Гражданин с мухой в носу [Николай Михайлович Сухомозский] (pdf) читать постранично

Гражданин с мухой в носу
Лето 1971-го... Сбылось! Я - студент факультета журналистики Киевского
государственного университета им. Т. Г. Шевченко. До этого дважды
пытался поступить в самый престижный вуз Украины.
В первый раз подвела школьная характеристика, в которой после того,
как я получил назад документы со стандартной отказом «по причинам
конкурса», красным были жирно подчеркнуты фразы «Избегал
общественно-полезной работы», «Слишком самоуверенный» и другие.
Во второй - не хватило баллов.
И только выполнив армейскую «почетную обязанность», получил
возможность в течение пяти лет стационарно осваивать азы будущей
профессии.
Но не тут-то было...
...Опять квадратное катят
Никто в то время - ни наставники, ни
воспитанники - понятия не имели, что
Украина вступает в эпоху непростых
политических событий. Что на протяжении
двух следующих лет будут арестованы В.
Чорновол, Л. Лукьяненко, В. Стус, Е.
Сверстюк, И. Дзюба, И. Светличный. Что
уже запланированы «идеологические
чистки» в Киевском и Львовском
университетах. Что
партийные органы запретят отметить
юбилей музея И. Котляревского в моей
родной Полтаве.
Что, в конце концов, через 8 месяцев,
не дав закончить первый курс, из вуза
выкинут наших однокашников В.
Лазаренко и В. Цымбала за то, что они
«не в тот день» возложили цветы к
памятнику Кобзарю (вообще, набор
1971года «отличился» за всю историю факультета: из 100 неофитов к
торжественной церемонии вручения дипломов добрались лишь 77 - и это
учитывая переведенных из заочного и вечернего отделений).
Что касается меня, то к диссидентскому движению я никогда не принадлежал. И
даже искренне верил в неизменное светлое будущее. Однако с мальчишеских лет
(и по сей день, несмотря на возраст и «окраску» меняющихся властей!) не мог
удержать губы сомкнутыми, когда видел, что круглое несут, а квадратное - катят.
И упорно пытался - и пытаюсь! - доказать: наоборот – гораздо эффективнее (в
моем родном Пирятине таких правдолюбцев называют «с мухой в носу»).
А еще я упорно отстаивал идеалы равенства, братства, чести, добра,
справедливости. Парадокс, но именно за юношеское стремление повсеместно
воплощать в жизнь «принципы строителей коммунизма», тщательно доискиваться
хотя бы здравого смысла во всем, меня в армии исключили из комсомола.
Впрочем, на протяжении всей службы как «искатель правды» испытывал
откровенно солдафонский прессинг. В наказание меня даже перевели из
эдемской Одесской области на Урал. Кстати старшина, захлебываясь от

собственной значимости, которую никак не мог доказать целый год нашего благодаря исключительно военкомату, - знакомства, так прокомментировал
сибирскую, в его понимании, «ссылку»:
- Будешь отныне умничать там, где паек сбрасывают с вертолета, а по нужде
ходят исключительно парами и с топором - один справляет потребность, а второй
мгновенно обрубает, чтобы не примерзло.
Трудно поверить, но в благословенном краю Бажова меня презрительным «О,
писака прибыл!» (на предыдущем месте службы я был внештатным
корреспондентом газеты Одесского военного округа «Защитник Родины»)
встретил майор ...по фамилии Дуб.
И он, и остальные отцы-командиры делали все, чтобы обыденность цвета хаки
не казалась мне слишком сладкой: критическая масса суток, проведенных на
гауптвахте, претендовала, видимо, на всесоюзный рекорд. А из газеты Уральского
военного округа вскоре получил письмо с отказом дальше публиковать мною
направленное, поскольку «стало известно, что вы не являетесь примером для
других в исполнении служебного долга».
А вот событие, которое непосредственно предшествовало исключению из
рядов ВЛКСМ.
Из авторского «Дневника»:
«Утро, 7 ноября 1970
Всех, свободных от службы, собрали в Ленинской комнате - смотреть парад
на Красной площади, посвященный очередной годовщине Великой Октябрьской
социалистической революции. Что касается праздника, то я против него
ничего не имею. Но торжества - по одному и тому же сценарию - видел
неоднократно.
Поэтому остаюсь в расположении личного состава. Сержанту,
попытавшемуся привлечь и меня к «коллективному мероприятию», заявил, что
намерен написать письмо родным, благо начальство это шибко поощряет.
Безусловно, если бы я был салагой, подобное вряд ли бы прокатило. Однако без
пяти минут «дед» - корова священная Так что, вооружившись конвертом,
бумагой и авторучкой, комфортно устроился, усевшись на кровать, у
тумбочки.
И, надо же, вскоре в казарме появляется дежурный по гарнизону. Полковник
да еще - заместитель командира не из чего-то там, а Ее Величества
политработы. Первый же вопрос:
- Почему рядовой (раздражительный взгляд в мою сторону) находится в
расположении, а не в Ленинской комнате?
Сержант и дневальный мнутся. Прихожу на помощь (зачем ребят
подставлять?):
- Товарищ полковник, пишу письмо родным!
- Что, другого времени не нашел? Марш в