Мятежный Като [Элисса Эббот] (fb2) читать онлайн

Элисса Эбот

Мятежный Като

Перевертыши Примуса — 1

Перевод Елена

Редактор Ольга

Вычитка Мария

Оборотни. Романтический клуб by Gezellig 21+

Внимание!

Текст предназначен только для ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствие с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Лиандра

Жизнь — это сочетание больших и маленьких проблем. Хитрость в том, чтобы забыть о больших и сосредоточиться на маленьких. Так что это именно то, что я делаю. Всякий раз, когда неминуемая гибель начинает всплывать у меня в голове, я просто возвращаю ее туда, откуда она пришла. Это становится все труднее, учитывая, что мы умрем на этом старом, ржавом корабле, если планета за пределами моего окна просмотра будет такой же непригодной для жизни, как и все остальные… Ладно, может быть, я иногда думаю о больших проблемах.

Но сейчас у меня есть небольшая проблема: мой слизняк — босс, главный инженер Ример. Он идет прямо к моей сестре и приглаживает волосы. Все семь из них. Так же, как львы, которых я видела на видео с Земли, поднимают свои задницы вверх, прежде чем наброситься, Ример приглаживает свои волосы, прежде чем подойти.

Я пытаюсь придумать план. Я оглядываюсь вокруг корабля, надеясь, что ко мне в голову что-то придет. Я в узком туннеле, который проходит под машинным отделением. Мы находимся на платформе в виде металлической решетки, которая проходит через гнездо проводов и труб. Ример находится немного выше, между ним и моей сестрой ничего нет, кроме нескольких труб. Трубы! Вот оно!

Убедившись, что никто не смотрит, я получаю доступ к консоли и перемещаюсь по меню, пока не нахожу регуляторы давления. Строго говоря, действие может привести меня к большим неприятностям. Как если бы тебя выкинули из шлюзовой камеры. Я скромный смазчик, а панели управления предназначены для инженеров. Хуже того, я планирую небольшой акт саботажа. Но. Эй, это не моя вина, что я разобралась, как это работает.

Я нажимаю на последнюю команду… Металлический лязг. Белая струя пара шипит перед Римером.

Он замирает, снимает очки и бросает их в землю. Прежде чем он обернется, я прячусь в нише между проводкой и панелями, стараясь не подглядывать, как он проходит позади меня, ругаясь и проклиная членов диагностической команды и крича «чтобы тащили свои задницы вниз к гребаной вспомогательной палубе». Если бы он увидел мое лицо, уловка бы не сработала. Это не первый раз, когда я устраиваю несчастный случай, чтобы защитить свою младшую сестру или себя. И Ример стал смелее. Намного смелее. Я предполагаю, что он думает, что мы все скоро умрем, поэтому он хочет окончить жизнь с блеском и треском, но не в смысле взрыва.

Когда я отключаю пар, то вижу свою младшую сестру Миру, на другом конце решетки. Она наклоняется, чтобы починить проводку. Ткань ее униформы плотно прижимается к ее заднице, что объясняет, почему Ример двигался так быстро, что его задница виляла.

Я удостоверяюсь, что Ример ушел, отключаю пар и направляюсь к Мире, звеня тяжелыми сапогами по металлической решетке.

— Привет, сестренка.

Она поворачивается, щурясь.

— Ты выглядишь слишком довольной собой. Что ты сделала? — Прежде чем я смогу ответить, я вижу свет осознания на ее бледном лице. — Пар?

Я пожимаю плечами так невинно, как только могу. Это не моя сильная сторона.

Мира стоит, убирая потный локон волос падающий на глаза.

— Я могу позаботиться о себе, Лиандра. Я знаю, ты думаешь, что я просто глупая маленькая девочка.

— Ты моя младшая сестра. Я не думаю, что ты глупая. Ты просто… слишком доверчива, — говорю я.

— А ты недостаточно доверчива.

— Я вполне способна доверять. Я верю, что большинство мужчин — слизняки, которые щупают все, что движется.

Мира закатывает глаза.

— В любом случае, — говорю я, — для старика Римера я спланировала кое-что серьезное.

— Этого было недостаточно?

— Это ничего не значило.

Мира закатывает глаза.

Я оставляю ее, чтобы закончить работу и направиться в столовую. Прежде чем я выбралась из сектора обслуживания, меня схватили и затянули в затемненную комнату. Это главный инженер Ример.

— Тебя то я и искал, — говорит он. Его дыхание такое же отвратительное, как и он сам. Может, немного больше. Я пытаюсь представить, какая еда может сделать дыхание таким тошнотворным. На ум приходит изображение тарелки чеснока, сдобренного луком. Нужно добавить немного сливочного масла, потому что Ример слишком жирный, чтобы есть только овощи.

— Ну, вы нашли меня, — говорю я так легко, как только это возможно. Я пытаюсь двигаться, но его хватка усиливается.

— Совпадение, не так ли? Какая-то странная неисправность почти убивает меня, должно быть пятнадцатый раз в этом месяце, и с кем мне приходится сталкиваться? Ты. Снова. Удобно, не правда ли?

— Смотря на что вы намекаете? Нет. Кажется, очень неудобно. Сэр.

Его щеки дрожат от гнева.

— Я сказал… — он понимает, что кричит и понижает свой голос. — Я сказал тебе называть меня Ример, когда мы одни.

— Я забыла.

Его губы вытягиваются в тонкую линию.

— Позвольте мне объяснить совершенно ясно, смазчик, — говорит он, двигаясь еще ближе, пока его живот не прижимает меня. — Есть одна вещь, стоящая между вами и шлюзом. Ты знаешь, что это такое?»

Броневое покрытие корабля, скорее всего.

— Вы? — Спрашиваю я.

— Я. Так что, возможно, ты захочешь проверить свою память. И, возможно, захочешь изменить свое отношение ко мне. Потому что ты мне нравишься. Пока. Но я не храню вещи, если мне нет от них пользы.

Я чувствую, как по моему позвоночнику пробегает холод, серьезность его угроз начинает беспокоить меня.

— Вам нужно личное одобрение адмирала, чтобы меня сняли с должности.

Если он меня уволит, это означает воздушный шлюз. Для людей, которые не работают на корабле, нет ни продовольствия, ни оборудования. Я думаю о моей сестре, одинокой в темной комнате, загнанной в угол Римером, пока я мертва, и не могу помочь ей. Мой подбородок слегка наклоняется в сторону сам по себе — знак, который обычно означает, что мои смертельно опасные в данной ситуации вспышки гнева уже на подходе.

— Да, мне нужно его одобрение, — говорит Ример. — И я получу его, если захочу. Даже если мне придется фальсифицировать документы или подкупать чиновников… Я своего добьюсь. И знаешь, что еще? Я прослежу, чтобы твоя сестра тоже пошла с тобой, если ты снова перейдешь мне дорогу. Так что будь умницей и начинай учиться понимать приказы. — Он обежал своими маленькими черными глазками по мне, по всему моему телу, и он не торопился с этим. — Мы поняли друг друга?

— Да, Ример, — говорю я, почти запинаясь на этих словах.

— Хорошая девочка. Беги сейчас же. Пока-пока.

Я сжала кулаки, но ничего не сказала.

Ример наглый, поганый, и совершенно такой же как все мужчины на нашем корабле. Заберите его значок, и он будет просто червем без позвоночника. Если бы не видео с Земли, я бы тоже подумала, что это нормально. Но я знаю, что было время, когда у мужчин были яйца. Они отстаивали то, во что верили, и боролись, чтобы защитить это. Они решали, чего хотят, и добивались этого. Но всего этого больше нет.

О, хорошо. Скорее всего, ничего из этого не будет иметь значения через два дня. Мы собираемся перейти на орбиту планеты Z9-Омега с нашими последними унциями топлива. Мы называли планеты: Гайя, Судьба, Новый Эдем, Новая Земля. Потом мы становились более циничными, и именами планет стали чьи-то бывшие бойфренды или персонажи из известных фильмов и телешоу на Земле. Потом мы просто перестали давать им имена. Где-то там есть длинный след мертвых планет и потерянной надежды. И если этот Z9-что-то-там не будет отличаться от нескольких тысяч предыдущих, то путь закончится заброшенным кораблем и несколькими тысячами скелетов расы, которая называла себя человечеством. Большая проблема. Кому они нужны?

2. Като

Женщина кричит.

Она окружена семью мужчинами. Их синяя кожа выдает в них Кобальтов, членов клана южных джунглей. Моя кожа золотая, редкость среди моего вида, говорящая о королевской крови. Когда мужчины поворачиваются ко мне, то замирают. Уважение смешивается с ужасом на их лицах.

Я стою почти на фут выше любого из них. Я шире в плечах и толще в мышцах. Женщина Колари, которая до сих пор кричит, забыта, когда они смотрят на меня с широко открытыми глазами, как добыча перед хищником.

Пантера внутри меня бушует, умоляя освободить ее для этих слабаков, но я отталкиваю ее назад. Перейти к такой битве ниже моего достоинства. Вместо этого я поднимаю копье и бегу к людям, мои длинные ноги быстро сокращают дистанцию. Один воин пытается рвануться вперед и напасть на меня.

Я легко ударил его копьем и пробежал мимо, кончик моего копья выходит из его спины. Но я не замедляюсь. Я продолжаю двигаться. Я использую проткнутого человека как таран, сбивая другого воина с края деревянной платформы, на которой мы сражаемся. Четыре мили открытого воздуха глотают его крики в одно мгновение. Я стряхиваю мертвого воина с копья и оборачиваюсь к оставшимся. Они делают шаг назад.

Трусы.

Я бросаю копье и отрываю бронированный нагрудник.

— А теперь вы будете драться со мной?

Они колеблются, но воодушевленные тем, что считают слабостью. Пятеро нападают на меня одного. Я уже устал от этого представления, поэтому позволяю трем, которые стремятся к моему животу, нанести свои удары. Острые молнии боли простреливают мое тело, но я их игнорирую. Я уклоняюсь от двух других толчков, направленных на мою голову и шею, хватая двух мужчин за горло. Я сжимаю их горло, пока не слышу треск.

Прежде чем воины смогут вытащить свои копья, чтобы снова нанести удар, я напрягаю живот. Когда они тянут, мышцы живота слишком плотно сжимают оружие, чтобы сдвинуть его с места. Мужчины не выпускают оружие из рук, поэтому я мчусь вперед. Все ближе и ближе приближаясь к краю платформы. Один воин отпускает свое копье, и я поднимаю его за шею, бросая головой вниз. Остальные двое все еще держатся, когда я провожу их по краю деревянной платформы, на которой мы стоим, их ноги болтаются в милях над открытым небом и скрученными ветвями.

Они осознают свою ошибку. Я расслабляю мышцы и чувствую, как копья выходят из моей плоти. Их смерть отмечена влажным стуком на несколько сотен футов ниже, где они, должно быть, приземлились на ветку, прежде чем достичь Мертвого моря.

Воин, которого я ударил, ползет обратно к женщине. Я позволил пантере внутри, которая просит крови, захватить мою ногу. Мои мышцы напрягаются и сгибаются, пока нога не становится похожа на лапу зверя. Я бью его с силой и ощущаю как лапа проходит через его кости и мышцы, как через воздух. Он больше не двигается.

Женщина становится на колени, тело сотрясается от рыданий. Она носит изодранную одежду из некогда тонкой ткани. Она разорвана людьми, которые напали на нее. Она ползет ко мне, глаза мокрые от слез.

Она Колари, порода, которую большинство из моего рода считают желанной, предпочитая из всех других пород. Розовая кожа, мягкая как у ребенка. Их фигуры полные и их пропорции преувеличены. Но я вижу только ее слабость. Ее зареванные глаза и жалкое хрипение. Она схватилась за мои ноги, и я ударил ее по рукам.

— Пожалуйста, — говорит она. — Они забрали все. Они убили моего парня.

Я заметил зеленокожее тело рядом с ней. Один из моего клана, скорее всего. Примус из Умани. Я жестикулирую телам, которые оставил на платформе.

— У них были припасы. Возьми их и продай.

— Подожди, — говорит она, потянувшись ко мне, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти. — Мне некому согреть постель. Моего парня больше нет. Ты возьмешь меня с собой? Я тренировалась во дворцах удовольствий, пока мне не исполнилось шестнадцать лун. Я могу угодить вам в пути.

Я плюю. Ох уж эти женщины Колари. Достойная женщина не сделала бы такого предложения. Я поворачиваюсь к ней спиной и ухожу. Она плачет за моей спиной, но я не останавливаюсь, пока ее мольба не будет неотличима от шелеста ветвей на ветру. У меня есть более неотложные дела.

Корабль вышел на нашу орбиту несколько часов назад, и как Принц, я обязан подняться на борт и оценить ценность женщин на борту. Столь многие до этого не смогли соблазнить меня, и я сомневаюсь, что в этот раз будет по-другому. Скорее всего, рейд станет лишь временным развлечением моих воинов, чтобы утолить жажду крови.

3. Лиандра

Мы вышли на орбиту планеты четыре часа назад, и всему экипажу дали час, чтобы наблюдать заход на посадку. Я провела свой час с Мирой, наблюдая, как зеленая планета становится все больше и больше на нашем видовом экране.

— Как ты думаешь, это та самая? — Спрашивает Мира.

— Может быть, — говорю я, хотя этого не чувствую. Должна признать, зеленый — лучший знак, чем желтый. Это, по крайней мере, означает, что есть растения.

— Я думаю, что это оно, Лия. Я чувствую это.

Я быстро обнимаю ее.

— Мы собираемся сделать это. Так или иначе. Мы найдем способ пройти через это. Так было всегда.

Она обнимает меня, кладя голову мне на плечо.

— Я знаю, что ты защитишь меня.

От ее слов меня тошнит. Тошнит, потому что я знаю, что она имеет в виду. Она действительно думает, что я смогу защитить ее, если весь корабль поймет, что мы обречены. Пять тысяч мужчин и женщин узнают, что они умрут от голода… и мы все вместе будем заперты в этой коробке. Я даже не хочу думать о том, какой хаос последует.

Вместо этого я прикидываюсь оптимистом и надеюсь на лучшее. И хочу, чтобы при любом раскладе я смогла сдержать обещание, данное моей сестре. Я хочу, чтобы я смогла обеспечить ее безопасность.

Через несколько минут она засыпает. Она обычно работает в противоположную смену, поэтому сейчас просто вырубается после двенадцатичасового забега. Я набрасываю свою униформу и хватаю специальные сюрпризы, которые подобрала для Римера. Я знаю, что он угрожал выбросить меня и даже угрожал, то следующей станет моя сестра, но я также знаю, что, если не отправлю сообщение, он может подумать, что выиграл. И если он подумает, что победил нас, я даже не хочу знать, что он попробует.

Таблетки от эректильной дисфункции. Военный класс — что бы это ни значило. Так написано на упаковке. Четверть таблетки, видимо, дадут пациенту жесткий стояк как минимум на час.

Я достигаю служебной шахты. В то утро моя работа заключалась в том, чтобы залатать протекающую трубу с гелием-2. Газ был безвреден, но, если он соприкасался с другим реактивом, используемым в наших двигателях, он мог стать причиной коррозии.

Свой первый перерыв я взяла только после того, как почти закончила латать основную протечку, оставив небольшую трещину дальше по трубе.

Я прошла мимо главного инженера Римера, который опирался на стену рядом с молодой девушкой. Он продолжал прикасаться к ее плечу, когда говорил, и его рука каждый раз задерживалась слишком долго. Мне удалось избежать его внимания, проскользнув во вспомогательную комнату, где у него обычно есть чашка кофе. Конечно, я слышу бульканье и шипение кофеварки. Убедившись, что никто не смотрит, я подсыпаю две целые таблетки в кофейник. Это может быть немного через чур, но эрекция еще никогда никого не убивала. По крайней мере, я так не думаю.

Так же, как я покидаю комнату, Ример проходит мимо меня, его рука при этом успевает погладить мое бедро. Я съеживаюсь, но ничего не говорю. Я знаю, что он получит все сексуальное возбуждение, которое сможет пережить очень скоро. Я слышу царапанье керамики по металлу, когда он берет свой кофе и отхлебывает его, делая глоток.

Надеюсь, ты надел нижнее белье, Ример.

Я в нескольких шагах от места преступления, когда в зале обслуживания раздается металлический скрежет. Ример мчится мимо меня с кофе в руке. Он по-прежнему умудряется погладить своей свободной рукой мою задницу, проходя мимо в узком коридоре. На этот раз я рефлекторно чуть не поставила ему подножку, но удержалась. В любом случае, это было бы не так весело, как то, что я спланировала.

Я следую за Римером из комнаты. Звук становится все громче и громче, пока я не закрываю уши. Если бы это было наращивание давления или проблема с гидравликой, шум был бы снизу от нас, но этот звук исходит из внешнего корпуса корабля. Черт возьми! Это примерно так же хорошо, как и…

Звучат пять различных сигналов тревоги. Красный свет мигает от установленной на стене сигнализации, и почти все убегают так быстро, как они могут. Если будет пробита часть корпуса, нас засосет в космос прежде, чем мы сможем моргнуть. Прежде чем я смогла найти костюм или подготовиться к изменению давления на корабле, огромная часть корпуса падает внутрь со стуком.

Массивный, золотой человек шагает через отверстие, а за ним еще девять человек, с кожей зеленого, фиолетового и синего оттенков.

Я понимаю, почему меня не засасывает в космос. Эти люди использовали какой-то корабль, чтобы врезаться в наш корпус, и не разгерметизировать. По сути, они создали временное дополнение к нашей среде под давлением.

Но мои взгляд быстро притягивается к человеку — нет, не совсем человеку — который вошел первым через отверстие. Его уши заострены, и он двигается с большей уверенностью и изяществом, чем должно было быть возможно для кого-то такого высокого. Дерьмо. Он что, ростом в семь футов? Может быть, немного меньше, но его голова почти достигает верхней части коридора, когда он идет, и его плечи настолько широки, что его солдаты даже не помещаются рядом с ним.

Копья? Почему они держат копья. У этих пришельцев явно есть космические корабли. Интересно, из наконечников стреляют лазеры или что-то еще?

Мое внимание кратко обращается на воина в задней части группы с зеленой кожей. Он проходит под трубой с гелием, где утечка, и я вижу его кожу — сразу пузырь и волдырь. Воин смотрит на плечо в замешательстве, но, кажется, быстро выбрасывает это из головы. Странный. Газ не влияет на человека.

Я оглядываюсь на их золотистого лидера. Мои глаза скользят вниз от густых черных волос к высоким скулам и точеной челюсти. Я оцениваю его длинную, мускулистую шею и широкую, мощную грудь. В нем определенно есть что-то кошачье, но в хищном, крадущемся стиле льва или пантеры. Это чувство спиральных мышц, готовых нанести удар с абсолютной точностью и смертоносностью, но также изящества и скорости.

А еще есть кожаные штаны… Они настолько узкие, что я вижу его очертания… Огромный. Поразительно. Я чувствую себя покрасневшей и понимаю, что он стоит прямо передо мной. Когда я вижу его зеленые глаза, покрытые золотыми крапинками, мои колени почти подгибаются. Мой разум бесспорно тянется к этому жестокому мужчине.

4. Като

Существо передо мной не похоже ни на что из того, что я видел. Ее кожа бледная и молочная, как звезды. Все ее тело изгибы и мягкость. И самое лучшее, ее глаза направлены прямо на мой член. Ее щеки покраснели, когда она увидела, что я смотрю на нее сверху вниз.

Я чувствую что-то в груди, когда наши глаза встречаются. Это похоже на чувство эйфории, когда я побеждаю достойного врага, но как-то иначе. Там, где победа в бою приносит мир и покой, это чувство заставляет меня чувствовать… Голод. Я хочу большего. Я хочу ее. Внутри меня пантера нетерпеливо расхаживает, призывая меня раздеть ее и почувствовать полноту ее мягкой, поцелованной звездами кожи.

Может быть, я наконец-то нашел самку, достойную того, чтобы привести ее в мой клан. Возможно. Никто не отрицает, что я хочу взять ее, довести ее до оргазма и смотреть, как она извивается подо мной. Она пробуждает во мне мягкость. Те же качества, которые заставляют меня хотеть бросить ее в листья и опустошить ее, также заставляют меня сомневаться в том, что она достойна. Если я выберу непригодную породу, чтобы заменить женщин, которых потеряла моя порода, я принесу слабость нашим детям и нашей линии. Неприемлемо.

Не отрывая от нее глаз, я говорю через плечо.

— Баркус, дай мне эквалайзер.

Я чувствую движение позади себя. Я слышу, как его ноги, хотя он и тихий, перекидываются через металлическую решетку. Он вручает мне маленький наушник, который я вставляю в ухо. Я вручаю один женщине передо мной и прошу ее сделать то же самое. Прибор быстро выучит любой иностранный язык и запрограммирует его сразу в мозг.

Красный все еще не отступил от ее щек, но она сразу понимает что я имею ввиду. Ее румянец означает, что она тоже жаждет меня. Но ее быстрая реакция означает, что она не ослеплена голодом. Хорошо.

— Я Като, — говорю я.

Она сводит брови. Сначала просто наблюдает за мной, но я вижу в ее глазах что-то, что говорит об интеллекте, о метании мыслей. Она медленно говорит что-то, наблюдая за моей реакцией.

— Продолжайте говорить, и эквалайзер выучит ваш язык, — говорю я, хотя знаю, что она еще не понимает большую часть того, что я говорю.

Она делает паузу на мгновение и снова, кажется, пытается меня понять. Я чувствую возвращение голода. Необходимость взять ее и заклеймить. Но я должен быть осторожен. Я не буду рисковать будущим моего народа по прихоти или чувству. Она продолжает говорить с легкомысленной беспечностью, давая эквалайзеру все больше и больше слов для работы.

Маленький, круглый мужчина ковыляет ко мне из-за спины самки. Я смотрю на него свысока. Мне противно видеть такого слабого и ленивого. Он выглядит так, как будто никогда не тренировал мышцы, никогда не испытывал возможности своего тела. Как эта звездная женщина могла принадлежать к виду, который производил таких отвратительных самцов?

— Ла ла ла ла, произношу случайные слова, — я слышу, как она говорит.

Я ухмыляюсь, и она останавливается, красный цвет возвращается к ее щекам. Эквалайзер заканчивает усваивать ее язык — по крайней мере, достаточно — чтобы мы могли говорить.

— Вы это поняли? — Спрашивает она.

— Да, — отвечаю. — Как тебя зовут, самка?

Женщина кладет руку на бедра.

— Вы не просто называете женщину «самкой», даже если вы… — она делает движение руками вверх и вниз, по-видимому, не находя подходящего слова.

— Как тебя зовут, женщина? — Я спрашиваю.

Она вздыхает, но я вижу намек на улыбку в уголках ее рта.

— Меня зовут Лиандра.

— Лиандра, — говорю я, проверяя звучание. — Я Като. Принц клана Умани. Ты отведешь меня к своему хозяину.

— Хозяину? — она спрашивает.

По ее тону я чувствую, что я снова сказал что-то не так. Этой самке не стоит продолжать допрашивать меня перед моими воинами. Мне придется исправить ее поведение, если я отведу ее в свои покои.

Круглый человек наконец-то добрался до нас. Он держит комически маленький бокал, наполненный темной жидкостью. Похоже на сок дерева Лорис, но не выглядит достаточно густым.

Он достигает женщины и дергает ее за плечо.

— Непослушная сука. Кто дал тебе разрешение…

Я выхожу вперед, вырывая Кубок из его руки, чтобы не совершить святотатства, проливая сок дерева Лорис, если это то, что он держит. Тогда я наотмашь бью его по мясистому лицу за то, что подошел слишком близко к Лиандре. Он кувыркается, прежде чем врезаться в ближайшую стену. Его голова отскакивает от удара. Он скользит по полу.

Женщина закрывает рот на мгновение. Я чувствую разочарование. Она настолько слаба, что боится увидеть насилие? Я еще раз ей не угодил?

Но потом я слышу звук и вижу, как ее плечи дрожат. Она смеется. Хорошо. Очень хорошо.

5. Лиандра

Как только мне удается перестать смеяться и Ример поднимается с пола, я веду Като и его людей к мостику корабля, на котором я никогда не была. Ример отстает от нас. Несмотря на то, что огромный воин почти стучит головой об потолок, Ример все еще, похоже, цепляется за веру в то, что он тут самый крутой. Может быть, он так решил из-за того, что только я и некоторые скромные работники технического обслуживания видели, как он отступил, мне все равно.

Но у меня была проблема посерьезнее. Я знаю, что он уже выпил по крайней мере половину этого кофе, и, если инструкции были правильными, это означало, что мне стоит быть подальше от места преступления. Дерьмо. Если Ример настучит адмиралу, то он выполнит свою угрозу. Он узнает, что это была я, и я буду рядом, чтобы он указал пальцем. Я чувствую, как закручиваются мои кишки, когда я понимаю, как глупо рисковала. Но я найду способ вытащить из этого свою сестру. Я буду отвечать за все, так что Ример не сможет втянуть ее в это.

Когда я думаю, что моя ситуация не может ухудшиться, Като с любопытством смотрит на кружку Римера, а затем выпивает ее одним глотком. Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Был небольшой шанс, что Ример настолько незначителен, что никто даже не заметит. Но мистер золотые мышцы, с другой стороны, это совсем другая история.

Я посмотрела на его узкие кожаные штаны, и контур чего-то очень длинного и толстого, что прижималось к его бедру. Я провела некоторые быстрые умственные расчеты, чтобы определить, насколько больше его член мог стать, если он был таким длинным пока вялый. Как бы я не считала, я получала один и тот же результат. Лиандра все равно облажалась. Сильно.

Я хотела бы быть трахнутой этим. О боже. Плохие мысли, Лиа! На кону моя жизнь и жизнь моей сестры, а ты в режиме шлюхи? Я пытаюсь задушить мое растущее возбуждение. В конце концов, этот парень нечто, инопланетянин, я не знаю. Этот мужчина определенно не тот, кого ты приводишь домой к маме. Хотя часть меня кричит, чтобы я нашла способ остаться с ним рядом, другая кричит так же громко оказаться как можно дальше. Этот мужчина опасен. Он практически излучает обещание насилия. Как будто воздух вокруг него переливается.

Тем не менее, для умной девушки я могу быть довольно глупой. И искушение прокатиться на волне его опасности и насилия распространяется на меня, как нечто первобытное. Может быть, пока я на нем, я буду ездить на его… хватит, Лиа. Я закрываю глаза и отдаляю от него свой разум, по крайней мере, на некоторое время.

Когда мы приближаемся к мосту, я замечаю, что Ример сильно потеет и еще больше похож на одного из пингвинов, которых я видела в историческом видео. Нехорошо. Нет никакого способа избежать этого. Мы въезжаем в Стояк-сити, и я буду разрываться между тем, чтобы не смеяться над Римером и не смотреть на Като.

Адмирал замечает нас, как только мы входим в комнату. Он высокий человек, и я считала его мускулистым, пока не провела последние пять минут, глядя на ожившую статую. Като и его воины движутся вперед, приближаясь к адмиралу. Солдат поднимает оружие по тревоге, но Като выхватывает его и сгибает в мощных руках, даже не сбиваясь с шага. Металлическая цепь лязгает и пули безвредно звенят на полу, когда пистолет переламывается надвое.

Адмирал тяжело сглатывает.

— Добро пожаловать, — говорит он.

Като смотрит на человека несколько секунд, прежде чем ответить. «Вы руководите этим видом?»

Адмирал кивает, разрывая зрительный контакт.

Като презрительно хмыкает.

В этот момент я это вижу. Небольшая выпуклость похожая на палатку на передней части униформы Римера. Он толкает свою задницу назад, чтобы попытаться скрыться, но это не работает. Офицеры начинают замечать, и я вижу даже как поднимаются брови адмирала, когда и он замечает. Все смотрят на главного инженера Римера. Его ноги скрещены по девчачьи, и он выглядит так, будто задерживает дыхание. Бусинки пота катятся по его лицу.

В течение двух долгих секунд ничего не происходит. Затем со звуком, похожим на гром, один из воинов Като заходится в хохоте. Адмирал прикладывает руку ко лбу и смотрит вверх, словно молча прося о помощи.

Ример, верный себе, негодует вместо того, чтобы сбежать.

— Она сделала это со мной! — кричит он, указывая пухлым пальцем прямо на мое лицо.

Я рассмеялась за секунду до того, как смогла себя контролировать. По большей части. Еще несколько хихиканий вырываются из моего носа. Я пытаюсь успокоиться. Давай не будем усугублять ситуацию, Лия. Ты достаточно навредила за один день. Даже на один год.

Его лицо становится еще более красным.

— Видите? Видите, какая она непочтительная? Сэр, позвольте мне заняться ее дисциплиной.

Адмирал не знает как поступить, но машет рукой, желая, чтобы с проблемой было покончено.

— Быстро, — говорит он, извиняясь перед золотым самцом.

Ример просит солдата передать ему одну из своих дубинок. Он поднимает пухлую руку. Я вздрагиваю и поднимаю руки. Что-то яркое вспыхивает перед моими глазами, и рука Римера падает в сторону, разбрызгивая кровь. Ример цепляется за обрубок, где только что была рука.

Като держит копье в два раза выше меня, и его кончик покрыт темно-красной кровью. Он вытирает кровь об штанину Римера, а затем использует конец копья, чтобы сбить Римера с ног. Ример падает на землю с глухим ударом, и ударяется головой об твердый металлический пол. Он не двигается.

Один из солдат выглядит так, будто собирается поднять винтовку, но передумывает.

6. Като

Я чувствую, как пантера внутри меня напрягается. Вкус насилия держит ее на грани, жаждущей больше крови. Возможно, скоро, мой друг. Но я вижу, как человеческие самцы переминаются, не зная, что делать. Если я не успокою их, мои воины и я будем вынуждены убить их. И, возможно, их трусливое оружие навредит женщине.

Человеческий лидер не знает, что делать. Я вижу это в суетливых движениях его глаз. От трупа, ко мне, к моему… паху?

Я смотрю вниз.

Мой член удлинился, натягивая кожаные штаны. Я поднимаю брови и смотрю на звездную женщину. Ее щеки покраснели, и она отворачивается. Ха! Пантера внутри меня облизывается в ожидании охоты. Я чувствую, что эта женщина хочет быть пойманной, но не будет легко сдаваться.

Но сначала я должен сделать то, зачем я пришел, чтобы сделать, так что я вытеснил похотливые мысли из головы.

— Почему вы вторглись в наши небеса? — спрашиваю я.

— Мы последний оставшийся колониальный корабль нашей расы, э… — глаза адмирала скользят вниз к моей промежности, расширяются, а затем снова возвращаются к лицу. Но он также не может смотреть мне в глаза, поэтому он смещается на ноги и смотрит в пол.

— Наш мир умирал, и мы были вынуждены отправиться к звездам сотни лет назад. Мы все еще не нашли планету, которая могла бы поддерживать нашу жизнь.

Я делаю два шага к нему, пока моя грудь не оказывается почти напротив его лица.

— Колонизировать? Думаешь, твои самцы смогут выжить в нашем мире?

— Я не имел в виду— а-а … — он заикается.

— Позвольте мне рассказать вам о нашем мире. Мы строим города внутри деревьев, потому что поверхность планеты — это бездонное море опавших листьев. Кошмарные существа жаждущие плоти плавают внутри него. Когда они голодают, некоторые взбираются на деревья, чтобы найти нас. Мы тренируемся всю нашу жизнь, чтобы пережить это, и все равно большинство не доживает до совершеннолетия.

Адмирал собирает все свое мужество и тяжело сглатывает.

— Тогда почему ты здесь? Зачем встречаться с нами?

— Потому что наши женщины были убиты генетической чумой. Чтобы спариться, мы должны сражаться.

Адмирал делает небольшой шаг назад.

— Так ты хочешь…

— Исследовать ваших женщин. Если мы найдем их подходящими, вашей расе будет позволено жить. Чтобы определить качество ваших женщин, я возьму образец домой для проверки, — говорю я.

— В этом нет необходимости, — говорит Баркус позади меня. Я замечаю огонек эквалайзера в его ухе. — Мы видели чего хочет ваш вид. Ваши самцы мягкие, а женщины еще мягче. Наши самцы не будут загрязнять свой вид потомством этих. Он жестикулирует в сторону женщины со звездной кожей.

Я чувствую холод, растущий в груди. Моя хватка сжимается на копье. Баркус не имеет права говорить. И как Принц клана Умани, я имею право требовать любую женщину, которую считаю подходящей. Мой суд — высший. Возможно, пришло время напомнить ему.

Я поворачиваюсь и хватаю Баркуса за горло. Я использую импульс моего вращения, чтобы свалить его с ног и поднять высоко в воздух одной рукой, прежде чем швырнуть его на землю. Я преклоняю перед ним колени и прижимаюсь лицом к его лицу, почти шипя.

— Ты будешь говорить, когда я прикажу тебе говорить. Твое мнение будет иметь значение, когда я скажу. До тех пор ты будешь помнить свое место.

Баркус начинает что-то говорить, но я пережимаю его горло, и ему удается только булькать. Я давлю на его горло достаточно долго, чтобы в его глазах появился страх. Он когтями впивается в мое предплечье, но он недостаточно силен, чтобы оттолкнуть мою руку от своего горла. Он думает, что я собираюсь задушить его. Я не буду. Смерть освободит его от позора его неподчинения.

Как только он опозорился, показав страх, я отпускаю его и плюю ему в лицо. Его вина дойдет до клана, и он станет изгоем.

— Как я уже говорил, — я продолжаю, поднимаясь и поворачиваясь спиной к Баркусу. — Нас не интересуют ваши мужчины. Умани нужны плодородные женщины, чтобы заселить нашу планету. Достойные женщины. Если образец женщины будет достойным, я сделаю ее принцессой моего народа. Мы обеспечим оставшуюся часть вашей расы. У вас будет еда, припасы, топливо, все, что вам нужно.

Я не упоминаю, что я уже чувствую что-то к этой женщине, что-то чего я никогда не чувствовал раньше. Десятки видов были представлены мне, и я никогда не проявлял к ним интереса. До этого момента… Мой член пульсирует, и я думаю наполнить ее своим семенем, сделать ее моей подругой и моей принцессой, править Умани с ней рядом и в моей постели. Даже пантера внутри меня шевелится, и я чувствую, что тихое мурлыканье резонирует в моей груди. Тем не менее, я должен быть хозяином себе. Я не позволю похоти ослепить меня, помешав принять правильное решение для моего клана.

Лицо адмирала стало на несколько оттенков белее. Он просит о том, чтобы соседний мужчина подошел к нему.

— Если Вы дадите нам минутку? — просит он.

Я киваю.

Человек спешит к нему и адмирал шепчет что-то ему на ухо.

7. Лиандра

Пока мы ждем возвращения первого офицера и адмирала, я не могу оторвать глаз от члена Като. Он тоже это знает. Я могу судить по его самодовольным взглядам на меня. На самом деле, он не переставал смотреть на меня с тех пор, как адмирал отослал офицера. Я хочу пить или я просто представляю себе это? Я вытираю пот со лба и пытаюсь отвлечься от его члена. Это как пытаться не смотреть на свой собственный нос. Даже если я не смотрю прямо на него, он всегда в поле зрения. За исключением того, что я никогда не хотела смотреть на свой собственный нос.

Мой разум перебирает варианты того, что бы я сделала с таким большим членом. Я имею в виду… В кои то веки вы можете использовать так много. Еще… Лия! Этот парень только что сказал, что может спасти всю твою расу или уничтожить их ради забавы, а ты все еще думаешь об этом? Хорошо, хорошо. Мне удается немного успокоиться и начать обдумывать последствия. Прежде чем я захожу слишком далеко, офицер возвращается с самой красивой девушкой, которую я когда-либо видела.

Она носит прозрачный красный наряд из какой-то ткани, которая выглядит настолько легкой, что она может улететь. Ее сиськи почти такие же большие, как ее голова, и на ее теле едва ли есть унция жира.

Я чувствую, как мой живот скручивает. Где-то в глубине души я позволила себе представить, что Като захочет выбрать меня в качестве своего образца. Да, это идиотизм во многих отношениях. В конце концов, он фактически похищает женщину и забирает ее домой, чтобы сотворить Бог знает что. Но опять же, похоже, что он, по крайней мере, хочет узнать что-то о личности девушки. Так что он не может быть плохим… Правда? Кого я обманываю. Вернуться домой с ним было бы так же безопасно, как привязать себя к ядерной ракете и нажать кнопку запуска.

Като, кажется, понимает смысл появления этой девушки. Он смотрит на нее в течение доли секунды, а затем делает пренебрежительный жест.

— Меня не интересует эта женщина, — говорит Като.

Он указывает на меня.

— Я возьму вот эту.

Все головы поворачиваются в мою сторону. Не зная, что еще делать, я волнуюсь. Правда, Лия? Волнуешься? Я вытираю вспотевшие пальцы об штаны и пытаюсь спасти ситуацию, потянувшись, чтобы пожать руку Като.

Он смотрит на мою руку на мгновение, а затем пересекает комнату ко мне, его большое тело скользит по металлической решетке, не издавая ни звука. Вместо того, чтобы взять мою руку, как я ожидаю, он хватает мою вытянутую руку и использует ее, чтобы взвалить меня на плечо.

— Ты пойдешь со мной, — говорит он, достаточно громко, чтобы вся комната услышала.

Я почти поправила его. В конце концов, я выбираю пойти с ним. Если бы я хотела я могла бы… Ладно, может, у меня нет выбора. Но перед тем, как он схватил меня, я планировала обойтись без боя.

— Подождите, — говорю я.

Като сигнализирует своим людям, чтобы они остановились, опускает меня перед собой. Я отмахиваюсь, пытаясь спасти то немногое, что осталось от моего достоинства.

— Моя сестра. Мира. Я не могу оставить ее здесь одну. Она может тоже пойти?

— Я требую только тебя, — говорит Като.

— Нет, нет, нет. Я не имею в виду… пойти в твой дом. Я имею в виду, может ли она сойти с корабля, и я не знаю, получить какую-то защиту, пока я с тобой?

— Домитус, — обращается Като к одному из ближайших воинов. Человек, который шагает вперед, стройнее Като и имеет ярко-синюю кожу.

— Да, мой принц?

— Ты найдешь сестру Лиандры и приведешь ее к нам. Проследи, чтобы она не пострадала.

Человек кивает и убегает, чтобы найти Миру.

Прости, сестренка. Тебя ждет небольшой сюрприз, когда огромный синий инопланетянин придет и утащит тебя с корабля. Но это для твоего же блага.

Прежде чем мы покинем мостик, я оглядываюсь в сторону Римера. Он дико жестикулирует перед охранниками, а затем поворачивается к нам, выкрикивая что-то. Похоже, он хочет, чтобы нас остановили. Но ни один из охранников не хочет пытаться остановить огромных пришельцев от того, чтобы забрать меня.

Като, похоже, удовлетворен тем, что позволил мне идти сейчас, поэтому я делаю все возможное, чтобы успевать за их длинными шагами. К тому времени, как мы добрались до шлюза, к которому прикрепился корабль Като, я задыхаюсь и мечтаю, чтобы он никогда не отпускал меня. Вместо того, чтобы позволить мне перешагнуть через скрученный металл, где корабль прорезал себе отверстие во внешнем шлюзе, Като снова берет меня и несет внутрь корабля. Его кожа теплая и гладкая. Мышцы его груди прижимаются к моему плечу, и я чувствую впадинку между его грудными мышцами. Он сажает меня и пытается обвязать меня ремнем безопасности, но я отмахиваюсь от него.

— Я умею пристегиваться, большое спасибо, — говорю я.

За исключением того, что инженеры примусов, по-видимому, сделали ремни безопасности более сложными, чем ракетостроение. Я более чем немного смущена, когда путаюсь с ремнями и рычагами — кто, черт возьми, когда-либо ставил рычаги на ремень безопасности — и не могу ничего сделать, кроме как создать путаницу. Като наблюдает за мной без выражения. Я чувствую тепло, поднимающееся мне в лицо, но запрещаю себе это. Перестань краснеть, как девица в беде, Лиа. Иисусе. Ты раньше разбиралась с более сложными вещами, чем гребаный фиксатор ремня безопасности.

После нескольких глубоких вдохов, я начинаю понимать, как все устроено. Быстрая закрутка, насос рукоятки, и 2 поворота шкалы после и… Щелчок. Я возвращаюсь на свое место и посылаю Като удовлетворенную улыбку, не останавливаясь на двух минутах, которые мне потребовались, чтобы разобраться с такой ерундой.

Он улыбается.

Пока мы ждем, когда мою сестру привезут на корабль, он подходит ко мне и проверяет, чтобы мои ремни были достаточно затянутыми. Пока он проверяет мой плечевой ремень, его пальцы касаются моей груди. Я застываю, удивляясь на долю секунды, было ли это преднамеренно. Конечно, так и было. Когда я смотрю вверх, его зеленые глаза с золотыми искрами, мерцают. Он изображает, будто ему нужно использовать мои бедра, чтобы опереться, позволяя пальцам скользить по моей коже, когда он поднимается. Его прикосновение оставляет следы покалывающих нервов. У него такая теплая кожа. Интересно, каково было бы лежать рядом с ним голой, мои ноги подгибаются — глубокий вдох, Лиа. Ты не шлюха. Ты не шлюха. Ладно, может быть немного, в глубине души. Но этот парень похищает меня, и я должна быть чертовски зла. Вместо этого я фантазирую о нем. Я скрестила руки, не уверенная накого больше злюсь, на него или на себя.

Наконец, моя сестра входит в корабль, лицо покраснело и выглядит смущенным.

— Долгая история, — говорю я. — Объясню позже.

Мира садится и позволяет синему Примусу пристегнуть ее, ее глаза все еще немного расширены. Я заметила, что ему удается застегнуть ее пряжку всего за несколько секунд. Хорошо ему.

Двигатель заводится, а металлическая дверь закрывает нас от Надежды (прим. ред. Помимо прочего, это название корабля). В течение нескольких минут, есть только чернота пространства за окнами. Затем я вижу огненные полосы, образующиеся вокруг нашего корабля, когда мы летим в атмосфере планеты. Корабль сильно трясется, и я оглядываюсь, проверяя лица Примуса, чтобы увидеть, нормально ли это. В конце концов, тряска проходит, и мы проходим через облака в атмосфере планеты.

Каждый раз, когда я смотрю на Като, он смотрит на меня. Я вижу, как он изучает мои изгибы, его глаза медленно проходятся по моей фигуре. Намереваясь не выглядеть еще более застенчивой, я сосредоточиваюсь на унизительности происходящего и позволяю себе натянуть маску гнева. Серьезно. Он претендует на меня? Что это за херня такая. Он будет претендовать на опухшие яйца, если не поймет, как правильно со мной разговаривать.

Я ворчу под нос. Злые мысли. Подумай злые мысли.

Я бросаю взгляд на Като, понимая, как много моих мыслей должно быть видно на моем лице. Его ухмылка становится шире, показывая его слегка заостренные клыки. Я понимаю, что я снова и снова поглаживаю выбившуюся прядь волос и заставляю себя остановиться.

Я смотрю в окно и вижу облака и… Дерево? Я смотрела много фильмов со старой Земли, и я знаю, что там не было таких больших деревьев. Верхушка дерева представляет собой деревянную чашу, которая направлена в небо. Какие-то зеленые жидкие бассейны наверху, отражают солнечный свет. Я вытягиваю шею, глядя вниз. Там нет ничего, кроме нескольких разбросанных деревьев, растворяющихся вдали, пока их основания не пропадают в синем тумане атмосферы. Насколько огромны эти штуки?

Когда мы приземлились и люк открылся, меня встретило более чуждое зрелище, чем я могла себе представить. Система скрученных деревянных мостов и платформ тянется насколько хватает глаз во всех направлениях. Кусочки облака плывут под нами и над нами. Деревья похожи на столбы, предназначенные для того, чтобы небо не падало; независимо от того, куда я смотрю, я вижу только вездесущие структуры из ветвей и скрученных корней, которые сплетаются между ними. Я чувствую головокружение, которое никогда не испытывала забираясь наверх на корабле потому что никогда не видела так много открытого пространства.

Я чувствую, что отшатываюсь назад, но кто-то прижимает меня к своему телу. Като. Он мягко выпрямляет меня, и, убедившись, что я стою ровно, освобождает меня.

— Добро пожаловать в Джектан, столицу клана Умани.

Я вижу уманских мужчин без рубашки и даже обнаженных, качающихся на лозах между зданиями выше и ниже меня. В нескольких платформах от меня два самца рубят еще одного изогнутыми лезвиями. Когда они заканчивают, то собирают куски и бросают их за край платформы так буднично, будто выбрасывают мусор.

Като кладет руку мне на плечо и ведет вперед. Двигаемся к внешнему краю деревянной платформы, на которую приземлились. Като крепко хватает меня за талию, а потом ухмыляется.

Я услышала, как ахнула Мира, когда воин схватил ее.

Без предупреждения Като прыгает с платформы в облака.

К сожалению, я кричу, как маленькая девочка. Мои волосы хлещут по лицу, и ветер бушует в моих ушах. Такое чувство, что мой живот остался где-то на платформе, откуда мы спрыгнули. Мои ноги дико пинаются. А потом я вижу, как Като тянется вперед и хватается за виноградную лозу. Нормальная виноградная лоза, как те, что я видел на видео о Земле, сорвалась бы под нашим весом, но эта держится. Как-то Като тоже держится, несмотря на то, что тут должен быть серьезный случай веревочного ожога.

Мы замедляемся до лишь чуть менее ужасающей скорости, а затем он делает рывок, и мы летим вперед и снова падаем. Деревья размываются, когда мы пролетаем, ветви хлещут рядом с нами, иногда в опасной близости. Где-то вдалеке я слышу, как Мира тоже кричит. Как раз, когда меня вот-вот вырвет завтраком, мы раскачиваемся на виноградной лозе и совершаем мягкую посадку на деревянной платформе. Она богато украшена вырезанными символами и инкрустирована сверкающим зеленым металлом.

Мои волосы в беспорядке, и я чувствую, что голова кружится.

— У вас есть космические корабли, но до лифтов вы не додумались?

Като усмехается и указывает на совершенно нормально выглядящий лифт, прикрепленному к ближайшему дереву. Я шлепаю его, немного удивляясь собственной смелости.

Он смеется.

— Мне нравится женщина с огнем.

Мой гнев немного тает, когда я вижу, как он смотрит на меня. Только немного, однако. Я все еще хочу ударить его несколько раз, но подозреваю, что это повредит моей руке больше, чем ему.

В то время как он ведет меня к деревянному зданию большему, чем все, которые я видела во время нашего падения, я начинаю ясно мыслить в первый раз за последний час. Мой разум — это смесь гнева, грусти, разочарования и волнения. При всем этом, я не могу отрицать, что я взволнована тем, куда приведет эта глава моей жизни благодаря заботе инопланетного принца. Даже если он не был сложен как герой моих снов, то, как он ворвался в мою жизнь и избавил от моих проблем, это не что иное, как чудо. И эта его ухмылка… Как будто он знает, как чертовски хорошо он выглядит.

8. Като

Я смотрю на Лиандру и борюсь, чтобы не улыбаться, как некровный воин. Хотя мои люди не осмеливаются подкалывать так быстро, как я, они не слишком задержатся с этим. Это не подходит для принца-воина… Улыбаться. Нет. Вместо этого я протягиваю руку и хватаю ее за задницу.

Она скрипит зубами от гнева, и набрасывается на меня.

Я смеюсь, находя восторг в том, какая странная и удивительная эта женщина. Мы входим в мои покои, и я чувствую гордость, когда вижу, как она восхищается убранством моего дома. Я жестом показал ей, чтобы она сняла свои странные сапоги, чтобы она могла наслаждаться прекрасным ковром, сделанным из волос хагра, которого я убил много лет назад. Я снимаю собственную обувь и веду ее в свою гостиную.

Она садится и кладет руки на колени. Оглядывает комнату, не двигая головой.

— Расслабься, сам… женщина, — говорю я.

— Меня зовут Лиандра. Это не вежливо называть людей женщиной или особенно самкой. Если мы собираемся проводить время вместе, вы должны узнать об обычаях моего народа.

Я киваю, хотя не понимаю этого. Мужчины зарабатывают себе имя в бою. Женщины, которые не сражаются, не заслужили своего имени. Но я потакаю этой женщине, когда голод во мне заставляет меня удовлетворить ее. — Лиандра, — говорю я. — Будь спокойна.

— Где моя сестра?

— Не беспокойся. Мои самые доверенные воины поместят ее в ее личные покои на время ее пребывания. У нее будет все, что ей нужно.

Она улыбается, но улыбка быстро исчезает.

— Что будет, если ты не найдешь меня достойной быть твоей парой?

— Ваш вид будет считаться недостойным спариваться с Умани. Ваша раса погибнет.

— Верно, — говорит она. — Думаю, тогда я просто обязана убедить тебя, что достойна.

Я стараюсь не показывать свое удовлетворение. Она очень сильная. Очень горячая. Независимая. Я буду наслаждаться ее укрощением.

— Давай поговорим о другом. Расскажи мне о себе, — говорю я.

— Что тебе рассказать? Я… — она кусает губу. — Я Главный инженер на своем корабле. Я в основном поддерживаю все это в рабочем состоянии.

Я киваю.

— Я хорошо выбрал. Значит, тебя знают среди твоего народа.

9. Лиандра

Какого черта? Главный инженер? Должна ли я рассказывать ему, что я чертов золотой самородок, пока я у него? Мне удается удержать панику от прикосновения к моему лицу, но с трудом. Что-то из того, что меня вырвали из моего дома и привезли на планету мускулистых красавчиков и затащили в дом принца Като, заставляло мой мозг превращаться в желе. Предполагаю, я просто волнуюсь, что он поймет, что совершил ошибку, выбрав меня, скромного смазчика и первоклассного никто.

— Известна? Да. Некоторые люди знают обо мне, — говорю я. — А что насчет тебя? — Я спрашиваю, отчаянно стремясь изменить тему.

— Мое имя говорит само за себя, — говорит он.

— Я имею в виду, типа… Что тебе нравится делать?

— Завоевывать.

— Верно… Что ты делаешь между завоеваниями?

Задумавшись, он кладет руку на свой идеальный подбородок.

— Я наслаждаюсь острыми ощущениями от вызова. Власть, сражение с монстрами Мертвого моря, охота в Глубоколесье. — Он расхаживает по комнате. — Многие шкуры и трофеи в этой комнате были добыты из тварей, с которыми я сражался и победил в Мертвом море.

Я киваю. Часть меня хочет закатить глаза, но другая часть меня не может отрицать, что меня с такой силой тянет к мужчине-самцу. Я не могу не следить за изгибами мышц, перекатывающихся под мягкой тканью его рубашки и брюк. Я представляю его в пылу сражения, как напряжены сильные мышцы на его теле, и чувствую, что снова возбуждаюсь.

Его лицо становится задумчивым, как будто он никогда раньше не думал о том, что он любит делать, и только сейчас открывает ответы.

— Мне также нравится изменяться в мою изначальную форму и бегать по городу. Ничего нет, кроме ветра на моем лице и концентрации, необходимой чтобы не упасть. Я чувствую себя цельным в эти моменты.

Изменяться в его… Что?

— И, — продолжает он, — прямо сейчас я наслаждаюсь видом моей женщины со звезд.

Моя женщина. Я признаю, что мне нравится, как это звучит в его исполнении. Мне это очень нравится. Тем не менее, небольшая часть меня хочет напомнить ему, что я не вещь, которой нужно владеть, что у меня есть имя, отличное от женщины или самки. Даже если эта часть меня, кажется, становится меньше с каждой минутой.

Като внезапно встает.

— День был долгим, и я хочу пойти отдохнуть. Ты разделишь со мной кровать. У меня есть одежда, которая должна быть уже подготовлена для тебя. Следуй за мной.

Делить постель? Я почти протестую, но помню, что за этим стоит. Сотни тысяч людей. Черт, целому виду грозит вымирание, если я разозлю этого парня. С меня убудет, если я буду спать с ним в одной кровати?

Мы добираемся до его спальни, центральное место в которой занимает огромная кровать, по крайней мере, в десять раз больше моей койки на «Надежде».

Он показывает на одежду на кровати.

— Ты будешь носить это для сна.

Я смотрю на «одежду». Есть что-то, что выглядит как стринги, за исключением того, что я думаю, что вы назвали бы двойные стринги. Хорошо, это в основном лоскуток ткани, которая перебрасывается спереди назад и тонкий пояс, чтобы держать его. Верх-полупрозрачное платье.

— У вас есть что-нибудь более скромное? — спрашиваю я.

Он поднимает на меня бровь.

— Ты отказываешься от моего гостеприимства?

— Дело не в этом. Это просто, хорошо… неважно. Все в порядке, — говорю я. Я просто подожду, пока он выключит свет и удостоверюсь, что одеяло меня прикроет.

— Хорошо, — говорит он. Он поворачивается и снимает рубашку. Его спина широкая и татуированная черными отражающими чернилами. Блики золота переливаются на его коже, и я обнаруживаю, что наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть. Его тело перекатывается буграми мышц, для которых, я думаю, у нас даже нет названий. Затем он снимает ремень и одним движением спускает штаны.

Окей. Если бы я судила части его тела за соревнование, его задница сделала серьезную заявку на первое место. Золотая медаль.

Като бросает взгляд через плечо, и я сбоку вижу только кончик его члена. Это тоже золото. Вот и ответ на этот вопрос. Он ухмыляется, глядя на меня, а затем идет за матовую стеклянную дверью и начинает принимать душ.

Я быстро переоделась в «одежду», которую он оставил для меня, а затем проскользнула в кровать, покраснев, как сумасшедшая. Я бы хотела сказать, что не сидела там все время, наблюдая, но это именно то, что я делала. Стекло было не совсем прозрачным, но я легко могла видеть его силуэт и контур его члена и округлость его задницы.

Я чувствовала, что моя киска пульсирует и становится все жарче и влажнее с каждой минутой. Я решила, что, если ничего не предприму, то буду слишком возбуждена, чтобы принимать логические решения. Поэтому я спустила свои стринги и начала потирать свою киску, глядя, как он принимает душ. Я подумала о том, как выглядели его глаза, когда он впервые встретили меня на шаттле, как будто он пил меня. Я подумала о его запахе, неописуемом, но мощном и соблазнительном. Я представляла его надо мной, его сильные руки, обвитые мышцами, когда он снова и снова толкается в меня. Я думала о том, как его черты лица смягчатся от удовольствия, о том, как будет чувствовать себя его огромный член внутри меня, наполняя меня, пока я не смогу больше наполняться, его горячее дыхание на моей шее, когда он наполняет меня своим семенем.

Я вскрикиваю, когда мое тело трясется от оргазма. Я чувствую, как моя киска сжимается, выдаивая его воображаемый член. Затем я закрываю рот от смущения.

Я только что стонала вслух?

Через несколько минут душ отключается, и он шагает в номер. Свет снаружи исчез, поэтому я не могу видеть его тело в деталях, но вижу, как он скользит в кровать, не одеваясь. Я чувствую его тепло, когда он приближается. Наша кожа не соприкасается, но я чувствую его близость.

Я ожидаю, что он заставит меня, или, по крайней мере, попытается соблазнить меня. Если он это сделает, я уверена, что смогу сопротивляться, я говорю себе, что не буду спать с человеком, который считает, что может просто потребовать меня и взять меня, когда захочет. Но к моему удивлению, он перекатывается на свою сторону и через несколько мгновений я слышу, как его дыхание становится медленным и тяжелым ото сна.

Черт возьми. Он мог хотя бы попробовать. Хотя я чувствую себя немного разочарованной, я не могу не задаваться вопросом, существует ли для него что-то помимо крови, костей и завоеваний. Может быть, где-то в его прекрасной голове, он действительно заботится обо мне. По крайней мере, достаточно, чтобы не навязываться мне, если он думает, что я не готова.

10. Като

Может я еще не знаю многого о людях, но из того, что узнал о Лиандре, будет неправильно заставлять ее спать со мной. Я чувствую, что ей нравится охота и погоня, поэтому я не буду ей отказывать. Как принц, я имею право получить ее, если захочу, но я чувствую, что она слишком большая награда, чтобы просто взять. Она будет еще лучше после правильной охоты.

Я просыпаюсь посреди ночи под звуки ее мягких стонов. Она хнычет и прижимается. «Мм — страшно,» неразборчиво бормочет она во сне. Я чувствую, как ее мягкая рука скользит под моей, а ее пальцы скользят по моей груди.

Мой член дергается. В течение нескольких мгновений он увеличивается до максимального размера. Даже трение одеяла по его чувствительной коже посылает через меня дрожь удовольствия. Я чувствую, как она снова приближается, и ее большие, мягкие груди прижимаются к моей спине. Я чувствую твердые кончики ее сосков. Я собираюсь разбудить ее, когда ее бедро скользит по моим бедрам, и я чувствую тепло и влажность ее складок напротив моей задницы. Мой член снова дергается. Пантера внутри меня ревет, чтобы я взял ее сейчас. Голод угрожает поглотить меня. Зверь поднимается в моей душе.

Ее запах наполняет меня. Из многих даров, дарованных Умани достаточно сильными, чтобы сформировать духовные связи с животными, один усиливает ощущения. Я чувствую запах ее кожи — слабый запах пота, означающий, что ей пришлось потрудится. Но под ним я чувствую ее запах. Это ее настоящий запах, запах, который не могут создать никакие мази или кремы. И это самый пьянящий аромат, который я когда-либо чувствовал. Я закрываю глаза, глубоко вдыхая.

Я чувствую, что мое тело приближается к грани изменения, но останавливаю себя. Нет. Когда я овладею ею, она будет осознавать это. Я хочу, чтобы она мечтала стать моей, чтоб умоляла меня сделать это.

— Лиандра, — говорю я.

Она шевелится, ее бедра начинают тереться об меня и распространять ее соки по моей коже, смачивая кудри ее холмика. Потом она замирает. Издав что-то вроде крика и отодвигается, поворачиваясь спиной ко мне.

— Я… — начинает она. — Это было…

— Когда я возьму тебя, — говорю я, перебивая ее. — Это будет потому, что ты умоляешь меня взять тебя, а не во сне.

Она замолкает, долго наблюдая за мной, выражение ее лица непроницаемо. В конце концов, ее глаза закрываются, и она снова засыпает.

11. Лиандра

Мы проснулись от стука в дверь.

Като тихо рычит — на самом деле рычит, а затем идет к двери, все еще голый. Я слышу приглушенные голоса.

У меня достаточно времени, чтобы обдумать вчерашнее. Я помню, как мне снился Като, а потом я терлась об его задницу… Я с приливом смущения понимаю, что последняя часть не была сном. Я касаюсь себя между ног и все еще чувствую, где мои соки засохли и стали хрустящими. Это было не совсем то зрелище, которое я берегла для первого впечатления. Но что он сказал, когда остановил меня? Он не хотел брать меня, пока я не буду умолять его? Это мы еще посмотрим. Я никогда в жизни не умоляла, и не вижу, почему следует начинать.

Като возвращается. Мои глаза расширяются, как будто веки должны совсем исчезнуть, чтобы я могла полностью оценить вид. Солнечный свет просачивается из окон и освещает его золотую кожу, мерцающую, как тысяча бриллиантов. Он похож на ангела. Только без крыльев, с заостренными ушами и огромным членом. Если они создадут таких ангелов, как он, пошли меня на небеса.

— Я нужен для краткого совещания. Ты будешь ждать здесь.

Я только киваю, все еще хватаясь за одеяла, чтобы прикрыться. Если я заговорю, боюсь, что начну бормотать что-то об ангелах и золотых членах. Он уходит, не потрудившись одеться. Эти люди действительно ходят голыми, если им так хочется?

Ну, я еще не готова к этому. Как только он уходит, я быстро встаю и нахожу запас женской одежды в его комнате. Я останавливаюсь. Почему у него есть запас женской одежды? И почему, черт возьми, все это имеет отверстия и прозрачный материал именно в тех местах, которые я хочу прикрыть?

В конечном итоге я возвращаюсь в свою униформу и решаю, что Като должен услышать мое мнение о сокровищнице нижнего белья, которую он держит в своей спальне.

Я слышу тяжелые шаги в доме.

Странно. Слишком рано для Като, если он ничего не забыл.

Я перехожу из гостиной в фойе и вижу трех воинов Примуса, стоящих в дверях. Главным из них является Баркус, его лицо все еще опухшее и в синяках после того, как Като избил его на «Надежде».

— Вы можете пойти с нами добровольно или неохотно. В любом случае, вы идете, — говорит Баркус.

Мой разум мечется, но я делаю нерешительный шаг к нему. Если я собираюсь найти выход из этой ситуации, мне нужно время подумать. Поэтому я решила пока подыграть. Я двигаюсь к Баркусу и позволяю ему схватить меня за шею.

Он ухмыляется.

— Умная.

Когда они уводят меня, мне удается отрывать маленькие кусочки дешевой и поношенной ткани моей униформы от рукава и бросать их позади меня каждые несколько шагов. Я надеюсь, что это поможет Като найти меня, но не знаю, как он заметит их в темноте ночи. Проходим через ряд мостов и тоннелей и в итоге долго спускаемся на лифте. Они ведут меня в заплесневелое деревянное здание на деревянной платформе.

Как только мы оказываемся внутри, люди бросают меня на землю. Я тяжело приземляюсь, мое зрение расплывается. Судя по выражению лица Баркуса, он не позволит мне выбраться.

12. Като

Когда я вернулся в свои покои, Лиандры не было. Я принюхиваюсь, замечая смутный запах страха, затем вижу это: обрывок ткани прямо за входной дверью. Я преклоняю колени и обнюхиваю ткань. Это ее. Выберет ли эта женщина меня или нет, я буду защищать ее. Мысль поражает меня ослепительной ясностью, которая чуть не ставит меня на колени. Я буду защищать ее. Пока я дышу, моей женщине не причинят вреда. Моя Лиандра.

Возможно, я не найду ее подходящей для моих людей, но каждая часть меня хочет ее. Я думаю о ее запахе, когда лежал рядом с ней в постели, и это наполняет меня похотью и голодом. Я думаю о ее огненном духе и стремлении укротить ее, пока она не станет узнавать и предвидеть каждое мое желание. Я даже думаю, что она попытается приручить меня.

А потом я думаю о ком-нибудь, кто осмелится прикоснуться к ней.

Я выпускаю ярость, которая скрывалась на краю моего сознания. Она поглощает меня и выпускает зверя. Мое тело удлиняется и растягивается, на нем вырастает мех. Я чувствую как мышцы наливаются силой, а чувства обостряются. Хотя ночь темна, я вижу все ясно, как днем. След аромата, оставленный Лиандрой ни с чем не спутать. Каждый клочок ткани, которую она уронила, оставляет светящуюся красную дымку на моих глазах.

Я последовал за ней, безрассудно прыгая на большие расстояния между платформами и сползая вниз по деревьям, используя только мои когти, чтобы замедлить себя. Я добираюсь до здания в Нижнем районе города, где даже Звездный свет теряется до бесконечных ветвей и платформ выше. Я слышу шорох Мертвого моря подо мной и громадный хруст чего-то массивного, скользящего в листве.

Я подкрадываюсь ближе, мои острые уши улавливают крик. Ее крик.

Я реву, отталкиваясь своими мощными задними ногами изо всех сил и с силой врезаюсь в внешнюю стену. Дверь распахивается внутрь, и левая половина стены рушится и валится внутрь. Внутри я вижу Баркуса и двух воинов, которых не узнаю, окружающих Лиандру. Баркус бросается к ней, извлекая нож, но Лиандра хватает длинный осколок дерева рядом с собой и упирая его в стену, направляет на пах Баркуса.

Осколок дерева вонзается в бедро Баркуса. Лиандра отскакивает в сторону, чтобы не быть придавленной под его весом, когда он падает. Она видит меня и кричит, вероятно, не подозревая, что это я.

Я сбиваю одного воина взмахом моей огромной лапы. Его голова хрустит при ударе и сплющивается, когда я прижимаю ее к стене. Я приближаюсь ко второму воину, когда он кидается в сторону Лиандры, чтобы схватить ее. Она протягивает руку к костру и бросает горсть горячего пепла в лицо воина. Он кричит и катится назад. Я хватаю его за горло сзади и раздавливаю между моих челюстей.

Чтобы не пугать Лиандру, я быстро заставляю свой ум успокоиться и вернуться к своей форме Примуса. Я вижу облегчение, которое проявляется на ее лице. Слезы блестят в ее глазах, но она не подает вида и не благодарит меня. Она только смотрит тяжелым взглядом, ожидая, что я сделаю с Баркусом.

Я обращаюсь к нему. Он вытащил дерево из своей ноги и изо всех сил пытается встать. Темная кровь сочится из раны. Я хватаю копье павших воинов с земли и поднимаю его, готовясь вбить его в сердце Баркуса, когда голос останавливает меня. Я узнаю голос, но услышать его здесь, в Нижнем округе… Мне нужно время, чтобы осмыслить.

Все же я понимаю. Это голос моего отца. Он входит в дверь, лицо расслабленное, а затем на нем внезапно проявляется осторожность, когда он видит кровопролитие. У него золотая кожа, как у меня. Только королевские линии крови Примуса имеют золотистую кожу, но у меня всегда подворачивало живот при виде того, что мой отец носит ее. Он не заслуживает этой чести.

Вспышки гнева появляются на его лице, но он быстро скрывает их. Не достаточно быстро, чтобы я не заметил.

Понимание настигает меня. Он должно быть знал, что планировал сделать Баркус. Возможно, это даже была его идея. Возможно, мой отец положил глаз на женщину другой породы. Колари, скорее всего. Требуется вся моя сила, чтобы не убить его там, где он стоит, но я знаю, что это повернет весь клан Умани против меня. Хотя у меня нет страха умереть, но я должен защитить мою женщину. Лучший способ защитить Лиандру — остаться в живых.

— Отец, — говорю я.

— Като, — отвечает он, никакого намека на гнев, который был на его лице минуту назад.

— Баркус предал нас, — говорю я. — Он хотел убить мою женщину.

— Да. Я видел. Я возьму его под свою опеку, где он будет ждать правосудия короны.

Я сжимаю кулаки.

— Конечно. — Отец защищает своего человека. Это понятно. Но показать, что я понимаю, что происходит, будет только угрозой безопасности Лиандры.

На этом мой отец и Баркус покидают здание. Баркус, вероятно, будет брошен в тюрьму на несколько дней в качестве небрежного жеста, чтобы избежать подозрений, а затем отпущен.

Я встаю на колени рядом с Лиандрой, нежно касаясь ее щеки.

— Ты ранена, — говорю я.

Она вытирает нос, на руке видно кровь.

— На самом деле, ничего страшного. У меня было и похуже.

— Когда все это закончится, я найду каждого, кто когда-либо тронул тебя хоть пальцем и покончу с ними.

На ее губах появляется улыбка.

— Это так… Сладко?

Я морщусь.

— Это справедливо. Мужчина не должен совершать насилие в отношении женщины. Это слабость. Отвратительно.

— Для моего народа, — медленно говорит она, — женщина — это не собственность. Мы не просто вещи, за которые нужно бороться.

— Вещь? Нет. Женщина — это не собственность. Она имеет права. Мужчина имеет право спариваться с женщиной так же, как она имеет право спариваться с мужчиной. Если женщина сильна, мужчина может потребовать ее. И если мужчина силен, она может позволить ему это сделать.

Она приподнимает бровь.

— Так ты позволишь мне отказать тебе?

— Отказать мне в требовании? Нет. Требование — это то, что ни мужчина, ни женщина не могут забрать у меня. Это мое право потребовать то, что я желаю. Но ты можешь выбрать уйти.

— Только у меня нет такого выбора. Если я уйду, мы с моими людьми умрем.

Я беру ее за руку и помогаю ей встать.

— Нет, — говорю я. — Я не могу поклясться защищать твой народ, но что бы ни случилось с нами, я буду защищать тебя.

— А моя сестра?

— Если ты этого хочешь, то и ее тоже, — говорю я.

13. Лиандра

Рука Като согревает меня. Он нежен со мной, но напряжен, будто пристегнутый к креслу пилота. Я не чувствую боли в его объятиях, но я знаю, что он защитит меня, в случае необходимости. Это приятное чувство, которое я никогда раньше не испытывала. Я всегда сама занималась защитой и убедила себя, что мне не нужно, чтобы кто-то заботился обо мне. Но последний день показал мне, что мир опаснее, чем я думала. Иметь такого мужчину, как Като, чтобы защищал меня, становится все более привлекательно с каждой минутой. То, что он приятен глазу тоже не вредит.

Мы добираемся до его покоев, и он помогает мне попасть в спальню. Я замечаю, что мы миновали несколько прекрасных местечек, чтобы присесть, по пути в его койку, но ничего не говорю. Мой разум все еще колеблется. Я думаю рассказать ему все о своих чувствах. Что я не решаюсь принять его чувства, потому что не хочу причинять ему боль, использовать его. Несмотря на то, что я знаю, как эгоистично ставить себя и свои отношения с ним впереди интересов всей моей расы, я не могу заставить себя использовать единственного мужчину, который когда-либо действительно заботился обо мне, хотя и по-своему странно.

Я беспокоюсь, что любить его было бы ложью, которую даже я не увижу. Если подо мной простирается бездна, и все, что мне нужно сделать, чтобы спасти себя, это схватить сильную руку, какой у меня выбор? Я действительно могу сказать, что хотела схватиться за руку, или мне пришлось? Точно так же, как я могу знать, что то, что я чувствую к нему, является подлинным, а не какой-то запутанной формой самосохранения? Я хочу объяснить ему все это, чтобы избавиться от чувства вины.

Прежде чем я смогу говорить, он сидит рядом со мной, тепло его бедра заставляет дрожать от волнения. Он смотрит мне в глаза, его зелено-золотой взгляд пылает от напряжения. Я чувствую себя мокрой только от его близости.

Недолго думая, я кладу руку на твердые мышцы его груди, чувствуя пальцами твердую точку его соска и резкие линии его мышц.

— Я… Это… — я выдыхаю.

Он останавливает меня поцелуем. Здесь тепло, нет, жарко. Жар, который, кажется, исходит изнутри его тела. Как будто мои уши засоряются и мое сердце останавливается. В течение нескольких мерцающих моментов, он — мое все. Звуки стихают, мое зрение гаснет — я не знаю, закрываю ли я глаза или мой мозг просто отключает их от перегрузки ощущений. Мой мир — это мягкость, влажность его губ, движущихся против моих. Игривые заигрывания его языка в моем рте и на губах. Ощущение его рук исследующих мое тело.

Несмотря на все мои отговорки и сомнения, я не знаю, могу ли остановить это. Мое тело слишком сильно этого хочет, чтобы мой разум помешал.

Като рычит, глубокий мурлычущий звук, исходящий из его груди, который отдается вибрацией через его руку. Его рука на самом деле вибрирует, скользя ближе к моей киске. Я позволю этому случиться? Я сильно краснею, задерживая дыхание в нетерпении. Он скользит рукой по моей униформе, а пальцы исследуют мой клитор. Вибрация и теплота его кожи почти отправляют меня через край при его первом прикосновении. Я задыхаюсь, отстраняясь от его поцелуя на мгновение, прежде чем жадно вернуться, засунув свой язык в жар его рта.

Он проворно продолжает дразнить мой клитор, в то время как его другие пальцы скользят вниз и вверх по губам моей киски, распространяя по ним влажность. Его рука настолько ловкая, что каждый палец, кажется, движется, как будто он абсолютно контролирует ее — один кружит по моему клитору, другой отслеживает линии моего холмика, еще один мягко входит в мое отверстие, пока он вибрирует. Я задыхаюсь, удовольствие настолько велико, что граничит с болью. Его поцелуи спускаются с моего рта на подбородок. Его рука покидает мою киску на время, достаточное, чтобы стянуть мою униформу одним движением. Я резко вдыхаю.

Он продолжает двигаться по моему телу, целовать меня и гладить. Я чувствую себя приближающейся к кульминации, когда его поцелуи достигают вершины моей груди. Он скользит своим ртом вниз, щелкая языком по моему соску. Его рука ласкает мои бедра, живот и лицо. Когда он прикусывает твердый кончик моего соска, я кончаю. Мои глаза сжимаются, и я позволяю волнам удовольствия просачиваться сквозь меня, мои бедра упорно двигаются напротив его руки.

Он отвечает, погружая свой палец еще глубже внутрь меня, находя мою точку G и ведя меня к следующему оргазму, прежде чем первый закончился.

— О! Боже! Да! — Выдыхаю я.

— Не Бог, — шепчет он. — Като.

Мой Като.

Его поцелуи проходят через мой живот, и он находит чувствительное место, где бедро встречается с тазом. Он скользит по ней языком, мягко кусая внутреннюю поверхность бедра. Вибрации его мурлыканья также проходят через его язык. Моя спина изгибается дугой, и я не могу не кричать. Я чувствую, как мое зрение размывается, и кровь оттекает от моей головы. Я думаю, что на самом деле возможно потеряла сознание на мгновение, но мне удается бодрствовать.

В один момент, как будто он знает, что я на грани переутомления, он делает паузу. Его прикосновения отступают, и все ощущения покидают меня. Это как шаг от теплой ванны к замерзшей ночи. Шок почти заставил меня свернуться в шар. Я поднимаю голову и смотрю вниз. Я вижу его красивые зелено-золотые глаза и точеные черты лица, ухмыляющиеся у меня между ног.

С хмыканьем я толкаю свою киску к его лицу, чувствуя, как он смеется надо мной. Его язык скользит по моему клитору, распространяя тепло и вибрацию. Он медленно лижет долину моей киски и дразнит вход. Я задыхаюсь, когда чувствую, как его язык скользит внутри меня. Он длинный. Достаточно длинный, чтобы добраться до точки G.

На этот раз я кричу. Мои бедра качаются на его лице, и я сжимаю свою грудь, теребя соски в чистом экстазе. Почти в бреду, мне кажется, что я кричу что-то об ангеле с золотым членом и вибрирующим языком, а затем все становится черным.

14. Като

Я стою над ее нагим телом, мой член пульсирует в такт моему сердцебиению. Сейчас она тихо дышит, глубоко спит. Я горжусь тем, что знаю, что удовольствие, которое я ей дал, было настолько сильным, что это заставило ее потерять сознание. Если только мои пальцы и язык смогли завести ее так далеко, я боюсь и думать о том, что сделает с ней мой член.

Я слышу грохот. Звучит так, будто входную дверь сбили с петель. Я хватаю свое копье, все еще голый, и бегу на звук. Когда я достигаю фойе, то вижу своего отца, окруженного пятью его людьми.

— Так ты уже спал с шлюхой? — Спрашивает мой отец, его взгляд перемещается к моему еще эрегированному члену.

— Почему ты здесь? — спрашиваю я.

Он смеется.

— Потому что мне нужно закончить эту шараду. Ты действительно веришь, что я буду придерживаться традиции связывания? Да, твоя мать была моей подругой. Мы связали себя вместе под священным деревом на вечность. Но она умерла. И у меня все еще есть голодный член. Итак, я попробовал всех женщин, которых отобрали наши мужчины. И я держу женщину Колари в своих покоях. Я хочу, чтобы она родила мне сыновей. Отпусти свою женщину и никогда больше не говори с ней, или я наведу страх на нее и ее сестру, которого она и не представляла. Она думает, что медленная смерть от голода жестока, но она будет умолять меня об этом после того, как я проведу с ней хотя бы один час.

Моя гордость почти берет верх. Я чувствую, как моя рука напрягается, будто готовится к битве. Но непрошеные воспоминания приходят, когда я позволяю своей гордыне управлять мной. Мои сестры и моя мать проходят перед моим взором, их тела были еще теплыми, когда я их нашел.

Нет. Больше никогда. Я дышу медленно и глубоко. Я возьму его кровь за это. Но не сейчас. Не тогда, когда моя смерть будет означать смерть Лиандры. Я найду способ доставить ее в безопасное место, а потом вернусь. Затем, я погружусь моим голым кулаком в грудь моего отца и вырву его позвоночник. Я буду смотреть как саккас в Мертвом море будет пировать на его трупе.

— И это все? — спрашиваю сквозь стиснутые зубы.

— Нет, — говорит он, пытаясь привлечь внимание своего капитана. — Гракул, я хочу, чтобы ты и твои люди сломали несколько костей, — будто ему это только пришло в голову, добавляет он, — но оставьте Като в живых. Я не хочу, чтобы он думал, что мои угрозы пусты.

Мой отец поворачивается, оставляя меня наедине с пятью хорошо вооруженными и бронированными воинами. Я голый с копьем, которое схватил рядом с кроватью. Хороший, честный бой.

Первый человек нападает, но я уворачиваюсь. Я ловлю его копье свободной рукой, прижимая его к спине. Человек не отпускает достаточно быстро, поэтому я бросаю его в стену. Что-то внутри него ломается, и он падает на пол, не шевелясь.

Трое охранников нападают на меня одновременно. Я отдергиваю голову назад, когда копье проходит в дюймах от моего носа. Я поднимаю ногу, чтобы увернуться от удара, направленного в голень. Я превращаю движение в вращающийся прыжок, и мое копье разрезает сухожилия и кости шеи еще одного человека. Он падает со сдавленным криком.

Один из мужчин вытаскивает свою изогнутую саблю, обрушивая на меня град порезов и ударов. Его напарник атакует длинным копьем.

Вместо того, чтобы уклоняться, как они ожидают, я позволил воткнуть саблю в мое плечо, где зажал ее мышцами руки. Меня пронзает вспышка адской боли, но я заглушаю ее. Я вонзаю клинок глубже в свою плоть свободной рукой и уклоняюсь от копья, направленного в грудь. Когда воин с копьем снова нападает, я использую зажатую саблю, чтобы поразить его. Копье вонзается ему в затылок.

Поскольку шансы уменьшаются и моя победа очевидна, я теряю интерес к соревнованию. Используя свое копье, я быстро вонзаю его обоим воинам в сердце, прежде чем они успевают поднять руки, чтобы защититься. С широко распахнутыми глазами, они падают на колени и умирают.

Потом я слышу ее крик. Прежде чем у меня появляется время подумать, я перешел в форму пантеры с опасным отсутствием контроля. Я чувствую, что зверь берет больше контроля, чем когда-либо прежде, и вместе с ним дает мне больше власти. Я так быстро пробегаю по своим комнатам, что все вокруг меня размыто. Когда я дошел до спальни, я вижу Лиандру, все-так же прекрасную в своей наготе, и капитана гвардии, Гракула. Одна его рука прижата к лицу, где из глаза торчит маленький кинжал. Другая его рука держит копье у горла Лиандры.

— Двинешься, и она… — говорит Гракул.

Но я быстрый. Быстрее, чем его мысли. Мои когти утонули в его груди и прижали его к стене, прежде чем он успевает моргнуть. Зверь контролирует меня так сильно, что я почти начал поедать его. Но сила моего собственного разума проявляет себя, заставляя зверя вернуться, пока он, наконец, не исчезает, оставаясь тихим царапаньем в дальних уголках моих мыслей.

Я отступаю, тяжело дыша. Кровь течет из моих ран и капает на пол. Я подбираю еще дергающееся тело Гракула и бросаю его наружу, чтобы он присоединился к остальным. Когда я возвращаюсь, лицо Лиандры выглядит испуганным.

15. Лиандра

Я слышала, как Като разговаривал с кем-то снаружи и пробралась в гостиную, чтобы знать, о чем был разговор. Когда я увидела, что Като начал сражаться с мужчинами, я побежала искать оружие, чтобы помочь ему. Я не могла вынести мысль о том, что он один сражается с этими людьми. Я как раз нашла кинжал, когда зеленокожий мужчина из Умани ворвался в дверь спальни. Мне удалось воткнуть кинжал ему в глаз, прежде чем он схватил меня.

Остальное было размыто.

Когда Като, наконец, закончил перебрасывать тела через борт платформы, он позволил мне осмотреть его раны.

— Они исцелятся, — говорит он.

— Мне все равно. Я не позволю тебе ходить с гребаными ранами, достаточно большими, чтобы уместить мой кулак внутри. — Я сажаю его на кровать и иду, чтобы найти что-то, чтобы очистить их. Я нашла ткань и намочила ее в туалете.

Он сидит неподвижно, пока я очищаю раны и смываю кровь с его тела. К моему удивлению, раны уже прекратили кровоточить и начали затягиваться. Даже кажется, что его кожа стягивается вместе возле краев ран. Он не вздрагивает, даже когда я касаюсь полотенцем его ран.

— Что это было? — Я спрашиваю.

Он встречается с моими глазами, но не говорит.

— После всех этих разговоров о том, чтобы защитить меня и что я буду твоей парой, ты собираешься просто прогнать меня?

Он сглатывает, но все еще не говорит.

— Ну, если ты не собираешься говорить, я скажу. — Я чувствую смятение эмоций во мне, и не могу остановить его выплеска. — Я борюсь с чем-то с момента нашей встречи. Это не нормально для людей, встретить кого-то и решить провести остаток своей жизни с ним спустя всего день или два. Это даже не нормально спать в одной комнате в первую ночь после знакомства. Я никогда не выходила за пределы своего корабля, а теперь я сплю на деревьях рядом с тобой. Так что я имела дело со многими странностями. Кроме того, мне кажется, что у меня нет выбора во всем этом. Я имею в виду, что я должна делать? Сказать тебе, что я не хочу быть твоей парой и смотреть, как твои люди убивают моих?

Като смещается, все еще держа мой взгляд.

— Итак, — я продолжаю, чувствуя слезы, нарастающие в моих глазах, хотя я не знаю, почему. — Поэтому я не хотела просто сказать тебе то, что ты хотел услышать, если бы я этого не имела в виду. Я не хотела, чтобы между нами было что-то дешевое и бессмысленное. Я не хотела использовать тебя. Потому что я не могу смириться с мыслью причинить тебе боль.

Като закрывает глаза на долгое время, и момент тянется, пока я не думаю, что он так ничего и не скажет.

— Я не могу быть с тобой.

Я чувствую, как что-то сжимается в животе, как будто оно сморщивается и умирает. Слезы свободно падают, и я крепко сжимаю ткань своей униформы между пальцами.

— Так вот и все? Ты привел меня сюда и наполнил мою голову обещаниями и надеждой, а потом просто забрал ее? Почему ты просто не позволил этому охраннику убить меня? Потому что это было бы намного менее болезненно.

— Это не так просто, — говорит Като.

— Я умная девушка. Попробуй объясни мне.

Он вздыхает.

— У моего народа не принято…

— К черту ваши обычаи. Если ты не прекратишь нести ерунду, то увидишь, что принято у человеческих женщин, когда мужчины не обращаются с ними правильно.

Кажется, он немного расслабился, самоуверенная улыбка, которую я знаю, возвращается.

— Кто я такой, чтобы отрицать такой огонь и дух? Очень хорошо. Посетителем был мой отец. Он угрожал, что тебя и твою сестру поймают и подвергнут пыткам, если я не отошлю вас.

— Вот как? Ты собирался просто дать ему то, что он хотел? Даже если это значит, что мои люди все равно будут убиты?

— Нет. Я собирался обеспечить безопасное место для тебя и твоей сестры. Тогда я буду добиваться его смерти, защищая твою честь. Я хотел бы бросить вызов моему отцу, чтобы бороться и убить его. Я будупродолжать сражаться, пока не утону в крови своих врагов.

— О, — говорю я, чувствуя себя немного неловко. — Это глупый план, но это мило.

— Что такое милый? Это слово, которое ты используешь, не имеет смысла для моих людей.

— Это похоже… Когда что-то приятно и впечатляюще. Что-то, что заставляет девушку чувствовать себя ценной и… Я только что произнесла еще несколько слов, которые не имеют для тебя значения?

Виновато развел руками.

— Забудь, что я спросил.

— Так что теперь? — Я спрашиваю.

— Мы заберем твою сестру и отправимся в безопасное место.

* * *

Нам удалось передать сообщение на «Надежду», и Мира отправила нам шаттл. Мы используем небольшой порт в более бедной части города, чтобы избежать излишнего внимания. Она обнимает меня, когда видит.

— Я так волновалась за тебя, — говорит она. Затем она смотрит на мою одежду и поднимает брови.

Като попросил преданного ему человека привезти ее. Это было облегающее платье, которое было похоже на металлические листья, но оно было мягким, как шелк. Я чувствовала, что оно мало что скрывало, но улыбка на лице Като, когда он увидел его на мне смыла любые сомнения, которые у меня были. Он уже несколько раз хватал меня за задницу с тех пор, как мы покинули его дом. Он даже затащил меня в затемненный переулок и ухмылялся, когда его горячий и жесткий член терся об меня, пока я не кончила. Все это заняло меньше трех минут. Мои волосы все еще были немного растрепаны, и я немного волновалась, что моя сестра может подумать о том, что мы делали, пока мы ждали ее.

Она замечает мою прическу, а затем смотрит на Като, который не стыдится эрекции, выпирающей из его кожаных штанов. Она краснеет, а потом толкает меня в бок.

— Мило, — шепчет она.

Я толкаю ее, но не могу удержаться от улыбки. Несмотря на все, что поставлено на карту, приятно быть желанной, быть тем, кто защищен. И видя огромное тело Като рядом со мной и моей сестрой, я знаю, что мне не нужно беспокоиться. Он будет защищать нас.

Като приводит нас в ангар на Дальнем краю Джоктана. Мы садимся в шаттл, и он удостоверяется, что я пристегнута, прежде чем подняться. Как только мы взлетаем, он двигается так быстро, что я не знаю, как он умудряется не врезаться в здания или деревья. Лес мчится мимо нас в тумане. В какой-то момент, я понимаю, что мы покинули город, потому что деревья больше не заполнены огнями и зданиями. Я вижу только одинокие стволы, поднимающиеся и поднимающиеся в атмосферу.

В конце концов, окна нашего шаттла начинают покрываться инеем. Воздух снаружи выглядит слегка синим, а деревья теперь другие. Они более закручены и шире, до такой степени, что даже Като вынужден замедляться, чтобы перемещаться по коварному клубку ветвей. Когда мы, наконец, находим ветку, такую же широкую, как и посадочная полоса на «Надежде», Като опускает нас и помогает мне встать с места. Он ведет меня вниз по трапу на скользкий ствол. Мира следует за нами.

— Где мы находимся? — Спрашиваю я.

— Нордем. Замороженный Тайнвуд.

— Здесь мы в безопасности?

— Настолько безопасно, насколько возможно на этой планете. Но ты со мной. Вам не причинят вреда.

Я крепко обнимаю его и иду за ним вглубь леса, иногда оглядываясь назад, чтобы убедиться, что Мира все еще с нами. Когда мы достигаем города, я вижу, что это ряд платформ, соединенных длинными мостами и лестницами, вырезанными на деревьях и ветвях. Покрытая льдом, кора заставила бы меня почувствовать, что я собираюсь поскользнуться в любой момент, но присутствие Като успокаивает меня. Я просто удостоверяюсь, что я достаточно близко, чтобы схватить руку Миру, если она поскользнется, хотя Като, вероятно, это не порадует.

Добираемся до выдолбленного участка дерева с дверью в нем. Внутри помещение уютное и освещено огнем в центре. Внутри сидит воин с голубой кожей. Он встает, чтоб поприветствовать Като и поклонится мне и моей сестре.

— Это Давосо, он будет присматривать за твоей сестрой. Я доверяю ему так же, как доверяю своим собственным рукам.

Я смотрю на этого человека. Он впечатляющий экземпляр. Его замороженные голубые глаза и черты разбойника, не утешают меня, но в этом месте… Я буду спокойна, если моя сестра будет в безопасности. Я заметила, что Мира также внимательно осматривает человека. Я также обратила внимание, что она делает игривые жесты пальцами. На мгновение я засомневалась, но решила, что Като знает, что делает. Он доверяет этому человеку. И, кроме того, Мира — большая девочка. Если она захочет… фу, гадость. Ни как, не представлю себе это.

Как только Мира устроена, Като приводит меня в соседнее помещение, которое похоже на дом Давосо.

Мы одни в маленьком доме, сидим на мягком коврике у теплого очага. Я ложусь, растягивая ноги и разминая мышцы бедер, подмигивая.

Като двигается ко мне, его шаги тихи как всегда и его движения плавны. Его руки скользят по моим ногам, и я чувствую, как его теперь знакомое тепло проникает в меня. Я вздыхаю. Он перемещает меня так, что моя голова лежит на его коленях, а его длинные руки тянутся ко мне, чтобы разминать мышцы моих бедер. Я улыбаюсь ему, но вижу его отстраненный взгляд.

— Что у тебя на уме? — Спрашиваю я.

Он смотрит мне в глаза, убирая рассеянный взгляд с лица.

— Я думал о тебе.

Я улыбаюсь, позволяя ему сменить тему. Что-то беспокоит его. Я чувствую это. Но я позволю ему рассказать, когда он будет готов. Если только это не займет слишком много времени. В конце концов, у меня не столько терпения.

— Может быть, тебе стоит подумать о том, как ты собираешься заставить нас пройти через этот бардак, — говорю я.

— Хорошо, что ты сражаешься. Не люблю, когда добыча слишком робкая.

— Добыча, — говорю я, садясь, чтобы посмотреть на него.

Он смеется. Смеется. Мне действительно нужно научить его бояться женского гнева.

— Да. Жизнь — это игра хищников и добычи. Одни охотятся, другие бегут. Но — говорит он, голос понижается до мягкого шелеста. — Некоторые жертвы отличаются. В джунглях на Западе, есть существо, которое мы называем «кава». Это значит что-то вроде котенка джунглей. Он мал, мягок, и кажется безвредным. Многие молодые охотники думают, что каву легко убить. Но кава умен. Оно устанавливает ловушки на нижнюю сторону ветвей поэтому они кажутся крепкими, но ломаются от малейшего шага. Они даже бросали сети под ними, чтобы поймать и съесть тех, кого они обманывают.

— Мне нравятся эти котята джунглей.

— Я думаю, что ты похожа на них. Ты мой котенок из джунглей. Мой кава.

Последнюю фразу он шепчет мне на ухо, обдавая лицо горячим дыханием. Его ладони начали скользить по моим бедрам. Я тянусь, чтобы поцеловать его, но он качает пальцем мне перед лицом.

Я хмурюсь.

— Ты поцелуешь меня здесь, — говорит он, указывая на свой член.

Я выпрямляюсь, положив руки на бедра.

— Откуда ты знаешь, что я его не откушу? Может, это все было частью моей маленькой ловушки кавы?

Он расстегивает штаны.

— Если ты притворялась, что наслаждалась в последний раз, когда мы спаривались, для меня будет честью подарить свой член такой актрисе. Потерять сознание от оргазма… — Уголки его губ растягиваются в ухмылке. Он меня дразнит.

Я пытаюсь дать ему пощечину, но он ловит меня за руку и кусает ладонь. Затем загоняет один из моих пальцев в рот и сосет его, дразня мою кожу своим проворным язычком. Он берет мою другую руку и подталкивает ее вниз, к своему члену. Я двигаю пальцами вокруг него, не в состоянии его обхватить. Волосы у его основания мягче шелка. Я позволила ему пососать мои пальцы, пока сжимаю основание его члена и начинаю скользить вверх и вниз, круговыми движениями.

Я встречаю его взгляд и вижу, как он вздрагивает от удовольствия. Не отводя взгляда, целую его грудь, двигаясь вниз, кусая его сосок достаточно сильно, чтобы заставить его замычать. Я скольжу языком ниже по линии его пресса, все еще поглаживая его член. Я смотрю на него. Должно быть, десять дюймов (прим. 25,4 см) в длину. Он такой же золотой, как и остальная его кожа, и на его длине есть бороздки каждые несколько дюймов. Я чувствую, как мой рот наполняется слюной. Его член вибрирует в моих руках, он мурлычет. Моя киска настолько мокрая, что трусики уже липкие от моих соков.

Я целую основание его члена, прижимаясь к нему своим языком. Я прослеживаю основные вены, целуя и облизывая. Моя рот скользит по члену, рука спускается к его яйцам, лаская, но не сжимая их.

Когда мой рот скользит по кончику его члена, он издает стон.

Я смотрю вверх, губы все еще сомкнуты вокруг кончика его члена, и он встречает мой взгляд. Я дразню его, слегка сжимая зубы и чувствую его напряжение, но он только смеется.

— Моя кава, — говорит он, в его хриплом голосе слышится удовольствие

Я начинаю ритмично поглаживать и сосать, двигая рукой вниз, а ртом вверх. Я дразню кончик его члена языком, покрываю поцелуями всю его длину и беру одно из его яичек в мой рот. Он ворчит, и я чувствую его напряжение. Его яйца начинают втягиваться в его тело. Я быстро возвращаюсь к головке и увеличиваю свой темп.

Теперь он постанывает с каждым движением моего кулака и рта, его бедра толкаются ко мне. Я стону у его члена. Интересно, какой его сперма будет на вкус. Я чувствую глубокий румянец на щеках, когда думаю проглотить его семя, но я хочу угодить ему. Это больше, чем просто выживание или логика. Я хочу, чтобы Като сделал меня своей, и я хочу быть его.

К моему удивлению, он вытаскивает себя из моего рта и толкает меня вниз, пока я не ложусь на спину. Он сорвал с меня платье и оседлал меня. Его член блестит от моей слюны. Он тянется вниз и дразнит мою киску пальцами, затем хватает свой член и трет его об губы моей киски, увлажняя моими соками. Он скользит по своей длине, а затем использует кончик все еще вибрирующего члена около моего клитора.

Я вижу, что он смотрит, как я извиваюсь от удовольствия. Он ухмыляется, но я также вижу удовольствие на его лице и то, как жажда заполнить меня борется с его желанием играть со мной. На этот раз он входит глубже. Моя киска плотно обхватила его член, и я уже задаюсь вопросом, как я буду принимать гораздо больше его длины. Он снова толкается, ухмылка исчезает с его лица, когда похоть берет верх. Его член настолько теплый, и то, как он вибрирует внутри моей киски, посылает удары удовольствия через меня. Мой клитор пульсирует в такт ударам сердца.

Я тянусь к своему клитору, но он хватает меня за руку.

— Ты кончишь, когда я захочу, не раньше.

Я в таком отчаянии, что снова пытаюсь дотянуться до своего клитора, но он быстро хватает меня, удерживая другую руку и прижимая ее к моей голове. Я больше не могу двигаться вообще, и единственное ощущение — медленное скольжение его члена, когда он мучает меня. Он увеличивает темп, толкаясь все глубже и глубже, пока я не чувствую, что он полностью заполнил меня. Я чувствую всю его длину, мое лоно обнимает его член, сжимает его.

Он склонился надо мной, шепча в ухо.

— Моя кава. Ты хочешь кончить?

— Да, — шепчу я.

— Скажи это.

— Я хочу этого.

— Ты хочешь чего-то?

— Я хочу кончить.

— Умоляй.

— Пожалуйста, заставь меня кончить, — я хнычу.

Затем скорость его толчков увеличивается. Его мощные бедра качаются против моих. Я толкаю себя на него, голая кожа моих ног прижимается к его жесткой заднице. Бороздки его члена и его вибрации, наполняющие меня, посылают меня через край. Моя спина выгибается, я кричу. Изменив положение, он толкает свой член в мою точку G. Я сразу же кончаю еще раз. Это похоже на небольшие взрывы, которые распространяются по моему телу, начиная с моей киски. Он входит и выходит из меня так быстро и тяжело, что я кричу от боли и удовольствия, еще одна серия оргазмов забирает меня. Я начинаю беспокоиться, что снова потеряю сознание. Удовольствие слишком много, чтобы осилить его. Закрывая глаза, и я кричу, пока мое горло не охрипло.

Просто, когда я думаю, что больше не могу кончить, что моя киска израсходовала свою квоту удовольствия на всю жизнь, он замедляет свой темп. Его глаза закрываются, и он рычит. Я чувствую, как его горячее семя наполняет меня. Он падает на меня, его член пульсирует внутри меня. Я шлепаю его по заднице.

— Черт возьми, — говорю я.

Като снова показывает свою ухмылку.

— Это выражение я знаю.

16. Като

Я лежал рядом с Лиандрой, ее щека на моей груди, а ее рука все еще покоится на моем члене, будто она не хочет отпускать меня даже во сне. Эта женщина сильна и готова к рождению детей, что заставляет меня желать ее еще больше. Я чувствую, что могу провести остаток своих дней в этом маленьком домике на краю Нордема в «Замерзших соснах», трахая мою самку, пока она не потеряет сознание от удовольствия. Но я знаю, что это невозможно. Хотя я не обременяю ее знаниями, клан моего отца самый большой на планете. Есть сепаратисты и фракции, которые не поддерживают его, но, когда он узнает весь масштаб моего восстания, у него есть ресурсы, чтобы бросить против нас достаточное количество воинов.

Хуже того, мой отец вполне может решить нанести удар по ее народу, просто назло мне. И я знал, что Лиандра никогда не найдет спокойствия в этой жизни, если узнает, что произошло с ее народом. Если бы дело дошло до решения между сотнями тысяч на борту ее корабля и Лиандрой, я знал, что выберу свою женщину, даже если она возненавидит меня за это. Поэтому, как бы я ни хотел провести здесь остаток своих дней, наслаждаясь своей женщиной, я знаю, что не могу расслабиться. Время проведенное вместе сейчас должно удовлетворить мою похоть до тех пор, пока я не найду способ все исправить.

Лиандра в конце концов просыпается, даря моему члену игривое пожатие и глядя мне в глаза.

— Я чувствую, что только что пробежала марафон.

— Ты провела ночь с Уманским принцем между ног. Это намного больше, чем марафон.

— Я должна согласиться. Это еще и намного веселее.

Я улыбаюсь, вставая. Она тянется к моему члену, но я отступаю, грозя пальцем ей перед лицом.

— У меня нет времени ждать пока ты снова очнешься от обморока. Мы должны начать строить планы, чтобы официально восстать против отца. Нам понадобится список дел, если мы надеемся на успех. Без этого мы сможем надеяться только на то, чтобы быстро умереть. И если ты умрешь под моей защитой, даже самая достойная смерть не защитит меня от позора.

Она прикусывает нижнюю губу и снова тянется к моему члену.

— Я обещаю не отключаться, — говорит она.

Ее флирт не трогает меня в данный момент. Мои мысли в другом месте. В более мрачном месте. Я думаю о том позоре, который навлек на себя и свою семью, когда генетическая чума поразила наших женщин очень много лет назад. Я думал об этом тысячи раз с тех пор, как оглянулся назад и задался вопросом, как я мог бы действовать по-другому, как я мог бы спасти их. Я не могу не чувствовать, что это мой шанс на искупление. Я могу идти по другому пути и спасать тех, кто находится под моей защитой, не жертвуя своей гордостью. Я не подведу снова.

17. Лиандра

Я смотрю на хмурые черты его лица, и ухмылка сползает с моего рта. Это тот же туманный взгляд, который я видела раньше, как будто что-то болезненное внутри ударило его и заставило истекать кровью. Мысль о моем воине, испытывающем боль заставляет меня хотеть исцелить его, найти то, что причиняет ему боль, и исправить это.

— О чем ты думаешь? — Спрашиваю я.

Как и раньше, он быстро стирает свои мысли с лица и пытается скрыть их ухмылкой.

— Я только думал о том, чтобы провести минуту вдали от твоего тепла.

Я закатываю глаза.

— Не скрывай от меня. Что-то у тебя на уме.

— Да. Как защитить тебя.

— Есть еще кое-что. Нечто более глубокое. Впусти меня. Я могу помочь.

Он, кажется, на грани того, чтобы сказать мне, а затем его лицо ожесточается.

— Мне не нужна помощь. Ты будешь ждать здесь, пока я не вернусь.

Он выходит из комнаты, и я слышу, как он стучится в дверь Давосо. Затем стук становится громче. А потом я слышу, как он выбивает дверь.

Я спешу на улицу, бегу посмотреть, в порядке ли моя сестра. Внутри стены покрыты темно-синей кровью. Мои глаза быстро сканируют на наличие красной крови, что указывало бы на то, что моя сестра пострадала, но не нахожу ее. Четыре голубокожих Умани, которых я никогда не видела, выглядели плачевно. Один распорот пополам от лба до промежности. У другого нет обеих ног под коленями. У одного нет головы, а четвертый лежит неподвижно, руки все еще держатся за живот, чтобы удержать внутренности.

Тогда я вижу их. Като уже стаскивает неподвижное тело Давосо с моей сестры. В его спине два сломанных копья, и он истекает кровью из полудюжины других мест. Но я слышу, как он кашляет, когда Като поднимает его. Я почти плачу от облегчения, когда вижу, как тело моей сестры дрожит, но, по-видимому, невредимо.

— Ты в порядке? — Я спрашиваю у Миры, кладя ее голову на колени.

Она улыбается.

— Давосо спас меня. Он был потрясающим.

— Что случилось? — спрашивает Като.

Голос Давосо слаб, но он удивляет меня, отвечая на вопрос.

— Люди короля Алтака. Они собирались отвезти Миру на человеческий корабль. Они хотели использовать ее, чтобы получить доступ и уничтожить судно. Они не ожидали меня найти.

— Ты хорошо справился, брат.

— Прежде чем умереть, один из воинов сказал, что король Алтак совершит массовую атаку на корабль, чтобы уничтожить людей.

Като садится, ошеломленное выражение появляется на его лице.

Мои мысли перемешались. Я не понимаю смысла. Я думала, он хочет остановить Като, чтобы он не выбрал меня, так зачем идти за всеми остальными? Но это имеет смысл. С одной стороны, он, вероятно, подозревает, что я не смогу сидеть на месте, пока мою расу уничтожают. С другой стороны, если я не выйду, чтобы остановить его, не будет никаких женщин, кроме моей сестры и меня, и мы не сможем заселить планету.

— Так мы облажались в любом случае? — Я говорю.

— Она — мудра, — говорит Давосо.

Като кивает, его гордость чиста.

— Я считаю, ты права, моя кава. Но я думаю, что Алтак ошибается. Как Принц, я все еще могу привести тебя к Священному дереву и обрести плодородие. Мы с тобой могли бы создать новый вид. Это займет время, но мы можем это сделать.

— И просто оставить мой народ умирать?

— Они неправильно относились к тебе, — говорит Като, складывая руки. — Я буду защищать тебя, даже если это означает позволить им умереть. Алтак никогда не будет более уязвимым. Он соберет всех своих людей для атаки, и у нас будет прекрасная возможность нанести удар.

— Не могу поверить, что ты предлагаешь это, — говорю я. — Как я смогу жить, если буду знать, что вся моя раса умерла, чтобы я могла жить?

— К черту их, — говорит Мира. Суровые слова звучат странно из ее уст. Я не могу видеть в тусклом свете, но я знаю, что она, должно быть, сильно краснеет.

Я в шоке поворачиваюсь к ней.

— Они никогда не делали ничего для нас, кроме дерьма, Лия. Это наш шанс начать все сначала, сделать что-то хорошее из человечества.

— Нет. Не получится. — Я смотрю Като в глаза, подходя достаточно близко, чтобы почувствовать его запах. — Если ты позволишь моему народу умереть, чтобы спасти меня, ты потеряешь меня. Ты понимаешь?

Его челюсть напрягается, и проходит много времени, прежде чем он отвечает.

— Если я потеряю тебя, чтобы сохранить тебе жизнь, я сделаю это.

Като выходит из комнаты, и я чувствую эмоции внутри себя. Это все, что я могу сделать, чтобы не рыдать. Но вместо этого я обращаюсь к Мире.

— Не могу поверить, что ты это сказала, — говорю я.

Она пожимает плечами.

— Назови хоть одного достойного человека из нашей жизни.

— Это не так просто, — отвечаю. — Да, большинство людей, которых мы знали, были козлами и засранцами. Но мы не можем осуждать за это последних представителей человечества. Десятки тысяч лет люди мечтали о том, какую жизнь будут вести их дети. Каждый человек там — это семя чьей-то надежды. Может быть, они не все укоренятся, но, если даже некоторые из них это сделают, мы не можем отнять это у них.

Мира скрестила руки. Я вижу, что она хочет высказаться, но что-то сдерживает ее. Возможно, присутствие Давосо.

— Подумай об этом, — настаиваю я. — Мы бы не просто подписали смертный приговор на 5000 человек. Мы убили бы каждую жизнь, которая когда-либо была от них, если бы они жили. Может миллионы. Миллиарды. Даже триллионы. Мы не знаем.

Мира смотрит вниз, слезы наполняют ее глаза.

— Мне очень жаль. Ты права. Я имею в виду, да, я все еще хочу, чтобы мы могли просто позволить Умани пойти туда и дать им… Да, ты совершенно права. Я думаю… я просто запуталась из-за всего этого. — Она показывает на человеческую руку, лежащую возле ее ног.

Я обхватываю ее лицо и целую в лоб.

— Я знаю. Все нормально.

Тогда я понимаю, что больше не слышу Като.

— Куда он мог пойти? — Я спрашиваю у Давосо.

Давосо садится, его ужасные раны уже заживают. Он вытаскивает два сломанных копья и отбрасывает их в сторону.

— Если он хочет убить своего отца, пока тот слаб, он пойдет к сепаратистам. Они имеют силы, которые ему понадобятся.

— Где я могу их найти? — Спрашиваю я.

— Не секрет, что у сепаратистов есть база у местного храма Священного дерева. Вы можете попробовать поискать там. Поднимитесь на лифте на краю этой платформы. Вы достигнете небольшой платформы. Церковь находится там.

Я смотрю на свою сестру и сомневаюсь, не уверенная, где она будет в большей опасности, там куда я пойду или здесь. Давосо, кажется, читает мои мысли и машет рукой.

— Не беспокойся о ней. Это заживет через час, и у меня есть другое место, где я могу спрятать ее. Мы будем в безопасности, и Като будет знать, где нас найти.

— Спасибо, Давосо. Ты уже однажды спас Миру и, возможно, снова спасаешь ее.

— Все для Като, — говорит он.

Я выхожу на улицу, придерживая платье, которое быстро набросила, прежде чем покинуть наше убежище. Холод вгрызается сквозь тонкую ткань. Мои босые ноги скользят по замерзшей коре подо мной, и зубы клацают уже через нескольких секунд пребывания снаружи. Я добираюсь до лифта и вожусь с управлением в течение нескольких минут, прежде чем понимаю, как двигаться туда, куда я хочу.

Как сказал Давосо, он поднимает меня на небольшую платформу с единственным, шатровым зданием на краю. Хотя окна забаррикадированы деревом, я чувствую, что Като внутри. Я открываю скрипящие двери и вхожу внутрь, голыми ногами топая по дереву.

Я нахожу его в центре группы из почти ста Примусов, одетых в плащи с капюшоном. Они держат руки перед грудью и опускаются на одно колено, стоя в кругу вокруг него.

— Като, — зову я.

Он обращается ко мне, и я вижу боль в его взгляде. Он действительно собирается пожертвовать моими людьми, чтобы спасти меня. Я не могу ему этого позволить. Я не знаю, как я остановлю его, но туманные планы формируются в моем сознании. Я начинаю говорить до того, как полностью осознаю свою идею.

— Воины Примуса. Вы решили последовать за своим принцем в восстании, — говорю я, пытаясь контролировать свой голос. Я останавливаюсь на долю секунды, почти ожидая, что кто-то исправит меня. Возможно, Като не просил их следовать за ним в восстании; он, возможно, просто попросил их подвезти нас домой. Но никто не возражает, и я нажимаю. — Он считает, что самое важное — это спасти меня, потому что знает, что нет никакой надежды победить всю армию Алтака. Я пришла, чтобы сказать, что есть способ уничтожить короля и всю его армию и спасти мой народ.

Некоторые из воинов обмениваются взглядами, несколько переговариваются.

Это та часть, где мой план становится конкретнее. За то время, которое я провела, возясь с консолями на «Надежде», я наткнулась на несколько очень специфических возможностей корабля. Некоторые из них, как я помню, казались бессмысленными. Но, когда я впервые увидела, как Като и его люди вошли на корабль, я вспоминаю воина позади его группы. Когда он прошел рядом с трубой, над которой работала моя сестра, которая выпускала гелий два, он получил пятно на руке, и оно стало пузыриться.

Я описала свой план собравшимся воинам и почувствовала, как мое сердце остановилось от взгляда на лицо Като, когда я закончила. Он выглядел так, будто мог прижать меня к стене и взять меня перед всеми воинами здесь. Эта мысль сделала меня немного влажной. Хорошо, я очень промокла. Но это не то, чем я планирую поделиться с Като. На самом деле я не какая-то эксгибиционистка. Это просто от мысли о том, что он утверждает меня так публично, чтобы все знали, насколько я его, а он мой.

Когда мы с ним направляемся в военный ангар, управляемый сепаратистами, я начинаю действительно верить, что мой план может сработать. У меня есть сомнения, конечно, но… Я думаю, это действительно может сработать. Мой разум даже заполняется изображениями Като, и как я прогуливаюсь по верхушкам деревьев под звездным светом, и с ребенком в животе. Я представляю себе Миру рука об руку с сильным, красивым воином Примуса. По крайней мере, приятно мечтать об этом. Когда я думаю, как далеко я ушла от простого смазчика, который разыгрывал своего босса, чтобы заполнить годы разочарования и бессилия, я почти рассмеялась. Даже если из-за этого плана меня убьют, эти три дня стоят всей моей предыдущей жизни.

18. Като.

Лиандра следует за мной в шаттл. Я удостоверяюсь, что она крепко привязана и, как обычно, пользуюсь возможностью насладиться мягкостью ее плоти. Потом я занимаю место рядом с ней у пульта управления. Как только мы поднимаемся в воздух, я говорю.

— Твой план хорош. Но нет необходимости подвергать себя опасности. Ты останешься здесь в безопасном месте, пока мы сокрушим силы моего отца. Есть…

— Прости? — перебивает Лиандра. Она слегка ведет подбородком в сторону, это признак того, что я совершил серьезную ошибку. — Никто из ваших людей не знает системы на моем корабле, как я.

— Да, я помню, ты сказала, что ты главный инженер. Известный среди ваших людей своими талантами.

Лиандра немного ерзает на своем месте при моем упоминании ее должности, но продолжает.

— Хорошо. Мне потребовались годы, чтобы изучить эти элементы управления. Если кто-то из твоих людей все испортит, это будет означать смерть для всей моей расы. Я не могу рисковать ничего не делая.

Я смотрю в сторону от нее.

— И я не могу рисковать потерять тебя. Мы находимся в тупике.

— Ты, упрямец, слушай. Как только я выполню эту задачу, нигде в галактике для меня не будет безопаснее, чем на корабле.

— Очень хорошо. Я поднимусь на борт корабля с тобой.

— Разве ты не слышал мой план? Знаешь, часть о смертельном газе, который вскипятит кожу твоих людей на их телах?

— Значит я покроюсь копотью.

Она смотрит на меня. Хотя я смотрел на воинов и зверей Мертвого моря, ее сияние почти заставляет меня разорвать зрительный контакт. Но я не поддамся. Если моя кава будет в опасности, я буду на ее стороне. Я буду защищать ее, даже если это означает наблюдать, как моя кожа вскипает и отваливается от моего тела. Я не подведу.

Наконец, она отворачивается.

— Тебе повезло, что ты такой чертовски горячий.

— Да, мои люди генерируют внутренние температуры выше 57 Барсули — 46 по Цельсию в ваших человеческих измерениях.

— Нет, я имела ввиду… Не важно.

— Почему ты улыбаешься?

— Я пытаюсь представить, что ты специально рассказываешь шутку.

— Я знаю много шуток.

Она поднимает бровь.

— Например, человек падает с высоких башен Великого древа Лорис с большой сакуры. Он падает и падает, желая, чтобы он приземлился на что-то, чтобы раздавило его череп, прежде чем он достигнет Мертвого моря. Он напрягается и раскачивает свое тело, стараясь изо всех сил с чем-то столкнуться, но находит только воздух. Через несколько минут он смиряется со своей судьбой. Он решает, что никогда не хотел быстрой смерти. Он хотел умереть в почетной битве со зверями Мертвого моря.

Я останавливаюсь на мгновение, сдерживая смех.

— Но труп саккара лежит на поверхности Мертвого моря, и человек ломает шею, когда приземляется на него!

19. Лиандра

Лающий смех Като заразителен. Его шутка была самой глупой вещью, которую я когда-либо слышала. Но видя, как он улыбается и смеется, хватаясь за живот, я хихикаю вместе с ним. Как только я наконец-то смогла контролировать себя, мне удалось сказать:

— Это было так смешно, как я себе представляла.

Он излучает гордость, не улавливая моего истинного смысла.

Я смотрю на его колени и прослеживаю толстые линии мышц ног глазами. Я следую за ними до контура его члена к его бедру. Он замечает, куда я смотрю и улыбается. Я вижу, как его член натягивает ткань его кожаных брюк, пока не начинаю переживать, что они могут лопнуть. Надеюсь, они лопнут. Но кожа держится, и я не могу добраться до него, оттуда, где я сижу, поэтому я вынуждена смотреть с тоской.

— Будет ли Мира в безопасности с Давосо? — Я спрашиваю через несколько минут, надеясь отвлечься.

— Да. Когда мой отец узнает, что сепаратисты мобилизовали свои корабли, у него не будет запасных людей, чтобы отправить за ней. Нападение на вражеский корабль — нелегкая задача, даже для воинов Примуса. Ему нужно будет привести каждого свободного человека, если он надеется минимизировать свои потери.

Я киваю, не полностью убежденная. В конце концов, не имеет значения, убеждена ли я. Несмотря на то, что я сказала Като, что нигде не могу быть в большей безопасности, чем на «Надежде», когда я выполню свой план, я опустила часть о моей маленькой лжи, которая оказывается не такой уж маленькой. Если бы я действительно была главным инженером, как я сказала ему в нашу первую ночь вместе, команды, которые мне нужно будет ввести на консоли, были бы простыми. Тем не менее, единственное, что я знаю о консолях, — это то, что я узнала самостоятельно. Хотя я видела команды, о которых я говорила мужчинам, я на самом деле не знаю, будут ли они работать. Некоторые области консоли сложнее, чем другие. Иногда это так же просто, как сделать несколько логических выводов, а в других случаях, ну, это похоже на математику, которой они не учат смазчиков.

Мы добираемся до места назначения, которое, кажется, является военной базой, вырезанной в стволе одного из самых больших деревьев, которые я видела. Воины Примуса в доспехах и с копьями бегают вокруг большой платформы, готовя припасы и корабли-факелы — квадратные суда, которые выглядят как кубик, привязанный к одной массивной пушке.

— Откуда ты знаешь, что твоего отца не будет на «Надежде»? — Я спрашиваю Като.

— Мой отец стал королем, не потому что он бесстрашный воин. Он стал королем, потому что он умный. Он подозревает, что мы планируем саботаж в его армии, нападение на столицу. Он знает и понимает, что не может позволить себе оставить Город без защиты. Он будет там, организовывать защиту.

— Почему бы просто не покинуть город сейчас, а затем вернуться, чтобы убить нас, когда он закончит с моим народом?

— Он умный, но гордый. Он не позволит мне беспрепятственно войти в его город. Что еще более важно, я смогу запечатлеть наше спаривание под священным деревом и сделать связь между Примусом и твоим видом плодородной.

— Запечатлеть наше спаривание?

— Когда мы достигнем сердца Священного дерева, я возьму тебя, пока мы купаемся в его соке.

— О, — говорю я, закручивая распущенный локон волос.

— И многие будут свидетельствовать о нашем спаривании. Это откроет новую эру для Умани и вашего народа. Историческое соединение родословных, начиная с тебя и меня.

— Свидетельствуя, ты имеешь в виду хвастовство в баре на следующее утро?

— Традиционно спаривание наблюдается всем кланом.

— Традиционно, — говорю я, чувствуя, что мои щеки ярко вспыхивают при этой мысли. Фантазия — это одно. Но люди на самом деле будут смотреть, пока мы… Да. Мне придется поговорить с ним об этом.

Мы вылетаем из поля зрения сепаратистов, но я уже вижу несколько кораблей-факелов, летящих в строю позади нас. Като поднимает корабль вверх, пока мы не летим прямо к «Надежде». Это маленькое пятнышко на фоне неба, когда мы взлетаем над верхушками деревьев. Этот вид заставляет меня чувствовать себя неловко. Я понимаю, сколько жизней на кону. Сколько жизней может зависеть от меня. Конечно, я всегда могла бы попытаться найти кого-то квалифицированного для управления и объяснить им ситуацию, когда мы окажемся на корабле, но тогда… Тогда Като узнает, что я солгала ему.

Он бы узнал, что я не главный инженер и что меня не знают среди моих людей. Я не уверена, что смогу заставить себя причинить ему боль так. Даже если это означало рисковать столькими жизнями. Но, возможно, придется.

20. Като

Я думал, что у нас будет несколько часов, чтобы выполнить план Лиандры, когда мы достигнем «Надежды», но вижу, что ее корпус уже пронизан кораблями с пиявками. Они прилипли к внешней стороне корабля, как маленькие насекомые, каждый из которых способен перевозить более сотни воинов Примуса. На корабле их тысячи и тысячи.

Затем я вижу, как звезды слева от нас появляются и исчезают из поля зрения. Присмотревшись, я понимаю, что это небольшой отряд корсаров Умани летит к нам. Когда они достигают зоны поражения, их корпуса загораются зеленым, когда они стреляют по нам.

Сепаратистские корабли-факелы разлетаются между нами и шквальным огнем. Их большие пушки распыляют горячую плазму в вакуум космоса, плавя большую часть ракет, прежде чем у них появляется шанс взорваться. Я вижу корабль-факел, в который попала ракета. Кажется, он замирает во времени. Затем вспыхивает взрыв, распыляя крошечные осколки шрапнели, которые раньше были кораблем с Примусами в космос.

Я смотрю на Лиандру, и она встречает мой взгляд, ее руки плотно сжаты на коленях.

─ Ты моя кава. Я буду защищать тебя. Не отставай от меня. Любой, кто попытается прикоснуться к тебе, должен будет пройти через меня. Ты понимаешь?

Она кивает.

─ Хорошо.

Я держусь крепко, ускользая из зоны боевых действий, в то время как больше сепаратистских подкреплений догоняют и обеспечивают нам прикрытие. Я нашел неповрежденный шлюз и состыковал наш корабль с ним. Пока судно создает переход, Лиандра помогает мне с боевым костюмом. Этот костюм имеет шлем с заостренными ушами пантеры и систему вентиляции, которая должна защитить меня от вещества, которое Лиандра называет гелием два. Мои люди не знают, что это за химическое вещество, поэтому мы не можем быть уверены, что костюм сработает, но я рискну ради нее.

Как только наш корабль зарывается в корпус, я веду Лиандру внутрь, держа копье наготове.

Внутри корабля я слышу звуки лазерных винтовок, стреляющих вдалеке, и звук резки металла и дробления плоти. Лиандра показывает, что по коридору слева, корпус корабля поврежден.

Я двигаюсь вперед, низко приседаю и готовлюсь нанести удар по любой угрозе.

─ Нам нужно найти комнату с зеленой дверью. Окей? ─ Говорит Лиандра.

Я киваю, двигаясь так быстро, как только могу, держа Лиандру рядом. Первая группа уманских членов клана сначала ошибочно приняла меня за одного из своих. Материал моего костюма скрывает золотую кожу, которая обозначит меня как их мятежного принца. Затем они видят Лиандру позади меня и поднимают оружие. Я не колеблюсь.

Стремительным движением я бью первого воина копьем в глаза. Я вырываю копье из его черепа и оттягиваю правую ногу назад, уклоняясь от косой сабли, направленной на мое бедро. Я подпрыгиваю на левой ноге, бросая копье в грудь другого воина и сражаясь с третьим. Я приземляюсь на воина, прижимая предплечье к его шее. Он борется против меня, но его силы не могут сравниться с моими.

Он молит о пощаде. Я раздавливаю ему горло. Я чувствую резкий всплеск боли в спине и поворачиваюсь, чтобы увидеть еще двух воинов. Один перевертыш. Он принимает форму массивной зеленой пантеры. Я хватаю его за голову и втягиваю в поворот, сбивая другого воина в сторону и расплющиваю схваченного воина о переборку. Я добиваю оглушенных воинов копьем и даю знак Лиандре следовать за мной. Она пытается проверить мою рану, но я отвлекаю ее внимание.

— Это заживет, — говорю я.

— Сюда, — говорит она, указывая на зеленую дверь.

Она постукивает по консоли рядом с ней, и дверь шипит. Я слышу крики позади, но Лиандра закрывает дверь, прежде чем мужчины успевают добраться до нас.

Мы одни в комнате, полной электроники на большой консоли, встроенной в стол. Лиандра смотрит на него, а потом на меня, неуверенно улыбаясь.

— Вот так, — говорит она.

Она дотягивается до консоли, и я замечаю, что ее рука дрожит. Проходит несколько минут, пока она, ущипнув себя за бровь, тихо разговаривает сама с собой. Я вижу пот на ее лбу. Я помню, что в последний раз я видел, как она потела, когда мой член заполнял каждый ее дюйм. Эта мысль заставляет меня ухмыляться.

21. Лиандра

Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Я попыталась успокоиться, прежде чем начала понимать, насколько все плохо. Проблема была в том, что у меня не было достаточно хорошего воображения. Все шло очень плохо. Например, как когда пытаясь спросить кого-то о сроке беременности, узнаешь, что он просто толстый. Я не могу избавиться от мысли, что Като следит за мной. Интересно, он что-то заподозрил?

Я пытаюсь представить, о чем он думает.

Почему главный инженер не может справиться с маленькой машиной? Наверное, что-то вроде этого.

Я пробую последнее усилие, чтобы открыть систему, в которой я нуждалась. Как и все остальное, что я пробовала, оно терпит неудачу. Я делаю глубокий вдох, позволяю рукам упасть вниз и смотрю в глаза Като. Почему-то он ухмыляется. Забава на его лице только усложняет то, что я собираюсь сделать.

— Като. Я не была главным инженером.

Он хмурится в замешательстве.

— Когда мы впервые встретились, я не чувствовала, что заслуживаю тебя. Черт, я до сих пор этого не чувствую. Я боялась, что ты ошибаешься и поймешь это в любой момент. Я начала говорить, и прежде, чем я это поняла, я лгала, чтобы произвести на тебя впечатление, убедить тебя не отказывать мне.

— Ты солгала мне? — он спрашивает. Его кулаки сжимаются, и челюсть пульсирует, когда он сжимает зубы вместе.

Я борюсь мгновение, ищу лучший способ сказать это, но не нахожу ничего.

— Да. И мне очень жаль. Я всего лишь смазчик. Мы — дно пищевой цепи… Я думала, что смогу понять, как работать с консолью, но я не могу.

Взгляд, который я вижу в глазах Като, разбивает мне сердце. Я чувствую, как он отдаляется от меня.

— У меня есть идея, — говорю я слабым голосом. Когда Като не отвечает, я продолжаю. — Я знаю, где мы можем найти личные покои того, кто может нам помочь. У него будут коды доступа.

Голова Като поворачивается следом за мной.

— Откуда ты знаешь про личные покои мужчины?

Я, на секунду задумавшись, рассмеялась. Наступает осознание, и я перестаю смеяться.

— Не беспокойся. Когда ты увидишь его, ты не будешь ревновать.

Я веду Като по нескольким коридорам, прежде чем мы столкнемся с какой-либо оппозицией. Аура его все еще горячего гнева почти ощутима. Я чувствую тяжесть на плечах, как собака, которая знает, что сделала что-то плохое. Несколько раз он делает знак помолчать и крадется за уманскими воинами, убивая их, прежде чем они смогут убить нас. Он двигается в бою плавно и грациозно, как кошка — как пантера.

Звуки боя и борьбы все еще звучат на корабле. Судя по всему, военные на борту корабля создали пропускные пункты через двери. Умани приходится прожигать свой путь дверь за дверью, чтобы добраться до основной части экипажа. Я думаю, что мертвые люди, которых мы видели, вероятно, были пойманы в коридорах в начале атаки. Надеюсь, большая часть экипажа в безопасности на мостике. Подрыв дверей даст им время, но не бесконечное.

Добираемся до комнаты в казарменном крыле корабля. Я ищу, пока мы не находим комнату 122-B. Я знаю эти коридоры наизусть из-за многочисленных случаев, когда мои акты мести требовали натворить что-то внутри.

Я надеялась, что обитатель комнаты будет достаточно труслив, чтобы проигнорировать сообщения интеркома, призывающие переместиться в центральные районы корабля. Я полагала, что он захочет запереть ближайшую дверь и сжаться в страхе.

Когда мы открываем дверь, я вижу главного инженера Римера, сидящего на своей койке спиной к стене, с прижатыми к груди коленями. Медицинское оборудование на борту корабля, похоже, способствовало его быстрому восстановлению, но его рука на плече все еще отсутствует. Толстая повязка от подмышки до плеча покрывает его.

— Ты, — говорит он, вставая. За считанные секунды он смыл с лицавсе признаки страха, сменив его выражением возмущенного неверия. — Думаешь, ты можешь просто войти сюда?

Като остается в дверях, скрестив руки на широкой груди. Он ждет, когда я буду действовать. Мне больно от тишины. Я не могу перестать думать, что если бы он не злился на меня, он бы приказал Римеру сделать то, что нам нужно. Вместо этого он оставил это мне.

— Нам нужно, чтобы вы предоставили доступ к ближайшей консоли администратора и выпустили весь гелий два корабля в систему циркуляции воздуха.

— Что? — он спрашивает. — Что мы будем использовать для очистки системы подачи топлива, если выпустим гелий два?

Я едва сдерживаюсь от криков.

— Задумайтесь на секунду, вы — я глубоко вдыхаю. — У нас закончилось топливо. Нам не нужно чистить систему подачи топлива, когда у нас нет топлива.

Он моргает дважды, а затем, кажется, забывает, что когда-либо задавал такой идиотский вопрос.

— Зачем мне помогать тебе и твоему другу?

Като громко рычит.

— Потому что, если вы этого не сделаете, один из его людей засунет копье так далеко в ваше горло, что оно выскочит из вашей жирной задницы, — говорю я.

Губы Римера сжимаются в рычание.

— Ты чертова сука. Я должен был затащить тебя в чулан и заставить сосать…

В живот Римера вонзается копье. Я моргаю, мой разум пытается понять, что произошло. Через секунду я понимаю, что Като держится за основание копья. Он тянет его назад и снова смачно вбивает его в Римера.

— Остановись! Не тронь его! Он нам нужен!

Ример кашляет кровью, сползая на пол. Я стараюсь думать быстро. Ример точно не захочет сейчас говорить. Если я надеюсь получить что-нибудь от него, прежде чем он умрет, мне придется запачкать руки. Я осматриваю комнату на предмет идеи. Я вижу степлер на его столе. Я бегу, чтобы схватить его, а затем встать на колени рядом с Римером.

— Скажи мне, как выпустить гелий два.

— Пошла ты, — говорит он.

Я вбиваю скрепку в его яйца и его глаза расширяются. Я чувствую, что он больше не жилец и повышаю свой голос.

— Скажи мне. Сейчас.

Он не говорит сразу, поэтому я воткнула еще одну скрепку в его яйца. Он кричит и машет мне остановиться.

— Используй пароль DDE87B16 для обхода начального…

Его глаза закрываются, и он сжимает живот. Он сильно кашляет, а затем хрипит, перекатываясь на бок, где разливается еще больше его крови. С последним кашлем он перестает двигаться. Я чувствую небольшой проблеск жалости к этому человеку. Он никогда не был так жесток ко мне и моей сестре, но последние несколько дней дали мне ощущение хрупкости моего вида. Тела в зале и знание о том, что последнее дыхание человечества висит на волоске, заставляют меня оплакивать его смерть.

Эмоции, которые бушуют во мне, заставляют меня забыть, как я обидела Като своей ложью. В конце концов, это была простая ложь, и это не должно так много значить для него. Это, конечно, не оправдывает убийство Римера, особенно до того, как мы получили от него необходимую информацию. Я чувствую, что мой подбородок наклоняется в сторону, и мои губы сжаты в тонкую линию.

— О чем ты только думал? — Я спрашиваю Като.

Он смотрит на меня, а я на брызги крови на передней части его костюма.

— Что никто не будет неуважительно относиться к тебе, пока я дышу. — Он делает паузу. Я вижу его лицо через козырек шлема, и он смотрит вниз, явно ищет правильные слова. Он должен понимать глупость своих поступков, но на его лице нет и следа раскаивания.

Что-то взрывается за пределами комнаты.

Похоже недалеко, и корабль вздрагивает, поскольку воздух, вероятно, вышел в космос. Интересно, это сделали люди, чтобы выбросить в космос несколько уманских воинов? В любом случае, нам нужно быть осторожными. Корабль должен предотвратить открытие любой двери, которая приведет к разгерметизации помещения, но со всеми боевыми действиями неизвестно, какие системы неисправны.

Я привела Като к первой консоли администратора, которую мы смогли найти. Я открываю элементы управления для ввода пароля и понимаю, что забыла его… DDB78… Като видит, что я сомневаюсь. Он тянется вниз и вводит серию цифр и букв в цифровую клавиатуру, и сообщение мигает через считывание: доступ администратора предоставлен.

Я бы поцеловала его, но он весь в засохшей крови, а козырек его костюма между нами. Наверное, это к лучшему. Я все еще злюсь на него. Как он может быть таким целеустремленным? Если мне придется беспокоиться о том, что он убьет каждого, кто когда-либо проявит неуважение ко мне… Ну, я оставлю длинный шлейф из тел. Хотя на корабле звучит сигнал тревоги, и я допускаю, что это могут быть мои последние мгновения, мысленно вызываю образ Като в минуты экстаза, когда он оседлал меня, кончал в меня и наполняя меня своим семенем. Наше время вместе не было идеальным, но, черт возьми, я бы хотела идеального? Я знаю, что с этим делать?

У него могут быть проблемы с гневом и с собственничеством, конечно. А я потратила всю свою жизнь, пытаясь удержать этот корабль от развала, так что, думаю, я не знала бы, что делать, если бы он не нуждался в ремонте. Я решила, что, если мы когда-нибудь пройдем через это, я начну с того, что исправлю вред, причиненный хладнокровными убийствами. Это, вероятно, хорошая цель

Консоль подает звуковой сигнал и направляет меня в новое меню, с которым я не знакома. Я понимаю, что вместо того, чтобы нажимать предустановленные параметры, это меню позволяет мне углубляться в код каждой команды. Тогда я понимаю, что Ример не помогал мне с его последним актом. Он посылал «дерьмо» из могилы. Если я не смогу выяснить код для доступа к нужной мне функции, это будет плохо.

Я решила посмотреть на код и подумать, что я могу узнать из него. Я знаю, что больше нет времени искать кого-то, кто знает систему. Кроме того, корабль кишит Умани, и они между нами и выжившими людьми. Като терпеливо ждет рядом со мной, держа оружие наготове, наблюдает за коридором снаружи. Я смотрю на какой-то базовый код, пытаясь понять, как он работает.

Поначалу это выглядит как иностранный язык. Как смазчика, меня едва ли научили бы читать, и только потому, что книги были одним из способов провести свободное время. Я в основном сама научилась читать и научилась некоторым базовым знаниям математики с помощью числовых головоломок. Чем больше я смотрела на него, тем больше код казался комбинацией языка и головоломки судоку. Я начала решать его, когда неподалеку от нашего помещения раздались крики.

Группа Умани появляется на пороге, оценивает ситуацию и пытается пробиться внутрь. К счастью, огромная форма Като стоит между ними и мной. Я знаю, что он не сможет вечно противостоять тому, что слышится как очень большая группа воинов за пределами помещения. Наша единственная спасительная благодать заключается в том, что дверь достаточно маленькая, чтобы впустить только одного воина за раз. Если они попытаются протолкнуться, Като сможет уничтожать их с молниеносной скоростью. Вместо этого, каждый воин вынужден сражаться один на один против Като. И в течение 30 секунд четыре тела уже лежат у его ног, а он все еще кажется невредимым.

Я смотрю вниз, фокусируясь на консоли, в то время как звуки битвы звучат на заднем плане. Я не могу не волноваться из-за своего Като. Мой Като? Если бы я действительно так думала. Но да, он был моим. И я была его. Нет времени думать об этом, Лия. Заставь свою голову работать над доступом. С постепенным успехом я начинаю собирать вместе строку кода, которая перенаправит гелий два в систему распределения воздуха. По крайней мере, я надеюсь на это. У меня нет времени проверять свои предположения, поэтому я полагаюсь на инстинкт, яростно печатая, когда решения приходят мне в голову.

Я слышу ворчание и вижу, как острие копья прорывается через спину Като. Воинам удалось немного подтолкнуть его в комнату, и теперь он сражается сразу с тремя. Я борюсь с желанием встать и помочь ему. Я могу помочь ему в консоли. Я подключаю код и отправляю команду.

Ничего не происходит.

Като рычит, когда другое копье попадает ему в живот. Он ломает его и использует зубчатое древко, чтобы убить одного из нападавших, но теперь он на одном колене. Семь, может быть, восемь — у меня нет времени считать сколько воинов сейчас находятся в комнате, окружая его и ударяя своими копьями с пугающей жестокостью.

Я лихорадочно сканирую строку кода, которую отправила, и понимаю, что в конце есть дополнительная точка с запятой. Я удаляю их и повторно отправляю. Опять же, ничего не происходит.

Раздается звериный рев, когда Като превращается в гигантскую золотую пантеру. Он почти заполняет комнату, заставляя воинов казаться карликами. Я вижу, что у него все еще кровь капает из ран, поэтому изменение не исцелило их. Но с его новыми размерами и силой он способен быстро кромсать воинов в комнате и толкать их обратно к двери, пока они снова не сражаются по одному. Его задняя часть почти достигает потолка в его измененной форме, значит ему будет нужно принять его естественную форму для того, чтобы выйти.

Внезапно я понимаю, что все сработало. Система управления гелием два перераспределяет его, и, похоже, у нас есть около двух минут, пока масса будет выходить через вентиляционные отверстия.

Я вижу изодранные останки костюма Като на земле, где он изменился. О нет. Если я не найду способ вытащить нас отсюда до того, как гелий начнет поступать на корабль… Мой разум — это хаос. Так много мыслей сразу, что я не могу ухватиться за одну. Я закрываю глаза, отодвигая звуки смертельной борьбы Като, чтобы защищать меня как можно дольше. Подумай, Лия. Думай.

Я открываю глаза и смотрю в дверной проем. Над воинами по всему залу проходит большая водопроводная труба в сторону казарм, где она обеспечивает пресную воду и собирает использованную воду для фильтрации. Я возвращаюсь на консоль и представляю, как будет выглядеть код, чтобы сделать то, что мне нужно. Я должна отправить несколько базовых команд, чтобы увидеть, что код именно для этой части корабля, и быстро их найти.

Я набираю строку кода и отправляю ее.

Раздается пронзительный стон, будто подводная лодка, раздавленная под давлением глубокой воды. Затем шипящий звук, когда вода начинает брызгать, и, наконец, хруст. Я вижу, как огромная труба падает под углом прямо возле дверного проема. Хотя я не вижу этого, падающая труба, должно быть, убила несколько воинов Умани. И, по счастливой случайности, она отрезает зал, где находятся Умани, которые все еще пытаются добраться до нашей комнаты.

Като изучает ситуацию и через несколько секунд переходит к своей естественной форме. Когда он возвращается, он стоит на коленях и зажимает бок, красная кровь ярко выделяется на его сверкающей золотой коже. Он тоже обнажен, но необходимость срочно вытащить его с корабля в рекордно короткие сроки не позволяет мне остановиться на этом.

Я пытаюсь помочь ему встать на ноги, но это похоже на попытку поднять валун. Он справляется с этим сам и имеет наглость поднять руку, чтобы защитить меня, как будто я тот, кто нуждается в защите прямо сейчас.

— У нас есть примерно одна минута, — говорю я быстро.

— Там, откуда мы пришли, был корабль-пиявка, — говорит он. — Иди. Я догоню.

— Я не пойду без тебя.

— Ты пойдешь.

Но я не позволяю ему уйти.

Мы прячемся за углом, и, хотя мы движемся прямо к кораблю-пиявке, который видели, мы движемся слишком медленно, чтобы успеть. Моя лучшая догадка заключается в том, что гелий 2 попадет в вентиляцию примерно через тридцать секунд. Корабль-пиявка был, по крайней мере, в минуте ходьбы.

— Я замедляю тебя, — говорит он.

— Гелий два не повредит мне. Зато причинит боль тебе. Я не собираюсь тебя бросать.

Он, кажется, понимает, что нет смысла спорить со мной об этом. Так что он, наконец, перестает говорить и фокусируется на том, чтобы двигаться так быстро, как он может. Два копья все еще торчат из его тела, и мне больно видеть их, как будто они застряли в моем собственном теле. Хуже того, я представляю себе боль, которую он почувствует, если мы не уберемся с корабля до того, как гелий начнет течь.

Я вижу дырку в корпусе, где корабль пиявка зарылся на несколько десятков ярдов. Я также вижу, что в коридоре есть только один вентиляционный клапан. Я быстро раздеваюсь и бегу впереди Като, который не протестует. Потому что он наслаждается видом или надеется, что я доберусь до безопасного места, я не знаю. Но я добираюсь до вентиляционного отверстия и прыгаю, запихивая свою одежду внутрь. Это не идеальный клапан, но, надеюсь, это поможет.

Като находится примерно в десяти шагах от входа, когда он вскрикивает от боли.

Я смотрю на его кожу и вижу волдыри, образующиеся на левой стороне его тела. Они растут и лопаются, больше волдырей быстро появляются внизу. Я крепко обнимаю его и стараюсь изо всех сил, чтобы подтолкнуть его вперед к отверстию, а также блокировать газ от прикосновения к его телу.

Я не собираюсь его терять.

Мы попадаем внутрь шаттла, и он рычит с усилием, когда тянет механические двери, закрывая их голыми руками. Хорошо, что он сильный, потому что я вижу, что панели управления дверьми была повреждена, когда модуль присоединился к кораблю.

Несмотря на то, что он кровоточит от бесчисленных ран, копья застряли в его теле, и теперь кровавые волдыри на левой стороне, он несет меня к креслу пилотов и пристегивает.

Я чувствую первые волны облегчения, омывающие меня. Возможно, мы действительно сделали это. План действительно сработал. Като вздрагивает, когда он расслабляется в своем кресле. Быстрым движением он выдергивает оба копья из своего тела. Я кричу, дотягиваясь до него, но ремни моего кресла удерживают меня от него.

Он улыбается мне, пытаясь придать своей ухмылке беспечный вид.

— Не бойся, моя кава. Чтобы убить Като, принца Уманского, нужно больше, чем несколько ранок.

— Хорошо. Потому что, когда все это закончится, я могу сделать еще пару дырок в тебе.

Он приподнимает бровь.

— Это человеческие грязные разговоры?

Я смеюсь.

— Это зависит от того, что ты имеешь ввиду.

— Я введу себя в тебя. По крайней мере, я планирую это скоро. На этом корабле есть кровать? — Он издевается, глядя через плечо, а затем вздрагивает от боли, скручивающей его тело.

— Разве большому плохому воину Умани нужна мягкая кровать под ним, чтобы взять женщину?

Като смеется, но юмор быстро покидает его лицо. Что-то все еще у него на уме.

— Мне жаль, что я солгала тебе, — говорю я.

За несколько ударов сердца, он ничего не говорит.

— Это, — указывает он на свои ужасные травмы. — Это не причиняет мне боли. Когда моя кава не доверяет мне. Это причиняет мне боль.

Я улыбаюсь ему грустно.

— Твоя кава обещает никогда не лгать тебе. Что я могу сделать, чтобы доказать это?

— Доказательство? Мне не нужны доказательства, — говорит Като. — Мне нужна плата за твои преступления. Покажи мне, что тебе жаль.

Я уловила смысл его слов, почувствовав, как тяжесть упала с моих плеч. Если он хочет, чтобы я его порадовала, он не может злиться на меня. Я отчаянно хочу, чтобы ему стало лучше, как только смогу. Я пытаюсь расстегнуть ремни, пока Като не протягивает руки и не тянет достаточно сильно, чтобы сорвать ремни с сиденья. Я поднимаю на него брови.

— Кто-то возбужден.

— Битва, завоевание, захват женщины… Все они похожи друг на друга.

Я смотрю на него с опаской.

— Ты говоришь, что для тебя не имеет значения, вонзаешь ли ты копье в человека или трахаешь меня?

— Вонзаться в людей? Нет. Вонзаться в тебя? — он ухмыляется. — Да.

Я скользнула между его ног, пока он пилотирует корабль. Он по-прежнему голый после своей трансформации, и его член полностью эрегированный. Это мой первый раз, когда я вижу его в хорошем освещении… Вау. Я думаю, что, если бы у фаллоимитаторов был разум, они хотели бы быть похожи на его член. Он совершенно прямой, но имеет небольшой изгиб напротив пупка, что объясняет, почему он так хорошо попадает в мою точку G. Он золотой и гладкий, с небольшими блестящими пятнами. Я никогда не получала большого удовольствия от идеи сделать минет, но просто глядя на его член, я хочу сосать, лизать и целовать его член, каждый его дюйм — и это много дюймов.

22. Като

Я отрываюсь от пилотирования достаточно надолго, чтобы увидеть голод в глазах Лиандры. Она стоит на коленях между моих бедер, лицо в дюймах от моего мужского достоинства. Ее глаза широко распахнуты, а зрачки расширены. Она облизывает губы! Ха! Эта самка! Я вынужден вернуться к пилотированию, так как в любой момент есть риск быть перехваченным оставшимися силами Умани.

Я чувствую, теплую влажность там, где член прорастает из моего тела. Гладкое тепло ее языка ласкает основание моего члена, пробираясь к яйцам. Она берет одно из них в рот и разряды удовольствия проскакивают через мое тело. Мой член пульсирует от напряжения. Я хочу кончить, чтобы увидеть, как мое семя бежит из уголков ее рта.

Она целует мой член, звуки влажные и медленные, она двигается вверх по его длине, меняет свое положение, чтобы достичь вершины. Теперь она стоит, держа руки на коленях, и работает головой вверх и вниз по моей длине. Она дразнит меня, используя только рот и посасывая чувствительные области вокруг гребня моего члена. Как-то ее зубы не царапают меня, несмотря на мой диаметр. Только ощущение тепла и тесноты. Ее теплый, влажный рот обнимает меня.

Постепенно боль от моих ран исчезает в глубине моего сознания, и все, что я знаю, это удовольствие от ее прикосновения.

Потом одна из ее маленьких рук обхватывает основание моего члена, скользя вверх и вниз. Она позволяет слюне бежать из ее рта, капать на мой член и ее руку, ощущается, как будто меня сжимает еще один рот. Затем ее другая рука трет мое бедро и мои яйца. Я рычу от удовольствия, борясь с желанием закрыть глаза и позволить ощущениям захватить меня. Что-то глубоко внутри меня, пантера, борется, чтобы взять ее. Но я сражаюсь с этим. Она моя кава. Мой котенок из джунглей. Я бы не стал оскорблять ее, как некоторые Умани перевертыши не уважают своих женщин. Она заслуживает лучшего.

Она стонет и вибрации ее голоса посылают новые волны удовольствия через меня. Мысль о ее возбуждении от моего удовольствия зажигает что-то внутри меня, что-то голодное и мощное. Я чувствую, что потребность кончить растет, угрожая заставить меня лопнуть. Но я борюсь с этим. Я сам себе хозяин. Я кончу, когда захочу, и не раньше.

Ее тело качается в такт с ее движением, ее бедра вращаются, когда она стонет. Ее рука отпускает мои яйца и тянется, чтобы поиграть с ее обнаженной грудью. Она приподнимает голову и плюет на мою длину, ухмыляясь. Затем она стягивает свои груди вокруг моего члена и начинает использовать их, чтобы погладить его длину, ее рот все еще посасывает кончик. Я снова рычу, на этот раз желание кончить бушует как поток воды за плотиной.

— Я кончаю, — рычу я.

Мои яйца напряжены, кожа сжимается. Мой член пульсирует с каждым всплеском моего семени. Она стонет от каждой волны спермы, которая наполняет ее рот. Я вижу, как ее горло работает, когда она глотает столько, сколько может, но часть моего семени выливается из уголков ее рта. Она замедляется, используя мою сперму и свою слюну, чтобы скользить своими грудями вдоль моего члена, замедляясь, пока, наконец, не останавливается, сидя на пятках и улыбаясь. Моя сперма все еще на ее лице.

Я поднимаю брови и вздыхаю.

— Ты привела веский аргумент. Я прощаю тебя.

— Тебе же лучше, — говорит она, ее язык находит сперму, которая все еще на ее лице. — В следующий раз твоя очередь.

— Тебе повезло, что я должен пилотировать этот корабль, — говорю я. — Я возьму тебя всеми мыслимыми способами. Я доставлю тебе столько удовольствия, что ты забудешь свое имя. Ты будешь моей рабой, зная только жажду ощутить власть моего члена.

— Ты имеешь в виду, что я не буду хотеть этого? — Спрашивает она, ее маленькие руки гладят мою грудь и мой пресс. — Или этого? — Скользя руками подо мной, чтобы сжать мою задницу. — Или этого? — Она гладит мое лицо. — Я сомневаюсь в этом.

Лиандра перемещается, чтобы занять свое место, а затем берет сломанные ремни и вопросительно хмыкает.

— Я не буду разбивать корабль. Ты будешь в безопасности.

— Если ты так уверен в себе, почему ты всегда так стараешься меня пристегнуть?

— Потрогать твою грудь и вдохнуть твой аромат.

— Ты! Ох! Это извращенно и мило одновременно!

— Мило, — говорю я, все еще пытаясь разгадать значение этого слова.

23. Лиандра

Несколько часов спустя мы приземлились на Умани. Мы расположились в небольшой деревне, построенной на одной дискообразной платформе. По словам Като, село находится в часе или около того к югу от столицы Джектана. Когда мы спускаемся, наступает ночь.

— Ты будешь ждать здесь. Я не желаю, чтобы мужчины этой деревни увидели красоту твоего обнаженного тела.

Я издевательски салютую ему.

— Да, сэр.

Он делает паузу, поворачивается, чтобы обнять меня.

— Да. Ты начинаешь учиться. — Затем он смеется, и когда спрыгивает с шаттла, мышцы его накачанной задницы перекатываются.

Я подражаю его словам настолько глубоким голосом, насколько могу, когда он уходит: «хрупкая женщина учится хорошо», наполовину раздраженная и наполовину довольная. Кажется, это мое нормальное состояние рядом с ним. Когда он возвращается через несколько минут, то несет наряд из зеленого и белого материала. Он мне хорошо подходит, хотя и плотно прилегает к груди и заднице. Я не знаю, как Като провернул это, но почему-то я уверена, что это нарочно.

Он наблюдает, как я одеваюсь, одобрительно кивая на каждом этапе процесса. Когда я заканчиваю, он просовывает руку внутрь и обхватывает мою грудь.

— Они были обнажены всю эту поездку на шаттле, и ты только сейчас решил почувствовать себя полицейским?

Он пожимает плечами.

— Мне нравится, когда моя жертва пытается спрятаться.

Я закатываю глаза, стягиваю платье, чтобы блеснуть ими.

Он с восторгом смеется, ныряя чтобы потереться лицом о них и лижет мой сосок, пока он не каменеет.

— Видишь? — говорю. — Тебе все равно, прячется твоя жертва или бежит навстречу, размахивая белым флагом.

Он грозит мне пальцем.

— Ах, мой котенок из джунглей. Но что, если мои слова были только уловкой охотника, чтобы вытащить жертву из укрытия? — Он качает головой.

Я не уверена, смеяться или бить его по голове. Вместо этого я просто прикрываю свою грудь и улыбаюсь.

Как только я схожу с украденного корабля-пиявки, я вижу, что весь город купается в люминесцентном синем свете. Я задыхаюсь от того, как это красиво.

— Что это такое?

— Мы называем это Люменсонг. На твоем языке это можно назвать лунным танцем. — Он указывает на медузоподобное существо, которое плавает вверху, чьи длинные усики тянутся вниз. — Они обычно живут в Мертвом море, но, когда луна находится под определенным углом к нашей планете и нашему солнцу, они поднимаются на вершины деревьев, чтобы спариваться. Самцы голубые, самки почти прозрачные. Именно силой своего сияния самцы привлекают партнершу.

Существа плавают, как призраки, везде, где я могу видеть, испуская синий свет, который омывает деревья и поселок. Я оперлась о Като, любуясь на это зрелище. Даже на видео на борту корабля или глядя на видовые экраны, я никогда не видела такой красоты в природе. Като смотрит на выражение моего лица, и кажется, что его внезапно поразила идея.

— Пойдем со мной, — говорит он.

— Подожди, — говорю я. — Я могу сказать по выражению твоего лица, что ты не планируешь обращать внимание на свои травмы. Мы ничего не будем делать, пока тебя не подлатаем.

Он берет мою руку и прижимает ее к ране. Поверхность раны покрыта жесткой корочкой.

— Я в порядке. Исцеляюсь.

Я верю ему на слово, отвлекаясь на дрейфующих существ и чувствуя, как будто я на много миль глубоко в океане Земли, глядя на рой медуз, поднимающихся на поверхность, чтобы увидеть Луну в первый раз.

Мы входим в лифт и Като отправляет нас в наш пункт назначения. Мой живот сжимается, когда нас швыряет вверх с невообразимой скоростью. Я чувствую, что становлюсь в десять раз тяжелее, и только сила Като удерживает меня от падения.

Когда двери лифта открываются, я делаю непроизвольный шаг назад, хватая Като для безопасности. Мы находимся на самой вершине того, что кажется одним из самых высоких деревьев на многие мили. Макушки тысяч деревьев, как огромные холмы, простираются во всех направлениях. Над каждым деревом плавают тысячи и тысячи голубых пятен света. За ними висит невероятно большая сапфировая луна.

Я упиваюсь при виде Като. Синий свет отражается от его золотой кожи. Я вижу его шесть кубиков, что больше похоже на восемь. Я исследую его напряженные массивные грудные и плечевые мышцы, и v-образный конус, ведущий к его талии. Но когда я смотрю на его лицо, то вижу ту же печаль, что и раньше.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Прежде чем ответить, он тянет меня ближе к своему телу, обнимая, так что мы оба смотрим на синие огни.

— Я не потеряю тебя.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, прикладывая руку к его лицу.

— Ты не потеряешь. Никогда.

— Я не подведу тебя.

— Я знаю, что ты не потеряешь. И никогда не подведешь. Ты слишком сильный.

— Раньше я терпел неудачу, — медленно говорит он.

Я чувствую, что он достиг той точки в разговоре, которой так боялся, точки, которую он знал, что ему нужно достичь. Это причина его взглядов вдаль и неожиданных моментов грусти.

— Я ношу это с собой каждый день, — говорит он. — Когда я был молодым воином, не знавшим крови, я жил со своим отцом, матерью, братом и двумя сестрами. Женщины Примуса первоначально были видом, известным как Котос — высокотехнологичная раса умных мужчин и женщин. Мы победили их с помощью грубой силы и обмана более двух тысяч лет назад. После этого их самцы постепенно продвигались вперед, оставляя наши Звездные системы для мест, где могли бы жить в мире, не опасаясь, что их самки создадут пару с мужчинами Примуса.

Но однажды, почти двести лет назад, мой отец получил известие, что смертельная сила распространяется по югу, убивая каждую женщину, к которой она прикасалась. Мой отец хотел переместить всю нашу семью с планеты, пока угроза не будет устранена. Но моя гордость не позволила бы этого. Я думал, что если мы побежим, это будет проявлением слабости. Я сказал, что лучше умереть глядя в лицо врагу, чем позволить ему увидеть наши спины.

Я был глупцом. Гордость моего отца не позволила ему сбежать, когда его собственный сын публично бросил вызов его мужеству. Так что моя семья и жители Джектана остались. Наши воины носили полное боевое облачение, способные к перекидыванию ждали в звериной форме. Но никакой силы не пришло. Все, что пришло, было ветром, и с ним враг, меньше, чем мог видеть глаз. Он прошел прямо через всю нашу мощь и силу прямо в наш город, где прятались наши женщины. Через два дня все женщины были мертвы. Через неделю вся планета была бесплодна.

Я мог бы спасти женщин нашей планеты, но моя гордость ослепила меня. Их смерть и тяжелое положение моего народа это дело моих рук.

Я позволила ему удерживать меня в течение долгого времени, прежде чем заговорить, тщательно выбирать правильные слова.

— У тебя не было возможности узнать. Если бы это действительно была какая-то физическая сила, вы бы защищали все, что дорого вашим людям. Кем бы ты был, если бы просто побежал и позволил этому захватить твою планету? Да, ты гордый человек. Но ты сильный и могущественный, и эта гордость — часть того, что привлекает меня в тебе. Чума, вероятно, была перенесена человеком, который принес вам новости с юга, в любом случае, даже если бы вы бежали, она последовала бы за вами, куда бы вы ни пошли.

Он мягко выталкивает меня из своих объятий, чтобы посмотреть мне в глаза. Есть огонь страсти в его собственных глазах, который говорит мне, что он понял. Хотя он думает, что ему не нужна помощь, чтобы исцелиться, я знаю, что я достучалась до него и помогла вылечить то, что его собственная сила не могла. Он тянет меня к себе и целует.

Я не знаю, как долго мы целуемся. Мы целуемся, озаренные сиянием миллионов синих существ, плавающих вокруг нас, озаренные надеждами на достижение гармонии целой расы ниже нас и выше. Его рука скользит по моим волосам. Я вдыхаю его глубокий, древесно-дымный запах, старый и слабый, но подавляющий. Для меня это наркотик, разжигающий мою страсть. Я чувствую, что теряю контроль, скользя на коленях, чтобы оседлать его, мои бедра притираются к нему. Я беру его руку и прижимаю к груди, а другой рукой веду по штанам и клитору.

Ему больше не нужны указания. Он забавляется с моим соском, тянет и трет только в нужные моменты. Он, кажется, знает, что тот становится слишком чувствительным, и отодвигает палец, поглаживая кожу моей груди. Когда я жажду большего, он возвращается и снова дразнит и трет. Его палец таким же образом трет мой клитор. Потирая и поглаживая до тех пор, пока стимуляция сводит меня с ума, использует каждый из своих пальцев лаская мою киску. Один скользит в мое отверстие и касается точки G. Другой медленно прослеживает губы моей киски. Еще два играют с моим клитором, посылая толчки удовольствия через меня, пока мои колени не начинают подгибаться. И каким-то образом один из его пальцев скользит к отверстию моей заднице.

Он начинает медленно, с помощью сливок из моей киски нежно скользить кончиком пальца внутрь. Я краснею, слегка напрягаясь от удивления. Но между его языком в моем рту, его пальцем на моем соске, и ощущением пяти пальцев, работающих, как будто у каждого из них есть собственный мозг между моими ногами… Я решаю продолжать.

Его палец проникает глубже в мою задницу. В то же время он прижимается к моей точке G, начиная использовать большее давление с каждым движением. Он выскальзывает из моего рта и шепчет мне на ухо. «Моя кава.» Его голос — это мурлыканье, вибрации, идущие через его тело и руки. Мои глаза закрываются, и я стону в его шею, целуя и облизывая, куда могу добраться. Мои бедра упираются в его руку и твердость его члена. Я прижимаю свою грудь к его руке, извиваюсь и стону с каждым движением. Его пальцы еще глубже проникают в мою задницу и мою киску. Его другой палец вибрирует напротив клитора, и мое тело начинает дрожать, когда я достигаю кульминации. Я чувствую, как моя киска и моя задница сжимаются на его пальцах, и я кусаю его плечо. Думаю, я чувствую вкус крови, но мой разум слишком погружен в удовольствие, чтобы на нем останавливаться. Мои пальцы двигаются по его широкой спине, царапая ее.

Он приводит меня ко второму оргазму, и я, чувствуя себя более истощенной, чем когда-либо в своей жизни. Соки из моей киски капают с его руки, когда он останавливается, подносит палец ко рту и облизывает его, ухмыляясь. Он смотрит вниз на красные следы зубов на плече.

— Я буду носить это с гордостью, — говорит он.

— Мне так жаль, — говорю я, вспыхивая. — Я…

— Твой огонь радует меня. Не извиняйся.

Мы садимся, и я прижимаюсь к нему. Каждые несколько минут через мое тело проходят короткие спазмы, и я чувствую, как моя киска пульсирует и сжимается в микрооргазмах, я могу только думать, что это должно быть, как после потрясений, вызванных экстремальными землетрясениями на земле. Он действительно заставил меня кончить так сильно, что я до сих пор в оргазме?

Я глубоко вздохнула и закрыла глаза, проваливаясь в сон с ощущением тепла его кожи.

Но нас слишком рано прерывают. Звук взрыва раздается где-то глубоко под деревьями.

24. Като.

У меня нет времени на подъемник, поэтому я подтягиваю Лиандру ближе и прыгаю с края платформы. Я горжусь, когда она даже не кричит. Она только сжимает меня крепче и прижимает лицо к моей груди. Ее ноги плотно обхватывают мою талию. Я все еще чувствую влажность ее киски. На короткое мгновение я думаю, что у меня будет достаточно времени, чтобы довести ее до кульминации, пока мы падаем, но отвергаю эту идею.

Конечно, хотел бы. Но сейчас не время.

Воздух устремляется навстречу, когда мы проходим тысячи Люменсов — синих существ, которые дрейфуют вверх, чтобы спариться. Их свечение помогает мне видеть в темноте, хотя мои глаза могли бы видеть, даже если бы не было света вообще. Я использую размер своего тела, чтобы поймать воздух, управляя падением при помощи изгибов ветвей и листьев, которые превратили бы нас в мелкий туман, если бы мы ударились на такой скорости. Я вижу дым впереди, поэтому позволяю только моей правой руке слегка измениться в форму лапы пантеры, чтобы мои пальцы получили жесткие мозолистые подушечки. Я использую их, чтобы схватить лозу дерева Лорис и сжать, чувствуя немедленное ощущение ослепляющего тепла на моей ладони. Мы быстро замедляемся, и я могу использовать веревку, чтобы резко изменить нашу траекторию.

Мы летим по воздуху к другой лозе. Я ловлю ее. Наша скорость достаточно медленная, теперь, когда лоза больше не жжет, и я могу вернуть свою руку обратно в ее естественную форму. Я использую лозу, чтобы мягко приземлиться на толстую ветку, которая проходит между двумя платформами. Я придаю некоторым мышцам ног форму пантеры, но не увлекаюсь, чтобы Лиандра смогла удержаться. Кажется, будто мы бежим быстрее, чем падали. Ветер ощущается как иголки на моем лице из-за скорости, с которой мы движемся. Я совершаю огромный прыжок в несколько десятков ярдов и мы достигаем края следующей платформы.

Меня заносит, когда после приземления я останавливаюсь.

— Ты будешь ждать здесь, — говорю я Лиандре.

Платформа, на которой я сейчас стою, разрушена. Это деревня, в которой мы остановились. Я могу только думать, что Алтак, должно быть, узнал, что мы нашли здесь убежище. Я сжимаю кулаки и иду вперед. Но мысль захватывает меня. Я помню свою гордость и то, как она заставила меня глупо оставить женщин моей семьи, в то время как я думал, что столкнулся с большей угрозой. Поэтому я возвращаюсь к Лиандре, которая, все еще обнаженная, ждет на краю платформы. Сама по себе, со своей бледной звездной кожей, она выглядит такой красивой и хрупкой. Я оглядываюсь на руины деревни, вижу, как воины все еще убивают друг друга. Но большинство умерших носят обычную одежду жителей деревни, а большинство победителей носят зеленый и золотой цвета клана моего отца.

Я могу им помочь. Но я могу потерять ее. Я стиснул зубы, почти воя от разочарования.

Лиандра, кажется, чувствует мои мысли, и движется вперед, ее большие глаза смотрят в мои.

— Я найду безопасное место, чтобы спрятаться. Я не прощу тебя, если ты позволишь этим людям умереть. Я знаю, что ты можешь им помочь.

Я погладил ее по щеке, а потом кивнул. Я знаю, что у меня нет времени, чтобы тратить его на сентиментальность, поэтому получаю ее благословение и иду. Я пытаюсь успокоить свой разум, зная, что убью слишком много воинов, чтобы некому было думать об охоте на бродячих женщин. Когда я вступлю в битву, они будут знать только страх и ужас. Лиандра будет в безопасности. Она должна быть в безопасности.

25. Лиандра.

Я наблюдаю, как Като бросается в бой, растягивая тело и выращивая золотой мех, пока не принимает форму огромной пантеры. Он наносит удары на полном ходу, как будто реактивный двигатель прикреплен к его спине. Я вижу только золотую полосу в той стороне, где идет борьба. Через полсекунды я слышу звуки его ярости и их страха.

Я не стою здесь, чтобы смотреть. Вместо этого я нахожу ближайшее здание и бегу к нему. К счастью, в доме видимо жила женщина, которая была близка к моему размеру. Я выбрала что-то практичное из ее гардероба и надела простой халат с брюками внизу. Като не был бы рад видеть меня в чем-то столь скромном, но я думаю, что он предпочел бы, чтобы я была незаметна в любом случае.

В течение нескольких минут, все, что я могу делать, это ждать. Я слышу его рев и крики людей снаружи. Каждый раз, когда я не слышу рев или крик в течение нескольких секунд, начинаю беспокоиться, что с ним что-то случилось. Но потом он всегда возвращается. Я сижу в углу небольшого здания, прижав колени к груди, крепко обнимаю себя. Я не могу не волноваться за Миру, но я знаю, что она в большей безопасности, чем была бы со мной. Давосо вероятно спрятал ее в глубокой ледяной пещере, используя тепло своего обнаженного тела… ладно, Лиа. Не тот образ, который мне сейчас нужен. Я пытаюсь представить их сгрудившимися вокруг огня, но продолжаю видеть голую плоть моей сестры, завернутую в его. Я съеживаюсь.

Когда у меня появился такой грязный ум? Это должно быть побочным эффектом следования за идеальным мужчиной в течение трех дней и совместного пребывания в его кровати.

Я слышу тяжелые шаги и встаю, ожидая увидеть Като, покрытого ранами. Только я все еще слышу его рев и крики снаружи. Дерьмо. В том, что не является моей самой новаторской идеей, я быстро бегу и прячусь под кроватью. Следующие несколько секунд я проклинаю себя за такую глупую идею. Прямо над тем местом, где я сидела, есть красивое, большое, открытое окно. Не думала ли я задаться вопросом, почему звуки битвы были так ясны изнутри здания? Я могла бы просто выскочить из окна и убежать.

Но уже слишком поздно. Я вижу пару золотых ног, медленно идущих по комнате. Я видела только два Умани с золотой кожей в свое время на этой планете, и один из них все еще сражается, судя по звукам. Другой…

Ноги останавливаются прямо перед тем местом, где я лежу. Затем появляется лицо, наклоненное вбок и со злой улыбкой. Лицо короля Алтака.

— Ты так громко дышишь, Старлинг.

Его рука схватила и тащит меня из-под кровати за волосы. Прежде чем я закричу, его вторая рука зажимает мой рот. Кусаю его за палец так сильно, как могу, но он не дрогнул.

— На этот раз ты не ускользнешь. Котенок джунглей.

Мои брови сходятся в замешательстве. Откуда он об этом знает? Может, это просто совпадение. Это может быть общим термином для его народа. Но все же… Мог ли он иметь подслушивающие устройства где-нибудь в этой деревне? Может, по всему Умани? Поэтому он знал, где нас найти?

Он вытаскивает меня из задней части дома и идет к шаттлу, который ждет на краю платформы с работающим двигателем. Я могу просто едва мельком увидеть огромную золотую пантеру, размахивающую тремя воинами и сбрасывающую их через край.

Като… Мои глаза переполнены слезами. Не из-за себя, но из-за того, что знаю, если со мной что-то случится, он никогда не простит себя. Он будет думать об этом как об очередном провале. Это уничтожит его. Я снова пытаюсь кричать, но рука Алтака плотно зажимает мой рот.

Алтак грубо пихает меня в шаттл. Он бросает меня на пол. Моя голова ударяется о металл, и мое зрение плывет. Я думаю, что собираюсь потерять сознание, но едва держусь. Я пытаюсь встать, но не могу найти силы. По-видимому, не боясь того, что я могу сделать, Алтак занимает свое место и начинает пилотировать корабль, даже не глядя на меня. Я сжимаю зубы, изо всех сил стараясь подняться, но каждый раз, когда мне удается встать на колени, головокружение настигает меня, и я падаю.

Оттуда, где я лежу, через переднее окно шаттла видно что мы спускаемся. Очень далеко. Похоже, что мы собираемся погрузиться под бесконечную кучу листвы Мертвого моря, где плавают монстры кошмара. Я готовлюсь, не зная, почему он пожертвует собой, чтобы убить меня, в ужасе от того, что произойдет, если мы войдем в эту бездонную, кишащую чудовищами яму. Листья растут все больше и больше, пока я не вижу, что некоторые из них размером с дома. Затем мы погружаемся внутрь.

За исключением того, что вокруг нас есть свет. Мы в туннеле, который идет прямо вниз. Интересно, может я потеряла сознание, и это все сон. Но нет, это кажется слишком реальным. Должен быть какой-то скрытый проход под мертвым морем. Проход сужается до тех пор, пока не должно быть меньше дюйма зазора с любой стороны шаттла. Я понимаю, что это мой лучший шанс. Алтак не сможет позволить себе отойти от контроля. Если я только смогу… Что? Отвлечь его настолько, чтобы он разбил корабль и убил нас обоих?

Я перестаю бороться и вздыхать, понимая, что я в его власти. Пока. Я знаю, что где-то мой Като придет за мной. Он уже должен знать. Я знаю, что он придет во всей своей ярости и гневе, и он уничтожит все, что встанет на его пути. Я просто беспокоюсь, что он может не найти этот туннель. Как бы он мог? Он выглядит как любая другая часть бескрайних просторов мертвых листьев. У Алтака должно быть было какое-то устройство слежения или маяк, который он использовал. Или, может быть, ориентир, который я не заметила где-то над открытием.

— Где мы находимся? — спрашиваю. Меня удивляет, как слабо звучит мой голос. Как сильно я ударилась головой?

— В твоей могиле, — говорит Алтак.

— Если бы ты хотел только моей смерти, ты бы уже убил меня. Ты хочешь чего-то другого. Чего?

— Умная. Я начинаю понимать, почему ты манипулировала Като, чтобы он бросил вызов своему отцу и восстал против своей семьи.

— Я не обманывала его, — говорю я.

class="book">— Нет? Ты не использовала свои прелести, чтобы поработить его? Мой сын, который всегда был таким уравновешенным, внезапно оставил все, что знал, ради какого-то мягкого существа со звезд? Твой вид слаб. Ты жила на мягкой планете. Тебе нет места среди уманцев. Ты бездомная. У тебя нет стержня.

— Мы зашли так далеко в надежде. Поколения моих людей жили, не зная ничего, кроме надежды на то, что их жертвы могут позволить их детям или даже детям их детей снова жить нормальной жизнью. Это сила. Это мощь. Так что не притворяйся, что знаешь нас или что-то о нас. Ты используешь свою силу, чтобы поймать одинокую женщину и угрожать ей. Это ты ничего не стоишь.

Он рычит, не в состоянии повернуться, чтобы посмотреть на меня, пока он все еще перемещается по узкому туннелю. Фасад спокойствия, который пытался удержать, осыпается.

— Ты просто сучка. Шлюха, посланная твоим видом, чтобы трахнуть моего сына, чтобы купить свою жизнь. Это все, чем ты являешься. Валюта.

— Като выбрал меня. На этом корабле могла быть любая женщина, но он выбрал меня. Как вы это объясните?

Алтак ничего не говорит, но я слышу низкий рык оттуда, где он сидит. Наконец, выходим из тоннеля и входим в большой ангар. Он приземляет корабль и поднимается со своего места, поворачиваясь ко мне сжатыми кулаками.

— Я думаю, что пришло время выучить урок. Это урок, от которого твой умный язык тебя не спасет. Это урок о силе.

Алтак замахивается, и бьет кулаком в лицо. Като… Пожалуйста, найди меня.

26. Като.

Когда я заканчиваю убивать последнего воина, мои когти покрыты засохшей кровью и внутренностями, и я задыхаюсь. Хотя я истощен, я, не теряя времени, бегу туда, где оставил Лиандру. Я нахожу ее запах и следую за ним в маленький домик. Что-то ловит мой нос, и я застываю. Запах моего отца… Я следую за обоими запахами и понимаю, что он был рядом с ней. Затем я нахожу след запаха, ведущий за дом. Есть туманный отзвук запаха в нескольких футах в воздухе, а затем ничего.

Он увез ее в шаттле. Он взял мою каву. Я закрываю глаза, чувствуя, как зверь внутри меня поднимается все ближе и ближе к моему сознательному разуму, угрожая полностью взять меня. Часть меня думает, что единственный способ добраться до нее и спасти ее вовремя — это позволить этому случиться. Позволить пантере стать мной и сдаться. Пожертвовать моим сознательным разумом зверю в обмен на его силу. Но я знаю, что возврата от этого нет. Когда перевертыш отдает себя зверю, он теряется.

Я пожертвую всем ради нее.

Я позволил ярости забрать меня. Мой гнев набухает, кружится и бурлит внутри. Пантера тянет меня, становясь сильнее с каждым мгновением. А потом я чувствую себя еще больше. Мои смещенные мышцы пантеры увеличиваются в размерах и силе. Сила моих чувств удваивается, а затем утраивается.

Мое сознание растворяется. Инстинкт берет верх. Моя последняя мысль заключается в том, что смутный запах теперь ощущается как ясный, раскаленный след, пылающий ночью. Я вижу его своими обострившимися зрением и обонянием. Тропа петляет между деревьями, а затем погружается прямо в Мертвое море.

Ничто меня не остановит. Я теряюсь, когда чувствую себя мчащимся по ночному воздуху, двигаясь от дерева к дереву с прыжками, достаточно сильными, чтобы оставить полосы на коре каждого дерева.

27. Лиандра.

Мое лицо окровавлено, и мое тело болит там, где он ударил меня. Но я не могу плакать. Я не унываю. Я принимаю его наказание с достоинством, которое, как я знаю, заставило бы Като гордиться. И я терплю это, потому что знаю, что за каждый удар и оскорбление, которые Алтак обрушивает на меня, Като отплатит ему тысячу раз. Он заставит Алтака истекать кровью, умолять и плакать о своей смерти.

Я знаю, он найдет меня.

Алтак шагает передо мной, постукивая изогнутым ножом по своей открытой ладони.

— Ты знаешь? — он спрашивает, указывая ножом на мои глаза. Его волосы растрепаны и пот, покрывает тело. Глаза у него расширены, почти обезумевшие. — Я должен был знать, что кто-то вроде тебя придет. Като никогда не прощал себя за то, что он сделал. Это была его вина, ты знаешь. Моя жена, мои дочери. Они умерли из-за него. Я думал, поэтому он отвергал каждую женщину, которую мы ему предлагали. Но, оказывается, он просто еще не нашел ту, которая была достаточно большой шлюхой. Вроде тебя.

Я плюнула ему в лицо. Он делает паузу, качает головой, а потом облизывает слюну с губ, смеясь.

— Ты так отчаянно хочешь, чтобы твои жидкости были во мне?

— Ты жалок, — говорю я. — Я думала, у тебя есть какой-то план, как сохранить мне жизнь. Но ты просто хотел иметь возможность выместить свое разрушенное эго на ком-то, не так ли? Като разгромил твою армию, уничтожил твоих людей в деревне, и теперь ты должен бежать и прятаться от него, пытаясь убедить меня, что ты не жалок.

Он поднимает брови, нож лениво нацелен на мое горло.

— Я жалкий? — Он оглядывается вокруг, словно растерянный. — Мы …

Из туннеля позади нас доносится громкий рев. Я едва успеваю увидеть Като в форме пантеры. Только он больше, чем я когда-либо видела. Он размером с шаттл, который мы взяли, чтобы добраться сюда. А его глаза — два ослепляющих золотых пятна, настолько ярких, что я вынуждена прищуриться от их света. Что-то не так. Я чувствую это.

При виде Алтака губы Като издают рев. Он медленно приближается к нам. Я слышу стук ножа Алтака об металлические решетки под нами.

— Като… — говорит он. — Ты идиот… Ты отдал себя зверю. Ты потерялся.

Отдал себя зверю? Что он имеет в виду?

Затем Алтак смеется, тревожный пронзительный звук, который заканчивается лающим кашлем.

— Будь я проклят, если не присоединюсь к тебе, и будь я проклят, если присоединюсь. Очень хорошо… Я присоединюсь к тебе, если только твоя шлюха сможет смотреть, как ты умираешь, прежде чем я ее выпотрошу.

Алтак приседает, его глаза все расширяются и расширяются, пока не начинает казаться, что они сейчас лопнут. Его спина выгибается, одежда разрывается. Он принимает форму пантеры, но только треть размера Като. А потом еще одна перемена омывает его. Его глаза становятся ярче, как у Като, только они зеленые. Его кожа рябит по мере роста и растяжения новых мышц. Он откидывает голову пантеры и рычит достаточно громко, что мне пришлось прикрыть уши. Как только изменение завершено, он лишь немного меньше, чем Като.

Два зверя сцепляются в бою. Зубы рвут пушистую плоть, а лапы оставляют длинные рваные полосы на золотистой коже. Като прижимает Алтака и наказывает его серией ожесточенных ударов по животу, но Алтаку удается перевернуть Като и использовать свои задние ноги, чтобы нанести удар в лицо Като. Три длинные красные линии сочились кровью по всему глазу и морде Като.

Я хочу чем-то помочь, но я знаю, что ничего не могу сделать. В этой форме они оба настолько велики, что я могла бы стоять под ними, не касаясь их животов.

Он бродит вокруг Алтака, набирая скорость, а затем неожиданно бежит в другом направлении, подальше от Алтака. Но потом я вижу его план. Он использует стену, чтобы оттолкнуться и подняться по воздуху. Алтак пытается вскарабкаться на Като, но импульс толкает Като назад на Алтака. Они борются. Затем зубы Като впиваются в шею Алтака.

Алтак ревет от боли, когти вспарывают спину Като. Алтаку удается освободиться от захвата, но затем Като кладет лапу на шею Алтака. Алтак изо всех сил старается освободиться, но Като не уменьшает напор. Его мышцы напрягаются, изгибаясь, пока каждая линия на его теле резко не выделяется. Он нажимает сильнее, испуская глубокий рев, который больше похож на гром. Наконец, когда я думаю, что Алтак собирается вырваться, Като лапой давит с окончательным усилием, и раздается резкий хруст.

Тело Алтака сразу опадает, лапы безжизненно повисают в стороны.

Като стоит, невероятно яркие золотые глаза направлены на меня.

— Като, — мягко говорю я.

Он не отвечает. Он медленно шагает вокруг меня по кругу, не отводя взгляда. Я начинаю чувствовать себя жертвой. Я думаю о том, что сказал Алтак. Он отдался зверю… Это значит?

Като движется вперед.

— Като. Это я. Если ты сделал это для меня, я просто хочу, чтобы ты знал, что я прощаю тебя. Если ты где-то там и смотришь, но не можешь остановить это. Я прощаю тебя и люблю тебя. Все нормально. — Слезы наполняют мои глаза, но я имею в виду каждое слово. Мое сердце разрывается от мысли, что ему, возможно, придется смотреть, как сила, в которой он нуждался, чтобы спасти меня, — это та же сила, которая разрушает меня. — Я прощаю тебя. Я всегда буду твоей кавой.

Он делает паузу, почти человеческий взгляд неопределенности ползет на лицо пантеры.

Я шагаю вперед, кладу руку на ногу, а затем кладу голову на мягкий золотой мех.

— Все в порядке, — шепчу я.

Я чувствую знакомые вибрации его мурлыканья через ногу. Его голова опускается ко мне, и я знаю, что это конец. Но вместо этого, большой, влажный, очень теплый язык лижет меня от шеи до макушки. Мои волосы в полном беспорядке на моей голове. Я смотрю на него, а он невинно смотрит на меня.

Затем он начинает уменьшаться. Медленно, но я вижу, как он возвращается к своей естественной форме. Он становится на колени, голый и дрожащий. Его тело изранено. Он смотрит на меня, глаза все еще светятся неестественно ярко. Он моргает несколько раз и его глаза возвращаются в норму. Затем они смягчаются.

— Моя кава.

Я бегу к нему, крепко обнимая его, пока не слышу, как он ворчит от боли. Я понимаю, что под моими руками глубокие раны, и отступаю.

— О! Мне так жаль! Като…

Он глубоко целует меня, обнимая.

28. Като.

Хотя мои раны серьезны, я уже чувствую, что внутренние повреждения, нанесенные когтями Алтака, исцеляются. Я помогаю Лиандре сесть в шаттл. Я вижу, что она привязана к своему месту и мои руки около ее груди. Я останавливаюсь, а затем проскальзываю рукой в воротник ее одеяния и наслаждаюсь ощущением ее плоти, заполняющей мои большие руки. Она улыбается мне.

Мы летим обратно по туннелю, и в Джектан. Я не восстановил силы полностью, но мысленно готов к возможности сражения. Силы моего отца были в значительной степени подорваны его попытками уничтожить людей и моими собственными усилиями в деревне. Но он оставил значительное число, чтобы защитить Джектан. Сепаратисты все еще на орбите, сражаются с тем, что осталось от флота моего отца. Наши усилия будут благородными, но в конечном счете бессмысленными, если мы будем вырублены до того, как достигнем сердца Священного дерева.

Мне нужно отвезти ее туда на глазах у лучших воинов города, чтобы наша связь была запечетлена. Но в этот раз я должен доверять чему-то сверх моей силы. Я должен верить, что народ сплотится. Хотя я и мятежник. Хотя я убил их лидера. Я его сын. Я сильный. И я могу привести своих людей в новое будущее с Лиандрой на моей стороне.

29. Лиандра.

Когда мы приземляемся, нас ждет небольшая армия уманских воинов, от зеленых до синих и пурпурных. Копья торчат над головами, как стебли кукурузы в поле на древней Земле. Я знаю силу моего Като, но ни один человек не может противостоять стольким. Я чувствую его усталость, хотя он показывает только силу. И я делаю глубокий вдох, потому что я собираюсь сделать что-то глупое.

Я шагаю вперед, рука обхватывает Като. Воины смотрят выжидающе.

— Воины Умани. Я не пробыла много времени в вашем мире, как вы знаете. Мои люди бесхребетны в ваших глазах. Слабые. Мягкие. Но спросите себя: во что вы верите? Вы доверяете сильным быть мудрыми? Или вы доверяете умным ставить ваши потребности выше своих собственных?

Некоторые мужчины бормочут. Я рада видеть, что они, похоже, действительно рассматривают мой вопрос. Голос поднимается выше шума:

— Мы доверяем сильным.

Я чуть не вздохнула с облегчением.

— Тогда кто из вас самый сильный?

Еще один ропот, этот громче, когда несколько воинов провозглашают себя сильнейшими только для того, чтобы кричать, издеваясь над оскорблениями, вспоминая прошлые неудачи. Я думаю, что это только вопрос времени, когда кто-то заявляет очевидное и указывает на Като, но я вижу, что что-то движется из задней части группы. Он человек-мамонт. В то время как у большинства умани хорошо развиты мышцы, этот человек должно быть больше на 500 фунтов. Его голова и плечи возвышаются над остальными мужчинами, и каждый шаг делает небольшой бум, который перекликается с ранним утренним воздухом.

— Я, — говорит он, его голос так же глубок, как трескающиеся горы.

Като слишком сильно ранен, чтобы бороться с этим… Черт. Что я…

Стремительно Като бросается вперед. Его когти похожи на клинок, и он наносит удары в его живот, центр его груди, а затем переднюю часть его горла. Огромный мужчина падает на колени, сжимая шею. Като заходит за его спину, обхватывает его за шею, а затем перерезает ему горло. Человек падает на землю с шумом.

Тишина.

Като поднимает руку в воздухе, требуя внимания. Золото его кожи выделяется как маяк среди моря темных цветов.

— Я — ваш принц. Мы живем силой. Наш король стал слабым, жаждущим и безумным из-за своей ревности. Он не мог получить то, что хотел, поэтому он пытался забрать это у меня. Но он потерпел неудачу. Был бы у вас король, который не может взять то, что хочет?

Раздается гневный рев " нет!»

— Тогда отбросьте свою преданность мертвым. Алтак ушел. Я Като. И я — ваш король.

Собравшиеся воины бьют прикладами своих копий по земле в ритме.

— Ка-то! Ка-то! Ка-то!

Когда толпа, наконец, рассеялась, Като поднимает меня на руки и несет к сердцу Священного дерева. Он ухмыляется надо мной. Но он видит проблеск того, что у меня на уме, написанное на моем лице.

То, что осталось от клана умани, следует за нами в тронный зал. По словам Като, это те люди, которые должны засвидетельствовать о нашем спаривании и подтвердить законность происходящего. Я помню, когда он впервые сказал мне об этом, мысль была настолько далекой и нереальной, что она послала волнение через меня. Но сейчас… Я не хочу делить его или себя с кем-либо. Я не хочу, чтобы эти люди были частью того, что у нас есть. Это дешево… Неправильно. Я тоже не хочу расстраивать Като. Поэтому я просто лежу на его руках, кусаю губы и пытаюсь быть сильной.

Като смотрит мне в лицо в течение нескольких долгих мгновений, а затем останавливается на середине шага. Он поворачивается лицом к воинам позади нас.

— Как принц. Я заявляю, что королевское спаривание больше не нуждается в свидетелях. Мы с принцессой спаримся уединенно.

Воины бросают удивленные взгляды, но никто не смеет противоречить Като. Я чувствую облегчение, льющееся через меня, и смотрю на него, мои глаза слезятся.

Несколько секунд спустя, мы с ним одни в длинной королевской палате. На одном конце стоит переплетенный деревянный трон. За ним, массивное, корявое дерево поднимается вверх через пол и потолок выше.

Он удивительно нежно пальцем стирает слезы.

— Не лей воду, моя кава. Это драгоценно.

— Я просто… благодарю тебя. Ты всегда защищаешь меня.

— И я буду продолжать защищать тебя. Но теперь я твой король. Единственное, от чего я не могу тебя защитить, это от этого. — Он ставит меня перед сердцем Священного дерева и смотрит вниз на свой полностью эрегированный член.

Я приложила руки ко рту в насмешливом ужасе.

Он ухмыляется, проходя мимо меня к большому отверстию в дереве. Он проникает внутрь и вытаскивает руку. Он покрыт липким соком. Другой рукой он срывает с меня халат одним движением, а штаны — другим.

— Моему королю придется тратить очень много денег на одежду, если он не научится снимать мою одежду, не уничтожая ее.

Он пожимает плечами.

— Если одежда встанет между мной и тем, что я хочу, она почувствует мой гнев, как и любой другой враг. — Он шлепает горсть теплого сока на мою грудь. Смотрит в мои глаза, и растирает его по моему соску.

К моему удивлению, сок не липкий. Это похоже на смазку. И когда он касается чувствительной плоти моего соска, я чувствую прилив эйфории. Мое тело пронзают спазмы, и я понимаю, что уже на грани.

— Святое. Дерьмо. — Я задыхаюсь. — Будем ли мы иметь доступ к этому материалу, когда захотим?

— Если моя королева хочет кончить, ей нужно только попросить.

Я поднимаю бровь.

— Хорошо тогда. Я хочу кончить.

Като поднимает меня и сажает на трон. С виду это неудобно, но ощущается гладким деревом подо мной. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Я вдыхаю его запах, наслаждаясь его ароматом. Я хочу, чтобы его тело было на мне. Я хочу, чтобы он был внутри меня.

Он кладет руку на свой член, и смотрит вниз, чтобы найти мою киску. Я чувствую его кончик у входа, едва скользящий внутри и толкающийся в меня. А потом он отступает.

— Моя королева не сказала, когда она хочет кончить.

— Сейчас, — говорю я, уже тяжело дыша. Мои глаза смотрят на его член. Моя потребность в том, чтобы он наполнил меня.

— Очень хорошо. — Он становится на колени, раздвигая ноги своими сильными руками.

Я откидываюсь назад, желая, чтобы он наполнил меня, но не в состоянии передать это словами. Он целует мои бедра. Его рот двигается медленно. Он не торопится, пробуя меня и вдыхая. Я чувствую его горячее дыхание против моего клитора, и он собирается поцеловать мою киску, когда внезапно резко встает.

— Чуть не забыл, — говорит он.

Я чуть не ударила его по яйцам. Ему повезло, что мне нужно, чтобы все его оборудование работало.

— Нам это нужно. — Като возвращается к дереву и хватает еще горсть сока. Он возвращается, а затем набирает полный рот, прежде чем снова встать на колени между моими ногами. Я пьянею при виде его широких плеч и мощных рук, и шеи. Идеально точеные линии его лица и челюсти.

Он прикладывает рот к моей киске, а я выгибаю спину, двигая бедра ему в лицо. Мои глаза закатываются, и я чувствую, как кружится голова. Он начинает медленно, облизывать края моего клитора и иногда пробираясь к более чувствительной области обнаженной плоти. Он скользит своим языком по центру моих складок, останавливаясь напоминая мне, какой длинный его язык. Он проскальзывает внутрь, едва задевая точку G. Дрожь проходит через меня.

Он что-то бормочет в мою киску, вибрации его глубокого мурлыкания и его слова посылают меня близко к краю.

— Что? — спрашиваю.

Он снова бормочет в меня.

Расстроенная, я хватаю его за голову и поднимаю. Мои соки и сок дерева блестят на его губах.

— Что ты хочешь сказать? — переспрашиваю.

Он улыбается мне.

— Я сказал, что, если ты не остановишь меня в ближайшее время, я заставлю тебя кончить.

Я ухмыльнулась и засунула его лицо в мою киску. Он продолжает, темп растет. Он целует, облизывает и сосет мой клитор, его губы и вокруг моего входа, пока я не начинаю толкаться в его лицо так сильно и стонать так громко, что мои щеки краснеют от смущения. Чувство отдаленное, однако, неспособное перебить абсолютный экстаз его прикосновения. Когда я уверена, что еще одно ощущение отправит меня к кульминации, он отстраняется и растирает сок на своем члене. Он блестит на его красивой золотой коже.

Я обхватываю его ногами, ощущая твердые мышцы его задницы. Он берет член в одну руку и использует его кончик, чтобы потереть мою киску, распространяя мои соки от входа до клитора. Он дразнит меня своей длиной, потирая меня, пока я не приближаюсь к оргазму снова. Затем он толкается все глубже в мою долину, медленно работая своим мужским достоинством. Сначала дюйм, затем он выходит и возвращается.

Он останавливается, глядя в мои глаза. Он скользит рукой к моей шеей, а затем засовывает в меня несколько дюймов сразу. Я кричу от боли и удивления, но быстро чувствую удовольствие от наполненности так глубоко. Боль сменяется экстазом, двумя ощущениями, между которыми я не чувствую разницу. Он вколачивается в меня, его мощное тело напрягается, мышцы груди и пресс резко выделяются.

Я опускаю руку вниз по его шести кубикам, прослеживая линии между каждой мышцей, вплоть до той, что приводит к его мужественности. Я следую за ним пальцем, положив руку между мягкими волосами у основания его члена и моей киски, он загоняет свой член в меня снова и снова. Мой клитор прижимается к моей руке с каждым толчком и добавляет новые ощущения удовольствия. Я стону, покачивая бедрами, чтобы встретить его и чувствуя, как он скользит еще глубже внутри меня.

Мои ноги прижимаются к его заднице, обхватывая его плоть. Моя рука кружится вокруг основания его члена и скользит по его яйцам. Он наклоняется вперед, целуя меня в шею. Я наклоняю голову, чтобы лизать его соски. Игриво кусаю их, мои стоны становятся больше похожими на хныканье, а затем крики. Он поднимает меня со стула и кладет на пол, все еще толкаясь, пока переносит меня на мое новое место. Он тянет мои бедра к себе и слегка меняет положение, и я чувствую, что еще больше его длины скользит внутри меня. Я нагнулась вперед, крича от боли и удовольствия. Я использую упругую мышцу его груди, чтобы задушить мой крик, кусая сильно, пока не почувствую вкус крови.

— Еще один боевой шрам, — говорит он, его голос низко рычит. Хриплый и чувственный.

— Продолжай говорить, — говорю я, звук его голоса сводит меня с ума.

— Это приказ моей королевы? — он спрашивает у меня на ухо. Вибрации его тела и голоса катятся сквозь меня, как волны.

Его рука скользит по моей шее и груди, сжимая мою грудь и зажимая мой сосок.

— Да. — Я стону.

— Что моя королева хочет, чтобы я сказал.

— Что угодно.

Он толкается, каждое движение приближает меня к оргазму Я чувствую, как будто несколько кульминаций выстроились, ожидая, чтобы все пришли сразу.

— Тогда шутка, — говорит он.

— Окей. Заткнись, — я опускаю его голову вниз и глубоко целую его. Его язык скользит по моему рту. Я могу попробовать свои соки на нем. Вкус сладковатый.

Он переворачивает меня и берет сзади. Его сильные руки на моих бедрах, и его движения становятся все быстрее и быстрее.

— Я собираюсь кончить, — вскрикиваю я.

Като испускает низкое рычание, засовывая свой член в меня снова и снова. Я чувствую, как мои соки стекают по внутренней стороне моих бедер.

Ощущения, которые ждали освобождения, наконец, поднимаются, растут, пока я не могу больше сдерживать их, и я не хочу этого. Мои глаза закрываются, и я дрожу в кульминации. Моя киска сжимается вокруг его члена, как будто доя его, умоляя его заполнить меня. Он громко и мощно ревет и толкает себя вглубь меня. Он остается неподвижным, пока его член пульсирует с каждой струей его семени. Я чувствую взрыв тепла глубоко внутри себя и содрогаюсь, как волна за волной проходят через мое тело.

Когда он, наконец, выскользнул из меня, я почувствовала, как горячий порыв его семени течет по моей ноге. И я надеюсь, что он подарил мне ребенка.

30. Эпилог

Лиандра.

Я расслабляюсь рядом с Като, который сидит на своем троне. Мой живот становится настолько большим с близнецами, что я никак не могу найти удобную позицию. Тем не менее, я тру рукой живот и чувствую, что Алтус или Сапфир движутся внутри меня. Като выбрал имя нашего сына и после ожесточенных дебатов позволил мне выбрать имя нашей дочери. Он собирался назвать ее Брунгильда, из всех вещей…

Он обращается к охранникам. Они открывают большие двери, ведущие в наш тронный зал. Наш тронный зал. Эта фраза все еще вызывает у меня озноб. Подумать… Я — королева. Я сижу рядом с моим королем, и мой живот наполнен маленьким принцем и принцессой. Это, как если бы я каким-то образом вошла в мир снов каждой женщины, не понимая, когда заснула. Кроме того, глядя на своего короля рядом со мной, я понимаю, что он был бы слишком большим для большинства женщин. Он дикий, могущественный и безжалостный. Хотя я получила некоторое подобие влияния на него, я знаю, что, как дикая лошадь, он все еще может освободиться в любой момент. На самом деле, он часто это делает.

Но напряжение и вызов — это то, что я бы не изменила, если бы могла. Любого мужчину может приручить могущественная женщина. И я осознала, что это именно то, кем я являюсь. У меня есть сила. Больше, чем я знала поначалу. Като не какой-то мужчина. Он никогда не будет приручен. Но он мой, и я принадлежу ему. В этом есть гордость и трепет, зная, что именно его семя произвело младенцев внутри меня. Я знаю, что они будут сильными по-своему.

Я бы улыбнулась, но Като говорит, что я слишком много улыбаюсь. Поэтому я сглаживаю свое выражение, пока оно не станет нейтральным. Тогда я помню, что Като может называть меня своей, но он не единственный, кого нельзя полностью приручить. Поэтому я улыбаюсь широко и ярко, глядя на моего короля в его регалиях. Я улыбаюсь, думая о каждой чудесной вещи, которая произошла из-за такой трагедии.

Когда Като выбрал меня, он ознаменовал новое начало для человечества. В настоящее время они создают временное жилье для моего народа — моего бывшего народа — на большом пространстве относительно мирных деревьев Лорис на Востоке. Переход не обошелся без проблем, конечно. Некоторые люди уже возмущены тем, что с ними обращаются как с детьми, за которыми нужно присматривать. Есть даже требования фракций среди людей, которые хотят взять больше земли для себя.

Но мои мысли возвращаются к настоящему моменту, когда Мира появляется в дверях перед нами. Она носит модное платье из сплетенных полос зеленого и золотого шелка. Ее волосы превратились в плотно намотанные светлые локоны. Она широко улыбается, торопится встретиться со мной. Я изо всех сил стараюсь встать, и сильная рука Като помогает мне подняться.

Мира обнимает меня, стараясь не прижиматься к моему полному животу.

— Лия, — говорит она, держа меня на расстоянии вытянутой руки, все еще широко улыбаясь. — У меня отличные новости. Адмирал Эллиот назначил меня первым послом.

Я чувствую, как улыбка тает на моем лице.

— Первый посол… Это замечательно. — Хотя я пытаюсь скрыть это, нерешительность в моем сердце проскальзывает в мои слова.

— Я знаю! Они уже назначили меня на первую миссию через две недели. Я собираюсь встретиться с лидерами клана Тарган.

Като шевелится.

— Тарган? Они сломленные люди… Их царь бросился в изгнание и, по слухам, живет среди зверей. Говорят, он потерялся.

Мира выпрямляется.

— Тогда, полагаю, мне придется его найти.

Като смеется.

— В дебрях? Нет. Ты не сможешь выжить там.

— Тогда я найду воинов, которые достаточно сильны, чтобы защитить меня, прежде чем я пойду искать.

— Воистину, ты — кровь своей сестры, — говорит он, удивляясь ее упорству.

Я сажусь, чувствуя, как будто мои ноги собираются подогнуться. Моя маленькая Мира? Отправляется в джунгли, кишащие монстрами, чтобы искать дикого короля? Я счастлива, что она нашла какую-то цель в своей жизни, но почему это должно было быть так? Я видела этих людей. Если бы у меня не было Като, чтобы защитить меня, я бы ни за что не выжила в течение часа на этой планете.

Мира видит выражение моего лица.

— Со мной все будет хорошо, Лия. Ты не единственный боец в семье.

Я улыбаюсь ей. Она приняла решение. Все, что мне осталось сделать сейчас, это поддержать ее. Я просто надеюсь, что она найдет кого-то вроде Като, кто сможет защитить ее от того, что произойдет.

Когда Мира уходит, я обращаюсь к Като. Как всегда, сила в его глазах успокаивает меня. Они похожи на изумрудные бассейны с водой в солнечном свете, забрызганные песчаным золотом. Он поворачивается ко мне, на его лице маска, которую я не могу прочитать. Он стоит, его фигура поражает солнечным светом, который льется через окна.

— Моя королева, — говорит он.

Я слышу, как он мурлычет в нескольких футах от меня. Я поняла, что это значит. Я чувствую себя мокрой от предвкушения, мысли о страхе за мою сестру отошли в сторону. Ведь у меня еще есть две недели, чтобы придумать способ помочь ей. Я следую за ним. Ему не нужны никакие слова. Я знаю, чего он хочет.

У нас нет терпения ждать, пока мы доберемся до комнаты, поэтому он прижмет меня к стене, как только мы оставляем тронный зал. Он глубоко целует меня, и я стону в его губы. Нервы по всему телу покалывают, стреляя в ожидании удовольствия. Он рвет часть моей рубашки, обнажая мою грудь. Жадно нагибается, чтобы пососать мой сосок, нежно прикусывая зубами.

Он прижимает свой твердый член к моей киске, заставляя влагу просачиваться через трусики. Я качаю бедрами вдоль его члена, кусая его за шею, чтобы задушить стон. Он грубый, но достаточно нежный, чтобы не давить на мой вздутый живот.

Он приподнимает мои юбки, чтобы скользнуть внутри меня. Гормоны моей беременности очень возбуждают меня, и к моему смущению я шепчу ему в ухо.

— Наполни меня, Като. Наполни меня своим красивым членом. Я хочу твое семя во мне.

Он напрягается, его мурлыканье и вибрации становятся сильнее.

— Где находится Король? — спрашивает голос за углом.

Като быстро тянет мои юбки вниз, чтобы прикрыть нас и поворачивает меня немного в сторону, его член все еще на полпути внутрь меня под моими платьями. Он держит меня под коленями и за шею.

Охранник поворачивает за угол, слегка расширяя глаза, когда видит нас.

— Мой король, — говорит он. — Посланец от гуманистических сил хотел передать вам сообщение. Он сказал, что это срочно.

— Уходи, — лает Като. — Он может подождать. Моя королева устала и должна быть доставлена в свои покои. — Он смотрит мне в глаза, в его собственных глазах светятся искры. — Я должен тщательно изучить ее, чтобы определить причину ее недомогания…

Я сдерживаю смех. Движение моей тряски толкает его член глубже внутри меня. Он все еще вибрирует, когда начинает мурлыкать, и мой задушенный смех превращается в задушенный стон.

— Да-а-а. Ах, — я говорю. — И, если вы услышите крики, это, вероятно, ночной кошмар. Они были просто… Ох… Мучают меня в последнее время.

— Да, моя королева. Я сообщу остальным людям.

— Также, — говорит Като. — Вы можете сказать гуманисту, что я иду. Но я не буду торопиться с этим.

На этот раз я не потрудилась сдерживать свое хихиканье. Като проходит со мной мимо охранника, который выглядит совершенно смущенным и немного ошеломленным.

Като останавливается у порога нашей комнаты и смотрит на меня. На мгновение я вижу в нем нечто, что выходит за рамки владения и завоевания. Хотя я знаю, что он чувствует ко мне, я всегда чувствовала, что это чистое чувство собственности, которое мотивирует его заботиться обо мне. Но в этой короткой вспышке его глаз я вижу нечто большее. То, что говорит о чувствах. В одно мгновение я знаю, что, если он — гора твердой скалы, я, по крайней мере, превратила один камень в мягкий. И с этим осознанием я знаю, что наша пара переживет все конфликты и травмы, которые обязательно придут со временем.

Конец