Власть воров: душа, намокшая от злата. Метафизика клептократии [Олег Владимирович Ермаков] (pdf) читать постранично, страница - 3

Ист|ине
(Орфики и Пифагорейцы зрили чистилище теневым конусом («бездной Гекаты», Луны,
бывшей Грекам одно с Персефоною и Артемидою — и, с тем, трехликой), влачимым
Землей точно ш|лей|ф, до орбиты Луны. Глуби, Тьмы тень, чистилище — Два пред Нолем
как врата в Чистоту, чрез какие про|ти|сну|ться — чистыми стать, Зло с|тес|ав о мечи:
пробудиться к Добру). То — порог горних сфер надтелесный склоненным пред
Богом, Единым; для тех же, царь чей Дьявол, мир сей — врата в подтелесный
возмездия мир, Дно Дна, склеп рабов Двух. Такова есть иллюзия, сýть его: в чистых
очах она то, чего в принципе нет; в мрачнозрящих — она принцип их всеохватный,
страна без границ.

12

Ад — дом смерти, ведь время со смертью одно (как пространство, огнь — с
Жизнью); число ж смерти — Восемь. С тем, учат Индийцы, он есть восьмерица
сфер истинных мук, именуемых также кругами. То — область отринувших Мир
эгоистов, влекомых в чертог сей подобьем ему (уму в розни его — Рознь и дом) и
остающихся здесь тем дольше, чем глубже (в понятии внешнем: глубь адска — неГлубь, нуль пред Глубью, Нолем-Тьмой) падение их. Находиться на Дне — есть
быть мертвым в понятии чистом, неведомо сколько (ведь смерть, как не-Жизнь, есть
не вечность — безвременье: время застывшее, забыв конечность свою); пребывать
выше Дна в бреньи — быть относительно-смертным: ко смерти причастным как
скрéпе меж жизней, единство каких — бренья крýг, управимый Луной: Тьмой —
тьма (смерти чужды (с тем — рожденья) лишь сути Духовного мира, в
бессмертности чýжды страданья, единого с нею).
Ад — область страданья, нуль радости: место, откуда изъята она как из плóти
душа. «Безрадостными называются эти миры, окутанные кромешной тьмой, // к
которым приходят, умерев, эти незнающие, неразумные люди» (Брихадараньякаупанишада, IV, 4,11). Сказано также: «Асуроподобными подобными демонам —
Авт. называют те миры, // Что окутаны кромешной тьмой. // Уходя из этого мира,
к ним приближаются те, // Кто убил свой атман» (Иша-упанишада, 3. Здесь
«убийство атмана» — убийство его в очах наших, над ними ж — бессмертен Атман).
Радость, с Богом едина, есть истинный О|пти|мум наш: в ней как пти|цы парим мы
легко. С тем, ад есть максимальность отшествия от сей Серед|ки — неважно, куда:
Серд|це, Бог — Центр, иное окольно ему; ад — окольности край, Ум Ума как в
утрате Господь. И не дивно, что холоден ад скандинавов, а ад христиан горяч: оба
они — ад один: ведь страданье есть то, что не знает середки себе — Меры, коей есть
Бог. Ме|ра-Ра|дость, Господь с Сатаною-ст|ра|дан|ьем едины как бублик с дырой от
него: тело — Бог, пустота от него — Сатана. Посему плод контакта плотú и с
чрезмерно горячим, и с хладным чрезмерно — един: то — ожог (ведь Тьма —
Огнь), омертвленная ткань.
Дом страдающих, материальный мир зовется «тюрьмой творения»; верх
матерьяльности (Дно — Высь навыворот) как абсолют ее, ад — тюрьма тюрем.
Господь-Абсолют — Всё, Единство; ад — нуль, анти-Всё, Рознь как суть. Он есть
тело особое: в зримости внешних глаз — целое, в сути ж — куски, не сплотимые
между собою как бомба в состоянии перманентного взрыва: взорванная, но не
распавшаяся цельность, коей есть ад: единица как нуль в существе. Ибо нет ничего
единящего ад изнутри. Мощь, храняща его, жмет извне, как вода на ту бомбу, что,
13

в глуби взорвавшись, не может распасться: то — длань Сатаны, свой крепяща
престол, в сути ж — Бога рука в роли сей (Сатана — Бога роль, маска): брения ось,
имманентный столп — ад как тюрьма, коей быть, доколь суще оно8.

Ад — посмертье всех тех, кто поставил на часть презрев
Полность, на ум — изгнав Сердце, на знание — Веру поправ.
Ад есть Яд. Он — наш собственный выбор, и помни любой:
чуждый Неба при жизни — с концом ее рухнет во прах.

Расщепленность ее на фрагменты есть плод отсечения от Иерархии Мира,
вершимого Князем. Разъятая с целым, разъемлется часть тем в себе; части ее,
родясь так — друг другу враги. Бой их — битва бессердных, царь коим
сильнейший, покуда силен он. Согласия нет в мире Дна: где рознь правит —
Единый забыт.
Днá дух — дух отрешенности, коим пленен эгоист. Таков горьковский Сат|ин
из пьесы «На дне»: он, поющий хвалу человеку (Сат, Истина — Бог, Сут|ь) — поет
отрешенье: кумир сей безбожен, мня Богом себя. Таков Сатин сам. Пьяница, он
духом внешним пленен, Сат|аной, коим есть винный дух эгоисту (Бог — Глубь,
Дух-Внутри). Мятеж Сатина пуст: сей певец — принцип Дна воплощенный, на дне
— дома он. Дном и Горького мир был безбожный: мир-гор|ечь, юдоль гор|децов; и
писал он: «моя задача — пробуждать в человеке гордость самим собой, говорить
ему о том, что он в жизни — самое лучшее, самое святое». Но истинно свят — Бог
единый. Трагедия чистых людей как солдат революции, пиршества Двух — рознь
их плоти с душой, их губяща нередко чрез умственный либо сердечный разрыв
(как инсульт и инфаркт) либо пулею, пущенной ими в час рвущей сей муки в
главу (ум) иль сердце