К восходу солнца. Повесть и рассказы [Алексей Николаевич Кулаковский] (fb2) читать постранично

Алексей Николаевич Кулаковский
К восходу солнца

К ВОСХОДУ ОТ СОЛНЦА

С. Б. Токаревской,

отважной разведчице, посвящаю

Каждому свое. Одни девочки в летние воскресные дни ходили в ближайший лесок, собирали там ранние грибы, рвали цветы. Другие вместе с родителями посещали парк, стадион или проводили время где-нибудь невдалеке от дома. А Светлана чуть ли не каждое воскресенье бегала в военный городок. Там ей было весело, там у нее были друзья. Кто бы ни стоял часовым у проходной будки, каждый пропускал Светлану. Бывало иногда и так, что почти у самых ворот ее встречал лейтенант Бондаренко. Они шли тогда вдвоем по выстланной камнями дорожке, обсаженной молодыми тополями, и все бойцы, попадавшиеся навстречу, приветствовали лейтенанта с особенным уважением. Девочка и лейтенант направлялись в конюшню, где их ждал Лютый, самый лучший скакун во всем полку. Хотя этого гнедого, в белых чулочках коня звали Лютым, однако же он был очень спокойным, любил ласку своего хозяина и еще больше - Светланин сахар. Когда девочка подходила ближе, он вытягивал к ней голову, тихо ржал и ловил мягкими губами ее руки.

В то воскресенье, с которого начинается наш рассказ, Светлана пришла в военный городок чуть ли не с самого утра. Угостив сахаром Лютого, девочка направилась в кабинет к своему отцу, потому что в это утро она его еще не видела. Случалось и раньше, что отец по выходным дням уходил в штаб, но сегодня он ушел из дому почему-то очень рано, когда Светлана еще спала.

В комнатах штаба слегка попахивало конским потом, но девочка даже и не ощущала этого. В их квартире в городе тоже такой запах, как отец ни старается, как ни просушивает свою одежду. Из приемной, расположенной рядом с отцовым кабинетом, доносился стук машинки. Светлана остановилась у двери. Ей почему-то не хотелось видеть машинистку.

Девочка нерешительно постучала в дверь, словно пришла к директору своей школы. Никто не отозвался, может, оттого, что машинка стучала сильнее, чем Светлана. Тогда она приоткрыла дверь. Машинистка оглянулась, приветливо кивнула, и ее пальцы снова ловко запрыгали по клавишам. Она всегда ласково встречала девочку. А отец почему-то нахмурился, увидев ее. Нахмурился и не очень дружелюбно проговорил, показывая на дверь кабинета:

- Побудь там, Света, пока я вот… Почитай что-нибудь.

Светлана зашла в кабинет, но лежавшие на столе журналы и книги так и остались нетронутыми. Она уселась на мягкий диванчик, подогнув загорелые коленки, и чуть не заплакала от обиды. Ей так хотелось погулять сегодня с отцом, сходить с ним на полигон, а может, и прокатиться вместе: он на своем Вихре, сером в яблоках, а она на Бондаренковом Лютом. И почему это отец работает, все что-то диктует и диктует машинистке? Могла бы она, эта машинистка, и не приходить сегодня. Никогда в выходные дни она не приходила. Нет, не зря так не хотелось Светлане видеть ее здесь. Если бы машинистка не пришла, то, наверно, можно было бы пойти с отцом на полигон.

Наконец Светлана успокоилась и принялась слушать, что диктует отец. Дверь кабинета была приоткрыта; в перерывах, когда машинка не стучала, было слышно, как отец шагает туда-сюда по приемной, как позванивают его шпоры. Но слов нельзя было разобрать: отец говорил очень тихо и машинка заглушала его голос. Скоро ли он кончит диктовать, скоро ли уйдет отсюда эта машинистка?

Медленно и скучно тянулись минуты. Конечно, во дворе было бы веселей: там подошел бы к ней Бондаренко и придумал что-нибудь интересное, веселое. Можно было бы пойти к пулеметчикам и покататься на тачанке. Но никуда не тянуло Светлану. Даже Бондаренко не хотелось ей видеть. Она все слушала, как стучит за дверью машинка, как глухо звучит голос отца. Слушала, ждала и сама не заметила, как заснула. Может, в этом был виноват душный день, а может, оттого так получилось, что ночью девочке снились страшные сны и она часто просыпалась.

Сколько времени проспала тогда Светлана, никто не знает, как не помнит этого и она сама. В памяти часто возникают только те первые минуты, когда она проснулась. Двери кабинета и приемной были распахнуты настежь. Отец о чем-то громко кричал в телефон, машинистка, хватая какие-то бумаги, опрокинула столик с машинкой. Во дворе что-то страшно гремело, лязгало, в окнах сверкал огонь. Нельзя было понять, сон это или ужасная явь. И будто в этом непреодолимом сне и испуге перед самыми глазами мелькнуло дорогое, крайне озабоченное лицо отца, потом откуда-то, словно из густого дыма и пламени, выскочил Бондаренко. Светлана почувствовала под собою чьи-то твердые руки. Может, Бондаренко, а может, отцовские. Все закачалось, затряслось перед нею, что-то загудело над головою. Вдруг показалось, что она куда-то едет. Раскрыла на мгновение глаза и увидела шофера с бледным стриженым затылком, а рядом с ним - бойца