Искусство выражаться образно [Роберт Альберт Блох] (fb2) читать онлайн

Роберт Блох ИСКУССТВО ВЫРАЖАТЬСЯ ОБРАЗНО

Атташе и работники посольства были привычны к инопланетянам — но даже их, похоже, встревожил Уорм. Был бы он простым роботом — с ним не было бы проблем, но он, будучи творением природы, все равно почему-то состоял из металла, и это принять им было куда сложнее. Тело его слагалось из стали, общие контуры вторили гуманоидным. Были, конечно, некоторые различия — эволюции его родной планеты, наверное, показалось, что шесть визуальных перцепторов, разведенных на одинаковое расстояние по всему обхвату головы, будут чрезвычайно практичным решением. «Глаза на затылке» — да в прямом смысле; тех, кто шел мимо Уорма, это всегда нервировало. Рот Уорма являл собой простую воронку, а нос…

Лейн Борден вспомнил, что случилось ранее, во второй половине дня, когда он сопровождал Уорма в посольские апартаменты для небольшого неофициального разговорчика. Как раз тогда нежданно-негаданно объявилась его невеста.

Борден неизменно испытывал чувство гордости за Маргарет Цюрих. Наделенная редкостной красотой, прославившаяся на интергалактическом уровне пианистка, она была одной из тех немногих, что еще хранят огонь искусства настоящей, а не синтезированной музыки. Внешность Уорма ее поразила — но еще больше поразило его приветствие: резко встав, инопланетянин открутил болтообразное утолщение над ртом-воронкой и, порывшись в сумке, свисавшей с пояса, извлек наружу нечто вроде курительной трубки. Эту трубку он преспокойно вставил в отверстие, открывшееся на месте его прежнего носа — и поклонился.

Маргарет сделала вид, что все так и должно быть, но Борден понял — она растеряна. Позже он отвел ее в сторону и объяснил, что в мире Уорма смена носа была сродни вежливому приветствию. По факту, в носах раса Уорма не нуждалась — как и в воздухе, как и в легких. Нос для них был чем-то вроде инструмента. В сумке инопланетянин хранил десяток насадок, каждая — со своим назначением: сверло, ацетиленовая горелка, остро заточенная полоска стали — иными словами, нож. Уормы — раса инженеров и старателей, и сама эволюция подсказала им удобный способ всегда быть при инструментах.

Да, Борден сделал все возможное, чтобы дать Маргарет понять, с кем ей предстоит иметь дело, но без трудностей все равно не обошлось. Проникнуть в чужой рассудок — привычный к суперслуху, суперзрению и принципиально иному восприятию, — было сложно. Уорм никогда не спал, не зависел от физиологических потребностей, не знал ни болезней, ни даже кратковременного ухудшения состояния. Маргарет предстояло просто принять всю эту его чужеродность. Она была человеком образованным и сдержанным — не в пример гольцам с улицы, скандировавшим «Долой грязных мехов!». Так они называли расу Уорма — мехи, механические люди. Тому виной была, разумеется, политическая пропаганда. Оппозиционная партия питала к планетарным разработкам нездоровый интерес — им ни к чему была ни государственная торговля, ни совместные дела с расой Уорма. Они разбрасывались липовыми «сенсациями о механических монстрах», ловко играли на религиозных предрассудках («У мехов нет души!»), насаждали мнение о том, что мехи не должны подпадать под права человека, так как их жизнь в высшей степени формальна.

Да, признал он, Уорма будет нелегко понять. У него нет ни намека на сочувствие, и все сказанное он понимает буквально.

К примеру, перед тем, как Маргарет вышла из их комнаты, Борден обнял ее. Уорм не понял смысл этого жеста — и спросил о нем позже. Не то, чтобы он был грубым — просто выказывал честное любопытство.

Борден попытался рассказать ему в общих чертах о физическом контакте и об отношениях полов, но сама концепция физического взаимодействия не укладывалась в голове существа из стали.

— Хотите сказать, ваша раса существует без какого-либо понятия любви? — умозаключил Борден. Признаться, это меня удивляет. Да что там — в голове не укладывается!

Уорм порылся в сумке и извлек сверкающую насадку-дрель.

— Я могу помочь вам уложить, — вызвался он.

Бордену удалось сдержать смешок.

— Вы не понимаете, — сказал он. — Я просто использовал фигуру речи. Вы, я смотрю, очень… прагматичная раса.

— Так и есть, — признал Уорм. — Возможно, именно поэтому мы не понимаем ваших эмоций.

— Но у вас есть определенные задатки! Вы знаете, что я имею в виду, когда говорю о страхе, жадности, гордости. Вам не чуждо эстетическое удовольствие. Например, музыка…

— Ах, да, — взволнованно ответил Уорм. — Вы обещали что-нибудь сыграть мне, когда привели сюда, не так ли?

— С превеликим удовольствием, — кивнул Борден. Он был почти благодарен за то, что пришелец напомнил ему об этом.

Было легче играть, чем продолжать обсуждение весьма абстрактных понятий. Кроме того, музыка поможет заглушить ропот, доносящийся со стороны посольства. Весь день толпа ходила парадом вверх и вниз по улице, размахивая своими глупыми баннерами. МЕХИ — НЕ ЛЮДИ и НИКАКИХ СДЕЛОК С МЕТАЛЛИЧЕСКИМИ БОЛВАНАМИ — это были еще цветочки из всего того, что выдумала оппозиции и разумная толпа продолжала скандировать: мы знаем, вы держите себя меха, выведите его сами, или хотите, чтоб мы вывели?

Ну, пусть попробуют — ничего не выйдет. Борден запер все ворота и назначил охрану. Тем не менее, неловко выходило — он не мог выйти и сказать им, что правительству нужно поддерживать теплые дипломатические отношения с расой Уорма, и что сегодняшний гость — чрезвычайно важный. Он не мог заставить их поверить в то, что все слухи о «роботах-убийцах» — ангажированный проплаченный бред. Толпа ненавидела мехов — вот и весь разговор.

Но чарам музыки подвластна была, как выяснилось, не одна лишь земная душа, а Борден знал, как сыграть роль чародея. У него имелась коллекция старых записей, и он ставил их одну за другой своему посетителю. Уорму, казалось, больше по душе были мягкие диссонансы — финал прокофьевского «Шута», «Бахианы» Вилла — Лобуша, классические оркестровые симфонии.

Видя, что прослушивание совершенно захватило Уорма, Борден извинился и пошел наряжаться, оставив пришельца зачарованно покачиваться в такт музыке, изливавшейся из высокочастотных колонок.

Уорм так увлекся, что для того, чтобы спустить его вниз и заставить поужинать вместе со всеми, потребовались уговоры. Но все же Борден успел лично встретить и рассадить всех гостей — несколько пристыженных тем, что идти приходилось черным ходом. Впрочем, там, где решается вопрос личной безопасности, нет места стыду — ведь не через разъяренную толпу у главного входа им всем пробираться! А толпа пополнила свои ряды, едва стемнело. Оппозиционные агитаторы показали класс. Лейн Борден знал заранее, что планируется большая демонстрация, но чем-то помешать не мог. Он был лишь благодарен, что большинство приглашенных на ужин в самом деле явились, несмотря на щекотливую ситуацию. В массе своей — сотрудники госаппарата, они понимали, что Уорма нужно очаровать гостеприимством. Понимали, что, если Уорм вернется на свою планету с благоприятными впечатлениями, договор между расами будет заключен — договор, имеющий жизненно важное значение.

Итак, Борден встретил гостей, потом вывел к ним Уорма и со всеми перезнакомил. В целом, собравшиеся смогли скрыть от пришельца, что именно его присутствие вызывало весь этот шум снаружи, но компенсировалось это тем, что почти все алкогольные коктейли были выпиты еще до объявления банкета. Лоуренс, дворецкий — в традиции посольства входило привлечение людей, а не роботов в качестве обслуги, — сделал не одну ходку с подносом за добрых полчаса до звона колокольчика, возвещающего начало.

Уорма вывела за руку Маргарет — с достойным восхищения спокойствием. Борден гордился всеми своими гостями, но ее выдержку — просто боготворил. А гости ели, пили и делали вид, что не замечают, что сидящий чуть в стороне Уорм ничем подобным не занимается. Если он и чувствовал себя неловко — или зрелище трапезничающих вызывало у него, не понимавшего саму концепцию еды, некую антипатию, — его вид это ни капельки не выдавал. Прикладывая то один, то другой парадный нос к отверстию на стальном лице, он, казалось, был рад всем встреченным чиновникам и высокопоставленным лицам. Один из этих носов был звездчатым и украшенным бриллиантами, и некоторые дамы им открыто восхищались; Борден невольно задумался, что бы они сказали, если бы вместо этой безделушки Уорм выбрал нос-дрель или нос-скальпель. Наверняка кто-нибудь бы припомнил байки о механических монстрах. Наверняка кто-то повел бы себя некрасиво.

Но за всю церемонию ни один неприятный инцидент не произошел, и Борден выдохнул, когда трапеза спокойно завершилась. Он повел собравшихся в гостиную и объявил, что Маргарет будет играть на фортепиано в честь столь редкого и уважаемого пришельца.

Иные из гостей никогда не видели всамделишного древнего фортепиано, но все они были осведомлены о творческой репутации Маргарет. Их вполне устроили и увлекли ее начальные музыкальные импровизации.

Борден и Уорм сидели рядом — близ фортепиано. Удивительно, но, похоже, его устройство было знакомо пришельцу. Хотя, его раса боготворила музыку — быть может, они додумались до чего-то подобного.

Репертуар Маргарет ушел в классическое русло: Барток, Лист, Бернштейн. Борден откинулся на спинку кресла, наслаждаясь мелодией и сияя от гордости.

— А вы умеете играть? — тихо спросил Уорм.

— Да, но на уровне новичка, — признался Борден. — Мне недостает хватки. Хотел бы я, чтоб у меня были такие пальцы, как у Маргарет! Или хотя бы десятая часть ее таланта. Порой мне кажется, что дипломатия на самом деле — не мое призвание, и мне следовало податься в муз…

И тут Борден вздрогнул: раздался треск бьющегося стекла. Он оглянулся — в одно из мозаичных окон бросили камень. Через пробоину неслись крики негодующей толпы снаружи. Маргарет прервалась.

— Пожалуйста, не тревожьтесь, — прошептал Лейну на ухо подоспевший из ниоткуда Лоуренс. — Небольшое недоразумение. Маргарет, если вас не затруднит, продолжайте…

Ее пальцы снова легли на клавиши — а Борден уже мчался по коридору, к лестнице, и вниз — через две ступеньки. Лоуренс бежал следом — с силовым пистолетом в руке. Точно такими же были вооружены охранники, дежурившие в фойе.

— Неотесанная чернь, — пробормотал дворецкий. — Повалили ворота. Скоро примутся за дверь, их еле сдерживает наружная стража. Капитан Роллинс ждет ваших указаний. Он боится, что ситуация может выйти из-под контроля, и ему придется открыть по ним огонь…

Борден кивнул и направился к двери.

— Подождите, сэр! — Лоуренс дрогнул. — Вы же не собираетесь выйти вот так вот? Вы забыли оружие!

Борден отмахнулся — и продолжил идти. У самого выхода его попробовал остановить капитан Роллинс, но Лейн ловко увернулся.

Рев толпы чуть не сбил его с ног:

— Подайте нам меха! Мы знаем — он там!

Борден воздел руки ладонями к собравшимся, показывая свою безоружность. Жест древний, на подсознательном уровне умеряющий пыл.

Он заговорил — четко, медленно, с расстановкой.

Впоследствии он плохо помнил, чем планировал их успокаивать. Нужные слова приходили к нему легко, и он в кои-то веки почувствовал, что его статус дипломата не просто слова на бумаге. Его квалификация наконец-то творила чудеса — у него на глазах.

Он сказал толпе, что бояться нечего. Да, внутри прятался мех, но разве они не видят, какая у здания охрана? Мех не сможет убежать. Не сможет никому навредить. К тому же, в его планы не входило чинить кому-то вред. Сейчас вот он слушает музыку. Мех — любитель музыки, о да! Не верите — подойдите к разбитому вами же окну и услышьте сами. Никакой опасности не было. Правительство все предусмотрело. Мех охраняется и будет охраняться до завтра, до самого отбытия на свою родную планету. Он прибыл сюда по правительственному приглашению, для заключения договора. Правительству нужны мехи для работы в рудниках. Так что беспокоиться не о чем. Охранники останутся здесь на всю ночь, а потом спровадят меха к космопорту. Сам мех, кстати, думает, что охрана здесь — для защиты его от людей. О да, мех боится людей! А что в этом такого? Ну да — боится этой большой и страшной толпы! Если бы не музыка, он, наверное, прятался бы сейчас под кроватью!

По толпе прошел смех, и общаться с ней стало проще. Через пять минут Борден проредил ее, а через десять вся улица перед зданием посольства была почти что пуста. Через пятнадцать минут, положившись в остальном на капитана Роллинса, Борден вернулся к гостям.

Он удивился, застав Уорма у подножия лестницы.

— Мне очень жаль, но я должен был спуститься, — сказал Уорм. — Когда я понял, в чем причина…

— Все это — просто недоразумение, — отмахнулся Борден.

— Опрометчиво так говорить, — произнес Уорм. Его голова на гофристой шее слегка подрагивала. — Я слышал, что там творилось. Они пришли, чтобы уничтожить меня, и вы их остановили. Вы спасли меня.

— Не обижайтесь. Они просто не понимают…

— Я не обижаюсь. Хочу, чтобы вы знали — я восхищен вашим мужеством. Видите, я все же овладел кое-какими вашими эмоциями. Нашей расе неведома любовь, но она знает, что такое восхищение. И что такое благодарность — тоже. Я благодарен вам, мистер Борден. Я должен вознаградить вас.

— Будет вам! Не нужно мне никакое вознаграждение. У меня уже все есть.

— Я подумаю о чем-нибудь, достойном вас.

— Забудьте.

— Я никогда и ничего не забываю.

— Может, пойдем к остальным?

Они пошли — и инцидент был исчерпан. Маргарет больше не играла, а гости потихоньку собирались. Несмотря на то, что можно было с достаточной уверенностью сказать, что толпа снаружи не представляла более никакой опасности, Борден настоял на том, чтобы шли гости через черный ход. Саму же Маргарет он убедил остаться на ночь.

— Я буду чувствовать себя спокойнее, если ты останешься, — сказал он.

— Если ты настаиваешь — что ж… — кивнула она.

Она пожелала спокойной ночи Уорму, и Лоуренс отвел ее по коридору к одной из гостевых комнат в самом конце.

Борден и Уорм остались одни — но и им пора было расходиться. Лейна смущал поток благодарностей со стороны меха.

— Мне необходимо выразить вам свою признательность, — сообщил тот.

— Прошу, не стоит.

— Неужели нет ничего, что бы вы…

— Ничего, — твердо ответил Борден. — Теперь, если вы не возражаете…

— Конечно. Вам нужно отдохнуть, ведь так? Столько всего я еще не понял в людях…

— Спокойной ночи.

— Спокойной.

Борден заперся в своей комнате.

Спал он беспокойно, тревожным сном. До самого рассвета он ворочался с боку на бок. Неудивительно было, что он проспал уход Уорма — о нем ему сказал Лоуренс, еле-еле растолкав.

— Уехал? — Борден со скрипом сел в постели. — Но… я же везу его в космопорт сегодня…

— Капитан Роллинс отвез его, сэр. Знал, что вы устали…

— Но я хотел попрощаться с ним.

— В самом деле? Что ж, нет необходимости. Уорм попросил, чтобы я передал вам слова искренней благодарности за прием…

— Ох, опять!

Лоуренс улыбнулся.

— Да, сэр. Вы вчера вечером своим примером сильно впечатлили его. Это, позвольте сказать, дипломатический триумф! Ах, и еще… — Лоуренс кашлянул. — Уорм сказал, чтобы я передал вам вот это.

— Что это?

— Полагаю, прощальный подарок.

Лоуренс отдал ему маленький белый футлярчик, и Борден принялся возиться с оберткой.

— И что же это? Знак великого почтения?

— Что-то вроде того, сэр, — кивнул с улыбкой Лоуренс. — Он сказал, что потратил часы, пытаясь придумать что-то для человека, сказавшего, что имеет все, что нужно. Но к счастью, он вспомнил, как вы вчера вечером пожелали кое-что весьма конкретное — он же никогда ничего не забывает. В общем, он сказал, что был крайне обрадован тому, что ваше желание оказалось ему по силам.

— Желание? Что-то я не припоминаю…

— Он сказал, что теперь вы можете играть на фортепиано.

Борден очень медленно отложил футлярчик в сторону.

Он встал, думая об Уорме. Об Уорме, который не ведал любви, но знал, что есть благодарность. Об Уорме, которому невдомек была хрупкость людских тел — умевшем по своему желанию видоизменять части тела, просто открутив один элемент и поставив на его место другой. Об Уорме, который все понимал буквально — ведь его расе неведомо было искусство выражаться образно. Об Уорме, одна из носовых насадок которого была остра, как нож. Об Уорме, который слышал его слова — хотел бы я, чтоб у меня были такие пальцы…

— В чем дело, сэр? — смутился Лоуренс. — Вы даже не посмотрите на свой подарок?

Но Борден уже бежал по коридору — в сторону комнаты Маргарет.