Нарцисс, Звезда и Ветер (СИ) [Антонина Львовна Клименкова] (fb2) читать онлайн

- Нарцисс, Звезда и Ветер (СИ) 271 Кб, 74с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Антонина Львовна Клименкова

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

1

Принцесса Нилюфер-Илдиз тосковала. Даже великолепный закат, льющийся в окошко, не радовал глаз. Чему тут радоваться? По-прежнему жара, под легким платьем по спине пот струйками течет. По-прежнему она сидит в заточении. Если всю жизнь до этого путешествия она провела взаперти в отчем дворце, то теперь она мается в тесной комнатушке. Очередной комнатушке очередного постоялого двора. Она снова пленница — под охраной бдительного старого евнуха, сопровождающего принцессу ко двору ее нареченного высокородного жениха. С нее не спускают глаз четыре опостылевшие служанки. И сторожит отряд стражников.

Хуже того — пусть у нее достаточно собственной охраны, она всё равно вынуждена присоединяться в путешествии к караванам купцов. Видите ли, так безопаснее! Видите ли, на дорогах сейчас развелось слишком много разбойников. И вот поэтому принцесса который день задыхается в этой клетушке на чердаке — в ожидании, когда соберется новый караван торговцев, чтобы к ним примкнуть. Дышать запахами верблюдов и ослов. Слушать крики погонщиков… Хозяин постоялого двора клялся, что предоставил ей самую лучшую комнату! Как будто она не знает, что лучшие комнаты он сдает богатым купцам. Что она, принцесса из чужой страны, против этих толстых кошелей с бородами? Нилюфер пригорюнилась еще горше, облокотилась на узенький подоконник, подперла щеку ладошкой.

— Завтра караван выйдет в ночь, и мы с ними, — услышав ее вздох, откликнулся евнух. Утешить решил. Будто она стремится поскорее попасть к жениху! — Потерпите, госпожа моя, немного осталось, всего пару недель пути.

— Угу, всего лишь… — уныло отозвалась принцесса.

Евнух еще что-то бормотал, но она пропускала его слова мимо ушей, чтобы не злиться еще больше.

Принцесса со скукой разглядывала пологий скат крыши, что шел прямо от подоконника. Вылезти в окно и сбежать по этому скату не составит труда, только юбку за пояс подоткнуть. А под юбкой удобные шальвары, в них принцесса даст дёру, аж с ветром сравняется. По скату крыши — до того оливкового дерева, ветки удобные, можно не спускаться во двор, а прямо через забор сигануть, эдак и до ворот бежать не придется, толкаться между слугами и вьючным скотом… Да только ж всё равно собственная стража ее догонит и вернет назад.

— Не волнуйтесь, госпожа, — вновь неправильно понял ее вздохи евнух. — Нынче никто не потревожит ваш покой. Вы под надежной охраной: четверо верных воинов в соседней комнате, двое перед вашей дверью в коридоре, еще двое во дворе, еще двое — перед воротами. Никто не проберется к вам. А того наглого наемника наши воины пристрелили еще третьего дня, помните?

Принцесса кивнула. Как же, пристрелили они! Была ночь. Тот пронырливый ловкач возник, как тень, на пороге ее шатра. Если бы он случайно не наступил на раскинувшуюся во сне служанку, если б служанка не проснулась и не завизжала что было духу — Нилюфер бы зарезали, как цыпленка. Наемник дёрнулся от визга, замешкался и упустил шанс. Тут заголосили другие служанки, заорала стража — пришлось ему плюнуть на заказанную жертву и спасать собственную шкуру. Охранники выпустили тучу стрел в кусты, куда он нырнул ласточкой. Да только догонять не рискнули. Лишь наутро отважились проверить: облазили заросли, собрали бесполезно растраченные стрелы. И гордо объявили, будто наконец-то избавились от настырного убийцы, мешавшего спать которую ночь подряд. Только вот Нилюфер потом сама в кусты слазила и ни капельки крови там не нашла, не то что тело. А поглядеть на ночного гостя принцессе очень хотелось: стройный силуэт на фоне звездного неба не давал ей покоя. Голову загадочный убийца заматывал черным платком, лишь глаза горели злым пламенем. Интересно, кто его подослал по ее душу? И сколько обещали заплатить? Хватит ли ее украшений, чтобы перебить цену собственной жизни? Может быть, он помог бы ей сбежать…

Стоило размечтаться — вот он, собственной персоной, ариманов посланник. Возник на пороге ее каморки, а позади виднеются лежащие вповалку охранники. Черная тень. Призрак. Смерть Нилюфер. Не стал дожидаться ночи, явился по ее душу на закате.

Служанки по обыкновению завизжали и сбились в один угол, словно стадо овец. Евнух шагнул вперед, выставив руки без оружия, заполошно заорал:

— Убийца! Всевышним молю, сгинь! Оставь мою госпожу в покое!

Наемник быстрым движением схватил евнуха, развернул к себе спиной, зажав тому горло, чтобы не голосил понапрасну. И приставил вороненый, хищно изогнутый кинжал к дергающемуся кадыку.

— Не лезь, старик. Мне нужна лишь ее жизнь, не твоя, — негромко произнес наемник.

— Кто заказал тебе мою смерть? — не удержала любопытство Нилюфер, расторопно подбирая свою длинную шелковую юбку под поясок.

— Не твое дело, принцесса, — сказал убийца.

— Моё! — резонно возразила Нилюфер.

— Спасайся, госпожа! — заорал евнух. Изловчился, пихнул наемника в живот локтем, налег на него всем немалым весом, пришмякнув спиной к дверному косяку.

Нилюфер дважды просить было не нужно — махнула через подоконник и градиной проскакала по крыше, порхнула птичкой по ветвям оливы, взлетела бабочкой на каменную стену ограды — и кошкой спрыгнула вниз, на улицу, где мышью юркнула в ближайшую развилку, пропав в хитросплетении городского лабиринта.

Чертыхнувшись, наемник вырвался из объятий евнуха, напоследок наградив того парой синяков, но не пустил в ход оружие, хотя мог. Ему нужна была лишь принцесса, лишней крови он не желал.

_________________

Нилюфер неслась вперед, только пятки сверкали. На свободу она и босиком! Ныряла среди людской толпы, чудом не попала под лошадь, сама не поняла, как не врезалась в лотошника с фруктами. Вослед ей летели проклятия и ругань. Она только смеялась — про себя, потому что дыхание с непривычки срывалось. В ушах стучало, сердце билось часто-часто, но она не могла позволить себе остановиться на передышку — слишком велика цена. Ее пьянила наконец-то вырванная свобода!..

Вот только нюх у наемника оказался волчий: очень скоро она почуяла его у себя за спиной. Он приближался черной тенью. Он всё больше сокращал расстояние между ними. Ей не уйти.

Нилюфер резко свернула в проулок, украшенный цветниками, буйно пестреющими за узорными заборами. Слева сад, справа какой-то богатый дом, где наверняка должна быть вооруженная охрана. Она придумает, что наврать, лишь бы кто-нибудь за нее заступился. Потом она сбежит и от заступников, сейчас только бы выиграть немного времени.

— Помогите! Он хочет меня убить!

Нилюфер закружила с разбега какого-то мужчину, ибо не смогла остановиться вдруг — и спряталась у него за широкой спиной. Мужчина именно такой, как был сейчас нужен принцессе: сильный, высокий, со шрамами на мужественном загорелом лице — он только собирался подняться на крыльцо богатого особняка. Его уже вышли встречать обитатели дома — и замерли в открытых дверях, захлопали густо подкрашенными ресницами в недоумении. Еще бы, не каждый день на пороге борделя к только что пришедшему клиенту липнет непонятная девица, у которой роскошная грудь от быстрого бега выскочила из выреза платья!

Убийца влетел в проулок — и словно о стеклянную стену ударился, увидав, что жертва нашла себе заступника.

Нилюфер вцепилась в мужчину, как кошка в дерево. Тот не возражал вроде бы. С интересом оглядывался назад, на принцессу у себя за спиной. И черного преследователя окинул оценивающим взглядом.

— Спасите, умоляю! Ему приказали убить меня! — запричитала Нилюфер. Подкрепила для убедительности свои слова телом: обняла за плечи, прижалась жарко, к широкой спине своими роскошными грудями прильнула, немного поелозила крутыми бедрами по его жестким поджарым ягодицам.

— Кто приказал? — обратился заступник к убийце.

Тот, разумеется, не ответил. Отступил на шаг назад, схватившись за рукояти двух кинжалов у себя на поясе.

— Наверняка его подослала любовница моего жениха! — поделилась догадкой Нилюфер, плаксиво всхлипнула, прижимаясь еще теснее. — Он убил всю мою охрану! Зарезал моего евнуха и служанок!

— Неправда! — вырвалось у наемника.

— Скажешь еще, будто и меня убивать не собирался?! — высунулась принцесса из-за своего заступника. — Скажешь, все эти дни преследовал меня ради разговора?!

— Господа! — вступили в разговор обитатели особняка. «Мамаша» в роскошном пышном наряде спустилась с крыльца, по пути разминая внушительные кулаки. — Господа, не желаете продолжить беседу за чашкой ледяного шербета? Проходите в дом, что ж на улице-то стоять!

Заступник был бы не против отдохнуть в прохладе. Он оглянулся на принцессу, но та не сдвинулась с места, напряженно следя за убийцей. Наемник же явно растерялся: вступить в драку с одним защитником он бы не отказался, пусть даже незнакомец был выше его на голову и бесспорно сильнее, судя по бугрящимся мышцам, играющим под короткими рукавами его потрепанной замшевой куртки. Проблема была в том, что на крыльцо особняка теперь высыпали, похоже, все обитатели борделя. Мужского борделя. Охраны в заведении не имелось — красавцы, пусть и были наряжены и накрашены, сами могли постоять за себя, хм… и полежать друг за дружку.

«Мамаша» обернулся к озадаченному наемнику, всплеснул широкими рукавами:

— И ты проходи, сокол! Будешь дорогим гостем, если не захочешь быть клиентом. А если понравится — так милости прошу остаться у нас подольше. Гляжу, фигуркой ты ладный, телом сильный. Жаль, личика твоего не вижу. Но ресницы-брови хороши! Ах, глазки зеленущие, что изумруды! Поверь моему слову, отбоя у тебя не будет от клиентов. Дорого за первую ночь получишь, в золоте купаться будешь. Бросай кровавое ремесло, негоже такому видному парнишке руки пачкать.

Пока «мамаша» говорил, приближаясь шажок за шажком, наемник под своей маской всё больше краснел от возмущения и ярости, аки спелый персик. Коварный шлюха, усыпив бдительность своей певучей змеиной речью, руку протянул, чтобы сдернуть с лица убийцы черный платок…

Но тот встрепенулся, шарахнулся — и припустил прочь. На повороте едва не столкнулся с тяжко пыхтящим евнухом и двумя принцессиными служанками.

— Убийца! — заорал евнух.

Только черная тень уж метнулась через забор в сад, напролом сквозь кусты.

— Эх, удрал сокол, — с сожалением вздохнул «мамаша». С крыльца послышались смешки и шуточки.

— Пойдем, Рюзгарчик? — кивнул «мамаша» заступнику принцессы, присовокупив игривое подмигивание и воздушный поцелуйчик пухлыми, масляно накрашенными губами.

— Прости, придется сперва разобраться с этой пташкой, — с сожалением отозвался заступник.

Между тем, затрепетав от злости при виде приближающихся евнуха и служанок, Нилюфер липнуть к незнакомцу по имени Рюзгар перестала. Наоборот, рыпнулась удрать той же дорогой, что чуть ранее выбрал убийца. Однако у Рюзгара рука оказалась быстрой — и твердой, как железные тиски. Успел схватить ее за шею сзади, сжал несильно, но предупреждающе, так что удирать или даже сделать шаг в сторону стало боязно, как бы позвонки не хрустнули.

________________

2

Евнух выболтал спасителю всё: и чей дочерью является прекрасная принцесса Нилюфер-Илдиз. И что они направляются в соседнее государство, где принцессу ждет жених — не абы кто, а сам Великий халиф ар-Рахим аль-Сефев ибн Шакри! Что тот ненавистный убийца уже достал путешественников до печёнок: каждую ночь повадился устраивать переполохи. А нынче не дотерпел до ночи — на закате явился. Усыпил всю стражу, кольнув в зад кинжалами, смазанными в снотворном зелье. Напугал служанок до заикания. Самому евнуху устроил вывих шеи, до сих пор голова криво клонится на плечах.

Рюзгар выслушал излияния евнуха с вежливым интересом и смиренным терпением. И под конец тирады поинтересовался: какое вознаграждение он заслужил за свою неоценимую помощь?

Евнух закивал, рассыпался в благодарностях. Полез было под многослойную одежду за кошельком. Но помешкал, призадумавшись.

У Нилюфер в то мгновение аж дыхание перехватило: вот, ее судьба сейчас решится! Куда же склонится луч ее путеводной звезды — в сторону рассвета или ко тьме? Как угадать, что принесет ей этот плечистый незнакомец, удачу или жестокое разочарование?

Как она и ожидала, евнух заплатил спасителю лишь половину обещанной сгоряча суммы. Остальное и сверх того вдвое больше он посулил Рюзгару в том случае, если тот сумеет привезти принцессу к халифу в целости и сохранности. Мысль была дельная: либо Нилюфер со всей своей свитой будет и дальше тащиться вместе с караванами, что займет еще две недели — за это время убийца не однажды сумеет найти удобный момент для нападения. Либо принцесса отправится в дорогу с Рюзгаром, надежным охранником и защитником. Вдвоем, без кареты и сопровождения, верхом на резвых конях, они смогут преодолеть оставшееся расстояние гораздо быстрее. Тем более они смогут выбирать окольные дороги, что собьет убийцу со следа. А свита принцессы между тем продолжит путь вместе с караванами, причем вместо принцессы нарядят кого-нибудь из служанок. Возможно, это поможет выгадать некоторое время, и когда убийца разгадает обман, Нилюфер окажется уже под защитой высоких стен халифского гарема.

Мнение принцессы никого не интересовало. Евнух и только что нанятый проводник ударили по рукам. Нилюфер переодели в простую одежду и на заре посадили в седло.

К сожалению, принцесса очень скоро разочаровалась в своем спасителе. Еще постоялый двор покинуть не успели, а она уж знала, что ее женским чарам Рюзгар неподвластен. Не станет он исполнять ее капризы, не подкрепленные золотом. А золота у нее не было ни монетки, евнух не дал. Служанки даже украшения с нее поснимали, пообещав привезти попозже. Как ни старалась она, как ни прижималась она к его могучему телу своими высокими персями и крутыми бедрами, оставался он безучастен и холоден.

— Прелести твои несказанно прекрасны, — шепнул ей Рюзгар, улучив момент. — Да только еще красивей ты стала бы, если б взяла пример со своего убийцы и личико прикрыла непрозрачным платком.

Вспыхнув, Нилюфер отшатнулась от своего охранника и более уже не делала попыток соблазнить хамного истукана. Будто она сама не знает, что, обладая цветущим телом несравненной красы, личиком не вышла. Да, глаза глубоко посажены, зато взгляд ее проницателен. Да, нос длинноват, но то не ее вина, а отца ее, чей профиль она унаследовала. К тому же еще ни один мужчина не оскорблял ее так — все смотрели исключительно на грудь в глубоком вырезе платья, ни один не поднимал глаза на ее лицо! Так чем же Рюзгару она не хороша? Неужто красавцы из того борделя, возле которого судьба их столкнула, в профиль милее, нежели она?.. Впрочем, вспомнив о борделе, Нилюфер свою ярость притушила. Действительно, что ж она хочет от мужеложца. Вон, даже евнух — и тот живо сообразил, что к чему, именно поэтому загорелся желанием нанять именно его в охранники, поэтому с легкой улыбкой взирал на старания принцессы соблазнить незнакомца и не делал попыток урезонить потерявшую стыд подопечную.

— Прекрасная дева, я же не зверь, — заговорил Рюзгар, когда в прохладный предрассветный час они выехали за пределы городка.

— Прекрасная? — фыркнула Нилюфер.

— Я же вижу, что ты не очень-то стремишься к своему жениху, — продолжал Рюзгар, не поведя и бровью на ее фырчание.

— Я никогда его не видела, — отозвалась Нилюфер. — Но много о нем слышала. И не желаю стать очередной пленницей в его обширном гареме. Там и без меня довольно принцесс. И даже, говорят, принцев.

— Если у тебя есть тайный возлюбленный, который заплатит мне за твою охрану, — предложил Рюзгар, — так и быть, отвезу тебя к нему.

— Нет у меня возлюбленного, — помрачнев еще больше, проворчала принцесса.

Лошади ехали быстрым шагом, Нилюфер потрясывало в седле. Пусть ее и одели, как мальчика, и посадили на лошадь, как мужчину, держаться в стременах она не привыкла. От тряски груди колыхались под верхней просторной накидкой, наклонять голову казалось рискованно — как бы не получить собственным бюстом по челюсти.

— Хочешь, отвезу тебя назад к твоим родителям, — не унимался Рюзгар. — Поговоришь с ними еще раз, убедишь…

— Родители не будут рады моему возвращению, — оборвала его Нилюфер. Стукнула пятками под бока лошади, пустила быстрой рысью, вырываясь впереди своего охранника. — Вези меня к халифу!

Рюзгар мысленно похвалил девчонку за то, что та не унывает и не оставляет надежду. Пусть бесплодную, ибо от него ей не убежать, он свое дело выполнит. Поторопив коня, он вскоре нагнал подопечную, поравнялись:

— Не убегай от меня далеко, дева. Твоя Черная Смерть преследует нас по пятам.

Нилюфер заоглядывалась, закрутилась в седле, так что едва не свалилась в мягкую дорожную пыль. Как ни вглядывалась вдаль, она ничего и никого не увидела, дорога за их спинами была пустынна. На ее беспокойное верчение Рюзгар насмешливо хмыкнул. Однако не верить его предупреждению у Нилюфер не было причин.

— Не бойся. Пока я рядом, он не посмеет к тебе приблизиться.

…До полуденного привала Рюзгар гнал свою подопечную (или вернее сказать пленницу?) без пощады, не внемля ее стенаниям и жалобам про отбитый зад и отвисшие от тряски груди. После краткого отдыха (всего-то два часа дал отлежаться на травке!) вновь закинул ее в седло — и не позволил слезть до заката. Предупредил, что после ночевки под открытым небом они снова отправятся в путь до восхода солнца.

— Куда ты? — окликнул Рюзгар понурившуюся принцессу.

— В кустики! — огрызнулась та. — Мне надо! Или и в кустах будешь меня охранять? От мошкары и паучков?

— Далеко ли собралась? На лошади по нужде даже халиф не ездит!

Пришлось Нилюфер со стонами сползти с седла и оставить свою лошадь охраннику-надсмотрщику. Посмеиваясь, Рюзгар времени не терял даром: едва коснулся ногой земли, взялся хлопотать об ужине, о подстилке для спального места. Нилюфер же поковыляла к намеченной цели — ее манили заросли в низине, от которой веяло водной прохладой спрятанного в буйной зелени ручья.

— Бурдюк захвати! — крикнул ей вдогонку Рюзгар.

И зашвырнул в спину принцессы пустой кожаный мешок. Та устояла на ногах, хоть и с трудом. Удержалась от ругани, ведь всё-таки прекрасная дева. Захватила бурдюк, раз попросил. И ушла сначала до кустиков. Потом же, сбросив накопившийся груз, пошла еще дальше вглубь леса, словно ноги ее сами несли навстречу чему-то.

Через широко растекшийся ручей нашелся брод. С камешка по камешку принцесса перебралась на другой бережок. Еще до того, как погрузиться в зелень зарослей, с пригорка она заметила на горизонте струйку дыма. Возможно, то было селение. Возможно, там она найдет кого-то или что-то, что поможет ей избавиться от охранника…

— Ой! — вырвалось у Нилюфер.

Пока она сосредоточенно нащупывала камешки голыми ступнями, держа башмаки в руке, вокруг себя она ничего не замечала. И не видела, что Черная Смерть встал ровно перед нею. Только едва не протаранив парня собственным лбом, принцесса его опознала.

— Ой… — повторила она, подняв голову. Глаза в глаза. Нос к носу — если б не черная повязка на лице хмурого убийцы. — Ай! Ай-а-ай!!!

Всплеснув руками, Нилюфер попала башмаком по уху убийце.

Принцесса не удержала равновесие, стоя на скользком камешке — и почувствовала, как неизбежно ее тянет к себе струящаяся внизу прозрачная вода.

— Ай! — Принцесса оттолкнула протянутую убийцей руку, не приняла от него помощи. Она предпочла позорно хлопнуться задом в ручей, подняв тучу брызг, от которых убийца машинально закрылся руками, но всё равно промок изрядно. Ошеломив нападающего воплями и действием, принцесса выкарабкалась из воды, поскальзываясь, падая и вновь вырываясь из брызг и плесков. И понеслась обратно через заросли — к Рюзгару. Черная Смерть отстал лишь на шаг.

Принцесса петляла зайцем мимо кустов, ныряла под ветки, спрыгивала то в овражки, то вскарабкивалась, держась за корни, на пригорки. И убийца не терял ее из вида. Иногда останавливался перевести дух, наблюдал снизу, как принцесса лезет по отвесной круче, чтобы потом спрыгнуть с той стороны — и сам, не утруждаясь, обходил неудобное место по пологому склону, что находил в двух шагах в сторонке.

Когда же Нилюфер, исцарапанная и зверски уставшая, увидела наконец-то родных лошадок, мирно пасущихся на поляне, узрела разведенный костерок с котелком над огнем — она рванула вперед, что было духу, изумив преследователя вновь вернувшейся прытью. В убийце эта прыть пробудила хищника: он кинулся за ней. И настиг — на краю полянки. Схватил, как ягуар хватает лань, повалил наземь, сам падая на нее сверху. Нилюфер в последний момент попыталась увернуться, и так вышло, что рухнула она на траву спиной, а Черная Смерть, придавив жертву, упал точно лицом ей промежду грудями.

Обоих, оглушенных падением, крепко держащих друг друга, словно влюбленные в тесных объятиях, застиг вернувшийся Рюзгар. Он лишь на минутку отлучился, чтобы нарвать ароматных трав для чая.

Рюзгар замер, пораженный увиденным. Распахнул глаза шире, словно через зрачки желал впитать в себя сию примечательную картину. И, встав над парой, с чувством заговорил:

— Возблагодарю Пресветлого Бога за то, что в несказанной милости своей прозрел греховные помыслы души моей и ниспослал пречудесное видение!

— Да ты поэт, Рюзгар! — оборвала его Нилюфер.

Она спихнула с себя парня, но тот и сам уж резво вскочил на ноги. Кипя негодованием за случившийся урон своей чести, убийца выхватил кинжалы из ножен — и ринулся на охранника принцессы.

— Погоди клинками махать! — попытался умерить его гнев Рюзгар, отшатнулся, чем избежал рьяного выпада. — Давай поговорим по-людски? Может, сойдемся на общей выгоде к обоюдному удовольствию!

— Я не допущу, чтобы она попала в гарем к Сефеву! — прорычал убийца. И закружил по полянке, не спуская сверкающего взгляда с противника, держа клинки наизготовку.

— Да вот представь, она и сама туда не хочет! — Рюзгар принял условие «танца», краем глаза прикидывая расстояние до опрометчиво оставленного возле костра меча. Конечно, у него при себе имелись ножи, чьи клинки не уступят по длине кинжалам. Однако Рюзгар справедливо рассудил, что вид меча в его руке быстрее охладит пыл Черной Смерти.

— Кто тебя нанял?! — потребовала ответ Нилюфер.

Едва поднявшись с земли, принцесса метнулась под сень деревьев. Однако прятаться за стволами она не собиралась: найдя крепкую палку, тотчас вернулась, чтобы тоже участвовать в схватке. Вот только непривычная к дракам, не знала, как сподручнее ввязаться в противостояние двух мужчин, в упрямстве не уступающих горным баранам, сцепившимся рогами.

— Я не обязан тебе отвечать, дева! — привычно отказался убийца.

Он сделал стремительный выпад, ведь именно в ловкости и быстроте у него было преимущество перед могучим Рюзгаром, не в грубой силе. Однако напрасно не принял в расчет Нилюфер, а ведь она оказалась у него ровно за спиной. И вот она, подскочив, огрела его по загривку палкой. Благодаря этому меткому удару Рюзгар не только вовремя увернулся от клинков, намеченных в горло и между ребер, но сумел ловко перехватить обе руки противника — и прижал его к себе, стиснув в крепчайшем захвате.

— Ой, — поглядев на них, невольно покраснела Нилюфер. И перехватилась за свою палку поудобнее. Потребовала грозно: — Скажи хотя бы свое имя! Я хочу знать, по чьей вине прежде времени предстану пред очами Пресветлого Бога!

— Зариф, — выдохнул убийца в лицо противнику, в чьих объятиях даже вдохнуть было трудно.

— А я… — решил представиться и Рюзгар.

— Я знаю, кто ты, — перебил его Черная Смерть. — Рюзгар Закапыватель.

— Огородник, что ли? — выгнула бровь Нилюфер.

— Ты самый бесстрашный наемник в халифате, — продолжил Зариф, не обратив на нее внимания. — Ты был верным псом покойного визиря Керима.

— Ну-ну, это всё осталось в прошлом, теперь я простой бродяга, — перебил Рюзгар, покосился на принцессу, навострившую ушки. — Ты смышленый малый, Зариф. Давай попробуем всё-таки договориться?

Тот помотал головой и дернулся вырваться, но безуспешно. От дерганья аккуратная черная чалма сбилась набекрень, высвободив скрученную змеей косу. Роскошная коса толщиной с запястье, угольного цвета, упала до самого копчика, тяжело закачалась. У Нилюфер от зависти к такому богатству в глазах защипало.

— Погоди, Зариф, не елозь! — Рюзгар прижал его к себе еще крепче. — Меня уже три месяца никто не обнимал! А ты жаркий такой, стройный, жилистый, вкусный…

Убийца замер, нахмурив брови. Если б умел, убил бы взглядом.

— Прости, — опомнился Рюзгар. — По вине этой девчонки я нынче не попал в бордель. Понимаешь, каково мне? А я ведь должен эту козочку защищать!.. Давай решим вопрос полюбовно? Сколько тебе заплатили за ее голову? Вдруг эту цену можно перебить?

Ни монетки золота не имея за душой, Нилюфер согласно закивала. Впрочем, никто на нее не смотрел.

— Не меряй всё на свете деньгами, — буркнул убийца.

— Но я вправду не хочу замуж за твоего халифа! — горячо воскликнула принцесса.

От Рюзгара не ускользнуло то, как Зариф дернулся всем телом при упоминании правителя. Как же мило он хмурится. Вот бы еще с него маску снять! Наверняка нижняя половина лица нисколько не хуже верхней, с черными бровями вразлет, с яркими зелеными очами, густо опушенными длинными ресницами. Он был готов биться о заклад, что опостылевший платок скрывает от жадного взгляда безупречные скулы, узкий подбородок, сладкие сочные губы… От Зарифа не укрылось то, как мощно восстал под одеждой охранника детородный орган. Густо покраснев, убийца вырвался из смущенно разжавшихся объятий.

Оба долгое мгновение стояли друг пред другом. У Нилюфер палка опустилась: до того оба были хороши. Принцесса сглотнула набежавшую слюну.

Убийца в конце концов что-то решил для себя. Опустив глаза, спрятал кинжалы в ножны, поправил платок на лице. Резко развернулся и двинулся прочь с поляны. Под деревьями оглянулся и предупредил:

— Я не отступлю.

— Заглядывай на огонек, красавчик! — весело откликнулся Рюзгар. — Не знаю, как дева, а я буду рад тебя снова увидеть.

Зариф скрылся среди зелени, а Рюзгар всё смотрел и смотрел в ту сторону. Черная коса, тяжело качавшаяся вдоль линии позвоночника, зачаровала его.

— Нарцисс! — негромко пробормотал Рюзгар.

— Между прочим, он много раз пытался меня убить, — напомнила своему охраннику принцесса.

— Но не убил же, — пожал плечами тот. — Если б всерьез хотел тебя уничтожить, то не стал бы шастать по кустам сам, а подослал бы кого-то опытного вроде меня, чтобы наверняка дело сделал. Боюсь, в таком случае ты умерла бы, не успев даже переступить порог отчего дома. Дева, ты ведь не знаешь, кто он.

— А ты? — сердито насупившись, спросила Нилюфер, сложила руки под грудью.

— Я? Догадываюсь, — с мечтательной улыбкой проговорил Рюзгар.

— Нет, я спрашиваю: кто ты такой! Он назвал тебя Закапывателем. Что это значит? — потребовала она объяснений.

Однако Рюзгар не собирался выполнять приказы, отданные капризной принцессой в подобном тоне.

— Тебе лучше не знать, дева. Иначе сон потеряешь. Пошли ужинать — плов, чую, успел подгореть. Котелок отскребать будешь сама.

— Почему я?!

— Потому что еду прокараулили по твоей вине.

____________________

В последующие два дня они не видели Зарифа. Ни тенью, ни намеком. Пропал. И они даже начали беспокоиться, не случилось ли с ним каких неприятностей. Оба, не сговариваясь, уже собирались отправиться на поиски своего зеленоглазого убийцы, когда…

Когда их самих нашли — разбойники с Большого Тракта. Возглавлял банду легендарный Кара-Курт, прозванный Черным Волком за беспринципность, беспощадность, бесстрашие и… и за великое множество прочих качеств, присущих настоящему разбойнику.

Рюзгар дрался, как лев. Он убил два десятка головорезов и покалечил еще дюжину. Нилюфер тоже, в меру сил и способностей, умудрилась в общей сложности вышибить десяток зубов, сломала двоим руку, трем расквасила длинные носы, пятерым расшибла лбы.

Однако силы оказались слишком неравные. Принцесса и ее охранник были взяты в плен. Их связали и поставили на колени перед главарем.

— Так-так, и кто это вы тут есть? — Кара-Курт встал перед ними во весь свой невысокий рост, приосанился, важно сложил руки на округлом животе. — Никак Рюзгар Зарыватель свой персона!

— Закапыватель, — поправил Рюзгар.

— Зверь-палач покойный визирь Керим! — уважительно покачал чалмой Кара-Курт.

— Палач? — пискнула принцесса.

— Уже нет, атаман, — возразил Рюзгар, отведя глаза. — Меня прогнали от двора, когда я лишился покровителя.

— Вай-вай! — всплеснул руками Кара-Курт. Но прищурился: — Кому другой говори, а мой врать не надо.

— А ты, уважаемый, — перешел в наступление Рюзгар. — Всё еще разбойничаешь? Безнаказанно! Всё еще мнишь себя правой рукой нового визиря?

— Никакой рукой мой мять не надо! — важно надулся главарь. Однако услыхав хрюканье со всех сторон от побитых, но всё равно смешливых разбойников, Кара-Курт сообразил, что неправильно подобрал слова, и поправился: — Не мять, не мнить, не болтать. Я есть правый рука и скромный тайный помощник для Великий визирь Аль-Аслан. Ты знать, что с я шутки шутить не надо.

Рюзгар пожал плечами, насколько ему позволяли путы.

От Закапывателя Кара-Курт перешел к принцессе. Разохался над нею:

— А кто тут есть такой милый, такой юный!

— Это мой оруженосец, — буркнул Рюзгар, сам даже не веря, что эта отговорка сработает.

— Вах-вах! Какой хилый, мелкий оруженосец есть у столь прославленный палач! — обернулся к Рюзгару, продолжил ехидничать: — Зарыватель, зачем ты брать себе в помощник девочку? Зачем она нарядить как мальчик? Вай, развратник ты есть большой, Зарыватель!

— Закапыватель, — уныло повторил Рюзгар.

— Вай, какой красивый дева! — продолжал валять дурака Кара-Курт, бесстыдно полез рукой к пунцовой принцессе под верхнюю одежду. — Вай, какой грудь большой! Богатство роскошный! Такой арбузы надо в платье наряжать, а не прятать под убогий одежонка!

— Как ты смеешь, пёс, так обращаться с принцессой! — не утерпев, заорала Нилюфер.

Кара-Курт, будто бы изумленный сим открытием, руку отдернул, смерил принцессу взглядом с головы до пят, и спросил с наигранной оторопью:

— Так ты и есть тот самый принцесска, невеста наш халиф?

— Да! — рявкнула Нилюфер. И сморщила личико, запоздало поняв, как сама себя подвела под венец. Если от Рюзгара она еще надеялась улизнуть, то теперь из лап разбойника ей никуда не деться.

— Какой же ты счастливый! — всплеснул руками Кара-Курт. — Как же ты удача иметь, что я тебя найти и вырвать из руки этот палач! Ты живой теперь есть оставаться, дева! Я не дать тебя ему убивать, я обещать тебе! — с чувством и искренностью заверил атаман принцессу.

Но та не поняла, что он имеет в виду, нахмурила бровки:

— Ты ошибаться… тьфу! Ты ошибаешься, о разбойник! — возразила она горячо. — Рюзгар мой защитник, не он хочет меня убить!

— О нет, наивный дева, — покачал головой Кара-Курт. — Это ты не есть прав. Ты есть обманут. О, несчастный дева! Но теперь я обещать, что в целость буду привозить тебя в город, отдавать в бережный руки мой добрый визирь Аль-Аслан…

Однако тут атамана прервали: разбойники привели еще одного пленника. Пояснили, что тот околачивался поблизости и потому поймать его не составило труда — едва ль не сам напросился. Правда, они умолчали о том, что за свою свободу Черная Смерть взял неплохую цену в виде десятерых противников крепко побитых и семерых неплохо порезанных.

Конечно, это был Зариф, кто же еще. Связанного, его заставили опуститься на колени перед атаманом, то есть плечом к плечу с принцессой. Дева сразу же стала активно выражать свое недовольство оскорбительным соседством: фыркала, пыталась пихнуть своего неудачливого убийцу локтем. И мстительно объявила атаману:

— Вот! Это он пытался меня отправить на Небеса! Если б не Рюзгар!..

— Ты помолчать, дева, — отмахнулся от нее Кара-Курт, отбросивший свои ухмылки и шуточки. Очень внимательно он оглядел нового пленника, буравящего взглядом землю из-за стыда за свой позор. Атаман осторожно прикоснулся к его подбородку, прикрытому маской, заставил поднять голову и взглянуть себе в глаза: — О, кто же я видеть! Сам Нарцисс, прекрасный цветок из халифский сад. Любимый любовник наш повелитель.

У Рюзгара сердце сладко сжалось, стоило увидеть, как в бессильной ярости сверкнула зелень очей, прежде чем потухнуть под тенью ресниц.

— Любовник? — уловила ключевое слово Нилюфер. Взъярилась оскорбленной кошкой: — Так вот почему он решил от меня избавиться! Из ревности! Ах, ты ж ариманов пёс! Ах, ты ж хвост шайтана! Джиннова вонючая задница, вот ты кто!

Даже Кара-Курт был изумлен тем, как может ругаться благородная дева. Он брезгливо помахал рукой, и один из разбойников поспешил заткнуть принцессе рот, просто зажал ладонью. Но и лишенная возможности изрыгать проклятия, она не сдавалась, мотала головой и сердито мычала.

Между тем атаман еще не закончил разговор с мрачным пленником:

— Какая удача для я: я теперь иметь не только принцесса, но и принц! Вах, какой радость! Просто сердце петь от счастья. И для ты это тоже удача, Нарцисс, — сказал Кара-Курт, обращаясь к Зарифу. — Ты ведь теперь понимать, правда? Если б ты убивать по глупость этот милый дева, разве Зарыватель оставлять тебя живой? Как ты думать?

Рюзгар уж не стал встревать и поправлять, хотя больше всего на свете он ненавидел, когда коверкают его кличку, честно заработанную многолетней придворной службой.

— Вах, какой же вы все глупый! Ну, дева это простителен, ведь она есть юный баба, ей положен быть глупый, — рассуждал Кара-Курт, вышагивая перед пленниками. — Но ты-то! Нарцисс? Как ты позволить, чтоб халиф так ты обманывать! Какой же ты глупый. Один халиф хитрый, а вы все глупый!!! — объявил атаман, обведя пленников указующим перстом. И еще ниже склонивший голову Зариф был склонен в этом с ним согласиться.

— Но ничего, — утешил их Кара-Курт. — Мой господин Аль-Аслан ваш жизни сохранять. Он не позволить быть война между ваши два страны! Как бы халиф ни хотеть ваш родители между ними ссорить из-за ваша глупая смерть. Тем более я сам не хотеть, чтобы погибать два самый красивый под солнце цветки: Черный Нарцисс и Белый Лилия!

Кара-Курт по-хозяйски сдернул с лица Зарифа платок. И Рюзгар застонал, не сознавая, что стонет в голос. Реальность оказалась прекрасней, чем его фантазии: и скулы, и подбородок, и чувственные губы — краше любой мечты! Однако Рюзгар твердо решил, что от легкой юношеской щетины и от нежных усиков над верхней губой он заставит Нарцисса избавиться при первом же удобном случае.

Закапыватель не сразу заметил, что на его стон обратили внимание все, даже разбойники повернули головы.

— Что? — изобразил Рюзгар невинное выражение, которое на физиономии палача смотрелось страшнее любой хмурости и злобности. — Веревки тугие, в кожу впились. Больно же!

Пока все отвлеклись на него, принцесса воспользовалась моментом — и укусила державшего ее разбойника за мозолистые пальцы. Она не собиралась восхищаться красотой своего несостоявшегося убийцы! Наоборот, при виде его идеальных черт в ней всколыхнулась ответная волна ревности. Принц — ну надо же! Любовник ее жениха собственной персоной! Пусть даже она сама не желала этого брака, но оскорбительно же всё-таки!!!

Укушенный разбойник взвыл. И Нилюфер, сбросив с запястий веревки, накинулась с кулаками на Зарифа, сопровождая беспорядочные удары громкой яростной руганью базарной торговки.

— Шайтан вы за ноги! — заорал в возмущении Кара-Курт на своих разбойников. — Почему дева не связанный?!

— Мы ее связывали! — покаялись разбойники. — Но она запищала, что ей больно, и пришлось ослабить узел! Это ж дева, а мы дев связывать правильно не умеем! Страшно, вдруг косточки переломятся?! Тем более нежная принцесса!

— Вокруг мой одни идиоты! — возвел очи к небу атаман.

В итоге Нилюфер еле оттащили от изваленного в пыли Зарифа, ставшего теперь уж не Черной Смертью, а совершенно серой и пуще прежнего бледной. Переживавший за него больше всех Рюзгар вздохнул с облегчением: Нарцисс от вспышки девичьего бешенства не сильно пострадал. Она ему даже лицо не расцарапала против бабского обычая — наверное, потому что он, опешив, совершенно не сопротивлялся.

Ярость в сердце принцессы угасла так же внезапно, как вспыхнула. Нилюфер села прямо на землю и разрыдалась. Громко, со вкусом, с подвываниями, с соплями и ручьем слез по грязным щекам. Уж что-что, а деву учить рыдать не надо, это умение врожденное. Тем более необходимое для нежной капризной принцессы.

Кара-Курт от ее немелодичного разобиженного воя уши закрыл руками. И приказал отправить ее к бабам, чтобы успокоили.

Выяснилось, что лагерь разбойников был разбит совсем рядом: несколько больших общих палаток, шатер для атамана, загончик для лошадей да ручей в двух шагах. Что еще для кочевой жизни нужно?

Уставшую от собственного рёва принцессу больше не связывали. Ее отвели к женщинам разбойников, коих оказалось не так уж мало. Те как раз были заняты готовкой: кухня располагалась под простым навесом — два закопченных котла над трескучими кострами.

Поахав и поохав над несчастной девой, женщины определили ее резать лук. Всё равно слезами умывается, так хоть будет уважительная причина носом хлюпать. А то, что замуж не по своей воле идет — то разве ж горе? За халифа ведь, не за нищего какого-то отдают!

Нилюфер словам утешения кивала, за ласку и понимание вежливо благодарила. И помочь не отказалась. Благо никто не заметил, что вместо того, чтобы порезать лук выданным кухонным ножом, принцесса кромсает овощ кинжалом. Кинжал Нилюфер заранее украла у Зарифа, ради чего собственно на парня и накинулась. Она прекрасно знала, что лезвие сдобрено сильнейшим сонным зельем — сама видела, как чуть-чуть поцарапанные охранники беспробудно дрыхли, и ничем тот сладкий сон невозможно было нарушить.

Правда, чтобы затея не сорвалась на корню, пришлось принцессе еще дважды устроить показательную истерику: сначала убежала проклинать обманщика Рюзгара. Заодно выяснила, что бывшего палача предусмотрительно посадили в деревянные колодки с хитрым железным замком, так что самой Нилюфер его не вытащить, как ни старайся. Но зато стало ясно, что Рюзгара кормить никто не собирается, следовательно отравиться сонным ядом ему не грозит.

Сбегала она и к Зарифу. Прокляла его до седьмого колена, очень громко, а сама неприметно сложила пальцы в фигу, чтобы не сбылось. Нарцисс только морщился от ее воплей, ибо в ушах звенело. Шлявшиеся неподалеку и бдившие разбойники весело хрюкали и гоготали: разборки невесты и любовника! К великому облегчению для Нилюфер, атаман не стал сажать Зарифа в колодки, наградив пленника ошейником и цепью, руки великодушно оставив свободными. Нилюфер слышала распоряжение Кара-Курта, чтобы, мол, принца и принцессу кормить досыта и обходиться вежливо. Поэтому пришлось ей вцепиться своему сопернику в черную косу и под видимостью вновь затеянной драки шепнуть ему на ухо, чтобы к пище не притрагивался.

Так и вышло по ее плану: вылизав котлы дочиста, насытившись, вся банда расползлась спать. И хоть в трубы труби — просыпаться не желали.

Не особо таясь, Нилюфер прокралась к Зарифу. Тот сидел в своем уголке угрюмый, из темноты глазами сверкая. Принцессу встретил молчанием, хоть она и принесла ключик от ошейника, украденный из связки на поясе храпящего Кара-Курта.

Принцесса шепотом поторопила пленника, ибо она понятия не имела, сколько времени продлится действие сонного зелья.

Однако Нарцисс не спешил подставлять ей свою шею, чтобы разомкнула оковы.

— Зачем ты меня освобождаешь, дева? — спросил он с подозрением. — Или забыла, что я желал твоей смерти?

— У меня хорошая память, не жалуюсь, — буркнула Нилюфер. Присела перед ним на колени, ухватила упрямца за косу, нагнула к себе, так что он уткнулся лицом ей в высокую грудь прямо между дынек, и принялась искать в темноте замочную скважину на ошейнике.

— Зачем же тогда? — задавленно прогнусавил Зариф, однако не делая попыток помешать ее копошению.

— Я не смогу убежать в одиночку, — пояснила очевидное принцесса. — Мне нужен Рюзгар. Но я не смогу его вытащить без твоей помощи. Помоги мне! Или ты хочешь остаться, чтобы тебя отвезли к визирю, а тот бы продал тебя обратно халифу? Хочешь, чтобы все узнали, что ты собирался убить законную невесту правителя?

— Тебя ждала не свадьба, — возразил Нарцисс, растирая освобожденную шею ладонью. — Твоих родителей обманули, пообещав сделать тебя женой. Но ты стала бы очередной наложницей в гареме, только и всего.

— Мне это известно, — перебила она, сердито засопев. — Но ты так говоришь, будто ты сам чем-то лучше меня! Принц из побежденной страны, что сдался на милость победителю.

— Нас не победили! — не сдержался Зариф. — Мы заключили мир на обоюдовыгодных условиях.

— И поэтому ты тоже отдался халифу душой и телом — к обоюдному удовольствию! — съехидничала Нилюфер.

— Уж кто бы говорил, принцесса порабощенного края, — вернул шпильку Нарцисс.

— Мы тоже не сдавались, у нас тоже мирный договор о дружбе и выгодной торговле, — объявила Нилюфер.

— Торговля принцессами в том числе? — прибавил укол Зариф.

— Я хотя бы женщина, — поставила жирную точку в бессмысленном споре Нилюфер, поджала губы. — Я могла надеяться, что подарю халифу наследника и в будущем смогу сделаться матерью правителя. А ты на что пошел? Ты предал свою страну, позволив себе влюбиться. Вполне возможно, — она хмыкнула в наигранном веселье, — что один из моих сыновей от твоего возлюбленного халифа мог бы стать твоим преемником, ведь Сефев не позволил бы тебе завести жену, как подобает настоящему мужчине. Зато с моей помощью три страны стали бы единым целым без всякой войны.

— Он больше не мой… — тихо отозвался Зариф, но не сумел заставить себя выговорить то самое слово. Вздохнул: — Возможно, ты права. Так было бы, если бы я всё не испортил. Не потерял бы разум от ревности и обиды.

— Я прощаю тебя, — с улыбкой сказала Нилюфер.

— Я не просил твоего прощения, — дернулплечом Нарцисс. Однако негромко добавил: — Спасибо.

— Помоги мне избежать навязанной участи! — попросила Нилюфер. — Я не желаю быть наложницей. Пойми, я не встану между тобой и Сефевом, если ты поможешь мне сбежать!

— Тебе никуда не деться, — покачал головой Зариф.

— Я не буду делить постель с халифом! — горячо объявила принцесса. — Чем я могу доказать свои слова, чтобы ты мне поверил? Что мне предложить тебе в обмен на твою помощь? Хочешь, забери мою невинность! Лишившись девственности, я потеряю всякую цену. Лекарки с позором вышвырнут меня из гарема, халиф даже издали меня не увидит!

— Ты понимаешь, каким скандалом это обернется? — ужаснулся Зариф. — Твой позор дорого встанет твоему отцу.

— Мне наплевать! Почему я должна заботиться о благе моего отца, если он ни во что не ставил жизнь и счастье своей дочери?!

— Тише.

— Прости. Так… ты согласен? — с надеждой придвинулась еще ближе Нилюфер. — Ты возьмешь меня? Моя девичья честь — единственное богатство, что у меня осталось.

Она подкрепила свои слова, расстегнув одежду. Она сама взяла за руки своего несостоявшегося убийцу — и положила себе на груди, чтобы он смог ощутить всю их тяжесть и сочную привлекательность.

— Да я лучше под Рюзгара лягу, — пробормотал Зариф, брезгливо убрав ладони от ее сокровищ.

Нилюфер эти его слова не покоробили, наоборот, она улыбалась, торопливо приводя одежду в порядок:

— Значит, договорились! Ты получишь мою невинность.

— Я не торговец, чтобы со мной расплачиваться по счетам, — отрезал Зариф.

Но принцесса уже считала спор выигранным. Она поднялась и кинула ему в руки ключ от колодок Закапывателя:

— Я буду ждать вас возле ручья. Я позабочусь о лошадях, а ты позаботься о нашем охраннике.

— Он убийца! Палач! — напомнил ей, приглушив голос, Нарцисс.

— Я не слепая, — фыркнула Нилюфер. — Я вижу, как он на тебя смотрит. Или ты его боишься?

Даже в темноте было понятно, что Нарцисс смущенно покраснел.

___________

Приближение своих спутников Нилюфер услышала издалека: они сцепились в перепалке, едва переступив границу лагеря, и, кажется, вообще не помышляли сдерживать голоса. Хорошо, что сонное зелье исправно продолжало действовать, и над ставкой разбойников стоял дружный громкий храп, перекрывавший все прочие звуки.

— Я помог тебе освободиться? Всё! Больше я тебе ничего не должен! Не требуй от меня ничего!

— Зариф, солнце моего лета, я не смею ничего требовать! Лишь не прогоняй меня прочь! Не жизнь мне будет без света твоих очей! Сефев меня ведь за тобой послал.

— За мной? Я-то думал, ты послан за Нилюфер.

— Зачем за нею посылать, если доставить принцессу забота отдающей стороны, а не принимающей? Они сами хотели мира, они сами назначили цену. Нет, Сефев нанял меня из-за тебя! Я искал тебя повсюду!

— В борделях в первую очередь? — съязвил Зариф.

— Вдруг тебя похитили? Я был обязан проверить везде! — нашелся Рюзгар. — Сам халиф приказал мне перевернуть весь мир вверх дном! Ты пропал без следа, без вести — как тут не всполошиться, не потерять разум от беспокойства?

— С чего бы это ему терять разум? Он сам прогнал меня прочь!

— Не прогнал, а отослал — к тебе на родину, в твой отчий дом, — справедливости ради заметил Рюзгар.

— Я не собираюсь, как отвергнутая девица, возвращаться в родительский дом, сидеть там взаперти и ждать, когда мой ветреный возлюбленный соизволит вспомнить обо мне от скуки. Он даже ни словом не обмолвился о запланированной женитьбе! Что ты думаешь об этом, Закапыватель?

— Твой возлюбленный побоялся, что ты взбесишься от ревности и решишь избавиться от соперницы.

— Или он именно на это и рассчитывал? — ядовито поинтересовался Нарцисс. — Он хотел, чтобы я сошел с ума от обиды и убил его невесту? Этим я развязал бы войну между двумя нашими странами! А Сефев всё равно остался бы в выигрыше: ведь в таком случае наши с Нилюфер родители никогда не подумали бы объединиться против его власти. Ты понимаешь, Рюзгар? В итоге он бы легко подмял под себя два королевства, разоренные и ослабленные враждой, устроенной по его собственному плану!

— Ты прав, Нарцисс, — покладисто согласился Закапыватель. — Именно поэтому твой возлюбленный халиф держал тебя в неведении. Он знал, что ты сам всё разузнаешь о его союзе с Нилюфер. И он был более чем уверен в твоей любви к нему. В твоей ревности.

Между тем они достигли ручья, где поджидала Нилюфер с тремя оседланными и навьюченными лошадями. Рюзгар даже присвистнул, быстро проверив сумки и найдя там недельный запас провизии и вино в бурдюках. Отменное вино, награбленное разбойниками у богатых купцов.

— Сефев ведь не вернуть меня приказал?

Вопрос заставил Рюзгара помедлить, он не вскочил в седло, остановившись подле выбранной лошади, самой рослой из трех.

— Мне приказано убить вас. Обоих.

Услышав признание, Нилюфер лишь легкомысленно фыркнула. И почти ловко забралась в седло, даже не пришлось просить помощи у мужчин, чтобы подсадили.

— Если бы ты не смог убить деву… А ты не смог бы, — возразил Рюзгар, жестом попросив промолчать Зарифа, оскорбленного обвинением в трусости. — Всё во дворце знают, куда ты улетел, пылая жаждой мщения. Поэтому весть о смерти принцессы ни для кого не стала бы неожиданностью. Я же… Пытаясь защитить невесту халифа, я смертельно ранил бы тебя, мой прекрасный Нарцисс.

— Ведь ты палач старого визиря, — кивнул Зариф. — Тебе такое поручение не в тягость.

Рюзгар болезненно улыбнулся в ответ, покачал головой:

— Ты не знаешь, Нарцисс, каких усилий мне стоило заполучить этот заказ.

— Чтобы заслужить доверие халифа и сохранить свою кровавую должность? — прищурился Зариф.

— Дурак! — припечатала с высоты Нилюфер. — Я же сказала: Рюзгар будет нас охранять до последней капли своей крови. Довольно разговоров, нам нужно ехать!

___________

Спустя час, когда притомившиеся лошади перешли с галопа на рысь, а затем вовсе пошли шагом, Зариф раздраженно обернулся к двоим всадникам, не желающим от него отставать:

— Я не помню, чтобы я предлагал вам ехать за мной! Разве мир настолько мал, что нет других дорог?

— Для меня больше нет иных дорог во всём мире, — отозвался Рюзгар. — Отныне мой путь повсюду следовать за тобой, Нарцисс. Даже если ты отправишься в подземный мир, полный огня и чудовищ, я не убоюсь и спущусь вместе…

— А мне ты должен! — перебила поэта-палача Нилюфер.

— Я не помню за собой никакого долга, — передернул плечами Зариф.

— Значит, у тебя скверная память, — заявила принцесса. — Ты обещал лишить меня девственности. И я не отстану от тебя, пока ты этого не сделаешь.

Рюзгар хрюкнул смешком, приметив, как Зариф ударил лошадь каблуками, чтобы пусть хоть на пару шагов, но отойти подальше от упорной девы.

— Неблагодарная! Я подарил тебе жизнь, а ты что-то от меня требуешь? — справедливо возмутился Нарцисс.

— Рюзгар, — обратилась к палачу принцесса, — как терпел халиф такого полоумного рядом с собой? У него голова, что решето! Во-первых, жизнь мне подарили родители. Во-вторых, когда он сидел пойманный и связанный, он сам умолял меня о помощи. И я согласилась его вызволить при условии, что он исполнит мою просьбу.

— Не было этого! — не удержался от возгласа Зариф.

— И ты попросила его лишить тебя невинности? — деловито уточнил Рюзгар, не поведя бровью на пылающего гневом принца и не удивляясь околесице, что городила принцесса. — Прости, но зачем? Ведь тогда ты не сможешь выйти замуж не то что за халифа — последний нищий не захочет тебя взять к себе в дом, обесчещенную.

— Ну и что? — беззаботно отмахнулась Нилюфер. — Зато я буду совершенно свободна.

— Ты окажешься в борделе, — ядовито предрек Зариф.

— Лучше быть свободной в борделе, чем рабыней при муже! — парировала принцесса.

— Кстати о борделях! — вскинулся Рюзгар. — О, солнце моей души! О, зеница моего глаза!.. Эй, Зариф, я к тебе обращаюсь.

— Что тебе еще? — соизволил оглянуться в седле Нарцисс.

— Сделай милость, скажи нам, куда всё-таки ты держишь путь?

— Какая разница? — уныло отозвался Зариф. И спутникам стало ясно, что в расстроенных чувствах принц сам не знает, куда идет его лошадь.

— Если тебе безразлично направление, о, роза моих грёз, — сказал Рюзгар, — то почему бы нам не свернуть вон за той рощицей направо. Здесь неподалеку есть маленький городок, как обогнем холм — сразу увидим. А в том городке есть премиленький особнячок на окраине, где можно будет с удобством отдохнуть, вкусно покушать и сладко выспаться.

— Ты имеешь в виду бордель? — со смешком догадалась Нилюфер.

— Мужской бордель? — с ноткой презрения уточнил Зариф.

— Вполне приличное, чистое заведение, — заверил Рюзгар. — Одно из нескольких, мне принадлежащих. Я ведь не собирался всю жизнь работать палачом. Надо было заранее позаботиться, чем обеспечивать себе безбедную старость.

3

___________

Рюзгар не привирал, в борделе действительно оказалось уютно. Точнее, ничто не напоминало о том, что путешественники попали именно в бордель. Это был просторный особняк, окруженный цветущим садом. Три этажа, добротная, дорогая отделка изнутри. Всё выполнено со вкусом. Вернее, всё то, что можно было увидеть, не заглядывая в отдельные спальни, где красавцы принимали своих гостей. Впрочем, в тех помещениях, куда с почетом проводили Рюзгара и его спутников, клиенты не появлялись никогда. Это были особые, хозяйские апартаменты, хранящие печать изыска и даже роскоши. И в этом крыле здания оказалось достаточно комнат, чтобы все трое смогли разбрестись в разные стороны в сопровождении услужливых слуг, чтобы спокойно привести себя в порядок, равно как отдохнуть от компании своих странных спутников и привести в порядок собственные мысли.

Тот небольшой мраморный бассейн, в котором купался Зариф, показался принцу действительно роскошным. И дело не в том, что ему не доводилось видеть бассейны более просторные — напротив, во дворцах, где он жил прежде, эта купель сошла бы лишь для приближенных слуг, не для господ. Однако Зариф уже так давно не нежился в тепловатой воде, пронизанной ароматами драгоценных масел. Он так давно не мыл свои роскошные волосы хорошим мылом. Он гнался за убийством принцессы, а себя, избалованного, изнеженного, загнал в черное тело, едва вправду не превратившись в Черную Смерть — бледное подобие самого себя.

Нарцисс насладился купанием, позволив своему телу блаженствовать. И в рассеянной задумчивости не заметил, что… Как-то так вышло по привычке, но он так же приготовил себя к любовной близости, как прежде каждый вечер готовился к встрече с халифом. Вот только с возлюбленным он больше никогда не увидится. И даже если суждено им столкнуться, то об утехах страсти уж точно речи быть не может. Больше не может…

Эти мрачные размышления навеяли на Зарифа черную тоску. Щеки раскраснелись: он приготовил свое тело, но отдаться некому! Какой позор и стыд.

Зариф вновь окунулся в воду с головой и сидел в бассейне под струями льющейся сверху воды до тех пор, пока последние пузырьки воздуха не вырвались из его горла.

Он прекрасно слышал, о чем в дороге говорили палач и принцесса. Пусть они переговаривались негромко, однако и не шептались, не таились, не боялись, что их слова донесутся до его слуха. При этом говорили они в первую очередь о нем самом:

— …Ты ведь его давно для себя заприметил, — заметила догадливая принцесса.

— Я видел его лишь однажды, — признался Рюзгар. Он был благодарен Нилюфер за возможность откровенности. — В тот день меня вызвали ради очередного грязного дельца моего покойного хозяина. Черный Нарцисс тогда стоял в тени трона халифа. Загадочный, он притягивал взгляд. Я не видел его лица, он был закутан тончайшим черным покрывалом, непрозрачным для нескромных взоров. Даже глаз его было не различить за вуалью. Лишь кончик косы виднелся из-под кромки покрывала, вплетенная шелковая лента с ниткой жемчужного бисера, небрежно распустившийся бант. Я боролся с собой всю аудиенцию, хотелось подсказать ему, чтобы подвязал ослабший узел, иначе мог сам же наступить туфлей на ленту.

— Не сказал? — заулыбалась Нилюфер.

— Не посмел, — сокрушенно уронил голову на грудь Рюзгар.

— Наверное, ты очень пристально тогда на него пялился. Похоже, в тот день он тоже тебя запомнил, — сказала принцесса. — Значит, поэтому, когда тебе велели найти его, ты первый делом рванул в бордель? Не ради своей хозяйской проверки или для того, чтобы забрать причитающуюся прибыль. Тебя просто похоть обуяла, да? При мыслях о том, что вскоре вожделенное тело прекрасного принца окажется всецело в твоих руках. Полностью в твоем распоряжении!

— Да, — горестно вздохнул Рюзгар. В одно короткое слово он умудрился вложить всю неизбывную страсть и несбыточную мечту, давно гложущую его, казалось бы, черствое сердце палача.

Зариф, в этот момент откровения ехавший впереди, выпрямился в седле, точно меч проглотил. И ни за что на свете он не пожелал бы оглянуться, чтобы встретиться глазами с Рюзгаром. Но тот, откровенничая с принцессой, определенно безотрывно буравил голодным, жалостливым взглядом спину принца — Нарцисс ощущал тяжесть его взора всей кожей поясницы и… хм, в особенности ягодицами.

Вспомнив сейчас о подслушанном разговоре, Зариф ушел под воду с бульканьем. Он должен быть оскорбленным подобным признанием? Ему следует покарать наглеца, предать лютой смерти? Однако почему-то принц не ощущал себя униженным этой непозволительной любовью. И вместо размышления о казни и пытках, которым обязан подвергнуть бывшего палача за свою поруганную честь… Вместо праведного гнева Зариф почему-то предпочел покраснеть, как девица. И вновь погрузиться под воду с головой…

Впрочем, вынырнуть пришлось довольно скоро: на пороге комнаты возник старший из слуг, евнух с кислой физиономией. Не тратя время на церемонии, даже не соизволив отвесить гостю подобающий поклон, слуга строгим тоном велел Зарифу поскорее вылезать из воды. После чего торопливо помог вытереться, причем не слишком вежливо, отжать и расчесать волосы. Он даже без спроса натер опешившего принца ароматическим маслом! И замотав в шелковый халат цвета алой крови, потащил за собой, держа за руку, словно нашкодившего пажа.

Быстрым шагом они миновали коридор и галерею. Зариф заикнулся спросить, что всё это значит, но слуга на него лишь шикнул. А принц не привык, чтобы на него шикали! Поэтому удивленно замолчал.

Впрочем загадка скоро разрешилась: слуга распахнул двери, ведущие в роскошную спальню, и низко поклонился сидевшему на широкой кровати Рюзгару:

— Господин, я привел вам юношу, как вы и велели.

— Наконец-то! — ворчливо отозвался бывший палач. Похоже, он был не слишком доволен тем, что его заставили так долго ждать. Он сидел на разобранной постели совершенно обнаженный и был вынужден всё это время собственноручно ласкать свой мощный детородный орган. Узрев оный во всей красе, Зариф залился краской.

Слуга в согбенной позе попятился назад за порог, а вперед вытолкнул растерянного и смущенного принца. Явно подразумевалось, что через секунду дверь захлопнется за спиной Зарифа, и они останутся с бывшим палачом наедине. У принца пробежал холодок предвкушения вдоль позвоночника под тонким шелковым халатом. Он удивленно распахнул глаза, осознавая предательское желание собственного тела.

Рюзгар наконец-то оторвался от своего занятия и взглянул на представленного для услады юношу, и челюсть его отвисла в немом крике изумления.

Зариф потупился. Но не сделал и шага назад.

Слуга почуял неладное и в непонимании разогнулся.

— Болван! — чуть слышно просипел потерявший голос Рюзгар, обращаясь к слуге. — Ты кого мне привел?!

— Что, господин? — не разобрал евнух.

— Он спрашивает, кого ты ему привел, — любезно пояснил Зариф, успевший слегка оправиться от удивления. Он встал в уверенную позу и сложил руки на груди: на самом деле удерживая ворот, чтобы не распахивался слишком глубоко перед ошеломленным взором Рюзгара.

— Господин, как вы велели: новенький мальчик для утех! — отчитался слуга.

— Новенький! Но не настолько новый! — засипел Рюзгар в ярости.

— Но я подумал… — пробормотал евнух, начавший осознавать всю глубину совершенной ошибки.

— Это — не мальчик! — указав пальцем на Зарифа, объявил Рюзгар.

— Разве? — совершенно запутался слуга, который недавно собственными глазами удостоверился в том, что перед ними явно не девочка и точно не кастрат.

Рюзгар сдавленно зарычал, лицо его наливалось гневным багрянцем:

— Это мой дорогой гость, а никак не новый мальчик для борделя!

— Но я подумал, ведь вы обычно привозите с собой новеньких и самолично их проверяете на пригодность… Простите меня, господин!!! — бухнулся на пол слуга, стукнулся лбом. — И вы, дорогой гость нашего хозяина! Нижайше прошу простить! Я виноват! Я заслуживаю любого наказания!

Зариф отодвинулся от слуги на шаг и поглядел на Рюзгара. Тот пылающим взором смотрел на самого Зарифа, пытаясь угадать, насколько принц оскорблен сим недоразумением.

— Я прощаю тебя, — поспешил взять власть в свои руки Нарцисс. — И прошу твоего хозяина не наказывать тебя. В произошедшем недоразумении есть и его вина, раз он не сумел объяснить свой приказ правильно.

Рюзгар сокрушенно кивнул. Опомнился, торопливо прикрыл свои увядшие от переживания чресла простыней.

— Благодарю, добрый господин, — проблеял слуга. И повинуясь великодушному жесту принца, поспешил выскочить за дверь.

— Нарцисс, я… — пробормотал Рюзгар, не смея поднять глаза.

— Ты тоже прощен, — предупредил поток извинений Зариф. — Я как раз… собирался с тобой поговорить. Поэтому…

— Тебе лучше уйти! — не оценил его предупредительности краснеющий мужлан. — Я сейчас не готов к разговорам, как видишь.

Зариф сделал несколько неуверенных шагов вперед, подошел к кровати.

Рюзгар в растерянности поднял на него глаза:

— Если ты сейчас не уйдешь… — попытался втолковать он. Вздохнул и выпалил: — Не боишься, что я обойдусь с тобой, как с мальчиком для утех?

— Не боюсь, — тихо ответил Зариф.

— Нарцисс… — прошептал, пораженный до глубины души бывший палач. — Неужели…

— Мне тоже нужно развеяться, — негромко произнес Зариф. Опустив ресницы, он развязал пояс и повел плечами, позволив шелковому халату упасть к своим ногам.

Рюзгар шумно сглотнул. Но не вымолвил ни слова.

Взгляд Зарифа рассеянно проследил за скользнувшим вниз халатом, затем переместился с украшенного коврами пола на смятые покрывала на кровати, на простыню, скомканную между ног Рюзгара. И прямо на его глазах простыня начала приподниматься, словно шатер, подпираемый изнутри длинным шестом. Вернее, столбом. Толстой колонной. Зариф закусил нижнюю губу зубами, то ли в предвкушении, то ли в досаде на собственную слабость.

— Я… Ты… — забормотал Рюзгар. Позабыв обо всём на свете, он сполз, словно оглушенный, с постели на пол, встал на колени перед замершим красавцем, и поднял к нему руки в почти молитвенном жесте: — Ты не пожалеешь, обещаю! Я буду нежен.

— Постарайся, — рассеянно кивнул Зариф. Он опустился на край постели и позволил трепещущему любовнику развести свои колени в стороны, открыв доступ к сокровенному.

— О-о! — едва слышное сорвалось с приоткрытых губ Рюзгара в восхищении.

Зариф покраснел и отвернулся. Но не попытался прикрыться или отодвинуться. Там определенно нечему было восхищаться. Хрупкий принц не был обделен природой, однако ему было далеко до великолепной мощи бывшего палача. Кстати, оный выдающийся во всех отношениях орган вновь явил себя миру и Нарциссу в полной красе, моментально восстав в боевой готовности. Однако Рюзгар не удостоил собственный ствол даже мимолетным прикосновением руки, всецело сосредоточившись на услаждении принца.

Не смея осквернить предоставленное сокровище прикосновением грубых рук, Рюзгар с благоговением поднял пока еще недостаточно возбужденный ствол Нарцисса на свой широкий горячий язык. И осторожно вобрал в рот. Сомкнул губы вокруг, прижал головкой к твердому нёбу. И закатил глаза, словно отпробовал божественной амброзии. Детородный орган в сладостном жаре рта стал ощутимо увеличиваться, набирать силу. Словно бутон цветка распускался под лучами солнца, уверенно расправляя лепестки и поднимая чашечку к небесам на гордо выпрямляющемся стебле.

Наблюдавший за ним сквозь ресницы Зариф не удержался от шумного вздоха. Когда же Рюзгар начал нежно посасывать, принц откинул голову назад. Опершись руками о постель, он раздвинул колени еще шире, поощряя бывшего палача продолжать сладкую пытку.

Рюзгар продолжил, не торопясь. Пусть собственная мошонка поджалась, сведенная почти болезненной судорогой желания, он не смел спешить. Даже когда Нарцисс, забывшись, вновь прикусил нижнюю губу жемчужными зубками и слабо дернул бедрами, намекая на более смелые движения, Рюзгар положил обе руки ему на тонкую талию, погладил впалый живот большими пальцами, затем сместил ладони на узкие мальчишеские бедра и крепко сжал, удерживая от резких толчков, не позволяя ускорить события. Зариф капризно выдохнул с голосом, протестуя против своеволия. Он не умел принимать ласки безучастно, ему хотелось двигаться. Но нежные и сильные руки удерживали его, предупреждали порывы, оглаживали по бокам, успокаивая, словно он был напуганным молодым жеребцом, почти жеребенком, только что почуявшим седло и нового, незнакомого пока что всадника.

Однако Зариф не был намерен сдерживаться. Он откинулся назад всем телом, лег на простыни, одну ногу поднял на постель, согнув в колене, открыв себя для Рюзгара еще больше, еще откровеннее. Более того, чтобы бывший палач не смог сказать, будто не понял намёка, принц поймал его руку и решительно сместил со своего трепещущего живота вниз, ниже обласканных широким языком яичек.

— Заставь меня забыть о… обо всём. О нём.

Шепот Зарифа пронзил молнией, Рюзгар приоткрыл зажмуренные, затуманенные глаза. Под своими пальцами, направленными рукой принца, он ощутил подрагивающий вход, горячий, жаждущий прикосновений. Заранее разработанный, скользкий от масел, податливый, манящий.

Зариф громко, откровенно застонал, когда один палец на одну фалангу проскользнул внутрь его тела. Он дёрнул бедрами навстречу, без слов умоляя о большем. Но Рюзгар отнял руку, сам не понимая, почему. Что ему мешает принять этот роскошный дар? Возможно, ревность? Ведь Нарцисс сейчас думает вовсе не о нем.

— Я приказываю тебе, — срывающимся шепотом выдохнул Зариф. Приподняв растрепанную голову, зло сверкнул пьяноватыми от внутренней боли глазами.

— Прости, я не смею, — пробормотал Рюзгар. — Ты сам не хочешь этого. Ты всё еще любишь… его.

— Что ты знаешь! — бросил прекрасный Нарцисс, несравненный в своей тихой ярости. И закрыл пылающее лицо ладонями, выставив вверх острые локти.

Рюзгар никогда не чувствовал себя настолько беспомощным, как в этот момент. Настолько растерянным. Не понимающим, как утешить, не причинив еще больше боли. В это момент он ненавидел халифа сильнее, чем когда-либо прежде. Тень Сефева встала между ними незримой стеной…

— Пусти, меня ждут! — раздалось снаружи.

— Господа заняты! Нельзя мешать! — причитал слуга. Но как остановишь упрямую принцессу?

Нилюфер ворвалась в чужую спальню, как к себе домой. И замерла, пораженная увиденным.

Зариф взглянул в ее сторону сквозь пальцы. Затем медленно опустил руки. Но больше не сделал ни движения. Рюзгар тоже не посчитал необходимым встать с колен с пола. Он лишь упер в бесцеремонную гостью тяжелый взгляд, без слов объявивший ей, насколько она не вовремя. Однако Нилюфер не поддалась стыду, пусть щеки ее вспыхнули ярче диких тюльпанов. Напротив, она сделала знак слуге выметаться прочь, чему тот с охотой подчинился, бесшумно затворив двери. Сама она подошла к кровати — и медленно разоблачилась. Рюзгар невольно отметил: недавно точно так же шелк соскользнул с плеч Нарцисса. «Так», да только при этом совсем непохоже. Шелковая тончайшая ткань облизнула на прощанье высокий бюст, торчащие крупные соски налитых грудей. Крутые женские бедра так же замедлили шорох скольжения. И ноги — ноги принцессы с полными сочными ляжками и аппетитными икрами не шли в сравнение со стройными ногами Нарцисса. Рюзгар вновь испытал прилив голода, он шумно сглотнул наполнившую рот слюну… И с тревогой покосился на Зарифа: принц, окинув взглядом налитые груди, осиную талию и бесстыдно округлый девичий животик, под которым темнел треугольник темных завитков, вновь со слабым стоном закрыл лицо ладонями.

— Зариф, ты обещал взять мою невинность! — негромко, но решительно потребовала Нилюфер. — Я вижу, Рюзгар достаточно распалил тебя, поэтому нет причин откладывать моё посвящение в женщины.

Нарцисс ни вздохом, ни движением не дал ей ответа. Рюзгар же не мог не заметить, что несколько минут назад стоящий в готовности и охоте ствол принца теперь с каждым мгновением клонился к унынию всё мрачнее и мрачнее.

Нилюфер не ждала приглашения — забралась коленями на постель и оседлала Черного Нарцисса, без смущения и деликатности села своими мягкими широкими ягодицами на его узкие бедра. Заведя руку себе за спину, она нашарила его увядший без желания ствол и стиснула в кулачке. Зариф глухо замычал сквозь ладони.

— Принцесса, пожалуйста! — решил вмешаться Рюзгар.

«Он не хочет тебя!» — едва не произнес бывший палач, но удержался. Ведь для женщины подобные слова прозвучат оскорблением. Впрочем, это была очевидная истина. И Нилюфер видела всё сама.

— Не волнуйся, — отмахнулась принцесса. — Дай мне минуту, и он меня захочет.

Ее самоуверенность не оправдалась ни через минуту, ни через четверть часа. Рюзгар скрипел зубами, но не смел вмешаться без позволения Нарцисса. А принц лежал безучастный, закрыв глаза. И терпел. Сначала терпел молча, потом с его побледневших губ всё чаще стали срываться раздраженные и болезненные вздохи и всхлипы.

Нилюфер сделала всё, на что хватило ее девичьей фантазии: она гладила его грудь и живот своими мягкими грудями, которые болтались тяжелыми колоколами, когда она наклонялась так низко. Она водила по его коже бусинами твердых сосков. Она целовала его шею и вылизывала ключицы, стараясь не обращать внимания на дрожь отвращения, пробегавшую по его телу. Она даже осмелилась взять в рот его детородный орган, но от ее обильной слюны, словно от яда, головка буквально попыталась спрятаться в складках крайней плоти, словно пугливый зверек в норке.

Всё же Нилюфер пришлось признать поражение. Она беспомощно оглянулась на Рюзгара. Тот скрипел зубами уже не только из-за волнения за потерявшего мужскую силу Нарцисса. Лицезрея все эти девичьи ухищрения и ласки, видя перед собой два безупречно прекрасных обнаженных тела, Рюзгар тайно в мыслях молился своим богам только об одном: лишь бы не выплеснуть семя под собственной рукой, не опозориться на виду у тех, кого он желал всем своим существом больше всего на свете. Обоих. Сразу. Одновременно.

— Рюзгар! — охрипший голос Зарифа заставил бывшего палача вздрогнуть всем телом. — Скрой от меня ее груди.

Нилюфер густо покраснела и обиженно надула губки. Однако она позволила рванувшему с места Рюзгару схватить себя в охапку. Позволила ему сесть на постели за своей спиной, устроилась между его расставленных ног, трепетно прижавшись всем телом. Рюзгар заставил себя проглотить стон вожделения: ее упругий широкий зад притиснулся к низу его живота, так что его гордо поднятый ствол оказался зажат в уютной ложбинке между упругих ягодиц. Причем ложбинка оказалась восхитительно влажной и горячей: пока Нилюфер ёрзала на принце, она успела изрядно промокнуть. Теперь Зариф, поднявшись, с брезгливостью вытирал краем простыни ее обильные соки со своего живота и бедер. И Рюзгар, вдохновленный видом обиженного Нарцисса и его поджатых губ, еще сильнее прижал к себе ойкнувшую принцессу.

Повинуясь приказу, Рюзгар набросил на ее плечи и груди легкое покрывало с кровати, однако укутал так, чтобы ее живот и расставленные ноги остались на виду. Поверх же смятой ткани Рюзгар для надежности ухватился за груди пятернями, стиснул, попутно прищипнув между пальцев крупные горошины сосков. В тесных объятиях Нилюфер чувственно взвизгнула, и прильнула к бывшему палачу еще плотнее, откинула голову ему на плечо. И колени ее в немом призыве разошлись в стороны, демонстрируя мрачному Нарциссу истекающее влагой лоно с раскрасневшимися лепестками. Зариф бросил хмурый взгляд на сокровенное девичье богатство и дернул уголком рта.

— Пожалуйста! — шепнула Нилюфер, беспокойно и жарко ёрзая выгнутой спиной по торсу Рюзгара. Тот готов был взвыть в голос и тоже умолять безжалостного Нарцисса: «Пожалуйста! Скорее!»

Неизвестно, над кем из них двоих сжалился принц. Он подобрался к ним по смятым простыням, словно хищник, мягко ступающий по рыхлому песку барханов. Они оба замерли, оба широко раскрыли колени, готовые принять любую его волю. Нилюфер дышала тяжело, Рюзгар плотно держал ее груди, не позволяя им колыхаться.

Зариф медленно протянул руку и провел подушечками пальцев по напряженным мышцам на плече Рюзгара, затем подушечки сменились острыми кончиками ногтей, и от места прикосновений по всему телу бывшего палача разлилась мелкая сладостная дрожь. Ствол Рюзгара напрягся так, что грозил выстрелить сию минуту без лишней ласки.

Зариф не отрывал руку — и его пальцы продолжили свой путь, теперь уже по коже Нилюфер, по ее мягкому животику, вниз, по нежной коже в паху, щекотно коснулись кучерявых волосков треугольника. Впрочем, теперь лепестки ее лона были так напряжены, так гостеприимно раскрыты, что завитки ничего не могли скрыть от пристального взора, напротив, бесстыдно оттеняли алые и сочно-розовые тона плоти, блестящей от влаги.

Нилюфер слабо вскрикнула, когда его пальцы вторглись в ее лоно, исследуя складки, поглаживая лепестки. Принцесса задышала глубоко и часто. Пальчики на ее ногах поджались, выдавая, что вскрикнула она отнюдь не от боли. В молчании отчетливо были слышны влажные пошлые звуки, словно девичье лоно пыталось самовольно заглотить мужские пальцы как можно глубже, словно с причмокиванием облизывало лепестками, обмазывало своим густым нектаром, не желая отпускать.

— Пожалуйста! — всхлипывала Нилюфер.

Она нашла в себе силы раскрыть глаза и взглянуть в лицо желанного. Оказалось, прекрасный Нарцисс смотрел на нее, не отрывая тяжелого взгляда. Он нависал над нею. Так близко, что она видела каждую из его ресничек, таких густых и длинных, каждый волосок в его сдвинутых бровях. Он ласкал ее — и смотрел так, словно ненавидел ее. От этого разительного контраста Нилюфер еще больше жаждала ощутить его в себе. Как можно скорее. И как можно глубже. Пусть даже он возьмет ее грубо — она согласна даже на унижения и пренебрежительность, лишь бы…

Но вместо этого он отстранился. Чем действительно причинил ей болезненное ощущение неудовлетворенности, стыда, неутоленной жажды. Нилюфер действительно было больно — ее лоно уже столько времени истекает желанием, но до сих пор остается незаполненным, теперь лишь раздразненным еще больше!

— Ты хотела отдать мне свою девственность? — выгнув бровь, жестко уточнил Нарцисс.

— Д-да… — пролепетала Нилюфер. — Прошу тебя…

— Ты так настойчиво хотела продать мне товар, которого у тебя нет? — сверкнул глазами Зариф. Презрительно улыбнулся: — Мошенница. Ты полагала, если я предпочитаю мужчин, то не смогу отличить невинную деву от распутницы?

— Я… — заикнулась Нилюфер, но не смогла придумать достойного оправдания. Теперь она чувствовала себя иначе: надежные объятия бывшего палача теперь казались ей оковами, а она — распятой и голой перед своим судьей.

— Ты собиралась обвинить меня перед халифом? — продолжал Зариф. — Якобы я не убил тебя, но отнял единственное твое достоинство. Изнасиловал. Осквернил. Сделал тебя недостойной разделить ложе с повелителем. Твои слова прозвучали бы достоверно, ведь все знают, что я желал мести.

— Прости, — на ресницах принцессы заблестели слезы. Она стыдливо свела колени вместе, подтянула к себе, словно страшилась удара в живот.

Рюзгар, не смевший даже выдохнуть, пока звучали обвинения, отпустил ее груди и скользнул руками под ее согнутые ноги, провел под ягодицами, вторгся в тепло лона, изучая, огладил пальцами смятые зажатые лепестки, вызвав новую волну трепета.

— Ты прав, она давно уже не дева, — подтвердил бывший палач, хотя его свидетельства никто не требовал.

Покрывало, более не удерживаемое руками Рюзгара, упало с дрожащих плеч принцессы, обнажив бюст. И пусть Нилюфер тотчас подхватила освободившиеся груди рукой, — словно бы ее тонкая рука могла прикрыть это богатство! — Зариф успел увидеть больше, чем смог вынести. Сегодня ему хватило открытий более чем достаточно. Вновь заколыхавшиеся перед глазами «колокола» и венчающие их припухшие соски… Принц резко побледнел, поперхнулся, зажал себе рот рукой — и скатился с кровати, кинулся бегом прочь из спальни, суетливо успев подхватить с ковра свой халат цвета крови. Его мутило. Его откровенно тошнило от всего этого.

Дверь захлопнулась за ним с грохотом.

Рюзгар дернулся было броситься следом, но принцесса его удержала:

— Оставь ему хоть каплю достоинства. Вряд ли твой прекрасный Нарцисс хотел бы, чтобы ты смотрел, как его выворачивает желчью. Там найдутся слуги, чтобы принести ему воды и подсунуть ночную вазу. Твоя помощь не потребуется. Лучше останься здесь и помоги мне?

Рюзгар принял ее рассуждения. Однако в другом вопросе она рассудила неверно:

— Вряд ли халиф поверил бы придуманному тобой оправданию, — произнес он печально. — Они с Нарциссом давно вместе, Сефеву прекрасно известны все его слабости.

Нилюфер пожала плечами:

— Откуда ж мне было знать, что он не может иметь дело с женщинами? Возьми хоть ты меня. У меня уже всё болит!

Рюзгар постеснялся признаться, что у него тоже всё давно опухло от вожделения. Однако взять то, что отверг прекрасный Нарцисс… Заметив его сомнения, принцесса нарочно потерлась о его ствол ягодицами:

— Брезгуешь взять меня, как жену? Тогда возьми, как пленницу.

— У тебя всё же есть любовник? — уточнил Рюзгар.

— Если ты вновь спрашиваешь, есть ли человек, которому я дорога и которому не безразличная моя судьба, отвечаю снова: нет такого! — поджала губы Нилюфер. — Я отдала свою невинность легкомысленно, тому, кто взял бездумно. Что ж теперь сожалеть о потере? Просто посади меня на свой кол, палач Закапыватель!

— Я тебя порву, — поделился справедливым опасением Рюзгар. Однако предложение было слишком соблазнительным, чтобы найти смелость отказать!

— Порви, — кивнула Нилюфер без улыбки. — Хоть до смерти замучай. Лучше испустить последний вздох на твоем коле, чем в цепях сесть на раскаленный железный, когда Нарцисс отдаст меня людям халифа, как предательницу и прелюбодейку.

— Он не сделает этого, — без должной уверенности в голосе произнес бывший палач.

— Просто исполни мое последнее желание, — невесело улыбнулась Нилюфер.

И Рюзгар повиновался ее приказу. Однако, как ни желал бы он немедленно овладеть ею, чтобы сбросить распирающее напряжение, бывший палач нашел в себе силы и волю сдержаться и хорошенько подготовить принцессу к вторжению. Ее упругий зад был слишком восхитителен, чтобы без жалости порвать его в кровь. Рюзгару давно опротивело причинять страдания, он больше не желал быть палачом. Только не в собственной постели. Поэтому он стиснул зубы и приступил к процессу со всей тщательностью и осторожностью. Нилюфер же оказалась послушной ученицей: она быстро научилась расслабляться под его прикосновениями, она охотно впускала в себя его пальцы, обмазанные в ее собственном соке. Ее упругий зад оказался упругим не только снаружи, но приятно-податливым внутри. И всё же безумно узким, несмотря на все старания и растяжку.

Вскоре оба настолько увлеклись этим занятием, что почти забыли о самой цели. Разрумянившаяся Нилюфер оседлала поверженного на постель Рюзгара и с воодушевлением скакала на нем, держась обеими кулачками за могучий ствол, словно за луку седла, а раскрытыми лепестками лона потираясь о крупную мошонку. При этом его ладони сжимали ее ягодицы, а средние и безымянные пальцы обеих рук продолжали растягивать вход в ее тело. Рюзгар довольно жмурился, словно смотрел против солнца, но не закрывал глаза, ибо такое зрелище воистину ослепляло, но оторваться и не смотреть было бы кощунством: при каждом резком движении груди Нилюфер подскакивали вверх, стремясь разлететься в разные стороны, словно перекормленные белые голуби, а потом тяжело падали вниз, чтобы через миг вновь взлететь, стремясь вырваться на волю…

В такой позе их и застал вернувшийся назад Зариф. Он явно пришел сообщить нечто важное, но увидев прыгающие груди, снова зажал себе рот рукой и поспешно отвернулся лицом к двери. Однако не сбежал. Сделал несколько глубоких вздохов, чтобы прогнать тошноту, прикрыл ладонью глаза, чтобы вновь не узреть то, что ему видеть не следует. И решительно повернулся к Рюзгару:

— Я придумал, как можно обратить эту ситуацию в нашу пользу, — сказал Нарцисс, и постарался, чтобы голос звучал уверенно и твердо.

— Смилуйся, прекраснейший! — проскулил бывший палач. — Я отлично ее растянул, дай мне минуту! Или присоединяйся. Только умоляю, не отвлекай нас сейчас государственными интригами! Позволь мне кончить, а потом проси всё, что захочешь!

Зариф недовольно скривился.

— Согласна… с каждым… словом… о, могучий Рюзгар!.. — подпрыгивая, подтвердила Нилюфер.

Она поняла, что нужно спешить, вернувшийся Нарцисс долго терпеть их взаимное наслаждение не намерен. Поэтому принцесса изогнулась, опираясь на отведенные назад вытянутые руки, бесстыже раскорячилась и сама насадилась на ствол бывшего палача — глубоко, до основания, закатывая глаза от долгожданной наполненности. Рюзгар застонал в блаженстве. Зариф коротко оглянулся на дергающуюся в позе паучихи принцессу и снова позеленел.

Однако два вдоха и выдоха, и Нарцисс мужественно справился с отвращением. Более того — он присоединился! Приник к губам Рюзгара с глубоким поцелуем, а рукою нашел вслепую, буквально нащупал между широко расставленных ног принцессы, в складочках лепестков под самыми завитками — заветный крошечный бугорок. Его-то Нарцисс и стиснул между пальцев, потер подушечками, погладил круговыми движениями, легко надавливая и дразня…

Кто вскрикнул первым, сказать сложно: то ли Рюзгар, замычавший в рот принца и излившийся в жадно пульсирующее нутро принцессы. То ли первая испытала пик блаженства Нилюфер — стиснула скрытыми сильными мышцами ствол любовника, а сама выгнулась мостиком, приняв затрепетавшим лоном умелые пальцы Нарцисса. При этом тяжелые груди заколыхались почти у самого ее горла, слегка придушив и тем самым оттенив наслаждение. У Нилюфер перед внутренним взором заискрились разноцветные огни, у нее подкосились колени, ослабели руки. Выпустив из себя опустевший после разрядки ствол, она растянулась поверх Рюзгара, раскинувшись на его ногах морской звездой. Тот не возражал, сам пытался отдышаться.

— Закончили? — с мягкой насмешкой спросил Нарцисс.

— О, да! — просипел Рюзгар. Неловко поймал руку принца и поднес к своим губам, благодарно поцеловал в нежное запястье: — Приказывай, что угодно! Моя жизнь принадлежит тебе.

— И моя! — поддакнула Нилюфер, срываясь на счастливый, пусть и задыхающийся смех.

Зариф серьезно кивнул, принимая их клятву. Он развязал пояс на своем халате и сбросил одежду, своей наготой пробудив обоих любовников к жизни. Хотя и Нилюфер, и Рюзгар краткое мгновение назад ощущали себя полностью вымотанными и удовлетворенными — нет же, прекрасный Нарцисс заставил их воскреснуть и воспылать жаждой с новой страстью.

— Если судьба будет ко мне благосклонна, мы обретем всё: власть, богатство, титулы, — четко и раздельно объявил Зариф, опускаясь на ложе под голодными взглядами любовников. — Если же я проиграю, мы заплатим нашими жизнями. Нас казнят, всех троих. Таков риск.

— Согласен, — облизнув пересохшие губы, без лишних раздумий произнес Рюзгар.

— Я тоже согласна, — кивнула Нилюфер. — Распоряжайся нами!

______________

4

— Не смеши меня, Нарцисс! — хохотал великий халиф ар-Рахим аль-Сефев ибн Шакри, утирая парчовым рукавом слезы. — Ты? Ее? Обрюхатил?! Не верю!!!

Визирь Аль-Аслан тоже позволил себе тонко улыбнуться.

Зарифу, стоявшему на коленях у подножия трона, было не до смеха.

— Я клянусь именем Бога! — повысил он голос, и его слова эхом разнеслись под сводами зала. — Принцесса Нилюфер-Илдиз ждет от меня ребенка.

Пусть халиф и принял своего беглого любовника в тронном зале, чтобы подчеркнуто показать принцу его место, происходил разговор при закрытых дверях. Присутствовали лишь сам халиф, визирь и провинившийся.

После месяца неизвестности Зариф добровольно вернулся во дворец с повинной. И более того, привел с собой пропавшую принцессу. С ними объявился бывший палач покойного визиря Кирима — то ли в качестве охраны, то ли как конвойный пёс, притащивший двух неразумных котят доброму хозяину.

И уж так удивил Нарцисс своего повелителя! Сефев слушал, переспрашивал, и никак не мог поверить собственным ушам.

Аль-Аслан откланялся, сославшись на необходимость узнать мнение лекарей и гадалок, которым отдали на осмотр перепуганную принцессу.

— Зариф, мальчик мой, — понизил голос халиф, поманил к себе своего любимца. — Признайся, что случилось?

Зариф послушно поднялся и подошел ближе. Сефев с улыбкой притянул его и заставил сесть к себе на колени. Обнял за плечи, поглядел в глаза.

— Как ты смог? — похоже, халифа волновала больше всего именно эта загадка.

Зариф не отвел глаза, насупил брови:

— Я разозлился. На вас, мой повелитель. Вы прогнали меня прочь, а сами хотели взять в жены эту грудастую корову. Я был не в себе, когда задумал эту месть. Я… я не помню, как овладевал ею. Помню, что проснулись в одной постели, а потом меня долго мутило.

Сефеввесело рассмеялся:

— Позволь мне увидеть вас двоих вместе собственными глазами! Ты — и эта девчонка! О, Великий Бог! Что за зрелище! Прекрасней невозможно представить пары!

Нарцисс покраснел и отвел глаза. Буркнул:

— Теперь вы смеетесь надо мной, мой господин.

— Ах, Нарцисс, — вздохнул халиф. — Я за это время устал печалиться и плакать. Ты пропал, во дворце оживились твои враги, стали нашептывать мне разное… А я словно протрезвел. Мне понадобилось потерять тебя, чтобы понять, насколько план, предложенный Асланом, рискован. Именно для меня рискован. Гонясь за двумя павлинами, я остался даже без пёрышка в руке! Ты сам не представляешь, что ты значишь для меня.

Зариф в его руках нахохлился, словно виноватый птенец под крылом терпеливого родителя.

— Я не сержусь на тебя, — милостиво признал халиф. — Я сам совершил ошибку, отослав тебя. И если эта девочка действительно родит от тебя дитя, я охотно признаю его своим наследником. Ты сам знаешь, что моё семя дает слабые всходы. Столько женщин в гареме — и лишь несколько дочерей в награду за мои бессонные ночи.

Халиф грустно рассмеялся.

— Твой ребенок будет божественно красив. Я с радостью назову его своим.

— Всё-таки вы не позволите мне взять в жены эту Нилюфер, мой повелитель? — с затаенной надеждой осмелился спросить Зариф.

— Прости, мой прекрасный цветок, — улыбнулся Сефев. — Она должна быть только моей. Как и ты.

— Нет, это я умоляю о прощении, — соскользнув с его колен, Зариф вновь склонился в нижайшем поклоне. — Я предал вас, помыслами и телом.

— Будет тебе, поднимись, — похлопал его по плечу халиф.

В зал вошел визирь, растерянность на его лице была крайне редкой гостьей, отчего халиф понял, что вести его советник принес самые странные:

— Нилюфер-Илдиз действительно беременна, мой повелитель! И отец ребенка — Зариф!

Аль-Аслан был поражен, причем весьма неприятно поражен. Зариф в глубине души торжествовал: видеть своего главного недруга в таком состоянии уже победа.

— Всех лекарей и гадалок, что осматривали принцессу, бросить в ров к тиграм, — распорядился Сефев. — Никто не должен знать наш секрет, мой прекрасный цветок.

Зариф с благодарностью поклонился своему господину. Ничто ведь не мешало халифу бросить к тиграм неверного любовника и ветреную невесту.

_______________

Свадьба состоялась: халиф признал принцессу Нилюфер-Илдиз своей супругой и, в будущем, матерью наследников, коим достанется трон и власть после его смерти. На церемонии присутствовал любовник халифа — принц Зариф по прозвищу Черный Нарцисс, который ради счастья своего повелителя изменил привычкам и нарядился в белоснежные одежды, точь-в-точь как невеста, несущая свою невинность на брачное ложе, словно на алтарь. За правым плечом принца тенью стоял его новый телохранитель, прежде известный при дворе как Рюзгар Закапыватель. Халиф отдельным приказом разрешил своему любимцу приблизить к себе бывшего палача, породив среди придворных множество слухов. Самым правдивым считалось мнение, что Закапыватель призван охранять принца от убийц, тайно нанятых визирем Аль-Асланом.

В первую же ночь Сефев призвал на свое ложе и Нилюфер, и Зарифа. Веселье повелителя при виде их взаимного смущения отдавало запахом вина. Однако оба подчинились прихоти безропотно. Халиф перестал хихикать, когда оба, обнаженные, прекрасные в приглушенном свете масляных ламп, одновременно, шаг в шаг, подошли к постели. Обменявшись темными от бурлящих чувств взглядами, они впились у него на глазах в губы друг друга поцелуем, похожим на взаимный укус. Вдвоем они заставили кровь в жилах халифа бурлить так, как не кипела оная в дни давно минувшей его молодости.

Зариф прекрасно знал, как быстрее пробудить в своем повелителе пыл телесной страсти, что не всегда совпадала с порывами чувств. Незаметно кивнув Нилюфер, чтобы она усладила взор халифа своими прелестями, чтобы завлекла в поцелуи, легкие, как крылья бабочек и столь же трепетные и яркие, Нарцисс меж тем склонился над достоинством халифа. Под грузом возраста и забот детородный орган Сефева с великим трудом поднимал голову, и то не всякий раз отзывался на ласки с должным напором, доставляя любовнику немало сложностей и огорчений в ночи страсти.

Сегодня же Зариф был приятно удивлен, с какой охотой и быстротой тело халифа отозвалось на искусные прикосновения его языка и губ. Добившись должной твердости, Нарцисс выпустил ствол из горячего плена своего рта, выпрямился… Пусть даже принц был готов это увидеть, сердце предательски пропустило удар.

Халиф почти забыл о любовнике, в роскошные волосы которого бездумно вплетал свои пальцы, направляя движения головы в приятном для себя темпе. Свободной рукой Сефев увлеченно мял груди раскрасневшейся Нилюфер. Беременность принцессы еще не сказалась на талии, но груди ее, и прежде вызывавшие зависть у всех женщин и трепет у всех мужчин, теперь сделались еще сочнее, еще слаще. Конечно, халиф увлекся таким сокровищем: и целовал, и пробовал на вкус соски, и ласкал руками и языком. Теперь Зариф не был уверен, под его ли ласками пробудился ствол повелителя, или же его умения сегодня совершенно не при чем.

Ощущая себя лишним в общей постели, Зариф бесшумно поднялся, поднял с пола сброшенную одежду и направился к двери, никем не замеченный и не остановленный. Несмотря на то, что всё шло точно по его собственному плану, чувствовал себя Нарцисс крайне скверно. Стремясь ловко обмануть, сейчас он сам ощущал себя обманутым. И брошенным окончательно и бесповоротно. Душа рыдала, стеная от предательства, но на глазах не было ни слезинки.

Вернувшись в свои покои, что располагались, как и прежде, по соседству с покоями халифа, Зариф не ответил на поклон своего телохранителя, преданно сторожившего двери. И лишь убедившись, что в комнатах нет слуг или жаждущих принести ему утешение придворных, Черный Нарцисс коротко стукнул в створку двери, призывая бывшего палача войти.

Рюзгар ворвался порывом ветра, бесшумный, но пылкий. Обнял своего принца, понес прямиком в постель. Нарцисс обмяк и поник в его руках, словно сломанный цветок, растоптанный ногой невнимательного путника.

— Я ему не нужен, Рюзгар, — чуть слышно произнес Зариф, позволяя уложить себя животом на постель и избавить от легкой одежды. — И давно ему наскучил. Если бы я знал… Мы так рисковали из-за моей самоуверенности. Все трое. Он легко мог отправить нас на пытки. Рюзгар!

— Да, моё солнце, я слышу, — отозвался телохранитель, занятый втиранием душистого масла в шелковистую кожу вверенного тела, чтобы новым ароматом перебить след запаха, оставшийся после пребывания принца в спальне халифа.

— Рюзгар, прости меня! — прохныкал сломленный Нарцисс. — Ты и Нилюфер могли погибнуть из-за моей глупости!

— Но ты оказался прав? Всё случилось именно так, как ты ждал?

Рюзгар по-хозяйски перевернул Зарифа на спину и теперь взялся втирать масло в живот, грудь, прошелся широкими ладонями по всей длине рук и закончил ногами, особо тщательно умащивая нежную кожу под коленями и низ живота. Нарцисс еще никогда не предлагал ему настоящей близости, словно всё еще сохранял себя для единственного любовника, но пока Рюзгар был благодарен и за это доверие. Он мог видеть свой прекрасный цветок каждый день, мог прикасаться к чудесной коже, ласкать, делая вид, что растирает маслами. Даже помогал принимать ванну и расчесывать волосы. Рюзгар тешил себя надеждой, что со временем заслужит для себя еще большую награду. Он молча мечтал об этом и не смел настаивать, чтобы не разрушить их пока еще хрупкую, столь странную связь.

Зариф отогрелся в его заботливых руках. Его затрясло мелкой дрожью — и он только сейчас осознал, насколько успел закоченеть от холода в сердце и ледяного страха. Он боялся за себя, за Нилюфер, носившую его ребенка, за Рюзгара, который вообще влез в петлю ради него добровольно, хотя мог бы наслаждаться свободой и праздностью в любом из своих борделей.

— Ну-ну, всё уже позади, — Рюзгар зашептал, наклонившись к его лицу и старательно собирая губами соленые капли, набухшие на длинных ресницах. — У тебя всё получилось. Мы в безопасности теперь. Ты должен вести нас дальше, как и обещал…

Словно в опровержении его слов в переднюю комнату покоев ворвался тяжелый топот.

Распахнувшиеся глаза Нарцисса в полумраке показались Рюзгару невообразимо огромными:

— Прячься! Живо! — прошипел Зариф. И телохранитель бесшумно слетел с кровати, метнулся в дальний угол, скользнул за драпировку, что скрывала дверцу, ведущую в туалетный чулан.

В спальню вошел халиф. Острым взглядом он нашел дрожащее тело своего любовника, раскинувшееся поверх покрывал кровати.

— Почему ты покинул нас? — сдерживая гнев, спросил Сефев обманчиво мягким тоном.

— Простите меня, мой господин, — чуть слышно отозвался Зариф, скорчившись на кровати и обхватив себя руками за поджатые колени. — Я виноват.

— Конечно, виноват! — чуть остыв от выказанной покорности, халиф пошел к нему, опустился на край. Провел рукой по дрожащему плечу и спине. — Тебе известно, как я хотел увидеть вас вместе. Почему ты голый? Сейчас, в одиночестве?

— Простите, повелитель, — упрямился в своей покорности Нарцисс. Он то ли от страха, то ли от искренности чувств не удержал слёз, и они отчетливо зазвучали в его слабом голосе, заставив Сефева еще больше смягчиться, ощутив укол жалости к этому столь родному и столь трепетно-нежному цветку.

Халиф ждал ответа, не подгонял. Продолжал гладить по вздрагивающей спине, и Зариф, без шумных рыданий давясь неподдельными слезами, крупными, что жемчужина, продолжил сам:

— Я увидел, как вы смотрите на ее груди. Вам нравится женская грудь.

— У нее роскошная грудь, — подтвердил халиф.

— У нее роскошное тело, — кивнул Нарцисс. — У любой женщины тело будет роскошней, чем у такого, как я. Вы мужчина, мой господин. Настоящий мужчина. Зачем вы держали меня подле себя так долго? Зачем позволили полюбить вас? Вас влекут женские прелести, которых у меня нет и никогда не было. Зачем я вам? Только ради земель моего отца?

Сефев отвесил любовнику звонкую крепкую затрещину. Рюзгар, следивший за происходящим из-за драпировки, едва сдержал порыв ответить ударом за удар.

— Простите, мой господин, — очень тихо проговорил Зариф, пряча пылающее лицо за рассыпавшимися волосами. Но халиф не дал спрятаться, уверенно отвел шелковистые тяжелые пряди назад, заставил открыто ответить на свой пристальный взгляд.

— Почему ты голый? — повторил халиф. И провел рукой вдоль позвонков, забрался пальцами в ложбинку, без всяких ласк ввел пальцы в податливый вход.

Зариф судорожно выдохнул. И проговорил:

— Я желал вас, мой господин. Но не сумел разделить вас с другой.

— Она не чужая тебе, — настойчиво двигая внутри него пальцами, напомнил Сефев.

— Я был пьян, когда взял ее, — повинился Нарцисс, дыхание его стало заметно глубже. Рюзгар отвел глаза, не имея сил видеть, как прекрасное тело охотно отзывается на привычные ласки старого любовника. — Я едва помню, как это происходило. Я думал лишь о вас в тот момент, господин. Я желал вам отомстить за то, что вы пренебрегли мной. Так я думал, мой повелитель. Мне нет прощения.

— И поэтому ты украл кое-что из моей спальни, — наклонившись к самым его губам, произнес халиф.

— Я виноват, мой господин, — пробормотал Зариф, отвечая на пристальный взгляд своим томным, сквозь влажные трепещущие ресницы.

— И где эта вещь? — усмехнулся Сефев, разворачивая любовника с боку на спину и забрасывая его стройные ноги себе на плечи, руками же не прекращая ласкать как вход, так и налившийся желанием ствол принца.

Зариф, соблазнительно изогнувшись на темном бархате покрывала, закинул локти за голову, сделавшись еще соблазнительнее. Он скользнул рукой под подушку, откуда извлек длинный тяжелый предмет, гладкий и блестящий. Хорошо отполированная слоновая кость, искусно вырезанный мужской ствол, с головкой и колечками крайней плоти, тонко оплетенный венками. Рюзгар никогда прежде не видел этой странной игрушки, Зариф предусмотрительно держал ее подальше от его глаз. По тому, какой самодовольной улыбкой осветилось лицо халифа, скульптору предоставили слепок с одного определенного члена. Рюзгар схватил себя за подбородок, боясь, что челюсти свело слишком сильно и зубовный скрежет выдаст его Сефеву. Впрочем, халиф был всецело поглощен своим молодым капризным любовником.

— Эта вещь вам больше не нужна, мой господин, — заявил трепетный Нарцисс. — Я был там и видел собственными глазами, как воскресла ваша мужская сила при виде ее… роскошных грудей и женских прелестей. Поэтому я взял эту вещь в память о разделенных с вами ночах. Мой повелитель.

Сефев забрал из его слабо опустившихся рук костяной орган. И с улыбкой ввел в разработанный вход, где принялся размеренно двигать. Зариф выгнулся на покрывале и принялся хватать приоткрытым ртом воздух. Рюзгар видел, что эта игра привычна для обоих. Халиф безошибочно находил длинной толстой игрушкой самые чувствительные точки внутри любовника, и тот принимал жесткую замену горячего живого ствола, ибо на большее Сефев был не способен. Он даже не пытался возбудить себя, не тронул завязку на своих штанах. Если Нилюфер и удалось за тот короткий срок, что она оставалась наедине с повелителем, выдоить из него хоть каплю семени, то на второй за ночь выстрел его точно не хватит. Поэтому Зариф сейчас довольствовался заменой. Игрушкой. И позволял себя иметь бездушным предметом. Рюзгар принялся щипать себя за руку, чтобы не закипеть еще больше. Хотя куда уж больше. Из прекрасных глаз Нарцисса слезы текли ручьем, губы кривились в подобии улыбки, он всхлипывал в голос, а халиф тяжело дышал и взмок от пота, трудясь над тем, чтобы удовлетворить жаркого любовника. Игрушкой. Рюзгар мог бы пожалеть халифа, как мужчина, да только не было жалости.

— Прости… — всхлипывал Зариф, содрогаясь под натиском запыхавшегося любовника, яростно сующего в него слоновую кость. — Прости меня, мой господин. Прости!..

В один момент Нарцисс выгнулся сильнее, вцепился обеими руками в подушку под своей головой. И сдавленно выдохнул, обмякнув. Сефев остановился, но игрушку не вытащил. Так и оставил, внутри. Отодвинулся. Тоже глубоко вздохнул, отер пот со лба. Рюзгар понял, что один из них выплеснулся, а второй молча сожалеет о невозвратных годах молодости.

— Ты прощен, мой цветок, — произнес халиф. Поднялся с постели, потер поясницу. Добавил приказ: — Завтра ты придешь ко мне вместе с Нилюфер и постараешься ею овладеть, чтобы я мог насладиться зрелищем вашей близости.

— Я могу перед этим напиться, мой повелитель? В дребезги, чтобы не чувствовать себя изменником, — слабо улыбнулся Зариф.

— Я сам напою тебя, мой цветок, — пообещал халиф.

Рюзгар улыбнулся: при таком раскладе Нилюфер останется и на следующую ночь неудовлетворенной. Она снова прокрадется в спальню Зарифа, как делала всё это время перед свадьбой, и оседлает, как обычно, приближенного телохранителя, который никогда не откажет той, кто ждет ребенка его любимого господина. И Нарцисс, как обычно, будет на них смотреть сквозь стекло бокала. А потом, когда они утолят страсть, Зариф упадет на свою постель между ними двумя. И постарается забыться в беспокойном сне…

Едва халиф покинул спальню, Рюзгар стремительно подошел к постели. Зариф по-прежнему лежал в той же позе, как его оставил любовник. Он даже не пошевелился, чтобы избавиться от игрушки. Рюзгар наклонился над ним, осторожно слизал с разгоряченной кожи живота капли семени. А затем, когда от его прикосновений Черный Нарцисс вновь начал дышать, бывший палач резко выдернул слоновую кость из его тела. Зариф не застонал, крепко прикусил нижнюю губу.

— Я выброшу эту дрянь, — зло сказал Рюзгар.

Судорожно выдохнув, Зариф приказал:

— Оставь. Она еще может мне понадобиться. Это еще не всё.

___________

Спустя должный срок принцесса Нилюфер произвела на свет здорового красивого мальчика с ярко-бирюзовыми глазами, которые в будущем обещали сделаться изумрудно-зелеными. Великий халиф ар-Рахим аль-Сефев ибн Шакри всенародно признал ребенка своим наследником. И по просьбе своего любовника Зарифа той же ночью распорядился отравить визиря-изменника Аль-Аслана, а также объявил щедрую награду за голову разбойника Кара-Курта. Вскоре над городскими воротами вознеслись два копья: с головами разжалованного визиря и разбойника, которого выдали собственные люди в обмен на помилование и горстку золота.

Весной, чтобы поправить здоровье молодой матери, Нилюфер уговорила халифа отправиться вместе с нею в увеселительное путешествие к морю. Халиф и сам не слишком хорошо себя чувствовал: ночи, что он делил между ревнивым любовником и пылкой супругой, сказывались на его теле не лучшим образом. Однако Сефев поставил принцессе условие, что возьмет с собой Черного Нарцисса. Хотя принцесса Нилюфер откровенно недолюбливала капризного любовника своего повелителя и, более того, не считала необходимым скрывать своё к нему отвращение, но с натянутой улыбкой она согласилась разделить с принцем удовольствие от путешествия.

Возвратились путешественники в столицу гораздо раньше, чем планировали. Причем без халифа. Убитая горем принцесса, заливаясь слезами и не спуская с рук орущего младенца, объявила пораженным придворным и Кругу Советников, что халиф имел неосторожность выйти на прогулку в особо ветреный день, когда волны обрушивались на каменистый берег с яростной силой, слишком высокие и слишком опасные, чтобы им противостоял человек. Такова была воля Всеведущего Бога, что Великого халифа смыло в море. Зариф, рискуя собственной жизнью, кинулся спасать повелителя, однако что он мог сделать? Даже его могучий телохранитель едва не погиб, вдоволь нахлебавшись соленой воды, но сумел уберечь от разбушевавшейся стихии своего принца. Зарифа вытащили на сушу без сознания: он едва не утонул следом за возлюбленным халифом, лишившись чувств от горя потери и сильнейший ударов о скалы.

На следующий день, когда море успокоилось, принцесса объявила поиски. На водную гладь высыпало множество лодок и лодчонок, люди не надеялись отыскать повелителя живым, но хотя бы тело выловить, чтобы вернуть в столицу и предать земле… Напрасно возносились молитвы, Бог показал горюющей вдове свое жестокое лицо и лишил ее даже этого печального утешения.

Поиски продолжались ровно неделю, пока принц Зариф метался в лихорадке. Когда же он, наконец, пришел в себя, то ради сохранения рассудка принцессы Нилюфер, он был вынужден отдать приказ возвращаться в столицу без тела повелителя. Оба, ослабевшие и безутешные, они только и поддерживали друг друга в горе на пути назад. И оба поклялись скрепить сердца и жить дальше ради наследника повелителя, которого воспитают в почтении к погибшему отцу.

Поэтому никто не удивился, когда, спустя положенный срок траура, принц-регент Зариф объявил всенародно, что возьмет в жены мать младенца-халифа, принцессу Нилюфер-Ильдиз. Их брак был без сомнения непорочен и целомудрен, ибо все при дворе знали, что Черный Нарцисс никогда не возляжет с женщиной, тем более со вдовой своего обожаемого возлюбленного. И все при дворе привыкли видеть властительного младенца на руках верного няньки Рюзгара, бывшего палача, что благодаря безоглядной преданности своему принцу вознесся до небывалых высот.

5

Спустя несколько лет Рюзгар, воспитатель Великого халифа ар-Сефева аль-Рахима ибн Шакри, испросил у своего подросшего воспитанника и господина несколько дней свободы на устроение личных дел. Его просьбу уважили, так как в это же время родители халифа, его отчим, принц-регент Зариф, и его мать, принцесса Нилюфер-Илдиз, собирались отправиться вместе со своим сыном и повелителем в путешествие к морю, дабы почтить память погибшего в тех краях мужа, отца и возлюбленного. В путешествие правящее семейство взяло с собой только самых близких и доверенных слуг и подданных.

В один день столицу покинул роскошный караван — и скромная семья, состоящая из двух женщин, маленькой девочки и мрачного мужчины. Караван отправился к морю, и никто, кроме узкого круга посвященных, не подозревал, что в богато украшенной повозке нет членов правящей династии. И никто не заметил, что в скромном семействе, что избрало дорогу в противоположную сторону, одна из женщин — переодетый мужчина ослепительной красоты, поражающий яркостью зеленых глаз. А маленькая девочка на самом деле — хорошенький мальчуган, которого безумно забавляли все эти тайны и непривычные одежды, равно как возможность ехать верхом на ослике, а не в привычной скучной и душной повозке в компании настырных учителей и воспитателей.

— Рахим, не свались! Держись крепче! — не могла сдержать свое волнение заботливая мать.

— Нилюфер, ничего с ним не случится, — урезонивал ее переодетый мужчина, посмеиваясь над пустыми тревогами. — Ему скоро придется сесть на коня, пусть для начала учится падать с небольшой высоты.

— Ах, не пугай меня! — вымученно улыбалась Нилюфер.

— Дядя Рюзгар! — кричал мальчуган едущему впереди плечистому и бородатому мужчине. — Зариф сейчас пообещал купить мне самого красивого коня во всём халифате!

— Эй, не было такого уговора! — возмутился Зариф. — Не перевирай мои слова, как тебе вздумается!

— Что ты от него хочешь, Нарцисс, — отозвался бородач. — Играть словами и выворачивать обещания — его прирожденный талант. Это умение несомненно пойдет на пользу халифу, когда он займет свой трон.

— Дядя Рюзгар, а когда я займу свой трон? — не унимался мальчуган.

— Когда твои ноги отрастут достаточной длины, чтобы доставать до ступеней, когда ты садишься на сидение, — урезонил торопыгу Зариф.

— Когда вернемся домой, я прикажу снять все подушки с трона, — сообразил мальчуган. — Тогда я смогу сесть, как взрослый, и не болтать ногами в воздухе.

— Не стоит, Рахим, — сказал Рюзгар, — на таком жестком, холодном и неудобном кресле ты сам не захочешь сидеть. Представь, как ты будешь мучиться целый день, выслушивая советников и министров от завтрака до обеда и от обеда до ужина. Пока можешь, оставь эту заботу Зарифу.

Мальчик на минуту задумался, решая, что для него важнее: жесткое сидение или обещанный титул и власть. Похоже, он был склонен подождать еще, лишь бы не жертвовать удобствами.

— А если будешь капризничать, я велю добавить еще подушек, — вставила Нилюфер.

— Мама-а! — заныл мальчуган, представив, какая гора подушек может поместиться на троне Великого халифа.

…Рюзгар оставил Зарифа и Нилюфер отдыхать в гостинице, они не захотели ехать с ним дальше. Но разрешили взять с собой Рахима — мальчугану будет интересно увидеть обитателей мужского борделя. Как будущий правитель, он обязан знать, насколько разные люди живут в его стране. Конечно, Рюзгар поклялся, что не позволит их общему сынишке узреть что-то, непредназначенное для детских глаз.

«Красотки» завизжали от восторга, издалека заметив приближение владельца. При виде юного наследника своего хозяина, «красотки» просто захлебнулись воплями умиления. Рахима немедленно проводили в лучшие покои с видом на цветущий сад, усадили на диван, на самые мягкие подушки, и обставили тарелками с пирожными и вазами с горами конфет. Однако сладостями малолетнего халифа было не удивить. Равно как и к странно одетым мужчинам, красящим лица как женщины, он отнесся без особого любопытства. Рюзгар лишь хмыкнул: и впрямь, чему удивляться, если каждый день Рахим видит перед собой своего отчима, которому и краситься нет нужды, чтобы затмить любую красавицу. До сих пор, хоть и прошли годы, Зариф оставался прекраснейшим цветком двора, тогда как второе место среди «сокровищ» неизменно занимала Нилюфер, которая умудрилась не потерять роскошные формы даже после рождения и выкармливания первенца.

Оставив Рахима скучать над халвой, Рюзгар вышел в сад. Там его уже ждал тот, ради которого бывший палач и приехал навестить свои владения.

— Здравствуй, Сефев.

— Господин Рюзгар, мое почтение, — учтиво поклонился седобородый, но еще вполне крепкий раб.

В том, что этот мужчина не свободный человек, ни у кого не могло возникнуть сомнений, стоило взглянуть на клеймо на его лице. Поэтому его не принуждали носить ошейник или оковы, позволяли без ограничений разгуливать по городку и окрестностям. Клеймо служило лучшей заменой цепи: если раб забредал слишком далеко от дома, любой стражник или просто свободный человек считал себя обязанным проводить «заблудившуюся вещь» назад, за что получал звонкую монету в благодарность за богоугодное дело. И даже если бы раб развязал свой язык, если бы стал утверждать, что был раньше Великим халифом — кто поверил бы его россказням!

— Как поживаешь? — спросил Рюзгар.

— На удивление прекрасно! — не кривя душой, отозвался Сефев. — Твои девочки со мной обходительны и вежливы. Меня хорошо кормят, одевают чисто и тепло.

— Рад это слышать, — кривовато усмехнулся Рюзгар. — Мне доложили, ты стал здесь учителем?

— Да, стал, — кивнул седобородый раб, вернув кривоватую усмешку собеседнику. — Выяснилась, что я не пригоден к делу садовника, не обучен каким-либо другим полезным умениям. Я бездарный слуга. Зато хозяйка обнаружила, что у меня отлично получается обучать новичков. Юноши весьма любознательны, знаешь ли. К каждому нужно найти свой подход, успокоить, образумить, объяснить все тонкости и научить получать удовольствие от своего ремесла.

— Всё показать, верно? — улыбнулся шире Рюзгар.

Севеф развел руками:

— С этим мне труднее! Старею, тело становится дряхлым и мало на что пригодным.

— По-прежнему пользуешься игрушками?

— Приходится, что поделать. Но, знаешь, пылкий жар юности иногда разогревает мои чресла лучше горячей ванны, — он довольно зажмурился, отчего вокруг глаз залучились морщинки. — Иногда, когда подо мной бьется в восторге юное тело, я сам ощущаю себя молодым, как некогда. Вспоминаю, как в свое время обучал Зарифа… Но, я вижу, тебе неприятно об этом слышать, я умолкаю.

Рюзгар хмыкнул: Сефев специально не сдержал язык, уколол в самое сердце, а теперь изобразил испуганный взгляд, играя покорного раба, ожидающего побоев от владельца.

Отсюда, из сада, через большое окно прекрасно просматривалась комната, в которой Рахим уплетал за обе щеки свежие сочные груши, отвергнув медово-приторные сладости. «Красотки» суетились и квохтали вокруг мальчугана, но тот, жуя, всё поглядывал в окно, следя за своим воспитателем. Рюзгар заметил, каким интересом зажглись зеленые глаза при виде клейменого раба, который вел себя и смело говорил, словно свободный человек.

— У мальчика глаза Зарифа, — произнес Сефев. — Удивительно! Это вправду его сын.

— Его, — подтвердил очевидное Рюзгар.

— Как у него получилось зачать с женщиной? — не унимался Сефев. — Неужели Нарциссу впрямь пришлось напиться вина до беспамятства, чтобы спутать женщину с мужчиной?

— У Рахима острый ум и крепкое здоровье, слава Богу, — сказал Рюзгар. — Зариф не мог рисковать твоим наследником, поэтому в ночь зачатия он был совершенно трезв. Я был там и могу свидетельствовать.

— Я догадывался, что ты причастен к этим тайнам, господин Рюзгар. И всё-таки это удивительно! — с искренним чувством повторил Сефев. Оживился: — Но если мальчик здесь, то и его чадолюбивые родители должны быть рядом. Где они?

— Остались в гостинице.

— Проделали столь длинный путь, но раздумали в самом конце? — кивнул Сефев.

— Им непросто решиться на встречу с тобой.

— Но они разрешили тебе показать мне своего сына.

— Нашего сына, — поправил Рюзгар. — Ты тоже причастен — ведь ты дал ему свое имя. В будущем мальчик исполнит твою заветную мечту: без войн и кровопролитий объединит под своей рукой три государства, что достанутся ему в наследство от тебя, Зарифа и Нилюфер.

— Просто удивительно, — покачал головой Сефев. — Мне лишь жаль, что я не увижусь с ними, с двумя прекраснейшими цветками двора Великого халифа… юного халифа Рахима.

— Ты не можешь их винить.

— Я давно уже ни в чем их не виню, — печально улыбнулся Сефев. — И тебя, Рюзгар. Напротив, сделав меня рабом, вы подарили мне свободу. Теперь я сплю крепко, не вздрагивая от шорохов. Ем с аппетитом, не опасаясь, что еда отравлена. Я обучаю красивых юношей, и они привязываются ко мне пылкими сердцами, как к внимательному и доброму наставнику. Я счастлив теперь, Рюзгар. Я действительно счастлив! Благодаря вам троим впереди меня ждет спокойная старость и чинная смерть в собственной постели.

Они оглянулись оба одновременно: на шорох и приглушенный смех. Хихикали «красотки», они не удержали мальчугана, который вылез в сад через окно.

— Дядя Рюзгар! — властно окликнул воспитателя Рахим. — Кто этот презренный раб, что смеет тебе перечить?

Сефев забыл свою роль, не поклонился юному господину, застыв с очарованной улыбкой на лице, чем вызвал новую волну гнева у мальчика. Рахим топнул ногой и сверкнул зеленью глаз, снизу вверх окинул раба таким взглядом, какой может быть только у прирожденного правителя.

— Рахим, — мягко произнес Рюзгар. — Никогда не спеши с суждениями. Не называй человека презренным так просто. Ведь тебе не известно, кем он был до клеймения. Может статься, этот человек был равен тебе по положению, а ты не проявил к нему и его возрасту должного почтения.

— Почтения? — округлил глаза Рахим. — Ты хочешь сказать, что этот старик раньше был Великим халифом? Дядя Рюзгар, ты слишком странно шутишь!

— Он не шутит, Рахим.

На неожиданно прозвучавший голос обернулись все трое: раб, владелец борделя и юный правитель.

— Зариф! — воскликнул мальчик, кинувшись к родителям за объяснением.

— Зариф, — выдохнул Сефев, не смея поверить своим глазам.

— Вы снова передумали, — хмыкнул Рюзгар. — В нашей стране такие переменчивые правители!

Остановку в гостинице Зариф и Нилюфер использовали не только, чтобы набраться смелости перед волнительной встречей. Также они оба решили переодеться: Нарцисс сменил женские юбки на черный мужской наряд, Нилюфер облачилась в неброское, но дорогое платье и надела украшения. Весь путь они оба шутили и смеялись вместе с сыном, но теперь Рюзгар воочию убедился, насколько оба на самом деле страшились этой встречи.

— Нарцисс, ты стал еще прекраснее, — негромко произнес Сефев, лаская взглядом бывшего любовника. — Нилюфер! Ты расцвела, познав материнство.

Принцесса вежливо склонила голову. И с тревогой покосилась на своего супруга. Зариф не сводил глаз с бывшего халифа, словно не узнавал его. Словно не верил, что именно этот человек столько для него значил. Что именно ему, этому седобородому старику, Нарцисс добровольно отдал невинность своей души и тела, с радостью подчинялся его словам и желаниям долгие годы. Неужели Зариф был настолько слеп? Неужели не замечал этих хитрых глаз, прощал телесную слабость, принимал червоточины в холодном сердце за кровоточащие раны, достойные жалости и исцеления безоглядной любовью? Теперь же, смотря на клеймо раба, Зариф видел сидящего на троне безжалостного правителя, мановением руки обрекающего множество подданных на казни. Да, теперь сам Нарцисс сидит на том же троне и сам решает, казнить или миловать, развязать войну или продолжить мирные переговоры. Но… но даже не в этом дело. Рюзгар действительно помог пленённому мороком цветку освободиться от паутины лжи. Действительно помог забыть! Помнить всё, что было, но забыть, что чувствовал. Нарцисс тоже обрел свободу. И лишь теперь, найдя в себе силы встретиться с прошлым лицом к лицу, он понял, что на самом деле давно свободен.

— Рахим, — обратился Зариф к сыну. — Этот человек действительно был правителем.

— Правда, что ли? — округлил глаза мальчуган.

— Сефев дал тебе имя и признал тебя наследником, — продолжал Нарцисс твердо и спокойно. — Поклонись ему и поблагодари за этот дар.

Мальчик выполнил просьбу родителя, он поклонился клейменому рабу с таким сосредоточенным видом, будто бы сам понимает всю важность происходящего. Сефеву не верилось, что его названный сын растет таким умным. Впрочем, от сына Зарифа нельзя было ожидать несовершенства.

— Я бесконечно рад видеть будущего Великого халифа столь великодушным, — в ответ поклонился Сефев, смутив этим мальчугана.

— А я рад видеть моего отца живым и здоровым, — сказал Рахим. — Мне все говорили, что ты умер, когда я был слишком маленьким, чтобы запомнить тебя.

— Нет, Рахим. Твой отец всегда был с тобой рядом, — сказал Рюзгар, выразительно взглянув на Зарифа. Мальчик перехватил его взгляд — и щеки его вспыхнули румянцем:

— Это правда? — осторожно уточнил Рахим у Сефева. Тот кивнул, по-стариковски блеснув слезой в уголке глаза.

— Ты стал достаточно взрослым, чтобы сохранить тайну своего рождения, — произнесла Нилюфер. Мальчик серьезно кивнул:

— Я понимаю.

— Тогда позвольте мне открыть еще одну тайну, — потупив глаза, произнесла Нилюфер. — Рахим, зимой я подарю тебе брата или сестричку.

— Еще одно непорочное зачатие? — выгнул бровь Сефев, с хитринкой взглянув на онемевшего Рюзгара. Однако тот его колючих слов не услышал:

— Ты? Беременна? — севшим голосом спросил Рюзгар, словно сквозь сон подойдя к своей принцессе и взяв ее за руки. Нилюфер кивнула, улыбнулась.

— Я хочу братика! Девчонки вечно канючат! — закричал Рахим и топнул ногой.

Зариф и Сефев встретились взглядами. И бывший халиф поник плечами под окутавшей его чуждой волной спокойствия и уверенности. Нарцисс был счастлив, видя счастье двух самых дорогих ему людей.

— Эй, красотки! — крикнул Рюзгар притихшим «обитательницам» борделя, следившим за развернувшимся объяснением через распахнутые окна из-за цветущей ширмы розовых кустов. — Сегодня наше заведение закрыто для клиентов! Сегодня мы празднуем! Пошлите в город за лучшим вином! Приготовьте угощение! Моя любимая скоро подарит мне сына!

— Господин, какое счастье! — «Красотки», словно истинные женщины, разразились криками, поздравлениями, слезами, захлопали в ладоши — и поспешили готовить пиршество.

— Ладно, дядя Рюзгар, — тайком Рахим подергал за рукав своего воспитателя, — я разрешаю тебе завести еще одного мальчика. У меня и так двое отцов. Так и быть, пусть другой мальчик назовет тебя отцом.

— Благодарю, мой повелитель, — со смехом Рюзгар подхватил мальчугана на руки. — Но не надейся, что твой великодушный дар избавит тебя от моего общества. Я останусь твоим наставником до конца моих дней. Когда родится твой младший брат, я, наверное, стану вдвое строже с вами обоими.

Рахим с важностью кивнул, надув щеки. Но Рюзгар знал своего мальчугана и прекрасно видел, что тот остался доволен обещанием никогда не расставаться.

________________

…В ту ночь, первую «брачную ночь» после свадьбы халифа и Нилюфер, когда Сефев покинул спальню Черного Нарцисса, оставив любовника в изнеможении на бархатном покрывале кровати, с игрушкой из слоновой кости между ягодиц, Рюзгар поклялся, что вырвет болезненное чувство из сердца Зарифа. Точно так, как он собственной рукой безжалостно выдернул из тела возлюбленного позорную вещь и отбросил прочь. Он уничтожил бы эту игрушку, казавшуюся ему, бывшему палачу, орудием изощренной пытки, с удовольствием сломал бы голыми руками, однако принц запретил ему это сделать.

— Рюзгар, — тихо произнес Зариф, не сделав ни движения, словно сломанная кукла с обрезанными нитями. — О, Рюзгар…

— Я здесь, мой прекрасный цветок, — ответил его телохранитель, тщательно собирая языком с его тела следы засохшего семени, зализывая отметины от прикосновений неосторожных рук халифа. Завтра на месте красных пятен проявятся синяки от грубых пальцев, Рюзгару хотелось рычать от злости.

— Рюзгар, — повторил Нарцисс, словно катая его имя на языке, словно черпая силу из успокаивающего звучания. — О, Рюзгар! Пожалуйста, возьми меня.

Бывший палач замер, боясь поверить собственным ушам.

— Прошу, Рюзгар, овладей мной. Заставь меня забыть! Забыть о нем… Забыть обо всём. Выжги его из меня. О, Рюзгар, прошу тебя!

Зариф протянул к нему руки. И Рюзгар придвинулся ближе, наклонился, чтобы дать обхватить себя за шею.

Конечно, он не мог отказать. Не хотел. И не стал.

Рюзгар вошел сразу, потому что не было нужды в подготовке. И начал двигаться резко, сильно, почти грубо. Так, как и было необходимо Нарциссу.

Зариф крепко держался на нем, обнимал руками и ногами, прижимался всем телом, словно боялся потерять его, без его близости потеряться в себе самом. С каждым мощным, глубоким толчком с приоткрытых губ срывался вздох-всхлип, принц выдыхал, выкрикивал боль из себя. И умолял о большем.

Вскоре Рюзгар ощутил каким-то скрытым чувством, что его цветок уже не думает о другом. Нарцисс вообще больше не был в состоянии о чем-либо думать, отдавшись упоительным размеренным движениям, заворожившим его тело и душу. Как он и просил, как и желал, принц забылся и позабыл обо всём на свете.

— Рюзгар… — только и мог шептать Нарцисс ему на ухо, только и помнил он одно имя: — О, Рюзгар!..

И бывший палач с радостью и ликованием подчинялся этому чуть слышному шепоту, как самому важному приказу в своей жизни. Он не останавливался, он изо всех сил старался продлить их близость, что излечивала раненное сердце прекрасного цветка. Рюзгар оттягивал собственное удовольствие до тех пор, пока его ствол не сковало в плену внутреннего жара мягкими тисками. Эту узость породило самое сладкое блаженство, что разгорелось ярким солнцем в сердце Нарцисса.

Рюзгар замер, трепеща, боясь вспугнуть наслаждение, охватившее его драгоценный цветок. И Нарцисс всем своим существом принял это упоительное чувство наполненности и жизни. Он содрогался в руках Рюзгара, увлекая его за собой к черте сияющего небытия. И бывший палач не удержался от соблазна — позволил себе излиться в пульсирующую глубину безупречного тела.

Оба повалились на бархат покрывала, почти бездыханные, совершенно оглушенные пережитым откровением самой тесной близости, что может быть между двумя душами и двумя телами, при этом оба не совсем понимали, в своем ли теле они только что жили, в своем ли теле очнулись. Но одно было точно — души их надолго остались связаны воедино крепчайшими узами.

— О, Рюзгар!.. — прошептал Зариф, борясь с непреодолимой усталостью неги. В одно имя он сумел вместить всю бесконечную благодарность, что испытывал к своему стражу, которому вверил охранять свое сердце.

— Мой волшебный цветок, — отозвался Рюзгар, обнимая засыпающего принца и прижимая его к своему боку, укрывая своей сильной рукой, чтобы продолжать оберегать даже во сне, даже от кошмаров.

…Рюзгар не сдержал улыбку, вспомнив, как тем же утром они с Нарциссом смутились, обнаружив между собой обнаженную и совершенно довольную Нилюфер, которой удалось пробраться в их постель, пока они крепко спали, отдыхая после бурной страсти. Принцесса потом дула губки до обеда и высказала им всё, что думает о жадных развратниках, не желающих делиться теплом с несчастной женщиной, которую сами же и обрюхатили.

____________

Ночью, когда обитатели борделя всё еще продолжали пить и веселиться, играть на музыкальных инструментах в собственное удовольствие и петь песни, выбранные на свой вкус, а не в угоду посетителям, — уже глубокой ночью Рюзгар увел Нарцисса и Нилюфер в свои хозяйские покои на верхнем этаже. О Рахиме давно позаботились «красотки»: мальчуган объелся, как простолюдин, и заснул прямо за столом, утомленный путешествием и обилием впечатлений. «Девушки» унесли малыша, столь невинного и хорошенького во сне, в уютную комнатку по соседству с хозяйской спальней, где уложили на самые мягкие перины, застеленные самыми свежими простынями. Нилюфер, поднявшись, первым делом сходила на цыпочках проведать сына и сама убедилась, что тот спит крепким сном.

— Мы можем не шептаться, — вернувшись в спальню, улыбнулась принцесса двоим своим мужчинам. — Его сейчас ничто не разбудит.

Рюзгар, растянувшийся на постели, удовлетворенно кивнул ее словам. И протянул к возлюбленной руки.

— Нет, подожди, — негромко рассмеялась Нилюфер, сверкнув глазами поочередно на Рюзгара, и на Зарифа, присевшего на противоположный край кровати. — Я хочу от вас кое-что. Слишком несправедливо это: я подарила вам сына, скоро подарю дочь…

— Второго сына! — перебил Рюзгар.

— Дочь, такую же красивую и изящную, как ты! — настаивала Нилюфер, придя в объятия бывшего палача. От ее замечания Рюзгар захохотал было громогласно, но Зариф поспешно залепил ему рот ладонью: такой хохот кого угодно мог разбудить.

Поцеловав его ладонь, Рюзгар, посмеиваясь, указал на принца:

— Дочерей от него рожай. Мне давай сына, чтобы стал верным помощником Рахиму.

— Вот, снова! Вы снова требуете от меня сыновей и дочерей! — надула губки принцесса. — А сами меж тем не желаете одарить бедную женщину своими ласками! Нет, на тебя, Рюзгар, я обижаться не могу, ты стараешься каждую ночь, разрываешься между нами двумя. Но Зариф! — и она послала своему супругу взор, полный мягкой, но глубокой укоризны.

Рюзгар снова захохотал и предусмотрительно сам зажал себе рот руками:

— Сефев весь вечер выпытывал у меня секрет рождения Рахима! — хрюкнул он. — Но я не предал нашу тайну огласке! Пусть мучается и гадает, как нам это удалось.

Зариф виновато улыбнулся. Этот изощренный способ придумал он сам. Тогда, в другом борделе, тоже принадлежащем Рюзгару, они впервые втроем разделили ложе. Однако потребовались ухищрения, чтобы Нилюфер удалось получить семя Нарцисса.

Зарифу завязали глаза, чтобы его не смущали колыщущиеся груди принцессы. Нилюфер же пришлось сдерживаться и молчать, не прыскать смешками. Рюзгар потрудился тогда над обоими: одного довел до пика наслаждения, как Нарцисс ни сопротивлялся, а всё же старательный любовник добился своего — принц наполнил семенем его рот. После чего Рюзгар, не глотая, перешел к изнывавшей от нетерпения принцессе, так же припал губами к ее сочным лепесткам — и до щекотки, со всей силой легких вдул сохраненное семя в ее лоно. Нилюфер визжала, хихикала и брыкалась, называя себя надутой лягушкой. Она упросила для верности протолкнутьсемя Нарцисса вглубь собственным стволом Рюзгара. Тот согласился, рисковать столь непросто добытым веществом он не имел права. Рюзгару пришлось снова нелегко: потребовалось много времени, чтобы довести Нилюфер до сладостных содроганий. И при этом он сам не должен был выстрелить в ее жадное лоно, чтобы не «подменить» будущего наследника. Когда же он посчитал возможным оторваться от полностью удовлетворенной принцессы и растянулся на постели во весь рост, у Рюзгара перед глазами плясали звездочки. А яйца и ствол грозились лопнуть с фонтаном застоявшейся крови. Тогда Зариф сжалился над добровольным мучеником — одного прикосновения его губ к головке Рюзгара оказалось достаточным, чтобы забрызгать принцу всё лицо.

…Затянувшееся молчание между троими не тяготило. Каждый знал, что вспоминает в эти мгновения другой, отчего на губах играют одинаковые смущенно-развратные улыбки.

— Хорошо, Нилюфер, — первым нарушил молчание Зариф. Потупился, словно не он был все эти годы властительным принцем-регентом, своей тихой речью вгоняющим в оторопь советников и министров. — Кажется, я успел достаточно привыкнуть к твоему роскошному телу. К твоим… грудям. Хотя, похоже, теперь они у тебя сделались еще больше, чем прежде.

— Я подержу их! — вызвался Рюзгар, облизнувшись в предвкушении. — Такое тяжелое сокровище следует держать крепко. Они нуждаются в больших мужских руках, без которых просто уныло отвиснут.

Нилюфер погрозила ему кулачком, но Рюзгар был уже слишком занят — он стремительно разделся сам и теперь осторожно, но уверенно раздевал смущенного Нарцисса. Вздохнув на извиняющийся взгляд супруга, брошенный искоса через могучее плечо любовника, принцесса поторопилась разоблачиться без посторонней помощи. Хорошо еще, что кровать в спальне владельца борделя была достаточно широкой. Наверное, ее делали в расчете на неуёмное любопытство хозяина: здесь легко можно было разложить половину «обитательниц» веселого заведения одновременно. К тому же у ложа была крепкая резная спинка, за которую оказалось весьма удобно держаться руками!

Несмотря на смущение и необычность расклада, Зариф под умелыми ласками Рюзгара довольно скоро ожил как душой, так и телом. Щедро облизанный, разгоряченный, налитый кровью и желанием ствол принца смело поднял головку и не отверг в прежней брезгливости аппетитно выставленные широкие ягодицы Нилюфер. Она, как и наметила, оперлась руками о спинку кровати, соблазнительно прогнулась в пояснице и широко расставила колени. Ее манящий, жаждущий взгляд, когда она оглядывалась назад, сквозь рассыпанные по узкой спине кудри, не пугал осторожного Нарцисса. Напротив, именно сегодня ему страстно хотелось избавиться от всех преград, от всех ограничений, которые он соблюдал всю свою прежнюю жизнь.

Зариф подобрался вплотную к своей супруге, матери своего сына, и, прижавшись со спины, обнял руками ее тяжело висящие полные груди.

— Рюзгар! — в изумлении воскликнула Нилюфер. — Ты видишь это?! О, чудо свершилось! Мой принц наконец-то обнял свою жену, как положено обнимать мужчине женщину!

— Вижу, — отозвался Рюзгар, — осторожно, не вспугни его смелость своими бурными восторгами.

Нилюфер засмеялась. И потерлась ягодицами о ствол принца, с удовольствием отмечая, что орган нисколько не увял и не растерял пыл.

Нарцисс, запинаясь, шепнул ей на ухо, что, раз она беременна, то он не просто имеет право, но обязан овладеть ею сзади, чтобы не повредить растущему в ее лоне ребенку.

— Не бойся, он тебя всё равно не заметил бы оттуда, — шепнула в ответ насмешливая супруга. — Но если ты желаешь, я согласна. Я всегда готова принять тебя, любым способом и как тебе будет угодно.

Она не сдержала возгласа — пришлось вцепиться в изголовье кровати крепче и напрячь руки, так как сзади на них с Нарциссом навалился всем немалым весом Рюзгар, прижался к спине принца и заставил того припасть к Нилюфер. И всё же принцессе нравилось происходящее! И с трепетом она ожидала того, что случится вскоре.

— Объяснить, что куда? — хохотнул Рюзгар на ухо Нарциссу.

— Он сам сообразит! — с шутливым возмущением перебила принцесса.

Рюзгар обхватил ее груди, положив свои пятерни поверх рук Зарифа. И начал со вкусом мять женскую плоть, показывая любовнику, от чего тот отказывался всё это время. Нилюфер снова вскрикнула — протяжно, жалобно, умоляюще. И выгнулась сильнее, подставляясь, предлагая себя супругу.

Рюзгар не позволил медлить: отняв одну руку от грудей, деловито и уверенно собрал ладонью накопившиеся соки между ног изнывающей принцессы, обмазал ствол раскрасневшегося Зарифа и собственной рукой направил его в пульсирующий податливый вход. Нарциссу не потребовалось дальнейших указаний, он уверенно протолкнулся в нежную, обнимающую глубину на всю длину. Его ствол, длинный, но не слишком толстый, не мог причинить вреда ее телу после многолетних смелых игрищ с Рюзгаром.

— О, Небеса! — выдохнула Нилюфер. — Наконец-то!

Она закинула руку назад, чтобы притянуть к себе Нарцисса для благодарного поцелуя, подсоленного слезами долгожданного счастья.

И пока длился их поцелуй, пока языки сплетались вместе и дразнили друг дружку, гладили и ласкались, Рюзгар торопливо растянул и смазал скользкими соками принцессы вход в тело Нарцисса. Уверенно обхватив их обоих за стройные талии, чтобы не смели разорвать связь между собой, Рюзгар плавно вторгся в подрагивающее кольцо мышц, протолкнул крупную гладкую головку, протиснулся глубже. Нарцисс оторвался от губ супруги, чтобы вдохнуть воздуха, глаза его затуманились от двойного наслаждения — но это было лишь начало.

— Так жарко между вами! — прошептал Зариф, прижимаясь к Нилюфер.

Та не ответила, дыхания не хватало для слов.

Рюзгар был самым нетерпеливым — он начал двигаться первым. Он входил медленно и глубоко, так глубоко, кажется, как никогда прежде, и Нарцисс, невольно стремясь избежать нестерпимо яркого вторжения, сам подавался вперед и вверх — проникая в принцессу. Нилюфер не делала попыток уйти, напротив, она устремлялась навстречу, принимая с готовностью и страстью. Зариф и Рюзгар в две руки продолжали ласкать ее ходящие ходуном груди, сладко пощипывали между пальцами набухшие соски. Очень скоро принцесса стонала в голос, протяжно и благодарно, едва удерживаясь от громких криков.

Зариф не помнил себя. Он был словно птица, бьющаяся в клетке. Но не твердые прутья удерживали его на месте, а сильные руки возлюбленного. Спиной он терся о грудь, поросшую густым волосом, а впереди сам грудью и животом скользил по влажной шелковистой коже. Он ощущал себя внутри пылающего тела Нилюфер — и одновременно в нем самом мощно ходил ствол Рюзгара. Эти ощущения были больше, чем могло вместить его сердце. Зарифу казалось, еще толчок сзади, еще одно движение бедер принцессы, и он потеряет сознание от переполняющих его чувств. Слишком ярко, слишком чётко, слишком сладостно! Разве он заслужил подобного? Почему эти двое так предано его любят? Почему делают ради него всё, чтобы доставить ему наслаждение?

— Зариф! О, Зариф! Наконец-то ты мой! — выстонала Нилюфер, содрогаясь крупной дрожью в руках супруга и любовника, буквально падая от накатившей слабости на деревянное изголовье.

Ее тело так плотно обхватывало ствол принца, так жадно втягивало его в глубину, что удержаться в сознании было совершенно невозможно. Зариф благоговейно выдохнул перед сверкающей под веками тонкой гранью небытия и жизни. Но Рюзраг тоже достиг предела: он ускорил толчки, чуть привстал, отпустив принцессу и обхватив поперек груди самого Нарцисса, стиснул его в объятиях до удушья. И утянул за собою и за Нилюфер через играющую переливами света грань. Принцесса снова коротко вскрикнула, принимая горячее семя супруга, в то же время Рюзгар мощно выплеснулся в глубине тела Зарифа.

Все трое тяжело дышали и не могли насытиться воздухом, хоть легкие и переполнялись пряным запахом друг друга до головокружения.

— Мне тяжело, — капризно напомнила о себе Нилюфер.

Рассмеявшись, Рюзгар отстранился и увлек с собою ошеломленного Нарцисса. Они растянулись на простынях, принц на груди бывшего палача, под его рукою. Нилюфер, заставив себя отцепиться от спинки кровати, подползла и вытянулась с другого бока от Рюзгара, завладела его свободной рукой, заставив и себя крепко обнять.

Зариф сам, приподнявшись из последних сил, потянувшись через грудь любовника, припал с поцелуем к губам принцессы. Та с горячностью ответила, словно не была утомлена в равной мере.

— Э, увлеклись! — усмехнулся Рюзгар, лаская обоих влюбленным взором. — Отдышитесь сперва. У нас вся ночь впереди!

— У нас вся жизнь впереди, — поправила его Нилюфер.

— Ты обещала мне дочь! — всерьез напомнил Зариф.

— Тогда мне двойняшек, — посмеялся Рюзгар.

— Как постараетесь, столько и получите, — игриво повела плечами Нилюфер. — Вы же знаете, какая я ненасытная, когда в тяжести. Еще сами взмолитесь о пощаде!

— Теперь нас двое на тебя, — хохотнул Рюзгар, — как-нибудь утолим твою жажду.

Зариф нашарил на краю постели покрывало и укрыл всех троих, чтобы не остыли после жара страсти.

— Я из нас самая счастливая, — мечтательно и с вызовом произнесла Нилюфер, натянув покрывало до подбородка.

— Почему это? — лениво спросил Зариф, вновь улегшийся на мускулистый локоть любовника.

— Не верю, что ты можешь быть счастливей меня, — возразил Рюзгар, обеими руками обнимая свои бесценные сокровища.

— Сами посудите, — хихикнула принцесса: — У вас обоих поровну: есть один муж и одна жена.

— Верно, — хмыкнул логике рассуждений Рюзгар.

— А у меня есть два мужа и при этом ни одной жены! — всхлипнула смешком Нилюфер. — Я богаче вас обоих!


Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5