Вопреки всем запретам [Виолетта Роман] (fb2) читать онлайн

- Вопреки всем запретам 835 Кб, 245с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Виолетта Роман

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Виолетта Роман Вопреки всем запретам

Глава 1

Как же произошло, жизнь опять, словно белый лист
Мажет красками холст, красно-желтым ее каприз
Ночь все перевернет и оставит боль на потом
Точно еще повезет с теплом…
© Animal джаZ
Ненавижу быть белой вороной… аутсайдером… неудачником… Много синонимов можно подобрать, но смысл один. И главный неудачник года сегодня именно я. Сижу на чужой вечеринке совершенно трезвая и совершенно не в состоянии развлекаться. Вокруг шум, веселье, пьяные разговорчики и танцы на столе. Кто-то уже во всю зажимается по темным углам дома, кто-то еще не дошел до нужной кондиции и во всю заливается спиртным, кто-то разбивает косячок. А я схоронилась на неудобном потертом диване в самом темном углу комнаты и наблюдаю за всеобщей вакханалией. Меня зовут Оксана Бареева, для друзей Ксю, мне 19 лет и учусь я на третьем курсе юридического. А еще неделю назад меня бросил парень, и сегодня был последний рабочий день… Именно с этого неудачного момента моей жизни и начинается самое интересное.

Мы на даче у нового приятеля моей лучшей подруги Сашки. Именно по вине этой безбашенной оторвы я сейчас здесь. Выполняю функции местного отдела нравов. Слежу чтобы подруга не набралась до беспамятства, и не потеряла девичью честь, что вполне может с ней случится, учитывая ее способность влипать в разные авантюры. Так вот, я здесь, Сашка где-то здесь, толпа незнакомых фэйсов… и мой бывший парень… Ага, вот он, козел, стоит прямо по центру комнаты, прижимая к себе новую подружку. Именно ту, ради которой и бросил меня.

— Ксю-ю, держись, — нараспев говорит Саша и протягивает мне в руки пластиковый стаканчик до верху наполненной сомнительной жидкостью. Из-за дикой злости, не задавая ни единого вопроса подруге забираю из ее рук алкоголь и начинаю поглощать его.

— Слушай, а задница у нее что надо, — хохочет Сашка, прижимаясь к моему уху.

— Спасибо подруга, умеешь поддержать, — прыскаю со смеху, едва не поперхнувшись алкоголем. Но на самом деле, в душе даже не екает… просто стыдно что с этим «чудовищем» я потеряла целый год своей жизни.

— Да ладно, Ксю, забей ты на этого альфонса. Подумаешь, нашел себе ходячий кошелек, и приодеться успел, видимо уже во всю разводит ее, — подруга залпом опрокидывает в себя содержимое стакана и подмигивает мне.

— Даже не знаю, что обидней… То что меня бросили из-за низкого социального статуса или из-за того что я… как он сказал: Фригидное бревно, — снова общий приступ смеха, естественно я эти слова не воспринимаю всерьез и просто в очередной раз напоминаю себе какой недоумок мой бывший.

— Вообще-то про фригидное бревно сказала Ирка, что характеризует ее как недалекую особу с очень низким уровнем интеллекта и скудным внутренним мирком, — хмыкает подруга и мы вместе как по команде поворачиваемся к спутнице моего экс-парня.

— Ух ты ж завернула, психолог ты мой, — смеюсь во всю, чем привлекаю к себе нежелательное внимание Андрея (моего бывшего).

Он поворачивается в нашу сторону, но сделав вид что мы даже не знакомы отворачивается и что-то шепчет своей подружке.

— Козел, — хором произносим мы с подругой и наигранно громко вздыхаем.

— Пошли, я покурю, — тянет меня Сашка в сторону выхода. На самом деле, я очень даже не прочь выйти на свежий воздух, подальше от этих зомби.

— Идем, — вздыхаю я и воткнув наушники врубаю музыку в плеере. Следую за подругой на улицу. Сегодня на удивление прохладный денек. Только что прошел проливной дождь и кое-где еще слышны раскаты грома. Медленная композиция Three Days Grace звучит как раз к моему настроению.

— Слушай, не дача, а особняк какой-то, — забирая один наушник и вставляя его к себе в ухо, кричит подруга. После чего затягивается сигаретой и выпускает в сторону дым.

— Да уж, — протягиваю я обводя взглядом дом и прилежащий к нему двор, — твой новый парень мажор еще тот. кто ты говоришь его родители?

— Чиновники какие-то… А вообще не знаю, получится ли у меня с ним что-то, — задумчиво произносит она, пританцовывая на месте под аккомпанемент звучащей песни.

— О боже! — закатываю глаза и вздыхаю, — мне кажется, подруга, ты никогда не остепенишься… Тебе надо было мужиком родиться, тот еще кобель бы вышел.

— А кто сказал, что я хочу остепениться, — подавляя смешок отвечает она, стряхивая пепел с сигареты, — вокруг столько возможностей.

— Ну хотя бы с интернет знакомствами завязывай, по семь свиданий на неделе это перебор…

— О, а лучше как ты, подарить свою девственность и провести целый год с мудаком, который даже расстаться нормально не мог, смс прислал, а теперь ведет себя как будто не знает тебя.

После этих слов вся краска сползает с моего лица… да уж удар ниже пояса.

— Да забей, я домой, — разворачиваюсь чтобы уйти, понимая, что и сама сказала ей колкость, но настроение ниже плинтуса и лучше мне уйти сейчас, чем после хорошей ссоры.

— Ксюш, стой! — слышу сзади окрики подруги, — Прости! — она останавливает уже возле калитки и заглядывает в глаза.

— Нет, на самом деле, все в порядке, ты права, — я отвожу глаза в сторону чтобы она не заметила слез, — я просто устала, пойду домой, — отталкиваю ее и открываю дверь.

— Давай хоть такси вызову, — кричит Сашка вслед.

— Нет, я проветрюсь, — не оборачиваясь захлопываю дверь.

— Ксюш, — она выглядывает из-за калитки, и дождавшись, когда я обернусь кричит:

— Будь смелей!

В ответ я просто киваю и делаю музыку на полную мощность.

«Будь смелей», — усмехаюсь я про себя, не спеша идя вдоль обочины дороги, ведущей из дачного поселка в город. Могла бы я быть посмелее, если бы жила в одном из этих домиков. Если бы не надо было париться из каких денег заплатить за учебу, если бы моя мама не потеряла работу, если бы папа не бросил нас 5 лет назад, нам не пришлось бы еле сводить концы с концами. Я еще в 16 лет поняла, что смелым мечтам не суждено сбыться. Что мне придется сильно трудиться в этой жизни и совсем нельзя позволять такую роскошь как легкомыслие. Я привыкла думать обо всем наперед. Даже поступила на юридический, потому что как мне казалось, зная законы и умея правильно их применять, я смогу зарабатывать деньги своей головой, да и знать как защитить себя в той или иной ситуации тоже неплохо. Я работаю каждое лето, чтобы покрыть оплату за обучение. Я и встречаться начала в семнадцать с Андреем, потому что знала его всю жизнь. Мы росли в одном дворе, он мне всегда казался таким надежным, простым парнем, о котором, как мне казалось, я знала все. Но вся эта чепуха была в моей голове до того, как неделю назад мне пришло сообщение о том, что Андрей бросает меня, а потом позвонила одногруппница и сообщила что у него другая на протяжении всего лета.

Моя мама всегда поддерживает и хвалит меня. Она считает, что я красавица, да и умница к тому же… Говорит, что у меня большое будущее. Но сейчас я иду в одиночестве по пустынной дороге чужого богатого поселка, в окружении домов стоимостью… да страшно даже подумать об их стоимости… И вот, понимаю насколько я никчемное существо. Все сыпется из рук. Все в чем я была так уверена еще вчера. Через неделю начинается учеба, и я не смогу работать, чтобы помочь маме, которая лишилась работы. У меня осталась только моя музыка в ушах, красота с умом, которые и за бесплатно никому не нужны. Да, очень бы я хотела быть такой смелой и легкомысленной как Сашка.

За размышлениями и музыкой я и не заметила, что вот уже какое-то время за мной не спеша следует машина, водитель которой что-то говорит. Вытащив наушники, я поворачиваюсь на звук и вижу «ползущий» за мной «БМВ» черного цвета и выглядывающего из окна темноволосого красавчика лет двадцати пяти. Сама не замечаю, как вспыхиваю от того, насколько красив парень. «Вот уж точно не из моей сказки принц», — пролетает мысль, а незнакомец одаривает меня голливудской улыбкой.

— Девушка, — смеется парень, когда я наконец-таки возвращаюсь в реальность.

— А? — смотрю как завороженная на его ямочки на щеках и на хитрый прищур глаз. Черные волосы, зеленые глаза, а губы… боже я ему завидую… настолько они идеальны.

— Я говорю, опасно в такое время одной гулять, давайте до города подброшу, — и снова эта улыбка… а зубы то какие ровные и белые.

И вот стою я как идиотка, пялюсь на него и понимаю, что не светит мне быть девушкой вот такого красивого богатого парня. Я для него, в лучшем случае, на одну ночь. И такая злость меня взяла за себя. За то, что надоело мне в 19 лет думать обо всем на свете, быть не в мру взрослой и где-то даже скучной. И решила я как следует отшить красавчика.

— Нет, — разворачиваюсь и продолжаю движение вперед.

— Чего нет? — слышу сквозь смех неподдельное изумление в его голосе. Ага, не привык небось к отказам, ну сейчас я покажу тебе…

— Трусы мои кричат мне «Нет!», — не оборачиваясь выпаливаю я.

— Чего? — вот и смех пропал. ага… чувство юмора у меня, если честно, то еще, как говорится, не каждому понять дано. Но так лучше, нечего всяким тут подкатывать.

— Говорят не пустят тебя, так что катись уже, — демонстративно вставляю наушники в уши, давая понять, что разговор окончен. Но музыку не врубаю. Интересно узнать его реакцию.

Слышу позади себя хрипловатый смех и чувствую, как помимо воли, на моем лице расплывается улыбка.

— Можешь успокоить свои трусы, я так… чисто для очищения кармы решил безвозмездно помочь… Никакой корысти и задней мысли… обещаю.

Не могу сдержаться и поворачиваюсь к нему. Что-то меня цепляет в этом парне. То ли его реакция на мой плоский юмор, то ли захотелось еще совсем немного полюбоваться красавчиком.

— Я к незнакомым мужчинам в машину не сажусь.

— Роман, — протягивает руку из окна авто, на что я делаю наигранно хмурое выражение лица и упираю руки в бока.

— Ну мне твое имя ничего не говорит… а вдруг ты маньяк какой-нибудь?

— Какой, например? — вижу как его глаза уже просто искрятся от неподдельного смеха и еле сдерживаю серьезное выражение лица.

— Надоедливый!

— Да ладно, не маньяк я… ну правда, вот смотри, — он достает что то и показывает мне, — я вижу что это удостоверение. Подхожу на пару шагов ближе к машине и читаю: «Хаустов Роман Викторович старший следователь следственного комитета» — ого, присвистываю про себя, серьезный мужчина. Но вслух говорю как можно небрежней.

— Ну и что… мало ли среди вас извращенцев всяких…

— Ну вот что за женщины пошли… — громкий вздох и полная капитуляция.

— Давай садись, не бойся, и мне веселей будет, и тебе не топать в такую даль, — тоном обреченного говорит он.

Недолго думая, понимаю, что лучше сесть к нему в машину и спокойно доехать… Место и вправду мягко сказать «темное».

— Ладно, уговорил, — обхожу иномарку и забираюсь на пассажирское сиденье. В нос ударяет оболденнный запах мужского парфюма. А новый белый кожаный салон просто поражает своей дороговизной… честно сказать ни разу не доводилось ездить в дорогих иномарках… Очень приятное чувство, однако…

— А можно мне узнать твое имя? — он трогается и я ненароком задерживаю взгляд на его руках лежащих на руле. Красивые длинные пальцы, на запястье дорогие часы. Кольца нет… вот и славно… хотя мне то что…

— Оксана.

— Красивое имя, — он поворачивается и подмигивает мне. Ой, только бы не растечься лужицей на этом кресле от его улыбки.

— Не оригинально, — прыскаю и отворачиваюсь к окну.

— Ладно, девушка Оксана-несмеяна, — игнорируя мою колкость, продолжает он разговор, — и как тебя занесло в наши края?

— Не поверишь, на вечеринке была, подруга с собой потянула, тут ее новый парень живет…

— Понятно… А что же ты так… одна ходишь по темным улицам, как тебя только парень отпустил? — и снова блеск в глазах.

— Слушай следователь, не оригинально снова. совсем допрашивать не умеешь… Не признаюсь я тебе, — показываю ему язык и корчу рожицу.

Он прищуривается и я снова слышу его хрипловатый смех… Губы изгибаются в обворожительной улыбке, зеленые глаза из-под черных длиннющих ресниц с интересом смотрят в мои. Господи, когда он улыбается просто неотразим… надо еще что-нибудь смешное сморозить.

— Студентка?

— Ага.

— Юриспруденция?

— А вы наблюдательны, Холмс.

— Это элементарно, Ватсон, — мы оба прыскаем от смеха и несколько минут после едем в полной тишине.

— Давай я тоже поражу тебя совей дедукцией, — начинаю я разговор.

— Ну ка, — не поворачиваясь отвечает он.

— У тебя нет девушки… — начинаю я и встречаю его заинтересованный взгляд.

— Ну вернее у тебя ее в принципе нет. Так, девочки на один раз вокруг постоянно, но не что-то серьезное. Ты весь в работе, в себе, тебе просто не до этого. Сейчас вечер пятницы, поэтому скорее всего ты направляешься на какую-нибудь очередную тусовку в какой-нибудь дорогой клубешник.

— Хм… вот это да… — он выводит машину в крутой поворот и почесав подбородок говорит.

— Девушки у меня нет, направляюсь я и правда в клуб… на день рождения к сотруднику.

Не хочешь мне компанию составить? — как бы невзначай бросает он, а глаза то какие… хитрющие.

— Быть девочкой на одну ночь. пф… нет, извини, вся неделя занята, у меня знаете ли, все по записи…

— Я и не хочу тебя в качестве девочки на одну ночь… Прости, но они не похожи на тебя, — я поднимаю на него глаза и вижу, что он вдруг стал серьезен.

— Рожей не вышла?

— Тут как раз таки все в порядке, но стиль немного не тот, — ухмыляется он. Смотрю на свою одежду, белые шорты, туника, сланцы и конский хвостик.

— Да и правда, спасибо и на том, — отворачиваюсь к боковому стеклу, делая вид что мне все равно. На самом деле уделали меня.

Звонит его мобильный, он берет трубку и говорит с каким-то парнем о том, что уже едет. В течении разговора слышу снова его смех и невольно любуюсь им. Представляю, как он сейчас пойдет в клуб, как будет выпивать, как будет зажимать в танце какую-нибудь длинноногую в коротком платьице. Эх…

— Что слушаешь? — его вопрос вырывает меня из мыслей и я замечаю, что Рома уже закончил телефонный разговор и смотрит на меня в ожидании ответа.

— Three Days Grace, — прочистив горло отвечаю я.

— О… хорошая группа… — и снова молчим.

— Так что, вредная с отличной дедукцией не девушка на одну ночь… может все таки составишь мне компанию сегодня? Чисто по дружески — он поднимает руки в знак капитуляции.

— Эм… нет… знаешь не стоит… мы с тобой совершенно разные… и друзья вряд ли из нас получаться, — вздыхаю и проклинаю себя за свою прямолинейность.

— Хм… ладно… — Рома снова задумчиво трет подбородок.

— Давай пари, — продолжает он, — Запусти магнитолу и если услышишь то что тебе понравится, даешь мне свой номер и автоматически соглашаешься на еще одну встречу.

— Ха, хитрый, и что я получу с этого? — издевательски изгибаю бровь и смотрю на него в ожидании. Тоже мне, разводила.

— Хм, ну ничего не теряешь это точно…

«Как сказать…» — думается мне, но я нажимаю на плей и в колонках звучат слова песни Scillet «Forgiven».

Forgive me I’m ashamed
Прости меня, я пристыжен,
I’ve loved another
Я любил другую.
I can’t explain cause I don’t know
Не могу объяснить почему, я и сам не знаю.
No one can take your place
Никто не займет твое место,
And there is no other
И нет никакой другой…
Forever yours and yours alone
— Scillet, — издаю страдальческий стон.

— Вот видишь, мы все таки не такие разные как ты думаешь, ну так… давай номерок, — подмигивает он.

— Слушай, — уже на полном серьезе говорю я, — я не подхожу тебе, не стоит даже время тратить.

— Кто сказал?

— Ну ты весь такой богатый, весь из себя… а я просто девчонка с улицы… и не хочу лишних проблем…

— Вы девушки слишком много думаете… ты проспорила свой номер, ничего не знаю… Долг дело святое…

— Ладно… но я предупреждала, — беру с подставки его телефон и забиваю свой номер.

Через несколько минут он останавливает машину на моей остановке, я как можно быстрей выскальзываю из нее.

— Завтра идем на свидание, — кричит мне Рома, высунувшись из водительского окна.

— Ты ведь сказал, что это просто встреча! — вытаращив глаза, поворачиваюсь к нему.

В ответ он только подмигивает и срывается с места. А я остаюсь стоять как вкопанная и думаю о том, что благими намерениями выстелена дорога в ад. Просто ведь хотела отшить его, потом оправдывала себя тем, что всего лишь, воспользуюсь им как такси, а в итоге… завтра иду на свидание с совсем не подходящим мне парнем. Эх, но таким красавчиком. Вставляю наушники и выбираю в плей листе композицию группы Skillet «Forgiven». Иду домой, в приподнятом настроении, слушая песню, которая как окажется потом, станет знаковой в моей судьбе. Иду и все время пялюсь на экран телефона… Подсознательно желая, чтобы он позвонил… И больше всего на свете желая чтобы он не звонил.

Плей-лист к главе:
Animal джаZ Три полоски,

Skillet Forgiven (в машине Ромы)

Three Days Grace Lost to know (слушала Оксана в плеере во время вечеринки)

Глава 2

Я иду по дороге, мне светит солнце
И нет больше туч в моей голове
Я иду по дороге, звонкие травы
Улыбаются ветру, ветру и мне.
С.Сурганова
— Мам, я пришла! — захлопнув входную дверь и сбросив сумку и шлепки, я прохожу в гостиную. Со стороны кухни доносятся шкварчащие звуки и аппетитные запахи овощного рагу.

— Милая, ты уже вернулась? — удивленная мама выходит из кухни, вытирая руки об полотенце.

— Ага, вечеринка не задалась, — плетусь к дивану и падаю замертво.

— Ну и хорошо, поужинаем вместе, — мама целует меня в лоб, как маленькую, присаживается рядом и сгребает в охапку.

— Ну маааам, — пытаюсь вырваться из кольца ее рук, — я не голодна.

— Ничего не знаю, идем кушать, — она встает и тянет меня за собой.

— У меня кстати отличная новость!

— Какая? — поднимаю на нее глаза в то время как сама пройдя на кухню, приземляюсь за обеденный стол.

— Меня взяли в одно очень крупное издание выпускающим редактором!

— Ух ты! Поздравляю, мам! — теперь я вскакиваю и набрасываюсь на нее, сгребая ее хрупкую фигурку в объятия.

— Так что, даст Бог и дела наши вскоре пойдут в гору! — во всю смеется мама.

— Мам, они не пожалеют… такого журналиста как ты днем с огнем не сыщешь! — воодушевляюсь от этой новости. Хоть одной проблемой меньше в нашей жизни.

— Спасибо, дочь, — мамина улыбка и появившийся огонь в глазах воодушевляют и меня. Забрав из маминых рук два блюда с рагу и поставив их на стол принимаюсь уплетать всю эту вкусноту уже с явно возросшим аппетитом.

Несколько минут мы сидим в полном молчании. Слышно только как периодически постукивает вилка о поверхность тарелки. Мама прочищает горло.

— Папа звонил… — говорит она тихим голосом, так что я еле могу разобрать слова. Подозреваю, она специально так делает, будто бы полагаясь на тот факт, что чем тише она скажет об этом человеке, тем тише будет моя реакция.

— Никогда о нем не слышала. и слово то какое странное… папа… — не поднимая глаз с тарелки бурчу я.

— Оксана, не будь такой…

— Какой, мам? — поднимаю глаза и чувствую как злость закипает во мне.

— Извини, что не прыгаю от счастья при упоминании о нем! Как ты вообще можешь с ним общаться? После того что он бросил нас, променял на другую бабу! У него и дочь теперь новая… любимая!

— Оксан! — мамин голос приобретает стальные нотки, но я уже давно не в том возрасте, чтобы испугаться.

— Ты убиваешься на нескольких работах, стараясь вытянуть меня! Ты о себе как о женщине вообще давно забыла… Все из-за этого козла! И тебе еще в голову приходит говорить о какой-то толерантности к нему? Нет уж, спасибо я поела, — я вскакиваю из-за стола и стремительно скрываюсь в своей комнате. Вот же ш гадость какая…

Приняв душ, после чего немного успокоившись, забираюсь в кровать. Нет уж, папочка, я не доставлю тебе такой радости, нервы мои того не стоят… Устало тру лицо руками и вижу, что лежащий на тумбочке телефон мигает, оповещая о новом входящем сообщении. Первой мыслью думается, что это Сашка и ее проснувшаяся совесть хочет узнать жива ли ее подруга. Но увидев, что адресат — неизвестный номер, начинаю дрожать от приятного волнения. Неужели это он?

«Тусовка нереально скучная. Девушки не красивые, алкоголь не цепляет. Уверен тебе сейчас веселее. Кстати, ты уже добралась?»

Чувствую как на губах расплывается идиотская улыбочка. И из головы тут же вылетают все грустные мысли.

«Да, веселюсь как могу. В кровати под пуховым одеялом!»

«В 9 вечера? в августе месяце??)))»

«Вот такая я чудачка. Ха-ха)»

«Ну просто оторва…))»

«Пойдешь в кино завтра?»

«С тобой чтоли?»

«А с кем? Учти, больше тебя ни с кем не отпущу»

«Эй, полегче… мы же друзья, надеюсь не забыл?»

«А я о чем… Я между прочим очень ответственный в плане дружбы…»

«Ладно… идем… так и быть. Долг все таки дело святое…»

«Пиши адрес, заеду за тобой в 17–00»

«Ишь какой шустрый… Вы все следователи такие хитрые? Заберешь меня возле кафе «Парус» в центре».

«Ладно, конспиратор, договорились»

Не успеваю я осмыслить наш разговор, через несколько секунд от него приходит еще одно сообщение, которое начисто выбивает из равновесия.

«Ложись спать, чтобы я был спокоен»

— Чего? — чувствую, как вытягивается мое лицо от изумления, а губы растягиваются в улыбке, да так что щеки начинают болеть. Вот шустрый тип.

«Хорошо, мамочка» — отправляю сообщение и откидываюсь на подушки.

Сказать, что в эту ночь я плохо спала… ничего не сказать. Вот вроде ничего особенно не произошло. Ну подумаешь, какой-то парень позвал на встречу… Ну красивый, богатый, интересный… Но не повод же это так сходить с ума… Но мысли в голове словно неугомонный рой пчел сменяют одна другую со скоростью света… Что я одену? какую прическу сделаю? как себя вести? Надо же было ломать над этим голову пол ночи, чтобы в конце концов снова прийти к заключению, что не срастется у нас в любом случае.

Вот мы девушки интересные существа. Мы так любим кормить себя иллюзиями… В начале мы зарекаемся растворяться в другом человеке. «Все, хватит наступать на одни и те же грабли», — думаешь ты. В этот раз буду я пользоваться, а не мной. А потом появляются иллюзии «все под контролем». Мол, ну встречусь я с ним один раз, ну проведу отлично вечерок. В этом нет ничего криминального. Главное не подпускать к себе, не влюбляться. Что дома то сидеть? Идешь на первое свидание, уговариваешь свое Я, мол, все у вас не серьезно. А потом второе свидание и опять иллюзия «все под контролем» наводит туману, потом третье, четвертое… а в итоге ты сидишь влюбленная по уши с разбитым сердцем и зареванным фэйсом… А ведь знала заранее, что так и будет… Вот и я сейчас… понимаю мозгом что даже связываться не надо для собственного спокойствия и блага… но… как говориться попа требует приключений, а душа требует праздника.

Проснулась я ближе к полудню, благо последняя неделя каникул, могу себе позволить поспать подольше. В доме тишина, значит мама уже на работе. Умывшись и позавтракав, я решила заняться делами. Наведя порядок, приготовив ужин, заваливаюсь на диван перед телевизором. Не смотря на то, что конец августа, на улице жара страшная. И то что окна в доме открыты делает еще хуже. На кондиционер мы с мамой еще не накопили, поэтому я бреду к холодильнику и возвращаюсь в гостиную с холодной бутылкой воды в обнимку. По телевизору один шлак, поэтому выключаю его и хватаю книгу. Через минут пятнадцать, когда я уже успеваю вникнуть в суть истории, звонит домашний.

— Доброе утро, если вы не в аду… — загробным сонным басом говорит подруга.

— И тебе не хворать, перебрала вчера? — откидываю книжку в сторону.

— А то… блин Ксюш, прости меня, а?

— Да все вчера решили, тем более смотрю, кара небесная тебя уже настигла, — зловеще ухмыляюсь я.

— Ох, это точно. По делом мне… — примирительно вздыхает подруга, — Слушай… я тут с таким мальчиком познакомилась в контакте. Ксюха… Чанинг Татум отдыхает просто…

— А как же твой вчерашний?

— Ой, не знаю, Роза гадала… не подходит он мне, — говорит Сашка.

— Ну раз Роза нагадала, тогда да…

— Кстати о Розе… Ругается она на тебя, что ты уже неделю к нам не приходишь.

— Скажи завтра приду и обещанную колоду нашла, так что пусть не ругается, — улыбаюсь вспоминая Сашкину бабулю.

— Ба! — кричит подруга, — Ксюха завтра придет с картами! Ну с теми, что с мужиками красивыми!

— Роза говорит, что только благодаря мужикам красивым она простит твое хамское поведение, — хохочет в трубку Саша.

— Ага, я ее тоже люблю!

— Слушай, а чего завтра то? приходи сейчас ко мне, я тебе своего Чанинга покажу, — начинает она канючить.

— Оу, Саш. у меня вообще то сегодня свидание… — говорю это и притихаю в ожидании последующего эмоционального взрыва.

— Так… с этого момента поподробней… и что это я пропустила?!

— Да ничего особенного на самом деле. Просто вчера вечером меня подвез один парень… вот встречу назначил… да это даже не свидание, так встреча дружеская, — стараюсь не вдаваться в подробности, зная как подруга умеет накручивать себя и меня.

— Балда ты! Сколько раз тебе говорить, не бывает дружбы между мужчиной и женщиной!

— Ой, не начинай, ладно, мне пора собираться… — стараюсь поскорее закончить разговор, пока еще чего-нибудь не сболтнула.

— И что же ты наденешь? — не унимается подруга.

— Не знаю, что-нибудь в чем удобно убегать на случай если он маньяком окажется, — смеюсь и поднимаюсь с дивана. Нужно действительно пойти заглянуть в шкаф.

— Ага, треники одень свои, или еще лучше пижаму с жирафиком, тогда точно он тебя больше чем друга не захочет!

— А мне больше и не надо может… — говорю, а про себя думаю, что сама не знаю, чего хочу.

— Так, ты тут не ври лучшей подруге… я вот сейчас Розе расскажу, что ты на свиданку собралась, а нам не гу-гу о своем ухажере таинственном, тогда точно к нам поедешь!

— Ты меня не пугай, пуганая… так все, завтра в 10 буду у вас!

— Ок, но завтра полный отчет!

— Договорились, — спешу сбросить вызов. Лучше завтра все ей расскажу, если вообще будет, о чем рассказывать.

Я несусь по улице так, что прохожие разбегаются в разные стороны словно кегли. Завозилась с прической, готовясь на «дружеское» свидание и вот опаздываю на добрых сорок минут. Сердце как отбойный молоток, дыхание рваное и воздуха не хватает в легких. Останавливаюсь за один дом до нужного кафе и разглядываю себя в витрине. Локоны разной длины спускаются чуть ниже лопаток, от бега все мои «кудряшки» растрепались, но в принципе и так хорошо. Глазища огромные, губы искусаны так, что стали ярко красными. Джинсовый комбинезон с шортами и майка с оголенным плечом, на ногах босоножки без каблука. Поправив слегка подтекшую от бега тушь, выравниваю дыхание и направляюсь не спеша в сторону кафе.

— Уже думал, ты не придешь, — увидев меня, только что подошедшую ко входу, Рома выходит из машины, припаркованной рядом с заведением. Он посылает мне свою фирменную улыбку, и слегка наклоняет голову, пробегаясь глазами по моей фигуре и как бы в знак одобрения, подмигивает. В ответ мое сердце пропускает пару ударов, и я уже «почти» жалею, что мы с ним всего лишь друзья.

— Да, я тут рядом проходила, честно говоря совсем забыла про нашу встречу, — делаю невинную мордашку.

— Какой же я везунчик, — смеется Рома и открыв заднюю дверцу машины, вытаскивает букет белых роз. Вау… просто Вау…

— Вот, это тебе, — протягивает мне цветы и целует в щеку. Я прижимаю букет, словно родное дитя и утыкаюсь носом в цветы, чтобы скрыть свои пылающие щеки.

— С-спасибо… — из меня вырывается нервный смешок, — но мы же друзья?

— То что ты друг, не значит что я не могу видеть в тебе красивую девушку… или ты за то, чтобы я называл тебя «Вася» и позвал пить пиво с орешками в спорт бар, а не красное вино в «Париж»?

— Не хочу показаться тебе неотесанной мужланкой, но я не против спорт бара, — ловлю его удивленный взгляд и улыбаюсь, услышав смех.

— Но… чувак… «Париж»? Ты серьезно? Тот самый «Париж» в котором бокал вина стоит тридцатку?

Он улыбается и смотрит на меня, небрежно засунув руки в карманы брюк. То, с каким изяществом и лоском он одет, заставляет мой взгляд вновь и вновь возвращаться к его обалденной фигуре, обтянутой ярко-красной футболкой и обалденно сидящими на нем брюками. Идеален, черт возьми!

Мы заходим в ресторан и усаживаемся за дальний столик у окна. На протяжении нескольких минут рассматриваю обстановку вокруг себя. Дорогущий ресторан, напыщенные официанты, красивый галантный собеседник, сидящий напротив меня и пожирающий меня взглядом… что ж, жизнь играет новыми красками! Можно я побуду немного не думающей ни о чем и наслаждающейся настоящим моментом?

— Итак, ты учишься на юриста, какая специализация? — начинает разговор Рома, как только официант отправляется готовить наш заказ.

— Третий курс, еще пока не определилась до конца… — задумчиво ковыряю салфетку, — но больше склоняюсь к семейному праву.

— Бракоразводные процессы. по-моему это так утомительно, — он издевательски щурится и отпивает воды из бокала. Вот поди догадайся, сарказм или он серьезен?

— Ну да, это говорит мне тот, кого окружает воздушная аура убийств, изнасилований и грабежей. Он взрывается хохотом, и едва не облившись водой, ставит бокал обратно на стол.

— А вообще, давно ты работаешь в следствии?

— С окончания института… три года, — Рома изящно вытирает рот салфеткой и откидывается на спинку стула в расслабленной позе. Господи, этот парень даже рот может вытирать изящно!

— И как? не устал еще от всего этого? — продолжаю непринужденную беседу, в то время как в голове снова настоящий рой разных мыслей. Но одна главная так и кричит: Не похожи вы! Разные!

— Нет… это все по мне, — его взгляд ловит мой и мы несколько секунд ведем немой диалог. Он не говорит мне: Все для тебя Оксана: цветы, рестораны, деньги, все будет, только подпусти, а? А я не отвечаю ему: Знаю я таких как ты, Рома… наиграешься и оставишь… не подпущу. Обрываю наш обмен взглядами и стараюсь собрать себя обратно по кусочкам… о чем это мы говорили? Благо, спасает учтивый официант, так вовремя принёсший наш заказ.

— Мда… вообще интересно очень посмотреть как это все. ну изнутри происходит… теория это другое, а вот окунуться в реальный криминальный мир.

— В самом деле? — Рома смотрит на меня отстраненным взглядом, будто бы и не было ничего сейчас между нами.

— Угу, — не переставая жевать вкуснейшую отбивную, отвечаю я.

— Хочешь еще пари? — он наклоняется в мою сторону и понижает голос до шепота.

— Хох… — вытираю рот салфеткой, не так изящно конечно, но все же, — Смотрю ты куш поймал?

— Ну так, согласна? — игнорируя мою реплику продолжает он.

— Конечно, валяй. Одним пари больше, одним меньше, — теперь я откидываюсь на спинку стула, демонстрируя ему свое напускное хладнокровие.

— Так совпало, что я сегодня дежурный… ну то есть должен носить с собой телефон, и если в моем районе случается какая-нибудь чертовщина, мне звонит дежурный полиции и вызывает на место происшествия… Случаи разные бывают… может быть убийство, может быть изнасилование… или просто БВП.

— БВП? — переспрашиваю, а тем временем азартом загораюсь уже я. Похоже сегодня будет еще интересней чем я предполагала.

— Без вести пропавший… так вот, что бы это ни было, первый вызов… если хочешь поедем вместе… мне конечно запрещено брать с собой посторонних… ну побудешь понятой…

Несколько секунд мы молча смотрит друг на друга. Рома в ожидании ответа, я в изумлении. Его взгляд становится настороженным, видимо уже начали брать сомнения по поводу моей реакции.

— Круто!!!И ты молчал! К черту твой ресторан, поехали!! — подскакиваю со стула, ищу глазами выход.

— Да подожди ты, — уже во всю смеется он, и мне так нравится смотреть на него… на такого теплого, дружелюбного, красивого…

— Еще же ничего не случилось… ты очень невнимательная, — сквозь смех говорит он и тянет меня за руку, прося сесть обратно, — Я ведь сказал ЕСЛИ меня вызовут.

— А-а-а… — сажусь обратно, расстроенно вздыхая, — Окей, но учти, даже если это будет глубокая ночь… звонишь мне без промедления!!!

— Хорошо, — во всю смеется он, — по мне так сомнительное удовольствие, но так и быть. Разве я могу отказать такому счастливому маленькому чертенку. Кстати, я столько смеюсь с тобой… давно такого не было…

После этой реплики мы снова замолкаем и его глаза искрятся неподдельной радостью и счастьем. А мне так нравится на него смотреть.

— А теперь расскажи мне что-нибудь о себе, — на этот раз он прерывает наше молчание.

— Эм… ну меня бросил парень неделю назад… ушел к другой девчонке… — я нервно хихикаю. И это первая мысль, которая пришла мне в голову, ну какая же я идиотка!

— Дай-ка мне номерок этого кретина, — Ромка хмурится и складывает перед собой руки.

— Набьешь ему морду, — облизываю ложку с мороженым и улыбаюсь. Смешной такой, защитник.

— Скажу ему спасибо, — темнеющим взглядом он смотрит в область моих губ.

— Послушай, — я вмиг становлюсь серьезной и отодвигаюсь от мороженого.

— Не хочу показаться занудой, но повторюсь… не получится ничего… ну не пара мы… из совершенно разных миров, — смотрю на свои руки. Не хочется конечно, но чувствую что надо расставить все точки над и.

— Ты с Марса или с Юпитера?

— Что? — поднимаю глаза, не понимая о чем он говорит, тем более тактм серьезным тоном.

— Я говорю перестань слишком много думать… я ведь не мальчик маленький, я вижу все и так…

— Что ты видишь? — хмурюсь и морально подбираю себя в единое целое, ожидая услышать какую-нибудь колкость. Он молчит несколько секунд и поедает меня глазами, потом обреченно вздыхает и вертя в руках вилку начинает говорить.

— Что ты скромная девочка с улицы, что шмотки твои из местного торгового центра, что нет на тебе никаких наворотов искусственных, что тачки у тебя нет… Ты не богатая зажравшаяся телочка, или чего хуже охотница за богатыми кошельками… ты просто непосредственная, необычная, смешная и красивая. И я получаю от этого кайф.

— Ух ты… — я как та рыба, выпущенная на берег, несколько секунд просто открываю и закрываю рот не издав ни звука. Я конечно поражена его дедукцией, но как то, честно говоря, неприятно когда тебе в лоб говорят, что одеваешься ты в рыночные шмотки…

— Ладно, — наконец-то обретаю способность говорить, — Но тогда тем более зачем все? ведь деньги всегда идут к деньгам, такой как ты должен быть с равной… это не я придумала, это закон вселенной… закон равновесия…

Он смеется.

— Я смотрю ты мысленно поженила нас и нарожала кучу детишек?

— Хм… пока только одного, а что это плохо? — делаю вид дурочки. Всегда нравилась эта способность… выручает в любой непонятной ситуации сто процентов.

— Милая, мне всего двадцать пять, у меня вся жизнь впереди. Кругом куча вариантов. Я приду в клуб, щелкну пальцем и выстроиться очередь…

— Ладно, вот сейчас ты просто уничтожил мое самомнение… — наигранно хватаюсь за голову в знак глубокой печали.

— Втоптал? — он издевательски выгибает бровь и смеясь подает мне салфетку. Я беру ее в руки и демонстративно громко сморкаюсь.

— Окончательно и безповоротно, — для закрепления эффекта шмыгаю носом. После чего следует новый взрыв хохота. На нас уже начинают оборачиваться другие посетители ресторана. Похоже нас скоро попросят удалиться.

— Ну так что, друзья? — стараюсь сдержать смех и казаться серьезной.

— Друзья, которые ходят на свидания… — говорит этот наглец и лыбится во все 32.

— Ладно…

— И целуются. — продолжает он. Я же начинаю хмуриться… кто-то тут наглеет.

— Иногда, — выдавливает он из себя. А я комментирую: Какие мы щедрые сегодня, поглядите-ка.

— Очень редко, — уточняю, думая о том, что с таким хитрецом лучше установить рамки дозволенного.

— Ох, чувствую зря теряю время, — издевается он. А сколько-то скорби в голосе.

— Ну ты ведь не какой-нибудь слабак, бросать все на пол пути… — забрасываю удочку и щурюсь в ожидании.

— Определенно нет.

Дальнейший наш разговор протекает более или менее спокойно. Он рассказывает мне о своей работе, о сотрудниках, о строгом начальстве. Я рассказываю о своей учебе, одногруппниках, о Сашке и даже немного о бабуле Розе. Оказывается, он учился в моем институте, и преподы у нас были общие. Вот уж насмеялись мы, обсуждая некоторых из них. Через час ему всё-таки позвонили и вызвали на труп…

Мы едем в его авто, я наслаждаюсь его близостью, негромкой музыкой, льющейся из приемника, мягкостью и нежностью кожаного сидения и запахом его парфюма. Но в то же время руки трясутся от волнения.

— А мне можно будет подойти посмотреть? — нарушаю я тишину.

— Ты думаешь стоит? Там мало приятного, скажу тебе. Может лучше посидишь в машине? — косится на меня Рома и в ожидании изгибает бровь.

— Ага! И пропустить все веселье?!Нет уж, спасибо, — хмурюсь и скрещиваю руки в замок. Раз я настроилась на труп, будет труп, — он смеется, не отрывая взгляда от дороги.

— Ты смешная.

— Я пропущу твой обидный комментарий.

Подъехав к нужной нам улице, Рома останавливает машину и мы выбираемся наружу. Весь тротуар перед нами заставлен машинами полицейских, скорой, довершает эту картину многочисленная толпа.

— Вау… закрытая вечеринка начинается.

— Пф… — смеется Рома, доставая из кожаной папки какие-то документы.

— Что это? — указываю на листки бумаги.

— Бланки протоколов осмотра места происшествия. Он достает несколько листков и резиновые перчатки. Одевает последние на руки.

Мы подходим в центр толпы и я вижу тело мужчины, лежащее на животе прямо на асфальте. Картина скажу я вам не из приятных. Весь его правый бок и часть асфальта под ним залит кровью, майка в этом месте из серой превратилась в темно бурую. Его голова запрокинута и находится под неестественным углом, рот раскрыт в немом крике, впрочем как и глаза. Меня пробирает дрожь, но я стараюсь не подавать виду. Как странно устроена жизнь, в то время, как мы с Ромой приятно проводила вечер, ужинали в дорогом ресторане, здесь, на другом конце города человека лишили жизни. Был человек, и нет его. Лежит теперь только его хладное тело на обозрение всем желающим зевакам. К убитому походит какой-то мужчина в гражданской одежде и ПЕРЕВЕРНУВ его на спину, поднимает майку, закрывая тому лицо. Я в оцепенении смотрю на рану на животе убитого, из которой торчит нож. Подпрыгиваю на месте от испуга, когда кто-то сзади хватает меня за локоть.

— Девушка, вам нельзя здесь находиться, — тянет меня в сторону полицейский.

— А… — верчу головой в поисках Ромы, и нахожу его чуть поодаль, разговаривающим с двумя полицейскими.

— Я вместе с ним, — указываю пальцем на Романа.

— Да, да, я тоже с ним, девушка, сказано же здесь нельзя находится посторонним.

Я уже успеваю отчаяться, потому что полицейский все активнее выпихивает меня за ограждение, как Рома оборачивается в мою сторону и замечает меня. Махнув головой, извиняясь перед собеседниками спешит в нашу сторону.

— Эй, старлей, девушка со мной, — он показывает удостоверение полицейскому и взяв меня под другой локоть уводит от него.

— Мир, прости, но я сейчас буду немного занят, не смогу проследить за твоей безопасностью.

— Э… все нормально, работай, я буду твоей тенью, обещаю, что не отвлеку больше.

— Так, — он улыбается мне, но улыбка какая-то рассеянная, не касается глаз. Он окликает мужчину, который только что проводил какие-то манипуляции с трупом.

— Егор, привет!

— Привет, Ром.

Мужчины пожимают друг другу руки.

— Что у тебя, рассказывай, — обращается к нему Рома.

— Да что. видишь дом? — он указывает на рядом стоящее частное владение.

— Ага.

— Жмурика дом, в общем пробили ребята его сотовый, последние звонки. Картинка получается такая: вызвал он проституток, какая-то замута у них там вышла, в общем кокнул его то ли сутенер, то ли сама телка. Но скорее сутенер… с криминалистом поговорить надо.

— Сегодня новенький?

— Ага.

— Плохо… Опера выехали?

— Да, уже взяли их, там целая делегация, три бабы и сутенер, так что сегодня будет у тебя, дружок, увеселительная ночка.

— Ага, фортонуло не подетски.

Я слушаю их разговор и наблюдаю за ними со стороны. Не узнаю Рому. Передо мной совершенно другой человек. собранный, сосредоточенный. Взгляд жесткий, цепкий, тон деловой, можно сказать приказной. Я бы даже сказала, он подавляет всех, находящихся. И перед ним тут еще как считаются. Он отходит от Егора к группе полицейских и начинает раздавать им указания. К такому Роме как сейчас, я бы в машину вчера точно не села бы… тем более не завела с ним разговор о кричащих «нет» трусах.

Стою в одиночестве минут пятнадцать, наблюдаю за действиями сотрудников и поражаюсь их слаженности. Думаю о том, сколько мне еще необходимо узнать и проработать чтобы быть таким же профессионалом.

— Вы не поможете? — поворачиваю голову на звук и вижу Егора, — стоящего рядом со мной. Он протягивает мне несколько исписанных бумаг, в то время как другой рукой пытается удержать норовившую выпасть папку.

— Подержите пожалуйста.

Какой же он рассеянный и смешной. Полная противоположность Ромы.

— Да, конечно, — я хватаю листы бумаги.

— Вот, спасибо, выручили, — улыбается мне Егор, забирая все обратно.

— А вы?

— А я с Ромой. с Романом Викторовичем здесь.

— А… товарищ следователь смотрю уже девушек вместо свидания на место происшествия водит, — ухмыляется мужчина и поправляет очки.

— Нет, я понятая.

— А вы, простите полицейский?

— Судмедэксперт, — говорит Егор и достает телефон, видимо смотрит время.

— Ух ты… потрошитель тел, — само собой вырывается у меня, и тут же становится неудобно от своей несдержанности.

— Ага, он самый — смеется во всю Егор.

Следующие полчаса мы разговариваем с Егором. Он оказывается очень дружелюбным, общительным парнем. Терпеливо отвечает на все мои глупые вопросы и даже предлагает провести для меня экскурсию в городском морге. Но каким бы дружелюбным он мне не казался, я отвергаю это заманчивое предложение.

— А вот всегда было интересно, — после некоторой заминке в разговоре, продолжаю свой допрос.

— Валяй…

— А как происходит вскрытие трупа… ну я просто как то читала один отчет. так вот, там даже было написано что у убитого в желудке на момент смерти было.

— Правильно, каждый орган исследуется отдельно… Ну грубо говоря, берешь тело, вытаскиваешь из него все содержимое, раскладываешь в ряд органы и начинаешь исследовать.

— Бе… — в отвращении закрываю рот рукой и отворачиваюсь. Слышу сзади себя сдавленные смешки, как будто кто-то тщетно пытается сдержать смех.

— Егорка, ты что тут прохлаждаешься? Девушке моей лапшу на уши вешаешь? — к нам подходит Рома и прищуривавшись, одаривает обоих подозрительным взглядом.

— Роман Викторович, вообще-то спасаю твою задницу неблагодарную. Привел с собой и бросил.

— Эй, полегче, я не его девушка, я ж говорю, понятая я… — в ответ на мою реплику я удосуживаюсь двух сомнительных взглядов.

— Ты фото сделал? — повернувшись к Егору уже с совершенно серьезным выражением лица говорит Рома.

— Да, в отдел приеду и сброшу тебе.

— Ну все, давай, — они пожимают друг другу руки и Егор направляется к своей машине.

— До свидания, прекрасная незнакомка, и помните, мое предложение в силе, — оборачивается он ко мне.

— Ага, спасибо, — сама не замечаю того, как жмусь к Роме подальше от этого странного человека.

— Что за предложение? — пользуясь моментом он приобнимает меня за плечи и наклонившись, хмуро смотрит в глаза. Серьезный то какой.

— Расслабься, папочка, всего лишь свидание в морге. Он у тебя, смотрю романтик, — нервная улыбка выдает меня.

— Я ему устрою свидание в морге… — смотрим друг другу в глаза целую минуту, и словно по команде начинаем смеяться.

— Слушай, прости, но меня правда ждет та еще ночка. нужно опросить всех, провести сразу очную ставку… по горячим следам.

— Проституток опросить?

— Ага, — смеется, — в общем я не смогу тебя проводить. Он трет подбородок и задумчиво обводит взглядом толпу.

— Погади, есть идея, — Рома подзывает одного из полицейских.

— Как зовут? — дождавшись, когда тот подойдет к нам, задает ему вопрос.

— Паша.

— Паш, тебе задание особой важности. Довезешь эту девушку прям до самого подъезда, понял?

— Есть.

В знак прощания он просто кивает мне головой и удаляется в сторону сотрудников. А я стою как дурочка… растерянная… почему то брошенная и покинутая. Смотрю на его удаляющуюся спину и чувствую себя глупой маленькой девочкой… Он уходит от меня… такой чужой, отдаленный, недосягаемый. А мне сейчас хочется, чтобы хотя бы на минутку, хотя бы на прощание Рома стал вчерашним улыбчивым парнем, простым, смешным, чтобы не так сильно была видна разница между нами.

— Девушка, — вы едите?

— Ага, — сжимаю себя в кольце рук и следую за ППСником. Мы усаживаемся в полицейский бобик и практически всю дорогу едем молча. Паша несколько раз пытается пошутить, начать разговор, но с меня сегодня достаточно.

— Слушай Паш, останови не доезжая до двора. Не дай бог мама увидит, что меня на бобике привезли, инфаркт хватит. Паша смеется и кивает в знак согласия.

— Хорошо, как скажешь.

Глава 3

На следующее утро я просыпаюсь чуть свет, и долго лежу размышляя. Мне не дают покоя вопросы: почему он даже не попрощался как следует со мной вчера? И зачем было назначать мне свидание, если знал, что дежурный? Либо так не терпелось увидеться со мной, либо наоборот, все равно. В общем настроение далеко от чудесного, но в конце концов я решаю, что во всем виновато мое больное воображение. На самом деле, все у нас с Ромой в порядке и идет своим ходом. Пока что только дружба с элементами флирта. Останется так, пускай. Перейдёт во что-то большее? Не знаю, хочу ли я этого. Поднявшись с постели, застаю маму уже выходящую из дома. Целую ее на прощание и крепко обнимаю. Умывшись и одевшись быстренько собираюсь и иду в место, где точно знаю, что грустить и скучать не придется.

Пыльный, чихающий автобус через полчаса привозит меня на нужную остановку. С играющей в наушниках музыкой и уже с приподнятым настроением я открываю калитку и захожу в уютный зеленый частный дворик. Лохматый Покер бежит мне навстречу, радостно виляя хвостом и со всего маху прыгает на меня. Я смеюсь, в то время как он, поставив свои огромные лапы на мои плечи облизывает меня шершавым языком.

— И я рада тебя видеть, здоровяк ты мой!

Пообщавшись с псом, подхожу к дому и захожу внутрь.

— Явилась наконец-то! — тут же слышу голос Розы, которая по всей видимости сидит на кухне.

— И я тебя люблю, Роза, — кричу ей из коридора, сбрасывая на ходу кроссовки. Прохожу в глубь дома и попадаю на кухню, где, как я и думала, сидя за столом пьет ароматный кофе Сашкина бабушка, она же Роза. Из магнитофона, стоящего на подоконнике доносятся песни восьмидесятых, а помимо кофе на столе у Розы стоит косметичка.

— Иди ко мне, курочка моя, — протягивает она руки и подойдя ближе, я обнимаю ее крепко-крепко, как родную. От Розы как всегда пахнет лавандовым мылом и, уткнувшись ей в волосы, я с наслаждением вдыхаю этот запах… успокаивающий запах. Обожаю эту старушку. Она идеальное воплощения меня в 65 лет! Никогда ни на что не жалуется, всегда на позитиве и ведет себя так, будто не мы с Сашкой, а она молодая задорная девчонка.

— Кофе будешь?

— Твой кофе я готова пить в любое время суток в любом состоянии, — слышу звонкий смех Розы и ее привычное: «Подхалимка». Усевшись за столом, возле окна, кладу руки перед собой и, уткувшись в них подбородком, с улыбкой смотрю на Розу, пока та занимается варкой своего фирменного напитка. Я буквально физически ощущаю, как меня до конца отпускает нервное состояние. Вообще у Розы в доме такая спокойная и светлая аура, атмосфера уюта и умиротворения, что всегда хочется спать.

— Ксюша, ты почему опять без макияжа, и что это за рвань такая на тебе? — ворчит Роза. Ох, сейчас последует привычная уже мне лекция о том, что красивым девушкам не гоже ходить по улицам без косметики и в джинсах, как это делаю я. Особенно раздражают бабулю мои любимые рваные джинсы, на которых честно-то сказать и места уже живого нет, но от того они и круче. Саша же как истинная внучка своей бабушки, чуть ли не с пеленок приучена носит туфельки на каблуках и выглядеть всегда на все сто.

— Иди, буди лентяйку, я и на нее кофе сварила, — поставив передо мной дымящуюся чашку, говорит Роза.

— А ты что, убегаешь? — делаю глоток божественного напитка и щурюсь от наслаждения.

— Да, у меня между прочим через час свидание, — кокетливым тоном говорит Роза и усаживается на свой стул.

— Вау… это тот интеллигентный мужчина с тростью?

— Нет, тот слишком нудный оказался, зацикленный на своих болячках. С ним и поговорить не о чем, — хмыкает бабуля и взяв из косметички зеркало и помаду, наводит красоту.

— А этот?

— А этот шахматист, — посмотрев на меня с достоинством заключает она. Как будто данный факт все объясняет.

— Пф-ф, — ничего не могу с собой поделать, смех так и рвется из меня.

— Роза, думаешь с шахматистом веселее?

— Раз шахматист, значит мозг еще молод и работает хорошо! — говорит бабушка.

Несколько минут мы спокойно пьем кофе под тихое звучание музыки из старенького магнитофона.

— Ксюш, у вас же учеба послезавтра начинается, — прерывает уютную тишину бабуля.

— Ой, Роза, умеешь ты настроение поднять, — отставляю кружку в сторону и вздыхаю.

— Я за Сашу переживаю… — будто не слыша меня, продолжает она, — я тебя хотела попросить, чтобы ты присматривала хорошенько за ней.

— Она у нас конечно еще та оторва, но голова на плечах у нее есть, — вступаюсь сразу же за подругу.

— Все равно, я переживаю за нее. Возраст у вас девочки очень опасный сейчас… Легко на кривую дорожку встать можно. Я ж не мать ей все-таки… — вглядываясь задумчиво в окно и вмиг погрустнев, говорит Роза. Наверное, Сашкина мать — единственная вещь в этом мире, способная испортить ее настроение.

— Звонила?

— Людка-то? Нет. Все жизнь свою личную строит… В столицу укатила. Можно подумать, здесь мужиков мало. А дочь? По боку ей. Ох, не дал Бог мозгов…

— Розочка, — я встаю и подойдя к бабуле обнимаю ее, — ты лучше любой матери… ты молодец, и все правильно делаешь, Сашка в надежных руках. А я всегда помогу, ты же знаешь, — стараюсь успокоить ее.

— Ох, милая, — обнимает она меня и целует в волосы.

Так мы просидели с Розой добрых минут двадцать. Я поделилась рассказом о своем новом знакомом, поделилась своими сомнениями. Роза успокоила меня, посоветовав расслабится и отпустить ситуацию. Если это мой человек, то мы будем вместе. А если нет, то и заморачиваться не стоит. Но я не угомонилась, пока не вытянула с Розы обещание погадать мне на днях. После чего, она собралась и убежала на свидание. А я отправилась будить Сашку.

Еле подняв эту соню, и вытянув ее бренное тело в кухню, я сварила еще одну порцию кофе, потому что Розын давно остыл. Выпив напиток и устроившись на мягком диване перед телевизором, мы принялись лениво болтать. Сашка взахлеб рассказывала мне о своем новом знакомом, с которым познакомилась в интернете два дня назад. И с тех пор они денно и ночно переписывались и созванивались по телефону. Неконтролируемые приступы смеха во мне вызывал, отпечатанный след на Сашкиной щеке от клавиатуры телефона. Видите ли, уснула она во время разговора с новоиспеченным ухажером. Я в свою очередь менее сдержанно, конечно, рассказала Сашке о Роме, и о нашем свидании. Подруга заверила меня, что я как всегда слишком парюсь о пустяках. Что не стоит быть такой замороченной, и не пугать мужика.

— Ксюш, ну что на следующей неделе идем на свидание с моим Чанингом?

— Я то тебе зачем? — издав страдальческий стон захныкала я, понимая, что подруга теперь не отстанет и хочешь — не хочешь, идти придется.

— Ксюха, ну как ты не понимаешь? Мало ли что? Вдруг он маньяк какой? Тем более, сразу хочет меня с друзьями познакомить, — подруга смотрела на меня глазами, полными возмущения моим непониманием.

— Что-то мне это движение не нравится, Саш… — слабо, но все же попыталась я высказать свое мнение.

— Да все в порядке, если что неладное почуем, сразу валим, — высказывает она свою гениальную мысль.

— Ох… ты ведь все равно попрешься, да?

— А то! Если что, будешь виновата, что кинула подругу!

— Хорошо… шантажистка… — стянув со спинки дивана подушку, бросаю в Сашку. Неугомонная и упрямая до мозга костей.

Так как уже послезавтра начинается учеба, мы договариваемся с Сашей о завтрашней поездке в торговый центр на шоппинг. Благо мама устроилась на работу и теперь я смогу со спокойной совестью, кое-что из накопленного потратить на себя любимую. По мелочи, конечно, но все же приятно будет обновить джинсы и прикупить пару футболок. Тут же вспомнились слова Ромы о моей одежде, и как то тоскливо стало. Ведь со вчерашнего вечера от него ни одной весточки. Не понятно с ним все. Тянет меня к нему, словно мотылька к огню. А ведь такой как он выжжет до тла и не заметит.

Сашка тарахтела без умолку, а я все лежала и украдкой поглядывала на телефон. Эх, жаль Розе сегодня не до меня, а так хочется, чтобы погадала она мне. Заметив краем глаза внезапно зажегшийся экран, я чувствую, как сердце пропустив пару ударов, пускается в бешеный вскачь и ощущается где-то в районе гортани.

Открываю новое сообщение.

«Привет чертенок! Только приехал домой, можно тебе позвонить? Ты не занята?»

Описать словами ту эйфорию, и чувство необъятного счастья, которое переполняет меня просто невозможно. Я скакала минуты три, продавливая диван подруги и верещала что есть мочи. Сашка отодвинувшись на другой конец с изумлением уставившись на меня в первые пару секунд, смекнув в чью честь праздник, тут же присоединилась ко мне.

— Написал наш следак? — кричит подруга.

— Да, — в порыве счастья я притягиваю ее в обьятия и опустившись, пытаюсь успокоиться.

— Хочет позвонить.

— Ну так чего тянешь то? — верещит Сашка.

— Привет, — его тихий хрипловатый голос гонит табун мурашек по моему телу, в то время как я пытаюсь совладать с волнением и выхожу из дома во двор для разговора.

— Привет, — не сумев сдержать разрывающей мои щеки улыбки отвечаю я.

— Как ты?

— В порядке, у подруги в гостях. А ты как? Устал наверное? — вопросы пулеметной очередью вылетают из меня. Дурацкие нервы.

— Да… устал. Только что душ принял, сейчас спать завалюсь. Вот хотел голос твой услышать.

От этих слов загораюсь как рождественская елочка… Приятно то как.

— Ммм… — нервный смешок, — ну как там проститутки?

Слышу в трубке негромкий смех и снова его голос… такой тихий, уставший, домашний и от этого такой родной… такой мой.

— Женится предлагала одна, а вторая мм… ладно, ничего, — смеется он.

— Вау, как же ты устоять то смог? — теперь и я хохочу от всей души.

— Сам горжусь собой! — говорит Рома, а я снова радуюсь тому, что мы с ним на одной волне. Так точно он понимает грани моего юмора, а я его.

— Я хотел на свидание позвать тебя завтра вечером.

— Опять по трупам поедем? — наигранно и громко вздыхаю я. Все таки актриса из меня не ахти какая.

— Нет, на этот раз все как надо, — снова смеется. Так уж получается, что я постоянно его смешу.

— Нет, — отрезаю я.

— В смысле нет? — и столько удивления в его голосе. Да уж, со мной не заскучаешь.

— На свидание не пойду, а вот на дружескую встречу с радостью, — теперь я смеюсь.

— Упрямая, — ворчит Рома и обреченно вздыхает.

— Наглый!

— Хорошо, пусть так, — сдается он, — я в семь за тобой заеду, подруге привет, — внезапно заканчивает разговор.

— Э… куда заедешь?

— Домой к тебе, — и прямо вижу перед собой самодовольную ухмылку на его лице.

— А адрес?! — нервный смешок и ожидание того, что он снова удивит меня.

— Все, чертенок, не балуйся, я спать. И кладет трубку. Как вам это нравится? Вот наглец!

Весь следующий день мы с Сашей проводим в торговом центре. Подруга прибарахлилась знатно, а я после долгих поисков наконец-то смогла найти обалденные джинсы и пуловер. Но самой радостной покупкой оказался мягкий кожаный рюкзак, весь в заклепках, выполненный в стиле металл. При чем урвала я его с пятидесятипроцентной скидкой. День в целом, прошел отлично, не считая того, что Саша постоянно была в телефоне и чатилась с Чанингом. Она и вещи то выбирала одним глазом. Во время каждой примерки ее приходилось фотографировать и снимки сию же секунду отправлялись ее воздыхателю. А вообще, скажу я вам, очень странным мне показалось то, что свои фотографии он Саше так и не прислал. Но на мои доводы подруга только разводила руками и говорила, что у парня с таким сексуальным тембром голоса просто не может быть отталкивающей внешности. В конце концов наш спор закончился поднятием мной белого флага.

— Ты лучше подумай, что на свидание одеть, чтобы хоть на этот раз твой Роман не сбежал от тебя к проституткам, — смеется подруга, заваливаясь на мою кровать. Мы только что пришли ко мне домой, где Сашка ближайшие пару часов будет выполнять роль моего стилиста.

— Сволочь, — толкаю в шутку ее локтем и хохочу от всей души. И правда, ситуация сложилась двусмысленная.

Два часа пролетели как две минуты. Бац и уже 7 вечера на часах. На протяжении последних пятнадцати минут я сижу в своей комнате при полном параде в ожидании и нетерпении. То, сколько энергии я потратила на выбор наряда (ведь пришлось перемерить нарядов 20 не меньше, пока Сашка не утвердила короткое черное платье, которое я сразу и предлагала), вытянуло из меня все соки, поэтому переживать и нервничать сил не осталось. Проходит 15 минут, а затем еще 15. Ни звонка, ни стука в дверь. «Где же он?». Легкое волнение плавно перетекает в легкую стадию истерии, смешанную с горьковатым привкусом разочарования. Неужели не приедет? Забыл? Обманул?

И когда я уже в конец отчаявшись, хватаю телефон, чтобы позвонить ему, мобильный сам оживает в моих руках высвечивая Ромино имя на дисплее. Едва сумев унять бешеное сердцебиение хватаю трубку.

— Привет чертенок!

— Привет.

— Прости, что не позвонил раньше, на совещании был, а телефон с собой взять не додумался, — голос такой измотанный и грустный, что мне становится его жаль и желая подбодрить его я начинаю свою клоунаду.

— Да все в порядке, не переживай мамочка, я жива и здорова и даже покушала, — стараюсь чтобы голос звучал бодро и весело, а про себя думаю «Ну вот и все».

— Шутница, — смеется Рома.

— Так что, на сегодня отбой? — стою, едва дыша, со скрещенными пальцами.

— Похоже на то… — разочарованно вздыхает он, — Шеф задач нарезал, до завтрашнего утра нужно все долги сдать по материалам проверок, а у меня их штук двадцать просроченных, так что всю ночь придется делать.

— Плохо… — кусаю губы и сама не замечаю как выпаливаю: Помощь нужна?

— Вообще… — после недолгой заминки говорит он, — Был бы только рад, потому что помощник мой уволился месяц назад, я совсем один.

— А тебе точно не сложено будет? — все еще не веря в мое предложение переспрашивает Рома.

— Ну у друзей же принято выручать друг друга, будешь должен, — улыбаюсь от того что настроение резко улучшилось. Главная мысль в голове словно пульсирует: Увижу его… увижу его… увижу его.

— Я уже по уши в долгах к тебе, — смеется он. — Так, сейчас пришлю такси за тобой, собирайся.

И пусть кто-то скажет, что девушке не пристало так себя вести… навязываться со своим обществом. Но я прыгала от счастья до потолка, от того, что совсем скоро буду рядом с ним. Да и просто интересно посмотреть на работу следователя, пускай и бумажную. Мама, узнав, что я еду к Роме на работу, поохав и прочитав лекцию о правилах поведения воспитанной девушки, посоветовала отвезти ему тормозок. Мол путь к сердцу мужчины и т. д. Мне понравилось мамина идея. Как раз сегодня я пекла свой фирменный клубничный пирог, и недолго думая, завернув его в пищевую бумагу, взяла с собой. От предложенного мамой плова категорически отказалась. Как то слишком будет. А пирог и правда мой и как бы ни к чему не обязывает. Такси приехало через 30 минут и всю дорогу я была в нетерпении: Когда же я увижу его? А как отреагируют его сотрудники на меня? Стеснение, неуверенность в себе, все это вылетело из головы тот час, как я увидела его.

Он стоял перед входом в здание, смотря на дорогу задумчивым взглядом и прищурившись курил сигарету. Модель с обложки журнала, сколько же сердец он разбил, — пронеслась мысль в моей голове, при виде него. Пока Рома, расплачивался с водителем, я вышла из машины, после чего, он, немедля ни секунды, притянул меня в объятия.

— Еще раз отправишь меня домой на милицейском бобике — прокляну, — пробурчала я куда-то в область его груди и играючи толкнула его. На несколько секунд его объятия разомкнулись, а затем он еще сильней сжал меня в кольце рук.

— Никогда больше — шепчет он, тихо смеясь и вдыхает запах моих волос. А я, стоя в его объятиях, ощущаю себя маленькой девочкой в руках большого и сильного мужчины. Пока еще не моего, но такого желанного мужчины.

— Пошли, чертенок, тут зрителей многовато — Рома нехотя отстраняется от меня и заглядывает в глаза. И тут только я замечаю, что мы стоим перед входом в отдел, а чуть поодаль справа от нас толпа курящих девчонок, хихикающих и косящихся в нашу сторону. Ох… неудобно то как. Рома будто не замечает их взглядов, или ему просто все равно. Держа меня за руку, он уверенно ведет меня ко входу в здание. И в тот момент, когда мы проходим мимо толпы курильщиц, одна из них, очень привлекательной наружности окликает Рому.

— Роман Викторович, — елейным голоском не говорит, а поет местная нимфа, — я все ваши указания выполнила, — и такую улыбку ему посылает, у самой бы ноги подкосились от такой слащавости. И ножки так переминает, стоя в коротенькой юбочке. Интересно, а дресс кода для девушек у них нет чтоли?

— Спасибо, Катюш, с меня шоколадка, — улыбается ей Рома, но руку мою не отпускает.

— Я сладкое не ем, — надувает она губы, и топает ножкой как пятилетняя девочка. Как все до банального пошло.

— Ну тогда вискарик с меня, — смеется Рома, судя по всему не желая вступать в ее брачные игры.

После его реплики слышится дружный смех остальных девчонок и недовольная физиономия Катюши мне бальзамом на душу. Видимо вискарик она тоже не употребляет.

— Заходи, устраивайся, — Рома заводит меня в свой кабинет. Он проходит вперед и указывает на стол, стоящий в углу. Обычный такой, ничем не примечательный стол. Его же, напротив, массивный, огромный из темно-коричневого дерева. Кожаный офисный стул, компьютер, куча бумаг и все различных папок, — вот и весь интерьер. Рома присаживается в кресло и откинувшись на нем смотрит на меня смущающим взглядом. Кривоватая полуулыбка, чуть вздернутые брови, расслабленная поза, — хорош и уверен в себе. Снова ощущаю себя маленькой и глупой.

— Я тут тебе перекусить привезла, — не знаю почему, но произношу это взволнованно, доставая из пакета завернутый пирог. Тут обстановка такая богатая, а я со своим пирогом, да еще так простенько упакованным. Наверняка он с коллегами обедает в местах типа «Парижа». Хорошо еще мамин плов не привезла, а то точно, как курица с насеста. Погруженная в невеселые раздумья, не поднимая глаз, подхожу к его столу.

— Мне? Поесть? — слышу нотки веселья в его голосе и подняв глаза застываю в изумлении. Буквально за несколько секунд этот уверенный в себе практически двухметровый красавчик, сошедший с обложки журнала, превращается в трогательного задорного мальчишку с горящими предвкушением глазами и искренней улыбкой до ушей.

— Ммм… — вдыхая аромат выпечки, Рома блаженно жмурится, как кот на солнышке.

— Обалдеть! Чертенок! Я голодный как волк, весь день некогда даже в магазин выбежать, орешки грыз как та белка.

— Хмм… тогда наверное зря я плов не привезла, которым мама тебя накормить хотела, — сияю улыбкой, глядя на его довольную моську.

— Плов?! — чуть ли не плачет Рома от досады.

— А чего не привезла то?

Пожимаю плечами, и подумав говорю.

— Думала ты не питаешься такой пищей.

— А какой пищей я по твоему питаюсь? — и столько изумления в его глазах.

— Лобстерами и вином… дорогим и старым.

— Ага, пожалела небось плова-то, заливаешь тут, — состроив обиженную гримасу выговаривает Рома.

— Есть немного.

— Давай чай пить! А после за работу! — выносит он дельное предложение и встает из-за стола. Усадив меня на свое место, начинает носится по кабинету с чайником и кружками. Я же, растёкшись кашицей от удобного сидения в его мягком кресле, в котором практически утонула, наслаждаюсь картиной. В который раз восхищаюсь им. То как натягивается рубашка, очерчивая его напряжённые мускулы при том или иной движении, как брюки обтягивают обалденную попу и стройные, но сильные ноги. Вот уж никогда не была фанаткой офисной моды. Но Рома перевернул мое представление. Смотрю на себя. Удобные дешевые шмотки: футболка и джинсы, за которые вчера Роза мне разгон устроила. И старые любимые кроссовки, правда с автографом самого Честера из Linkin park.

Справившись с заварником, поставив всю необходимую посуду на стол, пододвинув стул поближе ко мне, Рома уселся рядышком.

— Ммм, — мычит он от удовольствия медленно пережёвывая.

— Слушай, если ты так долго будешь жевать каждый кусочек, тебе ничего не достанется, я все слопаю, — с набитым ртом говорю я и отпиваю чай.

— Э… я смакую вкус. Так нечестно, — он шлепает меня по руке, когда я тянусь за следующим куском.

— Вообще-то я не привык так быстро есть, и вообще ты же девушка! — говорит он обвиняюще, будто это аргумент.

— И что?!

— А то что вы девушки вечно на диетах и мало едите!

— Боюсь тебя огорчить, мужик, но это не про меня, — прожевывая последний кусок, вздыхаю я, — Я в один присест могу слопать его весь, — откидываюсь на спинку стула с умиротворенным видом. Он смеется, глядя на меня, с полным ртом пирога.

— Я ж говорю, ты чудная.

Не успеваю ничего ответить из-за раздавшегося стука в дверь. Буквально через секунду после которого, в приоткрывшееся пространство просовывается блондинистая кучерявая голова парня.

— Ром, ты чего кондитерскую грабанул? Чего так пахнет вкусно? — говорит и буквально вваливается к нам в кабинет молодой парень, примерно Роминого возраста.

— Ничего, вали отсюда, — с набитым ртом, отмахивается Рома, и (О, ужас!) показывает вошедшему средний палец. Ну вот вам и великосветские манеры. Тот же в свою очередь, послав в ответ тот же незамысловатый жест, растягивается в широчайшей улыбке.

— О, пирог! — обшарив глазами пространство стола, найдя искомое восклицает парень. И подскочив в два шага к столу, стягивает кусочек.

— Э… руки прочь! — возмущается Рома.

— Ага, — довольный, уже с полным ртом пирога улыбается незнакомец и увидев меня, делает удивленные глаза.

— О, здрасти!

— Здрасти, — передразниваю его.

— Андрей — тянет руку, но увидев что она вся в крошках, отряхивает ее о брюки и снова протягивает ко мне.

— Оксана, — пожимаю ее и не могу сдержаться от смеха. Такой несуразный он, такой смешной. Несмотря на то что одет в таком же строгом стиле, как и Рома, выглядит он скорее как школьник, пришедший на экзамен, чем как серьезный мужчина. Видимо все таки не одежда красит человека, а он ее.

— Ромыч, ты чего помощника завел?

— Нет, это друг, — хмурится Рома на непрошенного гостя.

— Ааа… — протягивает Андрей, многозначительно ухмыляясь.

— Чего заходил то?

— Да чего, на запах шел, ты пирогом своим на весь отдел распахся, — хмыкает Андрей, присаживается на краешек стола и сложив руки перед собой спрашивает Рому:

— Чего там у тебя со 131?

— Да ничего, жулик никак не идет в сознанку, завтра очную ставку провожу.

— Как думаешь, до суда доведешь?

— Да черт его знает, мутная какая-то заявительница, там по ходу добровольно все было, а потом взбрыкнула она и накатала не пацана. Завтра еще поеду на место, там поопрашиваю работников.

— А чего, износ в сауне произошел?

— Ага, — Рома откидывается на спинке стула и сцепляет руки в замок перед собой.

— Ну тогда, сто пудов, добровольно, — с умным видом заключает Андрей.

— Я о том же, только время мое потратила, уже бы обвинительный подписал по 105.

— Косяк, — Андрей задумчиво чешет голову, и встает со стола — а у меня 105 похоже выгорит.

— Это строители?

— Ага, выезжал вчера на дежурстве. В новостройке, еще не сданной, охранник привел друзей побухать, напились, че-то у них там слово за слово, поссорились, так дружбан его схватил канцелярский нож и перерезал тому горло. Там как на бойне, кровищи повсюду, — с воодушевлением рассказывает Андрей, но Рома, покосившись на побледневшую меня, резко перебивает его.

— Ладно, потом поговорим, иди давай.

— Ага, пошел я… — покосившись в мою сторону хмыкает Андрей.

— Ксюха, пирог обалденный, — вот наглец стягивает еще кусок и подмигнув мне удаляется. Как будто бы и не он, только что своим рассказом навел жути на меня.

Мы допиваем чай. Я теперь не могу похвастаться хорошим аппетитом, больше делаю вид. Рома немножко рассказывает мне об отделе. Оказывается, коллектив у них практически мужской. Только в канцелярии работает четыре девчонки. Видимо весь состав канцелярии мы и лицезрели перед входом. Затем Рома усаживает меня за стол помощника и подробно обьясняет, что нужно делать. Оказываются все до банальности просто. Моя задача в качестве секретаря впечатывать в определенный абзац заготовленных бланков показания участников происшествий, для того чтобы он потом просто подставил данные и расписался. Я принимаюсь за работу. Рома снова перевоплощается из несерьезного мальчишки в строгого, солидного мужчину. С хмурым видом что-то печатает в ноутбук, делая время от времени звонки. То вызывает на допрос участников дела, то звонит сотрудникам в канцелярию и дает те или иные распоряжения. Моя работа идет удивительно быстро и я ловлю себя на мысли что мне очень даже нравится. Начиталась я там. То кто-то кому-то по голове надает, то кто-то справит нужды в неположенном месте и окажет сопротивление при задержании, и самое грустное, много пропавших без вести людей. В общем я теперь знаю, откуда сценаристы сериалов канала нтв черпают вдохновение. Через часа полтора, я отвлекаюсь от дела, от резкого удара двери о стену. Подняв испуганные глаза, вижу стоящего в проеме грузного мужчину средних лет. От него так и исходит аура власти. Строгий костюм, до блеска начищенные туфли. Ну точно начальник.

— Хаустов! — рявкает он так громко и неожиданно, что я аж подпрыгнула на месте. В ответ на этот рев, рома только поднимает на него глаза, оторвав взгляд от монитора.

— Где, мать твою, материалы?

— К утру будут, Лев Андреевич, — лениво и спокойно отвечает он. Надо же, выдержки ему не занимать. Спокоен как удав.

— Какого черта ты так долго возишься?

— Там 25 штук.

— Это твои проблемы! Короче так, если к 9 утра у меня на столе не будет их, я тебе членом моржовым надаю по мозгам!

— Понял, — невозмутимо отвечает Рома с чувством собственного достоинства. А я замечаю, что буквально вжимаюсь в спинку своего стула от крика этого дядьки. Дверь все с таким же грохотом захлопывается и снова в «Багдаде все спокойно».

— Эм… — после минутной тишины падаю голос.

— Член моржовый? — нервный смешок сам собой вырывается из меня.

— А? — Рома поднимает на меня озадаченный взгляд, видимо не сразу понимает, о чем речь.

— А… да, это шеф мой, он всех грозиться отодрать членом моржовым. Не обращай внимания, это нормально.

— Он что есть у него есть? — нервно смеюсь.

— Да, в кабинете в шкафу стоит. Подарок друзей чтоли, — как бы между прочим говорит Рома, не отрываясь от работы.

А у них тут весело…

Я заканчиваю свою часть работы, только к часу ночи. Рома все это время, не поднимая головы от монитора трудиться. Побродивши немного по кабинету, размяв конечности, я беру с его стола папку с уголовным делом и присаживаюсь на место. Насмотревшись вдоволь фотографий с расчлененными конечностями, возле какого-то мусорного жбана и начитавшись заключений судебно-медицинских экспертов, я содрогнувшись от увиденного откладываю документы в сторону. Нет, хватит мне такого чтива, а то спать не смогу. С искренним удивляет отмечаю, что не смотря на позднюю ночь, отдел полон сотрудников. И все в работе. У них что, всегда так?

Ранее, я позвонила маме и сообщила, что останусь у Сашки с ночевкой. Рома же пообещал мне, что как только закончит работу, отвезет меня к ней. Предлагать мне такси или чего хуже милицейский бобик он не стал, видимо побоялся. Так, сидя за своим столом в углу кабинета, я и не заметила как уснула. Уже сквозь пелену сна я чувствую на себе его теплые, сильные руки, в которых мне уютно и тепло. Чувствую его запах… Удивляюсь сама себе, что даже во сне его запах со мной. Инстинктивно прижимаюсь носом и вдыхаю его полной грудью. Надышаться бы чтоб до конца жизни хватило. Так здорово ощущать его рядом, такого сильного, надежного мужчину… а в моих девичьих мечтах моего мужчину. Снится теплый салон автомобиля, мягкое уютное сидение и полутьма. Я балансирую из реальности обратно в дрему. Чувствую на лице легкие прикосновения его пальцев и приоткрыв глаза, тону во взгляде его глаз. Они словно омуты затягивают меня и я забываю, как дышать. Да мне и воздух то не нужен, когда он вот ТАК смотрит на меня. До боли красивые губы изгибает уже так полюбившаяся мне улыбка. Его лицо непростительно близко к моему, и я ощущаю на себе его мятное дыхание. Из динамиков доносятся аккорды песни Scorpions «Wind of change» и я решаю, что такой идеальный сон просто не может закончиться без поцелуя. Чуть поддаюсь вперед, как бы спрашивая согласия и он встречает меня на полпути. Мы одно целое. Наш поцелуй медленный, распаляющий, наши губы знакомятся… изучают друг друга. Несмело и не спеша. И так хорошо и трепетно. Просто до одури, до головокружения. Словно две половинки одного целого сплелись воедино. Бешеный рой бабочек в животе и сердце вскачь. Его язык нежно, слегка касаясь, будто боясь спугнуть, проходит по краешкам моих губ, на что я неосознанно открываюсь ему. Чем он незамедлительно пользуется. Где-то на задворках сознания я уже понимаю, что все это происходит не во сне, что он настоящий. Рома слегка отстраняется от меня, переводя дыхание. Он ничего не говорит, но я вижу все и так. Он чувствует тоже что и я. Как будто этим поцелуем стерлись невидимые грани, отделяющие нас друг от друга, и теперь мы вместе… чувствуем и наслаждаемся этим. Легкая эйфория и невесомое послевкусие длится несколько сказочных минут. Его губы медленно растягиваются в ленивой улыбке, а пальцы нежно касаются все еще чувственной кожи губ. А потом он просто берет и портит все волшебство момента.

— Ты набросилась на меня, — до безобразия самодовольным тоном произносит он. Ну вот, возвращаемся к дружеским издевкам.

— Нет, ты, — хмурюсь, пытаясь судорожно придумать новый саркастичный ответ. Он молчит и хитро улыбается.

— Но я же был хорош, а? — спасая мою девичью гордость, падает мне пас, который, знает, я отобью достойно.

— Черт возьми, тебе есть к чему стремиться, — не остаюсь в долгу.

— Эй, детка, ты просто до сих пор в состоянии аффекта, иди сюда… — он тянет меня к себе и его губы снова накрывают мои.

Глава 4

Мы едем ранним утром по загруженной пробками дороге. Из колонок доносятся тихие аккорды модной композиции, и я, будучи в отличном настроении, сижу и незаметно любуюсь его красивым профилем. Одна его рука покоиться на руле, а второй он держит телефон, переговариваясь с кем-то. Идеальный, черт возьми.

Млею, вспоминая сегодняшнюю ночь, которую я провела с ним. После долгого и самого лучшего поцелуя в моей жизни, он огорошил меня новостью, что привез нас не к подруге, а к себе домой, так как не хотел будить меня спящую, а адреса ее он не знает. Я конечно, посокрушалась, но делать было нечего. После того, как Рома успокоил меня, о том, что его родители в какой-то поездке и дом абсолютно пустой, мы перебрались в его жилище. Но не было ничего, что вы там себе навооброжали: ни страстного продолжения поцелуев, ни прикосновений, ни даже разговоров. Мы как подкошенные, свалились на его кровати, как были, в одежде. Даже свет в комнате не включали. Он молча сгреб меня в объятиях и уткнувшись носом в затылок буркнул, что на сон у нас ровно два часа. По-моему, мы уснули начет «Три». Я была такой измученной, что не смогла даже возразить против столь внезапной близости. Тем более, что где-то в глубине души была только рада этому.

Спалось мне сладко. Наутро, Рома еле добудился меня. Сначала этот глупец пытался нежно звать меня по имени, и ласково просить о том, что нужно просыпаться. Но после того, как был послан мною в «места не столь отдаленные», просек, что так легко я не сдамся, и начал стягивать с меня одеяло. Но и это не произвело нужного эффекта. В общем, минут через десять упорной работы, Ромка таки нашел рычаг давления на меня.

— Чертенок! В общем так, я опаздываю, ухожу. Ты спи, только открой родителям дверь, они через час возвращаются.

А затем он, держась за живот и хохоча во все горло наблюдал за «торпедой Оксаной», которая за две минуты успела вскочить с постели, найти ванную комнату, провести все водные процедуры и привести себя хоть в какой-то порядок. А потом мы в темпе вальса пили кофе с бутербродами. Этот негодяй все не мог успокоиться. То и дело вспоминал мое пробуждение, смеялся и приговаривал, что я самая необычная и смешная девчонка. Я же демонстративно надувала щеки и обиженно щурилась на него. И хоть смеялись мы вместе, все же легкая досада и обида грызла меня. Ну не воспринимает он меня как «красивую и желанную», я для него «смешная». В подтверждение этому, поправляла свои непослушные волосы, которые то и дело выбивались из моего горе-хвостика, слепленного на скорую руку. Да еще вспомнился вчерашний поцелуй. Это ж надо было наброситься на парня. Ух, Оксана, дожилась…

И дом его… Хоть я и была только в нескольких комнатах, но и этого хватило, чтобы почувствовать себя мелкой букашкой. Наверное, в Эрмитаже не такой размах. В общем, уйти поскорее из этого замка мне не терпелось. Ох, страшно мне за себя… за наивную дуру… ну куда ты влезла, Оксана?!! Но хорошо то как… Пожить немного в сказке. Побыть с ним. И не нужно мне ни свиданий, ни кафе, ни кино. С ним просто так хорошо, просто быть рядом, все равно где. Для меня это чистый кайф. Но разве в жизни бывает так? Чтобы все карты сошлись как надо? Я не привыкла верить в чудеса.

— Чертенок, ты чего там притихла?

— Задумалась, — все глупые мысли вылетают из головы, когда я, подняв голову, встречаю на себе его нежный взгляд.

— Завтра в 8 я заеду за тобой, наконец-то в кино пойдем, — он улыбается, смотря на меня украдкой, и останавливает авто. На всей полосе пробка, машины на перебой сигналя друг другу, двигаются как те черепахи.

— Вот черт, долбаные пробки, — Рома смотрит на часы и снова на дорогу.

— Нет, так дело не пойдет, — он выкручивает руль и резко трогается влево, пересекая двойную сплошную. Несколько минут мы едем по разделительной полосе, обгоняя затор.

— Ты чего творишь? Вот, хитрюга! — вытаращиваю на него глаза.

— Тебе хотелось в пробке постоять? — строит он удивленный глазки, а улыбка то какая, шаловливая.

— Нет конечно, а вон и гаишники, — при виде инспектора ДПС, машущего нам палкой, бурчу я и развожу руками. «Мол, так я и знала».

— Теперь точно опоздаешь, — хмурюсь на его беспечность, ну что за дети эти мужчины.

В ответ он только хмыкает и остановив машину все так же улыбаясь, поддевает меня за кончик носа.

Тем временем, инспектор подходит к нашей машине, со стороны водителя. Роман достает из кармана удостоверение и опустив стекло, демонстрирует его довольному инспектору, ожидающему по всей видимости неплохую наживу.

— Добрый день, старший инспектор Дэ пэ… — произносит он, одновременно изучая документ, и не договорив фразы, уже с меньшим энтузиазмом бурчит «Счастливого пути».

Рома с невозмутимым видом заводит машину, трогается и мы едем дальше. Ну вот, опять я в нелепой ситуации. Понятно же, что такой как он знает, что делать. А я тут со своими причитаниями. Отворачиваюсь к своему окну и несколько минут мы едем в полной тишине. Вдруг, я вспоминаю, что мой телефон сел, а я обещала позвонить маме.

— Ром?

— Да?

— Дай телефон, маму наберу. А то мой сел.

— Держи, — снимает с блокировки и подает мне.

Я хватаю аппарат и захожу в контакты, для того чтобы набрать мамин номер. На экране автоматически высвечиваются последние звонки. Вроде ничего особенного, но что-то не так… Опускаю глаза вниз экрана и точно, просто бесподобно! Как вам это нравится? Третий сверху номер подписан как: Света Сиськи. Я пролистываю еще, наряду с обычными контактами типа «Шеф», «Паша», «Андрюха» нахожу вот такое: «Катя клуб», «Аня минет». Вот же гадость. Мне хочется бросить этим телефоном ему в лицо. Интересно, а я как забита. Набираю свой номер и на экране высвечивается Оксана. Ну ладно, живи… Надо бы переправить на «Оксана наивная дура», — чувствую, как злость ледяной волной окатывает меня с головы до ног. Размечталась, идиотка, настроила романтических иллюзий. А он обычный кобель и бабник.

— Ты чего там зависла? — улыбаясь спрашивает ни о чем не подозревающий Рома и подпевает какой-то дурацкой песне. Я выдавливаю улыбку, а в горло, как песка насыпали.

— У нее телефон выключен, — возвращаю ему обратно аппарат.

Вот так и падают с небес на землю, больно… Невесело улыбаюсь своим думам. «Света сиськи», а Рома у нас «моржовый член». Последние пять минут поездки проходят в полной тишине, и когда он останавливает машину, я спешу как можно быстрее смыться.

— Эй, чертенок, ты чего смурная такая? — заглушив мотор, Рома поворачивается ко мне и заботливо убирает выбившуюся прядь из моей прически.

— Да вспомнила, что еще тетрадки к учебе не купила, — отвожу глаза в сторону, судорожно соображая, какую отмазку придумать.

— Что? — улыбается он.

— Говорю, не получится у нас в восемь сегодня, у меня учеба же началась, а я еще тетради не купила, учебники там… в библиотеке я буду, — тарахчу какой-то бред. В экстренной ситуации, мозги меня часто подводят. Он смеется, считая, что это очередная моя шуточка. А затем наклоняется в мою сторону с желанием поцеловать. Я же уклоняюсь от поцелуя и судорожно нащупав ручку на двери выскакиваю из машины как ошпаренная. Не поворачиваюсь, чтобы не показывать ему свое перекошенное лицо и захожу в подъезд.

— Ксю-ю-ю, ты же помнишь, как я ненавижу международное право? — завывает подруга, — обессиленно опуская голову на твердую поверхность парты.

— Помню, Санек, но ничем помочь не могу, разве что пристрелить чтоб не мучилась.

Мы сидим в огромной аудитории института, как всегда «на галерке». Всего лишь первый день учебы, а к третьей паре, мы с Сашкой уже похожи на ходячих зомби. Пока ждем преподавателя, я окидываю взглядом аудиторию. За каникулы совершенно ничего не изменилось. Все те же, все с теми же. Вон, справа наша «гоп компания» местныхагрессивно настроенных парней, так сказать, «криминальная составляющая нашей группы». Слева, в противоположном конце аудитории сидит парочка готов, а между ними, как бы беря весь огонь на себя, разместилась троица планокуров, всегда довольных и оптимистично настроенных на этот мир. Впереди планеты всей наши отличники. Ну и самый смак — это Ирка со своей верной свитой, с моим бывшим в качестве охранника или слуги. А как он думал? Как-никак, дочка декана, невеста со связями.

— Смотри, — пихает меня в бок подруга, — Джек Потрошитель пришел, я уж думала все, — заговорщически шепчет она.

— Чего все? — не понимающе хмурюсь на нее.

— Ну все… прибили его, посадили… фиг его знает, что с такими как он может случится, — удивленно смотря на меня, говорит Сашка.

Мы смотрим на идущего по проходу аудитории высокого парня, одетого во все черное от косухи до тяжелых ботинок Гриндерс. Волосы взъерошены, руки в карманах, взгляд тяжелый, посылающий всех и все. Прям ходячий протест. И все бы ничего. Его даже можно было бы назвать симпатичным, но мы то знаем его. Он — странный до мозга костей. Мечтает стать криминалистом, резать трупы. Слушает тяжелый рок и рисует страшные картинки на последних страницах тетрадей. Сашка говорит, что он маньяк, но я думаю, что чувак просто с большими тараканами в голове. Интересно, а он уже присутствовал при вскрытии? Вспоминаю, что мне недавно поступало предложение от Егора. Бр… Но я ж трусиха. Я не то что на вскрытие, я к нашему Джеку не подойду. Через пять минут наконец-таки входит профессор и начинается лекция.

— Ксюх, — шепчет подруга, в то время как мы старательно делаем конспектирующий вид.

— Чего?

— Что там следователь? Не звонил?

— Звонил… пять раз вчера и сегодня двенадцать… и пять смс прислал, но я их не читаю, — шепчу я, прижавшись головой к конспекту.

— А ты чего его маринуешь так? Ответила б.

— Я не знаю, Саш.

— Никак не перебесишься?

— Неа, — хмурюсь, вспоминая о нем и продолжаю выводить узоры на полях тетрадки.

Вчера, после позорного побега из Роминой машины я весь день провела у подруги и рассказала им с Розой о произошедшем. И Роза, и Саша в один голос мне трубили, что я сглупила, засунув нос в телефон Ромы. Он, видите ли, свободный парень и имеет полное право иметь хоть полный список всех «ночных бабочек» города. Чувствуя себя несправедливо обиженной и оскорбленной их нападками, я постаралась поскорее закрыть эту тему. Рома же, как назло, названивал весь вчерашний вечер и весь сегодняшний день. Не давая возможности мне как следует остыть. Сашка утверждает, что я зацепила его, а мне кажется, что виной всему все тот же инстинкт охотника. А если на чистоту… В глубине души я уже успокоилась. А если уж совсем не кривить душой, чего уж там… мариную его.

— Эх, заморишь мужика знатного, что ни тебе, ни «Свете-Сиськам» не достанется, — удрученно вздыхает Сашка, смотря мне в глаза. Взрыв хохота, последовавший после искрометного замечания подруги, привлекает к нам нежелательное внимание профессора. Все оставшееся время до окончания пары, мы с ней уткнувшись носами в тетради, усердно делаем работающий вид.

Наконец-то, через двадцать томительных минут, звонит долгожданный звонок. Мы с подругой, не спеша собрав сумки, влившись в общий поток студентов, стали продвигаться к выходу. Смотря себе под ноги, задумавшись о своем я и не заметила, что впереди меня оказался мой бывший Андрей и Ирка. Подняв на них глаза, я почувствовала небольшой толчок в спину и не удержавшись, завалилась вперед, наступив на Иркину ногу. Та, в свою очередь, зашипела как змея.

— Аккуратней, корова! — понеслось в мою сторону.

— Извини, — буркнула я и попыталась обойти ее стороной, но не тут то было.

— Извини, в свой рюкзачок дешевый засунь! — уже не шипела, а верещала она, преграждая мне путь.

— Я сейчас тебе засуну! — сзади слышится разъярённый вопль Сашки.

— Слышишь, ты вообще рот свой закрой, — встревает Андрей, оборачиваясь к моей подруге. То же мне, защитник нашелся.

— Ой, идите уже, — не желая ввязываться в эту бессмысленную ссору я хватаю за руку подругу и потеснив разъярённую Ирку стараюсь поскорее покинуть аудиторию.

На улице стоит теплая погода, свойственная для первых сентябрьских дней. Всю дорогу до Сашкиного дома, подруга заливается соловьем о своем интернет-ухажере. Кстати, я выяснила, что его настоящее имя Миша. Так вот, ночи они проводят исключительно онлайн. Он поет ей песни под гитару и заливает романтическую муть в ее доверчивые уши. Оказывается, Миша наш, учится на архитектора, и всего лишь на первом курсе. Но как уверяет подруга, по общению, он не менее интересен чем тридцатилетний состоявшийся мужчина. На вопрос, почему же они никак не встретятся, Сашка клянется, что оттягивается встреча именно по ее вине. Она, видите ли, еще не готова разрушить интригу. Ведь ее так привлекает их общение инкогнито. Но вроде как, свидание состоится через две недели и во что бы то ни стало Саша тянет меня с собой. А самое «потрясающее» то, что наш Чанинг-Миша придет с другом по мою душу. После моих яростных протестов, она заверила, что мы с другом идем просто прицепом, так сказать подушкой безопасности. И что приставать ко мне никто точно не будет. На том мы и успокоились.

Я же все думала о Роме, а телефон в сумке вибрировал от непринятых звонков и непрочитанных смс. Мне хотелось ответить, но признать честно, я понимала, что без потерь для меня не получится. Слишком тянуло к нему. Особенно после нашего поцелуя. Но было куча доводов против. Его огромный дом, например, находясь в котором у меня захватывало дух от страха. Сколько же у него денег? Да он король мира, черт возьми. И девушки, окружающие его (вспомнить дамочек из канцелярии) не ровня мне. Такие как они ему подходят, но не я. Я понимала, что возьми сейчас трубку и ответь на его звонок, я не смогу сказать ему нет. А так, не слыша его голоса, я могу полностью полагаться на свой разум.

Роза встретила нас вкусным борщом и вишневым компотом с ватрушками. На вечер, она ждала в гости подруг на посиделки, и готовила свой фирменный «Наполеон». Мы с Сашкой, наевшись, принялись помогать ей. Я дробила орешки, а Саша готовила крем. Роза между делом рассказывала нам о свидании с шахматистом. По ее словам, тот оказался еще тем скрягой. Вывод ее был неутешителен. «Мужики с возрастом становятся еще хуже». И так, пританцовывая под неизменную в Розином магнитофоне музыку восьмидесятых, мы провели несколько приятных и веселых часов.

— Как там Кирилл? — намазывая последний корж кремом спрашивает Роза.

— Сегодня прилетает муженек наш, — смеется Саша, зачерпывая пальцем из миски остатки крема и довольно зажмурившись слизывает его с пальца.

Кирилл наш одногруппник и лучший друг по совместительству. Вообще-то, он в первую очередь Сашкин друг, а уж потом мой. В первые дни нашего знакомства, он положил на подругу глаз, и у них с Сашкой даже назревал роман. Но Кирюха тот еще бабник, поэтому ни до чего серьезного у них не дошло. А вот дружба у нас получилась крепкая. Мы шутливо называли его нашим муженьком, а он нас женушками. Кирюха очень добрый и юморной парень. Есть у него, конечно, таракашки в голове, но у кого их нет? А один из его огромных плюсов — парнишка играет в собственной рок-группе, причем довольно неплохо.

— Так что завтра его зацелую. На целых три месяца свалил от нас в свой Токио, сволочь бездушная — ворчит Сашка, а мы с Розой, переглянувшись смеемся с нее.

— Роза, ну что, погадаешь? — ближе к вечеру спрашиваю я. Скоро придут ее подруги, а мне бы хотелось пообщаться с ней наедине.

— Ну куда ж тебя девать, нетерпеливую такую? — сокрушается Роза с улыбкой на лице.

— Иди руки мой, я сейчас все приготовлю. Роза убирает готовый торт в холодильник, я послушно вымываю руки от крошек и ореховой шелухи, и присаживаюсь уже за убранный стол.

— Что, так и звонит? — присаживаясь рядышком, на свое привычное место спрашивает Роза.

— Ага, раз 20 за сегодня, — устало тру лицо и вздыхаю.

— Ну и правильно, пусть побегает, полезно им, — успокаивает она меня, а затем ловко перетасовывает колоду. Несколько минут мы молчим. Роза раскладывает карты и слегка нахмурившись что-то очень тихо шепчет.

— Ох, деточка… — хмуря брови говорит она нараспев, — Ох и намучаешься ты с ним, с красавчиком нашим. Вижу много женщин вокруг него. Так и вьются. Никого он не любит. Сердце его бьется спокойно… Но одна есть… вот, смотри… дама крести… красивая, но сердце у нее холодное… Околдует она его. С ней он будет…

Через несколько минут молчания и разборки карт, Роза продолжает:

— Но ты не расстраивайся, моя хорошая. Твой он… сердцем чую. Трудный путь у вас, извилистый… дорожки ваши местами расходится будут. Но если полюбит он тебя, а ты его, ничего вас не разобьет. Ни дама эта крести, ни вот это король бубновый…

— Какой король? Не понимаю ничего, — хмурюсь и смотрю тревожно на Розу. Здорово… мало мне дамы так еще и король нарисовался.

— Ой, ерунда все это, не слушай ты меня старую… черти чего наговорила… уже ничего не помню, руки не слушаются, — затараторила Роза, судорожно собирая карты.

Глава 5

Я бы тебя на руки взял,
Я бы тебя взял и унес,
Тихо смеясь на твои «нельзя»
Вдыхая запах твоих волос
из просторов интернета
Ну вот и погадали. Слова Розы как раскат грома среди ясного неба. Увидев мое расстроенное лицо, она постаралась успокоить меня, заверив, что мы сами творцы своей судьбы. Но, честно говоря, особо не полегчало. Сашка весь вечер бубнила и дулась на бабушку. Меня же моя верная подруга, заверила, что нам вдвоем по силам справиться с любой дамой в его жизни. Заверила, что если Ромка меня обидит… в общем ему не стоит этого делать.

Весь вечер мы провалялись около телевизора. Саша не отрывалась от страстной переписки с Чанингом-Мишей. А мой телефон продолжал непрерывно трещать, и в конце концов, я выключила его, перед этим набрав маму и сообщив, что снова остаюсь сегодня у Розы. Рома все никак не шел у меня из головы. Всю ночь я крутилась с одного бока на другой. Еле дождалась заветного утра.

В институте очередной день сурка и только к большому перерыву я кое-как смогла прийти в себя после бессонной ночи. Мы сидели в институтской столовой, за нашим любимым столом. Сашка как всегда подтрунивала над наконец-таки приехавшим Кирюхой, а я вяло ковыряла вилкой заказанную лазанью. Кирилл с Сашкой ели пиццу и швыряли друг в друга бумажными салфетками.

— Ну что, женушка, ты тоже смотрю мне замену нашла? — набив полный рот, вытаращился на меня Кирилл.

— А ты что уже в курсе? — обалдела я, вроде только в Россию вернулся, а уже все про всех знает.

— Санек мне все рассказала, мы же с ней каждый день переписывались. Она хорошая жена в отличие от некоторых… — летит камень в мой огород.

— И ни разу не стыдно, — бурчу себе под нос и показываю ему язык.

— Ты лучше скажи, когда телефон включишь и ответишь ему? — включается в разговор Саша.

— Если ты не отстанешь с этой темой, пойдешь на свидание со своим Чанингом одна, или с Кирюхой, — еще больше хмурюсь. Вот, достали, не дадут уже спокойно прикончить свой обед.

— Ты не дури, — встает на ее защиту Киря, — она права, чего взбесилась? Ну подумаешь, общается мужик с бабенками! — вальяжно откидываясь на спинку стула вещает он, — Я, вон, пока у отца в Токио жил, всю его порнунуху пересмотрел, — последнее предложение он произносит с самодовольным видом.

— Это другое, — допиваю сок из трубочки, и вытерев рот салфеткой, продолжаю.

— У тебя есть в телефоне «Катя минет»? И вообще, с какой головой человек делает такие записи? То есть Катя у него именно для этих целей. А Света тогда, чтобы сиськи потрогать? У него что там, шведский стол получается?

— Неее, сборная солянка, — во все горло смеется Кирилл и мы с подругой, переглянувшись, подхватываем веселье.

— Эх, — мечтательно вздыхает Кирилл, — Было бы у меня столько бабла, я бы и не такое вытворял.

— Так, если не прекратите, я с вами не дружу! — держась за живот от раздирающего смеха, я пытаюсь отдышаться.

— Ага, будешь ходить одна по институтским коридорам. Сам себе друг, — хихикает Саша.

— Почему одна то? У меня, что помимо вас друзей не может быть? Хех… — обвожу взглядом помещение.

— Ну и… например? — не унимается Кирилл и выжидающе смотрит на меня.

— Эмм… Джекибой?

— Чего? — Сашка от удивления округляет глаза, а Киря хмурит брови.

— Чертов Джек Потрошитель? Да брось… — машет он на меня рукой.

Мы одновременно поворачиваем головы в сторону самого дальнего столика, где обычно обитает наш Джек в гордом одиночестве. И видим, как в этот момент он с зверским удовлетворением, совершает акт надругательства над беззащитным хладным трупом цыпленка, нанося тому удары пластиковым ножом. Бр…

— Забудьте, что я вам тут наговорила, одна похожу, — вздрагиваю от пробравшей дрожи.

— Пфф… — ухмыляется Кирилл.

Мы смеемся и встаем из-за столика, направляясь в сторону выхода из столовой. Пора возвращаться на пытку под названием пары. И конечно же, прямо возле выхода, нам пересекает дорогу Ира, под ручку со своим Андрюшей. Странно, что без свиты. Выходной у них? Андрей как всегда делает вид, что я просто пыль на его ботинках, а Ира обводит нас троих взглядом, полным брезгливого презрения и нарочито громко обращается к своему бойфренду:

— Какой ужас, и когда для местного отребья сделают отдельную столовку?

— Да, Ир, спроси у папочки, когда для тебя построят харчевню, — вставляет Сашка свои пять копеек.

— Рот свой закрой вонючий! — ощетинивается она.

— Вот! Наконец-то поперло истинное быдло, — хохочу от всей души. Ирка ненавистным взглядом прожигает нас, пока мы проходим мимо в коридор. На прощание Кирюха подмигивает им.

— И с эти уродом ты встречалась, — делает вид Кирюха, будто его вот-вот стошнит.

— Самой стыдно.

Оставшаяся часть лекций проходит сравнительно спокойно, не считая косых взглядов Ирки в нашу сторону, от которых у меня к концу второй пары, наступает икота. Ну и звуков отрыжки со стороны парты Джека Потрошителя. Интересно, чем же он заработал такое несварение. Цыпленок отомстил? Страшно представить.

Дождавшись таки конца занятий, наша троица уже в приподнятом настроении направляется в вразвалочку в сторону выхода.

— Ну все, тетки, значит договорились, в следующую пятницу идем на концерт в «Майами», — щурясь от яркого солнца, говорит Кирюха.

— Конечно, идем, давно хотела побывать там, да и за вашей музыкой соскучилась, — улыбаюсь я другу. Тем более, наслышана об этом ресторанчике.

— Не передумала? Может все таки пойдешь к нам в солистки? — закидывает удочку друг.

— Нет, тем более не хочу подсиживать Женьку, — отмахиваюсь от него.

— Эх, такой талант гибнет. Ну все, я пошел, — целует нас по очереди в щеки Кирюха и помахав на прощание уходит.

Мы с подругой остаемся во дворе института. У нее перекур, а я как всегда за компанию. Хотя не понятно, кому я ее составляю, Сашка снова в телефоне.

— Ксюх, на кого это наша Ирка пялится? — оторвав взгляд от экрана, подает голос подруга.

Поднимаю глаза, на стоящую чуть в стороне Ирку, теперь уже со свитой, но без Андрея. И вижу, что вся троица словно завороженные уставились куда-то в сторону дороги. Проследив за их взглядами, лицезрею припаркованный возле института черный бмв и высокого красавчика, облокотившегося о капот машины. Твою ж… чувствую, как сердце, словно отбойный молоток стучит где-то в уровне горла, а тело опаляет таким жаром, что хочется мигом сорвать с себя всю одежду.

Я смотрю на него, и буквально слюнки бегут. Расслабленная поза, сильные руки, с четко очерченными бицепсами, небрежная прическа, придающая ему хулиганский вид. Все в нем идеально. Одет он сегодня в белую обтягивающую футболку и низко сидящие синие джинсы. Господи, как я за ним соскучилась. И в голове опять слово: Мой.

Рома тем временем, опустив взгляд, высматривает что-то в телефоне. Будто бы почувствовав мое внимание, поднимает глаза. Когда наши взгляды встречаются, дрожь пробегает по всему телу, и я буквально ощущаю статическое электричество, которым мгновенно заполнился воздух. Взгляд его цепкий, стальной, губы же, наоборот, изгибаются в нежной улыбке. Несколько секунд мы ведем немой диалог:

— Я нашел тебя, чертенок, — говорит его хитрый прищур глаз.

— Уходи, — мой взгляд колкий, бескомпромиссный.

— Ты глупая, я ведь не уйду, — насмешливо изгибаются его брови.

— Плевать, — я обрываю этот несостоявшийся разговор, отвернувшись к подруге.

— Впереди, возле черной бэхи следак стоит, — быстро докладываю ей обстановку.

— Чего? — отрывает она взгляд от телефона, и посмотрев в нужном направлении, округляет глаза.

— Вау. мать, ну скажу тебе две вещи, — вздыхает подруга, в то время как я нервно роюсь в рюкзаке в поисках наушников.

— И?

— Во-первых, он красавчик! — восхищенно шепчет Саша.

Хм, — нервный смешок сам собой вырывается из меня. Тоже мне, Америку открыла.

— И второе, Ирка уже во всю липнет к нему, — нервно смеется она.

Ошалев от такой наглости одногруппницы, моя голова сама собой поворачивается в сторону дороги. И правда, Ирка, стоя возле Ромы на неприлично близком расстоянии для едва знакомого человека, приторно улыбаясь, что-то лепечет ему, изящно накручивая на палец свои пережжённые волосы.

— Небось один из своих коронных приемов подката на нем пробует, — с удивлением для себя замечаю, что слова мои пропитаны горечью и желчью. А ведь никогда не водилось за мной такого.

— Забей, он не Андрей, — встает на его защиту Саша.

И правда, в ответ на Иркин флирт, Рома только насмешливо приподымает брови, и, покачав головой, в знак отрицания слегка отталкивает ее в сторону. А затем уверенной ленивой походкой с улыбкой искусителя направляется в мою сторону. Красивый, лощеный, довольный собой хищник, решивший перед трапезой поиграть с жертвой. А в глазах предвкушение и азарт. Только что не облизывается. Ирка же, с перекошенным от злости лицом наблюдает за происходящим. И у меня складывается впечатление, что вот-вот и ее закипающая от злости голова разлетится на мелкие кусочки.

— Привет, — подойдя к нам с Сашкой, он останавливается, небрежно засунув руки в карманы джинс. А меня мгновенно охватывает трясучка от его близости. От того, насколько он восхитителен. Во всем. В хитром прищуре глаз, в том, как лениво перекатывает языком зубочистку, торчащую из губ.

— О, ты пришел нас арестовать? — спасает меня подруга.

— Есть за что? — ухмыляясь, спрашивает Рома и его хрипловатый тихий смех словно кислота разъедает всю мою стойкость.

— Я Саша, — пропуская мимо ушей его вопрос, представляется подруга.

— Роман — эти двое пожимают друг другу руки.

— Во сколько вернешь ее? — строго спрашивает она.

— К полуночи.

— Окэ, но смотри мне, без глупостей! — грозит ему пальчиком, а затем (О, чудо!), расплывается в улыбке.

— Хорошо, мамочка, отвечаю за нее головой, — подмигивает Рома.

Я смотрю на них с открытым от удивления ртом. Что, черт возьми, происходит? Сговорились? Саша тем временем, машет нам и удаляется. Предательница — одними губами шепчу ей я. В ответ на что, обернувшись, она показывает мне язык.

И вот, мы остаемся одни. Судорожно думаю, как начать разговор.

— Я думал, ты уже где-нибудь на Мексиканской границе вместе с другими нелегалами, — смеется Рома.

— Пфф — только передергиваю плечами. Я зла и раздосадована. А от его присутствия все мысли разлетелись к чертям.

— Иди сюда, — видя мое накуксенное состояние, он притягивает к себе и удерживая в таком захвате, ведет к машине.

— Куда мы идем? — упираюсь ногами в землю, и подняв на него глаза, вкладываю всю накопившуюся обиду во взгляд.

— Я должен тебе свидание, — хмыкает он, делая вид, будто не видит моего сопротивления.

— Ой, забудь, я прощаю, — фырчу я, и замечаю, что мы уже успели подойти к его машине.

— Неее, долг дело святое, садись, — он открывает передо мной дверцу и жестом приглашает внутрь.

— Не хочу, не поеду, — угрюмо ворчу. Да, да, я сегодня злюка, но имею на это полное право.

— Чертенок, — вздыхает Рома, — я черт возьми два дня обрывал телефон, который ты скорее всего утопила в унитазе, не иначе. Лишь бы не слышать меня. Я в душе не понимаю, что произошло с тобой, а я всегда считал себя неглупым.

Он замолкает, видимо в ожидании моей реакции. А я молчу. Наконец его терпению приходит конец и он взрывается:

— Я отгреб из-за тебя моржовым членом вчера на совещании! Знаешь, как это подорвало мой авторитет?! Так что кончай капризы и полезай в машину, пока я собственноручно не запихнул тебя в нее.

Его глаза на миг охватывает злость, но буквально через пару секунд все проходит, будто и не он только что кричал.

— Или ты предпочитаешь наручники? — хитрая улыбка и лукавый взгляд.

— Окей, — поднимаю руки в знак капитуляции.

— Уже и помолчать нельзя, сразу угрожают, — ворчу для проформы, но послушно залазаю в салон.

Мы едем по городу. Рома опять разговаривает по телефону, решает рабочие моменты, а я смотрю по сторонам на проносящиеся мимо витрины магазинов.

— Итак, — хмыкаю, я, когда он заканчивает разговор. Рома отрывает взгляд от дороги и вопросительно смотрит на меня.

— Ты отгреб моржовым членом? — еле сдерживаю вырывающийся смех. Только в машине, когда нервозность от неожиданной встречи улеглась, я вспомнила слова Ромы.

Он смеется и устало трет лицо руками.

— На совещании тупил вчера, дело не сдал в суд, вот шеф и запустил в меня им.

— Хе-хе, — зловеще смеюсь и отворачиваюсь к окну.

— Злая девочка ты, Оксана, — состроив оскорбленный вид, бурчит Рома.

— Куда мы едем? — повернувшись к нему, с до безобразия довольной физиономией, интересуюсь я.

— На свидание, — продолжая следить за дорогой с серьезным видом отвечает он.

— Это понятно, куда именно?

Ответом мне служит хитрющая улыбка потрясных губ.

Через полчаса он останавливает машину возле главного театра нашего города. И выскочив из авто, быстрой перебежкой, добирается до меня. Открывает дверь и галантно помогает выйти.

— Это оставь в машине, — он забирает из моих рук рюкзак и закидывает его на сиденье. Увидев перед входом в театр рекламную растяжку я понимаю, что этот вечер запомню навсегда… Повернувшись к Роме, смотрю на него такими восторженными глазами. Неужели это то, о чем я думаю?

— Skillet?! Мы идем на и концерт?! — прыгаю от счастья, едва не пустив слезу.

— Ты идешь, — говорит он. Я оборачиваюсь и замираю… Столько нежности сейчас в его глазах, смотрящих на меня.

— В смысле я? А ты? — не понимаю, что он этим хочет сказать. Рома ласково улыбается и притянув к себе ведет ко входу.

— Сегодня урвал последний билет. Все раскупили еще месяц назад. У Андрюхи знакомый в последний момент передумал идти, вот и продал мне свой. А я помню, как тебе они нравятся, вот решил порадовать.

При приближении ко входу мы видим оживленную толпу ожидающих. Публика довольно разноплановая. Кого здесь только нет: молодые парни и девушки одетые в черные майки с различными названиями групп на них. Есть люди в возрасте, точно в такой же экипировке. Я увидела даже с десяток байкеров. С длинными шевелюрами в кожаных косухах и символикой клубов на них. Толпа разделена на небольшие группы. Кто-то ведет себя довольно громко и развязно, не иначе как под воздействием спиртного или чего похуже. Кто-то наоборот спокойно, с волнением оглядывает собравшихся. Есть даже одиночки. Таковой видимо придётся быть и мне. И так страшно мне стало. Идти в это пекло без него.

— Я одна не пойду, — тут же озвучиваю свои волнительные мысли, жалобно глядя на него и вцепившись в его руку словно клещ.

— А ты у нас трусишка, — дразнит он меня, прижимая еще крепче к себе.

— У тебя второй ряд, сидячие места, там тишь да гладь будет. Сиди и наслаждайся. А эти отморозки пойдут в другую зону, — успокаивает Рома.

— Все равно без тебя не хочу, — хмурюсь, а потом смотрю на него глазами кота из шрека.

— Ладно, придумаю что-нибудь, — сдается Рома.

— Давай иди, я тебя найду, — растолкав скопившийся возле входа народ, запихивая меня вовнутрь в первых рядах, он разворачивается и исчезает.

Меня подхватывает поток идущих в сторону концертного зала, и я чувствую, как страх ледяными щупальцами обхватывает меня. Одна… среди безумной толпы обдолбанных, ополоумевших фанатов. Но услышав знакомый и любимый голос солиста группы, вмиг забываю обо всем и спешу на встречу с кумиром.

Толпа ревет, скандирует название группы. В зале необыкновенная атмосфера, наполненная драйвом и эйфорией. Кто не был, не поймет, — как говорится. Толпа принимает, а артист отдает. Группа исполняет уже вторую песню, и меня просто разрывает от восторга. Мне хочется вместе с толпой, что находится внизу у сцены, вместе с самыми обезумевшими фанатами, прыгать и орать во все горло. Но там, где нахожусь я, вполне приличная публика ведет себя крайне сдержанно. Просто слушают и молчат. Я же, чтобы не подскочить на месте, со всей силы вцепилась в подлокотники кресла. Вижу, что на телефон приходит новое сообщение:

Рома: Ты там в порядке?

Я: Да, но здесь тухло как на кладбище(

Рома: Вижу

Вот и пойми нас, противоречивых девушек. И так плохо, и так мы не довольны. Я уже успеваю отчаяться, но во время исполнения следующей композиции, мое плечо неожиданно сжимает сильная рука. Замерев от испуга, я поворачиваю голову и вижу довольное лицо Ромки. Он, согнувшись в три погибели, чтобы не закрывать обзор сидящим, тянет меня на себя.

— Чертенок, хватайся, — Рома протягивает мне раскрытую ладонь, и искрящимся от предвкушения взглядом зовет с собой. Ни секунды не думая, чуть ли не подпрыгивая от восторга я крепко сжимаю его руку и следую за ним. Спустившись по лестнице, мы выходим именно в фанзону. Бешеный рев, хаотично двигающиеся тела, полный треш. Рома отпихивает от нас всех, кто грозит моему личному пространству.

— Держись крепко, — кричит мне он и развернувшись тянет меня за собой. Мы еле-еле пробираемся сквозь толпу в небольшой закуток справа от сцены. Я иду за ним и с удивлением для себя замечаю, что ни смотря на недавнюю обиду, вижу его самым надежным, уверенным в себе мужчиной. Это ж надо… Дал слово — сдержал. Пробрался на концерт, нашел меня среди такой толпы. И сейчас, ведет уверенно, напролом, словно ледокол пробивает нам путь. А окружающие просто рассыпаются в стороны от нас.

Это безумный коктейль — находится среди такой электризующей атмосферы, слушать любимые песни, способные вывернуть душу наизнанку и ощущать его сильные руки на себе. Мы стоим в тихом уголке концертного зала. Он обнимает меня сзади, крепко прижимая к себе. Словно защищая от окружающего нас хаоса. Я смотрю на сцену, на когда-то казавшимся мне красивым солиста группы, но в голове только Он. Чувствую его запах… Даже здесь, в переполненном зале, где столпилось сотня покрытых потом тел, я ощущаю только его запах. Только его руки и губы, оставляющие легкие поцелуи на моих волосах, имеют значение. Только тепло его сильного тела, прижимающегося ко мне. Он аккуратно подхватывает пальцами мой подбородок и слегка повернув приподымает его. Рома оставляет жаркие, распаляющие поцелуи на изгибах моей шеи, мучительно медленно поднимаясь от основания к подбородку. А затем проводит вдоль этой линии носом, вдыхая запах моих духов. И когда я уже не могу совладать с охватившей меня дрожью, накрывает мои губы, одновременно разворачивая меня к себе. Вот они, мои персональные 220 вольт. Я воспламеняюсь в момент.

Этот поцелуй иной. Совсем не похож на предыдущие. Здесь нет и толики неуверенности и нежности, сейчас он завоевывает меня, демонстрирует силу.

Но сквозь всю эту браваду, я чувствую главное. То что он всячески пытается скрыть. Его тоску. Он глупый, думает что я не узнаю. Но это чувствуется во всем. В том, как сильно, до боли его руки сжимают меня, в том, как после, его пальцы трепетно обводят контуры моих скул и неспеша спускаются к ложбинке грудей. Мы целуемся целую вечность или одно мгновение. Не знаю. Я теряю себя. Я не вижу ничего вокруг. Не замечаю, как случайный фанат задевает нас во время своего безудержного танца. Не замечаю, как рядом стоящая группа девчонок в порыве экстаза, словно по команде, срывают с себя лифчики, и кидают их в сторону сцены. Не замечаю, как такая же как мы парочка целуется в стороне, а другая уже перешла к более активным действиям. Нет ничего вокруг: ни ревущей, скандирующей толпы и бешеных басов, ни громкого пения солиста. Есть только наши бешено бьющиеся сердца, внутренняя дрожь и разъедающее желание. А затем он отрывается от меня и смотрит мне в глаза потемневшим от эмоций взглядом. Его глаза говорят мне: Теперь ты моя!

А мои соглашаются:- С первой встречи.

Так мы и стоим до конца выступления. Крепко прижавшись друг к дружке, раскачиваясь под звуки песен. Когда концерт подходит к концу, Рома крепко держа мою руку, тянет нас к выходу. Мы усаживаемся в его машину, и теперь, расслабившись в полутемном салоне, на удобном мягком сидении я понимаю, насколько вымотана. Все таки бессонная ночь не прошла даром. Но ни смотря на усталость, эмоции переполняют.

— Ну как тебе? — заводя машину, улыбается Рома.

— Легко на сердце от песни тяжелой, — отвечаю я девизом всех рокеров, чем вызываю его улыбку.

— Ух ты, одиннадцать ночи! — в ужасе смотрю на время и вспоминаю, что не предупредила маму о свидании.

— И что? — удивляется Рома. Конечно, взрослый дядька сам себе хозяин, в отличие от меня.

— Мама меня ждет.

— Позвони, скажи что еще немного задержишься.

— Чего это?

— Будем нас кормить.

Пребывая в превосходном и на редкость в сговорчивом настроении, я послушно звоню мамуле. Мама отпускает меня еще на пару часов. Правда только после того, как Ромка, выхватив у меня из рук телефон, клятвенно заверяет ее в моей безопасности и неприкосновенности.

Через полчаса Рома останавливает машину возле небольшого ресторанчика, расположенного на набережной реки. Кругом толпы гуляющих, веселящихся парочек, и компаний. А мы рука в руке идем не спеша, наслаждаясь теплым нежным вечерним ветром. Рома выбирает уютный столик, расположенный в глубине зала. Незамедлительно к нам подбегает симпатичная белокурая девушка официант. Чувствуя, как от голода у меня желудок буквально прилипает к спине, я недолго думая, заказываю самый большой бургер и картошку фри. Рома же более обстоятельно подходит к выбору пищи. Пока он, с серьезным выражением лица изучает меню, не без раздражения, замечаю зазывные взгляды и выпяченную грудь официантки в его сторону. И это при живой то мне! Видимо даже ей не вериться, что мы с Ромой можем быть парой… Больше похожи на брата и сестру. Я ведь и выгляжу не особо то взрослой. Вечные джинсы, гульки на голове и футболки с кедами. Эх, права Роза. Негоже леди так одеваться. Надо бы пересмотреть свой гардероб.

После того, как наконец-таки наши тарелки пусты, а животы удовлетворены, мы с ним как по команде довольные и улыбающиеся откидываемся на спинки стульев.

— Ну, теперь свидание удалось, — поглаживая полный живот, удовлетворенно протягиваю я.

— Ты, чертенок, обжора еще та, смотрю. Куда ж все девается то? — смеется Рома и я ловлю себя на мысли, что снова и снова восхищаюсь его мужским обаянием.

— В мозги! — поднимаю вверх указательный палец, выдавая эту гениальную мысль. Он качает головой, улыбаясь моей шутке и достав телефон из кармана, проверяет что-то в нем.

— Как тебе концерт? — спрашивает он, возвращая внимание ко мне.

— Круто! Жаль только автограф взять не удалось, — удрученно вздыхаю, и обхватываю себя руками. — Я их коллекционировала раньше!

— Автографы, и много их у тебя?

— Ага, штук двадцать накопилось. Ну это так… детство, — смущенно улыбаюсь.

— Вот, например один из них, — с довольным видом поднимаю ногу и демонстрирую ему свой кросс с автографом Честера.

— В прошлом году… Линкин парк, — и столько гордости в глазах. Нет, все таки детство из меня ничем не выбить. Нашла чем хвастаться такому брутальному и серьезному парню.

— Вау… и как тебе удалось? — на удивление вижу восторг в его глазах.

— О, да ничего особенно, встретила его в лифте, — видя вопросительный взгляд Ромы, продолжаю.

— Ходила в Отель Плазу, там на третьем этаже у них клиника глазная. Забирала маме контактные линзы. Ну и представь мое удивление, когда я забегаю в практически уехавший лифт, едва не поцеловав носом пол, и сбиваю какого-то мужчину с ног. Тысячу раз извиняюсь, а потом поднимаю на него глаза… и думаю: Обалдеть меня пришибло, раз уже Честер видится в лифтах! Ну и слово за слово, очень приветливый и смешливый оказался. Тут просто Бог послал автограф взять, а при себе у меня только коробка с новыми кроссовками, которые я только что купила. Недолго думая, я пихнула ему их и вуа-ля!

— Обалдеть, чертенок! Не перестаешь меня удивлять, — смеется во всю Рома. А я хмурюсь, замечая, что половина женского населения этого заведения пялится на моего спутника.

— Круто, то есть если меня выпрут из следствия, и наступит черный день в нашей жизни, мы сможем толкнуть их на авито и прокормить голодных себя и детей, — подавшись вперед, ко мне, говорит он.

— Фиг тебе! — показываю дулю и для большей убедительности язык.

Мы снова хохочем. В этот момент официантка подносит к нашему столику заказанный ранее Ромой десерт. И выставляя все это на стол, незаметным движением (по идее для меня незаметным), подкладывает под Ромино блюдо салфетку со своим номером телефона. У меня тут же пропадает вся игривость, Рома же словно не замечает этого.

— У меня к тебе дело, — серьезным тоном говорит он. На что я инстинктивно подбираюсь и становлюсь вся во внимании.

— Дело в том, что мне нужен помощник. Хотел тебе предложить место, — встретив мой вопросительный взгляд, продолжает Рома.

— Твоя задача, приходить три раза в неделю после занятий, помогать. Делать, то что ты в прошлый раз делала, плюс канцелярская работа: сшивать, описывать дела, выезжать со мной на места происшествия при желании. Практику мы тебе поставим. С шефом я уже обговорил твою кандидатуру, теперь дело за тобой.

Вот это точно было неожиданно. Несколько секунд мы сидим в полном молчании. Честно говоря, если не брать во внимания наши личные отношения с Ромой, работать у него мне очень понравилось. Да и практика не помешает. Когда мне еще представится такой шанс? В настоящем следствии принять участие. С подработкой вопрос отпал, так как мама при деле, можно и о профессии позаботиться. Рома успевает слопать свой десерт, когда я выдаю тихое и видимо неожиданное для него:

— Я в деле.

Он поднимает на меня удивленные глаза, наверное, не ожидал легкой победы.

— Правда.

— Ага, но ты же будешь хорошим начальником? — хитро щурюсь и начинаю уплетать мороженое.

— Конечно… если ты будешь послушной, — после небольшой паузы выдает он.

После того, как и десерт съеден, Рома наконец-таки приступает к самому ожидаемому вопросу.

— Ты все таки, скажешь что случилось? — он смотрит на меня пристально, слегка подавшись вперед. Все своей позой показывая, что допроса мне не избежать.

— Твой телефон случился, — хмуро ковыряюсь ложкой в пустой тарелке. Очень не хотелось признаваться в том, что залезла в его звонки.

— И что с ним? — не понимающе вскидывает он брови.

— У Светы-сиськи спроси, — не поднимая на него глаз от смущения и вновь поднимающейся в душе досады, говорю я. После моих слов, на целую минуту воцаряется тишина. И вдруг, словно гром среди ясного неба его, возмущенный-недоверчивый возглас.

— И ты из-за этого два дня избегала меня??

— Угу, — издевательски изгибаю бровь и выжидающе сморю на него. И ни разу не испугал.

Рома горько ухмыляется и за секунду превращается из веселого в до жути усталого человека. Снова трет лицо руками, и наконец-таки подняв на меня глаза, примирительно говорит:

— Ладно, я дурак и кретин… что мне сделать?

— Ох не знаю… индульгенции нынче подорожали, — в предвкушении тру ладони и злобно ухмыляюсь. У Ромы вырывается нервный смешок, несколько секунд он смотрит куда-то в сторону, а затем одним резким движением подтягивает мой стул вместе со мной к себе. От неожиданности я невольно вскрикиваю. Достав телефон, он кладет его так, чтобы мы вдвоем видели экран. А затем демонстративно, комментируя каждое имя, как бы спрашивая моего одобрения, удаляет со своего справочника все сомнительные номера.

— Инцидент исчерпан? — уголок его рта приподымается, в подобие улыбки.

— Более чем, — с довольной физиономией говорю я и поднимаю на него глаза. Он бесконечно долго молча и задумчиво смотрит на меня, а затем также неожиданно и по-свойски притянув за шею, целует. И я ругаю себя на чем свет стоит, за то что так долго избегала его. Сколько же таких приятных моментов я потеряла.

Затем, Рома разворачивается к столу, и приобнимая одной рукой меня за плечи, допивает кофе. Я же сижу молча, и прожигаю взглядом, лежащую под чашкой салфетку с номером официантки. Рома, проследив взглядом за моим, хитро посмотрев на меня, непринужденно произносит:

— О, точно! — и взяв салфетку, демонстративно тщательно вытирает ей рот и руки, а после, скомкав бросает в пустую чашку из под кофе. Послав мне одну из самых обаятельных улыбок, подмигивает. На душе тепло, а на щеки уже начинают болеть от широченной улыбки. Оглядываю зал, в поисках хозяйки злополучного номера. Было бы здорово, окажись она свидетельницей данного действа. Но ее в зале нет. Мы уже собираемся вставать из-за стола, когда раздается звонок телефона Ромы. Несколько минут он ведет разговор, а я понимаю, что его снова вызывают на работу.

— Только не говори что труп, — с недовольным лицом говорю, после того как, попрощавшись с собеседником, он кладет трубку.

— Прости, — виновато улыбается он.

— Ну почему наши свидания не могут заканчиваться обычными провожалками и поцелуями под луной? — демонстративно громко и обреченно вздыхаю. Рома молча пожимает плечами, продолжая улыбаться, а я добавляю:

— На милицейском бобике домой не поеду, — и такой вид грозный. Руки в бок, и взгляд сердитый.

— Не боись, — смеется он и тянет меня к выходу.

Глава 6

— Мам, я убегаю на работу, пока! — схватив сумку, с только что положенным туда клубничным пирогом, обуваю свои новенькие туфли и выбегаю из дома. Я все таки послушала Розу и на следующий день после свидания мы с Сашкой прикупили несколько обновок офисного стиля для моей работы. В институт же я одевалась в прежнем стиле, поэтому каждый день после занятий перед выходом на работу приходилось забегать домой, прихорашиваться. Быстро спустившись по ступенькам, я иду вприпрыжку на автобусную остановку. И пусть сегодня весь день накрапывает мелкий дождь, пускай, моя новая черная юбка-карандаш слишком стесняет движения, а о каблуках я вообще молчу. Ни смотря на все это у меня отличное настроение. Я иду и улыбаюсь всем прохожим, подпевая словам песен, звучащих в моих наушниках. И плевать мне, если они примут меня за дурочку, которая идет и без повода сияет как медный таз. У меня есть повод, я счастлива!

Теперь я помощник следователя. Да какого! Ноги подгибаются, стоит мне подумать о нем. И не смотря на то, что Рома предлагал работать всего три дня в неделю, я пропадаю там каждый день после занятий. В основном я сижу в его кабинете и печатаю отказные материалы. На места происшествия или на другие следственные действия выезжать больше не довелось. Рома же, весь загружен работой, и по полдня пропадает по различным делам. Мы договорились (вернее было моим условием), что не будем на работе афишировать свои отношения. Не люблю сплетни и пересуды. Не смотря на то, что после того знаменательного вечера у нас больше не было свиданий, а нацеловаться вдоволь получается только после работы в машине, все равно меня все устраивает. Тем более, что несмотря на мой запрет показывать нашу близость, Рома все равно умудряется урывать моменты. Каждый раз, как бы между делом, проходя мимо моего стола он обязательно подходит ко мне, хотя бы на секунду, для того чтобы оставить мимолетный поцелуй на моих плечах или волосах. А когда стоит возле меня, что-то объясняя по работе, массирует плечи или обнимает. В ответ я шикаю и ругаюсь, боясь что кто-нибудь увидит нас. А он только смеется.

С коллективом на удивление у меня сложились хорошие отношения. Если я успевала прибежать на работу до обеда, то Рома в обязательном порядке тянул меня с ними на обед. Кушали практически всем отделом вместе в небольшом, но уютном ресторанчике. Именно там и проходило наше общение. Основной костяк составляли следователи. Было их всего семь человек, но двоих я так ни разу не видела, так как в это время они находились в ежегодном отпуске. Среди присутствующих все были примерно Роминого возраста. Все доброжелательные и просты в общении. Единственным их недостатком было то, что уж очень они любили подтрунивать и шутить над новичками, а особенно если этот новичок — молоденькая девчонка. Ко мне в первый же день прилипло прозвище: Малая, которое удосужился придумать Андрей. Так и повелось. Теперь по имени меня никто не называл. Сидела на обеде я в основном рядом с Андреем, с которым мы сдружились с первого дня, что безумно раздражало Рому.

Успела я познакомиться и с девочками из канцелярии. Ну как познакомится… волей не волей приходилось контактировать по работе. Узнав, что между нами с Ромой по идее «ничего нет», любвеобильная Катя успокоилась и стало менее зловеще смотреть в мою сторону. Аня была из их самая компанейская и простая. И мы с ней даже пару раз пили кофе. Начальник, же, показавшийся мне слишком суровым в первую встречу, оказался довольно юморным, просто не каждый мог понять его шутки. В общем жизнь налаживалась.

Выбежав на нужной мне остановке, я поспешила в отдел. На входе, зацепившись за ступеньку неимоверно длинным каблуком, едва неупала, но слава Богу удержалась на ногах. Вот позору бы было. К моему разочарованию, в кабинете Ромы не оказалось. Я оставила пирог на столе и отправилась на его поиски. В канцелярии мне сообщили, что Рома только что уехал проводить следственные действия. Расстроившись, что не увижу его, я отправилась в кабинет Андрея. Но едва приоткрыв дверь, почувствовала что меня вот-вот вырвет от жуткой вони. Даже не вони… трупного смрада. В кабинете играла музыка, сам же Андрей, с резиновыми перчатками на руках, лазил на корточках по полу и линейкой замерял разложенные вещи, делая записи на листе бумаги.

— Кто у тебя тут сдох — закрыв нос рукой говорю я, стараясь не дышать вовсе.

— О, привет малая! — поднимая на меня слезящиеся глаза говорит Андрей.

— Да это вещи с трупа, я выезжал на место происшествия, а вещи забыл описать, вот пришлось доставать из вещ доков — он встает и стягивает с рук перчатки.

— Блин, ну и вонища… — протягиваю я, аккуратно переступая через разложенное тряпье, двигаясь к столу.

— Да, они ж в пакете завязанном полгода лежали, вот и завонялись чутка, — как ни в чем не бывало поясняет он.

— Рома звонил, он на выводку поехал, забыл Васю взять, придурок, — ухмыляется Андрюха и устало трет лоб.

— Васю? — судорожно пытаюсь припомнить, но никого с таким именем не знаю.

— Ага, — улыбается он и открыв шкаф достает оттуда тряпочную куклу размером с его рост.

— А… понято… Вася, — нервно смеюсь.

— Вот, сказал привезти ему Васю… и тебя… — Андрей усаживает в свое рабочее кресло Васю и поворачивается ко мне.

— Меня?

— Ну ты ж его помощник, значит тебя, — поясняет он.

— Карасев! — слышим крик начальника в коридоре и буквально через пару секунд в проеме двери появляется его голова.

— Я — отвечает Андрей.

— Это у тебя такой смрад?! — чертыхается Лев Андреевич и опуская глаза, видит разложенные на полу вещи.

— Тьфу ты, Карасев, мать твою, нашел место где этим заниматься! — кривится он как будто съел только что пару долек лимона.

— А где мне это делать? — с видом глупенького школьника спрашивает Андрей. Я вообще заметила за ним грешок… Очень уж он любит доводить начальство до «белого каления».

— Да мне все равно, главное, чтобы в отделе не воняло! Сворачивайся! — бурчит он, и подняв на меня глаза выдает:

— Оксана, привет.

— Здравствуйте, — пищу я, еле сдерживая смех от наигранно глупой физиономии Андрюхи.

— Там Хаустов на проверке показаний, забыл, идиот, камеру взять. Пошли я тебе дам, поедешь на место, будешь оператором сегодня. От удивления у меня открывается рот, но делать нечего. Послушно следую за начальством к его кабинету. Пока он роется в ящиках стола в поисках камеры, я старательно высматриваю знаменитый орган моржа на полках его шкафов… И кажется вижу что-то похожее… Буэ…

— Малая, ты идешь? — на меня чуть ли не налетает Андрей, в тот момент как я выхожу из кабинета шефа.

— Ага, — прижимаю к себе чудо техники и следую за Андреем к его машине.

Мы выходим во двор и идем к его машине. Он подходит к красной ауди и дождавшись, когда я сяду внутрь, выводит авто на дорогу. Следующие полчаса, пока мы находимся в пути, я вспоминаю все известные мне молитвы. Уговариваю про себя Бога, обещая тому, что если доеду до места назначения в целости и сохранности, буду примерной девочкой! Больше никогда не буду материться и ругать отца. Только бы доехать. Скажите люди, добрые, кто этому человеку вообще дал права? Кто учил его на скорости под сто км, входить в повороты?! А кто сказал ему, что запросто можно ехать на красный свет светофора, только не забыть покреститься после?! Именно так и делал Андрей. Безумный, чокнутый, фиганутый до мозга костей. А эти его вскрики:

— Страйк! — в тот момент, когда он проезжает мимо переходящих дорогу пешеходов.

— Ну что, как тебе у нас? — повернувшись в мою сторону с невозмутимым видом спрашивает он, в очередной раз проезжая на красный свет светофора, не забыв перекреститься после.

— Да хорошо. Только Адрюх… я жить хочу, может помедленней поедем?! — не выдержав возмущаюсь я.

— Да ладно, плетемся как черепахи! — довольно скалится этот лихач.

Следующие несколько минут он рассказывает мне различные байки, связанные с их работой. Про девчонок из канцелярии и про помощников, вроде меня.

— А куда мы сейчас едем? — стараясь отвлечься от волнительных мыслей спрашиваю я.

— На проверку показаний на месте, вы еще не проходили этого?

— Нет, у нас только начался этот предмет в институте.

— Грубо говоря, Ромка сейчас будет жулика на чистую воду выводить, заставляя чтобы он все детально и обстоятельно нам показывал. Они сейчас тоже едут на место, с операми.

— А кто он? Жулик.

— Сутенер, который замочил клиента.

— А… я ж с Ромой выезжала на труп, он еще потом всю ночь проституток опрашивал.

— Ага, телки бедные все слюной изошлись по нашему следаку, ты бы видела, наржался я тогда, — хохочет Андрей.

— Могу себе представить, — хмурюсь и отворачиваюсь к окну.

— Ну вот. Жулик будет показывать, как все происходило, на Ваське, — продолжает свой рассказ он, но я не поворачиваюсь к нему, находясь в раздумьях.

После некоторого молчания, Андрей говорит.

— Был у нас случай, много лет назад. Маньяк один завелся сексуальный. Так вот, он женщин в лесопосадке ловил, лыжниц в основном.

— Хм… странный у него вкус, — хмыкаю я и заинтересовавшись рассказом, поворачиваюсь к тому лицом.

— Да ничего странного на самом деле, — входит в очередной поворот Андрей, а меня кренит при этом, вжимая в дверцу машины.

— Так вот, нападал на лыжниц, толкая сзади. Те падали, а в лыжах то невозможно перевернуться и встать быстро, попробуй-ка развернись. Получается, что ноги, будто связаны. Ну и он быстренько падал сверху, придавливая и насиловал. Пока они там очухаются и перевернутся, он успевал скрыться. Так что, никто его не видел.

— Ох… ну поймали же его? — смотрю на него во все глаза.

— Так вот, поймать, поймали, а показания такие странные были, — жестикулируя, то и дело отворачиваясь от дороги рассказывает мне Андрей.

— Получается, что затащил он очередную жертву в заброшенную постройку в малюсенькое окошко и изнасиловал. А там кроме этого окошка ни дверей, ни окон. Замурованный такой домик получался. Очень странным это казалось, как он смог и сам влезть и женщину затащить? — посмотрев на меня и, убедившись, что я внимательно слушаю, он продолжает:

— Выехали на проверку показаний на месте. Следователь, опера, жулик, полный состав собрался. Он худощавого телосложения был, легко и влез в окно, и женщину затянул, которую пригласили помочь следствию. В общем, решил этот гад на последок перед тюрьмой порезвиться. Изнасиловал бедолагу, пока опера бегали кругами и не могли придумать как внутрь попасть. Они то мужики здоровые в отличие от него.

— Кошмар… — вот уж, ситуация ужасая…

— Ага, бывают случаи. Как говорится: не заешь, не придумаешь, — улыбается Андрей.

Через несколько минут, мы наконец-таки подъезжаем на место и Андрей паркует машину. Пока он шустро выскакивает из авто и достает с заднего сидения Васю, я еле-еле выбираюсь наружу. Чертовы каблуки. Это в первый день так тяжело или постоянно будет? Поправив юбку и блузку, следую за идущим впереди Андреем. Чуть поодаль стоит группа мужчин крупного телосложения, лет тридцати, среди них Рома. Андрей походит к мужчинам и пожав всем руки передает Роме Васю. Рома же, увидев меня, все еще стоящую позади, медленно окидывает меня таким раздевающим взглядом, задерживая его на бедрах и ногах, что даже моя кожа ощущает его. Когда наши взгляды встречаются я вижу, как загораются его глаза и убеждаюсь в правильности выбора гардероба. Откинув назад мешающие пряди распущенных волос, уверенной походкой (по крайней мере стараюсь, чтобы она была такой) подхожу к мужчинам.

— Добрый день, Ром, Лев Андреевич назначил меня сегодня оператором, — показываю, лежащую в руках камеру и смущенно улыбаюсь. А в ответ его небрежная, сбивающая дыхание улыбка.

— Ребят, познакомьтесь, моя помощница Оксана Алексеевна — говорит он, поворачиваясь к мужчинам, а в глазах уже ни следа от недавних эмоций. Только хладнокровие и сосредоточенность. Мужчины, в свою очередь, награждают меня изучающими, заинтересованными взглядами.

— Олег, — говорит Рома, поворачиваясь к одному из них, забрав перед этим из моих рук камеру, — будешь сегодня оператором, Оксана у нас понятая.

Олег, взяв аппарат, подходит к рядом стоящей полицейской машине и жестикулирует водителю. На что, дверь машины открывается и из нее выходят два полицейских и пристегнутый наручником к одному из них, мужчина средних лет. Одет последний в простую серую майку и темные штаны. Окинув всех присутствующих хмурым взглядом он молча следует за ними. Рома велит всем собраться в одном месте, для начала следственных действий. Я же стою чуть поодаль, рядом с молодой девушкой, лет двадцати пяти, такой же как я понятой.

Рома зачитывает текст протокола вслух, произнося время, место проведения данного мероприятия, зачитывает данные свои, сотрудников, подозреваемого. Жулик же, ведет себя крайне негативно, насмешливо глядя на всех окружающих, пытается перебивать и хамить Роме. Но следователь, хладнокровен и собран.

Желая отойти от близко подошедшего подозреваемого, я делаю шаг назад, но, споткнувшись обо что-то, чувствую что начинаю падать. Меня спасает чья-то рука, так вовремя пришедшая на помощь. Ошарашенно оглядываясь, замечаю рядом стоящего оперативного работника, крепко держащего меня под локоть с приветливой улыбкой на губах. Я выпрямляюсь и улыбаюсь ему, в знак благодарности, но улыбка тут же слетает с губ, когда повернувшись вижу пристальный недобрый взгляд Ромы. Затем, словно и не было ничего, Рома снова сосредоточен на работе.

— Спасибо, — тушуюсь и отхожу прерывая наше соприкосновение.

— Не за что, я Илья, — шепотом представляется мне мужчина, в ответ на что я просто киваю головой, слегка улыбаясь. Через пару минут Рома подзывает меня и вторую понятую к себе и зачитывает нам раздел протокола, посвященный нам. Затем записывает под нашу диктовку паспортные данные и адреса места жительства, после чего оторвав глаза от бумаг, вроде бы для всех, но я понимаю, что лично для меня произносит сердитым тоном:

— Вы, как понятые должны удостоверить факт процессуального действия, так что будте добры, следите внимательно за происходящим, не отвлекаясь на посторонние вещи… — и сколько неудовольствия во взгляде. Видимо не совсем по душе ему пришлось внимание Ильи. Ну-ну, пускай знает, какого на моем месте быть. В ответ, просто киваю головой и делаю два шага назад. Рома подходит к жулику, стоящему рядом с оперативными работниками и его адвокату. Разъяснив последнему его права, дает тому команду начинать подробный рассказ случившегося. Обернувшись, понимаю, что рядом со мной снова стоит Илья.

— Ну вот, теперь я знаю где ты живешь, так что может зайду вечерком, — улыбается он и выжидательно смотрит. Ну и методы флирта у него, скажу я вам. Как неумелый школьник ведет себя, хотя на вид довольно таки симпатичный взрослый мужчина.

— Мой парень боксер будет не рад, — стараюсь сразу же пресечь любые намеки в мою сторону и отделаться от надоедливого собеседника. То и дело высматриваю глазами Рому и буквально наслаждаюсь, наблюдая за его работой.

Далее мы заходим в дом убитого, вместе с следственной группой. Подозреваемый ведет свое незамысловатое повествование о том, как он убил мужчину. По его версии, убитый вызвал к себе на дом проституток, данный гражданин (Смирнов В.А.), доставил их по месту требования, обговоривши предусмотрительно цену и время. По по окончанию оказания ей услуг, убитый отказался отпускать девушку или платить ей деньги. В итоге, они повздорили, в процессе чего тот ударил ее. Вся в слезах, она выбежала на улицу и позвонила гражданину Смирнову В.А. с целью пожаловаться и попросить о помощи. Смиров, в свою очередь, подьехав к дому убитого через несколько минут, дал указание девушке легкого поведения, сесть в машину и ждать его. А сам, взяв с соседнего пустующего участка, где велось строительство, металлический лом, отправился к убитому. Со слов Смирнова убитый открыл ему дверь с ножом в руках. На требования Смирнова заплатить деньги, тот начал размахивать ножом и угрожать ему расправой. Смирнов выбил ломом у него из рук нож.

Я так поняла, Смирнов вел рассказ таким образом, чтобы выглядело все как самооборона. И так гладко рассказывал, скажу я вам, что наивная я, даже поверила ему. Но Рома, сделав очередную запись в протокол задал ему вопрос:

— После того как убитый выронил нож, какие были ваши действия?

— Я ударил его еще несколько раз, чтобы он не поднялся и не причинил мне вред, — ответил Смиров, явно довольный тем, как идут дела. Рядом стоящий адвокат, услышав его ответ, нахмурив брови, отрицательно покачал головой.

— А где в этот момент лежал нож и где были вы с убитым, продемонстрируйте, — дал ему указания Рома. В ответ на что, Смирнов взял Васю, оттащил его в дальнюю часть комнаты, а деревянный муляж ножа, выданный ему ранее, в другую сторону помещения, под кухонный стол. Теперь даже мне стало понятно, как легко Рома вывел его на чистую воду. Никакой самообороны не было. Нож то был уже в недосягаемости от Смирного и убитого, и последний не представлял к тому моменту для Смирнова опасность.

Далее все следуют за подозреваемым на улицу, где он демонстрирует каким образом избавился от орудия убийства. Рома отправляет на поиски выброшенного лома оперов, а сам же отходит в сторону для разговора с адвокатом Смирнова. Подозреваемый же, поняв, что опростоволосился в своих показаниях и теперь ему явно не удастся скосить под самооборону, стал еще злее. Я же, стоя неподалеку, как завороженная следила за всем. Вот это я понимаю, практика!

— Чего пялишься, овца?! — я даже сначала не поняла, что эти оскорбления полетели в мою сторону. Только когда из-за моей спины вышла крепкая фигура Ильи и оттеснив меня к себе за спину мужчина начал затыкать жулика, мне сделалось не по себе. Рома, стоявший все это время в сторонке с адвокатом и не ставший свидетелем этой картины, повернув голову в нашу сторону в одну секунду, пулей оказался возле нас.

— Что происходит? — я даже не поняла, чего больше в его голосе. Волнения или злости.

— У Смирнова похоже зубы лишние, — зло шипит Илья, прижимая растерянную меня к себе рукой.

— Так, Паш, — оценив ситуацию, Рома поворачивается к оперу, к которому пристегнут Смирнов.

— Тащи гражданина Смирнова в машину. Хватит ему свежим воздухом дышать.

— Илья, хватит мацать моего помощника, нашел время, — прожигая последнего свирепым взглядом, металлическим голосом говорит Рома. Дождавшись, когда словно нашкодивший мальчишка, Илья отойдет от меня на два безопасных шага, уже совсем другим взглядом смотрит на меня.

— Ты в порядке? — спрашивает его пронзительный взгляд.

— Да, — мои глаза стараются успокоить его.

— У меня есть поводы для беспокойства? — теперь его взгляд успокаивается и становится издевательским. Особенно вкупе с изогнутыми бровями.

— Нет, мой капитан, — улыбаюсь и подмигиваю.

Рома удаляется, закачивая все действия.

— Ты лучше рядом стой, а то мало ли что, — рядом нарисовывается надоедливый Илья. Да чтоб его…

— Да все в порядке.

Где-то через полчаса, Рома наконец-таки закачивает все дела и мы возвращаемся на работу. С нами в машине еще несколько человек, поэтому я скромно сижу на заднем сидении и помалкиваю. А так хотелось хотя бы обнять его.

К возвращению в отдел, на дворе стоит уже глубокий вечер.

Рома, зайдя в кабинет и стянув со стола ежедневник, отправляется на вечернее совещание к шефу в кабинет. А я, заварив нам чай, усаживаюсь за стол и начинаю работать. Все таки отказные сами собой не напечатаются. Спустя час тишины со стороны коридора, слышится громкий стук открывшейся двери и шум голосов. А еще через несколько минут в кабинете появляется Рома в сопровождении Андрея. Рома, не замечая меня, проходит к своему креслу, а Андрей, усаживается пятой точкой на мой стол, не забыв при этом напакостить мне, раскидав все карандаши. Они общаются с Ромой на рабочие темы, а я тихонько хихикая, тыкаю в его пятую точку карандашом, отчего он изредка повизгивает и подскакивает, но не покидает насиженного места. После пятиминутного терпеливого издевательства, Андрюха все же не выдерживает и вскочив от очередного тычка, демонстрируя мне кулак, подходит к Роминому столу. Рома же, видя наши взаимные подтрунивания, никак не комментирует это.

— Ты же завтра поедешь на допрос? — задает он Андрею вопрос.

— Да, с утра.

— Тогда я на обед буду назначать очную ставку.

— Хорошо, — он подхватывает кусок пирога со Роминого стола, и быстрым шагом удаляется из кабинета. Вот же хитрюга.

Мы возвращаемся к работе. Рома делает пару звонков и принимается что-то печатать на ноутбуке. В таком молчаливом режиме, мы работаем еще час. Отдел потихоньку пустеет, сегодня видимо все решили свалить пораньше ночи. Рома работает с серьезным, сосредоточенным видом, что мне даже в голову не приходит отвлекать его посторонними разговорами. И для меня становиться неожиданностью, когда шумно бросив карандаш на поверхность стола, он отодвигается в кресле и говорит:

— Мне срочна нужна порция чертенка! — я поднимаю глаза и встречаю его взгляд. Усталый, но хитрющий. О чем-о чем, а об этом меня дважды просить не надо. Я встаю, и медленно, стараясь не подвернуть уставшие от каблуков ноги, подхожу к нему. Как только я оказываюсь в его досягаемости, он тянет меня за руку, и не устояв, я падаю в его руки. Хихикая, Рома усаживает меня на коленях и приобняв, утыкается носом в основание шеи.

— И чего ты на каблуках таких мучаешься, помощникам ведь можно хоть в спортивках ходить, — не отнимая головы бубнит он.

В ответ я обнимаю его и запустив руку в волосы жадно вдыхаю его запах. И так хорошо становится. Оставляю его вопрос без ответа, не скажу же я ему, что хочу лишний раз понравится ему, и что в первые жизни у меня появилось желание выглядеть красивой девушкой, а не подростком. Вместо этого шепчу:

— Устал? — и начинаю медленными плавными движениями рук массировать ему голову.

— Угу, — урчит он, и крепче сжимает меня, видимо, не в силах дать более внятный ответ.

— Проблемы какие-то, я могу помочь?

— Ты уже помогаешь, — довольно ухмыляется он, а я резко подскакиваю, чувствуя его влажный язык на своей коже.

— Щекотно, — пищу я и безуспешно вырываюсь из его захвата.

— И в мыслях не было тебя щекотать, — смеется Рома и прикусывает мою мочку уха.

— А вот это щекотка, — сдерживая мое сопротивление, издевается он надо мной. А я визжу во всю и брыкаюсь, ему на потеху.

Через несколько минут мы все таки успокаиваемся. Рома откидывается на спинку кресла, прижав меня к себе и медленными ленивыми движениями перебирает пряди моих волос. Я же просто наслаждаюсь его близостью, уткнувшись носом в область его груди.

— Так все таки, что у тебя случилось? Проблемы на работе? — поднимаю на него глаза. Рома целует мои волосы и грустно улыбается.

— Готовлюсь к завтрашнему допросу… дело очень скользкое…

— Расскажешь?

— Жулика на взятке поймали, — вздыхая начинает он рассказ.

— Он был следаком в отделе полиции, вымогал деньги из одной предпринимательницы. Угрожал ей, что если она не даст ему взятку, возбудит против нее дело уголовное. А по факту просто разводил. Не было у него оснований для дела. Женщина обратилась к фэйсам.

— Фэйсам?

— ФСбшникам… в общем взяли его пацаны во время передачи взятки. Мало того, что дело само по себе не очень хорошее, там много моментов, не буду тебя грузить. Самое главное, что он тип мутный. Всячески пытается отмазаться. Когда понял, что я бабло не возьму, начал новый план разрабатывать. Мутит что-то. Сейчас дело на последней стадии следствия. Я езжу к нему в СИЗО, ознакамливаю с материалами дела, перед передачей его в суд. А он тянет кота за хвост. То месяц целый на больничку уходил, прикидывался немощным, скорую вызывал… А теперь знакомится по три листа в день… Самое бесит что ничем он не ограничен. Я его заставить не могу. А у меня сроки горят. Дело нужно сдавать. Вот и имеет меня начальство.

— Такой фрукт без боя не сдасться, изворотливый видимо, — говорю я.

— Еще какой… И чует мое сердце, мне все это боком выйти может… — он устало трет лоб и целует меня в плечо.

— Ладно, фигня это все, прорвемся, — словно сбрасывая с себя наваждение, трясет он головой. И лицо снова озаряет теплая улыбка.

— Что-то меня вырубает сегодня, поехали ка домой, завтра будет день важный, надо выспаться…

— Поехали, — улыбаюсь ему и целую его. А у самой мысли о том, что в 25 лет этому мужчине приходится решать такие важные вопросы…

По пути домой, Рома ведет себя тихо. Одной рук управляя рулем, другой же сжимает мою ладонь. Видимо совсем устал, мой герой. Мы подъезжаем к моему дому и Рома глушит мотор.

— Нас Роза к себе на ужин пригласила в субботу, — смотрю на него, устало положившего голову на подголовник. — Ты как? Готов познакомиться? Там и мама будет… — улыбаюсь, а у самой сердце в пятки уходит. Вдруг откажет?

— Конечно готов, — нежно улыбается он и протягивая ко мне руку. Ласково, проводит пальцем по очертаниям моих губ. От этого, мысли слово рой пчел разлетаются в разные стороны, но я стараюсь сосредоточиться, ведь есть еще одно дело.

— А еще, Кирилл, мой друг, ну помнишь я тебе рассказывала, который в рок группе играет, — дождавшись утвердительного кивка от Ромки продолжаю, — завтра играет в ресторане, мы хотим пойти. Ты как в деле?

Рома опускает руку и повернувшись в сторону лобового окна, несколько минут задумчиво глядит в даль.

— Наверное нет, чертенок. У меня сейчас два дела зависло, нужно срочно вопросы решать по ним. Сходи сама, а в субботу и воскресенье я весь твой, — повернувшись ко мне, он так улыбается мне, что отказать просто невозможно.

— Хорошо, — улыбаюсь, не желая его расстраивать, а у самой настроение сразу ниже нуля. Получается, что целых два дня мы с ним не увидимся.

Глава 7

Я хочу побить посуду, я хочу, а значит — буду!
Чтоб осколочки повсюду символизировали меня!
© Чили и Гоша Куценко
— Юх-у-у-у!!! — кричит уже «хороший» Кирюха, прыгая на моих коленках под громкие биты музыки, доносящиеся из колонок машины.

— Киря, я тебя пристрелю! — визжу я и смеюсь, в ответ на что этот негодяй скачет еще сильнее.

Большой и дружной компанией в количестве семи человек мы едем на выступление ребят.

Сразу после занятий, переодевшись и прихорошившись у Сашки дома, мы отправились домой к другу, где было назначено место всеобщего сбора. Накатив для храбрости и настроения, усевшись в старенький микроавтобус Кости (барабанщика группы), отправились на место. Так как большую часть салона наши музыкальные гении забили инструментами, нам всем пришлось ютиться на двух сидениях. Вот и пришлось мне взять Кирюху на руки, а Сашке посадить к себе на колени бас-гитариста. Даже и не спрашивайте почему так, а не наоборот.

Не смотря на то что, к концу пути, мои ноги болели так, как будто по ним проехал трактор я была благодарна Кирюхе и всей банде. Только они смогли отвлечь меня от грустных дум. Ничего не могла с собой поделать, скучала я за ним. А когда думала, что не увижу его ближайшие два дня, вообще тошно становилось. А тут, попробуй погрусти, когда вокруг все орут и гарцуют, подпевая группе «Король и шут».

— Ты жива еще моя старушка? — поворачивается ко мне «убиватель коленей», в то время как Костя, заехав на парковку ресторана, останавливает машину.

— Почти, — кряхчу я, и стаскиваю себя тяжелую тушку друга.

Мы буквально вываливаемся наружу.

— Вау, — восхищенно произносит Сашка, крутя головой во все стороны.

— Как тут краси-и-во-о-о! — нараспев говорю я, пораженная увиденным.

Место очень живописное. Ресторан расположился на берегу реки, в уютной тени деревьев. Главное здание выполнено в русском стиле, этакая деревянная изба, а вокруг по всей территории располагаются сказочные персонажи из Пушкинских сказок. Это заведение и рестораном назвать то сложно, скорее что-то среднее между базой отдыха и загородным домом. Впереди главного здания полукругом располагаются комфортабельные беседки, лицом к реке, а напротив их — сцена, где сегодня и будут выступать ребята.

— Мы на улице будем? — спрашиваю у Кирюхи.

— Да, будет круто, оторвемся, старушечки, — притягивая нас к себе восклицает друг.

— Как будто в детский лагерь попала, — продолжает восторгаться Сашка.

— У вас в детском лагере наливали вискарь и играли рок? — смеюсь я с ее сравнения.

— Ксюш, ты сегодня просто отпад!!! Детка, да у тебя оказывается ножки есть и сиськи! — Кирюха ржет как конь, за что незамедлительно отгребает увесистый подзатыльник.

— За что? — взвывает остряк и столько обиды в глазах.

— Для профилактики, — встает на мою сторону подруга и демонстрирует ему кулак.

Я сегодня и правда превзошла себя в наряде. Вернее, это Сашка как мой стилист обнаглела до чертиков. Одела меня в коротенькую джинсовую юбочку и черный топик, с таким глубоким декольте, что мой второй размер запросто сошел бы за третий. Волосы мы решили собрать в элегантную косу «наизнанку», а стараниями подруги она казалась толщиной с кисть руки. Но каблуки я не одела. Как ни уговаривала она меня, осталась верной своим кроссовкам. Саша же была одета не менее откровенно, но более привычно для нее. Красное коротенькое коктейльное платье и распущенные волосы ниже плеч. Она у меня вообще завидная красавица, так что думаю отбоя от мужского внимания сегодня не будет.

— Так что, отпустил тебя твой следак? — потирая ушибленное место спрашивает Кирилл. А я тут же сникаю.

— Вот, не можешь не подгадить, — ворчит Саша.

— Да все в порядке, он занят очень, работы много, — успокаиваю друга.

Тем временем пятеро ребят галдящей толпой проносятся мимо нас вглубь ресторанного двора, Кирюха сообщив номер нашей беседки, спешит вслед за ними.

— Сегодня после выступления ребят, будет караоке вечер, может споем? — улыбается подруга и схватив меня за руку тянет вглубь ресторана.

— Если накатим хорошенько. Ты же знаешь, я от страха в обморок там грохнусь, — хохочу, представляя эту картину.

— Сейчас еще девчонки подтянутся, будет весело, — трет она в предвкушении руки и я понимаю, что вечер будет горячим.

Пока парни на сцене устанавливают оборудование, мы с Сашей и с Юлей (девушкой барабанщика Кости) усаживаемся в нашей беседке и делаем заказ. Наша беседка — самая дальняя. Огромным ее плюсом было то, что и сцену и всех остальных гостей было отлично видно. Через минут пятнадцать, милая улыбчивая официантка, приносит нам заказ, состоящий из легких коктейлей и закусок. Сашка наконец-таки убирает телефон из поля зрения и начинает вместе с нами увеселительную программу.

К тому времени, как ребята исполняют уже третью песню, мы будучи навеселе, во всю хлопаем и подпеваем им. Еще минут через тридцать к нам присоединяются только что подошедшие девчонки, подружки ребят из группы. Так что общение течет рекой, а тосты звучат все чаще и чаще.

Когда выступление ребят заканчивается, ресторан полон до предела. Мы с девочками из «навеселе» перешли в стадию «необдуманных звонков». Саша начала трезвонить своему Мише — Чанингу. А Юлька с девчонками пошла танцевать возле сцены. Я же вся истосковалась по своему Роме. Пару раз даже набрала его, но он не брал трубку.

— Опять, Лев Андреевич мучает совещаниями, — костерила я начальника на чем свет стоит.

к нам ребята стали «догонять» нас и обстановка снова стала шумной и веселой. На сцену вышел ведущий с местными музыкантами, после чего зазвучали типичные ресторанные песни. Киря что-то кудахтал о крутизне их группы, Саша кричала, что ей нужно еще выпить и во всю махала руками, подзывая официантку, а мной внезапно овладело странное чувство. Вот бывает такое, когда внутреннее чутье предостерегает, будто лампочка красная загорается в мозгу… нехорошее предчувствие, недоброе. Не понимая, что происходит, я откинулась на спинку сидения и покрутила головой, рассматривая окружение. Вроде все в порядке, но что-то неуловимое, какая-то тоненькая тревожная нить щекотала мои нервы, а я все никак могла ухватить ее. И тут взгляд сам собой зацепил до боли знакомый мужской силуэт. Несмотря на то что сидел он спиной ко мне, я могла дать руку на отсечение, что это он. Я узнала бы его даже в абсолютной темноте. Его идеальный затылок, слегка взъерошенные черные волосы, в которых я буквально вчера зарывалась и млела от наслаждения. Я даже запах его уловила. Словно зверь направила нос в его сторону и ноздри выхватили тонкий аромат его парфюма. Но как такое может быть? Он ведь на работе? Но ошибки быть не могло. Это он. И так сразу холодно стало и горько от обмана. Дрожь, которая минуту назад была легкой и едва ощутимой, превратилась в истерическое потряхивание. Я спрятала руки под стол, чтобы не было видно охватившего меня озноба. И вот я снова поворачиваюсь (лучше бы я этого не делала) и лицезрею как незнакомая мне худенькая брюнетка, с длинными практически до пятой точки волосами на высоченных каблуках подходит сзади и приобнимает сидящего Рому за плечи. В ответ на что он поворачивает голову и смотря на нее мило улыбается. Он мать вашу, улыбается ей в ответ!

— Уж лучше б ты ей плюнул в рожу, тебя бы это спасло, глупец, — бурчу себе под нос, чувствуя, как меня начинает раздирать злость. Обычная защитная реакция моего организма в стрессовых ситуациях.

В это время к нашему столу подходит официантка, которую так рьяно звала Сашка. Девчонки на перебой озвучивают ей свои заказы.

— Девушка, — отдергиваю ее за юбку, перебивая подруг, — а вон тот столик, кто они? — указываю в сторону Ромы.

— О, это прокуратура, следаки и судьи. У них корпоратив какой-то. Они вообще частенько тут зависают. Эх, классные мужики, щедрые да и вообще, — мечтательно произносит она, смотря в сторону Роминой беседки.

— Ах, щедрые, ну-ну, — скрежещу зубами и выдавливаю из себя улыбку.

На протяжении дальнейших пяти минут я как сталкер наблюдаю за прокурорским столиком. Нахожу в их компании радостного и оживлённого Андрея, Егора, еще трех следователей из отдела, Аньку из канцелярии и еще четыре девицы неизвестной породы. Девицы, кстати, явно при деньгах: ухоженные, лощеные и одеты дорого, но развязно. Брюнетка восседает с Ромой. При любом удобном случае водит перед его лицом своим декольте, постоянно как бы ненароком касаясь его, то и дело убирает невидимые волоски с рубашки. Он же расслаблен и вальяжен как всегда уверен в себе. И судя по всему вовсе не против ее внимания. Время от времени одаривая ее улыбкой. Черт возьми, как будто и нет у него девушки. МЕНЯ.

— Овца, — снова злюсь и не замечаю, как выпаливаю это вслух.

— Кто? — спрашивает Сашка и проследив за моим взглядом открывает от удивления рот.

— Твою ж… твой чтоли?

— Мой, — обняв себя руками, отворачиваюсь в другую сторону.

— Че делать будем? — люблю свою подругу, она не тратит времени на сантименты. Сразу к делу.

— Придушу, — зловеще ухмыляюсь.

— Его? — стучит она ноготками по столу.

— Всех!

— Хех, а вечер тухлым не будет, — довольно заключает она и тут же шипит мне на ухо.

— Вот проститутка, — я поворачиваю голову и вижу, как брюнетка водит своей ногой по ноге Ромы.

— Не смотри, — говорит Саша, а я пересекаюсь взглядом с Андреем. Он прищуривается и салютирует мне. Я в ответ подношу палец к губам «Тшш» и подмигиваю. Он правильно понимает меня и моргает в ответ. За столом звучат тосты, половина ребят во всю танцуют возле сцены, а я сижу и выдумываю план мести. Ну а что мне делать? Растечься лужицей от того что он оказался козлом? Хех, нет, не сегодня. В конце концов, променять меня на это? Ему же хуже. В общем одурманенный алкоголем и адреналином мозг работает на полную мощность и я придумываю тысячи способов инквизиции предателя.

Кирюха, успевший основательно набраться, вдруг некстати вспоминает о любви ко второй жене, то бишь ко мне. Тянет меня на танцпол, я же брыкаюсь как могу, не желая никуда идти. На выручку поспевает Сашка. Она хватает нарушителя моего спокойствия и уводит его танцевать. Начинает играть лирическая композиция и к моей бешеной злости брюнетка вытягивает Рому на танцпол. Я смотрю на них и чувствую, что внутри просто раздирает все на мелкие кусочки. Это как один из изощренных способов самоубийства. Наблюдать как он трогает другу. Смотреть, гореть внутри от агонии и боли, но не суметь отвезти глаз от его сильных рук, пальцев, которые совсем недавно до мурашек сжимали меня, а сейчас покоятся на чужой талии. Она льнет к нему как кошка. Мне кажется ее воля, она бы здесь раздела его и облизала с ног до головы. А потом мысли перетекают совсем в иную область. На удивление и раздражение моей задетой гордости, я начинаю любоваться им. Красивый, сильный, словно сошедший только что с обложки. Осанка и тело настоящего воина. Его движения ленивы, небрежны, но именно в этом и есть секрет его обаяния.

Там, где-то на задворках постанывает, купаясь в океане боли мое несчастное сердце, но сейчас я на сильнейшем доппинге и слезы будут позже, не сейчас. Не в силах смотреть я отворачиваюсь и вклиниваюсь в разговор ребят, сидящих за моим столом. Заканчивается песня и ведущий объявляет открытый микрофон. После двух выступлений, на сцену выходит та самая брюнетка из компании Ромы и начинает петь своим приторным, поддельным голосом. Я внимательно смотрю на нее, мысленно применяя всевозможные методы пытки. Но стоит признать, баба из высшей лиги. Ресницы до бровей доходят, губы перекаченные, коротенькое платье и выпирающие сиськи. По сравнению с ее, мой наряд кажется монашеским.

— Группа «Поющие трусы», — вырывается у меня помимо воли и весь наш стол начинает покатываться со смеху. За столом Ромы все с открытыми ртами слушают идиотку, делая вид, будто присутствуют на программе Голос. Один Андрюха тихонько гогочет с нее, маскируя смех кашлем. Ромину реакцию, к сожалению, рассмотреть не удается, он сидит спиной ко мне.

— Всем спасибо, — лепечет в микрофон брюнетка после своего феерического исполнения песни и спускается со цены под восторженные аплодисменты ее столика. Я вижу как она, откидывая волосы назад, усаживается рядом с ним и кладет руку на его плечо, а он наклоняется близко к ней и что-то говорит. И тут все… Остапа понесло. Может в трезвом состоянии я бы на это не решилась (да сто процентов не решилась бы), но сейчас во мне щелкнул внутренний переключатель, активировав версию «Оксана-терминатор». Нам сами горы по плечу, а заткнуть какую-то зарвавшуюся сучку и приструнить парня козла — раз плюнуть. Я хватаю Кирюху за плечо, который в этот момент что-то увлеченно рассказывает одной из девчонок нашей компании, в ответ тот поворачивается в немом вопросе.

— Я передумала, — чувствую, как улыбка предвкушения сама собой растягивается на лице.

— Я хочу спеть в караоке.

Кирюха радостно визжит, а я шепотом объясняю ему задумку, в ответ на что, он, пьяная сволочь, радостно кивает и уже через минуту тянет меня на сцену. Под восторженные улюлюканья своего столика мы поднимаемся наверх. Ведущий передает микрофон моему другу. Я стою рядышком и вижу как Адрюха окликает Рому, отвлекая того от брюнетки и указывает пальцем в мою сторону, мол «Смотри, дружбан, какой сюрприз!». И так лыбится довольно, сволочь.

Пару секунд Рома не понимающе озирается, водит глазами по сторонам и когда наконец-таки его взгляд находит меня, брови взлетают вверх и такое недоумение, растерянность отображается на его лице. Я посылаю ему искрометную улыбку и отворачиваюсь, смотря на наш столик.

— Всем еще раз привет — говорит Кирилл, — хочу представить вам мою подругу! Она не только обалденная цыпочка, но и чертовски круто поет, — при этих словах он притягивает меня к себе за талию и я благодарно льну к нему.

— Прошу любить и жаловать!

Под аплодисменты я подхожу к микрофону с замиранием сердца бросаю мимолетные взгляд на стол Ромы. Он чертовски зол. Вижу это по его напряженной позе. А еще, с удовольствием для себя отмечаю, что сейчас он и вовсе отвернулся от брюнетки. Хех, милый, толи еще будет…

Остальные парни за его столом, видимо узнав меня во всю свистят и хлопают в ладоши. Я набираю полную грудь воздуха и говорю:

— Всем привет! Ну что, готовы оторваться?

— Да!!! — оглушительные крики в ответ. Прям чувствую себя суперзвездой.

— Для тебя ненаглядный мой, — подмигиваю Ромке. Он издевательски выгибает брови. И снова это надменное выражение лица. Видимо пришел в себя.

Кирюха играет первые аккорды на гитаре, чем заряжает публику и меня драйвом и на счет три понеслась:

— Я подарю тебе цветы от аллергии сдохнешь ты!

Услышав первые слова любимой нами группы, наш стол буквально срывается со своих мест на танцпол и начинают скакать и подпевать мне хором. Другие столики, заряжаясь нашим позитивом, тоже потихоньку вытягиваются к нам. И стоит отметить в основном это молодые девушки. Видимо тематика песни близка многим.

— Ты обещал меня любить,
Как ягодку меня растить.
Так и знай,
Я очень зла
Тебе припомню я, —
подпевает Кирюха мне в микрофон и весь танцпол с нами.

— Ты говорил, что только мой,
Но целовался ты с другой
Как ты посмел так поступить?
Так и знай тебе не жить!
Так и знай
Уооо!
Знаешь что это значит?
Е-е-е!
Большие девочки не плачут!
К концу песни, позабыв о своем коротеньком платье, я скакала по сцене, вместе с поднявшимися к нам девчонками нашей компании и остальной толпой с танцпола. И мне уже было пофиг на все. Взглянув на Ромку, я увидела, как он недобро улыбается и сверлит меня убийственным взглядом. Злой как черт. Получай дорогой. Так то обижать Оксану Алексеевну!

После феерического дебюта на сцене под общий шквал аплодисментов, мы удаляемся за свой столик. После выплеска адреналина, на меня накатывает такое спокойствие. Сашка не переставая щебечет мне на ухо как круто я спела и как искрометно уделала Рому с брюнеткой. Обрадовала меня, что сняла все на видело и даже ошарашенный фэйс Ромы туда попал. За столом воцарилась всеобщая вакханалия: визг, тосты, хохот и я даже не сразу заметила подошедшего к нашему столику Андрея. Только когда он схватил меня за плечо, я обратила на него внимание.

— Малая, ну красава! — смачно чмокает он меня в щеку и обнимает, оставляя меня в растерянном состоянии. Это что за внезапный приступ нежности?

— Эмм… спасибо, — чувству как заливаюсь краской смущения.

— Пошли к нам, ребята требуют тебя! — тянет меня за руку, скалясь во все тридцать два зуба, этот наглец.

— Вообще-то она тут с друзьями если что, — вклинивается в разговор Сашка. Наглость Андрея явно выводит ее из себя, вследствие чего включается версия «Саша-стерва».

— Ничего, друзья переживут пол часика без нее, — в ответ Андрей включает «говнюка». А что, хорошая парочка из них вышла бы.

— Так, кое-кто тут хочет отхватить, — встает в боевую стойку подруга.

— Так, — прерываю я ее, — пошли.

— Саш, — поворачиваюсь к подруге, — я пойду поздороваюсь и вернусь. А то правда некрасиво получается.

Мы ведем минутный молчаливый диалог взглядами, после которого подруга сдается.

— Если что, я рядом, — на последок говорит Сашка.

Я киваю головой и собрав волю в кулак двигаю к их столику.

При приближении нас, ребята вскакивают с мест и спешат заключить меня в объятия, словно давнюю подругу, осыпая комплиментами по поводу выступления. Девушки же злобно таращатся в мою сторону. Все кроме Аньки. Один Рома не удосуживается встать мне навстречу, а продолжает вальяжно сидеть рядом с брюнеткой, все также прилипшей к его руке. Он смотрит на меня без единой эмоции, словно и не было ничего между нами.

— Привет, — слегка приподняв уголки губ кивает он мне.

— Привет и тебе и твоей даме, — стараюсь держаться достойно и воспитанно. Но не могу ничего поделать и прожигаю ядовитым взглядом разлучницу.

— Вы знакомы? — брюнетка недовольно морщится и смотрит на меня глазами олененка Бэмби. Сама невинность.

Немножко, — стою смущенно переминаясь на месте. Не могу понять, куда мне присесть. Вот уж кавалеры, выдернуть выдернули, а усадить и поухаживать некому. В этот момент Рома подзывает официанта и просит поставить дополнительные приборы рядом с ним. Одновременно с этим, как по волшебству возле меня подскакивает Андрей со стулом в руках и ставит его между собой и Ромой. Я посылаю ему взгляд, обещающий медленную и мучительную расправу, на что наглец весело подмигивает и приблизившись шепчет на ухо:

— Так надо!

После чего как ни в чем не бывало, присаживается на свое место и целует в щеку свою подругу. Чтоб вас всех. Дальнейший разговор протекает более или менее спокойно. На возмущение брюнетки, и на удивление мне, Рома начинает накладывать для меня полную тарелку различной еды, а в бокал наливает апельсиновый сок.

— Ешь, — и это все, что он говорит, едва повернувшись в мою сторону.

— Не хочу, — бурчу, не желая даже сидеть с ним рядом, не говоря уже о еде.

— Запихну насильно, — шепчет он, наклонившись в мою сторону.

Я подаюсь ему навстречу и нагло и вызывающе глядя в глаза, цежу сквозь зубы:

— Запихай вон той сучке, да поглубже, — после чего отодвигаюсь и как ни в чем не бывало, улыбаюсь остальным ребятам.

— Надо поговорить, — слышу его раздраженный голос буквально через минуту.

— Тебе надо ты и говори, мне не надо, — отворачиваюсь от него, воспользовавшись тем, что брюнетка тянет его за руку.

— Малая, — зовет меня с другого конца стола Егор, — ты не надумала принять мое предложение? — дружелюбно улыбаясь спрашивает он.

— Хм, пока нет, но как только,так сразу.

— Слушайте, мелкой не налили, — спохватывается Андрей, смотря в мой бокал, наполненный соком, на что получает грозный рык Ромы.

— Маленькая еще, пусть сок пьет.

После некоторой заминки вечно позитивный Андрюха продолжает свои издевки над насупленным другом:

— Малая, для тебя новое правило! — закидывает удочку интриган.

— И? — подношу бокал к губам, маскируя улыбку. Я то знаю чем тут пахнет. Андрей никогда просто так ничего не спрашивает.

— С этого дня ходишь на работу только в таким коротких юбках и еще каблуки не забудь! — восторженно произносит он эту реплику.

— Ты издеваешься что ли, прятать такие ножки!!! — а после этой необдуманной фразы, получает обиженное цоканье со стороны своей спутницы и Ромин тяжелый взгляд. Не могу удержаться от соблазна позлорадствовать и боковым зрением слежу за Роминой реакцией. Могу сказать точно, он злой как черт. Нет, на первый взгляд он абсолютно спокоен и создается впечатление, что вообще не слышал сказанное. Но меня не проведешь. Я вижу его ярость в сжимающих до бела пальцах столовый прибор, в громком стуке его стакана из-под виски об стол, который он одним махом отправляет.

— Окей, это я запросто, — расплываюсь в зловещей улыбке. Но через несколько минут, я понимаю, что мое нервозное состояние возвращается снова. И дабы успокоиться, прошу извинения и направляюсь в женский туалет. Сделав дела, выхожу из кабинки, но тут же натыкаюсь на крепкую мужскую грудь с самым волнующим парфюмом на свете.

— Давай поговорим, — тоном не терпящим возражений говорит он. Серьезен и непреклонен как скала. Даже если б я и попыталась уйти от него, от такого не получилось бы.

— Не хочу, — отворачиваюсь и стараюсь бочком пройти мимо. Но не тут то было. Он не дает мне возможности побега, перекрыв дверной проем своим гибким сильным телом.

— Вообще-то это было обидно, — Рома складывает перед собой руки и издевательски приподымает бровь.

— Чего? — моему возмущению нет предела. Он мне еще про «обидно» говорит?

— Твоя песня. Ты подмочила мою репутацию и раскрыла наш роман, — задорный взгляд и кривоватая улыбка словно масло разжигает мой внутренний огонь злости. Шуточки ему все…

— Ты подмочил мое доверие! — прожигаю его убийственным взглядом. А руки так и чешутся врезать хорошенько, так сказать в чувства привезти.

— Ты сделала свои выводы! — все так же спокойно, смеясь говорит он.

— Ну… удиви же меня, — отступаю на пару шагов, и складываю на его манер перед собой руки.

— Чертенок, ну хватит, — качает он головой, будто я глупый ребенок и уже до крайности утомила его своим ребячеством.

И тут меня сорвало.

— Что хватит? Я тут хожу в воду опущенная скучая по тебе. Думаю: бедный на работе трудится. А потом вижу: О! Сидит за соседним столиком мой ненаглядный, да еще в компании другой! Ты солгал мне! Ты меня обманул! — яростно жестикулируя возмущаюсь я. А ему хоть бы хны.

— Да мы собрались за час. Паша получил классный чин, решил почему то сегодня проставиться, вот и надумали съездить, тем более развеяться хотелось, — абсолютно спокойным голосом отвечает он. Как будто не оправдывается, а издевается надо мной.

А мне так обидно стало от его «развеяться». Значит в моей компании не развеешься.

— То есть обжиматься с другой бабой в твоем понимании «развеяться»?

— Я с ней е обжимался… Мы ее не звали, она сама подрулила. Это судья нашего участка, от нее зависят мои показатели.

— О! Так ты у нас показательная проститутка?! — кричу я, будучи невероятно злой от его откровенных издевательств. А в ответ только тихий смех и искрящиеся глаза. Ну как с таким человеком разговаривать?

— Нет, просто она почему-то тащится от меня, но у на с ней ничего никогда не было. Так периодически подваливает на наши гулянки. Я был с ней просто тактичен и вежлив.

— А лапать себя ты ей из вежливости даешь? Ну и вали к ней, вежливый и воспитанный ты наш!

— Да на хер она мне не нужна, я себе ничего лишнего не позволял! — наконец-таки его веселость куда-то девается, сменяясь раздражением.

— Ну подумаешь, потанцевал разочек, посидел рядышком, потерпел ее общество. Мы же не в монастыре, — продолжает он свои объяснения, тем временем, пытаясь поймать меня. Я же отскакиваю от него, не дав такой возможности.

— Ты понимаешь, как это смешно? — просто не верю свои ушам. И это объяснения взрослого мужчины.

— Смешно, что ты ревнуешь как безумная и как школьница злишься всем на потеху, — загнав меня в угол комнаты, он опираясь рукой о стену, нависает надо мной как хищник над жертвой.

— То есть я еще и посмешище, ну спасибо. Все, иди к своей судье, отрабатывай показатели, если по другому не умеешь! — со всей силы отталкиваю его в грудь, на что он разворачивается и хлопая дверью уходит. Я уже было хочу разреветься во все горло, от переполняющих эмоций, как из соседней кабинки слышится тихий скрежет и открыв дверцу выходит Анька. Ну вообще класс. Теперь точно секрет наш раскрыт.

— Оксан, ты дуреха, — подходит она к раковине и включив воду, моет руки.

— Чего? — удивлению нет предела. Сегодня чем дальше, тем чудесатее получается.

— Нашла к кому ревновать, — невозмутимо продолжает та.

— Вот Наташка… другое дело, там стоит поднапрячься, а эта… дохлый номер. Она на него уже года два вешается и все без толку.

— Что за Наташка?

— Слушай, — игнорируя мой вопрос говорит Анька, направляясь к двери.

— Девчонка ты нормальная. Я тебе совет дам… Беги пока целая, не пара он тебе. Да и вообще кому-либо из нас… Это Катька дура по нему сопли вешает.

— А кто пара? — складываю перед собой руки и смотрю на нее недоверчивым взглядом.

— Неважно. Просто поверь, номер дохлый. Поиграет и попрощается. Все я пошла, — машет мне ручкой и удаляется. Нормально вообще?!

Несколько минут уходит на обдумывание ситуации и приведении себя в порядок. Насчет Ромы все понятно, конечно, я сразу понимала, что он далеко не святоша. Умеет красиво говорить и совершать поступки если надо. А если не надо, даже на эмоции не выйдет. Анька меня удивила. Для чего ей вдруг понадобилось говорить мне такое? И кто эта Наташа? В общем, сделав несколько глубоких вздохов для успокоения себя, и поняв, что толку от них как с козла молока, открываю дверь и выхожу из помещения. Гордой походкой, не спеша прохожу мимо злополучного столика следователей и направляюсь к своим друзьям. На Ромку я невозможно зла, даже не знаю, что ему надо сделать такого, чтобы растопить лед. В общем делать мне там больше нечего. Ребята потихоньку сворачивают удочки. Несколько парней собирают музыкальный установки, складывая те в машине. Кирилл и Сашка все еще за столиком. Сашка восседает на коленях друга и кормит его фруктами. Да, вечеринку и правда пора заканчивать. Обернувшись к столику Ромы, не вижу его, и к еще большей злости не обнаруживаю там и брюнетку. Наверняка пошел показатели нарабатывать. Не имея и малейшего желания восседать здесь, я говорю подруге о намерении прогуляться, и ухожу в сторону небольшой лесопосадки, с края от ресторана.

Я отхожу вглубь деревьев, и выхожу на небольшую полянку, неподалеку от которой к собственному удивлению обнаруживаю стоянку.

— Ненавижу, бубню себе под нос, и с всунутыми руками в карманы юбки футболю кроссовками разбросанные по земле хвойные шишки.

— Как же я тебя ненавижу! И себя дуру ненавижу! — под ногами жалобно хрустят сухие ветки, а перед глазами непроглядная темнота. Только со стороны стоянки от единственного висящего фонаря падает тусклый свет, кое-как освещая мне путь.

— Ненавижу, — уже громче вслух, скорее от бессилия, чем от злости. Испуганно подпрыгиваю, слыша сзади тихий шорох шагов, сопровождаемых хрипловатым смехом. Знакомая дрожь мгновенно несется по венам. Вот, черт…

— Уже все белочки этой посадки в курсе как ты меня ненавидишь, — поворачиваюсь не спеша и вижу его как всегда идеального и до чертиков волнующего. Как всегда, руки в карманах, а на губах застыла хищная улыбка. Такой уверенный, сильный, словно тигр крадется за жертвой. И понимает, гад что подстерег меня и заманил, понимает и предвкушает противостояние. Ведь я не из слабых, покорных жертв, буду сопротивляться и царапаться. Но его это только возбуждает. А я отступаю на пару шагов, но уже понимаю, что из этой схватки мне победителем не выйти…

— Ненавижу тебя! — скрещиваю перед собой руки.

— Знаю, знаю, — ухмыляется он. Но стоит, не двигаясь с места.

— Знаешь?! Ни черта ты не знаешь! Представь, как я тебя ненавижу, так вот я в сто раз сильнее тебя ненавижу! — в ответ на мой запал, он подходит близко-близко, притягивает к себе и удерживая в крепком захвате зарывается носом в моих волосах с животным удовольствием вдыхая запах. Его близость как удар под дых, моментально выбивает воздух из легких и действует как парализующий яд. Я стараюсь держать себя в руках, но с каждым вдохом его терпкого запаха, моя злость и мой запал рассеиваются в прах.

— Ненависть тоже сильное чувство, — довольно шепчет он и крепко удерживая одной рукой за талию, во избежание побега, второй медленно, но уверенно слегка касаясь кожи ведет по бедрам, забираясь под подол юбки.

— Такая короткая, с этих пор только при мне и по дому будешь в ней ходить, — взглядом победителя наглым, триумфальным смотрит он сверху вниз.

— Чего? — его наглость немного отрезвляет меня, и я снова начинаю брыкаться.

— Весь отдел пускал слюни, глядя на твои ножки, а я как никогда был близок к убийству, — его пальцы обхватывают полушарие моей попы и слегка сжимают. Я бессознательно выгибаюсь навстречу, проклиная себя на чем свет стоит. Но его близость и его обжигающие прикосновения сильнее уязвленной гордости. Они каким-то способом пробуждают во мне самые первобытные, животные инстинкты, желания. Сейчас все о чем я могу думать, только то, как сильно я хочу почувствовать его в себе. На себе. Как сильно мне хочется почувствовать тяжесть его крепкого тела. Но я буду ни я, если доставлю ему удовольствие, признав поражение. Рома же, почувствовав сникшее сопротивление, отпускает мою талию и расстегнув пару пуговиц топа, накрывает рукой полушарие груди поверх лифчика. Его хриплое тяжелое дыхание как спусковой крючок и я уже вовсю подаюсь вперед, крепко хватаясь за его плечи.

— Судья недостаточно хороша оказалась? — на эту реплику он поднимает заторможенный потемневший взгляд, отрываясь от лицезрения моего оголенного тела и встречает издевательский изгиб моих бровей и прищуренные глаза.

— Никто… никогда… только ты, — его хриплый тихий шепот и моя полная остановка сердца. Его губы накрывают мои и словно от резкого скачка напряжения в сети мой мозг отключается.

Все… это финиш, заключительный аккорд, концовка моего протеста. Я горю, я пылаю, я объята пламенем только из-за одной фразы, сказанной им. Наши губы голодные, истосковавшиеся друг по другу. Он наказывает меня, забирает поцелуем все у меня: волю, сопротивление, оставляя лишь похоть. Я и не замечаю как, подхватив на руки он подходит к своему авто вместе со мной и усаживает меня на капот машины, разводя мои ноги в стороны, устраиваясь между ними. Растягивая края топика, проводит горячими пальцами меж грудей и оттягивая вниз чашечки лифчика, оголяет грудь. А потом несколько минут голодным животным взглядом любуется этой картиной.

— Моя, — хриплый шепот и его губы повсюду. Юбка, топ — все летит в стороны. Его брюки и рубашка с содранными мной пуговицами туда же. Стыд? Контроль? Приличия? По-моему, мы с ним никогда не знали таких слов. Его пальцы сжимает меня, словно я самое дорогое в его жизни, целует словно никак не может напиться мной, как будто хочет заклеймить каждый сантиметр моего тела. А когда он наполняет меня собой, от взрывного удовольствия я разлетаюсь на ошметки. Даже холодный металл капота машины, соприкасающийся с моим обнаженным телом не в силах остудить охватившую меня агонию.

И в этом нет ничего пошлого, вульгарного. Нет ни грязных словечек, ни наиграно громких вздохов. Есть только мы настоящие, оголенные друг перед другом, искрящиеся как электрические провода. Есть только мои всхлипы, его звериное рычание, мои пальцы, оставляющие глубокие борозды царапин на его спине и ребрах, его жадные губы, оставляющие багровые засосы на моей белой коже. Мне абсолютно все равно, что мы делаем это на темной, пыльной парковке, что нас могут увидеть. Мне плевать на то что он тот еще козел и впереди у нас куча схваток за жизнь. Сейчас я была ЕГО. Мы как два путника, измождённые жаждой и наконец-таки набредшие на оазис, не могли оторваться друг от друга. Оргазм, который накрыл меня с головой, был не похож ни на что. Он буквально разорвал меня и собрал воедино. В этот момент я чувствую себя цельной как никогда раньше.

«Я люблю его» — эта мысль вспарывает мои вены, когда я слышу его утробное рычание, чувствую его руки, до боли сжимающие мои ягодицы. Чувствую неконтролируемую дрожь его тела, вижу его уязвимость, ранимость. Улыбка растягивает мои искусанные губы от осознания того, что я смогла довезти его до предела. Этого вечно уверенного в себе, надменного, авторитетного мужчину.

Рома прижимает меня к себе, пытаясь отдышаться и повержено кладет голову мне на плечо. Я обвиваю его торс ногами и оттолкнувшись от капота, он усаживается вместе со мной в салон машины. Мы не разговариваем, мы больше не выясняем отношений. Мы не тратим время на эту бесполезную в нашем случае чушь. Включая обогрев, он просто поднимает меня и усадив к себе на колени еще раз овладевает мной. Наверное у нас окончательно срывают тормоза. Как же я люблю его, — думаю я, а он в это время берет меня снова и снова. После того, как немного насытившиеся и уталившие внутреннего зверя, мы начинаем ощущать себя в пространстве, Рома пересаживает меня на пассажирское сидение и выходит из машины. Подобрав нашу одежду, накидывает на меня истерзанную рубашку, а сам в одних брюках усаживается за руль и крепко удерживая меня одной рукой увозит нас к себе. А дома в его темной спальне, на белых прохладных простынях начинается все по новой. Всю ночь напролет мы как неистовые не можем насытиться друг другом. Он берет меня опять и опять, не давая времени на передышку. И останавливается только когда за окнами брезжит рассвет, а я уже в полном изнеможении от тысячи оргазмов и сумасшедших ласк, падаю замертво на его сильную грудь. Он нежно водит кончиками пальцев вдоль моего позвоночника, а я под громкий стук его сердца начинаю уплывать в забвение. Дрейфуя в практически бессознательном состоянии, сквозь пелену сна, слышу едва различимый шепот:

— Спи, любимая…

Глава 8

Мне сниться море и пляж. Я лежу и греюсь на жарком солнышке, спину холодят прохладные капли долетающих до меня брызг волн, смываемые легкими прикосновениями чьих-то нежных губ. Кого то волнующего и до чертиков необходимого мне. Перевернувшись на спину, приоткрываю глаза и понимаю, что морем тут и не пахнет, а вот одним головокружительным красавчиком очень даже.

Я вижу морщинки в уголках его смеющихся глаз и довольную улыбку на губах. Он сидит, наклонившись надо мной на краю кровати и нежными пальцами проводит по очертаниям моего лица. Такой домашний, такой родной, — с мокрыми от душа волосами, одетый в одни плавки. Не прерывая зрительного контакта, все также с легкой улыбкой на губах он наклоняется и целует мою грудь, а потом приподымается на локтях, и накрывает мои губы. Я вдыхаю полной грудью его запах, который сейчас особенно силен и уже хочу пожелать доброго утра, но он не дает мне заговорить.

— Тшшш, — в ответ на мой вопросительный взгляд, его выражение лица из игривого становится серьезным.

— Чертенок, прости дурака, — и таким открытым и молящим взглядом смотрит в глаза.

— Хм, — вырывается смешок, а затем я смотрю по сторонам.

— Стоп… Чуешь? — замираю и приподымаюсь на локтях, выставив указательный палец вверх.

— Что? — он тоже выпрямляется и мотает головой, пытаясь понять, что же я там узрела.

— Что-то в лесу сдохло… — шепчу я, сделав большие глаза, — огромное такое…

— Не смешно, я тут серьезные вещи говорю между прочим, — пытается сделать обиженный вид, но потерпев в этом деле фиаско, не выдерживает и разражается смехом.

— Переживаешь? — умиляясь его непосредственности, спрашиваю я.

— Еще как… опять пропадешь, ищи тебя… — он приближает свое лицо близко-близко к моему. И такой у него взгляд открытый, как говорится душа нараспашку.

— Ты поэтому всю ночь меня загонял, чтобы убежать не могла? — в ответ на мой вопрос его лицо озаряет довольная улыбка.

— Так что, заслужил я смягчения приговора? — через некоторое время он вновь возвращается к этой теме.

— Может прекратишь болтать и делом займешься уже, умник? — смеюсь я, на что он буквально запрыгивает на меня и со свойственной ему пылкостью, доказывает свою невиновность. Доказывает аргументированно, доказательно, методично, как истинный профессионал своего дела. После чего, Рома крепко прижимает меня к себе, а я лежу на его груди и любуюсь красотой его тела.

— Чертенок, надо собираться, мы опять опаздываем, — шепотом, с присущей его голосу легкой хрипотцой, говорит он мне на ушко, а у меня табун мурашек по спине.

— Можно я не пойду сегодня в школу, мама? — смеюсь я и зарываюсь лицом в основание его шеи.

— Можно, на работе ты заслужила выходной, начальник доволен, — смеется он и ойкает, получив увесистый шлепок по голой груди. После чего встает и направляется к шкафу. А я как завороженная смотрю на это произведение искусства. У него идеальная фигура: массивные грудные мышцы, могучий торс, узкие бедра, широкие плечи, высокие ноги с литыми мышцами, а брюшной пресс похож на плитку шоколада. Словно скульптура, словно результат работы гениального мастера своего дела.

— У меня к тебе серьезный вопрос, — говорю я, дождавшись, когда он повернется в мою сторону.

— И?

— Как называется твой парфюм?

— Пайот, — немного подумав отвечает он, — это не парфюм, просто гель для душа. Улыбаясь, я подымаюсь с кровати и обхватывая его шею руками, прижимаюсь к нему.

— Чертенок, мы опаздываем, и нас там завтрак ждет, — смеется он, а сам, хитрюга, опускает руки на мою пятую точку, продолжая крепко удерживать.

Так как моя одежда после вчерашнего накала страстей, осталась забытой в его машине, после наскоро принятого душа, мне приходится облачиться в его футболку и шорты. Этакий «типок с района» получился с меня. Рома, же одетый с иголочки, похохотав всласть с моего вида, хватает за руку и ведет сквозь многочисленные коридоры в сторону кухни. Стоит нам войти туда, воздух моментально покидает легкие. Я пытаюсь быстренько сбежать, но Рома, удерживающий мою руку, не дает такого шанса.

— Доброе утро, мама, — широко улыбаясь, говорит эта сволочь и подводит меня к столу.

— Доброе утро, — отворачиваясь от плиты, улыбается ему женщина средних лет. Но увидев рядом стоящую меня, в столь презентабельном виде, пребывает в неком шоке. Впрочем как и я.

— Здравствуйте, — залившись краской говорю я.

— Добрый день — проходя изучающим взглядом по моему наряду, задумчиво отвечает женщина. Представляю какое впечатление я на нее сейчас произвожу. Вот Рома, подставил. Сто процентов мстит за вчерашнее выступление.

— Мама, это моя девушка, Оксана, — этот наглец, явно довольный собой, с сияющей физиономией усаживается за обеденный стол и тянет меня на близ стоящий стул.

— Очень приятно, я Ольга Александровна, — успев прийти в себя, она выдавливает из себя улыбку. Фальшивую такую, но и на том спасибо. Я сижу и злобно пинаю под столом довольного Ромку, пока его мама наливает нам кофе. Этот негодяй как ни в чем не бывало сияет словно медный таз. И на очередной мой тычок только подмигивает мне.

— Рома, как дела на работе? — присаживается она к нам за стол. Пока они с Ромой ведут светскую беседу, я незаметно рассматриваю ее. Очень ухоженная, элегантная женщина, с пышным каре цвета темного шоколада. Но видно по ее движениям и манерам, женщина строгая и уверенная в себе. Ох, непросто с ней придется. Каков же тогда его отец? Страшно подумать.

— Папа завтра прилетает из Парижа, нужно будет встретить его, он хотел поговорить с тобой о чем-то.

— Хорошо, — Рома вытирает рот салфеткой и посмотрев на меня одобряюще подмигивает.

После непродолжительного разговора Ольга Александровна покидает нас. А у меня остается двоякое впечатление от общения с ней. Вот вроде бы ничего плохого не произошло, а тот факт, что на протяжении всего разговора не было ни одного вопроса или обращения в мою сторону… заставляет напрячься… Как будто я пустое место.

Буквально через пятнадцать минут мы тоже убегаем. Перед институтом, нам нужно успеть заехать ко мне домой. Всю дорогу Рома смеется над моим обиженным фэйсом, я же, пообещав ему скорую расправу, врубаю на всю музыку и отворачиваюсь в окно. Перед институтом, переодевшись дома, я снова запрыгиваю в машину к Роме, и уже через десять минут мы благополучно добираемся до места назначения.

Выпрыгнув из машины, я уже было делаю несколько шагов по тротуару, когда слышу Ромкин оклик:

— Чертенок! Иди сюда!

Развернувшись, подхожу к машине. Он притягивает меня к себе через водительское окно и целует. Крепко, так что ноги подкашиваются.

— Все, иди, жду завтра на работе, — подмигивает он, и резко дает по газам, оставляя меня растерянную с раскрасневшимися губами.

В институте Сашка всю первую пару испепеляет меня взглядом. Я же вчера в порыве чувств, совсем забыла предупредить подругу, о том, что сваливаю к Роме. И написала уже тогда, когда мы подъезжали к его дому. То бишь глубокой ночью. Только на большом перерыве, в столовой, после тысячного извинения она наконец-таки сменяет гнев на милость. Но Ромку так и не простила. После вчерашнего вечера, пропало ее уважение и доверие к нему. А уж если подруга что-то себе втемяшит в голову, переубедить ее очень трудно в обратном. Сашка не переставая ругала меня за проявленную слабость и обзывала дешевым вареньем. Ну как ей объяснишь, что сердцу упрямому не прикажешь? В разговоре с подругой, вспоминаю вчерашние слова Аньки про Наташу. Ругаю себя за то, что не спросила его. А как спросить то? Нет ли в твоем окружении девушки Наташи к которой стоит ревновать? Успокаиваюсь, принимая решение попробовать допытаться об этом у Аньки, или на крайний случай у Андрея.

Вечером, наконец таки, попадаю домой. Мама сокрушается о том, что меня совсем не бывает. Чувствую себя отвратительной дочерью и решаю провезти сегодняшний день с ней. Написав пару рефератов, мы с мамой заваливаемся на диван перед телевизором и болтаем обо всем подряд. Обо всем подряд, кроме него.

На следующий день в институте появляется Ирка. Удивляюсь, не застав моего бывшего в ее окружении, неужели размолвки в раю? Узнав от Кирюхи, что действительно Ирка с Андреем расстались, поначалу даже испытываю к ней жалость. Но понимаю, что погорячилась, когда на перемене эта красотка не гнушается новыми издевками в мой адрес. Видимо инцидент с Ромой оставил в ней неизгладимый след, уж сильно болезненно она реагирует на мое присутствие.

Дождавшись окончания занятий и переодевшись дома, бегу как всегда на работу. Ромы полдня нет на месте и я в гордом одиночестве занимаюсь делами. Вдруг после стука в дверь, в кабинет заходит неизвестный мне мужчина. На вид чуть старше Ромы, стильно одетый, симпатичной наружности. Но мне, с первого взгляда, он почему-то неприятен.

— Опа, кто тут у нас такой? — осмотрев кабинет и увидев меня, развязной походкой, он медленно подходит к моему столу.

— Здравствуйте, помощник новый, — сперва даже немного теряюсь от его бесцеремонности.

— У… значит пока я в отпуске был, такие перемены глобальные произошли, — чувствуя на своей груди его раздевающий взгляд, интуитиво скрепляю руки перед собой в замок, закрываясь.

— Угу, Оксана, — представляюсь я.

— А я, милая Оксаночка, Дмитрий Юрьевич. Ну и как тебе у нас? — он присаживается на край моего стола и вытягивает карандаш из подставки.

— Да неплохо, — напрягаюсь от того что никак не могу понять, к чему он ведет.

— Роман Викторович, смотрю отсутствует… Плохо… Так и помощника увезти могут, — подмигнув мне, он поднимается с места и удаляется. Бр… До чего странный тип.

Через час упорной работы меня отвлекает рабочий телефон. Я подхожу к Роминому столу и поднимаю трубку:

— Оксана, это Дмитрий Юрьевич, — слышу я на том конце провода.

— Зайди ко мне, в 7 кабинет, — и бросает трубку. Чего ему понадобилось от меня? Но делать нечего, сохранив надпечатанный документ, закрываю кабинет и плетусь к нему.

— Заходи, — восседая за огромным столом, Дмитрий Юрьевич указывает мне рукой на рядом стоящий стул.

— Я сейчас был у Льва Андреевича. Так вот, в связи с большой загруженностью на моем участке шефом дано распоряжение перевести тебя под мою юрисдикцию, так сказать, — потирает он руки в радостном предвкушении. А меня будто водой ледяной окатили. Ну и дела…

— А как же Роман Викторович?

— Роман Викторович так не загружен как я. Но это ненадолго, не переживай. На пару недель от силы, — вроде как успокаивает он меня.

— Сейчас у нас обед, — смотря на свои часы, говорит он. Не давая возможности возразить или хотя бы обдумать мое бедственное положение.

— Так вот, будь добра, сбегай в «Дежавю» (ресторан где мы обычно обедаем), возьми мне второе и салатик. У меня такой завал, что совсем некогда выбежать, — нагло смотрит он, и похлопав по карманам пиджака достает и протягивает мне тысячную купюру. Пребывая в каком-то ступоре, беру деньги и выхожу из отдела. Некогда ему, конечно, то-то я смотрю, стол без единой бумажки… Какой, однако, мерзкий человек. По дороге к ресторану набираю Рому и Андрея. Но ни тот ни другой не в сети. Ладно, куплю я ему этот обед несчастный, не убудет с меня. Но с дальнейшей помощью… нужно рассказать все Ромке. Хотя он сказал, что шеф дал распоряжение, поэтому вряд ли Ромка здесь в силах помочь.

Зайдя в ресторан, сделав заказ, замечаю сидящих в углу зала девчонок из канцелярии. Анька машет мне рукой, подзывая.

— Ты чего одна, садись к нам, — говорит она, улыбаясь, в то время как Катька недовольно кривится от идеи сотрудницы.

— Да я не себе… Дмитрий Юрьевич попросил ему обед принести.

— Хм, — Анька с девчонками нервно переглядываются.

— Странно. С каких это пор он обеды на вынос заказывает? — смеется она.

— Очень странно все. Огорошил меня сейчас, что на ближайшие две недели я его помощница…

— А Роман Викторович в курсе? — включается в разговор Катя.

— Нет…

— А ну тогда на вечер война намечается, — хмыкает Анька, делая глоток сока.

— Почему?

— Потом узнаешь, — улыбается она.

— Ну тебя с твоими недомолвками, — хмыкаю я, раздражаясь и подхожу к бару за готовым заказом.

После того, как обед был доставлен адресату, Дмитрий Юрьевич огорошил меня еще одним заданием. Какой оказывается шустрый он.

— Так, нужно съездить в эти банки отвезти запросы, — протягивая мне увесистую пачку бумаг говорит он. Произведя нехитрый подсчет, понимаю, что ехать придется в шесть разных банков, находящихся в разных концах города.

— Но здесь шесть банков, а я не за рулем, — вытаращиваю на него глаза.

— Оксан, это очень срочно. А ты что думала, легко будет?

— Хорошо, — выхожу из кабинета, скрежеща зубами. Вот же нелюдь.

Через добрых три часа, когда я успела на перекладных, в час пик, добраться до третьего банка, звонит Рома.

— Оксан, ты где? — при звуке его голоса, всю раздражительность и усталость будто рукой снимает.

— В банки запросы развожу… — жалуюсь я.

— Какие запросы? — напрягается Рома.

— Дмитрий Юрьевич указание дал.

— Кто?? — не кричит, ревет он мне в трубку, так сильно что создается впечатление, будто вся округа слышит его.

— Дмитрий Юрьевич. Он сегодня вызвал меня к себе. Сказал, что по распоряжению Льва Андреевича я буду его помощником в ближайшие две недели, — тараторю я, а в ответ тишина. Мне уже начинает казаться, что связь пропала, когда я слышу его до странности тихое и спокойное:

— Так, бросай все и быстро в отдел.

Еще через час, я наконец-таки возвращаюсь. Зайдя в кабинет застаю Рому на месте, печатающим что-то в ноутбуке. Он подымает на меня глаза, и я понимаю насколько тот зол. Молча поднявшись и выхватив из моих рук листки запросов, он выходит из кабинета. На том конце коридора, как я понимаю в апартаментах Дмитрия Юрьевича, слышится громкий стук двери и разговор на повышенных тонах. Как бы ни старалась, слов разобрать не получается. Через минут пять Рома возвращается обратно.

— С этого момента выполняешь только мои распоряжения, поняла? — не смотря на меня, говорит он, проходя к своему столу.

— Поняла, — неуверенно говорю я, чувствуя обиду от того что и сама незаслуженно под раздачу попала. — С ним не общаешься. Даже не здороваешься, — продолжает гнуть Рома.

Киваю головой в ответ, и думаю, что не стоит сообщать Роме, что я сегодня еще и обед покупала…

Через несколько минут Рому вызывают звонком на совещание. Не сказав больше ни слова, он уходит, а я остаюсь в расстроенных чувствах. Но, к моему облегчению, спустя полчаса, Рома возвращается в приподнятом настроении.

— Чертенок, собирайся, едем в бар, — бросая на стол ежедневник, подлетает он ко мне, заключая в объятия.

— Куда? — не устаю удивляться такой резкой смене настроения.

— Андрюха тащит в бар, — прижимается он щекой к моей щеке, обнимая сзади.

— Поехали, — соглашаюсь.

— Мне нужно еще в одно место заехать, хочешь можешь с Андрюхой прокатиться, а я чуть позже буду.

— Нет! Я уж лучше пешком тогда! — восклицаю и чувствую, как от его смеха подрагивают мои плечи.

— Почему?

— Слишком он у вас верующий… много креститься…

К тому времени, как мы с Ромой приезжаем в бар, вся компания уже вся компания. Андрей, следователи, которые с нами обычно обедают, Егор и даже Илья. Последний к моему удивлению, сидит, приобняв симпатичную блондиночку. В баре помимо наших сидит еще две небольшие компании. Мы усаживаемся к ребятам за столик. Я было хочу присесть рядом с Андреем, но Рома пресекает какие-либо поползновения меня в сторону, притягивая к себе и не отпуская из объятий. Кто-то явно больше не собирается секретничать. Я наслаждаюсь всем: легкой, дружеской атмосферой, царящей здесь, Роминой близостью, тем как он окружает меня вниманием и заботой. Мы пьем пиво с легкими закусками, ребята рассказывают о разных курьёзных случаях либо жалуются на что-то. Но все на позитиве. Я ловлю, на себе Ромин восхищенный взгляд, млею от мимолетных поцелуев, оставляемых им на моих волосах и плечах. Похоже, я наконец-то счастлива. Наблюдаю за ним со стороны и прихожу к удивительному выводу. Он для меня больше не сошедший с обложки журнала недосягаемый красавчик, а любящий, беззаботно смеющийся глупым шуткам друзей, озорной мальчишка. И этого мальчишку я не променяю ни на какие коврижки мира. Подольше бы он был рядом со мной.

— Пацаны, с такой цыпочкой познакомился вчера! — с громким стуком ставя бокал на стол, восклицает Андрей.

— Прям сердцебиение в штанах от одного ее вида, — для чего — то поясняет он. После его слов, мы все дружно покатываемся со смеху.

— Ну и сказанул же ты, — Егор утирает слезы, давясь смехом и держась за живот.

— Ой, ну вы поняли меня, — довольный собой говорит Андрей.

— Кстати, кто эта ехидна, что позавчера с тобой была? — обращается он ко мне.

— Подруга моя, а что понравилась? — спрашиваю я.

— Ничего так девчонка, стервочка. Познакомишь?

— Только если от нее у тебя тоже сердцебиение в штанах, — хохочу я, и все вместе со мной.

— Да ну тебя, — машет рукой раздосадованный Андрей и кидает чипсиной в нашу с Ромой сторону.

— Ржете как кони, а у меня сегодня вообще стрессовая ситуация была, — фырчит он.

— Ну ка, удиви нас, — хмыкает Рома и сделав глоток пива, откидывается на спинку стула, утягивая меня вместе с собой.

— Приезжаю я по вызову, на бвп. К цыганям, у них там частенько бабуля уходит из дома и теряется.

— Это Ивановы чтоли, те что под мостом живут? — спрашивает Илья.

— Точно, они. Так вот, сучу в дверь, открывает мне дверь хозяйка и говорит:

— Ой, а мы гостей не ждали, не думали, что вы сегодня к нам приедете. У нас не прибрано.

Я говорю: Заявление же писали, вот и приехали.

— Оксан, — обращается он ко мне, — Что в твоем понимании не прибрано?

— Не знаю… — задумываюсь я, — вещи раскиданы, полы не мыты, посуда грязная.

— Ага, если бы! Захожу я в зал… а там, посреди комнаты лошадь дохлая лежит!!

На несколько секунд за столом воцаряется тишина и только через время все присутствующие взрываются гомерическим хохотом. Смеялись мы долго, до колик в боках. Дальнейший разговор протекает в том же ключе. К весельчаку Андрею подключается застенчивый, на первый взгляд, Егорка. Но, скажу я вам, травит байки он не похуже первого. Потом оказывается, что Илья принес с собой в бар покерный набор, достав его, ребята принимаются играть. Рома играет лучше всех. Андрей, блефует в привычном ему стиле, кричит «Ва-банк», ставя на кон все свои фишки, имея при этом на руках слабые карты. Естественно все проигрывает, а потом пытается незаметно стянуть фишки у Ильи.

— Ром, — когда заканчивается очередная партия, Андрей пододвигается на своем стуле поближе к нам.

— Слышал, тебя завтра в Управу вызывают.

— Ага, на ковер, вместе с делом Ильина, — я так понимаю дело о взятке, о которой рассказывал мне Рома.

— Натянут тебя… Ты хоть придумал что-нибудь?

— Я график ознакомления составил, вот уже неделю веду. Хоть как-то доказать, что не я, а он тянет кота за хвост. У меня из-за этого *удака все сроки по выходили, — я вижу как сходит веселость с лица Ромы при упоминание об этом деле.

— Отмажется, как думаешь?

— Не знаю, — отмахивается он и притянув меня к себе за шею, зарывается носом мне в волосы.

— У Ромыча, кстати днюха через неделю! Проставляться будешь? — подает голос Егор.

— Ой, я забыл совсем, — говорит Рома, устало потирая лоб.

— Да ладно, зажилеть хотел, так и скажи, — отмахиваются от него мужчины.

— Нет, правда забыл.

— Праздновать будешь? — спрашиваю я.

— Его родители устраивают светский прием, — смеется Андрей.

— Да так, престарелая тусовка в ресторане, а потом уже в клубе с друзьями, — отвечает он на мой вопросительный взгляд.

— Ну хорошо отметить, — уже начинаю дуться, что меня видимо никто приглашать не собирается.

— Конечно хорошо отметим, рядом с таким чертенком грустно точно не будет, — хихикает с меня Ромка и целует в шею. А у меня помимо воли, довольная улыбка во все лицо.

Через пятнадцать минут, звонит Ромин телефон, отойдя в сторону, для разговора, он возвращается, но какой-то раздосадованный.

— Блин, ребят, совсем забыл, что мне сегодня отца встречать из аэропорта, через час приземляется самолет, мне надо ехать, — он нервно оглядывает столик и останавливает волнительный взгляд на мне.

— Андрей, отвезешь Оксану домой?

— Какие вопросы, нам хорошо с этой крошкой, — вальяжно откидывается он на спинку стула.

— Ехать медленно, не больше 60 км в час, — грозит ему Рома и подойдя ко мне оставляет мимолетный поцелуй на губах.

— Чертенок, прости, но если я не успею, он мне всю плешь проест.

— Все в порядке, езжай, — улыбаюсь ему я. Тем более, что к Андрюхе у меня накопилось немало вопросов.

Усевшись к Андрею в машину, я сообщаю ему адрес подруги, так как сегодня ночую у нее. Андрей, узнав об этом, довольно потирает руки и упрашивает пригласить его на чай. Я пользуюсь моментом и ставлю ему условие, что познакомлю с подругой, если он ответит на мои вопросы. Получив в ответ утвердительный кивок, я начинаю допрос.

— Что за фрукт такой этот Дмитрий Юрьевич, и почему он так прицепился ко мне? — обьяснив сегодняшнюю ситуацию спрашиваю я.

— Дмитрий Юрьевич… — хмыкает Андрей.

— Просто Дима, не дорос еще до Дмитрия Юрьевича. Да никто он. Завистливый и подлый. Ромка ему житья не дает. Как то давно Дима его подставил с одним делом, вот и пошла у них война. А ты оказалась как нельзя кстати. После позавчерашнего вечера в ресторане слушок пошел, что вы вместе. Вот Димка и решил Рому лишний раз позлить, издеваясь над тобой. В общем, ты это… лучше и правда не общайся с ним, как Рома посоветовал.

Ну вот, хоть что-то стало проясняться в моей голове. Не зря этот Дима сразу показался мне неприятным типом.

— А кто такая Наташа? Была или есть такая девушка в окружении Ромы?

На мой вопрос Андрей хитро прищурившись качает головой.

— Не знаю, я ж не его мамочка. Но есть одна, она дочка лучшего друга отца Ромы. Они совместный бизнес ведут и общаются очень давно. Ромка ее с детства знает, играли вместе в песочнице. Нормальная девчонка, только избалованная сильно. Такие не в моем вкусе. — говорит Андрей, а я задумываюсь.

Неужели это и есть именно та Наташа? Хотя нет, бред какой-то, просто друзья с детства.

— А чем занимается его отец?

— Ты не знаешь, чем занимается его отец? — искренне удивляется Андрей.

— Нет, а почему должна?

— Да его отца вся область знает, у него самая крупная сеть строительных компаний.

— Ничего себе…

— Ты с ним и лично конечно же не общалась никогда… — загадочно говорит он.

— Нет, — вопросительно смотрю на него.

— Ох, не завидуя я тебе, девочка, — вздыхает Андрей. И почему-то в этот раз я уверенна, что он абсолютно серьезен.

Глава 9

Теперь я знаю то, что знаю, и это лишнее —
К чёрту твои оправдания, ими ты только злишь меня.
©Тина Кароль
В тот вечер, продуктивного общения между Андреем и Сашей не получилось. Во время совместного распития знаменитого напитка Розы, на кухне, подруга откровенно игнорировала парня. Будто бы испытывая его на прочность, она не отрывалась от телефонной переписки с надоевшим уже всем нам Чанингом. Серьезно говорю, и я и Роза его заочно терпеть не можем, а теперь похоже и Андрюха в наших рядах. Андрюха же, произвел на Розу приятное впечатление. Едва мы очутились на пороге дома, она вся приободрилась, превратившись в бойкую хозяюшку и вовсю щебетала, накрывая на стол. Андрей в свою очередь просто влюбился в нашу бабулю, особенно после ароматного кофе. С Сашей они весь вечер обменивались колкими шутками и издевками. По Розе было видно, что она не в восторге от поведения внучки. Но я то понимала, что что это у них флирт такой специфический. И абсолютно не была удивлена, когда по окончанию вечера, Сашка вызвалась проводить гостя к воротам. Придумав несуразное объяснение, мол боится, что Покер укусит его тощую задницу.

Следующая неделя пронеслась как один день. Правильно говорят, что счастливые часов не наблюдают. Я была на таком душевном подъёме, что мой организм готов был находится в бодром состоянии двадцать четыре часа в сутки. Все у меня ладилось, все получалось и в институте, и на работе. А что уж говорить о поздних вечерах, которые мы проводили вместе.

По дороге на учебу, я искренне не понимала, от чего в восемь утра прохожие идут с такими хмурыми лицами?! Ведь день только начинается и впереди куча чудес! Даже Иркины издевки и постоянные стычки вызывали во мне смех, а не злость. На работе тоже все было миролюбиво. Дима (он же Дмитрий Юрьевич) больше не трогал, мы ограничивались с ним простым и вежливым приветствием. Единственным минусом было то, что Сашка начинала серьезно обижаться из-за постоянного отсутствия меня в ее жизни. Подруга конечно фыркала и дула щеки, но в глубине души была рада за меня.

В тот день с самого утра меня не покидало состояние нервозности. Толи виной всему был недосып, из-за того, что всю ночь никак не могли наговориться с Ромой, пока наши телефоны не пали смертью храбрых. То ли тревога мучила меня из-за предстоящего мероприятия. Я испытывала двоякое чувство. С одной стороны, мне не терпелось поздравить Рому с днем рождения, провести с ним этот день, а с другой, страшно было попадать в его среду, туда, где будут все богачи. Как его общество отреагирует на меня? Лишь бы лицом в грязь не упасть. Ох, пережить бы официальную часть, а после в клубе повеселимся по полной.

Стоя перед зеркалом, я наносила последние штрихи макияжа. Закончив, осмотрела себя с головы до ног и осталась довольной своим образом. Волосы, мягкими волнами ниспадали до поясницы, а передние пряди были вплетены в небольшую косу, державшуюся на манер ободка. Вечернее платье изумрудного цвета было незамысловатым, но элегантным. Строго по фигуре, с длиной чуть выше колена. Платье, кстати, было маминым выбором. Оно совмещало в себе несовместимое. Строгое, но в то же время сексуальное. Самым сложным из всего наряда, было суметь проходить весь вечер на каблуках. Но что не сделаешь, ради любимого. С тихой грустью, посмотрев на любимые кроссы, я взяла пару черных туфель.

— Милая, не забудь подарок, — выбежала в коридор мама, держа в руках небольшой сверток подарочной упаковки.

— Спасибо, — искренне улыбнулась я.

Стоит отметить, у подарка тоже была своя история. Я ломала голову на протяжении всей недели, что же такое подарить Роме? Ведь он человек, у которого есть все. Так мы бесцельно бродили с Сашкой по торговому центру, пока мне на глаза не попалась лежащая на витрине зажигалка черного цвета с изображением тигра на ней. И тигр тот, ну очень напомнил мне Ромку. Охотник с хищным оскалом, в грациозном прыжке. Учитывая, что на работе, Ромка частенько курил, эта вещь будет часто попадаться ему на глаза и напоминать обо мне. Не сомневаясь ни минуты, я приобрела зажигалку, а Сашка подсказала гениальную мысль — сделать на ней гравировку. И вот уже через каких-то тридцать минут обратную сторону моего подарка украшала искусно сделанная надпись: «От чертенка». Воодушевившись своей задумкой, я с нетерпением ждала момента, когда смогу вручить подарок Роме. Заранее представляя умиление и восторг на его лице.

— Будь умницей, милая, — целует меня мама, а я выхожу из дома и усаживаюсь в подъехавшее такси. По дороге мне звонит Рома, сообщая что уже на местепринимает гостей с родителями. Сказал, что безумно соскучился и очень ждет окончание вечера. А потом вгоняет меня в краску, посвящая в свои пошлые фантазии по поводу сегодняшней ночи. После разговора, на всю последующую дорогу меня наконец-таки оставляет волнение. Но приехав на место и переступив порог ресторанного двора, я понимаю, что легко и весело не получится.

В уютном ресторанном дворике организована целая процессия. Гости, не спеша по очереди подходят к стоящим у входа хозяевам торжества и сказав несколько поздравительных слов, подарив подарок, позируют профессиональному фотографу, а после поднимаются в зал ресторана. Стоит отметить, что в основном гости это взрослые пары презентабельного вида. У женщин как под копирку надменно-холодное выражение лица, а у мужчин лениво-скучающее. Чувствую, как на губах расплывается улыбка, при виде Ромы. Он в приподнятом настроении, раздаривает направо и налево свою фирменную улыбку, которая как мне кажется способна осветить дорогу даже самой темной ночью. Этой картиной я готова любоваться вечно. Но по телу пробегает неприятный холодок, стоит мне посмотреть на его отца. Темноволосый, высокий, суровой внешности мужчина, от которого исходит такая мощь и сила, что по сравнению с ним мой Рома кажется не взрослым хищником, а маленьким несмышлёным детенышем. Ольга Алексеевна же, выглядит просто шикарно. Но ни красивое, дорогое платье, ни драгоценности на ней, не могут замаскировать фальшивое наигранное выражение лица. Как бы ни старалась она представить себя счастливой хранительницей семейного очага, видно за версту, что на душе у нее совсем другое.

Я продолжаю стоять в сторонке и обдумываю план, как же выцепить Рому, не попавшись на глаза его родителям. Хочется поздравить любимого и вручить свой подарок наедине. Оглядываюсь по сторонам и замечаю в дальнем углу двора небольшую компанию молодёжи. Но подходить к ним совершенно нет желания, потому что особой доброжелательностью они не отличаются. Слишком часто ловлю на себе их косые взгляды. Уже подумываю, грешным делом, забиться в самый темный угол, как чувствую на своей руке чью-то крепкую хватку.

— Привет малая, — повернувшись встречаюсь взглядом с улыбающимся Андреем. Чуть поодаль от него стоит взрослая пара, с интересом поглядывая на меня. Видимо его родители.

— Фух, хоть один адекватный человек, — с облегчением выдыхаю я и целую его в щеку.

— О как тебя припёрло, раз меня в адекватные записала, — смеется Андрей, после чего представляет меня своим родителям. С первого взгляда, пара производит довольно приятное впечатление. Тем временем, заметив нашу компанию, Рома машет рукой, подзывая нас.

— Пошли к чете Хаустовых, выразим свое почтение, — схватив меня под локоть тащит Андрей вслед за своими родными. При приближении к хозяевам вечера, ноги становятся ватными и только благодаря поддерживающему меня рядом Андрею, я не спотыкаюсь и не падаю. Сияющий Ромка без лишних слов выдергивает меня из рук друга и заключив в крепкие объятия целует в губы. Быстро, но крепко, давая понять, что он рядом. Я улыбаюсь ему и вручаю свой подарок:

— С днем рождения, — смотрю на его озорной взгляд, когда он вертит в руках сверток.

— Спасибо, чертенок, — смеется он и притянув к себе шепчет на ушко: Выглядишь отпадно!

Все волнения и тревоги забыты вмиг, а сердце пускается в радостный вскачь от предвкушения скорой близости. Затем, отпустив меня, Рома крутит головой по сторонам, обдумывая куда же положить мой презент.

— Чертенок, давай ты отдашь мне его в конце вечера, не хочу класть в общие подарки.

Повернув голову в сторону стола, вижу что на нем взгромоздилась целая гора из разноцветных коробок и подарочных пакетов.

— Хорошо, — улыбаюсь и чмокаю его.

— Эй, братан с днем рождения тебя! — подлетает к нам Андрей и пожав руку, обнимает Ромку.

— Здравствуйте, Виктор Петрович! — повернувшись здоровается Андрюха с обратившим на нас внимание Роминым отцом.

— Привет, охламон, — громким, командным голосом отвечает Виктор Петрович, недобро поглядывая в нашу с Ромой сторону.

— Ладно, побудь пока с Андрюхой, а как начнем усаживаться, я тебя найду, — шепчет мне Рома.

— Вообще то все места заранее распределены, Рома ты сидишь с нами, — вклинивается в разговор недовольная Ольга Алексеевна.

— Мам, не придумывай, Оксана моя девушка, и сидеть будет со мной, — при этих словах я вижу, как напрягается разговаривающий с Андреем Виктор Петрович.

— Рома, за нашим столиком сидят Журавлевы, давай не будем припираться — многозначительно смотрит на него мать.

— Ладно, Ром, я с Андреем посижу, никаких проблем, — чувствуя себя некомфортно от сложившейся ситуации, пытаюсь сгладит углы и успокоить Рому.

— Хорошо, — он целует меня еще раз, и я буквально ощущаю кожей его напряженность. Мы уже начинаем двигаться с Андреем и его родителями к ресторану, но немного отстав от них, случайно слышу обрывок разговора Роминых родителей.

— Кто это такая? — недовольным тоном спрашивает отец.

— Так… никто, не обращай внимания — отмахивается Ольга Алексеевна.

Когда-то, сидя на чужой вечеринке у знакомого Саши, я говорила, что чувствую себя белой вороной. Так вот, я горько ошибалась, вот сейчас я была самой настоящей белой вороной. Уже полтора часа мы сидим в ресторанном зале, за одним столиком с Андреем и его родственниками, в самом дальнем углу. Конечно, ничего не имею против галерки, но как-то не по себе. Ощущаю себя незваным гостем. Но стараюсь держать себя в руках, нацепив на лицо фальшивую улыбку только из-за одного красавчика, который в данный момент сидит за центральным столом, безупречно украшенным цветочной композицией. Вместе с ним его родители и еще одна семья, как я поняла чета Журавлевых. Я конечно, ничего не имею против данного семейства, но меня очень напрягает тот факт, что рядом с Ромой умостилась очень эффектная девушка моего возраста. С длинными рыжими волосами, с точеной талией и лебединой шеей. К своему огорчению, отмечаю аристократическую внешность незнакомки и рост под сто восемьдесят сантиметров. Куда мне до нее с моими сто шестьюдесятью восьмью. На протяжении всего вечера, она не спускает с Ромы обожаемого взгляда. Что касается самого именинника, он не спускает глаз с нашего столика. И это меня изрядно успокаивает.

— Андрей, — зову я шепотом, в то время как очередной «высокий» гость читает тост-поэму нашему имениннику, а скорее его отцу.

— Чего? — он наклоняется ближе ко мне.

— Что эта за мадам рядом с Ромой?

— Это Наташка, я про нее тебе рассказывал, — отвечает Андрей. Не сказать, что я не догадывалась о этом. Отворачиваюсь и делаю глоток вина из бокала, чувствуя, как сердце начинает грызть противный червячок.

Через пару длиннющих тостов, когда я, вконец отчаявшись, начинаю сникать, от Ромы приходит смс:

«Чертенок, потерпи, еще часик»

Посылаю в ответ смайлик и натягиваю на лицо улыбку.

«Отец заставляет танцевать с мамой»

Музыканты начинают играть медленную композицию, Рома, подав руку Ольге Алексеевне, и выводит ее на танцпол. Вслед за ними, начинают вытягиваться остальные гости, начиная кружится в медленном танце. Андрей улепетывает с какой-то давней знакомой на перекур, и я остаюсь совсем одна. От нечего делать, изничтожаю салфетку, стараясь не думать о плохом. Когда заканчивается песня, Рома подходит к музыкантам и о чем-то с ними договаривается. Половина гостей выходит на свежий воздух, а молодежь и самые подвижные взрослые заполняют танцпол. Я смотрю на Рому и вижу, как подойдя к столу он забирает свой сотовый, а сидящая рядом Наташа, тянет его за руку и хихикая, что-то говорит. В ответ Рома виновато улыбается и качает головой в знак отрицания, потом наклоняется и что-то шепчет на ей ухо. Опускаю взгляд, чувствуя, что помимо воли настроение из среднего скатывается к отметке «паршивее некуда».

— Чертенок, — удивленно поднимаю глаза, услышав рядом его голос.

— Пошли, — посылая мне кривоватую улыбку, он протягивает руку.

Мы уже стоим на танцполе, когда один из музыкантов берет микрофон и говорит:

— А сейчас прозвучит песня для самой красивой девушки от именинника.

Ромка счастливо улыбаясь, притягивает меня к себе и начинает кружить под первые аккорды песни Forgiven. Именно той, что помогла ему выиграть наш первый спор. Я прижимаюсь к нему всем телом, наслаждаясь близостью любимого.

— Теперь это моя любимая песня, — смеется Рома мне на ухо.

— Кажется и моя тоже, — чувствуя себя на седьмом небе от счастья, говорю я.

— Мне не терпится сорвать с тебя это платье, — шепчет он, опуская руки ниже поясницы.

— Тебе оно не нравится?

— Нравится, но тебе лучше без него, — а улыбка то довольная, как у чеширского кота.

— Пещерный ты человек, — прыскаю и прижимаюсь щекой к его груди.

— Я люблю тебя, — говорит Рома, на что я поднимаю голову, ошарашено глядя ему в глаза.

— О нет!

— Чего? — испуганно смотрит он на меня.

— Не так… это должно быть сказано в другой обстановке… более интимной… — хмурюсь на незадачливого Ромку.

— Да? Блин я не знаю, как правильно. Ну ладно, беру свои слова обратно, — тараторит он, а я не могу сдержать смех.

Повернув голову в сторону, встречаю прожигающий, тяжелый взгляд Виктора Петровича и недовольный Ольги Алексеевны.

— Кажется твоим родителям я не понравилась, — увиденное возвращает меня с небес на землю и я спешу отвернуться.

— Не бери в голову, — говорит он, целуя мой висок.

По окончанию песни, Рома доводит меня до столика и сообщив что через полчаса выдвигаемся, уходит. Я вижу, как отец жестом подзывает Рому к себе и в течении нескольких минут что-то говорит ему на ухо. После чего, Рома подходит к Наташе и приглашает ее на танец. Решив не мучить себя, по чем зря, неприятными образами их танца, я удаляюсь в туалет.

Закрывшись в самой дальней кабинке, печатаю сообщения Сашке и Кирюхе. Описываю в вкратце весь ужас этого вечера и получив в ответ подбадривающие смс, решаю, что можно выходить. Но едва открываю дверцу, слышу, как в туалет заходит несколько девушек. Решаю, что лучше трусливо пересидеть их в кабинке, чем столкнуться нос к носу.

— Лиза, — смеется одна из них, — Нет, ты видела эту мышь серую? Где он ее нашел?

— Не серая, а зеленая мышь, — смеется вторая.

— Подумать только, песня для самой красивой девушки, — пародирует она ресторанного певца.

— Прошмандовка хитрая, как Ромку то окрутила, — возмущается Лиза.

— Плевать, пусть что хочет делает. Рома — мой, — парирует ей вторая. А разговор то обо мне, я прям звезда на сегодняшнем вечере.

— Я удивляюсь тебе, Наташ. Как ты можешь такое терпеть? — когда Лиза обращается к собеседнице по имени, все маленькие пазлы, наконец-таки складываются в моей голове в единую картину. Только что мне со всем этим делать, пока не знаю.

— Ой, Лиз, сколько было таких Оксан уже? И где они все? Пуст малыш нагуляется. Ты бы слышала, что Виктор Петрович сказал насчет нее.

— Что сказал? Давай колись, — и столько предвкушения в голосе.

— Ну что очередную девку завел, на этот раз коротышку неполноценную. Что мне не нужно волноваться, он ему мозги промоет и уже завтра ее не будет. У нас все решено и в следующем году свадьба. Как он ее опускал… ты бы слышала…

— О Боже, — злорадно смеется Лиза.

— Да и смотри, привести привел, а весь вечер со мной. Ее кинул на дружка своего дебильного.

— Да, дружок у него тот еще идиот… — заключает Лиза.

Когда дамы покидают туалет, я еще несколько минут нахожусь в ступоре. Как будто на меня разом кучу дерьма вылили. Я вообще заметила, что в последнее время общественные туалеты для меня просто кладезь ценной информации. Пытаясь совладать с эмоциями и поступить разумно, я стараюсь посмотреть на ситуацию со стороны. Нужно поговорить с Ромой, нельзя верить на слово этой идиотке. Отдышавшись и не много успокоившись, с онемевшими от холода руками и ногами, направляюсь к выходу, с четкой установкой во что бы то ни стало разыскать Рому. Но не пройдя и двух шагов от дамской комнаты, вижу подходящую ко мне с гневным выражением лица Ольгу Алексеевну.

— Оксана? Правильно? — холодным тоном спрашивает она.

— Да, — чувствуя усилившуюся дрожь в руках, интуитивно обнимаю себя.

— Можно тебя на пару слов? — говорит она, указывая рукой в сторону одиноко стоящих диванчиков в соседнем зале.

— Да конечно, — стараясь держаться как можно уверенней, следую за ней. Мы усаживаемся на мягкий кожаный диван, и я отодвигаюсь как можно дальше от женщины. Ох, чует мое сердце, не о погоде она собирается вести речь.

— Дело в том, что ты должна забыть о моем сыне, — сидя с идеально ровной спиной, сложив перед собой руки, глядя мне в глаза говорит она. И так сходу, просто. Как будто просит о чем то несущественном, само по себе разумеющемся. Из меня врывается нервный смешок и я было открываю рот для закономерного в моей ситуации вопроса, но она перебивает меня.

— Послушай меня внимательно, не перебивай. У Ромы есть невеста, в прошлом месяце было сватовство. Свадьба в следующем году, по окончанию Наташей института. Вопрос решен давно, их отцами. Все в курсе, все довольны и ждут этого события.

Я молча смотрю на нее, с круглыми глазами. Что вообще несет эта женщина? У меня в голове не укладываются ее слова. Что еще за бред такой? Как может быть мой Рома женихом другой девушки? Мой Рома, который практически пол месяца пытался добиться моего расположения, который буквально полчаса назад признавался мне в любви.

— А ничего, что Рома любит меня? — видит Бог, я до последнего верю ему и даже в разговоре с его матерью отстаиваю нас как единое целое.

— Девочка моя, — устало вздыхает она, оттого что приходится пояснять такие элементарные вещи.

— Поверь мне… Я знаю своего сына. Он не любит тебя. Хочу сказать тебе больше, он не любит никого кроме себя. Он молод, красив, горяч. Ты для него как диковинная игрушка необычной наружности, дерзкая, непредсказуемая. Ты вызываешь в нем желание. Ему хочется поиграть с тобой, как маленькому ребенку. Но любви нет. Не тешь себя иллюзиями, — объясняет она, но видя мое скептическое настроение, раздражается и поправив выбившуюся челку из прически, продолжает наступление.

— Вот скажи, он сообщил тебе перед началом ваших отношений о своей невесте?

— Нет, — качаю головой и с ужасом для себя понимаю, что есть здравое зерно в ее рассуждениях. Как бы не прискорбно это было, похоже мной просто воспользовались.

— Это говорит о многом. Пойми, вам никогда не быть вместе, — от ее слов, я опускаю глаза на свои сцепленные руки и изо всех сил стараюсь не разрыдаться. Мало того, что в данный момент рушится мое счастье, так еще и общение с этой агрессивно настроенной женщиной бьет по нервам.

— Ну а на что ты надеялась? — заметив упадок моего боевого духа, решает она добить меня, чтоб уж наверняка.

— Пришла в его дом, расставила ноги… Думаешь, что мой муж, вот так просто отдаст тебе нашего единственного сына?

— А что во мне не так? — поднимаю на нее затуманенный пеленой взгляд. Честное слово, мы словно на разных языках говорим с ней.

— Ты знаешь кто все эти люди? — указывает она рукой в сторону зала, где проходит празднование.

— Это уважаемые люди, элита. Прокуроры, чиновники и бизнесмены с огромным состоянием. Люди, сделавшие себя. А кто, прости, у тебя родители? — я даже взгляда не могу на нее поднять после таких слов о моих родственниках. Господи, она вообще женщина? Или робот бездушный?

— Если представить такую абсурдную картину: вашу свадьбу. Как мы сможем представить тебя свои гостям? Стыдоба то какая.

— Я первый раз встречаю человека, который говорит так о других людях. У вас что совсем сердца нет? А за мужа своего вы по любви вышли?

— Оставь эту демагогию для своего окружения, — игнорирую мой вопрос отмахивается она.

— Пойми одно… он никогда не пойдет против отца. Ты просто не знаешь этого человека. Он очень жесток, если ему что-то надо он добивается этого всеми способами. Не ломай жизнь ни себе ни Роме. Не ссорь его с родными, не порть его карьеру. Рома мальчик с блестящим будущим, а твой потолок — рабочий с завода.

Не желая больше ни секунды находиться с этой ужасной женщиной, я поднимаюсь и не поворачиваясь собираюсь уходить.

— Оксана, — окликает она меня, — Я надеюсь этот разговор останется строго между нами. Ты же не хочешь, чтобы что-нибудь случилось с тобой или твоими родными?

Ну уж нет. Сейчас эта неприятная во всех смыслах женщина, перешла все мыслимые и не мыслимые границы. Пусть я закрыла глаза на унизительные слова в мою сторону, но угрожать моим родным…

— Да пошли вы… Ольга Алексеевна.

Выйдя в ресторанный двор, я спешу укрыться в темном пустом углу. Несколько минут стою словно оловянный солдатик, не имея ни одной мысли в голове. Странно, столько информации получила за полчаса, а в ответ — тишина. И только через время, проведя рукой по лицу, с удивлением замечаю влагу на пальцах. Слезы… А стоят ли эти люди моих слез? Черт возьми… это мои слезы… Мои! Наивной неполноценной дуры, которая так легко повелась на сказки красивого избалованного принца. И после осознания этого, в моей голове словно прорывает плотину: мысли бурлящим потоком, перебивая одна другую несутся, срывая все на своем пути. Как он мог? У него есть невеста… свадьба. И как хладнокровно он врал мне все время. Актер, которому хочется аплодировать до боли в ладонях и стоя кричать «Браво!». Это же надо так все устроить красиво: привести на свое день рождения, и сидеть у меня на глазах за одним столом со своей невестой, абсолютно не вызывая подозрений. Желая во что бы то ни стало поскорее убраться из этого гадюшника, я решаю отправиться на поиски Андрея. Найти его не составляет особого труда. На близстоящей лавочке, он занят обжиманиями с девушкой.

— Малая, ты в порядке? Что случилось? — увидев мое выражение лица, не на шутку пугается он и оставив в одиночестве подругу, в два шага преодолевает расстояние между нами.

— Ты можешь меня выручить? — удивляюсь, услышав столько мольбы в собственном голосе.

— Что нужно? — не раздумывая спрашивает он с серьезным видом.

— Отвези меня домой, так чтобы Рома не видел.

— Хорошо, — попрощавшись со своей собеседницей и приобняв меня, он направляется к машине. Проходя мимо главного входа в здание, мельком замечаю Рому, который в этот момент прощается с гостями, стоя с родителями и Наташей. Молодежь группками рассеивается по машинам, выезжая в клуб. Так что на наш уход никто не обращает внимания. Всю дорогу до моего дома Андрей то и дело нервно поглядывает в мою сторону, не решаясь заговорить. Я, не желая вступать в диалог, отворачиваюсь к окну и чувствую, как предательские слезы застилают обзор. И только когда машина останавливается у моего подъезда Андрей, повернувшись в мою сторону нерешительно говорит:

— Малая, что он сделал?

Прошмыгнув носом и смахнув рукой непрошенные слезы, поворачиваюсь к нему.

— Наташа… его невеста? это правда? — с последней надеждой смотрю в его голубые глаза, но встретив встревоженный бегающий взгляд, понимаю, что чуда не случится.

— Я хотел тебе сказать, но это ваше дело с ним. Ты должна была от него услышать. Вам нужно поговорить… — не дослушав его невразумительную речь, я отмахиваюсь рукой.

— Не о чем уже говорить, спасибо тебе, — открываю дверь, собираясь выходить, но его слова догоняют и останавливают меня.

— Ксюш, не наделай глупостей… И еще… насчет работы. Я понимаю, что сейчас не до этого… Но если что, мне нужен помощник толковый.

— Ты прав, не до этого. Не говори ему ничего. И вот, — достаю из сумки Ромин подарок, — передай ему.

Захожу домой, про себя вздыхая с облегчением, от того что мама на три дня в командировке и не увидит моего раздавленного жалкого состояния. Скинув ненавистные туфли и практически сорвав с себя жуткое платье, первым делом залезаю под душ. «Ненавижу, не хочу помнить!» — яростно тру себя мочалкой, подставляя тело под обжигающие струи воды. Как бы мне хотелось смыть сейчас всю эту грязь, все воспоминания о последних полутора месяца моей жизни. Но перед глазами снова и снова встают высокомерные лица, их насмешки в мою сторону, и лживое, до боли красивое Ромино лицо.

Кое как совладав с собой, я вылезаю из душа и закутавшись в махровый халат, добираюсь до спальни и камнем падаю на постель. Со стороны прихожей то и дело раздается рингтон, поставленный на Рому. Хочу игнорировать его, но после того как телефон раз двадцатый играет уже опротивевшую мелодию, от которой сердце заходится в бешеной агонии, я решаю резать по живому.

— Алло, — хриплым, срывающимся голосом отвечаю я.

— Чертенок?! Ты порядке? — голосом полным волнения спрашивает Рома. А я в который раз восхищаюсь его актерским мастерством.

— Нет, не в порядке.

— Ты где?

— Я дома.

— Почему?

— Рома, скажи честно… — перехожу к главному, — Наташа… твоя невеста? А в ответ пауза. Ну конечно, глупо ожидать что наивная дурочка Оксана так быстро все узнает.

— Все не так как ты думаешь… Я сейчас приеду и мы поговорим, — срывающимся от волнения голосом говорит он.

— Нет, просто ответь на мой вопрос односложным: да или нет. На момент нашего знакомства вы уже были сосватаны с Наташей? — задерживаю дыхание и зажмуриваю глаза, ожидая его ответа.

— Чертенок, все не так просто, — поверженным голосом отвечает он.

— Просто да или нет… — стою на своем.

— Да… — сказано им шепотом, еле слышно, а для меня словно дикий крик, рвущий мои перепонки. И все. Вот так просто. Конец иллюзиям, здравствуй, агония.

— Прощай Рома, желаю вам счастья, — кладу трубку и выключаю телефон.

Так же как я выключаю телефон, Рома только что выключил мой мир. Одним единственным словом.

Хорошо, что никого нет рядом. Что никто не мешает мне придаваться агонии и боли. Что никто не слышит мои отчаянные крики, полные ужаса и скорби. Я вгрызаюсь изо всех сил в мягкую ткань подушки, вымещая на той злость и заглушая крики. Никто не знает, какие пытки я испытываю. Что царапаю ногтями грудь, желая вырвать из под ребер адски саднящее сердце. Наконец-то полюбила, глупенькая Оксана. Довольна? Истерический смех и уже без слез. Нет спасения и все это не сон. Дерьмовая придерьмовая жизнь. Для таких как я нет красивой сказки и хэппи энда в конце. Срываясь на раздирающий глотку крик, я выкручиваю себе руки, стараясь хотя бы через физическую боль унять душевную. И только через несколько часов, выдохшись, я заваливаюсь в полуобморочном состоянии на кровать и забываюсь тревожным сном. Уже сквозь дрему слышу бешеный стук в дверь.

— Оксана, открой! — его яростный, полный боли крик, как яд, как соль на только что вспоротые раны.

— Нет! Уходи! Убирайся! — кричу я и зарываюсь головой в подушку. А вокруг его запах. Везде его чертов запах.

— Чертенок! Прошу, — сквозь оглушающие звуки ударов его кулаков о металл двери, доносится умоляющий вой загнанного зверя. Стараясь спрятаться и не думать, я закрываюсь в ванной и включив на всю воду, обессиленно опускаюсь на кафельный пол, опираясь о борта душевой. Дикий, непрекращающийся плачь душит меня, пока я не забываюсь, лежа на холодном полу. Я не слышу, но чувствую каким-то образом, как после двухчасового избиения двери он обессиленно сползает вниз, роняя голову на сомкнутые руки. Как всю ночь Рома сидит на холодном бетонном полу подъезда, сжимая виски руками. Как он, до боли в скулах сжимает зубы, кусая окровавленные кулаки, чтобы не раскричаться, не застонать. Как практически безмолвно, с тихим хрипом вырывается мужской плач. Он плачет впервые за свою сознательную жизнь. Этот баловень судьбы, у которого есть все, что можно только пожелать, которого в данный момент ждут в самом дорогом клубе города многочисленные друзья и подруги, плачет в грязном подъезде под дверью ничем не примечательной маленькой девушки, но отчего то такой необходимой. Без которой уже не дышится полной грудью, без которой больше нет желания жить.

Глава 10

Следующее утро принесло тонны головной боли и желания удавиться. Перебравшись из ванной в кровать, я провела на ней весь оставшийся день. Подниматься пришлось поздним вечером, когда в квартиру зашла Сашка, взволнованная моим внезапным исчезновением. Поняв по моему угасающему виду, что дела совсем плохи, подруга принялась за реанимацию. Отославши меня в спальню с указаниями переодеться во что-то более приличное, сама направилась на кухню для приготовления ужина. Потом словно маленькую девочку откармливала с вилки глазуньей и отпаивала черным сладким чаем. А уж когда в моем истощенном истерикой организме забрезжили первые признаки жизни, приступила к допросу. Я рассказала ей все, от начала и до конца. Странным было то, что на удивление мой голос был тих и спокоен. Как будто ни одной эмоции не осталось в организме. Сашка поступила как мудрая женщина. Она не стала говорить свое: Я ведь предупреждала тебя, и так далее.

— Мы справимся с этим! Я с тобой, подруга, — смотря проникновенным взглядом голубых глаз в мои зеленые, сказала она. И сразу полегчало. Она знает, мы это уже проходили. С ее мамой, с моим папой. Насмотревшись любимых ужастиков, мы засыпаем вместе, обнявшись друг с дружкой. Весь следующий день провели вместе с подругой.

В понедельник утром вернулась мама, поэтому как бы трудно не было, пришлось собирать себя по кусочкам. Не хотелось мне расстраивать ее. Приведя себя в более или менее божеский вид и натянув подобие улыбки, я отправилась на учебу. Но весь боевой настрой вылетел в трубу в один миг, когда, выйдя из подъезда я заметила стоящего возле своего автомобиля Рому. Вид у него не лучше моего. Осунувшееся лицо, трехдневная щетина и вместо привычных рубашек и брюк — темный свитер и джинсы. Когда наши взгляды встречаются — его колючий и мой затравленный, он ни секунды не медля, в несколько шагов преодолевает расстояние между нами.

— Оксан, — болезненно поморщившись начинает он.

— Не нужно Ром, — чувствуя что вот-вот слезы польются из глаз, пытаюсь смотреть куда угодно, только не на него.

— Ты меня даже не выслушаешь? — а голос такой сорванный, тихий.

— Я послушала много кого. И твою маму и твою невесту, мне дерьма и оскорблений хватит до конца жизни, — пытаюсь развернуться и убежать, но он не отступает и идет за мной.

— Да не невеста она мне!

Ой, хватит врать! — мой голос срывается на плачь.

— Да, не вру я, — чертыхается Рома позади меня и устав догонять хватает за руку. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он не отпускает.

— Оксан, давай я довезу тебя до института, поговорим в машине как взрослые люди, не будем здесь цирковое представление устраивать, — поворачиваю голову в сторону и замечаю смотрящую на нас бабулю из окна квартиры с первого этажа.

— Хорошо, но без рук, — вырываюсь из его хватки и направляюсь в сторону машины, утирая непрошенные слезы.

Первые несколько минут мы едем в полном молчании. Я смотрю на него исподлобья и понимаю насколько соскучилась. До ломоты в пальцах хочется притронуться, прижаться к нему. Замечаю содранные в кровь костяшки на его руках, и не смотря ни на что, сердце обливается кровью за него. В машине где всегда была идеальная чистота, жутко накурено, а возле коробки передач замечаю пачку сигарет и лежащую сверху подаренную мной зажигалку.

— Мой отец чокнутый тиран, — произносит Рома, не отрывая взгляда от дороги.

— Он уже четыре года парит мне мозг Наташкой. Она дочь его лучшего друга. Между нами ничего никогда не было. Она мне как сестра, я помню ее с малолетства. Я ни тогда, ни сейчас не собираюсь женится на ней. Пойми, он просто человек такой, ему нельзя говорить «Нет», это как красная тряпка для быка. С ним нужно молча соглашаться и потихоньку выруливать ситуацию в свою сторону.

И как же ты собираешься выруливать? Если свадьба уже намечена? — смотрю на него и чувствую, как вопреки здравому смыслу в душе пробивается росток надежды. Упрямый такой росток, который умудряется выжить на скалистой неплодоносной местности моей истерзанной души.

— Да херня все это. Ну сосватали, да даже если б и женат уже был… Я НЕ БУДУ С НЕЙ, — вспыхивает он.

— Только похоже Наташа об этом не в курсе.

— Я сто раз ей это говорил, не моя вина, что она там себе думает. Что она тебе наговорила? — поворачивается и устало смотрит на меня.

— Да не в этом дело. Не в ее словах, и даже не в словах твоей мамы. Пусть хоть изойдутся желчью. Я не боюсь никого. Здесь в тебе дело, Рома. Чем ты вообще думал, когда приглашал меня на день рождения? — смотрю на него во все глаза.

— Я не думал, что они начнут так себя вести, — через несколько долгих минут отвечает он и останавливает машину возле института.

— Правильно Рома, ты не думал.

— Оксан, пожалуйста, дай нам шанс, — он поворачивается ко мне. Я вижу его осунувшееся лицо, красные глаза и мокрые ресницы. Он пытается бороться с эмоциями, крепко сжимая скулы и кулаки. А затем, взяв мои холодные руки в свои горячие ладони по очереди нежно и медленно целует их.

— Как ты себе это представляешь Ром? Со мной гулять, а с ней жить? — едва дыша от пробиваемой дрожи шепчу я. Сердце снова заходиться в агонии и слезы неконтролируемым потоком льются из глаз, не давая возможности вдохнуть кислорода. Он притягивает мою голову к себе, и легкие наполняются его запахом. Желанным, необходимым, но теперь запретным. Несколько минут мы сидим молча, прижавшись друг к другу. Он тихонько поглаживает мои волосы, а я слушаю бешеный стук его сердца, не переставая всхлипывать.

— Давай пока будет просто вместе, в тайне, потом я что-нибудь придумаю. — шепчет он.

— Пойми, я не могу идти против него в открытую. Он может всю жизнь нам с тобой испортить. Он отвернется от меня, и я даже дворником не смогу в этом городе устроиться. Зачем так рисковать? Я обещаю тебе, я все решу, мне просто нужно время.

— А если Рома тебе не удастся его убедить? Что будет? Через год сообщишь мне о дате вашей с Наташей свадьбы? Ты вообще понимаешь, о чем говоришь? — взрываюсь я, услышав эти слова и отталкиваю его от себя. Открыв дверь, хочу сбежать, чтобы не видеть и не слышать. Разве можно так ошибаться в человеке?!

— Оксан… ты постоянно убегаешь, может хватит?! — хватает он меня за рукав и тянет на себя.

— Я не убегаю Рома, я спасаю свою жизнь от избалованного маленького мальчика, у которого слишком быстро забрали понравившуюся игрушку. Если бы ты любил меня, Рома, ты бы поступил как мужчина, а не предлагал позорные вторые, запасные роли, — горько усмехнувшись говорю я и замечаю, как заходят желваки на его скулах, как сильно со злостью, он сжимает мое запястье.

— Ты не понимаешь, о чем просишь, я… я не могу, — он бросает мою руку и сжимает руками голову. Пользуясь передышкой, мгновенно выскакиваю из машины. Но сделав всего несколько шагов, разворачиваюсь. Он больше не смотрит на меня, когда срываясь с места, уезжает, оставляя меня одиноко стоять на пустынной улице.

Всю неделю я словно актер из массовки сериала «Ходячие мертвецы» брожу по институту от кабинета к кабинету. Нет ни сил, ни желания делать что бы то ни было. Сашка и Кирилл как истинные друзья пытаются делать вид что все у меня в порядке. Но к концу недели их терпению приходит конец и перед последней парой четверга они радуют меня новостью, что завтрашним вечером мы все дружно идем в бар на выступления ребят. Предугадывая мой дезертирский ответ, Кирилл заявляет, что если я откажусь, они завалятся всей компанией в мой двор, и будут горланить песни под окном всю ночь. Я знаю этих гавриков, они могут. Так что выбора особо нет.

На следующий день, на большой перемене, не испытывая ни малейшего желания идти на обед, выхожу в институтский двор. Хочется просто постоять в одиночестве и не строить из себя жизнерадостного дебила. Присев на самую дальнюю лавочку и натянув поглубже капюшон, врубаю на всю музыку. Настолько глубоко ухожу в себя, что не сразу замечаю присевшего рядом человека. Только когда мужская рука вытягивает наушник, поднимаю удивленные глаза и чуть ли не подскакиваю на месте, узнав в нем Женю. Нашего Джека Потрошителя.

— Будешь? — протягивая мне сигарету, с хмурым выражением лица, он присаживается рядом. Я смотрю на сигарету, на руку, запястье которой украшает тату, поверх грубого шрама и в конце концов, принимаю подарок.

— Эмм… наркота? — выглядываю из-под капюшона и удивляюсь тому, насколько красивые, оказывается, у него глаза. Омуты… голубые омуты. Я ведь никогда не подходила к нему так близко. В ответ на мой вопрос, Джек хмыкает и отрицательно качает головой.

— Если хочешь могу найти, — смеется он, но встретив мой испуганный взгляд, спешит успокоить меня.

— Подумал, что тебе не помешает…

— Я так плохо выгляжу? — прикуривая сигарету удивляюсь я, издавая нервный смешок.

— Да в общем то ничего. Если не брать во внимание того, что ты последнюю неделю ходишь с таким видом, словно перепробовала все методы суицида, но все равно жива…

С удивлением для себя замечаю, что смеюсь впервые с дня рождения Ромы. Удивительно, как непредсказуема эта жизнь…

— Вот такой я суицидник-неудачник.

— Крутые кроссы, чей автограф? — опустив взгляд вниз, говорит он.

— Честер, Линкин парк, — слегка улыбнувшись он одобряюще кивает головой и отворачивается в сторону.

— Так, кто тот негодяй? — через несколько секунд спрашивает он.

— Какой негодяй? — затягиваюсь сигаретой и с удовольствием выпускаю кольца дыма в небо.

— Который тебя бросил… у вас девчонок всегда одна и та же беда… — говорит Джек с таким видом, будто бы диссертацию защитил на тему психологии женщин.

— Вообще то я его бросила… фактически, — нервный смешок и снова это надоевшее уже чувство опустошенности, нехватки при воспоминании о нем.

— Странная ты, чего рыдаешь тогда, — скрестив перед собой руки, он откидывается на спинку лавочки, устремляя взгляд в небо.

— И ты мне про странности говоришь… — потушив сигарету, выбрасываю ее в рядом стоящую урну. Курю второй раз в жизни, наверное и не стоит больше… Несколько минут мы сидим в тишине. И тишина эта не давящая или неловкая, тишина правильная, комфортная. Он смотрит в небо, я себе под ноги. Мы абсолютно разные, не похожие ни в чем… но именно после странного разговора с ним, я чувствую, как ко мне возвращаются силы, желание жить дальше.

— Кстати, — вдруг резко поворачиваюсь к нему я, осмелев вконец.

— Задаюсь вопросом не первый год, и раз уж ты сегодня добрый и не собираешься меня убивать… почему ты всегда один?

Джек, видимо успевший к этому моменту задремать, поворачивается, смотря на меня осоловевшими глазами. Потом резко хмуриться и грустно улыбается.

— Так проще.

Вот и весь его ответ. Да уж, похоже разговорчивое настроение подошло к концу.

— Откуда шрам? — указываю на его руку, на запястье которой и заметила его.

— Вот об этом я и говорю, — он вскакивает с лавочки и не оборачиваясь говорит мне перед тем как уйти.

— Ни с кем не общаешься — никто не достает дебильными вопросами.

— Спасибо, — бурчу я ему в догонку. Вот и пойми его: толи обиделся, толи манеры у него такие.

По дороге домой я снова обдумываю сложившуюся ситуацию и прихожу к выводу, что по сути это не первое мужское предательство в моей жизни. Отец опередил Рому. Так что всеми силами буду стараться, бороться за себя. Конечно же неуверенность моя никуда не ушла. Временами я начинала сомневаться в своем поступке, в том, что не согласилась на предложение Ромы. Но Саша и Роза убеждали меня в правильности решения. Согласиться на такое — не уважать себя. А если я не буду уважать себя, то чего же мне ждать от мужчины? Больно, горько, обидно, но я должна пережить этот урок и двигаться дальше. Все вроде бы понятно и разложено по полочкам, но от чего-то каждую ночь сердце болело в груди так, что приходилось заглушать отчаянный плачь, утыкаясь лицом в подушку. Тысячу раз за эту неделю пальцы сами собой набирали его номер, тысячи смс были написаны ему, но ни одно не отправлено. Я просто не знала, как мне его отпустить.

Всю субботу я провожу в доме Саши и Розы. Настроение на удивление хорошее, что не осталось не замеченным подругой. Сашка все также продолжат свою переписку с Чанингом, и «радует» меня новостью, что дата их свидания уже обговорена. Сие событие должно состоятся в конце следующей недели. С удивлением узнаю, что подруга стала тесно общаться с Андреем, но пока что тоже посредством переписки. Данный факт очень радовал Розу, и она даже вынесла предложение пригласить на ужин этого парня.

Днем нам звонит Кирюха и уточняет время сегодняшней встречи. Мы с подругой, выпив по бокальчику для настроения, принялись прихорашиваться и к назначенному времени отправились веселиться.

Вечер складывался просто отпадно. Выступив на сцене, ребята из группы присоединились к нам с Сашкой. Как всегда веселая, легкая атмосфера, царящая в нашей компании смогла отвлечь меня на все сто. Мы уничтожаем шоты один за другим, под остроумные шутки и громкий хохот ребят. По грустному совпадению, Костя (барабанщик) пару дней назад в очередной раз расстался со своей девушкой Юлей, и в данный момент со скорбным видом плачется у Кирюхи на плече. Второй явно напряженный негативом, старается как можно чаще подсовывать в руки несчастного выпивку. Так что уже через минут тридцать Костя из плаксивого слюнтяя превращается в отрывного заводилу. Мы с Сашкой смеемся до колик в боках с глупых шуток ребят и через три коктейля выходим на танцпол, решив сегодня покорить все местное мужское население. Отрываемся по полной, танцуем так, будто мы одни, наслаждаясь громкими битами музыки. Через пару песен к нам присоединяются ребята.

— Оксан, — приобнимает меня сзади уже «хорошенький» Костя и во все горло кричит на ухо.

— Давай отомстим нашим бывшим! Как насчет дружеского секса? — ржет он, до безобразия довольны своей шуткой, за что тут же получает каблуком по носку кроссовка. Взвизгнув от боли, употребляя все известные и неизвестные мне матерные выражения, прыгает он на одной ноге.

— Отомстил? А теперь давай танцевать, не будь козлом, — тяну его за руку, вовлекая в наш танцующий круг. И так хорошо нам, мы вовсю подпеваем звучащим из колонок танцевальным композициям. Но внезапно я чувствую это… словно сердце останавливается и жар по коже. Интуитивно озираюсь и выхватываю из толпы входящего в ресторан Рому. Он идет в компании Андрея и двух девиц. Одну из которых держит за руку, точно так же как совсем недавно меня. Стою словно громом пораженная, не в силах оторвать от него глаз. Вот он. Тот, кого всю неделю я пытаюсь вытравить из собственных вен, из мыслей. Кого люблю до дрожи, кого хочу до одури, кого ненавижу до желания забиться в угол и скулить. А он снова — холодный, чужой, до безобразия красивый, словно с обложки журнала. И уже не мой. Усаживается за противоположный столик, окидывая безразличным взглядом все пространство ресторана. Ни на миг не останавливая на мне взгляд. Я вижу, как он привычным высокомерным жестом подзывает официантку и приобнимает за плечи свою спутницу. А внутри бешеный крик. Нет, вой сирены. За что? Как быстро прошла его любовь, — смеется мой разум. А сердце снова в огне. И словно огромные щупальца осьминога обхватывает меня моя спасительница — злость. Она подпитывает меня, помогает выстоять мне, а не свалиться бесформенной кучей прямо на паркетный пол бара. И словно по мановению волшебной палочки слепое обожание сменяется глухим презрением. Я отворачиваюсь от злополучного столика и продолжаю веселиться с друзьями. Через парочку композиций мы возвращаемся к своему столику и заказываем еще один заход выпивки. Сашка, заметившая наших новых соседей, напрягается, но я подмигиваю ей в знак того, что все с под контролем и она расслабляется. Не выдержав, бросаю мимолетный взгляд на их столик, о чем тут же жалею. Я наблюдаю, как он обнимает блондинку, так же как обнимал меня. Атмосфера у них позитивная. Блондинка то и дело хохочет, не переставая целуется с Ромой. А в ответ сердце — глухим набатом в висках. Не замечаю, как снова ногти царапают грудную клетку. Опомнившись, опускаю руки на стол, пытаясь унять дрожь. Хочется убежать и расплакаться, но я не доставлю ему такого удовольствия. Наша компания играет в крокодила. Мы сидим рядом с Костей и обмениваемся взаимными шуточками на уровне дружеского флирта. Под конец игры, на удивление замечаю, что сижу, облокотившись на него.

Парни решают пойти на перекур, а мы остаемся с подругой одни. Сашка мечет взгляды-убийцы в Андрея, но уже через несколько минут и Рома с другом выходят из зала, оставив своих дам в одиночестве.

— Пошли, патлы им повыдергиваем, — зловеще ухмыляется подруга, делая вид, будто бы собирается запустить в них вилками. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на красоток. Не удержавшись, едко ухмыляюсь. Две потасканного вида охотницы за кошельками. И до чего мы скатились… Снова начинаю злиться на него.

— Даже не поздоровались, козлы, — сокрушается подруга.

— Забей, — отмахиваюсь и пытаюсь перевести тему.

Через несколько минут, рядом со мной приземляется запыхавшийся и взволнованный Кирилл.

— Там твои следаки на Костяна наезжают! — огромными испуганными глазами он смотрит на меня и тянет за руку. Вскочив со стола, я говорю Сашке и Киру оставаться на месте и вылетаю на улицу. Передо мной предстает картина под названием «Избиение младенца». Два огромных взрослых мужика нависают над испуганным парнишкой. Видно за версту, что эти наглецы просто на просто глумятся над бедолагой. То же мне, нашли мальчика для битья.

— Какого черта происходит? — подойдя к ним, громко возмущаюсь я, чувствуя как адреналин сокрушительной лавиной несется по венам.

— Ничего, — повернувшись в мою сторону, грубовато, с гонором отвечает Рома.

— Мы просто разговариваем — и ухмылка его язвительная летит вслед за словами. Он стоит в расслабленной позе и сверлит меня ядовитым взглядом, а затем прищурившись, затягивается сигаретой.

— Иди, — отмахивается он от меня.

— Нет уж, я покурю, — уверенно подхожу к Косте, оттесняя тем самым его от обидчиков и беру из его рук сигарету.

— Не знал, что ты куришь, малая, — удивляется Андрей.

— Вчерадруг новый научил, — делаю затяжку и вызывающе выпускаю Роме в лицо.

— Я смотрю друзей, ты выбирать не умеешь, — словно не заметив моей наглости, он прожигает меня холодным, равнодушным взглядом.

— Как и парней, — хмыкаю я, — Вечно козлы попадаются, — опускаю руку, держащую сигарету, стараясь спрятать дрожь. Ничего не могу с собой поделать, но стоя так близко к нему меня начинает трясти.

— А может дело не в них? — издевательская улыбочка и насмешка Ромы, вызывает у меня четкое желание удавиться или утопиться… но не видеть его такого. Я уже пытаюсь это сказать, как слышу окрик сзади. Обернувшись, вижу спешащую к нам на высоченных каблуках Ромину блондинку.

— Знаешь что, иди ка ты, Рома, — я выбрасываю недокуренную сигарету и задрав подбородок, с вызовом нагло смотрю ему в глаза. Несколько минут он смотрит на меня не проронив ни звука. А взгляд такой… как будто знает намного больше меня.

— Я уже там, Оксана, — прищуривается он и притягивает к себе за шею успевшую подойти девушку, а потом целует ее в висок, не отпуская моего взгляда. Я стою и несколько долгих секунд молча смотрю в его глаза. Глаза-предатели. Потому что, в разрез его обидным словам и глупым поступкам, именно они рассказывают мне все. О том, насколько полон он горечи и боли. О том, как сильно его сердце рвется ко мне, и когда тяга становиться невероятно сильной, он заглушает ее единственным известным ему способом. От понимания этого бешусь еще сильнее. Кретин! Идиот! Нашел выход из ситуации? Ничего не скажешь, по истине взрослый поступок. Развернувшись, под ехидные смешки блондинки, я хватаю Костю за руку и ухожу с ним обратно.

Всю следующую неделю, по вечерам Сашка с завидным постоянством вытаскивает меня на увеселительные мероприятия, используя свой огромный запас воздыхателей. Она устраивает нам дружеские свидания, видимо решая, что так я быстрей отойду. Но вот какая незадача получается. Где бы мы не появились, ровно через час, за соседним столиком волшебным образом нарисовываются довольные жизнью Рома с Андреем. Они словно выслеживают нас, а потом наглым образом портят нам свидания, открыто высмеивая наших спутников. Мы с подругой страшно злимся на них, но поделать ничего не можем. С них что с гуся вода. Ни наши замечания, ни наши психи никакого влияния не оказывают. Сидя в институтский столовой, удивленный нашим рассказом Кирилл делает вывод, что эти двое просто напросто отслеживают нас по билингу. А дальше уже дело техники: успеть подъехать на место и испортить нам жизнь. Как дети малые, честное слово.

С каждой новой стычкой, я все больше и больше прихожу в бешенство. Мало того, что глаза мозолят со своими подружками, так еще и хамят нашим «парням». Я старалась до последнего делать вид что не вижу или не узнаю их. Но последней каплей в чаше моего терпения, стал пятничный вечер. Мы сидели за столиком с очередными Сашиными знакомыми, довольно таки скромными, положительными парнями. Через полчаса, по известному уже сценарию открываются двери кафе и появляются наши сталкеры. Но сегодня на удивление без девушек. Я как обычно делаю вид, что не знаю их, разговаривая с Пашей о новинках в киноиндустрии. Рома и Андрей, занявшие соседний с нашим столик, пытаются всеми силами, обратить на себя внимание. То громко смеются во время разговора, так что половина зала слышит их, то во всю заигрывают с местными официантками, а в конце, совсем охамев, начинают громко обсмеивать наших собеседников. Но не получив в ответ желаемого результата, приступают к более активным действиям.

— Эй, ребят, — подсаживается Рома, нахально приобнимая испуганного и потерянного Пашу. Тем временем, Андрей подсаживается с Сашкиной стороны.

— Мы тут с другом поспорили, кто из вас сможет взять номерок у вон той официанточки, — указывая в сторону бара говорит Андрей. А лицо то какое, довольное. Ребята, конечно же теряются от такой наглости, и обмениваются между собой не понимающими взглядами. Я их понимаю. Им и в грязь лицом не хочется ударить перед нами, и тягаться с такими серьезными противниками как Рома с Андреем не под силу.

— Свалите уже, — прожигаю взглядом наглую физиономию Ромы.

— Ты чего такая дерзкая? Похоже, друг, — притягивая к себе испуганного Пашу говорит он, — ты совсем не занимаешься воспитанием своей девушки. Вон, дерзкая какая.

— Она не моя девчонка, — мямлит потерявшийся Паша, а тем временем Андрей что — то похожее задвигает собеседнику Саши.

— О, ну раз не твоя, то я запросто могу взять ее на воспитание. Верну совсем другим человеком, — довольно протягивает Рома, откидываясь на спинку стула, жуя зубочистку.

Паша пытается что-то ответить, но встретив устрашающий, я бы даже сказала немного безумный взгляд Ромы, нервно ёрзает на месте.

— А я вот что думаю, — вклинивается Андрей.

— Наверно вам, мальчики пора бежать на остановку, — демонстративно поднимая вверх запястье с часами, он стучит пальцем по циферблату, — а то автобус последний вот-вот подойдет.

Парней дважды просить не приходится. Виновато посмотрев на нас с подругой, и буркнув что-то похожее на «Извини», они опрометью улепетывают из ресторана.

Злющие как фурии, не говоря ни слова, мы с подругой тут же поднимаемся и накинув куртки, выбегаем из ресторана. Сашка, еле сдерживается, но я прошу ее успокоиться, и не связываться с этими чокнутыми. Себе дороже выйдет. Но стоит этим наглецам выйти вслед за нами, я сама не выдерживаю и срываюсь.

— Может хватит нас преследовать? — подбегаю к довольно улыбающемуся Роме и толкаю его в грудь. Не ожидав такого наступления, он теряется, но уже через несколько секунд, на его лице появляется надоевшее уже мне безразличие и надменность.

— А кто вас преследует? Мы просто отдыхаем здесь. — откровенно издеваясь хохочет он и смотрит на своего дружка. Тот точно с такой же довольной рожей, стоит рядом и нагло щуриться на Сашку.

— Отдыхайте в другом месте — меня прям трясет от злости.

— Нам и здесь хорошо, — потешается он над моей несдержанностью.

— Может хватить за мной следить? — складываю руки перед собой и сердито смотрю на него. Ну правда, устала я от его игр.

— Может хватить кидаться на всех мужиков? — а сколько осуждения в его голосе.

— Ты это серьезно? — нервно смеюсь от такой наглости. А в ответ только самодовольная ухмылка и высокомерный взгляд. Смотрю я на него, и так хочется двинуть этому негодяю, но мама воспитала меня хорошо. Молча разворачиваюсь и взяв под руку подругу, предлагаю пойти ловить такси. Мы направляемся к дороге и ждем попутку. Эти двое как хвостики плетутся следом.

— Не обращай внимания, — успокаивает меня Сашка.

— Что ж ваши ухажеры сбежали и даже не проводили? — выкрикивает Андрей, видимо поняв, что мы не собираемся реагировать на них.

— Их просто две гориллы спугнули, — огрызается недовольная Сашка.

— Гориллы могут подвезти, если их вежливо попросить — ржет Андрей как конь ретивый. По всей видимости, считая себя вершиной эволюции остроумия и находчивости.

— Уж лучше пешком, спасибо, — огрызаюсь я и поднимаю руку вперед, прося остановиться проезжающее мимо авто с шашечками. На наше счастье, увидев нас, водитель бьет по тормозам и мы, даже не спросив стоимости, тут же запрыгиваем в машину. Сашка называет таксисту адрес, на что тот утвердительно кивает головой. Но не успеваем мы отъехать, как дверь со стороны водителя открывается, а внутрь протягивается Ромина рука с открытым удостоверением.

— Старший следователь Хаустов, — представляется он грозным голосом. Водитель только молча кивает и испуганно смотрит на него.

— Я твой номер записал, если что с этими двумя случится, найду и закопаю, даже до СИЗО не доедешь, понял меня?

— Да, конечно, — качает головой как болванчик мужчина. И дождавшись, когда закроется дверь, дает по газам.

Мы молча переглядываемся с подругой и абсолютно ничего не понимаем.

— Идиоты, — с умным видом заключает она, а я не пойму, чего мне хочется больше: то ли плакать, то ли смеяться.

Глава 11

После случая с таксистом, Рома и Андрей пропадают с наших радаров. А может это мы пропадаем с их радаров. Но суть в том, что на протяжении последних пяти дней, в нашей с Сашкой жизни тишь да благодать. Больше никто не надоедает, не выносит нам мозг и не выводит на эмоции. Большую часть свободного времени мы проводим у подруги, а по вечерам ходим в кино или просто бесцельно гуляем по торговым центрам. Я понимала, что так лучше, правильнее, не видеть его. Но признаться четно, уже на третий день их отсутствия в нашей жизни, стала сникать и понимать что мне не хватает этого. Я как заправский мазохист жаждала новой встречи, новой стычки. Только в этом было стыдно признаться даже себе, не то что подруге.

В институте все было на удивление спокойно. Монотонные лекции, требовательные преподаватели и унылые студенты. Единственное, что поменялось, теперь большие перемены я проводила не за обедом, а сидя на лавочке заднего двора института. Мне просто хотелось побыть наедине с собой. Я включала музыку в плеере и кормила семечками бегающих вокруг голубей. Джек несколько раз, присоединялся ко мне. Но после того разговора, он снова закрылся и натянул на себя маску отшельника, чудака. Стращал меня подробными рассказами о том, что всю эту ораву птиц, бегающих вокруг нас, хорошо бы жахнуть током и поэкспериментировать над их хладными телами. Я возмущалась и просила его замолчать, но похоже так только подогревала поток его извращенных фантазий.

Находясь на последней паре по физкультуре, я наматывала не первый км, чувствуя, что с каждым кругом помимо физической усталости ко мне приходит душевное спокойствие. Увлекшись этим занятием, даже не заметила, что урок то и закончился. Поговорив немного с тренером о предстоящих соревнованиях между институтами по кроссу, я отправилась в раздевалку. Настроение было отличным. В рюкзаке лежала новая книга, принесенная мне сегодня Сашкой. И я с нетерпением ждала то время, когда окажусь дома, в уютной кроватки с кружкой чая и смогу в полной мере насладиться чтением детектива. Но как только я открыла свой шкафчик с вещами, все хорошее настроение тут же улетучилось. Вся моя одежда, была мокрой насквозвь. Такое ощущение, будто мой гардероб постирали, и не выжимая, повесили на крючок. Все, даже куртка была в воде. Нервно оглядевшись по сторонам, понимаю, что никого уже нет. На улице октябрь месяц, и в чем домой идти? На мне только шорты с футболкой. Но самое обидное, оказывается то, что телефон тоже залили водой и похоже его электронная душа успела отойти в мир иной. Возвращаюсь в зал в поисках тренера, дабы попросить у него одежды какой или телефонную помощь. Но зал закрыт, а вокруг темно. Время то уже позднее, и во всем здании кроме охранника ни души. Делать нечего. Вернувшись в раздевалку, постаравшись посильнее выжать джинсы, натягиваю их на себя и накинув влажную куртку выхожу на улицу. Как назло, в кармане денег только на автобус.

К тому времени как я добираюсь до дому, зуб на зуб не попадает. Войдя в квартиру, первым делом бегу в душ. Следующие полчаса отогреваюсь под горячими струями воды. И только когда зубы перестают бить чечетку, выключаю воду и закутавшись в халат зарываюсь под пуховое оделяло. Тут уж точно не до книги. Утомленная холодом и уставшая от переживаний, засыпаю на счет три. Всю ночь мне сняться страшные сны, я беспокойно ворочаюсь с боку на бок, находясь в каком-то бреду. Еле разлепив глаза с утра, чувствую себя восставшим из ада. Состояние будто по мне катком проехались. Хорошо, что сегодня суббота и не надо на учебу идти. Кое-как одевшись, говорю маме, что я к Саше на весь день и отправляюсь к подруге. Лучше полежу у нее денек, чтобы мама не знала о моих приключениях. У нее итак проблем с работой полно. К тому времени как я добираюсь до подруги, понимаю, что у меня жар. Сердце грохочет, будто после стометровки, а ноги еле двигаются. Увидев мое состояние, подруга, чертыхаясь о моей безалаберности, укладывает меня к себе в кровать и убегает на поиски лекарств. Я блаженно растягиваюсь на мягком матрасе и чувствуя головокружение, лежу с закрытыми глазами. Через минут десять, дверь открывается и на пороге спальни появляется озадаченная чем-то подруга.

— Нашелся только пакетик Терафлю, и как назло Роза до вечера уехала к подруге. На, выпей, — она присаживается рядом и дождавшись, когда я немного приподымусь на локтях, заливает в меня лекарство. А потом я, выпив всю положенную мне микстуру и откинувшись на подушки, рассказываю ей о случившимся. Подруга без слов понимает, чьих это рук дело.

— Ирка! Это она, сучка, — негодует Саша, — Я видела, когда уходила, как одна из ее подружек тащила ведро из туалета.

— Разберемся с ней позже, — не имея ни сил, ни желания говорить сейчас, я поворачиваюсь к стене и уплываю в сон.

Проснувшись через несколько часов, понимаю, что совсем расклеилась. Горю так, словно в печку меня засунули, ну или в конец оказалась в аду. Откинув с себя одеяло, верчусь на кровати. Напрягаюсь и затихаю, когда слышу посторонние голоса со стороны кухни.

— Здесь все лекарства, что могут понадобиться, эта «мамаша» переживающая пол аптеки скупила — слышу веселый голос Андрея и начинаю серьезно злиться на подругу. И зачем, спрашивается вызвала его. А потом еще большее огорчаюсь, понимая, что раз уж один здесь, второй должен быть где-то неподалеку.

— Что с ней случилось? — а вот и он. Взволнованный, с нотками сердитости голос Ромы.

— Одногруппница наша, дочка декана. Та еще штучка… Взъелась на Ксюшу непонятно с чего. Проходу ей с начала года не дает. А уж после того как ты прилюдно пренебрег ей, предпочтя Оксану, так вообще спятила вконец, — начинает издалека подруга.

— Кого я пренебрег, не понял?

— Помнишь, когда Ксюша от тебя убегала, трубки не брала, ты приехал к нашему институту, ждал ее, — тараторит подруга, будто пулемет.

— Ну… да, было такое… — задумчиво говорит Рома.

— Так вот, она к тебе подруливала, а ты даже внимания не уделил ей, у всех на глазах Ксюху в машину утащил, — теперь в голосе подруги столько гордости…

— И что с того?! Теперь эта безумная малую трогает?! — возмущается Андрей.

— Ладно, разберемся, ты мне скинь ее данные на телефон, — спокойным голосом говорит Рома. Где Оксана?

— В спальне, прямо по коридору вторая дверь. Ты иди, а я пока лекарство разведу ей. Кстати, спасибо, за все, — говорит подруга.

А я, услышав приближающиеся шаги по коридору, спешу отвернуться к стене. Не знаю почему, не хочу чтобы он видел меня такой. Дверь с тихим скрипом приоткрывается, а мое сердце стучит как отбойный молоток. Я ощущаю, как сзади продавливается матрас, а затем его прохладные ладони касаются меня. Он проводит руками вдоль оголённой руки, двигаясь от запястья к плечу и убрав с лица волосы, щупает мой лоб. Я чувствую на своей голове его губы, и тихий, хриплый шепот у самого уха.

— Чертенок, не вздумай мне разболеться, — в полной уверенности, что я сплю говорит он. А я зажмуриваю глаза и бесшумно глотаю слезы. Борясь с желанием повернуться к нему, спрятать лицо на его груди и слушать ровные, спокойные удары его сердца, представив, что ничего плохого не произошло и тот злополучный день мне просто приснился. Притянув меня к себе, он лежит тихо, зарывшись носом в мой затылок, как делал это всегда. Его близость, его запах, ощущение его сильного тела, его ласковые руки убаюкивают меня. Меня качает словно на волнах и воспользовавшись ситуацией, я наслаждаюсь этой близостью. Этими украденными у разлуки минутами.

Когда я просыпаюсь, за окном темно. Несколько минут прислушиваюсь к ощущениям и с огорчением понимаю, что Ромы рядом нет. Но его запах все еще витает в комнате, давая понять мне, что все было на самом деле, а не явилось плодом разгулявшегося воображения. Услышав мою возню, Саша заходит в комнату, с тарелкой теплого бульона и лекарством. Усевшись рядышком со мной, начинает откармливать и отпаивать мой измученный организм.

— Ты только не убивай меня, ладно? — говорит она, убирая пустую тарелку на близстоящую тумбу и повернувшись смотрит на меня жалобным взглядом. В ответ на мой вопросительный взгляд, продолжает:

— Я сказала твоей маме про болезнь… Ну не поведу же я тебя домой в таком виде? — спешит объясниться она.

— И? — устало смотрю на подругу, понимая, что не избежать мне разноса от мамы.

— Мама, твоя уже мчится сюда… Розы еще нет, — подруга крутит телефон в руках, пряча от меня глаза. Несколько минут мы молчим, а потом я не выдерживаю.

— Они приходили?

— Ты слышала? Да, прости мне пришлось позвонить им… я не знала, что делать… испугалась. Дома лекарств нет, а Роза только вечером будет, а тебе было так хреново, что я боялась до вечера без таблеток ты окочуришься тут у меня.

— Все в порядке, спасибо, — кладу свою руку на ее, останавливая словесный понос подруги. Подняв на меня испуганный взгляд, но увидев улыбку, Саша тут же расслабляется.

— Кстати, мы долго говорили с Ромой… он очень переживает за тебя, — говорит подруга, — Порывался тебя в больницу отвезти, но я пообещала, что если тебе не будет к вечеру лучше, то свяжусь с ним…

— Заботливый какой, — улыбаюсь я, в то время как Сашка встав с кровати, подходит к письменному столу и что-то взяв с него, поворачивается ко мне.

— На, мерей, — она протягивает мне градусник, который я безропотно принимаю.

— Ирка попала, Ромка устроет ей, — хихикает Сашка, снова устраиваясь рядышком.

— Не надо было рассказывать, я сама могу разобраться, — хмурюсь, рассматривая свои ногти. Не привыкла я свои проблемы кому-то доверять, поэтому как-то не по себе.

— А вообще, — задумчиво говорит подруга, — по-моему он любит тебя. Ромка тот еще дурак, но любит.

Через три дня беспросветного лежания на кровати, и употребления огромного количества лекарств и горячих чаев, я наконец-таки встаю на ноги и начинаю чувствовать себя человеком. Воскресным вечером, привожу себя в порядок перед учебной неделей и в нетерпении жду завтрашнего дня, означающего конец домашнего заключения. Как для человека коммуникабельного, для меня даже три дня одиночества — серьезный срок. Без телефона (спасибо Ирке), без друзей. Один телек и я.

В понедельник, в институте все на удивление спокойно. Ирка, ходит с убитым и притихшим видом. На что у меня возникают подозрения о том, что Рома таки успел подпортить ей жизнь. В столовой на обеде она и вовсе не появляется. А я совершаю поистине революционный поступок. У всех на виду усаживаюсь за столик к Джеку и тащу друзей за собой. Джек, делает вид, что не видит нас, поедая свой кусок пиццы. Сашке же кусок в горло не лезет, но она героически терпит присутствие Джека, ибо дала мне слово. Кирюха, ведет себя так, как будто ничего странного в данный момент не происходит. Уже в коридоре, перед аудиторией следующей лекции Сашка обиженно спрашивает.

— И для чего тебе понадобилось тащить нас за столик этого извращенца? — упрямица смотрит на меня раздраженным взглядом, давая понять, что от объяснений мне не уйти.

— Он не извращенец, он нормальный пацан, просто в вечной депрессухе, — объясняю ей, словно ребенку.

— Да пофиг. Он всегда такой, значит его все устраивает, чего лезть к человеку? — возмущается подруга, заходя в аудиторию.

— Он классный парень, вот увидите, просто с ним нужно немножко терпения.

— Кирилл, ну скажи ты ей! — н сдается Саша, поворачиваясь к идущему позади нас другу.

— Да чего ты взъерепенилась? Нормальный он тип, да и вообще не все ли равно за каким столом сидеть? — Кирилл, как всегда, миротворец номер один.

Не успеваю я дойти до нашего ряда, как слышу голос преподавателя:

— Бареева! Тебя в деканат вызывают, — обращается ко мне мужчина с таким недовольным видом, будто бы не меня, а его вызывают.

— Сейчас?

— Да, Бареева, сейчас, — не без сарказма, поясняет преподаватель.

Ну вот, кажется моя расплата пришла. Что ж такое Рома с Иркой сделал, если декан к себе вызывает? Иду, а у самой ноги трясутся. Знала же, что разборки с Иркой боком мне выйдут, — костерю себя, на чем свет стоит. Конечно, папочка не оставит доченьку в беде. Сейчас меня точно выпрут из института и все, гудбай Америка. Подхожу к кабинету, несколько раз стучусь и приоткрываю дверь.

— Здравствуйте, — в приемной, за столом сидит секретарша декана.

— Я Бареева, меня вроде как вызывали, — неловко топчусь на месте, ожидая ответа. Девушка поднимает трубку телефонного аппарата и нажав комбинацию цифр оповещает декана о моем визите.

— Да, заходи пожалуйста, — машет она, пропуская меня вперед.

Я несмело открываю дверь и прохожу в огромный светлый кабинет. Перед глазами предстает картина известного русского художника «Приплыли». Вся делегация в сборе. По центру комнаты сидит нахмуренный декан, а рядом с его столом, на приставном стуле, опустив глаза в пол, хмурая Ирка. Но самый шок вызывает то, что справа, у окна, во всю свою стать и мощь предстает Рома. И видно даже на первый взгляд, что хозяин всей ситуации именно он.

— Оксана, проходите пожалуйста, — подняв на меня усталый, но добрый взгляд, говорит декан и указывает на близстоящий стул. На ватных от волнения ногах подхожу к столу и усаживаюсь на предложенное мне место.

— Оксана, до меня дошла информация, что несколько дней назад на одном из занятий с вами произошел вопиющий инцидент, — поправив на переносице очки, и сложив перед собой руки говорит декан.

— Мда, было дело, — неуверенно отвечаю я.

— Мне также стало известно, что зачинщиком данной ситуации стала моя дочь, — при упоминании о Ирке, он так зло смотрит на нее, что под его тяжелым взглядом та начинает нервно ерзать на стуле. А я смотрю на все это и отмечаю про себя что абсолютно не испытываю ни грамма злорадства. Мне жаль их всех. Жаль декана, столь уважаемого человека, но имеющего такую непутевую дочь. Жаль Ирку, обладающую такими финансовыми возможностями, но отчего-то завидующей мне, обычной девчонке.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы как говорится, выносился сор из избы, поэтому принимая во внимания все последствия содеянного ей проступка, я прошу у вас прощения, и даю слово, что ей это так просто с рук не сойдет. Я отбираю у нее все развлечения. Ни машины, ни денег, ни свободы. Это полностью мое упущение, — прожигая несчастную уже яростным взглядом говорит мужчина.

При этих словах отчетливо слышаться всхлипывания Ирки, и недовольный смешок Ромы.

— Нет, Василий Аркадьевич, так дела не делаются, — засунув руки в карманы брюк, Рома ленивой походкой направляется к столу и становится рядом со мной.

— Ваша дочь своими действиями нанесла ущерб Оксане. Девушка чуть ли не подхватила воспаление легких и практически неделю пролежала с высокой температурой. Я не говорю уже о порче имущества: вещей, мобильного телефона. Так что простыми «извините» тут не отделаться.

— Да-да, конечно, — быстренько смекнув, к чему клонит Рома, Василий Аркадьевич встает с кресла и подойдя к шкафу, открывает дверцу. Набрав на спрятанном сейфе комбинацию, достаёт оттуда небольшой белый конвертик.

— Вот, я надеюсь этого достаточно для возмещения морального и физического ущерба, — буквально впихивает он конверт в мои сложенные перед собой руки. Я в оцепенении от шока сижу и молча таращусь на этой предмет. Рома же, не теряя времени, выхватывает его из моих рук и заглянув тут же пересчитывает купюры. Затем закрывает и вставляет конверт в прежнее место.

— Достаточно, при условии, что вы все таки займетесь воспитанием девушки, — говорит Рома.

— Можете не сомневаться, — кивает декан и присаживается на место.

— Тогда инцидент исчерпан, приятно было пообщаться, — Рома подходит к его столу и пожав тому руку идет на выход. поднявшись и попрощавшись я иду вслед за ним. Так мы и идем по коридору: вместе и молча. Всю дорогу я нахожусь в прострации и не сразу понимаю, что дойдя до выхода из здания, Рома поворачивается, чтобы попрощаться со мной.

— Ну все, пока, — он посылает мне неуверенную улыбку и отворачивается, идя к выходу. И тут я наконец-то прихожу в себя.

— Ром, — окликаю я его, и подхожу к успевшему развернуться ко мне Роме.

— Спасибо тебе, — смущенно смотрю на него, прижимая к груди злополучный конверт.

— Не за что, — он снова засовывает руки в карманы, а лицо озаряет довольная улыбка.

— Таких как это Ира нужно ставить на место, — добавляет он. И начинает разворачиваться, но передумав, резко поворачивается снова.

— Оксан, — он подходит близко-близко ко мне, так что верхний уголок конверта в моих руках упирается в ткань его рубашки. Я поднимаю на него вопросительный взгляд.

— Мне нужно с тобой поговорить, — произносит он, а взгляд полный неуверенности.

— Хорошо, — киваю головой. Я думаю после его поступков недавних, он заслужил поблажки.

— Только не сегодня… я позвоню тебе, когда завал разберу на работе. А то в последнее время что-то закидали меня, — хитро прищурившись, он качает головой. по всей видимости, намекая на отсутствие на работе его помощника.

— Ты только сегодня после занятий телефон купи, — добавляет он.

— Договорились, — говорю я, а он разворачивается и уходит, подмигнув на прощание.

У меня до самой аудитории не сходит с лица довольная улыбка. Извинившись перед преподавателем, захожу в кабинет и присаживаюсь на место. Радость, предвкушение и упоение просто озаряют меня изнутри. А уже в конце лекции, отойдя от охвативших меня грез, вспоминаю про деньги. Заглянув, наконец-таки, внутрь конверта я прихожу в состояние потрясения от суммы, лежащей в нем.

Глава 12

И вот наконец-таки наступил знаменательный день. День свидания Саши с Чанингом-Мишей. Ну и меня с его другом в придачу. Саша за два дня до свидания начала изводить меня и себя. Что одеть? Какую прическу сделать? И все в таком духе. Так что, в конце концов, я готова была придушить ее. Хорошо хоть место встречи он выбрал сам. Назначил свидание у близлежащего к нам кафе. Сашка чуть ли не светилась от счастья, я же с сомнением смотрела на эту ситуацию.

— Ксюш, ты чего так оделась ужасно, не могла что поприличней найти? — с возмущением на лице встречает меня подруга на остановке.

— А чего ужасного то? Джинсы, куртка, — удивленно рассматриваю себя.

— Ты же все таки на свидание идешь, могла бы юбку надеть, — дуется она.

— Вообще то это ты на свидание идешь, подруга, а я так, прицепом, теперь возмущаюсь я.

— Я хочу чтобы ты его другу понравилась!

— А я не хочу его другу понравиться, все, идем уже, — тяну подругу за собой. Мы прячемся за углом кафе, в ожидании Сашкиного принца. Действуем, так сказать, по давно отработанному плану. Мы всегда назначаем встречи на таких вот просматриваемых местах. Сначала издалека наблюдаем, и если исследуемый объект нам приходится по душе, то выходим на встречу. Ну точнее это Сашкина схема. И вот сидим мы, притаившись, как два воришки и выглядываем из-за угла здания. Сердце вскачь пускается, Сашка вся чуть ли не трясется от волнения, а то. интрига двух месяцев будет раскрыта с минуту на минуту. А меня на смех пробирает. Вот чует моя пятая точка, что без приключения здесь никак.

— Вот они, — дергая меня, шипит подруга, показывая пальцем на двух парней.

— Твой в чем? — теперь и я смотрю вперед пытаясь увидеть их.

— В красном… о Боже! Он урод! — стонет Сашка и роняет голову мне на плечо.

А я начинаю заливаться неконтролируемым смехом. Тот, что «мой», более или менее ничего, обычный такой, среднестатистический паренек, худощавый, с небрежной прической, одетый в спортивный костюм. Сашкин же — это песня! Вы видели леприконов? Вот — вылитой он. Маленького роста, с шевелюрой а-ля Элвис, да еще с небольшим пивным животиком. В ярко-красной облегающей футболке и черных штанах.

— Черт, это потеря потерь, — воет подруга.

— Так что, делаем ноги? — выжидательно смотрю на нее, надеясь поскорее смыться с этого мероприятия.

— Нет… пойдем… я настроилась веселиться, будем веселиться, — тянет меня подруга из укрытия.

А я иду следом и хихикая, напеваю под нос себе песню:

— Ну что ж ты, чучело, все меня мучило,
И все оттягивало встречу со мной…
Мы подходим к ребятам, и Сашин Миша, заметив ее, дергает друга за руку, разворачивая в нашу сторону.

— Привет, красотки, — улыбается он и протягивает Саше розочку, в то время как его друг улыбается во все тридцать два.

— Привет, — улыбается подруга, принимая цветок.

— Все для красивой девушки, — довольно щуриться Миша. А я смотрю на цветок и перед глазами тут же встает тот шикарный букет подаренный Ромой на наше первое еще дружеское свидание. И такая тоска берет. С последнего нашего разговора прошло уже два дня, а от него ни звонка.

У ребят начинается оживленная беседа и решив идти в парк на аттракционы мы всей компанией направляемся туда. День сегодня на удивление солнечный и теплый, поэтому можно и погулять на свежем воздухе. Саша, немного отошедшая от первоначального шока, приходит в себя и во всю общается с Мишей. Павлик, его друг, такой же молчун, как и я сегодня. Поэтому, перебрасываясь редкими фразами мы послушно двигаемся за впереди идущими ребятами. Но в парке, веселье набирает обороты. Вспомнив детство, мы катаемся практически на всех каруселях. И отдать должное парням, они послушно следуют за нами на все авантюры. Наше с Сашей настроение подлетает вверх и, дождавшись когда мы остаемся на несколько минут одни, она шепчет мне, что готова общаться с Мишей как с другом. После мы дружно решаем отправиться на перекус в какое-нибудь кафе. Миша оказывается очень хорошим собеседником, способным поддерживать любые темы. Не удивительно что он смог так заинтересовать Сашку. Просидев за столиком кафе еще полтора часа, я смотрю на часы и понимаю, что время то уже девять вечера. Пора сворачивать удочки и ехать домой. Ведь на завтра мне предстоит сделать несколько предметов. Озвучив свои намерения Саше, и поняв, что подруга еще не спешит домой, я прощаюсь с ребятами и выхожу из кафе.

музыку в плеере прогулочным шагом иду в сторону дома. На улице уже смеркается и я кутаюсь посильнее в куртку, из-за появившегося промозглого ветра. За пару кварталов до поворота на мою улицу, замечаю расшнурованный кроссовок. Наклонившись, завязываю шнурки, и боковым зрением, замечаю подозрительных мужчин сзади себя. Чувствую нарастающую тревогу, когда понимаю, что видела их уже несколько кварталов назад, идущих на некотором расстоянии от меня. И теперь, когда я остановилась, эти двое, также замедлив ход, крутятся на месте, делая вид, будто бы рассматривают витрину магазина. Все бы ничего… но это витрина неработающего магазина… абсолютно пустая. Выпрямившись, продолжаю движение, судорожно соображая, как быть. Буквально через квартал мне нужно сворачивать на свою улицу, а там ни одного работающего фонаря и ни души вокруг. Точно по башке дадут и утащат. Продолжая движение, немного замедляю ход, пропуская вперед сзади идущих прохожих, но эти двое, вслед за мной, замедляются и мнутся на месте. Теперь уж точно никаких сомнений, что они по мою душу. На уровне интуиции, беру в руки телефон и набираю Ромин номер. А в голове одна молитва: «Только возьми».

— Оксан — в трубке слышится его тихий голос, а у меня сердце вскачь.

— Я на совещании, — шепчет он.

— Ром, мне помощь срочно нужна — дрожащим от волнения голосом говорю я.

— Погоди, — шепчет он, и я слышу скрип отодвигающегося стула и быстрое «Извините», брошенное им по всей видимости начальнику.

— Что случилось? — уже в полной тишине громко и встревоженно звучит его голос.

— За мной какие-то мужики идут уже пять кварталов точно. Я боюсь. Мне сейчас уже сворачивать на мою улицу, а там ни одной души. Что делать?

— Так… Есть рядом кафе какое? или другое скопление людей?

Я верчу по сторонам, цепляя взглядом сзади, следящих за мной.

— Минимаркет есть, прям на самом перекресте, — вздыхаю с облегчением.

— Иди туда и стой внутри. Я сейчас буду! Ни в коем случае не оставайся одна и не подпускай близко.

Я кладу трубку и чуть ли не галопом мчусь в магазин. Преследователи, неотступно следуют за мной, и к моему великому облегчению остаются ждать меня снаружи, не заходя в магазин. После звонка Роме проходит минуты три, а я нервно переминаюсь с ноги на ногу между рядами пустого магазина. По моим подсчетам ехать ему из отдела минут двадцать, не меньше. Выглядываю из окна витрины и вижу, что преследователи стоят чуть в сторонке от входа. Заметив мой пристальный взгляд, один из них поднимает на меня глаза и что-то шепчет напарнику. После чего они направляются ко входу. Я понимаю, что меня раскрыли, и поддавшись панике, совершаю глупый поступок. Выбегаю из магазина, когда те заходят внутрь, в поисках меня. Я успеваю добежать до своего поворота и через метров пять после него, меня сбивает с ног сильный удар чего-то тяжелого по ногам. Я падаю со всего маху на землю, больно ударившись щекой об асфальт. Искры сыпятся из глаз, я не успеваю прийти в себя, как чья-то крепкая рука рывком поднимает меня на ноги. Я вижу перед собой сердитое лицо мужчины. Брови насуплены, губы сжаты в тонкую полоску. Он больно хватает меня за подбородок и яростным взглядом прожигает меня.

— Добегалась, сучка! — измывается он надо мной, в то время как второй мужчина стоя сзади от меня до боли скручивает мне руки.

— Ниче, такая, бойкая попалась, — говорит второй и его мерзкий смех вызывает во мне резкий приступ тошноты. Я изо всех сил пытаюсь вырваться, но впереди стоящий подавляет мои попытки, резким ударом в район солнечного сплетения. После которого меня сворачивает пополам, а рот раскрывается в немом крике, пытаясь ухватить хотя бы капельку воздуха. От страха, глаза лезут на лоб, а вместо дыхания жуткие хрипы. Ну все, похоже действительно, добегалась, — эта мысль в голове словно поднятый белый флаг убивает во мне все силы на сопротивление.

— Сматываемся отсюда, — шипит первый негодяй и подхватив за руки они тащат меня в сторону.

— Руки от нее убрали! — Ромин яростный рев, словно гонг в моих ушах. Я пытаюсь немного приподняться. К этому времени спазм в груди немного проходит и легкие с жадностью вбирают воздух в себя. Все происходит так быстро и стремительно. Только что меня держали двое, а в следующее мгновение, от Роминого удара в челюсть, один валиться наземь, в то время как второй, бросив меня, наступает на Рому. Заносит удар в его сторону, но Рома, поднырнув под руку вырубает противника четким апперкотом. Голова мужчины запрокидывается вверх, а тело начинает падать назад. Рома добивает противника, нанося тому удары по спине в области почек.

— На, сука, — оставив в покое одного, он возвращается ко второму, лежащему на земле.

— Что, мразь, решил поразвлекаться, я бл*ть тебе такое развлечение сейчас устрою! — от удара Роминым носком ботинка в челюсть, у мужчины фонтаном изо рта вырывается поток крови с обломками зубов. После того как противники остаются лежать без сознания, Рома лихорадочно ищет меня глазами. Найдя искомое, буквально в два шага преодолевает расстояние.

— Ты как? — его глаза судорожно осматривают мое тело, видимо в поисках причиненных травм. Он крепко держит меня за предплечья, а я смотрю на его напряжённые скулы, нахмуренный лоб, и понимаю, что он еле сдерживает себя от ярости.

— Все нормально, цела, — лишенным эмоций голосом произношу я и судорожно обнимаю себя руками. Видя мое невменяемое состояние, Рома притягивает к себе и обнимая одной рукой, другой вытаскивает телефон из кармана.

— Алло, Паш привет, это Хаустов, пришли на адрес: Садовая, дом12, наряд. Тут два мужика, на девушку напали. Нет, они без сознания. Давай быстрей.

Затем Рома останавливает проходящих мимо нас мужчин, объяснив ситуацию, просит помочь постеречь преступников. А меня уводит в припаркованную рядом машину. Пребывая в глубоком оцепенении, немигающим взглядом я смотрю перед собой. Только спустя двадцать минут, когда Рома, дождавшись наряда, возвращается в машину, я прихожу в себя.

— Ты как? — обеспокоенно смотрит он на меня, недовольно нахмурившись.

— Н-нормально, — зуб на зуб не попадает. Я не могу спокойно усидеть, от пробравшей меня дрожи.

— Оксан, — он осторожно дотрагивается до моего лица и поворачивает меня к себе.

— Все в порядке, теперь все хорошо, слышишь? — успокаивает он меня, а я с запозданием, сконцентрировав на нем взгляд, чувствую как горло начинают душить подступающие слезы.

— Кивни хотя бы, — нервный смешок и глаза по доброму, успокаивающе смотрят на меня. Дождавшись ответа, он притягивает к себе мою голову и больно, сильно сжимает.

— Ты о чем вообще думала, глупая? На кой черт шляешься одна по темным улицам? — рвано, срываясь на шепот говорит он, а я молча глотаю слезы. Некоторое время мы сидим крепко прижавшись друг к дружке. Потихоньку осознавая весь ужас не случившегося. Дождавшись, когда мне немножко полегчает, он отодвигается и заводит мотор.

— Заедем в отдел, мне нужно дела закончить. А потом поговорим, — он выруливает авто на дорогу, продолжая крепко сжимать мою ладонь.

По приезду в отдел, я немного отхожу от первоначального шока. В кабинете, Рома заставляет меня выпить бокал виски, пока сам оправдывается за столь резкий уход перед начальником. Вернувшись через пятнадцать минут обратно, он застает меня в уже спокойном состоянии. Собрав документы, сообщает, что сегодня я ночую у него. Из-за выпитого, моя реакция явно замедляется. Ибо как объяснить тот факт, что я беспрекословно соглашаюсь на поездку в логово зверя…

— Не боись, — целует он меня в щеку, когда мы подъезжаем к его дому.

— Родители на все выходные укатили в горы с друзьями.

— Это не может не радовать, — бурчу я, выбираясь из машины.

— Но ты должен учесть в будущем мой героический поступок! — подняв палец вверх, говорю я, на что получаю от Ромки насмешливый взгляд.

— Вообще то я тебе сегодня жизнь спас, так что ты мне должна… — подмигивает он, подталкивая меня в спину у входной двери.

Уже находясь в его комнате меня начинают раздирать сомнения. А правильно ли я поступила, придя к нему. Ведь проблема наша решения как такового не имеет. Просто лишний раз подразнить свою душу. Рома, заметив мое ухудшившееся настроение и внезапную зажатость, усаживается на край кровати, в то время как я падаю в рядом стоящее кресло. Несколько минут мы сидим в полном молчании. Его уставший взгляд и мой затравленный.

— Я в душ, — поднявшись на ноги, подарив мне грустную улыбку, говорит он и уходит.

Я сижу в мягком кресле, поджав под себя ноги. Вокруг тихо и темно… совсем как на душе. Только шум воды в душевой не дает мне спокойствия. Он — там. Тот, к кому так дико тянет. Держусь из последних сил, а сердце упрямое, рвется к нему. Сама не своя, я поднимаюсь на ноги и открываю заветную дверь. Первые несколько секунд мои глаза застилает густой туман. Сквозь прозрачные створки душевой я вижу его гибкое тело: мощную спину с перекатывающимися мускулами, крепкие высокие ноги. Быстрыми, небрежными движениями, чтобы не передумать, срываю с себя одежду и приоткрыв дверцу встречаю на себе его удивленный взгляд.

— Я соскучилась, — не своим голосом от охватившего предвкушения шепчу я. А в ответ — искушающая улыбка, оголяющая последний нерв и сильные руки, затягивающие к себе под горячие струи воды. Меня пробивает электрический разряд, когда его губы накрывают мои. Он целует осторожно, не спеша, нежно, будто бы боясь спугнуть. В этот момент я понимаю, что больше не смогу убегать. Что готова сгорать от черной ревности к другой, быть ему кем угодно: любовницей, слугой, лишь бы иметь возможность чувствовать то что чувствую сейчас. Он притягивает меня к себе одной рукой, в то время как другая его рука ласкает мою грудь. Я зарываюсь пятерней в его волосы и тяну изо всех сил. И плачу. Плачу и благодарю Бога за то, что вода так хорошо скрывает мою слабость. Он отрывается от моего лица и проводит кончиками пальцев по контурам губ. Так, как умеет делать только он.

— Посмотри на меня — хриплый, полный чувственности шепот у самого лица. Я послушно открываю глаза и тону в черноте его.

— Я люблю тебя, — шепчет он, беспокойно ища что-то в моем взгляде. И видимо найдя искомое, слегка улыбается, краешком полных губ. Но и этого достаточно для того чтобы перезапустить мое сердце. Для того, чтобы остановившись, оно забилось в ином ритме, созвучном с его. А потом снова срывающие все покровы поцелуи, взрывоопасные, оголяющие прикосновения рук и тел. И этот огонь не потушить. Рома разворачивает меня спиной к себе и проведя руками по всей длине, разжигает нестерпимое желание. Не помня себя, от охвативших эмоций, я подаюсь ему навстречу, желая его, прося. Но у него другие планы. Продолжая не спеша ласкать мою спину, он проникает в меня сначала одним, а потом двумя пальцами. И медленно, планомеренно разжигает внутри меня пожар. Так, что меня спирает дыхание и летят искры из глаз. Мне мало, мало этого! Хочу его всего. Продолжаю подаваться навстречу, и в нетерпении скребу ногтями гладкую поверхность душевой кабинки.

— Ром, — всхлипываю я, понимая, что спешить он и не думает.

— Что чертенок? — дразнящим голосом спрашивает он.

— Хочу тебя, — хнычу я, а он смеется и продолжая свои ласки, медленно, неспеша наполняет меня собой. А меня разрывает, раздирает на мелкие кусочки. Мне бесконечно хорошо и невыносимо больно. Больно от понимания того, что только так, рядом с ним я могу жить. И никак иначе. Достигая своей нирваны, он до синяков, до боли сжимает мою талию и со всей мощи двигается внутри меня. Резко, рвано, грубо — у него свой способ показать мне свою боль.

Еще долго после мы стоим под обжигающими струями воды. Он держит меня и зацеловывает спину. Каждый миллиметр кожи, каждый позвонок. Когда дыхание приходит в норму и туман хоть немного рассеивается, он укутывает меня в огромное полотенце и подняв на руки несет в спальню. Усаживает меня на край кровати, а сам на пол у моих ног, положив на сомкнутые колени подбородок. Молчит и смотрит в глаза. Сердце щемит от нежности, любви, тоски. Я запускаю руку в его волосы и медленными движениями массирую его.

— Что же нам делать, Ром? — обнимая ладонями его лицо, заглядываю в глаза, пытаясь увидеть в них ответы. Но его таинственный взгляд, устремлённый намои губы, ничего мне не говорит.

— Тебе ничего. Я все сам сделаю, — подскочив, опрокидывает меня на спину на матрас и начинает целовать. Медленно, обстоятельно, заглушая в моей голове сумбурные мысли.

— Я ведь серьезно, — хмыкаю я, когда он отстраняется.

— Серьезно, — он приподымается на локтях и теперь нависает надо мной.

— Не убегай больше, — ловя мой взгляд умоляет он, — Я устал без тебя… Пробовал, хреново вышло. Как чокнутый все две недели за тобой таскался. Все из рук без тебя сыпется. На работе взысканий кучу нахватал, — обводя большим пальцем изгибы бровей и уголки губ, с грустью во взгляде, он раскрывает передо мной душу.

— Но… проблема то не решена, Ром… Твои родители все также против, — после моих слов, Рома убирает руки от моего лица и отвернувшись в сторону несколько секунд задумчиво смотрит в даль.

Потом, словно стряхивая с себя оцепенение, вертит головой и напряженно прищурившись, говорит:

— Чертенок, одно прошу. Твоя задача — просто быть рядом и любить меня. Я все решу… я принял решение. В ответ я молча вглядываюсь в его глаза, пытаясь понять насколько он честен со мной. И к своей радости понимаю, что ни капли не сомневаюсь.

— Я.С.ТОБОЙ. До конца. А ты? — его напряженный, ожидающий взгляд, тут же теплеет, когда рома замечает улыбку на моих губах и еле слышное: «Да».

Следующая ночь — наша. Подаренная нам судьбой, Богом. Все равно кем, я кого угодно готова благодарить за него. За его иступленные ласки, за одурманивающий запах его кожи, за возможность чувствовать его, любить. Я вижу, как сильно он нуждается во мне, как сильно истосковался. В эту ночь, между нами все происходит с особой нежностью, трепетностью. Мы не можем надышаться друг на друга. Без устали, без остановки, изучаем заново, ласкаем друг друга, уделяя внимание каждому сантиметру наших тел. И когда, в самый волнительный момент, я снова роняю слезы, он стирает их губами с уголков моих глаз, а после зацеловывает их. Я понимаю, что Рома со мной. Навсегда. Я верю ему и сама сделаю все что угодно, лишь бы быть с им рядом. Это моя половинка, мой мужчина. Мы с ним, словно кем-то разорванные частички единого целого, чувствуем себя полноценными лишь рядом друг с другом. Мне для него жизни не жалко, все что у меня есть — достану и преподнесу на раскрытых ладонях. И даже если весь мир будет против, я буду отстаивать нас до последнего удара сердца.

На следующий день, проснувшись ближе к обеду, мы приняли вместе душ. После которого, снова завалились на кровать, наслаждаясь друг другом. Когда мой желудок уже начал нещадно ругать безалаберную хозяйку за устроенную ему голодовку, поцеловав сонного рому, я отправилась на поиски кухни. А почему бы мне не приготовить любимому завтрак в постель?

Кухню, несмотря на мой топографический кретинизм, я нашла довольно таки быстро. И порывшись в холодильнике, решила не изобретать велосипед, а ограничиться стандартной яичницей с беконом и кружкой крепкого кофе. стоя на кухне в одной Роминой футболке, которая больше походила на мини платьице, чувствуя себя на седьмом небе от счастья я напевала себе под нос песенку и пританцовывала на месте. Сняв с плиты сваренный кофе. я услышала сзади сея посторонние звуки. Надувшись на Ромку, за то что не дал мне устроить ему сюрприз, я обернулась, с четким намерением отругать негодяя, но замерла на месте, увидев стоящую в проеме двери Наташу.

— Я так понимаю, у нас новая кухарка появилась? — я буквально кожей ощущаю ее взгляд, полный презрения и ненависти.

Глава 13

— Наташ, что ты сказала? — сзади рыжей фурии Наташи, маячит фигура Ольги Алексеевны. Переступив порог кухни и увидев стоящую у плиты меня, она пренебрежительно фыркает, искажая лицо в недовольной гримасе.

— Ольга Алексеевна! — входит в азарт Наташа, — Нет, ну вы посмотрите на эту особу! Ее в дверь выгоняешь, она в форточку лезет, — медленно наступая на меня, загоняя в угол шипит злорадствует она. Тем временем, как Ольга Алексеевна с присущей ей царской осанкой, подходит к кухонному столу и отодвинув стул усаживается на него.

— Деточка, ты бы хоть оделась что ли, а то так и мужа моего встретишь сейчас в одном преисподнем, — барабаня по столу кончиками длинных красных ногтей, окидывая меня надменным взглядом ухмыляется она. А я только и успеваю переводить затравленный взгляд между собеседницами, неуверенно переступая с ноги на ногу. Сетуя на себя, за то, что не могу в стрессовых ситуациях взять себя в руки и дать достойный отпор.

— Ольга Алексеевна, а может мне ей мордашку то подпортить? Если культурную речь она не понимает, — приближается ко мне Наташа, на вызывающе близкое расстояние.

— Что здесь происходит? — удивленный голос Ромы заставляет ее отпрянуть, а меня немного прийти в себя. Все присутствующие в комнате одновременно поворачивают головы в его сторону. В дверях, скрестив перед собой руки, стоит он в одних плавках, с заспанным и удивленным видом.

— Общаемся с твоей подружкой, — как ни в чем не бывало, с улыбкой на лице отвечает его мать.

— Ты чего в трусах по думу шляешься? — оттолкнув Рому в сторону, в дверях во всю свою стать появляется его отец. Вот только его тут не хватало, — нервно усмехаюсь про себя.

— Привет отец, вы чего так рано вернулись? — со спокойным видом Рома пожимает тому руку.

— Да вызвали меня, проблемы кое-какие нарисовались, — задумчиво оглядывая присутствующих говорит он, — Вот и Наташку захватили, она хотела с тобой увидеться.

— Хотела, а тут сюрприз такой, — протягивает Наташа, указывая на меня пальцем. А меня так и подмывает скрутить и засунуть его ей в одно место. Кто ее воспитывал вообще? Это ж надо говорить обо мне таким образом, будто я неживой человек вовсе. Тем временем, Ромин отец, наконец-таки обративший внимание на меня, молча, с недовольным видом проходится по мне взглядом, от которого хочется спрятаться поглубже. Увидев это, Рома подскакивает ко мне, закрывая своей мощной грудью.

— Да, раз уж все тут собрались, хочу озвучить новость, — нервно хихикая произносит Рома, в то время как нас с ним прожигают яростным взглядом три пары глаз.

— Это моя девушка Оксана. На дне рождения вышли небольшие непонятки, да мама? — поворачивает он голову и смотрит на нее с укором. На что та только недовольно морщится, озираясь на стоящего рядом отца. Тот в свою очередь, буквально сереет от вопиющей наглости сына.

— Рома, что за номера ты вытворяешь? — подозрительно спокойным голосом обращается Виктор Петрович.

— Может, пусть лучше девушка удалиться, оставив нас в семейном кругу? — вклинивается в разговор мать, явно не желая видеть здесь лишних свидетелей.

— Девушка не удалится, ибо она с сегодняшнего дня часть этого круга, — тоном, не терпящим возражений, отвечает Рома и незаметно для всех ободряюще сжимает мою ладонь.

— Отец, при всем уважении к тебе, я прошу дать мне самому решать вопросы своей личной жизни. Не в обиду Наташе, я свой выбор сделал, — говорит Рома, а я от волнения, сама не замечаю насколько сильно сжимаю его ладонь.

— Сам будешь решать, когда хоть чего-то добьешься в этой жизни, понял меня, щенок?! — разъярённо кричит он, так неожиданно и громко, что я подскакиваю на месте, сзади Ромы и испытываю лишь одно желание, убежать как можно дальше. Не знаю, как Рома выдерживает общение с этим мужчиной, если всего за несколько минут у меня возникло психическое расстройство.

— А сейчас отправляй эту девку восвояси и через пятнадцать минут жду тебя в кабинете, — восклицает Виктор Петрович, так что крыша дома поднимается.

— Она не девка, — четко и твердо говорит Рома, ни на секунду, не испугавшись криков отца. А взгляд, если б мог, уже выжег бы дыру на нем.

— Да мне похер, кто она, хоть мужик, — уже из коридора доносится его громкий рев. С уходом Виктора Петровича атмосфера в комнате становится как-то светлее и дышится спокойней.

— Рома, не перечь ему, — Ольга Алексеева подходит к нам и кладет руку Роме на плечо.

— Нет, — он скидывает ее руку и меня тянет за собой к выходу.

— Ну, ну, шмотье свое с собой забирай, — усмехается Наташа, нагло глядя мне в глаза в то время как мы проходим мимо. Отвлекшись на нее, я не замечаю, как натыкаюсь на Ромину спину, твердую, напряженную, словно камень. Быстро притянув меня к себе и дотронувшись губами до лба, Рома просит идти в его комнату и ждать там. Я киваю в знак согласия и послушно направляюсь по длинному коридору в сторону комнаты, в то время как до меня доносится яростный крик, теперь уже Ромин.

— А ты вообще рот закрой! Я терплю долго твои загоны, но если ещё раз услышу в адрес Оксаны оскорбления, не посмотрю что ты девушка! — не своим голосом возмущается он.

— Рома, не забывайся! — возмущается Ольга Алексеевна, становясь на защиту Наташи.

— НЕ НАДО ЗА МЕНЯ РЕШАТЬ, — от его яростного рева я подскакиваю на месте и закрываюсь в спальне. Не успеваю усесться в кресло, как вижу открывающуюся дверь и заходящего в комнату взбешенного Рому. Не поворачиваясь ко мне, он тут же направляется к шкафу. Одевшись в футболку с джинсами, начинает искать свой телефон.

— Оксан, одевайся, я сейчас позвоню Андрею, он заберет тебя. Подождешь меня у него. Я скоро подъеду к вам, — говорит он, держа в руках найденный мобильный.

— Да, конечно, — соглашаюсь и быстренько натягиваю на себя вещи. Чувствую себя отвратительно из-за всего увиденного и услышанного. Хуже не придумаешь ситуацию, чем быть случайным свидетелем чужих семейных дрязг.

— Ром, не ссорься из-за меня пожалуйста, — тихим голосом от неуверенности говорю я, присаживаясь на край кровати, в то время как он ходит кругами по комнате, пытаясь дозвониться до Андрея.

— Не переживай, тут не только в тебе дело. Все будет хорошо, — присаживается он передо мной на корточки и заглядывает в глаза. С радостью замечаю, что к этому времени, рома немного остыл и взгляд его стал не таким жестким.

— Я с тобой, помнишь? — его кривоватая улыбка — лучшее успокоительное средство для моей души.

— Угу, — вытирая слезы с глаз улыбаюсь я в ответ.

После разговора с Андреем, мы с Ромой выходим во двор, в ожидании друга. Ибо ни у меня, ни у него ни малейшего желания минутой больше находится в этом доме. Крепко прижавшись друг к дружке мы стоим у ворот. Ромка молча сопит мне в ухо, уткнувшись носом в основание шеи. Я поглаживаю его крепкую спину, наслаждаясь близостью.

— Черт, — вдруг поднимает он голову и нахмурившись шарит по карманам.

— Что случилось?

— Телефон кажется забыл, — чертыхается Рома.

— Чертенок, жди здесь, я пулей, — говорит он уже на пути к дому, — А то этот идиот всегда плутает здесь.

— Хорошо, — улыбаюсь ему, стараясь успокоить. А сама, прячусь под рядом стоящий раскидистый дуб, в тень его ветвей. Зябко обнимая себя, высматривая на горизонте машину Андрея.

Боковым зрением замечаю подходящую ко мне Наташу. Смогла таки подловить меня, — чертыхаюсь про себя, испытывая раздражение от ее наглости.

— Что бы ты о себе там не думала, сучка, Рома — мой, — не тратя времени на предисловия, сражу же напирает она, не успев еще подойти ко мне.

— Я с детства сохну по нему и не позволю чтобы кто-то забрал его у меня, тем более какая-то прошмандовка, — чувствуя себя нереально крутой, она подходит вплотную ко мне и с вызовом бросает мне все эти оскорбления.

— Очнись, деточка! — отталкиваю от себя зарвавшуюся особу.

— Он твоим и не был то никогда! Это все больные фантазии в твоей голове, тебе лечиться надо, — кручу пальцем у виска, искренне не понимая ее нападок.

— Тогда почему же несмотря на всю эту браваду, он все таки спроваживает тебя? — не сдавая позиций шипит она.

— Думай так, если тебе легче от этого, — безразлично пожав плечами хмыкаю я.

— Ну-ну, отец его сумеет переубедить, вот увидишь. Так что попрощайтесь тут как следует, — с весьма довольным видом, от тог что последнее слово осталось за ней, она разворачивается и уходит. Я было хочу крикнуть ей в ответ пару ласковых, но вовремя одергиваю себя, не желая опускаться до уровня неадекватной истерички. Через несколько минут, когда ко мне подбегает Рома, я уже успеваю успокоиться и приветливо улыбаюсь ему, когда он заключает меня в объятия.

Через пять минут, наконец-таки рядом с воротами останавливается красная ауди, и не дав толком опомниться, Ромка, открыв дверцу, тут же усаживает меня на пассажирское передние сидение. Протянув через меня руку, поздоровавшись с другом, Ромка дает тому наказ:

— Андрюх, только не гони!

— Хорошо, папочка, — довольно улыбается тот, а Рома поцеловав меня на прощанье закрывает дверцу.

— Ну, что малая, вы наконец-таки помирились? — спрашивает он, в то время как я взволнованно смотрю в окно машины на удаляющуюся Ромину фигуру.

— Ну вроде того, — перевожу взгляд на Андрея, думая о том, что сейчас не время раскисать, нужно просто довериться ему. Ведь он обещал. Но сердце, упрямое, все равно переживает и болит. Что сейчас с ним будет? А вдруг отец действительно сможет поменять решение Ромы.

— Слава Богу! А то я замучился в Шерлока Холмса с твоим ненаглядным играть. По всем злачным местам города шлялись за тобой, — укоризненно глядя на меня, качает он головой.

— Эй, — тыкаю его в бок, на что Андрей визжит и начинает смеяться.

— Я не шаталась ни по каким злачным местам!

— Ну-ну, заливай больше, — хохочет он, заражая меня весельем. И я с удивлением осознаю, что буквально за пару минут, ему удалось отвлечь меня от переживаний.

— У меня к тебе дело есть, — хитро щурится он, а я вся во внимании.

— Через полчаса начинается матч, — посмотрев на часы на запястье констатирует он, — А я из-за этого негодяя пива не успел купить. Можно я хотя бы сотку ехать буду, а? Нам еще в магазин бы успеть, — хнычет Андрей, а глаза то какие, умоляющие… Ну как тут отказать?

— Хорошо, — хмыкаю я, а кто играет хоть? — спрашиваю, пристегиваясь ремнем безопасности. С этим товарищем точно не помешает.

— Ты шутишь? — глазищами с пятирублевую монету в искреннем недоумении от моего незнания восклицает Андрей.

— Финал лиги чемпионов! Барса с Реалом!

— О, — не могу сдержать радости, — Я фанат Месси!

— Братан, — нараспев довольно произносит он и улыбается во все тридцать два. — Давая пять! Мы стукаемся ладонями, и спустя каких-то 10 минут моего безудержного ужаса, во время виртуозных фокусов Андрея за рулем, мы подъезжаем к продуктовому магазину. Внутри которого мы как два метеора, скупаем все необходимое и мчимся дальше. За минуту до начала матча, мы переступаем порог квартиры Андрея. В то время как он, скинув наспех обувь, как угорелый мчится в гостиную, бросив пакет в прихожей, я не спеша, рассматривая обстановку раздеваюсь.

— О, ништяк! — доносится довольный голос Андрюхи, — Успели, они только на поле выходят, — он падает на диван, скидывая на пол куртку.

— Ништяк, — тихо соглашаюсь с ним и поставив свои и его кроссы на положенное обуви место направляюсь в гостиную.

— Малая, давай шевелись, все пропустишь! И пиво захвати! — кричит довольный Андрюха.

— Ага, конечно, я ведь здесь именно для этого, — бурчу под нос, таща по полу неподъёмный пакет.

Со вздохом облегчения падаю на мягкий диван рядом с Андреем, в то время как он, вытягивает из пакета бутылку пива и мою кока-колу. Первые десять минут матча, Андрей рассказывает мне целую историю легендарного противостояния двух сильнейших команд Испании.

— Андрюх… там у Ромы похоже скандал из-за меня, — делая глоток, смотрю на друга в нервном ожидании. ничего не могу с собой поделать, никак не удается отвлечься от Ромы и его родителей с Наташей. Она сейчас там, с ним, а я здесь. При этих мыслях, мне становится не по себе.

— А, забей, — легкомысленно отмахивается Андрей, не отводя взгляда от экрана.

— У ни постоянно скандалы. Отец у Ромки еще тот тиран.

— Заметила, — вздыхаю и подскакиваю от испуга, когда неожиданно Андрей подскакивает с дивана с криками: ГООООЛ!

К середине второго тайма, я уже начинаю во всю нервничать. Ни смешные ругательства Андрея в сторону арбитров, ни хорошая игра команды не могу меня отвлечь. И когда я, достав телефон, хочу уже было набрать Ромин номер, звонок в дверь, словно чудо, посланное мне с небес. Я бегу со всех ног в прихожую в полной уверенности, что пришел именно он. Но открыв дверь, едва ли не оседаю на пол, при виде его. Рома, заходи внутрь, скидывая с плеча большую спортивную сумку, и устало облокачивается о стену спиной. Половина его лица залита кровью, на правой скуле огромная гематома, костяшки на руках содраны в мясо. А когда он, болезненно поморщившись снимает кожанку, я вижу разодранную на нем в клочья футболку.

— Рома, что случилось? — едва сдерживая слезы, трясясь всем телом от охватившего меня ужаса спрашиваю я. Глядя на меня уставшим, но умиротворенным взглядом, быстрым движением руки, он притягивает меня к себе и утыкается носом мне в голову.

— Все в порядке, чертенок, — быстро поцеловав меня, он скидывает ботинки и тянет меня за собой в гостиную, где отпустив меня, падает на диван возле изумленного уставившегося Андрея.

— Ух ты… Здорово тебя уделали, чувак! — присвистывает тот, уставившись на Рому. В ответ на это, Рома невесело хмыкает и закрывает глаза. Подойдя к дивану, я устраиваюсь на подлокотнике, рядом с любимым. Первоначальный шок от увиденного немного отпустил, и теперь я начинаю осознавать весь ужас произошедшего.

— Рома, это отец тебя? — каркающим голосом от напрашивающихся слез говорю я. Рома открывает глаза и успокаивающе улыбается мне.

— Бандитские разборки, все хорошо, не переживай, — хлопает он ладонью рядом с собой.

— Тебе бы в больницу надо, — остаюсь сидеть на прежнем месте, с волнением глядя на него.

— Нет, мне в душ надо и пожрать, но больше всего надо тебя, вот здесь, — похлопав себя по коленям ухмыляется он и схватив меня за запястье тянет на себя.

— Дай хоть раны обработаю, — не сдаюсь я и повернувшись к Андрею спрашиваю:

— Где у тебя аптечка?

— Ему бы искупаться сначала, — хмуро уставившись на Рому отвечает он.

— Не хочешь обниматься, так и сказала бы, — словно обиженный ребенок бурчит Рома, но послушно встает с дивана направляясь в сторону ванной.

— Чертенок, — помоги раненому бойцу искупаться, — остановившись уже на пороге он слегка поворачивается в мою сторону и криво улыбается.

— Идем, — хмыкаю я, понимая, что отказать ему точно не смогу.

В ванной, помогаю ему снять с себя разорванную на груди футболку. Действуя аккуратно, стараясь не зацепить случайно пальцами израненное тело, изо всех сдерживаю подступающие слезы. Не хочу давать ему повод думать обо мне как о слабачке. А самой даже представить страшно, что должен был делать отец, чтобы так изодрать одежду на нем. Сняв футболку вижу на груди многочисленные царапины и ссадины. Пока Рома справляется с джинсами, я открываю кран в душевой и настроив воду, зову его. Рома послушно встает под воду и болезненно морщиться от боли. Я понимаю, что самому ему не справиться и сняв с себя одежду, присоединяюсь к нему. Подняв на меня уставший взгляд, не говоря ни слова, он притягивает меня к себе.

— Ром, может не сейчас? — пытаюсь вразумить его, понимая к чему ведут его ласковые поглаживания моих бедер.

— Как никак нас Андрей там ждет, да и вообще время не походящее, — отрываюсь от него, заглядывая в глаза.

— Чертенок, не будь такой жестокой, — хнычет Рома и снова накрывает мои губы поцелуем. Снова отрываясь от его губ, я провожу кончиками пальцем по его лицу, наблюдая как вода смывает кровь с его лица, падая к нашим ногам багровыми потоками. Слегка дотрагиваюсь до гематомы на скуле. Он ойкает, и смотрит на меня доверчивым взглядом. А потом дотронувшись до моего подбородка оттягивает нижнюю губу из захвата зубов. Я и не заметила, что кусаю ее до крови.

— Все хорошо, Оксан, не плач, я ведь обещал, — целует он меня, смывая ручейки влаги с лица. А я отдаюсь в его власть, не думая ни о чем. Рома словно забывает о своих ранах, крепче прижимая меня к себе. Он ласков и нежен. Подсаживает меня на руках, а я обвиваю его талию ногами. В этот раз у нас нет долгих прелюдий и нежности. Он входит в меня быстро и на полную мощность. Именно так, как хочется нам обоим. Для того чтобы прийти в себя от случившегося ужаса. Он ищет во мне убежище, а я, не жалея себя даю его. К моменту оргазма, я уже теряю себя во времени и пространстве, так что роме приходится накрыть мой рот ладонью, дабы нас не услышали. Меня накрывает стремительно, мощно и сокрушительно. Впрочем как и его. Отдышавшись в течении нескольких минут, я беру в руки мочалку и гель для душа. Аккуратно, обстоятельно вымываю мочалкой его тело. После чего, закутавшись в полотенце, подаю ему. После долгого, благодарного поцелуя, посвежевший и повеселевший Рома вытягивает меня в гостиную. Я успеваю одеться, а он всего лишь в набедренной повязке из полотенца. Проходим к своему месту на диване под подозрительный улыбающийся взгляд Андрея.

— Андрюх, принеси аптечку, — командует ему Рома, на что тот молча встает и уходит из комнаты. Через пару минут возвращается пластиковым коробом. Ставит его передо мной на столик и садится на прежнее место. Достав нужные медикаменты, я аккуратно, обрабатываю гематому и царапины на лице, руках и груди. Рома героически терпит мои процедуры, только изредка морщится от боли. Делаю я это, с замиранием сердца. Чувствуя, что вот — вот расплачусь, отворачиваюсь от Ромы, говоря ему что все готово. Сделав вид, что не заметил моей слабости, рома тихо благодарит меня и встав с дивана направляется к своей сумке. Выудив оттуда свежую футболку и чистые спортивные штаны, переодевается. Я целую его и оставив мужчин наедине, отправляюсь на кухню для приготовления ужина.

Кухня у Андрея очень просторная, выполнена по последней моде. Открыв холодильник, несколько минут молча изучаю содержимое. Он, оказывается, очень запасливый парень. Чего тут только нет… полный холодильник разнообразных продуктов. Обдумав план действий, вытаскиваю из морозилки тушку цыпленка, и, поставив ее в микроволновку на режим разморозки, начинаю заниматься овощами. Из-за непрекращающейся дрожи в руках, готовка протекает медленней, чем хотелось бы. С ножом вообще история грустная. Два порезанных пальца по итогам нарезки овощей на салат. Поставив курицу и картофель в духовку для запекания, решаю немного отвлечься и набрав маму, объясняю ей сложившуюся ситуацию. Мама, крайне негативно высказывается насчет моих ночных отсутствий дома, но в итоге все равно сдается и дает мне свое разрешение на еще одну ночь. Сашке решаю не звонить, потому что с подругой двумя совами не отделаешься. написав ей сообщение, кладу телефон на столешницу, а сама отправляюсь в коридор проверить как там ребята. По пути в гостиную слышу обрывок их разговора. Знаю, что так нельзя, но любопытство сильнее совести.

— Вот это он тебя отдела хорошо… Из-за малой? — слышу голос Андрея и останавливаюсь, затаившись на середине коридора.

— Да… если вкратце у него теперь нету сына… — хмыкает Рома, стараясь придать своему голосу пренебрежительный тон. Но тут и слепой увидит насколько ему тяжело.

— Может зря ты так, сгоряча?

— Не зря. Надоело мне марионеткой быть. У него бизнес, а мне с крокодилихой потом всю жизнь свою провести… — нервно смеется Рома.

— Не с крокодилихой, а с ведьмой рыжей, — уточняет Андрей и заливается смехом.

— А если серьезно… ты бы видел его рожу удивленную, когда ответку от меня выхватил. Я ему хорошо так заехал, — довольным тоном говорит Рома.

— Представляю. Слушай, впервые же отпор дал. Со скольки он тебя колотит?

— С рождения наверное, — грустно смеется Рома.

— Да, помню как в одиннадцатом классе ты лицом ступеньки считал, когда твой батя пришел раньше домой и застукал нас прогульщиков с пивом, — протягивает Андрей, а у меня мурашки по коже табуном и сердце кровью обливается.

— Да, частенько хотелось из дома уйти, — столько грусти в его голосе.

— Блин, чувак, хреново…

— Забей, теперь это в прошлом.

— Мужик, — хохочет Андрей и судя по звуку, дает «пять» Роме.

Я тихонько ухожу на кухню, бесшумно глотая слезы. Это же каким надо извергом быть чтобы над ребенком своим так издеваться? Неужели у него так все детство было? А его мать? Куда смотрела эта женщина? Боже, теперь я понимаю, что он имел ввиду тогда в машине после нашей ссоры, говоря о том, что отец так просто его не отпустит… Я ведь и представить себе не могла, что он будет угрожать ему физически. Закончив приготовление ужина, накрыв на стол, я бегу в ванную и судорожно привожу себя в порядок, чтобы не было и намека на слезы. После чего, появившись в гостиной, зову ребят к столу. Улыбаюсь им, а про себя даю зарок быть сильной, и не расклеиваться.

При словах об ужине, Ромка, словно и не был ранен, бежит с Андрюхой на перегонки в сторону кухни. Словно голодные чайки, буквально за минут десять они уничтожают все съедобное на столе, после чего их лица озаряет довольная, сытая улыбка. Чему я несказанно рада. Андрюха, который как я поняла питается исключительно едой быстрого питания, сокрушается на тему того, как хорошо иметь дома под рукой такую хозяйку. На что я ему говорю, что можно наконец поумнеть и завести себе постоянную девушку. В ответ друг удостаивает меня только пренебрежительным смешком и фразой: Да что ты понимаешь вообще в свободе? Ромка, сидя рядом и слушая наш спор, только тихонько посмеивается и ленивыми движениями поглаживает мою спину.

После ужина, мы перемещаемся в гостиную к телевизору. Включив какой-то боевик, ребята разговаривают о работе, я же уставшая и вымотавшаяся за такой сложный день, уютно примостила голову на Роминых коленях и только что не мурлычу от его пальцев, массирующих мою голову.

— Чертенок, — тихий шепот Ромы у самого уха вырывает меня из блаженного забытья, я тут же подскакиваю, не в силах сориентироваться в пространстве. А он смотрит на меня и хихикает. Но увидев мою недовольную физиономию, поцеловав говорит:

— Пошли спать, Андрюха на вызов уехал, уступил нам спальню.

Согласно кивнув я послушно следую за Ромой. Мы падаем на кровать, и притянув меня к себе, он начинает медленно меня целовать. Его губы двигаются не спеша, несмело. Он словно в очередной раз хочет убедиться, что я здесь и никуда не делась. Несмотря на то что с виду он спокоен и уверен в себе, я чувствую сердцем его замешательство, переживания по поводу сегодняшней ситуации.

— Мы справимся, мы ведь вместе, — говор я, когда он оторвавшись от губ долгим задумчивым взглядом смотрит мне в глаза. Не тратя силы на разговоры, улыбнувшись мне, он проводит по очертаниям моего лица нежными пальцами рук, будто пытаясь запомнить, заклеймить в памяти каждый сантиметр. А потом нежно, едва касаясь, оставляет поцелуи на моих ресницах, на висках. А когда дело доходит до моих губ, я вкладываю в поцелуй всю имеющуюся у меня нежность. Перевернув его на спину, прохожу легкими, едва касающимися поцелуями по его груди, спустившись к животу, целую, пробую на вкус каждый кубик твердых мышц. А когда мои губы смыкаются на его достоинстве, с его губ слетает неконтролируемый стон. Он запускает руку в мои волосы, сжимая их в знак одобрения. Я делаю это впервые в жизни, неумело и несмело. Но по мере того, как вижу меняющееся выражение его лица, напряженные руки и напряженное то что во мне, отдоюсь инстинктам, понимая, что все делаю верно. Мне приносит нереальное удовольствие осознание того, что я могу сделать ему хорошо. Так же хорошо, как он делает мне. И пускай у него были сотни женщин, более умелых и искусных в этом, для меня сейчас это не имеет никакого значения. Он мой — так чувствует мое сердце. А я его. Я целенаправленно, сознательно стираю себя, растворяюсь в нем, потому что только так я чувствую себя счастливой и цельной.

После, он тянет меня к себе наверх и уложив на грудь, целует долго, отчаянно, говоря спасибо. Мы еще долго лежим молча, осознавая всю значимость последних событий. Через некоторое время его дыхание выравнивается. Уставший и обессиленный, он проваливается в сон. А я еще долго лежу рядом, прижатая к нему его сильной рукой. Смотрю на подрагивающие во сне длинные ресницы, на плавные изгибы пухлых губ. Слушаю его дыхание и вдыхаю его запах. Он — мой герой. И что бы не случилось в нашей жизни, он навсегда останется лучшим что было у меня. Никто никогда не сравниться с Ромой. Пробегаюсь пальцами, едва касаясь его ран, понимаю, что ради его счастья сделаю все. Этот мужчина забрал мое сердце. И если будет необходимо, я вырву его из груди и отдам ему. И пусть кто-то скажет что все это громкие пустые слова и обещания. Но только тот, кто по-настоящему, до судорог, до озноба, до слез любил другого, тот меня поймет.

Глава 14

Месяц спустя
— Черт, Ксюха! Мы совсем забыли про индейку! — внезапный визг подруги заставляет меня поперхнуться. И поставив бокал на стойку, я словно туберкулезник, несколько минут давлюсь жутким кашлем. Сашка же тем временем, соскочив со стула несется к духовке и открыв дверцу вытягивает дичь, успевшую к этому времени хорошенько подрумяниться.

— О! Самый сок, — довольная результатом, восклицает она.

— Ты меня чуть не убила из-за этой курицы, — еле отдышавшись возмущаюсь я, обиженно глядя на Сашку.

— Не преувеличивай, — отмахивается та и с деловым видом упирает руки в бока.

— Так, салаты готовы, канапе сделаны, гарнир готов, отбивные, и ребрышки на столе, — перечисляет она блюда, которые мы уже успели поставить на стол.

— Вроде бы все, побежали приводить себя в порядок, пока гости не заявились! — тянет она меня за собой в ванную.

— Все таки, здорово твой придумал, идею с новосельем. Давненько мы не гуляли! Надо оторваться сегодня как следует, — стоя перед зеркалом, нанося на глаза тени, восклицает Сашка.

— Да, может вы хотя бы сегодня с Андреем зароете топор войны? — с надеждой смотрю на нее, а в ответ получаю обиженный взгляд.

— С этим козлом?! Да сейчас прям… — фыркает Саша, роясь в косметичке.

А я ухмыляюсь, глядя на ее реакцию. Сколько бы не бегали друг от друга эти безумцы, все равно в итоге будут вместе. То, что они тащатся друг от друга, видно всем вокруг, кроме них самих.

Вообще за последний месяц наша с Ромой жизнь повернула на сто восемьдесят градусов. Начиная с того знаменательного и ужасного дня, когда, громко хлопнув дверью родительского дома, он официально ушел во взрослую жизнь. Через несколько дней после ссоры с родителями, Рома ошарашил меня новостью что снимает квартиру и хочет, чтобы мы жили вместе. Я помню, тогда нервно рассмеялась на его предложение и сказала, что если он возьмет на себя мою маму, то я только «за». Ну откуда я могла знать, что эта строптивая женщина, испытывающая патологическое недоверие ко всему мужскому полу (спасибо отцу) вот так просто поддастся Ромкиному обаянию. В тот вечер, он посадил меня в машину и приехав к нам, заперся с мамой в комнате, сказав, что взрослые должны поговорить наедине. Я хотела было надуться на такое пренебрежение, но когда через двадцать минут в дверях моей комнаты появилась довольная физиономия Ромки, а следом за ним шла с серьезным, но благодушным видом мама, я поняла, что для этого мужчины невозможного нет. И вот уже через пару дней, мы благополучно въехали в новую комфортабельную квартиру в центре города. Рома специально выбрал жилье, поближе к моему институту. Вообще после того злосчастного нападения на меня, он носился со мной как с маленьким ребенком. Я не могла ступить и шагу на улице одна. Утром, в обязательном порядке он доставлял меня на машине к ступенькам института. А после занятий, в отдел на работу меня привозил либо он, либо Андрей. Да-да, и на работу он меня вернул тоже. Получается, что практически сутками напролёт мы вместе. На глазах друг у друга. И скажу я вам, в этом есть особый кайф.

Вообще весь месяц был для меня словно сказочный сон. Я испытывала истинное удовольствие, приводя в порядок, обустраивая наше с ним жилье. Как истинная хозяйка наготавливала вкусные обеды и ужины, рассаживала на подоконниках цветы, устраивала наше гнездышко. Умаявшись на работе, мы без задних ног возвращались домой, но приняв душ, и упав на кровать, открывали в себе второе дыхание. Мы не уставали наслаждаться друг другом. Вообще Ромка до жути ненасытный. Он словно энерджайзер может любить меня ночь напролет, и лечь спасть под утро, только, из-за того, что я начинала жалобно скулить от изнеможения.

— Слабачка, надо тебя тренировать, — ухмыляется он, тяжело дыша, и прижав меня к себе, дает несколько часов покоя. А в восемь утра, когда я воскрешаю из мертвых, он как всегда свеж как огурчик!

Даже по выходным, нас не могут вытянуть с собой ни Сашка ни Андрей. Все друзья обижаются и причитают. Убеждают нас, что там много времени вместе проводить нельзя, быстро пресытимся друг другом. А в ответ мы лишь понимающе переглядываемся с Ромой и загадочно отмалчиваемся. Им глупым не понять кайфа выходных, когда можно проспать до обеда, а свое позднее утро начать с обалденного секса. А после, поленившись выходить в магазин или хотя бы плестись до кухни, заказать пиццу или роллы и валяться на разложенном диване под сериальчик, поедая вкусную вредную пищу. Я вообще заметила, что с Ромкой забываю обо всем. Будто и не было прежней жизни, без него. Единственное, я скучаю за мамой, но стараюсь хотя бы пару раз в неделю выбираться к ней по вечерам.

— Ксюш, ты не помнишь, по Розиному рецепту сколько торт должен настаиваться? — закончив свой макияж, вспоминает Саша про десерт.

— По-моему, трех часов достаточно, — одевая новое коктейльное коротенькое платьице, отвечаю я. Сашка убегает на кухню, а я, осмотрев себя в зеркало и оставшись довольной увиденным, направляюсь было к ней, но звук отпирающегося дверного замка отвлекает меня.

На лице сама собой расплывается счастливая улыбка, когда я вижу в дверях запыхавшегося Ромку, с полными пакетами продуктов, а сзади него переминающегося с ноги на ногу Андрюху.

— Чертенок! — возмущается Ромка, положив на пол пакеты.

— Твоих оливок с креветками ни в одном магазине нет! Мы все оббегали! — хмурится Рома, а я любуюсь на него.

— Ничего страшного, без них обойдёмся, — пытаюсь взять пакет, но понимая, что тот неподъемен, оставляю эту затею.

— Привет, малая — Андрюха по-братски притягивает целует меня в щеку.

— Ворчунья уже здесь? — спрашивает он, а я ухмыляюсь, видя как при мысли о подруге у него загораются глаза.

— Здесь, на кухне хозяйничает, — он подмигивает и взяв пакеты с пола направляется к ней. Рома, повесив куртку в гардеробный шкаф, притягивает меня к себе, утыкаясь носом в шею.

— Соскучился, — смеется он, а я запускаю руки в его волосы и вдыхаю его запах. Никак не могу надышаться им.

— Кстати платье отпадное, — отодвинувшись от меня на вытянутые руки, он оценивающе осматривает мой наряд.

— Но без него все равно лучше, — смеется Ромка, получая от меня шлепок по попе.

— Ребята во сколько должны подъехать?

— Через минут двадцать, — смотря на циферблат часов говорит Рома. Мы весело переглядываемся, услышав визги и ругательства Сашки, доносящиеся со стороны кухни.

— Когда они уже сексом займутся, а не этими детскими разборками? — хмыкаю я, сложив руки в замок.

— Делаем ставки? — с озорством посматривая в сторону кухни хохочет Рома.

Через полчаса наша двухкомнатная квартира набивается до отказа. Подъезжает Егор с девушкой, два следователя из отдела, Анька из канцелярии, Паша, симпатичный тридцатилетний мужчина — судебно-медицинский эксперт, как Егор, а еще к негодованию Саши три девушки, приглашенные Андреем. И я так подозреваю, специально с миссией позлить ту.

— Чертенок, ты где бегаешь, там за тебя тост поднимает Андрюха! — стоя по локоть в мыльной пене возле раковины, я поворачиваюсь и вижу Рому, заглядывающего на кухню.

— Я сейчас. Просто хочу немного стол подразобрать, обновить блюда, — ополоснув тарелку, протираю ее салфеткой.

— Да брось ты это дело, весь вечер носишься ка угорелая. Сами помоют. Пойдем, я соскучился, — выключая наглым образом кран, Рома тянет меня за руку за собой.

— Да подожди ты, дай хоть руки вытру, — смеюсь я и схватив на бегу полотенце. Мы выходим в гостиную, где застолье идет полным ходом.

— Ну вот, наконец-то! — при виде нас, вскидывает вверх руки уже «хорошенький» Андрей.

— Малая я тут за тебя тост поднимал, такие слова красивые говорил, больше не повторю, ибо все забыл, — смеется он, наклоняясь к сидящей рядом гостье. Одной из приглашенных им девушек.

— Ничего страшного, ты не много потеряла, — с другого конца стола бурчит нахохлившаяся Саша. Увидев пришедших в гости подружек Андрея, она совсем расстроилась и от обиды постаралась отсесть от них подальше. Андрюха же, словно специально играя на ее нервах, во всю флиртует с девчонками.

Я усаживаюсь на диван, рядышком с Ромой, который в свою очередь по-хозяйски обнимает меня, притягивая к себе и шепчет:

— Теперь не убежишь.

— Пашка! Дуля! — зовет Андрей, разговаривающего в этот момент с Сашкой Павла.

— Наливай давай, чего отвлёкся?

В ответ на это последний кивнув головой в знак согласия, приступает к делу.

— А почему Дуля? — интересуется Саша у обладателя сего прозвища.

— Потому что на всегда дули крутит жмурикам! — кричит Андрей, отрываясь от объятий своей сегодняшней подруги.

— В смысле? — надо отдать должное Саше, по виду и не скажешь, что ее трогает такое поведение Андрея.

— Прикол такой — смеется Паша, поворачиваясь к Сашке.

— Я помню, как приехал впервые на вызов, где Пашка был, — вступает в разговор Рома.

— Осмотрел труп, отошел побеседовать с операми. Пока задания пораздавал, смотрю, а жмур уже с фигами скрученными лежит и Пашка довольный ходит, в чемоданчике своем ковыряется, как будто бы ничего и не произошло. Когда он успел? — во всю смеется Рома, так что меня начинает трясти вместе с ним.

— Ну и прикольчики у вас, — недовольно кривится Сашка, отпивая вина из бокала.

— Чем богаты, тем и рады. На нашем поле деятельности особо не порезвишься, — разводит руками Паша.

Ромка, как и обещал весь последующий вечер не отпускает меня от себя. Когда начинаются танцы, он вытягивает нас и мы не переставая отплясываем с ним под все композиции. Через несколько песен ребята собираются на перекур, в то время как девчонки остаются в квартире. Посмотрев на разобиженную Сашку, восседающую в дальнем углу стола наедине с бокалом вина, пока Андрей во всю гарцует с подругами, я понимаю, что пора спасать ее. Схватив ее за руку, тащу вниз на улицу к курящим, дабы выпустить пар. выйдя из подъезда, мы тут же находим их, стоящих чуть в сторонке.

— Чертенок, даже не проси, сигарету не дам, — заметив приближающихся нас, шутит Рома и притягивает меня к себе за шею.

— Очень прям хотелось, — недовольно огрызаюсь, пытаясь выбраться из его захвата. Ну четное слово, как пещерный человек себя ведет.

— Я тут своей зажигалкой хвастался, которую мой чертенок подарил, — светится Рома, за что я тут же перестаю на него дуться. Тем временем Саша взяв у Егора сигарету, подкуривает ее и выпустив дым, немного расслабляется.

— Саш, когда вы уже перестанете играться? — идет в наступление Рома.

— У друга своего спроси, — недовольно фыркает она и демонстративно отворачивается.

— Спрашивал, он на тебя вину валит, — смеется Рома, делая вид, будто бы не замечает Сашиных выкидонов. В это время из подъезда выходят две подружки Андрея, о чем-то переговариваясь. Увидев нас, незамедлительно подходят.

— А третья где? — с вызовом смотря на подошедших, интересуется Саша.

— Танька? Так она с Андреем вашу кровать пробует, — достав из сумочки пачку Воджи, и выудив оттуда две сигареты ухмыляется девушка.

— Что? — в один голос возмущаемся мы с Сашей.

— Чертенок! Да поменяем мы белье, чего ты так переживаешь? — хохочет Рома, а поле его слов и все окружающие.

— Сейчас я тебя поменяю! — упираю руки в бока и злобно прищуриваюсь на него.

— Иди и разбирайся со своим другом, нечего мою кровать изничтожать!

— Помнится у нас к нему должок есть, — хитро прищуривается Рома.

— Я сейчас сама разберусь с этим Дон Жуаном, — затушив и выбросив сигарету, Саша-Терминатор поднимается вверх по лестнице.

— Ой, что-то будет, — шепчу я, смотря испуганными глазами на смеющихся ребят. Отправляюсь вслед за подругой, для того чтобы пресечь хоть немного последствия Армагеддона. Слышу сзади себя спешные шаги, видимо Рома спешит на помощь. Зайдя в квартиру слышу несусветную брань со стороны спальни.

— Истеричка!

— Придурок!

— Психопатка!

— Кабель!

Приоткрыв дверь в комнату, я вижу, как разъяренная Сашка, пытается поймать стоящего с другой стороны кровати в полу неглиже Андрея. Тот, в свою очередь, всячески избегает контакта с подругой, бегая от нее по всей спальне. А тем временем, разлучница протискивается мимо меня из спальни в коридор с недовольным фэйсом, крутя пальцем у виска.

— Пошли чертенок, сегодня точно придется белье менять, — тянет меня сзади Рома, уже успевший подойти к этому времени.

На следующий день в институте, практически на всех лекциях подряд я нахожусь в бессознательном состоянии. Ночка выдалась еще та. После увиденной нами сцены спустя два часа, к нам в гостиную вышли в обнимку довольные и счастливые Андрей и Саша. И хотя я жутко негодовала использования нашей с Ромой кровати, все равно была несказанно рада за друзей. А еще через час Рома, заявил во всеуслышание, что вечеринке пришел конец и дал команду: Валить по домам. Очень уж ему хотелось остаться со мной наедине. Когда все гости разошлись, и со стола было убрано, я отправилась нежиться под горячий душ, а Рома, выполнять свое обещание — менять постельное белье. А после, вплоть до рассвета он показывал мне, насколько исскучался. И откуда на все силы у этого мужчины?

Смотрю осоловевшим взглядом на рядом лежащую, головой на парте, подругу и довольно ухмыляюсь. Пусть не заливает мне, что всю ночь реферат писала… Знаю я какая у Андрюхи кровать удобная. Наконец-то эти упрямцы сдались друг другу. Давно пора было. Надо бы обрадовать Розу, что сердце Саши растаяло, — мысленно делаю себе пометку позвонить бабуле.

Наперемене мне звонит Рома и сообщает, что после занятий на работу меня везет Андрей, так как у него куча срочных дел. Сашка на мою новость об Андрее реагирует очень сдержанно, сказав, что до вечера не желает видеть его «наглую рожу». Поэтому после последнего занятия, со спокойной душой, попрощавшись с друзьями, я усаживаюсь в поджидающую меня красную ауди.

Мой сегодняшний горе-водитель, едет на удивление спокойно, ни разу не нарушая правил дорожного движения. Так что к времени нашего приезда, уже начинается обеденный перерыв. Мы договариваемся с Андреем, что встретимся через пятнадцать минут в кафе. Он направляется туда, а я за Ромой. Идя по коридору в сторону его кабинета, чувствую как ни с того ни с сего сердце начинает биться в груди как бешеное. Все мои инстинкты обостряются, словно поджидающей опасностью. У самой двери кабинета слышу яростные крики, доносящиеся оттуда. Крик принадлежит женщине. Мне хочется расцарапать лицо той, кто сейчас внутри. Потому что я узнаю ее. Открыв дверь, захожу в кабинет и застаю немую сцену. Рома, злющий как тысяча чертей сидит за столом, крепко сжимая в руке карандаш. А напротив него, у самого края стола, стоит как всегда в надменной, вызывающей позе Наташа. При виде меня, она молниеносно покрывается багровыми пятнами от злости и гневно прищурившись, выплевывает оскорбления:

— О, вот она! Нарисовалась! Довольна?! — шипит змея и движется на меня. Но на этот раз, я готова к столкновению. Поэтому не отступаю, как она этого ждет, а делаю два шага ей навстречу, пока мой вытянутый указательный палец не упирается ей в грудь.

— Пошла вон, — четко с расстановкой говорю я. Наташа в первые секунды теряется, но спохватившись отскакивает от меня как от огня. Затравленно озираясь по сторонам, решает, что перевес в этот раз не на ее стороне. Поэтому, молниеносно капитулирует, бросив на прощанье ненавистный взгляд и парочку ругательств. Я подхожу к двери, чтобы закрыть кабинет, и вижу Наташину удаляющуюся спину. Из своего кабинета навстречу ей выходит Дима, и увидев друг друга, они здороваются, целуясь в щеку. А затем Наташа, схватив того за локоть выводит из здания.

— Вот так номера… — задумчиво произношу я, поворачиваясь к Роме. Он все также напряжен и зол, но по мере моего приближения к его столу, успокаивается.

— Чего хотела то? — улыбаюсь, подойдя сзади и обняв его за шею.

— Да ничего нового. Поплакаться, поклянчить. А когда поняла, что бесполезно, перешла к угрозам, — хмыкает Рома, целуя мою ладонь.

Я перемещаюсь к нему на колени и с волнением заглядываю ему в глаза.

— Ты как, в порядке?

— Все хорошо, Чертенок, я о другом заморочен, — он устало трет лоб и смотрит на лежащие перед ним бумаги.

— Из-за этого? — указываю я на них.

— Да, дело Ильина… Помнишь, взятка та… Через два дня в суд отдавать. Жулика с делом наконец-то ознакомил.

— Так и в чем проблема то? Это ведь хорошо. Сдашь дело и проблем меньше.

— Хорошо, чую что от него подлянки ждать нужно… Подозрительно тихо он себя в поледнее время со мной ведет.

— По-моему ты слишком переживаешь. Пошли лучше покушаем, там Андрюха нам уже обед заказал.

— Наверное ты права, идем, — быстро чмокнув меня, он встает из-за стола и спрятав папку с документами в сейф выходит со мной из кабинета.

— Черт, — хлопаю себя по карманам.

— Что забыла?

— Ключей нигде нет… странно, я ведь брала их с собой. И у Андрюхи в машине видела.

— Посмотри на столе.

Я захожу в кабинет, обшариваю весь стол в их поиске, но тщетно. Плюю на это дело, из-за недовольного ворчания голодного Ромы. После обеда, мы возвращаемся в кабинет, и каково же мое удивление, когда я вижу свои ключи, лежащие аккурат возле компьютерного монитора.

— Чудеса… — хмыкаю я и принимаюсь за работу.

Четверг и пятница проносятся словно один миг, а субботним днем мы отправляемся на запланированный долгожданный обед у Розой. Сегодня бабуля постаралась на славу. Приготовила шикарный стол, позвав всю нашу компанию. Даже Кирилла не забыла. Весь день мы был проведен в душевной теплой атмосфере. Роза, будучи в прекрасном настроении непрестанно болтала и шутила. Саша с Андреем как голубки только и делали, что шушукались и обнимались. Рома как всегда, не отходил от меня ни на шаг, но и успел проявить себя как истинный джентльмен. Первым бросался помогать Розе при любой необходимости. Бабуля была просто без ума от него. В конце вечера она даже призналась мне, что наконец-таки простила его за то, что когда-то он делал мне больно. Сказала, что то как парень любит меня, видно уже по тому, с каким обожанием он смотрит на меня. Но Роза была бы не Розой, если бы не добавила ложку дегтя. Выразила свои переживания насчет того, что мы сильно растворены друг в друге. Что такая сильная страсть и обожание ни к чему хорошему не приводит. Всего должно быть в меру. А я ответила ей, что слишком уж она придирается к нам.

Кирюха весь вечер играл на гитаре, душевные лирические песни, а мы дружно подпевали ему. Несколько романсов даже спели с ним в дуэте. А Рома записывал наше выступление на телефон. В общем все было по-домашнему, породному.

Но на следующее утро, я проснулась с дикой болью в горле и температурой. Видимо подхватила какой-то вирус. Оставив меня наедине с лекарствами и сериалами, Рома вынужден был отсутствовать целый день из-за нагруженного вызовами дежурства. Я же умирала от скуки. За этот месяц напрочь отвыкла от наличия свободного времени и не знала куда себя деть. Старалась как можно чаще пить горячие чаи, чтобы к завтрашнему дню быть огурцом. Но и на завтра мне лучше не стало. На мою досаду, Рома категорически запретил покидать постель и надавав указаний по поводу лечения, отправился на работу. К вечеру этого нудного дня я готова была стреляться. Как же меня все раздражало. Приготовив ужин, я улеглась на кровать в ожидании Ромы. Но его что-то все не было. И телефон как назло вне зоны доступа. И вот так, под глухое бормотание телевизора я не заметила, как уснула.

Просыпаюсь через несколько часов, от того, что по мне бегают чьи-то маленькие лапки. Открыв глаза, вижу нюхающего мое лицо белого пушистого комочка шерсти.

— Привет, — улыбаюсь ему, в ответ на что котенок изучающим взглядом зеленых глаз смотрит в мои и потоптавшись немного, выдает свое довольное: «Мур». А затем, повернувшись, спрыгивает с моего бренного тела. Рома, сидя на корточках перед кроватью, молча с улыбкой на лице наблюдает за этой картиной.

— Ты ему понравилась, — смеется он и присев рядышком, кладет ладонь мне на лоб, проверяя температуру.

— Ну как ты?

— Уже в порядке, надоело лежать, — потирая заспанные глаза, я приподымаюсь на локтях и выглядываю, бегающего по полу маленького пушистика.

— Так он теперь с нами жить будет? — с надеждой смотрю на улыбающегося Рому.

— Ага, — кивает он и ждет моей реакции.

— Левка! — радостно визжу я, подскакивая с кровати к котенку, на что Рома резко хмуриться и недобро прищуривает глаза.

— Нет! — осознав мой замысел, вертит он головой.

— Да, — хнычу я, взяв на руки белый комочек.

— Нет, чертенок, мне на работе начальника хватает, а теперь еще и дома Лева. Давай что-нибудь другое, — не сдается он.

— Ну Ром… Ну Ромочка, ну пожалуйста — канючу, словно маленький ребенок.

— Чертенок, — непреклонен как скала, но первые признаки того, что скоро уступит все таки есть. В ответ я делаю жалостливое лицо и расстроенно вздыхаю.

— Ладно, пусть будет Лева, — махнув на ситуацию сдается он, а я прыгаю от счастья, хлопая в ладоши.

Поужинав и вдоволь наигравшись с новым членом семьи, мы дружно заваливаемся спать. При чем самое интересное то, что Левка всю ночь напролет пытается улечься на голове у Ромы. Тот постоянно скидывает наглеца к нам в ноги, но похоже пушистик тот еще упрямец. На следующее утро я чувствую себя бодро и в прекрасном настроении отправляюсь на учебу. После занятий, Рома забирает меня в отдел. Где меня ждет отличная новость. Лев Андреевич, вызвав меня к себе сообщает, что я еду в качестве понятого на следственные действия вместе с Андреем. Воодушевлённая предстоящим, я спешу предупредить Рому, о том, что буду отсутствовать весь день. Мой непосредственный начальник, подняв хмурый взгляд от компьютерного монитора недовольно пробурчав что-то о злоупотреблении его доброты, целует меня на прощание. Весь день я с интересом наблюдаю за слаженной работой оперативных работников. Только к вечеру, уставшие, но с чувством выполненного долга мы возвращаемся в отдел. Рома на совещании, а я воспользовавшись затишьем, завариваю чай и усаживаюсь за стол. Через минут пятнадцать возвращается он с совещания с удрученным видом.

— Вернулись уже? — голосом лишённых всяческих эмоций интересуется он, а я уже чувствую сердцем: что-то случилось. Рома усаживается в кресло, опуская уставший взгляд на свои сложенные руки.

— Вернулись, — встаю из-за стола и в нерешительности топчусь на месте.

— У тебя случилось что-то? — подойдя поближе. стараюсь поймать его взгляд.

— Случилось, — закрыв лицо руками, он трет его и подняв на меня изнуренные глаза, подзывает к себе, хлопая ладонью по коленям. Не проходит и секунды, а я уже крепко прижимаю его к себе, вдыхая родной запах. Рома, поглаживая мою спину, немного расслабляется и целует меня.

— Ром, поделись, — отстраняюсь от него.

— Вещ. доки по моему делу пропали…

— Как пропали? — не могу сообразить, о чем он вообще говорит.

— Помнишь, я тебе говорил о деле, по взятке, которое в суд передаю, — разворачивая нас на стуле к столу объясняет Рома.

— Помню, конечно, там еще подозреваемый взяточник, все пытался подкупить тебя, — вспоминаю его рассказ.

— Да, точно. Я как знал, что с ним не будет гладко… Сегодня днем хотел нести дело на проверку прокурору, открываю сейф, а диски с записью момента передачи взятки исцарапаны, да так, что не читаемы. Купюры меченые пропали, и листы из дела. Вот смотри, — он протягивает руку и взяв с края стола толстую папку, открывает ее и протягивает мне. Я смотрю на ее содержимое, и вижу, что между страницами 123 и 125 торчат неровно оборванные края отсутствующего листа.

— Что там за документ был?

— Протокол выемки, — Рома наклоняется ко мне и перелистывает документ.

— Вот еще, смотри, и таких листов шесть штук. Все документы, с прямыми доказательствами его вины.

— Когда это произошло? — пролистывая документы, пытаясь понять, как такое вообще могло произойти.

— Вчера днем еще все было на месте… И я, дурак, вещ. доки не сдал в комнату хранения. Кто бы мог подумать, что у нас тут крыса завелась, — невесело хмыкает Рома.

— И что теперь будет? — дрожащим от волнения голосом спрашиваю я. Рома долго смотрит мне в глаза, а затем, будто сбрасывая оцепенение, улыбается мне.

— Все нормально, Чертенок, ничего не решаемого, — он забирает из моих рук документы и подталкивает, поднимая с себя.

— Поехали домой, я соскучился, — спрятав все в сейф, он дожидается пока я выключаю компьютер и уводит меня.

Глава 15

День не заладился с самого утра. Мало того, что мы с Ромой проспали на целый час, так еще не удалось как следует помыться в душе из-за отсутствующей горячей воды. Кофе в пустой банке хватило бы только на полкружки. На дороге, соответственно нас ожидала хорошая такая пробка.

— Вот-вот, это все твои ночи бессонные, неугомонный ты мой, — ворчала я как старая бабулька, чувствуя себя отвратительно из-за недостатка кофеина в организме, да еще и с грязной головой в придачу.

— Ты не чертенок, ты маленький злодей, — потешался на до мной довольный Ромка. Ну что с него взять? И поскандалить не получается, как следует.

К тому времени, как мы подъехали к входу в институт, уже вовсю шла первая пара. Наспех поцеловав Рому, и договорившись о созвоне после занятий, я побежала внутрь здания. Извинившись за опоздание, мышкой прошмыгнула на свое место и на удивление обнаружила там, одиноко сидящего Кирюху.

— Где жена твоя? — шепотом спрашиваю я у друга, делая конспектирующий вид.

— Понятия не имею, вы ведь с ней в последнее время особо передо мной не отчитываетесь, — обиженно глядя бурчит он.

Достав телефон, пишу ей сообщение, но в ответ тишина. Совсем доконал ее бедную Андрюха, — ухмыляюсь про себя. А внутри чувство такое тревожное, нарастающее с каждой минутой. Еле дождавшись окончания лекции, выбегаю в коридор, набирая Сашкин номер. ТОлкьо на третий раз, слышу долгожданный голос в трубке:

— Алло, Оксан! — взволнованно, будто бы на бегу говорит подруга.

— Саш, ты где пропала? — крепко сжимаю ремешок рюкзака, в ожидании ответа.

— Розе плохо с утра стало, мы по скорой в больницу приехали, что-то с сердцем, — сквозь слезы говорит она, а у меня сердце в пятки.

— Где вы? Я сейчас буду! — накидываю на спину куртку, придерживая плечом телефон.

— В Главной городской, в кардиологическом отделении, на третьем этаже, — говорит она, а я уже во всю бегу в сторону дороги.

Поймав такси, указываю водителю маршрут, а сама звоню маме с последними новостями. Мама, будучи на работе, обещается при первой возможности подъехать к нам. Через полчаса дороги, пережитых в страхе и волнении, я наконец-таки поднимаюсь по больничной лестнице на третий этаж, где в конце длинного коридора меня встречает заплаканная подруга. Без лишних слов я заключаю ее в крепкие объятия и целую.

— Все будет хорошо, успокойся, — уговариваю ее, а она снова заливается слезами.

— Сказали, пред инфарктное состояние. Сейчас ее капают, а после будет обследование. Возможно понадобиться операция, — захлёбываясь слезами говорит подруга, цепляясь за меня словно маленький ребенок. Я понимаю ее страх, она и есть маленький ребенок, у которого кроме Розы нет никого. Только я.

— Посмотри на меня, — беря ее лицо в руки и пытаясь поймать взгляд, твердым голосом говорю я.

— Она будет в порядке, Роза поправиться, поняла меня? — в ответ она быстро кивает головой и стараясь успокоиться начинает выполнять дыхательную гимнастику.

Мы усаживаемся на стулья, возле палаты. Доктор сказал, что пока Розе запрещены посетителя, но как только что-то выяснится, он сразу нам сообщит.

— Андрею спасибо, он быстро среагировал. Уже через пятнадцать минут после моего звонка примчался к нам, быстрее скорой. Проехал за нами до больницы, а здесь договорился с глав врачом, чтобы к ней внимательно отнеслись, — тихим голосом говорит Саша. Я преобнимаю ее, вспоминая, что так и не позвонила Роме. Набрав его номер, жду ответа.

— Да, Чертенок, — деловым тоном отвечает он, видимо совсем дел не в проворот.

— Малыш, мы с Сашей в больнице. Розе плохо стало с сердцем. Так что я сегодня наверное с ними останусь, на работу не приеду.

— Что-то серьезное? — взволнованным голосом спрашивает он.

— Еще неизвестно, ждем вердикта врача.

— Если нужна будет помощь, звони, хорошо?

— Конечно, — улыбаюсь его чуткости и готовности всегда прийти на помощь.

— Целую тебя, держитесь там.

Спустя три волнительных часа неизвестности, пять выпитых кофе и выкуренной Сашкой пачки сигарет, наконец-таки нам разрешают зайти в палату к Розе. Не медля ни минуты, мы подскакиваем и спешим к ней. Роза лежит на больничной кровати, в одноместной светлой палате. Немножко бледная на вид, проводит пальцами руки по бабочке на сгибе локтя.

— Девочки мои, — при виде нас, он улыбается, стараясь выглядеть бодрее.

— Как ты? — Сашка наклонившись целует ее и присаживается на рядом стоящий стул. Я же, отхожу к окну и опираюсь спиной о подоконник.

— Да все в порядке уже, наверное, с кофе переборщила, — отмахивается она.

— Какое кофе, роза, мы тут чуть кони не двинули от волнения! — нервно фыркаю я.

— Ну все, не нагнетайте. Доктор сказал, обошлось малой кровью, вроде как завтра меня уже выпишут. Хотя я бы и сегодня рада отсюда слинять.

— Никаких слинять, — нравоучительным тоном говорит Сашка.

— Лежу, лежу, — успокаивает она Сашу.

— Мы сейчас к доктору сходим, а потом съездим тебе за вещами необходимыми. Ты подумай, чего не хватает тебе? — говорю я, отходя от окна.

— Да все у меня есть, ничего не надо. Вы лучше со мной побудьте, а то совсем забросили старую Розу. Все над мужиками своими носитесь, — ворчит она.

— Не ругайся, побудем мы с тобой, — говорит Сашка, выходя из палаты.

Поговорив с врачом, мы успокоились до конца. Мужчина заверил нас, что кризис миновал, но Розе с этого дня просто противопоказаны любые волнения. Вернувшись к ней, мы как она и просила, просидели у нее до позднего вечера. Уже когда стало смеркаться, я вдруг вспомнила том, что Рома мне больше так и не звонил. Впрочем как и Сашке Андрей. Попрощавшись с Розой, мы вышли в коридор, пытаясь на ходу дозвониться до парней. Странно, но у Ромы аппарат вне зоны доступа. Может на следственных действиях каких застрял? — успокаивала я себя, а у самой все равно предчувствие недоброе. Волнительно как то на душе, не спокойно. Чертова интуиция, хоть раз бы подвела, — ругая себя я стала молча дожидаться подруги. Видимо Андрей поднял трубку, потому что вот уже несколько минут она сосредоточенно вела с ним о чем-то разговор. А потом, подняв на меня глаза, молча протянула мне трубку.

— Тебя Андрей, — как — то странно глядя на меня, она протягивает мне телефон. Нахмурившись, я беру трубку.

— Андрюх? — чувствуя что-то неладное спешу услышать его.

— Оксан, Рому арестовали, — слышится на том конце. А я словно в небытии. Бред. Как могли арестовать следователя? За что? В моей голове настоящий сумбур, полный кавардак. Я почему-то не верю ни единому слову Андрея. Пока мы дожидаемся его машины, стоя на ночном прохладном воздухе, я ругаю друга за идиотский плоский юмор и дуюсь на Сашку за то, что она поддерживает его розыгрыш.

— Оксан, он не прикалывается, — пытаясь вразумить меня, в вкрадчиво произносит она, а я отворачиваюсь от нее, не имея ни малейшего желания общаться с сумасшедшими. И только когда, я сижу на переднем сидении красной ауди Андрея, а он в подробностях рассказывает все события сегодняшнего дня, до меня наконец-таки доходит, что это никакой не розыгрыш. Это чертова расплата.

Мы перемещаемся к нам домой, где, чисто на автопилоте, завариваю друзьям чай. Но перебив две кружки, понимаю, что не способна даже на это. Саша усаживает меня в кресло, и сама занимается готовкой, а Андрей подсаживается рядом.

— У него в производстве было дело о взятке, — начинает Андрей свой рассказ, вплотную приблизившись ко мне.

— Я знаю, — смотря на него во все глаза, перебиваю я.

— Он говорил мне вчера, что заметил пропажу вещ. доков.

— Он говорил тебе? — удивляется Андрей.

— Да, сказал, что деньги пропали и листы из дела, — спешу пояснить ему, как будто это что-то решит.

— Он вчера подготовил рапорт на имя прокурора, доложив о пропаже. А уже сегодня на него возбудили дело и успели меру пресечения избрать, — нервно трет ладонями лицо Андрей, а затем начинает заламывать руки.

— Но зачем арест? Почему нельзя было подпиской о невыезде обойтись? Неужели он такой злостный преступник? — не могу никак понять, вся эта ситуация кажется абсурдом.

— Я сам не понимаю ничего. В таких как у него случаях, максимум что сделали бы, отстранили от работы на время следствия, а тут целое маски шоу устроили, — чертыхается Андрей, опуская голову на сложенные руки.

— Это отец его, Андрюх, это его рук дело, я просто на сто процентов уверена!

— Да понятное дело… Только что нам делать теперь? Если так быстро Ромку в оборот взяли, значит подставили его серьезно и помочь будет ой как трудно, — качает он головой.

— Нужно найти того, кто украл эти документы… У вас камеры есть в кабинетах?

— Нет, только у начальника.

— Черт… — расстраиваюсь я, продолжая усиленно обдумывать сложившуюся ситуацию. В это время в дверях появляется Сашка, с полным подносом на руках. Поставив его на журнальный столик, она ставит передо мной чашку с дымящимся чаем и усаживается на колени к Андрею.

— Ксюш, выпей, здесь травяной чай, успокаивающий, — говорит подруга, но я игнорирую ее предложение.

— Слушай, а ведь два дня назад у меня странным образом ключи пропадали… и это после прихода в кабинет Наташи… — подскакиваю на месте от появившееся в голове догадки.

— Ты думаешь она? — оживляется Андрей.

— Конечно она! Я еще заметила, тогда неожиданно выглянула в коридор и увидела, что уходя она поздоровалась с Димой, который из кабинета в этот момент выходил, точно тебе говорю! Она ключи сперла, передала их Диме, а он, пока мы на обед ходили, рылся в кабинете и подкинул мне к вечеру ключи! — выдаю свое теорию, яростно жестикулируя руками. Наконец-таки все кусочки пазла сложились в голове.

— Блин… как я сразу на этого упыря не подумал?! Наверняка от жулика взятку принял, да еще и Ромкиному отцу удружил… — сокрушается Андрей.

— Неужели его отец ради своей выгоды готов сына в тюрьму ни за что посадить? — удивляется Сашка.

— Киса, этот козел и не на такое способен, — говорит Андрей.

— Что теперь делать-то? — в ожидании поднимаю глаза на Андрея. Хотя совершенно не понимаю, чего от него жду.

— Нужно доказать вину Димы… — вслух размышляет он.

— Оксан, ты только держись! Мы Ромку вытянем. Я отца попросил, он подгонит ему завтра лучшего адвоката, — старается успокоить меня друг, потому что видит, что я уже на грани.

— Андрей, адвокат уже сегодня нужен, — дрожащим от слез голосом говорю я, притягивая к себе запрыгнувшего на руки кота.

— Все будет, главное держатся вместе и не падать духом!

Первую неделю после Роминого ареста я упорно держалась за мысль, что все это ужасное недоразумение. Пока мы на пару с Андреем, не жалея себя, оббивали пороги всевозможных инстанций, я не могла поверить, что невиновного человека в одночасье можно посадить в тюрьму к уголовникам. Но с каждым следующим днем, не приносившим должны результатов, моя вера в эту систему таяла на глазах.

Самое ужасное, что от Ромы отвернулись все. Начальник, принявший позицию стороннего наблюдателя просто взял и умыл руки. Ребята, которые поначалу в голос кричали, что Рома просто не мог этого сделать, через несколько дней, начинали пренебрежительно косится и сторонится нас с Андреем. Никто больше не верил в него. У меня возникало ощущение, что кто-то очень влиятельный, сидючи там сверху, специально накалял и выворачивал всю ситуацию против нас. И кто этот «влиятельный» ясно как белый день. На протяжении всей недели, мы никак не могли добиться ни одного свидания с Ромой. Ему они просто были запрещены. Только адвокат, нанятый отцом Андрея, мог видеться с ним. Но и он приносил недобрые вести. Рома с каждым днем выглядел все потерянней и расстроенней. С каждым прожитым там днем, надежда таяла на глазах. Со слезами на глазах и с истериками я воспринимала слова Максима (адвоката) о появлявшихся с каждым днем на нем следов побоев. Как он рассказал нам, Рому прессовали и сокамерники и конвоиры. Отец работал по всем фронтам, стараясь как можно быстрее сломить сопротивление сына. Но он держался. Из последних сил, только на одном упрямстве и вере в нас. Его немногословные записки, переданные для меня через Максима, были насквозь мокрыми от моих слез.

«Чертенок, держись рядом с Андреем. Я справлюсь. Мы вместе, помнишь?»

«Главное верь в меня, Чертенок»

Мне хотелось выть белугой от безысходности и беспомощности. Осознавать, что в то время, когда я засыпаю на нашей с ним постели, он подвергается там в камере, пыткам и издевательствам, было просто не выносимо.

— Малая, не плачь, — после очередного разговора с Максимом, я еле сдерживалась от охватившей меня истерики.

— Не плачь, он сильный, он не сломается, а мы найдем как ему помочь, вот увидишь! — успокаивал единственны оставшийся друг.

— В том то и дело, Андрюш, что он упрямый до мозга костей… Я знаю его, он ведь умирать будет, но не откажется от меня. А я не хочу его смерти, — вою я, уткнувшись ему в плечо.

— Нужно держаться Ксюш, верить друг в друга, время сейчас такое… ничего подруга, прорвемся! — покачивая меня, из стороны в сторону говорит он.

А после минутной слабости, снова по кругу. Непрекращающийся поиск выхода их ситуации.

Сейчас, вспоминая о том времени, я понимаю, что так держало меня на плаву, не давая сломаться. Ненависть. Я испытывала жуткую ненависть к его родителям, к эгоистке Наташе, к продажным системникам, называемым людьми в форме, к жестоким мразям — уголовникам, которые за пару червонных готовы были избивать и всячески измываться над невиновным человеком. Я ненавидела их всех, и это чувство не разъедало меня, нет. Оно делало меня сильной и отважной. После последнего разговора с адвокатом, я поняла, что нужно действовать незамедлительно. Сколько еще выдержит Рома? Всю ночь, проведя на кухне, употребляя одну за другой крепкий кофе, я наконец-таки разработала план действий.

Если я найду доказательства того, что вещ доки украл Дима, смогу помочь Роме. Вот только Андрея в свой план я посвящать не стала, лучше будет действовать самой и сделать все нужно как можно быстрее.

Едва дождавшись утра, насыпав полную миску корма Левке, я собрала сумку и побежала со всех ног в институт. Давно уже с таким воодушевлением я не спешила на занятия. Придя на двадцать минут раньше обычного, я уселась на свое место и с нетерпением ждала нужного мне человека. Но как назло тот опаздывал. Появившись в аудитории только к концу первой пары, подойдя к своему месту, он с удивлением обнаружил ряжом сидящую меня, но говорить ничего не стал. Вот за это мне он и нравится. Меньше слов, больше дела. Когда наконец-то прозвенел звонок с урока, я ни тратя ни минуты, схватила крепкой хваткой его за руку и не обращая внимания на опешивший от моей наглости взгляд, потянула в коридор Джека.

— Ты чего, сдурела совсем? — когда мы наконец-таки остановились, в некотором отдалении от других, возмутился он.

— Мне помощь твоя нужна, Жень. Выслушай меня пожалуйста, я все для тебя сделаю — слишком возбуждённая от задумки, затараторила я. Но поняв, что Джек и так весь во внимании я постаралась успокоиться и как можно понятнее изложить суть проблемы. По мере моего рассказ итак удивленное лицо парня стало просто ошарашенным.

— Я конечно псих, но жить еще хочу, — отмахнувшись от меня он нервно хмыкает и дает от меня задний ход.

— Жень, это вопрос жизни и смерти! Я тебя умоляю!!! — подбегаю к нему и обняв за шею, пристально смотрю в глаза, стараясь во взгляд вложить всю мольбу. Я не замечаю, как от нас шарахаются в стороны, удивленные одногруппники, как Кирилл, не веря своим глазам, одергивает Сашку и показывает в нашем направлении. Да пусть все хоть пропадом пропадут! Поняв, что и это для Джека не аргумент, я вспоминаю о самом главном козыре.

— Я могу организовать твое участие на вскрытии трупа! В настоящем морге! — говорю я, и не дышу в ожидании его реакции. Видимо козырь оказывается действенным, так как, разворачивающийся уже Женя, останавливается и несколько секунд задумчиво смотря на меня, произносит:

— Черт с тобой, когда?

— Сегодня Жень, сейчас…

От волнения руки ходят ходуном, но механизм запущен и обратной дороги нет. Делая незаинтересованный вид, я сижу в кабинете у Андрея, печатая документ. На самом же деле вся обратилась вслух. Я слышу, как у себя в кабинете, по тихоньку начинает выходить из себя Дима, выслушивая на приеме бесноватого гражданина, который с полной уверенностью утверждает, что является секретным агентом и за ним охотятся спецслужбы ЦРУ. Для пущей убедительности этот чеканутый товарищ достает, принесенный с собой, ядерный чемоданчик и сейчас на полном серьезе пытается продемонстрировать его Диме. Уже успевший порядком выйти из себя, Дима начинает вести разговор на повышенных тонах и видя, что это не имеет должного эффекта, удаляется из кабинета за охранником.

— Наконец-то, — потираю в предвкушении руки, дождавшись своего выхода. Когда Дима проходит мимо нашего кабинета в сторону фойе, я пулей лечу к нему в кабинет.

— Нашел? — заглядываю внутрь и вижу роющегося у Димы на столе Джека.

— Лови, — схватив связку ключей он подкидывает их в мою сторону. Я ловлю и спрятав в карман, снова исчезаю в кабинете Андрея. Буквально за минуту, до возвращения Димы с охранником. Дальше, по закону эпического жанра, Джека под руки выводят восвояси, а я оторвав глаза от монитора, вижу только что зашедшего Андрея.

— Что тут за дурдом? — не понимающе озирается он в сторону коридора.

— Не знаю, какой-то сумасшедший Диму достал, — с невинным видом отвечаю я.

Дождавшись конца рабочего дня, дабы не вызвать лишних подозрений, прошу чтобы Андрей пораньше отвез меня домой. На мое счастье, у них с Сашкой сегодня похож в кино, так что, не задавая лишних вопросов, он прощается со мной до завтра. Подождав в квартире минут пятнадцать, я выхожу в темный вечерний двор, к поджидающему меня на остановке Джеку.

— Привет, — не вытаскивая рук из карманов он здоровается со мной и мы садимся в подошедшую маршрутку.

— Ты в порядке? — спрашиваю, внимательно его рассматривая в поисках следов побоев.

— Знал бы, что ты такая выдумщица, скорешился бы с тобой раньше, — смеется Джек.

— Да уж, со мной не соскучишься, — грустно улыбаюсь в ответ. Несколько минут мы едем в полной тишине, и когда вдруг Джек начинает говорить, я не сразу понимаю, о чем он.

— Это отец, — увидев мой вопросительный взгляд, он спешит пояснить.

— Тот шрам, на запястье, и десятки таких по всему телу. Это мой отец пьяный вынес однажды мной окно на кухне. Я весь в осколках был, потом врачи часа два вынимали из меня их.

— Хреново, — все что сейчас могу сказать ему в поддержку. Сама понимаю, что поступаю как жестоко сердечная сучка, но ничего не могу с собой поделать.

— Это хорошо, — нервно усмехается он.

— Что хорошо?

— Что не жалеешь, как остальные. Это дико раздражает.

Еще через несколько мнут молчания, рома вытягивает из кармана небольшой перочинный нож.

— Это тебе, подарок, — он берет мою ладонь и вкладывает в нее его.

— Что это? — удивленная столь неожиданным и необычным подарком спрашиваю я.

— Он меня спас однажды… от отца, пусть у тебя будет теперь, — смотря на меня загадочным взглядом говорит он.

— Я драться ни с кем не собираюсь, — нервно смеюсь я.

— Возьми, — не уступает он и пожав плечами я послушно забираю нож.

За всю следующую поездку мы не произносим больше ни слова. Я не отговариваю его от идеи пойти со мной, потому что знаю, все равно пойдет. Выйдя на остановке, зайдя внутрь двора, уже возле самого дома, мы притормаживаем, пытаясь рассмотреть окна нужной нам квартиры.

— Его точно нет дома?

— Нет, он на вызове сейчас, так что часа полтора у нас точно есть, — опустив в пол взгляд отвечаю я, подходя к нужному подъезду.

— А если он заметил пропажу ключей?

— И что? Подумаешь чокнутый утащил, вызовет слесарей, спилят замок.

Открыв электронным ключом из украденной связки входную дверь, мы поднимаемся на шестой этаж Диминого дома.

— Надеюсь у него нет охраны, — нервно смеясь, говорит мой горе-подельник, пока я пытаюсь открыть замок.

Кое-как открыв дверь, мы крадучись, словно настоящие воришки заходим внутрь и нащупав выключатель на стене, включаем свет. Перед нами длинный широкий коридор с зеркальным шкафом-купе по правой стороне.

Пройдя вдоль коридора и заглянув в две двери, мы наконец-таки находим искомую комнату. В зале, у окна стоит письменный стол, заваленный бумагами. Пока я роюсь в поисках улик, Джек отправляется на поиски в спальню. Мы действуем молча, быстро слаженно. И я прихожу к выводу, что лучшей кандидатуры на роль подельника, чем Джек мне не найти. Через двадцать минут упорного поиска, я наконец-таки нахожу искомое — в самом нижнем ящике стола в незаметной папке для бумаг лежат пропавшие листы из Роминого дела, и в этом же ящике мобильный телефон. Включив который я обнаруживаю несколько телефонных номеров и отправленное сообщение на неизвестный номер с текстом: заказ готов. Ну все, козел, ты попал, — мысленно хлопаю в ладоши. А на деле, не тратя ни минуты, я фотографирую каждый лист и сообщение с экрана телефона, и отправляю все на телефон Андрею. Сама же, возвращаю назад документы и оставив все на прежних местах, зову Джека на выход.

— Почему ты все на месте оставила? — спрашивает Джек, когда мы выходим из подъезда.

— Эти документы должны быть изъяты в правильном порядке, иначе это не доказательства. А так нас еще и посадят с тобой. Завтра Андрей возьмет ордер на обыск у судьи. Мне просто сейчас нужно как можно незаметней подложить ключи в отдел и все, дело в шляпе, — от нахлынувшего возбуждения я буквально подскакиваю на ходу. Чувство надежды, словно долгожданное солнце выглядывает из-за туч и согревает теплом все вокруг. Все получится, теперь я уверена, что все получится.

— Слушай, с тебя три похода в морг к твоему эксперту, за сложность! — восклицает Джек, когда мы переходим дорогу.

— Да без проблем, могу даже о месячном абонементе договорится, — смеюсь я и отвлёкшись на друга, не успеваю среагировать. Возле самих наших ног на быстрой скорости, противно скрипя шинами, останавливается машина, и из открывшихся дверей выскакивают двое мужчин. Я холодею от ужаса, когда один из них, не теряя времени, бьет Джека наотмашь по лицу, отчего тот запрокинув голову, падает навзничь на мокрый от дождя асфальт проезжей части. А меня, схватив за грудки закидывают на заднее сидение. Точнее на пол заднего сидения, придавливая мое сопротивляющееся тело ногами в тяжелых ботинках. Я начинаю истошно кричать, но удар по голове вышибает из меня последний дух.

Очнувшись, я понимаю что нахожусь все там же, уткнувшись лицом в грязный коврик машины. Меня трясет и подкидывает от выбоинах дороги. Каждое лишнее движение отдает болью по всему телу. Не могу сдвинуться ни на сантиметр, потому что на мне, две пары мужских ботинок, придавливают так сильно, словно боятся, что я могу сбежать. Один из похитителей, заметив движения, поддевает мою голову носком ботинка. Подняв глаза вверх я вижу, тяжелый темный взгляд и жестокое выражение лица, устремленные на меня.

— Что сучка, очнулась? Рано… ну тебе же хуже, будешь в сознании, пока мы тебя иметь все кругом будем, — довольно протягивает он, а остальные в ответ заливаются омерзительным смехом.

В глазах рябит после удара, сердце как отбойный молоток, а мысли на удивление свежие и четкие. Нет ни паники, ни слез. Видимо подсознательно я уже готова к самому худшему. Только чудо может меня спасти. А мое чудо сейчас за решеткой, откуда не выбраться просто так. Не дав возможности как следует отдышаться, мужчина ставит ботинок мне на лицо, вынуждая снова опустить голову в грязный пыльный пол салона. Судя по голосам переговаривающихся, в машине их трое и везут они меня на какую-то базу. Я стараюсь вести себя тихо, обдумывая возможный план действия. Наверняка, это посланцы отца Ромы. Убить они меня вряд ли убьют, потому что я нужна им живой, как единственный рычаг давления на Рому. Наверняка будут запугивать, или того хуже…

Через несколько минут, машина останавливается и выйдя наружу, один из похитителей, вытаскивает войлоком меня наружу, бросая на холодную мокрую от дождя траву. На улице темно, но я успеваю рассмотреть, что мы находимся не в городе, вокруг деревья, что-то наподобие леса. Справа от нас единственное здание в округе. Одноэтажный кирпичный дом. Видимо и есть их база. Меня подымают на ноги, но от толчка в спину, не сумев удержаться, я снова падаю на землю, больно ударяясь лицом и грудью. Со связанными сзади руками, особо не защитишься. Шиплю от боли, когда в очередной раз грубые руки резким рывком поднимают меня в вертикальное положение.

— Ты смотри какая молчаливая, не ноет совсем, — ржет высокий громила, идущий впереди нас.

— А на мордашку ничего такая! Порезвимся сегодня, да, милаха? — протягивает второй и увесисто бьет рукой по попе.

— Так, пока девку не трогаем. До моего распоряжения, всем ясно? — подает голос тот, что ведет меня, видимо их главарь.

Они ведут меня, в сторону посадки. Без конца подталкивая в спину, издеваясь, затравливая. Словно стая гиен, падальщиков, кружащие над раненым зверем. Дойдя до первого ряда деревьев, тот что ведет меня, подталкивает к одному из стволов и пытается завязать мои руки вокруг дерева. Собрав последние силы в кулак, я сопротивляюсь как могу, отбиваясь от обидчиков. Словно град с неба на меня начинают сыпаться беспорядочные удары, каждый из которых выбивает весь дух из легких, от которых перед глазами сыпятся искры. После пятого или шестого, я повисаю плетью на руках главаря. А еще через несколько секунд, когда мои руки крепко связаны, я чувствую холодный металл приставленного к горлу ножа и властный, посылающий дрожь по венам голос:

— Еще одна попытка сбежать, перережу тебе горло, как скотине, поняла? — срываясь на крик на последних словах предупреждает он.

— Не слышу! — поднимая мою голову за волосы ревет похититель, не дождавшись ответа.

— Поняла, — каркающим голосом отвечаю я.

Отпустив меня, главарь отходит в сторону, давая мне минутную передышку. Я слышу, как он разговаривает с кем-то по телефону, но слов разобрать не могу, потому что все внимание переключается на приблизившихся двух негодяев. Один из которых облапив мое тело, долго не церемониться и начинает стягивать с меня джинсы. Я пытаюсь упираться, но очередной удар в лицо, сворачивает меня в адской агонии. А они наслаждаются. Словно животные, чувствуя липкий запах страха, исходящий от меня, возбуждаются, только что не визжат от удовольствия. Мрази, подонки. Издеваются надо мной, трогая меня, дразня, затравливая. А я закрываюсь, ухожу в себя и думаю лишь о нем. Ради него. Пусть хоть разорвут меня на части… я успела его спасти.

— Ты бы лучше расслабилась и покайфовала с нами, — доносится до меня мерзкий смех одного из них.

— Не, — довольно протягивает второй, — Пусть сопротивляется, так прикольней, — запускает руку мне под бюстгальтер, пока первый справившись с моими джинсами, рвет на мне белье и запускает туда свои мерзкие руки.

Меня начинает трясти, тошнота подкатывает к самому горлу, вот-вот вырвет. Я не могу не сопротивляться: брыкаюсь, дергаюсь, не смотря на то что это их только разжигает. Животные, скоты, сволочи, но не мужчины. Ни один мужчина не опуститься до такого. С горечью понимаю, что кроме пули в висок их ничего не остановит.

— Стоять! — рев главаря действует похлеще пули. Один момент, и с меня исчезают чужие наглые руки.

— Я сказал, девку не трогать, пошли на хер отсюда, пока все дело не запороли, — кричит он. Двое остальных, злобно матерясь на главного, все таки решают не перечить и послушно отходят на некоторое расстояние. Главарь, же, подходит ко мне и долго стоит сзади в полном молчании. Я, упираясь головой о ствол дерева, стою нагнувшись в три погибели, лицом к земле, насколько это позволяют связанные руки. Изо рта вырываются судорожные всхлипы, но я почему-то не плачу.

— Послушай меня, — вдруг говорит он, а я подскакиваю на месте.

— Не знаю, что такого сделал твой хахаль нашему шефу, но целой тебе сегодня отсюда не уйти. Девка ты видная, так что дам тебе выбор. Либо ты по своей воле трахаешься со мной всю сегодняшнюю ночь, либо имеют тебя эти две обезьяны, и за твою целостность я не даю гарантий. Других вариантов нет. Завтра с утра ты свободна. Итак, как ты хочешь провести эту ночь? — последнее продолжение он произносит, подойдя ко мне вплотную, больно сжимая мои бедра.

— Прирежьте меня лучше, мрази! — кричу я и чувствую, что лавину несет. Слезы и истерика рвутся из меня словно водопад.

— Ну, ну, — он берет в захват мою голову, не давая возможности отвернуть лицо.

— Тише, девочка, я буду аккуратен, обещаю… но кто-то должен тебя поиметь. Спрашиваю в последний раз, — поизносит это нараспев, явно довольный собой, своей властью.

— Только не на улице. И наедине, — плачу я, повисая безвольной массой на злосчастном дереве.

— Хорошо, милая, сделаем, — он отходит от меня, и судя по всему отправляет двоих восвояси. А я понимаю, что сейчас у меня один шанс на миллион.

Он развязывает мне руки, я мешком падаю на землю. И когда он, уверенный в моей слабости и немощности, наклоняется поднять меня, я быстрым движением вытаскиваю из ботинка нож, подаренный Джеком и вложив всю силу, вбиваю в него.

— Ах ты сукааа! — ревет он, словно дикий зверь, кидаясь на меня, валя меня наземь. Нож торчит из его плеча, а ему хоть бы что. Он бьет меня кулаками по лицу. Бьет сильно. Так, что я слышу хруст костей. После второго удара заплывает правый глаз и я понимаю, что ничего у меня не вышло. Что еще удар и конец. Но левая рука, шаря по земле сама собой захватывает какой-то предмет и не думая не секунды я поднимаю ее и бью обидчика по голове. Раз, два, — когда он тяжело падает на землю, я отползаю от него на дрожащими руках. Вижу, что орудие, спасшее меня — здоровая дубинка. Он воет, катаясь по земле, держась руками за голову. Его лицо стремительно заливается кровью и пока сюда не вернулись остальные, мне пора делать ноги. Подскочив и кое-как натянув на себя джинсы, пускаюсь в бег. Правда раненый глаз уже потух и я действую больше на ощупь. Спустя минут пятнадцать непрерывного бега, выхожу на дорогу. Судорожно достаю из куртки телефон и набираю номер Андрея.

В ожидании спасения, сижу у дерева на обочине, спрятавшись как можно глубже в листве. Зубы нервно отбивают чечетку, руки ходят ходуном, все тело пробивает неконтролируемая дрожь.

— Оксан, — слышу голос Андрея, шарившего в поисках меня по обочине, и подскакиваю на месте.

— Господи, что с тобой? — ошарашенно глядя на меня говорит он. А я, не тратя времени на объяснения, не поднимая на него глаз, сажусь в машину.

— Быстро едем отсюда, — зябко обхватив себя руками, устало прислонившись лбом к прохладному стеклу двери, шепотом говорю я.

— Оксан, кто это сделал? — выехав на дорогу, практически у самого города, не выдерживает Андрей.

— Поехали быстрей, я домой хочу, — игнорируя его вопрос отвечаю я.

— Тебе в больницу надо, — не унимается он. А я чувствую легкий приступ раздражения.

— Мне домой надо, ты получил мои снимки? — забыв отравмах резко поворачиваю голову в его сторону и кривлюсь от сильного болевого спазма.

— Да, видел. Чем ты вообще думала, когда лезла туда? — кидая на меня яростный взгляд, возмущается Андрей. Вот только мне плевать на его злость.

— Это Дима тебя так? Он застукал вас? — не дождавшись от меня ответа, выдвигает он новые теории.

— Это не он, — устало прикрываю глаза и откидываюсь головой на сиденье.

Мы приезжаем домой, Андрей отпускает меня в душ, но сам ждет моего возвращения на кухне с четким намерением допросить с пристрастием. Не знаю как, но я держусь. Ни одной слезинки не падает с моих глаз. Даже когда, увидев себя в ниглеже, в зеркало не чувствую к себе ни капли жалости. оже, какая это ерунда, по сравнению с ним. С его жизнью и свободой. Недели две точно дома сидеть придется, — вздыхая думаю я, осматривая синяк под глазом. Нужно будет что-то придумать для Ромы, если все получится и его выпустят. Ни каких если, — поправляю тут же саму себя. Его выпустят.

Оксан, — слышу Андрея и выхожу из ванной закутавшись в халат.

Он стоит в коридоре взволнованно глядя на меня с прижатым к уху мобильным.

— Рома, — передает он мне трубку, а я от волнения на ватных ногах подхожу к нему и беру телефон в руки.

— Чертенок, — его взволнованный уставший, но такой долгожданный и родной голос словно удар под дых. Хочется реветь в голос. Но я держусь. Та Оксана: маленькая и нежная, версии «до ареста Ромы» разревелась бы тут же в три ручья, но не я настоящая.

— Привет, любимый — слетает с губ, насильно растянутых мной в улыбке.

— Ты в порядке? Скажи, тебя никто не обидел?

— Все в полном порядке, сижу дома и жду тебя.

— Мне послание поступило, что если я не соглашусь, тебя… что тебя, — его тихий голос срывается и он не может закончить фразу.

— Все в порядке, ничего такого, я все время рядом с Андреем как ты и просил. Ни на шаг от него, — не давая ему закончить, спешу успокоить любимого.

— Хорошо, — облегченно вздыхает он.

— Пожалуйста, будь осторожна.

— Ты тоже, родной, я тебя очень жду, — из последних сил держу жизнерадостную интонацию в голосе.

— Только это и помогает мне держаться, малыш, только это. Ладно время заканчивается, мне пора, — он кладет трубку, а у меня руки ходуном.

Андрей молча, зло глядя на меня забирает телефон и просит пройти следом за ним. Мы сидим за кухонным столом, он заварил чай с коньяком и требует чтобы я выпила его.

— Почему ты не сказала? — через минут пятнадцать нашего молчания, спрашивает Андрей.

— Это сломает его. Он столько вытерпел, не хочу, чтобы из-за меня все зря было, — отставляя подальше уже пустую кружку тихим, уставшим голосом говорю я.

— Оксан, — мнется Андрей, не зная с какого боку подойди к волнующей проблеме.

— Андрей, ничего со мной не сделали, не успели, я сбежала, — отмахиваюсь от него, глядя на теребящие пояс халата пальцы.

— Они ведь могут прийти опять за тобой, — не сдается он.

— Ты за меня не переживай, ты лучше поскорее реши Ромин вопрос и все остальное решиться само по себе, — стальным голосом, твердым взглядом убеждаю его.

— Ксюш… скажу тебе честно, я мало верю в то что это поможет. Пойми, там все куплены, у них установка уничтожить его, — устав со мной бороться, он трет лицо руками и вздыхает от бессилия.

— Всех он не купит, я до президента дойду если надо будет. Главное, чтобы факты на нашей стороне были. А без этих доказательств все тщетно.

— Хорошо, я все сделаю… не забывай, он мой лучший друг, я за него все отдам. Точно также как и ты.

— Вот и я о том же, Андрей, не забывай об этом, — киваю я.

Через полчаса, более или менее успокоенный Андрей уезжает к Саше. Я же, стараясь не о чем не думать кроме завтрашнего дня, достаю из шкафа Ромину не стиранную футболку, до сих пор хранящую родной запах и обняв Левку, забираюсь в постель под теплое одеяло. Медленно и неумолимо сон склоняет меня. Но сон этот беспокойный, тревожный.

Глава 16

Ну кто тебя просил
Мне не понятна ложь
Ведь мне нужна лишь ты
А не какой — то дождь
Ну кто тебя просил?
ну всё сегодня зря…
Я выбился из сил
Я не люблю тебя…
© Ради славы
Весь следующий день приходится отсиживаться дома, лечась всевозможными мазями и примочками. Не только лицо, но и все тело покрыто жуткими синяками. Обрабатывая ссадины и раны, не испытываю ни капли жалости к себе. Что мои синяки по сравнению с тем, что переживает он день ото дня. Когда каждая ночь может стать последней.

Ближе к вечеру ко мне наконец-то заезжают Андрей с Сашкой. Та, как и следовало ожидать, волнительно прячет глаза тщетно пытаясь сдержать слезы. Но держится, не хочет меня злить. К сожалению, новости, принесенные Андреем, особой надежды не вселяют. Следователь. занимающийся Роминым делом даже выслушивать Андрея не стал. А спустя целые сутки, Дима конечно же, смог попасть домой и догадаться откуда растут ноги исчезновения его ключей. Не будучи полным дураком, давно уже перепрятал доказательства. Получается все зря было. Услышав новость, я отворачиваюсь от друзей, прося их уйти. Чувствую, как злость и отчаяние вытесняют все живое, все человеческое из меня.

Два часа одиночества и разбитая посуда, словно устланный ковер под ногами. Выплеснув накопившийся гнев, оставшись абсолютно без сил, я сползаю по стеночке на пол, поджав под себя ноги. Выхода на самом деле нет.

На следующий день, припухлость на глазу немного уменьшается. Я замазываю насколько могу синяк и одев солнечные очки отправляюсь в институт. Мне нужно чем-то занять себя. Нужно что-то делать, чтобы окончательно не сойти с ума. Едва я успеваю подняться по ступенькам в фойе, меня чуть ли не сбивает с ног стремительно приближающаяся фигура Джека.

— Ты жива, — облегченно вздыхает он и на удивление окружающих, притягивает меня в объятия.

— Живая, — обнимаю его в ответ, каря себя за то, что у самой то ни на секунду не возникло мыслей волнения об этом человеке.

— Ты как? Тебе не сильно досталось? — внимательно осматриваю его, замечая под глазом похожий на мой синяк.

— Ерунда. После отцовских побоев это так, легкий поцелуй был, — смеется он, и приподняв мои очки с переносицы, громко присвистывает.

— А вот тебе повезло меньше, — говорит он.

— Мне несказанно повезло, и все спасибо твоему подарку. Он и правда приносит удачу, — убирая от своего лица его руки и натягивая обратно очки улыбаюсь ему.

— Пойдем на лекции, а потом все расскажешь мне, — тянет он меня за собой. И мы проходим к аудитории, взявшись под руки, под волнительные взгляды одногруппников.

Кирилл с Сашей, впрочем как и остальная аудитория, косятся на нас с Джеком все занятие, но мне отчего то больше не хочется к ним. К тем, у кого все ясно и понятно в жизни. К тем, кто не способен меня понять. Я сама сторонюсь их и понимаю, что отталкивая друзей, могу навсегда потерять их. Но мне не страшно. И не больно. И не жалко.

После занятий, Джек отправляется на обещанную мной встречу с Егором. Находясь в приятном волнении, он болтает о всякой ерунде, не замолкая ни на минуту. А я, пожелав ему удачного похода, опустив взгляд под ноги медленно иду домой. Думая о том, что сегодня нужно хотя бы позвонить маме. С последними событиями, совсем не уделяю ей внимания. Но и видеться пока нам не стоит.

Поднявшись на свой этаж и подойдя к двери, я с замиранием сердца понимаю, что внутри кто-то есть. Неужели мои похититель вернулись? Или Ромин отец послал новых головорезов на поиски меня? Первой мыслью проносится в голове: сбежать. Вот прям сейчас развернуться и стрелой лететь вниз, на улицу. Но ноги и руки сами собой ведут меня внутрь, не давая возможности передумать. Зайдя в коридор, медленным тихим шагом прохожу в гостиную и увидев непрошенного гостя, понимаю, что кого-кого, а я ее я ожидала увидеть здесь в последнюю очередь.

В кресле, возле окна, с моим котом-предателем на руках во всю свою стать восседает Ольга Алексеевна. Поза королевы, хозяйки ситуации. Но уставшие глаза, полные немой тоски и переживаний вносят дисбаланс в образ холодной леди. Стоя посреди комнаты, напряженная и готовая в любой момент дать отпор этой женщине я не испытываю ни малейшей жалости к ней. Я ее ненавижу, и видимо мой взгляд слишком красноречив, потому что, привстав с кресла, она начинает диалог первой.

— Оксана, я понимаю твое состояние, но нам нужно поговорить. Присядь, ты должна меня выслушать.

Наш разговор длился около часа. Вернее, говорила Ольга Алексеевна, а я слушала. Час разговора, за время которого моя вселенная переворачивается с ног на голову. Вылив на меня махом весь поток информации, она молча поднимается на ноги и уходит, закрывая за собой дверь. Взваливая неподъемный груз на мои плечи. На плечи девятнадцатилетней девчонки.

Первый час после ее ухода, я вою белугой, катаясь по полу в истерическом припадке. Реву до рвоты, до спазмов в животе. И ничего не приносит мне облегчения. Но когда за окном сгущаются сумерки, я обессиленная от недавней истерики, молча смотрю в окно на темнеющее небо. Пытаюсь свыкнуться с мыслью, что иного выхода нет. Она права, черт возьми. И я должна сделать это. Потому что иначе, потеряю его навсегда.

На следующее утро, напичкав себя всевозможными успокоительными, словно робот, на негнущихся ногах я шла в СИЗО. Ольга Алексеевна всего одним звонком, смогла выбить для нас свидание. Смогла сделать то, что не получалось у нас с Андреем полторы недели. Но это все уже не важно. Ничего уже не важно. В моей голове нет ни одной эмоции, кроме отстранённости. Меня не ничего уже не способно напугать. Не пугает огромная металлическая дверь и решетка за ней, переступив которую я остаюсь наедине с враждебно настроенным конвоиром. Его недружелюбное, я бы даже сказала с нотками жестокости лицо, не способно вселить в меня ни капли страха или смятения. Плевать. Ничего не страшно, когда тебе уже нечего терять. Ни единой эмоции не вызвали жеманные руки, досматривающие меня на входе на наличие запрещённых предметов. Даже если бы он как те выродки, уложил меня сейчас на стол и начал насиловать, я бы покорно расставила ноги и смотрела со скукой на все это.

Но когда в маленькую комнатку для краткосрочных свиданий заводят его: исхудавшего, изможденного, с ссадинами и синяками на лице различной давности. Мое сердце захлебывается в дикой агонии. Оно бьется как бешеное, рыдает, истекает кровью, молит меня не делать этого. Чертово сердце. А когда увидев меня, его глаза уставшие глаза наполняются забытым светом, надеждой, я готова умереть на месте. Только не ломать все это на корню. Заметив гематомы на моем лице, он хмурится и взволнованным взглядом проходит по всему моему тлу, пока конвоир снимает с него наручники.

— Чертенок, — бросается он в мою сторону, так быстро и стремительно, что я не успеваю подготовиться и надеть на себя маску хладнокровия. Его сильные руки обхватывают меня и уже привычным движение он зарывается в основание моей шеи, а я, судорожно всхлипнув, стараюсь не дышать вовсе. Еще вчера за эти объятия я готова была жизнь отдать, а сейчас стою словно статуя, проклиная себя. Из последних сил, отталкиваю его от себя и отхожу на пару шагов.

— Ром, я пришла попрощаться с тобой, — говорю я, не своим, чужим голосом. Голосом предательницы, позорной отступницы. Его брови хмурятся, он не понимающе смотрит на меня.

— Ты о чем, Оксан? — глядя на меня затравленным, не верящим взглядом маленького брошенного мальчишки спрашивает он. И эта его доверчивость, открытость, хуже ножа, приставленного к горлу. Но раз уж я решилась сломать этого сильного, загнанного зверя, нужно действовать до конца.

— Позавчера на меня напали, серьёзно избили. Я устала сидеть и трястись от страха за свою жизнь. Рома, я не могу так. Я жить хочу! — восклицаю я, чувствуя как по лицу катятся слезы.

— Возвращайся в свою прежнюю жизнь. Твоя мать предложила мне деньги и спасение — она поможет нам с мамой. Мы уедем подальше отсюда и я забуду навсегда этот ужас. Прости Ром, но я не такая сильная как ты, — говорю я, и чувствую как с каждым сказанным мной словом умирает по кусочку моя душа.

Я ненавижу и презираю себя, когда наблюдаю за тем, как недоверие в его глазах сменяется злостью, а злость перетекает в боль. Не просто в боль — в адскую муку. Я вижу, как гаснет жизнь в его взгляде, как несколько первых минут он просто сжимает и разжимает кулаки, а потом обессиленно сползает по стене, схватившись за голову. Я вижу, как из его перекошенного в немом плаче рта вырывается первый всхлип, а затем лавиной — рыдания. А я молча стою и смотрю на все это завернув за спину свои руки, протыкая ладонь до кости снятой с уха сережкой.

— Убирайся! — вмиг подскакивает он с места и, со всего маху, бьет кулаком о стену. Я не сдвигаюсь ни на сантиметр в сторону.

— Этого, бл*ть просто не может быть! — сквозь сдавленные хрипы ревет он, продолжая колотить по грязной штукатуренной стене. Загнанный, затравленный зверь после стольких пыток и издевательств преданный единственным в кого верил. На громкие звуки, доносящиеся из комнаты, внутрь забегает конвоир и сбивая с ног Рому, заламывает ему руки за спиной, пытаясь нацепить наручники.

— Девушка, свидание окончено-напряженно хрипит конвоир, продолжая удерживать сопротивляющегося Рому. Я спешу уйти, но протискиваясь мимо них, вижу, как Рома вмиг переставший оказывать сопротивление, поворачивает голову в мою сторону и молча, со слезами в изумрудных глазах, наблюдает за моим уходом.

Не помню, как я выбралась оттуда. Очнулась, обнаружив себя в полуобморочном состоянии возле соседнего здания. На ватных ногах пытаюсь сделать несколько шагов, но сгибаюсь пополам от того, что меня начинают выворачивать наизнанку рвотные спазмы. Выплеснув на грязный асфальт скудное содержимое желудка, я устало приваливаюсь к обшарпанной стене дома и сотрясаюсь в истерических рыданиях. Перед глазами его затравленный взгляд, его сжатые скулы и боль… Сколько боли я принесла ему. А следом в памяти всплывает вчерашний разговор с его матерью:

— Сегодня я подслушала разговор мужа, — начинает она разговор, а я обращаюсь вся во внимание. Присаживаюсь на рядом стоящий диван и смотрю на нее во все глаза.

— Завтра утром его вызовут в допросную и забьют досками насмерть, если он не даст согласия, не откажется от тебя и не примет условия отца, — говорит она тихим срывающимся голосом.

— Выход только один. Я прошу тебя, я умоляю тебя! — сбросив кота на пол, она подается ко мне и заключает мои руки в крепкой хватке своих ледяных ладоней.

— Хочешь встану на колени! Оставь его, только так ты спасешь его жизнь. Здесь вам не быть вместе. Мой муж, ужасный человек, я много лет наблюдаю за ним. Я могу тебе сказать с уверенностью, что он не пощадит ни его ни тебя. Ты спаслась чудом.

— Но ведь так я сломаю его, — ошеломленно смотрю на наши сцепленные руки, не веря ее словам.

— Сломаешь, но он будет жить! Я знаю своего сына, он упертый, как и его отец. Он ни за что не откажется от тебя, пока будет знать, что вы вместе, что чувство взаимно. Прости, Оксан, но выход только один. Если ты сама лишишь его этой надежды. Сама уйдешь из его жизни.

А после она просто поднялась и ушла. И этот ее тихий, полный безнадёжности и скорби голос останется в моей памяти до последних дней. Также как и он. Как его глаза, как его улыбка, с первого взгляда на которую, у меня подкашивались ноги. Как его руки, лежащие на руле, его прищур глаз, когда он хитрил или смеялся. Как движения его рук, когда он притягивал меня к себе и утыкался носом мне в шею. Я буду помнить все, все в мельчайших деталях. А теперь еще навсегда в моей памяти останется его боль и мое предательство.

В романтических фильмах расставание главных героев всегда преподносится возвышенно, поэтично. Влюбленная девушка, в слезах и с идеальным макияжем уходит вдаль от скорбно смотрящего ей вслед красавца-главного героя. За кадром играет красивая, лирическая композиция, способная растопить любые сердца. Но в жизни расставание — не поэзия. В нем нет ничего красивого и душещипательного. Расставание — это уродство. Это крики и слезы до боли в глотке, до рвотных масс. Это уход в себя, это душевная болезнь. И всем окружающим если не плевать на тебя, то точно неприятно лицезреть твою слабость. «Двигайся дальше!», «Жизнь продолжается» — к концу второй недели я готова была убить первого, кто еще раз отмахнется от меня заученным клише.

Все что я помнила о последнем месяце — это холод и одиночество. Зябкая дрожь пробирала меня до костей, когда я возвращалась поздним вечером с занятий, кутаясь в пуховик. Холод не отпускал меня и дома, когда приходилось ложиться в пустую, холодную постель. И только единственная вещь — его домашняя футболка, все еще упрямо хранящая с ума сводящий запах, хоть немного, но согревала меня.

На следующий день после тех событий, как и было обещано и предугадано Ольгой Алексеевной, Рома пошел на сделку и его выпустили, полностью сняв обвинения. Помню, как Андрей, стоя на пороге квартиры, спешил поделиться со мной долгожданными новостями. А потом, опустив взгляд на многочисленные коробки, стоящие в прихожей в недоумении поднял на меня глаза. Я ничего не говорила и не объясняла. Все было и так понятно. Вручив ему ключи и попроси вместо меня рассчитаться с хозяйкой, я, взяв на руки Леву, вернулась в дом к маме. Ольга Алексеевна и правда предлагала мне деньги за спасение Ромы, но я не взяла. Так или иначе я не знала, что буду делать дальше. Жила на каком-то распутье.

Общалась я только с Джеком, и то исключительно во время занятий. Все перерывы мы проводили вместе в университетском дворе, кормя голубей, в уютном молчании. Саша и Кирилл, в первые дни, пытавшиеся возыметь на меня влияние, поняли что все бесполезно, что я изменилась и как прежде, весело и беззаботно, уже не будет. Я стала замкнутой и нелюдимой. Мама не уставала пытаться наладить со мной контакт, но во время ее нахождения рядом, я только отмалчивалась, глядя в пол.

Мне не хватало его. Не имея ни малейшей надежды, понимая, что собственными руками я сама все сломала, все равно каждую минуту думала о нем и подыхала. Не успела, не долюбила, не насытилась им. Хотя не смогла бы насытится, даже если бы и вся жизнь у нас была впереди.

Но больше всего я боялась ночей. Темных, долгих и пугающих. Разбивающих раз за разом мое исстрадавшееся сердце. Я не хотела засыпать, потому что каждую ночь, с завидным постоянством, мне снился он. Вернее, в своих до жути странных и реалистичных снах я и была им. Он находился в полутемных помещениях городских клубов, в люксовых номерах отелей, где занимался сексом с бесконечным числом девушек. Все они как одна, плотоядно, похотливо смотрели на него, облизывая его обнаженное тело. Они кричали под ним словно дешевые порно актрисы. Что приносило ему невероятное удовлетворение. Одурманенный, опьяненный алкоголем, он как изголодавшееся, отчаянное животное, потерявшее последнюю каплю человечности трахал их жестко, цинично. Он не знал ни одну из них, но их большие сиськи, податливые рты и вагины были отличным лекарством. Купаясь в этом гнилом болоте пошлости и непотребства, осознанно пачкая себя в этой грязи, он впадал в забытье, выплескивал свою злость, вбиваясь в их податливые тела, получая взамен долгожданное освобождение, драгоценные минуты забытья.

Я понимала, что он выгорел без остатка. Ни одного чувства не осталось в нем, кроме похоти. Он был противен сам себе. Я понимала это, когда после очередного акта сношения, он обессиленно откидывался головой на подушку и закурив сигарету, долгим, задумчивых взглядом смотрел на единственное, что напоминало ему о том времени, когда он был счастливым человеком. На подаренную мной зажигалку. На какую-то долю секунды его лицо искажала гримаса боли, но это всего лишь мгновение слабости. А дальше-продолжение секс марафона и вливания в себя несчетного количества алкоголя.

Я просыпалась от звука собственного крика, словно выныривала из жуткого кошмара. Чувствуя себя отвратительно, будто не он, а я всю ночь заливалась спиртным. По часу стояла в душе, стараясь вытравить, смыть из памяти образы увиденного, задыхаясь от боли. Но каждую ночь повторялось одно и то же.

Мне хотелось верить, что это все только сны, плод моего больного воображения. Но сердце, упрямое, захлебывалось от боли. Оно все чувствовало и знало лучше меня.

А еще, иногда, поздними вечерами, на мой номер поступали звонки от неизвестного абонента. С замиранием сердца, я брала трубку и молча слушала его тихое дыхание. Ни один из нас не хотел бросать трубку первым, но и ни один из нас не проронил ни слова. Мы часами молча горевали над разорванными чувствами друг друга.

Закончился декабрь. Новогодние праздники я провела, сидя у себя в комнате, с книгами в руках. Мама целыми днями пропадала на работе, а я наслаждалась уединением и покоем. Поэтому полной неожиданностью стало для меня, когда ранним утром девятого числа на пороге моего дома появилась улыбающаяся Сашка под ручку с Кириллом. Впустив друзей, я отправилась на кухню, заваривать чай. Разговаривали в основном ребята, рассказывая мне все последние новости. Я, стараясь не обижать их своим равнодушием изо всех сил изображала заинтересованность. Через полтора часа, поднявшись я принялась мыть посуду, а Кирюха отправился поваляться на диван в зал. Сашка, примостившаяся на столешнице с полотенцем в руках, без перерыва щебетала о всякой ерунде.

— Так хотела завтра в кино Андрея вытянуть, как никак единственный выходной выдался, а он на свадьбу идут к Ромке… — поняв, что сболтнула лишнего, она испуганно прижимает руки к себе, виновато глядя на меня. А я тем временем, изо всех сил стараюсь сделать отсутствующий вид, и не замечаю, как раз сотый подряд протираю до дыр одну и ту же тарелку.

Я наверное, мазохистка и полная дура. Но не смогла сдержаться. Стою на другой стороне улицы от здания ЗАГСА, зябко обняв себя руками. Перед зданием останавливается целая вереница дорогущих иномарок, с шикарным лимузином во главе. Из которого высыпается толпа молодежи, а после них, наружу выходит Рома, подавая руку невесте. Глотая бесшумные слезы, я любуюсь им, мужчиной, ради благополучия которого я разорвала нас на части. Он безумно красив и элегантен. Белые снежинки неслышно опускаются на его черные, слегка взлохмаченные волосы.

— Упрямец, даже в прическе у него протест, — грустно улыбаясь, не могу оторвать от него глаз. Синий приталенный пиджак, белая рубашка и красная бабочка. Ну как, черт возьми можно не любить такого. Не замечаю никого вокруг, потому что стараюсь вобрать в себя как можно больше его. Не могу наглядеться.

Как бы мне хотелось, чтобы она выглядела уродиной рядом с ним. Но к моей зависти, его невеста шикарна, нет ни единого изъяна в ее холодной аристократической красота, безупречном платье, точеной фигуре. Черная душа, увы может скрываться под внешним совершенством. Мои вены плавит, закипающая от жгучей зависти кровь, когда Рома, послав ей легкую улыбку, подает руку и она вкладывает в нее свою изящную ладошку. Поднявшись наверх, они исчезают в здании. А я никак не могу отдышаться, захлебываясь в своем личном, эгоистичном горе. Через пятнадцать минут счастливая чета выходит из дверей ЗАГСА, уже окольцованными. Рядом с ними, с двух сторон шествуют довольные собой родители молодожен и галдящие друзья. Я смотрю на самоуверенное выражение лица его отца и проклинаю его, от всего израненного сердца. Я было собираюсь развернуться и уйти, но бросаю прощальный взгляд на него. Так хочется еще немного насладиться его видом. Будто почувствовав на себе мой пристальный взгляд, Рома неожиданно поворачивает голову в мою сторону и наши взгляды встречаются. Он стоит, словно громом пораженный, не шелохнется. Мы молчим, но наши глаза нет.

— Ты довольна, все так как ты и хотела?! — кричит он.

— Прости меня, так нужно, — глаза застилает пелена и я быстро стираю их рукавом.

— Зачем пришла тогда? Поиздеваться? — злится он. А я обессиленно закрываю глаза.

— Конечно, поиздеваться, только над собой, малыш — шепчу, еле двигая губами.

Вокруг них собираются гости, выстраиваясь в полукруг для фотографий. Какой-то мужчина, безрезультатно пытается всучить Роме голубей, но тот словно соляной столб не мигая смотрит на меня взглядом, полным ненависти и печали.

А я, не видя перед собой ничего, падаю обессиленно на колени, прямо в лужу из мокрого снега. Мне хочется умереть прямо здесь, только не отдавать его снова ей. Только не видеть в его глазах столько отчаяния и злости. Чувствую, как чьи-то руки поднимают меня и оттаскивают подальше от дороги, скрывая из виду.

— Ты совсем спятила, дурочка! — вытирая мое перекошенное мокрое лицо платком кричит на меня взволнованная Ольга Алексеевна.

— Ты понимаешь, что все испортить можешь? — пытаясь привести в чувства, изо всех сил трясет она меня.

— Я не могу больше так, не могу! Это ад какой-то, вы не представляете даже! — закрываю ладонями лицо, чтобы не видеть их всех.

— Ты мне обещала сохранить секрет! Еще не время, идиотка! — чертыхается она, усаживая меня на лавочку в небольшой парковой аллее.

— Я устала, — притягиваю ее к себе и утыкаюсь ей в грудь. Странно, но именно этой женщине мне хочется излить всю ту боль, что до сих пор молча я носила в себе.

— Я так бесконечно устала, — реву во весь голос. Меня будто разорвали пополам. Я устала чувствовать его, каждую ночь, каждый день. Устала видеть как он опускается, как сам себя загоняет. Пусть уже убьют меня, я не могу вынести все это, — плачу на взрыд.

— Ну, ну, потерпи, деточка, — усаживаясь рядом со мной, обнимая одной рукой, качает она меня из сторону в сторону.

— Все наладиться, потерпи, не время сейчас, иначе все зря будет… Это еще не конец, слышишь? — ласково гладя мои волосы успокаивает она меня. Несколько минут мы сидим, крепко прижавшись друг к дружке, пока к нам не подходит Андрей. Ольга Алексеевна просит отвезти меня домой. Андрей подходит и взяв меня под руку, поднимает с лавочки, а я чувствуя себя абсолютно пустой после эмоционального взрыва, послушно следую за ним.

— Оксан, выпей, — уж сидя в машине, Андрей протягивает мне фляжку и приставив к мои губам начинает заливать в меня ее содержимое.

Спиртное огненной волной проносится по моему пищеводу, практически сразу даря небольшое облегчение и легкость. Я откидываюсь на спинку сидения и устало опускаю веки.

— Лучше?

— Немного, — бурчу я, пока он везет меня домой. По приезду домой, я камнем падаю на постель, даже не раздевшись и забываюсь наконец-таки пустым сном. На утро меня будет звонок в дверь, и еле отскребя себя от кровати, спотыкаясь на каждом шагу, наконец-таки дохожу до прихожей и открываю дверь. на пороге стоит неизвестный мне мужчина, солидной наружности. Одетый в строгий костюм и драповое пальто.

— Оксана? — смотря на меня хмурым взглядом спрашивает он.

— Да, — машу головой, в полном недоумении.

— Тебе Ольга Алексеевна просила передать, — протягивает он мне свернутый вдвое тетрадный лист. Сказала, чтобы ты обязательно прочитала его.

Отрывая глаза от тетрадного листка в руках, я вижу перед собой уже пустую лестничную площадку. Незнакомца нет. Пожав плечами, закрываю дверь и направляюсь на кухню, разворачивая на ходу бумажный листок.

Глава 17

Назови мне свое имя,
Я хочу узнать тебя снова
Все по кругу, но все будет иначе,
Я даю тебе слово
© Lumen
Удивительно как эта женщина может меня мою жизнь буквально в один миг. До сих пор не могу разобраться в своих чувствах к ней. То ли мне ее любить, то ли ненавидеть. Думала я, сидя в машине вместе с мамой, нанятой нами для переезда.

— Милая, мы на пути к новой жизни, начнем все с нуля, — притянув меня к себе, успокоила меня мама. А в ответ я только пожала плечами, сжимая в кулаке зачитанное до дыр письмо…

Ровно неделю назад, Ромина мама передала для меня послание, написанное на обычном тетрадном листке бумаги. Даже не послание, а исповедь, руководство к действию…

Дорогая, Оксана!

Меня до глубины души поразило то, насколько сильно ты любишь моего мальчика. Хочу попросить у тебя прощения, за то что приняла тебя сначала за меркантильную особу, жаждущую легких денег. Еще тогда, когда над Ромой висела огромная опасность, и я пришла к тебе в последней надежде на помощь, честно говоря до последнего не верила, что ты решишься на такой шаг. Что греха таить, я обязана теперь тебе всем, что есть у меня. В моей голове уже тогда был четкий план действий. Всеми правдами я должна была спасти жизнь моего мальчика. Только твое предательство могло сломают его окончательно, и потеряв интерес и участие к своей судьбе, он должен был пойти на любые уступки. Только бы оградить тебя от беды. Именно так и вышло. В то утро, он сам позвонил отцу и сказал, что сделает все как ему велят. Рома был не просто раздавлен, он был убит твоим уходом. Выйдя на свободу, он не смог вернуться к прежней жизни, а может просто не захотел. Мой мальчик совсем потерялся и не мог уже понимать всей реальности картины. Для выполнения задуманного мной плана, от него требовалось безропотно женится на Наташе, и прожить с ней некоторое время. Для того чтобы отец смог решить свои денежные и политические вопросы, тем самым успокоившись, оставить Рому в покое. А там, потихоньку, собрав для него капитал, сделав документы, я бы рассказала ему правду обо всем, дав зеленый свет на действия. После его ареста, я наконец увидела настоящую личину Натальи, и для меня стало совершенно ясно, что она не достойна моего мальчика. Но Рома начал ломать мой план с самого выхода из тюрьмы. Смотреть без слез на то, что стало с моим сыном я не могла. С каждым днем он опускался все ниже и ниже, превратившись в отъявленного алкоголика. Не было ни дня, чтобы он находился в трезвом адекватном состоянии. Отчасти, я понимаю его поступки. Ведь все, чем он дорожил когда-то, все что было для него дорого, рухнуло одним махом. Наташа верещала и брюзжала слюной, и пожаловавшись своему отцу, на хамство Ромы. Тот в свою очередь, сговорившись с Виктором, поспешил поскорее назначить дату свадьбы, думая, что это каким-то образом поможет встряхнуть Рому.

Увидев тебя, на свадьбе, увидев твою боль и страдания, увидев его болезненный, на грани сумасшествия взгляд обращенный на тебя, я поняла что не хочу дотягивать до того самоубийства кого либо из вас. Бедные дети, сколько невзгод выпало на вашу долю. Оксана, вчерашним вечером я рассказала ему всю правду. Отреагировал он на все эмоционально, в стиле его взрывного характера. Но я уверенна, что ему нужно дать время свыкнуться со всем этим, время для того чтобы разобраться во всем. В ближайшие дни, мой поверенный, передаст тебе документы на право собственности частного дома в небольшом городе, я купила его давно, еще когда только все начиналось. Дом оформлен на тебя, поэтому проблем не возникнет. Поговори с мамой, я умоляю тебя, уезжайте из этого города. Виктор просто так не успокоится, рано или поздно он достанет вас. Дай мне всего два месяца. Мне нужно это время, для того чтобы подготовить новые документы, деньги. Лучше я не буду видеть сына, чем в конец искалечу ему жизнь. У меня итак перед ним неподъёмный груз вины. И на самый худший случай… если он не приедет к тебе, живи своей жизнью, не замыкайся в себе. Ты яркая, живая, отважная девушка, я до глубины души тронута твоим внутренним стержнем. Не дай этим обстоятельствам сломать и тебя.

8 месяцев спустя
Город, в который мы переехали с мамой имел два огромных плюса. Во-первых, находился он на другом конце страны от нашего, а во-вторых был тихим, маленьким, полный лесов и небольших озер. Природа здесь была просто бесподобна. С каждым днем мне дышалось все свободнее, с каждым последующим днем надежда на все еще возможное счастье во мне росла и крепла. А самое главное, душу грела мысль, что Рома теперь знает, что я не предавала его, что все что было сделано мной совершалось во благо.

Первые два месяца, я ждала его. Поднимаясь утром с кровати, я верила, что именно сегодня, вот, прямо сейчас, выглянув из окна, я увижу его. Улыбающегося, невозможно красивого, моего. Я представляла, как не спеша он подъедет к моему дому, выбереться из машины, а я как была, в одной пижаме и тапочках, тут же понесусь навстречу ему на морозную улицу. Брошусь со всех ног к нему на руки и утону в долгожданных объятиях. Зацелую до одури, не остановлюсь, пока не начну задыхаться. И никогда больше не отпущу. Но проходили дни, а его все не было. И ни единой весточки ни от него, ни от его матери. Исследую интернет — ресурсы, я много раз встречала новости об его отце, об очередном расширении его бизнеса, о новых строительных проектах, уже на уровне заграницы. Хоть бы что этому человеку. Честное слово, по-моему сам дьявол — его правая рука. Нервно сжимая кулаки, я старалась поскорее закрыть страницу. О Роме же ни единой информации. Его не было ни на одной социальной странице.

На третий месяц моей новой жизни я честно говоря, стала грешным делом винить во всем его мать. Мне казалось, что она попросту обманула меня, прислав это письмо. Что так она хотела избавиться от назойливой меня, чтобы больше не мозолила глаза ее сыну. Потом мысли одна хуже другой роились в моей уставшей голове. Мне казалось, что Рома не смог простить моего самоуправного поступка. Потом я, будто бы издеваясь над собой, представляла его в роли любящего мужа ненавистной мной рыжей особы. Злость и обида разъедали меня. Но сердце тихим, неназойливым голоском, подсказывало мне, что это абсурд. Что Рома просто не мог так поступить. У него наверняка есть серьезные причины отмалчиваться. Тем более меня больше не мучили те жуткие сны его ночных похождений. Не знаю как, но я могла об заклад побиться, что с этой стороной жизни он покончил. На четвертый месяц ожидания, и несколько занятий с психологом, я пришла к выводу что жизнь идет дальше. Что нужно собирать уже себя по частям, по кусачкам и пытаться жить. Пускай без него. Но жить.

Переведясь в другой институт, находящийся в этом городе на заочную форму обучения, я устроилась на работу в местную страховую компанию. Работа стала для меня настоящим спасением. отвлекаясь на дело, я и не замечала, как дни сменяли друг друга бесконечной чередой. Через каких-то пару месяцев, довольное моей работой начальство, повысило меня с помощника юриста на должность юриста. Я нарабатывала судебную практику, принимая участие в заседаниях. Коллектив был на редкость дружелюбным. Нас было поровну: девушек и парней. со мной в кабинете сидели две сотрудницы-болтушки. Они словно не выключающееся радио вещали самые свежие сплетни и новости отдела.

Я изо всех сил старалась выглядеть нормальной среднестатистической девушкой. Старалась не быть белой вороной. Ходила на все корпоративы и посиделки. Мне было легко с ними. Мое психическое состояние, наконец-то пришло в норму. Счастьем, конечно и не пахло, но спокойный штиль был как раз именно тем, что надо.

Очень сдружилась я и с ребятами из отдела. Они были хорошими собеседниками, приятелями, готовыми в любое время помочь в рабочих вопросах. Я была мила со всеми, но все равно, держалась немного отдаленно. Был только один парень, который, не смотря на мое титаническое терпение, успел достать меня до чертиков, своими ухаживаниями приторными и противными до изжоги. Жутко нудный и до безобразия непонятливый Сергей осаждал меня приглашениями в кино или кафе чуть ли не каждый день. Уже весь отдел потешался над нами, придумывая каждый день на наш чет новые приколы.

Маме тоже здесь было хорошо. Она устроилась выпускающим редактором в городской газете, начальник которой воспылал к ней пламенным и судя по всему ответным чувством. Я был безумно рада за маму, и признаюсь, порой приходилось выпихивать ее на свидания. Слишком уж долго она не решалась. Мне кажется, эта женщина заслужила настоящего спокойного счастья. А Петр Геннадьевич, как раз и производил такое впечатление.

Катька, моя соседка по кабинету пару раз вытягивала меня на гулянки в ее компании. Один раз, даже ее приятель, довольно приятной наружности пытался пригласить меня на свидание. Поняв, что просто так я не соглашусь, он тайком узнав у сотрудницы мой номер, начал во всю осаждать меня вниманием. Но больше, чем на дружескую встречу я не соглашалась. А когда настал день свидания, он странным образом испарился.

И вот наступил последний день лета. Наша развесёлая компашка собиралась смыться пораньше с работы, потому что сегодня праздновался юбилей со дня открытия фирмы. Девчонки с самого утра доставали меня своими возбужденными перешёптываниями по поводу сегодняшнего праздника. А у меня между прочим, два судебных заседания до обеда, и к каждому нужно было подготовится.

— Ты слышала новость?! — наклонившись в мою сторону со своего стола, шепчет мне Катюха.

— Сын какого-то олигарха разбился на своей тачке, по новостям показывали, — нервно выстукивая пальцами по столу.

— Ну вот на одного жениха завидного меньше стало, — не отрывая взгляда от монитора, с видом знатока комментирует Алена.

— Сейчас на две болтушки меньше станет, если вы не дадите мне сосредоточиться, — фырчу я на них.

Суды в этот день я выигрываю. И в уже приподнятом настроении, подъезжаю в арендованный нашей фирмой ресторан. Вся делегация в сборе, праздник в самом разгаре, так что приходится тихонечко протискиваться на единственное свободное место в самом углу стола. И, конечно же, рядом восседает довольный собой Сергей. Злюсь на ребят, за то, что подстроили мне такую подлянку. Но делать нечего, усаживаюсь и натягиваю на лицо милую улыбку.

Веселье, шум, гам. Танцы в самом разгаре. Уже «хороший» начальник рвется к микрофону, для того чтобы спеть любимую песню про детство Юры Шатунова. Девчонки купаются в приятном внимании ребят, а меня неустанно осаждает надоедливый горе-ухажер.

— Сереж, да не танцую я, отстань ты уже! Иди Аленку пригласи, — отмахиваюсь от него, делая вид будто что-то внимательно разглядываю на телефоне. Ни на секунду не смутившись моего резкого ответа, тот начинает свою заунывную песню снова. На мое спасение, рядом присаживаются взволнованные чем-то Алена с Катей.

— Оксан, мы сейчас такого мужчину видели, — на придыхании произносит одна, смотря на меня таким выражением лица, будто бы только что на улице натолкнулась на звезду мирового масштаба.

— Красавчик! Будто с обложки плей боя! — восклицает Катька, доставая из клатча пудреницу и принимаясь за поправку макияжа.

— Ой, девчонки, я буду не я, если сегодня не окажусь в его постели! — накрасив губы яко красной помадой, заключает она.

— Озабоченные, — хмыкаю я.

— Если бы ты его видела, так бы не говорила! Пошли, заценишь, — тянут они меня за собой. А я нисколько не сопротивляясь, следую за ними. Думая о том, что уж лучше посмотреть на незнакомца, чем еще хотя бы пять минут выслушивать заунывные речи Сережи.

Мы выходим на улицу, пристраиваясь к стоящим в кружке девчонкам. Повернувшись, замечаю спешащего за нами Сергея.

— Я его пристрелю, — шепчу от досады, когда понимаю, что он движется в нашу сторону.

— Красавчик какой и тачка зачетная, — со знанием дела шепчет Катя, наклоняясь к нам.

— Вау, и правда самец, пойду ка я попытаю счастья, — хихикает Дашка, секретарша нашего босса, направляясь в сторону дороги. Я подхожу ближе, и увидев стоящего возле черного внедорожника парня, в окружении нескольких девиц, просто теряю дар речи. Будто громом пораженная смотрю и не верю своим лазам. Он. Такой же как и год назад. До боли красивый, самоуверенный в себе. Стоит, облокотившись о машину, в небрежной позе, с засунутыми в карманы джинс руками, с зубочисткой, торчащей из чувственных губ, с дерзкой улыбкой, бьющей прямо в сердце. Чувствую рой бабочек в животе, и ноги наливаются свинцом. Словно завороженная смотрю на него, пока сбоку от меня навязчиво жужжит на ухо надоедливый Сергей. Чувствую уже забытую дрожь пробегающую по венам, и снова двести двадцать вольт прошибают меня, когда он отрывает свои улыбающиеся глаза от собеседниц и встречает мой взгляд.

Ко мне сбоку подбегает Сережа, и приобняв за талию пытается отвести внутрь ресторана. Я вижу, как вызывающе изгибаются Ромины брови, в то время как он сверлит сердитым взглядом Сергея. После первых минут эйфории от его вида, я начинаю приходить в дикое бешенство. Целый год его где-то носило! Ни весточки, ни новости, и тут здрасте! Приперся! Стоит и в лучах своего обаяния купает местных вертихвосток.

— Сереж, отстань ты уже, — отталкиваю от себя надоеду и не удосужившись ни с кем попрощаться, направляюсь в сторону проезжей части. Когда я прохожу мимо Роминой машины, он вырывается из круга фанаток и спешит ко мне.

— Чертенок! — хватая меня за руку, говорит он.

— Иди к черту! — разворачиваясь, отталкиваю его и продолжаю идти вперед.

— Ты чего? — возмущается он в полном недоумении, снова предпринимая попытку остановить меня.

— Ничего! Где тебя все это время черти носили?! Чего явился?!Иди, вон, охмуряй любую, оставь меня в покое! — кричу, глядя в его красивое лицо, чувствуя, как предательницы — слезы катятся по щеке. Я упрямо смахиваю их рукой, и не оборачиваясь продолжаю идти вдоль обочины дороги примерно на десятый шаг понимаю, что больше не слышу сзади звуков шагов. Вот, значит как быстро он сдался, — шмыгая носом ворчу от досады. В то время как в нескольких метрах от меня останавливается какая-то иномарка, из окна которой выныривает довольная физиономия неизвестного мне парня.

— Девушка, вас подвезти? — лыбится он, а я не успеваю даже огрызнуться, так как сзади, утыкаясь бампером в капот незнакомца, вовсю сигналит Рома, и выкрикивает:

— Катись на хер отсюда от моей девушки!

Удивительно, но агрессивный выпад Ромы на наглого незнакомца таки возымел должный эффект, потому что через пару секунд, того и след простыл. Тем временем, я продолжаю идти вперед на встречу автобусной остановке, но теперь рядом со мной плетется Ромин кроссовер.

— Чертенок, садись в машину, — высунувшись чуть ли не наполовину из окна зоветменя он.

— Отвали, — знаю, что по-детски, но не могу сдержаться и показываю ему средний палец. Да, вот такие высокие чувства.

— Помнится год назад я точно также познакомился с одной языкастой девчонкой, — хрипло смеясь над моим выпадом кричит он на всю улицу.

— Она сказала тогда, что мне никогда не светит с ней. И так меня зацепило это… я пообещал себе, что смогу таки уложить ее на лопатки, но не заметил как сам по уши втюрился в эту сатану в юбке! — вещает он, следуя за мной, а в нашу сторону уже вовсю оборачиваются прохожие.

— В джинсах, — улыбаясь сквозь слезы бурчу я, и к собственному удивлению замечаю, что успела замедлить ход.

— Чего?

— Я говорю в джинсах я была, не в юбке, — повернувшись, встречаю на себе озорной взгляд юного мальчишки.

— Я помню она в кроссовках ходила с автографом Честера, — хитро прищурившись своими изумрудными глазами продолжает он.

— А еще эта девчонка невероятная обжора… принесла мне как-то пирог, и сама слопала больше половины!

— Не обманывай, я съела всего три куска… ну четыре, — поправляюсь после его смешка, и понимаю, что не заметила, как ввязалась в его игру.

— А еще она упряма до безобразия. Представляешь избегала меня несколько дней только потому, что влезла ко мне в телефон, и увидела там пару сомнительных личностей, — ухмыляется он, сигналя проезжающему мимо нас автомобилю.

— А я готов был стереть хоть все номера, лишь бы слышать рядом с собой ее жизнерадостный смех! — слышу его голос, впитываю эти слова-воспоминания словно иссохшая губка. Молча вытираю слезы с щек, глядя на него.

— Ты знаешь, я до сих пор помню ее запах, и ее губы, вечно искусанные и красные, — остановив машину выходит он ко мне, а я стою на месте, не в силах больше сделать и шага. Воспоминания, чувства лавиной топят меня, насыщая, пропитывая собой каждую клеточку организма.

— А еще она первая поцеловала меня, потому что до безумия отважная и храбрая. Я никогда таких не встречал, — протягивая ко мне руки, порхающими прикосновениями проходится по предплечьям, словно вспоминая.

— Оксан, я делал много ужасного, пытаясь забыть тебя… но не получилось, наверное, если бы не мать тогда, я бы сдох как последняя собака. Я виноват, но дай мне шанс все объяснить, малыш, — он берет в ладони мое лицо и подушечками пальцев проводит по его очертаниям. А я окончательно сдаюсь. Рома долго смотрит мне в глаза открытым, нежным взглядом, таким как смотрел на меня в самые счастливые минуты.

— Я так соскучился, — его губы накрывают мои и время останавливает бег. Все плохое просто берет и исчезает. Мы разорванные и разбросанные по всему свету снова собираемся в единую целую. Он мой, я его. Я задыхаюсь от его близости, я крепко хватаюсь за него, до боли в пальцах. Я должна чувствовать его, понимать, что это не сон. Рома прижимает меня к себе, и оторвавшись, дарит мне свою солнечную улыбку.

— Чертенок, пойдем в машину? — спрашивает он, одновременно с этим зарываясь носом в мои волосы.

— Угу — бурчу я в область его груди, заполняя им свои легкие.

Через двадцать минут Рома останавливает машину у ворот огромного трехэажного дома, находящегося возле реки. Окруженный со всех сторон лесом, он напоминает мне сказочный дворец. Подав мне руку, Рома помогает мне выбраться из авто, а я, раскрыв от восхищения рот любуюсь этим шикарным строением.

— Нравится? — улыбаясь моей реакции спрашивает он.

— Очень, — повернув голову в его сторону встречаю на себе его нежный взгляд.

— Хорошо, потому что теперь ты в нем живешь, — проходя мимо меня как бы между прочим бросает он.

Зайдя внутрь я замечаю, что дом еще совсем не обжитой. Не хватает некоторой мебели, предметов интерьера. Я прохожу следом за Ромой в огромную светлую комнату с стеклянной стеной от потолка до пола. Мягкий ворсистый ковер, лежащий перед камином — вот и весь ее интерьер. Рома подходит к небольшому шкафу и вытянув оттуда бутылку вина, наполняет им бокалы, после чего подсаживается ко мне, уже сидящей на ковре. Протянув мне бокал, он долгим потемневшим взглядом наблюдает за тем, как пригубив его содержимое, я снова начинаю кусать губы.

— Дом новый, недавно въехал?

— Сегодня с утра, — делая глоток, отвечает он, глядя в сторону незажженного камина. Несколько минут мы сидим в полном молчании, но потом он резко разворачивается ко мне, с тревогой во взгляде.

— Прости меня, малыш, я так виноват перед тобой, — поставив пустой бокал на твердую поверхность паркета, он сцепляет перед собой руки, смотря на меня молящим взглядом.

— Я все чувствовала Ром, каждую из них, — тихим, срывающимся голосом произношу я, чувствуя что слезы снова на пороге. Он подвигается ближе ко мне, обнимая мои, а я не могу оторвать взгляда от его глаз, полных непроглядной тоски и чувства вины.

— Я был страшно зол на себя, на тебя. За то, что из-за своей глупости подверг тебя такой опасности. Я шел как скоростной поезд, сметая все на своем пути. Андрей мне рассказал, после маминого признания, через несколько дней после свадьбы и о покушении на тебя и про все грязные интриги Наташи с Димой, — вспоминая о том ужасе, он выпрямляется и повержено закрывает лицо руками.

— А что, если бы эти ублюдки смогли закончить начатое тогда, да я б сдох просто. Я чувствовал себя полным дерьмом, я знал что выхода, кроме как отпустить тебя у нас нет. Вокруг меня была одна ненависть. Меня трясло от омерзения от одного звука голоса папаши, от вечно ошивающейся кругом рыжей дряни. С этими людьми мне предстояло проживать свою никчемную дальнейшую жизнь?! Да мне было плевать на все. Я знал, что увидеть тебя мне предстоит не скоро. Нельзя было привлекать к тебе внимание моей гнилой семейки. Я желал тебе счастья. Я понимал, что к тому времени, как все устаканится, ты возможно будешь уже счастливой женой хорошего, любящего тебя мужчины. Я хотел твоего счастья… Но на деле, это охренеть как трудно… отпустить тебя… я несмог, — срываясь на последних словах, он рывком притягивает меня к себе и изо всех сил подавляя вырывающиеся из глотки хрипы. Я обнимаю его, зарываюсь рукой в волосы, давая понять, что я здесь, слышу и чувствую его боль.

— После того как мама рассказала мне всю правду, на свадьбе, клянусь, Оксан, у меня больше никого не было… У меня тогда словно груз весом в тонну свалился с души. я понял, что еще не вс потеряно, что есть малюсенький, но все же шанс.

— Ты хочешь сказать, что у тебя не было секса с твоей законной женой? — продолжая перебирать его волосы, нервно усмехаюсь я.

— Психопатка она конченая. Меня воротило от одного ее вида, я еле сдерживал себя чтобы не придушить ее, а ты о сексе говоришь. Поняв, что счастливого брака у нас не выйдет, она только и делала, что закатывала истерики, а потом закидывалась наркотой, — отстраняется он от меня и глядя долгим, молящим взглядом берет мои ладони в свои руки.

— Оксан, я понимаю, что тебе больно и тяжело мне простить все это дерьмо. Но я тебе клянусь, я больше не оставлю тебя, я наконец-то могу быть достойным тебя. У нас все будет так, как ты этого заслуживаешь.

— А как же твой отец? — чувствуя, что все обиды разлетаются в прах, я пытаюсь выяснить самый важный вопрос.

— А ты что новости не смотрела?

— Нет, — удивленно качаю головой. В ответ на мой вопрос, он встает с пола и подав мне руку, помогает подняться. Затем, так и не отпустив моей руки ведет в кухню. Взяв со стола пульт, включает, телевизор, перебирая каналы. Найдя искомое, делает по громче и показывает взглядом, чтобы я посмотрела. Ничего не понимая, я все таки выполняю его просьбу.

— Напоминаем о главной новости дня, вчера вечером, 30 августа на 950 км трассы М5 произошло крупное дтп. Водитель автомобиля БМВ черного цвета, не справившись с управлением, выехал на встречную полосу движения и врезался в грузовой автомобиль марки МАЗ. От удара БМВ слетела в кювет на огромной скорости, врезавшись в стоящее на обочине дерево. Машина тут же загорелась. Напоминаем, водителем иномарки, погибшим на месте, оказался сын главы строительного концерна Хаустов Роман Викторович.

Шокированная увиденным, я в полном недоумении перевожу взгляд с фото на экране телевизора на стоящего в полном здравии рядом со мной довольно улыбающегося Ромку.

— Ты не хочешь объяснить мне, что это вообще значит? — упирая руки в бока сердито смотрю на него. В то время как он откровенно потешается над моим ошарашенным видом.

— Нет больше Ромы Хаустова, — буквально искрясь от счастья говорит он, — Умер этот папенькин сынок. Поссорился с отцом и напившись до чертиков врезался во встречку. Отойдя к столу, он поднимает с него папку с документами и достав паспорт протягивает его мне.

— Теперь только я, — поясняет он, в то время как я изучаю документ с его фотографией, но с совершенно чужими данными.

— Любимов Герман Анатольевич, — с вопросительной интонацией читаю я и поднимаю на него смеющиеся глаза.

— Ага, во всем своем великолепии, — триумфально произносит он.

— О, и день рождения у тебя теперь в другой день… Здорово, терпеть не могу твой прошлый день рождения, — бурчу я, отдавая ему документ и возвращаюсь к мягкому теплому ковру. Мне нужно несколько минут на обдумывание всей ситуации.

— Чертенок, — через несколько минут подсаживается он рядом, кладя голову мне на плечо.

— Я так люблю тебя, — вздыхает он и целует меня под мочкой уха. Я хихикаю, от щекотки и встав отхожу немного от него.

— Почему ты так долго молчал? Ни звонка ни весточки от тебя? Почему не дал о себе знать? — привожу последний мучающий меня аргумент «против» нас.

Рома поднимается следом и становится рядом, опираясь плечом о поверхность стены.

— Не хотел спешить, боялся все испортить. Мы уже один раз с тобой поторопились, приняли решение на эмоциях, и вот что вышло, — заламывая руки говорит он.

— Мне нужно было подготовится основательно. Подкопить денег, чтобы не влачить жалкое существование. Чтобы мы с легкостью могли открыть свое дело. Да и внимание отца нужно было усыпить. Нужно было чтобы у него ни одного сомнения не возникло, что его спившийся и опустившийся вконец неудачник сын позорно погиб в своей машине, будучи в сильнейшем алкогольном опьянении, — грустно усмехается он.

— Спасибо матери, если бы не она, я не смог все это в одиночку провернуть. Практически все свои сбережения она отдала нам.

— Да, она тебя очень любит… как впрочем и любая мать своего дитя, — обдумывая полученную информацию тихим голосом поизношу я.

— Она и тебя теперь любит, Оксан, — улыбается он и подходит ко мне. Но есть у меня еще один вопросик.

— А вдруг бы я к этому времени другого себе нашла? — издевательски изгибаю бровь, сложив перед собой руки.

— Неужели ты думаешь, что я пустил бы такой вопрос на самотек? — хитро улыбается он, а я подозрительно прищуриваюсь, вспоминая так неожиданно пропавшего ухажера (друга Катюхи), который не пришел на назначенную встречу. Поняв чьих это рук дело, укоризненно качаю головой. На что, Ромка невинно пожимает плечами со словами:

— Издержки прошлой работы.

Несколько минут мы молча смотрим друг другу в глаза. Не знаю, что он видит в моих, но смотря в его я понимаю одно: Он мой.

Рома подходит ко мне близко-близко, не отрываясь смотрит долгим, темным взглядом. Медленным, несмелым движением пальцев стягивает лямку сарафана с плеча, словно опасаясь, что я откажу, остановлю. Немного подаюсь вперед, давая зеленый свет и он уже более уверенно дотрагивается до оголенной груди, лаская ее, накрывая горячей тяжелой ладонью.

— Вся моя жизнь — здесь, — показывает взглядом он на свою руку, лежащую поверх колотящегося во всю, моего исстрадавшегося сердца.

Взяв мою ладонь, медленными, изучающими поцелуями проводит чувственную дорожку от запястья к изгибу локтя. Подняв на меня свои изумрудные глаза с мокрыми ресницами, он кладет мою ладонь на свою щеку:

— Я подыхал без тебя, — его тихий, хриплый шепот вырывает из меня резкие всхлипы и не медля ни минуты я притягиваю его к себе. Целую его губы, прощая, отпуская всю боль, захлебываясь долгожданной лаской. Я отрываюсь от него и взяв за руку веду к камину. Он неотрывно смотрит мне в глаза, когда мы опускаемся на мягкий пол. В его взгляде — запредельная нежность, а вместо прошлой агонии — тихая тоска. Нам больше не больно. Впервые за этот год.

Я послушно поднимаю руки, когда он снимает с меня платье. Следом за ним улетает его футболка и джинсы. Он нависает надо мной, поедая голодным взглядом. А я смотрю на него и до сих пор не верится. Что он здесь. Мой долгожданный, мой выстраданный, тот ради которого и жизни не жалко. Рома медленно и ласково целует каждую клеточку меня. Мое тело, так сильно истосковавшееся по нему словно просыпается от долгого глубокого сна. Приятная, будоражащая дрожь проносится по венам, когда он, оторвавшись на несколько секунд от меня проводит кончиками пальцев от ключицы по ложбинке груди к низу живота. Все также неотрывно смотря на меня. Глаза полные обожания и преданности словно не могут насыться представленной картиной. А когда одинокая слеза опускается на горячую кожу моей груди, я задыхаюсь от любви. Мы двигаемся медленно, трепетно, невыносимо нежно. Все настолько тонко и взаимно что от каждого малейшего движения сносят крышу подкатывающие волны оргазма. А когда становится невыносимо хорошо, я впиваюсь изо всех сил в его плечи. Успокаивая меня, немного оттягивая удовольствие он нашептывает на ухо какие-то глупости и немного остановившись ласкает мою грудь. А из меня вырываются только одиночные всхлипы, на большее я просто не способна.

Он не идеален. Как, в прочем, и я. Но он — тот, кого я больше ни за что не отпущу. Он мое проклятье, мое безграничное счастье. Моя радость и боль. Только он способен вдохнуть в меня жизнь. Я простила его, я забыла все в одночасье, когда он, отдышавшись, прейдя в себя, привычным, до боли родным движением притягивает меня и зарывается лицом в моих волосах.

Что ждет нас впереди? Заслуженное тихое счастье или новая череда испытаний? Не важно. Я отвоюю его у всего мира, не отдам его никому. Я буду с ним вопреки всем запретам.

Эпилог

Два года спустя
— Саш, я тебя не слышу! — кричу я в телефон, зажатый между ухом и плечом, одновременно с этим выруливая свою хонду из парковки.

— Я говорю, самолет прилетает в семь вечера! — сквозь гулкий шум доносится голос подруги.

— Хорошо, мы будем вас встречать! — кладу трубку, и бросаю мобильный на пустое пассажирское сидение. Но через несколько минут на весь салон машины снова звучит рингтон.

— Да, Катюш, — поднимаю трубку, видя на дисплее имя сотрудницы и вклиниваюсь в поток машин.

— Оксан, ты сегодня в офисе еще появишься? — хихикая, спрашивает она, отчего я недовольно морщусь. Злюсь, понимая причину ее смеха.

— Нет, у меня только заседание закончилось, я уже домой, сегодня к нам гости приезжают, — сделав вид что не обратила внимания на ее смех говорю я.

— Жаль, а я как всегда все веселье пропустила, хотела от первоисточника услышать, а то ребята тут нафантазировали разного, — ухмыляется она. Наверняка, на публику работает.

— Я смотрю сегодня прям звездой дня стала, — хмыкаю я и прощаясь с Катей сбрасываю вызов, ощущая легкую досаду.

Ну и муженек у меня, послал же Бог счастье. Мало того, что сегодня всю ночь спать не давал, вернувшись с двухнедельной командировки, так еще и додумался прислать на работу цветы с запиской «Спасибо за шикарный секс». Вот и скажите после этого, что этот горе-приколист женат на мне уже два года и вроде как, взрослый, серьезный мужчина, глава ресторанного бизнеса. Знает же, негодяй, что в моем кабинете сборище сплетниц и баламутов. Надо ж было так пошутить. Но самое интересное то, что доставщик принес цветы прямо посредине совещания, к шефу в кабинет. И шеф еще, негодяй, строит из себя строго учителя:

— Любимова! Никаких шашней в рабочее время! — смотря на ошарашенную меня, сидящую с только что вручённым букетом в руках, говорит он.

— Давай сюда букет! — и забирает его из моих рук.

Ну и прочитал карточку, вложенную в цветы. И сразу вслух. В присутствии всего честного народа. Я была пунцовой как рак. А всю оставшуюся половину рабочего дня я ломала голову над коварным планом мести мужу. И перебрав массу идей, вспомнила о важной телеконференции с новыми партнерами по бизнесу, о которой вчера упоминал Рома.

— Ну, держись муженек, я тебе устрою телеконференцию, век не забудешь! — ухмыляюсь про себя в предвкушении скорейшей расплаты.

Подъехав к Роминому офису, я паркую машину и выбегаю на прохладную осеннюю улицу, поправляя на ходу полы пальто, под которым нет ничего кроме главного сюрприза — красного кружевного белья с чулками. А на ногах высоченные шпильки для убедительности образа. Зловеще усмехаюсь, восхваляя в себе великого интригана и быстрым шагом захожу в здание. Поздоровавшись с улыбчивым охранником, спешу к открытому лифту. Чувствуя будоражащий кровь всплеск адреналина, я в буквальном смысле слова, не могу спокойно стоять на месте. А тот факт, что под черной тканью пальто на мне лишь небольшие лоскутки одежды, делает меня отважной бунтаркой.

Наконец-таки поднявшись на директорский этаж, я со всех ног спешу к кабинету Ромы, пока время совещания не вышло. В приемной на мое удивление, застаю совершенно незнакомую девушку, сидящую на посту секретаря.

— Ох и цыпочек он себе понабрал, — ворчу про себя, а на деле посылаю ей вежливую улыбку.

— Здравствуйте, — холодным тоном произносит она, окинув меня оценивающим взглядом.

— Привет, я к шефу, — подмигнув ей, направляюсь к кабинету, но останавливаюсь от неожиданного вопля недружелюбной особы.

— Девушка, вы куда?! Герман Анатольевич занят, у него он-лайн конференция с Парижем!

— Да-да, я в курсе, он меня ждет, — спешу заскочить в его кабинет, пока разъяренная защитница не успела оттянуть меня за волосы.

Запрыгнув внутрь и тихонечко затворив за собой дверь, встречаю на себе удивленный взгляд Ромы. Он сидит за огромным столом, уставившись в такой же огромный монитор, расположенный на стене напротив его рабочего места. Из экрана слышится французская речь и последующий голос переводчика. Невольно любуюсь на моего мужчину: деловой, собранный, как всегда одетый с иголочки, как всегда невероятно сексуальный и соблазнительный. В кабинете помимо Ромы, вне поля зрения веб камеры сидит его заместитель. Не теряя ни минуты, тихонечко подхожу к мужчине, и шепчу ему на ухо:

— Олег, я заменю тебя, выйди пожалуйста из кабинета, ты что-то напутал в отчете по табелю рабочего времени, подойди к Михаилу Андреевичу. Он все расскажет, — смотрю на него такими честными глазами. Ох, врать я так не научилась…

— Но… — пытается сопротивляться ничего не понимающий Олег, но я твердо стою на своем.

— Не беспокойся, иди, а то он собрался уже писать на тебя кляузу, — подмигнув ему я буквально выталкиваю его за дверь. Рома, заметивший наши телодвижения, бросает на меня сердитый взгляд. Улыбнувшись ему до ушей, закрыв на замок дверь кабинета, я медленным движением руки развязываю пояс на пальто и спускаю его с плеч. В первые секунды, Рома, бросив в мою сторону мимолетный взгляд, отворачивается к монитору, внимательно слушая собеседника. Но через мгновение возвращает ко мне уже изумленный взгляд. Рассмотрев меня во всем великолепии, дерзко изгибает бровь, а уголки его губ слегка приподымаются в грешной улыбке. Не теряя ни минуты, соблазнительно покрутившись на месте, так сказать продемонстрировав себя, я подныриваю под стол и пробираюсь к нему ползком.

— Да, вы совершенно правы, но необходимо учитывать рыночные потребности в данной услуге, — отвечает собеседникам Рома и подпрыгивает от неожиданности, когда я пытаюсь расстегнуть ему ширинку.

— Извините, небольшая проблемка, — скороговоркой произносит он и наклоняется под стол.

— Ты что вытворяешь, чертенок? не видишь я сейчас немного занят? — его губы растягиваются в шикарной улыбке, а в глазах так и сверкают смешинки, когда он осознает, что я пришла мстить.

— А я не к вам, Герман Анатольевич, я к нему, — опустив глаза на его заметно выпирающий бугор, улыбаюсь я и хитрым победоносным взглядом возвращаюсь к его глазам. В ответ на что, Ромка прыскает от смеха.

— Ты сумасшедшая…

— Вы там что застряли? — раздается голос из экрана.

— Нет-нет, все в порядке, извините за заминку, — отвечает он, выпрямившись и одновременно пытаясь отпихнуть меня от себя. Я же не сдаю позиций, и принимаюсь совращать его дальше. Но надолго Ромку не хватает.

— Я прошу меня извинить, — подрагивающим голосом, заикаясь на каждом слове обращается он к собеседникам, — Но я вынужден прервать с вами разговор, — говорит он и тут же обрывает связь. А потом резко оттолкнувшись от стола, рывком поднимает меня наверх и усаживает перед собой на стол.

— Ты очень коварная женщина, чертенок, — произносит он медленно, с расстановкой, таким тихим и спокойным голосом, что от страха и возбуждения меня пробирает истома.

— Ты знаешь, что теперь тебя ждет, глупая, — нависая надо мной, смотрит он потемневшим взглядом, медленно оттягивая вниз чашечку кружевного бюстгалтера, лаская вырвавшуюся из его плена грудь.

— Эм… это была просто неудачная шутка, — визжу я и срываюсь с места. Но мой мужчина-настоящий хищник. Он одним прыжком достигает меня и прижав к холодной поверхности стены лишает возможности сопротивления. Он распален и горит от желания. Его тяжелое дыхание и потемневший взгляд обещают мне массу невероятный ощущений. И когда в один мах он срывает с меня белье, раздвинув коленями мои ноги, входит в меня резким, сильным толчком, я уже не понимаю, кто тут кого наказывает и кому мстит. Его ненасытные, обжигающие поцелуи будят во мне настоящий ураган. А дразнящие движения его горячего языка разжигают во мне жаркий огонь. Под тяжестью его гибкого сильного тела, в стальной хватке его рук и цепких пальцев, одурманенная его запахом я плавлюсь, я сгораю. До тла, в пепел. А после, дрожащими, ослабевшими руками притягиваю за шею его к себе. Рома, довольно усмехнувшись, утыкается мне в шею. Несколько минут мы лежим тесно прижавшись друг к дружке, выравнивая дыхание, приходя в себя. А когда в голове чуть-чуть проясняется, он приподымается на локтях, нависая надо мной.

— Ты понимаешь, — говорит он с серьезным выражением лица, — Что только что лишила нашу фирму нескольких миллионов, и крупного инвестора, — хмурится Рома, а я даже успеваю почувствовать укол вины, но через секунду готова треснуть его, видя как растягиваются в улыбке его губы и начинают дрожать плечи от вырывающегося смеха.

— Обалденный сюрприз, чертенок, — во всю хохочет он, довольно глядя на меня.

— Так кому ты там мстить собиралась? — издевательски изгибает бровь, а после снова заливается смехом, но уже от моей щекотки.

Несколько следующих минут мы молча смотрим друг другу в глаза. Я говорю ему, что он негодяй, а он хитро улыбаясь рассказывает, что собирается делать со мной предстоящей ночью… Потом, наклоняется и ласково поведя пальцами по очертанию моих скул, целует волосы. Посмотрев на часы, он хмурится.

— Сейчас мне нужно слезно просить прощения у сраных французов, — поднимается он, в поисках одежды. Вслед за ним встаю я, и подойдя к шкафу, стоящему в углу кабинета, вытягиваю оттуда одну из запасных Роминых рубашек. Накинув ее на себя, пытаюсь привезти в порядок волосы и макияж.

— Я домой, только не забудь, что в семь прилетают Андрюха с Сашкой, нам нужно их встретить, — убирая в сумочку зеркальце и помаду, поворачиваюсь в сторону Ромы.

— Может давай я водителя за ними пошлю? — состроив кислую гримасу, присаживается он на край стола, застегивая пуговицы рубашки.

— Никаких водителей! Ко мне подруга летит с которой я не виделась почти три года! — хмурюсь я.

— Понял, тогда в пять будь готова. Я заеду за тобой, — улыбается он, слегка наклонив голову.

А я смотрю на него и завидую самой себе. Чертовски красивый, с обалденной фигурой, с взлохмаченными волосами, весь пропахший сексом, дерзкий, горячий. И весь мой. Подхожу к нему и обхватив шею, притягиваю к себе, впиваясь в его губы поцелуем. После, довольно ухмыльнувшись какой-то своей мысли, он, шлепает меня по попе и подталкивает к выходу.

— Выпроваживаешь меня? — делаю обиженный вид, надувая губы.

— Несколько миллиардов, — нараспев произнес он, уже отвернувшись от меня, на пути к столу. На что я показываю ему язык.

— Я все вижу, — рычит он, а я довольная, что последнее слово все таки осталось за мной, с гордым видом направляюсь на выход.

Как и обещал, Рома приехал за мной в пять вечера и вместе мы отправились в аэропорт встречать друзей. Всю дорогу он рассказывал мне, смеясь, о том, как пришлось оправдываться перед разобиженными инвесторами. А я поведала ему о своем утреннем фиаско с запиской в цветах. На что, Рома, притянув меня к себе, крепко поцеловал и пообещал больше не вгонять при посторонних в краску. Вообще, Ромка терпеть не может мою работу. И всячески старается уговорить меня, чтобы я бросила ее.

— Сиди дома, занимайся вокалом, рисуй, сажай цветы. Чего ты каждый день до поздна там убиваешься? — негодует он. А мне нравится моя работа. Нравится то, что можно прийти в дружный коллектив, пообщаться. Да и судебная практика мне по душе. А сидеть дома — это не для меня.

же, так и не вернулся в правоохранительные органы. Разочаровался в системе, и ничего общего с ней иметь не хотел. Нашел себя в бизнесе. И за два года прилично раскрутил свое дело. Так что вместо парочки открытых им ресторанов, теперь, спустя два года у нас целая сеть. Поженились мы с ним через месяц после воссоединения. Не было ни праздника, ни гостей. Мы вдвоем уехали на Гоа и на берегу моря, под шум волн стали мужем и женой. Кстати, скоро нам предстоит гулять еще на одно свадьбе. Моя мама выходит замуж за своего начальника. Цветет и пахнет наша невеста, за что я безгранично благодарна этому мужчине. С Роминой мамой мы общаемся через Сашу. Они раз в месяц встречаются в кафешках, где Сашка рассказывает подробно о нашей с Ромой жизни. Показывает ей присланные мной фото и видео. Напрямую связываться с нами она боится. Я ее понимаю, и благодарна за осторожность. С Сашей же мы постоянно общаемся. Благо нынешние технологии позволяют оставаться на связи, даже если живешь на разных сторонах нашей необъятной родины.

— Лева, иди кушай, — насыпая полную миску корма нашему коту, зову я его.

— Вы со своим котом носитесь, словно с ребенком. Откормили так, что он скоро в дверь не войдет, — возмущается Саша, а я, поставив обратно в шкаф коробку из под корма, беру бокал вина и подсаживаюсь к подруге на мягкий ковер у горящего камина.

— Придумали как назовете малышку? — заворожённо глядя на довольно таки большой живот подруги говорю я. Сашка улыбается, ласково поглаживая его.

— Не знаю еще… Андрею не нравится то, что предлагаю я, а мне его варианты… — вздыхает она.

— Думаю, родите, посмотрите на нее и сразу станет понятно, как назвать, — делая глоток вина, вытягиваю перед собой ноги и кладу голову на разбросанные по ковру подушки.

— Как там Роза? — спрашиваю я.

— Ничего, держится наша старушечка. Планирует нянчится с правнучкой, — недовольно кряхтит Саша, пытаясь поменять неудобную позу. Я подкладываю несколько подушек ей под спину и устроившись на них, она довольно выдыхает.

— Ох, скорее бы родить, сил моих нет уже.

— Не торопи, родишь, — улыбаюсь я и дотрагиваюсь до ее живота.

— Когда свадьба то у вас?

— Ох, я хотела до родов свадьбу устроить, но Андрей с родителями уговорили меня подождать, после рождения малышки расписаться. Да и я в принципе согласна. Беременной особо не разгуляешься. А такое событие я должна запомнить навсегда.

Несколько минут мы в расслабленном состоянии в полной тишине слушаем потрескивание горящих поленьев и наблюдаем за языками пламени.

— Диму посадили, — говорит подруга. А это имя из прошлого словно гром среди ясного неба. Вызывает в душе неприятную дрожь и чувство озноба.

— Доказали, что он взятку от жулика взял и украл из Роминого сейфа документы. Впаяли ему по-крупному. А Наташка, оказывается, с ним шашни крутила, она и подстрекла его на это дело. А когда все завертелось, Ромка в тюрьму попал, тогда уже отец его узнал обо всем и решил воспользоваться ситуацией, надавить на него.

— Получается они все разрозненно действовали, — шепотом говорю я.

— Получается, что так. А Наташка, после лже катастрофы и смерти Ромы совсем с катушек слетела. Невменяемая стала. Два раза передоз у нее был. Еле откачали. А потом и вовсе в лечебницу закрыли. Клиника какая-то очень дорогая, но по факту дурка, она и есть дурка, — рассказывает подруга, не подозревая в какое смятение вводит меня.

Опускаю глаза на подрагивающие руки. Несколько раз сжимаю и разжимаю оледеневшие кисти в кулак. Столько времени прошло, а мне до сих пор до тошноты неприятно это вспоминать.

— Чертенок, ты в порядке? — слышу сзади встревоженный голос Ромы и повернувшись, встречаю на себе его волнительный взгляд.

— Да, — говорю как можно спокойней.

— Нет, я чувствую, что ты расстроена, — он подходит к нам и наклонившись целует меня в лоб.

— Что случилось?

— Я ей про Наташку рассказала, Ксюш, прости, не знала, что ты так отреагируешь, — виновато глядя на меня говорит подруга.

— Все в порядке, — накрываю ее руку своей.

— Забудьте уже как страшный сон, — вздыхает Рома и целует меня в основание шеи. Отчего по телу бегут уже приятные мурашки, и хохотнув я сжимаю его ладонь в благодарность за беспокойство. Вообще я заметила одну интересную вещь. Мы с ним как два радара чувствуем друг друга. Чувствуем все: настроение, состояние здоровья. Доходит до такого, что стоит мне посмотреть на телефон и подумать о нем, о том, что я соскучилась, и максимум через две минуты раздается его звонок. А бывает, как сейчас, я расстроюсь чем-то, а он звонит мне, взволнованный.

— Чертенок, что случилось? На мое удивление, отвечает, что неожиданно почувствовал, словно что мне плохо стало. Будто сигнал из космоса поступил. Некоторые моменты совсем необъяснимы… Он напьется вечером на деловом ужине, а у меня с утра похмелье. Вместе с ним страдаю. Я наемся соленой рыбы, а он всю ночь водой со мной обпивается. Странные мы до жути.

— Шашлык почти готов, пойдемте к столу, — посылая мне ободряющую улыбку, он выходит из комнаты.

Через некоторые время, мы с Сашей послушно поднимаемся и подходим к заранее накрытому столу. Рома с Андреем, смеясь какой-то шутке, заходят со двора, неся в руках огромное блюдо с дымящимся ароматным шашлыком. А у меня слюнки текут. И мы с Сашкой, словно два изголодавшихся мамонта, накидываемся на мясо.

— Матрешка, ты пить что будешь? — спрашивает Андрей у рядом сидящей Сашки.

— Сок вишневый, — с набитым ртом говорит она.

— Во с женщинами повезло, — обращается он к Роме.

— Едят похлеще мужика любого! — прыскает со смеху Андрей.

А Рома, улыбнувшись, откидывается на спинку стула и притягивает меня к себе на плечо. Довольные и сытые мы еще долго сидим за столом, общаясь, вспоминая прошлую жизнь. А после, дружной компанией перебираемся в гостиную к камину. Сидя на теплом ковре, потягивая неспеш а красное вино, я с упоением наблюдаю за сидящими рядом голубками. Подруга сидит, облокотившись об Андрея, а он нежными движениями поглаживает ее живот.

— Чертенок, — из грез меня вырывает шепот Ромы. Полулежа на нем, я поднимаю голову, вопросительно заглядывая в его глаза.

— А давай тоже? — хитро прищурившись спрашивает он.

— Что тоже?

— Матрешку из тебя сделаем, — довольно ухмыляется мой муж, перебирая пальцами локоны моих волос.

— Чтобы я дома сидела? — подозрительно смотрю на него, понимая к чему он клонит.

— Нет, — тут же качает он головой.

— Чертят хочу маленьких, — прижимая меня еще крепче к себе шепчет он. А я чувствую, как щеки растягивает счастливая улыбка.

— Сегодняшней ночью готовься, — его голос у самого уха посылает тысячи разрядов по моим нервным окончаниям.

— Да с тобой ненасытный мой, я каждую ночь в боевой готовности, — хмыкаю и кладу голову на его сильную грудь, слушая размеренное биение самого дорого сердца.


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Эпилог