Существо [Александр Иванович Машков Baboon] (doc) читать онлайн


Существо

…Этот недостроенный дом я приметил недавно. Вернее, он тут торчал с незапамятных времён, но обратил внимание на него я недавно, когда начал думать, где сделать это самое, чтобы никто не помешал. Что именно? Да покончить с собой!
Эта мысль появилась у меня, благодаря одному сайту, где хорошо описывалось, ка это сделать. «Вас достали одноклассники, родители? Есть прекрасный способ избавиться от этого!»
Чтобы вы не подумали, что я какой-то дурачок, которому надоело жить, я взял с собой тетрадку, где немного напишу о себе, своих проблемах… Не исключаю, что кто-нибудь ещё и пнёт мой хладный труп. Нет, я не маньяк-убийца, не насильник, не педофил, я почти нормальный человек. Потерпите.
Взобравшись на пятый этаж, я устроился на балке, прикинув, как это будет выглядеть.
Нормально! Внизу торчит арматура, битые кирпичи, ещё какие-то твёрдые вещи. Сейчас
я привяжу верёвку вот за эту балку, выступающую наружу…
Закинув верёвку, протянул её подлиннее, я хотел свой будущий дневник привязать за свободный конец. Чуть не свалился! Даже ноги задрожали от страха!
Справившись с собой, я обернул несколько раз верёвку вокруг балки, потом занялся устройством петли. На сайте был рисунок, я срисовал его, и сейчас спокойно сооружал «галстук». Думаете, я забыл мыло? Нет, выбрал самое ароматное, земляничное!
Сделав петлю, я разделся. До трусов. Сначала напишу, почему я собрался завершить свой жизненный путь, потом разденусь окончательно.
Не хочу выглядеть вонючим, в этом самом, хотя я сегодня поставил себе клизму. Два раза.
Аккуратно сложил одежду на краю, уселся сверху, свесив ноги, посмотрел вниз, накинул петлю на шею, немного затянул, чтобы не мешала.
Теперь, если кто-то появится, я спрыгну. Перерезав верёвку, меня уронят на арматуру. Всё! Теперь можно спокойно переходить к своей исповеди.

«Репортаж с петлёй на шее»

Помните такую повесть? Я не читал, но название мне понравилось. Это про меня.
Начну с самого начала.
Родители мои очень красивые и здоровые люди, занимались спортом: мама лёгкой атлетикой и акробатикой, папа тоже… Всего не упомнишь. Решили они пожениться, и поженились. Папа хотел мальчика, мама хотела девочку. Собственно, получили они, то, что хотели, и мальчика, и девочку. Меня. Два в одном. Урод, как говорит папа, «существо».
Даже в свидетельстве о рождении написано: «пол не определён».
Странно всё это, я же не бесполый, наоборот, во мне сочетаются оба признака.
Наверно, если бы папа и мама хотели кого-то одного, я бы был давно или мальчиком, или девочкой, но они заспорили, потом решили, что я сам должен решить, кем быть.
А мне было хорошо вдвоём… Внимание! Я ещё и шизофреник! Почему? Потому что у меня раздвоение личности. Во мне живут два человека, брат и сестра.
Мы редко бываем вместе, в основном кто-то из нас верховодит, другой временно уходит на второй план, но не засыпает надолго.
Я хорошо учусь в школе, почти на одни пятёрки. Наверно, благодаря своему неуёмному любопытству, тем более, нас двое, а память одна.
Как это получилось?
Начал я копаться в интернете, ответа не нашёл, но для себя решил, что мы с сестрой сиамские близнецы. Однояйцевые. Только срослись с самого начала, начали делиться, и застопорилось что-то.
А может, я себя успокаиваю, и я, действительно, настоящий урод.
В древнем мире таких, как я, считали богами, в одних местах, в других считали дьявольским отродьем, и сразу сжигали. Вместе с родителями. Сейчас оставляют помучиться: у нас гуманное общество! Хорошо, что я прочитал насчёт отродья, а то посчитал бы себя истинным!
Помните, была легенда, что когда-то люди представляли из себя одно целое, а потом их разделили пополам, и теперь половинки ходят по свету и ищут друг друга?
А я цельный! Мы с сестрой иногда играем в шахматы, она хорошо играет, и мысли свои прячет от меня. Я не умею. Всё, что я думаю, сестра узнаёт моментально.
Так вот, что-то я отошёл от темы.
В детском саду я был самым счастливым человеком. Мне завидовали и девочки, и мальчики. Когда играли в докторов, выбирали пациентом меня, долго лечили и изучали моё тело, раздевая меня догола. Раздевались сами и сравнивали. Больше я походил на мальчика, если не поднимать писюн. Под ним находилась складочка вместо яичек, как у девочки. Мальчики заглядывали и туда, но ничего интересного не находили. Пытались сравнивать с девчонками. Некоторые не отказывались. Обычное детское любопытство!
Я радовался жизни, меня любили все, родители во мне души не чаяли.
Дело в том, что я весьма недурен собой даже сейчас, в двенадцать лет, а тогда был вообще ангелом. Видел фотографии. У папы на руках.
Когда я пошёл в школу, меня записали как мальчика, моей сестре приходилось терпеть мальчишечью форму, но это мелочи. Дело в том, что меня водили к врачу, сделали УЗИ.
Выяснилось, что я истинный гермафродит. Это значит, что у меня полностью сформированы мужские и женские половые органы, и надо скорее определяться с полом.
Потому что, если не вывести яички из брюшной полости, то я буду бесплоден.
Это, если я мальчик. К тому же лет в тринадцать начнёт расти грудь. На кого я буду похож?!
Когда папа нарисовал мне такие ужасы, я решил стать мальчиком, но воспротивилась мама, и заплакала сестра. Она сказала, что умрёт, если я решусь на такую операцию. Лучше отрезать мой писюн.
Но я привык уже к нему! Как я буду писать?! Как девочка, объяснили мне.
Я ведь думал, что только внешние органы определяют пол, а когда узнал, сколько желёз мне хотят удалить, надолго задумался. Пришло стойкое сознание, что я, как мальчик, растворюсь в сознании сестры, то есть, как она говорит, умру.
Теперь я боялся сказать родителям, и, тем более, врачам, о своём двойственном сознании, меня могут с радостью отправить в психушку, или, уже без моего согласия, определить пол, просто бросив жребий. Был уже такой вариант.
Тем более, сестра у меня решительная, уже собиралась дать согласие, несмотря на мои мольбы.
Это, когда мама решилась на запрещённый приём и показала мне, когда я был девчонкой, фотографии красивых голеньких девочек.
Хотя я и был за сознанием, но тоже видел! Красиво! Слюна закапала…
Почти согласились, но умирать мне тогда не хотелось, и мы пообещали подумать.
Папа показал нам фотографии красивых мальчиков, которые выглядели, почти как я.
Сестра внутри меня долго плакала, считая, что папа победил, потому что папа рассказал, что будет, если я откажусь удалить женскую сущность.
Страшные вещи рассказал мне папа. Он сказал, что, как только это произойдёт, я сам кинусь к нему в ноги, умоляя прекратить эти муки.
Пожалев сестру, я обещал подумать. Ничего не происходило, я уже было успокоился, в школе было всё хорошо, до пятого класса, когда ребята начали интересоваться своей половой принадлежностью.
Друзья у меня начали растворяться, меня стали дразнить гермиком.
Остался у меня один друг. Когда он родился, оказалось, что лежал он у мамы как-то неправильно, и грудная клетка оказалась поперёк… То есть рёбра с боков сжаты, а спереди и сзади оказались выпуклыми. Сзади горб, спереди клюв…
Смотреть на него было неприятно, хотя был он необычайно добр, в себя не замыкался, и дразнить его не решались. Вообще класс у нас был дружным, ребята и девчата миролюбивы. Подумаешь, обзывают! Что делать, если это правда.
Интересно, а если я сейчас сделаю себе операцию, я что, должен, или должна буду штаны снимать, чтобы доказать, что я уже нормальный человек?!
Подумав, я решил, что ничего не изменится. Разве что переехать. Сейчас! Разбежался! Кто я такой, чтобы родители всё бросили и поехали в неизвестном направлении?!
Тем более что родители не успокоились и подарили мне сестрёнку. Взяли бы, да мальчишку ещё сотворили, а меня бы сдали в приют для уродов! Вздыхаю, подёргав за ошейник.
Но ничего подобного, к сожалению, не произошло. Сестрёнку мою назвали Лена, она подросла и стала кошмаром моей бывшей спокойной жизни.
Что Лена хотела, то мне и надо было делать. Лена захотела, чтобы я был её сестрой. Мама с радостью купила мне девчачьи платья, шорты, блузки. Я наряжалась в них без протестов, всё же я была девочкой. Иногда. Но Лена не хотела ждать, когда я буду девочкой. Когда я объяснил, как это происходит, чтобы договориться, она быстро всё уяснила, и начала требовать, чтобы я одевался девочкой, когда я мальчик, и наоборот.
Я не сопротивлялся, негодуя в душе: неужели нельзя пойти мне навстречу? Я же не против! Сказать это я боялся, потому что Ленка обещала пожаловаться родителям. Я боялся собственных родителей. Папа уже брезговал мною, называл меня существом, или «оно». Вот ремня дать не брезговал, причём, не стесняясь снять с меня штаны. Ленке показывал. Думал, так меня пронять. Но я не из стеснительных, хотя детский сад и остался в кошмарном далеке, я ещё помнил, как меня рассматривали такие девочки. Пусть смотрят, мне не жалко.
Только Ленка оказалась не промах. Она повторяла издевательские прозвища, которыми меня награждал папа. Мама не защищала меня. Говорила, что сам виноват.
Я покорно сносил всё это, привык, что ли? Бьют, значит, любят. Моя покорность, по-моему, ещё более злила моих родителей. Они надеялись вывести меня из равновесия, и, наконец, определиться, кем мне быть. Но я уже не поддерживал разговоров на эти темы.
Мы очень сдружились со своей сестрёнкой, что внутри меня и, если в детстве ещё ругались, то теперь полюбили друг друга.
Как я уже говорил, учился я хорошо, почти на отлично, как ни старалась Ленка мне помешать. Тут родители были на моей стороне, укрощали злую девочку.
Ко всему можно привыкнуть, если бы к нам в класс не пришёл второгодник Тютюнов, по прозвищу Тютя. Сначала он привязался к Захарке, тому самому уроду, моему последнему другу. Я вступился, и тогда мои бывшие друзья сказали Тюте, что я наполовину девочка.
- Да ты что! – восхитился Тютя, с интересом рассматривая меня.
С этого дня Тютя никого не задевал, встречаясь со мной, ласково улыбался.
Недолго я был в недоумении. Оказывается, всё это время он договаривался с ребятами, чтобы не случилось осечки…
И вот, в один, никак, для меня, не прекрасный день, меня завели на пустырь.
Ребята беззлобно шутили, а я видел, как блестят их глаза, как дрожат их руки. Кстати, девчонки тоже были. Если бы я знал, что меня ожидает, я, наверно, сбежал бы. Знал бы, где упасть…
Хотя, подловили бы в другой раз.
Словом, привели меня на пустырь, скопом набросились, и я, не успев удивиться, оказался совершенно голым и распятым на траве. Меня держали за ноги и за руки по двое.
Тютя подошёл, расстегнул ширинку и достал свой аппарат. Потом встал передо мной на колени.
Наступила мёртвая тишина. Все смотрели на Тютю с его напрягшимся стволом.
В этой тишине я спокойно сказал, пожалев плачущую сестру:
- Давай, Тютя, приступай. Только после, вам придётся меня убить, иначе сдам вас всех за групповое изнасилование, включая девчонок.
- Мы - то здесь причём?! – возмутились девчонки.
- Сообщницы! – пояснил я. Между прочим, я читал уголовный кодекс.
Тютя сплюнул: - Вот гад! Такой кайф обломал!
Он встал, и своим ботинком врезал мне между ног. Не знаю, почему, но у меня хлынула кровь.
Откуда-то изнутри.
Ребята тоже собрались, и, разочарованные неудавшимся действом, разошлись, оставив меня истекать кровью.
Может, мне повезло бы остаться там, но прибежал Захарка, ничего не говоря, разделся, стянул с себя майку и затолкал её мне между ног.
- Держи! – крикнул он, помогая мне сесть, - Подожди, сейчас сбегаю в аптеку!
- Захарка! Ты бы оделся! – сумел выдавить я из себя. Смотреть на голого Захарку без слёз было невозможно. Захарка натянул рубашку, убежал.
Вернулся он нескоро, но я так и не решился встать с места.
Как ни странно, принёс Захарка прокладки, тампоны, назначение которых я ещё не знал, да и не знаю, честно говоря, перекись водорода, йод, вату и бинты. Что он собирался бинтовать?
Захарка принялся врачевать мою рану…
Он снова уложил меня на мою одежду, промыл мне рану, отчего я чуть не завопил, обработал кусачим йодом, и заткнул тампоном.
Я бы знать не знал, как это всё сделать, хоть и наполовину девочка, а вот Захарка сумел.
Потом он признался, что от страха за мою жизнь, ну и ещё мама у него медсестра, и Захарка иногда дежурит с ней в больнице. Захарку там никто не стесняется.
Немного отдохнув, я, с помощью Захарки, оделся, добрался до дома. Ничего никому не сказал.
Захарка просветил меня, что надо будет делать, я последовал его совету, заворачивая окровавленные предметы в газету. Так я избежал ненужных вопросов.
Так почему я оказался здесь? С петлёй на шее? Папа сказал мне сегодня, что завтра поведёт меня в частную клинику, где не нужно согласие ребёнка и обоих родителей. Папа уже заплатил первый немаленький взнос, и завтра мне надо идти на обследование.
Внутри у меня всё сжалось, сестрёнка заплакала навзрыд. Я успокоил её, как мог, потом залез в компьютер, отыскал этот сайт, на который выходил ранее, и мы решились. Всё равно, даже если сделают операцию, отношение ко мне не изменится. Родители уже привыкли видеть во мне козла отпущения. Я не думал о том, что когда-нибудь я вырасту, смогу жить без них. Я хочу счастливо жить сейчас. А если жить нельзя, значит, надо умереть!»

Мне показалось, что кто-то рядом ходит, подкрадывается ко мне. Я резко повернулся, и сорвался с балки...
Схватившись за верёвку, я пытался удержаться, болтая ногами в поисках опоры, но руки скользили, а под ногами была пустота. Петля затягивалась на моей шее. Через секунду я потерял сознание.
Медленно я приходил в себя. Сквозь кровавую пелену я с трудом увидел кого-то, кто внимательно смотрел на меня. Я дышал, хотя было больно, видел, хотя в висках бухали молотки.
- Ну, ты как? – спросил меня кто-то.
- Нормально… - просипел я, когда кровавая пелена рассеялась.
Передо мной, на корточках, сидел мальчишка, внимательно меня рассматривая.
- Зачем ты в петлю полез? – поинтересовался он. Я махнул рукой, отворачиваясь.
- На сайте нашёл? – не отставал мальчик. Я пригляделся. Мальчик был, наверно, моего возраста, может, постарше на год.
- Ну и нашёл, - прохрипел я, - чего ты влез, что тебе надо?
Мальчик хмыкнул:
- Благодарности от тебя я не ждал, но и хамства, тоже.
- Ладно, извини, - пробормотал я.
- Ты мне можешь объяснить?
- Могу, - согласился я, - только тебе будет неприятно.
- Согласен, от радости в петлю не лезут. Кстати, ты не откажешь мне, если я попрошу на память твой галстук? Говорят, счастье приносит.
Я нащупал на шее петлю, растянул и снял, с удивлением увидев, что верёвка обрезана. Как же он меня вытащил?
- Нелегко было, - согласился мальчик, сматывая петлю и засовывая в свой рюкзачок, - Позволь узнать твоё имя?
- Сашка… - горло всё ещё болело.
- Женька, - представился мальчик.
- Жень, смотай, пожалуйста, верёвку. Если уж не повесился, надо вернуть маме.
- У тебя есть мама?
- У меня есть и папа, и сестра.
- Так какого же чёрта…
Я, с трудом, поднялся. Что мне терять? Мой спаситель должен знать! Я снял трусы и показал, что меня сюда привело.
Женька смотрел с загоревшимися глазами:
- Какой ты счастливый, Сашка! У тебя есть выбор!
- У меня нет выбора! – сказал я, начиная одеваться.
- Как это? – не понял Женька.
- Потом, как-нибудь… - засмущался я. Наготы тела я не стеснялся, а вот наготы души… - А почему ты сказал про выбор?
- Потому что у меня нет выбора.
- Какой тебе ещё нужен выбор? – удивился я, - Ты мальчик, да ещё очень симпатичный. Что тебе ещё?
- Ты был со мной откровенен, я буду тоже.
Женька расстегнул джинсы, спустил их до колен, затем приспустил трусы. Когда он выпрямился, я увидел, что Женька не мальчик.
Дав мне полюбоваться своей красотой, Женька оделся.
- Так ты девочка, или мальчик? - не понял я.
- Физически девочка, - нехотя ответил Женька, - Фактически, мальчик.
- Как это?! – отвесил я челюсть. В моём случае всё понятно, по крайней мере, для меня, а вот Женька поставил меня в тупик. Теперь я уже был не уверен, что, сделав себе операцию, буду соответствовать выбранному полу.
«Что ты об этом думаешь? - спросил я сестрёнку, - Ты поняла что-нибудь?»
«Ничего я не поняла!» - надула губки Саша. Да, мы долго думали, какое ей дать имя, и решили оставить одно на двоих.
- Если хочешь, я расскажу тебе, как я оказался здесь. Может, тебе будет легче.
- Расскажи, - согласился я, уже полностью одетый. Я тоже был в джинсах, рубашке и куртке. Хоть и май, вечером было довольно прохладно.
- Сейчас я живу у бабушки, - начал Женька, - Мама уехала к отцу.
Немного помолчав, Женька продолжил:
- Понимаешь, я всегда хотел быть мальчиком, пошёл в секцию бокса, одевался, да и одеваюсь мальчиком, голос мальчишеский, сам видишь. Вот только папа всегда был против. Он смеялся надо мной, обзывался всегда. Наконец, потребовал от меня немедленной смены имиджа.
Папа всегда был не прочь выпить, а в тот день я не обратил внимания, что папа пьян. Вроде держался неплохо… Я ему дерзко сказал:
- Ты возьми, и отрежь своё хозяйство! Каково тебе будет?!
- Ах ты, сволочная девчонка! – закричал он, хватая меня за воротник, - Сейчас ты узнаешь, как грубить отцу! – Отец кинул меня на диван, снял с меня штаны, у себя выдернул ремень, и стал хлестать меня по голой заднице. Потом перестал, сказав, что докажет, что я девчонка. Я понял, что он имеет ввиду, когда он уже начал входить в меня… Не знаю, откуда взялись силы, я вывернулся из рук здоровенного мужика, потерял и трусы, и шорты, убежал на кухню. У папы все ножи были небывалой остроты.
Я схватил нож и приставил к своей сонной артерии. Взбешенный отец забежал на кухню, я надавил на шею, побежала кровь.
- Ещё шаг, и я перережу себе артерию! – воскликнул я. Пока папа приходил в себя, вошла мама…
- Он что, не родной тебе? – спросил я, поражённый Женькиным рассказом. Тот пожал плечами:
- Теперь уже не знаю. Знаю только, мама его очень любит. Сначала ругалась, увезла меня сюда. Потом успокоилась, и уехала назад, к мужу. Теперь живём с бабушкой вдвоём, на её пенсию. Иногда мама присылает переводы. Немного.
Женя помолчал, потом сказал: - Пойдём, провожу тебя, - мы собрались и пошли.
- Жень, - вспомнил я, - А как ты здесь оказался?
Несмотря на сумерки, я увидел, как Женя покраснел.
- Я давно за тобой хожу, - признался он, - Ты мне нравишься, я хотел с тобой дружить.
У меня внутри стало тепло, сестрёнке тоже Женя понравился.
- Женя, - сказал я, решившись, - я тоже расскажу тебе как-нибудь самую сокровенную свою тайну.
- Если тайна, можешь не говорить, - великодушно разрешил Женя. Моя сестрёнка возмутилась, и обещала, когда будет её очередь, всё про меня ему выложить.
«Что ты имеешь ввиду?» - удивился я. «Меня от друзей скрываешь, стесняешься, что ли меня?»
«Ничего я не стесняюсь. Примут за сумасшедшего!» «Женька не такой!» «Узнаем получше, всё расскажем, по очереди!» «Ладно, согласна».
Когда уже почти стемнело, мы подошли к нашему дому, тепло попрощались, и Женя ушёл.
А я поплёлся домой, гадая, что меня там ждёт.
А ждал там меня папа.
- Где шлялся? – сердито спросил он меня, - Я тебе что сказал? Готовиться к завтрашнему осмотру. А ты?.. – Папа взял меня за подбородок, приподнял, вгляделся и закатил мне оплеуху. Я говорил, что у меня родители спортсмены? Вот я и полетел в угол прихожей, зарывшись там в каком-то тряпье.
Ничего не понимая, смотрел я на папу.
- Ты что сделал, мерзавец? – зашипел он, - Как я теперь тебя поведу к врачу?! Сделал вид, что вешался?! Сволочь! - Он пнул меня, потом поднял за воротник, приблизив моё лицо к своему.
У меня потекла кровь из носа. Тогда папа швырнул меня в дверь ванной: - Иди, умойся!
Познакомившись лбом с твёрдой дверью, я снял куртку, с опаской посмотрел, не стоит ли папа в прихожей, вернулся, повесил куртку, снял обувь. Потом отправился мыться. На двери увидел пятно крови и, пока никто не увидел, поспешно стёр его рукавом.
- Не закрывай дверь! – приказал папа, - Ещё придумаешь чего… - Папа зашёл в ванную, изъял все режущие и колющие предметы. Зря он это. Мы с Женькой дали друг другу слово, что, как бы тяжело ни было, не делать то, что чуть не сделал я.
Залез в ванну, не закрывая дверь, под любопытными взглядами Ленки, помылся. Кровь перестала бежать. Посмотрел, что там, с шрамами внизу живота. Всё ещё больно. Вспомнил Женьку, и мне стало его жалко. Мне доставалось, но никто не посягал на меня, кроме Тюти, да и тот пока присмирел. Наверно, придумывает новую каверзу.
За ужином мы сидели втроём, Лена уже поела, не дождавшись меня. Теперь она в нашей комнате играла с куклами. Наказывала их ремнём, перед тем, как уложить спать.
- Ты видела, мать, наш сынок сегодня имитировал, что вешается, чтобы не идти на обследование перед операцией!
- Какой операцией? – удивилась мама.
- Э-э-э… - смутился папа, - Я договорился в частной клинике, завтра надо было лечь на обследование…
- Ты хотел её оперировать без моего согласия?
- Ну, мама, пока на обследование.
- Она будет девочкой!
- Но у тебя уже есть девочка!
- Неважно.
Наступила тишина. А я вспомнил Женю.
- Папа, - тихо спросил я, вяло ковыряясь в своей тарелке, - почему ты меня ни разу не изнасиловал?
Раз, другой, и я сам бы побежал в клинику…
Папа сделался бледным, как мел. Потом встал, и вышел. Мама помолчала, потом швырнула в меня мою тарелку. Каша оказалась на мне, хорошо, остыла!
- Дрянь! – воскликнула мама, влепив мне пощёчину, - Дрянь, дрянь! – мама била меня по щекам, пока снова не разбила мне нос. Брезгливо вытерев руки салфеткой, она бросила её мне в лицо и вышла успокаивать папу.
Я умылся под краном на кухне, потом пробрался в свою комнату, прихватив свой рюкзачок.
В своей комнате я взял школьную форму, шорты, футболку, упаковал всё это в рюкзак.
- Ты куда это? – подозрительно спросила Ленка.
- Хочу погулять перед сном, - ответил я.
- Врёшь!
- Я вернусь, Лена, куда я денусь?
- А вдруг денешься? С кем я буду играть?
- Что, тебе, с мамой плохо?
- Плохо! Хочу с тобой!
- Успокойся, Лена, я скоро вернусь.
Но Ленка не поверила, она проследовала за мной.
В прихожей я тихо оделся, и уже взялся за ручку двери, когда Ленка закричала:
- Папа, мама! Сашка уходит!
- Куда уходит? – появился папа. Он уже не был белым, он был красным. Мама, наверно, накапала ему коньяку.
Папа схватил меня за рюкзак, потянул на себя и швырнул в дверь. Дверь у нас крепкая, папа начал бить меня головой об дверь, пока я не догадался скинуть рюкзак. Потом я сел прямо на пол, и, роняя злые слёзы, спросил: - Что я вам сделал? Зачем вы меня мучаете? Отпустите меня!
- Отпустить тебя? Чтобы позорил нас: сбежал из дома, дескать, замучили родители – изуверы?!
Папа стал бить меня ногами по рёбрам. Я только вздрагивал, потому что босой ногой не так больно, как в ботинке. Ботинок я тоже испытал.
На этот раз прибежала Ленка и загородила меня: - Не трогай её!
- Кого её?! – зарычал папа, - Я сделаю из него пацана!
- Хватит, отец, - вмешалась мама, - убьёшь, тебя посадят, останусь одна!
- Ладно, - пропыхтел папа, - будь, по-твоему!
- Раздевайся, иди, учи уроки, и поиграй с Леной, - сказала мама, расстёгивая мой рюкзак и вынимая из него верёвку…
- Что это? – спросила мама.
- Верёвка, - пожал я плечами.
- Вижу, что верёвка! Ещё и обрезана! Ах, ты дрянь! – мама хлестнула меня верёвкой по лицу. Я покорно стоял на месте, закрыв лицо руками, чтобы не выхлестали глаза.
- Вешаться вздумала?! Дрянь!
Наконец, мама устала и отпустила меня заниматься уроками. Я взял свой рюкзак, потащился в свою комнату. Завтра уйду, подумал я, утешая Сашу, которая плакала от боли. Дело в том, что боль мы чувствовали одинаково, хоть и в полусонном состоянии. Однако Саша проснулась, и плакала навзрыд.
«Успокойся, сестрёнка, - утешал я её, - завтра мы уйдём отсюда, попросимся к Женьке…»
«Ты не понимаешь! – плакала Саша, - Женьке самому нечего есть!» «Придумаем что-нибудь. Или хочешь под нож?» «Не хочу», - буркнула Саша, всхлипывая.
Я выложил из рюкзака учебники, разложил на столе, открыл дневник.
- Тебе больно, Саша? – вдруг спросила Ленка.
- Что ты, Лен, папа пошутил, - ответил я, трогая языком желвак на губе и на щеке.
- Ну и хорошо, - вздохнула Ленка, - Ты же не уйдёшь?
- Не уйду, Лена, сегодня уже никуда не уйду…
- А завтра?
- Завтра мне в школу.
- А после школы?
- Видно будет.
- Возвращайся, Саша, я буду ждать.
- Ладно, Лен, жди.

Утром, несмотря на привычку к побоям, всё тело болело. Ныли рёбра, не давая глубоко вздохнуть, нос распух, губы раздуло. Умывшись, я пришёл на кухню, позавтракать.
Мама наложила мне каши, села напротив, тоже позавтракать, пока папа боролся с сонной Ленкой, пытаясь её умыть.
- Посмотри на себя! – укорила меня мама, - На кого похож! Явно сегодня ты на девочку не похожа.
Ну и ладно. По крайней мере, сегодня отец не потащит тебя в больницу. Придумал, тоже. Сегодня будем жребий тянуть. Ты тоже. Две одинаковые спички будут означать решение.
Мама помолчала.
- Отведёшь Лену в садик, потом в школу. Нигде не задерживайся... Вот что ты скажешь, когда тебя спросят, кто тебя так отделал?
- Успокойся, мама, никто не спросит, никому до меня нет дела.
- Ну и хорошо. Сегодня, я думаю, определимся, наконец, с тобой.
- Мама, - решился я, - ты, вот, хочешь, чтобы я был девочкой. А я стану мальчиком. Ты не будешь меня любить?
Сначала мама снова хотела побить меня, потом задумалась, и ничего не сказала, наверно, ещё не решила. А я подумал, что ничего не изменится. Я и сейчас больше мальчик, а, благодаря Ленке, в девочку наряжаюсь, тоже, когда чувствую себя мальчиком. Мама хочет поиграть с девочкой, а я в это время... Когда я девочка, хочу приласкаться к маме, Ленка заставляет надевать мальчишескую одежду, иначе расскажет, что у меня раздвоение личности.
Дождавшись Ленку, повёл её в детский сад. Сегодня Ленка была молчаливой и задумчивой, не пыталась никуда сбежать, чтобы я погонялся за ней, не обзывалась нехорошими словами. Она крепко держала меня за руку, наверно, что-то поняла.
Когда все спали, я собрал пакет, в который положил свою и Сашину одежду. Не всю, так, чтобы не бросалось в глаза, что шкаф пустой.
Перед уходом мама проверила мой рюкзак, ничего не сказала. Ленка тоже следила за мной, но я всё же умудрился запихать пакет в свой рюкзак. Я всё равно уйду. Если Женька меня не примет, пойду, куда глаза глядят. Если Женька откажется от меня, то и клятва будет недействительна.
«Саша, ты не боишься?» - спросил я сестру. «С тобой я ничего не боюсь. Только не покидай меня».
Я мысленно усмехнулся, приласкал сестрёнку, и пообещал, что мы будем жить счастливо, но не долго, и умрём в один день. Сестрёнка на мою шутку надулась.
- Саша, - обратилась ко мне Ленка, когда прощались у ворот детского сада, - Пообещай, что никуда не уйдёшь!
Я промолчал, отводя глаза.
- Ну! – требовательно сказала Ленка. Если бы она не напирала, я, может быть, и промямлил что-нибудь, но Ленка опять стала прежней врединой, поэтому я решительно посмотрел ей в глаза, и сказал: - Ничего я тебе обещать не буду! Иди в группу! – и ушёл, не оглядываясь.
В школе на меня бросали заинтересованные взгляды, хихикали между собой, но ничего не спросили на счёт моего помятого лица.
Только Тютя, мерзко усмехаясь, поинтересовался, когда я опять буду девочкой. Я ничего не ответил, повернувшись к нему спиной, и он ударил меня сзади по рёбрам.
В глазах вспыхнуло, я упал на колени. Ребята радостно заржали, и я услышал Женькин голос:
- Что вы над человеком издеваетесь?
Ребята изумлённо замолкли, а я постарался как можно быстрее встать, чтобы не позориться перед Женей.
- А ты кто такой?! – возмутился Тютя, - А ну, вали отсюда, пока тоже не получил!
Женя ничего не ответил, он сразу засветил Тюте в лоб. Тютя без звука упал навзничь, и не проявлял признаков жизни.
-Аут! – сказал Женька, и начал считать: - Один, два, три...
На счёте «девять» Тютя зашевелился и попытался встать. Никто не спешил ему помочь.
- Так будет с каждым, - предупредил Женька примолкший народ, - кто полезет на моих друзей!
- Смотри, парень, - предупредил Женьку один из моих бывших лучших друзей, Мишка Серков, – он гермик, будешь с ним дружить, сам замараешься!
- Это кто же вас этому научил? – с презрением спросил Женька, - Уж не это ли дерьмо? – пнул он Тютю. – Тогда слушайте меня: кто дружит с дерьмом, сам, для меня, дерьмо! Пошли, Саша.
Перемена была длинная, было время поговорить.
- Кто это тебя? – заботливо спросил Женя, - этот?
Я отрицательно покачал головой, и, собравшись с духом, спросил:
- Женя, можно, я у тебя немного поживу? – как в омут бросился, с замиранием сердца ожидая ответа.
- Так это предок тебя?!
- Ага... Предки.
- И мама, тоже?! – вскричал Женя. Я кивнул.
- Тогда, конечно! У меня своя комната, кровать широкая... – Женя почему-то засмущался, - Если стесняешься, раскладушку поставим...
- Это ты, по-моему, стесняешься, - невесело посмеялся я, - А мне нечего стесняться, у меня сестрёнка есть, она всё про меня знает, да и ты видел вчера...
- Я так рад! – облегчённо вздохнул Женька, - Наконец-то у меня появился настоящий друг! – Женя даже обнял меня за плечи, и прижал к себе. Невероятно, но мне стало очень легко и радостно от такого простого жеста.
А ведь всего год назад, у меня была куча товарищей, мы вместе играли в футбол, я водился и с девочками. Никого тогда не удивляли мои перепады настроения. Почему, интересно, так меняются люди с возрастом? Бывшие друзья смотрят на тебя, как на прокажённого. Почему? За что? Я ведь тоже человек! Был бы заразный...
- Не забудь отправить маме СМСку, - напомнил мне друг. А я и забыл! Искали бы меня везде, потом опять бы всыпали. Впрочем, я не уверен, что избежал расправы.
Я достал свой телефон, и отправил СМСки маме и папе, сообщив, что я жив и здоров, хочу пока пожить один, привести свои мысли в порядок, определиться со своим положением.
Может, отстанут, хотя бы на день, другой, тем более что на шее след от верёвки ещё был виден.
Несмотря на мой побитый вид, учителя вызывали меня к доске. Им нравились мои содержательные ответы, с удовольствием они ставили мне пятёрки. На вопрос, что у меня с лицом, я отвечал: «бандитская пуля». Всем было ясно, что говорить я не хочу.
Однако под конец занятий я был отловлен директрисой.
- Что, Саша, опять досталось? Скажи, кто тебя?
Я молчал.
- Тютюнин? – я отрицательно покачал головой.
- Значит, отец, - я отвернулся.
- Может, заявишь? Отстанут от тебя? – я поражённо уставился на директора: мне и в голову не приходило, что можно пожаловаться на собственных родителей. Повеситься, да, сбежать из дома, да, но заявить в полицию?! Я потряс ничего не понимающей головой:
- Как это?!
- Ну, как, приходим с тобой в полицию, пишешь заявление, я подтверждаю, что ты неоднократно подвергался насилию со стороны родителей, и тебя отправляют в интернат.
- Извините, но я не подвергался насилию! – возразил я, имея ввиду сексуальное домогательство.
- Я не о таком насилии, - поморщилась директриса, - избиение – тоже насилие.
- Меня никто не избивал... – нерешительно сказал я.
- Как знаешь, - огорчилась Наталья Семёновна, выпрямляясь, - Конечно, это твоя жизнь, но, как бы поздно не было!
- Можно, я пойду? – спросил я.
- Можно. Скажи, Саша, что с твоей гендерной неопределённостью? Не решил ещё? Мне кажется, что ты больше мальчик.
- Мне пока комфортно быть вдвоём.
- В том то и дело, что пока. Не за горами половое созревание, как бы, не упустить момент.
- Наталья Семёновна, так получилось, что я не смогу избавиться от девочки, простите, но для меня это будет, как предательство! Хуже того, убийство!
- Родителям об этом говорил?
- Им не нравится то, что я им говорю.
- Судя по твоему лицу, верно, что не нравится. Подумай насчёт заявления.
Я поклонился и пошёл на следующий урок. После уроков мы договорились с Женей встретиться.
У меня забухало сердце. И радостно, и тревожно. Начнут меня искать...
Женя был на год меня старше, учился в седьмом классе Б.
Пришлось его подождать.
Пока, до вечера, можно быть спокойным, Ленку надо было забирать после пяти, родители приходили после шести... Хотя, получив СМС, могут и что-нибудь предпринять.
Я сидел на лавочке, за кустами, и наблюдал за школьным двором. Ничего подозрительного не наблюдалось, и я успокоился.
Наконец, вышел Женя. Я кинулся к нему навстречу с радостной улыбкой. Женя тоже обрадовался, мы не постеснялись обняться, радостно глядя друг на друга. Мои одноклассники уже разошлись по домам, старшим было не до нас. Взявшись за руки, мы пошли к Женьке домой.
Жил Женя в старом деревянном доме, которым владела бабушка Жени, Маргарита Петровна.
Бабушка, по-моему, была не такая уж старая, вполне живая и здоровая.
Когда Женя заявил, что я буду жить с ними, Маргарита Петровна даже обрадовалась:
- Наконец то, Женечка! А то всё один да один!
А я удивился: даже не поинтересовалась, откуда я взялся, почему без родителей?
Мы пообедали, и Женя повёл знакомить меня с домом, садом и огородом. Удобства оказались во дворе, зато был летний водопровод, и Женя соорудил душ в чулане. Там стоял водонагреватель.
Когда Женя сказал, что всё это он придумал и сделал сам, я только головой покачал: мне было бы это, без папы, не под силу.
- Саша, ты пойдёшь со мной в секцию бокса?
- А ты куда ходишь?
- Пока ещё никуда, - смутился Женя, - я недавно здесь. Но у меня уже есть разряд, думаю, лишних вопросов не будет, - я хмыкнул:
- Как раз лишние то и будут. Спросят свидетельство о рождении, то, сё...
- А что у тебя записано в свидетельстве?
- Ты не поверишь: «пол не определён»!
- Да, смешно, - невесело сказал Женя, - но, я думаю, за меня должны ухватиться, а там я и тебя подтяну. Договорились? Нам надо уметь постоять за себя!
- Да, - расстроился я, - если это пацаны.
- Я согласен, как бы ты ни был силён, против родителей ты никто. Но у нас и так врагов хватает, так что, завтра же пойдём искать секцию.
- Через интернет можно.
- Можно, только официально. К сожалению, мы с тобой очень необычные мальчики! Да и свидетельства у нас, обоих, нет.
Делать уроки мы расположились в небольшой комнате, где поселился Женька. Была в доме ещё одна спальня, где спала бабушка, большая кухня, и проходной зал.
В Женькиной комнате стоял шкаф, широкая кровать, письменный стол.
Поделив место за столом, начали делать уроки. Я поглядывал на Женю, и в груди, и в животе, делалось тепло: у меня появился любимый друг. «А у меня просто любимый!» - заявила вдруг Саша.
«Саша, вы же...» - начал, и замолк я. Но Саша умела читать все мои мысли, и только фыркнула.
«Дурачок ты, всё-таки, Сашка! У нас с тобой ведь одно тело на двоих!» «Вот уж нет! У меня одно, у тебя другое!» «Не забывай, кое-что у нас одно на двоих!» - не унималась сестра, продолжая меня дразнить. Да, подумал я, надо признать, что-то у нас было общим.
«Кто-то хотел это что-то отрезать!» - вспомнил я. ««Не надо о грустном», - сказала сестра, - давай радоваться жизни, пока есть такая возможность!» «Хватить рассуждать, уроками займись, вот твоя любимая геометрия». У нас с Сашей были разные любимые предметы, хотя нелюбимых не было вообще, мы любили учиться, хорошо усваивали материал, на память не жаловались, самое главное, не ленились! Вот и сейчас, вдвоём с сестрой мы быстро всё перерешали, почитали учебники, и обратили внимание на Женю, который застрял с задачей по математике. Мы заглянули в учебник, быстро решили у себя в черновике.
- Жень, тебе помочь? – спросил я.
- Помоги, если сможешь.
- Что тут уметь… - пробормотал я, протягивая решение. Женя посмотрел, хлопнул себя по лбу, и тут же решил всё сам.
- Давай ещё что-нибудь посмотрим, - предложил я, а любопытная Саша уже пыталась завладеть речевым аппаратом. Я посмеялся, и не стал препятствовать.
- Над чем смеёшься? – поинтересовался Женя, и тут зазвонил мой телефон.
Я нехотя взял трубку, ответил.
- Ты где? – спокойно спросила меня мама.
- Ты получила СМСку?
- Потому и спрашиваю.
- Я в гостях.
- Надолго?
- Пока не надоем.
- То есть, сегодня вечером придёшь? – я подумал:
- Нет, мама, не приду, и завтра, тоже.
Мама помолчала, а потом спросила:
- А ты не боишься, что, когда захочешь вернуться, тебя не пустят? – Я с облегчением выпустил воздух и сказал, улыбаясь: - Нет, мамочка, не боюсь!
- Это тебе не игрушки! – нахмурилась мама, - Ладно, погости, и возвращайся. Лена плачет, ждёт тебя, папа сам не свой, таблетки пьёт. Мы любим тебя, Саша! – я промолчал, неловко сказал «до свидания», и отключился. Любят они! Как же, вся их любовь у меня на лице написана, и не только... Думаете, я на родителей обижался? Нет! Просто надоели мне их планы на меня, не дают даже подумать. Вот сейчас сядем с Женькой, я всё ему расскажу, объясню, что я из себя представляю, и спрошу совета, или поддержки.
- Саша, что молчишь? – спросил я вслух.
- А что говорить? – ответила мне сестра, - Ты правильно подумал: посоветуемся с Женечкой!
- Не называй меня Женечкой, - отозвался несколько удивлённый Женя.
- Это не я, это Саша хулиганит.
- Ничего я не хулиганю! Ты сам разрешил…
- Это, Женя, и есть тот секрет, о котором я хотел тебе сказать, - перехватил я управление, - Уж коли ты меня приютил, я не имею права скрывать. Тем более, что скоро наступит Сашино время.
- Честно говоря, я ничего не понимаю.
- Сейчас мы тебе всё объясним. Женя, не пугайся, но нас двое, - я выдержал паузу, ожидая вопроса, но Женя ничего не спрашивал.
- Я ещё никому это не говорил, боюсь, отправят в дурдом. Внутри меня находятся два человека, Женя! Это я, и моя сестрёнка Сашенька. Поэтому мы боимся операции. Мы уверены, если удалить мои органы, то я исчезну, растворившись в Сашином сознании, и наоборот. Поэтому мы упираемся изо всех сил. И вчера решили, если погибать, то вместе. Об этом мы хотели бы поговорить с тобой.
- Что я могу вам сказать? – удивился Женя, - Вы знаете мою мечту, значит, я посоветовал бы стать мальчиком. Поверьте, девочкой быть очень нелегко. Скоро сами узнаете.
Мы помолчали.
- Ты не поверил нам? – спросил я.
- Не знаю, - пожал плечами Женя, - Я же не вижу вас двоих, а голос поменять, и я смогу.
- Да, верно, - вздохнул я, - Так что, Сашенька, потерпи немного, придёт твое время, сама скажешь Женьке всё, что думаешь о нём.
Саша шипела на меня змеёй. Я смеялся.
- Что смеёшься? – спросил Женя.
- Саша шипит на меня!
- Ты меня разыгрываешь, или всё это правда?
- Правда, всё правда. Жень, неужели ты думаешь, что я до того неблагодарный, что буду тебе врать?
Кстати, Саша влюбилась в тебя… Ой! Ты чего? – дёрнулся я, - Саша дерётся, - пожаловался я Женьке.
- Если это так на самом деле, какой ты счастливый, Саша! Никогда не бываешь в одиночестве!
- Сейчас, да, а вот в детстве мы здорово ругались, дрались за первенство. И ещё. Скоро Саша начнёт замещать меня. Не пугайся. Дома мы скрываем свои чувства, а с тобой мы можем не сдержаться, у нас давно не было такого хорошего друга! Любимого!
- Тогда почему у вас имя одно?
- Не одно, одинаковые имена. Мы сначала выбирали Саше имя, потом решили оставить это. Чем плохо? Настало бы время девочки, а она Наташа! Мама зовёт: Саша, Саша! А Наташа ухом не ведёт. Бац! По этому уху…
- Саша, неужели у тебя такая жизнь?
- Да, Жень, сейчас так. В детстве меня очень любили, мы скрывали, что нас двое, и играли, будто понарошку я- то мальчик, то девочка. Маме нравилась девочка, а папе – мальчик. Потом они стали спорить, кого из нас оставить, кого удалить. Они спорят, а я получаю…
Женя молчал, с улыбкой и жалостью разглядывая меня.
- Пойдём, поужинаем, потом поиграем во что-нибудь, - предложил Женя.
- Жень... – прошептал я, когда мы вышли из комнаты, - Вам, наверно, и самим нечего есть...
- Сашка! – рассердился Женя, - Ещё раз такое спросишь, и ты мне не друг!
- Прости, Женя, - испугался я.
- Ты тоже меня извини, - смутился Женя, взяв меня за руку, - Ты всегда будешь мне другом!
Мне стало удивительно хорошо.
Мы поужинали картофельным пюре с подливкой и чёрным хлебом, запили чаем с сушками.
Я особо никогда не отличался хорошим аппетитом, сестрёнка тоже старалась соблюдать фигуру, тем более часто я оставался без ужина, простаивая в углу, когда Ленка жаловалась на меня. Вы теперь знаете, почему я не оправдывался, приходилось всё, молча, сносить.
Хотя, сказав сегодня Женьке про свою двойственность, понял, что это надо ещё доказать.
Не всякий поверит в такую чушь.
Интересно, что скажут мои родители? Что я теряю? Но Саша была против. Перспектива оказаться в психбольнице её не привлекала. Тем более что тогда мы быстро расстались бы.
После ужина Женя предложил поиграть с машинками, солдатиками.
- Саша, твоя сестра, во что любит играть? – спросил вдруг Женя. Неужели поверил?
- Саша играет со мной в шахматы, любит повозиться с куклами, не отказывается и в мальчишечьи игры поиграть.
- Если хочешь... – Женя покраснел, - У меня куклы есть, самодельные. Я их из обрезков шью, набиваю ватой... – он быстро взглянул на меня, и опустил глаза.
- Почему ты смущаешься? – удивился я, - Я читал, многие мужчины занимаются такими делами. Тем более, что раньше всё это считалось чисто мужским делом: повар, портной, врач, учитель, ну, и остальные профессии, включая кукольный театр!
- Давай, тогда, поиграем в кукольный театр? – тихо предложил Женя, - А то одному не так интересно, приглашать мальчиков неудобно, с девочками я не дружу...
- Почему? – насторожился я, и почувствовал, как напряглась Саша.
Женя пожал плечами: - Может, ещё не дорос...
- Ладно, не хочешь, не говори, только знай, что Саша уже влюбилась в тебя!
- А ты? – вдруг спросил Женя. Я смутился:
- Ты и так знаешь... - я стал красным, - Давай играть!
У Жени были готовы несколько пьес, мы с Сашей быстро выучили слова, и показали Женьке, разговаривая на разные голоса. Женьке очень понравилось, он не поверил, что мы играем в первый раз, и я признался, что у меня есть ещё сестра Лена, мы с ней тоже, иногда, играем в театр, пока у неё хорошее настроение.
- А когда плохое? – спросил Женя.
- Ну... По - всякому бывает. Иногда дразнит, иногда обзывает всякими словами, иногда заставляет катать её на спине, встав на четвереньки, пока ей не надоест. Бывают у неё игры, когда меня надо наказывать ремнём...
- И ты всё это терпишь?! – удивился Женя. Я кивнул:
- Что теперь делать? Я однажды сказал, ей, как происходит, когда я становлюсь девочкой, и теперь она шантажирует меня.
- От такой семьи и я сбежал бы, - задумчиво сказал Женя, перебирая куклы.
- Ты и так... – пробормотал я.
- Я маму очень люблю, и сильно скучаю по ней, - признался Женя, - Первое время я каждый вечер плакал в подушку.
Мы сидели совсем рядом, я не утерпел, и поцеловал Женю в щёчку. Женя не возмутился.
- Мне показалось, что ты очень сильный, и решительный мальчик, - сказал я.
- Да, Саша, мне пришлось быть сильным и решительным, но у каждого сильного, есть свои слабости.
- Мальчики, - заглянула к нам бабушка, - Пойдём, посмотрим телевизор?
- Пойдём? – спросил Женя. Я согласился, хотя хотел ещё поиграть с Женей, но понял, что бабушке тоже скучно одной.
Мы уселись втроём на диван, Женя ласково обнял меня, и я не запомнил, что мы смотрели, потому что впервые за много лет мне было так хорошо вечером.
В десять вечера Женя предложил мне испытать душ, и отправляться на боковую.
Мы улеглись на одну кровать,погасили свет. Не знаю, почему, у меня сильно забилось сердце.
Немного полежав, Женя подвинулся ко мне, обнял.
- Мне так хорошо с тобой! – прошептал он, - Не представляешь!
Я сглотнул тягучую слюну:
- Я никогда не знал, что такое возможно.
- Ой! – вдруг сказал Женя, - Прекрати, а то уйду на раскладушку!
- Это, наверно, Саша хулиганит! – встревожился я, только сейчас почувствовав тесноту в трусиках. Раньше я не замечал за собой такого.
«Что сразу я! - возмутилась Саша, - Оно само... и вообще, следи за своим телом!».
- Женя, прости, не бойся меня, я сам не понимаю, что происходит со мной, - Я помолчал и спросил:
- Жень, скоро Саша займёт моё место, я отойду на второй план. Ты будешь с ней дружить? Она всё-таки девочка…
- Саш, ну, как ты можешь такое говорить! – возмутился Женя, - Конечно, буду! Можно тебя поцеловать? –прошептал он, а то ты поцеловал, а я тебя нет.
Я приблизил своё лицо, и мы с Сашей задохнулись от радости. Только где-то в глубине сознания злой червячок говорил нам, что зря мы радуемся, лучше бы никакого счастья мы не знали…
Так бы мы и радовались, если бы Женька не застонал, как от боли:
- Ф-ф-ф! – прошипел он сквозь зубы.
- Что с тобой? – испугался я.
- Живот заболел…
- Что-то съел? Где болит?
- Нет, Саша, это как раз то, чего я тебе не желаю. Почему-то раньше срока.
- Ты можешь прямо сказать? Или это тайна?
- Какая там тайна! – сдавленно прошептал Женя, - Скоро сам будешь радоваться, если останешься девочкой.
- Радоваться? – недоумённо спросил я, потом вспомнил. Надо же, какой я тупой!
««Вот именно», - сказала Саша, и вздохнула: - Всё равно хочу жить. С тобой»
- Надо мне кое-что сделать, - всё ещё стеснялся Женя, вставая.
- Я вспомнил, Женя, можешь не стесняться меня, мне тоже такое, наверно, предстоит испытать.
- Да, «испытать». В интернете читал, что не должно быть боли, если организм здоровый. Только у кого, интересно, он здоровый?! – Женя включил свет, что-то делал, потом ушёл, и вернулся с раскладушкой.
- Женя! – воскликнул я, - Ложись со мной, лучше. Тебе легче будет.
- Да, Саша, сегодня ничего не произойдёт, наверно, завтра, но теперь живот будет всю ночь болеть, и грудь. Всю ночь буду ворочаться.
- Ну и ворочайся! Я буду знать, что не один, с другом!
- Да, не повезло. Завтра будем искать секцию бокса, а у меня такая неприятность. Попросят показать, что я умею, а у меня живот болит, - Женя лёг рядом со мной.
- У меня тоже живот иногда болит, - сказал я, - Мне Захарка показал, как массировать, чтобы успокоить. Давай, я сделаю тебе расслабляющий массаж? Болит, потому что спазмы мышц.
- Попробуй, - разрешил Женя, ложась на спину. Я сел верхом ему на ноги, майку Женя не надевал, так что я сразу начал гладить ему живот, спускаясь от грудной клетки всё ниже.
- А у тебя от чего живот болит, Саша, - спросил Женя. Я пожал плечами:
- Всякое бывает. Когда ударят в живот, всегда больно.
- Тебя бьют в живот?!
- Кто же будет разбирать, куда бить? Зато мне такая награда! Женя… - ласково закончил я, наклонившись и поцеловав его в маленькие сосочки, потом в губы. Женя задрожал.
- Ещё намного такого массажа, и боль совсем утихнет, - прошептал он.
Так я и массировал Женю, до глубокой ночи, пока сон не сморил нас.

Утром мы позавтракали чаем, и пошли в школу. Чтобы не попасться в руки маме, если вдруг она будет караулить меня возле школы, я переоделся девочкой, надев Сашину форму.
Мама купила уже форму девочки, вот я ей и воспользовался, тем более сейчас у меня переходный период, скоро Саша отодвинет меня на задний план.
Напрасно мы переживали. Никто нас не ждал. Я даже огорчился: никому я не нужен!
Саша опять обозвала меня глупышкой.
С Женей мы договорились, что я после уроков зайду в магазин, куплю хлеб и ещё чего-нибудь, на что хватит ста рублей, потом дождусь Женьку, и пойдём по адресам детских секций.
В школе мне никто ничего не сказал, насчёт женской одежды, хотя лицо у меня ещё было немного опухшее. Синяков, правда, не было, и то хорошо.
Интересное дело, думала я, первый раз пришла в школу, как девочка, и никто ничего не спросил. Может, оттого, что пришла вместе с Женей?
Внезапно поняла, что ощущаю себя девочкой. Это я уже заменила Сашку? Интересно, обычно это занимало несколько дней. Одежда так повлияла? Да ладно! Мне стало радостно: сегодня полдня буду наедине с Женей! Сашка, наверно, заснёт. Где он, кстати? Молчит… Пусть спит!
Я зашла в магазинчик, купила полбулки подольского хлеба, маленькую коробочку сахара, и стала считать оставшуюся мелочь. Как вдруг…
- Видишь, как тебе идёт форма девочки! - сказала мама. Я подняла голову, и с ужасом уставилась на маму, прижав к себе покупки.
- Что же ты так мало купила? – с усмешкой спросила мама.
- Денег нет… - промямлила я.
- Пойдём домой.
- Мне надо отнести хлеб.
- Пошли, провожу.
- Нет.
- Что значит «нет»? – возмутилась мама, пытаясь схватить меня за руку. Я шарахнулась от неё.
- Отстаньте от меня! – воскликнула я.
- Женщина, что вы пристали к ребёнку?! – возмутилась продавщица.
- Это моя дочь! – ответила мама.
- Это твоя мама? – спросили меня. Я задумалась. Скажи я, что это не моя мама, меня больше не пустят домой. Мне хочется домой?
- Что же ты молчишь, девочка?
- Нет, это не моя мама! – вырвалось у меня.
- Ах ты!.. Отрекаешься?!
- Вы уже давно отреклись от меня! Что вам от меня надо? Опять мучить? Когда собираетесь резать?
- Дура! Что ты поднимаешь скандал? Никто тебя не собирается мучить! – мама вынула из сумочки пять тысяч и протянула мне: - Возьми на пропитание.
- Не надо. Я лучше с голоду помру, чем возьму у тебя эти деньги!
- Пожалей бабушку!
Она уже знает про бабушку? Кто ей сказал? Я недоумённо посмотрела на маму.
- Я всё знаю. Не придёшь через два дня домой, приду я, с полицией.
- Вот и приходи. Напишу заявление.
- Глупая ты, - спокойно ответила мама, - мы же для твоего блага стараемся. – Мама отдала деньги одной из женщин, окруживших нас, и ушла. Женщина протянула деньги мне:
- Держи. Если отдашь бабушке, ничего зазорного в этом нет.
Я взяла деньги…
- Бабушка! – позвала я, заходя в дом, - Мама передала вам деньги мне на прокорм, возьмите.
- Ой, внучка! – удивилась бабушка, - Вчера, вроде внук был?
- Это я для маскировки. Да всё равно раскусили, возьмите деньги!
- Кушать будешь? – взяла у меня пятёрку бабушка.
- Нет, подожду Женю.
- Умница! – поцеловала меня бабушка, - Смотрю на вас, и сердце радуется! Красавцы!
Я засмущалась, и убежала переодеться. Сначала хотела в юбочку и маечку, но потом вспомнила, что сегодня собрались пойти искать спортивную секцию, и, со вздохом, переоделась в Сашкины шорты.
Мне так редко удаётся поносить свою одежду! Сашка больше носит. Всё Ленка! Как хорошо сейчас! Отдохну от своих… Я горестно вздохнула: всё равно вернут, и кого-нибудь зарежут. Вот где этот противный Сашка?!
Зря я так. Первые дни он будет спать, крепко спать. Ему крепко досталось. Даже уступил мне место вне очереди. Наверно, потому что сейчас легче стало. Он меня очень любит, всегда старается утешить, никогда не ругает, только шутит. Сашка…
Я заскучала, и побежала к школе. Там буду ждать Женю. Женечка, любимый!
Прибежав, я снова села на скамейку, откуда вчера мы с Сашей наблюдали за школьным двором.
Вдруг ещё папа припрётся!
Слава богу, никто не пришёл! Зато я увидела Женю! Я вскочила, и замахала руками. Потом не удержалась, побежала навстречу, повисла у него на шее.
- Саша, что с тобой?! – удивился Женя, улыбаясь.
- Я соскучилась! – Улыбаясь во весь рот, созналась я.
- Соскучилась? – удивился Женя.
- Ну да! Сто лет прошло. А ты?
- Я тоже, Саша, пойдём.
- Да, пойдём! – я взяла Женьку за руку, и запрыгала рядом.
- Саша, ты сегодня странно себя ведёшь.
- Ещё бы! – загадочно сказала я.
Женя притянул меня за плечи и поцеловал. Я закатила глаза от счастья, и чуть не грохнулась на асфальт.
Женя счастливо рассмеялся, и больше не интересовался, почему я прыгаю, как козочка.
Когда мы пришли домой, бабушки не было, наверно, ушла в магазин.
Пока Женя принимал душ, я разогрела нам обед на электрической плитке.
- Знаешь, Женя, – начала я, когда мы уже пили чай с сахаром, - Меня сегодня после уроков поймала мама. Я так перепугалась! Она хотела забрать меня домой! Хорошо, вмешались женщины, мама не захотела скандала, и передала мне деньги для бабушки. Сказала, что придёт за мной дня через два.
- Заберёт? – тихо спросил Женя.
- Я не дамся, - хмуро сказала я.
- Что же ты сделаешь?
- Напишу на них заявление в полицию, наверно.
- На родителей?
- А что мне делать? Бабушку могут привлечь за похищение ребёнка.
- У тебя, наверно, к тому времени все синяки сойдут.
- Мне директриса обещала помочь.
Женька вздохнул, помолчал, и предложил пойти, погулять, поискать школу, где можно устроиться в секцию бокса, без документов.
Я готова была идти с Женей хоть на край света.
- Саша, когда у тебя спросят пол, что ты ответишь? – вдруг спросил Женя.
- Девочка, конечно! – на автомате ответила я. – Ой! – зажала я себе рот. Женя даже остановился.
- Мы мальчики, Саша, мальчики! Девочек не берут в секцию бокса!
- Я запомню, Женя! – промямлила я.
Но на меня даже не взглянули, не то что разговаривать. На Женькино удостоверение посмотрели, но сказали, что нужна ещё справка, согласие родителей, свидетельство о рождении. Потому что это не кружок кройки и шитья, а травмоопасный вид спорта, и они на себя такую ответственность взять не хотят. Да Женя и сам знает об этом, если имеет разряд по боксу!
В другой школе Женю проверили, после чего мой друг сильно побледнел.
- Что с тобой? – спросил тренер?
- Живот болит, наверно, что-то съел.
- Когда поправишься, приходи.
- У меня мама в командировке, документов нет. Можно без документов?
- Судя по поведению, ты действительно боксёр. Сестрёнку тоже хочешь чему-то научить?
- Почему сестрёнку? – удивился Женя.
- А кто она тебе?
- Это мой друг!
- Друг? Что-то на девочку больно похож.
- Показать? – я решительно залезла в трусы и ухватила Сашкин писюн. Не успели ребята и рта раскрыть, как я продемонстрировала его впавшему в ступор тренеру, и спрятала, ворча:
- Девочка, девочка! Достали уже!
- Ладно, успокойся! – с трудом пришёл в себя тренер. Женька затрясся от смеха.
- А ты что хохочешь? У него есть документы? Тоже нет?
- Нам надо защищаться! – сказала я, подходя ближе и демонстрируя следы побоев на лице и задирая майку.
- Ух ты! – поразился тренер, разглядывая моё щуплое тельце, - Переломов нет?
- Не знаю, не болит особо. Родители против того, чтобы я занималась боксом.
- Что?
- Против, говорю… Ой! Запутали меня совсем!
- Может, ещё покажешь? Наверно, муляж?
- Ничего не муляж! – рассердилась я, опять залезая в трусы. Вот ещё! Муляж у Сашки…
- Ладно, не надо, - махнул рукой тренер, - даже если ты девочка, приходи. Немного научу тебя, как защищаться, а то и убить могут, времена у нас такие. Недавно смотрел по интернету, как, ради шутки, облили тринадцатилетнего мальчика бензином и подожгли. Любопытно стало, каково это…
Другие играли на пляже, и закопали восьмилетнего мальчика с головой! Это просто шутники! Со зла могут и не то сделать. Приходите. Когда у тебя кончится? – обратился он к Женьке.
- Дня через два, три, – покраснел Женя.
- Можете завтра приходить, поколотите грушу пока. Ты, Женя, не особенно напрягайся, опасно это.
Мы вышли, обескураженные.
- Он что, экстрасенс? – поинтересовалась я.
- Ну, ты, Саша, даёшь! Показываешь письку, и тут же говоришь о себе, как о девочке! – Женька не удержался, и прыснул: - Ну и лицо у него было! Тебе не стыдно?
- Не, - ответила я, - Меня давно отучили от стыдливости.
Дома мы сделали уроки, поужинали, причём бабушка порадовала нас вкусностями. Точно в магазине была! Не надо мне отказываться от денег…
Опять поиграли в кукольный театр, но без Сашки было не так интересно, зато мне никто не мешал наслаждаться Женькиным обществом.
- Саш, а где Саша? – решился, наконец, Женя.
- Сашка спит. Дня два будет спать, устал.
Женька расстроенно вздохнул, а я заревновала:
- Ты, что ли, только Сашку любишь?
- Я вас обоих люблю, одного из вас нет, и я соскучился, - оправдывался Женя. Я отвернулась, пряча слёзы.
- Саша, - притянул меня к себе Женя, и я завсхлипывала.
- Ну что ты обижаешься? – поцеловал он меня в глаза.
- Я люблю тебя, - призналась я, пряча лицо у Женьки в майке.
- Ты же девочка!
- Зато ты мальчик!
- Ты же знаешь!
- Ты тоже знаешь!
- Это же Сашкин!
- Общий! – возразила я, - Мы хорошо с Сашей изучили анатомию. И вообще, неужели так заметно, что мы поменялись? Дома никто не обращал внимания, кроме Ленки.
- Да, вчера Саша предупреждал меня, что я буду шокирован.
- Я себя плохо веду?
- Ты себя замечательно ведёшь, только по-другому.
- Я всё-таки девочка. Саша бережёт меня, когда тяжело, засовывает подальше, но мне всё равно больно.
Женя покрепче прижал меня к себе, опять поцеловал, но как сестрёнку.
- Сегодня будем спать отдельно. Не потому, что Саши нет, по другой причине.
- Я поняла. Жень, это очень больно?
- Больно, Саша, слабость потом. Скоро сама испытаешь. Через полгода, примерно.
- Что же с нами будет? Саше сказали, что, если не сделать его сейчас мальчиком, у него никогда не будет детей. Мы поговорили, и решили, что нам не нужны дети. Вдруг такими же будут. Мучиться будут, бить их будут, обзывать.
- Не будут. Такие, как мы, очень редко получаются.
- Мы же встретились!
- Да, и это замечательно! Я даже не отказался бы от Сашки…
- Что от Сашки? – кокетливо спросила я.

- Ничего, - жутко покраснел Женя.
- Я скажу Сашке, - пообещала я, - Он всё равно узнает.
- Я понял, ну и ладно! Что от вас скроешь?! – засмеялся Женька.
- Ничего! – я навалилась на Женю, пытаясь побороться с ним, но он запросил пощады.
Тогда мы пошли к бабушке, смотреть телевизор.
Я устроилась на диване, положив свою голову Женьке на колени, и незаметно уснула.
Ночью я проснулась. Скрипела раскладушка, Женя тихо стонал.
Я встала с кровати. Меня раздели, я была в маечке и трусиках, подошла к Женьке.
- Жень… легонько потрясла его за плечо.
- Чего тебе? – плачущим голосом спросил он.
- Чем тебе помочь?
- Ничем, иди спать.
- Ложись на кровать, мне-то всё равно, где спать. Честно, я тревожить тебя не буду, а если надо, помогу.
- Спасибо, Саша, но тут никто не поможет.
- Вчера же помогли?
- Ну, это вчера. Сегодня уже всё.
- Иди на кровать. Давай, помогу.
Женя внял моим настойчивым просьбам, и лёг на кровать, шипя от боли.
- Я слышала, чай помогает, - вспомнила я, убегая на кухню. Там я включила свет, вскипятила в чайнике воду, налила в кружку крепкий чай и взяла с собой коробочку с сахаром. Всё это принесла в нашу комнату, поставила рядом с кроватью табурет, поставила на него кружку с сахаром.
- Встань, Женечка, попей чаю!
Женя, наверно, проклинал меня за то, что не даю ему покоя, но сел на кровати, и покорно стал пить чай. Выпив всё, с удовольствием, он сказал:
- Действительно, легче стало! Вот спасибо, Саша! Давай теперь спать.
Я улеглась на неудобной раскладушке, пожалев Женьку: и так неудобно, ещё и живот болит!
Но уснула, не додумав мысль.
На другой день Женя был бледен, но держался хорошо. Неплохо покушал, попил крепкий чай, и мы отправились в школу.
В классе меня никто не трогал, видели во мне девчонку. Девчонок у нас не трогали. Причёска у меня была не длинная и не короткая, лицо уже пришло в порядок, тем более что, когда я командовала телом, оно становилось девчоночьим. Потому тренер и засомневался. Но он и Женьку разглядел!
Я сидела за одной партой с Захаркой. Захарка хороший мальчик. Однажды он спас нам жизнь. Но поцеловать его я бы не решилась. Жутковато он выглядел.
Директриса, увидев меня, сначала не поверила своим глазам:
- Саша, ты решил стать девочкой?
- Нет ещё, мы не определились. – опустив глазки, ответила я. Директриса покачала головой:
- Замечательно выглядишь. Ты сейчас с Женей? – я кивнула, - Слушай, а ты не влюбилась?!
Я зарделась.
- А ты знаешь, что, Женя необычный мальчик?
Я кивнула.
- Впрочем, ты тоже необычная девочка!
Я подняла на неё сияющие глаза, и Наталья Семёновна уже не сомневалась.
- Что у тебя с родителями? – спросила она.
Я помрачнела и пожала плечами.
- Если что, обращайся, помогу, чем смогу.
Я радостно посмотрела на Наталью Семёновну и улыбнулась.
После уроков, несмотря на своё неважное самочувствие, Женя повёл меня учиться боксировать.
Пока я не волновалась за Женю, настроение было у меня замечательное.
Мы переоделись в спортивные майки и трусы, и тренер на сегодня дал нам задание побить грушу.
Посмотрев, как мы сражаемся, сказал Женьке, чтобы поучил меня ставить удар.
Женя осторожно, наверно, ещё болел, поправлял меня, показывал, как бить несильно, но больно.
Если бы я знала, что меня ждёт завтра…
Нет, не то, что вы подумали. Просто у меня всё болело, как от жестоких побоев.
Женька, злодей, заставил утром выполнять физические упражнения. От боли я плакала, но не смела перечить любимому человеку, ещё откажется со мной возиться!
Зато как приятны его прикосновения!
Так и прошли два дня, наполненные счастьем и радостью.
Потом приехала Женькина мама. У меня сжалось сердце от дурного предчувствия.
Женька с радостным воплем кинулся к маме. Бабушка плакала от радости, одна я обмирала от страха: что будет со мною?
Наконец Женя оторвался от мамы и представил меня, как друга:
- Познакомься, мама, это мой лучший друг Саша!
- Что-то твой друг похож на девочку! – засмеялась мама, обнимая меня.
- Я же похож на мальчика! - сказал Женя. Мама смеялась.
- Мама, Саша поживёт у нас? – попросил Женя.
- А в чём дело? – насторожилась мама.
- У него сложные обстоятельства. Родители знают, они разрешили.
- Ну, если так, пусть поживёт. Всё равно мы завтра уезжаем.
- Как уезжаем? – испугался Женя.
- Вот так, - засмеялась мама Жени, - С папой мы договорились, он каялся, стоял на коленях, теперь спиртного в рот не берёт. Обещал признать тебя тем, кем ты захочешь, только вернись.
- Тебе ведь плохо без мамы?
- Плохо, мамочка, - согласился Женя, прижимаясь к маме.
Я смотрела на эту трогательную сцену, и мне становилось всё хуже и хуже. Что мне теперь делать?
Возвращаться домой? Тянуть жребий? Меня вдруг затрясло: не хочу!
Женя вспомнил обо мне:
- А что с Сашей?
- А что с Сашей? Дома всё уляжется, и вернётся. Пока может пожить у бабушки.
- Да, Сашенька, оставайся! – обрадовалась бабушка, - Мне очень плохо одной!
- Мне тоже будет очень плохо без Жени. – прошептала я.
- Ну, не грусти, Саша, - пыталась успокоить меня мама Жени, - Приедет Женя ещё. На каникулы.
Но я поняла, что больше не увижу своего любимого Женечку, и из глаз у меня побежали слёзы.
- Сашенька, ты что? – кинулся ко мне Женя, обняв. Но я уже не могла сдержать рыданий.
Женя увёл меня в свою комнату, обнимал и целовал, но как можно успокоить влюблённую девочку, которая навсегда теряет своего любимого?! От моего горя проснулся Сашка. Узнав, что произошло, он снова пропал.
- Саша, ты можешь разбудить брата?
- Зачем тебе? Порвать ему сердце? – еле выговорила я. Женька горько вздохнул:
- Я его люблю.
- Зачем тогда убиваешь?
- Как убиваю? – испугался Женя.
- Саша проснулся, узнал, что случилось, и исчез.
- Саша, что я могу сделать? Это же мама!
- Мы что сделали? – всхлипнула я.
- Было бы у меня так, я бы тоже сбежал.
- Откуда ты знаешь, что у тебя дома всё в порядке?
- Мама же сказала.
- Я не о маме.
- Сашенька, ложись спать, я скоро приду, тоже лягу, - Женя стал меня раздевать.
Я улеглась, продолжая плакать, Женя ушёл к маме. Не отпустит его мама. Без Жени мне не хочется жить. Вернусь домой, пусть убивают. А если Сашку?! Я обомлела. «Саша, ты где?» «Здесь я, - хмуро отозвался Саша, - успокойся, не то переживали». «Это мы не переживём». «Не переживём. Кто-то должен уйти». «Давай, это буду я?». «Что ты, сестрёнка! Тебе надо жить, детей рожать!» «Нет! Ты слышал, что сказал Женя?» «Что он сказал?» «Что хочет от тебя родить. Вырастешь, поженитесь!»
«Ты уверена, что встретимся?» «Обязательно! Поклянитесь! Женя очень любит тебя!».
Саша надолго замолчал. Я не тревожила его, понимая, что ему надо всё обдумать. Я для себя всё решила. Не нужна мне жизнь без Женьки! Останусь я девочкой, зачем я Женьке? Пусть Саша будет счастлив! Я буду убеждать Сашу, очень просить папу, чтобы убедил маму, что в семье нужен сын.
Саша очень хороший мальчик, гораздо лучше меня.
Наконец, пришёл Женя.
- Жень, - сказала я, несколько успокоившись, - Сейчас я уступлю место Саше, сама спрячусь. Не буду подслушивать, и подглядывать. Прощайтесь, как хотите, не буду больше мешать.
Женя, я видела, очень обрадовался, зацеловал меня всю. За одним из поцелуев я и ушла, закрылась, исчезла.

Женя уезжала. Я стоял, еле сдерживая слёзы. Я не знал, что делать, как его остановить. Да, он обещал вернуться, не зря же подарил мне такую ночь, где мы целовались и шептали друг другу нежные слова. И до этого, неделю счастья. Хоть я и спал, я прочёл всё в памяти потом.
Я видел, как Женя разрывалась между мной и мамой. Но он верил, что вернётся, а я не верил.
Когда такси скрылось за поворотом, я вытер слёзы, собрал свои вещички, и пошёл домой.
Навстречу своей судьбе.