Сладких снов [Кристен Эшли] (fb2) читать онлайн

— Все плохо, — прошептала я.

— Ей повезет, если она выживет, — прошептал он в ответ.

— Тейт, — продолжала шептать я, впервые за все время назвав его по имени.

С некоторым восхищением я смотрела, как он закрыл глаза и на его лице отразилось что-то совсем непонятное. Потому что было похоже одновременно на нежность и страдание.

Он открыл глаза и тихо сказал:

— Я выгнал ее вчера вечером.

Я положила ладонь ему на предплечье.

— Это не твоя вина.

— Я выгнал ее, — повторил он.

— Тейт, не надо, — прошептала я.

— Я был груб.

— Не надо...

— Последнее, что она услышала от меня, как я назвал ее шалавой.

— Тейт...

— Если бы она была на работе...

Я сжала пальцы и подалась ближе:

— Не надо, милый.

Он молчал, и мы некоторое время смотрели друг другу в глаза.

Потом он приказал:

— Больше никаких ночных заплывов, детка.

— Хорошо, — мягко ответила я.

Он оттолкнулся и пошел к двери, обратившись к Бетти:

— Ей понадобится алоэ вера.

— Хорошо, Тейт, — ответила Бетти, но он уже вышел.

Бетти повернулась ко мне и улыбнулась так, что я, не будь такой обалдевшей от разнообразных эмоций, посчитала бы ее, особенно учитывая обстоятельства, сумасшедшей и одновременно исполненной надежды на счастье.

— Откуда он знает, что я плаваю? — только и сумела произнести я.

— Вот поэтому он был хорошим копом и сейчас хороший охотник за головами. Тейт Джексон знает все, — ответила Бетти.

Не думаю, что это хорошая новость. Не для меня.

Я только надеялась, что это настолько же плохая новость и для того, кто обидел Тоню.

Глава 5

Измотать тебя

На следующий день, еще один неторопливый день в баре «У Баббы», едва минуло два часа, как пришел Тейт.

Была моя смена, а Далтон работал за стойкой.

После тренировки у меня болело все тело, и утром я довольно долго пыталась определить, что болит больше: мышцы ног, рук, пресса или ягодиц, но так и не смогла понять, потому что все болело одинаково сильно.

Когда пришел Джим-Билли, они с Далтоном некоторое время обсуждали Тоню. Далтон выглядел несколько измученным, как будто не спал, наверное, был шокирован случившимся с Тоней. Они разговаривали про Тоню, пока не заметили, что это меня нервирует. Джим-Билл многозначительно посмотрел на Далтона, и они оба заткнулись.

Я сбегала в гастроном за сэндвичами для себя, Далтона и Джима-Билли и заскочила в «Волшебную страну», чтобы купить на всех брауни с крошкой из арахисового масла.

— Арахисовое масло — вкус этой недели, детка-а-а, — прокричал Шамблс, когда я вошла этим утром, чтобы попить кофе и позавтракать. Так что я просто обязана была вернуться за угощением для мальчиков, потому что я обожала арахисовое масло.

В течение дня я занималась инвентаризацией, которую не успела закончить два дня назад, и бегала из кабинета в бар и обратно, чтобы удостовериться, что Далтон в порядке. Я только закончила и мысленно составляла сводную таблицу, которую хотела сделать на своем ноутбуке вечером и показать Кристал. Я шла по коридору, когда увидела, как открылась входная дверь и вошел Тейт.

Одного взгляда на его лицо хватило, чтобы я споткнулась.

— Привет, Тейт, есть новости? — спросил Далтон, как только Тейт вошел.

— Крутышка, — окликнул Тейт, глядя на меня и не ответив на вопрос Далтона. — Кругом. В кабинет, — приказал он.

Не возражая, я кивнула, развернулась, поспешила обратно по коридору и стала ждать его перед дверью в кабинет. Подойдя, Тейт открыл ее своим ключом и распахнул, придержав, чтобы я смогла пройти вперед. Я щелкнула выключателем, сделала несколько шагов вперед и развернулась. Тейт закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

Я открыла рот, чтобы заговорить.

— Она умерла сегодня утром, — объявил Тейт.

Я захлопнула рот и закрыла глаза, потом открыла глаза и шагнула к нему.

— Не надо, — выдавил он, и я резко остановилась. — Не подходи ко мне, детка.

— Капитан...

— Вчера ты звала меня по имени, Крутышка, — перебил он.

Я сглотнула и пробормотала:

— Тейт...

— Я разговаривал с Бетти и Недом, — снова перебил он. — Они переселят тебя в номер поближе к себе. Не хочу, чтобы ты жила с краю. Слишком далеко.

— Ладно, — согласилась я.

— Ты сегодня пришла пешком?

— Да.

— Я приеду в семь и отвезу тебя домой.

— Я попрошу Джима-Билли...

— Лорен, я приеду.

— Хорошо, — прошептала я.

Он замолчал, и мы уставились друг на друга.

Наконец я набралась достаточно храбрости и сказала:

— Ты не виноват, Тейт.

Он не ответил.

Я сделала шаг к нему и остановилась, когда его лицо стало еще суровее.

— Не виноват, — прошептала я.

— Почему ты плаваешь по ночам? — спросил он, и я склонила голову набок при такой смене темы.

— Почему я плаваю по ночам?

— Да.

— У меня бессонница, — ответила я. — Всегда была, даже в детстве.

— Ты не можешь спать?

Я покачала головой:

— Иногда я не могу заснуть. Иногда просыпаюсь два-три раза за ночь. Иногда, когда я проснулась, то не могу снова заснуть.

— И поэтому ты плаваешь.

— Ну, обычно нет, хотя дома у меня был бассейн, просто я почему-то никогда им не пользовалась. Но здесь...

Я не закончила — я просто не знала ни почему так редко пользовалась нашим с Брэдом бассейном, ни почему так часто пользовалась бассейном Неда и Бетти.

— Твой мужчина, он не помогал тебе заснуть? — спросил Тейт, и я резко втянула воздух.

Это его не касается, совсем.

Но я все же ответила.

— Не уверена, что он мог что-то сделать. Это... — Я помолчала. — ...его раздражало, так что в итоге, если я знала, что у меня будет тяжелая ночь, я уходила в гостевую спальню.

— И он позволял тебе?

— Позволял? — удивилась я. — Он просил меня об этом.

— Он просил тебя уходить из постели, которую делил с тобой, — заявил Тейт, как будто то, что Брэд просил меня уйти в другую кровать, чтобы он мог спокойно выспаться, походило на просьбу оставить нашу жизнь, сложить в узелок некоторые вещи, привязать его к палке и стать бродягой.

— Почему мы это обсуждаем? — тихо спросила я.

— Ты спишь после того, как поплаваешь? — спросил в ответ Тейт, совсем не тихо, продолжая осыпать меня вопросами, как на допросе.

— Что, прости?

— В те ночи, когда ты плавала, ты засыпала, вернувшись в номер?

— Да.

— И больше не просыпалась?

— Нет.

— Изматываешь себя, — подвел итог он.

— Возможно. Послушай...

— Так, может быть, если бы он изматывал тебя, у тебя не было бы проблем со сном?

— Изматывал меня?

— Да, Крутышка, трахал бы тебя так сильно, что ты не могла бы двигаться, не могла бы ничего, кроме как спать. Изматывал бы тебя.

Несколько секунд я не могла даже пошевелиться, не могла ничего, только пялиться на него.

— Если бы ты была в моей кровати и не могла уснуть, я бы поступил именно так, — сказал он мне.

— Тейт, — выдохнула я.

— Теперь хочешь подойти ко мне? — спросил он, словно бросая мне вызов.

— Я... — Я сглотнула. — Не думаю.

— Наверное, это правильно.

— Ты злишься, — мягко сказала я, решив, что причина в этом. Вот почему он вел себя так настораживающе, говорил все эти безумные вещи. Он же объяснял мне, что, когда злится, говорит много такого, что не имеет в виду, так что, должно быть, причина в этом.

— Да, детка, я злюсь. Я злился, когда уволил ее и наговорил то, чего не следовало. Она ушла, попалась какому-то проклятому психу, который связал ее и порезал, внутри и снаружи. Она была жива, пока он это делал, все время, пока он это делал. Он отрезал ей все волосы под корень, даже порезал голову, но крови вытекло совсем немного, потому что к тому времени ее уже не осталось. Потом он оставил ее, голую, покрытую кровью, под открытым небом, чтобы ее нашла какая-то старушка, которая выгуливала свою долбаную собачку. Так что теперь я злюсь на это.

Мне не понравилось то, что он мне рассказал. Я не хотела этого знать, ненавидела картины, которые его рассказ вызвал в моем воображении, ненавидела, что это случилось с Тоней, с ее красивым телом и великолепными волосами. Я ненавидела всю эту историю.

Но я знала, что ему нужно выплеснуть это. Я не знала, почему он доверился именно мне, но он это сделал, и я также знала, что должна принять это.

— Ты не виноват, — повторила я.

— Я вышвырнул ее, и не прошло и часа, как она была практически мертва.

— Тейт, ты не виноват. Не Тоня, так кто-то другой.

— Но это оказалась Тоня.

Некоторое время мы смотрели друг на друга.

Потом я прошептала:

— Могу я подойти к тебе?

— Ты готова?

— Не знаю.

— Тебе придется пересечь комнату, Крутышка, я стою на месте.

Я не думала, просто пересекла комнату.

Подойдя к нему, я прижалась к его длинному телу, обняв его за пояс обеими руками и прижавшись щекой к его груди. Он обнял меня так крепко, что мне стало трудно дышать, и опустил щеку мне на макушку.

— Я знал, что ты это сделаешь.

Он не ждал ответа, что было хорошо, потому что он, может, и знал, но я даже не подозревала, пока не сделала это.

— Ты не виноват, милый, — прошептала я ему в грудь.

— Продолжай повторять, малышка, может, это меня убедит.

— Ты не виноват.

Он стиснул меня в объятьях.

— Бетти рассказала мне, чем ты занимаешься, — тихо сказала я.

Тейт не ответил.

— Ты собираешься найти его? — спросила я.

— Да, я собираюсь найти его. Полицейские думают, что хотят, чтобы я это сделал, но это чертовски не так.

Я задрала голову, чтобы посмотреть на него, и он поднял голову.

— Почему?

— Когда я найду его, Крутышка, я оторву ему член и засуну в глотку.

Я не удержалась и скривилась, пробурчав:

— Фу, гадость.

Тейт улыбнулся, мое лицо разгладилось, и я уставилась на его губы.

Он поднял одну руку и взял меня за подбородок.

— Лори, я найду его, — пообещал он.

— Хорошо, — прошептала я.

— Не беспокойся.

Я кивнула, но он не убрал руку.

— Хорошо.

— Ты мне веришь? — спросил он.

— Да, — ответила я. И я действительно верила.

— Значит, будешь крепко спать?

О.

Мой.

Бог.

Мое тело по собственной воле вжалось в его.

— Тейт, — только и сумела сказать я.

Затаив дыхание, я смотрела, как его лицо приблизилось к моему. Он приподнял мой подбородок, и я в последний момент закрыла глаза, подумав, даже понадеявшись, что он собирается меня поцеловать, но почувствовала, как он коснулся своим носом моего и дотронулся губами до моего лба.

— В семь часов, дета, на моем байке, — пробормотал Тейт мне в лоб, потом поцеловал его, отпустил меня, отодвинул в сторону, развернулся и исчез за дверью.

Я стояла и таращилась на пустой коридор.

Потом потаращилась еще и спросила:

— Это что сейчас было?

Ответа не последовало.

* * *

Без пятнадцати четыре дверь открылась и вошла Кристал. Я уставилась на нее.

Ее волосы больше не были платиновыми, они стали черными. Изменения были поразительными и очень шли ей.

Когда я смогла оторвать взгляд от новой Кристал, то заметила позади нее мужчину и уставилась уже на него.

Он был огромным, как мамонт. Должно быть, выше двух метров. У него были русые волосы и большая густая борода. Широченные плечи, ноги как стволы деревьев, руки как прочные ветви, и огромный живот, который подходил ему, потому что тоже выглядел твердым и сочетался с его массивным телосложением. Он был одет в свободную белую футболку, потертые джинсы и обязательные для Карнэла мотоботинки.

Мужчина увидел меня и распахнул глаза, после чего прогудел: «Вот она!» — и направился прямиком ко мне.

У меня не было времени, чтобы увернуться, его пальцы сомкнулись на моем предплечье, резко дернули, и мое тело впечаталось в его. Он обнял меня и стал раскачивать из стороны в сторону.

— Лорен суперофициантка! — прокричал он у меня над головой, и я задрала голову, чтобы посмотреть на него, когда он перестал раскачивать меня.

— Эм... привет, — сказала я.

Он посмотрел на меня сверху вниз и представился:

— Бабба.

— Я так и подумала, — сказала я. Он улыбнулся, и его улыбка была такой же огромной и ошеломляющей, как и все в нем.

— Крис рассказала мне о тебе. Сказала, что ты молодец, — сообщил он мне, и мой взгляд переместился на Кристал, которая стояла рядом с Джимом-Билли у края барной стойки и смотрела на нас с нечитаемым выражением на лице (если не считать обычного, слегка раздраженного).

Я была весьма потрясена таким комплиментом. Кристал казалась крепким орешком. Я не могла представить, как она дома говорит Баббе, что я хорошо делаю свою работу. Я представляла, что дома она все время думает о множестве вещей, которые ее раздражают, о том, почему они ее раздражают, и о том, что они никогда не перестают ее раздражать, или если Бабба дома, то она все время его критикует. Но не хвалит меня.

— Спасибо, это мило, — сказала я Баббе, и он отпустил меня.

— Наконец-то, приличная официантка, — заявил он, протискиваясь за барную стойку, и направился прямиком к холодильнику, чтобы достать пиво. Он развернулся и открутил крышку. — Ой... о мертвых плохо не говорят.

Я посмотрела на Джима-Билли и увидела, что он поморщился. Потом я посмотрела обратно на Баббу и увидела, как Кристал с быстротой молнии подошла к нему, обхватила его запястье, когда он поднял руку, чтобы глотнуть пива, и резко дернула. Пиво выплеснулось и залило бороду Баббы и его футболку.

— Женщина! — заорал он, вытирая бороду.

— Ты здесь, чтобы работать, Баб, а не напиваться, — рявкнула она.

— Какой смысл владеть баром, если не можешь даже выпить пива? — возразил он.

— Не знаю. Может, продавать его, чтобы выплачивать ипотеку за дом? — язвительно предположила она.

Бабба сердито глянул на нее и спросил:

— Дорогуша, хочешь еще раз узнать, почему я так чертовски часто уезжаю на рыбалку?

— Баб...

Он посмотрел на Джима-Билли:

— Выкручивает мне яйца на глазах у всех. Дерьмо.

— Я провела инвентаризацию, — вмешалась я, стараясь разрядить ситуацию, и Бабба с Кристал повернулись ко мне. — Закончила сегодня утром. Я написала отчет и прикрепила его к планшету. Все в порядке, несколько мелочей тут и там, ничего страшного, кроме одного: похоже, не хватает ящика «Джека Дэниэлса». Я решила, что в данных была ошибка, и попыталась найти ее, но...

Я замолчала, потому что воздух вокруг сгустился, Кристал медленно повернула голову и посмотрела на Баббу.

Ой.

— Это ты взял ящик? — спросила Кристал.

— Дорогая... — начал Бабба.

— Ты взял? — рявкнула она.

— Я не езжу на рыбалку без «Джека», — заявил он.

— Твою ж мать, — буркнула она, развернулась, вышла из-за стойки и протопала по коридору.

Я посмотрела на Баббу, он смотрел ей вслед. Потом он перевел взгляд на меня.

— Извини, — прошептала я, — я не хотела...

Он покачал головой:

— Не волнуйся об этом, красотка. Она бы рано или поздно узнала. Она и так уже злится на меня как черт. Лучше получить за все сразу, чем слушать ее ругань, чтобы потом она успокоилась и нашла новый повод поругаться. Думаю, ты оказала мне услугу.

— Что ж, я рада, что ты смотришь на это таким образом, — сказала я.

— Светлая сторона жизни, Лорен. Когда живешь с грозовой тучей, учишься находить во всем светлые стороны, — ответил он и пошел следом за Кристал.

Я посмотрела на Далтона, потом на Джима-Билли.

— Упс! — сказала я Джиму-Билли.

— И не говори, — пробормотал Джим-Билли.

— У них все время так? — спросила я, придвигаясь ближе к нему.

— Они разные как день и ночь, — ответил Джим-Билли. — Бабба хороший чувак, беззаботный, добродушный, любит повеселиться и не любит ответственность. Кристал пришлось непросто, она работала всю свою жизнь, это сделало ее жесткой, и ей хочется иметь хоть что-то лично для себя. Она думала, что с баром получит это, будет боссом, ей не придется тяжело работать. Как ты видишь, она все еще много работает, а Бабба ловит рыбу. Он не видит в этом ничего такого. Она часто работает в две смены. Я не вижу ничего хорошего.

— Она не знает... — начала я.

— Про Баббу?

Я кивнула.

Он тоже кивнул.

— Она знает, Лори. Но он обещает ей, Тейту, что завяжет, займется делом, повзрослеет. — Джим-Билли покачал головой. — Тейт надавит на него, он возвращается, но всегда срывается.

Я придвинулась еще ближе и тихо спросила:

— Он так сильно любит рыбалку?

Джим-Билли уставился на меня.

Потом наклонился и прошептал:

— Милая, он не ловит рыбу.

Я не ответила и, должно быть, выглядела сбитой с толку, потому что Джим-Билли шепотом продолжил:

— Как думаешь, почему ты пробилась сквозь каменное сердце Кристал и заставила ее дать тебе шанс?

— Я не...

— Лори, он трахает всех вокруг, все, что движется, все, что дышит. И тут, и там, и повсюду, развлекается и трахается. Горожане зовут его Бабба Загул. Когда он в загуле, он не разборчив.

Я посмотрела на вход в коридор и спросила:

— Почему она это терпит?

Повернувшись обратно к Джиму-Билли, я увидела, как он пожал плечами.

— Она его любит.

Это я понимала. Многие женщины, которые не сталкивались с изменой, не понимают, как можно мириться с подобным. Когда Брэд признался, рассказал мне о Хейли, моя первая мысль была: «Я прощаю тебя». Я не могла представить себе жизни в одиночестве. Я не могла вынести жизни без него. Я так сильно любила и хотела его, что готова была принять его любым.

Просто он не хотел меня.

— Бедная Кристал, — прошептала я.

— Не позволяй ей услышать, что ты так говоришь, — прошептал в ответ Джим-Билли.

Я посмотрела на него, прикусила губу и кивнула.

Открылась дверь, и в бар вошли посетители. Я их знала, они приходили раньше.

Я схватила поднос, подошла к ним и улыбнулась:

— Привет, Стег, Боб, как дела?

* * *

— Два «Будвайзера» разливного, — сказала я Кристал, подходя к барной стойке.

— Сейчас, — ответила она, развернулась, чтобы взять кружки и, повернувшись обратно, положила руку на кран.

Я внимательно рассматривала ее.

У меня на уме было много чего, главным образом Тейт, который собирался приехать за мной на байке, чтобы довезти меня до гостиницы через пять кварталов. И еще я думала о его яростном желании обеспечить мою безопасность.

Однако слова, сказанные им в кабинете, лишали меня равновесия, они пугали меня, но не только. Я ничего не понимала. Я не была уверена, что именно там произошло и почему это произошло. Я только знала, что это случилось.

Но сейчас я думала о Кристал.

Она поставила кружку на поднос и принялась наливать вторую.

— Ты в порядке? — спросила я.

Не глядя на меня, она ответила:

— Да, а что?

— Тоня, — мягко сказала я, и она взглянула на меня, а потом обратно на кружку, которую наливала.

— Девчонка зря занимала место, — пробормотала она, и я поморщилась. Потом она продолжила: — И все-таки, Господи.

— Да, — сказала я, и она поставила на поднос вторую кружку.

Потом она удивила меня, спросив:

— Ты в порядке?

— Насчет Тони? — спросила я, и она кивнула. — Нет, — ответила я.

— Никто не заслуживает такого, — сказала она.

— Да, — согласилась я. — Никто не заслуживает.

— Люди говорят, что ее манера одеваться и вести себя привели к этому, — сказала мне Кристал.

— Правда? Люди уже говорят?

— Ага, — кивнула она.

— Они знают про все, что с ней сделали? — спросила я.

— Все, что с ней сделали?

— Ну... с ее волосами, — объяснила я.

— А что с ее волосами?

Мгновение я смотрела на нее, а потом пробормотала:

— Ничего.

Она внимательно изучала меня. Потом ее лицо неуловимо изменилось.

— Тейт, — сказала она.

— Что?

— Тейт рассказал тебе, что с ней сделали?

— Эм... да, он заходил раньше и...

— Нет, люди не знают всего, что с ней сделали, — перебила она меня и пробормотала: — Ублюдки.

— Это точно, — ответила я.

Она посмотрела мне в глаза и снова удивила меня:

— Спасибо, что провела инвентаризацию, Лорен.

— Пожалуйста...

— И Тейт сказал, что ты вытерла большую часть бара, — продолжила она.

— Был тихий день, — сказала я.

Она кивнула.

— Кстати, об этом, Тони нет, а Тейт отправится на охоту, нам не хватает официантки днем. Я переделала расписание, копии лежат на столе в кабинете. Теперь все девочки работают по вечерам, даже ты.

Я тоже кивнула:

— Хорошо, меня устраивает.

— У тебя получится, — сказала она, и я улыбнулась ей.

Она не улыбнулась в ответ.

Вместо этого она сообщила мне:

— Я дала объявления в газеты по всему округу. Гно-Бон, Шантел, повсюду. Надеюсь, скоро у нас появится пара девушек.

— Хорошо, — ответила я.

— Какое-то время будет нелегко...

— Мы справимся, — перебила я ее.

Она пристально посмотрела мне в глаза.

— Я лучше отнесу это, — сказала я.

Она отвернулась, пробормотав:

— Да.

* * *

Я стояла в туалете бара и изучала себя в зеркале.

Я все еще искала способы стать лучшей официанткой, чтобы работа могла прокормить меня, когда придет время. Чаевые днем были невелики, как и предупреждала Кристал. В субботу и воскресенье, когда в баре было много народа, чаевые были фантастические. Но даже фантастических чаевых не хватало на всю неделю. Будет хорошо поработать вечерами.

В ходе своих исследований я экспериментировала с макияжем. Сегодня он был немного насыщеннее. Не как у Кристал, Джонелл или Тони, упокой Господи ее душу, но ярче, чем обычно для меня.

Также я экспериментировала с обувью.

Я порылась в своей одежде и откопала топ, который купила несколько лет назад, но который уже некоторое время не налезал на меня. Поскольку я постоянно пропускала приемы пищи, все время была на ногах и регулярно плавала, одежда стала сидеть на мне свободнее. Так что я померяла его и обнаружила, что топ мне как раз, хотя и обтягивал грудь. Сегодняшняя кремовая блузка, немного прозрачная (так что я носила под нее простую эластичную маечку), тоже сидела в обтяжку, но она и должна была, поскольку имела вытачки под грудью и на спине. Блузка была с воротником и такими коротенькими рукавами, что их и рукавами-то не назовешь, просто несколько сантиметров ткани. К этому я добавила несколько серебряных цепочек, которые обычно носила по одной, на каждой красовались либо цветочки, либо кулончики с выгравированными на них цветочками. Я вставила в уши свои гвоздики с маргаритками и надела браслеты с цветочками. Я надела джинсы, добавила светло-коричневый ремень и — новая тактика — босоножки на шпильке. Они были из светло-коричневой кожи, почти такого же цвета, как ремень, и состояли из пяти полосок, которые были украшены розой на большом пальце, и ремешка вокруг щиколотки, который не было видно под краем джинсов (очень жаль, потому что я всегда считала это сексуальным, и Брэд был со мной согласен; ему нравились эти босоножки и особенно сексуальный ремешок вокруг щиколотки).

Я проходила на них весь день, и мои ноги отваливались, но я решила воспользоваться советом Баббы и найти в этом светлую сторону. Сосредоточившись на ногах, я могла перестать думать о боли во всем теле. И еще я обнаружила, что, когда подхожу к посетителям, они окидывают меня взглядом и улыбаются, даже если я их не знаю.

Я не была уверена, поскольку не пересчитывала, но, думаю, мои чаевые изменились в лучшую сторону. Может, и не очень сильно, чтобы я могла позволить себе внести в расписание еженедельный маникюр, когда устроюсь, куплю дом и обставлю его, но я по крайней мере смогу покупать продукты.

Однако в данный момент меня беспокоило, как босоножки на шпильках сочетаются с байком.

Нормально ли это?

И еще я думала, не стоит ли воспользоваться блеском для губ.

Я думала об этом, потому что семь часов уже наступило, и я ждала, когда Тейт приедет и заберет меня.

И я думала об этом, одновременно беспокоясь о том, что на мне маленькая кремовая блузка, джинсы, которые сидели не в обтяжку, а немного свободно, и пара босоножек стоимостью больше двухсот долларов. Весь наряд Ниты, наверное, стоил половину этого, а Тейт внес ее в номер гостиницы, не переставая целовать.

Я не походила на Ниту даже при большом воображении. Я не была женщиной, которая приносит неприятности, из-за которой мужчина меняет карьеру, которая встречает его ночью в гостинице.

Я была женщиной, которая носит кремовые блузки, а не майки, и которую нужно подвезти домой, потому что ее босс — который время от времени может быть козлом, но продемонстрировал, что умеет брать на себя ответственность, — знает, что она одинока и за ней некому присмотреть.

Вот он и присматривал за мной. Вот и все.

Поэтому, решила я, никакого блеска для губ.

Но это не помешало мне неимоверно нервничать, но нервничала я от восторга и бабочек в животе — как будто я только что въехала на вершину американских горок и была готова вот-вот сорваться вниз.

Это, уговаривала я себя, не потому, что Тейт сообщил мне, как он избавил бы меня от бессонницы, оттрахав меня так, чтобы я не могла пошевелиться. Я решила, что он сказал так, потому что был расстроен из-за Тони и пытался переключиться на что-нибудь другое.

Это, уговаривала я себя, потому что я собираюсь прокатиться на его байке.

Открылась дверь, и вошла одна из посетительниц, одетая и накрашенная как Кристал. Я не видела ее раньше, так что я улыбнулась ей и прошла к двери.

Зайдя в бар, я тут же увидела Тейта, стоящего у другого конца стойки рядом с Джимом-Билли. Порхание в животе усилилось, и я подумала, что мне может стать плохо.

Потом меня отбросило на фут назад, когда в меня со всей силы что-то врезалось.

Я опустила глаза и увидела обнимавшую меня Венди.

— О, Лорен, — прошептала она.

Я обняла ее одной рукой, а второй погладила по коротким волосам, наклонив голову, чтобы приблизить губы к ее уху.

— Детка, — прошептала я.

— Я не любила ее, но это ужасно, — прошептала она, не отпуская меня.

— Я знаю.

Она отпустила меня, отошла на шаг и посмотрела вверх.

— Я чувствую себя такой сукой из-за того, что смеялась, когда ее уволили.

— Не думай об этом, Венди, — посоветовала я.

— Да, как? — спросила она.

— Не знаю, солнышко, просто... когда мысли повернут в эту сторону, представь знак «стоп» и не ходи туда. Ты не могла знать, что с ней случится.

Она на секунду отвела глаза и снова посмотрела на меня.

— Могу поспорить, что Тейт чувствует себя козлом.

Она бы выиграла этот спор.

— Он будет в порядке, — успокоила я ее с большей уверенностью в голосе, чем ощущала на самом деле.

— Да, он крепкий парень. Им следовало уволить ее давным-давно. Но они смогли, только когда наняли тебя... так что он сделал это. Но все равно не вовремя.

— Да, — согласилась я и посмотрела на Тейта. Он в открытую наблюдал за мной и Венди. Я снова посмотрела на Венди. — Мне нужно идти, солнышко, он здесь, потому что везет меня домой.

Венди моргнула от потрясения. Она быстро крепко зажмурилась, а потом широко открыла глаза.

— Он везет тебя?

— Я сегодня пришла пешком, и он не хочет, чтобы я шла обратно одна, — объяснила я.

— Джим-Билли, Далтон или Бабба могут проводить тебя. Черт, да половина парней здесь готовы сделать это, — ответила она.

— Эм-м... ну, сегодня это делает Тейт.

— Ты ему нравишься, — усмехнулась она.

— Я ему не нравлюсь.

— Ты ему нравишься, — повторила она.

— Я хорошая официантка.

Она покачала головой.

— Не-а, ты ему нравишься не поэтому. — Она подалась вперед. — Ему нравишься ты сама.

— Я не в его вкусе, — ответила я, и она расхохоталась так сильно, что согнулась пополам, зажав ладони между коленями.

— Что смешного? — спросила я, когда она выпрямилась и принялась утирать глаза.

— Сестра, тебе надо побольше общаться с байкерами, — сказала она.

— Что?

— Им нравятся задницы, — заявила она, и я уставилась на нее. — И грудь. Настоящие байкеры, до мозга костей, любят, чтобы их женщины выглядели как женщины. Им нравятся формы, волосы, характер. Ты королева всего этого. Вот почему все парни здесь не могут от тебя глаз оторвать.

— Все парни здесь могут оторвать от меня глаз, — возразила я.

— Подруга, проснись. У нас бывает народ, но по вечерам стало приходить намного больше людей, и не потому, что Джонелл исследует границы непристойного обнажения, а Тоня... — Она замолчала.

— Венди, скоро лето. Люди выбираются из зимней спячки...

— Им нравится твой зад.

— Не нравится.

— И твоя грудь.

— Венди.

— И твои чертовски длинные ноги. Твои ноги просто бес-ко-неч-ны. Даже Тайлер сказал, что у тебя классные ноги, лучшие.

Это меня удивило.

— Он сказал так?

— Да, — улыбнулась она. — А он не поклонник задниц и груди, ему нравятся стройные и спортивные, но ему точно нравятся твои ноги.

— Заткнись.

— Нравятся!

— Заткнись!

— Крутышка! — проорал Тейт. Мы с Венди вздрогнули и повернули к нему головы. — Ты рассчиталась или что? — спросил он, продолжая кричать.

— Я рассчиталась, — проорала я в ответ.

— Ты будешь болтать еще час или мы идем?

Он все так же кричал, и я остро осознала — благодаря тому, как значительно снизился уровень шума, — что весь бар слушает.

— Держи себя в руках! — крикнула я.

Шум пропал совсем.

— Детка, подойди сюда, — приказал Тейт.

— Терпение, Капитан, я разговариваю с Венди, — возразила я.

— Подойди. Сюда! — скомандовал Тейт.

Я посмотрела на Венди и громко огрызнулась:

— Любитель покомандовать!

Двое мужчин и женщина, сидевшие рядом с нами за стойкой, расхохотались.

— Тебе лучше подойти, — посоветовала Венди. Я закатила глаза и потопала через бар.

Тейт смотрел, как я топаю, и повернулся ко мне всем телом, когда я обошла стойку.

— Мне нужно забрать сумочку, — раздраженно сказала я.

— Не задержись еще на год, — ответил он.

— Не задержусь! — огрызнулась я и протопала по коридору, потом остановилась и затопала обратно к Тейту. Подняв руку, я потребовала: — Ключи.

Он сунул руку в карман, бормоча:

— Вот же ты заноза в заднице.

— Повторяю, Джим-Билли может проводить меня до дома, — сообщила я ему и посмотрела на Джима-Билли, показав на него большим пальцем.

Джим-Билли втянул голову в плечи, глядя на стену бара, и сделал глоток своего пива.

— Иди за сумочкой, Крутышка, — только и сказал Тейт, положив ключи мне в ладонь.

— Ну и ладно, — буркнула я и потопала по коридору за сумочкой.

Вернувшись в бар, я проигнорировала любопытные взгляды почти всех посетителей, потому что Тейт схватил свои ключи, взял меня за руку и потащил к дверям, так что мне пришлось сосредоточиться на ходьбе.

— Пока, ребята! — прокричала я через плечо и помахала рукой.

— Увидимся, Лорен! — прокричала в ответ Венди.

— Пока, красотка! — прогудел Бабба.

Далтон кивнул, а Кристал не проронила ни звука.

На улице Тейт продолжал тащить меня к своему байку, а дотащив, резко остановил, но моей руки не отпустил.

— Знаешь, Крутышка, я бы мог обойтись без сцен каждый раз, когда захожу в этот гребаный бар, — заявил он.

Что ж, по крайней мере это была знакомая территория, а не сбивающая с толку, на которой мы находились последние пару раз, когда оказывались вместе. Я его разозлила.

— Ты первый начал, — возразила я.

Он поднял брови:

— Серьезно?

— Что «серьезно»?

— Это все, что ты можешь сказать? — спросил он.

— Но ты же начал!

— Господи, — пробормотал он и, потянув за руку, отодвинул меня в сторону от байка. Потом он перекинул ногу через сиденье и начал возиться с управлением. Байк взревел, оживая, и, могу поклясться, между ног у меня стало влажно.

Сосредоточившись на этом ощущении, я прикусила губу, чтобы не застонать, а Тейт взглянул на меня.

— Садись, — приказал он.

Я посмотрела ему за спину. Потом посмотрела на него.

— Как? — спросила я.

— Что?

— Как я сяду?

Он уставился на меня и спросил:

— Ты никогда не ездила на байке?

Я покачала головой.

Он опять уставился на меня.

Потом пришла моя очередь уставиться на него, потому что на его лице появилась медленная сексуальная улыбка, и ощущения у меня между ног стали сильнее.

— У меня мало времени, но сегодня ты прокатишься, — постановил он.

— Я знаю, ты везешь меня домой.

Продолжая улыбаться, он сказал:

— Видишь эту подножку?

И показал головой на заднюю часть байка.

Я посмотрела, увидела и кивнула.

— Поставь на нее правую ногу, хватайся за меня и перекидывай левую ногу.

— Хорошо, — сказала я и сделала, как он велел.

Это было легко, и у меня получилось без проблем, чем я была горда. Я не хотела опрокинуться, или опрокинуть Тейта, или опрокинуть байк. Ничего этого не случилось, и я уселась позади Тейта.

— Умница, — пробормотал он и начал выкатывать байк со стоянки.

— Что, прости? — спросила я, пытаясь перекричать выхлопные трубы.

Он не ответил, а вместо этого сказал:

— Держись.

— За что?

Он повернул голову и посмотрел мне в глаза:

— За меня, детка.

— Ох, — прошептала я, чувствуя себя идиоткой, и положила руки ему на пояс.

— Крутышка, — окликнул он, и я подняла глаза. Он все еще смотрел на меня. — Держись.

— Я держусь.

И я держалась!

Он выпрямился, и я немного отодвинулась назад, но он схватил мои запястья и обернул их вокруг себя, так что у меня не осталось выбора, кроме как прижаться грудью к его спине. Он отпустил мои запястья, оставив их лежать на своем плоском животе, и, прежде чем я успела издать хоть звук, мы рванули со стоянки.

Мне повезло, что его байк громко ревел, потому что я уверена, что стон, вырвавшийся из моего горла, было отчетливо слышно.

Тейт выехал на улицу, но не повез меня к гостинице.

Он поехал из Карнэла.

— Куда мы едем? — спросила я, перекрикивая ветер и рев мотоцикла.

— Кататься, — был его ответ.

— Что? — прокричала я.

— Расслабься, Крутышка, просто чувствуй, — прокричал он в ответ.

Но я не могла расслабиться и просто чувствовать. До тех пор, пока он не повернул к холмам, после чего я не могла не расслабиться и просто чувствовать.

И это было прекрасно. Мотоцикл, ветер, шум, темные пейзажи, твердое тело Тейта, волосы, развевающиеся вокруг моего лица и шеи.

Это было феноменально.

Так феноменально, что я забыла обо всем на свете, кроме того, что видела и чувствовала, и расслабленно прислонилась к его спине, положив щеку ему на плечо и глядя, как мир проносится мимо.

Еще никогда я не ощущала такой беззаботности и в то же время ясности ума. Я никогда не позволяла себе настолько расслабиться и просто чувствовать. Было в этом что-то освобождающее и умиротворяющее, но в то же время приводящее в восторг. Необычное сочетание, которое не должно было существовать, но, черт возьми, существовало.

И я наслаждалась каждой секундой, настолько самозабвенно, что даже не заметила, что мы вернулись обратно, пока Тейт не въехал на стоянку перед гостиницей. Он подъехал прямо к домику Неда и Бетти, припарковался перед ним и заглушил мотор.

Я сидела сзади, все еще держась за него, как будто мы ехали, и смотрела на Неда, который разглядывал нас.

— Детка, — окликнул Тейт, и я вздрогнула.

Я слезла с байка, и уже стояла не земле, когда Тейт встал позади меня.

— Я принесу твой новый ключ, — сказал он и пошел к стойке регистрации.

Я последовала за ним.

— Джексон, привет, сынок. Лори, — поприветствовал Нед, когда мы вошли.

— Нед, — ответил Тейт.

— Привет, Нед, — улыбнулась я.

— Ты в третьем номере, — сказал мне Нед, открывая ящик и доставая ключ на кольце, к которому был подвешен большой красный пластмассовый треугольник. Нед положил ключ на стойку, Тейт взял его, и Нед посмотрел на меня.

— Мы перенесли твои вещи, милая, надеюсь, ты не против. Бетти взяла твои чемоданы и сложила твои личные вещи. Я только перенес их и комод с холодильником, — сказал он.

— Спасибо, Нед, это так мило с вашей стороны, — ответила я.

— Мы подумали, что тебе не захочется, проработав весь день, перетаскивать свои вещи в новую комнату, — объяснил он.

— Я должна вам бутылку шампанского и игру в «Подсказку».

— Жду с нетерпением, Лори, — сказал Нед. Тейт взял меня за руку, Нед взглянул на это и быстро закончил, широко улыбаясь: — Спокойной ночи вам обоим.

— Пока, Нед, — пробормотал Тейт, потянув меня к двери.

— Спокойной ночи, Нед, — крикнула я, и дверь за нами захлопнулась.

Тейт продолжал держать меня за руку, пока мы шли к номеру, который оказался намного ближе к домику Неда и Бетти. Мне пришлось почти бежать, чтобы успевать за его длинными шагами. Дойдя до двери, он не отпустил мою руку, просто открыл дверь и подтолкнул меня внутрь.

Я сделала четыре шага вперед, а Тейт щелкнул выключателем.

Это была абсолютная копия моей предыдущей комнаты, до мельчайших деталей.

Я бросила сумочку на кровать, повернулась к Тейту и заметила:

— Такое странное чувство, как будто я вовсе и не переезжала. Это та же самая комната.

— Тебе понравилось кататься? — спросил Тейт, и я моргнула.

— Что, прости?

— Тебе понравилось кататься, Лорен? — повторил он, и я улыбнулась.

— Да, Тейт, это было...

Я не закончила, только ахнула, потому что в одну секунду он стоял возле закрытой двери, а в следующую оказался прямо передо мной, скользнул одной рукой по моей шее, под волосы, а второй обвил мою талию и притянул меня к себе.

— Что ты... — успела сказать я, прежде чем его пальцы у меня в волосах сжались в кулак, потянув назад, и его губы накрыли мои.

И он поцеловал меня.

Нет. Он меня поцеловал.

Брэд хорошо целовался и был великолепен в постели. Однако он был не первым, с кем я целовалась, и не первым моим любовником. Были у меня мужчины, которые целовались лучше, чем Брэд, но лучшего любовника не было.

Но поцелуй Тейта...

Его невозможно описать.

Этот поцелуй не был медленным, он был глубоким, влажным и таким требовательным, что у меня не осталось выбора, кроме как ответить на него. И я ответила. Мы боролись языками, прикусывали губы друг друга, наклоняли головы в сторону, и все это бездумно, во всепоглощающем сексуальном танце. Не существовало ничего, кроме наших губ, того, что мы делали, и того, что я чувствовала. Ничего. В целой вселенной.

Когда Тейт поднял голову всего на долю дюйма, я поняла, что одна моя рука лежит на футболке на его спине, а вторая обнимает его затылок. Его рука все еще сжимала мои волосы в кулаке, но вторая рука передвинулась, обхватив меня под лопатками, так что кончики его пальцев касались груди.

Мы оба тяжело дышали, наше дыхание смешивалось, я ощущала его дыхание на своих ставших чувствительными губах, а он, должно быть, ощущал мое.

Наконец он произнес:

— Черт, Крутышка.

— Что «черт»? — прошептала я, глядя ему в глаза. Они были так близко, что я могла сосчитать все золотистые крапинки в них.

— Это не хорошо, — прошептал он в ответ. Я сглотнула и почувствовала, как мой желудок разъедает кислота.

— Разве?

— Я должен сосредоточиться, — продолжил он шепотом.

— На чем? — тоже шепотом спросила я.

— На дерьме, которое не включает мысли о том, что твой рот и язык могут сделать с моим членом.

Моя рука на его спине сжалась в кулак.

— Тейт...

— И о том, такая ли сладкая твоя киска, как твой рот.

— Тейт...

— Черт, —пробормотал он.

— Тейт...

— Я должен найти этого парня, — сказал он мне.

— Знаю.

— Я вернусь, Лорен, и ты на моем байке.

При этих словах я моргнула, главным образом потому, что не поняла их, потом покачнулась, потому что он отпустил меня и, не сказав ни слова и ни разу не оглянувшись, вышел и закрыл за собой дверь.

Через несколько секунд, когда я смогла говорить, я спросила дверь:

— Вернешься откуда?

Как и коридор раньше этим днем, дверь мне не ответила.

Глава 6

Дешевка

Я сидела по-турецки посреди кровати и пялилась в ноутбук.

После поцелуя с Тейтом прошел месяц — месяц, за который случилось много чего, месяц после того, как он вышел из моего номера, и больше о нем не было ни слуху ни духу.

Несколько последних часов я провела, наконец-то просматривая скопившуюся за полгода электронную почту.

Мне следовало проверить ее раньше.

Моим родителям и сестре было известно мое местонахождение и номер сотового телефона, который купил мне Тейт. Я сообщила им эту информацию несколько недель назад. С тех пор они постоянно связывались со мной и первое время сильно переживали, но потом успокоились, услышав, что у меня все налаживается. Родители планировали навестить меня в конце лета, и Каролин со своим мужчиной, Маком, думали приехать с ними. Мне нравилась эта идея. Им понравится Карнэл, да и бизнесу Бетти и Неда это тоже пойдет на пользу.

На этом хорошие новости заканчивались, остальная часть электронных писем была неприятной.

Во-первых, были письма от моих так называемых друзей, которые «обеспокоены» тем, как поспешно я уехала из города, распродала все вещи и порвала все связи с прежней жизнью. Я получила множество приглашений поужинать или выпить, чтобы они могли поговорить со мной и убедиться, что я в порядке и уверена, что поступаю правильно.

На самом деле это означало, что они хотят выяснить мои намерения и потом сообщить их Хейли. Она знала, что я располагала сведениями, порочащими Брэда, и могла бы сделать развод неприятным. Она знала: все, что мне требовалось, — это сказать своим адвокатам надрать ему задницу (а они практически умоляли меня это сделать), и я могла бы втоптать его в грязь.

Но я не стала этого делать. Я подписала бумаги, забрала свою половину нашей совместной жизни, за несколько дней продала ее и свалила оттуда к черту.

Но потом тон писем изменился. Вместо фальшивой заботы в них появилось больше беспокойства. Потом в них появилось раскаяние. Потом — просьбы позвонить, связаться, пообщаться.

По словам моей старой двуличной подруги Обри, происходило кое-что, о чем мне нужно было знать.

Она прислала мне письмо две недели назад.

За неделю до того, как Брэд прислал свое первое и единственное письмо.

«Ри», — начиналось оно. И один вид моего прозвища, напечатанного на экране, ножом полоснул по сердцу, причинив такую боль, что я почти не могла читать дальше. Но в то же время он и разозлил меня настолько, что я почти не могла читать дальше.

Лучше бы я и не читала. Но я прочла.

Остальное гласило:

«Где ты? Я звоню тебе на сотовый, но мне говорят, что я не могу оставить сообщение. Твои родители мне не говорят. Я десяток раз звонил Каролине, но Мак не дает мне поговорить с ней.

Я не могу поверить, что ты уехала вот так. Милая, ты даже не попрощалась. Мы не смогли поговорить. Мне нужно многое тебе рассказать, ты должна узнать о том, что происходило, многое изменилось. Нам надо поговорить. Разве ты не получала мои сообщения до того, как уехала?

Мне нужно поговорить с тобой, Ри, срочно, милая. Когда получишь это письмо, позвони мне или напиши, где ты.

Я совершил ошибку, дорогая, и должен все объяснить.

С любовью,

Б»

Он совершил ошибку? Какую ошибку?

Он должен объяснить? Объяснить что?

Многое изменилось? Что именно?

С любовью? Какого хрена?

Я уставилась на письмо.

Я получала его сообщения еще до своего отъезда, но просто проигнорировала их. Он так подлизывался ко мне, стараясь сделать наше расставание мирным и не рассердить меня, что мне пришлось бы обратиться к хирургам, чтобы избавиться от него. Мне не нужно было его фальшивое беспокойство, когда он не только трахал мою лучшую подругу, но делал это много лет, оставил меня, чтобы переехать к ней, и уже начал новую счастливую жизнь.

Мне нужно было уехать. Так что я уехала.

В каких «Правилах развода» сказано, что я обязана попрощаться? Все прощальные слова были сказаны той ночью, когда он признался, что больше не любит меня, а любит женщину, которой я в течение двух лет доверяла свои тревоги о том, что с моим браком что-то не так, и говорила, что скорее умру, чем потеряю мужа.

Я нажала на крестик в верху экрана и закрыла письмо. Потом я нажала крестик на панели инструментов и закрыла программу. Потом я выключила ноутбук и захлопнула крышку.

И тут зазвонил мой сотовый.

Я взяла его и посмотрела на экран, на котором светилась надпись: «Вуд».

Нажав кнопку ответа, я поднесла телефон к уху:

— Привет.

— Привет, крошка, — поприветствовал Вуд своим мягким голосом, и у меня поджались пальцы на ногах. — Каковы шансы, что сегодня ты закончишь работу и приедешь ко мне?

Я улыбнулась в телефон:

— Вуд, я закончу после трех часов ночи.

— Я знаю, Лори.

— Я буду валиться с ног и думать только о сне.

— У меня есть кровать.

— Да, и у тебя есть работа, на которую ты уходишь в семь. А я со своей работой могу спать до полудня.

— И ты говоришь мне это, потому что...

— Я засну, а через три часа ты уже уйдешь.

— И?

— И Нед с Бетти будут беспокоиться за меня.

Я услышала, как он смеется. У него был замечательный смех.

— Я заеду, пока ты будешь на работе. Объясню маме Бетти и папе Неду, что крошка Лори будет в безопасности с дядей Вудом.

— А я буду в безопасности? — спросила я, хихикая.

— Черта с два, — ответил он, и мое хихиканье оборвалось.

— Я приеду, — прошептала я.

— Это я и хотел услышать, крошка, — ласково сказал он.

Не знаю, к чему все эти танцы. За прошедшую неделю почти каждую ночь после своей смены я заканчивала в кровати Вуда. Я не обманывала: все, чего мне хотелось к тому времени, как я туда добиралась, — это лечь спать, что я и делала. А он вставал и уходил на работу еще до семи утра, в половине случаев я даже не знала, что он ушел.

Он, кажется, не возражал. Но опять же, Кристал наняла двух новых девушек, и моя постоянная работа очень скоро закончится, поскольку обе они начинали в следующие пару дней. Думаю, Вуд оставался поблизости, ожидая свою награду.

— Я оставлю дверь открытой, — сказал он. Он всегда так делал.

— До встречи, — ответила я.

— Пока.

После этого он отключился.

Я нажала кнопку на своем телефоне, бросила его на покрывало, посмотрела на будильник и свесила свои загоревшие ноги с кровати.

Пришло время собираться на работу.

* * *

На следующий день после поцелуя с Тейтом моя жизнь круто изменилась.

Я работала по вечерам, а дни у меня оставались свободными, и это было не очень-то хорошо, потому что я знала, что целыми днями стану думать о поездке с Тейтом, потом о поцелуе с Тейтом, а потом, если останется время, обо всех остальных вещах с Тейтом.

Так что я решила заполнить свои дни чем-нибудь, чтобы не думать о нем. Я выпила кофе и поболтала с Бетти, потом завернула в «Волшебную страну» за еще одним кофе, еще одним разговором (слегка странным, поскольку, подозреваю, Солнышко и Шамблс оба были слегка под кайфом) и дегустацией следующего шедевра от Шамблса и Солнышка — божественного черничного маффина с хрустящей посыпкой. Шамблс, может, и обкурился, но все равно был в состоянии печь. После этого я пошла в автомастерскую, чтобы с опозданием забрать свою машину.

Вуда не было видно, так что я заплатила в офисе пожилой, но определенно еще клевой и сексуальной леди, которая явно давала уроки по уходу за волосами половине женского населения Карнэла. Она была стопроцентной подружкой байкера, и мне настолько понравился ее внешний вид, что я так и сказала.

— Доминик, дорогуша, — ответила она. — «Карнэл спа». Это не спа-салон, они занимаются только волосами, делают маникюр и педикюр, никаких процедур для лица или массажа, но он гей, самый настоящий, так что делает клевые прически.

Она была права. Темные волосы с потрясающими светлыми прядями и озорная стрижка здорово ей шли.

— Скажи ему, что тебя прислала Стелла, — закончила она.

— Спасибо, — ответила я, улыбнулась и помахала на прощание рукой.

Я шла к своей машине, когда Вуд подъехал на своем «Харлее». Байк был не черным, как у Тейта, а серебристым, хотя, похоже, той же самой модели.

Вуд объехал мою машину и притормозил рядом, потом перекинул ногу через байк и встал между своим байком и моей машиной, ожидая, пока я подойду.

— Привет, — улыбнулась я, но он не улыбнулся в ответ.

И когда я подошла ближе, то поняла почему.

— Видел, ты вчера вечером каталась с Тейтом.

Я тихо вздохнула и произнесла:

— Вуд.

Он посмотрел в сторону, провел рукой по волосам и пробормотал:

— Господи, Лорен.

— Я...

Он посмотрел обратно на меня и перебил:

— Он трахает мою сестру.

Я напряженно замерла всем телом.

Но он еще не закончил.

— А она замужем, и не за Тейтом.

Я отошла на фут, как будто он ударил меня.

Он в два шага подошел ко мне, вторгнувшись в мое личное пространство.

— Ты новенькая в городе, но услышишь об этом. Все знают. Лучше ты услышишь это сейчас, чем потом, когда он поиграет с тобой и выставит дурочкой.

— Вуд...

— Эти двое, черт, это длится так долго, кажется, они всегда были на взводе, творили глупости, создавали проблемы, переступали через людей, разбивали сердца, попутно развлекаясь.

До меня дошло.

— Нита, — прошептала я.

Его лицо посуровело, и он уставился на меня:

— Ты уже слышала.

— Я видела их вместе в гостинице, до того как...

— Могу поспорить, что, раз ты там живешь, он больше не встречается с ней там.

У меня перехватило горло.

Вуд подошел ближе и положил ладонь мне на шею.

— Для твоего же собственного блага. Не для моего, потому что то, что я тебе скажу, не сделает меня твоим любимчиком, а я — думаю ты уже догадалась, крошка, — хочу, чтобы ты ездила на моем байке. Но больше этого я хочу, чтобы твое лицо не выглядело так, будто я дал тебе пощечину, как сейчас, так что ты должна узнать все.

— Вуд...

Он наклонился ко мне и второй рукой обнял меня за талию.

— Ее звали Бетани, она была дочкой начальника полиции. Он привлекла внимание Тейта, когда между ним с Нитой вроде как все было кончено, один из множества раз, когда они расставались. Однако Бетани, хоть и знала все, жила как и все мы, она надеялась. Это было глупо — все знали. Тейт связался с Бетани, у них все стало серьезно, и тут в город вернулась Нита. И дня не прошло, даже часа, Лори, как они уже не могли оторваться друг от друга. Бетани узнала и перерезала себе вены.

Я резко вдохнула и попыталась отпрянуть от Вуда, но он только крепче сжал руки, так что я остановилась.

— Нет, — прошептала я.

— Да, — ответил он. — Ее нашел отец, и она выжила. Переехала в Колорадо-Спрингс. Ните что-то взбрело в голову, и она бросила Тейта. Тейт бросил полицию и стал охотником. Однако Нита регулярно возвращается и не за тем, чтобы навестить папу. И все это знают, потому что ее машину и его байк можно увидеть около гостиницы Карнэла, когда она приезжает. Она живет в Крестед-Батт, но регулярно, и довольно часто, приезжает получить свою дозу Тейта, и даже несмотря на то, что ему известно, что она законно связана с другим мужчиной, он дает ей эту дозу.

— Я не... — начала я, но замолчала, когда он сжал меня обеими руками.

— Я говорю о своей сестре, крошка, — сказал он своим нежным голосом. — И она дешевка. Я говорю это, папа это скажет. Нита дешевка. Но ты должна знать, прежде чем опять сядешь на его байк, что Тейт тоже дешевка.

После этого он отпустил меня и отошел. Я продолжала молчать, и мы оба смотрели друг на друга.

— Теперь ты знаешь, — продолжил он мягко. — Перевари это и прими решение. Ты знаешь, где меня найти.

С этими словами он ушел, а я смотрела, как он уходит, пока он не скрылся в офисе. Я стояла на месте, пока не увидела, как из офиса вышла Стелла. Она остановилась и подняла ладонь ко лбу, закрывая глаза от солнца. Я поняла, что она смотрит на меня, и когда мне показалось, что она готова подойти ко мне, я села в машину и уехала.

* * *

Мне потребовалось два дня без Тейта и без новостей о нем, чтобы спросить Кристал.

Мы были в баре, шел дождь, сплошной ливень с громом и молнией, такой сильный, что никто не желал выходить на улицу, и дела в баре шли медленно.

Я работала вместе с Джонелл, и Джонелл определенно слышала, как Тейт поступил с Тоней, потому что она пришла вовремя, была одета не как уличная проститутка и действительно обслуживала столики.

Пока она была занята, а Кристал свободна, я встала рядом с Джимом-Билли и окликнула:

— Кристал, а где Тейт?

Я почувствовала, как сбоку от меня выпрямился Джим-Билли, и увидела, что Бабба, который стоял в другом конце барной стойки, болтая с посетителями, повернулся к нам. Кристал посмотрела на Джима-Билли, потом на меня.

Потом она подошла ко мне, а Бабба неторопливо направился в нашу сторону.

— Разве он не сказал тебе, Лорен? — настороженно спросила Кристал, пристально вглядываясь в мое лицо.

— Эм... — пробубнила я. — Нет.

— Он на охоте, красавица, — вставил Бабба.

— Да, я знаю. За убийцей Тони, — сказала я.

Кристал подняла взгляд на Баббу, но он не сводил глаз с меня.

— Разве пару вечеров назад ты не была на его байке? — спросил он.

— Да, — ответила я, и Бабба опустил глаза на Кристал, но я заметила, что он поднял брови.

— Блин, — буркнула Кристал.

— Что? — спросила я. Бабба снова посмотрел на меня, и они наклонились ко мне. Кажется, даже Джим-Билли придвинулся ближе.

— Парень, который убил Тоню, серийный, — тихо сказал Бабба, чтобы слышал только наш кружок.

— Серийный? — переспросила я в замешательстве.

— Серийный, красавица. Серийный убийца. Тоня только одна из семи жертв, — объяснил Бабба, и я ухватилась за поверхность барной стойки.

— Семь? — прошептала я.

— Семь, — сказал Бабба. — Семь за четыре года. Это бесит федералов, поскольку они не любят клички, но копы зовут его Майско-декабрьский убийца. Он убивает в мае, потом убивает в декабре.

— О Боже, — выдохнула я.

— И не только в Колорадо, — продолжил Бабба. — Но все убийства произошли в регионе Скалистых гор, а в Колорадо очаг. Одно убийство в Юте, одно в Вайоминге, два в Неваде, остальные в Колорадо.

— Тоня, — прошептала я, думая, по какой-то дурацкой причине, что это сделало ее смерть еще хуже, а она и так уже была страшной.

— У них ни хрена нет, — сообщил мне Бабба. — Тоня продержалась дольше всех. Он бросил ее еще живой, и ее нашли живой, это впервые. Она так и не пришла в сознание, так что они не смогли задать ей вопросы. Он бросил ее не там, где убивал, не оставил никаких улик. У них нет ни одного свидетеля, они без понятия, где он ее подцепил, ее машина стоит возле ее дома, ключи лежат на столешнице в кухне, никаких следов взлома, никаких отпечатков пальцев, в последний раз ее видели здесь. Они не нашли ее одежду или волосы. У них нет ничего.

Я продолжала смотреть на него и не смотреть на Кристал.

— Ты знаешь про ее волосы?

— Тейт приходил к нам перед отъездом, Лорен, — сказала Кристал не свойственным ей тоном. В нем слышалась мягкость, и я наконец-то перевела взгляд на нее. — Объяснил кое-что.

Мне он не объяснил ничего.

— Так что Тейту предстоит много работы, он выслеживает этого парня, складывает кусочки вместе. Четыре года, четыре штата и семь убийств — это куча работы, — закончил Бабба.

Это имело смысл.

И все-таки он ничего мне не объяснил.

Я сменила тему и спросила, глядя Баббе прямо в глаза:

— Ты знаешь Ниту?

Бабба подался назад, почти неуловимо, но я заметила.

— Лори, — тихо сказал Джим-Билли и накрыл рукой мою ладонь, лежащую на барной стойке.

— Не думай про Ниту, Лорен, — велела Кристал, и я посмотрела на нее.

— Почему ты так говоришь? — спросила я.

— Люди всякое болтают, не слушай, — ответила она.

— Это в прошлом, — сказал Бабба, — давно, не стоит об этом думать.

— Это не было в прошлом две недели назад, когда я плавала в бассейне Неда и Бетти и видела, как Тейт нес ее в номер, — возразила я.

Я смотрела, как Бабба медленно закрыл глаза. Потом я почувствовала, как у меня в горле встал ком.

— Лорен, — сказала Кристал, и теперь ее голос звучал так мягко, что я посмотрела на нее.

Она выглядела грустной, и подобный взгляд от железной Кристал говорил сам за себя.

— Точно, — прошептала я сдавленно из-за комка в горле и отошла.

* * *

Этой же ночью, после закрытия, мы с Джимом-Билли готовились отправляться пешком до гостиницы, и я пошла за сумочкой.

Я достала ее из шкафчика, развернулась к двери кабинета и увидела там Кристал.

— Спокойной ночи, — сказала я, подходя к ней, но мне пришлось остановиться, потому что она не отодвинулась с дороги.

Я посмотрела ей в глаза.

Потом она потрясла меня, подняв руку и убрав волосы у меня с плеча.

— Я же говорила не заглядываться на Тейта, — прошептала она.

— Это он положил на меня глаз, — прошептала я в ответ.

— Это одно и то же, солнышко.

Я отвела глаза и прикусила губу.

— В этом мире нет ничего особенного, мы, девушки, это знаем, — продолжила Кристал шепотом, и я посмотрела обратно на нее. — Ты была права, Лори, держись крепко за то, что нашла, не ищи чего-то особенного. Его не существует. Мы знаем это. Просто держись за то, что есть. Да?

— Да, — тихо сказала я.

— Спокойной ночи, дорогая, — ответила она и шагнула в сторону.

Я вышла за дверь.

* * *

Трем официанткам тяжело работать в байкерском баре, расположенном в городке в Колорадо, в разгаре весны, которая, как мне сказали, могла продлиться до середины лета. Но дни становились длиннее, почти все были ясные и одинаково теплые, а потом и жаркие, так что байкеров становилось все больше, и бар гудел, особенно в конце недели.

Карнэл был очень популярен у владельцев «Харлеев», и даже бизнес Неда и Бетти пошел в гору. Каждую ночь на стоянке было четыре или больше мотоциклов. По пятницам и субботам их становилось намного больше, а кроме того, добавлялись еще и внедорожники с минивэнами.

Однако бассейн оставался полностью в моем распоряжении, когда в нем не было детей. И я каждый день плавала в нем или загорала рядом, но только днем. Псих, убивший Тоню, снова ударит только в декабре, но я не собиралась рисковать.

* * *

Тайлер пробовал новое расписание тренировок, он по-прежнему проводил одну в семь утра, но начал еще одну в час дня. Я думала, что он сделал это только потому, чтобы Венди могла заниматься. Ей нелегко было ложиться в кровать в половину четвертого утра и быть готовой к интенсивной интервальной тренировке через три с половиной часа.

Я ходила с ней три раза в неделю, в основном потому, что мне нравилось проводить время с ней, а Тайлер был отличным тренером, очень позитивным и воодушевляющим, и благодаря ему мы все ощущали себя командой, готовящейся к Олимпиаде, но мы должны быть вместе. Вместе мы выстоим, по отдельности проиграем, так что все мы выкладывались ради Тайлера и друг друга.

Я продолжала ходить на тренировки, потому что через две недели начала ощущать свои мышцы и не только потому, что они болели.

А еще через две недели они стали заметны, и на спине больше не было жирка.

Тайлер начинал тренировки в час дня с пятью из нас. Мы с Венди поддерживали всех, и она говорила, что я — показательный пример, через месяц нас стало двадцать.

Но я по-прежнему считала, что все мы сумасшедшие, потому что это все равно была пытка.

* * *

В один из понедельников после отъезда Тейта я отправилась в город поболтать с Солнышком и Шамблсом, а потом просто шаталась по городу, потому что у меня было время.

Я прошла мимо цветочного магазина, потом вернулась обратно, зашла и заказала цветы для Бетти. Я подождала, пока флорист сделает букет, заплатила за него и вышла.

Постояв на тротуаре, я зашла обратно.

— Все в порядке? — спросила флорист.

— Вы можете делать букет с утра каждый понедельник? На тридцать долларов. Я буду приходить и забирать его. Если меня не будет до полудня, не могли бы вы доставить цветы Бетти в гостиницу? Я открою счет.

— Постоянный заказ? — спросила она, подняв брови.

— Да, — улыбнулась я.

— Конечно, дорогуша.

Я протянула руку:

— Я Лорен.

Она пожала ее.

— Холли.

— Приятно познакомиться, — сказала я и вышла из магазина.

С того дня каждый понедельник Бетти получала на свою стойку регистрации букет за тридцать долларов.

Каждый понедельник я приходила с цветами, она видела меня через окна, и ее лицо озарялось улыбкой.

Иногда расплата бывает приятной.

* * *

Во второй понедельник, после посещения «Волшебной страны» и перед тем, как забрать цветы у Холли, я прошла весь Карнэл.

Тем утром я тщательно собиралась: чуть больше косметики, чуть больше украшений, красивая юбка (которая лучше обтягивала, когда у меня на костях было больше мяса, но зато теперь хорошо сидела на бедрах). Красивые сандалии без каблука, но не шлепанцы. И я очень постаралась с волосами.

Завернув за угол на границе Карнэла, я вошла на двор автомастерской.

Седой мужчина разговаривал с рабочим в комбинезоне. Он взглянул на меня, сказал что-то своему собеседнику, и тот ушел, а седой мужчина направился ко мне.

— Привет, — сказала я и остановилась перед ним.

— Привет, солнышко, — ответил он.

— Мы так и не познакомились. — Я протянула руку и заметила, что она дрожит, так что мне стало легче, когда его пальцы сомкнулись вокруг моих. — Я Лорен.

— Пап, — ответил он и пожал мою руку, после чего отпустил ее.

— Пап? — переспросила я, и он усмехнулся.

— Пап, отец Вуда и Ниты. Они называли меня «пап», а поскольку все дети, а потом все дети, у которых были дети, носились по моему дому, так или иначе разрушая его, я стал известен как Пап. Так и прилипло.

Папа Ниты. И Вуда.

— Вуд здесь? — спросила я, и мне показалось, что у меня дрожал голос. Я просто надеялась, что Пап не заметил этого.

Он с минуту рассматривал меня, его глаза были добрыми, но на лице ничего не отражалось, потом он улыбнулся и крикнул:

— Вуд!

Я посмотрела ему за спину и увидела, что Вуд уже на полпути к нам. Я заставила свои ноги стоять на месте, а не развернуться и убежать.

Пап повернулся и объявил:

— Лорен пришла увидеться с тобой.

Вуд подошел к нам, не сводя с меня глаз, и ответил:

— Пап, иди прогуляйся.

— Никакого уважения, — добродушно проворчал Пап, но ушел.

Я была слишком занята своей паникой, чтобы как-то отреагировать на их диалог.

— Привет, — сказал Вуд.

— Эм... — ответила я.

Он прищурился:

— Ты в порядке?

— Эм... — повторила я.

Он продолжал щуриться. Потом перестал и усмехнулся мне. Он сделал это медленно, и я наблюдала за его губами.

Мое сердце забилось быстрее, и я прикусила губу.

— Ты сегодня работаешь? — спросил он.

Ко мне наконец-то вернулся голос.

— Кажется, сейчас я работаю каждый вечер.

Он подошел ближе, положил ладонь на тыльную сторону моей шеи и притянул меня к себе. Я положила ладонь ему на грудь.

— Значит, у Баббы появится новый постоянный посетитель.

Я улыбнулась, глядя на него.

* * *

Вуд не соврал.

Он приходил всю следующую неделю и всегда сидел в моей зоне. Я проводила с ним перерывы, а в обед мы ходили в забегаловку, чтобы быстро перекусить.

Я не знала, что он так рано начинает работать, потому что в три часа ночи я была на его байке, и он отвозил меня домой.

В первую ночь он меня поцеловал, прямо перед дверью в мой номер. Это не был поцелуй Тейта, но он был великолепным, намного лучше любого из поцелуев Брэда, так что я все равно чувствовала себя в выигрыше.

И на следующую ночь он тоже меня поцеловал.

И на следующую.

Следующая ночь была у меня свободной, так что Вуд взял меня покататься, потом отвез меня в заведение, где подавали стейки и которое находилось в такой глухомани, которую можно было смело назвать «у черта на рогах».

Стейки оказались просто потрясающими.

Я рассказала ему о том, почему приехала в Карнэл, а значит, и про Брэда.

Он рассказал мне о Мэгги, которая взяла опеку над двумя их детьми и переехала в Гно-Бон. Дети приезжали к нему через выходные, поочередно на рождественские или весенние каникулы и на месяц летом. Он также рассказал, что плохо, что его дети растут фактически без него. Но признался, что жить с Мегги было еще хуже, потому что она была стервой. Более того, он сказал, что она была плохой женой, но хорошей матерью, а детям нужно, чтобы мама все время была хорошей, и не нужно видеть ее плохой женой и стервой.

Когда он подвез меня до гостиницы, я пустила его в свой номер, и поцелуи переросли в нечто большее.

Так же и на следующую ночь.

Следующей ночью я была без сил, и он тоже. Он остался на ночь, но мы оба спали в одежде поверх покрывала. Тогда-то я и узнала, что он так рано встает на работу, и тогда же начался этот словесный танец вокруг ночевки у него дома.

Дважды я сумела устоять.

На следующий раз он меня уговорил.

* * *

И вот теперь Карнэл стал мне домом, я больше времени проводила в постели Вуда, чем в своей (хотя мы еще и не занимались сексом), а Тейта все еще не было.

Но для меня он отсутствовал всегда. Когда-то я притворялась, что его не существует, теперь же его просто не существовало.

Как не существовало любого мужчины, который спал с замужней женщиной, зная, что она замужем, но наплевав на это.

Как, определенно, не существовало любого мужчины, который мог взять меня кататься, так целовать, меньше чем за час изменить мой мир, а потом уйти, не оглядываясь, и даже не звонить много дней, которые превратились в недели, которые превратились в месяц.

Я сняла новый купальник, который купила вместе с Венди во время забега по магазинам, который мы устроили в тот день, когда Доминик, стилист-гей, занимавшийся всеми подружками байкеров в Карнэле, подарил мне новый образ. Венди ходила со мной и была так сражена моим преображением, что заставила меня пойти с ней в торговый центр.

— Должен признать, — сказал Доминик, стоя позади меня, распушая мои волосы и глядя на мое отражение в зеркале, — думаю, ты мой шедевр.

Я тоже смотрела на свое отражение в зеркале и думала, что он не ошибся.

Он не стал менять русый цвет моих волос, которые я не стригла больше шести месяцев, но выделил яркие светлые пряди вокруг лица и немного сзади. Эффект оказался поразительным, особенно в сочетании с загаром. Я всегда носила волосы до плеч, но теперь они закрывали лопатки. Он подстриг их вокруг лица, оставив длинную густую челку, а на остальных сделал градуированную стрижку, которая придавала мне гламурный и дерзкий вид, что в сочетании с осветленными прядями делало даже прическу Стеллы, главной подружки байкера, унылой.

— Ты волшебник, — выдохнула я, глядя в свои ореховые глаза, которые вдруг стали казаться удивительно зелеными.

— Ты не первая, кто так говорит, дорогуша, — сказал мне Доминик без малейшего намека на скромность.

Венди едва позволила мне заплатить ему (и дать огромные чаевые), прежде чем вывела меня за дверь и посадила в свой CR-V. Мы с ней поехали к ближайшему торговому центру, который располагался за два города от Карнэла. К счастью, он был большим и хорошим, потому что Венди настроилась вытащить меня «из этой одежды, которая просто тебе не подходит, сестра».

И она это сделала. Мы заполнили ее маленький кроссовер пакетами — юбки, джинсы, шорты, футболки, майки, топики, блузки, туфли, ботинки, нижнее белье и пижамы.

Целый новый гардероб, только на два размера меньше.

Хорошо, что я работала по вечерам, а в «У Баббы» было много народа и я получала крупные чаевые, иначе этот забег по магазинам пробил бы крупную брешь в моей заначке.

Но должна признать, что дело было не только в Венди. Дело было во мне, загорелой, с великолепной прической, девушке байкера, которому нравилось катать меня на своем байке, и самое главное — на два размера меньше.

Прошло больше пяти лет с тех пор, как я была такого размера. До того, как Брэд начал трахать Хейли и моя жизнь разрушилась. Я чувствовала себя заново рожденной, потому что так оно и было.

Я бросила купальник в свою новою корзину для белья (плетеную, я купила ее в милом маленьком магазинчике, который открылся в городе на прошлой неделе). У меня было пять купальников: два танкини и единственный купальник-бикини, который когда-либо у меня был — не малюсенький бикини, но все равно сексуальный (по крайней мере я так считала), и он устраивал меня — для загорания у бассейна и два купальника для плавания. Потом я приняла в душ. Закончив, я вытерлась, увлажнила кожу лосьоном, побрызгалась духами и надела новый комплект белья. Темно-фиолетовый с большим количеством черного кружева.

Я накрасилась (в макияже я решила придерживаться середины между Кристал и старой версией себя), высушила волосы феном с помощью круглой щетки, как показал мне Доминик, надела бледно-сиреневый топ, лямки которого были уже, чем у майки, но все же не тонкими полосочками, и если я не буду аккуратна, то будут видны лямки моего лифчика. В сочетании с загаром топ смотрелся просто отлично, я не собиралась себе льстить, но даже я вынуждена была это признать. Я натянула новую пару джинсов, надела широкий темно-коричневый ремень и новые фиолетовые босоножки на шпильках. Мне потребовался почти месяц, чтобы привыкнуть часами ходить на высоких каблуках, но больше я их даже не ощущала, а эффект на мои чаевые они оказывали поразительный.

Я положила в сумочку свежее белье, дезодорант, надела колпачок на зубную щетку и бросила ее туда же вместе с резинкой для волос, перекинула сумку через плечо и вышла из номера.

Я помахала рукой Неду, он помахал мне в ответ, я села в машину, поскольку позже поеду к Вуду (надеюсь, Нед понял, к этому времени он уже должен был привыкнуть), и направилась в бар.

Глава 7

Как все

— «Джек» с колой, три бутылки «Курз» и «Танкерей» [марка джина — прим. пер.] с тоником, — заказала я Баббе, уставившись в свой блокнот, но даже опустив голову и не глядя на него, я все равно поддразнила (как обычно). — И поживее, большой парень. Последний заказ моя бабушка сделала бы быстрее, а она ездит в инвалидной коляске.

— Черт, — пробормотал Бабба. Я вскинула голову, потому что это не был его обычный остроумный ответ на мое поддразнивание, и увидела, что он побледнел и смотрит мне за спину.

Я начала разворачиваться, чтобы посмотреть, что же там такое, что заставило его выглядеть так, словно он увидел призрака, но не успела, потому что внезапно с моей шеи отвели волосы и к ней приникли шершавые губы, а вокруг талии скользнула рука, притянув меня спиной к высокому крепкому телу.

— Что... — начала я, напрягаясь, но рука поднялась, выдернула блокнот из моих пальцев и бросила его на стойку.

Я почувствовала, как из другой руки выдернули карандаш, и, повернув голову, увидела, что меня держит Тейт. Тейт с бородой, с густой бородой. Она выглядела слегка всклокоченной, но тем не менее горячей.

Тейт смотрел на Баббу.

— Скажи Венди подать эти напитки, Баб, у Лори перерыв, — приказал он, потом взял меня за руку и потащил по коридору.

— Эй! — рявкнула я, пытаясь выдернуть руку, но он держал крепко и продолжал тащить меня.

— Тейт! — крикнула я, но он, не останавливаясь, прошел мимо кабинета, мимо кладовой, прямо к темному, плохо освещенному углу коридора.

Потом его ладони легли мне на бедра, и он прижал меня к стене.

— Тейт, — рявкнула я, но он сосредоточенно рассматривал меня, не отводя глаз от моей груди. Он провел ладонями вверх по бокам и остановил их, касаясь большими пальцами как раз под грудью.

— Боже. — Он посмотрел мне в глаза, потом на волосы. — Что ты сделала с собой, малышка?

— Тейт, — повторила я, но больше ничего не сказала, потому что он наклонил голову и поцеловал меня.

Его губы и язык творили чудеса, лишая мой разум любых мыслей о том, что он обманщик, что не звонил целый месяц, что я с Вудом, и наполняя его только мыслями о том, чтобы ответить на его поцелуй как можно сильнее. Борода тоже способствовала, меня никогда не целовал мужчина с бородой — она царапалась, но очень сексуальным образом.

Оторвавшись от меня, он не отстранился, а просто перестал меня целовать, касаясь своими губами моих, так что наше дыхание смешивалось.

— Сладкая, как я и запомнил, — пробормотал он мне в губы.

— Тейт, — прошептала я.

Он убрал одну руку с моего бока и положил ее мне на шею, а голову поднял на два дюйма.

— Я не смог его найти, детка, — сказал он, проведя большим пальцем по моей челюсти.

— Что, прости?

— Того ублюдка, который убил Тоню. Я был везде. Мудак не оставил ничего. Он призрак.

— О нет, — выдохнула я.

— Копы, федералы — все в тупике. Включая меня.

— Мне так жаль, — прошептала я.

— Теперь мне придется сказать ее родным, что я ничего не нашел, — продолжил он.

— Тейт.

— Это хреново, — закончил он.

Я медленно вдохнула, и, пока я это делала, у меня в голове все встало на места.

— Тейт... — начала я, и он провел большим пальцем по моим губам.

— Хреново, но, черт, Лори, как же хорошо быть дома, — прошептал он. Он убрал палец и начал наклонять голову.

— Тейт! — крикнула я и отпрянула к стене.

Он поднял голову:

— Что?

— Пожалуйста, не мог бы ты отойти? — попросила я.

Его глаза внимательно изучали мое лицо в приглушенном свете.

— Нет, — ответил он.

— Нам надо поговорить, — заявила я. Во время поцелуя я обвила руками его шею, а теперь слегка отталкивала его плечи.

— Хорошо.

— Позже. Я работаю. Завтра мы... пойдем...

Он перебил меня.

— Ты здесь. — Его ладонь, лежавшая рядом с моей грудью, скользнула на спину. — Я здесь. — Его рука с моей шеи скользнула в волосы. — Говори.

— Мне нужно, чтобы ты отошел, — сказала я ему.

— Меня долго не было, Крутышка, ты нужна мне именно тут.

Я склонила голову набок:

— Ты хочешь сказать, что не заезжал к Ните в любое время за прошедший месяц?

Его тело превратилось в камень, и меня охватило довольно пугающее ощущение.

— Какого хрена? — спросил он пугающим голосом.

— Возможно, ты захочешь отпустить меня, — предложила я.

— А возможно и нет, — возразил он.

— Я знаю про Ниту, — сказала я ему, стараясь, чтобы это не звучало как обвинение, но была абсолютно уверена, что вышло именно так.

— Да? И что ты знаешь?

— Достаточно, чтобы это был последний поцелуй, который ты получишь от меня.

— Может, объяснишь? — отрезал он еще более пугающим голосом.

— Хорошо, я объясню. — Я надавила ему на плечи, но ничего не получилось, так что я сдалась. — Мой муж бросил меня ради моей лучшей подруги, и он трахал ее пять лет.

— Это я уже знаю, Крутышка.

— Так что давай просто скажем, что я не горю желанием связываться с мужчиной, которому наплевать, что у него долговременная интрижка с замужней женщиной.

Тогда он отпустил меня, двигаясь быстрее, чем я когда-либо видела. Так быстро, что я оказалась не готова и была вынуждена прижать руки к стене, чтобы удержаться на ногах.

Он шагнул назад, но больше не сделал ни одного движения и не сказал ни слова.

Так что заговорила я.

— Вижу, я достаточно ясно выразилась.

— А я вижу, мы, блядь, вернулись к началу, — ответил он.

— Что?

Он подался вперед, так что я видела только его лицо, и по агрессивности, с которой он это сделал, я поняла, что очень недооценила ситуацию и атмосферу. Я видела его очень злым, пугающе злым.

Но поняла, что теперь он просто в ярости.

— А ты хоть на секунду подумала, Крутышка, — прорычал он, — спросить про Ниту у меня?

Но в ярости могут быть двое.

Потому что той ночью на его байке и во время поцелуя он показал мне обещание чего-то особенного.

А потом он ушел и даже не позвонил!

— Вуд мне вполне понятно объяснил, — едко ответила я.

— Вуд, — прошептал он.

— Вуд, — повторила я.

— Он тебя уже трахнул? — хрипло спросил Тейт, и я попыталась шагнуть назад, забыв, что уже стою около стены.

— Это не твое дело! — огрызнулась я.

— Еще не трахнул, но трахнет, — постановил он. — Не повезло тебе, что рядом не оказалось никого такого же любезного, как Вуд, чтобы рассказать тебе пару вещей про него.

— Да? Например?

— Жаль, детка, но, устроив эту сцену, ты проиграла. Тебе придется выяснять самой.

С этими словами он развернулся на месте, и я смотрела, осознавая, что тяжело дышу, пока не перестала дышать, потому что он остановился и повернулся ко мне.

— Так это все ради Вуда? — странно спросил он.

— Что все?

Он раздраженно махнул рукой, обведя меня целиком.

— Нет, — огрызнулась я.

— Раньше, Крутышка, ты выглядела лучше. Теперь ты выглядишь как все.

И с этим весьма успешным последним словом он исчез в конце коридора.

Глава 8

Мартини и маникюр

Наступил следующий день после возвращения Тейта. Вчера, закончив работу, я поехала к Вуду, разделась, натянула одну из его футболок и забралась к нему в кровать, разбудив его ровно настолько, что он притянул меня к себе и снова заснул (но я не заснула).

В объятьях Вуда я не ворочалась, потому что не хотела разбудить его, но никак не могла выкинуть из головы сцену с Тейтом.

Или его поцелуй.

Или его слова: «Черт, Лори, как же хорошо быть дома».

Или его слова: «Раньше, Крутышка, ты выглядела лучше. Теперь ты выглядишь как все».

Постепенно я провалилась в сон, и, как обычно, к тому времени, когда я проснулась, Вуд уже шел.

Теперь я лежала на солнце в своем фиолетово-голубом танкини, топ которого был сшит из сетки с ярко-синей вышивкой сверху и по подолу. Грудь прикрывали вшитые чашечки, а сетка ниже позволяла увидеть тело. В ногах моего шезлонга лежало ярко-голубое парео, на полу сбоку стояла диетическая кола, рядом лежал сотовый телефон. На мне были солнечные очки и масло от солнца, от которого все тело блестело, а в руках я держала дешевый журнал.

Я также ждала, пока высушится последняя партия моей стирки. У Неда и Бетти была прачечная в торце здания рядом с их домиком, напротив помещения с торговыми аппаратами. Стиральная и сушильная машины стоили дорого, намного дороже, чем в прачечной самообслуживания в городе (я проверяла), но я платила, потому что это было удобно, всего через две двери, так близко, что я могла притвориться, будто они находились в моем гараже, а не через два гостиничных номера.

Я читала про каких-то попавших в тюрьму знаменитостей и разглядывала их фото в оранжевых комбинезонах, когда услышала рев «Харлея». Стояло лето. Это Карнэл. Рев «Харлеев» был неотъемлемой его частью, так что я не обратила на него никакого внимания.

Вернее, не обращала внимания, пока не услышала топот мотоботинок по плитке.

Я подняла глаза и увидела, что ко мне идет Тейт. Он шел прямо ко мне, но смотрел на стоянку, так что я повернула голову и посмотрела себе за спину.

Четверо парней, похоже, копались в своих мотоциклах, но два из них — один стоял, другой сидел на корточках — смотрели в мою сторону.

Я повернулась обратно и увидела, что Тейт уже возвышается надо мной.

— Отличное шоу, Крутышка, — хрипло прорычал он. — Как только станет известно, что ты живешь здесь, у Неда с Бетти не будет отбоя.

И почему мне вообще приходило в голову, что этот, хоть и красивый, мужчина не был мудаком?

— Я могу тебе чем-то помочь? — огрызнулась я.

— Да, малышка, — ответил он с намеком в голосе. Я поняла это, потому что он оглядывал меня с головы до ног. На нем были очки с зеркальными стеклами (и они ему шли, вот гадство), но я видела, что его взгляд путешествуетпо моему телу.

— И? — раздраженно поторопила я, стараясь не ежиться под его взглядом. Тайлер фантастический тренер, но он не волшебник.

Глаза Тейта, скрытые очками, посмотрели в мои.

— Ты нужна Крис, чтобы обучить двух новых девушек. Пока поработаешь днем.

— А Крис не может сказать мне об этом сама, потому что...

— Потому что она одна в баре. Приехали несколько парней, и она занята, потому что, как только Бабба увидел, что я вернулся, он сразу же свалил. Уехал сегодня утром.

Я уставилась на него, потом подумала о Кристал и прошептала:

— Черт.

— Так что ты работаешь днем, — закончил он и собрался уходить.

— Днем ужасные чаевые, — буркнула я, как раз когда у меня зазвонил телефон. Я сказала это не для того, чтобы задержать Тейта, просто чтобы поныть.

— Переживешь, — буркнул он в ответ. Я потянулась к телефону — к его телефону, если быть точной, поскольку он заплатил за него — и, увидев на экране имя сестры, нажала кнопку ответа. Это меня удивило, она должна быть на работе, а она никогда не звонит в рабочее время.

— Кэрри, милая, что случилось? — спросила я.

— Лори.

Ее голос сорвался, и я резко села, опустив обе ноги на прохладную плитку.

Больше она ничего не сказала.

— Кэрри, скажи мне, что? — настаивала я, слишком сосредоточившись на этом, чтобы заметить, что Тейт остановился и двинулся обратно ко мне. — Кэрри!

— Папа, — прошептала она и разрыдалась.

Я свернулась в клубочек. Это вышло автоматически. Пятки уперлись в лежак, колени поднялись к груди, и я прижалась к ним.

Я сделала так, потому что любила папу, а голос сестры разбил еще новый для меня образ подружки байкера, превратив прямиком в восьмилетнюю папину дочку.

Это был мой недостаток. Надо сказать, я плохо справлялась с кризисами. Это все папина заслуга, у него в доме было три женщины и он относился к тем мужчинам, которые являются настоящим главой семьи. Именно он заботился обо всем большую часть моей жизни и превратил меня в папину маленькую девочку.

— Что с папой? — прошептала я, но она не ответила. — Кэрри, детка, что случилось с папой?

Тейт присел на корточки сбоку от меня, но я все еще была сосредоточена на телефоне.

— Сердце... — всхлипнула она. — Инфаркт.

Я закрыла глаза и вжалась лбом в коленку.

— Скажи мне, — прохрипела я, потому что у меня перехватило горло. Она продолжала молчать, и я взмолилась: — Пожалуйста, солнышко, скажи.

— Он... он жив, Лори, но врачи... врачи беспокоятся.

Мое тело дернулось от рыдания, и я едва почувствовала, как телефон выскользнул у меня из руки. Однако я осознала, что моя ладонь освободилась, потому что обеими руками обняла колени и заплакала, смутно слыша, как Тейт разговаривает.

— Это Тейт Джексон. Вы кто? — Он помолчал. — Я друг Лори, ты ее сестра? — Еще одна пауза. — Хорошо, с тобой рядом есть кто-нибудь? — Еще пауза. — Передай ему трубку. — Пауза. — Это Мак? Тейт Джексон, друг Лори. Что случилось?

Я почувствовала, как вокруг моей руки сомкнулись сильные пальцы и настойчиво, но нежно, потянули меня вверх, подняв с лежака и поставив на ноги.

— Подожди секунду, — сказал Тейт в телефон. — Малышка, надень свой платок и собери вещи, — мягко приказал он.

На автомате я сделала, как он сказал. Когда я собрала вещи и сунула ноги в шлепанцы, он взял меня за руку и повел от бассейна к моему номеру.

— Слушаю, — сказал он в телефон. — Я прослежу, чтобы она собралась, и посажу ее на самолет. — Еще одна пауза. — Да. — Пауза. — Хорошо, перезвоню через час.

Мы подошли к двери. Тейт завершил разговор и взял ключ у меня из руки, которой я прижимала к груди все свои вещи.

— Что сказал Мак? — спросила я.

— Заходи, малышка, — мягко ответил он и открыл дверь.

Я вошла и бросила все, кроме банки, на кровать. Банку с колой я поставила на прикроватную тумбочку и повернулась к Тейту.

— Что он сказал?

— Твой папа в операционной, — ответил Тейт, и я закрыла глаза. — Детка, тебе нужно на самолет.

Я открыла глаза и прошептала:

— Верно.

— Иди в душ, — приказал он.

— Хорошо, — прошептала я и покорно поплелась к ванной.

Тейт пошел к двери, но я остановила его, окликнув по имени.

— Тейт.

Он повернулся ко мне.

— Мак сказал... — Я сглотнула. — Как мама?

— Она там, — соврал он.

— Тейт, — прошептала я, обняв себя руками, и Тейт оказался передо мной, кажется, меньше, чем за секунду.

Он положил ладони мне на шею, там, где она переходит в плечи.

— Не очень хорошо.

Я подалась вперед и уперлась лбом ему в грудь.

— Он опора, — прошептала я, глядя в пол.

Тейт сжал ладони:

— Лори, иди в душ.

Я запрокинула голову и посмотрела на него, удерживаясь на ногах только потому, что упиралась ладонями в его пресс.

— Наша, — продолжала шептать я.

— Что?

— Он наша опора, — объяснила я, и слезы начали течь так сильно, что я не знала, где заканчивается одна и начинается другая. — Мы... мы... девочки. Его девочки. Мы сломаемся, — закончила я, из моего горла вырвалось громкое рыдание, которое прозвучало так же мучительно, как ощущалось.

После чего я оказалась в объятьях Тейта.

* * *

— Лори, малышка, просыпайся, — услышала я голос Тейта и открыла глаза.

Мы были в самолете, и я прижималась к нему, положив голову ему на грудь, а руку на живот.

Я закинула голову назад и посмотрела на него.

— Мы садимся, нужно поднять спинки кресел, — тихо сказал он.

— Точно, — прошептала я и отодвинулась, потом убрала волосы с лица и села.

Тейт находился со мной в самолете по причинам, известным только ему. Мне было известно только, что он сумел отправить меня в ванную в моем номере, а потом исчез. К тому времени как я вышла из душа, в моей комнате находилась Бетти, а чистое белье из моей стирки было сложено на кровати. Мягко уговаривая, она проследила за тем, чтобы я накрасилась и высушила волосы, и я оделась в то, что она подобрала для меня. Пока я это делала, она паковала мои вещи, добавив к ним косметичку и щетку для волос, когда я закончила.

Потом раздался стук в дверь, Бетти нацепила мне на нос темные очки, словно я какая-нибудь знаменитость, и Нед быстро вывел меня из номера к большому черному «Форд Эксплорер», за рулем которого сидел Тейт.

— Что ты тут делаешь? — спросила я Тейта, когда Нед забросил мою сумку на заднее сиденье.

— Я тебя отвезу, — ответил он, после чего мы тронулись, и я едва успела помахать Неду и Бетти, которые стояли возле моего номера.

— Чей это внедорожник? — спросила я, когда мы выехали из Карнэла.

— Мой, — ответил Тейт.

Я посмотрела на него:

— Ты ездишь на «Харлее».

— Не люблю сажать плохих парней на свой байк, когда поймаю, Крутышка. Вредит имиджу.

— Ох, — пробормотала я, отворачиваясь к дороге, мрачные мысли заполнили мой разум, и я замолчала.

После молчаливой поездки в Международный аэропорт Денвера, от которой волосы чуть не встали дыбом (много позже я пойму, что это из-за того, что мой самолет вылетал и у Тейта оставалось мало времени, чтобы успеть доставить меня к нему), я выяснила, что он не просто подвозил меня. Потому что он не высадил меня. Он припарковался на временной стоянке, провел меня к билетной стойке, мы зарегистрировали мою сумку и забрали два билета (хотя я этого не знала) и оба встали в очередь на досмотр. И все это время Тейт нес две сумки: в одной руке мою (другой рукой он почти все время держал меня за руку), а на плече еще одну, но я была слишком не в себе, чтобы заметить.

— Ты не можешь пройти, если у тебя нет билета, — сообщила я ему.

— У меня есть билет, — ответил он, глядя поверх моей головы на очередь.

— Куда? — глупо спросила я, и он наклонил голову, чтобы посмотреть на меня.

— В Индианаполис.

Мои брови взметнулись вверх.

— Ты летишь со мной?

— Отвезу тебя, а завтра вернусь домой.

— Что?

— Крутышка, ты не в себе. Я отвезу тебя к семье, а завтра полечу домой.

— Это безумие, — прошептала я.

— Это то, что я делаю, — ответил он.

— Но...

— Заткнись, Крутышка.

Я уставилась на него, потом сказала:

— Ладно.

Потом мы с Тейтом прошли досмотр и поднялись на борт.

А сейчас мы с ним приземлялись в Индианаполисе.

Самолет приземлился, закончили рулежку. Мы отстегнули ремни.

Тейт встал. Он был такой большой, все еще с бородой, волосы у него отросли и завивались не только вокруг ушей, но и на шее. На нем была черная футболка в обтяжку, очень светлые джинсы, мотоботинки и змеящаяся по бицепсу очень клевая татуировка, которой я раньше не видела, потому что он всегда носил футболки с длинными рукавами. Поэтому он выглядел в точности, как ожидалось от охотника за головами (даже круче, пугающе и красивее), так что остальные пассажиры не торопили его, пока он доставал свою черную кожаную сумку с багажной полки наверху. Потом он взял меня за руку, поднял с кресла и подтолкнул вперед, положив ладонь мне на поясницу.

Мы шли по аэропорту, и я побежала, когда увидела в конце терминала возвышающуюся над толпой темно-блондинистую голову Мака, мужчины моей сестры.

Я так сильно врезалась в него, что он отошел на фут назад.

— Лори, милая, — прошептал он, обнимая меня.

Я снова начала плакать.

Он позволил мне плакать и завел с Тейтом условно односложный мужской разговор, продолжая крепко обнимать меня.

— Ты Джексон?

— Да. Тейт.

— Мак.

— Новости?

Молчание.

— Ясно.

Мак передвинул меня себе под бок, обнял одой рукой за плечи и повел меня к эскалатору, который вел вниз, к выдаче багажа.

— Случилось еще кое-что, — сказал Мак, когда мы сошли с эскалатора, и сжал обнимавшую меня руку.

— Да? — спросил Тейт, и я запрокинула голову, чтобы посмотреть на Мака.

— Что? — прошептала я.

— Твоему папе сделали операцию, он в палате интенсивной терапии. К нему пустили только твою маму. Врачи наблюдают его и хотят, чтобы он отдохнул, — сказал мне Мак.

— Хорошо, — ответила я.

Мак замолчал, и мы остановились перед багажной каруселью.

Потом он набрал воздуха в грудь и произнес:

— Брэд в больнице.

Я вырвалась из-под его руки и сделала шаг назад с криком:

— Что?

— Лори... — начал Мак.

— Крутышка, — сказал Тейт.

Я повернулась к Тейту и сообщила ему:

— Это мой бывший.

Он подошел ко мне и взял за руку:

— Хорошо, малышка.

— Мой бывший — это мой бывший муж, который пять лет нашего брака трахал мою лучшую подругу, — заорала я, не замечая, что другие пассажиры повернулись и уставились на нас.

— Да, детка, я знаю.

Тейт поднял мою руку и приложил ладонью к своей груди, накрыв своей.

— Он в больнице, — завизжала я, — где мой папа лежит в реанимации!

Тейт наклонил голову, так что его лицо оказалось напротив моего.

— Лори, успокойся.

— Нет! — крикнула я ему в лицо. — Вот мудак!

— Хочешь, я его побью, когда мы приедем туда? — спросил Тейт на полном серьезе, и я моргнула.

— Что?

— Я побью, — заявил он.

— Ты... ты... побьешь его?

— Только скажи, детка.

— А тебя... тебя не арестуют за такое? — спросила я.

— Вероятно, — ответил он.

— Тогда, наверное, не стоит, — решила я.

— Как скажешь, — пробормотал он и повернулся к багажной карусели, передвинув мою руку себе на талию и положив свою мне на плечи.

— Скажи, когда увидишь чемодан, — проинструктировал Мак, но его голос звучал так, будто его что-то рассмешило.

— Ага, — сказал Тейт, глядя на движущуюся ленту.

— Кстати, ты хорош, — продолжил Мак.

— Что? — спросил Тейт.

— Мне потребовалось пять лет с Кэрри, чтобы выяснить, как успокоить ее. Лори прожила в твоем городе сколько? Месяц? Блин, мужик, ты мастер.

Тейт хохотнул.

Этот диалог прошел мимо меня. Прокричавшись, я стояла в аэропорту Индианаполиса, собираясь в больницу, где мой папа, которого я обожала, но заставила волноваться о себе шесть месяцев (или дольше), лежал в реанимации, а мой бывший муж находился там по причинам, которые могли означать только одно — он сошел с ума.

Поэтому я привалилась к боку Тейта и положила голову ему на плечо.

Он крепче сжал руку на моих плечах.

И только много, много позже я вспомнила, что не позвонила Вуду.

* * *

К тому времени как мы доехали до больницы святого Винсента резервуар для слез определенно иссяк, потому что, когда я вошла в приемный покой и мама с Каролиной бросились ко мне, все, что я могла, — это просто держать их в объятиях.

— Я так рада, что ты здесь, — прошептала мне на ухо мама. — Я так скучала по тебе, милая.

Я только крепче обняла ее.

Прошло много времени, прежде чем мы разъединились и они отступили на шаг. Кэрри первая посмотрела на Тейта, и ее рот тут же открылся от удивления.

— Мать моя женщина, — пробормотала она.

Мама услышала Кэрри и перестала грустно улыбаться мне. Она подняла глаза на Тейта, потом моргнула и откинула голову.

— Эм... Мама, Кэрри, это Тейт Джексон. Он мой бо...

— Бойфренд, — твердо заявил Тейт. Его глубокий хриплый голос наполнил приемный покой, и могу поклясться, что Кэрри выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок, потому что ее тело начало неконтролируемо раскачиваться, а мама продолжала моргать.

Я потрясенно взглянула на Тейта, но он смотрел куда-то поверх головы Кэрри.

— Я могу вам помочь? — спросил он, и я повернулась, чтобы узнать, на кого он смотрит.

Там стоял Брэд, он выглядел бледным и несколько осунувшимся, хотя все равно выглядел как Брэд, но после всех этих месяцев, после всего, что случилось до, после месяца в Карнэле с мужчинами вроде Тейта и Вуда он больше не казался мне моим великолепным красивым Брэдом.

У его были светло-коричневые волосы, которые он при помощи стайлера укладывал назад, и как всегда, даже в приемном покое больницы, его волосы выглядели идеально. Помыв голову, он не оставлял их лежать как придется. Он укладывал их и иногда возился с ними дольше, чем я сушила свои феном, а это говорило о многом, потому что у меня были густые волосы. Он был всего на три дюйма выше меня, так что ему не нравилось, когда я носила очень высокие каблуки. У него были голубые глаза, которые я когда-то считала пронзительными. Теперь же я считала их просто голубыми. И у него было великолепное тело, но он довел его до совершенства, посещая спортзал пять раз в неделю, никогда не пропуская. Он ходил туда, даже когда болел, настолько отвратительной была для него мысль о потере своей тщательно созданной внешности.

Он не отрывал от меня глаз.

— Ри? — спросил он, уставившись на меня так, словно никогда раньше не видел.

— Что ты здесь делаешь, Брэд? — спросила я в ответ.

Услышав мой голос, он выдохнул:

— Ри.

— Мы не могли заставить его уйти, — сообщила мне Кэрри.

Брэд дернулся, как будто взяв себя в руки, и мельком взглянул на Тейта, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Это моя семья, — объяснил он.

— Что, прости? — прошептала я, чувствуя, как напряглось тело.

— Он постоянно это твердит, — пробормотал Мак Тейту.

— Полагаю, ты Брэд, — сказал Тейт Брэду.

— Да, муж Ри, — ответил Брэд Тейту.

Тейт опустил глаза на меня:

— Я думал, вы подписали бумаги.

Я кивнула ему, и он посмотрел на Брэда:

— Думаю, в глазах закона ты больше ей не муж.

Я повернулась к маме и Кэрри.

— Тейту лучше знать, он раньше был копом.

— А теперь он кто, милая? — спросила мама.

— Охотник за головами, — ответила я.

Взгляд Каролины метнулся к Тейту, и она повторила:

— Мать моя женщина.

Брэд побледнел еще больше.

Мак хохотнул.

Округлившимися глазами мама посмотрела на Тейта и прошептала:

— Ничего себе.

Не обращая на нас никакого внимания, Тейт сказал Брэду:

— Так что, полагаю, вопрос Крутышки уместен.

— Крутышки? — спросил Брэд.

— Лорен, — ответил Тейт.

Брэд, прищурившись, посмотрел на меня:

— Он зовет тебя Крутышкой?

Я всплеснула руками:

— Что ты здесь делаешь, Брэд?

Брэд направился было ко мне, но внезапно остановился, потому что Тейт встал между ним и мной и уперся ладонью в грудь Брэда.

— Это самое близкое, насколько ты можешь к ней подойти, — сказал он низким голосом.

Брэд сделал шаг назад и сердито глянул на Тейта.

— Я понял, что ты большой парень, но я хочу поговорить со своей женой.

— Тогда тебе не следовало бросать ее, когда она была твоей женой. Теперь она тебе не жена. Теперь она кое-что значит для меня, и я не позволяю мужчинам, которые мне не нравятся, приближаться к ней, а должен сказать, что ты, мужик, мне не нравишься.

Брэд перевел взгляд на меня и рявкнул:

— Ри!

Я прошла вперед на два фута, встав немного позади и сбоку от Тейта, и, выглянув из-за него, обратилась к Брэду:

— Ты хочешь сказать, что прилетел в такую даль из Феникса, чтобы устроить это представление, когда мой отец лежит в реанимации, только потому, что чувствуешь себя придурком из-за того, что подвел меня и не успел, как хороший парень, попрощаться, когда я покинула город?

— Нет, я хочу сказать, что когда услышал про твоего папу, то понял, что ты будешь здесь, и прилетел в такую даль из Феникса, чтобы сказать тебе, что хочу, чтобы ты вернулась! — ответил Брэд, и все в комнате замерли, кроме меня и Тейта.

Тейт не просто замер. Вместо этого он превратился в воплощение неподвижности. Его тело полностью обратилось в камень, что было хорошо, потому что мои кости превратились в воду, и мне пришлось схватиться за Тейта, чтобы устоять на ногах.

— Что? — прошептала я.

Брэд шагнул вперед, Тейт сдвинулся на миллиметр, и Брэд остановился, но его глаза не отрывались от меня.

— Я хочу, чтобы ты вернулась, Ри, — тихо сказал он. — Я совершил огромную ошибку.

— Да, мужик, совершил, — вмешался Тейт, и Брэд так резко повернул голову, что у него, наверное, заклинило шею, когда он поднял глаза на Тейта.

— Не вмешивайся, — выдавил он.

— Она держится за меня, приятель, так что я в деле, — ответил Тейт.

— Ри, — сказал Брэд, снова глядя на меня.

И когда он это сделал, я поняла — и это понимание прошило меня, словно пуля, меняя мою жизнь и мои представления, — что пути назад нет.

— Уходи, — прошептала я.

— Это мне или ему? — спросил Брэд, показывая большим пальцем на Тейта.

— Не Тейт, ты, — продолжала шептать я.

— Ри, — повторил Брэд.

— Честно? — тихо спросила я, и Брэд открыл было рот, чтобы заговорить, но я продолжила: — Знаешь, как прекрасна сейчас моя жизнь, Брэд? Ты вообще в состоянии понять, что такое прекрасная жизнь? Это не идеальный дом, и не попытки угнаться за Джоунсами, каждые два года меняя машину, и не правильный ландшафтный дизайнер, и не похвальба на вечеринках о том, что у тебя есть уборщица. Нет, все это дерьмо. Фасад. А за ним ничего нет.

Я не знала, откуда пришли эти слова, я просто знала, что откуда-то из глубины, эти слова жаждали увидеть белый свет и наконец-то прорвались, когда та пуля прошила меня.

— Ри...

— Ты лгал мне, и все мои друзья лгали мне в течение пяти лет. Люди, у которых есть душа, так не поступают.

— Ри...

— Знаешь, что со мной сегодня произошло? — спросила я, но не стала дожидаться ответа. — Мне позвонила сестра, и этот звонок разрушил мой мир, но мне не пришлось и пальцем пошевелить. Бетти помогла мне одеться и сложила мою сумку, и даже принесла мое белье из прачечной. Нед донес мою сумку и посадил меня в машину. Тейт купил билеты и посадил меня на самолет, он бросил все дела, чтобы полететь со мной. У этих людей свои дела, у них свои жизни. На работе Крис и Венди прикроют меня, несмотря на то, что мы с Тейтом уехали внезапно, просто потому, что так поступают хорошие люди. Так поступают люди, у которых есть душа. Вот где я сейчас, вот где я живу, это моя жизнь. Неужели ты думаешь, хотя бы на секунду, что я оставлю нечто настолько прекрасное и вернусь к тебе?

Он не ответил, так что я продолжала:

— Даже сейчас ты думаешь не обо мне. Где-то в этой больнице мой отец борется за жизнь, и моя семья ужасно напугана, а тебе все равно. Тебе плевать. Все, что тебя волнует, — это ты и твои желания. Я стою рядом с мужчиной, который бросил все, а он месяц выслеживал убийцу, и он сделал это, только чтобы отвезти меня к моей семье. Ты хоть раз в жизни делал что-нибудь подобное?

— Ты любишь меня, Ри, ты сама говорила, даже когда я объяснил насчет Хейли, — напомнил мне Брэд. — Ты говорила, что мы отыщем дорогу назад, все исправим.

— Говорила, — согласилась я, — потому что испугалась и была слепа. Ослеплена надеждой. Я ждала чего-то особенного и убедила себя, что это ты. Потом ты доказал, что это не так, и преподал мне ценный урок, что ничего особенного нет. Оно не существует. Поэтому лучшее, что можно сделать, — это найти что-то настоящее. Я нашла настоящее, Брэд, и мне нравится. — Я отпустила Тейта, выпрямилась и встала рядом с ним. — Думаю, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты здесь, чтобы я могла лично сказать тебе спасибо за этот урок. Я потратила большую часть жизни, надеясь на что-то особенное. Теперь я понимаю, что мне достаточно того, что есть.

Я видела, что Брэд открыл рот, чтобы заговорить, но мне не представилось возможности услышать, что он хотел сказать, потому что Тейт положил руку мне на шею и притянул меня к себе. Я впечаталась в его тело, а он опустил голову, накрыв мои губы своими, и поцеловал меня, сильно и долго, с языком.

Прямо на глазах у моей мамы!

Но в тот момент меня это не волновало, потому что это был Тейт и он хорошо целовался, так что это единственное, что я воспринимала.

Потом он поднял голову на полдюйма и заявил:

— Ты найдешь особенное, Крутышка.

Я закачала головой, насколько позволяло место, частично возражая, частично пытаясь отойти от поцелуя.

— Особенного не существует, Тейт, — сказала я ему. — И меня это устраивает.

Его губы вернулись к моим, и он нежно сказал:

— Для тебя будет, малышка.

— Он мне нравится, — громко заявила мама.

Я смотрела, как глаза Тейта весело блеснули.

— Может, нам не стоит целоваться на глазах у моей мамы, пока мой папа в реанимации, — предположила я, и веселья в глазах Тейта стало больше.

— Не обращайте на нас внимания, — сказал Мак. — Наверное, не часто можно увидеть предварительные ласки в приемном покое. Вы нарушаете однообразие слез и уныния.

— Мак! — прошипела Кэрри. — Тейт просто поцеловал ее, это не предварительные ласки.

— Ты не внимательно смотрела, милая. Это определенно были предварительные ласки.

К этому времени Тейт поднял голову примерно на три дюйма, так что я видела, что он борется с улыбкой, а может и с самым настоящим смехом.

— Моя семья немножко чокнутая, — прошептала я.

— Я понял, — ответил Тейт.

— Мне, наверное, лучше уйти, — заметил Брэд, и Тейт не отпустил меня, но повернул голову к Брэду.

— Думаешь? — спросил он.

Я начала хихикать, и поскольку мои руки и так сжимали футболку Тейта на поясе, я просто обвила ими его талию и перенесла на него свой вес.

Но Брэд не закончил. Он подошел ближе, и я повернула к нему голову.

— Я понял, — сказал он, — насчет этого парня. — Он дернул головой в сторону Тейта. — Острые ощущения. Но я тебя знаю, Ри. Тебе захочется маникюр и мартини. Ты вернешься.

Я повернулась к Тейту и заметила:

— Я как раз собиралась поговорить с тобой об этом. Мы можем купить в бар несколько бокалов для мартини?

— Нет, — ответил Тейт.

— Ладно, — буркнула я.

— Можем мы поехать в гостиницу? — спросила мама. — Мне нужно отдохнуть, я хочу вернуться и проведать вашего отца первым делом с утра.

— Вам, девочки, придется потесниться на заднем сиденье. У нас с Тейтом слишком длинные ноги, — объявил Мак.

— Это твоя машина, милый, — сказала мама усталым голосом.

— Мама устала, — прошептала я Тейту, и он отпустил мою шею, но не отошел от меня.

— Побудь с ней, — прошептал он в ответ.

— Хорошо, — согласилась я и окликнула: — Капитан.

— Что, Крутышка?

— Спасибо.

Он поднял руку и провел костяшками пальцев по моей челюсти.

Мой разум автоматически сохранил ощущение от его прикосновения в памяти вместе с выражением его лица.

Потом я пошла к маме.

* * *

— Извини за это, — сказала я Тейту, когда мы вошли в номер, который мама сняла для нас.

Нас!

Наша ферма находилась всего в получасе езды от Индианаполиса, а Кэрри с Маком жили в городе, но на другом конце, и мама не хотела ездить туда-сюда, так что мы все заселились в гостиницу и будем жить здесь (по крайней мере я и мама), пока мама не удостоверится, что папа хорошо себя чувствует и его можно оставлять ненадолго.

После очень позднего ужина мы поехали в гостиницу, и мама настояла на том, чтобы заплатить за наш с Тейтом номер.

Тейт пытался возражать, мама проигрывала, так что она посмотрела на меня и расчехлила большие пушки.

— Твой папа поступил бы именно так, если бы был здесь.

Взгляд Тейта метнулся ко мне, он стиснул зубы и вздохнул, после чего я разрешила маме оплатить наш номер.

Теперь мы оказались в номере с огромной двуспальной кроватью.

Тейт сбросил наш багаж на встроенную полку, и я осмотрела номер, который находился в гостинице «Марриотт» и разительно отличался от моей комнаты в гостинице Неда и Бетти (хотя она стала мне домом).

— Не переживай, — пробормотал Тейт.

— Я сбегаю вниз и сниму еще один номер, попрошу на этом же этаже, чтобы мои не догадались, и буду спать там.

— Все хорошо, Крутышка, — сказал Тейт. Он сел в кресло и начал снимать ботинки.

— Тут только одна кровать, — сообщила я то, что и так было ему известно.

— Это большая кровать, — ответил он.

— Тейт... — начала я, и он поднял голову.

— Детка, все хорошо. Хватит причитать.

— Хорошо, — прошептала я и просто стояла, не зная, что делать.

Тейт знал, что делать. Он подошел к кровати, вытащил подушки из-под покрывала и сложил их с одной стороны. Потом он выложил все из карманов, лег поверх покрывала, опираясь спиной на подушки, взял пульт и включил телевизор.

Я шагнула в комнату и сказала:

— Спасибо тебе.

— За что? — спросил он, глядя в телевизор.

— Что притворился перед Брэдом моим парнем, — ответила я.

— Твой бывший — козел, детка, — продолжил он, не отрываясь от телевизора.

Тут он прав.

— И спасибо, что притворился перед моей семьей во время ужина.

— Твоя семья — это что-то, Крутышка, — сказал он, все так же глядя в экран.

И тут он прав.

— Угу, — промямлила я и взглянула на телевизор.

Потребовалось совсем мало времени, прежде чем картинки на экране меня загипнотизировали. Потому что я была истощена эмоционально и физически. Поездка вымотала меня. Брэд вымотал меня. И я была в ужасе от того, что последний раз общалась с папой посредством электронной почты.

— Детка, — позвал Тейт.

— А? — спросила я, прикипев взглядом к экрану.

— Лори, разувайся и ложись.

Я не сдвинулась с места.

— Лорен, — окликнул Тейт.

Я пялилась в экран.

— Твою ж мать, — пробормотал Тейт. Я услышала звук открывающейся молнии, после чего мое тело подвинули.

Я вскинула голову и посмотрела на Тейта в то время, как он подталкивал меня к ванной.

— Что?

— Переоденься и ложись в кровать, пока не свалилась с ног, — приказал он и сунул мне в руки что-то из одежды.

Я посмотрела на ткань.

— Это не мое.

— Это мое. Я не собираюсь тратить время, разбираясь в твоих шмотках.

— Но...

— Переоденься, Крутышка.

— Но...

Он положил ладонь мне на живот и затолкнул в ванную, включил там свет и потребовал:

— Надень это.

После чего закрыл дверь.

Поскольку у меня не осталось сил сопротивляться (совсем), я переоделась и вышла из ванной в его огромной темно-синей футболке. Я рухнула на кровать прямо поверх покрывала.

Тейт был прав: кровать была огромной. Я лежала по диагонали, он лежал на кровати, но мы не касались друг друга.

До тех пор, пока он не взял меня под мышки и не подтянул через кровать, так что моя голова оказалась у него на животе.

Я начала подниматься.

— Тейт...

Он придавил меня обратно.

— Расслабься, смотри телевизор.

— Но, Тейт, это...

— Я забрал все подушки, — перебил он меня.

Я повернула голову к нему:

— Тейт!

Он скользнул пальцами мне в волосы и начал перебирать их.

— Господи, ты такая напряженная. Просто расслабься, блин.

Я не могла расслабиться, когда он пропускал пальцы сквозь мои волосы.

Я глубоко вздохнула, стараясь, чтобы это прозвучало раздраженно, потом повернула голову обратно и положила ее на его живот.

Тейт продолжал пропускать мои волосы сквозь пальцы.

Я положила ладонь ему на живот и легла на нее щекой.

Я проследила взглядом его длинные ноги, миновав скрещенные голые ступни, и мы с Тейтом стали смотреть телевизор.

Тейт продолжал перебирать мои волосы, и я заснула.

* * *

«Но, черт, Лори, как же хорошо быть дома».

Эти слова всплыли в моем сознании, мои глаза открылись, и я увидела, что в номере темно.

К моей спине прижималось теплое тело, обняв меня рукой, и это был не Вуд.

Я находилась в гостиничном номере в Индианаполисе с Тейтом.

Я крепко зажмурилась.

Вот вам и большая кровать. Мы занимали только четверть.

Судя по тому, как я проснулась, я поняла, что больше не засну. Так что я как можно осторожнее выскользнула из-под руки Тейта и из кровати. Дойдя до своей сумки, я как можно тише подняла ее и отнесла в ванную. Я не включала свет, пока не закрыла дверь. Потом я открыла сумку, покопалась в ней, нашла свои вещи и запоздало смыла с лица косметику, нанесла увлажняющий крем и почистила зубы. Потом я задвинула сумку под раковину, выключила свет и осторожно прошла к креслу возле окна.

Если я свернусь в нем и в конце концов засну, то мне будет удобно, и я не разбужу Тейта.

Поэтому я свернулась клубочком и стала смотреть в окно на огни города — к счастью, Тейт не закрыл шторы, — стараясь очистить голову.

— Крутышка, — окликнул Тейт.

Блин.

— Извини, я тебя разбудила? — прошептала я.

— Вернись в кровать, — приказал он.

— Нет, Капитан, мне не спится. Я в порядке, такое часто бывает. Просто не обращай на меня внимания.

— Вернись в кровать, — повторил он.

— Правда, я...

Я замолчала, потому что увидела, как он откинул одеяло, потом увидела его обнаженную грудь в свете городских огней, проникавшем в окно, и этот вид загипнотизировал меня еще больше, чем телевизор. Так сильно, что я не осознавала, что он делает, пока он не взял меня на руки и не понес обратно к кровати. Не сильно церемонясь, он опустил меня на кровать, так что я аж подпрыгнула, после чего подвинул дальше, и я отползла от его коленки, когда он лег следом.

Накрывая нас одеялом, он повторил:

— Я же сказал, вернись в кровать.

— Тебе не захочется, чтобы я была здесь, — подсказала я.

Он проигнорировал мое замечание и спросил:

— Что тебя разбудило?

— Что, прости?

— Почему ты проснулась?

— У меня в голове крутятся разные мысли и будят меня.

— Что именно?

— Много чего.

— А сегодня что?

О Господи, я не могу ему сказать.

— Просто... Я хочу, чтобы папа поправился. Я почти не связывалась с ними, пока колесила по стране, разбиралась в себе, мне нужно было побыть в одиночестве и найти то, что я искала. Я знала, что они с мамой и Каролиной беспокоились. Очень беспокоились. В последнее время я стала звонить им, но последний раз я разговаривала с папой через электронную почту, — соврала я. — Я хочу услышать его голос. — А это уже была правда.

Тейт сразу определил то, что волновало меня больше всего.

— Ты не виновата в том, что у твоего папы инфаркт, детка.

— А ты не виноват в смерти Тони, детка.

Это его заткнуло.

Мы лежали лицом друг к другу, но его лицо скрывалось в тени, видно было только его плечо и руку, лежавшую поверх одеяла и освещенную светом из окон.

— Засыпай, Тейт, со мной все будет в порядке, — прошептала я.

Он снова проигнорировал меня.

— Что не дает тебе заснуть?

— Что не дает мне заснуть?

— Да, когда мысли, которые крутятся у тебя в голове, будят тебя, что не дает тебе заснуть опять?

— Они продолжают крутиться у меня в голове.

— Ты не можешь отвлечься?

— Нет.

Он замолчал.

— Тейт, — сказала я, — я пробовала все. Снотворное. Считала овец. Релаксационные техники. Ничего не помогает, но я привыкла.

— Разум мощная штука.

— Да, — мягко сказала я.

— С твоим папой все будет хорошо, Крутышка.

— Надеюсь, — прошептала я.

Мы оба замолчали и лежали так некоторое время.

Потом тихонько, на случай если он заснул, я сказала:

— Ты сегодня сделал столько хорошего.

— Детка, — буркнул он.

— Я опять тебя разбудила?

— Нет.

Слава Богу.

— Спасибо, что приехал со мной сюда, — продолжила я.

— Это всего один день.

— Все равно, — сказала я, — ты не обязан был этого делать.

— В таком состоянии ты бы в итоге оказалась на Аляске.

Это заставило меня хихикнуть.

— Не оказалась бы, — возразила я.

— Детка, серьезно, ты вела себя как робот без какой-либо программы.

Мне пришлось признать, что в некоторой степени так оно и было.

— Я же говорила тебе, что папа наша опора, — напомнила я ему.

Он не ответил.

— Я верну тебе деньги за билеты, — прошептала я.

— Поговорим об этом потом.

На этот раз я его проигнорировала.

— И за твои тоже.

— Лорен, мы поговорим об этом потом.

— Они, должно быть, стоили очень дорого.

— Ты же понимаешь английский, но просто не слышишь, — заявил он.

— Хорошо, поговорим об этом потом, — сдалась я.

Мы снова замолчали. На этот раз прошло больше времени, настолько больше, что я услышала, как дыхание Тейта стало ровнее, и поняла, по опыту жизни с Брэдом, что он заснул.

Я перекатилась на другой бок, и как только я это сделала, Тейт обнял меня рукой за талию и притянул к себе.

— Тейт, — супертихо окликнула я.

— М-м?

— Ты спишь?

— Нет.

Если он не спит, то почему притянул меня к себе?

— Эм... — промямлила я.

— Твои волосы вкусно пахнут.

— Да?

— Да.

Ого. Он считает, что мои волосы вкусно пахнут. Это приятно.

Я решила не обращать внимания на то, насколько это приятно.

— Почему ты не спишь? — спросила я.

— Потому что у меня в кровати женщина, которая никак не заткнется, — ответил он.

— Ой, — прошептала я, но потом заметила: — Но я молчала.

— И правда, — пробормотал он.

— Тогда почему ты не спишь?

Он молчал.

— Тейт?

Он вздохнул и сказал:

— Ты вкусно пахнешь, детка.

— Да?

— И с тобой хорошо.

Ой.

— Тейт...

— Просто помолчи, Лорен.

Я решила удовлетвориться этим и прошептала:

— Хорошо.

Мы оба надолго замолчали, и я уже готова была заснуть под его рукой, с его теплым телом, прижатым к моей спине, когда он окликнул меня:

— Лори?

— Что? — сонно пробормотала я.

— Вчера вечером я был зол.

— Я знаю.

— Ты хорошо выглядишь.

— Что, прости?

— Ты ни за что не можешь выглядеть как все.

Я распахнула глаза.

Он крепче прижал меня к себе и зарылся лицом в мои волосы.

— Ты всегда светишься, — тихо сказал он, и теперь его голос звучал сонно, зато у меня сон как рукой сняло. — Что-то особенное, — закончил он.

О.

Мой.

Бог.

В следующую секунду он уснул, я поняла это, когда он привалился к моей спине, его дыхание стало ровным, а его сильная рука сильнее сжалась вокруг меня, так что у меня не получилось бы выскользнуть из-под нее, не получилось бы отодвинуться. Мне придется остаться здесь, крепко прижатой к Тейту.

Я долго не могла заснуть, но мне было наплевать. Я просто лежала там и думала, что, если бы все эти годы Брэд так меня обнимал, может быть, я бы не вертелась и не крутилась, сводя его с ума. Может быть, меня вполне устраивала бы моя бессонница.

Если бы Брэд обнимал меня так каждую ночь, я бы только радовалась ей.

Глава 9

Черт, детка

Зазвонил телефон, и я открыла глаза.

Я лежала одна в кровати в нашем с Тейтом гостиничном номере.

Несмотря на огромный размер кровати я поняла, что одна, потому что не чувствовала Тейта рядом и не слышала его. На самом деле я не ощущала его присутствия нигде, душ не работал. Тейта не было.

Я развернулась к его половине кровати, потому что с той стороны стоял телефон, и увидела записку. Я села, взяла трубку и записку и приложила трубку к уху, одновременно читая записку.

«Крутышка, я на пробежке. Скоро вернусь».

Немногословный мужчина.

— Алло, — сказала я в телефон.

— Привет, милая, — отозвалась мама.

— Привет, мам.

— Я тебя разбудила?

— Все в порядке.

— Ты хорошо спала?

— Не очень, а ты?

— Нет, — ответила она. — Послушай, солнышко, мы встречаемся за завтраком, а потом едем в больницу. Мак сказал, что вернется и заберет тебя, если...

Я посмотрела на часы. Половина седьмого. Из этого я сделала два вывода: мама не сомкнула глаз, а Тейт был очень ранней пташкой.

— Тейт на пробежке, но я спущусь, — сказала я ей.

— Он на пробежке? — спросила мама.

— Да.

— В незнакомом городе?

— Ну, он охотник за головами, разберется, — предположила я. — Вряд ли его напрягают незнакомые места. Он будет в порядке. — Это не было предположением. Думаю, Тейт мог бы пробежать сквозь адское пламя и выйти невредимым.

— Мы подождем, пока он вернется. Нам не разрешают приходить надолго, а посещения начинаются в десять, — сказала мне мама. — Я уже звонила в больницу, и мне сказали, что его состояние без изменений, но это...

Она замолчала, и я услышала, как она глубоко дышит, стараясь сдержать эмоции.

— Не торопись, мамочка, — прошептала я.

Она вдохнула и сказала:

— Они сказали, то, что он пережил ночь, — уже хорошо.

Проклятье, это ужасно.

— Это хорошо, — мягко сказала я.

— Да.

— Я приму душ и спущусь, а Тейту оставлю записку. Все равно он сегодня возвращается в Карнэл, может, у него ранний вылет и ему придется пропустить завтрак и поймать такси.

— Он сегодня возвращается? — спросила мама с удивлением в голосе.

— Эм... да.

— Почему?

— Ну...

— Он должен остаться, хотя бы на день, увидеть ферму.

— У него есть дела.

— Всего один день.

Я уже слышала это раньше.

— Мама, послушай...

— Я поговорю с ним, — решила она.

— Нет! Мам, правда...

— В такое время он нужен тебе рядом. Он поймет.

— Но... — Я отчаянно искала, что бы сказать. — Ему нужно выслеживать тех, кто скрывается от правосудия. У него очень важная работа.

Мне не нравилось лгать маме. Скорее всего, Тейт вернется домой и станет помогать в баре и злиться из-за того, что приходится это делать, потому что Бабба любит рыбачить. С другой стороны, возможно, появятся какие-нибудь беглецы, которых Тейту придется поймать.

— Лори, охотников за головами много, даже на телевидении есть один. Он может поручить это кому-нибудь, — сказала она, как будто Тейт работал в офисе с кучей других охотников за головами, которые получают вызов и говорят «Я пойду», или «Ты пойдешь», или «Нет, ты пойдешь», или «Сейчас очередь Бутча, он пойдет».

— Мама...

— Поговорим за завтраком.

— Мама... — повторила я, но в дверь постучали, и я посмотрела наприкроватную тумбочку Тейта. Там лежали его сотовый, бумажник и ключ-карта «Марриотта», из чего я сделала вывод, что Тейт вышел без карты и нужно его впустить. — Послушай, в дверь стучат, Тейт вернулся. Я поговорю с ним. Если ему нужно лететь домой, значит, ему нужно лететь домой.

— Может быть, если ему нужно лететь домой, он вернется, — с надеждой предположила мама.

Вот оно что. Моя мама думает, что моя жизнь может начаться заново теперь, когда я нашла мужчину. С другой стороны, она вышла замуж за папу, когда ему был двадцать один, а ей девятнадцать. Она никогда не знала жизни без хорошего мужчины, так что не могла думать по-другому.

В дверь снова постучали, на этот раз громче. Тейт терял терпение или, может быть, думал, что меня надо разбудить.

— Я должна идти, — сказала я маме. — Увидимся за завтраком.

— Да, скажем, в восемь или как будете готовы, — ответила мама. — Я только хочу приехать в больницу до приемных часов. Посмотреть, удастся ли поговорить с врачами.

— Хорошо. — Я откинула одеяло и спустила ноги с кровати. — Увидимся в восемь. Люблю тебя.

— И я тебя люблю, Лори, и рада, что ты здесь.

— Я тоже.

— И рада, что Тейт здесь.

Я вздохнула:

— Я тоже.

— Пока, милая.

Я встала и наклонилась над телефоном со словами:

— Пока, мамочка.

Положив трубку, я бросилась через комнату к двери и не глядя, потому что это мог быть только Тейт, открыла ее.

— Ты забыл...

Я замолчала, потому что за дверью стоял Брэд.

Я не могла поверить своим глазам, поэтому просто стояла там и пялилась на него, что было плохо. Потому что Брэд воспользовался этой возможностью, чтобы войти в номер. Может, он и не был таким большим, как Тейт, но все же был крупнее меня, и мне не осталось ничего другого, кроме как отойти внутрь вместе с ним, что я и сделала, попятившись и глядя на него снизу вверх.

— Что ты тут делаешь? — спросила я, когда мы остановились.

— Видел, как он вышел на пробежку, — сказал мне Брэд.

— Тейт?

— Я знал, что ты будешь одна.

Да что ж такое!

Я тяжело вздохнула:

— Брэд...

— Нам нужно поговорить, без него.

— Нет, не нужно.

Он осмотрел меня с головы до ног и улыбнулся неотразимой улыбкой Брэдфорда Уитакера.

— Отлично выглядишь, дорогая.

Я только что проснулась, мой папа лежит в реанимации, и у меня нет настроения принимать неотразимые улыбки Брэдфорда Уитакера или раздумывать над тем фактом, что впервые эта улыбка не оказала на меня ни малейшего эффекта. Вместо этого я сосредоточилась на том, чтобы не закатить глаза.

Я ненавидела, когда он называл меня «дорогая», и сейчас вспомнила, что ненавидела это еще до того, как он меня обманул. Он тоже родился в Индиане. Мы переехали в Феникс ради его работы. Люди в Индиане не называют друг друга «дорогая». Может, «дорогуша», но не «дорогая». Я всегда считала, что это слишком фальшиво. Даже в Фениксе люди так не говорят. Ради Бога, он же не английский землевладелец, хотя ему хотелось бы им быть или по крайней мере вести себя так, словно он им был.

Эти мысли привели меня к мыслям о Фениксе — городе, который мне нравился, с классными магазинами, превосходными ресторанами и бесподобной мексиканской кухней. И еще рядом располагались Седона и Флагстафф, которые были потрясающими. А пустыня в цвету просто что-то невероятное. Но я все равно так и не прижилась там. Слишком жарко. Я так и не смогла привыкнуть к жаре. Я ненавидела лето, это настоящая пытка.

Брэду нравился Феникс. Он не любил холод и обожал гольф. Неважно, как часто я заговаривала об этом, он никогда даже не рассматривал возможность переезда куда-нибудь еще, даже когда ему предлагали работу в Вашингтоне (где мне очень хотелось бы жить, потому что это красивый, исторический и впечатляющий город) и Сиэтле (где я бывала раньше, и считала этот город великолепным до такой степени, что он стал первым местом, куда я отправилась, распрощавшись со старой жизнью — но когда я туда приехала, он не зацепил меня, как Карнэл, слишком большой, слишком мокрый, так что я не осталась).

Эти мысли заставили меня расправить плечи, посмотреть в глаза Брэду и сказать:

— Пожалуйста, уходи.

Но он не ушел. Он подошел ближе и положил руки мне на талию.

— Тебе очень идет загар, всегда шел.

Я вцепилась в его руки и попыталась убрать их.

— Уходи, — повторила я.

Его ладони скользнули мне на спину.

— А твои волосы... Мне нравятся такие, выгоревшие на солнце.

— Это подделка, Брэд. Они не выгоревшие. Они покрашены пластмассовой кисточкой Доминика, голубого стилиста всех подружек байкеров.

Я продолжала отталкивать его руки.

Он надавил мне на спину, так что наши бедра соприкоснулись.

— Неважно, — пробормотал он и продолжил: — Тебе идет такая длина. Обычно я сказал бы, что женщине твоего возраста не следует носить длинные волосы...

— Брэд! — рявкнула я, перебив его, потому что он раздражал меня во многих смыслах. — Уходи!

Он не послушал меня, слегка отклонился назад, не отпуская меня, пока я пыталась расцепить его руки у себя за спиной.

— Сколько веса ты сбросила?

— Не знаю. Какая разница? Отпусти меня. — Я толкнула сильнее.

Он притянул меня ближе.

— Твоя вчерашняя одежда, — тихо проговорил он, и я попыталась вспомнить, что было на мне вчера. Обтягивающая майка в рубчик, на этот раз лососевого цвета, джинсы с ремнем и шлепанцы. Не высокая мода, но даже я признавала, что они сидели очень хорошо. — Боже, Ри, — почти простонал он. Я заметила, что он не сводит глаз с моих губ. Я знала, что это значит, и с опозданием поняла, что ситуация быстро ухудшается.

Я дернулась назад, но он только сильнее сжал руки.

— Брэд! Пусти!

Он снова посмотрел мне в глаза:

— Нам было хорошо вместе.

Я перестала вырываться и сердито глянула на него:

— Да, было. А потом перестало.

Он наклонил голову и уткнулся лицом мне в шею.

— Я соскучился по тебе, — прошептал он.

Я снова начала вырываться, извиваясь, но его руки только крепче сжимали меня, и я почувствовала, как его губы скользнули вверх к моему уху.

— Она мне изменяла, — прошептал он, и я замерла.

— Что, прости? — спросила я.

Он поднял голову:

— Хейли. Поменяла меня на новую модель.

О Боже.

— Я зарабатывал больше Скотта. Ее новый парень врач. Хирург. Очевидно, он зарабатывает больше меня.

Я не знала, как это понимать, хотя всегда подозревала, что Хейли была с Брэдом, потому что Скотт, ее муж, не был таким успешным, как Брэд, мой дом был больше, чем ее, и она могла позволить себе приглашать Гризеллу только раз в две недели, а не каждую неделю. Из того, что она говорила, я также знала, что она хотела большего. Мне не хотелось думать плохо о своей лучшей подруге, поэтому я много раз пропускала мимо ушей ее замечания, но они всегда вызывали у меня странное чувство.

Теперь я знала.

Меня охватило неуместное желание захихикать.

Вместо этого я начала:

— Брэд...

— Она трахалась с ним два года. Даже пока мы проходили через все, через что нам пришлось пройти, Хейли, зная, что я делаю это ради нее, работала над следующим ходом. Он наконец бросил свою жену ради нее. Хейли ушла от меня, Ри. Уже некоторое время назад. Отвернулась от меня, Одри, Джанет, Колина — от всех. Давно не разговаривала с ними... или со мной. Теперь она состоит в благотворительных комитетах больницы. Считает себя элитой. Вращается в высшем обществе.

Что ж, это объясняет электронные письма. Теперь они знают, что из себя представляет Хейли. Все они. Даже Брэд.

Мне стало труднее не захихикать.

— Это не моя проблема, — напомнила я ему.

— Милая...

— Брэд, это не моя проблема, отпусти меня, — повторила я.

Он притянул меня еще ближе и опустил голову:

— Я здесь, потому что ты была права. Мы можем все исправить. Можем вернуть то, что у нас было.

Я снова начала вырываться.

— Нет, не можем.

— Когда-то нам было хорошо вместе. Потом ты перестала следить за собой...

Я сузила глаза, безуспешно пытаясь вырваться из его рук.

— Я перестала следить за собой?

— Ты же знаешь, мне не нравятся женщины с лишним весом, — объяснил он.

Поверить не могу!

— Я начала есть, потому что чувствовала, что ты меня обманываешь! — закричала я.

— Дорогая...

— Перестань называть меня так!

— Ты вернулась, — ответил он, окидывая взглядом мои волосы, потом грудь, и снова посмотрел мне в глаза, — лучше, чем раньше.

Я отпустила его запястья и уперлась ладонями ему в грудь.

— Пошел вон!

Он не обратил на меня внимания.

— И мы снова можем быть вместе, даже лучше, чем раньше.

— Серьезно, это не круто.

Он приблизил свое лицо к моему:

— Я знаю, что ты делаешь с этим парнем. Я понял. Это больно, милая, ты отомстила. Мы оба нанесли удар, усвоили урок и теперь можем двигаться дальше.

— Я не наносила удар, ты, придурок, мы разведены, — заорала я, потеряв самообладание. — Ты трахал Хейли, это продолжалось пять лет, пока мы с тобой были связаны законом! Ты хотел уйти, я тебя отпустила и живу своей жизнью. Тейт не имеет к тебе никакого отношения!

— Милая, ты сама знаешь, что хочешь, чтобы я вернулся. Ты практически умоляла меня вернуться, даже узнав о том, что случилось. Ты же расклеилась, когда я ушел.

Я начала пихаться и извиваться, пытаясь вырваться и крича:

— Да пошел ты!

Наконец у меня начало получаться. Он силился удержать меня.

— Ри...

— Пусти!...

Я не успела сказать «меня», потому что неожиданно оказалась на свободе, но меня отпустил не Брэд. Тейт, мокрый от пота, в белой футболке с отрезанными рукавами, в черных спортивных штанах, обрезанных на середине бедра, и в беговых кроссовках. Мы были так захвачены своей драмой, что не слышали, как он вошел.

Тейт схватил Брэда за его рубашку-поло со спины, потянул назад и отправил в полет, и Брэд отлетел на пять шагов, прежде чем сумел выпрямиться.

Он встал поустойчивее и сердито уставился на Тейта.

— Еще раз дотронешься до меня, и я заявлю в полицию! — крикнул он.

Не говоря ни слова, Тейт приблизился к нему. Потом смял в большом кулаке его яркую голубую рубашку и толкнул его к двери. А там дернул его вперед, отчего Брэд стал похож на тряпичную куклу. Брэд схватился обеими руками за запястье Тейта, чтобы освободиться. Тейт наклонился вперед, рывком открыл дверь и вытолкал Брэда в коридор.

Брэд отлетел назад и, пролетев половину широкого коридора, выпрямился.

— Ты мудак! — крикнул он.

— Если я увижу тебя еще раз, будет плохо. Узнаю, что она увидит тебя — будешь дышать через трубку. Тебе понятно? — прорычал Тейт.

— Да пошел ты! — крикнул Брэд.

Тейт захлопнул дверь. Я уставилась на нее, застыв на месте.

Тейт повернулся ко мне:

— Как он вошел?

Я все еще пялилась на дверь, но, услышав его вопрос, резко повернула голову и посмотрела на него:

— Я ему открыла.

— Ты открыла? — спросил Тейт, но я была слишком ошеломлена развернувшейся сценой, чтобы уловить его тон.

— Ты... — Я взмахнула рукой, показав на прикроватную тумбочку. — ...оставил свою карту. Я думала, что это был ты.

Тейт поднял руку, зажав между пальцами ключ-карту. Потом легким движением кисти он бросил карту, и я смотрела, как она пролетела по воздуху и спланировала на пол.

— Крутышка, нас двое в номере, две карты, — сказал он, и я подняла взгляд на него. Тейт вытянул руку, показав пальцем на дверь. — Знаешь, что это?

— Дверь? — задала я глупый вопрос.

— Глазок, — выпалил он, потом одним движением руки задвинул щеколду. — Знаешь, что это?

— Капитан...

Он двинулся ко мне, но сделал это так агрессивно, что я попятилась. До меня начало доходить, что он злится и злится не на Брэда. Он злится на меня.

Уперевшись ногами в стул около стола, я остановилась. Тейт подошел вплотную ко мне и тоже остановился. Я запрокинула голову, чтобы смотреть на него.

— У тебя великолепные волосы, детка.

— Тейт...

— Густые.

— Тейт...

— Мягкие.

— Тейт, — прошептала я.

— Будет очень жаль, если какой-нибудь парень срежет их ножом, после того как изнасилует тебя этим же ножом, — проревел он.

Меня тряхнуло.

— Тейт!

— На улицах полно плохих парней, Крутышка. Плохих. Они творят такие вещи, после которых смерть покажется радостью. Нельзя открывать дверь, не зная, кто стоит за ней.

— Я думала, что это ты.

— А это был не я.

— Тейт...

— Он тебя трахал? — внезапно спросил Тейт, и я снова вскинула голову.

— Брэд? — спросила я в замешательстве.

Тейт подался вперед и взревел:

— Вуд!

— Нет! — заорала я в ответ.

И тут же взлетела в воздух. Буквально пролетела по воздуху. Меня подбросило разок, когда я приземлилась на кровать, а потом Тейт оказался на мне. Он был мокрым от пота, но его вес вызывал приятные ощущения. А его губы и язык вызывали ощущения еще приятнее.

Не знаю, что на меня нашло. Я просто воспламенилась, все мысли вылетели у меня из головы, и я ответила на поцелуй с отчаянным, диким желанием.

Сунув руки ему под футболку, я задрала ее, и Тейт завел руки наверх, сдернул футболку через голову и отбросил ее в сторону. Я оттолкнулась от кровати и, перекатившись, оказалась сверху. Я целовала Тейта, потом мои губы скользнули по его бороде, вдоль челюсти, вниз по шее, и все это время мои руки исследовали его тело. Я увидела татуировку, которая охватывала плечо, спускалась вниз по руке и змеилась по груди. Я была слишком увлечена своим занятием, чтобы точно определить, что она изображала, но проследила ее языком и спустилась еще ниже, пока не добралась до его соска. Я щелкнула по ему языком и зажала губами.

В следующее мгновение я оказалась на спине, а моя футболка поползла верх. Я подняла руки, и футболка исчезла. Потом Тейт скользнул рукой мне в трусики, и его длинный палец заполнил меня, а рот сомкнулся на моем соске и глубоко втянул его.

Это было так приятно, что я выгнулась, оторвав спину от кровати. Мои пальцы зарылись в его влажные волосы, и я простонала:

— Тейт.

Его палец выскользнул из меня и коснулся клитора. Тейт сильнее сжал мой сосок, а его палец начал двигаться, и я поняла, что сейчас кончу.

— Тейт, — захныкала я.

Его рука и рот оставили меня, и я распахнула глаза.

— Только вместе, — прорычал он.

Он вцепился в мои трусики с обеих сторон и стянул их вниз. Избавившись от них, Тейт встал с кровати, и я приподнялась на локтях. Он стянул шорты, и я увидела его полностью, и весь он был одинаково прекрасен, так что у меня перехватило дыхание.

И весь он был твердый.

Он схватил мои икры и резко раздвинул их, потом толкнул вверх, согнув колени. Поставив колено на кровать, он подался вперед, отпустив одну мою икру и обхватив ладонью свой член, и я почувствовала на себе его вес.

— Ты кончишь, только со мной внутри, Крутышка, — проскрежетал он и оказался во мне, прекрасно заполнив меня.

И от ощущения его, такого твердого, заполнившего меня до предела, я снова выгнулась на кровати.

— Тейт.

Он двигался глубоко, быстро, жестко. Наши губы не отрывались друг от друга, языки сталкивались. Тейт просунул руку между нами и прикоснулся ко мне. Оргазм ударил меня, словно ракета, и я вспыхнула, мой мир взорвался, увлекая меня за собой, и мне понравилась каждая наносекунда.

Я оторвалась от его рта и простонала:

— Тейт.

— Да, девочка, — тихо пробормотал он, продолжая двигаться внутри меня.

Я отходила от оргазма, который подарил мне Тейт, когда почувствовала, как он обхватил мои бедра и потянул их вверх навстречу своим движениям. Я все еще нуждалась в нем. Я обвивала ногами его бедра, мои руки блуждали по его телу, губы выводили дорожки, язык пробовал на вкус. Все, к чему я могла прикоснуться, повсюду, куда только могла дотянуться. Его пот был замечательным на вкус, кожа еще лучше, мышцы под гладкой, блестящей кожей ощущались восхитительно.

Его ладонь оставила мое бедро, снова оказалась между нами, и мои бедра дернулись.

— Милый... — прошептала я ему в губы.

— Поторопись, детка, я близко.

— Не думаю, что могу...

Он покружил пальцем.

— Быстрее, Лори.

Мне не пришлось торопиться, он ворвался в меня, и все случилось само собой. Его бедра начали двигаться сильнее, проникать глубже, его ворчание смешивалось с моими стонами, и я снова кончила. Я крепко обвила его руками и ногами и простонала ему в рот.

Он глубоко ворвался еще раз, второй, третий, потом четвертый и пятый, рыча мне в губы.

После меня охватило такое же ощущение, как во время поездки на его байке. Разум совершенно отключился, зато я была в абсолютной гармонии со своим телом, и мне не хотелось находиться больше нигде, только здесь, в своем теле, осознавая каждый дюйм своей кожи и каждый дюйм Тейта, который был на мне и во мне.

Уткнувшись лицом мне в шею, он глухо проговорил:

— Черт, детка.

Я пришла в себя.

О Боже мой. Что я наделала?

Я отвернула голову, отпустила его волосы и положила руки ему на плечи, слегка толкнув.

Я почувствовала, как Тейт поднял голову.

— Ты всегда так заводишься?

— Слезь, — прошептала я.

— Или только для меня?

— Пожалуйста, — все так же шепотом продолжила я.

— Детка, — окликнул он, и я крепко зажмурилась, потому что было похоже, что он смеется. — Я не жалуюсь, но позже я могу захотеть действовать медленнее, и если ты так заведешься...

— Прошло много времени, — тихо сказала я, чувствуя себя глубоко униженной.

— Сколько? Десять лет?

Я повернула голову и сердито глянула на него из-за его шутки и потому, что не считала это забавным, но еще и потому, что он улыбался.

— Нет, — огрызнулась я.

— Дольше? — поддразнил он.

— Больше года, — рассказала я, но сделала это раздраженно, сопроводив давлением на плечи.

Тейт вжался в меня бедрами, и я перестала толкаться.

Он поднял брови и недоверчиво спросил:

— Даже сама?

Моим взглядом можно было расплавить.

Он уронил голову, но я успела заметить, что его улыбка стала шире. Он задел носом мое ухо и пробормотал:

— Ты трогала себя.

— Это не одно и то же, — раздраженно сообщила я.

Он поднял голову, посмотрел на меня и прошептал:

— Да, малышка, не одно и тоже.

Я решила перейти в нападение.

— Напомню, что это ты швырнул меня на кровать.

Его улыбка стала еще шире.

— Да, Крутышка, целый день ты плакала в моих руках, спала в моих объятиях, я целовал тебя, чувствовал твое тело рядом, вдыхал запах твоих волос, твоих духов, для мужчины это слишком. Я бегал целый час, быстро, но ничего не помогло. Вернулся, разобрался с этим мерзавцем, а тут ты, твои ноги, твои волосы, в моей футболке. Серьезно. Для мужика это слишком.

Должна признать, все, что он сказал, вызвало такое чувство, будто у меня снова отключается разум и я ощущаю только собственное тело, теплое и счастливое.

Но я не позволила себе отправиться туда.

— Ты встанешь? Мне нужно принять душ, а потом позавтракать со своей семьей.

Сначала он не встал. Вместо этого его глаза прошлись по моему лицу и волосам.

Потом он пробормотал: «Душ» — и внезапно выскользнул из меня, и мы оба оказались на ногах. Тейт держал меня за руку. Я лихорадочно осматривала пол в поисках его футболки, чтобы подхватить ее, надеть и спрятать свою наготу, но он потащил меня к ванной.

— Тейт! — рявкнула я, безуспешно дергая руку.

Он включил свет и подвел меня прямо к душу, потом протянул руку и открыл кран.

Я снова попыталась выдернуть руку, но Тейт в ответ резко потянул, так что я полетела вперед и едва не врезалась в него.

— Что ты делаешь? — спросила я, глядя, как он протянул руку под воду.

Он повернулся ко мне и приказал:

— Залезай.

— Что, прости? — выдохнула я. Его руки оказались на моих бедрах, и он втолкнул меня под душ, так что у меня не осталось выбора, кроме как перешагнуть через бортик и встать под душ.

Тейт залез следом за мной и задернул занавеску.

— Эм... — пробормотала я с колотящимся сердцем.

У него великолепное тело, каждый дюйм. Не знаю, сколько ему лет, но знаю, сколько мне, и может у меня больше и нет жирка на спине, а руки и плечи быстро приближались к убойным, потому что Тайлер был мистером Отжимание-до-изнеможения, но в остальном...

— Тейт, — сказала я, поворачиваясь к нему лицом и прикрывая руками грудь, но он рассматривал маленькие бутылочки, которые персонал гостиницы оставляет в ванной.

Он выбрал бутылочку и подался вперед, так что мне пришлось сделать шаг назад, и я оказалась полностью под душем.

Потом я почувствовала, как его пальцы скользнули мне в волосы.

— Мы можем?.. — начала я.

— Сначала ты, — пробормотал Тейт. — Потом ты можешь вылезти и собираться дальше.

— Я?

Он потянул меня вперед, так что мое мокрое тело вплотную прижалось к его.

Я подняла на него глаза, моргая из-за льющейся по лицу воды, и к тому времени, как сфокусировалась, его сильные пальцы уже были в моих волосах и массировали голову.

Райское блаженство.

Мне всегда нравилось, когда кто-нибудь возился с моими волосами, вот почему, когда Тейт сделал это прошлой ночью, я смогла расслабиться и заснуть под телевизор, положив голову ему на живот. В Фениксе я ходила в специальный салон и переплачивала только потому, что они предлагали пятнадцатиминутный массаж головы во время мытья.

Я привалилась к Тейту и наклонила голову вперед.

— Так приятно, — прошептала я.

Он не ответил, просто продолжил мыть мою голову, потом аккуратно передвинул меня под душ, своими большими ладонями обхватил мою голову и поднял ее, прочесывая пальцами мои волосы, чтобы смыть пену.

Потом он отодвинул меня из-под душа.

Даже не думая, я запрокинула голову и сообщила ему:

— Я мою голову два раза, а потом наношу кондиционер.

Он наклонил свой небритый подбородок, усмехнулся мне, потом наклонился еще ниже, коснулся моих губ своими, а потом еще раз помыл мне голову, после чего нанес на волосы кондицонер.

Я просто таяла, снова растеряв все мысли, когда Тейт повернул меня лицом к душу и я почувствовала, как его мыльные ладони скользнули по мне. Они были повсюду, а я просто стояла, прижавшись спиной к его груди, и наслаждалась скольжением его мокрых мыльных рук по моей коже.

Потом одна ладонь скользнула мне между ног и осталась там, а вторая поднялась к груди и обхватила ее.

Я открыла глаза и заморгала, потому что в лицо мне лилась вода.

— Тейт, — прошептала я.

Он ничего не ответил, только зажал мой сосок между большим и указательным пальцами.

Моя покрытая кондиционером голова откинулась ему на плечо.

— Тейт, — выдохнула я.

Пальцами обеих рук он снова довел меня до оргазма, на этот раз потребовалось больше времени, но оргазм был не менее потрясающим. Когда я кончила, мои бедра задрожали, тело дернулось, а ноги ослабели, и рука Тейта переместилась с моей груди на ребра, чтобы удержать меня.

Пока я приходила в себя, Тейт прижимал меня к себе, обняв одной рукой под грудью, а другую положив мне между ног, и когда я снова смогла стоять на ногах, он развернул меня и снова запустил пальцы мне в волосы, смывая кондиционер.

Закончив, он вывел меня из-под душа, поменял нас местами, так что его спина оказалась под водой, и обнял меня обеими руками, крепко прижав к себе.

Я запрокинула голову и посмотрела на него.

— Вылезай, заканчивай собираться, — мягко приказал он.

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.

— Хорошо, — прошептала я.

Он улыбнулся, еще раз прикоснулся к моим губам и отвернулся к душу.

Я вылезла, но замерла с занавеской в руке, когда увидела огромного черного орла, покрывающего спину Тейта. Одно его крыло начиналось у основания широчайшей мышцы спины, а второе охватывало левое плечо, тело птицы было изображено наискосок во всю спину и заходило на бок. Я знала, что второе крыло охватывает плечо и переходит на руку и грудь. Все левое плечо Тейта было покрыто великолепной татуировкой, а правое оставалось чистым.

Это было необычно и даже сексуально, и я опять почувствовала, как у меня ослабели ноги.

Он поднял руки, чтобы намочить волосы, потом потянулся за бутылочкой с остатками шампуня.

Я решительно задвинула занавеску, схватила полотенце и выбежала в комнату.

Там я быстренько вытерлась, вытерла волосы и обернулась полотенцем, решив отказаться от лосьона. Климат в Индиане влажный, можно обойтись и без него. Вот в Колорадо, даже торопясь одеться до того, как Тейт выйдет из душа, я бы подумала.

Я подошла к чемодану, который Тейт утром перенес обратно на стойку для багажа. Копаясь в нем, я посетовала на наш с Венди забег по магазинам, во время которого я в приступе восторга от того, что похудела на два размера, накупила только сексуальные комплекты, а после выкинула все старое белье.

Мне предстояло выбрать из нежно-розового с кружевом цвета экрю, ярко-красного с черным кружевом и серовато-зеленого с бежевым кружевом. И ни одного не сексуального комплекта. Блин!

Я схватила серо-зеленый комплект, натянула трусики под полотенце, потом сорвала полотенце и лихорадочно надела бюстгальтер, потому что услышала, что душ выключился. Я опять оборачивалась полотенцем, когда Тейт вышел из ванной с полотенцем вокруг талии.

Мой взгляд остановился на нем, и я восхитилась тем, как фантастически он выглядит с мокрыми волосами. Опять же, мокрые волосы шли в комплекте с голой грудью и широкими плечами, а такая грудь и такие плечи выглядели бы хорошо с любой головой: с мокрыми волосами, сухими или вообще без волос.

Его взгляд нашел меня и опустился на полотенце.

Потом поднялся обратно к моему лицу.

— Это все, что ты успела?

— Мне пришлось выбирать нижнее белье, — объяснила я, и мой голос прозвучал странно с придыханием.

Тейт снова усмехнулся, и не успела я понять, что он задумал, как он схватил конец полотенца и сдернул его с меня.

Я ахнула и попыталась поймать полотенце.

Тейт бросил полотенце на кровать, поймал меня за талию, немного отстранил и пристально оглядел меня.

Потом посмотрел мне в глаза:

— Хороший выбор, Крутышка.

Я постаралась сохранить хладнокровие, несмотря на то, что под его взглядом запаниковала.

— Рада, что ты одобряешь, а теперь могу я получить полотенце обратно?

Его руки скользнули вокруг меня, одна осталась на талии, а вторая поднялась вверх, к моим мокрым от воды волосам.

Я положила ладони ему на плечи и надавила.

— Нам нужно идти на завтрак, — прошептала я.

Он наклонился ко мне:

— После того как я тебя поцелую.

— Тейт, — продолжила шептать я.

Он поцеловал меня, и я опять потеряла способность связно мыслить, чувствуя только собственное тело. К тому времени как он закончил, я могла думать только о своем теле.

Тейт тоже.

— Не закрывайся, детка, — пробормотал он мне в губы. — Мне нравится вид.

— Я...

— Мне нравится.

— Но...

Он накрыл ладонью одну мою ягодицу и прижал мои бедра к своим.

— Детка, я целый месяц думал о том, когда ты станешь моей, и ждал этого с нетерпением. Не прячься от меня.

В полном потрясении от его слов я уставилась ему в глаза.

— Ты целый месяц думал об этом? — повторила я.

— Вообще-то нет, — ответил он. — Я целый месяц думал о том, что сделал с тобой в кровати. — Он улыбнулся. — И в душе. — Его улыбка стала такой сексуальной, что мои пальцы вцепились в его плечи. — И о том, что я сделаю с тобой позже. Видеть тебя в сексуальном белье — дополнительный бонус.

Мне нечего было ответить. Я даже не могла осознать его слова. Я могла только стоять в его объятьях, прижавшись к нему всем телом, и смотреть в его глаза.

— Ты собираешься стоять здесь и смотреть на меня, поцеловать меня или собираться? — спросил он.

— Собираться, — тихо ответила я, но не двинулась в места, потому что предпочла бы второй вариант (но и первый вариант — просто стоять и смотреть на него — имел свои плюсы).

— Детка, — улыбнулся Тейт.

— Что?

Он отпустил меня, но не убрал руку с моей попы, чтобы подтолкнуть меня к ванной.

По дороге я прихватила свои вещи и засела в ванной, вытерев зеркало и начав собираться. Я расчесала волосы, надела на голову белую повязку, умылась, почистила зубы щеткой и зубной нитью, нанесла на лицо увлажняющий крем и готовилась наложить минимальный макияж, когда Тейт, все еще в полотенце, вошел и стал чистить зубы рядом со мной.

Тогда-то ко мне окончательно вернулась способность мыслить, вернее она обрушилась на меня со сверхзвуковой скоростью.

Как вышло, что я стою в своем новом серо-зеленом атласном белье с бежевым кружевом в ванной «Марриотта» в Индианаполисе с Тейтумом Джексоном?

Моя кисточка для румян зависла на полпути, и я на деревянных ногах повернулась к нему.

— Как это вышло? — спросила я.

Тейт вытащил щетку изо рта и с полным ртом белой пены спросил: «Что?» — после чего продолжил чистить зубы.

Я покрутила в воздухе своей кисточкой, одним взмахом обозначив всю нашу ситуацию.

Он повернулся к раковине, положил ладонь на тумбочку, наклонил голову и сплюнул. Потом прополоскал рот. Потом повернулся, протянул руку передо мной, взял полотенце для рук и вытерся, бросив полотенце на тумбочку, когда закончил.

— Ты накинулась на меня, — ответил он.

— Я не накинулась на тебя! Ты швырнул меня на кровать!

— Верно, — улыбнулся он. — А потом ты накинулась на меня.

— Я не накинулась на тебя, я была на спине!

Он передвинулся так, что оказался позади меня, положив ладони мне на бедра, и наклонил голову, чтобы поцеловать мою шею. Я смотрела в зеркало за тем, как он это делает, и снова все мысли вылетели у меня из головы.

Потом он поднял голову и посмотрел на меня в зеркало.

— Спасибо, что напомнила мне об этом, — пробормотал он. — Значит, полагаю, я не должен говорить, что ты накинулась. Больше похоже на... напала.

— Не смешно, — сказала я его отражению.

Он снова улыбнулся:

— Детка.

— Не смешно!

— Поговорим об этом позже, — объявил он.

— Тейт... — начала я.

— Собирайся.

— Тейт! Нам надо поговорить. Это безумие.

— Мы поговорим.

— Когда?

— Потом.

— Когда потом? — спросила я.

— Потом потом, — получила я бесполезный ответ.

Я набрала воздуха в грудь… и начала наносить румяна на щеки, стоя в одном белье в гостиничной ванной с Тейтумом Джексоном, пока вышеназванный Тейтум Джексон смотрел, так и не убрав рук с моих почти обнаженных бедер.

— Кстати. Утром звонила мама, и она собирается попытаться отговорить тебя уезжать сегодня. Она хочет, чтобы ты увидел ферму, — сказала я ему.

— Ей не придется слишком стараться.

Моя кисточка замерла у щеки, и я уставилась в его глаза в зеркале.

Тейт перевел взгляд на кисточку.

— Крутышка, если ты не перестанешь ковыряться, мы никогда не позавтракаем.

— Ты остаешься? — прошептала я.

Он опустил свой заросший бородой подбородок мне на плечо и обнял меня обеими руками за талию.

— Малышка, ты только что кончила три раза, — нежно сказала он мне на ухо. — Думаешь, я полечу через четыре штата, зная, что ты наберешься сил и сегодня ночью у меня будет шанс поиграть?

У меня задрожали коленки.

— Тейт, — выдохнула я.

— А еще твой бывший муж — мудак, и пока я не узнаю, что он отправился обратно в свой коттеджный поселок на гребаном самолете, я никуда не уеду.

О.

Мой.

Бог.

— Тейт, — прошептала я.

— И мы еще ничего не знаем про твоего папу, и пока он не будет стабилен, я здесь.

Я уставилась на его отражение в зеркале.

Кто этот мужчина и что я с ним сделала?

— А как же бар? — спросила я.

— Позвоню Баббе, вставлю ему пистон, расскажу про твою ситуацию, так что он просохнет и вернется.

— А как же Вуд? — задала я самый важный вопрос.

Тейт поднял голову, но рук не убрал.

— Это позже.

— Мне нужно ему позвонить, — прошептала я.

— Нет, тебе не нужно ему звонить. Мне нужно ему позвонить. Нам с Вудом надо поговорить. Если потом он захочет поговорить с тобой, посмотрим.

— Посмотрим?

— Посмотрим, — кивнул он.

— Мне надо...

— Позже.

— Но...

Он сжал руки:

— Господи, Лорен, позже.

Мы смотрели друг другу в глаза через зеркало.

Потом он сказал:

— Детка, завтрак.

— Точно, — прошептала я.

Он опустил голову, поцеловал мое плечо, пощекотав кожу бородой, и вышел из ванной.

Я посмотрела в зеркало на свое отражение в сексуальном белье. Если быть честной, выглядела я неплохо. Это все «заниматься до изнеможения» Тайлера. Недели безумной боли в прессе принесли свои плоды, у меня даже оформилась талия, а животик как у Будды явно уменьшился. А я и не замечала. Было даже симпатично.

Я перевела взгляд со своего живота на косметичку, бросила туда кисточку и достала тени для век.

Глава 10

Виноградный «Кулэйд»

Я лежала в веревочном гамаке между двумя вязами, растущими перед большим квадратным крыльцом родительского дома, и следила взглядом за Тейтом и Маком, которые стояли на возвышенном берегу огромного пруда сбоку от нашего длинного двора.

Мама была в больнице со своей лучшей подругой Нормой.

Мы позавтракали. Тейт позволил маме уговорить его остаться. Мама позволила Тейту заплатить за завтрак, но не без борьбы. Она снова разыграла папину карту, Тейт взглянул на меня, и я поняла, что он готов взорваться, так что я разыграла свою карту — мой мужчина крутой охотник за головами, и, если ты не позволишь ему заплатить, моя жизнь превратится в сущий ад. Мама целую минуту оценивала крутизну большого бородатого Тейта и что могло значить для меня, если он обидится, и мудро уступила.

Мы съездили в больницу. Я провела с папой десять минут, все это время он спал, и я подумала, что он выглядит именно так, как должен выглядеть человек, которому вскрыли грудную клетку, и что это зрелище так отличается от моего большого, высокого и сильного папы-фермера. Кэрри и маме тоже разрешили его навестить, а потом появилась мамина подруга Норма, и мама уговорила Мака отвезти нас на ферму, а потом на обед в «Заправку», прежде чем мы вернемся в больницу. Мак вел машину, Тейт сидел на пассажирском сиденье, а мы с Кэрри сзади. Мак разговаривал. Тейт молчал. Мы с Кэрри смотрели в окна, но я уверена, что обе мы видели не пейзаж, а папу на больничной койке.

Сейчас Кэрри была в доме, Мак и Тейт осматривали ферму, а я паниковала и не только по поводу папы.

Я услышала приближение Кэрри и подняла на нее глаза.

— Подвинься, — приказала она и вручила мне один из маминых высоких стаканов Tupperware, наполненных фиолетовой жидкостью.

— Нет, это?.. — начала я, сдвигаясь в сторону.

— Виноградный «Кулэйд», — подтвердила она.

Я официально дома.

С грацией, приобретенной за годы практики — потому что, сколько я себя помнила, мама каждый год растягивала этот гамак в начале мая и убирала в конце сентября, — Каролина устроилась в гамаке, держа в руке стакан.

Потом, словно притянутые невидимой силой, наши взгляды обратились к мужчинам.

— Тейт горячий, — прошептала она.

Она даже понятия не имеет насколько.

Я сделала глоток ледяного «Кулэйда». Вкусно и освежающе. У Тйлера и Венди сорвало бы крышу, если бы они узнали, что я пью, но это только делало напиток еще идеальнее.

— Лори, ты потрясающе выглядишь, — сказала Кэрри, и я перевела взгляд с Тейта на нее.

— Спасибо, милая.

— И дело не в загаре и классной стрижке. Ты выглядишь... — Она внимательно посмотрела на меня. — ...счастливой.

Это меня удивило.

— Да?

— Ну, за исключением расстройства из-за папы, но знаешь, глубоко в душе. Довольной.

Я посмотрела на Тейта.

— Это из-за него? — тихо спросила сестра, и я снова повернулась к ней.

— Что, прости?

— Из-за Тейта?

— Эм...

— Понимаешь, когда ты была с Брэдом... — Она помедлила, потом тряхнула головой. — Не знаю. Ты никогда не была собой, не была нашей Лори. Не рядом с ним. Когда ты была одна, ты была клевой, ты была собой. Когда он был рядом, что-то было не так. Словно ты ступала по яичной скорлупе, как будто тебе приходилось быть идеальной, и ты все время прилагала к этому усилия.

Я уставилась на нее, удивившись и не удивившись одновременно, ведь ее слова заставили меня осознать, что я действительно пыталась быть идеальной для Брэда, потому что считала его идеальным и думала, что должна соответствовать ему, чтобы его удержать.

Как же я ошибалась.

— Правда?

— Да, — кивнула она. — Мы с мамой говорили об этом... — Она помолчала. — ...много.

Я уже и так была удивлена тем, что она сказала, но это удивило меня еще больше.

— Вы говорили об этом?

Она повернулась ко мне.

— Он не был таким уж клевым, и я рада, что теперь ты это знаешь. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, чтобы выяснить. Это ужасно, и я бы хотела, чтобы тебе не пришлось проходить через это, но все равно, я рада, что ты знаешь. Он обычный парень и не самый хороший. Брэд милый и все такое, и он это знает. Но ты, создавалось впечатление, что ты не понимаешь, насколько ты красива. Как будто ты считала, что тебе больше повезло с ним, чем ему с тобой, когда все было совсем наоборот. С Тейтом... — Она замолчала и посмотрела в сторону.

— Что с Тейтом? — подбодрила я.

Ее взгляд вернулся ко мне.

— Ты просто кажешься... не знаю... собой. Как будто ты можешь быть Лори, быть собой, и это так классно, что ему это нравится, нравишься ты, такая, какая есть, потому что, ну, он клевый.

Я посмотрела обратно на Тейта. Она права: он очень клевый.

Но он также и многое другое.

— В Карнэле у меня другой мужчина, — выпалила я, и услышала, как моя сестра ахнула.

— Что? — прошептала она.

Я покачала головой и повернулась к ней:

— Кэрри, все так сложно.

— Что сложно?

Продолжая качать головой, я заговорила:

— Не знаю, мы с Тейтом, мы познакомились и не сошлись характерами. Ну, по большей части я не ужилась с ним. Он сказал кое-что обо мне, а я услышала, и мне стало обидно, и хотя он извинился, я не простила, и мы все время препирались, а потом вдруг — раз. — Я взмахнула рукой со стаканом, и виноградный «Кулэйд» едва не выплеснулся на мои джинсовые шорты. — Тоню изнасиловали и убили, и мы узнали об этом вместе, и мы больше не пререкались, на самом деле мы настолько далеко от пререканий, что даже не смешно. Мы нечто совершенно другое.

— Тоню изнасиловали и убили? — повторила она, вытаращив глаза.

— Тоня, — кивнула я. — Она работала на Тейта, и он уволил ее в тот вечер, когда ее изнасиловали. И он не был вежлив. Когда он злится — берегись. Он может многое наговорить, вот почему он назвал меня толстой и бестолковой, потому что он разозлился.

Она дернула головой и прищурилась:

— Он назвал тебя толстой и бестолковой?

Я опять кивнула:

— Он не хотел. У него взрывной характер. Когда он злится, то говорит много такого, чего не думает. Я наблюдала это три раза, и все три раза он потом сожалел. Он наговорил грубостей Тоне на глазах у всех, и она ушла из бара, и это был последний раз, когда ее видели в сознании. А потом она умерла. Тейт очень расстроился... В смысле, как может расстроиться крутой байкер-охотник за головами. Он вышел из себя и отправился за убийцей, и его не было месяц. Тогда Вуд рассказал мне, что Тейт трахает его сестру.

— Тейт трахает сестру Вуда? — спросила Каролина, и я кивнула.

— Так сказал Вуд.

— Вуд?

— Другой парень, с которым я сплю, — сообщила я, и ее брови взлетели вверх.

— Ты спишь с ним? — прошептала она, двигаясь ближе. Я тоже подвинулась поближе к ней.

— Не сплю в смысле «сплю», просто, знаешь, сплю и, может, немного обжимаюсь. Он рано встает, а я поздно прихожу...

— Лори! — прошипела она. — Как ты могла?..

— Не знаю! — прошипела я в ответ. — Тейт уехал из города, и он брал меня кататься на своем байке, ион поцеловал меня перед тем, как уехал. Но он не говорил мне, что уезжает. Он просто сказал, что хочет, чтобы я была на его байке, когда он вернется. А потом пропал. На месяц. И не звонил. Ничего. Просто испарился. Потом я забирала у Вуда свою машину, и он сказал, что видел меня на байке Тейта и не хочет говорить то, что должен сказать, потому что хочет, чтобы я была на его байке, но потом он сказал мне, что Тейт был с Нитой, сестрой Вуда, и что она замужем.

— На его байке? — спросила Кэрри в замешательстве.

Я покачала головой:

— Не знаю, я не понимаю. Думаю, это байкерский жаргон, типа приглашения на свидание или вроде того.

— А что Тейт говорит про то, что сказал Вуд?

В этом-то и заключалась загвоздка, так что я пробормотала:

— Эм...

— Что? — спросила она.

— Я его не спрашивала, — призналась я. — Когда он вернулся... — Я придвинулась еще ближе. — Кэрри, когда он вернулся, думаю, он пришел сразу ко мне, прямо в бар, он схватил меня за руку и потащил в коридор, и поцеловал меня, и сказал, что не нашел убийцу Тони, но хорошо снова оказаться дома, а потом я высказала ему все про Ниту, он разозлился, наговорил гадостей и ушел.

— Ты высказала все про Ниту в лицо большому крутому чуваку с взрывным характером?

— Да.

— Зачем же ты это сделала? — громко прошептала она.

— Не знаю! — прошептала я так же громко. — Я — это я, а Тейт — это Тейт, мы не слишком давно знакомы, но между нами все именно так.

— Когда это было?

— Два дня назад.

Сестра уставилась на меня:

— Я не понимаю, вы помирились?

— Нет, просто он был рядом, когда ты позвонила. Мы только закончили обмениваться колкостями, как позвонила ты, и... и... — Я глубоко вдохнула, потом глотнула «Кулэйда» и закончила: — ...и теперь он здесь.

— Теперь он здесь, — повторила она, пристально глядя на меня.

— Да, — сказала я.

Она продолжала смотреть на меня, потом покачала головой и пробормотала:

— Кое-что никогда не меняется.

— Что, прости? — спросила я.

— Милая, — прошептала она многозначительно, но больше ничего не сказала.

— Что?

Она приподнялась на несколько дюймов и посмотрела на меня сверху вниз.

— Позволь уточнить. Вы с Тейтом не ладите, а потом сразу ладите, скорее всего, потому что на самом деле вы поладили, просто один из вас этого не понял, и полагаю, что тот, кто не понял, — это ты. Потом он говорит, что хочет тебя на своем байке, чего, думаю, ты не поняла и что значит больше, чем свидание. Потом он уезжает и не звонит, и какой-то другой парень рассказывает тебе гадости о нем у него за спиной. Ты слушаешь эти гадости и веришь этому парню. Ты не звонишь Тейту. Когда он возвращается, ты не спрашиваешь у него, в чем дело. Ты просто слушаешь, что тебе наболтал какой-то парень с корыстным интересом. Тейт возвращается домой, ты высказываешь это ему в лицо, он злится, что тебе прекрасно известно, и уходит, но через день летит через полстраны, чтобы просто держать тебя за руку, потому что твой папа болен? Я правильно поняла?

Упс. Я не думала об этом с такой стороны.

Мой взгляд снова скользнул к Тейту. Они с Маком шли по двору в нашу сторону.

— Так что у вас сейчас? — спросила Кэрри.

— Сегодня утром мы занимались сексом в первый раз, — ответила я и услышала, как моя сестра снова ахнула.

Я закрыла глаза.

— Лори, — окликнула Кэрри, но я не повернулась к ней, я просто шире открыла глаза и смотрела, как приближался Тейт.

— М-м? — промямлила я.

— Старшая сестра, я люблю тебя, но ты всегда думаешь самое плохое, и ты всегда, всегда сначала делаешь, а потом думаешь.

Я перевела взгляд на нее и прошептала:

— Что?

— Брэд был мудаком, но ты думала, что он особенный, и когда он обратил на тебя внимание, ты ухватилась за него и никогда не видела, какой он мудак. Это было плохо, много лет, и ты последовала за ним в Феникс и жила жизнью, которую ненавидела, и делала все возможное, чтобы удержать его. Это не сработало, и ты продала все, что имела, и отправилась колесить по стране на своей машине. Теперь ты устроила жизнь в Богом забытом месте и нашла мужчину, который влюблен в тебя, и ты слушаешь другого мужчину, который влюблен в тебя, но ты не знаешь всей истории, ты просто веришь в нее, замыкаешься в себе и, полагаю, намеренно злишь его, чтобы не подпускать его к себе. На следующий день он рядом с тобой в нелегкое для тебя время и, как я опять предполагаю, притворяется твоим парнем, чтобы отшить твоего мудака бывшего мужа, а потом ты прыгаешь к нему в постель. Лори. — Она приблизила свое лицо к моему. — Ты умная во многих областях, но это не значит, что тебе не нужно научиться думать.

Ладно, должна признать, что уже слышала подобное раньше, не только от Кэрри, но и от папы с мамой.

И все-таки я сказала:

— Кэрри...

— Поговори с ним, — прошептала она, когда мы услышали приближавшихся мужчин. — Дай ему возможность все объяснить.

— Хорошо, — прошептала я в ответ, потому что мужчины были совсем рядом, нам пора было прекращать разговор и потому что она была права, как обычно. Она была моей младшей сестренкой, и я знала, что это мне полагалось быть умной и ответственной, но я никогда не была такой. Я всегда была хорошей девочкой и всегда была хорошим человеком, но я не всегда была умной и ответственной. Это всегда было ролью Кэрри.

Она подалась еще ближе, так что между нашими лицами остался всего дюйм.

— И послушай, — закончила она.

— Хорошо, — повторила я все так же шепотом.

— Это не к добру, — заметил Мак рядом, и Кэрри отодвинулась от меня, так что мы обе увидели стоящих в четырех футах от гамака мужчин. Мак скрестил руки на груди. Тейт положил руки на бедра. Мак оценивающе смотрел на Кэрри. Тейт с непроницаемым лицом разглядывал меня.

Кэрри пропустила мимо ушей комментарий Мака и спросила:

— Парни, хотите виноградный «Кулэйд»?

— Боже, вы это пьете? — спросил Мак.

— Да, — ответила Каролина.

— Пойло для детишек, — заметил Мак.

— Мы с Лори всегда дети, когда приезжаем домой, — ответила Кэрри. — Ты это знаешь.

— Истинная правда, — пробормотал Мак таким тоном, который явно свидетельствовал о том, что это не хорошо, и покачал головой, взглянув на Тейта.

Потом он посмотрел обратно на Кэрри и сказал:

— У тебя фиолетовые усы.

Кэрри вытерла рот тыльной стороной ладони и воскликнула:

— Нет никаких усов!

Их и не было, Мак просто дразнился, вот почему он улыбался.

Она показала ему фиолетовый язык и посмотрела на Тейта:

— Хочешь колу?

— Да, — ответил Тейт.

— Я тоже хочу колу, — вставил Мак, пока Кэрри вылезала из гамака.

— Можешь взять сам, — пробормотала она, выпрямляясь. Потом она обошла гамак, запрыгнула на выложенную плиткой террасу и направилась к двери.

— Вижу, характер у сестер Грэм одинаковый, — тихо сказал Тейт Маку, и я прищурившись глянула на него, а Мак хохотнул.

— Это гены. Джинни сама не своя из-за того, что Гэвин в реанимации. Подожди, пока он поправится. Он притворится, что у него приступ, чтобы хоть немного отдохнуть от драмы, — ответил Марк.

— Мак! — рявкнула я. — Мама милейшая женщина.

— Ага, для тебя. Если у тебя есть яйца, она их выкрутит, — возразил Мак, и я метнула взгляд на Тейта, во-первых, потому что он обвинял меня в том, что я выкручивала ему яйца, а во-вторых, потому что он разразился хохотом.

— Блин, мужик, ты попал, — предупредил Мак, глядя, как я сердито смотрю на все еще смеющегося Тейта. — Я иду за колой.

После этого Мак подошел к террасе, запрыгнул на нее и направился к дому.

Тейт подошел ко мне, плавно опустился в гамак и лег рядом со мной, как будто спал в гамаке каждую ночь с тех пор, как научился ходить.

Несмотря на то, что мне не грозило пролить напиток, я рявкнула:

— Осторожно, мой «Кулэйд»!

— Детка, — только и ответил Тейт.

Я сердито глянула на него.

Он протянул руку, обнял меня за талию и притянул к себе, так что я оказалась на боку, прижимаясь к нему всем телом. И он сделал это без малейшей угрозы моему «Кулэйду».

Я решила не обращать на него внимания и сделала глоток.

Тейт посмотрел на меня и заметил:

— Ты выросла в раю.

Я проглотила напиток, опустила руку со стаканом ему на грудь, приподнялась и осмотрелась. Солнце ослепительно блестело на глади пруда, длинная зеленая лужайка, которую папа держал аккуратно подстриженной, густые деревья у подножия, поля за ними и мамин аккуратный цветущий сад на противоположном берегу пруда, где она каждый год сажала клубнику, картофель, помидоры, обычную кукурузу и кукурузу для попкорна.

Я посмотрела обратно на Тейта и прошептала:

— Да.

— Если бы в нашу первую встречу ты сказала мне, что выросла здесь, я бы назвал тебя лгуньей, — сообщил мне Тейт.

Я склонила голову набок и спросила:

— Правда?

— Правда?

— Почему?

— Высшее общество.

— Что, прости?

— Ты выглядела словно принадлежала к высшему обществу.

— Но я не такая, — заявила я.

— Нет, Крутышка, ты не такая. У тебя совсем другой класс.

— Фермерский.

— Настоящий класс.

Это было мило и так неожиданно, что я, не успев остановить себя, прижалась к нему и приблизила свое лицо к его.

— Тейт, — прошептала я.

Его рука скользнула с моей талии на спину.

— Если ты, детка, заляпаешь мою футболку своим «Кулэйдом», я рассержусь, — соврал он, и я знала, что он врет, по выражению его лица, которое было нежным и более красивым, чем когда-либо.

— Я не заляпаю твою футболку «Кулэйдом», — тихо ответила я.

Он перекатился на меня, и у меня не осталось выбора, кроме как поднять стакан и держать его над спиной Тейта.

— Может, это будет не так уж плохо, — сказал он, уткнувшись лицом мне в шею и щекоча ее бородой. — Ты сможешь слизать его.

— Капитан, мы не можем резвиться в гамаке перед домом моих родителей, когда Мак и Кэрри внутри, — сообщила я ему, когда он скользнул губами вверх по моей шее.

Добравшись до моих губ, он прошептал:

— Да, облом.

Он не ошибался.

Неожиданно он поднял голову и оглянулся через плечо.

Я тоже посмотрела, как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за поворота на извилистую гравийную дорожку, ведущую к дому моих родителей, свернул патрульный автомобиль, за которым ехал серебристый седан.

— Какого хрена? — пробормотал Тейт, и тогда я поняла, что он увидел то же, что и я: за рулем серебристого седана сидел Брэд. Я поняла это, потому что он еще раз выдавил: — Какого хрена?

Не успела я ничего понять, как мы оба уже выбрались из гамака. Тейт твердо направлял меня, а я сосредоточилась на том, чтобы не расплескать «Кулэйд». Тейт взял меня за руку, мы обошли дерево и оба запрыгнули на террасу в два фута высотой. Каролина с Маком вышли из дома, Кэрри по-прежнему держала в руке свой стакан, Мак нес две банки колы. Они оба посмотрели на нас с Тейтом, потом на торец дома, где остановились патрульная машина и седан. Мы встретились возле входа и вместе пошли к торцу дома, но остановились, когда увидели полицейского в форме, следом за которым шел Брэд.

Чудесно. Брэд.

Опять.

Полицейский осмотрел нас всех, но потом его глаза вернулись к Тейту, расширились от удивления, и он споткнулся, после чего резко остановился, вытаращившись на Тейта, словно тот был кинозвездой, оказавшейся на ферме посреди Индианы.

— Вы Тейтум Джексон, — прошептал он, и я уставилась на него, потом повернула голову к Тейту, думая, что он, должно быть, очень хороший охотник за головами, раз уж его узнал полицейский за четыре штата от дома.

— Мы знакомы? — спросил Тейт.

— Тейтум... — начал Мак и замолчал. Я повернулась к нему и увидела, что он смотрит на Тейта, словно видит его в первый раз. — Черт, — пробормотал Мак, — я знал, что в тебе есть что-то знакомое... — Он снова замолчал, но тут заговорил Брэд.

— Да, это он! — Он показывал пальцем на Тейта. — Мужчина, который напал на меня в «Марриотте»!

Я быстро повернула голову, чтобы злобно уставиться на Брэда.

— Он не нападал на тебя, — огрызнулась я.

— Он распустил руки. — Брэд подался вперед. — Дважды.

Я тоже подалась вперед.

— Это потому, что ты вломился в наш номер без приглашения и не отпускал меня, несмотря на то, что я просила миллион раз! — Я повернулась к полицейскому и сообщила ему: — И Тэйт не распускал руки. Ему понадобилась только одна рука.

Каролина издала сдавленный смешок, а Тейт одним пальцем зацепил шлевку на моих шортах и притянул меня к своему боку.

Я почувствовала его губы возле своего уха, и он тихо приказал:

— Спокойно, Крутышка.

Полицейский все еще таращился на Тейта.

— Когда я был ребенком, мы с папой, черт, мы были вашими большими фанатами.

Потом губы Тейта оставили мое ухо, он выпрямился и сказал:

— Что?

— Мой папа выпускник Университета штата Пенсильвания, и он до сих пор говорит, что вы были лучшим лайнбекером в истории студенческого футбола, — заявил полицейский. — Он был в таком расстройстве, что неделю не разговаривал, когда вы повредили колено во втором матче за «Иглз». — Он покачал головой. — Серьезно. Это ужасно.

Я застыла на месте.

— В чем дело? — озвучила Каролин вопрос, вертевшийся у меня в голове.

— Твою мать, вот это да, ты Тейтум Джексон, — прошептал Мак, совершенно точно глядя на Тейта, словно в первый раз.

— О чем вы? — отрезал Брэд. — Почему вы не забираете его в участок или еще что?

— Можно ваш автограф? — спросил полицейский у Тейта.

— Что? — прошептала я.

— Что?! — заорал Брэд.

— Нет, — сказал Тейт.

— Это не для меня — для моего папы, — продолжил полицейский.

Брэд всплеснул руками:

— Это нелепо!

Тейт не обратил на Брэда никакого внимания и обратился к полицейскому:

— Твой папа живет в городе?

— Да, — ответил полицейский.

— Мы идем обедать в «Заправку». Позвони ему, скажи пусть заглянет, мы выпьем по пиву, — предложил Тейт.

— Это будет потрясно, — выдохнул полицейский, потом сказал громче: — Папа просто обалдеет!

— Извините, не возражаете, если мы поговорим насчет обвинения в нападении? — язвительно спросил Брэд, и полицейский, вздрогнув, повернулся к нему.

Потом ко мне.

— Вы женщина Джексона?

— Эм... — промямлила я, не уверенная насчет уместного ответа на такой вопрос.

— Да, — ответил Тейт без малейших колебаний.

— Вы замужем за этим парнем? — спросил полицейский, показав большим пальцем на Брэда.

— Они разведены, — сообщил Тейт.

Полицейский повернулся к Брэду:

— В заявлении говорилось, что она ваша жена.

— Бывшая жена, это одно и то же, — пробормотал Брэд.

— Нет, — вмешался хриплый голос Тейта, и Брэд мрачно уставился на него, — это не одно и то же.

— Она сказала, что вы вломились в их с Джексоном номер, это так? — спросил полицейский у Брэда.

— Она впустила меня, — ответил Брэд.

— Я не впускала! — рявкнула я. — Я думала, что это Тейт вернулся с пробежки и забыл свою карточку, так что я открыла дверь. Ты просто вошел, я не приглашала тебя и удивилась, учитывая, что за день до этого в больнице я сказала тебе уходить. Не говоря уже о том, что я даже не представляла, что ты можешь оказаться возле двери моего номера в половине седьмого утра, зная, что Тейт на пробежке, потому что ты видел его и воспользовался его отсутствием.

Я ощутила волну пугающей энергии, исходящую от Тейта, но не успела отреагировать или даже осознать, что Тейт еще более пугающе смотрит на Брэда, как заговорила Каролина.

— Она действительно так сказала в больнице, — подтвердила Кэрри и с готовностью рассказала еще больше. — У папы случился инфаркт, а Брэд просто заявился. Мы все пытались избавиться от него, поскольку он изменил Лорен с ее лучшей подругой, потом развелся с ней, а теперь хочет, чтобы она вернулась, но она не хочет к нему возвращаться, потому что у нее теперь есть горячий охотник за головами, а Брэд козел — никакого сравнения.

Полицейский широко открытыми глазами уставился на Тейта:

— Вы теперь охотник за головами?

Тейт не успел ответить, потому что мне в голову пришло кое-что, и я обратилась к Брэду.

— Как ты узнал про папу? — спросила я, и Брэду явно стало неуютно.

— Брэд, — подтолкнула я.

— Тина где-то услышала и позвонила мне, — сказал Брэд.

— Тина? — тихо спросила я, понимая, что он имел в виду Тину Блэкстоун, женщину, вместе с который мы росли здесь, в Бурге. Она не нравилась мне, когда мы были девчонками, и не нравилась, когда мы стали женщинами. Она положила глаз на Брэда с той минуты, когда я привезла его в город и мы столкнулись с ней на вечеринке. Опять же, она всегда заглядывалась на всех парней, с которыми сталкивалась, если они были симпатичными. Брэд завел с ней дружбу, которая, по его словам, была полностью невинной, но это всегда меня напрягало. Я понятия не имела, что они до сих пор общаются. Мы уже давно переехали из Индианы. Зачем ему поддерживать связь с Тиной?

— Тина? — спросил полицейский у Брэда. — Тина Блэкстоун?

Брэд напрягся и повернулся к полицейскому:

— Да, она друг.

— Готов поспорить, — пробормотал полицейский, явно, зная, кто такая Тина Блэкстоун, и тут меня осенило: Тина была не просто другом, а мой бывший муж был не просто козлом, он был самым мудачным мудаком.

Тейт вернулся к теме разговора, спросив у полицейского:

— Он сказал, что приставал к Лорен в нашем номере?

— Нет, не упоминал об этом, — ответил полицейский.

— Я не приставал к ней, — огрызнулся Брэд.

— Ее крики было слышно в коридоре, — возразил Тейт. — Когда я вошел в номер, ты схватил ее, а она вырывалась и кричала, чтобы ты ее отпустил. Если это не приставал, тогда что?

— Мы разговаривали, — заявил Брэд.

— Приятель, когда женщина вырывается от тебя и кричит «пошел ты» — это не разговор, — просветил его Тейт.

Брэд решил не спорить с Тейтом и обратился к полицейскому:

— Но он все равно распустил руки, вытолкал меня из номера.

— Он вас ударил? — спросил полицейский.

— Не совсем, — ответил Брэд.

— Он вас ударил? — повторил полицейский.

— Нет, — рявкнул Брэд.

— Вы получили травму? — продолжал полицейский.

— Нет, но это не имеет значения! Он...

— Когда я работал копом, — вмешался Тейт, — нам не очень нравилось, когда люди делали ложные заявления. Но это было в Колорадо. — Тейт скрестил руки на груди и уставился на полицейского. — Может, у вас в Индиане принято по-другому.

Полицейский посмотрел на Тейта:

— Вы были копом?

— Господи! — возопил Брэд. — Перестаньте вести себя так, словно он Господь Бог! Это серьезная ситуация! На меня напали!

Полицейский повернулся к Брэду и, должно быть, как-то особенно посмотрел на него, потому что Брэд заткнулся. После чего полицейский повернулся ко мне.

— Вы хотите сделать заявление о том, что он преследует вас?

— Это бред! — воскликнул Брэд.

— Нет, я просто хочу, чтобы он ушел, — сказала я полицейскому.

— Это я могу, — ответил полицейский и повернулся к Брэду.

— Вы серьезно? — спросил Брэд у полицейского.

— Абсолютно, — ответил тот. — Джексон прав. Я коп в маленьком городке, но у меня есть работа. У полицейского управления Индианаполиса есть работа. У нас нет времени быть на побегушках у какого-то парня с задетой гордостью.

— Я... — начал Брэд, но полицейский наклонился к нему и перебил.

— Советую вам придержать язык. Если они захотят дать этому ход... — Он показал большим пальцем на нас с Тейтом. — ...поверьте мне, судя по тому, что они сказали, вам не победить.

Брэд злобно посмотрел на полицейского, потом так же злобно посмотрел на Тейта. Его сердитый взгляд прошелся по Каролине, Маку, потом обратно по полицейскому и остановился на мне.

— Ты говорила, что мы можем все исправить, — обвинил он.

— Да, Брэд, я говорила это больше года назад, — напомнила ему я.

— Приятель, забудь, — посоветовал Тейт. — И пойми: Лори уже забыла. Ты в прошлом.

— Отвали, — прошипел Брэд.

Тейт вздохнул.

Брэд снова посмотрел на меня, прищурившись.

— Предупреждаю, Лорен, после такого, если ты захочешь вернуться, тебе придется очень постараться, чтобы я принял тебя обратно.

— Да ну? — пробормотал Тейт.

— Господи, Брэд! — воскликнула Кэрри. — Вытащи уже голову из задницы! Посмотри на нее! Посмотри на него! — Она показала рукой на нас с Тейтом. — У тебя нет ни шанса. Она не твоего уровня настолько, что даже не видит тебя. — Она повернулась ко мне. — И всегда была, сестренка.

— Не знаю, зачем ты вообще говоришь, — огрызнулся Брэд на Каролину. — У тебя всегда был длинный язык, и он мне не нравился.

— Меня арестуют, скажем, если я двину ему сейчас в вашем присутствии? — спросил Мак у полицейского, не спуская глаз с Брэда.

— Возможно, — ответил полицейский.

— Возможно? — вскричал Брэд.

— Это плохо, — пробормотал Мак.

Тейт хохотнул, и Брэд, прищурившись, повернулся к нему.

— Это еще не конец, Джексон, — предупредил он.

Тейт перестал смеяться и сказал Брэду опасным голосом:

— Дружеский совет: я не очень хорошо реагирую на угрозы.

— Ладно, — вклинился между ними полицейский, — давайте не превращать это в ситуацию, когда мне придется писать кучу бумажек. — Он повернулся к Брэду. — Вам лучше уйти.

Брэд пронзил нас всех взглядом и объявил:

— Это не последняя наша встреча.

— Я могу ошибаться, но это прозвучало как еще одна угроза, — заметил Тейт.

— Да пошел ты! — проорал Брэд, и Тейт посмотрел на меня сверху вниз.

— Ему всегда нужно оставить последнее слово за собой?

Я подумала, поняла, что это правда и что меня это всегда раздражало, и кивнула.

Тейт усмехнулся.

— Если мне достанешься ты, в кровати и в душе, то пусть он оставляет себе последнее слово. — Тейт посмотрел на Брэда. — Меня устраивает.

Брэд рванулся вперед:

— Ах ты сукин...

Палец Тейта, все еще в моей шлевке, потянул меня назад, сам Тейт выступил вперед, загородив меня, а полицейский встал перед Брэдом, положил ладонь ему на грудь и осторожно толкнул назад.

— Вы не хотите этого, — предупредил полицейский.

Брэд злобно глянул на Тейта, потом посмотрел на меня.

— Ошибка, Ри. — Он поднял руку ладонью ко мне. — Чертовски большая ошибка.

Потом он развернулся и умчался с террасы.

Мы все смотрели, как он рванул по дороге, так что гравий брызнул из-под колес взятой напрокат машины, потом полицейский повернулся к нам и протянул Тейту руку:

— Марти Финк.

Тейт пожал его руку и пробормотал:

— Марти.

Потом полицейский осмотрел нас всех.

— Извините за это, я должен был следовать инструкции.

— Без проблем. Это ваша работа, — сказал Тейт.

— Вы действительно не против встретиться с папой в «Заправке»? — с надеждой спросил Марти. Мак передал Тейту колу, и они оба открыли банки.

— Да, но не надолго, нам нужно возвращаться в больницу, — ответил Тейт и глотнул колы.

— Во сколько вы выезжаете? — спросил Марти.

— Минут через пятнадцать-двадцать, — ответил Мак.

— Я позвоню папе, — пробормотал Марти и посмотрел на Тейта. — Вы сделаете его год.

Тейт не ответил, только наклонил голову.

Марти помахал нам рукой.

— Еще раз извините, ребята. — Он посмотрел на меня. — Надеюсь, он перегорит и поймет, что вел себя как засранец, а вы просто продолжайте... — Он замолчал и взглянул на Тейта, прежде чем закончить. — ...жить дальше.

— Спасибо, — улыбнулась я ему.

Взгляд Марти стал серьезным, и он заявил:

— Джексон был копом, теперь он охотник за головами, так что, я думаю, он справится, но вы... если этот парень снова станет вас доставать, идите в полицию.

— Этого не случится, — вставил Тейт.

Марти кивнул Тейту, но повторил:

— Если он снова будет ее доставать, заставьте ее пойти в полицию.

— Хорошо, — ответил Тейт. Марти снова кивнул, посмотрел на нас, помахал рукой, развернулся и ушел.

— Тейтум, черт побери, Джексон, — сказал Мак, и все повернулись к Тейту, который внимательно смотрел на Мака.

— О чем это вы? — спросила Каролина, подходя ближе.

— Первый раунд драфта , «Филадельфия иглз», я правильно помню? — спросил Мак, и я, распахнув глаза, уставилась на Тейта.

— Да, — ответил Тейт.

— Звезда Университета Пенсильвании, «Иглз» обменялись пиками ради тебя, весь гребаный штат принял тебя как родного сына, — продолжал Мак.

Тейт вздохнул и сказал:

— Да.

— Мать моя женщина, — выдохнула Каролина.

Мак, кажется, не услышал Кэрри, положил большую ладонь на плечо Тейта и сжал его.

— Дерьмово, мужик. Я помню это. Смотрел игру. Обидно.

— Это было давно, — пробормотал Тейт, когда Мак убрал руку.

— Что обидно? — спросила я, и Тейт посмотрел на меня, но заговорил Мак.

— В конце своего второго матча в профессиональной лиге он вынудил игрока нападения потерять мяч, после чего сделал тачдаун, и его сбили в очковой зоне. Запоздалый силовой прием. Парень выбил ему колено.

— Профессиональный футбол? — прошептала я.

— Это было давно, — повторил Тейт.

— Профессиональный футбол? — повторила я в ответ.

Тейт повернулся ко мне:

— Крутышка...

— Ты был профессиональным футболистом? — перебила я его.

— Две игры, — ответил Тейт.

Я была не в состоянии осознать это, поэтому продолжала повторять:

— Ты был профессиональным футболистом?

Тейт положил ладонь мне на талию, потом обхватил за спину и притянул к себе.

— Две игры очень давно, — тихо повторил он.

Я подумала, что на самом деле совсем не знаю Тейтума Джексона, когда сосредоточилась на его лице и до моего затуманенного сознания дошло, что я все-таки знаю кое-что. А именно: как читать по его лицу, а его лицо говорило о том, что он не хочет об этом разговаривать.

Опять же, если ты профессиональный футболист, выбранный в первом же раунде драфта, и твоя карьера закончилась, едва начавшись, потому что какой-то парень выбил тебе колено, и ты вынужден вернуться обратно в глухой городок вроде Карнэла и работать время от времени в баре, а в остальное время охотником за головами, то тебе не больно-то захочется часто вспоминать дни славы.

Я подалась ближе и прижалась к боку Тейта, потом посмотрела на Каролину и Мака и соврала:

— Я умираю с голода.

* * *

Я сидела по-турецки на кровати в нашем гостиничном номере в одной из своих новых пижам: коротенькие персиковые трикотажные шорты и такая же маечка на бретельках. Декольте маечки украшало кружево того же цвета с тонкой более темной атласной ленточкой, завязанной крошечным бантиком посередине.

Я пялилась на свой сотовый, который Тейт отдал мне, прежде чем ушел в ванную. Я совершенно забыла о нем. Телефон не все время был у Тейта, он выключил его перед посадкой в самолет, а я просто включила его в первый раз со вчерашнего дня.

Это было уже после того, как мы пообедали в «Заправке», где Кэрри и Мак некоторое время счастливо проживали еще раз, как вчера Тейт отшил Брэда, потом расспрашивали нас об утреннем инциденте, а оставшуюся часть времени щедро пичкали Тейта причинами, по которым Брэд был таким козлом. Это было после того, как Тейт (и мы все) выпил пива с Джоном Финком, отцом полицейского Марти Финка и человеком, который очень любил свою команду «Ниттани лайонс», но Тейта, кажется, любил еще больше. Это было после того, как мы вернулись в больницу и получили по второму десятиминутному посещению, во время которого папа находился в сознании и мог немного разговаривать, но был еще пугающе слаб. Это было после того, как мы поужинали с мамой и Нормой, и на этот раз мама и Норма принялись спорить, кто будет платить, и пока они спорили, Мак сделал вид, что ушел в туалет, и заплатил, пока они не видели, а значит, когда они выяснили, мама и Норма выкручивали ему яйца, мы с Кэрри, переглянувшись, закатили глаза, а Тейт усмехался. Это было после того, как Норма отправилась домой, а мы поехали в гостиницу. Это было после того, как мама ушла в свой номер отдохнуть и отоспаться, поскольку ей сказали, что завтра папу переводят из реанимации и все выглядит хорошо. Не говоря уже о том, что она постоянно боролась с мужчинами своих дочерей насчет того, кто и за что будет платить, и упорно давила на чувство вины, объясняя Маку и Тейту, как это ее выматывает. И это было после того, как Мак, Кэрри, Тейт и я пропустили по паре стаканчиков в баре гостиницы.

Мы поднялись в наш номер, я переоделась, умылась, почистила зубы и нанесла увлажняющий крем. Когда я закончила, в ванную пошел Тейт и по дороге вручил мне мой телефон.

— Забыл, детка, — пробормотал он, потом вошел в ванную и закрыл дверь.

Я села на кровать и включила телефон. Потом пролистала пропущенные вызовы. Потом застыла и уставилась на экран.

Тейт вышел из ванной, расстегнув две пуговицы на джинсах. Перед тем как я ушла в ванную, он снял ботинки и носки. Сейчас он, стоя около встроенной полки для багажа, поднял руки, завел их за голову и стянул футболку через голову.

Я уставилась на орла. Тейт бросил футболку на сумку и повернулся ко мне.

— У меня куча звонков, — сообщила я, когда он подошел ко мне.

Он остановился в изножье кровати и наклонился, уперся кулаками по обеим сторонам от моих бедер, так что его лицо оказалось в двух дюймах от моего.

— Да? — тихо спросил он.

Я проигнорировала то, что его лицо и губы были так близко, а его грудь была голой (и так близко).

— Два от Венди, два от Бетти, один от Солнышка, один от Крис и... — Мой голос стих до шепота, и я сглотнула, прежде чем закончить: — ...пять от Вуда.

Тейт моментально выпрямился и забрал телефон из моих пальцев. Удивленная его быстрыми движениями, я онемев смотрела, как он провел большим пальцем по экрану, потом приложил телефон к уху. Все еще молча я наблюдала, как он стоял, уперев кулак в бедро, и ждал.

Потом он заговорил.

— Нет. Джексон. — Пауза. — Да, я звоню с ее телефона. И еще я в гостиничном номере в Инди, она сидит на кровати, а я звоню по ее телефону. Понимаешь, почему? — Я моргнула и начала выходить из ступора, главным образом потому, что агрессивный тон Тейта проник сквозь окутавший меня туман усталости, растерянности и страха. — Нет, — услышала я голос Тейта, — ты не можешь с ней поговорить, но можешь послушать меня. То дерьмо, что ты наболтал, пока меня не было, ни хрена… не... круто. У нас проблема. Вчера наша проблема была хуже, но тебе повезло, что с того времени я поимел ее, она сладко стонала для меня три раза, так что я в хорошем настроении.

При этих словах туман рассеялся, я пришла в состояние боевой готовности и сорвалась с кровати к нему, воскликнув:

— Тейт!

Он поймал меня в полете, обхватив рукой за талию, и прижал меня грудью к своему боку, отклонив тело и голову, чтобы я не достала телефон, что удалось ему с легкостью при таком-то росте, что тут же вывело меня из себя.

— О да, Вуд, когда я вернусь, мы поговорим, и лучше тебе поверить, что это будет лицом к лицу, — прорычал Тейт, убрал телефон от уха, нажал большим пальцем кнопку и бросил его на кровать.

Я смотрела на это, потом вывернулась из его руки и приняла боевую стойку.

— Поверить не могу, что ты это сделал, — рявкнула я.

Тейт смотрел мне прямо в глаза.

— Поверь, Крутышка.

— Я встречалась с ним! — ответила я. — Ты не думаешь, что это мне следовало поговорить с ним?

— Нет, бл*дь, не думаю.

— А я думаю! — Я повысила голос. — Ты взял и просто сказал ему...

— Что трахнул тебя, — перебил меня Тейт. — Да, сказал. И если бы я не был так зол, то в деталях описал бы ему, как ты завелась для меня, какой ненасытной была, какая у тебя гладкая и тугая киска и какие охрененные звуки ты издаешь, когда кончаешь. Ему никогда этого не получить, но я знаю, что у него хорошее воображение, я бы постарался рассказать ему достаточно, чтобы он мог представить.

Я уставилась на него, разинув рот, и выдохнула:

— Ты не можешь так говорить.

— Я сказал, и я не соврал, — возразил Тейт.

Я подалась к нему и рявкнула:

— В чем твоя проблема?

— Я был на охоте, а дома мужчина позарился на то, что принадлежит мне. Вот моя проблема, — заявил Тейт.

— Я не была твоей! — выпалила я.

Глаза Тейта сузились, и он, кажется, разозлился еще больше.

— Была, детка, я сказал тебе: «Я вернусь, и ты на моем байке».

Вот оно, Кэрри была права: эта фишка с байком явно значит больше, чем просто свидание.

— Я не знаю языка байкеров, Тейт! — огрызнулась я. — Я понятия не имела, о чем ты говорил.

Он шагнул ко мне и прошептал:

— Чушь собачья, Крутышка, после того поцелуя ты точно знала, о чем я говорил, и Вуд точно знал о моих намерениях, что возвращает нас к вопросу: какого хрена я возвращаюсь домой, а вы двое вместе?

— Я не знала, о чем ты говорил, — настаивала я. — Я знала только, что ты уехал, что ты не сказал мне, куда уезжаешь, и пока тебя не было, ты ни разу не позвонил.

— Не позвонил? — спросил он, словно не знал, что такое телефон.

— Да, Тейт, — ответила я и язвительно продолжила: — Динь-динь, алло, я живой!

Я тут же поняла, что Тейт не был поклонником сарказма.

— Сбавь обороты, детка, — посоветовал он мягко, но угрожающе. — Не ты пострадавшая сторона в этом сценарии.

— Боюсь, что тут я не согласна, поскольку ты уехал, не сказав ни слова, отсутствовал целый месяц, опять же, не сказав ни слова, и думал, что вернешься, а я все равно буду ждать тебя?

— Лорен, я очень хорошо помню тот вечер, и я помню, что сказал тебе, что мне нужно сосредоточится, — напомнил мне Тейт.

— Я тоже это помню, но все равно не понимаю, что это значит, — возразила я.

— У меня проблемы, — резко сказал он. — И мне меньше всего нужно было сидеть в машине и выслеживать убийцу, теряя еще больше денег, поскольку я занимался этим в свое собственное время и за свои собственные деньги, а не решать эти проблемы. Ты бы... — Он показал пальцем на мое лицо. — ...меня отвлекала.

— Отвлекала? — прошептала я, мне не понравилось это слово и совсем не понравилось, что он тычет в меня пальцем.

— В жизни приходится выбирать, Крутышка. Если бы я выбрал, что хотел, то не оказался бы на дороге, выслеживая убийцу. Я бы остался дома с тобой. Если бы я позвонил, я бы потерял фокус, я бы забыл, что нужно делать, и делал бы то, что хочется, — сказал он, и меня охватила дрожь, совершенно противоположная неприятному ощущению, которое я испытала несколько секунд назад. — Я сказал тебе, что мне нужно сосредоточиться. Я сказал тебе, что вернусь, и ты на моем байке. Я ясно выразился. В конечном итоге все оказалось зря, я вернулся домой через месяц поисков ветра в поле, которые стоили мне кучи денег, а ты наехала на меня по поводу того, что рассказал тебе Вуд.

— Может, нам следует поговорить об этом? — прошептала я неуверенно, потому что он был прав (однако, в мою защиту, я действительно не разговариваю на языке байкеров, так что на самом деле он выразился не ясно, но в то время никто из нас этого не знал). Я начала понимать, что, возможно, совершила большую ошибку, и мне совсем не хотелось узнать, что я совершила еще больше ошибок, но я чувствовала, что это нужно прояснить. И вместе с тем я не горела желанием прояснять это, потому что у меня было смутное предчувствие, что я все-таки совершила больше ошибок, и совсем не смутное понимание, что Тейт злился.

— Нита, — прорычал он, и по его голосу я поняла, что он не испытывает восторга от этого разговора.

— Да, — продолжала шептать я.

— Я и Нита — в прошлом, — заявил он.

— Бабба так и сказал, — тихо сказала я.

— Да? Тогда почему ты послушала Вуда и не послушала Баббу?

— Эм... — Я прикусила губу и сделала шаг назад. — Я плавала. Я видела тебя... с ней... в гостинице.

— Да?

— Тейт... — мягко сказала я, но не продолжила.

Тейт пристально смотрел на меня, а потом язвительно спросил:

— Я должен читать твои мысли?

— Ты целовал ее... вы отправились в номер.

— И?

— Тейт, — прошептала я. — Это было меньше чем за две недели до того, как мы...

— Да, ты права, меньше, — сообщил Тейт. — И что?

— Как все может быть кончено, когда ты был с ней меньше двух месяцев назад? — спросила я. — Это не совсем прошлое.

— Через час после того, как я зашел в тот номер, Лорен, между нами все было кончено.

— Ты был... вы оба были... вы казались... — забормотала я.

— Мы были, а потом, через час, мы не были, — отрезал Тейт.

— Как такое возможно? — спросила я, повысив голос.

— Так же, как и меньше двух месяцев назад ты говорила о том, как любила своего мудака-мужа, как отошла в сторону, чтобы не увеличивать горе от того, что потеряла его, а вчера и сегодня утром едва могла смотреть на него.

— Это не одно и то же, — прошептала я.

— Да? Вуд рассказал тебе все про нас с Нитой? Ты теперь эксперт? — насмешливо спросил Тейт.

— Он рассказал мне про Бетани, — поделилась я и сделала еще шаг назад, потому что лицо Тейта помрачнело.

— Правильное решение, Крутышка, но ты можешь захотеть отойти еще на шаг, — предупредил он.

— Тейт...

— А он рассказал тебе, что встречался с Бетани до меня? — выдавил Тейт, и я вздрогнула от такой новости — новости, которой Вуд не поделился.

— Нет, — прошептала я.

— Он рассказал тебе, что она была больна? — спросил Тейт.

Я покачала головой:

— Больна?

— На всю, бл*дь, голову. Боже всемогущий, на ее фоне Нита выглядит нормальной. — Он оглядел меня с ног до головы и закончил: — Похоже, меня, бл*дь, тянет на таких.

Это заставило меня сделать еще шаг назад, но на этот раз я шагнула, словно он меня ударил.

— Тейт, — прошептала я.

— Она была двинутая, ни больше ни меньше. Я не знал, пока не начал с ней встречаться. Ее отец знал, ленивый ублюдок, но ничего не предпринимал. Он мог бы найти ей помощь. Но не сделал этого. Не послушал Вуда, когда тот говорил ему. Не послушал меня, когда я говорил ему после Вуда. Полнейшее отрицание. Говорил, что она легко возбудимая, что он лучше знает. Она не была легко возбудимой. Она была психически ненормальной.

Я сглотнула и продолжала молчать, пока Тейт говорил.

— Нита испортила большую часть моей жизни, а потом Бетани испортила и остальную. Я не мог с ней справиться, у меня не было средств и никакой помощи от ее семьи. Я не мог этого, так что я расстался с ней. Она порезала себе вены и едва не умерла. Десять минут, покажись Арни на десять минут позже, и она бы умерла. Сейчас она в Колорадо-Спрингс, постоянно проживает в больнице. Когда я навещал ее в последний раз, она выглядела гораздо лучше. Наполовину зомби из-за всего дерьма, которым ее там пичкают, но это лучше, чем то, какой психически неустойчивой она была.

Печально.

И совсем не так, как описывал Вуд. Он поведал мне в общих чертах, но утаил подробности.

Я набрала воздуха в грудь и спросила:

— Нита замужем?

— Да, — сразу ответил Тейт.

Я закрыла глаза и отвернулась в сторону, облизнув пересохшие губы.

— Лорен, посмотри на меня, — потребовал Тейт, и я покачала головой. — Детка, посмотри на меня.

Я посмотрела на него.

— Ты слышала еще что-нибудь про Ниту? — проницательно спросил он, и я кивнула.

— Ничего особенного, — прошептала я. — Люди упоминали ее имя и твое. Они говорили... забавно.

— Да, — согласился он. — Пи*дец как смешно.

— Не в этом смысле забавно, — мягко сказала я.

— Я знаю, Лорен, — ответил он.

— Бетти сказала, что это из-за нее ты больше не коп, — сказала я.

— Это не правда, однако готов поспорить, что она верит в это как в Библию. Нита живет на полную катушку, ей это нравится, она специально создает себе такую репутацию. Если ты спросишь про Ниту, тебе многое расскажут, но ты можешь поверить примерно в пять процентов, и ей это нравится, именно этого она и хочет. Если упомянут про меня с ней, можешь верить примерно в полпроцента того, что тебе расскажут.

— Тейт...

Он перебил меня:

— Это чушь.

— Но...

— Это чушь, Лорен, — отрезал он. — Я ушел из полиции, потому что Арни ленивый мудак. И большинство его сотрудников тоже ленивые мудаки. Ты не поверишь, что творилось в этом городе. И до сих пор творится, потому что он все еще начальник. Мне надоело. Мне не нравилось,как он управлял участком, мне не нравилось, что у него были любимчики, мне не нравилось, что он закрыл глаза, когда случилось дерьмо, и я знал, что он сделал это, потому что ему дали на лапу, и мне не нравилось, что у него не хватало духу признать, что его дочь больна, и обеспечить ей помощь. Я стал детективом, потому что упорно работал ради этого, и я стал им, несмотря на то, что я никогда ему не нравился, в основном потому, что мне не нравился он. В том, что случилось с Бетани, его вина. Я знал, что не смогу приходить на работу и каждый день видеть его гребаное лицо. Так что я уволился и начал охотиться. Зарабатываю в три раза больше, чем тогда, и мне не приходится иметь дело со всяким дерьмом.

— Кроме Баббы, — напомнила я ему, возможно, глупо.

— Да, кроме Баббы, — согласился он, к счастью, не разозлившись еще больше при упоминании Баббы.

Мы смотрели друг на друга, и мне показалось, что Тейт собрался цепляться за свой гнев. Поэтому я сказала:

— Кэрри говорит, что я сначала делаю, потом думаю.

Тейт не ответил.

— И что я всегда предполагаю худшее, — продолжила я.

— Мне это знакомо, — пробормотал Тейт.

— Мне следовало поговорить с тобой, — прошептала я.

— Да, Крутышка, тебе следовало поговорить со мной.

Я видела, что он продолжает цепляться за свой гнев.

— Прости меня, милый, — прошептала я.

Он поднял брови и скрестил руки на груди.

— Я должен тебя простить? — спросил он, и я сглотнула.

Мы поменялись местами, и теперь я понимала, что он чувствовал недели назад, и это было очень неприятно.

— Эм...

— Я вернулся домой, Лорен, пришел сразу к тебе. После месяца, в течение которого хотел только этого: оказаться дома и чтобы ты была на моем байке, я пошел прямо к тебе, а ты на меня наехала. Я сказал кое-что, что тебя задело, и ты выкручивала мне яйца две недели. После такого поступка что ты ожидаешь от меня?

Я в замешательстве посмотрела вокруг. Учитывая, что он почти два дня был мил со мной, отвез меня к моей семье, не раз отшивал Брэда ради меня и подарил мне три оргазма, я думала, что он уже меня простил.

Возможно, я ошибалась.

— Эм... — пробубнила я, не глядя на него.

— Детка, тащи свой зад сюда, — приказал он, и мой взгляд метнулся к нему.

— Что, прости? — прошептала я.

— Тащи свой зад сюда, — повторил он.

— Ты меня задушишь? — спросила я частично в шутку, частично всерьез.

Он быстро шагнул ко мне, поймал меня за руку и шагнул назад, потянув меня к себе и одновременно дернув за руку, так что я врезалась в него.

Он обнял меня обеими руками и посмотрел мне в лицо.

— Твое счастье, Крутышка, что на тебе эти шорты и майка. Твое тело, грудь, ноги, я просто не могу долго злиться.

— Возможно, мне понадобится еще пройтись по магазинам, — пробормотала я.

— Собираешься снова меня разозлить? — спросил он.

— Не намеренно, — ответила я.

— Не совсем то, что я хотел услышать, — пробормотал он и повел меня спиной вперед в сторону кровати, — но сойдет.

— Тейт?

— Что?

— Если Нита замужем...

Мои ноги врезались в кровать, и мы оба упали на нее.

Приземлившись на матрас, Тейт устроился на мне, зарывшись пальцами в волосы у меня на виске, но не отводя своих глаз от моих.

— Все кончено, — прошептал он.

— Но...

Он дотронулся до моих губ и отстранился.

— Все кончено, детка, — продолжал шептать он. — Должно было закончиться много лет назад, но сейчас точно кончено.

— Как ты мог...

— Потому что это Нита, — ответил он на мой невысказанный вопрос.

Я покачала головой и положила ладони ему на плечи, не отталкивая его, но и не прижимая к себе.

— Я не понимаю.

Его рука оставила мои волосы и скользнула вниз, чтобы накрыть щеку. Большим пальцем он провел по моей нижней губе.

— Она давно въелась мне под кожу. Мне потребовалось много времени, чтобы избавиться от нее.

Это была не та новость, которую женщине хочется услышать о другой женщине, и мое тело напряглось под ним.

Тейт посмотрел мне в глаза:

— Лори, я только несколько дней назад узнал разницу.

— Какую разницу? — спросила я, шевеля губами под его пальцем.

— Тогда я не знал, но сейчас знаю.

— Что?

— Два вида женщин могут проникнуть тебе в душу. Одни разрушают, не принося ничего хорошего, но, если ты однажды по глупости пустишь их, у тебя не останется выбора, кроме как ждать, сколько потребуется, чтобы избавиться от них. И есть другие женщины, которые не разрушают, с которыми хорошо, которые питают тело и душу, а не разрывают, ломают или сжигают их. От этих не хочется избавляться.

Он говорил то, что я думала?

— Тейт...

— Понимаешь меня? — спросил он.

— Не знаю, — ответила я честно, но даже я услышала проблеск надежды в этих словах, наверное, потому что я испытывала эту надежду.

— Поймешь, — пообещал он.

Ого.

— Тейт... — выдохнула я.

— Тихо, Крутышка, хватит разговоров.

Мне показалось, что он наклонил голову ближе ко мне, и его рука снова скользнула в мои волосы.

— Но...

— Тихо, — пробормотал он мне в губы.

— Я...

Он поцеловал меня, и мои руки на его плечах обвили его шею, определенно, чтобы прижать его к себе, когда он заглушил все мои мысли, оставив только вибрации, которые рождал в моем теле.

Скользнув губами по скуле к уху, он провел руками по бокам до бедер и вокруг, к моей заднице, и приподнял меня, прижав мою мягкость к своей твердости.

Тоненькая ниточка, за которую держался мой разум, болезненно натянулась.

Нам надо было о многом поговорить. Я почти ничего о нем не знала. Он был профессиональным футболистом. Две игры, но все равно это много, и то, что он играл так мало, разбивало мне сердце. У него было больное колено, но он не вел себя, как человек с больным коленом, так что я задумалась, болит ли оно до сих пор. И если болит, то разве можно ему бегать? У него на спине вытатуирован орел, и мне было интересно, связано ли это с футбольной командой, за которую он сыграл только две игры. В его жизни случились проблемы, но он не сказал мне, какие именно, а я думаю, что, поскольку между нами, похоже, что-то начинается, мне, наверное, следует знать. Он только что освободился от женщины, которая въелась ему под кожу, и мне хотелось обсудить это более подробно. Она ушла насовсем? Или маленькая часть ее осталась? Из-за чего закончилась их история? Теперь я въелась ему под кожу? Насколько глубоко?

Не говоря уже о том, что мне требовался длинный и подробный урок байкерского сленга, чтобы я снова случайно все не испортила.

Я крепко вцепилась в эту тоненькую ниточку и приблизила губы к его уху.

— Нам надо закончить разговор, — прошептала я.

— Сейчас я тебя трахаю, детка, — прошептал он в ответ, коснувшись языком моей мочки и скользнув рукой от моей попы между ног, где его пальцы проникли под мои пижамные шорты и легонько прошлись по моим трусикам. — Закончим разговор позже.

— Хорошо, — выдохнула я, и мне еще повезло, потому что его язык и пальцы разорвали ту тонкую ниточку, которая соединяла меня с моим разумом, и чудо, что я вообще могла говорить.

* * *

«Лори, я только несколько дней назад узнал разницу».

Мои глаза открылись, и я увидела, что в комнате темно. Мы опять не задернули шторы, и уличные огни освещали татуированное плечо Тейта передо мной. Я прижималась к его спине, обняв его за талию.

Некоторое время я лежала, надеясь, что сон вернется.

«Похоже, меня, бл*дь, тянет на таких».

Вздрогнув, я закрыла глаза.

Боже, Тейт мог ударить словом.

Осторожно я перекатилась на спину и уставилась в потолок, думая обо всем, что сказал Тейт, обо всем, что сказал Вуд, о том, чего Вуд не сказал и чего я не знала о Тейте.

Потом я думала о папе, который продолжал работать на ферме, хотя и нанял двух парней, чтобы они помогали ему. Потом я подумала о том, сможет ли он продолжать делать это, и если не сможет или ему запретят, то что станет с нашей фермой.

Потом я опять думала о Тейте.

Это заняло некоторое время, и я попробовала устроиться поудобнее и заснуть в трех разных положениях. После третьей попытки я поняла, что заснуть не получится.

Тихонько, чтобы не разбудить Тейта, я откинула одеяло и двинулась к краю кровати, пытаясь вспомнить, куда Тейт бросил мою пижаму.

Я даже близко не подобралась к краю, прежде чем вокруг моего живота обвилась рука, и я оказалась лежащей на спине.

— Ты куда собралась? — пробормотал Тейт сонным голосом.

— Не могу заснуть и удобно лечь, — прошептала я. — Ты спи, я...

Я замолчала, потому что Тейт перекатил меня так, чтобы я оказалась лицом к нему, и положил ладонь мне на попу.

— Это случается каждую ночь? — тихо спросил он все еще сонно.

— Нет, милый, — ответила я, легонько толкая его в грудь. — Спи.

Он поднял голову и уткнулся лицом мне в шею.

— В дороге, — сказал он, шаря по мне руками, — ночью, я лежал без сна и думал, хорошо ли ты спишь.

— Не похоже на сосредоточенность, — прошептала я, когда его рука спустилась по моему бедру под коленку, потом он поднял мою ногу и закинул себе на бедро.

Это не было похоже на сосредоточенность, но звучало очень мило.

— Так и было, — прошептал он в ответ, и я почувствовала, как он прикусил мое ухо, его борода защекотала мою челюсть и шею, его рука скользнула между моих ног и его пальцы легонько коснулись меня.

— Тейт, — выдохнула я, подаваясь бедрами навстречу его руке.

— Мне нравится, Лори, — пробормотал он.

— Что? — выдохнула я снова, его рука продолжала двигаться все так же легко.

Боже, какая сладостная пытка.

Он делал это раньше. Это было не быстро и жестко, как в первый раз. Тейт был мужчиной, который знал, как не торопиться и заставить женское тело петь.

— Эти маленькие вздохи, — ответил он, не убирая губ от моего уха.

— Вздохи?

— Когда ты возбуждаешься, — объяснил он. — Мне нравится их слышать, детка.

Неожиданно его палец скользнул внутрь, и я выгнула спину.

— Да, — прошептала я, обнимая его крепко-крепко, пока его палец двигался во мне.

— Господи, — прошептал он, — это мне тоже нравится.

— Не так сильно, как мне.

Я почувствовала, как он улыбнулся мне в шею. Большой палец легко и дразняще прошелся по моему клитору.

Я снова задохнулась и прижалась бедрами к его руке.

— Это тебе тоже нравится, — заметил он.

Я не ответила, но через некоторое время окликнула его:

— Тейт, милый.

— Да, детка.

— А я въелась тебе под кожу? — прошептала я, двигая бедрами в такт с его рукой.

Он ответил сразу.

— О да. — Его большой палец сильнее нажал на мой клитор, мои бедра дернулись, и из моего горла вырвался низкий стон, а пальцы одной руки зарылись в его волосы, пока вторая рука крепче сжимала его. — Да, — прорычал он, и его губы оставили мое ухо, нашли мой рот, и он поцеловал меня, мокро и глубоко.

Потом он перестал дразнить и начал действовать, и в итоге трахнул меня так жестко, что, когда он закончил, я не могла пошевелиться.

К счастью, Тейт мог. Он перекатил меня так, что моя спина была прижата к его груди, крепко обнял меня обеими руками, поднял колено, сдвинув мою ногу вместе со своей, и навалился на меня, придавив меня к кровати.

— Спи, Крутышка, — пробормотал он мне в волосы, и я услышала его за наносекунду до того, как отключилась.

Глава 11

Мне не пятнадцать лет

Я проснулась раньше Тейта и лежала в кровати, слушая его дыхание. Я снова прижималась к его спине, обнимая его за талию, и разглядывала орла.

И пока я смотрела на орла, вытатуированного на коже Тейта, меня осенило.

Я въелась под эту кожу.

Я.

Я под кожей у этого красивого мужчины.

Улыбнувшись, я легонько поцеловала орлиное крыло у него на лопатке и осторожно выбралась из кровати. В ванной я почистила зубы и умылась, потом взяла шампунь, кондиционер, гель для душа, гель для бритья и бритву и залезла в душ. Сделав свои дела, я вытерлась, отжала волосы, потом обернулась полотенцем, тихонько вышла из ванной и подошла к своему чемодану.

Я копалась в нем, думая, что сегодня надену нежно-розовый комплект с кружевом цвета экрю, когда услышала шевеление в кровати.

Я начала поворачиваться, но не успела, когда вокруг моего живота обвилась рука, ноги оторвались от пола, и мое тело резко развернули к кровати.

Я машинально подняла коленки, вцепилась в его руки и по-девчачьи завизжала:

— Тейт!

Тейт ничего не ответил, потому что мы были уже у кровати, он развернулся, и мы упали, Тейт на спину, а я на него. Он отпустил меня, и я скатилась с него, но не далеко, потому что он схватил меня и подтащил обратно, так что я оказалась под его большим тяжелым телом.

— Ходила в душ без меня, Крутышка, — прорычал Тейт хриплым со сна голосом. Его лицо еще было сонным, но взгляд напряженным, слишком сексуальным для слов.

— Ты спал, — сказала ему я.

— Последствия, — пробормотал он, и не успела я ответить на это странное замечание, его тело сдвинулось, и он сорвал с меня полотенце с силой, от которой мое тело дернулось.

— Тейт! — снова взвизгнула я, но его тело снова перекатилось на мое, и он захватил мои губы поцелуем.

После этого я обнаружила, что последствия того, что я не разбудила Тейта, чтобы принять душ вместе, оказались такими чудесными, что после того, как он закончил со мной, я, лежа уткнувшись лицом в кровать, не в состоянии пошевелиться, слушая, как он принимает душ, решила, что буду сбегать в душ без него при любой возможности.

Проблема в том, что душ, который мы принимали вместе, был таким же чудесным.

К счастью для меня, это были мои проблемы.

* * *

Я вошла в комнату ожидания, где сидели Тейт и Мак: Мак — в кресле, положив ноги на низкий столик и глядя в телевизор, звук которого был приглушен, Тейт — в такой же позе, только на диване.

Когда я вошла, Тейт посмотрел на меня.

— Его устроили, — объявила я и подняла ногу, чтобы перешагнуть через вытянутые ноги Тейта. Перешагнув, я рухнула на диван рядом с ним.

— Он в порядке? — спросил Тейт, обняв меня за плечи и притянув к себе.

Я подняла ноги и положила их на столик рядом с ногами Тейта, кивнула и расслабилась, чувствуя его тепло.

— Нормально, если я войду? — спросил Мак, я обернулась к нему через плечо и снова кивнула. Мак снял ноги со стола, уперся ладонями в подлокотники и встал.

— Я его не утомлю, — пробормотал он и вышел из комнаты.

Папу перевели из реанимации. Сегодня он дольше бодрствовал и разговаривал. Это было хорошо.

Он все еще был тревожно бледным и таким слабым, что это одновременно и пугало меня, и расстраивало до такой степени, что я не знала, что делать с этим чувством. Так что я просто позволила этому случиться и решила разобраться позже, поскольку все равно ничего не могла поделать.

Тейт сжал меня рукой, и я подняла голову от его плеча и посмотрела на него.

— Тебе нужно выбраться отсюда, — объявил он, когда наши взгляды встретились.

Я покачала головой, и он притянул меня к себе, так что я прижалась грудью к его боку, и чтобы мне было удобно, мне пришлось поднять колено к нему на бедро. А удобно, кстати, было потому, что я надела белые шорты, и прикосновение голой кожи к его мягким потертым джинсам и твердым мышцам под ними оказалось очень приятным.

— Лори, ты не можешь проводить здесь весь день, и твоя мама тоже. Она почти не выходит. Мы заберем ее, выпишемся из гостиницы и отвезем ее обратно на ферму. Ей больше не надо быть так близко. Ему лучше, ей нужен перерыв, ей нужно побыть дома, а ему нужно отдохнуть, — провозгласил Тейт.

Я кивнула, потому что он был прав, но сказала:

— Попозже, может, на обед.

— Мак говорит, что ему и Кэрри нужно возвращаться на работу, — сказал мне Тейт, и я знала, что это правда. Мак владел собственной строительной фирмой, так что, наверное, для него это не проблема, но он не может отсутствовать вечно. Кэрри работала помощником адвоката, и ее босс был козлом. Исходя из того, что я о нем знала, он напустится на нее, как только она вернется.

— Знаю, — мягко сказала я и прижалась щекой к его груди, обняв за пояс. — Когда они выйдут, мы все устроим, — закончила я, устраиваясь поудобнее.

Тейт продолжал крепко обнимать меня за плечи, и мы замолчали.

Я разглядывала его ботинки и думала, что они крутые. О чем думал он, я понятия не имела, но через некоторое время он сам заговорил об этом.

— Чем ты занималась? — спросил он.

— Занималась? — спросила я его ботинки.

— Где ты работала до Карнэла?

Я подняла голову и повернулась, чтобы посмотреть на него. Меня прошил страх, потому что я подумала, что это опасная тема для разговора с бывшим футболистом, бывшим копом, барменом/охотником за головами Тейтумом Джексоном.

— Где я работала? — спросила я, стремясь потянуть время.

— Да.

Я уставилась ему в грудь и промямлила:

— Эм...

— Крутышка, — окликнул он, и я неохотно подняла глаза.

— Что? — спросила я, и он пристально смотрел на меня несколько долгих секунд.

В левом глазу у него четыре золотистые крапинки, а в правом — три.

— Ты забыла? — спросил он, и я сосредоточилась на нем, а не на золотистых крапинках в его глазах. И когда я сосредоточилась, то поняла, что он выглядит нетерпеливым.

— Забыла? — повторила я как попугай.

— Господи, детка, где ты работала до того, как уехала из коттеджного поселка?

Я прикусила губу, но потом поняла, что это и есть — начинать что-то новое, строить отношения, узнавать друг друга, поэтому торопливо сказала:

— Руководителем.

— Руководителем, — медленно повторил он.

— В авиакомпании.

— В какой авиакомпании?

— Эм... — Тейт сжал обнимавшую меня руку. — «Кайтс»? — произнесла я вопросительно, словно он мог подтвердить правильность моего ответа.

— «Кайтс», — повторил он.

— Ты слышал о такой? — спросила я, как будто это была маленькая авиакомпания с флотом около двенадцати самолетов, тогда как на самом деле она была совсем не маленькой. Она не была международной, но летала по всей стране, базировалась в Фениксе, летала большей частью к западу от Миссисипи, но также имела рейсы по всей стране и так много самолетов, что иногда Дин, мужчина, отвечавший за их отслеживание, терял их (хотя он сказал мне это только на словах, они каким-то образом узнали, потому что одно из электронных писем, которые я прочитала три дня назад, было от него, и в нем сообщалось, что его уволили).

— Да, Крутышка, слышал, — протянул Тейт. — Руководителем чего?

— Эм...

— Детка.

— Старший вице-президент по трудовым отношениям, — быстро сказала я, потом приуменьшила: — Что-то вроде гуру по кадрам.

Тейт уставился на меня.

Потом повернулся к телевизору и пробормотал:

— Господи Иисусе.

Страх усилился.

— Тейт, — позвала я, и он посмотрел на меня.

— Ты много зарабатывала?

— Да, — прошептала я.

— А теперь ты официантка.

— А теперь я официантка, — подтвердила я.

— И живешь в гостинице, — отметил он.

Я прикусила губу.

— Где ты жила раньше?

— «Высокий горизонт».

— Пригород Феникса?

— Жилой комплекс в Скоттсдейле.

— Скоттсдейл, — пробормотал он.

— Эм...

— Кем работает твой бывший?

— Исполнительный вице-президент «Шир Аэронавтикалс», — прошептала я.

Тейт уставился на меня.

— Он тоже много зарабатывает, — продолжала шептать я.

— Мартини и маникюр, — буркнул Тейт.

— Я не скучаю по ним, — быстро сказала я, но Тейт не ответил, не заговорил, не пошевелился, даже не изменился в лице. — Честно, не скучаю.

— Хорошо, — пробормотал Тейт и вернулся взглядом к телевизору.

Я приподнялась, опираясь на его грудь, чтобы мое лицо оказалось в его поле зрения.

— Мы жили в закрытом поселке, наш дом граничил с полем для гольфа, — сказала я. — Каждый раз, проезжая через ворота, я думала: они стоят, чтобы не пускать туда посторонних или чтобы запереть меня внутри? Я ненавидела жить за воротами и то, о чем это говорило. Я ненавидела гольф и до сих пор ненавижу. Мой дом убирала нанятая девушка, а ведь я любила убираться. Это был большой дом, но я не делала ничего, где можно было бы видеть результат, кроме графиков в каких-нибудь отчетах, и что это значит? — Я положила ладонь ему на грудь и продолжила. — Я даже ногти сама не красила. Я редко готовила, потому что Брэда никогда не было дома, и у нас был сумасшедший рабочий график, не говоря уже о том, что у него была интрижка. И если я не убиралась в доме, он мне не нравился. Он был слишком большой, слишком блестящий, слишком новый. Я не пила там виноградный «Кулэйд», потому что Брэд не любитель «Кулэйда», и я боялась пролить его на мебель. Все было таким идеальным. Ни в чем не было индивидуальности. — Я набрала воздуха в грудь и продолжила тараторить. — Мне не нравилась моя работа. Нравились люди, с которыми я работала, но не нравилась работа. Сплошные правила и политика компании. Я не против правил, я просто не хочу быть тем, кто заталкивает их людям в глотку. Не знаю, почему я этим занималась. После колледжа я была в растерянности и занялась управлением персоналом под влиянием минутного порыва. Мне нравилось. Это меня увлекало, люди увлекали меня. И я просто пошла дальше. Папа научил меня быть хорошим работодателем, усердно и разумно работать, быть преданной. Это просто разрослось, и вот я оказалась там, где не хотела быть, на работе и дома. Иногда я сидела у себя в кабинете, смотрела в компьютер и думала: как я там оказалась и почему остаюсь? Но Брэду нравилась жизнь, которую мы могли вести на свои зарплаты, а я любила его, так что...

— Крутышка.

Я так увлеклась, что, когда Тейт заговорил, моргнула и спросила:

— Что?

— Можешь заткнуться.

Я внимательно посмотрела на него и поняла, что он борется с улыбкой.

— Что смешного? — спросила я.

— Я тоже не любитель виноградного «Кулэйда», — ответил он.

— Это смешно?

— Но если ты хочешь, то не должна отказываться от него только потому, что я его не пью.

— Хорошо, — тихо сказала я.

— Но если ты прольешь его на мой диван, без обид... — Он замолчал.

— Что?

Он наклонил голову, приблизив свое лицо к моему.

— На самом деле мне плевать. У меня дерьмовый диван.

Неожиданно у меня в животе зародился смех, потом мое тело затряслось и наконец я уткнулась лбом в грудь Тейта и позволила смеху вырваться наружу.

Смеясь, я почувствовала, как он крепче обнял меня рукой и поцеловал в макушку.

Я перестала смеяться и легла щекой ему на грудь, глядя в телевизор. Некоторое время мы оба смотрели приглушенный телевизор, а потом Тейт убрал руку с моих плеч, подтянул ткань футболки у меня на спине и принялся выводить пальцами узоры у меня на пояснице. Это было приятно, и я крепче прижалась к нему.

Так мы и сидели, пока Тейт не передвинул ноги и бедра и не пробормотал:

— Черт.

Я подняла голову и увидела, что он смотрит куда-то на наши ноги с непонятным выражением на лице.

— Что? — спросила я, отстраняясь, но он прижал ладонь к моей спине, удерживая на месте. — Тебе неудобно?

Он перевел взгляд с наших ног на мое лицо.

— И да, и нет, — ответил он.

— Что, прости? — спросила я.

— Детка, я сижу здесь, смотрю на твои ноги и думаю о сегодняшнем утре, просто смотрю на твои ноги и думаю о сегодняшнем утре, о том, как крепко они сжимали мою спину, и у меня встает. Просто от взгляда на твои гребаные ноги. Господи Иисусе, — выдавил он.

Страх, который было ушел, вновь вернулся, но уже по другому поводу и в основном из-за того, что я не понимала, почему он вдруг так рассердился. Для меня все это было хорошо, очень хорошо, даже счастливо. Для него, кажется, наоборот.

— Эм... разве это не... — Я замялась. — ...хорошо?

Он посмотрел на меня и заявил:

— Мне не пятнадцать лет.

— Да, — согласилась я, потому что ему не пятнадцать. Я до сих пор не знала, сколько ему, но была уверена, что не пятнадцать.

— Пятнадцатилетние пацаны возбуждаются от такого. Мужчины... — Он покачал головой.

Я склонила свою набок, обнаружив, что разговор вдруг стал очень интересным.

— Мужчины нет? — спросила я.

— Нет, — ответил он.

— Правда? — спросила я, и он пристально посмотрел на мое лицо.

— Ладно, я без понятия, так что позволь перефразировать: я нет.

Он не возбуждается.

Значит, Нита, которая любила свое тело, посылала воздушные поцелуи хозяину гостиницы и смеялась так громко, что воздух звенел, не могла заставить его возбудиться только от вида ее ног.

А я могу.

Я наклонила голову, но явно не сумела спрятать улыбку, потому что Тейт взял меня за подбородок и поднял мое лицо обратно.

Он ничего не сказал, когда его взгляд упал на мои губы, но его лицо снова изменилось, и я не смогла понять его выражение, но его глаза потемнели, одновременно зловеще и волнующе.

— Тейт? — окликнула я, и он посмотрел мне в глаза.

— Теперь у меня стоит от твоей гребаной сексуальной улыбки, — прорычал он более чем возмущенно.

Я почувствовала, что моя улыбка стала шире, решила сменить тему и подалась ближе к нему:

— Сколько тебе лет?

— Сорок четыре.

Я отодвинулась назад:

— Что?

— Сорок четыре.

— Нет, — заявила я, и он дернул головой.

— Да, детка.

— Нет.

Он нахмурился:

— Ты стащила папины таблетки? В чем дело?

— Ни у одного сорокачетырехлетнего мужчины нет такого тела, как у тебя, — сообщила я.

— Ну, у меня есть.

До меня дошло.

— Ты знаешь, сколько мне, — заявила я.

— Да, Крутышка, читал твое резюме. Хотя, должен заметить, там не было ни слова про «Кайтс».

Я решила не обращать внимания на тот факт, что соврала в резюме, утаив сведения, чтобы Кристал не отказала мне в работе, и вернулась к выбранной теме.

— Значит ты говоришь, что тебе сорок четыре, чтобы мне не было неловко от того, что я старше тебя.

— Лорен, я старше тебя.

— Нет.

Тейт уставился на меня, потом расхохотался, откинув голову, обнял меня обеими руками и притянул к себе на грудь и еще ближе.

— Не вижу ничего смешного, — пробубнила я ему в шею.

— А ты как думаешь, сколько мне? — спросил он на ухо.

Я подняла голову, внимательно посмотрела ему в лицо и предположила:

— Тридцать шесть?

Он усмехнулся:

— Если хочешь, можешь считать так. Я не возражаю.

— Тейт...

— Но мне сорок четыре, — перебил он.

— Тейт...

— Хотя я не против, что моя старуха выглядит старше меня.

— Тейт! — рявкнула я.

— Или думает, что выглядит, — продолжил он.

Я сердито уставилась на него. Он продолжал усмехаться.

В комнату вошли Мак, Каролина и мама. Я услышала их и соскользнула с груди Тейта, чтобы посмотреть на них.

— Привет, — поздоровалась я и заметила, что все они смотрят на нас. Губы Мака дрогнули в усмешке, мама широко улыбалась, а Кэрри смотрела на меня взглядом, который выдавал ее мысли о том, что я опять прыгнула, не посмотрев, куда буду приземляться.

— Привет, — ответила Кэрри, и я почувствовала, как напряглось тело Тейта рядом с моим.

— Мак, сделай погромче, — приказал он, выпрямляясь и снимая свои, а заодно и мои, ноги со столика.

— Что? — спросил Мак.

— Телек, сделай погромче, — повторил Тейт, поднимая нас обоих на ноги.

Приняв устойчивое положение, я задрала голову и увидела, что его взгляд не отрывается от экрана телевизора, так что я повернулась и тоже посмотрела туда.

На экране был мужчина диктор, и я едва его слышала, но видела на графике позади него слова «майско-декабрьский убийца».

— О Господи, — выдохнула я, и Мак прибавил громкость телевизора.

«...вчерашняя жертва, — сказал диктор. — Полиция Шантела, штат Колорадо, считает, что это убийство дело рук человека, который в полицейских кругах известен как «майско-декабрьский убийца».

— Шантел, — прошептала я.

— Прямо рядом с нашим домом, — прорычал Тейт, и я почувствовала исходящую от него темную энергию, но не смогла оторвать глаза от телевизора.

Диктор продолжал говорить: «Однако, этот инцидент выходит за рамки обычного графика преступника, и в ФБР обеспокоены, что эти убийства, теперь восемь с одинаковым почерком, учащаются».

Диктор повернулся к другой камере: «Мы вернемся с новостями...»

Я перестала слушать, потому что тело Тейта сдвинулось, и я повернулась к нему и увидела, что он достает из заднего кармана свой сотовый.

— Тейт, — прошептала я.

— Минуту, Крутышка, — пробормотал он.

— Что? — спросила Кэрри, когда она, мама и Мак подошли ближе.

Я повернулась к ним, не зная, что сказать. Им наверняка не захочется, чтобы я летела домой, когда там разгуливает серийный убийца.

Тейт отошел, прижимая к уху свой сотовый.

— Что? — снова спросила Кэрри, когда моя семья подошла ко мне.

— Это эм... — начала я, прикусила губу и закончила: — ...убийца, за которым Тейт охотился в прошлом месяце.

— О Боже, — выдохнула мама, Мак через плечо обернулся к телевизору, но Кэрри продолжала смотреть на меня.

— Тоня? — спросила она, и я кивнула. — Мать моя женщина, — закончила она еле слышным шепотом.

Я облизала губы.

Тейт вернулся, подошел ко мне и положил руку мне на плечо, там, где оно переходит в шею. Его лицо было серьезным, но взгляд обеспокоенным.

— Детка... — начал он.

— Ты должен ехать, — перебила я.

Держа руку у меня на шее, он притянул меня ближе, а я обняла его за пояс.

— Крутышка... — мягко сказал он.

Я прижалась к нему:

— Все в порядке, Тейт.

— Твой папа...

— Мы в порядке.

— Я не...

Я прижалась к нему еще крепче, провела ладонями вверх и взяла его за плечи.

— Милый, все в порядке, — тихо сказала я. — Езжай.

Он закрыл глаза, а когда открыл, то, что я в них увидела, заставило меня автоматически податься к нему.

— Детка, — пробормотал он, наклонил голову и прижался к моим губам.

Это не был тот поцелуй Тейта, от которого я теряла способность думать и могла только чувствовать, но он был долгим и определенно сладким (и в нем участвовал язык, что делало его только слаще).

Он поднял голову, но не отошел от меня.

— Отправляй мне сообщения, когда встаешь, когда собираешься куда-нибудь, пиши мне, куда идешь, когда дойдешь туда, когда уходишь и когда ложишься спать, — приказал он.

— Хорошо, — прошептала я.

— Будь умной, Лори, — продолжал приказывать он.

— Хорошо, — продолжала шептать я.

— Запирай двери, в машине, в доме…

— Хорошо.

— Точно знай, где ты и с кем...

— Тейт...

— Не открывай гребаную дверь, пока не удостоверишься, кто за ней...

— Не буду.

— Обещай, Крутышка.

— Обещаю, Капитан. Я буду в безопасности.

Тейт пристально смотрел на меня.

— Этот ублюдок был рядом с моим домом, — прошептал он.

— Иди, детка, — мягко поторопила я.

Он коснулся губами моих губ, сжал ладонь на моей шее, потом отпустил меня и повернулся к Маку.

— Подбросишь меня до гостиницы?

— Конечно, Тейт, — ответил Мак.

Я увидела, что мама и Кэрри смотрят на меня. Мама все еще улыбалась, но это была более мягкая, знающая улыбка с намеком на счастье, смешанное с тревогой, которую она носила последние несколько дней, и еще немного замешательства.

Кэрри тоже улыбалась, и по ее улыбке я поняла, что она считает мой прыжок с Тейтом не такой уж плохой вещью.

Тейт повернулся к маме и поцеловал ее в щеку.

Она похлопала его по спине и выдохнула:

— О Боже.

То же самое Тейт проделал с Кэрри, и она обняла его в ответ.

После чего он вышел из комнаты ожидания, и Мак последовал за ним.

Он не обернулся. Мне хотелось увидеть его лицо, но на этот раз я поняла, в чем дело.

Он сосредоточился на охоте.

Глава 12

Сладких снов, детка

Я лежала в кровати в своей старой комнате, которая теперь была гостевой спальней на ферме моих родителей.

Я держала в руке телефон и печатала на маленькой клавиатуре.

«Привет, милый, ложусь спать».

Я нажала «отправить», но телефон не убрала. Повернувшись, я выключила свет и устроилась поудобнее, не выпуская телефон из рук.

За пять прошедших дней я поняла, что Тейт не любитель писать сообщения. Сначала, как и было приказано, я писала ему, как он просил, сообщая о каждом своем шаге: когда ехала в гостиницу, на ферму, в больницу, когда просыпалась, когда ложилась спать. Он редко писал в ответ, а если писал, то это было одно из двух слов: «хорошо» или «ОК».

Так что на третий день я перестала сообщать ему о каждом своем шаге, потому что, откровенно говоря, он не казался таким уж заинтересованным.

За это я получила телефонный звонок примерно в половине одиннадцатого утра, толкая тележку по продуктовому магазину. Тейт даже не поздоровался.

— Какого хрена? — сказал он вместо приветствия.

Я была так удивлена подобным вступлением, что тоже не поздоровалась.

— Какого хрена что?

— Детка, — только и ответил он.

Я молчала, потому что это был не слишком содержательный ответ, а Тейт казался несколько недовольным, и я не знала почему.

— Все в порядке? — спросила я.

— Ты где? — спросил он в ответ.

— В продуктовом магазине.

— Забыла кое-что?

Я посмотрела в тележку.

— Нет, просто мы с мамой на ферме, и она уже некоторое время не ела домашней еды, а я и вовсе уже давно не готовила, так что сегодня я приготовлю...

— Крутышка, — прорычал он, и я поняла, что он слишком часто это делает. Рычит. С таким хриплым голосом он, конечно, умеет рычать, но нет необходимости делать это так часто и особенно по неизвестным причинам.

— Что?

— Последнее, что я знаю, ты ложилась спать, — сообщил он.

Он, может, и не писал, но каждую ночь, начиная с самой первой, через несколько минут после моего сообщения о том, что я ложусь спать, он звонил. Наши разговоры не были долгими, задушевными и сокровенными. Они были короткими и информативными, но я считала их милыми, потому что это были разговоры с Тейтом.

— Ну, я проснулась, — указала я на очевидное.

— Я понял, — выдавил он. — Мы же договорились.

— Договорились?

— Ты пишешь, — отрезал он.

Так вот оно что. Я ошиблась, он был заинтересован.

— Ой, — сказала я.

— Ой, — повторил он.

— Я больше не забуду, — пообещала я.

— Да, Крутышка, больше не забывай, — предупредил он, и это определенно было предупреждение.

Стоя в проходе продуктового магазина, я расправила плечи. Потом повернулась и уставилась на полки, чувствуя, что начинаю злиться.

— Знаешь, ты тоже не король сообщений, — огрызнулась я.

— Повтори-ка?

— Ты не отвечаешь, — сказала я. — Я пишу, а ты не отвечаешь. Я хочу сказать...

— Мы не договаривались, что я буду писать, — перебил он меня.

— Да, но...

— Я не пишу сообщения, — выдал он.

— Но я должна? — выпалила я.

— Да, Крутышка. Новости часа: я охочусь за серийным убийцей и насильником. Думаю, ты понимаешь, что он подразнил меня, этот больной ублюдок, убив Тоню. Моя старуха через четыре штата от меня, не рядом со мной, без присмотра. Понимаешь?

— Эм... — пробубнила я, потому что частично понимала, и та часть, что я понимала, была приятной. Но и частично не понимала, потому что он сказал про меня «без присмотра», и я не только не понимала этого, я не знала, как это воспринимать.

— А в последний раз, когда я оставил тебя одну, ты связалась с другим мужиком, —продолжил он.

О нет. Мы уже говорили об это. Он не должен тыкать меня лицом в это.

— Я не собираюсь искать мужчину в Индиане, — рявкнула я.

— Детка, ты их не ищешь, один взгляд на твои ноги — и они сами тебя находят.

— Тейт...

— Пиши.

— Тейт!

— Я прошу, пиши, — отрезал он, — ради моего спокойствия.

— Ох, хорошо, — уступила я, потому что мы говорили о спокойствии. Обо мне под его «присмотром» мы поговорим позже.

— Мы закончили? — спросил он.

— Это ты позвонил, — напомнила я.

— Мы закончили, — буркнул он и отключился.

Господи, если бы он не был таким красивым, сильным, иногда милым, не имел «Харлей», эту бороду, привычку перебирать мои волосы, не выглядел так хорошо в джинсах и не был бы так невероятно хорош в постели, он бы того не стоил.

Но конечно, все это у него было. Поэтому, к сожалению, он стоил.

Я едва коснулась головой подушки, как мой телефон зазвонил.

Быстро, надеясь, что звонок не разбудил маму, я нажала кнопку под экраном, на котором высветилось «Капитан», и приложила телефон к уху.

— Привет, — прошептала я.

— Твоя мама спит? — спросил он.

— Да.

— Как папа?

— Румянец вернулся, он уже встает с кровати, становится энергичнее, все хорошо.

— Хорошо, — мягко сказал Тейт.

— Как ты?

За несколько последних наших ночных разговоров я узнала, что благодаря прошлой работе Тейта полицейским и нынешней работе охотником за головами у него есть связи в полиции Шантела. Один из агентов ФБР, занимающихся этим делом, также удачно для Тейта, оказался огромным футбольным фанатом, а вишенкой на торте стало то, что он выпускник Университета штата Пенсильвания и помнит Тейта. По этим двум причинам Тейту позволили участвовать в расследовании в качестве «консультанта», что необычно. Другими словами, они делились информацией с ним, а он рассказывал им, что знает.

Проблема состояла в том, что обе стороны знали немного. На самом деле, совсем ничего.

— Ветер, — ответил Тейт на мой вопрос.

— Что, прости? — спросила я.

— Он как ветер в поле. У нас нет ничего. Никаких зацепок, никаких идей, и он действует не по схеме, может ударить в любое время.

— Да, но ты сказал, что все жертвы были похожи на Тоню, — напомнила я. Он действительно так говорил. Он говорил, что все женщины были Тониного возраста, по имеющимся сведениям, одевались как она и перед смертью вели себя как она. Четверо, включая Тоню и недавно убитую женщину, работали официантками в барах, трое — стриптизершами, и одна была проституткой.

— Да, они повсюду расставили людей, предупреждают жителей. Но если он захочет убить, он найдет кого.

— Точно, — прошептала я, потому что это было одинаково жутко и страшно.

— Какие у тебя планы? — спросил Тейт, и я вздохнула.

Я находилась на перепутье. Я разговаривала с Кристал, и она сказала, что я могу отсутствовать столько, сколько понадобится.

Это было бы очень любезно с ее стороны, если бы она не закончила наш разговор фразой: «Мне-то какое дело, мне же не платить тебе, пока ты дома». Таким образом она дала мне понять, что я в неоплачиваемом отпуске.

Меня это устраивало. Мне нужно побыть здесь, проследить за всем, прополоть мамин палисадник, подстричь двор (мне потребовался целый день, чтобы подстричь лужайку перед домом, поляну через дорогу около увитой виноградом беседки и прополоть сорняки повсюду, даже вокруг пруда — Тайлеру надо привезти своих подопечных в Индиану и заставить заниматься этим, получится убойная тренировка), убраться в доме, возить маму по делам и навещать папу.

Но папа шел на поправку, а значит, становился непоседливее. Он хотел выйти из больницы. Он не любил находиться взаперти. Еще день-два — и он полезет на стену.

Но я также ощущала необходимость вернуться домой в Карнэл. Я начала новую жизнь там, она мне нравилась, и я скучала по ней. По Бетти и Неду, по бассейну, по «У Баббы», по Джиму-Билли, по походам в гости к Санни и Шамблсу, по их угощениям, по Венди, по Холли в цветочном магазине — я даже скучала по тренировкам у Тайлера.

И потом, там был Тейт.

Я хотела поехать домой.

Мама тоже хотела, чтобы я поехала домой.

— Нужно продолжать жить дальше, милая, — сказала она. — И тебе тоже.

— Я могу остаться на время.

— Я знаю, что можешь, но там не моя жизнь, а здесь не твоя, — ответила она.

— Но тебе нужно...

— Научиться справляться с тем, что есть и что случится потом. Ты не можешьостаться навсегда.

Это правда. Я не могла. Я любила маму с папой, Каролину с Маком, штат Индиана и нашу ферму и провела десять лет, скучая по ним и мечтая вернуться.

Но теперь моя жизнь в Карнэле.

Мама взяла меня за руку и сжала ее.

— У нас все будет хорошо, милая, так что ты можешь возвращаться домой к Тейту и привезти его сюда, когда мы сможем принимать гостей. На Рождество. Я приготовлю ему свою куриную лапшу, и вы сможете покататься на коньках по пруду.

Я попыталась представить Тейта на коньках. Но картинка у меня в голове никак не хотела складываться, скорее всего потому, что крутизна Тейта протянулась через четыре штата и помешала этому.

— Мама считает, что я должна ехать домой, — сказала я Тейту.

— Она права, Крутышка.

— Но я могла бы остаться еще. Думаю, им нужно...

— Продолжать жить своей жизнью, детка, и эту жизнь ты не делишь с ними. Им нужно научиться жить без тебя, подстригающей их лужайку.

— Они мои родители, — напомнила я.

— Ты переезжаешь домой?

— Нет.

— Тогда какая польза в том, что они привыкнут, что ты делаешь все за них, а потом ты соберешься и уедешь? Тогда им все равно придется учиться справляться самим. С таким же успехом они могут это делать сейчас.

— Тейт, мой папа только что пережил инфаркт, — мягко сказала я.

— Да, но он пережил его, Лори, — так же мягко ответил Тейт. — И он выздоровеет, а ты не окажешь ему услугу, если будешь сдувать с него пылинки. Ему нужно вернуться и привыкать к новой жизни, и твоей маме тоже.

Я обдумала это.

Мой папа не любил бездельничающих детей, и у нас были свои обязанности. Мы работали в мамином саду, убирались в доме, помогали ему с его многочисленными «проектами». Но я никогда не стригла лужайку, это была мужская работа (по папиным словам). У него взорвался бы мозг, если бы я попыталась подстричь лужайку, когда он дома. Или сделать что-либо еще хоть отдаленно похожее на сдувание с него пылинок. Он предпочтет, чтобы трава выросла по пояс, чем одна из его девочек станет ее косить (конечно, он никогда бы не позволил траве вырасти по пояс, он бы позвонил одному из своих приятелей, которых у него миллион).

Вместо того чтобы сказать Тейту, что он прав, я промолчала.

Но он разгадал мою хитрость. Я поняла это, когда он спросил:

— Так когда ты возвращаешься домой?

— Завтра я поговорю с мамой.

Он немного помолчал, а потом нежно сказал:

— Хорошо.

Это действительно было хорошо. Дом означал Тейта и возможность находиться рядом с ним, когда он говорит таким голосом.

— Хотя мне придется ненадолго уехать, — продолжил он.

Все мысли о том, что дом означал Тейта, вылетели из моей головы.

— Уехать?

— Пришли два дела. Неявка в суд, высокое вознаграждение, за обоих. Я потратил слишком много денег. Мне нужно взяться за них.

— Куда ты поедешь? — спросила я.

— Куда они меня приведут.

— Сколько тебя не будет?

— Невозможно сказать.

Вот отстой!

— Значит, я с таким же успехом могу побыть здесь, — решила я.

— Детка, ты возвращаешься не ради меня. Ты возвращаешься, потому что это твоя жизнь. Верно?

Это да.

Ну ладно, частично да.

— Однако, — продолжал он, и в его голосе прорезалось рычание, но приятное, — приятно знать, что ты хочешь вернуться к своему старику.

— По большей части мне нужно возвращаться, потому что я не хочу, чтобы Кристал своим плохим настроением распугала всех моих клиентов с большими чаевыми.

— Ага, — сказал Тейт, улыбаясь. Понятно, что я не могла видеть, что он улыбается, я просто это знала.

— Мы закончили? — спросила я, потому что слегка запаниковала от того, что он знает, насколько нравится мне. Хотя он не мог бы этого не заметить, ведь я прижималась к нему, когда он спал и бодрствовал, постоянно отправляла ему сообщения по его приказу, и еще я показала ему, как он мне нравится, в нашу последнюю ночь вместе и сделала это ртом. Опять же, ему тоже понравилось, намного больше, чем мне, и он доказал это, воспользовавшись той частью своего тела, которая мне так нравилась, и сделав это именно так, как нравилось мне.

— Ты устала? — спросил он.

— Да.

И я не обманывала.

— Тогда сладких снов, детка, — прошептал он.

У меня сжалось сердце.

Это я тоже получала каждую ночь. То, что Тейт желал мне сладких снов, доказывало, что я ему тоже нравлюсь.

— И тебе, Капитан, — прошептала я в ответ.

Он подождал моего ответа и отключился. Он не попрощался, он никогда не прощался. Он просто желал мне сладких снов, потом ждал ответа и отключался.

Я нажала кнопку, экран погас, я положила телефон на прикроватную тумбочку и уставилась в темноту.

В голове раздался его голос.

«Сладких снов, детка».

Я закрыла глаза и уже через несколько минут спала.

Глава 13

Задира

— У тебя что, мозг утек в ботинки? Я сказала: семь долларов пятьдесят центов, — сказала Твайла посетителю.

Твайла была одной из двух новых официанток. Пятьдесят три года, телосложение питбуля, короткие седеющие очень кудрявые волосы со стрижкой маллет, а еще по сравнению с ней Кристал могла сойти за счастливого эльфа.

Я услышала ее — блин, да ее все услышали, — и мой взгляд метнулся к Баббе, стоявшему за барной стойкой.

Он закусил губу, и, зная Баббу, я поняла, что он пытается не расхохотаться.

Если бы на его месте была Кристал, она бы тоже кусала губу, только для того, чтобы не уволить Тайлу.

— Я дал тебе восемь долларов, — ответил суровый, одетый в кожу парень, приехавший на «Харлее».

Твайла прищурилась и подалась вперед, нависая над ним, поскольку он сидел на стуле.

— Хочешь сказать, что дал мне пятьдесят центов чаевых?

Парень заерзал на стуле:

— Ну да.

Ее голос стал громче.

— Думаешь, я тут горбачусь, таская выпивку, ради пятидесяти центов?

— Нет, я думаю, что дам тебе доллар, а потом пересяду за столик, который обсуживает другая официантка. Та, у которой клевая задница и которая улыбается, когда приносит гребаное пиво, — выпалил парень на «Харлее», перестав ерзать и показав на меня большим пальцем.

— Ох... красотка, — театрально прошептал мне Бабба, хотя я стояла у стойки прямо перед ним, — кажется, он намекает на тебя.

Я вздохнула.

Я вернулась в Карнэл две недели назад. После разговора с Тейтом я пробыла в Индиане еще три дня, которые потребовались на то, чтобы забрать папу из больницы и договориться о визитах медсестры каждое утро и вечер.

Теперь я снова жила в гостинице с Недом и Бетти. Я вернулась к своим тренировкам и другим привычным занятиям, а именно: к лежанию около бассейна и латте в «Волшебной стране». И я вернулась в «У Баббы».

Одной из наших новых официанток была двадцатидвухлетняя Эмбер. Ростом метр пятьдесят семь, с густыми волнистыми светлыми волосами, она была классической подружкой байкера. Она рассказала мне, что копит деньги на увеличение груди, и это, а также ее микроскопическая одежда в зоне действий сумасшедшего серийного убийцы, который нападал на едва одетых официанток, дало мне основания считать, что Эмбер хоть и была девушкой байкера, но не очень-то умной.

Твайла, вторая новая официантка, раньше служила в морской пехоте и была полной противоположностью Эмбер, Венди, мне и почти каждой женщине, которую я знала.

Я много работала днем, поскольку это были смены Твайлы и Бабба с Кристал надеялись, что я повлияю на нее.

Пока не получалось.

Я многозначительно глянула на Баббу и неохотно поплелась к столику Твайлы.

— Привет, Твайла, — окликнула я, подойдя ближе. Она обернулась ко мне с таким свирепым выражением лица, что мне потребовалась вся сила воли, чтобы не остановиться и не убежать обратно.

— Собираешься опять сказать мне, что чаевые будут больше, если я буду улыбаться им и звать по именам? — рявкнула она.

Нет, я не собиралась. Я уже пробовала это сто двенадцать раз, и до нее не дошло.

На самом деле я не знала, что собиралась делать, кроме попытки не дать ей вызвать байкера на раунд армрестлинга, где победитель получает пятьдесят долларов, — тактика, к которой Твайла прибегала не раз. Думаю, это потому, что обычно именно она уходила с пятьюдесятью долларами в кармане, а байкер просто уходил из бара, потому что женщина победила его в армрестлинге. И все же, в результате ей не нужно было его обслуживать и она получала пятьдесят долларов, а значит, это было не совсем глупо. С другой стороны, такие байкеры не приходили к нам снова, что было плохо для бизнеса.

— Эм... — ответила я.

— По правилам приличия давать надо двадцать процентов, — продолжала она. — Пятьдесят центов от семи с половиной долларов — это не двадцать процентов. — Она повернулась к байкеру. — Двадцать процентов — это доллар пятьдесят.

Байкер перевел глаза на меня:

— Ты можешь обслужить наш столик?

Твайла так резко выпрямила спину, как будто ей туда вставили стальной прут.

— У тебя проблемы с тем, как я обслуживаю столики? — громко спросила она у байкера.

— Да.

— В чем твоя проблема? — потребовала она ответа.

— Женщина, — ответил он, — ты наехала на меня. Она не наезжает на мужчин. Она приносит выпивку, берет чаевые и уходит — дополнительный бонус, потому что сзади чертовски клевый вид.

Несмотря на разворачивающуюся передо мной сцену, я автоматически повернулась к двери, услышав, что та открылась. Я всегда так делала, на случай если войдет кто-то, кого я знаю. Мне нравилось приветствовать знакомых, и им это тоже нравилось.

В данный момент я бы их предупредила.

Вместо этого я застыла на месте, когда увидела, то вошел.

Тейт, в тесной рубашке винного цвета, джинсах с ремнем и ботинках. Волосы отросли еще длиннее, и он все еще не сбрил бороду.

Он выглядел таким красивым.

Больше трех недель я отправляла ему сообщения. Столько же времени я каждую ночь получала звонки с пожеланием сладких снов. Прошлой ночью Тейт тоже звонил, и он не сказал мне, что едет домой. Я удивилась, увидев его.

Удивилась и пришла в восторг.

В такой восторг, что действовала, даже не задумавшись.

Не отрывая от него взгляда, я на полной скорости рванула через бар. Он направился было к стойке, но увидев, что я бегу, остановился и, к счастью, приготовился, потому что я запрыгнула на него. Обняв его за плечи, я подпрыгнула и обвила ногами его бедра. По инерции Тейт шагнул назад и подхватил меня под попу.

Я уткнулась лицом ему в шею и крепко обняла его руками и ногами.

— Ты дома, — прошептала я.

— Да, детка, — прошептал он в ответ.

Я подняла голову и улыбнулась ему.

Он коротко посмотрел мне в глаза, прежде чем опустить взгляд на губы. Потом одна его рука оставила мою попу, поднялась по спине и зарылась в волосы. Он наклонил мою голову вниз и поцеловал, тем самым поцелуем Тейта, который лишал меня способности соображать и воспламенял все тело.

Я услышала свист и одобрительные выкрики через две секунды после того, как Тейт отпустил мои губы и зашагал через бар, прижимая меня к себе.

Проходя мимо стойки, он повернул голову и сказал ухмыляющемуся Баббе:

— У Лори перерыв.

— Надо думать, — ответил Бабба, когда выкрики и свист достигли апогея, и к ним добавились несколько очень пошлых слов ободрения.

— За такое я бы заплатил пятьсот процентов чаевых, — услышала я голос байкера, спорившего с Твайлой.

Мы с Тейтом проигнорировали его. Тейт был занят тем, что нес меня по коридору, а я была занята тем, что целовала его шею и наслаждалась ощущением его колючей бороды на своей щеке. Он убрал одну руку, поддерживающую меня, чтобы отпереть дверь, а я подняла голову, чтобы включить свет, когда мы вошли. Дверь позади нас закрылась, Тейт откинул голову назад, и мои губы нашли его рот. Всю дорогу через кабинет мы целовались, и мои ноги автоматически оседлали его, когда он опустился на старый потрепанный диван, который стоял наискосок посреди большого кабинета. Я так и не оторвалась от него.

Некоторое время мы продолжали целоваться и остановились, только когда Тейт дернул завязки моего передника. Мы отстранились друг от друга, когда он вытянул ткань между нами, а потом снова принялись целоваться.

Наконец, когда его ладони забрались мне под футболку и гладили мою спину, а мои руки были в его волосах, он оторвался от меня и провел губами вниз по моей шее, задевая ее бородой, так что я задрожала.

— Вот это приветствие, — прорычал он мне на ухо, и я снова задрожала, улыбнувшись ему в волосы. — Намного лучше, чем в последний раз, детка.

От этого я не задрожала. Я подняла голову и прищурилась, а Тейт откинул голову назад.

— Сколько еще ты будешь напоминать мне об этом? — спросила я, когда мои прищуренные глаза встретились с его.

Он усмехнулся:

— Ты обижалась на меня почти две недели, а я всего лишь сказал кое-что глупое, так что, думаю, у меня есть по меньшей мере месяц, поскольку ты серьезно облажалась.

Я положила ладони ему на плечи и склонила голову набок:

— А сколько еще ты будешь напоминать мне, сколько я обижалась?

— До тех пор, пока не пойму, что ты поняла, что это было глупо, и не будешь делать так снова.

Я надавила ему на плечи и откинулась назад:

— Ты хочешь, чтобы я устроила совсем другое приветствие? То, в которое «приветствие» не входит?

Его усмешка превратилась в улыбку, он прижал ладони к моей спине и надавил, прижимая меня ближе.

— Нет, детка, — пробормотал он, вытащил одну руку из-под моей футболки и скользнул ею мне в волосы, приблизив мое лицо к своему. — Больше всего мне нравится именно «приветствие».

— Тогда, может, ты перестанешь мне напоминать, чтобы мы могли продолжить? — предложила я, но это было совсем не предложение. Это было тактично сформулированное предупреждение.

Он снова улыбнулся и уткнулся лицом мне в шею.

— Я перестану, — согласился он, — поскольку Дик сказал, что ты не лезла в неприятности.

Зря он упомянул Дика.

Дик был чем-то вроде нового дополнения к моей жизни. «Чем-то вроде», потому что я мало знала о нем и мало с ним разговаривала, а он редко заговаривал со мной, но постоянно находился рядом.

Дик был высоким, выше двух метров, и огромным. По сравнению с ним Бабба выглядел увальнем, потому что у Дика не было пуза. Дик был сплошными мышцами с головы до ног, в самом твердом смысле слова.

Дик также был другом Тейта. Он встретил меня в аэропорту, несмотря на то, что я договорилась с Венди, что она меня встретит. Когда я вышла из терминала, Дик сразу подошел ко мне, и я с первого взгляда поняла, что он принадлежит к моему новому племени (на это намекали мотоботинки и кожаный жилет с нашивками, а джинсы, черная футболка и множество татуировок дополняли картину).

Его светло-карие глаза на крупной блондинистой голове с хвостиком смотрели прямо в мои, пока я, разинув рот, пялилась на него.

— Ты старуха Тейта? — спросил он.

Я кивнула.

— Я Дик. Мы с Тейтом друзья. Я тебя повезу, — сообщил он, потом взял меня за руку и повел к багажной карусели. Потом, когда я потянулась за своей сумкой, он отодвинул меня в сторону, взял сумку, снова взял меня за руку и повел к грязному пикапу. Закинув сумку в кузов, он запихнул меня в кабину, и мы поехали в Карнэл.

Дик был неразговорчив, а я была занята, посылая сообщения куче людей в двух штатах о том, что долетела (а еще писала Тейту, чтобы убедиться, что у него на самом деле есть огромный друг по имени Дик).

На следующий вечер, мой первый вечер в баре после возвращения, Дик был там. Он также был там в ту минуту, когда в бар вошел Вуд, не отводя от меня взгляда (я тоже смотрела на него и была уверена, что мои глаза расширились и в них была заметна паника). Дик положил ладонь на грудь Вуда и вытолкнул его за дверь.

Это был последний раз, когда я видела Вуда, но не последний, когда я видела Дика. Он стал постоянным посетителем, когда я работала в ночь, и он приходил, когда у всего Карнэла заканчивался рабочий день. Он подвозил меня не только от аэропорта, но и возил меня домой. Это я выяснила, когда вышла из бара в первую ночь, только чтобы обнаружить Дика опирающимся на свой байк прямо у входа. Как только я вышла, он подошел ко мне, схватил за руку и повел к байку, где просто приказал:

— Садись.

И я села. Я еще могла попререкаться с крутышом Тейтом, но не собиралась бросать вызов амбалу Дику.

Другими словами, Дик был постоянным посетителем, когда Вуд не работал, а также Дик был моим телохранителем.

Я провела ладонями по груди Тейта и попыталась оттолкнуться. Ладонь Тейта у меня на спине превратилась в руку, крепко сжавшую мою талию.

Я перестала толкать и заявила:

— Давай поговорим про Дика.

— Крутышка...

— В этом не было необходимости, — заявила я и увидела, как мягкий юмор покидает его лицо, и оно становится совершенно серьезным.

— Хорошо, детка, я уделю этому минуту. А: ты поговоришь с Вудом только после того, как с ним поговорю я, и не раньше. И Б: когда меня нет, то ты должна оставаться в безопасности, и я делаю все, что нужно, чтобы это было так. Прошу ответных услуг у друзей и держу тебя подальше от Вуда.

— Скорее всего это будет неприятным для меня, но рано или поздно мне придется поговорить с Вудом, чтобы объяснить ему все.

— Он не нуждается в объяснениях.

— Тейт...

— Или скажу так: единственные объяснения, которые он получит, он получит от меня.

— Тейт!

— Детка.

— С моей стороны грубо... — Я замялась, неуверенная в том, какое слово употребить, но потом нашлась: — ...быть с человеком, а на следующий день оказаться с другим, не объяснив первому, что случилось. Я должна ему это.

Тейт сжал руку вокруг моей талии, а другой рукой, лежавшей у меня на затылке, притянул мое лицо еще ближе.

— Ты ничего не понимаешь, потому что не знаешь Вуда. А я знаю. Поверь мне, если бы ты знала Вуда, то поняла бы и знала бы, что ни хрена ему не должна. Позже я объясню тебе. Я не собираюсь делать это, когда ты сидишь на мне, у тебя перерыв, а я только что вернулся домой.

Я уставилась на него, и он выдержал мой взгляд.

Потом вздохнул и пробормотал:

— По крайней мере, после стольких недель отсутствия я получил твои ноги вокруг меня и твой язык прежде, чем ты показала мне, какой он у тебя острый.

И хотя нам было еще много что обсудить, но он только что вернулся домой, мы провели в разлуке несколько недель и с самого начала я вела себя по отношению к нему сварливо и местами глупо. И он сказал мне «только что вернулся домой», что, опять же, значило, что он пришел прямиком ко мне.

Я решила, что, наверное, пора перестать быть мегерой и определенно пора перестать быть глупой.

— Поговорим потом, — мягко сказала я.

— Да, — тихо ответил Тейт и убрал руку из моих волос, и я немного приподнялась, но не убрала ладоней с его груди. — Мне нужно съездить домой, разгрузить машину. Я вернусь и заберу тебя, когда ты закончишь. Поужинаем у меня.

Я еще раз задрожала, на этот раз внутренне, от мысли об ужине у него дома. Я понятия не имела, где он живет, но хотела увидеть. И я хотела поужинать с ним. Мы никогда не ужинали только вдвоем. Это будет здорово.

— Хорошо, — согласилась я.

— Но сначала заедем в гостиницу, — сказал он.

— Зачем?

Он нахмурился:

— Чтобы забрать твои вещи.

— Мои вещи?

— Да.

— Какие вещи?

— Все, какие тебе понадобятся.

Я уставилась на него.

— Детка, твои вещи. Ты остаешься у меня на ночь.

— Ох, — выдохнула я, и внутренняя дрожь превратилась во внешнюю. — Хорошо, — закончила я.

Тейт рассматривал мое лицо.

— Думаю, от твоего перерыва осталось минут пять.

— Да?

Он приподнялся, слегка склонив голову набок, и приблизил свои губы к моим.

— И как ты ими распорядишься? — пробормотал он с вызовом, глядя мне в глаза.

Я провела вверх по его груди и положила руки по обе стороны от его шеи, наклонила голову в противоположную сторону и, как хороший сотрудник, мудро использовала оставшиеся пять минут со своим боссом.

* * *

Я сидела на байке Тейта, обняв его обеими руками и положив подбородок ему на плечо, ветер трепал мои волосы.

Это было после того, как закончилась моя смена, после того, как мы заскочили в гостиницу за моими вещами, после того, как я помахала рукой Неду и Бетти. Мы направлялись в сторону холмов, нас окружали сосны и осины, и мы ехали домой к Тейту.

После того как он ушел из бара, я все оставшееся до конца работы время обдумывала свои действия с момента его возвращения.

Я думала, стоило ли на такой ранней стадии отношений бежать к Тейту через весь бар на глазах у клиентов (и Баббы, и Твайлы), бросаться в его объятья и целоваться с ним. Это выдавало многое, возможно даже больше, чем мне хотелось бы сказать. Правда, Тейту, кажется, понравилось, но я все думала, а не надо ли было вести себя спокойнее. Ломануться через бар и наброситься на своего нового мужчину так, словно он только что вернулся с войны, а не отсутствовал несколько недель, — это далеко от спокойного.

Еще я думала: раз Тейт пробуждал во мне желание броситься к нему на глазах у публики и способность сделать это не задумываясь, то почему же несколько минут спустя я, как выразился Тейт, показываю ему свой острый язычок? Кажется, Тейт пробуждал во мне и такое желание.

Я решила, что это потому, что он не похож ни на одного из мужчин, которых я знала.

Брэд почти всегда добивался своего, но он делал это не так, как Тейт. Брэд контролировал мои чувства. Недавно я поняла, что Брэд внушил мне мысль о том, что я хуже него и мне повезло его заполучить, а я по какой-то идиотской причине подпитывала ее. Брэд делал, что хотел и когда хотел, а я слушалась его, потому что меня ужасала возможность потерять его или не соответствовать тому фальшивому выдающемуся уровню, на который я сама его подняла.

Тейт тоже делал, что хотел, и ожидал, что я либо смирюсь, либо соглашусь. Это раздражало. Мне нравилось, что Тейт такой крутой мачо, охотник за головами и байкер, потому что все это было необычайно привлекательно, но я больше десяти лет провела под контролем мужчины. Мне совсем не хотелось испытывать это снова, и неважно в какой форме.

С другой стороны, как отметила Каролина, Брэд считал себя клевым, но не был таким, а Тейт был. Никакому мужчине не понравится стервозная, придирчивая, любящая поспорить мегера, и уж точно, надо думать, такому мужчине, как Тейт. Если я не приторможу с этим, то могу его оттолкнуть и потерять.

Так что я находилась в растерянности, думая, что мне следует быть одновременно и неприступнее, и легче в общении. Мне нужно было во всем разобраться, только я не знала как. Я знала только, что Тейт такой, какой он есть, и это вряд ли изменится, а большая часть его мне нравилась, так что мне не хотелось бы сделать что-то, что все испортит.

Я перестала раздумывать, когда Тейт свернул на длинную подъездную дорожку. Эта дорожка шла вдоль длинного дома, который прилепился к склону холма, второй этаж возвышался над землей, а первый был встроен в холм, окна меньше, чем в метре от земли. Дом уютно располагался на полянке между деревьями. С торца находился гараж на две машины, а по фасаду второго этажа шла веранда, которая выдавалась сбоку в виде балкона.

Тейт объехал дом сбоку и припарковал мотоцикл. Я соскочила на землю, а он перекинул ногу через байк и встал передо мной. Открыв кожаную сумку на боку мотоцикла, в которую сложил мои вещи, Тейт вытащил мою сумку, взял меня за руку и повел к боковой двери в гараж. Он отпустил мою руку, чтобы отпереть дверь, потом снова взял ее и повел меня через гараж, посреди которого стоял его запыленный «Эксплорер», к боковой двери в дом.

Он толкнул дверь и завел меня в прихожую, такую большую, что сюда можно было поставить диван с телевизором. Там было окно, через которое я разглядела патио позади дома и холм, расположенный уступами. На холме росли полевые цветы, несколько многолетников, но они были посажены как попало, за ними явно не ухаживали, и я сомневаюсь, то их посадил Тейт (тогда кто же?). В прихожей располагались две большие ниши с крючками, на которых висела куча вещей. Джинсовые куртки, кожаные куртки, непромокаемые брезентовые штормовки. Судя по тому, что я увидела на полу, у Тейта была не одна пара черных мотоботинок, а около пятидесяти. Там также валялись пара грязных рабочих ботинок, пара пыльных ковбойских сапог, засунутых в угол, и куча беговых кроссовок разной степени изношенности: от совершенно разбитых и разваливающихся на части до абсолютно новых.

Тейт не дал мне возможности осмотреться и потянул дальше. Я увидела проем и лестницу вниз, а рядом, примерно через метр, еще один проем, через который мы и вошли. Этот вел в коридор. Слева я увидела прачечную, которая дала бы фору всем прачечным. Она была потрясающей. Она была лучше, чем наша с Брэдом прачечная в «Высоком горизонте», которую я считала чертовски хорошей. Я, может, и не любила свой дом, но моя прачечная была крутой. В прачечной Тейта бок о бок стояли большие стиральная и сушильная машины. Напротив располагалась длинная, широкая столешница. На стенах крючки. Двери в большой встроенный шкаф. Глубокая чашеобразная хозяйственная раковина.

Тейт потянул меня дальше по коридору и вывел в кухню, за которой было еще больше открытого пространства — столовая зона, переходящая в гостиную.

Он отпустил мою руку, когда мы вошли в большую кухню U-образной формы с островком посередине, и я остановилась, а сам прошел дальше в столовую зону.

Я осмотрелась вокруг.

Ему нужна новая бытовая техника. Плита, холодильник и посудомоечная машина с фронтальными панелями миндального цвета, вероятно, работали хорошо, но были далеко не новыми. Великолепные шкафчики из блестящего, красивого, теплого медового цвета дерева, которое я не смогла определить, и их было множество. Я заметила, что рабочие поверхности были потрепанными и нуждались в замене. Но в центре стоял большой широкий прямоугольный остров с часто использующимся разделочным столом, и он был необыкновенным.

Услышав тихое «мяу», я перестала осматриваться и посмотрела на Тейта, который опустился на корточки. Он выпрямился и повернулся ко мне.

Я застыла на месте и вылупилась на него.

Тейтум Джексон, бывший профессиональный футболист, бывший полицейский, в настоящем бармен/охотник за головами, высокий, красивый и мужественный больше, чем любой мужчина, встречавшийся мне в жизни, стоял у входа на свою кухню и держал кошку.

И это была не просто кошка, и он не просто держал ее. Он бережно баюкал ее на руках. Белая кошка с рыжими полосками в некоторых местах. Ее шерстка не была ни длинной, ни короткой и выглядела густой и мягкой. Сама кошечка была не маленькая, но и не большая, скорее, изящная и, по-другому и не скажешь, грациозная. Больше всего поражали ее глаза, такие же рыжие, как и полоски, и совершенно удивительные.

У Тейтума Джексона была красивая грациозная кошечка. Не немецкая овчарка или ротвейлер. А грациозная кошечка.

И он бережно держал ее на руках, ее тело лежало у него на предплечье, хвост скользил по бицепсу, передние лапки обнимали запястье, а голова лежала на большой ладони Тейта. Кошка громко мурчала, потому что Тейт ее чесал, и я ее понимала, я тоже по-своему мурчала, когда Тейт чесал мне голову.

Я перевела взгляд с кошки на Тейта, когда он вошел обратно в кухню, продолжая держать ее на руках.

— У тебя есть кошка? — спросила я.

— Да, — ответил он, и я подвинулась вглубь кухни, потому что он подошел к холодильнику, и мне пришлось отойти с дороги. Тейт открыл холодильник и заглянул внутрь.

— Ты любишь БЛТ? — спросил он.

— Что? — спросила я, все еще переваривая тот факт, что у него есть кошка.

Он повернулся ко мне, не закрывая дверь холодильника, кошка удовлетворенно урчала у него на руке.

— Бекон, латук и томаты, — сказал он.

Я собралась с мыслями и ответила:

— Да.

Потом еще лучше собралась с мыслями и поправилась:

— Только без Л и Т и с кетчупом.

Я замолчала, но потом вспомнила еще кое-что и добавила:

— И хлеб надо поджарить в тостере.

Тейт улыбнулся:

— То есть ты хочешь сказать, что любишь сэндвичи с беконом и кетчупом.

— Эм... да, — подтвердила я.

— Точно, — пробормотал он, наклонился, опустил изящную кошечку на пол, выпрямился и полез в холодильник. Кошка продолжала мурчать и принялась ходить вокруг ног Тейта, когда он закрыл холодильник и передвинулся к столешнице рядом с плитой.

Я положила сумочку на столешницу, облокотилась бедром на остров и стала смотреть, как кошка последовала за Тейтом, оставаясь рядом и продолжая тереться об его ноги. Это явно был отработанный танец, потому что Тейт двигался естественно, а кошка не попадала под его ботинки, но оставалась близко.

— Как зовут твою кошку? — спросила я.

— Задира, — ответил Тейт, открывая ящик и доставая нож.

Я посмотрела на Задиру. Задира был совсем не Задирой. Он был похож на девочку.

— Он похож на девочку, — сообщила я Тейту.

— Потому что это и есть девочка, — сообщил мне Тейт, и я уставилась на его спину.

— Ты назвал кошечку Задирой?

Он посмотрел на меня через плечо, подцепляя ножом пластиковую упаковку бекона, и ответил:

— Да.

Я снова посмотрела на кошку, которая теперь сидела у ног Тейта, подметая хвостом плитки пола и глядя на меня с разумным любопытством в рыжих глазах. Она явно только что заметила мое присутствие. Определенно, девочка. Когда Тейт рядом и уделяет тебе внимание, весь остальной мир перестает существовать.

Мы с кошечкой смотрели друг на друга, и я решила, что она никакая не Задира. Она была больше похожа на Принцессу.

— Она не похожа на Задиру, — заявила я, — больше похожа на Принцессу.

Тейт наклонился, чтобы достать из шкафчика сковородку, при этом он повернул голову и посмотрел мне в глаза.

— Крутышка, если ты будешь звать мою кошку Принцессой, у нас будут проблемы.

О Боже. Похоже, Тейт привязан к своей кошке даже больше, чем мне показалось, а он явно к ней очень привязан.

— Ладно, — прошептала я.

Тейт выпрямился, держа в руке сковородку, и его губы дернулись. Я заметила это и поняла, что он борется с улыбкой. Он повернулся к плите и поставил на нее сковородку. Я присела на корточки и ласково заговорила с Задирой. Без колебаний она прыгнула к моей вытянутой руке, быстро ее обнюхала и потерлась головой.

— Она дружелюбная, — заметила я.

— Да, — согласился Тейт.

— Где ты ее взял? — спросила я.

Тейт разорвал упаковку бекона и вывалил все ее содержимое на сковородку, не разделив на полоски. Глядя на это, я прикусила губу и погладила Задиру, которая продолжала тереться об мою руку.

— Кто-то положил коробку со всем выводком Задиры под дверь «У Баббы». Хрен его знает кто. Крис взяла коробку в бар и собиралась отвезти их в приют. Я пришел в бар, Задира выбралась из этой большой коробки, подбежала ко мне и вцепилась коготками в мои джинсы. Заявила права на меня. Я ничего не мог поделать, — сказал Тейт бекону.

Он ошибался. Он мог кое-что сделать. Мог отнести Задиру обратно в коробку. Мог дать Кристал отвезти Задиру в приют. Она не заявила на него права. На такого мужчину, как Тейт, не заявляют права. Такие мужчины, как Тейт, сами их заявляют.

Что-то в этой истории поразило меня, и мне очень хотелось игнорировать ощущения от этого нежного удара. Я не разобралась в них, но они мне понравились, а я не хотела, чтобы они мне нравились, и не понимала, почему не хочу. Это говорило о Тейте нечто неожиданное и даже удивительное. И это знание вызвало во мне теплое, ласковое чувство. И это теплое, ласковое чувство привело меня в ужас.

Чтобы отвлечься от этого чувства, я осторожно взяла Задиру на руки, на случай если ей нравятся только руки Тейта. Она моментально расслабилась у меня на руках, и я перевернула ее на спину, прижимая к груди, и, почесывая, прошла дальше в дом.

Множество широких окон открывали вид на деревья, окружающие дом. Рядом со стеклянной раздвижной дверью, ведущей на веранду, стоял овальный обеденный стол на шесть мест. По обеим сторонам от двери располагались окна. Стулья были с изогнутыми спинками и несколько потрепанные. Я прошла направо в огромную гостиную. Это было длинное пространство, отделенное от кухни четырьмя напольными тумбами. Еще больше старой мебели, диван, несколько удобных на вид кресел, телевизор, журнальный столик, приставные столики — все выглядело так, словно находилось тут уже довольно давно или побывало где-то еще довольно давно.

Я осмотрела диван. Тейт сказал правду. Диван действительно дерьмовый. Он оказался таким потрепанным, что почти протерся, и нуждался в замене. Вы ни секунды не станете волноваться, если прольете на него виноградный «Кулэйд». Но все равно он выглядел удобным, как будто приглашающим присесть и отдохнуть.

В гостиной не было никакого декора: ни свечей, ни безделушек, ни диванных подушечек, ни картин на стенах. Обеденный стол завален почтой. Некоторые конверты были открыты, их содержимое беспорядочно смешалось, некоторые закрыты, журналы, каталоги. На диване лежало одеяло, часть сбилась на сиденье, часть была перекинута через спинку. Кто-то лежал под ним, а потом откинул, когда встал и ушел.

На стене я увидела несколько рамок — единственных во всей комнате, в уголке позади кухни, где столешница прилегала к стене. С одной стороны от нее находился холодильник и большой шкаф для хранения продуктов, а с другой была гостиная. Рамок было три, все одинакового размера, они висели одна над другой.

Я подошла к ним, остановилась, и мы с Задирой принялись их рассматривать (ну, может, Задира и не рассматривала — она, вероятно, видела их раньше, и она опять громко урчала, так что не думаю, что она делала что-то еще, кроме как наслаждалась).

Потом я увидела, что находилось в этих рамках и перестала рассматривать, а начала пялиться.

На верхней фотографии были два мальчика лет пятнадцати или около того. Они стояли рядом с грязными байками, а между ними стояла более младшая девочка лет двенадцати-тринадцати. Они все улыбались. Нет, мальчики улыбались, а девочка смеялась.

Тейт, Вуд и Нита.

Тейт, Вуд и Нита.

Я опустила глаза на следующую фотографию и увидела троих детей, два грязных байка и незнакомого мужчину. Одной рукой он обнимал Тейта за плечи и очень напоминал того мужчину, которым Тейт был сейчас. Высокий, красивый, но по-другому, менее раздраженный, с более открытым лицом и такой теплой улыбкой, что я даже ощутила идущее от фотографии тепло.

На нижней фотографии снова были трое детей и грязные байки, но между мальчиками стоял более молодой Па. Одной рукой он обнимал Ниту, прижимая ее спиной к своей груди. Его улыбка тоже была открытой и теплой.

Счастливое время.

Счастливое время Тейта, Вуда и Ниты.

В чем же дело?

Я услышала и унюхала, что бекон уже поджарился, и ошеломленно побрела обратно на кухню.

Рядом с плитой лежала буханка хлеба и стоял тостер. Тейт стоял у сковороды. Мы с Задирой осмотрели его.

— У тебя в гостиной на стене фотографии с тобой и Вудом, — заявила я. Тейт повернулся ко мне, его взгляд метнулся к Задире, которая лежала у меня на руках пузом кверху, а лапы болтались в воздухе. Я чесала ее, а она продолжала урчать, не двигаясь. Тейт посмотрел мне в глаза.

— Да, — ответил он.

— Вы там молодые, — продолжила я.

— Да, — повторил он и отвернулся обратно к плите.

Я увидела низкие стулья возле острова со стороны напротив Тейта, подошла к одному из них, выдвинула его и села.

— Эм... Капитан, — начала я, — ты не упоминал...

Он снова повернулся ко мне:

— А Вуд упоминал об этом?

Я покачала головой.

Он вернулся к сковороде и больше ничего не сказал.

— Тейт...

Он вздохнул. Из тостера выскочил тост, Тейт открыл шкафчик и достал тарелку.

— Мы выросли вместе.

— Да? — подтолкнула я, когда он больше ничего не добавил.

Он положил тост на тарелку и вставил следующую порцию хлеба в тостер, ответив только:

— Да.

— Вы дружили? — спросила я.

Он коротко взглянул на меня, а потом снова уставился на сковородку.

— Да, — повторил он.

— Но сейчас вы не дружите, — отметила я.

— Да, — согласился он.

— Из-за Ниты? — мягко назвала я причину, по которой они сейчас не были друзьями, и Тейт полностью повернулся ко мне.

— Из-за Ниты, Бетани и потому что Вуд мудак, — ответил Тейт.

— Может, тебе следует объяснить насчет Вуда? — нерешительно предложила я, ощущая некоторое беспокойство, оттого что Тейт был не очень-то разговорчив.

Он снова отвернулся от сковородки и посмотрел мне в глаза. Некоторое время мы так и смотрели друг на друга, пока он не заговорил.

— Я понимаю, что тебе любопытно, детка, — тихо сказал он. — И понимаю почему. Но я только что с дороги, ты весь день была на ногах, столько всего произошло, и у нас никогда не было этого. — Он поднял руку, чтобы обозначить «это» — мы с ним в его доме, делаем что-то обычное, ужинаем и проводим вместе ночь. — Давай не будем все портить. Поговорим про Вуда потом, хорошо?

Я не была уверена, он на самом деле спрашивает мое мнение и хочет, чтобы я согласилась с тем, что нам не следует говорить об этом сейчас, или просто говорит и ожидает, что я просто соглашусь с тем, что нам не следует говорить об этом сейчас?

С одной стороны, он прав. С самой первой минуты нашей встречи наши отношения были сложными, и не просто сложными, они включали изнасилование, убийство и родительский инфаркт. Нам нужно «это».

С другой стороны, я только недавно закончила отношения, в которых муж меня обманывал, и не только насчет Хейли, но подозреваю, что задолго до Хейли он лгал мне насчет Тины Блэкстоун, а это заставляло меня задуматься о том, сколько таких Хейли и Тин было у Брэда. Тейт не был открытым, было похоже, что он что-то скрывает, что-то, что, по его мнению, могло испортить наш вечер, и после того, через что я прошла с Брэдом, мне не следует мириться со скрытностью. Мне следует требовать открытости.

Но я сидела на кухне в доме Тейта в холмах — в доме, который был несколько неухоженным, но может быть потрясающим, — гладила его красивую грациозную кошку и смотрела в глаза на самом прекрасном лице, которое мне доводилось видеть, на лице самого впечатляющего мужчины, которого я когда-либо встречала. Думаю, что если я стану требовать открытости, то могу все испортить. А я очень не хотела этого. Очень-очень.

Поэтому, несмотря на то, что мне хотелось знать, несмотря на мелочное и беспокойное чувство, что мне нужно знать, что бы это ни было, я подавила его и мягко согласилась:

— Хорошо.

Мое согласие было вознаграждено улыбкой и таким же мягким:

— Лори, иди сюда.

Я встала, опустила Задиру на пол и подошла к Тейту.

Он все еще держал в руке вилку для бекона, но, когда я подошла ближе, притянул меня к себе, обняв одной рукой за шею. Я откинула голову, и в ту же секунду его губы коснулись моих, что было еще лучшей наградой.

Он отстранился на долю дюйма и прошептал:

— Тащи свой кетчуп.

* * *

— Тейт.

— Оставайся на животе, детка.

— Пожалуйста, — прохныкала я.

Я ничего не могла с собой поделать. Я лежала на животе в его большой кровати. И это уже длилось некоторое время. Тейт лежал рядом со мной. Его окруженные бородой губы лениво путешествовали по моей спине, а пальцы неторопливо касались влажных складочек у меня между ног. Только я решила, что больше не выдержу, как он убрал пальцы и провел ими по моей попе — еще худшее испытание, потому что это было приятно, вся моя спина от плеч до ягодиц стала чувствительной из-за его долгих нежных ласк, но я хотела, чтобы его рука вернулась ко мне между ног.

Где она и оказалась через мгновение.

Я приподняла зад и повторила:

— Тейт.

Его большой палец коснулся моего клитора, и меня прошило ощущение чистого восторга, дыхание сбилось, бедра дернулись, и я почувствовала, как Тейт передвинулся повыше.

— Да, Лори, — пробормотал он мне на ухо. Мое лицо было повернуто в другую сторону, щека прижималась к подушке, пальцы вцепились в наволочку. — Приподнимись и раздвинь ноги для меня.

Я сделала, как мне было сказано. Я подумала, что получу награду, но его прикосновения так и остались легкими как перышко, и это сводило меня с ума.

— Милый, — взмолилась я.

Он вошел в меня одним пальцем, и я задержала дыхание, но палец не продвинулся дальше, а снова вышел. Опять дразнится.

Я заизвивалась.

— Тейт.

— Не двигайся, — приказал он.

Я не двигалась. Это меня убивало, я думала, что взорвусь, но не двигалась.

Тейтпродолжал дразнить меня, потом снова большим пальцем щелкнул по клитору, и мои бедра снова дернулись.

— Детка, — шепотом взмолилась я, находясь почти на грани, но еще сдерживаясь.

— Хорошая девочка, — прорычал он мне на ухо.

И тут мое терпение лопнуло.

Хорошая девочка? Почему я всегда должна быть хорошей девочкой?

К черту.

Я резко повернула голову, развернулась, оттолкнув его руку, и накинулась на него. Я опрокинула его на спину и уселась сверху, прижав одной рукой к кровати, принялась целовать его шею, проводя языком по коже, а второй рукой обхватила его твердый член. Я направила головку внутрь и опустилась на него. Когда Тейт заполнил мое тело, я выгнула спину и откинула голову назад.

— Да, — выдохнула я, опускаясь еще ниже, а потом стала двигаться, жестко объезжая его.

Он резко сел и обхватил меня одной рукой, а вторую запустил в волосы, собрав их в кулак и опустив мою голову вниз.

Я продолжала объезжать его, и мне нравилось каждое движение, я была так захвачена этими ощущениями, что не заметила, как Тейт широко улыбнулся, прежде чем прижаться к моим губам в глубоком поцелуе.

Я была близка к оргазму, резче и быстрее опускалась вниз, дыхание сбивалось. Тейт отпустил мои губы, когда я начала задыхаться, но не убрал кулак из моих волос и не отодвинулся от моего лица.

— Трахни меня, детка, — пробормотал он, убирая свою вторую руку с моей талии и опуская ее между нами.

— О-ох, — пробубнила я, неспособная говорить, полностью сосредоточившись на другом.

Я губами почувствовала, как шевельнулись его губы, но не осознала, что он усмехается, потому что его палец достиг цели. Мои бедра дернулись, и я задвигалась быстрее, запустив пальцы в его волосы и сжав их в кулаки, дыша и всхлипывая ему в губы.

— Боже, Лори, ты чертовски великолепна, — прорычал он, и все случилось.

— Детка, я кончаю, — прошептала я.

— Я чувствую, — пробормотал он. — Давай, Крутышка.

Я опустилась на него, моя спина выгнулась, но я не могла избежать его кулака в моих волосах, и Тейт притянул мои губы обратно к своим и впитал мой стон.

Посреди оргазма я обнаружила, что лежу на спине, а он вбивается в меня, сильнее, чем получалось у меня, пока я была сверху, и это ощущалось великолепно. Подхватив меня под колени, он дернул их повыше и заставил меня обхватить его ногами. Я напряглась и держалась за него руками и ногами, а его рука скользнула к моим бедрам, приподняла их, и он задвигался быстрее и сильнее, его рык вибрировал у моих губ.

— Трахни меня, детка, — пошептала я его же слова, когда мой оргазм начал затухать, и прикусила его нижнюю губу. Он врезался в меня и низко застонал.

Нам обоим потребовалось время, чтобы восстановиться, и когда это произошло, Тейт поднял голову и перенес часть веса на предплечье, но остался глубоко во мне. Глядя на меня, он поднял руку и пропустил пальцы сквозь волосы у меня на виске, потом бесцельно провел вдоль линии роста волос и посмотрел мне в глаза.

— Интересно... — нежно сказал он.

— Что? — спросила я, когда он не продолжил.

Его губы дернулись.

— Как ты будешь вести себя, после того как я регулярно буду трахать тебя.

— Тейт, — предупредила я. Я ощущала себя в высшей мере благодушно, поскольку он приготовил сэндвичи, полные хрустящего бекона и кетчупа, не говоря уже об оргазме после ужина. Мне не нужно было, чтобы он злил меня.

Он коснулся губами моих губ и сказал:

— Если я выясню, что ты всегда так заводишься, Лори... черт. Придется приковать тебя к кровати, детка.

Я почувствовала, что он улыбается.

Позер.

— Тейт.

— В этот раз ты не можешь свалить все на длительное воздержание.

— Тейт...

— Ты снова набросилась на меня, — сообщил он, отодвинув голову на полдюйма.

— Но ты это спровоцировал! — возразила я. — Вся эта... — Я замялась. — ...прелюдия.

— Прелюдия? — повторил он, и его глаза озорно блеснули.

Я прищурилась.

— Ты дразнишься, Тейтум Джексон, — обвинила я.

Он откинул голову и рассмеялся, одновременно перекатив нас. Выскользнув из меня, Тейт устроился на спине, обняв меня одной рукой, а я примостилась рядом.

Я приподнялась на локте, положила ладонь ему на грудь и сердито глянула на него сверху вниз.

— Мне кажется, ты слишком самодовольный, — провозгласила я, и он посмотрел на меня, все еще смеясь, потом запустил руку мне в волосы, нажав пальцами на мою голову, и притянул ближе к себе.

— Ты так загоралась для своего мудака-бывшего? — спросил он.

— Я не желаю обсуждать свою сексуальную жизнь с Брэдом, лежа голой в постели с тобой, — огрызнулась я.

— Не загоралась, — улыбнулся он.

— Наглец, — продолжала злиться я, но он начал посмеиваться.

— Сложно не быть им, когда моя старуха продолжает набрасываться на меня. Господи, Крутышка, ни одна женщина никогда не трахала меня так.

О Боже. У меня не очень-то получалось быть спокойной и неприступной. И не очень-то хорошо получалось не быть мегерой.

Я отстранилась от его руки и шлепнулась на спину, рывком натянув на себя простыню.

Тейт прижался ко мне и привстал на локте, положив вторую руку на мой накрытый живот.

Я пялилась в потолок и пыталась сохранить самообладание.

Я слышала его голос, несмотря на то, что игнорировала его присутствие (вроде как, его было трудно игнорировать, на самом деле я просто не смотрела на него).

— Детка, мне это нравится.

— Угу, — сказала я в потолок.

Я почувствовала, как его борода коснулась моей челюсти, а нос уткнулся мне в ухо.

— Это горячо.

— Угу, — буркнула я.

— У меня никогда не было лучше, — пробормотал он мне на ухо, я дернула голову и повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Никогда? — прошептала я.

— Нет, — ответил он, обняв меня сильнее, повернул на бок и притянул к себе. — Когда женщина так взрывается для мужика, бл*дь, Крутышка. — Он коснулся моих губ своими и отстранился. — Вот почему я знаю, что ты не давала этому козлу того, что даешь мне. Иначе он никогда бы...

Он замолчал, подняв голову и склонив ее набок.

— Что он никогда бы? — подтолкнула я.

Тейт дернул головой и прищурился.

Я мало обращала внимания на действия Тейта, потому что была занята. Я хотела получить ответ, потому что этот ответ был важен. Почти так же важен, как то, что я узнала, что у него никогда не было лучше, ни с Нитой, ни с кем-либо еще.

— Тейт, что он никогда бы?

— Черт, — неожиданно прохрипел он и скатился с кровати. — Оставайся здесь, — приказал он и, схватив джинсы, принялся их натягивать. Я села, придерживая простыню на груди. — Не двигайся, я вернусь.

— Что? — спросила я, оглядывая комнату. — Тейт...

Но он уже вышел, на ходу застегивая джинсы.

— Да что ж такое? — спросила я у двери, которую он захлопнул за собой.

Я сидела там и пялилась на дверь, думая, что сейчас произошло.

Потом я услышала голоса. Тейт был не один. Он, должно быть, услышал, как кто-то приближался к дому. Я в первый раз была у него дома, еще не знала окружающих звуков и была сосредоточена на том, что он говорил. Я ничего не слышала.

Потом голоса стали громче, оба принадлежали мужчинам, один Тейту, а второй...

— Да ты, бл*дь, издеваешься! — услышала я крик Вуда.

А потом я услышала грохот.

Не раздумывая, я отбросила простыню и выпрыгнула из кровати. Пока из гостиной доносились настораживающие звуки, я лихорадочно искала, чем бы прикрыться. Я схватила футболку Тейта и натянула ее, потом нашла свои трусики и, подскакивая на одной ноге, на ходу надела их.

Пробежав по коридору мимо трех спален и одной ванной (в спальне у Тейта была отдельная ванная, но ничего из этого я не успела исследовать), я влетела в гостиную и увидела, что Тейт с Вудом сцепились в смертельной схватке, а гостиная превратилась в зону боевых действий.

До этой минуты я ни разу в жизни не видела, как дерутся мужчины, даже рафинированные.

Но ни Тейт, ни Вуд не были рафинированными, и ни один из них, на мой неопытный взгляд, не сдерживался.

Они ворчали от напряжения, и там была кровь.

— Перестаньте! — заверещала я. Тейт ударил Вуда в челюсть, и из его разбитой губы брызнула кровь, вызвав у меня приступ тошноты, а мои легкие словно застыли. Я втянула воздух и хрипло выкрикнула: — Стойте! — когда кулак Вуда впечатался под ребра Тейту, так что его тело дернулось от удара.

Опять не думая, я бросилась между ними в тот момент, когда Вуд широко замахнулся для удара. Тейт увернулся, и кулак Вуда прилетел мне в висок.

Я увидела звезды, череп прошила боль, и я упала на четвереньки на пол. Голова так сильно кружилась, что мне пришлось опуститься на локти и уткнуться лбом в руки, лежавшие ладонями вниз на полу.

— Лори, — услышала я издалека голос Вуда, едва пробившийся сквозь туман, сгустившийся вокруг меня от острой боли.

— Принеси лед, — приказал Тейт.

— Детка... — нежно произнес Вуд.

— Лед! — рявкнул Тейт.

Мне на спину легла ладонь, и я почувствовала, как чьи-то пальцы убрали волосы с лица, перекинув их через шею.

— Крутышка, — позвал Тейт.

Я не ответила, я была занята тем, что пыталась проморгаться.

— Детка, сядь, — тихо потребовал Тейт.

— Эм... — пробубнила я просто из вежливости и чтобы дать ему понять, что жива.

— Лори, детка, будь добра сядь, — настаивал Тейт.

Я набрала в грудь воздуха и села, опустив попу на икры и поднеся левую руку к виску.

Лицо Тейта оказалось рядом с моим.

— Убери руку.

— Эм... — снова пробубнила я растерянно, хотя туман начал рассеиваться, а боль притупляться.

— Лори, мне надо посмотреть.

Я опустила руку. Тейт коснулся моей щеки и осторожно наклонил мою голову набок. Потом нежно нажал большим пальцем на висок.

Я поморщилась, потому что было чертовски больно. Но несмотря на боль, единственное, о чем я могла думать, это каким гребаным чудом эти двое получали многократные удары такой силы и продолжали держаться на ногах.

— Лед, — услышала я Вуда, откинула голову назад и моргнула.

Он выглядел одновременно обеспокоенным и рассерженным. Его губа была разбита и все еще кровоточила. На скуле красовалось красное пятно. Завтра там будет фингал.

— Можешь встать на ноги? — спросил Тейт, и я перевела взгляд на него.

Он сидел на корточках рядом со мной. Из носа на бороду стекали капли крови. В остальном он выглядел непострадавшим.

— Да, — прошептала я и поднялась, опираясь на руку и бедро Тейта.

Я выпрямилась и глубоко вдохнула.

Тейт повернулся к Вуду, взял у него лед и вернулся ко мне, поднял его и осторожно приложил к моему виску.

— Лори, — окликнул Вуд, я повернулась к нему и мой мозг вернулся к работе.

— Ты не сказал мне, что она была больна, — прошептала я, подняв руку, чтобы перехватить лед у Тейта. Он убрал руку, оставив меня держать лед, и обхватил меня за талию.

— Лорен, я... — начал Вуд.

— Что ты? — все так же шепотом перебила я. — Ты не рассказал мне всей истории, Вуд.

— Детка, на это есть причина.

— Правда? — спросила я. — Я провела десять лет с человеком, который многое скрывал от меня, Вуд. Я не собираюсь начинать отношения с другим мужчиной, который делает то же самое.

Вуд скрестил руки на груди, нежность покинула его лицо, и он дернул головой в сторону Тейта.

— А он рассказал тебе все?

— У нас не было времени, — напомнила ему я. — Мой папа был болен, Тейту нужно было работать. Ты тоже не рассказал мне всего, Вуд, а у нас с тобой было время.

И время действительно было. Мы ужинали вместе, я проводила с ним свои перерывы, включая обеденный, мы целовались в моей кровати. У нас было время.

Последние три недели я чувствовала себя последней сволочью, потому что я была хорошим человеком и мне было сложно жить с тем, как я поступила с Вудом. Мне не приходило в голову, что его поступок — ведь он знал значение того, что я была на байке Тейта, — тоже не был хорошим.

— Мне жаль, что все так получилось, — сказала я ему. — Я бы хотела, чтобы было по-другому.

— Я тоже, — согласился он и сразу же ушел. Я моргнула, ошарашенная его внезапным уходом. Я думала, что он разозлится или, по крайней мере, скажет что-нибудь вроде: «Извини, что вел себя как неандерталец, дрался с Тейтом в его гостиной и ударил тебя в голову».

Я подалась вперед, чтобы проследить за ним, и Тейт передвинулся вместе со мной.

Вуд остановился около все еще открытой раздвижной стеклянной двери и повернулся, посмотрев на меня.

— Детка, хороших женщин не грузят таким дерьмом. Ты поймешь, когда узнаешь. Сначала нужно завоевать ее, и только потом выкладывать то дерьмо, — заявил Вуд, и я снова почувствовала, как мои легкие замерзли, но он не закончил. Он кивнул в сторону Тейта и продолжил: — Он расскажет тебе про меня, если уже не рассказал. И все это правда. Но ничего из этого не было правдой с тобой.

После этого он исчез в ночи, даже не позаботившись закрыть дверь.

Я стояла, всматриваясь в темноту, несмотря на то, что слышала, как взревел его байк. Тейт отпустил меня и, пройдя к двери, закрыл ее.

Когда он развернулся и пошел обратно ко мне, я посмотрела ему в глаза.

— О чем он говорил? — спросила я.

— Давай уложим тебя в кровать, — ответил Тейт.

— Тейт, — сказала я, когда он остановился прямо передо мной.

— В кровать, детка, — повторил он. — Тебе нужно лечь, а мне нужно умыться.

Я не знала, что делать в этой ситуации. Я теряла терпение из-за такой скрытности Тейта. Он только что провел беспощадную драку в своей гостиной с моим вроде как бывшим парнем — мужчиной, чья фотография висит на стене в его доме, мужчиной, который когда-то был его другом, мужчиной, чья сестра когда-то была у него под кожей. Теперь ничего этого не было, и Тейт не рассказывал об этом, не делился со мной. А я велела себе не быть мегерой, я приняла решение, что не хочу все испортить.

И что мне делать?

— Ты только что дрался с Вудом у себя в гостиной, — настороженно сказала я.

Он подошел ко мне и обвил рукой мою талию, подталкивая меня вперед.

— Давно пора, — буркнул он.

— Это не из-за меня, — заявила я, и Тейт остановил нас обоих на входе в коридор.

Я подняла на него глаза и затаила дыхание при виде ярости, застывшей в его чертах.

— Да, Лорен, — сказал он, и это прозвучало как рычание, — это все из-за тебя.

Я не испугалась рычания и тихо спросила:

— Как такое может быть? Я пробыла здесь не настолько долго, чтобы подобное давно назрело.

— Тебе нужно лечь, — напомнил мне Тейт, и я поняла, что его терпение на исходе.

— Тейт...

Тейт с шипением втянул воздух, и я замолчала.

— Лорен, сложи вместе, хотя бы часть, — потребовал он, определенно теряя терпение.

— Что? — спросила я, определенно пребывая в растерянности.

— За мою жизнь три женщины были на моем байке. Одна — его сестра, которая испортила мне жизнь. Вторая — его бывшая, которая испортила мне жизнь. А теперь ты, которая была в его постели.

Все это не складывалось для меня никаким образом, в основном потому, что, как и с Вудом, я знала только часть истории, без подробностей.

— Тейт...

— Господи, детка, — выдавил он. — Ты только что получила мощный удар в гребаный висок. У меня из носа идет кровь. Мы можем поговорить об этом потом?

Он все же потерял терпение. Я поняла это по напряженным линиям его тела и лица.

Но даже сейчас, несмотря на то, что это было страшно, эта пугающая энергия, исходящая от Тейта и направленная на меня, я хотела сказать ему, что мы не можем поговорить об этом потом. Я хотела сказать ему, что мы определенно собираемся поговорить об этом сейчас.

Но что-то меня остановило, и вместо этого я прошептала:

— Хорошо, Капитан.

Глава 14

Сама себе проблема

«И все это правда. Но ничего из этого не было правдой с тобой».

Я открыла глаза и уставилась на темную наволочку.

Я лежала в кровати с Тейтом, но он был далеко. Я чувствовала маленькое тельце Задиры, прижимающее одеяло между нами.

Мы не часто спали вместе, но каждый раз или Тейт обнимал меня, или я прижималась к его спине.

Но не в эту ночь.

После нашего разговора он отвел меня в спальню, заставил лечь в кровать и приказал держать лед у виска столько, сколько смогу. Это было трудно, потому что мне становилось очень холодно, но еще мне было неуютно, потому что Тейт продолжал злиться.

Я лежала, прижимая лед к голове, пока Тейт прибирался в ванной, а Задира составляла ему компанию. Потом он вышел оттуда и, не произнеся ни слова, покинул спальню. Задира увязалась следом. Я услышала, как он начал расставлять мебель по местам, и Задира вернулась, явно не горя желанием находиться поблизости, когда Тейт двигает мебель. Она запрыгнула на кровать и свернулась рядом со мной. Я почесала ее, увидела, как в коридоре погас свет, и Тейт вернулся в спальню.

Он снял джинсы и лег на свою половину кровати. Выключив свет, он не придвинулся ближе, не прикоснулся ко мне и не заговорил. Он лег на спину, подложив одну руку под голову, и Задира оставила меня, прошлась по моему животу и свернулась под боком у Тейта.

Он убрал руку из-под головы и начал гладить Задиру, потом тихо и грозно произнес:

— Крутышка, в следующий раз, когда я скажу тебе оставаться на месте и не двигаться, делай, что велено.

Я моргнула в темноте. Веки — единственное, что двигалось, остальное тело было неподвижным как изваяние.

Мне не понравились его слова. Во-первых, Тейт опять указывал мне, что делать, и ожидал, что я послушаюсь, даже если он дрался посреди своей же гостиной! Во-вторых, намек на то, что я получила удар по собственной вине, потому что не делала того, что он мне велел, а пыталась остановить драку в его же гостиной! И наконец, Тейт опять указывал мне, что делать, и был явно в ярости от того, что я не послушалась.

Если бы я была на машине, то встала бы, оделась и ушла.

К черту все, и к черту Тейта!

В гостинице мне было лучше. Пусть она и ниже среднего уровня, но Нед с Бетти не указывают мне, что делать, и у них есть бассейн.

Но я застряла в доме среди холмов. Стояла ночь, было темно, и я не могла попасть домой.

Так что вместо этого я вылезла из кровати и прошла в ванную, там вытряхнула потекший лед в раковину, смыла водой, выжала кухонное полотенце, в которое Вуд завернул лед, и повесила его на вешалку для полотенец. Потом я вернулась в кровать, легла на бок спиной к Тейту и закрыла глаза.

Он больше не сказал ни слова, и я тоже. Он заснул намного раньше меня и даже во сне не подкатился и не потянулся ко мне.

Определенно, Тейтум Джексон может сердиться даже во сне.

Постепенно задремала и я, но дважды просыпалась, когда его слова всплывали в моем сознании. Оба раза мне удавалось заснуть, но на этот раз, когда мне вспомнились слова Вуда — слова, которых я не понимала, но в глубине души знала, что они имеют огромное значение, — я знала, что не смогу.

Я пыталась улечься на спину, потом на живот, потом на другой бок и наконец наполовину на бок и на живот.

Ничего не помогло.

Чтобы не разбудить Тейта своим ворочаньем, я осторожно выбралась из кровати и так же осторожно прошла по спальне и по коридору в гостиную. Я направилась прямиком к дивану, вытянула ноги, накрылась одеялом и повернулась к окну. Сложив руки на спинке дивана, я положила на них подбородок и стала смотреть в окно.

Лунный свет заливал деревья и растения на террасе серебром.

«Детка, хороших женщин не грузят таким дерьмом. Ты поймешь, когда узнаешь. Сначала нужно завоевать ее, и только потом выкладывать то дерьмо».

Я закрыла глаза, и серебристый склон поглотила темнота.

«Давай не будем все портить. Поговорим про Вуда потом, хорошо?»

Я открыла глаза и уставилась на растения и цветы, буйные, неухоженные и, как я знала, посаженные не руками Тейта.

«Ты ничего не понимаешь, потому что не знаешь Вуда. А я знаю. Поверь мне, если бы ты знала Вуда, то поняла бы и знала бы, что ни хрена ему не должна».

У меня задрожала губа.

«Но ты должна знать, прежде чем опять сядешь на его байк, что Тейт тоже дешевка».

Я повернула голову и посмотрела на шестиместный обеденный стол.

Разве у холостяка может быть обеденный стол на шесть мест? Не думаю. Тейт не производил впечатление человека, который устраивает званые ужины.

Может, он играет в покер? Тейт производил впечатление человека, который может устроить вечер игры в покер.

Мой взгляд вернулся к растениям.

«За мою жизнь три женщины были на моем байке. Одна — его сестра, которая испортила мне жизнь. Вторая — его бывшая, которая испортила мне жизнь. А теперь ты, которая была в его постели».

И я поняла, просто взглянув на растения.

Здесь жила Нита или Бетани, или если не жила, тогда одна из них проводила здесь достаточно времени, чтобы поставить свое клеймо. Две женщины, которые испортили ему жизнь.

А теперь я.

Его типаж.

Женщина, способная испортить ему жизнь?

И правда, с чего такой мужчина, как Тейтум Джексон, связался со мной? Любящая миниюбки и захватывающие свидания в гостиницах Нита — да. Безумная Бетани — не знаю. Я — это мне непонятно.

На самом деле, с чего красивый, обладающий мягким голосом Вуд связался со мной?

Моя память вернулась в то утро перед автомастерской.

«Ты на моем байке», — прорычал мне Тейт.

«Она на «мустанге», — зарычал Вуд на Тейта.

Они поспорили из-за меня, потому что делали это всегда. Неважно, что сказал Тейт, дело было не во мне.

Я задумалась над этим.

Не хочется показаться злобной, но в Карнэле было не так уж много стоящих женщин. Лучшими вариантами были Кристал, но она жила с Баббой, и еще Венди, но она жила с Тайлером и была слишком молода для Вуда или Тейта.

Я прожила тут некоторое время, я видела, что было доступно в Карнэле, и для таких мужчин я оказалась подходящим вариантом, если только им не хотелось связываться с развязными девицами вроде Джонелл, которых было полно. Хотя некоторые из них и были очень милыми, они все равно были несколько распутными, из-за чего, наверное, и не были заняты, как, например, Кристал, или Венди, или остальные чертовски клевые подружки байкеров, которых я встречала в баре или в городе, и знала, что они заняты. И явно ни один из этих мужчин не стремился к такому.

Я поудобнее устроилась на диване и свернулась под одеялом, натянув его на плечи и подтянув колени к груди. Поскольку тут не было никаких подушечек, я положила голову на подлокотник. Висок пульсировал, но я не обращала на него внимания, пытаясь отыскать и вызвать в памяти слова, услышать шепот, потому что нуждалась в них.

«Сладких снов, детка».

Я вспомнила, как Тейт говорил мне это, мои веки опустились, и я уснула.

* * *

Я проснулась оттого, что одеяло пропало, а мое тело переместили. Я открыла глаза, мое тело продолжало двигаться.

Солнце взошло, но стояло еще слишком низко, ранний рассвет, света едва хватало, чтобы видеть.

Тейт нес меня на руках.

— Тейт? — прошептала я, положив ладонь ему на грудь, а второй рукой обняв его за плечи.

— Тихо, — прорычал он.

Упс.

— Тейт, — снова прошептала я.

— Крутышка, заткнись, — снова прорычал он.

Я подняла голову, посмотрела на его сердитый, напряженный профиль и решила помолчать, по крайней мере пока мой мозг полностью не проснется.

Тейт отнес меня обратно в кровать и лег следом за мной, раздраженно дернув одеяло, а затем притянул меня к себе. Или следует сказать, что он подмял меня под себя. Я лежала на спине, он лежал большей частью на мне, закинув тяжелое бедро на обе мои ноги, крепко обнимая меня за талию, уткнувшись лицом в мои волосы, всем весом вдавливая меня в кровать.

— Эм... — начала я.

— Прижимайся ко мне, — перебил он.

— Что? — спросила я.

— К моей спине, — ответил он.

— Эм... — Я замолчала, а потом повторила: — Что, прости?

— Прижимайся к моей чертовой спине, Лорен, — тяжело произнес он и стиснул руку вокруг моей талии.

— Я была... э...

— Рассержена, — закончил он за меня. — Ты можешь ложиться спать злой сколько угодно, если не будешь просыпаться, — сообщил он так, словно это было написанное кровью правило, которое все мужчины и женщины должны соблюдать под страхом жестоких мучений, что он вроде как и сделал. — Ты не можешь проснуться посреди ночи и сбежать из моей постели, чтобы злиться где-то в другом месте.

— Я... эм... — Я глубоко вздохнула. — Вообще-то, я не сбегала. Мне не спалось, и я вертелась, поэтому...

— Этого тоже не делай, — постановил он.

— Чего?

— Если не можешь уснуть, не спи здесь. Не уходи в другое место.

— Но я не хотела тебя будить.

— Разбуди меня, я тебя оттрахаю или мы поговорим, пока ты не заснешь снова. Не сбегай из чертовой кровати...

— Я не сбегала, — тихо перебила я.

Он не обратил на мои слова никакого внимания.

— Ты спишь — или не спишь, а просто лежишь — здесь.

— Ты?.. — Я помедлила и начала заново: — Ты сердишься из-за того, что я не хотела тебя беспокоить?

— А ты догадливая, детка, — саркастично буркнул он и снова крепко сжал мою талию.

— Тейт...

— Три недели после того, как я трахал тебя, узнал, какая ты на вкус, на ощупь, какие звуки издаешь, когда кончаешь, три недели я в дороге, и все, что у меня есть, — это пара минут твоего голоса по телефону каждый вечер. Я мог думать только о том, как трахнуть тебя. Как подросток, ночью в темноте, с единственной мыслью в голове. Так что я дрочил в надежде избавиться от этого, но с тобой ничто не сравнится. — От этого признания я перестала дышать, и он продолжил: — Потом я узнаю, что ты не можешь спать, так что я не могу спать, думая о том, спишь ли ты. Это дерьмо выматывало, и я вернулся домой вне себя от радости, что оно закончилось. И в первую же ночь в моем доме ты сбегаешь из моей постели и спишь на диване. Какого хрена?

— Я пыталась быть вежливой, — сообщила я.

— У тебя не вышло, Крутышка, — сообщил он.

По моим венам пробежал холодок.

— Который ты — настоящий? — прошептала я.

— Что?

— Ты хороший и нежный парень, который заботится обо мне, или этот парень, который ведет себя как мудак?

Его ответ был моментальным.

— Я оба этих парня, детка. Твоя работа — привыкнуть к этому.

Вот оно, еще один приказ. Даже не ультиматум. Просто «привыкнуть к этому».

— Тейт... — начала я.

— Лорен, все просто. Ты в моей постели или в любой гребаной постели со мной — ты из нее не уходишь.

— Но...

— Это не сложно уяснить.

— Тейт...

— А теперь можно мне поспать? — спросил он, еще раз сжав меня, и я поняла, что он больше не намерен ничего обсуждать.

Таким образом, разговор был закончен.

— Да, — прошептала я.

И Тейт сделал именно это — заснул. А вот я не смогла.

Или, по крайней мере, мне потребовалось время.

* * *

Проснулась я в пустой кровати.

Я перевернулась на спину, села и убрала волосы с лица. Заметив движение в окне, я сонно смотрела, как Тейт идет по веранде в сторону выступа.

Когда он исчез из вида, я уставилась на яркое солнце. Потом я откинула одеяло, встала с кровати и подошла к окну. Выглянув наружу, я увидела, что справа, возле перил, на садовом кресле сидит Тейт в джинсах и обтягивающей футболке серо-зеленого цвета, без ремня, без ботинок. Он расслабленно развалился в кресле, подняв скрещенные в лодыжках ноги на перила. Он смотрел на деревья и пил кофе.

Его волосы были влажными, но быстро сохли и завивались в сухом климате Колорадо.

Определенно, мне нельзя принимать душ без Тейта, а ему без меня можно.

Могла бы догадаться.

Как можно тише я прошла в обеденную зону и забрала свою сумку, которую Тейт оставил там, с собой в ванную комнату. Задира пошла со мной и терлась о мои щиколотки, пока я убирала волосы в хвостик и осматривала лицо в зеркале.

На виске красовался сине-фиолетовый синяк, но припухлости почти не было. Также присутствовала тупая боль, но только если обращать на нее внимание. Я почистила зубы и умылась, потом нагнулась, взяла Задиру и посадила ее на тумбу, чтобы она составила мне компанию, пока я наносила увлажняющий крем, пудру, румяна и тушь. Кошечка наблюдала за мной, свесив хвост с тумбы и помахивая им, моргая любопытными глазами. Это было новым для Задиры. Тейт явно не увлажнял лицо и не делал макияж.

Потом я переоделась в джинсы и обтягивающую футболку приглушенного баклажанового цвета с парой черных крыльев на спине. На самом деле, это не я, а Венди нашла ее и заставила меня померять. Футболка настолько хорошо села, и мне так понравились крылья на спине, которые просто кричали «подружка байкера», что я ее купила. Под нее я надела фиолетовое белье с черным кружевом.

Я начала убирать все свои вещи обратно в сумку, но Задира не пожелала иметь ничего общего с такой деятельностью и удалилась из ванной.

Я вернулась в спальню, собрала свою одежду с пола и тоже сунула ее в сумку. Обычно я бы застелила кровать, но в комнате Тейта в этом не было смысла. На полу валялась одежда, а поверхность прикроватных тумбочек и комода была завалена ненужными мелочами (скорее всего, из его карманов): сдача, квитанции, обрывки бумаги. Не было смысла наводить порядок.

Я вышла из комнаты, прошла по коридору до прихожей и поставила свою сумку рядом с дверью в гараж. Потом я прошла на кухню и поискала в шкафчиках кружки. Прошлой ночью мы не помыли посуду. На сковороде еще блестел жир от бекона. Тарелки лежали в раковине.

Тут я тоже не стала убираться, в основном потому, что услышала, как отъехала в сторону стеклянная дверь.

Не став оборачиваться, я подошла к кофеварке и начала наливать себе кофе.

Моя кружка почти наполнилась, когда я почувствовала на своей шее губы, окруженные колючей бородой, а вокруг моих ребер обвилась рука.

— Доброе утро, детка, — пробормотал Тейт мне в шею и прижал меня спиной к своей груди.

— Утро, — сказала я своему кофе и поставила колбу обратно под фильтр.

— Выходи и посиди со мной на веранде, — приказал Тейт. Его губы находились прямо у меня под ухом, и его голос порождал на чувствительной коже вибрацию, которая была бы восхитительной, если бы мое сердце не было разбито (ладно, возможно, это было приглашение, озвученное как приказ, но я была не в настроении, в основном потому, что мое сердце было разбито).

— Спасибо, но мне нужно, чтобы ты отвез меня домой, — сказала я. — Хочу поплавать.

Я почувствовала, как Тейт напрягся всем телом.

Он не заговорил, так что я спросила кофеварку:

— Ты не мог бы меня отпустить? Мне нужно молоко.

Он отпустил меня, но только чтобы обхватить мою кружку, вытянуть ручку из моих пальцев и поставить ее на столешницу. Его кружка присоединилась к моей, а он положил ладони мне на бедра и развернул меня, после чего шагнул ближе, и у меня не осталось выбора, кроме как вжаться бедрами в столешницу из-за ограниченного пространства между нами.

Тейт положил ладони на столешницу по обе стороны от меня. Я задрала голову и увидела, что он внимательно меня рассматривает.

Делал он это довольно долго, так что я повторила:

— Тейт, молоко.

— Что на тебя нашло, детка?

Ладно, теперь я считала, что, возможно, у меня были галлюцинации все те разы, когда Тейт казался милым. Он со всей определенностью был козлом.

— Ничего, — соврала я. — Мне просто нужен кофеин.

Его глаза изучали мое лицо.

Потом его голос сменился на ласковый, когда он спросил:

— Ты спишь днем?

— Что, прости? — спросила я в ответ в замешательстве от его тона и вопроса.

Тейт убрал руки со столешницы и положил их мне на бока, потом передвинул их на мою спину и притянул меня к себе, так что я оказалась прижатой к его телу. Из-за этого мне ничего не оставалось, кроме как положить ладони на его бицепсы.

— Ты мало спишь, детка. — Его голос звучал по-прежнему ласково. — Когда ты наверстываешь?

— Я не наверстываю, — сказала я ему и посмотрела на холодильник. — А теперь можно мне немного...

— Крутышка, — перебил меня Тейт, и я повернулась обратно к нему.

— Тейт, я хочу кофе.

Он не обратил внимания на мои слова.

— Всем людям нужен сон.

— Я уже неоднократно говорила тебе, что привыкла к этому.

— Да? — спросил он, как будто не верил.

— Да, — ответила я, как будто теряла терпение, впрочем, так оно и было.

Его взгляд переместился на мой висок, а ладонь скользнула вверх по моей спине, он накрутил на нее мой хвостик, после чего обхватил пальцами мой затылок.

— Голова не болит? — спросил он.

— Только если я думаю об этом, — ответила я.

— Синяк, — пробормотал он, не сводя глаз с моего виска.

— Все не так плохо, — отметила я. Удивительно, учитывая, как больно мне было, когда все случилось, но это правда.

Тейт посмотрел мне в глаза:

— Лори, что не так?

— Все будет так, как только я получу свой кофе.

— Почему ты хочешь вернуться в гостиницу?

— Чтобы поплавать перед работой.

— Сейчас на веранду. Я отвезу тебя в гостиницу и побуду там, пока ты плаваешь, после работы, перед возвращением сюда.

Я покачала головой:

— Я не приеду сюда после работы.

Его пальцы на моей голове и рука вокруг моего тела напряглись.

— Повтори-ка?

— Я не приеду сюда после работы, — повторила я, и выражение его лица сменилось с изучающего и ласкового на немного пугающее.

— Почему?

— Мне нужно позвонить маме, папе, Кэрри, узнать, как дела. Удостовериться, что все хорошо. Я не звонила уже пару дней.

— Ты можешь сделать это здесь.

— Это межгород.

— И что?

— Мы долго разговариваем. Это может быть дорого.

— Детка, в последнее время я потратил много денег, но только что получил два крупных платежа, и до этого тоже не бедствовал. Думаю, что смогу покрыть междугородний звонок.

Я попробовала другую тактику.

— Я не хочу, чтобы ты смотрел, как я плаваю. Это будет меня отвлекать.

— Тогда я посижу с Недом, пока ты будешь плавать. — Он наклонился ближе и понизил голос. — А потом побуду с тобой, когда ты будешь принимать душ после заплыва.

Я отклонила голову назад:

— Тейт, я хочу сказать, что мне нужно побыть одной.

Он тоже отклонил голову назад, но крепче сжал руку.

— Что за херня? — прошептал он.

— Побыть одной, — повторила я.

— Ты три недели была одна, Крутышка, — напомнил он мне, его голос снова стал немного пугающим.

— Тейт...

— Лори, повторяю свой вопрос: что на тебя нашло?

Услышав его слова и тон, которым они были сказаны, я инстинктивно сжала его бицепсы и уставилась на него.

— По-моему, ничего не получается, — сказала я.

Немного встревожено я смотрела, как его глаза сузились, и почувствовала, как от него начала исходить та темная, злая энергия.

— Что не получается? — спросил он.

Я убрала одну руку с его бицепса и показала на нас с ним, потом положила ладонь обратно и сжала оба его бицепса.

— Мы, — ответила я.

Мои бедра впечатались в столешницу, потому что он вжал меня в нее.

— Вроде прошлой ночью все получалось, когда ты трахала меня так сильно, что еле могла дышать, — напомнил он мне.

— Да, но...

— Что «да, но»?

— Эм...

Его рука оставила мои волосы и легла мне на спину, рывком прижав меня к его телу.

— Господи, Лорен, спрашиваю еще один гребаный раз: что на тебя нашло?

Тут я потеряла терпение, что было моим единственным выходом, потому что иначе я разразилась бы слезами, которые сдерживала с момента ночных раздумий на диване и сцены в кровати ранним утром.

— Ты козел! — рявкнула я.

— Да, когда я злюсь, я козел. И что?

Я вытаращила глаза.

— И что? — переспросила я.

— Не то чтобы ты не знала этого обо мне, Крутышка.

— Мне это не нравится!

— Да? — спросил он и продолжил, прежде чем я успела ответить: — А мне не нравится, когда ты срываешься и превращаешься в стерву. Но поскольку большую часть времени ты милая, или смешная, или заставляешь мой член стоять, я могу смириться с этим.

— Вот, — указала я, стараясь выскользнуть от него и одновременно толкая его бицепсы, но он суперкрепко сжал руки, и я перестала.

— Что?

— Ты только что назвал меня стервой!

— Детка, честно? — спросил он раздраженным тоном.

— Честно! — огрызнулась я громче.

— Ты не знаешь, что можешь быть стервой?

— Нет, не знаю. Обычно я не стерва. Это ты так на меня действуешь.

— Так я не только козел, но еще и заставляю тебя быть стервой? — заявил он.

— Да, — ответила я.

Он не разжал руки, даже когда поднял лицо к потолку и пробормотал:

— Господи Иисусе.

— Пусти меня, — потребовала я, и он снова опустил голову.

— Нет.

— Вот опять! — моментально объявила я.

— Что? — выдавил он, слегка встряхнув меня.

— Я поняла, что ты альфа-самец, Капитан, но отдавать распоряжения, заставлять меня делать то, что я не хочу? Мне... не... нравится.

Он наклонил голову ближе:

— Хорошо, Крутышка, я понял. Что еще?

С меня хватит, более чем достаточно, так что я приподнялась на цыпочки и приблизила свое лицо к его.

— Ладно, Капитан, слушай, — начала я. — Нита, Вуд, Нита, Вуд и, пожалуй, еще чуть-чуть Нита и Вуд!

— Хочешь поговорить об этом? — прорычал он.

— Это не я не желаю говорить об этом, Тейт, — рявкнула я.

Тейт дернул головой и, не задерживаясь, начал свой рассказ.

— Я знал ее, сколько себя помню. Мы стали встречаться в старшей школе. Частично потому, что она была красивой, но большей частью потому, что она соглашалась на секс. Мне было семнадцать, ей пятнадцать, и я не был ее первым.

Я ахнула, услышав, что в пятнадцать лет Нита уже занималась сексом (и Тейт был у нее не первым). Я потеряла девственность в двадцать один со своим парнем в колледже после вечеринки, устроенной студенческим братством перед выпуском. Мы встречались два года, и он отвез меня в роскошный отель, купил мне розы и после того, как мы это сделали, сказал, что будет любить меня до самой смерти. Мы дружим до сих пор, и он каждый год звонит мне в день рождения, и каждый раз мы как минимум час со смехом вспоминаем старые добрые времена.

Сомневаюсь, что в пятнадцать лет Ниту водили в шикарные отели и дарили розы, и в равной степени сомневаюсь, что ее первый парень до сих пор помнит, когда у нее день рождения, если вообще знает о нем.

Тем временем Тейт продолжал:

— Она была неуправляемой, но я знал это, и это всегда был чертов взрыв. Нита умела повеселиться. Всегда улыбалась, смеялась, танцевала. Она даже попить на кухню шла, пританцовывая. Жизнь для нее была сплошным танцем. Вечеринкой в собственной голове. Но когда я связался с ней, стал проводить с ней много времени, до меня дошло, что было в этом что-то неправильное. Только позже я понял, что она не неуправляемая. Она была в отчаянии. Из-за чего — я не знаю до сих пор, провел годы, пытаясь понять и одновременно дать ей это. Все, что я знаю, что тогда я был слишком молод и слишком зависим от ее рта вокруг моего члена, чтобы думать о чем-то еще.

Слишком много подробностей.

— Я... — вмешалась я, но Тейт покачал головой.

— Ты хотела знать, детка, так слушай, — сказал он мне. — Полагаю, ты поняла, что я хорошо играл в футбол. Это правда. Я играл так хорошо, что в одиннадцатом классе на мои игры приезжали скауты. В выпускном классе у меня было уже шесть предложений, прежде чем я принял седьмое, и еще два пришли на следующий день. Ните это нравилось, быть со мной, смотреть в наше будущее, планировать его. Дело было не во мне, не в том, что я мог бы сделать, не в том, чего мог бы добиться. А в том, что Нита могла от этого получить.

Я прикусила губу. Тейт смотрел мне в глаза и продолжал говорить:

— Но Нита, она не такая, как ты. Она не умная. Она не любит усердно работать. Она думает о будущем, витая в облаках. И она ничего не делает просто так. Всегда, даже когда она была маленькой, она ожидала, что ей все принесут на блюдечке с голубой каемочкой. Так что она хочет развлекаться, веселиться и хочет, чтобы я был с ней. И я с ней, потому что мне перепадет секс или минет, но также и потому, что если меня с ней не будет, то хрен его знает, во что она вляпается. И, мать твою, я люблю ее. Не только ее рот или ее киску, а ее. Такую, как она есть, танцующую по жизни.

—Тейт...

— Так что мне приходится за ней присматривать. Проблема в том, что ей становится скучно, она хочет чего-то нового, новых лиц, новых приключений, новых способов веселиться. И вот он я, рядом с ней однажды вечером, когда она находит то, что ищет, а вечеринку, на которую мы пришли, накрывают копы. Интуиция подсказывала мне, что нам не следует там находиться, люди там старше нас, грубые, ничего хорошего. Но она не хотела уходить, ей было весело. Она сказала, что я могу идти, но она останется, и я знал, что ни за что не оставлю ее там одну. И я оказался прав. Так что мы с Нитой были там и нас забрали вместе со всеми. Наркотики, не травка, не кокаин, не малые дозы, у них был крэк и много, потому что они им торговали. Когда я попал на страницы газет — местная звезда футбола попал в полицию с вечеринки, где зависал с наркоторговцами, — давай просто скажем, Крутышка, что руководителям футбольной программы Университета Пенсильвании это не понравилось.

— Боже мой, — прошептала я в ужасе от того, что он мне рассказал.

— Они чуть не лишили меня денег на обучение. И лишили бы, если бы папа и Па с ними не поговорили и не объяснили бы все. Они хотели вкладывать деньги в будущего лучшего игрока Америки, а не в какого-то засранца, чьи делишки попали на страницы газет.

— Тейт...

Он перебил меня с вызовом:

— Это первый раз, когда она испортила мне жизнь, хочешь услышать еще?

— Но ты отправился в Университет Пенсильвании, — тихо напомнила я.

— Да, спасибо папе и Па, — ответил он. — Я порвал с Нитой и уехал учиться.

— Значит... потом ты снова сошелся с ней? — настороженно спросила я.

— Больше раз, чем у тебя пальцев на руках, Крутышка. И каждый раз она портила мне жизнь. — Он крепко сжал меня, так что у меня перехватило дыхание, и заговорил таким низким голосом, что я почувствовала вибрацию у себя в груди. — И вот я нахожу женщину. Высший класс, охренительные волосы, бесконечно длинные ноги, но я вижу ее, когда я зол. Я зол на Баббу, и я зол на Кристал, но больше всего я зол на Ниту, потому что снова позволил этой суке меня провести. И на следующий день после того, как Нита меня обманула, на следующий же гребаный день, я встречаю эту женщину. Она работает в моем чертовом баре, — прорычал Тейт, и у меня остановилось сердце. — А мне не нужно этого дерьма. У меня и так уже годы этого дерьма. Мне нужна эта женщина и проблемы, которые написаны на ней, в моем баре как дыра в башке. Так что я разозлился, наговорил того, что не имел в виду, и что происходит? Я выхожу из кабинета после того, как наговорил это, и она смотрит на меня, и я понимаю, что она слышала. Часть меня, должен тебе сказать, Лори, рада. Другая часть не может этого вынести. И какая часть выиграла?

— Тейт...

Он стиснул меня еще раз и требовательно спросил:

— Какая часть?

— Я не...

— Крутышка, ты здесь.

— Но я не понимаю.

— Что это говорит обо мне?

— Прости?

— Что это говорит обо мне? — повторил он.

— Милый, я не понимаю вопроса, — прошептала я.

— Детка, честно? — спросил он.

— Да, — все так же шепотом ответила я.

— Ты стояла там и думала, во что еще ты вляпалась, после того как выбралась из запутанной ситуации со своим мудаком-бывшим мужем. Дважды в жизни неудачно выбрав женщин, о чем, по-твоему, думал я?

Не уверена, но, кажется, я знала, о чем он думал.

— Я не Нита, — тихо сказала я.

— Ты сама себе проблема, я это знаю, но ты все равно здесь, — сказал мне Тейт, и я почувствовала, как мое сердце забилось чаще.

— Но я хорошая девочка, — прошептала я. — Я всегда была хорошей девочкой.

— Лори, ты прошествовала в гараж вся из себя, грудь, задница, ноги. Господи, даже если бы у тебя была удочка, ты не поймала бы этих ребят быстрее.

— Мне нужно было поменять масло, — напомнила я ему.

— Если бы Вуд не вышел первым, детка, я не шучу, остальные парни подрались бы за право поменять тебе масло и таскать тебе «Маргариты», пока ты ждешь.

— Это бред, — выдохнула я.

— Крутышка, алло, — позвал он. — Я, блядь, был там.

— Тейт, — повысила я голос, — мне нужно было поменять масло.

— Да, вот я и говорю, — выпалил он в ответ, — ты сама по себе проблема.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду! — Мой голос определенно звучал громче, поскольку я уже наполовину кричала.

— Я имею в виду, что два месяца назад я избавился от суки, которая больше двадцати лет отравляла мне жизнь. И на следующий день, на следующий гребаный день, ты тут как тут. Ты совершенно беспомощная, гуляешь по байкерскому городу, как будто по Диснейленду. И повторю, за день до того, как встретить тебя, я порвал с женщиной, с которой провел двадцать лет, по-своему беспомощной женщиной, живущей в собственной голове.

Я резко мотнула головой и прошептала:

— Я не беспомощная.

— Ты беспомощная и потерянная, — ответил Тейт.

— И я не потерянная.

— Лорен, ты живешь в гостинице.

— И что? Это дом!

— Ты можешь говорить себе это, детка, но гостиница — не дом.

Я сменила тему, потому что тут он вроде как уел меня.

— И я не живу в собственной голове.

Когда он заговорил снова, изменилось его лицо, изменился его голос. Изменилось все. Весь Тейт.

Я смотрела на него, и это было настолько ошеломительно, что я только и могла, что пялиться.

— Солнышко, — прошептал он, используя ласковое имя, которым никогда не называл меня, и голос, которым никогда не говорил со мной, — голос, который был тихим и нежным, и выражение его лица было таким нежным, что у меня перевернулось сердце. — Ты так глубоко в своей голове, что даже не можешь спать.

Мои губы раскрылись, и я продолжала таращиться на него.

Черт побери, тут он меня тоже уел.

Он убрал руку с моей спины и обнял ладонью мою шею.

— Это то, что у нас есть. Ты обожглась со своим мудаком-мужем, а меня провела Нита. После этого мы сошлись, я — прямо сразу после, и вот мы тут. Так что будем делать? — спросил он.

— Я... — Я прочистила горло. — Я не знаю.

Подушечкой большого пальца он приподнял мой подбородок и наклонил голову, так что его лицо оказалось близко к моему.

— Я не Брэд, а ты не Нита, — мягко сказал он. — И я не идеален, но и ты тоже.

И тут он прав.

— Да, — тихо согласилась я.

— Значит, мы узнаем друг друга и друг о друге вместе. — Он коснулся своим лбом моего. — Ты будешь сердиться на меня, потому что я могу вести себя как козел. Такой уж я есть. И я буду сердиться на тебя, потому что, детка, ты можешь выпендриваться. Такая уж ты есть. И такие уж мы вместе. И меня это устраивает, потому что, даже учитывая то, что было раньше, даже когда ты стерва, мне это нравится. Но когда ты не стерва, это сладость, которой я никогда не пробовал.

О.

Мой.

Бог.

У меня защипало глаза от слез, и я вцепилась пальцами в его бицепсы, чтобы удержаться.

— Тейт, — прошептала я.

— Так что я не повезу тебя в гостиницу. Мы будем сидеть на веранде и пить кофе. Потом я приготовлю тебе завтрак. Потом мы будем трахаться в кровати, а потом снова трахаться в душе, потом мы отправимся на работу. Потом я отвезу тебя плавать. Потом мы будем трахаться в душе в гостинице. Потом я накормлю тебя, и, возможно, мы опять будем трахаться в моей кровати.

— Многовато эм-м...

— Может, мне следует перефразировать: часть времени мы будем трахаться, а в остальное я буду доводить тебя до оргазма.

Я почувствовала и услышала, как у меня перехватило дыхание, и мои ладони двинулись по собственной воле. Они отпустили его бицепсы и протиснулись под его руки, чтобы обнять его за спину.

— Обычно я ем перед заплывом, — произнесли мои губы.

Я увидела, как его лицо расслабилось, Тейт скользнул пальцами к моему хвостику и нежно дернул.

— Согласен.

Потом его рот оказался на волосок от моего.

— Хорошо, — выдохнула я, и мои глаза начали закрываться.

— Ты перестала злиться?

Мои глаза медленно открылись, и тревога, которую я ощутила прошлой ночью, вновь напомнила о себе.

— Нам следует поговорить про Вуда, — прошептала я.

Тейт прикоснулся губами к моим.

— Детка, сегодня ты получила Ниту. Вуд может подождать.

— Но...

Он крепко прижал меня к своему телу.

— За день я могу вынести только одного из них.

— Тейт...

— Ты наконец-то поцелуешь меня с утра или мне придется тебя поцеловать?

У меня в животе запорхали бабочки.

— Наверное, мне следует поцеловать тебя, — мягко сказала я, потому что мне, наверное, следовало. Я снова повела себя как стерва, и мне нужно было это исправить.

— Крутышка, у тебя секунда, потом я действую.

— Тейт...

— Время вышло, — сказал он, наклонил голову и поцеловал меня.

Глава 15

Так спокойнее

Раздался телефонный звонок, и мои глаза открылись.

Я видела только татуированное плечо Тейта и его спину, к которой прижималась. Было темно, но в окна проникал лунный свет.

Я почувствовала, как Тейт сомкнул пальцы на моем запястье, которое лежало на его животе, крепко держа мою руку на месте, когда приподнимался. Потом он отпустил мою руку и потянулся к своему сотовому, лежавшему на тумбочке.

Не убирая руки с его талии, я прижалась ближе. Приподнявшись на локте, я вжалась носом в его спину, потом повернула голову и прижалась к его спине щекой, крепче обняв его второй рукой, пока он отвечал на звонок.

— Джексон, — сонно рыкнул он.

Я слушала тишину. Тейт слушал телефон.

— Кто? — спросил он, и в его голосе больше не было ни намека на сон. — Ясно. Где? — продолжил он и стал слушать. — Ясно. Факсом или по электронке? — Он снова прислушался. — Ясно, — повторил он, а потом сказал: — В следующий раз, Тайн, сделай одолжение и зови меня до того, как дойдет до этого дерьма. Ладно?

Хм-м. Его голос больше не звучал сонно, но и радостным он тоже не был.

— Да, я приеду, — подтвердил Тейт и захлопнул телефон.

Он бросил его на тумбочку и повернулся ко мне. Я немного подалась назад, чтобы дать ему место, а он обнял меня и притянул к себе.

— Лори, кое-что случилось, — тихо сказал он.

— Все в порядке? — спросила я.

— Сбежавший преступник, вероятно вооруженный, определенно опасный. Остается только гадать, какого хрена его отпустили под залог. Он серьезный товарищ.

И тут я впервые осознала, что он охотится на беглых преступников, которые могут быть вооружены и наверняка опасны. Но опять же, наверное, сбежавшие преступники по определению весьма опасны, особенно для того, кто охотится на них с целью лишить их статуса сбежавших. Понятия не имею, почему это не приходило мне в голову раньше, но решила, что это произошло сейчас, потому что ночной звонок придал его занятию реальность, которой не было раньше.

Я крепче обняла его и спросила:

— Кто такой Тайн?

— Поручитель в Денвере. У него есть двое местных парней, которых он нанимает в случае мелких неприятностей, а мне звонит, когда возникают проблемы. Он пытался отыскать этого парня с помощью местных, и это было ошибкой. Эти парни берут меньший процент, потому что болваны, но не настолько, чтобы понять, что никто им не заплатит за глупость. Тайн прижимистый и сам тоже идиот, так что он им платит. Этот парень, наверное, уже в Мексике.

Я еще крепче стиснула руки.

— Тебе придется ехать в Мексику?

— Черт, надеюсь, что нет, — пробормотал Тейт, и я тоже понадеялась, что не придется. Мексика далеко, а мне хватало мыслей о том, что Тейт охотится за опасным преступником, я не хотела думать о том, что он делает это где-то далеко. — Тайн пришлет мне подробности факсом. Мне надо ехать.

Я еще крепче сжала его, но прошептала:

— Ладно.

Он провел ладонью по моей спине, зарылся пальцами в мои волосы, обхватив затылок ладонью.

— Поцелуй меня, детка.

Падавший на его лицо лунный свет помог мне видеть, и как только наши губы соприкоснулись, Тейт навалился на меня, опрокинув меня на спину, и мои губы сами разомкнулись. Я скользнула языком ему в рот, он зарычал, и я с тихим стоном проглотила этот звук. Он склонил голову в одну сторону, я в другую, и мой легкий поцелуй превратился в совсем другой.

К тому времени как Тейт отстранился, я тяжело дышала и крепко обнимала его.

Он провел языком по моей нижней губе и заявил:

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Присмотреть за Задирой.

Моргнув, я уставилась на его скрытое в тени лицо и спросила:

— Что, прости?

— Я оставлю ключи от «Эксплорера» и от дома на столешнице в кухне. Пульт от двери гаража в пикапе. В город вернешься на «Эксплорере», я позвоню Дику, чтобы он потом отвез его обратно. Код сигнализации — три-пять-шесть-один. Чтобы включить ее, вводишь код и нажимаешь красную кнопку, у тебя будет минута, чтобы дойти до гаража. Чтобы отключить, вводишь три-пять-шесть-один и нажимаешь зеленую кнопку. На это у тебя тоже минута после того, как войдешь. Когда ложишься спать ночью, запираешь двери, закрываешь окна, нажимаешь три-пять-шесть-один, а потом синюю кнопку.

— Эм... — промямлила я, не успевая за ним. — Что?

Тейт обхватил меня руками и перекатился на спину, потянув меня за собой, так что я оказалась лежащей у него на груди.

— Я хочу, чтобы ты жила здесь, — повторил он.

— Чтобы присматривать за твоей кошкой?

— Да, присматривать за Задирой. И потому что у меня есть сигнализация.

Это с запозданием дошло до меня.

— У тебя есть сигнализация?

— Я не включаю ее, когда дома. Но ты будешь, когда останешься дома без меня.

Его слова отозвались во мне щемящей нежностью.

— Когда я дома? — прошептала я.

— Да, — ответил он.

— Но моя комната в гостинице...

— Я хочу, чтобы ты жила здесь.

— Но гостиница...

— Я хочу, чтобы ты была в моей кровати.

Это тоже отозвалось во мне.

— Тейт...

Он снова запустил пальцы в мои волосы, обхватив затылок, и приблизил мое лицо к своему.

— Меня может не быть день, а может две недели. Я хочу, чтобы ты снова отправляла мне сообщения, и, разговаривая с тобой ночью по телефону, хочу знать, что ты в это время находишься в моей постели.

Меня словно окутало нежностью, и это ощущалось совсем не плохо.

Но я все равно прошептала:

— Тейт, я не знаю.

— Я знаю. Здесь безопаснее.

— В гостинице безопасно.

— В гостинице Карнэла не безопасно.

— Нед с Бетти прямо напротив.

— Крутышка, во-первых, чтобы найти это место, надо знать, где оно находится. Во-вторых, чтобы добраться отсюда до работы, ты должна быть в машине, что мне очень нравится, поскольку это намного безопаснее, чем идти пешком до гостиницы после твоей смены. И в-последних, моя сигнализация подключена напрямую к диспетчерскому пульту полиции. Парни будут знать, что я уехал, они также будут знать, что ты живешь здесь. Если они увидят тревогу, они не станут медлить. Полицейский участок в Карнэле по больше части дерьмовый, но у меня там есть несколько хороших друзей. Если они будут знать, что моя женщина здесь, и сигнализация покажет, что кто-то влез в дом, они не станут медлить, и у них есть опыт и оружие. А у Неда нет.

Это правда. И все-таки.

— Эм...

— И ты нравишься Задире.

— Она дружелюбная, — напомнила я. — Мне кажется, ей все нравятся.

— Так и есть, поэтому я и не люблю оставлять ее одну. Она предпочитает компанию.

— Ты часто уезжаешь из города. Кто присматривал за ней раньше?

— Кристал.

Это так удивило меня, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы представить Кристал заботящейся об изящной кошечке в качестве дружеской услуги. Она не производила впечатление человека, который готов оказывать дружеские услуги или способен позаботиться об изящной кошечке.

— Детка, мне нужно принять факс, собрать вещи и ехать. Ты остаешься здесь или как?

— Думаю... — неуверенно начала я, и Тейт опять перекатил меня на спину и прижал к кровати своим большим телом.

А потом он расчехлил большие пушки.

— Мне так спокойнее, — тихо сказал он.

— Я останусь, — моментально согласилась я.

Он опустил голову и уткнулся носом мне в ухо.

— Хорошая девочка.

Да. Я его хорошая девочка. Несмотря на то, что это казалось большим шагом — слишком большим и слишком быстрым шагом, который говорил не «Я крутая и недоступная подружка байкера», а «Я твоя хорошая девочка, и ты уже заполучил меня».

Я такая идиотка.

Тейт поднял голову и коснулся моих губ, а потом встал с кровати.

Я свернулась клубочком и наблюдала за его движущимся силуэтом. Потом я слушала, как он принимает душ. Потом он вернулся в спальню, оделся, и я села в кровати, скрестив ноги по-турецки. Ко мне присоединилась Задира, усевшись попой мне на ногу, и поскольку она пришла, я стала ее чесать. В таком положении мы с Задирой смотрели, как Тейт собирается почти в темноте (в спальню падал свет из гардеробной). Задире была знакома процедура сборов, и у меня сложилось впечатление, что это ей не нравилось. Опять же, мне тоже не нравилось. Тейт уезжал на неопределенное время, а я возвращалась к текстовым сообщениям.

Тейт выключил свет в гардеробной и вернулся в спальню. Я услышала, как застегнулась молния на сумке, стоявшей на кровати, и увидела, как он взялся за ручку. Вытянув руку, я обхватила пальцами его запястье.

— Тейт, — окликнула я.

— Да, детка, — ответил он.

— Это часто бывает?

— Это моя работа, Лори.

— Нет, я имею в виду звонки среди ночи.

Он помедлил, потом ответил:

— Не часто, но иногда да.

Не задумываясь над действиями своего тела, я потянула его за руку, а Задира грациозно спрыгнула с моей ноги. На мне была маечка на лямках и трусики. Я надела их после душа в ванной, после того как мы занимались любовью перед сном.

Встав на колени на кровати, я положила ладонь на пресс Тейта, а второй рукой сильнее потянула его вниз, заставив наклониться. Проведя ладонью вверх по его груди, я обняла его шею, когда он нагнулся ко мне. Когда он обнял меня обеими руками, я выпустила его запястье.

Я отклонила голову назад, и он приблизил свое лицо к моему.

— Пожалуйста, милый, будь осторожен, — прошептала я, и прежде чем он успел ответить, крепко обняла его за шею. Я прижалась к нему всем телом и крепко поцеловала.

Он с силой прижал меня к себе одной рукой, а вторую запустил мне в волосы, сжав ее в кулак и удерживая мои губы на месте дольше, чем я намеревалась.

Он закончил поцелуй, но не отпустил меня и не отстранился.

— Я позабочусь о Задире, — пообещала я.

— Спасибо, Крутышка, — тихо произнес он и предупредил: — И не вляпайся в неприятности, пока меня не будет.

— Я хорошая девочка, — напомнила я.

Когда его губы снова коснулись моих, я поняла, что он улыбается.

— Да, — сказал он, и в этом одном слове тоже слышалась улыбка.

Потом его кулак в моих волосах наклонил мою голову вниз, Тейт поцеловал меня в макушку, отпустил и вышел.

Глава 16

Когда-то мы были братьями

Прошло три дня с тех пор, как Тейт уехал охотиться за возможно вооруженным и наверняка опасным преступником, и пять дней после инцидента с Вудом в гостиной Тейта.

Было позднее утро, я сидела на веранде и пила кофе, закинув ноги на перила и отдыхая от того, что превратилось в три дня непрерывной стирки и уборки в доме Тейта.

Это решение далось мне нелегко. Уборка дома предполагала близость, которую он не предлагал. Но опять же, он попросил меня остаться здесь. Я могла (в какой-то степени) не обращать внимания на состояние его дома, когда Тейт был здесь и большую часть времени мы ели или занимались сексом. Но я не могла не обращать внимание на состояние его дома, когда жила здесь.

Созерцая окружавшие дом деревья, я раздумывала над тем, что, возможно, зашла слишком далеко. Я не только собрала разбросанные в спальне вещи, но и постирала их и тщательно убралась в кухне, включая полную уборку и мытье холодильника и чистку заросшей жиром и нагаром духовки, которую явно никто не чистил испокон веков. Также я пропылесосила и вытерла пыль во всем доме, убралась во всех ванных комнатах, отнесла всю обувь из прихожей в гардеробную в спальне, привела в порядок куртки в прихожей, разложила всю одежду в гардеробной и разобрала обеденный стол, сложив всю почту (не просматривая) на столешницу в кухне (отдельно журналы, отдельно открытую почту и отдельно нераскрытую почту).

Еще я сняла белье с кровати и заметила, что простыни у Тейта старые, еще не протертые, но уже близко к этому.

Я не смогла найти простыни на смену, но я и не слишком сильно искала. В двух спальнях наверху двери были закрыты, и я не заходила в них. На первом этаже, в дальней части, я обнаружила лестницу, которая вела в большое помещение с кучей спортивных снарядов и коридор, в который выходили три комнаты и ванная. Открытыми были дверь в ванную (так что я убралась там) и в одну из комнат. Там, очевидно, находился кабинет Тейта с письменным столом, компьютером, принтером, факсом, тремя шкафами для хранения документов и множеством папок и бумаг (не в шкафах для них), которые не только не были аккуратно разложены, но выглядели опасно близкими к формированию бумажной лавины. Я не стала наводить порядок в кабинете, потому что Тейт, скорее всего, знает, где что лежит, а я не знаю, что есть что, поэтому не могла бы должным образом все организовать. Остальные две двери на первом этаже были закрыты.

Я не открывала закрытые двери, потому что не хотела, чтобы Тейт решил, что я всюду сую свой нос. Хотя, учитывая первый этаж и второй, я сочла несколько странным, что у Тейта Джексона такой огромный дом. Шесть спален, три санузла, гостиная, столовая, общая комната. Дом был длинным и большим. Слишком большим для одного мужчины и изящной кошечки.

Не найдя простыни, я позвонила Венди, заехала за ней, и мы отправились в торговый центр, чтобы купить новые.

Вот тут, мне кажется, я и перестаралась.

Потому что я не просто купила простыни, я купила плотные простыни из индийского хлопка и, поскольку одеяло Тейта знавало лучшие времена, я купила новое одеяло, а также покрывало на кровать, шесть новых подушек и наволочек.

Я, правда, не задумывалась об этом, пока кассир не вернула мне кредитку, а Венди не начала хихикать. Ее смешки начались медленно, а потом стали громче и веселее.

Наконец она воскликнула:

— Мне нравится!

— Нравится что? — повернулась я к ней.

— Вы с Тейтом покупаете постельное белье.

При этом она радостно рассмеялась и заключила меня в объятья.

Я обняла ее в ответ и посмотрела поверх ее плеча на кассира, которая улыбалась мне, как будто знала, что происходит. Я ей не улыбнулась, потому что не знала.

— Мы с Тейтом не покупаем постельное белье, — сказала я Венди.

Она отпустила меня и подалась назад:

— А вот и покупаете!

Я оглянулась вокруг, чтобы проверить, не прячется ли где-нибудь Тейт, собираясь выйти и удивить меня. Не увидев нигде Тейта, я повернулась обратно к Венди.

— Просто ему нужны новые простыни. Его старые, и только один комплект, — объяснила я.

— Ему нужно новое одеяло?

— Да, одеяло тоже старое.

— И покрывало? — не унималась она.

— Венди, если у тебя есть одеяло, то должно быть и покрывало, — терпеливо объяснила я.

— Наволочки? — спросила она.

Хм-м. Тут она была права. Тейт не из тех мужчин, которым нужны две дополнительные подушки только для того, чтобы демонстрировать декоративные наволочки.

Я прикусила губу и посмотрела на огромные пластиковые пакеты со своими покупками.

— И ты будешь спать на этих простынях, — напомнила мне Венди. — Уже спишь! А его даже нет дома!

— Эм... — промямлила я.

— Мне нравится! — снова воскликнула Венди, после чего повернулась к кассиру и поделилась: — У нее новый мужчина, он хороший, и он горяч. Он без ума от нее, и они знают друг друга всего два месяца, а уже обустраивают дом!

— Мы не обустраиваем дом! — прошептала я.

— Обустраиваете. — Венди не шептала, она говорила так громко, что другие люди начали смотреть на нас (и улыбаться).

— Разреши мне сказать, подруга, — вмешалась кассир, — не надо так пугаться. Он хороший человек, он горяч, он без ума от тебя, плыви по течению. Он привык к старым простыням и одеялу, ты поступила по-женски и купила ему новое белье. Мужчины ценят хорошие простыни. Он не скажет этого, но подумает, и каждый раз, когда он будет ложиться на эти простыни, он будет рад, что ты дала их ему. Мы, девочки, должны заботиться о своих мужчинах. Покажи ему с самого начала, что ты из тех женщин, которые находят все способы заботиться о своем мужчине, и он завязнет глубоко, сам того не понимая.

— Угу, — пробормотала женщина позади нас. — Точно подмечено.

Я переводила взгляд с кассира на кивающую и улыбающуюся женщину в очереди за нами и думала, каким образом поездка в торговый центр за простынями обернулась лекцией от кассира в магазине домашних товаров о том, как мне посильнее привязать Тейта? Мне не хватило духу сказать ей, что Тейт настолько крут, что, наверное, мог бы спать и на гвоздях. Я не думала, что он вообще заметит новые простыни.

Я даже надеялась, что он их не заметит.

Но несмотря на свои мысли, чтобы не показаться невежливой, я сказала ей:

— Спасибо за совет.

— Пожалуйста, — ответила она. Венди уложила мои покупки в тележку и повезла ее к выходу.

Несмотря на свои опасения, я постелила новые простыни и покрывало (и наволочки) на кровать. Стоя в изножье и оглядывая ее, я вынуждена была признать, что с вымытым полом, чистыми комодом и тумбочками и вытертой везде пылью спальня выглядит неплохо. Стены были выкрашены в практичный кремовый цвет. Учитывая, что Тейт мужчина и байкер, я купила покрывало цвета темно-синего денима, а наволочки и простыни показавшегося мне потрясающим цвета светлой глины, который великолепно контрастировал с темно-синим. Они придали комнате цвет и более уютный вид. Дом Тейта не был холостяцкой берлогой, он был просто местом для ночлега. А значит, не был домом. Это белье поставило на нем печать дома, маленькую, но недвусмысленную.

Изучая свою работу, я решила, что, с одной стороны, это меня пугает, но с другой, мне нравится. Тейту нужен дом, каждому человеку нужен дом.

В спальню вплыла Задира, запрыгнула на кровать и замерла на месте. Она внимательно посмотрела на кровать, потом оглянулась на меня, потом изящно легла на бок, свернулась клубочком и заснула.

Ну, по крайней мере я получила одобрение Задиры.

Я нежилась на солнышке и потягивала кофе, думая о постельном белье и количестве вещей, которые привезла из гостиницы, — другими словами, все. Я выписалась из гостиницы, в основном потому, что было бы глупо платить за номер, которым я не пользуюсь, но также потому, что байкерский летний сезон был в самом разгаре и Неду с Бетти мог пригодиться лишний номер, и наконец потому, что мне нравилось иметь свободу в выборе гардероба, а я не знала, как долго Тейта не будет. Меня бы раздражало возить вещи туда-сюда, к тому же, не то чтобы у меня было много этих самых вещей. Получилась всего лишь одна машина. Ту одежду, которой я не пользовалась, я оставила в чемоданах и коробках в гараже Тейта, а остальную часть занесла в его гардеробную. Я не стала все доставать (кроме принадлежностей для ванны). Я знала, что определенно перехожу границу — границу, к которой не была готова, и мне не хотелось знать, если вдруг Тейт не хочет, чтобы я ее пересекала.

Вздохнув, я подняла лицо к солнцу.

Довольно странно, но за исключением моих переживаний по поводу уборки дома Тейта, покупки ему постельного белья и почти переезда к нему, жизнь шла нормально. Я уже давно не чувствовала, что жизнь идет нормально. Ни во время моих поисков, ни во время расставания и развода с Брэдом, ни даже до этого, когда понимала, что что-то не так.

Но теперь у меня была работа, которая мне нравилась. Друзья, которым я могла доверять и с которыми могла ездить в торговый центр. Я возвращалась в дом, уютно устроившийся в тихих лесистых холмах между горами Колорадо. Я ела домашние ужины, когда работала днем. Я готовила обед на кухне Тейта, когда работала по вечерам. Каждое утро я делала себе завтрак и чашку кофе в настоящей кофеварке, стоявшей на столешнице в кухне.

Нормально, все это было... нормально.

Моя жизнь обрела нормальный ритм.

К сожалению, эта жизнь, кажется, была окружена Тейтом, но сам Тейт в ней отсутствовал.

Хотя не правда. Два дня, которые мы провели вместе, прежде чем Тейт уехал, он, очевидно, присутствовал. Он отвозил меня на работу и работал во время моих смен, давая Баббе и Кристал отдохнуть. На удивление, в эти дни не случилось ничего страшного, за исключением того факта, что Тейту сразу не понравилась Твайла. Но опять же Твайла никому не нравилась и ни капли по этому поводу не беспокоилась, учитывая, что она отточила свой сразу не нравящийся характер до остроты лезвия. Мне приходилось вмешиваться, но это было не трудно, потому что Тейт находился в хорошем настроении и, что необычно, не считая пары хмурых взглядов, не обращал внимания на выходки Твайлы.

И работать с Тейтом, когда я на него не злилась, было совсем по-другому. Мне было весело с ним, а ему, похоже, было весело со мной. Ему нравилось быть со мной в баре, потому что он много смеялся и улыбался. На самом деле я никогда не видела, чтобы он делал это так часто, как в эти два дня после случая с Вудом.

Что касается меня, то мне нравилось подходить к стойке и говорить: «Два бокала «Будвайзера», — и слышать в ответ мягкое «Принято, детка» или «Будет сделано, Крутышка».

Из-за этих ответов я чаще останавливалась около стойки, напротив Тейта, мы оба наклонялись друг к другу и болтали, я пыталась быть забавной, просто чтобы заставить его рассмеяться или улыбнуться, и приходила в восторг, когда мне это удавалось.

Также я стала заканчивать свои заказы словом «милый». «Джек Дэниэлс» с колой и «Дюарс», милый» или «Четыре бутылки «Курз» и «Кейстоун Лайт», милый». Я обнаружила, что делаю это, потому что в ответ всегда получаю улыбку, так что продолжала выманивать ее.

Эта улыбка вызывала во мне не восторг. Она заставляла меня испытывать что-то другое, что-то уютное и спокойное, но очень приятное. Хотя Твайла, когда слышала, как я называю Тейта «милый», строго смотрела на меня или закатывала глаза — полагаю, ей не нравилось, когда официантка спит со своим боссом, с другой стороны, насколько я поняла, Твайле вообще мало что нравилось.

После работы мы с Тейтом вместе уходили из бара и отправлялись в гостиницу, где Тейт оставлял меня плавать, а сам шел по делам, например, купить продукты для ужина. Потом он возвращался забрать меня. Я брала кое-какие вещи, и мы ехали к нему домой, где он готовил мне ужин, а потом мы отправлялись в постель и занимались любовью, а потом засыпали рядышком, он обнимал меня или я обнимала его со спины.

И это тоже было здорово. Уютно. Спокойно. И определенно приятно.

В мой выходной — день, когда Тейт уехал на охоту, — Тейт планировал взять меня покататься. Мы собирались провести весь день на мотоцикле.

Облом, что его вызвали, потому что я хотела этого — провести день с ним, ничего не делая, только катаясь. Сидеть на его байке и испытывать то чувство свободы, которое дарил мне только Тейт, которое я испытывала, только сидя на его байке, расслабившись и не думая абсолютно ни о чем, и в то же время чувствуя абсолютно все.

И я хотела работать, пока он стоит за барной стойкой.

Я хотела, чтобы он вернулся домой.

Я хотела его.

Я услышала рев мотора, и резко повернула голову к дороге. По ней ехал байк, и я ощутила в животе трепет, потому что прошлой ночью, когда мы разговаривали по телефону, Тейт не сказал мне, что возвращается домой, но он и раньше делал сюрпризы.

Потом я потрясенно уставилась на дорогу, потому что это оказался не Тейт — это был Вуд.

— Черт, — прошептала я себе под нос, глядя, как Вуд подъезжает к дорожке и останавливается перед гаражом.

Я встала и пошла по веранде, пока он слезал с байка. Мы встретились на веранде, в пяти футах от лестницы, которая вела на нее сбоку от гаража.

— Вуд, — нерешительно поприветствовала я.

— Лори, — сказал в ответ он. Его глаза были скрыты за зеркальными очками, так что я не могла видеть их.

— Эм... — промямлила я, не зная, что сказать, потому что не знала, зачем он здесь.

Но Вуд знал.

— Нита в городе.

— Что, прости? — напряглась я всем телом.

Он не стал повторять, а вместо этого спросил:

— Дик еще играет роль телохранителя?

— Нет, — ответила я, посчитав его вопрос странным. — Зачем?

Вуд посмотрел на дом, потом на меня.

— Когда Тейт должен вернуться?

— Вуд...

Он сделал шаг ко мне, и мне пришлось приложить усилие, чтобы не сдвинуться с места.

Он снял очки и сунул дужку за воротник футболки. Я заметила, что его глаза смотрят на меня с обычной нежностью.

— Детка, я знаю, что мой поезд ушел, — заверил он меня своим мягким голосом. — А теперь скажи, когда должен вернуться Тейт?

— Неизвестно, — ответила я и повторила: — Зачем?

— Она слышала о тебе.

— Что?

— Нита. Вот почему она вернулась. Она слышала о тебе. — Он снова посмотрел на дом, потом на меня. — Ты тут одна?

— Вуд...

Он поднял руку и положил ладонь мне на шею:

— Лори, я спросил: ты тут одна?

— Да, но почему?..

Я замолчала, когда он быстро убрал руку с моей шеи и торопливо достал из заднего кармана телефон. Он открыл его, нажал несколько кнопок и приложил телефон к уху. Не отрывая взгляда от меня, он слушал гудки, а потом заговорил.

— Вуд. — Пауза. — Не будь мудаком и послушай. Я у тебя дома с Лори. — Еще одна пауза. — Блядь, Тейт, расслабься нахрен. Если ты послушаешь, то поймешь, что я, черт возьми, оказываю тебе услугу. Нита в городе. — Пауза, во время которой лицо Вуда посуровело. — Да, она знает про Лори, мужик, почему ты думаешь она приехала? Она услышала и примчалась из Крестед-Батт, как чертова ракета. — Он помолчал. — Да, Тейт, полная жопа. Тот же почерк. Она слышала сплетни, отслеживала их, потом узнала, что Лори выехала из гостиницы и живет в твоем доме. И вот она здесь, как всегда. — Снова молчание, потом тихое: — Нет, мужик, Джонаса с ней нет.

Джонас? Кто такой Джонас?

Как всегда?

Что за мелодрама?

— Что за мелодрама, Вуд? — спросила я, он поднял палец, потом опустил руку и наклонил шею, слушая Тейта. Это продолжалось несколько секунд.

— Дик уехал? — сказал он, а потом прошептал: — Блядь.

Я видела, как сжались его губы, потом он поднял руку и потер шею.

Потом он сказал в телефон таким тоном, словно из него вытягивали каждое слово.

— Похоже, я — все, что у тебя есть. — Его шея выпрямилась, он опустил руку, и все его тело напряглось так же, как губы до этого. — Бабба бесполезен, и мы с тобой оба это знаем. Дик уехал. Нита такая, какая есть, из-за Па, так что я не стану его просить, а ты будешь дураком, если сделаешь это. Так что, насколько я вижу, у тебя остался только я. — Мгновение он прислушивался, потом прикусил губу и заговорил снова. — В отличие от тебя, брат, когда твоя женщина спит в твоей постели, я не стану к ней подкатывать. Но я также не стану стоять в стороне, потому что ты в гребаном Техасе, Нита в городе, а Лори, нахрен, беззащитна. Если тебе это не нравится, то ты, бл*дь, сам виноват. Ты же ее знаешь, Господи, Тейт, ты знаешь ее лучше, чем кто-либо. Тебе следовало подумать об этом. У нее тут подруги, которые следят за тобой и всегда следили, так что ты знал, что это произойдет. Теперь ситуация изменилась, мужик, и я разгребаю дерьмо за тобой.

Он захлопнул телефон и повернулся ко мне, но все, что я смогла произнести:

— Беззащитна?

Я услышала, как в доме зазвонил мой телефон, но была слишком занята Вудом и прокручивала его разговор у себя в голове, чтобы сдвинуться с места.

— Нита непредсказуема, — заявил Вуд и снова посмотрел на дом, прежде чем его глаза вернулись обратно ко мне. — Детка, это Тейт.

Я не обратила внимания на его слова и только повторила:

— Непредсказуема?

— Тейт объяснил про Ниту? — спросил он.

— Эм... немного, — ответила я, мой телефон замолчал.

— Он объяснил, как она дает понять, что он ее собственность?

Я облизала губы:

— Нет.

— Ну, она считает его своей собственностью.

— Что это значит? — спросила я, и мой телефон снова начал звонить.

Взгляд Вуда снова метнулся к дому, потом вернулся ко мне, и он ласково поторопил:

— Детка, возьми телефон.

Я развернулась на месте и побежала в дом. Одной рукой открыв стеклянную раздвижную дверь, я подбежала к кухонной столешнице, на которой лежал мой телефон. Поставив кружку на столешницу, я провела пальцем по экрану, на котором светилась надпись «Капитан звонит», и приложила телефон к уху.

— Тейт? — спросила я в трубку.

— Вуд еще там? — спросил он в ответ, не здороваясь.

— Да, но он говорит...

— Дай ему трубку, — приказал Тейт.

— Но, милый...

— Лорен, дай ему чертову трубку.

Кто-то сердится.

Это хорошо, потому что я тоже сержусь.

— Может, ты захочешь поговорить со мной о том, что происходит? — едко предложила я.

Тейт ответил сразу же:

— Происходит то, Крутышка, что Нита чокнутая. Может, на моем байке и ездили всего три женщины, но это не значит, что их вообще было только три. И одна из причин, по которой я сажал на байк всего трех женщин, такова, что Нита узнает, что я с кем-то сплю, слышит, что это случилось больше одного раза, и заявляет свои права. Она семь лет замужем за другим мужчиной, но не стоит заблуждаться, эта стерва заявляет свои права на меня. Ей, может, и сорок два года, но она никогда не переставала вести себя как подросток. Мало кому из женщин нравится, когда им в почтовые ящики подбрасывают письма с угрозами, когда к ним на работу заявляется безумная вопящая баба, выкрикивающая оскорбления или устраивающая в столовой драку с выдергиванием волос. Если она в городе, это значит, что она приехала, чтобы разобраться с тобой.

Боже мой!

— Тейт...

— А ты выросла на гребаной ферме в Индиане и остальную часть жизни провела в загородном коттеджном поселке. Вы с сестрой, может, и знаете все о вредности, но даже твоя немалая вредность не будет значить ни хрена против Ниты. Мне нравится твое лицо таким, какое оно есть, мне не нужно, чтобы она расцарапала его своими ногтями. Во-первых, потому что, как я уже сказал, твое лицо нравится мне таким, какое оно есть. Во-вторых, потому что если эта сука тронет тебя хоть пальцем, то мне придется с ней разбираться, а я не любитель разборок с женщинами. А теперь дай трубку Вуду.

Я убрала телефон от уха и протянула его Вуду.

— Он хочет поговорить с тобой, — прошептала я, сомневаясь, что Вуд расслышал за стуком моего сердца.

Вуд посмотрел на меня, взял телефон и поднес его к уху.

— Слушаю, — сказал он, потом послушал, потом сказал: — Да. — Пауза. — Да, мужик. — И наконец: — Да ну? Ты помнишь, с кем разговариваешь? — Он снова послушал и закончил: — Понял.

Потом он протянул телефон мне.

Я нерешительно взяла его и поднесла к уху.

— Тейт?

— Вуд возит тебя на работу, привозит тебя домой и спит на диване. Ты со мной?

— Тейт...

— Да или нет, Лорен.

— Да, — ответила я.

— Я в Лаббоке, сижу перед стрип-баром, где мой парень хорошо проводит время. Его ожидает приватный танец, который плохо для него закончится. И хотя я возьму его, за то время, что я доберусь до Денвера, оформлю его, верну внедорожник Тайна, который мне пришлось позаимствовать, и приеду домой, Нита может устроить хаос. Дик в Южной Дакоте. Вуд тебя прикроет. Я буду дома самое позднее завтра утром.

— Хорошо, — тихо сказала я, потом с любопытством спросила: — Он в стрип-баре в половине одиннадцатого утра?

— Крутышка, он же не член благотворительного фонда, — ответил Тейт, и я хихикнула.

— Разве стрип-клубы открыты в половине одиннадцатого?

— Этот открыт, — ответил Тейт.

— Ого, — прошептала я.

— У меня вопрос, детка, — заявил он.

— Да?

— Почему я сижу тут в чужой машине, злюсь на Ниту и все равно улыбаюсь каждый раз, когда слышу, как ты произносишь «стрип-клуб»?

— Не знаю, — ответила я и несколько мгновений слушала тишину.

— Мне не следовало связываться с тобой, — пробормотал Тейт, и я перестала дышать.

— Что? — все-таки удалось выдавить мне.

— Меня совсем не радует, что моя хорошая девочка употребляет слова «стрип-бар», потому что я сижу перед одним из них, и что ей приходится рассчитывать на Вуда, чтобы тот оберегал ее от моей долбаной бывшей, когда меня нет рядом. Такой хорошей девочки, как ты, недолжно касаться дерьмо вроде этого, и мужчине вроде меня лучше не вмешивать ее в подобное.

— Тейт, моей жизни не касалось дерьмо вроде этого, но я была несчастна, потому что в ней было другое дерьмо, не имеющее никакого отношения к разговорам о стрип-барах, — прошептала я.

Мгновение он молчал, словно обдумывая мои слова, а потом потребовал:

— Ты спишь в одной из моих футболок.

— Прости?

— Вуд находится в доме, пока ты в моей кровати. Это единственное заявление, которое я могу сделать, поскольку я за три гребаных штата, так что я его делаю. Ты спишь в моей футболке.

— Тейт, в этом нет необходимости.

— Детка. Ты. Спишь. В моей. Футболке, — медленно проговорил он, теряя терпение.

— Ох, ладно, — буркнула я.

Молчание, потом нежное и ласковое:

— Хорошая девочка.

У меня перехватило дыхание, и я открыла рот, чтобы что-то сказать, но Тейт отключился.

Я нажала кнопку и положила телефон на столешницу, потом повернулась к Вуду и спросила:

— Хочешь кофе?

Вуд скрестил руки на груди и опустил глаза на мои голые загорелые ноги в обрезанных джинсовых шортах. Я отрезала штанины своих старых толстых джинсов, так что шорты висели на бедрах, но хотя я и считала, что они смотрятся мило, однако теперь подумывала их переодеть.

Взгляд Вуда вернулся к моим глазам, он медленно улыбнулся — и его улыбка была не менее сексуальной, чем раньше — и ответил:

— Да.

Я отправилась делать ему кофе и решила, что обязательно надену в кровать футболку Тейта.

* * *

В половине четвертого утра я неуверенно стояла в гостиной Тейта, глядя, как Вуд схватил пульт от телевизора.

— Тебе нужны еще подушки? — спросила я.

— Я в порядке, Лори, — ответил Вуд, растягиваясь на диване, куда я положила две подушки в декоративных наволочках с кровати Тейта и плед.

— Эм... Мне нужно... — начала я.

Вуд включил телевизор, убрал громкость и посмотрел на меня.

— Детка, иди спать, — ласково сказал он.

Я кивнула. На столике рядом с диваном зазвонил его телефон. Вуд потянулся к нему, взглянул на экран, широко усмехнулся, открыл телефон и приложил его к уху.

— Тейт, — произнес он голосом, вибрирующим от сдерживаемого смеха. Я прикусила губу и решила послушать разговор. — Да, она дома в целости и сохранности. Ниты не было. Хотя в бар заявился какой-то парень по имени Брэд.

Могу поклясться, что услышала рев Тейта:

— Какого хрена?

Или, может, мне показалось.

Вуд расхохотался.

Нет. Не показалось.

Я закрыла глаза, но снова открыла их, когда Вуд начал рассказывать.

— Ага, мужик, ты встречал этого парня? — весело спросил он. — Знаю. Полный ушлепок, — согласился Вуд. — Бар был забит. Вечер субботы, но не только поэтому. Прошел слух, что Нита в городе. Половина населения пришла поглазеть на разборки, другая половина — поддержать Лори. Были Нед с Бетти. Были все официантки, даже те, кто не работал, включая гребаную Джонелл. Кристал, Бабба и Далтон — все были за стойкой. Пришли Стелла, Холли, тот тренер Тайлер и парень-гей, который владеет салоном. Даже та парочка гребаных хиппи была там, парень все так же в своих гребаных очках, на этот раз фиолетовых, хотя было уже темно.

Это правда. Все, кого я знала или хотя бы разговаривала в Карнэле, были в баре. Даже Твайла явилась. Определенно, Нита была хорошо известна. И также определенно, у меня появились хорошие друзья.

Поначалу Кристал, Бабба, Джим-Билли, Венди (которая работала со мной) и Вуд казались потрясенными таким выражением поддержки. Потом они решили, что это весело. Потом они стали это обсуждать, громко, иногда даже перекрикиваясь через весь бар. Моя «банда», как начал называть их Вуд, присоединилась к этому громогласному обсуждению, и все решили, что это забавная ситуация, достойная комедии, особенно чем больше выпивки употребляли. Даже Кристал присоединилась к веселью, не только вставляя едкие замечания про Ниту (не надо быть психологом, чтобы понять, что та ей не нравилась), но в итоге устроив с Твайлой состязание, кто выпьет больше шотов. Я стояла у бара, ожидая, пока Далтон выполнит заказ, и пялилась на нее, как будто раньше не видела. И Далтон тоже. Потом он повернулся ко мне, улыбнулся и поставил напитки на мой поднос.

Я вернулась из своих мыслей в гостиную Тейта, когда Вуд снова заговорил. Ему нравилась история, и, судя по широкой улыбке, расплывшейся на лице, он наслаждался, рассказывая ее.

— А потом входит этот чувак... в «У Баббы»... — Вуд начал давиться, ему было так смешно, что он с трудом говорил, но он все-таки сумел выдавить: — В гребаной рубашке-поло. Мужик, кажется, у него на волосах было какое-то девчачье средство.

Вуд проиграл битву с весельем и расхохотался в голос.

Интересно, Тейт тоже смеется или ищет чего бы швырнуть?

Вуд справился с весельем и, все еще посмеиваясь, заявил:

— Не удивительно, что Лори села в машину и сбежала из коттеджного поселка. Всю жизнь жить с этим парнем... Господи.

Я вздохнула и скрестила руки на груди.

Вуд продолжал говорить:

— Проблемы? Нет, мужик, он пришел готовый их устроить, но банда Лори увидела, как он вошел, не сводя с нее глаз, и они тут же вычислили его, он не дошел до нее и пяти футов. Они все обступили ее, кроме хиппи, но те все время выходили к своему фургону, так что, думаю, к этому времени они уже укурились. Они находились в своем собственном мире и все пропустили. В общем, он начал качать права, и Джим-Билли, подумать только, двинул ему под дых. Потом эта стервозная новая официантка схватила его за шиворот и вывела за дверь. — Вуд покачал головой. — Жалко, что я не снял ничего.

А мне нет. Одного раза достаточно.

Хотя смотреть, как Твайла выводит Брэда за дверь, было смешно, и Кэрри с Маком с удовольствием посмотрели бы такое видео.

— Нет, Тейт, не проблема. Бабба сел на байк и проводил его до границы города. Парня выперла за дверь баба. Она крепкий орешек, и ее принадлежность к женскому полу под вопросом, но я уверен, что она все-таки баба. Такой удар по мужскому самолюбию? Он не вернется.

Вуд ошибался. Тейт, Вуд, Бабба, Джим-Билли, Далтон — если бы они получили такой удар по самолюбию, они бы не вернулись.

Но Брэд — другое дело. Если ему что-то втемяшилось в голову, даже Твайла своим ударом по его самолюбию не выбьет это оттуда.

А это означало, что мне придется беспокоиться о непредсказуемой Ните и глупом, упрямом идиоте Брэде. Не говоря уже о ночи в кровати Тейта, пока Вуд на диване.

Я начала жалеть, что нахожусь не в «Высоком горизонте», запертая за воротами.

Хотя жалела я о времени, когда Брэд ушел и я жила там одна. Я бы справилась. Я хорошо зарабатывала. Мне пришлось бы уволить Гризеллу, уборщицу, и Хуана-Карлоса, садовника, и, возможно, отказаться от ежемесячного педикюра в салоне и маникюра каждые две недели, но я бы продержалась.

— Да? — спросил Вуд. — Ладно, я побуду здесь, пока ты не приедешь.

Я уставилась на Вуда, раздумывая, не изменилось ли чего, и поняла, что так и есть, когда он посмотрел на меня и сказал в телефон:

— Да, она не спит. Хочет поговорить с тобой, детка.

Я подошла к нему, взяла телефон и поднесла его к уху.

— Привет.

— Ты в порядке? — спросил Тейт, и по его голосу я поняла, что он не искал, что бы швырнуть, а посчитал всю эту историю забавной.

— Да, — коротко сказала я, не видя здесь ничего забавного.

— Собираешься спать?

— Да.

— В моей футболке?

— Я еще не переоделась.

— Точно, тогда планы изменились. Я в Денвере. Буду дома меньше чем через два часа. Не надевай ничего в кровать.

Я, моргая, уставилась на ноги Вуда на диване, потом резко повернулась и пошла на кухню.

— Тейт...

— Голая, детка.

— Тейт, я не могу...

— Совсем, — перебил он меня.

Я остановилась в кухне.

— Что, прости?

— Совсем голая.

— Здесь Вуд, — прошептала я.

— Через два часа он уйдет, а я буду дома.

— Я только что отработала вечернюю смену, — напомнила я.

— А я только что взял человека, обвиняемого в убийстве, но выпущенного под залог, и проехал больше шестисот миль.

— Значит ты будешь уставшим, и я буду уставшей...

— Если ты будешь голой, я найду способ тебя взбодрить.

— Капитан... — прошептала я.

— Даже если не будешь, я все равно найду способ тебя взбодрить.

— Тейт, сейчас половина четвертого утра, у тебя был долгий день. Тебе даже не следует сейчас быть за рулем.

— Детка, ты голая в моей кровати — я ни за что не задержусь.

— Тейт, — сказала я в никуда, он отключился.

Я убрала телефон от уха и уставилась на него. Он выскользнул из моих пальцев, я подняла голову и увидела, как Вуд закрыл его.

— Иди спать, Лори, — сказал он, ласково глядя на меня.

Я сглотнула. Он был очень красив, почти так же красив, как Тейт, но по-другому. В обоих мужчинах чувствовалась какая-то боль, но мне казалось, что у Тейта она была сильнее и ближе к поверхности. Боль Вуда тоже была сильной, но сидела гораздо глубже.

— Хорошо, — ответила я и вздохнула. — Ты... сегодня... то, что ты сделал, присматривал за мной. — Я замолчала. — Это было очень ценно, Вуд, — шепотом закончила я.

Его тело подалось ко мне, но он сдержался, и я увидела, как напряглась его челюсть.

— Иди спать, детка, — повторил он.

Я кивнула, подумав, что, наверное, это хорошая идея. Я прошла мимо него и пошла по коридору.

— Лорен, — окликнул Вуд, и я остановилась и повернулась обратно к нему. Он опирался кулаком на столешницу, глядя на меня. — Когда-то мы были братьями, — сказал он, и я перестала дышать. — Я сделаю для него все.

Я не знала, что это значит, и замерла на месте, ожидая, что он продолжит.

Когда он этого не сделал, я шепотом предположила:

— Ты скучаешь по нему.

Вуд смотрел мне в глаза, но ничего не сказал. Потом он отвернулся, прошел через кухню и выключил свет. В кухне стало темно, но в свете, падающем из гостиной, я видела, как он вернулся на диван, лег на него и уставился в телевизор с нечитаемым выражением лица.

Я уже и раньше догадалась: что бы ни произошло, но та история и неприязнь между Тейтом и Вудом были серьезными.

Теперь же я поняла, что они были не просто серьезными. Что бы это ни было, оно было громадным.

Мне захотелось подойти к Вуду, прилечь рядом, прижать его к себе и смотреть телевизор, не как любовница — просто вместе, я чувствовала, что ему это нужно.

Но это было бы ошибкой.

Так что я развернулась и пошла в спальню Тейта.

Глава 17

Что ты видишь?

Мое тело дернулось, и я проснулась от стука в окно, будто кто-то сердитый сильно барабанил костяшками пальцев по стеклу.

— Сука! Выходи!

После женских воплей снова раздался стук. Прижав одеяло к обнаженной груди, я села в кровати Тейта, повернулась к окну и потрясенно уставилась на призрачно-бледное лицо, обрамленное темными волосами.

Женщина подняла руку и снова заколотила в окно, да так сильно, что ее рука только каким-то чудом не разбила стекло. Я вздрогнула от громкого звука.

— Я сказала: выходи! — визгливо крикнула она.

Снаружи загорелся фонарь, осветив ее.

Я никогда не видела ее вблизи, и ее лицо было перекошено от ярости, делая ее совсем не привлекательной. Но все равно было видно, что в спокойном состоянии она потрясающе красива.

— Да, — крикнула она, — я тебя вижу, сука!

Меня озарило, что Тейту нужны занавески. Очень.

— Господи Иисусе, Нита, какого хрена? — услышала я сердитый голос Вуда.

Она повернула голову и вздрогнула от удивления, потом сердито уставилась на него и завопила:

— Предатель!

— Отойди от окна Лори, — приказал Вуд.

— Да пошел ты! — заорала в ответ Нита.

Я неподвижно сидела, потрясенная происходящим и не в состоянии пошевелиться, учитывая, что она могла меня видеть, а я, по настоянию Тейта, спала голышом на его новом, высококачественном постельном белье.

— Что с тобой такое? — громко спросил Вуд, в его голосе ясно слышался гнев и раздражение. — Честное слово, Нита, я хочу знать.

— Это с тобой что такое? — выпалила она в ответ. — Честное слово, Вуд, я хочу знать, — передразнила она, замахнулась, и ее пальцы опасно забарабанили по стеклу, издавая опасный звон, поскольку она носила кольца. — Я думала, что она с тобой.

— Отойди от ее окна! — крикнул Вуд.

— Она такая же, как ты, — огрызнулась Нита, — трусливая. Ты всегда был трусом. Говорят, Тейт трахнул ее прямо у тебя под носом.

Это неправда. Я разозлилась.

Не раздумывая, я встала с кровати, потащив за собой простыню. Я обмоталась ею, подбежала к комоду, открыла второй ящик сверху, схватила первую же футболку Тейта (которую как раз днем постирала, сложила и убрала) и натянула ее через голову, продолжая прижимать к себе простыню. Надев футболку, я отпустила простыню, поспешила в гардеробную, порылась в своем чемодане на полу и выхватила трусы. После этого я рванула из спальни.

Задира бежала за мной по пятам. Она спала рядом и теперь не отставала от меня. Наверное, потому что снаружи продолжались крики, угрозы и ругательства, и я предположила, что Задира уже встречалась с Нитой, но ей не нравились крики и брань, к тому же я уже знала, что Задире не слишком нравилось, когда нарушали ее сон.

Я добралась до раздвижной двери, которая была открытой, проскользнула в нее и закрыла, аккуратно придержав ногой Задиру, чтобы она не выбралась наружу. Повернувшись налево, я увидела, как Вуд тащит сопротивляющуюся Ниту за руку к концу веранды, где была припаркована ее машина с опущенным верхом.

Ну конечно. Нита разъезжала ночью с опущенным верхом.

Нита увидела меня, вырвалась от Вуда и метнулась ко мне с такой скоростью, что почти сложилась пополам, когда Вуд обхватил ее рукой за талию, прервав ее движение.

Она вскинулась, осмотрела меня с ног до головы и пригрозила:

— Я сорву с тебя эту футболку, ты, гребаная сука.

Я тоже прошлась по ней взглядом. Еще одна очень короткая мини-юбка. Еще одна обтягивающая майка. Пара шлепок. Полный макияж, несмотря на ночное время, рассвет еще только занимался.

Стоя на веранде Тейта перед страшной и ужасной Нитой, я по какой-то причине была абсолютно спокойна. Я никогда в жизни не участвовала в драках, и мне бы не хотелось начинать. Но в ту секунду мне было наплевать. Скорее всего, она надрала бы мне задницу, но может быть, и мне удалось бы провести несколько ударов, и я с нетерпением ждала этого.

— Что я вам сделала? — спросила я ее.

Она вырывалась из хватки брата, не сводя с меня глаз, и прошипела:

— Снимай футболку сейчас же или я сорву ее.

— Я вас даже не знаю, — сообщила я ей.

— Лори, иди в дом, — приказал Вуд, другой рукой обхватив Ниту поперек груди и оттаскивая ее назад.

Нита вытянула руку и схватилась за перила, мешая Вуду.

— Ты меня знаешь, — рявкнула она.

— Я вас никогда не встречала, — указала я очевидное.

— Если ты живешь в Карнэле, то знаешь меня, — повторила она. — И знаешь, что пытаешься забрать то, что принадлежит мне.

— Он вам не принадлежит, — спокойно проговорила я.

— Он мой, — выпалила она и махнула рукой в сторону дома. — Этот дом — мой. — Она ткнула в меня пальцем. — Эта футболка — моя. — Она дернулась в руках Вуда и прищурилась. — Его член — мой. Он... мой.

Я посмотрела на Вуда:

— Ей нужно лечиться.

— Да пошла ты! — взвизгнула Нита, отпустила перила и забилась в хватке Вуда.

— Ты не можешь серьезно считать, что испугаешь меня таким поведением. Я знаю про тебя и знаю, что Тейт не желает иметь с тобой ничего общего, — заявила я.

Она перестала вырываться и посмотрела мне прямо в глаза:

— Да? Это он тебе сказал?

— Да, он.

— Пускай говорит, сука, но, когда я шепчу ему на ухо и раздвигаю ноги, ему нравится запах и вкус, и он снова возвращается.

— Может, и так, — ответила я. — Но это было до меня, и он сказал, что я — лучшее, что у него когда-либо было. И еще он сказал, что после двадцати лет с тобой, когда он не чувствовал ничего, кроме горечи во рту, я стала сладостью, которой он никогда не пробовал.

Я немного приукрасила, но решила, что ситуация это оправдывает.

После моих слов Нита затихла в руках брата. Секунду я наблюдала, как она смотрит на меня, а когда она ничего не ответила, продолжила:

— Он признал, что ты въелась ему под кожу. Признал, что любил тебя. Но он сказал, что теперь у него под кожей я, он излечился от тебя. Или, судя по тому, как это звучало, ты так плохо с ним обращалась, что сама ушла. — Я покачала головой и тихо сказала: — Глупо, дорогая, ты должна была сделать все что угодно, чтобы остаться там, где была. Теперь там я, и, надо сказать, мне тут хорошо.

— Заткни свой поганый рот, — прошептала она дрожащим от ярости голосом.

Я проигнорировала ее.

— Так что этот дом не мой, и эта футболка не моя, они Тейта, но он мой.

— Заткни свой гребаный рот, — взвизгнула она и снова начала биться в захвате Вуда, но мы все услышали рев мотора и увидели, как по дому мазнул свет фар.

Я повернулась и стала смотреть, как Тейт подъехал и припарковался рядом с машиной Ниты. Вокруг было много фонарей: на веранде, на подъездной дорожке, на площадке рядом с гаражом, и Тейт был полностью освещен, но двигался так быстро, что я не видела, как он слез с байка и подошел к веранде. Он просто внезапно оказался там.

Вуд и Нита разошлись, но Вуд отошел только на несколько футов от нее. Они стояли лицом друг к другу, но оба повернули головы к Тейту.

Тейт стоял не так уж близко ко мне, но я все равно ощутила, как от него исходит пугающая энергетика, пока он сердито осматривал открывшуюся ему сцену.

— Как знакомо, — услышала я его голос, — вы оба стоите между мной и тем, что я хочу.

Моя кровь заледенела.

— Прогони ее, — потребовала Нита так, будто все, что ей было нужно, это приказать, и она получит желаемое.

Тейт покачал головой:

— Я попрошу один раз. Садись в машину и уезжай. Если ты этого не сделаешь, Нита, ты можешь стоять здесь и орать целый месяц, я тебя не услышу. Ты перестанешь существовать. Черт, женщина, ты уже не существуешь.

— Я существую, — злобно выплюнула она.

— Нет, — ответил Тейт.

— Точно, — протянула она, прислонившись бедрами к перилам и скрестив руки на груди. — Детка, я оближу головку твоего члена, и ты вспомнишь о моем существовании.

— О да, это я помню, — ответил Тейт. — Однако теперь у меня есть женщина, которая знает, как пользоваться ртом и не забывает следить за зубами.

С быстротой молнии она подалась вперед и уперла руки в бедра.

— Ты любишь мои зубы! — бросила она ему.

— Да я миллион раз говорил тебе, Нит, ни один мужик не любит, чтобы женские зубы царапали его член. Боже, это больно, но у тебя же хорошо получается причинять боль кучей разных способов.

— Ты никогда не жаловался, — возразила она.

— Жаловался, женщина, ты просто никогда не слушала, — выпалил в ответ Тейт. — Должен сказать, что никогда не знал, каково это — иметь женщину, которой не нужны инструкции. И, черт возьми, детка, поверь мне, это охренительно... клево.

Она замолчала, и я прикусила губу, пытаясь понять свои ощущения по поводу того, что Тейт «имеет» меня.

Нита сменила тактику, и, когда она это сделала, веранда под моими ногами закачалась.

— Прогонишь меня и больше никогда не увидишь Джонаса.

Она едва успела договорить, как Тейт сделал четыре быстрых, сердитых шага прямо к ней.

Ее лицо заметно побледнело, она отклонилась в последний момент, но Тейт продолжал наступать, пока она не оказалась прижатой к перилам, его тело находилось вплотную к ней в явно враждебной позе. Она уставилась на него снизу вверх, открыв рот и вытаращив глаза, приготовившись к удару, ее пошатывало.

Я наблюдала за этим, замерев от нездорового восхищения.

Она разрушила его жизнь, но он никогда не делал этого раньше.

Никогда.

Тейт наклонил голову и посмотрел Ните прямо в глаза.

— Предупреждаю, — прорычал он. — Если ты вздумаешь использовать моего сына против меня, Нита, клянусь Богом, ты об этом пожалеешь.

Его сына?

Я почувствовала, как теперь уже от моего лица отлила кровь и у меня закружилась голова.

— И если, — продолжал Тейт, — я увижу тебя в зоне слышимости Лори, я так испорчу тебе жизнь, что ты пожалеешь, что не живешь на гребаной луне.

Нита взяла себя в руки и выпрямила спину.

— Документы у меня, Тейт, и можешь сказать своим адвокатам, чтобы они пошли на хрен. После этого дерьма Джонас для тебя больше не существует.

— Он будет здесь в следующие выходные, или, клянусь Богом...

— Да ты шутишь! — перебила она. — Думаешь, хоть один судья отдаст опеку над десятилетним ребенком охотнику за головами, который бывает дома два дня в месяц?

Боже мой.

У Тейта есть сын. У Тейта и Ниты общий ребенок. И Тейт собирается добиваться опеки над сыном.

«У меня проблемы. И мне меньше всего нужно было сидеть в машине и выслеживать убийцу, теряя еще больше денег, поскольку я занимался этим в свое собственное время и за свои собственные деньги, а не решать эти проблемы. Ты бы меня отвлекала».

Вот оно что.

Вот какие у него проблемы. Это имеет какое-то отношение к тому, почему та ночь в гостинице — ночь перед нашей встречей — была ночью, когда между этими двумя все закончилось.

Джонас. Десятилетний сын Тейта. Сын, о котором он никогда — ни разу — не упоминал.

Сын, которого, скорее всего Нита была права, ни один судья не отдаст охотнику за головами, который бывает дома два дня в месяц.

Если только у него дома нет кого-то, чтобы помогать. Скажем, достойной доверия хорошей девочки, умной, работящей и выросшей на ферме. Женщины, на которую он наткнулся на следующий день после того, как случилось то, что случилось.

Я шагнула назад и заметила, как Вуд едва заметно шевельнулся. Переведя взгляд на него, я увидела, что он смотрит не на Тейта с Нитой. Он смотрел на меня и делал это очень внимательно.

— Точно, — огрызнулся Тейт, и мой взгляд вернулся к нему. — А ты думаешь, хотя бы один судья решит, что то, что я могу дать ему здесь, не лучше, чем оставаться с тобой, женщиной, стоящей на учете в полиции, чей муж сидит без работы и каждый вечер напивается в стельку? Ты обещала, что уйдешь от этого урода и заберешь моего сына из бардака, который называешь домом. Ты этого не сделала. Я тебе говорил: если ты этого не сделаешь, я его заберу. И не сомневайся, Нита... — Он наклонился к ее лицу. — Я ни перед чем не остановлюсь, чтобы забрать Джонаса.

— Я буду бороться с тобой, пока не умру, Тейт, — ответила она, потом повернула голову ко мне и показала на меня. — Я ни за что не позволю твоей шлюхе растить моего ребенка.

Рука Тейта метнулась вперед, и его пальцы обхватили ее запястье, завернув руку ей за спину, так что она вскрикнула. Я тоже вскрикнула, только потому, что была удивлена тем, как жестко он с ней обращался. Но Тейт не колебался. Он сделал шаг назад, повернулся, заставив ее двигаться вместе с ним, и оттолкнул ее. Она пролетела два фута и выпрямилась.

— Прекрасно, Тейт, спасибо, — едко огрызнулась она. — У меня будут свидетели нежного обращения со стороны отца моего ребенка.

— Садись в машину и уезжай, — выдавил Тейт, неподвижно замерев.

— Будешь продолжать с ней, Блейк будет вправе усыновить мальчика, и ты больше никогда его не увидишь, — пригрозила она.

— Садись в машину и уезжай, — повторил Тейт.

Она проигнорировала его.

— Я приведу в суд каждую дрянь. — Она посмотрела на меня. — Ты не первая, дорогуша, и, поверь мне, не последняя.

— Уезжай, — прорычал Тейт, — сейчас же.

Она посмотрела на Тейта и прошипела:

— Дешевка.

— Да, — ответил он, все еще рыча. — Я трахал дешевку. Должен сказать тебе, Нит, после всех этих лет, что я трахал тебя, ты не представляешь, как здорово вставить член во что-то нежное и чистое.

Я втянула обе губы и прикусила их, переведя взгляд на Вуда. Он не отрывал глаз от шоу, которое разворачивалось всего в трех футах от него.

Нита злобно уставилась на Тейта, и Тейт стоял ко мне спиной, но, подозреваю, что он выдержал ее взгляд. Потом она повернулась к Вуду.

— Он разговаривает с твоей сестрой, тебе совсем нечего сказать? — рявкнула она.

— Это меня убивает, — прошептал Вуд, и мое сердце запнулось, потому что тон, которыми он произнес эти три слова, очень точно передавал: то, что он собирается сказать дальше, действительно в некотором смысле его убивало. — Но я знаю, давно знаю, но с тем пиздецом, что ты устроила сегодня, Нит, я понял, что ничего не изменилось.

— Что? — прошипела она.

— Ты, — повторил он и снова прошептал: — Джонас? Серьезно, Нита?

— Я не стану... — начала она.

— Ты сохранишь опеку и продолжишь вести себя, как сумасшедшая, — перебил Вуд. — И должен сказать, Нит, я чертовски надеюсь, что этого не случится. Я просто надеюсь, что вы с Блейком не повлияли на пацана настолько, что он в итоге станет таким, как один из вас.

— Ты сволочь, — прошептала Нита.

Вуд повернулся к Тейту и твердо произнес:

— Все, что нужно, мужик. Все, что нужно.

Потом он развернулся, подошел прямиком ко мне и положил ладонь мне на шею. Сжав мою шею пальцам, он всматривался в мои глаза, так что я подумала, будто он хочет что-то сказать, но я была слишком ошарашена произошедшим и тем, что узнала, чтобы понять, что это значило. Вуд еще раз сжал мою шею, отпустил меня и прошел по веранде, мимо Тейта и Ниты, к своему байку, потом на него, завел и с ревом выехал с подъездной дорожки.

Когда он свернул на дорогу, я услышала предостережение Ниты:

— Ты только что нарвался на самое большое сражение в жизни.

Мои глаза вернулись к ней, она свирепо смотрела на Тейта снизу вверх. Он не пошевелился, но я услышала его вздох. Вздох был глубоким и тяжелым, и я точно знала, что он означал. Тейт на пределе. Он зол. Его это достало. И он примет ее вызов, что бы она ни устроила.

Не получив никакой реакции, Нита оторвала взгляд от Тейта и повернулась ко мне.

— Не забывай оглядываться, сука, — рявкнула она, развернулась и грациозно побежала в своих шлепках к своей машине. Она завела машину с тревожным ревом, сдала назад и так быстро рванула с места, что из-под колес полетел гравий.

Я повернулась и смотрела, как она уезжает. Я была так сосредоточена на этом, что вздрогнула, когда почувствовала, как ладонь Тейта легла мне на плечо там, где оно переходило в шею.

— Детка, — прошептал Тейт, и я посмотрела на него.

Боже, до чего он красив.

Но он также обманщик — притворяющийся отвратительный обманщик.

Я сглотнула, потом вывернулась из-под его руки и побежала к раздвижной стеклянной двери. Потянув, я открыла ее, вбежала в дом, потом по коридору прямиком к спальне. Я щелкнула выключателем, потом подбежала к гардеробной и включила свет там. Когда вошел Тейт, я стояла на коленях, застегивая один из своих чемоданов.

— Что ты делаешь? — спросил он, и я быстро подняла голову. Он стоял в дверном проеме.

Я снова опустила глаза на чемодан и прошептала:

— Ухожу.

— Лори, — тихо сказал Тейт, и я резко повернула голову, сердито уставившись на него.

— Да пошел ты! — крикнула я, вскочила на ноги и в два широких шага оказалась рядом с ним, уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула. Он шагнул назад на фут, обхватил пальцами мои запястья и крепко сжал. — Да пошел ты! — повторила я.

— Крутышка, успокойся, — он продолжал говорить тихо.

— Джонас? — спросила я.

— Детка... — начал он, но я выдернула свои запястья из его захвата, вернулась к своей сумке и встала на колени перед ней.

— Пошел ты, Тейт, — огрызнулась я, дергая молнию на сумке, несмотря на то, что она зажевала футболку, которую я не засунула до конца. — Господи! — воскликнула я, качая головой. — Что со мной такое? Как я умудрилась вляпаться в подобное дерьмо?

— Лорен, успокойся и приходи в спальню, чтобы мы могли поговорить, — приказал Тейт.

Я замотала головой, все еще сражаясь с молнией.

— О нет. Ни за что. У тебя была возможность поговорить. У тебя была куча возможностей рассказать мне, что у тебя есть сын. Сын от этой... этой... — Я резко повернула голову и посмотрела ему в глаза. — ...этой женщины.

— Крутышка, выслушай меня...

Я вскочила на ноги и развернулась к нему.

— Я легла спать голая, Тейт. Я никогда не сплю голой. Мне не нравится спать голой. Мне так неудобно. Но я сделала это для тебя. — Я ткнула в его сторону пальцем и всплеснула руками. — Боже, какая я дура! Мне следовало знать. Чтобы ты... — Я снова ткнула в него пальцем. — ...хотел меня? Какого хрена я думала?

— Лорен...

— Старую, толстую, бестолковую стерву, — бросила я ему его же слова. — Это бы сработало, Тейт. Отличный ход, милый. По крайней мере эта старая, толстая, бестолковая стерва создала бы перед судьей видимость того, что ты можешь обеспечить Джонасу стабильную семью!

В одну секунду он стоял в дверном проеме, а в следующую уже прижимал меня к дальней стене гардеробной. Он двигался так быстро, а я на автомате отступила, что даже не поняла, как я там оказалась. Я просто почувствовала спиной стену, а Тейт стоял вплотную ко мне. Я ощущала исходившую от него энергию, настолько сильную, что она казалась потоком и окутывала меня так плотно, будто в воздухе совсем не осталось кислорода, чтобы дышать. Его тело не было враждебным, как с Нитой, но оно было агрессивным, так что мне ничего не оставалось, как слушать его.

— Это последний раз, когда ты тыкаешь меня в это дерьмо, — прошептал он, и даже его голос меня напугал.

Я втянула воздух и вместе с ним попыталась набраться смелости.

— Отойди, Тейт. Я ухожу.

— Ты не имеешь никакого отношения к Джонасу, — продолжал шептать он.

— Отойди, — потребовала я.

Его лицо оказалось в миллиметрах от моего.

— Ни малейшего.

— Верно, — выпалила я в ответ полным сарказма голосом.

— Она обещала мне, что уйдет от него, — сказал Тейт. — Обещала, что вернется домой, привезет моего сына домой, что мы начнем сначала, она возьмет себя в руки, что у нас будет жизнь, семья. — Я ничего не ответила, но это не имело значения, Тейт продолжал говорить. — Когда она приехала, то должна была привезти Джонаса. Но не привезла. Она просто хотела кончить. Она любит кончать. Она любит сосать член. Ее муж, он так много пьет, и его член такой вялый, он уже так давно не использовал его ни для чего, кроме как поссать, просто чудо, что он до сих пор не отвалился. Она вернулась не для того, чтобы создать семью, она пообещала это только, чтобы заполучить мой член. Просто кончить. Господи, Лорен, эта женщина растит моего сына.

— Тейт, отойди...

— Я проходил все это раньше. Мы ведем эту битву десять лет. Она нарушает обещания, что ведет к нашим встречам в суде за опеку над Джонасом. Ее мудак-муж теряет очередную работу или в очередной раз проигрывает в карты, и мы снова оказываемся в суде, не из-за опеки, а из-за алиментов, чтобы я поддерживал на плаву ее и этого ее мужа без члена. Джонас не должен страдать, а значит, что я делаю, Лорен? Что я делаю?

— Тейт...

— Я даю больше денег, он пропивает или проигрывает их, она пронюхивает или прокуривает, Господи, кто знает? Мне приходится изворачиваться, только чтобы не пропустить выходные с ним. Я могу видеть его дважды в месяц. И это все, дважды в месяц до того вечера, как она появилась в номере гостиницы, я вошел, а моего сына не было, и я понял ее игру. Я понял: неважно как сладко она лжет, она снова меня обманет и использует для этого моего мальчика. Так что это был конец, и она это знала. Мы не ругались. Я велел ей разобраться со своим дерьмом, потому что мой адвокат с ней свяжется. Она попыталась снова обмануть меня, но мне надоело. Нельзя использовать моего мальчика против меня, не ради гребаного оргазма, твою мать.

— Тейт, я...

— Я не видел его два месяца, Лорен. Твои дела, Тонины дела, мне нужно было работать, чтобы оплачивать счета и кормить ребенка, потому что ни один из этих двоих ни хера не делает. Я не видел своего сына.

— Мне жаль, но...

— Я возвращаюсь домой, тут такое происходит, а ты... что? Я даже не знаю, какого хрена ты творишь.

— Я знаю, почему ты со мной, — сказала я.

— Да, детка? И почему же?

— Я... — Я глубоко вдохнула и начала заново: — У меня нет детей, но это звучит ужасно, Тейт. Мне так жаль, это звучит... Мне очень жаль. И я могу понять, почему ты хочешь сделать все что угодно, чтобы забрать Джонаса, но ты не можешь действовать, как Нита. Ты не можешь обманывать кого-то другого, чтобы позаботиться о своем сыне.

Тейт склонил голову набок:

— Действовать, как Нита?

— Чтобы создать дом для своего сына. Создать семью. Сделать что-то, на что судья посмотрел бы благосклонно, и использовать для этого меня.

Его брови сошлись вместе над сузившимися глазами.

— Использовать для этого тебя? — повторил он.

— Да, — заявила я. — Вот почему ты со мной. Такой мужчина, как ты... и женщина, как я. — Я покачала головой и прошептала: — Я не понимала, но теперь поняла.

— Скажи, что ты шутишь, — потребовал он.

— Прости?

Он среагировал моментально — ударил кулаком в стену рядом с моей головой, потом приблизил свое лицо к моему и заорал:

— Скажи, что ты шутишь!

Я вздрогнула от удара кулака и застыла от крика в лицо, потом заорала в ответ.

— Нет, Тейт! Я не шучу! Я все поняла! Можешь перестать... — Я привстала на цыпочки и тоже приблизила свое лицо к его. — Обманывать меня!

Он сделал шаг назад, и внезапно я оказалась в воздухе. От удивления я моргнула в его спину и поняла, что он перекинул меня через плечо, развернулся и направился к двери гардеробной.

— Что за?..

— Заткнись, — прорычал он.

— Тейт, поставь меня! — крикнула я, упираясь ладонями ему в пояс и дрыгая ногами, пока он обходил кровать.

Он шлепнул меня по попе, не легонько, но и не сильно, просто, чтобы донести свою мысль.

— Замолчи, Лорен.

Я замолчала. Меня никогда не шлепали. Ни разу в жизни. Мой папа не чурался наказаний, но он осуществлял их словами.

Тейт отнес меня в ванную, включил свет, потом нагнулся и поставил меня на ноги. Он рывком развернул меня лицом к раковине и зеркалу и придвинулся, прижимая меня к краю тумбочки под раковиной.

— Смотри, — приказал он.

— Что? — прошептала я, все еще переваривая то, что меня против моей воли притащили в ванную и прижали к тумбочке.

Одной рукой он обхватил меня под грудью, а другой взял за подбородок и наклонился вперед, вынудив меня наклониться над раковиной.

— Смотри, — потребовал он. — Что ты видишь?

— Тейт...

— Что ты видишь? — прорычал он.

У меня не было выбора, к тому же я была более чем напугана, так что я посмотрела на него в зеркало и ответила:

— Я вижу себя.

— Что ты видишь? — повторил он.

— Тейт, я вижу себя, — прошептала я.

— Лорен, смотри на себя, не на меня. Что ты, черт возьми, видишь?

Я уставилась на него в зеркале, потом перевела взгляд на свое отражение.

— Я вижу себя, — мягко сказала я, и так и было.

— Кто сотворил это с тобой? — спросил Тейт, отпустив мой подбородок, и наклонился еще ближе, его ладонь накрыла мою руку, лежащую на тумбочке.

— Сотворил что? — спросила я.

— Исказил то, что ты видишь, — ответил он. — Потому как, детка, полагаю, с тем дерьмом, которые ты только что мне скормила, ты видишь не то же самое, что вижу я.

У меня перехватило дыхание, и я промолчала.

— Я знаю, что это не твои родители, они видят то же, что и я, так кто это сделал?

— Тейт, — выдохнула я, но больше ничего не сказала. Мое сердце неистово колотилось, я чувствовала его в груди, шея, запястья и ноги ощущались, словно желе. Если бы Тейт не вжимал меня в тумбочку и не поддерживал меня прямо, я бы точно упала.

Его ладонь оставила мою руку на тумбочке, а его рука под моей грудью слегка отодвинула нас назад, чтобы он мог приподнять мою футболку и открыть мои трусики. Засунув подол футболки под обнимающую меня руку, он обнял меня и второй рукой тоже и снова вжал меня в тумбочку.

— Детка, — прошептал он, — я ни хрена не понимаю. Неужели тебе легче видеть то, что он заставил тебя видеть? И если это так, то почему? От чего ты защищаешься?

— Я... — Я сглотнула. — Я не понимаю.

— Нет, детка, не понимаешь. Это так глубоко засело в тебе, что ты не можешь исправить, но посмотри, посмотри на себя. — Мои глаза не отрывались от его в зеркале, и он тихонько потребовал: — Лори, детка, посмотри на себя.

Я заставила себя перевести взгляд на свое отражение и внимательно посмотрела, посмотрела на все. Не только на себя, свои бедра, трусики и оголенный живот, моя грудь лежала на руке Тейта, волосы в беспорядке окружали лицо без макияжа, а позади меня стоял Тейт, высокий, темный, широкоплечий и красивый.

— Ты сказала, что ждала чего-то особенного, а он забрал у тебя возможность понять, что ты все время носила это в себе. Ты — особенная, Лори.

Нет.

Нет.

Я зажмурилась и стиснула зубы, наклонив голову вниз и вбок, машинально стараясь отгородиться от его слов.

Тейт приблизил губы к моему уху.

— Тот парень-гей, эти хиппи, даже гребаная Твайла пришли, чтобы поддержать тебя. Они сделали это, потому что видят то же, что видят твои родители, что вижу я, они сделали это, потому что два месяца назад в Карнэле появилось нечто особенное, и они сделали это, потому что для защиты такой красоты не жалко и в лепешку расшибиться.

Его слова прозвучали как мягкий удар, и у меня перехватило дыхание, пока я пыталась проглотить всхлип.

Тейт опустил губы к моей шее и заговорил:

— Ты права, детка. Мне нравится мысль о том, что Джонас познакомится с тобой, будет учиться у тебя, как усердно работать, и быть умным, и как относиться к людям. Но ты ошибаешься. Ты в моей постели, потому что у меня никогда не было такой красоты, и я попробовал ее, а ты думаешь, что можешь перекрутить в своей голове все, что между нами происходит, во что-то уродливое, ни хера. Я не остановлюсь, пока не исправлю это.

Я открыла глаза и посмотрела на него в зеркале, а он поднял голову и посмотрел на меня.

— Почему ты не сказал мне, что у тебя есть сын?

— Потому что Вуд был прав, — моментально ответил он.

— Что? — спросила я.

— Потому что подобное дерьмо — не Джонас, а то, что мне предстоит в будущем, чтобы победить эту стерву и обеспечить ему безопасность, — не взваливают на хорошую женщину, когда ваши отношения только начинаются. И особенно, когда другую женщину жестоко убили, а у папы твоей женщины случился инфаркт. Ты держишься рядом и упорно стараешься привязать ее сильнее, и только потом выкладываешь. Я хочу тебя там, где ты есть. — Он сжал меня в руках. — Так что да, я обманул тебя и сделал бы это снова, без шуток, я бы сделал. И я бы сделал это, не раздумывая. Мне нужно было знать, что ты именно то, чем казалась, потому что в прошлом я не слишком хорошо разбирался в этом дерьме, и, если ты именно такая, мне была нужна уверенность в том, что ты останешься там, где я хочу.

— Скрывая от меня существование сына...

— Я бы сделал это снова, — перебил меня Тейт.

— Что ж, мне это не нравится, я не могу не обращать внимания на то, что мне это не нравится, и я не могу этого простить.

— Все то же старое дерьмо, Лори, — буркнул он.

— Нет, не то же. Мы говорим о том, что у тебя с Нитой есть ребенок.

— Да, детка. Это было приятное зрелище? Тебе понравилось, что произошло снаружи?

— Что? — огрызнулась я. — Конечно нет.

— Двадцать лет, — сказал он мне, — двадцать гребаных лет. У нее грязный рот и дерьмо вместо мозгов, и она ужасно избалована и считает, то может делать все, что захочет. Ни один мужчина, в жизни которого была такая женщина, не бросается в отношения, не прощупав почву, и ни один отец, собирающийся получить полную опеку над ребенком, не приведет в жизнь своего сына женщину, не удостоверившись в том, что она подходит. Нет, я не рассказал тебе про Джонаса, потому что мне была нужна уверенность в том, что ты именно та, кто ты есть, и поскольку это так, я должен был охранять тебя от того дерьма, с которым ты только что столкнулась снаружи, потому что я не хотел, чтобы ты снова запрыгнула в свою проклятую машину и отправилась искать себе новый Карнэл.

Боже, как же я ненавижу, когда он говорит разумные вещи, особенно когда я на него злюсь.

— Тейт, отпусти меня, — потребовала я.

— Ни за что, — ответил он.

Я дернулась назад:

— Пусти... меня.

— Нет, детка, ты будешь смотреть в зеркало, как я тебя трахаю, и я буду делать это до тех пор, пока ты не увидишь то, чтовижу я.

Я перестала дергаться и уставилась ему в глаза через зеркало.

— Нет, — прошептала я, когда он одной рукой скользнул вниз по моему животу, а вторую сунул под футболку и обхватил мою грудь.

— Да, — прошептал он в ответ.

— Тейт...

Он положил ладонь мне между ног, а большим пальцем другой руки погладил сосок. Я прикусила губу, глядя, как он опустил глаза на свою ладонь, лежащую поверх моих трусиков.

— Вуд бабник, — прошептал он неожиданно, надавив пальцами между моих ног, и его средний палец попал на клитор, я вцепилась руками в край тумбочки, а он снова провел большим пальцем по моему соску. — Он подкатывал к каждой приличной женщине в трех округах.

Его палец нажал сильнее и неторопливо описал круг.

— Тейт, пожалуйста...

Тейт опустил голову, и его окруженные бородой губы защекотали мою шею.

— Когда я увидел, как он вышел к тебе из гаража, сразу же понял, — тихо сказал он мне в кожу. — Я боролся с этим, но уже тогда понял. Я понял, что ты моя девочка.

Дыхание застряло у меня в горле, когда его палец сделал еще один ленивый круг, его язык коснулся моей шеи, а пальцы другой руки сжали сосок.

О Боже, это было прекрасно.

Вцепившись пальцами в тумбочку, я попыталась не поддаваться.

— Тейт...

Его палец перестал давить, а рука скользнула вверх, потом опять вниз, на этот раз в мои трусики, и давление вернулось, кожа к коже, еще один неторопливый круг.

Восхитительно.

Я задрожала всем телом, а Тейт коснулся губами моего уха.

— Он не трахнул тебя, пока меня не было. Чудо. Уважуха. Он знал, что у него в постели.

— Пожалуйста, — прошептала я, и Тейт нежно потянул мой сосок, отчего у меня сбилось дыхание.

— Даже если бы он тебя трахнул, бы все равно вернул тебя. Я был в ярости, когда в тот вечер ушел от тебя в коридоре бара, но к тому времени, когда дошел до байка, уже наполовину остыл, а когда на следующий день увидел тебя около бассейна, просто цеплялся за злость, потому что мудак.

— Перестань, — выдохнула я, и это относилось к разговорам. Моему телу слишком нравилось то, что он с ним делал, чтобы просить его перестать.

Его палец скользнул обратно, и я раздвинула ноги, чтобы дать ему доступ.

— Молодец, девочка, — пробормотал он мне на ухо и продвинул палец дальше, скользнув внутрь.

Я откинула голову ему на плечо.

— Тейт.

Он прихватил зубами мое ухо и начал двигать пальцем туда-обратно.

— Ты мокрая, детка, — прошептал он.

— Да, — прошептала я в ответ и повернула голову к нему.

Он поднял голову, он знал, чего я хотела, и, слава Богу, дал мне это. Он поцеловал меня, глубоко и жадно, продолжая трахать меня пальцем, задевая большим пальцем клитор и перекатывая пальцами другой руки мой сосок. Он продолжал целовать меня, и его руки ласкали меня, пока я не начала задыхаться. Я была так близко, мои бедра двигались вместе с его рукой у меня между ног, стремясь к оргазму.

Тейт поднял голову, я с трудом открыла глаза и увидела, что он смотрит на меня.

— Смотри, детка, — велел он.

Я насадилась на его руку, и она перестала двигаться, его палец был глубоко во мне, а глаза не отрывались от зеркала.

— Господи, Лори, детка, посмотри на себя.

Я проследила за его взглядом, в основном потому, что хотела, чтобы он продолжал то, что делал, и готова была почти на все, что велел Тейт, лишь бы получить это.

Но то, что я увидела, заставило мое сердце пропустить удар, а ноги подкоситься.

Позади меня стоял Тейт, темный, высокий, его руки выделялись на моем теле, и я, светловолосая, раскрасневшаяся, с полуприкрытыми глазами, крепко прижатая к нему. Идеальное сочетание. Мы идеально подходили друг другу, были созданы, чтобы быть вместе.

Быть здесь.

Быть вместе.

Мы здорово смотрелись.

Мы смотрелись горячо.

Мы выглядели прекрасно.

Я встретилась с его взглядом в зеркале.

— Трахни меня, — прошептала я, он пристально посмотрел мне в глаза, потом уткнулся лицом мне в шею, крепче сжав руку у меня под грудью, но его палец выскользнул из меня, после он сдернул мои трусы вниз по бедрам, и я почувствовала, как он расстегивает свои джинсы, задевая мою попу.

— Наклонись, Лори, — пробормотал Тейт мне в шею, и я сделала, как он просил. Я почувствовала головку его члена, а потом он ворвался внутрь.

Я откинула голову назад.

Он начал двигаться, и я наблюдала в зеркале, как Тейт трахает меня, обнимая одной рукой мою грудь, склонившись надо мной, его другая рука между моих ног, палец на моем клиторе, а глаза не отрываются от моих в зеркале.

— Видишь это? — требовательно спросил он, его толчки набирали силу, а палец двигался быстрее.

— Вижу, — выдохнула я, внутри нарастала потребность, мои бедра подавались назад, навстречу его толчкам.

Тейт вошел в меня, погрузившись до основания, и замер.

— Почему я хочу тебя здесь, Лори? — прорычал он.

— Не останавливайся, детка, — взмолилась я.

Он вогнал свой член еще глубже.

— Почему я хочу тебя здесь?

— Тейт...

— Почему, детка?

— Мы идеальны, — прошептала я. — Мы подходим друг другу, — продолжила я шепотом и вжалась в его бедра. — Милый, я создана, чтобы быть здесь.

Он так быстро вышел из меня, что я ахнула, и снова оказалась перекинутой через плечо, и он вышел из ванной в спальню. Движением плеча он сбросил меня на кровать, выпрямился и сдернул свою футболку. Потом наклонился и сорвал мои трусики вниз по ногам. Потом он широко раздвинул их и накрыл меня, снова оказавшись внутри, двигаясь сильнее, быстрее, вбиваясь в меня. Боже, восторг.

Его рот захватил мой в глубоком, влажном поцелуе, пока я не оторвалась от него.

— Тейт, — простонала я, когда меня накрыл оргазм, мои ногти прочертили дорожки вверх по его спине, а позвоночник выгнулся, вжимая мое тело в него.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, а когда я это сделала, он еще не закончил.

— Обхвати меня, Лори, — простонал он между рыками, и я крепко обхватила его всеми конечностями. Он приблизил свои губы к моим. — Вот так, — хрипло пробормотал он, потом зарычал и глубоко вонзился в меня, кончая.

Я чувствовала, и слушала, и крепко обнимала его, и когда он отошел от оргазма, то прихватил мою нижнюю губу зубами и нежно потянул, прежде чем отпустить и провести по ней языком.

Я закрыла глаза, мой разум был абсолютно пуст, и я позволила себе просто чувствовать сладкий след, оставленный его языком.

Его язык пропал, и я поняла, что не ощущаю даже его дыхания у своих губ, так что снова открыла глаза.

Голова Тейта была поднята, и он смотрел куда-то позади меня, на его лице застыло удивленно-озадаченное выражение.

— Что?.. — начал он и замолчал, его лицо растянулось в медленной, ленивой улыбке, а глаза посмотрели на меня.

Я была так занята, глядя, как улыбаются его обрамленные бородой губы, что мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что его тело слегка подрагивает, и еще немного, чтобы осознать, что это беззвучный смех.

Мой взгляд метнулся от его губ к глазам.

— Тейт?

— Детка, — прошептал он, — ты купила новое одеяло. — У меня перехватило дыхание, он повернул голову и посмотрел в изголовье кровати, потом на меня. Теперь его тело тряслось сильнее, в полную силу. — И белье.

О Господи, он заметил. Он находился в кровати примерно две секунды после того, как трахнул меня, и он заметил, что я купила новое одеяло и белье.

И почему я такая идиотка?

— Эм... — промямлила я.

Он расхохотался в голос, его бедра глубже вжались в меня, заставив меня ахнуть, а его руки взяли меня под коленки и подтянули их выше, крепко прижав мои ноги к его бокам.

— Ты купила мне постельное белье, — повторил он, задыхаясь от смеха.

— Ну... вообще-то, — робко начала я, — я купила его себе, поскольку я спала на нем.

Он поднял голову:

— Да? И одеяло?

Да, ужасная идиотка!

— Под ним я тоже спала.

— И ты не думала о том, что под ним буду спать я?

— Нет, — соврала я.

— То есть, если ты вернешься в гостиницу, то заберешь все с собой?

— Ну... — задумалась я и прошептала: — Нет.

— Точно, — ухмыльнулся он.

— Твои были немного... ну...

Он поднял голову, чтобы посмотреть обратно на белье в изголовье кровати, потом на одеяло, а потом обратно на меня.

— Да, Крутышка, я вижу, что это намного лучше, чем мое.

— Эм...

— Шикарная женщина — шикарное белье.

Мое тело напряглось.

— Оно не шикарное.

— Детка, по сравнению с моим — шикарное.

К черту, оно и правда шикарное.

Я ничего не ответила. Тейт склонил голову ниже.

— Крутышка, не знаешь, почему половину времени после того, как я тебя трахну, я все еще внутри тебя и смеюсь?

— Понятия не имею, — надменно ответила я.

Выражение его лица изменилось, взгляд потеплел, он поднял голову, запустил пальцы в волосы у меня на виске и поцеловал меня.

— А я знаю, — прошептал он после.

Я старалась не растаять от всего происходящего, но выиграла эту битву только в своем воображении. Мое предательское тело плавилось под ним.

— Ты не должен был их заметить, — сообщила я, и он снова расхохотался, откинув голову, так развеселило его мое замечание.

Он выскользнул из меня, перекатился на спину, встал у края кровати и потянул меня вверх.

Я стояла у кровати, пока он обходил меня, потом развернул, положив руки мне на бедра, и сел на кровать лицом ко мне.

Он наклонился и, стягивая ботинки и носки, спросил:

— Как, по-твоему, я мог не заметить?

— Ты мужчина, мужчины не обращают внимания на простыни.

Тейт бросил на пол второй ботинок и взялся за носок, подняв голову, чтобы посмотреть на меня.

— Детка, мы обращаем.

— Ну... — пробормотала я, чувствуя себя глупо, стоя перед ним, так что я скрестила руки на груди. — Неважно, — неубедительно закончила я.

Он хохотнул, вставая, и обнял меня. Все еще посмеиваясь, он поцеловал меня в шею, потом отпустил и стянул джинсы.

— Еще какие-нибудь сюрпризы? Новые полотенца? Коврик для ванной? Заказала новый диван, на котором запрещается пить «Кулэйд»?

— Нет, — огрызнулась я, снова надувшись, хотя он был даже забавным.

— Что такое? Не хватило времени? — поддразнил он.

— Тейт, я не считаю, что это смешно, — сообщила я ему, в общем-то соврав.

Он снова сел, притянул меня ближе, чтобы я встала между его ног, обнял меня за талию и откинулся на кровать, увлекая меня за собой и переворачиваясь, так что мы оказались лежащими в кровати. Он накрыл нас одеялом, потом приподнялся на локте и посмотрел через комнату.

— А что верхняя простыня делает на полу?

Я приподнялась на локтях и повернула голову туда, куда он смотрел. Потом повернулась к нему.

— Нита долбилась в окно и заглядывала внутрь. Я была голой, так что мне пришлось воспользоваться простыней, чтобы... ну... — Я замолчала, потому что Тейт больше не выглядел веселым и довольным.

Он посмотрел на окна и пробормотал:

— Гребаная сука.

— Тейт, — окликнула я, и он посмотрел на меня.

— Завтра купишь шторы, — выдавил он.

— Эм... — Я посмотрела на часы на его тумбочке, которые показывали шесть утра. — Уже сегодня.

— Какая у тебя смена?

— У меня выходной.

Он усмехнулся, а потом навалился на меня, так что мне пришлось опуститься на спину.

Он уткнулся лицом мне в шею и заявил:

— Хорошо, тогда мы купим шторы.

И он поцеловал меня в шею.

— Тейт, — снова окликнула я, когда он отпустил меня, улегся на бок и притянул меня в свои объятия, лицом к лицу.

— Спи, Крутышка, — приказал он, его голос звучал неожиданно устало, — потом в магазин.

— Эм... — сказала я ему, думая о походе по магазинам вместе с Тейтом и о том, что эти мысли нравятся мне больше, чем мысли о том, что у Тейта есть сын, о сцене с Нитой и обо всех остальных вещах, о которых мне следовало бы подумать, и заметила, что его глаза закрыты. — Мы закончили говорить?

— Пока да, — ответил он.

— Эм... — снова промямлила я. — Может, нам следует...

Он открыл глаза, и мне хватило одного взгляда в них, чтобы замолчать.

— Свет горит, — прошептала я.

Тейт поднял голову, потом повернулся, встал с кровати и голый прошел в ванную выключил свет, прошел в гардеробную и выключил свет там, потом прошел к двери спальни и выключил свет.

Я смотрела, как он идет обратно к кровати, ложится и поворачивается обратно ко мне. Он обнял меня одной рукой и снова притянул к себе, тело к телу.

— Тейт...

— Детка, плохой парень, стрип-бар, долгая дорога, Нита, ты и реально клевый оргазм. Честное слово, у меня больше нет сил.

— Ладно, — моментально прошептала я.

Да, его хорошая девочка. Всегда хорошая девочка, теперь его.

Вот. Же. Идиотка.

Он поцеловал меня в губы, потом перевернул спиной к себе. Он прижался ко мне, подвинул мою ногу своим коленом, обнял меня за талию и уткнулся лицом в мои волосы, навалившись на меня и придавив к кровати.

— Сладких снов, детка, — прошептал он в мои волосы, сжав руку вокруг меня. — Увидимся на другой стороне.

— И тебе, Капитан, — прошептала я в ответ и уставилась на наволочку цвета светлой глины перед собой, солнце уже окрасило ее акварельными мазками.

Он заметил постельное белье.

Я почувствовала, как на кровать запрыгнула Задира, прошлась по нашим ногам вверх, потом вниз, потом ее вес пропал. Она устроилась в сгибе наших коленей, скорее всего, свернувшись клубочком и вернувшись к своему сну, потревоженному сумасшедшей Нитой.

Ни ей, ни ее хозяину не потребовалось много времени, оба они заснули в течение нескольких минут.

Я не знала этого, но мне потребовалось не больше двух минут, чтобы присоединиться к ним.

Глава 18

Шторы

— Крутышка, — услышала я голос Тейта, и мои веки, дрогнув, открылись.

Я повернула голову и увидела, что он сидит на кровати, но наклонился вперед, уперевшись локтем в матрас, а другую руку положив мне на талию, и приблизил лицо ко мне.

— Что? — спросила я, мое сознание еще было затуманено сном.

— Шторы, — ответил он, и я закрыла глаза.

— Можешь съездить за ними. Большой магазин домашних товаров снаружи торгового центра. У них большой выбор, — сообщила я ему и поудобнее улеглась на подушку.

— Лори, — окликнул он.

— М-м.

— Детка, просыпайся, — приказал он, и мои глаза снова открылись.

Я посмотрела на часы. Одиннадцать часов утра. Слишком рано. Я не собиралась вставать.

Я снова закрыла глаза.

Его рука скользнула с моей талии на бедро, потом на мою задницу, и я почувствовала, что он придвинулся ближе.

— Детка, ты постирала мои вещи, — прошептал он мне на ухо.

Его слова потревожили укутывающий меня сон, и мое тело напряглось.

— И убралась в моем доме, — продолжал шептать Тейт.

Я повернула голову и вжалась щекой в подушку, сон начал расползаться на рваные лоскуты, которые, я знала по опыту, уже не соединить обратно.

— И в холодильнике, — продолжал он.

— Тихо, — пробубнила я в подушку.

— Холодильник набит битком, детка, еды в нем больше, чем он когда-либо видел.

Это правда. Поскольку в моем распоряжении впервые за много месяцев появился большой чистый холодильник, пару дней назад я немного побезумствовала в продуктовом магазине.

— Уходи, — пробормотала я.

— У нас есть виноградный «Кулэйд».

— Уходи.

— И новый кувшин.

Я полностью уткнулась лицом в подушку и застонала.

Его борода защекотала мое плечо, а потом его губы поцеловали меня туда же.

— Симпатичный кувшин, детка. У меня никогда не было кувшина.

В витрине маленького местного магазинчика (который случайно оказался через две двери от продуктового) стояли эти чудесные старинные большие кувшины красивой формы, из рельефного стекла с розоватым оттенком. Теперь у Тейта был такой кувшин.

И еще у них были такие же стаканы. Тейт, возможно, не смотрел, но стаканы стояли в шкафчике.

Я подняла голову, его тело отпрянуло на фут, и я сердито уставилась в его усмехающееся, наглое, красивое лицо.

— Уходи! — рявкнула я, а потом неожиданно оказалась стоящей на ногах около кровати лицом к Тейту, его руки лежали у меня на бедрах, и я двигалась в сторону ванной. — Тейт!

— Раз уж ты проснулась, время принимать душ, — заявил он, заталкивая меня в ванную.

Я повернула голову и зыркнула на него.

— Ты считаешь, что это забавно, но это... не... так.

Он резко развернул меня, одна его рука обвила мою талию и прижала к своему одетому в футболку и джинсы телу, а второй он потянулся мне за спину, открывая дверцу в душевую кабинку. Он открыл краны, вода полилась вниз, и посмотрел на меня.

— Шторы, — сказал он.

Я сердито глянула на него снизу вверх, потом буркнула: «Как скажешь», повернулась к душу, сунула туда руку, обнаружила, что вода горячая, сдернула его футболку, в которой спала, и шагнула внутрь, закрыв за собой дверцу.

* * *

Я все еще дулась на Тейта (прежде всего за то, что он разбудил меня, был наглым и находил это утро забавным, после того как я пережила худшую ночь в своей жизни — ночь, которая включала Брэда, Ниту и неожиданную новость о десятилетнем Джонасе), когда он, и я рядом с ним, въехал на своем «Эксплорере» в Карнэл по дороге в торговый центр.

Я молчала все утро, пока собиралась, что Тейт находил смешным, если судить по тому, сколько раз я видела, как он усмехается, улыбается, или слышала его смешки, когда он входил и выходил из спальни или стоял около столешницы на кухне, просматривая горы почты, пока я готовилась ко дню, заправляла постель, складывала подушки, на которые нужно было надеть декоративные наволочки, и наливала себе кофе.

Я заметила кофейню и довольно закричала:

— «Волшебная страна»!

Тейт повернулся ко мне:

— Повтори?

— Остановись. Кофе. Оргазмический хлеб. Сейчас же, — потребовала я.

— Оргазмический хлеб? — спросил Тейт.

— Тейт, ты проехал! — отчаянно воскликнула я, когда мы проехали мимо, и повернула голову в сторону магазина. — Стой!

Тейт затормозил и повернул на парковочное место через три двери от «Волшебной страны». Он едва успел заглушить двигатель, как я открыла дверь, спрыгнула на землю, захлопнула дверь и направилась к кофейне.

Я почти дошла, когда меня поперек груди перехватила рука и притянула к твердости, которая оказалась Тейтом.

— Притормози, Крутышка, магазин не исчезнет в облаке дыма, — сказал он мне в волосы, пока я тащила вперед нас обоих.

— Угу, — ответила я, толкнула дверь в «Волшебную страну» и вошла, потянув Тейта за собой.

— Цветочек! — воскликнул Шамблс при виде меня, и его лицо за круглыми очками с синими стеклами просияло, потом его взгляд переместился на Тейта, и он застыл.

Над прилавком показалась голова Солнышка.

— Цветочек, — улыбнулась она мне, и ее улыбка не пропала, когда ее взгляд переместился на Тейта, и она смотрела, как он, все еще обнимая, провел меня к прилавку.

— Привет, ребята, какая сегодня тема дня? — спросила я.

— Это кто? — спросил Шамблс, незаметно отодвигаясь подальше от прилавка.

— Не обращай на него внимания, я не обращаю, — дерзко заявила я, ведь Тейт все еще обнимал меня, и посмотрела на витрину. — Дай угадаю. Шоколад?

Это было не столько предположение, сколько мечта.

Вторая рука Тейта присоединилась к первой, обнимавшей мою грудь.

— Лимон, — ответила Солнышко и встала за прилавком перед нами с Тейтом. — Привет, чувак, я Солнышко.

— Тейт, — ответил тот.

— Замечательно, Тейт. Это мой мужчина, Шамблс, — показала она на Шамблса.

— Чувак, — пробормотал Шамблс. Я не замечала, как он разглядывал нас с Тейтом, но если бы заметила, то сказала бы, что он смотрел на нас, как брат смотрел бы на нового парня сестры. Осторожно, с сомнением, сдержанно и будучи готовым вынести весьма негативный приговор, если новый парень покажет хотя бы намек на придурка.

Я не обращала на это внимания, сосредоточившись на своем разочаровании от того, что Шамблс еще не брался за шоколадную тему, и одновременно рассматривая витрину: лимонный кекс с глазурью, лимонные квадратики и кексы с лимонным курдом внутри — и раздумывая, что же заказать.

Я посмотрела на Шамблса:

— Что порекомендуешь?

— Эм... — промямлил он, все еще глядя на Тейта и все еще не определившись в своем суждении.

— Это сложно, — вмешалась Солнышко, — Шамблс творит чудеса с лимоном.

После того как она подлилась этим знанием, я пристально взглянула на нее, а затем, зная, что это значит, заказала:

— Я возьму по одному всего, в чем есть лимон.

Тейт у меня за спиной разразился смехом, сильнее сжал руки и уткнулся лицом мне в шею, щекоча ее бородой и целуя.

Шамблс посмотрел на меня, потом на голову Тейта, склоненную к моей шее. Потом сделал два шага вперед.

— Чувак, — окликнул он, и Тейт поднял голову.

— Да?

Шамблс сглотнул, и его кадык дернулся.

— Ты выглядишь так, словно она тебе нравится, но Цветочек не выглядит так, словно ей нравишься ты. Что за дела?

— Цветочек? — прошептал Тейт мне на ухо.

— Она вся в цветах, — ответила ему Солнышко. — Видишь? В ушах, и на запястьях, и на шее. Цветы. Цветочек. Понял?

Тейт развернул меня лицом к себе и посмотрел на мои уши, потом на шею, потом мне в глаза.

— В цветах, — пробормотал он, и что-то в том, как он произнес это слово своим низким хриплым голосом, пронзило меня самым приятным образом.

Но я все равно потребовала:

— Может, ты отпустишь меня, чтобы я съела что-нибудь лимонное и выпила кофе?

Тейт ответил не словами, а действием — он просто не отпустил меня. Он поднес пальцы к моей шее и подцепил одним цепочку, затянув ее. Он наблюдал за своими движениями, а потом посмотрел мне в лицо.

— Это тебе купил твой мудак? — спросил он.

— Нет, — честно ответила я, задумавшись: если бы я сказала «да», сорвал бы Тейт цепочку, как, похоже, готовился?

Потом я поняла, что, кроме обручального кольца и кольца на помолвку, Брэд никогда не покупал мне украшения. Он вообще покупал мало подарков. На самом деле, даже мой бывший парень из колледжа каждый год помнил о моем дне рождения, а Брэд обычно забывал, хотя на его день рождения я всегда устраивала большое событие и начинала намекать на свой за несколько недель. То же самое и с годовщиной свадьбы. Сначала я ему напоминала. А в последние два года нашего брака я не утруждалась.

— У тебя осталось от него что-нибудь? — спросил Тейт, отпустив мою цепочку.

Я отвела глаза в сторону и задумалась.

Потом я посмотрела обратно на него и ответила:

— Ничего, кроме кучи очень плохих воспоминаний и знания, что я оказалась достаточно глупой, чтобы терпеть его десять лет.

— Точно, — сказал Тейт, а потом спросил: — Ты закончила злиться на меня, опять без причины?

Я напряглась всем телом и прошептала:

— Без причины?

— Детка, — ответил он.

— У тебя есть ребенок! — крикнула я, пытаясь отстраниться, но он обнял меня обеими руками и дернул вперед.

— Да, и в следующие выходные ты с ним познакомишься.

О нет. Об этом я не подумала.

На самом деле я не слишком хорошо ладила с детьми. Но и не плохо, я просто редко общалась с ними, и из-за этого, когда общалась, то психовала, потому что не знала, что с ними делать.

— О Боже, — выдохнула я.

— Он живет с этими идиотами, но он хороший парень: заботится о своей маме, терпит этого козла. Терпеливый. Умный. Верный. Забавный. Он тебе понравится. А ты понравишься ему.

— Боже мой, — выдохнула я, даже не слышав его слова, а вместо этого думая о десятилетнем Тейте и о том, что же мне с ним делать. Я не знала даже, что делать с сорокачетырехлетним Тейтом, а ведь привыкла работать со взрослыми!

— Цветочек, ты в порядке? — спросил Шамблс, и я тупо развернулась в руках Тейта.

— У Тейта есть десятилетний сын, — сказала я Шамблсу, и тот посмотрел на Тейта.

— Клево! — крикнула Солнышко. — Мне нравится! Дети — это замечательно!

Я вылупилась на нее.

— Дети — это замечательно, Солнышко, — тихо сказал Шамблс.

— Угу, — буркнула я. — Кофе. Много лимонных вкусняшек. Счет.

— Я соберу вкусняшки, ты наливаешь кофе, Шамблс, — сказала Солнышко, ухмыляясь, и повернулась к Тейту. — А тебе?

— Порази меня, — предложил Тейт, и ухмылка Солнышка превратилась в улыбку.

— Это можно! — воскликнула она и повернулась за пакетом.

Шамблс наклонился ко мне и, ткнув большим пальцем в сторону Тейта, прошептал, как будто Тейт не стоял тут же:

— Цветочек, чувак в тебя втрескался.

— Шамблс, кофе, — поторопила я.

— Я парень, и даже будучи парнем, вижу, что этот чувак крут. Это не плохо, особенно учитывая слухи, что я слышал в городе. Все. Понимаешь, о чем я?

— Шамблс, дорогой, кофе, — повторила я.

— Вы, ребята, поссорились? — спросил он.

— Его бывшая сущий кошмар, — поделилась я.

— Я пропустил все вчера вечером, но ходят слухи, что твой бывший тоже не фонтан.

Это правда. Я не стала этого признавать, потому что услышала смешок Тейта.

Я наклонилась к Шамблсу.

— Его бывшая — это кошмарный кошмар, знаешь, вроде тех, где ты просыпаешься и думаешь, что находишься в безопасности, но потом понимаешь, что все еще спишь и все еще в кошмаре, но этот намного хуже, и наконец ты резко просыпаешься, и твою кожу покалывает, и ты знаешь, просто знаешь, что в комнате кто-то есть и на тебя жестоко нападут и убьют. — Я выпрямилась. — Это бывшая Тейта.

— Она права, — согласился Тейт.

— Отстой, — пробормотал Шамблс.

— Угу, — промычала я. — Она приехала часов в пять утра, разбудила меня криками и стуком в окно, называла меня сукой. Я в жизни ее никогда не видела. Было много криков и брани, а потом еще больше криков и брани, но уже щедро смешанных с угрозами. Напоследок она сказала, чтобы я не забывала оглядываться. И она сказала Тейту, что будет бороться с ним, пока не умрет, чтобы Тейт никогда больше не увидел своего сына. В общем, я спала всего пять часов, и мне нужен кофе. Можешь сделать это для меня, Шамблс?

— Да, бурная у тебя жизнь, Цветочек, — заметил Шамблс.

— Отсюда и необходимость в лимонных вкусняшках и очень, очень хорошем кофе, Шамблс, — ответила я. — А ты заставляешь меня ждать.

— Тогда лучше напоить тебя кофе, — улыбнулся Шамблс.

— Было бы хорошо.

Шамблс пошел к кофемашине, а его место заняла Солнышко.

— Готово, — объявила она, протягивая большой пакет. — Два лимонных квадратика. Два лимонных кекса. Два ломтика хлеба с лимоном, имбирем и фисташками. И два кусочка лимонного кекса с глазурью.

Я протянула руку, взяла пакет, открыла его, достала первое, чего коснулись пальцы (лимонный кекс с глазурью), и откусила огромный кусок.

— Господи, Крутышка, — пробормотал Тейт, и по его голосу я поняла, что он улыбается.

Я повернулась к нему, поднесла кекс к его рту, он посмотрел на него, посмотрел мне в глаза, наклонился и откусил.

Пожевал.

Проглотил.

И сказал:

— Теперь понял.

— Ага, — буркнула я и повернулась обратно к Солнышку, — еще по два кусочка каждого.

Тейт расхохотался.

Шамблс крикнул Тейту:

— Чувак! Дай мне шанс, и я переверну твою жизнь.

Я снова повернулась к Тейту, подняла голову и посоветовала:

— Соглашайся.

Тейт посмотрел на Шамблса.

— Переверни мою жизнь, — ответил он, потом посмотрел на меня, обхватил пальцами мое запястье, поднес мою руку к своему рту и откусил еще один огромный кусок от моего кекса.

— Эй! — воскликнула я, убирая руку. — Это мой кекс.

— Ага, — пробормотал он с полным ртом, передвинув руку мне на шею, а большой палец на подбородок, запрокинул мою голову назад и наклонил голову. Он проглотил кекс, а потом поцеловал меня, поцелуй был коротким, но с привкусом лимона на языке.

Красота.

Его рот покинул мой, и Тейт спросил:

— Ты все еще злишься?

— Не думаю, — ответила я, все еще ощущая вкус лимона и Тейта, поэтому, конечно, спорное утверждение, но было физически невозможно продолжать злиться.

— Подожди, что-нибудь найдется, — усмехнулся Тейт.

Я закатила глаза и повернулась к Солнышку, которая усмехалась нам обоим.

Потом я откусила еще кусочек кекса.

Блаженство.

* * *

Мы находились в магазине товаров для дома, и Тейт толкал перед собой тележку, как делают только мужчины. То есть, согнувшись пополам, облокотившись сложенными руками на ручку, выражение его лица было бессмысленно-пустым, ясно давая понять, что на любой свой вопрос я получу ответ: «А?»

Я показывала дорогу в отдел штор, понимая, что срочная потребность Тейта пойти купить шторы была вызвана тем, что Нита сорвалась с цепи, и шторы понадобились ему не потому, что захотелось в магазин. Шопинг был неизбежным злом, которое шло в комплекте с обладанием шторами.

Он был в хорошем настроении, пока я не взяла тележку у входа.

— Мы пришли за шторами, детка, вряд ли для этого нужна тележка, — заметил он.

— Мы в магазине товаров для дома, Тейт, — ответила я, считая, что мой ответ все объясняет.

— И? — спросил он, недвусмысленно заявляя, что мой ответ совсем ничего не объяснял.

— Огромный домашний магазин, — добавила я.

— И?

— И я приезжала сюда несколько дней назад, чтобы купить тебе постельное белье. А в итоге купила два комплекта белья, шесть новых подушек, одеяло, покрывало и декоративные наволочки. Такое случается в магазине домашних товаров, — просветила я его. — Ты приходишь за лопаткой, а уходишь с лопаткой, новыми кухонными полотенцами, свечами, подсвечниками, клевыми штучками, чтобы закрывать открытые пакеты с чипсами, разными рамочками, дозатором для жидкого мыла и новым пылесосом.

Когда я закончила лекцию, лицо Тейта снова стало невыразительным, и сразу после этого его взгляд остекленел. Он дернул к себе тележку и облокотился на нее, чтобы остаться на ногах, даже если он уснет, бродя по рядам, и мы отправились за шторами.

— Тейт? — услышали мы. Я развернулась и увидела, что Тейт остановился, но не выпрямился, а через плечо смотрел на приближающуюся Стеллу, королеву байкеров, которую я встретила в гараже Вуда. Она подошла и оглядела нас обоих, ее лицо расплылось в улыбке.

— Лорен, — поприветствовала она.

— Привет, Стелла, — ответила я, вернулась и встала рядом с ручкой тележки. Тейт выпрямился.

— Вы в «Элитных товарах для дома», — произнесла она очевидное, поскольку мы и в самом деле стояли в магазине, который назывался «Элитные товары для дома».

— Эм... — протянула я. Тейт обнял меня за плечи одной рукой и притянул к своему боку.

— Ага, — ответил Тейт. — Как дела, Стелл?

— Потихоньку, — ответила она, переводя взгляд то на меня, то на него, но в конце посмотрела на меня. — Ты в порядке?

— Эм... — повторила я. — Да? — ответила я вопросом, потому что не была уверена, чем вызван ее вопрос.

Она посмотрела на Тейта:

— Нита?

— Приезжала к Лори вчера ночью, — рассказал Тейт.

— Черт, — прошипела Стелла.

— Она собрала бумаги, — продолжал рассказывать Тейт.

— Да? — спросила Стелла.

— Она собирается бороться, — ответил Тейт.

— Глупая сука, — пробормотала Стелла.

— Эм... — вставила я, и Тейт опустил глаза на меня.

— Ты знакома с Па? — спросил он, и я кивнула. — Стелла его младшая сестра. Я вырос с ней тоже.

— Я практически вырастила этих троих, — сказала она мне, — хотя и сама еще была ребенком.

— Ох, — прошептала я, задумавшись об этом, но у меня не было времени.

Стелла посмотрела на Тейта:

— Я найду Ниту, посмотрю, послушает ли она меня.

— Могла бы, в другой жизни, где я не езжу с Лори в гребаный магазин покупать шторы. Теперь ни за что.

— Ох уж эта девчонка, — прошептала Стелла. — Она никогда не отдавала свои игрушки. — Она посмотрела на меня. — И никогда не делилась.

— Это я поняла по прошлой ночи, — сказала я тихо и настороженно, учитывая, что хоть Стелла и назвала Ниту сукой, она все-таки была ее тетей.

Она все поняла по моему тону, потому что сказала:

— Дорогая, между нами нет любви, поверь. Мало мостов, которые бы Нита не сожгла.

— Ох, — повторила я, и Стелла посмотрела обратно на Тейта.

— Шторы?

— У меня нет штор, и Нита прошлой ночью вызвала Лорен через окно спальни.

— Господи, — пробормотала Стелла. — Как она может быть дочерью Кайла и Бренды?

Тейт ничего не ответил, так что я спросила:

— Кайл и Бренда?

— Па и его жена, Крутышка. Бренда умерла, когда нам с Вудом было по восемь лет, а Ните шесть. Диабет, — ответил Тейт.

— Это ужасно, — прошептала я.

— Да, и при обычных обстоятельствах ужасно, но еще ужаснее потому, что Бренда была красавицей и внутри, и снаружи. Настоящей во всех отношениях. Настоящая доброта. Настоящая любовь. Прекрасный человек. Хорошая девочка. Все ее любили, — добавила Стелла, и Тейт крепче сжал рукой мое плечо, когда она произнесла «хорошая девочка».

— Мне очень жаль, — сказала я Стелле.

— Это было давно, дорогая. Неправильно так говорить, но единственное, что в этом хорошего, — что она не дожила до того, чтобы увидеть, во что превратилась Нита, и ей не пришлось, как Кайлу, всю жизнь иметь дело с выходками Ниты, — заметила Стелла.

Не успев одернуть себя, я повернулась к Тейту и начала:

— Но Вуд сказал...

— Вуд винит Па, потому что это Вуд, — перебил меня Тейт. — Ему нужно кого-то винить.

— Вы оба в этом похожи, — без запинки вставила Стелла, взгляд Тейта метнулся к ней, а губы сжались в линию.

Я напряглась всем телом.

Они смотрели друг другу в глаза, и мне было крайне неуютно. Что-то происходило, но я не понимала.

Стелла доказала, что была королевой байкеров, потому что не отступила перед мрачным взглядом Тейта, а сказала:

— Вы во многом похожи, Бак.

Она посмотрела на меня, а потом обратно на него:

— И не только во вкусах в отношении женщин.

— Стелл, довольно, — предупредил Тейт низким голосом.

— Если ты это отпустишь, то, возможно, и он наконец сумеет, — продолжила она.

— И что я скажу? — спросил Тейт.

— Он вступился за твою старуху, Тейт, — напомнила она недавние события. — Ясно без слов, что это серьезно, поскольку он полагал, что Лорен будет на его байке.

— Стелла, — голос Тейта превратился из пугающего в зловещий.

Ее голос, наоборот, стал мягче:

— Все, что я хочу сказать: не суди его строго, Бак.

Тейт ничего не сказал, только заиграл желваками.

Стелла не отставала от него.

— Ты получишь Джонаса — а ты получишь Джонаса, Тейт, — Нита устроит тебе геморрой, но ты его получишь, учитывая ее прошлое, приводы в полицию и этого козла у нее дома, не говоря уже о том, что мы с Па на твоей стороне. И тогда, когда ты его получишь, тебе нужна будет вся семья. Вуд любит мальчика. Он сделает все ради него. И ты будешь дураком, если продолжишь вражду, когда можешь отпустить ее и построить для Джонаса семью.

— Ты закончила? — спросил Тейт.

— Никогда, — ответила Стелла.

— На сегодня закончила, — ответил Тейт и развернул нас спиной к ней, потянул тележку и, не попрощавшись, двинул меня и тележку вперед.

Я повернула голову и посмотрела через плечо на Стеллу.

— Эм... до встречи? — крикнула я.

— Да, дорогая, береги себя, — крикнула она в ответ.

— Вы тоже, — ответила я, неловко улыбнулась и снова повернулась вперед. — Что это было? — вполголоса спросила я Тейта.

— Шторы, Крутышка, — только и ответил Тейт.

— Тейт, милый, ты же понимаешь, что мне не нравится, когда ты что-то скрываешь, — мягко напомнила я ему.

Он остановил тележку и посмотрел на меня сверху вниз.

Потом сказал напрямую:

— Вуд убил моего отца.

Я моргнула.

Потом прошептала:

— Что, прости?

— Автомобильная авария. Вуд был за рулем. Он не пострадал. Папа умер на месте. Теперь ты знаешь. Можем мы купить шторы?

Я не колебалась с ответом ни секунды.

— Да, детка. — Я продолжала шептать, но обняла его за талию, одновременно и чтобы поддержать его, и устоять самой.

У меня были вопросы. Куча вопросов. Но они не для магазина домашних товаров.

Я повела Тейта в отдел штор.

* * *

Я не обратила внимания, когда подошла наша очередь в кассу.

Потому что возле касс всегда раскладывают полезные штуки, и все мое внимание было приковано к ним, и я думала, есть ли у Тейта клевый силиконовый скребок потрясного бирюзового цвета. Потом я подумала, не нужно ли ему два: один бирюзовый и один фиолетовый. Любому пригодится в доме два силиконовых скребка. Их можно использовать для чего угодно.

— Крутышка! — окликнул Тейт, я вздрогнула и увидела, что он уже в начале очереди у кассы. Тогда я схватила и бирюзовый, и фиолетовый скребки, потому что, судя по выражению лица Тейта, он был по горло сыт «Элитными товарами для дома» и у меня явно не оставалось времени на принятие взвешенного решения насчет скребков.

Я поторопилась к тележке и начала выкладывать из нее товары. Шторы для спальни (из денима). Новые карнизы для штор (потрясающие). Новые кухонные полотенца (яркие и веселенькие). Новые полотенца для ванной (толстые и мягкие). И одну из подвесных полок для душа, потому что Тейту очень была нужна такая.

Наша тележка была такой полной, потому что Тейт отвлекся, мрачно размышляя о своем разговоре со Стеллой. Я не гордилась своим поведением, но не могу отрицать, что воспользовалась ситуацией.

— Подруга! — воскликнула наша кассир, я выпрямилась и посмотрела на нее.

Это была кассир, которая рассчитывала нас с Венди несколько дней назад. Ее взгляд был прикован к Тейту, и казалось, что если заставить ее оторваться от него, то это причинит ей физическую боль.

— Привет, — поприветствовала я, она вздрогнула всем телом и посмотрела на меня.

— Это твой горячий парень? — спросила она, кивнув на Тейта.

Тейт посмотрел на меня.

Я прикусила губу, но потом сказала:

— Да.

Кассир резко повернула голову и закричала:

— Эй, Мэйбеллин! Это девушка с простынями и ее горячий парень.

Толстая черная леди постарше через четыре кассы от нас повернулась, окинула Тейта взглядом и прокричала:

— О божечки. Этот парень и правда горяч!

Ого. Должно быть, темы для разговоров в комнате для персонала в «Элитных товарах для дома» довольно ограничены, раз покупка мною постельного белья стала главной новостью.

— Эм... Крутышка, — окликнул Тейт, я резко повернулась в его сторону и увидела, что он поднял брови, но его губы кривились.

— Не начинай, — предупредила я.

— Что она взяла на этот раз? — крикнула Мэйбеллин.

Кассир принялась сканировать наши покупки и выкрикивать на все кассы:

— Шторы! Кухонные полотенца! Полотенца для ванной! Карнизы! Полочка в душевую! О-о! Бирюзовый и фиолетовый скребки. — Она посмотрела на меня. — Хороший выбор, я сначала купила фиолетовый, а потом пришла за бирюзовым. Эти штуки просто великолепны! Они даже не плавятся. Их можно использовать, когда готовишь кексы и яичницу. Если у тебя два, то ты можешь делать и то, и другое одновременно.

— Здорово, — буркнула я.

— Сдается мне, что кто-то обустраивает дом, — громко заметила Мэйбеллин.

— Мне тоже, — отозвалась наша кассир.

Тейт положил ладонь мне на бедро, потом накрыл ею мой живот, второй рукой толкнув тележку в конец кассы, и приблизил губы к моему уху.

— Эм... Лорен, не хочешь рассказать мне, почему...

Я повернула голову к нему и прошептала:

— Не начинай.

— Детка, — усмехнулся он.

Я посмотрела на кассира и спросила:

— Как вас зовут?

— Ванда, — ответила она.

— Я Лорен.

— Привет, Лорен. — Она взглянула на Тейта, потом обратно на меня. — Ты часто будешь заходить?

— Нет, — ответила я.

— Вероятно, — одновременно со мной ответил Тейт.

Ванда наклонилась ко мне:

— Извини, подруга, но я предпочитаю его ответ, знаешь ли, просто потому, что он дарит мне надежду. А нам, девочкам, нужна надежда, даже еслимы надеемся за кого-то другого.

— Разумеется, — сказала я, и она улыбнулась и посмотрела на Тейта.

— На следующей неделе у нас распродажа, — сообщила она ему.

— Я отмечу в своем календаре, — ответил он с усмешкой.

— Отметит он, — пробормотала она и назвала итоговую сумму.

Я открыла сумочку и достала свой кошелек, но увидела, что Тейт вручил Ванде свою кредитку.

— Я думала, что... — начала я, но Тейт так глянул на меня, что я прикусила язык и сунула кошелек обратно в сумочку.

— Верное решение, — прошептала мне Ванда и прокатала кредитку Тейта.

Тепло (и громко) распрощавшись с Вандой и Мэйбеллин, мы оставили их позади и пошли по стоянке к «Эксплореру». Одной рукой Тейт толкал загруженную тележку, а другой обнимал меня за плечи, а я обнимала его рукой за талию.

— Не объяснишь насчет Ванды?

— Нет, — ответила я.

— Ты ее знаешь?

— Не совсем, разве что она дала мне мини-консультацию, когда я приезжала сюда с Венди.

— Чего?

— Неважно, — пробормотала я.

К счастью, Тейт оставил эту тему.

— Не хочешь рассказать мне, почему знаешь всех куда бы мы ни пошли? — спросил он.

— Нет, — ответила я.

— Сколько ты живешь в Колорадо? — продолжил он.

— Эм...

— Детка, — тихо произнес он, и я поняла, что он улыбается.

— Я вежливая, — объяснила я, и он не ответил, так что я продолжила: — А чтобы быть вежливым, нужно быть дружелюбной, так что, даже если кто-то незнакомый влезает в твой разговор и дает совет, ты остаешься дружелюбной. Ванда немного любопытна и ведет себя несколько неподобающе, но она желает только добра. И в любом случае, я вежлива и дружелюбна, и не умею быть другой.

Тейт остановил тележку и меня у багажника «Эксплорера» и посмотрел на меня.

— Когда приедем домой, можешь побыть дружелюбной со мной.

Я ощутила покалывание в трех местах, но несмотря на это сообщила ему:

— Когда мы приедем домой, тебе нужно повесить карнизы.

— Верно, а после того, как я повешу карнизы, мы можем закрыть шторы, и ты можешь побыть дружелюбной со мной.

— Нет, — ответила я. — Я буду занята: я собираюсь делать кекс с влажностью плюс пятьсот.

— Кекс с влажностью плюс пятьсот?

— Шамбала рассказал мне один из своих секретов. Мне до смерти хочется его попробовать.

— Крутышка, у нас в пикапе пять фунтов лимонной фигни. Нам нужен кекс?

— Всем нужен кекс, и у меня много месяцев не было кухни, кроме того времени, что я жила дома, но тогда у меня не получилось ею насладиться, потому что мой папа лежал в больнице после серьезного инфаркта.

— Ты хорошо готовишь?

Я пожала плечами:

— Сносно.

Тейт пристально смотрел на меня.

— Я сносно готовлю, но чертовски отлично пеку, — правдиво похвасталась я.

— Значит, ты любишь печь, — отметил он.

— Обожаю.

— Скучала по этому? — спросил он.

Я кивнула.

Он снова уставился на меня. Потом взял меня за подбородок, отклонил мою голову назад, наклонился и прикоснулся губами к моим губам.

— Тогда можешь делать свой кекс, — прошептал он.

— Спасибо, — прошептала я в ответ.

Он ухмыльнулся:

— А потом можешь побыть дружелюбной со мной.

Покалывание вернулось с удвоенной силой, Тейт отпустил меня, открыл замки и поднял заднюю дверь внедорожника. Мы загрузили наши сумки, Тейт посадил меня в кабину, отвез тележку обратно, вернулся, сел за руль, и мы поехали домой.

* * *

Я стояла на кухне Тейта, резала огурцы и складывала их в миску к остальным овощам, которые приготовила для салата на ужин.

Супервлажный бисквит стоял в духовке, а миска со знаменитой горчичной глазурью моего дедушки настаивалась в холодильнике, перед тем как я покрою ею свиную вырезку, которая отправится в духовку после коржей.

Я почувствовала движение и подняла голову от стола. Тейт шел через столовую к кухне, держа в одной руке дрель, а в другой ящик с инструментами. Я была так занята нарезкой, что не заметила, что больше не слышу дрель. Наши глаза встретились, я улыбнулась ему, его лицо смягчилось и потеплело, когда он поймал мою улыбку, и он прошел прямо через кухню в коридор, ведущий в гараж.

Я смотрела ему вслед еще долго после того, как он скрылся.

Кажется, я никогда не видела, чтобы его лицо становилось таким нежным, потому что если бы увидела, то определенно не забыла бы.

Я взяла себя в руки, положила нож, вытерла руки полотенцем и прошла в спальню.

Шторы висели. Темно-синий деним до пола, с петлями, которые надевались на тонкие, покрашенные под ржавчину квадратные прутья с убойными зазубренными концами. В спальне Тейта было два больших окна, одно на фасаде дома, второе с торца, ванная и гардеробная занимали дальнюю часть комнаты. Шторы ее совершенно преобразили. Новые простыни и одеяло — это одно, но шторы добавили большое цветное пятно, придав комнате индивидуальность, сделав ее более домашней и уютной.

Теперь осталось только покрасить стены (они были скучноватыми, и я подумала, что приятный бледно-голубой цвет будет смотреться чудесно, возможно, с терракотовой стеной в качестве акцента), повесить жалюзи (потому что если закрыть эти темные шторы, то не будет видно ничего) и несколько картин на стены.

И я точно знала, какая именно картина идеально подошла бы сюда.

Я видела ее в витрине одного из байкерских магазинов в городе. Большая рама, а в ней отретушированная в сепии фотография двух байкеров, бок о бок въезжающих в город. На прямой дороге никого, кроме этих двоих, они едут спиной к камере, а сбоку от них стоит знак, который и сейчас на том же месте, — «Добро пожаловать в Карнэл». Байки были старые, а фото, скорее всего, было сделано несколько десятков лет назад, но перед байкерами лежала длинная главная улица Карнэла и мало чем отличалась от настоящей. Когда я заметила эту картину, то остановилась и долго рассматривала ее через стекло. Она была потрясающей и идеально смотрелась бы над кроватью Тейта.

Вошла Задира и запрыгнула на кровать. Она постояла, глядя на меня и рассекая воздух хвостом, потом посмотрела на шторы на окне, которое выходило на передний двор, и моргнула. Затем она плюхнулась на бок, потянулась и принялась изящно вылизывать заднюю лапу.

Я решила принять это за одобрение.

В спальню зашел Тейт.

— Смотрится здорово, — сказала я ему.

— Да, — согласился он, встав рядом со мной.

Я повернула голову и подняла лицо к нему:

— Теперь тебе нужны какие-нибудь жалюзи. На случай если ты захочешь приглушить свет, но не захочешь полной темноты.

Тейт посмотрел на меня, потом обнял меня рукой за плечи и начал разворачивать к себе.

Когда моя грудь прижалась к его, он объявил:

— Я займусь этим, Крутышка, как только заплачу адвокату миллионные счета, которые накопились, пока я боролся за Джонаса.

Я прикусила губу, потому что не подумала об этом. Он несколько раз упоминал о своем финансовом положении. Ему нужно бороться за сына, а не покупать товары для дома.

— Капитан... — начала я, но Тейт развернул меня и подтолкнул вперед спиной в сторону кровати. Мои ноги коснулись матраса, Задира спрыгнула, я упала вниз, а Тейт приземлился на меня.

Он уткнулся лицом мне в шею и заявил:

— Карнизы повешены. Пришло время побыть дружелюбной.

И я почувствовала, как его язык скользнул по моей шее.

Я обняла его, зарывшись пальцами одной руки в его волосы, и, повернув голову, сказала ему на ухо:

— Милый, бисквит в духовке.

Он поднял голову и посмотрел на меня:

— Сколько у нас времени?

Я пожала плечами:

— Минут десять?

Его губы коснулись моих.

— Хватит времени, чтобы начать быть дружелюбной.

— Тейт...

— А закончить быть дружелюбной ты сможешь позже.

— Тейт...

Он поцеловал меня, и я тут же стала дружелюбной, как и он. Думаю, он был даже дружелюбнее меня, хотя он, возможно, и поспорил бы с этим.

Мы стали такими дружелюбными, что оба оказались без футболок к тому времени, как таймер на духовке прервал нашу дружелюбность.

— Бисквит готов, — выдохнула я Тейту в губы и задрожала, когда его руки лениво скользнули по моим бокам.

— Да, — прошептал он и начал вставать.

Я переместилась повыше и автоматически обняла его ногами. Он поднял нас обоих с кровати и поставил меня на ноги. Я начала отстраняться, чтобы поднять футболку, но он развернул меня за бедра и направил к двери.

— Тейт, моя футболка, — запротестовала я.

— Чтобы вытащить бисквит из духовки, не обязательно быть полностью одетой, — ответил он, с чем я была не совсем согласна, но мы уже вышли за дверь, и Тейт толкал меня вперед по коридору, а на мне были только пара шортов хаки и бюстгальтер.

Я решила не сопротивляться. Мне понравилось быть дружелюбной, и я собиралась вернуться к этому занятию, как только достану бисквит из духовки.

Я прошла на кухню и открыла духовку. Бисквит пах восхитительно, дом буквально пропитался его ароматом, я уже и забыла, насколько любила этот запах. Я надавила на корж, он отпружинил обратно, так что я взяла полотенце, вытащила бисквит из духовки и поставила на конфорки плиты.

Я выключила духовку и подняла глаза на Тейта. Он пристально смотрел на бисквит, потом перевел взгляд на меня.

— Выглядит хорошо, детка.

— Да, — усмехнулась я.

Потом Тейт резко переместился, и я оказалась у него на плече. Я издала тихий удивленный визг и схватилась за его талию.

— Тейт! — крикнула я, когда мы проходили через столовую.

— Дружелюбной, — ответил он.

Он решил отнести меня в кровать? Ладно, хорошо, пусть так.

Он бросил меня на кровать, лег сверху, и мы снова начали быть дружелюбными.

Мы придавали новое значение дружелюбности в очень приятном смысле, когда произошло кое-что странное. Кое-что колоссально странное. Кое-что настолько странное, что оно потрясло основы всего, чем я стала.

Пальцы Тейта ласкали мою грудь, моя ладонь лежала на его заднице, губами он вел дорожку вниз по моему горлу, и у меня в голове не было никаких мыслей, я только чувствовала, как вдруг на меня обрушились воспоминания.

«Значит ты простила его за то, что он оказался неверным козлом, и обманщиком, и мудаком, который настолько тупой, что выкинул все хорошее, но не можешь простить меня за то, что я сказал несколько глупых слов?»

Мои глаза распахнулись, а тело застыло. Губы Тейта направились вниз по моей груди.

«Хочешь сладких снов — кончай выпендриваться, и может статься, что я тебе их обеспечу».

Я закрыла глаза и крепко обняла Тейта.

«Лори, малышка, проснись. Ты здесь зажаришься».

Его губы двигались вдоль кружевного края моего бюстгальтера.

«Ты спала на солнце, детка, а не поехала в торговый центр за телефоном. Так что я сам купил тебе телефон».

Я повернула голову набок и сильнее зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на том, что делал его рот, и заблокировать его голос у себя в голове.

«Да, Крутышка, трахал бы тебя так сильно, что ты не могла бы двигаться, не могла бы ничего, кроме как спать. Изматывал бы тебя. Если бы ты была в моей кровати и не могла уснуть, я бы поступил именно так».

Я прикусила губу, в носу защипало от подступивших слез.

«Я вернусь, Лорен, и ты на моем байке».

Я подняла руки к голове Тейта.

«Хреново, но, черт, Лори, как же хорошо быть дома».

Я зарылась пальцами в его волосы.

«Тогда тебе не следовало бросать ее, когда она была твоей женой. Теперь она тебе не жена. Теперь она кое-что значит для меня, и я не позволяю мужчинам, которые мне не нравятся, приближаться к ней, а должен сказать, что ты, мужик, мне не нравишься».

Тейт поднял голову.

«Ты ни за что не можешь выглядеть как все».

— Лори.

«Настоящий класс».

— Лорен, — снова окликнул он, его тело передвинулось выше, а рука легла на мою щеку.

«Два вида женщин могут проникнуть тебе в душу. Одни разрушают, не принося ничего хорошего, но, если ты однажды по глупости пустишь их, у тебя не останется выбора, кроме как ждать, сколько потребуется, чтобы избавиться от них. И есть другие женщины, которые не разрушают, с которыми хорошо, которые питают тело и душу, а не разрывают, ломают или сжигают их. От этих не хочется избавляться».

Я повернула голову обратно, открыла глаза и посмотрела в его красивое лицо.

И тут мой разум заполнил он, Тейт, и все, что связано с Тейтом. Моя голова казалась такой полной, как будто собиралась взорваться.

«У меня никогда не было лучше».

«Вот почему я знаю, что ты не давала этому козлу того, что даешь мне. Иначе он никогда бы...»

«Три недели после того, как я трахал тебя, узнал, какая ты на вкус, на ощупь, какие звуки издаешь, когда кончаешь, три недели я в дороге, и все, что у меня есть, — это пара минут твоего голоса по телефону каждый вечер. Я мог думать только о том, как трахнуть тебя. Как подросток, ночью в темноте, с единственной мыслью в голове. Так что я дрочил в надежде избавиться от этого, но с тобой ничто не сравнится. Потом я узнаю, что ты не можешь спать, так что я не могу спать, думая о том, спишь ли ты. Это дерьмо выматывало, и я вернулся домой вне себя от радости, что оно закончилось».

«Но Нита, она не такая, как ты. Она не умная. Она не любит усердно работать».

«И вот я нахожу женщину. Высший класс, охренительные волосы, бесконечно длинные ноги...»

«Значит, мы узнаем друг друга и друг о друге вместе. Ты будешь сердиться на меня, потому что я могу вести себя как козел. Такой уж я есть. И я буду сердиться на тебя, потому что, детка, ты можешь выпендриваться. Такая уж ты есть. И такие уж мы вместе. И меня это устраивает, потому что, даже учитывая то, что было раньше, даже когда ты стерва, мне это нравится. Но когда ты не стерва, это сладость, которой я никогда не пробовал».

«Ты сказала, что ждала чего-то особенного, а он забрал у тебя возможность понять, что ты все время носила это в себе. Ты — особенная, Лори».

«...они сделали это, потому что для защиты такой красоты не жалко и в лепешку расшибиться».

И наконец: «Сладких снов, детка».

— Господи, Лорен, детка, какого хрена? — прошептал Тейт, и я поняла, что мои глаза полны слез, которые скатываются по бокам мне в волосы.

— Я тебе нравлюсь, — прошептала я в ответ, и его голова немного дернулась.

— Что?

— Ты был прав, — продолжала я шепотом, к горлу подступило рыдание, я поглотила его, но мой голос охрип, когда я продолжила шептать. — Ты был прав. — Я сглотнула еще один всхлип, ощутив, как из глаз льется больше влаги. — Я... Я потерялась.

Больше я не могла сдерживаться. Я разразилась слезами и попыталась выскользнуть из-под Тейта, но он крепко держал меня.

— Детка, — пробормотал он.

Поскольку у меня не было никакой возможности сбежать от него, я подняла голову и уткнулась лицом ему в шею, крепко обняв его обеими руками.

— Я... я... потерялась, — выдавила я, и мое тело сотряслось от мощного рыдания.

Внезапно Тейт скатился с меня. Он устроился у изголовья кровати, потянув меня с собой, уложил подушки себе под спину и сел, крепко прижав меня к своему боку. Я положила руку на его пресс, прижалась лбом к его шее, а мое тело затряслось от плача.

Одной рукой он обнимал меня за талию, другой перебирал мои волосы и молча обнимал меня, пока я плакала.

Это длилось некоторое время, и, успокоившись, я наклонила голову вниз, так что мой висок прижался к ключице Тейта, и увидела, что мои голые загорелые ноги переплелись с его длинными, одетыми в джинсы.

Я снова вспомнила: «Ты сказала, что ждала чего-то особенного, а он забрал у тебя возможность понять, что ты все время носила это в себе. Ты — особенная, Лори».

— Поговори со мной, — мягко попросил Тейт.

Время пришло. Пришло время впустить Тейта, но более того, пришло время выпустить себя.

Я рвано вдохнула и крепко обняла его рукой.

— Моим первым мужчиной был мой парень в колледже, — прошептала я. — Его звали Мэтт. Он был красивым. Когда мы это сделали, он привез меня в шикарный отель и устроил, чтобы возле кровати стоял букет красных роз, когда мы вошли в номер. После того как он занялся со мной любовью, он сказал, что будет любить меня вечно. Через год он получил работу, ради которой ему пришлось бы переехать в Теннеси, и он попросил меня поехать с ним. Я была молода и даже помыслить не могла о том, чтобы покинуть Индиану, оставить свою семью. Это меня пугало, так что я отпустила его. Мы пробовали отношения на расстоянии, но ничего не получилось. Сейчас он женат на хорошей женщине по имени Эллен. У них трое детей. Однако он каждый год звонит в мой день рождения. Никогда не забывает. Я звоню ему в его день рождения. Мы долго болтаем и смеемся как сумасшедшие.

Мое дыхание прервалось, когда подступили новые слезы, но я сглотнула их и крепче обняла Тейта. В ответ он притянул меня ближе, но не заговорил.

— Он любил меня, — мягко сказала я.

— Да, — согласился Тейт.

— Думаю, в некотором роде, любит до сих пор, — продолжила я.

— Да, — повторил Тейт.

— Я не знаю, когда это произошло, — прошептала я.

Когда я больше ничего не сказала, Тейт подтолкнул:

— Что, милая?

— Когда он забрал меня. Как он меня получил. Как он это сделал, — ответила я, имея в виду Брэда, и когда я это сделала, рука Тейта крепко обняла меня. Я покачала головой у его груди. — Я даже не почувствовала, как это произошло. Я не поняла. Я не поняла... — Мой голос прервался, я снова сглотнула, и рука Тейта, перебиравшая мои волосы, опустилась мне на шею и слегка сжала ее, так что я продолжила: — Не знаю, почему я позволила ему.

— Он оскорблял тебя? — спросил Тейт, и я снова покачала головой у его груди.

— Нет, просто... просто... он был так убежден в том, что он лучше всех, что и меня убедил в этом. И для того, чтобы он был лучшим, мне пришлось быть хуже. Не то чтобы я была хуже, а Брэду было нужно принижать меня, он просто... просто... заставил меня чувствовать это, и я просто... я... — Я медленно вдохнула и закончила: — Я просто исчезла.

Тейт не ответил, и я приподнялась, убрав руку с его живота, чтобы утереть лицо. Потом я повернулась к нему и посмотрела ему в глаза.

— Я бежала не от того, что они с Хейли причинили мне боль, — мягко сказала я. — Не поэтому я сбежала из «Высокого горизонта», не поэтому сбежала от своей жизни. — Я перешла на шепот. — Я соврала Кристал, когда просилась на работу, но тогда я этого не знала. Я поняла это сейчас. Она была права. Я потерялась и пыталась найти себя.

Он провел рукой вверх по моей шее, к подбородку, и его большой палец скользнул по моей нижней губе.

— И сейчас ты нашла себя? — спросил Тейт.

— Не совсем, — ответила я.

— А что тогда? — настаивал он.

— Я... — Я прикусила губу, задев зубами подушечку его пальца, но он не убрал его, так что я отпустила. — Просто мой мозг вдруг начал обращать внимание.

— На что?

— На тебя.

Он поднял брови и провел большим пальцем по моей скуле.

— Не хочешь объяснить?

— Ты красивый, — прошептала я, и выражение его лица изменилось, на нем появилось удивление, но легкое, он не поразился, а был... тронут.

— Крутышка, — прошептал он.

— Я видела тебя, — продолжала шептать я, — в гостинице, с Нитой...

— Знаю, детка, — перебил меня Тейт.

— Знаю, — ответила я. — Но ты не знаешь, что я возненавидела Ниту в то же мгновение, когда она бросилась в твои объятия. Чистая ревность. Я не знала тебя, я не знала ее. Я всего лишь раз взглянула на тебя и... — Я замолчала, внезапно смутившись и немало испугавшись, и отвела глаза. Я бы отвернулась, но рука Тейта удержала мой подбородок.

— Продолжай, — попросил он.

— Не могу, — мягко сказала я.

— Детка, думаю, ты не понимаешь, но здесь ты в безопасности. — Он отпустил мой подбородок и крепко обнял двумя руками, одновременно подтянув повыше, так что мое лицо оказалось на одном уровне с его. — Ты в безопасности, Лорен, — тихо проговорил он, и я снова посмотрела ему в глаза. — Ты не была в безопасности с ним, но, клянусь Богом, со мной ты в безопасности.

У меня глаза защипало от слез, а нижняя губа задрожала, так что я сжала губы.

— Продолжай, — повторил Тейт, я вдохнула через нос и кивнула.

— Ты был далеко, — прошептала я, — стояла ночь, я едва тебя видела... — Я помедлила. — Но у меня все равно перехватило дыхание.

Он закрыл глаза и скользнул рукой вверх по моей шее в волосы и надавил, так что наши лбы соприкоснулись.

— Господи, Лори, — пробормотал он.

— На следующий день, — продолжала я, — я увидела, как ты вошел в бар, и ты был такой красивый...

Он открыл глаза, и его пальцы на моей голове напряглись.

— Хорошо, может, тебе стоит перестать говорить.

Я не послушалась его.

— Вот почему твои слова причинили такую боль. — Мой голос был едва слышен. — Такой мужчина, как ты, потрясающий...

— Лорен, хватит, — прорычал он.

— Я тебя не упрекаю, просто говорю...

— Я понимаю, о чем ты, — снова перебил он меня.

Я положила ладонь ему на грудь и мягко сказала:

— Тейт, ты лучший.

— Детка...

— И я тебе нравлюсь.

— Лори, заткнись.

Я передвинула голову, скользнув щекой по его бороде, так что мои губы оказались около его уха, обняла его и прошептала:

— Так что, может быть, я тоже немного лучшая.

Неожиданно меня перевернуло, и я оказалась на спине, а Тейт накрыл меня своим телом и взял меня за подбородок.

— Ты была лучшей и до меня, — провозгласил он, его голос снова походил на рычание.

— Тейт...

— Думаю, ты уже была лучшей.

— Капитан...

— Хреновая удача, глупые решения... Я много потерял в жизни. Мама оставила меня, когда я был ребенком. Думал, что буду жить на полную, играть в футбол, и эта мечта умерла, едва осуществившись. Потом умер папа. Я спутался с Нитой, с Бетани, потом появился Джонас, и я подумал, что наконец увидел проблеск чего-то хорошего, но выяснилось, что в комплекте идет борьба, головная боль и нарушенные обещания, в которые я, как дурак, поверил. У меня никогда не было многого. За все, что у меня было, мне приходилось бороться, платить или каяться, потому что я облажался. А потом ты приходишь в мой долбаный бар в поисках работы.

— Тейт...

Он прижал большой палец к моим губам и прошептал:

— Замолчи.

— Хорошо, — сказала я напротив его пальца.

— Я не определяю тебя, — сказал он мне.

— Знаю, но я... — начала я, и он мягко надавил на мои губы большим пальцем, так что я заткнулась.

— Ты нашла себя не потому, что нашла меня, — продолжил он. — Ты все еще думаешь, что потеряна.

Я ничего не сказала.

Зато сказал Тейт.

— Если бы меня не было здесь, ты бы все равно порвала с ним и нашла бы свой путь.

Он замолчал, так что я воспользовалась возможностью.

— Можно теперь я скажу? — спросила я, касаясь его пальца, и он убрал его, перекатился на бок и повернул меня лицом к себе.

— Да.

— Ты прав, — согласилась я. — Но...

— Никаких «но», Крутышка.

Я приложила пальцы к его губам и тихо спросила:

— Можно я скажу то, что мне нужно, Тейт?

Он не ответил и не кивнул, просто ждал.

Так что я заговорила:

— Со временем я бы нашла себя. Просто так получилось, что ты показал мне дорогу.

— Лори...

Я убрала руку и заменила ее своими губами.

— Спасибо, — прошептала я и крепко поцеловала его, вложив в поцелуй все чувства, что испытывала к нему и что он дарил мне. А то, что он мне дарил, было огромным.

Он подарил мне меня.

Я толкнула его на спину, скользнула сверху и продолжила целовать, а Тейт целовал меня в ответ.

Наконец я подняла голову и посмотрела на него, Тейт запустил руки в мои волосы, убрал их от моего лица и собрал на затылке.

Его глаза не отрывались от водопада волос, что избежали из его рук и закрыли мой левый глаз, а потом он посмотрел мне в глаза.

— У тебя великолепные волосы, детка, — тихо сказал он.

Я подняла руку, чтобы провести пальцем вдоль линии роста его волос, а потом запустила все пальцы в его волосы.

— У тебя тоже, — ответила я.

Одна из его рук отпустила мои волосы и обняла меня за спину, а вторая легла мне на затылок, и обе прижали меня вниз к нему.

— Мне нужно покрыть торт глазурью, — прошептала я.

— Попозже, — прошептал он в ответ.

— И готовить ужин, — продолжила я.

— Потом.

— Капитан...

— Крутышка, — перебил он.

Я всматривалась в его красивое лицо.

«Она моя», — сказал он Вуду.

Я его. А он мой.

Я улыбнулась и приблизила свои губы к его.

— Хорошо, милый. Потом.

Его голова наклонилась в одну сторону, моя в другую, и прошло еще много времени, пока я смогла встать, покрыть торт глазурью и приготовить ужин.

* * *

Мы ели свиную вырезку под знаменитой дедушкиной глазурью, с молодым вареным картофелем, салатом и вкуснейшими булочками, посыпанными семечками, сидя за кованым железным столом в патио позади дома.

Я смотрела на устроенный террасами двор, а в голове крутилось множество мыслей. О чем это скажет Тейту, если я проведу день, пропалывая цветы и сажая еще? Волнует ли меня вообще, поймет ли Тейт, о чем это говорит (а я выяснила, что не волнует)? Тейт рассказал мне, что мама оставила его, а папа умер, и я думала о том, как мало знаю о нем. Я думала о том, как сильно мне хочется узнать о нем больше, и о том, что чувство, стоящее за этим желанием, меня не пугает. Я думала о том, что Вуд «убил» отца Тейта в автомобильной аварии; о том, что Стелла просила Тейта не судить Вуда строго; о том, как она сказала, что если Тейт отпустит прошлое, то и Вуд сможет; и о том, как Вуд сказал мне, что когда-то они были братьями. Я думала о том, что Вуд пришел поддержать меня, когда Нита была в городе, ради меня, но также и ради Тейта, даже после того, что произошло меду нами тремя. И я думала о том, как Вуд сказал Тейту, что сделает все, что сможет, чтобы помочь Тейту забрать Джонаса у его сестры.

Вуд скучал по Тейту, и поскольку так долго злиться можно, только если человек тебе небезразличен, то я предположила, что Тейт тоже скучал по Вуду.

— Крутышка, — окликнул Тейт, и я перевела взгляд с цветов на него. — Ты соврала.

Вырванная из собственных мыслей и удивленная его словами, я нахмурилась:

— Что, прости?

Он положил вилку на тарелку и поднял брови:

— Сносно?

Я посмотрела на его чистую тарелку, потом снова на него.

— Я неплохо готовлю, но ничего особенного. Сегодня было вкусно из-за горчичной глазури моего дедушки, а не из-за меня.

— Твой дедушка приходил в гости, пока я вешал карнизы? — спросил Тейт.

— Нет, он умер, — ответила я.

— Детка, — улыбнулся Тейт.

Внезапно мне очень захотелось, чтобы Тейт узнал обо мне больше. Это пустит его внутрь и выпустит меня. Я хотела этого, и хотела его, и хотела быть с ним.

— Все мои дедушки и бабушки умерли.

— Да? — Тейт откинулся на спинку стула, не сводя с меня глаз.

— Дедуля, мамин папа, он был гуру горчичного соуса, — сообщила я, Тейт не ответил, так что я продолжила: — Это его ферма потом перешла к папе. У него были только дочери. В колледже папа изучал сельское хозяйство. Его родители тоже владели фермой, но она была меньше, а он был младшим из двух сыновей. Та ферма досталась моему дяде Джорджу. — Тейт продолжал молчать. — Папа стал управлять фермой дедули. Мы жили там все вместе, всю мою жизнь, потом я уехала, а потом бабуля и дедуля умерли. Но мы хорошо жили вместе, потому что дом был большой, и это делало нас большой семьей.

Тейт так и не заговорил, не начал делиться своими историями, так что я продолжала.

— Мамина мама, бабуля, пекла потрясающее печенье с кусочками шоколада. Лучшее, — постановила я. — Она обычно замораживала готовое тесто перед тем, как печь. Не знаю почему, но это делало ее печенье убийственно вкусным.

Тейт наблюдал за мной, не издавая ни звука.

— Папин папа, он был мастером гриля. Он умел жарить изумительные стейки на гриле, — продолжала я.

Губы Тейта дернулись, но он продолжил молчать.

— Папина мама, — продолжила трещать я. — Она была полькой и великолепно готовила. Действительно великолепно готовила. Она пекла плюшки, как рогалики, но круглые с большим количеством корицы, сахара и масла, а тесто замешивала на сметане, так что они были пышными и посыпаны сверху сахарной пудрой. Она пекла их на каждое Рождество, и я всегда приходила помогать. Она разрешала мне мазать растопленным маслом раскатанное тесто и посыпать его корицей и сахаром, а потом посыпать готовые плюшки сахарной пудрой.

Наконец Тейт заговорил.

— Все твои вспоминания связаны с едой? — спросил он.

— Папа готовил лучший коктейльный соус для креветок, который ты когда-либо пробовал. Кэрри делает просто бесподобные домашние макароны с сыром. А мама унаследовала мастерство от бабули с дедулей и добавила собственное. Все, что она готовит, сногсшибательно, но пирог с шоколадом и пеканом просто фантастический.

— Я так понимаю, что да, — пробормотал Тейт.

— Еда — это любовь, — ответила я.

— Нет, детка, но готовить для тех, кого ты любишь, чтобы они могли этим похвастаться, — это любовь.

А он прав.

— Ты прав, — сказала я ему.

Он выбросил руку вперед, притянул меня за шею к себе, а сам подался вперед и прикоснулся своими губами к моим.

Когда он отстранился на пару дюймов, я мягко спросила:

— Хочешь торт?

Его лицо растянулось в улыбке, лицо, которое при моем вопросе смягчилось и потеплело, как раньше, и поскольку он был так близко, то я могла только пялиться.

— Да, — наконец ответил он и отпустил меня.

Я взяла свою тарелку и бутылку пива, Тейт взял свои, и мы понесли их в дом, войдя через заднюю дверь в прихожую. Пока мы шли через прихожую, я услышала, как на кухонной столешнице зазвонил сотовый Тейта.

Когда мы вошли на кухню, я забрала у него тарелку и понесла к раковине, а он пошел за своим телефоном.

— Па? — услышала я его голос и принялась мыть посуду.

— Да? — спросил Тейт, затем последовало длительное молчание. Такое длительное, что я успела сполоснуть тарелки и столовые приборы, сложить их в посудомоечную машину, взять нож и начать резать торт, лежавший на тарелке на острове (домашние бисквитные коржи, обмазанные домашним сливочно-шоколадным кремом), когда Тейт снова заговорил: — Передай ей, чтобы я не видел этого мудака, когда приеду.

Я перевела взгляд с торта на Тейта. Одной рукой он упирался в бедро, второй — держал телефон возле уха, его бутылка с пивом стояла на столешнице. Наклонив голову, он изучал свои ботинки.

— Верно... и, Па? — сказал он и закончил тихо, но серьезно. — Спасибо. Я тебе очень обязан.

Я перестала резать торт, Тейт захлопнул телефон, положил его на столешницу и посмотрел на меня.

— Эм... — замялась я. — Что случилось?

Я задержала дыхание в ожидании его ответа, потому что его лицо было таким же серьезным, как и голос, и я не понимала, в чем дело. Он шел ко мне необычно целеустремленно и агрессивно, и этого я тоже не понимала. Я отпустила торчавший в торте нож и сделала было шаг назад, когда он поймал меня и сильно дернул вперед, так что я врезалась в его тело.

Я подняла голову, а он обнял меня обеими руками.

— Тейт...

— Па пообщался с Нитой. Вуд рассказал ему, что я сказал ей, что заберу Джонаса на эти выходные, и Па заехал к ней, поговорил, охладил ее, так что я забираю его в полдень в пятницу и привожу обратно в воскресенье в пять.

Я все равно не понимала, почему из-за этого он выглядел и действовал, как сейчас.

— Это... хорошо, — вопросительно сказала я.

— Это охренительно. — Он сжал меня в объятьях. — Я соскучился по сыну, детка.

Наконец я хоть что-то поняла. Мое тело машинально прижалось к его, и я обняла его за шею.

— Тогда это здорово, — тихо сказала я. — Но ты уже долго не видел его. Я знаю, что вчерашняя сцена была безобразной, но разве ты не имеешь право на посещение? Разве ты должен выпрашивать встречи?

— Не передать, как они меня дурят. Даже когда все стабильно, я не в дороге и мне нужно передвинуть встречу, она насилует мой мозг. По своим пятницам я забираю его после школы, но иногда, когда я приезжаю, его не оказывается дома. Она заставляет меня ждать час, два, как-то раз они вернулись в десять вечера.

— Ты шутишь, — прошептала я, ошарашенная такой новостью.

Я не росла в неполной семье. Мои родители любили друг друга и оставались в браке, и мои бабушки и дедушки тоже любили друг друга и оставались в браке. Даже мои тети и дяди любили друг друга и оставались в браке. Никто из них не уезжал из города, так что я выросла с ними, и они — мы — всегда были вместе. Большая семья, сующая нос в дела друг друга. День благодарения был настоящим сумасшедшим домом, и в чьем бы доме мы ни праздновали, требовалось несколько часов, чтобы перемыть всю посуду из-за количества еды, которую приходилось готовить.

У меня всегда была семья, дружная семья. Я не могла представить себе последствия взросления в неполной семье, но у меня в голове не укладывалось, как можно использовать ребенка, чтобы вредить его отцу.

Тнйт покачал головой.

— Нет. А когда мне приходится передвинуть встречу из-за работы, она вынуждает меня платить. Ей нравится возможность попортить мне жизнь, так что она уперто это делает, начинает нести чушь, идет на попятный и не возмещает мне выходные.

Я промолчала, потому что все мои силы уходили на то, чтобы сдержаться и не закричать.

— Так что, — продолжил Тейт, — само собой, учитывая наше расставание, потом мой отъезд и твое появление здесь, ей не терпится отыграться на мне.

— Джонас будет на месте в пятницу? — спросила я, и он пожал плечами, но усмехнулся.

— К счастью, я охотник за головами, и с меня хватит ее дерьма. Если его не будет, я его найду.

— Раньше ты мирился с этим? — спросила я, и его усмешка превратилась в улыбку.

— Детка, до тебя еще не дошло, что раньше я мирился со многими ее выходками?

— Почему? — выпалила я очень важный вопрос и только тогда осознала, что давно уже хотела задать его. Я сразу же захлопнула рот, потому что не хотела, чтобы это прозвучало как допрос.

Тейта мои слова не задели, потому что он моментально ответил:

— Это же Нита. Я знал, что она была близка со своей мамой. Все знали. Не разлей вода. Смерть Бренды разрушила Ниту. Мне было восемь лет, и я до сих пор это помню, до сих пор ощущаю, ее боль была такой абсолютной, почти физической. Если ты оказывался рядом с ней, то чувствовал это. Мы были семьей, мой папа и Па были лучшими друзьями с детства. Такие страдания Ниты, потеря Бренды — единственной мамы, которую я знал, горе Кайла, Вуда... это отметило меня. Мы все оправились, а вот Нита никогда. И все мы долгие годы разными способами мирились с ее дерьмом, потому что надеялись, что со временем и она восстановится. — Он глубоко вдохнул и закончил: — Я говорил тебе, что она всегда была такой, потому что помню в основном это. Но когда она была ребенком, до смерти Бренды, она была не такой, Лори. Милая девочка, во всем копия Бренды. Мы все надеялись, что она снова станет такой. Только этого так и не случилось.

— Бренда была единственной мамой, которую ты знал? — мягко спросила я, не желая настаивать.

— Да, — тут же ответил он. — Моя мама бросила нас, когда мне было три года. Иногда она возвращалась, возвращается до сих пор. Хотя не часто и не надолго. Она приезжает не для того, чтобы остаться, а в гости. Даже когда я был ребенком, она была как дальний родственник: приехала, пообщалась и снова уехала.

Я зарылась пальцами в его волосы и прошептала:

— Тейт, мне так жаль.

Он крепче сжал меня руками.

— Не стоит, детка. Папа был хорошим отцом, лучшим. Она не большая потеря.

От этих слов мое тело удивленно вздрогнуло.

— Но...

— Ветреная, — перебил он меня, — черт, она была ветреная, занята только собой. Не как Нита. По-другому. Если она не смотрела прямо на тебя, то, клянусь Богом, могла позабыть о твоем существовании.

— Это ужасно. — Я все еще шептала.

— Такая уж моя мама. Она не сука, просто такая.

— Значит, ты жил вдвоем с папой? — осторожно спросила я.

— Да, и с Па, Вудом, Нитой, Брендой, а потом Стеллой. Стелла моложе Па лет на десять. Она была еще ребенком, но стала помогать, когда Бренда умерла. Мы были близки.

— Вы все еще близки с Па и Стеллой?

— Да.

— Но не с Вудом и Нитой, — пробормотала я.

Тейт передвинулся, повернувшись так, чтобы опираться бедрами о столешницу, я стояла перед ним, прижимаясь к его телу. Я провела руками по его груди, и он заговорил.

— Насчет Ниты ты знаешь. Вуд... — Он замолчал, но я ждала, и он начал заново. — Вуд с папой были на рыбалке. Не как Бабба, они действительно ловили рыбу. Любили это дело. Все время ездили на рыбалку вместе. Мы с Па не особенно любили рыбачить, а Вуд с папой ездили так часто, как могли. Они возвращались домой, было поздно, хрен знает, о чем думал Вуд, потому что было слишком поздно. Вуд заснул за рулем, машина вильнула, врезалась во что-то и перевернулась. Наверное, он быстро ехал, хотел домой. Их сильно повертело и впечатало в дерево. Они оба были пристегнуты и должны были выжить, но они снесли заграждение. Острый конец ограждения пробил пикап и проткнул папу.

Мои глаза моментально наполнились слезами.

— О нет, — выдохнула я, пытаясь сдержать слезы.

Тейт смотрел мне в глаза.

— Да, детка, — тихо сказал он.

— О, милый.

Сначала он не ответил, но потом все так же тихо продолжил:

— Стелла права. Мне следует отпустить прошлое. Но я не могу. Кроме папы, у меня никого не было, а глупый поступок Вуда забрал его. Это произошло примерно через год после моей травмы. Я был в хорошей форме, но колено... оно зажило хорошо, но не достаточно, чтобы играть в профессиональный футбол. Моя жизнь была разрушена. Я понятия не имел, куда двигаться, потому что всегда точно знал, куда жизнь ведет меня, и уж точно не обратно в Карнэл. Я снова сошелся с Нитой, и нам было хорошо, потому что мы двигались в одну сторону, мне нравилась эта бесцельность, беззаботность, мы отрывались по полной. Я не горжусь этим, потому что это было глупо, но в то время меня это не волновало. Я пил, трахался, делал, что хотел и когда хотел, и плевал на последствия. Это последнее, что мой папа знал обо мне.

— Тейт... — произнесла я.

— Он не увидел, как я взялся за ум. Поступил в Академию, — сказал Тейт. — Он не увидел единственное хорошее, что мы с Нитой создали вместе, — Джонаса.

— Тейт...

— Он беспокоился за меня. И умер, беспокоясь за меня. Он думал, что я кончу, как Блейк, старик Ниты. Сидя перед телеком с пивом в руке и напиваясь каждый вечер, а моей решимости будет хватать только на то, чтобы отправиться поиграть в покер.

— Тейт...

— Он пытался заставить меня взяться за ум. Но у него не получилось.

— Капитан, милый, послушай...

— Ему потребовалось умереть, чтобы я взялся за ум.

— Милый...

— И все равно у меня получилось только через много лет после его смерти.

— Тейт, милый...

— Я хотел играть в футбол, — заявил он таким тоном, что мое тело застыло, а глаза, не отрываясь, смотрели в его. — Не из-за денег. Не из-за славы. Из-за игры. Из-за проклятой игры. Мне казалось, что я даже дышу не так, если я не играл или не тренировался. Казалось, что жизнь замерла, кто-то поставил ее на паузу, а потом я надевал щитки и толстовку, выходил на поле, и все вокруг оживало. Мы с папой были фанатами «Иглз», сколько я себя помню. Надеть их цвета, Боже мой, Лори... Боже мой.

Последние слова словно вырвали из его горла, и когда он это понял, его бритвенно острый взгляд пронзил меня насквозь.

Я обняла его за шею.

— Детка...

— Можешь представить, детка, можешь ты только представить, каково это — ощутить вкус мечты, а затем... — Он поднял руку и громко щелкнул пальцами. — ...лишиться ее?

— Орел у тебя на спине, — мягко сказала я.

— Я сделал его на третьем курсе, когда в первый раз вошел в список лучших игроков Америки. Когда понял, что у меня есть шанс. Когда понял, что буду носить зеленое.

Я уронила голову, прижавшись лбом к его груди и обхватив его руками, чтобы крепко обнять. Я повернула голову, прижалась к нему щекой и стиснула еще крепче.

— Я не могу выдержать эту боль, детка, — прошептал он, касаясь губами моей макушки, — она живет во мне.

— Ты не отпустил ее? — спросила я.

— Я не знаю как, — ответил он.

— Ты попробовал нечто особенное, — сказала я. — Но потерял это.

— Нет, детка, в этом-то и проблема. Я непотерял, даже спустя столько лет я все еще чувствую его вкус.

О Боже.

— Я не знаю, как тебе помочь, — прошептала я, и его тело зашевелилось.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он — вот дикость — смеется.

Я оставила руки на месте и подняла глаза на Тейта.

— Ты смеешься? — спросила я, хотя по его лицу и так было понятно, что да.

— Детка, — сказал он, его густой голос тоже дрожал от смеха, — ты постирала мои вещи.

— Что?

— Пропылесосила, — продолжил он.

Я тряхнула головой и спросила:

— Что?

— Купила мне постельное белье.

— Я не...

Он стиснул меня в объятиях.

— Крутышка, у меня никогда не было мамы.

— Мамы? — растерянно спросила я.

— Нита уж точно никогда не убиралась. От нее беспорядка больше, чем от меня, это одна из причин, по которой, когда она дала обещание, которое не собиралась выполнять, я стал встречаться с ней гостинице. Я и так не большой любитель убираться, не говоря уже о том, чтобы убираться после ее разгрома. И она никогда ничего мне не дарила. Ни на день рождения, ни на Рождество, ни просто так. Единственное, что она давала мне, — это оргазм.

— Она подарила тебе сына, — сказала я.

— Ну, тут я тоже вроде как поучаствовал, детка. Я не вынашивал и не рожал его, но с тех пор все время борюсь за то, чтобы у него была достойная жизнь.

Тут он был прав.

— Какое отношение имеет пылесос к... — начала я.

— У меня нет воспоминаний о бабушкиных пирожках, Крутышка. Мой отец был мужчиной и ожидал, что его сын тоже будет мужчиной. Я никогда в жизни не носил одежду, постиранную не мной.

— Ох, — выдохнула я.

Определенно, Ванда из «Элитных товаров для дома» была права. Чем раньше скажешь мужчине, что будешь заботиться о нем, тем глубже он увязнет.

Тейт продолжал:

— Даже не знаю, когда я научился стирать, просто знал: если хочу чистую одежду, то должен постирать ее.

— Тейт...

— Я в первый раз оставил тебя у себя, детка, а когда вернулся, весь дом вылизан, холодильник загружен, в нем стоит милый девчачий кувшин с «Кулэйдом», а на кровати мягкие шикарные простыни.

— Я волновалась, что...

Он наклонил голову и коснулся губами моих губ, останавливая меня.

Когда он отодвинулся, то очень твердо ответил на мое неуверенное заявление:

— Нет.

— Тогда кто же посадил цветы у тебя во дворе?

— Мама, — ответил он. — Приехала лет пять назад, не знаю. Осталась ненадолго. Ни с того, ни с сего решила что-нибудь посадить. В отличие от мамы цветы пустили корни.

— Кто купил твой обеденный стол? — спросила я.

— Что? — спросил он в ответ.

— Стол у тебя в столовой. Он...

— Это папин. Я вырос в этом доме, Лори. Купил новую кровать, когда переехал в папину спальню, чтобы у Джонаса была комната. За исключением этого, все здесь осталось после него.

— Ох, — прошептала я, обдумывая все, что он сказал, и все, что это значило.

— Да, — улыбнулся он. — Ох.

— Ты застрял, — выпалила я, Тейт перестал улыбаться и моргнул.

— Повтори-ка?

Я сглотнула, втянула воздух и ринулась вперед.

— Я потерялась, но ты... Тейт, ты застрял.

Он уставился на меня, и мне потребовалась вся сила воли, но я выдержала его взгляд.

Потом он спросил:

— Ты готова вытащить меня?

— Я... — Я опять сглотнула и честно ответила: — Нет.

— Нет? — спросил он, подняв брови, его лицо потемнело, а руки сильнее сжали меня.

— Я... — Я вдохнула и прошептала: — Мне нравится здесь.

Внезапно он откинул голову и расхохотался, заставив меня вздрогнуть, а потом притянул меня еще ближе.

Его большая ладонь прижала мою голову к своей груди, так что моя щека впечаталась в него, и я придушенно пробормотала:

— Тейт...

— Тогда застрянь вместе со мной, — сказал он поверх моей головы.

— Ладно, — ответила я.

— Ладно? — спросил он, и его тон снова изменился, теперь он звучал слегка удивленно.

Я крепко обняла его и ответила:

— Да, милый. Хорошо.

Некоторое время он молчал, потом коснулся губами волос у меня на макушке.

— Детка, ты знаешь обо мне самое плохое.

Я попыталась отодвинуть голову от его груди, но он продолжал прижимать ее, так что я сдалась и прошептала:

— Тейт.

— Ты застряла со мной, Крутышка, — повторил он тихо в мои волосы, и я задрожала, потому что его голос изменился.

Это было не просто заявление, это была клятва.

— Милый...

— Уверен, Джонасу понравится виноградный «Кулэйд», — прошептал он, и я опять задрожала.

— Если не понравится, я куплю тот вкус, какой он захочет, — пообещала я.

Тейт отпустил мою голову, и я откинула ее назад, а он провел рукой по моей щеке.

— Я знаю, детка, — нежно сказал он.

Я ощутила нервное порхание в животе.

— Ты уверен, что я ему понравлюсь?

— Да, — тут же ответил Тейт.

— Как ты можешь быть уверен? Может, он...

— Он похож на своего старика, — перебил меня Тейт.

— Насколько похож? — спросила я, и Тейт взял меня за подбородок, запрокинув мою голову еще больше назад, и склонился ко мне.

— В точности как его старик, — мягко сказал он.

— Я попала, — прошептала я.

Он приблизился ко мне, и я почувствовала, как его губы улыбаются.

— О да, — произнес он и поцеловал меня.

Нож так и остался торчать в торте, и мы с Тейтом попробовали супервлажный бисквит, только когда стемнело. Тейт сидел на острове в одних наполовину застегнутых джинсах. Я стояла между его ног только в его футболке. В руке Тейт держал огромный кусок, и мы кормили друг друга руками. Это значит, что все наши пальцы оказались в глазури, но облизывание их стало только бонусом к и так восхитительному занятию.

Шамблс был прав, супервлажный бисквит оказался потрясающим. Но не из-за секретного ингредиента Шамблса.

А из-за моей шоколадно-сливочной глазури.

Глава 19

Джонас

Дверь в бар открылась, все мое тело напряглось, а взгляд метнулся к ней.

Вошла Надин.

Я облегченно вздохнула.

— Лори, милая, ты в порядке? — спросил Джим-Билли, и я посмотрела на него.

Была пятница. Я работала в дневную смену. Тейт уехал забирать Джонаса. С полудня я была как на иголках, как будто Тейт мог наступить на светящийся транспортер Скотти и перенестись вместе с Джонасом прямо к бару. Но сейчас было уже почти три часа, и они могли появиться в любую минуту. Я была не готова к этому.

Утром, перед отъездом, Тейт сказал, что привезет Джонаса в бар, чтобы познакомить со мной, потом они отправятся по своим делам, потом заберут меня, и мы все вместе отправимся ужинать. Я хотела бы приготовить Джонасу праздничный ужин и таким образом, возможно, проложить путь к сердцу десятилетнего мальчика через его желудок, потому что догадывалась, что Нита отнюдь не шеф-повар. Однако, если бы мы ждали окончания моей смены, то ужинали бы уже глубокой ночью, так что оставался только вариант с кафе. Блюда там готовят быстрее, чем то, что задумала я.

Но я все равно закупила продукты для ужина, потому что решила приготовить его в субботу, свой выходной. Но когда я пришла в бар, выяснилось, что Кристал и Венди сговорились у меня за спиной. У Венди был выходной, но она собиралась прийти в половине четвертого и сменить меня, а Кристал в последнюю минуту внесла изменения в график, так что у меня оказались свободны все выходные.

Мне не нужны были все выходные. Я хотела только субботу, чтобы дать Тейту и Джонасу время побыть вдвоем. Но на самом деле потому, что до полусмерти боялась Джонаса.

Для ужина я выбрала свои коронные блюда, моя семья их обожала, а Брэд ненавидел, говорил, что в них зашкаливают калории, а количество жира не поддается подсчету, так что я готовила их, только когда приезжала домой в Индиану. Свиные стейки на кости, рис с вермишелью, хлебная начинка, такая, как на День благодарения, и запеканка из зеленой фасоли (с соусом и хрустящим луком сверху). А на десерт красный торт с белым сливочным кремом. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не съесть крем до того, как покрыть им торт.

Торт я испекла прошлым вечером, мне не сиделось на месте от волнения. Тейта не было, его вызвали на несколько дней задержать плохого парня. К счастью, всего на несколько дней. К сожалению, когда он вернулся, мы поругались, тем же вечером, примерно через три минуты после того, как я сделала последние завитки крема на торте.

Мы поругались, потому что, пока его не было, я работала в вечернюю смену, а днем красила спальню Тейта в качестве сюрприза.

И разозлился он не из-за того, что я покрасила его спальню. Когда он вернулся домой и увидел ее, ему понравилось, сильно понравилось, если судить по его поцелуям.

Его разозлил счет за жалюзи, который он увидел на кухонной столешнице, когда мы вышли из спальни. Я позвала местного мастера, который пришел и сделал замеры, а потом заказала новые венецианские жалюзи. Невероятно крутые, из дерева насыщенного темного цвета. Они стоили целое состояние, но потрясающе смотрелись со шторами.

Тейт взял счет, взглянул на него, посмотрел на меня и спросил:

— Что это?

— Эм... сюрприз номер два? — ответила я вопросительно, потому что выражение его лица было немножко пугающим.

— Твою мать, Лори, ты не слышала меня, когда я сказал, что с жалюзи придется подождать? — сказал он и раздраженно бросил счет на столешницу.

— Я тебя слышала. Ты сказал, что не можешь позволить их. Но они действительно нужны тебе... эм... в некотором роде... — Я запиналась, потому что выражение его лица не становилось менее пугающим и потому что на самом деле в жалюзи не было такой уж необходимости. — Ну... и... я их купила.

— Да, ты их купила, а я не могу их себе позволить.

Я не поняла, поэтому переспросила:

— Ты не можешь их себе позволить?

— Крутышка, чтобы отдать тебе деньги, мне придется пробить еще одну брешь в своем бюджете. А их и так хватает. Мне нужно увеличивать доходы, а не расходы.

— Нет, я купила их для тебя.

Я думала, что это пройдет лучше, поскольку никто никогда не заботился о нем, а Нита никогда не дарила ему ничего, кроме оргазма. Я тоже дарила ему оргазмы, но поставила себе цель привязать его как можно крепче, а для этого нужно было сделать больше, чем Нита, а заодно и остальные женщины.

Однако все пошло не так.

— Ты купила их для меня, — тихо повторил Тейт, но голос его звучал сурово.

— Да, я подумала...

— Нет, детка, ты не подумала, — перебил он меня.

— Прости?

— Ты не подумала, — объяснил он.

— У меня...

— Есть деньги, — снова перебил он, немного подавшись ко мне. — Да, я знаю. И даже если бы я не сталкивался с этим каждый раз, когда ты одеваешься или наносишь свои шикарные духи в моей чертовой спальне, я бы все равно знал, после того как ты рассказала мне о своей жизни с тем мудаком.

— Да, у меня есть деньги, но...

— Ни одна женщина не будет меня обеспечивать, — снова перебил он.

— Я не обеспечиваю тебя, я...

— Обеспечиваешь меня.

Я слегка потеряла терпение, а потому рявкнула:

— Ты дашь мне закончить?

— Нет, — ответил он.

— Нет?

— Вообще-то, категорическое нет, — поправился он.

— Прости? — прошептала я, и он наклонился ближе ко мне.

— У меня есть член, детка, — отрезал он.

— Я знаю, детка, — огрызнулась я.

— Ни одна женщина не будет меня обеспечивать, — повторил он. — Я сам создаю дом для себя и своего сына.

— Я пыталась сделать что-то приятное! — повысила я голос. — Тейт, это всего лишь жалюзи.

— Ты тыкаешь своими деньгами мне в лицо, Лорен.

Я отпрянула:

— Это не так.

Он подался назад:

— Ты покупаешь мне простыни. Ты красишь мою комнату. Что дальше? Будешь мыть мне яйца?

В этот момент я медленно вдохнула сквозь зубы и выставила руку ладонью к нему. Потом я взяла со столешницы свою сумочку и достала из нее ключи от машины. Я пошла в гараж, села в машину и воспользовалась пультом от двери гаража, который дал мне Тейт. Затем я подошла к его «Эксплореру», открыла водительскую дверь, бросила пульт на сиденье, вернулась к своей машине, завела двигатель, выехала задом из гаража и поехала прямиком в гостиницу Карнэла.

Нед зарегистрировал меня. Потом вышла Бетти, и мы сыграли в «Подсказку Гарри Поттера». Они ничего не спрашивали, а я не рассказывала. Когда Бетти пошла спать, я ушла в свою комнату и рухнула в постель. Я не смыла макияж, сняла только джинсы, оставив футболку.

Было обидно, потому что я не видела Тейта несколько дней и соскучилась по нему. И больше всего я скучала по его присутствию в кровати. Спала я плохо, потому что у меня всегда были проблемы со сном, но еще и потому, что одинаково сильно скучала по Тейту и злилась на него.

После беспокойного сна, я встала, натянула джинсы, влезла в шлепанцы и потащилась к стойке регистрации. Бетти пустила меня в свой дом, дала мне гель для умывания, зубную щетку и пасту. Я умылась, почистила зубы, выпила с ней чашку кофе и сказала, что скоро вернусь. Она смотрела на меня с открытым лицом и добрыми глазами, приглашая к разговору, если мне это нужно, и готовая держать рот на замке, если не нужно.

Думаю, я уже говорила, что мне очень нравится Бетти.

Я села в машину и поехала к Тейту. Он сидел на веранде, подняв ноги на перила и держа в руках чашку с кофе. Я остановила машину на том месте, где останавливалась Нита, поднялась по ступенькам на веранду, стараясь не смотреть на Тейта, вошла через стеклянную дверь и направилась прямиком в спальню за своими сумками.

До гардеробной я не дошла.

Когда я была на середине спальни, Тейт обхватил рукой мой живот и прижал меня спиной к своему телу.

— Мне не нравится спать одному, — пробормотал он мне на ухо. Я пыталась вырваться из его хватки, но он был сильнее меня и направил нас обоих в сторону кровати.

— Отпусти меня, Тейт, — потребовала я, отпихивая его руку.

— Крутышка, тебе надо учиться не обращать внимания, — сказал он мне.

— Пусти... меня, — повторила я.

Мы дошли до кровати, Тейт перевернулся, чтобы упасть на спину, а я приземлилась на него сверху. Я сумела соскользнуть с его тела, но он перекатился и прижал меня к кровати.

Я отпихивала его плечи, но он провел руками по моим бокам, вверх по рукам, добрался до ладоней и насильно переплел свои пальцы с моими, прижав их к кровати у меня над головой. Все это время не переставая целовать мою шею.

— Тейт! — рявкнула я.

Он поднял колено и раздвинул мои ноги.

— Уверен, что с тем, как ты заводишься, примирительный секс будет горячим, — пробормотал он.

— Мы не миримся и не будем заниматься сексом.

Он поднял голову и ухмыльнулся:

— Детка.

— Сам ты детка! — огрызнулась я.

Он расхохотался и поцеловал меня.

Я начала бороться, и у меня неплохо получалось, учитывая, что Тейт крупнее, тяжелее и сильнее меня.

К сожалению, в процессе я завелась, и мы занялись примирительным сексом, который, Тейт оказался прав, получился горячим.

Я стояла на коленях, прижимаясь щекой к одеялу, вытянув руки вперед и сжимая простыни.

— Вот так, детка, не останавливайся, — хрипло подбодрил Тейт.

И я не останавливалась. Он стоял позади меня на коленях, но всю работу делала я, насаживаясь на него.

— Тейт, — выдохнула я. Я была готова кончить, но прежде чем это произошло, он вышел из меня, так что я воскликнула: — Тейт!

— Еще рано, — пробормотал он, перевернул меня, раздвинул мои ноги и началласкать меня ртом.

Он был хорош в этом, потому что владел разнообразием скоростей и уровней. Он мог быть медленным и нежным или быстрым и ненасытным. Обычно начиналось с первого и постепенно (всегда недостаточно быстро, но определенно достаточно хорошо) переходило ко второму.

Борода тоже помогала. Весьма.

Он был на предельной скорости, на пределе жадности, поддерживая меня за задницу и прижимая к себе, когда я ахнула:

— Тейт.

Он понял, что это значит, и отстранился.

— Детка, — взмолилась я.

Он накрыл меня своим телом и закинул мои ноги к себе на плечи.

— Хочу смотреть, — пробормотал он и вошел в меня, упираясь руками в кровать, что позволило ему врезаться глубже.

— О Боже, — прошептала я, когда меня накрыл оргазм, глядя, как Тейт наклонил голову, чтобы видеть наши соединенные тела.

— Твоя киска, детка, Иисусе, такая чертовски сладкая, — прошептал он в ответ.

— О Боже, — повторила я, взрываясь, он поднял голову и посмотрел мне в глаза.

— Вот так, Лори, — пробормотал он, но я закрыла глаза, запрокинула голову, выгнула спину. Мои ноги напряглись, а икры впечатались в его плечи, а он продолжал двигаться, сильно и глубоко.

— Тейт, не останавливайся, — умоляла я, продолжая кончать.

— Ни за что, детка.

— Не останавливайся, — прошептала я, и он не останавливался, пока я не кончила, а затем последовал за мной.

Тейт снял мои ноги со своих плеч, обернул их вокруг своей талии и лег на меня.

Его губы были возле моего уха, рука сжимала грудь, когда он заявил:

— О да, Крутышка, примирительный секс с тобой горячий.

Я получила очень, очень хороший оргазм, но тем не менее с запозданием вспомнила, что Тейт был большим, большим козлом.

— Это был прощальный секс, — заявила я. — Я переезжаю обратно в гостиницу Карнэла.

Он поднял голову и посмотрел на меня:

— Нет, не переезжаешь.

— Да, переезжаю.

— Не переезжаешь.

— Переезжаю! — рявкнула я.

— Лорен, я уже говорил, что, если ты продолжишь так заводиться, я прикую тебя к кровати. Попробуешь поселиться в этой долбаной гостинице, и я сделаю это прямо сейчас.

— Это противозаконно, — едко сообщила я.

— И как же ты расскажешь кому-нибудь, если будешь прикована к моей кровати? — спросил он.

— Ты не прикуешь меня к кровати! — громко крикнула я.

— А ты не переедешь обратно в гостиницу.

— Там мой дом. Ты вернулся, Задире я больше не нужна. И должна добавить, что ты козел, так что я больше не хочу здесь оставаться.

— Ты хочешь остаться здесь.

— Не хочу.

— Детка, когда ты стояла на коленях, мне пришлось напрягать все силы, чтобы не упасть назад, так сильно ты меня трахала. Ты хочешь остаться здесь.

— Вот видишь! — воскликнула я. — Козел!

— Детка, — улыбнулся он.

— Слезь с меня.

— Ты не поедешь обратно в гостиницу.

— Слезь! — крикнула я и дернулась.

Его рот прижался к моему, он прихватил мою нижнюю губу, и я замерла, потому что это был неожиданный ход, это было приятно, а я была так зла, что не хотела, чтобы это было приятным.

— Я повел себя как мудак, — заявил он.

— Да.

— Я признал это. А теперь прекрати злиться.

— И что? — спросила я. — Ты будешь вести себя как мудак, потом признаешь это, и я должна тут же остыть?

Он улыбнулся и ответил:

— Да.

— Тейт...

— Крутышка.

— Я возвращаюсь в гостиницу.

Добродушное выражение покинуло его лицо, и он сказал:

— Нет, Лорен, не возвращаешься.

— Но...

— Если тебе нужно свое пространство на какое-то время, сними квартиру в городе. Но ты не вернешься в эту гостиницу.

— Но я...

— Господи, мы уже обсуждали это раньше, — пробормотал он.

— И что? — спросила я.

Тейт попробовал сменить тактику:

— Хочешь, я отвезу тебя туда, ты зайдешь в номер, и я покажу тебе, как легко взломать замок там.

— На дверях есть цепочки, — напомнила я.

— Тогда после того, как я взломаю замок, ты закроешься на цепочку, и я покажу тебе, как легко ее можно сорвать.

— Нед с Бетти живут совсем рядом.

— Когда ты здесь, я всегда рядом. Я больше, чем Нед, у меня больше, чем один пистолет, один я всегда держу под рукой, и я знаю, как ими пользоваться. Это можно сравнить?

Ненавижу, когда он оказывается прав.

Но я не стала говорить ему, что он прав, а сменила тему:

— Ты держишь пистолет под рукой?

Он потянулся мимо меня, открыл тумбочку и достал пистолет. Рукоятка лежала у него на ладони, а пальцы небрежно обхватывали ствол. Естественность и привычность, с которой он держал оружие, заставили меня задержать дыхание, потому что, во-первых, я не была уверена, что когда-либо видела оружие, за исключением папиных охотничьих ружей, и во-вторых, эта естественность и привычность меня напугала.

— О Боже, — выдохнула я.

Тейт снова потянулся мимо меня, я услышала, как пистолет глухо стукнул по тумбочке, и Тейт вернулся.

— Никакой гостиницы, — объявил он.

— Я...

— И перестань злиться, — продолжил он.

— Тейт ты вел себя как козел.

Он положил ладонь мне на щеку и склонился к моему лицу.

— Да, детка, вел, и я сожалею. Мне нужно ехать забирать сына, с которым я больше двух месяцев разговаривал только по телефону, и познакомить его с тобой. У меня голова забита, и жалюзи просто оказались последней каплей. Ты в моем доме, и он не в закрытом коттеджном поселке. Здесь нет бассейна, и он не граничит с полем для гольфа. Ты выросла на ферме, но стала женщиной, которая не вписывается сюда, и сейчас мне чертовски неприятно признавать это, но я должен сосредоточиться на Джонасе и не могу позволить себе проклятые жалюзи, которые ты хочешь. — Я заморгала, услышав его слова, но он продолжал: — Так что да, все навалилось в кучу, я вышел из себя и повел себя как мудак.

— Я не вписываюсь сюда? — прошептала я.

— Да, детка, подсказываю, — ответил он. — Высший класс. — Он провел большим пальцем по моей скуле. — Оглянись вокруг. Не высший класс.

— Я выросла на ферме.

— И доросла до руководителя.

— Я официантка.

— Сейчас да. Думаешь, я не потерял сон, гадая, от чего ты отказалась и когда захочешь вернуть это все, и зная, что я не смогу тебе этого дать?

— Тейт...

— Эти демоны уже у меня в голове, Крутышка, нет нужды тыкать ими мне в лицо.

— Я...

— В этом городе людям всю жизнь приходится выбирать, и выбирают они не между поездкой в Париж и вложением в недвижимость в Вейле . Все совсем по-другому.

— Тейт... — Он открыл рот, чтобы заговорить, но я закрыла его ладонью. — Дай мне сказать.

По его глазам я поняла, что он не восторге от моей ладони, закрывающей ему рот, но также поняла, что он позволит мне договорить. Как я это поняла, не знаю. Так что я убрала ладонь и положила ее ему на щеку, как он до этого.

— В твоей жизни было так мало хорошего, — сказала я ему.

— Детка...

— Милый, пожалуйста, — прошептала я, он заткнулся, и я продолжила: — Ванда, в магазине домашних товаров, когда давала мне совет, она сказала мне заботиться о своем мужчине. Я пыталась заботиться о тебе. Не заботиться в смысле «обеспечивать», — резко сказала я, когда Тейт принял такой вид, будто собрался снова заговорить, — а заботиться, как должна женщина. — Я переместила руку ему на грудь, провела вниз и обняла за спину. — Детка, ты живешь в берлоге. Может, это было глупо, может, слишком быстро, но я пыталась создать для тебя дом. Я просто хотела дать тебе что-то, потому что... — Я сделала паузу. — Потому что... не знаю, но полагаю, не много людей делали это для тебя, и мне хотелось, чтобы ты мог рассчитывать, что я сделаю это.

— То есть ты хочешь сказать, что следуешь советам какой-то случайной любопытной тетки из магазина домашних товаров?

Прозвучало не слишком хорошо.

— Эм...

— Крутышка, твой бывший — не мужчина, — сообщил он мне. — Я знаю мужчин, у которых такая же работа, которые так же одеваются, но они мужчины. Брэд же? — Тейт покачал головой. — Ни один мужчина не станет принижать другого человека, чтобы чувствовать себя мужчиной. Это делает его негодным мужчиной, негодным человеком. То, что ты хотела сделать, мило, но, детка, без обид, ты ни хрена не знаешь о том, как обращаться с мужчиной.

— Ладно, — прошептала я.

— Дело не в том, что это слишком быстро. Ты на моем байке, так что это не слишком быстро. Ты можешь покупать простыни. Ты не можешь вешать жалюзи.

— Эм... — пробормотала я. — Можешь объяснить разницу?

— Простыни — женская территория, — без запинки ответил он. — Если надо использовать инструменты — это мужская территория.

— Ох, — прошептала я.

— Не лезь на мужскую территорию, — посоветовал он.

— А... кисть — это инструмент? — настороженно спросила я.

— Если ты красишь дом снаружи, тогда да. Если красишь комнату в цвет грязи, то нет.

— Это терракотовый, — мягко сказала я.

— Как скажешь, — пробормотал он, сжимая кривящиеся губы.

— Или, как было написано на образце, «Мексиканский горизонт». А синяя — «Небо перед рассветом».

— Определенно, женская территория, — ответил Тейт, проигрывая битву с усмешкой.

— Как насчет... картин на стены? — спросила я.

— Женская, — моментально отозвался он.

— Эм... могу я попросить, чтобы ты, вместо того чтобы злиться и вести себя как козел, предупреждал бы меня, когда я соберусь совершить какую-нибудь глупость?

— Да, ты можешь попросить, и я обещаю, что сделаю все, что в моих силах. Но, Крутышка, у меня с детства взрывной характер. Я говорю тебе это не потому, что не умею договариваться, просто я такой, какой есть, я знаю, какой я, и тебе придется принимать меня таким, какой я есть, и учиться справляться с этим.

— Ладно, тогда можно попросить тебя, пока я учусь быть подругой байкера, попытаться быть чуть-чуть терпеливее?

Усмешка превратилась в улыбку, и он тихо хохотнул:

— Подругой байкера?

— Я только учусь, как ты понимаешь.

Он расхохотался так сильно, что рухнул на меня всем телом, но почти сразу же перекатился так, что я оказалась сверху.

Я уткнулась лицом ему в шею, мои волосы разметались по его лицу, и он убрал их, перекинув их мне на плечо, когда я подняла голову.

Глядя мне в лицо, он пробормотал:

— Мартини и маникюр.

— Доминик в «Карнэл СПА» делает маникюр, — сказала я. — И он делает очень хорошие прически. Если его маникюр наполовину так же хорош, я довольна.

— Детка...

— И думаю, что Нед с Бетти разрешат мне пользоваться их бассейном, когда я захочу. Я им нравлюсь.

— Лори...

— А мартини мне противопоказано. Я пьянею от полутора бокалов, и очень сильно.

— Тогда, — улыбнулся он, — мы поедем на распродажу в магазин домашних товаров.

— На распродажу?

— За бокалами для мартини. Обычный секс с тобой горячий. Примирительный секс чертовски невероятный. Пьяный секс может меня просто убить.

— Тейт...

— Хотя я не против умереть таким способом.

— Тейт!

Его лицо стало нежным, и он скользнул рукой в мои волосы.

— Все это очень мило, твои попытки стать подругой байкера и все такое, сладкая, но мне пора ехать за сыном, — тихо проговорил он.

Я расслабилась.

— Хорошо.

— Когда я привезу его в Карнэл, мы заедем в бар, чтобы ты с ним познакомилась.

— О нет, — быстро заявила я. — Побудьте вдвоем. Я увижусь с вами, когда вернусь домой. Или вам нужно больше времени? Я могла бы...

— Я привезу его в бар, чтобы вы познакомились. А после твоей смены мы заедем за тобой и отправимся ужинать.

— Правда, я могу...

— Детка.

— Что?

Он ничего не сказал, я тоже. Мы продолжали молча смотреть друг на друга.

Наконец я сдалась:

— Хорошо.

— Ты ему понравишься.

— Хорошо.

— Лорен, милая, Богом клянусь, ты ему понравишься.

Я прикусила губу и кивнула.

Он следил, как я кусаю губу, потом посмотрел мне в глаза.

— Хочешь знать, откуда я знаю? — спросил он.

Я снова кивнула.

— Потому что ты хочешь ему понравиться и переживаешь, что не понравишься ему, и ты заботишься обо мне. Джонас много времени проводит с людьми, которым наплевать на все, кроме самих себя. Он ответит любому, кто не такой.

Я снова расслабилась и с надеждой произнесла:

— Хорошо.

— Слезай с меня, детка, мне нужно в душ.

Я скатилась с него, но он перекатился прямо на меня.

— Я думала, тебе надо в душ, — сказала я, когда наши взгляды встретились.

Мгновение он смотрел мне в глаза, и я не могла разгадать выражение его лица, потом он наклонился и коснулся носом моего уха.

— Прости, что вел себя как мудак, — прошептал он.

Вот оно. Это все, что ему пришлось сделать, и в тот же момент я поняла, что будут еще случаи, когда он будет вести себя как мудак, и все, что ему придется сделать, — это коснуться носом моего уха и попросить прощения.

Я обвила его руками и прошептала:

— Милый.

Он поцеловал меня в плечо и ушел.

Я перекатилась, завернувшись в одеяло, и стала слушать душ.

Потом на кровать запрыгнула Задира и одарила меня взглядом, говорившим: «Где ты была вчера ночью?»

Я засюсюкала с ней, она подошла ко мне и грациозно плюхнулась возле моих бедер. Я погладила ее, и она замурчала.

Тейт оделся, наклонился над кроватью и поцеловал меня, погладил Задиру и уехал. Потом я приняла душ, собралась и пошла на работу. Оттуда я позвонила Бетти и сказала, что не переезжаю обратно в гостиницу.

— Я так и думала, солнышко.

— Извини, — сказала я и услышала удивленный смех.

— За что? — спросила она.

— Ну, я сказала, что возвращаюсь домой, и я соскучилась по вам, но я не...

— Лори, милая, вы с Тейтом в паре минут езды. Ты же не переезжаешь на Фиджи.

— Да, но...

— Ты все еще дома. Просто ночуешь в другом месте.

Это меня заткнуло.

— Передай Тейтуму Джексону, чтобы время от времени отпускал тебя. Я скучаю по кофе с Лори, — закончила она.

— Хорошо, — ответила я. — Мне нужно возвращаться к работе.

— До встречи, солнышко.

— Пока, Бетти.

Мы разъединились, и я уставилась на свой телефон, думая: «Блин, как же мне нравится Бетти».

Я вернулась к работе и несколько часов выполняла свои обязанности, дергаясь от каждого звука.

— Лори, я спросил, все ли в порядке? — повторил Джим-Билли.

Мой взгляд затуманился, так что мне пришлось сосредоточится на нем.

— Тейт привезет Джонаса в бар, — сказала я.

— Знаю, — ответил он.

— Я не умею обращаться с детьми, — поделилась я, и он моргнул.

— Ты не умеешь обращаться с детьми?

Я покачала головой. К нашему концу стойки подошла Кристал.

— Ты не умеешь обращаться с детьми? — повторила она вопрос Джима-Билли.

— Нет, я их боюсь, — ответила я.

— Ты их боишься, — сказал Джим-Билли.

— Лори, — обратилась ко мне Кристал. — Две ночи назад два парня напились и искали драки. Уже полетела бутылка из-под пива, что означает, что скоро за ней последует и сломанная мебель. Но вмешалась ты, улыбнулась, тряхнула волосами и успокоила их, заставила рассмеяться. Ты умеешь управляться с сердитыми пьяными байкерами, жаждущими крови, всего лишь поправив волосы. Как ты можешь бояться детей?

— Я не трясла волосами, — сказала я ей.

— Дорогуша, — вмешался Джим-Билли, — трясла.

Я посмотрела на него:

— Правда?

— Да какая разница? — нетерпеливо спросила Кристал. — Я спросила: если ты можешь справиться с этим, вмешаться, не задумываясь, то как ты можешь бояться детей?

— Они взрослые, — объяснила я.

— Да. И что?

— Взрослые не дети, — закончила я.

— Да, дорогая, не дети, — согласился Джим-Билли, и я повернулась обратно к нему. Он улыбался Кристал.

— Это не смешно, — прошептала я и в отчаянии наклонилась к Кристал. — Я нормально одета?

Она бегло осмотрела меня, и я сделала два шага назад, чтобы она видела меня в полный рост. На мне была бледно-розовая блузка с воротником-стойкой, небольшими рюшечками по краям маленьких рукавов-фонариков и вытачками, из-за чего верх блузки плотно обтягивал торс. Блузка слегка открывала декольте, ради чаевых (в результате исследований я выяснила, что это отличная мотивация для повышенных чаевых). Я распустила и уложила волосы и нанесла максимум косметики (для меня, если не считать вечернего макияжа, конечно). Я надела джинсы, темно-коричневый ремень с маленькими круглыми серебряными заклепками на концах и пару ярко-розовых босоножек на высоком каблуке. В ушах и на шее были мои обычные украшения с цветочками, а на руке связка браслетов из розовых, нежно-розовых, прозрачных и голубых бусин.

— Ну-у, — протянула Кристал, — если ты хочешь отправить его прямиком в пубертат, чтобы открыть альтернативное использование носков, то выбрала то, что нужно.

— Что? — выдохнула я, а Джим-Билли заржал.

Кристал улыбнулась, и я вылупилась на нее, потому что она редко это делала, практически никогда.

— Ты в порядке, — заверила она меня, но я совсем не чувствовала себя уверенной.

— Мне нужно пойти домой и переодеться, — постановила я и развернулась к двери.

Джим-Билли встал со своего стула, что само по себе было чудом, и преградил мне путь.

— Дорогая, она пошутила. Ты выглядишь мило, — сказал он мне.

— Кристал не умеет шутить, — напомнила ему я.

— У меня в кладовке стоит компьютер с электронной таблицей, которая превращает инвентаризацию в пару пустяков. У меня полный штат официанток, и только одна из них проблемная. Бизнес идет так хорошо, что я подумываю разрешить Доминику покрасить меня в рыжий цвет. Так что, несмотря на то, что Бабба на рыбалке, я в настроении для шуток, — заявила Кристал, и я забыла о своих волнениях и вернулась к стойке.

— Бабба на рыбалке? — спросила я, пока Джим-Билли садился обратно на свой стул.

— Вчера ночью он не вернулся домой, так что я не жду его ни сегодня, ни завтра, ни Бог знает когда, — ответила она.

Я повернулась к Джиму-Билли, и он поднял брови и скривил губы, склонив голову набок так, что ухо коснулось плеча.

Я повернулась обратно к Кристал:

— Крис, мне жаль.

Она изменилась в лице, и меня словно полоснуло ножом по сердцу, потому что она позволила мне увидеть свою боль, прежде чем овладела собой.

— Без обид, милая, ты знаешь, что я тебя люблю, но самое худшее, что может услышать женщина, — это когда другая женщина, женщина, у который хороший мужчина, говорит о твоем «мне жаль».

После этого Кристал ушла, а я схватилась за край барной стойки, чтобы устоять на ногах, потому что они дрожали. Дрожали от огорчения и гнева: от огорчения за Кристал, но большей частью от гнева на Баббу, который заставлял ее испытывать подобное.

Я посмотрела на Джима-Билли и прошептала:

— Она шутила, а я все испортила.

— Она будет в порядке, дорогая, — прошептал Джим-Билли в ответ.

— Я попрошу Тейта позвонить Баббе и сказать, чтобы тот тащил свой зад домой, — заявила я, но Джим-Билли покачал головой.

— Джонас дома, а это значит, что Тейт дома, а это значит, что Бабба у-е-хал, уехал. Даже если Тейт ему позвонит, Бабба не вернется раньше вечера воскресенья.

Я вытаращила глаза:

— И так всегда?

— Да.

— Но Тейт не может помогать в баре, когда Джонас здесь.

— Нет, но он может приехать, если возникнут проблемы.

Я поджала губы.

Мне нравился Бабба. Он был забавным и милым и называл меня красавицей, так что сразу становилось понятно, что он именно так и считает. Он был таким же хорошим барменом, как Кристал, Далтон и Тейт, и знал, что делать за стойкой. Он был медлительным, потому что в его жизни не было причины торопиться.

Но мне не нравилось, что он пользуется положением Тейта и причиняет боль Кристал.

— Э... Лори? — окликнул Джим-Билли, и я сосредоточилась на нем. — Ничего не попишешь, это тянется давно. Оставь.

— Но...

— Дорогая, послушай Джима-Билли, оставь это.

— Я...

— Крутышка! — услышала я, вздрогнула и повернулась ко входу.

Там стоял Тейт. Я так задумалась о Кристал и Баббе, что перестала следить за дверью. У меня снова задрожали ноги, и я не смогла пошевелиться.

— Детка, ты так и будешь стоять и пялиться на меня или пойдешь знакомиться с Джонасом? — крикнул Тейт.

— Давай, ты справишься, — подбодрил Джим-Билли. Я облизнула губы, посмотрела на него, кивнула и на ватных ногах пошла к Тейту.

— Эм... — начала я, когда подошла ближе. — Все в порядке?

— Нет, — ответил он.

— Что случилось? — спросила я, подойдя к нему.

Он поднял руку и положил ладонь мне на шею:

— Потом расскажу.

— Тейт, привет! — крикнула Кристал, и Тейт повернул голову к ней. — Лори свободна. Через полчаса придет Венди и закончит ее смену. Она свободна все выходные.

Я уставилась на Кристал, потом посмотрела на Тейта. Он улыбался, глядя на меня.

— Хорошие новости, Крутышка.

— Знаешь, я всегда могу покрасить другую комнату или еще что, пока вы будете заняты своими мужскими делами, — предложила я.

— Как насчет того, чтобы мы занимались мужскими и женскими делами, хорошими днем и плохими ночью?

Я не собиралась слушать его пошлости перед встречей с его сыном, поэтому прошипела:

— Тейт!

Он усмехнулся, обнял меня за плечи и повел к выходу.

— Идем знакомиться с Джонасом.

Настало время истины, я не могла его оттянуть и не могла сбежать, так что я обняла Тейта за талию и позволила ему отвести меня к его сыну.

Он стоял, прислонившись плечами к пассажирской двери «Эксплорера», склонив темноволосую голову к видеоигре, которую держал в руках.

— Хорошие новости, парень, — сказал Тейт. — Лорен свободна весь оставшийся день.

В этот момент он поднял голову, и я споткнулась.

Он был точной копией Тейта. Невозможно было отыскать даже намека на Ниту. Он был самым красивым ребенком, которого я видела в жизни.

Потом он улыбнулся мне, и мое сердце перевернулось.

— Привет, Лорен, — сказал он.

— Эм... Привет, Джонас, — ответила я, и Тейт остановил меня перед своим сыном.

— Папа сказал, что ты испекла для меня торт.

— Красный торт с белым кремом, — ответила я, и он склонил голову набок.

— Красный торт?

— Ну... на самом деле он шоколадный, но я добавила красный краситель. Не знаю зачем, просто так было написано в рецепте, вот я и сделала.

— У него влажность плюс пятьсот? — спросил Джонас, и я поняла, что они говорили обо мне, причем не мало, а скорее всего много.

Мое сердце забилось очень быстро и очень сильно.

— Да, — ответила я.

— Папа говорит, это просто бомба, — сообщил мне Джонас.

— Вон там, — показала я на «Волшебную страну», — в кофейне, работает маэстро влажности плюс пятьсот. Он поделился со мной секретом своего успеха.

Джонас шагнул вперед и повернулся, чтобы посмотреть мимо пикапа туда, куда я показывала. Потом он выпрямился и посмотрел обратно на меня.

— Клево, — ответил он.

— Да, эм... клево, — повторила я.

Он улыбнулся.

Мое сердце снова перевернулось.

— Ты выглядишь совсем как твой папа, — прошептала я, и он расправил плечи, став выше как минимум на дюйм.

— Когда я вырасту, то буду совсем как он, — с гордостью заявил он.

— Звездой футбола? — спросила я.

— Нет, охотником за головами.

— Они носят оружие и охотятся за опасными беглецами, — сообщила я то, что он, скорее всего, уже знал, и мне, наверное, не стоило напоминать ему, так что я заткнулась.

— Да, а ты думаешь, почему я хочу быть, как папа? — спросил Джонас.

— Может, ты рассмотришь альтернативные профессии? — предложила я. — Например, бухгалтер.

Отец и сын расхохотались.

Я подняла глаза на Тейта:

— Я не шучу.

— Знаю, детка, — ответил он, все еще посмеиваясь. — Поэтому это было так смешно.

Я повернулась обратно к Джонасу и несколько надменно заявила:

— Бухгалтер не станет заставлять свою девушку волноваться, пока он на работе.

— Да, — с улыбкой отпарировал Джонас, — но у него также не будет горячей подружки.

Я вытаращила глаза и услышала, как Тейт произнес предупреждающим тоном:

— Парень.

Но по его голосу было понятно, что он улыбается.

— Пап, серьезно, она милфа , — отозвался Джонас.

— Думай молча, пацан, — ответил Тейт.

— Точно, — пробормотал Джонас, но продолжал мне улыбаться, и его улыбка была далека от раскаяния.

Джонас назвал меня милфой. Я знала, что это значит, и не знала, как на это реагировать.