Драконы [Кае де Клиари] (fb2) читать онлайн

Кае д’Клиари Колдовской замок

(Сказка для детей, которые готовятся стать взрослыми,

но не корчат из себя взрослых, и для взрослых,

которые не забыли, что они на самом деле

подросшие дети, но кое-что повидали

уже в этой жизни)

Часть 4 Драконы

Эта книга является результатом фантазии автора. Любые совпадения имён, прозвищ, географических и прочих названий, терминов, а также возможных событий и ситуаций, являются случайными.

Все герои этого произведения достигли восемнадцатилетнего возраста или давно уже миновали его. В эпизодах, где упоминается или изображается детство этих же персонажей, отсутствуют сцены насилия, секса и любого аморального поведения, как самих героев, так и их окружения.

Автор гарантирует отсутствие в произведении нецензурной брани, порнографии, педофилии, изображения насилия и аморального поведения за исключением тех случаев, когда речь идёт об осуждении этих явлений.

Внимание! В романе допускаются сцены с употреблением табачных изделий и спиртных напитков, чрезмерное употребление которых вредит здоровью. Автор присоединяется к мнению о пользе полного исключения табака, алкоголя, наркотиков и прочих средств, наносящих вред здоровью и разрушающих человеческую психику, и призывает своих читателей поддержать его в этом.

Посвящаю эту книгу своему другу и названному брату

Чарльзу Коттеру, в обществе которого я провёл лучшие

годы своей жизни.

Кае д’ Клиари

2017.

Защищено авторским правом.

Категория 18+

Глава 1 Драконий вой

Неяркий свет от пыльных лампионов бросал размытые жёлтые блики на видавшую виды мраморную лестницу. На верхней площадке, такой широкой, что можно было устраивать танцы, перед массивной дубовой дверью, стоял высокий человек, одетый в длинный, почти до земли, чёрный плащ, широкополую чёрную шляпу и чёрные лаковые ботинки, едва видимые из под нижнего края плаща. Едва ли не пополам согнувшись в поясе, он возился со связкой ключей, которую держал двумя руками, прилагая отчаянные и напрасные усилия, чтобы эти ключи не гремели. В полнейшей тишине, царившей на безлюдной мраморной лестнице, звон ключей раздавался не тише церковного колокола, а напряжённое дыхание высокого человека сошло бы за вздохи паровоза курьерского поезда. По-видимому, высокий человек в чёрном плаще трудился над замком долго и без видимого успеха, так как в его пыхтении начали проскальзывать нотки раздражения.

— Мистер Драговски? — Раздался за его спиной спокойный и насмешливый голос.

Человек в чёрном медленно выпрямился и также медленно посмотрел через плечо. Вдруг стало ясно, что он не просто высокий человек, а настоящий гигант, из тех которые сразу выделяются в любой толпе, превосходя самых высоких на голову, а то и больше. Гигант, не торопясь, повернулся к двум рослым мужчинам в серых шляпах и бежевых плащах, и спокойно взглянул на два короткоствольных револьвера, направленных ему в грудь.

(Агенты!)

— Спокойно, Драгис! — Произнёс один из незнакомцев примирительным тоном. — На сей раз ты у нас на мушке и пожалуйста, не делай глупостей. Нам ведь тоже не нужны неприятности.

(Грязные агенты! Из тех, что только притворяются полицейскими, а сами подъедаются на службе у Дульери!)

Человек в чёрном молча, разглядывал тех, кто угрожал ему с таким решительным видом. А между тем, их душонки испуганно прятались где-то в пятках. Он это чувствовал! А они разглядывали его.

И впрямь, здесь было на что посмотреть. Этот великан был не менее семи футов роста. Возраст его очень трудно было определить, но с первого взгляда он казался старым из-за бело-серебряных волос падающих на плечи из под широкополой шляпы. Впечатление усиливалось выражением лица, носившим на себе отпечаток горечи. Уголки рта этого лица были опущены, несмотря на то, что рот кривился в жестокой усмешке, зато глаза метали молнии. Именно эти молодые и ясные, даже скорее яростные, глаза и заставили агентов замереть на месте. Ярко-голубые, неестественно выделяющиеся на бледном, почти белом лице, они, как будто, горели внутренним огнём, завораживая своим нечеловеческим блеском. Но не это отвлекло на мгновение внимание полицейских-профессионалов, а то, что глаза человека в чёрном вдруг стали менять свой голубой цвет на зелёный и засветились воистину адским пламенем!

Доли секунды хватило, чтобы опешившие агенты не успели среагировать на то, как гигант в чёрном одним движением распахнул свой плащ и выхватил из-за пояса два здоровенных пистолета, заткнутых за брючный ремень! Дуплет громоподобных выстрелов рявкнул, как один оглушительный взрыв, а за ним бабахнуло ещё пару раз! Бесформенные комья серо-бежевого тряпья, бывшие недавно людьми, скатились по мраморной лестнице, оставляя за собой кровавые следы похожие на плевки великана!

Вдруг дверь, которую человек в чёрном так долго и безуспешно силился открыть, распахнулась сама собой и в её отверстый зёв высунулось тупое рыло дробовика. Выстрел ахнул так, что на миг погас даже неверный свет в усталых лампионах! Но заряд картечи, рассчитанный на взрослого гризли, только вырвал клок из чёрного плаща, взметнувшегося над парапетом лестницы. Гигант успел перемахнуть через это заграждение и обрушился в пролёт с высоты трёх этажей, оставив за собой лишь запах сгоревшего пороха. Человек с дробовиком выскочил из открытой двери и наклонился над пятнадцатиметровой пропастью, ожидая увидеть на дне насмерть разбившегося гиганта. И… тут же получил пулю в переносицу, отбросившую его к противоположной стене, где он и сполз на пол, оставляя на мраморной облицовке кошмарный бугристый след из крови и мозгов. Высыпавшая вслед за ним толпа людей услышала лишь хлопок парадной двери и вскрик двух младших агентов, карауливших снаружи. Одного из этих бедолаг смела дверная створка, другой скорчился, закрыв лицо ладонями после удара пистолетной рукояткой.

Он бежал, не помня себя, бежал, что было сил, потому что знал — это только начало! Если его выследили, то это значит, что за ним гонится целая армия преследователей, и они будут самыми разными, возникнут ниоткуда и не отстанут, пока он не удерёт в такое место, где не властны никакие агенты и их хозяева!

Из ярко освещённого подъезда он попал в лабиринт полутёмных переулков, где воняло мочой и отбросами, а за каждым углом таилась опасность. И точно! За первым поворотом на него накинулась с бешеным лаем овчарка, но встретившись с пламенеющим взглядом зелёных глаз, поджала хвост и поспешила ретироваться за ближайший мусорный контейнер. Два или три раза его обстреливали из-за угла, но пока никто не решался сойтись с ним в лоб для единоборства. Сзади слышались звуки погони. Чёрный гигант с удовлетворением понял, что эти звуки беспорядочные и люди только мешают друг другу!

Вдруг он выскочил на широченную, ярко освещённую улицу. Свет фонарей резанул по глазам, но он не сбавил скорость бега, а наоборот рванул наперерез движению, к трамваю, отходящему от остановки. Трамвай уже успел набрать ход, когда человек в чёрном догнал его и ухватился за лесенку, спускавшуюся с крыши до половины заднего окна. При этом он выронил один из своих пистолетов и тот запрыгал по брусчатой мостовой с резким металлическим стуком.

Бабах!!!

Он едва успел поджать ноги. Длинноносый тёмно-зелёный автомобиль, водитель которого явно не заботился о сохранности машины, врезался в зад трамвая и тот остановился, как будто ударился о непрошибаемую стену. Человек в чёрном выпустил из рук лесенку, резко оттолкнулся ногами, упал навзничь, перекатился через крышу автомобиля, встал на ноги и снова бросился наутёк!

Из покорёженной машины выскочили двое. Одного из них беглец тут же уложил, не целясь, выстрелом через плечо, но другой спрятался за задний капот разбитой машины и оттуда открыл стрельбу из автомата!

Пули, словно рассерженные шмели летели над головой, с боков и даже под ногами гиганта в чёрном плаще. Он снова нырнул в неосвещённый переулок, но и там разъярённые свинцовые пчёлы пролетали рядом с ним в слишком опасной близости. И тогда, разглядев в кромешной тьме низко расположенный подоконник, беглец подпрыгнул, коснувшись, его носком штиблета и рванул вверх, едва прикасаясь к выступам стен с ловкостью, которая не снилась профессиональным акробатам. Выстрелы внизу стихли, преследователи потеряли его, но он не останавливался и всё перелетал с карниза на карниз, презирая высоту и, не обращая внимание на то, что выступы, на которые он опирался, время от времени обваливались. Но вот, наконец, он достиг крыши высоченного дома, и кровельное железо загудело под его тяжкими шагами. Здесь он остановился и поглядел вниз. Там, в головокружительной бездне, бегали и копошились люди-муравьи. Как хотелось ему сейчас плюнуть туда огненным плевком, который разорвёт десяток из них в клочья! Но он сдержался. Увы, он по-прежнему не мог нечестно поступать даже с теми, кто был нечестен с ним.

Чёрный гигант грустно опустил голову и медленно направился куда-то по гулкой крыше, как будто это была обыкновенная улица. Для него не существовало препятствий, которые давно остановили бы обыкновенного человека. Не останавливаясь, не ускоряя и не замедляя шаг, он перепрыгивал барьеры и широченные пропасти, не глядя, огибал антенны, печные трубы, вентиляционные короба, башенки непонятного назначения, вобщем всё то, что так густо усеивает крыши высоких домов и совершенно не видно при взгляде снизу. Иногда он спускался на крыши тех домов, что были пониже, но чаще карабкался или точнее взлетал вверх, туда, где кровли утопали в низких тучах. Если бы кто-нибудь в это время мог взглянуть ему в лицо, он бы наверняка решил, что человек этот то-ли спит, то-ли находится в глубокой задумчивости. Он шёл совершенно автоматически, погружённый в свои мысли, но при этом явно придерживался определённого направления. Между тем полил дождь, но человек не обратил на него никакого внимания, а вода целыми потоками стекала с его шляпы и, наверное, насквозь промочила одежду.

Внезапно он остановился и заморгал глазами, как бы не понимая, где он находится и что тут делает. Он стоял на площадке перед пирамидальным шпилем, который являлся вершиной самого громадного здания этого города. Это строение по праву называлось небоскрёбом. Несмотря на то, что до верхушки оставалось ещё далеко, с этой площадки на большинство домов можно было глядеть сверху вниз. Дождь шёл тоже где-то там внизу, а здесь дул порывистый, сбивающий с ног ветер, сразу прохвативший чёрного гиганта до костей. Впрочем, на это он тоже не обратил ни малейшего внимания. Человек тупо смотрел в прямоугольную стену облицованную мрамором.

В этом здании вообще всё было прямоугольным. Оно как бы состояло из нескольких параллелепипедов, поставленных друг на друга, за что его давно уже прозвали «Пирамида». При этом каждый верхний элемент был значительно уже и короче нижнего, и таким образом получалось несколько площадок.

Чаще всего они использовались, как смотровые и были обнесены парапетом. На нескольких нижних располагались рестораны. Но эта площадка была самой верхней и никак не использовалась. Здесь было слишком высоко даже для самых смелых, сюда не доходил ни один из лифтов, и вела только узенькая железная лесенка, лепившаяся к стене с которой неосторожного человека могло попросту сдуть порывом ветра.

Этажом ниже внутри за железной дверью была ещё одна такая же лесенка, ведущая на пыльный пустой чердак. А ещё ниже было всё — и шикарные, утопающие в кричащей роскоши офисы, и длинные-предлинные коридоры с многочисленными дверями, и зеркально-золотые лифты с маленькими, чёрненькими, одетыми, словно цирковые обезьянки лифтёрами внутри. Всё это было там, внизу, а здесь…

Как ни странно, именно здесь невероятная прихоть архитектора расположила скульптурную композицию, как бы стоящую на карнизе на метр выше обычного человеческого роста от пола площадки. Композиция эта, состоявшая из полутора десятков статуй и барельефов, протянулась по всему периметру и была сооружена с необыкновенным тщанием, выдававшим мастерство скульптора и безумие архитектора. Кого он хотел здесь удивить? Быть может птиц? Это оставалось загадкой, ведь снизу это произведение искусства было крайне плохо видно даже в самую хорошую оптику.

Лицо гиганта, плащ которого безжалостно трепал ветер, вдруг выразило недоумение и узнавание. Нет, он был здесь не впервые, но сейчас шёл машинально и теперь врядли смог бы объяснить, что привело его сюда в столь поздний час и в такую скверную погоду. Но вот он медленно поднял голову и замер. Над его головой танцевали на карнизе мраморные сатиры, прямо из стены росли виноградные гроздья, летали на крохотных крылышках толстощёкие купидоны, а могучие мужественные кентавры играли тугими мускулами. Но вся эта мраморная компания совершенно не интересовала великана в чёрном плаще. Скорее всего, он даже ничего такого и не видел, потому что смотрел лишь на Неё…

Испуганная обнажённая нимфа с потрясающей грацией убегала от кого-то, вытянув перед собой руку, а другую, держа на отлёте. Выполненная невероятно точно и даже бесстыдно, со всеми подробностями, она казалась живой! Её лицо было изображено вполоборота, волосы растрепал ветер, на одно плечо была накинута меховая шубка, совершенно не скрывающая наготу, а в руках развевалась какая-то тряпка, то-ли платок, то-ли накидка, разобрать было сложно, да и какая разница? Человек смотрел на эту скульптуру снизу-вверх и его глаза постепенно из зелёных становились тёмно-синими. Вдруг он зажмурил глаза, замотал головой, как бы стараясь прогнать мучившие его неотвязные мысли, но это по-видимому не удалось и тогда он резким движением сбросил шляпу, обхватил голову руками и рухнул на колени! Так он стоял несколько секунд, скорчившись в горестном поклоне, и вдруг резко выпрямился, вскинул подбородок к небу и… завыл!

Завыл!!!

От этого воя вздрогнул город, мириады птиц, потревоженных в неурочный час, взвились из-под крыш, задрожали, а кое-где потрескались оконные стёкла, люди проснулись и повскакивали со своих постелей! Они высовывались из окон, выбегали из дверей, останавливали автомобили и смотрели в небо, ожидая там увидеть… Что? Этого они не знали. Эти люди, которые никогда не слышали даже обыкновенный волчий вой, а самыми громкими и страшными звуками почитали звуки взрывов, выстрелов и рёв машин, они не были готовы услышать жалобный, полный тоски и страдания, но разрушительный и угрожающий вой дракона!

Глава 2 Сэр Арахнус

— А где жже по вашшему мне ещшщё жжить, дорогая пржшинцесса Анджжелика? Это мессто ссамое подходяшщее для такихх, как я!

Старый седой паук говорил с притворной обидой, но хоть ему и нечем было улыбаться, всё равно было видно, что он рад встрече по самые уши, (или что у него ещё там?).

— Ах, если бы вы знали, сэр Арахнус, как я рада вас видеть! — Говорила Анджелика готовая расцеловать паука в… ну вобщем куда-нибудь.

— И мы, и мы рады, ляды, дяды, ады, ды! — Запищали под потолком летучие мыши и орали до тех пор, пока паук не цыкнул на них самым строгим образом.

Сначала девушка страшно перепугалась, когда из-за притолоки одной из дверей показались членистые лапы, а потом и вся внушительная туша гигантского паука. Зато, когда она узнала старого знакомого, восторгам не было границ! Теперь она была не одна! Теперь ей мог дать совет мудрый, (и, по-видимому, бессмертный?), друг, который давно уже показал свою доброжелательность и тактичность.

Когда она увидела, что на двери, ведущей в библиотеку, висит табличка «Закрыто на ремонт» и поняла, что эта дверь и впрямь не открывается, даже тем средством, с помощью которого она попала внутрь гробницы, её ещё раз охватило чувство одиночества и беспомощности, так что встреча с сэром Арахнусом оказалась подарком судьбы. Её страх длился лишь секунду, (за время которой она чуть не описалась, но это не имеет значения), главное, что она узнала его практически сразу! Правда, за время их разлуки, паук увеличился раза в три или в пять, но ничуть не отяжелел и бегал по стенам и потолку гробницы ловко и быстро.

— Так как жше вам удалоссь пройти ччерезс эту дверь? — Спросил сэр Арахнус. — Библиотекарь хвассталсся, ччто её теперь не сможжет вышшибить никакой дракон!

— Сама не знаю, как это получилось. — Ответила девушка. — Я просидела у скалы всю ночь, а когда рассвело, решила поискать в сумке, чем бы разжечь костёр, ведь я так замёрзла! Копалась я в сумке, копалась и вдруг попадается мне в руки обломок рога Рогеллы Бодакулы. Вот я и швырнула его со злости прямо в дверь. Ну а теперь эта дверь в коридоре валяется, вся покорёженная, а обломок рога, вот он…

И она показала старый-престарый козий рог на засаленном шнурке.

— Ззнаю этот артеффакт, ззнаю! — Пробормотал паук. — В умелыхх рукахх он многое ежшщё чшто можжет!

— Ну как же всё-таки я рада вас видеть! — Повторила Анджелика. — А то я совсем уже… а-апчхи!

— Поххожже вы просстудилиссь. — Констатировал паук.

— Нет, нет! Я в порядке… а-а-апчхи! — Опровергла сама себя Анджелика.

— Вам надо в посстель, дорогая пржшинцесса! — безаппеляционно заявил сэр Арахнус.

— Но где же… а-апчхи! Где же здесь можно найти постель?

— Идите зза мной, я покажжу вам такое мессто. — Сказал паук, направляясь вглубь гробницы. — Вы не вссё ежшщё ззнаете о зздешшнихх секретахх.

Постель вскоре и впрямь нашлась. И была она упакована в такой же пластик, что и та одежда пролежавшая в специальном коробе в течении веков. Всё равно выбора у девушки не было, а когда она улеглась под одеяло в чистейшем хрустящем пододеяльнике на такую же чистую простынь, то поняла, что это всё, и сил больше нет!

По-видимому, её держали на ногах остатки какой-то внутренней энергии, но теперь она почувствовала, как жестокая простуда «развозит» в кисель её бедное тело. Тут же дала о себе знать температура. Притронувшись к своему лбу, Анджелика поняла, что на ней можно кипятить воду. Одновременно её начал бить озноб и вдруг стало нестерпимо холодно.

— Подожждите немного я досстану вам лекарсство! — Сказал паук и исчез.

— Ждите! Ите! Дрити-тити-те! — Заверещали, было, летучие мыши, но из коридора раздался грозный цык и мыши тут же смолкли.

Сколько прошло времени, Анджелика не знала. Она находилась в полубредовом состоянии, и в голове вертелось одно и то же — вылетающий из дула мушкета свинцовый шарик, который почему-то потом влетал обратно.

— Прошшу вас, пржшинцесса Анджжелика, просснитесь, вам необхходимо выпить лекарсство! — Сказал шарик при очередном вылете из мушкета, и вдруг у него выросло восемь мохнатых лапок.

Паук сидел на небольшой тумбочке, стоящей в головах кровати, и Анджелика ещё раз отметила, как он вырос за время их разлуки. В прошлый раз сэр Арахнус умещался у неё на ладонях, а сейчас он был размером с упитанного кота. Там же на тумбочке оказался стакан на четверть наполненный изжелта-зелёной, слегка дымящейся жидкостью. Девушка нашла в себе силы приподняться на локте.

— Что это? — Спросила она, взяв стакан дрожащими пальцами и разглядывая его содержимое с крайним недоверием.

— Это то, чшто поможжет вам всстать на ноги. Не ссраззу, конеччно. — Ответил паук и продолжил с нескрываемой гордостью в голосе. — Ссмело пейте! Ессли бы я ххотел васс убить, то проссто укуссил бы и вссё! Моего йяда ххватило бы вам ужже тогда, когда мы сс вами всстретилиссь в первый разз, а теперь я ссвоим укуссом могу ссвалить дракона! Пейте и не сспрашивайте меня изз чего это сзделано. Вам луччьшше этого не ззнать!

Девушка послушалась. Жидкость напоминала собой смесь соплей и спирта с какими-то мягкими липкими крошками в придачу. Она уже решила, что сейчас её вывернет, но неприятное чувство вдруг прошло, и наступило ощущение покоя. Анджелика провалилась в глубокий целительный сон.

Глава 3 Меня зовут — Драгис Драговски!

Трель звенящих и переливающихся медных звуков взметнулась со сцены к потолку, почти превратившись в грохот, и резко упала в зал, переходя в мирно гудящие тона, поглаживая и лаская слух. Потом это повторилось ещё и ещё, после чего мелодия полилась уже спокойнее, но время от времени она взбрыкивала, как развесёлый жеребёнок или начинала шипеть и насвистывать, изображая мчащийся паровоз.

Мириады электрических ламп, многократно отражаясь в зеркалах, гранях хрустальных люстр, в медных боках тромбонов, фаготов и саксофонов, искрясь и бешено скача в блёстках, усеивающих костюмы танцовщиц, превращали мир в неистовое световое безумие! Люди, сидящие за столиками, притоптывали ногами в такт музыке, как будто сами были готовы сорваться со своих мест, вскочить на сцену и!.. Но нет, они лишь блаженно жмурились, обнимали за талии пёстро разодетых подружек и, поглаживая объёмистые животики, пускали к потолку густой дым из толстых сигар!

Но вот музыка смолкла и под свист, и аплодисменты выскочил на сцену маленький чёрненький конферансье в прилизанных волосиках и с тараканьими усишками на кукольном лице. Он протрещал что-то в микрофон и зал снова взорвался свистом и аплодисментами, и казалось, не будет этому конца, как вдруг свет погас, оставив лишь два прожектора. В перекрестье их лучей возникла из глубины сцены…

Снежно-белое видение с коротко остриженными, но вьющимися крупными локонами белыми волосами, с томными полуприкрытыми глазами, чувственным ярко-алым ртом и кокетливой родинкой в уголке рта. На ней было обтягивающее фигуру узкое платье, состоящее, как будто, из одних блёсток, полностью открывающее мраморные плечи, с разрезом, провокационно обнажающим соблазнительное бедро и таким длинным шлейфом, что его окончание так и не появилось из-за кулис.

Все звуки смолкли, как будто их кто-то выключил, и в наступившей гробовой тишине полилась, поплыла медленная завораживающая музыка! И тут она запела!

При первых же звуках глубокого проникновенного контральто, которому ничуть не мешала манера добавлять в пение лёгкое придыхание и хрипотцу, зал взвизгнул дурным голосом и тут же заткнулся, как будто кто-то дал ему увесистый подзатыльник! Может быть, стороннему наблюдателю это пение и не показалось бы верхом совершенства, но сидящие в зале были потрясены, заворожены, очарованы и вообще чувствовали себя на вершине блаженства!

Лишь один из присутствовавших не проявлял никакого интереса к тому, что происходило на сцене. Он вообще, казалось, не видел, что делается вокруг или точнее ему было всё равно, что делается вокруг. Это был человек очень высокого роста, одетый в безупречный чёрный, как наряд гробовщика, обтягивающий костюм с накрахмаленной белой манишкой, с галстуком, заколотым бриллиантовой булавкой, изящно торчащим из кармашка белым батистовым платочком и такими же белыми манжетами с опять же таки бриллиантовыми запонками.

Из этих манжет торчали громадные пудовые кулачищи, в один из которых был зажат простой гранёный стакан, размером с детское ведёрко. В стакане плескалось что-то прозрачно-желтоватое, но было непонятно, пьёт человек эту подозрительную жидкость или только рассматривает сквозь неё паркетный пол.

Лицо человека напоминало гипсовую маску. Оно могло бы называться красивым, если бы не застывшее на нём горькое с изрядным оттенком презрения, выражение. Взгляд голубых глаз тоже не сулил ничего хорошего, и всякий кто встречался с этими глазами, поспешно отворачивался, испытывая невольное смущение и безотчётный страх. Очень контрастировали с этими глазами иссиня-чёрные волосы, уложенные в аккуратную причёску и не сочетающиеся к тому же с бледной, как у альбиноса, кожей. За всё время пребывания в зале этот человек ни разу даже не взглянул на сцену.

Зато его товарищ, маленький, пухленький, одетый в превосходный, но нелепо сидящий, серый в полоску костюм, весёлый, как ребенок, получивший рождественский подарок, не отрывал от певицы восторженных глаз, а когда пение закончилось он засвистел, зааплодировал, запрыгал и если бы не опустившаяся на его плечо большая белая рука, наверно вылетел бы на сцену вслед за брошенным туда букетом!

— Спокойно, Фигольчик! — Сказал великан в чёрном костюме, криво усмехнувшись одним уголком рта. — Не выпрыгни из собственных штанов!

— Знаешь, что, Драся! — Ответил тот, которого назвали Фигольчиком. — Ещё немного и ты совсем себя заморишь! Что я тогда скажу Быковичу? Он же меня на рога подымет!

— Я это к тому, что здесь полно молодцов Дульери и если нас узнают…

— Да узнали уже наверняка! Глупо думать, что раз мы тебя постригли и перекрасили, то уже и спрятали от всех и от всего. Говорил я тебе — поцапался с копами, уезжай из города! Рост, вот в чём всё дело! Твой рост не спрячешь, он всегда тебя выдаст, а это значит…

— Это значит, что на выходе нас снова ожидает драка!

На этот раз человек в чёрном костюме улыбнулся во весь рот, обнажив ряд крепких белых зубов. Глаза его при этом остались холодными и неподвижными. Маленький человечек зябко повёл плечами. Ему явно не нравилась перспектива драки, но ясно было, что в их компании не он заказывает музыку.

— Лучше уйти прямо сейчас. — Безаппеляционно заявил большой, а маленький только вздохнул, ещё раз с тоской посмотрел на сцену и, опустив голову, встал из-за стола.

Большой человек тоже встал, бросил на поднос смятую зелёную бумажку, поставил туда же недопитый стакан и направился не к огромным парадным дверям, разукрашенным с кричащей роскошью и охраняемым швейцаром, а к маленькой боковой дверке, над которой тускло светилась надпись: «Запасной выход». Никто их не остановил, а может никто и не заметил ухода двоих посетителей, так все были увлечены чарующим голосом певицы.

Они прошли тёмными безлюдными коридорами, миновали несколько узких лесенок и наконец, вышли в сырой захламлённый переулок, прямо в объятия ледяного осеннего ветра. На первый взгляд в переулке не было никакого движения, только единственный фонарь раскачивался на ветру, жалобно поскрипывая и бросая на всё неровный дрожащий свет, а потому тени от всех предметов тоже раскачивались и плясали какой-то медленный ритмичный танец.

Но большой и маленький двух шагов не успели сделать по сырому асфальту, как появились Они. Они вышли из-за каждого мусорного бака, из-за каждого выступа или угла. Некоторые казалось, просто отделились от стен бесшумно и угрожающе. Никто из них не был вооружён огнестрельным оружием, но в руках у каждого был обрезок трубы, палка, монтировка, гаечный ключ или что-то в этом роде. По-видимому, они хотели обойтись без шума. Это были крепкие, здоровенные мужики в кепках и бейсболках с угрюмыми, тупыми рожами. Большой человек в чёрном костюме был на голову выше самого высокого из их компании, но у них был очевидный шанс взять числом. Их было много, очень много!

Низенький толстячок, Фигольчик, что-то поскуливал себе под нос и отчаянно рылся в карманах светлого плаща, наспех накинутого на ходу на плечи. Он в нём явно путался. Наконец он извлёк откуда-то воронёный кастет и, надев его на дрожащие пальцы, немного успокоился. Его громадный товарищ, тоже успел облачиться в свой длинный чёрный плащ и широкополую шляпу, но в отличие от дрожащего малыша, стоял неподвижно, скрестив на груди руки, и спокойно смотрел на подходящих бандитов. Те подступили совсем близко, но, не доходя двух шагов, остановились в нерешительности.

— Ну? — Спросил чёрный гигант, подарив наступающим ледяной взгляд.

Наконец, стоявший впереди всех ражий детина, решился. Выпучив глаза и как-то по особенному, ухнув, он размахнулся сплеча бейсбольной битой и нанёс сокрушительный удар, способный свалить быка! Но свалить никого не получилось. Твёрдое, как камень, дерево биты натолкнулось на железный кулак и разлетелось мелкими осколками! Лишившийся оружия здоровяк, продолжая начатое движение, получил ловкую подножку носком лакированного штиблета и окончил свой полёт, с размаху врубившись головой в пожарный гидрант.

«Бо-о-амм!» — Оскорблённо отозвался ни в чём неповинный чугун.

Но в тот же момент на спину человека в чёрном обрушился предательский удар обрезком водопроводной трубы. По-видимому, этот удар достиг цели, так-как гигант коротко взревел и молниеносно обернувшись, сгрёб напавшего в охапку!

Одним движением он вырвал у него трубу, причём кисть руки у того громко хрустнула. Затем, не обращая внимания на вопли боли и ужаса, развернул бандита к себе спиной и с размаху всадил трубу ему в зад! Прорвав ткань штанов, металл глубоко вошёл в задний проход, жутко орущего человека, и тот побежал с поля боя на четвереньках, точнее на трёх конечностях, волоча по земле раздробленную руку и колотя по мостовой обрезком водопроводной трубы, торчащей из зада.

Всё произошло за какие-то секунды, но теперь вышедшие из оцепенения громилы набросились все разом! Но это получилось у них плоховато. Стараясь засыпать своего врага градом ударов, они львиную долю обрушивали друг на друга, не разбирая в тесноте, где свой, где чужой! Зато этот самый «чужой» сориентировался сразу.

Столкнув лбами двух ближе всех стоящих, он схватил того, что был покрупнее одной рукой за пояс, а другой за шею и стал наносить удары его телом наотмашь, направо и налево. Вскоре переулок наполнился воплями и стонами множества покалеченных, а затем раздался топот убегающих ног и стук бросаемого оружия!

Поняв, что дело плохо, нападающие ретировались, бросив на поле битвы раненых и убитых товарищей. Гигант в чёрном отшвырнул от себя ошмётки того, что недавно было человеком и поискал глазами своего друга. Тот сидел верхом на здоровенном гопнике и методично бил его по морде! На руке у Фигольчика уже не было кастета, но и без этого приспособления удары получались смачные и весомые.

— Хватит с него. — Произнёс человек в чёрном таким спокойным голосом, словно и не было схватки с несколькими десятками вооружённых головорезов. — Ты как? Цел?

— Я-то цел, — отвечал Фигольчик, нехотя отрываясь от бандита, — а вот одёжке моей — хана! Ты сам-то как?

В ответ бестрепетный боец только презрительно пожал плечами. Его плащ и дорогой чёрный костюм висели клочьями и были сплошь перепачканы кровью. Шляпа валялась где-то, растоптанная в блин, и поднимать её не было никакого смысла.

— Знаешь, что, Драся? — Сказал Фигольчик, оглядывая круглыми глазами картину побоища. — Я думаю, что Быкович теперь нас обоих на рога подымет!

— Меня зовут Драгис Драговски! — Ответил Драся, ничуть не обеспокоенный перспективой быть поднятым на рога. — Ладно, пошли отсюда, а то скоро полиция нагрянет!

И тут он насторожился, как охотничий пёс и буквально повёл ушами, что в иной ситуации наверно показалось бы смешным. Он явно что-то слышал или чувствовал, но понять, что это было, он не мог. Дело было конечно не в полицейских сиренах уже раздававшихся вдали. Ноздри Драгиса с шумом втягивали воздух, он закрыл глаза и запрокинул голову, как будто так было легче услышать, учуять…

— Что? Что? — Встревожено спрашивал Фигольчик, который знал, что его друг никогда вот так не прислушивается к окружающему миру без причины.

Глава 4 Сон и явь

Это был сон. Анджелика поняла, что это был сон, сразу, как только проснулась и увидела над собой сводчатый потолок комнаты, где стояла её кровать. Да, это был сон. А что же ещё? Опять ей приснился этот чем-то знакомый, но, по настоящему, совершенно незнакомый мир. И он был там. Её Драся был там, и ему было плохо! Может это был вещий сон или провидческий сон, но он был до крайности ярок и совершенно непонятен.

Зато реальность состояла в том, что сейчас надо было позаботиться о себе. Она была вся мокрая от пота, и надо было срочно переодеться. А вот переодеться-то ей было решительно не во что. Проблема отсутствия белья решалась просто — надо было вывернуться из мокрой простыни и завернуться в сухую. Этим девушка и занялась, попутно, с удовлетворением, отметив, что чувствует себя уже намного лучше.

— Ой, пржшинцесса Анджжелика, чшто это у васс такое?

Анджелика совсем забыла про паука, который так и сидел на прикроватной тумбочке, как верный страж. Впрочем, она не стала бы стесняться своей наготы при сэре Арахнусе. Глупо было скрывать от него что-либо, но ей не хотелось вдаваться в подробности своих приключений. Однако теперь он заметил её шрам и был явно заинтересован, а обидеть его недомолвками она тоже не желала. Девушка немного подумала, потом забралась обратно под одеяло и начала длинный рассказ, который теперь ей самой казался странным и нереальным.

Сэр Арахнус был внимательным, тактичным и благодарным слушателем. Если он и перебивал девушку во время её повествований, то делал это деликатно и настолько впопад, что совершенно не мешал плетению кружева повести, а наоборот заставлял вспомнить нечто важное и интересное, что она первоначально забыла или чему не придала должного значения. В итоге она выложила ему всё, даже такие интимные подробности, которые не собиралась рассказывать никому и ни при каких обстоятельствах! Вспоминая потом этот откровенный разговор, Анджелика подумала, а не применил ли сэр Арахнус к ней гипноз или что-то в этом роде? Как бы то ни было, он не выказал ни тени осуждения или даже удивления, а отнёсся ко всей её истории, как к чему-то совершенно обыкновенному и естественному.

После долгого разговора девушка почувствовала себя страшно утомлённой, но вместе с этим проснулось и чувство голода. Паук безошибочно угадал её состояние и сделал знак летучим мышам, скромно попискивающим, где-то поблизости. В кратчайший срок на тумбочке появились фрукты, кувшин с кристально-чистой водой и нечто исходящее паром в тарелке, в чём Анджелика с удивлением узнала такое же варево, как то, что приготовил для неё когда-то Рогелло Бодакула.

Всё шло хорошо, но конец ужина, (или это был обед?), оказался испорченным, когда на тумбочке явился стакан на четверть наполненный «лекарством»! Анджелике захотелось, как в детстве, зарыться лицом в подушку и вцепиться в её края изо всех сил, чтобы не дать влить в себя эту скользкую гадость!

Но восьмилапый доктор умел уговаривать, и девушка проглотила очередную порцию «огненных соплей», после чего откинулась на подушку совершенно без сил и провалилась в сон, глубокий, как бездонный колодец. И приснился ей город с огромными домами, разукрашенный, как новогодняя ёлка, мириадами огней заслоняющих звёзды. По улицам города мчались потоки машин, похожие на разноцветных жуков с выпученными глазами — фарами, а люди…

Глава 5 Будем работать!

Люди задирали головы вверх и недоумённо вглядывались в облачное небо. Почему они это делали? Большинство не могли сказать ничего определённого. Они просто смотрели вверх и видели только рваные осенние тучи, заволакивающие верхушки домов. Но всё-таки там что-то было. Что? Может быть, кто-то и увидел крохотные фигурки, карабкающиеся по отвесной стене самого громадного из небоскрёбов, но и эти немногие постарались побыстрее забыть увиденное или убедили себя в том, что это всё неважно. Мало ли? Может быть, ремонтная бригада лезет чинить прохудившуюся крышу, поправить антенну или ещё что-нибудь? И всё-таки головы поднимались вверх, а глаза всматривались в хмурое небо, скрывающее верхушки циклопических домов, совершенно неразличимых в чёрно-серых тучах.

А там, на непостижимой для простых людей высоте, презирая порывы ветра, и впрямь карабкались три крошечные фигурки. Крошечными они были по сравнению с тем жутким строением, на вершину которого вела узенькая железная лесенка. Вблизи эти трое не показались бы маленькими, хоть первый из них и впрямь был небольшого роста. Вот он добрался до верхней площадки, перепрыгнул через парапет и с облегчением вытер со лба пот, выступивший, несмотря на ледяной ветер.

— Та-ак! — Сказал этот коротыш, критически оглядывая территорию. — Ну и где это, то, что ты нам хотел показать?.. Ого!

Последнее восклицание относилось к великолепному барельефу, тянувшемуся вдоль стены и заворачивающему за угол. Появившийся на площадке, вслед за маленьким человеком, великан в чёрном плаще и широкополой шляпе, не ответил ничего. Он просто направился к тому месту, которое было ему знакомо, и встал, глядя куда-то вверх с выражением глубокой тоски в тёмно-синих глазах.

— Ну, да! Она это! Она самая, а кто же ещё? — Прогудел глубокий бас принадлежащий третьему из прибывших.

Этот третий оказался, пожалуй, самой примечательной личностью. Он был ещё выше великана в чёрном, несмотря на то, что сильно сутулился. Его плечи при этом казались невероятно широкими, а голова, сидевшая на короткой, но очень толстой шее, была необыкновенно большой. Ко всему прочему, этот ходячий танк носил невероятных размеров кепку, края которой выдавались далеко за пределы его головы, похожей на мегалитический валун.

— Вижу, что она! — Хриплым голосом человека вмиг растерявшего весь свой скепсис, сказал первый. — Но как?!

— Не знаю. — Отозвался человек в чёрном, голосом, как будто исходящим из иного мира. — Это выше моего разумения. Понимаю, что этого не может быть, но это она, без сомнений.

— Ну и что ты об этом думаешь? — Прогудел третий, обращаясь к первому — коротышке.

— Не знаю, что и предположить. — Задумчиво ответил тот, взявшись рукой за подбородок. — В случайные совпадения, сам не верю. Может быть, моделью послужила дальняя родственница? Знаете, такое бывает, когда совсем дальние родственники так похожи…

— Шрам. — Коротко сказал второй, и все посмотрели на странное пятно в виде сердца едва заметное на левой груди.

— Да что там шрам? — Взмукнул третий. — И какая ещё может быть родственница? Да ещё и здесь-то! Она совсем даже не из этих мест. Ты же сам рассказывал!

При этом он опустил громадную пятерню в перчатке с нелепо торчащими пальцами на плечо коротышки. Тот сбросил его лапищу, коротко и безнадёжно махнул рукой и заговорил быстро и с каким-то надрывом в голосе:

— Она это, конечно она! То-есть я надеюсь, что не она, а её изображение, но в этом нельзя быть уверенным! Ведь я уже видел её в подобном состоянии. Правда мельком, перед тем, как дверь закрылась. Только тогда она стояла на комоде и была маленькой! Вот такой!

И он показал руками размер не больше голубя.

— Да, я помню, ты рассказывал. — Отозвался второй своим потусторонним голосом, не отрывая взгляда от прекрасной статуи.

— А может её, того? Оторвать от стены и к нам притащить, а? — Предложил третий.

— Ни в коем случае! — Возразил первый. — Во-первых, мы можем её нечаянно поломать! Во-вторых, боюсь, что, нарушив её связь с общей композицией, мы оборвем, что-нибудь важное и тогда всё пропало! В-третьих, я боюсь, что он тогда окончательно спятит!..

— Достаточно и того, что, во-первых. — Тем же ровным, но уже не таким потусторонним голосом заявил второй, и в первый раз оглянулся на своих друзей с лёгкой улыбкой. При этом в его глазах промелькнули зелёные искры, и маленький человек сразу виновато умолк.

— Да, ты пожалуй прав, эээ, Драгис. — Промычал третий. — Оставим пока всё как есть и соберём информацию, наведём справки, ну, вобщем, будем работать!

— Да, будем работать. — Спокойно сказал Драгис, но что-то в его тоне не понравилось ни малышу-первому, ни громадине-третьему.

— Где здесь самое большое хранилище информации? — Спросил второй, явно зная ответ.

— В Архиве Конгресса. — Проворчал первый, сообразив, что сейчас будет озвучено.

— А кто платит деньги доброй половине конгрессменов?

— Дульери, конечно, но ты ведь обещал!..

— Я помню. Твой братец не пострадает, по крайней мере, останется жив. Но я не ручаюсь, что обойдётся без жертв, а уж карьеру ему испорчу с удовольствием. Короче, надо взломать архив. Просто так нас туда не пустят.

— Значит, будем ломать! — Мукнул третий, которому это предложение, похоже, понравилось.

— Я только хотел предупредить, — начал, было, первый и вдруг осёкся, — ой, что с тобой?

Человек в чёрном внезапно резко оглянулся и бросился к парапету. Не более секунды он всматривался в туманную даль и ещё раз крутанулся на каблуках, устремив свой взор на барельеф. По-видимому там он тоже не нашёл ответ на то, что услышал или почувствовал. И тогда он закрыл глаза, сгорбился, сжал виски руками и замер в такой позе, словно сам превратился в статую.

— Он опять, что-то видит! — Со страхом прошептал малыш, заставив третьего наклонить к нему ухо.

— Понимаю! — Также шёпотом ответил здоровяк-третий. — Может и впрямь слышит, а может ему и кажется!

При этом он ещё раз внимательно посмотрел на статую и, вздохнув, заключил:

— Нет, не, кажется. Если бы он понял сам, что он видит, слышит, чувствует или хотя бы, откуда это исходит, мы бы нашли её быстро, а так…

— Что, так?

— А так, будем работать!

Глава 6 «Приятная прогулка»

— А я вам говорю, сэр Арахнус, что солнечный свет пойдёт мне только на пользу! — В сотый раз заявила Анджелика, в голосе которой уже слышались обиженные нотки.

— Не ззнаю, не ззнаю, дорогая пржшинцесса! — Задумчиво отвечал паук. — Нашше племя проводит поччти вссё время в месстахх не досступныхх свету и никто пока не жжаловалсся. Вот, например моя жжена…

— Не имею чести быть знакомой с вашей женой, сэр Арахнус!..

— Это ххорошшо, ччто вы не ззнакомы сс моей жженой, пржшинцесса Анджжелика, а то бы мы сс вами не имели удовольсствия бесседовать. Впроччем ессли вы насстаиваете…

— Нет, нет! Извините, сэр Арахнус, я совсем не настаиваю на знакомстве с вашей супругой. — Поторопилась отказаться от знакомства Анджелика, представив себе, какова может быть жена у паука весом в пять килограммов. — Но всё-таки, поймите, я совсем иное существо и мой организм нуждается в солнце!

— Ну, ххорошшо, я васс понимаю. Только уччтите, там, на верхху от меня мало толку. Там я вам не ззащщита. Вот ессли бы ноччь!..

— К ночи я обещаю вернуться, а днём, как-нибудь постою за себя! Поверьте, сэр Арахнус, я уже всякого повидала!

— Верю,ччто повидали, но не верю, ччто можжете посстоять зза ссебя в любой сситуацции. Вссякое можжет случчитьсся. Ессли ххотите, то сступайте, но прошшу васс, будьте крайне оссторожжны и вооружжитесь, как сследует.

На «вооружитесь, как следует», Анджелика сразу согласилась, но лишь только переступила порог гробницы, как тут же положила у входа свой большой кинжал, арбалет и шпагу. Туда же отправились кольчуга, кираса и шлем, которые заставил её одеть сэр Арахнус. Немного подумав, девушка поставила рядом с оружием свои сапоги — очень хотелось пройтись босиком по мягкой зелёной травке! Ещё во время её первого посещения этого острова, выяснилось, что крупных хищников здесь нет, поэтому над опасениями паука Анджелика просто посмеялась. Конечно, она оденет сапоги и возьмёт кинжал, который может пригодиться при проходе через джунгли, когда придёт время пойти к побережью и собрать остатки барахла разбросанные бурей. Но тащить на себе весь комплект оружия и ещё быть одетой в душную железную скорлупу?..

Длинный и мускулистый язык вдруг обвил ее, и она вмиг взлетела в воздух! На какое-то мгновение радость охватила всё её существо, но она тут же поняла свою ошибку. Язык был не тот! Очень похожий, но совершенно другой! В следующую секунду девушка оказалась внутри громадной пасти, причём несколько длинных и острых зубов упёрлись ей в живот, а два или три не менее острых больно придавили спину.

— Подожди, подожди, не глотай! — Послышался откуда-то со стороны незнакомый женский голос. — Мне надо спросить кое о чём эту козявку, а потом можешь её съесть!

— Ыгы! — Раздалось из недр пасти, в которой лежала Анджелика, и по-видимому этот звук должен был означать согласие.

Девушка, как могла, повернула голову и сквозь частокол зубов увидела громадный глаз, смотрящий на неё в упор. Притупленное болью сознание подсказало ей, что она сейчас находится в пасти одного дракона, а другой в это время пристально разглядывает её, как человек мог бы разглядывать заинтересовавшее его насекомое.

— Вот, что! — Послышался опять женский голос с той стороны, откуда на неё смотрел чудовищный глаз. — Я знаю, что ты меня слышишь и понимаешь, мелкая человеческая букашка, поэтому задам тебе только один вопрос — где мой сын?

Анджелика почти потеряла сознание от боли и не смогла бы не только ответить даже на самый простой вопрос, но и толком застонать! Её дыхание было почти перекрыто, воздух попадал в лёгкие тонкой горячей струйкой и в глазах уже поплыли цветные круги…

— Я объясню. — Продолжал голос, не дождавшись ответа. — Если ты скажешь, где мой сын и что ты с ним сделала, то тебя просто перекусят пополам и страдания твои закончатся, но если будешь упорствовать, то я прикажу своему мужу проглотить тебя живьём, и тогда ты испытаешь весь ужас медленной смерти в желудке дракона!

Эти двое явно не понимали или не хотели понимать, что говорить полураздавленный зубами человек физически не может! Девушка попыталась было что-то сказать, но изо рта вышел только невнятный хрип.

— Всё понятно! — Заявил женский драконий голос. — Она ничего не скажет. Они все такие, эти люди, глупые и упрямые. Глотай её!

— А я бы на вашшем мессте не сстала этого делать! — Вдруг вмешался ещё один голос, в котором тоже слышались женские нотки.

— Ба! Кого мы видим! Унга! Что это ты здесь делаешь и почему даёшь такие странные советы? — Обладательница первого голоса была искренне удивлена.

— Я зздессь по поруччению ххоззяйки. — Отвечал второй голос, принадлежащий невидимому пока существу. — Как вссегда мне прихходитсся ччинить паутину, которую по глупоссти раззорвали другие. А твоему мужжу я не ссоветую глотать эту добыччу потому ччто он держжит в ззубах насстоящщую драконью ссмерть!

— Плюнь! Плюнь её немедленно! Унга знает что говорит! Я тебе сказала, плюнь! — Обладательница первого голоса была явно напугана.

Произошла короткая возня, во время которой, кому-то наступили на лапу или хвост и Анджелику выплюнули. По-видимому, дракон её державший, наклонил голову, иначе девушка непременно разбилась бы, упав с многометровой высоты. Но она, в очередной раз, приземлилась удачно, ничего себе не сломав.

Некоторое время она лежала уверенная, что сейчас ей придёт конец, но боль в животе и спине стала отступать, а на неё никто больше не покушался. И тогда Анджелика открыла глаза и тут же забыла про боль. Прямо перед ней стояли два дракона. Один, что стоял поближе был чёрный, как уголь и блестящий, словно его специально начистили. Он злобно смотрел на неё и облизывался длинным языком с очевидным неудовольствием. Девушка поняла, что это в его пасти ей довелось провести несколько не самых приятных минут в своей жизни. Этот дракон был раза в два или три крупнее Драси, но второй!..

Второй дракон был намного больше первого, хотя это явно была самка! Никаких признаков пола, конечно, видно не было, но у неё было женское выражение лица. Даже очень женское и довольно злое! Под её крылом Драся вполне мог уместиться, как цыплёнок под крылом у курицы и ему бы там не было тесно. Эта драконесса оказалась серебристо-стального окраса и тоже смотрела очень недобро.

Анджелика онемела от удивления. Перед ней были родители Драси! «…моя мама самый крупный из ныне живущих драконов, а отец славится во многих мирах, как непревзойдённый огнемёт!» — Вспомнила она его слова и тут же получила подтверждение.

— Что ж, если я не могу съесть добычу, то кто мне мешает просто спалить её, а заодно и эту старую зануду, Унгу? — Сказал дракон-самец и начал раздуваться.

— Ты не сделаешшь этого, ххотя бы потому, ччто ссреди вашших драконьихх недосстатков нет неблагодарноссти! — Произнёс голос за спиной Анджелики.

Девушка оглянулась, и ей тут же захотелось обратно в драконью пасть! Прямо над ней нависали огромные жвала, принадлежащие гигантской паучихе, размером с микроавтобус, не считая широко расставленных и согнутых в коленях мохнатых ног, каждая из которых была размером со среднюю пальму! По-видимому, паучиха поняла настроение девушки и бросила ей коротко:

— Не бойсся, пржшинцесса, не ссъем!

— Ты, Унга, лучше объясни, как это она стала такой ядовитой, не будучи мёртвой? — Спросила драконесса, разглядывая Анджелику по-птичьи, то одним, то другим глазом.

— Это мой мужженёк посстаралсся! — Был ответ, в котором слышалась то-ли ирония, то-ли гордость. — Он леччил её ссмессью драконоборччесского и ссобсственного йяда сс какими-то травами и сслюной летуччихх мышшей! Теперь ей можжно долго не боятьсся ччеловеччесскихх болеззней и драконьихх ззубов!

— Но не драконьего огня! — Вставил вновь чёрный дракон и опять стал раздуваться.

— Перестань! — прикрикнула на него драконесса и тот снова сдулся с обиженным и недовольным видом. — Я, пожалуй ещё раз спрошу — где мой сын?

— Не знаю! — Ответила Анджелика, устало опустив плечи. — Мы расстались, когда летели сюда из… трещины. Я сама не понимаю, как произошло, что формуляр возвращения порвался и вот я здесь, а он… Может он остался там, а может, попал ещё куда-нибудь. Я не-е-зна-аю!

Тут слёзы полились из глаз девушки в три ручья, и она спрятала лицо в коленях, отвернувшись от драконов, пауков и всего мира. Драконы между тем переглянулись.

— Можно поискать след между мирами. — Предположила драконесса.

— Точно! Найдём его по запаху! — Отозвался её муж, с шумом втянув ноздрями воздух. — Не будем терять времени!

— Ладно, ядовитая человеческая козявка! — Обратилась драконесса к Анджелике, которая по-прежнему на неё не смотрела. — Мы тебя не тронем сегодня. Но не обещаю, что всё кончится хорошо при нашей следующей встрече, особенно если с моим сыном, что-нибудь не так! Кстати, этот яд или лекарство в твоей крови, ещё наделают тебе сюрпризов!

При этих словах две пары крыльев подняли над островом небольшой ураган и драконы исчезли. Анджелика ещё сидела некоторое время совершенно неподвижно, потом медленно подняла голову и посмотрела на замершую над ней безмолвную паучиху.

— Меня сегодня, правда, никто не съест? — Спросила она тихим голосом.

— Правда! — Ответила паучиха.

— А что если бы он и в самом деле дохнул огнём?

— Он бы этого не ссделал! Он ззнает как бысстро я прыгаю и как глубоко могу вонззить ссвои жжвала, а нашш яд, это мгновенная ссмерть для любого жживого ссущщесства! Дажже для дракона!

— Так значит вы супруга сэра Арахнуса?

— Да, он мой мужш, то-ессть один изз нихх! Ссамый ловфкий, никак не могу поймать! Поэтому он до ссихх пор ещщё не ссъеден…

— А как же?..

— Я думаю на ссегодня сс тебя ххватит, маленькая ччеловеччесская пржшинцессочка! Надо поссле вссего этого отдоххнуть, не так ли?

Анджелика недолго размышляла над предложением миссис Унги и, невнятно пробормотав какую-то благодарность, побрела к входу в гробницу. У самого дверного проёма она приостановилась, поглядела на свои вещи, но махнула рукой и оставила их лежать там, где бросила.

— Я надеюссь, ччто вашша прогулка была приятной? — Спросил паук с нескрываемой иронией в голосе, но девушка ему не ответила.

Глава 7 Грабёж, погоня и разные странности

Дверь, вскрытая так аккуратно, с таким старанием, что не звякнула ни одна из отмычек, вдруг пронзительно заскрипела и завизжала, как скандальная базарная баба. От неожиданности Фигольчик уронил тяжёлый электрический фонарь себе на ногу и зажал обеими руками рот, чтобы не заорать от боли!

Всё! Они пропали! Вот сейчас послышится топот множества ног и изо всех дверей валом повалит вооружённая охрана! Потом раздастся вой сирен, налетит целая туча копов, копы запросят подкрепление и тогда… всё! Попались!

Фигольчик втянул голову в плечи и оглянулся так медленно, как будто боялся, что его ударят, если он оглянется быстро. Сзади стоял согнувшийся пополам от беззвучного хохота Драгис, а вокруг повисла прежняя звенящая тишина.

— Что ты увидел смешного? — Спросил Фигольчик громким шёпотом, отдавшимся во всех углах этого гулкого помещения, и принял позу оскорблённого достоинства.

— Ви-видел бы ты свою рожу! — Также «прошептал», на всю округу, Драся и, захлебнувшись булькающими звуками, прижал ко рту край длинного белого шарфа, которым было обмотано его горло.

— Хороши взломщики! Спасибо, что Бык ждёт в машине, а то так и ворчал бы до конца или вообще не дал идти дальше! — Сказал он, немного успокоившись. — Ну ладно, пошли. Сторожа либо спят, либо побежали по девочкам! Коробочка, похоже, пустая!

— Ты думаешь? — С сомнением спросил Фигольчик, подбирая, чудом уцелевший, фонарь.

— Я бы почувствовал. — Весомо заявил Драгис и для убедительности с шумом втянул носом воздух.

Из лабиринта подсобных помещений с их узкими коридорами, железными лесенками, похожими на корабельный трап, тупиками, комнатушками уборщиц, электрическими и пожарными шкафами, они вдруг вступили в такой же лабиринт залов отделанных в неоклассическом стиле. Здесь, в полумраке немногих оставленных включёнными электрических светильников, таинственно играл разными оттенками мрамор, поблёскивала позолота, искрился хрусталь тяжёлых люстр, а шаги заглушал толстый пушистый ковёр, положенный, вероятно, специально, чтобы облегчить жизнь не слишком умелым взломщикам.

— Куда дальше? — Спросил посерьёзневший Драгис, оглядывая этот дворец с нескрываемым презрением.

— Архив там. — Ответил Фигольчик, кивнув в сторону указателя. — Прежде всего, нам нужен зал каталогов.

Они нашли зал каталогов очень быстро, но его тоже пришлось вскрывать. На сей раз обошлось без происшествий, но Фигольчик очень уж долго рылся в выдвижных ящиках с карточками и Драгис совершенно потерял терпение.

— Слушай, Фиг! — Обратился он к своему низенькому партнёру. — Если мы не поторопимся, то сюда явятся либо сонные охранники, либо невыспавшийся Бык, что ещё хуже.

— Ну, так помогал бы, что ли?! — Раздражённо ответил Фигольчик, берясь за очередной ящик.

— Да не умею я! — С досадой ответил Драгис и покраснел от стыда, едва ли не в первый раз за всё время их знакомства.

— Вот те раз! Что и читать не умеешь?

— Читать умею! Но ты послушай, как я учился: страницы приходилось языком перелистывать! Если вдруг доведётся обратно стать драконом, ума не приложу, как я буду без рук обходиться? Привык!

— Страницы языком перелистывал! Хотелось бы на это посмотреть.

— Увидишь, когда с сестрёнкой познакомлю. Она тоже любительница книг. Только вместе со страницей может слизнуть кое-кого из читателей!

— Хорошие у тебя шутки! А откуда у вас книги-то, в драконьих пещерах?

— Все трофейные. Дракон даже не крадёт ничего, а просто берёт всё, что ему нужно, в том числе и книги. И всё же это редкость и читать умеют немногие из драконов. Понятное дело, что о каталогах тут речи быть не может.

— Значит, в этом деле вы тащитесь в самом хвосте цивилизации?

— Зато у нас полно устных преданий. Побольше чем у вас всех вместе взятых! Память у драконов, видишь ли, хорошая…

— Кажется, есть!

— Нашёл?

— Да! Вот указание о месте хранения всей документации на этот небоскрёб. Тут должно быть всё — кто строил, когда строил, с чьей подачи, из чего, какими силами, кто украшал и так далее. Теперь надо просто пойти туда и просто взять то, что нам нужно!

«Просто пойти» оказалось легче лёгкого, а «просто взять» не вышло. Архивные документы на небоскрёб «Пирамида» оказались упакованными в дюжину объёмистых деревянных ящиков тяжеленных, будто там хранились кирпичи. Даже могучий Драгис не мог поднять сразу пару таких ёмкостей, а о том, что бы быстро перетащить их в машину не было и речи.

— Я пошёл за Быком. — Заявил Фиг, сообразив, что сам он не в силах приподнять даже один такой ящик.

— Иди, иди. — Задумчиво ответил Драся, явно думая о чём-то другом.

Фигольчик недоумённо оглянулся и увидел, что его странный товарищ внимательно разглядывает рыцарский доспех, стоящий в нише. Фиг презрительно и недоумённо пожал плечами и удалился, что-то недовольно ворча под нос. Через некоторое время он вернулся с очень раздосадованным Быком, который, как и все они, поначалу думал, что речь идёт о краже папки с бумагами. Лишь только они вошли в хранилище, где стояли пресловутые ящики, Бык замер с открытым ртом, а Фигольчик сел прямо на пол, обхватил голову руками и издал нечленораздельное ругательство! Пока они шли, мистер Драгис Драговски напялил на себя большую часть доспеха и сейчас прилаживал какие-то плохо поддающиеся детали.

— Ну что встали, помогайте! — Заявил он таким тоном, как будто речь шла о чём-то само собой разумеющемся.

Фиг с Быком переглянулись.

— Давай лучше ему поможем! — Заговорщически прошептал Бык. — Меньше времени потеряем, чем просто спорить!

На это Фигольчик буркнул что-то неопределённое, но покорно пошёл помогать. Когда дело было сделано, Бык накинул на плечи Драгиса его чёрный плащ, от чего тот стал похож на стилизованного театрального рыцаря. Шлем Драся отверг, так как на него не налезала шляпа.

— Ну и зачем тебе это нужно? — Осмелился поинтересоваться Фиг. — От пули не спасёт, а ящики таскать будет тяжелее!

На это Драгис неопределённо пожал бронированными плечами и взялся за ручку ящика. Тяжесть доспеха ему явно не мешала, и работал он ничуть не хуже чем бездоспешный Бык.

Сделав несколько ходок, компания остановилась, отирая пот и отдуваясь, возле небольшого грузовичка припаркованного в тихом переулке позади мраморного дворца, который они только что ограбили. Ящики заставили автомобиль просесть на рессорах, но по уверениям Быка он должен был выдержать такую нагрузку.

— Я конечно не Дунда, — говорил Бык, в то время как вечно недовольный Фигольчик устраивался в тесной кабине между ним и Драгисом, — но эту таратайку сам проверял и за прочность ручаюсь! А вот скоростёнки у неё маловато…

В это мгновение не меньше пяти мощных прожекторов ударили световыми столбами, как из пушек, и маленький грузовичок с тремя ослеплёнными друзьями оказался в их перекрестье!

— Всем оставаться на своих местах! — Заорал в мегафон невидимый полицейский. — Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Выходите из авто с поднятыми руками!

Драгис брезгливо поморщился, будто эти стандартные фразы причиняли ему зубную боль.

— Как только я начну, поезжайте! — Сказал он и вышел из машины.

— Что он начнёт? — Спросил Фиг, зубы которого принялись выбивать дробь.

— Я думаю, мы это поймём! — Тоскливо отозвался Бык и завёл мотор.

Драгис Драговски неторопливо шёл по направлению к полицейским машинам, перегораживающим вход в переулок. Руки он не поднял.

— Поднимите руки! — Надрывался невидимый оратор в свой мегафон. — Я приказываю, или мы будем стрелять!

Все как будто забыли про двух других взломщиков, которые сейчас тряслись в своём грузовичке. Лучи прожекторов поймали в перекрестье одинокую фигуру в чёрном плаще и вели её под аккомпанемент воплей из мегафона. Но вот этот человек, сквозь расстёгнутый плащ которого поблёскивала сталь, подошёл вплотную к машинам, стоящим поперёк дороги и остановился.

— Поднимите руки! — Орал кто-то по ту сторону машин. — Последнее предупреждение! Внимание!

Но в это время человек в плаще вдруг согнулся пополам в непонятном поклоне. Все замерли в недоумении, и даже голосистый оратор удивлённо умолк. Странный взломщик стоял так уже несколько секунд, и в наступившей тишине было слышно его глубокое мощное дыхание. И вдруг он выпрямился! Выпрямился, поддев бамперы двух стоящих впритык полицейских машин и резко вскинул руки вверх! Два бело-голубых автомобиля разлетелись в стороны, будто они были детскими игрушками подкинутыми ладошкой малыша, а не многотонными творениями технического прогресса!

Изумление от такого чуда дало странному гангстеру ещё секунду и он от души плюнул на то место, где только что стояли злосчастные машины. Грохот заставил подпрыгнуть всё — и дома, и мостовую, и стоящих на ней людей! Когда на следующий день эксперты-криминалисты вместе со специально вызванными для этого сыщиками по особо запутанным делам, восстанавливали картину событий, то все единодушно решили, что, по-видимому, этот преступник бросил какую-то специфическую бомбу, которая расшвыряла автомобили, сбила с ног людей и сделала в асфальте мостовой приличную воронку. Правда, полицейские, прятавшиеся в ту ночь с оружием в руках за машинами, рассказывали совсем другое, но в их версию никто не пожелал поверить. Но всё это было утром, а сейчас посреди ночи невидимый голос заорал:

— Огонь!!!

Поднялась беспорядочная стрельба, но гангстера в чёрном плаще уже не было там, где он стоял секунду назад! Он появился совсем в другом месте, за спинами своих преследователей, как будто умел летать! Надо отдать должное людям в полицейской форме. Они тут же развернулись и обрушили на подозреваемого шквал огня, но опять не добились успеха! Странный гангстер снова исчез, зато пострадала мирно стоящая поодаль телефонная будка — её разнесло в щепки пулями всех имеющихся в арсенале полиции калибров.

В это время, забытый всеми грузовичок, взревел мотором и беспрепятственно выехал из ловушки. На него почти никто не обратил внимания, а две-три пули, посланные вслед, пролетели мимо. Погоня, запутавшаяся в суматохе, тоже опоздала, и грузовичок спокойно нырнул в бесконечную сеть переулков и тупиков рабочего района большого города.

Мирно гудя мотором, подпрыгивая на ухабах, которые почему-то случаются даже на дорогах самых цивилизованных городов, старенький тяжело нагруженный автомобиль петлял и петлял в лабиринте поворотов, узких проездов между близко стоящими заборами и нескончаемых проходных дворов с неизменным бельем, сохнущим на верёвках, мусорными баками и кошками, выпрыгивающими из-под колёс. Внезапно дорогу загородила высокая и широкая фигура, чёрной тенью вставшая напротив не слишком ярких фонарей. От неожиданности Бык едва не ударил по газам, вместо того, чтобы нажать на тормоз. Но он всё же остановился и Драгис, как ни в чём не бывало, влез на своё сиденье, в очередной раз расплющив, слабо пискнувшего Фигольчика.

— Ну, ты!.. Ну, ты же!.. — Давился словами Бык, и было непонятно восхищён он или пытается отругать Драгиса за чрезмерный риск и бесшабашность.

— Всё в порядке. — Спокойно ответил Драгис, достал мятую пачку сигарет и предложил друзьям.

Бык, который отродясь не курил, только недовольно мукнул и открыл окно со своей стороны. Фиг сигарету взял, но курить не стал, а понюхал и заложил зачем-то за ухо. Драгис чиркнул колёсиком зажигалки и блаженно затянулся. Сигареты ему нравились.

Машина вынырнула, наконец, из лабиринта и выехала на широкую пустынную улицу, ярко освещённую, но с тёмными спящими домами по обеим сторонам. Теперь не было причины устраивать гонку, и Бык вёл грузовичок ровным деловитым ходом.

Нападение произошло внезапно. Чёрный длинный автомобиль вылетел из боковой улочки и по борту грузовика резанули сразу две очереди! На счастье трёх друзей, во вражеской машине сидели «те ещё» стрелки, и никто не был ранен, грузовичок даже не потерял ход, но чёрный, похожий на акулу, автомобиль резко развернулся, выровнялся и погнал за ними, набирая обороты! Теперь преследователям было неудобно стрелять, но все поняли, что сейчас они пойдут на таран!

Фиг залопотал какую-то молитву, Бык оскалил зубы и сгорбился, надавливая на руль, как будто это могло увеличить скорость. Драгис усиленно искал что-то под сидением и вскоре вытащил на свет нечто похожее на короткую толстую трубу.

«Гранатомёт?» — Подумал Фиг с трудом удерживая сознание на грани паники.

Но он ошибся, это было совсем другое оружие. Бронзовая вертлюжная пушка, помнящая наверно лихие времена корсаров бороздивших моря под пиратским флагом, вот что это было! Прилаженная на грубое подобие ружейного ложа, она смотрелась нелепо, но от этого была не менее грозным оружием, чем когда-то. Драгис ударом кулака вытолкнул верхний люк и, наступив на многострадального Фига коленом, высунулся наружу.

Неизвестно успели понять их преследователи, что это на самом деле смотрит им прямо в лицо? Чёрный автомобиль подлетел совсем близко, его бампер вот-вот должен был ударить в зад грузовичка!

Драгис выпрямился во весь рост, взял под мышку деревянный приклад, выгнутый, как половинка цитры, левой рукой ухватился за широкое цевьё и, наведя пушку «на-глаз», поднёс к запальному отверстию тлеющий окурок…

Бадлануло так, что все на мгновение скорчились от резкой боли в барабанных перепонках, а Фиг всерьёз решил, что оглох навсегда! С обеих сторон улицы в магазинах обрушились витрины, а кое-где повылетали стёкла окон. Ядро угодило в радиаторную решётку чёрного автомобиля, раскололо двигатель и вместе с его обломками влетело в салон! Искромсав людские тела, раскалённые осколки достигли бензобака и через долю секунды, то, что недавно было гордым и наглым детищем технического прогресса, исчезло в столбе пламени и чёрного дыма!

Для грузовичка этот выстрел тоже не прошёл даром. Тело Драгиса швырнуло отдачей, так что он едва не выронил пушку. Машина клюнула носом и при этом чиркнула брюхом по мостовой, высекая днищем и бампером фонтаны искр! Кроме того, что-то тяжко вывалилось из подпрыгнувшего кузова и осталось лежать на дороге.

— Чёрт! Мы потеряли один ящик! — Сказал Драгис, принимая нормальное сидячее положение.

— Вернёмся? — Спросил Бык.

— Нет, посмотри!

Бык взглянул в зеркало заднего вида, фыркнул и прибавил газ. В прыгающем перед глазами зеркале было видно, что рядом с горящим автомобилем остановился ещё один, похожий на первый, как брат-близнец. Из него высыпала целая куча вооружённого народа, но стрелять, по-видимому, им уже расхотелось, так же, как и продолжать погоню. Однако возвращаться под автоматные дула было глупо, и грузовичок покатил вперёд.

— Я ему сам голову оторву, когда поймаю! — Простонал всеми забытый Фиг.

— Кому это? — Не понял Бык, а Драся только ухмыльнулся.

— Дульери, кому же ещё! — Фиг явно решил закатить истерику. — Дуле! Мафиози этому клятому! Если попадётся вам без меня, уж вы его мне, пожалуйста, оставьте! Ух, я ему…

— Да, я ему не завидую. — Спокойно сказал Драгис и достал ещё одну сигарету, но только собрался крутануть колёсико зажигалки, как вдруг опустил руку и начал беспокойно оглядываться вокруг.

Его друзья уже привыкли к таким приступам беспокойства. Бык и ухом не повёл, продолжая вести машину, а Фигольчик лишь вздохнул, достал свою сигарету из-за уха и снова принялся её зачем-то нюхать.

Глава 8 Мэгги

Увы, но это так! Анджелика проснулась в той же постели и едва повернувшись, застонала от боли. Да, это так: то — был сон, а это — нет! Она снова оказалась побитая, слегка пожёванная, (теперь уже в прямом смысле), а ещё она в очередной раз осталась без одежды.

То, что было на ней накануне, стояло колом от драконьей слюны. К сожалению, у неё не было никакой возможности простирнуть свои вещи, даже если бы хватило сил на стирку. Но превозмочь себя было просто необходимо. Нельзя же, в самом деле, валяться в кровати и стонать? Это, может быть, хорошо, когда есть, кому тебя пожалеть, а так, это просто глупо и скучно!

Девушка встала и, как могла, осмотрела себя на предмет повреждений. Синяки от драконьих зубов были основательные, но кожа нигде не была прокушена. Что ж могло быть и хуже, намного хуже! Будем надеяться, что на спине та же картина, что на животе и груди, по крайней мере, наощупь всё в порядке. Окончив медицинский самоосмотр, Анджелика принялась за сочинение гардероба.

Собственно выбор был небольшой. Проделав дырку для головы в запасной простыне, девушка получила импровизированное пончо, которое перехватила на поясе скрученной в жгут наволочкой. Аховая одёжка, ничего не скажешь, но всё же лучше, чем ходить по острову нагишом. Припомнив, что нечто подобное носили женщины в древней Спарте, отчего остальные греки называли их «показывающими бёдра», Анджелика улыбнулась и подумала, что Драся, конечно же, расхвалил бы на ней и этот наряд…

Всё переменилось в один миг! Окружающие предметы потеряли свои очертания, мир в глазах потемнел, её внезапно затошнило так, что справиться с собой не было никакой возможности, и она упала на четвереньки. Желудок спазматически сжался и неудержимо выбросил то немногое, что в нём осталось от вчерашнего обеда и тут же резкой болью скрутило горло, почти перекрыв дыхание!

Хорошо, что под кроватью оказался ночной горшок, который в это время был пуст. С трудом поднявшись на ноги, Анджелика прилегла на свою постель, часто дыша и с готовым выпрыгнуть из груди сердцем.

Что же это такое? Неужели драконьи зубы повредили, что-нибудь внутри? Не похоже. Внутри вроде ничего не болит. А это ещё что?

Вслед за тошнотой возникло страшное, давящее и раздирающее чувство голода! Зубы девушки непроизвольно залязгали, а глаза сами по себе принялись обшаривать комнату в поисках съестного. Она вскочила с кровати. Забытый на тумбочке неизвестный фрукт, моментально исчез в поющей на все лады утробе, вместе с жёсткой зелёной кожурой. На мгновение мелькнула мысль, что если бы паук в этот момент находился рядом, то ему бы точно не поздоровилось! Но на их счастье ни сэра Арахнуса, ни летучих мышей в комнате не было. Анджелика ещё обшаривала вытаращенными глазами углы комнаты, как вдруг наваждение исчезло. Она вновь опустилась на кровать. Дальше что? И что это было? Может теперь нам захочется солёненького?

Что-о!!!

Но ведь ничего не было! Или было? А вдруг что-то было, но стёрлось из памяти? Девушка сдавила виски руками, насилуя память, но та, как это всегда бывает при грубом с ней обращении, ответила полнейшей чернотой. А если всё-таки, что-то было? Но как? И когда? Оставался единственный способ проверить.

Воровато оглянувшись и ещё раз убедившись, что паука и его летучей гвардии поблизости нет, Анджелика просунула руку между ног и тщательно исследовала своё тело. Через некоторое время она облегчённо вздохнула, убедившись, что и впрямь ничего не было.

«А жаль!» — Ехидно сказал ей внутренний голос.

— Иди ты… знаешь, в какую сторону?! — Рявкнула она ему в ответ и прикусила губу, сообразив, что разговаривает сама с собой.

«Кого я здесь обманываю?» — Подумала девушка и к её глазам подступили злые горькие слёзы. — «Жаль! Чертовски жаль! Глупый Драся! Я готова была принадлежать ему по первому зову, потому что любила его, как никого и никогда, а он… Венчаться ему захотелось! Да что я против что ли! Потом могли бы и обвенчаться! Одно другому не мешает. А теперь… Где он, а где я? И доведётся ли ещё увидеть друг друга?»

Конечно после таких мыслей, слёзы хлынули градом, и девушке вдруг захотелось убежать из этой тесной гробницы, куда угодно, лишь бы на воздух!

И она вышла оттуда.

Солнце ударило в глаза, отразившись мириадами росинок, покрывающих небольшой луг и опушку джунглей вокруг него! Трава, в прошлый раз, едва доходящая ей до щиколоток, теперь вымахала по колено и Анджелика вошла в неё, словно в море! На миг забылись все беды и несчастья и девушка испытала чувство неизъяснимого блаженства от наполняющей её энергии, которая, поднимаясь снизу от босых ступней, достигала самых кончиков волос и выходила через пальцы рук, которые в солнечных лучах казались прозрачными!

Постояв так с четверть часа, она глубоко вздохнула, возвращаясь в реальный мир, и оглянулась на то место, где лежали её вещи, неосмотрительно оставленные во время предыдущей незабываемой прогулки. Всё оставалось нетронутым, но сквозь кольчугу проросла трава, перевёрнутый шлем был наполовину наполнен водой, и в нём сидела лягушка. Сапоги вообще лежали в луже, а всё остальное совершенно скрыла растительность. Девушка со смехом выуживала одну вещь за другой и раскладывала для просушки на скале. Самой большой потерей оказались сапоги, из которых вылилось немало воды. Теперь о походе к пляжу можно было на время забыть. Правда если солнце будет так жарить и снова не пойдёт дождь, они вполне могли просохнуть через три — четыре часа, и тогда…

Длинный, горячий и шершавый язык обвился вокруг её тела и резко вздёрнул вверх.

«Опять?!»

Но через секунду Анджелика поняла, что язык был не тот, не грубый и сдавливающий. Напротив, он держал её аккуратно, почти нежно, но бесцеремонно.

«Тогда кто же это?»

Хорошо, что её хотя бы не тащили в пасть! Подержав некоторое время девушку навесу, её осторожно поставили на высокий выступ скалы и отпустили.

Анджелика открыла зажмуренные с перепугу глаза и тут же вжалась в скалу, понимая впрочем, что бежать некуда. Перед ней возвышался великолепный дракон, и с первого взгляда было понятно, что это самка. Несмотря на свой страх, девушка залюбовалась этой новой драконессой. Она была изумрудно-зелёного цвета, ростом больше Драсиного отца, но поменьше матери, а её янтарно-жёлтые глаза, с широкими щелевидными зрачками, смотрели изучающе и задумчиво. Девушка решила не двигаться с места, и только надеялась, что её не проглотят и не поджарят на месте. Так прошло несколько минут.

— Теперь я понимаю своего братишку! — Первой нарушила молчание драконесса, обнаружив красивый мелодичный голос, слегка похожий на звук колокола. — Ты действительно красива, для человека, а он всегда питал слабость к вашей породе. Ну, что ж, давай знакомиться! Меня зовут Мэгги!

— Ан-нд-джелика! — Пролепетала девушка и протянула руку. — Оч-чень п-приятно!

Её кисть была деликатно пожата кончиком языка, который, как она давно уже догадалась, заменял драконам руки. Потом этот язык снова обвился вокруг её тела и девушку аккуратно поставили на землю.

— Ты меня извини! — Вежливо объяснилась Мэгги. — Просто очень хотелось рассмотреть тебя поближе, а вижу я плоховато. Близорукость! Ты не будешь против, если я надену вот это?

При этих словах, Мэгги извлекла откуда-то громадные очки и водрузила их с помощью языка себе на нос. Конечно, Анджелика не была против! Но драконессе этого оказалось недостаточно.

— Только обещай, что никому не скажешь! — Сказала она, сделав таинственное лицо. — Меня братья до смерти засмеют, если узнают, что я пользуюсь очками! Об этом вообще знают только мама и Драся.

Анджелика тут же пообещала хранить этот секрет, но сама внутренне посмеялась над тем, какой забавный был вид у Мэгги в очках. Прошли не более десяти минут, а они уже вовсю болтали и смеялись, как старинные подружки. Странно, но в том мире, откуда Анджелика пришла, друзей у неё было мало и всё какие-то не те, а тут…

Её скрутило тошнотой и болью так же внезапно, как и в прошлый раз. Правда теперь приступ был не такой сильный, и девушка быстрее пришла в себя, но чувствовала огромную усталость и… снова голод! Обеспокоенная Мэгги принесла откуда-то связку бананов и пока Анджелика поглощала их, начала задумчиво принюхиваться.

— Пахнет принцессой? — Спросила девушка с полным ртом.

— Это само собой! — Ответила драконесса с видом учёного-эксперта. — Знаешь, ты не беременна!

— Кажется, знаю. — Сказала покрасневшая до корней волос Анджелика.

— И ты жалеешь об этом?

— А вот этого я не знаю… Но кажется да!

— Я тебя понимаю, но всё-таки ты сумасшедшая!

— Может быть.

— Вы же не такие, как мы! Ты не смогла бы снести яйцо, а кто здесь может принять у тебя роды? Сэр Арахнус? Врядли у него это получится. Для вас производство потомства задача нелёгкая и опасная!

— А для вас, нет?

— Вообще-то я наверняка не знаю. — Сказала Мэгги и покраснела. — У меня не было ещё такого опыта.

— Так ты девушка-дракон?

— Да, и в пересчёте на ваши годы, мы с тобой ровесницы.

— А сколько тебе человеческих лет?

— Одна тысяча четыреста восемнадцать. Я старше Драси всего на пятьсот лет.

— Да-а, совсем чуть-чуть! Ну, самую малость! — Анджелику почему-то разобрал смех от такой «малости».

Между тем связка бананов кончилась. Девушка похлопала себя по туго набитому животу и подумала, что теперь она точно похожа на беременную.

— Да говорят тебе, ты не беременна! — Заявила Мэгги, которую никто ни о чём не спрашивал. — Ведь между вами ничего не было!

— А ты откуда знаешь?

— Твои мысли кричат об этом так, что у меня скоро голова разболится!

— Ты, значит, можешь читать мысли, как и Драся?

— Могу. Не всегда конечно. Откровенно говоря, у него это получалось лучше.

— А так могут все драконы?

— Нет, только некоторые. В нашей семье это умеем делать только мы с братом. Говорят, ещё умел прадедушка, но он давным давно погиб в единоборстве с чудовищем.

— С каким таким чудовищем может погибнуть в единоборстве дракон?

— С рыцарем конечно!

— А, понятно!

На некоторое время над поляной повисло молчание. Каждая из девушек думала о чём-то своём. Первой заговорила Мэгги.

— Эти чудовища — самая большая беда в нашей жизни. Кстати это из-за них нам пришлось переселиться в горы.

— Неужели вы не могли им как-то поактивнее сопротивляться?

— Могли, конечно. Но таких, которые нападали на драконов в открытом бою всегда было мало. А таких, что при этом побеждали и того меньше. Зато многие повадились нападать на наши гнёзда. Драконы несутся редко и всегда по одному яйцу, а тут ещё не уследишь, когда подкрадётся такой гад и проткнёт скорлупу копьём или топором расколет. Самое обидное то, что бедная наседка иногда не сразу замечает, что яйцо убито и сидит на нём лет пятьдесят…

— Сколько?!

— Пятьдесят лет или около того. Мы же не птицы. У нас всё медленнее и дольше!

Снова помолчали. И опять первой заговорила Мэгги.

— Хорошо, что ты не сказала моим родителям, что Драся изменил из-за тебя свою сущность.

— А что было бы?

— Спалили бы живьём, несмотря на Унгу!

— А ты что думаешь по этому поводу?

— Пойти на такой шаг из-за любви! Это так романтично!

Мэгги мечтательно закатила глаза и улыбнулась во все триста двадцать зубов. Анджелика искоса посмотрела на новую подругу и после недолгого размышления решила, что Мэгги о такой любви пока только мечтает. В любом случае её доброжелательность и явная симпатия к младшему брату были очень кстати.

Не успела девушка порадоваться этой мысли, как её скрутило ещё разок. На сей раз боль была такая, что сознание погасло, а когда она очнулась, (разумеется, от чувства голода), оказалось что она лежит на охапке листьев, ими же прикрытая, а солнце уже склоняется к горизонту. Рядом громоздилась куча плодов, а с другой стороны, с видом сиделки, помещалась Мэгги, которая с очень озабоченной физиономией к ней принюхивалась.

— Пахну принцессой и не беременна! — Пошутила слабым голосом Анджелика и потянулась к бананам.

— Мне кажется, я могу тебя кое с чем поздравить. — Сказала Мэгги задумчиво.

— Диагноз насчёт небеременности был слишком поспешен?

— Нет, тут дело в другом.

— Так скажи, не томи! Что, мне недолго уже осталось обременять белый свет своим присутствием?

— Насчёт этого не знаю, но запах у тебя до того странный, что можно перепугаться.

— И чем же это таким я пахну?

— Скажи лучше, чем ты не пахнешь более!

— Ну и чем?

— Человеком!

Надкушенный банан выпал из руки девушки. Она быстро осмотрела себя, но не обнаружила ничего особенного.

— И как это понимать? И если я не пахну человеком, то кем же я пахну?

— Этого я пока тебе сказать не могу. Запах мне совершенно не знаком, он похож на смешение нескольких разных запахов, но устойчив и самостоятелен. Вот что! У меня предложение: полетели ко мне! Дома сейчас никого нет, а если появятся, то я тебя спрячу. У меня дома книги, лаборатория, а ещё там есть с кем посоветоваться!

Анджелика задумалась. Что она собственно теряет? По крайней мере, здесь на острове ей точно делать было нечего. И она согласилась.

Глава 9 Дульери

— Идиоты! И-ди-о-ты! Дерррьмо! Кретины пустоголовые!

Маленький пузатенький человечек в чёрном смокинге, в белой с искрой манишке и с кроваво-красной розой в петлице, в ярости размахивал кулаками, вопил ругательства и бегал перед строем двухметровых громил, стоявших с головами, понуро опущенными ниже плеч. Несколько раз он злобно пнул кого-то из здоровяков, но те в ответ только виновато кряхтели и ещё ниже опускали унылые физиономии.

— Они отстреливались, босс! — Наконец прогудел кто-то из гангстеров и тут же пожалел об этом.

— Отстреливались? Отстреливались?! — Маленький человечек сузил глаза и перешёл с крика на шёпот. — А вам, что стрелять было не из чего? А кого я вооружил автоматами Томпсона новейшей модификации, которых даже у полиции нет?! Или может быть, их было больше, а? Может они сломили вас числом? Что молчите?!!!

Последнюю фразу он выкрикнул в лицо здоровенному детине, который с перепугу закрыл глаза и, наверное, был бы непрочь провалиться на месте. Но тот, которого назвали боссом уже перешёл к другой жертве — ражему мужику, втянувшему голову настолько, что его шея совершенно исчезла в плечах, похожих на взбитые подушки.

— Не-ет, й-а спра-ашиваю! — Змеиным голосом процедил сквозь зубы неумолимый босс. — Как могло случиться, что двенадцать моих лучших бойцов, (по крайней мере, это я так думал, что лучших!), как могло случиться, что двенадцать откормленных идиотов могли упустить троих доходяг и ещё дали себя перебить наполовину? Про полицейских я молчу… Кстати вы в курсе, что никто из них не погиб? Но это не важно! Я хочу знать, как?..

— Но, дон Дульери!

— Никаких но!!! В конце концов, раз вы такие болваны значит вам туда и дорога! Других найду, а вас заставлю подметать улицы перед моим офисом! Что было в этом ящике?!

— Планы водопровода и канализации «Пирамиды».

— Канализации? Вас бы всех в канализацию! Вы вообще уверены, что погнались за той машиной?

— Но босс, водопроводчики врядли стали бы обстреливать нас из тяжёлого калибра.

— Пожалуй, так. — Дон Дульери на секунду задумался. — Но зачем Драговски понадобился водопровод и канализация Пирамиды?

— Осмелюсь заметить, босс, — прогудел голос, который заговорил со своим шефом первым, — такими ящиками у них был загружен весь кузов.

— Весь кузов? — На сей раз Дульери задумался уже надолго, не обращая внимание на выжидательно замерших гангстеров.

— Может быть, в остальных ящиках тоже планы канализации, только других небоскрёбов, а, босс? — Предположил слегка осмелевший гангстер.

— Может быть, может быть. — Дульери отвечал машинально, думая о чём-то своём.

— А вдруг банда Фигольчика планирует, где-нибудь налёт и хочет подобраться к объекту через канализацию?

— Как ты сказал? — Дульери внезапно очнулся и начал заводиться снова. — Банда Фигольчика?! Банду Фигольчика я бы стерпел, но это уже не банда Фигольчика! С тех пор, как у них появился этот бугаина — Драговски, власть Фигольчика закончилась. И что меня больше всего возмущает так это то, что сам Фигольчик, как будто этому только рад!

— Вы правы, босс! Такое недостойное поведение — позор для семьи…

Тяжёлый удар в челюсть, нанесённый с невероятной, для такого маленького человека, силой, отбросил неудачливого гангстера к стене, где он, приложился затылком и медленно сполз на пол, глупо хлопая глазами.

— Я сам решаю, что позор для семьи, а что нет!!! — Орал Дульери, обращаясь к своим окончательно сконфуженным боевикам. — Если кто-нибудь ещё позволит себе такую наглость, то пусть лучше сам удавится! Понятно?! Что было в остальных ящиках? Я должен это знать! Что говорит полиция?

— Они никак не могут понять, что именно похитила банда Фи… ну, в смысле, эти типы. Говорят, что они украли какие-то доспехи, но что бы определить, не пропало ли что-нибудь из фонда самого архива Конгресса, нужно время…

— Вот именно! Именно времени у нас и нет! Мне нужно точно знать, что они там спёрли. Намекните кому надо про тот ящик, который достался нам. Пусть посмотрят на том месте, где он стоял. Пусть посмотрят вокруг того места, где он стоял, пусть поработают головами наконец-то! Или я им за «просто так» деньги плачу? Мне надо знать, что задумал мой придурок-братец и его компания! Да! Ещё раз всем напоминаю! Фигольчика не трогать, он нужен мне живым!Драговски можно пристрелить, но если кто доставит его живым и связанным, тот получит особую премию. Быкович мне совсем не нужен, его ликвидируйте в любом случае. Всё понятно?

— Да, босс! — Проревели хором пять голосов, а тот который сидел, прислонившись спиной к стене, свёл вращающиеся глаза в одну точку и прошамкал:

— Фа, бофф!

— Раз всё и всем понятно, тогда за работу. И помните — Дульери дважды ошибок не прощает!

Глава 10 Драконьи пещеры

Анджелика не подозревала, что акулье мясо может быть таким вкусным! Прошло уже две недели, как Мэгги принесла её к себе в пещеру и за это время девушка полностью поменяла своё мнение о драконах.

Первоначально её ужасало буквально всё. Пещера была огромной, холодной, продуваемой всеми ветрами. Вход в неё оказался настолько широк, что в него могли бы поместиться два пассажирских авиалайнера, летящие рядом. Хорошо, что сверху не капало, зато время от времени падали разнокалиберные камни, от тех что были размером с горошину, до тех что были с крупное яблоко, а однажды недалеко от того места, где стояла Анджелика, приземлился каменюка похожий на крупный арбуз. Всё вокруг, при этом, так и подпрыгнуло, а девушка села на пол от неожиданности, что почему-то рассмешило Мэгги.

Однако самой Анджелике было не до смеха. Этот камнепад могли не замечать драконы, но для неё попадание такого бульника по темечку могло оказаться роковым. Поэтому было предпринято несколько мер. Во-первых, девушка поселилась в той части пещеры, где камнепад был не таким частым явлением, как в других. Во-вторых, был построен настил из очень толстых досок, под которым она спала. В-третьих, Анджелика подобрала среди барахла, разбросанного в беспорядке тут и там, красивую золотую каску, изрядно поцарапанную, но всё-таки прочную.

Почему золотую? Потому что здесь было полно изделий покрытых этим металлом или целиком из него состоящих. Горы золотых монет, вперемешку с подозрительными костями, оружием, одеждой, разносортным барахлом, объедками и прочим мусором, громоздились тут и там. Драконы были неравнодушны ко всему блестящему, как вороны, но в отличие от ворон, прекрасно разбирались в золоте и драгоценностях. Поэтому в их пещере Анджелика не нашла ни одной не драгоценной стекляшки.

А вот все свои вещи пришлось бросить на острове. Просохшие сапоги вдруг стали настолько малы, что их невозможно было натянуть. Оружие показалось невероятно тяжёлым, и девушка ограничилась лишь тем, что закинула его в коридор, чтобы предохранить от дождя. Всё что она смогла взять с собой, это был обломок рога на засаленном шнурке, который она надела на шею и две грязные белые тряпочки, скреплённые серебряной булавкой — все, что осталось от одежды, которая ей так нравилась когда-то. Кстати насчёт этой булавки. Анджелика не рискнула вколоть её в свою импровизированную одежду из простыни, и чтобы не потерять эту драгоценность, всю дорогу держала её зажатой в зубах.

Это было не слишком удобно и совсем неприятно, в основном из-за торчащих изо рта обрывков ткани, но девушка заметила, что пока они летели приступы её хвори не повторялись ни разу. Зато по прибытии на место её скрутило тотчас, как она выплюнула булавку на ладонь. Сделав несложные сопоставления, Анджелика поняла, что здесь проявляются целебные свойства её чудесного копья, и с тех пор стала носить булавку во рту постоянно, делая исключение только на еду. Спала она тоже с булавкой, заложенной за щёку.

Мэгги не приняла всерьёз рассказ о волшебном оружии, но сказала, что раз это помогает, то значит и полезно. Вообще, Мэгги оказалась страшной материалисткой. Она совсем не верила в магию и заявляла, что все чудеса это суть не изученные или не понятые явления реального мира. Не найдя, что возразить, Анджелика не стала спорить, а принялась за обустройство своей жизни в пещере. Надо ли говорить, что кроме Мэгги других драконов здесь не было. Родители Драси были заняты его поисками, а у старших братьев нашлись свои дела в других мирах, и как сказала Мэгги, в этом столетии их домой ждать не приходится.

Итак, акула! С этим дело обстояло так же, как и со всем остальным. Сначала Анджелика пришла в ужас от того, что именно Мэгги предложила ей на обед. Беда в том, что растительной пищи здесь не было совсем, а когда драконесса сказала, что альтернативой акулятине могут быть только дикие быки, девушка поняла, что придётся сесть на рыбную диету. Впрочем, в жареном виде, акулье мясо оказалось вполне съедобным. Вот только Мэгги смеялась над тем, что пищу приходится обрабатывать огнём. Сама-то она расправлялась с этой рыбкой в сыром виде, отхватывая острыми зубами куски размером с автомобильное колесо.

Прошло совсем немного времени и Анджелика стала всё меньше и меньше держать над огнём свою порцию, а теперь совсем перешла на сыроядение. Странно, но вкус акулы от этого не стал хуже, даже наоборот, ей стало нравиться вгрызаться в сочную плоть, исходящую живым соком. Девушка уже подумывала попросить Мэгги принести на обед дикого быка, представляя каков он, будет на вкус. Её аппетит, по-прежнему был на редкость высоким.

Сначала она боялась растолстеть, но теперь махнула на это рукой. Мэгги её прожорливость совершенно не волновала, хотя здоровьем своей новой подруги драконесса интересовалась живо и придирчиво. Девушка-дракон оказалась весьма начитанной в самых различных областях естествознания. Казалось, она знала всё о человеческой анатомии, и ей доставляло удовольствие исполнять при Анджелике роль личного врача. Правда в последнее время Мэгги стала как-то странно подолгу разглядывать Анджелику, а на вопросы девушки, что она нашла в ней такого интересного, отвечала неопределённо и в очередной раз зарывалась в книги.

Кстати книг здесь было невероятное количество, хоть по драконьим меркам они занимали совсем немного места. В той части пещеры, где обитала Мэгги, обнаружились многоэтажные стеллажи, напоминающие лабиринт, туго забитые книгами. Анджелика не могла себе даже приблизительно представить, сколько их на самом деле. Впрочем, Мэгги этого тоже не знала и почему-то смутившись, сказала, что успела пока прочесть лишь десятую часть своей коллекции. Девушка прикинула, что ей этой десятой части, наверное, хватило бы на десять жизней, подумала о продолжительности драконьего века и перестала удивляться образованности своей подруги.

Не хватало одного. Мэгги хотела с кем-то посоветоваться насчёт Анджелики, но этот кто-то по непонятным причинам отсутствовал. А ещё Мэгги не хотела говорить о ком идёт речь и почему-то отказывалась объяснять причину своего нежелания. Анджелика была заинтригована, тем более что было ясно — этот таинственный незнакомец не принадлежит к драконьему племени, но проживает здесь в пещере.

В то утро, (хотя не было никакой гарантии, что это было именно утро, а не какое ни будь другое время суток), Анджелика проснулась совсем больной. Она чувствовала, что всё во рту распухло, а булавка за щекой больно впилась в десну. Попытавшись вытолкнуть булавку языком, девушка поняла, что у неё ничего не получится и хотела достать её рукой, но вдруг явственно ощутила, что не чувствует собственных рук! Такое же фиаско она потерпела при попытке открыть глаза. Не удалось также повернуться на бок, ноги тоже не слушались. Судя по всему, ей не изменил только слух, а слух предъявил следующее:

— Я полагаю, что золото просто необходимо и в больших количествах, только растирайте его, как можно мельче. Буквально в пудру. И жемчуг, жемчуг не забудьте! А ещё добавьте немного алмазов, только не перестарайтесь, я знаю, что вам их не жалко. Температуру мерили? — Спросил где-то рядом совершенно незнакомый голос.

— Нет, господин профессор, — ответила Мэгги, — у меня нечем измерить ей температуру. Но и так видно, что на ней можно воду кипятить!

— Н-да! Положение серьёзное! — Сказал тот, которого назвали профессором. — Даже не знаю, что и посоветовать. Возможно, самое разумное это не мешать процессу, хотя он настолько непредсказуем, что в результате может получиться совсем не то, что мы ожидаем.

— Она может умереть?

— Как знать, как знать, но лично я сомневаюсь. В ней сейчас такая жизненная сила, такой потенциал! Впрочем, как бы эта сила, в самом деле, не убила её. Явление совершенно необыкновенное, ведь она существует…

— Тсс! Мне кажется, она проснулась!

— В самом деле? Да, действительно. В таком случае хорошо, что она меня не видит. Ну-с, я, пожалуй, пойду к себе. Если произойдёт что-нибудь интересненькое, сразу позовите.

— Хорошо! — Кротко сказала Мэгги и глубоко вздохнула. Она поправила на Анджелике одеяло и загремела какими-то предметами. Казалось, драконесса сдвигает в сторону кучу мусора.

Прошло несколько часов, а может быть и дней, и девушка сумела разлепить веки. Первое, что она увидела, это было отсутствие дощатого навеса над её головой. Это слегка удивило её, но не слишком обеспокоило. Второе, что бросилось в глаза, это валяющийся на полу золотой шлем, смятый и бесполезный. Больше ничего она разглядеть не успела, потому что Мэгги подтащила к её ложу нечто напоминающее кузов самосвала наполненный восхитительно благоухающим мясом! Краем сознания Анджелика поняла, что среди этого мяса торчат, как минимум, пять бычьих голов, но в это время сознание погасло, и девушка уже не увидела, как Мэгги с испуганным видом отошла на безопасное расстояние и спряталась за стеллажом с книгами.

Глава 11 Особое задание

— Документация «Пирамиды»? Что, вся? Чертежи, строительные сметы, контракты, всё?

Дульери приподнялся из глубокого кресла, разогнав при этом клубы сигарного дыма, и потянулся к пепельнице. Маленький человечек с мышиной мордочкой сидел на стуле, напротив, в нарочито небрежной позе, закинув нога на ногу, и курил такую же, как у босса, сигару, похожую на торпеду.

— Совершенно верно, дон Дульери, всё, кроме того ящика, который лежит у вас под столом.

— И зачем им это понадобилось? — Дульери был зол, но с этим человеком обращался вежливо, хоть и немного свысока.

— Пока не ясно, босс, но мы над этим работаем! Я поручил ребятам, из тех, что потолковее, разнюхать всё, как следует. Они обшарят «Пирамиду» от крыши до фундамента, всех расспросят, залезут в каждый уголок. Как только будут результаты, я сразу доложу вам.

— Это хорошо, докладывайте сразу в любое время дня и ночи, но только будьте осторожны: я не хочу выдать своего интереса к этой проблеме!

— Всё предусмотрено, босс! Мои люди притворятся репортёрами, которые хотят забабахать большую статью о «Пирамиде». Ну, вы понимаете? «Гордость нашего города» и всякое такое! Кстати эта статья и в самом деле будет напечатана, я уже обо всём договорился, так что всё шито-крыто. А заодно они нащёлкают фотографий и самые лучшие тоже пойдут в печать, но сначала мы их покажем вам.

— Отличная мысль! — Дульери снова откинулся в кресло и затянулся сигарой. — Не считайтесь с расходами, но поторопитесь! Мне необходимо знать о планах врага до того, как он начнёт действовать! Кстати, когда будете выходить пришлите мне Барбаруса.

Маленький мышелицый человечек слегка вздрогнул и в его красноватых глазках мелькнул неподдельный страх. Но он ничего не сказал, только криво улыбнулся, кивнул на прощанье и вышел.

Глава 12 Профессор Прыск

— Как Вы себя чувствуете, принцесса Анджелика? — Спросил профессор тоном доброго доктора и приложил розовую лапку к её лбу.

Лоб был прохладный и сухой. Глаза пациентки тоже не вызывали опасений. Пульс был в норме и язык именно такого цвета, какому ему и положено быть. И, тем не менее, профессор Прыск ещё в чём-то сомневался и не разрешал ей выходить из пещеры.

— Благодарю вас, господин профессор, — ответила Анджелика наигранно бодрым тоном, (ей до смерти надоело валяться на куче разнообразных тряпок, которые нашлись в жилище драконов, и страшно хотелось на волю), — мне уже намного лучше, ваши лекарства помогли и я чувствую себя совершенно здоровой!

— А как ваш замечательный аппетит? Ну и задали вы работку бедняжке Мэгги! Сейчас кушать хочется?

— О, да! Я с удовольствием съела бы сейчас акулятинки или лучше чего-нибудь тёпленького!

Профессор тут же забрался повыше, чтобы быть вне зоны досягаемости.

— Нет, нет! Я пошутила! — Поспешила оправдаться Анджелика, но по мордочке Прыска было видно, что он ей не верит. — Мне совсем не хочется есть. Правда!

Однако проницательный учёный не спустился ни на шаг, а продолжал разговор с самой верхней полки, время от времени нервно поглядывая в сторону норы.

— Я рад за вас. — Изрёк он, усаживаясь на какую-то лежащую плашмя книгу. — Если так пойдёт дальше, то за ваше здоровье можно будет не опасаться. Хотя конечно… н-да… И всё же не будем пока рисковать!

— Но, господин профессор! Я не пойду далеко. Ведь я же здесь ничего не знаю. К тому же я не привыкла ещё…

— Вот именно! Вот именно! Вы совершенно ни к чему ещё не привыкли и можете с непривычки сломать себе шею! Поверьте, как только вы увидите простор за порогом пещеры, вам крайне трудно будет удержаться. Вы можете серьёзно пострадать. Начинать надо потихоньку и только когда Мэгги будет рядом!

— Простор!

— Да, простор! Простора я как раз больше всего и боюсь. Кстати, а где Мэгги?

— Полетела раздобыть, что-нибудь на ужин.

— Что ж, надеюсь, она принесёт кита, и тогда вы насытитесь настолько, что с вами можно будет поговорить, без риска быть проглоченным! Всё-таки Мэгги умница! Я не дал бы за свою жизнь и кукурузного семечка, если бы она нас с вами, э… познакомила сразу!

— Я не хочу кита! Мне их жалко, они такие милые!

— Как вы сказали? Жалко?

— Да, жалко, а что в этом такого?

— Ничего, кроме того, что прогресс налицо! Это очень хорошо, поверьте мне! Это говорит о том, что вы выздоравливаете! И всё же не будем торопиться. Я, пожалуй, пойду к себе. Если что понадобиться — свистните. Только прошу, не свистите в самую нору, а то в прошлый раз меня выдуло через запасной вход!

— Профессор, но вы обещали рассказать, что именно со мной произошло. Я чувствую, что могу это выслушать спокойно.

Профессор Прыск, поднявшийся было со своего сидения, немного подумал и уселся обратно.

— Хорошо, я расскажу вам то, что думаю обо всем, об этом. Виноват, конечно, старый хрыч Арахнус! Не знаю, что ему стукнуло в голову, (или точнее в головогрудь), но он дал вам совершенно невероятное средство! Яд драконоборцев, который он нашёл в вашей сумке, состоит из вытяжек всех частей тела дракона, но природа этих вытяжек изменена. Они буквально вывернуты наизнанку, так что при применении все органы дракона прекращают свою работу и дракон умирает. А ведь убить его очень непросто! Вы в курсе, что даже у мёртвого дракона сердце продолжает сокращаться в течение недели? Нет? А этот яд останавливает его мгновенно! Вот какая это страшная штука! Кстати на человека она действовать не должна, по крайней мере, нет никаких сведений о том, как это вещество влияет на человеческий организм.

— Ну, теперь некоторый опыт появился, не так ли?

— Верно, но вы получили этот яд не в чистом виде. Арахнус смешал его со своим, который для вас смертельно опасен, но, тем не менее, вы живы. Мало того, если я правильно понял, сейчас вам не страшны никакие болезни и даже травмы, если только вам не отрезать голову или не разорвать пополам. Извините! По-видимому, один яд нейтрализовал другой, а к тому же старый паутинщик добавил туда ещё что-то, какие-то травы или что-нибудь в этом роде. Он всегда был отличным алхимиком и любил экспериментировать.

— А вы знаете его?

— Знаю ли я старого Арха?! Ещё бы мне его не знать!? Мы вместе учились медицине, философии и богословию в Кракове, Толедо и Саламанке, когда там преподавал сам старина Фуст!

— А это кто?

— Вам он знаком под именем доктора Фауста. Так вот, мы тогда решили в совершенстве овладеть всеми знаниями, какие было угодно нам раскрыть великому маэстро! Мы не только не пропускали ни одной лекции, но и путешествовали вслед за профессором, который зачем-то кочевал из университета в университет, а мы ездили за ним.

— Вы с Арахнусом?

— Да, но не только с ним. В нашей компании было ещё несколько замечательных представителей. Один Рогелло Бодакула чего стоил!

— Что!!!

— Да, да! Я в курсе, что вы с ним знакомы и знаю, что это его рог висит у вас на шее. Но я не рекомендовал бы вам постоянно его носить!

— Я хотела его снять, но почему-то ничего не вышло. Шнурок как будто сел и голова не пролезает, а оборвать его или обрезать, тоже не получается.

— Н-да, не получается! И булавку свою вы тоже не можете достать…

— Не могу, она вросла в десну настолько, что не подцепишь, но она мне больше не мешает, а ткань с неё совершенно слезла. Мне даже кажется, что я эти лоскутки проглотила и не заметила.

— Что ж, значит, так тому и быть! Но я вижу, что возвращается Мэгги и несёт, что-то большое и тяжёлое. Пожалуй, я пойду. Счастливо оставаться, принцесса Анджелика и приятного аппетита!

С этими словами профессор перемахнул со стеллажа на стеллаж, а оттуда сиганул вниз, проделав это всё с ловкостью достойной белки. Анджелика проводила его взглядом и повернулась к входу в пещеру, искренне радуясь предстоящей трапезе. Несмотря на все уверения, приступы страшного обжорства посещали её периодически и профессор правильно делал, что держался от неё в такие минуты на расстоянии!

Глава 13 Хранитель

Эта дверь была закрыта наглухо. Не просто закрыта, а заколочена и закрашена. Щели были плотно законопачены каким-то тряпьём и прокрашены сверху той же краской, что и всё остальное вокруг. Конечно, она осталась видна со стороны коридора, но сейчас её наполовину загораживал шкаф, к косяку была привёрнута вешалка для халатов, а снизу ещё стояла скамейка. Шло время, персонал больницы почти сменился и уже редко кто помнил, что за этой дверью находится палата, в которую страшно входить, а те, кто помнили, держали язык за зубами.

Он тоже держал язык за зубами, хотя с годами это почему-то становилось всё труднее. Нет, его не мучила совесть, да и в чём он был виноват? Когда в ту ночь воющая, как злобный дух, «скорая» привезла едва живую, совершенно мокрую и невероятно грязную девушку, он сделал всё что мог и не позволил ей перешагнуть порог жизни и смерти, на котором она балансировала. Но потом…

Потом она лежала в реанимационном отделении и вроде как начала приходить в себя, но вдруг случилось что-то странное! В ту ночь было его дежурство. Он шёл по коридору, сейчас уже не помнил, куда и зачем, как вдруг его за руку схватила дежурная медсестра и молча, потащила за собой. Сначала он хотел было возмутиться, подобное обращение не было принято между ним, и какими бы то ни было медсёстрами, но взглянув в совершенно круглые и полубезумные глаза женщины, он понял — случилось что-то совершенно необычное и страшное! А ещё почему-то он догадался, куда его ведут с такими предосторожностями. Конечно же, к ней, вчерашней утопленнице, которая утром должна была быть переведена в обычную палату!

С первого взгляда всё было нормально. Девушка дышала ровно, аппаратура показывала нормальный ритм сердца, мерно падали капли в капельнице. Он недоумённо оглянулся на медсестру, но та только молча, показала ему на что-то, чего он не видел. Он ещё раз посмотрел на девушку, лежащую на каталке, и тут его взгляд упал на её руку. Рука была прозрачной! Не худой до прозрачности, а по-настоящему прозрачной. Через неё было видно простыню! Он перевёл взгляд на голову…

Головы не было. Хладнокровие врача, повидавшего на своём веку и смерть, и кое-что похуже, помогло спокойно отреагировать на это обстоятельство, но по спине прошёл ощутимый холодок от первобытного страха перед всем непонятным и неестественным. Он сдёрнул простынь, которой была накрыта пациентка, и пощупал её жёсткое ложе, ещё сохранившее тепло человеческого тела. Уже повернувшись к медсестре, чтобы задать совершенно бесполезный вопрос, «где она?», он вдруг заметил нечто такое, что поразило его ещё больше, чем само исчезновение больной на его глазах.

Приборы молчали! Нет, они не были выключены, но они молчали, замерев, как при стоп-кадре! Этого не могло быть, но это было! Стрелка, показывающая пульс застыла на месте в совершенной тишине, не закончив движения. Он замер с простынёй в руке, как будто его самого выключили и отчаянными усилиями попытался привести в порядок мысли в голове. Ничего не вышло, мысли разбегались в разные стороны, мешали друг другу, а это уже совершенно никуда не годилось, ведь он всегда гордился своим здравомыслием! Из оцепенения его вывел шёпот медсестры, которая зачем-то зажимала себе ладонью рот:

— Смотрите, смотрите!..

Дальше последовал всхлип, задушенный её собственной рукой. Он посмотрел. Девушка появлялась снова. Сначала это выглядело, как едва заметное марево, потом, как фигура, сделанная из тончайшего стекла. Постепенно видение сгущалось и обретало краски и вот перед глазами двух изумлённых и перепуганных медработников предстало вполне нормальное человеческое существо, мирно спящее пот звуки вновь оживших приборов.

Они переглянулись. Совершенно не зная, что предпринять, он отослал медсестру с инструкцией позвать его, «если что», а сам остался понаблюдать. Его наблюдения продлились до рассвета. За это время девушка исчезла и появилась ещё дважды, но с наступлением светлого времени суток эти рецидивы прекратились.

А дальше… Дальше начался настоящий кошмар. Больная была переведена на следующее утро в отдельную палату, чему в больнице немного удивились, но не придали большого значения. Эта палата ещё давно, при большом наплыве больных, была преобразована из подсобного помещения, располагалась особняком и не имела номера, так как не втискивалась в нумерацию на этом этаже. Её в последнее время почти не использовали, но поддерживали в чистоте и готовности.

Днём всё было тихо. После доклада главврачу, он ушёл домой взмыленный и обременённый советами не употреблять на работе спиртного и не увлекаться чтением остросюжетной литературы. Главврач ему не поверил, а доказать свою правоту он ни чем не мог, так-как перепуганная медсестра уже успела убежать. Когда он шёл домой, злой и расстроенный, то думал только о том, какая физиономия будет у этого старого брюзги, когда он увидит всё своими глазами, ведь следующее ночное дежурство было, как раз этого самого главврача.

Однако, выйдя в свою смену, он первым делом услышал совсем не ту новость, которую ожидал, а именно — пропал главврач. И что самое странное, он пропал, не выходя из больницы. Его вещи так и остались в шкафу в кабинете, значит, он ушёл, как есть в халате и сменных туфлях. При этом никто не видел, как он выходил из здания больницы, которое уже обыскали с милицией сверху донизу.

Переварив эту новость, он осторожно расспросил про больную из отдельной палаты, но не услышал ничего необыкновенного. Выяснилось, между прочем, что главврач к ней так и не зашёл. А ведь должен был зайти! Может просто не успел?

И тогда он сам напросился на ночное дежурство, хотя смена была не его. Он хотел было переговорить с той медсестрой, которая первая заметила странные исчезновения девушки, но оказалось, что она не вышла на работу. То-ли заболела, то-ли, ещё что-то, он так и не понял. В эту ночь исчезновение было только однажды, зато надолго, поэтому он решил, что необходимо всё кому-то рассказать.

На следующую ночь в палате необыкновенной больной стояли двое, он и ещё один врач, которого он знал со студенческой скамьи и считал своим другом. Шок от увиденного был ошеломительный! Пациентка на несколько секунд даже пришла в себя, но ничего не сказала, а только обвела всё вокруг удивлённым взглядом и… тут же исчезла. Они долго «обкуривали» увиденное на лестнице и, в конце концов, решили, что придётся всё-таки сообщить «куда следует».

Это его приятель вызвался взять на себя. Он, по-видимому, честно исполнил свои намерения, так-как на следующий день в больницу явились два представительных сотрудника «откуда следует» и заявили, что они желают сами взглянуть на необыкновенную больную и переговорить со свидетелями странных явлений. Его приятель в тот день как назло опаздывал, о чём правда позвонил заранее, так что представителей «откуда следует» пришлось принять самому.

Объяснив, что странности с пациенткой происходят всегда ночью, а сейчас был день, он, тем не менее, решил показать им больную и поручил молоденькой практикантке проводить товарищей в её палату, а сам задержался, чтобы сделать какие-то распоряжения. Когда через четверть часа он вошёл в палату, там никого не было, кроме спящей пациентки.

Расспросив медсестру на посту, он выяснил, что на этаж никто не приходил, а пройдя по всем этажам, он не обнаружил не только представительных сотрудников «откуда следует», но и молоденькой практикантки. Его уже не удивило, что приятель так и не появился на работе, а та, первая медсестра совсем не вышла со своего больничного.

Потом было долгое-предолгое следствие, во время которого он лишь разводил руками, как и все. Следствие ничего не установило и ничего не нашло. Исчезновения трёх работников персонала больницы, пропавших в разное время и при разных обстоятельствах, решили не считать связанными между собой, а сотрудники «откуда следует» были настолько серьёзными людьми, что разбирательство об их пропаже перешло в такую область, которая по правилам остаётся закрытой для простых смертных.

Прошло несколько лет. Теперь главврачом здесь был он. Дверь он заколотил и закрасил сам, после исчезновения нянечки, которая имела неосторожность заглянуть в злополучную палату. (А исчезла, кстати, как и в предыдущих случаях не в ней, а после работы по дороге домой). К странной пациентке он уже не испытывал никаких человеческих чувств.

Давно выяснилось, что она не нуждается в уходе, не требует питания, существует непонятно за счёт чего, да и существует ли вообще? Её загадочные исчезновения стали всё более длительными. Незадолго до того как дверь в палату была наглухо закрыта, он отметил, что больная, (или как её следовало называть?), пропала на пару недель!

Конечно, в больнице знали о странной палате и загадочной девушке в ней, но люди были напуганы и предпочитали молчать. Сейчас большинство из них уже уволились или перешли в другие больницы. Можно было считать, что он один владел тайной закрытой палаты, которая не проявляла признаков жизни. Так почему ему хотелось об этой тайне кричать?! Возможно потому, что его жгла изнутри нечистая совесть? Но ведь если он снова привлечёт к делу посторонних людей, то они тоже исчезнут, это он знал наверняка! Почему он сам никуда не исчез, было такой же загадкой, как и всё остальное, но дело было не в этом.

Дело было в том, что эта дверь звала его, звала беззвучно, но так настойчиво, что он уже несколько раз хватался за гвоздодёр, который держал в шкафу под ворохом бумаг! Нет, так больше продолжаться не может!

Была ночь, и снова было его дежурство. Когда он вечером шёл по свежевыпавшему снегу на работу, в окне таинственной палаты ему показались какие-то проблески света. Сегодня надо было на что-то решиться! Но не ломать же дверь ночью, ведь треск перебудит всю больницу! Впрочем, днём это тоже было бы неудобно. Но теперь он знал, что делать!

Окно той палаты находилось неподалёку от окна его кабинета, а по всему контуру здания шёл, оставленный непонятно с какими целями, карниз. Этот карниз был, мягко говоря, узковат, на нём едва умещались носки ботинок, но выбирать не приходилось!

Было далеко за полночь, больница спала. Убедившись, что двор пуст, и он не будет никем увиден, он открыл окно, немного постоял, вдыхая свежий морозный воздух, и вылез наружу. Сразу обнаружилась вся нелепость его затеи. Карниз был скользкий, а опора для рук оказалась весьма ненадёжной. Но отступать было некуда, и он двинулся мелкими шажками к окну палаты. Как назло поднялся ледяной ветер. Не то, чтобы этот ветер был слишком сильным, но в положении неустойчивого равновесия этого могло хватить, чтобы слететь вниз с высоты четырёх этажей, прямо на обледенелую асфальтовую дорожку. Он вжался в стену, распластавшись на ней, как спрут, сдирая кожу на пальцах и жалея, что у него нет присосок. Но вот окно совсем рядом! Ещё шаг и он ухватился за скользкий холодный подоконник и остановился, переводя дух!

Свет в окне оказался реальностью, но был слабым и неясным, как свет от лампады. Его источник был где-то в глубине помещения. Само окно было затянуто весьма густой и живописной паутиной, которая мешала разглядеть, то, что было там, внутри. Внезапно он отпрянул, и чуть было не выпустил из рук подоконник. Громадный паук пробежал по паутине с той стороны стекла и остановился прямо напротив его лица. Громадный? Нет, правильнее сказать гигантский! Но ведь таких пауков не бывает! Он же размером с кошку!

Мысли помчались бешеным вихрем и тут он услышал!.. Или не услышал, а почувствовал…

— Воззврашщайся наззад, ххранитель! — Прозвучало у него в голове, и он вторично чуть было не выпустил из рук подоконник. — Воззврашщайся наззад! Оххраняй и молччи!

Это явно исходило от паука, который прогонял его и загораживал собой то, что было внутри палаты.

«Я сошёл с ума!» — Подумал несчастный эскулап, но тут паук зловеще лязгнул жвалами и ударил передними лапами в стекло!

Как он добрался до окна своего кабинета и перевалился через подоконник, он не помнил. Очнулся на полу под раскрытым окном, его била мелкая дрожь, а пальцы были все в порезах и ссадинах. Но когда он поднялся, наконец, на ноги и взглянул в окно, за которым уже занимался рассвет, то со всей ясностью и странным облегчением вдруг понял — он хранитель!

Глава 14 Нет ничего лучше гимнастики

— И-и-раз! И-и-два! Наклон влево — раз! Наклон вправо — два! Нет ниче-го луч-ше гимна-а-стики!

Профессор Прыск выговаривал речитатив с видом заправского тренера, держась за большой шероховатый камень всеми четырьмя лапками. Анджелика и Мегги послушно выполняли все его команды, хотя девушки от души внутренне смеялись от того, что ими руководит смешной бело-розовый крыс в огромных круглых очках. Но никто и не думал ослушаться, а Анджелика искренне радовалась счастью движения после вынужденного мучительного покоя.

— На месте, шаго-ом марш! Раз-два! Раз-два! — Продолжал профессор, приподнимаясь от возбуждения на задние лапки, но тут же опустился обратно и покрепче ухватился передними, чтобы налетевший бриз не сдул его в море.

Вид, открывающийся с вершины скалы, где находилась драконья пещера, был великолепен! Скала была самой высокой точкой полуострова соединённого с зелёным материком, уходящим за горизонт. Берег вдавался в море двумя острыми концами гигантской буквы «С», образуя бухту, на внутреннем изгибе которой, был спрятан золотой пляж. Что находилось слева и справа от лучей «С», разглядеть не было никакой возможности, но Мегги обещала, что они слетают в обе стороны, как только Анджелика окрепнет. Девушка уже чувствовала в себе столько силы, что невозможно было представить, что-то большее, но её опекуны и наставники всё равно находили, какой-нибудь малейший изъян и прогулка снова откладывалась. Поэтому, когда профессор предложил провести комплекс упражнений на свежем воздухе, Анджелика так запрыгала от восторга, что это вызвало камнепад в пещере, который напугал даже Мегги.

— На месте стой! Раз-два! — Прозвучала команда, и они остановились, легко и свободно дыша.

— А теперь, девочки, можно приступать… — профессор выдержал эффектную паузу, — к водным процедурам!

Раздалось два девичьих взвизга, и они помчались вниз, перескакивая с камня на камень. Как ни старалась Анджелика, но Мегги опередила её и первая ухнула в воду, подняв целую тучу брызг и, вызвав такую волну, которая едва не сбила девушку с ног. Да, всё-таки самым большим сокровищем здесь было море! Нежно-лазурное, тёплое и ласковое, оно было ещё прекрасней, чем на острове с гробницей, переливалось всеми оттенками от тёмно-фиолетового до жемчужно-белого и ласкалось к ногам, как котёнок! Два тела — изумрудно-зелёное и золотисто-электровое вспороли волну и величественно поплыли к горизонту, а вслед им с завистью и с гордостью глядел сквозь круглые очки старый мудрый профессор, украдкой смахнувший слезу с длинного уса!

Глава 15 Найти связь

— Нашёл! — Фигольчик скинул одним движением кипы бумаг, в беспорядке разбросанные на столе, и с чувством шмякнул перед носом Драгиса не слишком толстую папку, перевязанную линялой серой лентой.

— Ты уверен? — Голос из под широкополой шляпы звучал, будто его обладатель никак не решит, что сделать сначала, убить вас, а потом съесть или съесть, а потом…

— Да! Смотри сам, вот договор с дизайнером, вот фотографии, а вот контракт и разрешение от таможни на ввоз старинного барельефа…

— Старинного? — Мукнул Быкович, появляясь в конусе света одинокой лампы, подвешенной над столом.

— Не просто старинного, а скорее древнего! — Воскликнул Фигольчик и забегал по комнате. — Представляете, они, оказывается, купили всю композицию готовенькой за границей и прилепили к небоскрёбу! Неизвестно зачем.

— А где они это купили? — Спросил Драгис, не повышая голоса, но при этом даже у Быковича побежали по спине мурашки.

— Посмотри сам, я не понимаю, — ответил Фигольчик, садясь на стул верхом, — то-ли в Греции, то-ли в Турции.

Драгис зашелестел бумагами и извлёк несколько писем, контракт, договор о купле-продаже, таможенную декларацию и разрешение на вывоз археологической находки, извлечённой со дна Средиземного моря вблизи побережья острова Санторин. Кроме того там была пожелтевшая вырезка газетной статьи, повествующей о том, что найденный барельеф, по предварительным прогнозам, датируется вторым или третьим тысячелетием до нашей эры.

— Это что, получается, что этому изображению порядка четыре тысячи лет?! — Захлебнулся собственным муком Быкович.

— Если не все пять. — Устало отозвался Драгис и снова вгляделся в фотографию.

— А может всё-таки совпа… — Робко предположил Фигольчик.

— Да она это! — Взревел Быкович и в порыве чувств, так хватил кулаком по столу, что по крышке поползла трещина.

— Что делать-то будем? — Спросил Фигольчик, устало опустив плечи.

— Она за вас пошла на такое, что и представить себе трудно, не то, чтобы пережить самому. — Сказал Драгис, глядя в пустоту.

— Мне не надо говорить о благодарности, я с ней прожил, чуть ли не всю её жизнь! — Заявил Фигольчик, внезапно рассердившись. — Правда это была другая, как бы альтернативная жизнь, но сожрать нас там могли по-настоящему и мы давно потеряли счёт кто кому обязан жизнью!

— А я её знал совсем немного, но и этого хватило! Да я бы за неё любого — на рога! — Промычал Быкович и для убедительности боднул воздух.

— Это я не в упрёк, а так, напомнил. — Сказал Драгис и на время задумался. — У кого-нибудь есть на примете толковый экстрасенс?

Быкович присвистнул, а Фигольчик поскрёб макушку, что-то прикидывая.

— Возле парка, неподалёку от входа, живёт гадалка. — Сказал он, наконец. — Только врядли это подойдёт.

— Почему?

— Она гадает в основном бизнесменам и всегда возвращает деньги, если гадание не сбывается.

— А в чём фишка?

— Что же тут непонятного? Гадание стоит недёшево, шанс попасть пальцем в небо пятьдесят на пятьдесят, а значит половина её предсказаний обязательно сбывается! Таким образом, она всё равно остаётся при деньгах и сохраняет репутацию честной и бескорыстной прорицательницы!

— Не подойдёт это! — Решительно заявил Быкович. — Вот что! Есть у меня знакомый бомж. Он часто ночует между газетной будкой и тумбой для расклейки афиш, рядом со станцией сабвея в двух кварталах отсюда. Так вот, он предсказал мальчишке, стрелявшему в него из рогатки, что тот расквасит себе нос и мальчишка расквасил! А торговке пирожными, которая жаловалась, будто он своим видом и запахом отбивает аппетит у прохожих, а потому у неё ничего не берут, пожелал вывернуть свой товар в лужу. Вывернула! А копу, который его погнал из полюбившегося логова, сказал, что тот попадёт под трамвай. И что бы вы думали? Так всё оно и вышло! Коп поскользнулся на арбузной корке и свалился прямёхонько на рельсы, а трамвай тут как тут! Вобщем, отстригло мужику голову, как бритвой сбрило!

— Где-то я это уже слышал или читал? — Сказал Фигольчик, явно не разделяя оптимизм товарища.

— А не сам ли этот бомж того копа под трамвай пристроил? — Спросил со смехом Драгис. — Нет, вариант с гадалкой был бы надёжнее.

— Да все они халтурщики! — Подытожил Быкович и все трое снова надолго замолчали.

— Надо ехать в Европу! — Вдруг вскричал Фигольчик. — В Грецию! На Санторин! Посетим место раскопок, возможно, они ещё ведутся, поговорим с учёными, авось что-нибудь, да выведаем! Ну что, поехали?

— Отсюда? — Спросил Драгис, а Быкович сокрушённо покачал головой.

— Ах, да! Я и забыл. Это же трещина, будь она неладна! — Расстроено произнёс Фигольчик. — Но как же она тогда сюда попала?

— Вот именно, как? — В глазах Драгиса появился какой-то особенный огонёк. — Ведь эта трещина также не имеет выхода во внешний мир, как и та, где мы с ней были раньше и откуда так неудачно ушли. Значит, здесь нет связи, ни с каким Санторином, но эта связь когда-то была, иначе, откуда мог взяться барельеф?

— Точно! — Быкович ещё раз припечатал многострадальную крышку стола. — Найдём эту связь, глядишь чего-нибудь и прояснится!

В это время снаружи что-то грохнуло, и друзья повскакали с мест. Фигольчик метнулся к двери, вынимая на ходу пистолет и бормоча какие-то проклятия. Быковский взял зачем-то бейсбольную биту и осторожно выглянул в окно. В это время пуля, выпущенная, по-видимому, из винтовки, разбила стекло и едва не задела кончик уха, торчащий из-под его кепки. Быкович отпрянул, мукнул короткое непереводимое ругательство и, отбросив биту, потащил из-под кровати уже опробованную в недавнем приключении вертлюжную пушку. Только Драгис не двинулся с места. Он неторопливо достал из-под стола новенький воронёный «томпсон» и положил его перед собой. На его губах заиграла знакомая зловещая улыбка. Услышав приближающийся топот многочисленных ног, он резко встал и взял автомат наизготовку, но тут новый взрыв сотряс здание и дверь, такая надёжная и крепкая, влетела внутрь комнаты, сбив с ног Фигольчика, а вслед за дверью ворвалось облако дыма и пыли, за которым ничего не было видно.

Глава 16 Поступь принцессы

Очаровательная прогулка с весёлой и жизнерадостной подругой, сытный ужин, сказка, рассказанная на ночь мудрым и остроумным профессором, что ещё нужно девушке для полного счастья? Ну, конечно же, чтобы любимый и ненаглядный был рядом! Но этого не было.

Анджелика вздохнула и повернулась на другой бок. Где он? Что с ним? И как он теперь к ней относится? А вдруг забыл, завёл себе другую, ведь теперь все девушки мира могут быть его, если он захочет!

Ей стало грустно и одиноко, захотелось реветь в подушку, но подушки не было. Слез, правда, почему-то тоже не было и тогда захотелось кого-то укусить! Неважно кого, лишь бы впиться зубами в податливое живое тело и услышать ласкающий душу визг боли и ужаса!

— Успокойся, Драся не такой! — Сказала дремлющая рядом Мегги.

— Знаю, что не такой! — Ответила Анджелика и ей сразу стало легче. Пропали даже кровожадные позывы. — За это я его и люблю!

— Только за это? А если бы он был таким, как ты сейчас себе нафантазировала, тогда, что, не любила бы?

Анджелика задумалась. Раньше ей это не приходило в голову, ведь все прежние знакомые, и те которые нравились, и те которые не нравились, были как раз «такими». Это считалось, и возможно на самом деле было нормальным, но ни о какой любви тогда не было и речи, поэтому она ответила не сразу.

— Не знаю. — Сказала она, наконец. — Если бы он с самого начала… Но теперь, когда я узнала его получше, а он бы вдруг взял бы, да изменился… Не знаю! Нет, наверно всё равно любила бы!

— Вот этим-то ты мне и нравишься! — Проговорила Мегги мечтательно. — Если мы любим кого-то, то принимаем его таким, каков он есть, а не стараемся переделать под свои представления и надобности! Нас всё восхищает в любимом, даже его недостатки, даже слабости, а достоинства признанные всеми могут быть вообще незамеченными или не играть никакой роли! Любовь не может быть за что-то, она всегда сама по себе, всегда диктует свои законы и правила, а подчиняется только чувствам, но должна быть осознана разумом, иначе ты можешь и не понять, что любишь кого-то!

Анджелика не всё уловила из рассуждений подруги, но вдруг вспомнила свою собственную историю — то, как они с Драсей были на острове, а потом, как они жили на горе и были счастливы. Ведь она не сразу поняла, что любит! Когда Драся с мечём в груди по самую рукоятку лежал у её ног, она защищала не возлюбленного, а друга! По крайней мере, она так думала. А вот Рогелло Бодакула сразу всё понял, даром, что уже не первую сотню лет ходит по земле, в качестве призрака. Конечно, она любила уже тогда, но ещё не знала об этом! Да, любовь рождается чувствами, но должна быть осознана разумом, только тогда она полноценна, а для полного счастья нужна лишь взаимность. А как же Драся? Давно ли он любит её? Она поняла, что он знал её и следил за ней задолго до их официального знакомства, но всё же, когда это всё началось? Как давно он её знает и как давно любит? Они не говорили об этом. Может быть, Мегги знает? Ведь между братом и сестрой явно видна дружба, а значит, он мог ей всё рассказать!

Анджелика уже повернулась, чтобы задать подруге этот вопрос, но вдруг почувствовала себя странно. У неё мгновенно перехватило дыхание, потемнело в глазах, а в ушах зазвучал призыв. Призыв о помощи! Она тут же узнала голос! Его голос! Где-то далеко, почти не слышно, он звал её! Он был в беде и звал её! Звал, совершенно не надеясь, понимая, что это невозможно, но всё же звал!

Девушка зажмурилась, потом открыла глаза и вдруг увидела, что рог висящий на шнурке на шее вибрирует и… светится!

Мегги во все глаза глядела на подругу, понимая, что происходит, что-то необыкновенное и грандиозное,но когда она увидела, что творится с вещью, которую считала простым украшением, не признавая за ней никаких магических свойств, то приняла простое и радикальное решение. Взмах острейшего когтя, без труда, вспарывающего акулье брюхо и способного пополам рассечь горного быка, пришёлся точно по шнурку, на котором болтался рог, и в то же мгновение Мегги вскрикнула от боли, а сломанный и оторванный под самый корень коготь, с глухим стуком упал на пол!

— Профессор! — Завопила Мегги не столько от боли, сколько от страха. — Скорее! Скорей сюда! Профессор Прыск, где же вы?!

Розовый крыс вылетел из норы, как пробка из бутылки. Он, по-видимому, уже спал и сейчас бестолково хлопал глазами, тщетно пытаясь пристроить на нос круглые очки.

— Что? Что случилось?! — Кричал он, близоруко щурясь и не понимая, какая здесь приключилась беда.

Но тут он встал, как вкопанный и во все глаза уставился на Анджелику. Девушка вся была покрыта тем сиянием, которым сперва засветился рог. Этот артефакт уже не висел у неё на шее, он парил в воздухе, указывая куда-то, как стрелка компаса и его движение ограничивал только засаленный шнурок, который не только не «сел», как совсем недавно утверждала его хозяйка, а наоборот, как-бы удлинился!

— Он зовёт меня! — Заявила Анджелика, каким-то потусторонним голосом.

— Кто зовёт вас, дорогая принцесса? — Спросил Прыск слегка дрожащим голосом. — Лично я ничего не слышу! Прошу вас, принцесса Анджелика, прилягте, успокойтесь, а я сейчас принесу лекарство…

— Он зовёт меня! — Повторила девушка тем же ровным неземным тоном. — Он в беде, и я иду к нему на помощь!

С этими словами она взяла обломанный рог в правую руку и, помедлив секунду, как бы к чему-то примеряясь, сделала резкий взмах перед собой, как если бы хотела разрубить, что-то ударом ножа.

И ткань материи окружающего мира распалась, словно разрезанная клинком! И обнажилась ткань другого мира, как обнажается живая плоть под рассечённой кожей! И Принцесса, взявшись за края разреза, расширила проход и сделала шаг вперёд! И тяжела была её поступь!

Глава 17 Банда Фигольчика/Драговски и старые знакомые

Они ворвались сквозь дым и пыль. Их лица были замотаны тряпками, а глаза защищены очками-консервами. Они успели сделать по два выстрела из помповых дробовиков. Слева взревел Быкович, которому задело плечо. Фигольчик пискнул, но скорее от страха и неожиданности, чем от боли, ему-то как раз не досталось ни дробины. Весь основной заряд картечи пришёлся в грудь и живот Драгиса. Плащ, пиджак и сорочка разлетелись рваными клочьями, обнажая сталь кирасы, воронёной с золотым узором. От неожиданности бандиты остановились, с недоумением глядя на серые лепёшки расплющенных картечин, которые отваливались от древнего доспеха и одна за другой падали на пол. Профессионалы-киллеры знали, что такое невозможно и увиденное повергло их в шок! Это стоило им жизни. Грохот «томпсона» заставил всех присутствующих заткнуть уши и оба боевика рухнули, как скошенные гигантской косой. Драгис подул в дымящийся ствол автомата, но тут же насторожился снова. По коридору за изувеченным дверным проёмом двигалось, что-то ещё! Это что-то было большим и квадратным. Не теряя времени на догадки, Драгис полил неизвестный предмет автоматным огнем, к которому Фигольчик присоединил выстрелы из своего пистолета. Результат оказался нулевым. Нечто большое и квадратное двигалось по коридору, слегка наклоняясь назад, и приближалось это нечто медленно, но верно.

За непонятным предметом слышались приглушённые голоса, которые с натугой переругивались, как люди несущие очень тяжёлый груз. Сразу всё стало ясно! У противника тоже нашлась непробиваемая броня — несколько боевиков наступали под прикрытием громадного и невероятно тяжёлого металлического щита. Они уже совершенно приблизились к дверному проёму, но тут вперёд выступил Быкович с корабельной пушкой наизготовку!

— А ну-ка! — Взревел он и приложил к запальному отверстию тлеющий фитиль.

Этого звука, уже и без того оглохшие компаньоны, не услышали, так-как он, многократно усиленный замкнутым пространством, вышел за пределы звукового диапазона, воспринимаемого человеческим ухом! Могучий Быкович отлетел к противоположной стене, едва удержавшись на ногах, Фигольчик рухнул, как подкошенный, зажимая уши руками, а Драгис кашлял и отчаянно махал шляпой, пытаясь разогнать облако дыма от чёрного пороха, заполнившее всё вокруг. Через некоторое время ему это частично удалось, тогда он вышел в коридор и оглядел сцену нового побоища. Ядро не пробило щит, сделанный из единого металлического листа, а лишь оставило на нём глубокую вмятину. Щит валялся в коридоре, напоминая крышку большого люка, а под ним лежали все пять боевиков, которые его несли. Лежали мёртвые, убитые одним ударом. Драгис быстро осмотрел трупы, приподняв щит одной рукой, и не найдя ничего примечательного, накрыл их снова. После этого он тщательно перезарядил автомат и пошёл дальше по коридору, всматриваясь и вслушиваясь. За ним вдоль стенки двинулся Фигольчик, снова обретший смелость и готовый идти за своим лидером куда угодно! Замыкал шествие Быкович, успевший зарядить пушку свежим порохом и новеньким ядром.

Здание, где обосновалась банда Фигольчика, (Драгиса), в свои лучшие годы было шикарным отелем, но сейчас мерзость запустения в виде облупленных стен, обвалившейся штукатурки, нагромождений старой мебели и пригорков мусора разной величины, уродовала лицо некогда изящного строения, как снаружи, так и внутри. Друзья были уверены, что их здесь никто не тронет. Местная полиция удовлетворялась малой платой, при условии, что всё в самом заброшенной отеле и в окрестностях будет тихо. Боевики Дульери тоже до сих пор не совались на территорию маленькой банды, прежде всего по причине её расположения в рабочем квартале, где можно было среди бела дня нарваться на скандал по тому, что, дескать — «ты здеся чужой и не с нашева двора». Другая причина была в негласном соглашении, по которому Фигольчик, Драгис и Быковский никогда не появлялись на территории контролируемой Дульери, а его дельцы и боевики не совались в трущобы окраины. Конечно, это не мешало той и другой стороне развлекаться стычками с применением оружия на нейтральной территории, но это было относительно нечасто. Но вот теперь шаткий мир оказался грубо нарушен, и это означало войну не на жизнь, а на смерть!

Драгис крался по коридору, стараясь ступать как можно тише. Он делал это не из того соображения, чтобы не быть услышанным противником, но лишь для того, чтобы не заглушать звуки Фигольчику, который из них троих обладал самым чутким слухом. И точно! Через пятнадцать-двадцать шагов Фигольчик осторожно потянул Драгиса за одежду и тот остановился, весь превратившись в слух. Сам Фигольчик не столько прислушивался, сколько принюхивался, полуприкрыв глаза, а сзади в это время нетерпеливо пыхтел Быкович, которого бесполезно было призывать к тишине. Вдруг Фигольчик метнулся в сторону и тут же выстрелил, держа пистолет двумя руками! Из-за колонны, возле самой площадки перед мраморной лестницей, с воплем выскочил человек, держащий в одной руке автомат, а другой размахивая в воздухе! Локоть этой другой руки был окровавлен и человек выделывал ей странные движения, пытаясь разглядеть ранение и совершенно забыв об опасности! Короткая очередь Драгиса прекратила его страдания вместе с жизнью.

Почти тотчас заряд картечи из дробовика снял с Фигольчика шляпу, едва не задев голову! Стрелял человек, лежащий ничком на ступенях лестницы, ведущей на нижний этаж, но как ни хорошо он был спрятан, две пистолетные пули сделали из его головы подобие кошмарного цветка, когда крышка черепа оторвалась и запрыгала по ступеням, как миска из под красной каши, которую уронили.

И тут безо всякого предупреждения за их спинами снова грохнуло так, что невольно присели и Драгис, и Фигольчик. Чугунное ядро врезалось в основание гигантской люстры, затянутой пыльным ветхим чехлом, и сорвало её с крепления. Крюк, способный выдержать вес упитанного слона, был срезан, как бритвой и грушеобразное хрустальное чудовище, сначала медленно, будто нехотя, а затем всё быстрее, устремилось вниз, в пролёт лестницы! Звук от падения этого монстра был такой, какой издала бы Вселенная при апокалипсисе, если бы Создателю вздумалось сделать её стеклянной! Но не успел ещё отгреметь рёв умирающего драгоценного стекла, как его сменил многоголосый хор человеческих воплей! Не менее дюжины столпившихся внизу боевиков были убиты на месте, остальных, бросившихся врассыпную настигали гранёные хрустальные осколки и изогнутые куски арматуры с укреплёнными на них розетками. Эти части, враз уничтоженного великолепия, летящие со скоростью пули, пробивали людям черепа, отсекали конечности, ломали позвоночники! Не прошло и пяти секунд, как от засады, поджидающей внизу, остались только мёртвые и тяжело раненные…

Драгис оглянулся на Быковича и удивлённо вскинул бровь, что с его стороны должно было означать одобрение. Тот только смущённо пожал плечами, застенчиво улыбнулся и полез в сумку за новым зарядом.

Маленький отряд, не меняя построения, двинулся дальше. Мраморная лестница заканчивалась внизу обширным вестибюлем, украшенным тонкими изящными колоннами, неоклассическими статуями и большими фарфоровыми вазами восточной работы. Сейчас вся эта роскошь лежала в виде бесформенных осколков, вперемешку с окровавленными человеческими телами. Прятаться здесь было негде и друзья поняли, что если из боевиков вражеской банды кто-нибудь и уцелел, то он сейчас конечно же в просторном великолепном холле, который начинался за двойными стеклянными дверьми, сейчас разбитыми и частично сорванными с петель, и был отделён от лестничного вестибюля коротким широким коридором.

Запасного выхода здесь не было, а возвращаться назад на верхние этажи, это значило попасть в лабиринт коридоров и помещений, где засаду можно было ожидать за каждым углом. К тому же чёрный ход, которым они, как правило, пользовались, наверняка был перекрыт, а здесь их, возможно, не ждали и выставили охранение просто на всякий случай. Значит, приходилось идти напролом и они пошли. Отшвырнув ногой жалобно зазвеневшую дверь, Драгис ворвался в холл с автоматом у плеча и тут же обшарил взглядом сквозь прорезь прицела все возможные места, откуда могла начаться стрельба. Фигольчик за его спиной шмыгнул куда-то в бок и скрылся за стойкой консьержа, откуда повёл своё наблюдение через прицел пистолета. Быкович, не зная на что смотреть и что делать, вышел на середину прохода, растерянно озираясь по сторонам, и тыча пушкой куда попало.

Вдруг он застыл, как вкопанный и чуть было не выронил свою пушку: между колонн стояла совершенно нагая девушка и улыбалась ему зазывной, слегка нагловатой улыбкой! Она была невелика ростом, с молочно-белой кожей, с которой резко контрастировали ярко-розовые соски небольших грудей. Её иссиня-чёрные волосы были прямыми и длинными до самых пят, а распутные зелёные глаза смотрели лукаво и насмешливо.

Драгис тоже увидел девушку, но в отличие от Быковского не потерял самообладания и предполагая подвох, быстро обернулся в другую сторону… и сам чуть не выронил свой автомат! Напротив, также между колонн, стояла ещё одна девушка, настолько похожая на первую, что у него на мгновение мелькнула мысль, а не зеркало ли это? Фигольчик высунулся из-за стойки и, присвистнув, сдвинул дулом пистолета свою продырявленную шляпу на затылок. Он, уже совершенно не таясь, подошёл к своим товарищам, и хотел было что-то сказать, как вдруг девушки запели!

Их голоса звучали мелодично и очень красиво, но язык был никому не понятен, а песня звучала странно, завораживающе! Друзья переглянулись, они ожидали чего угодно, только не этого. А в это время к двум высоким и звонким голосам присоединился третий голос, намного ниже, принадлежащий, по-видимому, женщине постарше. В это время большая резная дверь отворилась и в холл вошла красивая нагая женщина, лет сорока, пышнотелая и такая же белокожая, как её младшие товарки, но её глаза были карими, а грива каштановых волос была откинута назад. Все три женщины слили свои голоса в один и холл начал постепенно кружиться перед глазами друзей, стоящих посередине.

— Я узнаю их! — Вскричал вдруг Драгис, приходя в себя и вскидывая автомат. — Это те ведьмы, которых мы… которые…

Но тут три ведьмы запели громче и разом вскинули руки, обращенные ладонями от себя! Лучи зелёного света протянулись от одной ладони к другой, замыкая магический треугольник. С глухим стуком упал на пыльный вытоптанный ковёр автомат, за ним туда же последовали пистолет и старинная пушка. Трое бравых гангстеров опустили головы, затем, тяжело дыша, встали на колени и наконец, попадали, словно тряпичные куклы. Женщины прекратили пение, опустили руки и без единого слова удалились с поля битвы.

Стоило большой деревянной двери закрыться за ними, как на сцене появились новые персонажи. Парадный вход, которым много лет уже никто не пользовался, распахнул свои зеркальные створки и в помещение вошёл чрезвычайно довольный дон Дульери! Его сопровождал человек высокого роста и атлетического телосложения, закутанный в длинный, до самой земли серый плащ и такую же шляпу с прямыми полями совершенно скрывающую лицо. Позади жался маленький вертлявый человечек с мышиной мордочкой, который постоянно морщил нос от страха и отвращения, и старался держаться подальше от человека в сером плаще.

— Прекрасно! Прекрасно! — Возвестил дон Дульери, осмотрев тела, лежащие на полу. — Чистая работа!

— Убьём ихх шшейчас, босс? — Спросил человек в широкополой шляпе.

— Я же сказал, этого пальцем не трогать! — Недовольно проворчал Дульери и пнул носком ботинка, безвольно лежащего Фигольчика.

— В таххом шлучае, мошет приххончим драххона?

— Чуть попозже! У меня на счёт него появилась интересная идея!

— Тохда вы не будете возрашать насшщёт Быховишша? Вы ше сами шкажали уништошить его за ненадобноштью.

— Я погорячился тогда! Быкович нам очень даже пригодится! Когда всё закончится и моя месть наконец-то свершится, мы все с удовольствием его съедим!

Лежащий на боку Бык всхрапел, но сил у него хватило только на то, чтобы скосить в сторону своих врагов глаза, наполненные бессильной ненавистью и… ужасом! Человек в сером плаще и широкополой шляпе не выказал никаких эмоций, зато на мышеподобном лице второго спутника Дульери отразилось смятение.

— Всё, не будем терять время! — Заявил Дульери, потирая руки. — Пакуйте их и к Пирамиде! Мне не терпится приступить к самому интересному!

— Та, босс! — Отозвался капитан Барбарус, снимая шляпу и плащ. — Тольхо пожвольте я заберу у драххона назаад свои доспехи!

Глава 18 Между мирами

Профессор Прыск вскарабкался на плечо Мегги и утвердившись там, запищал ей в самое ухо:

— Девочка моя! Если не хочешь её упустить, то ступай за ней, иначе края разреза сойдутся, и тогда мы останемся здесь и больше её не увидим! Ой, как мне страшно!

Мегги и сама дрожала, будто осиновый лист, так что профессор снова едва не потерял очки. Но драконесса справилась с собой и шагнула вслед за подругой, хоть её лапы и ходили ходуном, а зубы отбивали дробь. А Принцесса всё шла и шла вперёд, и хоть путь её со стороны казался коротким, на самом деле это был путь через бессчётное количество Вселенных.

Глава 19 Чтоб вас!

Чёрно-серые тучи так низко опустились над городом, что едва не задевали своими клочковатыми брюхами за фонари, светившие неверным жёлтым светом. Тучи смешивались с ночным туманом, засасывали и глотали случайных прохожих, поедали автомобили, дома и целые кварталы. Умные и осторожные люди сидели по домам, грелись возле печей и каминов, заканчивали поздний ужин или уже лежали в постелях, надеясь, что стрельба и взрывы не заставят их вскочить посреди ночи и упасть на пол, в страхе закрывая голову руками, что в окно не влетит шальная пуля, а утром не придётся собирать осколки с пола и мебели и в очередной раз вызывать стекольщика.

На улицах остались лишь немногие бедолаги, которые не смогли спрятаться в дома от серого тумана и чёрных туч. Кого-то выгнала в сырую холодную ночь необходимость, кто-то просто был ещё так далеко от дома, что надеялся добраться до тепла и уюта лишь к утру, а у кого-то и дома-то не было…

Между серой стеной угрюмого дома и газетной будкой, что недалеко от станции сабвея, что-то заворочалось и глухо заворчало. Улица была пустынна, шаги одинокого полисмена уже четверть часа, как стихли в тумане и обитатель узкой щели между будкой и стеной надеялся, что они смолкли навсегда. Он понимал, что эта надежда несбыточна, но не отказывал себе в удовольствии помечтать о сказочном мире, где нет копов и злых мальчишек, где всегда можно найти монету-другую, чтобы купить себе выпивку, а еда сама собой появляется в ближайшем мусорном ящике!

Что же заставило его оторваться от сладких грёз и вернуться к ужасам промозглой ночи в опустевшем сумрачном городе? Чувство надвигающейся беды! Какой беды? Этого он пока не знал, как не знал и того, случится ли эта беда с ним самим или с кем-то ещё. Ох, случилась бы она со сволочной торговкой пирожными, которую ничему не научил один урок, когда весь её товар оказался в грязной луже! Нет, он здесь был как бы ни при чём, но он знал, что его проклятия всегда сбываются, и потому не рассыпал их направо и налево. Он это знал, а она не знала и не поняла, что не стоит орать на человека, который тебе не мешает, а тем более натравливать на него копов! Она и теперь так делает, только новый коп поумнее прежнего.

От воспоминания о прежнем копе он тяжело вздохнул и зябко поёжился. Тот коп не стал разбираться, а налетел на него с угрозами и руганью. Коп так орал, что было непонятно значение слов, а ещё складывалось впечатление, что своим криком этот коп хотел заставить его не просто уйти, а испариться на месте! И когда он попытался не то, чтобы возразить, а просто сказать, что сейчас уйдёт и поселится за десять кварталов отсюда, между мусорными ящиками, как и положено приличному бомжу, вот тогда коп и пустил в ход свою дубинку!

Зачем это было сделано, бомж так и не понял, ведь он и так собирался уходить и уже складывал свои пожитки в кособокую скрипучую тележку, но это произошло! Коп нанёс не меньше пяти ударов ему по спине и ещё пару раз по рукам. Тележка была опрокинута, всё добро из неё рассыпалось, и когда он убрался, сам не свой от обиды, коп позвал дворника и заставил вычистить его уютное пристанище, которое и с тротуара-то видно не было, и уж точно никому не мешало.

Нет, он не жаловался на боль, его тело уже не раз пробовало полицейских дубинок, плетей и просто палок. Но обида! Обида, которая горше всякой боли!.. Дворник всё сделал аккуратно и даже починил поломанную тележку, а потом перевёз все вещи в свою подсобку, где временно поселил и его самого. Мировой мужик был этот дворник! Большущий такой, на человека не похожий, но добрый и сочувственный, а говорил как-то странно, будто мычал. Вот тогда-то вечером, когда они с дворником заливали горькую жизнь дешёвым виски, вот тогда он и пожелал копу по пьяной лавочке!

А на следующий день всё и случилось… Всё как он пожелал: коп, поскользнувшись, попал под трамвай и ему отрезало голову. Будь он трезвый — ни за что не пожелал бы такого ни одному копу, пусть даже самому злому и подлому! Но что сделано, то сделано.

Это было уже давно. С тех пор прошло несколько лет, он под шумок переселился на старое место, хоть дворник и уговаривал его остаться, и сулил помочь найти работу. А вскоре исчез и сам дворник, чему он очень огорчился, а когда узнал, что тот ушёл в гангстеры, то удивился и огорчился ещё больше! Почему в гангстеры? Почему не в бомжи? С таким крепким здоровьем и таким мягким характером, нельзя идти в гангстеры, убьют ведь! Зато бомж из этого отличного парня вышел бы превосходный, но разве это кто понимает? Нет же, надо было ему стать гангстером, а с ними обязательно, рано или поздно случается беда! Беда…

Теперь он чувствовал — беда случилась! Она случилась именно с его приятелем, дворником, как он и предсказывал. Но, что самое странное, запах беды шёл откуда-то сверху, со стороны «Пирамиды», из-за чёрно-серых клочковатых туч. Что его туда занесло, будь он трижды гангстер?

Бомж выбрался из берлоги и поднял голову к небу. В это время чёрная, ослепляющая волна боли обрушилась на него и заставила упасть на колени! Лишь через несколько секунд он понял, что эта боль не его собственная, что он чувствует чужую боль, а именно, боль своего приятеля, которого где-то там наверху, то-ли бьют, то-ли пытают!

Это было ужасно, просто невыносимо! Он изо всех сил напряг своё сознание, чего до сих пор никогда не делал, и понял, что мучителей его приятеля несколько, что бывший дворник связан, но не верёвками, а непонятно чем, что там есть ещё какие-то люди, которые его приятелю дороги и что им тоже приходится несладко.

В необычайном волнении он вышел на самую середину улицы, где между двух домов в ясную погоду можно было видеть верхушку «Пирамиды», похожую на башню сказочного замка. Теперь не было видно ничего, но ему этого и не требовалось. Картина и так была как на ладони. Его приятель — дворник, стоял на коленях, совершенно скорчившись и уткнув голову в пол, как правоверный мусульманин во время молитвы. Рядом с ним стояла молодая длинноволосая девка, почему-то совершенно голая и протягивала к нему ладони, из которых били лучи синего света. От этих-то лучей бедняга и испытывал боль, и не мог пошевелиться. Дальше, также на коленях, но с прямой спиной, хоть и с головой опущенной ниже плеч, стоял какой-то очень крупный мужчина, почти такой же здоровенный, как и дворник, голый по пояс и с удивительно белой кожей. За его спиной помещалась ещё одна голая баба, но уже не молодая, хоть ещё и не старая. Из её рук тоже струились странные синие лучи, и казалось, что они проникают в спину полуголого мужика, как две пики. Левее, голая девчонка, как две капли воды похожая на первую, таким же способом держала кого-то, лежащего на боку, и этот кто-то был какой-то кругленький, маленького роста и закрывал лицо руками. А ещё там было полно всякого народа, и все эти люди были вооружённые и злые.

Самым странным было то, что всё это происходило на самой верхней площадке «Пирамиды», что все присутствующие стояли спиной к парапету и смотрели на белую мраморную картину на стене у основания шпиля. Между толпой и картиной расхаживал, маленького роста, толстенький человечек и, размахивая потухшей сигарой, что-то весело говорил всем присутствующим. По его сигналу два громилы посадили лежащего на боку малыша и заставили его отнять от лица руки. Ещё один взял за волосы мужчину, который стоял на коленях в центре и вздёрнул его голову вверх. Только его приятеля — бывшего дворника, никто не трогал, но молодая ведьма усилила накал своих лучей, причинив ему новую боль, от чего он дёрнулся и, наверное, замычал.

— Чтоб вас! — Не выдержал бомж, поднимая руки к небу. — Чтоб у вас всех повылазило! Чтоб вам ни дна, ни покрышки! Чтоб зубы у вас повыпадали! Чтоб у вас осталось на троих по одному глазу! Чтоб вам каждому всю жизнь на одной ноге ходить! Чтоб вам всем сдохнуть, а тем, кто не сдохнет, пожалеть, что не сдохли!..

Трамвай вылетел из тумана бесшумно, несмотря на то что, вопреки своему обыкновению, он мчался с огромной скоростью. Удар был мягким и почти беззвучным, как если бы кто-то задумал ткнуть чугунным утюгом в пуховую подушку. Тело, похожее на растрёпанную птицу, пролетело десяток шагов, шлёпнулось на мостовую и застыло грудой драного тряпья, совершенно потеряв человеческие очертания.

Глава 20 Классная тёлка, босс!

— Так что мы видим здесь? — Разглагольствовал дон Дульери, размахивая потухшей от ледяного ветра сигарой. — Великое произведение искусства! Да? Не уверен! По крайней мере, мне не нравится. Но это всего лишь моё мнение. Возможно, мне мешает антипатия, которую я питаю к модели. Может быть, стороннее мнение будет более правильным? Например, ты! Что скажешь?

Он бесцеремонно схватил за локоть ближайшего гангстера и подтащил его поближе к барельефу.

— Ну? Мне нужно твоё мнение! Отвечай! Как тебе всё это?

— М, м, к-классная тёлка, босс! — Пробасил гангстер и тут же сжался в комок, потому, что Дульери заорал, как сбесившийся павиан:

— Я и без тебя вижу, что классная! Это самая классная тёлка из тех, что мне приходилось видеть за последние… э-ээ, не важно сколько лет! Но дело-то не в этом! А дело в том, что эта классная тёлка сделала с твоим, горячо любимым боссом! Что она у него забрала и как он её за это ненавидит! Понял?!

Гангстер всё понял, это было ясно по тому, как он пытался загородиться от гнева босса, накрыв голову руками, но Дульери он уже не интересовал. Красный, как помидор, разгневанный дон вставил потухшую сигару в рот, сунул руки в карманы, опустил голову так, что шляпа сзади казалась надетой прямо на плечи, и подошёл к стене вплотную. Там он долго глядел на барельеф снизу вверх и молчал. Молчали и все присутствующие. Молчали гангстеры, знающие силу гнева дона Дульери, молчали ведьмы, которым, казалось, вообще не было дела ни до чего, кроме их пленников, молчали сами пленники, хоть было понятно, что это молчание и неподвижность чреваты энергией сжатой пружины. Молчал некто в сером плаще и широкополой шляпе стоящий поодаль с видом равнодушного безразличия. Молчал даже маленький юркий человечек с мышиной мордочкой, явно чувствующий себя здесь лишним.

— Я долго пытался понять, — внезапно ожил Дульери, — что вам всем надо от этого клятого небоскрёба? Нет же, в самом деле! Не существует в мире более бестолкового здания! И зачем только его построили? Оно торчит посреди города, как хрен у спящего подростка, которому снятся одноклассницы, но толку с него никакого! Большая часть офисов пусты, а те, что работают, скорее нужны их арендаторам для престижа, чем для дела. Поверите? Я уже почти отчаялся понять, какого рожна вам всё это нужно и вдруг один умный парень, из моих младшеньких, влез сюда и сфоткал вот это!

Широким жестом Дульери бросил на пол пачку фотографий рассыпавшихся веером. На фотографиях был всё тот же барельеф с пухленькими купидонами, мускулистыми кентаврами, прыгающими сатирами, лозами винограда и испуганной нимфой, убегающей от невидимого преследователя.

— Вот это встреча, сказал я себе! Вот это везение! — Воскликнул дон Дульери, сияя от счастья. — Теперь я знаю, где ваше больное место! Теперь я могу нанести тот удар, о котором давно мечтаю! Правда, вы меня несколько удивили тем, как легко удалось прибрать к рукам вашу несокрушимую банду. Конечно, каждый из вас стоит более двадцати моих боевиков, но ведь самое главное-то не в этом? Трудно без своей ведьмочки-то, а? И не надо дёргаться! Вижу, что трудно! И как это её угораздило здесь окаменеть? Наверное, никто из вас этого не знает. И я не знаю. И не хочу знать! Зато я точно знаю, как сделать так, что она уже не станет такой, как прежде — живой, тёплой, сочной, золотистой, что твой апельсин! А средство совсем простое, проще не бывает. И сейчас вы всё своими глазами увидите, для того я вас сюда и притащил! Барбарус! Начинай!

При этих словах высокий человек, стоящий поодаль, скинул серый плащ и широкополую шляпу и оказался с головы до ног одетым в шикарные воронёные доспехи, покрытые искусной золотой насечкой. На голову себе он водрузил шлем — морион и сразу стал похож на изображение конкистадора на старинной гравюре. В руках у него появилась здоровенная кувалда из тех, что не по силам поднять обычному человеку. Вооружённые до зубов гангстеры, невольно отшатнулись, когда на его бесстрастном лице с непонятными нечеловеческими зрачками в виде горизонтальных полосок, вдруг проступила, сквозь чёрную бороду, жуткая улыбка. А он, не обращая ни на кого внимание, подошёл к барельефу и, взяв кувалду наизготовку, вопросительно взглянул на Дульери. Тот сделал театральный полупоклон и отступил на шаг, изобразив, двумя ладонями, приглашающий жест в сторону барельефа.

Барбарус перехватил рукоятку кувалды поудобнее и коротко размахнувшись, нанёс по мрамору первый удар! Осколки брызнули в разные стороны, но грохот удара поглотил жуткий душераздирающий вой, который издал Драгис, запрокинув голову кверху! От этого воя бравые гангстеры шарахнулись, словно стадо овец, присел от неожиданности сам дон Дульери и даже вздрогнул непоколебимый Барбарус! Ведьма, которая держала Драгиса, напряглась и ещё сильнее и глубже вкрутила ему в спину свои лучи. Было видно, что ей стоит немалых усилий удерживать этого гиганта, мускулы которого так и ходили под белой кожей!

В это время Барбарус нанёс второй удар! Всё здание небоскрёба отозвалось гулким — «Бо-омм», а по мрамору снизу вверх поползла и стала быстро расширяться змеистая трещина похожая на молнию. По лицу и рукам главной ведьмы заструился обильный пот. Она вытаращила глаза и в напряжении закусила губу. Было видно, что она едва справляется и тогда, та ведьма, что держала Быка, обеспокоенно взглянула на свою начальницу и, отставив влево одну руку, присоединила часть своей силы к её лучам. Вот тогда-то всё и случилось!

— М-м-мууу! — Раздался над спящим городом боевой клич, от которого стаи птиц, и так разбуженные драконьим воем, заметались между домов с жалобными криками!

Быкович распрямился внезапно, как лук стенобитного арбалета, сбросил свою широченную кепку, оборвал последний колдовской луч, и не поднимая головы, ринулся на врага! Удар могучих рогов пришёлся в кирасу, обернувшегося на шум Барбаруса! Чёрное бычье тело, с поднятым на рога бронированным конкистадором, мелькнуло в воздухе и исчезло в темноте за парапетом площадки!

В тот же миг случилось несколько происшествий: все три ведьмы разом опустили руки, вежливо поклонились и растаяли в ночном мраке, будто смешавшись с клочковатыми облаками; Драгис и Фигольчик переглянулись, ещё не веря в своё освобождение, зато Дульери всё сразу понял и, уронив свою сигару, вжался в испуге в стену под барельефом.

— Стреляйте в них! — Заорал он не своим голосом, обращаясь к оторопевшим гангстерам. — Стреляйте, чего вы ждёте, идиоты! Стреляйте!

Но в это время внутри «Пирамиды», что-то глухо заворчало, заскребло, послышался звук рвущейся материи, но он был до того силён, как будто кто-то рвал на куски не ткань, а камни и скалы! Пол под ногами внезапно дрогнул, и люди попадали, оглашая пространство испуганными криками.

Вдруг, трещина на барельефе расширилась, и изнутри за её края схватились руки… Но какие руки! Они были золотого цвета, и каждая из них могла бы взять взрослого человека, как карандаш. Длинные пальцы были увенчаны великолепными перламутровыми когтями, под которыми крошился мрамор, а трещина всё расширялась и расширялась, подаваясь усилиям существа, стремящегося выбраться наружу. Вот, эта трещина стала с человеческий торс, вот, она расширилась настолько, что в неё мог бы проскочить упитанный жеребец, вместе с всадником, а вот, уже и небольшой автомобиль проехал бы, не задев боками рваные мраморные края!

В этот момент из тёмного провала трещины показалась голова. Из двадцати глоток вырвался дружный вопль, и шквал огня из всех калибров обрушился на эту великолепную драконью голову золотисто-электрового цвета! Рука с длинными когтями прикрыла глаза, а когда стрельба закончилась, спокойно вернулась на место. Пара серых глаз с удивлением обвела немую сцену на смотровой площадке и остановилась на стоящем, на коленях Драгисе, потрясённом не меньше остальных. В этих глазах засветилось сначала узнавание, затем удивление, потом понимание и наконец, такой гнев, что даже Драгису стало не по себе!

И тут золотые челюсти раскрылись, обнажая бриллиантовые клыки. Никто из гангстеров не сумел понять, что происходит, когда из пасти золотой драконессы ударил конус серебристо-белого пламени с голубоватой каймой, похожий на клинок огня для сварки из газосварочного аппарата!

Никто не успел поднять руки или хотя бы вскрикнуть. Люди исчезали в этом пламени, не оставляя после себя даже пепла и только лужицы расплавленного металла, бывшего недавно оружием, медленно темнели на каменном полу площадки! Прошло всего несколько секунд и в живых осталось лишь три человека — изумлённые до невозможности Фигольчик с Драгисом и поскуливающий от страха комок, вжимающийся в стену, бывший только что доном Дульери.

Драгис встал с колен и, подойдя к трещине, протянул руку. Накрывшая его ладонь, золотая рука могла бы сомкнуться на его талии, но она всё равно приняла помощь, оперлась на поданную руку и золотистая драконесса легко спрыгнула на площадку, бесцеремонно перешагнув через Дульери.

— Это ты?! — Прошептал Драгис в величайшем изумлении, оглядывая свою подругу безумными глазами. — Ты…

— Не ожидал? — Спросила Анджелика, ласково потеревшись об него щекой. — Ну как? Не нравлюсь?

Он не ответил, лишь обалдело обшаривал её глазами, недоумённо всматриваясь в руки человеческой формы и две пары великолепных крыльев за спиной. Сердце Анджелики быстро забилось в тревоге! Ей вдруг показалось, что возлюбленный её не узнаёт, что он смотрит отчуждённо и даже неприязненно!

(Что же это? Я для него — монстр! Всё пропало! Он не захочет или не сможет любить меня такую!)

Но тут Драся порывисто обнял её и его руки почти сомкнулись на могучей шее драконессы.

— Как долго тебя не было! — Только и смог сказать он и замер, негромко всхлипывая.

— Ан?

Фиг стоял у парапета, не решаясь подойти, и глядел на обнявшуюся парочку снизу вверх, совершенно круглыми глазами. Он тоже не мог поверить, что видит Анджелику воочию, но было ясно, что он её узнал. Девушка, молча, протянула к нему руку, под которой он невольно пригнулся, то-ли от страха, то-ли от тяжести, и привлекла его к себе и прижала, как любимого котёнка.

— А где Бык? — Спросила она, наконец дрожащим голосом.

— Там! — Ответил, враз помрачневший Фиг, указывая куда-то вниз за парапет.

— Надо найти его! — Вдруг сказал Драся, отрываясь от возлюбленной. — Он должен быть жив! Быкович — крепкий, его так просто не уложишь!

— Здорово, братец!

Драгис недоумённо обернулся и увидел в проломе, через который в этот мир проникла Анджелика, ещё одну драконью голову только не золотисто-электровую, а изумрудно-зелёного цвета и с большими круглыми очками на носу.

— Мегги? Сестрёнка?!

Драконесса выбралась из пролома и встала рядом с Анджеликой. Девушки были почти одного роста, но Анджелика казалась несколько крупнее подруги, может быть потому, что дополнительная пара крыльев придавала ей видимость объёма, а может быть, всё дело было в руках, которых у Мегги от природы не было.

Зелёная драконесса расправила свои крылья, по-видимому, затёкшие от вынужденного бездействия и тут с её плеча, не слишком изящно, шлёпнулся, какой-то розовый комок, который тут же попытался встать на дрожащие лапки и упал вторично.

— Профессор Прыск?! — Вскричали сразу три голоса.

Это, похоже, придало сил старому крысу. Он уселся на каменном полу и водрузил на нос круглые очки, точную копию тех, что были у Мегги.

— Так, кто тут у нас? Драся? Здравствуйте, Драся! Принцесса столько нового о вас рассказывала!.. Но в каком виде я вас имею счастье лицезреть? Мне говорили, но я не верил… точнее верил, но одно дело услышать, а другое увидеть собственными глазами. Что ж, неплохо! По крайней мере, снаружи вы человек совершенный и это не мимикрия. Н-да, что ещё скажут ваши родители, когда увидят такое? Лично я не рискнул бы при этом присутствовать! А ещё тут кто есть? Фиг? Дуля? Вот так встреча! Не видел вас со времени позднего Возрождения этой цивилизации, разгильдяи вы этакие! Не было у меня более злостных прогульщиков среди студентов, чем вы! Загулять на несколько столетий! Ну ладно, это потом. Так что здесь происходит? Кто-нибудь объяснит мне это, хотя бы в общих чертах? Начнём с вас, Драся! Будьте так любезны, объясните мне…

— Прошу меня простить, господин профессор! — Прервал его Драся. — Я охотно отвечу на все ваши вопросы, но несколько позже. Там внизу лежит наш товарищ, которому срочно нужна помощь и я вынужден спуститься к нему. Я мигом! Следите за этим типом!

Последняя фраза была адресована Анджелике и Мегги, а касалась Дульери, угрюмо стоявшего у стены. Ничего не добавляя к сказанному, Драся перемахнул через парапет, а вслед за ним, охая и что-то бормоча себе под нос, последовал Фиг, только по железной лесенке. Когда Фиг спустился, Драся уже склонился над Быком, с которого почти совсем слетела человеческая одежда. Сам Бык тоже стремительно терял человеческие формы и без того на нём плохо державшиеся. Фиг приложил ухо к его круто вздымавшемуся боку и радостно заулыбался, показывая что-то Драсе жестами. Друзья захлопотали над пострадавшим товарищем и не обратили внимание на то, как из тени скульптуры, украшавшей угол этой площадки выступила какая-то фигура.

Стальные доспехи Барбаруса не мешали ему двигаться совершенно бесшумно. Не торопясь, он выпрямился во весь рост, затем снова наклонился и, достав из груды сложенных рядом вещей длинный форкетт, с негромким стуком, установил его на площадке вертикально. Также, не торопясь, он уложил на развилку форкетта, отобранную у Быковского пушку и взглянул через примитивный прицел на двух друзей суетящихся над лежащим третьим.

— Ишххушение! — Пробормотал Барбарус себе под нос. — Хаххое ишххушение! Но, нетт!

Он неохотно перевёл прицел на что-то находящееся выше и поднёс к запальному отверстию тлеющий фитиль.

Глава 21 Последнее проклятие

Где-то внизу, за гранью рваных серых облаков и чёрного тумана, на влажной мостовой зашевелилась груда драного окровавленного тряпья. Из мешанины, в которой не сразу можно было разобрать, что это такое, поднялась дрожащая рука с растопыренными пальцами и протянулась в сторону скрытого тучами небоскрёба.

— Чтоб вас там, г-га-ады! — Раздался еле слышный голос и рука безжизненно упала.

Глава 22 По тому же месту

«Пирамида» вздрогнула! Мраморная облицовка уже основательно повреждённая, во многих местах пошла новыми трещинами. Послышался звон осыпающихся в своих рамах стёкол, но друзья не заметили ничего этого. Все звуки для них заглушил крик Анджелики, раздавшийся сверху и, вскинув головы, они увидели, как взметнулось и упало на верхней площадке её золотистое тело. Никто не издал ни звука. Вопль замер на губах у Драгиса, но тут Фигольчик хлопнул его по обнажённому плечу.

— Иди к ней! — Сказал он тоном, не терпящим возражений. — Здесь я разберусь сам!

Этого капитан Барбарус никак не ожидал. Он думал сразиться с противником равным по силе, нанеся ему предварительно удар в самое больное место! Ему было интересно, как поведёт себя непобедимый Драгис при виде поверженной подруги? Придёт ли в ярость или сойдёт с ума от горя, а может, будет, как всегда, биться хладнокровно и мощно, с талантом и фантазией? Но теперь к нему вместо Драгиса приближался этот коротышка, родственник Дульери и приближался с таким видом, как будто и не сомневался в исходе схватки! Драгис, между тем, взлетел по узкой железной лесенке на верхнюю площадку и исчез за парапетом. От неожиданности Барбарус опустил пушку и заморгал глазами.

Фигольчик не остановился ни на секунду и, подойдя к конкистадору вплотную, сразу нанёс удар ногой по штоку форкетта. Длинный шток подскочил вверх и с силой врезался в пах бронированного капитана, как раз в то место, где броня не бывает ни тяжела, ни крепка! Барбарус рухнул на колени, выронив пушку и форкетт. На его физиономии было написано крайнее удивление, глаза вылезли из орбит, а губы судорожно хватали воздух.

— За Быка! — Констатировал Фигольчик, затем подобрал пушку, неторопясь осмотрел её и, размахнувшись, съездил бронзовым стволом точно между выпученных глаз Барбаруса!

Раздался глухой удар и хруст ломающейся переносицы. Грубое деревянное ложе пушки переломилось пополам, а металлический ствол со звоном покатился по каменным плитам. Стальной капитан опрокинулся навзничь и остался лежать неподвижно.

— За нас с Драгисом! — Спокойно заявил Фигольчик, затем склонился над лежащим воякой, схватил его за грудки и резко посадил.

— А вот это, за неё! — Выкрикнул Фигольчик в лицо своему врагу, придерживая его одной рукой за стальной воротник, а другую сжатую в кулак, занося для удара!

Возможно, этот удар безоружной рукой и прикончил бы Барбаруса на месте, но вдруг туманный воздух рядом разошёлся, как-бы разорванный изнутри, и в образовавшуюся дыру просунулась сначала одна белая и пухлая женская рука потом другая. Одна из этих рук сбила шлем с головы Барбаруса, а другая схватила его за волосы и потянула на себя! Вероятно, тяжесть оказалась не по силам для обладательницы белых рук, так как оглушённый душегуб не двинулся с места. Тогда на помощь двум пухлым рукам пришли ещё две пары тонких белых рук, и тело капитана подалось, тяжело и медленно! Фигольчик понял, что сейчас произойдёт и обеими руками вцепился в воротник кирасы! Капитан захрипел, застонал и вдруг сопротивление с его стороны резко ослабло! Не удержавшись на ногах, Фигольчик шлёпнулся на спину и в тот же миг был засыпан пустыми доспехами! Сбросив с себя груду металлических деталей, он вскочил, но увидел лишь только, как в разрезе туманного воздуха, за которым виднелся непроницаемый мрак, мелькнули ноги капитана одетые в белые кальсоны и с двумя раздвоенными копытами вместо ступней!

— Ни му-му себе! — Послышался голос над ухом Фига, и тот, обернувшись, увидел Быка, стоящего на всех четырёх копытах и улыбавшегося во все пятьдесят зубов!

Фиг бросился на шею друга, но тут же отстранился и с тревогой взглянул вверх.

— Надо посмотреть, что там! — Воскликнул он и двинулся к лесенке.

— Эх, придётся тебе пойти без меня! — Вздохнул Бык и с тоской поглядел на узенькую железную лестницу, а потом на свои мощные копыта.

— Хорошо! Жди здесь! — Крикнул на ходу Фиг и вскарабкался по лесенке с быстротой обезьяны.

Анджелика лежала на боку и тихо плакала. Драся держал на коленях её голову, а по телу девушки, по полу, по парапету и вообще по чему попало, бегал профессор Прыск, высматривал, рассчитывал и постоянно, что-то пищал, то про себя, товслух. Мегги стояла к этой сцене спиной, и очень злобно глядела на трясущегося от страха Дулю, а между её передних зубов трепетал язычок ярко-алого пламени. Фиг, предполагая самое страшное, подскочил к распростёртой на полу девушке, но остановился, не увидев ни зияющей раны, ни капли крови.

— Ну почему опять по тому же месту?! — Пожаловалась Фигу Анджелика, слегка приподняв голову.

И тут Фиг заметил у неё на груди тёмное круглое пятно, напоминающее синяк. Но это был явно не синяк, а скорее копоть от порохового нагара!

— Пробить драконью броню, когда она укреплена золотом и алмазной пудрой, весьма непросто! — Заявил профессор Прыск, остановившись и тяжело дыша. — Наша девочка отделалась лёгким испугом и болезненным, но безопасным тычком! Гораздо хуже, вот это!

Профессор указал на нечто висящее на шнурке, надетом на золотистую шею новоявленной драконессы. Это был какой-то тёмный шар, в котором Фиг с удивлением узнал пушечное ядро! Шар был в пороховой копоти и ещё тёплый, а болтался он на ушке, которого не могло быть у ядра, и ушко это похоже было из кости или рога.

— Вошёл почти на всю длину и не лезет обратно! — Вскричал Прыск в каком-то восторженном возбуждении.

— Кто куда вошёл? — Не понял Фиг и взял ядро в руки.

— Обломок рога Рогеллы Бодакулы вошёл в чугунное ядро, будто оно из воска и застрял там! Теперь у нашей красавицы есть эксклюзивный кулон, а мы лишились средства для возвращения!

— Ага! — Радостно заорал Дульери, но тут же испугано замолк под пристальным взглядом Мегги, язычок пламени у которой, стал заметно больше.

— Подожди, подпалить мы его ещё успеем! — Сказала Анджелика, приподымаясь. — Сдаётся мне, у вас есть то, что нам нужно, не так ли, ваше Преосвященство?

— Не понимаю, о чём вы говорите! — Надулся в ответ Дульери. — У меня сейчас вообще ничего нет, а называть меня старым титулом, который вы к тому же и отобрали, по меньшей мере, не этично и не гуманно!

— Я знаю один гуманный способ! — Встряла в разговор Мегги и язычок пламени исходящий у неё из пасти коснулся шляпы поверженного дона.

— Подожди! — Бросила подруге Анджелика. — Я имею в виду, ваше мафиозное преосвященство, что вам наверняка известен путь отсюда и сюда, да и вообще куда угодно, не так ли?

— Я не понима…

Золотистая рука с перламутровыми когтями взяла Дульери за шкирку и вздёрнула его вверх почти на трёхметровую высоту.

— Слушай ты, колобок! — Из-за бриллиантовых клыков на мгновение показался голубоватый огненный конус, но Анджелика сделала над собой усилие и продолжила:

— В последний раз я тебя видела улетающим в глубины волшебного зеркала. Ты скрылся в недрах истории и, похоже, смог повернуть её…

— Да! И сделал её такой, какую ты изучала в школе! Более того, ввиду причинно-следственной связи, тебя самой не могло бы быть на этом свете, не вмешайся я тогда в ход истории! Моё вмешательство вызвало ряд событий приведших к передвижению народов, а это, как минимум означает новые перекрёстные браки и появление людей, которых без того не могло бы быть!

Над площадкой, на короткое время, повисло молчание.

— Хорошо. — Сказала, наконец, Анджелика. — Я потом выражу вам свою благодарность. А теперь я хочу знать, каким образом вы, свалившись мешком на голову гёзам, попали в итоге сюда и стали мафиозным доном?

— Это длинная история.

— Ничего. Мы как раз никуда не торопимся. — Заявила неодраконесса, и все окружающие, правда не совсем уверенно, закивали головами. — А для того, чтобы эта история и впрямь надолго не затянулась, я намерена сделать вот это!

При этих словах её рука переместилась за парапет, и дон Дульери задрыгал ногами над пропастью. К тому же теперь его за воротник удерживал только один золотистый палец с перламутровым когтем. Где-то рядом охнул Фиг, и даже Драгис проглотил слюну, но его взгляд, устремлённый на подругу, был полон неподдельного восхищения.

— Хорошо! Хорошо! Я расскажу всё! — Заорал, Дуля и тут у его накрахмаленной манишки отлетела одна пуговица.

— Начинайте, Дуля, начинайте! — Ядовито-медовым голосом пропела Анджелика. — И поверьте, что размахнуться и швырнуть вас туда, — она указала пальцем свободной руки на проплывающие внизу тучи, — мешает мне не человеколюбие и не желание добиться правды от такого мерзавца, как вы, и даже не необходимость получить возможность вернуться с друзьями туда где нас ждут, а…

Она не закончила, но лишь бросила короткий взгляд через плечо. Дульери, которого больше всего занимал сейчас треск материи его воротника, покряхтел немного и начал:

Глава 23 Конец «Пирамиды»

Рассказ о необыкновенных приключениях дона Дульери бывшего Великого Инквизитора, изложенный им самим в подвешенном состоянии на верхней площадке небоскрёба «Пирамида».

(неоконченная повесть)

— Итак, последнее, что я ощутил в мире, где провёл не менее трёх столетий, это боль в спине от удара, который нанесла эта тварь из метлы именующая себя доном Клеофасом…

— Одно маленькое уточнение! — Прервала его Анджелика в самом начале рассказа. — Мой благородный предок, дон Клеофас, приложил свой башмак не к вашей спине, уважаемый дон Дульери, а ниже! Не так ли?

— А! Так эта тварь вам ещё и сродни приходится? Ладно, ладно! Я давно догадывался о чём-то подобном. Так вот, после того, как эта падла… то есть ваш благородный предок, безо всякого предупреждения отправил меня прямо на пики отступающих гёзов, я уже решил, что пришёл мой конец, но случай помог мне выжить.

Дульери помолчал несколько секунд, как-бы собираясь с мыслями, потом вздохнул и продолжил:

— Моё тело пронзало туманный воздух со скоростью ракеты. Огни внизу становились всё ярче, а силуэты людей обретали всё более чёткие очертания. Меня несло под углом тридцать градусов к поверхности земли, и при самом приблизительном расчёте полёт должен был окончиться, где-то между четвёртой и шестой шеренгами воинов держащих свои трёхметровые иглы остриями мне навстречу. В это время я вынырнул из-за пелены облаков и тут же услышал внизу голоса, которые сразу слились в один хор.

«Дьявол! Дьявол!» — Кричали они и указывали на меня пальцами. Вы не представляете, как это было обидно! Ведь эту глупость орали не гёзы, а несколько тысяч испанских глоток, родственных тем, кому я в течение трёх сотен лет помогал бороться с дьяволом! Мало того, ведь в бой этих простофиль вёл рогатый предводитель в чёрных доспехах! Кем интересно они его считали? Ангелом что ли? Между тем в меня полетели арбалетные стрелы и пули из аркебуз, калибром не намного меньше вот этого ядра! Это вызвало некоторое замешательство в рядах испанцев, что было тут же замечено гёзами, которые немедленно ринулись в атаку! Надо сказать, что эти гёзы были довольно бравые ребята, а ещё большие мастера драться один на один или даже группа на группу, но в настоящей войне им не хватало опыта…

— Дон Дульери, — вновь перебила его Анджелика, — нам известны события и особенности революции в Нидерландах. Лично я получила в своё время «отлично» за доклад на эту тему в школе, и, несмотря на то, что прошло весьма много времени, кое-что из тех событий помню до сих пор. Не могли бы вы излагать дело так, чтобы это, как можно ближе касалось наших с вами общих интересов?

При этом она слегка приподняла коготь вверх, и воротник Дульери издал вполне неоднозначный звук рвущейся ткани.

— Ладно, согласен! — Откликнулся ещё более помрачневший Дуля. — Если вас интересует сухое изложение фактов, то извольте: когда я пролетал над стройными рядами испанцев, а снизу раздавались крики — «дьявол, дьявол!», я уже понял, что мне с ними не по пути, но проблему решило не это… Проблему решил…

Дульери замолчал, явно обдумывая, стоит или нет продолжать свой рассказ.

— Так что или кто решил проблему? — Спросила Анджелика с нотками раздражения в голосе. — Прошу не забывать, мои пальцы никак не сильнее моего терпения!

При этом она ещё приподняла свой коготь, но на этот раз треск рвущегося воротника не произвёл на Дульери никакого впечатления. Наоборот, несмотря на своё трагикомичное положение, он вдруг обрёл странную самоуверенность и произнёс тоном злодея вынимающего из кармана бомбу:

— Проблему решил Глупник!

— Не-ет! Не может быть! Ты не должен был!.. Как ты мог! Да я тебя!!!

Все эти вопли, сопровождаемые отчаянной жестикуляцией, выпалил Фиг, и сейчас он, сжав кулаки, рвался к подвешенному Дульери, в то время как ничего не понимающий Драгис, с видимым усилием удерживал его на месте. Дуля при этом нагло расхохотался и сложил руки на груди с таким видом, как будто не висел над пропастью, а восседал в кресле всесильного начальника перед шеренгой глупых подчинённых. И в самом деле, никто, кроме Фига, похоже, ничего не понял, зато последний вёл себя так, будто произошла жуткая катастрофа, в которой виноват был висящий над пропастью Дуля, и его надо было, во что бы то ни стало наказать. Анджелика, почуяв неладное, слегка повернулась и заслонила собой Дульери, а тот продолжал посмеиваться с довольным видом.

— Ради всего святого, объясните, наконец, что здесь происходит? — Раздался голос профессора Прыска, который сейчас сидел на плече у Мегги, застывшей поодаль.

— П-происходит? — Голос Фига дрожал от страшного волнения. — Да если этот подлец завладел Глупником, то происходит настоящая катастрофа!

— А тебе не приходило в голову, — отозвался Дуля, — что я мог завладеть не только Глупником?

— Ка-ак!!! — Голос Фига вдруг оборвался, он обмяк на руках у Драгиса и сел прямо на пол.

Последовала немая сцена, во время которой все присутствующие переглядывались между собой, но никто не понимал, что же такое необычное сказал злодей Дульери. Первым потерял терпение Драгис. Он слегка пожал плечами, потом поднял бесчувственного Фига и встряхнул его, как скатерть, с которой хотят смахнуть крошки. Это сразу возымело действие — Фиг очнулся, но в ответ на вопросы друзей лишь махнул рукой в сторону Дули в знак того, чтобы тот продолжал. И Дуля продолжил:

— Так вот, когда я пытался угадать, которое копьё станет моим личным вертелом, из-за облаков, с противоположной стороны появился какой-то предмет и начал стремительно приближаться ко мне. Он летел с той же скоростью и под тем же углом, что и я, а значит, наша встреча была неминуема. Всё, что я вам сейчас рассказываю, было, делом нескольких секунд, а потому поймите, времени на обдумывание ситуации у меня было маловато. Сообразив, что столкновение неизбежно, я сжался в комок и приготовился к удару, как вдруг я узнал этот предмет, а точнее существо, беспорядочно болтающее в воздухе руками и ногами! Это был…

— Глупник! — Воскликнул Фиг в страшном волнении, но тут же зажал себе рот рукой.

— Совершенно верно! — Продолжал Дульери. — И хвала провидению, что это был именно он, а не Умник, а то бы мы с вами сейчас не разговаривали!

— А что произошло бы, встреться вы с этим, как его? С Умником? — Спросил профессор Прыск, который успел соскочить с плеча Мегги и теперь сидел на парапете, глядя на Дулю снизу вверх.

— Точно не знаю! — Пожал плечами тот. — Возможно, это было бы концом объективной реальности в человеческом понимании этого явления, а может быть погибла бы только эта вселенная, а другие отделались бы незначительными катаклизмами, вроде гибели отдельных галактик…

— Вы изволите морочить нам головы, дон Дульери? — Спросила Анджелика.

— Нет, нет! Он говорит сущую правду! — Вздохнул Фиг. — Внезапное столкновение его с Умником вполне могло вызвать что-то подобное. Но ты давай продолжай!

— Продолжаю! Короче, поскольку мне попался Глупник, а не Умник, удар был не настолько силён, и нас просто разбило на атомы. При этом, поскольку мы приложились, как раз между двумя армиями и наше столкновение вызвало приличный взрыв, то драпанули с поля битвы и гёзы, и испанцы. Народу, правда, полегло прилично с обеих сторон, а особенно меня порадовали разлетающиеся козлиные кости вперемешку с чёрными железками, но это я уж так, к слову! Потом гёзы опомнились первыми и перешли в наступление, что принесло им победу.

— Не понимаю. — Спросила Анджелика с недоверием. — Если вас разбило на атомы сильным взрывом, то, как же вы остались живы, и ещё рассказываете о дальнейших событиях, как очевидец?

— Она не понимает! — Хмыкнул Дульери. — Он что не рассказывал? Я имею в виду моего братца?

Анджелика вопросительно посмотрела на Фига от чего тот смутился и покраснел.

— Нет, не рассказывал. — Сказал он. — Не успел, да и трудно это для человеческого понимания. Суть в том, что мы не люди и даже не разумные животные, вроде Козауры. Мы сущности отрицания, которым люди дали имена, а некие силы наградили нас плотью, похожей чем-то на вашу. Но при этом мы бессмертны в человеческом понимании, хотя нас тоже можно убить, а следующее воплощение дело длительное и нелёгкое.

— Кому как, братец! — Воскликнул Дульери. — Лично мне понадобилось немногим более…

«Пирамида» вздрогнула. Движение было столь быстрым и резким, что очертания всех предметов и людей на ничтожную долю секунды раздвоились и смазались. Ровный, как зеркало, пол, вдруг круто накренился и по нему беспомощно заскользили люди, драконы и прочие существа, находившиеся на верхней площадке. В то же время с площадки, этажом ниже, раздалось жалобное мычание, но его поглотил страшный треск, который может издавать только ломающийся камень огромных размеров. Небоскрёб наклонился под действием неведомой силы настолько, что падение уже было неизбежным. Медленно, даже с некоторой торжественностью, осели несколько этажей, а в месте их обрушения наметился излом, который предоставил верхушке отделиться, как подрубленной и беспрепятственно сорваться вниз!

— Не-ет! — Воскликнула Мегги, беспомощно заломив крылья.

— Да-а! — Торжествующе заорал Дульери, но тут же заткнулся, так-как на его физиономии повис, еле живой от страха, профессор Прыск брошенный сильной и решительной рукой.

В то же мгновение произошло, что-то странное. Дульери сорвался с перламутрового когтя Анджелики, но вместо радости, на его лице отразился неописуемый ужас. В то же время Фиг прыгнул, (или просто взмыл), в воздух, и его правая рука встретилась с левой рукой брата в крепчайшей хватке, а левая также встретилась с правой. Результат оказался совершенно неожиданным: оба брата закатили глаза и, встав в воздухе спина к спине, сцепились друг с другом, как будто приклеились всем телом, соприкасаясь каждой точкой, будто отражение кого-то одного, вставшего спиной к зеркалу. Казалось, они потеряли сознание, а скорее всего так оно и было, но в это время произошло ещё кое-что: тонкая линия неопределённого тёмного цвета обрисовала вокруг них ровный прямоугольник. Внезапно раздался звук лопающегося стекла, и этот прямоугольник отделился от общего пространства, как бы подвешенный на невидимых петлях. «Дверь», с одной стороны которой, был распяленный, как лягушка на столе натуралиста Фиг, а с другой стороны, такой же Дуля, медленно открылась, как раз в тот момент, когда верхняя половина «Пирамиды» ухнула на мостовую, заставив город подпрыгнуть до самого основания.

Сквозняк, устремившийся в открывшуюся «дверь», был не просто сильным и страшным, он был поистине необоримым! Первым в неведомое пространство улетел профессор Прыск, и его жалобный писк потерялся, где-то в безграничной дали. Затем воздушный поток подхватил Драгиса и с неумолимой силой потащил к зияющему проёму. Поддавшись интуиции, Драся вцепился одной рукой в руку Анджелики, а другой в крыло насмерть перепуганной Мегги, и в таком виде они влетели в отверстый прямоугольник, не имеющий, по-видимому, реальных размеров. Вслед за ними в дверной проём влетела странная пара. Первым был жалобно мычащий Бык, а за ним следовал совершенно непонятный шлейф, ядром которого являлся большущий комок тряпья, окружённый кучей мусора, среди которого беспорядочно вращались детали рыцарских доспехов и множество других, неведомо как, попавших сюда предметов.

Наконец, всё это вылетело за «дверь», болтающуюся в воздухе над обломками «Пирамиды». Некоторое время слышался лишь скрип невидимых петель, и «дверь», не имеющая запора, слегка покачивалась туда-сюда. Затем, налетевший неведомо откуда, порыв ветра мотнул её раз, другой и третий, а на четвёртый сорвал с петель, закрутил и унёс в отверстие, которое тут же начало стремительно сужаться, пока не пропало совершенно.

Некоторое время над ошеломлённым городом стояла тишина. Вдруг её разорвал звук раздираемой материи, как будто рвалось само небо! Что-то в этом роде случилось на самом деле. Две пары кожистых крыльев взрезали ночной воздух и две пары мощных лап вцепились в остатки разрушенной «Пирамиды».

— Он был здесь, но его здесь больше нет! — Заявила гигантская драконесса, втягивая ноздрями туманную облачную смесь.

— Она тоже здесь была, но она изменилась! — С удивлением сказал чёрный дракон, обнюхивая железобетон с мраморной облицовкой, крошащийся под его когтями. — А ещё, я тоже чувствую, что их здесь нет! Значит ли это, что город нам больше не нужен, и я могу его сжечь?

— Как хочешь! — Пожала плечами драконесса и взмыла в воздух.

Чёрный дракон довольно улыбнулся и стал раздуваться, готовясь для извержения огненного урагана, но вдруг ему в нос ударил другой запах, от которого он остановился, закашлялся, осторожно выдохнул набранный воздух и с опаской посмотрел вслед растаявшей в небе супруги.

— Мегги?! — Пробормотал он. — Она то, что здесь делала? Только бы жена не узнала!

После этих слов он рванулся вверх, догонять свою половину, оставив город в недоумении и неясности доживать свою непредсказуемую жизнь.

Оглавление

Часть 4 Драконы

  Глава 1 Драконий вой

  Глава 2 Сэр Арахнус

  Глава 3 Меня зовут — Драгис Драговски!

  Глава 4 Сон и явь

  Глава 5 Будем работать!

  Глава 6 «Приятная прогулка»

  Глава 7 Грабёж, погоня и разные странности

  Глава 8 Мэгги

  Глава 9 Дульери

  Глава 10 Драконьи пещеры

  Глава 11 Особое задание

  Глава 12 Профессор Прыск

  Глава 13 Хранитель

  Глава 14 Нет ничего лучше гимнастики

  Глава 15 Найти связь

  Глава 16 Поступь принцессы

  Глава 17 Банда Фигольчика/Драговски и старые знакомые

  Глава 18 Между мирами

  Глава 19 Чтоб вас!

  Глава 20 Классная тёлка, босс!

  Глава 21 Последнее проклятие

  Глава 22 По тому же месту

  Глава 23 Конец «Пирамиды»