно, герр Ульрихзен приходился знаменитому барону каким-нибудь дальним родственником.

Вилли пришёл домой ещё засветло и один. Юта заволновалась, но Вилли успокоил её, сказав, что старшие магистры отобрали по жребию половину ребят, а остальных на сегодня отправили по домам. Вилли был опечален, что ему не повезло быть среди оставшихся. Ведь их сегодня посвятят в полноправные рыцари. А остальным ещё сколько ждать!

Вместе с Вилли Юта смотрела на вечерний берег реки Везер. Там, почти у подножия горы, ярко горел костёр. Полик наверняка там. И Джастин, уж конечно, не отстаёт от других! Ему не терпится стать рыцарем, только чтобы ещё выше задрать свой нахальный веснушчатый нос!

Полик опять пришёл поздно. Но сегодня настроение его было совсем иным: растерянный и отрешённый он больше не горел желанием посвятить Юту в свои дела и не разрывался между охотой всё рассказать и обещанием хранить всё в секрете. Юта видела, что глаза её друга погасли. Полик ещё не собирался спать, а чертил что-то в своей тайной тетрадке.

— Что же ты меня не позвал сегодня с вами на экскурсию в горы? — спросила Юта, входя к нему в комнату и подсаживаясь к столу. — Что вы там видели интересного?

— Ничего особенного.

— А что новенького придумал наш рыжий женоненавистник? — беззаботно спросила Юта.

— Ничего.

— Да что вы там делали целый день, о чём говорили?

— Ни о чём. — Полик поднял голову. — Не спрашивай меня, Юта. Ты опоздала: сегодня мы принесли клятву хранить тайну Ордена от всех непосвящённых. Извини, я ничего больше сказать не могу.

— Ну и глупо, — заметила Юта. — Тебе не кажется, что с недавних пор, дня так три-четыре, нам с тобой стало не о чем говорить?

— Говори о чём угодно, — мягко возразил Полик. — Спрашивай, только, пожалуйста, не о тайне.

— Да у тебя всё сейчас тайна, — махнула рукой Юта. — Могу я спросить, например, что ты рисуешь?

Полик убрал руку, закрывавшую от Юты его рисунок. На странице в тетрадке был изображён какой-то квадратный чертёж.

— Это задание на завтра. У нас вроде конкурса на лучшую эмблему ордена. Джастин хочет нарисовать дракона, другие предлагали скрещённые мечи или что-то наподобие герба с геральдическими узорами.

— Как у тебя здесь?

— Да, только у меня ничего не получается. У тебя есть цветные карандаши или фломастеры? Дай, пожалуйста.

Но когда Юта через полминуты принесла Полику карандаши, в центре рисунка уже виднелась большая красная точка. Юта заметила свежую царапину на указательном пальце своего друга.

— Вы что, приносили клятву кровью? — пошутила она.

— Да, — рассеянно кивнул Полик. И он, похоже, не разыгрывал подружку.

— Но, всё-таки, раскрасить лучше карандашом, — бодро сказала Юта, всматриваясь в черновой рисунок. Перекрещивающиеся линии, завитушки, кружки и таинственные знаки ей что-то напоминали. — А красным, ты что собирался нарисовать?

— Рубин.

Юта широко распахнула глаза и от удивления спросила шёпотом: — Полик, где ты видел такую книгу?..

Глава 7 "Пятнистые жабры!"

— Ведь это обложка книги? — настаивала Юта.

— С чего ты взяла?

— Пятнистые жабры, не отпирайся! Разве рыцарь не должен быть честным?

— Юта, ты сошла с ума, я не понимаю, о чём ты?

— Скажи только, у кого ты видел эту книгу, и я сразу отстану. Ты хотя бы знаешь, о чём она?

Полик покачал головой:

— Ничего я не знаю. Ты ошибаешься, ты не могла видеть такую книгу.

— Как хочешь, можешь не говорить. Я всё равно найду её и сожгу!

— Юта, могу дать тебе честное слово, я не пытался нарисовать что-то определённое. Это просто узор, он составился сам из случайных линий.

Полик казался растерянным и внимательно всматривался в странный квадратный узор.

— Если предположить, что ты говоришь правду, — задумчиво сказала Юта, — то совпадение получается удивительное. В центре какого-то знака — красный рубин. А в уголках по краям ещё камни, окованные серебром. Полик, ты хотел эти кружочки каким цветом раскрасить? — Юта показала на четыре угла рисунка.

— Бирюзовым или голубым. А, может, белым? Мне казалось, это подходит.

— Правильно, это действительно бирюза. И молочные опалы, они белые. Теперь скажи, фон рисунка будет какого цвета?

— Я не думал об этом. Лучше — тёмный, а узор светлый, для контраста.

— Отлично, — Юта раскрашивала всё так, как велел Полик.

Они словно составляли портрет неизвестного преступника.

— Смотри, что получилось. Это — книга из тёмной очень старой кожи с тиснением. Переплёт её окован узорами из серебра и украшен драгоценными камнями. Ты и теперь будешь утверждать, что она лишь плод нашей фантазии?

Полик нахмурился, стараясь что-то вспомнить или разгадать.

— Я её видел, Юта, — наконец признал он. — Эту книгу я видел сегодня во сне. И сон был ужасным. От него у меня на весь день осталось какое-то тяжёлое чувство. Если бы я очень старался вспомнить и нарисовать этот предмет во всех подробностях, то не смог бы сделать это лучше, чем получилось сейчас, когда я даже не думал об этом. Это просто сон, Юта, но не могу понять, как ты тоже могла его видеть?

Юта взяла друга за руку:

— Не знаю, где тут сон, где реальность, но такая книга на свете есть. Я о ней только слышала. Говорят, она содержит ужасные вещи. Обещай мне, если твой сон повторится, или наяву ты увидишь такую картинку, знай — ты в опасности. Беги без оглядки!

— Как можно убежать из сна?

— Проснуться. Неужели не ясно?

— Попробую, — пообещал Полик. — Мда, не знаю, что сказать, признаться, ты меня удивила таким поворотом. А с этим что делать? — он показал на рисунок.

— Отдай, он мне нужен, — попросила Юта.

— Возьми.

— Спасибо и спокойной ночи. Чтобы не снились кошмары, помолись перед сном.

— Попытаюсь. Последнее время я засыпаю раньше, чем успеваю о чём-либо подумать. Тем более, о молитве.

Юта приостановилась в дверях.

— О, это очень тревожный признак! — весело сказала она. — Тётя Георгина говорит, это значит, ты выпадаешь из реальности, если что-то происходит, а ты не успеваешь даже подумать!

— Иди уж, учительница нашлась! — Полик наконец-то смог улыбнуться. За весь вечер он впервые на миг вышел из грустной задумчивости.

Юта недовольно покачала головой: её неунывающего друга словно бы подменили.

На следующий день маленький Вилли не пошёл ни в школу, ни на сбор рыцарского клуба. Он простудился: всю ночь кашлял и горел от высокой температуры.

— Поделом тебе, — сказала сыну фрау Эльза. — Ишь, взяли моду бегать совсем раздетыми, в маечках, словно летом! Лежи теперь и думай о том, что на дворе, всё-таки, осень, и если мать говорит: "Возьми куртку", — значит, нечего убегать и не слушать добрых советов.

— Мам, но ведь было совсем тепло. И потом, мы грелись у костра…

— А ветер с реки холодный, — заметил отец Вилли. — Вот тебя разгорячённого и прохватило!

Вилли не стал спорить с родителями и остался в постели.

Юта тоже выразила Вилли своё сочувствие. Хотя, по правде говоря, ей казалось, что эта простуда к лучшему: во всяком случае, мальчик не пойдёт сегодня на собрание рыцарей.

Рано утром приехали наконец-то Юрген и Георгина. Юта была очень рада их возвращению. За эти дни им пришлось объездить весь Брауншвейг, посетить несколько торжественных приёмов, обсудить множество мелочей, без которых, оказывается, невозможно вступить во владение герцогством.

Юрген, понятно, к такому владению особенно не стремился. Долгие формальности утомили его, и новоявленный герцог Брауншвейгский желал только поскорее избавиться от своего наследства. Он уже вёл переговоры о том, что, возможно, предоставит землям герцогства самоуправление или передаст все полномочия Совету губернаторов.

Большинство градоправителей, как в Гаммельне, так и в других городах Брауншвейга, были согласны с таким решением. Но делегации от жителей городов упорно просили герцога не отдавать власть полностью, а оставить за собой право назначать наместников и строго следить за их действиями. Но для этого нужно было вникать во все подробности жизни в Брауншвейге, приезжать сюда хотя бы раз в полгода и вообще, требовало немалых трат сил и времени.

— Сокровище моё, Юта, как ты провела без нас эти дни? — спрашивала тётя Георгина, обнимая племянницу.

— Ужасно!

— Да и мы не лучше, — откликнулся Юрген.

— Что-то случилось? — забеспокоилась тётя Георгина. — Расскажи нам всё.

— Нет, ничего особенного не происходило, — попыталась смягчить свои слова Юта. — Мне просто ужасно вас не хватало!

— Я тебя отлично понимаю, милая моя, — вздохнула тётя. — Но ездить с нами по разным приёмам тебе понравилось бы ещё меньше. Это удивительно, Юрген, до чего она на тебя похожа.

— Ещё как удивительно! Можно подумать, что она моя племянница! — саркастически заметил муж Георгины.

Юта засмеялась.

— А где же Полик? — поинтересовалась тётя. — Он не захотел встретить нас?

— Он хотел, но дело особой важности не позволило ему остаться. Он ушёл играть со своими друзьями.

— У вас уже разные друзья?

— Да!

— Юта, расскажи толком.

— Я не хочу так, сходу, вас огорчать. Отдохните немного.

— Нет-нет, рассказывай прямо сейчас, — настаивала тётя Георгина.

Но выслушать всё, что думает Юта о поведении здешних мальчишек, тётя, несмотря на свою решимость, так и не смогла.

— Пятнистые жабры! Этот противный Джастин тут устроил такое… — в гневе начала Юта.

— Она всё время ругается! — воскликнул тётя Георгина, обращаясь к своему мужу. — Это ужасно. С тех пор, как Юта стала ходить в эту ужасную школу хороших манер при посольстве, она постоянно ругается этими "жабрами". Кто тебя этому научил, солнышко?

— Никто, я сама придумала, — с некоторым оттенком гордости сказала принцесса. — Но это ведь не плохое слово, почему же нельзя?

— Ты же принцесса!

— Пятнистые жабры! — взвыла Юта. — Я только это и слышу! Хотя бы сейчас, тётя, пусть я буду "инкогнито".

— Ну, хорошо. Но девочки, которые хорошо воспитаны, не позволяют себе так ругаться.

— А как? — наивно спросила Юта.

Георгина сжала виски руками.

— Юрген, я умоляю тебя, поговори с ней серьёзно.

— Прямо сейчас?

— Да, именно. Ты должен объяснить Юте, как подобает вести себя благовоспитанным детям. Ругаться любыми словами очень нехорошо.

— Почему? — спросила Юта. Она теперь обращалась не к тёте, а к Юргену.

— Я, что, должен читать ей нотацию? — с явным неудовольствием спросил он.

— А кто же, я должна? Ведь это твоя племянница, милый. Поскольку на свете нет ничего невозможного, у нас могут когда-нибудь появиться дети, и я хочу видеть, как бы ты их воспитывал!

— Я тоже хочу это видеть, — улыбаясь, сказала Юта. — Докажи мне, что я неправа, и, обещаю, я больше не буду ругаться "жабрами", а буду только так, как ты скажешь.

Юрген, прищурившись, посмотрел на них обеих: на свою супругу и её племянницу.

— Так, вы мне бросаете вызов? Что, думаете, я не смогу доказать весьма умной девочке, что ругаться глупо? Погодите же! Ладно, я согласен сдать этот экзамен, раз уж на свете нет ничего невозможного, — он лукаво посмотрел на жену.

— Когда ты доставишь нам удовольствие тебя выслушать?

— Да хоть сейчас! Но, если это не принципиально, нельзя ли через полчасика? Я после всех этих обедов в ратуше голоден, как волк!

Принцесса и её тётя переглянулись.

— Не возражаем.

Отдав должное сказочным блюдам фрау Эльзы, Юта и её тётя с дядей встретились в Верхней гостиной. Георгина присела на диван, как судья и зритель; Юрген устроился в кресле посреди комнаты; Юта взяла стул и села напротив.

— Я жду, — сказала она.

Юрген вздохнул, собираясь с мыслями.

— Юта… ругаться нехорошо.

— Ты докажи. Я сама слышала, как ты сказал "бесхвостая каракатица!", когда лампа чуть… впрочем, не важно.

— Я докажу, — усмехнулся Юрген, оценив её тактичную оговорку. — Не спеши, наберись терпения. То чувство, что заставляет нас сказать что-нибудь в сердцах или стукнуть кулаком по столу — совершенно естественно и коренится глубоко в человеческой природе. Ругаются практически все, и люди, и звери. Собака рычит или воет на луну, змеи и кошки шипят, птицы раскрывают клювы и крылья и порой говорят такое… В общем, природа этого явления эмоциональна. Мы не говорим ругательство просто так, в тот момент мы что-то чувствуем и что-то подразумеваем. Разберёмся, что именно.

Нет смысла говорить о действительно злобных словах, известных ругательствах и проклятиях. Это плохо само собой, потому что это — злость, а зачастую и явное богохульство. Я о другом. Ругань бывает, пожалуй, трёх видов: явная, её обсуждать не будем, я уже сказал. Потом: скажем так, невинные сами по себе слова, эмоционально окрашенные. И, на третьем месте, безмолвные ругательства. Ведь можно орать, а можно только поджать губы, как твоя тётушка, но корень этого будет один и тот же.

— Мне уже интересно, — заявила Юта.

Её тётя строго поджала губы. Поймала себя на этом и засмеялась.

— Можно подумать, принцы никогда не ругаются, — сказала она.

— Ещё как! — откликнулся Юрген. — Итак, продолжим урок. Знаком ли вам случай, когда ключ застрял в замке и никак не поворачивается? Или, когда оружие даёт осечку?

— Приведи более "дамское" сравнение, — попросила Георгина. — Мы не сильны в оружейных механизмах.

— В таком случае, представь сбой в работе швейной машинки. Никак не удаётся вдеть нитку в иголку или колесо не крутится.

— О, вполне представляю!

— У тёти Эльзы на кухне есть старый кремниевый пистолет, — сказала Юта. — Он не настоящий, это зажигалка для плиты. Дядя Готфрим называет её "доннэрвэттэр"^[22]. Там такое колёсико… нужно щёлкать им, чтобы появилась искра.

— Идеальный пример! — горячо одобрил Юрген. — Именно так происходит и с нами. Пытаешься что-то сделать или доказать, а все усилия — впустую. Нарастает раздражение. Щёлкаешь, щёлкаешь этим колёсиком, а искры нет. В этот момент нам нужна искорка, маленький эмоциональный взрыв. Вот люди и подкрепляют свои усилия словом. И — раз! — ключ поворачивается, огонь горит и так далее. Ругаемся мы в тот момент, когда нужен резкий выдох перед тем, как сделать последнее решающее усилие. Человек и зверь умеют сбрасывать напряжение, чтобы не взорваться. Часто это выражается в любом слове или жесте.

Не имеет значения, что говорить. Борясь с этой привычкой, человек может заменить обыкновенное упоминание чёрта чем-нибудь очень благочестивым или просто молча стискивать зубы, тоже помогает.

Например, у одного моего знакомого боцмана любимым ругательством было: "Боже, благослови это корыто и спаси нас, грешных!"

Но надо было слышать, каким тоном, вернее, с каким неисчеслимым разнообразием интонаций он это произносил. Точно так же простое "Ой!" — может выражать что угодно.

— Значит, — подвела итог Юта, — ругаться полезно? Ведь эта маленькая искорка, в какой-то мере, придаёт нам сил?

— В какой-то мере, — согласился Юрген. — Но та пауза, во время которой мы чувствуем себя бессильными, дана нам для просьбы о помощи, а не для ругани. Если внутреннее бессилие начинает кипеть и желает заставить тебя кричать и топать ногами, глупо именно так и поступать!

— А расскажи, как ругаются принцы?

— О, весьма изящно, как им самим представляется. Высокие особы обычно вместо проклятий начинают говорить ужасно вежливо и ласково, глядя прямо в глаза собеседнику самым ледяным взглядом.

— Да, да! — обрадовалась Юта. — Я такое много раз видела! Но неужели, это всего лишь маскировка чувств, а чувства всё те же?

— Увы, да.

— И что, нет людей, которые совсем не ругаются?

— Есть, но, по-моему, это уже черта настоящего святого. Впрочем, на одном из кораблей, где я служил, был помощник капитана, которому действительно не нужен был этот "принцип зажигалки". Он всегда был на самом деле спокоен. Всегда, сколько я его знал. Очень добрый и достойный человек, которого ничто не могло вывести из равновесия настолько, чтобы он пожелал выругаться. Не было желания и всё.

— Этому можно научиться? — с сомнением спросила Юта.

— Можно стараться. Главное, чтобы это не было лицемерным спокойствием, а шло изнутри.

— Да? — встряла тётя Георгина. — А сам ты стараешься?

— Очень, любимая. Я уже почти совершенство.

— А что ты мне сказал по поводу той шляпки, которую я хотела купить в Ганновере?

— Жоржетта, но ты не осталась в долгу, когда мы собирались на вечерний приём в магистрат! Ты сказала, что я, с моими манерами, в этом костюме похож на кого?..

— Я только сказала, что выходила замуж за бродягу, ставшего принцем. И не предполагала, что превращение продлится ровно до конца официальной брачной церемонии!

— Жоржетта, ты — пример для племянницы, — напомнил Юрген.

— Пусть знает жизнь!

— Ты редкая язва!

— А ты…!

Георгина надменно поджала губы и подарила Юргену ледяной взгляд, словно смотрела сквозь мужа. Он вежливо и холодно улыбнулся, как подобает в таких случаях принцу. Потом оба они посмотрели на Юта и рассмеялись

Она тоже засмеялась, понимая, что тётя и дядя её разыграли. По их интонации Юте было понятно это с самого начала.

— Придворное лицемерие и показная сдержанность — не лучшее приобретение в семейной жизни, — мягко сказала тётя Георгина. — Люди должны искренне общаться и даже спорить, главное, не перейти грань, за которой ты обидишь того, кто дорог тебе.

— Я понимаю. Я очень люблю вас обоих. Я так соскучилась, — промурлыкала Юта. — Но всё-таки, есть ли способ перестать высекать нужную искру с помощью только своих эмоций? Ведь замена одного ругательства другим — плохой выход.

— Совершенно права, — кивнул Юрген. — Ну, тут легче всего, наверное, тем, у кого привычка по любому поводу говорить: "Господи!" Пусть из упоминания всуе это обращение по-настоящему станет молитвой, даже если уста сказали "Боже!" — раньше, чем сердце.

Но, до тех пор, пока мы повторяем какое-то слово, мысль или жест, мы всё равно не свободны от этой привычки. Я думаю, если ты будешь просто представлять себе маленькую искорку, падающую с неба, как звёздочка, и просить помощи всякий раз, как бессилие перед ситуацией потребует от тебя разозлиться, ты станешь той уникальной личностью, которой ругаться просто нет надобности.

— Я поняла, — кивнула Юта. — Я буду стараться.

Юрген перевёл взгляд на жену.

— Я сдал экзамен?

— Трудно сказать. Предмет ты хорошо знаешь, это бесспорно, — кокетливо сказала Георгина. — А в остальном… мне особенно понравилась первая фраза: "Юта, деточка, ругаться нехорошо"…

— И за что я тебя люблю, Жоржетта?

— За мою редкостную язвительность.

— О да, в ней тебе равных нет!

Когда Юта пришла в свою комнату и по обыкновению села у открытого окна с видом на гору, она попыталась представить себе лицо Джастина и с чувством сказать: "Пятнистые жабры!"

Увы, нужного чувства не возникало. Привычка исчезла, словно её и не было. Юта была настроена очень благодушно, никто и ничто не могли сейчас вывести её из себя.

"Это опасный признак! — сказала она себе голосом своей тётушки. — Если тебе кажется, что ты — чистый ангел, осторожней, за ближайшим поворотом тебя ждёт бес!"

За дверью послышался стук.

— Да, войдите!

Скрипнула дверь, и на пороге появился Юрген.

— Я думала, ты уже не придёшь.

— Я хочу знать, что произошло в наше отсутствие. Ты была очень огорчена. Что случилось?

— Да всё эти ужасные мальчишки, прямо не знаю, что делать, — вздохнула Юта. — Присядь, я тебе всё-всё расскажу.

— Слушаю тебя.

Юта собиралась было поделиться с дядей всеми тревожными новостями, но взгляд её блуждал по долине реки и склонам лесистых гор. Юта сразу увидела, как вдоль берега реки Везер в сторону Коппельберга движется длинная вереница ребят.

— Прости, Юрген, мне надо бежать. Я потом тебе всё объясню, обещаю.

— Тебе не нужна моя помощь?

— Пока что я должна всё сама разузнать. А потом — будем действовать и, надеюсь, ты мне поможешь.

— Не представляю, что ты затеяла, но на всякий случай будь осторожна.

— Я буду, спасибо тебе.

Глава 8 Урок ненависти

Снова натянув спортивный костюм и кроссовки, Юта поспешила за отрядом рыцарей с твёрдым намерением во что бы то ни стало узнать их тайну. Но для этого нужно было слышать, о чём говорят ребята между собой. А, учитывая присутствие в отряде старших — Корнелия и Тритона, разоблачение Юте казалось совершенно излишним. И очень опасным.

На почтительном расстоянии девочка следовала за рыцарями драконов, пока те, как и в первый раз, не расположились лагерем на полянке у подножия горы. Юта ещё во время прошлой слежки присмотрела себе отличное невысокое деревце с густой кроной, вполне подходящее на роль наблюдательного поста.

Юта осторожно влезла на дерево и устроилась в развилке ветвей. Ей было великолепно видно всё происходящее на полянке, слышны были даже слова Корнелия, когда он громко приветствовал всех рыцарей, особенно посвящённых.

Как и в прошлый раз дети расселись на поляне ровными рядами. Корнелий выкрикнул приветствие; они хором ответили. На этот раз мальчишек было гораздо больше. Юта сосчитала, получилось сорок восемь: по шесть в ряд. Удивляло то, что все они были одеты совсем по-летнему. Юта поняла смысл этой рыцарской закалки, только когда Корнелий стал говорить: "Нам тепло, мы совершенно свободны, мы среди друзей…"

"Гипнотизируют себя, что ли? — подумала Юта. — Но Вилли-то простудился, значит, действует то ли не на всех, то ли не всё время".

Корнелий снова стал ходить меж рядов. Если он поднимал руки вверх, то и все поднимали руки. Если что-то говорил, все повторяли или отвечали. В хоре голосов тонули слова, Юта ничего не могла разобрать. Было похоже на разминку перед боем или… (девочка вздрогнула) или на молитву!

На поляну вышел Тритон и подошёл к другу. Сказал ему что-то на ухо.

— Теперь вы — камни! — громко провозгласил Корнелий. — Безмолвные холодные камни! Бесчувственные к жаре и к холоду и ко всем движениям сердца. Замрите!

Они с Тритоном оставили мальчишек сидеть неподвижно, а сами поспешили к горе. Юта видела, как они проходят в трёх шагах от неё.

— Они готовы, — сказал Корнелий.

— Идём, Учитель тебя зовёт, — повторил Трит.

В этот момент громко хрустнула ветка. Парни тревожно огляделись по сторонам. Юта замерла от страха, прижавшись к дереву.

"Господи, сделай так, чтобы они меня не заметили!" — взмолилась она. Но даже сквозь страх Юта чувствовала удивление оттого, что ни один из рыцарей не обернулся на хруст. Не то что "не обернулся"! Даже не шелохнулся! Словно и вправду окаменели.

— Показалось, — вздохнул Корнелий. — Это птица вспорхнула.

— Может быть. Идём.

Они поспешно ушли за каменный выступ скалы, и вскоре Юта увидела их уже над своей головой. Двое парней поднялись по тропинке и скрылись в какой-то расщелине.

Юта осторожно отломила сухую веточку и бросила в ближайшего к ней мальчишку. Ветка упала, задев его ногу.

Мальчик не шевельнулся, словно не чувствовал.

Юта размахнулась посильней и бросила ещё одну щепку в группу ребят.

Никто этого и не заметил.

Медленно и осторожно принцесса соскользнула с дерева и, прячась в камнях, подошла поближе к странному собранию. Все сидели, глядя перед собой, положив руки на колени и придерживая тетради и ручки. Юта отлично видела рыжую макушку Джастина. Она подняла маленький камушек и бросила в его сторону.

Та же реакция.

Юта испугано дотронулась до плеча ближайшего мальчика лед девяти на вид. Она совсем забыла об опасности разоблачения и не думала, как объяснит своё появление здесь.

Но объяснять не пришлось. Мальчик был холодный, как камень. Он находился в странном оцепенении. От прикосновения Юты он упал набок, неподвижный, словно статуя.

Юта сообразила, что уже видела такое, но издали. Перебегая от одного к другому, Юта стала щипать, тормошить мальчишек, звать их, но её окружали только холодные камни. Неживые, неподвижные, безмолвные камни.

— Ничего себе игры! Глупые, очень глупые игры! — чуть не плакала Юта. — Полик, ну хотя бы ты меня слышишь?! Неужели вы спите? Очнитесь, мальчики! Это совсем не смешно!

Но все её усилия были тщетны. Рыцари драконов, покорные словам своего магистра Корнелия, не видели и не слышали Юту. Наконец она сообразила, что в таком состоянии ребят навсегда не оставят: скоро вернутся старшие.

"Нет, я не уйду! Я буду здесь до конца!" — твёрдо сказала себе Юта, словно давая обещание не бросать больше мальчишек на произвол судьбы.

— Не бойтесь, я буду здесь, рядом, — сказала она им и снова спряталась. Теперь — совсем близко, на краю поляны за большим обломком скалы.

Как только Юта нырнула в своё убежище, по тропинке с горы спустились три странных фигуры. Это были Трит и Корнелий в красно-чёрных мантиях и с ними третий, в сером плаще с капюшоном, почти скрывающим лицо.

Третий, которого Корнелий и Трит называли "Великим Учителем", был выше юношей и шире их в плечах. Судя по фигуре и по густой бороде — это был взрослый мужчина, похожий на призрак монаха из жутких народных легенд.

Он поприветствовал своих юных друзей довольно приятным, не хриплым и не слишком низким голосом.

Тритон и Корнелий сделали почтительный полупоклон. Остальные упали ниц. Все, кроме двух первых шеренг. Учитель велел им встать, подойти к нему и повернуться лицом к своим друзьям.

Двенадцать мальчиков встали. Юта знала их всех — они были из компании Вилли, и Юта даже имела честь быть представленной этим доблестным рыцарям.

Здесь был и Кристоф — стоял рядом со своим старшим братом Тритоном, и Ганс, сын сапожника, Илий^[23] из лавки торговца зеленью — лучший друг Вилли, и Мартин^[24] — сын мельника, и Август^[25] — такой же рыжий, как Джастин, только худой и высокий, и многие другие. И, конечно же, Полик и Джастин.

— Я особенно рад, что сегодня среди нас столько рыцарей, прошедших посвящение, — сказал Учитель. — Их будет ещё больше. Скоро вы все встанете в этот ряд! Я надеюсь, вы будете достойны этой чести и не уроните достоинства нашего Ордена рыцарей драконов! Магистры — Тритон и Корнелиус — уже прошли вторую ступень посвящения, они ваши учителя. Очень скоро один из сегодняшних рыцарей также станет учителем, так как третье место пока свободно. Но, чтобы выбрать достойного, мне надо лучше узнать ваши сердца. Дети мои! — обратился Учитель к стоящим мальчикам. — Вы откроете мне свои слабости, и я помогу вам избавиться от них навсегда! Вы будете сильны духом и сможете повелевать простым смертным. Смотрите!

Учитель поднял левую руку. Взгляды всех сидящих перед ним рядами мальчишек были прикованы к его ладони.

— Встаньте! — повелел он.

Все встали.

Двенадцать избранных рыцарей наблюдали со стороны, как голос Учителя парализует остальных и они послушны его воле, как куклы. Учитель велел ученикам обратиться в камни. Все застыли стоя прямо, как на параде.

Рыцари видели теперь со стороны то же, что незадолго до этого поразило Юту. Но, судя по всему, они не знали, что пять минут назад сами были такими же послушными куклами.

Трит и Корнелий провели новичков по рядам, показывая, как падают от прикосновения, даже от дуновения их непосвящённые друзья. Трава была густой, так что загипнотизированные мальчишки не пострадали. Потом Учитель снова построил и усадил всех рядами и велел сидящим ученикам взять тетради.

— Магистр Корнелиус, раздайте посвящённым рыцарям жребий, — сказал Учитель. — Сейчас вы расскажете нам о своей ненависти. Ненависть — это сила, которая живёт в человеке. Но, будучи неуправляемой, она превращается в слабость. Она должна быть всецело подчинена разуму, а не сердцу. Ненависть в сердце делает людей уязвимыми. Они так же слабы, как те, чьи сердца душит и точит любовь. Рыцари нашего ордена выше этих сентиментальных слабостей! Они сильны духом и телом! Скажите мне, вы сильны?

— Да! — ответил хор голосов.

— Вы чтите законы Ордена?

— Да!

— Вы жаждите его славы?

— Да! Да!

— И вы готовы принять её?

— Готовы!

Дюжина рыцарей и Трит с Корнелием на вопросы не отвечали. Очевидно, они это уже проходили: студенты — раньше, а новоиспечённые рыцари — только вчера.

— Итак, кто будет говорить первым?

Мартин, которому по жребию достался первый номер, вышел вперёд.

— Братья слушают тебя, рыцарь. Скажи нам имя твоего злейшего врага, которого ты ненавидишь так, что мог бы желать его смерти.

— Учитель латыни Карл Вользен, — чётко сказал Мартин. — Наш классный руководитель. Я ненавижу его.

— Расскажи нам о причинах этого чувства, рыцарь. Ненависть сжигает тебя!

— О, да! Герр Вользен никогда не обращал внимания на мои успехи и ни разу не спрашивал меня, если я знал урок. Зато, стоило мне сделать хоть одну ошибку, как он радовался! Я видел в его глазах радость моим неудачам, я тоже хочу порадоваться, когда он будет в беде.

— Твои слова логичны и ненависть вполне подчиняется разуму, — сказал Учитель с оттенком похвалы. — Запишите все причину ненависти: равнодушие к успехам и радость неудачам. Это весомый повод. Ты получишь со временем возможность поквитаться с врагом. Следующий номер?

— Это я, — отозвался Илий, сын зеленщика.

Оказалось, он до смерти ненавидит одного мальчишку с соседней улицы, за то, что тот старше, сильнее и много раз обижал их с Вилли. Илий мечтал однажды поквитаться с ним, и Учитель пообещал ему эту возможность.

— Запишите причину ненависти, дети мои: обида за свою слабость и желание защитить друга. Это очень логично и разумно. Кто следующий?

Следующим оказался Джастин. Только тут Юта поняла, то ли по одинаково суровым отрешённым лицам, то ли по слишком ровной и гладкой речи, что выступающие на уроке рыцари уверены, что их не слышит никто, кроме троих старших: двух магистров и самого Учителя. По их мнению, остальные слушатели спят и в их сознании не останется ничего, кроме команд Учителя. Но тут же Юта поняла, что себя рыцари в данный момент считают бодрствующими, а на самом деле, все они также спят и не в их власти промолчать в ответ на вопрос Учителя или приврать, выставив себя в более выгодном свете. Что бы ни говорил этот бородатый призрак в сером капюшоне, но ненависть его рыцарей изливалась без малейшего контроля со стороны их разума.

— Кто человек, которого ты, рыцарь, ненавидишь больше всех на свете? — спросил Учитель у Джастина.

— Ребекка Джонсон, — ответил тот. — Моя мать.

— Назови нам причину этого чувства.

— Она никогда не думает обо мне, — холодно сказал Джастин. — Её интересует только реклама. Она — королева йогуртов, которые я ненавижу ещё больше неё!

— Сердце, рыцарь! Оно слишком горячо, охлади его. Ты можешь говорить спокойно, по воле разума.

Джастин тут же стал холоден и спокоен.

— Моя мать совсем не интересуется моей жизнью. Внимание её сосредоточено на чём угодно, только не на своём сыне. Ей нет до меня никакого дела, значит, и я не обязан любить её.

— Но не обязан и ненавидеть, — заметил Учитель. — Какого возмездия ты хочешь? Она заслуживает смерти?

— Нет.

— Бедности и жалкой одинокой старости?

— Нет.

— Уродства?

— Нет. Я хочу, чтобы мать во всём от меня зависела. Подчинялась моей воле и шагу не могла ступить без меня!

— Это очень разумно и справедливо. Взамен недостатка внимания со стороны объекта ненависти, подчинить его целиком своей власти и стать центром его внимания — это хорошо придумано. Вы подаёте надежды, мой юный друг!

Мальчишки говорили ещё и ещё. Отрывисто, чётко, не запинаясь и не думая, как лучше пояснить свою мысль. В голосе каждого в чём-то было соответствие голосу их учителя. Но Юта не слушала их больше. В её голове всё время звучали слова Джастина о том, что больше всех на свете он ненавидит свою мать.

"А ведь он любит её! Он страдает оттого, что её вечно нет рядом и она занята только собой. Все другие действительно ненавидят своих врагов. Или… Тот учитель у Мартина… он тоже не замечал его успехов… Его мнение Мартину, ох, как небезразлично! А старший мальчик-задира? Может быть, Илий и Вилли мечтали дружить с ним, а он их совсем не воспринимает всерьёз? Малявки они для него и больше никто. Возможно… Мне кажется, тут специально учат разжигать ненависть к тем, кого любишь или любил прежде. Какая странная школа! Интересно, кого же Полик может назвать своим злейшим врагом? Меня? Или скажет правду, что ненавидел и боялся Великую Мару — злую правительницу их города. Ненавидел, потому что боялся. Но ведь это в прошлом, он победил свой страх…

— Запишите: страх, как причина ненависти, — повторил Учитель.

И Юта испугалась, не проник ли он уже и в её мысли? А кого она могла бы назвать? Джастина? Нет, теперь ей ужасно жаль его. Кого-нибудь во дворце? Серьёзных врагов у неё дома не было. Линду, драгоценную "приму" их класса? Нет, это просто смешно. Но почему Полик не выступает?

Полик оказался последним, двенадцатым. На вопрос об имени своего самого заклятого врага, Полик не задумываясь ответил сразу, как и другие. И голос его звучал как-то хрипло и мрачно.

— Мой худший враг — Полиен Грасс.

— Кто это?

— Это я сам. Я ненавижу его и готов убить каждый раз, как из-за него мне не хватает выдержки, храбрости, терпения. Он — трусливый, ленивый и слабовольный. Я его ненавижу и умом, и сердцем!

— Так-так… Вы тоже подаёте большие надежды, молодой человек, — задумчиво сказал Учитель. — Вы нашли врага воистину достойного ненависти. Вы ещё поквитаетесь с ним, я вам обещаю. Запишите в своих сердцах и тетрадях, дети мои: ненависть к своему "я" — самое ценное качество верного рыцаря. Оно даёт перспективу для настоящего роста! Урок на сегодня окончен. Идите за мной.

Великий Учитель увёл детей за скалу и о чём-то говорил с ними. Юта не знала, под гипнозом дети или уже нет. Трит и Корнелий с усмешкой переглянулись.

— Завтра всё будет иначе, — сказал Тритон.

— Наконец-то! Эти игры мне надоели. Но Учитель, разумеется, прав: теперь они готовы для настоящего действа.

— А ты уже знаешь, кто будет избран?

— Нет… Решит жребий.

— Не смеши меня, Корнель, никто вслепую не выбирает.

— Моя бы воля, это была бы та девчонка! — услышала Юта и отчётливо поняла, что приятели говорят о ней. И ещё она вдруг ясно представила, что говорил сам Корнелий на уроке ненависти. Его врага звали Михель Вербаум, а причину — прекрасная Марселлина.

— Послушай, Трит, — продолжал Корнелий, удаляясь от камня, за которым пряталась Юта. Она едва расслышала его слова: — Ужасно не нравится мне эта глупая кошка. Может быть…

— Подарим её Учителю, и он сделает из неё чучело?

— Идея хорошая. Сегодня ночью?

— Как хочешь, давай сегодня. Завтра будет явно не до неё…

Юта больше ничего не услышала, но и всего увиденного и услышанного ей было довольно, чтобы бежать без оглядки, не останавливаясь до самого пансиона. Но бежать сейчас, пока не разошлись по домам все ученики, было невозможно. Юта мёрзла, прижимаясь ладошками и коленями к холодному камню. Утешало её только то, что она, всё-таки, может чувствовать холод, значит, она не околдована в чём-то очень разумными и такими злыми речами.

Наконец, опасность миновала. Юта крадучись выползла из своего укрытия и что было сил побежала напрямик к городу. И остановилась лишь на пороге антикварной лавки Вольфгангера.

Глава 9 "А во тьме любой свет — СВЕТ"

На бегу Юта немного согрелась и успокоилась. Она решила не говорить антиквару об опасности, угрожавшей Принцессе, а придумала нечто другое.

— О, добрый вечер, фрейлейн! — обрадовался при виде неё старичок-антиквар. — Я-то думал, наши беседы в прошлый раз так напугали вас, что вы больше и не придёте. А это было бы очень жаль. Взгляните, взгляните, какое чудо мне удалось достать по случаю! Уникальная работа!

Герр Вольфгангер усадил Юту на табурет и показал ей огромные резные часы с башенками, стоящие на прилавке. Он как раз протирал с них пыль, когда вошла Юта.

Часы представляли собой высокий королевский замок с балкончиками, башенками, парадной лестницей и широкой верандой. Герр Вольфгангер завёл часы маленьким золотым ключиком.

С каждым поворотом ключа, над крышей замка на шпиле всё выше поднимался маленький шёлковый флаг со старинным вышитым гербом. А когда завод часов заканчивался, флаг, по-видимому, опускался.

Послышалась музыка из очень известной оперы Моцарта. (Юта никак не могла вспомнить её название, потому что ожившие фигурки завладели её вниманием).

Вокруг замка катились золотые кареты с красными бархатными занавесками и с тёмно-красной упряжью на парах серебряных лошадей. На веранде кавалеры и дамы кружились парами, а на маленьком балкончике играли музыканты. Перед закрытой парадной дверью стояли стражники в кирасах, с блестящими шлемами на головах и с алебардами в руках. Когда раздался мелодичный перезвон, свидетельствующий о том, что сейчас пробьёт пять часов, кареты остановились, а танцующие пары замерли, склонились в церемонных поклонах и реверансах. Стражники расступились; парадные двери открылись, и в центр веранды вышла удивительная пара: Щелкунчик и его принцесса Мари. Они слегка поклонились придворным, потом — друг другу, прошли круг по веранде и, с последним ударом часов, снова скрылись во дворце.

— Нравится? — с хитринкой спросил Вольфгангер.

Лицо Юты говорило яснее всяких слов, выражая полный восторг.

— Это часы из сказки? — тихо спросила она.

— Вы читали Гофмана?^[26]

— Да, конечно. Но мне, ещё больше сказки про Щелкунчика, нравится "Крошка Цахес". Про такого маленького, рыжего, препротивнейшего негодяя, заставившего всех плясать под свою дудку! Ах, простите, герр Вольфгангер, что я сейчас сказала?

— Вы, вероятно, задумались и вспомнили о чём-то своём, — ласково сказал антиквар. — И вы совершенно правы, милая барышня: хорошая сказка всегда приходится кстати. В любое время года и при любом настроении! И не только сказка, любая хорошая вещь.

— Вы мудрец, герр Вольфгангер, с улыбкой сказала Юта, разглядывая часы. — А откуда вы взяли такое чудо?

— Я заказал их после прошлогодней выставки в Швейцарии. Это очень старинные часы, они собраны в Цюрихе почти двести лет назад. Сложнейший и великолепно точный механизм!

— А сколько они стоят?

— Ах, Боже мой, фрейлейн, даже не спрашивайте! И, несмотря на то, что они по карману не всякому миллионеру, я содрогаюсь при мысли, что кто-нибудь вскоре может купить их. Прошу вас, барышня, пусть это будет нашим секретом. Я не собираюсь выставлять их в продажу, по крайней мере, до Рождества, сам хочу насмотреться на это чудо. Мы договорились, вы никому не расскажете то, что увидели? Ведь, вы умеете хранить тайны, я чувствую.

Юта чуть не сказала: "Да, уж я не проболтаюсь, слово принцессы!" — но вовремя спохватилась.

— Хорошо, я никому не скажу. А где Принцесса?

— Я закрыл её в комнате, чтобы не выбежала случайно. И не только поэтому. Эта кошка всё время пытается сбросить музыкантов с балкона и съесть Щелкунчика! Ну просто сладу с ней нет!

Перед мысленным взором Юты пролетела, сверкнув, голубая звёздочка. "Спасибо", — подумала Юта.

— Герр Вольфгангер, если хотите, я могу забрать пока Принцессу в пансион фрау Эльзы. Там ей будет хорошо, да и вам спокойнее, что Принцесса под присмотром. Знаете, Вилли простудился и ему очень скучно лежать и болеть одному. Принцесса могла бы его развлечь и способствовать выздоровлению.

— Ты так думаешь?

— Да, это было бы замечательно.

Антиквар тут же принёс кошку и вручил её Юте. Принцесса радостно замурлыкала, потом с интересом покосилась на часы и протянула к ним свою лапку в белой перчатке.

— Не трогай, — предупредила Юта. — Скажите, пожалуйста, герр Вольфгангер, а Принцесса умеет ловить крыс и мышей?

— Что крысы, она грабителей ловит, лучше любой собаки! Но, в общем, умеет и с более мелкой дичью обращаться. Её мать была знаменитой крысоловкой. Это особая наша местная порода.

— Чтобы крыс в Гаммельне не было во веки веков! — весело заключила Юта. — До свидания, герр Вольфгангер. Приходите к нам, проведать Принцессу. И будьте, пожалуйста, осторожны: без сторожевой кошки на вас могут теперь напасть воры. Спрячьте часы как можно надёжнее.

— Да, да, милая моя, спрячу. Не то ведь, страшно подумать!..

— А можно я ещё как-нибудь зайду посмотреть, как танцуют фигурки?

— Разумеется, милая барышня, когда вам будет угодно.

— Спасибо.

Юта расстегнула спортивную курточку и спрятала кошку у себя на груди. Та сидела послушно и мурлыкала, согревая Юту. Осторожно озираясь по сторонам, Юта быстро пошла к пансиону, стараясь, чтобы никто не заметил, что она унесла Принцессу.

Вольфгангеру Юта сказала правду: придя в пансион, она тут же отнесла кошку в комнату Вилли.

— Послушай, Вилли, ты умеешь держать язык за зубами?

— Ты меня обижаешь! — хрипло ответил мальчик и выпил поскорей тёплого липового отвара для горла, а то он совсем не мог разговаривать.

— Вилли, ты слышал, что на той неделе лавку герра Вольфгангера хотели ограбить?

— Весь город слышал, — с гордостью сказал Вилли. — Принцесса прогнала вора!

— Да, и она единственная, кто его знает. Она — ценный свидетель, ты понимаешь? За ней охотятся преступники. Ты не против, если пока она побудет здесь?

— Я против?!

Теперь у Вилли прорезался голос. Он запрыгал на кровати от радости, что ему выпала подобная честь.

— Всё-таки, хоть и привязалась ко мне эта дурацкая простуда, а я смогу выполнить свой рыцарский долг! — сказал Вилли, беря кошку из рук Юты. — Как-никак, а рыцарь должен защищать слабых. Тем более, принцесс!

Юта нахмурилась.

— Вилли, у меня к тебе ещё одно дело. Понимаешь, ты ещё не давал присягу, но ты ведь рыцарь. Только ты сейчас можешь помочь мне!

— Что нужно делать?

— Сначала пообещай, что поможешь и что не выдашь меня.

— Обещаю, — Вилли несколько растерялся, не зная, чего хочет Юта.

— Поговори с Поликом, когда он придёт домой. Узнай у него, что должно произойти завтра и когда, в какое время?

— Но это же…

— Слушай меня: нам всем угрожает страшная опасность, и только ты можешь узнать о том, что знают в Ордене рыцарей драконов и, не нарушая устава, всё рассказать. Это важно.

— Но, Юта, ты же девочка, ты не рыцарь. Зачем тебе ввязываться в то, что так опасно? Если Полик знает об этом, неужели он будет просто ждать и бездействовать? Я не понимаю.

— А это уже моя тайна, Вилли. Но, обещаю, я потом тебе всё объясню.

— Ладно уж. А если он мне не расскажет?

— Поговори с ним как с братом. Ты ведь должен это уметь.

— Хорошо, я попробую. Но на его месте, я бы тебе тоже не рассказал. Уж извини, но честь Ордена или слово рыцаря — это святое.

Юта собиралась уходить, ей нужно было скорее переодеться, чтобы никто не спросил, куда, в какие леса и горы она собралась? Потом она что-то вспомнила.

— Вилли, а отец Себастьян, про которого ты рассказывал, твой крёстный, он уже в городе?

— Не знаю, кажется, ещё не вернулся.

— Он высокого роста?

— Нет, совсем низенький такой старичок. Но ты не думай, он очень сильный человек!

— Вилли, а если бы ты уже был посвящённым рыцарем и узнал бы страшную тайну, которая грозит бедой всем твоим друзьям и родителям. Но предупредить их ты не можешь, ты связан клятвой. Ты, в таком случае, пошёл бы к отцу Себастьяну и рассказал ему всё?

— Естественно! Кому ещё я мог бы сказать?

— Я бы тоже рассказала. Хоть я его даже не знаю. А Полик и твои друзья Илий и Ганс, уже, наверное, — нет. Думаю, ты меня правильно понял, Вилли. Действуй!

Переодевшись в платье и спустившись в Буковую гостиную — зал для посетителей пансиона, где вся мебель и панели на стенах были сделаны из буков, росших в лесах на склонах Коппельберга, Юта застала там Михеля Вербаума.

Мужчины: герр Ульрихзен, Михель и Юрген втроём сидели за буковым столом, как самые старые добрые приятели. Обсуждали городские новости и угощались румяным копчёным окороком — совместным достижением, как фрау Эльзы, так и её мужа. Герр Ульрихзен как раз вспомнил историю о том, как он добыл огромного дикого вепря и сам чудом остался жив. Доказательство правдивости этой истории теперь лежало на тарелке.

— Вы представляете, я не большой охотник до охоты, правду вам говорю, но этот зверь… Огромный, кровожадный, клыки — во! — (Ульрихзен развёл руками). — И идёт прямо на меня! А я без ружья, конечно, хвороста немного хотел собрать, никаких зверей встретить не опасался. Волки у нас летом смирные. Да!.. Их даже малые дети из рук кормить могут. Вот мой Вилли, когда ему был всего годик…

— Герр Готфрим, не отвлекайтесь, — напомнил Михель. — Вы про вепря рассказывали. А с волками тогда отличился вовсе не Вилли, а Клаус, мы ведь тогда вместе были, мне мама рассказывала.

— И правда, вы ведь ровесники. Клаус^[27] — это наш средний, он теперь моряк в Гамбурге, — пояснил Ульрихзен Юргену. — Вы бывали в Гамбурге, герр Невицкий?

(В пансионе, путешествуя инкогнито, принц и принцесса Семифракийские назвались девичьей фамилией Георгины. Здесь их знали как Невских. Точнее, на польский манер, как "Невицких". На этой модификации настаивала Юта, которой иначе и вовсе не пришлось бы менять фамилию. Какое же это инкогнито!)

— Бывал, сколько раз! — ответил Юрген. — Я ведь служил во флоте. Какой же моряк не бывал в Гамбурге?

— О, да! Так я об охоте. Стою я, значит, и вепрь передо мной встал, как вкопанный. Вот так близко его вижу, как вас сейчас! Ну, явязанку бросил и на ближайшее дерево…

— Из которого вы, впоследствии, в благодарность за спасение приказали сделать вот это самое кресло! — засмеялся Михель, постучав по буковой резной спинке ближайшего кресла.

— Ну вот что ты говоришь, если не знаешь? — возмутился Ульрихзен. — Мог бы я так сказать для эффекта, но ведь это враньё! Дерево то было насквозь трухлявым. Влез я на ветку, а вепрь внизу стоит, дожидается, когда я свалюсь. Чувствую: недолго извергу ждать, ветка никак не выдержит, вся гнилая.

А в дереве я заметил дупло. Ствол толстенный, ну, думаю, пролезу. Влез я, значит, внутрь дерева, а оно уж совсем пустое — на одном честном слове держится! Спустился я вниз, а выйти-то как? Я бы легко в трухе дыру проломал, но вепрь ведь услышит! Достал я ножик, прорезал щель, смотрю, где мой кабанчик: тут, или, может, ушёл попастись?

Ждал я ждал, наконец, вепрь и вправду отошёл далеко. Тут уж я как шарахнул плечом по стволу — навылет, сразу широкая дверь образовалась, и бежать… Вепрь — за мной!

Ну, я-то быстро бежал, зверь отстал немного. Вижу: нора какая-то, то ли пещера, то ли берлога. Дай, думаю, спрячусь. Заглянул: пусто. В дальний угол спрятался и сижу. Вроде бы тихо всё. Хотел я выйти и тут…

— Медведь? — предположила Юта.

— Что ты, скорее носорог или лев, — смеясь, сказал Михель.

— Вот я бы посмотрел, как бы ты посмеялся, увидев такое, — сердился Ульрихзен. — Слышу шорох какой-то и входит…

— Другой охотник, с запасным ружьём? — спросил Юрген.

— Нет, входит… мой вепрь! Это было его собственное логово.

— Какой ужас! — испугалась Юта. — И что же вы сделали, бросили в него большим камнем?

— Нет, деточка, я решил потихоньку сбежать. Дождался, пока вепрь вошёл и отошёл от входа, и хотел мимо него проскочить. Думаю, темно, он меня сразу и не заметит. Но, только я два шага сделал, вепрь чуть не на дыбы встал, клыками щёлкнул, упал и всё, не шевелится, гляжу. Наповал.

— Да от чего же?

— От страха. Я-то, когда в дереве прятался, весь трухой обсыпался. А она светится в темноте. Вот вепрь и увидел, как его в собственном доме встретило какое-то страшное жёлто-зелёное светящееся существо. Принял меня, наверно, за привидение, испугался.

— Бедненький, — сказала Юта, хотя мужчины вместо того, чтобы посочувствовать, неприлично громко смеялись. И, пришедшие послушать фрау Эльза и Георгина, смеялись тоже.

— Это замечательный метод защиты, — задумчиво сказала Юта. — Хотела бы я посмотреть, как выглядит светящийся человек. Как святой?

— Как морская креветка! — со смехом ответил Юрген. — Ты же видела, как они светятся.

— Да, помню, помню. Если их много — всё море горит — красота!

— Я тоже вспомнил насчёт свечения, — вмиг посерьёзнев, сказал Михель и достал из кармана какой-то свиток. — Герр Ульрихзен, я зашёл, вообще-то, позвонить, ближайшая междугородняя линия есть только у вас и в отеле.

— Ради Бога, Михель, звони сколько угодно. В какой тебе город?

— Да не знаю толком, я у вас думал спросить. Отец Себастьян где сейчас?

— Ой, туда не дозвонишься, — встревожилась фрау Эльза. — Он уехал в деревушку Олтау, она такая крошечная, что её и на карте нет, не то что в телефонной книге.

— Самое захолустье! Зачем так далеко?

— Заболел кто-то. Женщина, говорили, то ли вот-вот должна родить, то ли вот-вот умрёт, а может, и того, и другого боятся. Священник нужен.

— Ближе найти не могли?

— Это его духовная дочь.

— Тогда ясно.

— А зачем тебе отец Себастьян так срочно? Случилось что-то?

— Пока нет.

— Он ведь оставил помощника в соборе. Я вчера с фрау Миллер на крестинах была, всё чин чином. Так что, ели тебе не терпится обвенчаться…

— Нет, спасибо, я могу подождать до его возвращения, — улыбнулся Михель. — Я спросить хотел кое-что важное. Ну, нет, так нет.

— Ты прочитать что-то хотел?

— Да, спасибо что напомнили, герр Невицкий.

Михель развернул листок и пояснил, что это стихи. Баллада.

— Любовная? — спросили дамы.

— Нет, философская.

— Ах, как жаль!

— Что ж делать, такую мне заказали. Вот, послушайте.

И Михель стал красиво негромко читать. С размышлением в голосе, словно бы просто говорил то, что думает, а получалось — в рифму.

После того, как студент философии прочёл балладу, все помолчали.

— Хорошие слова, Миша, — одобрил Юрген. — Тему ты сам выбирал?

— Да нет, это не мои. То есть, не совсем мои. Герр Вольфгангер меня попросил сделать перевод с латыни. — Михель показал древний документ: — Оригинал — вот, рукопись одного из жителей нашего города, двенадцатый век. Это его письмо родным из крестового похода. Там были эти стихи. Я перевёл, как мог, но получилось слишком уж современно.

"Уж куда современнее!" — подумала Юта, а вслух сказала:

— Герр Вольфгангер говорит, что хорошие вещи — всегда кстати. Значит, они всегда кажутся современными, если подходят к нынешнему моменту?

— "Современное", значит, "свойственное именно своей эпохе", своему времени, — пояснила тётя Георгина. — А что-то главное, оно — вне времени и потому подходит к любому моменту. Оно не существует только "сей час".

— Сей час? Ой, а который сейчас час? — встревожилась Юта, оглядываясь в поисках часов.

— Почти восемь, — ответил ей Михель.

— Батюшки, это мы ещё не ужинали! — всполошилась фрау Эльза и помчалась в столовую, успев на ходу сказать мужу: — А всё ты, со своим вепрем!

И унесла блюдо с ломтями окорока, которым потихоньку лакомились все, вот и позабыли об ужине.

В столовой послышался бой больших часов, и с улицы долетел перезвон колоколов собора и бой главных часов Гаммельна на городской ратуше.

— Восемь часов, а Полика ещё нет, — тихо проговорила Юта. — Не случилось ли что-то с ними, ведь мальчишки ушли гораздо раньше меня.

— Заигрались, наверное. Забыли счёт времени, — сказал Михель, услышав слова девочки.

Тут он увидел, как по лестнице важно спускается пёстрая кошка, а за ней идёт Вилли в тёплых шерстяных носках и с обвязанным горлом.

— Привет, Вилли! Привет, Принцесса! — Михель наклонился к Юте, тихо спросив: — Откуда она здесь взялась?

— Я принесла, — так же тихо ответила Юта. — Я слышала разговор твоих "приятелей". Они проходили мимо меня и как раз сговаривались похитить Принцессу. Очевидно, чтобы отомстить ей за свой страх тогда, когда мы их встретили.

— Ты правильно сделала, что забрала её. Тут безопаснее и людей больше. Вольфгангер знает, что Принцессе грозит опасность?

— Я не сказала. Попросила её для Вилли, чтобы он пообщался с Принцессой, раз уж не может играть с друзьями. Вилли обещал её защищать.

— Ты молодец, Юта. Ладно, мне надо идти.

— Ты не останешься ужинать? Жаль, Михель, мне надо показать тебе кое-что и спросить совета.

— Я с радостью остался бы, но меня уже давно ждут. Мы поговорим обязательно, только завтра, не возражаешь? Надеюсь, твой вопрос подождёт до завтра?

— Надеюсь, — очень серьёзно ответила Юта. И пожелала Михелю приятного вечера.

Когда он уходил, в дверях студент столкнулся с Поликом и Джастином, наконец добравшимися до пансиона.

— Ну, знаете ли, — встретила их Юта, — это уж слишком, хоть бы предупреждали, что до ночи пропадать будете! А ты разве не в отель идёшь? — спросила она Джастина.

— У Джастина там пусто, мама задерживается на какой-то важной встрече по работе, — пояснил Полик. — Пусть поужинает с нами. Если ты не против, конечно.

— Я? Против? — Юта подавила горячее желание стукнуть мальчишек по голове хотя бы крепким словом. Вместо этого, она снова представила себе голубую искорку.

"Господи, дай мне силы не применять силу!" — как говорится в одной оперетте", — подумала Юта. И мило улыбнулась:

— Твой гость для меня, как брат. Добро пожаловать. Джастин, разве тебя не будут искать?

— Кто? Моего отсутствия никто не заметит.

— Даже мама?

— Она — в первую очередь.

"Интересно, помнят ли они что-нибудь из сегодняшнего урока или действительно говорили то, что думают?

— Джастин, тогда, может быть, ты и ночевать остался бы? — предложила Юта. — Мы можем позвонить в отель и предупредить всех.

— Не надо.

— Чего не надо?

— Предупреждать. Если можно, то я останусь.

— О чём речь, оставайся, — сказал Полик, хлопнув приятеля по плечу. — Только у хозяев надо спросить. Айда ужинать!

Юта заметила, что Полик был чем-то подавлен. Он старался казаться весёлым и оживлённым, но внутри, Юта чувствовала, его что-то грызло. Она чувствовала это почти физически: как внутри у неё самой что-то выпускает острые коготки и царапает тревогой за Полика. И за всех остальных, попавших в странные сети орденских чар.

— Где вы были? — чересчур беззаботно спросила Юта.

— Гуляли. Ходили по берегу и к горе.

— Под предводительством Рогатого и Хвостатого?

Полик вздрогнул:

— О чём ты, Юта?

— Корнелия и Тритона. Ведь "корн" — это рог, а тритоны, по-моему, это какие-то водяные ящерицы. У них же есть хвост, — невинно пояснила Юта.

Джастин хохотал от души, а Полик помрачнел ещё больше и уже не мог скрыть этого.

— Откуда ты знаешь наших магистров? — вдруг подозрительно спросил Джастин.

— Я встречалась с ними на улице и случайно узнала, как их зовут. А потом часто видела вас с ними.

Это было правдой, ведь Юта не уточняла, где и как видела.

На веснушчатой физиономии Джастина проступило что-то вроде уважения к Юте. За то, вероятно, что отметила и запомнила таких выдающихся личностей.

Мимо них прошёл Вилли, неся себе ужин наверх, в свою комнату. Поздоровался с приятелями. За ним величественно проследовала Принцесса. Юта, будто бы без видимой связи, спросила, любит ли Джастин животных? Он кивнул и поморщился:

— Это, разумеется, глупая сентиментальная привязанность, я понимаю, но я, в общем, неплохо отношусь к собакам и кошкам. Считаю, их надо защищать, как маленьких.

— А крыс любишь?

— Вот уж нет!

— Странно. Что ж, идите к столу. После ужина вы хоть бы зашли к Вилли, проведали больного друга. Ох, тоже мне нашлись рыцари!

— Зайдём, — пообещали мальчишки.

Глава 10 Губная гармошка и "змейка"

В столовой Ульрихзенов собрались уже все жильцы и хозяева пансиона. Полик, Джастин и Юта присоединились к супругам "Невицким".

— Наконец-то, пропажа явилась, — приветствовал Юрген Полика. — Где же вы изволили пропадать? На рыцарских турнирах?

— Вроде того, — ответил вместо Полика Джастин. — Мы тренируемся перед боем. Скоро пойдём на дракона.

— Да? И какую тактику боя выберете? — спросил Юрген, делая вид, что занят только прекрасной жареной куропаткой под винным соусом, а сам внимательно наблюдая за Поликом. Наверное, Юргена тоже насторожил мрачный и подавленный вид мальчика. — Как пойдёте, в одиночку или все вместе?

— В одиночку идти против дракона бессмысленно. Сожрёт, — угрюмо ответил Полик и принялся за еду. Больше за время ужина он не сказал ни слова.

Зато Джастин охотно поддерживал светскую беседу, ел с аппетитом и болтал без умолку. Но Юта заметила с какой осторожностью он обходит вопросы об их новой игре и, надо отдать американцу должное, он ни разу не сказал чего-нибудь подозрительного. Если бы Юта своими глазами не видела, как падают загипнотизированные мальчишки, и своими собственными ушами не слышала, как Джастин говорил о своей ненависти, она не смогла бы поверить в это сейчас, глядя, как беззаботно он беседует с Юргеном и Георгиной.

Полик закончил ужин раньше других, поблагодарил и вышел из-за стола.

— Подожди меня, — попросил Джастин. — Пойдём к Вилли вместе.

Полик кивнул и сказал, что будет ждать наверху. Юта поспешила допить чай с пирожками и побежала вслед за другом.

Уходя, она успела услышать, как Юрген спросил:

— Герр Ульрихзен, вот скажите, сегодня днём, когда мы подъезжали к городу, дул сильный западный ветер, так?

— Да-да, обещали похолодание и возможен дождь.

— Но я заметил, — продолжал Юрген, — что половина флюгеров в Гаммельне смотрят в разные стороны, совсем не по ветру. Это нормально?

Юта заметила, как Джастин обеспокоено заёрзал, а герр Ульрихзен добродушно рассмеялся и стал объяснять, что почти на каждой гаммельнской крыше стоит по два флюгера. Один для ветра, а другой "связной", как средство для приёма и подачи сигналов уже нескольких поколений местных сорванцов.

Юта не стала задерживаться, хотя ей было интересно послушать. Она скорей побежала на третий этаж и там, в Верхней гостиной застала Полика.

— Слушай, если тебе нужна помощь, так и скажи! — с порога заявила она, сердито глядя на своего друга.

Он тоже подарил ей неласковый взгляд:

— Что за ерунда, Юта. Ничего мне не нужно.

— Тогда почему у тебя такой вид, будто зубы болят?

— Ничего у меня не болит.

— Даже совесть?

Полик кисло поморщился:

— Не сердись, Юта, но как бы ты ни старалась, я ничего не расскажу тебе. Это — тайна, и эта тайна не для тебя. Поверь мне на слово и не злись. Теперь я даже очень рад, что в наш секрет не посвящают девчонок. Иди спать, принцесса. Уже катастрофически поздно…

— Всего девять часов.

— Что? А, ну да, сейчас девять часов.

Полик явно думал о чём-то своём. Слова Юты он слышал будто сквозь сон.

— Ты видел книгу? — резко спросила она.

Полик обернулся. До сих пор он смотрел в окно, избегая прямого взгляда, но сейчас обернулся и посмотрел Юте прямо в глаза. Она испугалась. Так сильно изменилось его лицо за несколько дней. Оно стало очень бледным, словно кто-то выпил из него жизнь. В глазах притаилась глубокая боль.

— Забудь об этом, — равнодушно сказал Полик. — Той книги не существует.

— Ты врёшь, и я отлично знаю, что ты врёшь, — ответила Юта. — Только не знаю, зачем?

Полик положил обе руки ей на плечи, словно собираясь встряхнуть девочку:

— Забудь навсегда и ни в коем случае не пытайся сунуть свой нос в эту тайну! Брось это. Я… я не могу рассказать тебе, но я знаю, что тебе нечего делать в той компании.

— Поставить на этом крест? — очень лукаво, со значением спросила Юта.

Полик вздрогнул и отпустил её:

— Просто забудь и всё.

— И тебя тоже забыть, вместе с твоими снами?

— Как хочешь. Скорее всего, — да. Так будет лучше.

— А если нет?

Полик потупился:

— Тогда пеняй на себя Юта. Но я бы не хотел тебе неприятностей.

— Слушай, доблестный рыцарь Полиен Грасс, как по-твоему, слово рыцаря священно?

— Конечно.

— А слово принцессы?

— Наверное, тоже.

— Почти год назад я дала слово, что… в общем, не важно "что"^[28]. Но из-за тебя мне придётся его нарушить. И я это сделаю без малейших угрызений совести, потому что ты — мой друг.

— Ну и дура, — со злостью ответил Полик и снова отвернулся.

Тут появился Джастин с пирожком в руке, который он дожёвывал на ходу.

— Идём?

— Сколько можно тебя дожидаться? — сердито приветствовал его Полик, хотя, судя по виду, был очень рад появлению Джастина и возможности отвязаться от вредной принцессы.

Мальчики ушли в комнату Вилли, а Юта — в свою. Там она села на кровать и вытащила из-под подушки дорожный молитвенник.

Раскрыв его на молитве Ангелу Хранителю, Юта погрузилась в чтение, ожидая результатов разговора Вилли с друзьями. В дверь комнаты Юты кто-то осторожно поскрёбся. Девочка инстинктивно поджала ноги, подумав о крысах.

— Мяу! — сказали за дверью.

— А, это ты, Принцесса, входи. Только сиди тихо и не мешай, пожалуйста.

Кошка устроилась рядом с Ютой, свернулась клубочком и вскоре заснула.

*****

— Завтра в полночь, — сообщил Вилли, придя через два часа в комнату Юты и постучав условным стуком. Юта вихрем слетела с кровати, разбудив кошку, и осторожно открыла дверь. Тогда Вилли и сказал: "Завтра в полночь".

— Что будет завтра?

— Магистры изберут нового судью и магистра, их по правилам должно быть трое. Один из двенадцати новых рыцарей займёт это место.

— А для чего это надо?

— Я не очень понимаю в тонкостях нашего устава, но такое правило принял Тритон. Он объяснил, что в ордене должна быть… ера… иера…иерх… о! Иерархия! Короче, без короля рыцарям никак нельзя.

— Почему? — удивилась Юта, хотя, в общем-то, была согласна.

Вилли задумался, вспоминая аргументы Трита.

— Понимаешь, если нет старшего, рыцари никому не принадлежат, никому не служат… какие-то беспризорные, что ли? И если все равны, то любое решение, которое принимают голосованием, будет спорным. Ведь непонятно, кто прав, а кто — нет, все же одинаково уважаемы. А когда есть глава Ордена и трое судей, тогда всё по правилам. И так интереснее, есть ступени роста и понятно, к чему стремиться простому рыцарю.

— А как же драконы?

— Про них, по-моему, и не вспоминают, — ответил Вили, махнув рукой. Игры "взрослых" ему, похоже, не слишком нравились.

— Значит, завтра? — переспросила Юта. — А ты не путаешь, ведь полночь это и есть уже завтра?

— Нет, я сто раз переспрашивал. Это не та полночь, которая будет с сегодня на завтра, а та, которая на послезавтра. Потому что посвящение должно происходить в полночь, но не в любую, а в полнолуние.

— Почему?

— Не знаю, так, наверное, романтичнее. Жаль, я этого не увижу.

— Да-да, — рассеяно ответила Юта, лихорадочно соображая, как поступить? — Огромное спасибо тебе, Вилли. Я только не поняла, всех рыцарей отпустят ночью из дому?

— Видишь ли, они решили отпроситься в поход с ночёвкой. Завтра же пятница; в субботу уроков нет, можно гулять сколько хочешь. Но если кого не отпустят, они обещали объявить общий сбор по флюгерному телеграфу и сбежать.

— А где это будет, на Коппельберге?

— Не знаю, но думаю, да. Мальчишки сказали, что все соберутся в Пещере Дракона за круглым столом древних рыцарей. Пещеры бывают, скорее всего, в горе. Послушай, а ты-то что собираешься делать?

Юта развела руками:

— Ещё не знаю. Но у меня всё более крепнет чувство, что дело становится похожим на вашу старую сказку. И я готова на всё, чтобы изменить её финал к лучшему!

— Я тоже готов, — кивнул Вилли. — Возьми меня с собой, Юта.

— В другой раз, когда выздоровеешь. Ты разве не слышал, завтра обещали похолодание, а у тебя такая простуда! Пойми, Вилли, кто-то должен остаться. Чтобы в случае чего подсказать родителям, где нас искать. Это очень важная миссия, и я доверяю её тебе.

— Ну, спасибо, — проворчал Вилли и, пожелав принцессе доброй ночи, отправился спать.

Перед сном Юта по привычке взглянула на склон горы, но огоньков не увидела. Сегодня там было тихо и пусто. Дул холодный ветер; от реки поднимался густой туман, скрывая берега и подножье горы Коппельберг. Вдруг Юта увидела цепочку огней, поднимающуюся вверх по склону. Три… нет, четыре светящиеся точки! Кто это бродит там в такую погоду?

Юта прислушалась: Полик и Джастин тихо разговаривали за стенкой. Вздохнув с облегчением, девочка-принцесса улеглась спать вместе с другой пёстрой и хвостатой принцессой.

Ночь миновала без приключений, если не считать, что Юте снились ужасные серые крысы. Несколько раз девочка вскрикивала и просыпалась. И боялась снова заснуть. Но потом Юта решительно приказала себе не бояться.

— Какая я глупая, — сказала она в темноту. — Ведь рядом со мной есть кошка, потомок знаменитых гаммельнских крысоловов! Чего же я боюсь?

Юта перекрестилась и снова заснула. На этот раз в её сне появилась Принцесса и разогнала всех крыс.

Утром, когда Юта спустилась к завтраку, Джастина и Полика уже не было, они ушли. Маленький Вилли, напротив, ещё не проснулся. Юта позавтракала в одиночестве и тоже пошла гулять.

Слухи о похолодании не оправдались. Впрочем, ночь действительно была холодной, но сейчас солнце жарило, как раскалённая печка. По улицам бегали весёлые дети, размахивая портфелями. Так, словно снова вернулось время каникул. Из отеля вышла высокая полная дама — Ребекка Джонсон, мать Джастина. У крыльца её ждал экипаж; швейцар из отеля и кучер экипажа наперебой предлагали даме руку, спешили откинуть подножку и открыть дверцу. Одарив их яркой рекламной улыбкой, королева йогуртов укатила куда-то, вероятно по очень важным делам с большими коммерческими перспективами.

"Интересно, а где сейчас их высочество наследный принц йогуртовой рекламы? — подумала Юта о Джастине. — Город выглядит так, словно в нём объявлено народное гулянье. Может быть, сегодня какой-нибудь особый праздник? Все дети спешат куда-то… Может, приехал цирк-шапито, и Полик вместе с Джастином сейчас там? Определённо, что-то случилось: у всех прохожих такой странный вид, и дети почему-то не в школе…"

Юта спросила первого попавшегося малыша с портфелем:

— Мальчик, скажи, почему ты не в школе?

— Так уроков нет, нас отпустили.

— Сегодня праздник?

— Нет, просто в школе водопровод прорвало, залило весь нижний этаж и подвал. Уже видно в окна, как парты плавают!

— Понимаю. Спасибо, мальчик.

Юта пошла дальше, рассчитывая выйти к набережной. Она прошла один квартал, другой… но детей, явно прогуливающих школу и счастливых от этого, не становилось меньше. Взрослые по-прежнему озабоченно сновали туда-сюда, спеша по своим серьёзным и важным делам, а дети радовались неожиданной вольнице.

На пороге здания городского банка, на широком крыльце, мощенном разноцветными плитами, три девочки в школьной форме прыгали, играя в "классики". Нарисованные клетки им заменяли узоры цветных каменных плит крыльца.

— Девочки, — окликнула их Юта, — в вашей школе сейчас нет занятий?

— Отменили! — радостно крикнула самая младшая девочка. — Потому что там — бомба!

А старшая девочка, ровесница Юты, серьёзно пояснила, что в школу позвонил неизвестный и предупредил, что в здании заложена бомба. Тут же вызвали специалистов из полиции и пожарных, а детей отпустили по домам. Хотя все уверены, что это звонили мальчишки-старшеклассники, у которых сегодня зачёт по физике. Но, раз поступил сигнал, его надо проверить, а уж потом будут искать виновных.

Юте расхотелось гулять по набережной и она побрела привычной дорожкой: вдоль берега к западу, к загородным лужайкам у подножия Коппельберга. Вскоре она поняла, что туда спешит чуть не половина Гаммельна. Юту обогнали две девушки-старшеклассницы, обсуждавшие между собой: как могло случиться, что в их школе в кабинете химии кто-то разлил целую банку ртути? Естественно, всех срочно эвакуировали из здания. Девушки строили предположения не о том, кто и зачем мог это сделать, а о том, как этот "кто-то" смог добыть ключи от химической лаборатории, ведь ключи у директора, их так строго охраняют!

Юта думала над решением совсем другой головоломки. Если такие "случайные совпадения" произошли сразу в нескольких школах города именно сегодня, значит, кому-нибудь нужно, чтобы дети города были в этот день на улицах, а не в школе. Но кому и для чего понадобилось это устроить? В совпадения Юта не верила.

"Если самая нелепая случайность повторяется хотя бы дважды — это уже не совпадение, а система", — говорила сама себе Юта. Эту фразу она слышала от взрослых, но не понимала до сих пор, как можно узнать: случайна ли произошедшая с вами случайность или её просто хотят выдать за случай, а на самом деле всё было подстроено.

Юта вышла на загородные холмы. Там собралась огромнейшая толпа, состоящая исключительно из юных жителей города. Юта присоединилась к ним и почти совсем не удивилась, увидев в центре группы Корнелия и Тритона. Они что-то воодушевлённо рассказывали собравшимся. Впрочем, когда Юта протиснулась так близко, чтобы хорошо слышать и видеть происходящее, студенты-историки свою лекцию уже закончили. Корнелий достал из кармана губную гармошку и стал наигрывать весёленький танец. Трит вызывал из толпы желающих потанцевать, и вскоре на холме кружились три хоровода, одно кольцо внутри другого. В самый большой внешний круг попала и Юта.

Дети танцевали, хлопали в ладоши и веселились. Трит что-то говорил, руководя издали, но его почти не слушали. Все от души резвились, радуясь солнцу и вернувшемуся на денёк лету. Было очень весело.

Юта не могла полностью увлечься беззаботным весельем. Она поглядывала по сторонам, ища остальных рыцарей. Наконец она разглядела, что внутренний самый маленький хоровод почти сплошь состоит из рыцарей Ордена драконов. С ними были мальчишки знакомые Юте и новенькие мальчики и девочки. Юта заметила, что все посвящённые рыцари одеты не в школьную форму, ведь они сегодня на занятия идти и не собирались. Испугавшись, что её собственная свободная форма одежды может привлечь к ней внимание, Юта хотела было выйти из круга, но уже не могла. Хоровод закружил всех, праздно стоящих зрителей попросту не осталось.

И вдруг, губная гармошка смолкла. Потом послышался долгий протяжный звук: начало новой мелодии. Корнелий теперь вместо весёлой польки заиграл медленную какую-то восточную мелодию. Хороводы снова задвигались и начали сливаться в одну бесконечно длинную вереницу держащихся за руки детей.

"Это похоже на дудку заклинателя змей, — подумала Юта. — А вот и змея! Это мы…"

Она была совершенно права. Корнелий шёл впереди, оглядываясь и не переставая играть. За ним вереницей тянулись танцующие. Поскольку студент шёл зигзагами, хоровод тоже двигался за ним змейкой. Зрелище было очень забавным. Корнелий заставлял свою "змею" выписывать сложные фигуры и пируэты, свиваться спиралью вокруг себя и извиваться кольцами, проходящими одно в другое. Цепочка рук ни разу не разорвалась, и никто не сбился с ритма общих шагов. Такой красоты и слаженности движений не достигал ни один ансамбль по синхронному хороводу, если таковые были в природе.

"Это неплохо выглядит, но почему-то нравится мне всё меньше, — сказала себе принцесса. — Не понимаю, куда мы идём?"

Юта решительно притормозила и хотела выйти из цепи. Не тут-то было! Руки соседей держали её очень крепко, и ноги не слушались. Вместо того, чтобы бежать отсюда, они в такт мелодии выписывали по полю кренделя и зигзаги. Юта чувствовала, что помимо своей воли действует заодно с губной гармошкой Корнелия. Она даже не думала, куда поворачивать, с какой ноги идти, с какой скоростью. Всё получалось само собой. Длинный извивающийся хоровод жил единой жизнью, послушной музыке, а не желанию тех, кто составлял эту "змейку".

Мелодия всё убыстрялась. Из растянутых переливов она перешла в марш. Дети почти бежали, поспевая за ней. Наконец, танцы закончились, и "змейка" распалась.

— А теперь все можете на время разойтись по домам, — объявил Корнелий.

Юта заметила, что кружок рыцарей, снова немного подросший (теперь их было уже человек шестьдесят), не уходят, а собираются вокруг предводителей.

"Я не уйду, — решила про себя Юта. — Хочу посмотреть, какой урок у них будет сегодня. Я проберусь в их ряды и буду следить изнутри, а не со стороны. Я не уйду…"

Она очнулась уже на окраине города. Ноги сами вели её к пансиону.

— Стоп, так не пойдёт! Я всё время отвлекаюсь, — рассердилась на себя Юта. — Где теперь эти рыцари? А впрочем, я сделаю по-другому. Я вернусь к ним попозже, сейчас есть более важное дело.

И Юта (теперь совершенно сознательно) поспешила к пансиону "У фрау Эльзы".

В нём царило оживление также похожее на праздничное. Оказалось, сегодня вечером городской магистрат даёт торжественный банкет в честь нового герцога Брауншвейгского, и все блюда для торжества заказали приготовить фрау Ульрихзен как лучшей хозяйке в Гаммельне.

— Это большая честь! — повторяла фрау Эльза, отдавая распоряжения армии поварят. Ни дать, ни взять — полководец в белом переднике. — Это для нас огромная честь.

— Здравствуйте, фрау Эльза.

— Ах, это ты, Юта! Я сейчас ужасно занята. Такая честь… А что ты хотела, девочка?

— Где Вилли, он у себя?

— Право, не знаю, не знаю, проверь сама. Мне сейчас не до этого сорванца. Постой, — обратилась она к поварёнку, — для гуся мне нужны белые яблоки, а не красные. Возьми в большой корзине. Эй, куда ты смотришь, — крикнула она другому, — поменьше огонь, поменьше! Ох, надо успеть до вечера, а ещё ничего не готово!

Тут в дверь постучали, и вошёл Михель.

— Здравствуй, как ты мне нужен! — кинулась к нему Юта. — Ты смог бы помочь мне кое в чём сегодня вечером?

— Прости, но сегодня у меня вечер занят. У Марселлины день рождения, и меня ждут на ужин к её семье. Фрау Эльза, я прошу прощения, торт готов?

— Ой, Михель, я тебя и не заметила. Да-да, всё готово, пройди на кухню, я сейчас не могу отвлекаться.

— Хорошо, я спрошу Мари.

— Михель, ну подожди, это очень важно! — настаивала Юта. — Это связано с…

— Подожди секундочку, я спрошу насчёт торта и вернусь.

— Михель!

Но студент уже ушёл.

С чёрного хода в нижний зал вошёл Готфрим Ульрихзен. Принёс дров для большой печи. Судя по всему, он тоже был озабочен приготовлениями к праздничному ужину в мэрии. По лестнице со второго этажа как раз спускались супруги "Невицкие". Увидев Юргена и Георгину, Юта кинулась к родственникам.

— Куда ты торопишься, — остановила её тётя. — Будь осторожна, не упади. И вот что, Юта, ты не хочешь вечером присоединиться к нам? Сегодня в мэрии состоится окончательное признание наследника и торжественное введение нового герцога в права наследства. Тебе это может быть интересно. Во всяком случае, там будет весёлый праздник.

— Нет, тётечка, я никак не смогу быть там, не обижайтесь. — Юта перевела взгляд на своего дядю: — Думаю, бесполезно просить тебя освободить сегодняшний вечер?

— Я бы с большим удовольствием, — вздохнул Юрген. — Но сегодня решающий день. Именно ради этого мы сюда и приехали.

— Да, я понимаю.

— А что случилось?

— Пока ничего, — печально ответила Юта, чувствуя, как все её надежды на помощь рушатся одна за другой.

— Идём, дорогой, — сказала тётя Георгина. — Иначе мы не успеем выбрать мне приличествующее случаю платье. Если передумаешь, Юта, приходи тоже. Начало в семь.

— Подождите минутку!

— Нет, нет, не сейчас, мы очень спешим. Поговорим позже.

— Но тётечка, дело касается…

— Не сейчас. Ведь это может подождать немного?

— Да, разумеется.

Юта смотрела, как Михель идёт к двери, неся большую круглую коробку. Тётя и дядя спускались с лестницы, а фрау Эльза и герр Ульрихзен были полностью поглощены хозяйством.

"Интересно, так сегодня ведут себя все взрослые жители города, или только здесь никому дела нет до надвигающейся грозы? — раздражённо подумала Юта. — Если бы не знала, где шло недавно гулянье, решила бы, что и сюда заходил Корнелий со всей волшебной гармошкой!"

Юте захотелось топнуть ногой от бессилия и закричать; вместо этого она снова представила себе голубую звёздочку, падающую с неба в трудную минуту.

— Эй, вы, взрослые, послушайте же меня! — громко воскликнула маленькая принцесса. — Мне нужна ваша помощь!!

Глава 11 Логово Крысолова

Все так и замерли, кто где стоял: на лестнице, у двери и в центре зала.

— Что произошло, фрейлейн Юта? — спросил хозяин пансиона герр Ульрихзен.

— Дети города в опасности, — сказала Юта.

Она быстро сбегала в свою комнату и взяла со стола разрисованный тетрадный листок. Вернувшись, Юта с грохотом промчалась по лестнице и показала свой рисунок Михелю.

— Скажи, это то, что ты ищешь?

Михель едва не уронил торт.

— Откуда у тебя? Где ты такое видела?

— Я не видела, но я знаю, у кого эта вещь. Скажи, если в своих играх дети руководствуются такой книжкой, это опасно?

— Это настоящая катастрофа! — ужаснулся студент.

— А я что говорю! — торжествующе сказала принцесса. — Вот теперь вы идите по своим важным делам, куда собирались. А мне некогда: я постараюсь не упускать из виду нашу миленькую компанию.

— Какую компанию? Постой, Юта! Это опасно!

Но принцесса не слушала. Она убежала в свою комнату, по пути заглянув к Вилли и шепнув ему пару слов. Очень скоро, раньше, чем взрослые успели опомниться, Юта снова прошмыгнула мимо. В спортивном костюме и в синей кепке с длинным козырьком принцесса была похожа на обыкновенного сорванца-мальчишку.

Михель подошёл к Юргену:

— Если я хоть немного понимаю, о чём идёт речь, то всё может оказаться очень и очень серьёзно.

— Я догадался, Миша, — кивнул Юрген. — Постараюсь освободиться как можно скорее.

— Я тоже.

— А я должен переговорить с Вилли, — сказал герр Ульрихзен. — Чует моё сердце, что он в курсе этой игры.

— Да, без мальчишек тут явно не обошлось, — вздохнула фрау Эльза. — Впрочем, дорогие мужчины, стройте свои военные планы сами. Я совершенно не понимаю, что происходит и, к тому же, у меня сейчас уйма дел!

— Дорогой, я вполне могу пройтись по магазинам одна, — сказала, уходя, Георгина. — Не хочу мешать вам. Надеюсь, ты не против, и наш бюджет сможет это выдержать? Ведь раскрыть эту ужасную тайну, о которой сказала Юта, для тебя сейчас гораздо важнее.

— Надеюсь, счёт из магазина не окажется ещё ужаснее этой тайны, — откликнулся Юрген. — Будь осторожна, моя дорогая, и держи себя в руках!

— Постараюсь!

Георгина с достоинством удалилась. Её муж, по правде говоря, догадывался, что его супруга посетит вначале не модный салон, а здание городской ратуши и всеми силами постарается перенести запланированные торжества на завтра или, хотя бы, сократить их до минимума. Но объяснять своё инкогнито сейчас было совершенно некстати. Напротив, Юрген сам попросил у Михеля объяснений по поводу таинственной книги, о которой упоминалось в разговоре с принцессой.

Студент не стал скрывать того, что ему известно, и рассказал, как из лавки Вольфгангера недавно была похищена древняя книга, в которой содержались подробные описания…

А вот описания чего именно, Михель сказал Юргену на ухо, так, чтобы даже сверчок за печкой не был посвящён в эту тайну.

— Бесхвостая каракатица! — не сдержался Юрген, несмотря на то, что сам недавно говорил племяннице. — Дело принимает такой оборот, который мне совершенно не нравится. Всё ещё хуже, чем я предполагал.

— Как вы считаете, можем мы что-либо предпринять без лишней огласки? Я боюсь, вмешательство властей только спугнёт преступников, но вряд ли их остановит. Они могут сбежать.

— Пожалуй. Но прежде всего я хотел бы знать, куда делась моя племянница? Неужели решила пробраться в самое логово?

— Этого я и боюсь, — заметил Михель. — Если я не ошибся, то некоторые из участников преступной группы знают её в лицо и вряд ли сочтут такого свидетеля неопасным.

— Час от часу не легче! — рассердился Юрген. — Где же её искать?

В этот момент вернулся Ульрихзен и присоединился к обсуждению.

— Вилли упрашивает взять его с нами на "охоту", — пожаловался герр Ульрихзен, — и отказывается сообщить подробности, пока я не пообещаю этого. А предприятие, как я полагаю, может оказаться опасным?

— Вы правильно полагаете, герр Готфрим, — ответил Юрген. — Но хоть что-нибудь он вам рассказал?

— Только то, что половина мальчишек города играет в каких-то рыцарей. И что обряд посвящения состоится в полночь.

— Где именно? — хором воскликнули Юрген и Михель.

— Вот этого не говорит. До полуночи, говорит, времени много, если хотите, мол, искать без меня то, ищите!

— Он сказал главное, — нахмурился Юрген. — В полночь. Если до этого времени новостей не будет, собираемся здесь в половине десятого.

— Если узнаем что новое, я подам знак, — пообещал Ульрихзен и пояснил, что если господа заметят, что флюгер на его крыше вращается, как безумный, пусть поспешат сюда.

Приняв решение, мужчины разошлись по своим делам. Юрген поднялся к Вилли и пообещал, что попробует уговорить Ульрихзена-старшего взять сына с собой, если Вилли немедленно скажет, где сейчас Полик и Юта.

— Клянусь вам, я сам не знаю, где они в этот момент, — печально ответил Вилли. — Мне известно только, где они будут к полуночи.

*****

В этот самый момент Юта подходила к старой водяной мельнице. Привела её сюда одна хитрая мысль, зревшая уже довольно давно. Юта установила, что все рыцари гуляют под предводительством Трита и, как будто бы, расходиться не собираются. Но девочка была уверена, что к полуночи они разбегутся по домам, останутся лишь двенадцать. А как попасть в столь закрытое общество, если в нём "случайное" прибавление ещё одного человека будет тут же замечено? Вот об этом и размышляла принцесса Юта, бродя по главной улице Гаммельна. Она снова услышала звуки гармошки и видела, как новая танцующая толпа под предводительством Корнелия движется за город. А братья из Ордена рыцарей драконов во главе с Тритоном спустились ближе к воде.

Юта следовала за ними на безопасном расстоянии.

По пути группа рыцарей миновала Гаммельнский собор, двери которого сейчас были открыты. Печально зазвонил колокол и откликнулись часы на ратуше, отчитав четыре часа.

Проходя мимо собора, Юта заглянула внутрь.

Прямо у порога стоял монах в коричневой рясе с белым поясом. У него было доброе лицо, каштановые короткие волосы и смешная выбритая тонзура, как полагалось католическому монаху. Юта знала его: это был отец Таддео^[29], помощник отца Себастьяна.

— День добрый, — приветствовала его Юта.

— Благослови тебя Бог, дитя.

— Ваше преподобие, вы не заметили, сейчас по улице прошла группа мальчиков? — спросила Юта.

— Как же, заметил. Да, они проходили мимо, спустились к реке.

— Прошу прощения, ваше преподобие, но о чём вы подумали, когда они проходили мимо? — продолжала спрашивать Юта.

— "Да благослови их Господь!" Что ещё должен я думать при виде детей? — удивлённо ответил отец Таддео.

Юта (она стояла уже за порогом собора) подняла голову и посмотрела на цветные старинные витражи под куполом. На солнце горела знаменитая сцена ухода детей из города под музыку Крысолова.

— А вам не показалось, что им, может быть, нужна помощь?

Отец Таддео несколько раздражённо развёл руками:

— Двери храма открыты для тех, кто просит о помощи. Но согласись, дитя моё, не может ведь церковь сама бегать за всеми нуждающимися! В неё приходят, а не наоборот.

— А жаль, — вздохнула Юта и вышла на улицу. Всё та же улица Флейтиста, по которой шесть веков назад прошли пропавшие дети, простиралась перед принцессой.

"Крыс легче всего мог вывести тот, кто их и наслал", — мелькнула догадка.

Неизвестный!

Неизвестный позвонил в одну школу и сообщил, что в ней заложена бомба… Неизвестный опрокинул в другой школе ядовитую банку ртути… Неизвестный мог сломать и водопровод… Неизвестный похитил у герра Вольфгангера таинственную книгу, которая непонятно какой бедой грозит городу и всем его детям. Неизвестный посвящает детей в рыцари и магистры и учит их подчинять себе ненависть. Или — подчинять себя ненависти?

Прячась за углом дома, Юта смотрела на группу мальчишек, пришедших с Тритоном. Она заметила, что один из посвящённых рыцарей, Мартин, сын мельника, одет в точно такой же синий спортивный костюм, как и сама Юта. Мартин немного выше её ростом, волосы у него темнее и, разумеется, он не носит косичек, но если… Юта давно поняла, что рыцари совершенно не обращают на занятиях внимания друг на друга. Для них значим только голос учителя. В данном случае, Тритона.

Сообразив, как можно совершить подмену, Юта отправилась к мельнице. Ей легко было устроить, чтобы родители, узнав, где их чадо, (а гулял Мартин недалеко, его можно было увидеть в окно), потребовали его немедленно домой. Мартин пошёл, рассчитывая отпроситься в поход с ночёвкой и скоро вернуться. Однако, родители каким-то сверхъестественным чутьём поняли, что сын не только ничего не ел с утра, а уже почти вечер, но и, кажется, прогулял школу?

Объяснения затянулись. Но приятели Мартина этого не узнали, так как минут через десять мальчик в низко надвинутой синей кепке и в синем костюме присоединился к их группе.

— Отпустили? — спросил Тритон.

Тот, кого он принял за Мартина, молча кивнул.

— Ребята, как вы смотрите на то, чтобы немного перекусить? — предложил Трит. — Все голодные?

— Да! — ответил дружный хор.

Ребята собрались возле днища перевёрнутой лодки и расселись вокруг неё, как вокруг стола. Трит щёлкнул пальцами.

Можно было ожидать, что прямо из воздуха появятся пироги, ветчина и закуски. Для Юты этого не произошло, но остальные, похоже, видели воочию все эти аппетитные блюда. Они брали невидимую еду и даже выхватывали её друг у друга.

"Неужели они не притворяются?" — удивлялась Юта, сама изображая, будто ест и довольна угощением. Она старалась вести себя наиболее незаметно, как все.

"Поев" и заявив, что они сыты, рыцари пошли дальше по набережной. Трит взял лодку и они до вечера катались по реке, с трудом справляясь с быстрым течением. Было весело и нестрашно, но в сумерках Трит распрощался со всеми, кроме посвящённых двенадцати. Юта, стараясь не попадаться на глаза Полику и Джастину, осталась в группе вместо Мартина, который так и не появился.

Во время прогулки Тритон весело рассказывал о разных исторических рыцарских орденах, об особенностях их уставов и ритуалов посвящения. Теперь, оставшись в узком кругу, он показал своим рыцарям на окраину города. Все, глянув туда, куда указывал Трит, увидели длинную огненную змею, скользящую по прибрежным кварталам. Это было факельное шествие: юные горожане не старше семнадцати лет весело отплясывали под предводительством Корнелия. К его губной гармошке теперь присоединился ансамбль многих инструментов. Сам Корнелий уже был не в силах играть, только задавал ритм, дирижируя шествием. Каждый, кроме инструментов, нёс в руке самодельный факел. Огненная "змейка" приближалась и наконец, пройдя мимо замерших в сумраке рыцарей, втянулась в улицу Флейтиста с шумом и смехом.

Трит заговорил о том, как легко могут люди, обладающие тайным знанием, повелевать окружающими. Одно их слово, и люди, покорно и не рассуждая, пойдут в огонь и в воду.

— Неужели такое возможно? — усомнился Ганс. — Ведь идти на смерть это не то,что весело плясать, взявшись за руки. Разве можно так подчинить себе чьё-то сознание, чтобы человек совсем-совсем не думал, что делает?

— Ты не прав, Ганс, наша цель не лишать человека его мыслей. Нужно только добиться, чтобы его мысли были подчинены нашей, а не его воле. Он будет думать, что всё делает правильно и сделает всё, что нужно. Смотри! Смотрите все!

Тритон громко заливисто свистнул, подавая условный знак своему приятелю. Шествие, уже почти затерявшееся в лабиринте улиц, снова, описав восьмёрку, вернулось к реке. Корнелий наконец мог отдохнуть, передав своих подопечных другому магистру.

Трит поднял правую руку и попросил всех сделать то же.

Дети города послушались.

— А теперь, сделайте шаг вперёд, — попросил Тритон.

Все подошли почти вплотную к воде.

— Что сейчас должно произойти? — спросил магистр своих учеников.

Многие пожали плечами, не зная ответа.

— Смотрите внимательно. Ещё шаг вперёд!

Люди сделали ещё шаг. Корнелий стоял в стороне и посмеивался. Рыцари напряжённо всматривались в толпу, они начали понимать.

— Ещё шаг!

Шаг за шагом шеренга, в которой было более ста человек, пошла в воду.

— Останови их! — резко сказал Кристоф своему старшему брату.

Тот улыбнулся.

— Не могу. Попробуй остановить сам. Все желающие, пробуйте! Кто сможет остановить действие моей команды, получит высокую оценку. От этого может зависеть успех вашего продвижения в Ордене.

Мальчишки, похоже, уже не думали о своей рыцарской карьере. В панике они бегали от одного к другому и кричали, просили, угрожали, требовали остановиться. Юта тоже старалась расшевелить загипнотизированных, хотя ей это казалось совсем безнадёжным предприятием. Ведь она уже пыталась раньше разбудить мальчишек во время урока. Но нельзя же было просто стоять и смотреть.

Дети вошли в воду уже по колено. Самым маленьким вода доходила до пояса. Холодная осенняя вода, где очень быстрое течение…

— Остановите их, магистр Тритон! — Джастин сам уже охрип от безуспешных попыток. Или от страха?

— Не могу. Это должны суметь вы, иначе, какие вы рыцари Ордена.

— Трит, ну хватит, это уже не смешно, — сердился Кристоф.

— Вы же сомневались, что такое возможно. Сражайтесь, боритесь, это ведь ваш дракон!

Тут над толпой раздался голос очень похожий на голос самого Тритона:

— Шаг назад!

Шеренга остановилась и качнулась к берегу.

— Ещё шаг! Всем выйти на землю и разойтись по домам!

Дети понуро разбрелись, шаркая мокрыми ногами.

— Скорее! — напутствовал их тот же голос. — Бегом!

Все "невольники" разбежались сушиться.

— Браво! — Тритон и Корнелий снисходительно похлопали в ладоши. — Рыцарь Ордена Полиен Грасс, вы делаете несомненные успехи.

Полик скромно опустил глаза, не отвечая на похвалы. Юта изумлённо смотрела на своего друга, а остальные — с уважением и завистью.

Трит положил руку на плечо Полика.

— Молодец. Я расскажу Учителю о твоих успехах. Надеюсь, все поняли, что проникнуть в сознание можно, приняв тот образ или тот голос, который люди заведомо готовы впустить. Сказку про семерых козлят знаете? Советую перечитать!

Пристыженные рыцари закивали и вразнобой ответили, что всё понятно, чего уж тут. Жаль, "подопытные кролики" разбежались, когда ещё удастся снова применить свою власть на практике.

"Бедные, бедные мальчики! — мысленно вздохнула Юта. — Как вы не понимаете, что приняв образ умудрённых опытом старших рыцарей, Трит и Корнелий успешно орудуют в вашем собственном сознании! А сами они точно так же бессильны против воли Учителя… Интересно, а кто руководит действиями Учителя, — задумалась Юта. — Если он не слуга ещё какого-нибудь "Неизвестного", то над ним стоят вполне известные хозяева: либо Бог, либо дьявол. Ой… надеюсь, он всё же подчиняется кому-нибудь помельче, потому что на Божественное руководство его уроки совсем не похожи…"

Часы на ратуше пробили девять.

В отличие от остальных, Юта чувствовала, что ужасно проголодалась, к тому же, от реки снова поднимался сырой холодный туман. Густой, как дым костра, в котором жгут мокрые листья. К радости и тревоге девочки, Трит и Корнелий сказали, что уже пора, их ждут в главной пещере. Дюжина рыцарей и два их магистра направились к подножью горы Коппельберг.

Юта снова отчётливо видела, что на склоне движутся какие-то огоньки.

"Это светится вход в ту самую, главную пещеру", — решила она.

Тропинка петляла между камней.

Наконец впереди открылась освещённая четырьмя факелами ровная утоптанная площадка, в центре которой возвышался косо срезанный камень. Он был похож на подставку для нот и на кафедру учёного лектора и расписан какими-то странными древними знаками. Чуть дальше призывно, приветливо светился вход в пещеру.

Пройдя низкую полукруглую арку, дети очутились в довольно большом и, главное, хорошо оборудованном под жильё помещении. В глубине его расположилась настоящая походная кухня: стояли вёдра с водой, сушились под потолком связки грибов и каких-то веток, а в центре стояла старая чугунная плита, которую топят дровами. Сейчас плита еле тлела, на ней стояли кастрюли и сковородки, а от её приоткрытой чугунной пасти растекалось по всей пещере уютное тепло.

"Забавный дракон, какой-то домашний, — подумала Юта. — Стоп, а куда ведёт эта дверь?"

В углу Юта заметила дощатую дверцу, ведущую не то в чулан, не то в другую комнату. А может быть, за этой некрашеной тёмной дверцей скрывался ход сквозь гору? Тот самый, куда сказочный Крысолов и увёл детей? Юта вздрогнула, но уже не от холода.

Трит и Корнелий усадили всех рыцарей на пол рядами по три человека. Юта была права: изменение в числе "посвящённых" замечено было бы без труда. Магистры раздали детям ужин (на этот раз настоящий: корку хлеба и стакан тёплого молока). После ужина последовала команда всем обратиться в камни. Юта ожидала чего-то подобного, но не испугалась. Ещё раньше, влившись в группу рыцарей, она поняла, что вести себя как другие очень легко. Гораздо труднее действительно не увлечься и не поддаться общему настроению. Но для борьбы с нежелательным сном у Юты с детства был придуман свой верный метод. Часто на торжественных королевских приёмах принцессу клонило в сон. Тётя сказала ей, что если окружающая среда усыпляет тебя, нужно сосредоточиться на чём-то внутреннем, подогревая в себе волнение. Представлять, например, интересные истории или сказки в самых их кульминационных моментах. Немножко волнения, даже страха и сон проходит. Или, можно просто горячо помолиться.

Что Юта и делала. В момент, когда все остальные слушали команду Корнелия, Юта отдавала команды сама себе и просила всех святых помочь ей.

Ничего не произошло… в том смысле, что Юта видела и слышала всё так же ясно, как раньше. Остальные мальчишки оцепенели, превратившись в спящие статуи. Впрочем, глаза у всех оставались открытыми. Они сидели рядами и смотрели прямо перед собой.

— Готово, — сказал Корнелий. — Идём, узнаем, какие планы у старших на сегодняшний вечер.

Они постучали в закрытую потайную дверь. Та приоткрылась…

"Что они сказали? У старших? Там прячется не один "Великий Учитель", а несколько? По мне, вполне хватило бы одного"…

Юта чувствовала, что цепенеет, погружаясь в свои мысли, и теряет ощущение времени. Она встряхнулась, подошла к закрытой двери и прильнула к ней.

Сквозь неплотно сбитые доски можно было хорошо видеть и слышать происходящее в другой комнате. Сам Учитель наверняка не раз пользовался этой дверью, чтобы наблюдать, оставаясь невидимым. Юта сперва попыталась расшевелить Полика, но он не слышал и не замечал девочку. Тогда она подошла к двери.

Двое стояли — это были Тритон и Корнелий, уже облачённые в красно-чёрные мантии. Двое сидели — один из них был знакомый Юте "Учитель", в сером плаще. Даже сейчас он низко надвинул на лоб капюшон, скрываясь от своих подчинённых. Видны были только густая каштановая борода и часть бледного лица с длинным тонким носом. Сидящий рядом был в фиолетовом плаще со звёздами, также с опущенным капюшоном. Изящнее Учителя, ниже его ростом и гораздо уже в плечах. Юта сперва приняла его за юношу-студента вроде Корнелия, но, увидев белую руку с золотыми браслетами и драгоценным рубиновым перстнем, поняла, что "неизвестный", скорее всего, женщина.

Дальнейший разговор убедил Юту в правильности такого предположения. Трит и Корнелий отчитывались перед старшими, рассказывали, как прошёл день, и какие уроки были усвоены "рыцарями" и новыми детьми, пришедшими в эту игру впервые. Учитель был доволен и похвалил своих верных магистров. С большим вниманием он выслушал об успехах рыцаря Полиена.

— Пора, моя дорогая, тебе вглядеться в наших друзей и назначить самого достойного, — сказал Учитель своей спутнице. Та встала и направилась к двери.

Юта поняла, что если не хочет быть обнаружена, то должна поспешить. В секунду она оказалась на своём месте, крайней в третьем ряду, и застыла с отрешённым видом, как и другие. Ей ужасно хотелось оглянуться на дверь, но Юта отчаянно боролась с этим желанием, чтобы не выдать себя.

Вскоре все четверо глав Ордена рыцарей драконов вышли в кухонный зал. И тут Юта чуть не вскрикнула, услышав слова Корнелия:

— Многоуважаемая госпожа Мара, явите вашу мудрость и укажите достойного.

— Не торопите меня, магистр, — отозвалась та. — Для этого нужно время.

С ужасом Юта почувствовала, как холодок змейкой скользнул по её спине между лопатками. Она узнала в незнакомке Великую Мару^[30] — известную чародейку и прорицательницу, не без помощи Юты год назад изгнанную из города Золотых яблок^[31].Подлая интриганка, королева суеверий, подруга семьи Людоедов, то была сама Великая Мара собственной персоной. И она могла узнать Юту! И Полика тоже!

Однако у большинства взрослых преступников не хватает ума научиться запоминать детей в лицо. Дети иногда кажутся столь незначительными и настолько не воспринимаются всерьёз взрослым миром, что их просто сбрасывают со счетов. Как среду для воспитания полезных идей их воспринимают только в массе, а как возможную угрозу рассматривают только в будущем.

Поэтому Полика бывшая диктаторша не узнала. И Юту пока не заметила, но заметно насторожилась.

— Что-то не то, господа. Я чувствую некоторое препятствие.

Мара поводила руками в воздухе, вокруг группы мальчишек.

— Их коллективное поле как-то раздроблено и аура замутнена.

— Сегодня неподходящий день? — забеспокоились трое мужчин.

— Дело не в этом. Здесь что-то другое, дети выглядят как-то странно.

— О, простите, Великая госпожа, — склонился Корнелий. — Я забыл приказать, чтобы все приветствовали вас! Приветствуйте нашу королеву! Нашу прекрасную госпожу!

Мальчишки пали ниц, потом синхронно выпрямились.

— Кланяться приличнее с непокрытой головой, — сварливо заметила Мара.

— Ещё раз простите, — Корнелий поспешно сдёрнул кепки с голов Кристофа и Мартина, то есть, Юты.

Две светлые косички предательски упали на плечи одного из рыцарей, и пещера огласилась злобным некоролевским визгом:

— Это она! Та самая девчонка!!

Глава 12 Противоядие от рабства

В пансионе фрау Эльзы всё было тихо вплоть до девяти часов вечера. Но практически с первым ударом часов начали происходить странные вещи.

Фрау Эльза давно отправила все заказанные блюда в магистрат и теперь отдыхала, сидя у камина. Кроме немногочисленных вечерних посетителей в пансионе находилась только семья Ульрихзенов, его хозяев. Около девяти пришёл антиквар Вольфгангер. Он пришёл навестить Принцессу и рассказать новости.

— Можете вообразить, достойнейшая фрау Эльза, у нас в городе появился вор! Сегодня ночью кто-то снова пытался проникнуть в мою лавку!

— Не может быть! Но кто же?

— Не знаю, право. Я услышал, как скрежещет замок, и проснулся. Кто-то ломал дверь. Но я понадеялся на сигнализацию и не стал сам ловить вора, а притаился. Действительно, дверь открылась, взвыла сирена, и преступник умчался, как ошпаренный.

— У вас в лавке сигнализация, герр Вольфгангер? — удивилась фрау Эльза. — С каких это пор?

— Недавно. После того случая, когда ничего не украли, я решил, что вор может вернуться и, как видите, я был прав.

— Странно, но я не слышала ночью шума, вероятно, крепко спала.

— Неудивительно, у вас столько забот днём, фрау.

— О, да! Вы знаете, для сегодняшнего ужина в мэрии мне поручили…

Но фрау Эльзе не довелось красочно описать соседу, какая великая честь выпала её пансиону. Пришёл Готфрим Ульрихзен и спросил, не появлялся ли студент Михель? Фрау Эльза ответила, что покуда не появлялся.

— Знаете, что я видел? — сказал герр Ульрихзен. — По всему городу танцы и факельные шествия!

— Да-да, это в честь вступления в права нового герцога, не так ли?

— В том-то и дело, что нет! Я проходил мимо ратуши и спросил стражников, но они уверяли, что народное ликование стихийно, мэрия никаких празднеств не организовывала.

— А могли бы! — строго заметила фрау Эльза. — Не каждый день у нас появляется новый правитель. Хоть бы знать, кто этот герцог и откуда?

— Главное, будет ли он заботиться о процветании Гаммельна, — заметил Вольфгангер.

Мимо окон пансиона прошли под музыку дети города. Фрау Эльза всплеснула руками:

— Сегодня с утра я на рынке спрашивала, так никто ничего не знает. А послушать, как веселятся, можно подумать, что все прекрасно в курсе дела, только нам невдомёк!

В этот момент в двери ворвалась какая-то незнакомая женщина.

— Где мой сын? — воскликнула она. — Я нигде не могу найти его, он у вас?

— Позвольте фрау, так милый рыжий мальчик по имени Джастин — это ваш сынок?

— Да, Джастин мой сын, где же он?

— Вы не волнуйтесь, — успокоила её фрау Эльза, — он приходил сюда, но ушёл вместе с друзьями ещё утром. Разве он не предупредил свою мать? Ах, сорванец! Ничего страшного, где-то бегает. Вы присядьте, отдохните фрау…

— Ребекка^[32]. Ребекка Джонсон.

— Полагаю, волноваться не о чем. Мальчишки заигрались, только и всего.

— Но я узнала, что Джастина и ночью не было в отеле и вчера целый день!

— Он был у нас. Они пришли вместе с Поликом — это мальчик, с которым они подружились, его семья снимает у нас комнату. Очень приличные милые люди. Мальчики хорошо поужинали, смею вас уверить, и легли спать. Джастин сказал, что вы уехали.

— Да, я была на важной встрече, но я вернулась пораньше, ведь мы собирались с ним завтра поехать к дедушке. Мой муж родом из этих мест и его семья живёт здесь, за городом.

— Джонсоны? — удивился Готфрим Ульрихзен. — Что-то не припомню…

— Нет, Хансены.

— Ах, это старик Хансен, у которого ферма! Он разводит отличных пёстрых коров, как же, знаем! Однажды… Постойте, постойте, фрау, — Ульрихзен взглянул на жену. — Мальчишки ушли с самого утра?

— Да.

— Они целыми днями играют в каких-то рыцарей, я сына почти не вижу! — чуть не плача, пожаловалась мать Джастина. — Вот чувствую сердцем с ним что-то приключилось. Я нарочно отменила все важные встречи, контракты, а он пропал!

— Не волнуйтесь, фрау Ребекка, мы их найдём, — уверил её Ульрихзен.

Тут в дверь снова постучали, и на пороге возник Михель и маленький кругленький старичок в дорожном плаще и широкополой шляпе.

— Мы к вам, — объявил студент. — Что тут происходит?

— Ты вовремя. Отец Себастьян, какое счастье, вы наконец вернулись!

— А что у вас случилось?

— Садитесь ближе к огню, снимите плащ, у нас тут удивительные вещи происходят.

— Но не слишком приятные, — заметил Вольфгангер.

Фрау Эльза сразу принялась накрывать на стол, а её муж поднялся на верхний этаж. Если бы в Буковой гостиной все не были поглощены расспросами и приветствиями, они бы услышали, как заскрипел "связной" флюгер. Вскоре герр Ульрихзен присоединился к гостям, а вскоре прибежал Вилли, уверяя, что он уже совершенно здоров и готов идти куда угодно.

— Куда это ты собрался? — добродушно спросил своего крестника отец Себастьян.

— Надо спасать моих друзей! Дети города в опасности.

— Ах! — Ребекка Джонсон едва не лишилась чувств.

Дверь снова хлопнула. Юрген оставил ужин в мэрии и поспешил к Ульрихзенам, как только солдат-наблюдатель на башне ратуши сообщил ему про условный знак. Георгина не могла прервать торжество столь поспешно. Она осталась для объяснений с отцами города и должна была выразить им благодарность за тёплый приём.

— Вы с нами, герр Невицкий?

— Разумеется. Не понимаю только, почему кроме фрау Джонсон никто из родителей не обеспокоен поздним отсутствием своих чад?

— Все отпросились в поход с ночёвкой, — пояснил Вилли. — Их не будут искать.

— Теперь ты скажешь, куда они направились?

— А возьмёте с собой?

Родители, особенно фрау Эльза, решительно возражали. Вилли очень расстроился, но всё же сказал, что вся компания собиралась взобраться на Коппельберг, у рыцарей Ордена там штаб-квартира. Там в полночь произойдёт посвящение в магистры кого-то из рыцарей.

— Это в той самой пещере, где недавно велись археологические раскопки, — закончил Вилли.

— Я иду с вами, — тут же отозвался отец Себастьян.

— О, нет, вы с дороги, отдохните и дождитесь нас здесь.

— Никаких уговоров, я с вами, и мы должны быть там как можно скорее!

Мать Джастина тоже заявила, что ждать в неизвестности она больше не в силах и присоединилась к отряду.

Фрау Эльза, Вольфгангер и Вилли остались в пансионе.

— Что нашли археологи на этой горе? — поинтересовался Юрген, когда все они спешили к окраине города.

Отец Себастьян ответил тихо, чтобы не слышала фрау Ребекка:

— Там нашли очень древнее языческое святилище и жертвенник. В более поздние века, считают учёные, этот жертвенник использовали последователи сатанинских культов.

— Сегодня полнолуние, если не ошибаюсь? Вы правы, отец Себастьян, нам надо спешить.

— К счастью нам известно время и место, — откликнулся Михель Вербаум.

— Смотрите!

Они в тревоге взглянули на чёрную вершину. Там один за другим зажглись огоньки и расползались по склону.

*****

Вилли вошёл в комнату Юты, думая, что девочка могла оставить записку или другие намёки на то, что ей удалось узнать. Ведь маленький Вилли сам был не слишком хорошо осведомлён, что же всё-таки происходит? Он только выполнил просьбу Юты до того как стемнеет, не называть взрослым места встречи. Иначе они могли, слишком рано принявшись за поиски, спугнуть всю компанию, а главное, упустили бы старших руководителей таинственного Ордена.

Но в комнате Юты на столе было пусто. Никакой записки или тайного знака. На подоконнике сидела кошка Принцесса и всматривалась вдаль. Вилли взял её на руки и машинально выглянул в окно. Он успел увидеть, как верхушку Коппельберга и горящие на ней золотые огоньки застилает густой туман…

*****

Когда Мара закричала, Юте хватило выдержки не шевелиться, иначе она сразу же выдала бы себя. Расчёт был верен: не понимая происходящего, все трое старейшин Ордена обернулись к Маре. Её визг и судорожные жесты они приняли за пророческое видение и не сообразили, что Мара попросту разоблачила шпиона. А когда поняли, в рядах рыцарей уже зияла пробоина: Юте хватило времени выбраться из пещеры, и никто не видел, куда она скрылась.

— За ней, немедленно! — Мара повелительно простёрла руки. — Схватить эту маленькую мерзавку!

Все четверо зажгли факелы и вышли из пещеры. Тритон и Корнелий разошлись в разные стороны от тропинки и обшаривали каждый камушек. Великий Учитель и не менее "Великая" Мара руководили поисками, сами ни разу не опустив факелов и не склонившись в поисках притаившейся за деревом или камнем девчонки.

"Такая гордыня до добра не доведёт!" — мысленно хихикала Юта, глядя, как удаляются её преследователи. Они уходили всё дальше и когда отошли за освещённую площадку с жертвенником, девочка выбралась из своего укрытия, ведь сидела она за камнем прямо у входа в пещеру!

Юта отчаянно тормошила мальчишек, но привести их в чувство не удавалось. Она уронила руки и застыла, не зная, что делать. Потом, сев рядом с Поликом, обхватила его руками за плечи, точно Герда, пытаясь разбудить Кая от снежного сна, и сказала другу на ухо:

— Ты меня слышишь, я знаю, только ничего сделать не можешь. Я не могу помочь тебе, только ты сам можешь проснуться, раз это — твой сон. Договоримся: если ты услышишь, что я громко кричу "на помощь!" — ты сразу проснёшься, ладно? И пожалуйста, разбуди всех. Ты ведь уже умеешь, ты сможешь.

Ей почудилось, или Полик и вправду вздрогнул и задышал чаще? Юта услышала шаги у входа и тут же юркнула в соседнюю каморку за дощатой дверью.

— Продолжайте поиски! — услышала она голос Учителя. — И без добычи не возвращайтесь!

Трит и Корнелий рыскали по всей горе в поисках Юты, а Мара и Великий Учитель вошли в пещеру.

— У нас нет времени, — злобно сказала Мара. — Если маленькая ведьма спустится в город и поднимет людей, мало нам не покажется!

"От ведьмы слышу!" — подумала Юта, стоя в трёх шагах от "провидицы".

Учитель пренебрежительно возразил, что глупая маленькая девчонка не помеха в их грандиозных планах. Кто ей поверит?!

— О, нет, я её знаю, — горячо возразила Мара. — Она не сунулась бы сюда одна, у неё наверняка есть сообщники!

"Совершенно верно", — с удовольствием согласилась Юта, надеясь, что их уже ищет целый отряд решительно настроенных сильных мужчин.

— Мы должны успеть завершить то, что начали, — заметил Учитель.

— Мало времени!

— Так не будем его терять. Выбирай, дорогая.

Мара снова подошла к группе рыцарей, готовых к таинственному посвящению.

— Этого, — сказала Мара после секундной паузы. Она стояла спиной к Юте, закрывая мальчишек своим широким плащом. Полы фиолетовой мантии взметнулись, но Юта не видела, на кого указала Мара.

— Примите свой жребий, рыцари! — загремел Учитель. Он взял какую-то коробку и пошёл по рядам. — Протяните ваши руки и возьмите камень. Тот, кому выпадет чёрный камень — будет посвящён сегодня на древнем алтаре Тьмы. Не обманывайте себя и нас, рыцари, смотрите хорошенько, белый камень выпал вам или чёрный! Луна будет вашим свидетелем!

"Как будто они сейчас в состоянии отличать чёрное от белого!" — подумала Юта. Она так старалась рассмотреть, кто же избранник, что совершенно забыла об осторожности.

Учитель тем временем достал из тайника в стене небольшой четырёхугольный предмет, обёрнутый в красный атлас.

"Та самая книга!" — поняла Юта. И она не ошиблась.

С осторожностью развернув ткань, Учитель достал тёмную старинную книгу и торжественно на вытянутых руках понёс её из пещеры. При этом он что-то бормотал, какие-то ритуальные заклинания.

"Ушёл туда на площадку, где срезанный камень-жертвенник", — решила девочка. Она потеряла из виду сообщницу Учителя Великую Мару: в щель её сейчас не было видно. Дверь резко дёрнули, так что Юта чуть не упала, и они с Великой Марой оказались лицом к лицу.

— Вот ты где, — торжествующе констатировала Великая Мара.

— Я-то здесь. А вы все в ловушке! Пещера окружена, деваться вам некуда.

— Ты врёшь! — зашипела Мара.

— Выгляните, проверьте, — равнодушно сказала Юта, сдерживая внутреннюю дрожь. — Думаете, почему ваши сообщники так долго не возвращаются?

Мара рванулась к выходу, а Юте только того и надо было. Она выскочила из каморки и отбежала вглубь кухни к горящей плите.

На пороге Мара столкнулась с Учителем.

— Никого нет вокруг?

— Что ты, милая, кроме нас — никого, — удивился тот.

Наверное, Мара готова была сказать "слава Богу!" — узнав, что тревога оказалась ложной. Но её лицо тут же перекосилось от злости. Она резко обернулась в поисках Юты.

— Ах, вот она, наша нежданная гостья! — как-то ласково воскликнул Учитель. — Я так рад познакомиться с вами, фрейлейн. Жаль, наше знакомство будет недолгим. Подойдите сюда, не бойтесь.

Юта почувствовала, что его тон и плавные жесты из тех, которые заставляют забыться. Люди вязнут в таких словах, как мухи в липкой паутине и уже скоро не в силах двинуться, чтобы убежать из липкого плена.

"Господи, спаси и сохрани! Господи, защити и помилуй!" — повторяла про себя Юта, лихорадочно придумывая, куда убежать.

Человек в серой мантии приближался. Юта вскарабкалась на сложенную возле плиты кучу дров.

— Осторожно, барышня, не упадите в огонь, — насмешливо предупредил Учитель.

Поверх его головы Юта смотрела на сидящих у входа мальчишек.

— Эй! Ганс, Илий, Джастин! — крикнула она. — Так и будете сидеть, как истуканы? На помощь, рыцари!

— Они покорны мне, — засмеялся Учитель. — Вот смотри: рыцари Кристоф и Август, встаньте!

Названные мальчики встали.

— Видите злодейку, желающую помешать нам и разгласить нашу тайну, — он указал на Юту. — Снимите её оттуда!

Юта схватила с плиты тяжёлую чугунную сковородку на длинной деревянной ручке.

— Только суньтесь, увидите, что будет! — пригрозила Юта, взмахнув сковородкой одновременно как мечом и щитом. — Опомнитесь, мальчики! Проснитесь!

Но Учитель повторил свой приказ, и уже четверо: Ганс, Илий, Кристоф и Август двинулись к Юте.

И тут случилось необъяснимое: под сводами пещеры разлилась нежная мелодия. Юта запела:

Мальчики остановились и растерянно переглядывались, не понимая, где они и что тут происходит? Зашевелились и другие рыцари. Песенка подействовала почти на всех, даже, как ни странно, на Джастина. Мара с приглушённым вскриком с первых тактов мелодии выскочила из пещеры. Юта сознавала, что путает какие-то слова, (она слышала эту песню всего дважды в жизни), но старалась не сбиться с мелодии, вспоминая, как пела фрау Эльза.

— Стойте! — скомандовал Учитель. — Слушайте меня, а не эту самозванку!

Но Юта, не останавливаясь, возвысила голос и запела громче:

Когда Юта дважды повторила последние строчки песни, ей уже не пришлось объяснять рыцарям, что происходит в пещере. Их сознание удерживало картины происходящего, они слышали и видели, но не могли вмешаться, поскольку оценивали всё происходящее с точки зрения их Учителя. Видели как бы его глазами. А теперь мелодия старой колыбельной расставила всё по местам и развязала им руки.

С самым решительным видом мальчики постарше обступили Учителя, требуя объяснений. Илий пытался растормошить оставшихся, тех, кто ещё пребывал в заколдованном сне.

— Это Крысоловы! — крикнула Юта. — Они хотят заманить вас и уничтожить по одному! Боритесь!

— Что ты говоришь, девочка, — притворно возмутился Учитель. — Не слушайте её, дети мои.

— Она правильно говорит! — возразил Кристоф.

— Вы ответите за свои действия по закону, — добавил Джастин.

В этот момент в пещеру, как ураган ворвались Тритон и Корнелий. Они мигом схватили самых непокорных и закрыли их в соседней комнате, а остальных вернули в состояние гипнотического послушания. Один из магистров вывел рыцарей из пещеры. Юта, естественно, не могла побежать за ними.

— Возьмите побольше хвороста! — крикнула Мара, стоя в дверях. — Огонь почти погас! А нам есть что сжечь, — добавила она, злобно глядя на Юту.

Девочка с ненадёжной поленницы уже перебралась на остывающую плиту и не выпускала из рук сковородку.

Появились мальчишки с охапками хвороста. Пленные Август, Кристоф и Джастин отчаянно колотили в дверь так, что она дрожала, но, хоть и с большим трудом, Корнелий пока успешно сдерживал их натиск. Тритон пришёл на помощь приятелю. Мара велела мальчикам развести пожарче огонь в железной плите. Когда пламя снова затрещало, и языки его стали подниматься сквозь большое открытое отверстие к новым кроссовкам Юты, в дверях появился Полик, тоже с грузом сухих веток. Впрочем, он тут же бросил их на пороге и вскинул что-то над головой.

— Держи, Юта!

Принцесса, прихлопнув свободной рукой и сковородкой, поймала брошенную ей книгу, и тут же бросила её в открытый огонь.

Мара взвыла и через всю пещеру метнула в девочку синюю молнию. Юта ловко отбила удар сковородкой, выставив её, как теннисную ракетку. Учитель кинулся к плите, выхватить книгу, но Юта и тут не зевала.

Удар, нанесённый слабой детской ручкой, был достаточным, чтобы свалить любого дракона, в особенности двуногого. Упавший без чувств Великий Учитель потерял не только капюшон, но и бороду: как выяснилось, она была фальшивая и держалась на верёвочке. Юта испуганно смотрела на совершенно лысый череп Учителя, украшенный теперь кроме длинных царапин от лап кошки большой фиолетовой шишкой. В этот момент одновременно вылетела дверь соседней комнаты, а с другой стороны на пороге пещеры появились Юрген и отец Себастьян.

— Мара Фата-Моргановна? Какая встреча! Ну, теперь-то вам сбежать не удастся, — заметил Юрген, удивлённо глядя на Великую Мару.

— Дети, все целы? — спросил отец Себастьян, обводя взглядом пещеру.

И вот тут-то те мальчики, кто ещё оставался под властью чар, кинулись врассыпную. Они выскочили из пещеры, спасаясь бегством от тех, кто пришёл их спасти.

Остальные рыцари были слишком заняты: они сразу ввязались в общую свалку на полу пещеры, возникшую, когда трое "пленников" вместе с выломанной дверью рухнули на Трита и Корнелия.

Но в конце концов магистры оказались более ловкими и вырвались, оставив в руках взбунтовавшихся подчинённых свои нарядные мантии.

— Далеко не уйдут, — успокоил Юрген Полика, рвавшегося в погоню, и свою племянницу. — Их перехватят в лесу. Там достаточно людей: с нами пришла половина города.

— Как вы узнали, где мы и что с нами? — удивился Джастин.

— Твоя мать гипнотизирует людей не хуже вот этой дамы, — Юрген кивнул в сторону Мары. — Но у фрау Джонсон была самая благородная цель: спасти сына. Неудивительно, что многие захотели помочь ей и присоединись к нам по дороге сюда.

— Но как она узнала, что меня надо спасать?

— Спроси лучше у неё сам.

— Джастин, радость моя! — сама Ребекка Джонсон вбежала в пещеру и сразу же заключила сына в объятия.

— Ну как же ты мог меня бросить, так, ничего не сказав!

— Мам, ну зачем так волноваться! Ничего плохого со мной не случилось, — смущённо бормотал Джастин, пытаясь высвободиться из её рук. — Я не думал, что ты будешь меня искать.

— Он не думал! Слышите, люди? Он не думал, что я замечу отсутствие своего золотого мальчика!

— Мам, не расстраивайся. Всё ведь обошлось.

— Чудом обошлось, — заметил Полик. — Мы были на волосок от непоправимой беды. Если бы не Юта…

— Да что я сделала? Ты вёл себя куда более решительно. И потом, сдерживаться и выжидать удобный случай труднее, чем идти в открытый бой. Признайся, и давно ты морочил голову им и мне?

Полик улыбнулся:

— С дня посвящения. Тогда Учитель показывал нам книгу, и мы клялись на ней кровью. Признаться, я не совсем понял это, словно всё было во сне. Но какие-то подозрения возникли. И на следующий день после нашего разговора про книгу я всё узнал. Сработало то, ты мне сказала: "Как увидишь её во сне или наяву, знай, ты в опасности!"

Я увидел и понял, но убежать уже не мог. Как бы я бросил тут остальных? Они слышать ничего не хотели против игры. Кроме того, бороться с их чарами мне было ужасно сложно, иногда, несмотря на все старания, я "проваливался" и потом не помнил происходившего на уроке. А ты? Как ты узнала?

— Потом расскажу. Это история довольно длинная. Отец Себастьян, скажите хотя бы вы нам, что это была за ужасная книга, которую они так высоко ценили?

— А где она?

— Там, в печке.

— Значит, вам удалось то, на что не решился в своё время мой дорогой друг Вольфгангер! Поздравляю. Мда… — отец Себастьян покачал головой, — такое "сокровище" хранить дома небезопасно. Это была книга по теории человеческих жертвоприношений. Любопытно, что написана она была из лучших научных побуждений досконально исследовать сатанизм и показать его пагубность. Там подробно и добросовестно описывались на старогерманском и на латыни всевозможные сатанинские ритуалы с приложением заклинаний из Кабалы.

— Бр-р! — Юта помотала головой. — Если б знала, может быть, и не смогла бы поймать её так удачно! Побоялась бы взять в руки.

— Хорошо, что не знала, — откликнулся Полик. — Смотрите, он приходит в себя. — Полик показал на Учителя.

Лысый человек лет пятидесяти потёр ушиб ладонью и сел. Взглянув на него, отец Себастьян заметно удивился и разгневался.

— Кроулистер? Так вот кто мутит воду в герцогстве уже столько лет! Знакомьтесь, дети, это учитель Кроулистер, правда себя он называет, как правило, просто "Учителем". Настоящее его имя Маруф Вервольф и оно ему, право, больше подходит!^[33] Он, действительно, в прошлом — школьный учитель, но был изгнан Городским советом из школы с условием строгого запрета на какое-либо общение с детьми, так как Кроулистер был признан опасным для их психического здоровья. Кроме того, он — известный поклонник жутких языческих верований и уже пытался их преподавать на школьных уроках.

В пещеру важно вошла пёстрая кошка. Увидев Кроулистера, она выгнула дугой спину и зашипела. "Великий Учитель" в страхе отодвинулся от кошки подальше. Вслед за Принцессой прибежал Вилли.

— Отец Себастьян, нужна ваша помощь! Мы не знаем, что с ними делать?

— С кем, Вилли?

— С детьми. Они разбегаются друг от друга и от своих родителей. Помогите, вы должны вернуть им разум!

Отец Себастьян в сопровождении Юты, Полика и других вышел на тропинку. Повсюду мелькали какие-то смутные силуэты. Они призрачно светились.

— Что это, Вилли? — испугалась Юта.

— Труха! Это была моя идея обсыпать всех убегающих древесной трухой, чтобы легко можно было найти их, светящихся в темноте, — с гордостью пояснил Вилли.

— А как ты вообще очутился здесь? Ты же оставался дома!

— О, это долгая история, в ней участвовала фрау Георгина, солдаты и кошка Принцесса. Я вам расскажу немного попозже. Сейчас главное — вернуть беглецов.

— Дети мои! — позвал отец Себастьян метавшихся призраков. — Вернитесь, вам не нужно бежать! Вам никто не смеет приказывать, вы свободны! Вы — дети Божьи и послушны лишь Его воле! Вы совсем не обязаны подчиняться никому, ниже самого Господа Бога. И только Он, а никакие не лжеучителя могут царить в вашем сердце. Если только сами вы этого захотите! Остановитесь, не убегайте от своих родных и друзей, которые ради вас рисковали жизнью!

Голос отца Себастьяна, отнюдь не слабый и дребезжащий, а сильный и добрый, был отлично знаком детям города. И это был голос из самых родных, которые всегда таились внутри, как мамина колыбельная. В трудные минуты этим голосом могли заговорить душа или совесть. Очень скоро в растерянном молчании один за другим беглецы вернулись к пещере. Там их встретили счастливые родители.

Даже Трит и Корнелий решились вернуться, в надежде, что их простят, как невинных жертв гипнотической силы Кроулистера. Однако, господин мер был крайне недоволен, глядя на своих двух сыновей Кристофа и Тритона, готовых снова сцепиться в драке, как уже было в пещере. Поэтому господин мер обещал и остальным действительно виновным суровое наказание, если, конечно, его сиятельство новый герцог не будет против.

Юрген заметил мэру, что тот, как отец не может судить объективно, а сгоряча судить вообще ни к чему. Главное сейчас доставить всех, и преступников, и жертв в город и позаботиться об их надёжной охране. А завтра можно будет принять правильное решение.

— Кому всё-таки выпал жребий? — спросила Юта у Полика. — Я так и не видела, кого в первую очередь мы спасали?

— Джастина, — усмехнулся Полик. — К счастью, он сам этого не знает!

— Что же ты раньше мне не сказал! — притворно рассердилась Юта. — Я бы сто раз подумала, стоит ли рисковать ради этого рыж… рыцаря!

— Я не ослышалась, ты наконец стала думать о напрасном риске, Юта? — спросила тётя Георгина, проходя мимо племянницы. — Какой прогресс!!

Эпилог

Следующий день в Гаммельне указом нового герцога был объявлен ежегодным праздником Возвращения Детей.

Отец Себастьян с утра отслужил в соборе торжественную мессу, где присутствовали почти все жители города. Фрау Эльза опомниться не могла от той чести, которой она удостоилась, не ведая того: больше недели её пансион принимал у себя первых лиц Брауншвейгского герцогства, а матушка Эльза даже не догадывалась об этом.

Юта горячо поблагодарила семью Ульрихзенов за гостеприимство, а Вилли и герра Готфрима ещё и за неоценимую весьма своевременную помощь в разоблачении тайного ордена.

— Не стоит благодарности, фрейлейн, — ответил Готфрим Ульрихзен. — Это мы должны благословлять вас, что не останемся в веках городом, постоянно теряющим своих детей. Ужасно обидно было бы, если прошедшие шесть веков нас ничему так и не научили!

Герр Готфрим кроме благодарности жителей города получил ещё и особое признание своих заслуг: теперь никто больше не сомневался в правдивости его истории с вепрем.

— Так вам и надо, — усмехался герр Ульрихзен. — Моему прапрапрадедушке тоже не верили, а он всю жизнь говорил только правду!

— А как звали вашего прапрапрадедушку? — лукаво поинтересовалась Юта.

— Карл-Фридрих-Иероним фон Мюнхгаузен.

— Я так и думала. У вас достойные родственники, герр Ульрихзен.

— И у вас, фрейлейн Юта.

— О, да.

Поскольку нынешний день был объявлен выходным, дети и родители могли провести его в тёплом семейном кругу. Кроме того, магистрат давал обед в честь всех детей города. Можно было привести с собой и старших членов семьи, это не воспрещалось, но героями дня были дети. В особенности те, кто лично принимал участие в битве.

Вилли наконец рассказал друзьям, как он очутился в самом центре событий, хотя ему было строго велено сидеть дома. Но, примерно через четверть часа или даже меньше, после того, как ушли Юрген, Михель, Ульрихзен и отец Себастьян вместе с мамой Джастина, в пансион явилась Георгина "Невицкая". Она спросила, куда ушли мужчины вместе с её ненаглядным мужем?

— Не волнуйтесь, они всё устроят, — успокоила её фрау Эльза. — Подождём их здесь.

— Я не могу оставить солдат на улице, — тоном великого полководца сказала тётя Георгина. — Наш уважаемый господин мэр узнал, что оба его сына, и старший, и младший — активные участники тайного рыцарского ордена. И сейчас их обоих нет дома! Господин мэр любезно согласился дать целый отряд солдат в помощь нашим мужчинам и, я думаю, мне стоит отправиться к месту собрания Ордена вместе с ними.

— Вам непременно нужен проводник! — сунулся Вилли.

— Сынок, тебе же отец запретил лезть на эту гору.

— А при чём здесь я? — удивился Вилли. — Я имел в виду нашу Принцессу. То есть, конечно, вашу Принцессу, герр Вольфгангер, но в любом случае, она привела бы нас к логову преступников. А я… я бы только охранял её по дороге.

— По-твоему целого отряда недостаточно для охраны? — скептически заметила его мать. — Ладно, иди уж, герой! Только оденься потеплее! Вы не возражаете, фрау Невицкая?

— Что вы, фрау Ульрихзен! Вилли очень хороший, послушный мальчик и замечательный друг. Его помощь не будет лишней.

До Коппельберга Вилли нёс кошку на руках, а потом и правда отпустил её на тропинку. Вот тогда ему и пришла мысль осыпать Принцессу древесным светящимся порошком, как рассказывал папа. Вилли знал большую трухлявую колоду невысоко на склоне горы и давно уже проверял, что её труха светится. Они с мальчишками там часто играли.

Кошка Принцесса, точно волшебный клубочек из сказки, уверенно побежала вперёд, а отряд, погасив почти все фонари, сумел незаметно подойти к пещере и окружить её, отрезав преступникам пути к бегству. Отцу очень понравилась идея Вили, и решено было обсыпать трухой всех, кто после штурма пещеры в темноте выскочит из неё и попытается убежать. Как известно, это помогло вернуть загипнотизированных детей и до того напугало Корнелия и Тритона, что они предпочли поскорее сдаться.

Теперь в городе снова стало спокойно, и дети могли вернуться к нормальным весёлым играм.

— Мам, ну какие игры, я уже взрослый, — недовольно отвечал Джастин. Ребекка, поцеловав его, проводила сына до самого порога отеля, где его дожидались друзья. — Мы идём на обед в мэрии. Ну, немного погуляем до начала и всё.

— Только не далеко. И не долго.

— Мама! Мы вполне ответственные взрослые люди. Я же понимаю… Ты сама не опаздывай, пожалуйста, на приём, а то тебя не пропустят.

Все друзья Джастина и сама Ребекка весело засмеялись.

— Чего вы? — не понял Джастин.

Юта, смеясь, объяснила, что фрау Ребекку теперь знает весь город, и мэр, и новый герцог уж как-нибудь позаботятся, чтобы такую выдающуюся личность пропустили на праздник.

— Чем это она такая уж выдающаяся? — проворчал Джастин.

— Сынок, да я ведь… я же королева рекламы, разве ты забыл?

Джастин махнул рукой, глядя на смеющуюся мать:

— Ох, мама…

Когда они шли к ратуше, Юта взяла Джастина за руку.

— Знаешь, в чём твоя проблема? — сказала она самым "американским" тоном, каким смогла. — Ты боишься быть ребёнком. А зря, это очень сложная и ответственная роль в жизни. Быть хорошим ребёнком ничуть не проще, чем быть хорошим родителем.

— Вот ещё!

— Да, да, Джастин. Ну признайся наконец, что именно материнская любовь спасла тебя, а не отряд солдат и… — (Юта хихикнула) — и не моя сковородка!

— Ну…

— Спасла, причём, дважды.

— Как это?

— Ты же услышал песню. Кстати, никак не пойму, что же на тебя-то она подействовала, ты же не местный?

— Это бабушкина колыбельная. Я её помню. Ну ладно, согласен я ещё немного побыть ребёнком.

— К сожалению, "много" и не получится, — заметил Полик. — Время быстро бежит. Искоро твои родители будут во всём от тебя зависеть.

— Лучше не надо, — вздрогнул Джастин, вспомнив своё "заветное желание".

Они обсуждали, как и когда могли догадаться о конечной цели "Учителя" Кроулистера. Кому что показалось подозрительным в первую очередь. Если бы их сознание не засыпало, только ухватив кончик важной мысли, всё могло бы пойти иначе.

— С ними всё ясно, но ты-то хорош! — сказала Юта Полику. — Тоже мне, доблестный рыцарь Полиен Грасс, ветеран тайной войны с Великой Марой и так попасться!

— Что делать, — отозвался Полик. — Мара нам не показывалась, а новое лицо зла я разгадал не сразу. Ужасно, что один раз поддавшись гипнозу, не знаешь, сможешь ли устоять перед ним завтра. Как будто взломан тайный замок в твоих мыслях и туда может влезть кто угодно!

— Но тебе же удалось.

— Мне — да, но тоже не сразу. И потому только, что я был не один. Очень я беспокоюсь о детях, которые вчера уже испытали на себе зов дудочки Крысолова.

— Губной гармошки, — возразил Джастин.

— В данном случае это одно и то же.

— То есть… — не понял американец. И спросил: — А почему, всё-таки, все в городе сразу догадались, что происходит, где мы, и так дружно ринулись нас спасать. Я был убеждён, что из взрослых никто не поверит, если узнает.

— Ох, Джастин, тебе сказки надо бы почитать, — сочувственно вздохнул Вилли, пряча улыбку.

— Мне? Сказки?

Юта строго посмотрела на Джастина:

— Ты опять?

— О`кей, я согласен.

— Вот так-то лучше. Я подскажу тебе, с какой сказки начать…

*****

На торжественный обед в Ратуше пришли все участники вчерашних событий. Родители и дети из двенадцати "рыцарских" семей, солдаты охраны мэра, герр Вольфгангер с Принцессой и, конечно же, Михель со своей Марселлиной. В общем, все участники, кроме Мары и Кроулистера, разумеется. Их строго охраняли в ожидании дня суда.

После обеда Юрген и отец Себастьян беседовали, стоя у окна в башне. Они смотрели во двор, где играла музыка, продолжалось гулянье и весело танцевали дети.

— Когда я узнал, что вызов, по которому я должен был покинуть город на несколько дней оказался ложным, — говорил отец Себастьян, — я сразу понял, что дело неладно.

— Значит, ваша духовная дочь здорова?

— Да, слава Богу. Ночью мне позвонил якобы её муж и срочно просил приехать в Олтау. Уже в дороге мне стал казаться подозрительным этот вызов, но, только приехав, я понял, почему: у них нет телефона, а ближайшая станция в соседнем городке. Бросить больную и проехать в непогоду столько километров, чтобы лично вызвать меня — это как-то не очень логично. Проще было попросить кого-нибудь из соседей или друзей.

Это очень милая семья и они были счастливы моему неожиданному приезду, старались всячески задержать в гостях, упоминая волю Провидения, приведшую меня к ним. Но, хотя я рад был навестить их и убедиться, что всё благополучно, сердце подсказывало, что дело тут не в Божьей воле, а в злой воле людей.

— Вы успели вовремя, — заметил Юрген. — Несмотря на непогоду и дальний путь. Клянусь, раз уж я стал здешним герцогом, первым делом, ещё до Рождества я поставлю в Олтау телефонную станцию!

— Это за пределами земель Брауншвейга, — улыбнулся отец Себастьян.

— Ничего, я договорюсь с соседями.

— Похвально. Надеюсь, вы, как представитель власти будете добиваться запрещения деятельности подобных… организаций.

— Таких, как то гнёздышко, которое свили в пещере Маруф и Мара? — спросил Юрген. — Само собой, буду. Простите мой вопрос, отец Себастьян, вы уважаемый и достойный пастырь, но скажите, вы — католик по убеждению или в силу традиции?

— Я могу вам ответить не как герцогу, Юрген?

— Конечно, даже прошу вас.

Отец Себастьян покачал головой:

— Ни то, ни другое. Католик я по долгу службы. В своей жизни я бывал и православным, и мусульманином, и буддистским ламой, и даже шаманом.

— Как это?

— Я учился в иезуитском колледже и последующую карьеру начинал в этом ордене. Вы знаете основной пункт устава иезуитов: можно клясться любыми клятвами, исповедовать внешне любую религию, убивать, лжесвидетельствовать, лишь бы в мыслях вы прибавляли, что делается это к вящей славе Божьей^[34]. Цель оправдывает средства! Знаете, это способствовало моему прочному разочарованию не только в папской церкви, но и в любых тайных орденах. Чем более они тайны — тем более мне подозрительны. Но нечто полезное из военных хитростей иезуитов я для себя усвоил. Став настоятелем Гаммельнского собора, я не мог уже предать свою паству и бросить их, уйдя в Восточное Христианство. Я — католик до тех пор, пока не смогу передать свою кафедру вот этому мальчику, — отец Себастьян кивнул в окно, указывая на Михеля, беспечно кружащегося в хороводе детей вместе со своей невестой. — Надеюсь, его пример, в том числе и в семейной жизни, поможет перевести весь наш приход в Православие. Уж вы, как герцог, посодействуйте этому, если я не успею.

— Да куда я денусь, посодействую. А вы великий политик, отец Себастьян. Мне говорили, что вы необыкновенный священник, но не настолько же!

Кругленький старичок скромно улыбнулся:

— Не зря меня учили хитрости почти двадцать лет. Но самый главный урок я мог так и не выучить, если б не Божья милость. Теперь я рассчитываю, если будет на то воля Божья, подождать ещё пару лет, пока не доучится мой преемник, а потом уйду на покой.

— Судя по той резвости, с которой вчера вы взбирались на гору, — заметил Юрген, — о старости вам, отец Себастьян, думать рано. И о покое тоже забудьте. Мне совсем не помешает в герцогстве хотя бы один православный епископ. Должен здесь быть настоящий правитель в моё отсутствие.

— О, нет, нет, это невозможно!

— Отчего же?

— Я не создан для такого гигантского объёма власти! — решительно запротестовал отец Себастьян. — Оставшиеся мне годы я мечтал провести как можно скромнее, в тиши и уединении.

— Забавное совпадение, — усмехнулся Юрген. — То же самое сказал я, впервые услышав об этом наследстве, свалившемся на меня неизвестно откуда!

— Теперь-то вы знаете, для чего оно было нужно.

— Вот и вы не отказывайтесь заранее, отец Себастьян. Поживём, увидим, как всё устроится. Скажите, только честно… вы не против того, что теперь здесь, на вашей родине хозяйничать будут иностранные правители? Я не собираюсь специально менять народные традиции Брауншвейга, но в чём-то новые порядки невольно будут всё-таки "невскими", как принято у нас, в Российских королевствах.

Отец Себастьян снова лукаво покачал головой:

— Не слышали такое выражение: "Все страны граничат друг с другом и только Россия — с Богом"?

— Рильке^[35]. Великий австрийский поэт, — улыбнулся Юрген.

— Вот именно. Поэтому, заботясь в первую очередь о душах своих соотечественников, я никак не могу быть против присоединения нашего города напрямую к Царствию Божию, — отец Себастьян засмеялся. — Кроме того, если вы проявите себя и дальше таким нарушителем традиций, как у нас в Гаммельне, то вас скоро объявят народным немецким героем!

— Не меня, а скорее мою племянницу, — серьёзно возразил Юрген.

— Да, чудесная девочка. С ней вам очень повезло.

— Даже не представляете, насколько!

*****

Когда накануне отъезда Юты, Полика и семьи новых герцогов домой в Невское королевство, господин мэр говорил торжественную речь, он также особо отметил героические заслуги её высочества Иустины Невской и её храбрых друзей: Михаэля Вербаума и Вила Ульрихзена. Кошка по имени Принцесса также была награждена новеньким золотым орденом, который отныне стал красой коллекции её хозяина-антиквара.

В заключение от имени жителей города мэр просил Юту сказать, какой ценный подарок ей приятно было бы получить в память о спасении города Гаммельна.

— Пожалуйста, напишите о своём городе новую сказку, — попросила Юта. — И пусть в ней всё закончится благополучно, как было у нас.

— Непременно, — пообещал мэр. — Это обязательно будет исполнено. А ещё, что вам было бы угодно получить в подарок прямо сейчас?

Юта смутилась и глаза у неё ужасно хитро заблестели.

— Я могу просить что угодно?

— Всё, что угодно, ваше высочество! Хоть флюгер со здания ратуши!

— Спасибо. В таком случае, я хотела бы… но только пусть это будет не сейчас, а подарок на Рождество, ладно? — Юта посмотрела на антиквара Вольфгангера.

Он радостно кивнул девочке. Юта перевела дыхание и выпалила:

— Я хотела бы очень красивые музыкальные часы со Щелкунчиком!..

Киев 27.11.2005

КОНЕЦ

ПРОЩАНИЕ В БИБЛИОТЕКЕ эпилог трилогии

Во дворце наступил обязательный в последние месяцы "Тихий час". Это время длилось с обеда до самого ужина, а это часа три, не меньше!

Как обычно в эти часы Юта искала укромное местечко, где она могла бы предаваться собственным мыслям. Делать уроки во время "Тихого часа", как предлагал ей папа-король, Юта решительно отказывалась.

"И так новый режим для меня сущее наказание! Самое лучшее время дня после школы отобрали! Ни побегать, ни поиграть с друзьями, ни посмотреть кино или мультик. Даже из сада в этот бесконечный "час" нас прогоняют, чтобы не шумели! В собственном дворце шагу без оглядки ступить нельзя! Зачем же добавлять к этим мучениям еще и уроки?!"

Король Адриан не мог не признать, что его младшая дочь в чем-то права. Но и его родная старшая сестра принцесса Георгина тоже права, требуя тишины. У них с принцем Георгием, то есть Юргеном, как называла любимого дядюшку Юта, родился первенец — крошечная хорошенькая принцесса Агриппина.

Поначалу Юта была в восторге от новой двоюродной сестрички Грушеньки. Так ласково звали маленькую Агриппину все родственники. И нисколько не беспокоилась, когда папа огласил новый королевский указ о "Тихом часе". Но по прошествии двух месяцев Юта не знала, куда деваться во дворце, каждый день погружающемся в долгий сон, словно в сказке о Спящей Красавице.

Очень трудно быть единственным бодрствующим человеком в заколдованном дворце. Остальные домочадцы и слуги запирались в комнатах, спасаясь бегством от особенной гулкой тишины огромных залов и коридоров, по которым, казалось, от падения малейшей песчинки начинает плясать хоровод бесконечное эхо.

И что особенно раздражало принцессу Юту — почти все во дворце были довольны новшеством. Хвалили разумное решение короля и радовались, что теперь у них столько времени для "тихих дел".

Матушка королева Марта посвящала эти часы вышиванию и вязанию, отец не мог нарадоваться на тишину, которая давала ему возможность разбирать сложнейшие государственные дела и помогала сосредоточиться на мыслях о новых справедливых законах. Юта сама слышала сегодня за обедом, как король с воодушевлением рассказывал всем, что за последний месяц его посетило больше здравых мыслей, чем за двадцать лет со времени коронации! И он успел предотвратить больше глупостей своих министров, чем несколько поколений его предков за весь предыдущий век!

Кухарка сияла, рассказав, что теперь-то наконец у нее появилась возможность засадить поварят за чистку столового серебра. И такого блеска парадных обедов дворец не знал со времен свадьбы Марты и Адриана — мамы и папы Юты. Слуги и служанки, садовник, дворецкий, собаки и кошки, все были довольны новым режимом. Но только не Юта!

Юная принцесса могла понять похвалы в адрес "Тихого часа" только из уст старой няньки, которая вырастила не одно поколение принцесс: королеву Марту, саму Юту и ее старшую сестру Магдалу, а теперь помогала тете Георгине смотреть за Грушенькой.

"Ещё бы! — думала Юта. — Я бы тоже радовалась и веселилась и занималась своими делами, пока Грушка-орушка спит! Но ведь мне не восемьдесят лет, а только двенадцать! Я не виновата, что все мои любимые занятия такие громкие!"

Впрочем, было одно любимое занятие и одно убежище для принцессы Юты, где в тишине за тяжелой резной дверью она чувствовала себя как в надежной крепости.

Дворцовая библиотека! Горы, стены, башни, лабиринты и улицы книг! Бесконечный город, весь из книжных стеллажей, полок и лестниц. Толстенные фолианты исторических хроник в темной скрипучей коже, такие тяжелые, что Юте одной не по силам было поднять и раскрыть эти книги. Для них были в библиотеке специальные подставки и поднимали их туда маленькой лебедкой с цепями. Но без помощи слуг принцесса не могла сама справиться с огромными книгами. Поэтому всегда листала только те, что уже удобно устроились на пюпитрах и ждали, когда нежные пальчики принцессы — как и другие осторожные и любопытные пальцы многих поколений читателей — коснутся их пергаментных желтых страниц с причудливыми рисунками, которые никогда не повторялись.

Были в библиотеке и крошечные томики карманных словарей и стихов. Такие пухленькие очаровательные малютки, сверкающие изогнутым золотым обрезом, словно ласковой улыбкой, приглашая заглянуть внутрь. Юта могла бы взять в горсть сразу десяток самых маленьких книжечек, но тоже редко обращалась к ним, разве что выстраивала разноцветные томики перед собой, как солдатиков, и составляла из них красивые узоры на полировке стола.

Ее любимые книжки были среднего размера — как раз такие, какие удобно взять в руку. Их переплеты не отличались строгостью научных названий, а завитушки золотого тиснения зачастую выглядели весьма легкомысленно. Это были книжки о приключениях и путешествиях. Сказки разных народов и занимательные учебники, ничем не похожие на скучные школьные книжки. В них и задачки были такими хитрыми и веселыми, что, казалось, знаки вопроса подмигивают со страниц. Даже математика и физика в этих учебниках казалась волшебной наукой.

Были тут и книжки о настоящем сказочном волшебстве, их Юта тоже очень любила. Но больше всего ей нравились те истории, в которых — как ей казалось — не хватает ее самой. И Юта часто во время чтения мечтала о том, как бы повернулась история, окажись там, на месте, сама принцесса. Уж она бы всем показала! И злодеев обвела бы вокруг пальца, и хорошим героям бы помогла.

Но как попасть в книжку, если ты живая принцесса? Наверное, там, внутри, могут жить только бумажные принцессы или, может быть, буквенные? Или нарисованные?

Сегодня Юта была так сердита, что даже не вспомнила о бумажных принцессах, когда со всех ног влетела в библиотеку с последним ударом дворцового колокола, возвещающего Тихий час.

Она захлопнула двустворчатую резную тяжелую дверь. Получилось возмутительно громко, но Юта надеялась, что этот шум ещё не считается запрещенным. Ведь она успела добежать сюда, пока эхо последнего, третьего удара, еще не развеялось в коридорах.

— Фу-у-ух, успела! — вслух шумно выдохнула Юта. — Чувствуешь себя, словно Золушка, за которой на балу погнался дракон, в которого с последним ударом часов превратилась мачеха! Ну, сюда ей до меня не добраться!

Юта любила библиотеку ещё и за то, что в ней, внутри, за толстенными дверями и стенами со звукоизоляцией смело можно было шуметь, смеяться и топать ногами. Если бы даже у нее по неосторожности рухнула стремянка или упала книга, то зло от этого заключалось бы вовсе не в шуме. В библиотеке принцессе было спокойно. Она пряталась здесь, даже если не собиралась читать, а хотела просто подумать… или порисовать… или послушать музыку… или посмотреть на павлинов, гуляющих вокруг садовой беседки, и на золотых рыбок в дворцовом пруду. Из высокого узкого окна библиотеки, сходящегося наверху острой аркой, всё было прекрасно видно.

— Нет, я так больше не выдержу! — громко заявила принцесса стеллажам с книгами. — Не сочтите меня злюкой и эгоисткой, Ваши Книжные сиятельства, но это выше моих человеческих и родственных сил! Честное слово, я люблю Грушку… То есть, я уверена, что буду ее любить, когда она немного подрастет и мы сможем играть, как нормальные люди. Я клянусь, что буду читать ей книжки, помогать учить пьесы на фортепиано или клавесине, решать с ней трудные задачки по математике, потому что для меня ведь они будут уже совсем легкие. Я верю, раз Магдала говорит, что ужасное время, пока я росла, длилось не так уж долго, то и я смогу пережить этот год, пока вырастет Грушка. Но пусть бы она или росла поскорее, или пусть папа отменит этот Тихий ужас, и тогда пусть Грушенька растет, сколько хочет, хоть сто лет!

Как же это случилось, что Юрген снова уехал по делам, а меня не взял с собой? Это ведь уже третий раз! Ну и что, что во дворце сейчас моя помощь тете Георгине нужнее? Да я забыла, когда видела последний раз свою тетю! Теперь я всегда вижу только Грушкину маму, в которую превратилась моя любимая крестная. И у этой мамы столько забот, что она совершенно не замечает меня! И вообще никто во дворце не обращает на меня никакого внимания! Да и никому в целом свете нет до меня никакого дела!

— Неправда, Юта! Мне есть до тебя дело, — услышала принцесса чей-то звонкий голос. Кажется, говорила девочка, такая же, как она сама или немного младше.

— Странное эхо, — заметила принцесса и стала внимательно оглядывать полки. Вокруг были только книги и никого другого, кто мог бы заговорить с ней. — Эй, ты где? Покажись!

— Иди вперед и никуда не сворачивай, — послышался голос. — Я здесь!

Юта пошла прямо к полке своих любимых книг. Почти все из них она уже прочитала и не по одному разу.

— Где же ты?

— Ещё два шага… Ещё ближе… Вот я! Разве ты меня не видишь?

— Если здесь и есть на кого посмотреть, то я вижу только себя! Ой!.. Что это?! Мамочки!..

Юта отскочила от полки и отдернула руку, словно ее обожгло. На самом деле, принцесса попросту испугалась. То, что она приняла за прямоугольное зеркальце, стоящее на полке, среди книжек, оказалась обычной книжкой, давно знакомой — "Алиса в Стране Чудес".

Обычной?! О, нет! С ее переплета, вместо Алисы, Чеширского Кота, Безумного Шляпника и Белого Кролика на Юту смотрело живое лицо, которое она издали приняла за своё собственное. Поэтому и не удивлялась, что губы "отражения" шевелятся, разговаривая с ней.

Но, подойдя ближе, она поняла, что из книжки на нее смотрит незнакомая девочка. И глаза у нее не голубые, как у Юты, а намного темнее, и волосы, ходя и заплетены в две косички, но темные, шелковые и длинные, каким принцесса могла бы только завидовать. И лицо "отражения" совсем не такое округлое и курносое, как у самой Юты.

— Ты кто? — с опаской спросила Юта. Она была храброй принцессой и пережила немало серьезных приключений. Юта умела смотреть в лицо любой новой опасности и при этом не терять головы. Ведь она была королевской дочерью. А главная добродетель всякой принцессы, как внушает им с детства каждая гувернантка, это уметь владеть собой в любых обстоятельствах. Это золотое правило Юта усвоила чуть ли не с колыбели.

— Меня зовут Домника, — ответила девочка. — Ты меня не знаешь, а я тебя очень хорошо знаю.

— Ты живешь в книжке?

— Нет, это ты живешь в книжке, а я о тебе читаю!

— Но это неправда, — осторожно возразила Юта, проверяя, не сошла ли она с ума.

"Вот до чего может довести излишек тишины! Я же говорила папе, что этот Тихий час не доведет наш дворец до добра. Вот, пожалуйста! Я уже с привидениями разговариваю! Если так и дальше пойдет, не знаю, что ждет наше благословенное королевство…"

А вслух Юта сказала:

— Я живу во дворце. А дворец расположен в саду. А сад — в самом центре столицы Невского королевства. А сейчас мы с тобой находимся в самой большой королевской библиотеке. Правильно?

Девочка в зеркале засмеялась. Кажется, она поняла или слышала (?!) все мысли принцессы.

— Ты живешь во дворце, — весело подтвердила она. — Но и дворец, и всё Невское королевство, и библиотека, находятся в книжке, которую читаю я!

— Разве про меня есть книжка? — удивилась и одновременно обрадовалась Юта.

— Не одна, целых три! Я знаю обо всех твоих приключениях. И про каракатицу Мару, и про Людоедову бабушку, и про Бубо, и про вашу с Поликом ловушку для Крысолова. Про Дикую свинью, которая постоянно считала своих детей, про кошку Принцессу, и про сад с Золотыми яблоками у короля Любомира…

— Наше первое волшебное путешествие! — обрадовалась Юта. — Именно тогда Юрген нашелся, и жизнь стала совсем не скучной…

— А теперь ты скучаешь?

— Да, это всё из-за моей новой сестрички, Груши-нельзя-скушать.

— Это дочка Юргена и Георгины?

— Да. Она ещё очень маленькая и почти всё время либо плачет, либо спит. А мне — скучно постоянно соблюдать тишину. В выходные дни ещё ничего, можно уйти гулять с друзьями, а вот всю неделю, пока длится школа — просто ужасно.

Перестав жаловаться на свою жизнь, Юта с интересом расспрашивала девочку, смотрящую на нее из книжки, и сама отвечала на ее вопросы о друзьях Юты — героях историй, которые читала Домника.

— Как поживает Полик?

— Обещал приехать на Рождество. Но до этого ещё столько ждать…

— А где теперь Людоед?

— Филл учится в школе. Он такой скромный, мне ничего не рассказывал, но Магдала уверяла, что учителя его очень хвалят. Особенно учитель пения!

Я видела Филла этим летом, когда гостила у сестры в Лондоне. Её сыночек уже совсем большой и умный мальчик. Не то что наша Груша-непослуша! Ладно, не будем о ней, пусть спит. Говорят, во сне дети быстрее растут.

Знаешь, бывший лес Людоеда стал королевским заповедником. Там не разрешают охотиться на зверей, можно только гулять. И теперь король водит туда всех почетных гостей. Говорящие животные их встречают и развлекают. А хранительницей леса назначили бабушку Полли. В помощь ей король создал специальный отряд лесной стражи. Туда принимают юношей, которые любят природу и отличаются добротой. Им трудно служить в других воинских частях, там слишком много оружия и воинственных настроений. А в лесу им самое место. В эту почетную стражу — "зеленый полк" — очень трудно попасть. Их уважают так же, как стражников, стоящих в карауле у королевского дворца.

— Чародейка Мара больше не появлялась? — спросила гостья.

Юта легкомысленно отмахнулась.

— На прошлый Новый год папе и Юргену подбросили два одинаковых письма с угрозами. Я уверена, что это она устроила. Сидит в своем заточении, скучает, наверное. Но пока у Мары нет сподвижников — она не опасна. Она не сможет повредить нам. Во всяком случае, если только вздумает сунуться сюда, уж я покажу ей!

— Мне хотелось бы узнать о твоих новых приключениях, — сказала Домника.

— Мне тоже хотелось бы, — вздохнула Юта. — Но пока ничего не происходит. Во дворце Тихий час! И всё-таки я не пойму, как ты смогла пробраться сюда?

— Я просто открыла книжку, в которой ты живешь. Ну, в которой ты находишься, с точки зрения моего мира, — на всякий случай объяснила гостья, боясь, как бы принцесса не обиделась.

— А на мой взгляд, это ты живешь в книжке, — весело сказала Юта, нисколько не обижаясь. Любопытство заставило глаза и щеки принцессы гореть ярче. Она чувствовала, что новое приключение совсем рядом. Надо только не спугнуть его и оно вот-вот станет былью. — По крайней мере, я вижу тебя в переплете книжки, как в зеркальце.

— Наверное, книжка — это вроде окна, — догадалась Домника. — Я вижу сквозь нее тебя, а ты — меня.

— А ты настоящая девочка или бумажная? — уточнила Юта. — Кто тебя придумал?

— Я настоящая! У меня есть родители, двоюродный братик и бабушка.

— Значит, в книжках могут жить настоящие люди! — воскликнула Юта. — О! Я всегда так думала, но не могла проверить. Получается, что про всякого человека можно написать книжку? И… другой может ее прочесть, а тот даже знать не будет, что стал героем? Как интересно! Жаль, что ты не можешь войти ко мне.

— А мне жаль, что ты не можешь выйти ко мне из книжки. Я даже не знала, что мы можем разговаривать. Обычно ты меня не слышишь, когда я прихожу к тебе в книжку. Я знаю о тебе только то, что написано — ничего больше.

— Я понимаю, — кивнула Юта. — Мне тоже часто хотелось узнать о своих любимых героях побольше. Но с последней страницей дверь в их мир закрывалась… и они уходили куда-то по своим делам. А я только снова и снова могла приходить к ним в гости в одну и ту же историю.

Домника задумалась. А подумав немного, сказала:

— Это похоже на ту полянку, где любила гулять твоя тетя. Но никогда не заходила дальше, потому что боялась. Юта! А ведь у тебя есть Ключ желания! Если книга — это вроде окна или двери, то ее можно открыть и войти туда!

— Правда! В любую, куда захочу! Спасибо, спасибо тебе большое, Домника! Удивительно, как я сама не догадалась попробовать! Конец моим мучениям, я сейчас же убегу в новое волшебное путешествие!

— Постой, куда ты? Тебя будут искать!

Юта ликующе рассмеялась, чувствуя себя птичкой, вырвавшейся из клетки и стремительно набирающей высоту.

— Не будут! Сколько бы я ни отсутствовала, я успею вернуться до окончания Тихого часа. А если соскучатся — пусть почитают Грушеньке истории об мне!

— А куда ты пойдешь?

— Не знаю. В любую книжку на этой полке — здесь только мои любимые. Закрою глаза и ткну ключом наугад. Ох, он же спрятан у меня в комнате… Ничего, я смогу пробраться туда совершенно бесшумно и так же незаметно вернуться назад. Ты подождешь меня?

— А можно мне с тобой, Юта?

— Конечно, пойдем вместе. Вдвоем веселее! Только я не знаю заранее, где окажусь. Ты ищи меня в разных книжках. Разумеется, я буду путешествовать инкогнито, как подобает настоящей принцессе. В тех книгах меня не будут звать Ютой и никто не догадается, что я — Невская принцесса. Может быть, ты даже встретишь меня и совсем не узнаешь. Вот смешно будет!

— Я тебя повсюду узнаю, как ты ни прячься! — заверила ее Домника. — Возвращайся скорее и неси ключ. Я уже не могу дождаться, когда мы начнем эту игру в прятки.

— Не в прятки, а в догонялки и узнавалки! Только ты не подглядывай! Если я не знаю, в какую историю попаду, то и ты не смотри, какая книжка мне выпадет, ладно?

— Ладно, — немного расстроилась Домника. Как же найти одну принцессу инкогнито среди такого множества книг? Ведь их целые леса, океаны, горы и лабиринты…

— Ничего, зато игра будет долгой, — утешила ее Юта. — Тебе хватит ее на много лет. И мне тоже.

— Хорошо. Я постараюсь не потерять тебя. Прощай, Юта!

— До свидания, Домника! Мы ещё встретимся с тобой много раз. И чем неожиданней будет встреча, тем интереснее. До свидания…

— До свидания, Юта!..

конец трилогии

Примечания

1

Цербер — в греческой мифологии, ужасная трёхголовая собака со змеиными языками в пастях, которую победил Геракл. Охраняла вход в подземное царство. В переносном смысле — злое чудовище, злой страж.

(обратно)

2

прославившийся своими удивительными приключениями барон Карл-Фридрих-Иероним фон Мюнхгаузен-ауф-Боденвердер родился в 1720 году в знатной и уважаемой дворянской семье. В жизни он много путешествовал, бывал и в России. Род Мюнхгаузенов происходил из города Гаммельна.

(обратно)

3

Гаммельн (Хамелин) — старинный немецкий город южнее Ганновера, на реке Везер. Население около 50 тысяч жителей.

(обратно)

4

братья Гримм, Якоб (1785–1863) и Вильгельм (1786–1859) — всемирно известные немецкие сказочники, филологи по образованию.

(обратно)

5

историю этого королевства и знакомство с Поликом описаны в первой части трилогии: "Принцесса Юта и суп с каракатицей"

(обратно)

6

Элиза, Эльза, Элизабет, Бетти, Бетси, Эльшбета, Елисавета — "дом радости", "почитающая Бога"(древнееврейск.) Память (5)18 сентября.

(обратно)

7

Готфрим, Джеффри, Ефрем и т. д. — "плодородный" (древнеевр.) Память 10 февраля.

(обратно)

8

Вилли, в данном случае Вил — "старый" (греч.) Память 10 ноября.

(обратно)

9

некоторые источники называют дату: 22 июля 1376 года. Но все сходятся в несомненной исторической достоверности самого факта.

(обратно)

10

Себастьян, Севастиан — "досточтимый" (греч.) Память 11 марта, 2 апреля и 31 декабря.

(обратно)

11

совершенно верно, только штат Юта пишется по-другому (Utah). Юта — один из западных американских штатов, с центром в Солт-Лейк-Сити. Край пустынь и солёных озёр. Кроме того, штат печально известен как резиденция тоталитарной секты мормонов("Святых последнего дня"), основанной в первой половине XIX века. Ныне мормоны активно проповедуют по всему миру; в обычаях их секты жёсткий контроль над жизнью её членов, многожёнство, безоговорочное подчинение вождю и т. д.

(обратно)

12

Юта, Юстина, Иустиния — "справедливая, правдивая, праведная"(лат.) Память 15 октября.

Джастин, Жюстен, Иустин, Юстин — "правдивый, принадлежащий справедливости"(лат.) Память 14 июня.

(обратно)

13

Полиен — "многохвальный" (греч.) память 31 августа.

(обратно)

14

Ганс, Джон, Ханс, Жан, Ян, Иван, Иоханаан, Йоган, Иоанн и т. д. — "благодать Божия" (древнееврейск.) Память 20 января и др.

(обратно)

15

Кристоф, Крис, Кшиштоф, Христофор — "Христоносец" (греч.) Память 1 мая, 22 мая.

(обратно)

16

Михель, Мишель, Майкл, Мигель, Микахэль, Михаил и т. д. — в честь Архангела Михаила "кто как Бог" (древнееврейск.) Память (6) 19 сентября, 8 (21) ноября.

(обратно)

17

Марселлина (здесь, в честь Марселя или Маркела) "воинственная"(лат.) от Марса, римского бога войны. Память (29 декабря) 11 января.

(обратно)

18

Корнель, Корнилий, Корнелиус и.т.д. — "сильный", "рогатый" (лат.) "корн" — рог (лат.) Память (19) 31 мая, (22 июля) 4 августа.

(обратно)

19

Тритон, Трифон — "роскошный" (греч.) (1) 14 февраля.

(обратно)

20

Гербаз, Гервасий — "копьеносец" (древнегерманск.) Память (14) 27 октября.

(обратно)

21

см. Первую часть трилогии: "Принцесса Юта и суп с каракатицей".

(обратно)

22

donnerwetter — дословно "плохая (проклятая) погода" (нем.) — распространённое немецкое ругательство, как говорят, произошедшее именно из-за того, что в сырую погоду кремень плохо высекал искру, и немецкие солдаты никак не могли зажечь огонь, чтобы согреться или закурить.

(обратно)

23

Илий, Эллий — "солнце" (греч.) здесь, не Илия Пророк, а мученик Илий. Память (9) 22 марта.

(обратно)

24

Мартин — либо "мартовский" от названия месяца марта (лат.), либо от мартирос — "свидетель, мученик" (греч.)Память(14) 27 апреля, (12) 25 октября.

(обратно)

25

Август, Августин — "священный" (лат.) (15) 28 июля.

(обратно)

26

Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776–1822) всемирно известный немецкий писатель XIX века. Написал первый в мире детектив и много философских сказок: "Щелкунчик и мышиный король", "Золотой горшок", "Крошка Цахес" и многие другие. (Кстати, Моцарт был любимым композитором Гофмана, в честь него писатель даже сменил своё третье имя на "Амадей" — "любящий Бога"(лат.) хотя раньше его звали Эрнст Теодор Вольфганг, т. е. "подобный волку"(нем.)

(обратно)

27

Николай, Николаус, Клаус — "народ победитель" (греч.) Память (6) 19 декабря и др.

(обратно)

28

см. "Принцесса Юта и Людоедова бабушка"

(обратно)

29

Таддео, Фаддей, Тадеуш — "хвала" (древнееврейск.) Память (4) 17 января; (30 июня) 13 июля и др.

(обратно)

30

Мара — здесь не сокращение от Марии, а женский вариант имени Мар — "рука" (греч.) память 7 февраля.

(обратно)

31

см. "Принцесса Юта и суп с каракатицей"

(обратно)

32

Ребекка, Бэкки, Ревекка — "узы, пленение красотой" (древнеевр.) В Библии жена Исаака, сына Авраама. Давать имена в честь праотцев и других библейских персонажей, а не в честь более поздних христианских святых, в обычае у протестантов.

(обратно)

33

Маруф — "лысый" (древнеевр.) Память (16) 29 февраля или 1 марта. "Вервольф" (Wervolf) — "оборотень" (кто как волк) (нем.). В сатанизме и многих языческих культах обыкновенно не оставляют себе христианских имён, но выбор псевдонима Кроулистера, вероятно, не случаен. Был такой Алистер Кроули — глава ордена сатанистов во времена Второй Мировой войны. Умер в 1947 году.

(обратно)

34

Ad majorem Dei gloriam — "К вящей славе Божьей" (лат.) девиз Ордена Иезуитов, основанного 28 сентября 1540 г. указом папы Павла III. Основатель ордена — испанский дон Игнасио ди Лойола.

(обратно)

35

Райнер Мария Рильке (Rilke) (1875–1926 — австрийский поэт. Главная тема творчества: попытка преодолеть трагическое одиночество через любовь к ближнему и к природе.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Наследство

Глава 2 Родина барона Мюнхгаузена

Глава 3 Джастин и рыцари драконов

Глава 4 Михель Вербаум — студент философии

Глава 5 Антикварная лавка

Глава 6 Тревожные перемены

Глава 7 "Пятнистые жабры!"

Глава 8 Урок ненависти

Глава 9 "А во тьме любой свет — СВЕТ"

Глава 10 Губная гармошка и "змейка"

Глава 11 Логово Крысолова

Глава 12 Противоядие от рабства

Эпилог

ПРОЩАНИЕ В БИБЛИОТЕКЕ эпилог трилогии

*** Примечания ***