Легенда о проклятом воине (СИ) [Екатерина Смолина] (fb2) читать онлайн

Екатерина Смолина Империя Раздолья 2

«Легенда о проклятом воине»

…И во тьме, словно тень, - безоглядно!

- Через страх и тревоги шагнуть.

Все пройдёт, всё уйдёт безвозвратно,

Нужно выбрать лишь правильный путь!..

Глава 1. Помолвка в замке Весигар

День только начинался. Яркие лучики пробивались сквозь окно, красиво подсвечивая синий камень на моем пальце. Изящно оправленный, с дорогой огранкой, он стоил, наверное, целое состояние. А я всё никак не могла поднять взгляд на владыку Актариона. Самого прекрасного человека, что ждал сейчас моего ответа. Мне бы радоваться, и клясться в верности, повиснув на шее правителя одного из самых крупных в Раздолье государств. Но ничего этого не было. Ни–че–го. В голове крутилась совсем другая мысль.

«…Нужно только выбрать правильный путь…» Правильный. Неужели тот человек, что стоял позади меня в видении, — Лео? И стоит ли опираться на сны и видения? Ведь Беорн так и не признался, что это было пророчество. А вдруг и правда — всего лишь бред? Но опыт подсказывал, что довериться стоит. Ничего другого у меня никогда и не было.

Я посмотрела на руки эрла Теор Коина — красивые, по–мужски аристократичные, с длинными пальцами. Погладила перстень с синим камнем — таким же, как у меня. Мои ладони тут же нежно сжали в своих, ласково оглаживая большими пальцами. Без сомнений, Леонелль любит меня. Это чувствуется в каждом прикосновении. Вот только в видении руки были совсем другие, а значит…

Мне пришлось собраться с духом, прежде чем сказать то, о чем он и так, скорее всего, знал. И пусть это будет самой несусветной глупостью, которую я когда–либо совершу.

— Мой владыка, ваше предложение лестно для меня, но… — правитель Актариона резко помрачнел. — Я не могу сейчас согласиться, Лео… Я тебе не пара.

Напряжённая пауза начинала искрить в воздухе. О, Родан, что же я делаю?..

— Это не тебе решать, — сухо отрезал бархатный когда–то голос.

— Не мне?! — растерянно подняла взгляд, встречаясь с прищуренными льдистыми глазами. Кто–то очень разозлился.

— Я сам решаю, кто мне пара, кто нет. Так понятнее? — притворно ласково закончил он фразу.

Повисло молчание. Я закусила губу, взгляд невольно сам соскользнул в пол. Настроение испортилось, и, судя по всему, не у меня одной. Владыка Актариона молча развернулся и покинул мою комнату, а я, мрачно проводив взглядом статного высокого блондина, уселась на кровать, стягивая дорогое кольцо. Думала, хуже уже не будет, но оказалось, что отказывать любящему мужчине не так уж и легко. Самой ведь небезразличен! Положила рядом предмет спора и в отупении обняла себя за плечи. Я опять всё испортила.

В комнату вошли Ринка и Сиэль.

— Драк, а чего это владыка наш такой страшный с утра? Я ему доброго утра пожелала, а он глазами сверкнул и дальше пошёл… — возмущалась рыженькая Ринка, жестикулируя руками.

— Эрлиния, что это?.. — замерла моя помощница, заметив на кровати злосчастное воплощение несостоявшейся помолвки.

Они обе окружили меня, тут же конфисковав колечко. Сиэль восхищённо вздохнула, благоговейно осматривая украшение.

— Родовое женское кольцо Теор Коин!.. — вынесла она вердикт, осторожно выдыхая. — Вот это да!.. Но это не вяжется с настроением владыки… — Сиэль озадаченно перевела взгляд на меня.

— Так, дай угадаю. Сегодня традиционный зимний бал, на котором, насколько помню, она должна дать ему ответ. И либо он был отрицательный, либо… Дракки, только не говори, что ты опять за своё!.. — Ринка вымученно закатила глаза, падая рядом на кровать.

— Я вообще тогда молчу, — мрачно заметила я.

— Слушай, ну хватит уже мужика мариновать — он же не каменный, хоть и страшный, аж мурашки по коже!..

— Тебе легко говорить!.. — я отобрала кольцо у Ринки, пытающейся его померить.

— Нелегко. Мне вот что–то родовых колец никто не дарит… — она вздохнула. — И замуж никто не зовёт.

— Позовёт, — я мягко улыбнулась ей, кладя руку на плечо. — Я же вижу, как вы с Йонаром смотрите друг на друга, — зависть берет! Может, просто подождать ещё надо?

Ринка недоверчиво скосила глаза в мою сторону. И, мечтательно улыбнувшись, заявила:

— Ой, девочки… Да я его всю жизнь ждать готова! Только бы дождаться!..

Кольцо я всё–таки надела обратно. Оно мне было слегка великовато, но вполне держалось на пальце. Слишком красивое для простой общинницы.

Ведь мог просто уйти и забыть, как страшный сон, о несостоявшейся помолвке и нерешительной избраннице! Но нет. Оставил кольцо, как последнюю нить, в надежде на то, что я одумаюсь. Ну почему так сложно принять то, что даёт жизнь?.. Я верила, что он любит, верила, что не пожалею. Я даже почти готова была согласиться — да я и сейчас отвратительно себя чувствовала после своих же слов! Задела, оскорбила. Глупая деревенская девчонка! Зачем я ему? Разве я смогу быть как Алирана или Ранитиэль? Им красоты, грации и величественности не занимать — вот кто должен быть на моем месте!

Я вспомнила наши совместно проведённые вечера, поцелуи, его внезапную нежность и искренность, которую, я уверена, не суждено увидеть его друзьям или знакомым. Для них он всегда будет холоден, сдержан и насмешлив. Его все боятся, и с какой–то стороны это хорошо — приказы исполняются, его люди ведут себя как мыши — тихо и прилично скребясь в застенке. Потому что знают, что владыка не станет церемониться с провинившимся. Но и зря наказывать тоже не будет. Стать его супругой, спутницей, любимой — это должно быть большой честью.

Красивый, статный, заботливый. Да что я буду делать без него? Я же привязалась, привыкла к его поддержке! А что касается постели, то Ринка права. Ну не может же всё быть настолько плохо. Тем более теперь, когда он знает о моей проблеме. Тактично ведь тогда поступил — не стал вламываться сам! Только запертую изнутри дверь помог открыть подружке магией…

Я посмотрела на кольцо, надетое на безымянный палец левой руки. Жуткая дисгармония с браслетом — как усмешка в выборе мужчин. Только я уже, похоже, выбирала не из двух. А просто принимала решение о согласии на помолвку. Жан вряд ли приедет уже… И мне с сожалением пришлось снять такой привычный уже браслет.

— Кажется, я буду… Владычицей?.. Как это называется?.. — попыталась улыбнуться, подбирая слова для извинений перед эрлом Теор Коином.

Ринка на радостях обняла меня, едва не задушив от чувств. Качнув головой, Сиэль чуть улыбнулась и внесла поправку:

— Скорее, супругой владыки, эрлиния. Владыка — это должность, пост, передающийся по наследству. И если в других странах с супружеством даётся и титул, и корона, и власть, то в Актарионе всегда правили исключительно мужчины — владыки. Их супруги были лишь доверенными лицами в делах государства, и права голоса при правлении не имели. Но вы — маг. Это тоже большая должность. Думаю, у вас и прав будет больше, особенно после рождения наследника.

Сиэль таки поймала покрасневшую меня и усадила за туалетный столик, довершая причёску. Красиво присобранные спереди, и мягкие струящиеся локоны сзади — мне нравилось. Тем более, как показала практика, убранные шпильками волосы при общении с владыкой его же стараниями всё равно оказываются распущенными, и Сиэль сегодня это учла.

— Дракки, ты теперь такая важная станешь! Мы же с тобой видеться перестанем… — взгрустнула Ринка.

— Не сходи с ума, Ринь. Йонар здесь, я здесь — тебе это ни о чем не говорит? — я весело ей подмигнула.

— Говорит. Что ты улыбаешься, а лицо всё равно кислое… Хорошо хоть это карнавал — все в масках будут.

В дверь постучали. Я крикнула, что открыто, и на пороге оказался прислужник с корзиной необычных белых цветов с крупными бутонами и огромным свёртком в красивой упаковке.

— Ух, ты! Подарки! — Ринка метнулась к прислужнику, отбирая корзину и свёрток. — Слушай, а подарочек–то увесистый!

— От кого? — спросила я у смущённо опустившего глаза молодого парнишки.

— Мне это неизвестно, эрлиния. Просили передать вам.

— Ты точно не перепутал?

— Я не мог перепутать, эрлиния Драккати, вас в замке хорошо знают и любят, — он заученно поклонился и вышел за дверь. Мне оставалось лишь пожать плечами.

— Что там? — я наблюдала, как Ринка вскрывает упаковку от свёртка.

Она восхищённо вздохнула, зарываясь руками вглубь свёртка и извлекая на свет безумно красивое женское меховое манто! Пушистое, белое с голубоватым оттенком, украшенное дорогой брошью–пуговицей и пышным воротником, который при желании можно поднять как капюшон!

— Мерь, счастливица! Дорогущее, наверное… — Ринка с завистливым вздохом протянула мне обновку. Шубка оказалась мне впору, словно с меня снимали мерки.

— Тут в корзине с цветами — ты не поверишь! — земляника в отдельной коробочке!..

Я крутилась перед зеркалом, любуясь мехом, и застыла в недоумении, повернувшись к подруге, как и Сиэль.

— Земляника? — я пересекла комнату и взяла из её рук коробочку. В ней действительно была свежая земляника — чудо среди зимы! Находящиеся в корзине помимо земляники цветы источали нежный тонкий аромат. Их форма была мне смутно знакома, вот только не могла понять — откуда?.. И почему именно ягоды в подарок?

И я вспомнила. Это было безумием и мало походило на правду, но если вдруг это и правда намёк? …Лето, Николь–Холмы, земляничная поляна… Ягодный привкус на губах вперемешку с самым вкусным вином и первый поцелуй…

— Сиэль, а кто прибыл на бал? Я имею в виду, будет ли семья рода Лесск? — меня словно охватила лихорадка.

— Я не знаю, эрлиния, — пожала плечами Сиэль.

— Думаешь, Жан здесь?.. — Ринка задумчиво наблюдала за нами, нюхая цветы.

— Не уверена… Но я уже приняла решение, — сказала, и сама не поверила. Пришлось повторить себе, что я согласна и не пожалею — да, я не жалею о сделанном выборе!..

А сердце колотится, словно загнанный заяц. А если он здесь, то что тогда? Больно, обидно… Я и так слишком долго ждала — и никаких вестей! Горькое разочарование, которое не могут скрасить даже эти подарки, если они от темноволосого красавца… А если это подарки владыки? Показывал же он мне лето среди зимы!

Я попробовала землянику. Сладкая, сочная. И никакой иллюзии… Коснулась нежных белых бутонов с шелковистыми лепестками. Подозрение разгоралось во мне — я взяла в руки браслет, и оно подтвердилось. Это были если не те самые цветы, то очень и очень похожие!

Кажется, я схожу с ума. Мне вспомнилась история помолвки Ранитиэль, как она сбежала от своего жениха, ничего не объяснив. …И каков же был соблазн поступить сейчас точно так же! Я разрывалась вновь, было страшно, очень страшно…

Ринка окинула меня скептическим взглядом, подала мне мою белую маску в пушистых синих пёрышках, надела свою, и мы двинулись на бал.

***

В зале всё сверкало и сияло. Гербы и стяги Актариона украшали светлый просторный зал, наполненный людьми в масках и дорогих изысканных нарядах. Мне стало неловко среди этой высокородной публики — ну что я здесь забыла?! Танцевать так и не научилась, замковой жизни — три месяца с лишним, — а они от рождения эрлы, эрлинии, короли и королевы!

От нескольких таких людей, общающихся между собой, оторвался, прервав разговор, и двинулся ко мне мужчина в маске и хорошо знакомом с утра серебристом камзоле. Удар сердца, ещё удар… Холодные льдинки насмешливо скользнули из–под маски по моей левой руке, и на его губах заиграла улыбка победителя! Зазвучала мелодичная музыка. Мне галантно была предложена рука, и я поняла, что мы открываем бал. О, кривая моя нога!.. В смысле, танцую я для этой партии, откровенно говоря…

Но эрл Теор Коин, обхватив мою талию рукой, на счёт раз, два, три — так я мысленно считала по шагам — уверенно повёл в круге танца. Синее платье, которое мне Сиэль принесла утром и надела на сонную, на удивление не мешало шагам, хотя я была уверена, что должно было. Мы кружили по залу, не останавливаясь, плавно продвигаясь и вращаясь вокруг друг друга. Он улыбался мне, наслаждаясь танцем, победой — это был его час. А я просто улыбалась ему и считала шаги, стараясь не сбиться с ритма. Кажется, и извиняться не придётся — он всё понял сам.

Где–то совсем рядом промелькнула пара — ярко–алое платье и тёмный изысканный костюм, сшитый по–военному, как мундир. Присмотревшись, я узнала Ринканию в объятиях эрла Дерраши, и тут же сбилась!

Когда мелодия утихла, мы остановились, и владыка нежно поцеловал мою руку, на которой было кольцо. Это было словно благодарностью, исходившей от него. Я присела в реверансе, с ужасом осознав, что вообще–то и до танца могла и должна была это сделать! Да уж, эрлиния в высшем обществе — ни дать ни взять! Но он слегка склонился ко мне и тихо произнёс:

— Через три танца я найду тебя, и мы объявим о помолвке, sharish. Хорошо?

— Хорошо, — через силу улыбнулась я.

Внутри всё похолодело. Через какие–то три танца… К нам подошёл рослый мужчина с проседью в волосах. Его стать и осанка выдавали в нем былую мощь и, скорее всего, военное прошлое. Он поздоровался и попросил у Лео разрешения потанцевать со мной. Они пересеклись тяжёлыми взглядами, но разрешение всё же было получено. Вот кто бы меня ещё спросил — я танцевать не хотела совершенно!..

Но высокий эрл, как только грянула музыка, вывел меня в зал к другим парам, и мы начали танец. Лорис — обманчивый танец прикосновений. Здесь не предполагалось прижимать партнёра к себе — только касаться руки или плеча, обходя вокруг. По правилам, необходимо было в течение танца проходить мимо нескольких партнёров. При дворе так знакомились во время танца, а кто–то находил себе спутника на всю жизнь. Он с интересом следил за мной, за моей реакцией, за моими движениями, даже когда мы разошлись по разным парам и через какое–то время снова встретились. На этот раз несколько на более долгий срок.

— Вы очаровательны, эрлиния. Как и ваше колечко. Вы помолвлены?

— Ещё нет. Но это почти свершившийся факт.

— Как жаль. Действительно жаль. Хотя, может и к лучшему…

Я не успела уточнить, почему, — пришла смена партнёров. Одна рука, шаг назад, поворот, другая… Светлокожий, не очень высокого роста господин, затем снова тот высокий с проседью. И новый партнёр — такой же высокий эрл в чёрной блестящей маске, закрывающей всё лицо кроме губ, убранные в косу длинные тёмные волосы.

Плавный поворот, рука об руку, глаза в глаза. А я всё переживала по поводу помолвки, убеждая себя в который раз в правильности решения. Ещё поворот, большая тёплая ладонь партнёра по танцу ласково скользнула по моей руке, когда мы расходились, а по телу почему–то прошли мурашки. Я уже была с другим, но вертела головой в поисках источника этого внезапного ощущения. Мне даже укоризненно сделали замечание… Музыка стихла, эрлинии присели в реверансе, эрлы поклонились своим партнёршам.

И снова музыка. И снова танец, — быстрый, ритмичный. Я попыталась улизнуть, но меня вновь пригласили. Как будто приглашать больше некого! Судя по украшениям — какой–то монарх, опять высокий! Да у меня сегодня просто праздник по высоким партнёрам!.. Этот был покрупнее, с небольшим животиком, и вёл танец более жёстко, всё время норовя то прижаться, то опустить руку ниже талии — к середине танца это стало пыткой! Я старалась сдерживать его, как могла. Было противно. Но обижать высокородных гостей владыки было непозволительно.

— Уважаемый эрл, вы не могли бы вести себя потактичнее? Иначе мой жених нас неправильно поймёт!

— Жених — ещё не муж, — у него был низкий, сипловатый голос. — Впрочем, я найду себе кого–нибудь и поинтереснее.

Меня захлестнула обида. Хотелось оттолкнуть его, но он внезапно потерял ко мне интерес и теперь спокойно завершал танец без попыток ощупать. Мы кружили по залу в неспешном ритме. Когда дошагали в танце до того места, откуда начался тур, ко мне двинулась одна из высоких фигур. Неужели опять?.. Я устала, мне хотелось уйти, но мужчина в чёрной блестящей маске уверенно двигался в мою сторону. Может, сделать вид, что я не заметила?! Я покосилась на стоящих рядом барышень, выжидающе оглядывающих потенциального партнёра на танец, и попыталась ускользнуть за их спины.

— Эрлиния, не откажете в чести пригласить вас на танец?

Я обречённо вздохнула и протянула руку. Третий танец… Заиграла нежная мелодия — скрипки, флейты, гобои… О, это один из самых изнурительных танцев! Его я любила меньше всего. Мы вышли в центр зала, где уже танцевали пары. Мой танцевальный партнёр взял мою ладонь в свою, положив вторую руку на талию. И мы закружились в танце в быстром ритме. Он отлично двигался, в отличие от меня, — мои ноги всё время оказывались в неподходящем месте, заставляя проклинать себя, их хозяйку, за неуклюжесть.

— Вы напряжены, несравненная. Расслабьтесь, доверьтесь мне и музыке.

Легко сказать. Но я всё же попыталась. С умелым партнёром и его подсказками дело пошло на лад. Он улыбнулся, когда я расслабилась в его руках, и у нас даже начал складываться дуэт. У него такая мягкая улыбка… С ним вообще оказалось легко и приятно танцевать. Я мельком поймала взгляд Лео, танцующего с Ранитиэль. Её не узнать было невозможно — фиолетовые косички и уши были лучшими документами, как маской ни скрывай. И я снова напряглась, сбиваясь с ритма.

— Эрлиния, смотрите на меня, пожалуйста. Так будет легче.

И я посмотрела. Чёрная маска, скрывающая лицо, мужественный смуглый подбородок и очень красивые глаза, в которых хотелось утонуть… Раз–два–три, раз–два–три… А я сейчас при всех буду краснеть и смущаться, глядя в любящие глаза владыки, чтобы сказать «да». Раз–два–три, раз–два–ой!–три!.. Я сбилась, наступила на ногу высокому красавцу, и это перебило всякое желание рассматривать партнёров по танцу…

Музыка стихла, когда мы оказались на другом конце зала. Он легко поклонился, не сводя с меня внимательного взгляда из–под маски.

— Следующий танец мой. Не возражаете?

— Простите, эрл, это невозможно. Я хочу отдохнуть, — смутилась. Вот странный, я ему ногу оттоптала, а он ещё хочет!

— Хорошо. Тогда через два танца.

И встал позади меня, в круг наблюдающих. По бокам от нас стояли люди в масках — кто–то общался, кто–то наблюдал за танцем других, шёпотом обсуждая их.

Руки мужчины легли мне сзади на плечи, чуть повыше локтя. И легко двинулись вниз, к запястьям.

— Прекратите! — я зашипела на него, стараясь улыбаться толпе, не подавая вида.

И не подумал! Он был сильно выше меня, поэтому ему пришлось слегка завести мои руки мне за спину. И я уже хотела было отойти, как его большие пальцы стали нежно вырисовывать на моих запястьях замысловатые узоры, от которых я замерла, чувствуя приятное, смутно знакомое ощущение с совершенно не к месту всплывшей ассоциацией о вёдрах! А на ушко я услышала шёпот взволнованного низкого хриплого голоса, от которого и вовсе дышать перестала:

— Моя любимая девочка, как же я скучал…

Я резко повернулась вокруг своей оси, но не докрутилась — большие, сильные руки остановили меня на полпути, возвращая на место, когда я выдохнула:

— Жан?!

Что–то рванулось в груди, сердце бешено заколотилось — я не верила, что всё происходит реально!

Он успокаивающе прошипел мне на ушко:

— Тшшш… Родная, на нас смотрят. Сделай вид, что ничего не происходит.

Я постояла так несколько секунд. И поняла, что меня трясёт. Он здесь, рядом — да я танцевала с ним, в упор его не замечая!.. Мне стало обидно, горько и… Буря эмоций! От желания развернуться и пройтись ладонью по щеке со всей дури до ещё большего желания уткнуться, наконец, в его грудь в белом камзоле…

Ох, этот глупый этикет!.. Боги, как же хотелось его обнять!.. Ещё немного, и есть риск потерять контроль над своей силой. Вот только закончится бал, я ему устрою… Ненавижу балы, этикет и прочую дворцовую мишуру! Меня тянуло к нему, как магнитом, и мне чертовски нужны были его объятия, иначе я взорвусь прямо здесь. Он осторожно придвинулся ближе, давая ощутить спиной его тепло, в котором я сейчас так остро нуждалась, словно понял это, и сильнее стиснул свои ладони на моей талии. С виду всё выглядело вполне пристойно, но…

Этого было мало, предательски мало в тот момент, и я подалась назад, окончательно ликвидируя приличные остатки расстояния между нами. Мне хотелось наплевать на всё, развернуться и утонуть в объятиях моей пропажи, чтобы поверить, что это правда!.. Но всё же волна облегчения разливалась по телу. Я была счастлива!

— Скоро всё закончится, родная. Я найду тебя, если ты всё ещё захочешь меня видеть… И не забудь, ты мне обещала танец. Хотя я уже начинаю об этом жалеть.

Я начала краснеть, вспоминая, как только что на глазах у всех путала шаги, и если бы не он — всё было бы куда хуже.

— Танцы мне пока не очень хорошо даются. Извини, что заставила тебя жалеть об этом.

Я виновато слегка потёрлась о его грудь лопатками, благо вырез платья позволял. С одной стороны его груди было уплотнение, словно под камзолом была плотная ткань.

Тяжёлый вздох за моей спиной, опаляющий горячим дыханием шею, и я ощутила, как сильно он напряжён всем телом…

— Кааати… Я жалею не потому, что ты не успела научиться двигаться, а потому, что слишком близок к тому, чтобы нарушить все существующие правила этикета!..

Ой!.. Так вот почему он так напряжён! Кажется, я сейчас буду краснеть…

— Улыбайтесь, дорогой эрл, на нас смотрят! — мстительно ответила я, глупо улыбаясь сама.

— Пусть. Раз ты так рада меня видеть, значит, я успел вовремя. Или нет?

Я загадочно улыбнулась. Его тепло, присутствие и голос опьяняли не хуже вина.

— Тебя так долго не было… Ты хоть знаешь, что прямо сейчас должна быть объявлена моя помолвка с…

— Знаю, — он выдохнул, скрипнув зубами. — Кати, я пытался с тобой связаться. И не было ни дня, чтобы я не сходил с ума от безысходности, — я не мог приехать раньше, понимаешь? Я посылал теней и вестников много раз. И всё безрезультатно, — он говорил, взвешивая каждое слово, сдерживая себя, стараясь сохранять спокойный тон. — Скажи мне одну вещь — ты действительно по своей воле соглашаешься на помолвку с ним? Ты его… любишь?..

— Я не знаю…

Конечно же, я знала, но боялась себе признаться. Выкинуть кольцо, наконец развернуться и обнять, не отпускать!..

— Будь моей женой, — он напряжённо сцепил свои пальцы с моими, держа руки по бокам. Кажется, он теребил пальцами родовое кольцо Теор Коинов.

— И ты на меня не сердишься?..

— Я не в праве. Я пожалел тебя, когда ты так испуганно посмотрела на браслет. Мне хотелось, чтобы ты сделала осознанный выбор. Не хотел давить, и времени было мало. А надо было всё же настоять.

Моменты трогательного расставания, первого в жизни свидания и настоящего поцелуя вновь ярко предстали перед глазами, будоража чувства с новой силой! Это стало последней каплей — я была пьяна, меня захлёстывала эйфория! Тепло и неожиданная слабость охватили всё тело до пальчиков на ногах. И я поняла, что если сейчас выйду и скажу владыке Актариона обещанное «да», то буду потом жалеть всю оставшуюся жизнь. Потому что между чувствами, которые я испытывала рядом с Жаном и рядом с Лео, была огромная разница! …Хотя бы в том, что от Жаника сейчас было противоестественно отлипнуть, не говоря уже о том, чтобы куда–то отойти…

Я ощутила лёгкое касание к волосам на затылке — то ли целовал, то ли случайно коснулся… И толпу оголтелых мурашек после этого!

— Жан… — тихо позвала через плечо, улыбаясь.

— Мм? — нежный поцелуй в висок, и на нас уже начинают коситься.

— Я отдам кольцо. Помолвки не будет. Но только… — я закусила губу, — больше не исчезай…

Облегчённый выдох, вырвавшийся из мужской груди, вызвал умиление — я тоже волновалась!

— Моя лань… — он с нежностью прошептал это обращение, обнимая снова, и уже не ладонями.

Никто меня так больше не называл. И эти звуки отдавались глубоко в душе, разливаясь давно забытым теплом, безо всякого протеста и сопротивления.

— Я больше не исчезну. У нас будет море времени, чтобы проводить его вместе…

Я счастливо улыбалась, прикрыв веки, просто слушая его голос, чувствуя спиной его тепло, в которое так хотелось укутаться. И пусть окружающие хоть глаза сломают — мне всё равно.

— …И свадьба будет тогда, когда этого захотим мы оба, родная. Вот только, если будешь так ко мне прижиматься, я гарантирую тебе первую брачную ночь уже сегодня!..

— Но я ещё не давала согласия на брак! — я всё же посмотрела через плечо в его потемневшие глаза.

— Ты постоянно носишь мой браслет на левой руке. Что лично для меня более чем достаточно и бесконечно радует.

Я с удивлением покосилась на скомпрометированную конечность. Потому что точно помню, что сняла его сегодня утром! Как он понял?!

— Характерный рисунок загара от браслета — уже слабый, но ещё остался, — пояснили мне.

Это была правда. За лето и короткую осень я привыкла носить его именно на левой руке — мне понравилась Ринкина идея относительно превентивных мер по устранению нежелательных ухажёров. И снимала я его только на ночь и перед тренировками с Леонеллем. Но всегда знала, что это всего лишь маленькая ложь, ведь согласия на брак я не давала, и официального статуса невесты не имела.

И я вдруг почувствовала на себе взгляд. Отыскала в толпе его происхождение и смутилась, почувствовав себя виноватой. Владыка, не отрываясь, просто прожигал меня светящимся из–под маски жёстким взглядом. Мечтательная улыбка медленно сползла с моего лица. Виски закололо иголочками…

«Если тебе наплевать на мои чувства, то постарайся хотя бы придерживаться рамок приличия!»

Сказал, как отрезал. Ментальная связь не подразумевает передачу эмоций. Но я всё равно поняла, насколько он взбешён, — сложно не догадаться! Настроение испортилось. А Жан отпустил меня, сделав полшага назад, не торопясь, впрочем, убрать скользнувшие на талию ладони.

Мерзкая ситуация… Я погладила ладони Жана, мягко высвобождаясь, и пошла следом за взбешённым владыкой. Нужно было объясниться, и как можно скорее! Толпа людей, танцующие пары — я всё время с кем–то сталкивалась, стараясь не упустить из вида Леонелля. Он достиг колонны и завернул за неё.

Я шагнула за ним. Но не догнала и решила позвать ментально. Глухо. Закрылся. За пристенком зала, за портьерой, я вдруг, совершенно неожиданно, налетела на него! Взбешённый эрл Теор Коин втащил меня за ткань — здесь было что–то вроде коридора для прислуги и входа в туалетные комнаты. Прижал к стенке руками и молча, тяжело дыша, мысленным приказом заставил посмотреть в его ледяные светящиеся глаза. Я дёрнулась и вскрикнула — на секунду мой мозг опалила боль! Он вздрогнул сам и прикрыл веки, склонив голову. Затем выпрямился и отпустил меня.

— Лео…

— Я не буду стирать тебе память. Я не могу причинить тебе боль, — жёсткий тон сиплого, сдавленного голоса. Словно пощёчина.

Он молча и требовательно протянул руку ладонью вверх. Ох, ну да, конечно, как это мило с его стороны! Я нахмурилась, так же молча сняла его кольцо и положила. Он всё ещё смотрел на меня, держа руку с кольцом раскрытой.

— Прости, Нэл, мне жаль. Я ведь с самого начала…

Он резко сомкнул пальцы на ладони, развернулся и ушёл. А я сдёрнула маску, зло отшвырнув в сторону, и прикрыла лицо ладонями, не в силах даже разрыдаться. Кажется, я только что навсегда потеряла близкого человека, друга и учителя в одном лице.

На полу валялись рядом два красивых, но уже совсем не нужных маскарадных украшения. Мужское и женское.

Придя в себя, я вернулась в танцевальный зал. Бал закончился, люди расходились. Я потеряла из виду обоих мужчин, сколько ни старалась найти. Ринка помахала мне рукой в другом конце зала и скрылась в толпе. А я прошла в коридор и в смежный с ним небольшой зал с фонтанчиком. Там было тихо, и снова никого не было — как и в прошлый раз, когда мы здесь беседовали по душам с Гаритишем. Просто заколдованное место, учитывая количество людей в замке… Зато здесь было спокойно. Какое–то время я грустила, играя с рыбками в фонтане.

Скрипнула дверь позади меня, вошли двое. Они были уже без масок и что–то обсуждали. Высокий, мощный, с уже распущенными тёмными волосами мужчина и его худощавый собеседник, похожий на ворона. Они остановились, и в процессе их разговора я поймала взгляд серо–голубых глаз. Он что–то ещё рассеянно отвечал Гаритишу, но взгляда уже не отводил. Я восхищённо смотрела на Жана, впитывая каждую черту прекрасного лица, мускулистого тела… А в груди снова разливалось тепло как от солнышка, охватывая каждую клеточку тела. И словно и не было этих чёртовых нескольких месяцев. Я так по нему соскучилась! Улыбка поползла по лицу, соревнуясь в скорости реакции с учащающимся сердцебиением…

Гаритиш смущённо откашлялся, что–то пробормотал, поклонился и оставил нас вдвоём.

Я сделала шаг, второй… Он двигался мне навстречу. Если бы здесь была музыка — это был бы танец! Мне хотелось броситься ему на шею, но я боялась, что кто–нибудь войдёт, что он оттолкнёт, или потолок обрушится! Третий, четвёртый… Плевать! На правила, этикет, чьё–то мнение… Мне это нужно — сейчас, здесь. Даже если я пожалею потом! Я разбежалась и птицей вспорхнула в его раскрытые объятия. Сильные руки стиснули меня, закружили над полом, приподнимая. Вцепившись в его шею, я ощущала давно забытый запах, его волосы на моем лице и шее — внутри всё ликовало! Он вдруг сдавленно охнул, поставил меня на пол, тут же привлекая обратно к себе, только сильно сдвинув вбок.

— Что случилось? Я сделала тебе больно?

— Ничего, просто старая рана. Почти зажила, — он улыбнулся своей мягкой улыбкой, рассеивая мою тревогу.

А я смотрела в его потемневшие глаза и безнадёжно тонула. Снова. Мыслей не было вообще — только чувства!

— Ты плачешь? — он осторожно коснулся моей — мокрой, оказывается! — щеки.

— Я не знаю. Не заметила… — я всхлипнула, улыбаясь и вытирая внезапный поток.

Он вздохнул, зарываясь лицом в мои волосы, скользя руками по спине. Перестук его сердца я чувствовала телом, уткнувшись носом в ключицу. Мне было так тепло и уютно!

— Кати, моя любимая Кати… Я так соскучился!.. Уезжал — плакала, приехал — опять плачешь… — он отстранился, покрывая нежными поцелуями моё лицо.

— Я тебя ненавижу… — буркнула я, глядя в его глаза, когда он уже почти дошёл до губ.

— Зато я тебя люблю, — серьёзно ответил он, опаляя дыханием мои губы.

Нежное падение в пропасть. Как же долго я этого ждала, мучительно долго! Он истосковался не меньше меня — я чувствовала это в его поцелуе, то нежном, то сминающем… Я отвечала ему тем же. Может быть неумело, но вкладывая в это всю себя! Держась за его плечи, прижимаясь к нему всем телом, — тая и горя одновременно… Он неожиданно прервал поцелуй, прикрывая сильно потемневшие глаза оттенка грозового неба, медленно сделал вдох и нежно коснулся разгорячёнными губами моего лба, гладя мои волосы.

Я прижалась к нему, упоённо прячась на груди, и облегчённо вздохнула. Выбор оказался проще, чем я могла подумать. Да и откуда я могла знать, что это произойдёт вот так — без единого сомнения, в один момент, на одних чувствах?..

— Ты меня не бросишь? — слова сами вырвались и озвучились из потока сознания.

— Я твой, — уверенное, короткое, тихое на ушко… Низким мужским голосом, пробирающим до мурашек.

Я задержала дыхание. Вспомнилась свадьба Тора и Этираи, обряд…

— Ухо колоть не буду… — негромко и категорично заявила я, пряча улыбку.

— Тогда кольцо, куча высокопоставленных гостей, дворец и минимум знакомых тебе людей.

— А что, первый вариант исключает второй? — я удивлённо вскинула голову.

— К сожалению, нет. Хотя я сам терпеть не могу дворец и его правила.

— Но ты же принц? Разве нет?..

Он поцеловал меня в кончик носа:

— Принц, хоть и незаконнорожденный. Отец сразу признал меня, но не имел возможности жениться на матери, потому что уже был женат. Я с детства вырос в замке. Только жизнь где–нибудь в избушке с охотой и походами оказалась для меня гораздо привлекательнее. Так что судьба принцессы тебе вряд ли со мной грозит, если только сама не пожелаешь. Разочарована?

— Скорее наоборот, — я смущённо посмотрела на него. — Роль эрлинии мне так и не понравилась, а вот опробовать себя в походе в качестве магини было бы любопытно.

— Значит, ты согласна?

— На что?

— Drack–Hassi, выходи за меня замуж. По–хорошему прошу пока, — он улыбнулся, и я не смогла сдержать такой же улыбки в ответ на угрозу.

— По–хорошему? А как тогда по–плохому?!

— По–варварски. На плечо и домой. Знаешь, у одного народа, считающего себя варварами, был такой обычай выбирать невесту. Считалось большой честью для девушки быть пронесённой от отчего дома или корабля до дома варвара на его плече.

Я хихикнула, представив себе эту картину.

— Сегодня столько предложений… Я подумаю, — выжидающе скользнула взглядом по его лицу. А у самой поджилки трясутся, и улыбка расползается, как ни скрывай.

— Почти четыре месяца было мало?! Тогда я варвар!.. — он аккуратно подхватил меня под ноги, действительно укладывая себе на плечо. Я засмеялась, стукая его кулачком по спине.

— Отпусти, варвар!.. Жааан… Ну отпусти!..

— И не подумаю! Один раз уже отпустил…

— Плохой варвар!..

Мы смеялись и не заметили, как вошёл кто–то ещё. Я поймала взгляд высокого эрла с крепким телосложением и проседью в волосах и покраснела! Похлопала ладошкой по спине вошедшего в роль варвара, привлекая внимание, но он уже и так заметил, хотя отпускать не собирался, разворачиваясь к тому эрлу и выставляя меня в не самом лучшем для этикета ракурсе…

— Поставь девушку, Жан, ей стыдно. Потом наиграетесь.

— Что–то случилось? — он осторожно опустил меня на ноги.

Щёки горели, хотелось спрятаться.

— Ты мне скажи, сын. Леонелль исчез.

— Мог телепортироваться куда угодно, — ответил Жан, обхватив меня руками.

Сын… Так это же старый король Лесскана! А я–то думаю — почему они так похожи?..

— Он должен был завершить дела. И никто не знает, куда он делся. А самое главное — причину этого, хотя я–то как раз понимаю, — он выразительно посмотрел на меня.

А у отца Жана жёсткий взгляд, пронизывающий! Аж до мурашек… И такой соблазн сейчас спрятаться от этого взгляда за мощную спину принца… Но его руки обнимали меня, тяжёлым кольцом лежа на плечах, давая чувство защищённости и покоя, — и страх отступил.

— Я могу попробовать связаться с ним. Я умею… — робкая попытка вмешаться и поучаствовать.

— Не надо, Кати. Я догадываюсь, где его искать. Отец, сейчас не лучшее время решать государственные дела. Если есть что–то срочное — путь обсудят с Гаритишем. Или дождутся меня.

— Хорошо. Тебя ждёт Ранитиэль, — он вышел.

Я удивлённо провернулась в кольце объятий:

— Он не ошибся — тебя ждёт эльфийка?

— Почему тебя это удивляет?

— Я не знала, что вы знакомы…

— Мы давно знакомы. Она помогла с порталами из Лесскана — без неё я бы не попал сюда сегодня.

Смотрю на него, а в голове крутится недавний разговор с Ранитиэль. Красивый мужчина, слишком настойчивый брат, — а сегодня меня кто–то ведь полтанца ощупывал весьма нагло! И свадьба, на которой он смотрел не на неё… И я вспомнила этот взгляд!

— Она твоя невеста… — поражённо вылетело из моих губ.

— Нет. Ты моя невеста, Drack–Hassi!

Что–то тёплое шевельнулось в ответ в моей душе. Приятно. Но всё же, обидно за эльфийку…

— Вы так и не поговорили?

— Зато вы поговорили, как я посмотрю… Кати, почему тебя это так волнует?

— Просто ответь, пожалуйста.

— Поговорили. Она мне рассказала всё, что хотела. Но ничего уже не вернуть, понимаешь? Если бы она пришла ко мне сразу, то неизвестно, где бы ты сейчас была…

Мне стало горько. Да, возможно я бы уже давно рассыпалась мириадами мелких угольков… И только сейчас я осознала — увидела! — всю картину целиком. Он же фактически оградил меня от незавидной участи уничтоженного собственной силой мага. И какой ценой! Эту цену пришлось заплатить не только ему… Я причинила боль дорогому мне человеку. Не со зла, не желая ему этой боли — но причинила. Любил ли он когда–нибудь раньше?.. И где он сейчас…

— Жан, может, я всё же попытаюсь найти Лео…нелля? — я бегло продолжила имя владыки под помрачневшим взором лессканского принца.

— Попробуй, но не думаю, что у тебя сейчас получится. Если он там, где я предполагаю, то твоё общество ему сейчас будет малоприятно. Да и нам с ним поговорить надо, а этот разговор не предполагает твоего присутствия, — Жан помрачнел, отвернувшись.

Я представила себе этот «разговор». И стало жутко.

— Жан, я бы хотела, чтобы всё было по–другому!

— По–другому? — он внимательно посмотрел на меня. — Что ты имеешь в виду?

— Я не хочу, чтобы вы ссорились, — я сдавленно прошептала и опустила глаза.

— Просто не думай об этом.

Я и не думала. Я чувствовала и делала.

«Lheeonielle!»

Тишина. Словно звук в пустоту… В пустоту?! То есть он слышит, не блокируя мой зов, и просто игнорирует?!

«Lheeonielle! Где ты?»

Тишина. Никто и не сомневался, что со мной не захотят после всего этого общаться!..

«Мой владыка, просто скажите, что вы в порядке… Мне важно это знать!»

«Я в порядке, sharish…»

Облегчённый вздох вырвался из моей груди.

«Где ты? Позволь с тобой поговорить…»

«Ты мне уже всё сказала, любовь моя. Словами, мыслями, поступками. Я не готов с тобой общаться. А своему принцу передай, что он знает куда идти, направление популярное — разберётся, не маленький!»

***

Вечер. Поблескивает снег на лёгком морозце — переливается серебром под тусклым освещением улиц. Жан не был уверен до конца в том, что найдёт его именно здесь, но это место первым пришло на ум. Во всяком случае, «популярное направление» могло означать именно это место, если это, конечно, не обычная издёвка и злословие.

Недалеко от замка Весигар, если углубиться в лес по запорошенной сейчас тропе, есть склон над обрывом. Мальчишками они прибегали сюда играть — от ощущения опасности бурлила кровь, и они в шутку бились на игрушечных мечах, опасно балансируя на краю пропасти. Несколько раз он сам, приезжая в Весигар, и не найдя друга на месте, неизменно обнаруживал его там. Это было их место, их убежище. Когда–то очень и очень давно.

Прошло не меньше пятнадцати лет — а то и больше — с тех пор, когда он был там в последний раз. И сейчас, идя по лесной тропе, едва угадываемой под снегом, — метель только закончилась — он без труда вспомнил все мальчишеские ориентиры: сильно раздавшаяся уже ель без веток с одной стороны, камень с белой плотной шапкой из снега. А теперь — свернуть резко вбок с тропы, утопая по колено в снегу, и перейти узкое место мелкой речушки — осторожно перешагнуть. И снова вбок, вдоль её берегов, ещё дальше от лесной тропы. Здесь деревья были гуще, и Жан с облегчением стал замечать ещё не успевшие окончательно заместись следы мужских сапог. Очень скоро показался склон.

Леонелль стоял на краю обрыва, завернувшись в меховой полог до пят из белоснежной шкуры песца. Стоял и смотрел в пропасть — неподвижно, тихо, молча. И только лёгкий ветер колыхал полы его накидки. Жан не сразу решился подойти. Он догадывался, что не мог остаться незамеченным. И теперь просто выжидал реакции друга. Возможно, всё ещё друга…

— А помнишь, мы с тобой, много лет назад, прибегали сюда? — владыка говорил тихо, так и не обернувшись.

Но здесь всегда был слышен каждый шорох. И каждое его слово было чётким и гулким.

— Здесь был наш мир. Два безбашенных пацана, играющие на краю пропасти… — из его рта шёл пар. Он замолчал, слегка склонив голову, на некоторое время. — Конечно, помнишь. Иначе бы не пришёл.

— Я всё помню, Нэл. Особенно, как ты однажды сорвался в пропасть, оступившись, и тебя спасло лишь то, что ты зацепился рукой за корень дерева.

— Хреновая у тебя память, дружище… Или боишься мне напомнить, как вытаскивая меня, чуть вместе со мной не сорвался?.. Всё повторяется, Жан. Жизнь циклична. Вот и сейчас ты ведь не на совещание пришёл меня позвать, так? — он заглянул в пропасть, склонившись над ней ещё на полшага.

— Ты жалко выглядишь… Никогда не скулил ведь.

— Знаю, — Леонелль обернулся, окинув его взглядом. — Ты хоть не с пустыми руками?

Жан хмыкнул и откинул полы своего плаща на волчьем меху. Взору владыки открылась увесистая бутыль чего–то явно ядрёного.

— Травянка, — пояснил Жан на вопросительный взгляд Нэла.

— Сгодится.

Владыка скомкал в руках тугой снежок и запустил в обрыв, следя за его полётом. Развернулся и медленно стал спускаться по склону к выжидающему лессканскому принцу.

— Слушай, ты когда–то говорил, здесь есть портальная точка… Может, в «Хромого Дракона» заглянем?

— Может позже. Тут мой охотничий домик неподалёку. Вот уговорим твою сивушную настойку, я тебе морду начищу от души, тогда и в таверну можно заглянуть…

В лесу раздался тихий мужской хохот, распугивая ворон. Леонелль мрачно посмотрел на грустно смеющегося друга и промолчал. Замолчал и Жан. На самом деле, весело не было никому. Смех — это, скорее, защитная реакция на напряжение. И маг это понимал. Они шли в сторону охотничьего домика, действительно оказавшегося неподалёку.

— Так хреново?.. — Жан спросил просто, чтобы нарушить тишину. Друг почти никогда не признавал своей слабости, предпочитая делать вид, что ничего не происходит. Вряд ли признает и сейчас.

— Да брось!.. Ерунда всё это. Подумаешь, случилось в жизни что–то настоящее, в первый раз. И всё потерял. Из–за лучшего друга, между прочим, потерял! — он с укоризной посмотрел на принца.

— Ты тоже хорош. Я тебя просил научить выживать и пользоваться силой, а не отбивать.

— А про «не отбивать» договора и не было. Выживать и заклинать научил. Но я не обещал, что она останется с тобой. Ты ведь знаешь — сарисси редко могут испытывать настоящие чувства…

— И, тем не менее, тебя она не выбрала…

— Появись ты часом позже, и всё было бы иначе. Она ведь уже была готова согласиться!.. А я очень долго ждал. Сдерживался. Отталкивал намеренно. Думал — как же, другу она нужнее!.. Но представь на минуту, что ты положил в пасть голодному зверю кусок вкуснейшего мяса и сказал— не смей глотать! Месяц, другой… А она яркая, Жан. Тёплая, живая. Так непохожая ни на одну из этих дворцовых шлюшек. Каждый вечер с ней — как божий дар. С ней просто рядом быть — уже кровь кипит, понимаешь?! Это пугало. Но оставишь одну за книгами — разнесёт ползамка! А у меня куча дел — бумажки, отчёты, приказы, доносы… И вот как с этим разобраться и сосредоточиться, когда она рядом, и отойти нельзя?! Я хреновый друг, дорогой мой принц. Да и ты не лучше.

— Ты думаешь, мне было весело узнать, что ты за ней волочишься, когда я за сотню вёрст от вас?! Горы трупов, реки крови — за то, чтобы она жила! И что я узнаю?! «Мой принц, означенная эрлиния отвечает взаимностью на знаки внимания владыки Актариона, есть подозрения, что в этот раз всё идёт к помолвке»!.. И каждую ночь один и тот же сон, где она всё ещё ждёт, несмотря на бездну прошедшего времени и тебя, белобрысого предателя!

Лязгнула сталь секиры, и звон меча, отбивающего его. Несколько выпадов, и накидки уже валяются на снегу. Мужчины очерчивают круг, напряжённо и медленно перетекая из шага в шаг, друг напротив друга. Ещё выпад, атака, проворот рукоятки — увернулся, отбил следующий удар, а за ним ещё череда ударов!

Владыка наступал, делая быстрые выпады клинком, вихрем скользя к противнику, но тот лишь парировал.

— Прекрати играть в поддавки! Меня это бесит!..

— Ты же хотел начистить мне… — воевода тяжело дышал, — так давай, не стесняйся!..

Удар, выпад клинком, снова выпад… Постепенно сталь стала играть второстепенную роль — мужчины перешли на рукопашный бой, давая выход накопившимся эмоциям и отбросив секиру и клинок. Это продолжалось ещё какое–то время, и они давно выплеснули всё то, что так накипело. Но азарт боя разгорячил их сильнее, и они продолжали уже не всерьёз, — лишь блокируя удары друг друга и делая подножки…

Раздался волчий вой — совсем рядом!

Жан протянул руку только что поваленному наземь Нэлу, рывком поднял, и они, тяжело дыша и застилая взор собственным паром изо рта, не сговариваясь, встали в стойку спина к спине с подхваченным оружием.

Из–за дерева вышел здоровенный седой волк со светящимися жёлтыми глазами. Ещё несколько пар глаз выжидающе сверкали вдалеке.

Воевода пригляделся повнимательнее и расслабил плечи, облегчённо выдохнув.

— Доха, ты же нас заиками сделаешь!

Волк оскорблено выщерил клыки, но с места не двинулся.

— Ну прости, сам подал идею про доху! — Жан засмеялся.

Нэл, стоя вполоборота, внимательно наблюдал за их странным разговором.

— Одежда в охотничьем домике есть? — спросил принц владыку.

— Было что–то… Это Лунь что ли?!

Волк наклонил голову набок с укоризненным прищуром.

— А, ну вот теперь похож! — Леонелль облегчённо рассмеялся.

— Пошли, Нэл, холодно. Лунь, ты мимо пробегал или целенаправленно за нами?

Седой волчара обежал несколько кустов и вышел из–за них с увязанной в сетку парой бутылок тёмного напитка.

Жан с Нэлом переглянулись.

— Я не против… — Лео пожал плечами, заходя в дом.

Лессканский принц качнул головой волку в сторону дома, слегка улыбнувшись. С Лунем их общение уж точно печальным не будет, а помешать он вряд ли сможет — оба вполне доверяли ему, и не раз уже бывало, что пили вместе, чаще с воеводой, но и владыка иногда бывал. Не по такому, правда, поводу пили…

Дом был небольшой — общий зал с камином и обеденным столом и диваном, крохотная кухня, и две спальни наверху. Лео, как хозяин, достал стаканы, немного припрятанной мясной закуски — ещё с прошлой недавней охоты осталось, и разлил на три порции травяную настойку.

— Спички есть? Дом холодный… — Жан огляделся в поисках источника огня.

— Там, на камине, посмотри. Заваливаются иногда за плиту надкаминную, всё никак не займусь.

— Нашёл!..

Жан разжигал камин, когда из ванной вышел одетый в простую охотничью одежду Лунь. Они с Нэлом были примерно одного роста и комплекции, только Лунь посуше. Больше жилистый. Окинул их двоих насмешливым взглядом.

— Ну что, два горячих молодца, одинаковых с лица? Выпьем!..

Принц с владыкой посмотрели друг на друга, и оба скривились в болезненной ухмылке.

— Вот и посмотрим, будут ли тебя теперь любить прекрасные драккерийки?.. — Лео мстительно окинул взглядом разукрашенное синяками и ссадинами лицо друга.

— На себя посмотри… — беззлобно буркнул Жан, оглядывая результат собственных художеств на аристократичной физиономии Нэла.

Владыка шагнул назад к старинному, потемневшему зеркалу на стене, заглядывая в него. Лунь не соврал: одинаковы до безобразия! Только принц успел достать до челюсти, и рассёк ему губу о зубы. И теперь она ощутимо распухла и запеклась кровью. Но гораздо болезненней было в области переносицы — отёк уже начал расплываться под глаза, — если не принять меры, то завтра и несколько следующих дней можно будет забыть о выходе на публику!..

— Твою ж… — владыка выругался, совершенно игнорируя правила хорошего тона, да и какой тут может быть тон?!

— Вашество, извольте уже настоечки откушать! Сильно целительная, зараза… А то ить пока на себя налюбуетесь — весь градус коту под хвост!

Они выпили, даже не присев. Пока эрлы закусывали, Лунь крякнул довольно и потянулся за добавкой.

— Ну, мужики, сколько вас знаю, а в первый раз дерётесь из–за бабы!.. Ээээ… Эрлинии?.. Ну чего я такого сказал–то?! Баба ить — она завсегда баба!.. Э–э–э, мужики!.. Оуууу!..

Лунь попятился, рефлекторно прихватив бутылку со стаканом, от благородных, но очень недобро взирающих на него эрлов. И вдруг неожиданно оказался где–то под потолком, с ужасом воззрившись на ледяного мага, вытянувшего руку в его сторону. Больно почти не было, только жутко до одури! И тогда Лунь выставил вперёд содержимое своих рук и опасливо вопросил:

— Ещё настоечки?!

Владыка сверкнул голубоватым светящимся взглядом, резко отпустил оборотня и отошёл. А воевода, осторожно отбирая у Луня бутылку и наполняя его стакан, только тихо заметил:

— Следи за языком. За некоторые слова можно ещё и не так огрести — от нас обоих!

Лунь вздохнул, забирая полный стакан у принца, а владыка, раскупоривая вторую бутыль, — для ассортимента — вдруг тихо рассмеялся, болезненно морщась и придерживая кусочек только что созданного льда на переносице.

— Нет, Жан, а он прав ведь! Что касается первого раза из–за женщины — правда. Раньше же как–то делили? Хотя случалось, и не раз, — была твоя, стала моя, и наоборот. Теона, Сариш, Хагарна, Алирана… Я сейчас всех и не вспомню!

— Вот не надо мне Алирану приписывать! То, что бегала за мной — спорить не буду, но остановилась она на твоей постели, — и заметь — сама!

— А Теона? Хорошая была девчонка!..

— Почему была? И есть. Замуж вышла, родила.

— Только долго не могла определиться, кто ей милее… Ты, я, или тот охранник.

— Так она за охранника того, по–моему, замуж и вышла.

— Правильно… Замуж надо выходить за нормальных людей, — Леонелль с трудом выкручивал штопором пробку.— А Хагарна? Чем прекрасная маленькая чертовка не угодила вашему высочеству?

— Надоела. Умная, красивая… Но скучная. У неё же всё по книжкам, и непременно всё должно соответствовать её представлениям. А я так не могу. И в постели — одно и то же! А ещё после этого возмущалась, что я ей мало внимания уделяю!.. — возмутился лессканский принц.

— Скучная… Да. Есть такое.

— Женить вас обоих надо срочно, — вынес свой вердикт Лунь. — Пока ещё есть чем жениться! Одному уж больше тридцати, второй на подходе. Молодость–то не вечная… Хоть бы наследников наделали тогда, что ли…

Друзья молча переглянулись. Леонелль отвернулся первым, уставившись в окно. Создание семьи до недавнего времени для него было скорее вынужденной необходимостью, чем искренним желанием. Но с появлением драккерийки всё изменилось. Пар они выпустили, но соперничать вряд ли перестанут. И это понимали оба.

— А сам-то почему холостой? — нарушил тишину Жан.

— Дык у оборотней свадьба — дело редкое. Да и есть вроде у меня женщина–то…

— Что не мешает тебе ходить по другим, — Лео насмешливо поднял стакан, тостуя в воздухе.

—Другие — то нужда. Женского тепла–то оно завсегда хочется. Не будешь же с собой таскать везде свою. Жанко, а вот ты женишься — и что, запрёшь свою любимую принцессу во дворце, а сам, как всегда, по любовницам? Или с собой будешь возить, как багаж? Ты ж воин — походы, сражения — у тебя это в крови! Неужели осядешь где–нибудь?

Воевода тяжело вздохнул.

— Идёт война. Пока зима — не так активно. Что будет потом, я не знаю. Но во дворце мы жить не будем. И кстати, о любовницах… Лунь, вот ты же всегда рядом — видел когда–нибудь, чтобы у меня две одновременно было?!

— Да что я, свечку, что ли, держал? Они на тебе сами виснут гроздьями — зависть берет, а уж с кем ты там из них тешишься — я в душе не ведаю… Может, со всеми — не зря ж про тебя слухи ходят! — Лунь добродушно ухмыльнулся.

— А его высочество у нас сильно избирательны, — ехидно подколол Леонелль, откинувшись на спинку стула и задрав ноги на стол. И потянулся за новой порцией спиртного. Не дотянувшись до бутылки рукой, лениво позвал её жестом, и та послушно скользнула по столу в руку мага.

— У тебя зато всё без разбора… — не остался в долгу друг, устраиваясь полусидя на диване возле камина.

— Нет… У меня только самые лучшие! Просто иногда их слишком много… Но я не виноват — они же все такие красивые!.. — попытался улыбнуться Лео, вновь мрачнея на глазах. Кому какое дело, что ни одна из фавориток за последние два месяца так и не смогла толком отвлечь владыку от мыслей о его ученице?.. Всех отсылал обратно в комнаты, регулярно выслушивая обречённые, растерянные и откровенно бунтующие мысли прелестных девиц, которые в былое время вполне отвечали амбициям его величества. Отсылал и перекидывался милым пушистым зверем, чтобы хоть немного почувствовать ласки и любви той, от которой не хотелось отходить ни днём, ни ночью.

Взгляд оборотня упал в угол, и он нетрезвой походкой двинулся туда.

— Величество! Не против?.. — он потряс выловленной оттуда новенькой, но расстроенной гитарой.

— Да валяй… — лениво отмахнулся владыка, развалившись на стуле.

Лунь с грохотом отодвинул стул от стола, сел, подкрутил колки на слух… Прошёлся пальцами по струнам, пробуя их жёсткость и высоту. И весело запел:

— В морском порту Далира плачет — нет рыбы, денег, моряка.

Есть красота, а это значит, что вдовья доля нелегка.

Тру–ла–ла, Тру–ла–ла, моряка! Тру–ла–ла, Тру–ла–ла, нелегка!

Далира, приоткрой мне сердце, а хочешь — ножку оголи!

И я в твою ворвуся дверцу, все возмещу потери.

Тру–ла–ла, Тру–ла–ла, оголи! Тру–ла–ла, Тру–ла–ла, не терпи!..

***

Уже почти засыпая у себя в комнате, я читала учебник по знахарству. Вестей от Жаника так и не было, а переживать, как они там поговорят, уже устала. Поэтому попыталась просто довериться мужчине, как он и просил, и занять себя чем–то, пока он не вернётся. Перед Лео было очень стыдно, и сердце сжималось от мысли о том, что я обманула его. Но разве я виновата, что Жан вызывает у меня такую бурю чувств, совершенно не прилагая для этого усилий? Да, я толком его не знаю. Да, он мало ухаживал. Но так получилось! И всё равно я виновата. Разве Лео заслужил всё это?.. В коридоре послышался грохот, ругань, звуки борьбы и что–то явно тяжёлое бухнулось о мою дверь! Я замерла, прислушиваясь к звукам женского протестующего голоса и чьего–то тяжёлого сопения… Девушка явно была против, но вот кто?! И не на моей же двери!..

Я вскочила, быстро натянула халат и, подбежав к двери, рванула ручку на себя. В комнату практически ввалились Ранитиэль и… сильно располневший и нетрезвый Жан!.. У меня сначала в груди всё сжалось от ужаса и шока, но когда Рани, обретя возможность отступить, освободила руки и зарядила звонкий шлепок по такому знакомому лицу, я поняла, что это, скорее всего, его брат… Тот самый, который тискал меня на балу!

Кирмегетт перевёл взгляд на меня, и я увидела в его глазах торжество и ликование! Он втолкнул Ранитиэль вглубь комнаты, закрывая за собой замок на ключ, торчащий из него. Кошмар из прошлой жизни вновь зашевелился наяву… Рани швырнула в него каким–то заклинанием, но оно отскочило, сметая её саму на пол. Она ударилась об угол кровати и не шевелилась.

— Ну а ты что стоишь, детка? — он поймал меня за руку, притягивая к себе, — иди ко мне, приласкаю!

И прижал к себе, грубо сдирая халат, давая власть рукам. Я завизжала!

Только не это! Нет!.. Ни за что и никогда!..

Загорелись руки, я поддала коленкой, как в старые добрые времена! Страх и злость смешались в какую–то гремучую смесь. Он согнулся от боли, зажимая в паху самое мерзкое, что есть в мужчине. А я отбежала к окну, прижимая к груди лямку разорванной сорочки…

Если на нём какой–то отражающий артефакт, или защита того же характера, что и на мне, значит, всё, что я использую против него — отразится в мою сторону! А памятуя защиту Нэла — ещё и умножится… Но вот единственное, что НЕ могло причинить мне вред, даже будучи умноженным — мой огонь. Но если я воспламенюсь, то одежда сгорит… Я с ужасом смотрела на распрямляющегося гиганта — ростом он был поменьше Жана, но разница была не существенна!

— Ммм… Обожаю, когда женщины сопротивляются! Покричи ещё, детка! И помни, если причинишь мне вред — я твоему «жениху» вполне официально откажу в союзничестве. Так что убери свой огонь и не дёргайся, стерва! — он кинулся на меня, рывком разворачивая спиной к себе и срывая остатки одежды, избегая моих пылающих рук. Самый ненавистный звук, преследующий меня в ночных кошмарах, раздался среди шума возни — звук щёлкающей пряжки мужского ремня! В глазах потемнело… Только…

Чувства внезапно обострились, зрение обрело более широкий диапазон, хоть и в более красных тонах… И запах… Такой сладковато–горький запах… Страх! Я горела вся, носясь за своим мучителем по комнате, — одежда на нём местами уже сгорела, а я жаждала мести — злой, лютой мести! Сжечь, сжечь, сжечь!.. За всё, что причинил Ранитиэль, за всё, что причинил уже мне!

— Shai tue siatta ish!.. (Драк. «сейчас ты умрёшь!.. »)

Грохот, звук удара о дерево, снова грохот… Дверь вместе с косяком легла вовнутрь комнаты. Ворвавшиеся ледяной маг в боевой ипостаси и здоровенный воин мгновенно оценили обстановку. Мечущийся в пламени здоровяк был загнан в угол магом, который, сверкая ярко–льдистыми глазами, с искажённым от гнева лицом, жестом сдавил его горло и приподнял по стенке!

Я удовлетворённо наблюдала за действием этих незнакомых людей, медленно приближаясь, плывя в нескольких сантиметрах над полом, и шептала:

— Siatta!! Siatta, muerrah!.. (Драк. «Умри, умри, падаль!..»

— Просто выруби его!.. — закричал воин…

Ледяной маг разжал пальцы, так и не касавшиеся тела, и король Лесскана повалился бесчувственным куском мяса на пол.

Я кинулась к нему — меня не устраивал такой ход событий. И хотя я не очень поняла, о чём они говорили, но это меня мало заботило. Я должна его убить!

Воин неожиданно перехватил меня рукой поперёк туловища, сначала слегка отбросив опасливо назад, тут же удивлённо воззрившись на свои руки. Мне тоже было странно видеть, что вреда ему своим огнём я не причинила, но… Здоровяк ещё дышал! И это нужно было срочно исправить!.. Я вдохнула воздуха в грудь и выдохнула струю огня! И с возмущением обнаружила, что ледяной маг встал на моём пути, рассеивая огонь о невидимый щит!

А воин, повторив свои нехитрые манипуляции уже без страха быть обожжённым, выловил меня, когда я снова бросилась в атаку, и прижал к себе. Я отбивалась, но он был намного сильнее — и это злило! Но причинять ему боль намеренно нельзя. Табу. Оставалось только снова брыкаться и пытаться выскользнуть, пытаясь достать огненным дыханием до недотрупа!

— Успокой её, иначе это сделаю я! — зло крикнул маг.

Воин силой повернул моё лицо к себе. Почему, зачем он это делает?! Кто он? Почему себе это позволяет?!

— Drack–Hassi! Sear arn mei!.. («Драк–Хасси! Посмотри на меня!..»)

Я дёрнулась ещё раз, понимая на этот раз всё, что он говорил. Настороженно посмотрела в серые, с голубым оттенком глаза. Дёрнулась снова, но уже без былого энтузиазма. Не выпустил. Ещё раз… Не сводя напряжённого взгляда. Почему–то я не могла проигнорировать его слова. И его взгляд будил в крови что–то, против чего я была абсолютно бессильна!

От него пахло не так, как от того, другого, что на полу. Пахло одеколоном, алкоголем, травами, злостью, тревогой и… Нежностью?! А ещё он пах чем–то знакомым, что заставило в груди зашевелиться в ответ… Так странно. Я не понимала, была сбита с толку… Что–то изменилось внутри меня. Я вдруг стала слабеть, и почувствовала пальцами ног, а затем всеми ступнями, мыски его ботинок. Он сорвал покрывало с постели и накинул на меня, подхватывая на руки. А мне уже было всё равно…

Глава 2. С милым рай в загородном доме

Я открыла глаза. Утренний свет пробирался сквозь окошко с милыми занавесочками. Вот только где я — было совершенно непонятно. Самая обычная, хотя и добротная мебель, двуспальная кровать, комод, шкаф, кресло…

Было прохладно, несмотря на огромное одеяло и плед сверху, подоткнутые под ноги. Я заглянула под одеяло и поняла, что на мне ничего нет… Так. Паника — дело нехитрое. Я не знаю, где я, не помню, как сюда попала, и на мне нет одежды!.. В животе заурчало. Ах да, дорогой, тебя ещё не хватало в списке катастроф!..

Дверь тихонько приоткрылась и явила красавца–мужчину. Кажется, только что одной катастрофой стало больше. Высокий, широкоплечий, темноволосый, в тонкой шерстяной рубашке и брюках чёрного цвета…

Сказка, а не утро.

— Ты уже не спишь?

Я молча смотрела на него. Такая красивая улыбка… Но мой нос замёрз, и я решила проблему кардинально — нырнула с головой под одеяло, пытаясь заодно вспомнить хоть что–то. Вспоминалось с трудом.

Я слышала мягкие шаги и поскрипывающие половицы. Почувствовала приминающуюся рядом постель. Огонь, крики, гадкая рожа, почему–то сильно похожая вот на этого красавца… Голова шла кругом, паника была на низком старте. Да ещё и холодно так, что озноб бьёт!

Совсем рядом было большое тёплое тело — это чувствовалось сквозь одеяло. Разум подсказывал, что ещё ни одно подобное тело не приносило ничего хорошего. Но спина уже согревалась — в отличие от противоположной части… Конфликт разума и тела пришлось решать в несколько этапов. Для начала — развернуться. Затем полностью отвоевать одеяло в безраздельное пользование — мне это даже удалось! Лежащее рядом огромное тело не возражало, скорее, принимая добровольное участие в передаче собственности. С последним этапом было сложнее. Вот источник тепла, вот мерзнущая я, — казалось бы, решение очевидно. Но разум вопиял, категорически протестуя.

Жан осторожно приоткрыл верх одеяла, встретившись взглядом с его обитательницей.

— Родная, тебя оставить в покое?

— Смотря, что ты собираешься делать, — настороженно буркнула я, косясь на вожделенный источник тепла.

— Хотел предложить горячий завтрак. А что, есть варианты?

Обитатели недр норы из одеяла смущённо нырнули поглубже.

— Малыш, я так не понимаю. Конкретизируй ответ.

— Я замёрзла, хочу есть и ничего не помню о том, как сюда попала, и где моя одежда…

Он лучезарно улыбнулся, осторожно выкапывая меня обратно.

— Меня ты хотя бы помнишь? — насмешливый тон.

Источник уютного тепла напахнул совсем близко, и я сдалась, уткнувшись холодным носом в горячую мощную грудь. Хорошо–то как!..

— Драккати, это не ответ, родная…

— Я помню тебя, Жаник… — сказала и стыдливо осеклась, удивившись непривычно нежной интонации собственного голоса. Просто выразить нежность интонациями у меня получалось редко, а тут само вырвалось!

Мою макушку поцеловали.

— Я тебя отнесу вниз, хорошо? Там теплее, и завтрак стынет. Горячая вода ещё есть, можешь умыться. Из одежды ничего предложить не могу пока, но с этим что–нибудь придумаем. Молчание — знак согласия.

И прежде, чем я успела хоть что–то возразить, меня вместе с одеялом сгребли на руки и понесли вниз. На лестнице стало неуютно, и я инстинктивно высунула одну руку из одеяла и уцепилась за его мощную шею. Он перехватил меня поудобнее и спустился уже окончательно вниз. Здесь и правда было гораздо теплее. Просторная комната, поделённая на две части. В одной — большой очаг и маленький стол на четыре человека, а в дальней части — пара кресел и уютный диванчик перед камином — его я заметила мельком. Но меня отнесли в боковую комнату, оказавшуюся ванной. Тазик для умывания, деревянная бадья типа ванны и — о, чудо, — настоящий туалет! И никаких побегов на мороз! Ура!..

— Я могу дать тебе свою рубашку, другого всё равно пока ничего нет, — он поставил конструкцию из меня и одеял на деревянный прохладный пол.

— Хорошо, только и на ноги, пожалуйста, что–нибудь…

— Я поищу.

Дверь прикрылась, оставляя меня наедине с позабытым деревенским чудом сантехники. В кувшине была горячая вода, и я с наслаждением умылась. С сомнением покосилась на ванну… Понежиться в тёплой воде сейчас было очень соблазнительно. Вот только где взять воду?

В дверь тихонько стукнули костяшками пальцев.

— Кати, можно?

— Нет!.. — я подхватила плед, закрываясь им. С одеялом возиться было некогда, а вот в плед вполне можно было завернуться. — Теперь можно…

Он вошёл, держа в руках белоснежную рубашку и чистое махровое полотенце. Объяснил, как включается вода. Здесь ещё и водопровод имеется, к которому я так привыкла в замке! Ещё бы знать, что это за место…

— Жааан… А где мы?

— Это лессканский пригород, один из моих домов. Позже всё расскажу.

И вышел! Ладно… С этим тоже разберёмся. Позже, так позже.

Набрала воды и минут пятнадцать отмокала в ванне. Я бы провела там и больше времени, но желудок недвусмысленно дал понять, что его хозяйка — негодяйка. Поэтому голову пришлось мыть быстро — благо выбор шампуней и мыла хоть какой–то был. Не мой арсенал в Весигаре, конечно, но могло быть и хуже!

Вытерлась, надела белоснежную рубашку Жана, огромную — под стать её владельцу. Рукава были слишком длинные, и их пришлось закатать. Застегнула пуговицы почти до верха и вышла в зал. Какой бы ни была длинной рубашка, а всё равно хотелось натянуть её пониже. Но выбора не было. Перед дверью стояли мягкие войлочные тапочки — слишком большие для меня, но, на удивление, новые! И тёплые. Последнее было важнее. В столовой никого не было, и я побрела дальше.

Жаник сидел возле камина, в кресле, расслабленно откинувшись на его спинку головой, разметав по плечам тёмные волнистые волосы, и из–под полуопущенных ресниц наблюдал за огнём. За окном тихо падал снежок, ясно светило солнышко, заполняя комнату уютным утренним светом. Между диваном и камином стоял небольшой столик из тёмного дерева, на котором были две чашки дымящегося кофе, нарезанное мясо на тарелочке и несколько аппетитных булочек двух видов. Это было так трогательно!..

Завтрак для меня… Да ещё и от него! Меня охватило щемящее чувство нежности и благодарности за заботу. Конечно, воспоминания о вчерашнем дне были смутными, но я была уверена — он вряд ли сделал что–то, заслуживающее недоверия. Я тихонечко подошла сзади и положила руки ему на плечи, несмело массируя их. Он шевельнулся, располагаясь так, чтобы мне было удобнее достать. Это прибавило мне смелости. Такие тугие мышцы, горячая кожа… Он тихо застонал от удовольствия.

Было в этом что–то новое, неизведанное — делать массаж мужчине по собственной воле. И, что самое ужасное, — похоже, это приятно не только ему!.. Мне всегда нравились его волосы. Сейчас они немного мешали и щекотали предплечья. Я переместила ладони на его гриву, собирая объёмный хвост. Волосы были ещё немного влажные, и вились больше, чем обычно, — это красиво смотрелось. Я снова их распустила, провела ладонью по всей длине, любуясь ими. Он поймал меня за руку и мягко потянул, усаживая на колени спиной к себе. Его руки щекотно скользнули по плечам, спускаясь к запястьям. Он чуть сжал мои пальчики, а затем, не отпуская их, обнял меня нашими руками. А на шее я почувствовала его горячее дыхание, лёгкие касания губ и чувственный поцелуй в какую–то слишком чувствительную область шеи…

Замерев, я прислушивалась к ощущениям. Ни о чём противоестественном они мне не поведали. Скорее наоборот, это было приятно! А ещё на затылке стало горячо от его дыхания — он зарылся носом в мои волосы, нежно гладя им затылок. По телу прошли мурашки… Мммм!.. Я прикрыла глаза, нежась в этих ощущениях. Но тут меня слегка запрокинули, развернув боком, и неожиданно поцеловали уже в губы… И вот в такой момент вредный желудок решил снова громко напомнить о себе!..

Он оторвался от моих губ, целомудренно приложившись к ним напоследок, и посмотрел в глаза.

— Кати, я буду последним эгоистом, если ты сейчас же не поешь!..

Я обиженно покосилась на еду, как на врага. У него на коленях, в кольце сильных рук, было уютно и тепло, и покидать насиженное место совершенно не хотелось! А ещё мне всё больше нравилось целоваться, и отвлекаться от этого занятия на еду казалось странным. Булочки–Жаник–булочки–Жан — переводила я обиженный взгляд с одного на другое. Выбор был очевиден!

Жан тихо рассмеялся, отстраняясь от моего поцелуя и вызывая невольную ответную улыбку. Всё ещё улыбаясь, я упрямо посмотрела в серо–голубые глаза, скользнув взглядом к губам.

— Любимая, тебя насильно кормить?! Я не знаю, какие ты любишь на завтрак булочки. Поэтому одни — с черничным вареньем, а другие — к мясу. Надеюсь, кофе ещё приличной температуры, хотя за такие ласки с твоей стороны я готов разогревать его хоть всё утро…

Пришлось слезать с коленей и перебираться на диван. Кофе оказался вкусным, мягким и с лёгкой шоколадной ноткой. А булочки… Мммм!.. Свежие, с тонкой хрустящей корочкой и нежнейшим черничным вареньем внутри! Уплетала уже четвертую, и пришло вдруг озарение, что он, наверное, ещё не завтракал, а на тарелке со сладким остались всего две… Я смущённо покосилась на Жана. Он с каким–то тихим упоением наблюдал, как я ем, словно это было что–то фантастическое! Ну, фантастическим в данный момент был только притупившийся голод.

— Прости, я так всё сама слопаю… Почему ты не ешь?

— Просто наслаждаюсь твоим обществом. Мне не хватало тебя все эти месяцы.

— Моё общество не самое высококультурное, как выяснилось. Так что не уверена, что был повод скучать.

Я сцапала булочку, подсела поближе к гипнотизирующему меня брюнету и поднесла к его восхищённо улыбающимся губам. Осторожно откусил, не сводя насмешливого взгляда. Я тоже очень скучала. И тоже наслаждалась его присутствием. Но сказать об этом, как и другие нежные слова — не получалось. Поэтому я выражала себя, как могла. Он аккуратно взял из моих пальцев последний кусочек зубами. Отпил из своей чашки остывший кофе, поморщившись.

— Давай новый сварю! — я подскочила, чтобы направиться на кухню, но меня поймали за руку.

— Не уходи. Побудь рядом. Я переживу и холодный кофе, и сладкие булочки!

Мелькнула догадка, и я смутилась.

— Ты не любишь сладкую сдобу?

— Терпеть не могу. Но только если она не из твоих рук.

— Так я ведь тебе в дорогу тогда… — щёки стремительно наливались румянцем.

Он пересел ко мне на диван, стискивая, целуя лицо и губы.

— Мне было приятно, Кати. На привалах это были самые сладкие воспоминания о тебе. Кроме того, это было действительно вкусно!

В душе потеплело от его слов. Я расслабилась в его объятиях, впитывая его тепло.

— Жаник, расскажи, что было вчера. Я помню обрывками, и мало что понимаю.

Помолчал немного, что–то обдумывая. И заговорил:

— Мы вчера немного пообщались в узком мужском кругу. Выпили. А потом наш общий хороший друг внезапно рассвирепел, принял свою боевую ипостась и понёсся к порталу. По пути мы с Лунем узнали, что вас кто–то обижает. Дверь в твою комнату оказалась закрыта, но это не стало проблемой…

— Я что–то помню такое…

— А как в своей боевой ипостаси Кирмегетта по комнате гоняла, помнишь? Он так и не сказал, за что. Хотя Лео утверждает, что тебя надо из себя хорошенько вывести, чтобы ты воспламенилась.

— Он правду говорит. Я так и не смогла освоить обратный процесс. Могу сдерживать силу, пользоваться ею…

Я поджала губы. Потому что вспомнила, за что я так рассердилась на лессканского молодого короля.

— Он хотел… Он сначала Ранитиэль домогался, а потом, когда она сознание потеряла — меня! А для меня это хуже смерти! А как там Ранитиэль?..

— Вот оно что… — стиснул меня, с рычащим вздохом, о чём–то задумавшись. — С Ранитиэль всё в порядке. Лео хоть и пьян был, но лечить он может, по–моему, в любом состоянии… Она сегодня зайдёт. Вы подружились?

— Скорее, сроднились по несчастью, — я смущённо улыбнулась, опуская глаза. — А что было потом?

— Потом ты перестала гореть и потеряла сознание. Дальше — портал, и я попросил перенести нас сюда. Кирмегетт тот ещё… — он скрипнул зубами. — Из него и король–то не очень вышел. Его больше заботят личные удовольствия, чем судьба Лесскана. Карточные долги, выпивка, разгул месяцами напролёт. Вчерашняя история была последней каплей после того, как вскрылась история с Ранитиэль. Ему и так грозит ссылка или тюрьма с отлучением от рода. Не могу сказать, что не рад этому. Совет Лесскана не справляется со своими прямыми обязанностями. Отец хочет поменять преемника.

— На тебя?!

— Больше у него наследников нет.

— И ты согласишься?

— Если потребуется. Я знаю, что не это тебе обещал, когда звал замуж. Но отпустить я тебя уже не смогу. Официальная помолвка состоится во дворце Лесск, через неделю. Всё то же самое, что и в Весигаре. Только, надеюсь, в этот раз ты дашь положительный ответ, и — мне.

— Так быстро?

— Кати, родная, любимая, — это не шутки! Помолвка — это не только красивые слова и родовое колечко на пальце, это ещё и закон. За возлюбленных и любовниц, уведённых у любого члена королевской династии, полагается, максимум, разговор «меч на меч». А за невест и жён — тюрьма или ссылка.

— А если они сами разрывают помолвку? Не уходя ни к кому?

— Такое бывает редко. Но это уже личное дело каждой пары.

— Мне страшно, Жан. Для меня это большой шаг, — я задумчиво гладила его руку.

Колец он не носил, но я совершенно точно знала, что родовое кольцо Лесск существует в обоих вариантах — мужском и женском. И оба видела в книге.

— Ты вчера не опалила меня огнём, родная. А это означает одно, в любом случае, — свой выбор ты уже давно сделала. И ты можешь теперь хоть тысячу раз повторить, что ненавидишь меня, — я уже не поверю.

«Драккери выбирают один раз и на всю жизнь. Сердцем», — вспомнилось мне. Похоже, он об этом знал.

— Я ненавижу, когда тебя долго нет… — тихо прошептала я, пытаясь оправдаться.

— Почему?

— Потому что… Потому что ненавижу.

— А я надеялся, потому что любишь меня…

Сердце бухнулось в грудную клетку, словно застигнутое врасплох. В этом я даже себе не признавалась!

— Не дави на меня… Я с тобой — разве этого мало? — мне стало неловко. Выбралась из кольца его рук, отодвигаясь на другой конец дивана, подтягивая колени к подбородку. Рубашку пришлось натянуть на бедра пониже. И всё равно она была сильно выше колен! Он молчал, не двигаясь с места и наблюдая за мной. Неловкая пауза затягивалась.

— Ты была когда–нибудь в Лесскане? Погода хорошая, мы могли бы прогуляться.

— Не была. Только… — я выразительно окинула взглядом его белую рубашку на себе, подарив недоуменный взгляд.

— Заодно и по магазинам пройдёмся. А с одеждой что–нибудь придумаем.

Нервно глажу голени. Что теперь будет со мной? Наверху я видела только одну спальню. Где я буду жить?

Он неспешно встал и куда–то вышел, оставив меня наедине со своими мыслями. А за окном тихо падал снег, в камине потрескивал огонь, даря ощущение уюта. В душе странным образом сочетались волнение и нехватка чего–то непонятного. Слышу мягкие шаги — я всегда поражалась, насколько тихой и мягкой походкой может обладать человек с такими немаленькими габаритами!

В руках у него был тонкий плед, который он просто положил рядом со мной. От камина было тепло, и я давно согрелась, ещё сидя в объятиях сероглазого воина. Но от пледа отказываться не стала — я не привыкла сидеть дома почти раздетой рядом с мужчиной. Это навевало неприятные ассоциации. С пледом стало гораздо комфортнее. Но самое главное — он сел не рядом, а опять в своё кресло! Расстроилась неожиданно сама для себя… И так же пришло осознание, чего конкретно мне не хватает — его тепла рядом. Остро.

Мы внимательно смотрели друг на друга. Я — настороженно, растерянно, упрямо. Он — чуть улыбаясь, азартно, но с нежностью. А затем игриво наклонил голову вбок, не отрывая взгляда. Да он заигрывал со мной! Я улыбнулась, демонстративно отвернувшись к окну. Каких усилий мне стоило, чтобы не посмотреть на него! Но я держалась, всё ещё чувствуя его взгляд на себе. Падает снежок — крупными хлопьями уже, а за окном виднеются дома. Интересно, а какой он — Лесскан?.. Тихая усмешка в полной тишине, разрываемой только треском поленьев. Он пересел сам. Но только пересел, не предпринимая больше никаких дальнейших действий. Сидела и я. Такая странная игра выходила, — но мне это нравилось! Нравилось, что меня воспринимают как человека, а не как живую куклу, — на равных! Не унижая, заботясь, оберегая.

На своей шее я ощутила тёплое дуновение, чуть всколыхнувшее подсохшие пряди волос. Вздрогнула, замерла, цепляясь взглядом за оконный пейзаж. А сердце бьётся сильнее, чаще — тук–тук, тук–тук…

Одно из поленьев в камине треснуло слишком громко, и снова тишина. И снова — напряжённое молчание. Только сдерживаю улыбку.

Обречённый вздох позади, он не выдерживает и притягивает меня к себе. А я и не сопротивляюсь, наслаждаясь его касаниями, едва не мурлыча.

— Проиграл! — счастливо произнесла я, с удовольствием опять устраиваясь в его объятиях.

Жан нежно поцеловал изгиб шеи сзади, медленно проходя носом по затылку, двигаясь к ушку. И неожиданно нежно прикусил мочку.

— Проигрыши порой бывают приятными, Кати… Иногда стоит уступить, чтобы получить желаемое.

— Так приятно быть желаемой… — мне льстило, что он оказывает мне внимание. И было немного даже страшно, что всё может закончиться!

Но он понял это по–своему, скользнув к груди, накрывая её большой, горячей ладонью. Поверх пледа.

Сначала я ничего не почувствовала. Точнее, не почувствовала ничего хорошего. Только замерла, сглотнув. Но вот его рука скользнула под плед, мягко, неторопливо и осторожно продвигаясь к тому месту, которое только что покинула. Ощущения стали ярче, — как и паника!

Спокойно, Кати, спокойно… Если не больно — значит, не страшно. Я напряглась всем телом, как перед броском. Его поглаживания и лёгкие массирующие движения неожиданно оказались приятными, — что для меня–то было в новинку! Как вообще это может быть приятным?! Но оно было. Не настолько сильно, чтобы получить удовольствие, но и не отталкивало своей грубостью. Жан вообще не был груб — никогда. А подсознание шептало: «Беги, беги, беги!..». Как и всегда.

— Моя девочка, моя Кати… — шептал он на ушко, чувственно целуя шею, и скользнул рукой под расстёгнутую уже до живота рубашку.

Мир опять начал двоиться… Прошлое накатывало волнами неприязни, и только контрастирующая разница между тем, что и как со мной делали тогда и сейчас, не давала панике овладеть разумом окончательно. Слишком много эмоций, слишком много страха. Убрала его руки, отодвинулась, села, ощутив ступнями дощатый пол из–под пледа. Стыдно… и панически страшно!

— Кати. Посмотри на меня, — тихий низкий голос.

Сжалась. Стиснула ворот рубашки, закрываясь наглухо и упрямо глядя в пол. Дыхание сбито, тело била дрожь. Он терпеливо ждал. Десять секунд, двадцать. Затем встал, отодвинул столик вбок, расчищая таким образом пространство между мной и камином. Я вскочила, но убежать не успела. Поймал, усадил снова на диван, вставая на колени передо мной. Паника разбавилась удивлением. Зачем он это делает? А Жан, всё ещё держа мою руку в своей, нежно начал целовать каждый пальчик. Я удивлённо распахнула глаза и уставилась на него. Поцелуй, ещё поцелуй, ещё… Он нежно прикусил мизинец и принялся за тыльную сторону ладони. Я смотрела на это, как загипнотизированная, всё ещё не понимая — нравится мне это, или нет. Но вот ведь штука — к тому моменту, как он перешёл на запястье — я почти успокоилась! Он перевернул запястье внутренней стороной к себе, одарив очень чувственным поцелуем. И если раньше он вырисовывал на нём узоры пальцами, то теперь это делал языком и губами. Это было так необычно! Хотя нет — это было восхитительно!.. Жан раскрыл мою ладонь и таким же образом поцеловал самый центр. Я резко вдохнула от неожиданности и, кажется, забыла выдохнуть. Он что–то такое делал с моей рукой, от чего мысли в голове становились мутными, а идея о побеге померкла, хотя никуда не делась. Потёрся слегка щетинистой щекой о мою ладонь, прикрыв глаза. Такое красивое и вдохновенное лицо, столько нежности и просьбы во взгляде…

Я слегка прикусила губу, решаясь. И протянула к нему вторую руку — мне захотелось коснуться его смолянистых длинных волос. Пропустила между пальцами вьющиеся волны. Коснулась смуглой щеки, поймав его взгляд. Наклонилась к его лицу, переместив ладони на его мускулистую шею. Он ждал. Робкое касание губами его губ. Никакой реакции! Из упрямства решила повторить ещё раз, но уже не так поверхностно, стараясь, как успела научиться… И опять ничего!

Обиженно отстранилась, поджав губы и глядя в его глаза. И уже хотела было оттолкнуть, когда он резко и настойчиво притянул меня к себе, обжигая неистовым поцелуем, проникая языком в рот. Я пискнула, но тут же расслабилась, закрыв глаза, и отдалась во власть ощущениям. Такой страстный сначала поцелуй становился всё нежнее, а мой несчастный разум, кажется, капитулировал. Тело стало словно воздушным, расслабленным, и ощущение падения в бездну всё усиливались. Так приятно мне ещё никогда не было!.. Словно это слияние было не только физическим, но и духовным. Потому что в груди разливалось тепло, распространяясь искорками по всему телу. А источник этого тепла делал сейчас всё, чтобы это не заканчивалось.

Кажется, он сам получал огромное удовольствие от этого поцелуя. В полузабытьи я обвила его шею руками, и вынырнула из дурманного омута, только когда он притянул меня за поясницу к себе, разведя колени. И пока я соображала, возмутиться или нет, — просто не успела отреагировать, плавая, словно в тумане, — он опрокинул меня поперёк дивана, продолжая целовать. Его горячие руки скользили по бёдрам, а я чувствовала тяжесть Жана на себе, его разгорячённое напряжённое тело через одежду, и не понимала, что со мной происходит! Должен быть привычный страх, как минимум — отвращение!

Но моё тело, словно послушная ласковая кошка, отзывалось на его требовательные и ласковые прикосновения. Горячие поцелуи на шее, груди, — рванул рубашку, и по полу и дивану с тонким звуком посыпались остатки застёгнутых пуговиц! Я испугалась. Дёрнулась, осознавая, что одежды на мне почти не осталось, упёрлась руками в его плечи, отталкивая, пытаясь выбраться, сжаться! Но это же всё равно, что отодвинуть скалу, — горячую, рельефную, напористую, упёртую…

Он на несколько секунд оторвался от часто вздымающегося холмистого объекта своих притязаний, перехватил мои запястья и поднёс к губам, нежно целуя каждое, переходя уже знакомым приёмом на центр ладоней. Такое острое ощущение, от которого пошли мурашки по коже, снова распахнулись глаза, и застыл вдох в груди!.. На несколько мгновений он отпустил мои руки, гипнотически зависшие в воздухе после таких поцелуев, — я даже забыла, что лежу без одежды с разжатыми ногами и эрлом Стаалем между ними! А он потянул с себя рубашку через голову, и… Всё, вот теперь точно забыла!.. Точёное, мускулистое, огромное тело, играющее мышцами при каждом движении в отблеске каминного огня и водопад обожаемых мною длинных тёмных волос, выскальзывающих из ворота и рассыпающихся по буграм мышц. Литой, идеальный, внушительный торс заставлял задохнуться от восхищения и невольного уважения к сокрушительной мощи! Даже свежий бурый шрам, рассекающий наискось смуглую грудь и плечо, не портил картины, скорее наоборот, дополняя её. Рубашка отлетела в сторону, Жан улыбнулся, перехватывая мой восхищенный взгляд, и склонился снова, щекотно скользнув волосами по моей обнажённой груди и животу.

Нежный поцелуй, и зависшие в нерешительности руки он мягко заводит себе за шею, проведя моей ладонью по своей груди. От этого жеста дыхание перехватило и бросило в жар. Он скользнул руками под мою поясницу, прижимая к себе, давая ощутить его каждой клеточкой непривычно звенящего тела. Теперь я чувствовала его обнажённый жаркий торс кожей, — так волнующе, так чувственно! Ничего подобного я раньше не испытывала. Очнулась, только когда он прекратил целовать и хрипло шепнул в губы:

— Держись за меня…

Не совсем и не сразу поняла, чего он хочет, — но через пару секунд инстинктивно уцепилась за мощную шею, прижимаясь всем телом, когда он подхватил меня и переместился на диван, усаживая верхом на свои бёдра. Снова горячий поцелуй в губы — я ответила! И сама себе удивилась — куда делась эта робкая, скромная девочка?! Он ласково гладит мою спину большими тёплыми ладонями, и мне кажется, что я такая маленькая и хрупкая рядом с ним… Восхитительное ощущение! Его руки снова скользнули к груди, накрывая их ладонями, лаская, массируя. А мне стало неудобно — и в кои–то веки не морально. Просто изначально неудобно было сидеть, и я заёрзала, устраиваясь покомфортнее на его бёдрах, краем сознания ошеломлённо осознавая, что это за бугор, и почему же так неудобно сидеть… Тихий рычащий стон раздался в мои губы, он сжал свою большую ладонь на моей груди — почти до боли! Я перехватила его напряжённые пальцы, отрывая их от груди…

— Жан, больно!..

Отстранился, ослабляя хватку, глядя на меня затуманенным взором тёмно–серых глаз.

— Прости, родная… Я так тебя хочу… — он опустил голову, целуя, лаская места, куда только что впивались его пальцы. — Ты просто потрясающая!..

Влага его горячего рта обожгла страстью навершие одного из холмов, вырываястон из моей груди. Так жарко, так сладко!.. Пальцы вплелись в его гриву, прижимая к себе. Прикрыла веки, откинула голову назад, наслаждаясь непривычными ощущениями. Ещё! Ещё!.. Он отодвинул меня на край своих чуть разведённых коленей, не прекращая жаркой ласки. Скольжение горячей ладонью по внешней стороне бедра — ласково, от коленей к бёдрам и обратно. Медленно, прочувствованно, словно наслаждаясь каждым сантиметром бархатистой кожи. И снова плавящая дорожка рук, но уже по внутренней стороне бедра. Волнительно, пугающе. Слишком близко к грани дозволенного! Я перехватила его руки, останавливая, и приподнялась. Испуганно посмотрела в обрамленное смолянистыми волнами красивое мужественное лицо… Жан подтянул мои колени на себя, вынуждая почти упасть обратно. Крепко обнял одной рукой, игнорируя мои.

— Всё будет хорошо. Расслабься…

— Не могу, — испуганно прошептала, поражённо слушая его чарующий голос.

— Можешь, любимая… Ты ведь мне доверяешь?..

Смотрю в его потемневшие глаза и молчу. Как можно довериться мужчине? Но так хочется… Ему — хочется.

— Кааати, моя нежная лааань…— жарко выдохнул в ушко, — просто поцелуй меня, и не думай ни о чём. Я твой — помнишь?..

Что–то дрогнуло в груди тёплое. Коснулась губами его приоткрытых губ. И снова провалилась в бездну ощущений! Его голос, всё ещё звучащий в голове с последними фразами, его запах, тепло, волосы, щекотно ласкающие распалённую кожу: всё снова завертелось, успокаивая, подталкивая к чувственному наслаждению. И плавное, ласковое движение его руки, спустя время неотвратимо устремившееся вверх по внутренней стороне бедра… Тело напряглось в ожидании прикосновения... Это будет больно?..

С каждым пройденным сантиметром ломались мои стереотипы, страхи… Только остался на краю сознания маленький комочек недоумения по поводу странной реакции тела. Потому что с каждым его движением всё больше разливается жар по животу и бёдрам от того места, которое со сладким ужасом ждало прикосновения. И вот, уже почти достигнув точки ожидания, он вдруг изменил путь, скользнув вбок! Я вздохнула, не прекращая поцелуй, — такие игры меня уже сводят с ума!

Горячая ладонь, едва касаясь, прошлась по животу, задержалась на груди, напоминая, кто здесь хозяин. И спустилась вниз, накрывая средоточие бёдер. Я замерла, упёршись в его мощную грудь ладошками, готовая сорваться в любую минуту, если мне хоть что–то не понравится! Медленные, поглаживающие движения. Ласковые пальцы настойчиво проникают между складок, от чего дыхание стало неровным, щёки заливает жар, сердце бешено колотится… Это было… волшебно! Его губы на моей шее обжигают жаром поцелуя кожу, чередуя влажный язык и осторожные покусывания. А внизу происходит нечто невообразимое — его пальцы нашли очень чувствительную точку и теперь поглаживали её, меняя темп, описывая круги и восьмёрки вокруг неё и рядом.

Боги! Как же это…

Я сорвалась на стон.

Комната поплыла, и я уже не очень понимала, что происходит! Мне было жарко, колотил озноб. А Жаник вдруг ещё и неожиданно скользнул внутрь, не забывая одновременно ласкать большим пальцем там, где и прежде! Вот только это не вызвало никакого протеста, наоборот, — вздрогнула, хватая воздух пересохшим ртом, выдохнула неожиданно в голос, чувствуя усилившуюся волну удовольствия…

Через какое–то время я услышала до боли знакомый звук бряцающей пряжки ремня.

Замерла, вскрикнула «Нет!..», распахнула глаза, панически переводя взгляд с его потемневших глаз на замершую на ремне руку. Такого предательства я пережить не могла! Жан переложил руку с ремня на мой затылок и притянул к своим губам, жарко целуя, и усилил напор внизу…

Успокоившись, уже через несколько я секунд не смогла связно соображать. Всё моё внимание, ощущение, мысли занимали только его умелые ласки. Мурашки стали острым покрывалом подниматься откуда–то снизу, обнимая поясницу и спину. Моё дыхание становилось всё реже, но я старалась не обращать на это внимания — мне безумно нравилось то, что делает со мной мой ласковый мужчина!

В дверь стучали. И судя по всему, уже не первый раз…

— Жаан… — выдохнула с хрипом его имя, всё ещё плывя где–то во власти ощущений.

— Никого нет дома, — он продолжает ласкать шею, грудь, и…

Я прикрыла глаза, слушая себя и волшебные ощущения. Танец пальцев внизу всё ещё заставляет гореть и судорожно напрягать мышцы бёдер, но снова стук. Отвлеклась, рефлекторно оглянулась на дверь. И жар пошёл на убыль — здравствуй разум! Который мгновенно выдал мне паническую капитуляцию от осознания того, что вообще происходит!

Поймала его руку, отводя, и быстро ретировалась с колен в ванную, вывернувшись из руки, перехватившей напоследок талию. Я включила воду, заглушая тишину шумом воды, и прислонилась к стене. Всё тело ныло, а внизу живота требовали продолжения банкета ощущений! Пытаюсь отдышаться, прийти в себя. Но, как в тумане, — оглушена и поглощена последними переживаниями. А если подумать хорошенько — то такие ощущения были впервые. Закусила припухшую губу, вспоминая шокирующе ласковые руки… Внизу живота всё резко напряглось, возвращая волну жара, — но не постепенно, а сразу! Я глухо вскрикнула от скручивающей боли, не понимая, что происходит, и заскулила, сползая по стеночке…

Мне стало страшно. Что делать в этой ситуации? Позвать Жана я побоялась. И постаралась справиться сама. Подставила под холодную воду руки, умылась, ощущая контраст с горячей кожей на щеках. Узор на раковине отвлекал мыслей, приносящих боль. И я постаралась сосредоточиться на нём. Кажется, помогало. Для верности залезла целиком в ванну, под прохладную воду.

Через какое–то время я уже не знала, как мне поступить. В ванной я сидеть уже устала, успев принять душ, вытереться насухо и прийти в себя. Но и выходить из неё было стыдно — мало того, что мой сероглазый мужчина ждал меня за дверью, так ведь мог ждать ещё и не один — кто–то же ведь пришёл?! А я в одной его рубашке, и так не пригодной для встречи гостей, да ещё и порванной местами. Приложилась ухом к двери, чтобы понять, что за ней происходит. И услышала голоса, — мужские, женские, и отпрянула от неожиданности от двери, — в неё постучали!

— Дракки, ты нас пустишь? Я тебе кое–что принесла, и что–то мне подсказывает, что тебя это обрадует!

— А мы — это кто?!

— Если ты не против, я тоже зайду, Драккати! Это Ранитиэль.

Я помедлила, запахивая рубашку. И открыла дверь, впуская девушек. Они вошли, тут же закрыв за собой дверь. Обе окинули меня оценивающим взглядом, и Ринка протянула мне большой свёрток. В нем оказались два платья — белое и зелёное.

— Спасибо, девочки! — я благодарно им улыбнулась.

— Там ещё твоя шубка тебя ждёт, и корзина с цветами. Землянику, извини, не довезли… — покаянно созналась Ринка.

Ранитиэль задумчиво смотрела на меня. Выглядела она вполне нормально после вчерашней переделки, Леонелль всё–таки отлично лечит. А затем она обратилась к подруге:

— Ринкания, выйди, пожалуйста. Нам нужно поговорить с Кати.

Мы обе удивлённо уставились на неё. Ринка перевела вопросительный взгляд на меня, я в ответ пожала плечами. Она вышла.

Когда мы остались вдвоём, Рани прислонилась спиной к двери, о чём–то задумавшись и обняв себя за плечи. Я ждала.

— Ты не против, если я пока начну одеваться?

— А?.. Нет, конечно, переодевайся.

Я зашла за ширму и стянула рубашку. Платье я выбрала белое. Почему–то хотелось именно этого цвета, и он как нельзя лучше подчёркивал моё настроение. К тому же, оно было строгого кроя, с длинными рукавами и воротником под горло. Тесно обнимающее, украшенное белоснежно–серебристым кружевом, идущим широкой лентой вокруг плеч и груди. А Рани всё молчала. И только когда я вышла уже одетая, она сфокусировала на мне свой взгляд и восхищенно ахнула.

— Ты такая красивая, малышка! Надо только волосы уложить… Хочешь, помогу?

— Ну, если эльфийской принцессе угодно так поступить, то кто я такая, чтобы мешать?..

— И это правильно, — польщённо улыбнулась она.

Пока Ранитиэль расчёсывала мои волосы и заплетала их в косички, я решилась спросить:

— О чём ты хотела со мной поговорить?

Молчание.

— Я задам один вопрос. И хочу услышать на него честный ответ. И никаких «не знаю». Договорились?

— Не знаю, — честно ответила я.

— Кати, я серьёзно.

— Так и я серьёзно! А что за вопрос?

— Ты любишь Жана?

Я запнулась. Память услужливо прорисовала образ сероглазого воина. Принцем я его так и не смогла представить — просто привыкла, что он воин, воевода. Вот он уступчиво и нехотя играет со мной на Николь–Холмах, и потом мы едем на вороном жеребце в Общину. А вот проказливо утягивает выпечку — то ли от любопытства, то ли от голода. Сладкая, не любит ведь, — я же не знала!.. А вот он мне снится каждую ночь, сероглазой тенью приходя во сне, и шепчет самые тёплые, самые нужные слова.

— Ты так улыбаешься… Совсем не та Кати, что собиралась на помолвку с владыкой.

— Рани, почему ты спрашиваешь? — я и правда улыбалась. Мне было тепло от воспоминаний о нём, и ещё теплее знать, что он рядом — за этой дверью.

— Просто хочу знать правду. Для меня это важно.

Я набралась то ли наглости, то ли смелости и спросила в ответ:

— А ты его ещё любишь?

Она вздохнула и, помолчав, ответила, доплетая одну из тонких косичек:

— Это уже не важно. Я помогла ему с порталами, когда он попросил. Видела, как он страдает и насколько тяжело ему просить о помощи у меня. Он вообще редко что у кого просит. Упрямый слишком. Жан любит тебя, и глубоко в душе мне больно это осознавать. Но ты удивила меня. Когда спасла жизнь дракона и ловца — обоих! И когда сумела защитить меня и себя от этого жирного борова… Я ведь видела, как ты гоняешь его по комнате. Вся в огне, с вертикальными зрачками, что–то шипя и рыча на своём языке, — истинная дочь драконов! Только не думай, что Кирмегетт понял хоть слово… Пришла в сознание, но пошевелиться не могла — голова раскалывалась от боли.

— Значит, видела и то, что я не смогла обжечь Жана…

— И это тоже. Я хочу, чтобы ты понимала ценность этого выбора. И признала его, хотя, как я поняла, ты мало что выбирала реально. Я видела, какими глазами он на тебя смотрел тогда… И если у меня ещё была надежда побороться за него с тобой, не скрою, то теперь… Мне сложно сказать это, но я должна. Спасибо, что защитила меня тогда. Я этого не забуду.

Я развернулась к ней, вставая.

Как же больно было осознавать, что стала помехой на пути чьего–то счастья. Я представила себе, что бы я почувствовала, если бы смогла уйти, уступить ей… И поняла, что не смогу. Я ведь тоже долго ждала. Мучительно долго. И расстаться со своим счастьем теперь было бы безумием!

— Рани, мне жаль, что у вас так вышло, — я говорила тебе это тогда, не зная, о ком ты рассказываешь, говорю и сейчас. Я тебе искренне и от всего сердца сочувствую. И я верю, что такая чудесная эльфийская красавица найдёт себе партию ничуть не хуже. Но ведь и я не виновата в том, что рядом с ним я, а не ты. Это не моя вина, и не моя ошибка. Ты спросила, люблю ли я его? Наверное, я могла бы сейчас улыбнуться и сказать, что, мол, забирай его себе… Однажды я уже так поступила ради другой девушки. Но сейчас я этого сказать не могу. Я живу им, дышу им. Я не готова потерять его снова. Мне больно от этой мысли. И я сожгу любого, кто посмеет причинить ему вред, несмотря на то, что он самодостаточен и способен защитить нас обоих. Ты это хотела услышать?

— Спасибо, — она благодарно улыбнулась. — Теперь я знаю, что он в надёжных руках. Драконы своих не бросают.

— Это ты сейчас к чему про драконов?..

— Посмотри в зеркало, поймёшь.

И я посмотрела. В отражении была всё ещё я, вот только глаза были ярко–зелёными с желтоватым оттенком. И вертикальными, во всю радужку, зрачками…

— Я не понимаю… — растерянно обернулась на неё. — Я же не голодная…

— А Леонелль сверкает своими голубыми прекрасными глазками только когда голоден?..

— Когда рассержен, или когда читает мысли… При частичной или полной боевой трансформации… Подожди, но он же не драккери!

— Нет. Но силы у вас схожие. И потенциал примерно одинаковый. Только опыта у владыки безмерно больше. Тебе столько и не снилось!

— Ты говорила, что я шипела на короля Лесскана по–драккерийски, но я этого не помню!

— Возможно, ты просто плохо контролируешь в такие минуты свою огненную сущность. Драккери — твой родной язык! Даже я, когда рассержена, перехожу на высокий эльфийский!

— Знаешь, а я ведь их тогда не узнала… Вернее… Просто видела воина и мага. Чувствовала их гнев и ярость… Запахов было много. Но никаких имён, или воспоминаний о них… Я даже не поняла сначала, о чём они говорили!

— Это похоже на восприятие драконов. Звериные инстинкты — чувствовать связи, запахи, суть. И не придавать значения мелочам вроде имён. Я не знала, что ты связала себя с Жаном — и уже давно. Иначе он бы не смог угомонить тебя в боевой ипостаси. Это было красиво. Даже трогательно.

— Я этого не помню… Ну почти. Только его глаза и наступающую слабость.

— Ты знаешь о проклятии?

— Что за проклятие?

Она замолчала, поражённо задумавшись.

— Просто спроси у него об этом. Я не уверена, что имею право рассказывать, это очень личное. А вот если не расскажет он, я его уважать перестану.

Из–за двери донёсся зычный голос Йонара — его я узнала сразу:

— Девчонки, вы там поселиться решили? Две эрлинии в одной ванной — вам же тесно!

— Хочешь разбавить нашу компанию? — ехидно и томно одновременно поинтересовалась Ранитиэль, завершая каскад из мелких косичек на моей голове. Теперь они волнами спускались по плечам, украшенные мелкими блестящими заколками, и кокетливо завивались на концах. Заплела она не всё, но то, что заплела, представляло собой каркас причёски — очень игривой!

— Не уверен. Меня тогда тут заживо похоронят… Может, лучше сами выйдете?

— Уже идём!

Ранитиэль окинула взглядом меня с ног до головы, удовлетворённо вздохнув.

— Ну всё, теперь твой возлюбленный лессканский принц точно не устоит…

— Вообще–то уже не устоял… — смущённо покраснела я…

Она кинула на меня понимающий, коварный взгляд.

— А что ты хотела — он же с женщиной в последний раз был несколько месяцев назад! Я их даже видела…

— Ты следишь, что ли, за ним?

— Я просто знаю его хорошо. Он не будет изменять, если влюблён. Ему это не интересно. Любимая женщина становится для него целью, объектом для завоевания, покорения. Все остальные становятся не важны. У меня его даже Алирана Гирарт увести не смогла — а ты видела её! Там любые, даже самые целомудренные устои пошатнутся, а Жан далеко не девственник…

— Она же страшная! В смысле, слишком экспрессивная…

— Стерва ещё та, — хохотнула Ранитиэль. — Но это для нас с тобой она малопривлекательна, а ты бы знала, сколько мужских сердец погибло под её каблучком! Говорят, по ней даже прожжённый щёголь Гаритиш сохнет.

— Дайк?!

— Ага.

— Бедный Лео…

— Да уж не беднее остальных! Ладно, пошли, — ты уже даже на человека стала похожа, хотя с драконьими глазками тоже ничего…

Мы вышли за дверь. На кухне нас ждали Йонар и Ринка, сидящие за столом. Ринка меня увидела не сразу — только ревниво проследила за округлившимися глазами Дерраши, который ещё и присвистнул. Но теперь подруга была с ним солидарна.

— А где хозяин дома? — спросила Ранитиэль.

Но я уже знала. Увидела в дальнем конце комнаты высокую фигуру. Ринка заглянула за перегородку и губами и жестами сказала «Иди!».

Он уже оделся и стоял ко мне спиной у окна, сложив руки на плечах. Я тихонько вошла в эту часть комнаты. Столик стоял на месте, покрывало сложено и лежит на диване. Он никак не отреагировал на моё появление. Стоял и задумчиво смотрел в окно. Меня охватило щемящее чувство нежности к нему.

Подошла тихонечко сзади и уткнулась лицом чуть ниже его шеи, кладя ладони на его спину. Снегопад всё шёл, на улице давно светило солнце — был чудесный день. И на душе было светло. Жан чуть повернул голову, заглядывая за плечо, и завёл руки за спину, нащупывая мои локти. Я обняла его сзади — и он тут же накрыл мои ладони своими. Такой большой и тёплый во всех отношениях. Мой.

Я вздохнула.

— Ты в порядке? — через несколько минут такого блаженного молчания он повернулся ко мне, обнимая.

— Да.

Эти серо–голубые глаза — как бездна, в которую я лечу. Нет больше ничего и никого. Спокойный, мягкий взгляд, перерастающий в восхищение.

— Вы настоящая принцесса, Drack–Hassi…

Я услышала шёпот девичьих голосов с кухни:

— Смотри, смотри! Такая любовь!..

— А они ничего так смотрятся вместе…

— Никогда не видела, чтобы она так на кого–то смотрела!

— А я не видела, чтобы так смотрел он. К сожалению…

А мне всё равно. Он рядом, и это главное. Я обняла его за шею, вставая на цыпочки, и поцеловала со всей нежностью, которую могла сейчас отдать. И его руки тут же стиснули меня в объятиях. Он ответил на мой нежный поцелуй такой же нежностью. Хотелось прошептать, сказать, выкрикнуть это слово… Но я молчала.

Жаник отстранился, приподнял за ноги над собой и счастливо улыбнулся. Я тоже улыбалась, глядя в его полные любви и блаженства глаза. Разве нужны слова, чтобы выразить чувства? До сих пор у нас получалось делать это почти без слов — жестами, улыбками, поступками.

Он шутливо покачал меня в воздухе, удовлетворённо заявив:

— Поймал. Моя!

Я рассмеялась, цепляясь за его плечи, пока спускалась по нему.

— Попалась. Твоя, — уверенно, хотя ещё и с улыбкой подтвердила я, уже стоя на полу в кольце его рук.

Жан запрокинул голову и громко произнёс:

— О, Родан, ты слышишь? Эта женщина перед ликом всех Богов признала, что она моя! И клянусь всем, что у меня есть — я уже никогда и никому её не отдам!

Тихое смущённое восхищение встретило его, когда слова были произнесены, и он снова встретился с ней взглядом. Она улыбалась и светилась от счастья — такая родная, такая любимая, — его чудо, сокровище, дивная трепетная лань. Сколько нужно было преодолеть препятствий и времени, пережить боли и разочарований, чтобы вот так, как сейчас — сжимать в объятиях ту единственную, с которой хочешь прожить всю жизнь? Она была жива, здорова, счастлива, и больше не боялась его — и видят боги, ему пришлось приложить для этого много усилий! И наплевать, что за ними давно наблюдают втихаря её подруга и его бывшая невеста. Пусть смотрят. Это уже не имеет значения. Её присутствие одурманивало не хуже травянки, только без неприятных последствий — голова шла кругом, сердце выстукивало ритм, как после тренировки. «Моя, моя, моя!» — носилось и ликовало в голове и груди. Трепетные ладошки, сжимающие его плечи, доверчивый восхищённый взгляд в обрамлении густых ресниц и ещё не остывшие от его поцелуев губы… Нежность дополнилась нарастающим возбуждением.

— Ты сказал, что покажешь мне Лесскан. Может, теперь погуляем?

— Обязательно.

***

Это был Мовелан. Небольшой пригород неподалёку от столицы Лесскана — Шейзира. Красиво оформленные улицы, здания, дома — снаружи дом эрла Лесск Стааля выглядел куда колоритнее, чем внутри — под стать другим. Изящные венцы и колонны под крышами, из камня и мрамора. Много металлических витых решёток и оград. Цветные витражи на окнах… Деревянным внутри дом был лишь потому, что так пожелал его хозяин.

Но самое впечатляющее, что открывалось взору на горизонте, — были горы. Величественные, заснеженные макушки — белые наверху и сизые ближе к основанию. Драконий Хребет. Я долго кидала взгляды на них. И за беспечными разговорами и неспешной прогулкой по Мовелану под руку с Жаном и в окружении Йонара с Ринкой и Ранитиэль по бокам я и сама не заметила, как практически влюбилась в это место.

Мне было так уютно идти по заснеженной улице полюбившегося городка с этими людьми, рассматривать достопримечательности — памятники, парки, скверы. Открывать для себя новый мир. Я за один этот день увидела больше, чем за три месяца в замке Весигар. Леонелль, бесспорно, талантливый учитель. И возможно, у него не было времени на прогулки со мной, кроме купания на озере со вполне благородной целью вылечить мою руку и натаскать физически. И я до сих пор не сомневаюсь, что он бы стал хорошим мужем. Но…

Он порой напоминал дракона, сторожащего своё золото — ревниво, жёстко, не давая свободы. Даже наша маленькая вылазка тогда в столицу Актариона, показалась мне скорее уступкой с его стороны. И его не было рядом. Я украдкой взглянула на Жана, счастливо прижимаясь к его руке, вдыхая его запах. Белый мех ворота короткой шубки щекотал лицо. Он бережно прижал меня к себе, не останавливая шаг и продолжая рассказывать Йонару про походы. И слушая уже его рассказ, воспользовался паузой и скользнул губами по моему виску.

Мы заглянули в кондитерскую, перекусив восхитительными пирожными с кремом и глазурью. Я пила какао, Ринка — кофе, Ранитиэль — чай с недомолотой корицей. А мужчины — грог. Сладкое с удовольствием уплетала только женская часть нашей компании, весело треща обо всём на свете. Даже молчаливая Ранитиэль, украдкой поглядывающая на Жана, сейчас расслабилась и болтала с нами без умолку о разнице меха волчьего, песцового и овечьего.

В уютном, но безумно дорогущем магазинчике одежды «Сирн и Баэр» мы долго мерили платья всем девичьим балаганом. Стоило дверному колокольчику звонко проголосить над нами, как нас вышли встречать хозяева. Жану там обрадовались, как родному, наобещав скидки, распродажу и бесплатное внимание. Он лишь обаятельно улыбнулся, как всегда, и хозяйка растаяла окончательно, метнувшись за кофе, коньяком и сырной нарезкой для дорогих гостей. Владельцами оказались муж и жена, которая сейчас нами и занималась, расхваливая свой товар на все лады, а мы и без того радовались красивой одежде, и спорили кому что пойдёт. Наряды и впрямь были очень качественными, красивыми и элегантными, — а выыыбооор!..

Жан с Йонаром сплавили нас в руки хозяйки, предоставив свободу и неограниченные покупательные возможности, и устроились в вестибюле с разговорами за чашкой кофе. Кажется, они неплохо сошлись, без труда находя увлекательные темы для беседы, и к вечеру, когда уже совсем стемнело, и мы с девочками уставшие, но безмерно довольные, вышли с покупками, они уже общались на «ты» и подшучивали друг над другом. Если не дружили раньше, то это был лишь вопрос времени — такие люди быстро сходятся. Тем более, в такой непринуждённой обстановке.

Хозяева провожали нас со слезами на глазах, как любимейших и обожаемых покупателей.

Домой добирались в карете — сил идти обратно через весь пригород уже не было, да и стемнело. Распрощались ещё в поездке, Ранитиэль обещала на днях показать, как пользоваться порталами. А мне нужно было ещё забрать кое–какие книги из замка — надеюсь, владыка разрешит хотя бы на время разграбить мелкими партиями его библиотеку. Я помнила, что он не хочет меня видеть. Но я и не завтра собиралась.

Дома нас ждал сюрприз. Когда мы вошли в открытую уже дверь — хотя запирали перед уходом — с покупками, дыша паром с мороза, в доме было натоплено, и пахло мясом. Из дальней комнаты выбежала девушка, присела:

— Добрый вечер, эрл Лесск, эрлиния!..

И метнулась к очагу. В печи что–то готовилось. Сверху тоже доносились голоса и копошение. Я посмотрела на помрачневшего Жана и поняла, что это — не нормально. Да я и сама мало что понимала в происходящем. Мы устали — хотелось тишины, покоя, ужина вдвоём…

На верхней площадке лестницы показалось алое платье с пышным подолом, а затем и сама его владелица, которая в открытую дверь спальни договаривала фразу:

— …и смотрите мне, чтобы было чисто! И постель перестелите!..

Она глянула вниз, расплылась в улыбке и стала чинно спускаться, придерживая подол платья.

— Жаник, дорогой, а я уж думала ты не придёшь сегодня! Ужин скоро подадут. Без хозяйской женской руки любое жилище превратится в берлогу дракона, не то, что это!..

Я оторопело наблюдала за происходящим, Жан тоже явно не был в восторге, судя по стремительно темнеющим глазам и ходящим желвакам на скулах.

Высокая, яркая брюнетка со смуглой кожей и тёмно–синими глазами. Точёный профиль, гордо вскинутый подбородок, и осанка настоящей эрлинии. Любовница? Сестра?.. Кем бы она ни была, мне было неприятно. Место, где мы провели чудесное утро и волнующую первую половину дня, словно осквернили! Брюнетка подошла ближе, окидывая меня оценивающим высокомерным взглядом. Кажется, неприязнь у нас взаимная.

— Какого чёрта здесь происходит?! — угрожающе зарычал рядом низкий мужской голос.

Эрлиния в алом платье поджала губы в узкую полоску.

— Вот как ты встречаешь родную мать, дорогой? С каких пор ты разучился хорошим манерам?!

Мои нервы сдавали… Если это — моя будущая свекровь, то пойду, сразу утоплюсь. И мучаться не придётся! Накал атмосферы просто зашкаливал. Мне хотелось провалиться сквозь землю, словно это я пришла не вовремя, ошибившись, вдобавок дверью!..

— Я никогда не вламываюсь в дом без приглашения, в отличие от тебя, мама. И не поэтому ли мы с тобой не общались уже больше года? Или ты решила освежить в памяти, насколько меня это раздражает?! — он угрожающе шагнул в её сторону, заставив попятиться эрлинию Стааль. Её губы обиженно задрожали, глаза наполнились слезами.

— Я хотела помириться, сынок. Думала, тебя обрадует такой сюрприз — твоё любимое мясо под винным соусом на ужин, хорошо прибранный дом. Я выбрала лучших служанок, чтобы они помогали тебе по хозяйству! Ты же не можешь всю жизнь прожить, как какой–то бродяга!.. Ты же принц, а теперь ещё и без пяти минут король Лесскана! — она сорвалась на тонкий крик.

— Я ничего этого не просил.

— Ты мог бы сам приехать ко мне! Перешагнуть через свои клятые гордость и упрямство — и побыть с матерью хотя бы один день!.. Любовниц, — она ткнула в меня пальцем, — у тебя будет ещё тысячи, а мать — одна!..

— Ты не уважаешь меня и мои желания! С чего я должен почитать твои?!

— Потому что я старше! Ты обязан меня уважать!..

— Если хочешь, чтобы я начал тебя уважать, начни с уважения к себе! Возможно, тогда ты заметишь разницу между «просить» и «навязываться»!..

Они кричали друг на друга, жестикулируя, и перестали меня замечать.

Шаг назад. Там, за порогом в ночь, — чужой, малознакомый город.

Второй. И я понятия не имею, куда я пойду. Но там всё же лучше, чем здесь.

Третий. Упёрлась в косяк двери. Ненавижу ссоры, ненавижу быть даже невольной свидетельницей! Слишком много этой грязи было в моей жизни. На повышенных тонах, между людьми, которые вообще не должны так друг к другу относиться… Так нельзя…

И я бы ушла — очень хотела. Но скользнула взглядом по напряжённой высокой фигуре мужчины, с которым мои страхи растворялись, словно лёд в печи. И сердце резануло болью. В конфликте всегда виноваты двое — один начал, а второй — допустил. Если я уйду сейчас, то чего я добьюсь?..

Прикрыла веки, стараясь не слушать их крики и не обращать внимания на снующих по дому служанок. Одна из них прямо из рук забрала у меня покупки. Жан всегда был для меня символом защиты. Просто я не давала труд объяснить себе это. Но сейчас, глядя, как он ругается с собственной матерью, которой у меня никогда не было, — стало по–настоящему больно. Да, она не права, да — она слишком много на себя взяла. Она мне нисколько не нравилась, и не вызывала и капли симпатии, скорее, наоборот. Но он…

Я тихонечко, обмирая от ужаса, что привлеку к себе внимание, и весь огонь достанется мне, подошла к нему сзади. Мне это нужно. И это нужно ему. Коснулась напряжённой, вздыбленной буграми мышц спины под распущенными смолянистыми волосами. Вздрогнул, замолчал, обернулся. Повисла неловкая пауза. Я не хотела привлекать столько внимания, просто почувствовала, что сейчас важно сделать именно то, что я сделала. Но эрл Лесск Стааль не знал о моих мотивах. Развернулся ко мне, отгораживая от возмущённой будущей свекрови, и без слов сгрёб в охапку.

Прикрытые веки, тяжёлый выдох, и шёпот на ушко:

— Прости, родная… Испугалась?

Молчу. Просто слушаю замедляющийся стук его сердца и чувствую, как под ладонями разглаживаются напряжённые мышцы. В моем желудке возбуждённо заурчало. Что бы там ни готовили в печи — пахло оно вкусно, и организм вовсю сигналил и требовал далеко не духовной пищи! Одними пирожными сыт не будешь…

— Я устала и есть хочу. Давай поужинаем? Пожалуйста!.. А поругаетесь потом…

Мои ладони на его лице, и я стараюсь сделать умоляющий взгляд.

Все это время эрлиния Стааль стояла, возмущённо скрестив руки на груди, и наблюдала за нами с поджатыми губами. Но, к счастью, молчала.

Нежный поцелуй на моих губах. И он повернулся к матери, не выпуская меня из рук:

— Мы ужинаем втроём. В обмен на твоё обещание больше никогда не лезть в мою жизнь без приглашения. Вся прислуга, разумеется, немедленно уходит.

Она удивлённо вскинула брови, кинув на меня изучающий, неприятный взгляд.

— Только семейный ужин, Жан, — эрлиния Стааль выразительно кивнула на меня.

— Драккати — моя невеста. И ты всё ещё в моем доме. Либо соглашаешься на мои условия, либо перемирия не будет даже в перспективе.

— Невеста?! ОНА?! Жааан!.. — она медленно выдыхала через сжатые губы, закатив глаза.

— Мама, возьми себя в руки.

— Хорошо. Если по–другому ты не хочешь, пусть будет так. И отпусти её, наконец! С тобой мать разго…

— МАМА!.. — предупреждающий рык.

На столе, застеленном белоснежной скатертью, дымились мясо и овощи на красивых блюдах. Рядом стояла соусница с горячим соусом — всё очень аппетитно пахло. Ели поначалу в тишине, разговор не клеился. Но я была голодной, и с удовольствием уплетала действительно вкусное мясо с овощами и тем самым хвалёным соусом. То ли вкусно, то ли голодная слишком. Теоретически, Жан бы тоже должен был с аппетитом поглощать ужин — за весь день мы мало что ели. Но он задумчиво ковырял гарнир, практически так и не притронувшись к мясу. Эрлиния Стааль тоже не торопилась расправляться с остывающим блюдом. Мне стало неловко. Атмосфера и так гнетущая, да ещё и я управилась со своей порцией довольно быстро.

— Когда состоится помолвка? — тихо нарушила тишину мрачная будущая свекровь.

— Через неделю. Может быть и раньше, — ответил мой… жених.

— Отец знает?

— Разумеется.

Эрлиния Стааль нервно побарабанила наманикюренными пальчиками по столу.

— Откуда вы родом, кто ваши родители, титул? — это она мне.

— Я драккерийка, из Актариона. Родителей не знаю, титула нет, — я старалась не смущаться, но вышло плохо.

— Драккерийка… Я думала, никого из драккери нет в живых уже. У вас есть образование?

— Я несколько месяцев обучалась у владыки Актариона.

Она вскинула на меня внимательный взгляд, сузив глаза. Неприятно.

— Так вы и есть та самая несостоявшаяся невеста владыки!..

Прозвучало, как обвинение…

— Откуда вы узнали? Ведь собирались проводить традиционный бал, о помолвке заявлено не было!

— Брось, дорогая. Слухи расползаются очень быстро. Неужели ты и правда думала, что на маскараде был хоть один человек, который не знал об этом? Только я не очень понимаю, почему же помолвка сорвалась… — она на секунду замолчала, и вдруг улыбнулась сыну: — Ты увёл, паршивец?

— Не увёл, а вернул.

— Невелика разница! Даааа, сынок… Ты меня всегда поражал своим талантом добиваться любой женщины. Сначала эльфийка, теперь она… Весь в отца. Такой же упёртый, и всегда упорно достигающий цели любой ценой!

Жан посмотрел на осоловелую меня. Нет, я ещё честно старалась блюсти правила приличия… Но сегодняшний день был просто рогом изобилия на впечатления, я устала, наелась и согрелась… Осторожно сжал мою руку на столе, глядя в глаза, чуть улыбаясь их уголками:

— Родная, иди спать.

С сомнением перевела взгляд с него на эрлинию и обратно.

Он мягко улыбнулся, коснулся губами притянутой к себе моей руки, и негромко повторил:

— Иди.

Возражений не нашлось. Я пожелала им хорошего вечера и отправилась наверх. К великому счастью, служанки уже разбежались. В комнате была благоговейная тишина и лёгкая прохлада. Тишина меня более чем устраивала. А вот прохлада… Надо что–то с этим делать. Иначе к утру я опять замёрзну и буду изображать живой шалашик, как сегодня. Где–то на краю сознания билась тревожная мысль, что кровать одна. Нет, не так… КРОВАТЬ ОДНА. А мы ещё даже не помолвлены официально…

Но так хочется спать. Я откинула покрывало и удивлённо заметила новое одеяло — гораздо толще прежнего. И пошла искать ночную рубашку, купленную сегодня в процессе прогулки по Мовелану. Лёгкий трепет прошёлся по груди, когда я вспомнила, как мы гуляли под ручку. Вот бы так всегда! Улыбка расползлась по лицу.

Вещи оказались аккуратно развешены в шкафу — мои и его. Я стояла и смотрела на них, держась за распахнутые дверцы дорогого старинного шкафа. И не могла поверить, что это — реальность! Ещё этим летом я клялась себе, что никогда и ни за что на свете не подпущу к себе и близко ни одно лицо мужского пола, не говоря уже о том, чтобы выйти за оное замуж. И вот — этот шкаф, как прямое доказательство того, что все клятвы были напрасными. Я благоговейно прошлась рукой по его одежде — чистой, выглаженной. С каким–то замирающим восторгом, словно я подглядываю, куда не следует, и обернулась на всякий случай, чтобы убедиться, что я всё ещё одна в комнате. Так и было.

Снизу доносился негромкий разговор. О чём они говорили, разобрать было сложно, да и не хотелось, если честно. Ночную рубашку из чёрного шёлка я нашла в другом отделении шкафа. Как и несколько других. Переоделась, посмотрела на себя в зеркало… И чертыхнулась. Нет, с сорочкой всё было более чем пристойно — длинная, на тонких кружевных бретелях.

А вот про косички, наплетённые Ранитиэль, я совершенно забыла! Пришлось повозиться ещё и с ними. Через добрых пятнадцать минут копошения в волосах я всё же достигла результата — косы были расплетены. Вот только вместо них теперь была волнистая грива, и сколько я её ни расчёсывала — результат был одним и тем же. Вот Бездна!.. Слегка намочила волосы, и снова начала расчёсывать — прядь за прядью, локон за локоном. Результат оказался немного лучше. Я придирчиво покрутилась перед зеркалом и вздрогнула, увидев в нём не только своё отражение. Жан стоял, прислонившись к двери, и с довольной улыбкой наблюдал за картиной «Драккати и зеркало».

— Ты меня напугал!.. Когда ты успел войти?

— Я думал, ты спишь давно. Старался не разбудить, — он оторвался от косяка двери и двинулся ко мне.

Я покосилась на кровать и всё–таки озвучила терзавшую меня мысль:

— А тебя не смущает, что здесь только одна спальня?..

— Меня вряд ли это может смутить, — скольжение рук по гладкому шёлку на талии, и нежный поцелуй в изгиб шеи. — Кати, ты не хочешь со мной спать?

Краснею. Как ни крути эту фразу, а всё одно выходит, что нет!..

— Жан, я ведь официально тебе ещё даже не невеста! И будь здесь Мастер Беорн, он бы напомнил тебе о некоторых традиционных правилах приличия…

— Его здесь нет, любовь моя. Мы в Лесскане, и вряд ли кто–нибудь попробует сказать хоть слово, что мы проводим совместные ночи до свадьбы. Никому нет никакого дела до этого. Так что решаешь только ты. Хочешь — я останусь. Нет — уйду вниз, на диван.

О, конечно… Вот сегодня утром я прямо сама всё и решала!.. Три раза «ха–ха». С другой стороны, подобный выбор подкупал. Как там Ринка про своего аиста говорила? Настойчивый, и такому трудно отказать?.. А этот ещё и коварный, похоже. Вот только ещё и терпеливый — это сильно согревало душу.

— Я бы хотела спать сегодня одна, — тихо прошептала, словно побоялась, что он услышит. Но он услышал.

— Только сегодня?.. — басовито мурлыкнули мне в ушко, потёршись носом о висок.

Мы стоим возле большого зеркала во весь рост — он обнимает сзади, встречаясь со мной взглядом в отражении. И какой–то гармоничной показалась мне картинка напротив. Хотя с Жаном, наверное, любая девушка бы смотрелась гармонично.

Тело обдало волной жара, когда он скользнул к груди, по–хозяйски накрыв ладонями и слегка сжав.

— Сегодня — точно! — я испуганно отпихнула его руки, провернувшись вокруг себя и делая шаг назад. И тут же ощутила их на спине, глядя, как эрл Лесск Стааль коварно улыбается, спуская их ниже. А у меня уже мурашки по коже!

Взгляд упал на шкаф — я только что видела в нём запасное одеяло. Вывернулась, в мгновение ока оказалась возле шкафа, достала одеяло, постельное бельё и вручила эту стопку оторопевшему красавцу — коварство с лица стёрлось, как и не было! А затем развернула его по направлению к двери — вы когда–нибудь сворачивали горы?! — и мягко подтолкнула к ней.

Заснула не сразу, ворочаясь в непривычной постели и переживая, что обидела хозяина дома, фактически выставив его из его же спальни. Нужно было самой уйти вниз, глупая. Самоуничижение работало недолго — усталость взяла своё. Ночь прошла спокойно и тихо. Только ближе к утру приснилось, что я иду по улице, и мне холодно. Долго ёжилась, пытаясь согреться, вспомнила, что я вообще–то ещё и огненный маг, а потому должна уметь с этим справляться. Развела костёр и села рядом прямо на снег. Теплее не стало. Разозлилась, вставая, подняла руку — и в ней полыхнул огонь.

Я так и проснулась — сидящей в кровати с полыхающим огнём в руке!.. И страшно подумать, что бы было, если бы я НЕ проснулась!.. Посмотрела на огонь обиженным взглядом и впитала его в себя. Огонёк послушно, едва не пожимая плечами, если бы таковые были, растёкся по ладони и исчез. Мол, не хочешь — чего тогда зря звала?..

А в спальне действительно было зябко. Немного подумав, я ступила босыми ногами на прохладный деревянный пол, преодолевая противное ощущение холода, натянула покрывало на себя — одеяло было слишком большим. И, сонная, замерзшая, всё ещё невероятно желающая уснуть, потопала вниз. Было ещё совсем темно, и идти приходилось на ощупь. Половицы лестницы, на удивление, не скрипели, и пахли деревом. Люблю этот запах. Придерживаясь за перила, как за направляющие, я спустилась в кухню, в нерешительности постояла, озираясь вокруг. Всё было прекрасно видно, хотя и в серых тонах.

Тихонько подошла к перегородке в ту часть комнаты, где были диван и камин. Жан спал, лёжа на животе. Безмятежно, глубоко. Волосы, разметавшиеся по плечам и подушке, неровно приспущенное до пояса одеяло на обнажённой широкой спине. Здесь тепло, несмотря на потухший камин. А я хочу спать. Плюнув на остатки сомнений, я осторожно улеглась рядом, уютно устроившись так, чтобы спина соприкасалась с горячим мужчиной. Жан занимал почти всё пространство дивана, но мне много было и не надо — на самом краю вполне достаточно. Только колени свешиваются — ноги у меня длинные… И очень быстро заснула.

Сквозь веки пробирался яркий дневной свет, пробуждая от не менее ярких сновидений. В доме было тихо и тепло. Из–за окна доносились радостные визги детей, играющих в снежки. С трудом открыла глаза, вспоминая, где я нахожусь. Так всегда бывает — пока открываются веки, сознание судорожно перебирает возможные варианты, пытаясь угадать реальность. Почему–то я решила, что сплю в доме знахарки в Актарионе. Не совпало. Поперёк меня лежало что–то тяжёлое и тёплое. А сзади посапывало его продолжение, грея мне спину.

Скосила глаза на смугловатую массивную конечность и вспомнила, как, замёрзнув под утро, пришла в поисках тепла в гостиную с камином. Я погладила его расслабленные пальцы, прошлась по венке, уходящей под мышцу предплечья. Такая мощная ладонь доверчиво и покровительственно покоилась на моем животе. Кажется, я отлежала себе бок. Сколько времени уже? Девять? Десять?! На другом боку оказалось лежать гораздо приятнее. Его лицо расслабленно и безмятежно. Мерно бьётся жилка на шее, пересечённой парой тонких прядей густых смолянистых волос. Ровное дыхание, поднимающее и опускающее могучую грудь и плечо.

Я откровенно залюбовалась им. Сейчас, когда он спал, был так близко, что я чувствовала его тепло сквозь тонкое одеяло на нём и покрывало на мне. И у меня была возможность без зазрения совести утолить любопытство и изучить его, не смущаясь. И не бояться быть пойманной за беззастенчивым разглядыванием. Я сонно улыбнулась своим мыслям, пробегаясь взглядом по его мускулистой шее и сильным, атлетичным плечам. Такими руками кочергу скрутить — не проблема, наверное! Осторожно положила на его плечо ладонь.

Удивительное сочетание моего тонкого запястья на фоне его огромного тела. Обвела пальцем впадины мышц, чувствуя, что он просыпается. Скользнула по волосам. И медленно, едва касаясь, провела подушечкой пальца и нарисовала линию: лоб, спинка носа, мягкие губы, щетинистый волевой подбородок, изгиб шеи, ямочка между ключицами. Жилка на его шее забилась чаще. А меня жёг азарт! Я не очень осознавала, что и зачем делаю: шкодливо улыбнулась и потянулась к той самой пульсирующей жилке на шее! Раскрыла губы, не отрываясь от кожи, коснулась языком, стараясь это сделать так, как делал он. Нахлынули запахи, мир стал чётче.

Мужчина не двигался. Я почувствовала некую связь между нами — энергетическая смесь доверия, тепла, нежности и многих других непонятных, но очень ярких и острых компонентов окутывала нас обоих. Уникальная связь. Принадлежность, собственничество, безраздельность, ревность... Дальше были инстинкты… Эта связь манила, в ней хотелось вымазаться, напитаться его запахом, попробовать её на вкус.

Я уткнулась лбом в его ключицу, разворачивая голову, чтобы потереться щекой о его грудь. Сладкая, вкусная волна!.. С упоением вдохнула его запах, удивляясь, что он до сих пор спит. Прошлась языком по мощным плитам мышц на грудной клетке, чуть прикусив коричневый кружок — и снова с блаженным, опьяняющим удовольствием потёрлась уже другой щекой. С каждым таким движением мир становился всё менее чётким, но более острым на ощущения. Так хорошо, так приятно!

Снова легла рядом, переваривая пережитые эмоции. Мягко улыбнулась. Протянула руку и положила так, чтобы чувствовать ритм его сердца. Тяжёлые, несколько ускоренные удары. И ни одной эмоции на лице. Медленно стала опускать руку вниз, получая немалое удовольствие от прикосновения. Дойдя до края одеяла, я смущённо остановилась. Моё тело расслабилось, уходила резкость и острота запахов, чёткость зрения стала вполне обычной, без красного оттенка.

Я убрала руку, пытаясьпонять — он уже проснулся, или нет?

Секунда, вторая, третья…

— Ммм… А дальше?..

Его лицо по–прежнему было расслабленным, а веки — прикрытыми. И только хрипловатый мурлыкающий голос, полный провокации, был абсолютно лишён сонливости. Я шкодливо поджала губы, распахнув глаза, залилась краской и стыдливо уткнулась носом в подушку. Для пущей надёжности ещё и рукой прикрылась.

Диван заколыхался. По моим плечам и лопаткам щекотно скользнули волосы. Несколько секунд ничего не происходило.

— Значит, как выставлять меня из спальни, так мы смелые, а как приласкать… — его голос был полон иронии и лёгкого недовольства.

Из подушки тут же донёсся жалобный виноватый стон, и его обладательница постаралась закопаться ещё и в плед. Который, впрочем, Жан тут же потянул обратно.

— Нет, так не пойдёт!.. Пошалила, спряталась в подушку, и думаешь — тебе это с рук сойдёт, хулиганка моя бессовестная?..

Он ласково прикусил плечо. Вздрогнула. И, всё ещё заливаясь краской, спросила:

— А чего ты хочешь?

Тяжёлое, горячее тело немного придавило сбоку. Плед соскользнул на пол, сменяясь нагретым одеялом. Я распахнула глаза, почуяв недоброе. И очень вовремя — шаловливая большая ладонь обогнула нижние округлости и потянула шёлковую рубашку вверх, ласково, но настойчиво скользнув по бедру. Я резко развернулась и выпалила:

— После свадьбы!..

Удивлённое молчание.

— И что изменится, Кати? — его бровь поползла вверх в дополнение к полуулыбке.

Я вцепилась в руку, которая продолжала свои беззастенчивые прогулки. Закусила губу и умоляюще уставилась в потемневшие серые глаза.

— Возможно, я стану бояться меньше?..

Ласковое поглаживание пальцами моей щеки, скулы, подбородка.

— Страх никуда не денется, если ты так и будешь от меня бегать. Разве я хоть раз сделал что–то, что причинило тебе физические страдания или боль? Я тебя обижал, или был груб с тобой?

— Нет… Но ты всё время настаиваешь…

Жан напряжённо вздохнул.

— У меня достаточно самообладания и терпения, чтобы не смотреть на других женщин, Drack–Hassi. Но когда моя единственная и любимая женщина сама приходит ко мне в постель, начинает ласкать, и после этого ведёт себя, как девственница… Кати, я не каменный — могу ведь и настоять!..

Настроение ухнуло вниз.

— А я не кукла по первому требованию!.. — гневно выпалила.

Я вскочила с дивана, выбираясь из–под нависшего надо мной тела. Обида жгла глаза, требуя выхода наружу. Как он не понимает?! Лестница, быстрый перестук босых ног, удар косяка двери. Такой же, как все… Они все одинаковые!..

Я споткнулась о край ковра и с разлёту упала на колени, пропахав несколько сантиметров ещё и локтем. Приподнялась, трясясь от обиды на весь мир и просто полыхая желанием что–нибудь куда–нибудь зашвырнуть. И, не найдя ничего подходящего, со злости лягнула ногой в пол! Слёзы градом катились по щекам. Локоть саднило, коленки тоже. И от этого ощущение негодования и злости стало только ярче!

Внизу что–то громыхнуло с деревянным треском. Сжалась, замерла, превратившись в одно большое ухо. Тишина. Напряжённое ожидание. Встала, открыла дверь, выглядывая… И ничего не поняла. В кухне, куда вела лестница, было тихо и пусто. А гостиную отсюда просто не видно. Я закрыла дверь на замок и пошла одеваться. Не хочу больше здесь оставаться, мне нужно выйти на улицу, хоть куда–нибудь!.. Зелёное платье, тёплые колготки, сапоги, шубка… Из всего арсенала одежды моим было только платье. Как лишнее напоминание о том, что кое–кто стал занимать слишком большую часть в моей жизни.

Помедлив, я повесила шубку обратно. Потому что мой взгляд упал на тёплый серый мужской плащ, оказавшийся ещё и на меху изнутри. Тяжеловатый для меня. Но зато с капюшоном, и не такой заметный, как моя белая и кидающаяся в глаза дорогая шубка. Спускаясь с лестницы, я ещё тешила себя надеждой, что он внизу, что подойдёт, остановит, успокоит. Как и всегда. Но дом был пуст. Я поражённо скользнула взглядом по столику в гостиной, напополам разломанному о камин и валяющемуся теперь расщеплённой грудой дерева.

Кто–то очень разозлился. И ушёл раньше меня. Скомканное одеяло и плед валялись на диване. Чувствуя, как слёзы вновь наворачиваются на глаза, я быстро развернулась и практически выбежала за дверь.

Глава 3. Опасное сияние льда

Мовелан ослепял солнечным светом, отражающимся от снега. Щёки и руки покалывало морозом. Пар, порывисто вырывающийся изо рта, белыми клочками уносился вдаль, растворяясь в воздухе. Небо белёсое, красивые дома с витыми решётками. Я брела по улице в полнейшем отупении. Ничего не хотелось — ни есть, ни пить, ни думать.

Пустота.

Стая чёрных птиц поднялась в воздух, хлопая крыльями, когда местные мальчишки пробегали мимо. И только прекрасный Драконий Хребет был безмолвен и неподвижен. Полы плаща приходилось придерживать руками — слишком длинные, даже несмотря на то, что и я не самого маленького роста!

— Гуляешшшшь, малышшшка? — прозвучало где–то рядом, на драккери.

Я повертела головой, узнав голос, и не понимая, как огромная туша дракона могла уместиться на улочке пригородного Мовелана?! Но вместо дракона я увидела темноволосого эрла, с любопытством поглядывающего в мою сторону.

Все ещё не веря глазам, я протянула:

— Seorrish?!

— Eih, — подтвердили мне.

Он подошёл, заглядывая в глаза, — такие же драконьи зелёные, как и мои собственные.

Что–то произошло… Словно искра, мимолётное понимание чего–то, что даже не успела осознать.

— Ты растёшшшь, — удовлетворённо промурлыкал он.

— Что это было?

— Узнавание. Драконы сильны не поодиночке. Настоящая сила — семья, ссстая. Ты научишься чуять своих, и распознавать другие расы. Со временем.

— Что ты тут делаешь? — я была безумно рада встретить хоть кого–то знакомого, но ему обрадовалась ещё больше!

Он сощурил глаза. Кажется, это была улыбка, но уверенности не было.

— Горы, малышка. Я тут живу.

— Я так рада тебя видеть! Не знала, что драконы могут принимать человеческий облик!

— Не всегда. Пришлось хорошенько питаться, чтобы вернуть себе такую возможжжноссть. Ты грусссстная. Жалеешь себя. Зачем?

Я смущённо хмыкнула:

— Ты всё чувствуешь, да?

— Да. Не могу узнать, о чём думаешь, как это делает ледяной маг. Но чувствую. Ты тоже чувствуешь, когда дракон.

Я поражённо замерла, осенённая догадкой. Чувствую… Ведь я чувствовала связь между мной и Жаном! И его ощущения, которые мне понравились, и его эмоции, смешанные с моими… Вот что это было! Всё встало на свои места. Прислушавшись к себе, я поняла, что чувствую связь и сейчас, — не такую яркую, но… Я была совершенно уверена, что смогла бы его найти по запаху, как ни смешно звучит! Но искать пока не хотела.

— Сьорриш, а вы воспитанный эрл?

— Почему ты спрашиваешь?

— Хочу бессовестно напроситься в компанию. В Мовелане есть место, где можно провести время в тепле?

— Сссмелая. Ты мне нравишшшься. Я тебе покажу кое–что. Тебе нужно.

— Что?

Но он только развернулся и пошёл куда–то сквозь дома — не оглядываясь. Мне не оставалось ничего другого, кроме как пойти за ним. Через пару минут мы вышли на пустырь с какими–то камнями по кругу.

Я подошла к нему и почуяла тёплую пульсацию места, где мы стояли.

— Портальная точка!..

— Да. Умеешь?

— Только один раз видела…

— Попробуй. Я поправлю.

— Но это же опасно!

— Зато практично. Меньше объяснять. Больше поймёшь. Большему научишься.

А попробовать хотелось — руки чесались прямо! Я в последний раз кинула неуверенный взгляд на Сьорриша и пошла в центр.

Здесь было несколько потоков силы, разного уровня. И если сплести вот эти две, вложив в них ещё энергии… Много энергии! Должно получиться!.. Мелькнул овал, тут же рассыпался у меня в руках, — вспышка! И я лежу на лопатках. А сверху на меня спокойно взирает дракон. И ни тени сожаления на лице.

— Сьорриш, ты точно не желаешь моей смерти?

— Ты драккери. Драккери мало. Зачем убивать своих? Вставай. Пробуй ещё раз.

Чем–то он мне сейчас напоминал «ледяного мага», как он сам его называл. Только Нэл всегда контролировал ход моих мыслей, действий, заставляя запоминать до потери сознания только правильный алгоритм. На несколько секунд я даже пожалела, что сейчас меня учит не он. Но я встала, вопреки боли в спине. У меня сегодня травмоопасный день. Кстати, о травмоопасности, — всё тот же беловолосый маг учил не забывать о собственной защите никогда. А именно об этом я сейчас и забыла!.. Глупая, глупая драккери!..

Подошла в центр. Присела. Снова потоки, сплетение… Только предварительно — несколько отводящих и собственная защита, замкнутая на браслете. Мощный артефакт. И подходит только мне.

Овал в моих руках стал расти, переливаясь золотом. Такой красивый, блестящий! Выровняла по росту пульсирующий в моих руках, рвущийся на волю сгусток энергии, который уже укоренялся в снег. Теперь устойчивый, никуда не денется! Оглянулась на дракона и обомлела — на нас с разных сторон выходили воины с обнажёнными мечами и топорами!

Тренькнула тетива, что–то просвистело над ухом. Я вскинула руку, взывая к огню. Их было много — человек двенадцать. И все смотрели на меня! Я успела зацепить двоих, когда сзади оказался ещё один, — заметила краем глаза блеск стали в замахе! Страх, паника, отчаяние… Сформировала шар, бросила, и почувствовала тычок сбоку. Полёт, перехватывающий дыхание, и вспышка света сзади.

Какой–то дом. Да нет! Не какой–то!.. Это же мой дом — точнее, знахарки! Я так часто вспоминала его, будучи не в силах сюда попасть!..

Мечты сбываются. Ура. Вот только валяться на полу третий раз за день как–то совсем уж обидно. Я огляделась и замерла от ужаса — Сьорриша не было! Значит, это он там один с воинами остался, а я тут прохлаждаюсь?! Так… Думай, Кати, думай… Если это портальная точка, то она должна откликаться пульсацией. Дома никого нет — я обошла все комнаты! Лео как–то говорил, что добирался сюда по таким вот точкам, но где их искать?! И как?!

Выбежала за дверь, прислушиваясь к ощущениям — нужно найти портал, обязательно! Они ведь убьют его!.. О, Бездна!..

Сосредоточиться, прикрыть веки, втянуть воздух в грудь. Я расставила руки в разные стороны, пытаясь понять, в какую сторону мне идти. Ничего не получалось! О, Родан, ну почему Лео не научил меня таки банальным вещам?!

— Потому что не успел.

Я распахнула глаза, так и стоя буквой Т.

— Лео!..

Как–то само вышло, что повисла у мага на шее, — я так была рада его видеть!..

— Так, быстро объясняй ситуацию, потому что в сумбуре твоих мыслей и эмоций я сам с ума сойду, — он сдержанно отстранился.

— Там Сьорриш, на нас напали, он меня в портал толкнул, а сам остался — а их много!..

Ледяные глаза и мрачное, осунувшееся, уставшее лицо, полное непонимания.

— Кто такой Сьорриш, и там — это где?

— Ну, Лео!.. Мне портал нужен! Где искать?

Оценивающий взгляд льдисто–голубых глаз, и обреченный ворчливый вздох.

— Пошли.

Он развернулся, переходя на быстрый шаг и цепляя меня за локоть.

— Кто напал, сколько их?

— Воины, с разным оружием — здоровенные все! Около дюжины!..

— Сьорриш — воин?

— Он дракон…

— Дракон?!

Он попытался остановиться, но я перехватила его за руку и тянула вперёд. Перехватил сам, подтягивая к себе, вцепился в плечи, требовательно глядя в глаза:

— Дракон или драккери?!

— Дракон!.. Мы его освободили на столичной площади…

Мрачное молчание.

— Лео?.. — заглянула в бессовестно серьёзные сейчас глаза ледяного мага.

— Где Жан?

— Я не знаю, — поджатые губы, опущенный в пол взгляд.

— Мне не ври.

— Я правда не знаю! Мы поссорились… Лео, ну какая разница, где он?! Там мой друг, может быть, погибает!

Маг недоверчиво взглянул на меня, сощурив глаза и думая о чем–то своём.

— Территория? Где это было?

— Мовелан. За домами, там, на улице!

Леонелль кивнул на ходу.

Мы снова шли, но совсем недолго — среди деревьев опять был пустырь. Я всё поняла, отпихнула удерживающую меня за локоть руку и метнулась к центру, уже ощущая знакомый пульс. Присела…

— Стой! Ты в какой раз за сегодня портал открываешь?

Я оглянулась:

— Второй. И не только за сегодня, а вообще!

Он нетерпеливо выдохнул.

— Портал создаю я. Ты только стоишь рядом и думаешь о том месте. Затем возвращаешься в дом и ждёшь меня. Поняла?

— Почему?

— Ты меня поняла?! — ослепляя голубым сиянием, он поднял меня силой и отодвинул в сторону, сверкая не терпящим возражений взлядом.

Несколько секунд — и в его руках красуется полупрозрачная арка. Я даже возмутиться толком не успела! Как и подумать о том, чтобы что–то возразить. А Нэл без слов уже шагнул в сияющий ледяной портал. В последний момент, когда он уже начал схлопываться, я юркнула следом, всё ещё думая о портальной точке в Мовелане!..

Бой кипел! Воинов осталось не так много, человек пять. Но они оттесняли изрядно уставшего Сьорриша к камню. Тот лишь вяло отбивался. Я рванулась было вперед, но неожиданно поднялась вьюга — сильный ветер просто сбивал с ног. Обернулась и увидела то самое, которое когда–то при первой встрече испугало до дрожи в коленках! Леонелль — в ярком сиянии, практически стирающим очертания человеческого тела и лица. С развевающимися по ветру абсолютно белыми длинными волосами и жуткими глазами со светло–голубым светом, льющимся изнутри, без какого–либо намёка на радужку.

Он парил над землёй, что–то проделывая руками. И от этих движений оставшиеся воины, закрывающие глаза от снега и холода, стали разлетаться в стороны! Сьорриш сжался, но очень быстро, совершенно не щуря глаз, распрямился и посмотрел на мага. Затем перепрыгнул камень и стал добивать оставшихся противников. Остались двое — обречённо припавшие к земле под натиском метели и ожидающие свой смертный час.

Лео двинулся к одному из них — не дотрагиваясь, одним мановением руки приподнял его над землёй, заглядывая в расширенные от ужаса глаза. Мне оставалось только тихонечко лежать на земле и молиться, чтобы меня не заметили!

Я отказывалась верить в то, что вот это страшное — нежный и заботливый Лео. Знать — знала, но верить отказывалась. Слишком жуткий, слишком страшный! И распахнутый в немом крике рот воина с искажённым лицом был лучшим тому доказательством. Через несколько секунд ледяной маг развернул ладони и между ним и воином дрогнула взрывная волна. От воина, что был так близко ко мне перед падением в портал, стали отрываться ледяные крошки, уносясь по ветру. Ещё миг, и от человеческого тела осталась только ледяная пыль.

Я зажала рот рукой, в ужасе наблюдая за этой картиной. Маг повернулся ко мне. Ледяной свет глаз скользнул по фигуре. Затем он развернулся и двинулся, так и паря над землёй, ко второму. Но там уже был Сьорриш, который нависал над безжизненным телом.

Маг и дракон несколько бесконечно долгих секунд стояли друг напротив друга, молча обмениваясь взглядами. Буря стихала. Беловолосый монстр светился всё меньше, опускаясь на землю. А я всё ещё сидела на заснеженной земле милым сугробиком и прижимала руки к лицу. Ужас. Какой ужас…

Уже совершенно нормальный и вполне узнаваемый владыка присел на корточки рядом и иронично поинтересовался:

— Теперь понятно, почему?

Я активно закивала головой. Он встал и протянул мне руку. Рывком поднял дрожащую от ужаса меня, и с плаща посыпался с шуршанием снег и ледяное крошево.

— Зачем их было убивать?! Ты же мог по–другому!

— Зачем? Они наёмники. И, если ты так и не поняла, — они пришли убить ТЕБЯ.

Я поёжилась от холода и ужаса.

— Кому придёт в голову нанимать ораву бандитов, чтобы убить простую девчонку?

— Drack–Hassi, когда ты уже повзрослеешь? Где ты видишь в районе пяти метров простую девчонку? Лично я вижу неопытного, но потенциально сильного мага. Вымирающей расы. Это с точки зрения силы. С точки зрения политики — потенциальную королеву.

Меня колотил озноб.

На какой–то момент в ледяных глазах мелькнула печаль, и отчуждение, возведённое им самим, спало. Он притянул к себе, плотнее запахивая на мне меховой плащ.

— Можшшем зайти в таверну. Там тепло, — предложил дракон.

— Далеко?

— Минут десссять.

— Далеко. Домой к Жану ты, я так понял, не хочешь? — Нэл заглянул мне лицо.

Я отрицательно качнула головой.

Он вернулся к порталу, создавая его заново.

— Что ты делаешь, маг? — поинтересовался дракон.

— Ничего противоестественного. Ты с нами? — Лео вопросительно кивнул ему.

Сьорриш задумался, и после некоторой паузы высказал свои сомнения:

— Он будет её искать.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Леонелль.

— Тогда я с вами!

Я смотрела на этих двоих и ушам не верила! Меня что, похищают?!

Лео блеснул радужками и улыбнулся моим мыслям:

— Sharish, давай с упрёками потом. Сначала греться и питаться.

Я отступила на шаг назад, всё ещё сотрясаясь от озноба. Я была шокирована происходящим, обижена на Жана, но не собиралась выбирать вновь.

— Нет, Лео…

— Да, Кати.

Меня втолкнули в портал.

Как минимум, я ожидала увидеть Весигар. Но мы вновь оказались у портальной точки Общины. Снег хрустел под ногами — мы шли по сугробам. Было очень холодно.

— Куда мы идём?

— К старейшине.

— Мастер Беорн?!

— Ты против?

— Нет… А зачем?.. А–а–апчхи!..

— Тебя лечить.

Я удивлённо посмотрела на Нэла.

— А ты разве не можешь?

— Я не силен в таких мелочах, знаешь ли. Царапины, порезы, глубокие раны — да. Но простуда — это другое.

— Что вы узнали об убийцах? Вы ведь оба смотрели — я видела!

— Тебе уже всё сказали, малышка. Мне добавить нечего. Ты кому–то здорово перешла дорогу, — Лео не сбавлял темп шагов и прижимал меня к себе, согревая своим теплом.

— Кому? Кому выгодно, чтобы меня не было в живых?

— Сама подумай. Сильный маг — угроза. И дополнительное преимущество на поле боя. А сейчас война.

— Лео, ты же сам сказал, что я неопытный маг! Да я на твою боевую ипостась смотреть боюсь — какая из меня угроза?!

Он усмехнулся:

— Твоя не хуже, уж поверь на слово! Я когда в первый раз увидел, и то обомлел. Знаешь, мчащаяся на тебя полыхающая огнём и жаждой мести женщина с единственной мыслью — убить, — то ещё зрелище.

Я польщённо улыбнулась.

— Испугался?

Он нахально и мечтательно улыбнулся, отводя взгляд в сторону, и ответил, помолчав:

— Не совсем…

Я покраснела и укоризненно посмотрела на Нэла. Мы почти дошли до дома старейшины.

Родной запах старого деревянного дома, тепла и трав. Словно дома очутилась. Мастер Беорн встал, опираясь на посох, радостно расплываясь в улыбке на морщинистом лице. Яирне тоже была здесь и хлопотала по хозяйству.

— Ох, какие гости! — он распростёр руки, когда я кинулась к нему. — Дитя, ты совсем осунулась! Совсем умучили тебя эти два леших окаянных!..

Я согласно чихнула.

Через десять минут мы уже сидели за столом. Мне сунули медовый взвар — душистый, терпкий, обжигающий. Подали уху и котлеты c картошкой. Радостный обмен новостями, шутки да байки. Урожай в этом году небогатый, но зиму пережить хватит. У кого–то корова отелилась. Прибыли новые общинники. Кто–то умер, кто–то родился. Дела Общины шли своим чередом. Владыка поддерживал беседу, сидя рядом со мной.

О нападении не было сказано ни слова.

Беорн любезно пригласил меня остаться пожить у него. И это меня более чем устраивало. А сам откланялся заниматься своими делами. Сьорриш всё же решил прогуляться. Яирне по–хозяйски прибралась, оставив нам ещё по кружке взвара, и теперь мы сидели в креслах и разговаривали наедине.

— Кати, я хочу рассказать тебе одну вещь. Давно собирался, но не было особой необходимости. Когда–то давно, очень много лет назад, когда мои родители были ещё живы, началась охота на магов дара крови. Я тебе рассказывал, если помнишь, про четыре расы.

— Помню.

— На моих родителей и меня покушались не раз. Я быстро научился быть осторожным. Хотя и часто игнорировал замечания взрослых. Но вот однажды у нас попросила убежища одна молодая пара с ребёнком. Их приняли — мы все были тогда сплочены идеей выживания. Драккери — не последние по силе маги. А они ими и были. С ними была маленькая девочка. Постоянно жалась к матери... Их убили через неделю. Сначала твоих родителей, затем погибли мои.

Тебе говорили, что хорошо знают и любят в замке, не так ли? Это правда. До твоего двенадцатилетия мы жили в Весигаре. Твоя комната — действительно твоя. Я не знал, что с тобой делать, — мне нужно было принимать совсем другие решения — Актарион остался без владыки. А тебе по ночам снились кошмары. Ты прибегала ко мне, и я тебя успокаивал, как младшую сестру. А ведь у меня была сестра, Кати… Такого же возраста, как и ты. Она тоже погибла. Глупо подставилась и погибла, глупышка… Их убили у тебя на глазах — ты чудом выжила! Долго упрашивала меня стереть тебе память. Я отказывал. Но ты снова прибегала ко мне после очередных ночных кошмаров. И снова просила, заливаясь слезами. Я успокаивал. Но и только.

Однажды мы гуляли по окрестностям — портальные точки есть везде. Глупая, дурацкая затея… Я стёр тебе память. Ты уже не могла знать, кто ты, откуда… Так было безопаснее. Я хотел, чтобы ты забыла, что ты драккери. Жизнь простой человеческой девушки была не самым лучшим вариантом. Но самым безопасным. Но я не ожидал, что ты испугаешься меня и убежишь, выпрыгнув из кареты.

Я рванулся за тобой, но ты как сквозь землю провалилась! А самое страшное, что стерев тебе память, я невольно отрезал пути назад. У меня не выходило тебя засечь — ты не существовала. В поисках были перерыты все окрестные деревни. Сам чуть не попался в ловушку. Всё тщетно. И вот, спустя много лет… Я даже не сразу узнал тебя! Ты изменилась, повзрослела. Стала красавицей. И даже когда понял, что ты драккери, — сомневался.

— А как же имя?

— Усмешка богов!.. Тебя звали Хасси, sharish. Драк–Хасси.

— Хасси… Ты поэтому меня часто называешь на драккери? Моё истинное имя… Почему сейчас, Лео? Ты ведь и раньше мог рассказать…

— Потому что не хочу даже и думать, что с тобой что–то случится опять. Ты выбрала не меня. Что ж, это твоё право. Хотя не могу сказать, что мне легко об этом говорить. Но ты должна учиться дальше. Несмотря на наши отношения. Уметь постоять за себя, а не просто контролировать свою силу. Ты можешь — я видел это своими глазами. С каждым днём ты становишься сильнее и опаснее, драккери. И если я прав — охота на тебя только началась.

— Лео… Ты ведь не обязан меня учить дальше…

— Это не обсуждается. Сьорриш покажет тебе, что знает сам. Но он чистокровный дракон, ослабленный к тому же. Он не сможет тебя защищать.

— А Жан сможет?

Он вздохнул, отводя глаза.

— Жан человек, хоть и берсерк. Силы могут оказаться неравными. Если когда–нибудь увидишь его в бою — не подходи близко. Это опасно. Он не узнаёт никого. Он очень сильный воин, не зря о нём ходят легенды. Но против нескольких архимагов он не выстоит. Хасси… Возьми это. Носи всегда с собой.

Он протянул мне кулон. Маленькая голубая капля кристалла, в обрамлении прозрачных камушков поменьше, на серебряной цепочке. Я хотела уже было вернуть, подумав, что он пытается продолжить ухаживать, но… Капля пульсировала, как живая. Я заинтересованно вслушалась в неё.

— Магия зова?

— Так я тебя услышу везде, а не только там, куда могу дотянуться. И смогу прийти, ориентируясь на него, если понадоблюсь.

Я благодарно улыбнулась, надевая кулон.

Дверь распахнулась от удара. Я вздрогнула от неожиданности.

— Ну вот. Я же тебе говорила! — скептически хмыкнул знакомый женский голос.

— Лео, какого черта происходит?!

— И тебе здравствуй, дорогой друг, и спасибо, что спас мою женщину от гибели!..

— Кати?! — Жан перевёл взгляд на меня, ревниво уставившись на кулон, обрамляющий мою шею.

— А ну прекратили, шалопаи великовозрастные! — из комнаты выхромал Мастер Беорн. — Крушат, орут!.. А то ить не посмотрю, что ты детина вымахал, — как есть подзатыльником достану!

Жан не обратил на него внимания, всё ещё прожигая меня потемневшим взглядом. Сделал медленный шаг внутрь комнаты. Ещё два. Он шёл ко мне. Я невольно вжалась в кресло. Сзади него осторожно прикрыла дверь Ранитиэль. Точно… Она же сказала, что зайдёт на днях…

— Ваше высочество, извольте присесть и перестать пугать женщин! — Леонелль спокойно наблюдал за другом. Мне бы его спокойствие — меня же тут сейчас на запчасти разберут!..

Ещё несколько шагов. Лео говорил что–то о берсерках — может уже пора драпать?! Две мощные ладони обхватили ручки сидения по бокам от меня, стискивая с треском их в кулаки. Он навис надо мной огромной разъярённой скалой, а я сползала по креслу всё ниже и ниже, глядя в напряжённые черты лица и ходящие желваками челюсти.

— Жан… — пискнула я жалобно.

— Что это?! — указал взглядом на вырез платья.

— Дружище, давай без драм…

— Я с тобой потом поговорю, Леонелль. Кати, что это такое?

— Это артефакт усиления зова, — я на всякий случай подтянула декольте.

— И кого ты звать собралась? Его?! — кивок в сторону Нэла.

— На меня сегодня напали… Сьорриш втолкнул в портал…

— Ещё и Сьорриш?! — он качнул головой, глядя теперь исподлобья.

— Да прекратишь ты уже ревновать или нет?! Меня чуть не убили сегодня! Услышь ЭТО! — мне пришлось сорваться на крик, хотя больше походило на истеричный визг, к сожалению. Не проняло.

Жан, не меняя позы, потребовал:

— Коротко, ясно и по существу: кто, где, когда, при каких обстоятельствах.

— Наёмники, неподалёку от дома в Мовелане, сегодня, после ссоры, — отрапортовала я честно. — А Сьорриш меня защитил. И Лео… Помог расправиться с остальными.

— А как вы вообще встретились?

— Она вывалилась через портал — первый в своей жизни! — в Актарион. Дальше уже я услышал её. Всё в порядке, Жан. Расслабься. По крайней мере, пока. Она здорово кому–то насолила, — попытался защитить меня Лео.

Несколько секунд упрямой борьбы с моей стороны под неодобрительные возгласы старейшины, и эрл Стааль меня всё–таки вытащил из кресла, стискивая в руках. Мне всё ещё было обидно за утро, и ещё обиднее за происходящее сейчас.

Но услышала на ушко тихий шёпот, и замерла:

— Прости… Пока тебя нашёл, не знал, что и думать! Любимая моя… Прости за всё…

Он был так напряжён… Глупо всё вышло. Ревнивый мой… Я вздохнула, чувствуя, что уже не в силах обижаться. И обхватила его руками, прячась на груди, шепнув в ответ:

— Дурак!.. Я так испугалась…

— Не ходи больше без меня никуда, хорошо?

Я напряжённо молчала. Быть добровольной узницей — перспектива не из приятных.

— А он ведь прав... Хотя бы одна не ходи, — Лео наблюдал за нами, Ранитиэль так и стояла, прислонившись к косяку.

Я не знала, что ответить. Подписываться под этим добрым советом я не собиралась, поэтому просто молчала, впитывая родное тепло и слушая стук его сердца.

Лео вздохнул, поднялся, потянувшись, поблагодарил старейшину и подошёл к эльфийке.

— Пойдём, душа моя. Благодарностей мы с тобой от них всё равно не дождёмся, а присутствовать при этой душещипательной сцене лично у меня нет ни сил, ни желания.

«Lheeonielle… Спасибо» — подумала, и точно знала, что он услышал. На секунду замедлил шаг, чуть повернув профиль, и вышел с эльфийкой на улицу.

Беорн обречённо вздохнул, видимо, поняв, что призвать к приличию некоторых воинов будет непросто, и вопросил:

— Дети, вы когда уже помолвку–то объявите? Столько времени бегаете друг за дружкой — уж пора бы давно…

— Да хоть завтра!.. В Актарионе всё равно иногда придётся появляться. Неделей раньше, неделей позже… — Жан говорил тихо, но достаточно, чтобы старик услышал его.

— Завтра, так завтра. Кати, ну а ты чего молчишь, дочка? Скажи старику, что согласна. Хоть я и так вижу, что не силком, но только обычай того требует.

— Я согласна!.. — сказала, прижимаясь к Жанику.

Сказала — и ойкнула! С моих губ слетело что–то светящееся, маленький комочек, — и мягко осело на ладонь Беорна! Тот, улыбнувшись в седые усы и бороду, прикоснулся ладонью к посоху. Комочек впитался в коряжистое древко, а старейшина пояснил:

— Это если надумаете всё же как люди — под древом Рода обряд провести. А завтра разошлю весть по Общине, окрестным деревням, да владыке.

— Мы ещё подумаем про обряд, Мастер Беорн. Поздно уже, нам пора.

Старейшина хитро хмыкнул:

— Нам?.. Экий ты быстрый. Кати здесь останется. А ты к себе ступай — чай, дом–то за тобой так и остался.

Жан отстранил меня от себя и вопросительно изогнул бровь, заглядывая в глаза.

— Я останусь, Жан. Ничего страшного в этом нет, ведь правда? Так будет лучше…

— Мне будет спокойней, если ты будешь рядом со мной, Кати. И дело не в традициях — здесь небезопасно. Я тебя не трону, обещаю.

— Всё будет хорошо. Я никуда не денусь. Просто переночую здесь — и все! — я обхватила ладонями его лицо.

Он тяжело вздохнул, явно не согласный с моим решением.

— Кати, я не могу тебя здесь оставить. Либо ты идёшь со мной, либо я остаюсь здесь, — он поднял мрачный взгляд на старейшину. Но тот промолчал, что–то обдумывая.

Как его убедить? Разумеется, я понимала, что доля правды в его словах есть, — никто не мог мне дать гарантии, что нападение не повторится. Но в это так не верилось! Вдруг это совпадение — просто перепутали? Хотя Лео врать не будет. Ему не нужен палач и изощрённые пытки, чтобы узнать правду. Лишь взглянуть в глаза… Поёжилась, вспоминая сегодняшнюю сцену убийства. И холодные, бесстрастные глаза Нэла, в которых читался приговор. Неужели всё так плохо?..

— Не думаю, что нападение может повториться так быстро, — тем более, мы в Актарионе. А нападали в Лесскане! Эта ночь ничего не решит.

— Вообще–то на чердаке есть маленькая комнатка. Там не прибрано, но переночевать можно. Оставайтесь оба, чего уж… Чай, не чужие вы мне, — старейшина ласково нам улыбнулся.

— Спасибо, дядя Беорн, — Жан, казалось, порадовался найденному решению. И обратился уже ко мне: — Тогда я сплю внизу, а ты идёшь наверх.

— А если я замёрзну?! — я возмущённо надулась и тут же осеклась под лукавым взглядом серо–голубых лучистых глаз! — Я одеял побольше найду… Или ещё чего–нибудь. В общем, я пошла, — смущённо опустила взгляд.

— Там тепло, дитя, — донеслось мне вслед.

***

Ночью мне снился кошмар. За окном комнаты, где я спала, в воздухе висела темноволосая женщина со злым, ненавидящим взглядом. Мановением руки она распахнула окно, впуская морозный ветер и хлопья снега, тут же впившиеся ледяными иголочками в лицо и руки. Я подскочила, как ужаленная, на ходу взывая к огню, размахнулась и атаковала злобную тётку! Ощущения от неё исходили самые мерзостные! Ненависть, жгучая злоба… Я не стала вслушиваться в остальное. И этого хватало, чтобы понять, что ко мне не на беседу пришли!

Она увернулась от шара, злодейски хохоча. И протянула ко мне свои руки, обтянутые чёрными драными лохмотьями. Ещё шар! Я сплела несколько потоков в заклинание обездвиживания, выдохнула… Тётка удивлённо замерла — по лицу заметно было, что она не ожидала от меня такой прыти! А затем её бледное, откровенно уродливое лицо исказилось гримасой бешеной злости, воздух вокруг неё дрогнул, и она снова рванулась ко мне! Хотелось завыть от ужаса, но мои руки рефлекторно продолжали атаку, оставалось только немного отступить — прикоснуться к этой «красавице» желания не было!..

— Упрямая мерзавка! Что он в тебе нашёл?!

— От мерзавки слышу! — взвыла я, гостеприимно одарив её шаром прямо в лицо.

— Дряянь!.. — она запустила в меня чем–то тяжёлым, больно прошедшимся по шее…

Мир стал неожиданно красноватого оттенка, запахи стали острее, чутьё обострилось. Несколько секунд, и на мне нет ничего — огонь сжирает мою одежду, а мне весело!.. Опьяняющий азарт, чувство охоты, и ясное понимание того, что уж кто–кто, а я точно не жертва! Вот сейчас и поохотимся!..

— Дрянь здесь — ты! И ты умрёшь!..

Я набросилась на неё одним движением, подлетела, не касаясь пола! Ах, это сладкое чувство… Я жгла её полыхающими ладонями, она вырвалась, визжа от боли. Отскочила в сторону, что–то громыхнуло и затихло. А я, возмущённая такой наглой несправедливостью, набрала воздуха в лёгкие, предвкушая очередную победу, и с жестоким упоением выдохнула мощной струёй разбрызгивающегося огня по этой бледной немочи! Кем бы она ни была — она уже явно жалела, что вообще сюда явилась!

Сбоку распахнулась дверь, ворвались двое, и в дополнении к моему пламени метнулся кортик.

Её отчаянный рывок к окну, запах гари, тлена и сожжённой кожи. И злое напоследок:

— Я всё равно тебя достану, глупая драконица! Он мой, только мой, слышишь?!

Метнулась за ней, но она прыгнула за окно, растворившись ещё до приземления на землю. А я… Только и успела ухватить её за кусок рванья, бывшего когда–то чёрным платьем. И полетела следом, потеряв равновесие…

Что–то цепко скользнуло по моей щиколотке, но падение продолжилось. Только заметила, что за мной вылетело что–то или кто–то ещё. И отчаянный крик… Дом двухэтажный, как и многие. Чердак — третий этаж. И вроде падать недалеко, но происходит это бесконечно долго.

Как жаль, что у меня нет крыльев, которые я могла бы сейчас расправить и взмыть вверх. А большая чёрная точка всё приближалась и росла в размерах. Всё произошло за несколько секунд — уже почти у самой земли когтистые лапы подхватили моё полыхающее тело. Сначала не слишком аккуратно, и лишь когда я пискнула от боли, Сьорриш слегка ослабил хватку. Поставил на землю — если можно сказать так. Потому что земли я по–прежнему не касалась — я была испугана, зла. Удравшая из–под носа нахалка не прибавляла настроения. К тому же, я не слишком понимала, чем ей обязана. Из–за дома выбежал темноволосый воин. В одних штанах без обуви.

— Drack–Hassi, tue gerrish?..

Но я не ответила. Да, я была цела. На удивление цела. Вот только в доме происходило что–то неладное… Волны страха, отчаяния и безнадёжности исходили оттуда. Я посмотрела на Сьорриша. И встретилась с таким же настороженным взглядом.

Антрацитовый дракон слишком большой, чтобы поместиться в доме. Но я поняла, что мне не показалось. И рванула, паря над землёй, мимо Жана в дом. Дорогу мне преградил беловолосый маг. В прямом смысле. Положил руку на косяк двери, всем своим видом давая понять, что не намерен пускать меня туда.

— Git!

— Neih.

Упрямец! Я же всё равно пройду! Вот только как…

Упрямый взгляд в ледяные глаза. Лёд и пламя.

— Tue git, Lheeonielle!

И не менее упрямое:

— Neih!

Я вплотную приблизилась к проёму двери, где он стоял. И услышала знакомый рык:

— Не смей её сюда пускать!

А он и не дожидался. Прежде, чем фраза была произнесена, Лео сверкнул своим магическим взглядом, свет резко померк, и меня вытолкнули наружу. Но я увидела. Мельком, совсем чуть–чуть, — но этого было достаточно, чтобы зарычать от раздирающей изнутри боли, запрокидывая голову и со всей силы вцепляясь в плечи мага. Он держал меня, а я рвалась в дом, проклиная всех, обвиняя, крича ругательства! Нет, этого не может быть, не должно случиться, ведь он ни в чём не виноват!..

— Hassi, tue narad nei helm!.. Hassi, eihish, Hassi… — он держал ослеплённую меня мёртвой хваткой, уговаривая, успокаивая… «Ты ничем не сможешь ему помочь!.. Хасси, остановись, Хасси»…

— Patrish! Beooorn!!....

Отчаяние, крик, гнев… Я взвела руки к небу, отступив назад, и ударила столбом огня в землю!.. Куда он ушёл, и что произошло дальше — я не видела. Тьма всё ещё стояла перед глазами. Боль, огонь, сжирающий изнутри. И гневные крики мужчин. Кажется, пахло дымом и гарью…

— Жан, иди сюда, я не смогу её долго удерживать!..

— Она исходит кровью, Лео!.. Если я отойду — она не выживет!..

— Драккерийка сссо мной. Я подержшшу. Быссстрее, одна жизнь ушла. Вторую ещё усспеешшшь спасти.

Меня сжало что–то жёсткое, но гладкое, мягкое и тёплое.

— Сьорриш, что происходит? Скажи, что Беорн не умер!..

— Смерть — лишь начало, малышшшшка.

— Нет… Нееет!..

Звон мечей, свист стрел, рёв драконьего огня… Треск пламени, дым, гарь.

Я почувствовала тревогу от дракона.

— Пора уходить. Я смогу забрать лишь тебя.

— Нет, я должна остаться, помочь!

— Просссти.

Порывистый холод, несколько свистящих звуков крыльев, рассекающих воздух. А я всё ещё старалась вырваться из лап Сьорриша. Рыдая, выкрикивая последние два дорогих имени!.. Где–то там горела моя жизнь, мои друзья, мои близкие люди… А я ничего с этим не могла поделать. Ослепшая, обожжённая изнутри физически и морально — и только лапы дракона не дают сдохнуть от холода окончательно. Я выбилась из сил. Слёзы накатывали в очередной раз, но я устала плакать. И гореть перестала давно.

Что с ними? Что там произошло, что Сьорриш посчитал ситуацию настолько безвыходной, что решил унести меня отсюда? Я никак не могла сосредоточиться, чтобы позвать владыку. Это было невозможно в таких условиях. Мы летели ещё какое–то время, и сколько его прошло — один Родан знает… Я замёрзла, меня бил сильный озноб. Но что это в сравнении с тем, что уже произошло? Просто ерунда.

Поздней ночью мы очутились на земле. Только холод, продирающий до костей, и бесконечная тишина. Я позвала дракона. Но он не ответил. Потрясающе! Одна, в незнакомом месте, голышом и слепая! Чего уж — жизнь бьёт ключом. И всё чаще — по голове…

Потеряла счёт времени. Каждая минута казалась бесконечно долгой. Я устала дрожать, и перестала чувствовать что–либо вообще. Только слушала своё хриплое свистящее дыхание. И никаких эмоций. Очень хотелось спать.

На плечи мне что–то легло. Сложно понять, что. Но стало теплее. Ещё несколько манипуляций с ногами — кажется, на меня натянули обувь. Размера так на четыре больше — потому что я из неё чуть не выпала!

— Идти сссможжешшь?

Мотаю головой. Ноги не чувствовались. Да и обувь была, мягко говоря… Великовата. Непривычная темнота давила на сознание. То, что от природы считалось для меня нормальным, теперь казалось даром. Даром, который я не ценила раньше. Да, возможно, это лишь временно. Но насколько временно, я сказать не могла.

— Придётся идти так. Я не смогу тебя нести. Устал. Ранен.

Я повернулась на голос. Нащупала его плечи онемевшими, негнущимися пальцами. Он тащил меня за руку, мы продирались сквозь сугробы с коркой наста. Дыхания не хватало. Я падала и вставала, чтобы идти. И через несколько шагов снова падала. Сьорриш выдёргивал меня из сугроба, и мы шли снова. Пока не пришли в какое–то помещение.

— Здессссь заночуем. Хозяев нет. Дом брошен.

— Я ничего не вижу, Сьор… Как думаешь, это надолго?

— Нет — если ты не испугалась этого. Да — если вцепилась в возможность побыть слепой.

Да? Странно. Но это не важно. Здесь было теплее, чем на улице, и сил идти уже просто не было. Поэтому я села на пол — там, где и стояла. Под ногами было что–то вроде ковра. Время текло, кажется, я даже заснула сидя. Нужно попытаться. Обязательно. Сейчас ведь ничего не мешает. Сосредоточилась и позвала Леонелля.

Ничего. Никакого ответа.

Капелька на груди потеплела, и это придало сил. Снова зов. Нет ответа. Слёзы подступили к глазам. Связи с Жаном я не чувствовала, Лео не отвечал на мои призывы, словно его и не было. Боль распирала обмороженные конечности. Тихие шаги рядом, скрип половиц. И поглаживание по голове. Молчаливое, участливое.

— Сьорриш, я их не чувствую! Ты видел их, когда мы улетали? Почему мы вообще их оставили?!

— Они были живы. Я почуял, что тебе угрожает опасссность. Пришёл. Убедил твоего мужчину. Я видел ту нежить. Он — нет. Только это было не всё. На Общину напали. В дом пробрались убийцы. Месть. Это похоже на месть.

Я сидела на полу. Темнота. Вокруг сплошная темнота. Голоса издалека. А я всё ещё вспоминала ту картинку — окровавленное, бездыханное тело седовласого старца, ближе которого у меня много лет никого не было. Человек, который заставил поверить, что смерть — не единственный путь. Но почему же тогда он сам туда пошёл?! Неужели ничего нельзя было изменить?.. А та нежить была не дурой. Пока она нападала на меня, в Общину, похоже, вошли наёмники. Иначе, кто бы это ещё мог быть?

А ещё… Страх неизвестности. Жуткий, сковывающий. Выжила ли Яирне? И… Выжили ли Жан и Лео… Когда я сама себе задала последний вопрос, меня бросило в жар при одной мысли, что я их больше никогда не увижу!

— Малышшка, надо спать. От тебя пахнет не самыми лучшими эмоциями. Подумай об этом завтра.

— Сьорриш… Неужели ты такой бессердечный? Тебе легко говорить — не твоя деревня сегодня горела, не твои близкие люди погибали! А я так не могу, понимаешь?! Не могу!.. У меня погиб отец! Не по крови, но по духу! Я понятия не имею — выжила ли знахарка, и меня колотит при одной мысли что… Да я даже вслух это произносить не хочу!..

— Спи, — он принёс что–то мягкое, похожее на одеяло. Постелил на пол и позвал. Я легла на край, и была укутана второй частью. В доме было прохладно.

— А ты? Тут есть кровать?

— Кровати нет. Я уйду до рассвета. Нет, не бойся. Тебя сейчас не будут искать.

— Откуда ты знаешь?!

— Она добилась своей цели.

— О ком она говорила? О Жане?

— Проклятый воин. Да.

— Все только и говорят — легенда о проклятом воине! И все такие таинственные, что аж оторопь берет. Ты тоже не расскажешь?..

…Но он рассказал. Про ведьму, что, влюбившись в прекрасного воина и будучи им отвергнута, прокляла его. Ей было обидно, что в него влюблялись все без исключения, стоило ему лишь хоть немного уделить внимания девушке или проявить свой интерес. А ведьма бесилась. Сколько ни пыталась — ласками, уговорами, хитростью, снадобьями влюбить в себя — всё тщетно. Отчаявшись, она вложила всю силу без остатка в своё проклятие, пообещав, что у него не будет ни детей, ни настоящей человеческой любви.

Отрезала ему, таким образом, путь, предоставив самому выбирать свою судьбу — с ней, если догадается, или бездетным одиночкой. Но за всё надо платить. Дракон поведал, что почувствовал связь, плохую связь между ними. Прокляв его, она осталась к нему привязана навечно, даже после собственной смерти. В нежить превратилась. И, зная о его любви к девушке–драккерийке, что могла ему подарить и взаимную любовь и ребёнка, теперь делает всё, чтобы этого не произошло.

Я долго ещё не могла заснуть после этого рассказа. Мысли носились в голове безумными кричащими стайками. Нос не дышал, я окончательно осипла и без конца кашляла и кашляла. Но усталость взяла своё. Я заснула. Мне снилась Община. Горящая, полыхающая, охваченная огнём. И крик самого родного и любимого на свете человека — крик боли. Он умирал на моих глазах, а я сбивала с него пламя, не в силах сделать абсолютно ничего. И я была виновата в его смерти, я его убила. Плакала, рыдала в голос до хрипоты, исступлённо звала: «Жан! Жан!..»

Кошмар оборвался темнотой и внезапно нахлынувшими звуками реальности.

Крики, шум, чьи–то руки, хохот. Чужие, много чужих. Что–то говорят про их дом, про то, что я бродяжка… И выволакивают на улицу. Кошмарный сон?! Лучше бы это был сон…

Я отбивалась, пинала, пихалась. Но всё без толку! Кто–то очень хотел выместить на мне свою похоть и гнев — и очень удачно это делал! По собственному почину ли, или по чьему–то приказу. Руки связаны сзади, один держит, другой — бьёт. Издевается, ухмыляется. А я сдачи дать не могу. Могла бы, будь руки развязаны! Маг без рук — не маг. А все устные проклятия и заклинания произносятся с формулами на пальцах, а я их не чувствовала — затекли! Но вот что я могла сделать — это свой коронный трюк коленкой! И попала, судя по воплю. Но тут же задохнулась от боли. Кто–то со всей дури ударил в живот, заставляя согнуться пополам. Воздуха в лёгких не было.

— Дрянь…

Ещё один удар — по лицу. Оглушительный, до головокружения… Почти потеряла сознание. Чьи–то руки без зазрения совести лапают меня под одеждой, комментируя происходящее. Лучше умереть сейчас…

Все кончилось в один момент. Меня отпустили — я чудом удержалась на ногах! Звук ударов, вскрики, ругань. Я развернулась и потихонечку пошла прочь от них. Пока не поздно. Пока есть шанс — мизерный! — уйти, выжить. Хоть куда–нибудь. Под ногами хрустит снег. Пахнет хвоей и скотом. Значит, от деревни мы ушли недалеко. Сзади я услышала быстрые, настигающие шаги. Паника. Ускорилась, насколько это было возможно! Кто–то перехватил меня поперёк туловища. Ударила локтем в живот, но, видимо, недостаточно. Я боролась, вырывалась из последних сил — вот оно, хвалёное второе дыхание! Но сопротивление было неизбежно смято, и среди этого я, наконец, услышала:

— Drack–Hassi, это я, остановись!

Я слушала голос с родным, низким тембром. Но не верила.

— Ты не можешь им быть! Он умер!..

— Я живой. Посмотри на меня, Кати! — он развернул меня к себе, удерживая в руках.

А я слепо смотрела в темноту, лишь слушая низкий голос, который не должна была слышать. Ведь мне сказали во сне, что его нет, и связи я не чувствовала. Нежное касание на щеке, и поражённый вздох от понимания того, что я не вижу его.

— Кати… Родная моя, любимая девочка… Что с тобой стало?

— Ты не Жан. Я не обязана объяснять.

Горестный вздох.

— Лань моя, дай сюда свои ладошки. Не спорь, пожалуйста. И не вырывайся, хорошо?

Я поколебалась. Голос, фразы, интонации были его, запахов я не чувствовала — нос заложен. Но этого было мало. И решила, что хуже не будет. Сначала я почувствовала его шею. Затем сама переключилась на скользнувшие по тыльным сторонам ладоней волосы. От сердца отлегло — это ощущение волны между пальцев я бы ни с чем не спутала. Лицо — широкие брови вразлёт, очерченные скулы, мягкие губы. И поцелуй в центр ладони.

— Ты живой… — поражённо слетело с губ.

— Живее всех живых. Я тебя еле нашёл! Идти сможешь? Или тебя понести?

Что–то солёное и липкое было на губах. Болело абсолютно всё, отдаваясь болезненной пульсацией в животе. Мир шумел. Тошнило.

— Я попробую сама.

Моих губ коснулась холодная ткань. Сквозь ткань нарастающим холодом обожгло распухшую губу. Мы сделали вместе несколько шагов, голова закружилась, но я как во сне переставляла ноги. Каждый шаг — боль. Жан заставил держать платок с комочком снега на губе самой, вложив его мне в руку. А сам всё же подхватил на руки меня, вскрикнувшую от боли.

Гул голосов. Тепло, запахи жареного мяса. Кажется, меня сейчас стошнит…

Глава 4. Проклятый воин

…Покалывание ледяных иголочек по всему телу. Боль нехотя сворачивает, ослабляет свои щупальца. И только сейчас, когда её почти не стало, я поняла, что хочу есть. Во всех смыслах этого слова.

— Хасси, открой глаза, — какой знакомый бархатистый тон…

Голова плывёт и кружится, тело ватное.

— Сколько прошло времени? — язык не слушается, голос неожиданно сиплый.

— С момента нападения? Два дня, — ответил тот же голос.

Яркий свет режет глаза, и я зажмурилась вновь. Вторая попытка увенчалась успехом — зрение сфокусировалось, привыкая к свету. Светлые волосы, собранные в хвост. И холодные льдинки глаз с виноватым беспокойством взирают на меня.

Секунда, вторая. На глаза наворачиваются слёзы. Я пискнула и с радостью повисла на шее у владыки Актариона.

— Хасси, задушишь… — он с облегчением рассмеялся, обнимая в ответ. — Или меня Стааль задушит из ревности!

— Я подумаю, — прозвучал басовитый голос сзади.

Скосила взгляд в сторону. На двуспальной кровати, опёршись на один локоть, полулежал мой проклятый воин, и пристально наблюдал за нами. Но я не чувствовала, что делаю что–то, что могло бы его задеть.

— Я думала, больше не увижу вас обоих!.. Что вы погибли!

— Плохого ты о нас мнения, Drack–Hassi. Потомков королевских кровей не так просто уничтожить, — Лео улыбался, выпуская меня из рук и усаживая на кровать.

— Всё время забываю, с кем имею дело, — я счастливо и облегчённо рассмеялась.

Леонелль уселся на стул, неподалёку от кровати.

— Кстати, о королевской крови. Надо что–то решать, Жан. Твой отец ждёт тебя на коронацию уже через два дня.

— Пока не разберёмся с этими нападениями, никакой коронации не будет!

— А что случилось в Общине? — вопросила я, стараясь унять головокружение.

Они замолчали.

— Я… Я всё сожгла?.. — обречённо, с замиранием сердца, задала вопрос.

— Только дом Беорна. Остальное подожгли наёмники. Старейшину спасти не удалось — ты и сама видела. А Яирне вытащил Жан. Мы успели спасти положение исключительно благодаря помощи самих общинников и стражей. Был бой. Несколько человек погибли. Часть домов и дворов Общины выгорела дотла. Хотел бы я знать, что за сила ими движет.

— Ты видел нежить, что напала на меня тогда? — спросила, обращаясь к Лео.

— Мельком. Я был уверен, что ты справишься. И справилась. Нужно было срочно принимать меры по отражению общей атаки, — Лео смотрел куда–то в себя, вспоминая, думая.

— Кати, что произошло? Я так ничего и не понял — ты сражалась с нежитью? — Жан врезался в разговор.

— Сьорриш говорил, что ты ничего не увидел. Да, это была нежить. Темноволосая женщина в чёрном старом платье. Она кричала, что всё равно меня достанет. «Он мой, только мой», — так она сказала перед тем, как вылететь из окна.

Жан помрачнел.

— Почему ты никогда не рассказывал мне о своём проклятии? Я думала, это только сказки.

— Ты не спрашивала.

— А если бы спросила — рассказал?

— Да.

— Значит, всё–таки ведьма. Теперь уже нежить. Ведьма–нежить — это забавно. Для твоей коллекции почитательниц, — Лео усмехнулся.

— Не смешно. И при жизни проходу не давала, а теперь ещё и после собственной смерти успокоиться не может. И я понимаю, если бы ко мне с претензиями приставала! Так нет же!.. Как её теперь упокоить?

— Мне вот даже интересно, Жан, как она себе это представляет в новом положении? Сделать такую же нежить из тебя? Или привить тебе любовь к не очень живым и не очень красивым девушкам? Я просто пытаюсь понять её цели.

— А цель одна — месть, — задумчиво произнесла я. — Нежить ведь не способна испытывать человеческие чувства. Она просто помнит свои цели, которых не достигла при жизни… Лео, мне нужно в замок!

— Зачем? — чуть ли не хором спросили оба.

— Там книга есть, точнее две. Одна — виды высшей нежити, вторая — по некромантии. Они мне нужны.

— Sharish, ты хочешь сделать из Стааля нежить? Я восхищён!

Мимо, с немыслимо угрожающей скоростью, пролетела подушка, врезавшись в покачнувшегося от столкновения с ней смеющегося владыку. Пух и перья разлетелись белёсым облаком, оседая на светлых волосах и синем камзоле. Красиво. Я секунду подумала и дополнила картину своей подушкой. Хотя так же эпично шваркнуть ею об ироничного Нэла силёнок не хватило, зато приложилась от души!

— Всё, всё, сдаюсь, уговорили!.. Только предлагаю сначала поесть. У твоей женщины глаза голодные — мы не дойдём. Съест нас с тобой, драконица оголодавшая.

Я подняла мрачный взгляд на иронично улыбающегося Нэла. Виски кольнуло иголочками.

«Мы в таверне, sharish. Внизу есть очаг. Если не получится подпитаться, — подойди ко мне, покормлю. Обещаю, что твои прекрасные драконьи глаза никто не заметит».

«Лучше иллюзию наведи, чтобы никто не видел эти изменения. Не обижайся, но я лучше сама».

«Переживаешь, что Стааль будет нервничать? Он не увидит».

Я многое ещё хотела спросить. Но вместо этого просто сказала:

«Спасибо, Лео, что ты помогаешь. Я счастлива, что у меня есть такой наставник и друг».

«Наставник и друг… Что ж, хоть так. Пока так».

По моей щеке ласково прошёлся неторопливый поток воздуха.

— Пойду, проведаю, чем сегодня кормят, — нехотя встал Лео. — Не задерживайтесь, иначе всё остынет.

Я подтянула ночнушку, которую на меня кто–то заботливо надел. Просто, чтобы не мешала ползти на коленях. И двинулась к задремавшему, было, любимому. Он выглядел усталым — даже жалко его было будить!

— Жааник… — тихо позвала.

— Мм? — сонно откликнулось моё чудо.

— У меня маленькая проблема.

— Какая?

— Мне идти не в чем.

— В кресле лежит дорожный костюм для тебя. Это всё?

— Нет.

Тёмные ресницы дрогнули, он приоткрыл глаза:

— А что ещё?

Мои губы поплыли в плохо скрываемой улыбке:

— Ты всё ещё не обнимаешь меня.

Изумление на его лице сменилось усталой улыбкой. В глазах сверкнули игривые хищные искорки. Крепко обнял, перекатился на кровати, оказываясь сверху. Жадный, горячий поцелуй. Долгий, завладевающий... Как хорошо!.. Как же здорово снова видеть, чувствовать, быть рядом. Я обняла его руками. Подумала, поколебавшись, и обвила ещё и ногами.

Некоторое время он просто лежал сверху, упираясь локтями в кровать. Неторопливо и с наслаждением целовал щёки, губы, нос, глаза. Тепло. И никуда идти не хочется. Даже несмотря на голод. Я так соскучилась, что его поцелуи совсем не пугали! Напротив, с каждой секундой мне хотелось гораздо большего!..

Но Жан не проявлял той настойчивости, от которой приходилось отбиваться в Мовелане. И это огорчало. Я потянулась губами к его шее, лаская, дразня, и одновременно с этим начала расстёгивать пуговицы чёрного камзола. Он восхищённо замер, наблюдая из–под полуопущенных тёмных ресниц.

А затем силой уложил на лопатки, слегка придавливая собой. Должно бы оттолкнуть, но эффект получился, скорее, обратный. Непонимающе смотрю в насмешливые серые глаза.

— Моя девочка осмелела? А как же твоё «после свадьбы», мм?..

Я покраснела.

— Прости… Я думала, ты этого захочешь… — отвернулась, сгорая от стыда.

Поцелуй в ушко, и шёпот:

— А я и хочу, Кати. Но только не здесь, в грязной таверне. И не сейчас, когда нет уверенности в том, что нас не прервут в самый неподходящий момент наёмники, служанки, друзья… Да кто угодно! Не хочу, чтобы ты снова испугалась, и упустила удовольствие.

Я молчала, избегая его взгляда.

— Милая… Ты смущаешься? Обидел? — он повернул моё лицо к себе, целуя в губы.

Почему–то это слово словно по сердцу резануло. Смущение, недовольство — да. Всё поправимо. Но обида? И я прижалась к нему, обвивая шею руками, путаясь в волосах пальцами и пропуская пряди между ними. Обхватила лицо ладонями.

— Это не важно. Просто не знаю, как сказать, что не могу без тебя. Мне плохо, больно думать, что с тобой может что–то случится! Ты мой мир, моё солнце, моё сероглазое божество. Я умру без тебя, Жан. Просто хочу быть с тобой — на приёмах, балах, в сражениях, в походах… Я так устала ждать и бояться, что ты больше не придёшь. Мне тебя всё время мало. Даже когда боюсь тебя до дрожи в коленках!

— И тебя не смущает, что я могу просто воспользоваться твоими чувствами, чтобы снять проклятие? — негромкий низкий голос и поцелуй в ушко.

Я задумалась.

— Это было бы неприятно. Но разве, чтобы снять проклятие, обязательно жениться? Или ты это делаешь ещё и по политическим соображениям?

— Нет, разумеется. И, к твоему сведению, — я узнал о том, что ты драккери, уже после того, как полюбил тебя. И жениться на нелюбимой женщине даже из–за ребёнка не стал бы, — он лёг рядом.

— А у тебя есть дети? — я вытянулась рядом на животе, скрещивая в воздухе лодыжки.

— Нет, — Жан прикоснулся к моему лицу рукой, убирая волосы со лба, и обвёл контуры пальцем. — Кати, почему ты решила, что я умер?

Прикрыла глаза, нежась под его рукой. Поймала ладонь, потёрлась о неё щекой.

— Потому что мне снился сон, в котором ты погибаешь. У меня на глазах. От моего огня. И я ничего не могу сделать! Я виновата! Это было так реально… А потом меня схватили, я даже не успела осознать, что это был сон…

— Ты не можешь причинить мне вред своим огнём, помнишь? А за разбойников, что за деньги игнорировал местный староста, он уже получил своё. Жаль, что я не пришёл раньше, — он нахмурился, скрипнув зубами. А затем сел на кровати сам и осторожно подтянул меня к себе за ноги, усаживая на колени. Пришлось вцепиться в края ночнушки, тут же задравшейся неприлично высоко. Улыбнулся, обнял, зарылся лицом в волосы.

— Мне тоже снились кошмары, в которых ты погибаешь. И всё тоже было очень реально. Чуть не свихнулся однажды. Тебе не кажется это странным?

В голову лезли самые разные мысли.

— Мне нужны те книги. И чем быстрее, тем лучше.

— Насколько я помню, книги по некромантии Леонелль хранит у себя в кабинете, и никого туда лишний раз не пускает. У вас настолько доверительные отношения, что ты знаешь об этих книгах? Или он тебя учил некромантии?

Я смущённо улыбнулась.

— Вообще–то, я туда проникала тайно. Мне было мало тех сведений, что были в общей библиотеке, а он вечно занят… Ну и приходилось проявлять изобретательность.

— Тайно? — Жан рассмеялся. — Родная, какие могут быть тайны от телепата? Я скорее поверю, что Лео смирился с неизбежным!

Закрыла лицо руками, ощущая себя полной дурой. Когда я тишком проникала в святая святых владыки, то как–то не задумывалась о том, что он знает об этих маленьких преступлениях. А выходит, он знал! И молчал…

Жан запустил пальцы в мои волосы на затылке, прислоняя меня к себе.

— Эх, ты! Магистр ордена Теней… Мы ужинать пойдём?

— Пойдём. Только оденусь.

Тёплый ореговый пол, перестук босых ног. Я подхватила тёмный дорожный костюм и скрылась за ширмой. Костюм представлял собой довольно экстравагантное для меня зрелище: обтягивающий верх и брюки! Для Актариона довольно смело… Сапожки на небольшом каблуке пришлись мне впору — кто–то хорошо запомнил мои размеры, и это льстило. Сверху полагался тёплый меховой плащ с капюшоном. Я с восторгом отметила, что он такой же, как я недавно без зазрения совести стянула у Жана из гардероба, — только этот был гораздо легче и сидел как влитой!

Мельком глянула в зеркало и осталась довольной. Несмотря на смелый вид, в этом костюме уж точно удобнее давать сдачи! До образа воительницы только мечей не хватает. И на лошадь сесть не проблема, если понадобится. Надо себе в подарок на свадьбу лошадку попросить. Всю жизнь мечтала! Белую!.. Я расчесала и уложила волосы в косы, метнулась в ванную довершать красоту.

Настроение стремительно поднялось до уровня боевого духа, и только маленький укол страха заставил поторопиться с выходом из ванной. Чтобы убедиться, что моё сероглазое плечистое чудо всё ещё на месте и терпеливо ожидает меня у двери, сложив руки на широкой груди. Я вышла, покрутилась, демонстрируя новый наряд. Он окинул взглядом с ног до головы, несколько задерживаясь на некоторых местах.

— Ты восхитительно выглядишь!.. — Жан снисходительно улыбнулся.

А я, войдя в образ порочной воительницы, нарочито мягкой походкой, плавно покачивая бёдрами, двинулась к нему. На губах играет — чувствую — хищная улыбка. Прильнула к нему, подныривая под его руки, — обнял. Прошлась ладонями по мощной груди, глядя в стремительно темнеющие глаза, теряющие голубой оттенок. Обвила шею руками, прижимаясь всем телом.

— Это потому что ты рядом, — шепнула, дотягиваясь на мысочках до его губ, шеи…

Он молчал, словно застыв. Напряжённый, как скала, и, кажется, не дышал. Он смотрел на меня каким–то алчным взором.

— Жан, что–то не так? Тебе не нравится?

С трудом отвёл взгляд в сторону, хрипло произнеся с лёгкой угрозой в голосе:

— Кати, ты играешь с огнём. Не делай так. Иначе я возьму свои слова назад, и не выпущу тебя отсюда ещё очень долго!..

Я смутилась. Меня тянуло к нему, словно внутри сломалась какая–то преграда. Удивительно было осознавать, что моё поведение по отношению к нему изменилось. Я доверяла ему. Принадлежала. И снова ощущала связь — с ещё большей яркостью! И для этого не нужно было никаких обрядов. Воистину, у драконов всё гораздо проще. Никаких помолвок, свадеб… Простой и понятный выбор. Неоспоримый и единственно верный. Безошибочный. Возможно, Сьорриш был прав, и я расту, как драккери, а человеческого во мне становится всё меньше. Не важно.

— Прости, я постараюсь больше так не делать, — отстранилась.

— Ты драккери. Это должно было произойти рано или поздно при выборе мужчины. Даже я чувствую, что нас связывает что–то необычное, хотя только читал об этом.

— Ты тоже это чувствуешь?! — я изумлённо воззрилась на его серьёзное лицо.

Он кивнул.

— Когда ты рядом, я чувствую твой голод, твоё желание. С этим сложно бороться. Невыносимо сложно. И если бы только это! Ты выдаёшь пульс влечения, и тут же отступаешь назад, словно испугавшись его. И что делать при этом мне, если тебя это пугает? Если бы я не знал тебя несколько месяцев назад, то подумал бы, что ты играешь со мной.

— Мне стыдно. Но сделать с собой я ничего не могу. Неизбежно меняюсь, когда ты близко, — это как если выпить много вина! Но мои страхи… Прости, Жаник. Это пока сильнее меня.

Как же он восхитительно улыбается! Такая игривая и лукавая улыбка, и любящий взгляд, в котором хочется утонуть и раствориться…

Мы вышли на лестницу.

Я поискала Леонелля, но его нигде не было. Перевела взгляд на Жана, но он что–то увидел и пошёл вниз. По пути оглянулся, дожидаясь, пока я пойду за ним. Пересекли зал с местными посетителями и постояльцами, и оказались возле стойки. Кряжистый мужик с пивным пузом сбивчиво объяснил, что мужчина со светлыми волосами просил передать, что он будет ждать в замке. Я стремительно краснела, догадываясь о причинах столь спешного отбытия мага–телепата…

Сколько бы Лео ни старался по–прежнему делать вид, что ничего не произошло, всё же ему неприятно было находиться рядом с нами в такой момент… «Ничего не изменилось, Drack–Hassi…». Мне было жаль его. Я любила его, но по–своему. Переживала за него, радовалась, мне было просто приятно рядом с ним находиться. Его природное магнетическое обаяние и ум притягивали. Возможно, не появись тогда вовремя Жан, у Лео был бы шанс. Но всё сложилось иначе, и я ничего не могла изменить. Да и не хотела.

Мы заказали баранину на вертеле с печёной картошкой, и нам её принесли. Приготовлено было неплохо, только картошка слегка подгорела. Мы с аппетитом поели, обмениваясь шутками и старательно избегая темы отсутствия Лео. Мне даже удалось подпитаться от очага — я просто попросилась у хозяина погреться и дала пару советов по запеканию картошки. Хозяин оказался приветливым, хотя и не очень общительным. В Таверне играли музыканты, медленная, ритмичная мелодия лилась тягуче, обволакивая… Красиво. Я наблюдала за ними, с удовольствием вслушиваясь.

— Пойдём, потанцуем? — Жан взял мою ладонь, вопросительно приподняв бровь.

— Здесь?! Нет, я не могу!..

— Ты мне обещала танец, но так и не исполнила обещание.

— Но все будут смотреть на нас!..

— Кати, малышка, здесь гораздо меньше людей, чем на официальном приёме. Расслабься, попробуй получить удовольствие!

Поколебалась, но всё же ухватилась за его руку.

Скованность, неловкость, немного страха… Он вёл. Такой сильный, надёжный — и неожиданно грациозный. Я отдалась его ритму, повторяя движения за ним, стараясь не отставать, и не смотреть на окружающих. Мы танцевали одни, и всеобщее внимание было приковано только к нам. Это напрягало — какое уж тут удовольствие!.. Лёгкое касание губ на моем виске, и сквозь музыку я слышу его голос:

— Я люблю тебя. Успокойся, я рядом. Жизнь одна — отпусти свои страхи!..

Теплота, нежность, счастье — его и мои чувства смешались, окутывая нас обоих. И больше не было никого вокруг, только музыка, ритм, и слаженные движения танца. Просто таю в его руках! Я стала вплетать в танец и свои элементы, улыбаясь довольной кошкой, скользя вместе с ним, заигрывая, дразня. Движение коленом вверх по его бедру — ушёл. Но тут же приподнял в поддержке, чтобы покружить вокруг себя. А мне так хотелось удивить его, покорить… Словно мало было того, что уже происходит между нами! Поставил на пол — держусь рукой за его необхватное плечо, прогибаюсь спиной назад.

Да, это элемент другого танца, но как же мне хочется станцевать Грайс именно с Жаном! Жаль, но это был другой танец, другой ритм. И мелодия заканчивалась.

Но мой мужчина лишь тепло улыбнулся, блеснув бесенятами в серо–голубых глазах и… Прижав сначала к себе, выбросил меня в сторону, раскручивая и отклоняясь от меня. Быстро поймал за руку и уложил на своё бедро, спиной назад, склоняясь надо мной и приподнимая моё колено. Нежный поцелуй. Восторженные аплодисменты и свист из зала!

А мне совершенно, вот ни капельки не стыдно! Только счастье и ликование, переполняющее через край. И его мягкий, полный любви, нежности и признания поцелуй. Мы так и распрямились, не прерывая этой дивной ласки. Музыка давно сменилась, но и прогонять нас никто не спешил. Так и стояли, обнявшись посреди зала таверны какое–то время. А я вдруг поняла, что больше не могу утерпеть, — просто нет причин, чтобы молчать. Чуть потянула его к себе за шею, привставая сама на цыпочки, с наслаждением зарылась лицом в смолянистые волосы и шепнула на ушко:

— Я тоже тебя люблю.

Серьёзный взгляд, большие ладони обхватывают моё лицо.

— Моя жена, моя принцесса, моя королева!.. Моя, — его лицо озарила счастливая улыбка.

— Ещё ни то, ни другое, ни третье, — я укоризненно покачала головой, пряча счастье в уголках губ.

— Хочешь, устроим варварскую свадьбу? Смотри, сколько свидетелей, — осталось только на плечо и в спальню!

— Тебе же не нравится место… — я озорно оглянулась.

Жан погрустнел и стал совсем серьёзным.

— Любовь моя, я больше всего на свете хочу, чтобы наша свадьба свершилась как можно скорее. И я приложу для этого все усилия…

— Мы приложим, Жаник… Мы. Я тоже этого хочу.

Благодарность и одухотворение во взгляде. Такая странная смесь счастья, любви и печали на его лице. Но я ведь всё это ещё и чувствую… Он сплёл свои пальцы с моими, отведя после этого руки немного назад, притягивая к себе. Потёрся носом о мой лоб, поцеловал.

— Тебя по–хорошему бы отправить подальше, запереть в Лесске до свадьбы. Но ты же не усидишь там, я прав?

— Ты чудо. Самое главное чудо в моей жизни. Я хочу разобраться с этой историей. И если эта фанатичная до твоего внимания нежить решила меня напугать или уничтожить, то она сильно пожалеет об этом! Сожгу и спрашивать не стану.

— Не сомневаюсь, о прекрасная воительница!.. — ехидно произнёс он.

— Пойдём. Нас Леонелль заждался, наверное. Ещё же до портальной точки идти.

Я потянула его к выходу. По пути нас задержал трактирщик, всучив бутылку какого–то дорогущего вина в оплётке за счёт заведения. Он долго пытался объяснить, что давно не видел такой красивой, искренней пары, а его жена давно умерла, и мир такой жестокий и фальшивый, а тут столько любви, что он бы ещё век любовался… Расчувствовался мужик. Я улыбалась, держась за руку любимого. Жан терпеливо, с обаятельнейшей улыбкой поблагодарил трактирщика, подхватил наши плащи и подтолкнул меня к выходу.

До Весигара добрались быстро и без каких–либо проблем. Портал открылся быстрее и легче, чем в прошлый раз, за что я сама себя похвалила. Ещё потренироваться, и будет получаться не хуже, чем у Лео или Ранитиэль! Но мой золотой портал всё равно красивее!..

В замке нас ожидал сюрприз.

Много людей самых разных титулов. Эрл Гаритиш с озабоченной миной носился среди этой великосветской суеты. Вот работа у человека — всё время кого–нибудь сопровождает, разнимает, расплетает интриги, следит за кем–нибудь… Ужас! Только владыки нет. Жан огляделся, кивнул Дайку и уверенно двинулся к залу советов. И не прогадал — искомый хозяин замка был именно там, и не один.

За столом с ним восседал гордый пожилой мужчина с длинными седыми волосами и бородой. Одежда выдавала в нем бывалого моряка, серые глаза на фоне иссушенной морским ветром кожи делали лицо резким. И смутно знакомым. Жан поприветствовал их, а седовласый молча кивнул, изучающе осматривая меня. Я замешкалась, но всё же, решила присесть в реверансе. И только сейчас поняла, что явилась в замок в совсем неподобающем виде!

— А вы смелая женщина, Драккати! — серьёзно произнёс седовласый.

— Простите, не успела переодеться. А мы знакомы?

Мужчина снисходительно и спокойно хмыкнул, но всё же пояснил:

— Высокая, зеленоглазая, с необычными зрачками и всё время крутится рядом с королями Лесскана и Актариона. Будем считать, что я просто угадал.

Я смущённо улыбнулась, слегка краснея. Всё время забываю, что драконья натура даёт о себе знать после откровенных поцелуев некоторых воинов… А он не преминул воспользоваться ситуацией ещё десять минут назад, зажав меня между колоннами вестибюля и скрыв, таким образом, нас от глаз посторонних.

Леонелль недовольно вздохнул, нахмурившись и отвернувшись в сторону.

— Хасси, позволь тебе представить замечетельного и уникального человека: Ягав Ультрих Эрион’Тааль, смелый воин и настоящий король Салинии.

Удивлённо вскинула бровки, с любопытством оглядывая столь знаменитого своим безумием короля. И либо он тщательно скрывает своё безумие, либо слухи врут.

— А своим нарядом вы меня вряд ли смутите. Я командую флотом, и подобная одежда на женщинах в моем крае — не редкость, — добавил он.

Король Салинии. Надо же, кто бы мог подумать!

Жан потянул меня за руку к столу, я в замешательстве слегка заупрямилась. Ведь это был зал советов, ну что я здесь забыла?.. Мужские разговоры о политике — три короля в сборе — да я тут как собаке второй хвост! Я встретилась со слегка недоуменным сероглазым взглядом. Вмешался владыка:

— Отпусти её, пусть идёт, куда собиралась. Хасси, только не усыпляй охрану в этот раз, они тебя и так пропустят!..

Ягав заинтересованно окинул меня взглядом. А я облегчённо вздохнула, чмокнула в щёку Жана и быстро покинула Зал Советов, направляясь к башне через внутренний двор. И уже подходя к дверям башни, вспомнила, что, как всегда, забыла о хороших манерах. Не попрощалась, не присела… А вот сами виноваты! Ладно, Лео с Жаном не обидятся, да и вряд ли внимание обратят на такую мелочь. Остаётся надеяться, что этот Ягав Ультра… В общем, он не производил впечатления человека, которому позарез нужны реверансы! И глаза у него умные. Спокойствием и уверенностью веют. В крайнем случае, заслужу репутацию невоспитанной эрлинии.

Лестница кончилась, стражи, что внизу у дверей, что у кабинета, лишь молча поклонились, когда я опасливо шагнула к двери. Вообще странно — стражи раньше меня не жаловали! Но у владыки не забалуешь. Значит, сейчас приказал пропустить… А раньше что, была робкая попытка остановить меня?!

Там же книги! Таких нигде нет!..

Я беспрепятственно вошла в кабинет владыки Актариона. Если раньше я сюда попадала на свой страх и риск, то никогда не терзалась муками совести. Может, потому что не задумывалась о том, что Лео знает о моём тайном пристрастии к содержимому его кабинета. А может, просто подсознательно была уверена в своей правоте. В любом случае, я почерпнула из этих книг очень много интересной и ценной информации. И вот он — толстенный фолиант в старой толстой коже. «Виды высшей нежити».

Пробежалась пальцами по корешкам книг, и выудила с полки ещё одну — «Некрономикон». Последняя совершенно точно была под запретом, как и всё, что касалось некромантии. Магам запрещалось воскрешать мёртвых, а об упокоении особо зарвавшихся мертвецов говорили шёпотом. Потому что никто не верил, что такое возможно, а реальные случаи, если верить книгам, происходили крайне редко.

Огляделась, увидела любимую подушку на диване и стащила её на пол, усаживаясь сверху и скрещивая ноги. Полы здесь тёплые, да и коврик имеется. Только от длительного сидения в такой позе затекает абсолютно всё.

Я раскрыла «Виды нежити». Листая фолиант, всё думала о той ведьме и её проклятии. Это до какой степени надо обезуметь, чтобы стать одержимой идеей обладания мужчиной?! Попыталась представить себя на её месте — с позиции влюблённой, но отвергнутой женщины. Стало жутко.

Но ведь я и влюбилась не сразу. И у меня был выбор… Но даже если бы я захотела быть с ним, зная, что он меня не любит, то вряд ли пошла бы на проклятие. Нужно уметь отпускать тех, кого любишь, ради их счастья — и Ранитиэль мне это показала во всей красе!

Мне попалась на глаза любопытная картинка. Женщина по внешнему виду и описанию рядом была очень похожа на ту ведьму. В описании говорилось, что проклятия, касающиеся любви и продолжения рода, при вложении слишком большой силы оставляют отпечаток на проклинателе. Образуется зависимая связь, при которой умерший проклинатель не может найти себе покоя, преследуя цель, не выполненную при жизни.

Стоп! Нежить не может любить или испытывать симпатию! А значит, и её проклятие невыполнимо для неё самой — даже если опустить технические подробности. Ведь, чтобы зачать, по её же проклятию, она должна любить. А нежить любить не может. Круг замкнулся.

Далее шли жестокие картинки о том, как проклятый уходит с нежитью под землю и становится умертвием. «В случае, если нежить понимает, что ей для достижения цели проще сделать хотя бы частично себе подобного, то она пользуется своей связью и выпивает из проклятого жизнь по капле, насылая на него и потенциальных конкуренток видения»

Видения! Вот оно!..

Значит, сны были не моими — она насылала их, чтобы убедить меня и его в том, что нас друг для друга нет! Выпивает жизнь по капле… Уу, тварь неземная!.. Фанатичка!

Меня обуревало желание немедленно упокоить мёртвую поклонницу потенциального мужа. Да. Мужа… Я вспомнила, где нахожусь, и что совсем недалеко есть близкий и любимый человек. Но жажда упокоения на фоне разлившегося тепла только возросла. Я подтянула к себе «Некрономикон», раскрывая его на коленях. По сути, это был дневник безумного некроманта, который был повешен за эксперименты с живыми людьми. Подробные описания ритуалов убийства, пыток, воскрешения. Классификация нежити, тесно переплетающаяся с той, что я только что видела в предыдущей книге.

Наконец я нашла что–то, похожее на упокоение влюблённой нежити, если это можно было так назвать.

Дверь приоткрылась, впуская ещё не коронованного правителя Лесскана. Я отметила факт его присутствия, и быстро вернулась к чтению. Он подошёл, заглядывая в книгу, и присел на корточки сзади.

— А почему на полу?

— А? А… Просто привычка. Это так важно?

— Это удивительно, родная. Потому что много лет назад ровно на этом самом месте, примерно в такой же позе, любил сидеть я. Мы с Лео много времени проводили вместе в этом кабинете — здесь проходили занятия, — он прислонился щекой к моему виску, целуя вскользь. И положил руки так, словно невзначай коснулся кончиками пальцев груди. А затем ещё раз, уже настойчивее, и снова… По телу прошла приятная дрожь, мысли стали путанными… что не способствовало изу…чению некро…ма…териала!..

— Как успехи? – прошелестел интимный шёпот над ушком, обдавая жаром дыхания.

— В соблазнении меня? Отлично!

Я упорно не могла сосредоточиться, фантазия и память подсовывали самые неподходящие (а может и подходящие — это как посмотреть!) картинки. Жан усмехнулся, поцеловал в шею и встал, отойдя к окну. Он издевается?! Я поёрзала на подушке. Легче не стало. Когда я его боялась, было проще… А теперь я боюсь не его, а за него — и это большая разница!

«…Для упокоения любого вида нежити, связанной проклятием с живым человеком, необходимо, прежде всего, разорвать эту связь! Для этого проклятый должен попросить прощения у проклинателя за то, что навлёк на себя гнев последнего. После этого нежить рекомендуется сжечь и облить пепел заговорённой водой…»

— О, сжечь — это запросто! — я увлеклась и произнесла это вслух.

— Просто сжечь? — Жан обернулся.

— Нет, дорогой. Ты ещё прощения у неё должен попросить. И я не шучу.

— Если это поможет, я согласен.

— Только помни, что ведьма опасна, Жаник. Она уже поняла, что не добьётся своей цели привычным способом. И сны о гибели тебя и меня — её рук дело, я думаю. Так она пьёт жизнь.

— Ты уверена?

— Я ни в чем не уверена, что касается некромантии. Но что я могу пообещать точно — я сожгу её. Только надо специальной воды приготовить, чтобы полить оставшийся от призрака пепел. Так рекомендует «Некрономикон».

— Некрономикон много чего ещё рекомендует. И не всё — правда, — в проёме двери показался хозяин кабинета.

— То есть, может не помочь?! — мы с Жаном, не сговариваясь, спросили в один голос, требовательно уставившись на Лео.

Он пересёк комнату, заглянул в книгу, присев рядом. И ткнул пальцем в формулу заклинания для воды:

— Вот этот элемент лишний, а вот эти два нужно заменить «землёй» и «тавазом». Иначе будем иметь не просто высшую нежить, а обозлённую восставшую высшую нежить. Перепиши на листок. В таких вещах лучше быть уверенным.

— Я не знаю символа «таваз»…

— Я покажу. Это древняя руна, означающая конец и начало. Если её перевернуть — получишь руну возрождения.

Поднявшись с пола, я убрала на место подушку и начала разминать затёкшие ноги. На столе нашлись и перо, и стопка чистой бумаги. Пока переписывала, всё же решила спросить:

— А почему король Салинии так не соответствует образу безумца? У него мудрый взгляд опытного правителя. И чего он хотел?

— Ягав бывает эксцентричен, и слухи сильно преувеличивают эту черту характера. Он хочет мира, но не в состоянии справиться с восстанием. Его дворец в осаде, восставшие наёмники хотят смерти своего короля или отказа от трона, — ответил Жан.

— Но кого они тогда хотят видеть на троне?

— О, с этим проблем не будет. Огромное количество знатных семей претендуют на трон — там сейчас идёт кровавая борьба за корону. То, что происходит у нас — всего лишь отголосок, — Лео, как всегда, ироничен.

— На границе с Лессканом была резня. И это были не просто наёмники, Лео. Да, их было много. Но мы превосходили их по опыту и силе. Только это были не совсем люди. Их били, ранили, отрубали конечности — прости, Кати! — но они снова нападали, как ни в чём не бывало! Ты бы видел их глаза… Это были глаза мертвецов. Остекленевшие, давно не живые.

Меня пробил озноб, когда я это представила.

— Как тебе удалось выжить?

— С трудом. Они погибли лишь спустя какое–то время. Словно кто–то управлял ими, но передумал уничтожать нас.

— Высшие формы нежити могут управлять умершими людьми, — Лео, задумавшись, листал фолиант по некромантии. — Если это так, то вам лучше остаться в Весигаре. Я смогу помочь, если она явится сюда.

— А мёртвые наёмники, Лео? Сколько людей погибло в Общине?

— Не много. Общинники, ввиду своего кочевого образа жизни, умеют избегать открытого сражения.

Я загрустила. Беорна больше нет… И я чувствовала себя виноватой. Моя любовь и привязанность к старейшине были всё ещё сильны, я не могла поверить, что он мёртв. Это какая–то нелепая ошибка! А вдруг он выжил? Может, я зря его хороню? С него станется остаться в живых и сказать что–нибудь в своём духе, — мол, не дождётесь…

Лео внимательно посмотрел на меня.

— Хасси, он погиб. Вчера его сожгли на погребальном костре. Не мучай себя надеждами, не надо.

— Я так скучаю по нему… Он стал мне единственным родным человеком, опекал, заботился. Я не помню отца и маму. Но в нём я нашла родительскую любовь.

Жан подошёл, обнял.

— Нам с Лео он тоже не был чужим.

— Знаю. Он рассказывал.

Леонелль прочитал то, что я записала на листочке, предусмотрительно оставив место под неизвестную руну. Удовлетворённо кивнул и аккуратно дорисовал недостающий символ.

— Хасси, постарайся сосредоточиться на текущей проблеме. Чем быстрее мы её решим, тем меньше людей погибнет.

Спать мы пошли уже глубоко ночью. Под чутким руководством, читай — неусыпным контролем, Леонелля я приготовила воду и выучила все необходимые заклинания. Даже формулу без листка смогла вспомнить! Оставалось надеяться, что всё пройдёт гладко. Я пошла спать в свою комнату, Жан, после долгих колебаний, всё же отправился в комнату напротив. Договорились, что если будет нападение — я дам сигнал. То есть буду орать со всей мочи так, чтоб нежить как минимум удивилась!

Заранее приготовила заговорённую воду поблизости, достала простыню и запасную одежду на случай, если одними руками дело не обойдётся, и я загорюсь целиком. В таких ситуациях ни в чём уверенной быть нельзя. Переоделась и легла спать. Но сон не шёл. После всего пережитого я готова была заниматься чем угодно, но только не спать! И не давал покоя этот седой моряк, который король Салинии. Не покидало меня смутное ощущение того, что я его уже где–то видела. Или не его…

Повертевшись с полчаса, так и не смогла уснуть. Хочешь спать, ложишься, и… Здравствуй, тысяча и одна мысль!.. Зажгла свечу и сползла босыми ногами на пол. Камин прогорел, но всё ещё был тёплым. Умостилась поудобнее возле него на полу — книги, к сожалению, за моё отсутствие собрали и поставили ровной стопкой на книжный стол. Разорили уютное ученическое гнёздышко, а жаль!.. Ну и ладно. И так сойдёт. Буквы прыгали в пламени свечи, но книга попалась увлекательная. Часа через два чтения меня всё же начало клонить в сон. Вот так всегда — очень интересно узнать, чем же закончится история, а веки предательски слипаются! В виски ударился зов, чуть тронув их холодным покалыванием. Прикрыла глаза, расслабляясь.

«Хасси, ты в порядке? Мне неспокойно…»

«Я в полном порядке. Как раз думала спать лечь. А что тебя беспокоит?»

«Не могу сказать точно. Что–то происходит, но не могу понять, что именно. Жан с тобой?»

«Нет», — я удивилась его вопросу.

Лео помолчал.

«Ты не будешь против, если к тебе сейчас заглянет кое–кто белый и пушистый?..»

Я поражённо застыла. Это он себя имеет в виду?!

«Лео, зачем?..»

«Давно не видел тебя в ночной рубашке».

«Мой владыка, это вы так пошутили сейчас?!»

«Отчасти».

В дверь поскреблись. Знакомый такой, характерный звук кошачьих когтей. А вот и не подумаю открывать! Поскребётся и уйдёт. Нахал какой!.. Звук повторился, только прибавилось жалобное «мряу». Сколько ночей было проведено с пушистым нахалом в обнимку — и не сосчитать! И только один раз всё перечеркнул. Мяуканье за дверью стало требовательнее. Я представила себе перспективу провести ночь в одной спальне с «Тишкой», уже точно зная, что он собой представляет. Нет, котиком он мне нравился, но даже страшно представить, что этот котик может в любой момент перекинуться в доброго молодца с ехидной нахальной ухмылкой и аристократическим профилем. Пока я размышляла, в дверь… Постучались!

А вот это что–то новенькое! Он что, прямо под дверью перекинулся обратно?! На повторный стук я с опаской двинулась к деревянному прямоугольнику в стене, повернула ручку…

В коридоре стояли двое — Тишка и Жан. Причём последний был растрёпанный и в распахнутой рубашке. И оба смотрели на меня.

— Кати, твой кот разбудит весь замок. Ты его впустить не хочешь?

— Мой кот?!

— А что, ты уже бросила скотину на произвол судьбы?

Он что, действительно не знает, или притворяется?

— Ты хоть знаешь…

Кот не заставил себя долго ждать, укоризненно мяукнул, совсем по–человечески одарив скептическим выражением на умильной моське, и без зазрения совести прошмыгнул в спальню. А я в свете факелов увидела у любимого за спиной отблеск стали.

— Милый, может, объяснишь мне, что происходит?!

— А что происходит? Кот разбудил. Разве не хороший повод навестить ночью любимую в её спальне? — Жан обаятельно улыбнулся.

Вот только улыбка вышла напряжённая, а я ничегошеньки не понимала!

— Жан. Ты напряжён. А за спиной у тебя оружие.

Скрестила руки на груди, пытливо склонив голову набок. И была оттеснена внутрь комнаты. На комод упал свёрток одежды, дверь захлопнулась, и на мощной спине действительно обнаружились ножны с мечом.

— Ложись в постель, любовь моя, — мягко, но требовательно, Жан подтолкнул меня к постели.

Пояснять мне явно ничего не собирались!

На моё возмущённо–изумлённое выражение лица Жан лишь томно вдохнул и, строя глазки, начал раздеваться. Ножны расположились возле комода, затем упала рубашка. Я отступала назад, распахнув от недоумения глаза, а сзади была кровать.

Кот устроился на стульчике, прикрыв глаза и сделав вид, что — да. Он кот. И ему совершенно начхать на всё происходящее. То есть совсем. А воевода не дремлет — соблазнение во плоти, любая девушка бы давно уже с радостью запрыгнула на постель, когда её так активно соблазняет такой мужчина! Поцелуи, руки, скользящие по моей коже, напряжённые бугры мышц. Слишком напряжённые. И пахнет от него тревогой помимо обычной смеси чувств. И я была бы среди соблазнённых... НО.

Но эти двое явно что–то задумали, а меня посвятить в свои коварные планы забыли! И соблазняться в присутствии кого–либо ещё, даже такого милого ивроде как мирно спящего, я не соглашусь ни за какие коврижки!.. Отстранилась, накрыла его рот ладонью. И вот зря я это сделала!.. То ли играет со мной, как кот с мышью, то ли действительно принял это как сигнал к действию, — но центр этой самой ладони был тут же одарён тем самым коварным поцелуем, от которого и спрашивать уже ничего не хочется!.. Отдёрнула руку. Возмущённо окликнула его по имени:

— Жан!.. Что происходит?!

— Я тебя соблазняю. Есть другие варианты?

— А тебя кот не смущает?

— С каких пор тебя смущает присутствие Тишки?

— Ты и правда не знаешь, или притворяешься?

— Кати, не отвлекайся, — он снова отвоёвывает места для поцелуев, между делом укоризненно отвечая на мои вопросы.

Самое забавное, что раздевать меня не очень–то и торопились!

— Наша первая ночь будет здесь и сейчас, — хрипло прошептал. — Ты же сама этого хотела?

— Я… я передумала, — тяжело сглотнула под напором нежнейших поцелуев.

Шея, ушко, плечико…

— Поздно, — обольстительно улыбнулся. — Ты хочешь меня, я же чувствую.

Краснею до кончиков ушей, с головой выдавая правду. Только вот бьётся в голове мысль, что всё это один большой спектакль! Ну не стал бы ревнивый до мозга костей эрл Стааль устраивать нашу первую ночь в присутствии лучшего друга — а я уверена, что он знает! Да он напряжён всем телом, словно дикий зверь перед прыжком, — только дай повод! И этот меч, словно невзначай притащенный ко мне в спальню посреди ночи…

А что он кинул на комод рядом со стулом? Одежду? Для кого?! И тут меня осенило. Это действительно был спектакль–провокация. Я даже знаю, кто до этого додумался! Знакомый провокатор у меня только один, и сейчас притворяется невинно спящим. Значит, им нужно, чтобы я не выдала, что я что–то поняла… А где у нас водичка?.. Я прикинула расположение сил в спальне. Вспомнила, не отрываясь от напряжённых поцелуев, заклинание уничтожения, сосредоточилась. Мы падаем на кровать, снова скольжение рук, в обход чувствительных территорий…

Эмм… Не в обход?!

Жан закрыл меня своим внушительным телом от кота, который и так активно изображал часть интерьера, скользнул рукой под ночнушку вверх по бедру. Поцелуи, тело горит под напором ласковых пальцев, телу хорошо, ой как хорошо… Я даже забыла, где нахожусь!.. В глазах муть, красноватая муть. И слух обострился, и запахи… Убрал руку, тут же нарочито громко щёлкнула пряжка ремня.

И я бы испугалась снова, если бы не знала точно, что Жан это делает не для меня, и насильно терзать не станет! Поэтому постаралась сохранить максимально томное выражение лица, хотя паника липкими лапами всё равно облепила позвоночник!

Комнату огласил возмущённый визг, срывающийся на свист, — аж уши заложило! Знакомая фигура в чёрных лохмотьях проявилась из воздуха прямо в полуметре от нас, активно выражая свой протест на происходящее:

— Ты не посмеешь так со мной поступить! Ты не можешь!.. Я должна быть на её месте, я, я, я!..

От напряжения и неожиданности вздрогнули мы оба. Только Жан закрыл меня рукой от нежити, но я всё равно чуть не умерла от разрыва сердца! А кто б не умер, когда в полуметре от вас проявляется жуткая бледная страшная немочь с ненавидящим взглядом, который с вас и не сводит?! Вот тварь! В такой момент!.. Она что, всё это время наблюдала, извращенка безднова?!

С перепугу, и — чего скрывать — злой досады, кинула в ведьму огненный шар, она от него увернулась, описав дугу над кроватью. Кинула взгляд на Жана, но он явно не видит её! В один момент расстановка поменялась: я выскользнула из–под разгорячённого тела черноволосого красавца — он даже помог быстро встать! Лео, уже в штанах и накинутой рубашке стоял позади ведьмы, принимая свою боевую ипостась, а ведьма… Ведьма просто верещала.

И вот стукнуть бы её сейчас сковородкой, да нет ничего тяжёлого поблизости! Несколько потоков силы, шёпот губ, древнее заклинание с моей силой, с моей не менее древней кровью. Взмах рук, и огненный шар, напоенный этим заклинанием, летит в бледную темноволосую женщину, сошедшую когда–то с ума от любви и страсти. Она хотела увернуться, но что–то её задержало, — и огненный шар медленно вошёл в её грудь, разъедая мёртвую плоть, опаляя её изнутри.

Ведьма корчится, пытается истаять, как тогда… Но ледяной взгляд за её спиной не даёт ни на минуту усомниться в том, что у неё это не получится!

Ножны с мечом скользнули по ковру, встретившись с широкой мощной ладонью, пока я читала заклятие забвения. Жан выхватил меч, ведьма на миг высветилась по контуру голубым всполохом — с горящей грудной клеткой, и проклятый воин занёс острую сталь для удара.

— Прости, что не оправдал твоих надежд!

Она с мольбой в глазах смотрела на него, не в силах ничего сделать. На какой–то момент мне даже стало жаль её! Но в следующий миг острие меча вонзилось в сердце ведьмы! Она вздрогнула, и огонь разрушил её до конца в одно короткое мгновение, осыпавшись пеплом по стали на ковёр. Я метнулась за водой, едва не расплескав её! Начертила руну Таваз на пепле мечом, отобранным у Жана (между прочим, не так–то просто это было — и отбирать, и чертить — в результате он держал за рукоять, а я направляла его руку), и заполнила получившиеся желобки руны заговорённой водой.

Пепел будто вздохнул, прах поднялся невысоко над полом, а из него взметнулась прозрачная фигурка женщины. Жан смотрел на неё, явно не имея препятствий для того, чтобы видеть, как и мы. А дух ведьмы, истончённый, прозрачный, как капля молока в воде, подлетел к нему совсем близко, глядя глаза в глаза, и произнёс:

— Ты свободен, воин. Я прощаю тебя. Моё проклятие — моя печаль. Я заберу их с собой, — она печально усмехнулась. — Надеюсь, что благодаря этому ты хотя бы научился ценить женскую любовь, и уважать чужие желания.

Она обернулась на меня, окинула взглядом и тихо добавила, склонившись к нему совсем близко:

— Но твоей она не будет никогда.

Сказала, и растворилась в воздухе, оставив нас троих с невысказанным вопросом на губах.

Когда её не стало, Лео задумчиво посмотрел на пепел и спросил:

— Поднять её, что ли…

— Из упокоенного пепла? А ты сможешь? — я удивлённо уставилась на своего учителя.

— Вряд ли… — с сожалением протянул он. — Некромантия — не моя сфера интересов. Так, для общего развития...

— Лео, а как ты догадался, что она здесь? Это ведь твоя затея! — мне было любопытно.

— Моя, — не стал отрицать он. — Я её почувствовал. Сначала не понял, что это она, но потом сопоставил некоторые факты и пришёл к выводу, что так и есть. Уж извини за интимный спектакль, но мы должны были быть уверены, что она точно придёт!

— Надеюсь, ты ничего не видел, — краснея и имея желание немедленно раствориться вслед за ведьмой, заявила я.

— Хасси, я не мазохист. И умею в случае крайней необходимости блокировать чужие мысли. Так что перестань краснеть — я ничего не видел и почти ничего не слышал! Считай, что меня здесь вообще не было.

— Если бы не ты, мы бы долго её гоняли, — заметил мрачный Жан. — Вот только что она имела в виду?

— Дружище, не забивай себе голову ерундой. Маленькая месть, не больше. Проклятия на тебе больше нет, можешь спокойно выбрать себе любую женщину для продолжения рода… Хасси, а ты молодец! Так стойко выдержать все домогательства! Выходи за меня замуж? Зачем тебе этот прожжённый дамский угодник, одни проблемы от него!..

Ирония в голосе владыки, смешанная с изрядной долей соблазнительного бархатистого голоса в его интонациях, заставили меня улыбнуться. Конечно, он шутил. Но, в свете того, что он говорил накануне, — шутка была грустной. Скорее правдой, обращённой в шутливую форму. Я посмотрела на черноволосого воина, притянувшего меня к себе, с вызовом и доброй настороженной полуулыбкой взирающего на Леонелля, и нервно рассмеялась. Кажется, мы все перенервничали!

— Предлагаю одеться и отправиться в «Золотого дракона»! — высказал своё пожелание эрл Стааль

— Зачем? Нам сейчас столько спиртного принесут — хозяин таверны удавится от зависти! — насмешливо ответил ему друг.

— Лео, если ты не понял, то я срочно хочу сменить обстановку!

— Я тоже не откажусь! — поддержала я любимого.

— Ладно, уговорили. Через полчаса жду вас обоих внизу. Будем кутить и пьянствовать. Форма одежды — как можно проще. Мы сегодня крестьяне, а не властители!..

Глава 5. Из рода драккери

Когда мы с Жаном спустились по лестнице вниз, нас ждала забавная картина: владыка Актариона и две симпатичные дамы. Причём обеих я знала. Одна — с фиолетовыми косичками, благосклонно улыбнулась, завидев нас. А вторая, с пышным бюстом над тесным корсетом, но в простом платье, прямо таки светилась от счастья, с немым обожанием поглядывая на беловолосого мага, который о чём–то с ними общался, приобняв обеих.

— Ты опять за старое? — Жан ухмыльнулся.

— Гулять, так гулять! — весело ответствовал Лео, прижимая к себе девушек. При этом Алирана счастливо склонила голову на его плечо, а Ранитиэль снисходительно и немного высокомерно ему улыбнулась.

— Девочкам скучно, а мы всё равно собирались развлечься!

— Котяра!.. — беззлобно улыбнулся Жан другу.

— Я промолчу о ваших похождениях, ваше высочество! — парировал Лео.

— Мальчики, может, вы уже закончите обмен любезностями? Не пугайте Кати — пусть и дальше думает, что вы оба белые и пушистые, — Ранитиэль нетерпеливо закатила глазки в потолок, тряхнув тонко звякнувшими колокольчиками в косичках.

А я с каким–то жадным любопытством пыталась понять, о чём сейчас думает Лео? Ведь с удивлением обнаружила, что почувствовала — всего на миг! — укол ревности! Но посмотрела в серые, чуть насмешливые глаза в обрамлении смолянистых ресниц, и забыла обо всём на свете. Всё правильно. Так и должно быть. Просто кто–то избаловался вниманием двух прекрасных мужчин. Но принадлежать мне может только один, и он сейчас смотрит мне в глаза. Не побоялся ни огня, ни заклинаний — ещё и упирался, помогая! Хотя, что я знаю о нём, как о воине? Может, ему уже не раз доводилось сражаться бок о бок с магами. А я, по его меркам, всего лишь маленькая, влюблённая девчонка.

На улице нас ждали лошади. Я вспомнила, что до ближайшей точки перехода минут двадцать езды. И с восхищением отметила, что одна из лошадок — вороной жеребец воеводы, Веарт! Кинулась к конику, как к старому знакомому, притормозив, правда, за несколько шагов. Боялась испугать резким движением. Но лошади вели себя смирно, и Веарт даже ткнулся мне в ладонь бархатистой мордой! И встрече рада была не только я. Подошедший сзади Жан, сияя улыбкой, потрепал старого друга по холке, поглаживая лоснящуюся в свете факелов шею, — о нем явно хорошо заботились! И только несколько полосок шрамов через весь круп заставили сжаться сердце.

Сколько же им пришлось перенести!.. Я провела ладонью в перчатке по шрамам Веарта, и закусила губу. В голове сразу встали страшные картины сражения, много крови и трупов. Почувствовала на своей талии ладони, развернулась и повисла на шее. Жан застыл, осторожно обнимая.

— Малышка, ты чего? — слегка удивлённый низкий голос на ухо.

А у меня комок в горле. И сказать ничего не могу. Потому что если скажу — разрыдаюсь, а я этого не хочу! Осторожно оторвал от земли, придерживая за ноги, давая мне возможность крепче и теснее обнять его. Да, так лучше.

— Всё в порядке, любовь моя. Ты просто перенервничала. Столько всего случилось за последние дни…

На коня он меня всё–таки усадил. Подошли остальные, Жан пересёкся взглядом с Лео и кивнул в сторону Веарта:

— Спасибо.

Леонелль спокойно улыбнулся и пошёл к другим лошадям — каурой и серой с чёрной гривой и хвостом. Ранитиэль не стала дожидаться приглашения и оседлала серую. А вот Алирана явно кокетничала с владыкой, никак не желая понимать, что нужно делать с лошадью, да как садиться, и с какой стороны… Хлопала ресничками, надувала губки… Лео терпеливо объяснял, и таки добился того, что она села верхом. Сам уселся позади неё, и мы, наконец, тронулись.

Дорога серебрилась и поблескивала в свете луны. Мягко похрустывал снег под копытами лошадей. Тёмная дорога, тишина, лесок впереди. И какое–то чувство предвкушения приключений. Сладкое, необыкновенное! Меня сзади обняли, плотнее подтягивая к себе, и запахнули ещё и в свой плащ. Вообще–то мне в новом дорожном костюме было и так тепло, но его забота трогала. И я не стала возражать. Будет жарко — скажу. Спать не хотелось совершенно.

Жан шептал на ушко всякие приятные эпитеты, Лео поравнялся с Ранитиэль и они втроём мило беседовали. Двадцать минут пролетели незаметно. Портал доверили открыть мне, как нуждающейся в практике. Я с удовольствием продемонстрировала свой новый навык под снисходительное одобрение своих учителей — ведь это эльфийка показала первой, что такое портал, и из чего он состоит. А Лео всегда останется для меня учителем, какие отношения бы нас ни связывали — добрые или плохие.

В «Золотого Дракона» мы попали уже под утро — ночь пролетела незаметно. Лошадей сдали местному конюху, который за несколько мелких монет, молча и подобострастно поклонившись, увёл лошадок в тёплое стойло. Жан с задумчивым сомнением окинул взглядом окружающих, но Лео отмахнулся:

— Он всем так кланяется. Новенький…

— А я уж было подумал, мы где–то с одеждой недосмотрели!..

— Жан, твой рост не скрыть никакими тряпками, — Леонелль добродушно похлопал друга по плечу.

— Да ты тоже не сильно на крестьянина похож!.. — Жан недвусмысленно очертил пальцем своё лицо, намекая на аристократичные черты лица владыки.

— Да уж, а вместе мы ещё незаметнее смотримся, плюс компания ярких девушек… Ай, ладно, кто смотреть будет, — на того Я посмотрю!.. — владыка сверкнул глазами и сделал страшное лицо.

Мы с задушенными улыбками переглянулись женским составом. В каждом взрослом мужчине живёт мальчишка–сорванец… Они обогнали нас, смеясь, и двинулись в таверну.

Внутри играла музыка, несколько человек выступали на сцене с гитарами, а в зале вырисовывала изящные па маленькая рыжеволосая танцовщица с монистами. В паре с ней работал темноволосый молодой парень с забранными в полухвост волосами. Он приседал и, подобно дракону, выпускал изо рта пламя, поднося к лицу зажжённый фитиль. Он был обнажён по пояс, и на его влажной, бугрящейся жилами и мышцами коже играли блики и тени. Симпатичный. Что–то было в нём такое, интересное. К нам тут же подбежала подавальщица, приняла заказ и убежала. А я, к своему восторгу, обнаружила на сцене того самого замечательного музыканта, под проникновенные и заводные мелодии которого мы в компании с Ринкой и Йонаром отплясывали в таверне накануне традиционного ежегодного зимнего бала!

Ранитиэль тоже узнала его, перехватила мой взгляд и хитро мне подмигнула. Принесли выпивку — какая–то наливка со сладким соком. Гадость редкостная! Но мы всё равно пили — ничего другого под утро трактирщик предложить не смог. И я даже заподозрила, что эта наливка служит исключительно для гадостного вкуса, — хмеля совсем не чувствовалось! Но когда, за разговорами, через несколько стопок, я повернулась на излишне громкое хихикание Алираны — зал поплыл!..

Как мы оказались за одним столом с музыкантами и танцовщиками, я не помнила. Но точно знала, что мы с ними познакомились, и что высокого музыканта зовут Терриян, танцовщицу — Вариша, а симпатичного огнепускателя — Вайлер. Когда Вайлер, держа в руках новую бутылку, спросил, кто будет пить, я промолчала и руку не подняла. Ещё чуть–чуть, и это будет катастрофа! Но моя рука поднялась сама — Терриян поднял её молча, подмигивая мне со всем своим музыкантским обаянием! Жук! Я рассмеялась, но возражать не стала. Жана в тот момент рядом не было — он ненадолго отлучился, а Лео выразительно покачал головой, укоризненно улыбаясь.

Да знаю, знаю… Но как отказаться? Мне так польстило внимание такого именитого музыканта — ведь его знали во всем Раздолье! Я выпила. Но намеревалась больше не пить ни капли. Так сильно я никогда не напивалась — даже с Ринкой! Захмелевшая эльфийка потянула меня за рукав, шепнув на ухо:

— Пойдём, подышим воздухом.

Воздух — да, это хорошо! Мы встали из–за стола, стараясь сохранять достоинство! И пошли на улицу. Заодно посетили одно замечательное местечко для уединения и задумчивости. Голова немного просветлела, на душе было тепло и по–доброму спокойно. Мы договорились с Рани, что она подождёт меня у входа. На обратном пути мне навстречу двинулась незнакомая фигура, и я уже было думала испугаться, заготовив заклинание, готовое сорваться в любой момент с кончиков пальцев. Но фигура вышла на свет, и ею оказался Вайлер.

Мы сблизились, что–то произошло между нами. Он с любопытством коснулся щеки, заглядывая в глаза. А я смотрела в его лицо, и не могла понять, откуда это притяжение? Нет, он очень милый и симпатичный, этот жилистый паренёк с волнистой гривой. Но моя симпатия не имела ничего общего с тем, что я могла испытать по отношению к мужчине. Простое любопытство, интерес, и… Родство. Я тоже с любопытством, не уверенная, что всё делаю верно, коснулась центра его груди сквозь кожаную куртку. А его глаза — зелёные, такие же, как и мои, менялись прямо сейчас! Зрачок расползался, образуя ромб, а цвет радужки стал ярче. Я с немым восхищением смотрела на него — не может быть! Он драккери!.. Его губы поползли в тёплой улыбке, и он представился заново — на нашем кровном языке:

— Vailer–Drack.

— Drack–Hassi, — ответила я, улыбаясь.

Это было чудо — найти такого же, как и я! Как говорил Сьорриш? Узнавание. Кажется, это оно и есть. Я чувствовала, что он свой, словно знала его всегда. На мгновение ровное чувство резко изменилось, окатив меня холодом, гневом, ревностью… Я перевела взгляд за плечо Вайлера, и всё поняла. Отошла на шаг, судорожно представляя, что сейчас будет. На нас надвигалась грозная, разъярённая скала! Кажется, меня сейчас будут убивать и закапывать. Закапывать и убивать.

Поджилки затряслись, очень хотелось куда–нибудь ретироваться! Да, ничего предосудительного не произошло между мной и Вайлером, но знал ли об этом тот грозный красавец, двигающийся к нам с неотвратимой злой решимостью? Вайлер повернулся к нему, снова ко мне. Оценил моё отчаяние на лице, и сделал несколько шагов ему навстречу. Перепалка, тычки. Я постояла, в ужасе наблюдая эту картину, и решила вмешаться. Подбежала к взбешённому эрлу Стаалю, отгораживая от него Вайлера. Пыталась обратить на себя внимание, но меня не слышали! Жан отодвинул меня рукой за себя, вставая между мной и драккерийцем, и рыча и сдерживаясь, спросил, отделяя каждое слово:

— Что здесь происходит?

— Сразу спросить нельзя было? Мы знакомились. По драккерийским традициям, — быстро добавил Вайлер, видя, как снова закипает не в пример здоровее его раза в два Жан.

— Он драккери, Жан!.. — я ухватила его за руку, заглядывая в тёмные с просинью глаза.

Он перевёл взгляд на меня, и так жутко стало… Дальше лезть в разговор я не рискнула.

Драккериец мигнул вертикальными зрачками и ответил мне на драккери:

— Мы сами разберёмся, женщина.

— Говори со мной! — на таком же чистом драккери с холодным спокойствием ответил Жан.

Вайлер изумлённо перевёл на него взгляд, и в его запахе мелькнуло уважение. Он качнул головой, выражая удивление, но ответил уже на всеобщем:

— Мне не нужна твоя женщина. Из рода драккери почти никого не осталось. Просто был удивлён и рад встрече. В нашем знакомстве не было ничего, что могло бы задеть твою или её честь! Вы связаны, никто из драконьего рода не посягнёт разорвать эту связь. Выбор драконьей крови — священен. Я уважаю тебя за то, что ты охраняешь её и знаешь наш язык.

— Вы родственники? — Жан немного успокоился.

— Все драккери, так или иначе, родственники. Но она из высшей касты, — Вайлер сделал паузу, и всё же решил пояснить: — У нас нет правителей в вашем понимании. Но есть те, к кому прислушиваются больше остальных. Они несут знания и силу рода, и передают их своим потомкам независимо от выбора пары. Я и не надеялся встретить вторую из высшей касты.

— Вторую? — я всё же вмешалась в разговор, сделав шаг вперёд. Мне не мешали.

— Высшая каста — редкий класс. Осталось всего двое из четверых.

— А первый кто? — нет, ну интересно же!..

— Я.

Поражённо смотрю на него, и до меня доходит простая и ясная мысль: мы не просто родственники. Мы гораздо ближе. Вот что меня привлекло. Кровь. Родная кровь…

— Я убежал из дома, когда мне было одиннадцать. Жажда приключений, запреты родителей… Драккери — отчасти люди. Да, мы стареем медленнее и живём дольше. Но ошибки совершаем одинаковые, — он печально улыбнулся. — Потом началась охота на магов крови, и мне пришлось прятаться, чтобы ничем себя не выдать. Я и сейчас показываю свои огненные шоу как человек, хотя, как вы понимаете, мне не нужны никакие приспособления для того, чтобы играть с огнём.

Понимающе улыбнулась ему. Жан приобнял меня, и мы слушали Вайлера вместе.

— А у тебя была сестра? — с надеждой спросила я.

— Была. Совсем маленькая, ещё ходить не умела. Зато с пелёнок доводила маму до белого каления тем, что неконтролируемо выбрасывала огонь. Но папа гордился своей дочерью, ведь это и был признак силы рода. И знаешь, я с полной уверенностью могу тебе сказать, что ты и есть моя младшая сестра. Ты научилась контролировать свою силу, но чувствую я тебя так же, как и тогда. Такое невозможно перепутать. Но почему меня не помнишь ты?

— Меня прятали. Стёрли память, чтобы не помнила о своём происхождении. Я даже родителей не помню. Но знаю, что они погибли, спасая меня.

— Я знал, что их нет в живых. Думал, и тебя тоже нет…

— Вайлер, а у нас есть родовое имя? Ты его помнишь?

— Конечно! Шейпси. Так звали дракона, который подарил силу огня магу, посмевшему её попросить.

— Драккати Шейпси, — я улыбнулась, пробуя имя на вкус. То, чего мне так долго не доставало! Будет теперь, что отвечать в аристократических кругах!..

Вайлер поморщился:

— Драк–Хасси Шейпси. Люди исковеркали твоё имя.

— Я уже привыкла! — отмахнулась я.

Жаник улыбнулся.

— Значит, вы прямые наследники рода?

— Да, вроде того. Ну как, мир? — Вайлер протянул ему свою конечность.

Они пожали руки друг другу. В таверну мы возвращались абсолютно трезвые и оглушённые полученной информацией. Новоиспечённый брат пообещал познакомить нас с остальными драккери, как только сойдёт снег. За противоположным углом таверны мелькнула большая сдвоенная тень. Мужчины притормозили, приглядываясь. А затем, не сговариваясь, молча пошли туда.

За углом обнаружилась парочка целующихся, но кто это был! У меня глаза расширились от удивления — такого поворота я ожидать никак не могла! Не обращая на нас ровно никакого внимания, в страстном поцелуе слились Ранитиэль и… Сьорриш!.. Единодушие будущего мужа и новообретённого брата просто пугали! В воздухе как гром и эхо прогремел рёв:

— Сьорриш!..

— Предатель!..

Они переглянулись, заговорщически обменялись взглядами и двинулись наперегонки к оторвавшемуся от эльфийки дракону. Ранитиэль охнула, распахнув глаза и зажав рот. А дракон подтолкнул её ко мне, сипло прорычав:

— Иди в таверну и жди меня!

Мы с Ранитиэль затравленно переглянулись и упрямо уставились на пару мужчин, вынимающих клинки из ножен. И только Жан достал свою излюбленную секиру. Теперь рот зажала уже я. Потом подумала, опустила руку и задала закономерный вопрос:

— Рани, мы же обе магини! Может, как–нибудь разнимем?

— И не задев? Как?! — обречённо простонала эльфийка под лязг стали.

— А никак, — раздался рядом бархатистый насмешливый голос. — Девочки, не надо лезть, когда мужчины разбираются. Сьорриш заслужил свою расплату уже хотя бы за то, что бросил кое–кого на растерзание разбойникам. Рани, но от тебя я не ожидал!..

— А что, ты думал, я поверю в твою сказку о красивой любви ко мне?

— Я не просил мне верить. Всего лишь предложил развлечься, и заметь — ты сама согласилась!

— Я одного не пойму: если Жан мстит за Кати, то что там делает этот милый мальчик? — Ранитиэль напряжённо наблюдала за ходом сражения, проигнорировав последние слова Лео.

— Ты связалась с отступником, дорогая моя эльфийка. Его даже свои не признают.

— Свои?! — Рани пригляделась повнимательнее и присвистнула.

— Вот и я о том же.

— А я думала, Кати у нас одна такая!

— Я не одна. Знаешь, я только что брата обрела, кажется.

— И ты ему веришь? — Рани скептически скривила губки.

Я вопросительно посмотрела на владыку. В том, что он, как всегда, в курсе всех происходящих событий, я не сомневалась. Но Лео насмешливо склонил голову набок и скрестил руки на груди, давая понять, что ничем помогать не собирается.

— Ну Лееоооо!.. — жалобно взвыла я.

— Разбирайся сама.

— Я чувствую родство. Но не знаю, правда ли он мне брат? — положила руку на плечо владыки.

Он проследил за этим жестом, и вскинул, полыхнувший на секунду голубым, укоризненный взгляд.

— Лео, помоги, пожалуйста!

— Хорошо. Помогу, но за один вечер наедине со мной.

Ранитиэль опустила глаза в пол и многозначительно протянула, отходя в сторону:

— Ооооо…

Он издевается? Вечер наедине… Да Жан с ума сойдёт, когда узнает!

— Не говори, — пожало плечами коварное блондинистое чудовище в ответ на мои мысли.

— Мне просто нужно узнать точно: брат он мне или нет? Лео, это же всего лишь ответ «да» или «нет»! Не слишком ли высокая цена?

— Один раз ты уже терзалась подобным выбором, не так ли, sharish?.. Всё, чего я хочу — просто побыть с тобой наедине. Как друзья, если тебе угодно. Мы поговорим, выпьем вина. Между нами не будет ничего из того, что ты сама не захочешь. Я тебе и так скажу, что драккериец не врал, когда говорил, что он твой брат. Но разве один вечер в моей компании — настолько неприятное событие, Хасси?

Я заметила пристальный взгляд Ранитиэль из–за спины владыки. И как только мы встретились глазами, она упрямо поджала губы, чуть мотнула головой и беззвучно произнесла: «НЕТ!».

Ответить не успела. Бой закончился, понурый и измотанный Сьорриш получил хорошую встряску и теперь тащился в таверну. А рядом возникла крепкая разгорячённая фигура, дыша паром.

— Мне кажется, или ты забыл свою очаровательную спутницу в таверне?.. — многозначительно произнёс эрл Стааль, обращаясь к эрлу Теор Коину.

— Она всё равно занята, — лениво ответил тот.

— Это чем же её надо было занять, что она до сих пор сюда не явилась?

— Не важно.

Мы всё–таки вернулись в таверну. И кому как, а я была в шоке от поступка учителя!

— Леонелль, ты неисправим!.. Подсунуть иллюзию самого себя неугодной фаворитке, и уйти флиртовать с другой — это так в твоём духе! — Ранитиэль укоризненно вздохнула.

— Ну, тебя же эта участь миновала, — Лео шутливо, совсем по–кошачьи тронул пальцем один из зазвеневших колокольчиков на косичке эльфийки. — С тобой я был предельно честен и откровенен. Чем ты недовольна?

— Миновала, но только потому, что не дала вскружить себе голову! — она брезгливо поморщилась, мотнув головой.

Было жутко наблюдать, как нетрезвая фаворитка его Владычества разговаривает с пустым местом, пьяно кокетничая и хихикая. Уж не знаю, что она там видела, но во всём пустом трактире остались только она и трактирщик, упорно делающий вид, что ничего не замечает. А может, и правда не видел? Ох, Лео, шутник и фокусник…

Утро… Расплатившись, мы решили остаться здесь и снять комнаты. В таком состоянии плестись верхом до портала, а потом ещё куда–то не было ни сил, ни желания. Кто с кем остался, я выяснять не хотела. Единственным желанием было поскорее забраться в постель и уснуть. Жан и спрашивать не стал — снял для нас комнату с двуспальной кроватью, на третьем этаже, под самой крышей. Оказалось, она соединялась с отдельной ванной. Счастье есть!

Я быстренько искупалась, высушила волосы полотенцем и, завернувшись в местный халат, пришла спать. В постели уже лежал на животе, подмяв подушку, мой роковой красавец. Осторожно забралась под холодное с моей стороны одеяло. Его волосы были влажными, а сам он, кажется, спал. Я тоже быстро стала проваливаться в сон — только в халате было спать неудобно. Но ничего другого надеть не могла, а спать без белья и вовсе было стыдно. Уже в полусонном состоянии почувствовала, как мне стало вдруг тепло с одной стороны. Он обнял обмякшую меня, поцеловал в шею и расслабленно откинулся на подушку рядом, не выпуская из объятий.

***

Мне снилось море. Я никогда его не видела, но точно знала, что это — именно море. Тихие волны накатывали одна за другой на песчаный пляж. Под моими локтями — деревянные перила пирса, солнце невысоко, и почти не жарко. Такое спокойное, благоденственное место. Несколько кустиков экзотических цветов разбросаны вдоль всего побережья, и высокие стройные деревья утопают острыми макушками в облаках. Шум прибрежных волн, крики чаек, лёгкий ветер, треплющий волосы. Так хорошо.

— Нравится? — донёсся совсем рядом знакомый бархатистый голос. Словно кот мурлыкнул.

Рядом на перила опустились мужские сильные руки с аристократичными длинными пальцами. Светлые волосы развеваются на ветру, колышется ворот полурасстёгнутой голубой рубашки — совсем в тон насмешливым льдинкам глаз.

— Я никогда не была в подобном месте. Но мне и правда очень нравится.

— А ты не хотела соглашаться, — он тепло улыбнулся, сощурившись от порыва ветра, и задумчиво посмотрел на горизонт.

— О чём ты хотел поговорить? Ты ведь не просто так всё это затеял.

— Почему бы и нет? — Леонелль достал бутылку вина откуда–то снизу и жестом пригласил присоединиться.

Позади пирса была беседка с плетёной мебелью внутри. Подушки, тонкие пледы. Прозрачные изящные бокалы на тонкой ножке. И корзинка с фруктами посередине. Романтично!..

Я улыбнулась, пряча взгляд.

— У меня ведь нет выбора? Ты забыл его мне предоставить в этот раз.

— Хасси, это всего лишь сон. Просто маленький уголок свободы, в котором есть счастье и для меня.

— И тебя устраивает такое краденое счастье?

Он печально улыбнулся, не поворачивая ко мне лица.

— Главное, что оно пока устраивает тебя, sharish. Ты ведь хотела быть со мной. Сомневалась, но хотела!.. Я не буду спрашивать, почему ты сделала такой выбор. Это не изменит ни моих чувств к тебе, ни твоих к нему. Иногда мне кажется, что это я проклят. Вот только за что, и кого за это убить — не знаю.

— Лео… Всё хотела спросить.

Внимательный взгляд на его красивом лице.

— Вокруг тебя столько красивых женщин. Почему я?

Уголки губ дрогнули в тёплой улыбке. На мгновение вернулся тот Лео, которого видела, наверное, только я. Тёплый, заботливый… Лучше и не вспоминать.

— Хасси, а почему Жан?

Я задумалась.

— Потому что рядом с ним становится тепло внутри. Это сложно объяснить.

— Почему же? Это просто. Всё очень просто, — он взял мою ладонь и потянул за собой в беседку. — Ты любишь, и это не требует доказательств. Знаешь, магия разума, иллюзии, чтение мыслей и прочие вещи, которых так боятся при виде меня… Всё это ерунда.

Мы пришли к беседке, он усадил меня за столик, подоткнул плед. Разлил вино по бокалам и подал мой, зажав ножку пальцами на раскрытой ладони.

— Единственное, что имеет значение — это тот самый вопрос, который ты мне задала сегодня: «да» или «нет». Жизнь проходит в томительном ожидании ответа, который страшно услышать.

Напиток мерцал и пел под дуновением ветра, согреваемый теплом моих рук. От этого его аромат казался насыщеннее, и раскрывался по–новому. Магнетическое обаяние Лео, его взгляды, которые я ловила на себе, – всё это настораживало. Но в глубине души вдруг словно крылья распустились от того, что я больше не чувствовала себя перед ним виноватой. И это понемногу расковывало, стирало ту неприступную стену, что выросла между нами в одно мгновение. Такая вот завораживающая магия.

Я отпила немного терпкого, тягучего вина. Мыслей в голове не было совсем — только бархатистый мягкий голос Лео, и шум прибоя, перемежающийся с криками морских чаек. Ветер по–прежнему треплет виски. Я сомкнула веки, наслаждаясь уютной атмосферой. Откуда–то доносилась нежная мелодия, словно её напевал сам ветер. Нежное касание на моей щеке, и не менее ласковый поцелуй заставили вздрогнуть, оттолкнуться, распахнуть глаза!..

Виноватый взгляд сапфировых глаз, и тут же вороватая кошачья улыбка.

— Прости, мне казалось, тебе это понравится...

Я вскочила, отбрасывая плед в сторону, и побежала к песчаной косе. Паника, возмущение, гнев и тревога били крупной дрожью! Нельзя, так нельзя!.. Мир гаснет, стирается море, песок… Знакомая пустота без времени и пространства.

Картинка меняется.

Большой светлый дом, обставленный так, словно это моих рук дело: каждая вещь не могла выглядеть или стоять лучше! Детский смех, эхом отражающийся от стен комнаты. Мне навстречу выбегает маленькая белокурая девочка, и сердце сжимается от радости и тоски!

— Мама!.. Я орешек нашла, смотри, какой большой и красивый! — голубоглазое чудо протягивает мне свою находку, а я приседаю рядом с ней на корточки, заглядывая в такие знакомые, но ещё по–детски восторженные глазищи.

— Мамочка, ты плачешь? — девочка тянет к моему лицу свою ручку, вытирая мокрый безмолвный ручеёк. — Не плачь! Мы тебя любим и никому в обиду не дадим!..

Тёплые ручонки обвивают мою шею. А я чувствую её запах, и светлые мягкие волосы щекочут моё лицо. Целую её ладошки, милое личико… И просыпаюсь. От собственного стона!..

Подушка, мокрая от слёз, встревоженное мужественное лицо во взлохмаченном водопаде тёмных волос. Успокаивающий шёпот, поглаживание щеки пальцем. Обвиваю его руками — рывком, с облегчением вцепляюсь, как в спасательный круг. Он не требует ничего объяснить, он всё понимает и так. Осторожно прижимает к себе, гладит, как маленькую. А я реву и реву, повторяя одно: «Жестоко, это так жестоко!..» Потому что знаю, что никогда не увижу эту девочку наяву. Выбрав иной путь, у меня больше нет права думать об этом. И со стороны Леонелля было невероятно жестоко и цинично напомнить мне о том, что я теряю.

Осторожные, мягкие поцелуи на моем лице, нежное проникновение языком сквозь губы. Моё сероглазое божество явно знает, что делать с расстроенными до слёз девушками, и получается у него это очень действенно! Я отдаюсь его ласке, отвечая на поцелуй, растворяясь в нём с каждой секундой всё больше. Сейчас он мой лекарь, моё успокоительное, моя надежда. Мой тёплый, нежный зверь.

— Давай уйдём отсюда, пожалуйста! Сейчас! — прошу сбившимся шёпотом, отстранившись.

— Куда пойдём? — голос спокойный, чуть с хрипотцой, но с настороженными нотками.

— Как можно дальше! Ты ведь хотел помолвку в Лесскане? Забери меня… Прошу. Я открою портал куда ты укажешь. Даже спрашивать не буду куда — только представь себе это место! Ненавижу Актарион, ненавижу…

Только бы не спрашивал, зачем и почему сейчас, пожалуйста, Родан, только бы он не спрашивал! Жан задумался, слегка нахмурившись. А затем решительно и властно скомандовал:

— Одевайся.

Мне другого и не требовалось! Дорожный костюм, наспех расчёсанные волосы, умывание, сапоги, плащ… Так быстро я ещё никогда не собиралась! Мы выскользнули из таверны, словно тени. Среди посетителей на нас почти никто не обратил внимания, а вчерашние кутилы, похоже, ещё спали. Вот и замечательно. Меньше всего мне сейчас хотелось столкнуться с кем–нибудь из них. Пусть будет так, как я хочу, — хоть раз в жизни! Несколько минут быстрой скачки, и мы у портала. Пришлось расширять его намного больше, чтобы было места и для Веарта! Жан стоял рядом, по моей просьбе молчаливо думая о том месте, куда он хочет попасть. Я предупредила, что нас выкинет к ближайшей портальной точке от него. Яркая вспышка перехода, несколько секунд неприятной тошноты. И вот…

Мы стоим посреди огромного, облицованного белым и зелёным камнем двора. Перед нами лестница, двери наверху, белые колонны. Целый дворец! Величественный, гордый, прекрасный! Стяги Лесскана на стенах и такие же флаги наталкивают на мысль, что перед нами не что иное, как королевский дворец Лесск. К нам бегут люди, с немым обожанием и преданностью в глазах. Жан молча спрыгивает, вытаскивает из седла меня. Он немного волнуется, но и рад вместе с тем — я чувствую. Веарта тут же подхватывает и уводит под уздцы нужный человек, не забыв при этом поприветствовать нас. Какой–то пожилой дядечка в накинутом на плечи плаще склоняется перед обнимающим меня Жаном.

— Ваше высочество! Вы наконец вернулись! Какое счастье вновь видеть вас, мы так ждали! Прикажете подготовить покои для вашей спутницы?

— Комната рядом с моей. Эрлиния Драк–Хасси Шейпси будет теперь жить у нас, на правах моей невесты и вашей будущей королевы. Она ни в чём не должна нуждаться, одно её слово — и виновные будут наказаны. Обо всём докладывать мне. К церемонии коронации уже всё готово?

— Да, мой принц! Всё готово. Церемония назначена на завтра, в полдень. Послы и почётные гости из королевских семей уже съезжаются. Никаких трудностей не возникает. Повары трудятся вовсю! Ваша коронация пройдёт наилучшим образом! Для эрлинии Шейпси, — он поклонился мне, — будут подготовлены самые лучшие покои, можете не сомневаться, для нас это честь. К сожалению, мы не знали, что вы будете не один, ваше высочество! Потребуется некоторое время, чтобы всё приготовить. Позвольте мне пока показать вашей невесте дворец?

— Позже, Хартиз, — мы поднимались по лестнице. — Доложи отцу, что мы приехали, и занимайся своими делами. До тех пор, пока покои для моей принцессы не будут готовы, она будет жить у меня. Эрлиния Стааль во дворце?

Я напряглась, и Жан это почувствовал, сжимая в ответ мою ладошку и сплетая пальцы с моими.

— Нет, мой принц. Эрлиния Стааль у себя в замке. Она будет присутствовать на вашей коронации завтра. Во дворце из королевской семьи только ваш отец.

— Где Кир? Эрлиния Лерой? — чуть напряжённый тон, он старается скрыть это.

— Ваш брат отбывает наказание в ссыльных землях. Его мать пожелала сопровождать старшего принца. Боюсь, они не смогут завтра присутствовать.

— Я переживу этот удручающий момент, — облегчение и ироничный, подчёркнуто–вежливый тон лессканского принца.

Хартиз хитро и понимающе улыбнулся. А я порадовалась, что ни противного братца Жана, ни будущую свекровь я сегодня не увижу. Конечно, его отец тоже не проявлял ко мне особой симпатии, но хотя бы и открытой вражды не выказывал. Это внушало некоторые надежды на то, что мы сможем поладить.

Нда. Могла ли я подумать когда–нибудь, что буду подниматься по лестнице прекрасного дворца под руку с любимым и любящим мужчиной, которого уже завтра назовут королём?

Смущало одно «но». Мой дорожный костюм никак не вязался с такой пышной обстановкой. И переодеться мне здесь было совершенно не во что! Я обеспокоенно потянула за руку его высочество — звучит–то как, мама моя!.. — и выразительно окинула взглядом себя. Он понял с полужеста, обаятельно и слегка с укором улыбнувшись мне. Ну, раз с этим проблем не будет, значит и волноваться нечего. Хотя нет. Волноваться как раз есть из–за чего! Да если подумать, у меня просто уйма поводов для паники!..

Но почему–то на душе было спокойно. Всё будет хорошо. От моего величественного в данный момент сероглазого божества просто веяло спокойствием и надёжностью. Он дома, а я… Тоже. Я привыкну, справлюсь. Отступать некуда. Интересно, а какие традиции свадеб здесь, в Лесскане?..

На третьем этаже мы вошли в просторную комнату. Огромная кровать, шкафы с книгами, диван. Нас оставили одних — с непременным поклоном. Эрл Лесск Стааль прошёл к дивану, скинул плащ, небрежно бросив его тут же, огляделся. Увидел моё растерянное, видимо, выражение лица, и протянул мне руки, улыбаясь. Робко улыбнулась в ответ, не спеша подошла, уткнулась в пропахшую дорогой и морозом мощную грудь, обтянутую простой деревенской сибиркой.

Хороша парочка — оба на королевскую чету не тянем! Хотя в его простых манерах всегда было что–то неуловимо величественное. А здесь повадки истинного принца, кажется, только начинали проявляться. Но это ничего не меняло. Он был таким родным, таким близким!.. Я с наслаждением обняла его — едва хватило рук! Жан игриво ворошил мои волосы, приобняв в ответ.

— Мне нужно к отцу. Отпустишь? Тебе будет, чем заняться, пока меня нет.

— Только за компенсацию!

— Мммм!.. И в чём же она выражается?.. — его ловкие пальцы пробежались по моей щеке, приподнимая лицо за подбородок. Нежный взгляд, так близко!.. А я молчу. Пусть сам догадывается!..

Ласковое, едва уловимое касание губ губами, вскользь — влево, вправо. Чуть закусил губу, что–то вытворяя с ней языком. Он дразнит, заставляет замереть и ждать новой ласки! Наконец, завладевает моим ртом окончательно… Фантастический полет! В глазах — сумерки, ноги ватные. Если и есть на свете счастье, то оно сейчас здесь, причём в концентрированной дозе! Его губы такие мягкие, нежные, но это не мешает ему вкладывать в поцелуй всю страсть и напористость! Сердце бешено колотится, лёгкая паника, что такие поцелуи могут перерасти во что–то гораздо более откровенное, и прямо сейчас!.. Но тело услужливо подсказывает, что разум может идти лесом, потому что всё предыдущее было более чем приятным. Да–да, лесом, полем, огородами… Через несколько секунд он отстранился. Открыла глаза и встретилась с его взглядом. Смотрит, наблюдает, чуть улыбаясь уголками рта.

— Что? — смущённо спрашиваю, а румянец обжигает щёки.

— Люблю смотреть на тебя, когда ты счастлива. Люблю тебя!..

К разлившемуся внизу живота теплу добавилось разливающееся тепло в груди. Какой же он восхитительный! Мой Жан!.. Счастливая улыбка поползла по лицу.

— А я тебя. И, кажется, я готова смириться ненадолго с твоим отсутствием. Но только ненадолго!..

— Этого я тебе обещать не могу, любовь моя. Кати, здесь много дел ещё нужно сделать, и решить несколько важных вопросов. Я постараюсь вернуться как можно быстрее. Но в любом случае, вечером — я весь твой!..

Коварная улыбка с хитринкой, море обаяния, в котором я сейчас захлёбывалась, и ну очень большой намёк в игриво дёрнувшейся смоляной брови. И биться сердце перестало! То есть, споткнулось, упало и снова пошло неровной походкой…

Смущённо закусила губу, прильнув к нему напоследок. Совсем невинный почти поцелуй в шею разгорячено пылающимигубами, затем ещё один, оглаживая, обнимая моё божество. И шаг назад. Оцениваю эффект. Потемневшие ещё больше глаза, с укоризной и полуулыбкой взирающие на меня. Напряжённые мышцы и поза. Стремительное нападение — меня подхватывают под ягодицы и кружат по комнате, обвинительно произнося сквозь зубы:

— Моя ласковая хулиганка!..

Пришлось экстренно вцепиться в шею разыгравшегося варвара. Но смеялись мы уже вместе!..

Ещё в процессе остановки от кружения по комнате он, прижимая меня к себе, потёрся лицом о мою грудь сквозь рубашку, с глухим стоном захватывая в рот ткань и затвердевшую плоть под ней. Я вздрогнула! Потянул зубами за ворот, рванул — и пуговицы посыпались на пол, обнажая все, что только можно было обнажить. Жадный поцелуй почти до боли сминает бархатистую кожу, горячий язык властно орудует на отвоёванной территории, длинные смолянистые волосы только добавляют ощущений, скользя по коже! Воздуха не хватает, мне на глаза попадаются собственные побелевшие костяшки пальцев, впившиеся в его плечи. Ослабила хватку — не хватало ещё следов от моих пальцев! А в голове в панике носится мысль: неужели сейчас?! И ведь не скажешь, что не хочешь. Он же чувствует…

Движение в сторону, и я чувствую сквозь подошву сапожек что–то мягкое. Диван! Стою, балансируя на нем… А диван–то дорогой, наверно. И не жалко? Он окончательно освобождает от рубашки тело, покрывая поцелуями грудь, живот… Вот уже и пуговички на брючках расстёгнуты. Паника нарастает, как градус в хмельном напитке при брожении. Собственно, и головокружение тоже. В глазах темнеет, и ноги такие чужие–пречужие!..

Очнулась я на кровати от резкого запаха. Дёрнулась, утопая в подушке, закашлялась. Сфокусировала взгляд, пытаясь понять, что вообще происходит? И встретилась с напряжённым взглядом серо–голубых глаз.

— С возвращением, трепетная моя!.. — тень иронии в голосе и наклон головы в сторону.

Скользнула взглядом к собственной груди — всё прикрыто чёрным камзолом с золотой вышивкой. На его руки, сжимающие какой–то пузырёк и платок. И впервые в жизни мне стало стыдно и совестно не за то, что меня соблазняли, а за то, что я этого не выдержала и самым позорным образом потеряла сознание!

— Кажется, я потеряла от тебя голову… — виновато улыбаюсь.

— Я заметил, — серьёзный взгляд, немного грусти. — Ну и что мне прикажешь с тобой делать?

— Я не знаааюююю… — прячусь с головой под его приятно пахнущий дорогим одеколоном черный камзол.

Тяжелый вздох. Минута тишины по чьим–то порушенным надеждам и вожделению. Стыыыдноо!.. Две… Три!.. Выныриваю. И понимаю, что в комнате я одна. Ушёл!..

Он что, обиделся?.. Хоть бы что–то сказал! И вот что мне теперь думать? Что я недостойная невеста? Что могу смело отправляться на все четыре стороны?! Тоскливо сжала камзол, утыкаясь в него носом. В глазах были готовы проступить слёзы, я кляла и ругала себя за глупые страхи. Ну что бы случилось, если бы это произошло сейчас?! И стоило так нервничать!.. Может, валерьяночки попить? Я ж так всех потенциальных мужей распугаю! Ну, или не всех. Но одного уже точно расстроила!..

С невесёлыми такими мыслями соскользнула ногами на пол, обнаруживая лежащие рядом мои сапожки. Надевать не стала. Пока босиком похожу. Распахнутая рубашка без пуговиц окончательно испортила настроение, просто крича во весь голос о том, чего не случилось. Да, всё это должно происходить по канонам Актариона только после свадьбы. Но глупо было игнорировать тот факт, что уже сейчас у меня такие проблемы! Кому нужна супруга, которая не может толком исполнить свои супружеские обязанности?! Жан прав, свадьба ничего не решит. Я вздохнула и надела его камзол на себя, наглухо застёгивая. Из мягкой приятной ткани, столь льнущей к телу.

Надо бы обследовать жилище на предмет комнат первой необходимости, очень уж требуется. На удивление она нашлась довольно быстро. Одна из дверей возле огромного окна вела куда надо. А учитывая, что это была первая попавшаяся дверь — мне очень повезло!..

Золотые изящные вензеля рамы, в которую было оправлено зеркало, просто поражали воображение! Белые и нежно–зелёные тона, много золотой отделки. На стене — нарисованы листья, от настоящих не отличить. Даже маленькое деревце имелось! Сама ванная комната была огромной. Моя в Весигаре и рядом не стояла, хотя других я просто не видела. Одна зелёная ванна круглой формы занимала полкомнаты, и рассчитана была на троих уж точно! Тут дышать было страшно от такой дорогой красоты, не то что по нужде присесть!.. Но я отважилась.

Справившись со своими думами, я захотела приобщиться к зелёному громадному чуду в виде круга. Искупаться в такой ванне было и страшно и заманчиво. С другой стороны… Он же сам сказал, что, пока у меня не будет собственных покоев, я буду жить здесь! А значит, и ванной пользоваться тоже можно. Только бы разобраться, как?.. Немного повозившись с ручками, краниками и прочими благами цивилизованного жилища, мне удалось сотворить практически немыслимое: я включила воду нужной температуры! Немного досадно было, что после ванны переодеться будет не во что. Хотя!..

Я метнулась в спальню в надежде найти если не рубашку, то хотя бы полотенце. И изумлённо уставилась на двух присевших и склонивших головы девушек. Это что, меня так быстро променяли на каких–то девиц?! Но, окинув их взглядом, я смутилась. Девушки одеты были скромно, а самое главное — обе были в передниках, что говорило об их принадлежности к прислуге. А я–то уж подумала!..

— Вы кто? — всё же решила я начать разговор после неловкого молчания. Первыми они заговорить не решились. Проблема. Я–то их этикета не знаю! Хороша эрлиния!..

— Мы ваши серидан, эрлиния Шейпси, — ответила бледная блондиночка. — Я Нариси, а это Тиа, — она так же, не поднимая взгляда, указала жестом на совсем юную, с телом подростка, темноволосую девочку.

— Серидан — это помощницы? Нариси, посмотри на меня!

Она неловко дёрнулась, но вернулась в прежнее состояние.

— Серидан — это личная собственность. Простите, эрлиния, нам запрещено смотреть в глаза членам королевской семьи, — она отвечала спокойно, но заметно нервничала, теребя передник.

Я была потрясена. У них тут рабство процветает?! Но пожалела девушек, решив пойти на хитрость. Если они моя собственность, то…

— Но ведь я ещё не являюсь членом королевской семьи, а значит, и смотреть на меня пока можно.

Нерешительно медленное движение ресниц вверх. И на меня уставились большие восхищенные глаза.

А у меня ванна сейчас через край потечёт…

— В ваши обязанности входит принести мне полотенце и одежду? — нетерпеливо мнусь и всё же отступаю в ванную.

— Конечно! — удивлённый возглас, и Тиа метнулась к шкафу, а другая, Нариси, пошла за мной.

— Я помогу вам в ванной, с вашего позволения, эрлиния.

Вода уже набралась, Нариси проворно перекрыла её и достала из шкафчика несколько бутылочек. Из одной она полила в воду, и по комнате распространился сладковатый цветочный аромат.

— Его высочество любит сладкие запахи? — поинтересовалась с удивлением, снимая его камзол и стараясь с таким же невозмутимым видом стянуть остатки рубашки от дорожного костюма.

— Не особенно, — Нариси продолжала колдовать с водой, добавив туда ещё капельку какого–то масла. Тиа вошла со стопкой белоснежных полотенец, присела, и подошла к широкому столику под зеркалом, чтобы положить их.

— Тогда зачем здесь их… — я осеклась на полуслове, сражённая догадкой. Как говорила Ранитиэль, Жан далеко не девственник, а эти типично женские ароматы могли использоваться только для его любовниц. И так мерзко стало…

— Эрлиния, вы не так поняли. Принц их не любит, но они входят в состав ароматической ванны для снятия напряжения и усталости.

— Ты умеешь читать мысли?

Этого ещё не хватало!..

— Нет, разумеется. Мы обычные человеческие девушки. Просто… — она несмело стрельнула на меня глазами, — у вас сейчас такое выражение лица было!.. Простите… Всё готово, эрлиния.

Коснулась рукой горячей, но не обжигающей воды, покрытой белоснежными шапками пены. Приятно. Шагнула за бортик — серидан крепко придерживали за руки. И, наконец, опустилась в обволакивающее, ароматное тепло! На дне ванны обнаружились специальные небольшие выступы, которые не давали окончательно расслабившемуся телу сползти под воду. И стоило только расслабиться, как четыре женские руки стали намыливать, массировать, растирать кожу.

Поначалу это смущало, но потом пришло расслабленное безразличие. В женских банях тоже помогали друг другу мыться, в конце концов. Когда дело дошло до намыливания головы, я растаяла окончательно. Уж не знаю, в чем тут фокус, но когда женские пальцы начали массировать кожу головы, это привело меня в гипнотический ступор — настолько приятной оказалось процедура! И вот почему у меня самой так не выходит, скажите на милость?!

Снаружи ванной, но не в саму дверь, постучались. Тиа была свободна и пошла открывать дверь, оставив нас с Нариси. Она уже смывала пену с волос, мне оставалось лишь послушно и в блаженной неге следовать её пальцам.

— Если пожелаете, я могу сделать вам массаж лица, эрлиния.

Такого мне ещё не делали. Приоткрыла один глаз:

— Это приятно?

— Да. Это будет приятно и поможет вам выглядеть более отдохнувшей.

— Давай…

А сама подумала, что об отдыхе я за последние несколько дней просто забыла. Выживание и упокоение ревнивой нежити как–то тому не способствовало. Я уж молчу про некоторых влюблённых манипуляторов–телепатов, насылающих честным девушкам сны, от которых и спать не хочется. Надеюсь, его сила не настолько выросла, чтобы достать меня и в Лесскане! Дурак!..

Мне с тоской подумалось о том, что он своим поведением только увеличил пропасть между нами. Но вот специально ли это было сделано — другой вопрос. Зная Лео, уверена — он никогда не делал ничего просто так. Всегда был точный прямой расчёт. На что? На то, что я тут же забуду Жана и брошусь к нему? Или на то, что я сбегу, и у него к облегчению не будет возможности слышать мои мысли, не применяя специального заклинания? Сложно, всё сложно.

Мне было жаль наших отношений. Я ценила его. Тяжело было переживать разрыв с человеком, который столь врос в сердце, — пусть и не так, как ему бы хотелось! Но это будет лучше для нас обоих. А дети у нас и с Жаном будут. Не моя белокурая малышка, по которой я тосковала во сне.

— Эрлиния, вам неприятно? Я могу прекратить… — Нариси, недоуменно нахмурив бровки, продолжала массаж лица.

— Нет, что ты!.. Продолжай. У тебя замечательные руки… Просто столько всего произошло неприятного за последние дни, да и не спала я толком. Вот и лезут всякие мысли в голову.

— Вы не обязаны объяснять, эрлиния Шейпси. Но это большая честь для меня, — уголки её губ тронула улыбка.

Вошла Тиа и сообщила, что мои покои будут готовы к вечеру. Одежда и обувь уже ожидают свою хозяйку — большей частью в соседних покоях, но несколько она оставила на мой выбор в спальне принца.

— А откуда одежда? Разве вы знаете мой размер?

— По приказу его высочества ваши вещи перевезли из дома в Мовелане, — отрапортовала Тиа.

— А где сам принц? — не скоро привыкну, что любимый — принц не сказочный, а вполне настоящий!..

— Я видела, как он направился в кабинет главы рода Лесск. К отцу… — на лице белокурой Нариси появилось мечтательное выражение лица, которое я заметила краем зрения. А вот Тиа затравленно кинула взгляд в мою сторону и «ненароком» ущипнула блондинку!

Становится всё интереснее! Что их связывает? Не хотелось бы думать о неприятных вещах, но если уж выходишь замуж за облагоразумившегося — я надеюсь! — повесу и женского любимчика, то стоит держать ухо востро! И действовать прямо.

— Нариси, а тебе нравится его высочество? — её руки на моих плечах на мгновение замерли, но тут же продолжили движение.

— Его все любят, эрлиния. Он желанный король в Лесскане.

Нда. Ключевые слова «любят» и «желанный».

— А в твои обязанности входило когда–нибудь делать что–то подобное для него? — я повела плечом и услышала, как изменилось её дыхание. Плохо дело…

— У принца четыре серидан. Были… Две девушки и два юноши. Девушек, то есть нас, его высочество пожелал отдать вам, эрлиния. Это очень щедро с его стороны, — она помолчала, и продолжила, скрывая волнение: — Да, в наши обязанности входило всё, что касается отдыха и гигиены. Я понимаю, почему вы спрашиваете. Он имел право потребовать себе любую из нас в качестве любовницы, — на один раз или навсегда. Но никогда этого не делал…

Мне показалось, или с её губ чуть не сорвалось «к сожалению»?!

— А сейчас он может это сделать?..

— С этого момента мы ваши серидан. Но даже если у него будут новые девушки–серидан — он вряд ли изменит своим привычкам. Вы красивы, эрлиния, не думаю, что он захочет другую женщину, если вы об этом.

Надеюсь, что это так. Мне помогли выйти из зелёной монструозной ванны. Высушить волосы я порывалась сама, но серидан так жалобно просили, что я сдалась. Ладно, не буду строптивой принцессой!

А платья были не все из моего гардероба. Некоторые являлись заготовками, и их подгоняли по моей фигуре уже на мне. И вот хотелось всё это прекратить и забиться куда–нибудь в дальний угол. А ещё лучше под одеяло. Но завтра коронация Жана, и я не могу выглядеть плохо рядом с ним. О том, что после его коронации мне тоже достанется власть и титул королевы, было даже страшно подумать!.. И я стоически терпела чужие руки, подкалывающие булавки на платье, сооружение причёски, примерку туфель. Это кажется, что о таком можно только мечтать. На деле же выходило, что это тяжело, долго и мучительно. Особенно для невыспавшихся и размякших после ванны девушек.

Внезапно всё стихло, и ворох ткани для платьев, шлейфов и накидок быстро испарился вместе с невольными мучителями. В комнату неспешной походкой, сцепив руки за спиной, вошла точная, но изрядно постаревшая копия будущего короля. К счастью, я уже была одета, и, провожая взглядом слуг, присела в реверансе, приветствуя эрла Лесска. Он добродушно и снисходительно улыбнулся, остановившись неподалёку.

— Хотя бы воспитание есть — уже радует, — протянул пожилой эрл. — Прогуляемся по дворцу?

— Если это необходимо, эрл Лесск.

— К сожалению, необходимо.

К сожалению?! Ох, боги, боги… Он подал мне руку, и мы неспешно двинулись по золочёным залам дворца. Много зеркал, портретов, картин. Всё такое пышное, блестящее.

— Драккати, я никогда не оспаривал выбора сына. Это всё равно бесполезно. Но я хотел бы узнать некоторые детали, раз уж он хочет ввести вас в нашу семью.

— Я вам не нравлюсь?

— Главное, что вы нравитесь моему сыну, Кати. Вы милая, симпатичная девушка. Таких много. Я не испытываю к вам серьёзной неприязни, но ответьте предельно честно на такой вопрос: с чем связан разрыв вашей помолвки с владыкой Актариона? На зимнем балу вы были уверены, что хотите за него замуж.

Я слегка стушевалась, но ответила. Как и просили — предельно честно:

— Приезд вашего сына всё изменил. Я и так ждала его в четыре раза дольше обещанного срока, не имея никаких на то оснований или подтверждений. Мне казалось, он уже не приедет…

— И если бы он не приехал в тот вечер, вы бы стали законной невестой Леонелля Теор Коина?

— Мне страшно об этом и думать! Но да, это было бы так… — растерянно смотрю на будущего свёкра.

Тот задумчиво смотрел в пол, сохраняя серьёзное выражение лица.

— Вы ведь драккери, не так ли?

— Это верно.

— Маг крови, как и актарионский владыка… Письма вам не доходят, вынуждая терять надежду на возвращение Жана, его активно занимают на границе, так же обрубая какие бы то ни было связи с Вами.

— Да, но ведь ведьму мы буквально вчера упокоили! Качественно. Так что опасности нет, — удивлённо смотрю на него.

— И вы наивно полагаете, что дело было только в ведьме?.. — снисходительная усмешка, заставляющая окончательно растеряться.

— Разве нет?

Он некоторое время молчал, неспешно шагая по дворцовому коридору. Такой статный, мощный даже сейчас. За ним чувствовался огромный опыт.

— Что вам известно о политических играх Ковена Магов?

Такое замечательное словосочетание!.. А главное, такое незнакомое! Ковен Магов. Нет, что–то я о нём слышала — нечто вроде союза наделённых магией людей. На этом мои знания иссякали, не говоря уже о том, что на минимальных занятиях по политике я старалась уболтать Лео рассказать что–нибудь интересное, политики не касающееся. Выходило плохо — он рассказывал, но всё равно вплетал в рассказ что–то важное.

Не дождавшись ответа на мой вопрос, эрл Лесск продолжил:

— Ковен Магов, Драккати, это пять архимагов. Они существуют сотни лет, сменяя друг друга, и следят за равновесием и порядком в магическом стане. Так было, по крайней мере. Но внутренние распри заставили пошатнуться этот нерушимый балланс. Я сильно подозреваю, что это они открыли охоту на четыре магические расы, подогревая к этой бойне интерес и финансируя любые выигрышные комбинации. В той войне гибли не только маги крови, но и все, кто не относился к человеческому роду вообще. Убивали тех, кто обладал магической силой.

— Но зачем?!

— Власть, деньги, собственная значимость и безопасность. Давайте на несколько секунд представим с вами ситуацию с политической точки зрения, опуская все эмоциональные привязанности вашей милой и уже знаменитой во всех краях троицы.

Краснею, но с интересом слушаю его. Он прекрасный рассказчик. Голос спокойный, размеренный с очень приятным тембром, хотя и не лишённым хрипотцы.

— Вот вы выходите замуж за владыку Теор Коина. У вас появляются дети — наследники династии и Актариона. Да, у них у всех какой–либо дар крови, возможно, даже смешанный — хотя такого ещё не бывало, чтобы сходились два мага крови из разных веток. Ничего особенного в расстановке политических или магических сил. Но вот — вы невеста Жана, а в нашем роду нет магической крови. Только дар берсерков, передающийся спонтанно по мужской линии. Ваши дети, скорее всего, будут магами крови — которых истребляли десятилетиями. Плюс возможный дар берсерков — и мы получим практически несокрушимую силу! Это означает, что у древнего королевского рода Лесск появятся маги — и сильные маги — способные противостоять в будущем Ковену. А учитывая нерушимый несколько поколений союз Лесскана с Актарионом — это существенная перестановка сил с точки зрения пяти архимагов Ковена. Серьёзная угроза их многовековой власти. Не стоит их недооценивать. Разумеется, это лишь мои домыслы, но мне давно не нравится эта ситуация с помолвками. Не люблю недопонимать, что конкретно происходит за моей спиной. А вам, как будущей королеве, лучше знать и понимать такие вещи.

— Ваши подозрения звучат шокирующее, однако в них есть смысл… — я обхватила себя руками, пытаясь увидеть ситуацию целиком. — Но это ещё означает, что нападения и покушения не прекратятся?

— Об этом я и хотел поговорить. Я понимаю, что вы выросли не совсем в светской среде, и вам тяжело принять необходимость собственной безопасности. Я хочу, чтобы вы советовались с моим сыном или со мной при малейшем подозрении на что–либо. В таких вопросах безопасность чрезмерной не бывает.

Я задумалась. Нет, я не собиралась отказываться от охраны или совершать необдуманные поступки. Но одна вещь никак не шла у меня из головы:

— Последние несколько дней научили меня ценить собственную безопасность гораздо больше, чем раньше. Но мне сложно сориентироваться в новом королевстве, я не знаю традиций, законов. Боюсь, это может помешать мне.

— Это поправимо. Во дворце есть отличная библиотека — её собирали несколько поколений королей. Я тоже могу частично восполнить пробелы в ваших знаниях. Спрашивайте, пока есть время, — мы идём ужинать.

— Как здорово! То есть, разумеется, эрл Лесск… — потупила взор.

Голод любого лишит вежливости!..

Он улыбнулся:

— Кати, у вас недостаточно серидан? Стоило просто приказать, и вас бы оставили в покое — трапезничать. Если необходимо, я прикажу подыскать вам ещё нескольких серидан.

— Как раз об этом я и хотела спросить. В Лесскане процветает рабство? Это же ужасно!..

Седой, но всё ещё красивый эрл внимательно посмотрел на меня выцветшими глазами стального оттенка.

— Это не то рабство, что вас так пугает, дорогая Кати. Серидан просто так не становятся, это очень почётное место во дворце для любого жителя Лесскана. Их обучают долгие годы, и в результате только лучшие попадают в услужение королевской семье. Остальные возвращаются к своей прежней жизни. Да, они рабы — на почти добровольных основаниях. Да, они лишены прав на собственную жизнь, и единственный смысл их жизни — служить роду Лесск и отдать жизнь за его члена, если потребуется. Во дворце есть и просто прислуга. Но серидан — это личная собственность каждого члена семьи.

— А я могу отпустить своих серидан на волю?

— На волю? — он хрипло рассмеялся. — Это было бы забавно!.. Но мой вам совет: выкиньте из головы эти бунтарские мысли. И никогда больше ни с кем об этом не говорите. Просто примите как факт, что у вас есть услужливые девушки в пожизненном личном пользовании. Вы вольны поступать с ними как вам заблагорассудится — похвалить, наказать. Но не пытайтесь менять многовековые устои. Этим вы сделаете хуже не только себе, но и им.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего особенного, дорогая эрлиния Шейпси. Наслаждайтесь трапезой, — он чуть склонил голову, не сводя с меня взгляда, отодвинул стул для меня за овальным столом на восемь человек, а сам сел так, что дальнейшие расспросы были невозможны.

Красивый зал, витиеватые золочёные ножки белого стола, дорогая шёлковая скатерть. И живая музыка. Я огляделась в поисках Жана, но не нашла его среди присутствующих. Тоскливо. Принесли горячее, я вяло, не особо задумываясь, указала на какое–то мясо с овощами. Такое жуткое ощущение пустоты и беспомощного одиночества накатило, что по телу протестующим демаршем пронеслись холодные мурашки! Вкуса еды я так и не запомнила. Единственное, чего мне сейчас хотелось — просто уйти. А что мне, собственно, мешает? Окинула взглядом трапезную и пришла к выводу, что ничего и не мешает.

По коридорам дворца я шла одна, ёжась от холода, хотя было довольно тепло. Перед чередой фамильных портретов замедлила шаг, всматриваясь в лица королей и королев Лесскана. Оказалось, серые или серо–голубые глаза в сочетании со смуглой кожей и тёмными волосами — семейная черта по мужской линии. Менялись только лица — незначительно. На всех портретах были или короли при полном параде — в короне и мантии, — или королевские семьи. Забавно, как менялись задорные мальчишки, вырастая важными властителями с надменным взором. Я дошла до портрета своего недавнего собеседника. Красивый молодой мужчина, и две женщины рядом, обе — прижимали своих мальчиков. Ой!.. А вот это интересно!

На портрете будущей свекрови мне внезапно померещилось лицо морского вояки! Даже глаза протёрла… Но нет. Тонкие черты лица, горделивый снисходительный взгляд, упрямо поджатые губы. И всё же, чем–то неуловимо она напоминала Салинийского короля, этого Ягава Улитра… Ох, я никогда этого не запомню и не выговорю!.. Позор!

По дороге на третий этаж (обедали мы на втором) мне повстречался тот самый добрый дядечка, что так любезно встречал нас сегодня.

— Прекрасно выглядите, ваше высочество! Ваши покои уже готовы, я провожу.

Дыхание перехватило от такого обращения!

— Но я ведь не принцесса! — осторожно заметила.

— О, это дело времени! Наш любимый принц так смотрел на вас сегодня утром — поверьте, зная его характер, свадьбу придётся готовить в спешке!

— Это так заметно? — смущена, но приятно.

— Как и то, что чувства взаимны. Я всю жизнь служу этой семье, и мне радостно видеть, что в глазах его высочества, которого мы все, без сомнения, любим, снова живёт любовь.

И как же хочется после этого убедиться в правдивости этих слов! Меня оставили в моей пышно прибранной комнате. Уютная, не очень большая: сначала вроде гостевой комнаты с диванчиком, затем спальня и две двери — в ванную и уголок задумчивости.

Вечер. Немыслимо хочется спать, но если Жан придёт? Он обещал!.. Как он там? Всё ли получилось? Его не было за ужином — неужели не поел? Да нет, не может быть, чтобы принца оставили голодным! Как же долго его нет. А если что–нибудь случится — как узнать?

Взволнованной тенью я бродила по гостиной, пока мой взгляд не упал на букет со знакомыми экзотическими цветами, такими же, что и на моем браслете. Красивая корзина со свежими фруктами. И вино с двумя бокалами. Сердце замерло и заликовало. И как я раньше не заметила этих милых знаков внимания? Ведь не могли же слуги принести всё это без приказа! Значит, любит...

Аппетитная клубничка была выловлена из корзины и отправлена в рот. Тихие, мягкие, почти неслышные шаги сзади. Никто не ходит такой походкой, кроме Жана. Бледные энергетические ароматы нежности и волнения пронизывают тело. Я жду, не поворачиваясь. Перестук сердца, едва контролируемое дыхание.

Большие, горячие ладони плавно скользнули на талию. Нежный поцелуй в шею, ушко, висок. Тонкий запах дорого парфюма в смеси с разномастными запахами чувств опьяняют и будоражат одновременно. Поворот головы навстречу его ласкам, тепло большого тела всей спиной, кольцо крепких объятий. Боги, как же хорошо!.. Льну, как кошка...

— А мне клубничку дашь? — коварные интонации интимно–низкого полушёпота.

— Ты голодный? — клубничка всё же перекочёвывает из вазы в мои пальцы, а затем в его рот.

— Не очень. Дел много, перекусил прямо в кабинете. А ты как день провела?

— Интересно и познавательно, — повернулась в кольце рук. — Я соскучилась.

— Завтра в десять мы должны быть в зале, нужно выспаться, — ласковое касание уголка губ, и мурашки по телу. — Ты себя хорошо чувствуешь? Немного бледная…

Обеспокоенный взгляд серых глаз, и пальцы на моем подбородке, разворачивающие его к себе.

— Ничего, это пройдёт. Спасибо за цветы!

Мягко улыбнулся в ответ, небрежно тряхнул своей гривой с золотым венцом на лбу, убирая волосы на один бок. И открыл бутылку. Вина не хотелось, но отказаться не посмела. Смотрела на него во все глаза. Я видела его разным — и как сражается, и как флиртует с девушками. Привыкла, что он простой воин, такой родной и скромно одетый. А тут… Дорогой шелковистый камзол стального оттенка, с золотой вышивкой по бортам, брюки и рубашка на два тона темнее, венец на лбу. На балу в Весигаре и то был проще. Он поймал мой взгляд, разливая вино по бокалам:

— Что, непривычный?

— Ты всегда очень красивый. Тебе говорили? — я застенчиво улыбнулась, стараясь не прятать взгляд.

— Ты — ещё нет, — протянул мне бокал шипящего напитка цвета вишни. — Но пить будем за тебя.

Не сводя с меня восхищённого взгляда, тронул своим бокалом мой. Чуть пригубила действительно вишнёвое игристое вино. Сладко–терпкое, с лёгкой кислинкой. Смотрю в его глаза и всё же решаюсь спросить:

— А почему за меня?

Нежность, любовь, теплота в его взгляде. Такие родные черты лица. Словно в забытьи тянусь к нему пальцами, чтобы прикоснуться, поверить, ощутить. Глажу его лицо подушечками пальцев — смолистые брови вразлёт, тёмные густые ресницы, скулы. Он прикрыл глаза, поставив свой бокал рядом на стол, и отобрал мой, для той же участи. Шумно выдохнул, обнимая, притягивая ближе. А я продолжаю гладить покорно прикрытые веки и щекотно скользящие по подушечкам пальцев ресницы. Его губы подрагивают в блаженной улыбке. Блики света скользят по смугловатой от природы коже. Поймал мою ладонь, прижимая к своему лицу. Осторожный поцелуй в центр ладошки. Неуловимые движения его рук, но он не даёт заострить на этом внимание.

— Драк–Хасси, ты любишь меня?

Не понимаю, к чему он? Разве не знает?

— Разве это не заметно?

Он выжидающе продолжает смотреть. Кажется, что–то происходит, а я неправильно отвечаю? Ладно, будем играть по правилам.

— Я люблю тебя, Жан. Очень, — потом из чистого упрямства спросила то же: — А ты меня?

Жаркий поцелуй был ответом. Ласковые пальцы вычерчивают узоры на запястьях, поглаживают пальчики. Он прервался, прикрыв глаза, и осторожно уткнулся в мой лоб, потёршись носом. А затем поцеловал мою левую руку с уже надетым на неё кольцом.

— Я тебя люблю. Ты моя, Drack–Hassi. С этой минуты и навсегда.

Восхищённо смотрю на родовое женское кольцо Лесск. Нет, то, что это произойти должно, я знала. Уж точно надеялась. Но так виртуозно надеть его на палец девушки, чтоб она ничего не поняла — это постараться надо!

— Где ты так мастерски незаметно научился девушкам кольца надевать? — ехидно улыбаюсь, прильнув к нему.

Он загадочно улыбнулся:

— Ты любишь целоваться, это было несложно.

Ой, кто–то сейчас краснеееть бууудееет…

— Завтра после коронации я представлю тебя как свою невесту. И прошу, держись ко мне поближе.

— Боишься, Лео украдёт? — сказала игриво и тут же осеклась под серьёзным, стремительно темнеющим взглядом. Ой, мамочки!..

— А есть основания так полагать? — он сдерживается, честно пытаясь сохранять ласковое спокойствие. Вот только в глазах — тёмно–синяя гроза.

— Ннет… — вот в такие моменты и вспоминаешь о некоторых чертах характера любимого мужчины!..

— Кати, что произошло вчера в таверне между тобой и ним?

Смотреть в глаза, надо смотреть в глаза… Потому что даже если ничего особенного — он же не умеет читать мысли, а значит, может заподозрить неладное на ровном месте!

— Ничего не произошло. Всё нормально.

Раз, два, три, и взгляд сам невольно опустился в район его ключиц.

— Посмотри на меня. И скажи, что он тебе не снился по собственной инициативе.

Молчу. И чувствую, как он злится, напряжён.

— Значит, мало врезал, — тихо прошипел в сторону, отпуская меня и беря бокал в руки. Через несколько секунд, стоило мне отойти, я услышала звон лопнувшего хрусталя. Вино художественно стекает по дорогому камзолу, а в его руке — кровь с осколками вперемешку с вином.

Испуганно посмотрела на его ладонь, метнулась к шкафам — должно же здесь быть хоть что–то для обработки раны?! Стряхнул осколки, поморщившись, и вышел из комнаты. Побежала за ним, но он вдруг как рявкнет через плечо:

— Жди меня здесь!.. — его высочество явно сдерживался, чтобы не хлопнуть дверью. И всё же, это произошло.

Несколько шагов по комнате, обхватив плечи руками. Его волны агрессии, гнева и ревности давят, до тошноты давят. И хочется его обнять, успокоить и страшно до жути! Я ведь даже не знаю, куда он отправился? И обидно, и досадно. Ну кто меня за язык тянул? Поиграть захотела!.. И кольцо непривычно сидит на руке. Впору, но без привычки носить кольца — тяжело. Присела на диван. Красные капельки — брызги вина на подоле совсем не добавили настроения. Что–то не выходит у меня торжественных помолвок. Видимо, со страху…

Сжалась в комок, обхватывая плотнее плечи. На губах — вкус вишнёвого поцелуя. Он любит. Просто бесится из–за этой ситуации, и его можно понять. Нет у меня человека ближе него. Первый мужчина, которому я доверилась, который изменил мой взгляд на мир, на отношения между мужчиной и женщиной. Думала ли я, что когда–нибудь буду так сильно любить? Год назад я бы рассмеялась в лицо тому, кто бы мне это сказал. А он добился, доказал, что в любви нет ничего ужасного. И быть рядом с ним — счастье, которого у меня могло и не быть. И вот странное чувство — я ощущаю, как меняется связь. Чувствую, как мои тёплые эмоции пересиливают страх, как в ответ приходит такое же тепло и агрессия уходит, отступает, оставляя всё больше места теплоте.

Дверь распахнулась, впуская в комнату его высочество Лесска. Без венца, в другом камзоле, синей рубашке и брюках. Прикрыл за собой дверь. Я чувствовала, что он уже не злится, но всё равно было страшно. Забинтованная рука, и не смотрит на меня. Да что там на меня, я сама боюсь поднять взгляд! Сижу, упорно рассматриваю подол. И капельки вина. Не отстирываются, наверное… Снял камзол, кинув куда–то в сторону. Постоял рядом, и вдруг опустился на корточки, обнимая мои ноги и зарываясь лицом в уляпанный вином подол. И как реагировать?! Несколько секунд полнейшего замешательства. Что это? Знак особого доверия? Вины?..

Осторожно прошлась пальцами по смоляным волосам. Распрямился, оставшись сидеть на корточках, упёрся в диван руками по бокам от меня.

— Хасси, посмотри на меня, — осторожный, вкрадчивый тон.

На секунду подняла взгляд и тут же опустила вновь, поджав губы.

— Не молчи, — он склоняется к моим губам, едва их касаясь, и продолжает говорить: — Никогда не молчи в таких ситуациях, слышишь? Я не смогу защитить свою женщину, если она будет молчать, — он чуть закусывает мою нижнюю губу. — А ты моя женщина, Кати, пойми это, запомни. Не заставляй меня думать, что между тобой и Лео всё ещё что–то есть. Я не позволю ему вламываться в нашу жизнь и творить в ней всё, что заблагорассудится!

Он хотел поцеловать, но я откинулась, отталкивая его. Удивлённый вопросительный взгляд. Остановился, выжидая.

— Тогда и я хочу знать.

— Что?

— У тебя были любовницы здесь, во дворце? — выпалила на одном дыхании.

— Какое это имеет значение сейчас?

— Огромное.

— Тебе список предоставить? Когда, с кем, где, сколько раз? Я не уверен, что вспомню всех.

— Значит, были… — мне вспомнилась огромная ванная, кровать… Много чего ещё.

И я бы и дальше погрузилась в мрачные думы, если бы не услышала сдавленный смех. Посмотрела на довольную физиономию. Он смеялся беззвучно, но не зло. Серо–голубые глаза лучились от счастья, лукаво и игриво взирая на моё мрачное лицо.

— Хасси, родная, я знал, что ты меня любишь, но что до ревности дойдёшь… Не ожидал!.. — он отсмеялся и поцеловал мою руку.

— Если знал, зачем тогда спрашивал? И вот тебе можно меня ревностью изводить, а мне и спросить нельзя?!

Ударила ладонью по его плечу, обиженно сверкая глазами.

Хитрая улыбка, и он тянется за поцелуем, а я отпихиваюсь, как могу. Но он же большой — просто огромный, сильный! Что ему моё сопротивление? И я уже думала всерьёз обидеться, когда он уложил брыкающуюся меня на диван, придавив полувесом собственного тела сверху. Тихо хохочет, играясь в давно забытую игру — поддавки. То есть я вырываю руки и отпихиваю со всей силы, почти всерьёз, а он позволяет это делать, контролируя совсем уж неудачные и опасные выбросы.

Но эта игра ему быстро наскучила. Поймал мои запястья, прижал к дивану. Рывком откинул на бок свои разметавшиеся волосы, тяжело дыша и улыбаясь. Затем умостился поудобнее, упираясь локтями в диван.

— Я люблю только тебя. Ты у меня одна — единственная, любимая, и только моя. Давай больше не будем ворошить моё прошлое, и считать бывших любовниц? Иначе я начну спрашивать, что у вас с Лео в Весигаре было, пока я на границе рисковал жизнью.

— А ничего и не было! — возмущённо прошипела. Только расслабилась, и вот, — опять он за своё!

— Да ну?

— Да!

— Замуж звал. И пальцем не тронул. Леонелль?! — меня одарили укоризненным взглядом.

— Список любовниц?! — упрямо поджав губы и сузив глаза, вопросила в ответ я.

— За подробный и честный рассказ о том, что между вами было? — настойчиво напомнил он.

— Не будем ворошить прошлое, — сдалась со вздохом.

— Вот и договорились.

Он улёгся рядом, обнимая. Несколько минут покоя и тишины. А я пригрелась, задремала…

— Почему ты вообще завела об этом разговор? — спросил он в тишине, спустя время.

Я помолчала.

— …Твоя бывшая… серидан… Она, кажется, влюбилась в тебя.

— Нариси? Я знаю. Но скажи мне, Хасси, как я должен приказать разлюбить? Приказы должны быть выполнимыми.

— У вас что–нибудь было?

— Ты обещала не спрашивать, — полусонный укоризненный тон.

Жалобно смотрю на него. Я знаю, что обещала, и даже что за это обещала. Но знать, кто мне помогает — его бывшая любовница или просто влюблённая девушка — это большая разница! Вместо ответа он поцеловал мои волосы, снисходительно улыбнувшись. Протест внутри готов был разорвать меня на мелкие кусочки!

— Жааан…

— Нет.

— Что нет?!

— Я не спал с Нариси. Не имею привычки спать с серидан. Легче?

— Да.

— Тогда рассказывай о том, что обещала.

Щёки полыхнули румянцем. Про нежные объятия владыки и не менее волнительные поцелуи Жану рассказывать не хотелось и не моглось.

— А ты действительно хочешь это услышать?

— Не уверен.

— Тогда, может, не стоит?

— Ладно, в таком случае жду тебя сегодня ночью в моей спальне, — смилостивился надо мной красавец.

Поражённо замерла — вот даже дышать перестала!

— Жаааник… Я не могу!..

Сердце сейчас выпрыгнет!

— Почему?

— Я боюсь…

— Спать со мной?

— Смотря, какой смысл в это вкладывать!

— Приходи, разберёмся.

— С чем? — глупый вопрос, но отвлекает от мыслей.

— Какой смысл куда вкладывать, — под его взглядом я покраснела окончательно.

— Теперь точно не приду!

Он устало вздохнул.

— Хасси, завтра тяжёлый день. Я просто хочу провести ночь, обнимая любимую женщину. Действительно спать. А с тем, чего ты так боишься, разберёмся позже, — он склонился ко мне, скользнув к губам, и нежно поцеловал. — Мы справимся, родная. Ты и я. Нужно время, терпение и доверие. Ты мне доверяешь?

— Я никогда не доверяла мужчинам. Но тебе почему–то доверилась…

— Тогда перестань дёргаться каждый раз, когда я тебя ласкаю. Ещё ни одна женщина не упрекнула меня в грубости, а ты ведь этого боишься? Хас?..

— Я боли боюсь. Стараюсь себя убедить, что ты будешь другим, когда мы… нууу…

— Я понял.

— Но мне сложно поверить в то, что это может быть без боли! За несколько лет замужества не было ни разу, чтобы это хоть как–то происходило иначе, понимаешь? И тогда, в Мовелане, сначала мне было очень хорошо. Просто волшебно! Но когда я убежала и заперлась — вдруг стало больно! Только совсем по–другому…

Провалиться бы со стыда, но оно само лилось. Потому что Жан внимательно слушал.

— Нужно было позвать меня. Малыш, нас просто прервали в неподходящий момент. Если бы ты тогда не убежала — всё было бы иначе. Доверься мне, позволь хоть раз дойти до того самого пугающего тебя момента! Больно не будет — тебе понравится. Веришь?

Щёки пылают, мне стыдно, очень стыдно говорить на такую тему. Но одновременно это приносит облегчение, словно такой разговор напрашивался давно. Зажала ладонями лицо. А он замер рядом. Шуршание одежды, колыхание дивана. И Жаник притянул меня к себе, предоставляя шанс спрятаться не за ладонями, а на широкой могучей груди. И сразу стало легче.

Было уже достаточно поздно, когда я проснулась на своей новой кровати с тяжёлыми балдахинами. В комнате я была одна, и спала поверх одеяла, в одежде. Ноги уютно укутаны пледом — так тепло и не хочется даже шевелиться. Когда он ушёл? И как я умудрилась не проснуться?.. Хотя, в свете моего хронического недосыпа и стрессов, видимо, пригрелась на груди любимого варвара и сладко уснула. Всё же надо бы снять платье. Особенно корсет!.. Усилием воли заставила мятое непослушное тело сесть. И тут же, под скрип открывающейся двери из другой комнаты, почувствовала, как оный корсет с меня просто сползает!

— Эрлиния, нам приказано вам помочь раздеться в это время, — Тиа вышла в центр комнаты и потупила взор.

Непонимающе смотрю на неё.

— Принц ушёл два часа назад и приказал не беспокоить вас пару часов. А потом разбудить и помочь раздеться.

— Так и сказал?..

— Да, эрлиния Шейпси.

Я задумалась, пока Тиа помогала мне развязывать, расстёгивать, расшнуровывать, — кое–кто оказался настолько заботлив, что не только укутал мои ноги, но и сильно ослабил шнуровку корсета! Мне попалось зеркало, в котором сонно и тепло улыбалась симпатичная длинноволосая девушка. Что–то в моей внешности изменилось. Неуловимо, но мне нравилось. Лёгкий румянец на щеках, копна рассыпающихся длинных блестящих волос. Вроде бы всё то же самое, но как будто я стала симпатичнее?.. Чёрная шёлковая ночнушка — та самая, из дома в Мовелане! — добавила тёплых воспоминаний. Скользнула в её прохладу и окончательно убедилась в том, что от деревенской девчонки внешне уже мало что осталось. Плечи распрямились, осанка стала увереннее, даже взгляд стал спокойнее как будто! Удивительные метаморфозы…

Мне вспомнилось, как сладко спалось в объятиях Жана в Мовелане и в таверне. И так захотелось повторить это снова! В конце концов, ну что мне стоит?

Упала на мягкую кровать, решаясь. Погладила шёлковую поверхность постельного белья и наткнулась на знакомую вещь. Кажется, его высочество забыл здесь свой камзол! Я прижала его к себе, вдыхая аромат любимого мужчины, приукрашенный дорогим парфюмом, ставшим родным. Так вкусно пахнет! Наверное, я сейчас была похожа на кошку, унюхавшую запах кошачьей травки, — во всяком случае, глупая улыбка во всё лицо и характерное поведение с предметом притязаний вполне соответствовали этому образу. Наверняка ещё и глаза драконьи проглянулись сейчас, судя по обострённым ощущениям и красноватым оттенкам вокруг…

Глава 6. Прогулки по горе

Сладко потягиваясь в утренних лучах солнца, я вспомнила, что так и не дошла до спальни любимого принца. Просто позорно заснула, уткнувшись в его камзол. Я отлично выспалась в эту ночь, настроение было просто волшебным! Повернулась, разминая тело, вытянулась по диагонали огромной кровати с улыбкой на губах. И поражённо застыла. Потому что вторая половина кровати была ещё совсем тёплой, и пахла родным!..

Кажется, кто–то слишком упрям, чтобы отказываться от своих желаний! И вот даже сказать не могу, возмущает это меня, или восхищает?.. А я думала, мне приснились осторожные уютные объятия…. Я посмотрела за окошко, сощурившись от лучиков солнца, и поняла, что хочу увидеть моё ночное привидение. Не знаю, сколько сейчас времени, но нужно успеть одеться и позавтракать до начала церемонии коронации. И...

Нашей помолвки. Официальной, прилюдной — самой настоящей!

Самое ужасное, что со мной не было никого из подруг. В такой день так хотелось поделиться своим счастьем с Ринкой, или чтобы Рани заплела одну из своих фантастических причёсок... Даже ворчание Сиэль бы стерпела! Но я одна. Вокруг меня крутятся, наряжают, собирают чужие мне девушки. Если я не могу изменить для нихчто–то сейчас, то сделаю это позже. Разузнаю всё и сделаю. Но как к рабыням относиться не смогу никогда.

Стоило об этом подумать, как в мою комнату, под протесты стражников, ворвались две смеющиеся бестии! Я махнула рукой стражам, и они оставили нас. Стою в нижней сорочке и глупо так улыбаюсь им, моим фантастически настойчивым подружкам.

— Что, хитрая драконица, думала, мы пропустим такое развлечение, как твоя официальная помолвка? — Ранитиэль коварно улыбнулась.

— И не мечтай! Мы тебе платье на заказ шили, хотели сюрприз сделать, когда вы уже созреете! — Ринка просто светилась!

А я, не в силах сдерживать эмоции, сглатывая подступивший к горлу комок, порывисто обняла обеих!

— Ооо... Драк, ты опять психуешь? Мы тебя так никогда замуж не выдадим! Смотри у меня, если и с этим красавчиком напортачишь, приду и лично придушу — так и знай!

— Я не психую! Просто рада, что вы здесь!..

Они переглянулись, и Рани невозмутимо заявила:

— Малышка, мы–то здесь. А вот тебя ещё собирать и собирать! Ты вообще представляешь себе, что тебя ждёт сегодня?

— Ээмм... Помолвка после коронации Жана?..

Они опять понимающе переглянулись.

— Само собой. Но как она будет проходить? — Ранитиэль сочувственно улыбнулась на моё недоумевающее выражение лица. — Всё с тобой ясно. Вот ведь жук, и не рассказал ничего!

— Жан? А что он мне должен был рассказать?

Они обе замялись на несколько секунд, но Ранитиэль сориентировалась быстрее:

— По лессканским традициям, когда мужчина представляет своей семье избранницу, он произносит речь. Не всегда приятную для самой избранницы. Секрет в том, что ты должна молчать, что бы ни происходило!

— А если я не буду молчать?

— Ты замуж за него хочешь?

— Хочу, — честно ответила я.

— Тогда молчи. Он сам всё сделает и скажет. Ну, и где же эти паршивцы?!

Через пару минут принесли непонятный ворох красивой ткани. Но когда его развернули... На лицах всех пятерых, включая серидан, застыло немое восхищение! Великолепное, изысканное платье из золотой парчи и шелка ослепляло своей изумительной красотой! Расшитое жемчугом и драгоценными камнями, оно просто сияло в лучах солнца! И когда это произведение искусства было водружено на меня, Ринка аж прослезилась.

— Что не так? — недоумевала я?

— Такую красавицу отдаём... — всхлипнула рыжая.

— Не реви, в хорошие руки же отдаём! Ещё и поторгуемся на свадьбе!.. Так, иди–ка сюда, драконочка, надо твои космы причесать.

Я слушала весёлый бодрый голос Рани и думала о том, что, наверное, нет ничего весёлого в том, чтобы собирать на помолвку невесту своего бывшего возлюбленного.

— Драккати, ты чего загрустила? Только не говори, что скучаешь по наглой пушистой морде!

Вообще–то скучала, и даже очень. Но пересекаться с ним сейчас не согласилась бы и за всё золото мира!

— Да так, подумалось. Я бы не смогла как ты...

— Как я что?.. Ааа, ты об этом... Знаешь, малышка, оказалось, что на одном, пусть и самом распрекрасном мужчине свет клином не сошёлся. Есть и другие интересные экземпляры.

— Я даже догадываюсь, что это за экземпляр, — ехидно улыбнулась я обладательнице фиолетовых косичек.

Ринка беспомощно переводила взгляд с меня на неё и обратно. А затем обиженно взвыла:

—Эй, так не честно! Выкладывайте!

Ранитиэль загадочно промолчала, улыбнувшись, а я сдала эльфийку:

— Да на Сьорриша она запала, Рин!

— Дааа?!

— Нет, — спокойно улыбнулась эльфа.

— Как нет?.. Вы же целовались так, что таверна едва не заполыхала со стыда! — возмутилась я.

— Это всего лишь хмель и депрессия. Ничего особенного. Сьорриш — симпатичный дракончик, но мне гораздо больше понравился другой. Хотя я совсем не уверена, что это взаимно.

— И кто этот несчастный? — Ринка отошла в сторону, чтобы оценить результаты совместных усилий: — Хороша!

Рани скептически оглядела меня и вынесла свой вердикт:

— Ещё не совсем, — а затем порылась в сумочке и извлекла на свет божий кучу косметических средств, на которые Ринка мгновенно наложила свои загребущие ручонки, а я взирала с откровенным ужасом. Эльфийка хохотнула, глядя на моё опасливое выражение лица, и заверила, что всё будет хорошо, особенно если я не буду уворачиваться от её художеств на моем лице. В результате мы сошлись на нейтральном макияже — подчеркнули глаза, немного румян, оттеняющих скулы. От помады я категорически отказывалась, но девчонки настояли. Пришлось сдаться — а что ещё оставалось? С одной бестией по имени Ринкания я ещё могла поспорить, но с двумя, одна из которых, высунув язык, красила мне губы…

— Драк, а ты уже придумала, что хочешь в качестве свадебного подарка?

— Я хочу лошадку. Белой масти. И непременно кобылу. Всю жизнь хотела!

— Ты же ездить не умеешь?! — удивилась рыжеволосая подружка.

— Ну, я хотя бы кормить её буду. И гриву расчёсывать! И вообще, может, я ещё научусь!

В тронный зал мы вошли тремя красавицами! Уж не знаю, кому как, а я на Ранитиэль до сих пор косилась с завистью: фигурами мы не сильно отличались, но её взгляд, поза, осанка, снисходительная полуулыбка… Эх, мне до неё расти и расти!.. Правда, очень скоро я начала ловить на себе заинтересованные взгляды гостей.

Народа в зале набралось просто немыслимое количество! И всех выстроили вдоль красной ковровой дорожки, в конце которой стоял будущий свёкор. Ну, это он мне будущий свёкор, а вообще его величество Валлиар Лесск сейчас выглядел немного обеспокоенным и кого–то выискивал в толпе взглядом.

Мы стояли где–то в середине этой колонны, хотя и в первых рядах. Как–то незаметно рядом с нами нарисовались стражники, оттесняя остальных гостей несколько дальше. На шевеление среагировал и его величество — окинул меня строгим взором и как будто бы успокоился, словно нашёл, кого искал. Что–то шепнул пожилому помощнику, и тот быстрой, но исполненной достоинства походкой покинул зал через главные двери.

Наконец, через несколько долгих минут ожидания, парадные двери тронного зала распахнулись, и на дорожку шагнул молодой король Лесскана. Толпа взревела, приветствуя нового повелителя. Аплодисменты, выкрики, поздравления, добрые пожелания. А он шёл, весь такой величественный, с серьёзным взглядом, в расшитом золотом дорогом красном камзоле и белой мантии до пят с символикой принадлежности к королевскому роду — три распускающихся лепестка из золота. И смолянистые волосы распущены волнами по плечам. Кажется, я потеряла дар речи, засмотревшись на самого прекрасного представителя династии Лесск.

Все ликуют, радуются, кидают ему под ноги цветы — очень знакомые, кстати, и раздавали их специальные люди. Король шёл по своему пути, предначертанному ему судьбой. Я знала, что он не желал ни короны, ни власти. Но Родан особенно оберегает тех детей, что идут по своему пути, — гордо, упрямо преодолевая все испытания, не сворачивая, и принимая подарки и удары как должное. Корона — и подарок и наказание. Но эрл Жан Лесск Стааль принимал свой путь, заранее зная, от чего ему придётся отказаться ради этого. У него уже не будет таких широких возможностей, чтобы уйти в военный поход надолго. И связать судьбу с одной единственной женщиной — тоже серьёзный шаг.

Как бы там ни было, он был действительно желанным правителем. Восторг, трепет, уважение и желание услужить — вот что я сейчас испытывала при взгляде на молодого короля! И такое это было захватывающее зрелище, что я в тот момент даже присоединилась к толпе ликующих, напрочь забыв о том, что мы вообще знакомы! Но в следующий момент вспомнила. Когда он проходил мимо, и мы встретились взглядами.

Сердце девичье дрогнуло, окатило волной холода от волнения — да я сознание сейчас потеряю! Жан чуть замедлил шаг, на мгновение улыбнулся мне, срывая непроницаемую маску, и уже в следующий миг отвернулся, в повороте головы возвращая серьёзное выражение лица. Я встретилась случайно взглядом с эрлинией Стааль — она стояла напротив, внимательно и с лёгкой улыбкой на надменном лице переводя взгляд с него на меня и обратно. И совсем рядом, словно наваждение, стоял мужской и сильно постаревший вариант Арийны Стааль.

А я вдруг отчётливо вспомнила полное имя Салинийского короля, которое так долго не могла запомнить: Ягав Ультрих Эрион’Тааль. Стоп! Стааль… Эрион’Тааль… Поражённо перевожу взгляд с одного лица на другое, и поразительная догадка взрывает мои мысли! Как там звали сбежавшую наследницу Салинии? Рийнара? О, боги, боги!..

Нужно быть очень храброй и изобретательной девчонкой, чтобы в столь юном возрасте сбежать из–под родительской опеки и соблазнить–таки в итоге через несколько лет собственного несостоявшегося жениха! Я бросила взгляд в сторону присевшего на одно колено и склонившего голову наследника Лесскана… И Салинии. Браво, Рийнара Эрион’Тааль! Вот только интересно, кто же знает про величайшую интригу двух королевств? Знает ли сам наследник о том, что сейчас здесь присутствует его дед по материнской линии? И… Мысли путались, новая информация потоком оплавляла разум. Знает ли Жан, что всю свою сознательную взрослую жизнь носит несуществующую фамилию?! Жан Лесск Эрион’Тааль! Вот как вас зовут, ваше величество!

Старый король водрузил изящную золотую корону с каменьями на голову молодого правителя. И с колена поднялся новый король Лесскана, под оглушительные крики и рёв публики.

Но не могу же я с голыми догадками идти разоблачать свекровь!

А тем временем, эрлиния Стааль двинулась к отдельно стоящим Жану и Валлиару.

Глашатай объявил следующее:

— Его величество король Лесскана Жан Лесск желает представить семье и подданным свою избранницу! Напоминаем, что по традициям королевских помолвок, с момента представления и признания избранницы короля невестой, никто не имеет права претендовать на неё.

Его величество повернулся и протянул в мою сторону раскрытую ладонь. Внутри всё похолодело. Вот оно!.. Кто–то сзади подтолкнул меня, и я пошла навстречу своей сероглазой судьбе. Тишина и сотни глаз, прикованных к моей персоне. Сердце вот–вот выпрыгнет из груди! Молчать? Да запросто! Так даже лучше будет!.. Подбираю полы золотистого платья — в тон вышивке на его камзоле. Слишком роскошное платье для помолвки и подходит скорее для свадьбы — но кто меня спрашивал? Специально подгадали цвет? Знали? А, не важно…

Почему–то вспомнился танец на балу в Весигаре, и слова Жана о том, чтобы я смотрела только на него. Потому что так проще, так легче. Иду несмело, в спину как кол воткнули, но я держусь. Играет торжественный марш, ещё несколько шагов, и моя ладошка ложится в широкую крепкую его ладонь. Горячую. И сразу всё стало не страшно. Страхи, тревоги, волнения — всё пустое. Главное, он здесь, рядом. А с ним хоть в пропасть… За одну его улыбку умереть можно, а я и обмирала сейчас — на глазах у всех. Потому что любила больше жизни! Смотрела в эти глаза и тонула без оглядки!..

Присутствующие гости обступили небольшой каменный помост, на котором мы стояли вчетвером. Музыка прекратилась, и Жан начал говорить, обращаясь к родителям.

— Мою избранницу зовут Драк–Хасси из рода Шейпси. Она маг крови, драккери из высшей касты. Её родители погибли, и, к сожалению, из родственников остался только брат. Как король, я прошу разрешения у главы рода Лесск признать помолвку без обряда аридар.

Аридар?! Это тот самый, где молчать нужно? Но на меня не обращают внимания. А я молчу.

— Сынок, ты уверен? Аридар даёт тебе право выбрать осознанно, всё взвесив! — начала «мама».

— Уверен. В нём нет необходимости. Мы знакомы достаточно долго, мне не в чем сомневаться.

— А как же Рани… — эрлиния Стааль хотела было что–то вставить веское, но Валлиар упреждающим жестом остановил её.

— Решение короля — закон. Будет так, как ты просишь, сын. Как глава рода Лесск, я утверждаю помолвку, и налагаю на вас статус жениха и невесты без обряда. И, поскольку аридар не будет проведён, ты можешь выбрать любой день для свадьбы.

Жан победно улыбнулся, коварно сузив глаза. Что он задумал?.. Неужели…

— Сегодня. Сейчас.

Стою, как громом поражённая!.. А так можно?! В Актарионе свадьба — не раньше, чем через три месяца после помолвки! Удивлённой была не только я, но и все присутствующие. И только старый король одобрительно хмыкнул, оглядев нас, тут же вернув лицу серьёзность.

— В законе нет правил, разрешающих свадьбу сразу после помолвки, — серьёзно ответил он.

— Запрещающих тоже нет, — парировал Жан.

Я впервые видела свекровь такой растерянной. Не напыщенной, заносчивой или высокомерной. Обычная растерявшаяся женщина. Я бы на её месте тоже растерялась!..

— К свадьбе не готовились, сынок… Может, хотя бы завтра?

— Сегодня вечером, — Жан был неумолим. — И к свадьбе почти всё готово.

Восхищенный шепоток пронёсся по залу. Я то и дело ловила на себе женские завистливые взгляды.

— Жан, хотя бы невесту свою спроси, ведь она же захочет видеть брата, подруг… — Валлиар иронично вскинул бровь.

Сероглазое божество вопросительно посмотрело на меня. А я укоризненно и возмущённо промолчала, метнув в его сторону взгляд и протестующе поджав губы. Он с чувством оскорблённого достоинства развернул меня к публике и прошептал на ухо:

— Родная, неужели ты думала, что я не просчитаю и этот вариант? Все, кого бы ты хотела видеть на нашей свадьбе, здесь! Если тебя останавливает только это, могу я считать, что ты согласна?

— Почему сегодня, Жаник? — тихо шепчу вполоборота.

Хотя в зале такая акустика и затаённая тишина, что слышат, по–моему, все! Особенно переживает рыже–фиолетовая команда. Я заметила, что девочки не одни. За их спинами грозными тенями стояли Йонар и, как ни странно, — Вайлер! Так вот что имела в виду Ранитиэль, говоря «мне другой понравился»! Другой дракон, а не мужчина, как мы подумали! Уж не знаю, понравилась ли эльфийка брату, но мне стало тепло за них. Они отлично смотрелись вместе, хоть и не были так близки, как Ринка и Йонар. В этих двух ни за что не ошибёшься, — сразу видно, что пара! А Жан, мягко потянув за руку и разворачивая к себе, ответил на мой вопрос:

— Потому что, любовь моя, от страхов стоит избавляться, обрубая их резко и сразу. Вчера ты сказала, что любишь меня, перед тем как я надел на твой пальчик обручальное кольцо Лесск. И мне не нужно ничего больше. Я хочу, чтобы ты была моей женой, Drack–Hassi Sheipsi, — сегодня, здесь. Я не хочу больше ждать, и не вижу ни одной причины, чтобы было иначе.

У меня не было возражений. Восхищало и возмущало только одно: он всё продумал заранее — гости, родня, торжество…

— Жан, а кто платье оплатил? — пусть только попробует соврать, я почувствую!

— Я, — врать он и не собирался.

Ну и вот что с ним делать?! Смотрю на его уверенную, до смерти обаятельную улыбку — и слов нет! А девчонки довольно хихикают, заговорщицы! Ничего, отольются ещё коварным кошкам мышкины слёзки!

— Хасси, — Жан мягким, но настойчивым тоном привлёк моё внимание, требуя ответа.

— Если ваше величество решили осчастливить свою невесту именно сегодня, то у меня нет повода отказать. Потому что я вас действительно люблю, — я сказала это специально несколько громче, чем мы разговаривали, так что секретом это ни для кого не стало. Ринка с Ранитиэль безмолвно возликовали, счастливо хлопнули друг друга ладонями, не особо заботясь об этикете. А толпа, затаив дыхание, взорвалась овациями!

Валлиар Лесск улыбнулся, и произнёс:

— Да будет так.

Публика восхищённо вздохнула, а кто–то даже прослезился. И среди коронованных и приближенных к короне особ я вскользь заметила светловолосого мужчину, тут же скрывшегося с глаз среди толпы. Не без магии, конечно…

А глашатай за окнами балкона уже надрывался во всю глотку:

— Да возвестят в Лесскане и соседних государствах! Наш молодой король, Жан Лесск, и его невеста, Драк–Хасси Шейпси, сочетаются сегодня законным браком!

А дальше из–за окна доносились свист и гомон толпы. Большой такой толпы. Жан весело подмигнул мне и повёл на балкон. Следом за нами двинулись его родители.

— Просто выйдем и поприветствуем народ, не бойся, — шёпот на ушко в каскад локонов.

А мне уже ничего не страшно. Мне замечательно и улыбка до ушей!

***

Сразу после церемонии меня увели в комнату девочки, а мужчины ушли в другую сторону. Я хотела поговорить, побыть наедине с женихом. Но мне не дали. Ему, в общем–то, тоже.

В комнате я устроила подругам допрос.

— Так, рассказывайте, что это за обряд такой не состоялся, и чем мне это грозит! — потребовала я, когда двери за нами закрылись.

— Эх, Кати, это обряд узнавания. Он должен был при всём честном народе перечислить все твои недостатки и достоинства! И поверь, тебе только кажется, что тебя не в чем упрекнуть. Жан либо пожалел тебя, либо ему самому эта процедура не доставила бы удовольствия. Мне такого счастья не перепало, — Рани загадочно улыбалась. — Вообще–то мы поспорили впятером, согласишься ты выйти за него замуж сегодня, если он отменит аридар, или нет? На кучу золота спорили, между прочим!

— Вы на меня спорили?!

— Да ладно, Драк! Это же всё было по–дружески. И так понятно было, что свадьба будет. Такого красавчика отхватила, да ещё и короля! Я всегда подозревала, что ты бережёшь себя для какого–то особенного мужчины!.. — Ринка мечтательно вздохнула. — Хотя блондинчик был не хуже!

— Йонар с Вайлером, кстати, проспорили! — Ранитиэль задорно вскинула подбородок, счастливо поблескивая глазами.

— А Жан? Он был уверен, что я соглашусь?

Это как нужно быть в себе уверенным?..

— Жан несколько сомневался. И, кстати, это первый случай в Лесскане, когда аридар отменяют. Уж не знаю, что он там наговорил отцу, но они явно обсуждали это до обряда. А уговорить старого Лесска — задача не из лёгких! Традиционно, обряд позволяет наследнику получше присмотреться к своей невесте в течение полугода.

— Полугода?! То есть, не отмени он этот аридар, мы бы поженились только через полгода?.. — я поражённо застыла посреди комнаты, вдруг осознав, как сильно хочу замуж!

— Правда, он лапочка? — Ранитиэль весело подмигнула мне.

Ринка бросилась обнимать меня.

— Драк, я так рада за тебя! Нет, я просто счастлива!..

— А когда я за тебя буду счастлива, Рин? Ну, сколько можно уже ходить вокруг да около?! Видно же, что любите друг друга, что мешает пожениться, а?

Ринка сделала шаг назад, плутоватой кошкой покосилась на эльфийку, затем на меня. Смущённо улыбнувшись и покраснев, подружка вытянула руку вперёд. На безымянном пальчике поблескивало золотое колечко с красным камешком, тонкой работы и безумно красивое!

— Не одной тебе вчера предложение делали!

— Вааа!.. — теперь была моя очередь висеть на шее подружки! — Как тебе удалось его убедить?

— Не мне. Это твой Жан ему что–то сказал вчера после нашего приезда. Они закрылись в кабинете и о чём–то беседовали часа полтора. Я пыталась подслушать, но меня быстро раскусили! Нехорошие, вредные эрлы! — Ринка обиженно надула губки, но через секунду уже улыбалась и светилась, как ясное солнышко.

— Погоди, но разве это не должен был быть браслет? — я рассматривала колечко Ринки, когда они с Ранитиэль терзали моё.

— В Актарионе — да. Но эрл Дерраши — лессканец. А здесь в ходу оба варианта. Просто кольца чаще использует знать.

— Счастливые вы… — Рани печально вздохнула и отвернулась, делая несколько шагов в сторону.

Я быстрыми шагами догнала её, обнимая сзади. Она вздрогнула и замерла, не двигаясь. По прекрасному личику эльфийки одиноко стекала слеза. Она заметила, что я смотрю, и быстро вытерла её, снова отворачиваясь.

— Рани, я правильно поняла, что тебе мой брат понравился?

Эльфийка чуть кивнула, всхлипнув. А я недоумевала:

— Но ведь ты знакома с ним всего один день! Вы же даже не общались толком… А ты плачешь?..

Ринка так же потрясённо наблюдала за нашей подругой:

— Рани, ты влюбилась?!

Она повернулась и зло, чуть повысив голос, вытирая слезы с лица, отчеканила:

— Да что вы заладили — влюбилась, не влюбилась?! Да что вы можете знать? Это вы тогда с Жаном спать пошли, а мы с Вайлером проговорили до утра! Он хороший, добрый, отзывчивый! И никогда не предаст, понимаешь?! У него взгляд такой потрясающий, даже в движениях есть что–то сильное!

— И с чего ты решила, что ты ему не понравилась?

— Так может, и понравилась?

— Не знаю. Как я могу ему понравиться? Он же видел нас со Сьорришем! Я пыталась дать ему понять, что он мне симпатичен. И знаете что? Он мягко свернул этот разговор в другое русло! Не нужна я ему, понимаете, не нужна! — Ранитиэль всхлипывала, закрыв глаза и усевшись на стул. Косметика размазалась, щёки пылали. Мы с Ринкой переглянулись и подошли к ней. Я снова обняла её сзади, поглаживая фиолетовые косички с бусинами и бубенчиками, а Ринка уселась на полу на коленях. Оторвала ладонь эльфы от её лица и старательно вытирала размазавшуюся косметику вперемешку со слезами.

— Рани, ты как маленькая! Сама зовёшь меня малышкой, и сама же ведёшь себя не лучше. Ну не влюбился брат с первого взгляда, подумаешь… А может, он скрытный? Он же драккери из высшей касты, ему приходилось прятаться едва ли не всю жизнь! А ты хотела, чтобы тебе сразу в любви признались? Это ты у нас смелая и открытая, а он, похоже, тёмная лошадка. Дай ему время, не дави на него.

— Вы же самого главного не знаете… — она чуть успокоилась, и поток слёз иссяк. — У него есть женщина. Та танцовщица в таверне, Вариша… Они вместе больше года. Не знаю, насколько там всё серьёзно, но он рассказывал про неё. Что познакомились, возникла симпатия, начали выступать вместе, а затем стали любовниками… Что за невезение?.. Как ни нормальный мужик, так обязательно с довеском проблем!

— Ты знаешь, эльфа, мне кажется, если бы это было что–то серьёзное, то он бы с ней пришёл на коронацию. Он имел возможность это сделать, но не сделал! Насколько я поняла, он тоже маг, и не самый слабый. Не хочу зря обнадёживать, но… Погоди пока слёзы лить. Ты же такая гордая и независимая, я с тебя пример беру, между прочим!

— Такой неважный пример из меня… — она отмахнулась, но на хмуром лице проступила тень улыбки. — Прости, малышка. У тебя сегодня такой день, а я всё порчу.

За пределами комнаты послышались шаги, двери распахнулись и явили нам эрлинию Стааль.

— Вижу, вы уже активно готовитесь к предстоящей свадьбе, — она скептически обвела нас надменным уставшим взглядом. — Драк–Хасси, я могу поговорить с тобой наедине?

Внутренне всё сжалось от этого взгляда, не предвещающего ничего хорошего. Но мне тоже нужно было с ней кое о чём пошептаться. Кивнула подругам, и они вышли.

— Ты кричи, если что, — заговорщически шепнула мне напоследок Ринка, кинув многозначительный взгляд в сторону моей свекрови.

Зря она так. Сама уйдёт, распалив высокомерного василиска, а мне с ней ещё общаться, между прочим!

— Кати, ты понимаешь, что скоротечная свадьба — не самое лучшее начало семейной жизни? В Лесскане отсутствует система разводов. Если вас что–то не устроит друг в друге, пути назад не будет! Это не помолвка, которую можно разорвать парой слов! — с ходу выпалила эрлиния.

— Меня это устраивает.

Она резко повернулась ко мне, сузив глаза:

— Устраивает? Окрутила моего сына и думаешь, что тебе удастся взойти на трон вот так, легко?! Я тебе этого не позволю! И когда настанет вечер, ты откажешь ему и разорвёшь помолвку. Иначе я всем расскажу, как погиб твой первый муж, и про то, как ты была подстилкой у владыки Актариона! Что, думаешь, я не знаю? Не вышло с ним, так ты на Жана позарилась?

Стою и глотаю слёзы. Потому что ну вот обидно! Каждое слово — как хлёсткие удары по щекам! Всё ведь не так, это не правда! Нет!.. Но внезапно я почувствовала такую теплоту и нежность, захлёстывающую с головой, перекрывающую весь этот абсурдный бред, что мне стало всё равно. Вернее, ушла острота восприятия её негативных эмоций. И меня отпустило. Такое счастье, что есть наша связь! Потянулась мысленно к Жану, благодарно откликнувшись такой же теплотой. И уже спокойно ответила:

— Тогда и я расскажу, что много лет назад храбрая отважная девчонка, единственная наследная принцесса Салинии и любимая дочь безумного короля Ягава, после расторжения помолвки с наследным принцем Валлиаром Лесском сбежала из дворца.

Она замерла.

— А через несколько лет встретила своего несостоявшегося жениха и соблазнила. Из чувства мести, видимо. И теперь живёт с ним бок о бок много лет, возводит на престол их сына, выдвигает ультиматум своей ни в чём не повинной невестке. И никто ведь и не задумался, отчего родовые имена Стааль и Эрион’Тааль так похожи. Никто не заметил, что имя сбежавшей принцессы и имя матери бастарда, — а по сути, не бастарда, а наследного принца двух королевств, будь он признан Ягавом, — настолько созвучны. Что могло прийти в голову девчонке? Убрать пару букв имени и добавить другую? Рийнара. Арийна.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — настороженно, стараясь максимально сохранить лицо, произнесла она.

— Вы с вашим отцом невероятно похожи. Удивительно, что столько лет никто не присматривался к этому любопытному факту.

Рийнара Эрион’Тааль с каждым моим словом поникала всё больше. А меня несло и несло. В конце она тяжело опустилась на стул, сцепив руки, и ссутулилась.

— Ещё кому–нибудь говорила? — усталый, обречённый голос.

— Сначала решила проверить догадку. Так никто не знает? Жан? Валлиар? Ягав?

На каждое имя она отрицательно качала головой. Вот это женщина! Столько лет водить за нос таких мужчин! Воистину — достойна уважения уже хотя бы за это.

— Сядь. Я расскажу, что произошло. А дальше сама решишь, говорить им, или нет. Убить я тебя не могу, хотя могла бы. Но Жан любит тебя, это разобьёт ему сердце и помешает стать хорошим правителем. А я не враг своему сыну, как бы тебе ни показалось. Я безумная мамочка, и всегда ею была. Все привыкли. Я знаю, как это выглядит со стороны. Ты меня поймёшь, когда у тебя будут свои дети. Жан для меня — всё... Ты права, я действительно дочь Ягава. И тогда, после разрыва помолвки я недоумевала, как можно так просто отказаться от той, кого даже не видел ни разу? Он задел моё достоинство, я ждала этой свадьбы много лет, лелея надежду о семье и красивом принце. Валлиар ведь действительно был красив. Он и сейчас ещё может покорять женские сердца, и с успехом делает это. Только его это больше не интересует. Жан весь пошёл в отца, мы только диву давались, насколько они похожи. Внешне он всё больше походил на него, а походка, речь, манеры жесты… Словно маленькая копия.

Я сбежала из дворца. Ночью, тайно миновав охрану. Взяла с собой только деньги и тёплые вещи. Что я тогда знала о мире? Даже кинжала с собой не взяла. Я путешествовала с попутными повозками, ночевала в лесу, питалась, где придётся. Каким–то чудом меня миновали опасности большого мира. А я ехала, сама не зная куда. Просто из принципа! Мне хотелось доказать себе, отцу и ему, Валлиару, что я не просто глупенькая принцесса, от которой можно отмахнуться, как от мухи. Стать кем–то значимым, своими силами пробиться в высший свет, под другим именем. В одном из лессканских городов, я устроилась работать в таверну. Деньги быстро кончились. Зато имелась жажда жить. Я терпела всё — училась мыть посуду, полы, подавать на стол. Даже немного местную кухню освоила. Жизнь шла своим чередом. Руки огрубели, но я всегда помнила, чего хочу и кто я на самом деле.

Меня искали. И столько раз было желание сдаться! Проявиться, чтобы меня нашли. Но я в очередной раз сжимала зубы, чтобы идти к своей цели. Я даже подала заявку в муниципалитет, чтобы устроиться на работу туда. Но никаких рекомендательных писем и бумаг об образовании у меня не было. Я им битый час доказывала, что я образованная, смышлёная помощница. Но без бумаг они видели во мне лишь симпатичную подавальщицу из таверны. Не больше. Однажды в таверну завалилась шумная компания хорошо одетых мужчин. Они заказали много еды и выпивки. Щедро расплатились после весело проведённого времени. Я случайно подслушала их разговор, в котором один из них обратился к высокому черноволосому красавцу, без конца щипавшему меня за ягодицу, не иначе как «ваше высочество».

Меня тогда как громом поразило! И, повнимательнее прислушиваясь к их болтовне, я подтвердила свои догадки. Кати, это был мой шанс отомстить немедленно! План созрел в голове мгновенно. И я поспешила воплотить его в жизнь. То кокетничала с Валлиаром, то игнорировала. Затем снова улыбалась, как ни в чём не бывало. Он стал захаживать в эту таверну, сделался постоянным посетителем. Цветы, подарки, предложения свиданий. Я то отказывала, то благосклонно принимала его ухаживания. План был прост — влюбить этого щёголя в себя, а затем бросить. Моё самолюбие бы было уравновешено, а он бы понял, что его жена — всего лишь очередное увлечение.

И вот, когда его ухаживания стали совсем уже настойчивыми, я выбросила свой козырь. Сказала, что он для меня лишь игрушка. Что его любовь для меня ничего не стоит, как и для него — любовь сотни хорошеньких девиц. Он был взбешён! Мне чудом удалось улизнуть и избежать громкого скандала. А через неделю, прямо в таверне, меня связали и похитили орки–наёмники, сказав, что так принято. Заткнули мне рот кляпом и увезли в глушь. Я тогда горько пожалела, что со мной сейчас нет Валлиара. Некому меня было защитить.

Несколько дней я не ела и не пила. Спала связанная, на земле. Орки потешались надо мной, как могли, давая понять, что теперь я — их добыча. И что они могут сделать со мной всё, что пожелают, и когда пожелают. Потешались, но не трогали. Валлиар появился на четвёртый день. С небольшим отрядом, злой и грязный. Короткая битва, и орки бежали, бросив меня и все свои вещи, с тех пор мы не расставались. А мой план мести пошёл ко дну. Потому что я безоглядно влюбилась в лессканского принца, на тот момент — уже короля. И он отвечал мне тем же. Несмотря на жену и их сына, он уделял мне столько времени, сколько мог. Поселил в замке неподалёку от Лесска. Приезжал на выходные. А когда у нас родился сын, Жан, он и вовсе оставался по нескольку дней. Но ничего с законами сделать не мог. Как я говорила, в Лесскане отсутствует система разводов. Он не мог развестись с женой, а двоежёнство здесь не принято. И я осталась его женщиной, любовницей. Жана он признал сразу, объявил наследником второй очереди. Но сказать, кто я на самом деле, так и не решилась. Да и зачем? Он был рядом, и стало совсем не важно, наследница я, или нет. У меня, наконец, появилось то, что я так долго оплакивала. Семья.

— А всё–таки вы добились своей цели. Вы стали значимы для Валлиара и без признания истинного имени.

— Да, пусть так. Много лет мы жили счастливой семьёй. Он приставил к Жану лучшего секирщика — знал бы он, что Лунь был моим наставником! Но волчья порода такова, что он не стал выдавать меня. Научил Жана самым важным приёмам, долго гонял по тренировочной площадке. А сын рос, крепло его тело, по навыкам боя он быстро стал превосходить наставника–оборотня. Но ему не нравилось жить во дворце. Они без конца ругались с братом, Кирмегеттом — мальчишеская ревность и обида. Они всегда делили отца. Подначивали друг друга. А когда Жан подружился с отпрыском Теор Коинов, то и вовсе стал пропадать там недели напролёт. Молодые сорванцы — они с Леонеллем стали друзьями и гораздо большими соратниками по духу, чем были с родным братом по отцовской крови. Так бывает… Леонелль приходил сюда часто. Они бывали и здесь и там. Молодой сарисси быстро освоил телепорт. Жан научил его держать меч — они подолгу тренировались вместе, под присмотром Луня. А Леонелль в свою очередь показывал ему интересные вещи из мира магии. Они выросли вместе. И очень похожи. Наверное, поэтому ты не смогла ему отказать.

— У нас с Лео ничего не было. Да, он честно ухаживал. Учил магии. И предложил выйти замуж, когда надежда на возвращение Жана иссякла. Но я не спала с ним.

— Поклянись, что это так, — она с затаённой надеждой взглянула на меня.

— Я клянусь всем, что у меня есть, призывая в свидетели бога всего живого, Родана, что я никогда не была любовницей Леонелля Теор Коина. А что касается трона — я познакомилась с Жаном, когда он был для всех простым воеводой. И он обещал мне, что мы будем жить в деревенском доме, со своим хозяйством. Я никогда не стремилась в высший свет.

Эрлиния Эрион’Тааль удовлетворённо улыбнулась. Совсем чуть–чуть, уголками губ.

— Хорошо. Так ты расскажешь о моей истории?

— Почему бы вам не сделать это самой? Ваш отец столько лет был рядом с вами, не узнавая вас. Вы же сами сказали, что дети — это самое главное. Жестоко с вашей стороны бросить его и даже не дать надежду на обретение любимой дочери. И Жан имеет право знать, что не является бастардом. Если его признает дед, то два королевства объединятся в одно. А у Салинии, наконец, появится законный наследник. Сильный, и способный навести порядок в стране.

— Ты мне нравишься, дочка. Мы поладим.

Я искренне улыбнулась этой удивительной женщине. После всего рассказанного, она вызывала уважение и симпатию. Надеюсь, мы действительно поладим. Разговор ещё долго не прекращался, и я рассказала ей про своего первого мужа, про жизнь в замке Весигар. Она слушала внимательно, лишь иногда уточняя детали. Мы окончательно прониклись симпатией друг к другу. Затем она оставила меня одну, сказав, что надо бы повидаться с родственниками. В глазах — грусть и тревога. Но почему–то я была уверена, что Ягав её простит.

Через час на смену свекрови пришли подруги, одна счастливее другой.

— Ну что, драконица, ты замуж ещё не передумала?

— Я ей передумаю!

— И не надейтесь! Я счастлива и хочу замуж!

— Отлично, тогда приступим к процедуре выкупа, — последние два слова Ринка почти выкрикнула в сторону двери. Там откашлялись и вопросили:

— Кто там, в тереме, живёт, кто мне спать не даёт? — я хихикнула. Голос был явно не Жана.

— Да никто не живёт. Все спать давно легли, пока вас дождёшься! — Ранитиэль вложила в свои слова всё ехидство, пока закрепляла на моей голове прозрачную золотую фату и надевала венец на лоб под неё.

За дверью стихли, а потом возмущённо заявили:

— Эй, а давайте по тексту?!

— Живёт в светлице краса–девица! А ты кто такой? Старый или молодой? — покорно нараспев продолжила эльфийка.

— А я из народа, хоть и представитель знатного рода! Хочу взглянуть на красу–девицу, полюбоваться, да подивиться!

— Наша девица не так проста! А ну как захочешь ты в сахарные уста поцеловать нашу девицу? Чем подтвердишь, что не обидишь молодицу? — Ринка, уперев руки в боки, общалась с задверными представителями.

Из окна потянуло холодом, и на пол, отряхивая снег, тихо спрыгнул братец–дракон. Я расширила глаза от возмущения, но он приложил палец к губам, улыбнулся Ранитиэль и… меня самым наглым образом похитили!.. Я даже возмутиться толком не успела! Рани накинула мне на плечи мою белую шубку, шепнула «ничего не бойся, мы тебя выкупим» и чмокнула в щёку через фату. Вайлер подхватил мою драпированную золотом тушку на руки и выпрыгнул в окно в воронку портала.

На той стороне оказались горы. Вернее, ущелье. Брат подтолкнул меня вовнутрь, и мы оказались в длинном каменистом коридоре с куполообразным сводом.

— Вайлер, что происходит?

— Всё в порядке, сестрёнка! Мы в землях драконов. Ты же хотела познакомиться со своими?

— Да, но ты же говорил, что это будет весной!

— Похищать тебя всё равно пришлось бы. Если бы этого не сделал я, тебя бы перехватил тот белобрысый. И сомневаюсь, что всё было бы понарошку, Хасси. Не нравится он мне.

— Ты думаешь, он мог бы?

— Я не думаю, а знаю. Вижу и подмечаю. И что бы там у вас ни было, замуж ты выйдешь за избранника, как должно. За этим я прослежу!

— Спасибо, Вай!.. — само слетело с губ.

Он вздрогнул, немного замедлил шаг и странно на меня посмотрел.

— Прости, наверное, не стоило так сокращать твоё имя… Прости, я больше не буду. Само вырвалось.

— Само, говоришь?.. Ты меня так в детстве называла. Толком говорить ещё не умела. Вот и получалось только «Вай» или «Вае».

— Я ничего не помню, — смущённо признала я.

— Здесь мы сильнее, может, горы помогут тебе что–нибудь вспомнить о нашей семье.

Мы вошли в просторное помещение. И если снаружи это были горы, то внутри коридор разветвлялся на несколько уютных помещений, в одном из которых мы сейчас и находились. Из глубины комнаты навстречу нам вышла синеокая темноволосая женщина. Поприветствовала нас, слегка поклонившись. Вайлер представил меня. Женщину звали Талли. И она тоже была драккерийкой. Имелся у Талли и муж, что сейчас отсутствовал. Она гостеприимно усадила нас на диван и принесла чая со сладостями. Я с любопытством наблюдала, как сладкие рогалики и конфеты тают во рту у братца. Видимо, любопытство было слишком сильное, потому что через минуту он скосил на меня взгляд и закашлялся.

— Хасси, это так интересно? Ты бы лучше сама поела, мы только через два часа отсюда уйдём!

— Извини, — улыбнулась смущённо, — просто Жана вспомнила. Он сладкое не любит, вот и стали интересны твои предпочтения! А он, кстати, знает?

— Про похищение? Нет, конечно! Иначе какой смысл его устраивать.

— Но он же будет волноваться! Давай вернёмся?

— Хасси, расслабься. Он, если не знает точно, то может догадаться. Да и твои подруги наверняка шепнут.

— А ты женат?

— Нет. А что?

Я запнулась. Сдавать Ранитиэль так сразу не хотелось.

— Да так, ничего.

Он оценивающе посмотрел в мои глаза, прихлёбывая горячий чай. Вкусный, кстати, с малиной.

— Хасси, только сводничать не надо. Хорошо? Я этого терпеть не могу.

Щёки залил румянец, и я схватила чашку, чтобы чем–то себя занять.

— А я не сводничаю. Просто пытаюсь узнать поближе собственного брата. Разве это преступление?

— Нет, конечно. У меня есть женщина, если тебе интересно. Замуж она не хочет. А я не настаиваю. Детей у меня тоже пока нет. Что тебе ещё рассказать обо мне?

— Сколько драккери здесь живут?

— Около десяти. И порядка пятнадцати драконов. Талли — драккерийка. Она учила меня всему что знает. А вот Ридиш, её муж, — дракон. Сильный, смелый. Его многие здесь слушаются.

— А что такого сотворил Сьорриш?

Вайлер поморщился.

— Много чего. Сейчас он уже поспокойнее и не кидается на своих и чужих, как раньше. Но, к примеру, однажды стащил ценную реликвию. И охранника ради неё убил. А нас и так мало, кому он теперь нужен? Воровать у своих и убивать своих же — это самое худшее, что он мог сделать. Остальное по мелочи. Сьорриш всегда был мелким пакостником. Неприятный тип.

— А мне он таким не показался… Хотя и бросил в том доме, — я рассказала вкратце историю про ведьму и пожар.

— Знаешь, я не удивлюсь, если он действительно пошёл за помощью, наткнулся на что–то ценное и банально забыл про тебя. Такое с ним уже бывало, и не раз. А скажи, сестрёнка, ты порталы как открываешь?

— Ну как… Портальная точка, несколько потоков энер…

— Это не для нас!.. — он поджал губы, сурово сдвинул брови и помотал головой. — Даже самый слабый драккери может открыть портал независимо от портальных точек. Сами точки — это прорывы энергии из пространства. Как костыли. Но ты же из высшей касты, хранительница знаний! Значит, открыть драконий портал для тебя не составит труда.

Следующие полчаса мы развлекались перемещениями по пещере сквозь драконий портал. Это действительно оказалось легко! И энергии затрачивалось гораздо меньше, и переход не давил до тошноты. В какой–то момент Вайлер сам открыл портал и взял за руку со словами:

— Я тебе кое–что покажу.

«Кое–что» оказалось восхитительным зрелищем! Судя по всему, мы оказались по ту сторону Драконьего Хребта, а вокруг нас кружили драконы — зелёные, чёрные, красные, золотые… Он кому–то помахал, и к нам на выступ скалы спланировал и зацепился когтями, срывая камни вниз, рыженький молоденький дракончик.

Мы отступили назад, чтобы не иметь возможности сорваться вниз. Вайлер сделал мне знак стоять на месте, а сам подошёл к рыжику — его чешуя на солнце отливала красным — и погладил умильную мордаху. Дракончик издал гортанный звук, выражающий, видимо, удовольствие, и выпустил две тонкие струйки пара, тут же истаявшие в воздухе. А затем малыш склонил голову, чего–то выжидая.

— Сестрёнка, хочешь покататься? Это не страшно совсем!

— Что–то не хочется. Я уже накаталась на одном. Чуть от воспаления лёгких не умерла.

— Как хочешь. Но Сидвик очень осторожный, может, передумаешь? — он протянул мне руку в рукавице.

— Если мне не понравится, я на тебя Жану пожалуюсь! — протянула я руку брату.

Он подсадил меня, легко запрыгнул на дракона сам, и рыжик, выравнивая полет, отцепился от скалы. Плавный набор высоты, и снова вниз — и всё это среди других драконов! Восторг захлестнул разум, фата чуть не сорвалась. Вайлер быстро её снял, убрав за пазуху, и накинул на мою голову капюшон от белой шубки. Cтало намного теплее. Хотела поблагодарить, но поняла, что он и так это чувствует, поэтому только крепче вцепилась в роговые выступы и отдалась ощущению полёта. Мне было хорошо! Состояние свободы, полёта, эйфории!

Через полчаса взлётов и свободного падения я всё–таки замёрзла. Но была абсолютно счастливой! Мы подлетели к небольшой площадке, с которой стартовали, и только сейчас, в паре метров от неё, я увидела знакомые лица. Жан и Лео, опершись спинами о скалу, непринуждённо о чём–то беседовали. Вайлер помог слезть с рыженького Сидвика, и я даже погладила сама мягкие чешуйки дракончика. Он гортанно заурчал, но закачался на краю пропасти, и стал срываться вниз. Замахал крыльями, и чуть не задел меня. Я отскочила, а брат помог. Подошла к Жану, обнимая, утыкаясь носом в грудь.

— Не ты должен был её похищать, — услышала над ухом голос и обернулась, понимая, что он обращается к брату.

— Лучше я, чем он, — кивок в сторону Лео.

— Нельзя просто так взять и изменить продуманный план, драккери, — ответил владыка. — Тебе знакомо слово «безопасность»?

Вай был неприступен.

— Более чем. Но тебе я не доверяю, уж извини. Ты говоришь не то, что думаешь, от тебя исходят совсем иные колебания, чем ты пытаешься показать. И я бы не доверил тебе сестру, даже если бы она попросила.

— А мне ты сказать мог? — рык низкого голоса над ухом.

— Не злись. Я на твоей стороне. Мы бы вернулись уже через час, в любом случае. — Вайлер старался говорить спокойно, даже немного непринуждённо. Но ячувствовала, как он напряжён.

— Слушай, братец–драккери, — Лео угрожающе двинулся к нему, — ты сколько знаешь свою сестру? День? Два? Не кажется ли вам, уважаемый, что вы слегка перегнули палку? Если есть ко мне претензии — я готов их выслушать! Но не смей подставлять её! — тычок в мою сторону, не оборачиваясь.

Я дёрнулась в их сторону, глядя, как Леонелль и Вайлер стоят на обрыве скалы. Но вырваться мне не дали стальные тиски объятий!

— Вай, Лео, — обрыв!.. — закричала.

Быстрый взгляд Лео в мою сторону, и полный ненависти — Вайлера в сторону Лео. Крошки камня, осыпающиеся под ногами брата, и он начинает съезжать вместе с оползнем. Леонелль ухватил его за куртку, одновременно рывком отступая назад, и скользя к обрыву вместе с ним. В мгновение ока Жан оказался рядом с ними, помогая вытащить Вайлера.

Я стояла, замерев в полнейшем ужасе. И не я одна. Из ущелья выглядывала бледная тень эльфийки. Широко распахнутые глаза, и беззвучно открытый в немом ужасе рот, прикрытый ладонью. В порыве отчаяния она сначала метнулась к Ваю, но спохватилась и убежала внутрь ущелья, не желая быть замеченной. Но её заметили. Лео усмехнулся, Жан задумчиво смотрел на ущелье, в котором скрылась эльфийка. Вайлер, высвобождаясь из рук Лео и Жана, тоже посмотрел на проём в скале. Странно так.

— Ждите меня здесь. Я скоро… — Вай мрачно и решительно зашагал в ущелье.

А я, на негнущихся от ужаса ногах, но полная решимости, двинулась к обладателю насмешливых льдинок в глазах. Они с Жаном и так уже давно отошли от обрыва. Но Лео двинулся мне навстречу.

— Сколько страсти в глазах! Хасси, ты уверена, что того выбрала?.. — он ехидно улыбнулся, но услышал яростный окрик Жана. — Ладно, ладно. Шучу. Имею право, как на последнее желание перед смертью.

— Лео, зачем ты так?! — мой голос звенел и отражался эхом в горах.

Он печально посмотрел на меня и тут же улыбнулся.

— Всё в порядке. Это случайно вышло, ты же видела.

— Случайно?! Ты чуть не столкнул его в обрыв! — я набросилась на него с кулаками.

Несколько ударов он молча вытерпел. Затем вспышка, и я прижата спиной к холодной скале. Запястья зажаты одной его рукой, я рычу и вырываюсь, — а Жан продолжает смотреть на то место, где мы только что стояли! О, Родан, — иллюзия?..

— Жаан!..

— Он тебя не услышит, — светловолосое чудовище прижалось ко мне всем телом, фиксируя окончательно.

— Отпусти немедленно! — холодная скала врезается в спину, мне неудобно брыкаться — каждый толчок болезненно отдаётся ударом по рёбрам сзади.

— Отпущу, если поговоришь со мной, — холодный тон, и серьёзное выражение лица.

— Нет! Хватит! Я тебе не верю! — но кто услышит крики, заглушённые архимагом?!

— И чем же вызвано подобное недоверие, а, Хасси?

С ненавистью смотрю в его глаза. Он не двигается, ждёт.

— Ты… В таверне ты пришёл во сне. Ты хоть представляешь, как мне было больно?!

— Я всего лишь показал то, чего ты лишаешься. И лишаешь нас обоих.

— Это просто сон! — слёзы текли по щекам, взгляд в сторону.

Он коснулся губами мокрой щеки:

— Это то, чего ты хочешь. И то, что у тебя будет. Вопрос только в том, насколько быстро это произойдёт.

Резкий поворот головы, напряжённый взгляд глаза в глаза. Перестала отбиваться.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой сон — это твоё будущее. Я всего лишь слегка подкорректировал его.

— Это просто сон! Глупый, бесконечно глупый сон!.. Нельзя цепляться за каждый образ как за соломинку! Лео, я связана с Жаном, как ты не понимаешь?! Я люблю его, и ничего не могу с этим сделать. Отпусти меня, пожалуйста… Не гонись за несбыточной мечтой. Я не хотела рвать отношения с тобой окончательно, ты мне дорог как друг, как наставник… Но это тяжело. Ты не оставляешь мне выбора!

Он уткнулся носом в мой висок, всё ещё удерживая запястья прижатыми к скале. Мне было жаль его и этих слов. Я знала, что они его ранят. Почти чувствовала. Но по–другому не могла, я должна была прекратить это безумие!

— Asteria mei… Drack–Hassi, ei rasshaer. Et quanto satt. («Звезда моя… Драк–Хасси, я подожду. Сколько потребуется»). Я буду тебе и другом и наставником. И никогда больше ни словом, ни жестом не дам повода смотреть на меня с такой жалостью, как сейчас. Показывая тебе твой же сон, я не желал причинить боль. Совсем. Ты просто многого не знаешь, sharish. Если бы ты только знала… Но, как говорят, через тернии — к звёздам?

Леонелль отпустил мои руки, по ссадинам прошлась холодная колючая волна, залечивающая их. А он молча вёл нас на то место, откуда всё началось.

— Он видит, что мы спокойно разговариваем. О том, как будем отсюда выбираться. Не разочаруй меня и вытри слёзы.

— Я расскажу о том, что здесь произошло, — всхлипнула, осторожно подтирая под глазами размазавшуюся косметику. — Он просил.

— Как хочешь. Но задумайся — стоит ли? Только расстроишь своего будущего мужа в день свадьбы, и окончательно рассоришь с лучшим другом.

— Лучшие друзья так не поступают.

Лео сузил глаза, полыхнув холодной яростью ярко–голубых радужек. А мне не страшно. Вообще. Никакого эффекта! Он отвёл взгляд и отвернулся к планирующим драконам.

— Жан! — окликнула, не зная, что он сейчас видит.

Подошёл, обнял. Отчего–то у него было хорошее настроение, что было вразрез с моими ощущениями. Отстранился, улыбаясь, и начал кружить меня вокруг своей оси. Остановка, несколько приставных шагов в сторону, и я уже не могу не улыбнуться в ответ на его улыбку! Наши сцепленные руки во время этого импровизированного беззвучного танца на скале оказываются то за моей шеей, то за его, — он крутит меня, как хочет, а я начинаю подыгрывать, плавно и ритмично вращая бёдрами в такт шагам. Он счастливо светится своей потрясающей улыбкой, я двигаюсь вместе с ним, смотрю в его лучистые глаза и тону в невероятном ликующем облаке блаженства!

Поворот со сцепленными руками, и я спиной оказываюсь в его объятиях в танце, не размыкая при этом моих пальцев с его. И снова круговое движение бёдрами, с оттяжкой, приставной шаг. Обернулась через плечо, и увидела его лицо совсем близко. Он смотрит на мои губы. Неожиданный выброс, череда цепочек, — наши руки за моей спиной, затем за его. Я уже откровенно смеюсь, потому что танцевать здесь без музыки — дико, но забавно! А он притянул к себе, целуя, укладывая на колено!

Краем глаза я заметила, что из ущелья Вайлер, как первобытный дикарь, тащит упирающуюся, смущённую донельзя Ранитиэль за руку. А в другой руке держит пару бутылок какого–то напитка. Взглянув на нас, мрачный до этого момента, он вдруг улыбнулся и помахал в воздухе бутылками.

— Вот теперь свадьба! — он улыбнулся ещё шире, перехватывая Ранитиэль за талию.

Она окончательно стушевалась, упёршись рукой в его грудь. Опустила ресницы, но вырываться перестала. Меня вернули в исходное вертикальное положение. Так мы и стояли, обнявшись, глядя на приближающегося братца.

— А пить из горлышка предлагаешь? — ядовито заметил владыка.

А меня в этот момент интересовало уже не это. Потому как в нашу сторону слетались драконы. Все! И я чувствовала их любопытство, интерес, предвкушение. Каждого из них. Жуткое ощущение, но удивительное. В течение нескольких следующих минут небо потемнело от теней крыльев, хвостов, тушек, дыма… А на площадке перед ущельем появлялись люди. Точнее, драконы в человеческом облике. К нам подходили, поздравляли, знакомились, восторгались! И только Вайлер по–доброму и чуть снисходительно улыбался своей растерянной сестрёнке. Рани оглядела меня и спросила:

— А где твоя фата?..

Вайлер дёрнулся и недовольно поморщился, доставая из–за пазухи печальное зрелище — мою беспощадно смятую фату. Ранитиэль смерила его уничижительным взглядом, отобрала реквизит и что–то шепнула над ним. Золотистая прозрачная ткань послушно расправилась и заблестела на солнце.

— Если бы не ваши дурацкие игры в похищения, можно было бы и в замке спокойно и торжественно всё отметить, — недовольно произнесла она, прикрепляя прозрачный ворох длинной ткани на мою горемычную голову.

— Во дворце было бы скучно. Да и ритуальное вино нужно пить в горах, — беззаботно отмахнулся Вайлер.

— В чем состоит ритуал? — поинтересовался любимый.

— Одна бутылка — на долгую, счастливую супружескую жизнь. Вы должны распить её вместе. Вторая — от злых и завистливых глаз. Вы угощаете ею всех желающих. Или сами решите, кого угостить, — он весело подмигнул мне.

— Вай, это традиция или магия? Я что–то чувствую, но мало понимаю. Нечеловеческое… — прислушиваюсь к своему чутью.

— В каждой традиции есть своя магия, — уклончиво ответил братец, прямо и серьёзно посмотрев мне в глаза.

В первой бутылке оказалось даже не вино. Лёгкий, дымящийся напиток. Сладкий, как самая лучшая доля, и не оставляющий в душе ни капли сожаления. Вокруг горы и их белые снежные макушки. Тёплая погода, в преддверии весны. И солнце играет на наших лицах и одежде, слепя бликами, отражаясь в кем–то принесённых бокалах. Лёгкий ветер, треплющий полы моего платья и его плаща. И нежные, полные любви и обожания поцелуи тёплых мягких губ. Ощущение эйфории! Моя свадьба! НАША свадьба!..

Вторая бутылка, та, что он злых и завистливых глаз, разошлась практически мгновенно. Мне было настолько хорошо, что я даже и не подумала с коварным умыслом подойти с этим напитком к Лео. Но он подошёл и попросил сам. Искренне поздравил нас, произнеся короткую речь, и выпил до дна. И ни капли сожаления на лице, ни тени печали или ненависти. Спокойный, доброжелательный взгляд, и даже улыбка. Он дружески похлопал по плечу Жана, поздравляя с удачным выбором и желая нам скорейшего прибавления в семействе. Мне тоже вежливо улыбнулись. А потом ещё раз, в процессе разговора. И снова ни одного намёка на то, что происходило буквально двадцать минут назад.

Смесь удивления и уважения я испытала за то, что мой друг, наставник и несостоявшийся жених умеет держать слово. Что хотя бы перестал портить мне такой важный день. Щеки коснулись пальцы большой тёплой ладони, настойчиво разворачивая к себе. Повернулась, улыбнулась моему сероглазому божеству. Моему мужу. Потянулась, обнимая за шею. Снова поцелуй под всеобщее одобрение, и несколько огненных всполохов, взрывами отражающихся от гор. Вздрогнула — не выпустил. Так тепло, так хочется прыгать и летать от счастья! Душа парит и ликует!..

— Mei sharish, mei russa, mei sanh. Tuo assier mei, Drack–Hassi. («Моя любовь, мое счастье, моя жена. Ты принадлежишь мне, Драк–Хасси»)

Он говорит негромко, но слышат все. И почему–то молчат, переведя взгляд на меня. Драконы, Вайлер, Рани, Лео… Я не знаю, что им там надо, я просто скажу то, что и так рвётся из сердца. А там уже разберёмся с этими драконьими ритуалами…

— Ei assier tuo, tuo assier mei, Shian! Innone tempos! — с удовольствием и затаённым ликованием произношу каждое слово. («Я принадлежу тебе, ты принадлежишь мне, Жан! Навсегда!»).

И вздрогнула от дружного драконьего рёва, радостно раздирающего тишину гор. Кажется, я угадала, сама того не зная. А они радовались за нас, разделяя с нами это счастье — чувствовала. Словно я была дома, среди родных, а они с уважением и некоторым трепетом принимали меня и моего мужа. К нам подошёл рыжий парнишка лет семнадцати и застенчиво, хоть и с напускной важностью, заявил:

— Вы летите со мной.

— Сид, ты уверен? — Вайлер вопросительно вздёрнул тёмную луку брови.

— Я не подведу, хагран, — он преданно улыбнулся, затаив опасливость в глазах.

— Путь лучше Иньяр несёт. Ему привычнее, и дорогу он лучше знает, — к нам подошла невысокая женщина с вертикальными зрачками.

Парнишка набычился на неё, выражая весь свой подростковый протест. И я услышала рядом громовой хохот незнакомого здоровяка.

— Иньяр!.. — женщина уставила руки в бока, окрикивая здоровяка.

— Заранаш, я подстрахую! Пусть летят. Остальных возьму. Мне и пятерых поднять не проблема, но свадьба же!

В следующий миг развеселившийся Сидвик разбежался и прыгнул со скалы вниз. Я ахнула, но уже через несколько мгновений оттуда взмыл тот самый рыженький дракончик, что катал нас с Вайлером.

— Вот бесёнок! — с любовью в голосе произнёс Иньяр. — Как принести или унести что–нибудь из пещеры, так не допросишься и со скандалами. А тут… Понравились вы ему! — он раскатисто хохотнул и по–доброму подмигнул Жану.

В скором времени наша хвостато–крылатая процессия двинулась в путь! Мы с Жаном всё–таки полетели на рыжике, Вайлер крепко держал Ранитиэль на Иньяре, оказавшемся огромным драконом зелёного цвета с чёрными подпалинами. А Лео договорился с какой–то драконочкой, любезно согласившейся взять его на крыло. И вот спрашивается — зачем мне фату обратно прикрепляли?!

***

Во дворце нас давно заждались. Торжественное приземление на площади возле дворца Лесск было воспринято как пришествие Великой Бездны — судя по реакции придворных. Но когда мы слезали с драконов… Я поняла, что теперь нас тут будут боготворить! Ещё никому не удавалось уговорить ни одного дракона добровольно катать людей. Слопать — пожалуйста. А драконий свадебный кортеж не мог им присниться даже в самых извращённых фантазиях!..

То, что происходило дальше, я запомнила смутно… Ринкины визги, поздравления Йонара. Шипение свекрови по поводу мятого наряда и моё экстренное переодевание в пышное кремовое с белыми вставками платье, украшенное золотыми узорами на корсете. И длинный шлейф — какое счастье, что он отстёгивался! Но это знала только я, а у любимого как–то глаз нервно дёрнулся. Видимо, представил, как всё это снимать придётся. Я это себе старалась не представлять, ибо боязно было. То есть, я уже смирилась с тем, что это будет. Но страха меньше не стало!

А дальше… Арка, увитая цветами, клятвы любви и верности. Аплодисменты, подарки, поздравления. Вайлер, с разрешения Жана, отозвал меня в сторону. И, хитро улыбаясь, заявил:

— У меня тоже есть для тебя подарок, сестрёнка. Ты носишь драконий браслет. Жан подарил?

— Да, а что?

— Это реликвия нашей семьи. Утерянная когда–то… Но, значит, судьба. Дай на минутку.

Покорно и удивлённо стянула браслет. Он развернул его обратной стороной. Произнёс что–то гортанное, рваное. Но на драккери это не было похоже. И вернул мне.

— Если не захочешь, чтобы тебя доставал своей магией этот беловолосый, разверни браслет цветком в сторону пальцев. Всю магию не отфильтрует, но зато не позволит проникать в твои мысли как к себе домой, и будет мешать творить над тобой чары. Пригодится.

— А во сны?.. — я затаила дыхание.

— Мысли и сны нераздельно связаны. Думаю, это тоже сработает. Хасси, не верь ему. Что бы ни случилось, не верь. Он слишком умён и хитёр. И слишком опасен.

— Он обещал быть мне другом.

— Скажи, если это будет не так. За тебя все драконы вступятся, а против такой мощи ему не выстоять. Не молчи, хорошо? Мы мало с тобой знакомы, тут мне нечего возразить. Но ты моя сестра, и я за тебя глотку перегрызу любому, кто посмеет нарушить твоё счастье!

Он встретился с кем–то взглядом за моей спиной. Тепло и приветливо улыбнулся. Обернулась и увидела, как с Жаном разговаривает Ранитиэль, поглядывая на нас.

— Вай, тебе нравится Рани? — не смогла сдержать любопытство!

— Об этом рано говорить. Драккери выбирают свою пару один раз и на всю жизнь. У вас крепкая связь с Жаном — такую сильную разрушить уже нельзя. Блондин зря старается, хотя я бы смог его понять, если бы был в такой ситуации. Но он сделает только хуже, поэтому я тебя защищаю. А вот я свою пару ещё не выбрал. Я знаю, что она чувствует ко мне. Но ответить тем же пока не могу, понимаешь?

— Извини, я же обещала не вмешиваться…

— Я ожидал, что любопытство будет сильнее тебя. Поэтому ответил.

— Мне бы хотелось, чтобы и ты нашёл свою избранницу.

— Всё будет когда–нибудь, сестрёнка. Всему своё время!

***

— Вот кто замуж выходил, кто ручку вкладывал в ладонь, тот пусть и ответ перед супругом держит!

Какие–то ряженые девушки подошли к нам, и одной алой лентой мне завязали глаза, а вторую повязали на запястье. И куда–то повели.

— Кто замуж брал, да клятвы о любви давал, тот пусть и ведёт на семейное ложе! — краснею.

А с моими пальцами сплетаются его. Какое–то шевеление — кажется, его тоже привязывали!

И мы пошли. Вернее, нас повели. Восторженные аплодисменты, поздравления, нас чем–то осыпают. Мне неловко. А мои пальцы крепче сжала мужская рука. Облегчённый вздох вырвался из груди. Он как маяк, что не даёт потеряться в бурном потоке эмоций. Он рядом, и ему хорошо, хотя тоже немного напряжён. Кажется, мы идём по коридору — гулкие шаги, затем поворот. Лестница. Опять поворот. Тихий, едва слышный скрип дверей. И тишина. Сердце колотится так, что вот–вот выпрыгнет! Губы накрывает нежный, настойчивый поцелуй. А я чувствую его дыхание, его сердцебиение. Он гладит в поцелуе моё лицо, и с глаз срывается лента. На нем ленты нет, и наши руки связаны. Мы в его спальне.

А в голове завывает паническая мысль: «Уууууй, мамочкиииии!..»

Его руки соскальзывают к шнуровке корсета. И вроде стою покорно, и если не помогать, то хотя бы не мешать стараюсь!

— Хасси, у тебя испуганные глаза, малышка. Хочешь вина?

Мотаю головой.

— Любимая, только давай без обмороков?

Вот зря сказал! Такой соблазн появился… Нервно улыбаюсь, сглатывая.

— Раздевайся.

И начал раздеваться сам.

Кто там чего не боялся?! Всё, я передумала! Постояла, прижимая сползающий корсет. Сняла фату, окончательно распрощалась с платьем. Осталась в чулках. А он не смотрит — снял свой парадный красный камзол, венец, начал снимать брюки… Я стыдливо отвернулась. И через пару минут рядом со мной на кровать упало что–то лёгкое. Платье?! Моё белое, которое я недавно надевала в Мовелане! Подняла удивлённый взгляд — уже одетый стоит! В излюбленной чёрной шёлковой рубашке, тёмных брюках и хвост завязывает. А взгляд такой ироничный!

— Есть хочешь? Приглашаю на ужин.

Глаза у меня очень большие, но я быстро натягиваю платье, он помогает с завязками. Волосы я решила распустить. От шпилек — или от голода?! — уже болела голова. Он терпеливо дождался, пока я с ненавистью освобожусь от лишнего металла в голове и растреплю свою гриву.

— Всегда знал, что у меня жена ведьмочкой будет!

Надулась.

— Любимой ведьмочкой! — он потянул меня за руку к стене, что–то нажал… И она отъехала в сторону!

Через тёмный переход мы попали к лестнице, а затем вниз — и на улицу, на задний двор. Там уже стояли две лошадки. Веарта я узнала сразу. А вторая…

Белая кобылка: ладная, лощёная красавица с изящной шеей и ногами, всхрапывая и косясь на тёмного коника, перебирала копытцами. Я вопросительно взглянула на Жана, изумлённо приоткрыв рот.

— Она тебе нравится? Я сам выбирал.

Молча и восхищённо глажу её гриву. Лошадка смирная, не пытается увернуться. С интересом меня обнюхала и опять занялась перебиранием талого снега. Кажется, меня одобрили.

— Она потрясающая!.. Для меня?

— Свадебный подарок. Часть…

А я никакого подарка не приготовила… Вот же!.. Ладно, позже что–нибудь придумаю. Но как он узнал? И я вспомнила хитрющие Ринкины глаза накануне «помолвки»! Они всё знали, и поэтому вытывали у меня про подарок! Подошла к Жану, порывисто обняла. Он приподнял меня рывком, подбрасывая и перехватывая опять. Конюший только тактично отвернулся.

— Жаник, а куда мы поедем?

— Это сюрприз. Но тут недалеко. Минут пять–десять верхом.

— Только я же не умею…

— А я тебе и не говорил, что ты отдельно поедешь. Подарок будешь осваивать позже, а пока — по старинке... Мы вдвоём в одном седле, а ты спишь в моих объятиях. Договорились?

Он шутливо покачал меня, улыбаясь. Перспектива была заманчивой!..

Через десять минут неспешной езды по талому снегу мы прибыли к покрытому льдом озеру. На берегу стояло несколько богатых многоэтажных домов. К одному из них мы и двинулись. Веарта у нас забрал человек в капюшоне, поприветствовав. Жан галантно открыл двери и пропустил вперёд. Помог раздеться, запер за нами двери на замок.

— Здесь только одна моя серидан. Она уйдёт после ужина, не беспокойся. Остальных я отпустил на сегодня. Мы будем одни, если не считать охраны за домом, — любезно сообщили мне.

Из прихожей, где мы разделись, вела дорожка, усыпанная белыми и розовыми лепестками цветов. Мы прошли в трапезную. Там уже был накрыт столик на две персоны. Вино, фрукты, что–то горячее под крышкой — пар шёл. Жан отодвинул стул, помогая усесться. И сел рядом, переставив сиденье, что было напротив. За столом можно было сесть вчетвером, но стульев было два. Странно…

— А почему два стула?

— Свадебная традиция. Считается, что если молодые никого не хотят видеть, то мебели вроде стульев в доме должно быть ровно столько, чтобы хватало лишь им.

Я приоткрыла крышку с горячим. На свадьбе нам так и не дали толком поесть, — просто некогда было! А голод давал о себе знать. Лёгкая рыбка с овощами очень даже аппетитно выглядела! И приготовлена как–то по–особому. Под белым соусом и, кажется, сыром. Свечи отовсюду давали мягкий свет. Я спокойно подпиталась от пламени одной из них, не боясь, что меня кто–то не поймёт. Как же здорово, когда тебя понимают, когда не надо скрываться. Можно просто быть собой и не бояться осуждения! После ужина Жан открыл вино, и мы выпили, тостуя за нас.

Он попросил подождать, встал и куда–то вышел. А через некоторое время вернулся с синей бархатной коробочкой внушительных размеров. И протянул её мне, загадочно улыбаясь. Неужели ещё один подарок?! Стыдно–то как!.. Но коробочку раскрыла. А там… Переливаясь в пламени свечей, поблескивали зелёные камешки в обрамлении светлых. Изумрудное, невероятной красоты и ценности колье! И серьги к нему… Заворожённо погладила ювелирную тонкую работу. Таких красивых вещей у меня ещё никогда не было.

— Под цвет твоих глаз. Ты позволишь?..

Я как во сне приподняла волосы. И поздно спохватилась, вспомнив, что там ещё висит амулет призыва от Лео… Который уже в следующее мгновение лёг рядом на стол. А мою шею обвило уютное, красивое изумрудное колье. Серьги я надела сама.

— Ты не позволишь носить этот амулет? — прямо спросила. Лучше сразу пусть скажет.

Он тяжело вздохнул. Заиграли желваки на пару секунд.

— Не на шее.

— На руке? — предлагаю вариант.

— Тебе браслет подарить?

Поражённо молчу.

— В кармане одежды?.. — последний вариант, больше нет!

— Годится.

Я вспомнила сегодняшнюю размолвку с Лео. Сейчас сказать, или потом? Пожалуй, потом. Глядя в серьёзные и задумчивые глаза, я просто не рискнула поднимать сейчас эту тему.

— Жан…

— Что, солнце?..

— Что тебя беспокоит?

Он посмотрел на меня и неожиданно мягко и тепло улыбнулся, сбрасывая маску под названием «всех порву, один останусь!..»

— Ничего, родная. Иди ко мне, — он потянул к себе за руку, отодвигаясь на стуле.

Полушаг, разворот. И меня усадили к себе на колени боком. Крепко обнял, с наслаждением утыкаясь в район декольте, вдыхая запах моих духов. Зубами потянул завязку на груди. И удивлённо уставился на развязанный декоративный бантик. Но на лице тут же появилось понимание и лёгкая досада, а я не смогла сдержать смешок. Лучше бы я молчала!

Подхватив меня на руки, Жан одарил таким многообещающим взглядом, что смеяться расхотелось! И меня понесли куда–то наверх, по дорожке, усыпанной белыми лепестками. И каждый его шаг по лестнице ускоряет работу моего сердца — быстрее, быстрее, ещё быстрее! Дорожка упёрлась в одну из дверей. Поставил на пол, тут же притягивая к себе. Горячий поцелуй обжёг со всей своей настойчивостью и страстью! Его руки скользят по телу.

Наша связь уплотнилась, как густой горячий сироп. Вот теперь я чувствовала, что значит его желание! Чувствовала, и с удивлением замечала, как и моё тело послушно откликается на его ласки. Как затуманивается мир, и всё становится не важным. Как хочется одного — быть с ним!.. Его рука скользнула за мою спину, нащупывая завязки. А я расстегнула его заколку на смолянистых волосах, с благоговейным удовольствием наблюдая, как они падают волнами на мощные плечи.

— Ты очень любишь это платье? — хриплый голос выдохнул вопрос в мои губы.

— Не знаю… Я сейчас ничего не знаю.

Дверь распахнулась от удара.

Он тяжело дышал, нетерпеливо расшнуровывая мой корсет. Я обвила его мощную шею руками, притягивая к себе для нового поцелуя. На мои обнажённые плечи скользнули его волосы. Нежное ласкание губ, осторожное проникновение языка, и сорвавшаяся буря страсти завладевает моим ртом, сливаясь в неистовом поцелуе. Страсть, нежность, желание — одно на двоих, я это чувствовала. Его руки скользят по моей талии вверх, притягивая к себе крепкими объятиями. Сквозь ткань я чувствую его горячую руку, массирующими движениями атакующую мою грудь.

Хриплый стон, рывок — и корсет на полу. Холодный воздух коснулся разгорячённой кожи, вызывая трепет. Он целует шею, жадно впиваясь в грудь губами, — почти до боли, если бы не ласковый язык, дразнящий ставшую такой чувствительной кожу. Касания его волос лишь распаляют ощущения.

— Shian… — я зову его, словно в забытье.

И наблюдаю, как он отстраняется, чтобы ещё одним хищным, грациозным рывком стянуть с себя рубашку и тут же притянуть меня вновь к себе. Ощущение касания своей кожей о его разгорячённое рельефное тело, вид совершенного мускулистого мужского торса и плеч, заставляют судорожно заглотнуть воздух, теряя пол под ногами. Он подхватывает меня на руки и несёт к постели. Я тянусь к его губам, хочу ощутить вновь его нежный, не оставляющий ни единой мысли в голове, поцелуй. Только ощущение полёта в бездну — яркое и всеохватывающее!

И мы летим вместе, ощущая по телу бесконечные искры и восходящие потоки блаженной нежности. Моя голова кружится, а он опускается к шее, груди, животу, оставляя горячий след от своих поцелуев. Его длинные смолянистые волосы, как ласкающий шлейф, тянутся за своим обладателем, только разжигая, усиливая и без того яркие ощущения. Я запускаю свои руки в эти дивные волосы, пропуская их сквозь пальцы. Он делает рывком движение — и я оказываюсь сидящей сверху на нем.

— Rhae sinni shiae, Drack–Hassi! — хриплый шёпот просит меня поднять руки, и я подчиняюсь, прогибаясь в спине, и вытягиваю руки верх. И чувствую, как по телу взметнулась последняя деталь моего гардероба — юбка! Восхищенный взгляд цвета грозового моря пробегает по изгибам обнажённого силуэта. На какой–то момент я смущаюсь под этим взглядом и прижимаю свои руки к груди.

— Ты само совершенство, любимая… Моя Драккати!.. — он берет мою ладонь и тянет к своей мускулистой груди, лаская ею себя. Такой неожиданный жест кажется мне слишком откровенным, потому что слишком уж перехватило дыхание от нахлынувшего тепла внизу живота — просто обожгло! И я выдёргиваю из–под его ладони собственную, испугавшись этих ощущений. Он понял, что ещё чуть–чуть, и момент будет утерян, что нужно действовать по–другому.

Упав на прохладные простыни спиной, я оказалась под неполным весом его тела. Он упирается руками в постель, давая мне свободу ровно настолько, чтобы дышать. Разомкнул ногами мои колени, устраиваясь между ними.

Я чувствую его жар своей кожей, сердце бешено колотится, а неровное дыхание срывается на хрип и стон. Снова этот головокружительный, одуряющий поцелуй. Слабеющими руками, плохо ориентируясь в пространстве, я скользнула по его груди, замыкая их на мощной шее, прошлась по напряжённым бугрящимся под кожей мускулам плеч, сместила их снова на грудь и обняла за спиной. Обняла и услышала рычащий стон. Через ткань его брюк я ощутила кое–что каменное и внушительно многообещающее. Он сместился немного вбок, продолжая умело ласкать мои губы своим ртом.

Пальцы его руки проходят по моей коже, вычерчивая рисунок от изгиба шеи, дразня, обходят кругами разгорячённые от поцелуев и жаждущие прикосновения холмики, нежно царапают ногтями живот, и неожиданно меняют направление к бедру, минуя эпицентр ожидания прикосновения. Я протестующее нахмурилась и тихо зарычала, требовательно захватывая его язык в поцелуе и выгибаясь навстречу руке. Зря. Вот теперь мне давали понять, насколько я желанна, демонстрируя это ласковым, но напористым языком, так наивно плотно захваченным моими губами в плен. Несколько движений языком вперёд–назад. От такого поворота волна жара разлилась по низу живота и бёдрам. Рука неспешно сместилась на внутреннюю сторону бедра и медленно двинулась вверх. Тело возликовало!

Его жаркая ладонь достигла сочленения бёдер, завладевая пространством между ними, лаская, дразня, разжигая и без того пылающий пожар… С моих губ срывается стон, и я понимаю, что неосознанно подаюсь вперёд, навстречу его ласковым пальцам. Мне хочется больше, сильнее, глубже!.. Он оторвался от губ, убирая и руку, — я чуть не взвыла! — скользнул к шее и продолжил путь, совсем недавно проторённый пальцами, — жадно лаская грудь, проделывая дорожку языком до самого низа живота, соскальзывая щекотными поцелуями на бедро и его внутреннюю часть. Дошёл до колена, и стал подниматься всё выше, ближе к стыдному, сокровенному местечку.

— Жан, не… — попыталась вырваться, смущаясь, и… захлебнулась ощущениями!

От того, что он сейчас делает, было очень стыдно… Но таких сладких, острых ощущений я не испытывала ещё никогда! Я забыла, как говорить, дышать, думать!.. Влажный, скользкий язык, выписывающий фигуры там, внизу, побуждал лишь бессвязно шептать слоги на родном языке, выгибаться навстречу стыдной ласке, и стонать, стонать, стонать… И стоило лишь расслабиться, отдавшись этим ощущениям, как к языку присоединились настойчивые пальцы, проникая внутрь! Во рту пересохло, а Жан продолжал всё быстрее ритмично массировать одному ему известные точки, периодически наблюдая мою реакцию. Пальчики на ногах подогнулись, я вцепилась в простыни, не в силах сделать полноценный вдох. И с ужасом осознала, что по пояснице горячей лапой поползли искорки — как тогда, в Мовелане!.. Низ живота стянуло от напряжения, и словно захотелось… в туалет! И это ощущение с каждой секундой нарастало всё сильнее, мне стало страшно — я не понимала, что происходит с моим телом!

— Нет! Нет! Нет!.. — стала вырываться, почти в беспамятстве отползая назад.

— Тшшш!.. — Жан перехватил мои бёдра и подтянул к себе, прижимая к кровати так, чтобы не могла повторить бегство.

Язык и пальцы вернулись на свои места, не давая и шанса свернуть с пути к неизведанным ощущениям! Сильнее, ещё сильнее закручивалась внутри невидимая пружина. Я уже не помнила кто я, где я. Тело зазвенело изнутри, внезапно — в одну секунду! — окатило жаром с ног до головы, а невидимая пружина с силой распрямилась, словно перерубленная. Задушенный стон вырвался изо рта, я сжала колени, падая набок, чувствуя, как сокращается в сладком пульсе всё тело — каждая клеточка!

Когда я, спустя время, опустошенная и счастливая открыла глаза, Жан лежал рядом, подперев рукой голову, поглаживая мою ладонь с кольцом на пальце.

— Что ты со мной сделал?.. Мне так хорошо, что даже шевелиться не хочется…

— Ты же понимаешь, что это только начало? — лукаво улыбнулся он, целуя пальчики.

— Неужели может быть что–то сильнее?

—– Поцелуй меня, увидишь, — скользнул губами по чувствительному центру ладони.

Мне казалось, я уже ничего не захочу после того, что испытала! Но этот поцелуй разбудил чувственность. Мне стало интересно — что будет, если я действительно сама его коснусь там, где захочу? Например, втянуть запах волос за смуглым ушком, чуть прикусить кожу над ключицей…

— Малыш, нежнее…

Попробовать на вкус коричневый кружок груди, скользя руками по мощному торсу. И странное дело — чем дальше заходил эксперимент, тем сильнее снова наливалось жаром моё собственное тело! Снова! Опять!.. И мне это понравилось — видеть, какое удовольствие от прикосновений получает мой мужчина, слышать, как сбивается его дыхание, стоит опуститься чуть ниже пояса. И снова переключиться на смуглый живот с дорожкой тёмных завитков. Мне нравилось его дразнить, нравилось восхищать. Он включился в игру, не выдержав долгой пытки. Опрокинул на спину — возмутилась! Но очень скоро расслабилась, поняв, что не обязательно всё пускать на самотёк. Можно и вдвоём ласкать друг друга губами, гладить, дразнить невесомыми касаниями. А внизу живота всё начинает болезненно сжиматься, словно требуя большего — и немедленно! Я вскрикнула от знакомого болезненного спазма, и Жан замер, непонимающе ожидая объяснений. Через мгновение в его глазах мелькнула догадка:

— Тебе больно?

— Да…

Ещё миг, и к ботинкам, снятым где–то в процессе, летят тонкие брюки. И никакого ремня!.. Вздох восхищения невольно вырвался из моей груди — Жан Лесск Эрион’Тааль во всей красе предстал передо мной. Мой идеал. Мой мужчина. На несколько мимолётных секунд я засомневалась, что мне понравится, — слишком живо ещё было в памяти воспоминание о неудачном браке и подобной его части, но моё тело вело себя сейчас совершенно иначе.

Он подтянул меня за ноги, устраиваясь сверху, и наклонился, одаривая ласкающим поцелуем в губы. А я чувствовала его там, внизу, готового ворваться в меня, и не могла решить, казалось бы, решённый уже вопрос, — будет ли мне ещё больнее? Он прервал поцелуй, отстранился, нависая надо мной, внимательно изучая моё лицо.

— Мне страшно, Жан… И больно.

— Ты слишком темпераментной оказалась, родная, — он улыбнулся, успокаивающе целуя, — боль скоро уйдёт. Обними меня ногами.

Я почувствовала его пульсирующий жар внизу живота, как он осторожно заполняет меня изнутри, медленно продвигаясь, и боль с каждым новым возвратным движением отступает, оставляя место для ярких, острых и невыразимо приятных ощущений. Жан не соврал. Меньше, чем через минуту, я уже не чувствовала ничего, кроме желания принадлежать ему, отдавая себя, растворяясь в ощущениях, путаясь пальцами в его волосах, ощущая на себе и в себе огромного, мощного, нежного и заботливого мужчину! Страхи и паника остались где–то в стороне, их просто смело такими новыми и такими дивными ощущениями.

А боли больше не было…

Мы двигались в едином танце, то бешено ускоряя, то замедляя темп. Время остановилось. В этот момент я принадлежала ему, только ему, подчиняясь его силе, воле, власти надо мной. И я страстно отдавала этой силе всю себя, до капли, лаская самого любимого и самого желанного в этот момент мужчину. Я хотела его снова и снова, обвивая его руками и ногами, лаская солёную шею с взбугрившимися мышцами. Моё тело жило собственной жизнью, жаждая его ласк и беспрекословно подчиняясь малейшему движению умелого любовника. Комната давно переполнилась смешением наших стонов, рычания и бессвязного шёпота.

Из омута переполняющих меня ощущений я вынырнула, вновь удивлённо распахивая глаза, — низ моего живота неожиданно снова напрягся, наполняя тело волнами серебристого неясного предвкушения, а затем ритмично задёргался, вовлекая в этот танец всё тело. Кажется, я случайно рванула подушку с кровати, запустив её куда–то в сторону. Потому что нет сил сдерживать порыв вцепиться во что–нибудь, как цепляется утопающий в океане! Только я тонула в океане чувственности, который подарил мне Жан. Мой мужчина остановился, тяжело дыша и глядя мне в глаза. Он удерживал меня собственным весом, вжавшись в меня, пережидая, пока я извивалась, беспомощно и исступлённо рычала под ним, впиваясь в его спину судорожно сжимающимися пальцами.

Жан ненадолго запрокинул голову, и сдавленно застонал, чувствуя, как моё тело сладко сжимает его во мне. Наконец я обмякла, прижалась лицом к его шее, ощущая на влажной коже пряди его волос и вдыхая его запах. Чувственный короткий поцелуй возле моей ключицы, горячий выдох, и он снова начал двигаться. Быстро, резко. Ещё несколько толчков, и он снова замер, нависая надо мной и вминая меня всем телом в постель, горячо пульсируя внутри.

Смуглое красивое лицо, искажённое блаженством, в обрамлении сбившихся длинных тёмных прядей. Прикрытые веки. Приоткрытые, влажные и заалевшие от моих поцелуев мужские губы. Самый лучший комплимент для самой желанной женщины, которой я себя сейчас чувствовала; и картина, которая мне, наверное, будет сниться ещё долго. Несколько секунд, и он упал рядом со мной на постель, привлекая к себе мускулистой рукой, нежно и легко касаясь губами моего лица.

А я лежала у него на плече и лихорадочно вспоминала то, что только что испытала сегодня — впервые в жизни! И, кажется, только сейчас начинала понимать женщин, шепчущихся с томными лицами о мужчинах. Сколько раз я терпела боль, грубость, побои и унижение, ложась в постель с нелюбимым — ненавистным — человеком!.. Его даже мужем назвать язык не поворачивался. Мне казалось, что то, что мужчина делает в постели с женщиной таким образом — это нормально. Я терпела… Боги, сколько я терпела! Жан же сейчас казался мне откровением. Неистовым, ласковым откровением, от которого я так долго бегала. Он открыл для меня новый мир ощущений — интимных отношений без боли, грязи и унижения. Он доказал, что они могут и должны быть другими! Совсем другими, настолько, что всё ликует и сжимается!.. Я смущённо и счастливо улыбнулась своим мыслям, прячась у него на груди, слушая не успокаивающийся перестук. Его рука прошлась по моей голове и волосам.

— Кати, — позвал шёпотом.

— Мм?

— Я люблю тебя.

Как сладко сжалось всё внутри. Кажется, это и есть счастье, — вот так лежать на груди у любимого мужчины и услышать такое признание. Я любила его, давно и безмерно любила. Меня накрыло волной эйфории, и я одним движением перевернулась, вскакивая на всё ещё дрожащие от перенапряжения колени и усаживаясь рядом с ним. Он молча и выжидающе следил за мной. Я улыбалась — не могла не улыбаться! Хотелось сделать для него хоть что–то, и я знала, чего он ждёт от меня. Нежно обняла его красивое лицо руками, склоняясь к нему. Поцеловала его глаза, провела приоткрытыми губами по его профилю ото лба к губам. Он хотел поцеловать, но я ушла от поцелуя, скользнув вбок. С наслаждением потёрлась щекой о его лёгкую щетину, прислонилась к его лбу. И, глядя глаза в глаза, произнесла:

— Shian. Ei amiore tue. Kherea!

— Скажи на всеобщем.

— Жан. Я люблю тебя. Безмерно!

Он прижал меня к груди, укладывая рядом, и уже оказавшись сверху, накрыл поцелуем. Он вложил в него всю нежность, благодарность, всю пережитую боль и тоску. Ему хотелось в этот долгожданный момент делить со мной свою любовь вечно.

— Ты моя, Драккати, только моя. И я тебя никому никогда не отдам.

Я счастливо уткнулась в его рельефное плечо. Мы уже говорили сегодня эти слова. Но так хотелось услышать их ещё раз, и повторять, повторять… И тихо попросила:

— Скажи ещё раз, на драккери. Пожалуйста!..

— Tue assier mei. Ei assier tuo, — и жарко выдохнул в ушко: — Innone tempos.

И повторил низким хрипловатым голосом уже на всеобщем:

— Ты — моя. Я — твой. Навсегда.

Я заворожённо посмотрела в его глаза.

— Навсегда–навсегда?..

Он улыбнулся:

— Не веришь?

Верить хотелось. Но так страшно было потерять то, что было обретено с таким трудом. Так страшно было поверить своему счастью.

— Я тебе обещаю, — череда поцелуев в ушко, губы, шею. Он лёг поудобнее, притягивая меня спиной к себе. Мне нравилось чувствовать его тепло спиной — это успокаивало и дарило ощущение покровительственной защиты, надёжности.

Впервые в жизни я делила постель с мужчиной добровольно и без страха, безмятежно и счастливо засыпая в его могучих и нежных объятиях. Чувства переполняли грудь, мысли метались в голове, мешая приходу сна, а глупая счастливая улыбка всё никак не желала покидать припухшие от поцелуев губы. Бедра всё ещё подрагивали от пережитого напряжения, а сладкая истома вновь разлилась по телу, стоило вспомнить в деталях то, что сейчас произошло. «Ты — моя. Я — твой. Навсегда», — повторялось в голове, как заклинание, снова и снова…

Повинуясь эмоциям, я потянулась губами к его руке, перекинутой через меня и покоившейся на моей груди, пересекая её от талии до ключицы. И получила ответный поцелуй в шею сзади. Он медленно скользнул носом и губами по ушку, зарываясь лицом в моих волосах. Мои губы растянулись в улыбке. Кажется, я засыпала.

Он тоже заснул не сразу, всем телом ощущая бархатистость её персиковой кожи, разволнованное сердцебиение, вдыхая тонкий аромат каштановых волос, разметавшихся по подушке. Из–под полуопущенных ресниц он наблюдал, как часто вздымается её грудь, и за обворожительной, рвущейся из уголков волнительных губ улыбкой. Она безмятежно лежала в его объятиях, такая нежная, трогательная и счастливая. Его женщина. Его обожаемая драккерийка. Наконец–то она принадлежала ему — по собственной воле, больше не брыкаясь и не убегая. И это было счастливым чудом — длинноволосым, зеленоглазым, безмятежно и доверчиво засыпающим в его руках.

Эпилог

…А утро было добрым. И гораздо более насыщенным и темпераментным, чем ночь. Впрочем, как и последующие несколько дней. Меня выпускали только в ванную и ненадолго по мелочам в пределах дома. Завтраки в постель, совместные обеды и кормление друг друга, сидя у него на коленях, — так нам нравилось обоим! Нас никто не беспокоил. И мы упивались собственным счастьем. Я с жадным любопытством выспрашивала у мужа всё, чего не знала о мире чувственности, который он для меня открывал каждый раз заново. Смущалась, краснела, но он сам просил спрашивать, если что–то нужно объяснить, и я с удовольствием удовлетворяла своё любопытство.

Мудрый свёкор освободил сына от основных обязанностей на неделю, временно заменив его на посту. И всю эту неделю по всему Лесскану раздавали бесплатные угощения — народ пил и гулял. Исключение составляли только военные на посту.

Прошло две недели. Мы по–прежнему жили в том доме. Жан ненадолго уезжал во дворец, настрого запретив покидать дом. Охрана менялась регулярно. И я могла, в общем-то, улизнуть телепортом в любой момент — спасибо братцу–драккери! Но мне этого не хотелось. Жан бы расстроился, узнав, что я не послушала его. А для меня было важно доверие в наших отношениях. Он моя семья, мой муж, мой король. Для меня было дикостью сделать иначе. И я терпеливо ждала его, чтобы вечером вместе отправиться на прогулку вдоль озера.

Дом оказался просто огромным — несколько комнат наверху, общая гостиная и трапезная внизу. Ванные, туалеты, гардеробные были везде. А на третьем этаже — кабинет и балконс видом на озеро. Муж рассказал, что озеро называется «Лихое». Из–за легенды о страшном чудище по имени Лихо, что обитает на его дне. Но я не почувствовала никакого магического фона от озера, хотя и обнаружила энергетический источник, от которого можно подпитаться. И это было приятно.

Арийна Стааль призналась своей родне в своём происхождении. По рассказу Жана, Ягав всегда подозревал, что они родственники. И без помех признал внука и наследника Салинии. Через месяц был подписан важный договор, по которому Салиния, Лесскан и ещё три мелких государства объединяются в Империю под покровительством Императора Жана Лесска Эрион’Тааля. Актарион сохранил союзные отношения с новой Империей, но не примкнул, оставшись независимым государством.

А ещё через месяц я тихо загрустила. Меня никто не навещал, из дома выходить нельзя. Словно узница. И я решилась поговорить с мужем. Ну не тиран же он, в конце концов! Он сидел в кабинете на диване, обложившись отчётами, документами, донесениями, указами. А я лежала головой у него на коленях, читая Магический Практикум.

— Жаник, давай поговорим.

— Ещё полчаса, и поговорим, — он перечеркнул что–то в бумагах.

Ладно. Полчаса я как–нибудь потерплю. И снова углубилась в зачитанный до дыр Практикум. Примерно через час он потянулся, отобрал мою книжку и подтянул к себе, усаживая на колени.

— О чём хотела поговорить моя ненаглядная жена?

Я уткнулась в шею, поглаживая его пальцы.

— Твоя жена скучает. Выходить нельзя, друзья не приходят. Любимый, ты сделал из меня пленницу, — укоризненно буркнула, целуя его.— А я так и не освоила свой свадебный белоснежный подарок!

— Для начала — кого бы ты хотела видеть в гостях у нас дома?

— Нууу, Ринку с Йонаром, Вайлера, Ранитиэль, — я оживлённо стала загибать пальцы.

— Хорошо, они тоже хотели тебя видеть. Я приглашу их на ужин сегодня, договорились?

— Да! — я счастливо обняла мужа.

— А по поводу твоих выходов… Хасси, там такая слякоть! Всё равно ничего интересного.

— Там не дом. И это уже интересно. И вообще, мне нужен свежий воздух!

— Вечером погуляем.

— А лошадь?!

— А лошадь подождёт ещё немного. Никуда не денется.

— Ну, можно я хотя бы её навещать буду?

Жан терпеливо вздохнул.

— Можно, но с охраной. Увижу верхом — накажу, — прикушенная мочка уха послужила весомым доказательством угрозы, а поцелуй в губы был призван окончательно убедить.

— Почему ты так ограничиваешь меня? Словно я больная и немощная!

Меня смерили насмешливым взглядом, но промолчали. Хотела было возмутиться, но… Мне не дали. Следующие полчаса мы были очень и очень заняты.

***

Вечером была сказка! Потому что Жан сдержал своё обещание, и к нам на ужин пришли все, кого я хотела видеть! Так здорово было обнять подружек, повисеть на шее у Йонара и Вайлера!

Столик на четыре персоны по приказу Жана заменили на больший. И он с лихвой вмещал теперь за собой всех гостей, даже места ещё остались! Ужин проходил за оживлённой беседой. Приятным сюрпризом стало то, что брат активно уделял внимание Ранитиэль. А она, поймав мой улыбчивый взгляд, чуть улыбнулась сама плохо скрываемым счастьем, многозначительно дёрнув бровкой в сторону Вайлера, и скромно опустила реснички, залившись румянцем.

А я же говорила, что нужно подождать!..

Йонар с Жаном живо обсуждали вопросы политики и экономики. Он теперь был советником по безопасности при имперском дворе. Фактически военачальником. Ринка потянула меня за рукав.

— Кати, ты совсем ничего не ешь. Ты нормально себя чувствуешь?

— Я не хочу, Рин.

По правде говоря, меня тошнило от вида еды уже с неделю. Но я не придавала этому значения. Когда сидишь целыми днями дома, и не такое приключится! Ничего, вот начну выходить гулять, а там, может, и лошадку освою!.. Я представила себя скачущей вокруг Лихого озера на белоснежной Маурике, и на душе потеплело.

Вайлер что–то шепнул Рани на ушко, косясь на меня. Ранитиэль тоже на меня как–то странно посмотрела. А затем довольно улыбнулась и едва заметно кивнула ему.

— Хасси, Жан разрешил нам всем навещать тебя в любое время по договорённости. Он говорит, ты скучаешь? — Вайлер сама заботливость!..

— Сегодня первый день за два с половиной месяца, когда я вижу ваши лица. Конечно, я скучаю!

— Значит, будем тебя развлекать по мере возможности! — Рани весело мне подмигнула.

— И через месяц, если ваше императорское величество снизойдёт до нас, грешных, — я готова была прибить Ринку! — То мы с Йонаром ждём вас на нашей свадьбе, — закончила она, обаятельно улыбнувшись. И бросила обожающий взгляд в сторону Йонара. А тот, будучи занятый беседой с Императором, только улыбнулся ей.

Но Жан его остановил:

— Погоди, друг. Я всё правильно понял, что ты мне тут про политику и тактику рассказываешь, и молчишь о собственной свадьбе?!

Дерраши запнулся и обаятельно пожал плечами, разводя руки в стороны и улыбаясь.

— Ну и какой ты мне после этого друг? — Жан уничижительно поиграл голосом.

— Самый преданный! — Йонар, не растерявшись, нагло улыбнулся начальству.

Жан укоризненно покачал головой в ответ.

***

Летом я уговорила Жана погулять в горах. Их подножье было усыпано цветами всех оттенков белого, красного и жёлтого. Это и были те самые цветы, что он дарил мне. Вот только где он их брал зимой, до сих пор осталось загадкой. А он так и не сознался, отмахнувшись, мол, ерунда. Я воспользовалась телепортом, и мы перенеслись на Драконий хребет. Макушки гор так и остались заснеженными, а вот на небольших возвышениях росла травка, и можно было гулять, наслаждаясь горным воздухом, по надёжной тропе. Лето выдалось тёплое.

Мы уже пару часов бродили вдоль бровки одной из скал — очень красивое место, оно полюбилось мне. Я немного устала, и мы остановились, чтобы полюбоваться пейзажем, открывающимся отсюда. Зелёные подножия гор, усыпанные деревьями и цветами, постепенно переходили в серо–коричневые скалы и заканчивались белыми макушками. Их было несколько в ряд — одна другой меньше. И создавалось впечатление, что смотришь на хребет гигантского дракона. Тёплый ветер ласково огибал лицо и плечи, играя с моими волосами. Жан обнял меня сзади, дополняя картину спокойного, дивного пейзажа, состоянием тепла, уюта и защищённости в его сильных руках. Я опустила взгляд на сцепленные на моем животе мощные руки. Погладила, вспоминая пророчество. Улыбнулась и пытливо обернулась, через плечо. А вдруг опять бред и сон?.. И встретилась с любящим спокойным взглядом серо–голубых глаз. Смолянистые кудри смуглого мужчины мягко колыхались на ветру.

Поцелуй и состояние блаженного, ни с чем не сравнимого счастья.

Наши губы разомкнуло моё очередное «ой!». Жан хмыкнул, сместив руки ниже, на изрядно округлившийся животик. Такие моменты бывали нередко, но ему всё ещё нравилось ощущать эти маленькие толчки жизни внутри меня. Я переместила его руки немного иначе, туда, где только что был пиночек. И словно ответ на наши поиски, изнутри опять толкнулось маленькое чудо! Ещё сильнее, говоря — «ну вот же я!».

Через три месяца счастливый отец осторожно взял у повитухи на руки столь долгожданный маленький кричащий свёрток.

— Поздравляю, мой Император! У вас сын!

— Сын! Мой сын!.. — Жан улыбнулся сморщенному орущему чаду. — Ты будешь повелевать целой империей, Диармайд!

Присел рядом и благодарно поцеловал в лоб измученную родами, но тянущую к ребёнку руки Хасси.

Конец

Оглавление

«Легенда о проклятом воине»

Глава 1. Помолвка в замке Весигар

Глава 2. С милым рай в загородном доме

Глава 3. Опасное сияние льда

Глава 4. Проклятый воин

Глава 5. Из рода драккери

Глава 6. Прогулки по горе

Эпилог

Конец