Андор Габор (1884–1953) — поэт, прозаик и публицист, один из зачинателей венгерской социалистической литературы.
Первая известность приходит к Габору еще в студенческие годы. Его талантливый перевод поэмы Фредерика Мистраля «Мирейо» привлекает внимание самых строгих ценителей искусства и завоевывает литературную премию. Вместе с тем восемнадцатилетний поэт обнаруживает незаурядный дар сатирика и юмориста. Сама жизнь подсказывала Габору сюжеты для пародийных сценок, фельетонов и комедий. Он рано начал сотрудничать в газетах и журналах, что давало ему возможность помогать родителям и платить за обучение в университете.
Уже в начале 1900-х годов его юморески, шансонетки и стихи, высмеивающие буржуазные нравы, с успехом исполняются на сценах будапештских кабаре. Многие из них — всего лишь незлобивые шутки, забавные случаи с эффектной концовкой, остроумные, порой колючие анекдоты, однако в лучших миниатюрах (сборник «Пестрые рифмы», 1914) звучит уже и социальная тематика. Драматические сюжеты у раннего Габора обычно поворачиваются комической стороной, но веселье зачастую овеяно грустной иронией.
Габор становится одним из создателей нового для тех лет жанра литературного кабаре: «журналистики на сцене в стихах и прозе» (как называл он свои юморески), т. е. по существу театра миниатюр.
В годы первой мировой войны Габор принимает все более деятельное участие в антимилитаристском движении. Модный поэт, журналист и драматург, он начинает сближаться с прогрессивными писателями, считавшими, что «нельзя молчать, когда на полях сражений погибает цвет нации».
В 1915–1918 годах в творчестве Габора преобладают щемящие, горестные ноты, вызванные чувством собственного бессилия перед лицом войны (рассказ «Уж лучше умереть», 1917; сборники «И все ж старею», 1916; «Вальс желаний», 1918). Однако в отличие от писателей-пацифистов, рисующих жизнь довоенной Венгрии если не в идиллических, то по крайней мере — в розовых тонах, Андор Габор создает гневно-иронические картинки «довоенного рая», где откровенно издевается над жестоким абсурдом самих основ буржуазного строя (сатирические романы «Господин Унтауглих», 1915; «Доктор Никто», 1918) и зло высмеивает нравственную ущербность людей, поклоняющихся золотому тельцу (комедия «Папаша Доллар», 1917). Значительно меняется творческий почерк Габора: мягкий, порой бездумный юмор уступает место едкой сатире — смех все чаще окрашивают горечь и сарказм.
Сюжет романа «Доктор Никто», который предлагается вниманию читателей, нарочито парадоксален и, казалось бы, совершенно невероятен. Ну где это видано, чтобы маленький чиновник без денег и связей с такой головокружительной быстротой мог сделать блестящую карьеру, стать главным редактором газеты, депутатом парламента и даже бароном? И кто же присвоит ученую степень доктора наук человеку без образования и без видимости каких бы то ни было научных заслуг? И все же мы верим Габору: чувствуется, что самое невероятное не в книге, а за страницами ее, в той довоенной Венгрии, общественные устои которой так желчно высмеиваются в романе.
Вместе с героем — мелким служащим Яношем Никто читатель попадает в мир газетчиков. С веселой издевкой Габор рисует фигуры сотрудников «оппозиционной» газеты под громким названием «Независимость»: ее владельца — тупого и истеричного Лазара Поргеса, для которого главное — делать бизнес, на прессе ли, на коже — все равно; редактора Чопаки, славящегося своим дешевым красноречием и неспособностью написать несколько строк; вороватого пройдоху Вамошера; умного, прожженного Прокеша, посвящающего неискушенного в жизни Яноша в тайны редакционной кухни.
«Честные жулики» (как гордо именуют себя журналисты) заняты погоней за дешевой сенсацией и спокойно примирились с тем, что их газету никто не читает, потому что в ней нет ни слова правды: разве что в рубрике «О погоде».
Неприглядная картина жизни газетчиков, продажных писак, из которых «законы» буржуазной прессы вытравляют все честное и яркое, становится своеобразной экспозицией, подготовляющей читателя к чудесному превращению Яноша Никто в процветающего доктора Никтоци. (Фамилия эта присваивается ему по аналогии с «благородными» венгерскими фамилиями.)
Венгерская критика справедливо называет этого героя «будапештским родственником» Жоржа Дюруа («Милый
Последние комментарии
8 часов 57 секунд назад
8 часов 14 минут назад
8 часов 47 минут назад
9 часов 20 минут назад
1 день 49 минут назад
1 день 59 минут назад