Крылатая смерть [Тимофей Николаевич Печёрин] (fb2) читать постранично, страница - 3

атаковать первым не потому, что испугался. И даже не выжидал… не только выжидал, во всяком случае. Но, подобно большому живому радару, улавливал малейшие движения своих неожиданных противников и тонкие запахи, человеческому носу недоступные. Запах страха, старости, слабости. Улавливал и на ходу анализировал своим мозгом — ограниченным, но по-своему совершенным. Из трех двуногих пытаясь выделить того, кто более всего подходил на роль легкой добычи.

И своими потугами на остроумие да демонстративным спокойствием Макун, сам того не зная, смог худо-бедно притупить те желанные запахи, которые позволяли медведю счесть человека слабаком и жертвой. Не шибко подходил на эту роль и Сеня. Да, ему было страшно. И, более того, он не очень-то пытался нарочито этот страх скрывать. Но в то же время был он крупнее и выглядел посильнее любого из двух хелема. Да и копье Сенино смотрелось внушительнее. Ведь наконечником ему служил большой железный нож.

В свое время именно с этим самодельным оружием — ножом, привязанным к большой ветке — Сеня делал первые шаги в роли первобытного охотника и рыболова. Или просто человека, вынужденного выживать в дикой природе. С тех пор, конечно, он эту самоделку, как мог, усовершенствовал: и палку для древка выбрал попрямее да попрочнее, и нож привязал к ней покрепче. И, конечно, испытать ее успел. Пусть не в реальном бою, так хотя бы в землю потыкал, убедившись, что ни древко у копья не обломится, ни сам нож-наконечник не отвалиться, как получилось в первый день пребывания Сени в этом мире.

Метать, к сожалению, такое оружие Сеня так и не навострился. Пытался, правда, но из-за ножа-наконечника оно оказалось тяжеловатым — железка тянула копье книзу. Зато в предыдущих охотничьих вылазках (более удачных) оно пригождалось при добивании зверя-подранка. При условии, конечно, если Макуну или Калангу удавалось нанести рану кому-то из лесных обитателей.

Но вернемся к встрече Сени и этих двух хелема с медведем. Методом исключения косолапый выбрал в качестве легкой добычи Каланга. И прыгнул, целя в человека передними лапами.

Копье едва успело скользнуть по шкуре медведя — и выпало из ослабевших от страха рук незадачливого охотника. Только это и задержало зверя, не дав наброситься на Каланга и подмять под себя. На какую-то долю секунды задержало, едва заметно. Но этого хватило, чтобы Каланг испуганно попятился, роняя оружие, и… лапы медведя не достали до него; когти сверкнули в паре сантиметров от человека.

Хуже было то, что пятясь, Каланг оступился. И, сделав еще один неловкий шаг, плюхнулся задом на мерзлую землю.

Но тут в дело вступило Сенино копье с железным наконечником. Металл врезался в шкуру медведя; наверняка проткнул — сил Сеня не пожалел. И медведь, взревев от боли, отвернулся (все-таки отвернулся!) от примеченной им добычи.

Сеня занес копье для нового удара. Но на этот раз зверь встретил атаку взмахом могучих лап. И без труда отразил ее, вдобавок едва не выбив копье из Сениных рук.

Тем временем Макун тоже не оставался в стороне. Свое копье он не получил от старого Бирунга и уж точно не сделал сам. Но захватил в качестве трофея в схватке с аванонга. То, собственно, был первый боевой трофей, доставшийся хелема во время противостояния с этими каннибалами и бандитами каменного века. Потому Макун с гордостью таскал трофейное оружие. И на охоту вышел именно с ним.

Но достоинства трофейного копья не исчерпывались одной только возможностью его нового владельца потешить собственную гордость. Аванонга сделали своим образом жизни войну, а значит, оружию уделяли особое внимание, небрежности себе здесь не позволяя. Вдобавок, возглавлял аванонга Сенин современник — хоть и отнюдь не честный труженик, но и не полная бестолочь. Кое-чему сумевший свою новообретенную, первобытную братву научить.

То ли по первой, то ли по второй из названных причин было копье аванонга и удобнее, и острее, чем аналогичное оружие миролюбивых хелема. И теперь это копье, предназначенное для боя, а не только для охоты, вонзилось прямо в зад медведю.

Тот снова огласил лес гневным ревом и начал разворачиваться, чтобы наказать обидчика. Боль и гнев лишили зверя даже той толики расчетливости, какая присуща хищникам. Теперь косолапый действовал исключительно на рефлексах. И, надо сказать, не очень-то проворно.

Пока он разворачивался, Сеня успел снова поднять копье и нанести медведю еще один удар. Правда, немного не рассчитал — нож-наконечник прошел вскользь и лишь оцарапал бок зверя. Чтобы остановить его и отвлечь от Макуна, этого не хватило.

Макун, впрочем, и без того оказался парень не промах. Когда медвежья морда повернулась к нему, юркнул за ствол ближайшей сосны. Что оказалась для него, компактного и худощавого, неплохим укрытием.

Неплохим да недолгим! Медведь ориентировался не только по зрению, но и по запаху и, безошибочно обогнув ствол, сразу обнаружил укрывшегося за ним человека. Кто, мол, не спрятался — он, медведь, не виноват.