СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ Ленинградское отделение 1972
Две книги о войне
Невыдуманные рассказы о войне
Маленькая повесть и большие рассказы
ОТ АВТОРА
Как-то зимой 1942 года, в лютый мороз, приехав по «дороге жизни» со свирского участка фронта в осажденный Ленинград, я, по старой памяти, занес свои первые четыре военных рассказа в редакцию журнала «Звезда» и оставил секретарю, не совсем уверенный, что их смогут скоро прочесть. Время было тяжелое и все еще голодное, а в редакции работало всего два сотрудника.
Но рассказы прочли, на другой день меня нашли в городе и обрадовали вестью, что три из четырех рассказов будут напечатаны в одном из ближайших номеров журнала.
Рассказы эти действительно появились в январском номере «Звезды» за 1943 год, а через несколько месяцев мне на фронт прислали сотню экземпляров небольшой книжки под названием «Четыре рассказа», изданной Ленинградским отделением издательства «Художественная литература».
Так начиналась моя книга «Невыдуманные рассказы о войне».
Сознаюсь, среди своих книг я особенно неравнодушен к «Невыдуманным рассказам». Книга эта родилась из непосредственных впечатлений от фронтовой жизни. Уже само название сборника говорит о документальном характере рассказов. Особенно мне полюбился жанр рассказа-миниатюры. Правда, писать рассказы в полстраницы дело совсем не легкое.
«Маленькая повесть и большие рассказы» писалась в другое время и, как заметит читатель, в другой тональности и манере. Здесь присутствует повесть, да и рассказы стали большими, но они тоже создавались на документальной основе, невыдуманные.
Потому-то эти две книги о войне могут соседствовать
рядом, под одной обложкой. Писал я их в общей сложности около тридцати лет. Под ними можно поставить дату 1941—1971 гг.
Но и на этом, однако, не кончается моя работа над военной темой. Наряду с другими произведениями, я сейчас пишу третью книгу о годах войны. Она будет состоять из нескольких небольших повестей — в них прослеживаются судьбы людей, которых я знал на фронте. Будут в книге и новые рассказы.
Невыдуманные рассказы о войне
Ленинград в блокаде
Женщина в белой шали
Среди ночи мы стороной проехали станцию Паша и через час оказались в большой, но пустынной деревне.
Хорошо бы сейчас выпить горячего чайку! — мечтательно сказал шофер.
Да, хорошо бы, — согласился я, думая о чае как о чем-то несбыточном.
И вдруг в свете фар перед машиной показалась женщина в белой пуховой шали. Такие шали, помнится мне, я видел перед войной в Гори, где туристы покупали их за бесценок у местных вязальщиц.
Стой! — кричала женщина, подняв руку.
Шофер резко остановил машину.
Давай вон к тому дому! — прокричала женщина в белой шали.
Кто ты такая... чтобы приказывать? — толкнув дверцу кабины, взорвался шофер.
Человек! — ответила женщина и, поскрипывая валенками по снегу, пошла к дому.
Че-ло-век! — откинувшись, протянул шофер, ошеломленный ответом.
Так, — сказал я, вылезая из машины.
Мы вошли в жарко натопленную просторную избу, половину которой занимала русская печь. На столе стоял поющий самовар.
Раздевайтесь и располагайтесь как дома. — Хозяйка поставила на стол стаканы и солонку с крупной почерневшей солью, спросила, есть ли у нас, военных, что покушать, подошла к кровати, на которой, раскинув руки, спал мальчик лет восьми, поправила на нем одеяло и, бросив нам: — А вы чаевничайте! — ушла.
Мы ее и разглядеть-то не успели, нашу благодетельницу, не то что расспросить... Переглянувшись с шофером, мы скинули полушубки и принялись за чай. Распахнув ворот гимнастерки, блаженно улыбаясь, истекая потом, шофер держал блюдце на растопыренных пальцах и хрустел сахаром.
После пятого стакана, распаренные, словно после бани, мы пересели на лавку у заиндевелого окна и стали крутить цигарки.
В это время у крыльца раздался шум машины, послышались голоса. Дверь в избу широко распахнулась, и в комнату вошли измученные, продрогшие люди в невообразимых одеяниях, волоча за собой помятые чемоданы, узлы и свертки. Среди них был древний старик и трое детей.
Вслед вошла и хозяйка дома. Она энергично размотала пуховую шаль с головы, сбросила шубенку. Это была краснощекая чернобровая женщина лет тридцати пяти, совсем не красавица, с тугой косой, перекинутой на могучую грудь. Рассадив эвакуированных ленинградцев за столом, она принесла гору тарелок, большую миску капусты и чугунок горячей картошки. Перед детьми хозяйка поставила по кружке молока и по куску черного хлеба.
За столом, как стон, раздалось:
Подумать только — квашеная капуста!
Что
Последние комментарии
3 минут 34 секунд назад
9 часов 13 минут назад
9 часов 15 минут назад
15 часов 57 минут назад
16 часов 5 минут назад
22 часов 18 минут назад