В темно-синем лесу (СИ) [TsissiBlack] (fb2) читать онлайн

========== Первая и единственная часть) ==========

Тихая трель колокольчика предупредила о посетителе, и Северус перевел взгляд на небольшой кристалл. Перед Рождеством посетителей у него было немного, а потому он удивился: на пороге его конторы (офиса, как любили говорить магглы) стоял весьма эффектный мужчина. Рост не менее шести с половиной футов, очень широк в плечах. Волосы скорее светлые. На вид лет тридцать. Выправка и манера держаться выдавали в нем военного, причем привыкшего командовать, а крошечная нашивка в виде флага на рукаве зимнего пальто — американца. Далеко же его занесло.

Поднявшись из кресла, Северус вышел в основной зал своего «офиса» и окинул посетителя внимательным взглядом.

— Чему обязан? — коротко спросил он.

Посетитель безбоязненно шагнул к нему, протянул широкую ладонь и произнес с кошмарным выговором:

— Стив Роджерс. Мне рекомендовали вас как человека, способного творить чудеса. А мне сейчас очень пригодилось бы чудо.

Северус, кратко поколебавшись, все же пожал протянутую руку (чертовы магглы, чертовы американцы и их представления о вежливости). Та была теплой и сухой, а пожатие — уверенным.

— Северус Снейп. Присаживайтесь, — он закрыл входную дверь на засов и опустил жалюзи. Он всегда так поступал, если его клиентом становился кто-то настолько… серьезный. В том, что Стива Роджерса к нему привело не праздное любопытство, он был уверен.

Гость стряхнул с короткого ежика волос снежинки, размотал длинный белый шарф и стянул пальто, оказавшись еще более внушительным, чем показался сначала. Под его весом антикварное кресло жалобно скрипнуло, но выдержало. Северус обратил внимание на большой круглый футляр, который этот Роджерс пристроил около себя на полу. От его содержимого шел приятный фон сильного, но сейчас не активного артефакта. Северус прислушался к ощущениям. Какой-то оберег. Подумав, что сейчас волшебные вещи достаются кому попало, он устроился напротив странного гостя и напоказ достал из кармана мантии небольшой блокнот. Этот жест он подсмотрел в одном из маггловских фильмов. Видимо, обычно специалисты его профиля были не в ладах с памятью. Не стоит выходить из образа.

— Я слушаю, мистер Роджерс. С самого начала. Не торопитесь и не пропускайте важных подробностей.

— У меня был друг… — гость неожиданно запнулся, опустил взгляд на руки и помотал головой, в этот момент очень напоминая Поттера. Пока мысли опять пошли не туда, Северус с досадой выставил блок в сознании. Но, зная настойчивость личной северусовой Немезиды, можно было быть уверенным, что это поможет ненадолго.

— Продолжайте, мистер Роджерс.

— Я ищу одного человека. Ищу уже полтора года. Ресурсы, которыми я располагаю, значительны, но, видимо, недостаточны.

«Разведка, — поправил сам себя Северус. — Или все же спецслужбы?»

— И чего вы хотите от меня?

— Мне сказали, вы… сможете отыскать все, что угодно, используя не совсем традиционные методы.

«Чертовы магглы. Не надо было соглашаться помогать их полиции».

— Смотря по тому, что считать традиционным, мистер Роджерс, — не слишком дружелюбно ответил Северус.

— Верно, — согласился тот и взглянул исподлобья. — Вы моя последняя надежда. Ванда сказала, вы маг.

Северус сжал зубы. Кем бы ни была эта самая Ванда, ей определенно стоило помнить о Статуте, который и так с политикой чертова Министерства трещал по швам.

— Вот как. И вы верите в магию, мистер Роджерс?

Гость невесело усмехнулся и ответил:

— Я видел инопланетян, богов и чудеса, которые Тони делает, используя только голову и руки. К тому же я знаком с Вандой… Так почему бы среди всего многообразия мира не найтись места и магии?

— Мне казалось, такие, как вы, не должны верить в сверхъестественное.

— Какие? — Роджерс смотрел открыто и взгляда не отводил, хотя такую вот игру в гляделки с легиллиментами выдерживали немногие. Северус осторожно скользнул по самому краешку его сознания и чуть не утонул в обжигающем, всеобъемлющем горе потери, щедро разбавленном виной и сожалением. Похожий коктейль он сам пил много лет, так что мог только посочувствовать этому странному магглу.

— Такие, как вы, — ответил ему Северус. — Материалисты, верящие исключительно в себя.

Роджерс смотрел в упор. Северус кожей чувствовал, как тот прилагает усилия, чтобы контролировать себя. Нрав у него, похоже, был тяжелый. Хотя кому сейчас легко?

— Я не хочу упускать ни единого шанса. Готов испробовать даже самые странные и подозрительные методы поиска. Баки нужна помощь… он — возможно — снова попал к… мерзавцам, сделавшим из него бездушную машину. Я хочу вернуть его. Вернуть ему его жизнь.

Северус мысленно перебрал все способы подчинения чужой воли — от Империуса до нескольких десятков экзотичных зелий. Если в деле замешаны маги, нужно будет подключать аврорат. Авроры — это Поттер, а Поттер — это проблемы. Нужны ли Северусу проблемы?

— Я прошу вас, — четко выговорил тем временем Роджерс. — Помогите, если можете. Баки стоит этого. Он стоит всего, что у меня есть.

Северус откинулся на спинку кресла и побарабанил пальцами по подлокотнику. Стоило присмотреться к гостю внимательнее.

— Друг, значит, — насмешливо переспросил он. — Что ж, это меняет дело. Сексуальная связь всегда облегчает поиск, а если она подпитывается сильными эмоциями… — он с каким-то садистским удовольствием наблюдал, как суровый Роджерс краснеет. Как подросток. Удушливо, до слез. Откуда он вообще такой взялся? — То поиски не отнимут много времени. Два условия. Вы дадите магическую клятву неразглашения и заочно согласитесь на все необходимые мне манипуляции, не задавая лишних вопросов. Я не намерен объяснять основы настолько далекому от моей сферы человеку.

— Согласен.

— Магическая клятва грозит вам смертью в случае ее нарушения.

— Я не нарушаю обещаний и не выдаю чужих тайн, даже если это ничем особенным мне не грозит. Так уж воспитан.

Северус провел пальцами по губам, что-то обдумывая, и усмехнулся:

— Редкое по нынешним временам качество.

— И я рассчитываю на ответную любезность, — вставил Роджерс, видимо, взяв себя в руки.

— Тайна ваших с другом взаимоотношений…

— Мне безразлично, сколько человек узнает о том, как я на самом деле отношусь к Баки, — перебил его Роджерс. — Я лишь хочу, чтобы он узнал об этом первым. Вспомнил до того, как прочтет в газетах приукрашенную, а то и вовсе недостоверную версию.

Газеты. Надо было подробнее узнать, кто такой этот Роджерс, прежде чем давать согласие, даже заочное. Выскочек Северус не любил, как и лишнего внимания к своей персоне. Последнее десятилетие он успешно держался в тени, и его это устраивало.

— Хорошо. Теперь, прежде чем мы подпишем контракт, я хочу знать все то же, что знаете вы о состоянии мистера…

— Барнса.

— Мистера Барнса. Возраст, род занятий, какие, как вы предполагаете, манипуляции проводились с ним этими вашими «мерзавцами», кто они такие. Все, что сможете, не выдавая государственных тайн и личных грязных секретов сильных мира сего. Лишних проблем я стараюсь всячески избегать.

Роджерс, подумав, серьезно кивнул, и когда Северус услышал: «Я родился в Бруклине четвертого июля тысяча девятьсот семнадцатого года и уже через пять лет познакомился с Баки…», то понял, что не знает о мире магглов абсолютно ничего. Ничегошеньки.

***

Северус долго молчал, по-новому изучая своего гостя. Такие, как он, редко лгали и уж точно не были способны придумать хоть сколько-нибудь занятную историю, ничего при этом не перепутав.

Этот Роджерс для американских магглов был кем-то вроде Поттера для английской магической общественности. Только Роджерс был старше, в чем-то мудрее, и ради того же «Баки» готов идти по головам, если понадобится. Очень цельная личность. Среди магов Северус не знал ни одного человека, хоть сколько-нибудь похожего на Роджерса. Тот же Поттер во многих вещах был импульсивен, мнителен и мучим чувством вины. В прошлом им легко было манипулировать.

Роджерса же можно было убить (попытаться), но не переубедить, если он принял решение. История с «сывороткой» и нацистами, охотящимися за сильными магическими артефактами, тоже была интересна хотя бы с точки зрения банального чувства самосохранения. Похоже, Статут остался чем-то вроде фигового листка, прикрывавшего лишь незначительную часть того, что должно быть скрыто.

— Что у вас в футляре, мистер Роджерс? — после затянувшейся паузы спросил Северус.

— Мой щит.

— Вы позволите? — Северус протянул руку, однозначно давая понять, что хочет не только взглянуть на артефакт, но и прикоснуться к нему.

— Конечно, — Роджерс расстегнул плотную ткань и достал самый большой кусок лунного серебра, который Северусу случалось видеть. Любой зельевар убил бы за котел из этого металла. Кто доверил бесценное сокровище магглу, пусть живой легенде?

— Где вы это взяли? — разглядывая пентаграмму на выпуклой поверхности, спросил Северус, стараясь не выдавать заинтересованности.

— Во время войны я получил его от Говарда Старка. Мне говорили, вибраниум — самый редкий металл на земле.

— Вибраниум, — с презрением отозвался Северус. — Какая чушь. Впрочем, это сейчас особого значения не имеет. Зайдите ко мне в пятницу, я дам вам окончательный ответ. Мне нужно подумать.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Роджерс, поднимаясь во весь свой немаленький рост. — Я буду здесь в пятницу в первой половине дня.

Дверь за ним давно захлопнулась, и снежинки, попавшие с улицы, уже успели растаять на пороге, когда Северус, наконец, поднялся из кресла и, накинув мантию, тоже вышел на магическую улочку, куда вел черный ход из его «офиса». Ему была нужна информация.

Он не любил интернет, но по работе ему приходилось им пользоваться, если он имел дело с магглами. Это случалось нечасто, но все-таки технологии освоить пришлось. Так было быстрее, чем заказывать толстенные подшивки газет, да еще и иностранных, и ждать их по несколько дней. Особенно, если ждать было особо некогда.

Стив Роджерс, если верить прессе, ни в чем не соврал ему, скорее, даже приуменьшил свой вес в определенных кругах, и это подспудно раздражало. Сам Северус не был обременен ложной скромностью и попытки приуменьшить свои заслуги всегда вызывали у него подозрения. Но не с Роджерсом. Да, его команда периодически разрушала города до основания (куда там Волдеморту, разрушившему всего лишь Хогвартс, и то не до конца), но даже ему, далекому от дел маггловской Америки, приходилось признать, что без его вмешательства все было бы еще хуже.

Похоже, в Соединенных Штатах грань между маггловским и магическим мирами была ощутимо тоньше: молодая, неконсервативная страна, большая магическая диаспора, прикрытая лишь поддерживаемым в определенном ключе общественным мнением о том, что ведьмы бывают в сказках, а если люди со сверхспособностями и есть, то правительство их контролирует.

Наивные обыватели, которые, впрочем, симпатизировали тому самому Роджерсу и его команде, несмотря ни на что.

Северус вынужден был признать, что принял решение еще до того, как пожал на прощание крепкую ладонь. Тема горькой потери, о которой буквально кричал этот маггл куда-то в себя, не произнося ни единого лишнего слова, терпеливо снеся сначала смерть того, кто ему был небезразличен, а потом и его странное воскрешение, была ему близка. Он сам отдал бы многое за шанс хоть что-то исправить, но в его случае, к сожалению, он мог иметь дело только с последствиями собственных глупости и неосмотрительности.

Стоило изучить кровь этого Роджерса, прежде, чем добавлять ее в зелье, что-то подсказывало Северусу (а чутье крайне редко его подводило), что та самая «сыворотка», формула которой якобы была утеряна, была ничем иным, как сложным зельем шестого-седьмого уровня, которое просто никто не смог повторить. А вита-лучи, видимо, были каким-то мощным закрепляющим заклятьем или излучением, эманируемым… в общем, без магии тут точно не обошлось. Стоило взглянуть на фото Роджерса до превращения, чтобы убедиться в этом.

До пятницы он мысленно выстроил линию разговора и подобрал необходимые ингредиенты для зелья поиска. Он собирался искать именно по остаточным следам чувств, что было сложнее, чем по крови, например, но зато более эффективно. Такие, как Роджерс, умели любить насмерть, так что результаты поиска должны быть положительными, даже если этот его «Баки» спрятался от такого счастья где-нибудь на Северном полюсе в медвежьей берлоге под многими метрами снега.

Роджерс пришел вовремя. Варварский артефакт ценой в несколько десятков тысяч галеонов он просто нес за спиной, как магглы носят эти заплечные мешки, набитые барахлом.

— Присаживайтесь, мистер Роджерс. Не боитесь носить столь… необычную вещь просто так?

Роджерс нахмурился, будто не понимая, о чем Северус говорит, но потом лишь горько усмехнулся.

— Знаете, мистер Снейп, щит всегда находит меня. Я швыряю его на десятки метров, сношу им головы, он застревает в зданиях, в машинах, как диск пилы, слетевший с оси. Я раз даже уронил его в Потомак. И мне его всегда возвращают. Мне иногда кажется, что я… уже дал какую-то магическую клятву, сам того не заметив. И теперь, даже если захочу, не смогу избавиться от него. Но я и не хочу, — он погладил ребро щита через ткань, и Северусу на миг показалось, что он услышал тихое гудение.

Настроенный на определенного владельца артефакт. Все интереснее и интереснее. Мир американских магглов, похоже, полон сюрпризов и не всегда приятных неожиданностей. Но сейчас не до того.

— Перейдем к делу, — Северус достал из рукава палочку и продемонстрировал ее Роджерсу. — Я действительно волшебник. Не очень добрый, но — уж поверьте — самый настоящий. Я могу найти вашего друга, мистер Роджерс. Это даже не займет особо много времени.

— Условия? — Роджерса, казалось, не впечатлила палочка. Впрочем, для тех, кто не видел ее в действии, она должна была выглядеть затейливо обструганным куском дерева.

Северусу нравился сугубо деловой подход этого маггла, хотя, если учесть, кем тот являлся в своем мире, это было ожидаемо.

— Вы дадите мне клятву о неразглашении любой информации, которую получите после ее принесения.

— Согласен.

— Вы оплатите мои услуги по среднему тарифу поиска вне зависимости от того, удовлетворит ли вас результат. Например, если я найду не вашего друга, а его могилу, это не повлияет на стоимость.

При слове «могила» Роджерс сжал красиво очерченный рот в тонкую линию. Но кивнул. Если бы тот не был магглом, Северус мог бы держать пари на что угодно, что мистер Барнс не укрылся бы от него и в посмертии.

— В могиле должны быть останки, по которым можно произвести генетическую экспертизу, — четко выговорил Роджерс с этим своим ужасным акцентом. — Я должен быть уверен.

Северус провел кончиками пальцев по губам, раздумывая, и решил согласиться. Магглы не верили магическому контракту, считая его чем-то вроде своих сделок, которые можно оспорить в суде. Роджерс имел право рассчитывать на получение подтверждения.

— Хорошо. И последнее. Вы безоговорочно согласитесь на все процедуры, которые я решу провести. От себя могу принести магическую клятву, что не использую свою силу вам во вред.

— И во вред Баки, — добавил от себя Роджерс.

— И во вред мистеру Барнсу. И еще я хотел бы снова взглянуть на ваш щит.

— С ним что-то не так? — Роджерс, откинувшись на спинку кресла, скрестил руки на груди, как делал Поттер, когда чувствовал, что его пытаются провести.

— Ваш щит — магический артефакт. Мне бы хотелось понять некоторые его функции. Условие не обязательное, настаивать я не стану.

— Если вы его не повредите, то смотрите на здоровье. Но только после того, как я узнаю, где Баки. И еще, — он вдруг взглянул исподлобья, тяжело, веско, будто действительно что-то мог противопоставить зрелому магу уровня Северуса, — я запрещаю использовать полученную от меня… и для меня информацию в каких-либо исследованиях и передавать ее третьим лицам. Вы не будете пытаться восстановить формулу сыворотки, использовав для этого мою кровь. И не допустите ее попадания не в те руки. Эти пункты должны быть внесены в контракт.

Да, Роджерс был определенно старше и зубастее Поттера. Определенно.

Магическую клятву и ее закрепление при помощи магии тот воспринял спокойно, но под этим спокойствием Северус улавливал жестко взнузданное нетерпение, жажду действий.

— Следуйте за мной, — наконец, покончив с формальностями, пригласил Северус. Обычно он не приводил клиентов-магглов в лабораторию, но Роджерс знал, с кем имеет дело, а потому частности уже не имели особого значения. — Присядьте на табурет и постарайтесь не задавать мне идиотских вопросов.

— Не знаю, с кем вы раньше имели дело, мистер Снейп, — усевшись на указанное место, заметил Роджерс. — Но я не страдаю ни провалами в памяти, ни словесным недержанием. А потому намерен соблюдать ваши условия. Не беспокойтесь.

Определенно не Поттер.

— Надеюсь, вы сохраните эту решимость до самого конца ритуала, — только и заметил Северус, стараясь не грубить. — Окажите любезность, закатайте левый рукав и не дергайтесь, когда я стану брать у вас кровь непривычным для вас способом.

Роджерс молча обнажил предплечье и не шелохнулся, когда Северус вскрыл одну из вен кривым серебряным ножом, подставив под неестественно алую струйку венозной крови глубокую чашу.

— Часть крови пойдет на исследования ее состава, я должен знать, что в ней намешано, прежде чем добавлю ее в зелье поиска, — Северус коротким заклинанием зарастил порез и убрал лишние потеки с кожи. — Зелье готовится два часа, и мне нужно будет ваше присутствие для его активации. Приходите завтра в полдень. И озаботьтесь обменять свои деньги на приемлемую для меня валюту. Фунт или галеоны.

— Галеоны? — переспросил Роджерс, застегивая манжет рубашки.

— Большие золотые монеты. Вам их взять неоткуда, так что, — он быстро написал на листке сумму в фунтах и протянул его Роджерсу, ожидая хоть какой-то реакции. Но тот лишь бросил «Хорошо» и ушел, даже не потрудившись лишний раз осмотреть оборудование лаборатории. Похоже, несмотря на остановленную кровь и яркие вспышки палочки, закреплявшей Нерушимый Обет, Роджерс принимал Северуса за фокусника.

Впрочем, если тот согласен платить фокуснику такие деньги, пусть считает его, кем хочет.

***

Стив шел по заснеженному Лондону, высоко подняв воротник пальто. Концы длинного шарфа трепало ветром, лицо было мокрым от растаявшего снега. Толкнув дверь ближайшего кафе, он уселся за пустующий антикварный столик у самого окна, стряхнув с себя пальто и снег, вытер лицо носовым платком и огляделся. В кафе было пусто и как-то уютно. Горел камин — боже мой, в Англии кругом камины! — пахло кофе, корицей, деревом, благородной горечью старины и еще чем-то неуловимо притягательным, таким несовременным. Юностью. Здесь пахло их с Баки довоенной юностью.

Отогнав мысли, вот уже полтора года не приводившие ни к чему, кроме бессильной усталости и головной боли, Стив смотрел на падающий снег и думал о сегодняшней встрече с мистером Снейпом. Он не любил судить о людях по первому впечатлению, да и не был Снейп человеком в привычном смысле этого слова, но тот не слишком ему понравился. Необоснованно резкий и заносчивый, — Стиву хотелось верить в то, что его эго имеет под собой основу. Что тот профессионал до мозга костей, как, например, Тони.

Очнулся от невеселых мыслей он только тогда, когда почувствовал, что не один. Напротив него за слишком маленьким для двоих столом сидела странная женщина. То ли цыганка, то ли с изрядной примесью восточной крови, она, похоже, была одного со Стивом возраста. А именно — ей было ну никак не меньше девяноста лет.

— Мэм? — он поспешно убрал руки со стола и вопросительно взглянул на нее, удивляясь, как та могла незаметно подойти и даже сесть напротив.

— Это ты пришел ко мне в канун Большой Охоты, гаджо. Не я. Спрашивай.

Стив удивленно почесал бровь, думая, что за несколько дней в Лондоне он, пожалуй, видел не меньше странных вещей, чем за всю жизнь в Штатах.

— Я не… я зашел выпить кофе, — Стив собрался уйти, хотя очень не хотелось. — Извините, если…

Цыганка схватила его за запястье, и при этом браслеты на ее сухой смуглой руке мелодично звякнули.

— Никто не приходит к старой Радде просто так, дорогой. Тем более сейчас, — она ткнула длинным узловатым пальцем в сторону окна, где уже стемнело, но снег так и не перестал. Сыпал и сыпал, попадая в лучи фонарей и витрин. Прохожие почти бежали, подняв повыше воротники, на проезжую часть выгнали технику.

Уходить совсем не хотелось. Когда удалось отвести взгляд от снегопада за окном, Стив обнаружил перед собой крошечную чашечку с кофе и длинный узкий рулет с джемом на блюдце.

Радда молчала, изредка качая головой, глядя на него почти с жалостью, и длинные серьги, достававшие почти до плеч, при этом позвякивали и переливались в неярком свете, будто рассеянном по помещению.

— У меня есть друг, — начал Стив, решив, что ничего не потеряет, если, наконец, выговорится хоть кому-то. — Мы были вместе, раньше. Давно. Потом я долго думал, что он погиб. Почти перестал ждать, а потом вдруг увидел его. И будто… будто проснулся. Вот так, рывком, посреди улицы. Стоял и смотрел на него, как ребенок из бедного квартала, впервые увидевший елку, наряженную к Рождеству. И теперь я хочу найти его.

— Зачем? Если он ушел и до сих пор не вернулся, то, значит, не хочет, чтобы ты шел за ним.

— Он не помнил меня. И это было странно. Когда-то мне казалось, что мы можем забыть свое имя, но не друг друга.

Радда вдруг взяла его руку и перевернула ее ладонью вверх. Подслеповато щурясь, долго рассматривала переплетения линий и, отпустив, достала колоду старых потрепанных карт.

— Я не… — начал Стив, но замолчал, посчитав вдруг невежливым признаваться в том, что не верит ни в гадания, ни в предсказания.

— Тебе и не нужно, гаджо. Карты сами знают, что тебе открыть, а что нет.

Она быстро выложила фигуру в виде креста и прицокнула языком.

— Твой друг совсем рядом. Ближе, чем ты думаешь. И он не один. В голове его живут демоны. Ему спокойно там, где он сейчас. Подумай, хочешь ли…

— Я хочу, чтобы он вспомнил меня. Хочу как-то исправить все то, что ему пришлось пережить.

— Исправить может только тот, кто сделал. Не бери на себя чужие грехи, дорогой.

— Он…

— Он свободен, — спокойно сказала Радда. — Насколько может быть свободен человек, привязанный к другому.

Стив почувствовал, как что-то оборвалось внутри. Лопнуло, опаляя кислотой, выжигая уголки глаз.

— Сходи туда, — Радда похлопала его по руке и тяжело поднялась. — Только много раз подумай, прежде чем разрушать то, что он так тяжело строил. Если любишь, думай не о себе.

Она ушла куда-то в темноту, и, оглядевшись, Стив понял, что засиделся. Кофе был по-прежнему горячим, но, судя по освещению, прошло несколько часов. Допив кофе, он оставил под блюдцем с нетронутым рулетом деньги и вышел в метель.

На душе было погано.

Еще хуже, чем последние полтора года.

***

Снейп действительно был волшебником, но Стив потерял способность удивляться чему-то уже очень давно. Во всяком случае, удивить его сверхъестественным с каждым годом становилось все труднее. Какой-то технической новинкой — да, но не магией. Не после Ванды и Локи, не после того, как он видел, на что способен тессеракт.

Разве что магия Старого Света была менее зрелищной и… злой, что ли. Более уютной. Неспешные взмахи палочкой, произнесенная нараспев искаженная латынь, утробное бульканье странной ярко-красной субстанции в котле, запах трав. Все это было так непохоже на яростную, разрушительную силу Ванды, что Стив почувствовал, как успокаивается. Баки жив. Он не в плену, его не пытают электричеством и не посылают убивать. Он просто живет себе где-то в маленькой квартирке под самой крышей, как та, что была у них в Бруклине. Только там тепло, скрипят деревянные полы. В углу красуется елка, наряженная по всем правилам: мандарины, конфеты, яркие шары. Не то, что у них когда-то — отломанная тайком в парке еловая ветвь, украшенная завернутыми в фольгу картофелинами и фантиками от двух праздничных конфет. Правда, Баки тогда добыл два мандарина и немного вина, и у них был настоящий праздник.

Теперь у Баки кто-то есть. Кто-то, кто вместо Стива заботится о нем и уживается с его демонами. Может, какая-то милая красивая девочка, бойкая, как Баки всегда нравились. У нее длинные светлые волосы и…

— Прекратите, у меня от вашей тоски голова начинает болеть, — оборвал его терзания Снейп. — И чего людям постоянно нужно то, что не может им принадлежать? Не отвечайте, это риторический вопрос. Если вы, конечно, знаете, что это означает.

— Вопрос, не требующий ответа, — отозвался Стив. — Вы читаете мысли?

— Я — легиллемент. Если по-простому, то я улавливаю эмоции и почти всегда знаю, когда мне лгут. Так вот, от вашей тоски побитого щенка у меня уже ломит виски.

— Я это не контролирую. И совершенно точно против того, чтобы вы лезли мне в голову.

— Было бы там во что лезть. Вы, Роджерс, напоминаете мне одного человека. Тот тоже, стоит ему начать маяться вынужденным бездельем, начинает рефлексировать и доводить меня до мигрени.

— Вы его любите, — без тени сомнения произнес Стив.

Снейп как-то замер, почти закаменев, а потом от него так ощутимо полыхнуло бессильной яростью, что, если бы Стив не видел в жизни вещи пострашнее, точно бы обеспокоился.

— Да как вы…

— Вы роетесь у меня в голове, хотя я не припомню, чтобы давал на это согласие. Хотя, может, согласие таких, как я, вам и не нужно, — пожал плечами Стив. — И, простите, это уж слишком очевидно. Вы не из тех, кто будет терпеть неприятных людей из альтруизма. Так что не один я тут хочу того, кто не может мне принадлежать.

Лицо Снейпа некрасиво исказилось, и Стиву на мгновение показалось, что он его проклянет, но тот сдержался. С огромным трудом, но все же.

— «Такие как вы», — выплюнул Снейп, — под защитой Министерства Магии. И да, вы очень похожи на Поттера. Просто один в один в кое-каких вещах. Например, беспардонность у вас общая.

— Не человеку, способному читать мысли, говорить о…

— Хватит, — оборвал его Снейп, и Стиву стало смешно.

— Что, обычно действует? — спросил он. — Боятся вас?

Снейп окончательно взял себя в руки и неприятно, по-змеиному усмехнулся.

— Да. Обычно.

— Кроме Поттера? — наугад спросил Стив.

— У мальчишки просто отсутствует инстинкт самосохранения, — Снейп почти по-человечески вздохнул и вернулся к котлу. — Прошу простить мою несдержанность, — чопорно извинился он. — И давайте не затрагивать неприятных для нас обоих тем.

— Без проблем, — усмехнулся Стив.

— Зелье готово, — через четверть часа объявил Снейп. — Мне нужна будет ваша помощь.

Стив поднялся с неудобного высокого табурета, на котором сидел в углу лаборатории, подошел к большому столу, покрытому картой мира.

— Плесните в центр. Думайте о своем… друге, — Снейп протянул ему ковш, полный загустевшего варева, и отошел на несколько шагов. — У вас пятнадцать секунд, Роджерс.

Стив вспомнил вкус губ Баки, их мягкую, неторопливую нежность друг к другу, и выплеснул зелье на обработанный чем-то пергамент карты. Неаппетитная жижа растеклась густой кляксой, а потом как-то расплылась по всей поверхности, будто очертив каждый континент. Казалось, поднялись красные горы, крошечные углубления заполнились красной водой. Потекли реки. И вдруг будто стерлось все, смешалось, а потом заново сложилось в очертание сначала Британских островов. Потом — верхней их части, гористой Шотландии. Потом круто поднялись горные пики, открывая небольшую долину, обнесенную лесом. Промелькнули с удивительной точностью воссозданные луга, занесенные снегом деревья, а потом и домики — что-то вроде деревянных коттеджей. Какая-то то ли деревня, то ли поселение. Вдруг один дом стал просто огромным, вспух багровой краснотой, и на крошечное мгновение Стив увидел Баки. Тот стоял на вытоптанном пятачке у крыльца и гладил по голове огромного волка. Тот прижимал уши к голове и, играя, кусал рукав его странной куртки. Баки, кажется, смеялся.

Зелье в последний раз с поразительной четкостью прорисовало знакомые черты: красиво очерченные губы, мягкую ямочку на подбородке, заросшем щетиной, высокие скулы, лучики морщинок в уголках смеющихся глаз. Сердце заколотилось как бешеное, и Стив протянул руку, чтобы дотронуться до Баки, но Снейп взмахнул палочкой и волшебство кончилось.

— У вас поразительно богатое воображение, Роджерс, — насмешливо, но незло констатировал он. — И жизненной силы не занимать. Если бы я не вмешался, вы бы его на атомы разложили.

— Что?

— Мне было просто интересно, как далеко все зайдет. Ведь вам достаточно было увидеть точку на карте. Нет, вы так рьяно рванули к своему дружку, что, будь в вас хоть самое слабенькое магическое ядро, аппарировали бы к нему прямо отсюда. Без палочки. Сквозь щиты. Поттер точно бы смог.

Стив отошел к своему табурету и растер ладонями лицо, будто пытаясь скинуть какой-то морок. Что ж, приходилось признать, что Снейп был либо талантливым волшебником, либо гипнотизером. Но откуда он мог знать, как выглядит Баки? Стив и сам не знал, что у того так отросли волосы — почти до лопаток. И волк этот.

— Выпейте это, — Снейп протянул ему кубок. — Вино с травами. Вам нужно восстановить силы. Магического ядра у вас нет, а вы залезли слишком далеко для маггла. Удивляюсь, что вы не в обмороке. Хотя, учитывая состав вашей крови…

Стив выпил. Вино было терпким, приятным на вкус, и в голове от него сразу прояснилось.

— Что вы нашли у меня в крови? — он чувствовал, что не готов пока спрашивать о Баки и о том месте, где тот оказался.

— Генные модификации, осуществленные путем приема внутрь не самого светлого зелья восьмого класса. Сваривший его — зельевар уровня Магистра.

— Сколько всего классов?

— Девять. Но я своими собственными глазами еще ни разу не видел состав-девятку. Мерлинов среди ныне живущих нет. Вы — уникум, Роджерс. Не только оттого, что пережили прием такого сильнодействующего вещества, а еще и потому, что я не заметил у вас особых побочных эффектов. Ни отслоения кожи, ни повышенной волосатости, ни запредельного либидо, ни неконтролируемой агрессивности. Возможно, дело в том, что вы маггл. А, возможно, тот, кто создал вас — гений. К сожалению, фамилия Эрскин мне ни о чем не говорит.

— Эффект обратим? — зачем-то спросил Стив.

— Нет. Вы мутировали, Роджерс. В вашей крови нет сыворотки, только ее последствия. Ее и мощнейшего закрепляющего заклинания. Вы — почти гомункул. Выращенная из личинки человека совершенная особь вашего вида.

— Моего вида, — повторил за Снейпом Стив. — Ладно. Вы знаете, что это за место? — он кивнул на стол, покрытый чистым пергаментом. От карты не осталось и следа. Как и от зелья.

— Да. Это горная Шотландия. Крупнейшая в Британии колония оборотней.

— Оборотней, — без вопросительной интонации повторил Стив. — Хорошо. Спасибо, Снейп. Даже и не знаю, что делал бы без вашей помощи.

— Вы бы никогда его не нашли, Роджерс. В колонии оборотней есть сильные маги. Она прикрыта щитами в несколько слоев, после второй магической их осталось очень мало, многие были на стороне Волдеморта и либо погибли, либо были казнены. Те, что остались, постарались уберечь себя от чужаков. У Вас с Барнсом сильная связь, раз вы увидели его. Да и зелье с добавлением вашей крови вышло неслабым.

— Что Баки делает у них? Они пускают к себе чужаков?

— Хороший вопрос, Роджерс, но он не в моей компетенции, — Снейп задумчиво его разглядывал, будто только что увидел или понял о нем что-то такое, что считал невозможным. — Вы, надеюсь, понимаете, что нельзя просто взять, потеплее одеться и рвануть в горы?

— Я найду Баки, чего бы мне это ни стоило, — Стив знал, что выглядит сейчас заупрямившимся щенком, который упирается всеми лапами, когда хозяин тянет его за ошейник, но поделать ничего не мог. — Если вы можете посоветовать мне проводника, то я буду очень благодарен. И не только на словах.

— Вот как, — Снейп вдруг оказался очень близко. Его не слишком красивое бледное лицо заслонило обзор, а глаза показались пустыми и черными, как две воронки. — И чем же вы готовы…

Стив чувствовал себя странно. В этот момент он, наверное, согласился бы на все, что угодно, но тут дверь в лабораторию ударилась о стену, едва не снесенная с петель.

— Развлекаешься? — вкрадчиво спросил кто-то, и в этом голосе было столько едва прикрытого ревнивого негодования, что Стив почти сразу догадался, кого увидит на пороге. — И что ты собирался потребовать у этого красавчика, Се-ве-руссс? — последнее слово прозвучало со странным шипением, и Стив, стряхнув оцепенение, посмотрел на, скорее всего, того самого Поттера.

— Мистер Поттер, — голосом Снейпа можно было заморозить небольшую страну, но Стив, едва взглянув на «мистера Поттера», понял, что все это наносное. К таким людям очень сложно оставаться по-настоящему равнодушными. Таких либо любят до гроба, либо ненавидят до полной потери себя.

Высокий, статный, очень подвижный, непривычно смуглый для промозглого английского климата, не по-волшебному одетый в простые джинсы и тонкий свитер, Поттер, пожалуй, действительно был слишком хорош для желчного Снейпа и его темного подвала.

— Здравствуй, — Стив поднялся и протянул ему руку. — Меня зовут Стив Роджерс. Я прибыл из Америки просить помощи у мистера Снейпа, и я ее получил. Сугубо деловые отношения, вам не о чем беспокоиться.

— Гарри Поттер, — поздоровался тот, сверкнув глазами. Он все еще глядел исподлобья, тяжело и испытующе, будто тоже пытался прочесть мысли. — Маггл? Вы… простите мою… — он перевел взгляд на щит Стива, пристроенный у стены и вздернул брови. — Капитан Америка?! Вы — Стив Роджерс?

— Кажется, я так и сказал, — заметил Стив, улыбаясь.

— Для меня большая честь, — Поттер сам пожал его руку и, наконец, вышел на более освещенный участок. — Я ваш фанат, — белозубо оскалившись, заявил он. — Был у вас в Вашингтоне на международном конгрессе авроров, хотел с вами познакомиться, но мне было отказано. Уровень допуска не тот. Снейп, что легендарный Кэп делает в твоем подвале?

— Ничего запрещенного, — прошипел Снейп, а Поттер щелчком пальцев прибавил света в лаборатории и огляделся. Вблизи он был еще лучше. Широкоплечий и излучающий спокойную теплую силу, он показался Стиву неуловимо знакомым.

— Зелье поиска? Почти кровная магия.

— Роджерс — маггл, — выплюнул Снейп. — Сто пятьдесят восьмая статья «Зелий и ритуалов», часть четвертая.

— Помню, — легко согласился Поттер, и палочка, которую он держал в руке, сама скользнула ему в рукав. — Кого ищете?

— Я уже нашел, — Стиву нравилось наблюдать, как Поттер двигается: как большой кот, ступивший на чужую территорию, с которой его в любой момент могут вышвырнуть. Выправка выдавала в нем бойца ближнего боя, который и без волшебства может справиться с несколькими противниками разом. — Воевал? — спросил Стив, потому что да, ему было интересно.

— Нет. Несколько общих с магглами учений в условиях, приближенных к боевым. Без магии. Я начальник боевой группы аврората, приходится быть в форме, — он встал прямо перед ним, оказавшись чуть ниже, чем показалось вначале. — Зовите меня Гарри.

Снейп пренебрежительно фыркнул и взмахом палочки заставил пергамент на столе свернуться в узкую трубку.

— Стив. И давай без лишнего политеса.

— А давай, — Поттер усмехнулся, исподволь наблюдая за Снейпом, и снова напомнил крупного кота, засевшего в засаде. — Так, говоришь, нашел того, кого искал?

— Да. Только Снейп говорит, что мне туда все равно не попасть.

— Куда это? — вопрос, похоже, был обращен к Снейпу, но тот прикинулся глухим.

— Что тебе здесь нужно, Поттер? — наконец, спросил он. — Если это министерская проверка, то я требую ордер.

— Неа, — Поттер уселся на разделочный стол рядом с котлом, очевидно, зная, как это взбесит Снейпа. — Я с частным визитом. Шел мимо, дай, думаю…

— Хватит, — обманчиво спокойно попросил Снейп. — Ваши попытки…

— Это колония оборотней, — вставил Стив. — В Шотландии. Там мой друг.

— Он оборотень? — Поттер легко переключился на него, чем вызвал странную досаду у Снейпа.

— Насколько мне известно, нет. Это как-то передается?

— Инициация через укус оборотня-альфы, — Поттер взлохматил волосы и задумчиво уставился в потолок. — Твой друг маггл?

— Да. До недавнего времени я вообще не знал, что существуют волшебники. И что есть целый параллельный мир. Магический.

— Маггл мог попасть в общину только в качестве партнера принятого в нее оборотня, — Поттер взглянул прямо на него, и Стив вдруг отметил про себя, до чего зеленые у него глаза. Кошачьи. — Списки должны быть в Архиве. И меня-то уж точно пустят на территорию.

— Я бы не хотел приходить со щитом.

— Зато не уйдешь на щите, — Поттер соскочил со стола, оттеснил Снейпа куда-то в угол и с улыбкой, удивительно застенчивой, странно неподходящей ему, достал из-за пазухи небольшой сверток, перевязанный зеленой лентой. — Меня может не быть все праздники, зашлют куда-нибудь, как уже несемейного. Положишь себе под елку, Северус.

— Я не отмечаю дурацкие маггловские праздники, — огрызнулся тот. — И вам об этом должно быть…

Поттер, усмехнувшись, быстро коснулся его губ и тут же отскочил, выхватывая палочку. Ярко-красный луч разбился о полупрозрачную сферу-щит, и Поттер рассмеялся.

— Оно того стоило.

— Меня утомили ваши попытки, — едва не дыша пламенем, процедил Снейп, — выставить меня на посмешище, Поттер, — он снова занес палочку, и Стив понял, что Поттер не станет защищаться.

— Бей, — просто сказал он, демонстрируя пустые руки. — Я устал, Северус. Пытаться тебя убедить.

— Кхм, — напомнил о себе Стив. — Я прошу прощения, но…

— Вон, — очень спокойно произнес Снейп. — С глаз. Моих. Поттер.

— Я тебя найду, — пообещал тот Стиву и растворился в воздухе.

Стоило ему исчезнуть, как из Снейпа будто выкачали весь воздух.

— Ни слова, — предупредил Снейп и вдруг предложил: — Хотите чаю?

— Хочу, — улыбнулся Стив, у которого отчего-то поднялось настроение. Похоже, Поттер был заразен своим жизнелюбием и бесстрашием. Сам он ни за что не рискнул бы поцеловать кого-то вроде Снейпа. Но что толку говорить о нем? Он и Баки-то не решался поцеловать, тот все решил за них обоих. И выглядел при этом так, будто готов умереть, но не отступиться. Он боялся тогда, перед самым уходом на фронт. Боялся, что его оттолкнут.

Снейп очень красиво работал. Его руки будто жили отдельно. Плавные, отточенные движения просто завораживали, а чай был до того вкусным, что Стив даже не поверил, что там нет ничего волшебного, только вода, собственно, сам чай и какие-то травы.

Стив не знал, отчего Снейп попросил его задержаться, а потому, поблагодарив за чай, молча наслаждался вкусом.

— У меня есть некоторые дела с главой общины, в которой проживает ваш друг, — перешел к главному Снейп. — Я собирался отложить их на неделю-другую, потому что сейчас неудачный период лунного цикла, оборотни даже в человеческом обличии, днем, агрессивнее, чем в любой другой период. Но я передумал. Могу взять вас с собой. Завтра, скажем, около восьми утра?

Стив раздумывал, прежде чем задать следующий вопрос, но все-таки не сдержался:

— Если бы не Гарри, вы бы не стали мне помогать, верно?

Снейп невозмутимо отставил чашку и побарабанил по столешнице длинными бледными пальцами.

— Вы на диво проницательны, Роджерс. Да, дело в Поттере. Он умеет затеять драку там, где проще обойтись дипломатией. Прет напролом там, где можно обойти. И оборотни терпеть не могут авроров. Если вы хотите забрать своего друга…

— Я не хочу его забирать, — перебил Стив. Снейп вопросительно вздернул бровь и выжидающе на него посмотрел. — Я люблю Баки. Раньше… я стыдился этого чувства, считая, что оно оскорбляет его, бросает на него мою уродливую тень. А потом потерял его и понял, что любовью нельзя оскорбить. Искренне любить не стыдно. И жить для другого — не слабость, а необходимость. И желать ему счастья — значит, быть счастливым самому. Я просто хочу его увидеть. Убедиться, что ему хорошо. Что никто не держит его силой. Вам повезло больше.

— Что вы знаете об этом? —тут же вскинулся Снейп, до этого задумчиво смотревший куда-то мимо него.

— Гарри, похоже, из тех людей, которые не умеют упиваться страданиями. Они будут наскакивать на одну и ту же стену, пока либо не проломят ее, либо не расшибут лоб. Я не знаток отношений, у меня с этим прямо беда, но…

— Вот и занимайтесь своим делом, — ледяным тоном осадил его Снейп.

Стив в ответ лишь пожал плечами.

— Баки поцеловал меня первым. А я струсил. Впервые в жизни. Сбежал, два дня накручивал себя, что он просто походя пошутил, что для него это ничего не значит. Ведь кто он — красавчик, мечта любой девчонки; и кто я — задыхающийся от каждого лишнего шага астматик, коротышка, на которого ненароком можно наступить, зануда… Я любил его с детства, но не знал совершенно. Проецировал на него свои страхи и, как сейчас принято говорить, комплексы. А такие, как Баки и Гарри… они просто делают.

— И чего мне казалось, что вы с ним похожи?

— С Гарри? — Стив рассмеялся, делая очередной глоток чая. — Бог с вами, Снейп. Я бы никогда не решился поцеловать вас.

— Полагаю, не вы один, — Снейп неожиданно смягчился, будто решил что-то для себя. — Я любил мать Гарри. В юности. А она вышла за моего врага и родила ему Поттера. Теперь вы понимаете, почему это невозможно?

— Я бы очень любил дочку Баки, — подумав, ответил Стив. — Все равно, от кого. Возможно, без того подтекста, который мы сейчас имеем в виду, но определенно да. Как бы мало в ней ни было от него.

— Вам пора, — свернул опасную дискуссию Снейп. — Завтра в восемь я жду вас здесь же. Наденьте что-то более подходящее. В горах холодно.

Спустя несколько минут, Стив шел по заснеженным улицам, любуясь огоньками выставленных в витринах елок, и улыбался.

Завтра он увидит Баки.

***

— Мы аппарируем, — вместо приветствия сказал Северус, оглядев Роджерса с ног до головы. На том были теплые армейские ботинки на толстой подошве, штаны военного кроя, надетые, судя по всему, поверх зимнего белья, свитер грубой вязки с высоким воротом и куртка из дубленой кожи. — Это значит, что вас будто протянет сквозь узкую резиновую трубу и выплюнет за много миль отсюда. Почти на границе резервации. Вы готовы?

— Не знаю. Разберемся на месте. Что мне делать?

— Дайте мне руку и постарайтесь по прибытии не расстаться со съеденным завтраком.

— Я тяжело расстаюсь с едой, — имел наглость усмехнуться Роджерс и протянул ладонь.

Северус аппарировал без предупреждения, надеясь, что щит-артефакт, который Роджерс вечно таскал с собой, не обладает функцией искривлять пространство, и их не выбросит где-нибудь посреди Северного моря.

Не выбросило. Через мгновенье они стояли ровно на той площадке для аппарирования, на которой и планировал появиться Северус. Роджерс даже не побледнел. Просто отпустил его руку и с интересом огляделся по сторонам, будто ожидал увидеть все те же стены офиса.

— Идемте, — проворчал Северус. Он был сильным магом, но даже ему Роджерс со щитом показались тяжеловаты. Не то чтобы неподъемными, но довольно тяжелыми. Такими, будто обладали огромной магической мощью, и перемещение было насильственным.

Роджерс молча пошел следом. Он двигался легко, будто его тело ничего не весило и просто жаждало движения. Из Поттера так рвалась магическая сила. Пока мысли о Поттере не перебили все остальные, Северус с досадой отогнал их. Роджерс плохо на него влиял, приходилось признать.

— Стоп, — он остановил Роджерса у самой границы резервации, хотя наверняка магглу не был виден магический барьер, а лишь две елки, торчавшие вверх, как свечи. Он достал палочку и осторожно коснулся барьера, тот на мгновение осветился красным, становясь видимым и невооруженным глазом. Раздался тихий звон, и через минуту из-за одной из сосен выступил человек.

— Чего надо? — не особо вежливо поинтересовался он, а потом, принюхавшись, оскалился. — Снейп? Кто это с тобой?

— У него дело к Вудстоку. Личное.

— С каких это пор у магглов есть к нам дела? — почти прорычал страж.

— С каких это пор ты решаешь, у кого могут быть дела к вашему вожаку, Хайлз?

— Ждите здесь, — бросил тот и бесшумно исчез.

Северус посмотрел на Роджерса. Тот стоял, как ни в чем не бывало, ничуть, похоже, не тронутый «гостеприимством» оборотней. Ни единого вопроса. Просто взял и доверил Северусу вести переговоры, как более опытному в общении с оборотнями. Поттер бы уже…

— Идите за мной, — рявкнул все тот же Хайлз, снова появляясь из ниоткуда, коснулся рукой барьера и впустил их обоих: и Северуса, и Роджерса. Они долго шли по заснеженной тропинке среди огромных елей, пока не оказались на поляне перед большим коттеджем, сложенным из толстых бревен. На крыльце стоял Вудсток, что было странно: Северуса тот обычно пускал в свою гостиную, не держал на пороге. Что ж, похоже, дело действительно было в Роджерсе.

— Здравствуй, Снейп, — низко произнес глава клана, по-волчьи принюхиваясь и даже не скрывая этого. — Кто это с тобой?

— И тебе не хворать. Это Стив Роджерс. Он будет говорить от себя сам. Я же пришел по нашему делу. Мне по-прежнему нужны некоторые ингредиенты, и я готов за них платить.

— Стив Роджерс, говори, — повелительно произнес Вудсток, и его длинные седые волосы скользнули по плечам, обтянутым паркой из оленьей кожи. Он был, как обычно, босой. На своей территории оборотни не считали нужным скрывать свою звериную суть, хотя далеко не всегда бегали на четырех лапах.

— У вас живет человек. Он мой друг. Я хотел бы видеть его. Не знаю, как вы называете его, но когда-то я звал его Баки Барнсом.

— Американец, — задумчиво произнес Вудсток. — Как те двое. Эй, кто там, кликните Блэкки. Пусть он решает, пускать чужака к своему щенку или нет.

— Блэкки, — задумчиво произнес Снейп, глядя на спокойного Роджерса.

— Что-то не так? — спросил тот.

— Все не так, но это уже не мои проблемы. Жду тебя два часа, если не управишься, думай сам, как добраться.

— Спасибо, Снейп, — Роджерс светло, очень искренне улыбнулся и сжал его плечо, отчего Северус поморщился, сам понимая, что это напускное.

— Звали? — раздался откуда-то сбоку хриплый голос того самого Блэкки. — Блядь, Роджерс, что ты тут делаешь?

Северус знал об этом Блэкки. И знал людей его сорта. Первостатейный… оборотень. Апофеоз всех их качеств: агрессивный, живучий, злой, как черт, и до смерти преданный тем, кого считает своими.

— Рамлоу? — Роджерс, казалось, был в шоке. — Ты…

— Я его забираю, — Блэкки чуть склонил голову в сторону Вудстока и знаком потребовал от Роджерса следовать за ним.

— Горло перегрызу, если от вас опять будут неприятности, — вслед ему рыкнул Вудсток. — Держи своих щенков на привязи, Блэкки.

— Без тебя знаю, — огрызнулся тот, и Северус фыркнул: Блэкки был сильным оборотнем. Но в человеческой ипостаси был просто страшен в ближнем бою. Авторитеты он признавал, только если заставить его жрать землю. Удавалось это немногим. В общине его терпели исключительно из соображений кровной принадлежности. Вудсток не раз жаловался Северусу за кружкой специальной волчьей водки, что вышвырнул бы поганца в лес, если бы не боялся проблем с властями: тихо сидеть Блэкки не умел, а спросят за него со всех. Да еще и его спутник… В общем, безопаснее было держать их на виду.

— Чую, принес ты мне неприятности, Снейп, — проворчал Вудсток, развернувшись к гостю спиной. — Входи, что ли? Опять шишки понадобились?

— Не только они, — Северус мысленно выстроил план разговора и выкинул Роджерса из головы. Тот не маленький, сам разберется.

***

Сказать, что Стив удивился — значит не сказать ничего. Он-то уже успел вообразить себе невесть что. Милую девушку, которая любит Баки. Рамлоу в эту картинку не вписывался никак.

— Знаю, что хочешь свернуть мне шею, — хмыкнул Рамлоу, оглядываясь. — Только не выйдет у тебя ни хрена. Садись, — он указал на какое-то занесенное снегом бревно посреди леса. — Поговорим тут, прежде чем я покажу тебя Соулу.

— Соулу? — Стив уже понял, что человеческие имена не имеют в резервации особого значения, но хотел уточнить.

— Тому, кого ты считаешь Баки. Два условия, — Рамлоу хрустнул шеей, будто разминаясь перед дракой, но Стив послушно опустился на бревно, кое-как сметя с него снег: мяч был не на его половине поля. — Ты не станешь бросаться на Соула с криками «БАКИГДЕТЫБЫЛ?!» и прочей поебенью. Он один хер ничего не помнит. И ты позволишь ему делать, что вздумается, и сожрешь это без идиотских вопросов.

— Что у вас происходит? — Стив чувствовал, что ответ ему не понравится, но не мог не спросить.

— Два. Условия, — раздельно повторил Рамлоу.

— Принимаю.

— А что происходит, так просто не объяснишь. Ничему не удивляйся. А навредишь ему, — Рамлоу вдруг навис над ним, и в его звериных желтых глазах мелькнула ярость, знакомая Стиву по спаррингам, — я вырву тебе глотку, Роджерс. И ни одна тварь меня не осудит. Ты сам пришел сюда.

— Я не стал бы вредить Баки и без твоих угроз. Теперь я хотя бы понимаю, куда ты делся.

— Черта с два ты вообще что-то понимаешь, Роджерс, — Рамлоу снова оскалился, угрожая в открытую, но Стив уже закусил удила.

— Сбежал, как только запахло жареным.

— Сбежал, как только смог, — рыкнул Рамлоу. — Тебе коротким маггловским умом не понять, что такое магический контракт, Роджерс. В твоем чистеньком, правильном воображаемом мирке детей-выбраковок не продают с пожизненной привязкой только за то, что они родились слабенькими и без магического дара. И ты с одиннадцати лет не сидел на цепи, потому что тебя боялись. Не воспитывался кнутом и редкими пряниками, без возможности даже мнение собственное заиметь.

— Пирс? — спросил Стив, потому что только тот, кто держал живого Баки в холодильнике и раз за разом стирал ему память высоковольтными разрядами, был способен на такое.

— Он самый. Как только связь оборвалась, я тут же дал деру.

— Пирс мертв.

— Спасибо, капитан очевидность. Я в курсе. Потому что привязка была пожизненной.

— Как ты… стал командиром группы? — у Стива в голове не укладывалось, как такое можно было провернуть.

— А толку было держать меня взаперти? Я выносливый, живучий, больше пользы принесу, если официально ввести меня в игру. На него я напасть не мог, навредить никак тоже. Как и ослушаться прямого приказа. Магия, Роджерс.

— Мне жаль, — искренне произнес Стив.

— Не заливай, ты меня ненавидишь, и тебе есть, за что.

— Это в прошлом. Ты помог Баки, это для меня перевешивает все остальное.

Рамлоу поморщился, как от боли, но кивнул.

— Пойдем. И заруби себе на носу: ничему не удивляйся и делай то, что Соул захочет. Скажет голым в снегу валяться, будешь валяться, понял?

— Понял. А что с ним? Рамлоу, скажи мне сейчас, пока я… не вижу его. Меня может понести.

Рамлоу отломал какую-то сухую ветку, укоротил ее и сунул в рот, как раньше совал зубочистки.

— Он не помнит ничего. Вообще, как золотая рыбка, может забыть, что вчера было. Наши окклюменты говорят, он не хочет запоминать. Не потому, что не может, а потому что не хочет помнить. Людей помнит отлично, а вот события… он все время как будто в нирване. Увидишь — сам поймешь.

У Стива тоскливо заныло в груди, но он все равно спросил:

— Ничего нельзя сделать?

— А нахуя, Роджерс? Чтобы он просыпался от кошмаров, орал и крушил все подряд?

— А так лучше?

— Его выбор — забыть. Если собираешься тормошить его — скажи сейчас, я сверну тебе шею и зарою под ближайшим кустом. Мой Соул настрадался, Роджерс. Не дай бог никому хлебнуть столько дерьма, сколько выпало ему. Я о нем забочусь.

От этого «мой Соул» внутри что-то тоскливо сжалось, и Стив пообещал. Полный решимости сдержать слово:

— Я принимаю правила игры и не стану вмешиваться. Я пришел просто увидеть его.

— Настырный говнюк, — буркнул Рамлоу. — И за магическими щитами от тебя не скроешься.

Они как раз подошли к домику, стоявшему на отшибе. Он был почти таким же большим, как у вождя, но выглядел при этом новым. Из трубы весело валил дым, тот самый пятачок перед крыльцом был расчищен от снега, как и тропинки, идущие к лесу и еще куда-то за низкий тут горизонт.

— Помни, что я тебе сказал, — одними губами произнес Рамлоу и толкнул дверь.

На Стива, вошедшего за ним, пахнуло запахом живого огня, сухих трав, дерева, яблок и еще чего-то такого же, деревенского. Светлый деревянный пол был чисто выскоблен, и он, отряхнув на пороге ботинки, разулся. Рамлоу был босиком, как и вождь. Наверняка не мерз в любой ипостаси. Тут же, в небольшой прихожей они оба стянули куртки, а Рамлоу еще и широкие кожаные штаны, оставшись в странной холщовой одежде, по крою напоминавшую пижаму: свободные брюки и рубаха с завязками у ворота. Стив остался в штанах, но свитер стянул через голову и уложил на пустовавшую полку. Щит оставил у стены.

В большой гостиной, куда он попал из прихожей, весело полыхал камин, а пол был застелен толстыми шкурами. Мебели было мало. Тут и там по полу были разбросаны разномастные подушки, в углу стоял низкий стол. Его высота давала понять, что едят за ним, сидя прямо на полу.

Рамлоу, едва переступив порог, устроился на шкуре у камина и потерся лицом о плечо мужчины, сидевшего ко входу спиной. Тот что-то мастерил: то ли плел большую корзину, то ли еще что-то, но едва Рамлоу коснулся его, охотно отложил работу и погладил его по волосам. Они касались друг друга так привычно, с такой почти животной простотой, что Стив на мгновение почувствовал себя лишним, особенно, когда Рамлоу длинно лизнул подставленную шею и получил в ответ веселое фырканье. Видимо, закончив здороваться, или что там у них обозначали все эти бодания головами, поглаживания и обнюхивания, тот, кого Стив знал как Баки, плавно поднялся и подошел к нему. У него был очень спокойный, безмятежный взгляд, будто он смотрел на Стива и одновременно внутрь себя, прислушиваясь к чему-то неслышимому ни для кого.

— Ты друг моего волка? — спросил Баки… Соул, оглядев Стива с ног до головы. Рамлоу у камина скроил зверское лицо, однозначно давая понять, какой ответ будет правильным.

— Да, — произнес Стив, попытавшись улыбнуться. — Я его друг.

Баки склонил голову к плечу, отчего его блестящие волосы будто вспыхнули в неярком свете, проникавшем через окно.

— Ты человек, — Баки поднял руку и коснулся ею лица Стива. — И пахнешь знакомо. Идем к огню, ты наверняка замерз. Это Блэкки может бегать босиком. Людям нужно тепло.

Он взял Стива за руку и повел к камину, усадил на шкуру рядом с собой и подал кубок, полный горячего вина. А потом притянул голову Рамлоу себе на бедро и принялся почесывать его за ухом, будто тот был собакой.

— Ты очень долго не приходил, — произнес вдруг он, наблюдая, как Рамлоу прикрывает глаза от ласки и трется лицом о его живот. — Волчара есть волчара, сколько ни корми, ни ласкай, все равно сбежит в лес жрать падаль и гоняться за белками.

— Я не жру падаль, — вставил Рамлоу, будто продолжая давно начатый разговор.

— У меня есть суп, — обрадовал его Баки. — Но я тебе не дам, от тебя пахнет кровью. Марш в душ.

Рамлоу, предупреждающе взглянув на Стива, поднялся и ушел куда-то вглубь дома, оставив их вдвоем. Баки взял Стива за руку и приложил ее к своей груди.

— Я тебя знаю, — тихо сказал он. — Ты заставляешь моего волка нервничать, но ты не враг. Кто же ты?

— Я был твоим другом, — так же тихо отозвался Стив. — Когда-то очень давно.

— А, человек из темноты, — сердце Баки ровно билось под его ладонью, и уже за то, что он жив, за его мягкую незнакомую улыбку, Стив готов был простить Рамлоу что угодно. Даже то, что тот отнял его. — Блэкки боится темноты. Той, что была в прошлом. Странно, что он привел тебя. Видимо, ты был очень важен. Как тебя зовут?

Он взял руки Стива в свои, металлическая притом почти не отличалась по температуре от живой, да и видны были только кончики пальцев, не скрытые широким рукавом холщовой рубахи.

— Стив.

— Стив, — повторил Баки, будто пробуя его имя на вкус. — Ты тот человек, которого я зову ночью?

— Я… не знаю, — Стив чувствовал растерянность, жалость, нежность и такую всепоглощающую любовь к нему, что вряд ли это удалось скрыть. Баки был чуть рассеянным, почти мечтательным, но вместе с тем будто смотрел в самую суть.

— Ничего. Это ничего, мы выясним. Будешь суп?

— Буду, — отозвался Стив. Он готов был согласиться на что угодно. Из рук Баки он бы принял и яд.

— Не обращай внимания на Блэкки. Он хороший. Просто ему долго было трудно и противно. Он еще не привык к хорошему.

— Соул, — с осуждением произнес вернувшийся Рамлоу, вытирая волосы полотенцем.

— Можно он останется? — спросил у него Баки.

Рамлоу тяжело взглянул на Роджерса, будто мечтая убить его на месте, а потом подошел к Баки, зарылся ему лицом в волосы, поцеловал в макушку и мягко ответил:

— Конечно можно, детка. Ты же знаешь, что я ни в чем не могу тебе отказать.

В этот момент он так разительно отличался от того человека, которого Стив знал по службе, да и от того, с кем говорил в лесу, что впору было подумать, что его подменили. Видимо, для Баки он мог быть совсем другим.

Баки обхватил его за шею и поцеловал, до того естественно, легко, что Стива даже не обожгло ревностью. Будто Баки имел право поступать так, как поступал.

Да он и имел, по сути. Стив давно был для него всего лишь «человеком из темноты», в которую он не хотел возвращаться.

***

Обед, похоже, показался напряженным только Стиву. Рамлоу, наверное, тоже не нравилась ситуация, но это не он был бывшим, вынужденным наблюдать за чужим счастьем.

Суп был наварист и состоял, казалось, только из мяса и каких-то корений с травами. Необычно, но вкусно. Баки ел, постоянно поглаживая Рамлоу. То по колену, то по загривку, будто не делая различия между человеком и зверем, в которого тот превращался.

— Прогуляешься со мной? — спросил он у Стива, когда они все, наконец, наелись. — Мне нужно кое-что…

Он замолчал на полуслове, прислушиваясь, и поймал за руку вскочившего на ноги Рамлоу. Как за поводок дернул.

— Входи, — крикнул он ещё до того, как в дверь постучали, и через минуту на пороге появился Снейп.

Баки прижал голову Рамлоу к своему плечу, почесывая его загривок, и тот, фыркнув, отодвинулся, моментально успокоившись.

— Тебя, смотрю, не сожрали, — заметил Снейп с порога. — Я за тобой.

— Я остаюсь, — ответил Стив. — Спасибо.

— Соул, если твой волчара сожрет национальное достояние Америки, у общины будут неприятности. Международный скандал и все такое.

— Блэкки не животное, — безмятежно ответил Баки. — И я найду, чем занять его ночью, Северус. К тому же Стив не выглядит тем, кого можно сожрать.

Снейп скептически осмотрел их всех и нехорошо усмехнулся.

— Не забудьте вернуть нации её достояние, как наиграетесь, — язвительно заметил он.

— Мы подумаем, — пообещал Баки.

— Роджерс, последний раз… гребаный Мерлин!

Баки, услышав фамилию Стива, резко побледнел и сжал руку Рамлоу до хруста. Тот даже не поморщился.

— Вон! — рявкнул тот.

— Я… — Баки снова погладил его, силясь улыбнуться. — В порядке. Северус, тебе лучше и правда уйти. За Стива не переживай. Он в безопасности.

Снейп, фыркнув, вопросительно посмотрел на Стива и, дождавшись кивка, вышел.

— Детка? — осторожно позвал Рамлоу, видя, как Баки хмурится, разглядывая свою левую руку.

— Это Стив, Блэкки. Стив, это… мой волк.

— Соул… — начал Стив.

— Я Баки. Ты, пожалуй, единственный кто помнит, как меня зовут, да?

— Я когда-то перестал называть тебя Джеймсом, — тихо произнес Стив. — И буду звать тебя так, как тебе нравится. Соул… тебе подходит.

Баки улыбнулся и выпустил руку Брока, погладил его ладонь.

— Прости, — сказал он. — Сломал, да?

— До утра срастется, — Рамлоу убрал длинные волосы Баки за ухо и погладил его по гладко выбритой щеке. — Не психуй, все хорошо. Роджерс не сердится.

— Мне не на что, — заверил Баки Стив. — Мы куда-то собирались?

— Да. Пойдем, — Баки поднялся и собрал глубокие миски, из которых они ели, в стопку и отнес на кухню. Потом натянул всю ту же странную одежду: свободные штаны из мягкой кожи коротким мехом вовнутрь и такую же, как у Рамлоу, куртку-рубаху. — Это оленья шкура, — правильно понял его вопросительный взгляд Баки. — Очень теплая. На крайнем севере из нее шьют почти всю одежду. Можно хоть на голое тело надеть, и будет тепло, почти жарко. И движений не стесняет. Я не хожу босиком, — он достал откуда-то снизу мягкие сапоги из той же кожи. — Здесь почти натуральное хозяйство с поправкой на магию. Мой волк — хороший охотник, — он улыбнулся светло и чуть грустно. — А я почти все могу делать руками. Дом вот мы вместе построили. При небольшой помощи мага. Несколько скрепляющих и утепляющих заклятий.

Стив слушал, представляя, как Баки и Рамлоу вместе строят дом, в котором смогут быть вместе. Как враг… бывший дает Баки все то, чего когда-то не смог Стив: возвращение с войны, общую крышу над головой, защиту и покой. Рамлоу, похоже, ничего не требовал у него взамен, легко принимая странности, изменения. Не требовал помнить, чего наверняка не смог бы Стив.

Стив не подозревал в Рамлоу столько терпения, всегда считал его человеком резким, жестким, даже жестоким, и был, наверное, прав. Просто он никогда не входил в круг тех, кого тот считал своими.

Они шли по очищенной от снега тропинке куда-то к лесу и молчали. Баки заплел волосы в косу, и выглядел как-то непривычно, ново. Стив любовался его плавными движениями, осанкой, какой-то естественностью, с которой Баки вписывался во все это: в зимний горный лес, в уют деревянного домика на отшибе. Как естественно гордился «своим волком», будто… индейский шаман своим тотемным зверем. И как Рамлоу позволял ему это, как позволял ему, видимо, все.

Стив никогда бы так не смог, наверное. Привести в дом того, с кем когда-то был близок любовник. Позволить тому остаться, отпустить куда-то с тем, кому не можешь верить. Наверное, все дело было в том, что Рамлоу верил самому Баки. Неэгоистично ставил его выше себя.

Имел то, чего всегда не хватало Стиву — умение жертвовать своим личным не только на благо Родины. В личном как раз он жертвовать не умел. Баки когда-то погиб из-за того, что Стив не нашел в себе сил с ним расстаться. Отослать куда-то на менее опасный участок, подальше от себя — вечного острия атаки.

Что Стив мог дать Баки сейчас? Так и не закончившуюся войну? Вечное противостояние горстки супергероев остальному миру? Кровь, боль и холод винтовки в руках?

— Прости меня, — только и смог произнести он, стоило Баки остановиться у невысокой елки. Они стояли по колено в снегу — тропинка давно кончилась, и теперь вокруг стояла блаженная, абсолютная лесная тишина, наполненная лишь редкими вскриками птиц и едва слышными шорохами осыпающегося с веток снега.

Баки обернулся и, стянув перчатку с живой руки, нежно коснулся его щеки теплыми пальцами.

— Ну что ты, — с нежностью произнес он. — Ты так долго был моим светом, а сейчас я почти забыл, как слеп от твоего сияния. Тебе не в чем себя винить.

Стив не заметил, как уткнулся лбом Баки в плечо, как не замечал катившихся по щекам слез, первых, жгучих, настоянных долгие десятки лет — с тех самых пор, как он пил в полуразрушенном баре, не чувствуя вкуса и блаженного забытья, не стесняясь слабости, не ощущая сил жить дальше.

— Как я скучал по тебе, — вырвалось у Стива. — Как я по тебе скучал.

— Я здесь. С тобой. Можешь оставаться, сколько хочешь.

— А Рам… Блэкки? Я не хочу ничего разрушать, — Стив отстранился, чувствуя, как замерзают слезы на ресницах. — Я всю жизнь только тем и занимаюсь. И больше не хочу. Не с тобой. Больше нет.

— Любовью нельзя ничего разрушить, Стив, — Баки стер влагу с его щек и облизал палец. — Разрушает только ненависть. К сожалению, я слишком поздно это понял. Мы с Блэкки поняли. Поможешь мне уговорить елку?

— Что?

— Раз ты с нами, у нас должна быть рождественская ель. Друиды говорят, что, прежде чем отнять жизнь… любую, — на лицо Баки набежала тень, но тут же исчезла, — нужно объяснить ей, почему ты не можешь иначе.

— Блэкки извиняется перед оленями? — Стив не мог себе представить извиняющегося Рамлоу, а потому лишь недоверчиво хмыкнул.

— Блэкки — волк. Он часть этого мира, он отнимает, потому что сильнее. А человек — инородный элемент. Он только разрушает. Зачастую даже не замечая этого. Не потому, что хочет жить, а просто так. Потому что может. Ради прихоти или забавы.

— Или потому что у него нет выбора, — Стив сжал плечо Баки, понимая, о чем тот говорит. — Мне жаль, что я…

— Ты — мой ключ. Мне говорили, что так случится. И в этом тоже нет твоей вины, — он прижался щекой к щеке. — Я не помнил, кто ты, но знал, что ты меня найдешь.

Стив вдыхал полной грудью его изменившийся запах и никак не мог его отпустить. Хватался за него, как когда-то давно, в самую первую их ночь, когда не мог поверить, что красивый, улыбчивый Баки, который мог выбрать себе кого угодно, позарился на него.

Стив понимал Рамлоу: против Баки ни у кого никогда не было ни единого шанса. От него не было защиты, спасения, он был неотвратим в любви так же, как на войне. Баки можно было только сдаться.

Стив не заметил, как оказался сидящим рядом с Баки в глубоком снегу около той самой елки.

Баки гладил ее по нижним ветвям, будто уговаривая, и хмурился все больше. А потом солнечно улыбнулся и принялся откидывать снег от корней. Не задавая лишних вопросов, Стив стал ему помогать.

— Чего роетесь, как собаки на помойке? — окликнул их Рамлоу, появляясь будто из воздуха. На плечо у него были закинуты кирка и лопата. — Пацифисты хуевы. Срубить бы проще было.

— Разрушать всегда проще, — отозвался Баки, ничуть, похоже, не удивленный. — Ну не хочет елка умирать насовсем ради нашей прихоти нарядить ее свежий труп мишурой и гирляндами.

— Ну и сравнения, — хмыкнул Рамлоу, отгибая нижние ветви и осматривая очищенную от снега землю. — Молодая, может, и приживется. Роджерс, готов помахать кайлом?

Стив молча забрал у него кирку и осторожно, чтобы не повредить корни, начал долбить промерзшую землю. Что ж, Баки никогда не искал простых путей. Ни на войне, ни до нее. Дружба с тем, кто между болезнями был ужасно занудным, он же в постели вместо красивой дамочки, его же спина впереди на фронте в самом пекле.

Стиву не сложно откопать для Баки любую елку в горах Шотландии. Он бы и сами горы сравнял для него, если бы Баки это было хоть сколько-нибудь нужно.

Когда они таки выворотили чертову елку вместе с корнями и огромным пластом земли, Рамлоу жестом фокусника достал из кармана большой моток бечевки.

— Считай эту глупость моим тебе подарком, Соул, — произнес он и ответил на благодарный поцелуй. Потом они втроем под мат Рамлоу связали несчастную елку и Баки легко закинул её на плечо. С корней сыпалась мерзлая земля, оседая на кожаной одежде черными комками, но, казалось, тут это никого не волновало. Стив, как мог, поддерживал длинные корни, которые волочились по земле, а Рамлоу, подхватив инструмент и заровняв яму, замкнул их небольшое шествие.

Стоило показаться крыше дома, как Рамлоу бесцеремонно всучил Стиву кирку с лопатой и пошел куда-то в сторону деревни, бесшумно ступая по вытоптанному снегу босыми ногами.

— Куда он? — спросил Стив у Баки, который как раз пристраивал елку у стены дома.

— За кадкой. У нас тут есть волк… знаешь, легче его назвать бочаром, хотя это не совсем так. Маг он слабенький, понятное дело, в школе не учился, как большинство оборотней, но бочки, кадушки, посуду деревянную делает так, что она века служит. Не течет, не рассыхается. Чувствует он дерево, будто слышит его. Это он нам дом утеплял и укреплял. Уверен, что Брок пошел к нему за кадкой для елки. Боулз старый, охотится с трудом. Мы ему иногда подкидываем мяса. А он нам по мелочи — самоочищающуюся посуду, ложки, разделочные доски. Тут принято помогать друг другу, хотя Блэкки не особо ладит с местными, особенно с молодыми.

Стив не стал говорить Баки, что Рамлоу вообще редко с кем ладил, слишком наглым и агрессивным был. Потому что наверняка Баки знал это и так. За полтора года друг о друге чего только не узнаешь. И знал гораздо лучше, чем сам Стив.

Отряхнув с одежды снег и землю, они вошли в дом. С кухни приятно пахло жареным мясом, и Баки, тут же оживившись, отправил Стива мыть руки. Ванная была странной. Наверное, тут, в глуши, многое работало на магии, например, тот же подогрев воды, ее фильтрация, да и сток. Думать об обустройстве было лень. Он подставил руки под старинный выгнутый кран, и оттуда потекла теплая вода. Мыло пахло травами, и Стив, уловив знакомый запах кожи Баки, поднес ладони к лицу, жадно его вдыхая.

Думать о том, что через день-два придется уходить, не хотелось. Сейчас ему позволяли быть здесь, и он готов был принять эту подачку, как подарок к Рождеству, потому что мысль о том, что он уйдет от Баки, опять останется один в огромном чужом мире, была невыносима.

Воспоминания накатили волной, накрывая с головой, не давая вздохнуть. Сдвинутые койки, открытое окно и врывающиеся через него запахи поздней весны. Где-то орут коты, пахнет выпечкой из кондитерской на углу, до рассвета еще несколько часов, а он гладит и гладит Баки по лицу, не в силах поверить, что тот его. Что он только что был с ним, любил его, отдавался так, что не мог вздохнуть от счастья. Баки хмыкает, не открывая глаз, сонно ловит припухшими губами кончики его пальцев и выдыхает:

— Спи, мелкий. Я так тебя… — и засыпает на полуслове.

Конечно, он не спал. Смотрел при свете заглянувшей в окно луны на его совершенное лицо, растрепанные волосы, и так боялся его потерять, что сердце болело в груди. Помнил, как рвался через линию фронта, готов был идти пешком, развалить все к чертям, попасть под трибунал, умереть, лишь бы вырвать Баки, спасти, закрыть собой. Теперь, когда он мог защитить его.

Помнил их пьяные жадные ночи на фронте, когда они не могли оторваться друг от друга до самого утра, будто прорастая, сплетаясь намертво. И как он умер тогда, в итальянских Альпах, разорвался, как старая тряпка под уверенной рукой хозяйки.

И вот теперь он здесь, пройдя длинный путь в полтора года и еще в семьдесят лет, и он не имеет на Баки никаких прав. Потому что потерял когда-то их, поверив, не став искать.

Вытерев руки чистым полотенцем, он пошел на кухню, чувствуя себя неловко, будто в гостях у дальних родственников, которых видел в детстве и успел подзабыть.

Баки и Рамлоу целовались, тесно прижавшись друг к другу, терлись щеками, подставляли друг другу горло. Стив, сколько ни прислушивался к себе, так и не смог почувствовать ревность. Сожаление — да. Даже немного зависть, но не ревность. Баки было хорошо, это было видно, и он не хотел мешать. Уйдя в гостиную, он подкинул дров в камин и, видя, что поленница почти опустела, вышел во двор, утер запылавшее лицо чистым снегом и принялся искать сарай или дровяной склад. Он уже набрал приличную стопку наколотых дров, когда почувствовал лопатками пристальный взгляд.

— Рамлоу? — не оборачиваясь, спросил он.

— Ты помнишь, что обещал мне? — вместо ответа спросил тот, и голос его снова был хриплым, совсем не таким, как он говорил с Баки.

— Да. Делать все, что Соул скажет.

— Именно. Пока ты справляешься. Просто не забывай об этом.

Он ушел, тоже прихватив дрова, и Стив, заставив себя собраться, последовал за ним.

Баки подвинул к камину тот самый низкий стол и расставлял на нем миски с мясом, нарезанные овощи, вино в высоком кувшине, какие-то соусы. Увидев Стива, он улыбнулся, вытер руки о кусок чистой ткани и потянулся к нему, будто желая убедиться, что он настоящий.

— Елку чуть позже пересадит Ллулз, он знает в этом толк. Если заглянет Северус, можно будет попросить у него зелье для быстрой регенерации корней и заклинание для расширения пространства в кадке.

— Я попрошу, — пообещал Стив. — У него или у Гарри.

— У Поттера? — Баки выпустил его из объятий и удивленно вздернул брови. — Они все-таки вместе?

— Не уверен, но, думаю, все к тому идет, — улыбнулся Стив.

— Давайте поедим, сплетники, — насмешливо позвал Рамлоу, и они уселись на теплый пол. На улице стемнело, и в доме будто сами собой зажглись свечи. Их свет мягкими мазками ложился на волосы Баки, на шкуры, застилавшие пол пестрым ковром, отражался в глазах Рамлоу, который по-звериному чутко прислушивался к чему-то вне дома и периодически касался руки Баки, будто без слов говоря, что все в порядке.

Вино было терпким, отлично оттеняло жестковатое жареное мясо, и Стив пил его, как воду, и смотрел на них. На то, как они постоянно касаются друг друга: волос, колен, рук. Как без слов говорят друг с другом.

Они с Баки никогда не могли так. Стив все время будто сомневался в себе, в них, в своем праве называть Баки своим. Ревновал страшно, до удушья, до темноты перед глазами к каждой симпатичной дамочке, которой улыбался его Баки. К каждой возможности для него завести «правильную» семью и быть, как все.

Теперь он чувствовал только оторванность от него, одиночество и свою чужеродность тут, в этом домике в горах, выстроенном собственными руками этих двоих. И Стив сидел теперь с ними, отпивая терпкое вино, и даже не хотел забрать Баки себе, отбить его, отобрать, потому что совершенно ясно понимал, что ему нечего предложить своему бывшему любовнику, кроме себя, вечных проблем и тянущейся за ним по пятам войны.

Баки и Рамлоу убрали стол, собрали посуду, отмахнулись от предложений помощи, и устроились на пушистой шкуре у камина, глядя на весело полыхающий огонь. Когда Баки потянулся к Рамлоу всем телом, как когда-то тянулся к нему, Стив ушел в небольшую комнатку, отведенную ему как гостю. За темным окном снова тихо падал снег, и Стив изо всех сил старался не прислушиваться к звукам из гостиной: в деревянном доме, пронизанном магией, звукоизоляция была практически на нуле. Тут не от кого было что-то скрывать.

Когда раздался первый стон, Стив рванул раму окна, жадно дыша морозным воздухом, собрал в горсти холодный сухой снег и растер им лицо, гадая, будет ли слишком глупым выбраться из дома через окно и уйти, куда глаза глядят, прямо так: босиком, в штанах и футболке, когда из гостиной Баки позвал:

— Стив!

Позвал, сорвавшись на стон, задыхаясь, как от быстрого бега или любви, отчаянно, голодно и страстно. Дернул этим окриком к себе, за прочный канат, идущий от сердца к сердцу, позвал, принимая другого мужчину, отдаваясь ему.

— Роджерс, иди сюда, мать твою. Окно только закрой, — негромко позвал Рамлоу, зная, что он услышит.

Стряхнув с ладоней снег, Стив закрыл окно и наскоро вытер мокрое лицо, пригладил волосы, не зная, что ему делать, куда деться от мыслей о Баки, о его губах, руках, обо всех тех ночах, что они провели вместе.

Баки звал его. Баки его звал, и Стив просто не мог не прийти.

Когда он заглянул в гостиную, как вор, сгорая от странного стеснения и желания, какой-то извращенной радости, и увидел их обоих: обнаженных в мягком свете камина, возбужденно ласкающих друг друга, то захотел провалиться сквозь землю.

Или присоединиться.

— Иди сюда, — позвал Баки.

Стив, как загипнотизированный, сделал шаг, не видя ничего вокруг, только Баки, его тело, почти золотое в свете камина, его глаза и протянутые к нему руки. Он опустился сверху, прижимая Баки, накрывая его собой, не помнил, кто и как снял с него футболку, потому что перестал быть отдельно, сам по себе, его будто склеивали, сшивали из кусков, делая целым.

Он чувствовал, как остро мешают штаны, как тесно ему в них, будто на привязи, но не мог, физически не мог оторваться от Баки. Сильные руки сдернули с него мешающие тряпки, будто выпускали на волю, к Баки, освобождали от последних условностей, и он притерся к Баки всем телом, жадно целуя его, ощупывая руками, касаясь горячей плотной кожи, тяжелых шелковистых волос.

Баки выгнулся под ним, оплетая ногами, направляя в себя, принимая так легко и жадно, будто они не расставались вовсе. Будто только вчера Баки так же выгибался под ним, заглушая стон поцелуем.

Он был горячим внутри, нежным, готовым, и Стив пропал уже после первого толчка, сладкого выдоха в шею, будто заново обрел себя, смысл, получил обратно свою жизнь.

— Я тебя люблю, — прошептал Стив Баки на ухо, как тогда, когда их могли услышать, осудить и распять, и Баки ответил так же: сжал в себе до боли, надавил пятками на поясницу, и отпустил, безмолвно прося подняться на руках, чтобы можно было смотреть друг на друга.

Баки потянулся куда-то вбок, притянул к себе Рамлоу… Брока, о котором Стив напрочь забыл. Жадно выдыхал ему в губы, смотрел в глаза, выгибаясь на каждом толчке, а потом толкнул его голову вниз, к члену, и Стив увидел темноволосый затылок так близко от своего паха, что на мгновение ему показалось, что это Брок делает ему минет, позволяя таранить упругую глотку.

Баки стонал, запустив пальцы в темные короткие волосы, далеко запрокидывая голову, и у Стива перед глазами двоилось от возбуждения.

Он никогда не был ни с кем, кроме Баки, даже не думал о таком, но это оказалось неожиданно возбуждающим: наблюдать, как Брок ласкает Баки, как делает ему хорошо.

Наверное, он слишком давно хотел этого, слишком истосковался по Баки и его телу, по простому человеческому теплу, прикосновениям, поцелуям, поэтому надолго его не хватило. Он кончил с громким криком, сжав бедра Баки до синяков, и его тут же отстранили, бросив на шкуру рядом. И он целовал, целовал раскрытый в крике рот, скорее, чувствуя, чем видя, как Брок переворачивает Баки на живот, как по-животному жадно вылизывает его, прежде чем покрыть, взять жестко и быстро, кусая за загривок, позволяя Стиву целовать, нежно гладить Баки между ног, лаская член, пить его хриплые стоны, снова возбуждаясь.

Это было форменным сумасшествием. Казалось, у них вообще отсутствовал рефракторный период, потому что, едва кончив, Баки выбрался из-под Брока, жадно поцеловал, потянувшись к влажному от семени члену, погладил, выкручивая металлическими пальцами сосок, снова добиваясь каменной твердости, и подмял под себя, расталкивая крепкие ноги, засаживая быстро и глубоко, постоянно добавляя смазку из какого-то глиняного горшка.

И Брок, этот жилистый желчный гад, совершенно бесстыдно подавался навстречу, рыча в голос, и глаза его отливали потусторонней краснотой, напоминая, что он не вполне человек.

Баки дернул Стива на себя, целуя незнакомо, до боли в распухших губах, и смотрел, смотрел в глаза, занимаясь любовью с другим мужчиной. И от поплывшего взгляда знакомых с детства глаз у Стива внутри все плавилось, вибрировали струны, о наличии которых он даже не подозревал, и ему уже было все равно, сколько их в постели и кто они друг другу. Баки целовал их обоих, ласкался, как кот, брал член Стива в рот, нежно массируя за яйцами, и от его стонов вибрировало что-то внизу живота, отчего возбуждение растекалось по венам, как горячий яд, заставляя терять голову и стыд.

Если поначалу он старался не касаться Брока, то, встретившись с ним губами около шеи Баки, зажатого между ними, разомлевшего, горячего, тяжелого, он с каким-то новым трепетом ответил на поцелуй, продолжая обнимать Баки, чувствуя его всем собой, а рукой, которой обнимал его, еще и твердый живот Брока. Приятно мохнатый, в отличие от жесткой щетины, от которой горели щеки и подбородок.

Баки уснул, свернувшись между ними, и Брок принес откуда-то теплое меховое одеяло с хлопковой подстежкой, укрыл его и Стива, потянулся, зевая, и впервые за последние несколько часов заговорил:

— Я в лес. Полнолуние близко. Проводишь?

Стив молча поднялся, подоткнул вокруг Баки одеяло и натянул на голое тело штаны.

Голый Брок ждал его на крыльце, курил, подняв лицо к огромной луне.

— Тебе не холодно? — невольно вырвалось у Стива, потому что насколько он был выносливым, а от вида смуглого тела на фоне глубокого снега и у него побежали мурашки.

— Слушай, я повторять не стану, — Брок глубоко затянулся, игнорируя вопрос, и посмотрел Стиву в глаза. Радужки отливали красным, и это было до того жутко, хотя, казалось бы, чего он только ни повидал на своем веку, что Стив потянулся к пачке и выбил сигарету и себе. Рамлоу, хмыкнув, оскалился, но продолжил: — Соул получит, что хочет. Хочет тебя — хрен с тобой. Оставайся. Исчезнешь — найду и перегрызу тебе глотку. Так что не еби никому мозг, ложись спать, Роджерс.

— Стив, — выпустив дым аккуратными колечками, как когда-то научил его Баки, ответил он. —Меня зовут Стив. И если уж все сложилось именно так, я хочу, чтобы ты это запомнил.

— Идет, — Рамлоу… Брок притянул его за шею и глубоко, жадно поцеловал. — Я не идиот отказываться от еще одного красивого мужика в постели. Если Соул будет ворочаться ночью, просто скажи, что ты здесь. Блядь, не верю, что ты, наконец, дополз. Никто больше не будет во сне звать не меня.

— Как ты… спасибо, конечно, но как…

— Каком кверху, — незло огрызнулся Брок. — Это я принадлежу Соулу. Он же всегда принадлежал тебе.

С этими словами он прыгнул через перила, трансформируясь в воздухе, и приземлился уже на четыре лапы. Крупный черный волк обнюхал крыльцо, задрал лапу у дальнего столба и, тявкнув, растворился в густых тенях.

Вскоре из леса раздался протяжный, скорбный вой, подхваченный десятками мощных глоток.

Большая Луна вступила в свои права.

***

Стив вернулся в теплый дом, подкинул дров в камин и устроился рядом с Баки, поднырнув под теплое одеяло. Тот сразу прильнул всем телом: голый, горячий, приятно-тяжелый, уткнулся носом в шею, укрыв волосами. Стив обнял его, все еще не веря, что он здесь. Что его приняли.

— Стив, — сказал Баки во сне, и Стив отозвался:

— Я здесь, Бак.

Тот, причмокнув зацелованными губами, чуть улыбнулся и задышал ровно, уснув глубже.

Стиву хотелось не спать всю ночь, перебирая длинные пряди и разглядывая знакомое, но все же изменившееся лицо в неярком свете камина, как когда-то давно, что в самую первую их ночь, что позже, когда он не мог спать от счастья, от ощущения теплого родного Баки рядом.

Но сон подступил на мягких волчьих лапах, незаметно прогоняя мысли, и он провалился. Проснулся — еще было темно. От невесомых прикосновений к лицу, плечам. По ощущениям он проспал часов шесть, но выспался, будто провалялся в постели сутки. Вот так, на твердом полу, покрытом шкурами, у почти потухшего камина, без ортопедической подушки, но с Баки под боком, он спал так, как не мог с войны — ни о чем не думая, без кошмара и тянущей боли в груди.

— Это и правда ты, — тихо сказал Баки, и Стив улыбнулся, ловя губами его пальцы. — Когда проснулся, на мгновение показалось, что все приснилось. И ты, и вчерашний день. Я уже хотел забыть его, чтобы не было больно жить. Открыл глаза, а ты настоящий. Как ты меня нашел?

— Через магический поиск, — не открывая глаз, ответил Стив, на ощупь находя плечо Баки, притягивая его к себе за шею. — Ты меня вспомнил?

— Я по-настоящему тебя не забывал, — в губы ему ответил Баки. — Просто, когда Брок нашел меня, в моей голове была ужасная каша. И тогда он привел меня сюда. Поначалу мы жили в шалаше. Было начало лета, я просыпался с рассветом и сразу хватался за нож. Кричал от кошмаров, душил всех, кто оказывался рядом. А потом Брок привел Менталиста.

— Снейпа?

— Нет. Другого. Не знаю, что он ему пообещал, чем платил и заинтересовывал, но тот пришел, взглянул на меня и сказал: «Или вы научитесь справляться, или сойдете с ума. Выбор за вами». Я выбрал жить. И справляться. Он показал мне несколько… упражнений. Все, что мне неприятно, я забрасываю за Стену. Это что-то вроде… дамбы, сдерживающей поток воспоминаний. Они текут спокойным потоком, я как бы фильтрую их, и все, что мне не нравится, закидываю обратно. Никаких наводнений, доводивших меня до мигрени, никаких потопов, все сметающих на своем пути. Когда Брок вчера привел тебя, я сначала не узнал. Ты показался мне знакомым, но когда живешь без памяти, многое кажется знакомым, но не обо всем приятно вспоминать.

— И потом Снейп назвал мою фамилию.

— Да. Это будто открыло шлюз, и я… едва поняв, кто ты, поспешно закрыл его. Не перебирая, не сортируя воспоминания. Просто почувствовал, кем ты был для меня. Это тебя я звал, вызывая у Брока горькую усмешку. Ему было со мной нелегко. Менталист убрал триггеры, сказал, что большей мерзости в жизни своей не видел. Но я будто… отсек от себя жизнь. Не помнить, не перебирать всю ту грязь, что у меня была вместо жизни, оказалось легче.

Баки поцеловал его, нежно, медленно, мокро, как никогда не целовал раньше, и Стив потянулся к нему всем своим существом, отдавая всего себя, раз и навсегда решая, что для него важно.

Они медленно любили друг друга, и Стив почти плакал от счастья, целуя Баки шею, такие разные плечи, грудь, губы. Баки с тихим выдохом принял его, мягко обхватив ногами, и казалось, на долгие часы они растворились друг в друге, перестали быть по отдельности. У них никогда не было так: без острой, нетерпеливой жажды, без страха и спешки, без надрыва и боязни не успеть, попасться, выдать себя.

А теперь Баки был его.

Второй раз Стив проснулся от осторожных шорохов на кухне. Камин снова пылал, в окно заглядывал серый день, а Баки рядом не было. Поднявшись, Стив сложил одеяло и поплелся сначала в душ, а потом на звук едва слышных шагов и все более отчетливо слышимой возни.

На кухне абсолютно голый Брок запивал печенье молоком, по-турецки сидя на широкой деревянной лавке, крытой шкурами.

— Доброе утро, — поздоровался Стив.

— Утро. Предупреждая вопрос — Соул будет к обеду. Из жратвы печенье, молоко, яйца и мороженое мясо на улице в ящике. Кофе тоже надо варить, — он окинул его взглядом и хмыкнул. — В той комнате, что так и не успела стать твоей, в шкафу есть рубаха и штаны. Сними деним, а то натрешь самое дорогое, детка расстроится.

Стив молча сходил переоделся, а потом, вернувшись, достал с полки тяжелую бронзовую джезву и по запаху нашел жестяную банку с кофе. Раздув угли под ящиком с песком (настоящий песок в металлическом ящике, то, что надо для приготовления кофе), он подкинул несколько щепок и принялся за приготовление кофе по-турецки. С новомодным приборами было легче, но Стиву все время казалось, что кофе получается с каким-то странным привкусом. Здесь он с удовольствием двигал массивную джезву, то зарывая ее в песок, то почти убирая жар, наблюдал, как поднимается пена, добавил пряности, стоявшие тут же, на столе и налил получившийся черным напиток в две чашки. Одну протянул Рамлоу, которого, похоже, пора было отучаться звать по фамилии даже мысленно.

— Так куда ушел Баки? — спросил Стив, заставляя себя не ежиться под внимательным взглядом желтых волчьих глаз.

— К местному зеленщику. И к магу. И к кузнецу. У него много дел, он постоянно кому-то помогает.

— Ты не боишься пускать его одного к…

— К оборотням, — закончил за него Брок, усмехаясь. — Роджерс, один я тут помню, кто такой Барнс? Тебя тоже ввели в заблуждение длинные ресницы, кошачья ласковость и ебливость? В деревне нет ни одного оборотня, включая шамана, вождя и меня, который бы мог справиться с деткой. А если дураки найдутся — мало ли на свете клинических идиотов? — то от него так крепко пахнет мной, что один хуй никто даже не подумает лишний раз на него глянуть. Хороший кофе, кстати.

— На здоровье, — отозвался Стив, доставая из корзины сразу дюжину яиц и отбирая у Брока кувшин с остатками молока. — Почему Соул?

— Потому что одна душа. Без памяти, — Брок потянулся за сигаретами и с удовольствием затянулся, разглядывая его. — Что ты решил?

— А какие у меня варианты? — ответил Стив.

— Остаться. Уйти. Купить за большие деньги портключ и спасать в свободное от ебли время мир, который, — чтоб меня леший трахнул— ну никак не заслуживает спасения.

— А чего хочешь ты? — Стиву хотелось нащупать с Броком, которого он толком не знал, хоть какие-то точки соприкосновения, кроме Баки. Что-то только о них двоих. Но в голову лезли только воспоминания об ударе шокером, холод дула у затылка и редкие улыбки-оскалы, когда Кэпу было, за что хвалить командира опергруппы.

— Для начала, — Рамлоу плавно поднялся и бесшумно скользнул вплотную, обдавая запахом сигарет, снега, леса и еще чего-то своего, такого, отчего вспомнилась прошлая ночь и хриплые стоны, блестящая от пота спина Баки и смуглое, сильное тело под ним. — Для начала я хочу, чтобы Соул стал Барнсом. Безболезненно, естественно и с удовольствием. Сейчас он как ебаный страус в клетке с бетонным полом — куда ни ткнется в попытках спрятаться, кругом по голове получает. Ты — ключ к этому. Поэтому я хочу, чтобы ты остался. Ну, помимо того, — горячая ладонь легла Стиву на задницу, а глаза Брока зло, решительно блеснули, — что ты охуенно горячий мужик, Роджерс. Это мой дом, все, что здесь есть — мое. И ты тоже. Если, конечно, решишь остаться.

Стив спокойно перевернул первую порцию омлета, никак не препятствуя Броку ощупывать его. Ягодицы, спину, шею, грудь, живот. Эти неспешные, уверенные прикосновения были чем-то новым, совсем не похожим на то, как касался Баки, что тогда, что теперь.

— Ты хочешь со мной… без Баки? — наконец, спросил он, когда наглая рука жестко сжала его член через ткань, а Брок, загасив сигарету, длинно лизнул его в шею.

— Я уже говорил, что ты мастер озвучивать очевидное?

— Я не уверен, что…

— Не ломай кайф, — посоветовал Брок, запустив вторую руку под рубашку и с силой огладив спину. — Хочу тебя. Люблю красивых мужиков. А ты так вообще идеальный. Еще бы идейности тебе поменьше, ну да кто старое помянет — тому по зубам, идет?

У Стива были к нему вопросы, и много. Но то, как он заботился о Баки — лучше, чем сам Стив когда-либо, даже в прошлом, — перечеркивало все те претензии, которые накопились между ними за несколько лет совместной работы. Почти все можно было объяснить приказами Пирса. А что нельзя, то…

— Гладкий, горячий, — хрипло выговорил Брок, обхватывая его член ладонью. — Дашь мне? Или ты только по большой любви ебешься, а я рожей не вышел? Если что, я на любовь до гроба не претендую.

— Ты любишь Баки? — спросил Стив, сам не зная, зачем.

— А вот это — не твое дело, Роджерс. Я тебя о нем не спрашиваю.

— Я — люблю. И…

Брок развернул его от плиты и впился в губы: жадно, до боли, почти кусая и одновременно лаская член, сжимая ягодицу, заставляя подаваться навстречу, дергая бедрами. Он сжигал дотла, как напалм, не оставляя ни единой мысли в голове, и уже через мгновение Стив сам прижимал его к ближайшей стене, почти вбивая в нее, кусая шею, сжимая до хруста, ощущая странную смесь желания, злого отчаяния и нетерпения.

— Да. Я буду с тобой, — перед тем, как окончательно окунуться в блаженное беспамятство, пообещал Стив.

С Броком было легко. Голая, животная страсть, самый темный и самый сильный инстинкт, будто дремавший до этого в перекачанном сывороткой теле, почуяв зверя, рванул на волю, отключая мозги. Недожаренный омлет полетел в мусорный контейнер, и они, не переставая целоваться, ввалились в гостиную, все к тому же камину, будто твердый пол, прогретый магией и живым огнем, был сакральным местом.

После недолгой борьбы Стив впервые за много лет позволил уложить себя на живот, чтобы, хватаясь за длинный мех какого-то неизвестного животного, бесстыдно подставиться под ласку. Брок вылизывал его, как ночью — Баки. Длинно, мокро, от головки до входа, а потом трахал языком, пальцами, заставляя скулить, безмолвно прося об удовольствии.

— Таким ты мне нравишься, — прошептал ему на ухо Брок, надавливая членом на поддающиеся мышцы. — Горячий. Блядь, буду тебя драть, пока ты не пропитаешься, не пропахнешь мной. Чтобы каждый ебаный альфа в округе знал, чей ты. Такой красивый, чистенький. Такой сладкий.

Он толкнулся, въезжая на всю длину, и Стив со стоном подался навстречу, чувствуя, как истекает смазкой член, как ему горячо, как хорошо — не думать о том, правильно ли то, что он делает.

Баки никогда его так не трахал: с оттяжкой, глубоко, жестко, идеально попадая по простате, не давая опомниться и хоть в чем-то усомниться. Стоны Брока, переходившие в рык, заставляли только сильнее прогнуться, подставляясь. Внутри все полыхало, голова была забита красным туманом, в котором не было ни единой мысли, только удовольствие. Жесткая ладонь в волосах, зубы на плече, хриплые выдохи, похвала вперемешку с матом — Стив никогда не думал, что его это будет заводить до такой степени.

Никогда не кончал еще от одного только члена, таранящего горящую задницу, и стона: «Давай, сладкий, кончи для меня».

Потом он лежал на животе, не в силах пошевелиться, придавленный сверху тяжелым телом, чувствовал прикосновения губ к плечу, и ему было очень хорошо. Спокойно. Правильно.

— Я хочу пометить тебя, — сказал Брок, скатываясь с него, ложась рядом. — Не сейчас, ясен пень, но к весне ты должен определиться. К равноденствию. Либо ты мой, либо нет.

— Хорошо, — с трудом разлепив губы, ответил Стив, чувствуя, как неповоротливо перекатываются мысли у него в голове: тяжелые, томные. — Но после того, что между нами было, у приличного человека не должно возникать подобных вопросов.

Брок рассмеялся и снова поцеловал его в плечо.

— Так это, во-первых, у приличного, а во-вторых, у человека. А я ни то, ни другое, — он потрогал его растянутую задницу и вдруг мокро мазнул выпачканными спермой пальцами по шее. — Это чтобы ты не зарывался.

— Я сейчас поем и тоже так сделаю, — пообещал Стив, приподнимаясь на руках и расслабленно падая обратно. — Или чуть позже.

— Лежи, затейник, — Брок легко поднялся и ушел на кухню.

Вскоре оттуда потянуло запахом жарящегося омлета с овощами. Стив блаженно вздохнул и, кажется, снова задремал.

Потом они поели — Брок безжалостно растолкал его и, заставив натянуть штаны, накормил омлетом и напоил чаем. Потом позволил повалить себя на шкуры и, покусавшись для вида, отдался — так же страстно, нетерпеливо и жадно, как брал. Стиву было странно быть с кем-то, кроме Баки, но, в то же время, это было как водить новую гоночную машину вместо привычного бизнес-класса: опасно и увлекательно одновременно.

— Оу, — сказал от порога Баки, едва стянув с себя рубаху, и нырнул между ними, ворочаясь, как кот, пытающийся улечься. — Не скучали, вижу?

Стив поцеловал его, а Брок, бесцеремонно стянув штаны, тут же принялся ласкать. Так, что через минуту Баки уже задыхался между ними, выгибаясь и постанывая.

— Хочу сразу, — простонал он, трогая растянутую задницу Стива. — Можно мне сразу все?

— Конечно, детка, — решил и за Стива Брок, укладывая Баки между его раскинутых ног. — Давай, даже ты там поместишься.

Стиву казалось, что это не Баки берет его, а Брок трахает их обоих, что они оба принадлежат ему, как те самые «щенки», о которых говорил вождь, но сейчас это было абсолютно неважно: Баки кричал в голос, выгибая спину, жадно двигаясь между ними, и это ощущалось естественным, как сама жизнь.

— Гарри обещал заглянуть, — как о чем-то неважном сообщил Баки, забрасывая ногу Стиву на живот и подставляя Броку загривок, который тот покусывал. — Сказал, у него к тебе разговор.

— Ко мне? — удивился Стив. — Я его один раз видел.

— Ты впечатляешь раз и навсегда, — пафосно ответил Баки и поцеловал Брока через плечо. Тот, зарычав, дернул его на себя, и скоро тот застонал, закрывая глаза, подставляя шею, а потом, сместившись, принялся отсасывать Стиву. Мягко, нежно, как делал всегда. Будто Стив по-прежнему мог сломаться от неловкого движения или скончаться под ним от приступа астмы.

— Не хочу гостей, — отдышавшись, Баки лениво развалился поперек обоих любовников и сыто потянулся.

— Не хочешь — не ешь, — разрешил Брок, и Стив понял, что смеется.

— Может, что-то важное, — заметил он. — И кадку надо заколдовать, чтобы елка влезла.

— Елка уже влезла, старый Свитсон помог, — отозвался Баки. — Осталось земли натаскать и занести в дом.

— Подъем, — решил Стив. — Поесть надо приготовить. Магазинов тут нет, как я понимаю?

— А ты что хотел? — спросил Баки.

— Ну… подарки, там. Вкусности всякие. Я как-то не подумал из Лондона взять. Сочельник завтра.

— Не пущу, — Баки придавил его затылком, не давая подняться. — Никуда. Вдруг пропадешь, а у меня опять…

— Бак.

— Нет. Жри, что дают, и ебал я твои подарки.

— Привет, Барнс, — сказал вдруг Брок.

— Здорово, — ухмыльнулся тот. — Я дежурю по кухне, а вы елку закопайте.

Он поднялся, наскоро вытерся полотенцем, валявшимся тут же, и натянул штаны.

— Хорошо шкуры самоочищающиеся, — проворчал Брок, тоже приводя себя в порядок. — Заебались бы оттирать.

— Удобная штука — магия, — согласился Стив. — Но я бы предпочел холодильник и… ладно, не магазин, но хоть рынок какой-то.

— В ближайшей деревушке, миль десять отсюда. Сходим завтра, — Брок зевнул и потянулся всем телом.

— Ты вообще спишь? — спросил Стив.

— Ночью под кустом в полглаза. Спадет луна, залягу на пару суток. Обложусь вами и залягу. А пока хочется только перегрызать оленям глотки и трахаться.

— Вы всегда спите тут? — Стив тоже натянул штаны и рубаху, раздумывая, как ему лучше одеться на улицу.

— Барнса костюм бери, вы почти одного размера. Везде, — Брок усмехнулся, окинув Стива взглядом, и сложил одеяло. — Частенько тут спим. Я иногда ночью перекидываюсь. А Барнс так и не приучился нормально на кровати высыпаться. Если тебе на меху не нравится или твердо…

— Нет, мне отлично. Все время тут в сон клонит, сто лет такого не помню.

— Нервотрепка отпускает, — кивнул Брок. — Я, как в обжитые места сунусь по делу какому-нибудь, потом день злой и еще пару дней могу только жрать и спать.

Вдвоем они быстро посадили елку, полили ее талой водой и присели на крыльце. Брок закурил, щурясь в серое небо, и вдруг сказал:

— Я в прошлом году Соулу предлагал елку поставить. Он зыркнул на меня исподлобья и отказался. Потом уже, когда менталист над ним поколдовал, признался, что, мол, в бытность Зимним у него елок не было. Последнюю ставил с тобой. Что Рождество — это ты, и пусть так остается. А потом забыл опять будто. Он все забывал. Даже имя свое иногда. А тут ты пришел, и я понял, что в этом году елки нам не избежать.

Стив осторожно склонился к нему, будто спрашивая, и поцеловал.

— Хорош расслабляться, — оторвавшись от него, скомандовал Брок. — Поволокли этого монстра в дом.

У Брока нашлись гирлянда и с десяток разноцветных шаров, и Баки, обнаружив такую запасливость, долго и благодарно целовал его, так, что они чуть не завалили только расправившую ветки елку.

— Ты все это время знал, да? — едва слышно спросил Баки.

— Знал, детка, — не стал спорить Брок. — Роджерс — удивительно упрямый. Вот просто Роджерс и упрямство — слова-синонимы.

— Эй, — возмутился Стив, разматывая длинную ленту разноцветных лампочек. — Я просто настойчивый.

— Один хер, что фас, что профиль.

Стив мог бы поспорить, но дело было в том, что Баки когда-то говорил ему то же самое.

— Ладно, — вздохнул он. — Мы с моей настойчивостью решили, что игрушек мало. Хотим конфеты и апельсины привлечь.

— Завтра, — пообещал Брок. — Все завтра.

Поттер так и не пришел. То ли передумал, то ли «разговор» потерял актуальность, но, наевшись до отвала, они все втроем развалились у камина. Баки снова взялся за свою корзину, а Стив с Броком сыто задремали около него, устроившись по обе стороны.

Елка переливалась гирляндами, горячее вино, которое периодически потягивал Баки, приятно пахло специями, ступня Брока, которой он во сне уперся Стиву в голень, была теплой, и сквозь дрему думалось о том, как хорошо дома. Тепло, уютно, никуда не нужно бежать. Телефон молчит, потому что маггловские приборы не работают из-за магической защиты, щит так и стоит, сиротливо пристроившись у стены в прихожей, а его хозяину сейчас хорошо как никогда.

Спокойно.

***

Едва взошла луна, Брок перекинулся в волка прямо в доме, и Стив только удивился тому, какой тот огромный в звериной ипостаси. Коротко ткнувшись Баки в шею, Блэкки (Броком этого монстра назвать язык не поворачивался) обнюхал Стиву ноги и коротко фыркнул.

— Иди уже, — рассмеялся Баки. — Шерсти от тебя, хоть носки вяжи. Давай, Блэкки, в лес. Твои хвостатые приятели всех оленей разогнали, наверное.

Волк коротко тявкнул, лизнул его в щеку, ткнул Стива мордой в живот и выскочил в прихожую.

— Дверь он как откроет? — спросил Стив.

— У него собачья дверца есть. Не люблю полнолуния, вечно ночью один мерзну, пока эта псина воет в лесу. Ну то есть мерз, — Баки вытянулся рядом и положил руку Стиву на грудь. — Купи завтра побольше сладостей, ладно?

— Хорошо.

— И муку. Я не уверен, что получится, но, может, печенье сварганим. Есть хочешь?

— Нет, — Стив уткнулся ему в шею и закрыл глаза. — Господи, как хорошо. Я как будто в другой мир попал. И я тут другой, и все другое.

— Это и есть другой мир, Стив. Магглы и маги почти не пересекаются. Это просто чудо, что ты добрался сюда. Надо будет поблагодарить Северуса.

— Поттер не пришел, — вспомнил Стив.

— Думаю, — глаза у Баки смешливо блеснули, — у него нашлись дела поважнее. Я просто уверен в этом, потому что, когда просил у Салли снадобье для подпитки нашей елки, видел у нее Северуса. Уверен, тот утащил Гарри за шкирку, узнав, куда тот собирается. Он терпеть не может Брока.

— Северус?

— Ага. Говорит, что у него на редкость неудачная кличка и отвратительный характер. Он вообще оборотней не особо жалует. Но у него какие-то дела с вожаком, так что…

— Разберутся, не маленькие. Гарри будет нелегко.

— Северусу тоже. Он ревнивый, как Брок.

— Вот мы и подобрали синоним к его имени, — усмехнулся Стив. Баки улыбался, лежа так близко, что можно было его в любую минуту поцеловать, и от этого хотелось улыбаться в ответ. Стив уже забыл, когда он столько улыбался. — И поэтому вопрос, как он меня принял, остается открытым.

— А ты его? — вопросом на вопрос ответил Баки и погладил его по щеке.

— А я просто очень тебя люблю, — ответил ему Стив.

Баки придвинулся вплотную, и совсем скоро им стало не до разговоров.

***

Брок вернулся под утро, ткнулся холодным носом в щеку, поскулил, прося пустить под одеяло, но Баки сквозь сон буркнул:

— Вставай на две ноги и иди в душ, волчара. Мы голые, а ты по всему лесу шлялся.

Наверное, он обиделся, Стиву слишком хорошо было под теплым одеялом с Баки, чтобы просыпаться окончательно, но вскоре между ними вклинилось тяжеленное вполне человеческое тело, пахнувшее чистотой и мылом.

— Да пустите же, сцепились. Моя очередь посередине спать. Я устал, замерз и вообще принес оленя.

— Фу, — сонно сказал Баки, обнимая его. — Животное.

***.

— Яйца, молоко, побольше овощей, елочные игрушки, вино, специи, соль, шоколад, я хочу шоколада, — Баки отпил кофе и улыбнулся, мечтательно прикрыв глаза. — Много шоколада. Ткань. Бери только у старой Энн, то, что ты принес в прошлый раз, никуда не годится. Слишком грубая.

— Может, лучше сразу готовое? — спросил Брок, отправляя в рот огромный кусок жареного мяса. Стиву было интересно, будет ли он в состоянии его прожевать, хотя после того, как Брок до половины заглотил оба их с Баки немаленьких члена, глупо было сомневаться в его способностях.

— Нет, сошьет Элен, я договорился. Три рубахи, три пары штанов и парку со штанами из оленьей кожи для Стива. За это мы отдадим ей шкуру медведя.

— Какого медведя? — насторожился Брок.

— Которого ты поймаешь весной.

— Соул, детка…

— Ты можешь, я в тебя верю.

— Детка, в горах нет медведей, — осторожно заметил Брок, и Стив тоже внутренне подобрался, переводя взгляд с одного на другого. — Только старый Беорн, а он, как ты понимаешь, не согласится, чтобы я его освежевал ради штанов Роджерсу.

— Не легче заплатить? Ну, деньгами? — спросил Стив. — У меня есть.

— Хорошие шкуры не купить, — улыбнулся Баки. — У кого больше шкур, у того круче волк, — он облизал губы и посмотрел на хмурого Брока. — Мой волк самый крутой. Уверен, ты что-нибудь придумаешь, Блэкки.

— Иногда придушить тебя охота, — признался Брок.

— Я тоже тебя люблю, — Баки отсалютовал ему кружкой кофе и продолжил список: — Новое постельное белье, цветное не берите, только небеленое. Мед закончился, мука. Иногда мне кажется, что мы жрем одно мясо.

— Не то чтобы я жаловался, — вставил Брок. — Подумай, как мы все это дотащим.

— Стив один полтонны поднимает. Так что донесете. Игрушки не забудьте. Елочные.

Брок проворчал что-то не особо разборчивое и явно не вполне цензурное, но спорить не стал.

— Давай, Роджерс, доедай. День в горах короткий, особенно зимой, никто нас до обеда ждать не будет. Тем более, с тобой на двоих придется тащиться.

— Можешь на четырех бежать, я тоже разомнусь, — Стив быстро доел свою порцию и поднялся. — Ботинки выдержат. Должны.

Стоило им выйти во двор, как Брок разделся и, всучив Стиву свою одежду, перекинулся. Принюхался, поведя из стороны в сторону чутким носом, и припустил по расчищенной дорожке в сторону основной деревни оборотней.

***

Северус не любил оборотней. Они были слишком непредсказуемыми, агрессивными и жили по своим полузвериным законам, которые цивилизованному человеку было не понять.

После Второй Магической в министерство пришли вчерашние мальчишки и девчонки, выигравшие войну. Они хотели перемен, а особо настойчивые (такие, как Грейнджер) получили для этого полное магическое образование и засучили рукава. В частности, многие нововведения касались магических существ с природой, сходной с человеческой. К ним относились оборотни, кентавры, гоблины, русалки и даже великаны. То есть все, кто мог дать смесков, общее потомство с людьми, получали с ними равные права. Для тех же оборотней открывались отдельные школы, не Хогвартс, конечно, но желающих получить магическое образование отправляли в Трансильванию по госпрограмме.

Это вскоре принесло свои плоды, например, конфликтов стало гораздо меньше. Оборотней меньше травили благодаря программе Министерства, разъяснявшей их природу, развеивающую мифы про полнолуние и пожирание детей. Все это происходило от конфликта человека и волка, вынужденных уживаться в одном теле. В полнолуние зверь становился сильнее и вырывался на волю, проламывая собой стены и желая успеть за короткие несколько ночей как можно больше.

Все эти пляски вокруг оборотней не делали терпимее к ним старшее поколение, и Северус не был исключением, правда, скорее, по личным причинам, чем из-за предубеждений.

В общину Вудстока он таскался исключительно ради выгоды: тот был крупным заказчиком аконитового зелья для новообращенных, не родившихся оборотнями, а принявших укус по какой-либо идиотской (по мнению Северуса, все причины стать оборотнем были идиотскими) причине. Плюс община Вудстока занимала огромную территорию заповедных лесов, в которых водились крайне редкие ингредиенты, начиная от горных магических эдельвейсов и заканчивая шкурками каменных горных мышей и прочих редких зверушек.

За это приходилось иметь дело с недолюдьми, которые теперь, в свете всеобщего магического равенства, не считали нужным скрывать свою истинную суть. Вудсток хотя бы не перекидывался при Северусе, видимо, тоже был человеком — оборотнем! — старой закалки. А вот молодежь не особо стеснялась. Трое его внуков постоянно грызлись прямо на полу, сцепившись в разноцветный шерстяной ком, и раздражали до мигрени.

Поэтому, отправив Роджерса к Блэкки (Мерлин, бедный символ большой и гордой нации, тот оборотень действительно был невыносим), Северус попросил Вудстока перенести обсуждение дел на свежий воздух. Подальше от звонкого тявканья молодняка и запаха псины.

— Ты привел ко мне этого маггла, — начал Вудсток, — из-за которого Блэкки наверняка взбесится. За тобой обязательно по пятам притащится половина аврората с героем во главе. Ты желчный, несдержанный мудак, Снейп. Напомнишь мне причины, по которым я пускаю тебя на свою территорию?

— Я отлично плачу за ингредиенты. Готовлю для твоей стаи адаптированные зелья. Ищу магов, которые, не являясь оборотнями, согласны поддерживать ваши щиты и вообще делать всю ту прорву работы, с которой не справляются твои самоучки.

Вудсток, прищурившись, смерил его взглядом прозрачных голубых глаз и совсем по-волчьи фыркнул.

— И то верно. Кто этот Роджерс?

— Расспроси его сам.

— Знаешь, если он сунется к щенку Блэкки, спрашивать будет некого.

— Не уверен, что поставил бы в этой ситуации на чокнутую псину.

— Зря. Блэкки слишком долго жил с людьми, приученный не высовываться. Только поэтому он еще не альфа.

— Как Соул? — спросил Снейп, потому что теперь видел местного блаженного совсем по-другому.

— Хорошо. Правда, из-за него мы чуть не начали грызню с северным кланом, но обошлось.

— Мне нужна будет…

Северус уже хотел озвучить новый заказ, так как уже узнал больше, чем ему было интересно, но Вудсток вдруг оскалился, отчего даже у Северуса встала дыбом несуществующая шерсть на загривке.

— А вот и авроры. Одна головная боль от тебя, Снейп.

— Кто? — тут же спросил он.

— Угадай, — рыкнул Вудсток, разворачиваясь в другую сторону, к магическому входу на территорию.

Северус пошел за ним, давя в себе раздражение — Поттер за те несколько лет, что он вернулся в магический мир, успел достать до печени. То извинялся, то пытался дружить, то развелся и теперь непонятно зачем пытался влезть к нему в постель. Будто Северус обязан потакать любому капризу избалованного маль… ну, мальчишкой Поттер, надо признаться, перестал быть довольно давно, лет пятнадцать назад. Но вот голова от этого работать у него лучше не стала.

Едва завидев знакомую высокую фигуру в обычной маггловской одежде, Северус прошел сквозь барьер, ухватил поганца под локоть и аппарировал с ним в Лондон, пока тот не открыл рот и не испортил Северусу так тщательно налаженные отношения с Вудстоком.

Едва они оказались в гостиной Северуса, он развернул чертова надоедливого героического придурка к себе и упер кончик вибрировавшей от бешенства палочки ему в шею.

— Кто дал вам право… — начал он, но Поттер вдруг светло, обезоруживающе улыбнулся и развел в стороны пустые ладони. — Можешь меня проклясть, — просто сообщил он. — Мне не семнадцать, Северус. Ты не сможешь запретить мне ходить туда, куда я хочу.

— Вы и в семнадцать не больно-то слушались, мистер Поттер. Что вам от меня нужно? Я тешил себя мыслью, что ясно дал вам понять…

— И я, в свою очередь, тоже дал понять, что не отступлюсь, если у меня есть малейший шанс. Я у тебя спросил — ты меня ненавидишь? И ты ответил, что мне много чести. Моей любви хватит на двоих, Северус. Просто дай мне шанс. Я больше не тот наивный идиот, я понимаю, что на взаимность…

— Ты все-таки идиот, — Северус вздохнул и убрал палочку. — Только теперь не наивный, а самонадеянный.

— Я тебя люблю, — Поттер подошел ближе и уткнулся лбом Северусу в плечо. — Уже два года. Как раз на позапрошлое Рождество понял. Думал, пройдет, а оно никак — хоть тресни. Мне тридцать пять, и я иногда жалею, что не могу утешить себя мыслью, что это просто подростковая влюбленность, взгляд снизу вверх на кого-то, кто несоизмеримо круче меня, и это пройдет.

— Тебе тридцать пять, и ты болван, Поттер.

— Ага.

— Будешь моим болваном, я за тобой присмотрю.

Поттер, не поверив своим ушам, вскинулся, и яркая зелень его глаз на мгновение ослепила Северуса, полоснула по сердцу остро отточенным ножом. Он не заметил, как ответил на поцелуй: жадный, обидно-умелый. Никто никогда не целовал Северуса так: будто хотел выпить душу, как дементор.

Стоило признаться хоть самому себе, что его душа давно ему не принадлежала.

***

Она пришла в Сочельник. Объятая внутренним пламенем, как саламандра. Слишком юная, чтобы быть стихийщицей, и слишком много повидавшая, чтобы не быть ею.

— Полагаю, вы — Ванда, — вместо приветствия произнес Северус, отступая вглубь своего офиса. Он зашел сюда всего на час — написать несколько писем и разослать настоявшиеся зелья заказчикам. Поттер не отлипал от него ни на секунду, и, признаться, вырваться из его геройской хватки, чтобы закончить дела, было нелегко. Потому что совсем не хотелось вырываться.

Воспоминания о сильном смуглом теле, распростертом на белых простынях, о костре из его магии, охватывавшем все тело жарким пламенем, стоило склониться над ним, коснуться с определенной целью, ужасно отвлекали.

— А вы — Снейп, — без особого пиетета отозвалась девчонка с тем самым кошмарным выговором, на который у Северуса, похоже, развивалась стойкая аллергия. На ней была короткая шубка и высокие сапоги. Наверняка это было просто мимикрией, потому что при таком количестве огня внутри мерзнуть она не могла.

— Чудеса американской учтивости, — без особого раздражения заметил Снейп, закрывая за ней дверь. — Чаю?

Гостья странно сложила пальцы, и глаза ее на миг окрасились красным.

— Бесполезно, мисс, я окклюмент, — усмехнулся Снейп. — И поверьте, если мои щиты выдержали натиск Темного Лорда, то самоучку и выскочку вроде вас я едва замечу. Хотя беспалочковый Легиллименс — это, безусловно, впечатляет.

— Чаю, — согласилась та, неопределенно фыркнув. — И да, я Ванда. Это я отправила Стива к вам. А он дошел до вас, а потом взял и исчез, — она скатала небольшой файербол из своей силы и взглянула Северусу в глаза. — Я волнуюсь. И, признаться, не только я.

— По моим данным, у мистера Роджерса все более, чем хорошо, мисс…

— Максимов.

— Россия?

— Заковия.

— Не слышал о сколько-нибудь сильной общине в этой стране.

— Я мутант. И вообще ничего не слышала о таких, как я, пока меня не нашли маги Иствикской школы магии и не предложили учиться. Экстерном. Но я оказалась непригодна для классических… методов обучения. Палочки просто рассыпаются у меня в руках. Да и ничего, кроме телекинеза и ментальных воздействий, у меня не выходит. Так где Стив?

— Мистер Роджерс в отпуске, полагаю. Что-то случилось?

Максимов неопределенно пожала плечами.

— Не люблю терять из виду тех, кого считаю своими. Я хочу его видеть.

— А он вас?

— А давайте узнаем, — сила рванула из нее во все стороны, выдавая крайнюю степень нетерпения. Северус даже не шелохнулся.

— Неплохо, но против меня это детские фокусы, мисс. Можете написать мистеру Роджерсу записку, и я найду способ ее передать. Больше ничего, увы, сделать для вас не могу. Моя вовлеченность в дела мистера Роджерса и так уже переходит все мыслимые и немыслимые пределы.

— Северус, что происхо… О! — Поттер ввалился как всегда шумно, неожиданно и совершенно не к месту. — Маг огня! Стихийник! То-то щиты аж загудели. Мисс?

— Это подруга мистера Роджерса, и она уже уходит, — расставил точки над i Северус. — Будете писать записку?

Максимов быстро набросала несколько строк на листе пергамента и поднялась.

— Передайте Стиву, пусть позвонит Тони, пока тот не распсиховался окончательно. И, мистер Снейп? Если со Стивом что-то случилось…

— Смерть моя будет долгой и мучительной, — закончил за нее Снейп. — Я понял, мисс.

Гостья поднялась, щелчком пальцев зажгла свечи, осветив объятое сумерками помещение, и вышла. Даже дверью не хлопнула.

— Вау, — произнес Поттер. — Вот это силища.

— И абсолютно точно достойная лучшего применения. Варварство.

— Скажешь Роджерсу, что его ищут?

— Я что, похож на сову? — Северус картинно дернул бровью и отложил записку на край стола. — Числа до двадцать шестого у меня есть дела поважнее.

— Надеюсь, они включают меня, — Поттер тут же полез обниматься, и Северусу совершенно не хотелось его отталкивать.

— Надежда — вещь живучая, — ответил он совсем не так, как хотел. — Аппарируем.

До двадцать шестого числа магглы обойдутся без своего предводителя. Переживут.

***

Брок бежал впереди, незначительно опережая Стива, ботинки которого были хороши и точно стоили отданных за них денег. В лесу было тихо. Кое-где раздавались пронзительные крики воронов, хорошо слышные в звенящей живой тишине, стоявшей вокруг. Снег скрипел под подошвами, тропа была широкой, накатанной, и бежать по ней было одно удовольствие.

На какое-то мгновение Стив пожалел, что не спросил у Баки, есть ли у них лыжи, тогда он точно обогнал бы большого черного волка, презрительно неспешно трусившего впереди. Впрочем, на лыжах он бегать не умел, а пока учился бы, Брок успел бы добежать до селения и вернуться за ним.

До поселка они добрались сравнительно быстро: Стив даже устать не успел, как увидел под елкой совершенно голого Брока, ожидавшего, по всей видимости, пока доставят его одежду.

— Поселок магический? — спросил Стив, стараясь не слишком пялиться на абсолютно голого любовника, стоявшего по колено в снегу.

— Нет. Но о вервольфах тут знают. Шотландцы вообще толком не вышли из средневековья, особенно в таких поселениях, как Бьёрн. Из века в век жили с нами бок о бок, периодически воевали: то волк девку утащит понравившуюся, то селянин волка на вилы поднимет. Обычных серых тут чего извели всех? Потому что народу везде оборотни мерещились. И медведей так же. Один Беорн и остался. Старый хрен. Селенье, кстати, в честь его деда называется. Говорят, он был его покровителем.

Брок натянул полотняные рубаху и штаны, поверх надел пару почти такого же кроя, но из кожи и, пренебрегши обувью, пошел рядом со Стивом.

— А о магах они знают?

— Ну, как везде, наверное, — подумав, ответил Брок. — Кто-то что-то слышал, но о реальном положении дел наверняка не в курсе.

Стив неожиданно понял, что ему нравится говорить с Броком. Тот рассказывал охотно и интересно, хотя прожил жизнь вдали от этих мест, и, наверное, не слишком хотел возвращаться.

— А твоя семья… кто-то жив? — подумав, спросил Стив.

Брок зыркнул на него исподлобья и, оскалившись, ответил:

— А то как же? Не тебя ли моя семья сегодня выебла так, что ты шевельнуться не мог?

Стив не сразу понял, что он говорит о Баки, а когда до него дошло, то не стал переспрашивать и уточнять, что имелось в виду. Брок совершенно точно понял вопрос, его сложно было не понять, и, если бы хотел, ответил бы. А вот заставить его было невозможно и в прошлом. Только убедить.

Они вышли на небольшой перевал, с которого открывался вид на заснеженную чашу долины, по которой, как горошины, были рассыпаны домики. Из труб валил дым, заливисто перелаивались собаки, ржали лошади, и слышался ни с чем другим не сравнимый гомон населенного людьми места. Стив поймал себя на том, что всего за двое суток отвык от звуков, производимых большим количеством людей.

— Значит, так, — произнес Брок, удержав его за запястье. — В тебе за милю виден залетный. Ничего без меня не покупай. Если потеряешься, ищи кузнеца, он тут один, и жди у него, я тебя заберу. Баб не лапать, ни с кем не спорить и вообще старайся пореже открывать рот.

Стив хотел возразить, что он и не собирался лезть со своим уставом в чужой монастырь, но Брок, хмыкнув, уже пошел вперед, и он решил промолчать: с этой стороны тот, пожалуй, знал его даже слишком хорошо. Уж то, что Стив не станет молчать, если ему что-то не понравится, точно мог предугадать.

В Бьёрне было людно. Не Лондон, конечно, но все равно после почти безлюдного поселения оборотней, которые не терпели близкого соседства ни с кем, даже с сородичами, а в одном доме уживались только с парой и с маленькими детьми, в Бьёрне было шумно.

По узким кривым улочкам, в глаза не видавшим асфальта, катились повозки, ехали верхом мужчины и женщины, сновали дети, бегали собаки. Последние, завидев Брока, поджимали хвосты и сбегали, изредка зло, испуганно огрызаясь.

На них оборачивались. Пока они дошли до рыночной площади, Стив насчитал не менее десятков раз шепотом произнесенного слова «волк» им вслед. Выговор действительно был непривычным, но Стив понимал почти все. А чего не понимал, о том догадывался.

На площади вместо чистого белого снега под ногами захлюпала противная снежная каша, щедро перемешанная с лошадиным навозом и неясно откуда взявшейся грязью. Брок, поморщившись, подкатал штанины и брезгливо обошел особенно большую кучу дерьма, высившуюся прямо перед повозкой, доверху набитой овощами.

Они обошли рынок по кругу. Брок спрашивал цены, торговался, щупал ткани и рылся в картошке. Стив молча складывал купленное в мешок и платил — казначеем Брок назначил его, передав кошелек вместе с одеждой еще там, в поселении. Они как раз выбирали шоколад для Баки, стоя у красиво украшенного лотка, полного вполне современных товаров по космическим ценам, когда Брока окликнули.

К ним направлялась удивительно красивая женщина, и по тому, как люди расступались перед ней, почтительно давая дорогу, Стивпонял, что это не просто сельская красотка на выданье. Пусть одета она была в простую рубашку, многослойную юбку, открывавшую щиколотки, затянутые в яркие полосатые гольфы, и в вышитую жилетку, опушенную мехом, но по тому, как она держалась, по манере вскидывать подбородок, так, что массивные серьги неярко переливались в скудном свете пасмурного дня, Стив понял, что перед ними чуть ли не королева здешних мест.

— Брук, — Стив впервые видел, чтобы Брок перед кем-то склонял голову. Он никогда не испытывал особого пиетета даже перед старшими по званию, ограничиваясь кивком, а тут едва ли не кланялся.

— Блэкки, — голос у дамы был низким, грудным, странно околдовывающим, как и глаза — желто-зеленые, дикие, чуть насмешливые. — Давно не виделись, — она перекинула за спину длинную косу, достававшую едва не до красных каблучков кожаных ботиночек, скрывавших удивительно маленькие ножки. Она обхватила Брока за подбородок и мазнула пальцем по губам, будто стирая с них след от губной помады. Тот дернул головой, освобождаясь, но на целое бесконечное мгновение позже, чем ожидал Стив. — У тебя, я вижу, новая игрушка, — ее взгляд равнодушно скользнул по Стиву, как по предмету мебели, просто оценивая. Видимо, стоимость Стива в ее глазах была мизерной, потому что даже приветствия его не удостоили. — Уже прикопал своего чокнутого Соула под кустом, как слишком вонючую даже для тебя падаль?

— Ты же знаешь, что нет, — ответил Брок.

— Почему тогда эта гора мяса жива? Разве не обещала твоя однорукая сучка убить каждого… и каждую, кого ты посмеешь покрыть?

— Не злобствуй, Брук, — спокойно ответил Брок, а Стив почувствовал, что закипает. Неумолимо, яростно, как закипал только из-за Баки. До сжавшихся кулаков и желания сдавить чужое горло со сладким влажным хрустом.

— При всем уважении, мэм, — как мог ровно произнес он, поставив тяжелый мешок у ног Брока, — я не позволю вам так отзываться о…

— Роджерс, — неестественно спокойно перебил его Брок. — О чем мы…

— Она назвала Ба… Соула однорукой сучкой. Ты считаешь это…

— О, так твои подстилки дружат между со…

Договорить она не успела, потому что Стив навис над ней, схватил за запястье и сжал до синяков.

— Не советую вам продолжать. Мэм.

Та, кого Брок называл Брук, спокойно, даже с каким-то интересом смотрела на него снизу вверх, а потом вдруг оскалилась, обнажая чуть удлинившиеся клыки, и глаза у нее налились краснотой. Не такой яркой, как у Брока, а, скорее, вишневой, темной краснотой незамутненной ярости.

Брок оттолкнул Стива, вырвал ее руку из его хватки и с силой отбросил на несколько метров. И тут Брук прыгнула. Неестественно спружинила, легко отталкиваясь ногами, метя Стиву в горло, но он легко поймал ее и сжал до хруста, притиснул к себе, боясь убить ненароком. Брок оказался рядом, задрал ее голову, удерживая за подбородок, и приказал:

— Роджерс, отпусти.

— Пусть извинится, — уперся Стив, и по выражению лица Брока понял, что очень не вовремя решил проявить твердость.

— Я извинюсь, — прошипела Брук, и Стив выпустил ее, готовый в любую минуту свернуть шею. Та, высвободившись, отступила на шаг, потерла горло, а потом обошла Стива вокруг, будто заново оценивая. — Приношу свои извинения за то, что решила, что подстилка в этой паре… триаде? Вы. Похоже…

— Не продолжайте, пожалуйста, — попросил Стив. — Я очень не люблю бить женщин, особенно таких красивых.

Брук снова оскалилась, только теперь в пародии на улыбку, и облизала губы.

— Смелость, граничащая с идиотизмом, — вынесла вердикт она, и Стиву показалось, что Брок под нос себе произнес «О, да» и несколько непечатных слов. — Где ты таких берешь, Блэкки?

— Там больше нет. Два экземпляра на всю ебаную планету, и оба достались мне.

— Скорее, ты им. Знаешь, даже сильные щенки от тебя не стоят того, чтобы мне ломали кости и грозились отрезать волосы и сплести тебе из них поводок. Я бы легла с одним из твоих щенков, если бы оба они не были стерильны, как стайные сучки, раздвигающие ноги перед каждым первым. Прощай, Блэкки. Сунешься на нашу территорию — валяться тебе с перегрызенным горлом под ближайшим кустом.

Она ушла, а Стив, оглядевшись, понял, что вокруг них образовался приличный круг, свободный от людей. Все попрятались за лотками или попросту разбежались.

— Кто это был? — спросил, наконец, он, поднимая с земли свой мешок.

— Ты бы хоть раз спросил до того, как ломать дрова, — беззлобно огрызнулся Брок. — Блядь, вот выгонят нас из общины в лес с голыми жопами, будешь знать.

— Эта дамочка — королева какая-то, что ли?

— «Дамочка» эта — Брунхильда Хукс. Самая сильная альфа Северного клана оборотней, который больше нашего втрое.

— Мне показалось, или она хотела от тебя… ну… детей?

— Не показалось. И да, это Барнс пообещал мне снять с нее скальп и сделать из ее волос поводок. И намордник. И яйца оторвать, а ее заставить высиживать. Раз она так хочет от меня щенков.

Стив невольно улыбнулся и сгреб с витрины половину имевшегося там ассортимента.

— Это на него похоже. Баки очень ревнивый, — заметил он. — Только мне показалось, он как-то… успокоился, что ли.

— Это было еще до того, как с ним поработали менталисты. Весной у оборотней начинается брачный сезон, — Брок оставил несколько крупных купюр на лотке, придавив их тяжелой банкой с кофе. — Брук живет одна и раз в несколько лет приводит щенков от красивого сильного самца. Воспитывает сама, на алименты не подает. Мне даже предлагала одного щенка отдать, если двойня будет. Только я ебал с ней связываться, несмотря на то, что такое предложение считается честью. Оборотней, именно по рождению, мало. Сильных женщин-альф, способных зачать и гарантировано родить волчат, еще меньше. Вот все теперь на меня косятся и считают, что я зря гублю генофонд, трахая мужика. Мужиков.

Переварив ответ, Стив, пожалуй, только сейчас в полной мере осознал, что Брок не человек. И живет совершенно по другим законам, которые лучше изучить как следует, чтобы не наломать еще больше дров, чем сегодня.

***

Едва они вошли в дом и Брок перекинулся обратно, Баки тоже появился на пороге. Руки у него до локтя были в крови, и в сочетании с большим ножом, который он пропускал между пальцами, это смотрелось жутко.

— Что с тобой? — спросил Стив, и Баки ухмыльнулся.

— Олень сам с себя шкуру не снимет и на куски не разберется, — ответил он и принюхался.

— Погоди, — тут же сказал Брок, выставляя вперед руки. — Барнс, не истери.

Баки знакомо наклонил голову, будто собирался атаковать, и снова втянул носом воздух, только теперь уже около Стива.

— Что, Баки? — спросил Стив, тоже принюхиваясь. — Мы принесли шоколад…

— Эта сучка вас обоих лапала? — низким голосом спросил Баки. — Хукс.

— Нет. Мы ее, — улыбнулся Стив. — Подрались. Почти.

Баки тут же расправил плечи и уставился на него, как будто ожидал, что он встанет на четвереньки и загавкает.

— Вы — что? — требовательно переспросил он.

— Роджерс отстоял мою честь, — усмехнулся Брок. — Расслабься, она его не покусала. Он немного потискал ее на глазах у охуевшей от такой наглости публики. И даже заставил извиниться. Правда, в результате она извинилась за то, что считала вас моими подстилками, хотя на самом деле это я — ваша.

— Сучка, — спокойно заметил Баки. — Ладно, пусть пока живет. Отложим снятие скальпа до весны.

— Она сказала, что передумала. Насчет детей, — сообщил Стив.

— Вот как? — Баки, уже направлявшийся в сторону ванной, замер и, нехорошо прищурившись, оглянулся через плечо. — Это надо отметить, не так ли? Мою руки, принимаю душ, возвращаюсь, а вы оба — голые и в удобных позах.

Он ушел, а Брок, с насмешкой взглянув на чуть обалдевшего Стива, потащил мешки на кухню.

— Ты разделся бы, — оттуда посоветовал он Стиву. — Барнс два раза не повторяет.

Стив не подозревал, что Баки может быть таким доминантным. Ну, с Броком тот творил всякое, кусая и довольно жестко фиксируя, если был сверху, но со Стивом обычно обходился нежно, будто боясь что-то ему повредить. Теперь же он валял его по шкурам, будто они боролись, а не любили друг друга, и в этом было что-то такое, отчего кровь вскипала в жилах. Туго натянутый между Баки и Броком, Стив вибрировал, как струна: чувственно, низко, будто находясь на пределе.

Потом они ели, не одеваясь, прямо на полу, установив посередине низкий стол, и Баки, облизывая пальцы, с обещанием смотрел на ухмыляющегося Брока.

Стиву было хорошо. Будто большой мир на эти дни забыл о нем, о его бесконечных обязательствах, решив обойтись своими силами. Трясина мелких и не очень каждодневных дел, не всегда приятных, громко чмокнув на прощание, выпустила его, и теперь он мог часами наслаждаться жизнью, любовью, грубой, но вкусной пищей, дышать воздухом и никуда, совершенно никуда не спешить.

Наверное, он слишком выпал из реальности, украшая с Баки елку, нарезая салат с Броком и наслаждаясь хорошим глинтвейном, зачерпывая его прямо из котелка, висевшего над тлеющими углями камина. Поэтому, когда в окно странно дробно постучали, и Баки, подняв голову с его живота, удивленно воскликнул: «Сова?!», он не заподозрил ничего нехорошего.

Брок, босиком выйдя на крыльцо, вскоре вернулся со скатанной в трубочку странной бумагой и небольшим бархатным мешочком.

— Это тебе, — едва взглянув на печать, склеившую пергамент, Брок протянул оба предмета ему. — От Снейпа.

— Что ему может быть нужно? — удивился Стив, припоминая, не остался ли он случайно что-нибудь должен странному магу, блуждавшему в своих чувствах, как в трех соснах.

— Открой — узнаешь. Нет, погоди, — Баки плавно поднялся и снял с каминной полки какую-то шкатулку. — Это мне подарили за… не важно, за что. Если на письме есть чары, крышка осветится красным. Клади.

Стив, хмыкнув, сунул пергамент в шкатулку, но ничего не произошло.

— Открывай, — разрешил Баки. — Ничего опасного нет точно.

Стив сломал печать и развернул послание.

— Уважаемый мистер Роджерс, — начал читать он, и Брок с Баки синхронно фыркнули. — Что?

— Обычно Снейп не утруждает себя вежливостью, — ответил Баки. — Как в личном общении, так и в переписке. Он всегда корректен, но возникает чувство, что он так изощренно издевается. А тут прямо «Уважаемый».

— Видать, ему все-таки обломилось, — вставил Брок, погладив Баки по бедру.

— В смысле? — спросил Стив, пробежав глазами все письмо целиком, и добавил: — Мне нужно позвонить.

— Ха, — «обрадовал» его Брок. — Давай, чеши миль пятьдесят к югу. На север сплошные резервации, все горы поделены между кланами, связи тут нет и не будет никогда. К западу и востоку непроходимая глушь. А вот на юг… на юг да. Вперед, с твоей скоростью к утру обернешься.

— Что случилось? — настороженно спросил Баки. — Только не говори, что…

— Ванда приходила к Снейпу. Была сдержанно-агрессивна. Меня ищут.

— Ты в розыске? — насмешливо спросил Брок. — Наверняка щиты все жучки, что на тебе были, заглушили, а то и вовсе из строя вывели. Был Кэп на радарах — и нет его.

— Я сказал, что беру отпуск до окончания рождественских каникул. Что уеду из страны. Если бы случилось что-то серьезное… Впрочем, оборотни наверняка не интересуются делами магглов, да еще в Америке.

— Да уж, — ехидно заметил Брок. — Америка — не пуп земли, представляешь?

Стив тем временем развязал тесемки мешочка и на ладонь ему выпала пластина из желтого металла на длинной тонкой цепочке. И записка.

«Это многоразовый межконтинентальный портключ. Для активации встань так, чтобы тебя никто не видел, как можно четче представь место, где хочешь оказаться, и сожми его в ладони. Место прибытия тоже должно быть гарантированно безлюдным. Счастливого Рождества!

Гарри.

P.S. Спасибо за Северуса. Не знаю, что ты ему сказал, но… Спасибо».

— Что это? — спросил Баки, и Стив молча протянул ему записку, разглядывая подарок. Баки, прочитав, присвистнул. — Нихера себе чудеса. Только Поттер с его наплевательским отношением к законам и запредельной силищей мог такое сделать. Надеюсь, Снейп не в курсе.

— Думаю, в курсе. Ты же видел постскриптум. Они вместе.

— Рванешь звонить? — спросил Брок. — Для этой игрушки пятьдесят миль — все равно, что для меня отсюда до камина, — он демонстративно задел решетку ступней.

— Да. Наверное. Но не сейчас. Как это сюда было доставлено?

— Почтовой совой, — ответил Баки. — Она уже улетела. Черная, как уголь, наверняка Снейпа. В общине есть несколько сов. Напиши ответ, я отправлю.

Стив огляделся в поисках бумаги, и Баки подал ему блокнот.

— Не пергамент, конечно, но ты маггл, тебе можно.

Стив быстро набросал несколько строк и отдал ему сложенный вчетверо лист. Баки поднялся, потягиваясь и зевая.

— Снейпу? — уточнил он.

— Ванде. Так же можно?

— Думаю, да. Просто назови мне имя и фамилию, сова сама найдет ее.

— Ванда Максимов, она сейчас в Лондоне.

Кивнув, Баки накинул куртку и вышел.

— Всем ты хорош, Роджерс, кроме пиздеца, который вечно за собой тащишь, — Брок поднялся, собрал бумажки от шоколадок, которые съел Баки, шкурки от апельсинов, пустые тубусы из-под чипсов и отнес это все на кухню, а потом пересел ближе к камину и закурил.

— Вас это не коснется, — пообещал Стив. — Ни моя работа, ни общие катаклизмы, ни Мстители. Обещаю.

— Да нам-то что? Волки ни во что не лезут, научены пришествием Темного Лорда. Это ты у нас во все бочки затычка. Предупреждаю: будешь тянуть Барнса назад в то же дерьмо…

— Нет. Он ясно дал понять, что… Да и я не хочу. Он навоевался. Как и ты.

— Я возьму в руки оружие в одном-единственном случае. Если за Барнсом придут. Все равно, кто. Бывшие хозяева, твои друзья, маггловское правительство, вивисекторы в белых халатах, мечтающие восстановить сыворотку. Остальное мимо. Ты хочешь скакать, как бешеный заяц по минному полю, — твое право. А Барнса я не отдам.

— Я тоже, — признался Стив. — Никому. — Он погладил портключ и спросил: — Ты в этом разбираешься?

— В магуйствах? — хмыкнул Брок. — Теоретически. То, что ты держишь в руках — чудо даже для магического мира. У Поттера дури дофига. Я верю, что оно работает, но это не ширпотреб. Что-то вроде твоего щита. Не знал, что задница Снейпа стоит так дорого. Я бы за нее и двух галеонов не дал.

Стив не стал с ним спорить. В конце концов, на любой товар найдется свой покупатель.

***

Стив потерялся во времени, здесь, в глуши, оно текло совсем иначе. Ничего лишнего не отвлекало, было много чисто физической работы, много секса, то исступленного, почти жесткого, то нежного. На третий день Стив обнаружил в доме большую спальню с низкой кроватью и жестким матрасом на ней. Было видно, что комнатой почти не пользовались, хотя кровать королевских размеров точно вместила бы их троих. Хотя от некоторых комбинаций и постельной акробатики пришлось бы отказаться, чтобы не загреметь на пол.

Стив ходил с Баки в лес, помогал собирать в корзину мелкий хворост для растопки, какие-то шишки странного голубоватого цвета и огромные красные ягоды, которые издалека были видны на голых кустах.

— Волчьи огоньки, — пояснил Баки. — Соберем для Снейпа, его никто не пустит в наш лес, а эти ягоды входят в состав ряда целебных мазей для вервольфов.

Стив кивал и быстро собирал ягоды в отдельную корзинку, благо царапины от огромных шипов заживали на нем рекордно быстро.

Незаметно подошел канун нового года.

— Кто как, а я собираюсь проспать наступление нового отчетного периода, — зевнув, заявил Брок. Луна, наконец, заметно пошла на убыль, и он мог ночевать дома. — Более того, я собираюсь делать это на свежем белье и в приятной компании.

— Два условия, — сонно мурлыкнул Баки, почесывая его за ухом. — Завтрак готовишь ты — раз. Делаешь это после пробуждающего минета — два.

— Тиран и ебливая сволочь, — прокомментировал Брок, но возражать не стал.

— И ревнивый мудак, — согласился с ним Баки, целуя Стива в шею. — Так. Спать. Завтра устроим ленивую обжираловку.

— Мне второго числа надо быть в Нью-Йорке, — решил признаться Стив. Он и так долго тянул. — Я обещал.

Баки погладил Брока, устроившегося головой у него на коленях, по волосам и ровно произнес:

— Надо — значит надо.

Брок молчал. Смотрел снизу вверх, собрав лоб складками, и молчал. Стиву отчего-то важно было, что он скажет. За неделю, что он провел с ними, все так разительно изменилось, что ему временами казалось, что он давно живет в этом доме, на заколдованной земле. Что в большом мире прошли годы, все изменилось до неузнаваемости, и только они трое остались прежними. Он, Баки и Брок. Когда последний стал так важен? Неужели постель так сильно все меняет между людьми? Не надо долгого узнавания, общих интересов и постепенного сближения? Хотя какое, к черту, «не надо». За эту неделю у них будто все стало общим, не только интересы.

— У меня установочное совещание после обеда, — пояснил он. — Потом я поговорю кое с кем, проясню ситуацию. Оставлю связного и вернусь. Я всегда буду возвращаться.

— Крыша в глуши не потечет? — после долгой паузы спросил Брок.

— Я подумаю, чем заняться, — пообещал Стив, и, встретившись взглядом с Баки, добавил: — Без членовредительства, насаждения справедливости и прочего. Даю слово.

Засыпая этой ночью между любовниками (была его очередь спать посередине), он вдруг понял, что будет рваться сюда каждую свободную минуту. Исчезать, как исчезал, например, Клинт, стоило безумной мясорубке ЩИТа остановиться хоть на минуту. Как пропадала с радаров Наташа, возвращаясь через несколько дней с сытой поволокой в глазах. Как срывался куда-то на выкупленный и обнесенный семью заборами остров Тони, отключая телефон.

Один он вечно сиротливо торчал на страже чужих интересов. Один, как перст.

Но не теперь. Теперь ему есть, куда возвращаться.

И пусть остальной мир подождет.

***

Эпилог

Весной наступившего года.

Стив ворвался в свой кабинет и стянул с плеч порванную в нескольких местах, закопченную и прожженную куртку тактического костюма Капитана. Он опаздывал, катастрофически опаздывал на праздник равноденствия, хотя обещал.

— Кэп… — Тони заглянул к нему с таким видом, что становилось понятно, что тот хочет поговорить. Долго и обстоятельно.

— Не сейчас, Тони. Я опаздываю.

— Куда?

— Туда, где меня ждут.

— О, опять пропадешь со всех радаров? Что там за место такое? Подземный бункер? Вершина Эвереста? Я тебя даже со спутника найти не могу.

— Я тебя просил меня не искать, я не чипированный пес и не один из твоих роботов, Тони. Я хочу иметь что-то только свое. Семью. Людей, которые…. — он осекся, понимая, что не стоило уточнять.

Тони задумчиво почесал шею и вдруг, ухмыльнувшись, спросил:

— Она хорошенькая?

— Тони.

— Ты уже и ребенком успел обзавестись? Ты же понимаешь, что рано или поздно это… Не будешь же ты, как Клинт, держать своих детей в глуши, вдали от цивилиза…

— Тони. Давай прекратим этот бессмысленный разговор.

— Так симпатичная?

— Меня все устраивает.

— Если тебе нужна помощь, любая…

— Спасибо, Тони, — Стив хлопнул его по плечу и снова взглянул на часы. — Но я справлюсь сам. Не дергайте меня по пустякам, только если совсем край.

— Как будто Ванда согласится дернуть тебя на чашку кофе и поболтать, — закатил глаза Тони. — Чем ты ее так подкупил? Ведь это я плачу за все, изобретаю все и хорошо выгляжу?

— Животный магнетизм, — неожиданно сам для себя ответил Стив словами Брока. — Пока, Тони. Отчеты по миссии через пару дней, все материалы пусть Мария пришлет почтой.

— Отличная задница, — прокомментировал Тони, наблюдая, как Стив втискивается в джинсы.

— Спасибо.

— А это что?

— Ты же взрослый мальчик, Тони, — Стив погладил кончиками пальцев так и не сошедший укус над резинкой белья. — Неужели нужно тебе озвучивать?

— Я пригнала твой байк, — Наташа появилась на пороге бесшумно и вздернула бровь. — Оу, стриптиз — и без меня?

— Я правда опаздываю, — Стив натянул футболку, собрал мелкие вещи, рассыпанные по столу и закинул за спину щит. — Спасибо, Наташа. Появлюсь в понедельник.

Тони задумчиво смотрел на него и делал вид, что не понимает, что нужно освободить кабинет.

— Тони?

— Да иду, иду я. И все же, куда ты исчезаешь? И как?

— Это мой секрет. Вам скажи, так покоя никакого нигде не будет, даже в собственной постели, — Стив подхватил с пола рюкзак, туго набитый шоколадками для Баки, собачьими расческами для линяющего Брока и прочими мелочами, которых в глуши было не достать. — Мне пора. Все на выход.

Заблокировав дверь в кабинет, Стив скомкано попрощался и припустил вниз по лестнице — лифт все еще был заблокирован. Но все равно услышал, как Тони спросил Джарвиса:

— Что у него в рюкзаке?

— Прошу прощения, но, на мой взгляд, это неэтично, сэр, — отозвался тот.

— И все же?

— Сладости и собачьи игрушки, сэр.

— Сладкоежка и пес. Интересно.

— Тони, — вздохнула Наташа. — Когда тебе надоест?

— Люблю загадки. Джарвис, маршрут.

Дальше Стив не слушал. Выскочив на улицу, он завел байк и рванул с базы глубже в лес, практически по тропе, благо, любимый «конь» был спроектирован с расчетом на такое.

Отъехав миль на сто в самую глушь, он, убедившись, что сквозное зеркало лежит в кармане, активировал портключ.

Тот выкинул его прямо перед границей, у тех самых двух высоких елок, на площадку, куда он аппарировал со Снейпом. Он быстро нырнул под настроенный для него барьер и покатил мотоцикл рядом — волки жутко бесились от громких звуков, а потому по территории резервации он не ездил. И так на вождя постоянно сыпались жалобы, что его байк «ужасно воняет», но тот лишь скалился и ничего не предпринимал.

В горах еще лежал снег, хотя стало заметно теплее. Загнав «коня» в опустевший дровяной сарай, Стив, отряхнув ботинки от налипшего снега, быстро вошел в дом.

Абсолютно голый Баки расчесывал волосы у зеркала в спальне и, едва его увидев, сыто, как-то по-кошачьи улыбнулся.

— Я опоздал? — коротко поцеловав его, спросил Стив.

— Не особенно. Волки-то, конечно, уже в лесу, но наше время еще не настало. Ты точно решил?

— Да.

— Стив, это нельзя будет потом исправить, отказаться и передумать.

— Я знаю, — Стив положил руку Баки на плечо и притянул его к себе, целуя горячую вкусную шею. — Я решил.

— Раздевайся, — велел тот, и Стив поспешно скинул с себя мешавшую здесь «правильную одежду» и натянул простые штаны на завязках и такую же рубаху. Баки тоже быстро натянул на себя заранее подготовленный комплект и взял его за руку.

— Ты все помнишь? — спросил он, и Стив кивнул. — Узнаешь Брока?

— Баки.

— Я должен был спросить. Брок — не единственный черный волк в лесу. И не бойся ничего. Хотя где ты — и где страх, — он улыбнулся, быстро его поцеловал и вышел в холодную весеннюю ночь босиком и в тонком хлопке нижней «домашней» одежды. Поднял лицо к яркой полной луне и, прислушавшись к далекому вою, улыбнулся.

Стив встал рядом и молча взял его за руку. Потрогал шею, на которой сегодня должна была появиться метка Брока, узаконивающая перед всеми их союз, и вдохнул полной грудью. Его желание, загаданное на Рождество, сбылось.

Он был свободен.

КОНЕЦ