Месть [Олег Николаевич Забокрицкий] (fb2) читать постранично, страница - 59

Ставрова, да пара оперов из убойного отдела. Игорь из Красноярска приехать не смог, его за неделю до гибели Рудакова избили скинхеды, за то, что заступился за дворника, таджика. Из реанимации, да еще и без сознания, не выпрыгнешь в окно и не побежишь. Как сложилась их дальнейшая судьба? Да, как обычно. Татьяна воспитывает сына и преподает в школе милиции. У Стаса с Анной очередное прибавление, родился сын, назвали Юрием. В семье у Игоря тоже сын и тоже Юрий. Дед ушел на зимовье и появляется у Татьяны только в годовщину смерти Юрия. Профессора генерал увез с собой в Москву, после чего про них никто ничего не слышал. У Ашота на стене висят два портрета в черных траурных рамках, дочери и Рудакова. После смерти Юрия, он сильно сдал. Всеми делами в шашлычной, заправляет племянник. Водитель Ставрова ушел в монастырь и постригся в монахи. Руслан, прикрывая отход группы, отстреливался до последнего патрона и был убит, по предательски, ножом в спину. «Духи» долго издевались над телом, только с помощью ДНК удалось установить, кем является этот даже не человек, а окровавленный кусок мяса. Жизнь продолжается.

— Паря, ну что такое, ты че совсем обессилел, сеть поднять не можешь?

— Федотыч, зацеп какой-то.

— Не может быть. Мы в прошлом годе крючьями все коряги повытаскивали, специально трактор подгоняли.

Два рыбака проверяли сети в небольшом, но глубоком озере, в котором водился крупный карась.

— Федотыч, так я, может, нырну, гляну.

— Еще не хватало, что бы ты в сетях запутался.

— Федотыч, ну ты скажешь. Я ведь не всегда зэком был. Я же, в морских дъяволах служил, старшиной был.

— Нож возьми, мало ли что.

— Не учи ученого.

Мужчина скинул с себя рубашку и старенькие, заношенные до дыр джинсы. Все его тело покрывала синяя, густая тюремная роспись. Прикинув, где находится зацеп, он прыгнул с борта лодки и начал быстро погружаться. Вынырнул он через пару минут, с круглыми от ужаса глазами.

— Федотыч, во, влипли. Нужно ментов вызывать.

— Говори толком, не гундось.

— Там джипяра навороченный, и парочка жмуров.

— Залазь в лодку. Что так и будешь в воде бултыхаться? Не, паря, ментов вызывать не будем. Это их проблемы, им государство деньги платит, вот пусть сами и ищут. Ты прикинь, ни у тебя, ни у меня документов нет, нас сразу заметут, еще и этих жмуров на нас повесят. Опять же Фридрих угорит. Не, подставляться не будем. Не знаю, как ты, а я, за забор к хозяину, не хочу.

— Федотыч, так может джип достанем, разберем на запчасти и загоним, а жмуров, здесь в песочке и прикопаем.

— Не, паря, определили их туда, вот и не будем беспокоить, значит так надо. Вдруг серьезных людей подставим, не зря же менты здесь в прошлом годе сутки колготились. Здесь не только мы можем под пресс залететь, но и вся наша коммуна. Запомни, паря, никому ни слова. Ты наш закон знаешь, меньше болтаешь, дольше живешь. Режь сеть.

— Жалко, новая.

— Режь. На наш век китайских сетей хватит.

Оба были из коммуны, которую создал Фридрих Шварцкопф, сам, пару раз побывавший за забором. Гигант с пудовыми кулаками, воспитанный ссыльными немцами из Поволжья и выросший в деревне, он на дух не переносил лжи и несправедливости. После последней отсидки, поняв, что в городе ему не светит, он вернулся в родную деревню, в которой почти не осталось жителей. Родители спокойно вздохнули, передали ему двадцать гектаров земли, которые им достались после развала колхоза, два десятка крупнорогатого скота, не считая различной мелочи, и со спокойной совестью уехали в Германию, к дочери. Фридрих, зная свой характер, уезжать отказался. Поняв, что одному не справиться, он пригласил пару бывших зеков, которые за время отсидки остались без семьи, без угла. Постепенно, в умирающую деревню начали подтягиваться и другие. Первым и самым важным, был сухой закон. Кто-то выдерживал, кто-то нет. Женщины ходили за скотиной, мужики трудились на земле, восстанавливали брошенные дома. Жили тем, что производили, излишки продавали скупщикам. Фридрих попытался открыть пару киосков в городе, но воры, затаившие обиду, за то, что он у них уводит паству, пригрозили киоски сжечь, а его самого посадить на «перо». Если не шиковать, то денег хватало. Постепенно Фридрих выкупал землю у соседей и скупал сельхозтехнику в соседних селах. Бывшие зеки, осевшие на земле и не по-наслышке знавшие, что такое жизнь на помойке, увидевшие свет в окошке, старались его не подводить. Многие не имели документов, потеряв их, скитаясь по России. Фридрих, что мог, пытался для них сделать. В райотделе это не приветствовали, но и не мешали. За четыре года, пока существовала коммуна, на ее территории не было зарегистрировано ни одного преступления. Участковый появлялся изредка, да и то, что бы половить рыбки да выпить бутылочку самогона, который для таких случаев держал Фридрих, да закусить квашеной капустой и солеными огурчиками, которые славились на весь район.

Так что, о страшной находке, никто и никогда не узнал.