Письма Г. В. Адамовича И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову (1955–1958) [Ирина Владимировна Одоевцева] (fb2) читать онлайн

- Письма Г. В. Адамовича И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову (1955–1958) 641 Кб, 137с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Ирина Владимировна Одоевцева - Георгий Викторович Адамович - Георгий Владимирович Иванов

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Письма Г. В. Адамовича И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову (1955–1958)

Список сокращений

Amherst – Amherst Center for Russian Culture. Amherst College (Amherst, Massachusetts)

BAR – Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture. The Rare Book and Manuscript Library. Columbia University (New York)

Beinecke – Beinecke Rare Book and Manuscript Library. Yale University (New Haven, Connecticut)

Hoover – Hoover Institution Archives. Stanford University (Palo Alto, California) Leeds – Leeds Russian Archive. Brotherton Library. University of Leeds (Leeds, Yorkshire)

Library of Congress – Library of Congress. Manuscript Department (Washington, D.C.)

UCLA – University of California (Los Angeles, California)

ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации (Москва)

НИОР РГБ – Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (Москва)

РГАЛИ – Российский государственный архив литературы и искусства (Москва)

РЗИА – Русский заграничный исторический архив (Прага, 1923–1945)

РМОЗ – Русское музыкальное общество за границей (26, avenue de New York, Paris)

РНБ – Российская национальная библиотека (Санкт-Петербург)

РСХД – Русское студенческое христианское движение

ОР ИМЛИ – Отдел рукописей Института мировой литературы им. А. М. Горького Российской академии наук (Москва)

ОР ИРЛИ – Отдел рукописей Института русской литературы (Пушкинского Дома) Российской академии наук (Санкт-Петербург)

ЦОПЭ – Центральное объединение политических эмигрантов (Мюнхен)

1. Г. В. Адамович – Г. В. Иванову

104, Ladybarn Road Manchester, 14 8/II–55
Жорж, получил сегодня Твое письмо. Спасибо. Очень рад, что наконец выбрались в Hyeres1, на безмятежную жизнь, притом с моим чемоданом.

Насчет поэзии2: сейчас я пишу два слова, самые необходимые. У меня после гриппа сделалось воспаление глаза, уже 2 недели, и не проходит. Я сижу в черных очках, во тьме, ничего не могу делать. Напишу поэтическое письмо, когда пройдет (и если пройдет).

Ты ничего не пишешь о Рейзини3 – получили что-нибудь? И вообще, как все?

Мой добрый совет: не веди разговоров, кроме как о погоде. Такие дома – гнезда сплетен, интриг и вражды (и ссор).

Ну, до свиданьица. Лето далеко, может, и свидимся! Пишу на бланке Университета4, чтобы там видели, что у Вас интеллигентные знакомые. А о «Живи, как хочешь»5 – сами все знаем. Хуже он никогда не сочинял, а считает, что это его главный цимес.

Целую ручки Madame и Вас тоже.

Твой Г. А.

2. Г. В. Адамович – Г. В. Иванову

104, Ladybarn Road, Manchester, 14 23/III–1955
Дорогой Жорж

Посылаю – наконец – начало нашего совместного сочинения6. Написал первое, что пришло в голову, а мог бы писать без конца, и, надеюсь, вместе напишем нечто вроде целой книги. Тон я взял довольно непринужденный, по-моему, так и лучше, чтобы не был академический трактат.

Оставь у себя то, что я посылаю (у меня есть копия), и когда напишешь свое и пришлешь, тоже оставь копию у себя, иначе запутаешься. А я все буду переписывать подряд и беречь.

Ну, вот. Я тебе не ответил на увещание ехать в Париж – ибо уже написал им, что не приеду. Независимо даже от моего желания или нежелания на этом съезде7 быть, я, правда, не мог отсюда 18-го уехать, никак. А кроме того, я все время болен, все болит, глаза болят и сама я немножко нездорова.

На будущей неделе я еду в Париж, надеюсь там пробыть до 25 апреля, так что если будешь писать, присылай туда – 7, rue Frederic Bastiat, Paris 8. А после 25 апреля сюда – до середины июня. Дальше – увидим.

Как Вам живется в Вашем доме? Вы ничего не сообщили. Я мечтаю, когда отсюда выберусь, тоже устроиться в нечто вроде богадельни, вопреки людям, которые ужасаются этому. Еще не ответили, получили ли деньги от Рейзини, притом будто бы от меня?

До свидания. Надеюсь летом свидеться. Chere madame, целую Ваши ручки и штучки, как сказал Бунин Тэффи (на что она ответила: «вот за штучки я особенно благодарна»8). Я впал в старость и опасаюсь, не всерьез ли.

Ваш Г. А.

3. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris, 8 3/IV–55
Дорогая Madame

Получил Ваше письмо уже в Париже, куда мне его переслали.

Все, что могу, я, конечно, для Вас сделаю, – но могу ли? C’est a voir9. Недошивину10 и особенно Долгополова11 я мало знаю. Ее – Недошивину – больше, и она мне помогала в Олюшиных12 делах очень любезно. Но лучший путь, по-моему, через масонов, которые ко всем этим делам имеют какое-то таинственное отношение. С ними и я в дружбе13.

Но мне надо знать:

1) Одна ли Вы хотите на лето переехать в другой дом – или с Жоржем?

2) На какой срок?

Я здесь до 24 апреля. Ответьте мне par retour du courrier14, и я попробую устроить, что можно. И не потому, – как Вы изволите указывать! – что я «приложил руку» к испорченной Вашей репутации15, а по старым и неизменным чувствам. Ах, Мадам, стоит ли все о том же говорить и вспоминать, тем более что все это на 99 % (ну, м. б., не на 100) чьи-то выдумки. Вот Вы пишете о Кровопускове16. Он меня считает большевиком, и всех нас кто-то кем-то считает, и давно на все это пора махнуть рукой. Впрочем, Вы и сами это знаете, – я уверен, – et n’en parlons plus17.

Спасибо за милое письмо. Насчет съезда – посмотрим. Хотя я Вас высоко уважаю, но считаю своим directeur de conscience18 Марка Александровича и должен выслушать его мнение. Да если Съезд будет осенью, то едва ли я и могу присутствовать, ибо буду в Манчестере. Что это вообще за глупая затея! Как развлечение – пожалуй, но они-то ведь не развлекаются, а думают, что это что-то серьезное. В Париже я только два дня. Холод собачий. Ниту19 еще не видел, отчасти по всяким немощам: помимо глаза, свернул спину, поднимая чемодан, и еле двигаюсь. Злит это меня особенно потому, что я приехал и для любовных развлечений, а тут о прыгать не может быть речи. Вообще никого еще не видел и пока живу инкогнито, что скорей приятно. Очень я польщен Вашим замечанием, что «мы мало изменились внутренне и внешне». Внутренне – не знаю, но внешне: Вы – да, действительно, а на себя мне тошно смотреть в зеркало, как Ходасевичу («Тот, который в Останкине летом…»20 – хорошие стихи). Отчего на Съезде не был Оцуп? Забыл или не пожелал? Его как-то все совсем забыли, и он делает себе из этого надменно-страдальческую позу.

Ну, chere petite Madame, до свидания, – но если Вы летом не будете на юге, то где и когда? Я мечтаю о юге. Пусть Жорж пришлет мне свой поэтический ответ еще сюда, а я отвечу – а перепишу все потом, в Англии. Целую Вас обоих. Не совсем понимаю, отчего Вам юг вреден летом. На вид Вы совсем здоровы. Что это, легкие? Или что-нибудь другое? Не думайте, что я с кем-нибудь поделюсь своими сомнениями, это я спрашиваю интимно, для себя. Если легкие – не верьте докторам. Олюше, когда она только приехала в Ниццу, сказали, что ей жить на берегу моря – гибель (у нее ведь был туберкулез). А она поправилась совсем, и все зарубцевалось, живя в Ницце безвыездно.

Жду ответа. Очень жалею, что не видел Вас в Париже. Сколько Вам дали «на расходы»?

Ваш Г. А.

4. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 7/IV–55
Chere Madame,

Я чувствую, что Вы волнуетесь из-за Вашего эвентуального периода, и потому пишу, не имея еще никаких точных сведений, pour tenir au courant21.

Я видел Д. Н. Ермолова22, человека «со связями» в известных Вам таинственных кругах. Он – милейший старик и обещал помочь. Увижу я его опять 12-го вечером и тогда что-нибудь узнаю. Он совсем не знает, есть ли комната, хотя бы на время, но справится и поговорит с кем надо. Между прочим, он говорит, что решают окончательно все французы, а не Долгополов с Недошивиной. Кто Вас устроил в Hyeres? Если французы, то они могут дать распоряжение Долгополову Вас перевести под Париж.

Кроме того – знакомы ли Вы с Вас. Вас. Вырубовым?23 Если да, напишите ему. Я его знаю, но если знаете и Вы – напишите ему лучше сами (можете сослаться на меня, если знаете его мало). Это тоже совет Ермолова. Вырубов – кузен того сумасшедшего актера24, которого Вы, конечно, знаете. Но ничего с ним общего, больше по части фрейлин и дюшесс.

А вот совет от меня лично: напишите Даманской. Я с ней в контрах, Вы, м. б., тоже, но если ей польстите литературно, она оттает. Напишите, что восхищены ее «Мирандой»25. У нее очень хорошая комната в Cormeilles, м. б., она на лето хотела бы переехать на юг, – ну, а там, м. б., Вы и обоснуетесь в Cormeilles. Там очень хорошо, хотя, кажется, вечные ссоры и истории (но это сведения Даманской, которая изведет кого угодно). Адрес ее – Maison russe, rue du Martray, Cormeilles-en-Parisis (S. et О.). Зовут ее Августа Филипповна, м. б., Вы забыли.

Ну вот, пока все. Видел вчера Ниту. Ох и ах! Все то же, но страсть принимает более агрессивный характер, тем более что она чувствует себя знаменитой писательницей, а «Плавни»26 будто бы прославят ее окончательно. А в общем – une pauvre mioche27.

До свидания. Напишу 13-го. Целую и шлю всякие чувства.

Ваш Г. А.

5. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

104, Ladybarn Road, Manchester 14 6/V–55
Chere Madame

От Вас давно ни слова, и я не знаю, как Ваши дела по Вашим сведениям. Мои сведения сводятся к тому, что хлопоты о Вас наталкиваются на препятствия. Но дело никак не в политике, т. к. весь принцип этих домов «а-политичен» и живут в них люди самых крайних, в обе стороны, мнений и с любыми политическими репутациями. Для Долгополова это будто бы «основная заповедь». Дело в чем-то другом, а в чем точно – не знаю. По одной фразе из письма ко мне я склонен думать, что связано это с Вашим пребыванием у Роговского28, потому что, кажется, это единственный случай, когда Вы жили в таком доме (или в Montmorency?). Были у Вас там какие-нибудь истории, кроме денежных? (Денежные, конечно, значения теперь не имеют.) Я не уверен, что предположение мое – правильно, но не вижу, какая другая может быть загвоздка. А пишу я Вам сегодня для того, чтобы поддержать оптимум, malgre tout29. Только что получил письмо от Ермолова, который пишет, что видел Вырубова30 и что тот «надеется на благоприятный исход дела об Ивановых». Значит, Вырубов действительно что-то делает, а он имеет всюду «руку» и людей, которые для него сделают что могут. Кстати, я не знаю, писали ли Вы – или Жорж – ему или это на него действует Ермолов. Если не писали, напишите, с благодарностью за уже сделанное. Вот его адрес, который мне сообщил Ермолов: 4, rue de Sere, Paris IX. Простите, что руковожу, как говорил бедный Пира Ставров. Мне все кажется, что Вы столь же беззаботны, как было это тогда, когда Вы были пленявшей все сердца райской птицей.

Стихов Ваших в «Новом журнале»31 я еще не видел, ибо журнал, здесь выписываемый, где-то затерялся. Но Чиннов прислал мне о них восторженный отзыв32. А я считаю, что в нашем окружении или экс-окружении есть два человека, смыслящих в самых стихах, а не в поэтических чувствах вокруг – Чиннов и Гингер. Кстати, сижу над Лидиной рукописью33, с целью сокращения, и с грустью убеждаюсь: именно как стихи это вяло и слабо (не всегда, конечно, – но много дряни). А чувства «пронзительные», но этого мало. До свидания. Я все-таки завидую Вам, что Вы на юге. Здесь – глубокая осень. С Нитой Бор – как в бурном море: то проклятья и ненависть, то любовь – до гроба. Как Ваше здоровье? И Жоржа? La main (это не Пира, а Маллармэ).

Ваш Г. А.

6. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Manchester 11/VI–55
А в Париже:
7, rue Frecteric Bastiat, Paris 8 (приблизительно до 10 июля)
Дорогая Madame

Наша переписка заглохла, не знаю, по чьей вине. Вероятно, по моей.

На днях я уезжаю в Париж. Как Ваши дела с переездом в другой дом? Я как-то – довольно уже давно – получил письмо от Вырубова, который сообщил мне, что главное препятствие то, что Вы уже где-то устроились, а другие ждут годами. На это я ему ответил, что, вероятно, есть желающие переехать с севера на юг. Не написал Вам сразу об этом потому, что ничего нового в этом не было, т. е. ничего важного. Вырубов писал, что «надеется»… А с тех пор – ничего не знаю.

Если что надо, напишите мне в Париж. Я пробуду там около месяца, до Ниццы, куда рвется моя душа. И вообще напишите. Как Ваше здоровье, все вообще и Жорж? Я, конечно, предчувствовал, что наша поэтическая переписка далеко не пойдет. Или, м. б., он нездоров?

Ваши стихи в «Новом журнале» я наконец прочел. Очень хорошо, и очень «Вы», два Ваших облика в двух совершенно разных стихотворениях. Иваску больше нравится первое, а я, со склонностью к лиризму, предпочитаю второе34. Но что вокруг, если исключить Чиннова, который хоть с изысками!35 Только что есть поэзия? Я пишу сейчас книгу о балете36 – и все думаю: что есть балет? А за этим другой вопрос – стихи? Кстати, если Вам и Жоржу попадутся «Опыты» – кажется, Вам их послали, – прочтите мою статейку о поэзии37. Это немногое, что я писал всерьез, хотя Вы, вероятно, ни с чем не согласитесь. Вот не согласились же насчет цитаты из «Онегина» («бесчувственной руки» – или наоборот). Я уверен, что не вслушались или решили перечить из принципа.

Ну, до свидания. А то вдруг Вы скажете: «а я шла, думала… а Вы вот что… а я надеялась…» – как когда-то было в Петербурге, вроде семги38. До свидания, chere Madame et amie. Вы, вероятно, знаете, что Ниту Б сбил с ног какой-то обворожительный велосипедист. Кланяйтесь Жоржу. У меня все в голове мысли, как надо жить. Мы все (все) жили не так. Надо жить, как Кантор или Алданов.

Ваш Г. А.

7. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

4, avenue Emilia chez Mme Lesell (а не Lezzel) Nice 3/VIII–55
Дорогая Madame

Верьте или не верьте, сел за стол, взялся за перо, чтобы писать Вам – и в эту минуту мне принесли Ваше письмо! А не писал я Вам «так» (что всегда злило Зинаиду)39, без причин, но «храня Вас на струнах сердца». Жарко, суетно – и вообще я думаю: чего, собственно, я сюда приехал? Любовных развлечений мало (даже совсем нет), а беседовать с Марком Александровичем о преимуществах Толстого перед Достоевским40 не так уж увлекательно. Il est plus triste que jamais41, разорившись на своей операции.

Что это Вы, Мадам, пишете мне о своем удивлении по поводу моего стишка в «Литературном современнике»?42 Этому стишку почти столько же лет, сколько мне, и стоит ли о нем говорить! Я его послал, чтобы отделаться, а впрочем – жалею. Насчет Андреева43 Вы правы: идиот, и развязный. Но тоже не стоит говорить. А, в сущности, о чем говорить? Чем больше живешь, тем яснее все уходит сквозь пальцы, и если идиоты думают, что это «снобизм», то на то они и идиоты.

Ну, поговорим о Вольской44. Она ни с того ни с сего встретила меня здесь «мордой об стол» – а потом рассвирепела, что я не бегал узнавать, где она, здорова ли et ainsi de suite45. Потом стала уверять, что я ее вижу – но не кланяюсь: ложь сущая! Одним словом, встретились мы только накануне ее отъезда, и я ей объяснил, что даже сердиться на нее не могу, ибо надо бы ей обратиться к психиатру. Действительно, она не в себе и становится нормальной, только говоря об «Аризоне»46, написанной сверххудожественно и которую я должен, наконец, куда-нибудь устроить.

А что еще? Ничего, кроме того, что Вам давно известно и мне тоже. Как Вы живете в Hyeres? Если в конце месяца будут капиталы и не будет очень жарко, я очень бы хотел к Вам приехать на apres-midi47. Надеюсь, что удастся. Когда я уезжал из Парижа, Кодрянская хотела мне дать 5000 франков, чтобы передать Вам анонимно, но оказалось, что у нее их нет, а просить у мужа она не хотела. Сказала, что даст, когда я вернусь. Она – очень милый человек, и очень добрая, но с заскоками и капризами.

До свидания, chere Madame et amie. И Жорж тоже, с коим мы так и не поговорили. А было бы о чем! Но я все больше чувствую, что разговоры не ведут ни к чему, а потому лучше молчать и считать, что все сказано и пересказано. В Петербурге когда-то Фалаковский faisait l’amour48 с рыбами, потому что «они молчат». Как видите, я на старости преисполняюсь экклезиастической мудрости, а Вы, наоборот, полны жизни и огня на все, потому что, вероятно, я своим безразличием Вас раздражаю.

Ну, простите, если не так сидел и не так говорил (это цитата из одного нашего ниццского гостя, еще на вилле49).

Напишите.

Ваш Г. А.
Вот что усладило мою жизнь: в начале июля приехал ко мне из Брюсселя Jean Perin, толстый, как голландская бочка с пивом, но такой же, как всегда, в обращении. Я его очень люблю. Была с ним и новая его «подруга жизни», ничего, но с претензиями, которая мне теперь пишет длинные неврастенические письма, считая, что мы с ней друг друга понимаем, a Jean – так, un etre inferieur50.

8. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 23/IX–55
Дорогие Madame и Жорж

Вот, пишу из Парижа, куда прибыл на днях. До чего грустна наша быстротекущая жизнь: опять зима, скука и никаких развлечений, и надолго. Впрочем, тут жара, на зиму еще не похоже.

Получил письмо Жоржа. Книгу пришлю51, но должен ее купить, а сейчас сижу с 300 франками в кармане. Я приехал в твердой надежде на того типа, который мне дает под фунты авансом, а он оказался еще на vacances52, и где – неизвестно. Я был так в нем уверен, что, проходя мимо Samaritaine, купил descente de lit53, для украшения моего апартамента в дополнение к барометру и шкафику, поразившим Жоржино сердце. А оказалось, что типа нет, а на descente истрачено все, что было, впрочем, очень мало, но все-таки – все. «La vie est tissee de pieges»54, как правильно говорит Фруэтша.

Наставление, что в книге отметить и особенно оценить, пришлю тоже, хотя и без энтузиазма, тем более что не знаю ничего и сам. Пишите что хотите55 в тесном супружеском сотрудничестве. Я перечитываю книгу, как Толстой «Хозяина и работника» и несколько строк не читаются рассказывать, как я собой доволен. Не доволен, нет, а, многое забыв, перечитываю с чувством, что не так плохо, как бывает.

A descente я приобрел отчасти потому, что на Рождество должен приехать ко мне один неземной красоты jeunne homme56 из Ниццы. Надо, значит, чтобы все было как у людей. Не знаю, приедет ли, но обещал, хотя это мне и будет стоить, как господину Мандельштаму, не по средствам57. Надо будет свести и туда и сюда, понимаете.

Ах, дорогие дети, пишу я всякую чепуху, не взыщите уж. Сам не знаю,

чем писать, нечего сказать и все надо сказать. Вот вчера ночью, бродя по улицам, сочинял стихи «подражание Полонскому и Фругу» насчет того, что все умрет и все умрут:

…Старая истина, нету старей,

Только не в силах я свыкнуться с ней58.

Кстати, тут же встретил Раевского, толстого, как бочка. Если пришлете свидетельство, то с удовольствием поеду к Долгополову с протестом и ходатайством. Удовольствие, конечно, для красного словца, но поеду. Я здесь до 3–4 октября.

Ну, вот и все. Целую и шлю всякие чувства. Очень мило было в Hyeres. А дом Ваш, как рай, и напрасно Вы рветесь в ночь и в неизвестность. Пишите.

9. Г. В. Адамович – Г. В. Иванову

104, Ladybarn Road Manchester 14 22/Х–55
Дорогой Жорж, или Жоржинька, уж не знаю, как Вас называть после того, как помирились мы «нежно и навсегда», согласно Роману Гулю. Кстати, откуда он взял эту идиотскую формулу? Еще мне очень понравилось, что он должен меня «поддержать»59.

Ну, сначала о деле – т. е. о книге с таким же названием, как у Madame. Надо сделать так.

Найдите делового человека или даже адвоката (у меня сначала была адвокатесса, с которой я был знаком у Рабиновичей60, а потом все сделал Кантор, – но, конечно, он слишком мягок и взял мало. Адвокатесса пришла в ужас, когда узнала. Но она теперь в Тель-Авиве, навсегда). Пусть Ваш homme d’affaires61 напишет издательству письмо: мы удивлены, негодуем и требуем немедленного изменения названия. Издательство, конечно, будет отвиливать. Надо дать понять, что иначе будет суд. Только до суда не доводите: есть риск, т. к. судья может признать, что название не столь оригинальное, чтобы быть чьей-либо собственностью. Но риск есть и для издательства: поэтому нормально оно должно предложить dommage-interets62. Мало-помалу на этом и надо сговориться. Изменение заглавия должно стоить Издательству дорого, если оно есть в тексте, наверху каждой страницы: тогда можно взять с них больше. Если заголовок только на обложке, дело для Вас хуже. Но во всяком случае, меньше чем на 100 000 не соглашайтесь. (А главное, ничего не просите сами, а только возмущайтесь и дайте понять, что в решении суда Вы уверены. Се qui n’est pas le cas, – entre nous63.) Желаю успеха. Но длилось это у меня около полгода.

Теперь о твоей статейке обо мне. Во-первых – пиши что хочешь и как желаешь. Во-вторых, – если непременно жаждешь моей помощи, то пришли черновик, проект, а я на нем сделаю всякие свои добавления и указания в поучение критику. Кстати, можешь написать, что это, конечно, не лучшее, что я мог бы сотворить, что «Комментарии» были бы лучше, даже статья о поэзии в «Опытах» лучше, т. е. не такая газетная жвачка. Но, конечно, и это сочинение – тоже бессмертный шедевр. Сейчас получил письмо Цвибака, с его статьей в «Новом русском слове»64. Большие восторги, но, по его мнению, в Поплавском ровно ничего не было и все раздуто. Затем что-то наврал о Зинаиде (или не все мое привел, так что вышло для нее обидно). Но это понятно: он когда-то у них был для интервью, а потом она написала статью «Наше убожество»65, даже с описанием его наружности. В «Русской мысли», по сведениям их главной сотрудницы Вольской, будет обо мне писать Глеб Струве66, и будто бы очень хорошо. Сомневаюсь, но все бывает. А ты пиши где хочешь – да «взгляд и нечто» можно и после обыкновенной рецензии, хотя бы в «Опытах».

Вольская все мне доказывала, что «Аризона» достойна только «Опытов» и что я должен ее рекомендовать Иваску. Теперь она наконец пристроила ее в «Русскую мысль». А то ведь сами понимаете – Иваск и «Аризона»! Она, кстати, пишет мне письма, что я «ушел из ее жизни» и все в этом роде. Кроме того, что я «перехожу из постели в постель», на что я ей написал, чтоб хотя бы ради изящного стиля забыла слово «постель». Но все это – entre nous67, пожалуйста, а то и так возни у меня с ней не оберешься, не знаю, в сущности, чего ради.

Ну, письмецо вышло длинное. Насчет переписки о поэзии, повелитель мира, ты неправ. Надо было бы это сделать. А если ты не согласен, что я больше писал «о ямбах», то и лучше: было бы меньше согласия и совпадений. Ямбы, голубчик, очень важны, хотя и не все в них дело. Как все у Вас? Почему Madame умолкла и даже не сделала приписки? Или прокурор помешал? Адреса Кодрянской я в Нью-Йорке не знаю68, но можно написать через Варшавского. До свидания. Да, забыл: вчера один студент, уверяющий, что «Воскресение» – очень скучная книга, говорит мне: «Вот я вчера всю ночь читал роман и… прямо замечательный! – Какой? – А как-то странно называется… “Оставь надежду…”69 и даже имени автора не знаю!»

Ваш Г. А.

10. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

104, Ladybarn Road Manchester 14
Дорогая Madame 6/XII 55

Получил сегодня Ваше письмецо и, видите, отвечаю сразу. Так что провалы в переписке из двух углов – не по моей вине. Спасибо, что наконец написали.

Отвечаю по порядку.

1) «Моцарт и Сальери»70. До меня дошли слухи, что это Яконовский. Но неужели и Нина71 приложила ручку? «И в подлости оттенок благородства»72 все-таки нужен бы! Меня удивило, что она мне эту статью прислала. Предлог был такой: что делать, как отвечать?! Я ее успокоил: ничего не надо, и мне действительно все равно. Не такое я еще читал. Все – таки я сомневаюсь, чтобы вероломство моей невесты могло дойти до этого – хотя были примеры (с Юрой), да и когда-то в «Русской мысли», еще до того, что ее там печатали, она будто бы со сторожем обо мне говорила Бог знает что (что немедленно до меня дошло). Ну, не знаю. Я, хотя и Сальери, вспоминаю свои стишки о графе Палене73 в таких случаях, но Вы их не помните, наверно. А что я – Сальери, это, кстати, совершенно верно. Но все-таки лучше Евангулова74.

2) Статья Гуля75. Я ее просмотрел, а журнал у меня со стола кто-то стащил (студенты), и не могу его найти. Видел, что очень лестно, но мнения «по существу» не имею. Но вообще я не поклонник Вашего друга Гуля и «сомневаюсь, чтоб». Да и Вы сами все знаете. Кстати, я сейчас с ним в переписке и не налюбуюсь его стилем, в смысле панибратства. А стишки Жоржа76 прочел и многое мог бы о них выразить, помимо само собой разумеющихся комплиментов и восторгов. Кстати, перебирая еще в Париже старые «Последние новости», нашел 8 или 10 своих статей о Жорже77, вопреки Яконовскому. Когда-то Лозинский78 (помню это хорошо, на каком-то Цехе или вроде, после смерти Гумилева) сказал, что нет на свете людей и литераторов более различных, чем Иванов и Адамович – при кажущейся близости79. Что совершенно верно.

3) Вижу, что «третьего» – ничего нет. Значит, оно и есть самое главное. «За жизнь», как говорил Рабинович. За жизнь особенно сказать нечего, кроме того, что дней через 12 надеюсь быть в Париже и крутиться в вихре света, главным образом монмартрского. Бес в ребре у меня по-прежнему. Здесь такие невероятные туманы, что я совсем скис: на днях заблудился в десяти шагах от дому и блуждал два часа, как в «Хозяине и работнике», коего Вы, верно, не читали. (Прочтите: sa vaut la peine!80). Очень жаль, что Вы не будете в Париже, правда. Поговорили бы о поэзии и о смысле жизни.

До свидания – верно, летом, у розового моря, е. б. ж.81 Да, почему же в конце концов Жоржино сочинение об «Одиночестве и свободе» будет в «Новом журнале»? Он мне писал, что нет. Bon loisirs82. Не забывайте старого друга.

Ваш Г. А.
Ninon пишет сегодня: «Яконовский оказался подлецом и пошляком». Неужели это с ее стороны хитрость, на всякий случай? Зачем?

11. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 18/XII–55
Chere Madamotchka Завтра – т. к. сегодня воскресение – пошлю Вам Вашу английскую книгу, заказным. Поиски в Манчестере оказались тщетными. Но у меня было несколько часов в Лондоне, проездом в Париж, и я разыскал это издательство. Сначала они мне заявили, что книги у них нет, но когда я сказал, что это – для автора, засуетились и принялись искать. Самое смешное, что они решили, что я – это и есть автор, а потом, когда уже книга нашлась, секретарша мне недоверчиво сказала: «Irina, кажется, ведь женское имя?»

Ну, очень рад, что мог исполнить Ваше поручение. Надеюсь, что если Вы заработаете на этом миллионы, то угостите меня ужином с прочими удовольствиями на Ваш счет.

Приехал я сюда вчера, еще никого не видел. Но нашел письмо от Гингера с приглашением к ним в среду, где Оцуп у них собирается делать доклад поэзии!83 По-моему, он чувствует, что впал в ничтожество, и хочет опять доминировать, не так, так иначе.

До свидания. Bon loisirs. Да, если случайно соберетесь писать Вольской, не пишите, что я в Париже! Для нее я приеду попозже.

Ваш Г. А

12. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 6/I–56 Сочельник!
Chere Madamotchka

Получил вчера Ваше письмо и отвечаю по горячим следам. Сначала я был в недоумении. Вы пишете о «пенсии» Жоржу на год, и притом «5–10 тысяч не помогут». Ну где, дорогая душка, я могу такую пенсию выхлопотать? У кого? Tout le monde a ete debrouille84, как сказал кто-то в ответ на «debrouille toi!»85. Но вчера же я днем был у Эльканши86, и там был Померанцев. Так как это Ваш друг, то я с ним и заговорил о Вас. Он говорит, что Вы (или Жорж) писали ему о Леонидове87, т. е. нельзя ли, чтобы он устроил gala. Померанцев, по-видимому, стесняется с ним говорить, находясь у него в подчиненном положении. А я Леонидова хорошо знаю, и, насколько могу судить, он ко мне относится почтительно (Померанцев это подтверждает). Вот мы и условились, что поговорю с Леонидовым я. Конечно, он мог бы устроить вечер с ведеттами88 при его связях, но захочет ли – не знаю. Померанцев говорит, что он Жоржин поэтический поклонник, и вообще он к литературе рвется. Так что, может быть, и удастся, не знаю. Во всяком случае, это мысль возможная, а «пенсия» – по-моему, нет, т. е. я не вижу, где и как ее получить. Кстати, Цвибак мне ответил насчет Литературного Фонда: «Фонд помогает Иванову регулярно». Что это значит, как помогает? Я об этом не знал. Но они, вообще-то, присылают гроши… кроме экстренных случаев, вроде операции и т. д.

Ну, вот – это дела. Что с Жоржем? Просто «депрессия» или болезнь? Надеюсь, хоть Вы цветете как роза. Вы спрашиваете о моем парижском времяпрепровождении. Ничего, в общем приятно. Приехал ко мне обожаемый красавец на пять дней, и я пребывал в блаженстве и счастьи. Он правда очень мил, Вы бы оценили всячески, но о прыгать не может быть речи, и даже намека не было, даже в разговорах, ибо он бы сказал отцу и был бы скандал страшный. Мог бы сказать, во всяком случае. Ninon сегодня опять прислала вопль: одолжите 5 тысяч! Не нравится мне то, что она пишет: «вспомните, Креол…», т. е. что она мне когда-то «с радостью помогала». Положим, без радости, а с трудом, и что-то очень мало. Но само по себе это почти хамство – напоминать (как Буров89 в письмах ко мне, требуя статьи о «Буреломе»90 – еще на днях). Я сегодня с Ninon увижусь и скрепя сердце дам ей 1000 франков, хотя у меня дела совсем плохи, особенно после визита моего «существа из Эдема». А 1000 франков другую дала Фруэтша, при которой я раскрыл письмо и прочел. Так что вручу ей 2000 франков с соответствующим назиданием. О любви больше ни слова, вроде как в истории с «oh, mon dieu!», перешедшем в «ой, вэй, мир!» (я Вам рассказывал когда-то). Да, о Маковском91 не беспокойтесь. Я ему только сказал, что Вы другого, чем он, мнения о Блоке, без всякого «фе», и ничего обидного тут нет. Кроме того, его ругают все, даже письма в редакцию были. А читали Вы рассказ Дианы Карэн?92 Я не читал еще, но знаю, что это неземной шедевр. Оцуп, кажется, пускается в литературное наступление, желая завладеть былым диктаторским положением, как властитель дум.

До свидания, дорогой друг и товарищ. Над чем изволите работать? Я читал в Лондоне лекцию о смысле русской литературы, всех восхитившую, и хочу изложить это на бумаге, а то помрешь, и ничего не останется. Но если бы я изложил, то негде печатать, потому что надо бы страниц сто. Bon loisirs Вам и Жоржу. Я через неделю (ровно) еду в чудный Манчестер, так что если будете писать, рассчитайте время.

Ваш Г. А.

13. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

104, Ladybarn Road Manchester 14 20 января 1956
Chere Madame et amie Только собирался я Вам писать, а сегодня пришло письмецо от Вас. Спасибо. Лекарство пришлю, не щадя затрат, только пошлю простым, а не заказным, т. к. при заказном тут надо ставить пять печатей и все прочее. Надеюсь, дойдет и так. От каких это немощей? Я в Манчестере уже три дня, дождь льет такой, что тошно смотреть.

Вы спрашиваете про Париж. Что же, провел я время недурно, вращаясь в сливках общества. Ninon – plus amoureuse que jamais93, хотя и говорит, что «страсть перегорела», а осталась чистейшая дружба. «Снежная поляна»94, действительно, лучше других ее произведений, хотя и напоминает те рассказики, которые лет 40 назад мы с Жоржем сочиняли для Бонди95. Она, между прочим, требует, чтобы я написал статью об «Аризоне», а кроме того, устроил ее в «Опыты». У нее драки с Лялей, не знаю точно, из-за чего, но под русский Новый год я у нее пиршествовал вместе с Водовым96 и той же Лялей, и все было мирно. Водов все говорил о «перестройке» газеты под «Последние новости», но пока к нему мало кто идет.

Из литературных событий был доклад Оцупа у Гингеров: высокопарная чепуха, со ссылками ежеминутно на Пушкина и Гумилева, двух главных мэтров, а смысл тот, что с тех пор, как погибли «Числа», погибла и русская литература. Будет повторение публичное, в Консерватории, но т. к. Оцупу дали понять (Гингеры), что слишком все бессвязно, он будто бы все «переработает». Он лыс, как колено, благосклонно-важен и элегантно-мил. Еще был вечер Блок – Достоевский, на котором блистал я97, потом была Греч98, с моей любимой главой из «Подростка», и поэты читали Блока, один хуже другого. Оцуп, надо сознаться, был тут лучше других. Вот, кажется, все происшествия, кроме мелких и интимных.

Стихи Ваши, Madame, в «Новом журнале» (или в «Опытах»? – «и ску, и гру»99) я читал с восхищением Вашим блеском и мастерством, честное слово! И слышал кое-что такое же (от Гингеров – немногих, кто что-то в стихах и самой их материи смыслит). Правда, очень хорошо и очень по-Вашему, что важнее, чем хорошо. А других, простите, не читал и не видел. О тех ли Вы спрашиваете? Что же до Жоржиной статейки обо мне, то, если без шпилек, то спасибо за все, что бы там ни было. Мы не горды и не требовательны, а что написано наспех, не имеет значения, ибо все суета сует, для кого, для чего и зачем? Да, о Ikor100. Вы уже дважды пишете, как Вы за него рады. Это интриган и мерзавец, каких мало на свете, не говоря уж о том, что ничтожество. Он меня ублажал всячески, а когда вышла моя «Patrie»101, я случайно убедился в его истинных чувствах и какой-то звериной ко всем зависти. Так что не очень за него радуйтесь! Он, вероятно, так всем надоел (а особенно жене), что ему дали эту премию, чтобы от него отвязаться.

Я для «Опытов» перебираю письма Зинаиды102, почти во всех есть что-нибудь плохое о других, чаще всего о Бунине или Ходасевиче. Но кое-что нейтральное я выберу. Да, читали Вы письма Цветаевой к Штейгеру?103 Я давно не читал ничего столь бабьего и вздорного, о чем и сообщил Иваску, на что он мне ответил, что я Цветаеву «не понимаю». Говорят, она, разочаровавшись в любовных способностях Штейгера104, набросилась потом на Аллу Головину105. Я за ней этого не знал.

Ну, «assez de musique comme cela»106 (откуда? – надо знать русскую литературу!).

До свидания, шер мадам, а также Жорж, не желавший дважды поклониться по свойственной ему гордости. А до чего горд Оцуп, если бы Вы видели! Я его спросил, как Диана. Он помолчал, вытянул нижнюю губу и сказал: «Диана Александровна – вне… Европы». Даже в этом идиот, «вне Европы»!

Пишите и пишите, а то не пошлю лекарства. Впрочем, пошлю его в понедельник.

Ваш Г. А.

14. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8
Chere Madamotchka Спасибо за письмо. Я уж беспокоился: что с Вами? Вы существо общительное, а вдруг исчезли. Буду ли я в Ницце летом? Если буду жив, буду, и вообще не представляю себе лета в другом месте. Новые пейзажи меня не привлекают. Но я поеду autocar’oм, через Гренобль, это и приятнее, и дешевле, – так что «заехать» к Вам никак не могу. Но вообще-то непременно к Вам с визитом явлюсь, тоже, однако, если буду жив. Надеюсь быть в Ницце во второй половине июля, или, вернее, около 14–15, ну, а там спишемся. Я не понял, приехал ли к Вам Макеев107 совсем, как жилец, или в гости. Если совсем, Вам, верно, приятно, да и прибавка к прокурору или губернатору в качестве супиранта на побегушках.

В Париже я уже три дня, мало кого еще видел, только Кантора и Бахраха. Вы спрашиваете, что я думаю о книжке Струве108. Ничего не думаю. Я о ней слышал и слышу со всех сторон, но на старости лет предпочитаю избегать раздражений и всего прочего, а так как обо мне там, по слухам, написаны всякие гадости, то я ее и не собираюсь читать. Собака лает, ветер носит. Хочу только сделать Терапиане реприманд109 за слишком вежливо-почтительную рецензию на эту собаку110. По-моему, Терапиано – лиса, «и нашим, и вашим». Да, еще Вы интересуетесь Марковым. Вишняк pour une fois111 совершенно прав112: Марков сочинил развязный вздор, Бог знает что (но есть почтительная фраза о Жорже)113. Кстати, и о «Моцарте»114 в «Новом журнале» – тоже вздор, и как все это написано! Но Иваск и Цетлина просили меня «помочь», «поддержать», т. е. написать отзыв115, чтобы не давать его змее-Аронсону: не мог же я «помогать», говоря, что № скверный. Да еще там мне устроена реклама, на что Вишняк и намекнул деликатно: в трех статьях я упоминаюсь116, что крайне глупо. Самое лучшее – скажите Жоржу! – что Татищев написал, что русская поэзия началась с нашего перевода С.-Ж.-Перса!117 А мы и не знали.

Ну вот – все это суета и гиль! Только бы льнули девчонки118 и так далее. Лидины стихи119, конечно, трогательны и кое-где с прелестью, – но кое-где и с кашей.

До свидания и примите сердечный поклон и поцелуй. Если Макеев у Вас – кланяйтесь. У меня к нему – всегда была симпатия, еще с «Дней»120, когда он давал 20 франков авансу очень мило. Чем был souffrant121 Жорж? Напишите мне, пожалуйста, еще в Париж. Только обратите внимание, как пишется мой адрес.

Ваш Г. А.

15. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

4, avenue Emilia chez Mme Lesell Nice 25/VII–56
Chere Madamotchka Нахожусь в Ницце и весьма этим доволен. Очень также доволен, что Жорж доволен (моей рецензией)122. Но не дурно бы написать благодарственное письмо, тем более что он всем пишет, кроме меня. Даже Маковский мне сказал, что получил «прелестное» письмо от него. Нашел тоже кому писать! Читали ли Вы, кстати, о новоявленном «мыслителе», князе Волконском?123 О Вас, Мадам, я напишу с великим удовольствием, и уже сообщил Водову, чтобы он «Новый журнал» никому не отдавал124. Но ведь что бы я ни написал, Вы скажете: «а я думала, считала…» et ainsi de suite125. Вольская весьма ревнует, что Вы в «Новом журнале», и говорит: «ей всегда везет». Она всерьез считает себя Вашей ровней и даже чуть получше, но ей «не везет». Живет она наискосок от меня и настроена бурно. На будущей неделе я, по ее требованию, веду ее на рандеву с Алдановым, о котором, кстати, Яконовский написал в «Русском воскресении», что он «величайший писатель XX века», значит, даже лучше Чехова. Сам Марк Александрович удивлен, но доволен. Вольская жалуется, что ей не с кем поговорить о литературе, а так как я в собеседники не иду, то она и надеется на Алданова. Еще о литературе: я написал о Червинской, Вы, м. б., читали. По-моему, лестно, а она, кажется, не очень польщена126. Все женщины таковы. Мне стихи ее меньше нравятся, чем я написал. Но с ней большое несчастье, только это entre nous127, пожалуйста: мне написал Бахрах, что у нее обнаружился склероз глаз и можетэто кончиться совсем плохо. Она будто бы в полном отчаянии. Но не пишите ей об этом и не говорите никому, это тайна. Когда я ее видел, еще ничего не было, и, по-моему, то и плохо, что это, очевидно, не медленный процесс, a quelque chose de galopant128. Лечит ее моя глазная докторша и будто бы настроена пессимистично. Померанцев собирается Вас навестить и предложил мне «заехать за мной». Но я на его трясучке не поеду, да и не хочу с этим болтуном Вас навещать, а лучше в одиночестве. Очень рад, что Жорж обругал не Чеховское издательство, как мне сказали в Париже, а только Струве129. Я удивлялся: зачем, с чего? Ну, а Струве пусть ругает, это стоит. Относительно Маркова извиняюсь, сударыня! Но я не верю, чтобы Вам эта выспренняя чепуха могла нравиться. Нравится по дружбе, по хорошим отношениям – и только. Вот Аронсон восхищался этим «Моцартом»130, ему я верю. Также не согласен насчет Иванникова131, кстати, возмутившего до истерики Зайцева. Как бы это ни было старомодно и demode132, Зайцеву никогда так не написать, и наш друг Яновский рядом133 – сладкая водичка. Да, я просил Алданова вскользь сказать в разговоре, что «Аризона» – вроде «Смерти Ивана Ильича». Он даже не слышал об «Аризоне», но обещал сказать. Отчего не сделать человеку удовольствие! Ну, вот – письмо вышло литературное, а чувства – между строками.

До свидания, Мадам и Жорж.

Я все думаю: чего приехал? Хотя есть разные развлечения, и в особенности в Cannes. Но туда далеко ездить, да и дорого. В Casino сначала была катастрофа, и теперь понемногу восстанавливается. Была бы выдержка и нервы, можно было бы на это и жить! Как Ваши ревности и Отелло? Кланяйтесь обоим. Bon loisirs. И, пожалуйста, поддерживайте интеллектуальную переписку.

Г. А.

16. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову

4, avenue Emilia chez Mme Lesell Nice Вторник, 4/IX 1956 г.
Дорогие дети, я, верно, приеду к Вам по дороге в Париж, т. к. издержавшись здесь, как Хлестаков, не имею денег на приезд особый. А так – будет без расходов специальных. Думаю, что это будет в будущий четверг, т. е. 13-го, но пришлю еще подтверждение. И, вероятно, приеду довольно рано, т. к. потом хочу поехать в Марсель по делам сердечным (не медицинским, а любовным).

Madame, статейку о «Новом журнале»134 послал Водову третьего дня, с просьбой напечатать в ближайший четверг. Не знаю, сколь Вы будете ею довольны. Вы любите комплименты без прикрас, а у меня жанр другой. Но писано с лучшими чувствами, а в доказательство сошлюсь, что здешняя машинистка моя, принеся рукопись и передав ее моей хозяйке, сказала: «как, вероятно, Мг. Адамович любит эту Одоевцеву!» Она сама поэтесса и потому к Вам в ревности. О Ninon расскажу при радостном свидании.

Ну «пока». Надеюсь, a bientet!135

Ваш Г. А.

17. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову

4, avenue Emilia, chez Mme Lesell Nice между 5 и 12 сентября 1956 г.136
Chere Madame et George

Sauf imprevu137, я буду у Вас в четверг, 13-го. Приеду в Тулон в 11 1/2, ну, а когда попаду в Нуere, – зависит от автобуса. С поездом 17–47 я должен обязательно из Тулона уехать. Значит, сидите дома. А если нельзя, шлите немедленно телеграмму.

A bientot, надеюсь.

Ваш Г. А.
Водов сообщил, что статья моя будет в четверг, 13-го. На этой неделе нельзя было из-за сочинения Маковского о Гиппиус. А я просил его печатать меня только по четвергам, как было когда-то.

18. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 16/IX–56
Дорогая Madame Ирина Владимировна Ну, вот – je suis a Paris138, без большого удовольствия. Но с удовольствием увидел, что статейка моя появилась в должном виде и что мои опасения не оправдались. Перечтя ее, я сам себе сказал: «как я люблю эту Одоевцеву!» Почти как Макеев и прокурор.

В Марселе было «блаженство и безнадежность». Второго больше, но и первого много, а все рядом мне кажется такой трын-травой, что и думать не стоит. Вы – натура холодная и меня не поймете, а Жорж тем более, ибо считает, что я хочу только добраться до дела. У Льва Николаевича (Алданов никогда не говорит: Толстой) есть в «Отце Сергии» хорошая фраза: «Он так ее любил, что ему от нее ничего не хотелось».

Да, мы говорили о всякой чепухе, а 1 лист утрачен

Пусть он не очень смущается из-за своей tension139, это вовсе не столь важно и опасно, как он думает. Я из-за Олюши говорил об этом со всякими докторами, и даже с Laubry, знаменитой звездой по cardiologie. Но надо быть осторожным, особенно с едой. А главное – надо tension спускать, несмотря на слабость. Слабость неизбежна при спуске, но к ней организм привыкает, и потом она исчезает. De temps en temps140 надо непременно понижать tension и давать артериям отдых. Я это пишу не наобум, а потому что знаю. И пусть не щурится. Но это совет эстетический, а не медицинский.

Здесь я еще почти никого не видел. Видел Кантора, который неожиданно превратился в старца (забыл о Луначарском! Но я увижу его послезавтра и скажу). Сегодня зачем-то должен видеть Цетлиншу, верно, из-за «Опытов».

Ну, Madame et Jojo, до свидания! Пишите – о жизни и мыслях. Знаете, как Несчастливцев141: «Ты, брат, да я…» Но Вы, верно, не помните по малой культурности.

Ваш Г. А.

19. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 22/XII–56
Chere Madamotchka прежде всего, прибыв в Париж, шлю поздравления и пожелания к Празднику и Новому году, как полагается в хорошем обществе. И правда – желаю Вам de tout coeur142 всего, что можно. Но можно мало, и, в сущности, выходит, как у Тэффи: «а главное, здоровья!» Я начинаю думать, что это, действительно, главное, т. к. у меня болит то сё, то это, а вот теперь – печень, и видно, начинает человек разваливаться. Пора, мой друг, пора, – но не хочется.

Ну, оставим философию. Здесь я уже пять дней. Вчера видел Вольскую, которая все любовные глупости забыла, ибо заботы у нее теперь другие. Ляля разорилась окончательно, и хлопоты лишь о том, чтобы спасти ее от суда и тюрьмы, а о фабрике нечего и думать. Она чего-то там не платила, что платить надо, и это обнаружили. Наложили на нее штраф, – кажется, 30 миллионов, а у нее нет ничего. Ninon, однако, говорит, что ей придется «жить литературой», в чем я не стал мне хватает страницы – т. е. не у меня лично, а «достаньте для меня» – но доставать мне тогда, а у меня все в обрез, до крайности. Так что я вздохнул и не дал, на что она очень скисла. Она хлопочет о доме под Парижем или на юге, но еще неизвестно, возьмут ли ее. Если будете ей писать, не пишите, что я Вам о ее делах сообщил, – м. б., это и секрет, не знаю.

Помимо сего, был на фестивале у Гингеров, по случаю выхода его книги143. А завтра на завтрак Бурова144 не иду, т. к. у меня в 3 часа идиотская лекция для студентов Петербургского университета145. Но после моей переписки с Буровым этой осенью я и рад, что не могу пойти. Да, видел я в одном высоком и тайном собрании Маковского. Он меня не без иронии спросил: «Как Вам понравилась моя статья о Блоке в “Русской мысли”?» Я ответил: «Не согласен ни с одним словом», на что он мне сказал: «А вот Георгий Иванов пишет мне, что наконец-то о Блоке сказали правду, и что он давно бы сам все это написал, но не решался», и что Блок – бездарность, а великий поэт – Андрей Белый, а сверх-великий – Зинаида Гиппиус. На все это я ему сказал, что, очевидно, не всегда муж с женой согласны, т. к. окончание письма утрачено.

20. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову

104, Ladybarn Road Manchester 14 26/1–57
Дорогие душки, как все у Вас? Перед отъездом из Парижа я пошел к Леонидову, но он был где-то за границей, поэтому я ему написал письмо, со всем красноречьем, на которое способен, и с указанием, как «все друзья Георгия Иванова» будут ему благодарны за устройство вечера или хотя бы содействие в устройстве. Но ответа нет! Это меня чуть-чуть удивляет, из Парижа мне его письмо переслали бы. Впрочем, я написал ему, что все дальнейшие переговоры он может вести с Померанцевым, который у него ежедневно бывает, кажется, на положении «негра». Ну, вот меня и интересует – каков результат? Лифарь146 – чепуха, на него публика не пойдет, достаточно ходила за 30 лет, но у Леонидова есть всякие другие звезды, и все дело, можно ли его раскачать.

A part cela147, сижу в чудном Манчестере и вспоминаю парижские развлечения. Вольская все просится в дом, но мне говорят, что если ее и возьмут, то в комнату пополам с другой особой – и представляете себе, что из этого получится.

До свидания. Как здоровье? Сейчас прочел в статье Слонима, что Пильский хвалил Одоевцеву за то, что она умеет ставить точки. А я и не знал. Пожалуйста, пишите (мне), с точками или без точек. Кстати, сколько глупостей печатается с тех пор, как мы с Вами более или менее сложили перо!

Ваш Г. А.

21. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

104, Ladybarn Road Manchester 14 11/11–57
Дорогая Madamotchka

Только что получил Ваше письмо и немедленно, сидя на профессорской кафедре, отвечаю. Я ждал Ваших указаний, но, конечно, и сам думал, что и как. Но наши с Вами мнения очень разошлись. Я не думаю, чтобы сбор среди французов был возможен, т. е. при участии «Figaro Litteraire», «Nouvelles Litteraires». Читаете Вы «Figaro Litteraire»? Там сейчас ненависть и презрение ко всему русскому, они ни за что никакого письма не возьмут. Да если бы и взяли! Лет десять тому назад был там открыт сбор для Бунина, и взялись за это не Леонидов со мной, а Моруа и Мориак. Бунин был возмущен, потому что собрали всего меньше 100 тысяч, причем половину дал Brisson148, редактор «Figaro». Ну, а что будет теперь? Кто на мое или Леонидова воззвание обратит внимание, даже если бы его поместили? (На что крайне мало шансов.) «Nous sommes infecter par les Russes»149, вот и будет весь ответ. Надо трезво смотреть на вещи, без иллюзий, что получатся миллионы. Я, конечно, сегодня же напишу Леонидову, но буду настаивать на устройстве спектакля – или, на крайность, сбора между знаменитыми артистами, под его «эгидой». Другого с него ничего не выжать. Артисты в нем заинтересованы и будут, м. б., давать не из высококультурных побуждений, а чтобы ему угодить. Дал бы и Лифарь, но он сейчас в бедности, и я имел случай в этом нечаянно убедиться (подробности – de vive voix150).

Мой совет – действовать в русском мире, если речь о сборе, а не о спектакле. Но есть загвоздка: только что заболела жена Зайцева (кажется, удар), и, конечно, на них будут собирать. В русских мирах – первое лицо Алданов, хотя и кислое. По-моему, malgre tout151, Литературный Фонд мог бы вам прислать 100 долларов. Ну, а если бы Вы написали отдельно всяким миллионщикам вроде Физа152, Кодрянских153, Цетлинши и т. д., – то набралось бы и до 100 тысяч. Больше едва ли, если только нет в виду (у Вас, – потому что у меня нет) какого-нибудь лица богатого, а главное, – нового. Среди французов единственное лицо – Терешкович154, но на него положиться нельзя, хотя попробовать можно. У него связь с «Nouvelles Litteraires» – G. Charensol155 его друг. Но если бы даже поместить там письмо, нужно бы громкое французское имя, а не Mr. Adamovitch, homme de lettres156. В русских газетах я написал бы все, что хотите, как лицо знаменитое, и я напишу Полякову, спросив его, можно ли это, т. е. в принципе можно ли сделать сбор (тогда, конечно, нужно и письмо Алданова в газете). Вейнбауму писать не хочу, т. к. он не отвечает на письма.

Не думайте, Madame, что я от чего-либо уклоняюсь. Ни отчего. Но надо делать то, что может что-то дать, а не планетарные пустяки. Кстати, видели Вы в «Новом русском слове» письмо – «мне стыдно, что я русская». Теперь это очень распространено, а кто rouge157, кто blanc158 – несущественно. Кто есть еще в Нью-Йорке? Прегель159 (?), Стелла, если не обеднела, ну, и Ваши друзья Гринберги, которые на слезное письмо, м. б., и расшевелились бы. Вы, наверное, подумаете: дурак, все это я знаю сама! Но, честное слово, Madame, других мыслей родить не могу, и не сердитесь на меня. А еще просьба, tres serieux160: напишите мне, что с Жоржем, без прикрас, полную правду. Я не думаю, что Вы преувеличиваете, чтобы на меня больше подействовать, но все-таки это возможно, pour ainsi dire161 безотчетно. Так что напишите все, как есть, т. е. как рассказывали бы доктору.

Пожалуйста. Я хотя и «великая сушь», но по ночам рыдаю в подушку, вспоминая, как жизнь прожита и зачем прожита.

До свидания. Целую ручки и все такое. Простите, если письмо Вас разочарует.

Ваш Г. А.
В качестве литературного развлечения: прочтите в новом «Новом журнале» стихи Madame Горской162. Я только что получил и насладился.

22. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Manchester 14 104, Ladybarn Road 26/II–57
Chere Madamotchka

Как Ваши дела? Есть ли что-нибудь новое? Я написал Леонидову и подал ему разные мысли, но ответа не получил. По-моему, на него мог бы насесть Ваш друг Померанцев, у него, кажется, работающий. Я, в сущности, мало знаю Леонидова и не знаю, что он за человек, с какого бока за него надо браться. Из Парижа сейчас все пишут о Зайцевых, т. е. о ней. Фонд будто бы прислал им гроши, и на них должны собирать. Он будто бы в ужасном состоянии, хуже даже нее. Кстати, против сбора публичного для Жоржа люди знающие выдвигают довод, м. б. и основательный: это может дойти до французских властей и вызвать историю, т. к. считается, что Вы ни в чем нуждаться не можете. Quen pensez vous?163 В частности, будто бы abbe Glasberg164 может возмутиться. Я об этом мнения не имею, т. к. дел этих не знаю. Стороной это идет от Веры Николаевны. Она сейчас занята Зайцевыми, хотя их и ненавидит (во всяком случае – ненавидела).

От Ninon – ни слова. Я даже обеспокоен. В конце марта я собираюсь в Париж. Поговорить было бы много о чем – о любви, об уходящей и не иссякающей молодости, descente de lit и всем прочем, chere Madame – но отложим до радостного свидания. Только когда? Я сейчас все читаю Леонтьева и восхищаюсь, что это за замечательный писатель (но не романы). А вот Щедрин скорей г…о (пардон!). До свидания, голубой и дальний друг (я когда-то, кстати, сказал Вам, что самое большое несчастие для человека было бы в Вас влюбиться, и продолжаю это думать). Поцелуйте Жоржа и скажите ему главное, чтобы приободрился. Все болезни на ¼ физические, на ¾ – духовные неполадки.

Ваш Г. А.

23. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Manchester 9/III–57
Дорогой и бесценный друг, chere Madame Иногда люди дружатся и даже влюбляются по письмам, как Чайковский и Mme Мекк165. Но хотя мы с Вами пребываем в дружбе давно, хоть и с перерывами, я ощутил прилив нежности, получив сейчас Ваше письмо, во-первых, – литературно: не то Пушкин, не то сюрреалисты, а во-вторых, – по смятению всех чувств, что я сейчас особенно понимаю и разделяю. Да, Алданов. И верно Вы пишете – «passons»166, потому что лепетать что-то можно в газетах, а так – не стоит167. Для меня это большое потрясение, и даже я не согласен, что в нем было что-то «ридикюльное», как Вы пишете и как все считали. Нет, было другое, скорее жалкое. Но еще раз – passons. Я бы лично не хотел так умереть, с папироской в руках, а хотел бы подумать раньше: что это все было?168

А вот о том, что влюбиться в Вас – великое несчастие, Вы не так поняли, и если окажется не столь лестно, то извиняюсь. Вот что я думал: у Вас от природы – великий дар забывать. Вы можете уверять человека в вечной любви, и он поверит в вечную любовь, а Вы через неделю даже забудете, о чем ему говорили и как «блестели глазами», вроде Анны Карениной. Это я в Вас понял с первых лет. Это то, что делает Вас femme fatale169, хотя Вы от этого стиля (скорей Дианы Карэн, чем Анны Карениной), к счастью, крайне далеки по врожденному вкусу. Ну, тоже passons.

Еще я очень рад, что Вы оценили стишок Мандельштама170. Я его получил недавно и случайно, а еще до этого думал: «а может быть, подделка?» Но это – не подделка, а прелесть и чистейший Мандельштам, чего дураки не понимают. Что же до Вейдле, вас восхитившего, то он, действительно, недурен, хотя уж очень свысока-наставителен. А чтобы оценить, что за перо у этого человека, прочтите последнюю фразу (10 строк) на стр. 43171. Пожалуйста, прочтите вслух – себе и Жоржу, дабы насладиться стилем. Мне, между прочим, претит, что в «Опытах» слишком много обо мне172. Хотя я и великий писатель, но это смешно и глупо, верьте мне или не верьте. Могу поклясться, что не сочиняю. Померанцева я не обижал, а написал в «Новом русском слове» статью173 (я ее еще не видел, – разве уже напечатали?) по поводу его стишков в «Русской мысли» с призывом писать только о бомбах и великих событиях. Ничего обидного в статье не было, – кроме, пожалуй, слова «демагогия». Но и это пустяк. Померанцев мне скорей приятен, ну, а остальное – сами понимаете.

Да, Madame, сказать ничего нельзя, и только с такими людьми говорить стоит, кои это знают и чувствуют. Вольская умолкла, даже до неприличья. Было «креол, креол!», а теперь, как ее разобрало, ни слова. Чем она наглупила? Я писал о ней Водову, с которым она говорит по телефону, и советовал, что сделать для комнаты.

Шлю Вам самые нежнейшие чувства, обоим. Не скучайте, ибо скучно везде. И, пожалуйста, пишите. Я после 22–23 буду, вероятно, в Париже (т. е., вероятно, – если не случится непредвиденного) до Пасхи или чуть больше.

Ваш Г. А.

24. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 8/IV–57
Дорогая Madame и друг бесценный!

Получил Ваше письмецо – с удивлением, что я не пишу. Во-первых, в вихре света писать трудно, а во-вторых, вихрь был до сих пор не интересный, и писать было не о чем, кроме чувств и мыслей. Но об этом лучше писать из Англии.

Сначала о делах.

Леонидова я до сих пор не мог добиться. Он, по-видимому, ошалел от Legion d’Honneur174 (поздравили Вы его?), куда-то уезжал, был неуловим. Наконец, вчера я говорил с ним по телефону и условился о свидании на четверг. Сделаю все, что могу, буду persuasif175, сколько могу, и сейчас же отпишу, что и как. Что выйдет, не знаю, но постараюсь, чтобы вышло хоть что-нибудь. Кстати, Жорж соизволил сделать приписку на Вашем предыдущем письме, приведшую меня в гнев, ярость и возмущение: Pour une fois176 сделай для меня что-нибудь конкретное». «Выходит, значит, соловья баснями не кормят» или что-то вроде. Но сделать что-нибудь «конкретное» насчет комнаты в Cormeilles мог бы только Господь Бог, а со сбором денег у меня тоже возможностей мало, а главное, я бездарен, как пень, в этом смысле. Тут надо бы быть Роговским177 или хотя бы Рогнедовым178. Ну, passons, не стоит об этом говорить.

Я был в первый же день приезда на панихиде по Вольской на rue Daru. Ляля страшно расстроена, что неожиданно. Но напрасно она написала в faire-part: «dans la 6-eme annee»!179 Бедная Ninon была бы возмущена. Зачем было это оповещать? Кого я вообще видел? Всех понемножку, но все какие-то кислые. Бахрах, друг моего сердца, как Вы, верно, знаете, отбыл в Мюнхен180, Лида стала на 9/10 несносна из-за претензий и обид на весь мир, Маковский все тот же старый хрыч и еще поглупел, по-моему. От Оцупа – ни слова ни у кого, но я жду грозы и выговора с высоты Синая. Да, попросите, пожалуйста, Вашего друга Померанцева прислать Вам статейку «Опять о поэзии», если Вы ее еще не читали: там есть пассаж обо мне. Я был глубоко изумлен, т. к. cela frise 1е181 хамство, и даже больше, чем frise. Это не полемика, а черт знает что по тону. Я его, кстати, встретил у Неточки третьего дня и сказал ему, что если не обижаюсь, то только по своей беспредельной лености. Он замахал руками и что-то стал объяснять, считая, что в статье в «Опытах»182 я его страшно оскорбил, не называя его, но определенно на него намекая. Ля даже забыл о его существовании, когда писал эту статью! Ну, passons, тоже. Скучно жить на свете, господа, и, в сущности, мне давно все все равно, совсем.

Вот «descente de lit» – еще не совсем все равно. Но моя последняя lis d’ete183 только что известила меня, что не приедет, ибо военные власти не пускают. Оно, м. 6., и лучше, т. к. надо вести при ней сверхроскошный train184 жизни, а, господин Мандельштам, это вам не по средствам. Съездил в Enghie, выиграл 4 тысячи, а больше ездить боюсь, мало капиталу. Еще видел старика Гласберга185 (у масонов), который с Вами будто бы играл в винт. Все бывает на свете. Он хоть и развалина, но страшный донжуан, и при очередном его винте советую вступить с ним во флирт для всяческих протекций. Восхищался лекцией какого-то прокурора, – это Ваш, который строчка не читается.

Ну, дорогая душка, до свидания. Я на старости стал болтлив, начну писать, не могу кончить. Напишу, значит, в пятницу, после Леонидова. Обнимаю и целую обоих и желаю всего.

Ваш Г. А.

25. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 12/IV–57
Дорогая Madame

Ну, вот – был вчера у Леонидова. О спектакле, как о «прыгать», нет речи. Он не может (или не хочет) ничего устроить. Предложил мысль идиотскую: сделать спектакль русских писателей, т. е. чтобы играли писатели. Vous voyez cela!186 Как бы это все блестяще прошло, какой был бы сбор. Я просил его о другом: у него бывают известные артисты в его бюро, пусть бы он с каждого что-нибудь брал pour un grand poete russe187. Но тут он скис – «неудобно» и т. д. В конце концов вот что он предложил: с какими-то своими друзьями «в складчину» он дает 30 000 франков – и Вам их пошлет. Я спросил: верно ли это совсем, могу ли я Вас об этом известить. «Да, абсолютно верно, можете Иванову написать». Когда пошлет? В течение ближайших двух недель, через меня – или через Померанцева, если меня уже не будет в Париже. Вы, верно, надеялись на большее, но и это некий капиталец, и я рад, что вышло хоть это. У меня было опасение, что, кроме слов и советов, ничего не будет. Он в полном литературном преклонении перед Вами обоими (о Вас – очень смешно: перескажу при радостном свидании), но тут же говорит: «А Сергей Горный!188 Какой алмазный талант!» Et ainsi de suite. Оказывается, он с Вами не знаком, а я думал, что Вы у него бывали. В понедельник его чествование189, по поводу Legion, я должен пойти, косвенно им облагодетельствованный, хоть и не для себя. Когда получите деньги, напишите (т. е. Жорж) ему трогательное письмо.

Сейчас получил от Кантора «Русскую мысль» с Оцупом о Достоевском и обо мне190. Какие высоты, какой пророческий тон. «Мое водительство…» – читали Вы это? Между прочим, я написал о том, что его статья написана с «синайских высот», а он сказал Водову, что это намек на его еврейское происхождение. Даже Водов изумился такой догадливости! Я продолжаю вертеться в сливках, сегодня обедаю у Вашего друга Рабиновича с дурой-Лидой191. До свидания, cherie et tant chere192, а также Жорж, несмотря на его дерзкие шпильки. Напишите мне еще в Париж, непременно, я здесь еще дней 10.

Ваш Г. А.

26. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Manchester 24 мая 1957
Дорогая Мадам и друг бесценный Ваше письмецо – долгожданное! – меня очень удивило. Я был уверен, что Леонидов давно деньги Вам прислал. Единственное, что могу Вам посоветовать: напишите ему – Вы или Жорж, – но не реприманд, а вопрос, т. е. когда уже рассчитывать, мы сделали долги и т. д. Мне неудобно ему писать, я ведь его совсем мало знаю. Но сошлитесь на меня: я его спросил, уходя от него: «Это верно? Могу написать Ивановым, что деньги будут?» Он ответил: «Верно! Можете написать». И дал срок – недели две. Напишите и Померанцеву, пусть напомнит. Кстати, до Вашего письма, накануне, мне вдруг Леонидов приснился, что будто бы он разорился и в нищенстве. Надеюсь, что это не так, хотя tout arrive193.

Я здесь еще дней 10, а потом в Париже, если все будет в порядке. То, что Вы пишете о Ваших любвях и поклонниках, мне очень по душе. Не унывайте, дорогая детка, пока душа молода, человек тоже молод. А душа не стареет, в чем я все больше убеждаюсь и из чего заключаю, что она в самом деле бессмертна (раз не стареет). Я только боюсь, что в будущей жизни окажусь лягушкой или червяком, а хотел бы быть Рамзесом или Линой Кавальери194. На крайность Дианой Карэн. Писал на днях о «Новом журнале» и написал несколько прочувствованных слов о Жоржиных стихах, вернее, не о них, а о нем вообще195. Какая страшная дрянь Олег Ильинский (?)

Будапеште!196 Я все меньше выношу эти поэтические актуальности. Что Ваш Кормэйль? Неужели мечта Ваша исполнилась? Очень буду рад за Вас, конечно, но мне будет жаль, что не к кому будет ездить в Hyeres, – разве что к Зое Симоновой!197

Ну, до свидания. Напишите, если что будет от Леонидова. Я его в Париже, м. б., где-нибудь встречу и тогда сделаю удивленное лицо. Будет – должен быть, по крайней мере – вечер памяти Алданова198, на котором я произнесу speach199, Леонидов, как молодой писатель, наверно придет.

Целую, обнимаю и желаю всяких успехов.

Ваш Г. А.

27. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 27/VI–57
Chere Madame, amie и все прочее!

Спасибо за письмецо. Очень рад, что, наконец, «свершилось», и Леонидов прислал деньги. Я его не видел, но звонил ему и просил передать, что звонил. М. б., это на него подействовало, т. к. он, конечно, понял, зачем я звонил. О том, чтобы к Вам заехать по дороге в Ниццу, увы, как о «прыгать», нет речи: я еду автокаром, через Гренобль. Если доживу, приеду в сентябре. Кстати, во Францию приезжает моя сестра, Таня200, и в сентябре должна быть в Ницце. Пишет, что она – «толстая старуха», что мне трудно себе представить. Относительно кружения в сливках света, Вас интересующих, могу сообщить немного: видел Гингеров, Прегелыну, Лиду, – все то же. Видел еще американцев – Гринбергов, Женю Клебанову. Гринберги спрашивали о Вас, они приехали со своим автомобилем и собираются разъезжать по Франции! Еще видел Маковского, plus «гад», que jamais201. Я его не выношу. Кажется, все. В понедельник алдановский вечер, на котором будут, верно, еще сливки. Я всегда лечу в Париж на крыльях любви, а долетев, удивляюсь: чего так стремился? Притом, у меня под крышей202 жара нестерпимая. Неожиданно я получил приглашение в Мюнхен, на какой-то съезд, в конце июля (верно, устроил Бахрах, который там). Но, по здравому размышлению, не поеду и уже им ответил: хотя taux frais payes203, но чего ради тащиться в жару и сидеть там три дня, слушая какие-то доклады? Если бы они платили, кроме расходов, дело было бы другое. Относительно Зои Симоновой, простите, дорогие товарищи, не одобряю: ну, чего обижать une pauvre mioche204, дорвалась до литературы, и Бог с ней! Мир, мир, мир, везде и повсюду, и Блоку от ее Герцена никакой обиды нет. Оцупа о Лермонтове и высших вопросах я прочел полстолбца и бросил, решив: зачем я буду себя утруждать? Водов, кажется, думает, что это все великая мудрость и блеск, я ему смутно намекнул, но он сказал: «Кускова в восторге». А Кускова пишет о Некрасове: «и сказать, что это когда-то нравилось!» Ну, passons, так было, так будет.

Относительно любви и поклонников, то Троцкий был прав: «продолжайте, mademoiselle!»205, только найдите кого-нибудь помоложе. Не знаю, какой великий писатель (кажется, Вольтер), сказал, что понять, что такое любовь, в смысле poignant206, можно, лишь влюбившись в женщину на 25 лет моложе тебя. Вот с этой точки зрения я бы очень советовал Вам влюбиться в 20-летнего мальчика, на что, впрочем, Вы по легкомыслию своему не способны. А жаль. У женщин это, должно быть, она более poignant, чем у мужчин, чему пример – Федра. Кстати, я нашел у того же Вольтера строчку, от которой пришел в восторг:

C’est moi qui doit tout, puisque c’est moi qui t’aime207.

Совсем на него не похоже. Как здоровье, Ваше и Жоржа? Напишите теперь в Ниццу (но если напишете до 8 июля, то еще в Париж!) – адрес: 4, avenue Emilia, chez Mme Heyligers, Nice, ибо моя хозяйка Lesell вышла замуж, жениху 82 года, и теперь она Heyligers. До свидания, cherie и дорогой друг. Я очень люблю Ваши письма, всячески, так что доставляйте одинокому старцу удовольствие. Жорж же, простите, свинья, ибо не пишет никогда и забыл Мурзилку. Я в жизни хочу помнить только хорошее и забыть плохое. В этом (как во всем) надо тренироваться, а в особенности ежедневно повторять: «яко же и мы оставляем должником нашим»208. Видите, Madame, я стал, как Гоголь перед смертью.

Ваш Г. А.

28. Г. В. Адамович – Г. В. Иванову

4, avenue Emilia chez Mme Heyligers Nice Вторник 13 июля 1957 г.209
Cher Жорж

Получил вчера письмо от Полякова:

«Можете сообщить Ивановым, что вчера им постановлено перевести 50 долларов».

Значит – ждите. А может быть, уже и получили.

Кроме того, у меня есть к Вам вопрос.

Я хотел бы дней через 8–10 поехать в Марсель, по делам любовным или вроде. А любовные мог бы соединить с дружеским – и быть у Вас. Но, ввиду Вашего молчания, сомневаюсь, в каких Вы настроениях и будет ли это кстати. Поэтому ответьте, можно ли, и еще ответьте, могу ли я просто написать: «приеду тогда-то», т. е. в любой день (думаю, что это, скорее всего, будет среда 21-го). Если приеду, то, как в прошлом году, между двумя поездами, но без всяких ветчин и сардинок с Вашей стороны, т. к. съем все что нужно в Тулоне.

Надеюсь, a bientot210, а впрочем, не знаю. Зависит отчасти и от casino, где бывают les hauts et les bas211, так что сами понимаете, что может получиться.

Ваш Г. А.

29. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

4, avenue Emilia с/о Heyligers Nice 9/IX–57
Милый друг, дорогая Madame’очка

Спасибо, что написали, и простите, что отвечаю не сразу. Всякие хлопоты, Таня212, желающая обозревать Ниццу, – и прочее. Сами понимаете. Я очень рад, правда, что Вы поправляетесь, и еще больше, – если возможно, – жалею, что не видел Вас, когда приезжал. Глупо ведь то, что мне было все равно, когда приехать, и я мог бы выбрать, в сущности, любой день! Постараюсь приехать проездом в Париж, на будущей неделе. Но не знаю, удастся ли это, тоже по разным причинам. Во всяком случае, если приеду, напишу заранее, и, пожалуйста, сидите дома, какой бы это день ни был. Ужасно мне не хочется уезжать отсюда: опять зима et une solitude de plus en plus noire213. До свидания, дорогой ангелке vous aime bien214 со всем Вашим наполеоновским умом и другими качествами.

Ваш Г. А.

30. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову

Paris 28/IX–57
Дорогая моя Madame и Жорж

Пишу из Парижа. Увы, увы! Я никак не мог к Вам приехать, и мне это ужасно жаль, но что поделаешь. Во-первых, не было денег, совсем, ибо, как Хлестаков, «издержался в дороге», а во-вторых, я в Париж ехал с Таней автокаром, через Гренобль. Ну, объяснять нечего, а результат печальный. Сейчас сижу здесь тоже «на бобах» или вроде, а надо ехать в Англию, где к тому же азиатский грипп. Видел еще мало кого, Эльканшу и M-me Бунину, да еще Червинскую, которая в таких мизерах всяческих, что не знаю, что с ней и делать. При этом она на весь свет озлоблена, что до всего света доходит и ей сильно мешает. Дорогие душки, пожалуйста, напишите мне в Манчестер (104, Ladybarn Road, Manchester 14 или еще лучше на университет: The University, Russian Department, лучше потому, что моя хозяйка читает мои письма, но это ничего, если все там благопристойно).

Если Жорж может прислать какую-нибудь «документацию» насчет себя, было бы очень хорошо. И какие-нибудь suggestions215. Карпович был в Париже и еще, говорят, вернется, но я едва ли его застану здесь, т. к. должен ехать дня через 3–4. Жаль мне, что кончилось лето, так что и сказать не имею слов. Ибо лето было романтическое, и у меня все чувства, что оно последнее. Впрочем, так каждый год, так что будем надеяться на продолжение. Как Ваше здоровье, Madame? Пожалуйста, напишите подробно. И вообще все. Целую Вас обоих со всей силой страсти и нежности. Буду ждать письмеца.

Ваш Г. А.

31. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

104, Ladybarn Road Manchester 14 21/Х–57
Chere petite amie Madame, получил сегодня Ваше письмо и, как заведено, отвечаю сейчас же. Как маршал Петэн, «je tires mes promesses»216 и статью о Жорже напишу непременно. Я думал, что увижу Карповича в Париже, но не видел и ни ему, ни Гулю о статье не писал. Но едва ли это нужно, напечатают и так! Сейчас у меня голова забита всякой чепухой (здешней: начало года). Но в ноябре – декабре напишу, во всяком случае – до каникул Рождества.

Но вот в чем я уверен заранее. Что бы я ни написал, как бы ни написал, Вы – а Жорж тем более – скажете, что это Шарантон217 и не то! Душка моя, каждый имеет свою манеру, и писать «точно и просто», как Вы требуете, что Жорж – первый поэт после Пушкина, я не могу. Не в том дело, что он не первый, а в том, что у меня перо извилистое и не такое, чтобы ударить по всем струнам, а затем поставить точку. Сами знаете. Обещаю твердо, наверно, лишь то, что буду писать с лучшими чувствами и лучшими намерениями, но без рассуждений, отступлений, сомнений, сравнений (Эллиота218, кстати, здесь считают кривлякой) не обойдусь. Впрочем, м. б., и без сравнений будет, не знаю еще. Уверяю Вас, что так будет лучше, глубокомысленнее. Ne me forcez pas la main219 в этом смысле, пожалуйста. Ни одного слова в статье «против» не будет, все будет «за», и иначе никто ее не поймет, т. к. все поймут как хвалу и прославление.

Насчет же того, что это нужно Вам по каким-то высшим соображениям, простите, сударыня, плохо мне в это верится. Я Вас обоих слишком хорошо знаю, чтобы не чувствовать, что Вы все это писали мне немножко а contre-coeur220, по внушению Жоржа. Практически от моей статьи не будет ничего, м. б., 5 долларов лишних от какого-нибудь мецената, да и то едва ли. Не может ничего быть. А что у Жоржа какой-то зуд, мало мне понятный, я знаю давно, и отчасти мне даже лестно, что он непременно желает моей статейки (Чекверша мне писала как-то: «поставьте на мне Вашу печать»). Но я устарел, отстал и сдал свои позиции Терапиане, Маковскому и прочим юношам. Правда. А кроме того – зачем?? Я никому себя в пример не ставлю, но если бы Вы знали, до чего мне все равно то, что я иногда о себе читаю! Большей частью читаю, что «дурак и болван», но если бы прочел, что «сверх-гений», тоже все равно. О душе пора подумать! Но это я все пишу в дружеском удивлении насчет Жоржа, но без осуждения. «Это что же говорить, всяка жисть быват», как говорил мне мужик в Новоржеве221, посмотрев на холливудские фильмы.

Ну, хорошо – точка. Напишу, постараюсь, сделаю все, на что способен, честное слово. Только хорошо бы Жорж сделал, если бы прислал свои книжки: я их верну аккуратно, но тут у меня ничего нет. Надо бы вспомнить кое-что. Кстати, Жорж не столько первый поэт в эмиграции, сколько единственный, ибо, читая то, что сочиняют другие, я прихожу в уныние и недоумение. Ну, вот, passons.

Чувствуя в Вашем письме всякие преувеличения и все такое, я утешаюсь, что и насчет здоровья Вашего Вы преувеличили. Да или нет? Дорогая Madamotchka, пожалуйста, не болейте, будьте здоровы на радость мне и всей мыслящей России. Ну, шарики, белые или красные, и у кого же они в порядке? То много, то мало у всех. Главное, хотите жить, быть веселой, любить (c’est tres important222), а остальное будет само собой. Я бы еще посоветовал: молитесь Богу, но это как знаете, и говорить об этом трудно. Но попробуйте. St. Therese223 очень хорошо говорила: «ne craignez pas de dire a Jesus que vous l’aimez meme sans le sentir»224. Т. e. тогда-то это само собой придет, и придет еще многое. Ну, простите за эту мудрость и не примите ее за старческое расслабление.

До развлечений я еще падок, и очень оценил то, что Вы написали о Вашем прокуроре и Спутнике. Но, знаете, Водов способен напечатать, как он напечатал в прошлом году статью из Астрологии, что небесный свод окружен зеркалом и все звезды – это только отражение земли. Я дал это прочесть в переводе здешним астрономам, и они долго ахали и хохотали. А на днях была статья Злобина225 (не на днях, в сентябре), с такой фразой: «К сожалению, о первородном грехе никто толком ничего не знает…» Действительно, до слез обидно, что никто не присутствовал, когда Ева надгрызла свое яблоко! Впрочем, Вы, кажется, Злобина весьма уважаете, как второго поэта эмиграции. Ах, Madame, Madame, до чего все в жизни глупо и пусто, но, пожалуйста, живите подольше и получше, ибо je vous aime, и целую от лучших чувств Вас и Жоржа. Не сердитесь за возражения насчет статейки. Все будет. А про «ангела моей души» писать долго, но ангел он правда, хотя и дубина. Пожалуйста, ответьте и вообще пишите.

Ваш Г. А.

32. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

104, Ladybarn Road Manchester 14 22/Х–57
Дорогая Мадам

«Что думает старуха, когда ей не спится»226. Вчера я писал Вам, весьма длинно, а ночью мне пришло в голову: не затеяли ли Вы все это в надежде на Нобелевскую премию?227 Ведь о каких-то шагах Жоржа в этом смысле я слышал уже давно. И вот что хочу рассказать Вам, – тоже вспомнил это.

Было это сразу после известной Вам статейки228 Жоржа обо мне и всего прочего. Или почти сразу. Я был еще на rue de Ponthieu229, это помню наверно. Я получил от какого-то неизвестного мне француза письмо с приложением переписки, начавшейся в Стокгольме. Было письмо директора «Figaro», потом еще что-то, а на письме «Фигаро» была пометка, насколько я мог разобрать – Андре Мальро: «Demandez l’amis de Georges Adamovitch»230. Речь шла о Зайцеве, Гребенщикове231 и Жорже, т. е. что они такое и какая их valeur232. Из-за этого всей попало ко мне. Я, хотя был в праведном гневе, превозмог себя и о Жорже написал все самое лучшее, даже с указанием, что «первый» (кажется, указал, и очень хотел бы, чтобы эта бумажка Вам когда-нибудь на глаза попалась!). О Зайцеве тоже написал лестно, а о Гребенщикове, не желая ему гадить, написал, что мало его читал и мнения не имею. Потом я об этом говорил Алданову, с удивлением, что он упомянут не был. Он сказал: «Они обо мне все хорошо знают», и сказал еще, что после Бунина (который в Стокгольме не понравился) никогда русскому эмигранту премии не дадут. И вообще много рассказывал «закулисного»: интриги, просьбы и все такое233.

Ну, вот я и подумал: не в этом ли дело? Но если в этом, почему было мне не написать прямо? М. б., Вы думаете, что я – как Николай Авдеич234 – стал бы дуться, завидовать? Могу поклясться, что, кроме удовольствия, во мне это ничего не вызвало бы. Даже больше: самой настоящей радости (плюс надежда на подачку!). Все другие чувства во мне окончательно «переплавились, перегорели», да и миллионной доли расчета на что-либо подобное для себя я не имел никогда.

Ничего невозможного в этом, в сущности, нет. Qui sait?235 Маловероятно, но возможно, и, значит, надо надеяться. Только если статья и имеет значение (по-моему, нет или почти нет), то как раз глубокомысленная и не слишком ударная и грубая. Мне Алданов рассказывал, как Duhamel236 себя погубил чем-то таким, на что в Стокгольме сказали: «jamais»237. Аглавное, они хотят возвышенного образа мыслей и высокой морали. Дюамель, впрочем, подошел бы, но кто-то за него перестарался.

Очень бы хотел знать, верно ли я догадался. М. б., нет? Тогда простите, дорогие товарищи, но повторяю: готов содействовать в размере своих слабых сил сколько могу и всячески помогать, а затем и радоваться de tout coeur238.

Ваш Г. А.

33. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

104, Ladybarn Road Manchester 14 16/XI–57
Chere Madamotchka

Получил Ваше письмо с «документацией». Еще не все прочел, даже только повертел в руках, но намерен насладиться, т. е. прочесть медленно, перечесть пять раз. Иначе не стоит. На каком-то стишке Жорж спрашивает, как у меня было: «вернее, цианистый калий» или «точнее, цианистый калий»? Точнее239. Но зачем это ему? Как водится, он у меня этот калий украл вместе с розовым небом. Впрочем, насчет калия было непостижимое совпадение с Сологубом240. Помните? Боже, как это было давно. Юрка Султанов241 и все прочее. И вот мы все живем и не унываем. Вы-то еще цветочек, а я! Кстати, очень рад, что Вам пришелся по душе мой Анненский242. Я это писал с целью «восстановления истины», ибо теперь получилось, что главный анненкист – Маковский, с покойником Ставровым. (Это он мне говорил о Тютчеве и просил отметить, какие у Тютчева стихи «хорошие»!243) А еще было тайное желание, нереализованное, вновь объединиться, собрать Цех, чтобы Вы были с бантом, а Оцуп плел какую-нибудь чушь, все как прежде, – а потом разойтись окончательно. Qu’en pensez vous?244 У Жоржа к этому нет охоты никакой, а у меня очень, вроде как Блок все вспоминал, помирая, свою «Прекрасную Даму». Кстати еще: с Оцупом что-то случилось, мне написал Бахрах: «знаете ли Вы о несчастном случае с Оцупом?» Я взволновался – дружба, русская литература! – написал Гингеру, от которого это шло, но, оказалось, не «несчастный случай», а какая-то болезнь, угрожающая зрению и требующая кашки в виде диеты. Хорошо, кончим о делах: статью сочиню и пошлю до каникул. «Портрет без сходства»245 мне, конечно, нужен бы, но могу и обойтись, поскольку я его приблизительно помню, т. е. не отдельные стихи, а дух и стиль. На крайность, возьму в Париже и что-нибудь добавлю и исправлю. Еще мне надо бы статью Гуля246, чтобы не очень с ним разойтись и не очень сойтись, раз он в журнале начальство. Но это я, вероятно, достану здесь или поищу, надеюсь – есть. Сейчас, между прочим, читал в одном советском журнале о Нарбуте247: что он был в 1919–21 или 22 г. большевиком, чем-то на юге заведовал, был дружен с Багрицким и издал книгу «Огненный столп», не зная, что «Столп» есть у Гумилева. Знал ли все это Жорж? Там же есть его стихи, ничего, но противные.

Теперь поговорим о главном – о любви. Пожалуйста, Madame, опишите мне Ваши испанские страсти, т. е. вокруг Вас, и все вообще. А Макеев? «Тебя, как первую любовь…»248 Еще напишите о своем здоровье. Je nе vous vois pas malade249, а Вы все пишете про слабости. Какие, почему? Ну, вот я напишу статейку, Вы получите миллион, и все войдет в норму. Я, конечно, понимаю (и как!), что безвыездно в богадельне, даже при всех южных красотах, можно очуметь и расслабиться совсем. Я тут тоже вроде богадельни, но с налетами в Париж, довольно часто. Моя «любовь», верно, ко мне на Рождество явится, надо копить капитал, не для платы, а для развлечений, сами знаете, то да се.

Ну, дорогая Madame, ангел души моей, до свидания. Я верю в Вашу дружбу и прошу меня не обмануть и не разочаровать. Все бывает. Но это было бы мне весьма прискорбно, тяжко и обидно. Знаете, у меня есть стишок про императора Павла?250 Так вот. Впрочем, Вы, верно, забыли. До свидания. Жорж – свинья, никогда не пишет ни слова. И вообще – свинья. Он когда-то, глядя на мой барометр, сказал, что я – «великая сушь». А сушь – он. Кстати, не мог я и тогда понять, почему его этот барометр (и градусник) так поразил. Таня на днях вернулась в Варшаву, но, верно, приедет зимой или весной опять. Я ее немножко забыл, но она – очень милая, такая же, как была, хотя толстая старуха.

Ваш Г. А.
Напишите про здоровье.

34. Г. В. Адамович – Г. В. Иванову

3/XII–57 А с 12-го – Париж, как обычно
Дорогой друг Георгий Владимирович

Письмецо Ваше о «грязи, нежности и грусти»251 получил и с великим трудом разобрал. Что за почерк! Вроде Наполеона или Маклакова252. Сплошные блохи и кружочки. Ну, а теперь – ответ, «чему следуют пункты», для ясности:

1) Откуда Ты взял, что я в жизни всего «вкусил» и катался как сыр в масле? Меня это глубоко поразило, как и то, что я тебя «не понимаю, как сытый голодного»?! Я в сто раз более голодный. У тебя красавица-жена, семейная жизнь, на столе самовар и прочее. А я мыкаюсь, неизвестно зачем и для чего. Ты меня уверял в последний разговор наш, что я – «как Бердяев». Во-первых, меня, наоборот, все шпыняют и называют дураком, а во-вторых – и в-третьих, и в-сотых: что с того! Ну, я – Бердяев, а Ты – Пушкин, а дальше? На этом – точка.

2) Насчет нашей предполагавшейся переписки. Я будто бы начал с «чуши о ямбах». Голубчик, с ямбов и надо было начать, никак не с вечности. Да и ямбы – не чушь, т. к. я хотел обозреть всю галерею поэтов, а не писать, что есть жизнь. Теперь – единственный возможный корреспондент Чиннов. К нему и обратимся, т. е. я. Еще есть Иваск, но уж очень переутончился не по летам.

3) Помер Ремизов. «Опыты» я получил – и все оценил по достоинству насчет Ремизова253. Но теперь негодовать не время. Однако особенно умилил меня Вейдле со «Славой»254 под конец. Что за перо у этого человека.

4) Ну и еще разные мелкие пункты, не стоит писать о них. Например, насчет детективных романов. Это меня еще удивило в эпоху Мурзилки: до чего же разные существа. Я ни одного такого романа до конца не дочитал и предпочитаю смотреть в потолок.

5) Для Тебя – самый важный пункт: статья. Все будет сделано в ближайшие дни, с жаром и усердием. Статья Гуля у меня есть. Маркова255 прочел. Он, конечно, ударил по всем струнам, и Ты доволен. Но как он все-таки развязно пишет, а местами и глупо. Лучше писать, как правитель департамента, чем с таким «художеством», как говорила бедная Вольская. Стихи Твои очень хорошие, правда, и я это все опишу, не навязывая pour une fois своих взглядов ни на что. (А о своих взглядах все хочу что-то окончательное и завещательное написать, но едва ли раскачаюсь. Надо бы, в назидание потомству256.)

Кажется – все. А вообще-то можно написать еще многое, но все ясно и без. Мне очень понравилось, что я «Тебя называю дураком» и в скобках: («м. б., это и правда»). Никогда я тебя дураком не считал, все поклеп и ложь. Вот, что-то все умирают вокруг, каждый день. Ремизов, кстати, все-таки плохой писатель, хотя Ты и ввернул, что «гениальный». Маковский и все серьезные коллеги – того же мнения, т. е. твоего. Кстати еще, Маковского надо бы унять, уж очень он возвеличился, и еще ничего бы, если бы был старичок симпатичный, а то ведь на редкость противный и злой.

До свидания, дорогой друг Иванов, как звал когда-то из-за ширмы Апостол. Я все вспоминаю, что было сто лет назад. Вот под конец два слова совсем всерьез: не думай, что я и правда обижаюсь, если Ты никогда не пишешь и т. д. Я все понимаю и все знаю, хотя и не Бердяев, т. е. я слишком знаю тебя (за 45 лет!), чтобы не знать всего и в Тебе, с «грязью» включительно (и литературным зудом).

Ваш Г. А.

35. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

На бланке Манчестерского университета 3 декабря 1957
Дорогая Madamotchka, сильно утомившись на письме Вашему супругу, пишу только два слова. Спасибо за письмо Ваше. Я крайне растрогался, что Вы мои письма прячете в особый ящичек или конвертик, – но если это и не так и если Вы, прочтя, что «растрогался», скажете Жоржу: «вот тоже болван, всякой чепухе верит!», то это ровно ничего не меняет, ибо вообще, со времен семги, я все навсегда уразумел, о чем пишу и Жоржу.

Как Ваши амуры? Я читал с интересом про испанца. Вам ведь всегда нравилось нравиться, больше всего другого, – значит, и теперь все в порядке. Но «не подносите корыта, если не даете пить» (простите, грубо, но не мое: это писал Пушкин жене, если изволили читать).

До свидания, cherie. Будьте здоровы и благополучны на радость и испанцам, и русским. Напишите мне в Париж, пожалуйста.

Ваш Г. А.

36. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 21 декабря 1957
Дорогая Мадамочка, прибыв в Париж, получил Ваше письмо. Спасибо. Верчусь в вихрях света уже с неделю, но внезапно ослаб и сдал, устаю очень, не знаю с чего. Верно, c’est l’age257. Кстати, я все больше становлюсь похож на Гинденбурга258 или бульдога, из-за мешков у рта в виде каких-то грецких орехов, что меня сильно огорчает. Но тут и крэмы не помогут, ибо надо бы «ушиться», как советовала, кажется, Вам Вольская. Вам-то не надо, а мне пригодилось бы. Ну, passons.

Нового нет особенного ничего, кроме того, что все кто-то помирает. Вот теперь Леонидов259, Ваш благодетель и admirateur260. Оцуп будто бы ослеп на один глаз и до конца жизни должен сидеть на кашках. Маковский стал поклонником Пастернака, а со мной tant sucre tant miel261, хотя я знаю этому цену. И так далее.

Пришло письмо от Гуля, в ответ на мое. Ближайший № выходит в начале января, он просит статью о Жорже – к концу января, т. е. на следующий №. Я этому рад, т. к. напишу с чувством и толком, а не к спеху. Между прочим, он Жоржа называет «Джорджио» и пишет, как о старом братишке-приятеле! Очень интересуется, соглашусь ли я с ним или буду возражать. Вернее, не будет ни того ни сего. До чего все на свете одержимы литературой и самолюбием! Вот, о Ремизове кто-то (Зайцев?) писал, что он до последнего дня интересовался отзывами, переводами и т. д. – и это в похвалу! Значит, и ясно, что человек был пустой и глупый, что о Ремизове я знал всегда.

Теперь, Madame, – о самом важном. Почему Вы решили прекратить романы и страсти? Уверяю Вас, это интереснее переводов и отзывов, да Вы и сами знаете. Вот я как-то одряхлел, честное слово, и то рвусь в бой. Мой друг вечный, или полу-вечный, должен ко мне на днях явиться из Марселя, это и приятно (75 %), и хлопотно. Он – типичный jeune chien262, и если о чем догадывается, то с испугом и недоумением. Да, о Ваших стихах в «Опытах»263: представьте, я их не видел! Получив «Опыты», я с раздражением их перелистал, кое-где разрезал, но почти не читал – и забыл их в Манчестере. Даже не заметил, что какие-то стихи, и чьи, там были. Но завтра или послезавтра я «Опыты» достану, и тогда – ежели Вам интересно – сообщу свое авторитетное суждение. Маковский, кстати, утверждает, что первый поэт теперь – Величковский264.

Ну, вот – все. Да, еще насчет вырезки – о возрасте и ферламуре. Напрасно Вы удивляетесь. По-моему, они даже преуменьшили, и вообще – цифра глупая: у них к 30 годам человек сдает, что совсем не верно. Кстати, прочли Вы Аминадо о Фурцевой – «Никитские ворота»? Остроумно, но неприлично, и, я думаю, Водов не сообразил, что это значит. У меня почерк куриный из-за стило, которое подарила мне Кодрянская: слишком тонкое, она перестаралась. Вот, карандашом яснее. Madame, tenez mes voeus les plus affectueux265 к Праздникам, пожалуйста, не болейте, не скучайте, не образумливайтесь. Мне будет ужасно жалко, ежели Вы решите больше не «змеиться». До свиданьица. Жоржу salut 1 слово нрзб и все прочее. Пожалуйста, пишите.

37. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 10.1.58
Дорогой друг Madame

Не знаю, я Вам не ответил, Вы мне? А также поздравление с Новым годом, как полагается? Но если я, то простите и поймите: у меня был и только что прошел (почти прошел) «азиатский» грипп, самый что ни на есть азиатский. Это такая мерзость, что и сказать нельзя, и десять дней я был совсем не в себе. Да и сейчас свет не мил. Надо бы уже быть в Англии, а я раньше будущей недели не сдвинусь. Ну, вот, оттого переписка и задержалась. И представьте, лежу я утром, в 7 часов утра, с 39° звонок, или, вернее, стук в дверь. Я кое-как встал: «ангел моей души с чемоданчиком»!! А я за два дня послал телеграмму, чтобы не приезжал, но послал в Марсель, а он был в Ницце! Vous voyer tout 5а266. Он пробыл сутки, но все-таки это было неудачно и тягостно, ибо надо было все делать и развлекать, как ни в чем не бывало. Madame, Ваши стишки в «Опытах» совершенно прелестно-очаровательны, и я рад, что notre Terapiano national хорошо написал о них267: «кто, кроме нее!..» – или что-то вроде. Правда, это Одоевцева в лучшем своем виде, значит, «продолжайте, мадмуазель», как Троцкий выразился, кажется268. Встретил на лестнице metro Оцупа, в черных очках, леденяще-вежливого, но на мысль мою устроить цех с бантом на Вас он чуть-чуть размяк.

До свидания, cherie. Мне разные друзья и знакомые предлагают «прийти помочь», т. е. убрать или сжарить котлеты, но я до сих пор удачно отговаривал, – кроме Фруэнши, которая, отбиваясь от консьержа, ее по моему приказу не пускавшего, ударила его по лицу, после чего произошла свалка. Был только Гингер, но это ничего.

Как все у Вас? Я что-то много расписался о себе; но это ввиду одра болезни. Кланяйтесь Жоржу с поцелуями и пожеланиями в 1958. Какая цифра! Алданов правильно говорил: «как мы это допустили?!» Напишите мне, дорогая душка, и лучше еще сюда, ибо я еще дней 5 здесь наверно.

Ваш Г. А.
Кстати, читали Вы Оцупа («Апокалипсис») в «Русской мысли»?

38. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

104, Ladybarn Road Manchester 14 22/1–58
Дорогой друг et chere Madamotchka

Я получил Ваше письмо уже в Манчестере, его мне переслали. Не могу сказать, что совсем пришел в себя. Этот грипп очень расслабляет, и «сама я немножко нездорова». Или это от преклонного возраста трудно прийти в норму? А здесь зима, снег, это тоже действует. Ну, не буду распространяться про свои мизеры, сами понимаете, но мне противно быть больным старцем, а не молодым спортсмэном. История с миллионами Вашего испанца трагикомична. Mais, madame, се serait tres beau269, как писала Зинаида, «нет, не бывает, не бывает, не будет, не было и нет»270. С нами таких чудес не случается. Но по-моему, Вы с этим испанцем должны быть теперь еще милей и нежней, чем прежде, – за желание его и в утешение ему. Да и благородство свое высказать. Кстати, вчера я читал в журнале «Нева» воспоминания Л. Никулина о Ларисе Рейснер, где она будто бы уговаривала Блока писать более революционно и «созвучно» большевикам. А Блок ответил: «вчера мне одна женщина, тоже молодая и хорошенькая, говорила совершенно противоположное». Никулин от себя добавляет: «думаю, что Блок имел в виду И. Одоевцеву, позднее оказавшуюся в эмиграции». Правда это? Но во всяком случае, Вам лестно: – хорошенькая и собеседница Блока.

Гулю я опять третьего дня сообщил, что статья о Жорже271 будет к концу месяца, потому что он меня запрашивал. Он почему-то стал писать мне длиннейшие письма – о том, как ему опостылела литература и т. п. Я, в сущности, считал его чем-то вроде колбасника, а он, оказывается, с неврастенией и запросами. Да, о Маллармэ. Я думаю, что Вы что-то путаете, т. е. забыли о том, что говорил о нем Гумилев. Или это было в другое время? Когда я был уже в Новоржеве, то в один из приездов пошел на две-три лекции Гумилева, в какой-то маленькой комнате «Дома искусств», для студистов. Он читал «цикл» о французской поэзии, и я тогда уже понимал, что это черт знает что. Он кисло отзывался даже о Бодлере, превозносил Готье и Мореаса, а о Маллармэ несколько раз повторил: «я не понимаю, зачем это написано». Я помню все это твердо, вижу комнату, стол, где он сидел. Кажется, ни Вас, ни Жоржа не было. Помню, что у Мореаса он особенно восхищался «Pelerin passionne», а о «Stances»272 наоборот – холодно. Но где и когда я обо всем этом писал, на что Вы ссылаетесь?273 Вот этого не помню.

Ну, вот – это все литература. А она мне поднадоела, как Гулю. Только б водились деньжонки, и все прочее. Пожалуйста, Madame, продолжайте мне аккуратно писать и все сообщать, в моральную мне поддержку. Если б Вы знали, что творится в моей мятущейся душе, притом во всех смыслах! Но Вы – друг, который искренне хочет быть верным и которого Бог все-таки к этому не предназначил! Не думайте, что я Вас в чем-то упрекаю. Не в чем. Но я чувствую эту черту в Вас «mobile comme l’onde»274, которая, верно, и сводила (и сводит) сума Ваших поклонников: в последнюю минуту ускользнет, сама этого не заметив! Действительно, если бы я имел великое несчастье в Вас влюбиться, то сошел бы с ума. То ли дело Ангел с чемоданчиком, белыми зубами et «un film formidable»275. Тут тоже блаженство и безнадежность (пропорция 1/10 и 9/10), но по крайней мере без иллюзий, без беспокойства, без неожиданностей. Знаешь заранее, что ничего нет, но ничего и не обещано.

Ну, простите за радотаж276 и лирику. Целую Ваши нежные ручки и все такое. Будьте здоровы, а миллионы не так важны.

Ваш Г. А.
Гласберг (старый) пишет, что виделся «с Mme Ивановой». Не попал ли и он в адмиротэры? Когда-то он был знаменитым Ловласом. Но он старик умный, хотя и надоедливый.

39. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову

Manchester 2/II–58
Дорогие душки Спасибо за два письма, Мадам и Жоржа.

Сейчас, только что, кончил и переписал статью, оттого пребываю в некоем высокотворческом волнении. Если вам не понравится, «расстаюсь вечным расставанием»277. Статья хорошая, по мере моих сил: для меня хорошая. У меня все время жар, я в болезненном состоянии ее и писал. Скажу правду, я начал здесь и далее край листа отрезан надо же наконец … «отделаться» … всем струнам, и хотя ударил, но по-своему, м. б., и с Шарантоном. Однако сравнение только с Блоком: Блок и Иванов. Под конец пущен намек о глубоком смысле ивановской поэзии, и кончается словом «царит». Кстати, в начале сделан даже hommage278 Вашему другу Маркову, с оговоркой, что он гимназист. Его статья279 Вам нравится, я понимаю, – но ведь это чорт знает что!

Ну, одним словом – постарался и чувствую удовлетворение.

Madame, я не могу прислать Вам копии, т. е. Жоржу – ибо Вы хитрите … весь его «зуд»…

Жорж пишет, что, верно, я притворяюсь «бедным, больным старичком». Нет, я сейчас развалина и не знаю, что это, а если это все грипп, то Ваши уверения, что от гриппа молодеют, не вполне соответствуют истине: ибо я и на вид стал совсем …

обычно. Что Ваш Amigo Peseta? Я никак не могу понять, что приятного в том, что нравишься. Для меня, в редких случаях моей практики, это всегда было только неприятностью. Пожалуйста, пишите.

Ваш Г. А.

40. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Manchester 2 марта 1958
Дорогой и бесценный друг Madame

Не может того быть, чтобы я Вам не ответил. Впрочем, не помню. Но en principe280 – не может быть, ибо отвечаю всегда, да на старости лет стал вообще всем отвечать. Вам тем более и особливо. Вот, теперь у меня даже дружеская переписка с Оцупом281. Он мне прислал книжку282, я написал статейку (Тютчев283) – ну, и пошло. Даже Диана шлет поклоны. Он хочет в апреле, когда я буду в Париже, свидеться «посидеть». Боюсь, что опять получатся в море корабли, но вообще-то, «перед тем, как умереть, надо же поговорить»284. И со всеми наладить нерушимый мир.

Madame, Ваш испанец лучше, чем я думал. Мне его жаль. Вы его терзаете и наслаждаетесь игрой, а он страдает. Я бы ему все объяснил насчет Вас, «брось, дорогой товарищ, все равно ничего не выйдет». Вот у него были заплатки на коленях, а Вы возмутились: ну, заплатки, – et apres tout?285 Мне трудно Вам все это сказать как надо, но хоть раз-то погладьте его по голове, «руки на плечи» и так далее. Впрочем, он и самоуверен: «vous etiez heureuse aupres de moi»286 или что-то вроде. Как это понять? Кстати, лучше вспомните какого-то умного человека: «l’amour est une chose, le bonheur en est une autre»287. Очень верно. Процитируйте ему это, в назидание.

Гуль прислал письмо с восторгом по поводу моей статьи о Жорже. Карповичу будто бы тоже очень понравилось288. Действительно, не статья, а бонбон. А Водов мне пишет, что Гуль едва ли будет доволен моим отзывом о его «Скифе»289. Но этот «Скиф» такая дрянь, что мне было тошно читать, будто как в Рязани одеваются по последней моде и шику. Я выжал из себя все что мог, дабы не ссориться.

А «Нового журнала» у меня до сих пор нет, и стихов Ваших290 я поэтому не видел. Вероятно, они послали в Париж, как уже бывало, а консьержка моя книги маринует.

Ну, вот – все. Я в большой меланхолии, pour ainsi dire291 метафизической, вроде Льва Толстого или Байрона в Греции. Что, зачем, куда, к чему, почему? Да и морщины к тому же сильно усилились, до невероятия, так что «пора, мой друг, пора!». Правда. В Париже бывает суета сует, а тут, при моей монастырской жизни, все яснее. У меня есть две строчки на этот предмет, кстати, хорошие, – о пьянице, который утром приходит в себя:

И беспощадно бел, неумолимо светел…292
начинается рассвет.

При Вашей суетной натуре это Вам, конечно, недоступно. Вот, еще раз: не могу понять, какое Вам удовольствие от испанских страстей, буде Вы их не разделяете?

А у Жоржа мне непонятно, что он читает детективные романы. Я не мог дочитать ни одного, никогда. Между прочим, я в статейке выразился, что мы люди очень разные, но вышло, что он лучше меня. А на деле – неизвестно.

Простите, Madame, за радотаж. Я стою у столика, вроде аналоя, как Гоголь, – и пишу стоя, отходить не хочется, ну вот и пишу всякую чушь. Не взыщите, дорогой друг и ангел. Кстати, мой ангел демобилизовался, и я не могу ему домой писать, опасаясь родительских подозрений. Если же poste restante293, то еще хуже, потому что он письмо потеряет, его подберут – и получится совсем скандал: почему не домой пишет?! Ну, вот и посудите сами.

До свидания. Если когда-нибудь мы прославимся и письма наши будут изданы, что подумают потомки? Все ведь может случиться, вот Зайцев недавно написал, что я «по звуку» похож на Чехова294, и я растрогался. М. б., и правда, не совсем болван, хотя скорее – совсем.

Пожалуйста, пишите, и об испанце, и обо всем. Я собираюсь в Париж к 20 марта, так что рассчитайте, куда писать. Жоржу шлю всякие приветы-поклоны, как обычно, только пусть читает Платона, а не Агату Кристи или другой хлам. Кстати, Вы спрашиваете о Sainte-Beuve295. Я чрезвычайно обожаю Sainte-Beuve’a, считаю себя его учеником и подражателем, хотя он иногда бывал туп и, например, в Бодлере не понял ничего.

Ваш Г. А.

41. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

на бланке Манчестерского университета 11/III–58
Bien chere Madam, отвечаю, как видите, немедленно

Отчего Вы не написали, что с Жоржем? «Еще неизвестно». Но голова, печень, живот – что? И сколько он пробудет в больнице? Я вижу, что Вы взволнованы, и очень сочувствую.

Теперь о делах.

На что именно нужны деньги? Для лечения сейчас или для переезда в другое место, совсем из этого дома? Я понимаю, что деньги нужны всегда и для всего, но надо же объяснить другим, а другие насчет денег тупы или притворяются тупыми.

Сделать подписку в газете – бессмысленно, да и едва ли Вейнбаум согласится. Они именно сейчас делают сбор на Литературный фонд, как раз для помощи писателям, и, значит, отдельные случаи включаются в общие. Собрали уже около 10 тысяч долларов и соберут еще. Подписка о Жорже отдельно, даже если Вы Вейнбаума уломаете, кроме клянчания и позора ничего не даст, т. е. даст гроши. Недавно собирали на Гребенщикова, у которого удар, – и собрали что-то позорное (30 долларов, кажется). Вы скажете – это на Жоржа, но в Америке Гребенщиков – Лев Толстой. Еще был случай с женой Зайцева, тоже удар. Им Вейнбаум написал: «только через Фонд», и Фонд им помогает, т. к. она больна до сих пор.

Так вот: если деньги нужны для лечения, то пишите Вейнбауму (Марк Ефимович) и Полякову, а я напишу обоим, кроме того, от себя, хотя они просили никогда ни за кого не «заступаться». Но я напишу, что случай исключительный. Сейчас в Фонде есть деньги, больше, чем бывало.

Если Вы хотите переехать из Hyeres, то куда? Если жить частной жизнью, скажем, в Париже, то никакой подписки, никакого Фонда на это не хватит, и то, что Вы пишете о «позоре эмиграции», ничего не поможет. Да, позор эмиграции, но эмиграция предпочитает быть опозоренной, а денежки попридержать, если понимаете, душка! Но вот другое: если Вы хотите еще раз попытаться переехать в дом под Парижем, то пришлите мне какую-нибудь attestation или вроде от главного иерского доктора, и я еще раз поеду к Долгополову, попытаюсь его уговорить. Может быть, он наконец размякнет. Еще совет: напишите Вере Николаевне Буниной, расскажите, спросите, как быть, – она маг и волшебник по части сборов, хотя сильно сдала. Если я ей скажу, будет не то: Вы – психолог, сами знаете, что когда человека просят прямо, то действует иначе, чем через другого.

Вот единственное, что мне приходит в голову. Не думайте, что я от чего-либо уклоняюсь: нет, я заранее на все согласен, но согласен на то, что может дать результат, а не на бессмыслицу. А главное – Вам ведь не 20 долларов нужно, а побольше и надолго. По-моему, лучше – еще раз подействовать на Долгополова. Кстати, в Gagny нет Кровопускова, он умер, м. б., там теперь было бы легче… (Но вот соображение a cote296: как же будет с Amigo, если бы Вы уехали? И хватит ли Вашей бессердечности его оставить?!)

У меня есть слабая надежда – проект – мечта поехать на Пасху в Ниццу, ибо я тут замерз и скис, а там есть солнце и аллегорическое впридачу к настоящему. Не знаю, поеду ли: все дело в деньгах, конечно. Но если поеду, на обратном пути приеду к Вам.

В Париже я sauf imprevu297 буду 20 марта. Но напишите еще сюда (если ответите сразу). Гуль молчит после письменной бомбардировки: вероятно, обижен.

До свидания, Courage298, все будет хорошо, – вопреки тому, что Жорж пишет в стихах! Je n’en doute pas299.

Ваш Г. A.

42. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Paris 22/III–58
Дорогая Мадам

Я сейчас приехал в Париж и нашел Ваше письмо.

Вы пишете, что мое письмо Вас «сильно огорчило». Наверно не так, как Ваше меня. И удивило. На старости лет я стал крайне чувствителен к таким вещам. То, что Вы мне написали, ничем с моей стороны не вызвано. Я не помню, конечно, своих выражений, но помню чувство, с которым раскрыл сейчас Ваше письмо, не подозревая, что в нем. Но не будем «выяснять отношений». Ни к чему, и все равно каждый скажет, что прав он. Passion n’en parlons plus!300 Но остаюсь при своем удивлении и огорчении.

Дальше следуют пункты:

1) В понедельник я пойду к Водову, узнаю, что он делает, и поговорю с ним. Потом я Вам напишу.

2) Вейнбаум. Вы не хотите понять, что он с Фондом – одно и то же. Он им гордится, все делает для него. Вам кажутся «нелепыми» мои слова, что он воззвания не напечатает. Но это почти наверно так. Сейчас Фонд как раз собирает деньги – и он скажет: на что же мы собираем, если не на это? Ваши сведения о 600 долларов для Гребенщикова – фантастичны. Я не помню, сколько собрали точно, но читал и думал: какие гроши!

Вот что я предлагаю как самое лучшее в смысле результата и в смысле воздействия на Вейнбаума:

Письмо о Жорже и сборе должно быть от нескольких людей, и хорошо бы, чтобы подписал и Карпович (и, пожалуй, Гуль). Кажется, Карпович Ваш друг301, а он в Америке – столп. Вы поймите, что мне не трудно письмо написать и подписать одному, но Вы сильно преувеличиваете мое значение, в особенности для Америки. Я поговорю с Водовым, должен бы подписать и он, и если Вейнбаум поместит, то надо бы перепечатать в «Русской мысли», хотя Париж даст мало. Хорошо бы, чтобы подписал Зайцев, но он увильнет, лист утрачен

«случилось», как Вы пишете теперь. В больницу ложатся и с гриппом, если дома мало ухода. Еще раз: что с ним? Вы возмутились, что я написал об Amigo. Но и в Вашем письме была целая страница «о своем, о женском», правда, о моем, а не Вашем. Кстати, если все, что Вы об этом бедном испанце писали, – верно, я остаюсь при своем мнении, malgre tout302.

До свидания. Буду ждать ответа. Mobile comme l’onde303, и не только в любви! Не надо сердиться, от этого жизнь только труднее. А она и так достаточно хороша. В гневе Вы даже не поняли простого смысла моих слов «все будет хорошо», которые к болезням и деньгам не относятся.

Ваш Г. А.

43. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

22/III 1958 г. 6 часов вечера
Дорогая Madame

Только что отправил Вам письмо с репримандом, а сейчас вернулся – и нашел второе! Поверьте, de tout coeur304 я с Вами и Вам сочувствую. Я не в том возрасте и состоянии, чтобы притворяться, а слова вроде «ах, ах, дорогая моя» и т. д. пусть пишут другие. Но все эти слова впустую. А я, кроме того, – «великая сушь». Ну, словом, все сделаю, что могу, и вижу, кстати, что мысли наши насчет списка лишних подписей встретились. Напишу после свидания с Водовым, т. е. в понедельник. Не унывайте и не «скучайте», а Жоржу кланяйтесь и скажите то же самое.

Ваш Г. А.
Будет ли бумажка от доктора для Долгополова?

44. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Paris 25/ III–58
Bien chere Madame

Я не был вчера, в понедельник, у Водова, т. к. в воскресенье у меня оказался жар, 39°, и вчера было то же. Верно, простудился, был холод собачий, но сегодня стало тепло – и я встал, хотя «не в себе».

Водов просил старуху Любимову305 перевести Вас в Париж. У нее есть какие-то свои дома, но кроме того, она всюду «заседает» и всех знает. Что из этого выйдет, не знаю, и Водов еще не знает. Шик306 должен переговорить с Тер-Погосяном307, которому подчинено Gagny. Я хорошо знаю Тер-Погосяна, и завтра ему позвоню. Водов думает, что Шик его еще не видел, да и знает его мало. Кроме того, Зайцев написал Долгополову (Corneille) от имени союза. Ответ тоже еще не известен, но они уже раз просили Долгополова – ничего не вышло. Водов согласен со мной, что записка от доктора могла бы помочь.

Относительно сбора: Водов об этой идее ничего не знал и тоже крайне не уверен в согласии Вейнбаума. Он говорит, что если Вейнбаум согласится, то подпись Зайцев даст, а кроме того, советует – Терапиано и Прегельшу, кроме меня и его самого. В «Русской мысли» он, конечно, письмо перепечатает, буде оно появится в «Новом русском слове».

Сегодня, par le meme courrier308, я напишу Полякову обо всем этом. Поляков – и мой друг, и вообще человек верный, прямой. Я ему все изложу и попрошу переговорить с Вейнбаумом en principe. Можно бы попросить и Цвибака, но Цвибак наобещает больше, а сделает меньше и в случае чего увильнет.

Если хотите, в подписи можно взять Померанцева, известного философа. Вообще, список – по Вашему усмотрению, особенно в Америке. Я написал Полякову, что будут знаменитые подписи! На историю со Смоленским309 не обращайте внимания. Водов преувеличивает ее значение. Собака лает, ветер носит, особенно, если собака подвалила.

Пока все, ввиду болезни. Я предполагаю, что это опять ямайский грипп, по отвратительному самочувствию.

Ваш Г. А.

45. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Paris 31/ III–58
Дорогой друг Мадам

Я был сегодня утром в Земгоре (malgre310 38°, которые не проходят! Но это я упоминаю не в заслугу себе, а просто так. Выхожу я все равно, а почему жар – не знаю).

Долгополов – invisible311, о чем меня предупредил Ермолов. У него умер сын, он потрясен, никого не хочет видеть и т. д. Все делает Недошивина, у которой я и имел долгую аудиенцию.

Она обещает сделать все возможное и говорит, что все прежние доводы (будто Вы «трудные» жильцы) отпали, т. к. в Hyeres у Вас хорошая репутация. Докторское свидетельство я ей передал, но она сразу сказала, что предпочитает действовать не по «медицинской» линии, а по культурной и писательской: докторские свидетельства не имеют значения, т. к. они есть у всех. Сегодня или завтра будет какое-то заседание, на котором эти дела решаются, и она мне твердо сказала, что будет Вас всеми силами отстаивать перед другими кандидатами. Ей можно верить, она едва ли виляет, а говорит прямо то, что знает.

Но на Cormeilles пока нет надежды. Почему? Она говорит, что перевод из одного района в другой вообще встречает препятствия (кажется, у французов), а в Cormeilles – особенно, и если это сделать, будет много осложнений. Как я ни настаивал, она не уступила: нет, в Cormeilles – не могу. Я упомянул о сырости в Gagny (с Ваших слов). Она рассмеялась и говорит, что сырость именно в Cormeilles, где с трех сторон три речки. Ну, словом, она будет устраивать Gagny или Sevres, где открыт новый, небольшой дом, по ее словам, очень хороший, и сообщение с Парижем очень хорошее: 15 минут с Gare St-Lazar, масса поездов.

Вас, вероятно, это огорчит. Но другого я не мог добиться, и главный мой довод – что юг Жоржу вреден – тут не действует. Это она мне и сказала. Кроме того, если Вы попадете в Gagny или Sevres, то на месте, м. б., сами устроите переезд, сговорившись с кем-нибудь из жильцов. Я спросил Недошивину, можно ли будет это сделать: она только развела руками, «не знаю». Но не сказала, что нельзя.

Сейчас свободных комнат нет ни в одном из трех домов. Но если Вас поставят первыми кандидатами, едва ли ждать придется долго. Однако, как я ни спрашивал: «когда?» – точного ответа не добился, даже приблизительно. Но я поговорю в среду с Тер-Погосяном. Я хотел его видеть раньше, но Вы мне писали, что «Gagny – ни за что», а он – именно Gagny. А раз пока на Cormeilles надежд нет, то надо браться за Gagny. Если Вы никак на это не согласны, напишите сейчас же. Но по-моему, это будет ошибкой. О письме от Союза (Зайцев) Недошивина упомянута без большого уважения, и верно, письмо – чисто формальное. Кстати, Madame, Вы пишете: «действуйте, действуйте вместе с Водовым». Водов – милейший человек, но упоен газетой, ничем, кроме газеты, не интересуется, и все его действия – «слова, слова». Опять, я не в пользу себе это говорю, и Вы, надеюсь, это поймете! Но мало людей, которым можно верить в смысле действий, а не слов. «Человек человеку – бревно», единственно, что хорошо сказал покойник Ремизов, любимый Ваш и Жоржа писатель.

Ну, вот, chere Madame, и все, что могу сообщить. А если получу от Вас опять дерзостное и гневное письмо: «я думала! я ждала!» – то заранее примиряюсь. Только это будет напрасно, ибо делаю, что в силах. Недошивина обещала написать мне, как только что-нибудь сделает. Я хотел ей звонить, встретиться: «нет, я Вам напишу», т. к. она будто бы все время в разъездах и даже сегодняшнее свидание наше назначила с трудом. Как только получу от нее что-нибудь, извещу сейчас же. И о разговоре с Тер-Погосяном.

Как Жорж? Bon loisirs pour vous deux312.

Ваш Г. А.
P. S. Литература.

«Новый журнал» я так и не получил, верно, потерялся. Но видел его у Кантора. О стихах Жоржа я все высказал в известной Вам статейке и читал эти с теми же чувствами. А Ваши: первое очень хорошее, в очень Вашей манере и всякими прелестными trouvailles313. Но почему Поляков и что с ним было? Я не знаю или не помню. Второе тоже хорошее, но неожиданно напоминает Ахматову, позднюю, особенно последняя строфа. Ее тон. Но это ничего, что напоминает, и это не подражание, а совпадение. Только позвольте поправку, по старой памяти о «не таких словах». Лучше бы «нет дома», а не «не стало дома». Будет короче строка, но это Гумилев напрасно уверял, что «надо выравнивать». Это чепуха, пусть будет короче. Даже лучше здесь, чтобы короче, потому что «нет дома» – и нет дыхания, нет голоса, чтобы это договорить, т. е. ритм совпадает со смыслом, а в этом же весь цимес поэзии! Поверьте знаменитому критику и экс-поэту! «Не стало» очень ослабляет все. А стихи весьма пронзительные.

46. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Paris 5/IV–58
Дорогой друг Madame

Получил Ваше письмо – и, как заведено, отвечаю сразу.

Ваш отказ от Gagny и Сэвра примем к сведению, но без согласия и удовольствия. По-моему, Вы не правы. Я был, кстати, у Тер-Погосяна, который сверх-директор над Gagny и Сэвром. Если бы знал, не поехал бы к нему! Он ничего не обещал в ближайшее время, но обещал сделать все что надо, как только освободится комната. Мой совет: если бы Вам в Gagny или Сэвре комнату дали, не отказывайтесь, а оттяните, на что-либо сославшись. Отказ – после всяких хлопот – может Вам повредить. Выразьте благодарность и радость, но скажите, что сейчас переехать не можете и т. д. Водов еще написал какой-то старухе Башмаковой314, которая имеет власть над Сэвром. Но главная власть – Тер-Погосян, который твердо обещал о Вас помнить и подтвердил, что ничего против Вас, ни в каких смыслах, нет. Я, между прочим, видел Терапиано, который говорит, что в Gagny ambiance315 недурна, хотя сада действительно нет.

Теперь о Ротшильде316. Что-то в связи с Олюшей317 я вспоминаю, но это было не о доме, а о больнице. Ее туда советовала поместить Эльканша, но ничего не вышло, т. к. Олюша была в Beaujon, а это госпиталь замечательный. Я помню, что звонил Прегель насчет Ротшильда. Она говорит, что это дом крайне роскошный, вроде санатории, и не исключительно еврейский. Можно ли туда устроиться, она не знает, но узнает и мне сообщит. Конечно, у нее есть всякие связи там, и она может помочь. Я ее просил сделать все, как «лучшему другу», и думаю, она это и сделает. Прегельша – человек настоящий, не из тех, которые наговорят всего и этим ограничатся. Как только будет ответ, я Вам напишу. В чем дело с Cormeilles – ума не приложу. Я поверил Нелошивиной. что есть препятствия непреодолимые, а Вы считаете, что это – чепуха. Не знаю. Но если бы было что-нибудь против Вас вообще, то было бы и в Gagny. Почему же только Cormeilles? Кстати, Прегельша говорит, что abbe Glasberg очень влиятелен всюду. Напишите ему и скажите, что, по твердому заявлению Недошивиной, Cormeilles невозможно только по административным причинам. М. б., он поможет, в особенности если оттуда кто-то хотел бы переселиться на юг.

Насчет спондеев – «нет дома» – протестую. Это не спондей, а проглатывание слога, скороговорка, которая тут подходит. Но, пожалуй, «не существует» лучше, чем «не стало». Читали ли Вы, что в «Гранях» написал обо мне Струве?318 Собака лает, ветер носит. До свидания, ami cherie. Как Жорж? Передайте все пожелания и чувства. А также испанцу.

Ваш Г. А.

47. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

между 5 и 10 апреля 1958 г.319
начало письма утрачено

знаю, т. к. Прегельша куда-то исчезла и, во всяком случае, умолкла. По-моему, и ей недурно бы написать, т. е. чтобы Вы ей написали! Я сейчас немного скрываюсь в Париже и никого не вижу, притворяясь больным (впрочем, я и правда болен и еле волочу ноги). А то у меня тут столько solliciteures320, как обычно, вроде Неточки или Веры Николаевны, что на собственные развлечения нет ни времени, ни сил. К тому же холод и дождь. Ну, вот пока – все. Я в Париже до 20–21 апреля321, и буду Вас держать au courant322, если будут новости. Насчет литературы, т. е. Пастернака, я мнения не имею. Стихи из «Доктора Живаго», по-моему, слабее его прежних, т. е. не хуже, а именно слабее, без прежнего напора. А самого романа я не читал. Оцупа не видел, и, как правильно заметила Нета, моя дружба с ним, вероятно, при свидании опять скончалась бы. Так что я его едва ли и увижу, сошлюсь на немощи. Quant’а323 мой ангел, он выразил желание приехать в Лондон, а я в растерянности: как быть? С одной стороны – безумное счастье, с другой стороны – безумный расход. Надо же его в Лондоне содержать и развлекать, даже если только 3 дня!! У каждого свои заботы, у Вас Amigo, а у меня – это. Досвидания, друг мой дорогой и милый, а также – надеюсь – верный. Целую и кланяюсь Жоржу. Недошивина упорно ни в какие болезни не верит и говорит – «все болели»; а больше напирает на скуку в Иере. Пишите.

Ваш Г. А.

48. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Paris 19/IV
День моего рождения

Bien chere Madamotch’ka

Пишу Вам в последний раз из Парижа, ибо послезавтра уезжаю обратно в чудный Манчестер. И пишу в печали и раздражении, т. к. потерял стило, драгоценнейший предмет, поднесенный мне Кодрянской. Вероятно, его украли. Но это дела не меняет, надо писать crayon a bille324, чего я терпеть не могу.

Получил Ваше письмо с посланием Amigo и портретом, кои возвращаю. Но сначала о делах.

Я имел длинную беседу с Прегельшей и вынес впечатление, что это единственный человек, с которым стоит иметь дело (т. е. в данном случае). Держитесь за нее. Она не обещает чудес и не болтает вздора, а что может сделать, то сделает.

О Ротшильде сведения малоутешительные. Есть три его дома, два в Париже, третий где-то за 45 километров, и это-то и есть дом роскошный (там даже есть платные жильцы по 1000 франков в день). Но дом – совсем еврейский, с синагогой и прочим. Это бы ничего, но плохо то, что, прежде чем попасть туда, надо пожить в доме парижском, где общие дортуары, и притом, сколько этот «стаж» продлится, неизвестно. Так что сами понимаете, как это должно быть приятно!

Но с Прегельшей в моих мыслях связан план другой. Через месяц а реn pres325 приезжает ее брат со своей женой326, к которой, по ее словам, давно и безнадежно неравнодушен Долгополов. Она (Прегельша) говорит, что будет с Долгополовым постоянно у них встречаться, «запросто», а не по делу, и постарается на него насесть для Cormeilles. Хотя Cormeille будто бы невозможно, но, конечно, Долгополов там всесилен и, если захочет, всякие препятствия преодолеет. Вопрос, захочет ли? Препятствия какие, я узнал от Вырубова. Парижская префектура платит от себя за каждого жильца в Cormeilles 10 тысяч в месяц, и поэтому не соглашается на переводы из другого района. Вас с удовольствием выпустит Hyeres, но тут префектура может Вас не принять. Но, по-моему, Долгополов мог бы и это уладить. Прегельша говорит, что в смысле устройства, комфорта и питания – лучший дом Gagny, хотя без сада. Да и сообщение с Парижем лучше, и она очень советует держаться Gagny, если Cormeilles не выйдет. Кстати, я познакомился с Новиковым, новым директором Gagny. Он обещал содействие, но просил не обращаться к нему раньше сентября, т. к. он до этого еще «временный», без власти. Un monsieur tres bien327, правовед. По секрету он сказал, что Тер-Погосян – человек, который наговорит с три короба, а сделает мало. У Новикова, кажется, point d’honneur328, чтобы все было через него.

Ни от Полякова329, ни от Вейнбаума ни слова. (Я пишу ерунду, т. к. Вейнбауму и не писал, да он все равно на письма отвечать не изволит.) Но вот что Прегельша говорит о сборе.

В лучшем случае, даже если Вейнбаум согласится, воззвание появится один раз. По ее мнению, это даст гроши, какие бы ни были подписи. Если Фонд собирает что-то, то потому что долбит каждый день. По-моему, это соображение правильное.

У Прегельши мысль другая: устроить осенью в Париже вечер-gala. Она думает, что можно собрать много, если хорошо взяться. Водов поможет наверно, а если Прегель будет устроительницей, то у нее много богатых знакомых. Qu’en pensez-vous? Я мнения не имею, т. к. в вечерах разочарован. Но Прегель говорит, что сбор будет. Только кто же будет всем заниматься, делать черную работу? У меня сомнения именно насчет этого, и, кстати, если даже вечер устраивать, то сбор в Нью-Йорке этому не препятствует.

Вот, кажется, все. Напишите Прегельше сами, в тонах скорбных и достойных, с выражением признательности за желание что-то сделать и за справки о Ротшильде. Адрес – 17, rue des Petites Ecuries, Paris X, Mme Pregel-Rovniczki.

Ну, о испанце – что же? Наружность неплохая, хотя, конечно, celui que j’appelle mon ange330 лучше и несколько моложе. А письмо совсем милое, та petite Irene adoree331. Мне его жаль, потому что он не знает, как его petite adoree легкомысленна и переменчива. Впрочем, м. б., и знает! Мне это не мешало бы «любить и страдать», ибо любовь и есть страдание (без чего превращается в свинство), но он, м. б., иного склада, с жаждой верной взаимности. До свидания, cherie. Теперь пишите в Манчестер, а за Вашими делами я буду иметь глаз и оттуда. Жоржу – поцелуи и поклоны. Как он? От Гуля пришло письмо, с полуобидой, но и благодарностью. Пишет, что Вы требовали корректуры моей статейки, но он устоял и не послал332. Эльканша, по слухам, вступилась за меня и обложила Струве333, но я ее произведения не видел. А вообще – суета сует, зачем, к чему?

Ваш Г. А.

49. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

104, Ladybarn Road Manchester 14 5/V–58
Chere amie Madame

Что это Вы смолкли? Я уже слегка обеспокоен, все ли у Вас благополучно, – хотя бы в пределах благополучия прежнего.

Пришло, наконец, письмо от Полякова.

Печатать какие-либо воззвания Вейнбаум отказывается категорически. Но Поляков предлагает другое: он уже подготовил в какой-то «комиссии», чтобы Фонд «взял на пенсию» Жоржа, т. е. присылал бы что-нибудь ежемесячно. Заседание Правления должно быть в ближайшие дни, и Поляков уверен, что решение будет благоприятное.

Конечно, большой «пенсии» ждать нельзя. Но я знаю по опыту с Олюшей, когда она стала получать, как incurable334 4 ½ тысячи в месяц из мэрии, я считал, что это все равно что ничего. А когда шел получать, всегда было кстати. Я думаю, что Фонд назначит несколько десятков долларов в месяц. Но, м. б., Жорж мог бы попросить от себя – когда получит извещение – об этом, чтобы прислали, например, за полгода вперед, сразу. Не знаю, согласятся ли они, но ведь деньги у них есть, и им это как будто все равно.

Между прочим, Иваск мне пишет, что для Жоржа что-то в Америке собирают. Что это и кто?335 Гуль пишет, что они издают стихи Жоржа336 и спрашивает, кто мог бы написать рецензию (считая, что я, он и Марков уже высказались). Я посоветовал Степуна337, который имеет вес и все-таки человек настоящий, хотя и болтун. Qu’en pensez vous? Степун, кажется, Жоржин поклонник, иначе, конечно, он не годится.

Вот – все. Писали ли Вы Прегельше? Как Ваши дела, всякие? Пишите. Bon loisirs обоим, et de tout cceur.

Ваш Г. А.

50. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Paris 14/VI–58
Дорогой друг Madame

Как у Вас? Спасибо за письмо. Я предпринял некоторые шаги для сбора денег, надеюсь что-нибудь собрать. Пришлю все вместе, чтобы была «сумма», хотя и не большая, но все-таки не грош, который уходит незаметно.

Вы просили написать про Оцупа. Мне как-то не хочется писать о всякой чуши, т. к. думаю, что у Вас, может быть, не то в голове, если Жоржу не лучше. Но в двух словах вот что: после моей статьи о его Тютчеве он прислал мне благодарность, «все верно», «я не все досмотрел» и т. д. Кроме того, textuellement338: «Диана Александровна говорит, что это не статья, а жемчужина». После этого было еще одно или два дружеских письма. Поэтому, увидев его статью339 в «Русской мысли», я начал читать с удовольствием, ожидая комплиментов и всего прочего. Оказалось – «бац по морде!» Водов и другие объясняют это тем, что он – не в себе. А у меня объяснение другое, т. к. я его знаю 40 лет: статья о Жорже! Он рассвирепел, что не он – первый поэт. Иначе почему он ждал три месяца с ответом? А сегодня я прочел, что вышло какое-то его сочинение, вроде драмы-поэмы – «Три царя»340. Теперь он подождет, чтобы я об этом шедевре высказался, пусть пишет Терапианц.

Ну, вот – все. Я собираюсь в начале июля в Ниццу, но через Гренобль каром, так что к Вам – позже.

До свидания, дорогая Madame и друг бесценный. Я не писал, что «сумасшедшинка» в Вас, а в Ваших стихах. Это сущая правда, а у Вас, как известно, ум Наполеона. Пишите мне о здоровье Жоржа, хотя бы вкратце. И шлю всякие пожелания. Как испанец во всем этом? Мой «ангел» прислал письмецо с просьбой preter341 50 тысяч, а у меня их нет. Были бы, послал. Он, как Jean Perin, который мне говорил: «oui, tu est gene pour le moment… mais ou est ton argent?»342

Ваш Г. A.

51. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Paris 15/VI–58
Chere amie Madame

Я опустил час назад письмо Вам, а сейчас получил второе – «пятница, числа не знаю» и т. д.

Отвечаю по пунктам, для ясности.

1) Я считал, т. е. знал, что комната в Сэвре для Вас есть. Я думал, что летом Вы переезжать не хотите и что Жоржу сейчас перевозиться нельзя. Вы пишете: «Жоржа надо перевезти в Париж, но никто ничего не делает». Из сего я заключаю, что насчет Сэвра твердого ответа у Вас еще нет. Напишите мне, так ли это. Тогда я все разузнаю, et le cas echeant343 приму меры. Недошивина сказала, что с Сэвром все улажено.

Распространение книги Жоржа «по подписке».

2) Я третьего дня написал несколько писем о Жорже людям, susceptible344 что-нибудь дать. Теперь я не могу им же писать о книге. А других у меня нет. Подождем результата моих писем, а когда книга будет, экземпляры можно будет поднести вторично. Деньги я Вам вышлю сейчас же, когда выяснится результат, во всяком случае – до конца месяца. Получился ли второй взнос от Литературного Фонда? Если нет, напишите Полякову (и вообще, Вы бы хорошо сделали, если бы Вы написали ему два нежных слова).

С Прегельшей я разговор имел. Она обещала позвонить Леонидову, но говорит, что он очень «жмется». Сама она, по-видимому, dans du mauvais draps345 и ничего лично не обещала. Кодрянская что-то обещала, но неопределенно.

3) Татаринов346 о книге Жоржа. Pourquoi pas?347 У него ясная голова, и пишет он неплохо. Я только совсем не знаю, какого он о Жорже мнения. Но почему Вы отвергаете Терапиано?348 Если у Вас с ним не было трений, то он напишет наверно восторженно, – а кроме того, если его обойти, Вы в нем наживете вечного врага. Он самолюбив до черта и вообще человек неясный. Но все это – в случае, если у Вас с ним отношения не Бог весть какие. Иначе он подходит и напишет, что Жорж великий поэт.

Одного бойтесь – Маковского! От него можно ждать чего угодно.

А когда выходит книга? Mandat я, конечно, пришлю в письме, а не открытым, хотя, м. б., Вам все равно.

Madame, cherie, письмо мое сухое и деловое, а чувства все – между строками. Поцелуйте Жоржа.

Ваш Г. А.

52. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Paris 25/VI–58
Chere petit Madame

Получил сегодня Ваше письмо. Но спасибо за то, что было раньше, т. е. разными хорошими словами и чувствами. Трэ тушэ349.

Недошивина говорит, что для Вас в Сэвре была комната, но Вы ее прозевали, т. к. все время от Сэвра отказывались. Она твердо обещает дать Вам комнату, как только будет свободная. Срок, по-видимому, не долгий, но сказать определенно, когда она будет, – она не может. Не прозевайте вторично! По-моему, если будет комната к осени, то и хорошо.

У меня есть для Вас 21 тысяча, но еще не посылаю, т. к. надеюсь, будет еще. Два мерзавца не ответили совсем, что я воспринимаю как личное оскорбление. Кроме того, Прегельша писала Леонидову, и он еще не ответил тоже. Если не будет больше ничего, пришлю эти 21 000 (из них 10 тысяч – Кодрянская, самый щедрый жертвователь, и 5 тысяч – Mme Benenson).

Посылку пришлю тоже, хотя и охая. Подумайте, надо ведь идти в русскую лавку, делать пакет, идти на почту, а я стар, слаб и ленив. Ну, ничего, сделаю! Померанцев (кажется, он) говорил мне, что Вы просили его о том же. Значит, будет два огурца и две халвы. Огурцов я, кстати, не терплю и удивляюсь, как можно такую мерзость любить.

Madame, я уезжаю в четверг 3-го и, значит, е. б. ж.!350 – в пятницу 4-го буду вечером в Ницце. Рассчитайте с перепиской. Адрес обычный – 4, avenue Emilia, chez Mme Heyligers. Я растряс свои капиталы и на Ваши деньги гляжу с вожделением (но не бойтесь, не растрачу, ибо в Энген больше ни ногой!). Приехал Иваск, ничего, довольно мил, но с заячьей губой, чего я не люблю. Померанец сообщил, что Жоржу лучше, а Вы не пишете. До свидания, дорогой друг et Madame. Поцелуйте Жоржа.

Ваш Г. А.
Никаких книг, «Дней поэзии» и т. д. у меня нет. Я беру у Каплана351 на прочтение и отдаю. А то, что было в Англии, я там и оставил. В Ниццу должен, увы, выписывать, – и эти потом пришлю (журналы и «Литературную газету»).

53. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

начало июля 1958 г.352
начало письма утрачено

Дама, давшая 5 тысяч, – Madame Benenson (Вы не разобрали). Притом она деликатно сообщила, что «уже Г. Иванову помогала». Ну, если дала 5 тысяч, то деликатность можно ей простить. Хотя, как говорит Serge Lifar, «все они – сволочи», т. е. люди делаются сволочами от денег, а без денег – ничего. Какой это Ваш поклонник приехал в Hyeres? И что Amigo, о котором Вы пишете с глухой, затаенной скорбью, будто «я шла, думала», а он оказался подлецом или вроде. Ну, chere Madame, до свидания, м. б. скорого. Целую Вас и Жоржа, пусть он потихоньку повторяет каждое утро «je vais de mieux en mieux»353, уверяю Вас, что это действует, даже если говорить, не веря. А доктора вообще идиоты. Вот камфора от сердца – хорошее средство, я принимаю капли (Lolucamphre) довольно часто, и потом становлюсь юным спортсменом, хотя и не надолго. А главное, это совсем вещь безвредная, и мне 25 лет назад сказал Laubry354, первый светило по сердцу, – ne prenez que du camphre, et dites un medecin qui vous donnera autre chose, que je vous l’ai interdit355.

Пожалуйста, пишите. Не помню, писал ли я Вам о своей встрече с Оцупом на лестнице «Русской мысли». Если не писал, напишу – в порядке развлечения.

Ваш Г. А.

54. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

4, avenue Emilia chez Mme Heyligers Nice 8/VII–58
Chere petite amie Madame

Получил вчера Ваше письмецо, спасибо очень. Как видите, я уже в Ницце. Как я к ней ни привык, все-таки не ждал, что тут столь райская погода, ибо везде по дороге был холод и ливни. Спасибо за сведения о здоровом Жорже. Я постараюсь к Вам приехать до отъезда в Париж, т. е., вернее всего, в первой половине августа. Но это отчасти зависит от состояния моих капиталов. К Вам, между прочим, хотел поехать Иваск, который собирается провести несколько дней в Ницце, а потом – к Вам. Он звал меня поехать вместе, но я предпочитаю, конечно, один и вести разговоры не об Анненском и Блоке. Если бы Вы не желали визита Иваска, напишите мне, я его отговорю и, кстати, уже сказал, что, м. б., это по болезни Жоржа для Вас неудобно. Он разошелся совсем и с Анненского немедленно перешел на мальчиков. Но с Вами, на первых порах, будет, верно, стесняться. Вы спрашиваете о Париже и сплетнях. Там сплошная война мышей и лягушек, т. е. Маковского и Померанцева во главе двух враждебных армий. Все из-за «Рифмы»356 и того, кому ей владеть! Я перед отъездом обедал у масонов и сидел рядом с Маковским. Что он говорил и как кипел, описать я не в силах. Кстати, сообщил, что Померанец бегает (и не только бегает) за маленькими мальчиками, но тщательно это скрывает. Правда это? Что-то не похоже. По-моему, все они слегка сошли с ума. Было бы что делить! Два человека выпускают книжку стихов, три – ее читают, а шуму столько, будто en jeu357 миллионы и мировая слава. Да и из-за мировой славы не стоило бы так злиться. Простите, что пишу грязно, т. е. не в моральном смысле, а с кляксами. Мое драгоценное стило в починке, а пишу я crayon a bille, которых терпеть не могу. нет страницы

Одоевцева мне писала именно о своем несогласии с Вами (т. е. Маковским). Но зачем Жорж подлизывается к этому надутому болвану?! Ведь статья была чушь совершенная, и притом с какой важностью! Я понимаю писать, что Буров – Лев Толстой, но Маковский хуже, и пусть бы помнил, что сказала ему о нем Ахматова. Помимо сего, я уязвлен, что всем другим Жорж пишет высоко-идеологические письма, а мне говорит, что в маразме, и если пишет, то о Фонде. Но это я, впрочем, пишу так, не всерьез. Кстати, о Фонде: я написал не только Полякову правая половина шести строк не читается, который там влиятелен. Но надо послать прошение дали такой грош, что в настроении печальном окончательно, но претензии на меня, что ни в «Новом журнале», ни в «Опытах» нет о ней рецензии. Будто я должен был позаботиться!

Кажется, новостей больше нет. Ожидаю приезда своего ангела, друга, мечты и утешения, но не знаю еще, приедет ли. А чувства мои двоятся, ибо утешение связано с расходами, сами понимаете. Ну, chere Madame et ami и мой знаменитый друг Жорж, на сем до свидания. Квартира моя – бон-бон и мне после Манчестера вдвойне нравится, даже шестой этаж ничего. Кроме того, я себе сейчас сготовил пшенную кашу, а там меня кормят рыбой и бараниной. Пожалуйста, напишите – еще сюда.

Ваш Георгий Адамович

55. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

4, avenue Emilia chez Mme Heyligers Nice 14/VII–58
Дорогая и бесценная, chere Madame

Что это такое? «Усекновение Августа без продолжения и конца». Получил хвост письма, а начала нету. Где начало и что в нем сказано? Не знаю, например, пускать ли к Вам Иваска, буде он сюда приедет. И, может быть, вообще, было там что-нибудь важное?

Я узнавал об отелях в Ницце. Сейчас еще не совсем полно, но через неделю будет archi-plein358. У меня есть знакомый, совладелец отеля Эверест, где жил всегда Штейгер. Он разумно советует, чтобы Вы приехали в начале сентября. Тогда комнаты будут, и, кстати, в этом Эвересте есть комната с маленькой кухней. Я буду в Ницце sauf imprevu359 до 15 сентября, по крайней мере. Сейчас всюду надо брать полный пансион, и стоит это не меньше 2000 франков в день, да и то я искал для двух студентов из Англии и нашел за 2000 франков только до 1 августа, а потом дороже. По-моему, лучше всего в сентябре, в самом начале. Тогда и не так жарко, и можно комнату выбрать по вкусу. Моя хозяйка спит в ванне, да и ту собирается сдать, и тогда будет спать, очевидно, на плите.

Получил вчера письмо от Прегельши, с сообщением, что высылает мне для Вас 5000 франков. Как желаете – переслать их Вам или передать при радостном свидании? Могла бы, дура, послать прямо Вам. Кажется, Вы бы хорошо сделали, если бы поблагодарили Кодрянскую и ее, хотя бы по принципу «не плюй в колодец».

Относительно войны Маковский – Померанец, то я еще в своем уме и никаких третейских судов, лично, не желаю. Маковский меня уверял, что все подкопы Померанца – против меня, но я не верю, да мне и все равно. Померанец мне в связи с этим прислал очень милое письмо, на которое я столь же мило ответил. По-моему, он – человек без интриг и хитростей, да и зачем ему под меня подкапываться? К «Рифме» этой я отношения не имею и не намерен иметь. Но о третейском суде я сказал Маковскому: т. е. сказал, что если он хочет «бить Померанцеву морду», то лучше устроить суд и просить Зайцева быть председателем. Кстати, Зайцев, божья коровка, верно, откажется.

Ну, а о Оцупе писать долго, расскажу лично. Когда я его спросил, почему же, до его гневной статьи, он мне писал, что Диана просит передать, что «моя статья – жемчужина», он прищурился и процедил: – Ты не понял. Диана Александровна сказала – черная жемчужина!

Тут я не нашелся ничего ответить. А оказывается, черная жемчужина дороже белых.

В сущности, мне этого болвана жалко, как на старости лет всех людей на свете. Я бы ему написал об этом письмо, но уверен заранее, что ничего из этого не выйдет, и потому писать не буду. Относительно «Трех царей» не знаю, что это, но воображаю.

Амуры мои продолжаются и причиняют мне эмоции различные. Даже очень различные. Но хорошо, что есть эмоции. До свидания, Madame и Жорж. Если я к Вам приеду, или Вы сюда, то приготовьтесь увидеть старого сморчка, в какой я превратился внезапно, все после зимнего гриппа. Bon loisirs обоим. Как Жорж – лежит или ходит? Долго лежать в известном возрасте не хорошо, даже если хочется. Пусть встает непременно.

Ваш Г. А.

56. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Nice 21 июля 1958
Chere petite Madame

Вот 5 тысяч. Спасибо за милое письмо и всякие сообщения. На Померанца я и не думаю сердиться. За что? Иваск пишет, что если и приедет, то в августе, да и то под вопросом. Получил сегодня письмо от старика Гласберга, что только я объяснил ему своей статьей поэзию Жоржа, а до этого он был согласен с собеседником Гуля насчет ссылки на каторжные работы360. Видите, какого я Вам приобрел поклонника! Я в настроении кислом, оттого пишу кратко. Разные на то причины, и сама немножко нездорова.

До свидания, bien chere amie и Жорж также. Пишите, пожалуйста, и не подражайте моему лаконизму и «великой суши».

Ваш Г. А.

57. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

4, avenue Emilia chez Heyligers Nice 12/VIII–58
Chere amie Madamotchka.

Пишу в сладком тумане дружеской встречи, еще не совсем рассеявшемся. Как и что у Вас? Очень был рад у Вас побывать, несмотря на болезнь Жоржа. Пусть прибодрится, он худ, конечно, но вид – ничего, и цвет лица, и все прочее361. У меня на это глаз острый. Не надо поддаваться болезни, это важнее всех лекарств. А Вы, Madame, меня до мозга костей поразили своей юностью. Годики ведь уже не столь маленькие, а вид с ума сводящий. Я даже, вернувшись, рассказывал вечером своему «ангелу», и он заинтересовался, т. к. предпочитает дам, а не девиц, которые кричат: «ах, пустите меня к маме!», как было со Спаржей362. Радио мне обещали присмотреть, тогда я Вам напишу. А газеты и журналы пришлю тоже. Стишок Ваш оценил и прочел дважды, но на Пиотровском увяз363. Почти Пушкин, но не совсем. Ну, вот – все. До свиданьица и примите всякие чувства, для обоих. Пожалуйста, не сохраняйте моих писем, а рвите, а то потомство скажет: был знаменитый критик, но идиот.

Ваш Г. А.

58. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 Суббота, 20/IX–58
Дорогая душка Madame Приехал вчера и нашел Ваше письмо. Ехал долго, с приключениями в дороге, в Гренобле должен был ночевать и т. д. Здесь еще никого не видел, кроме Кантора. Сегодня увижу Кодрянскую и Цетлиншу. Нашел письмо от Померанца, который желает меня видеть, но, верно, для философских разговоров. Сейчас, par le meme courrier, я пишу Ермолову, который дружен с директором Gagny (я не могу ему сам написать, т. к. не могу никак вспомнить ни его имени, ни фамилии, но Ермолов мне это сообщит, да и сам поговорит). Как только что-нибудь узнаю, Вам сразу напишу. Я понимаю, что Вам в Hyferes не по себе, и даже больше. Насчет остановки в Нью-Йорке, я больше всего имею в виду Mme Nowburg (Ольга Жигалова)364, которая имеет там роскошную квартиру на Park Avenue. Она должна быть сейчас в Париже, и я с ней поговорю. Она – дама ничего, довольно дура и скуповата, но ввиду того что Вы – литература, думаю, будет даже рада. А если не она, так найдем другое. Кстати, Поляков до сих пор мне не ответил. Отчество Татаринова – Владимир Евгеньевич. О Жорже я напишу из Англии. Во-первых, напишу густо, а во-вторых, по-моему, будет вообще лучше, когда пройдет некоторое время и будет это «голос издалека», а не чепуха, вроде статьи Яконовского365. La mort demande du calme366, а не причитаний и «рева», как у Померанца367, по его рассказу. А где лучше написать? М. б., в Нью-Йорке?368 Напишите Ваше мнение. Конечно, Париж – это здесь, va, – но там больше понимающих людей, гораздо. Я сейчас в полном, полнейшем отупении, по разным причинам. (О чем Вы могли бы судить по моей статейке-каше о Тургеневе369. Впрочем, прочтя то, что было рядом, я решил, что моя каша все-таки лучше.) Насчет пальто и шляпы: пальто – когда-нибудь, как-нибудь, это не к спеху, а шляпу – ежели бы прислали посылочкой в надлежащей коробке, весьма одолжили бы! Только если пришлете, то сразу, как только получите письмо, а то посылки идут долго. Я уезжаю 2 октября, или au plus tard370 3-го. Простите, Madame, если это хлопотливо и трудно. Почему Вы не хотите мне написать о чем-то, что надо сказать le vive voix?371 Писем у меня никто не читает, и я все сейчас же уничтожаю. Если помру, будто никто никогда мне и не писал! Прокурора не обижайте, хотя дурак, что признался именно теперь.

Я очень хотел бы Вас видеть до Англии. С Прегельшей я увижусь на днях и постараюсь всячески ее для Вас использовать. Она приятна тем, что не говорит лишнего и обещает только то, что действительно сделает. On sait а quoi se tenir372. Целую Вас и ручки и буду ждать известий.

Ваш Г. А.

Приложение

Г. В. Иванов – М. А. Алданову

Juan-le-Pins февраль 1948
Многоуважаемый Марк Александрович.

Не скажу, чтобы мне было приятно беспокоить Вас. Вы знаете почему. Все-таки я это делаю…

Вы, конечно, слышали от Буниных и других людей о наших стесненных, мягко выражаясь, обстоятельствах. Я знаю, что Вы выразили желание выхлопотать нам помощь Литературного Фонда. Буду Вам за это, конечно, крайне признателен. К сожалению, как и два года тому назад, я бессилен «оправдаться» в поступках, которых не совершал. Если – по Толстому – нельзя писать о барыне, шедшей по Невскому, если эта барыня не существовала373, то еще затруднительней доказывать, что я не украл или не собирался украсть ее не существовавшей шубы. Я не служил у немцев, не доносил (на меня доносили, но это, как будто, другое дело), не напечатал с начала войны нигде ни на каком языке ни одной строчки, не имел не только немецких протекций, но и просто знакомств, чему одно из доказательств, что в 1943 году я был выброшен из собственного дома военными властями, а имущество мое сперва реквизировано, а затем уворовано ими же. Есть и другие веские доказательства моих «не», но долго обо всем писать.

Конечно, смешно было бы отрицать, что я в свое время не разделял некоторых надежд, затем разочарований тех же, что не только в эмиграции, но еще больше в России разделяли многие, очень многие. Но поскольку ни одной моей печатной строчки или одного публичного выступления – никто мне предъявить не может – это уже больше чтение мыслей или казнь за непочтительные разговоры в «Круге» бедного Фондами некого374. Таким образом, я по-прежнему остаюсь в том же положении пария или зачумленного, в каком находился два года тому назад, когда жена моя была тяжело больна и просила той же помощи… у того же Фонда…

Буду очень рад и крайне Вам благодарен, если Вам удастся на этот раз снять с нас «заклятье». Но скажу Вам откровенно, что наше нынешнее положение не таково, чтобы такая помощь, если даже будет учтено, что два года мы не получали ничего – могла бы нас серьезно выручить.

Как бы Вам сказать?.. Когда-то наш общий друг, покойная Лулу375, рассказала мне о решении (будто бы) принятом Вами на случай, если Ваш дебют как романиста не удастся материально, не даст Вам возможности жить. Возможно, что Лулу преувеличивала, возможно, что преувеличивали Вы. Я не преувеличиваю. Мы должны иметь возможность жить литературой, никакой другой малейшей возможности у нас нет.

И вот я обращаюсь к Вам с просьбой прочесть новую книгу376 моей жены и дать о ней отзыв такой, какого, по Вашему мнению, книга заслуживает. Для американского и английского издания Ваш отзыв – Вы сами знаете – имеет огромное значение.

Не буду больше обременять Вас чтением и без того затянувшегося письма. Хочу только прибавить, что я обращаюсь сейчас не к «Марку Александровичу», былые дружеские отношения с которым волей судьбы (и клеветы) оборвались, а к русскому писателю Алданову. Это может сделать каждый, даже незнакомый человек. Достаточно знать Ваше безукоризненное джентльменство – и житейское, и литературное.

Преданный Вам Георгий Иванов
P. S. Я бы с удовольствием привез рукопись в Ниццу, но в настоящее время поездка туда для меня – непосильный расход. Нельзя ли передать ее Вам в Ваше ближайшее посещение Ивана Алексеевича Бунина?

М. А. Алданов – Г. В. Иванову

9 февраля 1948 г.
Многоуважаемый Георгий Владимирович.

Получил сегодня Ваше письмо от 6-го. Разрешите ответить Вам с полной откровенностью.

Вам отлично известно, что я Вас (как и никого другого) ни в чем не «изобличал» и не обвинял. Наши прежние дружественные отношения стали невозможны по причинам от меня не зависящим. Насколько мне известно, никто Вас не обвинял в том, что Вы «служили» у немцев, «доносили» им или печатались в их изданиях. Опять-таки, насколько мне известно, говорили только, что Вы числились в Сургучевском союзе377. Вполне возможно, что это неправда. Но Вы сами пишете: «Конечно, смешно было бы отрицать, что я в свое время не разделял некоторых надежд, затем разочарований, тех, что не только в эмиграции, но еще больше в России, разделяли многие, очень многие». Как же между Вами и мной могли бы остаться или возобновиться прежние дружественные отношения? У Вас немцы замучили «только» некоторых друзей. У меня они замучили ближайших родных. Отлично знаю, что Ваши надежды, а потом разочарования разделяли очень многие. Могу только сказать, что у меня не осталось добрых отношений с теми из этих многих, с кем такие отношения у меня были. Я остался (еще больше, чем прежде) в дружбе с Буниным, с Адамовичем (называю только их), так как у них никогда не было и следов этих надежд. Не думаю, следовательно, чтобы Вы имели право на меня пенять. Мне говорили из разных источников, совершенно между собой не связанных и тем не менее повторявших это в тождественных выражениях, что Вы весьма пренебрежительно отзываетесь обо мне как о писателе. Поверьте, это никак не могло бы повлечь за собой прекращение наших добрых отношений. Я Вас высоко ставлю как поэта, но Вы имеете полное право меня как писателя ни в грош не ставить, тем более что Вы этого не печатали и что Вы вообще мало кого в литературе цените и признаете. Наши дружественные отношения кончились из-за вышеупомянутых Ваших настроений, о которых в Нью-Йорке говорилось, и еще по одной личной причине. В письме ко мне в Америку Вы написали, что «клевета Полонского378» заставила Вас и т. д. (помнится, печататься в «Патриоте»379). Если бы и в самом деле Полонский что-либо сообщил о Вас в Нью-Йорк, то Вы не имели бы права писать об его «клевете» МНЕ, так как он женат на моей сестре. В действительности же Полонский о Вас ни мне, ни другим НЕ ПИСАЛ НИ ОДНОГО СЛОВА. Писали о Вас другим другие, а мне о Вас никто ничего не писал вообще.

Прекращение наших дружественных отношений не мешает мне быть готовым к тем услугам Вам, которые я оказать могу. Не так давно в Париже Вы мне написали, что хотели бы моей помощи в получении посылки Фонда. Как Вам известно, я тотчас послал пневматик Недошивиной и сообщил об этом Вам. Через шесть недель я буду в Нью-Йорке и лично поддержу ходатайство о помощи Вам в Фонде: только позавчера я получил скрестившееся с моим письмо Николаевского380, – он мне сообщает, что касса Фонда сейчас совершенно пуста и что они надеются весной ее пополнить. Не скрою от Вас, я ходатайствовал из Франции о помощи слишком большому числу людей, и поэтому мои ходатайства очень там обесценились и теперь выполняется одно из трех или четырех. Было бы хорошо, если бы о Вас Фонду написал (Зензинову381) какой-либо еще не «использованный» в Фонде другими известный человек. А я там еще устно поддержу, обещаю это Вам твердо, никак не гарантируя, что Президиум Фонда удовлетворит просьбы.

Теперь книга Ирины Владимировны. Я как раз на днях говорил и Бунину, и Даманской, что мой издатель Скрибнер НЕ принял двух книг очень известных лиц, которых я ему рекомендовал, и даже был не слишком любезен, и у меня с ним теперь холодок. Из других американских издателей я еще знаю Кнопфа, который прежде издавал меня (и Бунина). Он не очень любит русских эмигрантов вообще. Поверьте моему опыту: рекомендация моя не может сама по себе иметь значения. Нет такого писателя, который не мог бы получить рекомендации от другого писателя, и американские издатели прекрасно это знают и на такие рекомендации не обращают внимания. Если рукопись неизвестного им автора представляется им по-английски, они читают ее сами со своими «эдиторами» (редакторами). Если она сдается им по-французски или по-немецки, то они ее дают для чтения «ридерам», которые получают жалованье и обязаны высказывать обоснованное суждение. Русские же «ридеры» есть только у некоторых издателей, как Гарнер и Макмиллан. Другие почти всегда требуют от русских авторов представления рукописи (или хотя бы части ее) в переводе. У Ирины Владимировны есть французский перевод, его и надо представить. Мой совет – всегда это делать через агента, как я и делал. В случае принятия романа комиссия агента всегда окупается, так как он выговаривает обычно лучшие условия, чем автор. В случае отказа он не получает ничего. Я очень доволен своим нынешним агентом М. А. Гофманом382 (теперь 75, rue Caumarlin, Paris). У него большие связи и в Америке, и в Англии. Советую Ирине Владимировне через агента послать французский перевод в Америку и непременно приложить лестные английские рецензии о прежних ее книгах. Она может, конечно, сослаться и на меня: если тот или иной издатель ко мне обратится, я искренне скажу то, что думаю об ее таланте. Но именно поэтому я не могу читать ее рукопись. По двум причинам:

Вполне возможно ведь, что именно этот роман мне не так понравится или понравится, но покажется не обещающим успеха в Соединенных Штатах. Между тем если я его не прочту, то добросовестно скажу свое мнение об ее прежних вещах, гораздо меньше ответственность, если говоришь о писателе вообще, а не о предлагаемой книге: книга всегда может не иметь успеха, даже превосходная, – издатель же тогда не может обвинять того, кто дал рекомендацию.

Мне тяжело слышать, что Вы находитесь в таком трудном материальном положении. Я слышал, что Ирина Владимировна имеет немалый успех в кинематографе383. Думаю, что от парижских кинематографических деятелей, хорошо ее знающих и ценящих, много легче получить аванс, чем у американских издателей, которые по общему правилу не только аванс, но и ответ дают очень нескоро. Знаю по себе.

Преданный Вам М. Алданов

1

Йер-ле-Пальмье (Hyeres les Palmiers) – городок на юге Франции (департамент Вар), в котором находился один из русских домов престарелых.

(обратно)

2

Вскоре после примирения Адамович предложил Иванову вести «переписку из двух углов» о поэзии, о чем Иванов 2 февраля 1956 г. писал В. Ф. Маркову, добавив: «Но с ним сразу же ничего не получилось. Он начал так академически скучно о каких-то ямбах, что я скис» (Georgij Ivanov / Irina Odojevceva. Briefe an Vladimir Markov 1955–1958 / Mit einer Einl. hrsg. von H. Rothe. Koln; Weimar; Wien: Bohlau Verl., 1994. S. 13).

(обратно)

3

Судя по всему, Адамович просил Н. Г. Рейзини о финансовой помощи Ивановым.

(обратно)

4

В Манчестерском университете Адамович с 1951 по 1960 г. преподавал русскую литературу.

(обратно)

5

Роман М. А. Алданова, отрывки из которого публиковались в «Новом русском слове» в 1949 и 1951 гг., целиком напечатан Издательством имени Чехова в двух томах (Нью- Йорк, 1952). Рецензия Адамовича, опубликованная в «Новом русском слове» (1952. 4 декабря. № 14831. С. 8), была, как все его рецензии на книги Алданова, очень вежливой.

(обратно)

6

См. примеч. 40.

(обратно)

7

В марте 1955 г. была возобновлена после четырехлетнего перерыва (общие собрания не проводились с 29 июня 1951 г.) деятельность парижского Союза русских писателей и журналистов. На собрании 26 марта 1955 г. председателем Союза был избран Б. К. Зайцев, вице-председателем В. А. Смоленский. Второй Всесоюзный съезд советских писателей, прошедший в Москве 15–26 декабря 1954 г., вызвал в эмиграции идею провести съезд писателей русского зарубежья. Инициаторами съезда выступили руководители радиостанции «Освобождение», см. воспоминания одного из ее сотрудников: «В 1955 году “Свобода” старалась организовать съезд русских писателей зарубежья. Она бы оплатила все расходы, связанные со съездом, как снятие помещения и прочее, но официально ответственными за его организацию были бы русские зарубежные писатели. Насколько помню, Ремизов сослался на болезнь, которая мешала ему принять участие в этом съезде-конференции, в то время как Борис Зайцев, Георгий Адамович и Одоевцева согласились» (Мирковский Б. Чучи – дитя обалдевшей вдовы. Донецк: Восточный издательский дом, 2001. С. 67). Съезд долго планировался и обсуждался, однако так и не состоялся.

(обратно)

8

Одоевцева в своей книге «На берегах Сены» рассказывает об этом эпизоде, как свидетельница его: «Бунин, явно сознавая, что его все здесь ждут с нетерпением – без него за стол не сядут – направился прямо к расположившейся на диване Тэффи, поклонился ей и громко произнес, целуя обе ее руки:

– Надежда Александровна! Целую ручки и прочие штучки.

На что Тэффи, не задумываясь, радостно и звонко воскликнула:

– Ах, спасибо, Иван Алексеевич, спасибо! Спасибо за штучки. Их давно уже никто не целовал!» (Одоевцева И. На берегах Сены. М.: Худож. лит., 1989. С. 233–234).

Однако В. Н. Бунина задолго до появления Одоевцевой в Париже в письме 8 сентября 1922 г. пишет Тэффи, вспоминая этот эпизод: «Ян целует Ваши ручки и…» (Переписка Тэффи с И. А. и В. Н. Буниными: 1920–1939 (l-я часть) / Публ. Р. Дэвиса и Э. Хейбер // Диаспора: Новые материалы. I. Париж; СПб.: Athenaeum: Феникс, 2001. С. 367).

(обратно)

9

Посмотрим (фр.).

(обратно)

10

Недошивина Наталья Александровна (1895–1983) – общественный деятель, секретарь комитета Земгора, представитель Литературного фонда во Франции. С 1951 г. главный секретарь Дома для русских пансионеров в Кормей-ан-Паризи.

(обратно)

11

Долгополов Николай Саввич (1879–1972) – врач, до революции член партии народных социалистов, член II Государственной думы, в Гражданскую войну – министр здравоохранения в правительстве Деникина. С 1920 г. в эмиграции в Париже, председатель Земгора, после войны – представитель в Европе американских русских благотворительных учреждений, и в частности Литературного и Кулаевского фондов. В 1949 г. основал Русский дом для престарелых в Кормей-ан-Паризи.

(обратно)

12

Осенью 1929 г. родную сестру Адамовича Ольгу Викторовну (1889–1952) разбил паралич. После смерти матери (1933) сестра находилась на попечении Адамовича до своей кончины.

(обратно)

13

Адамович еще до войны, в марте 1928 г., был посвящен в масоны, был членом ложи «Юпитер» до 1932 г. После войны, когда деятельность масонских лож в Париже была возобновлена, состоял членом лож «Юпитер» и «Лотос», выступал на собраниях с докладами на литературные темы, печатался в «Вестнике объединения русских лож Д. и П. Шотландского Устава» (Париж, 1959–1964).

(обратно)

14

Здесь: с ближайшей почтой (фр.).

(обратно)

15

По словам Одоевцевой, репутация их была испорчена в начале Второй мировой войны, когда Ивановы жили в Биаррице: «Однажды мы устроили большой прием, на котором был даже английский адмирал. Перечень всех гостей появился в газете. Наш друг, “спарженька” Фельзен, бежавший с матерью из Парижа и пробиравшийся в Швейцарию, нашел у нас эту самую газету с отчетами, прочитал и ахнул: “Вот как живут наши”. Этим открытием он решил поделиться с Адамовичем. Но Адамович тогда был на войне, и письмо шло несколько месяцев. А когда он его получил, то решил, что мы принимаем немецкий генералитет, и оповестил об этом всех знакомых, украсив рассказ “цветами своей фантазии”. А именно, что я разъезжаю с немецкими офицерами верхом и играю с ними в теннис. Хотя я и с английскими офицерами верхом не ездила и в теннис не играла. Все поверили этому и отвернулись от нас, даже такие друзья,как Керенский, который бывал у нас с женой и, прощаясь, целовал нас и крестил. С этого и начались все наши несчастья» (Одоевцева И. На берегах Сены. М.: Худож. лит., 1989. С. 189).

(обратно)

16

Кровопусков Константин Романович (1881–1958) – юрист, до революции член партии эсеров, служащий Одесской городской управы (в 1918 товарищ городского головы). С 1919 г. в эмиграции во Франции, с 1921 г. управляющий делами Российского земско-городского комитета помощи беженцам, с 1924 г. член Русского эмигрантского комитета, с 1925 г. один из руководителей Объединения русских земских и городских деятелей за границей. После войны заместитель директора Офиса по делам русских беженцев во Франции, член координационного комитета благотворительных и гуманитарных организаций, в 1950–1954 гг. один из организаторов домов для престарелых эмигрантов, основатель Русского дома в Ганьи.

(обратно)

17

И не будем больше об этом (фр.).

(обратно)

18

Духовным наставником (фр.).

(обратно)

19

Н. А. Вольскую.

(обратно)

20

Неточная цитата из стихотворения В. Ф. Ходасевича «Перед зеркалом» (1924) из цикла «Европейская ночь». У Ходасевича: «Разве мальчик, в Останкине летом…».

(обратно)

21

Чтобы держать в курсе дела (фр.).

(обратно)

22

Ермолов Дмитрий Николаевич (1884–1963) – до революции чиновник Министерства внутренних дел, после революции в эмиграции в Константинополе, затем в Софии, с 1931 г. в Париже, промышленник, масон, «досточтимый мастер» ложи «Юпитер» в 1946–1956 гг. См. некролог, написанный Адамовичем (Вестник объединения русских лож Д. и П. Шотландского Устава. 1963. № 11. С. 1–2).

(обратно)

23

Вырубов Василий Васильевич (1879–1963) – общественный деятель. Во время Первой мировой войны председатель Комитета Всероссийского земского союза, в октябре 1917 г. – помощник начальника штаба Верховного главнокомандующего, ближайший друг А. Ф. Керенского. В Париж прибыл в конце 1918 г. со своим родным дядей князем Львовым в качестве управляющего делами Русского политического совещания. Затем был представителем в Париже Временного комитета Всероссийского земского союза (оставался членом правления до смерти). Масон 33-й степени, председатель объединения русских лож Шотландского Устава. Он выпустил брошюру Адамовича «Л. Н. Толстой: Речь на собрании в Париже 3 декабря 1960 г.» (Париж: Изд-во В. Вырубова, 1960), кроме того, две книги Адамовича были написаны по заказу Вырубова: биография «Василий Алексеевич Маклаков» (Париж: Изд-во друзей В. А. Маклакова, 1959) и брошюра «Вклад русской эмиграции в мировую культуру» (Париж, 1961). См. некролог «Памяти В. В. Вырубова», написанный Адамовичем (Русская мысль. 1963.10 августа).

(обратно)

24

Вырубов Александр Александрович (1882–1962) – актер 1-й студии МХТ. С 1922 г. в Берлине, входил в состав Пражской труппы МХТ.

(обратно)

25

Роман А. Ф. Дама некой, вышедший в нью-йоркском Издательстве имени Чехова в 1952 г. См. рецензию Адамовича (Новое русское слово. 1953.26 июля).

(обратно)

26

Вольская Н. Плавни: (Страницы страшных воспоминаний)// Русская мысль. 1955. 6 апреля. № 751. С. 6; 13 апреля. № 753. С. 6; 20 апреля. № 755. С. 7; 27 апреля. № 757. С. 6; 4 мая. № 759. С. 7.

(обратно)

27

Бедная крошка (фр.).

(обратно)

28

Роговский Евгений Францевич (1888–1950) – до революции помощник присяжного поверенного, член партии эсеров, в 1917 г. – петроградский градоначальник, депутат Учредительного собрания, осенью 1918 г. – товарищ председателя Уфимского государственного совещания, товарищ министра внутренних дел, заведующий милицией в Омске, выслан за границу колчаковцами. В эмиграции – «бизнесмен, пользовавшийся репутацией афериста и спекулянта», по характеристике Е. Г. Эткинда (Евреи в культуре русского зарубежья. Иерусалим, 1992 Вып. 1. С. 317). Во второй половине 1940-х гг. был директором Русского дома в Жуан-ле-Пэн (Juan-le-Pins), где некоторое время жили Ивановы. Подробнее о нем см.: Звягин С. П. Эсер Е. Ф. Роговский: попытка реконструкции биографии // Политические партии, организации, движения в условиях кризисов, конфликтов и трансформации общества: Опыт уходящего столетия: Материалы конференции. Омск, 2000. Ч. 1. С. 113–120.

(обратно)

29

Несмотря ни на что (фр.).

(обратно)

30

26 сентября 1956 г. Адамович писал Алданову: «Я видел Вырубова и говорил с ним опять о их переводе в Париж. Он что-то предпринимает, но, по его словам, Долгополов заявил, что в тот день, как Иванов будет в одном из здешних домов, он подаст в отставку» (BAR. Coll. Aldanov).

(обратно)

31

В «Новом журнале» были опубликованы стихотворения Одоевцевой «За верность, за безумье тост!..» и «Началось. И теперь опять…» (1955. № 40. С. 96–98).

(обратно)

32

См. отзыв Адамовича в письме 9 в разделе: «“Жаль, что Вы далеко…”: Письма Г. В. Адамовича И. В. Чиннову (1952–1972)»:

«Нового журнала» – № 40 – я еще не видел. Насчет стихов Одоевцевой – согласен, не читая их: они всегда – вроде сбитых сливок, но я очень люблю сбитые сливки.

(обратно)

33

С 1952 г. Лидия Давыдовна Червинская (1907–1988) пыталась издать сборник стихов «Двенадцать месяцев» (Париж: Рифма, 1956), в подготовке которого ей помогал Адамович.

(обратно)

34

Иваску Адамович 29 мая 1955 г. писал об этих стихах совершенно по-иному: «Чиннов восхитился Одоевцевой, с чем я никак не согласен. Она бывала лучше, менее манерна и менее сладка (там, где Офелия, от которой, кстати, пора бы русской поэзии отделаться!), – и Бог с ней» (Сто писем Георгия Адамовича к Юрию Иваску (1935–1961) / Предисл., публ. и коммент. Н. А. Богомолова // Диаспора: Новые материалы. V. Париж; СПб.: Athenaeum: Феникс, 2003. С. 458).

(обратно)

35

В № 40 «Нового журнала» было опубликовано стихотворение И. В. Чиннова «Что-то вроде России…».

(обратно)

36

Книгу о балете (которым увлекался с раннего детства и даже посещал балетную школу в Москве) Адамович так и не написал, но опубликовал несколько статей и заметок на эти темы в 1960–1970-е гг. Подборку см.: Адамович Г. Нелитературные беседы, или Торжество над материей / Вступ. заметка О. Коростелева; публ. О. Коростелева и С. Федякина// Дружба народов. 1997. № 5. С. 208–220.

(обратно)

37

Адамович Г. Поэзия в эмиграции // Опыты. 1955. № 4. С. 35–51.

(обратно)

38

Об этом эпизоде их совместной жизни в Петрограде, в квартире тетки Адамовича Веры Белэй на Почтамтской улице подробно рассказывает Одоевцева в своих воспоминаниях «На берегах Сены» (М.: Худож. лит., 1989. С. 120–121).

(обратно)

39

В письме Адамовичу от 4 сентября 1928 г. З. Н. Гиппиус писала: «Некоторых слов я не люблю. Например: “отчего ж?” или “что ж делать!” И между ними особенно не люблю: “так” (в вашем смысле, в смысле “да так…”)» (Intellect and Ideas in Action: Selected Correspondence of Zinaida Hippius. Munchen: Wilhelm Fink Verl., 1972. P. 382).

(обратно)

40

В воспоминаниях «Мои встречи с Алдановым» Адамович писал, что во время приездов в Ниццу они «встречались раза два или три в неделю в маленьком кафе на площади Моцарта. …Литературные наши разговоры почти всегда кончались Толстым и Достоевским» (Новый журнал. 1960. № 60. С. 112–113).

(обратно)

41

Он грустный, как никогда (фр.).

(обратно)

42

В альманахе «Литературный современник» (Мюнхен, 1954) было впервые опубликовано раннее стихотворение Адамовича «Как легкие барашки – облака…».

(обратно)

43

Вероятно, Одоевцева упомянула рассказ Г. Андреева «Северная робинзонада» (Литературный современник. Мюнхен, 1954. С. 79–84). Позже Адамович отзывался об Андрееве гораздо более одобрительно, см. письмо 22 в разделе: «“Жаль, что Вы далеко…”: Письма Г. В. Адамовича И. В. Чиннову (1952–1972)».

(обратно)

44

Вольская Нина Аркадьевна (?–1957) – автор рассказов, печатавшихся в «Иллюстрированной России», «Русской мысли» и «Возрождении».

(обратно)

45

И так далее (фр.).

(обратно)

46

Рассказ Вольской, был опубликован три месяца спустя: Вольская Н. Аризона: Рассказ // Русская мысль. 1955.17 ноября. № 822. С. 6–7; 22 ноября. № 824. С. 6–7.

(обратно)

47

Послеполуденные часы (фр.).

(обратно)

48

Занимался любовью (фр.).

(обратно)

49

До середины 1930-х гг. мать и сестра Адамовича постоянно, асам он во время летних наездов в Ниццу, жили на вилле тетки Адамовича Веры Белэй, вдовы англичанина-миллионера. О своем первом посещении этой виллы Одоевцева писала в мемуарах (На берегах Сены. М.: Худож. лит., 1989. С. 129).

(обратно)

50

Куда хуже (фр.).

(обратно)

51

Только что вышедшую книгу Адамовича «Одиночество и свобода» (Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955).

(обратно)

52

Каникулах (фр.).

(обратно)

53

Коврик у кровати (фр.).

(обратно)

54

«Жизнь соткана из подвохов» (фр.).

(обратно)

55

Речь идет о рецензии Георгия Иванова на книгу Адамовича «Одиночество и свобода» (Новый журнал. 1955. № 43. С. 296–297).

(обратно)

56

Молодой человек (фр.).

(обратно)

57

Из очерка Георгия Иванова «Китайские тени»: «С флюсом, обиженный, некормленый, Мандельштам выходил из дому … шел к ларьку, где старушка-еврейка торговала спичками, папиросами, булками, молоком… Эта старушка, единственное существо во всем Коктебеле, относилась к нему по-человечески (может быть, он напоминал ей собственного внука, какого-нибудь Янкеля или Осипа), по доброте сердечной оказывала Мандельштаму “кредит”: разрешала брать каждое утро булочку и стакан молока “на книжку”. … Если же он, потеряв чувствительность, рассеянно тянулся к чему-нибудь более ценному – коробке печенья или плитке шоколада, – добрая старушка, вежливо отстранив его руку, говорила грустно, но твердо: “Извиняюсь, господин Мандельштам, это вам не по средствам”» (Последние новости. 1930.22 февраля). Очерк этот возмутил М. И. Цветаеву и заставил ее написать опровержение под названием «История одного посвящения» (опубликовано посмертно: Oxford Slavonic Papers. 1964. XI.), в котором она протестовала против почти каждой строчки Иванова, в том числе и цитируемого пассажа.

(обратно)

58

Строчки из неопубликованного стихотворения Адамовича.

(обратно)

59

Р. Б. Гуль в письмах Иванову одобрял примирение с Адамовичем и просил с ним поговорить о сотрудничестве в «Новом журнале». См.: Переписка через океан Георгия Иванова и Романа Гуля // Новый журнал. 1980. № 140. С. 200). Неделей позже Гуль написал Адамовичу, приглашая его к сотрудничеству, после чего и у них завязалась переписка, продолжавшаяся более десяти лет (Beinecke. Roman Gul’ Papers. Gen MSS 90. Box 1. Folder 6; Box 18. Folder 412).

(обратно)

60

Рабинович Яков Борисович (1897–1964) – студент Петербургского политехнического института (1915–1917), друг Л. А. Каннегисера, завсегдатай «Бродячей собаки». После революции в эмиграции в Париже, адвокат, член масонской ложи «Юпитер». Во время Второй мировой войны один из руководителей еврейского Сопротивления в Париже, после войны жил во Франции, США, Израиле. И. Ф. Мартынов опубликовал автограф Рабиновича на книге «Леонид Каннегисер» (Париж, 1928): «Вспоминаем с Адамовичем. Какая насыщенная и бурная юность. Говорили обо всем: …от Джона Рескина, Патера, Кузмина, верховой езды, Теодицеи, Шницлера, стихов до сладостной смерти – подвига – обо всем, обо всем, только не об Израиле, не о сионизме» (Мартынов И. Ф. «Последний народоволец»: Новый штрих к портрету Л. А. Каннегисера (1898–1918) // Вестник РСХД. 1990. № 159. С. 207).

(обратно)

61

Поверенный в делах (фр.).

(обратно)

62

Компенсацию (фр.).

(обратно)

63

Между нами, – это вовсе не так (фр.).

(обратно)

64

Статья Андрея Седых о книге «Одиночество и свобода» называлась «Итоги Г. В. Адамовича» (Новое русское слово. 1955. 2 октября). Цитата о Гиппиус, «общероссийской литературной классной даме», действительно выдернута из контекста. Адамович писал об этом как об одной из масок Гиппиус и предложение начинал со слов: «Гиппиус бывала обаятельна, когда забывала о своей роли…».

(обратно)

65

Интервью А. Седых назывались «У Д. С. Мережковского» (Звено. 1925. 16 марта. № 111. С. 3) и «У З. Н. Гиппиус» (Там же. 30 марта. № 113. С. 3). Вскоре после его визита Гиппиус опубликовала статью, в которой действительно описала внешность и манеры интервьюера (не назвав, впрочем, его по имени): Гиппиус З. Наше убожество // За свободу! 1925. 7 апреля. № 94 (1498). С. 2. Кстати, эта статья почему-то не значится ни водной из библиографий Гиппиус, даже в новейшей (Bibliographie des oeuvres de Zenaide Hippius / Etablie par A. Barda. Paris: Institut d’Etudes Slaves, 1975; Гехтман M. B. Библиография прижизненных изданий и публикаций З. Н. Гиппиус. М.: Интелвак, 2007). В своих мемуарах Седых писал: «С Мережковскими встретился я лично только один раз. Встреча была неприятная и оставила на всю жизнь отвратительный осадок» (Седых А. Далекие, близкие. М., 1995. С. 229).

(обратно)

66

25 апреля 1958 г. Г. П. Струве писал В. Ф. Маркову: «В первоначальном виде моя статья была отклонена “Русской мыслью”, что повело к тому, что я перестал там сотрудничать, и что заказанная мне рецензия на Адамовича была заменена рецензией самого Терапиано» (Собрание Жоржа Шерона). Рецензия Ю. К. Терапиано на книгу Адамовича «Одиночество и свобода» была опубликована в «Русской мысли» 19 мая 1956 г.

(обратно)

67

Между нами (фр.).

(обратно)

68

Н. В. Кодрянская, с которой Адамович переписывался все послевоенные годы, в октябре 1955 г. уезжала из Парижа в Нью-Йорк, и он действительно не знал адрес, пока не получил письмо (в конце ноября) уже с нового места. Сохранились письма Адамовича Кодрянской 1947–1971 гг. (Leeds. MS 1408).

(обратно)

69

Роман И. В. Одоевцевой «Оставь надежду навсегда» первоначально вышел в ее собственном французском переводе: «Laisse toute esperance» (Paris, 1948). На следующий год роман вышел на английском – «All Hope Abandon» (New York, 1949; F. Reed, tr.) и испанском «Abandona toda esperanza» (Barcelona, 1949; Luis de Caralt, tr.); отдельное издание на русском языке появилось гораздо позже (Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1954).

(обратно)

70

Имеется в виду статья Е. М. Яконовского в газете «Русское воскресение», где он называл Георгия Иванова и Адамовича Моцартом и Сальери и этим объяснял тот факт, что у Адамовича-критика нет статей о творчестве Иванова.

(обратно)

71

Н. А. Вольская.

(обратно)

72

Один из вариантов эпиграммы А. С. Пушкина «На Воронцова» («Сказали раз царю…») (1823), ходившей в разных списках и впервые опубликованной лишь в 1861 г. Каноническим считается вариант: «Льстецы, льстецы! Старайтесь сохранить /Ив самой подлости осанку благородства».

(обратно)

73

Стихотворение «Граф фон дер Пален! Руки на плечах…» (впервые опубл.: Числа. 1930. № 1. С. 11).

(обратно)

74

Евангулов Георгий Сергеевич (1894–1967) – поэт и прозаик, автор пяти сборников стихов, изданных в Тифлисе, Владикавказе, а с 1921 г. – в Париже.

(обратно)

75

Статья Р. Б. Гуля «Георгий Иванов» (Новый журнал. 1955.№ 42. С. 110–126).

(обратно)

76

В том же номере была опубликована большая подборка стихов Георгия Иванова под общим названием «Дневник. 1955» (Там же. С. 99–103).

(обратно)

77

Строго говоря, к статьям Адамовича об Иванове в «Последних новостях» можно отнести только рецензию на сборник «Отплытие на остров Цитеру» (Последние новости. 1937. 27 мая. № 5906. С. 2), но в рецензиях на отдельные номера «Современных записок» и «Чисел» Адамович и впрямь немало писал об Иванове (Там же. 1929. 11 июля; 1930. 15 мая; 1930. 27 ноября; 1931. 22 октября; 1932. 27 октября; 1933. 19 января; 1936. 10 декабря).

(обратно)

78

Лозинский Михаил Леонидович (1886–1955) – поэт, переводчик, близкий друг Гумилева, участник 1-го, 2-го и 3-го Цеха поэтов, редактор «Гиперборея» (1912–1913) и издатель поэтических сборников при журнале, секретарь «Аполлона» (в 1913–1917). После революции – сотрудник «Всемирной литературы», руководитель семинария по стихотворному переводу при Литературной студии Дома искусств (1919–1923).

(обратно)

79

Ср. воспоминания Н. Чуковского о Гумилеве: «Начал он с Георгия Иванова и Георгия Адамовича, о которых отзывался всегда как о крупнейших, замечательнейших поэтах. По его словам, они олицетворяли внутри “Цеха” как бы две разные стихии – Георгий Иванов стихию романтическую, Георгий Адамович – стихию классическую» (Чуковский Н. Литературные воспоминания. М.: Советский писатель, 1989. С. 35).

(обратно)

80

Стоит того (фр.).

(обратно)

81

Сокращение: если буду жив, – часто употреблялось Л. Н. Толстым.

(обратно)

82

Приятного досуга (фр.).

(обратно)

83

См. письмо 11 в разделе: «“Жаль, что Вы далеко…” Письма Г. В. Адамовича И. В. Чиннову (1952–1972)»: В Париже я кружусь в вихре света. Был у Гингеров на докладе Оцупа о гибели поэзии или о чем-то вроде. Было это зрелище довольно «пронзительное» – по смешению умственной беспомощности, гордости, старости с трясущимися руками и обилию метафизического тумана.

(обратно)

84

Весь мир крутится (фр.).

(обратно)

85

«Выкручивайся» (фр.).

(обратно)

86

А. М. Элькан.

(обратно)

87

Леонидов Леонид Давидович (ок. 1885–1983) – антрепренер, организатор зарубежных гастролей МХТ, автор книги «Рампа и жизнь: Воспоминания и встречи» (Париж: Русское театральное изд-во за границей, 1955).

(обратно)

88

От фр. vedette – знаменитость.

(обратно)

89

Буров Александр Павлович (наст. фам. Бурд; 1870–1957) – состоятельный инженер и беллетрист-дилетант, занимавшийся меценатством. Подробно о нем см.: «Чудак, дурак, “писатель”, богатей…»: (Александр Буров и его корреспонденты) / Обзор С. В. Шумихина // Встречи с прошлым. М., 2004. Вып. 10. С. 551–644. См. также: «Мы с Вами очень разные люди»: Письма Г. В. Адамовича А. П. Бурову (1933–1938) / Публ. О. А. Коростелева // Диаспора: Новые материалы. IX. Париж; СПб.: Athenaeum: Феникс, 2007. С. 325–354. Взаимоотношения Бурова с Адамовичем, Оцупом и «Числами» легли в основу рассказа В. В. Набокова «Уста к устам». Подробный разбор их см. в книге С. Давыдова «“Тексты-матрешки” Владимира Набокова» (Munchen: Verl. Otto Sagner, 1982 С. 10–51). Методика, которой руководствовались Георгий Иванов, Оцуп и Адамович, лучше всего изложена в недатированном письме Иванова Софии Ивановне Аничковой-Таубе: «Дорогая София Ивановна. Вот конспект письма, который советую Вам использовать, пиша Бурову. Я думаю, результат будет быстрый и приятный. Маслом кашу не портить, не жалейте похвал по его адресу: от Бунина до меня все мы делали это печатно, не то что в письме. Не забудьте перечислить все свои литературные заслуги… А. Р. Bourov, 839 115, Olimpia Amsterdam, Hollande Глубокоуважаемый Александр Павлович, уже давно, больше года тому назад, мои старинные друзья – И. Одоевцева и Георгий Иванов – дали мне прочесть Вашу прекрасную книгу “Русь Бессмертная”. Я прочла ее с большим волнением. Не знаю другого писателя, который бы так проникновенно писал бы о русской Голгофе, русской доле, русской – гордости – смирении. Скажу прямо – никто из современной литературы так искренно и так правдиво не писал об эмиграции и о России. Г. Иванов, дав мне книгу, рассказал много о Вас как о человеке, о Вашей отзывчивости, Вашей чуткости, нежности Вашей души и доброте. Теперь, находясь в очень трудных обстоятельствах, я вспомнила все это. Вспомнила и Бурова-писателя и Бурова-человека. (Я такая-то – редактор таких-то изданий, автор – таких-то книг, – пьеса моя такая-то шла тогда-то в Малом театре.) Я больна, у меня нет средств. Если можете, помогите мне (нужны лекарства, усиленное питание – ничего этого нет). Независимо от этой просьбы – благодарю Вас за наслаждение и духовную помощь, которую мне дала Ваша прекрасная книга» (BAR. Coll. Anichkova-Taube). Адамович тому же учил Червинскую в письме от 13 июля 1953 г.: «Пожалуйста, если бы Вас куда-нибудь пригласил Буров (я ему о Вас написал), будьте привлекательны и печальны “vois belle et vois triste” “голос прекрасный и голос печальный” – фр. и что-нибудь скажите ему о нем самом (т. е. его писаниях, безграмотных, но не окончательно бездарных). А то я стараюсь, а Вы все испортите. Впрочем, он в периоде скупости, и я не уверен, что письмо мое даст результаты. Его рвут на части, и он, кажется, решил забастовать» (BAR. Coll. Adamovich).

(обратно)

90

К трехтомному опусу А. П. Бурова «Бурелом: Роман-летопись поколений последних императоров» (Париж, 1955–1957) прилагались отзывы литераторов, в том числе и Георгия Иванова. Адамовича среди них не было, и рецензий его на это произведение Бурова в печати не появлялось.

(обратно)

91

Воспоминания С. К. Маковского о А. А. Блоке вошли в его книгу «На Парнасе Серебряного века» (Мюнхен: ЦОПЭ, 1962). Адамович, недолюбливавший Маковского, вел с ним вежливую переписку, но в частных беседах и в письмах друзьям отзывался о нем довольно резко. Несколько писем Адамовича сохранились в архиве Маковского (РГАЛИ).

(обратно)

92

Диана Каренн, киноактриса, жена Н. А. Оцупа. Публиковала заметки в «Числах». О каком ее рассказе идет речь, неясно.

(обратно)

93

Влюблена, как никогда прежде (фр.).

(обратно)

94

Очередное произведение Н. А. Вольской, в журналах не публиковалось.

(обратно)

95

Бонди Владимир Александрович (1870–1934) – журналист и прозаик, редактор петербургского журнала «Огонек» и вечернего приложения к «Биржевым ведомостям». Рассказ о посещении Бонди см. в очерке Георгия Иванова «Китайские тени. Литературный Петербург 1911–1921 гг.» (Звено. 1925. 17 августа. № 133. С. 2–3). В архиве В. А. Бонди сохранилось недатированное письмо Г. В. Иванова с просьбой об авансе в 50 рублей (РНБ. Ф. 90. Оп. 1. Ед. хр. 90). Адамович опубликовал в «Огоньке» рассказы «Свет на лестнице» (1915. № 40. С. 9–15) и «Вологодский ангел» (1916. № 14. С. 2–3,5-6), а также два «петербургских рассказа» в вечернем выпуске «Биржевых ведомостей»: «11 марта» (1916. 17 (30) марта. № 15447. С. 4; 18 (31) марта. № 15449. С. 5) и «Мария-Антуанетта» (1916.29 октября (11 ноября). № 15892. С. 5; 30 октября (12 ноября). № 15894. С. 5; 31 октября (13 ноября). № 15896. С. 5; 1 ноября (14 ноября). № 15898. С. 5). Редактор возобновленного в сентябре 1916 г. в «Биржевых ведомостях» постоянного (пятничного) отдела критики и библиографии А. Л. Волынский приглашал Адамовича сотрудничать в «Биржевке» и в качестве критика. Приглашение было Адамовичем принято (РГАЛИ. Ф. 95. Оп. 1. Ед. хр. 296).

(обратно)

96

11 февраля 1956 г. Адамович писал Алданову: «Получил от Водова письмо с предложением сотрудничества. … Что на меня будут всех собак вешать, теперь скорей слева, чем справа, – я не сомневаюсь. Но меня это мало трогает. Сотрудничество в“ Русской мысли” мне было бы скорей приятно, потому что это – Париж, а не что-то заокеанское и далекое, как другая планета. … Политика в ней такая же, как везде, – т. е. в “Новом русском слове”, – но налет провинциальности, по-моему, сильнее. Но это – не препятствие» (BAR. Coll. Aldanov).

(обратно)

97

12 января 1956 г. в помещении РМОЗ Адамович произнес вступительное слово на литературном вечере, посвященном А. А. Блоку (род. в 1880 г.) и Ф. М. Достоевскому (сконч. в 1881 г.).

(обратно)

98

Греч Вера Мильтиадовна (урожд. Кохинаки; по мужу Павлова; 1893–1974) – артистка 1-й студии МХТ, режиссер, педагог. В 1919 г. уехала с группой МХТ на гастроли за границу, в Россию не вернулась. Гастролировала по Европе с Пражской труппой МХТ.

(обратно)

99

Речь идет о стихотворении Одоевцевой «Гладью вышитый платок…» (Новый журнал. 1955. № 43. С. 58).

(обратно)

100

Возможно, имеется ввиду Икор (Ikor) Роже (1912–1986) – французский писатель русско-еврейского происхождения (родился в Париже в семье эмигрантов из России). В 1937 г. окончил Эколь Нормаль (Ecole Normal). Участник Второй мировой войны и движения Сопротивления (редактор подпольной газеты «Семан» в лагере для военнопленных в Померании). После войны преподавал в средней школе, затем в Сорбонне, работал в Министерстве образования Франции. В конце 1955 г. получил Гонкуровскую премию за роман «Смешанные воды».

(обратно)

101

Имеется ввиду написанная в форме дневника на французском языке публицистическая книга Адамовича «L’autre patrie» (Paris, 1947).

(обратно)

102

Письма З. Н. Гиппиус Адамович считал лучшим из всего ею написанного. За несколько лет до этого письма Адамович опубликовал статью «Письма З. Н. Гиппиус» (Новое русское слово. 1951.21 января. № 14150. С. 8). Публикация писем в «Опытах» не состоялась, они были напечатаны (не полностью) Т. А. Пахмус в большом томе переписки Гиппиус: Intellect and Ideas in Action: Selected Correspondence of Zinaida Hippius. Munchen: Wilhelm Fink Verl., 1972. P. 332–447. Позже Пахмус напечатала еще два письма Гиппиус к Адамовичу в составе публикации «Из архива Зинаиды Николаевны Гиппиус» (Russian Language Journal. 1984. Vol. 38. № 131. P. 174–181), причем одно из этих писем за вычетом четырех абзацев выходило прежде в книге.

(обратно)

103

Письма М. И. Цветаевой барону А. С. Штейгеру были впервые опубликованы (с купюрами) К. С. Вильчковским в нью-йоркских «Опытах» (1955. № 5; 1956. № 7; 1957. N 88).

(обратно)

104

Эпистолярный роман Цветаевой с Штейгером кончился разрывом после того, как Цветаева узнала, что Штейгер, приехав из Швейцарии в Париж, первым делом отправился на Монпарнас к Адамовичу.

(обратно)

105

Сестра А. С. Штейгера баронесса Алла Сергеевна Головина познакомилась с Цветаевой еще в 1920-х гг. в Чехословакии, где училась в русской гимназии вместе с Ариадной Эфрон.

(обратно)

106

«Довольно подобной музыки» (фр.).

(обратно)

107

Макеев Николай Васильевич (1889–1974) – художник, в середине 1920-х – начале 1930-х гг. состоял в гражданском браке с дочерью Ахад-га-Ама Розой (Рахелью) Гинцберг (1885–1957) после ее развода с Осоргиным; затем женился на Н. Н. Берберовой вскоре после того, как она ушла от Ходасевича. Разошлись в 1947 г.

(обратно)

108

В книге Г. П. Струве «Русская литература в изгнании» (Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956) Адамовичу было уделено очень много внимания. Помимо нескольких главок, посвященных собственно Адамовичу, его имя в том или ином контексте встречается на протяжении всей книги, начиная буквально с первой страницы (на 98 страницах из 394).

(обратно)

109

От фр. reprimande – выговор, замечание.

(обратно)

110

Рецензия Терапиано не была совсем уж комплиментарной, в частности, он отметил, что в большинстве разногласий Ходасевича и Адамовича Г. П. Струве занимает отнюдь не академическую позицию над схваткой: «Чувствуется, что сердцем он не на стороне “линии” Г. Адамовича, а скорее – на стороне Вл. Ходасевича» (Терапиано Ю. Русская литература в изгнании // Русская мысль. 1956. 9 июня. № 910. С. 4–5).

(обратно)

111

В кои-то веки (фр.).

(обратно)

112

Марков В. Заметки на полях // Опыты. 1956. № 6. С. 62–66. Наибольшее возмущение вызвали два пассажа Маркова; в первом, посвященном спору о «незамеченном поколении», была задета Е. Д. Кускова: «Г-жа Кускова (которую в свое время воспел Маяковский) входе дискуссии высказалась на тему, почему-то до сих пор очень популярную в некоторых окололитературных кругах – о “понятной” и “непонятной” поэзии. Пример был взят из той же многострадальной Цветаевой – стихи совершенно понятные, даже ребенку, и вдобавок еще очень хорошие. Я их не знал и пользуюсь случаем поблагодарить Кускову за информацию»; во втором – Чернышевский и вместе с ним вся «общественность»: «Глава о Чернышевском в “Даре” Набокова – роскошь! Пусть это несправедливо, но все ведь заждались хорошей оплеухи “общественной” России» (С. 65). «Заметки на полях» вызвали бурный, совершенно несоразмерный с ожидаемым резонанс. Самые маститые присяжные критики эмиграции – каждый по своей причине – обратили внимание на Маркова, чему он был совсем не рад. 2 июня 1956 г. Г. П. Струве писал Маркову из Парижа: «На Вашу статью получил крайне возмущенный отклик от М. В. Вишняка. Он в совершенном ужасе, просит меня даже по дружбе что-то “сделать” с Вами, пробрать или проучить. Я не могу, поскольку не знаю, в чем дело. Но очевидно речь идет о чем-то недопустимом, что Вы написали по адресу Е. Д. Кусковой (кстати, я с этой замечательнейшей 87-летней женщиной провел несколько интереснейших вечеров в Женеве – я ведь специально для нее туда ездил), и еще более “недопустимой фразе о Чернышевском а ргоро сиринского “Дара”. Судя по приведенной Вишняком цитате, фраза действительно малоуместная. ……Боюсь, что в том, на что указывает Вишняк, сказалось не раз замеченное мною у Вас озорство и отсутствие “решпекта” к вещам, которые заслуживают иного» (Собрание Жоржа Шерона). Марков ответил Струве 8 июня 1956 г.: «Получил Ваше письмо с нотацией – поделом мне! Написал Вишняку тоже о том, что ошибку сознаю. Некоторые оправдания у меня есть (не снимающие вины, конечно). Писал я все это давно, когда еще шла газетная дискуссия между Кусковой и Яновским. Теперь же все уже читали саму книгу Варшавского, гораздо более широкую по содержанию, и мои замечания кажутся особенно легковесными и неуместными. К тому же Иваск сильно “обработал” все (вот когда прочитаете, услышите, что звучит местами совсем как Иваск – а значит, и усиляет впечатление развязного легкомыслия. …Еще одно оправдание: я это писал “из-под палки”, Иваск очень просил что-нибудь для номера, а у меня ничего готового не было. Можно, конечно, возразить, что скверного немало пишут сейчас на страницах нашей печати. Откуда мне такая честь – что все возмутились? Тем более что вещь-то короткая, проходная, “вторичная”, ни на что не претендующая. … Очевидно, придется наложить на себя какой-то “обет молчания”» (Hoover. Gleb Struve Papers. Box 105. Folder 9). Ознакомившись с «Опытами», Струве написал Маркову 15 июня 1956 г.: «Я прочел ту статью, которую Вам инкриминировал Вишняк, и нашел, что “не так страшен черт, как его малютки” – не так уже велик Ваш грех. … У Вас мне не понравились “афоризмы” в конце статьи – они какие-то дешевые и Вас недостойные. Но все-таки это не значит, что Вы должны замолчать, как Вы пишете в письме, которое я нашел здесь» (Собрание Жоржа Шерона). 17 июня 1956 г. Ю. П. Иваск сообщил Маркову о развитии сюжета: «10-го было собрание “Опытов”. Что там творилось… Сперва о Вас. Разговоров было много. Все признали, что Марков талантлив, но два часа обсуждали Вашу оплеуху и один час пенис Поплавского. … На меня большое впечатление произвел Вишняк – еще недавно был он моложавый самодовольный адвокат-социалист, а тут он явился рыдающим Иеремией. Я постарался его успокоить. Что делать – Чернышевский для него святой, как Никола для бабы. Это вера. Ульянов и Коряков сказали, что Ваши заметки не на художественной высоте, но вместе с Завалишиным отмежевались решительно от Чернышевского и Вишняка. Но Варшавский и я, мы поняли Марка Веньяминовича, и я с ним еще долго беседовал по телефону. Ваша оплеуха по сути и по контексту добродушна. Но теперь я вижу, что надо было и оплеуху, и пенис (Поплавского) опустить, чтобы не дразнить гусей. Кое-кто грозил почтенной доброй издательнице и мне американской тюрьмой! … Уравновешенный Карпович говорил как всегда хорошо и умеренно, хотя и был против оплеухи. Между прочим, Завалишин сказал, что Аронсон импотент, и я, как председатель, его остановил. … Не принимайте всего этого так горячо. Адамович Вас ценит. Вишняка мы успокоим. Таланты Ваши признаны» (Собрание Жоржа Шерона). 22 июня 1956 г. Марков пересказал Струве письмо Иваска, добавив: «С Вишняком у нас полный мир. Я написал ему “милое” письмо, в котором не настаивал на том, что мои заметки “шедевр”, называл их “скверными” (что в конце концов и недалеко от истины) – и это его обезоружило» (Hoover. Gleb Struve Papers. Box 105. Folder 9). Струве в свою очередь сообщил Маркову из Лондона 24 июня 1956 г.: «Вчера получил письмо от Вишняка. Он пишет, что, подобно тому как они несколько месяцев “жили под знаком” или “в эпоху” Варшавского, так целая неделя прошла у них “под знаком” В. Маркова. Описывает вкратце собрание, посвященное “Опытам”, на котором он выступал против Вас (и Карпович тоже)» (Собрание Жоржа Шерона). В полемику с Марковым вступил и В. В. Вейдле в статье «О спорном и бесспорном», обратив внимание на его высказывания об «отцах и детях в эмиграции»: «О поколениях в этой статье рассуждает он, как мне кажется, совсем неправильно. ……В том-то и беда, что никакой борьбы литературных поколений нив России, нив эмиграции не происходит. Когда Марков полемизирует – с Г. В. Адамовичем, например, – он ищет точку опоры не в несуществующих литературных позициях своего поколения, а либо в своих частных взглядах, либо в литературных позициях одной из частей того поколения, к другой части которого принадлежит и сам Адамович. Когда же Марков пишет о “поколении отцов”, что оно, “зачитываясь Михайловским и Марксом, не имело времени читать Еврипида и Расина”, он забывает, что писатели у нас, даже и в конце прошлого века, вовсе не так уж усердствовали по части Маркса и Михайловского, тогда как тот же Анненский, например, Еврипида, во всяком случае, читал, да и Расина тоже, чего я не решусь утверждать ни о Хлебникове, ни о Маяковском, ни о многих из тех, кому они годились бы в отцы. Дело тут не в поколениях; дело в том, что в эмиграции, именно вследствие неустроенности, да и относительной бедности ее литературной жизни, постоянно велись и ведутся споры не о спорном, не о том, что заслуживало бы спора, а о бесспорном» (Опыты. 1956. № 7. С. 42–43). Георгий Иванов, прочитавший № 6 «Опытов» с большим опозданием, ободрил Маркова в письме от 6 октября 1957 г.: «Обмолвка о Чернышевском “роскошь” сама по себе – недаром она так искренно возмутила всех Вишняков эмиграции» (Georgij Ivanov / Irina Odojevceva. Briefe an Vladimir Markov 1955–1958 / Mit einer Einl. hrsg. von H. Rothe. Koln; Weimar; Wien: Bohlau Verl., 1994. S. 79).

(обратно)

113

Имеются ввиду «Заметки на полях» В. Маркова, где речь шла, в частности, о книге Адамовича «Одиночество и свобода». По мнению Маркова, «книга должна была бы содержать главу о Г. Иванове. … Г. Иванов – большой поэт; он нигилизм довел до конца, трагизм в себя принял, но на крайних высотах отчаяния начал всем этим играть – здесь обнаруживается вершинный здравый смысл истинного художника» (Опыты. 1956. № 6. С. 62, 65).

(обратно)

114

О статье Маркова «Моцарт» (Новый журнал. 1956. № 44. С. 88–113) Адамович отозвался отрицательно: «Три-четыре оригинальных замечания тонут у Маркова в море суждений опрометчивых, скороспелых, а порой и фактически ошибочных. Стиль статьи, к сожалению, соответствует ее внутреннему складу. Досадно видеть под ребяческими, мнимо-поэтическими красотами и эффектами, которыми “Моцарт” в изобилии приправлен, подпись подлинного поэта» (Адамович Г. «Новый журнал» // Русская мысль. 1956. 5 июля. № 921. С. 4–5).

(обратно)

115

Отзыв Адамовича о № 6 «Опытов» был опубликован в «Новом русском слове» (1956. 3 июня. № 15681. С. 8).

(обратно)

116

Вишняк упомянул об этом в заметке «Об “Опытах” № 6», которая появилась почти одновременно в двух изданиях: в «Новом русском слове» (1956. 10 июня) и «Русской мысли» (1956.12 июня) и была ответом на рецензию Адамовича (Новое русское слово. 1956. 3 июня). В№ 6 «Опытов», действительно, помимо «Комментариев» (С. 38–51) самого Адамовича и его же рецензии на книгу «Лица» Е. И. Замятина (С. 94–96. Подп.: Г. А.), а также фрагментов из писем И. А. Бунина к Адамовичу (С. 25–27), текстам Адамовича или полемике с ним в той или иной мере были посвящены «Заметки читателя» Ю. П. Иваска (С. 52–60), «Заметки на полях» В. Ф. Маркова (С. 62–64) и рецензия М. Л. Кантора на книгу «Одиночество и свобода» (С. 96-100). Адамович написал об этом Иваску 1 июня 1956 г.: «До меня доходят разговоры о “кружковщине” в “Опытах” Доля правды есть. Поэтому – в частности, в связи со мной лично – я хотел бы, чтобы в следующем № меня во всех смыслах было бы поменьше» (Сто писем Георгия Адамовича к Юрию Иваску (1935–1961) / Предисл., публ. и коммент. Н. А. Богомолова // Диаспора: Новые материалы. V. Париж; СПб.: Athenaeum: Феникс, 2003. С. 483). Ю. П. Иваска, однако, все это не остановило, и в следующем, седьмом номере «Опытов» опять был целый ряд материалов об Адамовиче, на что не преминули обратить внимание критики. В частности, Г. Аронсон писал: «Авторы … не говоря уже о редакторе Ю. Иваске, неизменно упоминают друг друга. … Любопытно при этом подчеркнуть, что о Г. Адамовиче пишут почти все» (Аронсон Г. «Опыты», книга 7-я // Новое русское слово. 1957. 3 февраля. № 15926. С. 8).

(обратно)

117

В статье «Среди книг» НД. Татищев писал: «В 20-х годах тон здешней литературы задавали Поль Валери и Перс, автор “Анабазиса”, тогда же переведенного на русский язык Г. Адамовичем и Г. Ивановым» (Опыты. 1956. № 7. С. 72).

(обратно)

118

Из стихотворения Александра Ивановича Тинякова (псевд. Одинокий; 1886–1932) «Искренняя песенка» («Я до конца презираю…») (1914).

(обратно)

119

Речь о книге стихов Л. Д. Червинской «Двенадцать месяцев» (Париж: Рифма, 1956).

(обратно)

120

В газетеА. Ф. Керенского «Дни» Адамович довольно активно сотрудничал после того, как оттуда ушел В. Ф. Ходасевич, а «Звено», в котором постоянно печатался Адамович, превратилось из еженедельного журнала в ежемесячный, и гонораров стало не хватать. Сотрудничество в «Днях» продолжалось с октября 1927 по июнь 1928 г. и прекратилось, когда Адамович стал постоянным литературным обозревателем милюковских «Последних новостей».

(обратно)

121

Болен (фр.).

(обратно)

122

В отзыве на № 44 «Нового журнала», в котором была опубликована большая подборка стихотворений Г. Иванова под названием «Дневник (1955–1956)», Адамович писал: «Четырнадцать стихотворений Георгия Иванова объединены общим названием “Дневник”. И это действительно дневник, если угодно, повесть о чем-то очень личном, очень смутном и очень горестном. Предлог, повод к стихам Георгия Иванова в каждом отдельном случае иной, новый, но тема во всех его стихах последних лет – одна, и, вероятно, то особое, настороженное внимание, которое именно в последние годы к поэзии Иванова возникло, на этом и основано. Не так часто поэзия, полностью оставаясь поэзией, перестает быть литературой в верленовском, условном, отрицательном значении слова, чтобы можно было ею не заслушаться. … Послевоенные стихи Иванова – замечательное явление в нашей литературе. Тихим, приглушенным, вкрадчивым голосом, с причудливым, тончайшим смешением иронии и лиризма, с какими-то неожиданно – “Достоевскими”, – из “Кроткой” или из “Бобка”, – интонациями в мелодии, он ведет монолог, ни от кого и ниоткуда не ожидая отклика или ответа. Меньше всего от судьбы» (Русская мысль. 1956. 5 июля. № 921. С. 4–5).

(обратно)

123

Имеется ввиду статья С. К. Маковского о князе Сергее Михайловиче Волконском (1860–1937), начинавшаяся с характеристики Волконского как «высоко одаренного писателя-мыслителя» (позже статья вошла в книгу Маковского «На Парнасе “Серебряного века”» (Мюнхен: ЦОПЭ, 1962).

(обратно)

124

Адамович обещал Одоевцевой откликнуться на ее повесть «Когда бушевала буря» (Новый журнал. 1956. № 45. С. 15–52) и сдержал обещание: Адамович Г. «Новый журнал», книга 45-я // Русская мысль. 1956.13 сентября. № 951. С. 2–3.

(обратно)

125

И так далее (фр.).

(обратно)

126

26 января 1957 г. Адамович писал Бахраху: «А дура-Лида мне пишет, между прочим: стихов моих Вы не читали (будто бы видно по рецензии). А я читал, честное слово, в поте лица, но читал. Она из-за этого будто бы бросила писать, что я ее стихов не читал. Лестно, но глупо» (BAR. Coll. Bacherac).

(обратно)

127

Между нами (фр.).

(обратно)

128

Быстро развивающийся (фр.).

(обратно)

129

Имеется в виду полемика вокруг четырехтомного собрания сочинений О. Э. Мандельштама, выпущенного Г. П. Струве и Б. А. Филипповым в нью-йоркском Издательстве имени Чехова. Георгий Иванов написал об этом издании большую критическую статью (Новый журнал. 1955. № 43. С. 273–284). Струве и Филиппов ответили письмом в редакцию, опубликованным под названием «О рецензии Георгия Иванова на “Собрание сочинений” О. Мандельштама» (Там же. 1956. № 45. С. 296–300). В том же номере был опубликован и «Ответ г.г. Струве и Филиппову» Г. Иванова (Там же. С. 301–304). Адамович откликнулся на выход этого издания заметкой «По поводу “Собрания сочинений” Мандельштама» (Опыты. 1956. № 5. С. 92–94. Подп.: А.).

(обратно)

130

Статью В. Ф. Маркова «Моцарт» (Новый журнал. 1956. № 44. С. 88–113) Г. Я. Аронсон оценил очень высоко: «Оригинальная, наводящая на ряд сопоставлений музыки и литературы статья В. Маркова “Моцарт”, достигающая большого художественного подъема в “третьей вариации”» (Аронсон Г. «Новый журнал». Книга 43 и 44 // Новое русское слово. 1956. 27 мая).

(обратно)

131

Иванников Михаил Дмитриевич (1904–1968) – прозаик. С середины 1920-х гг. участник пражских литературных объединений «Далиборка» и «Скит», с 1934 г. участник белградского кружка «Литературная среда», печатался в «Последних новостях», «Современных записках», «Новом журнале». Подробнее о нем см.: Белошевская Л. Н., Нечаев В. П. Михаил Дмитриевич Иванников // «Скит». Прага 1922–1940: Антология. Биографии. Документы / Вступ. ст., общ. ред. Л. Н. Белошевской; сост., биогр. Л. Н. Белошевской, В. П. Нечаева. М.: Русский путь, 2006. С. 247–249; см. также: Данилевский А. А. Из наблюдений над повестью М. Иванникова «Дорога» // Вторая проза: Сб. ст. Таллин, 2004. С. 246–284; Он же. Как сделаны «Правила игры» М. Иванникова // Диаспора: Новые материалы. IX. Париж; СПб.: Athenaeum: Феникс, 2007. С. 253–295. Здесь речь идет о его повести «Правила игры» (Новый журнал. 1955. № 44. С. 5–21). Адамович еще до войны несколько раз писал о прозе Иванникова («Современные записки», кн. 57-я. Часть литературная // Последние новости. 1935. 21 февраля. № 5082. С. 3; «Современные записки». Кн. 61. Часть литературная // Там же. 1936. 30 июля. № 5606. С. 3; «Современные записки», кн. 65. Часть литературная // Там же. 1938.20 января. № 6144. С. 3; «Современные записки», № 66. Часть литературная // Там же. 1938. 2 июня. № 6276. С. 3), поначалу встретив ее неодобрительно, но позже признав автора «приобретением для нашей здешней литературы и, может быть, даже писателем с большим будущим». Новую повесть Иванникова Адамович очень высоко оценил как в печати: «“Правила игры” – вещь на редкость талантливая» (Адамович Г. «Новый журнал» // Русская мысль. 1956.5 июля. № 921. С. З), таки в частной переписке, спрашивая Ю. П. Иваска 5 июня 1956 г.: «Читали Вы Иванникова в “Новом журнале”? Смесь Сирина с Белым, но очень талантливо, хотя “воняет литературой” за сто верст. … Кто этот Иванников? Если он не стар, это настоящий писатель» (Сто писем Георгия Адамовича к Юрию Иваску 1935–1961 / Публ. Н. А. Богомолова // Диаспора: Новые материалы. IX. С. 485–486).

(обратно)

132

Устарело (фр.).

(обратно)

133

В том же номере, что и «Дорога» Иванникова, был опубликован рассказ B. C. Яновского «Болезнь» (Новый журнал. 1956. № 44. С. 51–60).

(обратно)

134

См. примеч. 162.

(обратно)

135

До скорого (фр.).

(обратно)

136

Датируется по содержанию.

(обратно)

137

Если ничего не произойдет (фр.).

(обратно)

138

Я в Париже (фр.).

(обратно)

139

Давление (фр.).

(обратно)

140

Время от времени (фр.).

(обратно)

141

В пьесе А. Н. Островского «Лес» (1871) Несчастливцев рассказывал Счастливцеву о Николае Хрисанфыче Рыбакове: «Так вот положил он мне руку на плечо. “Ты, говорит… да я, говорит… умрем, говорит”» (действ. 2, явл. 2).

(обратно)

142

От всего сердца (фр.).

(обратно)

143

Имеется в виду четвертая книга стихов А. С. Гингера «Весть» (Париж: Рифма, 1957), на которую Адамович вскоре написал рецензию (Адамович Г. «Весть» – стихи поэта // Русская мысль. 1957. 31 января. № 1011. С. 4–5).

(обратно)

144

Об этом завтраке позже писал К. Д. Померанцев: «В прошлом году по инициативе Александра Павловича и на его средства в день Рождества был устроен завтрак-встреча русских зарубежных писателей, журналистов, артистов и художников. Такие встречи – целью которых было хоть на несколько часов в тесном дружеском кругу заставить забыть русских изгнанников о их тяжелой судьбе, – должны были устраиваться ежегодно» (Померанцев К. Александр Павлович Буров // Там же. 24 октября. № 1125. С. 5).

(обратно)

145

Адамович выступал с сообщением о литературной жизни Петербургского университета на «чашке чаю», организованной Объединением бывших студентов Санкт-Петербургского университета (9, avenue de Yernes, 17е, Paris).

(обратно)

146

Лифарь Сергей Михайлович (1905–1986) – артист балета, хореограф, основатель Института хореографии в Париже, директор Гранд-опера.

(обратно)

147

За всем тем (фр.).

(обратно)

148

Бриссон (Brisson) Пьер (1896–1964) – французский журналист, редактор газеты «Фигаро» (в 1934–1964).

(обратно)

149

«Мы отравлены русскими» (фр.).

(обратно)

150

При встрече (фр.).

(обратно)

151

Несмотря ни на что (фр.).

(обратно)

152

Физ Борис Юльевич (1904–1978) – директор завода, после войны пришел к Церкви, введен В. В. Зеньковским в РСХД, председатель издательства «YMCA-Press», один из руководителей Товарищества объединенных издателей, председатель Православного консультативного комитета для Франции при Всемирном совете Церквей, почетный член Свято-Сергиевского православного богословского института.

(обратно)

153

Прозаик, мемуарист Наталья Владимировна Кодрянская (1901–1983) и ее муж Исаак Вениаминович.

(обратно)

154

Терешкович Константин Андреевич (1902–1978) – живописец, график. Первоначальное художественное образование получил в студиях московских художников К. Ф. Юона, И. И. Машкова и Ф. И. Рерберга. В 1920 г. оказался в Париже, занимался в академии Гранд Шомьер, выставлял свои работы с 1924 г. и вскоре завоевал популярность. С 1942 г. – французский подданный. После войны – один из самых преуспевающих художников во Франции. Иллюстрировал книги Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, И. А. Бунина и др.

(обратно)

155

Шаренсоль (Charensol) Жорж (1899–1995) – французский журналист, кинокритик, секретарь редакции (с 1925), затем главный редактор (в 1949–1962) журнала «Нувель литтерер» («Nouvelles Litteraires»).

(обратно)

156

Мсье Адамович, литератор (фр.).

(обратно)

157

Красный (фр.).

(обратно)

158

Белый (фр.).

(обратно)

159

Брат С. Ю. Прегель Борис Юльевич Прегель (1893–1976) был президентом Академии наук в Нью-Йорке.

(обратно)

160

Очень серьезная (фр.).

(обратно)

161

Так сказать (фр.).

(обратно)

162

Адамович имеет в виду стихотворение А. А. Горской «Душа смиренна. Дух мятежен…» (Новый журнал. 1956. № 47. С. 107).

(обратно)

163

Что Вы думаете об этом? (фр.).

(обратно)

164

Возможно, Глазберг Наум Борисович (1874–1963) – адвокат, крупный финансист и промышленник. После революции в эмиграции в Париже, член совета Объединения русских адвокатов во Франции (с 1932), член совета Российского торгово-промышленного и финансового союза (1933–1935).

(обратно)

165

С меценаткой Надеждой Филаретовной фон Мекк (урожд. Фроловская; 1831–1894) П. И. Чайковский вел обильную переписку в 1876–1890 гг., но никогда не встречался с ней. Подробнее см.: П. И. Чайковский – Н. Ф. фон Мекк.: Переписка, 1876–1890: В 4 т. / Сост., науч. – текстологич. ред. и коммент. П. Е. Вайдмана. Челябинск: МPI, 2007. Т. 1: 1876–1877.

(обратно)

166

Оставим (фр.).

(обратно)

167

М. А. Алданов скоропостижно скончался 25 февраля 1957 г. в Ницце. Адамович отозвался в печати через несколько месяцев: «Алданов – человек и писатель» (Русская мысль. 1957. 1 августа). Воспоминания Адамовича о нем были опубликованы спустя несколько лет: «Мои встречи с Алдановым» (Новый журнал. 1960. N 8 60. С. 107–115) и «Воспоминания» (Русская мысль. 1967.15 апреля. № 2608. С. 3–4).

(обратно)

168

К. Д. Померанцев в своих воспоминаниях «Последний Адамович» писал: «Накануне его отъезда в Ниццу, т. е. за две недели до смерти, кто-то вспомнил смерть С. К. Маковского – “Какая прекрасная смерть: заснул и не проснулся!” Георгий Викторович вздрогнул и, словно сам с собой, – “Не знаю… Я бы хотел подготовиться два-три дня…”» (Новый журнал. 1972. № 108. С. 163).

(обратно)

169

Роковой женщиной (фр.).

(обратно)

170

Вероятно, имеется в виду стихотворение О. Э. Мандельштама «Жил Александр Герцевич…» (Опыты. 1956.№ 7. С. 5).

(обратно)

171

Имеется ввиду статья В. В. Вейдле «О спорном и бесспорном» (Опыты. 1956. № 7. С. 37–44). 10 строк, стилистика которых позабавила Адамовича: «Дело тут не в поколениях; дело в том, что в эмиграции, именно вследствие неустроенности, да и относительной бедности ее литературной жизни, постоянно велись и ведутся споры не о спорном, не о том, что заслуживало бы спора, а о бесспорном, и даже не о временно бесспорном такого-то литературного поколения, а об истинах азбучных, о которых литераторам приходится спорить либо с людьми, “причастными литературе”, но поверхностно и со стороны, либо с теми, о ком и в самом деле можно сказать, что они участвуют в ней, но лишь если определять ее, исходя из количества, а не из качества» (С. 43).

(обратно)

172

В № 7 «Опытов» за 1956 г., помимо статьи самого Адамовича «О Штейгере, о стихах, о поэзии и о прочем» (С. 26–36), разбору книг и публикаций Адамовича и полемике с ним в той или иной степени были посвящены статьи В. В. Вейдле «О спорном и бесспорном» (С. 37–44), Ф. А. Степуна «“Новоградские размышления” по поводу книги B. C. Варшавского “Незамеченное поколение” и дискуссии о ней» (С. 45–57), Геннадия Андреева «Без победы и наград» (С. 58–64) и Николая Татищева «Среди книг» (С. 72–77). См. также примеч. 153.

(обратно)

173

Размышления Адамовича «О свободе поэта» (Новое русское слово. 1957. 17 февраля. № 15941. С. 8) были вызваны стихотворением К. Д. Померанцева «Стишки о звездах, о цветах…», опубликованных незадолго до этого в «Русской мысли». См. также: «Поэт и журналист Кирилл Дмитриевич Померанцев (1907–1991) публиковал в «Русской мысли», помимо стихов и рецензий, статьи и эссе философской тематики, весьма высокопарные, но не очень глубокие. Д. И. Кленовский, придерживавшийся об этих его писаниях весьма нелестного мнения, вступил в полемику с Померанцевым: Кленовский Д. Поэзия и ее критики // Новое русское слово. 1956. 16 сентября. № 15786. С. 2, 8. Вслед за ним и Адамович высказал свое несогласие с мнением Померанцева: Адамович Г. О свободе поэта // Там же. 1957. 17 февраля. № 15941. С. 8. Поводом для статьи послужило опубликованное незадолго до этого в «Русской мысли» стихотворение Померанцева «Стишки о звездах, о цветах…».

(обратно)

174

Почетного легиона (фр.). В 1957 г. А. Д. Леонидов был удостоен высшей награды Франции – ордена Почетного легиона. Чествование состоялось 15 апреля 1957 г. С приветственной речью выступил директор государственных оперных театров Морис Леманн.

(обратно)

175

Убедителен (фр.).

(обратно)

176

В кои-то веки (фр.).

(обратно)

177

См. примеч. 66.

(обратно)

178

Рогнедов Александр Павлович (?–1958) – импресарио в Киеве, позже в Париже, имевший широкие связи в Европе. См. о нем очерк Б. К. Зайцева «Наш Казанова» (Русская мысль. 1959. 3 февраля. № 1325).

(обратно)

179

Уведомлении: «в 6-ю годовщину» (фр.).

(обратно)

180

А. В. Бахрах работал в Мюнхене на радиостанции «Освобождение» (позже – «Свобода») с 1957 по 1972 г.

(обратно)

181

Это почти (фр.).

(обратно)

182

Померанцева, по-видимому, обидел следующий пассаж из статьи Адамовича: «У поэзии есть вкрадчивые, вероломные внутренние враги: развязность, остроумие. Худший враг – развязность, прокрадывающаяся в стихи под лживым предлогом, что пора, мол, перестать писать о цветочках да ручейках, что теперь, мол, другое время, помилуйте, в нашу эпоху… Обрываю фразу, – потому что тошно становится от одного воспоминания об этих разглагольствованиях» (Адамович Г. О Штейгере, о стихах, о поэзии и о прочем // Опыты. 1956. № 7. С. 30).

(обратно)

183

Летняя лилия (фр.).

(обратно)

184

Образ (жизни) (фр.).

(обратно)

185

См. примеч. 202.

(обратно)

186

Видели вы такое! (фр.).

(обратно)

187

Для великого русского поэта (фр.).

(обратно)

188

Горный Сергей (наст, имя и фам. Александр-Марк Авдеевич Оцуп; 1882–1949) – старший брат Н. А. Оцупа и Г. Раевского, до революции – поэт-сатирик, в эмиграции – беллетрист. Подробнее о нем см.: Яковлева Е. П. Разные судьбы: Братья Оцупы // Знаменитые универсанты: Очерки о питомцах Санкт-Петербургского университета. СПб., 2005. Т. З. С. 537–554.

(обратно)

189

См. примеч. 212.

(обратно)

190

Оцуп Н. Писатель для взрослых // Русская мысль. 1957. 9 апреля. № 1040. С. 4–5. Полемический отклик Оцупа был вызвана статьей: Адамович Г. Писатель для юношества // Там же. 21 марта. № 1032. С. 4–5.

(обратно)

191

Л. Д. Червинской.

(обратно)

192

Дорогая и обожаемая (фр.).

(обратно)

193

Всякое случается (фр.).

(обратно)

194

Кавальеры (Cavalieri) Лина (1874–1944) – оперная певица, слывшая самой красивой женщиной своего времени.

(обратно)

195

В № 48 «Нового журнала» были опубликованы стихотворения Георгия Иванова «Иду – и думаю о разном…» и «Свободен путь под Фермопилами…» (С. 99–100), о которых Адамович написал в рецензии: «Оставляю под конец два стихотворения Георгия Иванова, как всегда мастерские, со все больше усиливающимся у него стремлением к совмещению поэтичности с прозаизмами, будто сахара с солью. Метод был бы для другого стихотворца опасен, но Георгия Иванова спасает то, что надо признать его чудесной особенностью: как сердце, по Пушкину, “любит оттого, что не любить оно не может”, так и стихи его всегда поют, – очевидно, потому, что “не петь не могут”» (Адамович Г. «Новый журнал». Кн. 47 и 48 // Русская мысль. 1957.30 мая. № 1062. С. 4–5).

(обратно)

196

О стихотворении О. П. Ильинского «Это сражается Будапешт…» (Новый журнал. 1957. № 48. С. 121) Адамович писал в той же рецензии: «Олег Ильинский – стихотворец несомненно даровитый, но дарованию его, по-видимому, еще далеко до зрелости. Мне могут возразить, что стихов будто бы “зрелых”, – независимо от возраста пишущего, – то есть таких, где все эмоции будто бы пережжены и переплавлены, где в неизменный пятистопный ямб уложены размышления о суете сует, где все пристойно, приятно, благоприлично и все чуть-чуть ни к чему, – что таких стихов у нас хоть отбавляй… Совершенно верно! Но и размашисто-декламационные выкрики о венгерском восстании тоже ни к чему, еще больше ни к чему! Есть какое-то разительное, мучительное несоответствие между событиями, вроде будапештской драмы, и торопливыми, квазипоэтическими иллюстрациями к ним. Читая стихи о Венгрии, я вспомнил знаменитое изречение Андре Жида насчет того, что “хорошие чувства идут на изготовление плохой литературы”» (Адамович Г. «Новый журнал». Кн. 47 и 48 // Русская мысль. 1957. 30 мая. № 1062. С. 4–5).

(обратно)

197

Симонова Зоя – автор стихов и рассказов, публиковавшихся в журнале «Возрождение».

(обратно)

198

Вечер памяти М. А. Алданова был устроен 1 июля 1957 г. Союзом русских писателей и журналистов в Париже совместно с Объединением молодых поэтов. О выступлении Адамовича на вечере см. заметку: Мищенко А. Верная нота // Русская мысль. 1957. 11 июля. № 1080. С. 5. Текст выступления был вскоре опубликован в виде статьи: Адамович Г. Алданов – человек и писатель // Там же. 1 августа. № 1089. С. 4–5.

(обратно)

199

Речь (англ.).

(обратно)

200

Адамович Татьяна Викторовна (в замужестве Высоцкая; 1891–1970) – родная сестра Г. В. Адамовича, балетмейстер, хореограф, организатор и руководитель балетной школы в Польше. 26 апреля 1963 г. Н. Н. Берберова с некоторыми неточностями писала о семействе Адамовича Г. П. Струве, отвечая на его запрос: «Напишу Вам сейчас о семействе Адамовича, чтобы распутать недоразумение: сестер было две. Одна жила и умерла во Франции, в Ницце, другая жила и живет в Польше. Отец Адамовича был женат два раза. От первого брака все были военные, даже генерал был, живший в Белграде. Вторым браком отец Адамовича, сам генерал, женился на еврейке, которую я знала, ее звали Елизавета Семеновна. Скандал был ужасный в Вильно, где в то время Любимов был губернатором. От этого второго брака было две дочери и один сын. Ольга, старшая, еще в 30-х гг. заболела сердечной болезнью и была инвалидом (не замужем, умерла в 42 г.). Татьяна была у меня в гимназии в 1913–1916 гг. классной дамой и учительницей французского языка. (Между прочим, гимназия Михельсон, на Владимирском проспекте, дала следующих “известных” лиц: со мной учились 1) сестра Оцупа, 2) двоюродная сестра Шкловского, 3) будущая жена Юрия Германа, 4) Муся Алонкина, которой посвящен первый сборник Серапионов, 5) будущая жена Корвин-Пиотровского и еще мн. др.) Итак, Татьяна в 1917-18 гг. вышла замуж за некоего Высотского, чистокровного поляка, и уехала с ним навеки в Варшаву. (Одоевцева ее знать не могла.) Это было, конечно, после ее романа с Гумилевым. Она увлекалась Далькрозом и князем Волконским и, приехав в Варшаву, сейчас же открыла балетную школу. Она приезжала довольно часто в Париж с выводком молодых балерин, которые танцевали в Фоли Бержер и пр. местах (но не в Гранд Опера). Она была невероятно горда и самонадеянна. Теперь, будучи полькой по мужу и, видимо, по чувствам, она живет в Варшаве и вот написала книгу по-польски – русский она стала сильно забывать. В Париже я ее видела. Она меня хорошо помнила и лично ко мне, когда мне было 12–14 лет, она относилась очень мило, познакомила меня тогда с Ахматовой и Блоком, о чем я написала кратко в сборнике “Встреча” (40-е годы). Ей лет около 72, Адамовичу 69. Встреча Ваша с Адамовичем, по-моему, иной быть и не могла» (Hoover. Gleb Struve Papers). Отец Адамовича Виктор Михайлович (1839–1903) состоял в первом (гражданском) браке с писательницей Надеждой Александровной Лухмановой (урожд. Байковой; 1844–1907). Упоминаемый Берберовой генерал – их сын Борис Викторович Адамович (1870–1936), военный писатель, историк лейб-гвардии Кексгольмского полка, в Первую мировую – командующий Кексгольмским полком, в Гражданскую – участник Белого движения, в эмиграции – директор Русского кадетского корпуса в Югославии в чине генерал-лейтенанта. Вторым браком Виктор Михайлович был женат на Елизавете Семеновне Вейнберг (1867–1933), от которой имел четверых детей: Владимира (1886–1930), Ольгу(1889–1952), Татьяну(1891–1970) и Георгия (1892–1972). Роман с Гумилевым у Татьяны Адамович (ей посвящен «Колчан») продолжался с начала 1914 до конца 1916 г., это было одно из самых продолжительных увлечений Гумилева, которое Ахматова называла «периодом Адамович». Гумилев даже предлагал в это время Ахматовой развод (записи в дневнике П. Н. Аукницкого 24 марта и 9 июня 1925 г.). Вскоре после этого, в 1918 г., Татьяна вышла замуж за поляка Стефана Высоцкого и уехала с ним в Польшу. Ее «книга по-польски»: Wysocka Т. Wspomnienia. Warzsawa: Czytelnik, 1962. Позже она написала по-польски еще одну книгу: Wysocka Т. Dzieje baletu. Warzsawa, 1970. О Т. В. Адамович см. статью в кн.: «Wielka Encyclopedia Powszechna PWN» (Warszawa: PW Naukowa, 1969. T. 12. S. 568), где, однако, годом ее рождения указан 1894-й. См. также: Обухова-Зелиньска И. Татьяна Высоцкая, сестра Георгия Адамовича (по воспоминаниям Т. Высоцкой) // Русские евреи во Франции: Статьи, публикации, мемуары и эссе. Кн. 2: Русское еврейство в зарубежье. Т. 4 (9) / Сост., ред. и изд. М. Пархомовский; науч. ред. и сост. Д. Гузевич. Иерусалим, 2002. С. 357–376.

(обратно)

201

Более «гад», чем когда-либо (фр.).

(обратно)

202

Квартира Адамовича в Париже, в которой он прожил последние 20 лет своей жизни, находилась на самом верхнем этаже (7, rue Frederic Bastiat), что причиняло ему некоторые неудобства (напр., лифт в подъезде установили незадолго до смерти Адамовича), но зато ему нравилось, что эта квартира находилась в доме у самых Елисейских Полей.

(обратно)

203

Расходы оплачиваются (фр.).

(обратно)

204

Бедную крошку (фр.).

(обратно)

205

Адамович цитирует статью Л. Д. Троцкого о «внеоктябрьской литературе» (Правда. 1922. 17 сентября. № 209; 19 сентября. № 210), где тот, неодобрительно отзываясь о стихах Адамовича и других членов Цеха поэтов, неожиданно благосклонно писал о книге Одоевцевой «Двор чудес»: «Тут баллада об извозчике, которого насмерть загнал вместе с его лошадью комиссар Зон, рассказ о солдате, который продавал соль с толченым стеклом, и, наконец, баллада о том, почему испортился в Петрограде водопровод. Узор комнатный, такой, который должен очень нравиться кузену Жоржу и тете Ане, но все же хоть махонькое отражение жизни, а не просто запоздалый отголосок давно пропетых перепевов, занесенных во все энциклопедические словари. И мы готовы на минуту присоединиться к кузену Жоржу: “Очень, очень милые стихи. Продолжайте, mademoiselle!”» (цит. по: Троцкий Л. Литература и революция. М.: Изд-во политической литературы, 1991. С. 38).

(обратно)

206

Мучительности (фр.).

(обратно)

207

Это я всем обязан, поскольку это я люблю тебя (фр.).

(обратно)

208

Мф. 6:12.

(обратно)

209

Вторник в указанные числа (21-е минус 8 или 10 дней = 11–13-е) приходился на 13 июля.

(обратно)

210

До скорого (фр.).

(обратно)

211

Взлеты и падения (фр.).

(обратно)

212

См. примеч. 238

(обратно)

213

Одиночество все более и более черное (фр.).

(обратно)

214

Я Вас очень люблю (фр.).

(обратно)

215

Соображения (фр.).

(обратно)

216

«Я выполняю свои обещания» (фр.).

(обратно)

217

Шарантон-ле-Пон (Charenton-le Pont) – местечко под Парижем, в котором находится психиатрическая лечебница для умалишенных. Название Шарантон часто употреблялось как нарицательное.

(обратно)

218

Элиот (Eliot) Томас Стернз (1888–1965) – поэт, родившийся в Америке, но живший в Англии, «самый влиятельный из современных английских поэтов», как отозвался о нем В. В. Вейдле в своей книге «Умирание искусства» (Париж, 1937).

(обратно)

219

Не насилуйте мою руку (фр.).

(обратно)

220

Против воли (фр.).

(обратно)

221

В городе Новоржеве Псковской губернии Адамович провел две зимы в 1919–1921 гг., работая учителем русского языка и литературы. Подробнее об этом см.: Новоржевский период Георгия Адамовича / Сост. и предисл. О. А. Коростелева // Русская провинция. 1999. № 1 (29). С. 87–90.

(обратно)

222

Это очень важно (фр.).

(обратно)

223

Имеется в виду высоко почитавшаяся Д. С. Мережковскими «маленькая Тереза» – французская монахиня-кармелитка Тереза Лизьеская (Therese de Lisieux; Мари Франсуаза Тереза Мартен; 1873–1897, канонизирована в 1925 г.). Ей посвящена одна из последних работ Мережковского «Маленькая Тереза» (Ann Arbor (Mich.): Ardis, 1984).

(обратно)

224

«Не бойтесь говорить Иисусу, что вы его любите, даже если вы этого не чувствуете» (фр.).

(обратно)

225

Злобин Владимир Ананьевич (1894–1967) – поэт, мемуарист, многолетний секретарь Мережковских и их душеприказчик. В своих стихах действительно слишком явно подражал З. Н. Гиппиус.

(обратно)

226

Название стихотворения (1862) Н. А. Некрасова.

(обратно)

227

Догадка Адамовича была верной. В своей книге «На берегах Сены» Одоевцева пишет о Г. Иванове, что «приехавший из Америки профессор М. сообщил ему, что Америка представит его кандидатом на Нобелевскую премию следующего года, если будет благоприятствовать политическая конъюнктура. Но конъюнктура, как и можно было ожидать, оказалась неблагоприятной» (Одоевцева И. На берегах Сены. М.: Худож. лит., 1989. С. 191). Правда, затем Одоевцева добавляет фразу: «Нобелевскую премию получил Мартен Дю Гар», что заставляете сомнением отнестись к этому ее сообщению. Речь у нее идет о 1950-х гг., а Мартен Дю Гар получил Нобелевскую премию в 1937 г. Но таких несоответствий, как случайных, так и умышленных, в ее книге вообще предостаточно.

(обратно)

228

Имеется ввиду статья Г. Иванова «Конец Адамовича» (Возрождение. 1950. № 11. С. 179–186).

(обратно)

229

По адресу 53, rue de Ponthieu, Paris Адамович жил в 1950–1954 гг.

(обратно)

230

«Спросить у их друга Георгия Адамовича» (фр.).

(обратно)

231

Гребенщиков Георгий Дмитриевич (1884–1964) – прозаик, популярный в определенных кругах русских эмигрантов в Америке. Перу Адамовича принадлежит единственный отзыв о творчестве Гребенщикова, рецензия на первый том его собрания сочинений, в который вошли рассказы 1906–1910-х гг. По мнению Адамовича, «это простая, скромная, “мужицкая” книга … как бы последний вздох Григоровича в нашей литературе. … Но некоторая подслащенность письма Гребенщикова не лишена прелести» (Звено. 1925.5 января. № 101. С. 2).

(обратно)

232

Ценность (фр.).

(обратно)

233

Подробно об этом см.: Марченко Т. Русские писатели и Нобелевская премия (1901–1955). Koln; Weimar; Wien: Bohlau Verl., 2007.

(обратно)

234

Н. А. Оцуп.

(обратно)

235

Как знать? (фр.).

(обратно)

236

Дюамель Жорж (1884–1966) – французский писатель, лауреат Гонкуровской премии (1918), член Французской академии (1935). Принял участие в «странной войне» 1939–1940 гг. в качестве врача, а после поражения Франции писал о движении Сопротивления как о бессмысленном.

(обратно)

237

Никогда (фр.).

(обратно)

238

От всего сердца (фр.).

(обратно)

239

Составляя свой последний сборник «Стихи 1943–1958 гг.» (Нью-Йорк, 1958), Георгий Иванов взял эпиграфом к своему стихотворению «Как вы когда-то разборчивы были…» последнюю строфу стихотворения Адамовича «Куртку потертую с беличьим мехом…» (впервые: Петербургский сборник. Пг., 1922. С. 8; вошло в сборник «На Западе»):

Имя тебе непонятное дали.

Ты – забытье.

Или, точнее, цианистый калий

Имя твое.

(обратно)

240

Вероятно, имеются в виду строчки «Из цианистого калия / Сладкий сделает миндаль» из стихотворения Ф. Сологуба «Бога милого, крылатого…» (1921).

(обратно)

241

Султанов Юрий Николаевич (ум. ок. 1939) – сын писательницы Екатерины Павловны Султановой (урожд. Летковой; 1856–1937), хранитель музея «Старый Петербург».

(обратно)

242

Адамович Г. Судьба Иннокентия Анненского // Русская мысль. 1957. 5 ноября. № 1130. С. 4–5.

(обратно)

243

В мемуарно-некрологической статье Адамович привел этот эпизод в подробностях: «Я заметил, что при всем моем поклонении перед Анненским ставить его в один ряд с Тютчевым, по-моему, все-таки нельзя. Ставров вздрогнул, как будто даже изменился в лице, – “Вы это серьезно говорите?” – “Совершенно серьезно, более чем серьезно”. – Он никак не мог успокоиться, возражал и даже попросил показать ему у Тютчева стихи, которые будто бы “лучше Анненского”. Для него Тютчев был слишком ярок, и вкрадчивый шепот Анненского казался ему к истинной поэзии несравненно ближе» (Адамович Г. Довид Кнут и П. Ставров // Новое русское слово. 1955. 29 мая. № 15737. С. 8).

(обратно)

244

Что Вы об этом думаете? (фр.).

(обратно)

245

Сборник стихов Г. В. Иванова «Портрет без сходства» (Париж: Рифма, 1950).

(обратно)

246

Статья Р. Б. Гуля «Георгий Иванов» (Новый журнал. 1955.№ 42. С. 110–126).

(обратно)

247

Вероятно, Адамович читал статью К. Л. Зелинского «На великом рубеже (1917–1920)» (Знамя. 1957. № 10. С. 185). Других упоминаний имени В. И. Нарбута в советской печати того времени не было. Сборник стихов Нарбута назывался «В огненных столбах» (Одесса: Изд-во Губернского отдела печати, 1920).

(обратно)

248

Из стихотворения Ф. И. Тютчева «29-е января 1837» (1837), написанного на смерть А. С. Пушкина.

(обратно)

249

Я не представляю Вас больной (фр.).

(обратно)

250

Адамович имеет в виду последнюю строфу своего стихотворения «Граф фон дер Пален! Руки на плечах…» (Числа. 1930. № 1. С. 11; вошло в книгу «На Западе»):

Все можно искупить: ложь, воровство,

Детоубийство и кровосмешенье,

Но ничего на свете, ничего

На свете нет для искупленья

Измены.

Императору Павлу I посвящено еще одно, раннее стихотворение Адамовича сходного содержания: «12 марта 1801 г.» («Вы знаете, это измена…»), впервые опубликованное в «Северных записках» (1916. № 4–5. С. 46) и включенное в сборник «Чистилище» под названием «1801».

(обратно)

251

В «Уединенном» (1912) В. В. Розанов написал: «Моя душа сплетена из грязи, нежности и грусти».

(обратно)

252

Неразборчивый почерк В. А. Маклакова был притчей во языцех в эмиграции. Р. Б. Гуль 13 июня 1953 г. писал Г. В. Иванову: «Письмо Ваше, слава Богу, не похоже ни на Александра Федоровича Керенского, ни на Василия Алексеевича Маклакова» (Новый журнал. 1980. № 140. С. 196).

(обратно)

253

В № 8 «Опытов» появилось «Приветствие А. М. Ремизову» Г. В. Иванова, В. Ф. Маркова и В. В. Вейдле. 28 ноября 1957 г. Марков писал Г. П. Струве: «Адамович, кстати, отказался участвовать в “Опытах”. Иваск писал, что его “взорвал ремизовский юбилей”» (Hoover. Gleb Struve Papers). «Подбор приветствий Ремизову» «странным показался» и Глебу Струве, о чем он сообщил Маркову 2 января 1958 г. (Собрание Жоржа Шерона), а об отказе Адамовича сотрудничать в «Опытах» у него была другая информация: «Иваск подозревает, что гнев Адамовича на самом деле объясняется не Ремизовым, а Цветаевой» (Письмо от 30 ноября 1957 г. // Там же).

(обратно)

254

Статья Вейдле о Ремизове называлась «Алексею Михайловичу слава» (Опыты. 1957. № 8).

(обратно)

255

Статья Маркова «О поэзии Георгия Иванова» (Там же. С. 83–92).

(обратно)

256

Статья Адамовича «Невозможность поэзии» вскоре появилась в «Опытах» (1958. № 9. С. 35–51).

(обратно)

257

Возраст (фр.).

(обратно)

258

Гинденбург (Hindenburg) Пауль фон (1847–1934) – военный и государственный деятель Германии, генерал-фельдмаршал (с 1914), президент Веймарской республики (1925–1933).

(обратно)

259

Слух о смерти Л. Д. Леонидова оказался ложным. Леонидов пережил Адамовича, см. его письмо З. А. Шаховской: «С большой грустью узнал о смерти Георгия Адамовича. Еще один тяжелый удар для русской эмиграции… вместо цветов на могилу покойного посылаю 50 долларов, которыми прошу распорядиться по Вашему усмотрению» (Вместо цветов на могилу Георгия Адамовича // Русская мысль. 1972. 9 марта. № 2885. С. 10).

(обратно)

260

Поклонник (фр.).

(обратно)

261

Такой сахарный, такой медовый (фр.).

(обратно)

262

Щенок (фр.).

(обратно)

263

Одоевцева И. «Ты говорил: на вечную разлуку…» // Опыты. 1957. № 8. С. 4.

(обратно)

264

Величковский Анатолий Евгеньевич (1901–1981) – участник Белого движения. С 1919 г. в эмиграции в Польше, с 1926 г. во Франции, был чернорабочим, таксистом, печататься начал в 1947 г., спустя несколько лет выпустил первую книгу «Лицом к лицу» (Париж: Рифма, 1952).

(обратно)

265

Мадам, мои самые сердечные пожелания (фр.).

(обратно)

266

Представляете себе это (фр.).

(обратно)

267

Терапиано хорошо отозвался о стихотворении Одоевцевой «Ты говорил: на вечную разлуку…» (Опыты. 1957. № 8. С. 4.) в рецензии на новый номержурнала (Терапиано Ю. «Опыты». Книга восьмая // Русская мысль. 1958. 4 января. № 1156. С. 4–5).

(обратно)

268

См. примеч. 238.

(обратно)

269

Но, мадам, это было бы слишком хорошо (фр.).

(обратно)

270

Из стихотворения З. Н. Гиппиус «Не бывает» (1918).

(обратно)

271

19 января 1958 г. Адамович писал Гулю: «Статью о Г. Иванове пришлю самое позднее через две недели. Статья будет не большая, пожалуйста, поместите ее в ближайшем номере, иначе я окажусь обманщиком по отношению к заинтересованному лицу и его жене. Оба они крайне меня торопят, не знаю почему, – но это “между нами”, конечно» (Beinecke. Roman Gul’ Papers. Gen MSS 90. Box 1. Folder 6). Статья вскоре была опубликована: Адамович Г. Наши поэты: 1. Георгий Иванов// Новый журнал. 1958. № 52. С. 55–62. Через некоторое время вышла вторая (и последняя) статья этой же серии: «Наши поэты: 2. Ирина Одоевцева» (Новый журнал. 1960. № 61. С. 147–153). В письме Игорю Чиннову 13 мая 1961 г. Адамович писал: «Я не хотел продолжать этой серии, не хотел вообще писать ее. Но сначала пристал Г. Иванов, а потом Одоевцева – будто и ему, и ей это было крайне нужно!.. я из-за статьи об Иванове поссорился с Оцупом (почти)» (Там же. 1989. № 175. С. 257).

(обратно)

272

«Страстный пилигрим» (1891) и «Стансы» (1899–1901) – книги стихов французского поэта греческого происхождения Жана Мореаса (Moreas; наст, имя и фам. Янис Пападиамандопулос; 1856–1910). Сборник «Страстный пилигрим» сам Мореас, начинавший как символист, считал началом новой эпохи в поэзии, первой книгой «романской школы», которую литературоведы обычно относят к неоклассицизму.

(обратно)

273

Одоевцева, вероятно, имела в виду одну из ранних «Литературных бесед» Адамовича, в которой тот писал: «Меня впервые познакомил со стихами Мореаса покойный Н. С. Гумилев. Гумилев был убежденным и верным поклонником французской поэзии в ее целом, отказываясь от разбора, от случайных прихотей: ему были равно дороги Ронсар и Малерб, Расин и Гюго, Шенье и Леконт де Лиль. Но в блестящем списке французских поэтов он все же с особым пристрастием выделял два имени – имена Теофиля Готье и Мореаса, в особенности Мореаса. Он постоянно перечитывал его стихи, он пробовал переводить их, он много и подолгу говорил о них. … После смерти Гумилева несколько петербургских поэтов, поняв, кого они потеряли, стали вспоминать последние его наставления, его поэтическое “завещание”. Тогда же пришло для них время Мореаса. Не помню, с чего это началось. Но ни одно из гумилевских “наследий” они не приняли с таким восторгом, с такой верой, почти с самозабвением, совершенно свободно от его указки или влияния. Все мы сразу “влюбились” в Мореаса так, что ни о ком больше не говорили. Мы читали “Стансы” как поэтическое евангелие и иногда договаривались до того, что “это лучше Пушкина”. … Теперь я уверенно и ясно осознаю, что простота Мореаса – чуть-чуть искусственна, что чистота его – чуть-чуть манерна. Мне кажется непростительным грехом, что мы могли хотя бы на один лишь час предпочесть эту изящную и хрупкую поэзию тревожно гениальному, подлинно великому Бодлеру. Но тогда было другое время. Имя Мореаса, почти никому не ведомое, ни в каких пролеткультах не изучаемое, было для нас паролем и лозунгом. Мы им перекликались. Нам нравилось даже то, что во всем Петербурге было всего-навсего два экземпляра “Стансов”». (Адамович Г. Литературные беседы // Звено. 1925.6 апреля. № 114. С. 2).

(обратно)

274

«Непостоянна, как волна» (фр.). Ф. И. Тютчев взял это выражение эпиграфом к стихотворению «Ты, волна моя морская…» (1852).

(обратно)

275

И «потрясающий фильм» (фр.).

(обратно)

276

От фр. radotage – вздор, болтовня.

(обратно)

277

Так в первом коробе «Опавших листьев» (1913) Розанов расставался с «позитивистом» (Розанов В. Сумерки просвещения. М., 1990. С. 414).

(обратно)

278

Почтение (фр.). В «Бродячей собаке» этим словом приветствовали друг друга при встрече.

(обратно)

279

Марков В. О поэзии Георгия Иванова // Опыты. 1957. № 8. С. 83–92.

(обратно)

280

В принципе (фр.).

(обратно)

281

С Н. А. Оцупом Адамович познакомился еще до революции в Петербурге, и до самого конца их связывали приятельские отношения, несмотря на несколько скептическое отношение Адамовича к литературному дарованию Оцупа. Адамович неизменно высоко отзывался в печати о стихах Оцупа, защищал его интересы в редакциях. Например, в 1925 г., когда в редакции «Звена» возникли сомнения, печатать ли статью Оцупа, в письме редактору «Звена» М. Л. Кантору Адамович счел необходимым «заступиться за моего знаменитого друга» (Hoover. Gleb Struve Papers). Но в частной переписке позволял себе более резкие суждения.

(обратно)

282

Оцуп совместно с профессором Андре Мазоном выпустил книгу избранных стихов Ф. И. Тютчева в переводах Шарля Саломона на французский язык (Tiouttchev F.I. Poesies choisies / Publiees en russe avec introd. et notes par N. Otzoupe; trad, en francais par C. Salomon; precedees dun av.-prop. par A. Mazon. Paris: Institut d’Etudes slaves, librairie H. Didier, 1957).

(обратно)

283

Адамович Г. Тютчев по-французски // Русская мысль. 1958. 18 февраля. № 1175. С. 4–5. Оцуп, однако, вступил в полемику со статьей Адамовича: Оцуп Н. О «Тютчеве» и о Тютчеве // Там же. 27 мая. № 1217. С. 4–5.

(обратно)

284

В стихотворении из «Посмертного дневника» под названием «Мне уж не придется впредь…» (1958) Георгий Иванов процитировал эти строки из собственного стихотворения «Перед тем, как умереть» (1930), чуть изменив их порядок. Адамович приводит вариант 1958 г.

(обратно)

285

И что с того (фр.).

(обратно)

286

«Вы могли бы быть счастливы со мной» (фр.).

(обратно)

287

«Любовь – это одно, счастье в любви – совсем другое» (фр.).

(обратно)

288

18 февраля 1958 г. Гуль писал Адамовичу: «Спасибо за статью о Г. Иванове. Статья, по-моему, очень хороша со всех точек зрения: и как написана, и как должна быть воспринята тем, о ком она написана. Уверен, что Георгий Владимирович и Ирина Владимировна будут очень довольны и низко Вам поклонятся. Хотя в этой области предсказывать что-нибудь всегда трудно… иногда бывают неожиданности. Статья тут же пошла в набор. (Сначала я послал в Кэмбридж М. М. Карповичу, и он тоже сказал – (мы с ним переговариваемся постоянно по телефону) – “прекрасно написана статья”.)» (Beinecke. Roman Gul' Papers. Gen MSS 90. Box 18. Folder 412).

(обратно)

289

Книга Р. Б. Гуля «Скиф» (Берлин: Петрополис, 1931) в 1958 г. вышла в новом, переработанном издании под названием «Скиф в Европе: Бакунин и Николай I» (Нью-Йорк: Мост, 1958). В отзыве Адамович писал: «Повесть свою Роман Гуль написал по образу тех “художественных биографий”, которые стали в наш век распространенным литературным жанром. По-видимому, забота художественная была у него даже на первом плане: действие развивается скачками, исторические эпизоды то освещены исключительно ярко, то, наоборот, оставлены в полутени, кое-где вступает в свои права и воображение, – словом, с историческим материалом у автора обращение своенравное и властное. Да и самый стиль его, нервный, прерывистый до крайности “импрессионистический”, не похож на стиль и язык исторического исследования» (Адамович Г. Скиф в Европе // Русская мысль. 1958. 27 февраля. № 1179. С. 4–5). Гуль статьей остался удовлетворен и написал Адамовичу 11 апреля 1958 г.: «Искренне благодарю, статья очень интересная и полезная, хотя, конечно, о Людовике 14 Вы написали в ней больше, чем обо мне» (Beinecke. Roman Gul’ Papers. Gen MSS 90. Box 18. Folder 412).

(обратно)

290

В № 8 51 «Нового журнала» были опубликованы стихотворения Одоевцевой «Средиземноморской ад» и «Скользит слеза из-под закрытых век…», в № 52 – стихотворение «Ночь в вагоне». Получив эти номера «Нового журнала», Адамович написал на них рецензию, начав с разбора стихов, в том числе и стихов Одоевцевой (Адамович Г. Новый журнал. Книги 51–52 // Русская мысль. 1958. 5 июня. № 1221. С. 4–5.).

(обратно)

291

Так сказать (фр.).

(обратно)

292

Из стихотворения Адамовича «Патрон за стойкою глядит привычно, сонно…», написанного в конце 1920-х гг. Впервые опубликовано под названием «Рассвет» в «Современных записках» (1929. № 40. С. 239).

(обратно)

293

До востребования (фр.).

(обратно)

294

В статье Б. К. Зайцева «“Творчество из ничего”: Вновь Чехов»: «Г. В. Адамович, сам близкий внутреннему “звуку” Чехова, настоящему звуку, а не предвзято ему навязанному» (Русская мысль. 1958. 15 февраля. № 1174).

(обратно)

295

Сент-Бёв Шарль Огюстен (1804–1869) – французский критик и поэт, печатавший в «Ревю де дё монд» («Revue de deux mondes») этюды о французских писателях, составившие пятитомные «Литературно-критические портреты» (1836–1839). С 1849 г. на протяжении двух десятков лет писал для парижских журналов критические статьи, которые печатались по понедельникам и позже составили многотомную серию «Беседы по понедельникам» («Causeries du lundi»; 1851–1862) и ее продолжение «Новые понедельники» («Nouveaux lundis»; 1863–1870).

(обратно)

296

Кстати (фр.).

(обратно)

297

Если ничего не случится (фр.).

(обратно)

298

Мужество, стойкость (фр.).

(обратно)

299

Я не сомневаюсь (фр.).

(обратно)

300

Не будем больше о чувствах! (фр.).

(обратно)

301

Георгий Иванов переписывался с М. М. Карповичем после войны. В Бахметевском архиве сохранилось девять писем Иванова 1951–1956 гг.

(обратно)

302

Несмотря ни на что (фр.).

(обратно)

303

Непостоянна, как волна (фр.).

(обратно)

304

Всем сердцем (фр.).

(обратно)

305

Возможно, Любимова Людмила Ивановна (урожд. Туган-Барановская; 1877–1960) – председательница Русского комитета помощи.

(обратно)

306

Шик Александр Адольфович (ок. 1887–1968) – помощник присяжного поверенного, литератор, искусствовед. С начала 1920-х гг. в эмиграции во Франции, в годы Второй мировой войны доброволец французской армии, затем участник Сопротивления, после войны сотрудник «Русской мысли» и «Нового журнала», товарищ председателя правления Союза русских писателей и журналистов. Автор книг об А. С. Пушкине, Н. В. Гоголе, Д. В. Давыдове.

(обратно)

307

Тер-Погосян Михаил Матвеевич (1890–1967) – эсер, депутат Учредительного собрания. С 1919 г. в эмиграции в Берлине, сотрудник и редактор «Дней», с 1925 г. в Париже, член комитета Политического Красного Креста, после войны член правления (с 1958 г. председатель) общества «Быстрая помощь». Масон, мастер ложи «Объединенное братство». Н. Н. Берберова опубликовала письмо Адамовича Тер-Погосяну от 6 марта 1957 г., в котором он соглашался выступить на масонском собрании в Париже 28 марта 1957 г. (Берберова Н. Люди и ложи: Русские масоны XX столетия. Нью-Йорк, 1986. С. 168).

(обратно)

308

Ближайшей почтой (фр.).

(обратно)

309

О какой истории идет речь, неясно.

(обратно)

310

Несмотря на (фр.).

(обратно)

311

Невидим, недоступен; здесь – никого не принимает (фр.).

(обратно)

312

Хорошего отдыха вам обоим (фр.).

(обратно)

313

Находками (фр.).

(обратно)

314

Возможно, Башмакова Мария Николаевна (урожд. Грузинова; 1870–1959) – общественная деятельница, основательница Общества охранения русских культурных ценностей.

(обратно)

315

Атмосфера, обстановка (фр.). Ю. К. Терапиано жил в Русском доме для престарелых в Ганьи с 1955 г. Одоевцева перебралась в Ганьи после смерти Георгия Иванова и прожила там до отъезда в Россию в 1987 г.

(обратно)

316

Имеются в виду дома престарелых, открытые во Франции Ротшильдом.

(обратно)

317

См. примеч. 50.

(обратно)

318

Имеется ввиду статья Г. П. Струве «Об Адамовиче-критике» (Грани. 1957. № 34/35. С. 365–369).

(обратно)

319

Написано между предыдущим письмом от 5 апреля и отъездом в Ниццу 11 апреля.

(обратно)

320

Просительниц (фр.).

(обратно)

321

11 апреля Адамовича «неожиданно увезли в своем автомобиле друзья» в Ниццу, откуда он еще раз писал С. Ю. Прегель, прося узнать о доме Ротшильда для Ивановых (Новый журнал. 1994. 194. С. 292).

(обратно)

322

В курсе (фр.).

(обратно)

323

Что касается (фр.).

(обратно)

324

Шариковой ручкой (фр.).

(обратно)

325

Примерно (фр.).

(обратно)

326

Прегель Борис Юльевич (1893–1976) – инженер, ученый, предприниматель, общественный деятель, член множества международных организаций, в частности Совета директоров Литературного фонда, глава французского университета в Нью-Йорке, президент нью-йоркской Академии наук. Был женат на дочери М. С. Цетлиной от первого брака художнице Александре Николаевне (у рожд. Авксентьевой; 1907–1984).

(обратно)

327

Очень хороший человек (фр.).

(обратно)

328

Дело чести (фр.).

(обратно)

329

Адамович написал А. А. Полякову 23 апреля 1958 г.: «У меня есть к Вам дело или, вернее, вопрос. Я предпочитаю предварительно написать об этом Вам, а не прямо Вейнбауму, чтобы узнать Ваше мнение, в особенности, если Вы “прозондируете почву”. Дело касается Ж. Иванова. Он, по письмам его жены, очень болен, денег у них нет, лечиться не на что, а если Фонд ими помогает (?), то, конечно, мало, как и всем. Вот о чем они просят: составить воззвание, в самых патетических тонах – великий поэт, гордость эмиграции, болен, нищ, умирает и т. д. – собрать подписи, немного, но самые лучшие, и поместить в “Новом русском слове”. Как Вы считаете – возможно ли это? Согласится ли Вейнбаум, как представитель Фонда? Ведь ему могут сказать, что зачем же тогда собирает Фонд, если отдельные писатели взывают о помощи сами? даст ли это что-нибудь? У меня вообще много сомнений по этому поводу, но Ивановы уверены, что соберут целый капитал, – если хорошо все обставить» (BAR. Coll. Poliakov. Box I).

(обратно)

330

Тот, кого я называю моим ангелом (фр.).

(обратно)

331

Моя маленькая обожаемая Ирина (фр.).

(обратно)

332

11 апреля 1958 г. Р. Б. Гуль писал Адамовичу: «Джордж Иванов писал – просил прислать Вашу статью о нем в корректуре. И Ирина Владимировна даже приложила вырезку из Вашего письма. Но, во-первых, было поздно, статья была уже отпечатана, а, во-вторых, по-моему, это вообще не хорошее – не хорошего тона – правило. Я же не посылал ему свою статью о нем, а прямо так – ошарашил: хошь не хошь, а вот ты экзистенциалист и все такое прочее. Против некоторого прочего он возражал. И все-таки, я думаю, нельзя модели посылать портрет» (Beinecke. Roman Gul’ Papers. Gen MSS 90. Box 18. Folder 412). 23 апреля 1958 г. Адамович ответил Гулю: «Совершенно согласен, что посылать корректуру статьи Ивановым не следовало. Если бы послали, беды, конечно, не было бы, но en principe – это никуда не годится! Ивановы, и он, и она, – люди “по ту сторону” если не добра и зла, то чего-то вроде, а кроме того, они просили у меня не только корректуру, но и текст до отсылки Вам. Я и отговорился: “просите корректуру!” чтобы избежать поправок – но на Вашем месте не послал бы и корректуры» (Beinecke. Roman Gul’ Papers. Gen MSS 90. Box 1. Folder 6).

(обратно)

333

Анна Элькан вступила с Г. П. Струве в полемику, не соглашаясь с его оценками Адамовича: Элькан А. Нечто о критике // Русская мысль. 1958. 22 апреля. № 1202. С. 5. Струве в письме Маркову от 7 мая 1958 г. назвал статью Элькан «не очень пристойной. … Кленовский полагает, что я буду отвечать ей, но я не собираюсь (да и Адамович едва ли ей за это будет благодарен)» (Собрание Жоржа Шерона).

(обратно)

334

Неизлечимо больная (фр.).

(обратно)

335

Весь 1958 г. деньги для Г. В. Иванова собирал в США. В. Ф. Марков. 30 марта 1958 г. он писал Г. П. Струве: «Г. Иванов в госпитале, Одоевцева пишет, что врачу сказали, будто он “русский В. Гюго”, и врач отнесся внимательнее, но денег на лечение нет, и врач недоумевает, как же поклонники “В. Гюго” это допускают. Как же ему объяснить, что 1) люди вроде Вас и Моршена “В. Гюго” осуждают по причинам высшего порядка, 2) что у поклонников, вроде меня, сейчас нет денег, 3) что Литературный фонд тоже вряд ли поможет по причинам уж совсем высшего порядка. Если Иванов и Зайцев умрут, у эмиграции не станет ни олной первоклассной фигуры в литературе. Одоевцева пишет, что согласна даже на кампанию в газете по сбору денег. Не знаю, что делать и предпринять» (Hoover. Gleb Struve Papers). Струве ответил 2 апреля 1958 г.: «Мне об этом уже звонил несколько дней тому назад М. М. Шнееров – после того как письмо от Одоевцевой получила Е. П. Грей. Одоевцева писала об обращении в газетах, и Шнееров советовался со мной – они как будто хотели моей подписи под таким обращением. Я бы не отказался. Но я считал, что такое обращение будет эффективнее, если будет исходить от Литературного фонда (думаю, что Вы неправы – они ему помогают). Или же должен быть образован какой-то комитет. Письмо с несколькими случайными подписями не годится. И так боюсь, что много не собрать. … … Если Вы хотите лично что-то сделать, то можно было бы в том порядке, как Вы когда-то организовали помощь для Терапиано (и как некоторые американские ученые помогают г-же Варшер), т. е. чтобы несколько человек обязались вносить столько-то долларов в месяц и Вы бы переводили эту сумму Ивановым. Я заранее готов подписаться на $ 5.00 в месяц. Попросите Иваска, и пусть он завербует еще несколько человек. Сам я сейчас очень озабочен тем, чтобы как-то помочь Кленовскому» (Собрание Жоржа Шерона). 5 августа 1958 г. Марков написал Струве: «Цетлина пишет, что Адамович собирает на Иванова “не потому, что Иванов нуждается, а чтобы скрасить его последние дни, т. к. он уже не поправится”. (Я Цетлину хотел в Группу помощи, но она сейчас во Франции и там дала денег прямо через Адамовича.)» (Hoover. Gleb Struve Papers).

(обратно)

336

Сборник «Стихи 1943–1958 гг.» со вступительной статьей Р. Б. Гуля был издан в Нью-Йорке при «Новом журнале» в 1958 г. уже после смерти Георгия Иванова.

(обратно)

337

Степуна предложил сам Гуль, а Адамович только согласился с ним в письме от 23 апреля 1958 г. «Ваша мысль о Степуне – верная. При нашей теперешней скудости Степун – на вес золота, и хоть он и краснобай, но с “чем-то”, чего у других уже нет. Кроме Степуна, je nevois person ne я не вижу личности. – …., т. к. Вы и Марков уже о Жорже писали, и сравнительно недавно. Можно бы Иваска: но он слишком зыбок, туманен, тонок, без резонанса» (Beinecke. Roman Gul’ Papers. Gen MSS 90. Box I. Folder 6).

(обратно)

338

Дословно (фр.).

(обратно)

339

См. примеч. 321 и 322.

(обратно)

340

Драма в стихах Н. А. Оцупа «Три царя» (Париж, 1958).

(обратно)

341

Одолжить (фр.).

(обратно)

342

«Да, ты гений в данный момент… но где твои деньги?» (фр.).

(обратно)

343

И в случае необходимости (фр.).

(обратно)

344

Поддающиеся, здесь – готовым способом (фр.).

(обратно)

345

В затруднительном положении (фр.).

(обратно)

346

Татаринов Владимир Евгеньевич (1891–1960) – журналист. С 1920 г. в эмиграции в Константинополе, с 1921 г. в Берлине, с 1933 г. Париже. Сотрудничал в «Руле», «Возрождении», «Сегодня» и др., после войны – в «Русских новостях», с 1956 г. в «Русской мысли».

(обратно)

347

Почему нет? (фр.).

(обратно)

348

В «Русской мысли» о книге в результате написал Терапиано (Терапиано Ю. Георгий Иванов: «1943–1958 стихи» // Русская мысль. 1958. 8 ноября. № 1288. С. 5).

(обратно)

349

От фр. tres touche – очень тронут.

(обратно)

350

Сокращение: если буду жив, – часто употреблялось Л. Н. Толстым.

(обратно)

351

Каплан Михаил Семенович (1894–1979) – владелец книжного дела в Париже (магазина «Дом книги» и одноименного издательства). Подробнее см.: Гузевич Д. Парижский «Дом книги» (Михаил Каплан) // Русские евреи во Франции: Статьи, публикации, мемуары и эссе. Кн. 2: Русское еврейство в зарубежье. Т. 4 (9) / Сост., ред. и изд. М. Пархомовский; науч. ред. и сост. Д. Гузевич. Иерусалим, 2002. С. 98–110.

(обратно)

352

Датируется по содержанию.

(обратно)

353

«Мне все лучше и лучше» (фр.).

(обратно)

354

Лобри (Laubry) Шарль (1872–1960) – французский кардиолог, автор многих работ, основатель Французского общества кардиологии.

(обратно)

355

Принимайте только камфору, а врачу, который вам пропишет что-нибудь другое, скажите, что я вам это запретил (фр.).

(обратно)

356

«Рифма» – издательство, основанное в Париже в 1949 г. И. Яссен и печатавшее только сборники стихов. В редколлегию входили, помимо самой Яссен, Г. В. Адамович, С. К. Маковский, Г. Раевский, П. С. Ставров, а также А. М. Элькан, которая была и секретарем издательства. После смерти И. Яссен заведовала издательством до своей кончины в 1972 г. С. Ю. Прегель, а затем Ю. К. Терапиано. Подробнее см.: Терапиано Ю. Последнее объединение // Новое русское слово. 1976. 14 марта.

(обратно)

357

В игре (фр.).

(обратно)

358

Архи-полно (фр.).

(обратно)

359

Если ничего не произойдет (фр.).

(обратно)

360

В статье «Георгий Иванов» Р. Б. Гуль писал: «Недавно о последних стихах Иванова один мой собеседник сказал: – “мне хочется его приговорить к лишению всех прав состояния и, быть может, даже отправить в некий дом предварительного заключения”. Причину столь жесткого приговора собеседник объяснил так: – “в поэзии Георгия Иванова всегда слышится самый настоящий “из ада голосок”, этот жуткий маэстро собирает букеты из весьма ядовитых цветов зла”» (Новый журнал. 1955. № 42. С. 110).

(обратно)

361

В письме С. Ю. Прегель от 20 августа 1958 г. Адамович о состоянии Г. Иванова отозвался гораздо более пессимистично: «Совсем плохо. Но сколько это может тянуться – неизвестно» (Новый журнал. 1994. № 194. С. 294). В мемуарно-некрологической статье «Георгий Иванов» Адамович писал об этом посещении: «Я был у него в Иере, маленьком городке на южном побережье Франции, около Тулона, недели за две-три до его смерти. Было ясно с первого взгляда, что это конец… Но казалось – конец, который может еще длиться, с перемежающимися улучшениями и ухудшениями, как почти всегда бывает при последних, смертельных болезнях. Конец подлинный, окончательный настал, однако, совсем скоро» (Новое русское слово. 1958. 2 ноября. № 16663. С. 8).

(обратно)

362

Спаржа – прозвище Юрия Фельзена (наст, имя и фам. Николай Бернгардович Фрейденштейн; 1894–1943).

(обратно)

363

Посвященное Адамовичу стихотворение Одоевцевой «Верной дружбе глубокий поклон…» (Новый журнал. 1958. № 55. С. 103–104). В том же номере В. Л. Корвин-Пиотровский опубликовал стихотворение «Сцена у фонтана» (Там же. С. 110).

(обратно)

364

Жигалова Ольга Михайловна – автор рассказов в «Новом журнале», в 1948 г. выпущенных отдельной книжкой «Ветер ветку клонит» (Париж, 1948).

(обратно)

365

Яконовский опубликовал заметку о том, что редакция «Русского воскресения» отказалась напечатать статью-некролог о Иванове: Яконовский Е. Георгий Иванов в опале: Письмо в редакцию // Русская мысль. 1958. 13 сентября. № 1264. С. 6.

(обратно)

366

Смерть требует спокойствия (фр.).

(обратно)

367

Померанцев К. Поэзия Георгия Иванова // Русская мысль. 1958. 12 августа. № 1250. С. 4–5.

(обратно)

368

Адамович опубликовал статью-некролог в нью-йоркской газете: Адамович Г. Георгий Иванов // Новое русское слово. 1958. 2 ноября. № 16663. С. 8.

(обратно)

369

Он же. Заметки о Тургеневе // Русская мысль. 1958. 13 сентября. № 1264. С. 5–6.

(обратно)

370

Самое позднее (фр.).

(обратно)

371

При встрече (фр.).

(обратно)

372

Знаешь, на что рассчитывать (фр.).

(обратно)

373

Г. Иванов имеет в виду слова Л. Н. Толстого из рассказа В. Микулич (наст имя и фам. Лидия Ивановна Веселитская; 1857–1936) о посещении Ясной Поляны в октябре 1893 г.: «А вот я уже совсем не могу теперь писать беллетристики. Ну как я буду рассказывать, что шла по Невскому дама в коричневом платье? А она никогда там не шла. Не могу уже этим заниматься. Совестно как-то…» (Микулич В. Тени прошлого. СПб., 1914. С. 52). В эмиграции это высказывание Толстого несколько раз приводил Адамович, в частности в своих «Комментариях» (Числа. 1930. № 1. С. 142).

(обратно)

374

Фондаминский Илья Исидорович (псевд. Бунаков; 1881–1942) – публицист, издатель, общественно-политический деятель, вдохновитель множества литературных начинаний эмиграции, в том числе объединения «Круг» (1935–1939), собиравшегося на квартире Фондаминского и издававшего одноименный альманах (№ 1–3. Париж, 1936–1938). Разрыв Георгия Иванова с Адамовичем произошел в 1939 г. под впечатлением выступлений обоих в «Круге».

(обратно)

375

Елизавета Иоакимовна Каннегисер, Лулу (Loulou), как ее называли близкие, была, по словам Одоевцевой, «давно, еще с Петербурга, дружна с Алдановым» (Одоевцева И. На берегах Сены. М.: Худож. лит., 1989. С. 233). После убийства М. С. Урицкого ее родным братом Леонидом Иоакимовичем Каннегисером (1896–1918) Лулу вместе с отцом Иоакимом Самуиловичем Каннегисером (1860–1930) и матерью Розой Львовной (урожд. Сакер; 1863–1946) дважды подвергалась арестам (в 1918 и 1921 гг.), после чего семья эмигрировала во Францию. В начале войны Лулу была депортирована из Ниццы в Германию и погибла в концлагере в 1942 или 1943 г.

(обратно)

376

Роман Одоевцевой «Оставь надежду навсегда». См. о нем примеч. 107.

(обратно)

377

Сургучевским союзом называли писательскую организацию, действовавшую во время Второй мировой войны в Германии и в оккупированной зоне Франции. Осенью 1940 г. инициативная группа в лице И. Д. Сургучева, Н. Н. Брешко-Брешковского, Г. А. Мейера, Б. И. Ивинского, В. И. Горянского и др. приступила к созданию нового Объединения русских деятелей литературы и искусства (Новое слово. 1940. 20 октября). 10 ноября новая организация начала действовать, председателем Объединения был избран князь А. Л. Церетели, а председателем сразу двух секций – писателей и журналистов, а также драматической – стал И. Д. Сургучев. После войны участие в этом Объединении антифашистски настроенные эмигранты часто рассматривали как коллаборантство.

(обратно)

378

Полонский Яков Борисович (1892–1951) – литератор, библиофил. Был женат на сестре Алданова Любови Александровне. После войны проявил особую непримиримость к коллаборантам, сочувствующим им и заподозренным в сочувствии.

(обратно)

379

Имеется в виду газета Союза русских патриотов во Франции «Русский патриот» (Париж, ноябрь 1943 – март 1945), выходившая под руководством Б. Г. Заковича. Сменилась газетой «Советский патриот» (Париж, март 1945 – январь 1948), издававшейся под редакцией Д. М. Одинца. Георгию Иванову (и Одоевцевой) действительно доводилось печататься в этой газете, см., напр.: Иванов Г. «На грани таянья и льда…» // Советский патриот. 1946. 19 апреля. № 78. С. 3; Одоевцева И. «В сизом дыму паровоза…» // Там же; Иванов Г. «Русский сборник» // Там же. 21 июня. № 87. С. 3.

(обратно)

380

Николаевский Борис Иванович (1887–1966) – историк, архивист, общественный деятель, в 1948 г. организовал Лигу борьбы за народную свободу, в задачи которой входила и помощь эмигрантам.

(обратно)

381

Вскоре после переезда в США в 1940 г. Владимир Михайлович Зензинов (1880–1953) стал членом (затем секретарем, членом президиума и вице-председателем) Литературного фонда в Нью-Йорке.

(обратно)

382

Михаил Александрович Гофман (1906–1971) был литературным агентом Бунина, Алданова и ряда других эмигрантских писателей.

(обратно)

383

И. В. Одоевцева рассказывает об этом в своей книге «На берегах Сены» (М.: Худож. лит., С. 191).

(обратно)

Оглавление

  • Список сокращений
  • 1. Г. В. Адамович – Г. В. Иванову
  • 2. Г. В. Адамович – Г. В. Иванову
  • 3. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 4. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 5. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 6. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 7. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 8. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову
  • 9. Г. В. Адамович – Г. В. Иванову
  • 10. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 11. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 12. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 13. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 14. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 15. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 16. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову
  • 17. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову
  • 18. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 19. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 20. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову
  • 21. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 22. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 23. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 24. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 25. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 26. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 27. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 28. Г. В. Адамович – Г. В. Иванову
  • 29. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 30. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову
  • 31. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 32. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 33. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 34. Г. В. Адамович – Г. В. Иванову
  • 35. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 36. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 37. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 38. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 39. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову
  • 40. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 41. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 42. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 43. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 44. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 45. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 46. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 47. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 48. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 49. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 50. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 51. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 52. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 53. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 54. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 55. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 56. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 57. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • 58. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой
  • Приложение
  •   Г. В. Иванов – М. А. Алданову
  •   М. А. Алданов – Г. В. Иванову
  • *** Примечания ***