Арнольд–китолов [Иван Манди] (fb2) читать постранично

Иван Манди Арнольд–китолов

Перевод с венгерского E. Тумаркиной

Рисунки И. Наховой.

За утренним столом. Арнольда сшивают. Арнольд и Росита. Йолан Злюка–Пылюка.

Скверное это дело, хуже и быть не может. Скрепляют тебя большущей иглой для сшивания мешков, и к тому же на глазах испанской танцовщицы!

Голова Арнольда прижата к маминым коленям, руки где–то спереди болтаются. А сзади жуткая игла над ним колдует. Жуткая игла делает жуткие стежки. Арнольду даже кажется, будто в него саблю вонзают, да еще поворачивают внутри. Однако он ни на миг не отрывает взгляда (измученного, затуманенного взгляда) от испанской танцовщицы Роситы Омлетас. Танцовщица сидит в углу маленького дивана у накрытого к завтраку стола. Не понять, смотрит ли она на Арнольда, слышит ли его прерывающийся голос:

— Умоляю вас, не осуждайте меня! Вас могут смутить некоторые обстоятельства. Обстоятельства действительно ужасные! Мне, правда, пытаются помочь два милых создания. Девочка, которая нашла меня в том самом месте, и ее мама. Эта славная женщина отважно взялась за столь деликатную операцию и, не жалея труда, старается придать мне божеский вид.

Арнольд умолк.

Мать подтолкнула его, и он с головой погрузился в ее колени.

— Стоит ли его сшивать? — подняла голову мать. — И чего ты только не подбираешь!

Чиму, белобрысая лобастая девчонка, сидела за столом и завтракала. Она стучала ложечкой по кружке и жевала бутерброд с маслом, стараясь запихнуть его в рот целиком.

— Не могла же я его там оставить!

— Не понимаю, почему его нельзя было там оставить. — Игла замерла в руке матери. — Для чего нужно подбирать всякий хлам в туалете загородного кафе? И еще в таком подозрительном туалете.

— Да, полотенце там не было безупречно чистым. — Чиму продолжала сражение с бутербродом.

— Безупречно чистым! Мне кажется, там вообще не было полотенца. Терпеть не могу воскресные экскурсии из–за того, что приходится обедать в пригородных кафе с их грязными туалетами. И вообще, где ты его нашла? В умывальнике или…

Чиму положила хлеб на стол. И засмеялась, загудела в кружку, словно в пустую трубу. Устрашающе так загудела, словно подавая тайный знак далеким кружкам, чашкам и ложкам.

В этот момент заговорила Росита Омлетас:

— Все же мне хотелось бы знать, где вас нашли! — И более резким тоном: — Откуда вы вообще взялись?

Арнольд попытался вынырнуть из коленей. Попробовал поднять голову.

— Мой друг, доктор Пал Титкош, отклонил бы ваш вопрос. Но я не доктор Пал Титкош, хотя в некотором смысле Пали считал меня примером для себя. Да, да, он считал меня примером для себя!

Арнольд замолчал. Наверное, ждал, что танцовщица спросит: «В каком смысле?»

Но вопроса не последовало. А игла для сшивания мешков вновь вонзилась в Арнольда.

Некоторое время он слова не мог вымолвить. («У меня мозги лопнут! Ум за разум зайдет! Ой, мне плохо! Эта дама могла бы обращаться со мной помилосерднее!»)

— Если я назову свое положение драматичным, это еще будет мягко сказано. Однажды меня бросили, вернее, потеряли. В том самом туалете. Вероятно, вся беда случилась из–за того, что малютка Аги ни на миг не хотела расстаться со мной.

Тут голос Арнольда прервался. Потом стал каким–то насморочным.

— Вы должны понять, я немного волнуюсь. Коротко не расскажешь, кем была для меня Аги и кем я был для нее!

— Это звучит романтично.

— Вы совершенно правы: это действительно очень романтично, и, возможно, когда–нибудь я опишу свою историю с Аги. Имя ее я, конечно, изменю. Право, я бы не хотел, чтобы из–за меня, если книга попадет в руки ее мужа…

— Вы думаете, он приревнует ее к вам?

— Весьма вероятно, барышня.

Игла для сшивания мешков опять вонзилась в Арнольда, и он снова погрузился в колени матери. А вынырнув, начал рассказывать:

— Однажды отец Аги предложил прогуляться по лесу. Он полагал, что Аги мало бывает на воздухе, мало двигается. Отец Аги человек выдающийся. Он доктор киноведения. Я и сам охотно беседую с ним. Надеюсь, мне еще представится случай…

— Что же случилось во время прогулки в лесу?

— Аги, конечно, не согласилась идти без меня. И я отправился с ней, как обычно, ведь я всегда и всюду ее сопровождал. Мы пошли к горе Хармашхатар. Мать Аги думала, что там будет меньше народу. Мать Аги терпеть не могла суетни и толкотни. Как и я, между прочим. Мы не ошиблись. Кроме нас четверых, на лесных тропинках и лужайках народу почти не было. Мы с Аги побежали вперед. Родители за нами. Отец Аги что–то рассказывал матери, наверное, про кино. Мать слушала его с озабоченным выражением лица. Она всегда выглядела озабоченной, когда выслушивала чьи–нибудь объяснения. Она вообще постоянно чего–то боялась. А тогда был приятный весенний день. Я всегда