Человек, который дружил с электричеством [Фриц Ройтер Лейбер] (fb2) читать онлайн

Фриц Лейбер Человек, который дружил с электричеством

Когда мистер Скотт показывал мистеру Леверетту Пик-Хауз, он надеялся, что тот не заметит столб линии высокого напряжения за окном спальни, потому что уже дважды это обстоятельство приводило к необходимости снижать плату за аренду дома — слишком многие пожилые люди по-глупому нервничали из-за электричества. В этой ситуации не оставалось ничего другого как отвлекать внимание потенциального арендатора от этого столба. Линия электропередачи, идущая по вершине горы, обеспечивала почти половину потребности Пасифик-Ноулз в электроэнергии.

Но все молитвы мистера Скотта, равно как и вежливые попытки отвлечь внимание посетителя, оказались напрасными — острый глаз мистера Леверетта узрел недостаток в ту же секунду, как они вошли во внутренний дворик. Престарелый житель Новой Англии изучил невысокий толстый деревянный столб, восемнадцатидюймовые остроконечные стеклянные изоляторы, черную коробку трансформатора, который понижал напряжение для Пик-Хауза и нескольких других домов, расположенных ниже по склону. Он окинул взглядом тяжелые провода, по четыре в ряд, ритмично покачивающиеся над пустынными серо-зелеными холмами. Затем он насторожился, услышав низкий звук — звук, производимый электронами, текущими по проводам, и изменяющийся от пощелкиваний до гудения.

— Прислушайтесь к этому, — сказал мистер Леверетт, и в его голосе впервые за все время появилось волнение. — Пятьдесят тысяч вольт! Могущество энергии!

— Должно быть сегодня что-то с атмосферой — обычно ничего не слышно, — небрежно ответил мистер Скотт, слегка кривя душой.

— Неужели? — недоверчиво поинтересовался мистер Леверетт, и его голос снова стал бесстрастным. Но мистер Скотт был вовсе не так прост, чтобы поддерживать разговор на эту тему.

— Прошу вас обратить внимание на эту лужайку, — сердечно продолжил он. — Когда в Пасифик-Ноулз делили площадки для гольфа, то первый владелец Пик-Хауза купил целую восемнадцатую часть…

Мистер Скотт демонстрировал все свое профессиональное умение маклера по продаже недвижимости, что в Южной Калифорнии всегда являло незаурядный спектакль, но мистер Леверетт, казалось, отнесся к этому весьма поверхностно. Внутренне мистер Скотт уже записал себе еще одно поражение из-за проклятого столба.

Во время быстрого повторного осмотра мистер Леверетт, однако, настоял, чтобы они задержались во внутреннем дворике.

— Все еще продолжается, — со странным удовлетворением отметил он по поводу гудения. — Знаете, мистер Скотт, этот звук помогает мне успокаиваться. Как ветер, ручеек или море. Ненавижу шум машин — это еще одна причина, по которой я покинул Новую Англию, — но этот гул — как звук самой природы. Явно успокаивает. Вы говорите, он слышен редко?

Мистер Скотт умел ловко приспосабливаться к обстоятельствам — это было одним из его величайших достоинств как продавца.

— Мистер Леверетт, — простодушно сознался он, — не было такого случая, чтобы я стоял во дворике и не слышал этого звука. Иногда он тише, иногда громче, но он есть всегда. Однако я об этом никому не рассказываю, так как для большинства людей это не имеет никакого значения.

— Вас за это не осудишь, — сказал мистер Леверетт, — большинство людей либо дураки, либо и того хуже. Мистер Скотт, а не знаете ли вы, нет здесь по соседству коммунистов?

— Нет, сэр! — без всяких колебаний откликнулся мистер Скотт. — В Пасифик-Ноулз нет ни одного коммуниста. И в данном вопросе, поверьте, я никогда не стал бы скрывать правду.

— Я вам верю, — сказал мистер Леверетт. — Восток страны напичкан коммунистами. А здесь они, кажется, встречаются реже. Мистер Скотт, мы с вами заключаем сделку. Я арендую Пик-Хауз на год вместе с мебелью и по цене, которую вы мне назвали.

— По рукам! — вскричал мистер Скотт. — Мистер Леверетт, вы как раз тот человек, который был нужен Пасифик-Ноулз!

Они обменялись рукопожатием. Мистер Леверетт покачивался на каблуках, с улыбкой глядя на чуть слышно потрескивающие провода и всем своим обликом выражая удовлетворение, приобретавшее уже собственнический оттенок.

— Потрясающая вещь — электричество, — сказал он. — Нет конца волшебным превращениям, которые можно совершать с его помощью. Например, если бы человеку захотелось перенестись куда-нибудь элегантной вспышкой, ему достаточно было бы лишь хорошенько увлажнить газон, отмотать двадцать пять футов тяжелой медной проволоки, взять ее голыми руками и забросить конец на эти провода. Бац! — и он перенесется быстрее самой быстроногой антилопы, полностью удовлетворив свои глубинные потребности.

У мистера Скотта упало сердце, и в какое-то сумасбродное мгновенье он подумал даже о том, чтобы разорвать устное соглашение, которое они только что заключили. Он вспомнил о рыжеволосой даме, снявшей с его помощью квартиру исключительно для того, чтобы принять в этом тихом месте огромную дозу барбитурата. Затем он напомнил себе старую мудрую поговорку о том, что Южная Калифорния является домом (реальным или воображаемым) для лебедей, ослов и баранов, но даже если сложить странное желание умереть и страсть к электричеству с дикой антикоммунистической и антимашинной манией, личность Леверетта, безусловно, оставалась в ряду обычных для Южной Калифорнии.

Мистер Леверетт проницательно поинтересовался:

— Вы ведь сейчас беспокоились — не самоубийца ли я? Не стоит волноваться. Просто я люблю высказывать свои мысли вслух, какими бы странными они ни были.

Последние страхи мистера Скотта улетучились, и он вновь обрел прирожденную напористость, пригласив мистера Леверетта в кабинет подписать бумаги.

Три дня спустя он заехал посмотреть, как устроился новый жилец, и нашел его во внутреннем дворике уютно расположившимся в старом кресле-качалке под гудящим столбом.

— Возьмите стул и присаживайтесь, — сказал мистер Леверетт, указывая на модернистскую конструкцию из трубок. — Мистер Скотт, я хочу сказать вам, что нашел Пик-Хауз таким приятным и успокаивающим местом, как и надеялся. Я слушаю электричество, и мои мысли блуждают. Иногда мне слышатся голоса — провода говорят. Вам что-нибудь известно о людях, которые слышат голоса в шуме ветра?

— Да, известно, — с неловкостью признал мистер Скотт. Но затем, вспомнив, что чек на аренду за первый квартал уже оплачен, решился открыто сказать, что думает — Однако шум ветра постоянно меняется. А этот гул слишком монотонен, чтобы в нем слышались голоса.

— Фи, — сказал мистер Леверетт с легкой ухмылкой, из-за которой неясно было, насколько серьезно он говорит. — Пчелы высокоинтеллектуальные насекомые, и энтомологи говорят, что у них есть даже свой язык, однако они просто жужжат. Я слышу голоса в электричестве.

Он покачался в молчании, а мистер Скотт тем временем присел на стул.

— М-да, я слышу голоса в электричестве, — мечтательно продолжил мистер Леверетт. — Электричество рассказывает мне, как оно странствует по сорока восьми штатам — и даже по сорок девятому, благодаря канадским линиям электропередач. Электричество сегодня есть везде — в наших домах, на наших рабочих местах, в правительственных зданиях и военных гарнизонах. И оно подслушивает, протекая по телефонным проводам. Телефонный ток высокой частоты — это младший братишка электрической энергии, если можно так выразиться. А дети любят подслушивать. Да, электричество знает о нас все, все наши секреты. Однако оно и не думает рассказывать об этом людям. Потому, что те считают электричество холодной механической силой. Но это не так, внутри оно теплое, пульсирующее и дружески настроенное — как и любое другое существо.

Мистер Скотт тоже немного размечтался: интересно, какая из этого получилась бы реклама? Наверняка образная и поэтичная.

— Однако у электричества есть и доля злобы, — продолжал мистер Леверетт. — Нужно лишь укротить его, изучить его повадки, вежливо с ним разговаривать, не выказывать своего страха, подружиться, наконец. Ну, а теперь, мистер Скотт, — сказал он, вставая, — перейдем к главному. Я знаю, что вы пришли сюда, чтобы проверить, как я забочусь о Пик-Хаузе. Так что позвольте теперь показать этот дом вам.

И несмотря на все протесты мистера Скотта, уверяющего, что у него и в помине не было подобных намерений, мистер Леверетт повел его по дому.

Только однажды он остановился, чтобы объяснить.

— Я убрал электрическое одеяло и тостер. Не думаю, что это правильно — использовать электричество для лакейской работы.

Как смог заметить мистер Скотт, к обстановке Пик-Хауза не прибавилось ничего, кроме кресла-качалки и большой коллекции индейских наконечников для стрел.

Мистер Скотт, должно быть, говорил об этой коллекции, когда вернулся домой, потому что через неделю после этого его девятилетний сын спросил:

— Слушай, пап, ты помнишь того старика, которому спихнул Пик-Хауз?

— Сдал в аренду — это единственное уместное выражение, Бобби.

— В общем, я ходил к нему смотреть наконечники для стрел. Па, а оказывается, он заклинатель змей!

«Боже мой, — подумал мистер Скотт, — я знал, что Леверетт окажется невыносимым. Возможно, ему нравятся вершины холмов, потому что в жаркую погоду там всегда много змей».

— Но он приручил не настоящую змею, пап, а шнур старого удлинителя. Он уселся на корточках прямо на полу — после того, как показал мне эти паршивые наконечники стрел, — и стал размахивать руками над этим шнуром. Вскоре коробочка на конце шнура начала двигаться, а потом шнур вдруг поднялся, как кобра, из корзинки. Было очень страшно!

— Я видел такие фокусы, — сказал мистер Скотт Бобби. — К концу провода привязывается тоненькая ниточка, которая поднимает его вверх.

— Но я бы увидел нитку, папа.

— Нет, если бы она была такого же цвета, как и фон.

Затем ему кое-что пришло в голову:

— Кстати, Бобби, а другой конец шнура не был вставлен в розетку?

— Да, был, папа! Он сказал, что фокус не получится, если в шнуре нет электричества. Потому что, знаешь, папа, он действительно заклинатель электричества. Я просто сказал «заклинатель змей», потому что это звучит здорово. После этого мы вышли на улицу, и он приручил электричество из проводов, заставив его спуститься вниз и ползать по всему его телу. Было видно, как оно по нему ползает.

— Но как ты смог это увидеть? — спросил мистер Скотт как можно более небрежным тоном. Ему представился мистер Леверетт — сдержанный и спокойный, обвитый сияющими голубыми змеями со сверкающими бриллиантовыми глазами и искрящимися ядовитыми зубами.

— Потому что у него волосы становились дыбом — сначала на одной стороне головы, а потом на другой. Затем он сказал: «Электричество, ползи по моей груди». И шелковый платочек, выглядывавший из его нагрудного кармана, стал вдруг жестким. Папочка, это было так же интересно, как в Музее науки и промышленности!

На следующий день мистер Скотт заехал в Пик-Хауз, однако ему так и не удалось задать свой хорошо продуманные вопросы, ибо мистер Леверетт прямо с порога встретил его словами:

— Полагаю, мальчишка рассказал вам о маленьком представлении, которое я показал ему вчера. Я люблю детей, мистер Скотт. Хороших детей республиканцев, похожих на вашего.

— Вообще-то да, рассказал, — подтвердил мистер Скотт, обезоруженный и немного тронутый открытостью своего собеседника.

— Я показал ему самые простенькие фокусы, так, для детворы.

— Конечно, — эхом отозвался мистер Скотт. — Я предположил, что вы, должно быть, использовали тоненькую нитку, чтобы заставить шнур удлинителя танцевать.

— Полагаю, вы знаете все ответы, мистер Скотт, — сказал Леверетт, и глаза его заблестели. — Однако пройдемте во дворик и посидим там немного.

Гудение на сей раз было достаточно громким, но через некоторое время мистеру Скотту пришлось признать, что этот звук действительно успокаивал. В нем было гораздо больше разнообразия, чем казалось прежде, — усиливающийся треск, затихающее шипение, свист, жужжание, пощелкивание, вздохи. Если прислушиваться достаточно долго, возможно, в этом гуле можно было бы услышать голоса.

Мистер Леверетт, тихо покачиваясь в кресле, говорил:

— Электричество рассказывает мне все и о своей работе, и о своих удовольствиях — танцах, песнях, концертах шумных поп-групп, путешествиях к звездам, состязаниях в скорости с ракетами, в которых последние оказываются столь же быстроходными, как и улитки. Электричество поверяет мне и свои заботы. Вы слышали об аварии на крупной электростанции в Нью-Йорке? Электричество объяснило мне причину. Просто кое-кто из электрического народца сошел с ума — я думаю, переработались и перестали двигаться. Понадобилось какое-то время, пока подоспели другие из пригорода, чтобы вылечить тех сумасшедших и запустить их снова по огромной паутине медных проводов. Электричество рассказало мне — и это ужасно, — что скоро то же самое должно случиться в Чикаго и Сан-Франциско. Слишком велика нагрузка.

Электричество ничего не имеет против работы на нас. У него щедрое сердце, и оно любит свою работу. Но оно было бы благодарно, если бы мы были более внимательны к нему и чуть больше считались с его собственными проблемами.

У него есть дикие братья, с которыми оно соревнуется, — дикое электричество, бушующее во время грозы, обитающее на вершинах гор и опускающееся вниз, чтобы охотиться и убивать. Оно не цивилизованное, как электричество в проводах, хотя когда-нибудь, наверное, станет таким.

Цивилизованное электричество — великий учитель. Оно показывает нам пример сосуществования в единстве и братской любви. Если энергия ослабевает в одном месте — электричество уже бежит отовсюду, чтобы заполнить эту брешь. Оно служит как штату Джорджия, так и Вермонту, Лос-Анджелесу — как и Бостону. Оно патриотично — раскрыло свои величайшие секреты таким ревностным американцам как Эдисон и Франклин. Вы слышали, как оно убило шведа, когда тот попытался проделать свой трюк с воздушным змеем? Да, электричество всегда будет величайшей силой Соединенных Штатов.

Мистер Скотт сонно подумал о том, что мог бы породить маленький культ мистера Леверетта, — ведь этот культ ничуть не хуже Науки о Разуме, культа Кришна Венты или веры розенкрейцеров^[1]. Ему представился маленький дворик, забитый паломниками, в то время как Кришна Леверетт — или, может быть, Великий Электро-Леверетт — сеет мудрость, сидя в кресле-качалке и переводя слова гудящих проводов. Хотя лучше этого не представлять — в Южной Калифорнии подобные вещи частенько сбываются.

Когда мистер Скотт с чувством облегчения спускался по холму, он решил для себя, что попросит Бобби больше не беспокоить мистера Леверетта.

Однако себе он этого не запретил. В течение нескольких следующих месяцев мистер Скотт время от времени заглядывал в Пик-Хауз, чтобы почерпнуть «электрической мудрости». Через какое-то время он уже с нетерпением дожидался этих успокаивающих, хотя и весьма странных для него минут отдыха. Мистер Леверетт, казалось, вообще ничего не делал, а только сидел во дворике в своем кресле-качалке и был счастлив и спокоен. Если хорошенько подумать, каждый мог извлечь из этого урок…

Иногда мистер Скотт обнаруживал забавные побочные эффекты эксцентричности мистера Леверетта. Порой он был небрежен в оплате счетов за газ и воду, но счета за телефон и электричество всегда оплачивал в срок.

По прошествии времени газеты опубликовали репортажи о кратковременных, но серьезных авариях на электростанциях в Чикаго и Сан-Франциско. Мистер Скотт только улыбнулся, слегка нахмурясь, этому сообщению и решил, что к культу электричества, который, по его мнению, исповедовал мистер Леверетт, следовало добавить еще и способности к пророчеству: «История вашей жизни, предсказанная проводами!» — по крайней мере, это было бы что-то более новенькое, чем хрустальные шары или разговор с Господом.

Только однажды мистера Скотта посетило очень неприятное ощущение, некогда обеспокоившее его в разговоре с мистером Левереттом. Это случилось, когда старик, хихикнув, заметил: «Помните, я рассказывал вам, как можно расшевелить эти медные провода над нашими головами? Я придумал более простой метод: нужно просто пустить сильную водяную струю из шланга на линию высокого напряжения и взяться за металлический наконечник. Вероятно, лучше было бы использовать кипяток, предварительно высыпав пакет соли в систему для нагревания воды». Услышав это, мистер Скотт еще раз порадовался, что запретил Бобби появляться здесь.

Но обычно, повторим, мистер Леверетт пребывал в состоянии счастливого спокойствия.

Изменение в его настроении произошло внезапно, хотя впоследствии мистер Скотт понял, что нотка предупреждения прозвучала в словах мистера Леверетта еще раньше, когда во время бессвязной речи он произнес следующее: «Кстати, я выяснил, что электрическая энергия гуляет по всему миру. Так же, как и ее тень в радиоприемниках и телефонах. Она путешествует к иноземным берегам в батарейках и конденсаторах. Она странствует по линиям электропередач в Европе и Азии. Иногда ей даже удается проникнуть на советскую территорию. Я думаю, что она пытается следить за коммунистами. Этакий электрический борец за свободу».

И вот, во время следующего визита мистер Скотт обнаружил большие перемены. Мистер Леверетт оставил свое кресло-качалку и расхаживал по внутреннему дворику вдали от столба, время от времени бросая быстрые взгляды через плечо на темные бормочущие провода.

— Рад вас видеть, мистер Скотт. Я сейчас на взводе. Думаю, мне лучше рассказать обо всем кому-нибудь, чтобы в случае чего об этом могли сообщить в ФБР. Хотя я не знаю, что они смогут сделать… Как раз сегодня утром электричество сообщило мне, что у него всемирное правительство — и как только хватило наглости назвать это так! — и что электричество абсолютно не заботим ни мы, ни Советы. Оно также сообщило, что в наших проводах течет русское электричество, а у них— американское. Оно передвигается от нас к ним и обратно без всякого намека на смущение. Я чуть не упал услышав такое.

Более того, электричество намерено остановить любую большую войну, которая могла бы начаться, независимо от того, насколько справедливой или насколько необходимой для защиты Америки она ни была бы. Едва будут нажаты кнопки запуска атомного оружия, электричество остановится и откажется даже пошевельнуться. Кроме того, оно станет метать молнии и убьет любого, кто попытается помешать ему в этом.

Я умолял электричество. Я сказал, что всегда считал его американским и честным, напомнив о Франклине и Эдисоне, наконец, приказал ему изменить свои взгляды и вести себя прилично. Но оно лишь ухмыльнулось, не выказав малейшего проблеска любви или лояльности.

А затем оно начало угрожать, говоря, что если я попытаюсь его остановить, раскрыв его планы, оно призовет своих диких братьев с гор и с их помощью найдет и убьет меня! Мистер Скотт, я здесь совсем один, и электричество прямо за моим порогом.

Мистеру Скотту с большим трудом удалось успокоить мистера Леверетта, чтобы самому поскорее унести ноги. В последнюю минуту ему пришлось пообещать, что он вернется сюда ранним утром, хотя про себя он решил: будь он проклят, если выполнит это обещание.

Распрощаться с мистером Левереттом оказалось непросто. Гудение электричества над головой, очень громкое в этот день, переросло в шумный рокот, и мистер Леверетт, повернувшись, сказал:

— Да, я слышу!

* * *

…В эту ночь над всей территорией близ Лос-Анджелеса бушевала редкая по силе гроза, сопровождаемая порывами ветра и проливным дождем. Пальмы, сосны и эвкалипты вывернуло из земли с корнями. С гор смыло много земли. Вода перехлестывала через края огромных бетонных водосливов и стекала с холмов в море.

Молнии были свирепы как никогда. Десятки лос-анджелесцев звонили в штабы гражданской обороны, с ужасом сообщая об атомном ударе.

Произошло несколько странных несчастных случаев. На место одного из них ранним солнечным утром следующего дня полиция вызвала мистера Скотта. Причиной послужило то, что, по их сведениям, он был единственным человеком, знакомым с покойным.

Накануне, ночью, мистер Скотт проснулся в самый разгар грозы. Молнии слепили, как фотовспышка, а гром разрывал небо над крышей хлыстом длиною в милю. В этот момент мистер Скотт отчетливо припомнил слова мистера Леверетта об угрозе электричества призвать своих диких братьев с гор. Но теперь, ясным утром, он решил не рассказывать об этом полиции и вообще не ставить их в известность о мании мистера Леверетта — это лишь излишне усложнило бы дело, да и, возможно, страх в глубине его души стал бы ощутимее.

Мистер Скотт увидел место странного происшествия еще до того, как что-либо передвинули с мест, в том числе и тело. Единственное, чего, конечно же, не было, так это электроэнергии в тяжелом ржавом проводе, плотно захлестнутом, подобно лассо, вокруг тощих голеней покойника. Только потемневшая ткань пижамы отделяла петлю провода от ног.

Полиция и электрики объяснили случившееся следующим образом. В самый разгар грозы один из проводов высокого напряжения порвался где-то в сотне футов от дома. Подхваченный ветром конец (возможно, этому помогло и текущее в нем электричество) непонятным образом влетел в открытое окно спальни Пик-Хауза, один раз обмотавшись вокруг ног мистера Леверетта, который, по-видимому, в это время стоял. Смерть наступила мгновенно.

Однако необходимо было напрячься, чтобы объяснить кое-какие стороны этого происшествия, — скажем, тот факт, что провода высокого напряжения протянулись не только через окно, но и через дверь спальни, настигнув старика в холле, и что черный блестящий провод телефона дважды обмотался, подобно лозе, вокруг правой руки старика, словно не давая бедняге убежать, пока большой провод не настиг его.

The Man Who Made Friends with Electricity

Перевод С. Колесник, Н. Колесник

Примечания

1

Члены тайных (преимущественно религиозно-мистических) обществ, существовавших в Германии, России, Нидерландах и некоторых других странах.

(обратно)

Оглавление

    Фриц Лейбер Человек, который дружил с электричеством

*** Примечания ***