Горькие воды Севера (СИ) [JBWatari] (fb2) читать онлайн

- Горькие воды Севера (СИ) 853 Кб, 191с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - (JBWatari) - (Morgan Moor)

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

====== Глава 1. Знакомство. ======

Лес после дождя в разгар северного лета — самое мистическое, что вообще можно увидеть в своей жизни: по влажной от пролившихся капель земле, устеленной прошлогодним опаднем, стелется жидким, как разбавленное молоко, туман. В воздухе витает дух дождя, ощутимой пеленой оставаясь на коже, утяжеляя одежду и заставляя с трудом втягивать воздух в легкие. Вокруг тяжелым маревом висит запах грозы, ели и мха. Шагов почти не слышно, но слышно, как вздыхает лес — тяжко и протяжно, словно ворочаясь во сне.

Человек во всей этой серой гамме кажется абсолютно лишним и незначительным, но вот он, упорно прокладывает себе дорогу меж вековых деревьев, рассекая туман, который лижет ему ноги. Мужчина в нездешней одежде идет, глядя по сторонам с опасением, часто спотыкаясь и ежась от холода. Его кожа отливает бронзой, а отяжелевшие от влаги волосы неровными волнами рассыпались по плечам, оплетая кольцами мускулистую шею, будто щупальца спрута. Чужестранец то и дело хватался за висящие на поясе пистолеты, но осекался, вспоминая, что порох промок, а толку теперь от них не больше, чем от камня под ногами: кинуть можно, но выстрелить — вряд ли.

— Север — богатый край, — шипел под нос странник, со злости пиная носком еловую шишку, — золота хоть подтирайся… Хрень собачья! Ну ты и идиот, Морган! Повелся, как мальчишка!

Невинная шишка, посланная мощной ногой в дальний полет, гулко бухнула о ствол кривой сосны и покатилась вниз к ручью. Вода в низине с серебряным звоном разбивалась о камни и змейкой убегала в тьму чащи, теряясь меж папоротников и обломков скал. Морган остановился в паре шагов от журчащего истока, доставая из-за пазухи бурдюк для воды и продолжая недовольно бухтеть себе под нос. Когда мужчина присел, чтобы наполнить сосуд водой, в десяти шагах хрустнула ветка и послышались легкие, как ветерок, шаги. Мужчина моментально обратился в слух и завертел головой по сторонам, готовясь к худшему; в карих глазах мелькнуло опасение на грани испуга.

Из зарослей дикой ежевики, тяжело хлопая крыльями, вылетел иссиня-черный ворон и приземлился почти у самой воды. Пернатый вестник местных богов с интересом уставился на облегченно вздохнувшего путника.

— Повезло тебе, братец, — хмыкнул пират, — был бы порох сухой — шмальнул бы со страху.

Ворон, склонил голову, будто понимая человеческую речь и, что-то гортанно булькнув в ответ, расправил мощные крылья. Морган проводил птицу взглядом и встретился с еще одной парой глаз — на этот раз янтарно-желтой с примесью зелени.

— А вот это уже не хорошо…

Мужчина медленно стал подниматься с колен, не отводя напряженного взгляда от местного правителя леса — здорового пепельно-серого волка, вышедшего из тех же кустов, что и ворон. Главной проблемой Моргана было отсутствие какого-либо оружия, кроме промокших пистолетов, — два любимых ятагана остались на корабле.

Волк флегматично следил за мужчиной, не предпринимая никаких попыток напасть, только пару раз повел носом в сторону чужака. Бравый пират же судорожно соображал, как лучше спасти свою жизнь, ударь хищнику в голову блажь отобедать сегодня грозой морей и любимцем женщин, то есть им.

— Хороший волк, — дружелюбно протянул Морган, оплетая пальцами рукоять одного пистолета, — зачем тебе меня есть? Я весь просоленный, как бочковая треска, подавишься…

Зверь чихнул и мотнул лобастой башкой, а самообладание бравого пирата грозилось потеряться в ближайшем овраге и там же окопаться, но что-то заставило волка сначала застричь мохнатыми ушами, а затем и вовсе затрусить в обратную сторону, оставляя побледневшего Моргана один на один с колотящимся у самого горла сердцем. Мужчина провел дрожащей рукой по волосам и потер взмокшую шею. Одно дело рубиться с соперником на палубе, зная, что у того в арсенале ножи, заряженные пистолеты и кулаки, другое — дикий зверь с острыми клыками, которого ведет отнюдь не жажда наживы, а голод. Но сегодня местные Боги были милостивы к южанину, а потому участь быть разорванным и съеденным волками его миновала. Всю злость за неудачную высадку как ветром сдуло.

Сквозь густую пелену влажного воздуха мужчине почудился голос. Пират подорвался, как ужаленный, напряженно вслушиваясь в дыхание леса. Слова словно приносил далекий ветер — они слышались гулким отражением эха в гроте, далеким шумом прибоя и шорохом шагов на песке. Мужчина уже было решил, что ему показалось, но голос послышался снова, тише, но более отчетливо, словно знал, что его слышат. Звук доносился западнее, пирату даже показалось, что он кружит вокруг него, но Морган не видел даже намека на людей за весь день, что бродил здесь.

Решение увидеть обладателя голоса силилось с каждым мгновением. Ему нужен был проводник, потому как угодить в капкан или на медвежью тропу, коими его пугали матросы, побывавшие на этих землях, не хотелось. Черноволосый покоритель морей поплотнее закутался в набрякшую от влаги одежду и решительным шагом направился на звук, ускоряясь с каждым движением. Морган так и не понял, когда успел перейти на бег, с легкостью перемахивая через поваленные деревья, чьи-то норы и чудом не оскальзываясь. Он даже не понял, как спустился в низину, лишь заметил, что туман стал гуще и теперь доходил ему почти до пояса. Мужчина словно плавал в густом молоке.

Небо стало темнее и ниже, звуки тонули в тяжелом воздухе. Шестым чувством морской волк ощутил чье-то присутствие и выхватил из-за пояса один из пистолей, крутанулся вокруг себя, но лишь туман заклубился вокруг него, повинуясь воздушным потокам, пришедшим в движение от резкого рывка. Разгоряченный бегом, моряк тяжело дышал, чувствуя, как по виску стекает капля пота и как прилипает к спине рубаха. Мужчина нервно облизнул губы, напряженно вглядываясь в каждую тень вокруг себя.

«Молодчина, Кэп! Браво! Носиться, как обдолбанный дельфин, по незнакомому лесу, что может быть умнее? — в тишине темнеющего леса его внутренний голос набатом звучал в ушах, — Сейчас тебя сожрут, а твои шмотки на корабле растащат матросы. Гордись, баклан…»

Что-то резко ударило его в плечо, заставив потерять равновесие, а затем откуда-то сверху налетела тень с горящими глазами. Удивленный пират хорошенько приложился о землю спиной, забыв как дышать, потому как удар выбил из легких весь воздух. Кожу чуть выше кадыка обожгло холодом металла, а в плечо умело уперлось колено, лишая возможности двигаться. Скосив глаза в сторону пистолета, пират увидел, как прицельным пинком оружие отправилось в туман.

«Прости, мама, я был хреновым сыном…»

То, что мужчина видел перед собой совсем не было похоже на человека, скорее на воплощение чьего-то кошмара: на длинной и мощной шее была вытянутая морда, похожая на череп, увенчанная парой ветвистых рогов. Меж рогами свободно пропущена лента, унизанная бусинами, чьими-то зубами и перьями. Плечи и грудь твари походили на человеческие, как и руки, которые держали клинок у его горла, но кожа была неестественно багровой, словно ее и не было вовсе. Ног Морган не видел, но молился всему сущему, чтобы они не оказались козлиными.

Но самым жутким в твари были глаза, которые яркими звездами горели в глубине глазниц. Голубоватый холодный отблеск их въедался в самое сердце, заставляя то заячьим хвостом трепетать в груди. Не приведи Господь встретить эдакую тварь по пьяни, там и чертям душу отдать не долго. Тварь склонила к южанину голову и жадно втянула воздух, принюхиваясь к гостю. Морской волк шумно сглотнул, ожидая того, что сейчас его выпотрошат как свинью, но оно вскинуло сохатую башку, словно его окликнули; нож у горла опасно дрогнул.

— Ва эр дэ? (1) — голос у твари оказался глубокий, хрипящий и довольно громкий. Услышав только ей слышимый ответ нечисть метнулась в сторону, оставив замершего от шока Моргана лежать на земле.

Мужчина еще какое-то время созерцал чернеющие на фоне серого неба ветви, а затем провел ладонью по лицу, словно снимая с него невидимую паутину. В который раз смерть была так близко, но сейчас она имела самое жуткое из своих лиц. Морган прикрыл дрожащие ресницы, представляя ласковое теплое море и золотящийся на солнце песок, пытаясь согреться хотя бы воспоминанием о любимом месте.

— К черту все это, — выдохнул бравый пират, открывая глаза и хмуря брови, — к черту, к черту, к черту… К дьяволу золото, проклятый север и этот лес. И холод этот…

Мужчина рывком сел, отряхивая волосы от лесного мусора. Решено: нужно скорее найти поселение, хоть какое-нибудь, и рвать отсюда когти. Быстро.

(1) Что там?


Пробуждение в лесу было не самым радужным из того, что Морган пережил за свои двадцать восемь лет жизни: ныло все тело, болела голова, а во рту было мерзко и сухо.

— Вляпался так вляпался… И кто бы знал, что придется внезапно плыть в это богом забытое место… Вот черт, — прохрипел себе под нос пират, жадно присасываясь к бурдюку. Ледяная вода тепла не прибавила, зато проснулся он окончательно. Как и разозлился, в первую очередь, на самого себя за самонадеянность, а уже потом на весь мир, включая команду — Эти крысы сидят там небось в тепле, попивают мой ром. Жрут мою еду, а я здесь, как последний идиот отмораживаю задницу!

Неловкий пинок валяющегося под ногой полена, и обозленный пират с яростным криком рухнул обратно на землю, проклиная все на свете, но вековому лесу было все равно кто исторгает из себя отборную брань. Ему, по большому счету, было одинаково безразлично на все, что его не касалось. Вот и сейчас, выплеснув весь свой гнев и почти сорвав голос до хрипа, Морган снова окунулся в тяжелую тишину туманного северного края.

«Либо я заблудился окончательно, либо здесь действительно нет никаких поселений, » — тоскливо подумал мужчина, вороша дотлевающие угли палкой и подбрасывая туда собранный вечером хворост. После того, как он полночи бродил по лесу, но так никого и не встретил, было решено развести костер и лечь спать. Из еды у бравого пирата не нашлось ничего, что могло бы утолить его зверский голод после попойки, а потому спать он устроился с пустым желудком, который теперь без фальши исполнял партию умирающего кашалота. Вода сытости не добавила, а вот те ягоды, что призывными алыми точками светились меж темных листьев, вполне могли приглушить боль в желудке.

— Ну, дорогой Морган, выбирай: голодная смерть или с набитым брюхом и счастливой рожей, но в луже блевоты, — морской волк задумчиво покрутил в пальцах алую ягодку, похожую на ежевику, а затем забросил ее в рот, старательно прожевывая неожиданно нежную и сочную мякоть. Покатав ягодный сок по языку пират, наконец, набрался храбрости проглотить находку. К счастью, язык не начал гореть, отниматься или завязываться в узел, а живот скручивать болью. Расценив это как знак свыше, Морган жадно принялся уминать ягоды, ломая колючие ветки и расцарапывая руки. Куст кончился так внезапно, что не заметивший этого морской волк рухнул наземь, продолжая пожирать подвернувшиеся дары матушки природы, а когда соизволил оглядеться, то застыл в изумлении.

За кустами находилось древнее капище с каменными истуканами, выстроенными вкруг. У каждого было свое лицо и украшения: золото, серебро, драгоценные камни, тускло сверкающие во мраке чащи; какие-то идолы были вытесаны недавно, какие-то были изрядно побиты временем, а от некоторых остались лишь полуразрушенные основания. В центре капища виднелся каменный алтарь, высеченный из скалы. Видимо, кто-то недавно подносил дары своим богам, потому как большая часть идолов была измазана уже спекшейся кровью.

Мужчина шумно сглотнул и с алчным блеском в карих глазах направился в сторону священного круга: раз есть капище, значит есть и люди, которые все это возвели.

«А вот и ты, мое золотце», — отметил про себя морской разбойник, обтирая перемазанные ягодным соком ладони о штаны, но то, что он увидел, заставило его забыть о золоте и прочих прелестях жизни. На алтаре лежали обглоданные кости, с которых еще местами свисала плоть, а вокруг, в живописном хаосе были разложены внутренности. Моргану сложно было сказать, кем это было раньше: человеком или животным, но руки пирата, повидавшего немало жестоких схваток, похолодели. Сердце сдавило непреодолимой тоской по теплому морю, солнцу, терпкому рому, который остался на корабле и улыбчивой девахе, которую он жарко целовал перед тем, как отправиться в плавание.

Не замечая того, что он делает, мужчина приблизился к ближайшему истукану и коснулся пальцами холодного камня, который отозвался пульсацией, будто там внутри билось живое сердце. Пират как зачарованный скользил ладонью вдоль высеченных узоров, повторяя каждый изгиб причудливого рисунка.

— Ду эр икке велькомен хайр, — послышалось из-за спины, отчего волосы на теле встали дыбом, — Кхом дэ ут!(2)

Морган медленно обернулся и застыл, не имея возможности пошевелиться. На одном из разрушенных идолов сидела вчерашняя сохатая тварь, склонив башку набок и сверля мужчину колючими огнями горящих глаз. Ужас пережитого вновь вернулся, делая ладони липкими и дрожащими… Значит, не привиделось.

«Соберись, мужик, и не таких уродов видели», — пират попытался унять дрожь, сжав кулаки и медленно выдохнув сквозь стиснутые зубы, но помогло слабо.

Монстр продолжал прожигать его взглядом, однако, попыток напасть не предпринимал, будто просто изучал чужака. Морского волка это начинало порядком злить. Гнев жаркой волной медленно зарождался в груди, выжигая страх каленым железом. Чтобы он, капитан Морган Браун, отважный и лихой пират, половину жизни бороздящий моря, боялся какого-то черта рогатого? Да как бы не так!

— Кто ты, дьявол тебя раздери?! — выкрикнул мужчина, расправляя плечи и готовясь к драке, но тварь даже глазом не моргнула. — Я спрашиваю: что ты такое?

Рогатый монстр тяжело вздохнул и покачал головой, от чего перья и клыки на ленте тихонько бряцнули друг о друга.

— Язык проглотил или разговаривать не умеешь? — злость придавала храбрости и горячила кровь, но Морган опасался нападать первым, так как не мог с точностью сказать, какого размера зубы у противника.

— Ду эр фо хейт (3), — пробормотала тварь, поднимаясь во весь рост и оказываясь выше Моргана на полторы головы. Браун шумно сглотнул, но устоял на месте, обуреваемый противоречивым желанием кинуться на врага с голыми руками и с криком броситься наутек. Сохатый протянул руку туда, где, как думалось пирату, у него была пасть и просунул длинные пальцы в щель.

«Отсоси, сожрать я себя не дам!» — подумал морской волк, но вместо ожидаемой глотки с тысячей зубов увидел нахмуренное мужское лицо с аккуратно подстриженной бородой.

— Какого х…

Перед ним теперь стоял не оживший ночной кошмар, а перемазанный кровью и грязью широкоплечий мужчина, едва ли старше самого Моргана. То, что он принял за морду, оказалось накидкой из звериной шкуры, искусно украшенной мелкими безделушками. Дикарь был обнажен по пояс, так что ноги у него были вполне человеческими, чего Браун сперва не заметил. Да, на них не было привычных ему сапог, а нечто среднее между унтами эскимосов и онучами гардарийцев, но и копыт там не наблюдалось. На поясе висела небольшая сумка, пристегнутая к широкому ремню и двойные ножны с ножами, с одним из которых Морган уже был знаком.

— Дэ эр эт хэллиг стэд, кан ду икке ваэрэ хайр(4), — голос бородача теперь звучал мелодичнее и громче, нежели под толстым слоем шкур. Что, собственно, не помешало этому стать последней каплей для Моргана, который с гортанным рыком кинулся на насупленного дикаря.

— Сейчас ты у меня огребешь, олень!

Наступление захлебнулось в зародыше, когда ловким кувырком через голову северянин ушел от разъярённого пирата, который с размаху налетел на камень. Дикарь двигался быстро и плавно, как кошка в отличие от Брауна, привыкшего идти напролом и бить в лоб. Норманн легко уворачивался от каждого выпада южанина, чем еще больше злил последнего. Наконец, Моргану надоели эти танцы с аборигеном и он, выхватив из-за пазухи пистолет, метнул его прямо в лицо противнику.

Массивное оружие просвистело в добром локте над головой противника, от чего тот криво ухмыльнулся.

— Вэд! (5) — крикнул норманн, но морской волк и не рассчитывал на попадание, с меткостью у него всегда были проблемы. Целью было отвлечь внимание врага, что ему и удалось. Как только дикарь крутанул головой, следя за пистолетом, Морган с диким рыком протаранил его, обхватывая поперек пояса и валя на землю, попутно выхватывая один из ножей.

Бородач тихо охнул от неожиданности, но в следующее мгновение пинком скинул пирата с себя. Браун откатился от противника, быстрым взглядом окидывая прихваченный клинок. Плавное лезвие походило на морскую волну и имело зазубрину, отдаленно напоминающую спинной плавник кита. Нож лежал в руке идеально, хоть и был тяжеловат в рукояти, изрезанной прямыми резкими письменами. Дикарь резво вскочил на ноги и рывком преодолел расстояние между собой и Морганом, отталкиваясь ногами от одного из идолов. Не ожидая такой прыти, бравый пират сделал неловкий шаг назад, за что поплатился подсечкой и ухнул спиной в чью-то поросшую бурьяном нору.

Извергая отборную ругань, южанин выбрался из ямы, костеря дикаря, всю его родню и команду корабля заодно. Норманн тяжело дышал, глядя из-под насупленных бровей и упираясь руками в колени. Браун победно ухмыльнулся и расправил широкие плечи, когда увидел, как округлились глаза противника и в них мелькнул испуг.

— Ага! — гаркнул Морган, откидывая со взмокшего лба выбившиеся из хвоста пряди. Сладкий вкус победы уже наполнял сердце пирата, когда он почувствовал шевеление в районе левого бедра.

— Стьо стиллэ ог икке фльут, — норманн не сводил глаз со штанов противника и медленно завел руку за спину, явно намереваясь достать один из ножей. — Дэ эр гифтиг.(6)

Шевеление стало более навязчивым, и Морган опустил взгляд. То, что он увидел, заставило его забыть обо всем на свете, включая вновь посмурневшего противника, который пытался нашарить оружие. На штанине, обернувшись вокруг бедра и шевеля мощными усами, перебирала когтистыми конечностями огромная мохнатая сколопендра. Ее южные сородичи немало народу успели погубить своим ядом, но самыми опасными считались северные. И Браун это знал.

— Форбанн! Мэн хвор эр хан? — гаркнул дикарь, хлопая себя по бедру, а затем вскидывая просветлевший в догадке взгляд на пирата, — Ду! Вэль фо бакен мин книв, тивен?!(7)

Но южанин его, по всей видимости, не замечал. Морган крутился вокруг своей оси, пытаясь разглядеть, не прокусила ли гадина кожу штанов. Наконец, мужчина решил, что осмотр окончен и схватился за мохнатое тельце голой рукой, чем вызвал еще больший ужас норманна, который задохнулся в немом вопле.

— Сучья гусеница, катись к дьяволу! — мощные усы возмущенно стегнули капитана по руке, но жвала не успели сомкнуться вокруг пальцев, так как сколопендра уже описывала красивую дугу в воздухе. Победно ухмыльнувшись, Браун перехватил рукоять ножа поудобнее и тряхнул рассыпавшейся гривой. — То-то же… А ты чего вылупился?

Морской волк проследил за направлением взгляда противника и издевательски поиграл клинком в руке.

— Ножичек свой обратно хочешь, да? — Морган возбужденно облизнул пересохшие губы кончиком языка. Огонь драки горячил кровь так, что ему моментально стало невыносимо жарко, и шальная мысль заставила его сорваться с места, — А вот и хрен тебе, догони сначала!

И Браун, сверкая пятками, как заправский заяц, пустился в карьер, что только ветер засвистел в ушах, обдавая холодом лицо и шею. Норманн же остался неподвижным, продолжая пораженно наблюдать за тем, как «хитрый» пират понесся с его ритуальным клинком прочь с капища… и мешком упал буквально в двадцати шагах, проезжаясь по лесному сору лицом.

Северянин покачал головой и неспешно отправился в сторону давешнего противника, который теперь прибывал в плену забвения от яда. Мужчина лежал в нелепой позе и с неописуемым восторгом на лице, нож же лежал чуть в стороне.

— Дритт, икке ха хэндэнэ тиль, а бли савнэт, — бородатый сын севера поднял кинжал, любовно огладил лезвие и одним движением отправил его в ножны, пихая носком Моргана в бок, — Ва мэ эн хъянэ вилле витэ ат ду икке гьоре дэт.(8)

Повинуясь движению ноги норманна, тело пирата перевалилось на живот и смешливый взор дикаря сменился растерянностью и испугом — чуть ниже поясницы темнели две бурые точки на рубахе. Если бы не обряд охоты и снадобья, то сейдман и не заметил бы их, но сейчас кровь южанина буквально горела на фоне темной рубахи. Эта проклятая стервь его все-таки укусила.

— Форбанн, (9) — еле слышно выдохнул мужчина, присаживаясь на корточки и смачивая пальцы алым. Северянин втянул запах крови с едва уловимыми сладковатыми нотками и, попробовав ее на язык, тут же сплюнул.

Кровь чужака обожгла язык холодом, сводя челюсти. Норманн окинул неудачливого противника оценивающим взором и почесал измазанную кровью макушку, взъерошивая и без того растрепанные волосы. Дело дрянь. Если бы этого идиота укусил самец, то дело бы ограничилось простым параличом на пару часов, но то, что вцепилось ему немногим выше задницы оказалось самкой, защищавшей свое гнездо, а потому его ждала смерть. Нужно было действовать и быстро, благо хижина сейдмана была не так далеко.

(2) Тебе здесь не рады. Уходи!

(3) Ты слишком громкий.

(4) Это священное место, тебе нельзя здесь быть.

(5) Мимо!

(6) Замри и не шевелись. Оно ядовитое.

(7) Проклятие! Да где же он? Ты! А ну верни мой нож, вор?!

(8) Говна кусок, не надо было ее руками хватать. Был бы с мозгами, знал бы, что нельзя так делать.

(9) Проклятье


— Да где же я так… провинился? — Лаури что есть силы потянул бесчувственное тело южанина на себя, но сапог верзилы намертво застрял в корнях. Светловолосый шаман сдержанно выругался сквозь зубы, перескочил через укушенного и высвободил его ногу из плена. Нужно было торопиться, они и так уже слишком долго тащатся. Ну, как они? Это норманн тащил неудачливого пирата на себе, а если быть точным, то волочил по земле, потому что чужак был на полголовы выше бедолаги Ниссена и значительно тяжелее.

Северянин коротко выдохнул и вновь подхватил свою ношу под мышки. Ругая себя за излишнюю добропорядочность, сейдман одновременно еще и следил, чтобы его несостоявшийся противник не начал биться в припадке и задыхаться, потому как это бы означало, что яд добрался до мозга. Вообще этому пирату могло повезти куда меньше, укуси эта мохнатая дрянь его не в спину, а, предположим, в ногу и попади она в артерию — смерть была бы почти мгновенной.

— Боги Всемогущие… Сколько же в тебе дерьма, раз ты такой… Неподъемный?! — До хижины уже было рукой подать, когда Лаури оступился и кубарем полетел с пригорка, увлекая тело Моргана за собой. Шаману повезло, рога на накидке каким-то непостижимым чудом не воткнулись ему в шею, а всего лишь впились своей прямой частью вдоль позвоночника, словно он приложился о доски. А вот южанин собрал все кочки и камни на своем пути, приложившись лбом о старый сосновый пень в конце.

Норманн моментально вскочил на ватные ноги и подлетел к пирату.

— Чтоб тебя, — рыкнул со злости Ниссен, ощупывая тело южанина на предмет переломов и вывихов. — Даже в беспамятстве создаешь проблемы, что же будет, когда ты очнешься?

Но Морган молчал, пребывая все так же в объятиях забвения. Сейчас ему, верно, грезились юные морские нимфы, реки рома и горы золота; Лаури не знал наверняка, потому что каждый видел свое. Когда он впервые попробовал яд мохнатого игерна на одном из обрядов, то решил было, что попал в чертоги богов. Однако, эйфория была недолгой — спустя пару мгновений, растянувшихся на часы, все тело пронзила острая боль, сменяющаяся пульсирующим жаром. Яда тогда было немного, примерно десятая часть того, что обычно впрыскивает игерн, но боль это не уменьшало. Что же испытает пират, не успей шаман дотащить его, Лаури не хотел знать.

Вот и хижина! Из трубы полупрозрачным кружевом вьется голубоватый дымок, а в окне пляшут отсветы из очага. Скорее всего это Герди, дочь ярла, снова привела сестру, но не застала сейдмана дома.

Шаман кое-как дотащил свою ношу до порога и что есть сил застучал носком в дверь, которая почти моментально распахнулась, саданув пирата по ногам.

— Его игерн укусил, самка, — Лаури даже рта ей раскрыть не дал. Девушка понятливо кивнула и подхватила южанина за щиколотки.

— Элла, разбери постель! Живо! — бросила йента (10) через плечо, помогая сейдману. Девчушка лет шести бодро кивнула и кинулась разбирать аккуратно застеленную широкую кровать. Через пару минут Ниссен уже бодро расшнуровывал пиратские сапоги, а Герди расстегивала многочисленные ремешки и пуговицы.

— Где ты его подобрал? — девушка ловко расправилась с петлями на рубашке южанина и теперь боролась с пряжкой на портупее.

— Шлялся вокруг капища, чуть Охоту не сорвал, — из правого сапога, стащенного с ноги, с грузным звоном выпал пухлый кошель. Сейдман и йента непонимающе переглянулись, но трогать находку не решились.

— Ну так и бросил бы его там! И без него проблем хватает: рыбы в этом году мало. Отец опасается, как бы голода не случилось зимой.

— Он не сделал ничего, чтобы приносить его в жертву. По крайней мере не успел. Да и ты прекрасно знаешь, что мне нельзя это делать, — к икрам пирата оказалось примотано еще по кошельку, что немало удивило Лаури снова. Норманн ощупал голые стопы Моргана и понял, что нужно торопиться, — ноги начали холодеть. — Надо промыть ему раны, яд скоро начнет подниматься к сердцу и голове.

— Он помрет, да? — милый детский голосок заставил Ниссена едва не подпрыгнуть от неожиданности. Младшая дочь ярла всегда умела подкрадываться к нему, особенно, если шаман был занят лечением кого-то из поселения. Вот и сейчас она мышкой пробралась к нему за спину и ждала удобного момента, когда светловолосый сейман про нее забудет.

— Элла?! Сколько раз тебе говорить: не подкрадываться! — принялась отчитывать ее сестра, пока Ниссен пытался унять скачущее возле горла сердце.

— Д-да все нормально. Пусть принесет лучше ягод, надо запарить отвар, у него скоро начнется жар.

— Лау, Лау! Дядька ведь помрет? — девчушка повисла на спине норманна, обнимая его ручками за шею.

— Нет, моя звездочка, не помрет, — мужчина нежно улыбнулся маленькой йенте и легонько нажал ей на нос, — если ты мне поможешь. Сбегай в низину за домом и набери там клюквы и малины, только не уходи далеко, чтобы Герди тебя не искала. Ага?

Малышка кивнула и вприпрыжку умчалась исполнять порученное. Сейдман укрыл полураздетого пирата и потянулся всем телом, постанывая от усталости. Эти три дня выдались тяжелее, чем он ожидал: сначала проливной дождь, от которого поднялись болота, потом столкновение с чужой стаей волков, теперь и ЭТОТ. Боги явно посылали Лаури знаки, но только уставший сейдман был не в состоянии их сейчас толковать. Ему надо отдохнуть.

«Вытащу этого недоумка из лап Двуликой (11), а там и поспать можно», — Ниссен тряхнул волосами, пытаясь отогнать накатывающую сонливость.

— А мне что делать? — йента нервно мяла край шерстяной юбки, чувствуя себя беспомощной рядом с мужчинами. Норманн тяжело поднялся с кровати и скинул с плеч ритуальную шкуру, возвышаясь над девушкой на добрую ладонь. Мужчина смерил ее усталым взглядом, замечая как веснушчатые щеки будущей коны заливает румянец.

Ей скоро шестнадцать, а значит, отец приведет ее сюда, дабы сейдман благословил девушку именем богов на замужество. И больше они не увидятся. Отчего сердце молодого шамана сжалось от тоски, ведь Герди стала ему почти сестрой, а Элле он и вовсе помог появиться на свет, но ничего не попишешь.

— Помоги мне отмыться, — выдохнул Лаури. Йента на мгновение опешила, но тут же взяла себя в руки и направилась за корытом.

Элла вернулась как раз тогда, когда мужчина натягивал чистую рубаху, а Герди выливала мутную багровую воду под порог. Девчушка несла полный туесок душистых ягод, подкидывая в чумазый рот то одну, то другую клюквину. Ниссен не смог сдержать улыбки от этого зрелища.

— Вижу, почтенная сейдкона, ваша Охота была удачнее моей, — он смешливо поклонился маленькой йенте и протянул руку за коробом.

— Еще бы! Все знают, что сейд — не мужицкое дело. Вот вырасту и тоже уйду в лес, и буду даже лучше тебя! — Элла важно дернула подбородком и тряхнула волосами, показывая взрослым язык.

— Несомненно, моя госпожа, — светловолосый шаман погладил девочку по щеке и хитро ей подмигнул, — а теперь бери сестру и идите, мне нужно полечить нашего гостя.

— Предупредить, чтобы тебя никто не беспокоил? — Герди уже стояла подле малышки, застегивая теплый плащ. Ниссен выпрямился, моментально теряя весь шутливый настрой. Обряд ему предстоял тяжелый, так что одним днем здесь не обойтись.

— Да, ближайшую пару дней. Передай отцу, чтобы не беспокоился, после полнолуния можно выходить в море и на охоту.

Девушка коротко кивнула и мягко коснулась губами небритой щеки сейдмана, он же в ответ крепко обнял ее и потрепал по головке Эллу. Когда сестры скрылись за деревьями, он протяжно вздохнул и побрел туда, где его ждал уже взмокший от лихорадки пират.

— Боги, как я это ненавижу, — воздел к темнеющему небу свои голубые глаза Лаури, рывком распахивая дверь, — Кто бы знал…

Комментарий к Глава 1. Знакомство. (10) Так как мы не нашли ни одного подходящего названия для дочери ярла, то будем использовать jente – девушка, а для замужних и старших женщин привычное kona

(11) Имеется в виду двуликая богиня Хель, покровительница смерти.

====== Глава 2. Из забвения. ======

Морган тяжело дышал, разметав по подушке темные волосы. Высокий лоб покрывали крупные бисерины пота, а глаза под веками двигались в хаотичном танце. Ему было так больно, что он даже не мог застонать. Лаури видел это во вздувшихся венах на шее мужчины, в побелевших от напряжения пальцах, сжавшихся в кулаки, и в блуждающих по посеревшему лицу желваках.

К обряду все было готово, нужно было лишь дождаться момента, когда Смерть подойдет совсем близко и наступит обманчивое затишье перед бурей, а пока норманн глубоко вдыхал тяжелый дух курящихся в изголовье кровати трав. Сизый дымок невесомо лизал лицо бесчувственного пирата и щекотал ноздри шамана, заставляя веки тяжелеть. Но заснуть никак нельзя.

В длинных пальцах Ниссен крутил серебряное веретено матери, которое вёльва отдала сыну перед уходом. Никто точно не мог сказать, сколько ей было лет, когда она ушла вглубь леса и пропала, словно и не было никогда огневолосой красавицы Ульфры. Но то, что она была старше ярловой бабки, вся знали наверняка. Когда вёльва появилась в селении на сносях, местные клуши моментально зашептали, что понесла ведьма от самого хозяина леса, а ребенок будет покрыт буро-рыжей шерстью с головы до пят. И каково же было их удивление, когда спустя три весны сейдкона пришла на торг с белокурым мальчонкой, который пугливо жался к материнской юбке и с недоверием глядел на всех своими голубущими глазами.

Воспоминание о матери помогло Лаури собраться и прогнать сонливость.

— Запомни, сынок, — говорила вёльва, развешивая пучки трав по балкам, — каждая жизнь священна, каким бы дрянным и гнилым не был человек.  Мы не в праве осуждать его, ведь у каждого своя дорога, поэтому наш долг — хранить и оберегать. А уж как распорядиться своей судьбой, решать уже человеку.

Потому он не бросил этого болвана там умирать.

— Не забудь сказать спасибо, когда очухаешься, — хмыкнул Ниссен и резко ткнул острием в бедро Моргана. Огонь в очаге опасно зашипел и опал, словно испугался чего-то, за окном послышались громовые раскаты. Гроза снова возвращалась.

Сейдман собрал с кончика спицы кровь и размазал ее чуть выше, словно наматывал нить. В груди у него неприятно похолодело, а пальцы закололо — еще чуть-чуть… Браун дернулся во сне, морщась от боли и глухо застонал. Когда в хижине потемнело, а по оголенным рукам норманна пробежал мороз, он понял, что пора. Лаури резко подался вперед, наклоняясь к самому лицу пирата и вслушиваясь в хриплое угасающее дыхание последнего.

Вдох, два, три… Когда южанин почти перестал дышать, норманн припал к его рту губами, впитывая в себя последний вздох, а затем выпустил остатки жизни на амулет, начиная медленно раскручивать его в пальцах. Чем дольше Лаури крутил спицу, тем сосредоточеннее становился. Норны должны услышать его просьбу не обрывать нить жизни этого неудачника. Нет, норны глухи, нужно взывать к самой Мудрейшей пряхе1.

Слова древней песни сами начали слетать с его языка, сплетаясь с биением шаманского сердца и тихим скрипом нити о серебро. Ниссен не сразу понял, что уже вытягивает судьбу пирата из рук непреклонных провидиц. Получилось! От ранки на ноге к металлу тянулась тонкая, словно паутинка, темная ниточка, искрящая алым.  Пение норманна становилось глуше, веретено тяжелее, а Морган вновь задышал. Теперь уже значительно легче и свободнее.

1. Одним из символов богини Фригг была прялка, отсюда и имя, которым ее называет Лаури.


*

Моргану снился дом, но не тот, в котором он родился и вырос. Год за годом он пытался вытравить из памяти свое детство, когда мать приказывала выпороть его как провинившегося поваренка за невыученный урок или разбитую чашку. Нет. Ему снилось море. Теплое, ласковое, дарящее покой и наполняющее сердце тихой песней радости. И бархат песчаного пляжа. Это было самое первое счастливое его мгновение, когда он сбежал из ненавистного городка на одном из островов Британской колонии с контрабандистами и оказался на точке обмена. Пьянящее, поистине волшебное чувство свободы дурманило голову не хуже рома. Браун на мгновение закрыл глаза, вдыхая солоноватый запах бриза, как вдруг…

— Морган Джеймс Браун! — резкий голос с истеричными и властными нотками заставил мужчину боязливо вжать голову в плечи на уровне рефлексов. Пират резко обернулся и увидел перед собой женщину, подарившую, но и изломавшую ему жизнь.

Мать не постарела ни на день и все так же смотрела на сына своими колючими глазами из-под тонких бровей. Светлые волосы уложены в модную прическу, дорогие и тяжелые фамильные украшения переливаются на солнце, а платью с роскошными кружевами могла бы позавидовать сама королева. Статус дочери адмирала обязывал выглядеть подобающе. Женщина поджала губы, оглядывая отпрыска с таким презрением, что у Моргана пересохло во рту.

— Как ты смеешь появляться передо мной в таком виде?! — взвизгнула она, — Возмутительно! Несносный мальчишка, не заслуживаешь ничего, кроме крепкой порки!

— Прошу, матушка, — от былой бравады не осталось и следа, будто ему снова девять, а Сьюзен не успела собрать осколки китайского сервиза из гостиной, — сжальтесь…

Удар по ногам был такой силы, что Морган рухнул как подкошенный, еле сдерживая слезы, и сжался в комок, закрывая голову руками. Второй пришелся по спине, чуть ниже поясницы, и полоснул огнем. Мужчина до скрежета стиснул зубы, лишь бы не показать слабости.

— Паршивец! — надрывалась мать, — Весь в своего проклятого отца! Такой же жалкий и никчемный!

Удар. Еще один. И еще. Боль пронзала все, что было ниже пояса, разливаясь каленным металлом по искалеченным мышцам и коже, а в ушах набатом били выкрики леди Браун: «Паршивец! Гаденыш! Бестолочь!»

И вдруг все прекратилось. Мужчина прерывисто дышал и мелко дрожал всем телом, не веря, что кошмар закончился. Он распахнул глаза и затравленно огляделся, не понимая, что происходит. Пляжа не было и в помине. Теперь он лежал посреди тропических зарослей. Тяжело поднявшись на ноющие и дрожащие ноги, пират внимательно осмотрелся, запоздало узнавая южный лес.

— Я знаю это место, — пораженно выдал мужчина, глядя на разросшийся куст дикой камелии. С этого острова он едва унес ноги, когда сделка с бандой Чумного Карла посыпалась пеплом ему на голову. Если бы не припрятанный под поясом дамский пистолет, позорно прихваченный у одной из портовых шлюх, то валялся бы он до сих пор на этом острове с дыркой в башке.

Резкая и дикая боль, пронзившая правый бок, заставила покорителя морей задохнуться.

— За всякое враньё надобно платить, дорогой Морган, — пропел ему в самое ухо покойник Карл, обнимая ладонью за горло, а другой оглаживая живот опешившего мужчины. Чумной был немного ниже ростом, но сейчас он нависал над Брауном, словно гора, прижимая его к груди. Новая вспышка боли резанула ребра, и, опустив взгляд вниз, Морган понял почему.

Чокнутый головорез проворачивал лезвие кривого ножа в районе правого легкого, смакуя каждое мгновение мук своего пленника. Грудь начало сдавливать, словно морской волк тонул на большой глубине, каждый вздох стал отдаваться глухой болью.

— Я же тебе пулю в башку всадил, — прохрипел пират, чувствуя во рту предательский привкус металла, — видел, как ты сдох…

Снова удар, теперь слева. Спазм сдавил легкие, и Морган закашлялся вперемешку с кровью. Шершавый язык Чумного Карла прошелся по скуле, оставляя влажный след на коже.

— Но сейчас-то сдохнешь ты, — еще два удара под ребра заставили пирата слабо дернуться и обмякнуть в руках убийцы. — А теперь, ползи.

Браун мешком рухнул обратно на землю, отхаркивая кровь из легких. Перед глазами все плыло, ноги немели, а грудь сдавливало словно канатами. Предательски навернулись слезы. Он не хотел умирать. Нет, только не так!

— Ползи-и-и, — приторно пропел Карл. Морган дрожащими пальцами вцепился в землю и на слабых руках попытался подтянуться, но обессиленно упал лицом вниз, пытаясь гулким кашлем хоть как-то освободить легкие от сгустков крови. Он уткнулся лбом в дерн и провалился в темноту.

Вот и все…

Что-то теплое коснулось его губ, а потом он услышал голос, хрустальным звоном позвавший его из темноты:

— Очнись, мальчик, твое время еще не пришло, — щеки коснулась нежная рука. Боль уходила, уступая место покою и легкости. Мужчина попытался вздохнуть и с удивлением понял, что ничего больше не мешает легким наполняться воздухом, а еще, что веки стали тяжелыми, словно пушечные ядра. Сквозь опущенные ресницы он увидел светловолосую голову, покоившуюся возле правого локтя. Белесые пряди падали на спину и плечи, укрытые одеялом, и отливали жемчугом в свете утренних лучей солнца.

Он поблагодарит девушку позже, а пока ему надо поспать.


Запах мясной похлебки приятно щекотал ноздри и заставлял желудок болезненно сжиматься, а рот наполняться голодной слюной. Бравому морскому волку снилась еда. Хотя, минуточку, она ему не снилась! Морган с трудом разлепил тяжелые веки и попытался сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь, но перед глазами была лишь мутная пелена.

— Герди, фольг мидда вайрэ со снилль, [1] — услыхал он мужской, смутно знакомый голос.

— Ог вор скал ду?[2]- девушка, судя по всему, была совсем юной.

«Муж с женушкой, не иначе», — подумал Морган, прикидываясь спящим. Люди вокруг него занимались своими делами, пока пират вспоминал, откуда посторонние на его корабле. Последнее, что он помнил, как добежал до берега и благополучно доплыл до своего судна. Дальше была пустота.

— Брэнсель льоп ут, йег эр тильбаке[3], — дверь тихонько хлопнула и Браун остался наедине с тихой вознёй. Снова попытавшись разглядеть обстановку, мужчине сейчас повезло больше — зрение вернулось, но все равно было весьма расплывчатым. Он видел очертания бревенчатой комнаты, пучки трав над головой, светлое окно и тонкий женский силуэт в паре шагов от него, который что-то старательно размешивал в громадной ступке. Вопреки услужливо всплывающим воспоминаниям, у девушки были золотисто-русые волосы, собранные в обернутую вокруг головы косу, а не короткие белые.

«Неужто приснилось?» — решил пират, наблюдая за ней из-под полуопущенных ресниц. Хозяйка закончила толочь и теперь старалась не выронить тяжелую каменную посудину из рук, высыпая содержимое в миску. На «Вольном ветре» не было никаких веников под потолком, ни тем более жаркого очага, в котором потрескивал огонь. Тогда где же он?

Решение не заставило себя ждать и покоритель морей, собрав всю волю в кулак, рванулся к девушке, как только та подошла достаточно близко. То ли он спал в неудобной позе и за ночь отлежал задницу, то ли слишком резко вскочил, но как только руки Моргана сомкнулись на девичьей талии, они с грохотом рухнули на пол, цепляя за собой деревянную табуретку и стоящие на ней миски. Осколки брызнули в стороны, разбавляя звоном глухой удар и удивленный женский всхлип. Пират рефлекторно попытался зажать девице рот, но та и не думала кричать. Вместо этого северянка проворно цапнула мужчину за палец, а затем лаской вывернулась из крепких рук, тут же оказываясь на нем верхом.

«Глянь, какая резвая кобылка», — хмыкнул было про себя бравый капитан, но осекся, встретившись с норманнкой взглядом — в нем читалась неприкрытая угроза. Ни страха, ни растерянности, лишь холодная решимость отстаивать свою жизнь до последнего, чего бы маленькой (верхом на Моргане она казаласьсовсем ребенком) фурии этого не стоило.

— Кун торв ог вольдект виль ваэрэ на[4], — прорычала она, впиваясь ноготками в загорелую шею. Светлые глаза северянки метали молнии. Кажется, разозли ее еще чуть-чуть и в хибару ударит кривая небесного огня. Брауну показалось это забавным, что такая хрупкая козочка угрожает ему с таким бесстрашием. Если бы он только захотел, она бы уже сладко стонала под ним, громко выкрикивая его имя и царапая пальчикам плечи. Но сейчас пирату нужно было от нее нечто иное.

— Тише, милая, это не то, о чем ты подумала, — широко улыбнулся пират, пытаясь успокоить девушку, но рука на его горле сжалась сильнее. Придушить не придушит, но приятного мало.

«Хотя, хрен тебя разбери, о чем ты там думаешь», — про себя добавил он.

— Хэр трэнгер ду икке континэнтэт, слик эт яг кан бли тат мэ макт ог утэн эттерспёршиль! Йэ эр дотте ав Яль, икке ан тинг, дритт![5]

Морской волк уже приготовился подмять хрупкое девичье тело под себя, когда дверь резко распахнулась, грохнув о стоящий у стены стул. В проеме стоял высокий широкоплечий норманн с короткой бородой и светло-пшеничной копной волос, которая в свете холодного солнца отливала жемчугом. Голубые глаза северянина тревожно метались от пирата на полу к оседлавшей его девушке, а в руке мужчина сжимал изогнутый топор, такие Морган видел у его собратьев самолично, когда сталкивался с ними по делу и знал, как точно его можно метнуть в нерадивую башку неприятеля.

— Герди, сом шьйэ эр?[6] — голос мужчины показался южанину отдаленно знакомым. Он пристально вглядывался в приятные черты лица норманна, но упорно не мог вспомнить, при каких обстоятельствах им довелось столкнуться. При первом взгляде в белобрысом северянине ничего такого не было, его сородичи толпами ошивались на пиратских рынках и в портах, где сбывали краденое, ведь все знали: норманны не чураются никакой торговли; но чем-то он неуловимо отличался. То ли дело было во взгляде ясных, как утреннее небо глаз, обрамленных светлыми ресницами, то ли в четкой, будто высеченной из камня, линии скул и носа. Морган не знал, но чувствовал, и это заставило его примирительно вскинуть ладони вверх и перестать скалиться как шакалу.

После этого северянин облегченно вздохнул, и легким движением кисти вогнал топор лезвием в пол. Девушка, видя все это, возмущенно засопела, а затем легко вскочила на ноги.

— Хан вилле ха мэг тиль о вайинэрэ,[7] — только сейчас, когда девушка подбежала к мужчине, Морган заметил, что в руке у нее был широкий короткий нож, каким обычно охотники свежуют дичь. Норманнка капризно надула губы, прижимаясь к мужу, словно не она мгновением раньше пыталась придушить южанина.

— Барэ сэ по хан, — снисходительно проговорил норманн, обнимая девицу за плечи, — Хан эр о то борт ну унде бэльтэстэдэт. Хан эр и беху утен хьйэльп ав хьёре кан икке, фо икке рёре он квинне. [8]

— Мэн хан прёвдэ[9], — буркнула девушка. Белобрысый северянин покачал головой и шагнул к Моргану, который только сейчас с ужасом понял, что не чувствует ног. Да какого дьявола, он вообще ничего не ощущал, словно нижней части не было вовсе! Браун спешно глянул вниз и обмер — он был абсолютно голый, а присевший возле него дикарь этого, казалось, не замечал.

— Как себя чувствуешь? — без малейшего намека на норманнский акцент спросил северянин, начиная ощупывать остолбеневшего пирата. Он видел, как длинные пальцы касаются кожи, но не ощущал этого. Даже когда норманн провел ладонью по особо чувствительному месту на внутренней стороне бедра, в паху Брауна не заныло с привычной сладостью. Не было ничего.

— КАКОГО ХЕРА?! — взревел пират, пытаясь сесть, но тут же едва не завалился на бок, благо белобрысый вовремя придержал его плечом. Морган беспомощно ткнулся носом в шерстяную рубашку северянина, судорожно пытаясь осмыслить происходящее.

— Все нормально, — бородач похлопал его по спине и закинул на себя руку пирата, — Не бойся, это пройдет. Герди, помоги мне его поднять.

— Еще чего, — буркнула на всеобщем девушка, скрещивая руки на груди. Мужчина красноречиво поднял светлые брови и укоризненно посмотрел на супругу. Ее хватило на пару минут, но потом она, закатив глаза, все же помогла поднять растерянного капитана, чтобы отнести его обратно в постель.

— Герди, Улле скйольд дэг эр… — послышался из распахнутой двери звонкий детский голосок, а когда все трое дружно повернули в ту сторону голову, то увидели покрасневшую девчушку с горящими глазами, которая указывала пальчиком на нагого пирата. - Охо, хан эр энда мэр энн Бьёрн![10]

— Элла?! — разом гаркнули белобрысый и девица. Да так, что у Моргана едва не заложило уши.

— Скажи спасибо, что он не знает языка, — строго сказал ребенку норманн, утаскивая пиратское тело на постель и аккуратно его укладывая. Супруга стыдливо отводила глаза, но нет-нет бросала на крепко сложенного южанина быстрые взгляды.

— Повторить? — без доли стеснения спросила девчушка, подсаживаясь на стоящий подле кровати стул и нетерпеливо на нем ерзая.

— Нет! — испуганно дернулся беловолосый норманн, тут же беря себя в руки и устало потирая переносицу, — Не надо, Элла. Он этого не оценит.

Шок от произошедшего отпустил Брауна и теперь он удивленно наблюдал за тем, как «чисто» говорят эти дикари на Всеобщем.

— Дядька! — рявкнула девочка замершему мужчине прямо в ухо, — а ты не помер, потому что такой большой, или потому что тебя Лау наш вылечить?

— Чего? — не понял Морган, затравленно оборачиваясь на источник шума в виде светловолосой малышки с аккуратными косичками, свернутыми «барашками» на затылке. Элла с неподдельным интересом разглядывала пирата, словно он был для нее неведомым зверем.

— Ну, тебя ведь игерн за попу кусать, и ты чуть не помер. А не помер потому что ты такой большой и сильный, или потому что тебя наш Лау вылечить? — как маленькому повторила девочка.

— Э…

— Моя йента, — Лау, как называла белобрысого девчонка, присел возле ее стула на колено и склонился к маленькому розовому ушку, — в беличьем дупле закончились орехи и вашим пушистым подданным, как мне кажется, нужно помочь.

Лицо Эллы сразу приобрело царственное выражение, а маленький носик задрался чуть ли не к потолку.

— И как же мне это сделать, почтенный сейдман? — с необычайной важностью спросила девочка. Лицо Моргана продолжало вытягиваться.

— Думаю, насыпать этого им в домик, — норманн вытащил из-за спины маленький туесок с лесными орешками. Вся напускная серьезность девочки тут же испарилась, а в зеленых глазенках зажегся азарт, присущий лишь маленьким детям. — Только чур, — мужчина спешно отдернул руку от детских пальчиков, — все самой не лопать!

Элла оживленно закивала, и, как только заполучила заветный туесок, вылетела из дома, будто ее и не было. Белобрысый расплылся в довольной улыбке, провожая ребенка теплым взглядом.

— Ох, ог квикк экорн,[11] — вздохнул он и рывком сел на постель к Моргану, который пребывал в легкой прострации от происходящего. — Пить хочешь?

Южанин как-то не сразу сообразил, что норманн обращался к нему. Беловолосый сын севера настороженно смотрел на Брауна, словно тот сейчас захочет на него набросится. Прочистив пересохшее горло, морской волк коротко кивнул, а когда у него под носом оказалась большая чашка с водой, то жадно припал к ней губами. Жажда накатывала волнами с каждым глотком, будто прибой, и, чем больше он пил эту слегка горьковатую воду, тем больше хотелось еще. Протянув норманну пустую посуду, Морган благодарно кивнул.

— Я знаю, что ты хочешь еще, но прости, пока нельзя, — белобрысый отставил пустой бокал на табурет и снова обернулся к своему гостю. — Как тебя зовут?

— Мор…тимер, — на мгновение замявшись, соврал пират. Норманн подозрительно нахмурился. — Мортимер Лоуренс, я матрос на торговом судне, что шло мимо вашего…

— Исбиткант[2], — подсказал Лау.

— Да, точно. Исбиткант, извиняй, в башке такая каша.

— Неудивительно, — хмыкнул норманн, — Не дотащи я тебя вовремя с капища, ты мог лишиться, в лучшем случае рассудка. В худшем — отправиться к праотцам.

— Вашу мамашу… А долго я на том сраном капище провалялся?

То, что он явно сказал лишнее, Морган понял не сразу, только когда насупленный северянин нехорошо покраснел и скрипнул зубами. У Брауна было два основных порока — жадность до золота, присущая всем пиратам, и привычка частенько сначала делать, а потом думать. Сейчас преобладало второе. Он уже было приготовился, что мужик завершит начатое женой удушение, но тот взял себя в руки, прикрывая глаза и глубоко вздыхая.

— Будь любезен подбирать выражения, здесь за подобное могут заставить прогуляться вокруг дерева[13].

— Плетьми что ли погонят? — улыбнулся капитан, воспринимая слова собеседника как нечто забавное и несерьезное.

— Не совсем.

— Да и начхать, — Морган повел могучими плечами, разминая затекшие мышцы, — Слушай, а ты на том капище никого странного не видел?

Норманн выгнул светлую бровь, пытаясь уловить ход мысли южанина, который теперь сделался до нельзя задумчивым, словно силился вспомнить что-то очень важное. Возможно, так действовало снадобье от яда. Лаури не так уж и часто встречал тех, кому довелось быть укушенными самкой игерна. Как правило, ими оказывались пришлые и находили их уже мертвыми, а тех, кому посчастливилось, сейдман выхаживал неделями после агонии.

— Странного для тебя или вообще? — хмыкнул северянин, прищуривая глаза. Браун помрачнел и набычился.

— Там был какой-то чокнутый твой сородич, — вспоминая горящие глаза норманна, с которым Моргану пришлось столкнуться, пират невольно поежился. — Бегал там, как в жопу ужаленный. Весь в каком-то дерьме и шкурах на голую задницу. Видать на всю голову отбитый, раз так вырядился.

Шаман подавил в себе желание дать болтливому гостю затрещину и постарался придать лицу как можно более безразличное выражение, но желваки невольно заходили на бородатом лице. Хвала богам, он его не узнал! Хоть и глядел южанин на него сейчас весьма пристально и подозрительно.

Лаури не любил врать, да и, признаться честно, плохо у него это дело получалось. С матерью у него всегда были доверительные и близкие отношения, а потому смысла в лукавстве никогда не было. Даже будучи взрослым сейдман всегда говорил прямо и честно, особенно если дело касалось тех, кого он лечил. Соврать — значит дать ложную надежду, если ее нет, а в его деле нет ничего хуже, чем пустые обещания и ложные клятвы.

— Это священное место, у меня выбора не было, — честно признался Лау, глядя Моргану в лицо. Пару минут морской волк непонимающе смотрел на своего спасителя, а затем карие глаза распахнулись так широко, что стали похожи на две золотые монеты.

— ТЫ?! — взревел пират, комкая в белеющих пальцах шерстяное одеяло. Герди испуганно обернулась, выронив из рук полено, которые она подкладывала в очаг, пока мужчины переговаривались.

Недолго думая, Браун схватил норманна за ворот рубашки и рывком дернул мужчину на себя, сталкиваясь с ним нос к носу. Ярость клокотала в южанине почти у самого горла, вырываясь из него едва сдерживаемым рыком, глаза цвета горчичного меда потемнели до черноты, а крылья носа трепетали. Как он был зол…

Герди было потянулась к ножу на поясе, но Лаури жестом остановил девушку, с ледяным спокойствием глядя на беснующегося Моргана.

— Ты, — злость сдавила горло так, что морской волк теперь шипел, как змей, — чуть меня не угробил, хер ты олений! Какого дьявола ты скакал полуголый за мной по всему лесу?!

— Мортимер, успокойся, — ровным голосом сказал норманн, — иначе может стать хуже.

— Успокойся?! Ты хоть понимаешь, что я по твоей милости чуть не сдох?! — Морган и не думал униматься. О, нет, он только начал. — Сначала ты чуть меня не прирезал, как свинью, а затем столкнул в эту клятую яму!

На мгновение в глазах у него помутнело. Стараясь прогнать наваждение, пират мотнул головой, но от этого потолок с полом поспешили сделать сальто, а выпитое попросилось из желудка наружу. Твердая рука уперлась ему в грудь и с силой вдавила обратно в подушку.

— Я же сказал, что станет хуже, — Лаури был все также невозмутим и хладнокровен, будто Морган не орал на него мгновением раньше, — Дыши. Медленно.

— Я тебе сейчас такое «хуже» покажу, — рыкнул Браун, закрыв глаза, но тошнота подкатила с новой силой, заставляя его зайтись в кашле. Ладонь с груди никуда не делась, и ее тепло приятно согревало кожу там, где виднелся глубокий крестообразный шрам от клинков.

— Покажешь, но потом, — как маленького успокоил его северянин, — Прошу, расслабься. Яд еще не весь из тебя вышел, побереги силы.

Капитану не хотелось признавать правоту шамана, но только он немного поубавил прыти, как-то, что он принял за удушающую ярость, отступило, а дышать стало легче.

— Вот так, молодец. Герди, подай еще отвар.

Край металлической кружки коснулся пересохших губ Моргана и он снова жадно принялся пить.

— Не торопись, — теплая рука Лаури продолжала лежать на груди пирата, больше успокаивая, чем удерживая. Отчего-то морскому волку вдруг стало упоительно спокойно, что злость ушла сама собой.

«Что он мне там такого намешал?»

За спокойствием вновь пришла темнота.

1. Герди, последи за обедом, будь добра?

2. А ты куда?

3.  Дрова кончились, сейчас вернусь.

4. Только дернись и насильничать будет нечем.

5. Здесь тебе не Континент, чтобы меня можно было взять силой и без спроса. Я дочь ярла, а не вещь, дерьма кусок!

6.Герди, что здесь происходит?

7. Он хотел меня обесчестить.

8. Ты только посмотри на него. У него же отнялось все, что ниже поясницы. Он и нужду без помощи справить не может, не то чтобы женщину трогать.

9.Но он пытался.

10.Герди, тебя там Улле искал… Ого, да он даже больше, чем Бьёрн!

11. Ох, и шустрый бельчонок.

12. с норв. Isbit kant — ледяной край

13.    Вид казни, основанный на реальном ритуальном самоубийстве, когда жертве вспарывали живот, доставали кишки и один край прибивался к дереву. Суть в том, чтобы обмотаться кишками вокруг ствола, не проронив ни звука. Здесь же применяется к иноземцам, оскорбившим веру, правителя или священный обычай.


*

Когда Морган снова открыл глаза, то в комнате царил полумрак, а в окно заглядывал серебряный серп новой луны. В очаге медленно догорали остатки поленьев, разбавляя сумерки красноватым светом. Хозяин дома нашелся на стуле возле стола, норманн молча раскладывал пучки трав, которые по очереди перематывал ниткой. Браун чуть приподнялся на руках, стараясь не скрипнуть кроватью, но чуткий слух северянина все равно уловил движение.

— Полегчало? — не оборачиваясь спросил он, скрупулезно обматывая очередной пучок.

— Д-да, — пират едва узнал собственный голос, до того он был сиплым и сухим. — Что это было с утра?

— С утра? — белобрысый развернулся на стуле корпусом к южанину, — Ты проснулся вчера в полдень. Сейчас уже глубокая ночь, но не волнуйся, ты еще быстро отходишь. Некоторые неделями не приходят в себя.

Из-за бороды морской волк не видел, как улыбается Лаури, но зато заметил, как потеплели лазоревые глаза норманна.

— Ты не ответил.

— Яд усца, или северной сколопендры, как ее называют на Континенте, выходит из человека не сразу, а частями. За четыре дня вышло еще не все, но уже завтра ты сможешь нормально сидеть.

— Погодь, погодь, — Морган жестом остановил его, — что значит «вышло еще не все»?

Шаман отложил свое занятие в сторону и выпрямился на стуле, разминая плечи и шею. Тлеющие угли окрашивали его светлые волосы в багровый и перекраивали лицо резкими тенями. Сейчас пират с трудом бы узнал своего спасителя, вновь принимая его за какое-нибудь страшилище. Неизменными оставались лишь глаза.

— То и значит. По-твоему, почему ты голый, а под задницей у тебя кусок дубленой кожи?

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем шла речь, но Моргана смутило не это. Он нередко после изрядной порции рома разгуливал голышом по борделю или улице, собственная нагота его никогда не смущала. Но ТАКОЕ…

Браун обвел взглядом комнату и не увидел ни намека на дверь в спальню или хотя бы ширму, за которой покоилось супружеское ложе. И где сама хозяйка?

— Теперь ясно, чего твоя бабенка так на меня обозлилась. Кстати, они у вас все такие дикие, или только тебе так повезло? — отшутился пират, скрывая стыд за напускной бравадой.

Лаури непонятливо склонил голову на бок и нахмурил светлые брови, которые почти совсем терялись при таком скудном свете. Прекрасно зная Всеобщий язык, он иногда не совсем понимал контекст сказанного чужестранцами, а потому нередко прокручивал слова собеседников в голове по нескольку раз.

— У нас женщин воспитывают наравне с мужчинами, так что они вполне могут за себя постоять. Или ты что-то другое имел в виду?

— Ну, женушка твоя на меня, видать, в обиде. Все это время дерьмо из-под меня выгребала, а я ее облапал. Мужик, у меня и в мыслях не было…

Норманн жестом остановил этот словесный понос.

— Во-первых, Герди — дочь местного ярла и ей не пристало подобным заниматься, а во-вторых, это я тебя выхаживал.

Если бы не темнота, медленно подкрадывающаяся со всех углов и пожирающая свет дотлевающего очага, то шаман наверняка бы заметил, как густо покраснел капитан. Он был непривычен к такому порядку, а потому подобное положение дел знатно вогнало его в краску.

Нет, этот белобрысый дикарь не должен видеть и тени слабости, иначе почует свое превосходство. Знает он их хищного брата, стоит лишь чуть прогнуться, как они тут же вцепятся в глотку мертвой хваткой.

— А ты, однако, хорошо устроился, — хмыкнул Морган, — Потрахиваешь ярлову дочку, даже вон ребятенка ей заделать не постеснялся. Судя по тому, что ее здесь нет, то вы и не женаты.

На этот раз Ниссен понял все правильно и едва не задохнулся от негодования, но, опять-таки, сдержался. Вообще он был весьма сдержанным человеком, если его не задевали за живое.

— Она не моя женщина, а Элла — ее сестра, — сквозь зубы процедил сейдман, — и Герди всего пятнадцать, рано еще для замужества.

— Что не помешало этой резвой кобылке меня оседлать, — расплылся в гаденькой улыбке пират, закидывая за голову сцепленные в замок руки от чего показалось, что вытатуированные щупальца на правом плече стремятся обвить всю руку. Лаури уже второй раз посетило желание отвесить наглецу подзатыльник, но бить человека, который вряд ли сможет ответить — ниже чести того, кто зовется норманном. Но сбить с него спесь можно было и по-другому.

— Вообще-то, не зайди я вовремя, она бы тебя оскопила и глазом не моргнула.

И это было чистой правдой, потому что подобно кроткой овечке, Герди вела себя только в присутствии старших из семьи и самого Лаури, остальные же не рисковали связываться с юной йентой.

«Точно дикари», — подумал Морган, не без удовольствия вспоминая гневный взгляд молодой норманнки. Уж он бы научил ее хорошим манерам, не лежи здесь тюфяком. Женщины подобного характера будили в нем ту сторону его горячей натуры, от которой другие просто млели. Нет, он бы не взял ее силой, так не интересно, пират пошел бы другим путем — хитростью. А вот как скоро бы она сдалась, уже другой вопрос.

— Слыхал я про одного турецкого капитана, так ему нравились совсем молоденькие мальчики, — он бессовестно подмигнул посмурневшему знахарю, — может не в возрасте дело?

— Поставлю тебя на ноги, и проваливай, — не выдержал подобных речей Лаури и поднялся со стула. Что-что, а доводить людей до белого каления Браун умел.


*

Вопреки ожиданиям Ниссена, пират больше не ерничал, а послушно выполнял все, что требовалось для скорого выздоровления. Пил снадобья без лишнего шума, разминал ноги, чтобы не застаивалась кровь, и вообще вел себя образцово, даже подружился с маленькой йентой, которая бессовестно пользовалась тем, что Моргану просто некуда было от нее деться.

— А расскажи еще про море! — пискнула девочка, заплетая длинные волосы мужчины в очередную косу, на что тот лишь довольно улыбнулся.

— Ну, плыли мы, значит, как-то мимо одной колонии…

Лау в пол уха слушал пиратские байки, занимаясь своими привычными делами, когда в дверях показалась хмурая, как грозовая туча Герди. Девушка настороженно глянула на увлеченную рассказом сестру и быстро юркнула за сейдмана, чтобы южанин ее не заметил.

— Лаури, ду трэнгер о снокке[1], — шепнула йента, мягко касаясь руки мужчины. Тот понятливо кивнул, вытер руки о висящую на плече ветошь и широким шагом вышел на улицу. Девушка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и грызла ноготь на большом пальце. Мужчина осуждающе покачал светлой головой и несильно шлепнул по девичьей руке.

— Прекрати, — шикнул он. — О чем ты хотела поговорить?

Герди глянула в сторону двери, будто проверяя, слышно ее в доме или нет.

— Вчера в бухту причалил корабль южан, «Вольный ветер», — начала йента, — Пиратский. Они закупали провизию и спрашивали о пушечных ядрах. И еще… Лау, он не тот, за кого себя выдает.

Ниссен огладил светлую бороду и принялся задумчиво тереть подбородок, внимательно слушая речь девушки.

— Я слышала, как они обсуждали одного из своих. Моргана… Мол допился до чертиков и прыгнул за борт, — обеспокоенная Герди кивнула в сторону окна, откуда донесся детский смех. — Сказали, что не зря у него спрут на плече — утянуло морем на дно.

— Они его искали?

Девушка отрицательно мотнула головой и поджала губы.

— Значит, Морган, — хмыкнул сейдман, — Уже уплыли?

— Еще нет. Лау, а вдруг он преступник?

— Все пираты преступники, моя йента, — он мягко коснулся щеки девушки и заправил за ухо тонкую прядку. Герди потупила глаза и смущенно улыбнулась, накрывая широкую ладонь мужчины своими миниатюрными пальчиками. — Идем, надо кое-что проверить.

Зрелище, которое предстало перед ними не могло не вызвать улыбку умиления: Браун, укутанный по пояс в одеяло, в лицах рассказывал маленькой Элле подробности морского сражения, размахивая длинной деревянной ложкой на манер сабли, а девочка с открытым ртом наблюдала за тем, как героически морской волк побеждал своего неприятеля. В довершение, темные волосы пирата были заплетены в хитрые косы и жгуты, которыми обычно забирали свои гривы воины древности.

— И вот, когда уже казалось, что наш корабль пойдет на дно, а мы станем кормом для рыб, в их мачту ударила молния! — Морган не рассчитал силу замаха, и ложка со свистом полетела в сторону, сшибая на своем пути ни в чем не повинные горшки и кринки. Мужчина и девочка одновременно вжали головы в плечи и шкодливо поморщились. — Снеговику ни слова.

— Как ты меня назвал? — удивился Лаури.

— Это все она, — пират ткнул пальцем в девочку, которая моментально отомстила доносчику, тяпнув его за несчастный перст. — Ай!

— Герди сказала, что в бухту причалил торговый корабль южан, — как бы между прочим сказал сейдман, расставляя упавшие горшки по местам и сметая просыпанное содержимое на пол. — «Попутный ветер», кажется…

— «Вольный ветер», болван, — оборвал его встрепенувшийся Браун, потягиваясь за штанами, которые лежали на стуле у самой кровати, — Давно?

— Вчера, — молодая йента все так же недоверчиво глядела на южанина.

— Отлично, они еще должны быть там. Козявка, отвернись! — он рывком соврал с бедер одеяло и принялся просовывать в штанины плохо слушающиеся ноги, — Черт, да где сапоги?!

Он не мог больше торчать здесь, слишком много времени потрачено в пустую! Еще и море звало его и снилось каждую ночь, заставляя сердце болезненно сжиматься от тоски по пробуждению. Ничего! Сейчас он обуется и бегом туда, на корабль! Дьявол с ними, с этими крысами, ради которых пришлось пойти на эту выходку! Они все поймут, когда он расскажет. Если расскажет…

Морган уже предвкушал, как будет пить свой припасенный в особом сундуке ром, заедая куском жареного мяса.

Но судьба решила иначе. Как только мужчина вскочил на ноги, то тут же рухнул как подкошенный, приложившись щекой о дощатый пол. Чертовы культяпки отказывались держать собственное тело!

— ПРОКЛЯТЬЕ! СНЕГОВИК, КАКОГО ДЬЯВОЛА Я НЕ МОГУ СТОЯТЬ?!

— Яд еще…

— Я слышал это уже не один чертов раз! Так почему ты твердишь это как долбаный попугай, но ни хрена не делаешь?! — он в сердцах швырнул в норманна сапогами, но тот успел пригнуться. Надо будет, ползком доберется до этой треклятой бухты! — Мне нужно туда.

Последнее мужчина выдохнул, едва не плача от бессилия и закрывая лицо руками, а потом…

— Ты сможешь к утру ходить, но метод тебе не понравится, — Моргана рывком поставили на ноги, буквально повесив его себе на плечо.

Южанин удивленно посмотрел на сосредоточенного норманна, который потащил его прочь из дома. Забавно, как Лаури, будучи ниже его почти на полголовы, спокойно вел пирата куда-то в лес. Ответ Браун увидел спустя несколько мгновений, когда из-за кустов показалась дощатая будочка.

— Снеговик, я надеюсь, ты не головой меня в дерьмо мокнуть решил? — он, конечно, был готов к радикальным мерам, но не настолько.

— Меня зовут Лаури Ниссен, а не Снеговик, — выдохнул норманн, ногой распахивая дверь сортира и буквально впихивая туда южанина. — Снимай штаны.

— Зачем? — Морган уж было подумал, что тот тронулся умом, а с душевно больными, как говорится, не спорят. Мужчина покосился на выжидающего в дверях сейдмана, но все же оголил нижнюю часть тела и притих, ожидая бури. Когда туда подошла еще и Герди с ведром воды, то внутри у бравого капитана и вовсе все похолодело.

«Точно топить будут».

— Спасибо, — Ниссен поставил протянутое девушкой ведро в ноги опешившего пирата, а затем сунул ему в руки маленькую темную склянку, — Пей. Залпом.

Браун шумно сглотнул, но ослушаться не посмел, опрокидывая в себя содержимое бутылька. Жидкость была тягучей и тошнотворно горькой, что моментально заставило желудок предательски сжаться в комок, а съеденное на завтрак рвануться наружу.

— Фто это? — буркнул мужчина, зажав рукой рот и пытаясь остановить рвущийся кашель, предвещающий рвоту.

— Медвежья желчь, сейчас захочется пить, поэтому вот вед… Не смей блевать, это был весь ее запас!

Морган усилием заставил себя сглотнуть подкативший комок, но он тут же пополз обратно. Чтобы хоть как-то усмирить разбушевавшееся нутро, морской волк зачерпнул воды плавающим в ведре ковшом и принялся пить.

«Оно того стоит», — убеждал себя южанин, глотая новый рвотный позыв и судорожно дыша носом, — «Стоит».

1. Лаури, нужно поговорить.

====== Глава 3. Расставляя приоритеты. ======

Предрассветный туман белесым маревом висел в воздухе, создавая иллюзию нереальности, будто все вокруг было чьим-то сном. Чьим-то, но не светловолосого норманна, который неустанно смотрел в окно и ждал.

Когда край неба в прогале меж деревьями подернулся розоватым, Лаури услышал тяжелую поступь и сдавленную ругань. Мужчина вытянул шею и напряг покрасневшие от бессонной ночи глаза, а из-за кустов показалась высокая фигура в кожаных штанах и с темными заплетенными волосами. Хвала богам, получилось.

Ниссен подавил зевок и вышел навстречу, прихватив с собой рубаху южанина и шерстяное покрывало. Пират еле стоял на ногах, а после ночи в отхожем месте был похож на тень: чернеющие синяки под глазами, осунувшееся и посеревшее лицо, заросшее темной щетиной, дрожащие руки и болезненный взгляд. Сейдман знал все «прелести» подобной процедуры ускоренного выведения ядов, знал, как тяжко сейчас несчастному Моргану, потому молча протянул ему рубаху, а потом накинул на поникшие плечи одеяло. Тот лишь благодарно кивнул и прошел мимо, забредая в открытую дверь и падая на кровать лицом вниз.

— Мне надо в бухту, — услышал через какое-то время северянин, когда снимал с огня бурлящий кипятком чайник.

Надо же, какое упорство…

— Тебе нужно поспать, — тихонько хмыкнул Лаури, заваривая в пузатом горшочке душистые травы и ягоды. — Придешь в себя, поешь, и пойдем.

— Ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь, — чайник грохнул о стол, — Я не для того вытаскивал тебя с того света, чтобы сейчас загубить все труды на корню! Ты слаб и обессилен, сейчас любая рана или удар могут тебя просто убить. У нас не любят чужаков, а потому каждый твой взгляд и слово будут ловить и принимать на свой счет, ища повод ввязаться в драку. Не будь идиотом, Мортимер!

Браун тяжело перевернулся на спину, а затем сел, завернувшись в покрывало с головой и глядя на Лаури исподлобья. Крыть было нечем, дикарь был прав. Его ломало и выворачивало, словно после лошадиной дозы опиума, которым он однажды укурился почти до смерти, а потому боец из него сейчас как из козявки Эллы — никакой.

Ночью он молился в первый раз за последние десять лет, чтобы дрянь, которую дал ему белобрысый шаман помогла. Моргана полоскало так, что едва не попрощался с собственным нутром. Перед самым рассветом он понял, что почти не чувствует тела, а затем все прекратилось. Мужчина умылся остатками воды из ведра и поднялся на дрожащие ноги, которые, хоть и не крепко, но держали пирата.

— Скажи мне, ты когда-нибудь ходил под парусом в море? — голос южанина звучал глухо и дробно из-за стучащих будто от холода зубов, но глаза были ясными и горели, как угли.

— Давно, еще мальчишкой.

— Помнишь это пьянящее чувство свободы? Когда брызги летят в лицо, а ветер наполняет тебя таким счастьем, словно ты только тогда ожил?

Норманн покачал головой, глядя с какой страстью его гость говорит о мореплавании. Это была его жизнь. Ниссен видел подобных ему, таких ничто не могло удержать на суше, потому что стихия звала их. Они были ей одержимы.

— Прости, море не моя стезя, — огонь, так рьяно зажегшийся в карих глазах южанина, померк, лицо его еще больше потемнело, и он скинул одеяло с плеч, неуклюже поднимаясь с постели.

— Тогда я пойду один.

Лаури не мог допустить, чтобы еле живой Морган ушел. Он ловко перемахнул через стол, преграждая ему путь и отрицательно мотая головой. Пират был не преклонен, но и норманн не уступал в упорстве, поэтому оба какое-то время сверлили друг друга взглядами, а затем сцепились, как коты по весне. Хворь вымотала Брауна настолько, что невысокий на его фоне сейдман легко опрокинул южанина обратно на кровать, навалившись на мужчину сверху. Ниссен упирался руками по бокам от его головы и смотрел Моргану прямо в глаза, подмечая, что в солнечном свете они отливают янтарем.

— Ты даже не знаешь куда нужно идти, — почувствовав, что мужчина пытается встать, Ниссен предусмотрительно прижал ему бедро коленом к постели. В ответ капитан вымученно улыбнулся и дернулся сильнее.

— Уж справлюсь как-нибудь без тебя, мамочка. И хватит так глазеть, а то я начинаю думать, что ты хочешь меня поцеловать, — еще одна попытка, и Браун почувствовал давление на пах. — Оу, так ты меня еще и потискать решил?

— Не совсем, — Лау склонился чуть ниже, едва не касаясь пиратского носа своим, — Там проходит большая вена, которая питает твои ноги. Пережму — и ты снова не сможешь ходить.

От такой наглости морской волк потерял дар речи и лишь возмущенно засопел. Сейдман расплылся в самодовольной ухмылке и рывком встал, оставляя Моргана лежать дальше и созерцать потолок, на котором едва заметно покачивались на сквозняке подвешенные пучки сушеных трав.

Все-таки прогнулся. Чертов дикарь…

Лаури пружинистым шагом вернулся за стол и продолжил крутиться у очага, мыча под нос какую-то незатейливую песенку, Морган же злился.

В первую очередь на себя, что дал слабину, потом на клятого норманна, который нашел рычаг давления и теперь мог крутить им, как вздумается. Хотя, кровать тут была мягкой и удобной, а лежать на ней было весьма приятно.

— Молока хочешь? — долбаный дикарь, только ведь глаза прикрыл.

— Пошел ты, Снеговик. Я похож на ребенка?! — огрызнулся пират, но почти сразу передумал и приоткрыл один глаз, — Сладкое?

— Можешь добавить туда мед, — хмыкнул в бороду белобрысый, разливая молоко по кружкам, а затем отламывая краюху белого хлеба. Морской волк капризно наморщился, представляя, что ему нужно поднять свое бренное тело с постели, но пока он пребывал в раздумьях, Ниссен сам плюхнулся рядом, протягивая южанину скромный завтрак. — Держи.

Но ничего делать и не пришлось, потому что после «веселой» ночи предложенная норманном еда казалась вкуснее всего на свете. Морган залпом осушил кружку и в один присест проглотил хлеб, на что Лаури лишь усмехнулся, вскидывая светлую бровь. Уронив в рот последнюю каплю молока, пират откинулся в подушки, чувствуя приятную сытость, а за ней и тяжесть во всем теле.

— Ты что мне там опять подсыпал, Снеговик? — веки сами сомкнулись, а звуки становились тише.

— Я здесь не при чем, — сквозь пелену дремоты услышал южанин, а через мгновение уже крепко спал.

Пробуждение было легким и приятным. Браун сладко потянулся, кряхтя и зевая во всю ширь. На улице снова было пасмурно, поэтому из-за низких туч невозможно было понять, как высоко поднялось солнце. Белобрысого нигде не было, да и очаг давно потух. Морской волк сел, поджимая босые ноги под себя и плотнее заворачиваясь в одеяло, попутно оглядываясь по сторонам.

Брошенные в норманна сапоги стояли возле стола, на котором аккуратной кучкой лежали все Моргановские кошельки; тут же лежала портупея и пояса, даже кольца и кожаный ремень с руки нашлись здесь же. Пират машинально пересчитал свое имущество.

« Надо же, » — подумал он про себя, — « и не сперли ничего. Удивительно».

Лаури вернулся, когда мужчина зашнуровывал свои сапоги. Сейдман какое-то время наблюдал за тем, как он перекатывается с пятки на носок, разминая задубевшую за несколько дней кожу. В одной широкой рубахе южанин далеко не уйдет, на улице, все-таки, холодновато даже для таких горячих парней, как он. Ниссен протяжно вздохнул и пошел к сундуку с вещами, где лежала его собственная одежда, припорошенная еловыми и можжевеловыми веточками. Северянин достал запасную куртку и отряхнул с нее сор, но прикинув, что она, в лучшем случае, просто не налезет на такого огромного моряка, решил достать шерстяной плащ. В таких уже давно никто не ходил, но лучше это, чем совсем ничего.

— Накинь, а то замерзнешь, — норманн окликнул задумавшегося Моргана и кинул ему в руки свернутую тугим валиком одежду. Пират, не задумываясь, подхватил накидку и развернул ее, вопросительно вскидывая бровь.

— Мамуля, а по-моднявее ничего нет? — мужчина накинул плащ на плечи и покрутился в нем на месте.

— Мои вещи тебе не подойдут, ты шире в плечах и…

— И ты коротышка, — Лаури оскорбленно поджал губы и нахмурился, жалея о помощи этому языкастому бедствию. Фибула лежала чуть глубже. Уже потускневшая от времени, но не потерявшая своего назначения, застежка так же отправилась в руки пирата.

Тот придирчиво покрутил ее в руках, разглядывая со всех сторон.

— И нахрена ты мне это дал?

— Это фибула, — Ниссен не знал, есть ли такое слово на всеобщем, поэтому поспешил объяснить проще, — застежка. Такие сейчас не носят, его нужно закалывать. Вот так…

Сейдман продел ткань в нужном порядке и пропустил иглу через складки, надежно фиксируя плащ на плечах южанина. Все это время Морган наблюдал за сосредоточенным норманном с иронично приподнятой бровью.

— А если тебя обрить, ты будешь похож на деваху? — внезапно выдал пират, глядя на северянина сверху вниз.

— Вряд ли без волос я похож на женщину.

— Я про морду, — Браун очертил в воздухе круг пальцем, указывая на лицо Ниссена, и передернул плечами.

— Меня в детстве частенько девчонкой дразнили, — Лау и сам не особо понял, зачем сказал это, но пожалел, увидев ухмылочку Моргана. — Твои пистолеты. Скорее всего, порох там сырой, но можешь почистить их.

Норманн достал из заплечной сумки потерянное в лесу оружие и протянул Брауну, который с любовью смотрел на темное дерево рукояток и матовый отлив металла, слабо отражавший свет. Южанин рывком выхватил оба пистолета, взвесил в руке каждый, подмечая, что белобрысый прав, и сунул оружие в петли на ремнях, закутываясь в плащ.

— Я готов, Белоснежка, веди!


*

Путь занял чуть меньше часа, но Лаури казалось, что идут они гораздо дольше. Южанин после хвори не был готов к лесной прогулке, а потому постоянно оскальзывался, спотыкался и норовил ухнуть в любой подвернувшийся овраг. Последней каплей стал капкан, который Ниссен заметил в последний момент.

— Бак [1]! — он рванул Моргана за плащ, от чего моряк резко отшатнулся назад, путаясь в ногах. Пират гневно сверкнул глазами и рывком развернул его лицом, нависая над сейдманом.

— Снеговик, ты руки при себе держи, а то я и вмазать могу, — прорычал Браун, потирая шею. Норманн молча поднял с земли толстую ветку и с размаха ткнул в место, куда едва не наступил его попутчик. Раздался резкий металлический щелчок и палку перекусили стальные челюсти, брызнув в стороны мелкими щепками. Гнев моряка моментально сменился неприятным холодком, поползшим по спине от осознания, что вместо палки была бы его собственная нога. — А на кой-ляд вам капканы почти у самого города?

— Исбиткант скорее деревня, нежели город, — Лаури отряхнул одежду от мусора и отодвинул заросли малины в сторону, — зверья здесь больше, чем людей, так что в голодное время они частенько забредают сюда. Волки или рысь зимой в чьем-нибудь сарае — обычное дело, про лисиц вообще молчу. Прошлой зимой они меня без птицы оставили.

— А псину, не судьба, на цепь посадить? — дорога вынырнула под ногами неожиданно. И не просто тропинка, а добротный тракт, расчищенный и ровный; было видно, что колеи разбивали и выравнивали, чтобы по сырости все это не превращалось в месиво.

— Не люблю собак, — поморщился Ниссен, — почти пришли. Веди себя прилично, хорошо? Нам не нужны неприятности.

— Конечно, мамочка, — дурашливо отсалютовал пират, взмахивая полой плаща, на что сейдман лишь покачал головой.

Время близилось к обеду, а потому утреннее оживление спало, и народ теперь неторопливо занимался своими делами. Дети с гиканьем гонялись друг за другом под звонкий лай мелкой лохматой шавки, торгаши загружали телеги с нераспроданным товаром, рыбаки обсуждали сегодняшний улов, женщин почти не было видно. Лишь возле небольшой церквушки сидело несколько старух, проводивших Ниссена и его спутника мрачными взглядами, одна даже брезгливо сплюнула себе под ноги.

— Скоге утартэ [2], — шикнула она, морща крючковатый нос.

Лаури приветливо поклонился старым каргам, а Морган посмотрел на него, как на умалишенного.

— Она тебя небось прокляла, а ты ей как дурак кланяешься, — как только они прошли насест со старыми ведьмами, те сразу же зашептались, склонившись головами друг к другу.

— Нет, всего лишь назвала лесным выродком, — лицо пирата вытянулось еще больше, а Ниссен же повеселел пуще прежнего. — Они имеют право злиться, я отбираю у них работу.

— А че это за грымзы? — южанин кивнул себе за спину.

— Повитухи.

— Стой! — моряк резко остановился посреди дороги, вскинув поднятый указательный палец, которым потом ткнул Лаури в грудь, — Так ты шаман, лекарь или повитух… Нет, повиват… Короче ты понял!

— Все сразу, — норманн даже не остановился, чтобы ответить, поэтому Морган теперь нагонял его широким шагом. — До городского врача мне, конечно, далеко, но и он не близко — ближайший крупный город в четырех днях пути вдоль фьорда.

Бухта с широкими и крепкими мостками причала уже виднелась, как и рыбацкие лодки. Но никакого корабля там не было.

— Не понял, — буркнул пират, замирая на долю секунды, а потом быстро направляясь к ковырявшемуся в сетях старику. — Эй, любезный! Да-да, вы, не видали тут корабль?

— Ва? [3] — дед поначалу даже не понял, что над ним возвышается на добрые две головы человек, потому как сначала он увидел пистолеты в петлях ремней, а уже затем догадался поднять вверх нехорошо побледневшее лицо.

— Корабль, говорю! — Морган ткнул пальцем в пустой причал, — Большой такой! С парусами! На нем ходят в море!

— Лаури, ва виль дэнэ гигантен фро мэй? [4]- старик умоляюще посмотрел на подбежавшего норманна за спиной у южанина.

— Хаи, Вилле, — шаман оттеснил плечом хмурогоМоргана, который переводил насупленный взгляд с местных на бухту. — Хан спьойрв вор шипет, сом вар хайр. «Фри Винден».[5]

Старик пожевал тоненькими губами и пощипал седую бороденку, силясь припомнить, о каком корабле идет речь. Моргана же начало потряхивать от нетерпения и злости. Наконец, лицо старого норманна просветлело, и он поднял на южанина свои мутноватые глаза, бывшие некогда темно-зелеными.

— А-а-а, — протянул Вилле, — «Фри винден»! Я, йэй хускер. Хан свёнте бот ом мёрнен.

Только не это…

Лаури шумно сглотнул и покосился на пританцовывающего от нетерпения пирата, машинально облизывая в раз пересохшие губы. Данный жест не скрылся от Брауна, который тут же вцепился в сейдмана клещом.

— Ну? Чего? Говори, пока я из тебя душу не вытряс!

— Он сказал, что они уплыли еще с утра, — на мгновение Ниссену почудилось, что сейчас ему точно начнут отрывать голову, но лишь на мгновение. — Мортимер, прости, я не знал.

Пират с потускневшим взглядом отпустил куртку сейдмана, развернулся и побрел вдоль берега. Шаман беспомощно посмотрел на старика, пожавшего плечами, а затем на ссутуленную спину своего подопечного и быстрым шагом направился за ним.

— Они уплыли…- прошептал моряк, словно во сне. Это была катастрофа для всех планов Моргана, для всего того, ради чего он вообще здесь. Последняя пара шагов далась так тяжко, словно ноги увязли в болоте, а затем он рухнул на колени, уронив голову на грудь.

Эти чертовы ублюдки бросили своего капитана…

Браун даже не обратил внимания на то, как Лаури подошел и сел прямо на землю подле него, обернулся, лишь, когда услышал звук чиркающего кресала. Норманн с сосредоточенным лицом раскуривал длинную темную трубку, прикусив мундштук зубами.

— Скорее всего, они решили, что ты утонул, — заговорил белобрысый, задумчиво выпуская густой дым через ноздри и глядя на водную гладь фьорда. — Или замерз, тут даже летом холодные но…

— Они видели, как я доплыл, — прорычал пират, стискивая зубы до скрежета, — Должны были дождаться!

— Неудивительно, что не дождались, — слова сейдмана пронзили южанина не хуже абордажного клинка, — к таким людям нет доверия. Я знаю, кто ты и на чьем корабле приплыл, Мортимер. Задумайся, может, они тебя бросили, потому что ты им просто не нужен?

Браун сделал это без колебаний, поэтому, когда Ниссен с глухим стоном повалился на спину, держась за лицо, ему было плевать. Из-под пальцев прямо на рубашку и шерстяную куртку падали алые капли, окрашивая светлые усы и бороду. Норманн, не теряя времени, подполз к воде и стал промывать разбитый нос холодной водой, плюясь и отфыркиваясь розоватыми брызгами.

Руки Моргана до сих пор дрожали от гнева. Капитан не нужен своей команде? Чушь собачья! Это он их привел сюда, здесь, на подходе к Северному порту, они срубили неплохой куш, провернув не пыльное дельце. А теперь этот белобрысый дикарь заявляет, что он им не нужен! Отделать бы этого снежного ублюдка сильнее, но тот, все же спас ему жизнь. Чтобы теперь он, капитан Морган Джеймс Браун, сидел в этом дьяволом забытом месте и рвал волосы на заднице, только потому, что не нужен своей команде?! Да Фортуна просто насмехается над ним!

Ниссен закончил умываться, и теперь угрюмо зыркал на пирата. Распухший нос с кровоподтеком на переносице делали его похожим на тролля из сказок, которыми Лау в детстве стращала мать. Теперь у местных кумушек найдется повод посудачить о, и без того странном, знахаре, что живет в лесу на отшибе.

Морган тяжело поднялся на ноги, разминая руку со сбитыми костяшками, и двинулся обратно в сторону леса. Идти ему больше было некуда, а потому сейдман поднялся за ним.

[1] Назад!

[2] Лесной выродок

[3] Что?

[4] Лаури, что от меня хочет этот великан?

[5] Здравствуй, Вилле. Он спрашивает, где корабль, что был здесь. «Вольный ветер».


*

Герди увлеченно наблюдала за размеренными движениями, подперев кулачком щеку, обняв другой рукой чарку с водой и периодически мечтательно вздыхая. Лаури же, разгоряченный рубкой дров, сейчас стоял перед очередной чуркой без рубахи, демонстрируя юной йенте литые мышцы под молочной кожей. Широкая крепкая грудь, поросшая светлыми волосами, вздымалась как от напряженного бега, а на сильных руках вздулись вены, лицо же норманна выражало крайнюю степень задумчивости. Мужчина прикидывал, как лучше садануть по полену топором, чтобы лезвие не застряло намертво и не пришлось отбивать обух.

— Колун нужен, — наконец выдал Ниссен, потирая мокрую от пота шею.

— А ты этого помочь попроси, — девушка кивнула подбородком в сторону дома, не сводя глаз с сильного мужского тела, которое наглухо игнорировало ее внимание. Сейдман еще пару минут постоял возле пня, а затем, махнув на занятие рукой, резким движением всадил топор в некогда росший здесь дуб. Все равно дров уже было достаточно, чтобы не задумываться о них ближайшую неделю, поэтому можно было отдохнуть.

— Оставь его. Не каждый день людей бросают на произвол судьбы, — Лаури жадно припал к высокой глиняной кружке с водой, а у Герди от зрелища того, как пролитые капли стекают по рельефному торсу норманна, пересохло во рту.

Девушка невольно покраснела, прикусывая ноготь на большом пальце.

То, что мужчина у нее что-то спрашивал, она поняла не сразу.

— Моя йента, с тобой все хорошо? У тебя щеки горят, — он шагнул к ней и коснулся лба губами. Лицо дочери ярла вспыхнуло еще сильнее. — Жара вроде нет…

Сердце испуганной пташкой забилось в груди, а девичьи руки похолодели и задрожали. Ах, милый Лаури, если бы только знал…

— А я все думал, что за каракули на тебе намалеваны, — язвительный голос брошенного собственной командой капитана прервал волшебный миг Гердиного счастья, пинком отправляя ее с небес на грешную землю. — Что это за калечные чайки?

— Это вороны Вотана, верховного…

— Да начхать, — Морган лениво поплелся в сторону туалета, а Герди была готова просто взорваться от гнева.

Пират несколько дней провалялся в постели, отказываясь сначала даже от еды и не обронив ни слова до вчерашнего дня. Он был хмур, нелюдим и волком смотрел на всех, кроме малышки Эллы, которая часами рассказывала ему о своих делах, не обращая внимания на кислую мину собеседника. Девочка постоянно тормошила загрустившего мужчину, пытаясь вытянуть того на улицу. Накануне вечером он наконец-то заговорил:

— Снеговик, скажи своей принцессе, что я не нянька, а ее Козявка меня порядком достала, — повернувшись спиной к комнате, глухо выдал Браун, сверля взглядом резную спинку кровати. Лаури лишь поджал губы, но внутри он облегченно вздохнул, потому что через пару минут Морган поднялся с постели и сел за стол.

Сегодня же морской волк был чуть веселее и даже соизволил вяло пошутить пару раз. Элла явилась несколько позже, снова повисая у моряка на шее, и заглядывая в потускневшие карие глаза.

— Опять будешь притворяться, что меня нет?

— А смысл? Ты ведь один хрен как клещ прицепишься, — пират попытался подняться с кровати, но девочка ловко утянула его обратно. — Козявка, я не в настроении.

— А что тебе поднимать настроение? — маленькая йента похлопала длинными ресницами и забавно склонила головку на бок. Морган горько хмыкнул, вспоминая рухнувшие ему на голову планы.

— Золото, — честно ответил он. Девочка на минуту задумалась, а затем принялась шарить под воротником платья. Наконец она что-то нашла, выуживая из-под одежды витую золотую цепочку, украшенную синими камнями. — Нет, Козявка, мне твои девчачьи побрякушки ни к чему.

— А если они ничейные? — подумав, выдала Элла.

— Чего?

— Ну, если они будут ничейные, тебе это поднимать настроение? — доверчиво спросила девочка, затем повертела головкой по сторонам, но никого не увидела. Сестра и Лаури были на улице. — Только клясться самой страшной и верной клятвой, что никому не рассказать!

— Честью моряка, — у Моргана было отменное чутьё на подобные вещи, а потому он живо выбросил из головы все и сосредоточился на маленькой девочке, сидящей напротив него и выдававшей ему, возможно, самые ценные сведения в жизни. Малютка довольно кивнула и, поманив мужчину пальчиком, зашептала ему на ухо, прикрывая рот ладошкой.

— Бабушка показала мне одно место, там таких штучек целая пещера. Она разрешить мне взять одну, только сказала, чтобы я обязательно положила на ее место свою куклу, которую подарил Хафнар, а то меня ждать страшные неприятности. Там очень красиво, но об этом месте знает только бабушка и Лаури, ну и я. Даже Герди не знает.

Вот оно.

Морган был готов плясать от счастья, подкидывая маленькую йенту высоко над головой, но он сдержал маску ледяного спокойствия, чтобы никак не выдать своей осведомленности об этом месте.

— Хочешь, я покажу тебе, где это? — местные боги, да и боги вообще, были сегодня благосклонны к пирату, раз преподнесли столь ценный дар в лице этого болтливого ребенка.

— А Снеговик не заругает? — Браун заговорчески сощурил один глаз, глядя на Эллу.

— Мы скажем, что ходили к роднику, ловить ручейника.

Пират был впечатлен находчивостью крошки Эллы и на мгновение задумался, что случись у него дочь, она была бы именно такой. Девочка нетерпеливо ерзала на кровати, ожидая ответа мужчины, который давно уже был согласен, но держал лицо. Наконец, он решил не испытывать судьбу в лице переменчивого как ветер неугомонного ребенка.

— Идем.


*

Элла бодро шагала среди высоких елей и тараторила без умолку о своих многочисленных старших братьях, какая у нее замечательная мама и какой строгий порой бывает отец. Морган медленно шел следом, уворачиваясь от разлапистых веток и держа малышку в поле зрения, — еще не хватало снова тут заплутать.

— Только нам одно придется свернуть к ручью, а то нам не поверить, — девочка остановилась возле замшелого обломка скалы, хмуря светлые бровки. Бравый пират только диву давался пронырливости младшей йенты, в очередной раз убеждаясь, что из малявки выйдет толк.

Мужчина огляделся по сторонам, пытаясь сориентироваться, но выходило крайне паршиво — тут он не был.

— Эй, Козявка, а где мы?

— Там, — девочка показала пальцем куда-то за холм, — тебя игерн за попу укусил. Еще немного идти.

Значит, он был совсем близко. Чертов Снеговик, не появись он на пути, то Морган уже плыл бы обратно с кораблем, груженым золотом под завязку! Но судьба решила иначе. Что ж, пусть так, сокровище он все равно отыщет, чего бы южанину это не стоило.

— Ты же сказала, что там пещера, но я ничего такого не помню, — пират снова огляделся, но даже намека на вход в подземелье или лаз в скале не увидел. Элла отрицательно замотала головкой, от чего петельки из косичек за ушами забавно заколыхались.

— Говорить же: не знаешь, не найдешь.

Младшая йента взяла возвышавшегося над ней словно башня Брауна за руку и повела в сторону от капища, забирая чуть влево. За высоким орешником, настолько разросшимся, что походил на огромный зеленый шар, оказался неприметный спуск, который просматривался только в непосредственной близости. И правда, если не знать, то пройдешь в шаге и не заметишь.

Ход был достаточно свободный, чтобы широкоплечий пират спокойно прошел там без опасения застрять или зацепить головой потолок. Элла спокойно шла в полумраке, в то время как Морган что есть сил напрягал зрение.

«Хоть глаз выколи, один хер ничего не видно», — подумал он, касаясь рукой стены. Свод пещеры оказался каменным, испещренным ломаными бороздками, словно его вытесывали из цельного валуна.

Когда они дошли до конца, то пират лишился дара речи: капище там, наверху, было точной копией того, на что он сейчас смотрел. С той лишь разницей, что идолы были полностью отлиты из серебра и золота, украшены камнями, мехами и оружием. Жертвенник представлял собой цельный кусок белого мрамора с золотыми прожилками, по которым сейчас плясали красноватые блики огня. Всюду стояли зажженные чаши с китовым жиром, этот запах Морган узнал бы из тысячи. Под ногами статуй были свалены разные вещи, в основном монеты или самоцветы, но были и мечи, богатые одежды и черепа. Последние были сложены вокруг истукана женщины с разномастным лицом, одна половина которого была серебряной, другая — угольно-черной, но оба глаза ее сверкали углями кровавых рубинов.

Мужчина невольно поежился, словно она действительно смотрела на него, но его внимание привлекали даже не черепа и жуткая рожа богини, а центральный идол.

Высоченная фигура из тусклого серебра с ярким синим глазом, на плечах которого были высечены те же птицы, что и татуировки белобрысого.

«Вотан», — догадался пират.

У ног одноглазого бога лежали деревянные псы, укрытые серыми шкурами, а перед ними — просто гора всякого добра, доходящая Брауну почти до пояса.

— Красиво? — пискнул слева детский голосок. Моряк почти забыл, что Элла была здесь, а потому знатно струхнул, когда услышал ее. Девочка сидела на деревянной кошке, размером с теленка, так же укрытой шкурой, но рыжеватой в черных пятнах.

— Да, — мужчина улыбнулся уголком губ, судорожно прикидывая в уме, сколько он сможет унести за раз, не привлекая внимания отмороженного норманна, его подружки и местных вообще. — Очень.

— Теперь ты больше не грустный? — йента пригладила ручкой пушистый мех.

О, нет, малышка, он больше не грустный… Он чертовски счастлив, что именно ты показала ему то, ради чего приплыл сюда! От возбуждения аж руки задрожали.

Морган справился с приятной дрожью в теле и медленно расплылся в широкой улыбке. Девочка зеркально повторила его жест, болтая ногами в расшитых сапожках. Пират подхватил маленькую йенту на руки и закружил по священному месту под ее заливистый смех.


*

Мир теперь не казался таким дерьмом, и тот факт, что Браун застрял в Исбитканте никоим образом не омрачал перспектив разжиться сокровищами. Да, жаль, что он лишился такой драгоценности как «Вольный ветер», но с таким тугим кошельком новый корабль — не помеха.

На ручей они все-таки зашли, только вот хлюпающая сейчас в сапогах вода нисколько не омрачала приподнятого настроения лихого пирата. Герди встретила его со скрещенными на груди руками и недовольным взглядом.

— Предупредить, что уйдешь — не судьба? — прошипела йента, глядя на мужчину снизу вверх. Морган лишь легко пожал плечами.

— Решил пройтись, тем более что Козявка вызвалась меня выгулять.

— И где моя сестра? — светлые глаза девушки нехорошо потемнели, напоминая моряку темные тучи перед штормом. Браун заложил большие пальцы за широкий пояс, растягивая губы в хитрой ухмылке:

— Съел. В Нассау маленькие девчушки — изысканный деликатес, принцесса. Особенно с гарниром из ручейников.

— Каких еще ручейников? — не поняла девушка, а из-за ее спины уже выпрыгнула Элла с боевым кличем, перемазанная илом и с растрепанными волосами. Девочка тут же запустила в лицо опешившей сестры комок жирной грязи вперемешку с копошащимися там личинками. Старшая йента гневно взвизгнула и схватила малышку за ухо, отчитывая ее на северном наречии. Элла упиралась, недовольно сопела, дула губы и умоляюще поглядывала на хмыкающего Моргана.

— Все, хорош, а то оторвешь малявке ухо, — наконец-то вмешался мужчина, когда Герди чересчур дернула сестренку за побагровевшую мочку. Он растащил сцепившихся норманнок в стороны, держа обеих за шивороты как котят. Сестры продолжали шипеть друг на друга.

— Дура!

— Заноза мелкая! — старшая йента попыталась пнуть сестру, но попала в колено Моргана, который не отличался особым терпением относительно женских склок.

— Жопа ослиная!

— ЗАВАЛИЛИ ХЛЁБЛА! — рявкнул во все горло пират, встряхивая ссорящихся йент. Сестры мгновенно притихли, вжимая головы в плечи. — Так-то лучше.

Мужчина опасливо поставил их на ноги, держа между ними дистанцию вытянутыми руками. Напоследок Элла показала Герди язык и пошла в сторону дома с высоко задранным подбородком. Девушка же потерла испачканную щеку и буркнула что-то на своем. Удивительно, что на весь этот крик и шум не прибежал сейдман.

— Эй, принцесса, а где твой ненаглядный?

Девушка моментально вспыхнула от шеи до кончиков ушей, округляя глаза и хватая воздух ртом, как рыба. Браун довольно сощурился, видя ее реакцию на свои слова — попал в самую точку.

— Он не ненаглядный, — взяв себя в руки, сказала северянка, пряча от мужчины глаза и теребя край расшитой шерстяной жилетки.

— Но ты не сказала, что не твой, — подметил моряк, — суть не в этом. Так, где же наш Снеговик?

— Ушел на торг, сказал, к обеду вернется, — щеки юной норманнки еще багровели, но взгляд потеплел, а в голосе засквозила нежность. — Обещал, точнее.

— М… — Морган зашагал в сторону дубового чурбана, а потом опустился на него, упираясь локтями в колени. — Скажи, тебе не обидно?

Герди непонимающе нахмурилась.

— Ну, то, что он тебя в упор не замечает? Тут и слепому видно, как ты по нему сохнешь. Я и то сразу заметил, как его глазенками пожирают.

На этот раз она не покраснела, только всю теплоту и нежность словно смыло волной. Девушка поежилась, сникла, даже чуть слышно шмыгнула носом, поджимая губы.

— Он меня за сестру считает, — глухо выдала Герди, — Хотя к нему уже моих одногодок на Инициацию[1] приводили. Они потом рассказывали, какой он нежный и чуткий, а мне их придушить хотелось.

Южанин понимающе кивнул.

— А может, стоит как-то к нему подмаслиться?

— Под… маслиться? — девушка нахмурилась, пытаясь вникнуть в значение незнакомого слова.

— Ну, глазки там намазюкать слегка, волосы распустить, — норманнка невольно коснулась пальцами тугой косы, скрученной петлей на затылке, — шейку приоткрыть. Ты ж красивая девчонка, а я, поверь, видал немало, так что знаю, о чем говорю. Надо просто немного раскрыться, он тебя и заметит. Не факт, что сразу, но приглядываться начнет.

Глаза йенты просияли надеждой, и Герди радостно улыбнулась, от чего на душе Брауна стало несколько тоскливо. Прав норманн, — дитя она еще совсем, хоть и выглядит как взрослая. Вот через годик-другой… Хотя, свою миссию он выполнил — теперь девушка будет занята и не обратит внимания на добавившейся скарб пирата. Да и Снеговик тоже.

[1] Обряд лишения невинности, исполняемый жрецом культа плодородия в качестве гаранта зачатия. В данном случае богов-близнецов Фрейра и Фрейи, чьим жрецом является Лаури.

Проводился в случае, когда это был династический брак или торговый союз, направленный на укрепление связи двух крупных купцов.


*

Лаури вернулся почти перед самым закатом с массивным мешком за плечами, поэтому не стал засиживаться над своими пучками, как делал до этого, а рухнул на кровать, как только поужинал. Ярлова дочка прибрала со стола, подцепила упирающуюся сестру под локоть и отправилась домой, пожелав пирату доброй ночи. Морган же остался ждать.

Через какое-то время Ниссен тихо захрапел от усталости, и Браун понял — пора. Мужчина на цыпочках прокрался к окну, что выходило в лес, выбросил туда подготовленный мешок и, не создавая лишнего шума, двинулся в чащу.

Ночной лес звучал иначе, наполняясь совсем другими звуками. Отрывисто ухали совы, скреблись в деревьях белки и мыши, где-то вдалеке тоскливо запел волк. Воздух был свеж и приятно холодил кожу. Жидкий туман начинал лизать стволы вековых деревьев, собираясь более густыми лужами в низинах. Южанин внимательно вглядывался в стволы, пытаясь разглядеть зарубки, оставленные днем. Дорога была хоть и не особо далекой, но шел он в разы дольше, потому что любой источник света сразу бы выдал его присутствие здесь.

Наконец, в свете убывающей луны показался замшелый камень, который служил знающим ориентиром. Морган еще немного покружил рядом и набрел на разросшийся орешник. Сейчас чернеющий зев пещеры походил на бездонную глотку Левиафана, который только и ждет, когда нерадивый пират шагнет внутрь, чтобы захлопнуть свою ужасную пасть. Мужчина коротко выдохнул, унимая мелкую дрожь в теле, и сделал шаг вперед, проваливаясь во тьму.

Все внутри было таким же, как и днем, но атмосфера заметно изменилась. Либо это ночь так действовала на капище, либо у пирата начинали сдавать нервы, только ему постоянно чудился чей-то пристальный взгляд в спину. Камни в глазницах истуканов ярко сверкали в живом свете огня, от чего казалось, будто боги смотрят в самую душу.

— Дожил, Браун, уже собственной тени боишься, — буркнул мужчина, нервно передергивая плечами, и обвел пещеру внимательным взглядом. Нужно было определиться, что же все-таки взять с собой, а что оставить на потом.

Южанин стал беззастенчиво шариться в куче золота, перебирая монеты и разглядывая каждую бляшку. Нет, это банальность, команда не поймет, что это золото норманнское. Для них что древнее, что нынешнее — все одно, матросня не видит разницы, главное — чтобы на них можно было что-то купить или пропить. Морган задумчиво отсчитывал одну за одной обратно в общую кучу, отщелкивая монеты из кулака большим пальцем. Камни? Та же беда, на них ведь не написано, где и когда их добыли. Блуждающий взгляд моряка остановился на круглом щите, украшенном серебряными волками и рунами, обрамленным россыпью самоцветов по краю.

— Ну, не-е-е, — с таким богатством его точно поймает и вздернет на ближайшем суку Снеговик, причем собственноручно. Нужно что-то маленькое и неприметное. Мужчина присел на алтарь и потер шею, продолжая рыскать взглядом по сверкающим сокровищам.

Шкура не пойдет — мех слишком быстро испортится в море, да здесь их и дюжины не наберется. Тут зоркий глаз зацепился за тряпичную ножку, никак не вяжущуюся с окружающим богатством. Морган отлепился от жертвенника и шагнул к сидячей статуе полногрудой женщины, отлитой из золота, чьи изумрудные глаза не казались такими грозными, как у всех остальных. Он аккуратно потянул вещицу на себя, а когда вытащил, то понял, что держит в руках искусно сшитую куклу в шерстяном платьице. Игрушка была похожа на свою хозяйку, а то, что это принадлежало Элле, мужчина не сомневался.

Посадив куклу на колени статуе, Морган было сделал шаг обратно к алтарю, но наступил на что-то круглое, отчего тут же убрал ногу. Чем-то оказался массивный перстень с темным камнем. Пират подцепил находку и поднес к самым глазам.

То, что надо!

На литом округлом массиве кольца были высечены черные руны, по кругу опоясывавшие мудреный символ с камнем в самой середине. Мужчина расплылся в довольном оскале, подкидывая печатку в руке, а затем надевая ее на палец.

Таких вещиц не делали нигде, кроме севера. Он был готов поспорить, что сейчас его даже местные мастера не смогли бы повторить, слишком уж тонкая была резьба.

— Спасибо, Козявка, — пират отсалютовал кукле и направился уже к выходу из пещеры, как резко остановился у самого подступа во тьму. В голове зазвучали слова маленькой йенты:

« Она разрешить мне взять одну, только сказала, чтобы я обязательно положила на ее место свою куклу, которую подарил Хафнар, а то меня ждать страшные неприятности ».

Морган не был религиозен, но, как и любой моряк, верил в приметы. Крепко верил, а подхватить на свою задницу какое-нибудь заковыристое проклятье, сулящее неудачи, ох, как не хотелось. С другой стороны, вся эта хрень собачья работала, только если верить в нее. Мужчина пожевал губами, прикидывая: плюнуть на все это и спокойно уйти, или поверить и оставить что-то в залог своей безопасности.

И тут он вспомнил свою первую встречу с Ниссеном, когда тот в звериной шкуре и с горящими глазами едва не перерезал ему горло. Тогда норманн мало походил на человека, скорее уж на мстительного северного духа или даже божество, способного покарать чужака. Браун еще раз взглянул на тускло сверкнувший перстень, чуть ниже которого белело тоненькое серебряное колечко. По правде говоря, это была запасная серьга, которую пират таскал на случай, если потеряет одну из тех, что болтались в ушах, а потому толку от нее было маловато.

Мужчина смачно выругался, развернулся на каблуках и широким шагом вернулся к алтарю, стаскивая с пальца печатку.

— Бред сивой кобылы, но надо, — выдохнул он, бросая серьгу в общую кучу у ног одноглазой статуи.- Мое почтение.

Моряк не раз видел, как норманны уважительно кланяются, прижимая кулак к сердцу, а потому с легкостью повторил сей жест и со спокойной душой вышел из святилища.

Единственный глаз верховного божества сверкнул синей искрой.


*

Когда Морган вышел из пещеры, небо на востоке уже порозовело, светлея с каждым мгновением, от чего деревья казались чернильными росчерками на нежном шелке. Мужчина вздохнул полной грудью, ощущая, как его переполняет радость. У него получилось!

Давненько Браун не чувствовал такой эйфории и окрылённости, что ноги сами понесли его на берег, откуда он пришел. И как только доплыл? То там, то здесь, у самой кромки воды торчали массивные осколки скал. Пират поежился, представляя, с какой легкостью камень мог порезать сапоги вместе с ногами.

— Ну и дыра, — выдохнул он, подбирая с земли круглую гальку и запуская ее по водной глади. Проскакав несколько раз, камешек скрылся в глубине с еле различимым плеском. Солнце, тем временем, уже поднялось над фьордом, пожирая теплыми лучами туман и ночные тени, клубящиеся в глубине леса. Север нехотя просыпался. Над самой головой мужчины что-то завозилось, а затем утробно каркнуло. Морган задрал голову вверх и увидел сизо-черного ворона, который недовольно хохлился и чистил перья. Птица покосилась на незваного гостя с почти человеческим безразличием и уронила на него здоровенную кляксу помета, что южанин едва успел отскочить.

— Всё-всё, — поднял моряк ладони, — ухожу.

Новый перстень тускло сверкнул на солнце золотой искрой. Нет, так не пойдет.

Капитан стянул печатку и спрятал ее в специальном кармашке кожаного браслета, который сам когда-то смастерил для этих нужд. Вообще у Моргана была уйма тайников и секретных карманов, о которых он периодически забывал. Не нарочно, просто их было так много, что упомнить все смог бы, разве что, сам Посейдон, взбреди ему в голову идея сделаться Брауном.

Вот теперь порядок! Снеговику незачем знать о его обновке, а то еще начнет задавать ненужные вопросы, хоть он уже и навязал ему внимание и без того влюбленной девчонки. Мужчина задумчиво хмыкнул. А ведь они стали бы неплохой парой, не будь норманн таким узколобым, а она чуть постарше и родись в простой семье. Наверняка бы обжимались при любой возможности.

От мыслей о женских ласках, у пирата потянуло в паху. Эх, давно он сам никого не зажимал…

« Надо бы разузнать у Снеговика о местном борделе, да навестить норманнских шлюшек».

От предвкушения Морган прикусил губу и сладко заулыбался, но мечты о любвеобильных красотках остудил девичий крик.

Кричали где-то со стороны хижины шамана, а потому мужчина рванул со всех ног. Нет, он не рвался кого-то спасать, сработало природное любопытство. Через пару минут вопль повторился, и южанин узнал голос — Герди. Девушка кричала на северном наречии, захлебываясь слезами и причитая.

То, что он увидел из-за кустов, заставило мужчину скрипнуть от злости зубами.

— Неи! Икке рёр дэт! Ла го! [1] — простоволосая йента извивалась и билась в руках рослого детины, который прижимал ее спиной к себе, в то время, как трое местных били ногами лежавшего на земле сейдмана. Лаури прикрывал голову руками, но все же пытался встать, когда ему в живот снова прилетал удар за ударом. За всем этим в сторонке наблюдал священник, поджав тонкие губы в бледную линию.

— Достаточно, — негромко приказал пастырь, вскидывая узкую ладонь, но его не услышали. — Я сказал, довольно! Поднимите его.

Мужики недовольно кивнули и под локти подняли потрепанного шамана, который почти не стоял на ногах. Лицо Ниссена было расцвечено ссадинами, левый глаз заливала кровь из рассеченной брови, а рубашка висела на одном плече, оголяя ритуальную татуировку на другом.

— Что ж, — миролюбиво начал проповедник, — попробуем еще разок? Каешься ли ты, сын мой, в грехах своих?

— Йай икке дин сонн, хундедритт, [2]- выплюнул сейдман, за что получил удар от одного из мужиков под ребра.

— Покайся, ибо язычество — великий грех против истинной веры. А грешники, как мы знаем, будут вечно гореть в гиенне огненной…

— Ду эр эн хоре ог икке эн прест[3], — скривился Лаури, за что снова получил, теперь уже в живот, а пастырь покраснел и гневно сверкнул глазами. Видимо, шаман знал что-то, чего не должен был.

— Что ж, не хотелось бы прибегать к настолько радикальным мерам… Привяжите этого нечестивца к столбу, — священник махнул рукой в сторону обрубленной сосны, за которую Морган привязывал бельевую веревку, когда намедни Герди просила помочь со стиркой. Руки Ниссену скрутили его же разорванной рубахой.

— Что вы делаете? — йента на мгновение перестала вырываться и округлила глаза, а затем по ее щекам снова покатились крупные слезы. — НЕТ! НЕ НАДО! НЕ-Е-ЕТ! Я РАССКАЖУ ОБО ВСЕМ ОТЦУ!

— Не стоит так кричать моя милая, или я сожгу тебя вместе с ним, как ведьму. Мало ли чему тебя учит этот пособник сатаны? — проповедник наградил девушку похотливым взглядом и облизал тонкие губы, а затем погладил остолбеневшую северянку по щеке. — Ох уж эти варварские обычаи. Он, наверное, уже давно надругался над твоей невинностью под прикрытием этой бесовщиной, бедное дитя.

— Не смей ее трогать, — прорычал Лаури, на что служитель только ухмыльнулся.

— Не волнуйся, колдун, я о ней позабочусь. Ну что вы там копаетесь?!

Один из мужиков уже катил из дома сейдмана бочку китового жира, а другой держал зажженный фонарь.

— Ну, нет, это уж чересчур, — выдохнул Морган, выхватывая из петли пистолет и взводя курок.

— Именем Господа нашего…- не успел пастырь договорить, как грянул выстрел, разнесший фонарь вдребезги и заставивший всех пугливо замереть. Герди облегченно улыбнулась и снова заплакала, а на лицах местных расцвело недоумение вперемешку со злобой. — По какому праву смеешь ты препятствовать суду божьему?!

— По самому полному, — Браун шагнул из кустов, расправляя плечи, — Че ревем, принцесса?

— Мор.тимер, — икнула девушка, шмыгая носом, — помоги…

— Ты кто еще такой? — в глазах священника плескался трепет, а весь он сжался, стараясь стать меньше ростом, хотя могучий пират и так возвышал над ним на целую голову.

— Что ж это вы, святой отец, ослепли? Не видите, что перед вами сын божий? — едва моряк заметил, как один из мужиков потянулся за поленом, то тут же вскинул второй пистолет, — Только дернись — снесу башку.

— Богохульство — тоже есть великий грех…

— А я внебрачное дитя Посейдона, мне можно, — нехорошо улыбнулся Морган, — Теперь слушай сюда, папаша.  Если не хочешь третий глаз на лбу, бери своих прихлебателей, и валите отсюда, пока я добрый. Девчонку только отпустите.

— Н-но он… — мужчина нахмурился сильнее и взвел большим пальцем курок, направляя дуло пистолета пастырю в лицо.

— Я, вроде, ясно выразился.

Проповедник нервно кивнул, подавая знак замершим норманнам, которые продолжали сверлить капитана тяжелыми взглядами. Как только четвертый разжал руки, Герди птицей выпорхнула из захвата и повисла на южанине, комкая его рубаху и истерично всхлипывая. Мужчина обнял девушку одной рукой, крепче прижимая ее к себе.

— Не тронули? — выдохнул он ей в макушку, на что йента энергично замотала головой. — А теперь свалили отсюда. К херам. И быстро.

Мужики переглянулись.

— Кого ждем? Пшли отсюда! — Морган дождался, пока они уйдут, и лишь тогда опустил курок на место. — Ну, все, хорош дрожать, мне Снеговика твоего отвязать надо.

Браун еле отцепил от себя рыдающую норманнку и кинулся распутывать узел на руках сейдмана, который уже просто осел на землю и привалился спиной к столбу, закрыв глаза.

— Как тебя угораздило? — скрутили знатно, у Лау даже руки синеть начали. — Это вообще кто был?

— Священник местный, — выдохнул белобрысый, поворачивая голову в сторону пирата, — отец Филипп. Давно он на меня зуб точил, вот теперь решил основательно взяться…

— Ну-ка, дай гляну, — морской волк подцепил северянина за бороду и повертел его лицо из сторону в сторону, — У-у-у…

Выглядел Ниссен скверно. Только-только сошедший с носа синяк снова наливался кровью, и как с такой силищей не сломали его бедняге — не понятно, вся левая сторона была в крови, которая сочилась из глубокой раны над бровью, нижняя губа разбита, от чего светлая борода стала багровой. Грудь и живот тоже получили сполна, но, судя по тому, что дышал северянин без стонов, ребра были целы.

Ниссен размял посиневшие руки, морщась и скрипя зубами. Вдруг на него бросилась Герди, обнимая мужчину за лицо ладошками и целуя, куда попадет. Лаури на мгновение опешил, а потом обнял йенту за плечи одной рукой, другой опираясь о землю.

— Что ж ты даже не отбивался-то? — Морган поднялся на ноги, отряхиваясь от мусора.

— Да нельзя мне своих трогать, — смущенно признался норманн, — обычай такой. Дурацкий. Сейдман не имеет права причинять вред родичам.

— Ха, а не вернись я вовремя, — пират скрестил руки на широкой груди и осуждающе посмотрел на опустившего голову шамана. Ниссен зарылся носом в волосы дрожащей в его руках девушки и вдыхал их легкий аромат мяты, пытаясь собрать скачущие мысли в звенящей от ударов голове.

Филипп все-таки добрался до него. Давно уже этот фанатик хотел избавиться от того, к чьему мнению прислушивается ярл с советом. У церкви никогда не было претензий ни к его матери, ни к нему самому, пока из Нордлиге не приехал новый священник. Предыдущий пастырь, отец Отто, сам неоднократно приходил к Лаури за травами для своей застуженной спины, пока старика не хватил удар, а потом пришел этот…

Он уже настроил против сейдмана часть жителей, осталось дело за малым — отец Герди, но это лишь вопрос времени.

Морган прав, не пальни он из кустов, горел бы сейчас добряк Ниссен ярким пламенем до неба, а йенту бы просто изнасиловали, свалив все на почившего сейдмана, мол, спасли девочку из лап злодея, по делом ему, проклятому язычнику.

— Идем, моя йента, тебе нужно успокоиться, — мужчина нежно подхватил жмущуюся к нему девушку на руки и попытался подняться, но в глазах резко потемнело.

— Э-э-э, куда?! — Браун подскочил к оседающему обратно норманну и придержал его плечом. — Давай-ка я? Иди сюда, принцесса.

Моряк осторожно поднял Герди, а затем помог встать и Лаури.

Теперь пирату пришлось хозяйничать в доме норманна, пока тот пытался успокоить безостановочно плачущую девушку. Йента истерично всхлипывала и дрожала, уткнувшись в грудь шамана, который растянулся на постели и гладил ее по голове и спине. Он что-то нежно шептал северянке на своем языке, пока Морган метался по комнате.

Когда-то давно, только заступив на службу юнгой, Брауна приставили к доктору, который был на корабле. Он уже толком не помнил, чему учил его тот старый немец, но хорошо усвоил одно — любую рану сначала нужно промыть. Мужчина плеснул из чайника в глубокую миску воды и подхватил висевшее на стуле полотенце, для начала пойдет.

Морган прихватил с собой предмет мебели и, развернув спинкой к кровати, оседлал, протягивая норманну воду. Сам лезть побоялся, а то ненароком сделал бы хуже.

— Спасибо, — Лаури благодарно кивнул и поставил посудину себе под бок, обмакивая край полотенца. Сейдман аккуратно начал отмывать израненное лицо, морщась от боли, но продолжая шептать нежности дрожащей на нем девчонке. Вдруг она встрепенулась и отняла заплаканное лицо от его груди. — Что такое, моя йента?

— Вам надо уходить, — выдала девушка осипшим голосом, — Это чудовище не успокоится, пока не сживет тебя со свету.

— С чего такие выводы? — вскинул бровь пират, Герди перевела на него взгляд. Сейчас, с распущенными волосами цвета спелой ржи и в простом платье, она выглядела на свои положенные пятнадцать.

— Я слышала, как они говорили, что нужно покончить с… этим проклятым язычником раз и навсегда. Только огонь сможет… — новая волна рыданий была на подходе, но Лаури предупреждающе погладил ее по щеке, — Сможет очистить землю от этой скверной… п-погани…

— А говорили они это под твоими окнами? — сощурился Морган, переводя взгляд на посмурневшего Ниссена. Девушка коротко кивнула, закусывая нижнюю губу, чтобы не расплакаться. — Вот уроды, знали ведь, что девчонка к тебе побежит.

— Что ты имеешь в виду?

— Глаза разуй, Снеговик!  Они ж специально это сделали. Мол, поймали вас на горячем. Они ж, церковники, не приемлют все эти шашни до венчания, а тут прям праздник: дочка ярла и ты, проклятый язычник, который ее окучивает. Еще б кто-нибудь из них не побрезговал ею попользоваться, типа твоя работа…

— Хватит, я понял, — перебил гневную тираду сейдман. — Прости, моя йента.

Лаури нежно отстранил девушку от себя и тяжело поднялся с постели. Она права, Филипп это так не оставит, а рисковать безопасностью Герди и, тем более, Эллы он просто не имел права.

— Герди, слушай меня внимательно, — мужчина уперся руками в стол, нависая над ним и морщась от собственных мыслей, — ступай домой и предупреди отца с братьями о том, что Филипп начнет подбивать народ на проповеди. Они наверняка придут завтра утром, так что мы уйдем ближе к ночи. И гляди за Эллой в оба.

Девушка слушала его, почти не дыша, а когда норманн договорил, то сорвалась с места и подлетела к нему.

— Я могу прийти попрощаться? — в серых глазах снова стояли слезы, готовые вот-вот сорваться с ресниц.

— Если народ не начнет гудеть после службы, — Морган наблюдал за тем, как она борется с собой, чтобы снова не повиснуть на шее бедняги Ниссена, и до побеления сжимает кулачки. — Обещай, что не выйдешь на улицу, в случае недовольства.

— Йай свергир[4], — девчонка еще мгновение помялась и решительно шагнула прочь из дома. Сейдман провел дрожащей рукой по измученному лицу, вздыхая с протяжным стоном.

— Неужели все должно было к этому прийти? — спросил сам у себя Лаури, опуская голову и встряхивая волосами, словно пытался отогнать лезущие в голову мысли.

— Ну, мир вообще штука странная, — пожал плечами пират, поворачиваясь корпусом к хозяину дома, — Люди меняют свои убеждения, как шлюхи клиентов, так что неудивительно. Вчера они резали коз на вашем капище, сегодня стоят на коленях в церкви, так что… Может, ты им теперь просто не нужен?

На мгновение Ниссен потерял над собой контроль. Рука сама сжалась на ручке тяжелой чугунной сковородки, стоящей на столе, а затем наотмашь саданула болтливого южанина днищем по лицу, да так, что тот рухнул на пол вместе со стулом.

[1] Нет! Пожалуйста, не трогайте его! Отпустите!

[2] Я тебе не сын, дерьмо собачье.

[3] Шлюха ты продажная, а не жрец.

[4] Клянусь.

Комментарий к Глава 3. Расставляя приоритеты. Так как Элле всего шесть лет, то она иногда коверкает слова Всеобщего языка. ЭТО НЕ ОПЕЧАТКИ.

====== Глава 4. Дальний путь. Часть 1 ======

— А что это с ним? — Герди кивнула в сторону молчавшего все время Моргана, который грозовой тучей маячил в доме.

— Болтать меньше надо, — не отрываясь от сбора сумки, сказал Лаури. Было решено взять только самое нужное, а именно: теплые вещи, пару одеял, немного еды и деньги. Путь им предстоял хоть и не такой длинный, как по основной дороге в Нордлиге, а напрямик — через чащу и Троллий зуб, но весьма трудоемкий. Предстояло перейти небольшой скалистый перешеек, который был не таким уж и опасным, зато непреодолимым для верховых поездок. В итоге, вместо положенных четырех дней вдоль фьорда, они будут в столице северной окраины Норвии через два.

Ниссен еще раз проверил крепость днища своей ноши, а затем туго затянул шнурок, пират же давно был готов и теперь сидел на своей поклаже, сверля мрачным взглядом сейдмана. Йента переводила ничего не понимающий взгляд с одного мужчины на другого, а те делали вид, что ничего не происходит.

Вдруг в дверь тихонько постучали. Все трое одновременно повернули головы и схватились за оружие — Браун за пистолет, норманны за ножи.

— Вэм?[1]  — осторожно спросил северянин, сжимая рукоять охотничьего кинжала.

— Бьёрн сказал, что противный дядька опять начинает гудеть, — послышался детский голосок из-за двери. Герди облегченно вздохнула и поспешилавпустить сестру на порог. Элла была одета в мальчишечью одежду, а надежно спрятанные под шапочкой волосы торчали в разные стороны, как у оборванца. Маленькая йента бегом кинулась к пирату, который немало удивился, что малышка повисла на его шее, а не на Снеговике.

 — Этот гад решил не ждать утра, — мрачно подытожил Лау, накидывая на плечи куртку, — Умен, не поспоришь.

— Можно тебя, на минутку? — смущенно спросила девушка, теребя кончик длинной косы, которую обычно тугой спиралью сворачивала на затылке. Сейдман молча кивнул и направился за ней.

Йента затравленно оглянулась на еле различимый шум в кустах, но оттуда всего лишь выпорхнула какая-то лесная пичуга. Сердце галопом скакало в девичьей груди от страха, но не людей она боялась, а того, что должна была сказать стоящему напротив мужчине. Девушка нервно вздохнула и прочистила горло, разглядывая собственные руки, которые сейчас казались ей ужасно грязными и уродливыми.

— Я слушаю тебя, моя йента?

Моя йента… Если бы ты только знал, милый Лау, каким теплом отдаются эти слова в груди твоей йенты.

— Мне надо сказать тебе кое-что очень-очень важное, но… я не знаю как…

Он подошел чуть ближе и взял Герди за руку, оглаживая большим пальцем тыльную сторону ее ладони, от чего внутри девушки начался пожар. Еще шаг. Слишком близко. Еще немного и это уже станет слишком личным, даже для смелых мыслей, что посещали юную йенту ночами.

Лаури поддел ее подбородок пальцем, заставляя поднять на него глаза.

— Я слушаю тебя, Герди, — голос Ниссена звучал тихо и вкрадчиво, заставляя кружиться голову. Теперь сейдман стоял так близко, что девушка уже ощущала запах кожи его куртки и легкий аромат дыма и трав, которыми пах сам мужчина. В его взгляде застыло ожидание, но слова признания так и встали у нее поперек горла.

Нет, не сможет…

«Ну же, трусиха?!» — сама себя отругала девушка.

Лаури чуть нахмурил светлые брови, пытаясь понять, зачем же йента его позвала. Вдруг она привстала на цыпочки и решительно коснулась своими нежными губами его обветренных. Сейдман опешил от происходящего, но не прервал, возможно, первого в жизни девушки серьезного шага. Герди крепко прижималась к губам мужчины, не зная, что делать дальше, но мысленно умоляя его направить ее в нужное русло.

Поддавшись какому-то неясному порыву, Лаури ответил на этот невинный поцелуй, нарушая его целомудрие. Сначала он нежно прихватил нижнюю губу девушки, оттягивая ее и посасывая, а затем прошелся по нежной коже языком, вызывая в теле Герди дрожь. Йента моментально прервала свою фривольность, густо краснея и пытаясь отвернуться, но норманн не дал ей этого сделать.

 — Герди? — он позвал ее так нежно, как никогда не звал, от чего сердце защемило от тоски. Девушка подняла на сейдмана умоляющий взгляд.

«Прошу, только не спрашивай. Ничего не спрашивай…»

Но он и не спросил, а лишь снова поцеловал. По-настоящему, как мужчина целует свою женщину, которая должна принадлежать только ему. Девушке лишь оставалось крепче сжимать его сильные плечи и растворяться в том, кого больше никогда не увидит, но будет любить всю свою жизнь.

— Что бы ни случилось, я всегда буду тебя помнить, — смущенно прошептала йента, когда мужчина дал ей небольшую передышку, иначе сердце бедной девушки грозилось выпрыгнуть из груди.

— Я знаю, мин квиннэ[2], знаю…

[1] Кто?

[2] Обращение к любимой, обычно к жене или невесте. Дословно «моя женщина».


*

Элла была на удивление тиха и молчалива. Девочка, насупившись, сидела на стуле напротив развалившегося на мешке Моргана, который от скуки чистил о рукав куртки свои кольца. Сюртук из дубленой кожи ему притащила Герди, расценив, что в этом пират будет менее приметен, чем в старом плаще. По обыкновению, закатав рукава, Браун даже не стал пытаться застегнуть его, и так ясно — тесноват в груди.

— Козявка, если хочешь что-то сказать — говори, а не пыхти, это раздражает, — не отрываясь от своего занятия, выдал южанин. Когда очередной перстень был достаточно отполирован,  пират вытянул руку, оценивая результат своих трудов.

— Они там целуются, — глухо буркнула Элла. Морган скосил непонимающий взгляд на йенту. — Герди с Лау. А меня никто не целует.

— Мала ты еще для этого, — заявление крохи вогнало его в ступор. Девочка же продолжала поджимать пухлые губки и хмуриться, что нервировало моряка еще больше. Уж лучше бы она болтала без умолку…

Браун поднялся со своего места и, разминая шею, подошел к Элле, которая даже глаз на него не подняла. Он опустился перед девочкой на корточки, беря малышку за руку. Обычно такие душевные порывы ему были далеко не свойственны, но подобное поведение маленькой йенты рвало мужчине душу.

— Эй, ну ты чего? — он  ободряюще улыбнулся, но сделал только хуже — на глазах у малышки заблестели слезы, — Козявка, только не вздумай реветь! Ну?

Элла громко шмыгнула носиком  и поджала дрожащие губки.

«Вот черт», — только и успел подумать Морган, когда девочка снова повисла у него на шее, обнимая ручками и утыкаясь личиком ему в плечо.

— Ты меня сейчас всего соплями измажешь! — попытался отшутиться он, но почувствовал, как ребенок ощутимо вздрогнул всем телом и крепче прижался. — Ну ладно тебе… Элла? Посмотри на меня.

Девочка отрицательно мотнула головой и обняла его ногами, окончательно повиснув на южанине, подобно обезьянке, благо мальчишечья одежда позволяла это сделать. Браун растерялся еще больше, машинально обнимая ее за талию, чтобы маленькая йента не свалилась.

Внезапная мысль озарила пирата, и он похлопал малышку по спине.

— Эй, бельчонок, пусти-ка, у меня для тебя есть кое-что.

Это была особенная вещь на чрезвычайно особенный случай, который все никак не подворачивался, но теперь момент был идеальным.  Морган выудил из-под пояса самый маленький из своих кошельков и потянул за шнурок. Элла терла заплаканные глаза и любопытно тянула шею, но ростом едва доставала мужчине до пояса, так что разглядеть ничего не могла.

Это был не просто кошель с побрякушками. В маленьком кожаном мешочке лежали самые ценные и памятные вещицы, и не обязательно их ценность мерилась в материальном плане. Несмотря на всю свою зачерствевшую пиратскую натуру, иногда он мог быть весьма сентиментальным.  Вот как сейчас.

Морган вновь опустился на одно колено, держа в пальцах золотое кольцо с огроменной розовой жемчужиной, размером с лесной орех.

— Знаешь, Козявка, эта вещь многое для меня значит, — начал он, старательно подбирая слова, — когда-то давно я должен был подарить его той единственной, которая стала бы ждать меня с моря и любить, как никого.

— А почему не подарил, — Элла шмыгнула носом и внимательно посмотрела на задумчивого пирата, который гипнотизировал кольцо, — Испугаться?

— Честно говоря, да, — усмехнулся он, — Единственная была так себе, потому что не я ее выбирал. Она была дочкой какого-то там чинуши, и до того дня я ее в глаза не видел. Так вот… Я дарю его тебе, и когда ты вырастешь, а кольцо станет в пору, то вернусь… за тобой. Так что береги его, слышишь?

Маленькая йента распахнула зеленые глазенки и не поверила ушам. Морган грустно улыбнулся и погладил девочку по щеке. Все ж запала ему в душу эта егоза. А ведь у него могла быть такая же, не сбеги он тогда.

Элла осторожно приняла подарок и прижала его к груди, ласкаясь о широкую ладонь мужчины, как котенок.

— Я люблю тебя, Мор, — пискнула девочка, перед тем, как снова повиснуть на шее южанина, который на этот раз так же крепко обнял ее, стискивая зубы.

«Давай еще слезу пусти, тряпка!» — прорычал про себя Браун, судорожно выдыхая.

— Но помни, Козявка, не раньше, чем кольцо станет в пору, — шепнул он йенте на ухо, зарываясь носом в мягкий шелк золотых волос.

— Не раньше, чем станет в пору, — шепотом повторила девочка.

Лаури и раскрасневшаяся Герди появились через четверть часа. Девушка смущенно кусала губы и держала норманна за руку. Судя по тому, как она смотрела на сейдмана, то надежды и мечты молодой северянки не разбились о неприступность белобрысого знахаря. Ниссен закинул сумку на плечо, и повернулся к девушке, обнимая ладонями ее лицо. Мужчина что-то тихо сказал на своем языке, а затем нежно поцеловал йенту сначала в лоб, а затем в губы.

Элла же при этом скривилась, будто ей попался гнилой орех. Все это время она сидела на коленях у Моргана и слушала об очередном морском приключении, порываясь снова заплести его длинные волосы.

— Обещай мне, моя йента, что будешь слушаться старших и не перечить сестре, — присел возле пирата Лаури, трогая малышку за плечо. Девочка важно кивнула, а затем обняла его за шею, как до этого обнимала Брауна.

— Обещаю. А ты, — обернулась йента на южанина, — поклянись, что не будешь обижать Лау!

— Честью моряка, миледи, — отсалютовал мужчина. — В путь?

— В путь, — кивнул северянин, отпуская девочку и поднимаясь на ноги.


*

Шли быстро, опасаясь погони. Вечерние сумерки окутывали черными тенями северный лес, пробуждая ночные страхи и хищное зверье, что пряталось днями в глубоких норах. То там, то здесь зажигались огни голодных глаз, пугая Моргана на дрожи, но мужчина старался не подавать виду. Он твердо шагал за бесшумно ступающим норманном, которого, похоже, совершенно не смущало отсутствие света. Когда Браун в очередной раз споткнулся, то громко чертыхнулся и вцепился руками в ближайшее к нему дерево.

— Ты, Нептун тебя раздери, что, видишь в темноте?! — пират потер ноющую лодыжку и шумно выдохнул.

— Необязательно видеть то, что знаешь, как себя, — хмыкнул Ниссен, оборачиваясь на южанина, а затем, присаживаясь возле него на корточки. — Покажи, где болит?

— Гляжу, ты в философы заделался, — фыркнул мужчина, но упираться не стал, выставляя ушибленную ногу вперед.

— Я здесь вырос, — Лаури умело ощупал конечность, надавливая в нужном месте. — Пройдем еще немного и остановимся на ночлег, пока ты себе шею не свернул впотьмах.

Удивительно, но после манипуляций сейдмана, лодыжка действительно перестала болеть. Морган покрутил стопой и довольно крякнул.

Костер разожгли недалеко от ручья на пригорке. Лау наломал сосновых веток и расстелил поверх них одно из одеял, пират же не торопился укладываться.

— Ты какой-то дерганный, — северянин закончил утрамбовывать хвою и теперь с комфортом уселся на ароматную мягкую постель, скрещивая ноги. — Расслабься, Филипп за нами в ночь не пойдет, он же не дурак соваться в лес.

— А мы вот, сдается, да, — пират опасливо вглядывался в темноту и прислушивался к каждому шороху, готовый пальнуть в малейшую опасность. Ниссен покачал головой и полез в карман, что не укрылось от заведенного Брауна. — Курить собрался?!

— Ты против? — замер сейдман, растерянно глядя на попутчика.

— Зверье привлечешь, — буркнул тот, резко оборачиваясь на померещившиеся шаги за спиной.

Сначала Лаури затрясся от беззвучного смеха, а затем и вовсе каркающе загоготал. Браун в первый раз за все это время видел, как смеется шаман, который уже даже не смущался его. Южанин не видел причин для веселья, а потому опасливо отстранился от хохочущего норманна. Ниссен с трудом успокоился, утирая набежавшие слезы.

— Зверье?

— Че ты ржешь как полоумный?

— Прости, — мужчина прочистил горло, оглаживая бороду. — Чаща опасна ночью далеко не зверьем, Мортимер, волк или медведь может напасть и днем. Подумай, как скоро ты споткнешься, не видя дороги?

— Ну-у-у…

— А если там овраг или скала? — Лаури склонил светлую голову, лукаво щурясь на ничего не понимающего Моргана. — Люди, чаще всего, сами себе враги. Из всех, кто просил меня о помощи, едва ли дюжина — это раны от когтей и клыков. Рысь не сломает человеку руку и не ударит его раскаленной кочергой, а росомаха вряд ли пырнет кого-то ножом. Поэтому прекрати дергаться от каждого шороха, тем более, что звериных троп здесь нет.

И со спокойной душой Ниссен откинулся на свое место, сцепляя руки в замок за головой. Ночной лес успокаивал сейдмана, здесь ему было привычнее, нежели в самом Исбитканте, куда его звали после ухода матери. Восемнадцатилетний юнец, который не знал, как жить в одиночестве, но и не привыкший к людным местам, долгое время пребывал в размышлениях о своей участи, а затем к нему пришел старший сын ярла Ольгер и предложил помощь. Не то чтобы Лаури не знал, как вести хозяйство, готовить обед или колоть дрова, просто юноша был в растерянности, и все валилось из рук. За восемь лет он так и не привык к людям, а с возрастом все больше становился замкнутым и молчаливым. Единственное, что нравилось ему в Исбитканте — церковная библиотека, в которую его охотно пускал старый пастырь в обмен на растирки для больной спины. Верой в странного человека по имени Иисус Ниссен не проникся, но вот историческая составляющая его затягивала. Позже отец Отто показал ему и другие книги, которые Лаури с упоением читал, но их было мало, хотя, медицинский талмуд он запомнил с куда большим усилием, нежели предания собственного края.

За приятными воспоминаниями сейдман не заметил, как задремал, а проснулся от непонятной и еле различимой возни. Сквозь пелену сна он слышал, как пират пыхтел и ерзал. Костер почти потух, освещая все вокруг багровым маревом тлеющих углей, а курящийся дымок ровной струйкой поднимался к кронам.  Северянин покрутил головой, слепо щурясь и пытаясь сообразить, который час, но сопение Брауна его порядком отвлекало.

— Что ты делаешь? — хриплым от сна голосом спросил Лау. Все моментально стихло, лишь было слышно, как тяжело дышит его попутчик. — Мортимер?

— Что? — недовольно ответили ему слева. Ниссен напряг зрение, но увидел лишь темный лежачий силуэт. Морган лежал к нему спиной.

— Для муравьев здесь слишком холодно, так чего ты весь изъерзался? — послышался зубовный скрежет и тяжелое дыхание, кажется, кто-то собирался с мыслями.

— Не твое дело, Снеговик, спи дальше, — южанин злился, вот только мужчина не мог понять от чего.

— Я могу чем-то помочь?

— У меня женщины не было почти два месяца, так что, если ты не собираешься мне отсосать — заткнись и не мешай! — рявкнул Морган, а для Ниссена картинка внезапно стала яснее летнего солнца.

— Ты что, рукоблудием там занимаешься?! — северянин едва не подскочил на лежаке.

— Ну, уж не танцами с бубном, — буркнул капитан, — а теперь извини, но надо закончить начатое.

«Это уж явно без меня!» — подумал Лаури, поднимаясь на ноги. Заснуть теперь вряд ли удастся…

Норманн прошелся до ручья, умылся и присел на ближайшее поваленное дерево, тяжело вздыхая. Это все не с ним. Просто кто-то пересказывает ему свой дурной сон. Сейчас он досчитает до десяти и проснется.

— Боги, да кого я обманываю? — мужчина провел рукой по лицу, словно пытался снять с себя маску усталости, но благополучно забыл о своих ранах, от чего теперь болезненно поморщился.

Даже темнота многовекового леса, который был здесь задолго до предков Ниссена, не дарила ему прежнего спокойствия, лишь росла тревога за девочек, оставшихся в Исбитканте. Лаури очнулся от собственных мыслей, только когда из-за деревьев выплыла начавшая убывать луна, и с удивлением огляделся; они довольно далеко ушли, даже с учетом, что пират был не самым быстрым ходоком по темному лесу.

Мысли о нерадивом попутчике заставили сейдмана улыбнуться. Южанин казался ему большим ребенком, за которым только и нужно было, что постоянно следить — как бы тот не наделал глупостей.

«Нужно возвращаться », — Лау внезапно понял, что начал волноваться за пирата.

Но опасения его оказались напрасными, стоило вернуться к кострищу. Морган, судя по всему, уже давно и крепко спал, раскинувшись на своем лежаке, подобно морской звезде, и запутавшись ногами в одеяле. Северянин добродушно хмыкнул и, распутав покрывало, укрыл Брауна, который тут же свернулся в комочек, переворачиваясь на бок и поджимая колени к груди.


*

Солнце было уже довольно высоко, когда Морган проснулся.  На удивление, он отлично выспался и теперь был готов совершать подвиги, глупости или нечто неординарное, хотя тепло разморило еще непроснувшегося пирата, который подобно домашнему коту, нежился на мягкой постели, укрытый сразу двумя одеялами. Откуда взялось второе, Брауну даже в голову не пришло, пока голос белобрысого норманна не выдернул его из неги.

— Если хочешь отхватить кусок побольше, советую вставать быстрее, — Ниссен сидел к нему спиной, что-то шаманя возле небольшого костра, который весело трещал подкидываемыми в него ветками; из-за широкой спины северянина не было видно, чем он занят, а вот аромат жареного мяса Морган учуял. Мужчина спешно поднялся, выпутываясь из плена шерстяных одеял и усаживаясь рядом с сейдманом, который проворачивал над огнем тонкую жердь, с насаженными на нее тушками то ли перепелов, то ли куропаток.

Вчерашняя спешка сказывалась грызущим нутро голодом, который не ощущался из-за волнения вечером, но просто зверски терзающий сейчас. Южанин жадно облизнул губы кончиком языка, что не скрылось от внимательных голубых глаз.

— Кажется, готовы, — Ниссен собрал пальцем стекающий из птицы мясной сок и попробовал его на вкус, расплываясь в довольной улыбке. — Да. Держи.

Морган вцепился в несчастную тушку зубами, не обращая внимания на то, что птица была горячей и жестковатой, как и любая дичь. Расправился он с едой быстро, обсасывая каждый хрящик — мяса было катастрофически мало, а путь предстоял не близкий.

— А ты где их взял? — южанин ковырял птичьей костью в зубах, пытаясь хоть как-то отвлечься от полуголодного желудка, который требовал еще.

— Поймал, — просто ответил сейдман, запивая свою порцию водой из фляги, обтянутой пятнистой кожей.

— Руками чтоль? — Браун вскинул брови, представляя, как Лаури подобно коту, крадется к ничего не подозревающей птахе.

— Ты, видимо, в детстве, воробьев не ловил, — хмыкнул белобрысый, выуживая из кармана веревочный           силок и демонстрируя его пирату. Морган внимательно осмотрел нехитрую петлю, благодаря которой он только что позавтракал, но в груди неприятно заворочалось что-то тягучее и темное, липкими нитями оплетая сердце тяжестью воспоминаний.

Ему одиннадцать. Матери на именины по заказу ее мужа привезли красивейших павлинок с Антильских островов, которых должны были выпускать перед поздравлением. Но на осмотре выяснилось, что у одной голубки повреждено крыло.

— Как же так, Оливер? — Александр Вейн жалостливо смотрел на пышнохвостую красавицу в руках птичника, — Их ведь везли с такой осторожностью, аккуратнее лишь китайский фарфор возят?

— Видать в клетке отдавили, — слуга нежно погладил птицу по шее большим пальцем, успокаивая голубя, — будем надеяться, что к вечеру оклемается.

— Нельзя, чтобы Присцилла узнала, будет скандал, — отчим покосился на маленького Моргана, который как завороженный смотрел на голубку. — Мы ведь не скажем матушке?

— Не скажем что? — голос дочери адмирала Скарборо стегнул всех присутствующих не хуже кнута, — Что он опять натворил?

— Милая, — улыбнулся было Вейн, но встретившись с тяжелым взглядом жены, стушевался.

— Что Морган опять натворил, я спрашиваю? — женщина начинала закипать, о чем говорили розовеющие пятна на щеках, — Отвечай, Александр.

— Ваша милость, — подал голос птичник, — у нас тут неприятность вышла. Птичка одна на крыло пала…

— И только? — вскинула светлые брови Присцилла, — Так чего ты с ней возишься? Сверни шею и отдай собакам!

— Матушка, — пискнул мальчик, — не надо! Я сам ее…

— Морган, где твои манеры? Сколько раз повторять, чтобы ты не лез в разговоры взрослых! — женщина строго посмотрела на сына, а затем на мужа. — Надеюсь, что эта падаль лишь одна, а не все, иначе собак можно не кормить сегодня.

— Нет, ваша милость, одна. Остальные здоровы…

— Вот и чудно. Не затягивай, Оливер, больной птице не место на моем празднике.

— Мортимер? — голос Ниссена вывел его из ступора, от чего Браун встрепенулся, — С тобой все в порядке?

— Что? — растерянно переспросил Браун, смаргивая наваждение. Лаури сидел напротив него, хмурясь и взволнованно вглядываясь в лицо попутчика.

— Ты побледнел. Уверен, что все нормально?

— Да нормально все, чего пристал?! — огрызнулся южанин, поднимаясь на ноги. — И вообще, что ты со мной как с дитем малым? Ну задумался, нельзя что ли?! Тебе заняться больше нечем, кроме как меня догребывать?

Сейдман не понимал такой резкой перемены настроения, потому только удивленно хлопал глазами и молчал, опасаясь еще одной гневной вспышки. Морган же тяжело дышал, пытаясь успокоиться, и сжимал до белеющих костяшек кулаки.

Нельзя так расслабляться, нельзя выпускать своих демонов наружу, иначе все осыплется прахом ему на голову. Норманн ему нужен, потому что он вряд ли сам найдет дорогу к капищу, тем более что лес был опасен, а этот белобрысый чудик знал здесь все, как свои пять пальцев. В чем Морган хорошо убедился, когда они шли вчера ночью — шаман ни разу не оступился, хоть и шел едва не с закрытыми глазами.

— Извини, — буркнул южанин, стоило ему успокоиться. Ниссен облегченно вздохнул и доброжелательно хмыкнул, выуживая из кармана трубку, которую неспешно принялся забивать. Больше этой странной заботы со стороны северянина, пирата раздражало его непрошибаемое спокойствие. Казалось бы, человек должен причитать и негодовать, что с ним так обошлись, но белобрысый, казалось, даже не вспоминал, что намедни его хорошенько поколотили свои же.

Морган огляделся, разглядывая место, где они провели ночь. Деревьев здесь было меньше, как и более низкой растительности, в основном широченные сосны и разлапистые ели. Кое-где из земли проглядывали серые валуны, поросшие мхом, а поверхность постепенно начинала уходить вверх,  словно пыталась дотянуться до облаков. Ниссен что-то говорил про горный перешеек, значит, им придется подниматься. К тонкому хвойному аромату примешался терпкий запах табака с едва уловимыми, но такими знакомыми  сладковатыми мотивами.

«Не может быть», — пронеслось у Брауна в голове, пока он медленно оборачивался на северянина, который продолжал сидеть у костра и теперь пускал облачка сизого дыма, задумчиво глядя на огонь. Нет, он, в принципе, знал, что шаманская братия накуривается или напивается чем-то забористым перед их обрядами, но то, что этим занимается и белобрысый — просто в голове не укладывалось.

Лаури продолжал потягивать дым, придерживая трубку за чашу. Взгляд его был туманным и далеким, словно он был не здесь и не сейчас. Морган обошел огонь по кругу, становясь напротив сейдмана и наблюдая за ним.

— Это что, гашиш?

— Нет, обычный табак с континента, — казалось, что говорил кто-то другой, потому что Ниссен даже не шелохнулся и не моргал, — он слишком горчит, поэтому я его шалфеем разбавляю. А ты о чем подумал?

Северянин так резко перевел на него взгляд, что пират аж вздрогнул от неожиданности. Не было привычного для укурышей масляного блеска или расширенных до полной черноты зрачков, казалось даже, что небесная голубизна норманнских глаз стала ярче и холоднее.

— Я думал ты даже не наяриваешь сам себе, не то чтобы укуриваться всякой дрянью, — взмахнул руками южанин, — или все-таки тебе бывает скучно и одиноко?

Лаури усмехнулся в бороду, лукаво улыбаясь и глядя на Моргана снизу вверх.

— У меня нет недостатка в женском внимании, если тебе интересно.

— Как-то не заметил, — фыркнул пират. — Принцесса и та тебе не дала.

Ниссен холодно прищурился, но быстро догадался, что его пытаются подначивать. Что ж, играть, так играть.

— Видишь ли, Мортимер, в обязанности сейдмана входит не только лечение всяких хворей, — издалека начал Лау, — но и инициация.

— Слыхал я это, — Браун скрестил руки на груди и вскинул брови, чувствуя свое превосходство над белобрысым, — Принцесса сказала, ты в этом мастак. Что, учишь юных северянок, как понравиться юнцам?

— Не совсем. Скорее помогаю им стать женщинами.

Осознание, что пират был весьма далек от истинного значения обряда окатило его ледяной водой, да еще и этот бородатый увалень хитро лыбится во всю ширь, словно только что поимел капитана Брауна как последнюю сучку.

— За месяц это две-три девушки. Могут приводить и чаще, но подготовка к этому весьма утомительна, — продолжил ухмыляющийся норманн. — Иногда приходят и те, кто хочет зачать дитя, но не могут.

— А потом по деревне бегаю белесые норманята?

— Сомневаюсь, что у меня есть дети. Я лишь проводник силы и воли Фрейра, — Морган чувствовал, что знатно сел в лужу, но виду не показывал.

— То есть ты трахаешь чужих баб, а тебе за это спасибо говорят?

— Можно и так сказать.

По вытянувшемуся лицу пирата можно было понять, как он ошибся в попутчике.


*

Нордлиге раскинулся большей своей частью на побережье огромной бухты, разросшейся как мох на камне, вдоль фьорда. По сравнению с ним Исбиткант действительно был деревенькой, в которой до сих пор царило средневековье. Каменные дома и стеклянные шары фонарей говорили о том, что город действительно процветал, а большое количество стоящих у причалов кораблей только подтверждало это, да и люди тут были одеты иначе. Привычнее для пиратского глаза.

Белобрысый шаман тут же ссутулился, промрачнел и насупился, словно пытался скрыться от любопытных глаз, а вот Морган едва не сиял.

— Ты чего такой кислый? — Браун присвистнул проходящей мимо девушке, которая лишь горделиво фыркнула, вздергивая аккуратный носик.

— Не люблю это место, — норманн передернул плечами, — на меня здесь смотрят как на белую ворону…

— Так ты она и есть, — гоготнул южанин, — да и не в людях дело. Верно?

Шаман поджал губы, рыская взглядом по толпе, которая текла по улице, словно лавина.  Моряк заинтересованно вскинул бровь, глядя на мужчину, который едва не шипел на прохожих, но спокойно шел по дикому лесу. И правда, дикарь.

— У меня нет документов, — глухо буркнул Лаури, натягивая на стянутые в хвостик волосы капюшон.

— Ха, делов-то! У меня их тоже нет, — ловкое движение руки в чужом кармане, и на широкой смуглой ладони пирата лежит чей-то кошель, — так свободнее.

Ниссен пораженно смотрел, как Морган беззастенчиво пересчитал чужие деньги и спрятал их в карман сюртука, заговорчески подмигнув сейдману.

— Рот закрой, а то плюнет кто-нибудь, — южанин приобнял его за плечи и потянул за собой. —  Идем, надо обдумать план действий.

По дороге в ближайший приличный трактир Браун успел обчистить еще пару человек, стащить бутылку сидра и облапать продажную девицу, которая любезно указала мужчинам направление после пары монет и звонкого шлепка по заднице.

Трактир, на удивление, был просторным и чистым; либо сказывалось время — позднее утро, либо тут действительно всегда было убрано, а посетители не надирались до поросячьего визга.  Изрядно повеселевший Морган облокотился о стойку, перекатывая по пальцам монетку, Лау же продолжал сверкать глазами из-под капюшона.

— Что господа желать? — с явным норманнским акцентом озвучил белесый трактирщик с квадратной челюстью. Южанин невольно сравнил шамана с этим малоприятным типом, подмечая, что белобрысость первого казалась весьма гармоничной и естественной, нежели бесцветные ресницы и теряющиеся на одутловатом лице брови второго.

— Чего-нибудь съедобного, промочить горло и постель на ночь, — золотая бляшка танцевала в ловких пальцах Моргана, что сейдман не успевал следить за ней.

— Одну на двоих? — сально улыбнулся норманн, который тут же пожалел о сказанном, потому что пират шарахнул кулаком по стойке и схватил трактирщика за грудки. — Виноват! Прошу простить, народ сюда всякий заходить, мы уже привык к странным гость!

Лаури опасливо покосился на дверь, мимо которой, как назло, проходили городничие.

— Ты меня правильно понял, любезный, — рыкнул южанин, отпуская мужика и оставляя на стойке монету.

Комнату им выделили под самой крышей, зато светлую и раздельными спальнями, которые перегораживала тонкая стена с запирающейся дверью. После сытного обеда Морган разлегся поверх одеяла, сцепив руки за головой, а сейдман удобно устроился в одиноком кресле, которое, по всей видимости, из страха собственноручно тащил трактирщик.

Жаркое из теленка и пинта эля сделали свое дело, и теперь Морган чувствовал себя почти человеком.

— Итак, какой у нас план?

— У нас? — норманн удивленно поднял брови. — Я думал, после прибытия в Нордлиге каждый будет сам по себе.

— Смеешься? Тебя чуть в собственном доме не пришибли, а тут город! Нет, тут за тобой глаз да глаз нужен.

— С чего это такая забота? — подозрительно прищурился Лаури, подаваясь вперед и упираясь локтями в колени. Браун цыкнул и покачал головой.

 — Видишь ли, Снеговик, я человек благородный и знаю цену словам и поступкам. Ты меня спас, а потому за мной должок.

— Напомню, что ты избавил меня от участи быть сожженым заживо, так что  — мы квиты.

По спине морского волка пробежал неприятный холодок. Дело — дрянь, нельзя отпускать норманна, нельзя! Ни в коем, мать его, случае! В голове пирата закружились мысли, как листья на ветру, но все варианты были надуманы или крайне нелогичны, а потому его гениальный план стал давать трещины и ползти по швам.

— Хорошо, — Морган сел на постели, — а что ты собрался делать? Сушить травки и трахать девах тут уже не выйдет, здесь другие законы.

— Хотел пойти к аптекарю или врачу в ассистенты, — просто пожал плечами Ниссен, — я многое знаю и умею, а они образованы. В конце концов, рабочие руки везде нужны.

«Каков умник! Все-то он везде просчитал», — раздраженно подумал южанин. Мужчина зыркнул на сейдмана исподлобья, пытаясь понять, как же дальше быть. Белобрысый снова откинулся в кресле, прикрывая глаза и пряча ладони под мышки. Пират уже не единожды замечал за ним это жест, когда норманн был спокоен и расслаблен.

— А если этот твой Филипп найдет тебя и здесь?

— То его быстро отправят в лечебницу для душевно больных, — опущенные ресницы дрогнули, но глаз Ниссен не открыл. — Он, потому-то, отсюда и сбежал в нашу глушь, что там его никто не тронет, а здесь…

— А другие?

— Мортимер, не создавай проблему там, где ее еще нет. Я не собираюсь на каждом углу кричать, что я жрец и умею общаться с богами, а травников-знахарей тут достаточно. Думаешь, аптекари сами лазают по оврагам, выкапывая очередной корень или собирая цветы для масел? Мне будет просто затеряться, да и людей здесь больше, чем в Исбитканте, вряд ли меня кто-то узнает.

— Ну да, — буркнул южанин, — вы бородатые и белобрысые — все одинаковые.

Лаури расплылся в улыбке, открывая лукавые глаза.

— Мать говорила, что я похож на отца, а он не был норманном.

— Ага, — протянул пират, цепляясь за любую сказанную фразу, чтобы хоть как-то убедить шамана остаться, — значит, ты полукровка?

— Да, но отец тоже был жрецом, так что у нас это семейное, — разговор стремительно заходил в тупик, — Если только он еще жив…

— Ладно, — Браун нетерпеливо потер ладони и поднялся с кровати, — не будем о грустном. Есть предложение: предлагаю прогуляться, оглядеться, а затем найти пару шлюшек посимпатичнее, и хорошенько расслабиться! Ну как?

— Идея мне нравится, — еще шире улыбнулся норманн.


*

Нордлиге больше напоминал Моргану родной Порт Виктория, за той лишь разницей, что фруктовые деревья и пальмы тут заменяли сосны и ели, а песчаный пляж — скалы и галька.

Мужчины обошли несколько аптек, но нигде не нужен был травник и даже дворник — в работниках нужны не было, отчего Лаури заметно помрачнел. Близился вечер, а потому то тут, то там стали зажигать фонари. Мальчишка-фонарщик ловко ставил раскладную лесенку, вскарабкивался на нее и зажигал огонек внутри стеклянного домика, который потом надежно закрывал. Возле одного столба он все же замялся — мешались ящики.

— Дем виль икке хъелпе мей? [1] — пискнул малец, поправляя явно великоватую отцовскую шапку, которая сползала на глаза.

Ниссен переглянулся с Брауном, который ни слова не понимал в норманнской речи, и кивнул на мальчишку.

— Надо помочь.

— Ну, так помогай, я тут причем? — фыркнул пират, явно раздосадованный отсутствием в городе хоть одного борделя, на что он успел посетовать раз эдак пять за все время.

— Вор о баэрэ? [2] — сейдман подхватил пару ящиков, оказавшимися пустыми, и двинулся в указанном мальчиком направлении. В небольшом закутке виднелась неприметная дверь и вывеска один-в-один точная копия намалеванных на досках ящиков эмблем. Мужчина поставил их к остальным, аккуратно сложенным башенками, прикидывая, сколько унесет за один раз.

— О, нашлась пропажа! — за спиной норманна раздался удивленный женский голос. Лаури резко развернулся и столкнулся взглядом с приятной, но уже немолодой дамой в одежде аптекаря. — Где же вы их нашли, любезный?

Она явно была неместной, потому что даже на Всеобщем она говорила с заметным мурлыкающим акцентом. В темных волосах, убранных в простую прическу, серебрились нитки седины, а в уголках карих глаз паутинкой собрались морщинки. Лаури учтиво поклонился женщине и указал в сторону центральной улицы, рассказывая, откуда взял ящики.

— А вы, юноша, часом в растениях не разбираетесь? — по пытливому взгляду стало, что мужчина ей приглянулся.

— Есть такое дело, — аптекарша уже без стеснения разглядывала Лаури, задерживаясь взглядом на шее, где виднелись кончики крыльев его татуировок. Ниссен машинально передернул плечами, поправляя ворот куртки. — Ищете травника?

— Жан-Жак, кажется, опять запил, а мне, ох, как нужны кое-какие травки, — покачала головой дама, не сводя с него взгляда, — Подработать не хотите?

Их милый разговор нарушил появившийся в проулке Морган, с грохотом скидывающий оставшиеся у столба ящики в кучу.

— Я уж думал, тебя тут насилуют, — гоготнул разминающий плечи пират, окидывая взглядом удивленную аптекаршу. — Идем, а то всех симпатичных разберут!

— О, да у вас и помощник имеется! — женщина добродушно улыбнулась, а пирата аж перекосило. — Молодой человек, не желаете заработать пару звонких мо…

— Нет, не желаю! Он тоже! — южанин проворно цапнул попутчика за локоть и скоро уволок шамана обратно, где мальчишка-фонарщик уже закончил свою работу и исчез, будто его и не было.

— Мортимер, что с тобой?! Она же мне работу предлагала! — норманн еле вырвался из цепких рук пирата.

— Запомни: лягушатники хуже каннибалов, видал, как она на тебя пялилась?

— Кто? — не понял Лаури, а Морган уже почти рысью шагал в сторону их трактира.

— Лягушатники! — рыкнул тот, — Французишки отбитые, дьявол их раздери. Она бы тебя подпрягла, а потом оприходовала и в котле сварила в декокте своем. Нельзя им доверять!

— Да что за чушь ты несешь?

— Поверь мне, старому морскому волку, я знаю, о чем говорю.

 Ниссен скептически выгнул бровь и поджал губы.

А трактир сейчас был полной противоположностью себя с утра — народ всех мастей и сословий сидел на всех свободных местах, кроме дальних столов, кои были заняты специально для постояльцев. Морган кивнул трактирщику за стойкой, требуя промочить горло, и подтолкнул Лаури в спину.

Эль в высоких кружках принесла незнакомая девица, которая, по всей видимости, отсыпалась для работы в ночь сегодня утром. Она ловко управилась с тяжелыми посудинами и теперь вытирала руки о темный передник.

— Что, милашка, деньжат хочешь? — Морган смерил русоволосую норманнку оценивающим взглядом, а затем приобнял ее за талию, привлекая к себе. Разносчица мило улыбнулась и деликатно стряхнула с себя лапищу.

— Герр Стурссон сказал, вы справлялись о девочках на ночь, — девушка скрестила руки под пышной грудью, стреляя водянистыми глазками в сторону Лаури.

— А ты, разве, не работаешь? — Браун вновь попытался облапить талию девицы, но она бочком скользнула ближе к Ниссену, который, казалось, вообще не был заинтересован в этом вопросе.

— Разносчицей.

— Тепла и ласки? — вскинул бровь пират, обворожительно улыбаясь.

— Пива и снеди, — парировала норманнка, — Так что, мне предупреждать о вас?

— Конечно, сладкая, — в загорелых пальцах сверкнула монетка. Разносчица хотела уже выхватить ее из мужских рук, но Морган оказался проворнее, резко откидываясь на стуле назад, от чего девушка неловко качнулась вперед, буквально падая в его объятия. — Но сначала поцелуй.

Девица жадно глянула на золотую бляшку, а затем на улыбающегося мужчину и без колебаний прижалась к его губам. Ниссен из-за кружки наблюдал, как пират нежно оглаживает девушку по спине, пока она жмется к нему, а затем выхватывает честно заработанную монету и быстрым шагом возвращается к стойке.

— Не боишься, что она замужем? — южанин потянулся к своей кружке, не обращая внимания на слова сейдмана.

— Судя по тому, как она охотно «заработала», то вечером придет разгонять конкуренток, — мужчина поиграл бровями и сделал пару больших глотков.

Конкурентки, к слову, появились через четверть часа, а потому, большая часть публики заметно оживилась. Девушки были хороши, но, на вкус Моргана, бледноваты. Он успел соскучиться по знойным южным красоткам, чья кожа напоминала бронзу, а гибкость тела — виноградную лозу. Норманнки же были прекрасны и холодны, что сразу бросалось в глаза такому ценителю, как Браун. Пират пробежался по ним беглым взглядом, подмечая, с кем через какое-то время отправится наверх, Лаури же откровенно скучал.

— Эй, Снеговик, а сколько девиц ты можешь оприходовать за ночь? — не отрывая взгляда от девушек, бросил через плечо южанин.

— Не считаю нужным это обсуждать.

— Ну и хрен с тобой…

Одна из норманнок как раз закончила шептаться с разносчицей, которая кивком указала в сторону мужчин, и теперь направлялась в их сторону, покачивая бедрами. В платье с Континента она выглядела немного странно, либо Морган попросту отвык от всего этого за время выздоровления. Девица при ближайшем рассмотрении оказалась весьма недурна собой; с пышными золотисто-русыми волосами, собранными в сложную косу и крутыми бедрами, которые в сочетании с узкой талией заставляли остальных норманнов буквально шеи сворачивать. Упругая грудь была приподнята корсетом и скрыта полупрозрачной тканью, отчего ее соски были заметны на фоне молочной кожи, на хрупкие плечи жрица любви накинула теплую шаль, которой кокетливо прикрывала свое оружие и товар одновременно. Тонкая рука в массивных кольцах невесомо скользнула по плечам Брауна, оглаживая шею.

— Что это у нас здесь за красавцы? — голос ее был тягучим, словно патока. Пират перехватил женскую ладошку, целуя запястье. Девушка была хороша, он это сразу почувствовал — знала, что делать и как, потому что от одной только ее фразы у него сладко заныло в паху.

Но стоило ему поднять на нее взгляд, как внутри все перевернулось, убивая всю сладость момента на корню. Это была шлюха из Уббе, которая обслуживала его после удачной заварушки на подходе к Исбитканту и  которой он не заплатил. Женщина пыталась привлечь внимание Лаури и что-то говорила ему на норманнском, сейдман же только улыбался, а вот Морган молился, чтобы она его не вспомнила.

Наконец, Астрид, насколько помнил пират, опустила глаза на второго своего клиента и замерла, меняясь в лице.

«Дерьмо», — только и успел подумать он, прежде, чем она начала открывать рот.

— Морга…- молниеносным рывком моряк привлек девушку к себе, затыкая ей рот глубоким и жадным поцелуем, придерживая шлюху за затылок, чтобы она не вывернулась и не принялась голосить. Девушка пару раз прикусила ему язык, прокусила губу, но мужчина и не такое испытывал. В конце концов, он давно привык к вкусу собственной крови. Наконец норманнка прекратила брыкаться и обвила руками шею пирата.

« А вот теперь можно поговорить», — все же настойчивые ласки немного успокоили женщину, и теперь она льнула к его крепкой груди, словно мартовская кошка. Ниссен же наблюдал за внезапно вспыхнувшей страстью с долей иронии во взгляде. Морган прервал поцелуй, чтобы начать ласкать нежное ушко девушки.

— Отойдем, потолкуем? — шепнул он, очерчивая мочку с тяжелой жемчужной серьгой кончиком языка. Ответомпослужил еле заметный кивок.

Они поднялись из-за стола, чередуя шаги с жаркими поцелуями под завистливые взгляды местных мужчин и ревнивые — разносчицы. Как только они очутились у лестницы, вся страсть разом улетучилась, а мартовская кошка обратилась обозленной тигрицей.

— Какого черта?! — взвизгнула Астрид, отталкивая мужчину, который был почти на две головы выше.

— Тише, сладкая, я сейчас все…

— В задницу себе засунь свои объяснения! Они мне незаплаченных денег не вернут!

— Прошу тебя, не голоси, — Морган то и дело оглядывался на дверь общего зала, опасаясь, что там вот-вот покажется белобрысая бородатая моська шамана.

— Я сейчас всех тут на уши подниму, скупердяй ты ублюдочный, — рычала девушка, покрываясь красными пятнами и раздувая ноздри.

— Астрид!

— Да я тебя?!

— Я заплачу тебе втрое, если ты заткнешься, женщина, — но она и не думала затихать, — Нет! Впятеро!

Норманнка так и замерла с раскрытым ртом. На обещанные деньги можно было долго и роскошно жить, а коне Трудд говорить об этом вовсе необязательно. Браун же судорожно соображал, что действеннее: заткнуть девке рот деньгами или придушить по-тихому. Так бездарно спалиться перед человеком, от которого зависел весь исход дела… Из-за долбанной шлюхи.

— Деньги сразу, — сощурилась распутница, протягивая ладошку.

Хвала Посейдону, никого душить не придется.

Морган радостно достал стянутые днем кошельки и сунул их в когтистые лапки девицы, которая тут же спрятала их в складках юбки. То, что там было несколько больше обещанного, она узнает позже, а пока — главное чтобы не орала.

— С законниками проблемы? — настроение у нее улучшилось, и теперь Астрид кокетливо поправляла верх платья, очерчивая контуры грудей ладошками. — Или с кем посерьезнее?

— Знаешь поговорку, — южанин рывком привлек ее обратно к себе, заканчивая фразу уже девушке в губы, — меньше знаешь — крепче спишь?

Ответа не последовало, лишь жадный поцелуй.

[1] Вы мне не поможете?

[2] Куда нести?


*

Из-за стены доносились громкие стоны сразу нескольких девиц, что мешало Ниссену заснуть. Сначала девушка стонала одна, потом к ней присоединился второй голос, а через час в комнату сейдмана заглянула та самая разносчица.

— Соседняя дверь, — Лау махнул рукой в сторону спальни Моргана, а девица, покраснев и ойкнув, испарилась в коридоре. Спустя время голосило уже трое.

— Надеюсь, ты выдохнешься к утру, — вздохнул мужчина, пытаясь не обращать внимания на вакханалию за стеной, но получалось плохо. Очистить сознание, когда так сладко стонут сразу трое женщин — нечто из области невообразимого. Хваленая выдержка норманна вот-вот грозилась дать брешь, как вдруг дверь из соседней спальни тихонько скрипнула.

Ниссен, лежащий лицом к стене, обернулся и увидел, что в комнату проскользнула простоволосая молодая женщина в полупрозрачном исподнем платье. Она бесшумно пересекла расстояние между проходом и кроватью, становясь напротив ничего не понимающего норманна. Волосы ее в свете луны отливали червленым золотом, хотя на деле, скорее всего, просто были русыми. Лаури сел на постели, разглядывая молчаливую гостью. Девушка игриво улыбнулась и сделала шаг ближе, а затем еще и еще, пока не оказалась между широко расставленных коленей мужчины. Она все так же молча коснулась его щеки.

 — Кто ты? — нежные пальчики заправили несколько прядей мужчине за ухо и теперь ласкали скулу. Видно было, что она не понимает Всеобщего. — Вэм эр ду?[3]

— Ду кан ринге мей Анни, — голос звонче был разве что у малышки Эллы, но девушка явно не была кроткой овечкой, потому что взяла мужчину за руку и положила ее себе на грудь. — Дин вэнн со ат ду эр аленэ. [4]

Сквозь тонкую ткань сорочки Лаури ощущал нежную кожу и набухающий сосок девушки, ее часто вздымающуюся грудь и тепло женского тела. Вторая рука скользнула на девичью талию и привлекла юное создание еще ближе. Она не была неопытной дочкой очередного купца или ярла, это была женщина, которая знала, чего хотела, а главное — умела дать то, что хотелось. Потому Ниссен не стал задумываться, стоит ли оно того, а просто принял «невинные» ласки девушки, как сигнал к действию и не ошибся. За маской робкой пташки скрывалась истинная мастерица своего дела, и скоро к стонам за соседней дверью прибавился еще один.

Анни ушла утром, даже не спросив о деньгах, лишь долго целовала норманна на прощание.

— Вор ми го хан дэг? [5] —  все же поинтересовался сейман, помогая девушке застегнуть сорочку, которая вчера довольно быстро слетела с нее на пол.

— Ду го мэр, — хихикнула норманнка, поглаживая небритую щеку мужчины. — Фор мей хар инген ваэрт со къяэрлиг ог хенгивен[6]

— Йеи вет икке вордан[7], —  улыбнулся Ниссен, закрывая за девушкой дверь, а затем ощущая на себе насмешливый взгляд.

Морган стоял в проходе меж комнатами в одних штанах, подпирая татуированным плечом косяк. Сейчас он выглядел иначе — следов усталости будто и не было вовсе, взгляд довольный и насмешливый, а на губах играет самодовольная ухмылка. Волосы южанин собрал в хвост и теперь выглядел несколько моложе и опрятнее, хоть темная щетина и говорила, что он уже давно не юнец.

— Гляжу, тебе мой подарочек пришелся по вкусу, — моряк развязно подмигнул норманну, — Хороша чертовка? Девахи сказали, она среди них самая умелая, хоть и ни черта на Всеобщем не знает.

— Я все не пойму, с чего это вдруг такая забота, м? Морган?

— Ну я… — он осекся на полуслове, не веря собственным ушам. Снеговик только что назвал его по имени. Не оговорился, не перепутал, а четко и громко сказал. Во рту моментально пересохло, а руки похолодели.

— Как-то Вы побледнели, капитан, — Лаури нехорошо сощурился. Его попытались купить. Не деньгами, золотом или чем-то материальным, а женщиной, теплом и лаской, хоть и проданной за пару звонких монет. И сейдмана это не на шутку разозлило.

Это был абсолютный и безоговорочный провал.

«Приплыли, Мор…»

— Кажется, нам надо поговорить, да?

— Да, — в голубых глазах сверкали молнии, — Надо.

[3] Кто ты?

[4] Можешь звать меня Анни. Твой друг сказал, что тебе одиноко.

[5] Сколько он тебе дал?

[6] Ты дал больше. Со мной еще никто не был таким ласковым и нежным.

[7] Я по-другому не умею.


*

Морган чувствовал себя как в детстве. Будто бы он опять разбил окно в спальне прислуги и сейчас получит нагоняй от Сьюзен. Но перед ним была не милая служанка-погодка, а бородатый и грозный сейдман, способный запросто проломить ему череп. Хоть Лаури и был невозмутим и спокоен, но Браун не сомневался, — этот при желании сможет.

Тишина давила на уши, заставляя пирата нервничать еще сильнее, норманн же продолжал молчать и смотреть так, что сердце периодически падало в пятки и подпрыгивало обратно. Наконец, южанин сдался и, подавшись вперед, приблизился почти к самому лицу Ниссена.

— Ну, прекращай ты уже так на меня смотреть, — белобрысый даже бровью не повел. — Да, я соврал про имя. И про чин. И…

— Про все остальное, — подсказал Лау, удобнее умащиваясь на кресле.

— Много ты знаешь?

— Достаточно, чтобы сделать определенные выводы, — Морган был готов сквозь землю провалиться. Это была катастрофа.

— Да пойми же ты, не мог я иначе поступить! Не мог! — черт бы побрал этого норманна, сидит сейчас важной птицей, нос воротит. Потом еще и нотации читать начнет… — А вдруг бы вы, узнай, кто я, выбросили меня из дома?

— Ерунды не говори, — спокойно одернул мужчину шаман, — тебе нужна была помощь.

— Она и сейчас мне нужна! — пират в сердцах хлопнул себя по бедру ладонью. — Ты же сам говорил, что нравы тут крутые, а я ведь ничерта об этом не знаю.

— Тоже мне, капитан, — фыркнул норманн. — Ты ведь даже не понимаешь, почему я злюсь.

— Так поведай!

— Ты пытался меня купить, — ровным голосом сказал Лаури.

Морган на мгновение опешил. Так вот в чем дело! Шаману было начхать на обман, о чем он и сообщил мгновением позже, его больше уязвлял факт подкупа.

— Имя — это просто имя, ты можешь назваться хоть грязью болотной, мне не интересны будут причины. Я помог, потому что ты в этом нуждался. Попроси об этом открыто и честно, возможно, я бы не задумываясь, помог снова.

«Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!» — Браун уже готов был выть от безысходности. Он сам только что похоронил доверие этого белобрысого шамана, собственными руками вырыл могилу, разве что, закопать не успел.

— Я ведь даже языка вашего не знаю…

— Нордлиге не Исбиткант, здесь иноземцев в разы больше. Помогут.

— Каков шанс, что я доберусь до южных морей живым? Что я вообще туда доберусь, м?

Разговор заходил в тупик.

Лаури сокрушенно покачал головой и поднялся из кресла, направляясь в свою спальню.

— Ты куда? — пират был готов сорваться за ним в любое мгновение.

— Спать. Твоя ненасытная любвеобильность несколько мешала мне сегодня ночью. Точнее её жертвы, — Ниссен многозначительно хмыкнул и скрылся за дверью.

Так  потянулись дни. Сейдман все-таки согласился на подработку у той француженки-аптекарши, поэтому они продолжили снимать комнату в трактире и дальше, но вот только Моргана не покидали мрачные мысли о провале. Пират почти не выходил из спальни, все обдумывая свое положение, которое, к слову, было весьма незавидным.

Южанина спасла нелепая случайность, случившаяся почти через неделю после их неловкого разговора. Браун как раз закончил развлекаться с разносчицей, которая оказалась весьма недурна в постели и ненавязчива, когда услышал под окнами шум.

— Никак городничие опять кого-то скрутили, — заметила Дэгни (хоть пират и не был уверен, что запомнил имя правильно), перешнуровывая исподнюю сорочку.

— И часто они кого-нибудь крутят? — мужчина лениво потянулся и подпер щеку ладонью, прикидывая, а не подкинуть ли девушке еще монетку, чтобы та задержалась на часок-другой.

— Не особо, — пожала плечами норманнка, подходя к окну. — Эй, да это же твой белобрысый, который вечно с недовольными щами ходит!

Внутри Моргана все упало, и мужчина подорвался с постели, как ужаленный, на ходу натягивая штаны. Ниссена действительно скрутили двое законников и уводили вверх по улице. Видок у него был не самым радужным, видимо с очередного сбора своих хитро выдуманных кореньев, потому что норманн сейчас больше походил на трубочиста.

«Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!» — едва не скулил Браун, провожая упирающегося Лаури и ведущих его городничих взглядом. Когда они уже почти скрылись в дали, то из-за угла вышла компания покачивающихся альбионских моряков во главе с рулевым, которого почти тащил на себе молоденький матрос.

Дэгни подкралась к мужчине со спины, обвивая его руками вокруг талии.

— У-ух, солдафоны! — рыкнула норманнка, потираясь щекой о татуированное плечо пирата, — как же они надоели, снова будут хватать девочек без спросу, будто им за это ничего не будет.

— А много их здесь? — южанин не отрывал от альбионцев заинтересованного взгляда.

— В порту стоит пара кораблей, так что человек сорок, может меньше. Матросне наш трактир не по карману, а вот офицеры живут в конце коридора этажом ниже.

Морган навострил уши, оборачиваясь к жмущейся к нему девушке, и приподнял ее подбородок, чтобы взглянуть норманнке в глаза.

— Да что ты говоришь, — большой палец моряка прошелся по губам Дэгни, которая сладко прикрыла глаза, предвкушая продолжение. — А капитаны среди них есть?

— Есть пара, один даже чем-то похож на тебя, — девушка подставила шею под нежные поцелуи, пропуская сквозь пальчики темные волосы мужчины, — такой же здоровяк… почти…

Не смотря на то, что Моргана раздражало, когда кто-то касался его волос, сейчас он был готов терпеть хоть порку каленым железом; главное, чтобы девка пошла за ним хоть к Кракену в пасть, а уж спереть пару вещиц из прачечной…

— Милая, а достань-ка мне вот что…


*

— Стопудово вор.

— А я тебе говорю, бродяга!

— Да, не, для бродяги слишком чистый. Глянь, какие ножи, — лезвие ритуального Хвита сверкнуло на солнце морозной искрой, — Точно спер. Прикинулся трубочистом и спер!

— Так от него ж гарью-то и не пахнет. Вон, полюбуйся, морда вся в грязи.

Лаури обреченно наблюдал, как весь его нехитрый скарб вытряхнули из сумки на стол прямо перед ним и теперь усердно разглядывают. Сейчас они доберутся до кошелька со всем недельным заработком и все, приплыли.

— А тут у нас что? — городничий[8], что помоложе, как раз протянул руку к кожаному мешочку с деньгами и взвесил его на ладони. Монетки внутри весело звякнули друг об друга, чем вызвали нехорошую ухмылку на лице полицейского. — Оппаньки.

— Я ж говорю, вор! — второй разгладил пышные усы с проседью и довольно крякнул. — Да ты, мужик, здорово попал. Тянет лет на пять-шесть каторги, да, Ганс?

— Да поболе, — безбородый Ганс уже запустил лапищу в кошель и пересчитывал монеты, отщелкивая их большим пальцем, — грабеж,  убийство старой карги Улльден и все это без документов.  Если не повесят, так сгниет в рудниках на Хидебю.

— Я ничего не крал, и уж тем более не убивал, — рыкнул сейдман.

Городничие переглянулись.

— А ты, любезнейший, докажи, что ты не тюлень! — гоготнул старший. Ганс тут же подхватил его скотский хохот.

— По какому поводу веселье? — смех стих мгновенно, а мужчины, услыхав вопрос, вытянулись по стойке смирно, расступившись  в стороны и открывая Ниссену вид на высокого статного мужчину в летах в форме старшего городничего. Офицер был, как говорится, старой крови; накинь ему на плечи кольчугу и плащ вместо кителя да дай в руки меч — вот перед тобой уже один из эйнхейриев Вотана во плоти. Синие глаза под нахмуренными бровями горели живым умом, на лбу залегли глубокие морщины, придававшие норманну еще более выразительный вид. Сейдман невольно ссутулился под взглядом старшего городничего, а когда тот снова подал голос так и вовсе поежился.

— Вы оглохли? Я спрашиваю, по какому поводу ржете как кони стойловые? Заняться нечем, Йохан?

— Никак нет, герр Штейн!

— Тогда хорош зубоскалить, с этим я сам разберусь. Живо обратно на посты.

— Но герр Штейн… — пискнул Ганс, на что получил тяжелый взгляд командующего и поспешил прикусить язык. — Слушаемся.

Парочка резво отдала честь и испарилась из кабинета, будто их и не было.  Штейн взял в руки серп, повертел его перед глазами и вернул на место, присаживаясь на кресло. Лаури все это время старательно разглядывал свои грязные руки, нервно покусывая губы.  Нехорошо все это, ох, нехорошо.  Мало того, что сам без документов, так еще и пират в знакомцах. Если не вздернут прямо сейчас, то точно на каторге ему найдется местечко.

— Ну и откуда ты? — заговорил офицер на старом наречии, который в таких городах как Нордлиге знали лишь древние старики.

 — С Исбитканта, — шаман удивленно захлопал ресницами.

— Странно, — фыркнул городничий, — Вроде под боком у нас, а без личной грамоты[9]. Или ты сейдман?

Ниссен слушал и не верил собственным ушам, Штейн же удовлетворенно улыбнулся, глядя на вытянувшееся лицо беловолосого земляка, и взял в руки ритуальный нож.

— Мне про вас бабка рассказывала. В  вас, вроде как, кровь Ванов течет, и не люди вы вовсе. Живете в лесах, помогаете всем, кто попросит, а сами гордые, что никогда помощи ни у кого не спросите, — городничий положил клинок обратно и огладил уже подсыхающий букет из трав и кореньев, — Но вот гляжу я на тебя, и понимаю, что не гордые вы, а наивные.  Мир стал хуже, а люди — и подавно.

Норманн тяжело вздохнул, откидываясь в кресле. Ему бы отпустить этого белобрысого недотепу, но уж больно подозрительно он выглядел для остальных — без документов, зато с полным кошельком золота и ножами за пазухой.  Да как назло, недавно кто-то прибил старую Улльден и обнес ее халупу. Нет, ему было не жаль, бабка, как говорится, гадила всем без разбору от недалекого ума и подкравшегося маразма. А еще, по слухам, прятала она в своей покосившейся хибаре золото…

— Звать как?

— Лаури. Ниссен.

— Ниссен, — выдохнул Штейн, — грамоте обучен?

— Да.

— Тогда пиши…

Офицер не успел договорить, как в кабинет влетел раскрасневшийся Ганс, придерживая сползающую на затылок шляпу и пытаясь отдышаться.

— Ну что опять? — устало вздохнул старший городничий, оборачиваясь на задыхающегося подчиненного, который едва не висел на двери и пытался ослабить воротник кителя.

— Там… это… к Вам…

— Герр Штейн сейчас очень занят! — донеслось из коридора, а мокрый юнец и вовсе нехорошо побледнел. И было от чего, спустя пару мгновений на пороге кабинета во всей красе появился высокий и широкоплечий морской офицер с Континента. Лаури не разбирался в знаках отличия, но, судя по тому, как вытянулся перед незнакомцем младший городничий, перед ними стояла весьма значимая персона. Мужчина еле заметно кивнул Гансу в сторону выхода, а тот, кажется, только этого и ждал,  потому что рванул из кабинета, словно камень из пращи.

Моряк грациозно закрыл за ним дверь и развернулся к сидящим лицом. Ниссену сразу показалось знакомым, как двигается этот человек, а когда он увидел, кто же явился в участок, то челюсть сейдмана поспешила присоединиться к содержимому сумки на столе городничего.

В отутюженном темно-синем кителе с серебряными пуговицами и вышивкой в виде якорей и корон на эполетах стоял не кто иной, как Морган, который сейчас не был похож на заросшего разгильдяя, коим был еще с утра, когда Лау уходил из трактира. Гладко выбритое загорелое лицо пирата имело самое чопорное выражение, на какое он вообще был способен. Длинные темные волосы, которые обычно напоминали мочало, вымыты и собраны в низкий хвост, а из многочисленных побрякушек осталось только массивное кольцо на правой руке. Браун стянул с головы расшитую серебром треуголку и доброжелательно улыбнулся Штейну.

 — День добрый, господин старший городничий, — мурлыкающим тоном поприветствовал его южанин, бросая на Ниссена мимолетный взгляд. Лаури продолжал пораженно разглядывать попутчика.

— День добрый, — Штейн поднялся с места, сверля гостя настороженным взглядом, — чем обязан столь важному визиту?

— О, право дело, я здесь не официально, давайте обойдемся без всех этих… формальных раскланиваний, — поморщился Морган, а сейдман от напряжения едва не принялся хихикать и похрюкивать, — дело, собственно, вот в чем. Как Вы знаете, в Норвии сейчас развернута активная кампания по истреблению пиратства, согласно приказу от 2 июня 1794 года[10], подписанного объединенными силами Королевств Германы, Галлии, Альвионского союза и Балтией[11]. А я, как действующий офицер под командованием адмирала Скарборо, являюсь одним из тайных агентов Софийского союза.

— Проще говоря, кротом, — упростил городничий, слушая витиеватые речи пирата. Южанин мимолетно хмыкнул, оглаживая пальцами треуголку, которую все это время чинно держал в руке.

— Знаю, Вам это не по душе, а дай волю так вообще бы прикрывали их. Но я здесь не за этим, Нордлиге вне моей юрисдикции.

— Так какого ляда Вы, любезнейший, чьего имени я даже не знаю, передо мной здесь как соловей заливаетесь? — на лице норманна заходили желваки.  И если Лау тогда хотя бы надеялся на то, что отделается от всего случившегося малой кровью, то сейчас пират явно играл против него.

— Ох, моя оплошность, прошу простить. Капитан Морган Джеймс Браун, офицер малой эскадры Альвионского флота под командованием адмирала Маркуса Скарборо. И здесь я, — мужчина взглядом указал на остолбеневшего от такого виртуозного вранья шамана, — вот из-за него. Этот чумазый болван — мой переводчик, я нанял его, так как не силен в местных диалектах, а в Бьорненвинкель[12] не говорят на Всеобщем.

На этой фразе Ниссен подавился воздухом и стал захлебываться кашлем, пытаясь не выдать крайнюю степень удивления и не спалить весь этот театр одного актера к чертям собачьим. Штейн, заподозрив неладное, внимательно посмотрел на кашляющего норманна, затем на разодетого пирата.

— Могу я взглянуть на документы?

— Конечно, — ловким движением Браун выудил из-за пазухи кожаный сверток с  печатью Софийского союза, которую Лау мельком видел еще в Исбитканте на вымпеле одного из кораблей. — Все как нужно: бумага, удостоверяющая личность, морская грамота первого разряда  и подпись с печатью самого адмирала.

Старший городничий внимательно разглядывал бумаги, то и дело зыркая на Лаури, который уже окончательно перестал вникать в происходящее.

А может, Морган никакой и не пират? Может, он, и правда, сдает пиратские банды военным морякам? Но все сомнения Ниссена развеялись, стоило ему взглянуть на безразличное лицо Брауна, который лукаво подмигнул сейдману и украдкой показал язык.

Штейн шумно выдохнул, откладывая бумаги в сторону и переводя растерянный взгляд на Лаури. Городничий был крайне озадачен, ведь теперь перед ним сидел не абы кто, а помощник тайного агента морского союза нескольких держав.

«Везучий парнишка…», — подумал про себя старший городничий, сворачивая гербованные бумаги с геральдической печатью и витиеватой росписью адмирала.

— Не смею задерживать, господа.


*

Непривычно было смотреть на чистого и накрахмаленного Моргана, когда норманн был похож на поросенка. Несколько часов, проведенных в участке, чище его тоже не сделали, благо хоть в кандалы не заковали.

— Я ж говорил, что за тобой глаз да глаз нужен, — пират водрузил на голову треуголку, поправил ее и чинно зашагал прочь от казенного двухэтажного дома. — То побьют тебя, то скрутят. Как еще до своих лет дожил?

Лаури шел как во сне, не веря в произошедшее с ним за эти несколько часов. Пират же сиял, как начищенный медный пятак.

— Да ладно, расслабься, я ж тебя вытащил. Так что, ты мне теперь должен.

— Кстати, как тебе это удалось? — люди невольно обращали внимание на столь колоритную пару, особенно на южанина, чьи рубашка и штаны могли соперничать по белизне разве что с первым снегом.

— Это моя маленькая тайна, — подмигнул южанин. — Моя и милашки Дэгни.

— Ты что, спер офицерскую форму? — челюсть норманна вновь грозилась потеряться где-то в районе земли, а Браун так резко остановился, что Ниссен в него едва не влетел.

— Эй, не засри?! Нет, я ее одолжил, поэтому вернуть надо как было, пока этот тюфяк не проспался.

— А бумаги? Грамота?

— Мы свалим отсюда быстрее, чем нас хватятся.

— На чем?!

— Расслабься, Снеговик, у меня все на мази, — почти оскалился Морган.- И у тебя наверняка есть вопросы поинтереснее, дэ?

Беловолосый шаман смотрел на этот образец вранья и отсутствия совести, и у него появилось просто дикое желание сбить с того хоть часть спеси.

— Ты серьги что ли снял?

— Чего, — довольное лицо пирата моментально вытянулось, а в глазах зажглось непонимание.

— Ну, я заметил, что ты серьги свои снял, вот и спросил, — пожал плечами норманн и продолжил идти в сторону трактира, отряхивая на ходу куртку от налипшей земли и украдкой посмеиваясь в бороду.

[8] Полицейский, дозорный. Мы не нашли подходящего термина для этого эпитета, поэтому полицаи в Норвии у нас городничие.

[9] Так как Штейн говорит на старонорманнском, то новые слова он заменяет старыми синонимами, как это делается в исландском языке в нашем мире.

[10] В народе именуемый Софийским союзом, так как был подписан командованием в городе София (Константинополь)

[11] Альтернативные варианты Германии, Франции, Великобритании и связка сразу всех Балтийских стран (Польша, Эстония, Латвия и Литва).

[12] Медвежий угол.

====== Глава 5. Дальний пусть. Часть 2. ======

Комментарий к Глава 5. Дальний пусть. Часть 2. Это объединенная глава. Целая. Ничего здесь не изменено.

Приятного чтения!

Хорошая новость! Мы возобновили работу над Пиратами, надеюсь, что эту авантюру мы доведем до конца! Спасибо за ожидание и приятного чтения.

P.S. По возможности обновления теперь будут выходить небольшими отрывками.

— Это называется «на мази»?! — Лаури негодующе всплеснул руками, швыряя грязную рубаху на пол и выуживая чистую из сумки. Морган же сидел в кресле напротив него, закинув ноги на подлокотник.

— А то ж, — пожал плечами пират, — осталось только встретиться и обсудить детали.

Сейдман покрутил в руках сменную одежду, оглаживая пальцами вышивку на вороте, которую Герди старательно мастерила не одну ночь. План южанина казался ему полнейшим безумием!

— По-твоему, краем уха узнать через третьи руки, что кто-то, кого ты в глаза никогда не видел, плывет тем же морским путем, что и твой «Вольный» и, возможно, поможет нам нагнать корабль — это четкий и логичный план?

— Слушай, а давай ты не будешь умничать? Тем более ты так и не сказал мне спасибо, — Мор удобнее устроился в кресле и поиграл бровями, — Я готов, можешь начинать!

— Ты хоть знаешь, как его зовут?

— Спасибо, Морган, что спас мою белобрысую за-адницу, — принялся дразниться пират, кривясь и повторяя манеру речи сейдмана.

— Серьезно? — опешил Ниссен, а Браун все не унимался.

— Я бы без тебя знатно обосра-ался, Морган…

— А НУ ХВАТИТ! – громогласно рявкнул Лау. От неожиданности пират вздрогнул и округлил глаза.

— Ладно-ладно, — он выпрямился в кресле, подозрительно поглядывая на норманна. — Только не ори, истеричка. Все как один твердили, что он тощий и рыжий.

Сейдман устало воздел взгляд к запыленному потолку и провел ладонью по лицу, тяжело вздыхая.

— Да здесь каждый пятый подходит под твое описание, — Браун беззастенчиво ковырялся в ухе от скуки, пока норманн прикидывал, как быстро они найдут нужного им человека. — Это иноземец?

— Да черт его знает, — пожал плечами пират, разглядывая собственные ногти.

Светловолосый шаман поскреб широкую грудь, вновь обреченно вздыхая, как вдруг ему в голову пришла весьма странная мысль.

— А ты не подумал, что это вообще может быть женщина?

— Баба на корабле — быть беде, — скороговоркой выпалил Морган, поднимаясь на ноги, — и вообще, чего ты так завелся? Ревнуешь что ли?

Теперь Лаури удивленно округлил голубые глаза и фыркнул, поражаясь наглости своего соседа, который уже не в первый раз отвешивал подобные сальные шуточки в его адрес. Браун же, поравнявшись с норманном, по-собачьи повел носом и деланно скривился, отшатываясь в сторону.

— Ну и несет же от тебя! Снеговик, ты что там, в дерьме валялся?

 — Это болотный газ, — мужчина был согласен, воняло знатно, теперь придется распрощаться с любимой рубахой, — я собирал жирянку.

— Избавь меня от этих подробностей, дорогая Лаурентия, и шевели задницей.

— КАК ТЫ МЕНЯ НАЗВАЛ?!


Харчевня «Добрый конюх» больше походила на старый покосившийся сарай с полуразвалившейся крышей и просевшим фундаментом, нежели на двухэтажный дом. Пошарпанная вывеска уже давно лишилась нескольких латунных букв, которые никто так и не вернул на место, а потому конюх благополучно стал конем. В довершении, кто-то особо умный намалевал под надписью этого самого скакуна, которого можно было распознать разве что спьяну и раза с третьего.

Ниссен удивленно поднял брови и поджал губы.

— «Дохлый конь», говоришь? — он перевел взгляд с вывески на Моргана, который стоял в шаге от мужчины, напряженно хмурил лоб и жевал соломинку, непонятно откуда выуженную по дороге.

— Ну да, — похоже, что ожидания пирата не оправдывались вообще никоим образом.

— Точно?

— Я трижды спросил, тот германец хорошо говорил на Всеобщем.

— Германский созвучен с норманнским, он мог и…

— Хорош лясы точить, пошли уже, — пират подтолкнул спутника в плечо и кивнул в сторону двери, откуда мгновением позже, вылетел спиной вперед потрепанный и грязный мужик в драном морском сюртуке. Лаури и Морган удивленно уставились на местного завсегдатая, который с трудом поднялся на ноги и громко сплюнул на землю.

— Грета, тиспэ! — нетрезво заголосил норманн, заметно покачиваясь на нетвердых ногах, — Йэй блир фортшат фулль и квельд! [50]

Следом в дверях показалась дородная женщина с тяжелой русой косой на плече и подносом под мышкой. Морган прежде видел больших женщин, но никогда они не внушали ему такой трепет. Норманнка была не ниже самого Брауна, чуть уже в плечах, но в обхвате груди крепко сложенный южанин все равно уступал этой великолепной женщине, которая, был готов поклясться пират, могла и медведя уложить. Грета недобро смотрела на мужика, хмуря светлые брови.

— Ду хар алерэдэ нок, Свен. Го и дваллэ[51], — северянка уже приготовилась отбивать нападки нетрезвого мужика, как тот запутался в собственных ногах и рухнул наземь, как подкошенный, храпя на весь двор. — Ноддэ икке.[52]

Морган шумно сглотнул, а потом, натянув самую обворожительную улыбку, решительно двинулся к местной валькирии.

— Прошу прощения, уважаемая!

— Ва?[53] — женщина не поняла, что южанин говорит именно с ней, потому что она не сводила глаз с храпящего пьянчуги, будто он вот-вот вскочит на ноги и рванет ко входу. Видать, не в первой.

— Э… Снеговик, переведи…

— Я говорить и понимать язык, — Грета скрестила руки под большой грудью, хмуря светлые брови. — Чего хотеть?

Мужчины переглянулись.

— Понимаете ли, милейшая, мы кое-кого ищем.

— Преступников не прятать, — оборвала пирата норманнка.

— О, нет, Вы не так поняли…

— Эн ланг рёдхорет манн. Ви бле форталт ат дэ эр эн хэр, — вмешался сейдман. — Хан кан хьёльпе осс.[54]

Морган метнул в спутника полный гнева и молчаливого упрека взгляд и поджал губы. Грета скептично вскинула бровь, разглядывая светловолосого соотечественника.

— Ворфор?[55]

— Канскье хан вэт вор дэ коммер, ви трэнгер эт скип, [56] — врать сейчас было весьма невыгодно по двум причинам: первая, и самая весомая, — Лаури делал это из рук вон плохо, а во-вторых, он был бы не первым человеком, кто пытался обвести эту величественную женщину вокруг пальца. Поэтому сейдман нервничал, чувствуя, как потеют и дрожат руки.

— Идти за мной, — кивнула в сторону выхода Грета, спустя какое-то время.

Внутри трактир выглядел еще печальнее, нежели снаружи. Под сапогами хрустели мелкие кости, которые посетители не чурались сплевывать прямо на пол, столы были заляпаны и казались липкими от пролитого пива и осевшей на них пыли, будто никто  и никогда их не протирал с самого открытия. Контингент был сплошь пропитые и мрачные хари, которые, сейдман был готов чем угодно поклясться, сейчас по-братски хлопали друг друга по спине, а потом в эту самую спину всадят нож за пару монет.  Разносчиц было трое, считая саму Грету, и они были далеко не так милы, как Дэгни. По всей видимости родственницы норманнки, которая сейчас рассекала толпу перед мужчинами.

Несмотря на запущенность помещения, народу здесь было довольно много, видимо, сказывалась репутация заведения. Ну и танцующая на широкой бочке девица весьма миловидной наружности, лихо крутящая бедрами под бренчание и стуки местного трубадура, который сидел подле нее и служил роль охранника, чтобы ретивые зрители не полезли к артистке.

За разглядыванием местного колорита Лаури не заметил небольшую кучку мужиков, которые сидели в дальнем углу, а потому весьма удивился, когда Грета остановилась возле них. Норманны (а может и не только?) громогласно гоготали и вскидывали кружки с пойлом, выкрикивая зычное «Скьйоль![57]»

— Эй, Рёвссон[58], — женщина обратилась к кому-то из сидящих, — дэт эр фор дей.

Мужики разом повернули головы в сторону незваных гостей и теперь прожигали их недовольными взглядами.

— Вэм тренгтэ йэй дэт фор? М, Грета?[59] — послышался из-за спин хмурых мужиков довольно насмешливый и приятный баритон.

Морган приготовился к тому, что сейчас их будут бить, возможно, даже ногами, а потому напрягся и сжал кулаки. Лаури непроизвольно сделал тоже самое.

— Нам нужен человек, который плывет во Франкию через Альвионские острова, — голос Брауна чуть предательски не дрогнул, но пират продолжал держать лицо, ведь главное — правильно произведенное первое впечатление.

— Ну и зачем же? — южанина начало порядком раздражать, что он не видит лица собеседника, только численное превосходство оппонентов несколько остужало его пыл.

— Этого я не могу сказать абы кому, чьей наглой рожи я даже не вижу, — это был опасный блеф, который мог знатно выйти пирату боком, но чутье редко подводило его на этот счет. И сейчас оно просто вопило, что момент крайне подходящий.

Ниссен же начинал тихонько готовиться к самому худшему, так как против одного противника он еще мог спокойно выстоять, даже двух, но противопоставить что-то целой ораве пьяных и разозленных мужиков — вряд ли.

Голос из-за норманнских спин довольно фыркнул.

— Парни, всем эля за мой счет, пока на ногах стоять не перестанете, если сами доползете до стойки, — предложение надраться до поросячьего визга на халяву сразу же стерло недовольство с лиц норманнов, и они деланно неохотно стали подниматься со своих мест.

Перед Морганом и Ниссеном предстал тот, кто полностью подходил под описание германца. За столом расслабленно восседал рыжий, как раскаленная кочерга, мужчина с выразительным лицом, усеянным россыпью золотистых веснушек. Брауна аж передернуло от этого зрелища. Темные глаза незнакомца внимательно изучали мужчин, останавливаясь то на одном, то на другом. Рыжий по-лисьи повел носом, словно принюхиваясь, а затем выразительно поморщился и поочередно хрустнул костяшками на левой руке.

— В ногах правды нет, — хмыкнул Рёвссон, как его назвала разносчица, — да и не люблю, когда на меня смотрят свысока.

Но Морган не спешил выполнять его приказ, завуалированный просьбой. Он знал таких людей, которые за всей этой наигранной манерностью и непринужденностью скрывали свою личину матерого хищника, потому что сам так частенько поступал.

Рыжеволосый напоминал ему леопарда, которого он когда-то видел в одном из портов юга. С виду это большая и ленивая кошка, но стоит ему учуять добычу, как он сию же минуту превращался в смертоносный комок мышц. Вот и Рёвссон производил такое же впечатление.

Лаури же подобного чувства не разделял, он просто пытался понять, откуда лицо мужчины ему так знакомо.

— Как-то не клеится у нас беседа, — вздохнул рыжий, натянуто улыбаясь и поднимаясь с насиженного места. Ростом он, возможно, не уступал Моргану, но вот в ширине плеч — с лихвой. Рёвссон протянул руку стоящему напротив него пирату, — Дамиан Триаль.

Морган еле слышно скрипнул зубами, стараясь не скривиться от отвращения. Рыжий, конопатый, еще и француз! Дальше что, мешок с дерьмом на голову?!

— Мортимер Лоуренс, — соврал пират, оскалившись в ответ, и сжал протянутую ему узкую кисть с длинными пальцами и тяжелым золотым перстнем, похожим на тот, что мирно лежал у южанина в браслете.  А этот белобрысый — мой переводчик.

— Любопытно, — Триаль, сощурился, вглядываясь в лицо сейдмана, от чего тот поежился, словно от холода, — а имя у переводчика есть?

— Не о нем сейчас речь, — отрезал Браун, — есть кое-что, о чем я очень хочу с тобой побеседовать, Дамиан.


*

Это была уже восьмая кружка, которую Морган опрокидывал в себя. И как только не свалился еще? Вообще Лаури старался не прикладываться к крепкому пойлу, да и, признаться честно, вообще старался не пить, но на сейдманских праздниках чего только не было. Потому в голове норманна сейчас шумело, а собственные руки ощущались, будто их подменили на два мешка с соломой. Пират же продолжал острить и балагурить, пытаясь втереться в доверие к новому товарищу. Товарищ на это лишь лукаво щурился и криво улыбался уголком губ, будто и не пьянел вовсе.

— И вот, значит! — Браун залихватски тряхнул волнистой гривой, — в самый разгар абордажа эта падла как рубанет меня поперек груди! Мужик, я думал, что коней двину, чесслово, потому что поговаривали, будто он свои клинки ядом рыбы… как ее, дьявол раздери? Да и хер с ней! Ядом мажет! Во!

Южанин дернул за ворот рубашки, оголяя мощную грудь с белесым крестообразным шрамом, получая заинтересованный взгляд танцовщицы и самой молодой из разносчиц. Триаль лишь лениво хмыкнул и переключился на сидящего напротив Ниссена.

— Все хорошо? Ты какой-то бледный, Лау, — лицо рыжего подернулось дымкой, которую сейдман попытался сморгнуть, но почувствовал, что голова стала кружиться сильнее. Кивок, послуживший ответом, едва не свалил его с лавки.– Ясно.

Дамиан снова удостоил Моргана своим вниманием, на этот раз нагло зажав его подбородок тонкими пальцами. Браун расценил этот жест по-своему.

— Ну, если ты настаиваешь, можем и уединиться, — пьяно улыбнулся пират.

— Я тут подумал, что надобно тебе отдохнуть. Устал, небось, — Триаль пристально смотрел южанину в глаза, как кот, гипнотизирующий мышь перед броском на несчастного грызуна. Мужчина подозрительно нахмурился, пытаясь сопротивляться, но тщетно. Спустя пару минут он осоловело заморгал, а потом и вовсе обмяк в руках рыжего, который уронил собутыльника лицом в стол, не особо переживая за его целостность. Когда Дамиан перевел взгляд на Ниссена, то внутри сейдмана все похолодело, — подобным образом смотрела на него мать, когда он в первый раз напился с ярловскими сыновьями на Йоль по малолетству. — Твой друг весьма словоохотлив, что мне не очень нравится. Так что говорить по делу буду с тобой.

Под цепким взглядом темно-карих глаз норманну было весьма не по себе. Голова почти моментально прояснилась, а тело снова ощущалось как свое, будто и не было нескольких стаканов пива и акевитта. Лицо Рёвссона смягчилось, и он позволил себе мягко улыбнуться, будто был доволен результатом. А спустя пару мгновений, Лаури и вовсе почувствовал, что он снова абсолютно трезв.

— Вот и славно, пойдем-ка, выйдем, а то здесь шумно, — мужчина хлопнул его по плечу и поднялся из-за стола, отпихивая сопящего носом в стол Моргана.

На какой-то краткий миг Ниссену показалось, что окружающие вовсе перестали обращать на них внимание, потому как больше не ощущал на себе косых или заинтересованных взглядов. А мимо Рёвссона и вовсе проходили, как мимо пустого места. Когда мужчины вышли на улицу, то рыжий моментально преобразился, из движений исчезла расхлябанность и смазанность, появилась резкость, присущая опытным охотникам. Или убийцам…

— Уверен, что доверять твоему спутнику — удачная затея? — рыжий ловко выудил из-за пазухи трубку и принялся ее набивать ароматным табаком.

— А тебе? — верный Хвит надежно покоился в своих ножнах на поясе, но Лау в любой момент был готов пустить его в ход, вздумай незнакомец напасть.

Триаль иронично вскинул бровь, словно читая мысли нормана. Ниссен нервно поежился, не сводя глаз с собеседника, чье лицо время от времени озарялось оранжевым светом тлеющего курева. Дамиан выпустил через нос густой дым и облизнул тонкие губы кончиком языка.

— Твоя мать доверяла, — неожиданно выдал рыжий. По рукам сейдмана побежал холодок, — хотя, это мне далось непросто, Улла [60] оправдывала свое имя больше, чем кто-либо из ее тезок.

— Ты знал ее?

— Она научила меня всему, что я знаю, дружок, — снова улыбнулся Триаль. — А тебя я помню еще во-от таким.

Мужчина опустил раскрытую ладонь на уровень чуть ниже пояса.

Лау поморщился, силясь вспомнить Дамиана, но подобных «учеников» у его матери было очень много, особенно в детстве сейдмана.  Чаще всего пришлые помогали ей с ребенком днем, а вечерами Улла Ниссен садилась за устеленный травами и кореньями стол и начинала рассказывать, а иногда и показывать. Мало кто выдерживал такой поток знаний, а потому они сменялись довольно часто. Триаля, отчего-то, сейдман не помнил, хоть ему и казалось до боли знакомо его лицо.

— Меня сейчас больше интересует, зачем тебе понадобилось в Альвион, — рыжий тонкими струйками выпустил дым из носа. — Ты ведь обязан хранить свое наследие.

— Зато отвечать я тебе не обязан…

— Ну-ну, не рычи,Волчонок, — хохотнул Дамиан, — просто я беспокоюсь, твой друг не так прост, как хочет казаться, а вот ТЫ — слишком доверчив.

Лау шумно выдохнул, потирая шею.

С берега потянуло соленой прохладой. Все же лето в Норвии было уже в своем пике, скоро могли зарядить проливные дожди, а там и до холодов рукой подать. Небо на севере начинало подергиваться сизыми тучами, укрывая закатное полотно темными лоскутами. Солнце почти скрылось за горизонтом, едва являя над фьордом последние лучи.

— Он попросил о помощи, — приврал норманн, разглядывая переливчатую бухту.

— Вот она, сейдманская безотказность, — вздохнул рыжий, вытряхивая трубку, обстукивая ее о балку. — Ну да ладно, это дело твое, просто держи ухо в остро. У меня здесь появились дела, поэтому уступлю вам свои места, но есть нюанс.

[50] — Грета, сучка! Я все равно сегодня нажрусь!

[51] — Тебе уже хватит, Свен. Поди, проспись

[52] — Не дошел.

[53] — Что?

[54] — Высокий рыжий мужчина. Нам сказали, что здесь есть. Он может нам помочь.

[55] — Зачем?

[56] — Он может знать, куда идет нужный нам корабль.

[57] — «Вздрогнем!» — краткий норманнский тост, которым обычно сопровождается любое принятие алкоголя.  В древние времена означало дань уважения богам и покровителям, которые хранили род человека.

[58] — Эй, Лисий сын, это к тебе.

[59] — Кому это я там понадобился? М, Грета?

[60] — Ульфра — волчица


Морган еле плелся следом, на ходу почесываясь и растирая заспанное лицо. Выпитое вчера сейчас самым красочным образом отражалось на физиономии мистера Брауна, а сам лихой покоритель морей едва стоял на ногах. Лау же шел размеренным шагом, останавливаясь каждые несколько метров, чтобы спутник смог его нагнать.

— Ты можешь ползти несколько быстрее? Боюсь, мы так до Рагнарёка не управимся, — покачал головой норманн.

— Да хоть до ишачьей пасхи! — гаркнул не до конца протрезвевший пират, — Тут идти-то с гулькин хрен…

Идти было действительно недалеко, но вот скорость оставляла желать лучшего. Южанин глубоко вдохнул, выпячивая грудь колесом и встряхивая копной спутавшихся за ночь волос, на что сейдман обреченно закатил глаза и покачал головой.

Спустя еще несколько остановок, они действительно дошли до нужного им дока, где стоял пришвартованным быстроходный красавец о серебристых парусах, которые сейчас аккуратно были подвязаны на реях. Над мачтами гордо развевался синий стяг с мелкими узорами, которые из-за танца ткани не ветру сложно было разглядеть.

Лаури вскинул белесую голову вверх, прикрывая глаза ладонью от солнца. Небо было чистым и беспечным, но погода в этих краях обманчива — через час могло нагнать облаков и заморосить мелким дождем.

— Еще раз, как ты сказал, называется место, куда они плывут? — Морган, на удивление северянина, уже где-то раздобыл флягу и с неприкрытым удовольствием к ней прикладывался.

— Абайи Сан-Бенуа… Что-то я не вижу, чтобы они грузились, — норманн нервно закусил губу.

А ведь действительно, портовых работяг не было видно, да и матросов, которые обычно суетятся возле корабля, не наблюдалось. Мужчина еще раз вгляделся в латунные буквы на боку корабля. Все верно, Вивьен Шерри.

Послышался звук шагов по трапу.

— Вы от мсье Триаля? — мальчишка, не больше четырнадцати, должно быть юнга, выжидательно смотрел на будущих пассажиров своего судна. — Он предупредил, что его места могут занять.

Лаури покосился на скучающего Моргана и утвердительно кивнул. Морячок повторил его жест и махнул рукой, призывая следовать за ним.

Оказалось, что ждали только их. Прозорливый Дамиан даже доплатил капитану, чтобы нерадивых пассажиров не оставили на суше.

Как только корабль отшвартовался и закачался на свободой воде, Ниссен вспомнил, почему он так не любил ходить под парусом в юности — качка. В норманнском желудке медленно стал завязываться тугой узел, который спустя пару минут попросился наружу. Сейдман нехорошо побледнел и кинулся к резному борту корабля, чтобы в тот же миг избавиться от раннего завтрака. Морган бесшумно подошел со спины и перегнулся через перила, разглядывая, чем же таким там занят Ниссен.

— Блюешь? Ну блюй-блюй, тебе полезно, — смачный хлопок обрушился на несчастное плечо Лаури, который вновь содрогнулся от рвотного позыва. — Сан-Бенуа… Чет знакомое… Слышь, Снеговик? Где-то я это уже слышал, только, хоть убей, не помню, где.

Море было спокойным, серебрясь на солнце искрящейся чешуей бликов, прохладный ветерок приятно обдувал пиратское лицо и лишь стоны самозабвенно страдающего шамана отвлекали Моргана от размышлений, где же он слышал это название — Сан-Бенуа.

— А может, это порт такой? Вот, Посейдон мне свидетель, не помню.

— Нам же все равно нужно в Альвион, так на кой… вот дерьмо… — сейдман глубоко вздохнул, но это ему мало помогло.

— Ты, давай, не отвлекайся, — гоготнул южанин, скрещивая руки на груди и вдыхая морской воздух. Эх, ну и хорошо же!

До мужчины донесся сладковатый, еле уловимый аромат, заставивший его принюхаться. Запах тут же прочистил сознание, выводя Брауна из состояния перманентной полудремы. Знакомый приторно-терпкий шлейф, который он хорошо помнил с детства, приближался.

— Вспомнил, — пират обернулся на шелест шагов и замер.

Позади стоял отец-настоятель в длинной темно-серой рясе и несколько молоденьких мальчиков-послушников, у которых только-только проклюнулся пух над верхней губой.

— Это гребаный монастырь, — почти прошипел Морган, бледнея пятнами. Настоятель, заметив внимание со стороны новых пассажиров, приветливо заулыбался и двинулся в их сторону. Лау про себя отметил, что пират едва не вжимался в борт корабля.

— Добро пожаловать, благочестивые господа! Меня зовут отец Жозеф, — представился мужчина, чуть склоняясь в поклоне. Подкативший позыв не дал Нисену ответить на приветствие, а потому норманн виновато скривился и продолжил «общаться» с морем. — Ох, вижу, юноша, Вам не сладко. Возьмите, это настой полевой ржанки. Крайне действенная вещь!

Монах протянул застывшему пирату темно-зеленую склянку с эликсиром и вернулся к своим мальчикам.

— Только не говори, что этот рыжий урод тебя не предупредил с какими тараканами на корабле мы будем плыть?! — южанин болезненно ткнул в дрожащие руки бутыль, шипя словно обозленный кот.

— А что тут такого? — Лау еле сдержал очередной комок, делая небольшой глоток из склянки с настойкой. Моргана аж передернуло от вопроса.

— ДА ТЫ ВЗГЛЯНИ НА МЕНЯ! — взвизгнул южанин, тыча на себя указательными пальцами, — Я ж само воплощение греха и порока, если они не начнут вершить надо мной экзорцизмы ближе к вечеру — это будет чудо!

— Морган, не все священники это умеют. Чтоб б ты знал, экзорцизм подразумевает изгнание из хорошего человека тёмную сущность, а это вещь весьма сложная даже для обученных людей. К твоему счастью, на хорошего человека ты не похож, а значит спасать твою душу — пустая трата времени.

— Конечно, поэтому ты так заморочился в тот раз, — обиженно буркнул Морган в ответ.

— И уже с десяток раз об этом пожалел…

Тошнота, и правда, начала потихоньку отступать. Про себя Ниссен отметил, что стоит спросить у настоятеля рецепт, на Брауна же он посмотрел скептически, нахмурив брови. Неужто гроза морей боялся обычного священника?

— Тебе не говорили, что у тебя склонность раздувать пожар там, где даже углей нет?

Пират громко фыркнул и приложился к своей бутылке, морщась, словно снова хлебнул медвежьей желчи. Обиделся. Лаури хотел было извиниться, но вовремя вспомнил все колкости и остроты Моргана. Ничего, переживет.


Ближе к вечеру Ниссена отпустило совсем, а Браун успел познакомиться с командой. И бодренько надрался снова, пытаясь похмелиться с матросней. Стопка там, рюмашка тут и к ночи Морган снова был весел и любил всех. Капитан корабля любовно спровадил болтливого коллегу подышать, щелкнув ключом в замке, а кок и того проще: пригрозил проломить нахалу голову, ежели тот не уймется. На свою беду в поле зрения пьяненького пирата попались послушники.

Лаури наблюдал за тем, как южанин грациозно встряхивал гривой темных волос и что-то втолковывал испуганным юнцам, которые на него разве что не с открытым ртом смотрели. Спустя время, сейдман остался на палубе один, наблюдая за искрящимися звездами, время от времени укрываемыми лоскутами облаков. На мгновение мужчина забылся, а потом вспомнил, что он уже далеко от дома и вряд ли когда-нибудь туда вернется. Не услышит смеха маленькой Эллы, не увидит ласковой улыбки Герди и не почувствует того тяжелого аромата леса после дождя, который окутывал с ног до головы. В груди протяжно защемило. Ниссен тяжело вздохнул и достал из кармана трубку, стараясь отогнать от себя эти горько-сладкие воспоминания, но чем больше старался, тем ярче они становились.

— Гляжу, Вам по душе больше уединение, — за раздумьями Лау и не заметил, как отец Жозеф появился на палубе.

— Не люблю шум вокруг, — табак в трубке тускло вспыхнул углями, и норманн наконец-то затянулся крепким дымом, чуть морщась от горечи.

— Понимаю, — кивнул священник, — я уже в том возрасте, когда надобно сидеть и переписывать труды былых братьев, или просто коротать время в обществе книг, но епископ считает, что наставление юных умов на путь истинный мне сейчас нужнее.

Лау сочувствующе кивнул и поджал губы. Будто в подтверждение слов Жозефа из дальнего окна каюты раздался громогласный смех.

Мужчины снова предались любованию ночным морем. Легкий ветерок шуршал парусами и оснасткой, обдувая лица и колыша волосы. Здесь было спокойно, прямо как дома.

— Вас что-то тяготит, любезнейший? — настоятель пристально смотрел на печального норманна. — Поделитесь, станет легче.

— Это вряд ли, — Лау выпустил густой клуб дыма, который развеялся, стоило ему вырваться из рта.

Хотя…

— Я впервые так далеко от дома, — тихо промолвил сейдман, стараясь не смотреть на священника, — и так долго.

— Тоскуете по семье?

— У меня нет семьи, — признался Лау.

— Ну, на то, видимо, воля Ваших богов, — норманн удивленно поднял глаза на священника. — Да бросьте, я сразу понял кто Вы. Язычников видно из далека, вы по-другому смотрите на мир.

— Осуждать будете?

— Зачем? Лично я убежден, что вера не зависит от того, во что Вы верите. Главное, что верите, а детали это уже не так важны, — кротко улыбнулся мужчина. Грохот и звон разбитого стекла заставил собеседников встрепенуться и одновременно пойти на источник шума. Гремело в каюте паломников, оттуда же, к слову, доносились уже изрядно захмелевшие голоса и смех. Когда отец Жозеф распахнул дверь, то удивленным взорам предстала картина, достойная хорошего трактира, а не обители монахов.

Стол был заставлен пустыми винными бутылками, судя по запаху, из-под кагора. Кто-то из послушников мирно спал на своих кроватях прямо в одежде, кто-то дремал за столом, уронив на него голову. Неспящие же либо стойко пытались пить, либо сидели в обнимку с полураздетым пиратом, который вещал о своих любовных похождениях.

— А потом я приказал ей завернуться в простыню и сказал, что сейчас покажу ей, как трахаются тюлени! — Морган от души шарахнул по столу под громкий хохот упитых мальчишек и звон бутылок. — Увлекательное получилось зрелище. Ей даже понравилось, как она стонала…

— Это что еще такое?! — ужаснулся святой отец, просачиваясь в каюту.

— О! Папаша, — радостно гаркнул Браун, крепче стискивая плечо одного из послушников. — Присоединяйтесь! Парни, у нас еще осталось винишко?

— Плбтылки херса, — другой паренек, сидящий чуть поодаль, вскинул вверх руку с остатками пойла.

Лау никогда еще не было так стыдно, а потому он даже заходить туда побоялся — опасался, что попросту придушит наглого попутчика голыми руками. Все происходящее Ниссен видел словно сквозь мутное стекло, а звук был глухим, как из-за толстой стены.

— Вы что выпили все вино для причастия? — отец Жозеф беспомощно наблюдал, как его подопечные стыдливо отводят пьяные глаза.

— Ой, там было-то…– пират махнул ручищей, опасно накреняясь в сторону.

— Два ящика!

— Подумаешь!

Внутри норманна закипала ярость, которая никогда не была ему присуща, но сейчас он с удовольствием дал ей волю.

— ХВАТИТ! — гаркнул взбешенный сейдман, да так, что вокруг все испуганно притихли. Ему невольно вспомнилась мать, которая в порыве гнева могла спокойно запустить в оппонента все, что было под рукой. Однажды Улла метнула в одного обнаглевшего от ее радушия торгаша топором, который тот пытался ей продать втридорога. К несчастью, не попала.

— Эй, Снеговик, ты чего…

— Закрыл пасть, — прорычал Лау, испепеляюще глядя на Моргана, который под его взглядом удивленно притих. — В каюту. Быстро.

Потрясенный такой метаморфозой пират шмыгнул мимо северянина и быстрым шагом направился в их общую комнату. Ниссен же молча вышел от церковников и еще долго курил в тишине морской ночи.

Когда он вернулся в каюту, Морган насуплено сидел на своей койке, исподлобья поглядывая на попутчика. Не боялся, просто опасался, что тот снова взорвется, потому что хорошо помнил удар сковородой по лицу. Шаман молча стянул сапоги, скинул куртку и улегся в постель, укутываясь одеялом по самую макушку. Ему надо расслабиться, очистить свои мысли от гнева, но стойкий запах церковного вина и ладана, лезущий в ноздри, не давал этого сделать. А еще он буквально кожей чувствовал прожигающий взгляд южанина, который тихой мышью сидел в паре метров от него.

Лау не знал, сколько времени он пролежал, пытаясь отогнать мрачные мысли, но море сделало свое, и вскоре норманн уже видел привычные северные красоты во сне. Проснулся он от того, что жутко затекли руки. В окно пробивались робкие утренние лучи, тихо шумела за бортом вода, а на соседней койке сидел Морган с победной ухмылкой на устах. Ниссен попытался потянуться, но вдруг понял, что у него связаны руки. Сейдман рывком сел на постели и уставился на хитро стянутый вокруг запястий моток веревки.

— Твоих рук дело? — северянин попытался хоть немного пошевелить руками, но тщетно — узел крепко держал его в тисках.

— Будешь знать, Белобрысый, как на меня орать, — Браун едва не светился от самодовольства.

— Развяжи немедленно.

— Нет.

— Морган…

— Не-э-эт, — пропел пират, удобнее устраиваясь на койке. — Я лучше полюбуюсь, как ты будешь кряхтеть и выкаблучиваться.

— Это не смешно, — Ниссен осматривал узел со всех сторон, но не мог понять, с какой стороны ЭТО надо развязывать.

— Еще как смешно. Я б даже сказал «обхохочешься», — откуда-то из недр пиратских карманов нашлось яблоко, которое Браун с громким хрустом надкусил, — Кстати, нож можешь даже не искать, он у меня.

Как бы в подтверждение слов мужчина выудил из-за спины ножны из светлой кожи с торчащей из них деревянной ручкой. Северянин задумчиво поджал губы и снова уставился на узел. Отобрать нож? Морган попросту успеет убежать, так как его койка ближе к выходу. Попробовать распутать самому? Один Всеотец только знает, насколько хитро там закручена веревка. Краем глаза Лаури видел, как Браун испытующе смотрит на него. И пес бы с ним, но тошнота начинала подкатывать вновь, а склянка лежала на дне сумки и со связанными руками крошечную пробочку не вытащить.

— Ладно, — сдался сейдман, устало вздыхая, — Чего ты хочешь?

— Чтобы ты встал на колени и умолял меня быть с тобой ласковым и нежным, — оскалился пират, вгрызаясь в гладкий бок яблока.

Воздух в каюте едва не трещал искрами от напряжения. На палубе, несмотря на ранее время, уже во всю кипела работа. Выкрики людей причудливо перемешивались с плеском волн, чайками и шумом снастей. Морган, почти не моргая, смотрел на Ниссена, ожидая его ответной реакции. Лау, в свою очередь, ждал, когда же закончится эта дурацкая выходка. Яблоко с хрустом пожиралось. Тошнота подкатывала.

— Ждешь, пока начнешь снова блевать? — по всей видимости, сейдман начал нехорошо бледнеть, но продолжал упрямствовать.

— Да пошел ты, — огрызнулся мужчина, глубоко вздыхая.

В Брауне сейчас боролись два начинания: проучить зарвавшегося Снеговика и ни в коем случае не допустить того, чтобы тот не выблевал свои внутренности раньше положенного. В голове билась одна мысль: «Просто попроси помощи, чертов упрямец!». Но вместо мольбы о том, чтобы развязать его, Ниссен просто повернулся лицом к свету, струящемуся из окна, и принялся разглядывать узел еще внимательнее.

Упрямство всегда было его выдающейся чертой, а потому он не пойдет к кому-то за помощью, а сам разберется, как выпутаться, даже если убьет на это весь день.

Первый позыв, заставивший Лаури закашляться, подкатил через четверть часа, но норманн стойко держался, продолжая соображать, как же справиться с узлом. Второй приступ кашля едва не вывернул его наизнанку и сбил с почти правильной, по мнению северянина, мысли. Морган же продолжал наблюдать

— Может, тебе водички? Или сразу ведро? — огрызок яблока прилетел сейдману в макушку, но тот никак не отреагировал. — Эй, Белобрысый!

Терпению Лау научила мать, когда тот выхаживал больных цыплят. Птицы наклевались гнилого зерна и грозились отдать концы прямо посреди лета, суля Ниссенам голодную зиму. Ульфра наварила снадобья и велела сыну выпаивать птенцов по паре капель каждый час, пока те не встанут на ноги. И мальчик выходил их всех. Вся дюжина полумесячных курят выскочила из птичника спустя три дня, а серый от недосыпа Лаури потом еще долго не мог смотреть на цыплячье мясо и вздрагивал от одного только писка. Так что все коленца надоедливого пирата сейчас казались ему детским лепетом, тем более что к нападкам со стороны местных лоботрясов он привык с детства.

Еще через час шаман еле сдерживался, чтобы не распрощаться с крупицами самообладания и не кинуться на палубу со связанными руками, дабы прочистить несчастный желудок. Холодный пот градинами катился по спине, светлые волосы облепили лоб, а руки тряслись так, что он уже плохо видел, что делал. Закусив губу до солоноватого привкуса во рту, мужчина почти негнущимися пальцами тянул то один, то другой виток на запястьях, а Браун пытался выглядеть равнодушным, хотя на деле в любой момент был готов рвануть к попутчику, вздумай тот отрубиться. Сейдман уже не слабо так посерел, напоминая труп, потому-то пират сидел как на иголках.

В дверь постучали.

— Господа, вы не явились к утренней трапезе, с вами все в порядке? — поинтересовался с той стороны отец Жозеф.

— Да, все пучком, падре! — крикнул Морган, не сводя с северянина глаз, который уже начал крениться вперед. — Дерьмо…

Он успел вовремя, потому что Лаури падал ровнехонько на угол спинки кровати, и не подхвати его Браун, то насадился бы затылком об деревяшку.

— Осел упрямый, — рычал пират, — не спать!

Он хлопал попутчика по щекам, но тот не реагировал. Морган был в панике. Нет. Он был в ужасе.

— Не смей, — одной рукой южанин придерживал Ниссена за ворот рубашки, другой — шарил в сумке шамана, пока не наткнулся на нужный пузырек с крестом на стекле. Быстро влив остатки настоя в рот, зажимая норманну нос, — глотай… Ну же?!

Лаури судорожно задергался, пытаясь вывернуться и рефлекторно глотая, а потом…

Резкий удар локтем в живот заставил Моргана задохнуться, а сильный пинок сбросил с кровати. Браун ошалело хлопал глазами, глядя, как бледный и дрожащий норманн легко скидывает веревку, которая потом с не дюжей силой прилетела ему в лицо. Новый приступ кашля скрутил Ниссена на постели, но мужчина справился с недугом, глубоко вздохнув и откинувшись на спину. Южанин продолжал удивленно смотреть на размотанный путы.

Шаман со второго раза поднялся на дрожащие ноги и жадно приложился к фляге с водой. Сейчас ему хотелось три вещи: набить Моргану морду, выпить стакан аккевита залпом и удавиться, но надо держать себя в руках.

— Полегчало? — послышалось снизу. Браун не спешил подниматься. — Как ты вообще допер, как его развязать?

Это был второй раз в жизни, когда самообладание отказало Лаури Ниссену.


Вечером за ужином они сидели в разных концах длинного стола, за которым собралась вся компания корабля, включая капитана. Морган демонстративно собрал волосы, отсвечивая свежей ссадиной на скуле, а сейдман мрачно ковырял ложкой содержимое тарелки. Отец Жозеф украдкой следил за ними обоими, но не проявлял любопытства, ибо воздух между этими двумя едва не искрами трещал, стоило им сблизиться еда на полпальца.

Браун первым покинул кают-компанию, сославшись на зов природы.

— Вижу, — священник аккуратно подсел к угрюмо жующему северянину, протягивая еще один пузырек с настойкой, — вы несколько повздорили с вашим другом. Это из-за нас?

— Благодарю. Не принимайте на свой счет, у него наисквернейший характер и ужасные манеры, — Лау отправил последнюю ложку каши в рот и утер губы ладонью. — Надеюсь, что он ушел искать компании у матросов.

— Главное, чтобы не в нашей каюте, — тихо изрек Жозеф, — Поймите, Лаури, я ничего не имею против Вас, но Ваш друг… он…дурно влияет на мальчиков, у которых и без его стараний сейчас трудный период. Постарайтесь поубавить пыл мсье Моргана. По возвращению в обитель юноши должны быть чисты помыслом, — а затем, подумав, добавил, — и телом.  Доброй ночи.

Священник поднялся из-за стола и направился к выходу, поблагодарив кока за ужин. Жозеф не зря переживал за послушников, потому что Лау не сомневался, это порождение порока могло кого угодно склонить на кривую дорожку. Ниссен задумчиво блуждал взглядом по столу и наткнулся на пузырек из темного стекла, который тускло бликовал в свете светильников. Решение вопроса с пиратом пришло внезапно и на губах шамана заиграла тихая улыбка.

Браун вернулся в каюту ближе к полуночи, изрядно накачавшись хмелем. Лаури к этому времени уже крепко спал, а потому не видел, как морской волк кубарем скатился с лестницы и распахнул спиной дверь, смачно браня всех и вся.

— Кто ваще придумал эти драные лестницы?! — рыкнул пират, покачиваясь в проеме и упираясь руками в косяки.

Пару минут мужчина собирался с мыслями, но потом, все же, вошел, стянул рубаху и кинул ее на разворошенную постель. Спать не хотелось, а вот собутыльники внезапно кончились, потому Морган страдал в одиночестве, благо недолго. На столе одиноко стояла кружка норманна, в которой подозрительно что-то плескалось. Браун за пару шагов пересек комнату и подцепил чашку. Понюхав содержимое и узнав в специфическом резком аромате аккевит, который северяне так уважали, он влил в себя остатки жидкости, поморщившись от терпкого привкуса. Язык и небо непривычно обожгло, но пират не придал этому значения, потому как после разбавленного вина норманнское пойло казалась ну очень крепким.

— Ну и дрянь…

Не найдя боле ничего занимательного, пират упал на кровать, упираясь взглядом в потолок. Корабль плавно качался на волнах, отчего паутина на верхних балках ходила взад-вперед. На мгновение пират прикрыл глаза, когда услышал шепот прямо в ухо.

— Морган…

Мужчина резко очнулся от полудремы и приподнялся на локте. Никого.

 – Мор-рга-ан…

Прошипело откуда-то из темноты, заставив бывалого корсара сесть на постели, испуганно вглядываясь в темноту. Вдруг из-за спины послышался тихий смешок, а потом еще и еще. Теперь оно звучало отовсюду.  К смеху, к ужасу Брауна, добавился неразборчивый шепот, который буквально закладывал уши. Он тряхнул волосами, пытаясь отогнать от себя наваждение, но это не было сном.

— Он думает, мы ему мерещимся, — хихикнуло из дальнего угла. Голос был бесцветным, и мужчина не мог определить, женским он был или мужским. Со всех сторон снова захихикало, а затем из темноты проступил силуэт. Это был один из послушников, кажется Луи, но Морган не был уверен. Юноша, который больше остальных был похож на девицу, потупив взгляд огромных зеленых глаз, плавно подошел к Брауну.

— Почему ты не пришел, я так ждал, — со стороны снова послышались тихие смешки, которые перемежались с шиканьем и шепотом. Мальчик невесомо коснулся груди пирата, отчего тот удивленно захлопал глазами. — С этими ослами такая скука… смертная…

Послушник увереннее приблизился к мужчине. В полумраке догорающей лампы он казался тенью, которая весьма будоражила пьяный ум пирата. Уж больно был женственным мальчишка при свете дня, чего говорить о сумерках. Морган едва сдерживался, чтобы не сгрести его в охапку и дать волю рукам, но стоило ему встретиться с ним взглядом, как внутри все похолодело от ужаса. Вместо прозрачно-зеленых глаз под длинными ресницами зияли два черных как бездна прогала, из уголков которых текла темная жижа.

Луи кротко улыбнулся и из губ засочилась кровь, окрашивая зубы парнишки. Все разумное существо вопило Моргану бежать, но он словно прирос к кровати. Голоса, тем временем, уже во всю истерически хохотали.

— Ты что, не рад мне, mon chéri [1]?  — дьявольский юнец обхватил холодными как лед пальцами лицо застывшего Брауна и потянулся к нему. Мужчина попытался отшатнуться, но почувствовал, что в руки и плечи впиваются еще не один десяток пальцев. Истошный крик застыл в горле, получаясь каким-то сдавленным бульканьем. Луи продолжал склоняться над перепуганным пиратом, явно намереваясь не подарить тому поцелуй, а, вероятнее, обглодать лицо, в лучшем случае. В худшем — высосать душу.

Когда демон почти дотянулся, то Морган резко дернулся в сторону, больно падая с кровати на дощатый пол. От удара все голоса моментально смокли, а жуткий инкуб[2] исчез, будто его и не было, но вот ощущения от прикосновений горели, будто от раскаленного железа.  Пират мотнул головой и силился понять, что же с ним.

— Чертовы святоши, — буркнул Браун. Голова начинала неприятно ныть в висках. Хотелось пить. В брошенной на пол сумке южанин нашел флягу с водой и приложился к ней, а когда отлип, то понял, что на карачках стоит посреди лесной поляны.

Было темно, а чуть поодаль горел высокий костер, вокруг которого стояли люди. Браун поднялся на дрожащие ноги. Стоящие вокруг костра были одеты в свободные одежды и что-то пели низкими голосами, но слов было не разобрать. Среди них была красивая женщина с длинными волосами, которые отливал медью в ярком пламени костра. Незнакомка была высокой и гибкой, как кошка. Она танцевала, самозабвенно и прекрасно, завораживая своим танцем пирата, который глаз с нее не сводил. У женщины были знакомые черты лица, но он не мог вспомнить, где видел ее раньше. Люди вокруг завывающе пели, отбивая простой ритм в бубен и трещотки из каких-то плодов, тихонько тренькала лира, но Морган не мог оторваться от рыжеволосой красавицы. Внезапно она остановилась прямо напротив него, в каких-то считанных дюймах.

У женщины были искрящиеся серо-голубые глаза, и полноватые губы, которые сейчас незнакомка чуть приоткрыла, чтобы отдыхаться от танца. Высокая грудь вздымалась под рубахой, будоража воображение стоящего напротив пирата. В свете пламени одежда казалась прозрачной, являя возбужденному взгляду аппетитные изгибы талии и стройных ног, на левом плече чернела татуировка точь-в-точь как у сейдмана. Морган едва сделал движение в ее сторону, как тонкий пальчик коснулся его губ.

— Ш-ш-ш, — женщина облизнула свои губы так, что у Брауна сперло дыхание, — икке си нуа. Дэ эр бьорде о бе ом уншильдинг и морген, ог да скёль хан, гюд форбью, виль сэне тиль форфедрэ.[3]

Голос у этой дивной нимфы был жестковатым, чуть с хрипотцой, от которой и мужчины сладко побежали мурашки по животу. Не будь он так перепуган видением послушниками без глаз, охмурял бы ее уже за ближайшими зарослями. Словно читая его мыли, женщина сладко улыбнулась и щекотнула ноготками губы Брауна.

— Икке и дэттэ ливэ, гьютт.[4]

Резкий толчок заставил Моргана вздрогнуть и проснуться. Он лежал на полу, зажатый между стеной и дверью, утыкаясь носом в собственные сапоги. Во рту был мерзкий привкус желчи, а язык прилипал к небу, голова пульсировала тупой болью в висках. Когда мистер Браун кое-как привел себя в вертикальное положение, то обнаружил, что Лаури все это время внимательно наблюдал за ним поверх книги. Судя по обложке с вензелями — корабельное дело.

Южанин прочистил горло и обнаружил, что фляга лежит на кровати, а все ее содержимое, то есть воду, впитал матрас.

— Мне бы водички, — прохрипел Морган.

Ниссен скептично вскинул бровь.

— За бортом ее в достатке, — а затем вновь вернулся к чтению.

Пират смирился, что от обиженного норманна не следует ожидать даже самых необходимых подачек и направился к кувшину с водой, который покоился на столе. Проходя мимо темного угла, непонятное беспокойство кольнуло его в самое сердце, отчего пират передернул плечами. Во рту так же оставалось весьма погано даже после стакана воды, а от одной только мысли о чем-то алкогольном, все нутро Моргана начинало проситься наружу.

Молчание сейдмана нервировало его даже больше похмелья, нужно было срочно что-то делать.

— Как твоя блевота? — выдавил пират.

— Не беспокоила, — односложно ответил Лау, не отрываясь от книги.

— Дуешься, что я тебя связал? А вот нечего было на меня орать!  — но реакции не последовало, северянин продолжал его игнорировать. — И перед юнцами этими сопливыми позорить! Я, к твоему сведению, — капитан корабля и не потерплю, чтобы на меня орала какая-то сухопутная кр… креветка!

Ниссен даже бровью не повел, Моргана это бесило еще сильнее. Срочно захотелось надеть на голову невозмутимому норманну ведро и постучать по нему чем-нибудь увесистым, но что-то подсказывало, что на этом мир попросту попрощается с мистером Брауном.

— Не этого, — тихо выдал Лаури, не отрываясь от книги.

— Чего ты там каркнул?

— Не этого корабля. Капитан, — небесно-голубые глаза смотрели на пирата с насмешкой. Неужто Морган сейчас наблюдал, как сейдман впервые издевался над ним?

Злость внутри всколыхнулась, а потом угасла сама собой, потому что перед глазами предстала женщина из видения. Это ее взгляд сейчас видел в Ниссене южанин. Браун пораженно смотрел на попутчика.

— Слушай, — внезапно начал он, присаживаясь на край кровати, — только не подумай, что я умом тронулся…

— Белочек ловил ночью? Я заметил, — издевательски хмыкнул в бороду шаман, откладывая книгу в сторону и кивая на разбросанные вещи. Пират протестующе замотал головой, потирая подбородок и осторожно подбирая слова, чтобы еще больше не показаться северянину сумасшедшим.

— По-моему с этими монахами что-то не то, — вкрадчиво изрек Морган. — Они явно какую-то дрянь в вино подливают, я тебе отвечаю. Не хило меня так вчера накрыло, скажу тебе.

Одни Боги ведают, каких сил стоило Лаури сдерживать рвущийся наружу смех, но он держался.

— Это с чего же такие выводы? — снисходительно спросил норманн.

— После их пойла я видел то, чего не должен…

План мести своевольному пирату удался на славу, в чем Ниссен только что удостоверился. Вчера, перед тем как лечь спать, он «случайно» оставил на столе стакан с остатками аккевита. И так же «случайно» накапал туда настоя кедрового сосуна, который использовался в народе чтобы не захмелеть: отвар работал превосходно, выпей его за пару часов до попойки и успей он попасть в кровь. Однако, настой действовал весьма своеобразно, если его смешать с алкоголем, а именно — вызывал неслабые галлюцинации.

Теперь же Лаури просто от души веселился от растерянного вида Моргана.

— Сначала один из этих сопливых монашиков мне чуть башку не отгрыз, а потом вообще лютая клюква почудилась.

— Надеюсь, клюква была не в рясе, — хихикнул норманн.

— Костер в лесу, — многозначительно изрек Браун, — а вокруг него люди.

— Эк тебя нахлобучило…

— И баба. Странная, но красивая, зараза. Рыжая такая с длинными волосами. У нее еще чайка калечная, как у тебя, на левом плече была.

Морган ткнул в норманна пальцем. От услышанного у Лаури внутри все упало, словно из него дух вышибли, и мужчина не поверил услышанному.

— Прости?

— Прощаю, — мимоходом поддакнул Морган, — тараторила чего-то там, вроде на вашем. Все икке да икке, не понятно нихрена. Но красивая… Я б ее…

— Что она конкретно сказала? — перебил мечтательно лыбящегося пирата Ниссен, пока он не довел мысль до конца, — Хоть приблизительно помнишь?

Южанин теперь с интересом смотрел на попутчика, который нетерпеливо вскочил со своего места и теперь нависал над ним как коршун.

— Тише, Снеговик, а то я уж думать начал, что ты меня к этой красотке ревнуешь. Расслабь булки, она всего лишь морок от монашьего пойла. Но, чесслово, отжарил бы я ее дьявольски, будь она настоящей.

Лаури нехорошо побагровел.

— Это не морок, — глухо прошептал Ниссен.

— Да брось, не морок! Всякая дичь с перепоя приснилась, а ты тут развел…

— Моя мать с перепоя не является абы кому, — похабная улыбочка моментально сползла с лица Брауна.

— А это кем она у тебя была?

— Вёльва, а по-вашему — «ведьма».

[1] Франц. — Мой дорогой

[2] Демон обольститель мужского пола, обычно являлся женщинам. В данном случае термин суккуб не применим, так как увиденное не было женщиной.

[3] Тише, не говори ничего. Лучше извинись утром, а то он тебя, чего доброго, к праотцам отправит.

[4] Не в этой жизни, мальчик.

====== Глава 6. Выкупленная жизнь ======

Порт голланского Аемстера встретил «Вивьен Шерри» множеством расписных, словно пряники, домиков. Лаури увлеченно разглядывал разноцветные фасады с мальчишечьим восторгом, а вот Браун его радости, отчего-то, не разделял. Пират, напротив, был мрачен и задумчив.

— Что это с тобой? Гляди, какая красота, — шаман легонько пихнул хмурого южанина в бок. Тот лишь раздраженно поморщился. Будь Ниссен несколько внимательнее, то заметил бы, что Морган вглядывался в корабли, которые здесь стояли, но нужного пока не увидел, хоть и очень надеялся.

По его расчетам, «Вольный ветер» должен был зайти на стоянку в Аемстер как минимум на три дня — пополнить запасы и сбыть награбленное, а заодно и обмыть все это дело. Если Браун ничего не напутал, а он редко путал подобные вещи, то сегодня должен быть второй день отдыха. В противном случае, нагнать корабль они смогут только уже в Альвионе, потому как дальше его курс ляжет на Антиллы, а туда добираться больше полугода, отсюда и более основательная подготовка.

— Этой красоты на Континенте — жопой жуй, еще устать от всего этого успеешь, — проворчал моряк.

Корабль заворачивал в доки, когда внезапно, перед самой кармой почти молниеносно проскочила бригантина, едва не соприкасаясь бортом с «Вьвиен».

— Вот черти! — рявкнул рулевой, вцепившись в штурвал. Все с ужасом наблюдали за удаляющимся кораблем, кроме Моргана, который едва не светился от счастья.

Это был его «Вольный»! Даже с такого ракурса сиял позолотой Борей[3] на носу судна, а паруса вздымались на ветру. Это был самый быстроходный и маневренный корабль, который только можно было найти в этой части света, и сейчас он вероломно уплывал от Брауна снова…

Пират быстрым шагом поспешил к капитану, который что-то обсуждал с обозленным рулевым.

— Как скоро мы пришвартуемся? — не церемонясь выпалил Морган. Мужчины удивленно переглянулись, поражаясь наглости еще и этого индивида. Капитан потер щетину на подбородке и неоднозначно крякнул.

— Неужто бравый капитан Браун испугался каких-то нахалов?  Или услыхал местных распутниц и не может уже усидеть на месте? — гоготнул он, щурясь на солнце. Пират оскорбленно поджал губы и злобно прищурился.

— Не Вашего ума дело, господин Лафантель, — тихо прорычал Морган, — Так скоро или нет?

Капитан «Вивьен Шерри» задумчиво смерил грубияна взглядом, снова переглянулся с рулевым, а затем гаркнул старпому, который в это время отчитывал юнгу за недомытую палубу.

— Стефан, мсье Браун интересуется, скоро ли мы сможем сойти на берег!

Грузный бородатый старпом обернулся на окрик, прищурился, а затем гаркнул в ответ:

— Где-то через треть часа!

— Надеюсь, Вы довольны ответом?

Морган удовлетворенно кивнул и зашагал в сторону кают, дабы собрать свои немногие пожитки и забыть это путешествие как страшный сон. Лаури нашелся там же, где и был — наблюдал за происходящим у борта.

— Шевели задницей, через треть часа сходим в порту, — мужчина подцепил норманна под локоть и увлек его за собой. Ниссен не совсем понимал к чему была такая спешка, о чем и высказался нервничающему пирату. — Я видел «Вольный», он здесь. Что-то их задержало, они ищут, где пришвартоваться.

— Уверен?

Но вопрос здесь был излишним, пират едва не дрожал от нетерпения. Как и обещал Лафантель, корабль встал в порту ровно в обещанное время, ни минутой позже. Им еще предстояло закупиться провизией и принять на борт новых пассажиров, тогда как Моргану и Лаури нужно было отыскать тот самый док с «Вольным ветром». Ниссен тепло прощался с отцом Жозефом, который приглашал норманна посетить их скромную обитель.

— Спасибо, святой отец, но вряд ли я заберусь так далеко.

— Пути Господни неисповедимы, мой мальчик. Но все же, доброго пути, — Жозеф легко перекрестил неловко улыбающегося северянина и похлопал по плечу. Морган же нервно жевал губами, жадно вглядываясь в корабли.

— Ты б с ним еще в десны расцеловался, — проворчал морской волк, — пошли, нам некогда тут с этими святошами раскланиваться!

Он нетерпеливо пихнул шамана в бок. Лаури казалось, что Браун сейчас начнет дымиться от напряжения, остановись они хоть на секунду.

В порту кипела жизнь. Прилавки ломились от урожая, привезенного с разных концов Континента: здесь были и привычные глазу северянина ягоды, грибы и вяленая оленина, в корзинах краснели яблоки. Что-то он видел и впервые, например, южные апельсины, которыми торговали горбоносые и смуглые люди в цветастых одеждах, неподалеку несколько низеньких женщин с раскосыми глазами и длинными черными косами раскладывали дорогие ткани и украшения из зеленого камня. Слышались незнакомые, но весьма приятные пряные запахи, звенели монеты, а люди выкрикивали на разных языках хвалебные речи своему товару.  Тут же сейдман впервые в жизни столкнулся с высоким человеком, чья кожа была подобна вороньему крылу. Мужчина, ростом выше Моргана на добрую ладонь, был покрыт ритуальными знаками и шрамами, с глазами цвета сумерек, равнодушно посмотрел на низенького, по сравнению с ним, шамана и неспешно двинулся дальше, рассекая толпу.

Внезапно Лаури осознал, что не видит нигде своего попутчика, и норманна бросило в дрожь.

«Я не мог потеряться!» — запротестовал сам себе мужчина, но паника уже начала зарождаться в глубине души.

— Тебя хоть на мгновение можно оставить одного? — послышалось откуда-то справа. Ниссен затравленно крутанул головой и увидел Брауна, который жестами, подзывал его к себе. — Не щелкай клювом, Снеговик, тут много мастеров, которые тебе и портки подрежут так, что ты даже не заметишь.

— Ты был здесь раньше? — теперь Лау старался не отставать от Моргана ни на шаг, придерживая второй рукой днище своей сумки.

— Ну так… пару раз…- уклончиво ответил тот, — ага, нам туда!

Мужчины свернули немного влево, а потом еще раз, пока не вышли в глухой закуток, откуда просматривалась окруженная домами пристань. Рядом была небольшая таверна, которую и приметить-то с первого взгляда было трудно. Морган взглядом указал на дверь.

— Отсидимся здесь. «Вольный» пришвартуется только ближе к ночи.

— С чего ты взял? — Ниссен нервно передернул плечами, поправляя лямку сползающей сумки.

— Это стоянка одного барыги, который скупает у нашей братии редкие специи. Перед заходом в Исбиткант мы неплохо отоварились в Уббе, а это первая точка, где можно выгодно сбыть подобное добро. Вольный уже заметили в порту, он кружит в ближних водах, ищет стоянку.

— Тогда почему сразу не подошли сюда? — нахмурился сейдман.

— Потому что про эту стоянку вспоминают в последнюю очередь. Кроме меня, — мужчина толкнул темную дверь с медной табличкой. — Прошу.

Внутри было темно и пахло хвоей с лавандовой солью. Путешественники уселись за ближайший у окна стол.

— Дождемся заката, а потом останется лишь немного подождать.

Все было в точности, как он и говорил. «Вольный ветер» пришвартовался, когда солнце почтискрылось за горизонтом. Вблизи он был еще краше, а статуя на носу корабля поражала детализацией. Паруса уже были подвязаны к реям, но трап пока не спустили.

— Они, видать, решили сначала пить, потом отгружаться? — рыкнул южанин, не сводя глаз с судна. Мужчины уже минут десять наблюдали за кораблем. Лаури же просто разглядывал величественную бригантину. Наконец, несколько человек показалось у борта, а затем стали стравливать трап, когда спуск был водружен в нужное положение, возле него показался крепко сложенный пират в потрепанном кителе морского офицера. На портупеях висело несколько пистолетов разного размера, а на поясе — парные шпаги.

— Паскуда ты драная, это что, мои ятаганы?! — лицо Моргана побагровело, будто он вот-вот взорвется, — Вот же ж… ну я тебя…

Лау опасливо отодвинулся от разгневанного пирата, который едва не шипел от ярости. Мужчина в форме раздавал указания, потому что сразу после его кивков и размахиваний руками, остальная часть команды начала спускать по трапу небольшие ящики.

—  Морган, ты все еще думаешь, что они тебя ждут?

— Закрой хлебало, Снеговик, пока не схлопотал, — шикнул южанин, — Конечно они меня не ждут! Эти крысы думают, что я мертв. Ну, или очень на это надеются…

— Ты что задумал? — Лаури вцепился в рукав замершего пирата, который явно намеревался наворотить бед. — Мор… Морган?!

Выразительное шипение не привело того в чувство; Браун сейчас походил на пса, учуявшего добычу, настолько он был целеустремленным и собранным.

— Чтоб тебя, — устало вздохнул Ниссен.

Пираты продолжали разгружать корабль, аккуратно укладывая ящики друг на друга. Спустя какое-то время к пирсу подкатила пустая грузовая повозка, с облучка которой спрыгнул бойкий юноша, придерживающий норовящую слететь с головы шляпу.

— Господин Вуд! Мы, честно признать, не ждали Вас в это время, — паренек отвесил поклон пирату в кителе, — и что-то я не вижу капитана Брауна.

Вуд горько усмехнулся, качая головой.

— Капитан Браун сгинул в северных землях, — мужчина состроил скорбное лицо, — Мир душе его…

— Ах ты тварина, — горько оплакиваемый командой Браун скрипнул зубами и размашистым шагом рванул в сторону дока. Лау попытался было его остановить, но еле увернулся от пинка, перескакивая через сваленные канаты.

— Сёрэ[1], — прошипел норманн, едва поспевая за пиратом, ураганом несущимся в сумерках на пристань. В момент, когда мальчишка передавал Вуду какие-то грамоты, Морган коршуном кинулся на мужчину, сгребая его за грудки.

— Хоронить меня вздумал, ублюдок?! — опешившая команда взирала на него с ужасом, кто-то даже выронил груз, который оказался чем-то сыпучим, завёрнутым в небольшие мешочки. Вуд с округлившимися глазами смотрел на своего потерянного капитана, который волок того на палубу. — И корабль мой себе уже присвоил!

Со всех сторон послышались перешептывания, что кое-кто явился прямиком с того света. Один особо верующий даже перекрестился.

— Как?.. — только и смог выдохнуть мужчина, глядя на злого, как сотня морских дьяволов Моргана.

— Мордой об косяк, — на него смотрели как на призрака, а Лау и вовсе не замечали. Но заминка длилась недолго, и Вуд, взявший себя в руки, выхватил один из пистолетов, направляя Брауну в лицо. Реакция не заставила себя ждать, и вот уже их были готовы изрешетить уже добрая пара дюжин мушкетонов.

Сердце Ниссена колотилось у самого горла, и он готов был рвать и метать, а потому верный Хвит уже лежал в руке. Шаман понимал, что с одним единственным ножом против пистолетов он выстоит хорошо, если пару минут, но только, если в него не сразу попадут и дымовая завеса даст ему фору. Спиной он чувствовал, как от напряжения тяжело дышит Браун.

— Думаешь, раз вернулся, то я сразу начну перед тобой кланяться и лизать тебе жопу, Мор? — Вуд с вызовом смотрел в карие глаза своего капитана.

— Было бы неплохо, — хмыкнул южанин, — квартирмейстер[2].

— Мы считали, что ты погиб! Тебя не было на борту больше полутора месяцев! А сейчас ты заваляешься сюда с каким-то вшивым аборигеном и требуешь подчиняться, — отчаянно взмахнул руками мужчина. — Пристрелите этого кретина и дело с концом! Нам еще нужно погрузить товар в телегу.

Послышался звук взводимого курка.

— Да черта лысого! — рявкнул Морган, выхватывая у кого-то из рук мушкет и ударяя прикладом бывшего хозяина в лицо.

Кто-то все-таки пальнул и палубу заволокло пороховым дымом, что дало Лаури драгоценные секунды. Он бил не глядя, перед собой, чтобы не зацепить стоящего за спиной попутчика, который уже во всю раздавал бывшим подчиненным оплеухи, тычки и удары. Норманн проскользнул кому-то под ноги, сразил его подсечкой и кувыркнулся вперед. В неразберихе матросы начали мутузить друг друга. Снова раздался выстрел

— Не стрелять, каракатицы тупорогие, сейчас солдат принесет! — выкрикнули со стороны капитанского мостика, но его, по всей видимости, не услышали, и потасовка продолжилась. Пару раз Лаури все же прилетало по лицу, но ловкость делала свое дело, а потому он даже боли не почувствовал.

Моргану же везло меньше — Вуд не потерял его из виду и теперь орудовал Брауновскими ятаганами словно ветряная мельница. Ох, зря он когда-то учил этого прощелыгу фехтованию! Наконец, его застали врасплох, зажав между открытым трюмом и сетью с ядрами.

— Дерьмо, — прошипел моряк, пятясь к решетке.

— Сколько же от тебя проблем, Мор, — теперь на него смотрели два офицерских палаша, которые пират упрямо звал ятаганами, — гори в аду, сучий потрах!

— Стой! — Браун примирительно выставил ладони вперед. — Погоди! Я все тебе скажу! Вот!

Он рывком дернул широкий браслет, который раскрыл свой «секрет», являя глазам квартирмейстера массивный золотой перстень в старонорманнских письменах.

— Все, как и говорил этот старый хрен Джошуа! Там действительно горы золота…

— Откуда мне знать, что ты снова не брешешь, лишь бы задницу себе прикрыть? — конец палаша уперся Брауну в кадык, от чего тот нервно дернулся.

— А зачем я тогда вернулся с проводником?

Лаури отбился от двоих матросов, когда заметил, что Моргана зажимает его квартирмейстер и рванулся к нему на помощь, но краем сознания почуял неладное. В пальцах южанина слабо золотился перстень, украшенный старшими рунами.

— Гримнирра рингер[3],  — пораженно прошептал Ниссен, получая прикладом по загривку и падая на колени. А то, что он услышал после и вовсе выбило из него дух похлеще любого кулака.

— Это с их капища, — возбужденно говорил Браун, — и поверь, там этого добра столько, что твоим правнукам еще хватит на безбедную старость. Томми, мы будем чертовски богаты, брат!

Матросы окончательно повалили сейдмана на палубу, выкручивая ему руки и выхватывая нож. Лау не мог поверить собственным ушам. Жгучая обида и тоска сдавили сердце северянина.

— Нет…

Вуд широко улыбнулся и опустил клинок.

— Вот теперь я узнаю нашего Кракена, — оскалился еще шире пират, загоняя клинки в ножны и протягивая раскрытую ладонь Моргану, которую тот с готовностью пожал.

Ниссен попытался дернуться, но его грубо саданули сапогом по ребрам.

— В пекло эти вонючие мешки с дерьмом! Сбагрите побыстрее, закупаемся провизией и обратно в Норвию, — пират буквально сиял, будто только что исполнил свою самую заветную мечту. Он панибратски приобнял квартирмейстера за плечи левой рукой, правой подбрасывая перстень. — Но сначала, надо это отметить.

— А с белобрысым что делать, кэп? — услыхавшие про золото и обещания несметных богатств матросы моментально позабывали о всех прегрешениях Моргана и снова воспринимали его за главного.

Браун равнодушно взглянул на скрученного норманна.

— В карцер его.

[1] Непереводимое эмоциональное восклицание, если сравнивать с русским языком, то эквивалентно нашему б***ь!

[2] Второе лицо на пиратском корабле, который в его отсутствие мог стать полноправным капитаном судна.

[3] Кольцо Гримнира


Уже почти неделю, как «Вольный ветер» лег на обратный курс в Норвию, и все это время Лаури сидел в стальной клетке, будто дикий зверь. Спасибо, хоть что сумку с травами кинули сюда же. Пару раз в день кто-то из команды приносил ему еду, но он не притронулся к ней. А еще он молчал, размышляя о словах Дамиана. Как же он был прав на счет Моргана и сейдманской наивности.

«Что бы сказала матушка, узнай, в какую передрягу я попал?» — сокрушенно думал северянин и сам же себе ответил, что сначала бы Ульфра Ниссен сказала, что у ее сына свистит ветер там, где должны быть мозги, а потом дала бы ему такую затрещину, от которой в глазах заплясали бы звезды.

Пару раз с ним пытались говорить самые непричастные к этому кошмару — молоденький юнга, который принес норманну ведро воды, и корабельный врач — среднего возраста семит с черной узкой бородкой. Люди просто любопытствовали, нужно ли что-то узнику, но каждый раз в ответ слышали лишь тишину.

Наконец, в трюм с пленником спустился сам капитан Браун. Южанин преобразился: старый китель теперь был надет на нем и сидел как влитой, щетины не было и в помине, глаза подведены черным, а на талию повязано цветастое полотнище под пояс с палашами. Волосы пират частично убрал от лица в жиденький пучок, оставив остальную часть распущенной.  Теперь от него пахло порохом и солью.

— Чтоб ты знал, мы отдали тебе самую пристойную камеру, — начал Морган, но Ниссен демонстративно отвернулся, — Так вот значит, да?

Послышался звук волочимого по полу стула и скрип дерева. Пират оседлал стул задом наперед и продолжал смотреть на пленника, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. Прожигающий взгляд мужчины зудел у Лаури меж лопаток.

— Ворфор ком ду? [1] — бросил за спину шаман.

— Один черт не понимаю твоего карканья, но ты, верно, спрашиваешь, на кой я приперся, — деловито выдал пират, — Мне тут донесли, что ты жрать не хочешь. Зря, Ложка Билл отлично готовит, и очень обижается, что кому-то его стряпня не по вкусу. Он просил передать, что если ты не будешь есть, то в рот тебе вставят грызло от конских удил и будут вливать это сразу в глотку. Приятного мало, но от голода ты не сдохнешь.

Северянин поморщился, но обернулся на собеседника.

— Вис ду трор эт йей вилль та дей тилль альтерет ау гудэнэ, ду тар фейль, явел [2], — казалось, что он тона, которым Лаури это произнес, по стенам побежали инеистые узоры, а изо рта повалил пар.

— Да-да-да, — махнул рукой капитан, — чирикай-чирикай. Мне, по большому счету, плевать, что ты думаешь. Через две недели мы все равно будем в водах Норвии. И ты, Олень северный, один хрен поведешь моих парней к капищу.

— Фаэн та дей [3], — Ниссен, который от бессилья не мог встать, медленно повернулся на месте, а затем плюнул Моргану под ноги.

— Нет, ты не олень, ты — баран…

Южанин устало провел рукой в разномастных перстнях по лицу и поднялся со стула, прижимаясь к решетке. Лаури смотрел на него загнанным зверем; под холодными льдинками голубых глаз залегли сизые тени, не знающее южного солнца лицо посерело, отчего скулы стали проступать под кожей острее.

— Можешь и дальше упрямиться, но, если ты вдруг не понял, Снеговик, то команда настроена весьма серьезно. Не получи они обещанного, то безопасность Исбитканта я тебе гарантировать не смогу — вынесут все, что к потолку не приколочено…

— Воркуешь с этим дикарем, кэп? — голос Вуда заставил Моргана нервно вздрогнуть. Квартирмейстер стоял в дверях, подперев косяк плечом. В просторной рубахе мужчина выглядел еще крупнее, и Ниссену даже показалось, что Браун проигрывает тому в росте. — Я слышал, как Ложка сетовал, что зря на него припасы переводим. Не по нраву нормальная еда, может попробовать на вкус «Сапоги по морде».

Томас был прав, капитан слишком нежничал с норманном, но остатки совести не позволяли действовать кардинальными методами, все же Ниссен спас Моргану жизнь.

— Они там на севере все такие отмороженные, — хмыкнул Браун, — ничего, поартачится — перестанет, и не такие ломались.

Он коротко взглянул на квартирмейстера и на мгновение показалось, что тот кровожадно облизывает губы, глядя на изнуренного сейдмана. Томас кивнул на беловолосого:

— Краем уха услыхал ваш разговор, — Вуд выразительно посмотрел на друга, — и знаешь у меня есть аргументы поубедительнее твоих, Мор. Эй, Белобрысый!

Томас пнул решетку карцера прямо у лица Ниссена, но тот даже не вздрогнул, лишь перевел ненавидящий взгляд на пирата.

— Слыхал когда-нибудь про корабли-бомбардиры? Нет? Так вот, эти крошки хоть и малы, но могут запросто разнести укрепленный форт в щепки, не говоря уже о какой-нибудь вшивой деревне из дерьма и палок. Поэтому, если мы не получим золото из того склепа, то соберем причитающееся со ВСЕХ ваших сраных норманнских дыр, которые попадутся нам на пути туда.

От услышанного сейдман изменился в лице, а мечущие мгновениями ранее молнии глаза округлились от ужаса. Морган же замер, не ожидая подобных речей. Томас и раньше бывал резковат, но подобное он слышал впервые, видимо, капитанство ожесточило квартирмейстера за время отсутствия Брауна на Вольном.

Лаури горестно склонил голову, прикрывая глаза.

— Ну? — Вуд снова пнул решетку.

— Я тебя услышал, — глухо произнес Ниссен, у норманна дрожали руки. Не от голода или слабости, несколько дней на одной воде не редкость во время сложных обрядов. Ему хотелось кинуться на квартирмейстера и вгрызться тому в горло, чтобы горячая кровь стекала по коже, смывая услышанное. Звериная ярость вперемешку с бессилием клокотали у самого сердца, обжигая все внутри, и лишь неимоверным усилием воли норманн оставался относительно спокоен внешне. Но внутри ревела темная буря, сметая остатки человечности.

— Вот и славно, — победно улыбнулся Вуд, подмигивая своему капитану. — Это надо отметить.

Мужчина развернулся на каблуках и вышел, вновь оставляя их наедине. Браун же понимал, во что превратился его друг, который не единожды сражался с ним плечом к плечу. Грабежи грабежами, во время абордажей каких только потасовок не случалось, но убивать ни в чем не повинных людей? От одной только мысли об этом у Моргана холодели ладони.

Не проронив более ни слова, пират направился к выходу.

— Мои боги мстительны и жестоки, — стальным голосом хрипло заговорил Лаури, — Вечные муки в зубах пса Двуликой будут ждать воров и убийц. Вы умрете прежде, чем ступите на корабль с награбленным. Задумайся, Морган, такой ли участи ты желаешь себе и своим людям?

Это был уже не терпеливый и отзывчивый шаман, который обижался на колкости и шуточки. Перед Брауном сейчас был загнанный в угол Зверь, уповавший на месть своих покровителей. И пират знал, что это не пустые речи. Он быстрым шагом вышел из трюма, поднимаясь на палубу, нужно было проветрить голову.

У выхода на лестнице, ведущей на нос корабля, сидел Томас, дымящий норманнской трубкой. Все-таки они успели порыться в его сумке.

— Пусть посидит без воды пару деньков, тогда совсем передумает, а то разбаловал ты его.

— Это уже мне решать, — вяло огрызнулся Морган, — Слушай, а лихо ты загнул, аж меня пробрало! Это ведь было не серьезно, ну, про деревню?

Квартирмейстер странно посмотрел на друга, выпуская дым через ноздри. И Брауну это очень не понравилось, будто Томас всерьез перестал считаться с его мнением.

— Там ведь рыбаки, у них ничего нет…

— Зато у них есть жены и дочери, так что-либо их мужики откупятся золотом, — Вуд поднялся на ноги, едва не сталкиваясь нос к носу с опешившим капитаном,  и широко улыбнулся, облизывая губы кончиком языка, — либо их женщины своими прекрасными телами. И я дальше не знаю, чего мне хочется больше.

— Ну, тише, тише… Сходи, выпусти пар, если так зудит! Вроде вот только из порта отошли, — отшутился Морган.  Не нравился ему такой подход Вуда — капелька власти, которая перепала на долю квартирмейстера, вскружила ему голову и сделала неуправляемым.

— Старина Мо-ор, чего ты так взъелся? Ни одна баба не заменит хороший разбой, если только она не трофей.

[1] Зачем ты пришел?

[2] Если ты думаешь, что я приведу вас к алтарю богов, то ты ошибаешься, мудила.

[3] Пошел ты.


Все было хуже, чем надеялся Браун. Томас Вуд, который верой и правдой служил ему квартирмейстером почти два года, сейчас пугал его до дрожи во всем теле.

В дверь постучали.

— Да! — Морган сидел в своем кресле, больше напоминавшем трон, за столом с картами и чертежами маршрута, полный тяжелых раздумий.

— Звали, сэр? — в щели между косяком и дверью просунулась вихрастая мальчишечья голова.

— Да, Кристофер, заходи. И дверь закрой хорошенько…

Это был Кристофер Спун [4], четырнадцатилетний сынишка их кока, который вместе с отцом ходил в море и служил на корабле юнгой. Парнишка так напоминал Моргану его же в детстве, что он невольно относился к мальчику с теплотой, тем более, что его отец, Уильям, которого все для краткости звали Билл, был отличным поваром.

Мальчик кивнул и прошмыгнул в комнату, прикрывая дверь, а затем встал напротив капитана, нервно сминая пальцами беретку. По всей видимости, пацан опять таскал апельсины у отца и думал, что Морган станет его отчитывать.

— У меня к тебе серьезный разговор, — начал было Браун, но увидев вытягивающееся лицо мальчика не смог сдержать улыбки, — расслабься, я не стану ругать тебя за апельсины, их там целый трюм.

Кристофер облегченно вздохнул, а вот Морган напрягся, тщательно подбирая слова.

— Скажи-ка мне дружок, вот что: я знаю, что старина Томми взвалил на свои плечи управление кораблём и назвал себя капитаном. Мне нужно знать, чем вы занимались под его командованием?

 — Ну, мы все делали по старой схеме и…

 — Скажу иначе: вы нападали на селения, форты или на суда? Это жизненно важно, Кристофер. Скажи мне.

Ответа не требовалось, потому как мальчик побелел, и стиснул берет так, что послышался треск ниток.

Подтвердились худшие его опасения.

Морган задумчиво поджал губы и нахмурился, Кристофер же потихоньку начинал краснеть.

— Отпираться бесполезно, у тебя все, а лице написано, — мужчина внимательно посмотрел на мальчика, — Квартирмейстер тебе ничего не сделает, обещаю. Это останется только между тобой и мной, и не покинет пределов этой комнаты. Слово капитана.

Спун шумно сглотнул, отчего кадык на хрупкой мальчишечьей шее резко дернулся. Чисто куренок, подумалось Брауну. Парнишка нервно облизнул губы и прочистил горло.

— Мистер Вуд какой-то сам не свой, будто его душу дьявол забрал после того маяка.

Моргана как громом поразило, но он не смел перебивать мальчика.

— Это было недалеко от норвийской столицы, на скалах стоял маяк и ка… квартирмейстер Вуд сказал, что в такой глуши, да еще и на маяке наверняка будет что-то ценное. То же серебряное зеркало, которым он отражает свет по ночам, — мужчина чуть слышно скрипнул зубами, но продолжал внимательно слушать, — Высадилось немного — помимо меня и мистера Томаса еще двое…

«Вот паршивец, пацана как пороховую мартышку с собой потащил!» — рычал про себя Морган.

— Но там ничего не было, только старый маяк, который вблизи был пошарпанным и облезлым, припасы смотрителя, которые даже беднее наших будут, когда мы в Норвию доплыли, и запасное зеркало. Оно было собрано из осколков стеклянных зеркал, как мозаика, и склеено глиной на подобие тарелки.

— А смотритель?

— Он прятался под лестницей. С ружьем на зайца. Пальнул Верзиле Грэму в задницу солью, за что капитан… ой, квартирмейстер Вуд его и убил. Вашим ятаганом. Простите сэр…

Внутри Моргана разверзлась бездна, которая выворачивала его наизнанку. Вуд убил человека, который просто защищался. У него на корабле было только два правила: не трогать женщин во время грабежей и ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах, не убивать мирных жителей. Смотритель маяка вряд ли был солдатом или пиратом.  По всей видимости, раз он был один, то смотрящему было уже прилично лет, раз он не вышел сразу.

Пираты заходили в Норвию очень давно и это были лишь самых отбитые головорезы, которых не пугало наличие своих разбойников, в число которых нередко входили и женщины. Потому, по прибытию, их ждал кровавый сюрприз: команда высадилась у деревни бывших варягов, которые тогда остепенились и превратились в простых торгашей с крайне нехорошими инстинктами и рефлексами. Пиратов прирезали на подходе к селению женщины, стиравшие белье в реке, а корабль растащили на доски вместе с добром мужики на старых драккарах.

После этого Норвию пираты обходили стороной, а раз смотритель знал, кто перед ним, то это был как минимум древний старик, который только и мог, что следить за огнем по ночам.

— Что с маяком? — глухо спросил Морган.

— Мистер Вуд ничего не нашел там, кроме жестяной кружки и спичек, а потом сжег его.

Капитан медленно зажмурился, не веря в услышанное. Это был какой-то кошмар.

— Что ж ты натворил, Томми, — простонал мужчина, потирая подбородок. Картина была просто отвратной. Он не стал задерживать мальчика, потребовав с того честное слово моряка, что тот не проболтается. Кристофер быстро кивнул и пущенной стрелой вылетел из капитанской каюты.

Мысли раз за разом возвращались к тому, как Томас смотрел на Ниссена там, в карцере. И ему, бывалому пирату, прожжённому ромом, абордажами и стычками с собратьями, становилось не по себе. Он частенько слыхал, как от власти люди сходили с ума, теряя связь с реальностью, но никогда не сталкивался с этим в действительности.

Вуд не остановится, он исполнит задуманное даже вопреки своему обещанию, уж слишком ему были желанны будущие норманнские трофеи. Перед усталым взглядом сразу появлялась улыбчивая Герди, которая трогательно краснела рядом с сейдманом, а под ногами крутилась Козявка…

Сердце Моргана болезненно сжалось, вспоминая девочку и понимая, что Томас и ее не пожалеет. Невольно в голове лихим хороводом закружились воспоминания об Исбитканте, как они шли по лесу. Герди насильно спровадила Брауна сопровождать маленькую йенту, которая ну очень хотела посмотреть, как гнездятся на северном склоне дальнего холма фрингилиды. Под мудреным названием пряталась маленькая неприметная птичка с рыжей грудкой и серыми перышками, но счастью младшей дочери ярла не было предела.

Девочка ловко, будто бельчонок, взобралась на ветку и стала простукивать широкий ствол, а когда услышала, что хотела, то шустро перескочила на нужный ей сук.

— Эй, Козявка, не расшибись там! — Морган со смесью ужаса и восхищения наблюдал за тем, как девчушка снует среди разлапистых веток, — А то Снеговик мне шею за тебя свернет, а сестрица твоя добавит.

В ответ девочка лишь захлопала в ладошки.

— Мор! Мор! Я найти! — услышал мужчина радостный писк сверху. Он обошел дерево и увидел, как норманнка сидит верхом на суку и разглядывает что-то в руках. Приглядевшись, он понял, что Элла держит птенца, который неосторожно высунул клюв из гнезда.

— Чем бы дитя не тешилось…

Девочка еще какое-то время нежно ворковала с птичкой, а затем посадила ее обратно. Спускалась Элла так же ловко, как и забиралась, но пират все же стоял внизу для подстраховки.

— Оп! — девочка спрыгнула с дерева прямо в большие и сильные руки, которые с необычайной нежностью опустили ее на землю, — Почему твое сердце так колотиться?

Впервые Браун не знал, что ответить этой маленькой егозе.

— Э-э-э… Ну, потому что я опасался, что ты шарахнешься вниз и расквасишь нос.

Элла беззаботно махнула ручкой.

— Ерунда! Я же буду сейдкона, лес сам меня охраня-а-а-а-а!!!

Будущая хозяйка чащи не заметила, как носок сапожка запнулся о торчащий из земли валун, и с визгом полетела в кусты. Морган кинулся за ней.

— ЭЛЛА?! — он с треском прорывался через дикую ежевику, но не слышал плача.

«Видать, головой приложилась… Только бы не убилась», — молился пират, ломая ветки, а когда вывалился из кустов, то увидел, как девочка деловито отряхивает курточку.

Поляну огласил облегченный вздох.

— Эй, Козявка, ты как, живая?

— Ерунда! Я один раз с печки упасть, больно быть сильно. А тут земля мягкий, — Браун присел на одно колено, помогая маленькой йенте стряхнуть лесной мусор с одежды. Когда мужчина поправлял заломленный край передника, невольно покосился на ноги девочки и это его напугало не на шутку. По пухлой детской ножке струилась кровь.

— Ну-ка приподними юбку, — девочка ощутимо стукнула его по макушке кулачком.

— Ах ты негодник?! — возмутилась Элла и тут же звонко рассмеялась, — Мне не больно, правда!

Но Морган ее не послушал и чуть оголил нежную коленку, которая была содрана почти до мяса. Из широкой ссадины сочилась ярко-алая кровь, а кожа вокруг пунцовела.

— НИ ХРЕНА СЕБЕ, — присвистнул южанин, почесывая лоб, — Надо нести тебя к Снеговику.

— Не надо! — запротестовала Элла, — Он будет ругать. Сильно! И меня посадят дома. Само пройдет!

Но доводы юной йенты остались без должного внимания: Морган лихо подхватил девочку и усадил к себе на плечи.

— Варежку захлопни, — фыркнул пират, — мне тебя под честное слово оставили, а ты расшиблась. Так дело не пойдет…

— Лау. Будет. Бухтеть, — по словам отчеканила девочка.

Все вышло еще хуже. Как только сейдман увидел кровь на ноге своей йенты, то он, как показалось Брауну, успел поседеть.

— Ты вообще куда и чем смотрел?! — кричал Лаури, хватаясь за голову, — Тебе ребенка доверили, а ты!

— Я взрослая! — протестующе промычала девочка, которая в дороге притомилась и теперь мирно свисала у Моргана с плеча.

— Помолчи, Элла, — прорычал Ниссен. Он еще долго потом отчитывал Брауна за безалаберность, как провинившуюся институтку.

— А я говори-ить, — пропела егоза, за что и получила шлепок по заднице.

— Ой, мамуля, угомонись, — простонал пират, — она даже не ревела. Козявка, скажи?

— Не-а! Ви со эн снелле! [5]

Реальность грубо вырвала Моргана из теплых вод воспоминаний криком кого-то из команды на палубе. «Вольный» больше не казался ему домом, куда мужчина рвался все это время, и на корабле теперь было двое узников. Только Браун сам себя сюда привел.

Он не позволит, чтобы с голов девочек упал хотя бы волос, но для этого нужен был четкий план.

[4] Spoon — ложка

[5] Мы видели вьюрка!


Норвия встретила «Вольный ветер» хмурым небом и мелким холодным дождем. Фьорды заволокло туманом, а потому их верхушки растворялись в серости туч, будто морок. Морган стоял на носу корабля, закутавшись в китель и задумчиво глядя в даль. Команда сновала по палубе, занимаясь своими делами. Еще с утра на совете с рулевым, штурманом и боцманом было принято решение не идти в Нордлиге, а проложить курс как в прошлый раз — через скалы, напрямик к Исбитканту. Вуд в совете не участвовал. Он вообще в последнее время стал весьма замкнутым и с капитаном разговаривал лишь по делу, будто чуя неладное.

С Ниссеном дела обстояли чуточку лучше: норманн сблизился с Кристофером и больше не отказывался от еды, но все так же волком смотрел на всех остальных и замолкал, стоило кому-то войти к ним в карцер.

Ветер трепал темное полотнище флага с белым спрутом, словно силился выбить из него всю дурь, что символизировало знамя капитана Моргана Джеймса Брауна, называемого Кракеном. Капитан чувствовал, что северный край в этот раз не будет к нему так благосклонен. Первым звоночком стал крик с вороньего гнезда.

— Рифы прямо по курсу!

В прошлый раз их там не было, Морган был готов поклясться чем угодно. Навигатор бегом направлялся в его сторону, чтобы увидеть это самому. Браун поднял руку вверх, отдавая команду обойти скалу и бросить якорь.

— Это чертовщина какая-то! — причитал Найджел, который тут же разворачивал перед нахмуренным пиратом карту с отметками курса, — здесь их быть не должно, я тебе совершенно точно говорю! Морган, ты сам видишь, на карте этого нет.

— Не могли же они за пару месяцев подняться со дна?

— Это чертова Норвия, кэп, не удивлюсь, если тут и морской дьявол вылезет. Колин! Где еще видно скалы?!

Парнишка, сидящий в гнезде, понятливо кивнул окликнувшему его мужчине и стал внимательно рассматривать море перед носом корабля в подзорную трубу. Но темные воды беспокойно играли на ветру, мешая разглядеть хоть что-то.

— Плохо видно, сэр! — Колин свесился вниз, придерживая шапку одной рукой. — Вроде левее, на десять часов, еще что-то есть, там собирается пена! Можем зацепить!

Найджел бесшумно выругался, отрываясь от карты и всматриваясь в место, куда указывал матрос.

— Что скажешь, старина? — Морган напряженно всматривался в пометки, которые навигатор делал на пергаменте карты, но почерк Смита с трудом разбирал даже сам Найджел.

— Похоже, что вода ушла на несколько футов, обнажив скалы. Это не риф, капитан, это подошва фьорда. Но не похоже, что это прилив, — будучи опытным навигатором, хорошо знавшим карты, мужчина был в растерянности, — я впервые с таким сталкиваюсь!

— Не нервничай, Найджел, — Морган одобрительно похлопал того по плечу, — просто проведи нас в этот чертов залив, а дальше уже на шлюпках можем спокойно добраться.

Но оптимизм бравого капитана быстро иссяк, стоило Смиту сказать, что корабль не пройдет по таким водам, а значит придется пересаживаться в шлюпки прямо здесь, либо идти в обход. Погода продолжала стремительно портиться.

— Итак, — команда корабля собралась в самой большой каюте, дабы решить, кто пойдет с капитаном за сокровищами Исбитканта. — дело это, скажу честно, ответственное и серьезное. Нужны только самые крепкие и стойкие парни, потому что добычи там много и тащить от капища до воды, где оставим лодки — прилично.

Матросы возбужденно загудели, перешептываясь и шушукаясь. Вперед вышел Томас, исподлобья поглядывая на Моргана и нехорошо улыбаясь.

— Я пойду, — он горделиво расправил плечи и заложил большие пальцы за широкий ремень портупеи.

— Ты нужен мне здесь, квартирмейстер, — Браун недовольно скрестил руки на груди, но Вуда это только развеселило.

— Не доверяешь мне, кэп?

— На корабле должен быть либо я, либо ты, потому что…

— Да-да-да, — покачал головой Томас, хлопая друга по плечу, — но мне, знаешь ли, тоже хочется поглядеть на местные красоты…

Повисла нехорошая тишина. Морган мучительно долго раздумывал, над тем, как вывернуть этот ход себе на руку. Наконец, мужчина одобрительно кивнул. Довольный Вуд шагнул ему за спину и замер там неподвижной тенью. Дальше все шло так, как и планировал Браун. Матросы один за другим поднимали руки и выходили в середину каюты. Наконец, когда отряд для высадки был уже почти собран, Вуд неожиданно попросил слова.

— Капитан! У меня есть дельное предложение, — квартирмейстер добродушно улыбнулся, будто все было как раньше, до исчезновения Моргана с корабля, — мой друг, хотел бы попытать счастья в Северных землях и отправиться с нами.

— Но Томас, — наигранно удивился Кракен, — все твои приятели и так вызвались идти с тобой?

И правда, весь отряд складывался из шестерок и приближенных к квартирмейстеру; такие за него даже к дьяволу в пасть полезут, не то, чтобы на языческое капище.

— О, поверь, это славный малый! Ты будешь весьма удивлен его талантам, — маниакальная улыбка сверкнула клыками лишь на мгновение, заставив пугливые мурашки побежать по спине Моргана.

Томас махнул рукой, подзывая кого-то из команды, а когда этот кто-то вышел, то в состояние крайнего шока впало сразу двое: мистер Морган Джеймся Браун и Вильям Спун, он же Ложка Билл.

В центр комнаты, стесняясь, но страшно собой гордясь, вышел Кристофер. Мальчика вооружили небольшой абордажной шпагой, несколькими фитильными бомбочками и парой метательных ножей.

— Извини, Томас, но идти с нами или нет — решать не мне. У мальчика есть отец.

Ложка Билл протолкнулся через остальную часть команды, пыхтя подобно паровозу.

— Ах ты паршивец мелкий! — сетовал кок, размахивая сорванным с ноги османским тапком. — За сокровищами он собрался, погляди на него!

Билл рычал, будто медведь, но Кристофер даже не смутился отцовских воплей. Наконец, Ложка поравнялся с сыном и отвесил тому знатный подзатыльник, а затем поддал ногой без тапки по заду.

— Мал еще за золотом шастать с капитаном!

Под всеобщий гогот мальчик, еле сдерживая злые слезы, рванул к выходу. Билл же продолжал кипеть.

— Что б я его матери сказал, сгинь он там? Что наш единственный сын помер, свернув шею в овраге? Да Марта бы меня как свинью освежевала! — Морган успокаивающе похлопал кока по плечу.

— А может, тогда ты пойдешь вместо него? — предложил Томас, не сводя с Брауна немигающего взгляда. Это был вызов. Наглый, дерзкий… и безумный.

Все замерли.

— Это что, шутка такая? — выдал кто-то из моряков.

— Старина, — капитан склонил голову ближе к Вуду, чтобы его слова слышал только он, — ты давай без вот этих всех выкаблучиваний, парней только пугаешь.

— А я серьезно, — не унимался Томас, — Билл, нам как раз не хватает для ровного счета. Не хочешь стряхнуть пыль со своих абордажных крючьев?

Спун старший не знал, что ответить квартирмейстеру, да так и замер с открытым ртом. Это переходило все дозволенные границы, Вуд вступал с Морганом в открытую конфронтацию, что могло подразумевать только одно — бунт. Ситуацию разрядил Рыжий Эл, который подошел последним, а потому только сейчас протиснулся вперед.

— Капитан Браун, если Вам нужен кто-то мелкий и щуплый, возьмите меня! Кристофер еще слишком мал для таких вылазок, а без кока мы с голоду опухнем через пару дней…

Но парня перебили. Вуд.

— А знаешь, кэп, я ведь забыл, что у нас есть проводник, — последнее было сказано с такой издевкой, что у Моргана сама собой дернулась щека. — Тогда все поровну — по шесть голов на шлюпку.

Квартирмейстер поравнялся с другом, глядя на него с превосходством. Браун хорошо знал это чертово пламя в глазах Томаса и значило оно только одно — этот лихой дьявол что-то задумал, и отступать он не намерен.

— Выступаем через час! — рявкнул Морган, не отводя глаз от первого помощника, — Собрать самое необходимое, оденьтесь теплее и мешки не забудьте! И ШЕВЕЛИТЕСЬ, ЧЕРТ ВАС ВСЕХ РАЗДЕРИ!!!

Матросы радостно гаркнули в ответ и поспешили из каюты, остальные же пропускали выбранных вперед. Капитан тронул за локоть ближайшего к нему моряка, который задумчиво жевал мундштук своей трубки.

— Эй, Джейми, как только все рассосутся –, приведи наверх норманна, и проследи, чтобы Вуд не обвесил его кандалами. Начнет бухтеть, скажи, что приказ капитана.

— Дык ему похеру, чей приказ, он одно дело молчит, как рыба, — буркнул парень.

— Да я про квартирмейстера, идиот! — шикнул пират, — Квартирмейстер коль возмущаться будет, скажешь, что я приказал.

Джейми просиял, как только отчеканенная монета, и понятливо кивнул.


Шлюпки спустили на воду без суеты, по четко отработанной схеме, как было раньше. Боцман зябко кутался в свою шинель, провожая взглядом лодки.

Норманна привели почти перед самым отплытием. Ниссен злобно смотрел на присутствующих, почти бесшумно шагая по палубе. В своей тонкой куртке и замызганной рубахе мужчина не выглядел жалко, как это могло быть с кем-то иным, скорее опасно. Будто сейчас он скинет одежду и весь с ног до головы покроется густым белым мехом, обращаясь в волка. На мгновение Моргану почудилось, что голубые глаза сейдмана сверкнули янтарной искрой.

Руки северянина были скручены веревкой, конец которой был повязан петлей у него вокруг шеи, и вздумай он дернуться или бежать — сам бы себя и удавил.

— Верзила Грэм, Джером, Красавчик Шон и Фил идут со мной и норманном, — скомандовал Морган, — остальные с квартирмейстером Вудом.

— С какой это стати? Ты ведь знаешь дорогу, а мы нет, — заартачился Томас, упираясь сапогом в борт и облокачиваясь на своей колено.

— С такой, что тогда я был пьян и стояли мы во-он там, — палец пирата ткнулся в сторону фьорда. Спорить и отпираться Вуд, внезапно, не стал, а лишь задумчиво хмыкнул и перемахнул через борт, ловко спускаясь по канатной лесенке вниз.

Как только Ниссена усадили в шлюпку, в небе низко зарычал гром. Ветер стал еще холоднее. Морган указывал путь до того момента, где память еще не была смазана алкоголем, холодом и временем.

— Кэп… — Фил, сидевший на веслах, уставился куда-то вверх и неотрывно следил за чем-то или кем-то. Браун невольно проследил за направлением его взгляда и ему пришлось обернуться. Высоко над ними кружила пара черных птиц, мерно взмахивая могучими крыльями, пропуская сквозь перья холодный воздух.

— Филипп, ты что, птиц никогда не видел? Давай веслами работай! — гоготнул Шон, ковыряя ноготь щепкой. Грэм и Джером беззлобно захихикали.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы вороны за кем-нибудь, кроме покойников, так следовали?

— А может они нас приветствуют? — выдвинул догадку Верзила.

— Не нас, — глухо выдал Морган, которому начинал надоедать это треп, и кивнул в сторону шамана. — Его.

Высоко, за тучами, снова утробно заворчал гром, эхом прокатываясь по фьорду. Лаури сидел почти на носу лодки и задумчиво смотрел на темные воды. Его разрывало муками совести: с одной стороны — это было золото его предков, с другой — жизни сотен невинных людей, которые просто попадут под раздачу жадного до денег пирата. Долг служить своим Богам, незримо поддерживающим его, ощутимо уступал стремлению защитить народ, являвшийся ему своим по крови. Не Исбиткант, так Уббе, не Уббе, так Бьорненвинкель. Вуд найдет на чем отыграться, и никакие скалы его не остановят. Морган его тоже не остановит…

— Туда, — прохрипел Ниссен, указывая вправо.

Фил вопросительно посмотрел сначала на норманна, а затем на капитана; когда Морган кивнул — взял правее. Новый раскат грома принес за собой мелкий моросящий дождь, больше похожий на миллиарды маленьких ледяных иголочек, которые разбиваются о руки, лица и скатываются каплями жидкого мороза за воротник. За раскатами послышалось далекое карканье, похожее на старческий смех. Красавчик Шон боязливо поежился, зыркая на сейдмана округлившимися глазами, будто это он был виноват в непогоде.

Стоило лодкам ткнуться носами в мелкий серый песок, с неба полетели более тяжелые капли. Матросы спешно вытащили шлюпки на берег и перевернули их.

— Не сопрут? — Адам, плывший с Вудом и остальными, кивнул на темные днища.

— Тут нет людей, если только волки покататься захотят, — фыркнул Морган. Он держал в руке конец веревки, которой был связан Ниссен, и чувствовал себя от этого отвратно.

Пахло влажной хвоей, землей и чем-то едва уловимым, на грани сознания, но стоило прислушаться сильнее — тут же ускользало. Матросы осматривались, крутя головами по сторонам, кто-то даже порыл песок носком сапога, вглядываясь в мелкие камушки.

— Эй, Белобрысый, — окликнул мрачного Лаури Вуд, — мы сюда не красотами приперлись любоваться. Хотя… У тебя жена есть?

Сейдмана едва не передернуло от омерзения, но он равнодушно развернулся и побрел, увлекая Моргана и остальных за собой.

Южанин смутно помнил то, как выбрался на берег, зато запомнил, что погода была один в один как сейчас. Разве что было теплее, и он был один. Деревья молча взирали на идущих со своей высоты, заставляя Кракена будто со стороны смотреть, как он тогда блуждал здесь в тумане.

Лес говорил. Сотней шепотков, скрипов и вздохов. Тихо ему вторили воды фьорда и падающие с неба капли, разбивающиеся о кроны. Гром недовольно вмешался в эту тихую беседу, будто возмущаясь присутствию чужаков. Где-то наверху застучал дятел.

— Не хотел бы я здесь жить, — пробормотал Джером, передергивая плечами, — Такое ощущение, что я иду голым, а меня разглядывают исподтишка.

— А мне кажется, — пискнул щуплый паренек из шлюпки Вуда, — что у деревьев здесь есть глаза…

— Пинки, ты что грибов успел нажраться? — заржал Грэм, а его смех подхватили все остальные матросы.

Морган же обратил внимание, что Томас напрягся и крепче вцепился в свой кортик, висящий на боку.

— Может, стоит идти вдоль берега? — предложил квартирмейстер, оборачиваясь на треск веток.

— Нет. Осенью там всеразмывает дождями, тропы становятся болотом. Лучше идти лесом, — Лаури легко поднялся по склону, подтягивая конец веревки к себе и помогая Брауну не отставать. Норманн поежился от холода, но старался не показывать того, как он замерз. Пиратам один черт не было до этого никакого дела.

— Тогда веди так, чтобы мы не попали в трясину!

Темнело в это время осенью уже довольно быстро, а по такой погоде сумерки начали подкрадываться уже через несколько часов. Матросы все чаще спотыкались, и значило это одно — дальше идти опасно.

— Скажи своим людям, что нужно дождаться рассвета, иначе быть беде, — тихо проговорил Лаури, когда Морган подошел достаточно близко.

— Боюсь, что если мы тут заночуем, то утром они уже не будут моими людьми, как и корабль, — пират многозначительно посмотрел на провожатого, — а сам я рискую не проснуться.

— Может, факелы? — предложил один из моряков.

— В такую сырость? Проще Морского дьявола из его норы выкурить! Эй, норманн, тут есть какая-нибудь пещера или дыра, где можно укрыться от дождя? — Красавчик Шон провел ладонью по лицу, словно утираясь от пота.

Не успел Лаури и рта раскрыть, как послышался короткий металлический щелчок, а затем то тут, то там пронзительно завопили. Все как один рванули на ближайшие проклятья и причитания.

— Нет! Всем стоять! — рявкнул Морган. — Джонс, дай нам света!

Фил, единственный взявший с собой фонарь, сейчас спешно чиркал кресалом, пытаясь запалить фитиль. Когда деревья осветил слабый красноватый огонек, капитан забрал фонарь и медленно двинулся в сторону затихающих стонов, светя себе под ноги. В дальних кустах справа нашелся Пинкиворт, которого все для краткости звали Пинки, держащийся за пережатую медвежьим капканом ногу. Вокруг окровавленной икры были сомкнуты мощные стальные зубья, местами разорвавшие бедняге мышцы в лоскуты, а кость превратившие в мелкое крошево. Парень стонал все тише, белея на глазах.

— Сэм, — выдохнул Джером, который кинулся на помощь, но норманн ловко поймал его за руку, рискуя удавиться своими же путами.

— Стой! Не трогай его!

— Отцепись, дикарь! Сейчас, братишка, держись, я вытащу тебя…

— Ты ему не поможешь, — Джером с ужасом уставился на сейдмана, — капкан смазан ядом…

Обезумевший от горя матрос схватил мужчину за грудки, остальные даже не думали их разнять.

— Что, мать твою, значит ядом?! На кой-хрен там яд?!

— Чтобы животное не мучалось от боли…

— ОТКУДА ЗДЕСЬ КАПКАНЫ?! — Джером еле сдерживался, чтобы не начать метелить ни в чем не повинного Ниссена, который с сожалением смотрел на едва не плачущего пирата.

— Там тропа для перегона скота, — Лаури взглядом указал куда-то за спину старшего Пинкиворта, — Обычно их не ставят так далеко в лесу. Мне жаль твоего брата.

Джером выпустил из обессилевших рук куртку норманна и рухнул на колени, разворачиваясь лицом к Сэму, который уже перестал дышать. Яда на капканы никогда не жалели, потому что, чаще всего, на тропу, пахнущую человеком, выходили либо пришлые звери — шатуны, которым не хватало добычи на своих землях, а потому они шли в чужие; либо больные.

— Сколько еще попало в капканы? — Морган отвел горестный взгляд от скулящего над телом Джерома.

— Двое, еще один пытался их вытащить, но тоже… затих…

— Эй, норманн, — окликнул его Грэм, — а противоядие от этой холеры есть?

— В таких количествах — нет. Игерна для этого выжимают целиком.

Услыхав это название, Морган рефлекторно передернул плечами, вспоминая мерзкое членистоногое. Матросы обступили капитана, пытаясь быть ближе к свету и чувствовать себя в относительной безопасности.

— Кончай скулить, Джером, и поднимай задницу! — недовольно прорычал Вуд, пытаясь поднять упирающегося мужчину, — Тела заберем на обратном пути, после того как отгрузим золото на корабль.

Старший Пинкиворт пораженно замер, глядя на квартирмейстера.

— Я брата здесь не брошу, я матери обещал…

— Сэмуэль мертв, хочешь с ним? Вперед, сунь руку в капкан! Нет? Тогда хватит рыдать как девка, собери яйца в кулак и пошли! — В темноте не было заметно, как маниакально горели глаза Томаса, но Морган это чувствовал. Он снова убедился, что при благополучном исходе дела уже бывший товарищ просто избавится от помехи в лице капитана.

— Белобрысый! Где здесь можно устроить привал, чтобы нам не попалось этих сраных ловушек?

—  Не уверен, что такое место здесь сейчас вообще есть. Сейчас сезон охоты, каждый раз силки и капканы ставят в разных местах, чтобы…

Он не успел договорить. Вуд подлетел к сейдману и с силой потянул за опутанные веревкой руки, вырывая ее из пальцев Брауна. Лаури от неожиданности упал перед пиратом на колени и начал хватать ртом воздух.

— ТАК ТЫ, СУКА, ВСЕ ЭТО ЗНАЛ И МОЛЧАЛ?!

Квартирмейстер выхватил из петлицы портупеи пистолет и направил Ниссену в лицо.

— Отставить! — рявкнул Морган, ударом ноги выбивая конец пут из рук Томаса. Шаман судорожно принялся дергать петлю на шее и лающе кашлять. —  Совсем с ума сошел? Ты его чуть не задушил! Проводника! Он этот лес, как свои пять пальцев знает, я сам видел. Без него нас тут либо сожрут, либо мы башки в кустах посворачиваем! Будем идти цепочкой по одному, норманн впереди с фонарем. На ближайшей поляне придем в себя и двинем дальше. Ни шагу из вереницы, все усекли?

Оставшиеся понятливо закивали, кроме Джерома, который теперь неподвижно сидел возле тела брата и не сводил с него пустого взгляда. Браун положил мужчине руку на плечо и тихонько сжал.

— Сэм был хорошим человеком, я скорблю вместе с тобой, Джером, — матрос ощутимо вздрогнул, словно от холода, — Мы почтим его память, как только закончим дело. Обещаю.


Лаури шел впереди, неся зажжённый фонарь над головой и освещая путь позади идущим. Следом за ним шагал задумчивый Морган, а замыкал вереницу Томас. Квартирмейстер все больше выходил из-под контроля, стараясь перетянуть одеяло на себя. Теперь даже матросы опасливо косились на него.

— Долго еще идти, а то жрать охота? — Верзила Грэм сосал припрятанный в кармане сухарь, горячо ожидая привала. Послышались тихие смешки.

— Пара минут, — сейдман чуть замялся, отчего капитан налетел на него, заставив охнуть. Южанин вопрошающе вскинул брови. — Думаю, это там…

Он указал за небольшой пригорок, поросший спутанным кустарником ежевики. По земле начинал стелиться белесый туман, а потому действительно стоило перевести дух. Лаури пару мгновений поколебался и двинулся вперед, служа путеводным огоньком южанам.

Перед ними расстилалась широкая поляна, окруженная вековыми соснами с трех сторон и замшелой скалой с четвертой.

«Недалеко уже», — горько подумал Лаури.

Матросы осторожно спустились с холма, проверяя землю на наличие ловушек. Удостоверившись, что все в порядке, пираты кинулись собирать хворост и разводить огонь. Верзила радостно принялся шуршать содержимым своей сумки. Морган вытащил из мешка флягу с водой и припал к ней губами, краем глаза отмечая, с какой тоской на всех смотрел сейдман. Мужчина окликнул норманна, но тот его не услышал.

Томас прошел мимо, подхватывая конец веревки и увлекая шамана за собой, словно козу.

— Так спокойнее будет, — пояснил Вуд, чувствуя повисший вопрос в воздухе. Кому будет спокойнее и от чего, квартирмейстер пояснять не стал.

Веревки еле хватило на то, чтобы запутать ее вокруг ствола, а Лаури не пришлось стоять в обнимку с сосной. Вуд небрежно швырнул в него флягу с остатками воды, которую северянин неловко поймал связанными руками. Тусклый свет костра играл на уставшем лице алыми отсветами, состаривая Ниссена на добрую пару десятков лет.

Пираты расселись вокруг чадящего и трещащего костра и принялись обсуждать, кто что сделает со своей частью добычи. Браун сидел чуть поодаль, задумчиво глядя в огонь. Вуд точил оселком свою абордажную саблю, протирая после каждого движения камень промасленной рогожей.

Мужчины у костра расслабились, предвкушая небольшой отдых. Кто-то даже улегся головой на свой мешок с добром.

Странный треск веток Лаури сначала принял за потрескивание хвороста в огне, но вспорхнувшая недалеко птица развеяла это заблуждение. А затем ему показалось, что он услышал тяжелую поступь. Норманна бросило в дрожь, но не от холода. От страха.

— Сёрэ… — выдохнул мужчина, поднимаясь на ноги и вытягивая шею на источник шума. Его все время сбивали с толку разбивающиеся о хвою капли и пиратский гомон, но, собравшись с мыслями, он все же вычленил то, чего так боялся услышать — тихое утробное рычание, словно кто-то задыхался. Волосы на затылке Ниссена зашевелились.

— Морган! — он дернулся в сторону пиратов, но петля на шее не давала ему сделать это ближе, — нам надо уйти! Немедленно!

— Что? — Браун выплыл из пучины раздумий, смаргивая наваждение.

— С какой это радости? — напрягся Вуд, рывком отправляя саблю в ножны. Перепуганное лицо норманна не внушало ему доверия, а потому он желчно хмыкнул.

— Если мы не уйдем, будет беда! — Лаури встревоженно оглянулся на кусты ежевики, которые отделяли их от голодного зверя. Как на зло, он забыл на всеобщем произношение слова медведь и теперь судорожно пытался его вспомнить.

Резкий рывок заставил его упасть на землю, и начать задыхаться — квартирмейстер снова держал в руках конец удавки и тянул на себя, прижимая сапогом корпус норманна к корням сосны.

— Чего ты там еще понавыдумывал, олень безрогий? — прошипел пират.

— Томас, прекрати, ты его задушишь! — Морган подскочил со своего места, отпихивая квартирмейстера от задыхающегося шамана. Лаури пытался говорить на норманнском, но воздуха в легких не хватало — выходил лишь хрипящий шепот.

— Морган… — еле расслышал южанин, — дэ… эр…б-бьорн…

Последнее слово у норманна получилось выдохнуть чуть громче остальных.

Кракен чертыхнулся сквозь зубы, выуживая из сапога сейдманский нож и разрезая веревки.

— Какого?..

Но договорить Вуду Браун не дал, буквально взваливая на себя надрывно кашляющего проводника.

— Там медведь, собираем манатки и валим!

Было видно, что Томас борется с желанием оспорить приказ, но мычание зверя, который буквально дышал им в спины оказалось весомым аргументом.

Слышавшие все это матросы спешно закидывали дерном костер и распихивали свое добро по мешкам.

Видимо, почуяв страх добычи, медведь ринулся через кусты, выкатываясь на поляну. Это был молодой, но достаточно худой хищник, который бродил по округе в поисках еды и наткнулся на отравленные трупы.

Всё, включая медведя, на мгновение замерло, а затем завертелось с такой скоростью, что Морган всю оставшуюся жизнь потом пытался вспомнить, что же именно там произошло. Кто-то из матросов с перепугу пальнул зверю в морду, но не попал, а лишь разозлил голодного хищника.  Поляну заволокло белесым дымом, который было видно даже в темноте леса, что дало людям преимущество.

— В рассыпную! — скомандовал Браун, когда услышал гневный рык и обреченный крик матроса. Пока зверь разделывал беднягу, они успеют отбежать на достаточное расстояние. Должны успеть…

Стараясь не запинаться о корни и торчащие из земли валуны, Морган тащил на себе Лаури, который из-за удушья на какое-то время потерял сознание и просто обмяк в руках пирата. Это не было полноценным бегом, скорее весьма быстрой ходьбой. Можно было, конечно, взвалить шамана на себя, как мешок с репой, но тогда падение стоило бы им обоим жизней.

Нестись по лесу в темноте с висящим на плече норманном, который не может отдышаться — стало для Моргана настоящим испытанием силы духа. Брось он его, и удрать от медведя не составило бы труда, но Кракен не был настолько конченной сволочью. Тем более, что Лаури уже почти пришел в себя.

— Идти можешь? — северянин утвердительно кивнул, но он все еще дрожал всем телом.

Шорох шагов заставил мужчин встать спина к спине.

— Снова медведь? — кровь кипела в венах, набатом отдаваясь в висках южанина. Не смотря на прохладу, Морган был так разгорячен побегом, что еще чуть-чуть и от него повалил бы пар, как от загнанной лошади.

— Не знаю, — прислушался норманн, — Нет. Человек. Вуд.

Как уж там Ниссен определил, что это был квартирмейстер, Браун знать не желал. Как и видеть его.

Из-за расступившихся облаков выглянула похудевшая на треть луна, освещая серебряным светом лес. Было видно, что Вуд при бегстве потерял свой вещмешок.

— Эта тварь сожрала Джерома, — Томас стоял, упираясь руками в колени. Дышал он тяжело, видимо, рванул вдоль скалы. — И кто-то свернул шею в овраге. Слышал, как он упал.

— А остальные?

— Черт бы с ними! Главное, чтобы этому мохнатому ублюдку хватило, — тут пират перевел взгляд на стоящего за Морганом Лаури, — Какого хрена Белобрысый не связан?

Томас поменялся в лице, снова надевая маску психоза.

Кракен кинул на серого в лунном свете Ниссена взгляд из-за плеча. Норманн дрожал уже меньше, но теперь это был озноб от холода, потому что южанина самого начинал пронимать холод. Температура падала и это было непривычно для него, чтобы в сентябре уже были такие свежие ночи. Морган не хотел снова связывать сейдмана, но ситуация накалялась. Конечно, можно было попытаться воззвать к адекватности Вуда, но с этим он припозднился. Отдать команду? Томас уже мнил себя капитаном, а потому не стал бы подчиняться, хоть ты тресни.  Размышления затягивались.

— Ты оглох, Мор? — Квартирмейстер выхватил из петлицы пистолет и направил его в грудь друга. Это был его любимый — дальнобойный с утяжеленной пулей. Вздумай Вуд пальнуть сейчас, когда за спиной Кракена стоял северянин, — одним выстрелом убил бы двух зайцев. — Или надумал его отпустить?

— Дружище, опусти пистолет, — Браун примирительно поднял вверх раскрытые ладони, — это ни к чему…

— О, нет, не опущу, — пропел мужчина, облизывая кончиком языка пересохшие губы, — пока ты не свяжешь эту белую ворону. От дикаря ожидать можно все что угодно…

Дуло дрожащего пистолета все также смотрело в сердце Моргана. Кракен глубоко вздохнул и полез рукой в сумку, выуживая моток пенькового шнура. Пират нехотя обернулся к проводнику и аккуратно взял того за руку, принимаясь ловко вязать вокруг саднёного запястья петлю. Лаури безразлично смотрел на все это, не замечая, что Браун буквально прожигает на нем дыру взглядом.

«Ну же, идиот, посмотри же ты на узел!» — рычал про себя южанин, но Ниссен, к сожалению, не мог прочесть его мыслей. Тогда, дабы привлечь его внимание, он болезненно дернул веревку, да так, что норманн недовольно зашипел, поднимая на пирата озлобленные глаза.

«Только бы понял».

Пират одним взглядом указал на петли вокруг сейдманских рук, но Лаури лишь непонятливо нахмурился. Дело дрянь…

— Ты ему там руки связываешь, или кружево плетешь? — нетерпеливо зарычал Томас

— Ну ты ж помнишь, насколько мудреный мой узел, хрен развяжешь зато, если не знаешь как, — Кракен последний раз дернул аркан, проверяя, надежно ли держит, но Вуд нетерпеливо оттолкнул его плечом и сам попробовал расшатать узел. Сидело крепко.

— Надо собрать парней, — фыркнул квартирмейстер почти в самое лицо Моргана, а потом обратился к Ниссену, — далеко еще?

Теперь пистолет смотрел в грудь Лаури. Норманн покосился на пляшущее дуло.

— Около часа, если только…

— Я спросил про время, на остальное мне плевать! А теперь веди!

Оставшиеся в живых матросы нашлись быстро, благодаря фонарю Филиппа, который тот зажег, опасаясь капканов. Их было трое — плывшие с Морганом и норманном в лодке — Верзила Грэм, Красавчик Шон и сам Джонс.

Свет снова вручили норманну, который теперь шел более свободно, не опасаясь удавиться. Все чаще стали попадаться знакомые Брауну деревья и валуны, растущие из земли. Дорога, которой Лаури вел их, начала плавно уходить вверх и заворачивать чуть вправо. В красноватом свете фонаря блеснули мокрыми листьями кусты малины. Почти пришли…

Верхнее капище выглядело в свете луны завораживающе. Между каменными идолами стелился жидкий полупрозрачный туман, серебристое сияние сестры солнца играло искрами на вкраплениях слюды в породе, из которой были высечены истуканы. Редкие золотые вкрапления подмигивали морякам золотыми звездочками, а самоцветы еда не светились изнутри. Мужчины какое-то время не могли оторвать глаз от ожившей легенды. Воспользовавшись заминкой, Лаури попытался проскользнуть за спины морякам, осторожно гася фонарь и пряча его за одним из разрушенных божков. Еще немного, и темнота бы раскрыла северянину свои объятия, когда в спину уперлось металлическое дуло мушкетона, а на ухо горячо засвистел шепот.

— Если я на тебя не смотрю, это не значит, что я не слежу за тобой, норманн, — щелчок взведенного курка заставил Ниссена разочарованно скрипнуть зубами.

Красавчик Шон протянул руку к одному из истуканов, но Морган вовремя это заметил и шикнул на парня.

— Ничего не трогать! Помните, здесь я рухнул в ловушку с игерном, — на счет ловушки Браун несколько приврал при рассказе, дабы не ударить в грязь лицом перед командой.  Не признавать же, что он попросту ухнул туда во время позорной драки с полуголым шаманом, у которого из оружия был только ритуальный нож?

Матрос испуганно отпрянул, пряча руки в карманы. Фил увлеченно разглядывал резные письмена, идущие по камню, а вот Грэм… он снова жевал.  Вот он, идеальный кандидат для роли декорации брауновской постановки «отвлеки всех, пока Ниссен спасает свою задницу».

Всю дорогу от того места, где они удрали от медведя, Кракен размышлял: понял ли его Лаури, и как организовать ему путь безопасного отхода. На ум пирату шла только хорошая потасовка, но она не вовлекала тогда параноика Томаса. Нужно было действовать хитрее…

— Эй, Верзила? Ты опять что ли жрешь? Покажи, чего у тебя там, а то меня тоже на жор пробило, — пират панибратски обнял матроса за плечи и заглянул тому в мешок. Он не увидел ровным счетом ничего, что могло бы привести его в ярость, кроме ниссеновского табака. О чем и не преминул упомянуть Морган.

— Так ты, значит, крыса? — Браун выхватил из ножен палаш, — Отвечай, Грэм!

Верзила весь сморщился и сжался под такими обвинениями, а Филипп удивленно уставился на них обоих.

— Да я на время у него табачину с трубкой взял! — скулил детина, за которого уже шел вступаться квартирмейстер.

— Эй, глядите! — удивленно вскрикнул Красавчик. Матрос показывал куда-то в сторону высеребренной луной заводи, — Там женщина![

Про Грэма все моментально забыли, подрываясь как один к Шону. У самой воды действительно темнел стройный силуэт. Пока Морган судорожно вглядывался в тень, надеясь, что это ни в коем случае не Герди, остальные строили догадки, откуда она там взялась среди ночи.

За спинами раздался выстрел, разорвавший тишину спящего леса, будто взрыв. Спящие птицы испуганной стаей взметнулись в ночное небо, оглашая фьорд своими криками. Громоподобное эхо отразилось от чернеющих скал и принеслось грозовым раскатом обратно. Облако белесого дыма укутало высокую фигуру замершего квартирмейстера, который с победным видом опускал руку с оружием, а к подножию холма мешком падал норманн.

Внутри Брауна что-то со звоном разбилось, бросая мужчину в мертвый холод. Время будто замерло, и он видел, как Лаури словно подкошенный летит вниз к земле, а затем кубарем еще какое-то время скатывается в овраг, заросший посеревшими от холода папоротниками. Шальная мысль, что Вуд промахнулся, и сейчас Снеговик подскачет и рванет прочь, не отпускала Кракена до последнего. Но кусты остались недвижимы. Ниссен не поднялся.

Морган двинулся за ним, как в тумане слыша слова Томаса о том, что северянин распутал узел капитана-недотепы и попытался удрать. Шаг вперед показался прыжком в бездну.

Мир вокруг утратил значение и краски.

Он его убил. Проклятый Вуд убил человека, который был ни в чем не виноват, кроме того, что Браун свалился ему на голову. Казалось, что южанин забыл, как дышать. Он неотрывно смотрел на замершие кусты и думал лишь о том, что это все не взаправду, продолжая как кукла безумно идти.

— И чего теперь без проводника делать будем?

— А нам не нужен проводник, — ответил Вуд, — Морган и без него знает дорогу, да, капитан?

Только тогда Браун замер, как громом пораженный. На слове «капитан» Томас ядовито оскалился. Это был финиш. План Кракена медленно осыпался ему на голову невесомыми хлопьями серого пепла, запасного варианта как остаться в живых и не подставить сейдмана не было. Он проиграл.

Снова щелчок курка. В этот раз это был мушкетон, заряженный мелкой шрапнелью, которая заставляла раненого мучительно долго умирать от потери крови или болевого шока. Когда-то Вуд специально повязал на пистолет красный шнур, чтобы лишний раз не хвататься за этот предмет изощренной пытки, и теперь шпагат алел вокруг запястья мужчины.

— Я, по-твоему, совсем слепой, м? Морган? — манерно поинтересовался Томас, приближаясь, будто стихия — медленно и неотвратимо, — Или ты думаешь, я не видел, как ты таращился на белобрысого, подавая ему знаки? Только наивный идиот не поймет, что за два месяца, что ты якшался с ним, эта макака чего-нибудь у тебя не нахватается. Поди еще и в планы свои его посвятил? Или сговорился с ним.

Дуло дрогнуло сильнее и поднялось чуть выше. Теперь пират целился своему капитану в лицо, и в отличие от последнего — стрелял он довольно точно, насколько это вообще было возможно. Морган горько усмехнулся.

— Ты размяк здесь, Кракен. Потерял хватку, за что и поплатился. «Вольному ветру» нужна сильная и крепкая рука, а не… ЭТО, — Томас брезгливо кивнул на Брауна, указывая на него всего, а после резким движением ударил его в лицо. От неожиданности Морган упал на колени, ничего не отвечая, даже не поднимая на монстра в обличье Вуда глаз. Внутри все снова жгло мертвенным холодом…

— Прошу, дай мне повод! Один неверный шаг, чтобы я смог тебя прикончить, и ты не путался под ногами. Клянусь, до утра ты не доживешь, мать твою…

Матросы, наблюдавшие за всем происходящим, не вмешивались, а лишь наблюдали. Но и без того было ясно на чьей они стороне. Удача отвернулась от мистера Моргана Брауна, оставив того с носом и квартирмейстером-предателем.

«Око за око».

— А зачем ждать? Прихлопни сейчас, и дело с концом! — бывший капитан «Вольного» наконец поднял взгляд на своего «преемника», — Чего зря время терять?

Вопросы, конечно же, были излишними. Не зря же Морган все преподнес так, будто Капище было утыкано ловушками и изрыто подземными ходами. Вуд, по заверениям хитрого пирата, не смог бы проникнуть внутрь, задень кто-то хоть одну.

Томас гневно поморщился и сплюнул сквозь зубы, сдерживая порыв ударить оппонента теперь ногой.

— Грэм, забери у него оружие! Все! — Верзила двинулся на Моргана, но тот продолжал с вызовом смотреть на бывшего друга, даже не думая подниматься. — И сапоги проверь.

Грэм ловко обшаривал карманы пирата. Хвит хищно сверкнул сталью в лунном свете и скрылся в сумке матроса.

— Раз уж пещера с подвохом, то и пойдешь туда первый. Надеюсь, не надо объяснять почему?

Теперь уже Браун плотоядно оскалился, как загнанный в угол зверь. Верзила легонько потянул его за локоть, за что получил изничтожающий взгляд.

Хитрый лис попался загонщику со сворой [1].

[1] Имеется в виду традиционная Английская охота на лис, которая появилась в 16 веке. Практикуется так же и на Альбионских островах этой вселенной.


Орешник несколько пообтрепался, но все так же был похож на шар, закрывая провал в скалах. Морган медленно шел по темному коридору, неся в поднятой руке зажженный фонарь.

«Забавно, однако, получилось», — хмыкнул он своим невеселым мыслям. Позади, гуськом, шли те, кого он считал своей командой. На деле же они оказались сворой брехливых сук, которые преданно стелились перед Вудом, стоило тому показать зубы.

В этот раз все было иначе. Галерея пещеры казалась длиннее, а темнота словно поглощала слабый свет фонаря. Сзади кто-то споткнулся о камень и зашипел от боли. Наконец, дальняя стена коридора начала светлеть, а потом его и вовсе залило рыжим светом танцующего в жаровнях огня.

Древнее Капище встретило гостей гробовым молчанием. По всей видимости, Морган был последним, кто сюда приходил за это время. Всё, включая куклу маленькой йенты, было на прежних местах.

— Охренеть, — присвистнул Шон, стягивая с каштановых волос шапку. Матросы не верили своему счастью, да еще и тому, что делить это придется на бо́льшие доли ввиду последних обстоятельств. Глаза Вуда маниакально блеснули, отражая золотые искры сокровищ. Филипп от изумления присел на одну из кошек, застеленную пятнистой шкурой, Грэм просто стоял с открытым ртом.

И только Морган, стоящий на пороге, с горечью и отвращением смотрел на все это. Горы сокровищ больше не внушали ему трепет и радость. Может, Томас прав, и он слишком размяк здесь? Ведь до того, как он добровольно прыгнул за борт, чтобы добраться до берега, ему было плевать, какой ценой достаются все прелести мира? Помнится, будучи еще сопливым мальчишкой, он с горящими глазами втолковывал Киллиану, как прославится и будет владеть всем миром, а друг только понимающе кивал и улыбался. От воспоминаний кольнуло в груди.

Морган болезненно поморщился.

Ниссен смотрел на него так же, когда Браун травил очередную байку малышке Элле. Так же кивал и тихо улыбался, прячась за бородой. И этот улыбающийся и понимающий взгляд сейчас жег душу раскаленным железом, разрывая на части. Так не должно было быть…

Все это проклятое золото не стоило смерти норманна, который спас неблагодарного ублюдка по имени Морган Джеймс Браун. Спас просто так, не требуя какой-либо благодарности. И какой поганой монетой теперь ему отплатил пират? Предал. Бросил этим шакалам на растерзание под свист и улюлюканье за горстку золота. Лаури и девочки этого не заслужили. Особенно девочки…

И теперь Морган все прощелкал. Стоит Вуду вернуться на корабль, как этот сумасшедший скомандует направить корыто на Исбиткант.

Нет. Он даже представлять не хотел дальнейшего исхода событий. Слишком больно. И кроваво. И в этом виноват только он сам.

Из пелены самобичевания его выдернул странный звук, похожий на скулеж. Браун сморгнул наваждение и увидел, как Филипп, обхватив голову руками, сидел у подножия одной из статуй и издавал странные приглушенные звуки, похожие одновременно на смех и плач, содрогаясь всем телом.

— Джонс? — Южанин опасливо тронул матроса за плечо, но тот, казалось, его не замечает. Из дальнего угла раздался звон монет. Это Шон спешно набивал карманы золотом и самоцветами, забыв про валяющийся у него под ногами мешок. На лице Красавчика застыла маска счастья, будто криво нарисованная неумелой рукой. — Шон? Парни?

Грэм обнимал статую сидящей женщины, подле которой стояли деревянные кошки в пятнистых мехах, воркуя ей что-то на ухо.

Творящееся вокруг заставило Моргана усомниться в реальности происходящего. Ему казалось, что матросы попросту забыли о его существовании. В принципе, вздумай Браун сейчас незаметно уйти, ему бы это вполне удалось, но то, что он видел, походило на причудливый кошмар больного ума. Красавчик внезапно начал громко шикать куда-то в сторону.

— Ш-ш-ш! Надо делать все тихо, усек? — но в том месте, куда он обращался, ничего не было.

Браун неуютно поежился и закрутил головой, в поисках Вуда. Томас же стоял напротив статуи богини с разномастным лицом и гладил темную половину ее головы ладонью, как живую. В другой руке у него была его заточенная сабля. Плечи квартирмейстера изредка вздрагивали, словно того бил озноб.

— Какая-то нездоровая хрень, Том, вам надо… уходить… — Вуд резко дернул головой, глядя на бывшего друга налившимся кровью глазом из-за плеча. Моргану стало не по себе.

Джонс раненной птицей вскрикнул, а затем лихорадочно начал рассовывать драгоценности и монеты по всем щелям в одежде, включая сапоги, которыми просто зачерпывал монеты и натягивал их до треска ниток.

Вокруг творился кошмар. Абсурда ситуации добавляли неуместные комментарии Шона, который разговаривал с пустотой. Внезапно, у самых ног пирата чиркнула сабля, высекая искры из каменного пола, словно Вуд пытался отсечь ему тень. Он даже не смотрел на Моргана, просто махал клинком вокруг себя, как мельница и рычал от злости.

— ТОМАС?! — попытался достучаться до него Браун, но и он его не слышал. Новый выпад почти резанул капитана лезвием поперек живота, но тот ловко увернулся. Еще один выпад. И еще. И еще…

Вуд работал саблей так ловко, будто клинок был продолжением руки. Морган бы еще может и погордился тем, как хорошо обучил своего квартирмейстера, не пытайся он его снова убить. Томас что-то бессвязно бормотал, орудуя мечом как ветряная мельница.

Браун едва успевал отскакивать от очередного взмаха лезвия, но целью Томаса было не убийство бывшего капитана, он пытался избавиться от того, что видел. Мужчина все продолжал что-то лихорадочно бормотать себе под нос. Капище все больше начинало напоминать сцену сумасшествия: ко всему прочему Красавчик Шон и Верзила сцепились в нешуточной драке, но окончательной точкой стало то, что Фил истерично завизжал и выхватил из петлицы портупеи пистолет.

Выстрел грянул, когда сабля квартирмейстера распорола рукав моргановского кителя, оставляя алеющую царапину на загорелом предплечье. Браун неудачно оступился на какой-то побрякушке и рухнул спиной на гору подношений, больно ударяясь обо что-то твердое головой. Падение вышибло из легких весь воздух, а потому Морган беспомощно пытался вдохнуть, открывая рот как выброшенная на берег рыба. Дым от выстрела повис в пещере подобно молочному мареву, щекоча ноздри пороховым запахом и перша в горле.

Пользуясь заминкой и тем, что Вуд схватился за уши, мужчина кое-как начал отползать в сторону. Дезориентированный Томас выл и крутился, пытаясь избавиться от звона в ушах. А Шон, славившийся тем, что из любой схватки выходивший без единого увечья, даже сломанного носа, медленно оседал на кучу разномастных монет с окровавленным лицом. Из каштановых волос, прямо над правой глазницей торчала увесистая статуэтка. Грэм победно зарычал и пнул в лицо мертвого товарища, вокруг которого начали багроветь металлические бляшки.

Тут обезумевший матрос переключил свое внимание на распластанного Брауна, который с ужасом понял — он следующий. Поросячьи глазки моряка были как у квартирмейстера — лопнувшие капилляры окрасили их в алый, в довершение всего — под носом у него расплывалось кровавое пятно.

— Черт, — только и успел выдохнуть Морган, когда матрос с утробным рыком кинулся к нему, пытаясь дотянуться до головы своего бывшего капитана. Браун никогда не обращал внимания, как такой горе мышц удавалось так проворно и быстро двигаться, но то, с какой ловкостью Верзила перемахнул препятствие в лице мертвого Шона, а затем принялся молотить Кракена куда дотянется, его поразило. Южанин боролся с ним, отчаянно борясь за свою жизнь, но Грэм оказался сильнее. Из последних сил задыхающийся под натиском огромного тела Морган дотянулся до Красавчика и деревенеющими от напряжения пальцами выудил из петли пистолет. Он приставил дуло к голове пирата и, отведя предохранитель, щелкнул курком, надеясь вышибить мозги спятившему матросу.

Пистолет звонко щелкнул, но Грэм остался невредим и плотоядно оскалился. Тогда Морган резким движением выкрутил кисть и с силой всадил рукоять противнику в висок. Раздался тихий хруст и Грэхэм Уилсон, больше известный как Верзила Грэм, уставился на Брауна остекленевшими глазами, а затем и вовсе начал заваливаться на бок.

Сознание начало медленно плыть, но Кракен помнил, что рядом выл от контузии Вуд, а потому не позволил себе облегченно вздохнуть. Когда он попытался спихнуть с себя тушу Грэма, услышал вопль полный первобытного страха. Кричал Томас.

— НЕ-Е-ЕТ! — квартирмейстер закрывал лицо руками, — Нет! КАК?! Я ЖЕ УБИЛ ТЕБЯ!!!

Прямо перед Вудом, чуть склонив голову на бок стоял Лаури, оголенный по пояс и укутанный волчьей шкурой.

Это было последнее, что Браун увидел перед полетом во тьму.


Пещера, как и говорил этот крысеныш Морган, была спрятана в скале. В расщелине, которую скрывал орешник. Все как он и говорил.

Сейчас бывший капитан шел впереди довольного до нельзя Томаса и показывал дорогу, прямо как его белобрысый дружок норманн. Пристрелить его было сущим удовольствием, уж слишком он пугал Вуда. В спокойных и холодных глазах северянина он видел угрозу и ненависть, даже когда тот шел с петлей на шее. Но один выстрел, и это воплощение дикости рухнуло наземь, как мешок с дерьмом.

Ничего необычного.

Разве что этот придурок Браун аж в лице переменился, когда его белокурая подружка отправилась к дьяволу в гости.

Он так непростительно размяк здесь, что квартирмейстеру до тошноты было противно на это смотреть.

На капище стало ясно, что золото ему не нужно, он горевал по убитому дикарю. Не похоже это было на Моргана, который иногда и имен матросов-то не помнил, когда они с ним не один месяц отходили под парусом.

В нос ударил странный запах горелого китового жира и чего-то еще, очень похожего на индийские благовония, но более легкое и ненавязчивое. Морган, конечно, понарассказывал жути об этих местах, мол обитель северных духов… Брехня, Вуд в это не верил. А вот о ловушках слушал очень внимательно, запоминая каждую деталь. Только вот квартирмейстеру было невдомек, что норманны были намного хитрее и проницательнее своих южных соседей с Континента, которые утыкали гробницы дротиками и «волчьими ямами».

Внутри было прекрасно. Свет играл бликами на горах разношерстного добра, на которое матросы смотрели так, как на иную шлюху в порту не глядели.

Во рту появился странный привкус, будто с сильнейшего похмелья, но мужчине было не до таких мелочей. Ему показалось, что они в пещере не одни. По спине сразу пробежал неприятный холодок, словно кто-то смотрел на мужчину в упор.

— Подойди…- прошелестело в голове Томаса, будто на грани сознания. Вроде и приказ, а вроде и мольба о ласке. Мужчина тряхнул волосами, отгоняя морок. Все начинало странно менять очертания, Голова сделалась ватной, а тело непривычно тяжелым. — Ближе…

Вуд ни секунды не сомневался, что его звала двуликая женщина, высеченная из камня. Он медленно подошел к ней вплотную. На миг Томасу почудилось, что женщина ему улыбнулась, будто ждала уже очень давно.

Рука сама потянулась к ее лицу, а когда пальцы коснулись камня, то Вуд удивился — истукан отозвался теплом человеческого тела. Он любовно гладил камень по шероховатой поверхности, а в голове нарастал хор голосов, перебивавших друг друга.

— Убей их всех!

— Нет-нет-нет… Только Моргана….

— ЭТО СВЯЩЕННОЕ МЕСТО, НЕЛЬЗЯ!!!

— Я сказал: убей! Все это должно достаться тебе!

– Убей Кракена — он обуза… Он заберет корабль… Как и все, что тебе было дорого, как тогда…

— Не слушай их, это все морок.

Голоса роились, словно пчелы, жужжа и жаля. Пещера странно качнулась под ногами, отчего Вуд боязливо вздрогнул, передергивая плечами.

— Какая-то нездоровая хрень, Том, вам надо… — позвал его Морган, но резко осекся, стоило обернуться на зов, — уходить…

Увиденное повергло квартирмейстера в шок.

Воздух вокруг Моргана плавился, как огарок восковой свечки, а по коже, прямо из-под рубашки, змеились щупальца. Черные, как сама тьма. И они разрастались… Тянулись к Томасу, истекая чернилами, которые капали на пол, но разбегались сизыми облачками прямо в воздухе.

Одно из щупалец проползло по шее Брауна и нырнуло под кость глазницы, а затем заполнило глаз чернотой, которая чернильной слезой покатилась с ресниц бывшего капитана; другое — выползло из его сапога и потянулось к Вуду по полу.

Мужчина испуганно отшатнулся и попытался отрубить его. Как только меч коснулся щупа — оно растаяло в воздухе.

– Они боятся железа!

— Они в нем! Убей Моргана!

— ИЛИ ОНО ТЕБЯ ПОГЛОТИТ! ТЬМА СОЖРЕТ ТЕБЯ, ТОМАС…

— ТОМАС?! — кричал уже Браун, уворачиваясь от ударов клинка, который почти достал самое толстое и безобразное, тянущееся из живота капитана. Морган уже мало походил на себя прежнего, скорее на клубок колышущихся спрутов, в облаке чернил.

— Убей, убей, убей, убей… — бормотал как в бреду Вуд, орудуя саблей, пока не рубанул так сильно, что отсек сразу несколько конечностей твари.

Монстр громоподобно заорал, оглушая Томаса. Его крик эхом отдавался в голове, сбивая с толку. Сабля со звоном полетела на каменный пол.

На мгновение сознание прояснилось, но его тут же поглотил хаос, творящийся вокруг. Вуд крутился, пытаясь вытряхнуть гул из головы, вцепившись в волосы руками. Он рычал и выл, как раненый зверь, но это не помогало. Мимо метались тени, картина смешивалась в пестрое и пляшущее полотно.

Резко запахло кровью, к горлу Томаса подкатила тошнота. Голоса уже не шептались, они вопили.

— УБЕЙ ЮБЛЮДКА!

— ВСЕХ ПРИКОНЧИ! ВСЕХ!

— НИКТО НЕ УЙДЕТ ЖИВЫМ! ОСТАВЬ ИХ НАМ!

— Это все морок! Остановись. Томас, не слушай их!!!

Мужчина на мгновение зажмурился, пытаясь, сконцентрироваться. Рой в голове жужжал так, что Вуду казалось, будто сейчас он начнет выцарапывать себе путь наружу через глазницы.

Ощущение чужого взгляда, заставило его отвлечься от рвущих в клочья разум голосов. Томас открыл глаза и поднял взгляд на стоящего передним. Сердце испуганно ухнуло в район желудка, а руки похолодели. Стоящий перед ним напоминал адскую карикатуру на ангела.

На красивом бледном лице горели двумя ярко-голубыми звездами глаза, из которых катились кровавые слезы, оставляя на алебастровой коже багровые дорожки. Светлые волосы светились оранжевым светом, за его спиной на фоне танцующего огня в жаровне метались тени, хлопающие крыльями. Мужчина злобно скривился, словно приготовился оскалиться и зарычать.

Серый мех на его плечах заворочался, будто кто-то пытался выпутаться из него, а затем из-под вздувшейся шкуры проклюнулось что-то черное. Гладкий клюв разорвал накидку сначала слева, а затем второй клюв показался и справа. Волосы на затылке Вуда зашевелились от ужаса, потому что сейчас на него смотрели своими голубыми глазами уродливые головы воронов, растущие прямо из тела стоящего напротив него существа. Он оцепенело наблюдал, как из-под шкуры показываются еще и мокрые перья, с которых тягучими нитями капала почти черная кровь. Одна из птиц вывернула уродливую башку и гортанно каркнула, словно называя квартирмейстера по имени.

— Что… — еле слышно выдохнул Томас, делая шаг назад.

— Икке гъенкъенна?[1] — проговорило существо голосом норманна.

Голоса в голове взорвались истеричными завываниями, перекрикивая один другого.

— ЭТО ОН!!! О-О-О-О-О-ОН!!!

— Проклятый колдун воскрес!

— Норманнская тварь жива!!!

— Он… пришел…за тобой…

От захлестнувшего его леденящего трепета, Вуд закрыл лицо руками.

— НЕ-Е-ЕТ! — завопил пират — Нет! КАК?! Я ЖЕ УБИЛ ТЕБЯ!!!

Воскресший сейдман поморщился.

— Я, ду прёвдэ[2], — он сделал шагнул ближе к скулящему Томасу, а растущие из его плеч вороны жадно щелкали клювами и нетерпеливо хлопали крыльями. — Дэ эр шо мие блюд по хэндэнэ ат ду альдри виль васке ав. Ду ванхелигет митт ланд дин тильстэдэвьэрейсе. Ду трьют фор о дрепэ митт фольк ог ванхелигет миннэт ом минэ фор фьедрэ. Ог, но беталер ду фор дэ…[3]

Белые руки сомкнулись на шее квартирмейстера, пытавшегося отбиться от железной хватки призрака, но у него ничего не получалось. Раз или два он даже попал по шаману, но тщетно. Силы были не равны.

Тени за спиной норманна громогласно закаркали имя моряка и ринулись на него, неистово хлопая крыльями. Когда первая ворона принялась лезть в раскрытый от вопля ужаса рот Вуда, тот начал задыхаться. Вторая. Третья… Все больше птиц из-за спины мстительного духа набивались в глотку квартирмейстера, душа его своими тельцами. Перья лезли ему в нос, мешая вдохнуть, в висках застучала кровь, крики превращались в невнятное бульканье. Голоса в голове начали затихать, и теперь они жалобно скулили. Томас сделал отчаянную попытку ослабить хватку сильных рук на своей шее, но очередная птица, вылетевшая из призрачной стаи, села ему на глаза.

В голове Вуда воцарилась тишина.

[1] Не признал?

[2] Да, ты старался

[3] На твоихруках столько крови, что тебе уже никогда не отмыться. Ты осквернил мою землю. Грозился убить мой народ и осквернил память моих предков. И сейчас ты за это заплатишь.


Первое, что ощутил Морган, разлепляя свинцовые веки, — голова трещала по швам от боли. К горлу подкатывала тошнота, но усилием воли он подавил позыв. Южанин медленно перевернулся со спины на бок, постанывая от пульсации в районе затылка. Вокруг было тихо, лишь огонь потрескивал в жаровнях, играя бликами на каменных стенах. О том, что тут творилось ранее напоминали лишь пятна крови, тел не было видно. Браун, морщась, попытался подняться на ноги, но руки дрожали так сильно, что он смог только неловко сесть.

Что здесь произошло, когда он отрубился? Томаса нигде не было видно, парней тоже… резкой вспышкой вспомнилось, что Верзила проломил Красавчику голову статуэткой. Пират резко крутанул головой, но сразу пожалел об этом — капище завертелось волчком перед глазами.

Мор на мгновение прикрыл глаза, давая картинке успокоиться.

Ладно. А дальше? Боль в ребрах напомнила, как Грэм набросился на него и принялся метелить как в последний раз. Хотя, почему как? Свой удар пистолетом в висок Верзилы он тоже вспомнил. Но черт возьми! Морган не помнил, чтобы Вуд куда-то девался! Он стоял тут, прямо перед ним и вопил от контузии! А потом…

Ниссен. В пещере появился сейдман, будто в первый день их встречи. Дальше — чернота. Значит, Снеговик жив. На душе бравого капитана появилась небывалая легкость и облегчение. Морган чуть заметно ухмыльнулся этой новости, а затем до его ушей донесся еле различимый звук, будто кто-то приглушенно пел, или мурлыкал себе под нос.

Кое-как поднявшись на ноги, южанин попытался определить источник звука, но не смог, а потому медленно побрел вдоль стены, придерживаясь за нее рукой. Чуть пройдя поодаль, он заметил, что за спиной статуи Двуликой имеется небольшая ниша, которая скрывала еще одну пещеру, чуть меньше этой.

Прихрамывая от боли во всем теле, Морган приблизился и понял, что звук доносится оттуда. Он уже слышал подобное. Во сне, где танцевала та рыжая женщина.

Вёльва…

Спиной к проходу стоял Ниссен, занятый чем-то важным. Браун хотел было его окликнуть, но поскользнулся на чем-то и еле удержал равновесие.

— Что за… — пират опустил глаза вниз и пригляделся. На полу что-то блестело широкими полосами: темное и на вид влажное, а затем он вгляделся в темноту пещеры.

В полумраке тусклых лучин и курящихся жаровен в неестественных позах находились Шон и Грэм, чьи лица были окрашены темными разводами. Послышался мерзкий хруст, с которым Ложка Билл обычно рубил тунца своим топориком на палубе, чтобы не изгваздать камбуз рыбьими кишками.  Можно было подумать, что Снеговик сейчас был занят тем же…

В нос ударил сладковатый запах свежего мяса. Морган потер глаза и волосы у него на руках вздыбились от увиденного. Ниссен педантично раскладывал по кучкам внутренности, отсекая лишнее длинным ровным ножом со скошенным острием. Только сейчас пират обратил внимание, что из-за широкоплечей спины сейдмана он видит сапоги Вуда.

Норманн глухо напевал себе под нос, разделывая тело Томаса, как тушу какого-нибудь оленя. С алтаря (а то, что это именно алтарь, Морган не сомневался) медленно стекала кровь, как и с рук Ниссена, который даже не обращал на это внимания. Лаури потянулся в сторону, укладывая потроха квартирмейстера чуть дальше, и открыл взору Брауна такую жуткую картину, от которой к горлу подкатила уже несдерживаемая рвота.

У еще одного изображения Двуликой, прямо под ее ногами, лежала отрезанная голова Вуда с чуть прикрытыми глазами и перекошенным ртом. Кожа даже для трупа казалась неестественно бледной. Что же стало с телами матросов Морган не узнал, опрометью бросившись к выходу. Когда он вылетел на свежий воздух, то хорошенько проблевался.

Небо на востоке начинало сереть. В лесу стояла благоговейная тишина, а у морского волка перед глазами еще была картина расчленения бывшего квартирмейстера. Желудок снова свело от свежих воспоминаний. Кое-как собравшись с мыслями, Браун решил, что на открытом пространстве будет проще осознать случившееся. Он обошел пригорок и тяжело зашагал вверх по склону, поднимаясь обратно на верхнее капище. Наверху было заметно холоднее, но и вид оттуда открывался потрясающий. В сером свете занимающегося рассвета стелился по водной глади призрачный туман, укутывая ближние к заводи деревья легкой периной. Прокричала сова. Пахло сосновой смолой.

Еле слышимые шаги заставили Моргана буквально подскочить с места и приготовиться к худшему, что Ниссен пришел и за ним. Вид у сейдмана действительно внушал первобытный страх: мужчина был с ног до головы перемазан кровью, руки были испачканы по самые локти. Блестящие алые дорожки кривыми тянулись до конца предплечий и обрывались на середине плеча, след смазанной пятерни пересекал лицо, окрашивая багровым светлую бороду, волосы были зализаны назад, но некоторые пряди бурыми сосульками свисали вдоль скул. В окровавленной руке он держал тот самый нож, которым разделывал Вуда. Норманны называли такие клинки скрамасаксами и охотно использовали их наравне с топорами при абордажах, потому никто не решал связываться с ними в портах. Браун так уж точно.

Шаман тяжело дышал, бездумно глядя перед собой, словно собирался рухнуть здесь же без сознания. Казалось, что он настолько глубоко в своих мыслях, что ноги сами несут его, а бедолага Ниссен и понятия не имеет, где он. Клинок в руке заметно дрожал.

— Эй, — Морган настороженно окликнул северянина, но тот его не слышал, — ты здесь? Снеговик?

Лаури пару раз быстро моргнул, словно приходя в сознание, а затем мгновенно собрался, словно для атаки, выставляя сакс перед собой. Пират же рефлекторно отпрянул, выставляя перед собой раскрытые ладони.

— Тише, — примирительно прошептал южанин, — тише, спокойно… Видишь, я безоружен… Бе-зо-ру-жен.

Сейдман до белеющих костяшек сжал рукоять и гневно поморщился, едва не рыча и скалясь. Моргану на мгновение показалось, что человеческое в нем совсем исчезло, уступая место Зверю… но не тому, которого он тогда видел в карцере, а яростному и абсолютно неуправляемому. Голубые глаза горели неприкрытой злобой.

— Это всего лишь я…

— «Всего лишь я», — свистящим шепотом повторил шаман, — если бы не ты, ЭТОГО бы не случилось… Посмотри на меня, Морган, хорошенько приглядись!

— Мне…

— Только посмей сказать, что тебе жаль! Вообще не вздумай даже пробовать что-то говорить, или, клянусь всеми своими богами, я отрежу тебе язык и зашью рот!

Внутри Моргана все похолодело, ведь сейчас он понимал, что слова сейдмана не были фигурой речи ни в одном из вообразимых значений.

— Не свались ты мне тогда на голову, ничего бы не произошло! Вы бы не осквернили мою землю своей жадностью! Жаждой наживы! ОН БЫ НЕ ПРИШЕЛ СЮДА! НИКТО БЫ НЕ УМЕР ЗДЕСЬ! — норманн не сдерживал себя и уже перешел на крик, — ОНИ НЕ БЫЛИ ВИНОВАТЫ В ТВОЕЙ И ВУДА АЛЧНОСТИ! ЖЕСТОКОСТИ! ТЫ ПРИВЁЛ СЮДА ЭТУ ТВАРЬ НИ СЕКУНДЫ НЕ КОЛЕБАЯСЬ! ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО Я СДЕЛАЛ, ЧТОБЫ ОСТАНОВИТЬ ЕГО?!  И ВСЕ ЭТО ПОСЛЕ ТОГО, КАК Я БУКВАЛЬНО ВЫРВАЛ ТЕБЯ ИЗ РУК У СМЕРТИ?!

Сакс с глухим звоном ударился о землю.

— Гюдер, хар йай икке мэр хъёммэ… Йай эр форбаннет, [1]— злые слезы покатились по щекам Ниссена, смывая кровь с кожи, но затихать он и не собирался, продолжая выплескивать на Моргана все, что долго держал внутри, — ЭТО БЫЛ ТЁМНЫЙ СЕЙД! ТЁМНЫЙ!!! Я КЛЯЛСЯ ЗАЩИЩАТЬ ЛЮДЕЙ, А НЕ УБИВАТЬ ИХ! МНЕ ПРИШЛОСЬ МСТИТЬ ЕМУ ЗА НЕСОДЕЯННОЕ!!!

Каждый крик беловолосого шамана врезался в Брауна подобно ножу. Чувство собственной никчемности, помноженное на бессчетное количество раз вкупе с безысходностью, накрыло сознание Моргана.

Потому что он действительно виноват.

— Я ПРОКЛЯТ, МОРГАН! Я БОЛЬШЕ НЕ СЕЙДМАН! МНЕ НЕЛЬЗЯ БОЛЬШЕ ЗДЕСЬ БЫТЬ!!! — охрипший Лаури схватился за голову и медленно осел на землю, — Теперь я НИКОГДА не смогу вернуться… Никогда…

Его колотила крупная дрожь. Ниссен сидел, подогнув ноги под себя, пытаясь сжаться в маленький комочек, чтобы стать более незаметным и отгородиться от окружающего мира. Он продолжал бесшумно плакать. Словно боясь, что сама местность оскалится на него, будто волчица.

Пират просто стоял напротив, утопая в болоте собственной вины перед сидящим на земле шаманом. Он осторожно сделал шаг в его сторону, но не встретил сопротивления. Лаури раскачивался подобно маятнику, крепко зажмурившись и прерывисто дыша, изредка вздрагивая всем телом. Морган коснулся плеча мужчины, аккуратно проскальзывая пальцами в слипшийся от крови мех и легонько сжимая их.

Ниссен на мгновение замер, а затем медленно повернул голову в его сторону, награждая пирата настолько убийственным взглядом, что все и без слов было понятно.

Ударом, которым сейдман сшиб пирата с ног, можно было спокойно убить лося или бычка, но Морган не был ни тем, ни другим. Лаури по-кошачьи перескочил упавшего и уселся на него сверху, осыпая южанина градом ударов, выкрикивая проклятья на норманнском. Браун даже не думал сопротивляться, смиренно принимая все, лишь прикрывая голову руками.

При очередном замахе, северянин болезненно вскрикнул и схватился за бок, на котором краснела пропитавшаяся кровью повязка, оказавшаяся бывшей рубахой. Мужчина зашипел от боли и повалился на другой бок, скатываясь с Моргана, который недвижимо лежал на спине, глядя на кроны вековых сосен. Раны от ударов болели и кровоточили, он не обращал на это внимания.

По бледному северному небу плыли облака, сбиваясь в стайки. В голове после снова звенело, но сосущая пустота и жгучая вина оттесняли это на второй план. Браун на миг крепко зажмурился, морщась будто от зубной боли, а затем закричал во всю мощь своих легких. Из кустов испуганно вспорхнули сонные сороки. Вложив в этот крик всю свою злость и бессилие, южанин кричал так громко и душераздирающе, что казалось — его слышит весь остров. Он замолк и резко сел, не давая себе возможности спасовать перед грузом вины за все содеянное, особенно перед Лаури. В душе Моргана зияла дыра, и в этот раз она все больше походила на бездну.

— Да! Во всем, что случилось виноват только я! Я! И никто больше! Это я притащил сюда головорезов, в частности Вуда! Да! Я обманом заставил тебя пойти за собой, чтобы ты привел нас к этому месту! Да! Я тебя использовал! — Морган бил себя кулаком в грудь, глядя на морщащегося от боли норманна, — И вина за все случившееся ТОЛЬКО НА МНЕ!

Он замолчал, переводя дыхание и пытаясь сдержать кашель от садящего ощущения в горле. Сердце колотилось как бешеное, выстукивая чечетку о ребра.

— Если бы я знал, что все так обернётся, — с горечью сожаления произнес пират, сжимая пальцами ворот выглядывающей из-под сюртука рубашки, — то я позволил бы тебе себя убить еще тогда, в тумане… Лаури, если бы я мог вернуться в тот день, то не позволил бы ТЕБЕ спасать меня.

Ниссен обреченно вздохнул, придерживаясь за рану.

— Да как ты не понимаешь, я не мог тебя не спасти! Это был мой долг… Сейд обязывает сохранять любую жизнь, даже такую гнилую как твою!

— Любую?! — искренне удивился Морган, — А как же ублюдок Вуд?! Я видел, что ты сделал…

В глазах Ниссена вспыхнуло осознание, что Браун был там. Норманн переменился в лице, ссутулил плечи и окончательно закрылся от мира, уходя в себя.

На капище воцарилась тяжелая тишина. Из фьорда прилетал лишь тихий плеск воды. Мужчины старались не смотреть друг на друга — им обоим очень тяжело давался этот разговор.

— И как бы ты себя не корил, я считаю, что ты поступил правильно. Ты спас не только девочек, но и всю деревню.

Лаури нахмурил светлые брови, отводя взгляд.

— Я стал убийцей, — глухо промолвил он.

— А убийца стал бы защищать тех, кто считал его чужим? — Пират устало провел рукой по лицу, отмечая, что на пальцах осталась кровь. Мужчина не был до конца уверен, что это не было останками бывшего квартирмейстера. — Они тебе и близко не родня, но ты наплевал, что они тебя всю жизнь шпыняли, а потом едва не сожгли. Ты их защитил. Так ответь мне: что бы с ними со всеми стало, не останови ты этого бешенного пса?

Как южанину показалось, его слова заставили Лаури крепко задуматься над сказанным. Морган же желчно хмыкнул, глядя на то, как потупился сникший нораманн.

— Молчишь? Сказать нечего? Так вот, задавай себе этот вопрос каждый раз, как надумаешь снова себя винить.

Лаури вновь промолчал, но теперь Браун понял, что молчит северянин не из-за того, что «сказать нечего». Ниссен попросту клевал носом, явно теряя сознание от потери крови. Повязка уже не просто пропиталась алым, она буквально сочилась, истекая красными каплями, будто ягодным соком.

— Ты встать-то сам сможешь? — пират кое-как поднялся на ноги и приблизился к белому как снег шаману.

— Не нужна мне твоя помощь, — огрызнулся Ниссен, пытаясь встать. Но предательская земля качнулась под ногами, и мужчина неуклюже плюхнулся назад, осоловело хлопая покрасневшими глазами. Браун устало покачал головой и протянул руку, которую тот неохотно, но все же принял.  Пират помог Ниссену подняться и повесил его себе на плечо.

— Порядок? — Лаури положительно кивнул, и они медленно принялись спускаться с холма в сторону дома сейдмана.

Солнце наконец взошло над фьордом, рассеивая туман. В водах сразу за капищем, где матросы «Вольного ветра» увидели женскую фигуру, проступили из туманной завесы острые камни. В этом месте начинался бездонный омут, который продолжался еще несколько метров вдоль берега, выходя на поверхность острыми как бритва уступами скал. Возле ближнего к берегу выступа плавал без подошвы и содержимого сапог Филиппа Джонса. Пират, как ему показалось, спасся из ожившего ночного кошмара бегством, но весьма глупо расстался с жизнью в пасти равнодушного омута.

Боги приняли жертвы за нанесенные им оскорбления.

[1] Боги, у меня больше нет дома. Я — проклят.

====== Глава 7. Точка невозврата. (от 04.09.19) ======

В хижину сейдмана они буквально ввалились, падая без сил. Избитый пират и обескровленный шаман последние пару десятков метров тащили друг друга из последнего. Дом, на удивление Ниссена, не разграбили и не сожгли. Все было так, будто он никуда и не уходил. Разве что все покрывал слой пыли и очаг привычно не разгонял холод и мрак. Видимо, ярл не дал бунту одного говорливого фанатика перерасти во что-то большее.

Мужчины облегченно рухнули на широкую кровать и несколько минут молча переводили дыхание.

— Ты живой? — Морган неуклюже приподнялся на локте, разглядывая бледного как смерть северянина. Лаури лежал с прикрытыми глазами и старался не проваливаться в пучину беспамятства. В ответ на вопрос пирата он покачал в воздухе грязной рукой, — Ясно. Где у тебя бинты или какие другие тряпки, бочину тебе залатать?

Все та же рука указала куда-то в сторону одного из шкафов возле очага. Тяжело поднявшись с кровати, Браун побрел в указываемую сторону, шаркая сапогами по полу. Болело все. Адски. Но норманну было в разы паршивее.

В шкафу слева стояли склянки и шкатулки, шкаф справа был забит книгами и посудой. Значит, левый.

— И чего тащить?

— Иглу и нитки, — простонал Ниссен.

Морган не поверил своим ушам, а потому вопросительно уставился на Лаури, который с трудом поднимался в сидячее положение. Из-под повязки из-за усилий снова засочилась кровь.

Спорить было некогда, норманн в любой момент мог, если не умереть от обескровливания, то отрубиться точно. Благо, швейная шкатулка стояла тут, среди сушеных трав в кульках и темных стеклянных пузырьков.

— И настойку, — добавил северянин, — за шкафом… Бутыль.

Браун удивленно вскинул брови, но упрямиться не стал. Заглянув за буфет, он и правда заметил там большую вытянутую бутылку с красноватой жидкостью на пару литров. Цапнув настойку, пират, пошатываясь, двинулся обратно.

Лаури проворно выхватил из рук Моргана бутыль и, откупорив ее, приложился к горлышку, делая большие глотки. Вручив бутыль обратно южанину, он шумно выплюнул алкоголь на свои руки и принялся их растирать, вытирая их об штаны. Норманн проделал так еще дважды.

Пират завороженно наблюдал за действиями мужчины, мимоходом отпивая из бутылки. Пойло было достойным. Крепче аккевита, но более мягким на вкус. Наконец, дрожащими руками шаман стянул повязку, вставил в игольное ушко нитку и попытался соединить края раны, но ничего не вышло, — стоило ему коснуться кожи, он тут же злобно шипел сквозь зубы от боли.

— Не могу, — мотнул белесой головой Ниссен, — Давай ты.

Морган испуганно округлил глаза.

— Ты сейчас серьезно? — Лаури терпеливо вздохнул, протягивая морскому волку иглу.

— Я кровью истекаю, какие уж тут шутки, — пуля, хоть и прошла по касательной, все же сильно прошлась по коже и мышцам, раздирая их почти до самых ребер. Браун даже не пытался представить, насколько это больно. — Только руки сначала обмой.

Морган не только обмыл руки, но и влил немного настойки в себя. Зашивать людей ему еще не доводилось. Кое-как уняв дрожь в руках, он чуть свел края раны друг с другом, за что получил зубовных скрежет и шипение на ухом.

— Я никогда раньше никого не зашивал…

— Хорош языком чесать, — рычал норманн, чью кожу сейчас Морган старательно прокалывал кривой иглой. Первый стяжок Лау стойко терпел, но после второго начал постанывать от боли. Третий дался норманну еще тяжелее.

— Хлебни, полегчает, — пират кивнул на бутыль.

— Шей давай, — на лбу Ниссена крупными бисеринами выступил пот.

Четвертый шов был последним. Северянин мертвой хваткой неосознанно вцепился в плечо Моргана и до белеющих костяшек сжал ткань сюртука.

— Ну всё-всё, дорогуша, — Браун криво улыбнулся уголком рта, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, — можешь перестать меня тискать, я закончил.

— Спасибо, — норманна била крупная дрожь. Он из последних сил перевязался принесенными бинтами и аккуратно лег на спину, пустым взглядом уставившись в потолок.

Нужно было отвлечься.

Морган прогулялся до колодца во дворе, чтобы отмыться от крови и привести себя в порядок. Солнце стояло в зените. Желтеющие то тут, то там деревья и кустарники служили напоминанием, что колесо года вновь повернулось в сторону осени. А еще нужно будет объяснить всем, как так получилось, что он вернется один и без добычи.  Хотя, проблема заключалась далеко не в команде.

Морган не мог объяснить всего случившегося самому себе. Он даже не хотел никого впутывать в это дело, свято веря, что на острове никого не будет. Надеялся, что капище Исбитканта находится довольно далеко от поселения. Никто не должен был пострадать. План южанина с самого начала заключался в том, чтобы тихо вынести отсюда все золотишко, загрузить его в трюм и со спокойной душой уйти незамеченными обратно. Но, видать, и правда была в том, что удача ему благоволила лишь в море. На суше Фортуна просто отворачивалась от него. А теперь еще и «Вольный ветер» осиротел на квартирмейстера с частью парней, которым нужно искать замену.

Браун устало потер переносицу и вздохнул. Поспать бы… Когда он зашел в хижину, Ниссен продолжал лежать, пялясь в потолок. Пират осторожно опустился рядом, стараясь не тревожить больной бок мужчины.

— И что дальше?

— Не знаю, — тихо выдохнул Лау, — но здесь я не могу оставаться.

— Ты и тогда не мог.

— Это была вынужденная мера, через какое-то время я смог бы вернуться, — бывший сейдман облизнул потрескавшиеся губы, и скосил глаза на южанина, — А ты?

— Надо вернуться на «Вольный», как-то растолковать парням, что все пошло через задницу. Не словить за это пулю в башку…

Снова повисла тишина. За окном легкий ветерок шуршал желтеющими листьями березы, которая росла возле самого дома, оттеняя окно своими тонкими ветвями.

— Слушай, — вопрос, который терзал Моргана всю дорогу до хижины, сейчас нестерпимо жег пирата изнутри, — а что там было-то?

— На капище?

— Угу.

Ниссен немного поерзал на кровати, устраиваясь удобнее.

— Ну… начну с того, что сейдманов не спроста называют хранителями земли и памяти. Мы не только лечим и помогаем людям, но и присматриваем за местами, подобному тому, которое ты хотел разграбить.

Морган неосознанно поморщился будто от зубной боли.

— В капищах довольно сыро и влажно, поэтому большая часть подношений через какое-то время превращается в труху. Те же шкуры или дерево. Поэтому в китовый жир, который подмешивается к углям в жаровнях, добавляется сушеная синявка. Самый обычный сорняк, который имеет занятное свойство не давать плесени и гнили расти…

— А причем здесь какая-то трава и то, что часть моей команды сошла с ума, перебив друг друга?

Лаури терпеливо вздохнул и мрачно взглянул на собеседника, который лежал, скрестив руки на груди.

— При том, — продолжил свой рассказ шаман, — что стоит жиру прогореть вместе с синявкой достаточно долго, как ее дым становится ядовит и вызывает мощные галлюцинации.

Морган резко сел на кровати.

Теперь все сходилось! Вот почему Томас размахивал саблей, пытаясь не зарубить его, а словно что-то отсечь. Бессвязные речи Шона и панику Фила это тоже объясняло. Так вот о какой каре говорил Ниссен, сидя в карцере!

Минуточку…

— Стой! — он повернулся к норманну, — А как же я? Почему меня не накрыло этой дрянью?

====== Глава 7. Точка невозврата (от 10.09.19) ======

Лау осторожно перевернулся на бок, подпирая голову ладонью.

— Вот тут-то и кроется самое забавное, что кроме как божественным вмешательством не назовешь. Отраву горелой синявки нейтрализует яд игерна. Если бы эта гадина не ужалила тебя тогда, ты бы сейчас, вероятнее всего, лежал рядом со своими матросами у жертвенника Двуликой.

От последних слов перед глазами Моргана снова встала картина обряда расчленения. Он невольно поежился, что не укрылось от внимательного взгляда Лаури.

— Ты не должен был этого видеть, извини, — норманн сник и снова откинулся на спину, прикрывая глаза.

Какое-то время они снова провели в молчании.

Браун задумчиво разминал руки, похрустывая костяшками пальцев. Тишина нервировала его, возвращая к произошедшему. Червь самобичевания снова начал грызть пирата изнутри. Он предал Ниссена, лишил дома, бросил в карцер, а потом сейдмана едва не убили. Так себе ситуация. Южанин снова посмотрел на Лаури и понял, что тот уснул, чуть запрокинув голову и разметав по кровати отросшие волосы. Вспомнилось, как пират впервые увидел его спросонья и принял за девушку. Из-за волос. Морган сдержанно хмыкнул и улегся чуть поодаль, чтобы во сне не задеть рану сейдмана. Им нужно было отдохнуть.


Лаури открыл глаза ближе к рассвету, дрожа всем телом от холода. Нетопленный очаг чернел пустотой на фоне стены, а под боком сопел пират. Морган завернулся в покрывало, по-детски подтянув колени к груди.

Развести огонь — значит привлечь чье-то внимание, так что нужно искать другие способы согреться.  Ниссен осторожно поднялся с кровати и побрел к сундуку с вещами. Внутри вперемешку лежали зимние и осенние вещи. Рассудив, что лучше сразу готовиться к худшему, мужчина выудил из кучи черную зимнюю куртку на меху и теплую рубаху с алой вышивкой. Стежки узора складывались в хитрую вязь, оплетающую ворот и струящуюся по рукавам. Меж мудреных петлей и узлов прятались старые руны, сулящие удачу и богатство.

Сейдман скинул с плеч выпачканную кровью шкуру и надел рубашку, которая села как влитая. Ботинки он тоже переобул, сменив норманнские башмаки на сапоги, которые носили южане с континента.

Он больше не часть этого мира…

На глаза из-под одежды в сундуке попался браслет, когда-то спрятанный матерью. Единственный подарок отца, которого он никогда не знал. Подобные украшения раньше дарили мальчикам на инициацию, чтобы показать, что они уже мужчины. Лаури такой был не нужен, вместо него Улла вручила сыну ритуальный нож и свое серебряное веретено, сказав, что это — бо́льшая честь, чем щегольская побрякушка. Рука сама потянулась к вещице, которая манила с самого детства. Волки на браслете грозно скалились, будто предупреждая, что с хозяином вещи шутки плохи. Не раздумывая, Ниссен продел руку в обруч. Металл приятно холодил кожу. Почему-то сейчас ему вспомнились слова младшего брата ярла, который в шутку называл маленького Лау волчонком. Волчий сын…

От мыслей Ниссена отвлек застонавший во сне Морган. Шаман обернулся на звук, и его мысли тут же устремились в другое русло. Что мешает ему сейчас перерезать горло человеку, предавшего его? Он и так уже ступил на тропу темного сейда, принеся Вуда в жертву Двуликой. В конце концов, все эти беды случились лишь благодаря Моргану…

Лау тряхнул волосами, отгоняя подобные думы. Нет, он не станет дэйдасигдом[1]. Лучше уж совсем отказаться от этого занятия, чем позволить этой дряни занять свой разум. Мужчина тяжело вздохнул и вышел во двор. Небо снова заволокли низкие тучи, а с фьорда потянуло холодом. Кажется, снег в этом году может пойти слишком рано.

Лаури дошел до колодца, набрал воды и мокнул голову в ледяную воду. Мысли прояснялись. Отфыркиваясь и отплевываясь от красноватой воды, бегущей с волос, северянин смывал с себя все, что пережил за эти сутки. Наконец, когда он закончил, то накинул на голову одно из прихваченных полотнищ, промакивая мокрые волосы. Холод от бегущих за шиворот капель бодрил не хуже крепкой настойки.

Морган продолжал сладко спать, когда Ниссен вернулся. Бывший сейдман спустился в погреб и достал немного сушеной оленины, чтобы унять зверский голод. Спустя какое-то время пират на кровати заворочался и проснулся.

— Оклемался? — южанин зевал и тер лицо, пытаясь отогнать остатки сна. Лау молча кивнул и жестом предложил ему оленину, — Не откажусь.

Приличный кусок мяса полетел Брауну прямо в руки. Пират жадно вцепился зубами в угощение.

— Уже решил, куда подашься? — прошамкал Кракен, отправляя в рот остатки мяса. Ниссен неопределенно пожал плечами, сидя на стуле. Разговаривать ему сейчас совсем не хотелось. — Тебе идет.

Морган кивнул на новое одеяние, чем вызвал кривую улыбку у северянина. Нужно было выдвигаться, потому что кто-нибудь мог и заглянуть сюда. Та же Герди или малышка Элла, которую пророчили в ученицы беловолосому сыну вёльвы. О чем он и поведал жующему пирату.

— Значит, собирай манатки и снова в путь!

— Только не с тобой, — отрезал Лау.

— Ой, да брось! Я перед тобой знатно виноват, позволь хоть как-то этот «косяк» загладить?

— «Косяк» — это когда ты сожрал гардарийские ягоды для отвара и свалил все на мою забывчивость, — внутри сейдмана начинала медленно закипать злость на безалаберного южанина, — простым «извини» тут не отделаешься.

— Не строй из себя суку, ты не умеешь этого делать, — парировал пират, — Я сейчас серьезно! Не делай так больше.

В ответ Ниссен лишь вздернул светлую бровь и поджал губы.

— Ладно, это твое дело, но я вот что предлагаю. Ты все равно двинешь отсюда. В смысле из Норвии. И я могу подкинуть тебя на «Вольном», — Морган многозначительно махнул рукой и подбоченился, — Как тебе идея?

— Нет.

— Поплывем, куда скажешь.

— Я. НИКУДА. С ТОБОЙ. Не поплыву.

— Ты тогда сам выл, что проклят и тебе нет здесь места! — вспомнил пират слова шамана, — Так вот, чтобы не осквернять это все твоим присутствием, я тебя подкину, скажем, в Аемстер. А?

Лаури смотрел на то, как извивается южанин и не мог понять, зачем на этот раз он так старается. Извинения? Вряд ли. Снова использует? Уже вероятнее, но толку от этого нет, так как дорогу он теперь знает сам. В то, что Браун делает это от чистого сердца, верилось слабо.

— Да соглашайся ты уже, сукин сын!

— На колени.

— Чего? — опешил капитан, глядя в совершенно серьезные глаза норманна. На мгновение на лице Моргана отобразилась внутренняя борьба, а затем он медленно сполз с кровати на пол.

Удивлению Лаури не было предела. Браун, который обычно даже за свои тупые издевки никогда не извинялся, сейчас стоял перед ним на коленях. И, судя по мрачнеющему виду, прилагал к этому немало моральных сил.

— Если ты не слышишь меня с высоты своего самолюбия, то повторю тебе это в лицо, — Ниссен придвинулся к нему ближе, — я никуда с тобой не поплыву. Ты невыносимый засранец и приносишь одни беды. И в Аемстере мне уж точно делать нечего.

— Атеней[2], — выпалил Морган, — Я помню, как ты говорил, что было бы неплохо в него попасть. Я помогу тебе устроиться туда. Прошу, не делай меня последней тварью. Я многого в жизни натворил, позволь хоть перед тобой не замараться. Пожалуйста…

В принципе, Лау было достаточно и того, что он переступил через себя, потому это пора было заканчивать. Внутри все сжалось, как перед прыжком и Ниссен почувствовал, что еще сильно пожалеет о своем выборе.

[1] Дэйдасигд/а (от исл. dauða sigð — серп смерти или жнец (ну вы поняли)) — жрец/жрица культа смерти у норманнов. Так как у реальных северян культа смерти не было как такового, пришлось извращаться. Сейд просто делился на темный (порчи и проклятья) и светлый (знахарство, любовные аспекты и плодородие). (прим. авторов)

[2] Амстердамский университет, считающийся одним из самых престижных в Голландии.

====== Эпилог ======

Ветер приятно обдувал лицо, покалывая кожу ледяными иголочками мелких соленых брызг. Лаури стоял на рулевой площадке «Вольного ветра» и всматривался в даль, размышляя, что уже не просто наступает на больные грабли, а просто с радостным гиканьем прыгает на них с разбега. Бряцающего побрякушками Моргана он услышал, как только тот появился на палубе, а уж поступь его он теперь из тысячи узнает.

—  Гляжу, ты перестал блевать дальше, чем видишь, — гоготнул пират, становясь слева от норманна и скрещивая руки на широкой груди. Лаури сдержанно хмыкнул, пряча улыбку в бороде, а затем покосился на Брауна, который упорно делал вид, что разглядывает горизонт с важным видом.

— Вашими стараниями, капитан, — южанин старательно избегал взгляда Ниссена, всячески пряча глаза, но не переставал ходить за ним хвостом. — У Вас просто волшебный карцер…

— Долго еще припоминать будешь?

— До самого Аемстера, — послышался обреченный вздох, больше похожий на сдерживаемый стон. Лаури не был злопамятным, просто разговор с Морганом после всего случившегося как-то не клеился иначе. Бывший сейдман на физическом уровне ощущал, что южанину не уютно в его обществе, но чувство вины вынуждало Брауна наступать себе на горло и терпеть. — В конце концов, ты сам это предложил.

 Северянин снова обратил взор к горизонту.