Путь к надежде (СИ) [Calime] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Но не печалься, Воронвэ! Сердце подсказывает мне, что путь твой долог, и уведет тебя далеко от Тени; и твоя надежда вновь приведет тебя к Морю.

Дж. Р.Р. Толкин «О Туоре и его приходе в Гондолин»

— Ты молчишь? — Капитан поглядел мне прямо в глаза. — Останешься с нами?

Небо на побережье Линдона стремительно темнело. Закат уже миновал. Последние отблески окрашивали алым небо у горизонта.

— Не могу, Капитан, — ответил я. — Не считай это предательством, лучше сочти трусостью…

— Считать трусом тебя? — спросил с усмешкой Эарендил, смерив меня внимательным взглядом прозрачно-синих глаз. — Я знаю, почему ты отказываешься отправиться со мной и остальными. Иная неизвестность влечет бесстрашного и доблестного Воронвэ.

Он поднялся со скамьи и направился к краю правого борта.

— Там, — Капитан указал рукой на запад, где немногим ранее скрылся Анар, — там, за Великим Морем, ждет тебя твоя новая жизнь!

Я посмотрел туда, куда указывала его рука, вглядываясь вдаль на сколько хватало остроты взора, и ответил:

— Хоть и знаю, что нет в том чести, и не будет почестей кораблю, что принесет меня туда. Но всей душой стремлюсь к той земле.

— Ты — верный мой товарищ и, сколько помню себя, был мне опорой, как до того был опорой моим матери и отцу. Не скрою, я рассчитывал на тебя в новом нелегком служении, что Стихиям было угодно доверить мне. Но мне известно, как велика твоя тоска по Валимару, а потому отпускаю тебя. Следуй тому пути, что предрек тебе когда-то мой отец.

— Благодарю тебя, — сказал я в ответ. — Сражаясь бок о бок с тобой и оставшись милостью судьбы в живых, я утвердился еще больше в мысли о том, что желаю увидеть берега земли, давшей начало моему роду. А для этого должен я вновь оказаться посреди морских волн.

Эарендил подошел ко мне и обнял за плечи, вглядываясь в мое лицо:

— Так иди же, стойкий мой товарищ, — говорил он, кивая головой и улыбаясь, — иди к Корабелу. Возьми все необходимое в дорогу и иди. Я уже просил его найти для тебя место на следующем корабле, который отплывет завтра.

Сердце пропустило удар, когда я услышал эти слова Капитана. Я хотел поклониться ему, но Эарендил удержал меня и крепко прижал к себе, а отстранившись молвил:

— Прощай, друг. Пусть тебя ждет счастливая судьба!

— Прощай, мой Капитан, — произнес я в ответ, сжав его руку. — Пусть твои служение и отвага будут прославлены в веках всеми детьми Единого!

Попрощавшись с остальными, я взял приготовленный еще с утра мешок с вещами и сумку с запасом еды на первые дни и навсегда покинул борт славного «Вингилотэ».

Мой родич и учитель, Ньовэ по прозвищу Кирдан, сам встретил меня на пороге своего дома и проводил в комнату, где предложил провести ночь перед отплытием.

— Ложись, бесстрашный Бронвэ, не тревожься ни о чем, — говорил Кирдан своим тихим вкрадчивым голосом. — Завтра с рассветом мои слуги отведут тебя и остальных на приготовленный корабль. А сейчас отдыхай, набирайся сил…

Оказавшись лежащим на мягкой кровати в полном одиночестве непривычно просторной комнаты, я не мог думать ни о чем, кроме того, что предстояло мне завтра.

Наконец-то снова я отправлюсь в казавшийся столько веков недостижимым Валимар. Но теперь путь открыт. Мне и другим, таким как я, потомкам нолдор-изгнанников, позволено вернуться. Стихии в их милости вновь обратили к нам свои благосклонные взоры. Сам герольд Сулимо провозгласил прощение для нолдор, когда-то ушедших в Исход, и рожденных в этих землях их потомков.

Ворочаясь в широкой кровати, я долго не мог заснуть. Чары Ирмо не были властны над моим разумом, наполненным мыслями о Валимаре.

Под утро я все же уснул. Но вскоре пробудился от вторжения служанки Кирдана, которая принесла мне завтрак и подаренный Корабелом плащ из непромокаемой гладкой кожи, натертой жиром. Такому плащу не страшен никакой дождь, ни даже морская буря.

Я поблагодарил ее, поел и спустился на первый этаж, где получил от ожидавшего меня Кирдана напутственное слово:

— Пришло время снова отправиться в морской путь, Бронвэ отважный. Капитаном на твоем корабле знакомый тебе Орайрон — мой лучший ученик после тебя. Я буду просить Владыку Вод, чтобы помог вам благополучно добраться. Путь, если Великий Океан не воспротивится, не займет более двух недель.

Корабел во главе своей свиты провожал меня и остальных, кто должен был отплыть на белоснежном величавом «Силиврэн», до самого причала.

Поднявшись на палубу в числе прочих, я остался на ней, найдя себе место у носа судна под открытым небом. Во внутренних помещениях разместились женщины и дети.

Тяготы долгого плавания без крыши над головой не страшили меня. За недолгую жизнь мне пришлось снести их немало. К тому же, ясными вечерами и ночами я люблю смотреть на звезды…

Со мной на палубе решились путешествовать и другие мужчины. Корабль был заполнен настолько, насколько это было возможно при его немалых размерах.

Я наблюдал за остававшимися на берегу знакомыми из фалатрим Кирдана, которые кричали напутственные слова капитану, команде и нам, отплывавшим в Валинор. Прислужники помогали морякам заносить на борт вещи, провизию и бочки с питьевой водой.

Тогда же я случайно услышал обрывок разговора двух мореходов, из которого мне удалось узнать, что «Вингилотэ» исчез из гаваней минувшей ночью. Поняв, что мой Капитан навсегда покинул Эа, взлетев вместе с кораблем и командой на Вардин купол, я ощутил печаль.

Жизнь состоит из привязанностей и потерь. И потери часто связаны с привязанностями. Как же мне будет не хватать Капитана Эарендила и моих товарищей — верных моряков «Вингилотэ»!

Около полудня наш корабль отошел от причала. Анар слал на поверхность моря свои жаркие лучи, заставляя ее блестеть, словно усыпанное блестками и серебряной нитью шелковое полотно. Дул легкий попутный ветерок.

«Силиврэн» неспешно шел по ровной морской глади, постепенно удаляясь от изрезанного гротами и мелкими бухтами высокого берега в открытый океан.

С чем сравнить чувство, что трепещет в груди, когда оглядываешься назад, туда где еще несколько минут назад был виден оставленный берег, и понимаешь, что никогда не вернешься туда? Я почувствовал, что больше мне не суждено увидеть Линдон.

Туор был прав. Мой путь, как я ни страшился того поначалу, стараясь избежать беды, снова привел меня к Великому Морю.

Родина матери исчезла в океанских водах. Земля Изгнанников была уничтожена войной. Некогда прекрасная Эндорэ осталась лишь воспоминанием.

Впереди нам открывался бескрайний морской простор, победно освещаемый ярким солнцем.

========== Часть 2 ==========

Осмотрев моих спутников, оказавшихся вместе со мной на палубе, я заметил, что на запястьях некоторых из них были надеты тяжелые железные кандалы.

Один из таких эльдар, сидевший ближе других ко мне, был одет в поношенные, рваные одежды и не имел при себе никаких вещей, ни провизии, кроме небольшого мешка с сухарями.

— Возьми мой плащ, — сказал я ему, садясь рядом. — Ты продрогнешь ночью в этой одежде.

Сам надев новый плащ-подарок Корабела, я преподнес ему тот, что был у меня прежде.

— Мне не полагается иных одежд, — склонив голову, ответил неизвестный эльда.

Он скорбно прикрыл глаза. Я успел рассмотреть, что они были сине-серого цвета. Волосы незнакомца казались темно-русыми. Сложение худой фигуры и черты лица выдавали в нем эльда из нолдор.

— В чем и перед кем ты провинился, что носишь на руках эти оковы? — спросил я, накинув мой плащ на плечи незнакомца.

— Я и остальные, кто пожелал быть доставлен в кандалах к берегам Амана, повинны в братоубийственной резне. Мы пролили невинную кровь в воды бухты Альквалонде. Теперь мы возвращаемся туда, где совершили наше преступление и наш грех, дабы народы тэлери и нолдор, что живут в Благословенных Землях, могли судить нас и вынести свой приговор.

— Но разве не искупили вы своей вины, страдая и томясь тоской по родине? Вы сражались с Тьмой в течение столетий, сознавая вину, что лежит на вас, и сокрушили Тень ценой собственной крови. Разве не знаете, что Стихии даровали прощение всем нолдор, ушедшим в Исход, и их потомкам? — удивился я.

— Стихии милостивы, — молвил в ответ неизвестный нолдо. — Грех, что мы совершили, ослушавшись их и уйдя в Исход, искуплен нами. Но вина за кровь в Альквалонде до сих пор жжет наши сердца и души, словно пламя подземелий Ангбанда. И за эту вину судить нас должны не Валар, но народы тэлери и нолдор. На их милость мы уповаем, отправляясь обратно в кандалах.

Сказав это, он гордо вскинул голову, глядя вперед, на запад.

— Как твое имя и откуда ты, господин? — спросил его я.

— Мое имя — Майлетаро, но в Белерианде я звался Маладор. Я из нолдор Дома Финголфина. Я долго жил у берегов Митрима, близ стен Барад-Эйтель. Но после Нирнаэт не захотел туда вернуться, а направился, вместе с немногими оставшимися от моего полка, к границам Дориата в поисках безопасного места. Синдар поначалу не хотели принимать нас у себя, давая прибежище лишь женщинам и детям, но потом разрешили нам охранять свои границы. А когда в королевство вторглись сначала проклятые Клятвой, а потом и гномы Ногрода, я вместе с несколькими товарищами бежал в устье Сириона, а затем на остров Балар. Оттуда мы и отправились на Великую Войну, когда государь Гил-Галад собирал всех эльдар под свои знамена.

— И теперь вы возвращаетесь домой?

— Да, — со вздохом отвечал Маладор. — Как бы ни был тяжел наш грех, а вечно бежать от него, не смея посмотреть в глаза потомкам тех, кто пал от наших рук в проклятой резне, мы не можем. Пусть судят нас своим судом.

Хрипловатый голос Маладора зазвучал громче, словно он обращался не ко мне, а к тем, кого страшился увидеть на берегах Амана.

— Даже позорная казнь или вечная неволя покажутся сладчайшей участью, если перед тем, как подвергнуться ей, я увижу родной край и смогу вдохнуть воздух его полей и лугов!

— Я понимаю твою тоску по родным местам, — отвечал я ему. — Будь уверен, мы все скоро увидим Благословенную землю! А пока позволь поделиться с тобой моей провизией. Прими, не откажись, господин. Тебе понадобятся силы, чтобы встретить твой первый рассвет в землях Амана.

Он благодарил меня и не отказался от предложенной мной пищи.

Хоть кандалы и были тяжелы и создавали множество неудобств, натирая запястья, он не пожелал снять их, и оставался закован в эти цепи во время всего путешествия. Его примеру последовали и другие нолдор, добровольно пожелавшие отправиться домой в оковах.

Мы часто беседовали с Маладором. Множество часов досуга в плавании способствовали нашим долгим разговорам. Я рассказывал ему о своих странствиях и том немногом, что знал о моем отце.

Маладор, как выяснилось, слышал о нем и даже виделся с ним в Виньямаре в дни Бдительного Мира. Вскоре их пути разошлись. Мой отец со свитой Владыки Тургона отправился далеко на восток, а Маладор обосновался под защитой Эред-Ветрин, близ столицы Финголфина.

На третий день нашего плавания, едва пробудившись, я почувствовал в прохладном утреннем воздухе первые предвестия надвигающейся бури. Облака были редкими, но обманчивый южный ветер вскоре должен был принести грозовые тучи. Уже к вечеру мог разразиться сильный шторм.

Я отправился к Орайрону, что был нашим капитаном, и предупредил его. Он ответил мне, что сам обеспокоен грядущей бурей, но, как и все корабли фалатрим, «Силиврэн» надежен и не подведет в тяжелый час.

— Тебе известно, что я сведущ в науке мореплавания. Если тебе и твои морякам понадобится помощь — позови меня. Я готов помогать вам, когда на то будет твоя воля, — сказал я Орайрону.

— Благодарю тебя! Собери внутри всех, кто не из команды, и будь готов к тому, что я призову тебя наверх, если ветер и дождь не утихнут, — ответил он.

Сделав все, как просил капитан «Силиврэн», я оставался внутри вместе с остальными, перенося страшную качку и прислушиваясь к завыванию ветра, грозным громовым раскатам и шуму проливного дождя, что обрушился на нас сразу после заката.

Вскоре Орайрон прислал за мной. Выйдя на палубу, я словно оказался на моем корабле, что столетие назад вышел в море и скитался от крайнего севера и до крайнего юга, движимый Проклятием Валар, обреченный никогда не достигнуть желанного берега.

Вокруг вздымались высочайшие черные волны. Дождь стеной лил с небес, смешиваясь с морской водой под ногами и грозя затопить палубу. Молнии сверкали над мачтами, освещая своими яркими вспышками «Силиврэн» и героически боровшихся с ветром и волнами мореходов его команды.

Очередной особенно высокий вал грозил в любой миг перевернуть наше судно.

С трудом, цепляясь за мачты и тросы, я добрался до носовой части. Накрепко обхватив высокую, скользкую от воды лебединую шею, я закричал, что было сил, обратив мои мольбы к Вайлимо:

— Услышь меня, милостивый Владыка Вод! Когда-то ты сжалился надо мной и избрал для служения тебе, вынеся из бушующего Моря у берегов Невраста! Я — твой должник и хочу возвратить долг! Дай мне знак, и я сейчас же брошусь в бездну! Но прошу, уйми гнев Оссэ! Не дай погибнуть в твоих владениях невинным квенди! Не губи прощенных Валар воинов и их семьи! Позволь им достичь Благословенных Земель Запада!

Едва я прокричал эти слова, прямо над моей головой ослепительно сверкнула молния и раздался страшный гром. Я уже приготовился прыгнуть вниз, в беснующуюся прямо под ногами черноту волн, когда услышал низкий гул, смешивавшийся со свистом штормового ветра.

То был не гул, но голос, доносившийся из морских глубин:

— Я внемлю тебе, Воронвэ! Ты найдешь то, что ищешь, в землях Амана!

Сначала я усомнился, не послышались ли мне среди завываний бури эти слова. Но вскоре понял, что действительно услышал глас самого Ульмо, потому что ветер начал стихать и волны не были уже такими опасными.

Я направился к штурвалу, у которого находились Орайрон и его кормчий. Оба выбились из сил. Отстранив рулевого, я взялся за штурвал и вел судно, подчиняясь звучавшим в моей голове командам. Как если бы кто-то говорил мне, куда направить «Силиврэн», чтобы, взобравшись на гребень очередной высокой волны, не быть погребенными под тяжестью следующей.

Мы боролись с бурей весь остаток ночи. С рассветом море успокоилось. Ветер стих. Дождь прекратился и небо прояснилось.

Орайрон и остальные мореходы пришли ко мне, чтобы благодарить. Я отказался принять их восхваления, сказав, что «Силиврэн» находится под покровительством самого Вайлимо.

Опасность миновала и больше не давала о себе знать на всем оставшемся пути.

К утру четырнадцатого дня плавания мы достигли берегов острова Тол-Эрессеа и бросили якорь в гавани Аваллонэ, расположенной на его восточном побережье.

========== Часть 3 ==========

«Силиврэн» не задержался долго в Аваллонэ. Капитан лишь позволил своим морякам пополнить запасы воды и провизии. Наш путь лежал в столицу квенди, воспевающих Море.

Нашлись среди нас и те, кто пожелал остаться в этой небольшой гавани, присоединившись к жившим там среброволосым тэлери. Они, взяв с собой вещи, покинули корабль. Но таких квенди было не много.

Мы вошли в белокаменный порт Альквалонде в закатных лучах.

Видимый с моря, город показался мне величественным. Его высокие башни, увенчанные куполами, и многоэтажные здания с колоннадами и балконами пленили мой взор.

Альквалонде был построен на берегу живописной бухты в форме глубокой чаши. А потому расположенные дальше от морского берега дома возвышались над ближними и были видны с моря также хорошо, как и те, что стояли у самого причала.

Порт был поистине огромным и таким прекрасным, что и во сне не привидится. Вдоль его причалов было пришвартовано множество тэлерских судов. Большинство — рыболовецкие шхуны, но были и небольшие маневренные боевые корабли.

Самим красивыми, более других радовавшими глаз плавностью линий, яркими украшениями вдоль бортов и богатой отделкой палубы, были прогулочные парусники. Раньше мне не доводилось видеть подобных им, но по внешнему виду этих судов я легко догадался об их назначении.

В порту наш корабль встречали. Собралась довольно многочисленная толпа эльдар. Большинство — местные тэлери. Кроме них среди толпы можно было различить многих нолдор и несколько квенди, относившихся к народу ваниар.

Первыми на берег ступили наши моряки из команды Орайрона. Они помогали выгружать вещи и спускаться на причал путешествовавшим с нами женщинам и детям.

Следом за ними по веревочным лестницам спустились войны ваниар армии Нолдарана Арафинвэ, пожелавшие вернуться из разрушенного Белерианда вскоре после окончания Великой Войны. На причале этих воинов уже встречали их счастливые родичи.

Последними покидали палубу закованные в кандалы воины нолдор, сражавшиеся в рядах армии Владыки в изгнании Эрейниона.

Я помогал спускаться Маладору. В его взгляде попеременно загорались то надежда и воодушевление, то великая скорбь по жертвам произошедшей здесь почти шесть сотен лет назад страшной резни.

Мне не верилось, что я достиг берега, к которому мой дух стремился с тех пор, как я помню себя. Озираясь вокруг, глядя на все, что меня окружало, я хотел насытить взор и память видами этого города, его порта и живописных окрестностей.

Едва мы спустились на доски настила, к нам выбежала из толпы какая-то дева. Она подбежала к Маладору и с криками «Отец! Отец, это ты!», схватила его плечо, стараясь заглянуть ему в лицо.

Когда их взгляды встретились, на лице девы можно было без труда прочесть разочарование.

— Ты не мой отец… — сказала девушка, отрицательно покачав головой.

Мой товарищ тоже покачал головой, подтверждая ее ошибку.

— Прости меня, господин! — просила его дева. — Не гневайся на бедную Серлотэль, что ждет из Хекелмара своего отца. Ты единственный из мужей, кто прибыл на этом корабле, мог быть им. Но ты не он…

Дева горестно вздохнула и закрыла лицо рукой. Мне стало жаль ее. Было заметно, что она покраснела от стыда и слезы сильнейшего разочарования готовы брызнуть из ее ясных серых глаз.

— Не печальтесь, — попытался я утешить ее. — Быть может, вы с ним скоро воссоединитесь. Кто знает, вдруг уже следующий корабль принесет его к вам в объятия.

— Я никогда не переставала верить в это! — гордо отозвалась Серлотэль. — А теперь, когда из Земли Покинутых Эльдар один за другим начали приплывать корабли, моя надежда окрепла.

— Но разве вы не помните его, если приняли меня за вашего родителя? — участливо спросил Маладор.

Дева отчего-то нахмурилась. Взгляд ее потемнел.

— Я никогда не видела отца. Мать была беременна мною, когда он ушел в Исход вместе с войском Нолофинвэ.

— Бедное дитя… — ошеломленно молвил мой товарищ.

— И все-таки, мне кажется, я знаю его, — словно не расслышав, продолжила дева. — Мать столько раз рассказывала о нем, что мне думается, я знаю отца лучше, чем он сам себя знает, — на лице Серлотэль снова появилась гордая улыбка.

— Настоящая нолдиэ! — кивнув на нее, сказал Маладор.

— И горда этим! — дернула головой дева. — А теперь прошу простить меня…

С этими словами она затерялась в окружившей нас плотной толпе.

Попрощавшись с Орайроном и его моряками, мы направились к указанному нам большому двухэтажному строению из белого камня, выстроенному у самого причала. Это был дом, где принимали всех обездоленных, кто прибыл из-за Великого Моря.

Столица тэлери постепенно погружалась в темноту ночи. На улицах и в окнах зажигались огни. Порт также осветился многими фонарями, подвешенными на тросах и светящими холодным бело-голубым светом.

Мы вошли в дом-прибежище. Туда же пришли и другие, кто, как и Маладор, носил на руках кандалы. Кроме того, там нашли приют и несколько женщин с детьми, путешествовавших без сопровождения мужчин.

Принимавшие нас тэлери расспрашивали каждого о его нуждах, о родне, о том, куда он направляется и что может понадобиться ему в дороге.

Они говорили на непривычном слуху языке. Их язык был понятен нам, но представлял странную смесь из высокого наречия и языка фалатрим Белерианда.

Когда подошла моя очередь, я ответил, что я — Воронвэ Аранвион и что не имею родни в Амане, но хотел бы отправиться в Тирион — город моего отца.

— Я был дружен с Туором, Лордом ордена Лебединого Крыла. Мне известно, что он живет в Тирионе со своей супругой, которую я знал и почитал, как госпожу, живя в Гондолине и Гаванях Сириона. Дружба связала меня и с их единственным сыном, Эарендилом. Бок о бок с ним я сражался в недавней войне. Я хотел бы увидеть Лорда Туора и его супругу, Леди Итарильдэ, чтобы передать им поклон и добрые вести от их сына.

Только я успел произнести эти слова, как снаружи послышались крики.

— Солосимпи! Спасайтесь!

— Они идут! Скорее!

Через главные двери в залу вбежало несколько эльдар. Я опознал в них моих попутчиков в плавании сюда.

Дверь с грохотом захлопнулась за ними. Когда я взглянул туда снова, моему взору предстала замершая на пороге среброволосая дева в окружении свиты из нескольких мужчин тэлери.

Не думаю, что ранее мне доводилось видеть другую деву, каковая могла бы сравниться с этой тэлере в красоте и благородстве облика.

Моя мать была прекрасна собой, и мне показалось тогда, что увиденная дева отдаленно похожа не нее. Ее облик невольно вызвал в моей памяти воспоминание о несчастной матери.

— Добро пожаловать, — с волнением в голосе молвила дева. — В этих стенах вам нечего бояться. Никто не потревожит ваш покой и отдых.

Голос ее был нежен. Взгляд ярко-голубых глаз слепил взор, подобно льдам севера из рассказов отца. Ее кожа была из перламутра, а волосы сияли, что первый снег в Окружных Горах. Дева была совершенной. Хотелось смотреть и смотреть на нее.

— Кто это? — спросил я у подошедшего ко мне тэлеро.

— Благородная Ар-Фалавэн, — ответил тот. — Здесь вы находитесь под ее покровительством и солосимпи не причинят вам вреда.

Он также объяснил, что «солосимпи» сами тэлери называли тех, кто сражался с нолдор в той Резне.

— Снимите же с них оковы! — воскликнула прекрасная дева, обращаясь к своим слугам, что пришли с нею.

Они не заставили себя просить дважды, бросившись снимать кандалы с закованных нолдор.

Сама же Ар-Фалавэн подошла к моему товарищу Маладору и осторожно, боясь навредить и без того стертым запястьям, повернула механизмы тяжелых наручников, освобождая одну за другой его руки.

— Вы совершили великий грех и вина ваша велика, — говорила она Маладору. — Но мы простили. Мы не уподобимся Злу, чтобы заставлять вас страдать больше, чем вы уже выстрадали. Мы не позволим Тьме застить нам разум, ослепив нас ненавистью, толкая к вечной вражде с народом нолдор.

Мой товарищ низко склонил голову, не в силах сдержать покаянных слез. Он поднес руку девы к губам, приникнув к ней с поцелуем. В ответ она огладила его плечо, стараясь успокоить.

Ей подали теплой воды и бинты. Терпеливо, не произнеся ни слова, прекрасная дева промывала ссадины и раны, оставленные кандалами на его запястьях, а потом бинтовала их. То же делали с другими освобожденными от цепей и ее прислужники.

— Посмотри на меня! — вдруг громко воззвала к Маладору дева, ища его взгляда. — Дочь одного из солосимпи говорит тебе и другим: — Идите с миром! Идите в родные места и знайте, что народ тэлери простил вам, ибо своим раскаянием вы заслужили прощение!

Подивившись ее внутренней силе, мудрости и благородству, моя душа исполнилась восхищением этой совершенной девой. Я не мог отвести взора от ее нежных пальцев и мягких рук, заботливо перевязывавших запястья бывших изгнанников.

Я даже позавидовал Маладору и другим, потому что их рук коснулись ее пальцы.

— Эта дева покровительствует нолдор, — сказал мне мой товарищ, утирая слезы, когда она скрылась в верхнем этаже, уведя женщин и детей.

— Мне сказали, она из благородного рода… Леди Ар-Фалавэн.

— Да, я слышал — ее имя Анвэн, — подтвердил Маладор. — Здесь шептались, что она — дочь главного солосимпи по имени Аинайрос. Это он и его верные сейчас пытались ворваться сюда, но охрана Леди Анвэн их не пропустила.

— Велико же ее благородство, если она решается идти против отца, привечая прибывающих сюда нолдор… — ответил я.

Маладор с горькой усмешкой взглянул на меня.

— От меня не укрылись взгляды, которыми ты награждал ее, — наклонившись ближе ко мне, заговорил он. — Но не пристало молодому мужу из нолдор заглядываться на тэлерских красавиц. Как бы ни была она добродетельна и прекрасна, а лучше наших дев нет на Эа. Нолдиэр выносливы телом и сильны духом. Они горды и терпеливы. Верность их вошла в легенды, а красота такова, что затмевает своим светом звезды Варды.

Выслушав его, я ответил:

— Мне сейчас рано думать о девах. Сперва я должен найти следы родни отца. Может быть, в столице остался кто-то, кто его знал и помнит…

В одном я был согласен с товарищем: благородная Анвэн — недостижимая для меня вершина. Что толку думать о ней, если больше нам не суждено будет встретиться? Ведь Леди Ар-Фалавэн жила в Альквалонде, въезд в который был закрыт для нолдор из Тириона.

Отужинав вместе с остальными приготовленными для нас горячим бульоном и хлебом, мы с Маладором легли на расстеленные покрывала и заснули, укрывшись плащами.

За ужином мы уговорились, что рано утром отправимся вместе по старой дороге, ведущей в Тирион.

========== Часть 4 ==========

С рассветом мы пробудились и, не сговариваясь, приготовились в дорогу. Пеший путь до Тириона, как сказал Маладор, должен был занять два дня.

Опасаясь быть застигнутыми воинственными солосимпи, мы оставили наше прибежище в порту и направились к западным вратам, откуда смогли бы выйти на дорогу.

К великой досаде, западные врата, когда мы очутились возле них, оказались заперты. И не было никого, кто бы мог их отворить.

Стены города с западной стороны были неприступны. Отвесные, из ровно уложенных рядов белого кирпича, эти стены не могли быть преодолены приступом.

Осмотревшись и убедившись, что перелезть нет никакой возможности, мой товарищ сказал мне:

— Есть еще один путь из города. Он проходит вдоль самого побережья. Если идти на запад вдоль берега, то мы достигнем границы городской черты. Там тэлери не возвели стены — естественная преграда в виде высокой скалы преграждает путь в город. Но ее можно преодолеть вплавь. Так мы и сделали тогда, шесть сотен лет назад, когда шли в порт, чтобы заполучить корабли…

Я видел, как нелегко далось ему решение вести меня тем путем. Но выбора не было.

Спускаясь снова к порту, мы едва не столкнулись с группой вооруженных городских стражей, вовремя спрятавшись от них в одном из многочисленных узких проулков. Тогда же мне пришло в голову, что городская стража может поджидать нас и на побережье, в том месте, где мы планировали вплавь пересечь границы города.

Добравшись туда, мы не встретили стражей. Песчаный берег перед скалой не охранялся и казался пустынным. Лишь одиноко возвышалась над пляжем и морем высокая башня из белого известняка.

— Похоже, эта башня обитаема, — сказал Маладор. — Мы могли бы попросить у ее хозяина отвести нас к берегу по другую сторону скалы. Это надежнее, чем пытаться самим добираться вплавь.

На берегу рядом с башней мы заметили рыбацкую лодку.

Рискуя обнаружить внутри ее стен пограничный караул тэлери, я постучал в дверь…

И не поверил глазам, когда увидел, что на пороге стоит супруга моего дорогого друга и Капитана — Леди Эльвинг Дориатская. Она была одета просто и сразу же пригласила нас войти в свой дом, удивленная и обрадованная нашей встрече.

— Ваша красота сияет ярким светом, — приветствовал я. — Это мой товарищ — Маладор. Мы познакомились во время путешествия сюда.

В ответ Леди Эльвинг молвила, что ее супруг и господин велел ей дожидаться здесь своего возвращения и возвращения их сыновей, о которых стало известно, что они остались в живых после разорения Гаваней Арверниэн во время Третьей Резни.

Я передал госпоже поклон и приветственное слово от Капитана Эарендила. Она спросила, известно ли мне что-либо об их сыновьях, но ни я, ни Маладор, не могли утешить ее. Мы ничего не знали о судьбе пропавших перед самым началом войны близнецов.

— Сейчас они, должно быть, уже взрослые молодые эльдар, — печально молвила Леди Эльвинг. — Я знаю, что оба моих сына живы, но не знаю, суждено ли мне увидеть их…

Стараясь поддержать ее дух, я сказал:

— Ваше материнское сердце сильно, госпожа моя. Оно лучше любых прорицателей укажет вам грядущее… Запаситесь терпением. Ваших сыновей ждет высокая судьба, потому как они из рода законных владык эльдар и эдайн.

Леди молча склонила голову. Ожидание — тяжелое испытание. Оно тяжело вдвойне, если не знаешь, каким будет исход.

В доме госпожи Эльвинг нам с Маладором был оказан теплый прием. Словно дорогим гостям нам были поданы обед и молодое вино и предложены лучшие места у горевшего в приемной камина.

Однако мы не хотели надолго задерживаться.

Леди Эльвинг согласилась одолжить нам свою лодку и отправила с нами свою прислужницу, чтобы та могла привести лодку обратно.

В благодарность я, прощаясь, старался как мог ободрить ее дух, прося не терять надежды на встречу с сыновьями.

Когда мы оказались на другой стороне мыса, Маладор подивился удивительной встрече с Леди Эльвинг и сказал:

— Ты воистину отмечен самим Вайлимо, если, приблизившись к его владениям, находишь приют, пищу и помощь!

— Когда-то Владыка Вод избрал меня, чтобы я выполнил его волю, — отвечал я. — Я смог сделать то, что он мне доверил. И теперь Ульмо не забыл моей службы и неизменно благоволит мне, хоть я ничем более не смог заслужить его милость.

Продолжив путь, мы вскарабкались вверх по склону, оказавшись перед широчайшей зеленой равниной. То были луга, усеянные дикими травами и цветами.

Далеко впереди отчетливо виднелась горная гряда. Высочайшие пики ее были укрыты снегом, а иные и вовсе скрывались за облаками.

Мой товарищ, словно по волшебству обретя свежие силы, побежал вперед, широко раскинув руки, и вдруг рухнул прямо в высокую траву.

— Валар и судьба воистину сжалились надо мной, — сказало он, утирая слезы, когда я приблизился к нему, лежащему посреди поля. — Не счесть тех мгновений, когда я думал, что мне не суждено будет увидеть эти луга.

Грудь его высоко вздымалась. Маладор старался вдохнуть как можно глубже здешний воздух, напоенный горьковатым ароматом степных трав.

Я тоже ощутил счастье. Оно внезапным дуновением вольно гулявшего по здешнему простору ветра ворвалось в душу. И я почувствовал, как ветер треплет мои волосы, как свежий воздух наполняет мою грудь, а радость — сердце.

Редкие облака плыли в вышине голубого небесного свода. Анар слал свои лучи на Эа, освещая все вокруг, наполняя силой цветущие травы.

Я помог Маладору подняться на ноги и вскоре мы вышли на обветшалую дорогу, ведущую в Тирион.

Дорога эта, хоть и была пригодной для проезда конных и повозок, пришла в запустение. Было заметно, что за столетия, прошедшие со времен Исхода, никто не заботился о ее ремонте.

Мы шли и шли, пока солнце не скрылось за горными пиками на западе. Я не чувствовал усталости, но Маладор предложил остановиться ненадолго. Я согласился. Разведя костер, мы сидели у дороги, любуясь звездным небом.

Вдруг послышались конский топот и отдаленные крики переговаривавшихся всадников. Они стремительно приближались.

Я рассудил, что нам нечего опасаться. Эти эльдар не могли быть из солосимпи, потому что ехали с противоположной от Альквалонде стороны. Кроме того, мы с Маладором уже успели отойти на большое расстояние от столицы тэлери.

— Кто вы и откуда?! Отвечайте! — выкрикнул, обращаясь к нам, закованный в легкий доспех вооруженный конник — один из дюжины таких же, как и он, воинов, что вмиг окружила нас на разгоряченных скачкой боевых конях.

— Я — Воронвэ, сын Аранвэ. Это Майлетаро. Мы из нолдор и направляемся в Тирион, — отвечал я, поднявшись на ноги.

— Сын Аранвэ! — воскликнул один из воинов, по виду — командир, и тут же направил своего скакуна вперед.

Остальные воины переглядывались и перешептывались меж собой.

— Дайте факел! — скомандовал командир, спрыгивая с коня.

Он стремительно приблизился ко мне, поднеся горящий ярко-оранжевым пламенем факел близко к моему лицу, и всмотрелся. Мгновение этот квендэ внимательно рассматривал меня, хмурясь и сдвинув черные брови, а затем повернулся к своим воинам с такими словами:

— Поздравьте меня! Рок отнял у меня сына, но ему было угодно подарить мне внука!

Затем он обратился ко мне:

— Ты истинно сын Аранвэ и отправишься со мной! Я — Альвэ, командир тирионской стражи и отец твоего отца!

========== Часть 5 ==========

Альвэ посадил меня на своего коня впереди себя, а Маладор был усажен в седло вместе с одним из воинов отряда.

Кони шли крупной рысью по знакомой дороге, освещаемой факелами. Скакали сквозь ночь. По обеим сторонам от дороги простирались луга и степи. Вскоре мы оказались на участке пути, где окружавший пейзаж дополняли низкие кустарники и редкие деревца.

Я не в силах был понять, как такое могло получиться — встретить родного деда по дороге в город отца. Отец никогда не рассказывал о своей жизни до Исхода, а потому я не знал, кто его родители и какой была его юность в Валимаре в Эпоху Древ.

До городских стен добрались засветло. Стражи распахнули настежь массивные створки ворот, еще издали завидев приближавшийся отряд под командой Альвэ.

Маладор благодарил меня и моего деда за помощь и распрощался, пообещав вскоре навестить меня в новом жилище.

— Прощай, товарищ мой, Воронвэ! Сердце говорит мне — мы вскоре увидимся. А пока я покидаю тебя, не тревожась за твое благополучие.

— Но куда же ты направишься? — спросил его я.

— Пойду, взгляну на мой старый дом. Если на то будет воля Валар, попробую восстановить то, что от него осталось. Прощай! Сладкой воды и веселого смеха до следующей встречи!

Воины отряда разъехались по своим домам, а мы с Альвэ направились к его жилищу, которое, как я понял, располагалось в самом сердце города.

По дороге я рассматривал улицы, освещаемые первыми утренними лучами Анара.

Тирион, некогда величественнейший из городов, пребывал в запустении. Многие дома и дворцы стояли, словно тени, лишенные своих обитателей. Их стены были покрыты диким плющом, в сады заросли степными травами, фонтаны покрылись трещинами.

В центральной части города высились высокие башни и святилища, посвященные Стихиям. Здесь была сосредоточена жизнь и здания выглядели не такими заброшенными и разрушенными временем, как на окраинах.

Дом Альвэ представлял собой большой трехэтажный дворец с колоннадами, крытыми балконами, стрельчатыми окнами фасада и огромной полукруглой верандой, утопающий в зелени садовых деревьев.

Когда мы вошли под сень этого чертога, нас встретила сама его хозяйка в окружении прислужниц. Это была высокая статная нолдиэ с рассыпанными по плечам волнами черных волос и в богатых одеждах из темно-синего бархата с серебряной вышивкой.

Издали завидев меня, Леди остановилась и глядела мне в глаза, прикрыв рот ладонью. Из глаз госпожи потекли слезы.

— Нет, Аилинэль, это не он! — поспешил предупредить ее Альвэ. — Этот квендэ — Воронвэ Аранвион.

— Откуда ты? — спросила, подойдя ко мне, благородная дева.

— Ваш супруг сказал правду. Я — Воронвэ, сын Аранвэ и прибыл два дня назад из Линдона, что в землях по ту сторону Великого Моря.

Она огладила своей мягкой ладонью мою щеку и произнесла:

— Истина — Валар и судьба сжалились над нами! Посмотри на него! — говорила она супругу. — Ведь он весь — его отец! Словно Эру было угодно создать второго Аранвэ…

Леди Аилинэль продолжала завороженно осматривать меня.

— Он и вправду похож на него, — подтвердил Альвэ. — Идем же в дом! Многое предстоит тебе поведать нам о себе самом и твоем отце — нашем единственном сыне.

Мы прошли в приемные покои, где уже был накрыт стол.

Сидя за утренней трапезой, я рассказал давшим мне приют родителям отца то немногое, что знал о нем и его жизни в Белерианде, а также историю моих злоключений.

Я знал, что Аранвэ Альвион прибыл вместе с отрядом Владыки Турукано по Вздыбленным Льдам в земли Эндорэ и, спустившись с верными Тургона на юг вдоль побережья, участвовал в основании Виньямара, что стоял у горы Тарас, на границе Невраста и Фаласа.

Вскоре, во время путешествия в Бритомбар, он встретил мою мать — Нинвэнель из рода мореходов, приходившуюся родней Кирдану Корабелу. Некоторое время спустя они сочетались браком и Нинвэнель стала жить в Виньямаре вместе с Аранвэ. Еще через несколько лет появился я.

Я был ребенком, когда наш народ в сто шестнадцатом году покинул Виньямар, чтобы отправиться на восток, за Эред-Ветрин. Найдя тайное убежище в Окружных Горах, в скрытой долине Тумладена, Владыка Турукано приказал начать строительство города.

Мой отец был одним из приближенных Тургона. Он принимал участие в возведении ворот и крепостных стен вместе с другими верными Владыки.

Когда я вырос, то тоже смог помогать при строительстве, на сколько позволяли силы.

Других детей у моих родителей не было, хоть мы и жили долгое время, не зная о бедствиях и страданиях, что выпадали тогда на долю эльдар Белерианда. Моя мать томилась тоской по морю.

Отчасти эта тоска передалась и мне. Я не смог избрать себе невесты среди дев Гондолина. Сердце подсказывало, что моя нареченная ждет меня на морском берегу.

В четыреста семьдесят первом году мой отец в составе свиты Тургона отправился на Анфауглит. Мне известно, что он пал в Нирнаэт Арноэдиад, как и две трети нашего отряда.

Когда в начале следующего года в Гондолин пришли вести о сокрушительном поражении в решающей битве и гибели отца, моя мать, не вынеся известия о его смерти, бросилась с отвесной городской стены.

Я не знал, как переживу ее гибель, и был близок к тому, чтобы самому умереть от тоски.

К счастью, тогда же Владыка Тургон стал искать добровольцев, что захотели бы попытать удачу и отправиться на кораблях Кирдана через океан, к землям Амана. Я не раздумывая пожелал примкнуть к их числу.

Далее я поведал им мою историю, которую уже не раз пересказывал многим.

— Мой сын пал в той страшной битве… — произнесла с горечью в голосе Леди Аилинэль по окончание моего рассказа.

— Теперь дух Аранвэ пребывает в Чертогах Ожидания… — сказал Альвэ.

— Но как же он мог жениться, живя там? — спросила его супруга. — Ведь Статут Финвэ не распространяется…

— Не нам с тобой судить его! — прервал ее хозяин дома. — Лучше скажи твоим нисси проводить юношу в гостевую комнату, где он сможет отдохнуть.

Леди молча повиновалась и вскоре я оказался с одной из просторных спален в верхнем этаже дворца благородного Альвэ.

Поблагодарив Леди Аилинэль, я воспользовался предложенной горячей ванной.

— Ты — часть нашей семьи, Воронвэ. Мы рады заботиться о тебе, пока ты не возьмешь себе супругу и не заживешь своим двором, — сказала мне хозяйка дома, поднеся чистые неношеные одежды.

Я поклонился ей и ответил:

— Я счастлив, что судьба подарила мне встречу с вами и вашим супругом! Я хотел бы узнать больше о вас и вашей семье. А еще об отце. Ведь он совсем ничего не рассказывал о том времени, когда жил здесь…

— Я расскажу тебе о нем, — согласно кивнула мне Леди. — Но прежде прошу тебя отдохнуть после долгой дороги. Здесь ты у себя дома, сын моего сына.

И она удалилась, оставив меня одного с моими мыслями. Голова кружилась, и я не знал, смогу ли заснуть.

И все же отдых благотворно подействовал как на разум, так и на тело. Под вечер я, надев предложенные одежды, спустился на этаж ниже и бродил в одиночестве по залам и комнатам, любуясь роскошью обстановки.

На стенах висели картины, изображавшие сцены из Айнулиндале. Мраморные полы были устланы вытканными вручную разноцветными коврами. На постаментах в углах коридоров и комнат стояли вырезанные из гранита или отлитые из бронзыогромные вазы и чаши. Мебель была вырезана из дорогого дерева лесного ореха.

Выйдя на веранду, я осматривал открывшийся с нее вид на Тирион.

Дом стоял на возвышении, а потому даже со второго этажа можно было увидеть раскинувшийся вокруг город, освещаемый сотнями огней наружного освещения. Даже полуразрушенный временем и лишенный половины своих жителей, утопающий в сумерках город отца выглядел словно прекрасная мечта, что является лишь во сне. Я любовался гармонией архитектуры жилых строений, высотой башен, изяществом венчающих их куполов и величием святилищ, когда услышал, как меня окликнул по имени женский голос:

Обернувшись, я увидел Леди Аилинэль.

— Пойдем со мной, Воронвэ, — позвала она. — Иди за мной, и я покажу тебе то, что ты должен видеть…

========== Часть 6 ==========

Мы шли по полутемным коридорам дворца, где пахло неизвестными благовониями и сыростью. Поднявшись на третий этаж, Леди Аилинэль подвела меня к двери, за которой оказалась просторная комната, служившая приемной и спальней.

Мебель в комнате была покрыта белой тканью. Слабый голубовато-желтый свет из окна освещал достаточно, чтобы понять, что в этих покоях уже очень давно не появлялся их обитатель.

Светильник, что был в руках Леди, вырвал из мягкой полутени участок стены возле широкой кровати.

Она осторожно убрала белое покрывало, закрывавшее висевшую на стене картину и, освещенная желтоватым светом, нашим взорам предстала гравюра на металле. Рукой искуснейшего мастера на ней было вырезано изображение совсем молодого, приятно улыбавшегося эльда. Он носил кафтан старомодного кроя с широкими рукавами и туго затянутым поясом. Лицо нолдо показалось мне знакомым.

— Это твой отец, — сказала Леди Аилинэль. — Он сам вырезал ее и еще много других. Живя здесь, он любил вырезать по металлу.

Я пристально рассматривал изображение. Подпись гравировщика сообщала, что «Аранвэ Альвион вырезал сие 14 Января 1350 года».

Не верилось, что отец мог сам вырезать гравюру. Да ещё сделать это с таким мастерством. Ведь за все годы, проведенные подле него и матери в Виньямаре, а потом и в Гондолине, я ни разу не видел, чтобы он занимался чем-то подобным или хотя бы имел под рукой инструменты для резьбы.

Леди Аилинэль одну за другой снимала белые простыни с мебели и картин в комнате, которая, как я понял, принадлежала моему отцу.

Здесь были множество гравюр, выполненных в самых различных техниках. Сохранились и наброски, сделанные отцом на пергаментах и нацарапанные на металлических пластинах.

Его талант художника был несомненен. Живое на его гравюрах и набросках казалось живым, одушевленным. Изящество и тонкость линий поражали воображение. Мастерство резчика и понимание строения вещей, а также тел и лиц эльдар, были абсолютны и непостижимы. Сюжеты изобиловали изображениями животных: лошадей, охотничьих собак, диких оленей и косуль, величавых озерных птиц и прочих обитателей леса. Детали внешнего облика эльдар-охотников были тщательно выверены и вырезаны с великой точностью.

Рассматривая его работы, я словно узнавал другую, всегда остававшуюся скрытой от нас с матерью, часть души отца. Мы привыкли видеть его лицо серьезным и сосредоточенным. Взгляд был встревоженным, слегка прищуренным, брови изогнуты в беспокойстве. Одеждой благородному Аранвэ служили чехлы, надевавшиеся под доспех, поверх которого надевалась шелковая туника с гербом Тургона. За пояс были заткнуты пара длинных сабельных мечей и два коротких обоюдоострых кинжала.

Меж тем, с гравюр и набросков, на которых отец изображал себя, на меня смотрел веселый молодой квендэ с неизменной улыбкой, одетый в щегольские кафтаны и опоясанный шелковыми златоткаными поясами. Такими же представали на его творениях и многочисленные друзья — улыбающиеся, смеющиеся, веселящиеся в роскошных залах или посреди зеленого луга, окруженные охотничьими трофеями.

Когда я был занят рассматриванием очередной гравюры, на пороге неожиданно возник Альвэ:

— Ты уже видел, каким был твой отец, живя здесь, — молвил он сурово. — Теперь настало время показать тебе главное.

Я не понял смысла его слов и провел остаток вечера в беспокойстве. Тревожилась, как я заметил, и Леди Аилинэль.

Не зная, как лучше поступить, я решил выждать до утра, не задавая вопросов.

Сразу после завтрака благородный Альвэ приготовился отправиться в дозор и пожелал взять меня с собой, наделив конем из своей конюшни.

Мы проехали через городской центр с оживленной уже с утра центральной площадью и оказались в той части Тириона, где много было заброшенных в запустении домов, лишившихся своих хозяев.

Остановившись у одного из таких небольших каменных домиков, казавшегося необитаемым, Альвэ сказал мне:

— Слезь с коня и войди внутрь!

— Что там, господин? — спросил я, взглянув на покосившуюся крышу.

— Войди и узнаешь! — прокричал в ответ Альвэ. — Там главное, что ты должен знать о твоем отце!

С этими словами он развернул коня и ускакал прочь. Я остался один посреди тихой пустынной улицы.

Помедлив немного, я решился, слез с лошади, подошел к массивной покореженной от времени двери и приоткрыл ее. Дверь с тихим скрипом подалась вперед, впуская меня внутрь, в залитый светом Анара приемный покой.

Я замер на пороге — внутри дом выглядел обитаемым. Здесь кто-то жил. Было чисто и цветы в горшках казались ухоженными. На столе стояла стеклянная чаша, наполненная молодыми яблоками. В воздухе витал аромат готовящейся в соседнем помещении пищи.

Глядя на эту простую жизнь, я уже собирался уйти, когда дверь в глубине залы открылась и уверенной походкой в нее вошла неизвестная дева.

Увидев меня, она тут же выпустила из рук глиняную чашку, наполненную травяным отваром, и та разлетелась вдребезги, звонко ударившись о каменный пол.

— Простите, госпожа, — начал я. — Я вовсе не хотел напугать вас…

Она стремительно бросилась ко мне, крепко обняла и прижалась, пряча лицо на моей груди, вздрагивая от сотрясавших ее рыданий.

Жалость к несчастной переполнила мое сердце.

— Госпожа, чем я могу помочь вам? — спросил я ее.

— Как? — всхлипнула она. — Разве ты не знаешь, что я ждала тебя здесь все это время, ни на день не теряя надежды?! — воскликнула нолдиэ, выпуская меня из объятий.

— Меня? — переспросил я. — Но как это? Почему? И кто вы?!

— Ужели ты забыл меня? — вопрошала дева. — Разве не ты клялся мне в вечной любви! Разве не ты просил дожидаться твоего возвращения из Эндорэ?!

— Моя госпожа, здесь ошибка… — начал я, но был прерван другим голосом, раздавшимся из-за спины говорившей со мной девы:

— Нет, мама! Это не он!

На пороге кухни стояла Серлотэль — дева, что приняла Маладора за своего отца, когда мы высадились в Альквалонде.

— Прошу, не надо! Приглядись, ведь он моложе меня! Я встретила его в порту три дня назад и даже не подумала бы назвать отцом!

Серлотэль подбежала к матери и попыталась обнять за плечи, но та вырвалась и продолжала:

— Это он! Я не могла ошибиться! Взгляни на него! Это твой отец! — кричала, указывая взглядом на меня, нолдиэ.

— Что вы здесь делаете? — обратилась ко мне рассерженная Серлотэль. — И что сделали с моей матерью, если она зовет вас моим отцом?

Я не сразу нашелся, что ответить, и стоял, пошатываясь, не в силах понять, чего от меня требуют. Наконец, собравшись с мыслями, я произнес:

— Я — Воронвэ, сын Аранвэ. Благородный Альвэ указал мне этот дом, сказав, что здесь я найду главное о моем отце, — сказал я, обращаясь к обеим нисси.

— Сын Аранвэ… — прошептала нолдиэ, приходившаяся Серлотэль матерью. — Но как же это?..

Сама Серлотэль лишь зло глядела на меня исподлобья. Лицо ее сделалось очень бледным.

Оставив мать и дочь в плену замешательства, я зашагал прочь от их дома. Ноги отказывались нести меня. Я сел на каменную скамью рядом с каким-то заброшенным строением и постарался привести в порядок мысли.

========== Часть 7 ==========

Комментарий к Часть 7

Виньямар (кв.) - Vinyamar - Новый Дом

день Менелья (кв.) - Menelya - Пятница

Я оставался так, потрясенный до глубины души, не видя и не понимая ничего вокруг, пока не почувствовал, что рядом кто-то сидит.

Повернувшись, я увидел Серлотэль. Она сидела молча и казалась, как и я, погруженной в свои мысли.

— Ты родился в Земле Изгнанников? — спросила она, не поднимая склоненной головы.

— Я был рожден в Виньямаре*.

— Там все было новое… — задумчиво произнесла дева. — Даже жены и дети…

Поняв, о чем она говорит, я закусил губу от досады.

Выходило, что мой отец успел жениться на ее матери перед началом смуты среди нолдор. Уходя в Исход, отец оставил в Тирионе супругу, носившую его ребенка, попросив дожидаться его возвращения.

— Почему вы не живете в доме Лорда Альвэ и Леди Аилинэль? — спросил я через некоторое время.

— Ты остановился там? Это отец рассказал тебе о них?

— Нет, отец никогда ничего не говорил о своей жизни здесь. Лорда Альвэ я случайно встретил по пути в город.

— И он сразу признал в тебе внука? — снова спросила она.

— Да. Он и Леди считают — я очень похож на отца.

— А ты сам как считаешь? Ты похож?

Я заметил, что Серлотэль пристально глядит на меня, словно стараясь разглядеть в моих чертах черты нашего общего отца.

— Думаю, да. Теперь я вижу, что и ты похожа на него.

Внимательно посмотрев на нее, я лишь в тот миг уловил ее сходство с ним.

У Серлотэли были те же широкие черные брови, те же светло-серые глаза в пушистых черных ресницах, тонкий нос и точеные скулы.

— Так почему же вы не живете в доме Лорда Альвэ? — снова спросил я.

— Он и Леди Аилинэль много раз просили мою мать перейти в их дом, — отвечала дева. — Но она упорствует, говоря, что отец может возвратиться в любой день и час. Она обещала дожидаться его здесь и хотела, чтобы, возвратившись, отец нашел ее в этом доме.

— Отец погиб. Он пал в страшной битве и дух его отправился в Чертоги Ожидания, — сказал я.

— Но и оттуда есть путь обратно, — молвила Серлотэль.

Я вздохнул, не зная, что ей ответить.

Мир для меня раскололся надвое. Неведение, в котором я пребывал ранее относительно жизни отца в Амане, теперь казалось сладкой дремой. Пробуждение от нее было жестоким и болезненным.

Отец, которого я знал в Гондолине… Благородный Аранвэ, ближайший друг Владыки Турукано, доблестный воин, непревзойденный в искусстве владения парными мечами, талантливый зодчий и заботливый, любящий супруг.

А кем был мой отец, живя здесь? Сыном друга главы Второго Дома? Талантливым художником? Любителем охоты и шумных компаний, всегда окруженным товарищами и подругами? Молодым супругом и будущим отцом?

Голова шла кругом от мыслей.

— Не держите на меня зла. Ибо нет вины на моей матери, как нет ее на мне, — сказал я деве.

— Уходи, — проговорила она, задумавшись. — Уходи сейчас. Когда я буду готова, то сама разыщу тебя.

— Прощай, — сказал я, поднявшись со скамьи.

Ничего не оставалось, как пойти к оставленной у дома Серлотэли лошади. Мне и самому хотелось как можно скорее покинуть это место.

Конь безошибочно нашел дорогу и уже к полудню я возвратился в дом-дворец Лорда Альвэ. Сам Лорд был в дозоре, а Леди, к счастью, работала вместе с прислужницами в саду.

Мне не хотелось никого видеть и ни с кем не хотелось говорить. Тишина и одиночество стали моими товарищами на следующие несколько дней.

Когда силы почти покинули меня, а душа готова была сдаться отчаянию, я подумал: «На этот раз не придет человек, облаченный в доспех Владыки Турукано, и не скажет, что я был избран самим Ульмо быть его проводником…».

И только я подумал об этом, как в мою дверь постучал прислужник, сообщивший о том, что Лорд Дома Лебединого Крыла пришел навестить меня.

Я вихрем слетел по ступеням, в одно мгновение оказавшись в приемной.

Туор беседовал с хозяевами и, завидев меня, раскрыл дружеские объятия.

— Как же я рад, что ты здесь, мой давний товарищ, Воронвэ! Поклон от моей Леди! — смеясь, приветствовал меня Лорд Дома Лебединого Крыла. — Расскажи же, как ты добрался? Уже успел привыкнуть в новом доме? Не молчи!

Он тормошил меня, душа в объятиях.

— Здравствуй, друг мой! Я здесь, как ты мне и предрек, и тоже безмерно рад нашей встрече! Передай от меня поклон Леди Итарильдэ! — сказал я, освобождаясь из крепких объятий. — Но как ты нашел меня?

— Лорд Альвэ сообщил мне и остальным обитателям королевских чертогов, что в его дом вернулся сын его сына, Воронвэ Аранвион, — отвечал Туор. — Мы с Иль сразу поняли, что это ты! Я тут же помчался сюда, желая скорее тебя увидеть! Но вижу — ты не весел…

Он растерянно глядел на меня.

— Лишь неделю назад я очутился в Тирионе и мне только предстоит свыкнуться со здешней жизнью.

Я не хотел говорить давнему товарищу о том, что узнал об отце.

— Мне неведома причина твоей грусти, друг Воронвэ, но я знаю способ развлечь тебя! — воскликнул Туор. — Скоро Нолдаран устраивает в своих чертогах праздник в честь Дня Осеннего Равноденствия! Приходи! Позволь твоему разуму отвлечься от дум, а сердцу от его печали!

— Не могу, друг мой Туор, — отказывался я. — Лишним я буду среди того веселья, отягощенный моими мыслями и тревогами.

— Жизнь, друг Воронвэ, не состоит из одних лишь тревог, — с участием молвил давний товарищ. — Отбрось их на один вечер. Вспомни, ведь и в самые грозные времена в Гондолине мы праздновали и веселились. А когда же нам праздновать, как не теперь, когда Враг изгнан из мира и мы на пороге новой эпохи? Приходи в королевский чертог после полудня в следующий день Менелья* и забудь за чашей сладкого мируворэ свои горести и печали!

Подумав, что мне нечего терять, я ответил согласием:

— Благодарю тебя, друг мой! Ты всегда старался вселить в мое сердце надежду и оградить разум от гнетущих мыслей. Я приду на праздник и надеюсь найти там тебя и Леди Итарильдэ.

Мы еще долго беседовали. Я рассказывал Туору о годах, что провел в землях Белерианда после его отплытия на поиски Валимара. Многое довелось мне пережить. Ничего не скрыв от давнего товарища, я рассказал о нападении проклятых Клятвой на Арверниэн, похищении его внуков-близнецов, моем бегстве на Балар и Войне Гнева, в которой воевал бок о бок с его сыном.

На прощание Туор благодарил меня за помощь Эарендилу и повторил свое приглашение на праздник, добавив:

— Взгляни на меня, Воронвэ: хоть мне и тяжела разлука с сыном, что стал звездою в небе, хоть и болит сердце за его детей, что сгинули в неизвестности, оставленные всеми, а все же и я нахожу в себе силы радоваться и надеяться. Валар ссудили нам высокую судьбу, а потому не должны мы падать духом, но напротив — в каждом прожитом дне находить радость и веселье!

========== Часть 8 ==========

Хоть и не считал я высокой ту судьбу, что уготовил мне Единый, а Валар написали в Книге Судеб, все же и мне довелось причаститься их величия.

Не желая роптать на рок, я рассудил, что будет разумнее, если я приду на праздник в День Осеннего Равноденствия.

Леди Аилинэль была рада такому решению и тут же вызвалась приготовить для меня праздничные одежды.

Подойдя ко мне и взяв за руку, она сказала:

— Возьми с собой на праздник Серлотэль, мой хороший. Это дитя росло в одиночестве среди покинутых домов и слез своей матери. Пусть же и она увидит красоту наших празднеств и ощутит веселье и радость. Кто знает, может быть, ее сердце отзовется звукам музыки и звону наполненных кубков.

Я не видел единокровную сестру с того дня, как Альвэ привез меня к ее дому. Снова возвращаться туда мне не хотелось. К тому же, я не знал, захочет ли она сама прийти на это торжество. Однако мне тоже показалось, что веселье праздника, его громкая музыка и танцы могли бы скрасить жизнь Серлотэли, а нарядное платье смогло бы показать ярче ее красоту.

Написав ей записку с приглашением, я отправил ее с прислужником в дом Леди Алмиэль, матери Серлотэли, попросив передать в руки Леди Аранвиэль.

Прошло два дня. Приближался день Менелья. Ответа от Серлотэль не было, и я уже собирался снова навестить ее небольшой домик, как на третий день она сама появилась на пороге дома Альвэ.

Хозяйка дома встретила ее приветливо и сразу же предложила войти, подкрепиться и утолить жажду. Также деве было предложено взглянуть на одежды, которые Леди Аилинэль заботливо приготовила для внучки по случаю приближающегося праздника.

— Завтра праздник! — весело сказала госпожа. — А это значит, что ты, дитя, останешься у нас этой ночью, чтобы после полудня отправиться с твоим братом веселиться!

Серлотэль не возразила ей, но казалась тише и печальнее обычного.

Сразу после утреннего завтрака нас с сестрой пригласили в комнаты для одевания. Я надел предложенные мне праздничные одежды и долго ожидал Серлотэль.

Когда она вышла, комнату словно озарил яркий свет. Наряд сестры сверкал и переливался сотнями самоцветов и блесток. Дорогие ткани и шитье подчеркивали ее гордую красу.

— Вы двое словно Аранвэ и Алмиэль в день их свадьбы! — воскликнула хозяйка дома.

— Зачем ты пригласил меня? — спросила меня Серлотэль. — Разве возможно для нас праздновать и веселиться?

— Когда же праздновать нам, если не теперь, когда я нашел тебя, свою сестру? Да и что в том плохого, если мы отправимся на один день в королевский чертог, разделить веселье с его обитателями?

Она лишь хмуро взглянула на меня в ответ, не вымолвив ни слова.

Я был рад тому, что Серлотэль отправилась вместе со мной. Почти все, кто собрался на праздник, прибыли туда в сопровождении леди. Держа прекрасную Серлотэль под руку, я вошел в главную залу. Дворцовый парк, который мы пересекли перед этим, был прекрасен. Но самые роскошные чертоги ожидали нас здесь, в дворцовых залах.

Эти залы уже были полны нарядно одетыми празднующими. Среди них я заметил многих квенди из ваниар. Все веселились, танцевали, угощались расставленными на длинных столах закусками и вином.

Серлотэль высвободила руку и скрылась в гомонящей разодетой толпе, сказав, что будет веселиться без меня. Возражать я не стал и отправился разыскивать Туора и Леди Идриль.

Вдруг на помост поднялся один из певцов. Музыка стихла, и он жестом призвал к тишине. Мне показалось, что сейчас будет объявлено о появлении Нолдарана.

— Мы рады видеть всех гостей на празднике Дня Осеннего Равноденствия! — заговорил он громким, но приятным голосом. — Этот праздник станет особенным! Ибо сегодня впервые за долгое время вместе с нами дары осени будут принимать наши братья, пришедшие из Альквалонде! Благодарим их за то, что милостиво приняли приглашение Нолдарана! Приветствуйте же среди нас квенди воспевающих море!

Тут же снова заиграла музыка. Послышались удивленные возгласы и вздохи. Двери в залу распахнулись и в нее вступила группа среброволосых тэлери.

Первой, кого я увидел среди вошедших, была Леди Анвэн Ар-Фалавэн. Она показалась мне сошедшей с Таникветиль майэ из свиты Элентари. Красота ее затмевала собой свет Анара.

Длинное платье девы блистало брильянтовыми крупинками и перламутром. За ним тянулся шлейф из золотой парчи. В серебряных волосах ее сияла высокая диадема, украшенная крупными жемчужинами. Этот блеск оттенял совершенную красоту лица Анвэн.

Не сразу я заметил ее спутника. Это был высокий эдель выдающейся стати и сложения одетый в светло-серый атласный кафтан. Длинные серебряные волосы его свободно лежали вдоль спины и на плечах. Лицо тэлеро было красиво совершенной, как у его Леди, красотой. В чертах застыло выражение холодной надменности. Левый глаз спутника Анвэн закрывала перламутровая раковина в золотой оправе с большой голубой жемчужиной посередине.

Этот квендэ вел под руку свою Леди, не глядя ни на кого, гордо вскинув голову.

Пройдя на почетные места на другом конце залы, они принимали приветствия от собравшихся.

В числе подошедших для приветствия к Ар-Фалавэн я разглядел Маладора и поспешил к нему. Он тоже заметил меня и не мешкая устремился мне навстречу:

— Солнце сияет в час нашей встречи, друг мой Воронвэ! — приветствовал Маладор.

— Рад тебя видеть! Поведай же, как ты живешь?

— Нет меня счастливее, меллонамин! — смеялся Маладор. — Моя весс дождалась меня, и теперь я снова хозяин в моем старом доме! А как же ты?

Я уже собирался ответить ему, когда вдруг заметил, как Серлотэль выходит в круг танцующих сопровождаемая кем-то из златовласых молодых ваниар, которых собралось на праздник немало.

— Тоже хочешь танцевать? — заметив мой взгляд, спросил мой товарищ. — Так идем же, я представлю тебя самой прекрасной Леди в этой зале!

Его голос прозвучал громко и многие вокруг, даже не обладая чутким слухом эльдар, могли слышать эти слова. Я смутился, но, влекомый желанием приблизиться к той, что занимала сейчас все мои помыслы, позволил другу увести себя.

Мы пробирались на другой конец залы сквозь толпу. Внезапно Маладору пришла в голову идея и он, крепко держа меня под локоть, помчался прямо в центр залы, где танцевали пары. Нас едва не закружило в кругу причудливых движений и дорожек шагов, искусно исполняемых танцорами.

Вынырнув из хоровода веселого танца, мы снова оказались в толпе, но уже на другом конце залы. Я не сомневался, что Маладор ведет меня к Леди Ар-Фалавэн. Уже через несколько мгновений я стоял перед ней.

На мое приветствие она лишь слегка кивнула, окинув взором сияющих голубых глаз, и тут же отвернулась, заглядевшись туда, где на широком столе возвышалась пирамида из фруктов и ягод, покрытых сладким кремом из взбитых сливок.

— Кто это рядом с ней? — спросил я Маладора, указывая взглядом на спутника Анвэн, когда мы отошли, встав поодаль.

— Это Аинайрос — гроза нолдор и главный солосимпи. Он — отец нашей благодетельницы, — начал вполголоса тот. — Как видишь, резня навеки оставила след на его лице, — мой товарищ покосился в сторону тэлеро. — Но это была не единственная потеря… Я слышал, той ночью кто-то из наших воинов по случайности смертельно ранил его жену — матушку Леди. Тогда Аинайрос поклялся найти и покарать убийцу… — проговорив это, Маладор горько вздохнул, опустив взор.

А я подумал о потерявшей мать Леди Анвэн. Она была так чиста и прекрасна в своем неземном сиянии. Эту деву можно было принять за сошедшую на Эа Валиэ или за майэ Уинен, верную подругу Оссэ.

Мне хотелось приблизиться к ней и заговорить. Однако взор несравненной Анвэн блуждал по зале в поисках предмета интереса, не задерживаясь на моей персоне. Казалось, она высматривает кого-то, находившегося на противоположной от нее стороне залы.

Маладор представил мне свою супругу, пришедшую с ним на праздник. Пожелав им весело провести вечер, я отдалился в поисках Туора и его Леди, стараясь не терять из виду печальное лицо Серлотэли.

Сестру приглашал танцевать то один, то другой квендэ. Она не отказывала им, но танцевала с неохотой, без улыбки или звонкого смеха, как другие девы.

И все-таки она была хороша. Я видел взгляды, какие бросали на нее бывшие в зале мужчины. Среди них не было, казалось, ни одного, кто бы не задержал восхищенный взор на ее грациозной фигуре.

«Откуда она?!», «Кто эта красавица?», «Как посмели жестокосердные родители прятать от нас такое сокровище?», «Она сияет светом Элентари среди наших дев!» — слышалось тут и там.

Братская гордость была удовлетворена, но сердце мое отчего-то преисполнилось тревоги. Решив не дожидаться окончания праздника, я отыскал Серлотэль и попросил ее вернуться со мной в дом Альвэ.

— Нет! — отрезала она. — Ты не смеешь указывать мне! Я старше и лучше знаю, что мне делать! Пойдем танцевать! — и Серлотэль, схватив меня за руки, нырнула в круг танцующих.

Мы закружились в такт музыке вместе с десятками других пар. Вскоре голова у меня шла кругом. Стены просторной залы мелькали перед глазами. Лица вокруг сливались в одно. Перед взором вспыхивали яркие пятна, дыхание сбилось, а сердце стучало часто, словно я оказался посреди волн в бушующем море.

========== Часть 9 ==========

В этом непрестанном кружении я не заметил, как внезапно подошла смена пар и мои руки оказались в нежных ладонях другой девы. Подняв на нее взор, я забыл дышать от удивления и восторга — за руки меня держала сама Леди Анвэн. Лицо ее было напротив моего. Так близко, что волнистые пряди серебряных волос касались моего лица каждый раз, когда мы кружились.

— Ваши черты мне знакомы, — произнесла Анвэн с улыбкой, первой начав разговор.

— Месяц назад я прибыл в Альквалонде из Смертных Земель, — отвечал я, не узнавая собственного голоса.

Ноги мои сделались мягкими и мне с трудом удавалось следовать фигурам нашего танца.

— Вы уже освоились здесь, в новой жизни? — неожиданно спросила она, заглядывая мне в глаза.

— Да, благодарю вас. Я родился в Белерианде и, приехав сюда, нашел неизвестный мне мир. Мне все здесь ново…

— Я бы хотела увидеть Землю Изгнанников, — почти прошептала Анвэн, слегка склонившись к моему уху. — Но отец никогда бы не позволил мне покинуть Аман. Даже наш город я могу покидать лишь в его сопровождении…

— Ваш отец беспокоится о вас, — ответил я, тоже приблизив лицо к маленькому перламутровому уху Леди. — Я понимаю его. Мое беспокойство было бы не меньшим, будь у меня такая же прекрасная дочь…

Анвэн хотела что-то ответить, но в тот самый миг музыка резко оборвалась. Все смотрели куда-то вглубь залы. Устремив туда взор, я увидел Серлотэль, стоявшую рядом с отцом Анвэн, который что-то говорил ей, крепко сжимая тонкое запястье сестры, удерживая ее рядом.

Раздался ее громкий крик:

— Немедленно отпустите!

Я стремглав бросился к ним, расталкивая толпившихся посреди залы танцоров.

— Как вы смеете удерживать мою сестру против ее воли? — закричал я, приблизившись к Аинайросу. — Отпустите ее руку!

Аинайрос, казалось, только и ждал повода, чтобы наброситься на меня с оскорблениями:

— Кто сказал тебе, презренный голда, что я удерживаю эту девчонку против ее воли?! — взревел он, отбрасывая от себя легкую как пушинка сестру и сверкая на меня единственным глазом. — Ваши женщины так изголодались без своих сбежавших за море мужей, что сами готовы кинуться в объятия любому, у кого промеж ног найдется, чем их утешить!

Мне был брошен вызов.

— Сейчас ты ответишь за свои слова, Аинайрос из солосимпи! — проговорил я почти шепотом.

Должно быть, я побледнел от охватившей меня ярости. Кровь, отхлынув от лица, прилила к сердцу. Рука сама потянулась к поясу, у которого, я помнил это, висел в серебряных ножнах подаренный отцом кинжал.

Вокруг раздались женские крики ужаса.

Кровь непременно пролилась бы прямо на шлифованные мраморные плиты пола королевских чертогов, если бы в этот миг между мной и моим противником не возникла, словно из ниоткуда, высокая фигура с длинными ярко-золотыми волосами.

— Я требую, чтобы вы оба чтили величие чертогов Владыки Тириона! — громогласно выкрикнул этот эльда, обращаясь ко мне и Аинайросу.

Когда он повернулся ко мне лицом, я не поверил глазам — передо мной стоял светящийся исходившим от него во все стороны сиянием Лорд Глорфиндель.

— Но как это возможно? — спросил я его, вкладывая кинжал обратно в ножны.

— Об этом позже, — строго отрезал тот и молниеносно повернулся к Аинайросу. — Ты только что оскорбил сестру одного из моих подчиненных, солосимпи. Знай же, что по законам нолдор командир в ответе за своих квенди. Я принимаю твой вызов и буду биться с тобой завтра же. Моим оружием будет мой меч. Пришли ко мне твоих верных, чтобы сообщили час и место битвы. А сейчас уходи откуда пришел. Я служу Нолдарану и не позволю обращать его праздник в место сведения счетов!

Произнеся это, Лорд Глорфиндель сделал несколько решительных шагов в сторону Аинайроса, заставив его отступить.

Сверкнув полным невысказанной ненависти единственным глазом сначала на меня, а затем на Глорфинделя, главный солосимпи прорычал:

— Всем известны подлость и коварство голодрим! Они скрываются от возмездия за спинами ваниар, нанося удары исподтишка и убивая неповинных!

— Еще слово и я прикажу стражам выкинуть тебя отсюда! — произнеся спокойно эти слова, Глорфиндель указал ему на ближайший выход из залы.

Подоспевшая Леди Анвэн умоляюще глядела то на него, то на своего отца, то на меня. Она что-то прошептала на ухо Аинайросу и тот, в последний раз сверкнув горящим злобой глазом, быстрым шагом покинул залу. Анвэн и их свита молчаливо последовали за ним.

Я подбежал к сестре, которая стояла у стены, опираясь на нее рукой.

— Сестра моя, — я попытался заключить ее в объятия, но Серлотэль не желала, чтобы к ней прикасались. — Скажи мне лишь, в силах ли ты идти?

— Обопритесь о мою руку, — предложил ей оказавшийся рядом Глорфиндель. — Я буду рад сопроводить вас и вашу сестру до вашего жилища, — сказал он, повернувшись ко мне.

— Это в самом деле вы? Но как же… Ведь тот барлог…

— Да, — покачал головой Глорфиндель, — тот барлог был силен. Но не будем пугать вашу сестру. У нас еще будет достаточно времени, чтобы поговорить обо всем, что случилось. Представьте же нас!

С этими словами он бережно взял в свои руку Серлотэли и под руку вывел ее сначала в парк, а потом и за пределы королевских чертогов. Я шел позади них.

Все время, что занял путь от дворца Нолдарана, до того, что принадлежал лорду Альвэ, Серлотэль хранила молчание. Глорфиндель же говорил только с ней, оглаживая ее плененную им руку. Слова утешения и заверения в том, что дело разрешится благополучно, лились из уст Лорда ордена Золотого Цветка, словно хрустальная вода из горного родника в жаркий полдень. В ответ сестра лишь кивала, склонив голову, стараясь не встречаться взглядом с моим бывшим командиром.

Добравшись до дома, мы условились о том, что этим вечером я приду в дом Лорда Глорфинделя, чтобы с глазу на глаз переговорить о случившемся. Прощаясь со мной и сестрой, он казался спокойным и неустрашимым, каким был всегда, сколько я его помнил.

— Тебе не стоило вмешиваться, — заговорила Серлотэль, как только мы остались одни в приемной. — Я сама могла бы дать отпор любому наглецу.

— Я испугался за тебя, услышав твой крик, сестра. Ответь мне, чего он хотел? Почему удерживал твою руку?

Бледное лицо Серлотэли скривилось в недоброй ухмылке.

— Того же, что и остальные — танцевать со мной. Этот жалкий тэлеро сказал, что очарован мною и желает владеть моим вниманием на том празднике.

— Что?! Как он осмелился?!

— Но я ответила, что не намерена больше танцевать, и попыталась уйти, — продолжала она. — На что мерзавец схватил меня, шипя, что не привык к отказам со стороны женщин, — и Серлотэль снова ядовито ухмыльнулась. — Я бы могла всадить ему под ребра кинжал, но не хотелось делать это без веской причины. Надеюсь, завтра Лорд Лаурэфинделлэ размозжит его одноглазую рожу о камни.

Она произнесла эти слова холодно и жестко. И я в который раз подивился тому, сколь воинственный характер Единому было угодно вложить в столь нежное и изящное роа.

Передав сестру заботам прислужниц Леди Аилинэль, я зашел в мою комнату и стал готовиться к завтрашней схватке. Встав перед большим зеркалом, я надел кольчугу, наручи, наголенники, опоясал кожаный ремень, к которому прикрепил мой кинжал и пару сабельных мечей, доставшихся от отца. Поверх кольчуги я украсил себя туникой темно-синего атласа и широким нолдорским поясом, расшитым серебряной вышивкой и самоцветами.

Вскоре из зеркала на меня смотрел воин Гондолина в полном боевом облачении.

Стараясь не попасться на глаза хозяйке дома, я выскользнул на улицу и пешим направился к находившемуся неподалеку жилищу Глорфинделя. Я шел туда, намереваясь благодарить его за участие и убедить в том, что сам должен оборонять честь сестры.

========== Часть 10 ==========

Без труда найдя нужный мне небольшой одноэтажный дом, я застал Лорда Глорфинделя в компании слуги, который помогал ему собирать на стол, а затем удалился в кухню, где занялся чисткой легкого доспеха и заточкой кинжалов своего господина.

— Входите, Воронвэ! Смелее! — приветствовал меня Глорфиндель, указывая на деревянную скамью у добротно сработанного, но простого стола в приемной.

— Мой Лорд, я благодарю вас за благородный поступок и желание помочь мне, — начал я, кланяясь с порога. — Но братский долг не позволяет мне допустить, чтобы вы вместо меня бились завтра с этим негодяем за честь сестры!

— Садитесь, — спокойным тоном отвечал он. — Не стойте на пороге. Вот, выпейте квенилас.

И он протянул мне кружку с дымящимся отваром.

Здешний травяной сбор пах по-особому и на вкус был совсем не таким, как тот, что мы пили в Гондолине. Я присел рядом и придвинул к себе кружку с еще горячим напитком.

— Только что приходили от Аинайроса — поединок состоится завтра в полдень на плато у Беседки Пролитых Слез, — сообщил Лорд Глорфиндель, отпивая теплый напиток из своей кружки.

Я сделал глубокий вдох, представив, как завтра сражусь с коварным и жестоким противником. Но до завтрашнего утра еще оставалось время — солнце скрылось за горами не более часа назад.

— Я готов к схватке, — без тени сомнения сказал я. — Но не могу принять вашей помощи. Я сражусь с обидчиком сам.

Глорфиндель молчал, внимательно изучая мое лицо своими светлыми глазами. Только тогда я вновь заметил исходившее от него неземное свечение.

— Но я хочу помочь вам, как друг вашего отца и когда-то ваш командир, — произнес он, наконец.

— Тогда расскажите мне, как… — я не сразу решился произнести этого вслух. — Как вам удалось выжить в тот день? И потом?

— Не тревожьтесь, — улыбнулся он в ответ. — Мне понятно ваше любопытство. Однако и мне самому не дано знать всего, что со мной произошло в тот день. Мне лишь известно, что волею Валар я вскорости оказался здесь, в Блаженном Амане, куда уже не надеялся когда-либо вернуться.

— Теперь вы живете в Тирионе? — я помнил, что Лорд Глорфиндель был родом из Валмара.

— Сейчас да, — покачал головой тот. — Я планирую перебраться домой в скором времени, если Стихиям не будет угодно распорядиться мной иначе. Теперь я их слуга.

— Это веление Высших Сил заставило вас вмешаться сегодня на празднике, защищая нас с Серлотэлью?

— Нет, Воронвэ, — и Лорд снова улыбнулся, опуская взор. — Я вмешался по велению сердца. Мой долг — помогать всем, кто нуждается в моей помощи, а вы и особенно ваша сестра нуждались в ней сегодня.

— Прошу простить меня, Лорд Глорфиндель, — ответил я, — но я не могу принять подобной помощи. Я и только я буду биться с ним. Вы не можете запретить мне самому отправиться туда и…

— Мы отправимся туда вместе, — перебил меня мой собеседник, подняв вверх ладонь. — Прошу, называй меня на «ты», Воронвэ. Я чувствую, что в этот час твое сердце неспокойно. Но тревога твоя не о завтрашнем поединке с одноглазым солосимпи.

Он заглянул мне в глаза и зрачки его засветились ярким светом.

— Скажи, о чем ты хотел спросить меня?

Я понял, что если сейчас упущу возможность спросить Лорда о том, что беспокоило меня, другой может уже никогда не представиться.

— Лорд Лаурэфинделлэ, — заговорил я, сглотнув ком в горле, — мой господин, я знаю, я никогда не спрашивал об этом раньше. Моя проклятая трусость не позволяла моему языку говорить о том, что страшило меня больше собственной гибели. Но сейчас, когда может решиться и моя судьба, я не могу долее молчать. Я хочу знать… Я прошу вас, скажите мне, как погиб мой отец? Мне известно, что вы были вместе с ним в полку личной охраны Владыки Турукано. Отец не вернулся с той битвы, заставив меня пролить немало слез, а мою мать умереть от горя. Расскажите мне, как он умирал? Я хочу знать, как прожил свои последние минуты Аранвэ Альвион…

Казалось, Лорд Глорфиндель ждал этого вопроса. Он покачал головой и опустил взор, склонив златоволосую голову.

— Я расскажу тебе все, что мне известно, — кивнул он, вздыхая.

Я приготовился услышать эту горькую историю, как вдруг во входную дверь громко постучали. На пороге стояли Лорд Альвэ и Маладор.

— Благодарение Высшим Силам! — воскликнул мой товарищ.

— Серлотэль сказала нам, что ты отправился сюда, и мы тут же устремились следом! — приветствовал меня Лорд Альвэ.

— Господа, прошу, входите, — Глорфиндель привстал со своего места. — Что привело вас ко мне?

— Мы разыскивали Воронвэ, мой господин, — ответил ему Маладор.

— Лорд Лаурэфин, прошу простить за вторжение, — Альвэ закусил губу. — Но сегодня особенно горестный день для моего дома.

— Лорд Альвэ, не стойте в дверях. Вы и ваш спутник — мои гости этим вечером, как и Воронвэ, — ответил ему Глорфиндель.

После взаимных представлений и вежливых приветствий мы снова сели за большой стол в приемной, служившей также столовой. Слуга Лорда принес для всех кружки со свежезаваренным квенилас и выставил на стол угощения.

— Когда я увидел, что этот вояка Аинайрос готов кинуться на тебя, то сразу помчался в вашу сторону, — говорил Маладор. — Но в этот миг вмешался Лорд Глорфиндель, и я решил, что побегу немедля в дом Лорда Альвэ, чтобы предупредить его о предстоящем поединке…

— Едва я ступил на порог, он бросился ко мне, крича о том, что на празднике сам Аинайрос вызвал Воронвэ на поединок, оскорбив его спутницу, — продолжил Альвэ, кивая в сторону Маладора. — Я спросил у Серлотэли, где ты, и мы немедля направились сюда, — он оглядел меня строгим и встревоженным взглядом серых глаз.

— Я вызвался помочь вашему внуку и другу и намереваюсь лично сразиться с обидчиком прекрасной Серлотэли, — спокойным голосом произнес Глорфиндель.

— Вы не так давно возвратились в наши края и, также как мой внук и его приятель, еще не знаете о мрачной славе, что ходит за Аинайросом по пятам, — севшим грудным голосом заговорил Альвэ. — Недаром его называют здесь грозой нолдор.

Известно, что во время Резни в Альквалонде кто-то из отряда принца Нолофинвэ смертельно ранил его супругу. Аинайрос поклялся разыскать того воина и страшно отомстить ему. Прошло всего несколько солнечных лет с тех пор, как первые корабли начали привозить из Земель Изгнанных тех, кто когда-то покинул Тирион, ведомый Пламенным Духом. Аинайрос за время, что длилась их разлука с родиной, успел собрать вокруг себя немало сторонников из числа выживших в Резне тэлери. Они называют себя «солосимпи» и тайно преследуют всех возвратившихся нолдор, кого их главарь подозревает в убийстве жены или иных преступлениях.

Самой страшной карой для любого из них становится поединок, на который Аинайрос всегда найдет предлог вызвать любого нолдо. Перед началом поединка этот вероломный тэлеро коварно заменяет себя на неизвестного воина в сияющих серебряных доспехах. Никто не знает, кто этот воин, но говорят — это сам Оссэ, что, как и все тэлери, затаил злобу на нолдор. Голову того воина всегда покрывает сплошной шлем, а тело — отполированная до зеркального блеска броня. Оружием ему служат два острейших меча-сабли и пара кинжалов. Он появляется из ниоткуда и исчезает бесследно. Те, кто видел, утверждают, что нет искуснее и опаснее его в мечном бою.

Аинайрос всегда выбирает местом поединка Беседку Мириэли, что на краю высокого скалистого берега океана, на полдороги в Альквалонде. А потому поверженные в бою нолдор либо сами прыгают с обрыва прямо на острейшие скалы, загнанные в ловушку, либо их раненных, с отрубленными руками или ногами, сбрасывает в ту бурлящую морскую бездну безжалостный воин в сияющей броне, что верно служит Аинайросу.

Уже немало воинов нолдор нашли свою гибель, приняв его вызов, — Альвэ умолк, низко склонив голову в серебряной диадеме.

Мы слушали его рассказ, затаив дыхание. Наконец, молчание нарушил Лорд Глорфиндель.

— Если Валар будет угодно, я помогу тебе, — говоря это, он взглянул на меня. — Возвратив меня к жизни, Стихии предрекли, что жизнь моя не прервется до самой Битвы Битв, а посему я спокоен. Ты же, мой юный друг, — Лорд взглянул на меня. — Ты только начинаешь твой жизненный путь, и было бы несправедливо отказать тебе в помощи, имея возможность оказать ее, не рискуя, — в этот миг от всей фигуры и золотых волос Лорда снова начало исходить яркое сияние. —Будьте покойны, я не позволю Воронвэ погибнуть бесславной смертью. Вызов принят. Завтра в полдень я сражусь с тем неизвестным воином, — и Глорфиндель решительно поднялся с места, приложив руку к сердцу, словно давая Альвэ и Маладору обещание.

Лорд Альвэ, Маладор и я переглянулись. Глорфиндель отправился на кухню. До нас отчетливо доносился его громкий, чистый голос, справлявшийся у слуги, хорошо ли начищен доспех и заточено оружие.

— Я отправлюсь туда с ним, — сказал я. — Вы можете не позволять мне сражаться, но не можете запретить пойти туда завтра.

— Я иду с тобой! — воскликнул Маладор. — Ты принял участие во мне, позаботился и выслушал в самый тяжелый час. Я не прощу себе, если не сделаю для тебя того же, — и он ободряюще кивнул мне, тронув за плечо.

— Я потерял сына, — сказал Лорд Альвэ. — И не в силах потерять еще и внука. Я иду с тобой, Воронвэ, и буду просить Высшие Силы, чтобы они стояли за плечами Лорда Лаурэ, помогая ему в благородном служении Стихиям.

========== Часть 11 ==========

Мы с Лордом Альвэ вернулись к нему в дом, когда было уже глубоко за полночь. Маладор остался ночевать у Глорфинделя.

На рассвете мы встретились с ними у восточных ворот в город, чтобы вместе отправиться по старой дороге в сторону Альквалонде.

— Эта беседка ровно на полпути к Лебединой Гавани, — говорил Маладор. — Она высится на самом краю скалы, под которой, разбиваясь об острые скалы, бушует море.

— Мы будем там как раз к полудню, — заметил Лорд Глорфиндель и ободряюще улыбнулся.

Он ехал рядом со мной и весь светился ярким светом даже в лучах восходящего дневного светила. Золотые волосы Лорда ваниар были сплетены в толстую косу. Доспех сиял, как и лазурные глаза, взор которых был устремлен вдаль. Его сопровождал верный оруженосец.

Неколебимая уверенность читалась на лице Глорфинделя. Глядя на него, я и сам чувствовал, что Высшие Силы на нашей стороне. Как бы ни был коварен и силен противник, Лорд ордена Золотого Цветка сокрушит его.

Мы прибыли раньше Аинайроса и его свиты. Понадобилось немного времени, чтобы сделать все необходимые приготовления. Оруженосец помогал Лорду Глорфинделю надевать шлем и прикреплял к поясу ножны украшенные гравировкой и самоцветными камнями.

Дул довольно ощутимый восточный ветер. До нас доносился шум бурлящего где-то далеко внизу океана.

Я сразу заметил изящную круглую беседку, что стояла на самом краю скального уступа, нависая над морем, словно готовая в любой миг оторваться от земли и унестись в небеса. Ковка в виде обвившего прутья плюща поражала искусностью работы. Цветы и тонкие листья из черненого металла венчали полукруглый купол Беседки Слез.

Не решаясь войти внутрь, я стоял перед ней, рассматривая сооружение вблизи и размышляя о кузнеце, чьи руки выковали всю эту печальную красоту.

— Эта беседка, как говорят, была любимым местом первой королевы, — сказал, приблизившись ко мне, Маладор. — Она проводила здесь время, ожидая появления сына…

— Это место завораживает. Я чувствую ее тоску и боль… — глядя на казавшиеся настоящими лепестки цветов плюща, я мог почувствовать то же, что чувствовала когда-то Мириэль Сэринде.

В отдалении послышались шум и топот лошадиных копыт. Мы обернулись и увидели приближавшихся к месту поединка Аинайроса и нескольких тэлери, облаченных, как и мы, в боевые доспехи.

— Вы прибыли раньше срока! — прокричал Аинайрос, обращаясь ко мне, Глорфинделю и остальным. — Должно быть, страх гнал вас сюда, раз вы явились в спешке! — и он усмехнулся, оглянувшись на своих сопровождающих, которые тоже засмеялись.

— Я готов к поединку, — вышел вперед Глорфиндель.

— Что ж, отлично! Раз этому трусливому мальчишке из нолдор угодно прятаться за спиной ваниарского Лорда, то и я хочу выставить вместо себя другого поединщика, — с вызовом говорил Аинайрос, указав рукой на расступившуюся группу солосимпи.

В этот миг из-за их спин вышел Неизвестный Воин, тот самый, о котором накануне поведал Лорд Альвэ. Все мы, как один, устремили на него взоры.

Высокий и стройный, он сиял в свете Анара серебром покрытого острейшими шипами и начищенного до зеркального блеска доспеха. Двигался воин плавно и уверенно. Он казался абсолютно спокойным.

Венчаемый высоким остро заточенным гребнем шлем покрывала сплошная маска устрашающего вида с прорезями для глаз. В покрытых чешуйчатыми перчатками руках Воина были длинные сверкающие мечи-сабли, за поясом и в голенищах кованых высоких сапог блестели кинжалы.

Не произнеся ни слова, Неизвестный Воин направился к беседке, словно приглашая противника следовать за собой. Глорфиндель выступил вперед, вынимая из ножен у пояса свой меч.

— Готовься встретить свою смерть! — крикнул ему Аинайрос.

Услышав его слова, Златовласый Лорд обернулся к нему и произнес:

— В отличие от тебя, я знаю, что это! Как знаю и то, что путь эльдар не заканчивается смертью!

Тогда же я понял, что мой защитник пережил смерть в тот день, когда Гондолин пал, и был возрожден к жизни милостью самих Валар.

Противники стояли лицом к лицу на поросшей жухлой травой площадке перед Беседкой Слез.

Глорфиндель кивнул Лорду Альвэ и тот в следующий миг резко опустил поднятую вверх руку, дав сигнал к началу боя. Поединок начался. Взоры всех присутствовавших устремились на сиявших в солнечном свете серебром и золотом противников.

Неизвестный Воин поначалу атаковал осторожно, словно пытаясь изучить стиль и манеру сражаться Лорда Глорфинделя, который не менее осторожно уходил от атак, обороняясь и стараясь держаться подальше от края обрыва.

Я и остальные — оруженосец Глорфинделя, Маладор и Лорд Альвэ, любовались поединком. Оба противника были искусны и опытны, ничем не уступая один другому. Оба стремились превзойти друг друга в искусстве владения мечом, ловкости и силе, проявляя хитрость и двигаясь с поразительной быстротой.

Но вдруг Неизвестный Воин, уклонившись от меча Лорда из ваниар, подпрыгнул, особенно высоко взлетев, и неожиданно оказался за спиной Глорфинделя, взмахнув своими мечами, нанеся ему удар в плечо.

Мой защитник покачнулся, но вовремя сумел увернуться от следующего удара, что должен был поразить его в шею.

Наблюдая за тем, как ликуют предвкушающие скорую победу своего поединщика Аинайрос и его свита, я преисполнился гнева. Тем временем Лорд Глорфиндель медленно отступал к пропасти под сыпавшимися на него один за другим ударами мечей противника, едва успевая отражать эти жестокие удары.

Было видно, как тяжело ему дается каждое движение. Он держал меч в левой руке — правая прикрывала зиявшую в плече кровоточащую рану. Кровь из нее уже успела пропитать кольчужную рубашку. Глорфиндель тяжело дышал и щурился — солнечный свет, отраженный от серебряных доспехов Неизвестного Воина, слепил ему глаза.

Сердце замерло в моей груди, а дыхание прервалось.

Оказавшись в двух шагах от края, Златовласый Лорд, казалось, готов сдаться. Неизвестный Воин, действовавший хладнокровно и умело, не оставлял ему ни мгновения времени, чтобы опомниться, беспрестанно нанося атакующие удары.

В любой момент я мог сорваться с места и броситься на помощь, если бы не рука Лорда Альвэ, крепко сжимавшая мое плечо.

У самого края бездны Глорфиндель вдруг выпрямился во весь высокий рост, запрокинул голову и расправил плечи, словно подставляя грудь под очередной удар острых мечей. Удар этот не заставил себя ждать. Все случилось молниеносно.

Неизвестный Воин снова высоко подпрыгнул, стремительно взмывая в воздух, со свистом прорезая его лезвиями мечей, и попытался нанести удар ногой Глорфинделю в грудь. Однако в последний момент тот пригнулся, почти ложась наземь, и нанес удар снизу. От этого удара его противник, сумевший защититься, выставив меч, полетел прямиком в страшную бушующую пропасть.

В это мгновение у Аинайроса вырвался крик ужаса. Он со всех ног бросился к Глорфинделю. Мне показалось, что он вознамерился довершить начатое своим поединщиком и сейчас нанесет лежавшему у края пропасти ваниарскому Лорду смертельный удар или сбросит вниз вслед за Неизвестным Воином.

Не раздумывая, я бросился следом за вождем солосимпи.

— Убийца! — громко закричал казавшийся обезумевшим Аинайрос.

Я выхватил длинный кинжал, желая любой ценой защитить Лорда Глорфинделя.

Одновременно приблизившись к нему, я и Аинайрос заметили, что одной рукой он сжимает тонкое запястье висевшего над пропастью Неизвестного Воина, в левом боку которого зияла нанесенная мечом Глорфинделя рана.

Действуя, словно по молчаливому уговору, мы вдвоем схватили поединщика солосимпи и, не теряя времени, вытащили его, опустив на траву рядом с моим защитником.

Подбежали остальные, окружив нас четверых. Не произнося ни слова, Аинайрос крепко сжимал в объятиях Неизвестного Воина, лежа с ним рядом. Глорфиндель приподнялся на локте и сказал мне, глядя на своего противника:

— Он без сознания. Сними шлем, так ты облегчишь ему дыхание.

Моя рука протянулась к сплошной защитной маске шлема. Та легко поднялась вверх, открывая взорам лицо.

Вокруг меня раздались удивленные вскрики. Я и сам едва удержался, чтобы не закричать, увидев тот бледный прекрасный лик — под личиной Неизвестного Воина в серебряных доспехах скрывалась Леди Анвэн Ар-Фалавэн.

========== Часть 12 ==========

Оруженосец Глорфинделя был отправлен Лордом Альвэ к нему во дворец за повозкой, а Маладор остался обрабатывать и перевязывать рану моего защитника.

Я желал помочь обоим — Леди Анвэн и Лорду Глорфинделю. Видя это, последний сказал мне, что рана совсем не беспокоит его и что он в состоянии сам сесть на лошадь и добраться до Тириона.

— Помоги этой деве — она тяжело ранена, — молвил он, указывая взглядом на окруженную верными Аинайроса Леди Ар-Фалавэн.

— Передай ее отцу, что мы готовы оказать им любую помощь, какая потребуется, — наставлял меня Лорд Альвэ.

— Сейчас я закончу с вашей раной, мой господин, и смогу прийти на помощь, — обнадежил Маладор, оказавшийся отличным лекарем, имевшим при себе все необходимое для обезболивания, очищения и перевязки ранений.

Приблизившись к группе солосимпи, я обнаружил, что, не привыкшие к поражениям и ранам, они не имели при себе заживляющей мази и обезболивающего отвара. Успевшая прийти в себя Леди Анвэн страдала от боли, и лихорадка уже начинала проявлять первые признаки, вызывая дрожь в теле.

— Позвольте мне помочь! У меня есть напиток, что снимает боль и помогает уснуть, — обратился я к склонившемуся над дочерью Аинайросу. — Я позову моего товарища, он очистит рану и сделает перевязку.

— По вине твоего поганого племени убийц я потерял возлюбленную и супругу, — глядя остекленевшим взором единственного глаза перед собой, молвил Аинайрос. — А теперь рискую по твоей милости потерять последнее сокровище, что у меня оставалось…

— Вы не потеряете ее! — я сел на примятую траву рядом с Леди Анвэн.

Она приоткрыла глаза и взглянула на меня:

— Мне знакомы ваши черты, — прозвучал едва слышно ее голос.

— Я — Воронвэ Аранвион. Мы встретились месяц назад в порту, когда я прибыл из Восточных Земель и танцевали вчера на празднике.

— Уходи, — прорычал Аинайрос, видя, что Анвэн смотрит на меня, и оглаживая ее покрывшийся испариной лоб.

— Позволь ему остаться, отец, — прошелестела она, прикрывая веки. — Не отнимай у меня надежду…

— Я останусь подле вас, — сказал я ей. — Выпейте это и боль отступит, — я приподнял ее голову, подставив горлышко фляги с отваром так, чтобы ей было удобнее пить.

Анвэн сделала несколько глотков и закрыла глаза. Дыхание ее стало глубже, ровнее. В этот миг подоспел Маладор и попросил разрешения осмотреть рану Леди. Аинайрос не препятствовал ему.

— Рана опасная, — сказал мой товарищ, закончив перевязку. — Повреждены сосуды и внутренние органы. Но с помощью Валар можно исцелить ее в садах Лориэна. Нужно отвезти Леди на остров посреди озера Лорэлин, в святилище Эстэ. Тамошние целители смогут залечить ее рану и вернуть к жизни.

Я передал слова друга Аинайросу и решение было принято.

В присланной из дворца Лорда Альвэ повозке ехали Леди Анвэн, ее отец и один из его приближенных. Было условлено, что они направятся прямиком в сады Лориэна. Я вызвался сопровождать их.

Лорд Глорфиндель не без усилия держался в седле, но с поразительной стойкостью переносил боль, причиняемую глубокой раной, лишившей его возможности пользоваться правой рукой. Он также направился в сады Вала Ирмо и милосердной Эстэ Врачевательницы.

К вечеру того дня о случившемся стало известно в Тирионе. Новость о ранении Лорда Дома Золотого Цветка привела многих в беспокойство. В доме Лорда Альвэ челядь была поднята по тревоге и денно и нощно помогала Леди Аилинэль готовить сменную одежду, запас провизии и необходимых вещей, призванные облегчить пребывание моего бывшего командира в Садах Исцеления.

Позаботилась Леди Аилинэль и обо мне, который пожелал оставаться подле выздоравливавшего Глорфинделя в садах одного из Феантури в течение следующих двух дней.

Вскоре нам обоим нанесли визит Туор и госпожа Леди Итарильдэ с предложением помощи и просьбой рассчитывать на них во всем. Я просил дорогого друга и его Леди не тревожиться обо мне. Лорд Глорфиндель благодарил их и уверял, что уже через несколько дней сможет вернуться в Тирион, прося при случае обнадежить Нолдарана рассказом о его выздоровлении.

В тот же день, к великой радости Глорфинделя, ко мне неожиданно приехали Леди Алмиэль и Серлотэль. Златовласый Лорд, увидев мою единокровную сестру, сразу, казалось, почувствовал себя лучше, стараясь прикрыть плащом перевязанное правое плечо и завладеть вниманием Серлотэли. Она смотрела на него благосклонно, без присущей ее взору надменности, но не спешила поощрять его порывы.

Аинайрос почти неотлучно проводил время подле постели дочери. Всего за несколько дней, прошедших со дня поединка у Беседки Слез, этот воинственный и жестокий солосимпи превратился во внимательного и заботливого отца, нежно любящего единственное дитя.

Леди Анвэн поправлялась под присмотром целителей-служителей Эстэ, благодаря их снадобьям, отварам и молитвам. Моя тревога за ее жизнь постепенно начала уступать место желанию увидеть ее.

На третий день моего пребывания в гостеприимных стенах чертогов Эстэ я решился навестить Леди Анвэн и просил Аинайроса позволить мне говорить с ней. Подчинившись желанию самой Ар-Фалавэн, ее отец дал мне позволение побыть немного подле нее, оставив нас беседовать среди белоснежных стен отведенных ей покоев, утопавших в цветах, принесенных целительницами.

— Моя Леди, — начал я, садясь у ее ложа, — я счастлив видеть вас и знать, что опасность позади…

— Целительная сила этого места и его обитателей помогли мне, — сказала Анвэн, силясь улыбнуться. — Я благодарю вас за помощь и прошу не держать зла на моего отца, хоть он и заслуживает осуждения, а я — смерти, — она потупила взгляд, избегая смотреть на меня.

Ар-Фалавэн полулежала на своем ложе среди подушек и мягких покрывал с рисунком, изображавшим морские волны и плывущих среди них дельфинов. Прекрасное лицо ее было бледнее обычного, но не утратило своего совершенства.

— Не говорите так, госпожа моя! Верьте, я не держу зла на вашего отца, ни на вас, но прошу вас, не губите жизней квенди моего народа, — отвечал я. — Один Эру знает, сколь глубока была чаша страданий, которую им пришлось испить, уйдя в Исход.

— Вы страдали? — спросила она, вдруг внимательно взглянув на меня.

— Я говорил о тех, кто, подобно моему отцу, отправился за Нолдараном Нолофинвэ через Вздыбленные Льды в надежде достичь земель Эндорэ и обрести там новый дом. Сам я — лишь плод усилий, что приложил отец, стараясь отстроить жизнь заново, навсегда оторванный от родной земли и остававшихся в ней родичей.

— Как вы жили в Землях Изгнанников? — встревоженно спросила Анвэн.

— Я был рожден в Виньямаре, а затем жил с родителями в Гондолине. Я и моя мать из фалатрим делили с отцом участь изгнанного. По крови я лишь наполовину нолдо, но всегда считал себя таковым по духу…

— Прошу вас, скажите мне, кто ваш отец и что с ним стало?

Я не ожидал этого вопроса и подумал в тот миг, что и сам не знаю ответа на него.

— Мой отец — Аранвэ Альвион, был ближайшим другом Владыки Турукано и пал в страшной битве с Всеобщим Врагом, пытаясь отстоять свободу и Свет, — отвечал я.

Анвэн приподнялась на подушках. На ее лице читалось волнение.

— Зачем вы здесь? Почему помогаете мне, зная, что на моей совести смерти стольких ваших соплеменников?

Медля с ответом, я не был в силах выдержать проникновенного взгляда сияющих лазурных глаз Леди.

— В тот миг, когда я впервые увидел вас, — заговорил я, наконец, — я почувствовал исходивший от вас свет и восхищенно любовался им и вашим совершенством. Я знаю — ваше сердце наполнено благодатью и зло, что вы свершили, было сделано вами лишь из любви к отцу, мстившему за гибель вашей матушки. Мое же сердце навечно принадлежит вам, как и мое хроа, и все, что есть я…

Произнеся эти слова, я протянул руку и дотронулся до ее тонкой, изящной ладони. Леди Анвэн вздрогнула и отвернула лицо.

— Пожалуйста, уходите сейчас, — молвила она сквозь всхлипы. — Я не заслуживаю снисхождения и вашей любви. Уходите, Воронвэ…

Со вздохом я поднялся на ноги.

— Я ухожу, как вы того просите, но знайте — моя любовь к вам истинна и вечность будет в том надежной порукой.

Выйдя из покоев Леди Анвэн, я ощутил, как сердце сжалось от боли за нее. Никогда ранее я не чувствовал так остро и отчетливо, что Ар-Фалавэн и есть моя нареченная, которую я ждал и о которой думал столько раз, живя в Гондолине и сражаясь в Войне Гнева.

========== Часть 13 ==========

Вопрос о моем отце, что задала мне Леди Анвэн, не давал мне покоя. «Кто он был и что стало с ним?» — спрашивал я себя. Мысли снова и снова возвращались к его фигуре, какой я ее помнил.

Раньше благородный Аранвэ казался мне лишь отчужденным из-за всегдашней занятости делами королевства и довлевшего над всеми аманьяр проклятья Стихий. Теперь же я видел в нем самом и окружавших его событиях тайну, которую мне, его сыну, предстояло разгадать.

Я решил отправиться к окрепшему после ранения Лорду Глорфинделю, чтобы узнать у него о последних часах жизни Аранвэ Альвиона.

После визита Серлотэли и ее матери Златовласый Лорд пребывал в приподнятом настроении духа. Не смея еще рассчитывать на ответную симпатию той же силы, что охватила его самого, со стороны сестры, Глорфиндель все же надеялся, что со временем сможет завоевать ее доверие и любовь. Он был ласков и внимателен к ней, горя желанием показать Серлотэли, как дорого ему время, проведенное в ее обществе.

— Ты, Воронвэ, — ее ближайший родственник по мужской линии, — обратился он ко мне, стоило мне появиться на пороге террасы, где он отдыхал. — А потому я прошу у тебя позволения сделать Серлотэль мой супругой.

— Вы уже говорили с ней об этом? Ведь вы знакомы всего неделю! — удивился я.

— Для того, чтобы знать, что она — моя Вечность, мне вовсе не нужно быть знакомым с ней полтысячи лет! — отвечал Лорд из ваниар. — Однако я намерен неукоснительно соблюдать все предписываемые обычаем сроки и буду ждать ровно год, прежде чем смогу назвать ее своей.

— Вы объяснились?! — снова спросил я в замешательстве.

— Я хотел предложить ей себя, как только моя рана окончательно заживет, — невозмутимо отвечал Глорфиндель. — И предупреждаю тебя, что уже через два дня я отправлюсь в дом прекрасной Серлотэли, чтобы преподнести ей кольцо и просить принять его и мое восхищение!

— Невероятно! — вырвалось у меня.

Хотел бы я знать, чем сестра смогла покорить Лорда Золотого Цветка, которого в Гондолине называли «каменной статуей» за его неприступность и бесстрастность? Я не мог вспомнить, чтобы Глорфиндель ухаживал за кем-то в то время. Возрожденный, он казался все тем же, но, в то же время, бремя проклятья Валар уже не довлело над ним.

— Я пришел, чтобы говорить о другом, господин мой и друг, — начал я.

— Называй меня на «ты», как равного тебе! — прервал он мою речь. — Ты — сын моего друга, благородного Аранвэ, брат моей возлюбленной, Леди Серлотэль Аранвиэль. Мы равны в доблести и бесстрашии, друг мой Воронвэ.

— Хорошо, — я склонил перед ним голову. — Я пришел к тебе, чтобы говорить о моем отце. Ты обещал, что расскажешь о последних днях и часах его жизни. Прошу, сейчас я готов услышать твой рассказ.

Произнеся это, я сел на стоявшую рядом оттоманку, приготовившись слушать.

— Быть посему, — согласно кивнул Глорфиндель, усаживаясь рядом. — Я обещал тебе и сдержу мое слово.

Он тяжело вздохнул и заговорил снова:

— Когда Владыка откликнулся на призыв Верховного Короля нолдор и старшего брата, твой отец, как и я, и многие другие, кто входил в круг первых слуг Тургона, стал собираться на битву с Тьмой. Мы выступили большим хорошо вооруженным войском, полные надежд на скорую победу над Всеобщим Врагом. Аранвэ был из тех, кто надеялся сильнее прочих. Он был искуснее многих во владении мечами, многих превзошел в меткости стрельбы из лука и вел своего коня, исполненный гордости, а знамя Гондолина развивалось в его руке.

Черный Враг был коварен и беспощаден. Слишком поздно мы поняли, что проиграли. А когда поняли — ступили на путь неутолимой скорби и бесчисленных слез.

Обессиленные и павшие духом, мы были вынуждены почти бежать с поля сражения, спешно, неся потери, отступив вместе с людьми Дома Хадора и остатками войска Нолдарана к Топям Сереха и речке Ривиль.

Наш путь лежал на юг, в Гондолин, тайну которого надлежало сберечь любой ценой. Ни один вражеский шпион не должен был прознать о секретной дороге, ведущей в город.

Я, Лорд Эктелион и твой отец вызвались с небольшим отрядом наших воинов прикрывать отступление основного войска во главе с Владыкой Турукано.

Твой отец сказал тогда: «Мой государь и дорогой друг, позволь мне и твоим верным слугам сдержать врага на этом берегу! Вместе с доблестными людьми Дома Хадора мы сумеем преградить тварям путь к реке, пока наше войско переправляется на южный берег!»

Тургон благодарил его и немедля отправился в путь с основным воинством, чтобы уже к вечеру того дня переправиться через Ривиль. Мы же остались в Топях, сражаясь тремя группами и медленно отходя в направлении речного берега.

В течение еще целого дня мы держались, уничтожая тех немногих орков, которым удавалось прорвать оборону людей Хуора и Хурина. К вечеру наши три отряда соединились, оказавшись рядом с рекой. Там, в ущелье Сириона, не было надобности передвигаться по отдельности.

Мы уже собирались двинуться все вместе к берегу, как из засады, устроенной среди кустарников, прямо на нас выскочил большой отряд орков. Как-то им удалось прорваться через выставленный атани заслон.

Бой был коротким, и вскоре расчищенную для стоянки поляну у берега покрывали орочьи трупы. Крупный орк — глава отряда, сумел рассечь своей секирой наплечник на левом плече твоего отца. Кровь обильно полилась из раны, мгновенно лишив его сил. Я зарубил тварь своим мечом, но Аранвэ уже лежал у моих ног, истекая кровью, норовя лишиться чувств.

«У вас мало времени, — сказал он мне, когда я склонился над ним. — Скорее, отступайте к реке. Долго людям Хадора не выдержать — враг слишком многочислен и свиреп». На что я ответил: «Мы не оставим тебя, меллонамин! Я прикажу сделать из щитов носилки, и мы дойдем до Гондолина вместе!». Твой отец взглянул на меня и ответил: «Отягощенные ношей, вы не сможете быстро идти. Если вас настигнут и уничтожат, прикрывать наше отступление будет некому. Долг превыше всего, друг мой Лаурэ. Оставь меня здесь и скорее отправляйся с Лордом Эктелионом и воинами к Ривиль».

Голос его из сильного и звонкого сделался слабым. Я понимал, что он прав, но не мог решиться: «Как же я могу оставить тебя здесь на растерзание моринготтовым волколакам и оркам?!» — закричал я. «Не медли! Не позволяй угаснуть надежде, за которую насмерть бьются люди Хуора и Хурина…», — прошептал он и лишился чувств.

Верь мне, Воронвэ, сердце мое сжалось в тот миг от боли. Я приказал укрыть раненого Аранвэ среди кустов и, объятый скорбью, как и Лорд Эктелион, спешно повел отряд к броду через Ривиль…

Глорфиндель замолк и низко склонил золотящуюся в лучах Анар голову. Солнце заходило. Было очень тихо. Ни птичьей трели, ни стрекота сверчков не раздавалось вокруг. Мы сидели какое-то время в полном молчании.

— Значит, ты не видел его мертвым? — спросил я, наконец. — Когда ты оставил его, мой отец был еще жив?

— Что ты хочешь сказать? — взгляд его, казалось, вопрошал меня выразительнее, чем вдруг изменившийся голос.

— Ты не видел его бездыханного тела, — упрямо повторил я. — А это значит, что надежда Серлотэли и ее матери не напрасна!

Я вскочил с оттоманки.

— Еще остается надежда, что мой отец жив!

Сердце в груди заколотилось, как только я произнес эти слова. Голова пошла кругом. Мысли начали путаться, быстро сменяя друг друга, словно череда кружащихся в танце пестро одетых пар.

— Я оставил твоего тяжело раненого отца на северном берегу реки Ривиль на верную гибель, пожертвовав им во имя долга, спасения тайны Гондолина и нашей эстель! — Лорд Глорфиндель также вскочил на ноги, придерживая повязку на плече. — И мне не искупить моей вины перед ним, ни перед тобой, за сделанный тогда страшный выбор!

— Я не виню тебя ни в чем! Мой отец был воином и знал, что могло ожидать его в той битве!

— Твой отец, Аранвэ Альвион, был героем! — подойдя ко мне и положив на мое плечо руку, молвил Глорфиндель. — Он сражался и пал как доблестный муж и ты по праву должен гордиться им и с честью носить его имя! Знай, что как сын твоего отца, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Я уже убедился в том, что не только лицом и статью ты схож с Аранвэ. Твой дух также светел, бесстрашен и горд, как тот, каким обладал он. В моем лице ты навечно обрел друга, Воронвэ Аранвион.

— Благодарю тебя за то, что подарил мне и другим надежду! — ответил я. — Сейчас мне нужно оставить тебя, Лорд Глорфиндель, ибо, видит Эру, я нуждаюсь в уединении, чтобы обдумать все, что узнал от тебя.

Поклонившись ему, я вышел с террасы, войдя во внутренние помещения белоснежного чертога целителей-учеников Валиэ Эстэ. Ноги сами несли меня прочь, в уединенное место, где никто не смог бы потревожить меня, желавшего остаться один на один с собственными мыслями.

========== Часть 14 ==========

Поздним вечером того дня я, не найдя в чертогах Эстэ покоя и утешения, собрал свой скарб и переправился в небольшой прогулочной лодке на восточный берег озера Лорелин. На восточном берегу простирались сады Ирмо, представлявшие собой нетронутые леса, чьи платаны росли здесь, должно быть, еще в предначальные времена, предшествовавшие Исходу.

Я пешим пробирался сквозь чащу. Вокруг сделалось совсем темно, но мои глаза хорошо различали очертания гладких стволов и торчавшие на моем пути древесные ветви.

В дороге я надеялся успокоить разгоряченный услышанным от Глорфинделя разум, чтобы спокойно размышлять над очередной новостью, связанной с отцом. Однако сердце продолжало часто биться, тревожно трепыхаясь в груди, а разум мой словно заволокло туманом. На ослабевших ногах, заметно пошатываясь, я брел и брел, не разбирая дороги и надеясь, что мой полный препятствий путь выведет меня к тракту.

Поначалу я, думая лишь о себе, хотел отправиться по старой дороге, ведущей в Альквалонде. Мне было известно, что город закрыт для пришельцев из Тириона, но я рассчитывал, что мне, родичу Кирдана Корабела, которого многие знали там, удастся пройти внутрь его стен.

Было уже глубоко за полночь, когда мне удалось выйти на протоптанную кем-то узкую лесную тропу. Не без колебания я решился ступить на нее, подбадривая себя тем, что в Амане нет ни злобных орков, ни свирепых троллей и никакой другой нечисти, которой кишели леса в уничтоженном войной Белерианде.

Тогда же я подумал о Леди Анвэн. Она прогнала меня от себя, но в душе я знал — ей хотелось, чтобы я оставался подле нее. В этом я был убежден также, как и в том, что должен пролить свет на судьбу отца, а затем вернуться к ней и просить Аинайроса благословить наш союз.

Так, думая об отце, возлюбленной и грядущем, я шел в кромешной темноте по узкой тропинке, когда внезапно увидел слабо мерцавший вдалеке передо мной желтоватый огонек. Я остановился, прислушиваясь к звукам леса вокруг, и вгляделся вдаль, где поблескивал этот неяркий источник света.

Какое-то неясное мне самому предчувствие подтолкнуло меня вперед, навстречу огоньку, словно бы его свет приглашал меня приблизиться. И уже в следующее мгновение я быстро шагал по тропе, ведущей прямиком к нему.

Я шел совсем недолго, когда сумел отчетливо разглядеть, что привлекший меня свет лился из окошка небольшого аккуратного домика, стоявшего на поляне посреди лесной чащи.

Некоторое время я осматривал поляну и само строение, не решаясь подойти к крыльцу у входа. За домиком я заметил крохотный толи сарай, толи загон для коз или другой мелкой скотины, к стене которого были прислонены рыхлители и пахотные инструменты. Их присутствие заставляло думать, что за домом разбит маленький огород.

Не желая тревожить покой обитателей дома в лесу, я уже собирался покинуть поляну, вновь углубившись в чащу, когда услышал звук открывающейся двери:

— Я не ждал гостей, но если судьба привела тебя сюда этой ночью, значит тебе суждено сделаться моим гостем! Назови себя! — голос стоявшего на пороге дома неизвестного прозвучал властно, но призывно.

Взглянув на темный силуэт этого эльда, высившийся на пороге и загораживавший собой находившийся внутри дома источник света, я тут же понял, что передо мной один из нолдор.

— Я — Воронвэ Аранвион, — назвался я, подойдя к крыльцу и стараясь разглядеть лицо хозяина жилища. — Благодарю вас, господин. Сам я не решился бы просить о ночлеге, но если вы верите в судьбу, то я с радостью воспользуюсь вашим гостеприимством.

— Сын Аранвэ… — потрясенно молвил он в ответ, попятившись от двери и не сводя с меня странного взгляда темно-серых глаз. — Значит, он жив?..

— Назовите и вы себя, господин мой. Вы знали моего отца?

Произнеся это, я ступил на порог, вглядываясь в его высокую фигуру.

Представший мне муж был одет очень просто, но природная стать и манера держаться выдавали в нем благородный дух и высокое происхождение. Я склонил голову, приложив руку к груди в знак приветствия и благодарности за приют.

— Я — Арвилинвэ, сын Веарвэ, — представился хозяин дома. — Я давно потерял счет времени, прошедшего с тех пор, как я последний раз говорил с кем-то, Воронвэ. Сейчас я смотрю на тебя и передо мной воскресают картины далекого прошлого. Войди в мой дом и садись к столу, Аранвион.

С этими словами он направился вглубь единственной комнаты, чтобы вскоре поставить на стол, рядом с ярко светившей лампой, поднос, на котором стояли блюда с яичницей, козьим сыром, нарезанными овощами и лесными ягодами. Поблагодарив Арвилинвэ, я уселся за широкий стол и принялся за еду, удивляясь собственному разыгравшемуся аппетиту.

— Что ты искал, бродя среди вековых платанов в этой чаще? — спросил Арвилинвэ, поднося мне кружку, наполненную дымящимся квенилас.

— Я ищу путь, что приведет меня к ответам на мои вопросы, — отвечал я. — Мне показалось, вы спросили, жив ли мой отец. Но я не знаю ответа. Вы были знакомы с Аранвэ Альвионом?

— Когда-то, еще до рождения Солнца и Луны, я был его лучшим другом, — пронзая меня пристальным взглядом, молвил Арвилинвэ. — Аранвэ и я вместе росли и учились. Наши отцы были дружны и семьи наши жили по соседству. Мы были счастливы, проводя время за постижением накопленных нашим народом знаний, охотой, исследованием родных земель, созданием прекрасного и бесконечными веселыми празднествами… Но внезапно всему этому пришел конец. Черная тень Врага омрачила собою небо над Аманом, навсегда погасив свет Древ. Мы как один отправились добровольцами, чтобы примкнуть к рядам войска, собираемого принцем Нолофинвэ. Аранвэ оставил молодую жену, носившую его ребенка… — произнеся это, Арвилинвэ взглянул на меня. — Я умолял его остаться подле нее, говоря об опасностях предстоящего нам пути и о войне, которая не обещала оказаться молниеносной, но он пожелал быть рядом с нами — мной и другими нашими общими товарищами и побратимами, храня верность дружбе и нашему Владыке.

Я не смел поверить ушам: заплутав в чаще садов Ирмо встретить лучшего друга отца! — что могло быть невероятнее?! Арвилинвэ же продолжал:

— Так мы вышли из Тириона и ехали до Альквалонде, гордо держа наши знамена и головы. Когда стало ясно, что тэлери отказались дать нам корабли, необходимые, чтобы переплыть Великое Море в погоне за Врагом, нам было приказано выступать и захватить их силой. Под покровом окутавшей берега Амана тьмы мы переправились вплавь в пределы городских стен и, освещая себе путь ярко пылавшими факелами, направились к причалу. Там нас уже ждали. Тэлери были готовы сражаться, лишь бы не позволить нам завладеть их судами. Один из них первым бросился на нас, за что и получил от меня удар в лицо, лишивший его левого глаза.

Аранвэ сражался отчаянно бок о бок со мной.

Когда сражение было в самом разгаре и кровь нолдор и тэлери потоками стекала в море с причала, на меня бросился неизвестный воин в сияющем серебром доспехе. Этот воин сразил до того, как напасть на меня, нескольких наших товарищей, ловко и безжалостно орудуя острейшими сабельными мечами нолдор. Я дрогнул под ударами тех мечей и уже успел проститься с жизнью, когда подоспевший Аранвэ вонзил одно из своих лезвий в спину того воина, спасая мне жизнь. Тот пошатнулся и рухнул к нашим ногам, теряя шлем. Голова его обнажилась и нашим взорам открылось нечто ужасное — безжалостный воин оказался прекрасной тэлерийской девой.

После окончания битвы за корабли я, как и Аранвэ, не находил себе места. А когда мы услышали Приговор Стихий, произнесенный Намо, я впал в глубокое отчаяние и стал умолять твоего отца повернуть назад, вернуться и повиниться перед Валар и Единым. «Нет, друг мой Арвилин, после того, что я сделал, для меня закрыт путь назад, — говорил он в ответ. — Иди, возвращайся обратно, преклони колени перед Стихиями, и они в своей милости сжалятся над тобой. Я же обречен следовать во тьму востока в надежде вскоре отдать мою жизнь в борьбе с Врагом.» Мы долго говорили с ним и сошлись на том, что он обещал мне не искать смерти за морем, но попытаться построить новый мир и новую жизнь, отбросив воспоминания о том, что оставил в Валимаре.

После того разговора я собрал свои вещи, сел на коня и покинул наш лагерь, повернув на северо-запад. Я скитался во тьме, в плену боли и отчаяния, проклиная выпавшую нолдор горькую долю и оплакивая ушедших в Исход, покинувших Аман, пока не добрался до этого леса — вотчины Ирмо. Здесь я нашел пристанище и страдания мои милостью Валар были облегчены. Здесь я и остаюсь до сих пор, живя вдали от поселений, в одиночестве, храня воспоминания о тех страшных днях…

Он замолк, низко склонив темноволосую голову. Только тогда я заметил, что среди темно-каштановых прядей, словно тонкая паучья сеть, вьются, покрывая всю голову, белые волоски. Мой квенилас давно остыл, оставшись нетронутым, настолько меня захватил рассказ Арвилинвэ. Я вздохнул и сказал ему:

— Знайте — мой отец сдержал данное обещание. Он не искал смерти, но строил новую жизнь в Виньямаре и Гондолине, живя с моей матерью. Я, родившийся в Эндорэ, — есть подтверждение тому. Знайте еще, что народ нолдор покрыл свершенный когда-то грех славой победителя в недавно окончившейся Великой Войне с Врагом и за это Стихии сняли с оставшихся в живых изгнанников свое Проклятье, позволив вернуться в эти земли. Я и сам не так давно приплыл сюда на тэлерийском корабле. Не казните себя за прошлое, благородный Арвилинвэ. Лучше отправляйтесь вместе со мной в Тирион, расскажите вашу историю другим и живите среди нашего народа.

В ответ он резко поднял голову и вперил в меня пронзительный взгляд.

— Скажи мне, Воронвэ, где сейчас твой отец и мой дорогой друг? Что стало с Аранвэ?

========== Часть 15 ==========

Что я мог ответить ему? Чем мог успокоить и обрадовать его исстрадавшееся сердце, когда я сам терзался и мучился этим вопросом с того дня, как ступил на земли Валимара?

Не оставалось ничего другого, кроме как поведать старинному другу моего отца известную мне часть жизни Аранвэ Альвиона, которую тот провел в Великих Землях. Я рассказал Арвилинвэ все, что мне было известно, и рассказ мой длился долго. Оба мы, я — рассказывая, а он — слушая, не заметили, как за окошком домика начало светать. Первые еще робкие лучи Анара пробивались сквозь густую листву платанов, окружавших дом отшельника.

Закончив мою речь, я призвал благородного Арвилинвэ отправиться вместе со мной в Тирион:

— Там вы смогли бы увидеть многих, кто уже вернулся из Эндорэ, и тех, кто все это время оставался ожидать их возвращения. Возможно, вы встретите тех, кого знали когда-то, и кто знал вас…

— Я пойду с тобой, Воронвэ! — отвечал он с решимостью. — Нелегко будет вновь вступить в стены города, что был когда-то моим, и взглянуть в глаза его жителям, но я сделаю это. Твой приход — знак, что нельзя долее оставаться здесь, прячась от себя самого и судьбы. У Арвилинвэ достанет мужества снова обрести свой дом и народ!

Хозяин дома в лесу настоял на том, чтобы я отдохнул под его крышей хотя бы сутки, дав ему время распорядиться имеющимися запасами съестного и скотиной, и только после этого стал собираться в дорогу.

Мы вышли ранним утром и добрались до Тириона к следующему утру, почти не останавливаясь по пути. Все время, что мы были в дороге, друг моего отца рассказывал мне о своих юношеских годах, проведенных в Тирионе и его окрестностях в компании таких же, как и он, отпрысков благородных семейств столицы. Мой отец занимал среди друзей Арвилинвэ особое положение, пользуясь его безграничным доверием.

— Так что же то дитя, что носила под сердцем Алмиэль? Ты сказал, что нашел ее?.. — спросил он, когда мы уже приближались к городским воротам.

— Да, я случайно столкнулся с ней в Альквалондэ… — и я рассказал подробно о Серлотэли и ее матери все, что мне было известно.

— Она ждет его, даже зная, что в Эндорэ он был связан с другой… — проговорил в ответ Арвилинвэ. — Я не знаю другой жены, чья преданность и вера были бы столь же безграничны, как безграничны они были у Алмиэль.

— Она ждала отца до моего появления. Когда же я пришел в ее дом, Леди Алмиэль приняла меня за него…

— Не удивительно! Ты словно его близнец, Воронвэ! — подхватил Арвилинвэ. — Увидев тебя на пороге, я решил сперва, что тень Аранвэ пришла за мной, чтобы забрать мой дух в чертоги Намо…

— Я счастлив, что встретил вас, — отвечал я. — Благодаря вам я смог узнать больше о моем отце. Жизнь научила меня, что нет в ней ничего, что было бы отдано на волю случая. Наша встреча убедила меня, что я на правильном пути в моих поисках.

Тем временем мы оказались в пределах городских стен. Стражи — подчиненные Лорда Альвэ, пропустили меня и моего спутника беспрепятственно.

Я решил привести Арвилинвэ в особняк моего деда по отцу, где меня с нетерпением дожидалась Леди Аилинэль:

— Как вовремя ты вернулся, мой хороший! — воскликнула она, торопливо пересекая засаженный цветами внутренний дворик, спеша нам навстречу. — У нас удивительные новости! Твоя единокровная сестра вчерашним вечером обручилась с Лордом Лаурэ!

Я качал головой, ошеломленный услышанным. Не дав Глорфинделю формального согласия на союз с сестрой, я думал о том, захочет ли она сама вступить в него. Выходило, что сестра согласна. Моя бабка продолжала:

— Но наша девочка, ты знаешь, пошла характером в мать… — Леди опустила взор, словно извиняясь. — Боюсь, ее своевольный нрав не позволит Серлотэли стать счастливой…

— Почему вы говорите так, моя Леди? Что с ней случилось?! — я терялся в догадках.

— Она поставила Лорду единственное условие, при котором станет его супругой, — возмущенная нота послышалась в голосе Леди Аилинэль. — Серлотэль сказала, что сделает это только после того, как Лорд Лаурэ найдет и приведет к ней вашего с ней отца…

— Что?! — не удержал я возмущенного возгласа.

— Да, Воронвэ, — качала головой моя бабка, — так она и сказала. И ни я, ни даже ее мать, не были в силах вразумить твою сестру. Как выяснилось, она подслушала ваш разговор, в котором ваниарский Лорд говорил, будтопосле битвы оставил Аранвэ истекающим кровью в зарослях на северном берегу какой-то реки. Серлотэль посчитала его ответственным за гибель моего сына и решила наказать…

Глаза Леди были сухими, но по их лихорадочному блеску можно было понять, как возмутил и ранил ее поступок внучки.

— Эру Единый! Где же они теперь?! — я схватился за голову, которая начала кружиться как при сильнейшей морской качке.

— Сама она, должно быть, возвратилась в дом своей матери, а Лорд Лаурэфин сказал, что отправится в Альквалондэ, снаряжать корабль для возвращения в Эндорэ и поисков Аранвэ…

Произнеся это, Леди Аилинэль не смогла сдержать слез, и они струйками потекли из ее серых глаз.

— Не плачьте, — я прижал ее к груди, — я отправлюсь за ним немедля…

Зная Лорда Глорфинделя, я понимал — отговорить его от плавания на поиски отца не удастся, и решил, что все же попытаюсь уладить дело, а если ничего не выйдет, отправлюсь обратно в Земли Изгнанных вместе с ним.

Выпив с долгой дороги бодрящего лимпэ и съев немного мяса с овощами, остававшегося от вчерашнего ужина, мы с Арвилинвэ, который вызвался сопровождать меня, оседлали коней с дедовой конюшни и отправились в дом Леди Алмиэль. Я надеялся вразумить и пристыдить строптивую и жестокосердную сестру.

Добравшись, я бросился во внутренние комнаты на поиски Серлотэли, едва удостоив приветствием хозяйку жилища. Арвилин оставался ожидать меня перед домом. Я обнаружил сестру спокойно сидящей на своем ложе за вышиванием, как и пристало добропорядочной деве в преддверии скорой свадьбы.

— Какой барлог тебя укусил, что ты столь жестоко поступила с моим командиром, спасшим мою жизнь и твою честь?! — закричал я с порога.

Она медленно подняла голову и взглянула прямо, с вызовом, заблестев серо-голубыми глазами.

— А, это ты, ласковый младший братец из Эндорэ, — нараспев проговорила она своим нежным голоском. — Что ж, входи, располагайся в моем скромном обиталище, прошу. Не побрезгуй бедностью нашего чертога, сын Лорда Гондолина, — и усмешка зазмеилась, кривя ее красивые губы.

Я замотал головой, стараясь заглушить в себе ярость и вцепился в дверную ручку, застыв на пороге.

— Отвечай, зачем ты это сделала?! — стараясь не терять самообладания, вновь спросил я.

— Я не меньше, а то и больше твоего жажду обрести отца! И я не меньше твоего заслужила носить имя Аранвиэль! Если отец сейчас в Мандосе, то Лорд Лаурэ повинен в его гибели! Это он оставил отца в луже крови на растерзание врагам! — отчаянно кричала Серлотэль.

— Замолчи! — бросился я к ней. — Ты не знаешь, что такое война! Ты не знаешь, что такое долг! Тебе неведома и сотая доля страданий, что вынесли те, кто отправился в Исход и жил в Эндорэ! Ты сейчас же вместе со мной пойдёшь к Лорду Глорфинделю и скажешь ему, что берешь свое условие назад!

— Никогда!

— Я не буду повторять дважды, Серлотэль! В отсутствие нашего отца я — твой самый близкий родич мужского пола, а потому я приказываю тебе немедля отправиться со мной!

В ответ ее глаза засверкали ненавистью. Этот взгляд разъяренной кошки мог заставить дрогнуть того, кто повидал на своем веку меньше ужаса и не преодолел всех выпавших мне испытаний. Я же не дрогнул и замер, всем видом показывая, что ожидаю, когда она поднимется со своего места.

Серлотэль вскочила на ноги. Движения ее были порывисты и резки. Брови сошлись у переносицы, челюсти сжались, равно как и кулаки. А из тонких раздувавшихся ноздрей, казалось, вот-вот повалит дым. Не обращая внимания на ее негодование и злобу, я попрощался с Леди Алмиэль и вывел сестру на улицу, где нас дожидался Арвилинвэ.

Втроем мы направились в сторону дома Глорфинделя. Однако по дороге, когда мы уже почти достигли неприметного одноэтажного строения, где он разместился, нам встретился его оруженосец и сообщил, что Лорд несколькими часами ранее отправился в Альквалондэ.

Я просил благородного Арвилинвэ задержаться в доме моего деда, оставаясь подле Леди Аилинэль. Тот согласился, пожелав мне удачи и уступив сестре свою лошадь. Проводив взглядом удаляющегося усталой походкой отцовского друга, я повернулся к Серлотэли:

— Мы отправляемся в Лебединую Гавань! Надеюсь, нам удастся застать его в порту…

========== Часть 16 ==========

Я спешил, а оттого пустил коня крупной рысью, не обращая внимания на красоты окрестных степей и то и дело подгоняя лошадь сестры. Ехали молча. Ни мне, ни Серлотэли не хотелось заводить беседу даже в осанве.

Примерно через два часа непрерывной быстрой скачки я заметил, что мы нагоняем неспешно двигавшуюся в сторону Альквалонде группу вооруженных всадников. Все еще не оправившийся от совершенного сестрой жестокого поступка, я не сразу понял, что Серлотэль и я приближаемся к патрулировавшему восточный тракт отряду стражей Тириона во главе с благородным Альвэ.

Он тоже заметил нас еще издали и жестом велел своим верным остановиться.

— Ты и твоя сестра разыскиваете меня? Что-нибудь случилось дома? — встревоженно спросил мой дед.

— Нет, господин мой, дома все спокойно, — ответил я, поравнявшись с его лошадью. — Мы с Серлотэлью направляемся по срочному делу в Альквалонде…

— Что за дело могло заставить вас нещадно гнать лошадей, спеша в оплот тэлери? — удивился Альвэ.

Я взглянул на побледневшее лицо сестры. Она опустила пушистые черные ресницы, не смея глядеть в глаза командиру тирионской стражи.

— Лорд Глорфиндель намеревается отплыть в Великие Земли, и мы хотели увидеть его и просить не делать этого… — начал я, повернувшись к Альвэ. — Вам известно, что он со вчерашнего вечера нареченный Серлотэли?

Дед не успел ответить, потому что внезапно вперед выступил конь, несший на своей каурой спине Маладора.

— Друг мой! Леди Аранвиэль! — он широко улыбался, приветствуя нас. — Но как вы здесь очутились? Не слишком ли далеко вы заехали для простой вечерней прогулки? — и он разразился счастливым смехом.

— Мы спешим по делу в Альквалонде, друг мой, — сказал я, протянув ему руку. — А как ты оказался здесь?

— Он теперь служит в тирионской страже, — ответил за него Лорд Альвэ, в то время как сам Маладор светился гордостью. — Твой товарищ отлично показал себя в истории с поединком, и я пригласил его в мой отряд. Но постойте, ты сказал, что Лорд Лаурэ — нареченный твоей сестры? Зачем же он хочет покинуть ее и наш благословенный остров?

— Мы тоже считаем, что у него нет на это причин, — заявил я, не желая подвергать испытанию стыдливость Серлотэли. — Поэтому я решил отговорить его от плавания и попросил сестру помочь мне. Кто как не она, его невеста, сможет найти нужные слова, чтобы задержать Глорфинделя в Амане!

— Он уплывает, ибо я сказала ему, что стану его супругой лишь после того, как он привезет в наш с матерью дом моего отца! — громко и отчетливо, чеканя слова, проговорила Серлотэль.

— Что?! — вырвалось у Альвэ.

Маладор же прикрыл рукою рот, таращась на сестру во все серо-синие глаза. Другие воины отряда тоже обратили взоры на глядевшую куда-то вдаль Серлотэль.

— Это правда, — потерянно произнес я, низко склоняя голову, пожираемый стыдом.

Я не решался взглянуть ни на одного из собеседников, рассматривая пыль под копытами моего скакуна и чувствуя, как пламя стыда за сестру опалило щеки. Вокруг слышался топот многих лошадиных копыт и конское фырканье, но голосов стражей не было слышно. Наконец после паузы, показавшейся вечностью, Лорд Альвэ молвил:

— Твоя цель благородна, как и все, что ты делал, очутившись в Благословенном Краю. Я готов отправиться с тобой. Хоть уже не одно столетие минуло с той поры, как довелось мне видеть величие Лебединой Гавани, и кровь навеки разделила народы нолдор и тэлери, ради благородной цели я поеду вновь туда и буду помогать тебе всем, чем смогу.

— Я тоже поеду с вами! — вмешался Маладор. — Недолго я знаю тебя, друг Воронвэ, а уже постиг, что мало найдется квенди благородней и чище сердцем. Я буду рад, если смогу помочь тебе.

От смущения я не нашелся, что сказать. Никаких слов благодарности не было достаточно, и я лишь кивнул, низко склонив голову. Дальше в направлении Альквалонде мы отправились уже вчетвером, отпустив отряд патрульных Лорда Альвэ обратно в Тирион.

Маладор казался самым оживленным из нас на всем протяжении пути. Он то и дело что-нибудь спрашивал у меня или Лорда, или рассказывал о своей весс и многочисленных хозяйственных заботах, что после возвращения в их дом легли на его плечи. Расспросы и рассказы Маладора отвлекали меня от невеселых мыслей, и за одно это я был благодарен товарищу.

Серлотэль не принимала участия в наших беседах, сосредоточенно глядя перед собой, но было заметно, что чутким слухом она ловит каждое произнесенное нами слово.

С наступлением ночи остановились. Было решено свернуть вправо от дороги и устроить ночлег под ветвями одиноко стоявшего посреди пустынной местности высокого каштана, чей искривленный ветрами ствол казался иссохшим и безжизненным. А оттого мне подумалось, что это дерево мертво, несмотря на шелестевшие в раскидистой кроне тонкие листочки и созревшие шарики покрытых шипами плодов.

Я опасался, что Серлотэль попытается сбежать, а потому почти не сомкнул глаз. Но сестра казалась присмиревшей. Ее болезненная гордость не позволяла открыто признать это, но по задумчивой погруженности в собственные мысли и некоторой рассеянности можно было понять, что она смирилась с моим решением и готовится взять обратно свое жестокое и бесчестное условие.

Когда к полудню следующего дня мы добрались наконец до плотно запертых массивных городских ворот, случилось то, чего я втайне опасался, — нас отказывались пропустить внутрь городских стен.

— Нолдор закрыт путь в город! — выкрикнул со стены один из городских стражей. — Их можно впускать только по особому распоряжению Кириарана или командира стражей.

— Но нам нужно в порт! — кричал я, подняв голову вверх. — Прошу! Мы хотим найти друга, который, возможно, в этот самый час готовится отплыть в Смертные Земли! Время не терпит! Откройте ворота!

— Позови твоего командира и мы поговорим с ним! — прогремел громом обращенный к стражу голос Лорда Альвэ. — Поторопись, воин! От твоей расторопности зависят многие жизни!

Мгновение страж колебался, но вдруг исчез, и было слышно, как проворно он сбегает по каменным ступеням с той стороны стены.

Вскоре на стене показалась фигура другого воина, чью голову покрывал сплошной серебристый шлем. Посмотрев на нас, неизвестный в шлеме скрылся из виду, и почти в тот же миг створки давно не отворявшихся ворот начали скрипеть, расступаясь перед нами.

Мы проезжали через арку ворот готовые ко всему, кроме того, что предстало нашим взорам. На другой стороне стены нас ожидали Аинайрос и его свита.

— Она была права, сказав мне, что вскоре ты явишься сюда, — окинув меня взглядом единственного глаза, изрек главный солосимпи. — Моя дочь ждет тебя и я не в силах препятствовать ей в ее желании… Но мой долг спросить тебя, разделяешь ли ты его?

«Леди Анвэн ждет меня…» — сладко запело сердце. Не раздумывая и не обращая внимания на окружавших меня и Аинайроса стражей тэлери, а также Маладора, Альвэ и сестру, я отвечал:

— Да, господин. Всецело. Ваша дочь, Леди Ар-Фалавэн, моя избранница с того мгновения, как я впервые увидел ее. Я прошу вашего дозволения сделать ее моей супругой.

Произнося эти слова, я знал, что они истинны и никогда ранее я не был столь непоколебимо уверен в том, что говорю и чего желает моя фэа. А оттого мой голос прозвучал особенно отчетливо и твердо.

Окружавшие нас воины тэлери загомонили. Кто-то пытался выкрикивать оскорбления, обращенные к нолдор, но Аинайрос заставил их замолчать одним взмахом руки.

— От судьбы нет у меня дара ценнее, чем моя дочь, — сказал он. — А потому я желаю видеть ее счастье и радость. Если на то ее воля, я согласен принять ее.

Сердце заколотилось в груди. Так давала о себе знать моя тревога за решение Леди Анвэн. Нетерпеливое ожидание новой встречи с ней смешивалось воедино со страхом быть отвергнутым ею вопреки словам ее отца.

— Я скоро разыщу Леди Ар-Фалавэн и попрошу объявить мне свою волю, а сейчас прошу вас, пропустите нас в порт. Жених моей сестры, известный вам Лорд Глорфиндель, собирается покинуть эти земли. Мы приехали, чтобы помешать ему и умолить остаться.

Аинайрос взглянул на Серлотэль. Лукавая ухмылка искривила его губы. Мне даже показалось, что его лицо сделалось бледнее обычного, однако он указал нам направление рукой, а кивком среброволосой головы, увенчанной простым серебряным венцом, показал, что мы свободны ехать.

Никто из нас не пожелал испытывать терпение заносчивого и своевольного главы солосимпи. Все как один, мы сорвались с места и направили коней вдоль указанной Аинайросом улицы, спускавшейся вниз, к морю. Местами эта улица становилась очень узкой, давая возможность проезжать по ней, лишь следуя друг за другом. Ближе к портовой набережной, когда мы спустились на дно чаши, что представляла собою бухта Альквалонде, улица эта начала постепенно расширяться.

Только я подумал о том, что нужно отправиться к управляющему портом и справиться у него о Глорфинделе, как издали заметил блестевшие золотом на полуденном солнце, собранные в косу волосы бывшего командира. Он стоял на возвышении у носа одного из кораблей, собиравшегося в эти минуты отшвартоваться от причала.

— Лорд Лаурэ! Постойте! — вскричал я, напрягая голос и подгоняя коня.

— Он отплывает! — воскликнул Маладор.

Внезапно раздался крик Серлотэли, что есть мочи вонзившей пятки в бока своего скакуна, который, почувствовав боль и услышав громкий призыв своей наездницы, молнией рванулся вперед, обгоняя наших лошадей, и как ветер понесся прямо к причалу.

========== Часть 17 ==========

Предчувствие, что сейчас произойдет нечто ужасное, овладело мною в тот миг. Все мы как один подгоняли коней, спеша в погоне за сестрой и ее нареченным. Лебединый корабль златовласого Лорда, тем временем, стал отходить от причала. А сам он, казалось, не слышит наших криков из-за сильного встречного ветра, дувшего с моря.

Я видел как в последний момент конь Серлотэли резко остановился, будучи у самого края длинного пирса, и сестра, не удержавшись в седле, полетела в воду. Крик страха и отчаянной тревоги вырвался у меня помимо воли. Спешно спрыгивая с лошади, я всматривался в темно-зеленые воды в том месте, куда упала сестра, и не видел ничего, кроме поднятых отходившим кораблем высоких волн. Тогда же я понял, что выросшая вдали от моря Серлотэль могла совсем не уметь плавать, и от этой догадки моя тревога лишь возросла. Со всех ног я помчался к месту ее падения. Мои провожатые бежали за мной.

Взор мой был прикован к волнам, вздымавшимся у края причального настила. Я был уже близок к цели и хотел броситься за сестрой в пучину, когда увидел, как с палубы корабля, на котором был Глорфиндель, в воду стрелой нырнула высокая фигура какого-то тэлеро. Как мне показалось, то был один из мореходов команды. Сам ваниарский Лорд метался у кормы, готовый, как и я, в любой миг прыгнуть в воду, на помощь отважному моряку.

К счастью, уже через несколько мгновений его голова показалась из воды вместе с головой Серлотэли. Он крепко держал ее сзади под мышки, прижимаясь грудью к ее спине. Увидев сестру, Глорфиндель не замедлил прыгнуть в море. Он почти мгновенно оказался рядом с ее спасителем и помог тому добраться со своей ношей до пирса.

Маладор и Лорд Альвэ выглядели довольными, когда Глорфиндель лично вынес из воды испуганную и наглотавшуюся морской воды, но пребывавшую в сознании сестру, чтобы передать ее в мои руки.

— Мы спешили сюда, в надежде воспрепятствовать твоему отплытию, — начал я, обращаясь к нему. — Серлотэль хотела сказать тебе, что берет обратно свое условие, а я хотел дать свое согласие на ваш с ней союз.

Глорфиндель смутился, посмотрел на меня своими ясными лазурными глазами, а затем взглянул на замершую у него на руках сестру.

— Это правда? — тихо спросил он, обращаясь скорее к Серлотэли, чем ко мне.

Она тоже смутилась, слегка кивнула и прильнула к нему, пряча лицо, уткнувшись в мокрую толстую косу золотых волос Глорфинделя, лежавшую у него на плече.

— Я вас оставлю, — сказал я, оглядываясь по сторонам в поисках моряка-тэлеро, несколькими мгновениями ранее спасшего жизнь моей сестре.

В это миг я ощутил, как кто-то пахнущий свежестью моря легонько коснулся моего плеча. Я обернулся и обомлел — передо мной стояла Леди Анвэн. Она была облачена в одежды тэлерийских мореходов, с которых, как и с ее заплетенных в хвост волос струйками лилась вода.

— Леди Анвэн… — только и смог произнести я.

— Благодарю вас за спасение дочери моего сына, госпожа Ар-Фалавэн, — заговорил с ней Лорд Альвэ, почтительно приложив ладонь к груди. — Вы появились как нельзя во время…

— Моя госпожа, — с благоговением шептал склонившийся перед ней в поклоне Маладор. — Вы принесли спасение Леди Аранвиэль, а значит, избавили от горя моего друга. Моя благодарность вам не знает предела.

— Не благодарите, не нужно, — поспешила прервать его Анвэн, кутаясь в предложенный моим дедом плащ. — Я сделала то, что сделал бы любой из вас, окажись он на моем месте.

— Я перед вами в неоплатном долгу, — сглотнув ком в горле, сказал я. — Но как вы оказались на том корабле?

— Вы хотели бы услышать, что я оказалась там случайно? — с улыбкой молвила она. — Я лишь хотела достичь Великих Земель, увидеть те берега… Но я не думала оставаться там надолго и возвратилась бы в числе команды вместе с очередной группой возвращающихся сюда нолдор.

— К счастью, судьбе было угодно распорядиться иначе, — ответил я.

Оставив Серлотэль и Лорда Глорфинделя в компании Маладора и Лорда Альвэ, к которым с предложением помощи подоспели моряки с пришвартованных в порту кораблей и воины-солосимпи из гарнизона прибрежной охраны, мы с Леди Анвэн отдалились от них, углубившись в одну из узких городских улочек. Мы неспешно шли, поднимаясь постепенно к городскому центру. Она, как всегда, первой начала разговор:

— Я рада, что вновь вижу вас и что ваша сестра и Лорд Глорфиндель вместе. Они — прекрасная пара.

— Это верно, — отвечал я. — Благодаря вам они наконец-то смогут соединить свои судьбы. Сестра и я перед вами в долгу.

— Не говорите так больше. Ведь я знаю, что любой из вас на моем месте поступил бы также, как я.

Нежные щеки ее заалели. Смущение ясно читалось во взгляде и движениях. И все же я чувствовал, что должен говорить с ней о нас.

— Ваш отец сказал, вы ожидали моего приезда в ваш город, — начал я, глядя себе под ноги.

— Он сказал правду. Втайне я надеялась, что вы приедете сюда за какой-нибудь оказией, чтобы иметь возможность еще раз встретиться с вами… Моя надежда теплилась и тогда, когда корабль отшвартовался от причала. Я стояла у кормы, глядя на город. Это и позволило мне первой увидеть, что произошло с вашей сестрой.

— Моя Леди, — я повернулся к ней, приложив руку к груди. — Ваши слова заставляют меня надеяться, что между нами…

У меня захватило дух от глубокого счастливого и волнительного переживания. Вот-вот, как казалось, небывалое и нежданное счастье обрушится на меня, словно морская волна, увлекая в свою пучину…

— Прошу, выслушайте меня сейчас. Я расскажу вам, как все началось, — неожиданно заговорила она, глядя на меня взором загоревшихся глаз. — Когда-то неизвестный прорицатель предрек моей матери, что у нее родится дочь, которая выйдет замуж за сына ее убийцы. В те времена берега Амана еще не были запятнаны кровью и то предсказание прозвучало, словно бред безумца. Но мою мать, как видно, оно взволновало, а потому она решила сделаться воином, чтобы суметь защитить себя. Отправившись в Тирион, она пожелала брать уроки мастерства во владении мечом и кинжалом у самого искусного воина эрухини. Назвавшись юношей из тэлери, мать среди прочих молодых эльдар была принята в ученики самим Феанаро. Достигнув желаемого мастерства, она возвратилась в Альвалонде и вскоре вышла замуж за моего отца. Я родилась незадолго до Резни. Моя мать пожелала в ту проклятую ночь защищать наши корабли. Облачившись в доспехи и опоясав мечи, она тайно покинула дом и нашла свою смерть на причале, в поединке с одним из воинов, верных Нолофинвэ…

Я слушал ее со все большей тревогой, ощущая, как сердце учащает ритм, а озноб сотрясает тело.

Леди Анвэн тяжело вздохнула, но продолжала:

— Мой отец обезумел от горя, узнав о ее гибели. Он поклялся найти убийцу и отомстить ему. Видя, что я унаследовала от матери склонность к воинскому искусству, он отослал меня в Тирион, чтобы там меня научили сражаться так, как это умели только нолдор. Я, как и моя мать, быстро и с легкостью воспринимала мастерство, превосходя учившихся со мной ловкостью и быстротой движений. А потому никто не усомнился в моей легенде — я представилась тэлерийским юношей и покинула вашу столицу, как только почувствовала, что готова принять настоящий вызов. Когда из Земли Покинутых стали приплывать первые корабли, привозившие бывших изгнанников из нолдор, отец понял, что пришла пора действовать. Не зная, как опознать убийцу матери, он решил, что мы должны уничтожать всех, кого у отца были хоть малейшие основания подозревать в ее убийстве.

Потрясенный ее рассказом, я жадно глотал ртом воздух, стараясь унять колотившееся в груди сердце.

— И, конечно, он не переносил, когда кто-то проявлял ко мне интерес… — она вновь слегка зарделась, произнеся эти слова. — Теперь вы видите, я — монстр, чудовище, которое обречено вечно страдать от последствий свершенного зла.

— Поэтому вы и покровительствовали приплывавшим на остров изгнанникам? — спросил я. — Вы и ваш отец искали среди них убийцу?

— Нет, — твердо, поджав коралловые губы, отвечала Анвэн. — Я искала моего суженного, что был предназначен мне судьбой еще до моего рождения. Предчувствие говорило мне, что я обрету его среди тех, кто придет с востока в числе нолдор изгнанников. А кроме того, я стремилась оградить как можно больше из них от отцовской ненависти. Возмездие, которое по воле отца я приносила им, пугало меня и заставляло мучиться от чувства вины. На моих руках слишком много крови, а значит, я ничем не лучше любого из тех, кто участвовал в Резне, — она вскинула голову и поглядела мне прямо в глаза.

— Вы — прекрасное, неземное создание, — заговорил я. — Ваши поступки были продиктованы любовью к отцу, и не мне судить вас, моя госпожа. Есть и другое, что я хочу сказать вам. Прошу вас выслушать меня.

Анвэн кивнула с видимым волнением. Я набрал в грудь воздуха и продолжил:

— Передайте вашему отцу и знайте сами, что отныне вам более нет нужды проливать кровь несчастных изгнанников, которые возвращаются сюда с искалеченными душами в надежде вновь обрести родную землю, дом и дорогих их сердцам родичей и друзей. Я знаю, кто той проклятой ночью сразил в честном поединке вашу матушку. И я готов назвать вам его имя.

Леди Анвэн побледнела, прикрыв рот ладонью и глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— Его имя — Аранвэ Альвион. Это мой отец… — молвил я, закрывая глаза, готовый провалиться сквозь землю.

Повисла тишина — только вдалеке слышался плеск морских волн и крики паривших в лазурной вышине чаек. Она молчала. Казалось, все кончено: мне никогда не сделаться ее супругом. Счастье, надежда на которое уже успела укорениться в моем сердце, отныне было навсегда для меня потеряно. Мне предстояло жить вечность в одиночестве, расплачиваясь за грехи отца, одним из которых было само мое рождение.

Будучи в плену горестных мыслей о несчастной судьбе моего родителя и моей собственной, я почувствовал прикосновение к моей руке ее нежных пальцев и услышал шепот, больше походивший на осанве: «Я знала все с первого мгновения, как только увидела вас… Я люблю вас, Воронвэ…»

========== Часть 18 ==========

Комментарий к Часть 18

Narquelie (кв.) - Октябрь

С этих ее слов: «Я люблю вас, Воронвэ…», началась для меня совершенно новая жизнь. Только после того, как я услышал эти невероятные слова Леди Анвэн, я осознал, что оказался в Блаженном Амане, в беспечальном краю вечной юности и процветания.

Душа моя возликовала вместе с ее душой. И мы соединили наши руки и смешали наши дыхания. Анвэн была прекрасна: такая совершенная, трепещущая, с алым румянцем на свежих щеках и пьянящей сладостью мирувора на нежных губах. Я держал ее в объятиях и, прикрыв глаза, наслаждался открывшимся мне ощущением великого счастья от сбывшейся надежды, которая еще мгновение назад казалась столь призрачной.

Покидая через два дня Альквалонде в компании Лорда Альвэ, Маладора, сестры и Лорда Глорфинделя, я увозил на указательном пальце серебряный перстень с крупным прозрачным искрящимся в свете Анара аквамарином — знак ее верности и согласия на скорую свадьбу. В дороге мой взгляд часто останавливался на этом кольце, чей блеск и ярко-голубой цвет напоминал о цвете глаз Леди Анвэн.

Стремясь скрепить нашу помолвку и не остаться в долгу, я одарил ее кольцом моей матери, которое в день помолвки даровал ей мой отец и которое она отдала мне незадолго до своей гибели, сказав, что оно предназначается для моей нареченной. Это тонкое и простое на вид серебряное кольцо пришлось ей в пору, словно было сделано специально для изящного указательного пальца Ар-Фалавэн.

Согласно обычаю, мы, как и Лорд Глорфиндель с Серлотэлью, должны были ожидать не менее года со дня помолвки, чтобы затем провести в кругу родичей и друзей церемонию произнесения брачных обетов. Необходимость в ожидании, однако, не казалась нам в тягость. Следующий год прошел в трудах и заботах об обустройстве нашего с Анвэн будущего.

Было решено, что после свадьбы мы поселимся в Альквалонде. Родители отца поначалу не желали отпускать меня, но я упросил Леди Аилинэль не противиться моему решению. Тирион для меня был прекрасным отголоском отцовского прошлого, но я не мог считать его моим домом. В то время как Лебединая Гавань являлась родным городом не желавшей уезжать слишком далеко от отца Леди Анвэн. А потому Аинайрос просил Кириарана, чтобы тот отдал распоряжение приготовить для нас один из беломраморных дворцов, расположенных на живописном побережье у входа в главную бухту. Я же настоял на том, чтобы нам отвели скромный дом на соседней улице от роскошных палат, где жил с дочерью вожак солосимпи, и часто приезжал в Альквалонде, чтобы помогать при его обновлении и обустройстве, не упуская случая зайти в дом Аинайроса, чтобы встретиться с Анвэн.

В те дни, когда я пребывал в столице нолдор, я с радостью помогал Лорду Глорфинделю и нанятым Лордом Альвэ рабочим ремонтировать покосившуюся крышу и обновлять фасады и стены старого дома, принадлежавшего Леди Алмиэль, где жила Серлотэль. Работы велись денно и нощно, поскольку сестра согласилась последовать за будущим супругом в Валмар только при условии, что ее свадьба пройдет в этом небольшом ветхом домишке, где она родилась и выросла.

Туор и госпожа Леди Итарильдэ настаивали на том, чтобы наша с Ар-Фалавэн церемония обмена клятвами прошла во дворце Нолдарана. Мой верный друг вознамерился самолично добиться для нас с Анвэн этой чести и убедить Владыку нолдор предоставить залы своего дворца под роскошное празднество. Я решительно возражал.

— Если уж и проводить церемонию здесь, в Тирионе, то только в родительском доме отца, — говорил я Туору в пылу спора.

— Но ты — сын одного из Лордов Гондолина, посланник Ульмо и самый отважный мореход из тех, кого я знаю! — не сдавался тот. — Кто как ни ты заслуживает праздновать свадьбу с прекрасной тэлерэ в чертогах Владыки?!

— Я ценю твою заботу, но я сам, также, как и Анвэн, желаю произнести обеты в доме, где прошли детство и юность отца. В память о нем я хотел бы, чтобы гости помнили, чей я сын, и кому обязан появлением на свет и спокойной жизнью в годы страшных испытаний, выпавших на долю нашего народа в изгнании.

— Быть посему, — отвечал Туор. — Но я призову лучших музыкантов и поваров из королевских чертогов, чтобы ваш с невестой праздник стал самым веселым и шумным! Будем гулять два дня подряд! Эту церемонию еще долго будут помнить в Тирионе! — выкрикивал он, стоя в дверях, готовый в любой момент сорваться с места и кинуться на поиски изысканных вин и дорогих закусок.

Вскоре выяснилось, что нам никак не будет возможно отделаться лишь одной церемонией произнесения клятв любви и верности. Многочисленные приближенные и родичи Аинайроса, как и он сам, не желали ехать в Тирион. А потому мы с Анвэн решили уступить настойчивым уговорам ее отца и позволить ему организовать вторую церемонию в Альквалонде, сообразуясь с собственным вкусом и замыслом.

Утомленный спорами вокруг собственного торжества, я был рад узнать, что торжество Лорда Глорфинделя и Серлотэли будет праздноваться лишь единожды и должно состояться уже совсем скоро, в середине месяца Наркуэлие*.

Месяц этот, даром что приходился серединой осени, периода сбора урожая и пышно праздновавшегося, как и в прошлом году, в палатах Нолдарана праздника Осеннего Равноденствия, выдался необычайно теплым. Поэтому столы с угощениями для гостей праздника и всех желающих в день церемонии были накрыты на небольшой лужайке рядом с обновленным домом Леди Алмиэль.

Вопреки ожиданиям, гостей собралось много. Среди них были: родичи Леди Алмиэль, родичи, друзья и боевые товарищи Лорда Глорфинделя, многочисленные бойцы отряда дозорной охраны под командой Лорда Альвэ, подруги и родня Леди Аилинэль. Пришли по моему приглашению и Туор с Леди Итарильдэ, лучший друг моего отца Арвилинвэ, Маладор с супругой и толпой приятелей и некоторые другие эльдар — нолдор, ваниар и фалатрим, кто переплыл вместе со мною Великий Океан в надежде обрести новый дом в Благословенной Земле. Из Альквалонде прибыла с охраной и множеством даров, предназначенных молодым супругам, Леди Анвэн.

Сестра и мой бывший командир сияли красотой и изысканной роскошью платья. Их лица светились. Серлотэль, как я заметил, выглядела не менее счастливой, чем ее супруг, смотревший на нее с неизменным обожанием и восхищением. Клятвы были произнесены, золотые кольца красовались на указательных пальцах молодоженов, столы ломились от угощений и вина. Ближе к вечеру начались танцы. Я почти весь вечер танцевал с одной Анвэн, уступив один танец невесте и еще один Леди Аилинэль, сиявшей искренней радостью и не устававшей воздавать хвалу Единому за то, что позволил Серлотэли стать счастливой.

К полуночи почти все гости разошлись. В доме Леди Алмиэль, в украшенной цветами гостиной которого ярко горел свет, оставались лишь: сама хозяйка, Лорд и Леди Альвэ, я, Ар-Фалавэн, благородный Арвилинвэ Веарвион, Маладор с женой и тихо перешептывавшиеся в дальнем углу молодожены.

— Благодарю за то, что приняли нас. Это был очень важный день и для меня тоже, — сказал я, обращаясь к Леди Алмиэль.

Она смутилась:

— Ты не должен благодарить, ведь это ты, как истинный брат, защищал ее честь, заботился о ней и оберегал мою дочь от других и от самой себя.

Я не стал спорить с ней, взглянув на стоявшую рядом Анвэн:

— Приходите через неделю на нашу церемонию в дом Лорда Альвэ, госпожа моя. Обещаю, вы не пожалеете о потраченном времени.

Леди ответила согласием, кивнув и слегка смущенно улыбнувшись.

— Я уверена в этом, ведь с твоим появлением наша с Серлотэлью жизнь изменилась к лучшему. Кто знает, сколько еще важных событий и происшествий ждет нас впереди?.. — задумчиво произнесла она, отводя взор куда-то в сторону.

В этот момент входная дверь за спиной Леди Алмиэль отворилась, и на пороге показалась высокая мужская фигура в темном дорожном плаще с капюшоном. Незваный гость, пошатываясь, сделал пару шагов, переступив порог дома. Все бывшие в гостиной обернулись и замерли, глядя на него, тоже недвижно стоявшего темным силуэтом перед распахнутой дверью.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он медленно поднял руку в запыленной перчатке и стащил с головы скрывавший лицо капюшон. Моя бабка, Леди Аилинэль, тихо вскрикнула в установившейся абсолютной тишине. Я смотрел на него во все глаза и не мог поверить тому, что вижу. Перед нами, вытянувшись во весь высокий рост, бледный как полотно и потрясенно глядящий на всех нас темно-синими безднами, стоял мой отец — Аранвэ Альвион.