ВНИМАНИЕ!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.
Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного ознакомления, запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.
Элли Эверхарт
Знаю тебя
Джейд – 2
Название:
Элли Эверхарт — Знаю тебя, 2017
Автор перевода: Анна Трунтаева,
Cloud Berry, Маша Мелешко
Редактор: Оля Грачева, Юлия Леру
Вычитка: Cloud Berry
Оформление и обложка: Оля Грачева
Перевод группы: http://vk.com/loveinbooks
АННОТАЦИЯ
Теперь, когда Гаррет решил больше не следовать правилам своей богатой семьи, он наконец-то может наладить более близкие отношения с Джейд. Все идет неплохо, однако Джейд по-прежнему боится, что их отношения с Гарретом не продлятся долго. И потому она сомневается, можно ли довериться ему полностью.
Гаррет всеми силами старается убедить Джейд в обратном, но это непростая задача, ведь она не привыкла доверять людям. Изменить это можно только одним способом: оставаясь с ней рядом в моменты, когда она будет нуждаться в нем сильнее всего — вопреки всем ее попыткам отгородиться.
Таинственное письмо матери до сих пор не дает Джейд покоя, и вдобавок она теперь получает телефонные звонки с угрозами. Кто-то из ее прошлого не остановится ни перед чем, лишь бы сохранить свои секреты. И его главный секрет — Джейд.
Примечание: этот современный любовный роман содержит нецензурную лексику и откровенные сцены.
1
— Джейд? Ты у себя?
Я подпрыгиваю на кровати.
— Да. Минуту.
Быстро проверив свое отражение в зеркале и убедившись, что стерла остатки слез, я открываю дверь. Это Харпер. Обычно она выглядит как модель со своими длинными светлыми волосами, ярко-голубыми глазами, идеальной кожей и модной одеждой, но сейчас ее плечи поникли, волосы собраны в беспорядочный хвостик, а под заплаканными глазами — потекшая тушь.
— Харпер, что случилось?
Я завожу ее к себе.
— Коул вчера меня бросил. — Она падает на кровать, засовывает под голову подушку и сворачивается в клубок.
— Как это произошло? — Я сажусь рядом с ней.
— Вчера на вечеринке в честь Хэллоуина он сказал, что ему нужны перемены. Я спросила, что он имеет в виду, но он не ответил. А позже я застукала его за этим самым с какой-то девчонкой в костюме французской горничной. Кажется, это и были те перемены, которые он искал.
Она шмыгает носом и вытирает его рукавом своей ярко-розовой толстовки. Я беру со стола коробку салфеток и предлагаю ей.
— Джейд, я думала, между нами что-то есть. Коул и я были идеальной парой. У нас были общие интересы. И замечательный секс. — Она вытягивает из коробки салфетку.
— Ты занималась с ним сексом?
— Конечно. Ты же сама его видела. Кто бы смог отказаться? — Она делает паузу, чтобы высморкаться. — Догадываюсь, почему он меня бросил. Просто попользовался мной, а потом переметнулся к другой.
— Когда это вы с ним начали спать?
— Когда я стала ночевать у него. Где-то неделю назад.
Мы с Харпер друзья, но не близкие. Тесные отношения я не люблю. Лучше оставаться в сторонке, быть обычной знакомой, к которой можно прийти, когда тебе скучно.
За те несколько месяцев, что я ее знаю, наше негласное дружеское соглашение отлично работало — во всяком случае, для меня. Каждый день мы вместе ходим обедать. Тусуемся в ее комнате и смотрим телевизор. Иногда выбираемся в город и ходим по магазинам. Но мы не из тех друзей, которые делятся всеми подробностями своей личной жизни. Хотя сегодня она, кажется, намерена поступить именно так.
— Не знала, что у вас все настолько серьезно. Мы мало общались с тех пор, как вы стали встречаться. — Они провстречались всего пару недель, но она проводила с ним буквально каждую минуту.
Харпер вытирает лицо, и тушь еще больше размазывается.
— Мне следовало догадаться, что в конце концов он меня кинет. Красавчики всегда изменяют. Ты никогда не переживала насчет того, что Гаррет может тебе изменить?
— Ну… мы не встречаемся, так что он может делать все, что захочет. — Учитывая тот факт, что мы с Харпер не слишком близки, я не сказала ей всего, что произошло с Гарретом, и почему мы все еще только друзья.
Она садится и берет вторую салфетку.
— Почему ты все время твердишь, что не встречаешься с ним? Вы всегда вместе. Ты постоянно ходишь к нему. Чем вы там занимаетесь? Как вы можете быть просто друзьями? У вас в самом деле никогда не было секса?
— Не было. Давай сменим тему?
— Не понимаю я тебя, Джейд. Я знаю, ты ему очень нравишься, так почему вы не начнете встречаться?
В глубине души меня тянет ответить на этот вопрос. Вдруг она сможет дать дельный совет, как справиться со сложившимися обстоятельствами? Ведь у нее столько опыта.
— Харпер, в твоей семье существуют правила, которым тебя заставляют следовать? Например, правила отношений?
Она бросает на меня странный взгляд.
— Правила отношений? О чем ты?
— Просто подумала, что, поскольку твой отец — известный режиссер, то родители могут требовать, чтобы ты и твои сестры встречались с правильными парнями. Ну, потому что волнуются, как ваши отношения повлияют на статус семьи.
— Глупость какая. Родителям все равно, с кем я встречаюсь. А почему ты спрашиваешь?
— Я слышала, что некоторые местные студенты вынуждены встречаться с теми, кого навязывают им их родители. И весь этот фарс лишь для того, чтобы положительно повлиять на семейную репутацию.
— Ну, для магнатов с Восточного побережья это обычное дело. На Западном же побережье живут в основном бизнесмены. В этом плане они ведут себя проще. — Скомкав салфетки, она прячет их в кармане толстовки. — Здесь живут люди, воспитанные в строгих традициях. Они всегда стараются скрыть то, что может очернить их репутацию: будь то ребенок в реабилитационном центре или пластика носа. А вот в Лос-Анджелесе на реабилитации буквально каждый второй. И практически все пользуются услугами пластического хирурга, так что мы об этом не паримся. Моя сестра, Кайли, постоянно ставит родителей в неловкое положение. А они просто закрывают на это глаза.
— То есть, родители никогда не указывали тебе, с кем встречаться?
— Погоди, — осеняет Харпер. — Хочешь сказать, что Гаррет не может встречаться с тобой из-за семьи? Дело в этом?
Я молчу.
— Его семья — главная причина, почему вы не вместе? — Она подвигается ближе.
— Да. — Как только я отвечаю, на меня сваливается облегчение. Я умирала от необходимости поделиться хоть с кем-то, но сомневалась. Ведь, как я уже говорила, обычно я с Харпер не откровенничаю.
— Зачем вообще вы их слушаете? Вам же по девятнадцать. Вы совершеннолетние люди. Делайте, что хотите.
— Знаю, но отец Гаррета угрожает прекратить его обеспечивать.
— Чем? Деньгами? Кого это волнует? Зачем ему деньги? Он учится в колледже. Все оплачено.
— У него могут забрать машину.
— Серьезно? — смеется она. — Если такое случится, тогда Гаррет сможет пересесть на автобус. Наверняка он еще никогда не ездил на нем. Это пойдет ему только на пользу. — Она подталкивает меня плечом, чтобы я подняла на ее взгляд. — Я знаю, вы начали встречаться — или чем вы там занимаетесь — всего несколько месяцев назад, но Гаррет уже окончательно и бесповоротно влюблен в тебя. У него на лице это написано. И мне кажется, что в глубине души ты тоже в него влюблена. Не позволяй семье Гаррета встать у вас на пути.
Ее слова о влюбленности Гаррета вызывают у меня улыбку. Когда я приду в себя, то пойму, что это неправда. Ничего подобного он не испытывает. Еще слишком рано. Вдобавок, он знает мою страшную тайну. Кто захочет любить девушку с таким багажом?
— Ничего подобного. Мы просто друзья.
— Боже мой, Джейд. Ты разве не замечаешь, как он на тебя смотрит? Вот бы и мне заполучить парня, который смотрел бы на меня таким взглядом.
— Он встречается с Авой. Ты в курсе? Они теперь пара.
— С Авой? Но у нее есть другой. Кажется, Кентон. Вчера они были вместе на вечеринке.
— Окей, но она не допустит, чтобы мы с Гарретом были вместе.
— Так вот кого родители выбрали для него? Правда?
— Да. Она девушка на месяц. Или на остаток года.
— Но ведь она ему даже не нравится. Я много раз замечала, как он раздражается, когда она пробует с ним поболтать.
— Он ее на дух не переносит. С того самого дня, как она перевелась в его колледж.
— Тогда перестань париться и выкинь Аву из головы.
— Они должны пойти вдвоем на благотворительный вечер. Показать, что они пара. На всех фотографиях быть вместе.
— Подумаешь. Ну сходят они на пару благотворительных вечеров. Это еще не значит, что вы с Гарретом не можете встречаться.
— Ты не понимаешь. Отец запретил Гаррету видеться со мной. Нам нельзя даже дружить.
— Бред! Он не может вам запретить.
— Может. И уже запретил.
Я встаю и, обуреваемая эмоциями, подхожу к письменному столу. Потом беру ручку и начинаю рисовать в тетради по английскому.
— Ты о чем?
— Отец Гаррета был наверху. Велел мне убираться подобру-поздорову и больше не возвращаться. Так что мне запрещено видеться с Гарретом.
С моих плеч словно упал тяжкий груз. До этого момента я не осознавала, как сильно мне нужно с кем-нибудь поделиться. Фрэнку или Райану я бы рассказать не смогла — им все еще не нравится Гаррет, и они обвинили бы его вне зависимости от того, кто виноват.
Заметив на моем лице грусть, Харпер подходит и обнимает меня.
— Джейд, извини. Я понятия не имела, что происходит. Почему ты мне не сказала?
— Ты ничем не поможешь, так зачем говорить?
— Затем, что я твой друг. Друзья делятся такими вещами. Даже если я не смогу помочь, то хотя бы выслушаю тебя. Нельзя держать все в себе. На твоем месте я бы всем все рассказала. Но я-то болтушка.
— Только не говори никому. Его отец прикончит меня, если узнает, что я тебе рассказала.
— Пусть отец Гаррета отправляется к черту. — Она отстраняется и снова садится на кровать. — Перестань волноваться. И перестань позволять ему диктовать себе. Если ты захочешь увидеться с Гарретом, то пойдешь и увидишься. Точка.
— Кенсингтоны оплачивают мое обучение. Если я потеряю стипендию, мне придется бросить колледж и вернуться в Айову. Их лучше не злить.
— Но, похоже, ты уже это сделала. Однако все еще здесь.
— Да, они позволили мне оставить стипендию, но я все равно больше не смогу видеться с Гарретом. Нам не следовало сближаться.
— Джейд, ты правда разрешишь его отцу победить? Наверное, ты сама этого хочешь, ведь я всегда видела в тебе целеустремленного человека. Видимо, я была не права.
Ее попытка применить метод обратного воздействия столь очевидна, что мне становится немного смешно. Знаю, она просто хочет помочь. Харпер заходит с другой стороны:
— Ты правда хочешь отказаться от Гаррета? Больше никогда не разговаривать с ним? Никогда не устраивать киномарафон? Никогда не ходить вдвоем в «Блинный мир», или куда вы там ходили каждое воскресенье?
Ее прием срабатывает. Я вспоминаю все наши любимые занятия вместе и понимаю, что не хочу, чтобы это исчезло. Не хочу, чтобы Гаррет ушел.
— Харпер, я не знаю, как быть. Я с таким ни разу не сталкивалась.
— Дай ему время. Пусть его отец успокоится. Может, сегодня он просто был в плохом настроении.
— Он не успокоится. Видела бы ты его лицо, когда он застал меня в комнате Гаррета. Он так разозлился. Скорее всего, он сделает все, лишь бы вернуть Гаррета домой и держать нас на расстоянии друг от друга.
Она подходит и снова обнимает меня.
— Мы со всем разберемся, окей? Гаррет делает тебя очень счастливой. Я не позволю его отцу это испортить.
Гаррет делает меня счастливой? Это так очевидно? Видимо, как ни скрывай, люди все равно замечают, до чего сильно мне нравится Гаррет.
— Харпер, ты пришла поговорить о себе, а мы только и делаем, что обсуждаем меня. Все, теперь расскажи, что произошло вчера вечером.
— Не хочу. На самом деле я уже меньше переживаю. Чем больше я думаю об этом, тем сильней убеждаюсь, что Коул — придурок. Ладно, это было преуменьшение. Он полный мудак. Между нами не было никакого духовного сходства, только чисто физическое влечение. Прозвучало так, будто я шлюха, но на самом деле, если говорить о сексе, то он всего лишь мой третий.
Всего лишь? По-моему, три партнера — это не так уж и мало. У меня был секс только с одним парнем, и то, всего раз. Но я оставляю этот факт при себе. Не считаю нужным делиться таким. Харпер наверняка считает, что у меня куда больше опыта.
— Боже, ну и видок у меня, — говорит она, поправляя в зеркале хвостик. — Пойду приведу себя в порядок, а потом мы позавтракаем. Можем поехать поесть блинчиков, которые тебе так нравятся.
— Я не хочу туда. Но мы можем заглянуть в другое место. — Я не готова ехать к Элу в блинную без Гаррета. Мне будет его не хватать.
— Тогда придумаем, куда пойти, позже. Мне нужно принять душ. Спустись ко мне, когда ты будешь готова.
Когда Харпер уходит, я вспоминаю о ее словах про Гаррета. Как мы могли бы быть вместе вопреки приказу его отца. Мне хочется, чтобы это оказалось правдой, но мне известно, что этого не будет. Мы с Гарретом из разных миров. Наши отношения никогда не должны были начаться. Мы оба знали об этом, но все равно нас притягивало друг к другу.
Нельзя полагаться на окружающих, Джейд. Они подведут тебя. Я снова слышу у себя в голове голос матери. Слова, повторяющиеся снова и снова, пока я росла. Мне не хотелось в них верить, потому что это значило обречь себя на вечное одиночество.
На короткое время я почувствовала, каково это — не быть одиночкой. Что значит иметь возможность делиться своими самыми сокровенными мыслями. Доверяться кому-то всем сердцем. Но ощущение оказалось мимолетным. Глупо предполагать, что такое возможно.
Гаррет исчез именно в тот момент, когда я нуждалась в нем больше всего. И то, что я признаю это, доказывает, как сильно он на меня влияет. Проведя рядом с ним несколько месяцев, я изменилась, и это выводит меня из себя. Раньше с одиночеством я была на «ты». Я гордилась своей стойкостью и независимостью. А сейчас я мечтаю, чтобы он оказался рядом и сказал, что все будет хорошо. Не только с этой ситуацией с отцом, но и с ужасным телефонным звонком.
Странный незнакомец позвонил за час до того, как Харпер постучалась ко мне в дверь. Низкий и тягучий баритон, который я не узнала. Он угрожал мне из-за того дурацкого письма. Из-за листка бумаги, в котором мать рассказала, как ее изнасиловал и чуть не убил человек, который был настолько влиятельным, что мог заткнуть рот любому, кто знал правду. Кроме Фрэнка. Тот все знал, но никогда никому не рассказывал. Даже мне, пока я не спросила напрямую.
После письма я начала гадать, кем на самом деле была моя мать и действительно ли ее жизнь была разрушена ночью, результатом которой стала я.
Теперь я не знаю, что делать. Просто забыть о звонке? Притвориться, что ничего не случилось? Поделиться с Харпер нельзя. О письме знают только Гаррет и Фрэнк, и я не хочу рассказывать Фрэнку о звонке. Он начнет нервничать, а я не хочу вызывать у него дополнительный стресс.
Я хочу поделиться с Гарретом, но Фрэнк сказал, что мне не стоило рассказывать Гаррету о письме. После того таинственного звонка я думаю, что Фрэнк прав. Тот, кто позвонил мне насчет письма, хочет похоронить правду. И каждый, кто знает ее, будет похоронен вместе с ней.
2
После завтрака Харпер уводит меня на прогулку по своим излюбленным бутикам, где перемеривает миллион разных шмоток. Во второй половине дня мы идем в кино, потом ужинаем в столовой. Обычно мы не проводим много времени вместе, но сегодня она старается занять меня чем угодно, лишь бы я не сидела у себя в комнате наедине с мыслями о Гаррете.
Утренний разговор сблизил нас. Забавно, как несколько фраз могут изменить отношения между людьми. Теперь я могу с уверенностью заявить, что Харпер — хороший друг, и если бы я доверилась ей, могла бы стать моей близкой подругой. Но откровенничать с людьми для меня по-прежнему тяжело. Рассказать ей о Гаррете уже было огромным прогрессом.
Вернувшись в кампус, я вижу, что машины Гаррета по-прежнему нет на парковке. Видимо, он вернулся домой, где отныне и будет жить.
— Не хочешь посмотреть телевизор?
Харпер была такой милой со мной на протяжении всего дня, хотя я уверена, что она еще расстроена после вчерашних событий. И тем не менее, вместо того, чтобы изливать душу, она делает все, лишь бы подбодрить меня и отвлечь от мыслей о Гаррете.
— Думаю, с меня на сегодня хватит. Уже поздно. Я еще хотела бы почитать. — Мы стоим в коридоре перед дверью в ее комнату.
— Уверена? Мы могли бы взять фильм в прокате.
— Харпер, знаю, ты хочешь помочь, и я очень ценю это. Этот день был потрясающий, честное слово. Было здорово выбраться из кампуса. Но у меня еще куча домашнего задания, которое надо бы сделать.
— Ну, тогда спокойной ночи. — Она обнимает меня. — Позвони, если захочешь поговорить. Или просто спускайся ко мне.
— Хорошо. — Я собираюсь уходить, но потом останавливаюсь. — Харпер?
— Да?
— Тот парень, Коул, он тебя не достоин. Ты заслуживаешь лучшего.
Она улыбается.
— Спасибо. Увидимся завтра.
Я возвращаюсь к себе и беру книгу, которую нам задали прочитать по английскому. Рядом лежит блокнот, в котором я не писала уже несколько недель. Несмотря на нашу договоренность, мы с Гарретом так и не обменялись ими. Останется ли он моим партнером по английскому, или его папочка найдет мне замену?
Проходит час. Я в двадцатый раз перечитываю один и тот же абзац. Не могу сконцентрироваться. Помимо телефона и письма, в комнате слишком много других отвлекающих факторов, которые никак не дают сосредоточиться на домашке.
После еще одного часа безуспешных попыток позаниматься я сдаюсь и ложусь спать. Лежа в кровати, я смотрю на мягкое мерцание голубых огоньков, которые подарил мне Гаррет, и глядя на них, начинаю скучать по нему еще больше.
Меня бесит то, что мне так сильно его не хватает. Я дала себе слово никогда ни к кому не привязываться и держала его до тех пор, пока не встретила Гаррета. Теперь мне понятно, почему я дала себе то обещание. Привязанность к людям причиняет одну только боль, которая становится гораздо сильнее, когда эти люди уходят. А они уходят всегда.
Я мучаюсь от бессонницы, наблюдая за мерцанием огоньков. Спустя какое-то время бросаю взгляд на часы. Два часа ночи. Чудесно. Занятия начинаются в шесть, а мне, чтобы выспаться, нужно как минимум семь часов. Я ворочаюсь, пытаясь устроиться поудобнее. Если бы Гаррет был рядом, я бы моментально уснула. Еще одна вещь, которую мы уже никогда не повторим. Ночевки в его комнате. У нас была всего одна ночь. А сейчас он ушел. Как может все так измениться за каких-то двадцать четыре часа?
Пока я размышляю, раздается телефонный звонок, и у меня чуть не останавливается сердце. Звонок разрывает тишину комнаты снова и снова. Я поднимаюсь с кровати и гипнотизирую его взглядом, будто это заставит его замолчать. Но увы.
Кому взбрело в голову позвонить мне в два часа ночи? Телефон все надрывается. Клянусь, ночью звонок звучит в десять раз громче, чем днем. А может и в сто. Удивительно, почему ко мне никто не ломится с жалобами на шум.
Телефон продолжает звонить, но я ничего не предпринимаю. Вдруг это снова тот жуткий тип? Звонит припугнуть меня, поскольку я так и не уничтожила то письмо. Если так, то его план срабатывает. Я на пределе. Телефон все звонит. Когда он умолкнет? Серьезно, не может же он трезвонить всю ночь.
Наконец телефон замолкает, и я с неожиданной паникой осознаю, что мог звонить Райан. Что, если Фрэнк заболел или снова оказался в больнице? Или, что еще хуже... Черт! Надо было ответить. Может, перезвонить Райану? А если звонил не он? Он до смерти разволнуется, узнав, что мне звонят по ночам, и тогда я уже точно ничего не узнаю.
Я жду второго звонка, потому что, если б это был Райан, он бы обязательно перезвонил. Но телефон молчит, и тогда я плетусь обратно в постель, ложусь и натягиваю одеяло на голову. Поспать бы хоть пару часов.
В последующие дни мое настроение совпадает с погодой за окном — оно такое же пасмурное и паршивое. Сейчас начало ноября, а по ощущениям будто наступила зима. В Коннектикуте всегда так.
Я пытаюсь забыть то воскресное утро, словно его никогда не было, но, к сожалению, не могу думать ни о чем другом. Во вторник Гаррет не появляется на английском, и я волей-неволей задаюсь вопросом, а не заставил ли его отец перейти в другой колледж, чтобы избавиться от меня? Или, как я говорила Харпер, вполне возможно, что скоро его отец лишит меня стипендии, и мне придется вернуться в Айову. Вторая версия звучит намного правдоподобней.
Каждую ночь мне продолжают звонить. Всегда после полуночи, и каждый раз я дико пугаюсь. В понедельник я говорила с Райаном, и тот сообщил, что Фрэнку лучше, поэтому теперь можно не сомневаться: это не он. Вывод напрашивается один — звонит тот тип. Вдруг он следит за мной? Мысль об этом приводит в ужас, и я не знаю, как теперь быть.
К ночи четверга я полностью вымотана. Я практически не спала всю неделю из-за этих дурацких звонков, и мой недосып уже сказывается на успеваемости. Сегодня у меня напрочь вылетел из головы тест по английскому. Благо Харпер напомнила об этом за завтраком, и у меня появилась возможность хоть немного подготовиться.
Как по расписанию, около двух часов ночи начинает звонить телефон. И вдруг меня осеняет, что его можно просто отключить от сети. Господи, какая же я идиотка. Почему я не подумала об этом раньше? Я встаю с кровати и подхожу к телефону. Хочу было выдернуть шнур, но тут меня внезапно пронзает желание взять трубку. Понятия не имею, почему. Скорее всего, виноват мой недосып. Наверное, я просто начинаю бредить.
Я бросаю шнур и замираю, продолжая сверлить взглядом телефон. Когда я поднимаю трубку, мое сердце начинает бешено колотиться.
— Я знаю, что это ты! Какого черта тебе нужно? Да, письмо еще у меня. Ну и что ты мне сделаешь? Убьешь меня, да? Из-за какого-то дурацкого письма?
Слова льются потоком. Страх будто бы испарился, и я остаюсь один на один с человеком, который может убить меня.
— Джейд?
Телефонная трубка едва не выпадает из моих трясущихся рук. В попытках удержать ее я прикладываю трубку обратно к уху.
— Джейд, ты меня слышишь?
— Гаррет?
— Какого черта там происходит?
— Зачем ты звонишь?
— Чтобы поговорить с тобой. Мне необходимо поговорить с тобой.
— И потому ты решил позвонить в два часа ночи?
— Прости, но отец постоянно был рядом, поэтому я мог звонить тебе только после того, как он уходил спать. А ложится он не раньше трех.
— Ты о чем? Он не оставляет тебя одного?
— С самого воскресенья. Заставил меня поехать на ту большую ежегодную конференцию компании в Хьюстоне. Мы уехали в воскресенье вечером. Завтра приезжаем обратно. Но клянусь, это были беспрерывные совещания, игры в гольф и деловые ужины. Он просто не давал мне передохнуть. Ладно, неважно. Не хочу больше говорить про него. Джейд, мне так жаль. Он заставил меня уехать с ним сразу после твоего ухода. И отобрал у меня сотовый.
— Значит, это ты звонил мне каждую ночь?
— Да. С телефона в вестибюле отеля. Пришлось купить телефонные карточки с предоплатой. Идиотизм. В общем, ты не отвечала мне, и я чуть с ума не сошел. С тобой все хорошо? Почему ты не брала трубку?
— Потому что ты звонил посреди ночи, вот почему. Я думала, кто-то шутит.
— Но, когда ты ответила, у тебя был такой тон, словно ты знаешь, кто звонит тебе. И этот человек явно тебя по-настоящему разозлил.
— Я накричала на него, потому что подумала, что кто-то решил сыграть со мной злую шутку. Вот и все.
— Ты спросила, собирается ли он убить тебя. Почему?
— Не бери в голову. Просто я очень устала, вот и не знаю, что говорю.
— Черт, хватит отмалчиваться. Просто скажи, что происходит?
— Ничего. Все хорошо.
— Тебе что, угрожают?
Я молчу. Мне хочется рассказать правду, но я не желаю впутывать в эту историю Гаррета — особенно, если намерения незнакомца совершенно серьезны.
— Джейд. Ответь. Тебе угрожают?
— Нет. То есть, мне позвонил один тип и до чертиков испугал меня, но…
— Черт! Он угрожал тебе, да? Что он сказал?
— Неважно. Ты ничего не сможешь поделать.
— Джейд, что он хотел от тебя?
Я в замешательстве, однако в голосе Гаррета звучит беспокойство. Я знаю, что он не отстанет, пока не услышит ответ.
— Чтобы я уничтожила письмо своей матери. И чтобы никому не рассказывала о нем.
— Иначе что?
— А иначе с Фрэнком и Райаном случится что-то плохое. — Стоит мне сказать это вслух, и мой голос начинает дрожать.
— А тебе самой он угрожал?
— Не прямо. Он просто сказал… — теперь у меня дрожат руки, — он сказал, что за мной следят.
— Когда это было?
— В воскресенье. Сразу после того, как твой отец выгнал меня. Я спустилась к себе, зазвонил телефон. Сначала подумала, что это Фрэнк, но оказалось, что это какой-то странный тип с низким баритоном.
— И что теперь?
— Ничего. Я не знаю, что делать.
— Где сейчас то письмо?
— Еще у меня.
— Почему ты не выбросила его?
— Не знаю. Но это единственное, что осталось у меня от нее. И она писала не только о том, что произошло с ней. Она сказала… — На глаза наворачиваются слезы, и я откашливаюсь. — Она сказала, что любит меня. Написала в письме. Мама никогда не говорила мне этого при жизни. Никогда.
— Джейд, я понимаю, почему ты хочешь сохранить его, но, умоляю, выброси его, да и все.
— Не могу. Я даже не знаю, кто мне звонит. Может, это просто чья-то дурацкая шутка.
— Это было похоже на шутку?
— Нет. Скорей, на угрозу. Я до смерти испугалась.
— Твою мать! Прости, что уехал и бросил тебя одну. Завтра я приеду сразу после того, как приземлюсь.
— Ага. Как будто отец тебе разрешит.
— Мне плевать на его разрешение. Пусть отнимет у меня трастовый фонд и все остальное. Я не могу позволить ему и дальше управлять моей жизнью. Я собирался отказаться от этой поездки, но когда мы приехали домой, там был мой дедушка. Отец уже сообщил ему, что я еду, и дед был так рад, что я просто не смог пойти на попятную. Однако поездка уже закончилась, и отныне я не буду плясать под дудку отца.
— Но он просто продолжит приезжать сюда.
— Я поговорю с ним. И заставлю остановиться.
— Каким образом?
— У него есть секреты, которые он предпочел бы не предавать огласке. И хоть мне это и не нравится, но если он хочет играть по таким правилам, то так тому и быть.
— Ты собираешься шантажировать собственного отца?
— Я бы не назвал это шантажом. У отца это называется сделкой. Он часто так поступает. Я просто сделаю то, чему научил меня он.
— Гаррет, даже не знаю. А если он еще сильней разозлится?
— Не переживай на его счет.
С того конца провода доносятся голоса, а потом громкий хохот.
— Тебе, наверное, нужно идти. Похоже, рядом с тобой много народу.
— Они просто зашли с улицы. Сейчас ждут лифт. — Он ждет, пока голоса затихнут. — Джейд, умоляю, будь осторожна. Не бегай по дорожкам одна. Даже на треке. И старайся вечером не гулять, особенно в одиночку. Будь в людных местах. Никуда не ходи одна.
— Со мной все будет хорошо. Теперь я знаю, что мне звонил ты, а значит можно не волноваться. Может, это пустяк.
— Нет, не пустяк. Я тебе уже говорил. Есть люди, которые не остановятся ни перед чем, лишь бы сохранить свои тайны.
— Ладно, ты снова меня пугаешь. Давай сменим тему, окей? Я сегодня планировала поспать еще хотя бы пару часов. За неделю мне не удалось выспаться.
— Извини. Не стоило звонить так поздно. Теперь я буду чувствовать себя паршиво, потому что из-за меня ты думала, что тебе названивает маньяк.
— Все в порядке. Мне просто следовало сразу ответить, и все. — Я медлю, не желая прощаться. — Ну, увидимся позже?
— Я еще не готов повесить трубку. Я скучаю по тебе, Джейд.
Я улыбаюсь.
— Я по тебе тоже. Но ты не можешь торчать в холле всю ночь.
— Почему бы и нет? Здесь красиво.
— Да? Расскажи.
— Ну, в центре висит громадная люстра…
Мы продолжаем болтать. Мне даже не важно, о чем он говорит. Просто хочется слушать и слушать его голос. Я расслабляюсь — впервые за несколько дней — и после того, как мы прощаемся, наконец засыпаю.
3
В пятницу утром я просыпаюсь взволнованная возвращением Гаррета. Однако потом мне вспоминается наш разговор и то, что он попросит отца оставить нас в покое, и радость сходит на нет. Гаррет утверждает, что не собирается идти на поводу у отца, но потом делает все в точности наоборот. Что печально. Мне неизвестны все подробности ситуации, поэтому непонятно, прикладывает ли он достаточно усилий. Если бы он мне не нравился так сильно, я бы с ним рассталась еще пару месяцев назад.
После утренних занятий я встречаюсь с Харпер на ланче. Ей намного лучше. Она покончила с Коулом и готова к новым отношениям.
— Сегодня ты должна пойти с нами, — говорит она, очищая апельсин. Харпер помешана на здоровом питании. Ежедневно у нее на обед большая порция салата и пара фруктов. Должно быть, это фишка калифорнийцев.
— Я тебе тысячу раз говорила, что не люблю вечеринки. — Я опускаю взгляд на свой обед. Тарелка с картошкой фри и брауни. Мне действительно не помешало бы питаться получше.
— Знаю, но тебе нужно развеяться. Пятница же. Обещаю, я не оставлю тебя одну. Мы можем просто сходить на вечеринку и поболтать. Возможно, поможешь мне найти симпатичного парня.
— Пусть тебе поможет кто-то другой. Я не умею выбирать парней.
— Ты выбрала Гаррета. — Она откладывает апельсин и накрывает мою руку ладонью. — Извини. Я нечаянно. Не хотела произносить его имя.
После нашего воскресного разговора она избегала каких-либо упоминаний о Гаррете. Беспокоилась, что это расстроит меня.
— Все в порядке. Можешь говорить о нем. Я как раз собиралась сказать, что сегодня ночью он мне позвонил.
— Просто замечательно, — раздраженно отвечает она. — Спустя столько дней? И как он оправдался?
— Он был в Хьюстоне на каком-то деловом мероприятии его отца. Они уехали в воскресенье.
— И что, он не мог позвонить тебе раньше?
— Не мог, потому что его отец постоянно был рядом. Но он звонил каждую ночь. Просто я не поднимала трубку.
— Почему? — Она снова берется за апельсин, и сильный цитрусовый аромат перебивает вкус моей картошки. Я откусываю кусочек брауни и отодвигаю поднос с едой.
— Было поздно. Я думала, что ошибаются номером.
— Ошибаются номером? — У нее такой тон, будто я спятила. Согласна, это странное объяснение. Вряд ли кто-то мог каждую ночь набирать один и тот же неправильный номер. Мне стоит научиться врать получше. — Но когда ты в итоге ответила, что он сказал?
— Немного. Просто рассказал о поездке. Он возвращается сегодня. Я увижусь с ним позже.
— Если так, значит, он обсудил все с отцом. Что хорошо. Вы наконец-то будете вместе.
— Нет. Гаррет не разговаривал с отцом. Хотя обещал.
— Отстой. Меня бесит, что его семья обращается с тобой настолько паршиво. И мне не нравится то, что Гаррет обещает оберегать тебя, но слова не держит. Придется потолковать с этим мальчиком.
— Нет, Харпер! Не смей! Он убьет меня, если узнает, что я рассказала тебе. Позволь мне самой все уладить.
Вздохнув, она проверяет время на телефоне.
— Сегодня у вас с ним свидание? Поэтому ты не идешь со мной?
— Не знаю, какие у него планы. Но в любом случае на вечеринку я не пойду.
— А я все равно считаю, что тебе стоит выбраться и немного развеяться. — Она встает. — Мне нужно готовиться к тесту. Увидимся за ужином?
— Пока не знаю. Можешь не ждать. Поешь без меня.
— Если Гаррет тебя продинамит, звони. Я пропущу вечеринку, и мы найдем, чем заняться.
Она уходит, а я доедаю свой брауни, после чего ухожу на занятия.
По пятницам после обеда у меня только история искусств — отличный предмет для конца учебной недели, поскольку на нем не приходится напрягаться. Там в основном базовые тесты на усвоение пройденного материала, для которых не нужно обладать особым талантом. Сегодня профессору, наверное, нужно было свободное время, поскольку она включила фильм об известных живописцах и села за письменный стол. На протяжении всего фильма мои мысли витали вокруг Гаррета. Я почти убедила себя, что он не объявится.
После занятий я возвращаюсь к себе. С темного неба падает ледяной дождь со снегом. Я, конечно, забыла свой зонтик, и потому прихожу к себе полностью вымокшей и замерзшей. Переодевшись в сухую одежду и вытерев волосы полотенцем, я забираюсь под одеяло, чтобы согреться, но в конечном итоге засыпаю.
Меня будит стук в дверь. Часы над кроватью показывают шесть вечера. Заснула я около трех. И как я умудрилась столько проспать?
Предположив, что это может быть Гаррет, я бросаю быстрый взгляд в зеркало и оцениваю свой внешний вид. Отвратительно. Влажные волосы высохли и превратились в воронье гнездо. В дверь снова стучат, и я быстро собираю волосы в хвост.
Открыв, я вижу Харпер с подругами из ее теннисной команды.
— Джейд, мы на ужин. Ты с нами? — Харпер вытягивает шею, пытаясь украдкой заглянуть в комнату.
— Нет, я не голодна.
— Он здесь? — шепчет она.
— Еще нет.
— Джейд! Да не жди ты его!
— Я и не жду. Просто заснула после занятий. Вот только проснулась.
— Тогда пошли с нами. Если хочешь, можешь не есть.
Взяв толстовку, я закрываю дверь, и мы вшестером идем в столовую. Остальные девчонки, с которыми тусуется Харпер, конечно не такие дружелюбные как она, но с ними все равно весело. Они из другого общежития, но иногда приходят ужинать к нам.
После ужина мы идем к Харпер. Гаррет уже ожидает нас у ее двери. Клянусь, в моих глазах он с каждым разом выглядит все лучше и лучше. Возможно, причина в том, что я не видела его почти целую неделю. На нем темные джинсы, белая тенниска и коричневая кожаная куртка. Скорее всего, в Хьюстоне он много времени проводил на свежем воздухе, поскольку его кожу покрывает золотистый загар, на контрасте с которым его глаза кажутся еще ярче.
— Джейд. Вот ты где. — Он улыбается, и, кажется, я слышу вздохи девушек. Что только подтверждает мою мысль: он выглядит даже лучше, чем раньше. Должно быть, дело в загаре.
— Ты только что приехал? — спрашиваю я, стараясь оставаться спокойной. Не хочу вести себя, как те девушки, которые вешаются своим парням на шею, особенно в присутствии посторонних.
— Да. Я звонил несколько раз, но ты не брала трубку, поэтому я предположил, что ты с Харпер.
— Гаррет, привет, — говорит Харпер не самым дружелюбным тоном. Она явно все еще сердится на него. — Давненько тебя не было видно.
— Мне пришлось уехать из города.
— Так какие у тебя планы на вечер? — спрашивает она его. — Что-нибудь грандиозное?
Я стреляю взглядом в ее сторону, намекая остановиться, но Харпер не обращает внимания.
— Пока не знаю. — Он смотрит на меня, предполагая, что я уже все распланировала. Хотя не знаю, правильно ли я истолковала его взгляд.
— Ну, мы пойдем. — Я тяну Гаррета за руку. — Повеселитесь там.
Пока все прощаются, подружки Харпер не сводят глаз с Гаррета.
— Что с ней? — спрашивает он, когда мы идем по коридору.
— Ничего. Не с той ноги, наверное, встала. — Я открываю дверь в комнату. Едва переступив порог, Гаррет заключает меня в объятия.
— Джейд, я так соскучился по тебе.
Он стискивает меня так крепко, что мне становится даже смешно.
— Я по тебе тоже, но давай немного полегче? И сначала разденься.
— Хорошо. — Он отпускает меня и вешает куртку на спинку стула.
— Гаррет, прошло меньше недели. Ты бы не успел так сильно соскучиться.
Он подходит и притягивает меня к себе. Мне кажется, что с нашей последней встречи он стал еще выше. Интересно, какого он роста: метр девяносто, метр девяносто пять? Его отец точно не ниже двух метров. Мне с моим ростом в метр семьдесят с ними обоими не сравниться.
— Не знаю, сколько прошло. Я потерял счет дням. Но мы не виделись жутко долго. — Он наклоняется, намереваясь поцеловать меня, но я останавливаю его.
— Подожди-ка. А что произошло с нашими «чисто дружескими» отношениями? — Мне безумно хочется поцеловать его, но сначала нужно узнать, на какой стадии наши отношения. А еще — будет ли его отец препятствовать нам.
— Эти отношения закончились. — Гаррет снова предпринимает попытку поцеловать меня. Я чувствую, что уступаю, но все-таки умудряюсь удержать его.
— Но мы еще даже на свидании не были. А ты обещал мне свидание, помнишь?
Он улыбается.
— Ты права. Обещал.
— Тогда давай до свидания придерживаться дружеского поведения.
— Серьезно? Ты убиваешь меня. Это же просто поцелуй.
— Свидание завтра. Ничего страшного, потерпишь.
Он прижимает меня крепче.
— А мне так не кажется.
Проклятье! Ну почему он настолько неотразим? Будь сильной, Джейд. Всего один день. Один день ты сможешь потерпеть. Но я не могу. Серьезно, я не могу.
— Ну ладно, но только один. Остальное только после свидания…
— Согласен, — шепчет Гаррет мне в губы, медленно и мягко целуя сначала верхнюю, потом в нижнюю, а потом в обе. По идее, это уже целых три поцелуя, но я не в силах остановить его. Не сейчас. Мои губы приоткрываются, и я чувствую, как наше дыхание смешивается, а его язык принимается поддразнивать мой. Мое тело расслабляется, и я буквально растворяюсь в нем. Одной рукой он крепко прижимает меня к себе, а второй скользит вверх по спине, задерживается на шее, и поцелуй становится безумно горячим.
Один поцелуй. Да, верно. Прошло уже пять минут, но мы все еще стоим и целуемся. Я наконец-то отстраняюсь и вижу, что он очень доволен собой, поскольку у него получилось сделать один поцелуй таким потрясающе долгим.
Я отхожу и усаживаюсь на кровать.
— Гаррет, нам надо многое обсудить. Мне нужно знать, что происходит с тобой. И с нами. Ситуация с твоим отцом не может продолжаться. Ты поговорил с ним?
Гаррет скидывает обувь и устраивается на кровати.
— Нам обязательно поднимать эту тему прямо сейчас?
— Да. Я хочу знать, что произошло. И хочу быть уверена, что твой отец не ворвется сюда в любую минуту и не устроит новый скандал.
— Не волнуйся. Я все уладил. — Он лезет в карман и достает телефон. — Видишь? Я даже получил обратно свой телефон. И моя машина припаркована сейчас снаружи.
— Но что ты ему сказал?
— Я говорил тебе. Мы пообщались, и я убедил его оставить нас в покое.
— Другими словами, стал шантажировать. Но чем?
— Неважно. Но он отстанет от нас — по крайней мере, на какое-то время.
— То есть?
— То есть, он будет искать способ шантажировать меня в ответ, чтобы вернуть контроль надо мной.
— Хочешь сказать, что это временное затишье?
— Просто выкинь это из головы. Я не хочу сейчас в этом копаться.
— Ладно. Но мне хотелось бы знать, чего ждать. Я ненавижу эти внезапные визиты твоего отца. И как насчет твоей фальшивой девушки? Тебе все равно придется встречаться с ней?
Он глубоко вздыхает.
— Кэтрин, моя злобная мачеха, по-прежнему ждет, что я буду появляться на светских мероприятиях с Авой. Но их будет мало. Одно или два в месяц. Ерунда.
— Не для меня. Мне не нравится, что Ава будет изображать твою девушку. Разве тот шантаж, который ты использовал, не распространяется на Кэтрин? Я думала, это какой-то их общий секрет.
— Нет. — Он колеблется. — Кэтрин как раз об этом узнать не должна.
— Он изменил ей, — шепчу я.
— Не изменил, а изменяет, — спокойно говорит он.
— О. Ну, ты все равно не обязан слушаться Кэтрин. Она тебе не мать.
— С ней я разберусь позже. Что-нибудь да придумаю. Теперь мы можем сменить тему?
— А чем ты хочешь заняться?
— Иди сюда. — Он раскрывает руки, и я ложусь рядом и устраиваюсь у него на груди. — Давай просто полежим так немного.
Вновь оказаться в его объятьях так хорошо. И я рада, что он наконец-то дал мистеру Кенсингтону отпор. Хотя я не понимаю, почему он досих пор соглашается ходить на светские мероприятия с Авой.
Мы с Авой живем на одном этаже. В школе она ходила с Гарретом на какие-то престижные подготовительные курсы. В прошлом году она участвовала в реалити-шоу, и теперь стремится попасть на обложки журналов. У Фрэнка не было кабельного, по которому показывали то шоу, поэтому я не видела его, но, судя по всему, оно было весьма популярным. В общем, Кэтрин рассчитывает, что «отношения» Гаррета с Авой повысят социальный статус семьи Кенсингтон.
Однако Ава ведет себя так, будто хочет встречаться с Гарретом по-настоящему. И только из-за того, чтобы тот не был со мной. Потому-то она и донесла его отцу о нас с Гарретом. Лишь одна мысль о том, что она претендует на роль его девушки, приводит меня в ярость.
— Чем занималась всю неделю? — спрашивает Гаррет.
— Да ничем особенным. Ходила на занятия. Делала домашнее задание. Кстати, тебя долго не было, и ты многое пропустил.
— Мне присылали задания по почте, поэтому я не сильно отстал. Хотя мне действительно нужно сделать пару заданий на завтра. Если хочешь, мы могли бы позаниматься вместе.
— Не думаю, что ты многое сделаешь.
Он смеется.
— Точно. Эй, после того, как я позанимаюсь, мне нужно потренироваться в бассейне. Хочешь пойти со мной? Хотя в прошлый раз ты там заскучала, так что не обязана соглашаться.
— Я не скучала. Мне там понравилось. — Гаррет состоит в команде по плаванию, поэтому он много времени проводит в бассейне. На самом деле я обожаю ходить туда вместе с ним. Сидеть и любоваться его практически полностью обнаженным и чрезвычайно сексуальным телом — кто от такого откажется? — Возможно, я тоже поплаваю.
— Тогда давай пойдем после обеда. В это время по субботам там никого нет.
Мы с Гарретом плавали вместе всего один раз — когда едва познакомились. Тогда обстановка между нами накалилась настолько, что мы быстро перескочили через стадию дружеских отношений. Но все испортил голос матери, зазвучавший у меня в голове. Это было ужасно. Я стала кричать и отталкивать Гаррета. Даже не помню всего, что случилось. Но с тех пор между нами все изменилось. Он стал осторожен со мной, боялся сделать что-нибудь большее, чем просто поцеловать.
В комнате царит тишина, и я знаю, Гаррет хочет поговорить о письме и том звонке с угрозами. Уверена, он выжидает, когда я все расскажу.
— Гаррет, тот тип звонить перестал, поэтому давай просто забудем о нем, хорошо? Просто забудь, что я тебе рассказала.
Гаррет садится, вынуждая меня сделать то же самое.
— Он просто так не исчезнет. Какой смысл звонить, а потом пропадать?
— Но письмо по-прежнему у меня, а он больше не перезванивал.
— Где оно? Дашь посмотреть?
— Нет. Потому что ты заберешь его и уничтожишь. А я пока не готова расстаться с ним.
— Не заберу. Просто хочу посмотреть.
— Я не хочу, чтобы ты прочитал его. Оно предназначено только для меня, и мне не хочется, чтобы кто-то еще его видел. Даже Фрэнк. Кроме того, я уже говорила тебе, что там написано.
— Но имена в нем не упоминаются, верно? Твоя мать не сказала, кто именно сделал это с ней?
— Нет. Потому-то мне и неясно, зачем тому типу понадобилось мне угрожать.
— Мне тоже. Но не пытайся больше рыться в этом, Джейд. Тем более ты уже поговорила с Фрэнком. Поэтому оставь все как есть. Не ищи ответов.
— Мне не нравится, когда меня запугивают. Я должна найти способ узнать о своей матери больше, но безопасным для себя путем.
— Да, но это вряд ли возможно. Пообещай, что оставишь эту затею.
— Ладно. Проехали. Но письмо я сохраню.
Гаррет явно недоволен моим решением, но я не могу просто взять и избавиться от письма. Благодаря ему моя мать раскрылась с совершенно другой, незнакомой для меня стороны. Его словно написал совсем другой человек. Человек, который понравился бы мне и которого я бы даже смогла полюбить. Это письмо — единственное доказательство того, что тот человек в принципе существовал.
4
— Хочешь куда-нибудь выбраться? — спрашиваю я в надежде сменить тему. — Или тебе хочется отдохнуть после поездки?
— Высплюсь потом. А чем бы ты хотела заняться?
— Не знаю. Я не подразумевала что-то конкретное. Просто спросила.
— На самом деле у меня с утра и крошки во рту не было. Можно сходить куда-нибудь перекусить.
— Хорошо. — Я собираюсь перелезть через него, пытаясь встать с кровати, но он перехватывает меня, и наши губы практически соприкасаются.
— Я уже говорил, что соскучился по тебе?
— Да, — отвечаю я в ожидании поцелуя. Но увы.
— Прекрасно. Просто хотел убедиться, что ты в курсе. — Он отпускает меня и, встав, берет куртку. — Знаешь, до меня тут дошло, что ты не критиковала меня в течение целой недели.
— Забавно. Спасибо, что напомнил, поскольку я как раз собиралась сказать, что ты немного не в форме. Ведь на прошлой неделе у тебя не было возможности потренироваться. Зарастаешь жирком?
Он задирает тенниску.
— Блин, ты права. Надо будет сходить завтра в спортзал.
Меня до сих пор забавляет то, как он воспринимает мое безобидные шутки. И то, что он действительно принимает их близко к сердцу.
Однако правда заключается в том, что его мускулы восхитительны. Его торс, руки, плечи, задница идеальны — он в отличной форме. И мне безумно хочется поцеловать его, но я не могу, ведь я сама настояла, чтобы мы подождали до нашего первого свидания. И теперь ужасно жалею об этом. Я бы призналась Гаррету, не будь я настолько упрямой, однако пути назад нет, и изменить свое решение я не могу. Так он поймет, что я не могу перед ним устоять. Что чистая правда. Но ему знать об этом не обязательно.
Мы идем обедать в небольшое китайское заведение. Гаррет заказывает себе две порции, ссылаясь на то, что очень проголодался, но в итоге съедает лишь половину от каждого блюда и убеждает меня помочь ему. Неплохой приемчик, чтобы не давать мне оплачивать счет.
Мне не нравится, когда за меня платят, особенно если это делает Гаррет. Это уже перерастает в настоящую проблему, поскольку я практически не трачу собственные сбережения. Меня сводит с ума его привычка тратить на меня деньги, но сейчас я решаю промолчать и продолжить есть.
— Чем займемся завтра вечером? — спрашиваю я, пока мы ждем счет. — Есть какие-нибудь грандиозные планы?
Он откидывается на спинку стула.
— Никаких. А чего хотела бы ты?
— Гаррет, ты превратил наше первое свидание в мега-событие, а теперь говоришь, что у тебя ничего не запланировано?
— Хорошо, но здесь идти особенно некуда. Можно в кино, но это как-то скучно. И я не понимаю такие свидания. Там даже не поговорить с человеком, так какой смысл идти?
— Да, меня тоже не тянет в кино.
— Тогда поделись своими пожеланиями.
Официантка приносит счет, и Гаррет подает ей кредитку.
— Давай сходим в боулинг. — Я говорю это лишь потому, что мне хочется увидеть его реакцию. Наверняка нога богатенького мальчика Гаррета никогда не ступала на дорожку боулинга.
— Хм. Боулинг… — размышляет он. — Я не умею играть.
Так я и знала.
— Все очень просто. Бросаешь шар и сбиваешь им кегли.
Гаррет смеется.
— Я знаю, что такое боулинг, Джейд. Просто никогда в него не играл.
— Я научу тебя. Что скажешь?
— Что ж, если тебе хочется в боулинг, то давай. А там в самом деле обувь дают напрокат?
Я закатываю глаза.
— Ага. Можем захватить дезинфицирующее средство, если тебя это так беспокоит.
— Да я пошутил. Все в порядке.
Официантка возвращается с кредиткой. Я удивлена, что кредитная карта действительна. Думала, что его отец заблокировал ее.
— Джейд, скажи, почему именно боулинг? Ты хорошо играешь?
— Вообще-то да. В школе я встречалась с парнем, у отца которого был боулинг-клуб, так что могла играть бесплатно сколько душе угодно.
— И как долго ты встречалась с тем парнем?
— Не знаю. Может, пару месяцев. Но достаточно, чтобы набить руку в боулинге.
Его брови взлетают вверх.
— Наверняка он ожидал что-то взамен за бесплатный боулинг?
— Даже если так, то ему ничего не перепало. Точно не помню, но, кажется, у нас была всего парочка поцелуев. Возможно, вторая база.
— Все, хватит. Мне не особенно хочется слушать о твоих бывших.
— Гаррет, ты ревнуешь к парню, с которым я встречалась в десятом классе?
— Нет. — Он отводит взгляд. — Просто не хочу о нем знать.
— А я вот не прочь послушать о твоих бывших. Давай. Расскажи мне о них.
Он качает головой.
— Тут нечего рассказывать. Я о них и не вспоминаю.
— В мою первую неделю в Мурхерсте Сиерра назвала тебя заядлым сердцеедом. Ее слова, не мои. Что она имела в виду? Ты бросил кучу девиц?
Он отодвигает стул и встает.
— Все. Больше никаких вопросов. Идем.
Я решаю не развивать тему. Тоже не хочу знать о его прошлых отношениях.
***
Вернувшись в общежитие, мы поднимаемся к Гаррету. В пятницу вечером здесь так тихо. Вокруг ни души. Практически все общежитие предоставлено нам двоим.
Снова оказавшись у Гаррета, я немного боюсь, что его отец опять ворвется и накричит на меня. Но как только мы устраиваемся на огромном пуфе Гаррета, то я сразу же расслабляюсь, и мы смотрим кино, словно все встало на свои места, как и было до прошлого воскресенья.
Спустя час меня клонит в сон.
— Я больше не продержусь. Думаю, мне лучше лечь спать.
Гаррет помогает мне встать.
— Я провожу тебя до комнаты.
— Ого. Даже не попытаешься убедить меня переночевать у тебя?
— Я не могу. — Он улыбается. — Слишком много времени провел вдали от тебя. Не уверен, что смогу себя контролировать.
Я улыбаюсь в ответ.
— Все в порядке. Я не возражаю.
— Первое свидание, помнишь? Начнем с него.
Гаррет ждет первого свидания, чтобы зайти дальше поцелуев. Он хочет, чтобы мы официально встречались. Это совершенно нелепо, но мило.
— Ладно, — с театральным вздохом говорю я.
Он провожает меня. Я ложусь, но сон не приходит. После звонка в воскресенье у меня начались проблемы со сном. Сначала я пыталась читать перед сном. Пару раз это срабатывало, поэтому я беру книгу и пробую снова. Спустя час я засыпаю. Но ненадолго.
Около полуночи раздается телефонный звонок. Я быстро вскакиваю с кровати, но мои ноги запутываются в простыне, и я сваливаюсь на твердый пол. До меня снова доносится трель телефона. Может, мне просто снится кошмар? Но когда коленку пронзает резкая боль, я понимаю, что точно не сплю.
Телефон продолжает трезвонить. Как и раньше, я думаю, а вдруг это Райан с какими-нибудь срочными новостями о Фрэнке. И потому решаю взять трубку.
— Алло?
На другом конце провода тишина.
— Кто это?
Снова молчание. Я ощущаю себя героиней ужастика, где сумасшедший убийца просто сидит и дышит в трубку, а потом наконец заявляется, полный решимости прикончить тебя. Не выпуская из рук телефона, я включаю настольную лампу.
— Здесь есть кто-нибудь или нет? — Надеюсь, мой голос звучит агрессивно, а не испуганно.
Ответа нет. Я вешаю трубку. Мчусь к шкафу, чтобы проверить, что в нем никто не сидит, после чего срываю с вешалки кофту и натягиваю ее. От телефонного звонка меня пробирает озноб.
Хотя я и не отношусь к тому типу девиц, которые бегают к парням для защиты, но чувствую, что сейчас должна поступить именно так. Не только ради защиты. Просто не хочу быть в одиночестве. Я хватаю ключ от комнаты, запираю дверь, и, буквально взлетев на второй этаж, бегу по коридору к комнате Гаррета.
— Гаррет, ты здесь? — Я стучу в дверь, пока та не открывается.
— Что случилось?
— Тот тип опять позвонил. — Я проскальзываю в комнату мимо него, тяжело дыша после быстрого бега.
Он закрывает дверь.
— Что он сказал?
— Ничего. Просто слушал. Даже не знаю, он это был или нет. Но это полностью выбило меня из колеи.
Я обнимаю Гаррета и прижимаюсь так крепко, будто никогда его не отпущу. С учетом того, что я — даже с ним — обнимаюсь нечасто, мои действия лишь подтверждают мой страх.
Он обнимает меня так же крепко.
— Оставайся сегодня здесь. Надо было сразу уговорить тебя переночевать у меня. Я не подумал. Конечно, если ты хочешь остаться одна, то…
— Я спала одна всю неделю. А сегодня, не знаю, так испугалась. Наверное, я все воспринимаю слишком близко к сердцу. — Я отстраняюсь. — Пойду к себе.
— Нет, ты останешься здесь. — Он уводит меня к своей кровати.
— А как же проблема с самоконтролем? — фыркаю я.
— Как-нибудь справлюсь. А сейчас ложись спать. — Он поглаживает мою задницу.
— Эй, да ты уже потерял контроль!
Гаррет смеется.
— Нас ждет долгая ночь, угу?
Он включает гирлянду на потолке, после чего тоже ложится в кровать.
— Что скажешь? Уже не темно. И я рядом. Тебе следует хорошо выспаться.
Он лежит на спине. Приподняв его руку, я юркаю под нее и прижимаюсь к нему как можно тесней, после чего кладу голову ему на грудь. Его рука обнимает меня, и он целует меня в лоб.
— Теперь ты в безопасности, Джейд. Я не позволю ему причинить тебе вред.
5
Утром я пробую незаметно улизнуть с кровати, чтобы спуститься к себе. Не хочу, чтобы Гаррет подумал, будто я пытаюсь проводить с ним все свое свободное время. Если мы начнем встречаться, то я не собираюсь становиться девушкой-прилипалой. Нам обоим нужно пространство.
— Ты куда? — Он переворачивается на бок и, когда я пробую встать, ловит меня.
— Вниз. Уже восемь. Тебе пора на учебу.
— Попозже. Вернись. Я с тобой еще не закончил.
— Что не закончил?
— Ты мне нужна. — Он зевает. — Хочу еще поспать.
— Выходит, ты сейчас меня используешь? — Я снова ложусь.
— Не слышал, чтобы ты жаловалась. — Он прислоняется головой к моей макушке и засыпает.
Мы встаем через час и договариваемся встретиться после обеда, чтобы пойти в бассейн. Как только я захожу в комнату, мне звонит Фрэнк.
— Джейд, я звонил, но тебя не было, — говорит он. — Должно быть, ты очень занята по учебе.
— Нет. Настоящий кошмар начнется потом. А когда ты звонил? — Уверена, ночью звонил не Фрэнк, но убедиться не помешает.
— Вечером. Часов в шесть.
— Да. Я была на ужине. Наверное, стоит настроить голосовую почту. Как ты себя чувствуешь?
— Неплохо. Устал, но не слишком.
Молчание.
Наши разговоры с Фрэнком обычно короткие, а после того, как я спросила его о мамином письме, стали еще короче. Видимо, он надеется, что я буду избегать этой темы, что я и делаю.
— Что нового в Де-Мойне?
— Политический вздор. Во всех новостях. Бесконечная агитация. Даже не хочется включать телевизор. И нам постоянно названивают из избирательных организаций. Я бы и телефон отключил, но не хочу пропустить твой звонок. Чертовы выборы. Уже тошнит от них.
— Ну, сейчас ноябрь. В январе все закончится.
— Надеюсь. Знаешь, ты почти закончила свой первый семестр. С трудом верится, что День благодарения всего через пару недель. Чувствую себя ужасно из-за того, что мы не сможем забрать тебя домой. Тебе есть, куда пойти? Может, к друзьям?
— Нет. Но все нормально. Мне разрешили остаться в общежитии. Со мной все будет хорошо. Серьезно, я ничуть не расстраиваюсь. Хоть и буду сильно скучать по вам с Райаном и вашим соревнованиям по поглощению пищи.
Пока я росла, мама не отмечала ни День благодарения, ни все прочие праздники. Временами она была настолько не в себе, что даже не знала, какой сегодня день. Изредка на День благодарения я ходила в магазин и приносила нам замороженные обеды с индейкой и овощами. Они были ужасными, но, по крайней мере, я пыталась устроить хоть какое-то подобие праздничного ужина.
А у Фрэнка и Райана мы всегда ходили куда-нибудь поужинать на День благодарения — как правило, в гостиницу со шведским столом, — и каждый год Райан с Фрэнком соревновались, кто больше съест. Райан всегда побеждал.
— Джейд, я не хочу, чтобы в День благодарения ты сидела одна.
— Все в порядке. Не переживай. На самом деле я рада возможности выспаться. Почти все разъедутся, поэтому здесь будет тихо.
— Но где ты будешь питаться? Столовые будут закрыты.
— Закуплюсь едой перед праздниками. Попрошу Харпер свозить меня в магазин.
— Хорошо, но на Рождество мы обязательно тебя заберем. Только скажи в какой день у тебя заканчиваются занятия. Райан уже планирует поездку. На этот раз он подумывает взять с собой Хлою, хотя вряд ли у нее получится из-за работы.
Хлоя — девушка Райана. Она на первом курсе медицинского университета и подрабатывает в торговом центре. У Райана выпускной год в колледже, после чего он тоже собирается поступать в медицинский. Однако на этот семестр он взял отсрочку, чтобы заработать на оплату накопившихся медицинских счетов и позаботиться об отце, поскольку состояние Фрэнка не улучшилось с прошлого года.
Я видела Хлою всего один раз. Кажется, она обычная девушка, но мне бы не хотелось проехать с ней полстраны, поэтому я надеюсь, что ей придется работать. То будет двадцатидвухчасовое возвращение в Айову, и, если я отчасти готова к нашему дорожному приключению с Райаном, но с его вездесущей девушкой — нет.
Будь у меня деньги, я бы отправилась домой на самолете. Но я никогда не летала, и меня до чертиков пугает мысль о том, что я буду находиться где-то в воздухе. Так что машина, пожалуй, наилучший вариант.
— Я пока не знаю окончательное расписание итоговых экзаменов, но позвоню вам сразу, как только их получу. И не волнуйтесь о Дне благодарения. Со мной все будет хорошо.
— Возможно, сын Кенсингтонов пригласит тебя на ужин. Уверен, его семья не будет против, если ты присоединишься к ним.
— Наоборот. Они слишком показушны во всем.
Мысль обо мне на ужине с Кенсингтонами почти смехотворна. Если б только Фрэнк знал, что на самом деле происходит. Но я никогда ему не скажу. Он будет в бешенстве, если узнает, как семья Гаррета обращается со мной.
— Наверное, тебе нужно идти. Я просто хотел узнать, как ты.
— Спасибо, что позвонил, Фрэнк.
Он вешает трубку — наверняка радуясь тому, что я не спросила про свою мать. Я открываю ящик стола и вижу, что письмо по-прежнему там. Появляется дикое желание перечитать его, однако я сдерживаюсь. Я и так знаю, что там. Практически помню его наизусть. Я закрываю ящик и принимаюсь за доклад по истории искусств.
За обедом я встречаю Харпер. Она во всем белом, что привносит огромное разнообразие в ее преимущественно розовый гардероб, и в приподнятом настроении.
— Что с тобой? — спрашиваю я, когда она садится за стол с очередной огромной порцией салата.
— Вчера я познакомилась с замечательным парнем. Его зовут Шон. И, боже мой, Джейд, он такой милый. Даже открыл для меня дверцу машины. Кто еще так поступает?
Гаррет — для меня. Но я оставляю ответ при себе.
— Он тоже здесь учится?
— Нет. Мы не поехали на вечеринку в Мурхерст. Моя подруга Керри знала какого-то парня, на квартиру к которому мы и пошли. Там было человек двадцать и так шумно, что мы с Шоном свалили пораньше, чтобы сходить куда-нибудь перекусить и нормально пообщаться.
— Так где же он учится?
— Шон сейчас не учится. Он окончил кулинарную школу и сейчас проходит практику у шеф-повара в каком-то модном отеле. Ты обязана увидеть его, Джейд. Он такой накаченный, а копна его взъерошенных светлых волос выглядит чертовски мило. О, и когда он улыбается, у него появляются такие очаровательные ямочки. Когда я его увидела, мне показалось, что я перенеслась в Калифорнию. Он выглядит прямо как серфер, что безумно мне нравится.
— Похоже, он тебя действительно зацепил.
— Да, но я не собираюсь сходить с ума, как тогда с Коулом. Мне хочется, чтобы у нас с Шоном все шло своим чередом. Сегодня вечером он готовит для меня ужин. Хочет блеснуть своим кулинарным талантом.
— Уверена, что тебе стоит идти к нему домой так быстро? Вы же только что познакомились.
— Там буду не только я. Он пригласил еще пару друзей.
— Что ж, я рада, что ты встретила хорошего парня. Судя по всему, он намного лучше Коула.
— Так что произошло с Гарретом? Он объяснил, почему динамил тебя целую неделю?
— Гаррет не динамил меня. Просто не мог до меня дозвониться. Еще он поговорил с отцом, так что нас теперь оставят в покое.
— Серьезно? Но почему он не сделал этого сразу?
— Не знаю. Да и уже не важно.
Надо как-то прекратить этот допрос. Не могу же я рассказать ей о том, что Гаррету пришлось шантажировать собственного отца.
— Выходит, вы наконец-то начнете встречаться и покончите с вашими затянувшимися «чисто дружескими» отношениями?
— Хм, возможно. Сегодня вечером у нас первое свидание.
Она смеется.
— Первое свидание? Да вы постоянно куда-нибудь ходите. Что изменит свидание?
— Не знаю. Гаррет настаивает, вот я и согласилась.
— А куда он тебя поведет? Дай угадаю. В какой-нибудь баснословно дорогой ресторан? Или свозит куда-нибудь на папином самолете? Хотя в его силах придумать что-то более сногсшибательное.
— Мы идем в боулинг.
От смеха Харпер чуть не выплевывает салат.
— Гаррет Кенсингтон идет в боулинг? Ты шутишь? Он хотя бы раз там бывал? Он играть-то умеет?
— Нет, но я его научу. Это не так уж и сложно.
— И он согласен надеть прокатную обувь? — продолжает веселиться она.
— Ага. — Теперь я тоже смеюсь. Представлять Гаррета на дорожке для боулинга в клетчатых кедах довольно забавно. — Если увидишь его, не высмеивай. А то еще откажется и не пойдет. Он и так согласился только потому, что это я предложила.
— Зная, какие снобы его родители, мне смешно от одной лишь мысли о том, что их сын отправится в боулинг. Надеюсь, что они не узнают. Иначе помрут от стыда.
— Это обычный боулинг. Что здесь такого?
— Боулинг не их уровень, Джейд. Они играют в гольф, теннис, крокет. В элитные виды спорта.
— Твоя семья богата. Вы когда-нибудь ходите играть в боулинг?
— А то. И очень часто. Но я уже говорила, что богачи с Западного побережья совсем другие. Мы умеем веселиться. — У Харпер звонит телефон, и она смотрит на экран. — Это мама. Надо ответить. Ее не будет несколько дней, поэтому я должна успеть рассказать ей о Шоне. — Она встает из-за стола. — Увидимся позже.
— Приветик, мам. — Харпер одной рукой подхватывает поднос, а второй удерживает телефон. — В общем, вчера у меня было свидание с одним парнем. Он шеф-повар. Разве не круто?
Я смотрю Харпер вслед. Ее семья так не похожа на семью Гаррета, хотя ее родители тоже богаты.
Я не рассказывала Харпер, что несколько месяцев назад поискала сведения о ее семье и узнала, что ее папа известная личность. Он участвовал в работе над многими современными кассовыми фильмами. Ее родители даже попали в список самых богатых людей Америки. Но, в отличие от родителей Гаррета, они не диктуют ей, с кем встречаться или дружить. И сейчас она рассказывает своей маме о парне, который даже не учится в колледже. Видимо, ее мама действительно любит ее. Может, семье Гаррета стоит переехать в Калифорнию и просто расслабиться.
***
После обеда я продолжаю работу над докладом до тех пор, пока не возвращается Гаррет. Мы виделись с ним всего пару часов назад, но как только он появляется на пороге моей комнаты, в животе у меня снова порхают бабочки. Какого черта со мной творится?
— Готова поплавать? — спрашивает он.
— Я не плаваю. Захвачу с собой книгу. Я собираюсь только почитать.
— Ты же говорила, что будешь. Уже отказываешься?
— Я сказала, что возможно поплаваю. Это не было утверждением.
— Когда ты в последний раз бегала?
— Не знаю. Около недели назад. Погода была отвратительной, а потом у меня просто не было времени.
— Тогда тебе необходимы тренировки. Поэтому стоит пойти в бассейн и навернуть пару кругов.
Это правда. Мне надо снять напряжение. Обычно с этим помогал бег, и поскольку я давно не выходила на пробежки, напряжение накопилось.
— Хорошо, но я не собираюсь все время плавать. Сейчас, только захвачу пару вещей. — Я бросаю пару книг в сумку и беру пальто.
Как только мы заходим в бассейн, нас обволакивает теплый и влажный воздух — восхитительное ощущение после ветреной и дождливой погоды. Мы расходимся по раздевалкам. Переодеваясь в купальник, я нервничаю. В прошлый раз, когда мы здесь были, я сорвалась. Полностью потеряла контроль. Но сейчас никаких причин для повторения срыва нет. Слишком многое изменилось. Теперь мы стали ближе, и Гаррет знает о моем прошлом.
Зайдя в бассейн, я вижу, что Гаррет уже вовсю плавает. В прошлый раз я так развеселила его, когда залезала в воду, поэтому сейчас я сразу ныряю. Вода холодная, и я еле сдерживаю крик.
— Что, на сегодня все? — Он подплывает ко мне.
— Медленный подход для меня не годится. Поплаваем наперегонки?
— Мы не обязаны. Просто делай, что хочешь.
— Я хочу соперничества. Без конкуренции скучно.
Он улыбается.
— Окей. Если хочешь, давай. Может, для начала разминка?
— Да, хорошо.
Мы проплываем пару кругов — каждый в своем темпе. У меня нет не единого шанса победить Гаррета в плавании, но попробовать будет все-таки интересно. Ему никогда не обогнать меня в беге, но это не мешает нам соревноваться. Мы оба азартные. Я даже чуточку больше, чем он. А конкуренция очень заводит. И меня, и его.
— Готова, — сообщаю я, заняв позицию в конце бассейна.
Гаррет занимает место рядом со мной.
— Три, два, один. Старт!
Он отталкивается и оставляет меня позади. Да, жалко, что в последнее время я так мало тренировалась. Обидно видеть его так далеко впереди, хотя я прекрасно знаю, что он победит.
— Довольна? — интересуется он после победы.
— Нет. Это была просто разминка, — отвечаю я, переводя дух. — Знаешь, мне нужна шапочка. Волосы меня тормозят – вот почему я проиграла.
Он закатывает глаза.
— Ну конечно. Все только из-за волос. Дело вовсе не в том, что ты никогда не плаваешь, а я тренируюсь практически ежедневно.
— Именно так. — Я отбрасываю свои длинные каштановые волосы в сторону. — Мне помешали дурацкие волосы. Если бы не они, я бы обогнала тебя.
— В раздевалках есть шапочки. Может, возьмешь одну, и мы проверим твою теорию?
— Ну уж нет. От них у меня голова болит. — Мои взгляд опускается на его влажные губы, и теперь я могу думать только о поцелуях.
— Ну конечно! — Его губы складываются в улыбку и от этого становятся еще притягательней. — Тебе даже шапочка не поможет.
— Давай еще раз, — бросаю я вызов. — Я размялась.
Мы занимаем исходные позиции. Он отсчитывает, и мы стартуем. Я плыву так быстро, как только могу. Он обгоняет меня, но, по крайней мере, на этот раз я отстаю не так сильно.
— Ты выше меня, так что это не честно. — Я держусь за бортик бассейна, пытаясь перевести дух.
— Сколько еще отговорок ты придумала, Джейд?
Я едва сдерживаю смех, но претерпеваю неудачу.
— Парочку.
Он ныряет, выныривает позади меня и, положив руки на бортик, берет меня в плен. Он так близко, что мою шею овевает его теплым дыханием, и по коже начинают разбегаться мурашки.
— Когда ты признаешь, что я плаваю лучше тебя?
— Никогда. — Я поворачиваюсь, погружаюсь в воду и быстро хватаюсь за его плечи, поскольку из-за своего роста не достаю до дна. Стараясь удержаться на плаву, я неуклюже болтаю ногами. Гаррет замечает мои попытки и как бы невзначай обнимает меня, притягивая ближе к себе.
Сердце колотится как бешеное, и я стараюсь успокоить дыхание.
— Когда ты признаешь, что я бегаю лучше тебя?
— Я признавал это много раз. И готов повторить снова. Ты бегаешь лучше меня. Теперь у тебя есть, что сказать мне?
— Хм. — Я делаю задумчивый вид. — Нет. Ничего.
Гаррет улыбается.
— Тебе так сложно сделать мне комплимент?
— Я постоянно делаю тебе комплименты! — Я оборачиваю ноги вокруг его талии. Он даже бровью не ведет.
— Когда, например? Если бы ты сделала мне хоть один, я бы точно запомнил.
— Не знаю, но такое точно бывало.
— А я уверен, что нет. — Гаррет, не моргая, глядит на меня.
— Я говорила тебе, что мне очень понравились подаренные тобой огоньки. Это был комплимент.
— Едва ли. — Его руки, поддерживая меня, медленно скользят по моим бедрам. Это позволяет мне не держаться за его плечи, однако у меня полностью перехватывает дыхание. — Джейд, тебе во мне хоть что-нибудь нравится? В чем, на твой взгляд, я хорош?
Я прекрасно понимаю, на что он намекает, и да, он во многом хорош. Нравится ли мне, как он сейчас держит меня? Конечно же, да.
Прежде чем я успеваю ответить, Гаррет медленно слизывает капельки воды с моих губ, те сами собой приоткрываются, и он проскальзывает между них языком. Я обнимаю его за шею, пока его язык исследует мой рот. Мое тело настолько воспламеняется, что я перестаю чувствовать прохладу воды.
После нескольких умопомрачительных минут он медленно отстраняется.
— Тебе понравилось? — А вот и моя любимая самодовольная ухмылочка.
Я улыбаюсь в ответ.
— Признаю, целуешься ты довольно неплохо.
— Ура! Комплимент. Наконец-то! — Гаррет отпускает меня, вынуждая ухватиться за бортик, и, готовясь к заплыву, занимает позицию рядом.
— Эй, ты куда?
— Мне надо тренироваться.
— Свидание что, уже кончилось?
— Еще даже не началось. А поцеловал я тебя лишь потому, что пытался помочь тебе найти то, в чем я неплох. И у меня получилось.
Он уплывает, оставляя меня желать большего. Намного, намного большего.
6
Я наблюдаю за тем, как Гаррет наворачивает круги в бассейне, словно поцелуя вовсе и не было. Самого восхитительного поцелуя на свете, какой только может произойти между двумя людьми. Хотя, вероятней всего, не в его случае. Однако для меня — да. И вот так бросить меня после него!
— Кто здесь? — Голос Блейка эхом разносится по бассейну. — Гаррет?
Гаррет останавливается.
— Привет, Блейк.
Не сводя с меня глаз, Блейк подходит к краю бассейна.
— Огайо, а ты что здесь забыла?
Не выношу Блейка. С самого первого дня нашего знакомства он упорно продолжает называть меня Огайо, хотя ему прекрасно известно и мое настоящее имя, и тот факт, что родом я из Айовы, а не Огайо. Вдобавок ко всему он груб, отвратителен и практически всегда пьян. А еще он пользуется одеколоном с древесным запахом, от которого меня чуть ли не выворачивает наизнанку.
Сегодня я впервые вижу Блейка трезвым, но думать, что трезвый он не такой уж и козел, значит принимать желаемое за действительное. Он тут всего минуту, и я уже могу дать заключение, что он все-таки придурок с рождения.
— Джейд просто составляет мне компанию, пока я плаваю, — отвечает Гаррет вместо меня.
— Ты что, пловчиха, Огайо?
— Нет. Просто сделала пару кругов. — Я избегаю смотреть на него. У меня нет абсолютно никакого желания лицезреть его мерзкое тощее тело в плавках.
Блейк ныряет в бассейн и обдает меня брызгами.
— Черт! Холодно.
Гаррет подплывает ко мне.
— Кенсингтон, ты чего? — спрашивает Блейк. — Боишься, что я попытаюсь украсть у тебя Огайо? Да я просто поздороваться хотел.
У меня мороз по коже от одной только мысли о том, что я пошла бы куда-то с Блейком.
— Просто оставь ее в покое. — Гаррет заслоняет меня своим телом.
— Ты сегодня с нами? Декер устраивает тусовку. Наши задницы, конечно, там заскучают, но можно показаться у него и потом куда-нибудь свалить. У него в баре куча всего. Хоть надеремся.
— Нет, я занят.
— У тебя нет никакой движухи. Тебе нужно развеяться.
Блейк покачивается на поверхности бассейна. Он из тех людей, которые постоянно ерзают. Это начинает меня раздражать.
— Еще раз. Я занят. У меня планы с Джейд.
Блейк кружит вокруг него, не сводя с меня глаз. Он ненавидит меня так же сильно, как я его. С тех пор как мы стали проводить время вместе, Гаррет бросил пить даже на вечеринках, что выводит Блейка из себя. Он хочет вернуть своего собутыльника.
— Вы с Огайо и так всегда вместе. Если не пойдешь со мной, то твоему папочке наверняка будет интересно узнать, почему.
Гаррет снова заслоняет меня от Блейка.
— Без разницы. Мой отец потерял интерес к нам с Джейд.
— Ну да. — Блейк погружается в воду, затем выныривает и трясет головой, точно собака. — В общем, я пойду к Декеру часам к девяти, пока всю хорошую выпивку не разобрали. Во сколько тебя ждать?
Гаррет тяжело вздыхает.
— В последний раз повторяю: я не иду.
— Снова кидаешь меня из-за этой сучки?
— Я просил не называть ее так! — На секунду мне кажется, что Гаррет ударит его, но он сдерживается.
— Зачем ты тратишь на нее время? Вы ведь даже не трахаетесь.
— Очень мило, Блейк. А с кем мне проводить время? С тобой? Больно надо. Джейд, пойдем.
Гаррет поворачивается и взглядом приказывает мне вылезать из воды.
Пока мы с Гарретом выбираемся из бассейна, Блейк продолжает болтать.
— Эй, Огайо. Он уже рассказал тебе о своих бывших?
— Не обращай внимания, — тихо говорит Гаррет. — Иди переодевайся, а я встречу тебя снаружи.
— До тебя Гаррет спал как минимум с десятью телками, — говорит Блейк. — А то и больше. Уверен, он не обо всех мне рассказывал. И опять-таки, ты же в курсе, что он не блюдет целомудрие, ожидая тебя, а трахается где-то на стороне?
— Просто закрой свой гребаный рот! — рявкает с бортика бассейна Гаррет.
Блейк молчит, но, уходя за вещами, я ощущаю на себе его взгляд. Заценивает меня? Я быстро беру полотенце и, замотавшись в него, ухожу в женскую раздевалку. Я планировала принять душ, но сейчас мне хочется одного: скорее убраться отсюда. Я переодеваюсь, затем по-быстрому сушу волосы.
Гаррет уже ждет меня на улице, его волосы еще влажные.
— Гаррет, тут холодно. Высуши волосы, а то они превратятся в сосульки.
— Я буду в порядке. Давай просто уйдем. — Он в ярости. У Гаррета почти всегда хорошее настроение, но у Блейка всегда найдется способ испортить его. Еще одна причина, почему я его на дух не выношу.
— Он всегда плавает в это время? — спрашиваю я по дороге.
— Он вообще не тренируется по субботам. Не знаю, зачем он приперся.
Никто из нас не произносит больше ни слова, пока мы не оказываемся у меня. Я так зла на Блейка. Он все испортил. У Гаррета испортилось настроение, и вдобавок ко всему, я теперь думаю о словах Блейка. Надеюсь, он сильно преувеличил. Не хочется верить в то, что Гаррет в свои девятнадцать переспал с десятью девушками. Или больше, чем с десятью.
— Ну что, увидимся позже? — говорю я, заходя к себе. — Во сколько?
Он стоит в коридоре, никак не реагируя на мои слова.
Я касаюсь его руки.
— Гаррет? Свидание ведь еще в силе?
— Что? Да, конечно. Разве есть причины его отменять?
— У тебя такой рассерженный вид. Вот я и не знаю, может, ты передумал.
Он вздыхает.
— Прости. Блейк иногда реально выбешивает меня. Такую чушь несет, просто невероятно.
— Да уж. Я тоже его недолюбливаю.
Гаррет кладет руки мне на плечи.
— Клянусь богом, Джейд, я был готов выколотить из него всю дурь за то, что он снова назвал тебя так. И за всю ту дрянь, которую наболтал о тебе. И о нас.
— Все в порядке. Я не обращаю внимания на его болтовню.
— Обращаешь. И теперь, наверное, думаешь, что я треплюсь с ним о нас. Но ты же знаешь, что я бы никогда так не поступил, верно?
— Да. Конечно. То есть, я не знаю, о чем вы болтаете наедине.
— Я ничего не рассказываю ни о тебе, ни о нас.
Мимо нас проходит девушка с моего этажа, и я понижаю голос:
— Тогда почему он уверен, что мы не занимались… ну, «этим»?
— Не знаю.
— Знаешь. Вы с Блейком давно знакомы друг с другом. — Я завожу Гаррета к себе в комнату и закрываю дверь. — Так с чего он сделал такие выводы?
— Потому что он как-то спросил меня, но я промолчал. Вот он и решил, что «этого» у нас еще не было.
— И как это понимать? А про бывших девушек ты с ним делился?
Гаррет молчит, но я уже знаю ответ.
— Я помню, он сказал, что делился, но вдруг это выдумка? В том смысле, что еще он сказал, что у тебя было не меньше десяти девушек. Как мне узнать, где правда, а где ложь?
— Давай сменим тему. Все это неважно. Еще раз. О нас я ему не рассказывал. Даже если бы у нас и был секс, я бы ни за что не проболтался ему. И ему прекрасно это известно. Отсюда вывод, что он нес чушь, лишь бы позлить меня. И тебя.
— Я не злюсь. Да, мне было неприятно это услышать, но твоя реакция беспокоит меня намного сильней. Неужели ты позволишь ему испортить наш день и, возможно, ночь? — Я тянусь к его руке. — Я хочу, чтобы прежний Гаррет вернулся. Тот Гаррет, который был в бассейне до появления Блейка. Только с этим Гарретом я пойду на свидание и, если он не вернется, останусь здесь.
Лицо Гаррета наконец-то озаряет улыбка. Он наклоняется и целует меня в щеку.
— Ты права. Не стоит позволять ему задевать себя. Все. Прежний Гаррет вернулся, так что даже не пытайся избавиться от него. Я ждал похода в боулинг весь день.
— Нисколько не сомневаюсь, — смеюсь я, поворачивая его обратно к выходу. — Дуй к себе. Мне нужно принять горячий душ. Я замерзла. Только скажи, во сколько выходим.
Он делает шаг в коридор.
— Может, в пять?
Я бросаю взгляд на часы.
— Но уже половина пятого.
— Ну да. В чем проблема? Ты всегда собираешься за десять минут. А теперь вдруг полчаса недостаточно?
— Э… нет. Я буду готова. Только не рановато ли?
— Сначала мы пойдем ужинать.
Я в замешательстве смотрю на него.
— Хочешь успеть на «счастливый час»?
Он смеется, и теперь я могу с уверенностью сказать, что прежний Гаррет вернулся.
— Ладно. Поедим после боулинга.
— Окей, но я до сих пор не понимаю, почему ты хочешь выйти так рано.
Он улыбается.
— Потому что хочу, чтобы первое свидание поскорей началось. У меня есть предчувствие, что я очень приглянусь этой девушке, и мне не хочется, чтобы все закончилось за пару часов.
Его ответ застает меня врасплох. Он всегда так непринужденно говорит разные приятные милости, что я не знаю, как на них реагировать. Поэтому всегда брякаю всякую глупость в ответ.
— О. Так бы сразу и сказал, а то я правда подумала, что ты хочешь попасть на «счастливый час».
Он уходит.
— В пять часов, Джейд. Поторопись.
7
Мы с Гарретом проводим много времени вместе, но я безумно взволнована предстоящим свиданием. Возможно потому, что оно станет официальным началом наших отношений, и нам больше не придется скрываться. Или я просто очень надеюсь, что после свидания Гаррет наконец-то станет вести себя не просто, как друг.
Я по-быстрому принимаю душ, затем надеваю джинсы и черную блузку. Сушу и выпрямляю волосы, затем наношу на скулы немного румян и подкрашиваю ресницы. Учитывая тот факт, что это наше первое настоящее свидание, мне бы хотелось иметь чуть побольше времени на подготовку, но ничего. Тем скорее начнется наше свидание.
Гаррет появляется ровно в пять — одетый в джинсы с рубашкой, в дорогие на вид кожаные ботинки и не менее дорогую кожаную куртку. И как обычно, он божественно пахнет.
— Ты готова, или тебе нужно еще время? — спрашивает он, подтрунивая надо мной. Гаррет прекрасно знает, как я горжусь своим умением быстро собираться. Я поспешно иду за ключами к столу.
— Готова, — отвечаю и запираю дверь.
Мы выходим к его черному «БМВ». Как всегда, Гаррет распахивает для меня дверцу машины.
— Я разведал окрестности, — произносит он, сев за руль. — Ближайший боулинг находится примерно в получасе езды.
— Вот и хорошо. У нас появится время познакомиться друг с другом поближе, — отвечаю я, делая вид, будто это и впрямь наше первое свидание.
Как только мы выезжаем на трассу, он берет меня за руку.
— А это что такое? — интересуюсь я, покосившись на наши переплетенные пальцы. — Мы на свидании всего пару минут, а ты уже взял меня за руку?
— Прости. — Улыбаясь, Гаррет отпускает мою руку. — Больше не буду.
— Ну раз так, то можешь продолжить.
— Не-а. Не хочу разочаровать тебя на первом же нашем свидании. Вдруг после этого ты больше не захочешь со мной выходить. — Он кладет обе ладони на руль. Ездить так, наверное, безопаснее, но я очень хочу, чтобы он положил руку обратно. Хотя сама вынудила его пообещать не держать меня за руку весь оставшийся вечер. Браво, Джейд!
Здание боулингавыглядит очень старым и нуждающимся в ремонте. Неоновая вывеска разбита, мигают только четыре буквы: «Б», «О», «Н», и «Г», а остальные вообще не работают.
Когда мы подъезжаем, Гаррет качает головой.
— Отлично. Наше первое свидание пройдет в «бонге».
Я смеюсь.
— Внутри должно быть получше. А эти неоновые вывески почти всегда не работают.
Припарковав машину, Гаррет выходит и открывает для меня дверцу, после чего включает сигнализацию. Район не выглядит особенно безопасным, и он, наверное, переживает, что машины не окажется на стоянке, когда придет время возвращаться домой. А я, если честно, беспокоюсь за себя.
Внутри все оказывается не так уж и плохо. Рядом с дорожками для боулинга стоят ярко-оранжевые виниловые сиденья, а позади них — бар с закусками и игровые автоматы.
— Похоже, счет придется вести по старинке, — комментирую я, заметив отсутствие электронного табло.
— Можем вообще не считать. И так понятно, что ты победишь.
— Откуда ты знаешь? Вдруг у тебя обнаружится скрытые способности к боулингу? — Я веду его к стойке, за которой стоит пожилой мужчина с длинной седой бородой. Его руки и шея полностью покрыты татуировками.
— Сколько игр? — не здороваясь, спрашивает он.
Гаррет оглядывается на меня.
— Одну?
— Как минимум две.
— Две, — говорит Гаррет мужчине.
— Обувь нужна?
— Да, — отвечаю я и вижу, что Гаррет приходит в смятение. Я забыла сказать ему, что некоторые люди приходят со своей обувью, а не арендуют ее. Если бы Гаррет узнал об этом раньше, то наверняка сразу купил бы себе обувь для боулинга, и ему не пришлось бы брать ее напрокат. — Мне седьмой размер.
Порывшись под прилавком, мужчина достает ботинки в красно-синюю клетку. Я хихикаю, увидев, с каким лицом Гаррет смотрит на обувь.
— Мне двенадцатый, — произносит Гаррет.
Мужчина достает ботинки, которые в таком размере похожи на клоунские.
— С вас восемнадцать долларов, — говорит он. — Четвертая дорожка.
Гаррет платит по счету, после чего мы идем к дорожке и переобуваемся. При виде Гаррета в этих ботинках я хихикаю еще громче.
— Это нужно сфотографировать. Можно взять твой телефон?
Он молчит. Слишком занят разглядыванием ног.
— Почему я выгляжу в них нелепо, а ты нормально?
— Потому что у тебя огромные лапы. — Я тяну его за руку. — Ну же. Пора выбрать шары.
Я веду его к подставке для шаров и выбираю себе ярко-зеленый десятифунтовый, а он берет красный шестнадцатифунтовый.
— Смотри. Подходишь к линии и бросаешь шар в кегли, — говорю я. Делаю для примера бросок и выбиваю страйк. — Видишь? Все просто.
Гаррет шагает к линии и делает бросок. Шар скатывается прямо в желоб. То же самое происходит и в следующие несколько раз. Обернувшись, он закатывает глаза.
— Я уже чувствую, как будет весело.
— Тебе просто надо приноровиться. — Я записываю наши баллы, затем занимаю позицию и выбиваю сплит. И еще одним броском сношу оставшиеся кегли.
Гаррет впечатлен.
— Черт, а ты и впрямь хороша. — Он поднимается и делает броски, снова и снова попадая в желоб.
— Знаешь, у них есть специальные перегородки для малышей, — говорю я, поднимая шар. — Хочешь, попросим поставить ее на дорожку?
Гаррет стоит, скрестив руки. Ему не нравится, когда я в чем-то превосхожу его.
— Шутница, играй.
К концу первой игры я набираю 158 очков, а Гаррет — 63.
— Что ж, это было унизительно, — заключает Гаррет, садясь рядом со мной.
— Ну, сколько-то очков ты все же набрал. Тебе хоть немного понравилось?
Он улыбается.
— Пусть я и проиграл, но мне нравится мой соперник. — Он кладет руку на спинку сиденья позади меня и кивком указывает на дорожку. — И отсюда открывается изумительный вид.
— Изумительный вид? — спрашиваю я и только потом понимаю, о чем он. Хорошо, что я выбрала эти узкие джинсы. В моем гардеробе только они выгодно подчеркивают пятую точку.
— Может, перекусим? — Он встает и бросает взгляд на бар. — Хотя давай просто попьем. Хочешь содовой?
— Конечно. Мне нужно в туалет, так что встретимся здесь.
Выйдя из туалета, я обнаруживаю, что с Гарретом, который стоит возле бара, болтают две девушки. Они похожи на старшеклассниц — возможно, класс десятый или одиннадцатый. Обе улыбаются Гаррету так, будто он самый сексуальный парень на свете.
Пожалуй, так оно и есть. Он самый сексуальный парень, по крайней мере, для меня.
Я подхожу к нему.
— Тебе помочь?
Похоже, Гаррет рад меня видеть.
— Да. Вот твоя содовая. — Вручив мне стаканчик, он берет меня за руку, давая понять девушкам, что не заинтересован. Но их это не волнует, поэтому они продолжают улыбаться.
Он тянет меня обратно к нашей дорожке.
— Знаю, я обещал не брать тебя за руку, но то был экстренный случай. Эти две девицы не оставляли меня в покое. Одна даже попросила меня заглянуть к ней, чтобы она могла… Ладно, не бери в голову.
— Что? Ни за что! — Я бросаю взгляд на них, все еще стоящих у бара. — Что ты им сказал?
— Что пришел сюда со своей девушкой.
Я отмечаю, что Гаррет все еще держит меня за руку.
— Значит, ты их обманул?
Он смотрит на меня и сверкает своей идеальной улыбкой.
— Даже не знаю. А ты как считаешь?
Я заливаюсь краской. Гаррет — единственный парень, который все время заставляет меня краснеть. Не знаю почему. С тех пор, как мы познакомились, мое дурацкое тело постоянно меня предает, и я не могу взять его под контроль. Это реально бесит.
— Мы на свидании всего пару часов, так что, по-моему, называть меня своей девушкой еще рановато.
— Точно, ты права. — Он отпускает мою руку. — Так я могу начать первым?
Мы заканчиваем вторую игру. У меня 178 очков, а у Гаррета лишь 86. Не думаю, что его волнует счет. Ему просто очень хочется снять эти ботинки. Мы возвращаем обувь в прокат и отправляемся к машине, которая, к счастью, все еще на стоянке.
— Что теперь? — спрашиваю я, как только мы оказываемся в машине.
— Ужин. Есть какие-нибудь предпочтения? — Он запускает двигатель и включает печку.
— Неужели ты не распланировал это заранее? Гаррет, я думала, ты из тех парней, которые создают грандиозные планы на свидание, в особенности на первое. А ты ничего не подготовил.
— Обычно я все планирую, но у меня имеется склонность чуточку перебарщивать, а зная, как ты этого не любишь, я решил, что пусть все идет своим чередом.
— Что ты подразумеваешь под «перебарщивать»? Какие у тебя были планы на сегодня?
— Мне хотелось свозить тебя в город. Ты же там никогда не была, верно?
— В какой? Нью-Йорк?
Он смеется.
— Да. Я хотел пригласить тебя в ресторан, который находится на крыше отеля. Из него открывается потрясающий вид на город. Он недалеко от папиной квартиры, поэтому я был там пару раз. А еще там очень вкусно готовят.
— У вас есть квартира в Нью-Йорке?
— Конечно. У отца много деловых встреч в Нью-Йорке, поэтому ему нужно иметь место для ночлега. У нас есть квартиры и в Лондоне, и Лос-Анджелесе.
Я знаю, что вдобавок ко всему у семьи Гаррета есть еще пять домов, хоть по его заверениям и меньше дома в Коннектикуте. Он настолько огромен, что, увидев его в первый раз, я решила, что это шикарный отель.
— То есть ты собирался на нашем первом свидании повезти меня аж в Нью-Йорк?
— На своей машине я туда не езжу. Там плохо с парковками. Я беру водителя отца. Но мы могли бы поехать на поезде.
— Звучит здорово. Но почему же мы не поехали?
— Подумал, ты не захочешь. Во-первых, ты не любишь шумные места, а в этом городе нет ничего, кроме шума. А во-вторых, я предполагал, что ты снова станешь ворчать на тему того, что я трачу много денег.
— В этом я с тобой соглашусь. Но мне очень хочется увидеть Нью-Йорк. Я всегда мечтала там побывать.
— Серьезно? Черт. Я просто обязан свозить тебя туда. — Он проверяет часы. — Сейчас уже поздно. Мы съездим на следующей неделе. В субботу. Уедем пораньше, и у нас будет достаточно времени, чтобы хорошенько осмотреть город.
— Ты так уверен, что я пойду с тобой на второе свидание? У нас и первое-то еще не закончилось. Может, я скажу «нет»?
— Серьезно? Ты откажешь мне после того, как я ради тебя напялил эти дурацкие ботинки и разрешил надрать мне зад?
Я игриво шлепаю его по руке.
— Разрешил? Просто я лучше играю, и точка.
До нас доносится хихиканье, и мы замечаем неподалеку тех самых старшеклассниц из боулинга.
— Поцелуй меня, — бормочет он, пристально уставившись на них.
— Что? Прямо сейчас?
Девицы уже совсем рядом. Гаррет поворачивается ко мне, кладет руку мне на затылок и притягивает к себе для поцелуя. Я не возражаю, поскольку весь вечер до смерти хотела поцеловать его. Поцелуй выходит практически невинным, без вторжения языка, но я уверена, что пялящиеся на нас девицы думают иначе. До меня доносится их шушуканье — что-то о том, что все хорошие парни уже заняты.
Когда они проходят мимо, Гаррет медленно отстраняется.
— Еще раз прости. Снова экстренный случай. Эти девушки слишком настойчивы.
— Рада помочь. — Я откидываюсь на спинку сиденья и пристегиваюсь.
Он выруливает со стоянки и направляется вниз по дороге.
— Подожди, — говорю я. — Мы ведь еще не выбрали, куда ехать.
— У меня есть кое-что на уме.
— Но ты говорил, что предоставишь выбор мне?
— Верно, но так как на свидание пригласил я, то позволь это мне. Ты права. Я должен был подготовиться. Если тебе не понравится мой выбор, то в следующий раз пригласишь меня ты.
— С чего ты передумал?
— Просто беру на себя ответственность за свидание. Вот и все. — Он тянется к моей руке, и на этот раз я позволяю ему. — Теперь расскажи, как ты научилась так хорошо играть?
Мы держим путь к Мурхерсту, проезжаем мимо него и через полчаса оказываемся неподалеку от его родного города.
— Гаррет, мы практически возле дома твоих родителей. Не боишься наткнуться на них?
— Кэтрин никогда бы не позволила папе взять ее в то место, куда мы едем. Оно не особенно дорогое. И я уже говорил тебе, что больше их не слушаю. Если наши отношения им не нравятся, то это их проблемы, а не мои.
Мы подъезжаем к ресторану. Первоклассное мексиканское местечко. Внутри висят разноцветные фонарики и журчит фонтан. О половине блюд в меню я никогда даже не слышала, поэтому заказываю нечто похожее на тако.
— Вот это и есть настоящая мексиканская еда, — говорит Гаррет, окуная начос в свежий гуакамоле. — В отличие от той ерунды в забегаловке возле кампуса. — Он имеет в виду кафе с тако, от которого, кажется, плохо всем, кроме меня.
— Если они до сих пор не прогорели, значит, все не так уж и плохо. — Я пробую сальсу. — Хотя вынуждена признать, здесь еда гораздо вкусней. И мне нравится атмосфера. Весело. Ты молодец, Гаррет.
Гаррет одаривает меня дерзкой ухмылкой.
— Даже не знаю, чем я думал, когда разрешил тебе спланировать наше свидание. Дай тебе волю, ты бы наверняка выбрала именно ту забегаловку с тако на ужин.
— Не-а. Скорее всего, закусочную при химчистке.
— Ужасное место. Но твой ответ только подтверждает мои слова. Отныне все наши свидания буду планировать я.
— Я пока не соглашалась на еще одно свидание.
Он пинает меня под столом и улыбается.
— Согласишься.
Нам приносят еду, и как только мы приступаем к ужину, к нашему столику подходит оркестр мариачи и заводит песенку о любви. Я давлюсь смехом — не из-за выбора песни, а из-за того, что вокалист совершенно не попадает в ноты. Я стараюсь скрыть смех, ведь парень и правда старается.
Гаррет дерзко глядит на меня. Отложив вилку, он берет меня за руку и всматривается в мои глаза. Ребята из мариачи, видимо, списывают его романтический жест на влияние своей музыки, поскольку плохой певец кивает Гаррету, расплывается в широкой улыбке и начинает петь еще громче.
Я чуть не плачу, пытаясь удержаться от смеха. Бросаю на Гаррета умоляющий взгляд, прося, чтобы он остановил мариачи, но он берет меня за руку и целует ее.
Когда песня наконец-то заканчивается, Гаррет достает пару купюр и отдает их певцу.
— Muchas gracias, — благодарит тот и указывает на меня. — Красивая девушка. Вы красивая пара.
— О, да, — соглашается, улыбаясь мне, Гаррет.
— В один прекрасный день вы поженитесь. И я спою на вашей свадьбе. — Он лезет в карман и достает визитку.
— Спасибо. — Гаррет берет визитку и переводит взгляд на меня. — Джейд, он сможет петь на нашей свадьбе. Разве не здорово?
Я пинаю его под столом.
— Э… да. Здорово. — Я обращаюсь к певцу: — Еще раз спасибо. Это была очень приятная мелодия.
Парень, кивнув, переходит к соседнему столику, а Гаррет отпускает мою руку и приступает к еде, словно всей этой сцены и не было вовсе.
— Ты специально это подстроил? — спрашиваю я. — Ты же прекрасно видел, что я чуть не умерла от смущения. Они бы ушли, не начни ты весь этот бред с держанием за руки.
Он пожимает плечами.
— Я не хотел их отпускать. Они мне понравились.
— Они были ужасными! Певец даже в ноты не попадал. — Я надкусываю тако.
— Ну, лично я спел бы гораздо хуже, так что, по-моему, все было не так уж и плохо. И тебе он тоже понравился — по крайней мере, немного. Согласись, ты бы разрешила ему спеть на нашей свадьбе.
Я чуть не давлюсь тако, а Гаррет продолжает есть, будто отпустил совершенно нормальный и ожидаемый комментарий.
— Мы на первом свидании, Гаррет. Не рановато планировать свадьбу?
— Согласен. Тогда позовем его спеть на выпускной?
— Вряд ли он будет продолжать выступать через четыре года.
Я слышу, как мариачи запевают новую песню в другом конце ресторана, и теперь, когда они далеко, наконец-то могу дать волю смеху.
Гаррет качает головой, но тоже смеется.
— Ты такая злючка. Он же старается.
— Извини. Ничего не могу с собой сделать. Он просто ужасный певец.
Остаток ужина я размышляю о свадебном комментарии Гаррета. Почему он не может быть хоть немного серьезней? Мы знакомы всего несколько месяцев и формально начали встречаться совсем недавно.
Скорее всего, он пошутил. Но все равно, стоило Гаррету упомянуть о женитьбе на мне, и надоедливые бабочки, которые уже прописались в моем животе, запорхали от счастья. Что этот парень творит со мной?
Ведь я саркастичная, независимая, умная Джейд. Не интересующаяся браками, свадьбами, кольцами и всем в таком духе.
А еще мое дурацкое сердце пропускает дурацкий удар, когда этот дурацкий мальчишка подбрасывает мне мысль о том, что когда-нибудь мы поженимся.
8
— Чем займемся теперь? — интересуюсь я после ужина. Гаррет уже оплатил счет, а к нашему столику выстроилась очередь.
Гаррет смотрит на часы.
— Сейчас всего девять. Не хочешь в кино? Или можно сходить куда-нибудь за десертом.
— Я и так сейчас лопну, поэтому никаких десертов. И в кино меня точно не тянет. Может, хочешь вернуться?
— Если честно, не очень, но я не знаю, чем еще тут можно заняться.
Не сомневаюсь, Гаррету хочется заглянуть на вечеринку, но я очень стараюсь их избегать. На последней я потерпела полное фиаско. Впервые напилась, да так сильно, что не ведала, что творю. Что самое ужасное — мне понравилось. Все мысли ушли, разум затуманился алкоголем… Уверена, падение моей матери началось именно так. И потому я зареклась никогда больше не пить.
Гаррет всегда ведет себя так, словно ему безразлично, что мы не ходим на тусовки, но я ему не верю. Ради всего святого, это же колледж! Любой нормальный студент ни за что не пропустит субботнюю вечеринку. И сколько бы я не напоминала ему, он продолжает упорно настаивать, что ему все равно.
Выйдя из ресторана, мы попадаем в метель.
— Смотри! Пошел снег! — Я поднимаю взгляд к небу и, раскинув руки, кружусь. Наверное, со стороны я выгляжу глупо, но я люблю снег — особенно самый первый.
Гаррет наблюдает за мной. Не берусь утверждать, но кажется, он счел меня сумасшедшей.
Я опускаю руки и останавливаюсь.
— Прости. Я немного разволновалась. Глупо, я знаю. Теперь можем идти.
Я поворачиваю было к машине, но Гаррет ловит меня за талию и притягивает к себе, а потом припадает к моим губам. Его сладкий поцелуй полон согревающей нежности. Я чувствую, как снежинки приземляются на мои скулы, и приоткрываю глаза, чтобы запечатлеть их падение. Большие белые хлопья… Я вновь закрываю глаза. Когда до нас доносятся голоса посетителей, выходящих из ресторана, мы медленно отстраняемся.
— Что сейчас было? — Вопрос наиглупейший, но я, как правило, именно такие и задаю, когда не знаю, что сказать.
— Просто не смог удержаться. Почувствовал, что обязан поцеловать тебя. — Он улыбается, не выпуская меня из объятий. — Из-за твоей реакции на снег. Никогда не видел, чтобы ему так бурно радовались.
— Ага, в этом плане я немного с приветом. Большинство людей снег не любят, но, по-моему, в нем есть нечто удивительное. — Я поднимаю глаза и наблюдаю за мягким падением хлопьев. — Понимаешь, каждая снежинка — само совершенство. И каждая неповторима и уникальна.
Гаррет снова пристально наблюдает за мной. Чувствуя себя неловко, я опускаю глаза.
— Что ж, идем?
Он приподнимает мое лицо за подбородок.
— Не знаю, как у тебя это выходит, Джейд, но я влюбляюсь в тебя все сильней.
— Ты тоже мне нравишься, — произношу я как-то слишком по-дружески, хотя он мне нравится не только, как друг. Что до чертиков пугает меня. Мне не может нравиться кто-то так сильно.
Мы идем к машине. Гаррет распахивает для меня дверцу и, как только я сажусь, закрывает ее. На обратном пути снегопад усиливается. Когда мы подъезжаем к кампусу, землю покрывает как минимум двухдюймовый слой снега. Я выхожу из машины и пробую слепить снежок, но снег слишком пушистый и легкий.
Мы заходим в общежитие и останавливаемся у моей комнаты.
— Я бы пригласила тебя к себе, но это наше первое свидание, и мне не хочется, чтобы ты подумал обо мне невесть что.
Гаррет прислоняется к двери.
— Прогоняешь меня? — Он улыбается. — Знаешь, ты могла бы подняться ко мне. Я даже не против, если ты подумаешь обо мне плохо.
— И чем мы там займемся? — невинно интересуюсь я.
— Всем, чем пожелаешь. — В его тоне нет ни капельки флирта, поэтому непонятно, что он имеет в виду.
— Думаю, мы могли бы посмотреть телевизор.
Я ожидаю его дальнейших действий.
— Тебе нужно захватить какие-нибудь вещи?
Я в замешательстве, но потом вспоминаю о нашей новой традиции — совместных ночевках.
— Э… да нет, — отвечаю я, наблюдая за его реакцией.
Его брови взлетают на лоб.
— Уверена?
— Да. Если мне что-то потребуется, то я всегда могу спуститься сюда.
Мы поднимаемся к нему, и я, подбежав к окну, раскрываю шторы.
— Не могу поверить, что пошел снег. Ведь еще даже не День благодарения.
Гаррет подкрадывается ко мне со спины, обнимает меня и целует в макушку.
— Кстати, насчет Дня благодарения. Когда ты собираешься домой? Надеюсь, Райан приедет за тобой?
— Я не поеду домой. Слишком далеко, а билеты на самолет дорогие. Плюс я не люблю самолеты. Я никогда на них не летала, но…
Он разворачивает меня к себе лицом.
— Чем же ты будешь заниматься на праздники?
— Не знаю пока. Может, книжку почитаю. Или начну готовиться к экзаменам.
— Я про сам праздник. Как ты будешь его отмечать?
— Никак. Закуплюсь продуктами, вот и все. Как раз собиралась спросить: ты не сможешь до своего отъезда свозить меня в магазин?
— Нельзя пропускать День благодарения. Это важный праздник. У тебя просто обязан быть ужин с индейкой и картофельным пюре. Ты не можешь сидеть в одиночестве, ведь в кампусе никого не будет. Почему ты не предупредила?
— А смысл? Почему тебя вообще волнует то, как я проведу День благодарения?
— Потому что мне не хочется, чтобы ты сидела тут совершенно одна.
Я пытаюсь вырваться из объятий, но он не отпускает.
— Гаррет, серьезно. Все хорошо. Я никогда не отмечаю День благодарения.
— Погоди. То же самое ты говорила про день рождения. Выходит, ты не отмечаешь ни свой день рождения, ни День благодарения. А как насчет Рождества?
Мне нужно как-то перевести разговор в новое русло. Праздники — не самая подходящая тема для обсуждения. В Рождество у меня не было ни подарков, ни торжественного рождественского ужина, ни елки, ни украшений. Только моя злая пьяная мать, орущая на меня до тех пор, пока не отключится.
— И его тоже. — Я снова ерзаю, пытаясь высвободиться, но безуспешно. — Давай смотреть фильм. Какой хочешь включить?
Гаррет молчит. Я поднимаю глаза и вижу, что он глядит на меня так, будто я рассказала самую печальную историю на земле. Ненавижу, когда люди жалеют меня. Ну не было у меня в жизни праздников, и что дальше? Не вижу причины для жалости.
— Разве вы не отмечали праздники с Фрэнком и Райаном?
Я вздыхаю, мечтая, чтобы он просто сменил тему.
— Отмечали. В День благодарения мы ходили на ужин в гостиницу со шведским столом, а на Рождество в казино.
— Тебе необходим настоящий День благодарения, Джейд. Парад, праздничный ужин, футбол… Нужно хоть раз все это пережить и увидеть.
— Нет. Меня это и вправду мало волнует. Но если тебе станет легче, я посмотрю парад по телевизору. — Кажется, мой ответ не удовлетворил его. В его глазах по-прежнему жалость. — А у тебя какие планы на День благодарения?
— Я улетаю на Каймановы острова. Каждый раз перед праздниками у Кэтрин разыгрывается воображение, и она выбирает очередное экзотическое место. Что бесит. Ну какой День благодарения в сорокоградусную жару? Конечно, у нас будет индейка и все остальное, но никакое «все включено» не может сравниться с домом.
— Когда ты уезжаешь?
— Накануне.
— Что ж, уверена, все пройдет не так уж плохо. Поплаваешь в океане. Позагораешь.
Гаррет по-прежнему смотрит на меня с жалостью, что начинает меня раздражать.
— Джейд, ты же можешь сходить к кому-нибудь в гости на ужин? Еще целая неделя впереди. Я могу с кем-нибудь договориться.
— Не надо никого беспокоить. Я буду рада посидеть у себя. Теперь мы можем посмотреть фильм?
К счастью, он больше не давит на меня. Мне не хочется спорить. Раньше я расстраивалась, когда все отмечали праздники, а я — нет, но у меня наконец-то получилось не зацикливаться на этот счет. Поэтому мне меньше всего нужно, чтобы Гаррет говорил мне, будто я что-то там упускаю.
Час спустя я снова выглядываю в окно и замечаю, что снега намело еще больше.
— Я на улицу, — говорю я, обуваясь.
Гаррет встает.
— Прямо сейчас? Там же так холодно.
— Ну и что. Можешь остаться здесь, если хочешь.
— Нет. Я с тобой. Подожди. — Он надевает ботинки и хватает пальто.
Мы забегаем ко мне, где я тоже надеваю пальто, и спешим на улицу. Несмотря на усилившийся снегопад, я все еще могу различить каждую крупную пушистую снежинку.
— Так здорово. — Я зачерпываю пригоршню снега и подбрасываю его в воздух. — Разве тебе не нравится?
Гаррет улыбается.
— Мне нравится, что это приносит тебе счастье.
— Давай побегаем по сугробам? — Я беру его за руку и тяну за собой.
— Тут слишком скользко.
— Да ладно тебе. — Я отпускаю его и бегу вниз по склону.
— Джейд, подожди. — Он следует за мной, и до меня доносится его смех. Ну и пусть думает, что я сумасшедшая. Не хочу пропустить первый снег.
Через несколько минут я останавливаюсь. Гаррет догоняет меня и, обняв, приподнимает над землей.
— Ты окончательно спятила, — произносит он, запыхавшись.
— Знаю, — говорю я, тоже пытаясь восстановить дыхание. — Именно поэтому я и не понимаю, почему ты до сих пор терпишь меня.
— Шутишь? Мне страшно нравится, как ты сходишь с ума от снега. — Он опускает меня. — Это одна из причин, почему я… — Он умолкает. — Почему мне нравится проводить время с тобой. Идем. А то холодно.
— Погоди. — Я притягиваю его за куртку к себе. Он понимает намек и целует меня — мягким и сладким поцелуем, как тогда в ресторане. Целовать Гаррета в первый снег, когда вокруг никого и царит тишина, — идеально.
Спустя пару минут я отстраняюсь.
— Все, можем идти обратно.
— Серьезно? А я только начал получать удовольствие от снегопада.
— Хоть я и обожаю снег, но на улице холодно.
— Тогда давай отведем тебя внутрь. — Он берет меня за руку в перчатке, и мы неторопливо идем в общежитие.
— Гаррет. — Я останавливаюсь. — Спасибо за сегодняшний день. Я прекрасно провела время.
Он чмокает меня в щеку.
— Всегда пожалуйста. Но свидание еще не закончилось, да?
— Еще нет. — Я улыбаюсь. — Я просто хотела сказать, что я получила — и получаю — настоящее удовольствие от свидания. Вот, собственно, и все.
— Намекаешь, что, возможно, будет еще одно?
— Да. Определенно.
В общежитии мы заходим ко мне, чтобы я захватила одежду для сна.
— Джейд, давай сегодня переночуем у тебя.
— У меня? Почему? У тебя лучше, и есть телевизор.
— Да, но я хочу быть здесь на случай, если тебе опять позвонят.
— То было всего один раз. Не думаю, что он продолжит меня беспокоить.
— Но ты же сказала, что он звонил вчера ночью?
— Я не знаю, он это был или не он. Возможно, кто-то баловался.
— Все равно. Давай останемся здесь. Я схожу за вещами.
Не давая мне отговорить себя, он уходит, а я пока переодеваюсь в пижамные штаны и майку. Гаррет возвращается, одетый в спортивные штаны и футболку.
Все-таки странные у нас отношения. Большинство людей не ложатся в одну кровать, если знают, что ничего большего не последует. С другой стороны, возможно сейчас большее у нас все же будет, потому что мы с Гарретом встречаемся официально.
Я забираюсь в кровать, а Гаррет устраивается рядом. Над нами светят голубые огоньки.
— У меня сна ни в одном глазу, — говорит он. Его рука покоится на моем бедре.
— У меня тоже. — Улыбнувшись, я поворачиваюсь к нему лицом.
Гаррет зарывается пальцами в мои волосы и, медленно, страстно целуя меня, притягивает к себе, отчего мое тело прошивает горячим желанием. Он проводит рукой по моей спине и сжимает меня еще крепче. Поцелуй становится жарче и интенсивнее, и в голове мелькает мысль, что за ним последует нечто большее. Чего у нас еще не было.
Поняв, что у нас может быть секс, я ощущаю вспышку нервозности. Я хочу его, но не уверена, готова ли я. Сегодня, наверное, нет. Я же полный профан в этом вопросе. В тот единственный раз все длилось не больше минуты, а когда закончилось, я даже не поняла, что это было. Нет, конечно, я знала, что у меня был секс, но он закончился так быстро, что я даже не успела получить хоть какой-нибудь опыт. И секс, безусловно, не оправдал моих ожиданий. Поэтому я предпочитаю делать вид, что ничего не было.
Гаррет проникает ладонью под мою майку — эту границу он раньше не пресекал, хотя мне очень хотелось. Как только он находит чашечку лифчика и проводит большим пальцем по кромке, мое дыхание становится частым и прерывистым.
Я задираю его футболку, намекая, что ее пора снять, и, когда он стягивает ее, провожу рукой по его обнаженной груди. Я приподнимаюсь, чтобы Гаррет мог снять и мою майку, но он этого не делает.
— Не останавливайся, — выдыхаю я.
— Я не хочу спешить, — шепотом отвечает он.
Спешить? С чем? Он просто ласкает меня под футболкой! Сейчас не время и не место спорить об этом, поэтому я просто откидываюсь на спину, счастливая от того, что он наконец-то трогает меня так.
Моя ладонь до сих пор лежит у него на груди, и я чувствую под ней биение его сердца. Он игриво ласкает языком мою нижнюю губу, а потом целует ее. Когда его рука опускается к животу — к месту чуть выше резинки пижамных штанов, — мой пульс ускоряется. Я жду продолжения. Но он ничего не предпринимает, и тогда я провожу рукой по его идеальному прессу и начинаю поглаживать выпуклость в его боксерах.
— Джейд, — тихо стонет он в мои губы.
Моя рука ласкает его по всей длине. Я еще никогда не трогала его там. И не знала, чего именно ожидать, но теперь, убедившись, что там все не менее идеально, это заводит меня.
Я умираю от желания в ожидании продолжения, но его рука продолжает покоиться на моем животе. А потом, будто он прочитал мои мысли, наконец-то юркает под резинку пижамных штанов.
И тут раздается телефонный звонок.
От неожиданности мы на миг застываем. Звонок повторяется, но я не позволяю ему прервать этот момент.
— Не обращай внимания.
Гаррет садится.
— Вдруг это он?
— Ну и что. Перезвонит позже.
Телефон продолжает надрываться. Гаррет встает, чтобы взять трубку.
— Подожди. Я сама. — Я шагаю мимо него к телефону. — Если ответишь ты, то он промолчит. А если это Фрэнк или Райан, то мне не хотелось бы, чтобы они узнали, что ты в такой час тусуешься у меня.
Я беру трубку.
— Да?
Сначала на линии стоит тишина, но затем до меня доносится голос. Все тот же бархатный баритон.
— Ты не выполнила указания, Джейд. Избавься от письма. Это последнее предупреждение.
9
Мое лицо, видимо, побледнело, потому что Гаррет вырывает у меня трубку и кричит в нее:
— Кто это, черт побери?! — Он прислушивается. — Ты настолько труслив, что даже не можешь назвать свое имя? — Гаррет снова прислушивается, но, зуб даю, аноним молчит. — Оставь ее в покое! Слышишь меня, мудак? И перестать ей названивать. Забудь этот номер!
Бросив трубку, Гаррет обхватывает мои плечи и заглядывает в глаза.
— Джейд, что он сказал?
— Что я не избавилась от письма.
— Но как он узнал? — Гаррет шокирован — даже сильнее, чем, когда я рассказала ему о предыдущем звонке. Неужели он тогда не поверил мне? Или сейчас, когда Гаррет оказался свидетелем произошедшего, это стало реальностью?
— Не знаю. В прошлый раз он сказал, что за мной следят, но я ему не поверила.
— А сейчас что он сказал?
— Что это мое последнее предупреждение. — Стоит мне произнести эти слова, и по спине проносится холодок. Я даже не знаю, что он имел в виду. Что навредит Райану или Фрэнку?
Гаррет заключает меня в объятья. Не в обычные, дружеские, а в крепкие, покровительственные объятия, словно он думает, что мне угрожает опасность.
— Возможно, он просто пытается запугать меня, — говорю я, пытаясь убедить и Гаррета, и себя. — Уверена, после того, как ты на него накричал, он больше не осмелится позвонить. Плюс теперь он знает, что у меня есть паре... — Я прерываю себя. — То есть друг, который надерет ему задницу, если он позвонит еще раз.
Гаррет слегка отстраняется. На его лице полуулыбка.
— Он знает, что у тебя кто-то есть?
Мои щеки обжигает румянец.
— Друг. Который надерет ему задницу.
— Даже не знаю, Джейд. По-моему, ты назвала меня как-то иначе.
Он от меня не отстанет. Мое лицо, наверное, стало пунцовым.
— Нет. Я сказала «друг».
Наклонившись, он шепчет мне на ухо:
— Думаю, ты назвала меня своим парнем.
Я немного отодвигаюсь.
— Что?! Вот еще глупости. У нас было всего одно свидание.
— Знаешь, — на лице его появляется дерзкая ухмылочка, — а мне бы понравилось, если бы ты стала называть меня своим парнем.
— Нет. Не хочу навешивать на тебя какие бы то ни было обязательства. — Врушка. Не знаю, почему я всегда иду вразрез со своими желаниями. Естественно, я мечтаю о том, чтобы он стал моим парнем. Не хочу даже думать о другой рядом с ним.
— Давай так. Ты станешь моей девушкой, и тогда обязательства буду возлагать на тебя я. И как бонус, стану заодно твоим парнем.
Его голос теплеет. Хорошо, что разговор о парнях/девушках отвлек его от звонка, поскольку это дает нам обоим шанс успокоиться.
— Хм… А если я стану твоей девушкой, то ты наконец-то решишься на следующий шаг?
— Что ты имеешь в виду?
— Я давала тебе кучу шансов воспользоваться мной, и ты этого не сделал.
Его лицо серьезнеет.
— Потому что я не хочу пользоваться тобой.
— И почему же? Уверена, ты поступал так бесчисленное множество раз. Если верить Блейку, то у тебя был секс как минимум с десятью девушками.
— Нашла кого слушать. — Рука Гаррета очерчивает овал моего лица и замирает на щеке. — Я не хочу давить на тебя. Зачем нам спешить?
— Ты не давишь на меня. И мы не спешим. Мы встречаемся больше двух месяцев.
— Официально мы встречаемся с сегодняшнего вечера. И ты должна немного притормозить. Первый раз всегда очень важен.
Я недоуменно смотрю на него.
— Первый раз? Это будет не первый раз.
— О. Извини. Просто я подумал... Ты говорила, что у тебя не было парня, и... — Гаррет совсем растерялся.
— Да, но на свидания-то я ходила. Просто не рассматривала парней в качестве своего бойфренда. — И вдруг меня осеняет, насколько распутно это звучит. Секс у меня был, а парня нет? — Короче, титул парня я рассматриваю гораздо серьезней, чем остальные. И в старшей школе у меня не было никаких серьезных отношений. — Никаких серьезных отношений? А секс был? Моя попытка казаться менее распутной с треском проваливается.
— Да-да. Я понял. — Он выглядит немного разочарованным. Но ведь мне девятнадцать. Неужели он правда думал, что я еще девственница?
— Это было всего один раз, — случайно вырывается у меня, хотя я вовсе не собиралась раскрывать свой маленький грязный секрет.
Гаррет не отвечает. И я, пытаясь заполнить неловкое молчание, продолжаю:
— Это случилось с парнем из другой школы. Мы возвращались домой. В прошлом году. Это была ошибка. Даже не знаю, зачем я это сделала. — На самом деле прекрасно знаю. Я пыталась доказать своей покойной матери, что могу заниматься сексом без разрушающих последствий.
— Ты не обязана посвящать меня в детали, — говорит Гаррет.
— В общем, у меня это будет не в первый раз, так не стоит волноваться.
— Я и не волнуюсь. Просто не хочу торопиться. А заниматься сексом на первом свидании — значит, торопиться.
Я закатываю глаза.
— Гаррет, оно не первое.
— Для меня — первое. Поэтому еще чуть-чуть потерпи. Обещаю оправдать все твои ожидания. — Дерзкая ухмылочка вновь появляется на его лице и в сочетании с обещанием вновь заводит меня. Но я не подаю вида.
— Между прочим, я и не собиралась заниматься с тобой сексом сегодня. Так что, если бы ты попытался, то я бы отказала.
Он целует меня в щеку.
— Вот и хорошо. — Он ведет меня к кровати. — А теперь мы можем поговорить о том загадочном типе, который взял дурную привычку названивать тебе по ночам?
— Тут не о чем говорить. Я не знаю, кто он, и ничего не могу с ним поделать.
— Избавься от письма. Просто выполни его указание. И он перестанет тебя беспокоить.
— Но почему я должна ему подчиняться?
— Ты же уже прочитала письмо. Зачем хранить его, если знаешь его содержание?
— Это единственное, что у меня осталось от матери. Она написала его. Не хочу с ним расставаться.
— А вдруг тот тип окажется психом? Мало ли, на что он способен. Если он следит за тобой, то что это значит? Что он где-то в кампусе? Откуда ему известно, что письмо все еще у тебя?
Я отодвигаюсь к стенке и юркаю под одеяло.
— Не знаю. Я устала и не хочу больше это мусолить. Я спать.
— Джейд, если отгораживаться от проблем, тот тип не исчезнет. — Гаррет устраивается сзади и обнимает меня. — С этого момента я не хочу, чтобы ты ходила везде в одиночку. Держись людей. А если что, поднимайся ко мне, и я тебя провожу.
— Гаррет, ты ненормальный.
— Я осторожный. А теперь пообещай, что перестанешь ходить одна.
— Окей, но, когда я начну по любому поводу надоедать тебе, ты быстренько отзовешь свое предложение.
Гаррет чмокает меня в щеку.
— Ты никогда мне не надоешь. И думать забудь. И на День благодарения я не оставлю тебя здесь в одиночестве. Ни за что. Это слишком опасно.
— Гаррет, я тебя умоляю. На праздниках тот тип будет объедаться индейкой и не сделает мне ничего плохого. Я даже не собираюсь выходить из комнаты. Все будет хорошо. Стопроцентно.
— Это не обсуждается, Джейд. Я остаюсь здесь, и точка.
— У тебя же планы с семьей. Каймановы острова, помнишь?
— Скажу им, что не смогу. Они меня не заставят. К тому же, Кэтрин только обрадуется, что избавилась от меня. А я лучше проведу День благодарения с тобой.
— Но твой отец этого не одобрит. Особенно, если узнает, что причина во мне.
— С отцом я разберусь.
Я молчу. Мне бы очень хотелось провести День благодарения с Гарретом, но будет неправильно, если он не проведет этот праздник в семейном кругу. И все-таки это так мило. Я засыпаю, представляя нас с Гарретом на праздничном ужине.
***
В воскресенье утром мы как обычно завтракаем в «Блинном доме Эла». Гаррет даже не вспоминает о таинственном телефонном звонке. Наверное, наконец-таки понял, что в данной ситуации мы бессильны. Конечно, мы могли бы обратиться в полицию, но что они сделают? Вот именно, ничего. Тут бессильны даже они.
Остаток дня Гаррет занимается, а я зависаю с Харпер. Мы почти не виделись с тех пор, как она завела себе нового парня. Выглядит она очень счастливой. Гораздо счастливей, чем в предыдущих отношениях.
Вечером она заставляет меня посмотреть рождественскую мелодраму по телевизору, хотя до Рождества еще больше месяца.
Харпер обожает всякие слезливые мелодрамы. И теперь, когда она в отношениях, ее любовь к ним возросла во сто крат.
— Это так грустно, но так прекрасно, — произносит она по окончании фильма.
Последние полчаса она шмыгала носом. Не понимаю, почему людям нравятся смотреть фильмы, которые вызывают у них слезы? Зачем намеренно изводить себя?
— А тебе понравилось, Джейд?
— Ну… да, ничего. — Я встаю и потягиваюсь. — Мне пора спать. Увидимся завтра.
— Кстати. Утром я видела, как из твоей комнаты вышел Гаррет. — В ее голосе звучит любопытство. — У вас что-то было? Знаю, вы иногда устраиваете ночевки, но сегодня он выглядел очень счастливым.
— В самом деле? Да нет, мы просто спали.
Она явно разочарована.
— Странные вы. Мне вас не понять.
— Но вчера у нас было первое свидание.
Она закатывает глаза.
— И снова. Так странно. У вас уже было где-то пятьдесят свиданий.
— Знаю. Но, начиная со вчерашнего вечера, мы встречаемся официально. — Эти слова, произнесенные вслух, вызывают у меня улыбку.
— Выходит, он наконец-то стал твоим парнем?
Моя улыбка становится шире.
— Ага.
— Ну, это был лишь вопрос времени. Может, у нас получится устроить двойное свидание.
— Конечно. Я передам Гаррету.
— Так когда ты уезжаешь на День благодарения?
***
Не успеваю я насладиться разговором о Гаррете, как ужасная тема праздников поднимается вновь.
— Я остаюсь. Ехать слишком далеко.
— Я из Калифорнии, что намного дальше Айовы. И я собираюсь домой.
— Знаю. Но цены на авиабилеты во время праздников заоблачные, а ехать на машине чересчур долго.
— Значит, ты будешь тут одна?
— Нет, у меня планы. — Я тороплюсь на выход. — До завтра.
— С кем? Ведь все уезжают.
Я не отвечаю. Слишком устала, чтобы придумывать правдоподобную отговорку.
— Ты собираешься к Кенсингтонам? — осторожно спрашивает она.
— Нет. Они проведут День благодарения на каком-то тропическом острове.
— Тогда с кем? Или ты хочешь сказать, что Гаррет тоже останется здесь? Хм. Если его отец действительно такой, каким ты его описываешь, то он вряд ли ему разрешит.
Она права. Гаррет сошел с ума, если думает, что может отказаться от семейной поездки.
— Харпер, я все выдумала. Нет у меня никаких планов. В праздники я буду одна. Мне просто не нравится, когда люди жалеют меня, а на самом деле я очень рада тому, что у меня появится хоть немного времени просто для того, чтобы поспать и позаниматься.
Ну вот, она жалеет меня.
— Хорошо, но я буду звонить тебе из Калифорнии каждый день, окей?
— Конечно. Спокойной ночи, Харпер.
Когда я открываю дверь к себе в комнату, в коридоре появляется Гаррет.
— Привет. — Он целует меня. — Я скучал.
— Гаррет, мы не будем одной из тех парочек, которые не могут прожить друг без друга ни дня. Я нуждаюсь в личном пространстве.
Он смеется.
— Мне даже сказать нельзя, что я соскучился?
— Если прошло всего пара часов, то нельзя. Должен пройти как минимум день. Нет, два. А лучше неделя.
Он закрывает дверь и прижимает меня к стене, руками блокируя пути отступления.
— Ты не можешь указывать, что и когда мне говорить. Если я захочу что-то сказать, то скажу. Могу повторить еще раз. Я скучал по тебе. Вот. Я сказал это уже дважды. Хотя с прошлого раза и двух минут не прошло.
— Ну все, ты начинаешь мне надоедать, — говорю я с улыбкой. — Будешь продолжать в том же духе — пробудешь моим парнем недолго.
— Ты впервые назвала меня так. Мне нравится. — Гаррет собирается снова поцеловать меня, но в последнюю секунду я отворачиваюсь. — Эй, ты чего? Теперь играем в недотрогу? Вчера ты разозлилась на меня за то, что я не пересек границу наших отношений.
— То было вчера. А это — сейчас. Если ты собираешься быть моим парнем, тебе придется научиться поспевать за мной.
Я выныриваю из ловушки его рук и ухожу за пижамой к комоду.
— Я хотел бы остаться здесь на случай, если тот тип опять позвонит.
— Не надо. Не думаю, что он станет звонить сразу после вчера. Кроме того, из-за наших постоянных совместных ночевок у нас могут появиться проблемы.
— Я знаком с твоим куратором не первый год. Жасмин все равно.
— Но, если тот тип опять позвонит, ты все равно ничего не сможешь поделать.
— И все же я не хочу, чтобы ты оставалась одна.
— Со мной все будет нормально. Но спасибо за предложение. — Я одариваю его мимолетным поцелуем. — Пожалуй, я все-таки оставлю тебе титул своего парня. До завтра.
Но Гаррет вместо того, чтобы уйти, устраивается на кровати.
— У меня был еще один повод прийти сюда. Ну, кроме того, что я соскучился.
От интонации его голоса я начинаю нервничать.
— Хорошо. Что такое?
— Мы не сможем поехать в Нью-Йорк на следующих выходных. Прости, но у меня совсем вылетело из головы, что в те дни у нас дома состоится политический вечер по сбору средств.
— Мне казалось, ты терпеть не можешь подобные мероприятия.
— Верно, но я, вроде как, обязан там быть. — Гаррет что-то не договаривает, и я не желаю знать, что. Однако сам факт настораживает. Подобное уже было и чуть не разрушило наши отношения.
— В чем дело? — спрашиваю я, пристально смотря на него. — Просто скажи. Я же вижу, ты что-то замалчиваешь.
— Просто я… Я встречался с его дочерью.
— Чьей дочерью?
— Политика, для которого мы устраиваем сбор средств. Его зовут Ройс Синклер.
— Тот, который баллотируется на пост президента? И который действительно может стать президентом? Ты встречался с его дочерью?
— Да. Прошлым летом, когда проходил практику в Вашингтоне. Она тоже была практиканткой. Но ничего серьезного не было. Мы просто...
— Окей. Притормози. Я еще не переварила тот факт, что ты встречался с девушкой, которая в скором времени может поселиться в Белом доме.
— Мой отец знаком с ее отцом целую вечность, так что ничего такого тут нет.
— Поэтому ты встречался с ней? По просьбе отца?
— Нет. На самом деле, я не рассказывал ему, что мы с Сэди встречались, до тех пор, пока мы не расстались. В общем, я чувствую, что ради ее отца должен там быть. Вдобавок, как я уже говорил, он вроде как друг семьи.
— А твоя бывшая девушка тоже там будет?
— Вряд ли. Она учится в Вашингтоне.
— И что в итоге? Ты должен пойти с Авой?
Он кивает.
— Да.
Я молчу. Гаррет уже больше месяца никуда не ходил вместе с Авой, и теперь, когда мы наконец-то стали официально встречаться, мне не хочется, чтобы он тусовался с ней.
— Ты сердишься, — произносит Гаррет.
— Да. Не хочу, чтобы Ава висела на тебе, делая вид, что вы вместе.
— Я не дам ей висеть на себе.
— Я даже не хочу, чтобы она к тебе прикасалась.
— Джейд, ты же прекрасно знаешь: она мне совершенно не интересна. Даже как друг.
— Знаю. Но все равно… — Я забираюсь в постель. — Если ты чувствуешь себя обязанным, то хорошо. Съездим в Нью Йорк в другой раз. А сейчас мне нужно поспать. Увидимся позже.
Он собирается уходить, но замирает в дверях.
— А что, если со мной пойдешь ты?
— Куда?
— На сбор средств. Что, если моей парой будешь ты, а не Ава?
10
— Шутишь? Отец убьет тебя.
— Забудь о нем. Я хочу пойти с тобой. Не знаю, зачем вообще я думал взять с собой Аву.
— Но там будут не обычные фотографы светской хроники, а настоящая пресса. Все это окажется в национальных новостях. Во всех крупных газетах. Тебя должны сфотографировать с Авой. Просто представь, как взбесится твоя мачеха, если ты приведешь меня.
— Ну и отлично. С удовольствием ее рассержу.
Он садится на кровать и склоняется ко мне для поцелуя.
— Ты пойдешь со мной, Джейд?
— Ты сошел с ума. Сходи и поспи. Утром ты придешь в себя и поймешь, что должен пригласить Аву.
— Я не пойду с ней. А если ей хочется посетить это мероприятие, пусть найдет себе кого-то другого.
— Но ты же знаешь, что должен…
Гаррет прикладывает к моим губам палец.
— Ты пойдешь или нет?
— Без шуток?
— Да. Я хочу пойти с тобой. Ни с кем больше.
— Не знаю. Надо подумать.
Он улыбается.
— Там будет очень вкусная еда. И музыка. И танцы.
— Но что я надену? У меня всего одно платье, и то не слишком красивое.
— Это я беру на себя.
Я смеюсь.
— И часто ты покупаешь девушкам платья?
— Нет. Но у меня есть те, кто сможет помочь.
— Я не хочу, чтобы ты покупал мне платье. Это слишком дорого.
— Если ты согласишься пойти туда, то я как минимум обязан купить тебе платье. И туфли. Ну и что там потребуется еще.
— Я до сих пор сомневаюсь.
— Подумай об этом и дай ответ завтра. — На прощание он еще раз целует меня.
Из-за его предложения у меня неожиданно поднимается настроение. Но я все еще переживаю. Мистер Кенсингтон пугает меня. И теперь, когда его шантажирует Гаррет, он ненавидит меня еще больше. Кто знает, как он отреагирует, если я появлюсь на этом мероприятии? И Кэтрин будет в ярости. Эта женщина пугает меня почти также, как отец Гаррета.
***
По понедельникам в столовой обычно тихо — во всяком случае, в семь утра, — поэтому именно тогда я и иду туда. Обычно я всегда читаю там книгу или готовлюсь к тестам. Сегодня я захватила с собой домашнее задание по биологии, которое мой болван-партнер должен был выполнить, но не сделал.
— А, вот ты где.
Я поднимаю взгляд и вижу, что ко мне идет Гаррет. Он садится рядом и целует меня.
— Я скучал по тебе, — смеется он.
Я закатываю глаза и улыбаюсь.
— Ты теперь все время будешь твердить это, лишь бы подоставать меня, да?
— Ты же знаешь, что тебе это нравится. — Он стягивает пончик с моего подноса с недоеденным яблочным пирожком и нетронутой яичницей и откусывает кусочек. Несмотря на свое решение лучше питаться, я так и не улучшила свой рацион.
— Что ты забыл здесь в такую рань? Твоя первая пара начинается в десять.
— Хотел узнать твой ответ.
— Гаррет, я даже не знаю. Не хочу развязывать с твоей семьей огромный скандал.
— Перестань волноваться о них. Это не твоя проблема.
— А как же пресса? Нас будут фотографировать.
— Я вчера думал об этом, и, знаешь, сборы средств не похожи на те благотворительные вечера, на которых я обычно бываю. Журналисты будут заняты Ройсом Синклером и другими важными шишками. Им не будет дела до нас.
— А что Ава?
— У нее новый парень. Она оставит нас в покое.
— Раньше парни ей не мешали.
Он понижает голос, хотя поблизости никого.
— Сейчас все по-другому. Ее парень — механик, который чинит ее «мерседес». Блейк застукал их вместе. И когда он встретил Аву пьяной на вечеринке, та призналась, что встречается с ним. Родители убьют ее, если узнают. Или сначала конфискуют все ее дизайнерские шмотки и тачку, а потом уже убьют.
— Выходит, если она станет мешать нам, ты пригрозишь, что доложишь о ее парне ее родителям? Гаррет, это снова шантаж. Ты не слишком увлекся им в последнее время?
— В случае Авы шантаж будет заслуженным. — Он откусывает еще один кусочек от пончика. — Так ты ответишь мне или нет?
Я задумчиво делаю глоток содовой.
— Ты серьезно хочешь, чтобы я пошла?
— Джейд, неужели это не очевидно?
— Так и быть. Думаю, я смогу пойти.
— Ну наконец-то. — Он встает. — Мне нужно сделать пару звонков, чтобы договориться о платье.
— Разве нельзя просто купить его в торговом центре? А что ты наденешь ты сам?
— В торговом центре нет того, что нам нужно. И я буду в смокинге. Это официальный костюм.
— Ты возьмешь напрокат смокинг, но не хотел арендовать ботинки для боулинга? Какая разница?
— Смокинг я беру не напрокат. У меня имеется свой. Точней, даже несколько.
Я чувствую себя идиоткой. Конечно у него есть свой собственный смокинг. Он постоянно разъезжает по всем этим благотворительным вечерам.
— До встречи, Гаррет. Мне нужно закончить задание по биологии. Мой партнер снова свалил все на меня.
— Хочешь, я надеру ему задницу? А то я сейчас имею на это полное право. Одна из моих обязанностей, как твоего парня, — надирать задницу всем, кто тебя злит.
Я смеюсь.
— Не надо. Обойдемся без надирания задниц. Все равно семестр уже подходит к концу.
***
Весь остаток недели мы с Гарретом видимся редко. Он либо на занятиях, либо на тренировках. Тренер заставляет их тренироваться практически все свободное время. Но каждый вечер Гаррет заглядывает ко мне и предлагает остаться на ночь на случай новых телефонных угроз.
Тот тип больше не звонил, и это так странно. Письмо по-прежнему лежит у меня в ящике. Время от времени я достаю его, намереваясь перечитать, но всегда передумываю. Гаррет прав. Оно вызывает лишние вопросы, ответы на которые я узнавать не хочу.
В пятницу после обеда ко мне забегает Харпер, чтобы обсудить будущее свидание с Шоном.
— Он пообещал приготовить мне изысканный ужин, но что именно, не уточнил. — Она стоит перед зеркалом, собирает волосы в различные прически, а потом распускает их. — Думаю, время пришло. Сегодня вечером я займусь с ним сексом.
— Харпер, ты же говорила, что не собираешься торопить события.
Она плюхается с ногами ко мне на кровать.
— Знаю. Но мы встречаемся вот уже несколько недель. А он такой сексуальный. Я больше не могу ждать.
— Да, но ты же не хочешь наступить на те же грабли, что и с Коулом.
— Шон не порвет со мной после секса. Он слишком милый.
— А вдруг ты просто ослеплена его внешностью?
— Нет. Шон действительно очень милый. Он радует меня всякими милостями. Коул никогда так не делал. Например, на прошлой неделе, когда мы сидели в моей машине, он заметил, что мои дворники совсем износились, а потом пошел и купил мне новые и даже установил их. Сказал, вождение с неисправными дворниками опасно. Ну же, Джейд. Признай, что он милый.
Я не успеваю ответить — стучат в дверь. Открыв ее, я вижу курьера, который держит одежный чехол и обувную коробку.
— Джейд?
— Да.
— Это для вас. Куда положить?
Харпер подходит ко мне.
— Вау. Это то платье? — Она забирает у парня чехол.
Я беру коробку.
— Спасибо.
Курьер пару секунд ждет, а после уходит. Я закрываю дверь, размышляя о его странном поведении.
— Харпер, я должна была дать ему чаевые?
Она взволнованно смотрит на чехол с одеждой, который повесила на дверцу шкафа.
— Чего же ты ждешь? Посмотри скорей на свое платье.
Я подхожу к шкафу и снимаю чехол. Внутри оказывается длинное вечернее платье в пол темно-фиолетового цвета. С рукавами в три четверти, округлым вырезом и открытой спиной. Фиолетовый — не самый любимый мой цвет, но этот оттенок вполне симпатичный. Такой темный, что практически черный.
Когда мы впервые встретились, Гаррет сказал, что мне идет фиолетовый, потому что он подчеркивает мои зеленые глаза. Я же ответила, что никогда не стану носить фиолетовый, поскольку, во-первых, это цвет для старушек, и во-вторых, мне не нравятся цвет моих глаз и у меня нет надобности их подчеркивать. Вдобавок, мой гардероб состоит только из черных и белых тонов, во всяком случае, если говорить о футболках.
Харпер с открытым ртом проводит по платью рукой.
— Оно великолепно! А ткань… интересно, как она называется? Должно быть, платье сшито на заказ. Разве ты не в восторге? Примерь.
Пока я надеваю платье, она достает из коробки черные туфли на каблуке и говорит:
— Они стоят тысячи три.
— Ни одна обувь столько не стоит. Зря он так сильно потратился. Наверное, туфли лучше вернуть.
— Джейд, прекрати препираться с ним по поводу денег. Гаррет не пытается купить твою любовь, или что ты там себе напридумывала. Просто ему нравится делать тебе приятное. Я уверена, что всякий раз, когда ты ругаешься с ним из-за денег, ты задеваешь его чувства.
— Поможешь мне с молнией?
Она подходит и застегивает молнию. Платье сидит безупречно. Как будто действительно сшитое на заказ, оно идеально подчеркивает каждый изгиб моего тела. Не представляю, как такое возможно. Ведь я просто сказала Гаррету свой размер, а не точные параметры.
— Мне так нравится, — восхищается Харпер. — И тебе очень идет этот цвет. Вот, примерь каблуки. — Она передает туфли мне.
Для высоких каблуков они очень даже удобные. К тому же, делают меня выше, что хорошо. Гаррету не придется наклоняться, чтобы поцеловать меня.
Харпер отходит на шаг и оглядывает меня.
— Вау. Он подобрал отличные туфли и платье. Вот уж не думала, что Гаррет разбирается в женских вещах. Впечатляет. Где будешь делать прическу? Хочешь, схожу вместе с тобой? Мне пора обновить маникюр.
— Причешусь сама. Ты знаешь, у меня нет денег на салон.
Ее взгляд красноречиво сообщает о том, что делать прическу себе самостоятельно мне запрещено. Действительно. В прическах я полный профан. Да и в макияже тоже.
— Давай я займусь твоей прической и макияжем. Мне ведь уже приходилось помогать тебе перед ужином в честь дня рождения, и тебе понравилось, да?
— Если тебе не трудно, то хорошо. Поможешь снять платье?
Затем Харпер спешит уйти, чтобы подготовиться к свиданию. А у меня планов на вечер нет, поскольку Гаррет на тренировке. Ему бы не пришлось идти туда, если б не чертов Блейк, пропустивший одну из тренировок на прошлой неделе. Из-за него вся команда вынуждена тренироваться в пятницу вечером. Я уже говорила, как сильно ненавижу Блейка?
Гаррет появляется около десяти. На нем серая толстовка с капюшоном и темно-синие спортивные штаны. Как ему удается выглядеть в любой одежде так сексуально? На его лице легкая щетина, а волосы еще не высохли после душа. Обожаю, когда слегка влажные волосы Гаррета ниспадают на лоб. Это так заводит.
Как только он заходит в комнату, я захлопываю дверь и, даже не давая шанса поздороваться, страстно его целую. Долгим, глубоким, чувственным поцелуем. Не могу удержаться.
— Насколько я понимаю, платье тебе понравилось, — выпаливает он, когда в конечном итоге я отстраняюсь.
— Да. Спасибо тебе. Оно прекрасно. Ты очень постарался. И туфли тоже. Но тебе не стоило… — Я вспоминая слова Харпер и осекаюсь.
— Рад, что тебе понравилось. — У Гаррета уже глаза слипаются. Думаю, со всеми этими тренировками, учебой, покупками и бог знает еще чем он сильно выматывается.
— Тебе не помешает немного поспать, Гаррет. Ты выглядишь уставшим.
— Потом. — Он усаживает меня на кровать. — У меня для тебя кое-что есть. — Его рука ныряет в передний карман толстовки, и Гаррет с улыбкой достает маленькую коробочку и передает ее мне. — Вот. Открой. Это к платью.
Я открываю коробочку и обнаруживаю там небольшие каплевидные бриллиантовые серьги.
— Они настоящие?
— Конечно. Примерь.
— Я не могу их принять. — Я закрываю коробочку и возвращаю ему.
Гаррет выглядит расстроенным. Получается, Харпер права. Ему действительно нравится покупать мне вещи.
— Тебе не понравилось, да? Я могу поискать что-то другое. Я обошел столько магазинов, пытаясь найти что-то, что тебе понравилось бы, но, наверное, надо было предоставить выбор тебе самой. Я не очень-то разбираюсь в этом. Мне еще никогда не доводилось покупать украшения девушке. — Гаррет явно переживает, и мне становится стыдно. Да, с платьем и туфлями ему помогли, но серьги он выбрал сам. А я их отвергла.
— Гаррет, нет. Мне они очень понравились. Просто я переживаю из-за денег. Вот. — Я забираю коробочку обратно и примеряю сережки. — Ну как?
— Мне нравится. А тебе?
Я подхожу к зеркалу. Каждая грань в бриллиантах переливается. И по размеру как раз. Именно такие серьги я бы и купила себе, если б могла.
— Они идеальны. Спасибо тебе.
— Пожалуйста. — Его глаза закрываются. Голос звучит устало.
— Иди спать. — Я тормошу его, чтобы он встал. — До завтра.
— Днем у нас тренировка, так что разбуди меня утром, чтобы мы вместе позавтракали.
— Тебе нужно выспаться. Встретимся вечером, когда ты зайдешь за мной.
— Хорошо. — Он уходит так медленно, будто спит на ходу.
Закрыв дверь, я возвращаюсь к зеркалу и любуюсь серьгами. У меня никогда не было ничего настолько прекрасного. Неужели Гаррет никогда не покупал девушкам украшения? Вряд ли. Наверное, просто забыл. А может, я и впрямь нравлюсь ему сильнее всех, кто был до меня.
Мы столько месяцев вместе, но частичка меня все еще не может поверить в то, что я действительно могу нравиться Гаррету так сильно, как он говорит.
11
Утром в субботу я ухожу на пробежку. На улице еще холодно, но потеплей, чем в начале недели. И выпавший снег уже успел растаять.
Я так волнуюсь из-за предстоящего вечера. Может, вообще не стоит идти? Все будут коситься на меня и удивляться, каким образом такая, как я, осмелилась там появиться. Потому-то я и пошла на пробежку – чтобы сжечь всю эту нервную энергию.
— Джейд.
К треку направляется Гаррет — в спортивном костюме и с сумкой в руках. Выглядит он сейчас гораздо бодрее.
Я подбегаю к нему.
— Привет. На тренировку собрался?
— Да, но увидел тебя и решил подойти. — Он целует меня. — Прости, вчера я был просто никакой.
— Все в порядке. Неделя выдалась непростой.
— Я наконец-то выспался и полностью готов к предстоящему вечеру. Обычно я терпеть не могу подобные сборища, но сейчас, когда мы идем вместе, весь в предвкушении. Скорее бы полюбоваться тобой в том платье.
— Кенсингтон, тащи свою задницу на тренировку!
Я замечаю Блейка. Он идет к бассейну вместе с группой ребят.
Гаррет не отвечает.
— Что ты здесь делаешь? Я же просил тебя не разгуливать в одиночку.
— Сейчас день. Всюду люди. Все хорошо.
Он оглядывается.
— Ладно, только не задерживайся надолго. Увидимся вечером.
***
После полудня Харпер помогает мне собраться. Сначала наносит мне макияж, потом колдует над волосами, утверждая, что их необходимо забрать вверх, чтобы подчеркнуть открытую спину платья. Харпер подхватывает боковые пряди, зачесывает их назад, укладывает в свободный узел и закрепляет его на затылке. Получается даже лучше, чем в парикмахерской. Она здорово делает прически и макияж. Наверное, потому, что у нее две сестры. А меня научить было некому.
— Джейд, ты такая красивая, — говорит Харпер, как только я надеваю все вместе: платье, туфли и серьги. Она подводит меня к зеркалу. — И мне очень нравятся эти серьги. Так мило, что он выбрал их.
— Похоже, ты больше не сердишься на него.
— Ну, он наконец-то начал противостоять отцу и перестал скрывать, что вы вместе. — Я замечаю в зеркале ее улыбку. — Вдобавок, ты счастлива с ним, поэтому даю ему за это дополнительные очки.
Я поворачиваюсь к ней.
— Спасибо за все.
Она меня обнимает.
— Обращайся в любое время, Джейд. Ты же знаешь, я люблю этим заниматься. Ладно, я ухожу, но завтра рассчитываю узнать все подробности.
Она выходит, и я слышу, как она здоровается с кем-то в коридоре. Должно быть, с Гарретом, поэтому я открываю дверь.
И это он.
Стоит там, воплощая в себе значение слова «невероятный». В смокинге, который идеально сидит на нем, и накрахмаленной белоснежной рубашке, которая подчеркивает золотистый загар, оставшийся после поездки в Хьюстон. Его лицо идеально выбрито, и Гаррет снова воспользовался моим любимым одеколоном.
— Привет, — произношу я, в полном изумлении уставившись на него.
— Привет, — отвечает он, точно так же смотря на меня.
Харпер все еще здесь.
— Вы выглядите великолепно. Давайте-ка я вас сфотографирую вместе. Гаррет, дай свой телефон. — Гаррет, не сводя с меня глаз, тянется в карман и протягивает сотовый Харпер. — Теперь встань рядом с ней.
Я отступаю в сторону, пропуская его, и меня окутывает еще одной волной аромата, напоминающего о том, до чего хорошо он пахнет.
Харпер смеется.
— Может, перестанете глазеть друг на друга хоть на минутку, чтобы я могла сфотографировать вас?
Когда мы поворачиваемся к ней лицом, Гаррет приобнимает меня. Она делает пару снимков и возвращает Гаррету телефон.
— Повеселитесь, — говорит Харпер перед уходом.
— Ты тоже, — отвечаю я, но она уже вышла за дверь.
Гаррет отступает и осматривает меня с головы до пят.
— Черт, Джейд, ты выглядишь великолепно. Я предполагал, что платье на тебе будет хорошо смотреться, но не ожидал, что настолько.
— Спасибо. Ты тоже здорово выглядишь.
Гаррет сокращает расстояние между нами и целует меня, положив ладони на обнаженный участок моей спины. Каждая клеточка моего тела воспламеняется. Я отвечаю на поцелуй, вдыхая его аромат, когда он притягивает меня еще ближе.
Поцелуй был задуман как мимолетный, но вскоре превращается в глубокий и долгий, и прервать его я не могу. Я хочу простоять так целый вечер.
Должно быть, в голову Гаррета приходит похожая мысль, поскольку он медленно прерывает поцелуй и говорит:
— Может, пропустим сбор средств?
— И чем займемся? — Наши взгляды встречаются, и я прикусываю нижнюю губу.
Гаррет колеблется, а потом снова приникает к моим губам в глубоком, чувственном поцелуе, который длится несколько минут.
— Нам пора, — выдыхает он, отстраняясь. — Если мы продолжим в том же духе, то я действительно забью на прием. Как только мы там откажемся, я от тебя ни на шаг не отойду. И не смотри на меня так.
— Эй, не превращайся в собственника.
— Шутка. Но я хочу быть рядом с тобой весь вечер. Я не могу насытиться тобой, Джейд.
У меня то же самое чувство. Надо бы выбираться отсюда, пока я не сорвала с него смокинг. Он захватывает нашу верхнюю одежду, а я тяну его за руку из комнаты.
По пути к машине он кратко перечисляет мне, что, как правило, происходит на таких вечерах. Поскольку это будет политическое мероприятие, то контингент там будет отличаться от обычных благотворительных вечеров, которые он посещает. И вероятней всего, половина гостей будут Гаррету не знакомы, так как по возрасту они гораздо старше его.
Ровно в семь мы подъезжаем к роскошному особняку его родителей. Вся подъездная аллея заполнена автомобилями. Гаррет останавливается прямо у парадного входа. Выходит из машины и открывает дверь с моей стороны. К нам подходит пожилой мужчина в костюме.
— Привет, Пол. Как дела? — Гаррет бросает ему ключи от машины.
— Приятно снова увидеть тебя, Гаррет, — отвечает мужчина. — Ты здесь редкий гость.
Он бросает на Гаррета понимающий взгляд.
— Пол, это Джейд. Джейд, познакомься, это Пол.
Мы пожимаем друг другу руки. Мужчина улыбается Гаррету.
— Прекрасная девушка. — Он снова одаривает его тем же взглядом. Словно знает, что я не очередная фальшивая подружка Гаррета, с которыми он появлялся здесь до сих пор.
— Это точно. — Гаррет целует меня в щеку. — Пойдем внутрь, Джейд.
В доме полно гостей и обслуживающего персонала. Гаррет прав. В такой толпе люди вряд ли заметят нас. Его отец и мачеха — другое дело, но, надеюсь, у меня получится избегать встречи с ними как можно дольше.
Ко мне подходит женщина и помогает пальто. На самом деле это пальто Харпер. Просто у меня не было подходящей для платья верхней одежды, вот она и одолжила его.
— Спасибо, — благодарю я, но женщина уже исчезла вместе с пальто. Надеюсь, она не потеряет его или не отдаст по ошибке кому-то другому, когда вечер закончится.
Гаррет кладет руку мне на спину и ведет через комнату. До сих пор не могу поверить, насколько огромный у него дом. Я еще даже не везде побывала. В последний раз мне удалось увидеть только столовую и террасу. Но в фойе существуют еще несколько коридоров, которые ведут в другие комнаты особняка. Плюс еще есть второй этаж. Зачем им так много места?
К Гаррету подбегает девочка в белом платье с оборками и обнимает его. Со стороны они выглядят очень забавно, ведь она совсем кроха, а Гаррет такой высокий.
— Привет, Лили. Я хочу тебя кое с кем познакомить. Это Джейд. Джейд, это моя младшая сестра Лили.
Лили улыбается. Она очень милая девочка с длинными светлыми волосами, ярко-голубыми глазами и с ямочками на щечках.
— Привет. Ты его девушка?
Гаррет, смеясь, ждет, что я отвечу.
— Да, — признаю я.
Она берет мою руку в свои маленькие ладошки.
— Ты красивей его прошлых подружек.
— Лили! — Гаррет наклоняется и делает вид, будто делится с ней большим секретом. — Тебе не следует упоминать моих бывших подружек.
Она пропускает его слова мимо ушей и сосредотачивает все свое внимание на мне.
— Хочешь посмотреть мою комнату?
— О, даже не знаю. — Я перевожу взгляд на Гаррета.
— Давай попозже, Лили. Мы только пришли.
— Хорошо. — Она выглядит слегка приунывшей, но потом вновь оживляется. — Хочешь пунша? Он такой розовый!
— Конечно, — отвечаю я, не желая снова ее огорчать. Мне доводилось мало общаться с детьми, и, как правило, я не очень их люблю, но Лили сражает меня наповал. Она крепко берет меня за руку и тянет за собой. Я оглядываюсь на Гаррета — он с улыбкой наблюдает за происходящим.
Лили подводит меня к длинному столу, заставленному разнообразными десертами. На краю стоит хрустальная чаша для пунша.
— Два бокала, пожалуйста, — вежливо говорит Лили официанту. Потом делает знак, чтобы я наклонилась, и шепчет: — Второй для моего брата. Свой я уже выпила. Больше мне нельзя. Слишком много сахара.
Я шепчу в ответ:
— Можешь отпить из моего. Я не проболтаюсь.
Официант протягивает мне бокал, и я передаю его Лили. Она делает глоток, а потом возвращает бокал обратно.
— В восемь мне нужно ложиться спать, поэтому, если захочешь увидеть мою комнату, найди меня, и я все тебе покажу. Пока.
Она быстро обнимает меня и Гаррета и растворяется в толпе.
— Сколько ей? — спрашиваю я Гаррета.
— Шесть. Но если ты задашь этот вопрос ей, то Лили ответит, что ей шесть лет и два месяца. Она всегда считает с месяцами.
— Твоя сестренка такая милая.
— О да. Спасибо за то, что была добра к ней. Другие девушки просто игнорировали ее, либо просили уйти.
— Как можно ее игнорировать? Она такая очаровательная. И очень вежливая.
Он целует меня в щеку.
— Ты тоже очаровательная, хоть и пытаешься это скрывать.
— Неправда. Возьми свои слова назад!
— Очаровательная на все сто процентов. Но я никому не скажу. — Он ставит свой бокал. — Не очень люблю пунш, но Лили всегда всучает мне стаканчик чего-нибудь эдакого.
Я делаю глоток пунша.
— Вкусно. Он фруктовый.
— Это для детей, хотя не сказать, чтобы их тут было в избытке. — Мы оглядываемся. Вокруг одни женщины и пожилые мужчины.
— Ты знаком с ними?
— С некоторыми.
— А где все фотографы?
— Не знаю. Наверное, появятся позже. Думаю, нам все же стоит найти отца и покончить с этим. Или лучше подождать, пока он немного выпьет.
— Вот видишь? Так и знала, что не стоило приезжать. Теперь ты нервничаешь. И я тоже.
— Все в порядке, Джейд. Он свыкнется с нашими отношениями.
Мимо нас проплывает официант, держа поднос с кусочками курицы, завернутыми в бекон. Не слишком изысканное угощение для этого общества, но, возможно, я ошибаюсь. Да и выглядит вполне аппетитно, поэтому я беру один кусочек, пока Гаррет оглядывает толпу.
— О, вон мой отец. Рядом с мистером Синклером. Идем. Познакомишься с ним. К тому же, вряд ли отец станет закатывать скандал при посторонних.
— Ты хочешь познакомить меня с человеком, который может стать президентом? Даже не знаю, Гаррет. Может, подождем, пока они договорят?
Я быстро доедаю закуску и передаю тарелку одному из официантов.
— Идем. — Не давая мне возразить, Гаррет берет меня за руку, и мы пересекаем комнату, петляя в толпе.
Отец Гаррета слишком увлечен беседой, чтобы увидеть нас. Но мистер который-может-стать-президентом Синклер нас замечает.
— Здравствуй, Гаррет, — говорит он. — Рад снова видеть тебя.
Мистер Синклер уже походит на президента. У него темные волосы, зачесанные назад, и фальшивая улыбка политика. Держится он весьма уверенно, почти что высокомерно, но, осмелюсь предположить, так выглядит всякий, кто баллотируется на пост президента.
— Я тоже рад вас видеть, — говорит Гаррет.
Как только мистер Кенсингтон замечает нас вместе, у него отваливается челюсть. Но он быстро берет себя в руки.
— Гаррет, я не видел, как вы приехали. Давно вы здесь?
— Совсем недолго. — Гаррет приобнимает меня за талию. Он хороший актер, но я практически ощущаю бешеный стук его сердца.
Почувствовав на себе взгляд мистера Синклера, я отвожу глаза.
— А кто эта юная леди? — спрашивает он Гаррета.
— Это Джейд. Моя девушка. — На последнем слове Гаррет впивается взглядом в отца.
Мистер Синклер этого не замечает.
— Джейд. Какое красивое имя. Вы учитесь в Мурхерсте?
Я на миг застываю. Никак не ожидала, что этот человек заметит меня да еще обратится с вопросом.
— Да. На первом курсе.
— Вы из Коннектикута?
— Нет. Я из Де-Мойна, Айова. — Я специально отвечаю кратко. Мне хочется, чтобы он перестал сыпать вопросами и вернулся к разговору с мистером Кенсингтоном, который в этот момент смотрит на Гаррета убийственным взглядом.
— Я как раз на прошлой неделе ездил в Де-Мойн. После начала предвыборной гонки я практически переселился туда. Неплохой город. Низкий уровень преступности. Хорошие школы.
— Что ж, уверен, этим двоим уже пора, — говорит мистер Кенсингтон с деланной улыбкой. Выглядит он очень встревоженным. На лбу проступили капельки пота. Он явно в ярости из-за моего появления тут и смущен тем фактом, что его сын представил такую, как я, возможному президенту.
Мистер Синклер пропускает слова отца Гаррета мимо ушей.
— Как давно вы вместе?
Я кошусь на Гаррета.
— Немного. Но мы дружим с момента приезда Джейд в кампус. Когда она впервые попала сюда, я устроил ей небольшую экскурсию.
— И вам здесь нравится, Джейд? Как Мурхерст? — Мистер Синклер продолжает внимательно смотреть на меня, и я волей-неволей задаюсь вопросом, уж не застрял ли у меня в зубах кусок курицы.
— Здесь замечательно. Мне очень нравится колледж. — Я улыбаюсь, стараясь не показывать зубы.
Мистер Кенсингтон указывает на кого-то в толпе.
— Ройс, я вижу Донованов. Нам стоит подойти поздороваться. Они крупные спонсоры. — Он переводит взгляд на нас. — Джейд. Гаррет. Приятного вечера.
— Было приятно познакомиться. — Синклер обменивается рукопожатиями сначала со мной, а потом с Гарретом.
— Удачи с кампанией, — говорит Гаррет.
Мы возвращаемся через толпу обратно в другой конец комнаты.
— Это было странно, — замечаю я, захватив со столика для напитков бокал с содовой.
Гаррет тоже берет бокал.
— Кажется, все прошло гладко. Отец даже не отвел меня в сторону, чтобы отчитать.
— Почему он так пялился на меня? — спрашиваю я, проверяя платье на наличие пятен.
— Потому что ты секси. — Гаррет наклоняется и целует меня. — Даже старики не могут глаз от тебя оторвать. Нам нужно пойти и раздобыть немного еды.
Я осматриваю столы с едой вокруг нас.
— Так вот же еда.
— Это закуски. Сам банкет в другом зале.
Он ведет меня в огромный зал в другом конце дома, где люди сидят и едят за столиками, накрытыми белоснежными льняными скатертями.
— Полагаю, сегодня просто «шведский стол», — говорит Гаррет. — Обычно здесь проводят официальные ужины. Но так даже лучше. Не придется ждать, когда нам принесут еду.
Стол заставлен всевозможными видами морепродуктов, которые я не ем. Там и крабы, и омары, и креветки, и мидии.
— Вообще, я не очень голодна, Гаррет. Но ты ешь.
Он смеется.
— Не любишь морепродукты?
— В Айове я редко ела рыбу и все в таком духе.
— Там есть и салаты.
Я недоверчиво смотрю на него.
— Когда ты видел, чтобы я ела салат?
— Ладно, если честно, я тоже не настроен на морепродукты. Может, вернемся к закускам?
— Звучит неплохо. Прости. Обычно я не имею привычки отказываться от еды, просто пересилить себя с морепродуктами не могу.
— Все в порядке. Идем.
Он подводит меня к еще одному столу, где намного больше закусок, чем на подносах, которые разносили официанты. Мы наполняем наши тарелки и устраиваемся за столиком.
— Гаррет. — К нам подходит девушка с длинными темными волосами и неестественно белыми зубами. Она занимает стул рядом с Гарретом, сев к нему слишком близко.
— Сэди, не думал, что ты будешь здесь. — Гаррет опускает вилку, и девушка его обнимает.
Так вот, кто она. Бывшая подружка. Причем, настоящая, а не фальшивая. Именно та, которую выбрал сам Гаррет.
Я откладываю вилку на тарелку. Аппетит как рукой сняло.
12
Разглядывая Сэди, я сгораю от ревности. Она примерно моего роста, одета в длинное облегающее красное платье с глубоким декольте, которое демонстрирует все ее прелести. Я сразу же представляю их с Гарретом вместе.
— Это Джейд, моя девушка. — Гаррет приобнимает меня, и моя ревность вмиг улетучивается.
— Привет, Джейд. Я Сэди. Летом мы с Гарретом были вместе на стажировке в Вашингтоне. — Она показывает на парня позади себя. Он высокий, с очень короткими темными волосами. — А это Эван, мой парень.
Она оглядывается.
— Эван, присядь.
Бегло улыбнувшись, он садится за стол, но с таким лицом, словно мы ему совершенно неинтересны.
— Эван поступает в Йельский университет. Я буду навещать его по выходным.
— Как дела в школе? — спрашивает у нее Гаррет.
— Нормально. Правда, сейчас завалили кучей работы. Я еле справляюсь. Скорей бы каникулы. В этом году мы поедем на Фиджи. Но без отца. Ему нужно остаться и работать на кампанию. Проторчит в Айове все праздники.
— Сэди. Джейд из Айовы.
Она тянется через Гаррета и кладет руку мне на плечо.
— Прости, Джейд. Я не имела в виду ничего дурного, клянусь. Ни разу там не была, но наверняка это очень приятное место.
Извинение кажется искренним. Пусть ее замечание об Айове и было пренебрежительным, но это не значит, что она пыталась задеть меня лично.
Сэди откидывается на спинку стула.
— Я чувствую себя идиоткой.
Я улыбаюсь ей.
— Все в порядке. Не бери в голову.
Гаррет сжимает мое плечо и целует в щеку. Должно быть, мой ответ пришелся ему по душе. Отлично. Я только что подтвердила его слова о том, что я очаровательна.
Сэди склоняется к Эвану.
— Мне нравится твое платье, Джейд. Где ты его купила?
— Его купил Гаррет. Но где именно, не уточнял. — Я смотрю на него в ожидании ответа, но Гаррет молчит.
— Ого. Гаррет, серьезно?
Эван что-то шепчет Сэди на ухо и встает. Сэди поднимается тоже.
— Мы собираемся пойти выпить чего-нибудь и перекусить. Было приятно повидаться с тобой, Гаррет. Приятно познакомиться, Джейд.
Пока мы прощаемся, Эван тянет ее за собой.
Гаррет делает глоток содовой.
— Сколько вы провстречались? — интересуюсь я, еще раз посмотрев вслед Сэди.
— Два месяца.
— А когда расстались?
— Давай не будем о ней. Я здесь с тобой.
— Я просто спросила. — Я беру вилку и сосредотачиваюсь на тарелке.
Гаррет поворачивается ко мне.
— Стоп. Ты же не ревнуешь?
— Естественно, нет, — вру я.
Он качает головой.
— И как я вообще такое предположил, если большую часть времени я даже не уверен, что нравлюсь тебе.
— Ты прекрасно знаешь, что нравишься мне, — заверяю я и целую его в щеку.
Он целует меня в губы.
— Я уже говорил, что ты сегодня прелестна?
— Да. Но спасибо. — Я чувствую, что мои щеки пылают.
Спустя пару минут за наш столик садится пожилая пара. Они словно из восьмидесятых. Во время еды держатся за руки, что возможно, поскольку пожилой мужчина левша.
— Это дама твоего сердца? — спрашивает пожилая леди у Гаррета.
Я чуть не давлюсь от смеха водой, а Гаррет лишь улыбается и заявляет серьезным тоном:
— Да. Это дама моего сердца.
Старик бросает на нас взгляд и возвращается к еде, которая явно привлекает его больше наших персон. Его жена продолжает:
— Мы поженились, когда нам было примерно столько же, сколько и вам. Мы женаты уже шестьдесят четыре года.
— Мои поздравления, — говорит Гаррет. — Так здорово, правда, Джейд?
— Да. Мои поздравления.
Она улыбается нам.
— И когда ваша свадьба?
Почему люди думают, что мы поженимся? Сначала парень из мариачи, теперь эта старушка.
— Я не знаю.
Гаррет смотрит на меня с озорной улыбкой.
— Да, Джейд, когда у нас свадьба?
Старушка, ожидая ответа, улыбается еще шире.
— Э… Мы еще слишком молоды, чтобы думать о браке.
— Любви все возрасты покорны, дорогая. — И с этими словами она возвращается к еде, заканчивая тем самым разговор.
— Слышала, Джейд? Любви все возрасты покорны.
Гаррет пытается быть серьезным, но не выдерживает, когда замечает, что я вот-вот лопну от смеха. Он встает и помогает мне подняться.
— Не смейся над пожилой леди, — шутливо отчитывает он меня, как только мы оказываемся в коридоре. — Она явно знает, о чем говорит, если пробыла замужем так долго.
— Я не над ней смеялась, а над тобой. Весь такой серьезный со всей этой свадебной чепухой. Прямо как в мексиканском ресторане.
— Может, я действительно серьезен.
— Ага, конечно. Если мы собираемся… — Я замираю, увидев, что к нам направляется Кэтрин — мачеха Гаррета. Хочу было отпустить его руку, но он не дает.
Кэтрин впивается в нас убийственным взглядом.
— Джейд. Не ожидала увидеть тебя здесь.
— Мы с Авой больше не вместе, — говорит Гаррет, глядя в упор на нее. — И Джейд моя девушка. Думал, ты в курсе, но, похоже, отец забыл тебе сообщить.
Он окидывает взглядом зал.
— Так где же все фоторепортеры?
— Мистер Синклер не разрешил им появиться раньше своего выступления. — Ее тон холоден, как лед. — Чтобы насладиться вечером без камер, всюду снующих за ним.
Она поворачивается ко мне.
— Как дела в колледже, Джейд?
— Великолепно. — Я смотрю Кэтрин прямо в глаза и улыбаюсь, не давая ей возможности добраться до меня.
— Лили еще не в постели? — спрашивает Гаррет, отвлекая ее от меня. — Я бы хотел попрощаться с ней.
— Она уже спит. — Вопрос о Лили застает Кэтрин врасплох и, кажется, заставляет забыть, что она собиралась сказать.
— Передай ей, чтобы она позвонила мне на неделе. До свидания, Кэтрин.
И Гаррет быстро уводит меня.
— Все прошло не так уж и плохо, — замечает он, когда мы проходим еще один огромный зал. Здесь танцпол и играющий в сторонке оркестр.
— Она посмотрела на меня таким испепеляющим взглядом, прямо как твой отец на тебя, — напоминаю я.
— Он всегда так на меня смотрит. Ничего нового. — Он поворачивается ко мне. — Не хочешь потанцевать?
На танцполе полно пар гораздо старше нас.
— Даже не знаю. Я не очень хорошо танцую.
— Тут нет ничего сложного, Джейд. Просто покачивайся из стороны в сторону в объятьях горячего парня.
— То есть, вместе мы непотанцуем? — поддразниваю его я.
— Видишь? — говорит он, найдя на танцполе свободное место. — Вот из-за подобных дурацких шуточек я и думаю, что не нравлюсь тебе.
— Я же не всерьез. Ладно, показывай, что надо делать.
— Ты никогда не ходила на танцы?
— Ходила, но не танцевала. В основном просто топталась в сторонке.
Он кладет мои руки к себе на плечи, а свои — на мои бедра.
— Начнем с этого.
Чем дольше мы танцуем, тем сильнее сближаемся. Некоторое время спустя моя голова уже покоится у него на груди, а его руки обнимают меня. Я закрываю глаза и представляю, что мы тут одни. Но вскоре чувствую напряжение Гаррета и, открыв глаза, обнаруживаю рядом его отца.
Я быстро отстраняюсь от Гаррета.
— Гаррет, нам нужно поговорить. — Странно, но его отец скорее обеспокоен, нежели зол.
— Папа, я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. И обсуждать это я не намерен. Мы с Джейд вместе. Смирись.
— Пойдем со мной в кабинет.
— Я сейчас занят. Поговорим завтра.
— Послушай меня! — Его отец повышает тон. — Нам нужно поговорить. Прямо сейчас!
— Джейд, идем. — Гаррет хватает меня за запястье и начинает уводить, но мистер Кенсингтон следует за нами. — И кстати, пап, можешь передать своей женушке, что я не лечу на День благодарения на Кайманы. Уверен, она будет в восторге.
— Гаррет! — Голос мистера Кенсингтона практически срывается на крик. Он перестает нас преследовать, но, оглянувшись, я вижу, что он смотрит нам вслед.
Мы получаем верхнюю одежду, выходим на улицу и ждем, когда подъедет наша машина.
— Прости, — бормочет Гаррет. — Я надеялся, он не станет себя так вести, когда вокруг столько людей.
— Все в порядке. — Нас настигает порыв холодного ветра, и я хватаюсь было за шарф, но его нет. — Мой шарф пропал. Сходим за ним?
— Потом заберем. Не хочу туда возвращаться.
— Но это шарф Харпер. Постой здесь. Я скоро.
Вернувшись, я нахожу женщину, которая забирала нашу одежду.
— Простите, но я потеряла свой шарф. Можно поискать его в гардеробе?
— Подождите здесь. Я посмотрю. — Даже не спросив описание шарфа, она исчезает.
Я стою, надеясь, что мистер Кенсингтон не объявится здесь. В фойе сейчас пусто. Большинство людей либо ужинают, либо танцуют. Я бросаю взгляд за окно. Машина уже припаркована у подъездной аллеи, и Гаррет, стоя возле нее, беседует с Полом.
Неожиданно кто-то трогает меня за плечо. Я разворачиваюсь, но вопреки моим ожиданиям, это не женщина с шарфом, а мистер Синклер.
— Уже уходите?
— Да, — отвечаю я. Он стоит слишком близко, и я чуть-чуть отступаю назад, надеясь, что это было не слишком заметно.
— Вы интересуетесь политикой? А то я скоро выступаю с речью о предвыборной кампании. Возможно, вы захотите остаться.
— Хм, нет. Мне нужно идти. Но в любом случае желаю вам удачи.
— Может, вы попросите своих родителей проголосовать на выборах за меня? Кажется, вы упомянули, что родом из Айовы, да?
— Хорошо, я им передам, — лгу я.
Он пристально разглядывает меня, не произнося при этом ни слова. Что до чертиков напрягает. Не удивлюсь, если он какой-нибудь извращенец.
— Ройс, вот ты где. — К нам подходит стройная женщина с идеальным макияжем и прической. — Твое выступление начнется через несколько минут. Тебе стоит поторопиться.
Тут она замечает меня и протягивает ладонь.
— Кажется, мы не знакомы. Виктория Синклер.
Я пожимаю ей руку.
— Здравствуйте. Я Джейд. Приятно познакомиться.
— Она девушка Гаррета, — уточняет мистер Синклер.
— О, ясно. — Виктория впивается в меня взглядом. Должно быть, она в ярости из-за того, что Гаррет больше не встречается с ее дочерью. — Кажется, вы не упомянули вашу фамилию?
Я намеренно не назвала ее, поскольку присутствующие здесь люди судят друг о друге исключительно по фамилии. И спросив мою, Виктория пытается оценить, сколько денег я стою.
— Тейлор. Джейд Тейлор.
Она берет паузу, явно пытаясь вспомнить, чем же занимаются Тейлоры.
— Точно. У вашего отца инвестиции в Гринвиче.
— Нет. Это другие Тейлоры.
Мистер Синклер берет жену за руку.
— Дорогая, как ты уже говорила, нам нужно идти. Выступление начнется с минуты на минуту. — Он улыбается мне. — Приятного вечера, Джейд.
Как только они удаляются, мне наконец-то приносят шарф Харпер. Я спешу на улицу, где меня ждет Гаррет.
— Почему ты так долго? — Он распахивает для меня дверцу машины.
— Разговаривала с родителями твоей девушки.
— У моей девушки нет родителей, — произносит он, как только мы садимся в салон.
— Ну, твоей бывшей девушки. Мне показалось, они немного расстроены тем, что вы больше не вместе. Ее мама так точно.
— Ты познакомилась с Викторией? Не выношу ее. Она насквозь фальшивая. Прямо как Кэтрин. Сэди не похожа на нее, чего нельзя сказать о ее сестрах.
— Сколько у них детей?
— Четверо. Все девочки. Сэди старшая.
— Мне не нравится их отец. В нем есть что-то странное.
— Все политики странные. Такое чувство, будто ты не можешь им доверять.
— Я не об этом. Он будто меня оценивал.
— Я уже говорил тебе, ты сексуальная. Там все мужчины заглядывались на тебя.
— Но он прямо-таки пялился на меня. Что отвратительно, поскольку у него есть дочь моего возраста.
— Ну, ты больше никогда его не увидишь. Ладно, может, сходим куда-нибудь? Сейчас только десять. Хочешь десерт? Мы могли бы заехать в закусочную возле кампуса.
— В таком виде?
— Почему бы и нет?
— Ладно. Но на сей раз никакого гигантского пломбира.
В мой первый день в кампусе он отвел меня в закусочную. И мы вдвоем слопали огромную порцию мороженого, которого вполне хватило бы на четверых или пятерых человек.
После десерта мы возвращаемся в общежитие и поднимаемся к нему. Открывая дверь, Гаррет прижимается ко мне для поцелуя, и, оказавшись в комнате, мы не отрываемся друг от друга. Одной рукой он обнимает меня за талию, а второй захлопывает дверь.
Он медленно снимает с меня пальто, позволяя ему соскользнуть на пол, а потом стягивает мой шарф. Я ощущаю прикосновение его рук к своей обнаженной спине, и мою кожу начинает покалывать. Определенно, платье с открытой спиной теперь мое самое любимое.
Через несколько минут Гаррет прерывает поцелуй, чтобы снять пальто и смокинг. Включив голубые огоньки, он возвращается обратно и на мгновение замирает, чтобы взглянуть на меня.
— Я уже говорил, как ты прекрасна в этом платье?
— Да, Гаррет. Несколько раз. И мне начинает казаться, что обычно я выгляжу просто ужасно.
Он смеется.
— Да нет же. Я не это имел в виду. Ты всегда хорошо выглядишь, но так приятно видеть тебя в чем-то другом, помимо черной или белой футболки.
Я опускаю взгляд на ткань.
— Ну, не уверена, что когда-либо носила фиолетовый, но мне очень нравится это платье. И мне нравится этот сливовый цвет, или как там он еще называется.
Его ладонь касается моей щеки. Я поднимаю голову и встречаю его взгляд.
— Ты такая красивая, Джейд.
Я отвожу глаза.
— Не говори так. Я не красивая. И даже не симпатичная. Но все нормально, я не зациклена на своей внешности. Меня не волнует, как я выгляжу, и я не помешена, просто… — Я умолкаю, осознав, что мелю чепуху, как идиотка. Ну не умею я принимать комплименты. Наверное, потому что редко их получаю.
Гаррет разворачивает меня лицом к себе.
— Сколько можно тебе повторять? Ты не просто симпатичная. Ты прекрасная. — Он целует меня. — И бесподобная.
Его губы скользят по моей шее.
— И сексуальная.
Он прокладывает дорожку из поцелуев к моему уху и понижает голос до шепота:
— И. Такая. Чертовски. Горячая.
Гаррет возвращается к моим губам и целует меня, даже лучше, чем в тот раз в бассейне неделю назад. Не разрывая поцелуя, я пячусь назад, пока он медленно ведет нас к кровати.
Как только мы ложимся, в голове всплывает вопрос: уж не собирается ли он заняться со мной сексом. Ведь теперь, когда мы официально в отношениях, он может думать, что время пришло. Дальше поцелуев мы пока что не заходили. Вдруг он просто захочет пропустить всю прелюдию и перейти сразу к процессу? Мне очень хочется, чтобы Гаррет поделился своими планами. Понимаю, все должно происходить спонтанно, но для меня в сексе все слишком ново, и потому мне необходимо узнать, произойдет это сейчас или нет. Иначе я не смогу перестать волноваться.
Я прерываю поцелуй.
— Мы займемся сегодня сексом? — Видимо, кто-то подменил мой мозг, потому что слова вырываются без предупреждения.
Он слегка отстраняется и смеется.
— Что? Откуда такие мысли?
— Не знаю. Просто ответь на вопрос.
— Нет. Не займемся.
— Но почему? — Прозвучало так, будто его ответ обидел меня. Клянусь, иногда я не понимаю собственный мозг. Сначала меня беспокоит его желание, а теперь я сержусь из-за отказа?
— Джейд, я уже говорил. Я не хочу торопить события. У нас полно времени. Я никуда не денусь.
— Хорошо. — Я глубоко вздыхаю.
— У тебя словно гора с плеч свалилась. Думала, сегодня вечером я возьмусь тебя соблазнять?
— Нет. — Мой взгляд мечется из стороны в сторону. — Ладно, может и думала.
— Эй. — Он заглядывает мне в глаза. — Я никогда и ни в чем не стану на тебя давить, поняла? И мы не станем заниматься сексом только потому, что этого хочу я. Желание должно быть обоюдным.
Я слегка приподнимаюсь.
— Я хочу. Просто пока не готова. У меня не такой большой опыт, как у тебя. — Сокровенные мысли снова каким-то образом срываются с моего языка.
— Мне плевать на твою неопытность. Она мне даже нравится. Вдобавок, опыт здесь и не нужен. В сексе нет ничего сложного. А вот то, что произойдет после секса, может быть сложным.
— Да, — соглашаюсь я. Интересно, изменятся ли наши отношения после секса? — Гаррет, можно спросить тебя?
— Конечно. О чем?
— Ты правда переспал с десятью девушками, как сказал Блейк? Или их было больше?
Гаррет возводит глаза к потолку, после чего глядит на меня.
— Спрашивай что угодно, но только не это.
— Я хочу знать.
— Но какая разница, сколько их было?
Я ищу объяснение.
— Вдруг ты от них что-нибудь подцепил?
— Никаких венерических заболеваний у меня нет.
— И все-таки я хочу знать. Я же не скрываю, сколько партнеров было у меня.
— Да. Один. И на твоем фоне я выгляжу довольно-таки омерзительно.
— Значит, у тебя было десять. Или больше?
Он вздыхает.
— Никто из них не имел значения, Джейд. Понимаю, звучит, будто я настоящий засранец, но большую часть времени я даже не понимал, что творю. Еще в средней школе цеплял девчонок на вечеринках по пьяни. Это так глупо.
Я молчу. У меня нет слов. Случайный секс объясняет такое большое количество партнерш, и поняв, что он мог привыкнуть к такому положению вещей, я ощущаю неловкость.
Гаррет садится.
— Я знаю, о чем ты думаешь. Потому и не хотел говорить тебе. — Его голос звучит слегка раздосадовано. — Давай больше не будем об этом? Все в прошлом. И сейчас не имеет абсолютно никакого значения.
— Имеет. Откуда мне знать, чем ты занимаешься, когда ходишь на все эти пятничные тусовки с Блейком? — Я сразу жалею о сказанном. Мне прекрасно известно, что он ничего такого не делал. Харпер тоже ходила туда и рассказывала, что Гаррет практически не общался там с девушками.
Гаррет вскакивает с кровати. Теперь он точно сердит.
— Как ты можешь так говорить? Господи, Джейд, после всего того, что мы пережили, не могу поверить, что ты обвиняешь меня в чем-то подобном.
— Я знаю, как девушки реагируют на тебя. Уверена, к тебе постоянно подкатывали. — Не знаю, почему я никак не уймусь.
— Да. И я уже говорил, что не заинтересован в них. Я не пил. Даже пиво. И все это из-за тебя, Джейд. Потому что я знал, как сильно разочарую тебя. — Он стоит, выглядя до боли прекрасным в белоснежной рубашке и брюках. — Я думал, ты доверяешь мне. Знаю, я солгал тебе в нашу первую встречу, но в остальном был абсолютно честен с тобой. Мне нечего скрывать. А ты по-прежнему не доверяешь мне.
По его тону я понимаю, что обидела его, причем сильно. Клянусь, со мной явно что-то не так. Зачем нести чушь, когда я заранее знаю, что это неправда?
Я встаю и останавливаюсь перед ним.
— Я доверяю тебе. Не знаю, зачем я столько всего наболтала. Мне просто не верится, что такой парень, как ты, может интересоваться такой, как я. И только мной. — Опять мой рот говорит без разрешения. Вперед, выплесни все мои сокровенные мысли.
Гнев Гаррета испаряется. Он приподнимает мой подбородок, и наши глаза встречаются.
— Я хочу быть только с тобой. Больше ни с кем. Что нужно сделать, чтобы ты наконец мне поверила?
Не зная, что на это ответить, я опускаю глаза. Я боюсь открыть рот, поскольку вполне вероятно опять облажаюсь, а не скажу то, что действительно имею в виду.
Он опускает руки на мою талию.
— Джейд. Посмотри на меня. — Я медленно поднимаю голову, и наши глаза вновь встречаются. — Я люблю тебя.
13
Внезапно у меня во рту становится сухо и появляется слабость в коленках. Раньше мне никто такого не говорил. Ни мама, ни Фрэнк, ни Райан.
Гаррет ждет моего ответа, но я настолько ошеломлена, что у меня нет слов.
— Джейд? Ты меня слышишь? Я сказал, что люблю тебя.
И вновь его слова обрушиваются на меня. Это сон? Вроде нет.
— Джейд, ты ничего не хочешь сказать? — обеспокоенно спрашивает он.
— Э… спасибо. — Знаю, это худший ответ в мире, но слова вырвались сами собой.
Он отстраняется и садится на кровать.
— Зря я признался. Еще слишком рано, да? Мне показалось, что сейчас самое время. Но, видимо, я ошибся. — Он упирается локтями в колени и смотрит в пол.
Оцепенение наконец-то проходит, и я понимаю, что дурацкого «спасибо» здесь недостаточно. Я сажусь рядом с ним и говорю:
— Твое признание очень обрадовало меня, просто оно было слегка неожиданным, вот и все. Мне такого никогда не говорили. — Гаррет продолжает молчать и смотреть в пол. — И я не только о парнях, а обо всех. Даже мама никогда не говорила, что любит меня. Не уверена, что вообще понимаю значение этих слов.
Он выпрямляется и поворачивается ко мне.
— Думаю, каждый понимает их по-своему.
— Но как тогда понять, что это любовь? — Я ощущаю себя маленькой девочкой, но я и в самом деле не понимаю. — Откуда ты знаешь, что это не просто влечение, а любовь?
— Потому что это другое. Я увлекался другими девушками, но никогда не чувствовал того, что чувствую сейчас. Никто другой не вызывает во мне таких эмоций. Рядом с тобой… ты пробуждаешь во мне те чувства, которые я не ощущал с тех пор, как умерла моя мама. Я снова становлюсь тем, кем был до ее смерти. — Он смотрит в пол. — Последние годы я только и делал, что тусовался на вечеринках и напивался. Меня не волновала школа. Мне вообще было на все наплевать. А потом я встретил тебя и захотел измениться.
Я слушаю, пораженная тем, какое сильное влияние на него оказала.
Он поднимает взгляд на меня, берет за руку и поглаживает ее большим пальцем.
— Я постоянно думаю о тебе. Хочу быть с тобой больше, чем с кем бы то ни было. Хочу оберегать тебя, делать счастливой и никогда не оставлять одну. — Гаррет делает паузу. — Вот что значат эти слова. Во всяком случае, для меня.
Мы сидим в тишине, и я размышляю над тем, что он сказал. Внезапно все обретает смысл, и я наконец-таки понимаю, что за эмоции испытываю уже некоторое время.
— Тогда… — Он смотрит на меня в ожидании. — Думаю, я тоже люблю тебя, Гаррет.
Его лицо расплывается в широкой улыбке. Даже глаза улыбаются. Он поднимается и прижимает меня к себе.
— Э… спасибо, — говорит он. В его тоне ни капли серьезности.
— Ты же знаешь, что это худший ответ в мире.
Гаррет заливается счастливым смехом.
— Ага, знаю.
Он целует меня, и теперь я могу почувствовать разницу между поцелуем до и после признания в любви. Теперь это не просто поцелуй с парнем. Это поцелуй с человеком, которого я люблю. Он многое значит.
Я расстегиваю его рубашку и провожу рукой по его груди. Гаррет снимает рубашку и кидает ее на пол, после чего я стягиваю с него брюки, оставляя его в одних черных боксерах.
Я больше не беспокоюсь, что ласки обязательно закончатся сексом, и потому расслабляюсь. Я освобождаю волосы от резинок с заколками, которые удерживали прическу, а Гаррет расстегивает молнию на моем платье и, попутно целуя меня, стягивает рукава. Я вышагиваю из платья, и мы, не отрываясь друг от друга, падаем на кровать.
Прервав поцелуй, он любуется мной, раскинувшейся на кровати в черном кружевном белье. Я немного волнуюсь, ведь мне еще никогда не доводилось представать перед ним практически полностью обнаженной.
— Ты так чертовски прекрасна, Джейд.
На сей раз я не возражаю. И, кажется, даже верю ему. Возможно, в его глазах я и правда прекрасна, и для меня это самое главное.
Его рука, скользя по моему животу, движется к краю трусиков, распаляя во мне желание и побуждая жажду большего. Я готова зайти дальше. Гораздо дальше. Конечно, в пределах разумного. Эта ночь не кажется мне той самой ночью. Те три слова — огромный шаг вперед. И мне нужно свыкнуться с ними, прежде чем мы перейдем к следующему важному шагу.
Остаток времени мы занимаемся всем, кроме секса, а потом засыпаем в объятьях друг друга.
***
Следующим утром, когда я просыпаюсь, Гаррет стоит у окна и проверяет мобильник.
— Новые сообщения? — интересуюсь я.
— Ты проснулась.
Он ложится ко мне.
— Звонил твой отец? — Не хочу говорить о нем, но мне важно знать, что он не ворвется сюда и не накричит на нас.
— Нет. И перестань беспокоиться об отце. Если он сюда явится, я с ним разберусь с ним. — Гаррет поворачивается на бок и заглядывает мне в глаза. На его лице все та же широкая улыбка, как и вчерашним вечером. — Я люблю тебя, Джейд.
В ответ я улыбаюсь.
— Знаю, ты вчера уже говорил.
Он целует меня.
— Я буду говорить это часто, так что привыкай.
Слова любви по-прежнему режут мне слух. Не думаю, что смогу быстро привыкнуть к ним.
— Мне нравится твоя футболка. Она такая мягкая. — Гаррет одолжил мне одну из своих футболок для сна. Все его футболки жутко дорогие, и это объясняет, почему у меня футболки такие колючие, а не мягкие, как у него.
— Если хочешь, можешь оставить ее себе.
— Да нет, тебе она больше подходит. Просто буду спать в ней, когда буду ночевать у тебя.
— Теперь ты будешь ночевать у меня чаще?
— Нет, хватит и раза в неделю. Ну, или двух. Хоть я люблю тебя, личное пространство мне по-прежнему необходимо. — Слова любви звучат в моих устах очень странно. Словно их говорю не я, а кто-то другой.
— Поверить не могу, что ты любишь меня, Джейд. Ты ж все время насмехаешься надо мной.
Я целую Гаррета в щеку.
— Похоже, именно так я и выражаю свою любовь.
— Тогда ты влюбилась в меня в первый момент нашей встречи.
Я строю рожицу.
— Ну уж нет. Ты был жутко приставучим в нашу первую встречу.
Гаррет отстраняется, будто я его оскорбила.
— Эй, я помог тебе с вещами, а потом позвал погулять. И отвез в магазин. Я не был приставучим.
— Не люблю, когда люди преследуют или донимают меня. А ты именно этим и занимался.
— Просто хотел познакомиться с тобой поближе. Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, и хотел разобраться что да как.
— Так когда ты понял? — выпаливаю я и тут же жалею об этом.
— Понял что?
— Что… любишь меня. — Я отворачиваюсь. — Хотя ты не обязан рассказывать. Это не мое дело.
Гаррет подталкивает меня локтем.
— Ну, учитывая тот факт, что мы встречаемся, очень даже твое. — Он замолкает. — Когда я рассказал тебе о маме. Вот тогда я и понял, что люблю тебя.
Я снова поворачиваюсь к нему.
— Но почему? Я же не сделала ничего особенного.
— Я никогда и никому о ней не рассказывал. Только психологу. Я даже с отцом о ней не говорил. Но у меня получилось поделиться этим с тобой. И ты слушала. Действительно слушала, а не делала вид. А потом обняла меня, несмотря на то, что тогда тебе вообще не нравились объятья.
Мне вспоминается вечер, когда Гаррет рассказал о смерти своей матери. Я тогда остро — будто это случилось со мной — ощутила ту огромную боль, которая до сих пор живет в его сердце. И он каким-то волшебным образом это почувствовал.
— Джейд, а ты когда поняла?
— Не знаю. Если честно, до твоего признания я даже и не догадывалась об этом. У меня были чувства к тебе, но я не понимала, что они значат. Но если подумать, то, наверное, это случилось, когда я рассказала тебе о своей маме. О том, как мне слышится ее голос. Я дала себе слово, что никогда и никому этого не расскажу, но потом поделилась с тобой. И даже не переживала. Мне хотелось тебе рассказать. Что совсем не похоже на меня, Гаррет. Я ведь не привыкла рассказывать о себе.
Он улыбается.
— Да, я заметил.
Пару минут мы молчим, а потом Гаррет снова подталкивает меня локтем.
— На самом деле тот разговор о моей маме лишь одна из многих причин. Меня постепенно влюбляли в тебя все твои поступки со дня нашей встречи. Скажи, ты специально так делала?
— Ничего подобного, — утверждаю я.
— Ну конечно. — Он притворяется раздраженным.
— И что же такое я, по-твоему, делала?
— Давай поглядим. Обрадовалась тем дешевым огонькам, которые я развесил у тебя на потолке. И «Бару с закусками» — так благодарить за банальные конфеты и чипсы? А еще блинчикам у Эла. И снегу.
— Но мне и вправду все это нравится. Эти вещи делают меня счастливой.
— Ты умеешь радоваться мелочам — именно это и заставляет меня любить тебя еще больше. Большинству для счастья требуются дорогие машины и дизайнерская одежда. А тебе хватает блинчиков. И снега.
Я придвигаюсь поближе к нему, и наши тела соприкасаются.
— Ладно. Забудь о любви. Когда тебя впервые потянуло ко мне?
Гаррет хохочет.
— В первый же вечер.
Я в шоке смотрю на него.
— Шутишь? Я провела весь день в дороге и была вся грязная.
— Не-ет. Ты выглядела чертовски соблазнительно, Джейд. Обрезанные шорты демонстрировали твои загорелые и сексуальные ноги. А та белая облегающая майка подчеркивала твою грудь, которая, кстати, довольно большая для девушки твоего роста. А твои волосы были собраны в небрежный, но очаровательный хвостик. — Гаррет целует меня. — Даже воспоминания о тебе заводят меня.
— Нет, ты все-таки шутишь. Потому что я жутко смутилась, когда ты появился возле машины Райана. А когда он попросил тебя о помощи, мне захотелось его придушить. Потом я отругала его. И сказала, что произвела ужасное первое впечатление, поскольку выглядела отвратительно.
— Ну, значит, ошиблась. Ты произвела прекрасное впечатление. Я не мог выкинуть тебя из головы. И потому через час уже стоял под твоей дверью.
Я вспоминаю свой первый день в Мурхерсте. Тогда мне хотелось одного: сбежать обратно домой. К Фрэнку, к Райану, к привычным вещам. Сложно поверить, сколько всего изменилось с тех пор.
— Ну что, пойдем есть блинчики? — спрашиваю я, поднимаясь.
— Вот видишь, как ты радуешься блинчикам.
— О, прости, я не хотела.
— Нет, что ты, мне нравится. Я же только что это сказал.
— Я больше радуюсь не самим блинчикам, хотя просто обожаю их, а тому, что у нас есть эта своеобразная традиция. Будто каждое воскресенье — праздник. Наш общий маленький праздник.
Гаррет опирается о спинку кровати.
— В детстве у тебя не было праздников, да?
— Давай одевайся, и пойдем уже завтракать. Я умираю от голода. — Я отбрасываю одеяло и пытаюсь вылезти из кровати, но Гаррет преграждает мне путь и вынуждает сесть с собой рядом.
— Джейд, просто ответь. Праздновала ли ты что-нибудь? Хоть один раз?
— Конечно. Когда переехала к Фрэнку.
— А до этого, когда была маленькой?
— Не помню. — Я снова пытаюсь встать, но он продолжает удерживать меня. Я вздыхаю. — Мы ведь уже говорили об этом. И — нет. Мама никогда ничего не отмечала, ясно? Я давно привыкла.
— Выходит, ты никогда не праздновала Рождество? Вообще ни разу? — Я слышу в его голосе сожаление.
— Гаррет, заканчивай. Хватит жалеть меня. Можешь сочувствовать из-за алкоголички-матери или из-за того, что мы жили бедно, но не надо сокрушаться из-за того, что я пропустила какие-то там дурацкие праздники. Или дни рождения. Мне наплевать.
Он знает, я вру. Он же заметил, как я обрадовалась той вечеринке в честь Хэллоуина. И я тоже прекрасно знаю, что вру, но все равно продолжаю напускать на себя безразличие. Я так запуталась.
— Тебе стоит знать, что я люблю праздники, а особенно Рождество. Еда, украшения, музыка… Я все это обожаю.
— Хорошо, что меня не будет рядом, чтобы засвидетельствовать это.
— А вот и старая добрая Джейд, — говорит он и наконец-то выпускает меня из кровати. — Сколько времени тебе потребуется на сборы?
— Пожалуй, сегодня минут пятнадцать. Я немного устала из-за того, что ты не дал мне толком поспать.
Я снимаю футболку и бросаю ему.
— Ну да, во всем виноват именно я, — произносит Гаррет, разглядывая меня в черном кружевном лифчике и стрингах в тон. — А твой наряд тут совсем ни при чем.
Я смеюсь.
— Это просто нижнее белье.
— Это не просто нижнее белье. Это дамское нижнее белье.
— Называй, как угодно, но мы не спали полночи вовсе не из-за него.
— Может и так, но с него все началось.
Я надеваю платье. Гаррет помогает застегнуть молнию, а потом целует меня.
— Встретимся внизу. — И он, захватив полотенце, уходит в душ.
Я тороплюсь к себе, надеясь не встретить никого по пути. Учитывая мой наряд, несложно догадаться, что я ночевала не у себя. Хотя все на моем этаже считают, что я встречаюсь с Гарретом, и не осуждают меня, но все равно.
Когда я вставляю ключ в замочную скважину, он застревает. Я кручу его, поворачиваю всеми возможными способами, но он не двигается с места. Он что, просто решил перестать работать? Ведь раньше у меня не было с ним проблем.
У Жасмин — моего куратора — есть запасной ключ, но я не решаюсь заявиться к ней в воскресенье утром в вечернем платье и на каблуках. И потому возвращаюсь в комнату Гаррета.
Я стучу в дверь, но Гаррет не отвечает. Наверное, он все еще в душе. Я открываю дверь и захожу. Гаррет никогда не запирается, когда идет в душ. Полнейшее безумие, на мой взгляд, ведь у него столько дорогой аппаратуры. Я присаживаюсь на кровать.
Через пару минут он возвращается.
— Ух, так скучала по мне, что сразу вернулась? — А вот и его нахальная улыбочка. Сегодня в сопровождении всего лишь полотенца, обернутого вокруг талии.
Я пытаюсь сосредоточиться.
— У меня никак не получается открыть дверь. Не поможешь?
— Конечно. Что-то случилось с ключом?
— Вроде нет.
— Подожди. Только оденусь.
Он подходит к шкафу и бросает полотенце на пол.
— Гаррет! Хоть бы предупредил.
— Ты серьезно? После всего того, что мы вытворяли ночью, ты стесняешься моей голой задницы?
— Нет. Но не при дневном же свете смотреть на нее. — Врушка. Я обожаю любоваться его голой задницей. И другими голыми частями тела тоже.
— Жаль. Теперь это все принадлежит тебе, так что смотри и наслаждайся.
Я ничего не отвечаю, а просто делаю, как он сказал: смотрю и наслаждаюсь.
Когда он одевается, мы спускаемся вниз. Увы, но и у него не получается открыть мою дверь.
— Ключ точно твой? Может, ты перепутала?
— Вчера я им запирала дверь перед тем, как пойти на сбор средств, поэтому он все время был у меня.
Гаррет предпринимает еще попытку: поворачивает ключ в замке и одновременно дергает дверь. В итоге она поддается. Гаррет вручает мне ключ.
— Скажи Жасмин, что твой замок надо чинить. С ним что-то не так. Я за вещами, скоро вернусь. — И он исчезает на лестничной клетке.
Я открываю дверь.
— Гаррет! — кричу я так громко, не думая, что своим криком могу всех перебудить. Слышу, как он мчится вниз по лестнице.
— Что случи… — Увидев состояние моей комнаты, он замолкает. По ней будто пролетел ураган. Постельное белье и одеяло сброшены с кровати, матрас наполовину свис на пол. Все содержимое шкафа разбросано. Повсюду раскиданы учебники и тетради. Мой ноутбук на столе, но он открыт, словно кто-то в него залезал.
Единственное, что осталась нетронутым, — ящик письменного стола. Дрожащими руками я медленно открываю его. Внутри все в таком виде, в каком я оставила. Кроме одного-единственного предмета. Маминого письма.
14
— Оно пропало.
От потрясения я еле могу говорить.
— Что пропало? — спрашивает Гаррет. — Что они взяли?
— Письмо. Тот тип приходил за письмом. И забрал его. — Меня пробирает озноб.
— Который звонил тебе? Это был он?
— Наверняка. Кому еще могло понадобиться мамино письмо? Он был в моей комнате. Тот псих был в моей комнате.
Гаррет притягивает меня к себе.
— Все хорошо. Его больше здесь нет.
Заходит Келси, моя соседка, одетая только в домашний халат. При виде моей комнаты у нее округляются глаза.
— Что здесь произошло?
— Сюда кто-то вломился, — отвечает Гаррет. — Можешь позвать Жасмин?
— Конечно. — Келси уходит.
Я делаю глубокий вдох, но успокоиться не выходит. Меня всю трясет. Гаррет крепко обнимает меня и легонько поглаживает по спине.
— Все хорошо. Он забрал, что хотел. И больше сюда не вернется.
— Он был здесь, в моей комнате. Он трогал мои вещи.
Из коридора доносятся чьи-то шаги, потом в комнату влетает Жасмин, а за ней Келси.
— Джейд, кто это сделал? — спрашивает Жасмин.
Гаррет выпускает меня из объятий, и я поворачиваюсь к ней.
— Я не знаю.
Ложь, но, по сути, я правда не знаю, кто это сделал. Да, это был тип, который названивал мне, но я не имею ни малейшего представления о том, кто он такой.
— Где ты была вечером? — спрашивает у Жасмин Гаррет.
— Я вернулась в общежитие около одиннадцати. Думаю, кроме меня тут никого не было. По всей видимости, все отправились на вечеринки вне кампуса. Джейд, как ты думаешь, когда это произошло?
— Я ушла около половины седьмого, значит, после семи.
— Когда я вернулась, то ничего не слышала. Так что, возможно, сюда ворвались до одиннадцати. Что они взяли?
— Пока не знаю, мне нужно все проверить.
Жасмин достает телефон.
— Я позвоню в полицию. — Она выходит в коридор.
Келси стоит в дверном проеме и неловко переминается с ноги на ногу.
— Келси, тебе не обязательно ждать, — бросаю ей я. — Но спасибо за помощь.
— Надеюсь, виноватых найдут. — Она торопливо уходит к себе.
Девушки с моего этажа замечают беспорядок и вскоре набиваются ко мне в комнату, галдя и задавая вопросы. Харпер среди них нет — похоже, она еще у своего парня.
Сара — девушка, которая живет напротив меня — спрашивает:
— А вдруг это был маньяк? Или убийца? Думаешь, он вернется?
Я пропускаю ее вопрос — и вопросы всех остальных — мимо ушей. Просто тихо стою в объятиях Гаррета. Когда приезжает полиция, девчонки быстренько сваливают.
Полицейский задает кучу вопросов, но толку от них никакого. Я не могу рассказать о телефонных звонках, потому что тогда придется сказать о письме. И тогда звонивший может привести свои угрозы в действие.
— То есть, вы не знаете, кто мог это сделать? — спрашивает полицейский вот уже в тысячный раз. — Может, кто-то просто хотел разыграть вас?
— Разыграть? — встревает Гаррет. — По-вашему, это похоже на розыгрыш?
Полицейский проверяет свои заметки.
— Насколько я понял, ничего не украдено. Значит, кто-то просто устроил у вас беспорядок. Как по мне, это похоже розыгрыш.
Перед уходом он говорит:
— Мы собрали отпечатки пальцев. Если что-то выяснится, мы сообщим, но на вашем месте я бы слишком сильно не волновался.
Как только полицейские выходят из комнаты, я захлопываю дверь и снимаю платье. Натягиваю первые попавшиеся джинсы из кучи вещей на полу, а потом ищу носки.
— Судя по всему, завтрак отменяется, — произносит Гаррет.
— У меня пропал аппетит. Может, сходим куда-нибудь еще? Знаю, надо бы навести тут порядок, но я просто хочу на время уйти. Прямо сейчас я не могу здесь оставаться.
— Тогда идем. Будем кататься на машине до тех пор, пока тебе не надоест.
Гаррет открывает дверь, а за ней стоит его отец.
— С вами все хорошо? — Мистер Кенсингтон заходит, он очень серьезен.
— Да, все в порядке, — отвечает Гаррет. — А ты что здесь забыл?
— Позвонил декан. Сообщил, что произошел взлом. А когда он упомянул Джейд, я сразу примчался сюда.
Я растерянно смотрю на него.
— Декан? А он откуда узнал?
— Жасмин обязана сообщать о таких происшествиях, — поясняет Гаррет. — А декан хорошо знает отца.
— Тебе известно, когда это произошло? — спрашивает меня мистер Кенсингтон.
— Нет, но подозреваю, когда я была у вас.
— Что они взяли?
— Ничего. По крайней мере, я ничего не заметила. У меня не так уж много вещей, и все они тут, на полу.
Мистер Кенсингтон обводит комнату взглядом.
— Похоже, они забрали твой телевизор.
— У меня нет телевизора.
— Ясно. Что ж, тогда странно, что ничего не украдено.
— Отец, тебе было необязательно тащиться сюда из-за этого. — Гаррет использует обвинительный тон. Похоже, он думает, что его отец пришел сюда, чтобы отчитать его по поводу прошлого вечера.
Мистер Кенсингтон подходит к Гаррету и обнимает его.
— Сын, я волновался. Мне нужно было убедиться, что с тобой все хорошо. — Меня он тоже обнимает. — И с тобой, Джейд.
От изумления я немею. С чего это все? Объятья, забота… Он что, помешался?
— И все? — спрашивает Гаррет.
— Не совсем. — У его отца встревоженный вид. — Мы можем поговорить у тебя?
— Мы можем поговорить и здесь. — Гаррет скрещивает руки на груди, готовясь к словесному состязанию с отцом.
— Хорошо. Мне бы хотелось, чтобы на День благодарения ты отправился со всеми нами на Каймановы острова. Знаю, ты не хочешь, но мне очень нужно, чтобы ты все же поехал.
Мистер Кенсингтон говорит с Гарретом таким вежливым тоном, хотя обычно просто приказывает ему.
— Я не могу. Мне нужно поработать над домашней работой. А еще я должен тренироваться. У нас через неделю соревнования.
— Всем этим ты можешь заниматься на островах.
Надеюсь, Гаррет не расскажет ему, что принял такое решение из-за меня. Не хочу, чтобы его отец возненавидел меня еще больше.
— Джейд проведет День благодарения тут. И я остаюсь с ней.
Черт! Я съеживаюсь, готовясь к скандалу.
Мистер Кенсингтон переводит взгляд на меня. Странно, но не выглядит разозленным.
— Почему ты не едешь домой?
— Нет смысла ехать так далеко ради коротких выходных.
— Выходит, ты остаешься здесь? В общежитии?
Пораженная тем, что он абсолютно спокоен, я отвечаю не сразу.
— Да. Остаюсь.
Он отвечает легким кивком и выглядит так, будто о чем-то задумался.
— В таком случае, Гаррет, ты тоже должен остаться. Я передам Кэтрин, что ты не поедешь.
Все. Теперь я окончательно убедилась, что мистер Кенсингтон не в себе. Что вообще происходит? Я стреляю глазами в сторону Гаррета. Он удивлен не меньше меня.
— И еще. Ты можешь остаться у нас дома с Гарретом.
— О, нет. Я вовсе не против провести праздники тут.
— Ты не можешь оставаться здесь. На каникулах выключают отопление. Ты замерзнешь. Я попрошу приготовить для тебя комнату в доме.
— Спасибо, пап. — Гаррет смотрит на него так, будто они не знакомы.
— А как насчет обеда в честь Дня благодарения? — интересуется мистер Кенсингтон у Гаррета.
— Я свожу ее куда-нибудь. Наверняка некоторые рестораны будут открыты.
— Чарльз будет дома. Я попрошу его приготовить вам обед. Если вы, конечно, не собираетесь в клуб. Они-то уж точно будут открыты.
— Не волнуйся. Мы что-нибудь придумаем.
— Пока я не ушел, вам нужно еще что-нибудь? Например, помощь с уборкой?
Я чуть не падаю в обморок. Он хочет помочь мне прибраться?
— Мы справимся сами, — отвечает Гаррет. — Но спасибо за предложение.
— Джейд, мне очень жаль, что это произошло. Вообще-то, в кампусе безопасно. Если тебе что-то потребуется — звони. Гаррет, дай ей мой личный номер. Кэтрин не в курсе, что я заходил, и мне бы хотелось, чтобы так и осталось.
— Ладно. Пока, пап.
— До свидания, мистер Кенсингтон, — говорю я ему вслед.
Мы с Гарретом молчим до тех пор, пока его отец не появляется на стоянке.
— Что это было? — Отчего-то я говорю шепотом.
— Понятия не имею. Кто, черт возьми, это был, и что он сделал с моим отцом?
— Он на самом деле разрешил тебе остаться со мной на День благодарения? Да еще у вас дома?
— Ага. Очень странно. Но сейчас я не стану накручивать себя по этому поводу. — Он переступает через кучу одежды возле стола. — Выходит, тот тип распотрошил все ящики, кроме этого. Он четко дал нам понять, что приходил именно за письмом.
— Похоже на то. — Я подхожу к Гаррету. Он открывает ящик и роется в бумагах. — Я уже помотрела. Письма нет.
— А это что? — Он достает обрывок бумаги, на котором красным маркером написано: «Молчи. Молчание вознаграждается». — Джейд, это ты написала?
— Нет. — Я выхватываю у него записку и перечитываю ее. — Мне нехорошо.
— Вот, садись.
Я сажусь на предложенный стул и впиваюсь взглядом в послание.
— Как мне теперь быть? Рассказать Фрэнку? Но тут написано, никому не говорить.
Гаррета одолевают сомнения.
— Может, расскажем отцу?
Я опускаю записку.
— Ты спятил? Зачем?
— Иди сюда. — Он подходит к кровати и поправляет матрас, чтобы мы могли сесть. — Отцу часто приходится разбираться с подобной фигней. Ему угрожают люди, которых он даже не знает. И он всегда разбирается с ними сам, не вовлекая полицию. Уж не знаю, как, но он заставляет их оставить себя в покое.
Хотя Гаррет уже говорил о чем-то подобном, я до сих пор не понимаю, что он имеет в виду. Что его семья сотрудничает с мафией или вроде того? Гаррет уверяет, что у богатых постоянно вымогают деньги угрозами и шантажом, но богачи каким-то образом останавливают шантажистов. Вмешав в дело полицию, можно получить еще больше огласки, а состоятельным людям не нужно лишнее внимание.
— Не хочу втягивать твоего отца в свои проблемы. К тому же, все кончено. Как ты сказал, он получил то, что хотел. Теперь все доказательства исчезли.
— Но ты все еще здесь.
Вряд ли Гаррет хотел напугать меня, но от его слов я прихожу в ужас.
Он обнимает меня.
— Прости, Джейд. Мне не стоило так говорить.
— Но ты прав. Я — доказательство. Доказательство того, что тот тип сотворил с моей матерью годы назад. Он будет преследовать меня, да?
— Если бы он хотел навредить тебе, то вломился бы сюда, когда ты была дома.
— Но он оставил записку. Вдруг он продолжает следить за мной или прослушивает звонки, чтобы удостовериться, что я ничего не разболтала?
— Ты должна перестать пользоваться стационарным телефоном. Я достану тебе мобильный. А пока можешь пользоваться моим, если захочешь позвонить Фрэнку или Райану.
— Я так запуталась. Почему это происходит? Что еще ему нужно?
Гаррет целует меня в макушку, и я кладу голову ему на плечо.
— Не знаю, Джейд. Но я не дам тебя в обиду. Тебе нужно в душ перед тем, как мы уйдем?
— Да, пожалуй.
— Тогда иди, а я пока наведу порядок.
— Не надо. Тот тип трогал мое постельное белье и одежду. Мне нужно сначала все постирать. Мы можем заскочить в прачечную? Стирка в общежитии займет целый день. — Я подбегаю к письменному столу и еще раз проверяю ящик. — Хорошо, хоть не пропали деньги на стирку.
Оглянувшись, я вижу, что Гаррет разговаривает по телефону.
— Привет, пап. Кэтрин сегодня дома? — Он слушает. — Мы просто хотели зайти и постирать вещи Джейд. — Он прислушивается снова. — Хорошо, спасибо.
Гаррет отключается.
— Зачем ты это сделал? Я не стану стирать у тебя дома!
— Успокойся. Мы просто забросим вещи ко мне, а потом заберем их. Горничная все сделает. У нас четырестиральные машины, так что это займет всего пару часов. Кэтрин ушла куда-то с Лили. Они не вернутся до самого вечера, а папа собирается в офис.
— Но Гаррет...
Он прерывает меня:
— Иди в душ. Куда можно сложить одежду?
Я поднимаю с пола коробку мусорных мешков. Вручаю ее Гаррету и ухожу. К моему возвращению все вещи уже лежат в мешках.
— Пойду отнесу их в машину. Скоро вернусь.
Когда он уходит, я очень остро осознаю, как сильно люблю его. Всю жизнь я полагалась лишь на себя. С детства заботилась не только о себе, но и о маме. Переехав к Фрэнку, я взяла на себя роль домохозяйки: готовила и убирала в доме из желания хоть как-то отплатить ему за добро. Обо мне никогда не заботились, как заботится Гаррет. Он вмешивается сам, и его даже не нужно о чем-то просить.
Он возвращается за следующим мешком.
— Эй. — Я ловлю его за руку. — Я люблю тебя.
Он опускает мусорный мешок на пол и улыбается.
— Я тебя тоже.
Я отстраняюсь, оставляя его в замешательстве.
— Это все. Можешь вернуться к работе. Просто захотелось сказать.
Он смеется.
— Ладно. — Потом поднимает мешок и уходит к машине.
Никогда не думала, что скажу кому-то эти слова, но теперь повторила их трижды за одни сутки. И что самое странное, мне нравится их произносить.
15
Приехав к его родителям, мы передаем горничной мешки с одеждой, полотенцами и постельным бельем.
Я никак не привыкну к тому, что Гаррету и его семье кто-то стирает одежду и готовит еду. Да, богатые люди могут себе это позволить, но все равно это странно.
Чтобы не слоняться по дому в ожидании, мы едем завтракать в кофейню.
— Гаррет, а у тебя будут горничные и повара, когда ты закончишь учиться и обзаведешься собственным жильем?
— Не знаю. Пока что не думал. Может, и найму себе горничную, но только потому, что терпеть не могу прибираться. Но домашнюю прислугу, как у отца, я точно не хочу. Да и для готовки мне никто не нужен. Я вполне справлюсь с этим и сам.
— Ты умеешь готовить? Не знала.
— Я бы не назвал себя гуру, но обед приготовить смогу. А почему ты спросила?
— Просто у тебя дома я будто переношусь в другой мир со всей этой обслугой. Мне кажется, это совсем не в твоем стиле.
— Да, я не хочу жить так. У нас не было прислуги, пока была жива мама. Но и дом у нас тогда был поменьше.
— Он далеко? Твой старый дом?
— В соседнем городе, минутах в двадцати отсюда.
— Может, съездим, посмотрим на него? — говорю я, но потом понимаю, что наверняка не стоит. — Забудь. Не обязательно.
— У нас еще есть время. Можем и съездить. Я не был там с момента переезда.
— Забудь. Мне не стоило предлагать. Это напомнит тебе о маме.
— Все нормально. Мне нравится о ней вспоминать. Я тоже хотел бы увидеть тот дом. Давай съездим.
***
Город, где Гаррет жил раньше, очень похож на городки в моей родной Айове. Здесь есть белая церковь и городская площадь с магазинчиками вокруг.
Гаррет съезжает по извилистой дороге куда-то за город. Удивительно, что он до сих пор помнит, куда ехать.
Он останавливается у двухэтажного кирпичного дома в колониальном стиле. Дом большой, хотя даже близко не сравнится по размеру с его нынешним. И еще он выглядит, как обычный дом, а не как особняк или поместье. Во дворе, окруженном ухоженной живой изгородью, растет высокий клен.
— Вот и он, — говорит Гаррет, паркуясь. — Я частенько забирался на это дерево. Падал и ломал руку. Дважды.
— Хороший дом. Давай прогуляемся?
— Зачем? Я думал, ты просто хотела прокатиться.
— Мы и прокатились, пока ехали сюда. Давай осмотрим окрестности.
— Хорошо.
Он глушит мотор и обходит машину, чтобы открыть мне дверь. Но я уже выхожу. Так мило, что он ухаживает за мной, но это не всегда необходимо.
И вот мы стоим перед старым домом Гаррета. Он показывает на крыльцо.
— Там у мамы был огромный цветник. В оконных ящиках тоже всегда что-то росло. Она любила цветы.
— Мне бы очень понравилась твоя мама, — говорю я ему.
— Она бы тоже тебя полюбила.
Он берет меня за руку, и мы отправляемся гулять по обсаженной деревьями улице.
— Хороший район. Я хотела бы жить в таком месте.
— Я тоже. — Гаррет улыбается, как будто я на что-то намекаю.
— Нет. Я не имела в виду… Просто здесь так спокойно. Можно разрешать детям играть на улице и не бояться за них.
Он опять улыбается.
— Джейд, а сколько ты хочешь детей?
Я останавливаюсь.
— Что? Нет, я говорила не о себе. Это просто образное выражение. Никаких детей я не хочу. Они мне даже не нравятся.
— Тебе понравилась Лили.
— Да. Но она — исключение.
— Если у тебя появятся свои дети, ты полюбишь их. — Он тянет меня за руку, и мы снова идем вдоль тротуара. — Лично я планирую завести троих.
— Троих? Ты прямо сейчас это решил? Тебе не кажется, что для начала стоит обсудить это с матерью своих будущих отпрысков?
— Ты права. — Он смотрит на меня. — Так что скажешь? Заводим троих?
Вопрос заставляет меня снова остановиться.
— Очень смешно, Гаррет, но спрашивать нужно не у меня. Тебе стоит подождать и посмотреть, кто будет с тобой через десять-пятнадцать лет, и у нее уже спрашивать.
— Я и смотрю на ту, с кем буду через десять-пятнадцать лет.
Он снова начинает идти.
Я догоняю его.
— Откуда ты знаешь? Это будет слишком нескоро.
— Ниоткуда. Просто знаю, что хочу быть с тобой. А что, ты собираешься бросить меня и найти кого-то другого?
Я не могу представить себя с кем-то другим. А еще мне не верится, что он будет со мной так долго.
— Да ты устанешь от меня уже через год.
Я снова порчу прекрасный момент. Начиная со вчерашнего вечера и до сегодняшнего утра, Гаррет столько раз давал мне понять, что хочет быть только со мной, а теперь я обнуляю его слова.
— Ну и зачем ты это сказала? — Он останавливается, разворачивает меня к себе и кладет ладони на мои плечи. — Я сказал, что люблю тебя. И говорил совершенно серьезно. Я никогда не признавался в любви ни одной девушке до тебя. Джейд, я хочу, чтобы мы были вместе. И не год или два. Дольше. Намного дольше. Но, возможно, ты считаешь иначе.
— Нет. Просто я… Я не знаю, зачем я тебе. Я правда не понимаю.
— Тебе и не нужно понимать. Я люблю тебя. Вот и все, что тебе нужно знать.
Я снова начинаю идти, разглядывая дома по сторонам улицы и отмечая, каким тихим и мирным кажется городок.
Заметив, что Гаррета рядом нет, я оборачиваюсь и вижу, что он стоит, где стоял.
— Почему ты не идешь?
— Как тебе этот? — Он кивает на белый двухэтажный дом с черными ставнями рядом с собой.
— Вроде ничего.
— Тебе не нравится. Ладно, будем искать дальше.
— О чем ты?
— Присматриваю нам дом. Тебе нравится этот район?
— Гаррет, нам всего лишь по девятнадцать, поэтому перестань. Ты меня пугаешь.
Он догоняет меня.
— Я сказал это специально. Так забавно наблюдать, в какой ужас тебя приводит даже мысль о будущем со мной. — Гаррет делает паузу. — Хотя это совсем не забавно.
— Я не это хотела сказать. Я не боюсь, просто еще не готова думать об этом. Я только что призналась тебе в любви, и это для меня — огромный шаг. Я вообще не думала, что кому-нибудь такое скажу. Я должна привыкнуть к этой мысли, прежде чем думать о будущем.
— Ты все-таки решила, что у нас с тобой есть будущее?
— Конечно, есть.
Честно говоря, я хочу этого больше всего на свете. Но каждый раз, когда я очень сильно чего-то хочу, мое желание не сбывается, и меня настигает разочарование. Но потеряв Гаррета, я буду не просто разочарована… Потерять его будет больно. Очень. Так что я не готова к этому. Я не готова пока думать о том, что у нас с ним есть будущее.
— Идем назад? Мои вещи, наверное, уже можно забрать.
— Спасибо, что предложила съездить сюда. Было приятно увидеть свой старый район. Здесь все осталось таким, как я запомнил.
Когда мы приезжаем, мои вещи уже лежат в белых коробках.
— Они даже сложены, — говорю я, заглядывая в одну из коробок. — Надо поблагодарить тех, кто это сделал. Они проделали огромную работу. — Я открываю другую коробку. — Смотри! На простынях ни одной складочки. Их погладили, Гаррет!
Он смеется надо мной.
— Да, знаю. Я же вырос здесь, помнишь? Мои простыни всегда были выглажены.
Мы относим коробки в машину, а потом едем в кампус. По пути в свою комнату я замечаю Харпер.
— Джейд, я только что узнала про взлом. Как ты?
— Все хорошо.
Она идет за нами по коридору.
— Тебе нужна помощь? Я собиралась к Шону, но могу позвонить и все отменить.
— Нет, иди. Я справлюсь сама.
— Ладно, но если вечером тебе будет страшно здесь оставаться, перебирайся ко мне. Возьмем один из надувных матрасов.
— Спасибо, Харпер. Если что, я приду.
Она уходит к себе.
— Она права, — говорит Гаррет. — Тебе нельзя ночевать у себя. По крайней мере, дня два. Оставайся у меня.
Я принимаю его предложение. Мы проводим день за уборкой, потом появляется Харпер, и я иду к ней, а Гаррет отправляется тренироваться в бассейн. Я рассказываю ей о вечере сбора средств, но на фоне того, что случилось потом, эта новость уже не кажется такой уж эпичной. Потом рассказываю ей об отце Гаррета, который вдруг перестал меня ненавидеть и даже настоял, чтобы на День благодарения я приехала к ним.
Харпер, кажется, легче. Она и впрямь не хотела, чтобы этот день я провела в одиночестве.
На следующей неделе ночных звонков нет, и я начинаю надеяться, что тот тип действительно отстал от меня и больше никогда не побеспокоит. В понедельник я разговариваю с Фрэнком. Он чувствует себя хорошо. У Райана тоже все нормально. Возможно, я тороплю события, но мне так хочется, чтобы связанный с письмом мамы кошмар закончился.
Оставив плохие мысли, я с волнением ожидаю Дня благодарения. У нас занятия в понедельник и вторник, но многие пакуют чемоданы и разъезжаются по домам уже в понедельник после обеда. Харпер уезжает во вторник утром, а после обеда в кампусе почти никого не остается.
В среду собираюсь и я, и Гаррет забирает меня к себе домой. Его семья, включая всех дедушек и бабушек, улетела на Кайманы еще рано утром, так что дом остался полностью в нашем распоряжении. Повар тоже проведет праздники здесь, но он живет в отдельном маленьком флигеле рядом с домом.
Приехав, мы относим вещи на второй этаж. Не знаю, сколько тут комнат, но наверху их минимум восемь, и Гаррет говорит, что комнаты есть и внизу.
— Отец предложил разместить тебя здесь. — Гаррет заглядывает в спальню в бежево-белых тонах, где стоит кровать с балдахином. Спальня очень большая. Здесь есть даже отдельная ванная комната.
Я хочу было зайти внутрь, но Гаррет удерживает меня за руку.
— Идем. Покажу тебе, где ты на самом деле поселишься.
Мы идем до конца коридора. Гаррет открывает дверь в комнату, которая выглядит совсем иначе, чем предыдущая. Стены и даже потолок здесь темно-синие, повсюду развешены постеры, а на стене напротив королевских размеров кровати висит плоский телевизор.
— Это моя комната, если ты еще не догадалась.
— Не могу поверить, что Кэтрин позволила тебе все это.
— У нее не было права голоса. Когда мы сюда переехали, отец разрешил сделать с комнатой все, что мне захочется. Кэтрин рвала и метала, но, если честно, ей-то на что жаловаться? У нас шестнадцать комнат. Она может украсить остальные, как ее душе угодно.
— А мне точно можно спать здесь? Может, лучше остаться в той комнате, хотя бы на ночь или две?
— Почему? Разве ты не хочешь быть со мной?
— Хочу, но твой отец был так добр, пригласив меня, и я чувствую, что хотя бы ночь, но должна переночевать в комнате, которую выбрал он. К тому же мы почти все время спим вместе.
Он падает на кровать и раскидывает руки в стороны.
— Но тут огромная кровать. Намного лучше двуспальной. С нее точно не упадешь.
— И все же сегодня я лягу там. Пойду отнесу свои вещи.
Гаррет выходит за мной в коридор.
— Джейд, подожди. — Он останавливается и открывает дверь в какую-то комнату. — Это комната Лили. Не говори ей, что я тебе ее показал. Она хочет сделать это сама. Она все спрашивает, когда ты снова придешь.
— Серьезно?
Я переступаю порог и оказываюсь в полностью розовой спальне. Здесь есть кровать с балдахином и уголок со стульчиками и крошечным белым столом, на котором стоят чашки и чайник. На стульчиках сидят мягкие игрушки.
— Если ты к ней придешь, она устроит для тебя чаепитие, — говорит Гаррет. — Все ее гости должны выпить с ней чаю.
— А ты был у нее на чаепитии?
— Миллион раз. Я не помещаюсь на этих стульчиках, поэтому сижу на полу.
— Как она уговаривает тебя? В том смысле, что ты не похож на любителя кукольных чаепитий.
— Она моя младшая сестра. И она просто чудо. Я не могу сказать ей «нет». — Он наклоняется и целует меня. — И, кажется, я не могу сказать «нет» еще кое-кому.
— Ты говоришь мне «нет» постоянно.
— Я никогда не говорю тебе «нет». Теперь давай-ка уйдем отсюда. Обилие розового начинает действовать мне на нервы.
Я смеюсь, представив, как Гаррет сидит на полу рядом с плюшевым мишкой и притворяется, будто пьет чай.
Это лишь доказывает, что он не просто хороший парень. Он еще и хороший старший брат. И оттого я люблю его только сильней.
16
Гаррет бросает мешки на кровать в той спальне, где я все-таки решила остаться на ночь.
— Надо будет подарить тебе чемодан. Эти мешки для мусора бесполезны.
— Очень даже полезны. — Я замечаю листок бумаги на тумбочке. — А это что?
— Лили нарисовала. Тебе. Смотри, это мы на вечере по сбору средств. А в руках у нас розовый пунш.
Я разглядываю рисунок. Лили раскрасила мое платье ярко-фиолетовым карандашом и нарисовала мне очень длинные волосы и ярко-красные губы. Нарисованный Гаррет оказался в два раза выше меня и держит меня за руку своей длиннющей рукой.
— Так мило. Черт, если Лили продолжит в том же духе, я и правда захочу однажды завести детей.
— Я говорил тебе, у нее дар очаровывать. Ты сама не заметишь, как захочешь того, о чем никогда и не думала.
Он ложится на кровать. Я кладу рисунок на место и ложусь рядом с ним.
— Чем займемся сначала? — Меня переполняет энтузиазм. — До воскресенья куча свободного времени. Никаких тестов. Никакого домашнего задания.
Он переворачивается на бок лицом ко мне.
— Значит, вот чему ты так радуешься?
— Я радуюсь, потому что твоего безумного отца нет дома. И еще потому что проведу День благодарения с тобой.
Мой комментарий вызывает у него ухмылку.
— Я думал, тебе наплевать на этот праздник. Это ведь просто обычный день, разве нет?
— Да. Конечно. А еще я рада провести его с тобой.
Он быстро целует меня.
— Итак, вот чем мы займемся. Я поговорил с Чарльзом, нашим поваром. Он не собирался готовить для одного себя, но узнав, что мы останемся здесь, решил сделать нам праздничный обед. А значит, тебе стоит нагулять аппетит, потому что меню будет впечатляющее. Правда, я попросил его не перегибать палку и придерживаться традиционных блюд. Индейка. Картофель. Фаршированные овощи.
— Тогда я сегодня не буду есть, чтобы до завтра по-настоящему проголодаться.
— Вот еще. Чарльз приготовит нам ужин. Когда у нас появляется новый гость, он старается показать свои кулинарные способности. Но я попросил его не готовить рыбу и морепродукты. И ни одного любимого блюда Кэтрин.
Я со смехом поднимаюсь с кровати.
— Покажи мне остальной дом.
— Наверху все комнаты такие, как эта, — говорит Гаррет, пока мы спускаемся на первый этаж. — Папин кабинет находится рядом с фойе. Напротив него — библиотека. Кухня в задней части дома, рядом со столовой. Дальше по коридору еще несколько комнат, которые ты видела на приеме. Их используют только для праздников. Пойдем в другое крыло.
— Ничего себе. Здесь есть другое крыло?
Я следую за ним по длинному узкому коридору.
— Это кинозал.
Он заходит в комнату, которая выглядит как мини-кинотеатр. Четыре ряда кресел выстроились напротив огромного экрана на стене, а к потолку прикреплен проектор.
— У вас есть собственный кинотеатр? — Чтобы задать этот вопрос, мне приходится поднять с пола челюсть. — Я и представить себе не могла, что в доме может быть кинотеатр.
— Смотри. Здесь есть даже бар.
Гаррет уходит вглубь комнаты, где стоят автоматы с попкорном и напитками и целый шкаф с конфетными боксами.
— Это самая удивительная вещь, которую я когда-либо видела!
— Если хочешь, попозже посмотрим кино.
— Шутишь? Однозначно посмотрим. Да я могла бы здесь жить!
— Ты забавная. — Он берет меня за руку и тащит прочь. — Следующая комната — игровая. Если ты еще не заметила, это самая увлекательная часть дома. Остальные комнаты слишком скучные. Отец построил это крыло для меня, потому что знал, как сильно я ненавижу Кэтрин. Хотел таким образом подкупить меня, думал, я стану с ней милым, когда они поженятся. Но мне кажется, он сам всегда хотел иметь такое место. А я был лишь поводом для воплощения его собственной мечты.
В следующей комнате обнаруживается бильярдный стол, автомат для пинбола и еще несколько автоматов с аркадными играми, а напротив огромного телевизора на стене стоят необычной формы кресла.
— Ты любишь видеоигры? — спрашивает Гаррет.
— Я не знаю. Никогда в них не играла.
— Тогда я тебя научу. У нас есть приставки и целая куча игр.
— Что это за кресла?
— Они сделаны специально для игр. В них встроены динамики.
— Серьезно? — Я усаживаюсь в одно. — Так здорово. Мы стольким можем заняться. Сыграть в бильярд или в пинбол, посмотреть фильм.
— Идем. Наша экскурсия еще не закончилась.
Гаррет ведет меня дальше по коридору, где размещена крытая баскетбольная площадка и бассейн. Помимо этого, есть еще бассейн снаружи.
— И ведь ты ни словом обо всем этом не обмолвился.
— Не люблю хвастаться всей этой фигней. Кроме того, это всего лишь вещи, а вещи не приносят счастья. Я все время повторяю себе, что не стану таким, как отец. Он одержим деньгами. Ему всегда их мало. Вот как это получается: у тебя все есть, но тебе хочется еще и еще. А потом ты ищешь способы заработать больше денег, чтобы купить больше всякой фигни. Но я не хочу так жить. Я видел, как живет отец все эти годы. У него все это есть, но я бы не сказал, что он счастлив.
Мы возвращаемся обратно.
— Итак, наша экскурсия завершена. Хочешь, куда-нибудь сходим?
— Зачем? Здесь есть все, что нужно. Даже не знаю, с чего начать. Может, с кино?
Мои слова снова звучат слишком восторженно, но я ничего не могу с этим поделать. У парня в доме чертов собственный кинотеатр и игровой зал!
— Конечно. Можем посмотреть все, что захочешь.
Я обнимаю его. Не знаю, почему. Наверное, от избытка эмоций.
— Сделаем попкорн?
Он смеется.
— Да, но мне понадобится помощь Чарльза. Не помню, как работает автомат. Пойдем на кухню.
Кухня оказывается громадной. Она больше похожа на ресторанную, чем на домашнюю. Здесь два огромных холодильника из нержавеющей стали, три большие духовки и самая огромная плита, какую я только видела.
— Чарльз, это Джейд. Та самая, которую тебе не терпится накормить.
Красивый седовласый пожилой мужчина в поварской одежде подходит и пожимает мне руку.
— Джейд, надеюсь, ты голодна. Гаррет рассказал, что ты предпочитаешь, но, если у тебя будут особые пожелания, просто дай мне знать.
— О, нет. Не хочу доставлять вам лишних хлопот. Правда. Я ем все.
— Гаррет сказал, что ты любишь чипсы.
Чарльз идет к шкафу и достает миску. Я жду, что он возьмет пакет с чипсами, но вместо этого в его руках оказывается какой-то закрытый крышкой контейнер.
— Вы сами их сделали? — спрашиваю я, пока он высыпает чипсы в миску.
Мой вопрос, похоже, смутил его.
— Да, а что?
— Я никогда такие не пробовала. — Я откусываю кусочек. На вкус как настоящая картошка, не то что покупные, где одна соль. — Так здорово. Гаррет, я ем домашние чипсы!
Гаррет бросает взгляд на Чарльза, и тот улыбается в ответ. Должно быть, Гаррет успел предупредить его о моей склонности восхищаться мелочами. Перекусив чипсами, мы смотрим фильм в кинозале. Чарльз делает попкорн и несколько минут смотрит фильм с нами, а потом уходит на кухню — готовиться к завтрашнему обеду.
Когда фильм заканчивается, я прошу Гаррета включить новый. Я бы могла сидеть здесь дни напролет и просто смотреть кино. По окончании фильма Гаррет просит Чарльза поужинать с нами. Уверена, обычно его не приглашают к столу, но Гаррету все равно. И мне нравится Чарльз. Не хочу, чтобы он ел в одиночестве.
После ужина мы играем в видеоигры. Как оказалось, для новичка я не так уж и плоха. У Гаррета получается куда лучше, хоть он и говорит, что не играл с прошлого лета.
Около одиннадцати вечера мы расходимся по своим спальням. Ванная комната в моей спальне просто огромная. Там есть внушительных размеров ванна и душевая кабинка. Я быстро принимаю душ — просто чтобы опробовать — и ложусь спать.
Я еще никогда не спала на таких огромных кроватях. У меня всегда была односпальная. Я ворочаюсь, пытаясь устроиться поудобнее, но к полуночи не выдерживаю. Встаю и тихонько иду по коридору в комнату Гаррета. Слабый свет из ванной помогает мне пробраться к его кровати.
— Гаррет, — шепчу я и на цыпочках подхожу ближе.
Тишина. Похоже, он спит. Я проскальзываю под одеяло. Стараюсь не разбудить его, но он сразу же поворачивается.
— Джейд?
— Прости. Не могу уснуть. Я не привыкла к такой огромной кровати. Я не хотела тебя будить. Сейчас я уйду.
Он обнимает меня за талию.
— Никуда ты не пойдешь. Я впервые сплю с девушкой на этой кровати.
Есть что-то до ужаса сексуальное в том, чтобы прокрадываться в его постель поздней ночью. Плюс ко всему он без футболки и пахнет чистотой после душа. Я придвигаюсь ближе, пока наши тела не соприкасаются, и нежно целую его.
Гаррет выходит из полусонного состояния и целует меня в ответ. Наши легкие поцелуи становятся горячее, разжигают желание.
Его ладонь скользит по моей футболке, накрывает грудь, и большой палец принимается легонько кружить по ее верхушке. Мой пульс мгновенно подскакивает, а дыхание становится чаще. Гаррет стягивает с меня футболку и повторяет движения пальца языком, воспламеняя все внутри меня.
Теперь я действительно хочу большего. Хочу дойти до конца.
Я запускаю руку в его пижамные штаны. Гаррет обычно спит в боксерах, но сейчас на нем ничего нет. Когда я прикасаюсь к нему, его дыхание становится тяжелым и неровным. В возбужденном состоянии ему явно некомфортно в штанах, поэтому я стягиваю их.
— Откуда эти приемчики, Джейд? — спрашивает он глубоким сексуальным голосом, покрывая поцелуями мою шею.
Не отвечая ему, я стягиваю с себя шорты и откидываю их прочь. Он запускает пальцы под край моего белого кружевного бикини, вызывая бурю ощущений между ног.
— Джейд, что ты делаешь? — шепчет он. — Мне нужно знать.
Наши взгляды встречаются в темноте.
— Я люблю тебя, Гаррет.
— Я тоже тебя люблю. Но скажи мне, чего ты хочешь. Скажи, как далеко ты хочешь зайти.
— Я хочу тебя. Всего.
— Ты уверена? — Я слышу в его голосе удивление. Он явно не ожидал, что это случится так скоро.
— Да.
Он смотрит на меня так, словно не верит.
— Гаррет, я готова. Я хочу этого. — Я улыбаюсь ему. — А ты нет?
Он улыбается.
— Уверен, ты знаешь ответ.
— Тогда чего же ты ждешь?
Не сводя с меня глаз, он стягивает с меня трусики. Я думала, он сразу перейдет к сексу, как делал мой бывший парень, но вместо этого он лежит рядом со мной и целует меня, поглаживая мое тело, дразня чувствительные местечки. О существовании некоторых я и не догадывалась, пока он к ним не прикоснулся. Парень реально знает, что делает.
Когда я не в силах больше ждать, Гаррет берет с тумбочки презерватив и надевает его.
Он нависает надо мной, наши тела еще не соприкоснулись.
— Джейд, мы не обязаны этого делать. Я могу подождать. Я буду ждать столько, сколько ты захочешь.
— Я знаю. Но я не хочу ждать. Я хочу быть с тобой. — И это чистая правда. Я до смерти хочу быть с ним.
Он опускается на меня, снова целуя. Затем приподнимается, и я ощущаю давление его плоти. На секунду я паникую от уверенности, что будет больно, как в прошлый раз, но он входит медленно и, плавно двигая бедрами, заполняет меня целиком. Поняв, что боли нет, я выдыхаю и расслабляюсь. Мне приятно. Очень приятно.
Я открываю глаза. Гаррет смотрит на меня, словно хочет удостовериться, что все в норме. Я отвечаю взглядом, что все хорошо, затем позволяю глазам снова закрыться и концентрируюсь на ощущениях.
Его губы касаются моего плеча, шеи, рта, одаривая нежными, едва заметными поцелуями. Его дыхание становится прерывистым, когда он начинает двигаться во мне, медленно и ритмично, пробуждая ощущения глубоко внутри.
В сравнении с моим первым сексом этот гораздо лучше. Тогда мне было совсем неприятно, а сейчас я испытываю ощущения, о которых даже не знала. И не только физические. Я ощущаю нечто большее, глубокую связь с Гарретом. Я понимаю, как сильно он меня любит уже по тому, как он касается меня, целует меня, смотрит на меня, чтобы убедиться, что все в порядке.
Гаррет на миг замирает, давая мне передышку, и это очень заботливо с его стороны, но мое тело, требуя продолжения, выгибается. Я приподнимаюсь и целую его, требовательно и страстно. Он понимает намек и снова начинает двигаться, ускоряя темп.
Мои бедра инстинктивно двигаются вместе с ним. Вскоре каждая мышца в моем теле напрягается, я хватаюсь за его плечи, и напряжение начинает вырываться из меня мощными волнами. Гаррет сказал, что наша первая близость будет стоить долгого ожидания. И не соврал.
Гаррет плавно замедляет движения и опускает голову, чтобы запечатлеть на моих губах мягкий, сладкий поцелуй. Затем вновь начинает двигаться, но уже быстрее, и наконец его тело содрогается рядом с моим.
Он перекатывается на спину, увлекая меня за собой, и крепко прижимает к своему боку.
— Я люблю тебя, Джейд.
— Я тоже тебя люблю.
Наш первый раз вместе оказался в тысячу раз лучше, чем я представляла. Я горжусь тем, что не запаниковала. Не услышала голос матери в голове. Не стала переживать по поводу своей неопытности. Я просто расслабилась и позволила себе быть счастливой.
Я счастлива. Да. Я наконец-то узнала, каким должен быть секс. Если б я знала раньше, то не стала так долго откладывать его с Гарретом.
Какое-то время мы лежим в тишине. Я скольжу взглядом по комнате и замечаю на книжной полке кубки из старшей школы.
— Я только что воплотила в жизнь фантазию пятнадцатилетнего Гаррета? О том, как ночью к нему в комнату пробирается девушка?
Он целует меня в щеку.
— Ты воплотила фантазию девятнадцатилетнего Гаррета. И кстати, ты не просто пробралась в мою комнату.
— Эй, я не специально.
— Даже не знаю, Джейд. Со стороны выглядело очень даже специально. Ты разбудила меня, начала целовать, потом потерлась о меня и раздела догола. Думаю, ты мной воспользовалась.
Его серьезный тон смешит меня.
— Ну, а чего ты ожидал? Я не могла спать одна в той большой кровати.
— А могу я рассчитывать, что ты воспользуешься мной еще раз завтра вечером? И может быть, послезавтра?
— Я думала сделать это после того, как немного посплю.
— Вот черт. Тогда давай спать. — Он целует меня. — Спокойной ночи, Джейд.
— Спокойной ночи, — со смехом говорю я.
Мы просыпаемся около семи, и я выполняю свое обещание. Кажется, теперь я часто буду так делать.
Я возвращаюсь в свою комнату, чтобы принять душ, а потом спускаюсь на завтрак.
— Как спалось? спрашивает Гаррет, пока Чарльз наливает нам апельсиновый сок.
— Хорошо. Даже замечательно.
Мы смотрим друг на друга через стол. Мы только что занимались любовью, но, глядя на его сверкающие голубые глаза и сексуальную улыбку, я готова снова вернуться в постель.
— Джейд, я сделал для тебя пончики.
Слова «пончики» и «приготовил» заставляют спровоцированную Гарретом сексуальную дымку рассеяться, и до меня доходит, что Чарльз обратился ко мне.
— Вы сказали, что сделали пончики? Прямо сами взяли и сделали?
— Да. Сейчас принесу.
Он уходит на кухню.
— Гаррет, он сделал пончики! Он просто супер!
— Эй, я думал, это я супер. — Он наклоняется через стол. — По крайней мере, так ты сказала…
— Итак, здесь есть с глазурью, с шоколадной крошкой и с сахарной пудрой. — Чарльз возвращается с полным подносом пончиков. — Я сделал настоящее ассорти.
— Я обязана попробовать каждый, — говорю я. — Как вы их сделали? У вас есть пончиковая машина?
Он смеется.
— Нет. Их не особенно сложно готовить.
Я откусываю от пончика с сахарной пудрой.
— Как вкусно…
— Во сколько сегодня обед? — спрашивает его Гаррет.
— В два. Подойдет?
— Вполне. Джейд, ты согласна?
Я не могу ответить — мешает пончик во рту. А еще у меня все руки в сахарной пудре.
Гаррет качает головой и, улыбаясь мне, берет пончик.
— Не обращай внимания. Мы поедим в два, Чарльз.
После завтрака Гаррет хочет посмотреть парад. Мы идем в игровую комнату с огромным телевизором на стене и ложимся на диван. Мне холодно, поэтому Гаррет приносит одеяла и укрывает нас. Мы лежим там вместе, спокойные и расслабленные.
Когда парад заканчивается, мы забегаем проведать Чарльза на кухне и предлагаем помощь, но он выпроваживает нас. Наверняка мы бы только путались у него под ногами. Вернувшись в игровую комнату, мы играем в автоматы.
Я будто в кино. Живу в красивом поместье, где еду мне готовит повар. Встречаюсь с сексуальным парнем. Все это так нереально.
В два мы садимся за стол. Чарльз приносит индейку, которая выглядит, как на фотографиях в журнале. Она покрыта золотисто-коричневой корочкой. Гарнир просто невероятный, здесь все классические закуски, как и хотел Гаррет для моего первого настоящего Дня благодарения.
— Не желаешь нарезать индейку, Гаррет? — спрашивает Чарльз.
— Конечно.
Гаррет подходит к нему, и Чарльз показывает, как правильно разрезать. Наблюдая за ними, я снова чувствую себя будто в сказке. Но это реальность. Я сижу за столом, наслаждаясь обедом в честь Дня благодарения. В доме. Не в ресторане. С парнем, в которого влюблена.
17
Мы объелись. Все трое.
Мы с Гарретом предлагаем Чарльзу помочь с уборкой, но тот отказывается. Впрочем, посуду на кухню мы все-таки уносим сами.
— Может, пойдем погуляем? — спрашиваю я у Гаррета. — Я засну, если сяду.
Он соглашается, и мы, захватив свои пальто, выходим наружу.
— Зимой здесь не на что посмотреть. — Гаррет указывает в сторону бассейна. — Но летом у бассейна растут цветы.
— А куда ведет эта дорожка? — Я указываю на гравийную дорожку рядом с тем местом, где остановилась.
— К лесу, а там переходит в лесную тропу.
— Пошли по ней?
— Сейчас холодно. Не замерзнешь?
Я шутливо толкаю его.
— Конечно нет.
Он ведет меня к лесу. У его родителей во владении, должно быть, несколько акров земли, потому что дорожка кажется бесконечной.
В какой-то момент Гаррет останавливается.
— Темнеет. Нам лучше вернуться.
— Боишься остаться в лесу со мной наедине?
Я обнимаю его и с улыбкой заглядываю ему в лицо.
— Еще как. Вдруг опять набросишься на меня, как вчера. — Гаррет целует меня. — И как утром.
Еще один поцелуй.
— Прости. Я больше не буду. — Я стараюсь сдержать смех.
— Я пошутил. Ты же не думаешь, что…
Я прерываю его поцелуем. Мне нравится чувствовать на губах его теплые губы, когда вокруг царит холод.
Гаррет чуть отстраняется и показывает вверх.
— Джейд, смотри.
С неба падают крошечные снежинки, которые тают, как только достигают земли. Я смотрю на деревья и вижу еще больше кружащихся в воздухе снежинок. Снег кажется белее на фоне темного леса. Это прекрасно. Я замечаю, как здесь тихо. И понимаю, какой безумно счастливой ощущаю себя, находясь тут в объятиях Гаррета. Все идеально. Совершенно.
Все хорошее однажды заканчивается, Джейд.
Я резко оборачиваюсь. Такое ощущение, что моя мать сейчас здесь и стоит рядом со мной. Я не вспоминала ее слова пару недель, но вот она снова отнимает у меня волшебный момент.
— Случится что-то плохое, — шепчу я себе под нос, но Гаррет слышит меня.
— Джейд, почему ты так говоришь? Ничего не случится.
«Все хорошее однажды заканчивается», — снова слышу я ее голос. Она словно не хочет, чтобы я была счастлива.
— Что-то не так? — Он приподнимает мой подбородок. — Ты же любишь снег.
Я возвращаюсь в реальность.
— Сегодня все было именно так, как я хотела, и даже больше. Все было замечательно. И ты был замечателен.
— Так в чем проблема?
— Однажды это закончится. Когда происходят хорошие вещи, потом случается что-то в десять раз хуже.
Он притягивает меня в свои объятия.
— Ничего плохого не случится. Так что перестань думать и просто будь счастлива.
Я хочу, чтобы это было правдой, но знаю, что это не так. Опыт диктует мне не надеяться на хорошее, ведь за ним, как и говорила мне мать, всегда приходит плохое. Вот почему я стараюсь не позволять себе быть слишком счастливой. Чтобы последующие плохие события не казались еще ужасней, чем есть.
Но с Гарретом я уже опоздала. Позволила себе окунуться с головой в наше с ним счастье. И теперь я боюсь того, что может случиться. Вдруг отец Гаррета просто манипулирует нами? Внушает, будто мы можем быть вместе, чтобы потом снова нас разлучить.
Проклятье! Как я дошла до такого? Как оказалась по уши влюблена в парня, быть с которым мне просто нельзя? Надо быть осмотрительнее. И понимать, что рано или поздно его отец или еще кто-нибудь обязательно отнимут его у меня.
Мы возвращаемся, окруженные кружащимися снежинками. Всю дорогу назад я молчу.
— Спасибо, что позволил мне приехать на День благодарения, Гаррет.
— Не благодари меня. Ведь я практически вынудил тебя приехать. И мне очень понравилось, как мы с тобой провели этот день. — Он сжимает мою руку. — Мы обязательно повторим это в следующем году. И еще через год. Сделаем это еще одной нашей традицией.
Вырвав у него свою руку, я спешу к дому. Глаза слезятся, в горле комок. Я хочу, чтобы у нас появилась эта традиция — больше всего на свете. И его я тоже хочу. И чувства, которые я испытываю рядом с ним, тоже безумно мне дороги. Но я знаю, мне нельзя все это иметь. Мое счастье обязательно что-то разрушит. Хорошее всегда заканчивается.
По моим щекам начинают течь слезы. Стараясь скрыть их от Гаррета, я ускоряю шаг.
— Куда ты спешишь? — Он догоняет меня и замечает мои безмолвные слезы. — Джейд, что случилось? Почему ты плачешь?
— Я не плачу. — Я вытираю лицо и бегу к дому. — Мне лучше вернуться назад в общежитие. Нужно кое-что прочитать до начала занятий. Можешь меня отвезти?
— Никуда я тебя не повезу. Ты здесь до воскресенья. — Он ловит меня за пальто, вынуждая остановиться. — Что с тобой происходит? Мы так чудесно гуляли, а сейчас ты хочешь вернуться в общежитие?
Я пытаюсь отвернуться, но он не отпускает меня.
— Поговори со мной, Джейд. Что с тобой? — Гаррет колеблется. — Ты снова слышишь ее?
— Да. — Мало-помалу я успокаиваюсь. — Она сказала, что все хорошее однажды заканчивается. Несколько раз. И она права, Гаррет. Мы вместе не навсегда. Скоро все кончится.
— Только если ты так захочешь сама.
— Захочу не я, а кто-то другой. Твой отец. Или Кэтрин. Может, Блейк. Кто-то отнимет у меня все. Они отнимут тебя.
— Не отнимут. Мы ведь уже это проходили. Я справлюсь и с Кэтрин, и со своим отцом. — Он вытирает мне слезы. — Я никуда не денусь. Тебе не отделаться от меня.
Его решительный тон почему-то заставляет меня улыбнуться.
— И сколько это продлится?
— Столько, сколько захочешь. — Гаррет улыбается в ответ. — Если кому и надо беспокоиться по поводу того, что все хорошее кончается, то это мне.
В глубине души я знаю: мы вместе не навсегда. Да и как такое возможно? Нам только по девятнадцать. Но наши отношения едва начались, и я не хочу их обрывать. Так почему я думаю, что это все равно случится?
— Идем, — говорит он. — Становится совсем холодно.
Но я продолжаю стоять и смотреть на него с ощущением, словно я уже его потеряла. Что со мной не так? Он не исчез. Вот он, стоит прямо передо мной и протягивает мне руку. Он все еще мой парень. И мой друг. Лучший друг из всех, что у меня когда-либо были. Вспомнив, как его отец пытался разрушить и нашу дружбу, я чувствую укол паники.
— Пообещай, что если мы расстанемся, то ты все равно будешь со мной разговаривать. Что останешься моим другом.
— Джейд, мы не расстанемся.
— Просто пообещай.
— Хорошо. Обещаю. Но мы не расстанемся.
Он берет меня за руку, и мы возвращаемся в дом.
— Готова к ужину? — спрашивает Гаррет, вешая наши пальто на заднюю дверь.
— К ужину? Я еще не переварила обед.
Я стягиваю промокшие ботинки, зная, что Кэтрин за следы на полу могла бы убить.
— Ты должна поесть. Время перекуса. А перекусывать индейкой это круто. Я сделаю тебе свой любимый сэндвич с индейкой.
Мы заходим на кухню. У Чарльза, должно быть возникла та же идея, потому что на кухонном столе уже выстроились контейнеры с едой.
— Для тебя все готово, — обращается Чарльз к Гаррету, словно этого и ожидал.
— Спасибо.
Гаррет берет две тарелки, ингредиенты — белый хлеб, масло, индейку, овощи от гарнира и соус — и приступает к работе.
— Это мама меня научила. Отец никогда их не любил, но в День благодарения мы с мамой запасали на ночь как минимум по два таких бутерброда.
Гаррет не говорил о своей маме до той ночи, когда рассказал мне о катастрофе. С тех пор он стал вспоминать ее чаще. И я вижу, сколько радости приносят ему разговоры о ней. Неужели это отец запретил ему говорить о ней? Не поэтому ли он избегал этой темы последние девять лет? Или, может, ему просто не с кем было поделиться?
Каждый раз, когда Гаррет вспоминает о матери, я размышляю о том, какой была его жизнь. Совсем другой, нежели теперь. Он жил в нормальном доме, в нормальном районе. И судя по всему, в те времена отец Гаррета тоже был совершенно другим человеком. Когда он появился в день взлома, я словно мельком увидела того человека. Словно он все еще где-то внутри, но новое «я» мистера Кенсингтона подавляет его.
Задумавшись, я не замечаю, что Гаррет уже сделал сэндвич и поставил передо мной тарелку.
— Попробуй. Чего ты ждешь? — Его заботливость так умилительна.
Я беру сэндвич.
— Здесь все вперемешку. Кто же так делает?
Он бросает на меня странный взгляд.
— Я. Ты же сама только что видела. В этом вся фишка. Кладешь много всего, и вкусы смешиваются.
Я оглядываюсь на Чарльза — его, похоже, одновременно и забавляет, и отвращает кулинарное произведение Гаррета.
Я пробую кусочек. Сэндвич оказывается вкуснее, чем выглядит.
— Ну? Как тебе?
Гаррет усаживается на табуретку рядом с кухонным островком и, явно довольный собой, складывает руки на груди.
— Ничего, — говорю я, зная, что его натура не удовлетворится такой скупой похвалой.
— Ничего? — Гаррет забирает у меня сэндвич и надкусывает его. Потом закрывает глаза. — Он офигенный.
Открыв глаза, он возвращает мне сэндвич.
— Брось, Джейд. Серьезно? Ничего? Только так ты можешь описать мой кулинарный шедевр?
Чарльз закатывает глаза, а я смеюсь.
— Хорошо. Он потрясающий. Бесподобный. Самый вкусный сэндвич за всю мою жизнь.
Он спрыгивает со стула и чмокает меня в щеку.
— Так-то лучше. Садись. Я принесу тебе попить.
Рассевшись втроем вокруг островка, мы набиваем животы сэндвичами и домашними картофельными чипсами. Чарльз включает маленький телевизор в углу и находит канал с каким-то футбольным матчем. Вскоре они с Гарретом вовсю вопят на телевизор, выговаривая судье, будто он может их услышать. Такое чувство, словно я вернулась домой к Райану и Фрэнку.
Позже Гаррет приносит карты, и мы занимаем места за маленьким столомна кухне. Чарльз и Гаррет обучают меня игре в покер, и мы играем до самой полуночи.
И я в очередной раз понимаю, что все идет чересчур хорошо, а значит рано или поздно закончится. Когда мы поднимемся наверх, я останавливаюсь у своей спальни.
— Ты куда? — спрашивает Гаррет.
— Спать. — Я быстро целую его в щеку. — До завтра.
Он в недоумении, и его можно понять. Мы провели невероятный день, а сейчас я отталкиваю его. Я настоящая стерва. Головная боль. Он заслуживает подругу получше.
— Серьезно? Ты не хочешь остаться со мной?
— Думаю, сегодня мне не стоит спать у тебя.
На его лице появляется озорная улыбка.
— А кто говорит о сне?
Я шутливо бью его по руке.
— Ложись спать, Гаррет.
— Хорошо, но надеюсь, что позже ты заглянешь проведать меня.
Он по-прежнему улыбается.
— Я не хочу тебя разбудить.
— На случай, если ты не поняла намека, я очень прошу разбудить меня.
— Я все поняла, — говорю я, смеясь. — Спокойной ночи.
Он целует меня.
— Я люблю тебя, Джейд.
Гаррет ждет в ответ тех же слов, но я не могу их сказать. Мне нельзя с ним сближаться. Я разрешила себе слишком глубоко погрузиться в отношения с ним, и сейчас мне нужно уйти, хотя мое сердце кричит, чтобы я осталась.
Я закрываю дверь, оставив его за порогом растерянного и огорченного моим молчанием. Потом набираю ванну и лежу в теплой воде, стараясь не думать о Гаррете. Но могу думать только о нем. Почему я позволила себе привязаться к нему, зная, что это не навсегда?
Полежав в ванне, я выхожу и переодеваюсь в футболку для сна. Гаррет, должно быть, прибавил отопление, когда я пожаловалась на холод, потому что сейчас здесь гораздо теплее. Я забираюсь в кровать. Без Гаррета рядом она кажется большой и пустой. Но мне тепло, и я устала, так что в конце концов все равно засыпаю.
— Джейд. — Я ощущаю на своей талии руку.
— Гаррет? Что ты здесь делаешь? Я не в настроении...
— Я пришел, чтобы просто поговорить.
Парень ложится в кровать к полуголой девушке, с которой у него наконец-то был секс, — и хочет просто поговорить? Ну конечно.
— Мы можем поговорить и утром. Иди спать.
— Я не засну, пока не выясню, что с тобой происходит. — Он садится и переворачивает меня на спину. Я вижу его лицо, освещенное падающим из окна лучиком лунного света. — Ты бросаешь меня?
— Что? Нет. Конечно, нет.
Я притворяюсь удивленной вопросом, но он знает меня чересчур хорошо.
— Почему ты хочешь порвать со мной? У нас только-только все началось. И это прекрасно. Правда прекрасно.
Я молчу. Я вижу, он отчаянно ищет способ достучаться до меня через стену, которую я сама же между нами и возвела.
— Ты меня любишь?
— Да, — чуть слышно говорю я.
— Тогда зачем ты отталкиваешь меня?
Я хочу было отвернуться, но он опускает свою ногу на мою и удерживает меня на месте.
— Зачем ты это делаешь, Джейд?
— Я уже говорила. Все когда-нибудь кончится. — Мой голос звучит слишком резко. Но злюсь я не на него, а на себя.
— Ты что, экстрасенс? — Его тон смягчается. Он убирает волосы с моего лица, целует в лоб. — Видишь будущее?
Он прав. Мои слова звучат глупо. Я понятия не имею, что будет в будущем. Но я знаю прошлое. И для меня там ничего хорошего не было.
— Гаррет, у меня в жизни мало что есть. И я не об одежде или вещах, а о том, что в моей жизни не так уж и много людей. У меня есть Фрэнк и Райан. И все. И я даже не знаю, как долго они смогут быть рядом, ведь я теперь взрослая и живу сама по себе. Когда я повстречала тебя, в моем списке близких людей стало на одного человека больше. Но в конце концов ты тоже уйдешь. Еще с самого начала нас пытается разлучить каждый второй. И нам по девятнадцать. Ничто не вечно в девятнадцать лет.
Я лежу и жду, что он ответит.
— Ты закончила? — Его тон неожиданно резок, словно он сердится на меня. — Ты закончила жалеть себя, Джейд? А то я ничего нового не услышал. Я не позволю этому дерьму разрушить то, что есть между нами.
Моя защитная стена сразу становится выше.
— Я не жалею себя. Просто знаю, что...
Его палец касается моих губ.
— Сейчас моя очередь говорить. Ты перестанешь использовать свое прошлое как оправдание для всякого бреда. Что случилось — паршиво, и я сожалею, что твое прошлое было таким. Но все закончилось, а ты продолжаешь настаивать, что не можешь быть счастлива. Как будто не хочешь такой быть. Или боишься. Видимо, из-за той фигни, которую внушала тебе твоя мать. Или ты думаешь, что не заслуживаешь счастья. Я не знаю, что творится у тебя голове, но ты должна прекратить это, Джейд. Ты умная, красивая и у тебя миллион замечательных черт. Ты заслуживаешь счастья, поверь.
— Но, Гаррет, так не будет всегда. Просто, когда все хорошо, начинают происходить плохие вещи. И я не могу позволить этому случиться с нами.
— И потому ты хочешь порвать со мной до того, как произойдет что-то плохое? Черт побери, ты разве не понимаешь, что сама воплощаешь свои страхи в жизнь?
Если задуматься, в его словах есть резон. Вроде как я сама создаю результат, которого пытаюсь избежать. Проклятье! Я просто дура.
— Джейд, плохие вещи случаются постоянно. У всех. Ты смотришь вокруг и думаешь, что люди счастливы, но как минимум половина из них просто скрывает все то дерьмо, что происходит в их жизни. Например, я. Моя жизнь выглядит идеально, да? Взгляни на мой дом. На мою машину. На все мои дорогие вещи. Но я не был счастлив, пока не встретил тебя. До этого я ненавидел свою жизнь. Вот почему я все время пил. Просто чтобы притупить ощущения, справиться с тем, через что я проходил каждый день.
Я не отвечаю. Он еще никогда не рассказывал столько о своей жизни. Он говорил о маме, но не о том, что было после нее. Я молчу, и он продолжает.
— Смотри. Вот у меня была прекрасная жизнь. Ты видела, где я жил. Знаю, я говорил, что у меня никогда не было настоящих друзей, но приятели все-таки были. И у меня была моя мама. Все было идеально. А затем случилось нечто ужасное. Но в итоге я двинулся дальше. Жизнь стала налаживаться. Мы с отцом какое-то время хорошо ладили. Но потом он встретил Кэтрин, и все снова испортилось. Это жизнь. И дерьмо происходит все время. Его нельзя избежать. Если должно случиться что-то плохое, то оно случится, и все.
— Я не могу справиться с этим, Гаррет. Все плохое, что происходит со мной, мне неподвластно. Я не могу сначала сблизиться с тобой, а потом потерять.
Он лежит на спине и глядит в потолок.
— Тогда ты слабая, Джейд. И трусиха.
Я сажусь.
— Я не слабая! И не трусиха! Я просто защищаю себя.
— От чего? От жизни? Ну, тогда мне стоит снова начать напиваться каждую ночь, чтобы защититься от переживаний из-за моей семьи. От мыслей о своей умершей матери. И о том, что ты бросаешь меня. Отлично, спасибо за совет. Может, мне прямо сейчас спуститься в отцовский бар и напиться, как ты считаешь?
Он отворачивается.
Возможно, он прав. Возможно, я и правда трусиха. Возможно, я боюсь жизни и всех тех ужасных вещей, которые иногда творятся вокруг. Возможно, я боюсь быть счастливой. Но почему? Как я пришла к этому? Я не хочу быть такой. Правда. Я хочу быть счастливой.
— Гаррет? — Я легонько подталкиваю его локтем в спину.
Он вздыхает.
— Что? Прогоняешь меня?
Я тяну его за плечо.
— Нет. Не уходи. — Он снова переворачивается на спину. — Хоть я и знаю, что мы вместе не навсегда, но я хочу быть с тобой. Будь что будет.
— Джейд, ты можешь получить свое навсегда. Я уже говорил тебе. Я никуда не денусь.
Часть меня по-прежнему не верит ему. Но она проигрывает сражение. Потому что я хочу быть счастливой. Я не привыкла к счастью, но чем больше привязываюсь к Гаррету, тем сильнее хочу быть с ним, даже если это и значит, что потом непременно случится что-то плохое.
— Я люблю тебя, Гаррет. — Я заползаю под его руку и прижимаюсь к нему.
Он целует меня в макушку.
— Я тоже тебя люблю.
И тут меня осеняет внезапная мысль.
Если бы плохого не существовало, то хорошее не казалось бы настолько прекрасным.
18
Мы просыпаемся в десять утра и спускаемся завтракать. Чарльза на кухне нет, но он оставил поднос с домашними пончиками, свежие фрукты и записку с просьбой не стесняться и звать его, если мы захотим яичницу или что-то еще.
Потом мы идем в кинозал и смотрим фильм. Гаррет настаивает на парочке своих знаменитых сэндвичей с индейкой на ланч, и, конечно, я принимаю его предложение. Они и вправду вкусные. После ланча мы смотрим еще пару фильмов, но на втором я засыпаю.
Когда я просыпаюсь, Гаррет как раз выключает его. Он выглядит так чертовски сексуально. От его задницы, обтянутой джинсами, невозможно отвести глаз.
— Ты пропустила весь фильм, Джейд. Чем хочешь заняться теперь? — Он оборачивается, и мой взгляд перемещается вверх — на белую футболку, облегающую его широкие плечи и мускулистые руки. — Хочешь поплавать? Или сыграть в баскетбол? После целого дня безделья нам стоит устроить себе какую-нибудь физическую нагрузку.
Я встаю и потягиваюсь, затем подхожу к нему и целую.
— Есть у меня на примете кое-какая физическая нагрузка.
Он улыбается.
— Прямо сейчас? В обед?
— Почему нет? Разве это можно делать исключительно ночью?
— В любое время, когда пожелаешь. — Гаррет бросает на полку диск с фильмом, ловит меня за руку и тащит по коридору к лестнице.
— Гаррет, подожди — Его торопливость смешит меня, и я хохочу так сильно, что спотыкаюсь. — Иди вперед. Встретимся у тебя.
— Ну уж нет, вдруг передумаешь. Почему так медленно? Ты же бегунья. Давай наперегонки?
Он срывается с места, и во мне загорается дух соперничества. Я бегу вверх по лестнице, несусь мимо него в комнату и заваливаюсь на кровать. Он влетает следом и тоже падает — приземлившись прямиком на меня.
— Ты снова меня уделала, — тяжело дыша, говорит он.
— Это был просто трюк, чтобы скорее меня сюда затащить.
— Да, в трюках я мастер. — Наши глаза встречаются, и на его лице вспыхивает озорная улыбка.
Один его взгляд — и я вся горю. Гаррет стягивает футболку, и я немного приподнимаюсь, помогая ему проделать то же самое и с моей.
Мы так страстно целуемся, что нам не хватает воздуха. Он дотягивается до застежки и расстегивает мой лифчик так быстро, как не получается даже у меня самой, затем снимает его и бросает на пол.
Его губы переходят на мою грудь, а рука скользит вниз по моему животу и расстегивает на мне джинсы.
Вскоре мы оба оказываемся обнаженными, но на этот раз в комнате светло, и Гаррет может видеть меня. Он садится, чтобы взглянуть на меня. Внезапно я ощущаю неловкость и тяну его к себе, но он сопротивляется.
— Ты такая сексуальная, Джейд. Такая чертовски красивая.
Мне в очередной раз хочется возразить, но я сдерживаюсь и не мешаю ему видеть то, чего не вижу сама. Когда наши тела соединяются, я закрываю глаза и ощущаю его дыхание на своей шее, пока он покрывает ее поцелуями.
Как и в прошлые два раза, секс жаркий и интенсивный, и я никак не могу им насытиться.
В следующий раз, когда он заставит меня сделать ему комплимент, я непременно отмечу его мастерство в спальне.
— Спасибо. Это было прикольно, — говорю я, будто мы закончили настольную игру.
— Спасибо за предложение, — отвечает Гаррет, подыгрывая мне.
— Эй, если, кроме меня, в этой постели девушек не было, то откуда у тебя в тумбочке презервативы?
Он ложится на спину и кладет руку за голову, а другой рукой обнимает меня.
— Выдаешь желаемое за действительное, Джейд. Парень всегда должен быть готов.
— И давно они там лежат? Может, у них вышел срок годности.
Он смеется.
— Они нормальные. Но если это тебя так волнует, я куплю новые.
— Можешь не покупать. Я на таблетках.
— Почему ты не сказала мне сразу?
— Я думала, ты знаешь.
— Если б я знал, то не пользовался бы презервативами.
— Но я думала, парням нравятся секс с презервативом. — Я стараюсь говорить серьезно.
— Очень смешно, Джейд. — Гаррет чуть крепче прижимает меня к себе.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
— Ты правда не приводил сюда других девушек?
— Так вот почему ты спрашивала про презервативы? Пытаешься выяснить, не соврал ли я насчет них?
Я совсем не умею юлить. Не стоило даже пытаться.
— Ладно, возможно. Просто подумала, что ты сказал это, чтобы я почувствовала себя особенной или типа того. Будто я единственная, хоть и знаю про твои любовные подвиги.
— Не в этой кровати. До тебя здесь не было никого.
Я ложусь на спину.
— Тогда я полагаю, что эти презервативы действительно очень старые.
— Они не старые! — говорит Гаррет с обидой в голосе, но потом смеется.
Он накрывает меня своим телом и начинает целовать в шею. Мне щекотно, я пытаюсь увернуться, но он не дает.
— Ладно, хватит, — наконец сдаюсь я, не в силах больше терпеть щекотку. Он останавливается, и я пытаюсь отдышаться. — Кажется, пахнет едой. Чувствуешь?
Он принюхивается.
— Наверное, Чарльз что-то готовит. Проверим?
Мы одеваемся и спускаемся вниз. Так и есть. Чарльз делает тако, домашние чипсы и свежую сальсу.
— Явились — не запылились, — говорит он. — Где вы были? Я заглянул в кинозал и в игровую комнату. Ходили гулять?
Я чувствую, что краснею, и, покосившись на Гаррета, жду, что он ответит.
— Ага. Мы просто гуляли. Джейд, у тебя щеки красные после холода. Тебе нужно выпить чего-нибудь горячего и согреться.
Я стараюсь не засмеяться.
— Все хорошо. Я скоро согреюсь.
Чарльз смотрит на нас так, словно догадывается об истинной причине нашего отсутствия, и я краснею еще больше.
— Ужин будет готов примерно через полчаса. Я никогда не готовил для твоих родителей тако, поэтому решил сделать это сегодня.
— Хорошо. Кэтрин не любит тако. А еще она не ест чипсы и сальсу.
— Чем же она питается? — спрашиваю я.
— Рыбой. Овощами, — отвечает Чарльз. — Всяким таким.
Я морщусь.
— Фу. Терпеть не могу ни то, ни другое.
Пока Чарльз готовит, мы с Гарретом сидим и болтаем с ним, а после ужина снова до самой ночи играем в покер. Сегодня я сразу иду в комнату Гаррета — у нас осталось только два дня мини-каникул, и я хочу провести их рядом с ним.
Проснувшись утром я слышу, что он принимает душ. Иду в туалет, затем направляюсь к постели, но на полпути останавливаюсь. Я возвращаюсь в ванную и разглядывая душевую кабину, покрытую изнутри каплями конденсата, а потом скидываю с себя одежду, спокойно открываю дверь и оказываюсь внутри.
Гаррет смывает шампунь с глаз.
— Привет. Какой приятный сюрприз.
— Решила сэкономить воду и помыться с тобой. У тебя есть какой-нибудь гель?
Я рассматриваю стоящие на встроенной полке флаконы.
— Вот. Держи. — Он протягивает мне бутылочку с розовой жидкостью. — Я даже не знаю, откуда она.
Я начинаю намыливаться. У геля цветочно-фруктовый запах.
— Наверное, оставила твоя бывшая.
Гаррет, проигнорировав мое замечание, забирает бутылочку и ставит ее обратно на полку. Его рука скользит по моему затылку, он наклоняется и касается своими влажными губами моих. Второй рукой он движется вниз по моему телу, намыливая меня, пробуждая чувства.
Его язык ласкает мой, нас окружает горячий пар, а вода каскадами струится по нашим телам. Вся эта влажность напоминает о нашем поцелуе в бассейне, и я еще сильней возбуждаюсь. Гаррет явно намеревается зайти дальше — неужели он хочет заняться сексом в душе? Не успеваю я представить, как это будет выглядеть, как он прижимает меня к кафельной стенке.
— Обними меня ногами, — приказывает он и подхватывает меня под ягодицы.
Я обнимаю его за шею и делаю, как он говорит. Судя по его уверенным действиям, он занимался этим и раньше. Наверное, даже не раз. Но как только он входит в меня, эта мысль испаряется.
Ощущения невероятны, я не хочу, чтобы они заканчивались, но мое тело стало таким чувствительным к его прикосновениям и движениям, что меня вряд ли хватит надолго. Спустя пару минут пульсирующие волны всепоглощающего наслаждения накрывают меня одна за другой, и Гаррет приходит к финалу сразу за мной.
Да, он определенно пробовал эту позицию раньше. Он слишком хорош.
Гаррет аккуратно опускает меня и выключает воду, потом открывает кабинку и, взяв два полотенца, протягивает одно мне.
— Это была отличная идея, Джейд. Я полностью за экономию воды.
— Не слишком ли часто мы занимаемся этим? — спрашиваю я, пока мы вытираемся.
— Слишком много секса? Такого не бывает.
Типичный мужской ответ. Можно было даже не спрашивать.
— Может, попробуем продержаться без него хотя бы день?
— Попробуй, но я буду тебя соблазнять. — Целуя меня, он раскрывает полотенце, которым я обернулась.
— Тогда план не сработает, — говорю я и опять заворачиваюсь.
— Именно. — Гаррет улыбается. — Кроме того, я думал, ты собираешься позволить себе быть счастливой.
— Так и есть.
— И разве это не делает тебя счастливой?
— Ну, кое-какой эффект есть, — соглашаюсь я, улыбаясь.
— Тогда мы будем заниматься сексом столько, сколько захотим. — Он закидывает мокрое полотенце на дверь кабинки и оказывается передо мной полностью голым.
— Давай примем еще один такой душ?
Я застываю, осознав, что произнесла это вслух. Черт, когда он стоит голый передо мной, я совершенно не могу сконцентрироваться!
Его брови приподнимаются.
— Снова? Прямо сейчас?
Я закатываю глаза.
— Нет, не сейчас. Позже.
— Мы обязательно примем еще один такой душ. Позже. Или сейчас.
На его лице появляется дерзкая улыбка, которая кажется мне более сексуальной, чем улыбка одетого Гаррета, и которая распаляет во мне желание принять его предложение — и повторить то, что мы только что сделали. Прямо сейчас. Ни минутой позже. Но я беру себя в руки и выхожу из душа.
— Так ты любишь воду, да? — говорит за спиной Гаррет. — Хорошо, что ты встречаешься с пловцом.
Мне так стыдно. Я должна была придержать язык. Но Гаррет наверняка догадывался об этом и раньше, особенно после наших встреч в бассейне.
Я останавливаюсь, однако не оборачиваюсь.
— То, что ты пловец, еще не значит, что ты хорош в других… занятиях, связанных с водой.
Он ловит меня за талию и, притянув к себе, склоняется к моему уху.
— Поверь, я очень опытен в воде. И это не ограничивается одним только плаванием. — Он ослабляет хватку, будто отпуская меня, но потом снова сжимает. — Я могу быть очень креативным, когда дело касается воды.
Уж не знаю, что именно он имеет в виду, но мне точно хочется это узнать.
Он отпускает меня и легонько шлепает по мягкому месту.
— Пошли завтракать. Заодно выясним, чем займемся сегодня.
***
— Мы обязаны покататься на санках, — предлагаю я, пока мы едим. — Вчера наверняка выпало много снега.
Он берет со стола графин и наливает мне апельсиновый сок.
— Джейд, на санках катаются только дети.
— Не дети, а все. Когда ты в последний раз катался на санках?
— Не помню. Лет в восемь или в девять.
— Гаррет, прошла целая вечность! Где твои санки?
— У нас их нет.
— Тогда пошли купим санки и найдем горку.
— Да ладно, Джейд. Давай займемся еще чем-нибудь.
— Ну пожалуйста. — Я склоняю голову набок и улыбаюсь.
— Клянусь, ты прямо как Лили. Знаешь, что я не могу тебе отказать. — Он вздыхает. — Что ж, похоже, мы идем кататься на санках.
На последних словах на кухне появляется Чарльз.
— Тебе стоит сводить ее в Брайнт-Парк. Там отличные горки.
— Ты знаешь, где это, Гаррет?
Он смеется.
— Конечно. Я здесь живу, не забыла?
— Пойду собираться. Продумай, что ты оденешь. На подъеме бывает жарко.
Выходя, я слышу, как он снова вздыхает.
Мы заезжаем в магазин и выбираем санки, а потом отправляемся в парк. Народ уже вовсю катается. Горка представляет собой большой холм, окруженный деревьями. Мы купили такие санки, чтобы можно было кататься вдвоем, но я съезжаю первой, чтобы опробовать их. Затем ко мне присоединяется Гаррет. Снег скользкий, и мы несемся по склону. После пары спусков я с уверенностью могу сказать, что Гаррету весело. Мы проводим там около двух часов. Он даже пару раз скидывает меня с санок, чтобы скатиться одному.
Потом мы возвращаемся домой — сменить мокрую одежду, — подкрепляемся и идем в кинозал. К нашему возвращению Чарльз подает ужин. Когда мы доедаем десерт, раздается звонок в дверь.
— Ты пропускал кого-нибудь через ворота? — спрашивает у Чарльза Гаррет. Тот качает головой.
Гаррет встает, чтобы открыть, а я машинально иду за ним следом. Гаррет приоткрывает дверь.
— Придурок, это я. — Мне не видно, кто там за дверью, но я узнаю раздражающий голос Блейка. Вроде не похоже, что он пьян, что в его случае странно, потому что уже вечер субботы. — Значит, ты все-таки здесь. Я думал, ты на Кайманах, но Декер сказал, что ты остаешься.
— Да. Я решил не ехать. Как ты открыл ворота?
— Тупица, я знаю пароль. Ты дал мне его в прошлом году, потому что все время забывал его, когда напивался. Видишь? Он у меня в телефоне.
— Нафига ты сохранил его в телефоне! Теперь придется сказать отцу, чтобы сменили пароль. Я даже не помню, как давал его тебе. В любом случае, я никуда не собираюсь, поэтому увидимся позже.
— Тогда давай затусим здесь. — Он толкает дверь и замечает позади Гаррета меня. — Огайо. Что ты здесь делаешь? Притворяешься богатой или что?
Гаррет сразу же напрягается.
— Блейк, ты такое хамло. Уходи уже, а?
— Ты отказался от поездки на Кайманы ради нее? — Блейк оглядывает меня с головы до пят и ухмыляется. — Ты наконец-то поимел ее, да? Давно пора.
Прежде чем Гаррет успевает заорать на него, появляется Декер. У него в руке телефон, словно он только отвечал на звонок.
— Привет, Гаррет. Не думали застать тебя дома. — Увидев меня, он улыбается. — Джейд, привет.
— Привет, Декер, — говорю я, улыбаясь в ответ.
Декер, в отличие от Блейка, нормальный. Он всегда был вежлив со мной, и ему нравится, что мы с Гарретом вместе. Не знаю, почему Декер все время тусуется с Блейком. Хотя он тот еще любитель спиртного, так что, наверное, они обычные собутыльники.
— Декер, я как раз говорил Блейку, что не пойду с вами.
— Окей, — говорит Декер. — Мы не знали, что Джейд тоже здесь. Надо было сперва позвонить. Какие у вас планы на вечер?
Блейк скрещивает руки на груди.
— Да. Какие у вас планы на вечер?
— Мы заняты, — отвечает Гаррет.
— Чем? — ржет Блейк. — Потрахушками?
— Блейк! Да что за хрень с тобой происходит? — Декер смотрит на него, потом поворачивается к нам с Гарретом. — Извините. Сейчас мы уйдем.
Декер выходит наружу.
— Блейк, я пошел. Шевели задницей, если не хочешь топать пешком.
Блейк идет за ним следом, но на полпути оборачивается и в упор глядит на меня.
— Эй, Огайо. Ты никогда не станешь Кенсингтон, можешь не стараться.
Гаррет захлопывает дверь.
— Не слушай его. Он идиот.
Я молчу, потому что он сказал чистую правду. Я никогда не стану Кенсингтон. Отец Гаррета разрешил нам встречаться, но он скорее продаст душу дьяволу, чем разрешит что-то большее. От Гаррета отрекутся, если он женится на мне. Вспомнив свое недавнее обещание позволять себе быть счастливой, я стараюсь не думать об этом. Да и не стоит заглядывать так далеко.
Мы проводим весь вечер за картами с Чарльзом. Завтра нам уезжать, и мне кажется, Чарльз будет скучать по нам. Я тоже буду скучать по нему, особенно по его кулинарным талантам.
Я снова ночую у Гаррета, наслаждаясь еще одной ночью в нормальной взрослой кровати, прежде чем мы вернемся к нашим полуторкам в общежитии. И, конечно, мы снова занимаемся сексом — сначала в постели, а потом в душе. Когда мы вернемся к учебе, возможностей будет поменьше. Гаррет будет занят плаванием, плюс нас обоих ждет подготовка к экзаменам.
В воскресенье мы не едем в «Блинный дом», а завтракаем с Чарльзом. Затем собираемся и возвращаемся в Мурхерст.
И вот мы на месте, и я вижу, что другие студенты тоже приезжают назад. Мне очень грустно. Я привыкла проводить сутки напролет с Гарретом, а теперь, если повезет, буду видеться с ним только раз или два в день.
Гаррет заносит мои вещи в комнату.
— Так не хочется возвращаться. — Он поднимает меня на руки и укладывает на кровать, а сам ложится рядом. — Знаешь, я привык к нашему распорядку дня.
— У нас был распорядок?
— Сон, завтрак, кино, ужин с Чарльзом и покер.
— Ты забыл про секс.
— Я не упомянул секс. Но не забыл. — Гаррет нежно целует меня в шею, и мой пульс учащается.
— Ладно. Не начинай.
— Почему нет? — Он шепчет это прямо мне в ухо, и мое сердце пускается вскачь. — У тебя есть другие планы?
— Нет, но... — Он снимает рубашку, зная, что я не смогу устоять перед его безумно возбуждающим торсом и прессом. — Я не могу заниматься этим в общежитии. Здесь же люди.
Гаррет смеется.
— Джейд, мы здесь живем. Тут всегда будут люди.
— Я знаю, но мне стыдно. Вдруг нас услышат?
— Мы постараемся тихо, — шепчет он, расстегивая мои джинсы. Есть что-то сексуальное в его словах, и вот я уже оказываюсь в его объятьях.
Нам слышно, как по коридору проходят девушки, и, конечно, они останавливаются прямо напротив моей двери, чтобы поболтать.
— Видишь, Гаррет? Это слишком...
Он целует меня, не давая закончить фразу, скользит рукой в мои джинсы и под трусики. Поцелуй становится более глубоким, и я уже не слышу голосов в коридоре, полностью отвлеченая ласкающими движениями его руки между ног и его языка в моем рту.
А затем он останавливается. Я открываю глаза и вижу, что он смотрит на меня с дьявольской улыбкой на лице.
— Значит, ты не хочешь меня?
— Нет. — Полнейшая ложь. Я хочу его каждой клеточкой тела. Он сводит меня с ума!
— Окей. — Гаррет убирает руку, вскакивает с кровати и надевает рубашку. — Пойду распаковывать вещи. Встретимся на обеде?
— Подожди! Что? Ты куда? — Я сажусь. — Ты даже не попытаешься?
Он улыбается и чмокает меня в щеку.
— Я буду наверху. Увидимся позже.
И он, забрав свою сумку, уходит.
А он молодец. Точно знает, что делать. Сначала заводит меня, потом бросает на полпути. Умирающую от желания! Бред! Не могу поверить в то, что он со мной делает.
19
Я поднимаюсь наверх и иду прямиком в его комнату. Дверь открыта, так что я захожу, захлопываю ее и запираю замок. А затем целую Гаррета так, словно мы не виделись несколько месяцев, и одновременно расстегиваю ремень его брюк. Он помогает мне, даже не потрудившись притвориться удивленным. Я стягиваю с него штаны и толкаю на кровать.
В коридоре кричат какие-то парни, но я стараюсь их игнорировать. С шумом придется смириться. Я не собираюсь упускать возможность побыть с Гарретом наедине и уж тем более не собираюсь терпеть до зимних каникул.
Когда мы возвращаемся в реальность, на лице Гаррета расцветает его знаменитая самоуверенная улыбка.
— Может, расскажешь?
— Что именно?
— Почему передумала.
— Ты знаешь ответ. И не смущай меня, иначе мы больше никогда этим не займемся.
Он смеется. Я тоже, потому что это вранье.
— Из-за твоего расписания по плаванию мы почти не будем видеться на этой неделе, — говорю я, кладя голову ему на грудь.
— Да. Каждый день тренировки плюс в четверг соревнования в городе. Но я подумываю на следующих выходных съездить в Нью-Йорк. Можем там переночевать. Город как раз украсят к Рождеству.
Я сажусь.
— Правда?
Он старается не улыбаться.
— Конечно, но я забыл, тебе же не нравится Рождество. Давай тогда отложим поездку до января, пока вся эта рождественская хрень не закончится.
— Нет! — восклицаю я слишком громко. — В смысле, я не имею ничего против рождественской суеты. Просто не буду обращать на нее много внимания. Давай все же поедем?
— Хорошо. — Он притягивает меня обратно. — Но мне страшно нравится Рождество, поэтому предупреждаю заранее, что я протащу тебя по всему городу ради огней.
— Если ты правда этого хочешь, то я согласна.
Я напускаю на себя невозмутимый вид, но, если честно, я с самого детства хотела попасть в Нью-Йорк на Рождество. Глядя по телевизору на гигантскую елку в Рокфеллер-центре, я мечтала увидеть ее вживую. И теперь эта мечта может сбыться.
***
В тот же день из Калифорнии возвращается Харпер, и, пока Гаррет занимается в бассейне, я сижу у нее. Она делится сплетнями о своих подружках из Лос-Анджелеса, одной из которых посчастливилось встречаться с актером из какого-то сериала. Я не смотрю телесериалы, поэтому понятия не имею, о ком она говорит, но Харпер утверждает, что он — самый горячий парень современных ситкомов.
Мы встречаемся с Гарретом только за ужином. Он говорит, что его семья вернулась домой, и отец даже поинтересовался, хорошо ли я провела День благодарения. Я до сих пор не понимаю, что происходит, но решаю не зацикливаться на этом. Как сказал Гаррет, будущее контролировать невозможно. Мне нужно просто жить настоящим.
Остаток недели проходит в сумасшедшем режиме. Профессора будто сговорились и задали целую кучу заданий и тестов, чтобы перед каникулами по максимуму нас загрузить. Я усердно занимаюсь, надеясь выполнить все домашние задания к сроку, чтобы иметь возможность отправиться на выходные в Нью-Йорк. Понятия не имею, как справляется Гаррет. Ему задают такой же объем, а у него еще и тренировки по плаванию. Я почти с ним не вижусь.
В четверг утром мы завтракаем вместе.
— Около полудня я уезжаю на соревнования и не вернусь до самого вечера, — говорит Гаррет. — Как приеду, заскочу к тебе.
— Хорошо, только если не слишком устанешь.
— Плевать на усталость. Я соскучился по тебе. Мы так редко виделись на неделе.
— Не реже, чем до Дня благодарения.
— Может быть. Но я провел с тобой целых пять дней и успел привыкнуть. — Он тянется через стол и берет меня за руку. — Похоже, у меня выработалась джейдозависимость, и теперь я страдаю от ломки.
Я смеюсь.
— Тогда тебе и правда лучше зайти.
— Я наверняка приеду очень поздно. Надвигается метель, и тренер сказал, что мы можем задержаться из-за нее.
— Ну здорово. Теперь я буду переживать за тебя. Спасибо огромное, Гаррет.
— Ничего не случится. — Его большой палец поглаживает мою кисть. — Но так мило, что ты беспокоишься обо мне.
— Не мило. — Я убираю руку. — Просто не хочу, чтобы ты умер, и все.
Мой тон, одновременно заботливый и недовольный, веселит Гаррета. Пытаясь удержаться от смеха, он изо всех сил изображает серьезность.
— Постараюсь не умереть. Я буду писать тебе по пути.
— Я не умею отправлять сообщения. А с того телефона, который ты мне купил, можно писать смс?
Он открыто смеется надо мной.
— Конечно. Давай сюда. Я тебе покажу.
После лекции на тему «Как пользоваться телефоном» мы расходимся. К тому времени, как я добираюсь до аудитории, уже вовсю валит снег. Если бы не слова Гаррета, я бы не заморачивалась на тему скользких дорог, но теперь буду волноваться весь день.
За обедом я только и думаю, что о Гаррете, который едет сейчас в автобусе по заснеженной дороге. Не знаю, почему я так сильно переживаю. Я выросла в Айове. Метели там вовсе не редкость, и я никогда не переживала за Райана или Фрэнка, но с Гарретом все по-другому. Что-то внутри меня чувствует, что беда совсем рядом.
После ужина я сажусь за доклад по английскому. До конца семестра еще далеко, но мне хочется с ним покончить. Телефон лежит рядом с ноутбуком, и я постоянно проверяю, не появились ли сообщения, но их нет. Наконец в около девяти приходит смс.
Гаррет: Мы выехали полчаса назад. Тут не было связи. Прости!
Я набираю ответ. Медленно, как черепаха. Наверное, из своих ровесников я единственный человек, который никогда не писал смски.
Я: Как думаешь, во сколько вернешься?
Гаррет: Где-то в одиннадцать. Я тебе напишу.
Еще два часа на нервах? Чудесно. Я возвращаюсь к заданию по английскому. Около десяти часов приходит еще одно сообщение. Гаррет пишет, что на дорогах стало почище, и мне не о чем волноваться. Но это не помогает.
В 22:30 приходит новое сообщение:
Буду в 11. Не закрывай дверь. Жди в постели. Встретимся там :)
Смайлик? Совсем не похоже на Гаррета, но, может, так он пытался пошутить? Я переодеваюсь в длинную футболку для сна и забираюсь в постель. В 23:10 его все еще нет. Я проверяю телефон и вижу, что в 23:05 пришла еще смска.
Я в городе. Скоро увидимся.
Несколько минут спустя я слышу, как открывается дверь.
— Наконец-то, — говорю я. — Я уж думала, ты никогда не доберешься.
Я отворачиваюсь и жду, когда он уляжется рядом. Чувствую, как прогибается матрас, а потом улавливаю странный запах. Глупо, наверное, но я знаю запах Гаррета. Даже когда он не пользуется одеколоном, он пахнет, как Гаррет. И сейчас это не он.
Я подскакиваю, но чья-то рука зажимает мне рот и пихает обратно. Я чувствую, как сверху наваливается тяжелое тело, лишая меня возможности пошевелиться, и сразу после — вонь древесного одеколона.
— Приветик, Огайо. Заждалась меня?
Из темноты комнаты на меня смотрит Блейк. Его лицо перекошено ужасным, отвратительным оскалом.
Я начинаю кричать, но звук заглушает его большая ладонь, зажимающая мне рот. Я чувствую, что не могу дышать. Мое сердце бешено колотится, я дышу через нос и задыхаюсь.
Своими длинными лапами Блейк прижимает меня к матрасу и одновременно зажимает мне рот, а его ноги, огромные и тяжелые, не дают пошевелиться, как бы я ни пыталась.
Мои обнаженные ноги царапает ткань его джинсов, а внутренней стороной своих бедер я чувствую его плоть. Блейк начинает тереться о меня. Его штаны расстегнуты, и под ними ничего нет. Нас разделяет только ткань моих трусиков.
Я вспоминаю приемы самозащиты, которым обучал меня Райан: бей твердым по мягкому. Я пытаюсь высвободить локоть, но не могу.
— Не сопротивляйся, сучка, — хрипит Блейк. — Ты же сама этого хочешь.
Я пытаюсь высвободить ногу, чтобы ударить его коленом, и на пару мгновений он прекращает тереться, но справиться с ним все равно не выходит. Он слишком тяжелый. Тогда я пытаюсь укусить его за ладонь, но он уворачивается, и я снова терплю поражение. Наконец я бью его лбом, его рука слетает с моего рта, и тогда я кричу так громко, как никогда жизни.
— Джейд! — Дверь внезапно распахивается. Включается свет.
Блейка буквально срывает с меня, и на стене почти сразу появляются брызги крови. Гаррет наносит Блейку удар за ударом. Наверное, кровь на стену брызнула из носа Блейка, но я не уверена. Блейк пытается бороться, но Гаррет сильнее и в тысячу раз злее его. Он наносит еще один удар, Блейк головой врезается в стену и падает на пол без сознания. Он весь в крови. Его лицо напоминает кровавое месиво, и наверняка все тело будет в синяках.
Гаррет подбегает ко мне.
— Джейд, ты в порядке?
Услышав топот ног в коридоре, я едва успеваю схватить джинсы с футболкой и натянуть их на себя. Дверь до сих пор открыта, и, подняв взгляд, я вижу Жасмин, своего куратора. Она стоит в дверях с выражением ужаса на лице при виде развернувшейся перед ней кровавой сцены. Вокруг нее начинают собираться девочки с моего этажа.
— Он напал на нее! — говорит, увидев ее реакцию, Гаррет.
— Я знаю, Гаррет. Но я обязана сообщить об этом.
Она говорит так, будто ей претит это делать. Словно она боится, что, вызвав полицию, навлечет на Гаррета беду, но ведь он здесь ни при чем. Блейк — вот, кто виноват.
Жасмин достает телефон и выходит в коридор. Другие девушки, перешептываясь друг с другом, следуют за ней.
Руки и рубашка Гаррета запачканы кровью, а глаз в том месте, где по нему ударил Блейк, начинает опухать. Гаррет обнимает меня и крепко прижимает к себе.
— Пожалуйста, скажи, что с тобой все в порядке, — тихо говорит он. — Скажи, что он не обидел тебя.
— Все хорошо. — Я прячу лицо у него на груди.
Через несколько минут раздается вой сирен. Медики уносят Блейка, а мгновение спустя в мою комнату заходят полицейские. Я не успеваю сказать и слова — офицер направляется к Гаррету и надевает на него наручники.
— Гаррет Кенсингтон, вы арестованы за нападение на Блейка Эдвардса...
Офицер продолжает говорить, а я застываю в полном недоумении. Этого не может быть. Гаррет не виноват. Виноват Блейк! А Гаррет лишь защищал меня.
— Нет! Не забирайте его! — кричу я. — Зачем вы это делаете? Он помогал мне!
— Джейд, — произносит Гаррет спокойно. — Все хорошо.
Один полицейский уводит его, а второй остается со мной.
— Мне нужно взять у вас показания. — Он держит блокнот и ручку. — Вы можете рассказать, что здесь произошло?
Мои мысли переносятся к Гаррету с Блейком. Как такое вообще могло случиться?
Офицер ждет ответа. Я слышу, как он повторяет:
— Мисс, мне нужны ваши показания.
— Да, конечно.
Я пересказываю все события, начиная с момента появления Блейка, но офицер ведет себя так, словно это какие-то пустяки, и я еле сдерживаюсь, чтобы не наорать на него.
— То есть, он забрался на вас, но пенетрации не было, да?
Мне становится противно от одного этого слова. К чему вообще этот вопрос? Если не было пенетрации, значит, не было и преступления?
— Он удерживал меня против моей воли, — объясняю я в третий раз. — Он пытался изнасиловать меня. И изнасиловал бы, если б не Гаррет. Вы разве не понимаете? Гаррет помог мне спастись.
— Он сделал больше, чем просто помог. В том-то и состоит суть обвинения.
— Обвинения? Никто даже не знает об этом.
— Отец Блейка знает. Ваш куратор позвонила ему сразу после того, как вызвала нас. Он сейчас в больнице с сыном. — Офицер смотрит на меня так, словно я должна сочувствовать Блейку. — Парню сильно досталось. Вашего друга Гаррета ждут неприятности. Отец Блейка — генеральный прокурор штата Коннектикут. И это кое-что значит.
— Да, я знаю, — тихо говорю я.
Я в курсе, как работает система. Отец Блейка наверняка использует свое положение, чтобы как можно сильнее навредить Гаррету.
— Если еще что-нибудь вспомните, свяжитесь со мной.
Полицейский дает мне карточку с телефоном и уходит.
Я сижу за столом, не в состоянии двигаться или думать. Слышу стук в дверь, и она распахивается еще до того, как я подхожу, чтобы открыть ее.
— Джейд! — Харпер несется ко мне. — Я была у Шона. Жасмин позвонила и все рассказала. Мне очень жаль. Ты как, все нормально?
— Нет. Все совсем не нормально.
Наступает момент проверки нашей дружбы на прочность. Учитывая свой предыдущий опыт, я почти жду от Харпер слов о том, что в моей жизни слишком много проблем, и мы больше не сможем дружить. Так было с ребятами в школе после самоубийства моей матери.
Но вместо этого она обнимает меня. И эмоции, сдерживаемые страхом и шоком, вырываются наружу. Я не могу остановить слезы. Я даже не пытаюсь их удержать.
Харпер приподнимает голову, и я слышу, как она ахает, заметив кровь на стене и полу. Она обнимает меня еще крепче.
— Пойдем ко мне в комнату, — говорит она.
— Харпер, они забрали его. Увели, словно он какой-то преступник. Но он ничего не сделал.
Она снова смотрит на стену. Судя по крови на ней, Гаррет все-таки кое-что сделал.
— Давай поговорим об этом у меня, ладно?
Я отстраняюсь.
— Что они с ним сделают? Чего добьются этими обвинениями? Я ничего не знаю ни о правовой системе, ни о тюрьме, ни о том, как вообще все это устроено.
— Его отец внесет залог и вытащит его. Уверена, у отца Гаррета самые лучшие адвокаты. Давай. Пойдем.
— Мне нужно в душ. Я еще чувствую на себе его запах.
— Ладно. Собирай свои вещи.
Она берет мою косметичку для душа, а я достаю из ящика одежду.
Приняв душ, я захожу в комнату Харпер, где меня уже поджидает Жасмин.
— Джейд, ты звонила кому-нибудь еще?
— Нет. Зачем?
— По правилам с родителями студента, вовлеченного в преступление, обязательно нужно связаться. А в твоем деле есть некто по имени Фрэнк, и хотя он не является твоим настоящим родителем, и формально я не обязана его оповещать, может, ты сама позвонишь ему?
— Значит, в полиции все-таки думают, что это преступление? Но тот офицер вел себя так, словно Блейку ничего не грозит.
—Против Блейка обвинений нет. Тебе нужно написать заявление, Джейд, но в полиции сказали, что ты этого пока что не сделала.
— Никто не сказал, что я могу. Офицер даже не заикнулся.
Жасмин вздыхает и закрывает дверь.
— Он не упомянул об этом лишь потому, что знает, кто отец Блейка. И промолчал, вероятно, чтобы в принципе исключить такую возможность. Плюс, полиция знает, что тебе не выиграть дело против Блейка, ведь его отец — генеральный прокурор. У него слишком много друзей, слишком много знакомых чиновников.
— Но тогда о каком преступлении ты говоришь, и причем тут я?
— Гаррета арестовали, а ты, Джейд, — свидетель. Я так сожалею. Я знаю Гаррета целую вечность и понимаю, что он поступил правильно, но отец Блейка не позволит ему так просто уйти. И тебе следует позвонить Фрэнку.
Когда она уходит, я падаю на кровать Харпер. Я словно оказалась под водой, я задыхаюсь. В комнате будто нет воздуха. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но не могу.
— Вот твой телефон. — Харпер протягивает купленный Гарретом сотовый. — Я выйду, чтобы ты могла позвонить.
Но я не готова разговаривать с Фрэнком. Я ненавижу сообщать ему плохие новости. Он начнет нервничать, что скажется на его самочувствии. Потому-то я и не говорила ему о ночных звонках и погроме. Я не хочу, чтобы он волновался. Но о сегодняшнем происшествии все же придется сказать.
Я набираю номер Фрэнка. Он отвечает после первого же гудка.
— Джейд, что случилось? Уже ночь. Почему ты звонишь так поздно?
— Мне нужно кое-что тебе рассказать.
20
Пересказывая все Фрэнку, я словно заново переживаю случившееся. Он молчит, пока я не заканчиваю говорить.
— Ох, дорогая, мне так жаль, что я не рядом. Как ты? Джейд, только честно.
— Мне очень страшно. Я не знаю, что делать. Мне нужна твоя помощь.
Уверена, мой ответ встревожил его. Я никогда не делилась с ним своими переживаниями и уж точно не просила о помощи.
— Если ты хочешь выдвинуть обвинения против Блейка, то сделай это. Не позволяй его отцу запугивать себя. Это твое решение. Но тебе наверняка понадобятся услуги юриста. С утра я первым же делом позвоню и найму для тебя адвоката.
— Ну уж нет. У тебя нет таких денег.
От его слов на глаза наворачиваются слезы.
— Не беспокойся о деньгах. Это не твоя забота. — Он на мгновение замолкает. — Джейд, я знаю, что я тебе не родной отец, но я люблю тебя, как родную дочь, и сделаю все, что потребуется.
Теперь слезы катятся градом. Фрэнк никогда не говорил мне таких слов. Не то чтобы я сомневалась в его хорошем отношении ко мне, но его слова — лишнее тому подтверждение. Я вдруг понимаю, что еще чуть-чуть, и я выложу ему все, как есть — начиная от звонков с угрозами и заканчивая погромом в комнате и кражей письма. Но я одергиваю себя. Все в прошлом. Не стоит его еще и этим тревожить.
— Фрэнк, я не знаю, что делать. Формально он не изнасиловал меня, но наверняка собирался. Разве этого мало? Будет ли ему что-нибудь за это?
— Учитывая его связи, едва ли. Но попробовать все-таки стоит.
— Что же мне делать?
Он тяжело вздыхает.
— Я не могу принять решение за тебя. Если честно, мне кажется, что, если ты выдвинешь обвинение, то он попытается все свалить все на тебя. Мне тяжело это говорить, но...
— Нет, ты прав. Я и не думала о таком, но звучит очень похоже на Блейка.
Харпер уже в третий раз заглядывает в комнату, проверяя, закончила ли я разговор. Заметив, что я все еще говорю по телефону, она исчезает за дверью. Сейчас уже около часа ночи, и она наверняка хочет спать.
— Фрэнк, мне нужно идти.
— Ладно, но, если тебе что-то понадобится или если ты просто захочешь поговорить, прошу, сразу звони. Не пытайся справиться со всем сама. Мы с Райаном всегда рады помочь.
Мы прощаемся, и я открываю дверь. Харпер стоит в коридоре.
— Прости, что так долго.
Харпер заходит и обнимает меня.
— Не извиняйся. Вам нужно было поговорить. И пока ты беседовала, я все убрала.
— В смысле, у меня в комнате? Всю… — Я не могу даже произнести это слово.
— Да. Всю кровь. И поменяла постель. Простыни, одеяла, все. Я постелила новые простыни. У Эбби было запасное покрывало, а Сара поделилась лишним одеялом. Так что все свежее и чистое. Все, чего он касался, исчезло.
Я снова обнимаю ее.
— Спасибо. Тебе совершенно не нужно было этого делать. Ты очень хороший друг. Правда. Самый лучший друг, который у меня когда-либо был.
На самом деле, лучший мой друг — это Гаррет, но Харпер определенно самая лучшая моя подруга.
— Но все-таки ночевать там сегодня не стоит. Я позвонила Шону, и он притащит свой надувной матрас.
Раздается стук в дверь.
— Наверное, это он, — говорит она и идет открывать.
— Привет, детка, — слышу я его голос и звук поцелуя.
— Джейд, это Шон.
Харпер сияет. Она точно в него влюблена. Интересно, рядом с Гарретом я выгляжу так же?
Шон подходит ко мне, держа в руках сдутый матрас. Он очень милый. Теперь я понимаю, почему Харпер запала на него. Он среднего роста, но мускулистый, с взъерошенными светлыми волосами и голубыми глазами. И чем-то похож на серфера.
— Привет, Джейд. — Он улыбается, демонстрируя ямочки на щеках. — Сожалею о том, что произошло. Если тебе что-нибудь понадобится, когда Харпер нет рядом, то звони мне.
— Спасибо. И спасибо тебе за матрас.
— Без проблем. — Он расправляет матрас и надувает его. Затем целует на прощание Харпер. — До завтра.
— Ладно, пока. — Она закрывает дверь. — Ну разве он не чудесный?
— Да, кажется очень милым.
Она достает из шкафа одеяло и простыни, и мы заправляем матрас.
— Джейд, если хочешь, поговорим.
— Нет. Я просто хочу поскорее лечь спать.
Я пытаюсь уснуть, но мысли о Гаррете в тюрьме не дают мне покоя. Заглядываю в телефон, но сообщений нет. Может, его отец мне хоть что-то расскажет.
Наутро сообщений по-прежнему нет, так что я собираюсь и иду на занятия. Я бы с радостью прогуляла, но у меня тест по биологии и доклад по истории искусств.
После биологии я возвращаюсь к себе. Пока я иду по кампусу, звонит телефон. Я останавливаюсь, чтобы достать его со дна рюкзака.
Это отец Гаррета.
— Джейд, мне нужно, чтобы после занятий ты приехала к нам. За тобой приедет машина.
— Где Гаррет? Что с ним?
Я замечаю, что на меня смотрят. Я все никак не привыкну к мобильному и, наверное, говорю слишком громко.
— Он дома. Утром мы забрали его под залог.
— Можно поговорить с ним?
— Он сейчас общается с нашими адвокатами.
— Пожалуйста. Всего на минуту.
— Хорошо, но не больше.
Его отец удивительно добр ко мне. Я думала, он будет кричать и ругаться, ведь это из-за меня его сын провел в тюрьме целую ночь.
— Привет, это я.
При звуке его голоса мне становится чуточку легче.
— Гаррет, мне страшно жаль. Я не понимаю, что...
— Джейд, прекрати. Здесь нет ни капли твоей вины. Все произошло из-за Блейка. Ты не при чем. И клянусь, если из-за него ты начнешь думать иначе, я снова надеру ему зад.
Гаррет прав. Я не виновата в том, что он попал в передрягу, но почему-то все равно ощущаю вину. Может, потому, что теперь мы встречаемся. Плохие события всегда следуют за мной по пятам, а теперь достается и Гаррету.
— Как ты, нормально? — спрашиваю я.
— Да. Блейк, кстати, тоже. Я всего лишь сломал ему нос. Синяки здорово ему досаждают, но мне насрать. Он это заслужил.
— Но там все было в крови.
— Я неплохо приложился к его носу. Ему потребуется операция.
— Он так и не снял обвинения?
— Нет. Но мы сейчас работаем над этим. Я как раз говорю с нашими юристами. Мне нужно вернуться, увидимся позже.
Мы прощаемся. Харпер и я идем на обед, но у меня напрочь пропал аппетит. Я слишком переживаю из-за того, что случится после обеда. Отец Гаррета не сказал, зачем я им нужна.
На истории искусств мне приходится выступить с докладом, но выходит неважно. Скорее всего, я получу «4», если не «3», хотя до того у меня были только пятерки. Теперь придется попотеть.
Возле общежития меня уже ждет водитель. Как только я оказываюсь у входа, он подходит ко мне.
— Мне надо оставить вещи, и затем можно ехать, — говорю ему.
— Они хотят, чтобы вы остались на ночь, поэтому возьмите все нужное, — отвечает он.
Остаться на ночь? Я не спрашиваю, зачем. Откуда водитель может быть в курсе? Я ухожу в себе и запихиваю кое-какую одежду в мешок.
Когда мы подъезжаем к дому Гаррета, я замечаю перед ним ряд роскошных автомобилей. Видимо, они принадлежат тем юристам, что собрались у него дома.
Кэтрин встречает меня у двери. Ну, «встречает» — это громко сказано. Она даже не поздоровалась. Всем видом показывая свое недовольство, она бросает:
— Иди за мной. — И ведет меня в студию, которая, как выясняется, означает у богатых людей просто место, где хранятся книги. Я захожу туда и вижу собравшихся за столом людей.
При виде меня Гаррет соскакивает со стула.
— Гаррет, мы еще не закончили, — говорит один из юристов.
— Да, знаю. Я ненадолго. — Он выходит из комнаты и утаскивает меня за собой.
Как только мы оказываемся в фойе, он обнимает меня почти так же сильно, как и вчера.
— Гаррет, что происходит? Что было ночью?
Он ведет меня в столовую, чтобы мы могли поговорить наедине.
— Я провел ночь в тюрьме, а утром меня выпустили под залог. Блейк обвиняет меня в нападении.
— Но он сам напросился. Ты просто защищал меня.
— Да, но Блейк с его отцом в бешенстве и хотят меня наказать. И это еще не все.
— Что ты имеешь в виду?
Он берет меня за руки.
— Блейк наврал копам, что вы с ним парочка. Сказал, будто вы уже несколько месяцев спите.
— Что за бред! Я его на дух не переношу!
— Я знаю. Он специально так говорит, чтобы казалось, будто все было по обоюдному согласию, а я приревновал и избил его. Таким образом, мы с тобой виноваты, а он выглядит как беспомощная жертва.
— Как ему вообще пришло в голову сочинить такой бред? И откуда он узнал, что мы договорились о встрече?
— Я заснул в автобусе, и он взял мой телефон. Он написал с него тебе то сообщение про дверь. Вернувшись, я закинул вещи в комнату и пошел к тебе. Блейк знал, что я приду повидаться с тобой. Клянусь, он все это спланировал. Ему хотелось, чтобы я это увидел.
— А как идут дела сейчас?
— Нужно, чтобы ты пообщалась с моими адвокатами. Решим, что ты скажешь юристам Блейка, когда придет время давать показания.
— Я знаю, что говорить. Я просто скажу все, как есть.
— Ты должна рассказать это определенным образом, Джейд. В противном случае они перевернут твои слова с ног на голову.
— Хорошо. Скажу все, что должна. Хочу, чтобы этот кошмар поскорее закончился.
Мои глаза снова наливаются слезами. Я никогда не плачу, но в последнее время превратилась в настоящую плаксу.
— Иди сюда. — Гаррет притягивает меня в свои объятия. — Я сожалею, что вчера ночью все вышло из-под контроля, но я просто обезумел, когда увидел его на тебе. — Он отстраняется и встречается со мной взглядом. — Джейд, я все исправлю. Честное слово.
— Как? Думаешь, он заберет заявление?
— Я не могу рассказать тебе все прямо сейчас. Но мне кое-что известно о Блейке, и его отцу не захочется, чтобы это «что-то» стало достоянием общественности. Блейк может окунуться в такое дерьмо, что никакой всесильный папочка ему не поможет. Если он не умерит свой пыл, мы используем это против него. Я уже обсудил все с юристами.
— Новый шантаж. Новые сделки…
— Такова жизнь. Как бы мне это ни претило, сейчас нам это на руку.
— Так вот почему я сегодня ночую здесь?
— Мы не знаем, сколько времени потребуется, чтобы все решить. И я не уверен, что ты захочешь спать в своей комнате. По крайней мере, пока. Ты там ночевала?
— Нет. У Харпер.
— Хорошо. Если захочешь вернуться, мы отвезем тебя.
— Дело не в этом. Просто не хочу быть помехой.
— Ты никогда не мешаешь. И отец сказал, что ты можешь остаться на все выходные, если захочешь. — Склонившись к моему уху, он шепчет: — Но на этот раз тебе все же придется спать в своей комнате.
Я улыбаюсь.
— Да. Я знаю. Очень мило со стороны твоего отца это предложить. Думаю, я соглашусь.
— Хорошо. А сейчас давай поговорим с адвокатами.
Он кладет руку мне на спину и уводит из комнаты в коридор, но вдруг останавливается и тянет обратно. Склонившись, он целует меня. Это мягкий, нежный, заботливый поцелуй, и мне хочется замереть в руках Гаррета, пока все плохое не рассеется, как дым.
— Отлично, теперь можем идти.
Мы проводим весь вечер, разбирая случившееся, деталь за деталью. Все произошло за пару минут, но чтобы обсудить каждый нюанс с дотошными адвокатами, требуются часы. Мне стыдно рассказывать о таких интимных вещах чужим людям, да еще и в присутствии отца Гаррета, но я знаю, что должна это сделать, и делаю.
После я возвращаюсь в гостевую спальню — в ту самую, где ночевала в День благодарения. Так странно быть тут, когда семья Гаррета тоже здесь. Но это намного лучше, чем оставаться в комнате общежития. И меня греет мысль о том, что Гаррет совсем рядом.
Проснувшись следующим утром, я обнаруживаю у своей кровати худенькую девочку с длинными светлыми волосами.
— Привет, Джейд. — Это Лили, сестра Гаррета.
— Привет, Лили. — Я сажусь. — Что ты здесь делаешь?
— Гаррет сказал, тебе грустно, поэтому я принесла тебе мишку. — Она протягивает мне плюшевую панду, которую я видела у нее в спальне.
— Хм, спасибо. — Я беру медведя, хотя понятия не имею, что с ним делать.
— Он мой самый любимый, но ты можешь взять его, если с ним тебе станет лучше.
Она ужасно мила в своей розовой пижамке. Как может такая милая и симпатичная девочка быть дочерью Кэтрин? Хотя здесь, скорее всего, сказалось влияние Гаррета.
— Хочешь посмотреть со мной мультики? — Когда она говорит, ее большие голубые глаза светятся. — Или можно устроить чаепитие.
На самом деле, у меня нет желания делать ни то, ни другое, но, как и предупреждал Гаррет, этой девочке просто невозможно сказать «нет».
— Ладно, пойдем.
Я накидываю халат. Лили напоминает о панде, и я беру медведя с собой.
Лили берет меня за руку и ведет в свою комнату. По телевизору уже идет мультфильм.
— Хочешь чаю? — спрашивает она, все еще держа меня за руку.
— Конечно.
Взгромоздившись на крошечный стульчик, я усаживаю рядом медведя. Лилли разливает воображаемый чай, тоже садится и делает вид, что пьет.
— Я всегда мечтала о старшей сестре.
— Но у тебя есть старший брат.
— Да, но Гаррет любит футбол и всякие штуки, которые любят мальчишки. — Она делает еще глоток чая. — Можно заплести тебе косу?
— Прямо сейчас? — Я пропускаю пальцы через всклокоченные после сна волосы.
Она с энтузиазмом кивает.
— Ага. Только дай я сначала тебя расчешу.
Через несколько минут я уже пью воображаемый чай, смотрю мультфильм про принцессу, а Лили заплетает мне косу.
В коридоре раздаются шаги. Дверь открывается.
— Лили, ты не видела?.. — Это Гаррет. Увидев меня на крошечном стуле с чашкой чая и с наполовину заплетенной косой, он ухмыляется от уха до уха.
— Она тебя преобразила, — говорит он, с трудом сдерживая смешок.
— Привет, Гаррет. — Отпустив мои волосы, Лили подбегает к брату, и он берет ее на руки.
— Что ты делаешь с моей девушкой?
— Делаю ей прическу перед свиданием.
— У нас сегодня свидание? — спрашивает он.
Она пожимает плечами.
— Я дала ей панду, чтобы она не грустила.
— Ты очень заботливая. — Он отпускает ее. — Дашь нам с Джейд минутку поговорить?
Лили кивает и выбегает за дверь.
Гаррет целует меня и усаживается на пол рядом с крошечным столиком.
— Как чай?
— Она пришла ко мне и пригласила сюда. Что мне еще оставалось?
— Ты ей очень нравишься. Она постоянно спрашивает о тебе. Ну а сейчас, после ваших игр, полюбит тебя еще больше.
— Так что там с Блейком? Есть новости? Или придется ждать понедельника, чтобы поговорить с адвокатами?
— Возможно, тебе и не придется ничего говорить. Я только что общался с отцом. Блейк дома, восстанавливается после операции и все еще придерживается версии о том, что вы — влюбленная парочка. Но сейчас он говорит, что ты вымогаешь у его семьи деньги, притворившись, что была попытка изнасилования.
— Ты серьезно? И что же делать?
— Мы идем на сделку. Адвокаты как раз ее обсуждают.
— Под сделкой ты подразумеваешь шантаж? Но, Гаррет, ты говорил, что это на крайний случай.
— Блейк зашел чересчур далеко. Он сочиняет о тебе гадости. И поверь, его ложь может очень плохо повлиять на твое будущее. Я не дам ему это сделать.
— И твой отец согласился?
— Он сам предложил эту идею, и так будет лучше. Я не хочу торчать в зале суда, не хочу, чтобы адвокаты защищали меня от того, на что я имел полное право. Мой отец просто хочет помочь.
Лили вихрем влетает в комнату и несется к брату.
— Папа хочет поговорить с тобой.
— Хорошо. — Он поднимается. — Лили, почему бы вам с Джейд не позавтракать?
Она берет меня за руку.
— Не забудь мишку.
Гаррет с улыбкой наблюдает, как я встаю со стульчика с пандой в руке и с наполовину заплетенной косой. Мы вместе спускаемся вниз. Гаррет направляется в кабинет отца, а мы с Лили — в столовую.
Мы заканчиваем завтрак, а дверь в кабинет мистера Кенсингтона до сих пор закрыта. Я не могу найти Гаррета, и думаю, что он все еще там. Вернувшись наверх, я принимаю душ и переодеваюсь, а потом сажусь смотреть телевизор.
Около полудня в комнате появляется Гаррет. Он садится рядом со мной на кровать.
— Готово. Блейк отказался от обвинений.
21
У меня вырывается вздох облегчения.
— Ты уверен, что это конец?
— Абсолютно. Осталось заполнить кое-какие бумаги, и все станет официально. Блейка наверняка отчислят из Мурхерста. Ему уже запретили появляться на территории кампуса, поэтому заканчивать обучение в этом семестре он будет дома, а тесты и задания будет делать онлайн.
— Серьезно? Но что у тебя на него было? Можешь мне рассказать?
— Если я скажу, ты должна хранить молчание. Ни одна душа не должна узнать. Даже Фрэнк с Райаном. Или Харпер.
— Хорошо. Я обещаю.
— У Блейка есть… так сказать, подработка. Он торгует наркотиками. В основном кокаином. В нашем колледже и в паре соседних. Есть у него покупатели и статусом выше.
— Блейк торгует наркотиками? И почему меня это не удивляет? Когда это началось?
— Еще в старшей школе. Я ничего про это не знал, пока полгода спустя он не попытался продать наркотики мне. В любом случае, репутация его отца из-за этого пострадает. А Блейку светит срок.
— Но как ты докажешь его причастность? Это же просто слова.
— Я знаю, где он прячет заначки. И у меня в телефоне осталось сообщение, которое он отправил, когда пытался продать мне наркотики в прошлом году. А еще у меня есть видео с прошлогодней весенней вечеринки, и на нем он продает дозу. Если он не отзовет обвинения, мне хватит доказательств, чтобы уничтожить его.
— А почему из колледжа его исключили?
— У него была заначка в шкафчике раздевалки. Вчера декану кое-кто позвонил и подсказал, где и что искать. Он нашел наркотики в шкафчике Блейка, но согласился молчать, если тот переведется в другой колледж.
— И Блейку все сойдет с рук?
— Я говорил тебе. Так это работает. Это всего лишь ряд сделок. Но если Блейк попытается приблизиться к тебе, я использую другие доказательства. Я собирал о нем информацию с тех пор, как узнал о его делах. Я никогда не доверял ему. И знал, что настанет время, когда эти сведения пригодятся.
В дверях появляется мистер Кенсингтон.
— Джейд, полагаю, Гаррет сообщил тебе новости?
— Да. Только что рассказал.
— Я просил Гаррета задержаться здесь еще на день, пока мы все не закончим. Будет неплохо, если и ты останешься.
— Да, конечно. Правда, я взяла одежду только на день, но...
— Я свожу тебя в кампус, — говорит Гаррет. — Мне все равно нужно забрать ноутбук.
Мистер Кенсингтон разворачивается к выходу, но потом замирает и оглядывается.
— Джейд, ты разговаривала о случившемся с Фрэнком?
— С Фрэнком? — повторяю я, словно до меня не дошло, о ком речь. Предположим, он имеет в виду Фрэнка, с которым я выросла, но странно, что отец Гаррета вообще его помнит. Они общались всего один раз — по телефону, когда я получила стипендию на обучение.
— С твоим опекуном. Его ведь зовут Фрэнк?
— Да… Я разговаривала с ним. И рассказала, что произошло. Я позвоню ему позже. Он обрадуется, когда узнает, что Блейка больше не будет в Мурхерсте.
— Когда будешь с ним говорить, пожалуйста, скажи, что если у него возникнут какие-либо вопросы касательно данного дела, то пусть он позвонит мне.
— Хорошо, обязательно.
— Кстати, как он себя чувствует? У него рассеянный склероз, да?
Странно. Почему отца Гаррета вдруг заинтересовал Фрэнк?
— Да. Он чувствует себя неплохо. Бывают и хорошие дни, и плохие.
— Ну, не забудь передать ему мои наилучшие пожелания.
Когда он уходит, я перевожу взгляд на Гаррета. Что, черт возьми, это было? Он пожимает плечами, словно понятия не имеет, почему отец вообще заговорил о Фрэнке.
По дороге в кампус я вновь спрашиваю об этом Гаррета, но он утверждает, что никогда не говорил о Фрэнке с отцом.
Гаррет идет со мной в комнату, чтобы я собрала вещи. Его глаза сканируют стены, ища следы крови.
— Харпер навела здесь порядок, — говорю я, пакуя одежду в мешок. — Отмыла стены и сменила постель.
Мое сердце хаотично стучит просто оттого, что я здесь. Еще слишком рано.
— Джейд. Остановись на минуту и иди сюда.
Гаррет сидит на кровати. Я не приближалась к ней после инцидента. Я подхожу и осторожно сажусь. Возможно, во всем виновато воображение, но я до сих пор ощущаю запах одеколона Блейка.
— Не позволяй ему или тому, что он сделал, управлять тобой. У нас здесь остались хорошие воспоминания. Не дай ему их разрушить.
Гаррет встает и включает синие потолочные огоньки, затем ложится на кровать и прижимает меня к себе. Меня пробивает дрожь. Заметив это, Гаррет обнимает меня еще крепче, и я наконец начинаю расслабляться.
По возвращению в дом мы узнаем, что обвинения официально сняты. Ужинать мы с Гарретом отправляемся в город, потому что есть со всей его семьей уж слишком неловко. И так понятно, что Кэтрин не хочет, чтобы я оставалась там. Наверняка из-за этого у нее был спор с мужем.
В воскресенье Гаррет и его отец сообщают, что Блейк может попытаться снова прийти ко мне. В их сделке был пункт о том, чтобы Блейк держался от меня подальше — своего рода неофициальный запретительный ордер, — но с учетом то, что Блейку обычно плевать на запреты, он по-прежнему остается угрозой. Гаррет дает мне электрошокер и газовый баллончик. Но ощущение безопасности не появляется.
***
На следующей неделе все возвращается на круги своя. Я надеялась, что учеба поможет забыть о Блейке, но увы. Я вновь и вновь проигрываю те события в голове, пытаясь понять, как должна была поступить, чтобы этого не случилось. Я должна была догадаться, что смс прислал Блейк. Или мне стоило лечь лицом к двери — тогда я бы увидела, кто вошел. Или следовало оставить свет включенным.
Гаррет снова предлагает остаться со мной на ночь, но я отказываюсь. Я должна научиться спать одна. Как сказал Гаррет, нельзя давать Блейку себя контролировать. Я не собираюсь жить в страхе.
Теперь я созваниваюсь с Фрэнком и Райаном каждый день, а не раз в неделю, как раньше. Так я могу чаще слышать их родные голоса. И с Харпер мы теперь видимся больше.
Сближаться с людьми и принимать помощь так непривычно. Я не знаю, как все это воспринимать. Внутренний голос говорит, что я слабая, что должна справляться сама и держать людей на расстоянии.
В четверг Гаррет спрашивает, не хочу ли я поехать на выходные в Нью-Йорк, но я отказываюсь. Не хочу находиться среди толпы и хаоса большого города. Мне нужен покой.
В пятницу вечером мы идем на двойное свидание с Харпер и Шоном. Оно запланировано в квартире Шона, и готовить он будет сам.
И вот мы на месте. Харпер уже тут, одетая в бледно-розовый свитер и темные джинсы, с поднятыми в хвост волосами. Она всегда выглядит очень стильно. Ее прическа, одежда, обувь, украшения… все сочетается идеально.
Когда Харпер нас пригласила, я сомневалась, идти или нет, но сейчас я рада, что все-таки решила прийти. Здорово иногда выбраться в гости и заняться чем-нибудь веселым. Во время готовки Шон смешно танцует под музыку. Харпер говорит, он всегда так делает и нисколько не стесняется аудитории.
Шон и Гаррет почти сразу находят общий язык. Чем дольше мы здесь, тем больше мне нравится Шон. Он добродушный и все время смеется. Он станет хорошим другом для Гаррета. Намного лучше тех друзей, которых выбрал ему отец.
— Нам стоит как-нибудь повторить это, — говорю я Харпер во время ужина, пока Гаррет с Шоном болтают о спорте.
— Определенно. Кто бы подумал, что они так поладят.
— Со стороны Шона было очень мило приготовить нам ужин, но давай в следующий раз пойдем в ресторан, чтобы ему не пришлось заморачиваться.
— Ему это не в тягость. Он обожает готовить.
Она улыбается ему через стол. Такая влюбленная. И он выглядит так же.
После ужина мы играем в викторину, и я произвожу фурор своими ответами на разные вопросы. Я никогда не говорила Гаррету об этом своем необычном таланте. Гаррет кажется одновременно заинтригованным и впечатленным. Пытаясь меня подловить, он сыплет вопросами, но у него ничего не выходит. Я много знаю. В том числе и о спорте.
Я не признаюсь Гаррету, что дважды выигрывала брейн-ринг в старшей школе. Припасу этот факт на другой день.
Вернувшись в общежитие, мы поднимаемся к Гаррету. Целуемся, лежа в кровати, после чего он отворачивается и засыпает. И так всю неделю. Он словно боится прикоснуться ко мне после того, что случилось. И потому я ненавижу Блейка еще сильнее. Его нет рядом, но он продолжает вмешиваться в наши с Гарретом отношения.
В субботу мы весь день вместе готовимся к экзаменам. Вечером Гаррет заказывает пиццу, и мы смотрим в его комнате телевизор. Знаю, это покажется скучным, но я обожаю, когда мы проводим время вот так. Мы сидим вдвоем в его гигантском кресле-мешке, и обычно я засыпаю в его объятиях, так и не успев досмотреть фильм.
Сегодня все происходит по той же схеме. Я просыпаюсь от звука выползающего из плеера диска.
— Уже полночь, — говорит Гаррет, выключив телевизор. — Хочешь пойти спать?
— Пожалуй. — На самом деле мне не хочется спать. Я хочу, чтобы мы были вместе, как раньше. — Можно, я надену твою футболку? Не хочу идти вниз за пижамой.
— Джейд, не спрашивай. Просто бери.
Я выдвигаю ящик и достаю футболку. Краем глаза вижу, как Гаррет наблюдает за мной, пока я переодеваюсь. Он тоже переодевается, и мы ложимся в постель.
— Спокойной ночи. — Он коротко целует меня.
— Спокойной ночи. — Я целую его в ответ долгим поцелуем, надеясь, что он уловит намек. Но он, немного поколебавшись, еще раз целует меня, а потом опять отстраняется.
— Гаррет, не надо так больше.
— Как? — На его лице испуг. — Что я сделал?
— Ничего. В том-то и суть. Ты теперь только целуешь меня. Словно наказываешь за то, что произошло.
Он садится.
— Ты же знаешь, что это неправда. Зачем ты так говоришь?
— Потому что я чувствую, что ты перестал хотеть меня. После Блейка.
— Нет! Вовсе нет. Просто подумал, что еще слишком рано. Ты не говоришь со мной. Я не знаю, что с тобой происходит.
— Тут не о чем говорить. Все в прошлом. Жизнь продолжается, но мне тяжело, когда ты ведешь себя так. Когда даже не притрагиваешься ко мне. — Я беру его руку и, запустив ее себе под футболку, веду ею по своему телу. — Ты нужен мне. Хочу, чтобы все стало, как раньше.
— Хорошо, — говорит Гаррет почти шепотом. Он снова ложится и нежно целует меня. Но теперь делает это не спеша, как я и хотела. Я не признаюсь ему, но меня немного пугает момент, когда он окажется сверху.
Я задираю его футболку, и он помогает мне снять ее. Затем я стягиваю свою и придвигаюсь вплотную. Мне нужно ощущать тепло его кожи. Мы снова целуемся, и я чувствую, что Гаррет еще не уверен, стоит ли двигаться дальше.
— Гаррет, я не боюсь.
Он стягивает пижамные штаны и бросает их на пол. Я подвожу его руку к своим трусикам, и вот он уже касается меня. И, наконец, целует меня, как прежде. Показывая, как хочет этого. Как хочет меня.
Мы лежим лицом друг к другу. Я переворачиваюсь на спину, намекая на продолжение. Мое сердце бешено бьется, и я не знаю, хочу ли, чтобы Гаррет был сверху. Я еще помню тяжелый вес Блейка, удерживающего меня под собой, и не знаю, готова ли я испытать подобное снова.
— Забирайся сверху, — говорит Гаррет, словно почуяв мой страх.
Я сажусь.
— Что? Нет. Я не могу. Я даже не знаю, что делать.
Издав короткий смешок, он ложится на спину.
— Ты справишься. Это легко.
— Нет. Правда. Я не знаю, что делать.
Он приподнимает меня и усаживает на себя, а потом, взявшись за мои бедра, задает темп. Вскоре я уже двигаюсь самостоятельно, хотя по-прежнему подозреваю, что не все делаю правильно. У Гаррета было много партнерш, и все они наверняка были намного опытнее меня. Сейчас не время думать об этом, но мысли все равно остаются, и только благодаря голосу Гаррета я возвращаюсь в реальность.
— Почему ты остановилась? — спрашивает он.
— Ой. Я случайно. — Я так разволновалась, что даже замерла. Я снова начинаю двигать бедрами. — Мне кажется, что я делаю это неправильно.
Он притягивает меня для поцелуя.
— Тут нет неправильных способов, Джейд. Просто делай то, от чего тебе будет приятно.
— Но я не знаю, приятно ли тебе.
— Обо мне не волнуйся. Я — парень. Мне приятно всегда. И мне нравилось то, что ты делала, так что продолжай.
Воодушевленная, я пробую снова.
Я уверена, это не лучший секс в его жизни — как и в моей. Но зато я снова была с Гарретом.
Позже, когда я нежусь в его объятиях, в моей голове опять появляется образ Блейка, и я обнимаю Гаррета крепче.
— Все хорошо? — спрашивает он.
— Да, просто хочется спать.
Он укрывает нас одеялом и целует меня в лоб. Я чувствую, что мы стали даже ближе, чем раньше. И часть меня снова ощущает себя в безопасности.
В воскресенье у нас традиционный завтрак с блинами, а потом мы весь день занимаемся в комнате Гаррета. Четверг — последний официальный учебный день перед зимними каникулами, хотя экзамены у нас с понедельника по среду. Большая часть студентов разъедется именно в четверг, и профессора проводят занятия вполсилы, задавая только то, что можно легко сделать онлайн. В четверг многие пропустят занятия, и мы с Гарретом тоже не собираемся идти.
— Так надоели эти примеры. Надо переключиться на что-то другое. — Гаррет закрывает книгу и откладывает ее в сторону. — Ты уже закончила с английским?
Я лезу в рюкзак и, достав синий блокнот, бросаю ему.
— Дай мне свой.
Мы должны читать блокноты друг друга и после каждой записи оставлять комментарии. Мы планировали обмениваться записями пару раз в неделю, но увы. Обычно я делаю одну запись в месяц, плюс не всегда знаю, что написать, поэтому это отнимает у меня кучу времени. Блокноты надо вернуть друг другу во вторник, в день экзаменов, с комментариями к каждой записи.
Я просматриваю блокнот Гаррета.
— И как, по-твоему, я должна комментировать описание футбольного матча? Я даже не понимаю, о чем идет речь.
Гаррет взял привычку писать только о спорте и мировых новостях.
Он смеется.
— Ну, зато твое в сто раз лучше. — Он раскрывает блокнот и начинает читать: — Кажется, я недооценивала пончики. Сегодня утром я ела...
— И что здесь плохого? Я писала о пончиках Чарльза. Это интересно.
Гаррет качает головой.
— Я бы так не сказал. — Он переворачивает страницу. — А здесь написано про блюдо из мексиканского ресторанчика, в котором мы были. Джейд, ты пишешь исключительно о еде.
— Я не знаю, о чем еще написать. Дурацкое задание. Писать хорошо оно меня точно не научит. — Я роюсь в рюкзаке в поиске ручки. — Ты что-нибудь написал в дневнике?
Месяц назад мы решили завести блокноты только для нас двоих, чтобы записывать вещи, о которых неловко говорить вслух.
— Возможно, — говорит он, одновременно что-то записывая рядом с заметкой про пончик.
— Что ты там пишешь? — Я выдергиваю блокнот из его рук.
Его комментарий гласит: Очень красноречиво. Ярко отражает любовь к выпечке. И теперь я хочу пончик.
Я закатываю глаза и бросаю блокнот обратно.
— Это лучшее, что ты смог придумать?
Он откладывает блокнот в сторону и притворяется обиженным.
— Мне не с чем работать, ты ни о чем не пишешь.
— Хороший писатель способен работать с чем угодно.
Он улыбается.
— Кто сказал, что я хороший писатель?
Я читаю его запись о футбольном матче, который был в прошлый понедельник.
— Ты хорош во всем. Это бесит.
Он подходит и забирает блокнот, потом кладет ладонь мне на лоб.
— Ты не заболела? А то я почти уверен, что получил от тебя комплимент. Наверняка, у тебя температура. Тебе стоит прилечь.
Он кладет на пол подушки.
— Решил поиграть в доктора? — спрашиваю я, откидываясь на них.
— Да. И теперь тебе нужно раздеться.
Он медленно расстегивает мою рубашку, после чего прокладывает дорожку из поцелуев вниз по моей груди и животу.
— Гаррет, мы должны заниматься.
Я улыбаюсь, а он уже расстегивает пуговицу на моих джинсах и тянет за «молнию».
— Мы занимались весь день. Уже пять часов. Нам необходим перерыв.
Он возвращается к моим губам, попутно расстегивая мой лифчик.
Я рада, что прежний Гаррет наконец-то вернулся. Но, несмотря на вчерашнюю ночь, он еще осторожничает со мной.
— Думаю, я воспользуюсь перерывом, — говорю я, расстегивая ремень его брюк.
Он вновь не спешит, но на этот раз я позволяю ему быть сверху. Паника от ощущения его веса появляется лишь за секунду, но потом я закрываю глаза и расслабляюсь. Потому что знаю, что это он, а не Блейк.
Позже я одеваюсь и подхожу к зеркалу, чтобы привести в порядок взъерошенные после секса волосы.
— Может, сходим поужинать? Все равно ты напрочь сбил мне настрой.
— Ты, вроде, не возражала. — Он подходит ко мне и разворачивает к себе. — Ты сказала, что я хорош во всем, верно?
— Так. Мне пора снова начать сбивать с тебя спесь. Твое эго выходит из-под контроля.
Гаррет все еще улыбается, будто ждет комплимента по поводу своего сексуального мастерства. Не дождется. Он и так знает, что очень хорош.
Мы идем ужинать, чтобы как-то развеяться после целого дня, проведенного в общежитии. А потом снова садимся за учебники. Скорей бы экзамены, чтобы все это закончилось.
Встав в понедельник пораньше, я в последний раз все повторяю и иду на занятия. Я беру себя в руки, и первый экзамен проходит не так уж и плохо. Я даже надеюсь на то, что мне поставят «отлично».
Остальные экзамены тоже проходят нормально. Во вторник занятия только по легким предметам, так что с экзаменами я расправляюсь без особых проблем. В полдень вторника мы с Гарретом встречаемся в аудитории журналистики, и я немного волнуюсь, потому что понятия не имею, чего ожидать от профессора. В начале семестра он толком ничего не объяснил.
В среду с утра у меня последний экзамен — по биологии. Я сдаю письменную работу, и профессор нас отпускает. Похоже, ей тоже не терпится поскорее со всем этим разделаться.
Последний экзамен Гаррета начинается в четыре часа, и позже мы встречаемся, чтобы отпраздновать.
— Давай-ка свалим отсюда, — предлагает он, падая на мою кровать.
— По тебе не скажешь, что ты готов куда-либо идти. — Оседлав его, я наклоняюсь для поцелуя.
— Мне просто нужна минутка, чтобы прийти в себя. Последний экзамен — полный отстой. Ненавижу их.
— Но они закончились! Мы справились. Теперь впереди почти месяц каникул. Никаких домашних заданий. Никаких тестов.
— Никакой Джейд. — Погрустнев, он берет меня за руки.
— Да, но мы будем часто созваниваться.
— Почему ты не разрешаешь мне приехать на каникулах в Айову и увидеть тебя?
— Потому что это будет слишком странно, ведь, кроме меня, там будут Райан и Фрэнк. И у них дома нет гостевой спальни.
— Я поселюсь в гостинице.
— Ага. Чтобы каждый раз, когда я буду к тебе приходить, они думали, что мы занимаемся «этим».
— По-моему, они и так догадываются, что мы занимаемся сексом. Мы встречаемся уже несколько месяцев.
— Тем более будет неловко. Я стараюсь держать их подальше от своей личной жизни.
— Четыре недели — слишком долгий срок для разлуки. Что я буду делать в новогоднюю ночь? Разве ты не можешь вернуться после Рождества?
— Я подстраиваюсь под расписание Райана. Ты же знаешь.
— Джейд, я не смогу прожить месяц без твоих поцелуев. Это невозможно.
— Неужели? — Я снова наклоняюсь и замираю в миллиметре от его лица.
— Да. Если честно, без них я даже могу заболеть. — Он бросает на меня серьезный взгляд. — Разве тебя не волнует мое здоровье?
— Волнует, но, думаю, с тобой все будет нормально.
— Поверь мне. Не будет.
Гаррет притягивает меня к своим мягким, идеальным губам и целует. Он прав. Четыре недели — это слишком долго. Не знаю, как я выживу без его поцелуев.
Я снова сажусь.
— Райан заберет меня в субботу, поэтому у нас есть целых два дня. Мы просто обязаны нацеловаться впрок. — Улыбаясь, я запускаю руку ему под рубашку. — Ну и назаниматься еще чем-нибудь. Но мы можем сделать это попозже. Давай сходим куда-нибудь. Может, в кино?
Прежде чем он успевает ответить, звонит телефон. Стационарный телефон, который стоит в моей комнате и который не звонил с тех пор, как я дала Фрэнку и Райану свой сотовый.
Мы с Гарретом переглядываемся. И оба думаем об одном и том же.
Но этого просто не может быть. После взлома звонки с угрозами закончились. Телефон продолжает звонить, и мои внутренности скручивает болезненный спазм.
22
Я сползаю с Гаррета, он тоже встает, но я добегаю до телефона раньше него.
— Алло? — Сердце чуть не выпрыгивает у меня из груди.
— Джейд. Это Райан.
— Почему ты звонишь на этот номер? Я же просила звонить на сотовый. — Не хочу с ним ругаться, но у меня чуть инфаркт не случился, когда зазвонил телефон.
— Не смог его вспомнить. И не нашел, куда записал его отец.
— О. Ладно. Ну, я собиралась уходить. Можно, я перезвоню тебе позже?
— Нет. Нам надо поговорить. Я не приеду за тобой в субботу.
Я опускаюсь на стул.
— Почему? У тебя сломалась машина?
— Нет. — Он делает паузу. — Папа снова в больнице. Джейд, все очень плохо.
Мой только что нормализовавшийся пульс вновь подскакивает. Я бросаю взгляд на Гаррета, который сидит на кровати.
— Что случилось?
— Несколько дней назад Фрэнк не смог добраться до инвалидного кресла и упал. Он сильно ударился о пол головой, но сказал мне об этом только вчера. Он казался дезориентированным, его тошнило, поэтому я отвез его в травмпункт. Там сказали, что у него внутримозговое кровоизлияние и отек мозга, и ему сделали операцию.
— Райан, какого черта ты не позвонил сразу?
— Потому что у тебя были экзамены. Я не хотел тебя отвлекать.
Я сержусь на Райана, но накричать на него не могу. Он сейчас и так весь на нервах.
— Ладно, что говорят врачи? Он поправится?
Я еле выдавливаю из себя вопрос, потому что у меня предчувствие, что ответ мне не понравится.
— Пока неизвестно. — Его голос надламывается. Райан, как и я, редко проявляет эмоции, и, если он на грани истерики, значит, дела действительно плохи. — Они должны подождать и понаблюдать его. Он сейчас в реанимации.
— Но же мне делать? Я должна увидеть его. Не могу оставаться здесь.
— Я хотел купить тебе билет на самолет, но из-за праздников цена подскочила аж до двух тысяч. На моих карточках столько нет. Извини. У тебя есть кто-то, у кого ты могла бы остаться, пока я не приеду?
— Не волнуйся. Я что-нибудь придумаю и перезвоню. Ты будешь дома?
— Нет. Я в больнице. Я буду здесь всевремя. Просто звони на мобильный.
— Хорошо. Я так переживаю, Райан. Я скоро свяжусь с тобой.
Он отключается, а я, все еще в шоке от новостей, медленно кладу трубку обратно.
— Что случилось? — спрашивает Гаррет, услышавший только часть разговора.
— Фрэнк в больнице. Он упал и ударился головой. Мозговое кровотечение. Всех подробностей я не знаю, но звучит просто ужасно. А приехать за мной Райан не может.
— Но он взял тебе билет на самолет?
— Нет. У него нет таких денег. — Стараясь не плакать, я делаю вдох. — Гаррет, мне нужно увидеть его. Вдруг ему станет хуже? Вдруг он умрет, а я даже не успею с ним попрощаться?
Гаррет поднимается, берет мой ноутбук и несет его обратно на кровать.
— Я куплю тебе билет. Когда ты хочешь лететь?
— Нет, это слишком дорого. Райан сказал, что билет стоит под две тысячи.
Гаррет нажимает на клавиши, его глаза не отрываются от экрана.
— И даже дороже, если полетишь утром. Я покупаю?
— Забудь. Слишком дорого.
— Нет. Фрэнк в больнице. Тебе нужно попасть домой и увидеть его.
Я задумываюсь.
— Хорошо. Но потом я все верну. Это в долг.
Проигнорировав мое замечание, он достает кредитную карту.
— Мы полетим вместе, — говорит он, вбивая номер карточки.
— Что? Нет. Тебе ехать не нужно.
Гаррет замирает и смотрит на меня.
— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? Только не вешай мне на уши лапшу и не говори то, чего на самом деле не хочешь. Если ты хочешь пройти через это в одиночку, я пойму. Но не думаю, что ты бы этого хотела. Поэтому просто скажи. Мне ехать с тобой?
Я мучительно размышляю. Я хочу, чтобы Гаррет поехал со мной, но внутренний голос убеждает меня, что я должна пройти через это сама. Плюс ко всему, привезти Гаррета домой значит впустить его в свою прежнюю жизнь. А это единственная часть моей жизни, о которой он не знает. И если он узнает о ней, мы сблизимся еще больше, и это пугает.
— Джейд, осталось только два места. Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой или нет?
— Да, — быстро отвечаю я, не давая себе времени передумать. — Хочу.
Забронировав билеты, Гаррет кладет ноутбук обратно на стол.
— Вылет завтра в семь утра из Хартфорда, поэтому нам нужно выехать отсюда не позднее пяти. — Он тянет меня со стула. — Давай. Сходим поужинать, а потом купим тебе чемодан. Нельзя же садиться в самолет с мешком для мусора.
Я совсем не в настроении смеяться, но его комментарий заставляет меня улыбнуться. Подниматься на борт самолета с мусорным мешком — это и правда смешно.
— Спасибо. — Я обнимаю его. — Спасибо, что купил мне билет. И едешь со мной.
— Хочешь секрет? — говорит Гаррет тихо. — Я забронировал билеты еще до того, как ты согласилась. Я бы не позволил тебе лететь одной.
Я улыбаюсь. Он слишком хорошо меня понимает. Словно знает наверняка, что мне нужно.
Я чувствую огромное облегчение, зная, что завтра увижу Фрэнка, и что Гаррет будет со мной. Райан тоже там будет, но у него есть девушка, Хлоя. И их отношения становятся все более серьезными, так что наверняка она тоже будет в больнице.
Вечером я звоню Райану, чтобы сообщить, что приеду. Гаррет арендовал машину, поэтому Райану не придется покидать стены больницы, чтобы забрать нас.
Гаррет сообщает отцу, что мы улетаем в Де-Мойн, и тот даже не злится. Думаю, он просто сдался и больше не пытается контролировать сына.
***
Утром, пока мы стоим в очереди на посадку, я начинаю нервничать.
— Гаррет, я никогда не летала на самолете.
Держа меня за руку, он передает посадочные талоны сотруднице.
— Знаю. Поэтому хорошо, что я рядом. — Он целует меня в щеку. — Я успокаивающе воздействую на людей. Еще один мой талант.
Я закатываю глаза, словно не верю ему.
Мы проходим в салон самолета, и Гаррет останавливается в третьем ряду.
— Нам сюда. Хочешь сесть у окна?
Я оглядываюсь.
— Мы в первом классе? Зачем ты его выбрал?
Гаррет смотрит на меня, пока мимо нас по проходу пытается протиснуться мужчина.
— Джейд. Люди ждут.
Я сажусь у окна. Оглядываюсь на крошечные, почти вжатые друг в друга кресла в экономе и сравниваю их с просторными местами первого класса.
— Во сколько тебе обошлись наши билеты? — спрашиваю я.
— Не беспокойся об этом. — Гаррет садится и пристегивает меня. — Хочешь пить?
Рядом уже стоит и ждет стюардесса. Мы оба заказываем газировку.
— Поверить не могу, что мой первый полет пройдет в первом классе, — говорю я Гаррету. — Садиться в следующий раз в эконом будет отстойно.
— Тебе и не придется летать экономом. Я не могу сидеть там. Не помещаюсь. У меня слишком длинные ноги. Поэтому, когда мы куда-нибудь соберемся, ты будешь сидеть в первом классе со мной.
Я снова не знаю, как отреагировать на заявления Гаррета, предполагающие наше совместное будущее. И потому просто молчу.
Когда самолет взлетает, я сжимаю руку Гаррета и делаю глубокий вдох.
— Все хорошо, — шепчет он.
Это действует успокаивающе. Я начинаю расслабляться.
— Поспи, — предлагает он, когда мы уже в небе. — Я разбужу тебя, когда приземлимся.
Я слушаюсь. Я так устала после экзаменов, а теперь еще и Фрэнк. Я сплю до самого Де-Мойна.
Пока Гаррет ждет арендованную машину, я звоню Райану и говорю, что мы уже едем. Когда мы добираемся до больницы, Райан встречает нас. Он кажется похудевшим. И у него темные круги под глазами, словно он не спал несколько дней.
— Райан.
Я подбегаю и обнимаю его. Я и не предполагала, что так сильно соскучилась по нему.
Райан удивлен.
— Джейд, ты только что обняла меня? Что случилось с тобой в колледже?
— Хм. Я теперь больше ценю прелесть объятий.
— Я шучу. Мне понравилось. — Он поворачивается к Гаррету и пожимает ему руку. — Привет, Гаррет. Спасибо, что доставил ее сюда.
Райан познакомился с Гарретом в день моего приезда в Мурхерст. С тех пор он называет его «красавчик», потому что Гаррет выглядит как модель. Сейчас Райан впервые обратился к нему по имени.
— Рад был помочь. — Гаррет приобнимает меня. — Она должна была прилететь.
— И как тебе удалось затащить ее в самолет? — говорит ему Райан. — Она до смерти боится летать.
— Эй. Ничего я не боюсь, — возражаю я.
Гаррет бросает на Райана скептический взгляд.
— Мне можно увидеться с Фрэнком? — спрашиваю я Райана.
— Через полчаса. Он на осмотре.
— Значит, ты сидишь здесь один? А где Хлоя?
— Пошла домой. Она провела тут всю ночь, и я хотел, чтобы она поспала пару часов перед работой. Можем подождать в кафетерии, если хочешь.
Мы спускаемся и покупаем попить. Аппетит напрочь отсутствует. Меня всегда пугали больницы и пациенты, обвитые трубками и подключенные к пикающим аппаратам. И запах. Почему в больницах всегда так отвратительно пахнет?
При всей своей неприязни к больницам я, как и Райан, собиралась поступать в медицинский. Я столько лет наблюдала за борьбой Фрэнка, что почувствовала в себе желание помогать таким людям, как он. Я еще никому об этом не говорила, потому что не уверена до конца, но попав сюда, чувствую, что пора переосмыслить задуманное.
Райан расспрашивает нас о полете и выпускных экзаменах. Вчера я попросила его не поднимать тему о Блейке, не спрашивать о моем самочувствии и так далее. У нас и так хватает проблем.
По голосу Райана я чувствую, что он скрывает что-то плохое. Ненавижу, когда он так делает. Он знает, я бы хотела, чтобы он рассказал. По телефону он обещал, что расскажет все, как только я прилечу, и вот я здесь, а он молчит.
Не выдержав, я спрашиваю:
— Так что сказал врач? Ему становится лучше?
— Ему лучше, чем было, когда его привезли. Врачи остановили кровотечение, и отек постепенно спадает.
— Что именно они делали во время операции?
Наверное, не стоило спрашивать, но перед моими глазами стоит образ Фрэнка, которому распилили череп. Лучше все узнать сразу.
— Просверлили небольшое отверстие в черепе, чтобы откачать скопившуюся кровь, — объясняет Райан. — Все не так плохо, как звучит. Некоторым приходится делать трепанацию.
Я рада, что Фрэнку не нужна трепанация, но отверстие в черепе все равно пугает меня.
Райан смотрит на часы.
— Наверное, нам уже можно войти.
Оказавшись в реанимации, я начинаю нервничать, не зная, выдержу ли, если увижу Фрэнка в плохом состоянии. При том, что он мне не отец. Не представляю, как держится Райан.
— Только сначала вы должны подготовиться.
Райан отводит нас к раковине, чтобы мы могли вымыть руки с мылом, которое пахнет почти так же гадко, как сама больница.
— Ничего, если я тоже зайду? — спрашивает Гаррет Райана.
— Да, но я зайду первым, сообщу, что вы оба здесь.
— Кажется, меня сейчас вырвет, — говорю я Гаррету. — Не знаю, то ли из-за больничного запаха, то ли от волнения перед встречей с Фрэнком.
Гаррет кладет руку мне на спину и наклоняется.
— Успокойся, — мягко говорит он. — Я здесь. И буду рядом все время.
Я несколько раз киваю.
— Хорошо. Заходите.
Райан придерживает для нас дверь.
Сделав глубокий вдох, я захожу. Гаррет тоже. Увидев лежащего в кровати Фрэнка, я чуть не выбегаю обратно, потому что видеть его таким просто невыносимо. Вокруг него столько приборов. Его голова выбрита и перебинтована. И он очень бледный и исхудавший.
Почему они с Райаном такие худые? Они что, после моего отъезда вообще перестали есть?
Сдерживая подступившие к глазам слезы, я думаю о том, что еще никогда не видела Фрэнка таким слабым и беспомощным.
— Джейд, подойди, чтобы я мог увидеть тебя.
Фрэнк без очков. Они лежат на столике рядом.
— Тебе дать очки?
Он кивает, и я помогаю ему их надеть. Он кажется таким хрупким. Словно с тех пор, как я уехала, прошло двадцать лет.
— Ты хорошо выглядишь, Джейд.
— Спасибо.
Я не могу сказать то же самое, потому что мы оба знаем, что это не так. Он выглядит жутко.
— Я рад, что ты приехала домой на Рождество, хотя мне, наверное, придется провести его здесь.
— Ну, в таком случае мы перенесем Рождество сюда, ладно?
Он улыбается.
— Хорошо, дорогая. — Речь Фрэнка звучит медленней, чем обычно, так как его накачали лекарствами. Он на секунду смыкает веки и, открыв глаза, замечает Гаррета. — Это твой друг?
— Да. Это Гаррет, мой парень.
— Приятно познакомиться, — произносит Гаррет, подходя к Фрэнку чуть ближе. — Джейд часто вспоминает о вас. Она очень скучала.
— Она для меня особенная. Как родная дочь.
Черт! Он хочет, чтобы я разревелась? Я и так еле держусь.
Гаррет берет меня за руку и мягко сжимает ее, помогая мне вернуть контроль над эмоциями.
Глаза Фрэнка вновь закрываются, и на сей раз он погружается в сон. Райан приглашает нас выйти.
— Он много спит из-за от лекарств, — объясняет Райан, когда мы оказываемся в коридоре. — Через пару часов он проснется. Вы можете идти и вернуться позже, если хотите.
— Я не хочу оставлять тебя здесь одного.
— Мне нужно проверить кое-что на работе, так что я все равно буду неподалеку.
— Райан работает в больничной лаборатории, — объясняю я Гаррету.
— Джейд, можешь заскочить домой и принести мне одежду переодеться? — спрашивает Райан.
— Конечно. Что-нибудь еще нужно?
— Нет. Только это. Позвони мне, когда вернешься, и мы встретимся где-нибудь.
— Хорошо. До скорого. — Я обнимаю его.
Он смотрит на Гаррета.
— Ты научил ее этому?
Гаррет улыбается.
— Ага. Но ей еще нужно практиковаться.
Райан уходит, а мы возвращаемся на стоянку. В машине я перестаю сдерживаться, и по моим щекам начинают течь слезы.
Гаррет не удивлен — будто знал, что это случится. Он выходит из машины и, обогнув ее, открывает мне дверь.
— Перебирайся назад.
— Что? Почему? — бормочу я между всхлипами.
Он ждет, пока я перелезу на заднее сиденье, потом садится рядом и крепко сжимает меня в своих объятиях. Теперь я понимаю. Он не мог этого сделать из-за вещей между двумя передними сиденьями. Проходит несколько минут, прежде чем я успокаиваюсь и обретаю дар речи.
— Он выглядел ужасно, Гаррет. Фрэнк выглядел так ужасно.
Гаррет не пытается этого отрицать. Он знает, что этим делу не поможешь.
— И почему он такой худой? Он что, голодает? — Я смахиваю с лица слезы. — Чувствую себя полной идиоткой. Сижу тут и реву. Я настраивалась быть сильной за нас обоих, но прошел всего час, а я уже плачу. Я ненавижу плакать. — Я отстраняюсь. — С тех пор, как я тебя встретила, я постоянно из-за чего-нибудь плачу. Какого черта ты сделал со мной?
— Просто ты больше не убегаешь от тяжелых вещей. — Он кладет ладонь мне на щеку и стирает оставшиеся слезы большим пальцем. — Ты встречаешь их лицом к лицу.
— Я не хочу. Мне так не нравится!
— Знаю. Но иногда другого выбора нет.
Он прав. Но это не справедливо. Я столько всего повидала за свои девятнадцать лет. И мои силы иссякли.
23
Мы с Гарретом снова садимся вперед. Дом Фрэнка в десяти минутах езды от больницы. По дороге туда мы проезжаем мимо моего старого дома.
— Вот тут я и выросла. — Я показываю на маленькое белое здание, которое больше напоминает трейлер, чем дом.
Он притормаживает на обочине.
— Гаррет, зачем ты остановился?
— Хочу посмотреть на твой старый дом. Мой-то ты видела.
— Ну, вот он. Ты увидел его. Теперь поехали.
Гаррет пару мгновений разглядывает дом. Все выглядит так же, как когда я жила здесь: стены нуждаются в покраске, а на крыше не хватает черепицы. Фрэнк рассказывал, что предыдущий владелец задолжал с платежами, и теперь дом принадлежит банку.
— Паршивый дом. Знаю. Давай просто уедем.
Гаррет проезжает несколько кварталов до дома Фрэнка, состояние которого ненамного лучше. Его тоже не мешало бы отремонтировать, но внутри он уютнее, чем дом, где я выросла. У Фрэнка мебель новее, не такая потрепанная, как у мамы. И он содержит дом в порядке и чистоте.
— Можешь подождать здесь, — говорю я Гаррету, когда мы заходим в гостиную. — Я возьму вещи Райана.
Вернувшись из комнаты Райана, я вижу, что Гаррет стоит у камина и разглядывает мои старые фото, которые Фрэнк расставил на полке рядом с фотографиями Райана.
— Не смотри на них. — Я встаю перед ним. — Они такие дурацкие.
— Ты была горячей штучкой даже в школе. — Он смотрит на фото поверх моей головы. —Разве у тебя не было уродливой стадии, как у всех нас?
— Ну, у тебя ее не было точно.
Он берет фотографию с выпускного.
— Джейд-отличница.
Я ставлю фото обратно на полку.
— Да. Здорово. Ты закончил?
— Устрой мне экскурсию по дому. Или хотя бы покажи свою комнату.
— Там не на что смотреть. Сейчас мы в гостиной, отсюда можешь увидеть кухню.
Я веду его вглубь дома.
— Вот спальня Фрэнка, — комментирую я, когда мы проходим мимо. — Комната Райана — в конце коридора. А здесь моя.
Гаррет заходит в мою комнату. Это самая маленькая спальня в доме. У стены, завешанной маминым стеганым одеялом, ютится моя односпальная кровать. Возле другой стены стоят небольшой стол и стул. Сейчас мне все здесь кажется каким-то жалким. Я не думала об этом, пока жила тут. Забавно, насколько меняется твоя точка зрения, когда уезжаешь на какое-то время.
Из-за того, что Гаррет намного выше и крупнее меня, комната кажется еще меньше. Если уж мне она кажется жалкой, то представляю, что думает он.
— Все. Ты увидел ее, так что пойдем.
— Это твоя мама?
Он берет фотографию из открытой обувной коробки на столе. Я подхожу, чтобы взглянуть поближе.
— Да. Ее звали Джули. Ну, на самом деле она была Джулия, но предпочитала называться Джули.
— Вы так похожи. Сколько тебе здесь лет?
Я забираю у него фото.
— Это был мой тринадцатый день рождения. Фрэнк фотографировал. Моя мама понятия не имела, что это мой день рождения. Вот почему она выглядит не особенно радостной... правда, радостной она и не бывала.
Я убираю фото обратно в коробку, полную старых снимков.
— Похоже, Фрэнк разбирал кладовую. Я никогда их не видела.
Я беру еще несколько снимков и рассматриваю их. В основном, это мои фотографии из школы, но есть и один снимок моей мамы в колледже. Она выглядит совершенно иначе, чем я помню. Она одета в толстовку колледжа и стоит рядом с более молодым и здоровым Фрэнком. Она выглядит счастливой, нормальной и даже больше похожей на меня.
— Ты говорила, они вместе учились в колледже? — спрашивает Гаррет.
Я настолько задумалась, что напрочь забыла о том, что он здесь.
— Да, в Дрейке. Это небольшой колледж недалеко отсюда. Фрэнк был в аспирантуре. На снимке ему двадцать восемь или двадцать девять.
Я бросаю фотографию обратно в коробку.
— Возьми с собой хоть одну. У тебя есть фотографии мамы?
— Нет и не надо. — Я тяну Гаррета за собой. — Идем. Вряд ли тебе комфортно быть в таком месте.
— В каком? — спрашивает он, когда мы снова оказываемся в гостиной.
— В этом крохотном домике. В этом паршивом районе.
— Это твоя жизнь, Джейд. И нет ничего плохого в этом доме. Или районе.
— Как скажешь.
Я беру сумку с одеждой Райана и направляюсь к двери. Гаррет останавливает меня.
— Что с тобой?
Я смотрю на него, злясь, что он заставляет меня озвучивать его собственные мысли.
— Это дерьмо, Гаррет. Все это дерьмо. Ну, в моих глазах нет, но в твоих — точно да.
— Неправда. Не надо выдумывать. Да, ваш дом небольшой, но зато настоящий, тогда как мой больше похож на отель. Или на музей. Словно там никто не живет.
— Давай просто уйдем.
— Подожди. — Забрав мою сумку, он ставит ее на пол и притягивает меня к себе. — Я знаю, то, что случилось с Фрэнком — полный отстой. И я знаю, ты пытаешься быть сильной для Райана, но со мной ты не должна притворяться. Скажи, что мне для тебя сделать, Джейд?
— Пообещай, что Фрэнк выздоровеет. Кроме него, у меня никого больше нет. Райан, наверное, женится на Хлое, и мы перестанем видеться. Если с Фрэнком что-то случится, у меня никого не останется.
Он отстраняется.
— У тебя есть и я.
— Я не о сегодняшнем дне. И не о следующей неделе. Я о далеком будущем.
— Я уже сто раз говорил тебе, что никуда не денусь.
— Да. Но это неправда, а я устала слушать неправду. Так что перестань вести себя так, как будто мы будем вместе. — Я отхожу от него. — Оглянись вокруг, Гаррет. Посмотри на этот дом. И вспомни дом, где я выросла. Мы из двух совершенно разных миров. Я не вписываюсь в твой мир. Никогда не вписывалась и не впишусь. Меня туда даже не пустят. Ты слышал, что сказал тогда Блейк? Что я никогда не стану Кенсингтон. И как бы я его ни ненавидела, он был прав. У нас нет будущего.
Я сразу жалею о сказанном. Гаррет не такой, как я. Он — оптимист. Он убежден, что мы будем вместе даже спустя много лет. Я тоже хочу этого, просто не представляю, каким образом мое желание может сбыться.
Гаррет, похоже, расстроен.
— Сейчас не время для споров, так что я просто скажу тебе одну вещь. Ты сама — творец своего будущего, Джейд. Так что, если мы и расстанемся, то лишь потому, что этого захотела ты. Но не я. И не кто-то другой.
Он подхватывает сумку и проходит мимо меня к двери на выход.
Я следую за ним к машине. Гаррет открывает мне дверцу и хлопает ею, когда я сажусь. Он злится на меня. И я не виню его. Я продолжаю отталкивать его каждый раз, когда он пытается сблизиться. Он прав. Я доведу нас до полного краха, потому что слишком переживаю, что если это сделаю не я, то сделает кто-то другой.
В больницу мы едем в молчании. Райан ждет нас в реанимации.
— Вот твои вещи. — Я протягиваю Райану сумку с одеждой.
— Спасибо. Пойду переоденусь, а потом позвоню Хлое. Можете остаться на случай, если вернется врач?
— Да. Будем здесь.
Мы с Гарретом садимся в приемной отделения интенсивной терапии. Я неосознанно постукиваю ногой по полу. Гаррет берет меня за руку.
— Можешь поехать в гостиницу, если хочешь.
Понятия не имею, почему у меня вырвались эти слова. Он очень мне нужен прямо сейчас. Меньше всего на свете мне хочется сидеть здесь в одиночестве. Что сложного в том, чтобы быть искренней с ним?
После всего сделанного и сказанного я жду, что Гаррет просто встанет и уйдет. Чтобы, наконец, избавиться от меня — гнусного, неблагодарного человека. Но вместо того, чтобы уйти, он вздыхает и, поцеловав меня в лоб, кладет мою голову себе на плечо. Он не произносит ни слова. Просто сидит рядом со мной, держа меня за руку и ожидая новостей о человеке, которого даже не знает.
Пока мы сидим, я понимаю, что никогда не говорила Фрэнку о том, как сильно ценю все то, что он сделал для меня. Я никогда не говорила ему, как много он для меня значит. Желание поделиться чувствами настолько сильно, что я просто обязана ему подчиниться.
Я касаюсь Гаррета.
— Схожу посмотрю, не проснулся ли Фрэнк. Мне нужно кое-что сказать ему.
— Пойти с тобой?
— Нет. Я ненадолго.
Я заглядываю в палату. Фрэнк не спит, хоть и выглядит сонным, поэтому я подхожу и говорю все, что должна была сказать уже очень давно. Благодарю его за все, что он сделал для меня с того дня, как стал нашим соседом. Говорю, что люблю его и считаю родным отцом. Когда я заканчиваю, он слабо улыбается, но не отвечает. Он сонный, так что я просто оставляю его и ухожу.
На обратном пути я прохожу мимо людей всех возрастов, лежащих в кроватях и подключенных к аппаратам. Некоторых из них завтра, возможно, уже не станет.
Когда я возвращаюсь в приемную, Гаррет по-прежнему сидит там и терпеливо ждет. И я осознаю, что все мои страхи по поводу нашего будущего не имеют значения. Потому что в любой момент один из нас может оказаться на месте Фрэнка, в реанимации. А я трачу наши прекрасные моменты с Гарретом на переживания о том, чего никогда может и не произойти. Возможно, мы будем вместе всегда. Возможно, нет. Но это не имеет значения. Важно то, что мы имеем сейчас.
А сейчас я люблю Гаррета больше, чем когда-либо считала возможным. И тот факт, что он здесь со мной, поддерживает меня, помогает пройти через это, лишь влюбляет меня в него еще сильнее. Я сажусь рядом с ним и снова кладу голову ему на плечо.
Спустя несколько минут возвращается Райан и приглашает нас в коридор.
— Я только что встретил врача, и он сказал, что папа чувствует себя лучше, но ему нужен отдых. Поэтому до завтра они не пустят к нему посетителей. Так что, ребята, можете идти. Я позвоню, если что-то изменится.
— Райан, я не хочу оставлять тебя здесь совсем одного.
— Скоро придет Хлоя, так что идите. Наверняка ты жутко устала после перелета.
— Хорошо. Тогда увидимся утром.
Райан не спрашивает, где я остановилась, и я не говорю ему, что поселюсь вместе с Гарретом. Для Райана я навсегда останусь маленькой младшей сестренкой, и хотя мне уже девятнадцать, я все равно стесняюсь сказать ему, что переночую не дома, а со своим парнем.
Мы с Гарретом регистрируемся в отеле. Естественно, он забронировал лучший в Де-Мойне отель. Номер с огромной двуспальной кроватью.
После того, как мы ушли из дома Фрэнка, Гаррет не произнес и нескольких слов. Оказавшись в номере, он начинает молча развешивать одежду в шкафу.
— Эй. — Я дергаю его за руку. — Можем поговорить?
Мы садимся на кровать. Гаррет не смотрит на меня, а я не смотрю на него. Вместо этого я разглядываю резинку для волос, которую кручу на пальце.
— Гаррет, прости. Я не должна была так говорить. Не знаю, что на меня постоянно находит. Иногда я даже не могу разобраться в собственных мыслях.
Он не отвечает, и я продолжаю возиться с резинкой. Через некоторое время я все-таки не выдерживаю.
— Почему ты молчишь?
Наконец он поднимает лицо.
— Потому что сейчас я очень сержусь на тебя и не хочу сгоряча наболтать ерунды.
— Ну, тогда поговорим, когда ты остынешь.
Он мнется, но все-таки продолжает.
— Сегодня ты вела себя так, будто собиралась порвать со мной в ту же секунду, как только я увидел твой дом и место, где ты выросла. Словно ты думаешь, что для меня это важно. Словно я один из тех богатеньких мальчиков из романов, застрявших в твоей голове, хотя я миллион раз пытался доказать тебе, что совсем не такой.
— Я знаю, что не такой, но иногда я просто не могу по-другому. Мой дом сегодня напомнил мне, что я не вписываюсь в твой мир. И я могла думать только о том, что у нас ничего не получится. Что в наших отношениях нет смысла.
— Черт побери, Джейд! — Гаррет встает. — Ничто не имеет смысла! Жизнь не имеет смысла! Ты просто пытаешься найти оправдание, почему мы не можем быть вместе. Словно тебе абсолютно этого не хочется.
— Нет, все не так. — Я притягиваю его, заставляя снова сесть. — Послушай. Мне не следовало говорить о нас все те вещи. Ты прав. Будущее предугадать нельзя. Возможно, мы и впрямь много лет будем вместе. Просто я не могу убедить в этом свой мозг. Он постоянно твердит, что так быть не может, и все из-за моего не особенно положительного жизненного опыта. Сначала умерла моя мать, а теперь и Фрэнк может покинуть меня. И стоит мне только подумать, что я могу потерять и тебя, как я начинаю паниковать и говорю абсолютно не то, что должна.
— Ты не потеряешь меня, Джейд. — Его голос звучит мягче, но по-прежнему с нотками злости. — Но, знаешь, это работает и в другом направлении. Потерять тебя будет самым тяжелым испытанием и для меня. Вот почему я ненавижу, когда ты продолжаешь настаивать, что у нас нет будущего.
— Но я хочу быть с тобой, а говорю так, словно все ровно наоборот. Не знаю, почему я так делаю. Само получается.
— Тогда, может, тебе стоит сдерживаться? Потому что я не умею читать твои мысли и иногда не знаю, верить тебе или нет. Половину времени мне кажется, что ты пытаешься расстаться со мной, а в остальное время ты ведешь себя так, словно хочешь, чтобы мы были вместе.
— Я говорю тебе прямо сейчас: я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Остальную половину времени игнорируй. Даже не слушай меня. Я больше не буду говорить о будущем.
Гаррет приподнимает мое лицо за подбородок.
— Говори. Но только не о том будущем, в котором мы не вместе.
— Хорошо, я постараюсь.
— Этого недостаточно. С этого момента я ввожу правило: больше никаких разговоров о том, что нам надо расстаться. Поняла?
— Да. Поняла. — Я осторожно улыбаюсь ему. — Значит, ты больше не сердишься?
— На тебя невозможно долго сердиться. — Гаррет приобнимает меня. — Ты как Лили. Ужасно очаровательна.
Я наклонюсь и целую его.
— Я люблю тебя.
— Знаю. — Появляется дерзкая ухмылка.
— Не хочешь сказать мне то же самое?
Он пожимает плечом.
— Может, позже. Нам стоит поесть. Ты голодна?
— Наверное. Хоть я и не ощущаю голода, но в животе урчит.
— Тогда назови свой самый любимый ресторан в Де-Мойне.
— Я мало, куда ходила, когда здесь жила. У нас не было денег на рестораны. Но недалеко отсюда есть неплохое тайское кафе.
— Хочешь, сходим туда?
— Давай. — Я беру кошелек и проверяю, сколько в нем денег. — Только платить буду я. Ты и так сильно потратился на билеты, отель и аренду машины.
— Ты не будешь платить за ужин. — Гаррет отбирает у меня кошелек и поднимает его так, чтобы я не достала.
— Нет, буду. — Я тянусь, пытаясь вернуть его.
— Если ты заплатишь за ужин, то у тебя не останется денег, и тебе придется просить их у Райана. А я знаю, как ты это ненавидишь.
Вздохнув, я плюхаюсь на кровать.
— Надо мне все-таки устроиться на работу.
— Иди сюда. — Гаррет притягивает меня к себе. — Было так мило предложить заплатить за ужин. — Он наклоняется ближе. — И кстати, я тоже тебя люблю.
По пути в кафе я звоню Райану. Он говорит, что Фрэнк еще спит, и к нему до сих пор не пускают. Потом добавляет, что собирается домой, поспать пару часов, и я признаюсь, что меня там не будет. Он, вроде, не удивлен.
На следующий день мы возвращаемся в больницу к девяти утра, потому что именно в это время начинаются часы посещения. Райан встречает нас на месте.
— Ты хоть немного поспал? — Он по-прежнему выглядит уставшим.
— Пять часов — даже больше, чем собирался. — Он отключает телефон и напоминает нам с Гарретом, что надо сделать то же самое. Таковы больничные правила. — У него сейчас врач. Мне нужно услышать, что он скажет.
— Хорошо. Мы подождем здесь.
Через полчаса Райан возвращается в приемную, и мы вместе выходим в коридор.
— Врач сказал, что папина ночь была неплохой, — сообщает мне Райан. — Отек в его мозге спадает. Это хорошие новости. Очень хорошие.
— Он уже проснулся?
— Да. Я только что разговаривал с ним. Но ему дали успокоительное, так что сходи к нему, пока он не заснул. А мне нужно выяснить кое-что у страховой. Вернусь через пару минут.
Я иду вместе с Гарретом в реанимацию. Фрэнк выглядит так же, как и вчера, разве что менее сонным.
— Привет, Фрэнк. Это опять я. — Я решаю вести себя повеселей. Фрэнк и без моего уныния находится в угнетающей обстановке.
— Привет, Джейд. Наконец-то ты дома. Как дела в колледже?
Похоже, он забыл, что я приходила вчера. Райан предупреждал, что после травмы у Фрэнка могут возникнуть проблемы с памятью, поэтому я делаю вид, что прилетела только сегодня.
— В колледже все хорошо. И я приехала с Гарретом. Со своим парнем.
— Да, я знаю. Мы встречались вчера.
Он помнит вчерашнюю встречу с Гарретом, но не помнит, что видел меня? Наверное, из-за травмы и лекарств он не совсем в себе.
— Как ты провела День благодарения? — спрашивает Фрэнк.
— Было здорово.
Я уже рассказывала ему обо всем неделю назад по телефону.
— Так грустно, что твоя мать умерла. Она любила День благодарения. Она любила все праздники, особенно Рождество.
Он точно не в себе. Моя мать не любила ни День благодарения, ни прочие праздники. Во всяком случае, я ничего такого не замечала.
Взгляд Фрэнка мутнеет.
— Ты могла бы провести Рождество с отцом.
Не зная, как реагировать, я оглядываюсь на Гаррета.
— Я видел его в новостях, — продолжает Фрэнк. — Знаешь, он здесь.
У меня внутри все сжимается. Я понимаю, что Фрэнк абсолютно не в себе, но почему он это говорит?
— Наверное, нам лучше уйти. — Я поворачиваюсь к выходу, но Фрэнк продолжает говорить.
— Твоя мама всегда говорила, что ты не похожа на него. Но глядя на этого ублюдка по телевизору, я каждый раз думаю, что у тебя его улыбка.
По моему позвоночнику бежит холодок. Я не знаю, почему он говорит мне подобные вещи, но это чертовски пугает.
Я возвращаюсь к его кровати.
— Ладно, Фрэнк. Давай мы уйдем и дадим тебе немного поспать.
— Джейд, я оставил в твоей комнате коробку. Там фотографии твоей матери. — Его веки смыкаются, но потом он снова медленно открывает глаза. — И статья с речью твоего отца до того, как все случилось. Не могу поверить, что он вышел сухим из воды. А теперь он баллотируется.
— Баллотируется куда?
— На пост президента. Твой отец. Ройс Синклер.
24
Похолодев, я отступаю назад.
Это неправда. Фрэнк что-то напутал. Как такая мысль вообще пришла ему в голову?
Гаррет ловит меня за руку и взглядом показывает на дверь. Глаза Фрэнка закрыты: похоже, он спит.
Когда мы собираемся уходить, возвращается Райан. Он выходит за нами в коридор.
— Райан, отец говорил тебе какие-нибудь странные вещи? — спрашиваю я у него.
— Нет. Мы обсудили, что сказал врач, потом поговорили на тему страховки.
— У тебя не создалось впечатление, что он был под воздействием лекарств или типа того?
Он качает головой.
— Он был уставшим, но не выглядел так, словно накачан лекарствами или чем-нибудь еще. Почему ты спрашиваешь? Когда ты была у него, что-то случилось?
— Нет… То есть, сначала он вел себя так, как будто я только приехала. И потому показался мне немного растерянным.
— Вчера он и вправду был немного странным. Он просто забыл.
— Да. Скорей всего.
— Он проспит некоторое время, так что я пару часов побуду в лаборатории. Вы, ребята, можете тоже чем-нибудь заняться. Не нужно торчать здесь весь день. Я буду держать вас в курсе дел.
— Ладно.
Я обнимаю Райана. Но пересказать слова его отца не осмеливаюсь. Все это слишком странно. Плюс, Райан даже не знает о письме, которое написала мама, а значит, не знает ни об изнасиловании, ни о человеке, который его сотворил.
По дороге в отель мы с Гарретом оба молчим. Я уверена, Гаррет хочет что-то сказать, но слыша, как я нервно постукиваю ногой, видимо, понимает, что сейчас неподходящее время.
В номере я наконец-то обретаю дар речи.
— Какого черта? Ройс Синклер — мой отец? Почему Фрэнк это сказал? Я понимаю, он не в себе, но все равно, как это могло прийти ему в голову?
— Вот и я тоже думаю. — Гаррет расхаживает по комнате, чего я никогда не видела прежде. — Я знаю, он на лекарствах, но откуда взяться этой истории?
— Может, он увидел что-то по телевизору и запутался. Синклер все время в новостях, а Фрэнк постоянно их смотрит.
Я включаю телевизор и, полистав каналы, останавливаюсь на новостном.
— Сделай погромче, — говорит Гаррет. — Только что показывали Синклера.
Я прибавляю громкость. Двое мужчин обсуждают кандидатов.
— Согласно опросам, Синклер уже обошел Майерсона и может стать одним из двух основных кандидатов.
Показывают видеоролик с Синклером на каком-то празднике. Он улыбается и пожимает всем руки. Я подхожу поближе к экрану.
— Гаррет, взгляни на его лицо.
Ролик заканчивается, и в углу экрана остается фото Синклера. Ведущие продолжают разговор. Улыбка Синклера так напоминает мою. Гаррет всматривается в мое лицо. Знаю, он думает так же. Я улыбаюсь, чтобы показать ему.
— Вот дерьмо, — говорит он, вновь глядя на фото.
— Мы похожи. У нас одинаковая улыбка!
Гаррет снова начинает расхаживать по комнате.
— Ну, многие люди похожи. Это совсем не значит, что они родственники.
— Почему ты не заметил этого раньше? Ты же знаешь его!
— Джейд. Ты серьезно? Зачем мне было замечать ваше сходство?
Гаррет подходит к окну и смотрит на скопление фургонов с телеаппаратурой внизу. Национальное телевидение освещает все политические дебаты, многие из которых проводятся в центре города, недалеко от отеля.
— Фрэнк не здоров. Я уверен, он просто что-то напутал. Синклер — не твой отец. Просто быть такого не может.
— Но вдруг это правда? Он из очень влиятельной семьи, как и тот человек из письма. И всю жизнь в политике. Наверняка он и раньше бывал здесь на выборах. — Я тоже встаю у окна. — Помнишь, как он уставился на меня на приеме? И когда я вернулась за шарфом Харпер, он подошел, чтобы поговорил со мной. Гаррет, зачем он это сделал? Я — никто. Почему кандидат в президенты отвлекается от своих важных дел, чтобы поговорить со мной?
— Не знаю, но, по-моему, мы придаем этому слишком большое значение. Да, его улыбка напоминает твою. Но это ничего не доказывает.
— Гаррет, коробка! Фрэнк сказал, что есть что-то в коробке. Бери куртку. Мы возвращаемся в дом.
Добравшись до дома Фрэнка, я бегу в свою комнату. Открываю коробку и вытряхиваю ее содержимое на письменный стол. Гаррет стоит позади меня. Я беру газетную вырезку. Это статья с политической речью, а рядом с ней фото. Присмотревшись, я замечаю в толпе свою мать. А рядом с ней — Ройса Синклера, только более молодого.
Я роняю вырезку на пол и, чувствуя, что ноги вот-вот откажут, падаю на кровать. Гаррет поднимает статью.
— Это он, — говорю я. — Он стоит рядом с мамой. Фрэнк был прав.
— Вот черт! Невероятно. — Он разглядывает фото. — Синклер старше твоей мамы лет на десять. И тогда он, кажется, был женат. А его жена вроде была...
— Беременна, — говорю я, осознав происходящее. — Он сделал это, когда он был женат и ждал ребенка. Сэди — моя сводная сестра! Твоя бывшая девушка! Ты встречался с моей сводной сестрой!
— Так, успокойся. — Гаррет убирает вырезку обратно в коробку и садится рядом со мной. — Это последнее, о чем ты должна сейчас беспокоиться. Расскажи еще раз, о чем вы разговаривали с Синклером у меня дома. Он говорил что-то необычное?
— Когда ты был на улице и ждал машину, он попросил меня передать родителям, чтобы они голосовали за него на выборах. Как будто у меня есть родители. Это показалось мне странным. А потом он спросил, интересуюсь ли я политикой. Он знал, что моя мама изучала политологию в колледже. Очевидно, подумал, что я пошла по ее стопам.
— Ну, пока мы обо всем не узнали, это не казалось странным. Что-то еще?
— Я говорила тебе, как он смотрел на меня, особенно на лицо. Вероятно, пытался разглядеть наше сходство, надеясь, что его не заметят окружающие. — Я прокручиваю в голове детали того дня. — Еще я помню, что твой отец вел себя очень странно. Когда мы разговаривали с Синклером, он нервничал, и у него даже взмок лоб.
Гаррет задумывается.
— После того вечера отец изменился. Именно тогда он начал принимать твою сторону. Помнишь, как он отреагировал, когда ты сказала, что останешься на День благодарения в кампусе? Теперь все понятно. Он хотел, чтобы ты была под охраной на закрытой территории дома.
— Хочешь сказать, Синклер может быть для меня опасен? И твой отец знает об этом?
Он достает телефон.
— Мы должны поговорить с ним.
— Думаешь, он станет обсуждать это по телефону?
Гаррет вздыхает и кладет телефон.
— Нет. Ты права.
— Я не понимаю. Если твой отец знает, что Синклер хочет мне навредить, то почему ничего не сказал тебе, когда мы собрались в Де-Мойн? Он же понимал, что Синклер будет здесь во время предвыборной кампании.
— Может, он думал, что рядом со мной ты будешь в безопасности. Потому и не разозлился, когда я сказал о своей поездке сюда. Или, как вариант, он попросил Синклера отступить. Оставить тебя в покое.
— Возможно, но я не чувствую себя в безопасности.
— Я тоже.
— Почему твой отец вообще общается с ним? Да еще и вкладывает деньги в его кампанию?
— У Синклера может быть на него компромат. Он может знать какие-то отцовские тайны. Это единственное объяснение тому, что папа его покрывает.
— И твой отец собирается хранить свои тайны всю жизнь? Неужели его устраивает, что президентом станет насильник?
— Ты думаешь, он такой один? Думаешь, такие люди никогда не совершали никаких преступлений? Серьезно?
— Не говори со мной так! Зачем, черт побери, мне это знать? Я живу в реальном мире, где люди за преступления садятся в тюрьму.
— Прости меня. Просто я злюсь. — Он проводит рукой по волосам. — Я говорил тебе, Джейд. Людям, обладающим властью, любое дерьмо сходит с рук. Они платят за молчание. Или заставляют замолчать по-другому. И если кто-то попытается публично их обвинить, то этих людей уничтожат. Объявят сумасшедшими, и им никто и не поверит.
— Как и моей маме. Все говорили, что она сошла с ума. Когда она рассказала полиции, кто ее изнасиловал, они сказали, что в ту ночь его даже не было в Де-Мойне. Но он был там. И на снимке он есть. Но никто даже не проверил фото?
Гаррет не отвечает. Его мысли уже вернулись к недавним событиям.
— Синклер и есть тот, кто звонил тебе, а после украл письмо. Он наблюдал за тобой, Джейд. И, возможно, за мной тоже.
И снова по моей спине бежит холодок.
— Хочешь напугать меня еще больше?
Он обнимает меня.
— Я не оставлю тебя здесь. Останусь, пока ты не вернешься на учебу. И ты постоянно будешь у меня на виду.
— А как же Рождество? Тебе нужно вернуться домой.
— Справятся без меня. — Он отпускает меня и снова берет телефон. — Мне нужно достать пистолет. Какие в этом штате законы?
Я хватаюсь за его телефон.
— Пистолет? Ты рехнулся? Ты даже не умеешь стрелять.
— Я умею стрелять с тринадцати лет. У моей семьи много оружия, Джейд. Нам приходится так жить. Из-за всего этого дерьма.
— Гаррет, ты пугаешь меня. Почему я не знала, что ты любишь оружие?
— Я не люблю его. И вовсе не хочу его применять. Но поверь, тот, кого нанял Синклер, вооружен. И нам нужна защита.
— Хорошо. Просто притормози на минутку. Может быть, мы перегибаем палку. Синклер знал обо мне все эти годы, но ни разу не попытался мне навредить. Так что, возможно, мы волнуемся зря.
— Он не пытался тебе навредить, потому что не видел в этом необходимости. Но теперь ты знаешь еготайну. А он хочет быть гребаным президентом! И не может позволить тому, кто знает о его преступлении, так просто расхаживать по земле. С помощью теста ДНК легко доказать, что ты его дочь. Черт! Это очень плохо.
— Он может сказать, что у него была обычная интрижка на стороне. Никто и не узнает, что это было изнасилование.
— Если появится новость об интрижке, то конкуренты начнут копаться в его прошлом, и есть шанс, что кто-нибудь из них наткнется на правду. Такого он не допустит.
— Но неужели он настолько бесчувственный, что способен причинить вред собственной дочери?
— Я не знаю.
— Расскажи все, что знаешь о нем.
— Практически ничего.
— Но ты встречался с его дочерью! Ты должен хоть что-то знать!
— Мы не болтали о ее отце!
Я изо всех сил стараюсь не думать о Гаррете в компании Сэди, но не могу. Интересно, как далеко зашли их отношения? Спрашивать об этом я, конечно, ни за что в жизни не стану. Но спрашивать и не нужно. Они встречались два месяца и наверняка занимались «этим», как бы я ни надеялась на обратное.
— Что он за человек? — спрашиваю я, пытаясь выбросить Сэди из головы. — Откуда у него столько власти?
— Его семья — владельцы крупной фармацевтической фирмы. Практически компании-монополиста. Дядя Сэди ведет там дела. А ее отец никогда и не хотел этим заниматься. Его больше интересовала политика. Это все, что я знаю. Отец знает больше.
— Гаррет, я не знаю, что делать.
— Давай на время забудем о нем и вернемся в отель.
Когда мы оказываемся в номере, я снова смотрю в окно на фургоны телевизионщиков, выстроившиеся рядами по Гранд-авеню. Там есть даже международные новостные агентства.
Гаррет включает новости. На улице стоит репортер. Они ведут эфир из Де-Мойна, где-то совсем рядом с отелем.
Мы прислушиваемся к словам репортера.
— ...посетив еще один штат перед праздниками. Последние опросы показывают, что Ройс Синклер лидирует, но с минимальным отрывом, так что еще есть шансы на то, что лидирующую позицию может занять другой кандидат. Синклер сказал, что он останется в Айове на праздники, чтобы закрепить свой статус лидера. Кент Глисон тоже остается здесь, хотя он в настоящее время на далеком четвертом месте.
— Выключи, — прошу я. — Не могу на это смотреть. Меня выворачивает от одного его вида. Он, наверное, в том здании рядом с машинами национального телевидения. Что, если он живет в нашем отеле? — Я начинаю паниковать еще больше. — Скорее всего! Это же лучший отель во всем городе!
Гаррет подходит ко мне и заставляет сесть.
— Кандидаты, как правило, не ночуют в отелях. Обычно они вынуждены оставаться надолго и потому арендуют жилье.
Он достает телефон.
— Сейчас поглядим.
Спустя минуту Гаррет находит нужную информацию.
— Как я и говорил. Он арендует дом в пригороде. В месте под названием Клайв.
— Да. Это на западе. Отлично. Но он все еще в городе.
Звонит мой сотовый. Это Райан.
— Райан. Что случилось? Что-то произошло?
— Джейд, успокойся. Отец идет на поправку. После обеда его переводят в обычную палату.
— Вот здорово! Во сколько мне прийти?
— Он еще спит. Но ориентируйся на три часа. Или приходи пораньше, пообедаем вместе. Я буду в лаборатории до двух, так что можешь прийти к этому времени.
— Отлично. До встречи. — Я отключаюсь и поворачиваюсь к Гаррету. — Мы с Райаном договорились встретиться за обедом. Фрэнку становится лучше, и его переводят в обычную палату.
— Это хорошая новость.
— Да, но я чуть-чуть беспокоюсь. Думаешь, он помнит о том, что сказал нам?
— Вряд ли. Он был совсем не в себе.
— Я тоже так думаю, но стоит спросить. Я должна знать точно, правда ли это. Надо разузнать у него побольше.
— Так чем займемся перед больницей? Хочешь, куда-нибудь сходим?
— Нет, я хочу остаться здесь. Лечь в постель и натянуть одеяло до ушей, просто почувствовать себя в безопасности. И я хочу, чтобы ты был рядом.
Он улыбается последним словам. Это редкий случай, когда я действительно говорю то, что хочу, и прошу Гаррета остаться со мной.
— Это можно устроить.
Я снимаю джинсы и, оставшись в футболке, забираюсь в кровать. Гаррет присоединяется ко мне и ложится на спину. Когда я придвигаюсь к нему, он целует меня в макушку и обнимает.
— Все будет хорошо, Джейд.
Но мне кажется, что он сам в это не верит.
25
Когда мы приходим в больницу, Райан встречает нас на своем рабочем месте в лаборатории.
— Фрэнка уже перевели в другую палату? — спрашиваю я.
— Нет, но должны в течение часа.
Настроение у Райана улучшилось — видимо, он не ожидал, что отца переведут из реанимации. Если честно, я была такого же мнения, видя, насколько плох Фрэнк.
— Давайте выберемся поесть. Я больше не вынесу больничной еды.
Райан везет нас в ресторан на своем стареньком автомобиле, который еле-еле ползет. Я кошусь на Гаррета, но он взглядом напоминает мне о нашем недавнем разговоре. Он не осуждает машину Райана, и мне нужно прекратить придумывать себе ерунду.
Мы приезжаем в пиццерию недалеко от больницы. Здесь шведский стол, поэтому платить нужно только за вход. Райан платит за всех, чем разбивает мне сердце, ведь я знаю, что он полный банкрот. Но я молчу, ведь он, наверное, соскучился по роли старшего брата.
— Утром врач сказал, что папа пробудет в больнице еще с неделю, — рассказывает Райан, пока мы едим. — А может, и дольше. И его не будет дома на Рождество.
— Ничего страшного. Отпразднуем Рождество у него в палате.
— Ну, я планировал провести часть дня в кругу семьи Хлои.
— То есть?
— Я лишь говорю, что в этом году на Рождество не будет ничего особенного. Большую часть дня отец проспит, а я буду у Хлои. Так что тебе придется сидеть в одиночестве дома, если только ты не захочешь пойти со мной к Хлое.
— Она не будет сидеть в одиночестве, — возражает Гаррет. — Я остаюсь.
Райан, кажется, удивлен.
— Ты останешься здесь? И твоя семья не против?
— Мы уже столько праздников встретили вместе. Кроме того, я и так всегда с ним.
— Значит, после Рождества ты уедешь?
Гаррет смотрит на меня.
— Думаю, я буду здесь, пока Джейд не соберется обратно.
Райан точно забеспокоился. Теперь он думает, будто Гаррет — навязчивый друг, постоянно ошивающийся рядом. Но я не могу назвать Райану истинную причину того, почему Гаррет постоянно рядом со мной.
Как только Гаррет уходит в туалет, Райан тут же принимается выговаривать мне.
— Джейд, мне не нравится, что он слишком навязчив. Одно дело провести с тобой Рождество, но остаться на две недели до самого начала занятий…
— Я сама попросила его остаться.
— Зачем? Это совсем на тебя не похоже. Ты всегда говоришь, что тебе нужно личное пространство.
— Я знаю. Но я подумала, что неплохо было бы иметь кого-то рядом. Ты занят работой и Хлоей, а Фрэнк в больнице.
— Ты не обманываешь? Ты правда просила его остаться?
— Правда. — Я лгу, но лишь отчасти. Не будь я такой упертой насчет своей независимости, я бы точно попросила Гаррета остаться.
Гаррет возвращается к столу. Райан внимательно следит за ним, словно не доверяет ему.
***
И вот мы снова в больнице, и перед встречей с Фрэнком у меня сводит желудок. Обед еще не успел перевариться, и я жалею, что вообще решилась поесть.
— Могу я побыть с ним наедине? — спрашиваю я Райана.
Взглядом я прошу Гаррета остаться и занять его чем-нибудь.
— Разумеется.
Похоже, моя просьба сбила Райана с толку, но он ни о чем не спрашивает.
Я захожу в палату. Фрэнк выглядит немного лучше, хотя он по-прежнему обмотан кучей трубок и проводов. Я стараюсь не обращать на них внимания.
— Привет, Фрэнк. Мне сказали, тебе уже лучше.
— Джейд, так замечательно, что ты дома. Я бы обнял тебя, но боюсь, трубки мне не дадут. Райан сказал, ты теперь настоящий профи в объятьях. Тебя научили в колледже?
Он шутит, а значит чувствует себя много лучше, чем в нашу последнюю встречу.
— Нет, это заслуга Гаррета. Он очень любит обниматься.
— Похоже, он неплохой молодой человек. Но мне не по душе, что он не разговаривал с тобой в ту неделю.
— Да, знаю. Но мы уже прошли через это. Он правда хороший, Фрэнк. Тебе не следует беспокоиться.
Судя по поведению Фрэнка, он не помнит, о чем рассказывал утром.
— Фрэнк, я хочу спросить тебя кое о чем. — Я сажусь к нему на кровать.
— Конечно, дорогая. О чем?
— Я не знаю, помнишь ли ты, но утром мы с Гарретом навещали тебя. Ты был слегка не в себе от лекарств и кое-что мне рассказал.
Он перестает улыбаться.
— Что я наговорил? Надеюсь, я не опозорился перед твоим парнем. Если да, я не хотел.
— Нет, ничего такого. Ты сказал, что...
— Ну же. Что именно?
— Ты сказал, что Ройс Синклер — мой отец.
Как только эти слова слетают с моего языка, сердечный ритм Фрэнка на мониторе ускоряется. Я сразу жалею о сказанном. О чем я только думала? Он же болеет! Вываливать такое на больного человека нельзя!
Увидев, что творится на мониторе, он делает глубокий вдох, успокаивая себя. Влетает медсестра.
— Все хорошо?
— Да. Все в порядке, — говорит Фрэнк.
Она проверяет монитор, где уже все нормально, затем уходит. Интересно, почему не примчался Райан? Должно быть, Гаррет куда-то вывел его.
— Джейд, я не хотел этого говорить, — тихо произносит Фрэнк. Чтобы расслышать его, мне приходится наклониться.
— Да, я знаю, что ты не специально. Сначала я не поверила, но потом пошла домой и увидела статью, о которой ты мне рассказал. Где мама сфотографирована с Синклером.
— Я разболтал тебе о статье? Какого лешего мне подмешали? Сыворотку правды?
— Расскажи все, что знаешь. Фрэнк, я боюсь. Думаю, он может прийти за мной.
— У него нет на то причин. Просто уничтожь письмо. Порви или сожги. И никогда не вспоминай о нем. А Гаррету скажи, что я не знаю, что наболтал. Скажи ему, что во всем виноваты лекарства.
— Письмо украдено. У меня его больше нет. — Я рассказываю Фрэнку о звонках с угрозами и о взломе, а потом о вечере сбора средств, встрече с Ройсом Синклером, и о том, что отец Гаррета с тех пор защищает меня.
— Джейд! Как ты могла скрывать все это от меня!
Он делает несколько глубоких вдохов, чтобы сохранить сердечный ритм в норме.
— Не хотела тревожить тебя. Думала, что справлюсь сама. После взлома я решила, что мне ничего больше не угрожает, но теперь я совсем не уверена в этом.
— Значит, отец Гаррета знает правду о Синклере и твоей матери?
— Не знаю. Разве Синклер стал бы открываться ему, если он так боится, что правда выйдет наружу? Возможно, мистер Кенсингтон знает лишь часть истории.
— Ты спрашивала его об этом?
— Нет, потому что он вряд ли станет обсуждать это по телефону. Придется подождать, пока мы вернемся в Коннектикут.
— Джейд, медлить нельзя. Ты должна поговорить с ним прямо сейчас. Скорее возвращайся туда и выясни, что он знает.
Твердый тон Фрэнка только подтверждает мои опасения.
— Но я хочу провести Рождество с тобой и Райаном.
— Мы обязательно отпразднуем Рождество, но потом. Сначала нужно выяснить ситуацию с Синклером, Джейд. Если тебе грозит опасность, ты должна это знать. И я тоже.
— Ты действительно думаешь, что он способен причинить вред собственной дочери?
— Не думаю, а уверен. — От убежденности в его голосе меня пробирает дрожь. — Не хочу пугать тебя, дорогая, но знай: все это очень серьезно. Он хочет стать президентом. А учитывая, что он — самый вероятный кандидат, у его желания есть огромный шанс сбыться. Он пойдет на все, лишь бы его планам ничего не помешало. Будь он простым бизнесменом, я был бы спокоен. Но с президентской кампанией у него слишком много стоит на кону.
Хорошо, что я больнице, потому что дышать становится все сложней.
— Что еще тебе известно? Он когда-нибудь пытался навредить моей матери после того, что с ней сделал?
— Он… Я не знаю, Джейд. Не думаю, что мы должны говорить об этом. Все уже кончено.
— Скажи. Что он сделал?
Фрэнк делает еще один глубокий вдох и выдыхает.
— Он владеет фармацевтической компанией. Вернее, не он, а его семья.
— Да, я знаю. И что?
— Я подозреваю, что у него был свой человек, через которого он все эти годы давал твоей маме таблетки. Помнишь врача из бесплатной психиатрической клиники? Я почти уверен, что он работал на Синклера.
— Почему? Что он ей давал?
— Твоя мать говорила, что он снабжал ее антидепрессантами, но они мало ей помогали, поэтому после ее смерти я взял у вас дома одну таблетку и отдал на проверку в частную лабораторию. Выяснилось, что там содержатся вещества, вызывающие сильнейшие галлюцинации и быстрое привыкание. Они могли спровоцировать и иные зависимости — например, пристрастие твоей матери к алкоголю. Иногда я думаю, что она даже не понимала, что ты ее дочь. Полагаю, у нее были галлюцинации, в которых ты была кем-то другим. Кем-то, кто пытался причинить ей боль.
— Как ты мог хранить это в тайне?
— Расскажи я тебе раньше, мне бы пришлось поведать тебе и об отце, и мы бы оказались в точно такой ситуации, что и сейчас. Но потом появилось то чертово письмо. — Он вздыхает. — Клянусь, если бы твоя мать не написала его, ничего этого не случилось бы.
Я пытаюсь уложить все услышанное в голове. В теории Фрэнка о галлюциногенных препаратах есть смысл. Иногда моя мама даже не могла назвать меня по имени. Использовала другие имена. Она могла накричать на меня без причины, словно была совсем сумасшедшая, а я винила во всем алкоголь. Один раз я встретила ее врача и рассказала ему про ее странное поведение, но он сказал, что все из-за ее пьянства. Мне было тринадцать лет, и я поверила в это. Почему я должна была усомниться?
— Но почему он травил ее? — спрашиваю я. — Если мог просто убить?
— Очевидно, не хотел лишать тебя матери. Быть может, он полагал, что тебе лучше быть с ней, чем в детдоме или приемной семье. Ну, чтобы у тебя не появилось желание заглядывать в прошлое. Как бы там ни было, я убежден, что с помощью тех лекарств он контролировал твою мать. Он превратил ее в сумасшедшую, чтобы люди не верили ей, если бы она решилась о нем рассказать.
— Можно войти?
Мы вздрагиваем от неожиданности, но это всего лишь Райан.
— Нет, — отвечает Фрэнк. — Нам нужно еще пару минут.
— Вы здесь уже вечность. О чем вы говорите?
— Я рассказываю Фрэнку о том, что случилось пару недель назад, — говорю я, пытаясь объяснить серьезное выражение наших лиц. — Ну, с тем парнем.
— О, извини. Продолжай. Я буду снаружи. — Райан исчезает.
— Джейд, кстати, я хотел спросить тебя об этом. Как ты?
— Как-то некогда думать про это, с учетом того, что творится вокруг.
— Он больше не ходит в твой колледж?
— Нет. Не думаю, что его исключили официально, но он точно не вернется назад.
— С тобой точно все хорошо? Ты так мало нам рассказала.
— Я знаю. Но Гаррет помогает мне справиться. Мы много говорим. — Ложь. Я еще ни разу не говорила о том инциденте. Даже с Гарретом. — Теперь скажи, что мне делать. Я схожу с ума, Фрэнк. Синклер травил маму, а потом что? Он каким-то образом убил ее? Но я нашла ее мертвой на полу в ванной. У нее не было травм. Она умерла от передозировки.
— Думаю, она сама это сделала. Вряд ли он имел какое-то отношение к ее смерти. Просто она дошла до крайней точки и не могла больше выносить галлюцинации.
Мое сердце сжимается, когда я думаю о том, как изменилась мамина жизнь после той страшной ночи. Она не хотела быть плохой матерью. Вот почему ее письмо словно было написано другим человеком. Это и был другой человек. Такой она была перед тем, как таблетки превратили ее в ту женщину, которую знала я.
— Джейд, ты на сто процентов уверена, что можешь доверять Гаррету?
— Да, конечно.
— А что насчет его отца?
— Несколько месяцев назад я бы ответила «нет», но сейчас он, кажется, и правда пытается нам помочь.
— Тогда я хочу, чтобы ты вернулась в Коннектикут и выяснила, что знает отец Гаррета. И если ты уверена, что ему можно доверять, я хочу, чтобы ты оставалась там. Пережди в его доме. Ты говорила, у них хорошая система безопасности, да?
— Да. У них есть охрана, и все огорожено забором.
— Тогда поезжай туда. Оставаться в Де-Мойне, когда здесь Синклер, слишком рискованно.
— Можно, я останусь еще на пару дней? Мне плохо от мысли, что я покину тебя так скоро.
— Нет, здесь опасно. Ты должна уехать как можно скорей.
— Хорошо. Но сегодня я проведу день с тобой. — Я обнимаю его, стараясь не задевать подсоединенные к нему трубки. — Я люблю тебя, Фрэнк.
— Знаю, дорогая. Ты говорила на днях.
Я отстраняюсь.
— Правда? Я думала, ты спал.
— Я слышал тебя. И я тоже тебя люблю. Почему бы тебе не сходить за Райаном? Он, наверное, замучил твоего парня вопросами. Уверен, он пытается выяснить, достаточно ли Гаррет хорош для тебя, а ты ведь знаешь, что по мнению Райана парней, достойных тебя, просто нет.
— Да, знаю.
Райан возвращается повидаться с отцом, а я отвожу Гаррета в кафе и пересказываю все, что сказал Фрэнк о моей маме и о таблетках, и о том, что мы должны как можно скорее поговорить с его отцом.
Гаррет достает телефон.
— Когда нам лучше уехать?
— Фрэнк говорит, уже завтра. Твой отец будет дома?
— Не знаю. Сейчас наберу его.
Пока он звонит, я иду в туалет, а когда возвращаюсь, он уже бронирует билеты на самолет. Наверное, они обойдутся ему тысяч в шесть. А может, и больше.
— Добавь это к тем деньгам, что я уже должна тебе, — говорю я ему.
Гаррет, набирая что-то на телефоне, отрицательно качает головой.
— Отец в Нью-Йорке, но завтра утром вернется. Я сказал, чтобы он встретил нас дома, и что нам надо поговорить.
— Он спросил, почему?
— Нет. Но думаю, он знает причину. — Он убирает мобильник. — Шесть утра. Это единственный рейс, на который я смог достать билеты.
— Сколько ты отдал? Гаррет, серьезно. Я верну тебе долг.
Он склоняется над столом.
— Когда у тебя появятся деньги, чтобы вернуть его, я уже успею убедить тебя выйти за меня замуж, и это будут наши деньги, а не твои или мои. Так что неважно.
И вновь я в шоке от его комментария, от слов о том, что мы все равно будем вместе. И не просто вместе, а женаты! Наверняка он просто проверяет мою реакцию.
Гаррет сидит с довольной улыбкой, зная, что от его слов у меня кружится голова.
— Мы не…
Он поднимает руку, останавливая меня.
— Что мы говорили о дискуссиях про будущее?
— Хорошо. Но я все равно верну тебе долг.
26
— Ты спросил у отца, можно ли мне остаться у вас?
— Мне необязательно его спрашивать. Ты уже оставалась у нас, и он был не против.
— А Кэтрин?
— Она у своих родителей в Нью-Йорке вместе с Лили.
— И все равно я считаю, что стоит спросить…
— Джейд, ты в любом случае останешься у нас дома, так что перестань волноваться. — Он встает. — Пошли повидаем Фрэнка, пока он опять не заснул.
Вернувшись в палату, мы видим, что он уже спит. Райан ждет в коридоре.
— Отец сказал, что ты уезжаешь обратно в Коннектикут.
Я вдруг понимаю, что не придумала отговорки для Райана. Как объяснить ему свой внезапный отъезд?
— Да. Извини, Райан. Просто я…
— Отец сказал, это было его предложением.
— Да… Все верно, — говорю я, жалея, что Фрэнк не предупредил меня о том, что именно скажет Райану.
— Он сказал, что семья Гаррета пышно празднует Рождество, и что у них ты проведешь время лучше, чем здесь. Но хочешь ли этого ты сама?
— Да. Хочу. — Отвечая, я избегаю смотреть на него. Мне не нравится лгать ему и тем более обижать.
— Моя семья и правда очень пышно празднует Рождество, — говорит Гаррет. — Гарантирую, у Джейд будут отличные праздники.
Райан, словно не услышав его, продолжает смотреть на меня.
— Он сказал, вы уезжаете завтра, но почему ты не можешь остаться еще на день-два? Ты только-только приехала. Мы даже толком поговорить не успели.
— Райан, я не могу. Мы уже купили билеты.
— Теперь мы не увидим тебя до конца учебного года. Я смогу приехать за тобой только в мае.
— Знаю. — Так жаль, что я не могу раскрыть Райану настоящую причину своего отъезда. Теперь он считает, будто я не хочу проводить время с ним, а это неправда. Я столько всего распланировала для нас на каникулы.
Райан замолкает, но я знаю, что скоро он перестанет обижаться из-за того, что я уезжаю. Он не умеет долго сердиться.
Мы втроем садимся в приемной и следующий час ждем, когда Фрэнк проснется. Потом приходит девушка Райана Хлоя, мы снова ждем, но Фрэнк по-прежнему спит, и тогда мы решаем поужинать.
Хлоя учится в медицинском и помешана на здоровом питании, поэтому мы идем в китайский ресторан, где можно самим делать стир-фрай. Хотя на самом деле ты просто выбираешь ингредиенты и отдаешь их парню за сковородкой.
— Джейд, смотри. Твое любимое. Овощи, — шутит Гаррет, когда мы выстраиваемся около сковородок. К счастью, тут есть яичные роллы и жареные вонтоны, так что я набираю себе и того, и другого и возвращаюсь к столу. Пока я ем, Гаррет приносит тарелку с обжаренной стручковой фасолью и, отодвинув в сторону мои яичные роллы, ставит ее передо мной.
— Зачем ты принес мне что-то зеленое? Я это не ем.
— Просто попробуй, — говорит он, начиная уминать овощи у себя на тарелке.
Я осторожно кладу в рот стручок. Готовлюсь выплюнуть его на салфетку, но он на удивление вкусный. Даже не похож на фасоль.
— Что ты с ними сделал?
— Секрет. Поколдовал с разными соусами. — На его лице появляется самоуверенная ухмылочка, и я понимаю, что скучала по ней. — Что, нравится, да?
— Возможно. — Я съедаю еще стручок.
— Могу сделать тебе еще что-нибудь. Например, курицу. Или другое мясо. Что-то нормальное вместо твоей обычной ерунды в масле.
— Если у тебя получится проделать то же самое с курицей, то давай.
Он встает и уходит к человеку за сковородкой.
Райан, вернувшись к столу, при виде моей тарелки изображает шок.
— Ты ешь зеленые овощи? С тобой все хорошо?
— Очень смешно, Райан. Гаррет заставил меня. А теперь он хочет, чтобы я съела курицу.
— Ха. Даю ему за это несколько дополнительных баллов. — Райан наклоняется к Хлое. — Джейд существует на фастфуде — чипсах, картошке-фри и всем таком прочем.
— И на шоколадном молоке, — добавляю я. — Формально оно не фастфуд.
Гаррет возвращается с курицей, и она оказывается такой же вкусной, как и фасоль. Я даже раздумываю не похвалить ли его, но в итоге решаю приберечь комплимент на потом.
После ужина мы уезжаем обратно в больницу и видим, что Фрэнк наконец-то проснулся. Мы сидим там, пока не заканчиваются часы посещений. Потом медсестра говорит, что нам пора уходить, но я пока не готова. Я слишком мало побыла с Фрэнком.
Я сажусь к нему на кровать и беру его за руку.
— Я буду скучать по тебе, как ненормальная, и звонить каждый день. Одно раза в неделю мало.
— Хорошо, дорогая. — Он бросает взгляд на часы на стене. — Вам пора уходить. Здесь с часами посещения строго. Позвони мне утром, как прилетишь в Коннектикут, чтобы я знал, что ты добралась без проблем.
— Позвоню. — Я встаю, но уйти не могу. Фрэнк до сих пор выглядит таким слабым. Вдруг он не поправится? Вдруг у него снова начнется кровотечение, и его не смогут остановить? Вдруг я вижу его в последний раз? От одной только мысли об этом у меня щиплет в глазах. Все из-за дурацкого Гаррета! Это он виноват в том, что я стала чувствительной. Черт, как же я зла!
Я обнимаю Фрэнка. Мои глаза больше не могут сдерживать слезы, и они начинают течь по щекам.
— Я не хочу уезжать, — шепотом говорю ему я.
— Так надо, — шепчет он. — Там безопаснее.
Я отодвигаюсь, пытаясь по-быстрому вытереть слезы. Но Фрэнк замечает их. Он еще не видел, чтобы я плакала. Даже когда умерла моя мать.
Он жестом просит меня опять наклониться.
— Этот парень хорошо воздействует на тебя. Я рад, что вы нашли друг друга.
Медсестра, стоя в дверях, суровым взглядом сигнализирует нам уходить.
— Похоже, нам пора, — говорю я, отпустив руку Фрэнка.
К Фрэнку подходит Гаррет.
— Было приятно познакомиться. Надеюсь, вы скоро поправитесь. — Когда я встаю, он обвивает рукой мою талию. — Не волнуйтесь. Я о ней позабочусь.
Я наклоняюсь, чтобы обнять Фрэнка еще раз.
Потом обнимаю Райана.
— Чувствую себя совсем как в тот день, когда ты привез меня в Мурхерст. Мне стало так одиноко, когда ты уехал. В тот день я бегала часа три.
— Тебе стоило мне позвонить.
— Ага, конечно. А как же твое правило никаких-разговоров-по-мобильнику-за-рулем?
— Я бы остановился.
— Неважно. Я выжила. — Я делаю долгий вдох и выдыхаю. — Ненавижу прощаться. Просто скажу вам «пока».
Райан улыбается.
— Хорошо. Пока, Джейд. Пока, Гаррет.
По дороге в отель я стараюсь не плакать, но несколько слез все-таки ускользают. Гаррет берет меня за руку.
— Джейд, ты можешь съездить домой и до мая. Я куплю тебе билет. На весенних каникулах, например. Или на выходные. В любое время, как только захочешь.
— Нет. Ты и так сильно потратился.
— Деньги неважны. Важно, чтобы ты повидалась с семьей.
— Я подумаю.
Перед утренним рейсом мы успеваем урвать несколько часов сна. Когда мы поднимаемся на борт, наши места оказываются во втором ряду.
— Гаррет, опять первый класс? Я так с тобой и за несколько лет не расплачусь. — Я оглядываюсь. — Мы могли бы сесть сзади. Самолет даже не полный.
— Я уже говорил тебе, что не помещаюсь в тех креслах. — Он берет у стюардессы газету и открывает спортивный раздел. — Привыкай. Когда станешь миссис Кенсингтон, то будешь всегда летать первым классом. — Он пытается не засмеяться.
— Перестань. Ты говоришь так лишь потому, что знаешь, чем испугать меня. И что я не могу возразить из-за того твоего правила.
— Кэтрин очернила нашу фамилию, Джейд. Нам нужна новая миссис Кенсингтон. И ей будешь ты.
Я толкаю его локтем в бок.
— Ну все, прекращай.
Он снова принимается читать свой спортивный раздел. Я сжимаю его руку, пока мы взлетаем, потом кладу голову ему на плечо и засыпаю.
В полночь мы приземляемся в Хартфорде. Там темно и мрачно. Кажется, что вот-вот пойдет снег.
В машине я звоню Райану, чтобы сказать, что мы долетели, а Гаррет тем временем загружает наши вещи в багажник. Я заканчиваю разговор как раз к тому времени, как он садится в машину.
— Хочешь, заедем куда-нибудь перекусить? — спрашивает он, когда мы отъезжаем от аэропорта. — До дома больше часа езды.
— Нет, я не голодна.
Гаррет выезжает на скоростную трассу. Набирает скорость, и тут я замечаю, что он поглядывает на свои ноги.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я у него.
— Просто кое-что проверяю.
Его глаза смотрят то на приборную панель, то на дорогу. На нашу полосу выезжает машина. Мы приближаемся к ее бамперу, но Гаррет вместо того, чтобы сбросить скорость, быстро перестраивается в соседний ряд.
— Гаррет, ты чуть не врезался в ту машину. Может, сбавишь скорость?
Он снова смотрит на приборную панель.
— Я не могу.
— В смысле — не можешь?
— Я не могу сбавить скорость. — В его голосе паника. — Я нажимаю на тормоз, но ничего не происходит. Смотри. — Он жмет на педаль, но скорость не уменьшается. — Гребаные тормоза отказали!
Теперь и я начинаю паниковать.
— Этой машине всего несколько месяцев. Как тормоза могли так быстро сломаться?
— Мы должны съехать с трассы на простую дорогу.
— И что потом?
— Не знаю пока. Придумаю что-нибудь. Впереди совсем маленький городок. Надеюсь, на дороге не будет машин.
Помигав поворотником, он перестраивается в самый правый ряд и на скорости 75 миль в час сворачивает на следующий выезд. К счастью, ни на нем, ни на светофоре в конце других машин нет. Мы пролетаем прямо на красный свет и оказываемся на двухполосной дороге.
Я уверена: нам конец. Мы вернулись сюда, чтобы быть в безопасности, а теперь мы умрем.
Гаррет очень спокоен — возможно, ради меня. Я сижу тихо, чтобы он мог сконцентрироваться.
— Джейд, возьмись за что-нибудь. Сейчас будет резкая остановка!
Не успеваю я спросить, что он задумал, как он переводит машину на нейтральную передачу, съезжает с дороги и едет к большому заснеженному холму. Машина буксует в снегу, потом замедляется, откатывается назад и наконец останавливается. Гаррет выключает мотор, затем тянется назад и отстегивает мой ремень безопасности.
— Вылезай из машины! Быстрей! — орет он.
Выбравшись с водительского сиденья, он хватает меня за руку и начинает бежать.
— Что происходит?
— Кто-то сломал тормоза. А значит, вполне мог сделать с машиной что-то еще — установить взрывное устройство, не знаю. Нельзя находиться с ней рядом.
Добежав до обочины, мы останавливаемся.
— Джейд, как ты? Ничем не ударилась?
— Нет. Все хорошо. Только перепугалась. И замерзла.
— Иди сюда. — Одной рукой он обнимает меня, а второй достает телефон и звонит отцу.
— Что он сказал? — спрашиваю я, когда Гаррет отключается.
— Что приедет и заберет нас. Я сказал, что мы будем ждать на заправке, которую проезжали, так что нам надо идти.
— Но он думает, что это кем-то подстроено?
— Он знает, что это было подстроено. Машине и четырех месяцев нет. У нее не могли полететь тормоза. Месяц назад я отвозил ее на техосмотр, и все было в порядке. К тому же, когда мы ехали в аэропорт, тормоза отлично работали. Кто-то сломал их, пока машина была на стоянке.
— Значит, нас пытались убить. — Я не спрашиваю, а утверждаю, потому что ясно как день: произошло именно это.
— Давай прямо сейчас это не обсуждать. Просто дойдем до заправки, согреемся и дождемся отца.
Через час за нами приезжает черный «мерседес» мистера Кенсингтона. По дороге домой мы с Гарретом не разговариваем. Думаю, мы оба еще не вышли из шока.
Когда мы приезжаем домой, мистер Кенсингтон уводит нас в кабинет — огромный, как кабинет реального офиса — и садится за свой внушительный стол, а мы с Гарретом садимся напротив.
— Не думал я, что до такого дойдет, — говорит он. — Я знаю Ройса полжизни, и, хотя он безжалостен, как политик, я думал, что на подобное он не способен.
— С чего вдруг? — спрашиваю я. — Он же насильник. Он чуть не убил мою мать.
Брови мистера Кенсингтона приподнимаются.
— Насильник? Нет, Ройс ее не насиловал. У них с твоей матерью был роман. И он совершенно точно не пытался убить ее.
— Нет. Он ее изнасиловал, а потом бросил на обочине умирать. Вы об этом не знали?
— Он говорил, что у них был роман. — Взгляд мистера Кенсингтона устремлен вдаль. Он словно разговаривает сам с собой. — Я никогда не понимал, почему он так сильно переживает из-за простого романа. У политиков они случаются часто. К тому же, он был очень давно. И новость о нем не повредила бы кампании Ройса. Но если он ее изнасиловал… а потом бросил… — Очнувшись, он качает головой — явно встревоженный еще больше, чем раньше. — Теперь мне понятно, почему он ударился в панику.
— Так что за сделку вы заключили? — спрашивает Гаррет.
— Ройсу была необходима уверенность в том, что Джейд никогда о нем не узнает. Он знал, что однажды выдвинется на пост президента, и хотел держать под контролем все, связанное со своим прошлым. Чтобы его кампания прошла гладко. Вот, почему ты здесь, Джейд. Вот, почему ты учишься в Мурхерсте. Я дал тебе стипендию, чтобы по его просьбе присматривать за тобой.
Удивительно, но я не чувствую шока. Хотя, наверное, должна. Ведь только теперь мне стало понятно, каким образом я получила стипендию, на которую даже не оставляла заявки. Впрочем, возможно, я не реагирую на новости, потому что еще не уложила в голове тот факт, что сегодня нас с Гарретом чуть не убили.
Я продолжаю молчать, но Гаррет приходит в бешенство и соскакивает со стула.
— Ты дал ей стипендию, чтобы шпионить за ней? Но зачем?
Мистер Кенсингтон издает долгий вздох.
— Потому что я ему должен.
— Ну, разумеется. — Гаррет продолжает стоять, его руки скрещены на груди. — И что же у него есть на тебя?
Мистер Кенсингтон не отвечает.
— Наш завод в Техасе. — Гаррет ждет ответа отца, но тот молчит. — Пожар произошел по нашей вине, да? Погибло столько людей, а мы не сделали для их семей ничего. Ты свалил вину на работников. Сказал, что виноваты они, а не мы. Ты обвинил директора и сломал ему жизнь! Ты подделал улики, ведь так? Все прикрыл, чтобы ничто не указывало на нас.
— Я согласен, что это было неправильно. Но нам пришлось так поступить. Некоторые работники начали разговаривать с журналистами, поэтому нужно было найти виноватого. Знаешь, сколько контрактов мы могли потерять, если бы всплыла правда? Мы могли потерять всю компанию. Компанию нашей семьи. Компанию твоего прадеда.
Покачав головой, Гаррет медленно садится на стул.
— Я не понимаю, как мы вообще можем быть родственниками. Слава богу, у меня была мама. Иначе я бы превратился в такого, как ты.
— Гаррет, довольно! Я раскаиваюсь в том, что сделал после пожара. Правда раскаиваюсь. Но в этом участвовал не только я, но и твой дед. Фактически, идея была его. И сейчас нельзя ничего изменить. Все кончено.
— Можно! Ты можешь рассказать правду!
— Этого не будет. Замешано слишком много людей, и в том числе Ройс. Он многое сделал для нас, поэтому, когда началась предвыборная кампания, я согласился и дальше присматривать за Джейд.
— В каком смысле «и дальше присматривать»? — спрашиваю я. — Вы что, шпионили за мной все это время? Наняли людей, чтобы они следили за мной?
— Нет. Ничего такого. Я всего лишь должен был сделать так, чтобы ты оказалась в Мурхерсте и ни в чем не нуждалась. Ройс связался со мной после смерти твоей матери. В то время мне казалась, что он заботится о тебе. Он хотел, чтобы ты попала в хороший колледж, чтобы потом получить достойную работу, и не закончила жизнь, как твоя мать.
Я пересказываю мистеру Кенсингтону теорию Фрэнка о том, что все эти годы мою мать травили наркотиками.
— Меня это не удивляет. Так порой делают, когда человек отказывается молчать.
Все в точности, как рассказывал Гаррет. Именно так влиятельные богачи и хоронят свои секреты. Превращают знающих правду людей в сумасшедших, чтобы им никто не поверил. Может, я зря разоткровенничалась с мистером Кенсингтоном? Кто знает, можно ли ему доверять. Гаррет всегда говорит, что его семья занимается вещами, которые он не одобряет. И история о пожаре только подтвердила его слова. Теперь я начинаю гадать, что еще мог сделать его отец.
— Когда Синклер начал угрожать Джейд? — спрашивает Гаррет.
— Несколько месяцев назад. Но прямых угроз он не делал. Он позвонил мне и сказал, что, по его мнению, она может знать о романе. Повторюсь, он называл это не изнасилованием, а романом. И еще он упомянул о письме. В общем, он сказал, чтобы я не сводил с нее глаз и что он пошлет своего человека припугнуть ее, чтобы она не стала и дальше раскапывать информацию. Вот тогда я впервые серьезно забеспокоился. Я пытался отговорить его, сказал, что это уже перебор. А потом я узнал, что вы встречаетесь, и понял, что обязан это остановить. Я не хотел вовлекать еще и тебя в эту историю, Гаррет.
Так вот почему мистер Кенсингтон пытался нас разлучить. Но я все равно думаю, что мое происхождение тоже имело к этому свое отношение.
— Когда вы вдвоем появились на вечере по сбору средств, Ройс пришел в ярость. Он сделал вывод, что я пригласил Джейд намеренно — чтобы показать ее его дочери и жене и таким образом раскрыть его тайну. Я заверил его, что не имею к этому отношения, но он мне не поверил.
Мистер Кенсингтон поворачивается к Гаррету.
— Тем вечером Сэди пошутила, сказав, что ты выбрал девушку, очень похожую на нее. Ройс запаниковал. Он был уверен, что его жена или кто-нибудь из гостей тоже заметили сходство и со временем смогут сложить два и два. Вот тогда я забеспокоился еще больше.
— Значит, вы думаете, что он всерьез настроен убить меня? — Я выговариваю эти слова через силу. Мысль о том, что родной отец желает мне смерти, невозможно осмыслить.
Мистер Кенсингтон откидывается на спинку кресла.
— Сначала я думал, что он просто следит за тобой. Прослушивает телефон, чтобы понять, сколько ты знаешь. Мне казалось, что он вряд ли причинит тебе вред. Но теперь, после инцидента с машиной, мне ясно, что он пытается сделать именно это. Причем, его цель — не только ты, но и Гаррет. Должно быть, он сделал вывод, что ты тоже в курсе этой истории — учитывая твои отношения с Джейд.
— И что теперь? — спрашиваю я. — Мы будем прятаться и надеяться, что он нас не убьет? Разве нельзя что-нибудь сделать?
— Я над этим работаю. — Мистер Кенсингтон встает, показывая, что беседа окончена. — Не думаю, что вам следует сидеть здесь, как заключенным в тюрьме. Ройс знает, что лучше не отправлять своих людей к нам домой или даже в наш город, но, Гаррет, если вы поедете куда-то еще, я хочу, чтобы ты брал с собой пистолет.
— Да, обязательно.
Я смотрю на них, будто на сумасшедших, но они ведут себя, словно это совершенно нормально.
Мы выходим из кабинета, и мистер Кенсингтон закрывает за нашими спинами дверь.
— Что ж, полагаю, это многое объясняет, — говорит Гаррет. — Я еще никогда не видел, чтобы отец так сильно за меня волновался. Он волнуется и о тебе. Он обо всем позаботится, Джейд. Он сделает все, чтобы Синклер до нас не добрался.
— Как думаешь, что он собирается сделать?
— Позвонит своим людям. Перейдет в состояние полной боевой готовности. Заставит Синклера остановиться.
— Знаешь, я, наверное, не хочу знать детали.
— О них и правда лучше не знать. — Он обнимает меня за плечи. — Идем. Я хочу тебе кое-что показать.
Надеюсь, не свой пистолет, потому что я еще не переварила тот факт, что у него в принципе есть оружие. И что он готов пустить его в ход.
27
Гаррет уводит меня за фойе во вторую гостиную. Там у окна стоит самая большая рождественская елка, которую я когда-либо видела — по крайней мере, вживую. Она, конечно, искусственная, потому что Кэтрин никогда бы не разрешила поставить в своем доме настоящую — чересчур много мусора. Но эта искусственная елка выглядит совсем как живая.
Она украшена белыми огоньками, включенными несмотря на то, что сейчас еще день. С каждой ветви свисают большие синие и серебряные шары. Заметив мерцание сбоку, я вижу, что перила лестницы обвиты еловыми ветками и огоньками.
— Двор тоже украшен гирляндами, — говорит Гаррет. — Они включатся, когда стемнеет.
— Невероятная елка. — Я обхожу ее кругом. Каждый шар висит идеально, словно кто-то измерил расстояние между ними.
— Есть еще. Даже лучше. Идем в мое крыло.
Оказавшись в игровой комнате, я вижу, что и там поставлена елка — не такая огромная, как предыдущая, но все равно очень большая. Гаррет выключает свет и, щелкнув выключателем, зажигает рождественские огоньки. Они разноцветные, а в другом конце комнаты стоит елка поменьше, тоже украшенная гирляндой.
— Я же говорил, что люблю Рождество, — говорит Гаррет.
— Кто все это сделал?
— У нас есть компания, которая приезжает и все украшает. Мы просто говорим им свои пожелания. Я всегда выбираю украшения для игровой, потому что Кэтрин ненавидит разноцветные огоньки и не разрешает вешать их в гостиной. Ну, как тебе?
— Красота. Мне даже стало получше после этого ужасного дня. И этой ужасной недели. Вообще, весь месяц был дико отстойным.
Гаррет подходит сзади и целует меня в макушку.
— Все наладится, Джейд. Ну что, хочешь увидеть еще?
Я поворачиваюсь к нему лицом.
— Есть еще?
— Украшена каждая комната, но в основном скучными белыми гирляндами. Идем наверх.
Он уводит меня в спальню, в которой ночую я. Там тоже есть елка с ярко-голубыми огоньками.
— Когда я узнал, что ты остаешься у нас, то позвонил и попросил, чтобы твою комнату тоже украсили. Теперь ты можешь оставлять огоньки на ночь — прямо как в колледже.
— Так здорово. У меня никогда не было елки. Ни в спальне, ни вообще.
— Даже дома у Фрэнка?
— Я жила с парой мужчин. Они не заморачивались тем, чтобы поставить елку.
— Я тоже мужчина, и я ставлю елку.
— Что ж, тогда, очевидно, им не особенно нравится Рождество.
— А Лили даже не может ею полюбоваться, — говорю я.
— Она стоит здесь уже пару недель, так что Лили успела налюбоваться. Идем ко мне в комнату.
У Гаррета в спальне стоит точно такая же елочка, как у меня, но гирлянды с голубыми огоньками висят не только на ней, но и на оконной раме. Гаррет включает их и, чтобы мне стало лучше видно, раздвигает шторы.
— Что скажешь? — Я чувствую его у себя за спиной, его дыхание на своем ухе, когда он отодвигает мои волосы вбок. — Нравятся огоньки?
— Гаррет. Перестань. Твой отец дома. И сейчас день.
— Мы уже делали это днем. Причем в этой самой спальне. — Он покрывает поцелуями мою шею, оставляя на коже крошечные мурашки. — И кажется, это даже было твое предложение.
— Да, но тогда внизу не было твоего отца. — Все мое тело расслабляется, и я чувствую, как приникаю к нему.
— Моему отцу все равно. — Отодвинув ворот моей футболки, он проводит по моей ключице губами. Я приникаю к нему еще ближе, и его рука вокруг моей талии напрягается.
— Ну все, хватит. Давай уйдем отсюда, а то в итоге все закончится сам знаешь, чем.
Он смеется, понимая, что скоро я уступлю. Потом разворачивает меня и привлекает к себе.
— Сначала поцелуй. Сегодня я спас тебе жизнь, а ты даже не поцеловала меня.
— Гаррет, такими вещами не шутят. Мы чуть не погибли.
— Но не погибли же. И мне кажется, что я заслужил поцелуй.
Проиграв весь инцидент в голове, я понимаю, что Гаррет и впрямь сотворил невероятный поступок. Так быстро придумать, как справиться с вышедшей из-под контроля машиной! И мы не только не пострадали — после остановки на нас не было ни царапины. Пожалуй, стоит добавить его водительское мастерство в тот постоянно пополняющийся список комплиментов, которые я ему задолжала.
Я быстро целую его.
— И все? — удивляется он. — Я спас тебе жизнь, не забыла?
Я целую его еще раз, раздвигаю губы, впуская его язык, и моя решимость ограничиться простым поцелуем тает. Чем больше я думаю о том, как он спас нас, тем сильней завожусь. Странно, наверное, но в данный момент это до безумия возбуждает.
Пока мы целуемся, он ведет нас к постели.
— Гаррет, ты здесь? — Его отец стучит в дверь.
Нас отбрасывает друг от друга, и я шлепаю Гаррета по руке.
— Я же говорила, что это плохая идея! — шепчу я.
Но он только смеется, потом включает верхний свет и открывает дверь. Если бы его отец зашел прямо в середине процесса, он бы и тогда, наверное, не смутился. Парни… Не понимаю их. У них совсем нет стыда. Я бы умерла, если бы нас с Гарретом застукали Фрэнк или Райан. И больше никогда не смогла бы посмотреть им в глаза.
— Я уезжаю на несколько часов в офис, — говорит мистер Кенсингтон, — так что ужинайте без меня. Еще я попросил отбуксировать твою машину с того поля. Ее уже не починить, так что я позвонил дилеру «БМВ», и утром сюда привезут новую.
— Окей. Спасибо тебе.
Его отец переводит взгляд на меня.
— Джейд, если тебе что-то понадобится во время пребывания здесь, просто скажи нашей горничной. Гаррет представит тебя ей.
— Хорошо. Спасибо. — Мое лицо наверняка ярко-красного цвета.
Его отец уходит, и Гаррет закрывает дверь.
— Он точно понял, чем мы тут занимались! — шепчу я Гаррету.
— Лишь потому, что ты покраснела и начала нервничать. — Он целует меня. — Ты такая забавная. Ведешь себя так, словно нам по тринадцать. Серьезно, моему отцу все равно.
— Ну и что. Мне по-прежнему стыдно.
— Расслабься. — Он тянет меня обратно к кровати. — Он ушел. Можно продолжить с прежнего места.
— Гаррет, я не знаю. После всего, что случилось… мне кажется, сейчас неподходящее время, — говорю я, но даже не пытаюсь его оттолкнуть. — Думаю, нам следует подождать.
Он проникает ладонью мне под футболку и ведет ею по талии, притягивая меня ближе к себе. Не знаю, как это у него получается, но от одного его прикосновения к моей обнаженной коже в моем теле разгорается страсть.
— Сейчас один из тех случаев, когда ты ведешь себя, будто чего-то не хочешь, но на самом деле все ровно наоборот?
— Да, — выдыхаю я.
Он улыбается.
Я сдаюсь. У меня нет выбора. Я хочу его.
Секс как всегда великолепен, но едва все заканчивается, я сталкиваю Гаррета с себя, быстро встаю и одеваюсь — из страха, что кто-нибудь еще постучит в нашу дверь. Например, горничная. Или кто-то еще из работающих в этом доме людей.
— Что за спешка? — спрашивает Гаррет, хотя знает причину.
— Никакой спешки. Просто решала одеться.
— Джейд, дверь заперта на замок. Никто не зайдет.
Гаррет тоже встает — абсолютно голый и запредельно прекрасный. На самом деле я редко вижу его обнаженным. Во время секса я обычно закрываю глаза или смотрю на его лицо. Но мне стоит почаще смотреть на него, потому что, черт, он очень хорош. Крепкая задница, мускулистые плечи, а какой пресс…
Я отворачиваюсь, чтобы не глазеть на его обнаженное тело.
— Знаешь, тебе можно смотреть, — говорит он, доставая из шкафа чистую футболку. — Я весь твой. Можешь смотреть сколько хочешь. И трогать — как бонус.
— Угу. Поняла. — Я чувствую, как мое лицо начинает гореть.
Он целует меня и подбирает с пола свои джинсы.
— Мне нравится, что ты смущаешься. Ты такая очаровательная. И невинная.
— Кто, я? Вот уж нет.
Он улыбается.
— Ну конечно же нет.
Когда он заканчивает одеваться, мы уходим на кухню, где мой новый друг Чарльз готовит нам ужин.
— Джейд, я слышал, ты остаешься у нас.
— Всего на пару недель.
— Значит, на завтрак нужны пончики.
— Вы не обязаны печь их. Знаю, с ними много мороки.
— Джейд. — Гаррет укоризненно глядит на меня, словно я оскорбила Чарльза.
— Но, если вам будет не трудно, я бы не отказалась.
Чарльз улыбается.
— Если вы голодны, у меня есть для вас домашнее рождественское печенье.
Он приносит несколько больших контейнеров, в которых лежат все мыслимые и немыслимые виды печенья. Я словно умерла и попала в печеньковый рай. Я пробую три, потом останавливаюсь, чтобы осталось место для ужина.
Когда мы уходим спать, отца Гаррета еще нет. Но я ложусь у себя в комнате, а Гаррет — у себя. В два часа ночи я просыпаюсь, услышав, как мистер Кенсингтон идет в свою спальню по коридору и закрывает дверь.
Теперь я не могу заснуть. В спальне темно и тихо, и мой мозг проигрывает все плохое, что уже произошло и может произойти в будущем.
Глядя на голубые огоньки на рождественской елке, я пытаюсь заставить себя успокоиться и уснуть, но ничего не выходит. Я могу думать только о том, что мой отец может убить меня. Озябнув, я натягиваю на себя одеяло.
Открывается дверь.
— Гаррет?
— Привет. Подумал, что тебе не помешает компания. — Он проскальзывает ко мне в постель и целует меня в щеку. — Плюс я соскучился по тебе.
Я забираюсь в его объятья и прижимаюсь спиной к его теплой груди.
— Мне очень страшно. — Обычно я бы не призналась ему, но по какой-то причине произнести это ночью оказывается проще, чем днем.
— Знаю. Потому-то я и пришел. Чтобы ты не оставалась одна.
— Я не хочу, чтобы он навредил тебе. Или мне. Или Фрэнку и Райану.
— Не навредит. Мой отец обо всем позаботится.
— А если у него ничего не получится?
— Получится. Просто дай ему время. А теперь попробуй заснуть.
Я поворачиваю голову, чтобы поцеловать его на ночь.
— Гаррет, я просто хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. Я всегда думала, что не могу рассчитывать на людей, но ты типа как доказал, что я была не права. — Это еще одна вещь, о которой мне сложно говорить днем. — Так что спасибо тебе.
— Не за что.
Я прижимаю его руку поближе к себе.
— Я люблю тебя, Гаррет. Очень сильно люблю.
Он целует меня в макушку, овевая своим теплым дыханием мои волосы.
— Я тоже люблю тебя.
***
Утром мы находим записку, в которой отец Гаррета сообщает, что ушел на работу и вернется в обед. Я задаюсь вопросом, не является ли эта «работа» кодовым словом для его разборок с Синклером.
Мы с Гарретом завтракаем, потом уходим в солярий. Оказывается, этим модным словечком называется комната с большим количеством окон. Почти весь декабрь было пасмурно, но сегодня светит яркое солнце. Мы забираемся на диван и укрываемся пледом. Просто сидеть в тепле очень приятно.
— Может, куда-нибудь сходим? — спрашивает Гаррет.
— А ты возьмешь с собой пистолет?
— Ты же знаешь, что да.
— Тогда давай останемся дома. Не хочу, чтобы ты разгуливал с пистолетом. Зачем он вообще тебе нужен? Тот тип… мой отец… наверняка даже не знает, что я у тебя.
Он переплетается со мной пальцами.
— Так надо. Для безопасности. Пистолет — просто мера предосторожности.
— Мне до сих пор сложно поверить в то, что Ройс Синклер — мой отец. И что он столько лет одурманивал наркотиками мою мать. Если бы он оставил ее в покое, она была бы совершенно другим человеком. У меня могла бы быть нормальная жизнь. Я бы не слышала у себя в голове ее голос.
— Ты еще слышишь его?
— Не так часто, как раньше.
— Джейд, ты должна перестать ее слушать. С тобой говорила не мать, а наркотики. Она не понимала, что говорит.
— Знаю. Просто мне нужно время, чтобы окончательно в это поверить.
Его большой палец начинает ласково кружить по моей ладони, успокаивая меня.
— Жизнь скоро наладится, Джейд. Голоса пропадут, Фрэнка выпишут из больницы, а отец разберется с Синклером. И Блейка тоже не будет. Декер написал, что весной он будет учиться в колледже в Сан-Диего. Так что нам можно больше не переживать на его счет.
— Когда ты получил его сообщение?
— Утром, когда ты одевалась.
— Что ж, одной проблемой меньше, и то хорошо. — Я бросаю взгляд на елку в углу. Хотя светит солнце, мы включили мерцающие белые огоньки, и они то и дело обращают мое внимание на себя.
— Так что ты хочешь на Рождество? — спрашивает Гаррет.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
— Гаррет, не надо. Хватит тратиться на меня. Никакие подарки мне не нужны.
— Да ладно тебе. Хотя бы что-то одно? — Он склоняет голову набок и улыбается.
— Нет. Ни в коем случае.
— Но я люблю делать подарки, а у тебя никогда не было настоящего Рождества. Ты должна получить хотя бы пару подарков.
— Мне ничего не нужно. Ты и так купил мне много всего — и платье, и туфли, и бриллиантовые сережки. Этого хватит как минимум на пять лет вперед.
— Это были не подарки, а необходимые вещи для того вечера. Просто назови хотя бы одно.
— Я хочу только две вещи: чтобы Фрэнк выздоровел, и чтобы история с Синклером закончилась.
— Но ты должна хотеть что-то и для себя. Новые беговые кроссовки? Часы? Что-то еще?
— Нет. Кроме того, у меня нет денег на то, чтобы сделать подарок тебе.
Он затихает, а потом говорит:
— Но я типа как уже приготовил для тебя кое-что.
— Гаррет!
— Не заводись. Оно стоит меньше двух долларов.
— О. Ну… тогда все нормально. Но теперь мне тоже придется придумать что-нибудь для тебя.
— Хорошо, но подарок должен стоить не дороже двух долларов.
— Каким образом? А что купил ты? Пачку жвачки? Шоколадный батончик?
— Подожди и увидишь. — Он наклоняется и целует меня.
Я отвечаю на поцелуй, и вскоре наши поцелуи и ласки становятся чересчур непристойными для солярия.
— Не хочешь подняться наверх? — спрашивает Гаррет. — Дома никого. Отец на работе. Чарльз ушел в магазин. А горничная смотрит во флигеле свой сериал.
— Хм… — Я притворяюсь, что размышляю. — Я быстрей! — Спрыгнув с дивана, я бегу к лестнице, а Гаррет несется за мной. На полпути раздается звонок в дверь. Мы останавливаемся.
— Наверное, это парень из автосалона с моей новой машиной. Схожу, посмотрю. Подожди наверху.
— Нет, я тоже хочу посмотреть. Отец купил тебе точно такую же?
— Надеюсь, что да. Мне нравилась та машина.
Мы идем открывать дверь. Но за ней оказывается не служащий автосалона.
А Ройс Синклер.
28
Гаррет не успевает захлопнуть дверь, и Синклер проталкивается внутрь. При виде него мой пульс подскакивает в миллион раз. Он должен находиться в Де-Мойне! Что, черт побери, он здесь делает?
— Мистер Синклер, сожалею, но отца сейчас нет. — Гаррет разыгрывает спокойствие. Ведет себя так, словно мы ничего не знаем. — Я передам ему, что вы заезжали.
— Я пришел не к твоему отцу, Гаррет. — Синклер улыбается мне. — А к своей дочери.
Мое сердце бьется так громко, что его наверняка слышат все, но я стараюсь казаться спокойной.
— К вашей дочери? Не понимаю, о чем вы. Мой отец умер. — Я не знаю, как эти слова смогли вылететь из моего рта. И понятия не имею, откуда взялась ложь об умершем отце.
Синклер подходит на шаг ближе ко мне.
— Джейд, ты знаешь, кто я такой. Не нужно играть со мной в игры.
Гаррет подлетает к нему.
— Уходите. Немедленно. — Гаррет минимум на пять дюймов выше него и намного сильней, но Синклера, похоже, это ничуть не заботит. Он продолжает стоять, где стоял.
— Я лишь хочу перемолвиться словом со своей дочерью. — На его лице появляется самодовольное выражение. — Вижу, Гаррет, тебе доставили новенькую машину. Что-то случилось со старой?
Гаррет хватает Синклера за лацканы его длинного серого пальто.
— Значит, вы признаете, что испортили мои гребаные тормоза? Вы нас чуть не убили! Этого вы хотите, да? Убить свою дочь?
— Убери от меня руки, — спокойно произносит Синклер.
— Только если вы уберетесь отсюда.
Синклер опускает руку в карман, достает пистолет и приставляет его к груди Гаррета. Гаррет немедленно отпускает Синклера и отступает назад.
Я смотрю на пистолет. Я впервые в жизни вижу оружие, и оно направлено в мою сторону. Готовое убить меня. Готовое убить Гаррета.
— Ройс, что вы делаете? — Гаррет медленно встает передо мной, закрывая меня от Синклера.
— Просто беру в свои руки то дело, с которым не справился нанятый мной человек.
— То есть, вы собираетесь нас убить?
Я обхожу Гаррета, чтобы встать перед Синклером, но Гаррет хватает меня за футболку и тянет назад.
— Джейд, прекрати! Встань у меня за спиной.
Я борюсь с Гарретом, пытаясь остаться впереди него. Пока я смотрю на Синклера, мой страх на миг уступает место бешеной ярости. Я даже не знаю его, но ненавижу. Я ненавижу это самодовольное выражение у него на лице. Я ненавижу его за то, что он хочет навредить всем, когда я люблю. Я ненавижу его за то, что он сотворил с моей матерью.
— Что, папочка, так ты решаешь проблемы, с которыми не получается разобраться? — говорю я с ноткой сарказма. — Я тоже не люблю разбираться с проблемами. Видимо, унаследовала эту черту от тебя. Но в отличие от тебя, я не убиваю людей, с которыми не могу разобраться.
Он улыбается мне странной садистской улыбкой.
— Ты в точности, как твоя мать. Тоже не умеешь держать рот на замке и делать, что велено. Она была такой же упрямой и твердолобой, как ты. Именно поэтому мы сейчас стоим здесь. Она не избавилась от тебя, как я приказал.
У Гаррета наконец-то получается совладать со мной, и он крепко прижимает меня к себе.
— Тогда почему вы не убили меня еще в детстве?
— Джейд, я надеялся, что до этого никогда не дойдет. Все-таки я отец еще четырех дочерей. Вы с Сэди почти ровесницы. Когда ты родилась, у меня не было желания причинять тебе вред. Но потом кое-какие важные люди предложили мне выдвинуться в президенты. Ты понимаешь, какая это честь? И сколько власти дает эта должность?
Он подходит все ближе, и мой страх возвращается. Я концентрируюсь на пистолете в его руке.
— Да. И я обещаю вам, что ничего не скажу. Ни сейчас, ни потом. — В моем голосе звучит мольба. И отчаяние. — Мне все равно, что вы мой отец. Мне не нужны ваши деньги. Просто оставьте меня в покое. Клянусь, я буду молчать.
— Джейд, ты не понимаешь. Когда человек выдвигается в президенты, ему нельзя полагаться на случай. Нельзя рисковать. Я не трогал тебя все эти годы, потому что искренне полагал, что ты не принесешь мне проблем. Никто не знал о тебе. Но потом тебе пришло то письмо, и я понял, что ты начнешь задавать вопросы. В этом смысле ты копия своей матери. А когда с тобой познакомилась Сэди, она сказала мне, что вы с ней похожи. И продолжает говорить до сих пор. Если заметила она, то со временем заметят и все остальные.
— Я уеду! Куда-нибудь далеко! Никто никогда не узнает!
— Довольно. Идите в студию. Оба.
Он машет на нас пистолетом, заставляя отступить в маленькую комнату рядом с фойе.
— Вам не сойдет это с рук, — говорю я ему, хоть и знаю, что это неправда. Он богатый, могущественный человек. Ему сойдет с рук что угодно. — Полиция проведет расследование. Они узнают, что это сделали вы.
— Джейд, полиции не придется его проводить. Им и так будет ясно, что здесь случилось.
— О чем вы?
— В полиции уже есть отчет, где написано, что ты изменяла Гаррету с молодым человеком по имени Блейк Эдвардс. И что Гаррета арестовывали за то, что он избил парня до полусмерти. Когда полицейские увидят, что здесь случилось, они сделают вывод, что Гаррет из ревности застрелил тебя, а потом покончил с собой.
— Но это неправда. Я не изменяла ему. И Блейк отозвал обвинения. Он… — Я замолкаю. Спорить с Синклером бессмысленно. Мои возражения не остановят его. Он явно душевнобольной — собирается убить свою дочь и, кажется, почти счастлив, что сделает это.
— Ройс, вас поймают, — говорит Гаррет. — Вам не выбраться с территории. У нас снаружи охрана. Как вы вообще прошли сюда? Если только вы не… — Он смотрит на меня, и мы понимаем, что Синклер уже убил обоих охранников.
— Наконец-то ты понял, что я не шучу. Шевелись. — Синклер заставляет Гаррета отойти к середине комнаты, а мне приказывает встать в нескольких шагах от него.
Я не могу больше думать. Мой мозг убежден, что все это не по-настоящему. Это просто сцена из фильма, в котором я каким-то образом получила главную роль. Но вот Гаррет опять заговаривает, и я возвращаюсь в реальность.
— Ройс, не надо. Я умоляю вас. Я увезу ее в другую страну. На другой континент. Вы больше никогда о нас не услышите.
Гаррет в полном отчаянии глядит на меня. Я знаю, он пытается придумать, как спасти нас обоих, но ничего сделать нельзя. В студии мы как в ловушке.
Мы оба переводим взгляд на Синклера. Тот поднимает пистолет и направляет его на меня.
В момент, когда раздается выстрел, Гаррет оказывается передо мной. Он толкает меня на пол, и я слышу еще один выстрел.
Звук такой громкий. Оглушительно громкий.
А потом воцаряется тишина.
Гаррет на мне. Я приподнимаю голову и вижу, что Синклер лежит лицом вниз на полу. Потом слышу шаги. Кто-то вбегает в комнату. Мистер Кенсингтон. С пистолетом в руке.
— Гаррет! Джейд! Вы целы? — Он кладет пистолет на книжную полку и опускается около нас на колени.
— Да, — кое-как отвечаю я. — Гаррет, слезь с меня. — Он не шевелится. — Гаррет. — Я берусь за его плечо и вижу, что его футболка промокла от крови. И я сама вся в крови.
— Нет! — кричу я. — Помогите ему!
Мистер Кенсингтон осторожно снимает сына с меня и кладет его на спину.
Я быстро сажусь.
— Сделайте что-нибудь! Вызовите скорую!
Отец Гаррета разрывает на сыне футболку. Кровь льется из раны в верхней части груди, немного ниже плеча.
— Пожалуйста! Сделайте что-нибудь! Скорей! — Меня всю трясет, сердце колотится с такой скоростью, что трудно дышать.
Мистер Кенсингтон поднимает лицо. Он очень спокоен. Как, черт побери, он может сохранять такое спокойствие?
— Джейд, я хочу, чтобы ты взяла себя в руки. Только так ты сможешь помочь. У Гаррета сильное кровотечение. Нужно, чтобы ты надавила сюда. — Он берет мою руку и кладет ее на место, куда вошла пуля. — А я схожу в соседнюю комнату и вызову помощь. — Он встает и уходит.
Я делаю, как сказал мистер Кенсингтон — нажимаю на верхнюю часть торса Гаррета. Мою ладонь заливает кровь, она струится сквозь пальцы. Крови много. Так много. И остановить ее я не могу.
— Все будет хорошо, — говорю я, хоть Гаррет и не слышит меня. Но он всегда говорит мне эти слова, и сейчас, когда он без сознания, я говорю их за нас обоих.
Я нажимаю на его грудь еще сильней, но кровь не останавливается. Почему она не останавливается?
— Гаррет, ты обещал остаться со мной навсегда, если я того захочу. — Я продолжаю разговаривать с ним, по моему лицу льются слезы. — Так вот, я хочу этого, так что не покидай меня. Я хочу, чтобы мы были вместе. Всю жизнь. Очень хочу.
Мистер Кенсингтон прибегает назад с полотенцем. Я отодвигаюсь, и он снова садится на колени около сына и прижимает полотенце к его груди.
— Помощь уже в пути. — Он смотрит на меня очень пристально. — Джейд, послушай меня. Послушай очень внимательно. С Гарретом произошел несчастный случай. Он чистил пистолет, но не знал, что тот был заряжен. Вот, что здесь случилось. Ты поняла меня?
— Но… почему вы не хотите рассказать полиции правду?
— Полиция не приедет. Я сказал это на случай, если тебя когда-нибудь спросят о произошедшем. Никакого другого варианта истории ты не знаешь. Теперь ты поняла меня?
Я молча киваю, стряхивая с лица струящиеся по нему слезы.
— Гаррета заберут не парамедики. И его увезет не скорая, а фургон — мобильная медицинская станция с командой врачей. О нем позаботятся. Он будет жить.
— Откуда вы знаете? — Я опускаю глаза. Из груди Гаррет продолжает течь кровь. Ею пропиталось все полотенце.
— Просто знаю.
По какой-то причине я ему верю. Может быть, потому что отказываюсь верить во что-либо другое.
Я склоняюсь к лицу Гаррета.
— Твой отец сказал, что ты будешь жить. — Я провожу дрожащей рукой по его лбу и целую в щеку.
Мистер Кенсингтон наблюдает за мной.
— Ты правда любишь моего сына, да?
Я не свожу взгляда с Гаррета.
— Сильнее, чем могу описать.
— Он чувствует к тебе то же самое. — Я медленно поднимаю глаза на мистера Кенсингтона, и когда наши взгляды встречаются, появляется ощущение, что он пытается донести до меня что-то еще. Он словно дает мне понять, что больше не будет становиться у нас на пути. Что нам с Гарретом можно быть вместе.
Мы слышим, как в дом заходят люди, и вскоре в студии появляется четверо человек. Они укладывают Гаррета на носилки и уносят его. Отец Гаррета успевает сказать что-то одному из людей, но у меня не выходит расслышать, что именно.
Потом заходит новая группа людей. На них защитные костюмы странного вида — как те, что надевают при радиации. Они поднимают тело Синклера и уносят его.
Я остаюсь сидеть на полу. Моя одежда забрызгана кровью, руки тоже в крови.
Через несколько минут возвращается с мусорным мешком мистер Кенсингтон.
— Джейд, ты должна встать. — Он помогает мне подняться на ноги. — Мне надо, чтобы ты очень внимательно выслушала то, что я собираюсь сказать. Ройса Синклера здесь не было. Никогда. Он не твой отец. Ты никак с ним не связана и ничего не знаешь о нем. Тебе ясно?
Я киваю.
— В предстоящие дни и недели ты узнаешь о том, что случилось с мистером Синклером. Ты услышишь это по всем новостным теле- и радиоканалам. Прочитаешь в газетах. История, которую ты услышишь или прочтешь, — это единственный вариант того, что случилось. Ты поняла меня?
— Да. Поняла. — Я чувствую себя так, словно мне промыли мозги. По сути, оно так и есть.
— Все закончилось. Отныне вы с Гарретом в безопасности. И Фрэнк с Райаном тоже.
— Что? Синклер планировал сделать что-то с Фрэнком и Райаном? Откуда вы знаете? Почему говорите только сейчас?
— Никогда не задавай вопросов, Джейд. Это правило номер один. — Он дожидается, когда я кивну, потом продолжает: — Я прошу тебя до завтрашнего дня не звонить ни Фрэнку, ни Райану. Ты должна успокоиться и привести мысли в порядок. Вот, держи. — Он дает мне мешок для мусора. — Сложи сюда всю свою одежду и оставь у двери своей комнаты.
Пока он говорит, заходит группа людей, одетых в белую униформу и вооруженных чистящими средствами, тряпками и щетками. Один человек приносит нечто похожее на промышленный пылесос. Не говоря ни слова, они сразу приступают к работе.
Мистер Кенсингтон провожает меня до лестницы, и, ступив на нее, я слышу за спиной его голос:
— Добро пожаловать в семью, Джейд.
Я на мгновение замираю, а потом торопливо взбегаю по ступенькам наверх. Не знаю, что значили эти слова, но его тон заставил меня содрогнуться. Меня словно приняли в нечто такое, откуда не бывает возврата назад.
В спальне я заталкиваю свою окровавленную одежду в мешок и, следуя инструкции, выставляю его за порог. Потом принимаю долгий горячий душ и одеваюсь.
Когда я спускаюсь вниз, появляется ощущение, что ничего не было. Везде — и в студии тоже — безукоризненная чистота. Отец Гаррета работает за компьютером у себя в кабинете, словно все снова стало нормально. Зайдя на кухню, я вижу, что Чарльз вернулся и выпекает домашний хлеб.
— Привет, Джейд. Ты голодна?
Я смотрю на него, пытаясь понять, вовлечен ли он в схему с сокрытием улик или понятия не имеет, что тут случилось, пока он был в магазине.
— Я слышал, Гаррету пришлось уехать на несколько дней? Ты поэтому такая потерянная? — Он улыбается мне. — Вы друг без друга и дня не в силах прожить. Наверное, это любовь.
— Наверное, — бормочу я.
Я ухожу в солярий, где всего пару часов назад мы с Гарретом целовались и болтали о Рождестве. Я на полном серьезе рассматриваю возможность того, что меня перенесло в параллельное измерение. В альтернативную вселенную. Все до такой степени странно, что другого объяснения нет.
Остаток дня я провожу у себя в комнате. В десять предпринимаю попытку заснуть, чтобы этот день наконец-то закончился, но сон не приходит. Мой мозг продолжает проигрывать сцену в студии. Мне до сих пор трудно поверить, что все это случилось в реальности. Если бы отец Гаррета не вернулся так кстати домой, я была бы мертва. И Гаррет тоже.
Я очень беспокоюсь за Гаррета. Он потерял столько крови. Что, если его отец ошибся, и Гаррет не выживет?
Еще вчера ночью мы лежали вместе в этой постели, а сегодня я не знаю, ни где он, ни что с ним. Но мне нужно знать. Нужно быть с ним.
***
— Джейд? Ты встала? — Это мистер Кенсингтон. Он дважды стучит в мою дверь.
— Нет. Я еще в кровати. — Я щурюсь на яркий солнечный свет, льющийся через окно.
— Оденься и спустись ко мне вниз.
Слушая, как он уходит, я бросаю взгляд на часы. Десять утра. Я даже не помню, как заснула.
Одевшись, я иду вниз и нахожу мистера Кенсингтона у него в кабинете. На стене напротив стола висит плоский экран. Он включен, но звук приглушен.
— Доброе утро, Джейд. Садись.
Я читаю бегущую строку в нижней части экрана.
«ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ. Ройс Синклер обнаружен мертвым в своем поместье в Роаноке, Виргиния. По мнению полиции, смерть наступила в результате самоубийства».
— Джейд, — снова обращается ко мне мистер Кенсингтон. — Садись.
Я поворачиваюсь к нему и вижу, что он указывает на стул напротив стола. Я сажусь.
— Как это произошло? — медленно спрашиваю, пытаясь уложить прочитанное в голове.
— Что именно? — Он бросает на меня взгляд, напоминающий о нашей недавней беседе. Правило номер один: не задавать вопросов.
Я снова перевожу взгляд на экран. Там показывают, как какие-то люди несут черный мешок, в какие кладут тела умерших людей. Они выходят из особняка с толстыми колоннами у входа.
— Какая трагедия, да? А ведь я совсем недавно организовывал для Ройса Синклера сбор средств. Очевидно, он не выдержал напряжения президентской гонки. Это, конечно, официальная версия. Кто знает, он мог покончить с собой и по другой причине. Жалко его семью, особенно с учетом того, что сейчас праздники.
Моя челюсть практически падает на пол. Он говорит так, словно на самом деле верит в историю с суицидом. Словно промыл себе мозг и стер все воспоминания о случившемся в студии — в комнате, которая находится всего в паре шагов от кабинета, где мы сидим.
Как тело Синклера попало в Виргинию? А может, оно и не попадало туда. Возможно, вся съемка была инсценирована. Кто знает, что на самом деле лежало в том черном мешке?
Но если все инсценировано, то как мистер Кенсингтон заставил подыграть себе абсолютно всю прессу? Все каналы и всех журналистов? Неужели никто не заглянул в мешок, чтобы проверить, кто там лежит? Неужели никому не показалось странным, что кандидат в президенты покончил с собой? И что произошло с телом? Куда его увезли?
29
В моей голове роится так много вопросов, и я понимаю, что мистер Кенсингтон продолжает со мной говорить, только почувствовав на своем плече его руку.
— Джейд? Ты меня слышишь? — Он теперь стоит рядом со мной.
— Нет. Извините. Что вы сказали?
— Что сегодня Гаррет вернется домой. Я поговорил с его лечащими врачами, и они сказали, что операция по извлечению пули прошла идеально. И окружающим тканям причинен минимальный ущерб. Так что с ним все хорошо. Он, конечно, расстроится, когда поймет, что до конца сезона не сможет плавать, но…
— Гаррет в порядке? — Новость наконец-то доходит до меня, и я соскакиваю со стула.
— Да. Он поправляется быстрее, чем ожидалось. Но он сильный мальчик. Всегда был таким.
— И он сегодня вернется? Во сколько?
— Пока точно не знаю. С ним приедет медсестра. Она останется здесь на несколько дней, чтобы обеспечить ему послеоперационный уход.
Я подбегаю к мистеру Кенсингтону и обнимаю его. Не специально. Это вышло само собой. Побочный эффект плотного общения с Гарретом.
Осознав, что я творю, я отпускаю его.
— Извините. Просто я до ужаса рада, что с Гарретом все хорошо.
Он, улыбаясь, похлопывает меня по спине.
— Ничего. Его мать была большой любительницей обниматься. Я очень любил эту ее черту. Она обнимала всех — даже тех, с кем только что познакомилась. — Он уходит к столу и снова садится. — Почему бы тебе не сходить позавтракать? Если потом захочешь куда-нибудь съездить, я могу дать тебе ключи от машины Гаррета.
— Думаю, я останусь здесь. Но спасибо.
Я завтракаю, потом иду в игровую и звоню Райану. Мистер Кенсингтон сказал, что сегодня мне можно ему позвонить, и я не могу больше ждать. Я должна убедиться, что они с Фрэнком в порядке.
— Привет, Джейд. Я в палате у папы. — У Райана бодрый голос. Почти счастливый.
— Как он?
— Хорошо, только ему здесь до смерти скучно. Мы играем в карты. Здесь и Хлоя. Она выигрывает.
— Можно мне поговорить с Фрэнком?
— Конечно. — Я слышу, как Райан передает ему телефон.
— Как дела, дорогая? — Голос Фрэнка заметно окреп.
— Все прекрасно, — лгу я. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше. Но врачи говорят, что я останусь здесь еще как минимум на неделю. Одну секунду, Джейд. — Я слышу, как он говорит что-то Райану, а потом становится тихо. — Так. Я вернулся. Попросил Райана с Хлоей на минуточку выйти. Ты видела новости?
— Да. — Фрэнк наверняка ожидает от меня более развернутого ответа, но мне страшно даже упоминать имя Синклера из страха, что я нечаянно проболтаюсь.
— Сочувствую его родственникам, но теперь, когда его нет, тебе больше нечего опасаться.
— Да. Я знаю.
— Что-то не так? Я думал, ты обрадуешься тому, что все закончилось.
— Я рада. Просто немного шокирована. Я не поверила своим глазам, когда утром увидела новости.
— Что ж, иногда все утрясается само собой. Теперь, когда все закончилось, я хочу, чтобы ты расслабилась и хорошо провела Рождество. Договорились?
— Ладно, но мне бы очень хотелось встретить его вместе с вами.
— Мне тоже, но, думаю, тебе будет куда веселей в компании своего бойфренда. — Фрэнк делает паузу. — Ты в итоге поговорила с его отцом?
— Нет. Сначала он был занят работой, а потом случилось то, что случилось, и нужда в разговоре отпала. — Я ненавижу лгать Фрэнку, но ему нельзя знать правду.
— Джейд, ко мне пришел врач. Поговорим позже, окей?
— Да, хорошо.
Следующие несколько часов я смотрю новости о Синклере. Он на всех каналах.
Вечером я ужинаю с мистером Кенсингтоном. Это так странно. Нам не о чем говорить. Как только мы откладываем вилки, звонят в дверь.
— Это Гаррет, — говорит он, вставая.
— Я открою! — Я выбегаю из столовой, а мистер Кенсингтон спешит у меня за спиной. Открыв дверь, я вижу за порогом мужчину, но Гаррета нигде нет.
— Доктор Колдвелл. — Мистер Кенсингтон проходит мимо меня, чтобы пожать врачу руку. — Как дела у моего сына?
— Отлично. Но если ему что-то понадобится, то ему поможет мисс Дирсен.
Сзади появляется пожилая женщина — и с ней Гаррет.
— Гаррет! — Я подбегаю к нему. Одна его рука в слинге, но в целом он выглядит здоровым.
— Привет. — Он берет меня за руку.
Мистер Кенсингтон обнимает Гаррета за плечо.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да, пап. Все в порядке.
Его отец поворачивается к врачу и медсестре.
— Давайте пройдем в мой кабинет. Пусть они побудут наедине.
Мы с Гарретом уходим в гостиную. Я боюсь прикоснуться к нему, чтобы не причинить боль, но он свободной рукой обнимает меня.
— Джейд, я так беспокоился за тебя. Отец сказал, что с тобой все хорошо, но я должен был убедиться сам.
— Я-то в порядке, но как себя чувствуешь ты? Тебе больно?
— Нет. Меня накачали таблетками.
— Тебя задело еще где-нибудь?
— Нет, только в плечо. Вот сюда. — Он показывает на место, где я зажимала рану. — Будь я хоть на секунду быстрее, меня бы вообще не задело.
— Тебе рассказали, что произошло? Я имею в виду, что случилось с Синклером?
Гаррет кивает.
— Да. Я знаю историю. Обе ее стороны.
— Тебе это не кажется странным? — шепчу я. — Твой отец будто знал, что надо делать, а потом появились те люди…
— Джейд, мы не должны это обсуждать. Все уже кончено.
По его тону можно сказать, что он был свидетелем чего-то такого и раньше. Возможно, не один раз. Наверное, именно это он и имел в виду, когда говорил, что у его семьи есть способы охранять свои тайны. Если бы он рассказал мне о таком раньше, я бы никогда не поверила. Но увидев своими глазами…
— Ты выглядишь ужасно уставшим. — У него слипаются веки.
Он трет глаза.
— Это из-за болеутоляющих.
— Идем наверх, чтобы ты смог поспать.
Мы поднимаемся к нему в спальню. Я ложусь рядом с ним, и мы засыпаем.
Около девяти заглядывает его отец и спрашивает, как Гаррет.
— Кажется, хорошо. Он еще спит.
— Медсестра в четвертой спальне от вашей. Она оставит дверь приоткрытой, так что сходи за ней, если она будет нужна.
— Хорошо, спасибо.
Кажется, мистер Кенсингтон сделал вывод, что я проведу ночь в комнате его сына, — что хорошо, потому что именно так я и планировала поступить.
Следующие несколько дней Гаррет оправляется от ранения, а я составляю ему компанию. Мы смотрим кино, играем в игры и бездельничаем перед телевизором. Мы ни слова не говорим о том, что случилось, что для меня по-прежнему странно, но думаю, мне придется просто смириться.
Я спрашиваю у Гаррета, не придут ли за мной, чтобы отомстить за Синклера. Он отвечает, что нет, но не вдается в детали, так что я не знаю, стоит ли в это поверить.
Утром в канун Рождества возвращаются Кэтрин и Лили. Кэтрин, должно быть, в курсе произошедшего, поскольку не удивляется при виде меня.
Мы с Гарретом проводим день с Лили. Она так умилительно радуется скорому прибытию Санты. Я никогда не верила ни в Санту, ни в Пасхального кролика, ни в зубную фею, ни в остальных праздничных персонажей.
Лили говорит нам, что «вела себя очень хорошо», чтобы Санта не прошел мимо ее дома. В этом году она надеется получить кукольный домик.
Вечером мы рассаживаемся вокруг гигантской рождественской елки, а мистер Кенсингтон читает нам «Ночь перед Рождеством». По словам Гаррета, это одна из их семейных традиций.
После пережитого вся эта сцена кажется до ужаса нереальной. Несколько дней назад в их доме был убит человек. И не простой человек, а тот, кто мог стать следующим президентом Соединенных Штатов! Но они продолжают вести себя, словно нормальная семья.
Быть с ними так странно. Я чувствую себя лишней, но к моему удивлению, никто из них не ведет себя так, словно я им мешаю. Подыгрывает даже Кэтрин. Видимо, отец Гаррета провел с ней беседу.
Рождественским утром мы должны спуститься на завтрак при полном параде. Я всегда полагала, что люди просто встают и, сидя в пижамах, открывают подарки, но в семье Гаррета все по-другому.
Гаррет спускается к завтраку в брюках, рубашке и галстуке, а я — в платье, которое Кэтрин оставила у меня в спальне. Платье красивое, но оно красное, а такой цвет я обычно не надеваю. Лили, естественно, с ног до головы в розовом.
Еще там присутствуют бабушка и дедушка Гаррета, которых до сегодняшнего дня я еще не встречала. Они очень чопорные. Познакомившись с ними, я понимаю, почему нам пришлось нарядиться на завтрак.
После еды все отправляются в гостиную, где под елкой лежит куча подарков. Их хватило бы на целую армию.
Пока все открывают их, Гаррет наклоняется надо мной и кладет руку мне на бедро.
— С Рождеством, Джейд. Кстати, ты выглядишь великолепно.
— Спасибо. — Мне кажется, что все взгляды устремлены на нас, но на самом деле все смотрят на Лили.
— Я соскучился по тебе, — тихо говорит он мне на ухо.
— Я же всю неделю была здесь с тобой, — также тихо отвечаю я.
— Я не это имел в виду. Я соскучился по нашей близости. И твое платье сводит меня с ума.
Он сжимает мое бедро, а я убираю его руку и удерживаю в своей.
— Пока у тебя не зажила рана, мы не можем ничем таким заниматься.
Он улыбается.
— Есть разные способы. У меня в спальне. В полночь.
— Когда через коридор от нас будет спать твой отец? — шепчу я.
Он снова садится.
— В полночь. И я отдам тебе твой подарок на Рождество.
— Джейд, ты следующая, — говорит мистер Кенсингтон.
Все смотрят, как Лили несет мне подарок.
Вручив его мне, она становится рядом и с явным нетерпением ждет, когда я открою его.
— Надеюсь, это кукла с очень длинными волосами. Тогда мы сможем причесывать наших куколок вместе.
Я слышу рядом смех Гаррета.
Потом снимаю крышку коробки и обнаруживаю внутри беговые кроссовки. Ярко-голубые с оранжевым. Очень легкие. Намного легче тех, что у меня есть.
Лили — разочарованная тем, что мне досталась не кукла — убегает обратно.
— Какие красивые. Никогда не видела такую модель.
— Их еще не выпустили в продажу, — говорит Гаррет. — У Кэтрин есть друг, который работает дизайнером в обувной фирме. Ты получила одну из первых пар. В них ты будешь бегать по-настоящему быстро, хотя мне и так тебя не догнать.
— Спасибо, — говорю я его родителям. — Не терпится опробовать их.
Кроссовки действительно фантастические. И это отличный подарок. Вне всяких сомнений, предложенный Гарретом.
Открываются все новые и новые подарки, и в итоге я получаю еще несколько — пару кашемировых свитеров, беговую толстовку с длинными рукавами и спортивные часы, которые замеряют время, скорость бега, расстояние и остальные параметры.
— Я же просила тебя ничего мне не дарить, — шепчу я Гаррету.
— Эти не от меня, — сообщает он, изображая невинность.
После большого рождественского ужина мы с Гарретом берем с собой Лили и уходим в кинозал смотреть детский фильм. Посреди фильма она вскакивает и убегает.
— Что на нее нашло? — спрашиваю я у Гаррета.
— У детей ее возраста низкая концентрация внимания. Наверное, она убежала играть со своим новым кукольным домиком.
Когда фильм заканчивается, она прибегает обратно, обнимает меня, а потом кладет мне на колени листок бумаги.
— Что она тебе дала? — спрашивает Гаррет, включив свет.
Я опускаю глаза. Это рисунок, на нем сама Лили и я — с волосами, заплетенными в две косы, и в красном платье, в котором я была утром. Я держу ее за руку, а над моей головой написано: «Старшая сестра Лили».
— Гаррет, это ты подговорил ее, да?
— Почему? Что там такое? — Он забирает рисунок и начинает смеяться. — Клянусь, я не имею к этому ни малейшего отношения. — Он отдает листок мне. — Но тызнаешь, что это значит.
— Не знаю. И что же?
— Что, когда я однажды сделаю тебе предложение, ты будешь обязана сказать «да». Лили хочет, чтобы ты стала ее старшей сестричкой, и, если ты разочаруешь ее, это разобьет ей сердце.
— Ну все, теперь я точно уверена, что ее подговорил ты.
— Извини, но я тут не при чем. Хотя, это хорошая идея — воздействовать на тебя через Лили.
30
В полночь я пробираюсь у Гаррету в спальню, молясь и надеясь, что все крепко спят. Хорошо хоть, что его комната в самом конце коридора — далеко от комнат его родителей и сестры.
— Поверить не могу, что ты подбил меня на такое, — говорю я, забираясь к нему под одеяло. Голубые огоньки освещают комнату мягким сиянием. — Нас стопроцентно застукают.
— Я не заставляю тебя. Можем просто лечь спать. Хочешь?
— Хочу. Я не могу заниматься «этим», когда неподалеку твоя семья.
Или могу? Теперь, лежа с ним рядом, я понимаю, что устоять будет трудно. Он без футболки, и от него пахнет моим любимым одеколоном. Я целую его грудь, вдыхая его аромат.
— Я думал, мы собрались просто спать, — говорит он со смешком.
— Так и есть. Просто целую тебя на ночь. — Я поднимаюсь к его губам, прижимаюсь всем телом к нему и тут замечаю, что на нем ничего нет. Совсем ничего! Я думала, он снял только футболку. Ну и как мне теперь отказать ему? Моя сила воли не настолько сильна, особенно когда я так близко к его обнаженному телу.
— Гаррет, ты почему голый?
— Мне стало жарко. — Он проводит ладонью по моему животу и просовывает ее за пояс моих пижамных штанов. — Тебе, кажется, тоже немного жарко. Так что тебе лучше их снять.
— Черт, Гаррет! Дай мне по крайней мере закрыть дверь на замок. — Под его смех я вскакиваю с кровати, запираю замок и на обратном пути скидываю одежду.
— Джейд, никто сюда не придет. Весь дом спит.
— Так каким образом мы это сделаем? — спрашиваю я, глядя на его перевязанную грудь.
— Это сделаешь ты. Садись сверху, как тогда.
— Но вдруг я сделаю тебе больно?
— Не сделаешь. И рана будет заживать еще долго, так что привыкай к такой позе.
Я сажусь на него верхом, а он притягивает меня к себе для долгого, медленного, глубокого поцелуя. Черт, как же здорово он целуется. Серьезно, если бы проводились соревнования по поцелуям, то он занял бы первое место.
Чуть-чуть отодвинувшись, он тихо шепчет мне в губы:
— Когда я сказал, что соскучился по тебе, я имел в виду, что соскучился очень и очень сильно.
— Я тоже соскучилась по тебе. — Наклонившись, я целую его. Его ладони ложатся на мои ягодицы, а бедра толкаются вверх. Какое-то время он направляет меня, но потом я отвожу его руки в стороны и берусь за дело сама. Я по-прежнему понятия не имею, что делаю, находясь вот так сверху, но Гаррету определенно нравится, а значит, я справляюсь довольно неплохо.
Позже я ложусь на нетравмированную сторону его торса.
— С Рождеством, Гаррет.
Он смеется.
— Хочешь сказать, это был мой подарок?
— Нет! Я просто поздравила тебя с Рождеством.
— И тебя с Рождеством. Готова получить свой подарок?
— Дай мне сначала одеться.
Мы встаем и надеваем наши пижамы.
Он отходит к шкафу.
— Помни, что подарок стоил всего полтора доллара, так что не особенно радуйся.
— Погоди. Сначала я схожу к себе и принесу твой.
Когда я возвращаюсь, в комнате уже включен верхний свет. Мы садимся на кровати лицом к друг другу.
— Ты первый, — говорю я.
— Окей, наверное, ты сочтешь мой подарок совершенно отстойным, но я не придумал, что еще подарить, с учетом того, что ты не разрешила мне тратить деньги.
Он вручает мне маленький зеленый блокнот — один их тех двух блокнотов, которые мы завели в начале семестра, чтобы записывать туда вещи, которые стесняемся произнести вслух.
— Забавно, — говорю я.
— В смысле? — Он выглядит оскорбленным. — Ты ведь еще даже не знаешь, что там внутри.
Я достаю из-за спины второй зеленый блокнот.
— Нам пришла в голову одна и та же идея.
Он берет в руки блокнот.
— И правда забавно. А что в нем?
— Прочитай и узнаешь. Потому-то мне и пришлось все это записать. Говорить вслух я слишком стесняюсь.
— Значит, у тебя все вперемешку. В прошлом семестре я начал записывать то, что хотел запомнить о нас. Например, наше первое свидание, боулинг, мексиканский ресторанчик и все в таком духе. Увидишь. А в конце я составил список.
— Список чего?
— Ты часто спрашиваешь, почему я хочу быть с тобой. Вот я там и ответил. Ты получишь тонну причин, и все они записаны на бумаге. Надеюсь, потом ты перестанешь бояться, что я тебя брошу, и поймешь, что это попросту невозможно.
— Похоже, твой подарок лучше, чем мой. Может, вернешь мне блокнот, и я добавлю еще что-нибудь?
— Расслабься. Что бы ты ни написала, я уверен, мне это понравится.
Я забираюсь под одеяло и прислоняюсь к спинке кровати. Гаррет делает то же самое. А потом мы начинаем читать.
В блокноте Гаррета заполнено примерно десять страниц. Каждая запись помечена датой. Наша первая встреча, первый поцелуй, первая ночевка в одной постели… он описал все наши первые разы. Читая, я то улыбаюсь, то чуть не плачу. Если сложить все его записи вместе, то получится история нашей любви. И это самый лучший подарок, какой я когда-либо получала.
Я открываю последнюю страницу и приступаю к чтению списка.
Почему я люблю зависимую от чипсов девушку из Айовы…
Она забавная безо всяких усилий.
Она красивая, милая и сексуальная одновременно.
Она невинная и очаровательная, пусть и утверждает обратное.
У нее прекрасные зеленые глаза, в которые я никогда не устану смотреть.
Она умная и может переиграть кого угодно в викторинах.
Она супер-быстро бегает и на треке легко надирает мне зад.
Она вежливая со всеми, даже с маленькими детьми, несмотря на то, что, по ее словам, она их не любит.
Она азартная (что дико заводит!)
С ней уютно спать.
Она непредсказуемая.
Она свободно владеет искусством придумывать оскорбления.
Она независимая. Сильная. Неунывающая.
Она хорошо обнимается (хотя у нее был великолепный инструктор).
Она любит всякие мелочи — например, снег, рождественские огоньки и домашние пончики.
Ее не волнуют деньги.
Она не дает мне зазнаваться.
Благодаря ей я бросил пить.
Рядом с ней мне хочется быть не мальчиком, а мужчиной.
Она вызывает у меня желание однажды жениться (хотя я давал себе слово не делать этого НИКОГДА).
Еще не надоело читать? А то я могу заполнить причинами целый блокнот. И, наверное, еще один, и еще. Чем больше времени я проведу с тобой, тем больше блокнотов заполню.
Я люблю тебя, Джейд.
Гаррет.
Его блокнот я читаю гораздо дольше, чем Гаррет мой, потому что я составила только список. Вот, что я написала.
Комплименты, которые я задолжала Гаррету…
Ты невероятно красив! Твои голубые глаза, мягкие губы, идеальная улыбка, каменный пресс… я сбилась с мысли, пока думала о твоем прессе, но, по сути, в тебе прекрасно все!
Ты здорово целуешься, а еще здорово… Стыдно это писать, но ты знаешь, что я имею в виду.
Ты обнимаешься лучше всех на планете. Не то чтобы я обнималась со многими, но ты научил обниматься меня, что только доказывает, насколько ты в этом хорош.
Ты терпелив к людям с тяжелым характером (не скажу, к кому именно).
Ты чуткий даже с теми, кто не особенно чуток с тобой (и я опять не упоминаю имен).
Ты джентльмен (хотя открывать мне дверцу абсолютно ВСЕГДА необязательно).
Ты умный, веселый, а еще отличный пловец. (Три комплимента в одном!)
Ты заботливый старший брат (Лили это подтвердила).
Ты хороший сын (твой отец это подтвердил).
Ты потрясающий бойфренд — в миллион раз лучше всех, с кем я встречалась. (Знаю, тебе не нравится слушать о парнях, с которыми я встречалась, но я упомянула их исключительно с целью сравнения.)
Ты мастерски водишь машину, особенно с отказавшими тормозами.
Ты умеешь делать стручковую фасоль вкусной. И курицу.
С тобой весело проводить время, даже когда мы совсем ничего не делаем.
Ты умеешь поднимать мне настроение.
Ты закатываешь убойные хэллоуинские вечеринки.
Ты умеешь слушать.
Ты очень-очень приятно пахнешь.
Ты настойчивый и не теряешь веры в людей, даже когда они сами перестают в себя верить.
Ты хороший друг. Лучший друг за всю мою жизнь.
Я могу продолжать бесконечно, но не хочу, чтобы ты уж слишком зазнался, так что остановлюсь.
Ну ладно, скажу еще кое-что.
Ты способен на невозможное — например, ты смог влюбить в себя девушку, которая не верит в любовь. (Слишком сопливо, я знаю. Но это правда.)
Я люблю тебя, Гаррет.
Джейд.
Дочитав, я поднимаю глаза и вижу, что мой блокнот закрыт и лежит у него на коленях. Гаррет улыбается мне, и я быстро смахиваю слезу, ускользнувшую, пока я читала то, что написал он.
— Вот, что можно получить за полтора доллара, — говорит он. — Но, надеюсь, это лучше, чем пачка жвачки. Если, конечно, жвачка не самая твоя любимая вещь на земле, что было бы грустно, потому что я потратил на этот список чертову прорву времени.
Я разворачиваюсь к нему.
— Твой подарок намного лучше пачки жвачки.
— Твой тоже. — Он наклоняется и целует меня. — Ты была права, Джейд. Самые лучшие подарки стоят немного.
— Спасибо тебе. С учетом того, что ты парень, тебе наверняка было непросто так подробно расписывать свои чувства.
— Да, но давай это останется между нами. Никому не показывай этот блокнот. Не хочу, чтобы меня начали считать чересчур чувствительным парнем.
Я снова смеюсь.
— Нет, мы ни за что этого не допустим.
— Значит, у тебя было хорошее Рождество?
— Хорошее Рождество, хороший День благодарения и хороший Хэллоуин. Все праздники были хорошими — благодаря тебе.
— Что я могу сказать? Я обожаю праздники. Но это тоже останется нашим маленьким секретом, окей? Праздники — для девчонок.
— Только не день Суперкубка.
— Это правда. У нас еще много праздников впереди. Ты полюбишь наше Кенсингтонское Четвертое июля. Мы сами устраиваем салют.
Пока он это описывает, во мне наконец-то расцветает уверенность, что Четвертого июля мы по-прежнему будем вместе. И долго-долго после него. Возможно, когда-нибудь я даже стану Кенсингтон.
Хотя, признаться, я немного боюсь. Не самого брака, но перспективы стать частью этой семьи. Я по-прежнему знаю о них очень мало. Во что на самом деле замешан его отец? Не верю, что он просто владелец компании. У него слишком много денег и власти.
Я знаю, что задавать вопросы нельзя, но они все равно продолжают крутиться у меня в голове. Например, как его отец смог вот так запросто убить главного кандидата в президенты? Что еще он делал в прошлом? Он явно занимался сокрытием улик не впервые, ведь у него оказалась целая команда людей, которые за считанные минуты уничтожили все следы убийства Синклера. И что он имел в виду, поприветствовав меня в их семье? Это была какая-то инициация? И если да, то куда я вступила?
Я знаю, что не должна волноваться об этом. Я пытаюсь жить настоящим. Прямо сейчас жизнь прекрасна, и я хочу просто получать от нее удовольствие. Если однажды я стану Кенсингтон, то тогда и вернусь к этим вопросам. Хотя в глубине души я подозреваю, что узнаю секреты Кенсингтонов гораздо раньше, чем наступит тот день.
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ
Серия «Джейд» Элли Эверхарт включает в себя 8 книг + историю от лица Гаррета. На 4ой книге серии история имеет свой логический конец, но по просьбе фанатов серии, автор написала еще 4 книги. Пройдите по ссылке https://vk.com/loveinbooks, вступите в нашу группу, и вы сможете наслаждаться переводами интереснейших книг и дружелюбной атмосферой, а также быть в курсе самых последних событий в мире литературы.
Последние комментарии
1 час 7 минут назад
6 часов 51 минут назад
7 часов 58 минут назад
8 часов 56 минут назад
9 часов 10 минут назад
18 часов 20 минут назад