Левиафан [Грегори Бенфорд] (fb2) читать постранично

Грегори Бенфорд ЛЕВИАФАН

За ними что-то гналось.

Бет это ничуть не беспокоило.

— Рикки, — лениво поинтересовалась она, — что ты чуешь?

Рикки обмотал ветку цепким хвостом, и, невольно продемонстрировав свою силу, подтянулся на нем, приподнявшись над беседкой из приторно пахнущих ветвей, в которой они укрывались.

— Мускус. Горечь. Пот.

— Воздушный паук?

— Хуже. Не знаю что.

Рикки оттолкнулся, высоко взмыл вверх, воспользовавшись слабой гравитацией, ловко перевернулся и приземлился всеми шестью ногами на колючую ветку.

— Вызови мать, — сказал он, прядая ушами.

— Ну, ладно.

Дернув себя за ухо, Бет настроила микроволновой передатчик в черепе на частоту матери. Она пересказала ей опасения Рикки, и в ее голове в ответ зазвучал шелковистый голос матери.

— Я уверена, что вдвоем вы справитесь с кем угодно, кто есть внутри Левиафана, — услышала она спокойный, невозмутимый ответ. — Я не позволяла никаким новым видам проникать внутрь.

— А ты вспомни того летучего кота. Он же мне руку откусил, мам.

— Но ведь я ее заменила, — оскорбилась мать.

— Знаю, знаю. Ты еще сказала, что это ценный для меня жизненный опыт.

— Так оно и есть.

Бет приподняла оранжевые брови и отключила передатчик.

— Что скажешь, Рикки-тики-тави?

— Ближе. Запах сильнее. Трое.

— Давай-ка нырнем в облака.

Они взлетели, включив маленькие ракетные ранцы. Мешанина желто-зеленых джунглей сначала распростерлась внизу, потом изогнулась над головой, образовав далекий мерцающий потолок. Когда они пролетели над поблескивающим озером, из окутал туман. Теперь они находились в самом центре Левиафана. Чашу из пышной листвы местами пронизывали широкие воздушные проходы, пропускающие внутрь желтые столбы солнечного света. Оказавшись под хлопковым слоем облаков, Бет стрелой метнулась к воздушным туннелям.

Они мчались наружу по радиальной трубе, отталкиваясь от стен и набирая ускорение за счет вращения Левиафана. Стены трубы казались плотным влажным пологом и кишели разнообразной попискивающей живностью. Лоснящаяся летающая крыса метнулась на них с оливкового сука. Она летела поперек ветра, расправив голубой, как скорлупа яйца малиновки, главный парус, и быстро приближалась к Рикки. Это оказалось ее ошибкой. Рикки взмахнул рулевым хвостом и выставил вперед когти. Крыса попыталась сложить парус вдоль мачты, но слишком поздно. Рикки сделал вираж и хлестнул по парусу хвостом, оставив на не длинный разрыв, от которого по голубому полотну поползло красное пятно.

— Четко! — воскликнула Бет, когда крыса взвизгнула и бросилась прочь.

— Трое все еще сзади, — крикнул Рикки.

— Оторвемся. — Наверное, это какая-то новая адаптация, подумала она. Биотехники конструируют космическую живность на основе земных животных. Даже у Левиафана есть ментальный шаблон плюс неокортексовые вставки.

Бет нравилось планировать наружу, подставив распростертые крылья ровному дыханию Левиафана. По этим пустотелым спицам в теле гигантского цилиндрического вращающегося животного мчались газы, выдыхаемые его внутренними поверхностями. Пахучие, влажные — но и живые от множества мигрирующих миниптиц, роящихся в струящемся вверх воздухе подобно радужным всплескам.

Она любила навещать мать. Левиафан был огромным живым кораблем и ежесекундно требовал от ее матери сложного экоконтроля. И поскольку ни один Левиафан не мог быть изготовлен совершенно безопасным, сам его воздух был напоен будоражащим предчувствием опасности. Это возбуждение смешивалось с теплым ощущением любящих объятий матери.

Они устали, достигнув оболочки Левиафана, и отыскали на ней смотровой купол. Рикки подвернулся угловатый пурпурный фрукт, и они зачмокали губами, высасывая из него сок. Сквозь кристаллические стены купола Бет разглядывала бесчисленные стаи космической живности, на которые набегала тень вращающегося Левиафана.

Да, уродцы. Грубая, бородавчатая гибкая черная кожа. Огромные оранжевые глаза. Панели, поглощающие слабый солнечный свет. Плотно сжатые рты, раздутые внутренними газами. Тройные позвоночники, искусная геометрия больше напоминает парусные суда, чем хищников. И всего лишь столетие биотехники лежит между этими простыми конструкциями и непредставимой сложностью Левиафана.

Рикки указывающе вытянул палец-прутик. На фоне наружной черноты Рикки был более похож на помесь выдры и хорька (послужившего для него прототипом) но высокий лоб и постоянная ехидная улыбка указывали на его истинный уровень разумности.

— Комета. Лови.

— Ага! — Бет вытерла рот рукой. — Мама будет рада.

Левиафан полыхнул сзади большим фонтаном желтовато-белого пара, стремясь догнать кувыркающуюся впереди глыбу льда. В полупрозрачных трубках забулькала перекись водорода, смешиваясь в воронкообразных камерах с раствором каталазы. Бет ощутила ровное ускорение. Столь далеко от солнца — когда даже