Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
Кошки — венец творения, апогей ловкости и феерия очарования. Нет создания грациознее, изящнее и совершеннее…Рано утром, казалось бы, не было ничего особенного. Впрочем, для кого как. Это была совсем непримечательная, но довольно снежная зима, которую так ненавидели в этом городе из-за холода и минус двадцати градусов по Цельсию. Сейчас люди во всей Конохе готовились к Рождеству, закупали подарки родным и близким, но всё это не интересовало, пожалуй, только школьников. Ещё бы, на уме только учёба и выпуск из школы, особенно в одиннадцатом классе. Как раз в школу направлялась невысокого роста худая девушка, одетая в короткое чёрное пальто, под которым была мешковатая толстовка, тёмные джинсы, зимние кроссовки и в совсем обычную шапку с помпоном, которая защищала длинные коралловые волосы от снега, медленно валившего с неба крупными хлопьями. Девушка потуже затянула шерстяной полосатый шарф, тяжело вздохнув и посмотрев на свинцовое небо, подняв голову. Настроения не было абсолютно никакого, а уж рождественского так тем более. Недавно родители (ну, прямо с самого утра) накричали на неё за то, что она слишком замкнутая в последнее время. И Сакура искренне не понимала, что в этом такого. Ну, подумаешь, ну, носит она тёмную одежду, ну, макияж у неё немного мрачный — тушь, чтобы подчеркнуть длину ресниц, тёмные тени на верхних веках и небольшие аккуратные стрелки, — ну, не общается она со своими сверстниками… да, Сакуре было немного тяжело устанавливать с ними контакт как в школе, так и на улице. В школе постоянно говорили, что девушка слишком странная, жаловались на неё учителям, подозревали в том, что девушка относится к какой-то субкультуре… но нет, Сакура всего лишь хотела отстраниться ото всех, показывая это своим стилем в одежде и макияжем. Впрочем, она никогда ни на кого не ругалась, никогда не говорила им, чтобы они отвязались от неё, а просто молчала, сдерживая всё в себе. В школе она никогда не выходила на перемены, для того чтобы покурить, — обычно она доставала из портфеля книгу. Какая-нибудь мистика или фантастика, ужасы, не столь важно… ей нравилось читать, она не любила, когда её отвлекают, потому часто пользовалась в школе наушниками, включая тяжёлый рок. За эти самые наушники Сакуре часто попадало и от учителей, и даже от самой директрисы. Их несколько раз изымали, и тогда вызывали родителей в школу… кстати говоря, для родителей школа была как второй дом — слишком уж часто приглашала их к себе директриса, советуя, что нужно бы заняться психическим здоровьем девушки. Нет, Сакура ничем не страдала, просто все считали её странной… сейчас она направлялась в школу как на эшафот: снова начнутся ругательства и насмешки, снова будут над ней смеяться, обзывать, таскать за волосы… к чёрту всё. Родители даже не думали о том, что происходит в школе с их дочерью. Вздохнув, Сакура облизнула пересохшие губы, на которых подсыхала ранка от того, что её сильно ударил отчим за не вовремя приготовленный ужин, и направилась дальше, подтянув лямку чёрного рюкзака. Не успела она дойти до школы — высокого здания, состоящего из трёх этажей, окна которого сейчас украшали первоклассники вырезанными из бумаги снежинками с помощью классных руководителей, — как вдруг остановилась, нахмурив тонкие брови и не смея обернуться. Почему-то у неё было странное ощущение того, что кто-то стоит сзади. Хм, может, всего лишь одноклассники решили снова над ней подшутить? Нет, это уж вряд ли… наконец Сакура резко обернулась, и, конечно же, за спиной никого не было, и она облегчённо вздохнула, прикрыв изумрудные глаза. Откуда-то снизу донеслось мяуканье, и, снова нахмурившись, Сакура опустила взгляд вниз, заметив на заснеженной дороге чёрного кота. Да, это был самый обыкновенный чёрный кот, ничем не примечательный, как и все коты в городе Коноха. У него были такие же лапы, усы, хвост… но, если приглядеться, этот кот казался довольно необычным. У него была лоснящаяся гладкая шерсть, в которую забились хлопья снега, и это смотрелось довольно-таки красиво, а ещё на его макушке тоже был ворох снега. Откуда он вылез, Сакура даже не имела понятия, а потому дружелюбно — кошки это любят — улыбнулась, повернувшись к коту и чуть нагнувшись, уперев руки в колени, склонив голову набок и приглядываясь к животному. Кот снова мяукнул, оскалив белоснежные клыки. «Слишком подозрительный», — пронеслось в голове у девушки, и она это поняла даже по тому, что на его тонкой шее был чёрный кожаный ошейник с небольшими шипами, а ещё его большие острые уши, стоящие торчком и говорящие о чрезмерном любопытстве, были проколоты… да, и действительно, на обоих ушах висело по серебряному кольцу, которые поблёскивали в тусклом свете зимнего солнца. Кот поднял на девушку глаза, и глаза эти были слишком странные… Сакура видела котов и с зелёными, и с голубыми, и с янтарными глазами, что не являлось редкостью, но она никогда не встречала котов, цвет глаз которых был абсолютно чёрным, совершенным, агатовым, практически угольным. Казалось, что у него вообще отсутствуют органы зрения, но их выдавали блики. От такого феномена Сакура приоткрыла бледно-алые губы, вздёрнув бровь и всё с таким же подозрением разглядывая кота. Он мурлыкнул, обмотавшись длинным тонким хвостом, и продолжал смотреть прямо в глаза девушке, не сводя с них пристального взгляда…(Шельма)
Мы привыкли, что люди издеваются над тем, чего они не понимают…Когда уроки, наконец, закончились, Сакура сразу же поспешила выйти из школы. Интересно, а её новый знакомый до сих пор ждёт? Едва ли девушка выбежала из школы, стремительно надев на себя пальто, даже не застегнув его, и шапку, кое-как натянув её на голову, так что помпон покосился набок, она сразу же огляделась по сторонам. Кажется, никого… печально вздохнув, Сакура принялась уже медленно и размеренно, погрустнев, застёгивать пальто, но тут же услышала лёгкое мурлыканье сзади. Обернувшись, она увидела того самого чёрного кота, а потому, не удержавшись, улыбнулась ему. Ей казалось, что кот тоже улыбнулся… — Привет, — усмехнулась девушка. Наконец-то она могла спокойно его погладить и приласкать как следует. Она ведь любит кошек, а этот кот ещё и такой красивый, ко всему прочему… кот снова мурлыкнул, словно тоже поприветствовав девушку, и склонил голову набок, всё с таким же интересом, как и утром, глядя на неё, даже не моргая угольно-чёрными глазами. — Не устал меня дожидаться на улице? Кот ничего не ответил: конечно, что он может ответить? Он же кот… сейчас он вёл себя ещё более-менее естественно и так, как положено вести себя бездомному коту. Он опустился на снежную землю, обвив себя тонким хвостом, и Сакура присела перед ним на корточки, всё так и не застёгивая пальто. Главное, чтобы сейчас её одноклассники не вышли и не стали над ней издеваться за то, что она с котом разговаривает… такое бывало довольно часто, пусть Сакура и редко разговаривала с бродячими кошками. Однако тот кот, что сидел сейчас перед ней, с какой-то немыслимой надеждой в глазах и человечностью глядя на неё, вызывал странные амбивалентные чувства. Хотелось убежать от него, потому что он не такой, как все те, кого она встречала раньше, а хотелось и… приласкать, погладить шелковистую чёрную шёрстку на голове, слушая гортанное мурлыканье. — Ты, наверное, голодный? — тихо спросила она, чуть улыбнувшись, и сразу же сняла с одного плеча рюкзак, принявшись рыться в нём. Кажется, там ещё остался завтрак, который она не съела в школе, а решила взять ему: Сакура думала, что он будет её ждать, а так ведь и оказалось. Кот сначала крайне недоумённо смотрел прямо в глаза Сакуры, а затем замяукал, подойдя к ней и принявшись тереться головой о колени, довольно замурлыкав, да ещё и так ласково, что Сакура, не выдержав, усмехнулась, погладив его по голове. Действительно… шерстка у него, как шёлк… достав завтрак, состоящий из риса и небольших кусочков отварного мяса, который девушка свернула в салфетку, Сакура положила всё это на снег, подтолкнув поближе к коту. Сначала он вскинул голову вверх, словно спрашивая, мол, ты действительно заставляешь меня это есть? И он не отводил взгляда от лица девушки, всматриваясь в него, будто стараясь запомнить каждую чёрточку на очаровательном личике девушки. Сакура только закивала: — Поешь, это же вкусно. Ты такой худой… тебя что, вообще не кормили? Кот склонил голову, принюхавшись к еде, которую подала ему Сакура, неуверенно лизнул шершавым розовым языком… кажется, это оказалось ему по вкусу — животное принялось с большим удовольствием поглощать еду. Сакура в знак одобрения потрепала его по тонкой шее, на что кот снова мурлыкнул, но продолжал есть. — Молодец… — похвалила она кота. Едва ли она услышала, как кто-то стал выходить из школы, Сакура тут же вскочила, раскрасневшись и поправив шапку, чтобы не казаться глупой в глазах своих одноклассников. Впрочем, так оно всегда и было, и, даже если Сакура поправит шапку, она никогда не станет казаться своим одноклассником такой же, как и они. Кот продолжал есть, даже не глядя на неё. И вот, наконец, из здания вышел Кай в компании тех самых двух девушек. Правда, теперь с ними был ещё и друг Кая, которого Сакура плохо знала — он вроде из параллели. Девушка скрестила руки на груди, пытаясь закрыть кота ногами, встав перед ним, однако, заметила, что тот уже довольно быстро всё съел и стал тереться о ноги девушки, мурлыкая и чуть приподнимаясь на задние лапы. Кай сразу же остановился, насмешливо посмотрев на девушку. — Гляди, Кай, — улыбнулась блондинка, затягивающая отвратительного цвета розовый шарфик на шее. Невольно Сакура хотела подойти к ней и затянуть так туго, чтобы эта чёртова блондинка задохнулась… Сакура нахмурилась, насупившись и едва ли не опустив голову. Кот продолжал тереться о ноги девушки, благодарно мурлыкая, подобно самому заправскому трактору, — кажется, Харуно нашла себе компанию как раз по вкусам и интересам… — Ничего удивительного, — промолвил Кай, пожав плечами. Девушка противно захихикала, а Сакура только фыркнула: — Ты-то, я гляжу, тоже компанию себе постоянно находишь по вкусам и интересам. Мне хватило один раз увидеть тебя в не самом приличном виде, когда тебя из клуба пьяную тащили. О да, как раз Сакура возвращалась с вечерней прогулки, и это было что-то. В отличие от неё, Сакура хотя бы не курит и не пьёт, к тому же пока что девственница… и не хочет вести такой глупый клубный образ жизни, после которых девушки, грубо говоря, идут попросту на трассу работать. Стыдливо покраснев, блондинка посмотрела на Кая, а потом на Сакуру, нахмурившись: — Гляди, чтобы эти слова были не последними в твоей жизни… — Могу сказать тебе то же самое, — язвительно прошипела Сакура, сжав руки в кулаки. Ещё секунда, и Сакура могла бы действительно ей врезать, если она не отстанет. Кай вообще ничего не говорил, только хмурился, а подруга этой самой блондинки испуганно таращилась на свою знакомую. Друг Кая тоже молчал, а блондинка продолжала вглядываться в глаза Сакуры, словно стараясь прожечь её взглядом. Внезапно кот, который как раз перестал уже тереться о ноги Сакуры, заподозрив неладное, громко зашипел, оскалившись, а шерсть его встала дыбом. Белоснежные клыки угрожающе оскалились, и Сакура и сама испугалась такого поведения этого кота: чего это он, в самом деле? Вздумал защитить её, что ли? Благородно, конечно, с его стороны, но… он кот! Как кот может вообще что-то понимать? Что это за животное такое? «Исчадие ада», — подумала Сакура, даже не представляя себе, насколько сильно она оказалась права, всё так же испуганно глядя на кота. Не хватало ещё, чтобы эти обдолбанные из её класса подумали, что это она заговорила это животное, всякое ведь может быть, раз Сакуру уже в сатанизме подозревали. Пригнувшись к земле и несколько игриво и с азартом, но в то же время с угрозой завиляв задней частью корпуса, выпуская острые как бритва когти, кот внезапно помчался прямо на блондинку. Взбежал по лестнице, да ещё и так молниеносно, что Сакура успела разглядеть лишь чёрное мелькнувшее пятно. Вытаращив глаза и закрыв ладонями рот, Сакура стала наблюдать за тем, как кот старался вцепиться прямо в ноги визжащей от испуга и неожиданности блондинке. Её подруга тоже кричала от страха, а Кай старался оттащить от неё кота, но тем самым только разодрал колготки девушки. Из открытых царапин, оставленных острыми когтями, потекла алая кровь, заливая обувь девушки, разодранные колготки, капли стекали в ворох снега под ногами блондинки. Вскрикнув, Сакура увидела, как Кай со всей своей жестокостью бросил кота прямо в снег. — Неадекватная, — прорычала блондинка, поправив волосы, плача, затем подхватила Кая под руку и поспешила уйти от такого наваждения куда подальше. За ними поспешили и её подруга с незнакомым Сакуре парнем, переговариваясь и оглянувшись на Сакуру. В их глазах снова отразилась ненависть и презрение, непонимание, а Сакура только и могла, что тяжело вздохнуть, виновато опустив глаза. Когда девушка заметила, что они ушли, то тут же подбежала к тому сугробу, куда бросили несчастного кота. Тот старательно пытался вылезти, фыркая и дёргая усами, затем чихнул, тряхнув головой, а Сакура поспешила вытащить его из снега — не хватало ещё, чтобы заболел… она взяла кота на руки, прислонив к себе и поспешив накрыть краями распахнутого тёплого пальто — пускай хоть немного, но отогреется. Кажется, кот умел обниматься — он внезапно положил обе мокрые холодные лапы, в которые уже давно втянул острые когти, по обеим сторонам от головы девушки на плечи, стиснув их, но стараясь всё же не причинить такой боли, какую чувствовала пострадавшая блондинка. Сакура улыбнулась, посмотрев на него. Он такой мокрый и смешной сейчас… откуда же он взялся такой? И уши у него действительно проколоты… и ошейник у него есть. Наверное, он чей-то, просто потерялся или заблудился. А может, его просто хозяева выкинули, потому что он стал не нужен. Так всегда бывает, и Сакура ненавидела такое отношение к домашним животным. — Конечно, очень доблестно с твоей стороны за меня заступиться, — заметила девушка, погладив кота по голове и убрав с неё остатки снега. Ей показалось, что кот насмешливо фыркнул, снова отряхнувшись и прислонив голову к ней, заурчав. Да, именно такое гортанное урчание… так урчат кошки только тогда, когда им приятно… — Но ты же сам пострадал. Ты такой глупый… была бы моя воля, я бы могла тебя взять к себе, но меня мать просто убьёт. Ты даже не представляешь, что она со мной сделает. Пойдём, я покажу, где я живу, буду тебя подкармливать каждое утро… И Сакура понесла кота в сторону своего дома, всё дальше и дальше отдаляясь от школы. Она всё что-то говорила ему, при этом то и дело улыбаясь. Ей было всё равно, как на неё смотрят прохожие. Ей казалось, что кот её почему-то действительно понимает, но сказать ничего не может, как бы ему не хотелось. И взгляд у него такой умный, выразительный, человечный… не как у обычных кошек. В этом взгляде почему-то присутствовала такая немыслимая, немного странная для котов гордость… усмехнувшись, Сакура уже в который раз потрепала его по голове, принявшись осторожно чесать за ухом. Кот не вырывался, не предпринимал никаких попыток к бегству, даже не испугался того, что Сакура несла его на руках. Обычно кошки не могут так долго и терпеливо сидеть у кого-то на руках, особенно если знают, что их куда-то собираются нести. Если бы она могла, она бы действительно взяла этого кота к себе, но мать же с отчимом её просто убьют. И вот когда они обогнули очередную улицу, то пришли к тому району, где жила девушка. Кот, обернувшись, увидел, что она несёт его в сторону небольших двухэтажных домиков и коттеджей, где жили многие семьи. А ещё кот видел странную суматоху жителей, которые сновали туда-сюда и желали, кажется, скорого счастливого Рождества. Кот фыркнул, язвительно глядя на проходящих мимо людей. Все только и делали, что оборачивались на его новую знакомую, так как было странным, что она вот так идёт и разговаривает с котом. — Вот здесь я и живу, — сообщила Сакура, показав пальцем в сторону небольшого белого домика, где кто-то уж слишком громко разговаривал. Сакура почувствовала, как кот крепче вцепился в её плечи, и засмеялась над ним, с нежностью поцеловав в макушку между острых ушей. — Не волнуйся, это просто отчим с матерью по телефону разговаривает — снова что-то не поделили. Будь тут осторожен и не попадай под машины. Я не могу тебя взять, но мне очень бы хотелось. Сегодня вечером я обязательно выйду тебя покормить. Она старательно пыталась отцепить от себя кота, но он замяукал и стал смотреть прямо в глаза девушки. Их взгляды встретились… его, такой человеческий и такой проникновенный для животного, и её, такой немного испуганный и такой подозрительный. Всё же Сакура кое-как, но отцепила от себя животное, пустив его рядом с крыльцом своего дома. Он сразу же скрылся под него, раздражённо махнув длинным тонким хвостом — обиделся… ничего, он просто будет вынужден её простить, когда Сакура придёт его покормить. Вздохнув, Сакура открыла дверь своего дома, войдя внутрь, обернувшись напоследок. Кот так и не выходил. Чёрт с ним, пожалуй, пусть сидит там, там даже теплее, чем на снежной улице. Закрыв за собой дверь, Сакура стала разуваться. Как и всегда, в кухне сидел отчим, который недавно вернулся с ночной смены, и попивал кофе из своей любимой большой кружки с принтом своего имени. В его руках была большая развёрнутая газета, в которой что-то сообщалось по поводу скорого Рождества. Сакура фыркнула — люди только и делают, что занимаются каким-то бредом… лично она была атеисткой. Причём до мозга костей. Язвительно закатив глаза, девушка сбросила портфель у входа, снимая с себя пальто. — Что, как в школе? — грозно спросил отчим. Вчера он случайно ударил её, сорвавшись, и теперь даже не знал, как заговорить со своей падчерицей. Он чувствовал какую-то странную вину перед ней. Всё же сорвался он просто чисто случайно — уж Сакура умеет вывести его из себя, и он не хотел её бить. Но так произошло. И каждый раз отчим Сакуры говорил себе то, что получилось это случайно, но, когда видел синяки, оставленные на теле девушки собственными руками, ему хотелось извиниться перед ней, едва ли в ногах перед ней не валяться. Но она, наверное, никогда его не простит за всю ту физическую боль, что он причинял ей, начиная с девяти лет. Сакура фыркнула, повесив на крючок пальто и взяв свой портфель, направившись на кухню. — Замечательно, — язвительно ответила она. Подойдя к небольшому холодильнику, она стала искать там что-нибудь съестное. Отлично, мать как раз наделала небольших кексов. Взяв парочку, девушка закрыла холодильник, устало глядя перед собой, чувствуя, что отчим просто не сводит с неё взгляда. — Как всегда, меня обосрали, как всегда, на меня наорали, как всегда, пытались конфисковать наушники, и, как всегда, Кай со своей шайкой и этой тупоголовой блондинкой пытался меня высмеять. Всё замечательно, а самое главное, что всё по системе и ничего не меняется. Это повод для гордости, что всё остаётся на своих местах… — Сакура, — вздохнул мужчина, отложив газету и сняв прямоугольные очки, положив их рядом. Девушка вскинула на него свои глаза, чуть нахмурившись. Отлично, сейчас начнётся воспитательная беседа о том, как не стоит вести себя в обществе… а самое главное, в школе. Что за привычка? Вот и Сакура не понимала. А вечером ещё мать промоет ей мозги, когда придёт с работы. Тяжело быть не такой, как все… — Почему ты не можешь… ну… общаться со сверстниками, вести себя так, как обычная школьница, носить нормальную одежду? Почему? И почему ты не хочешь начать, наконец, дружить со своими одноклассниками? — Ну, что ты как в детском саду? — поинтересовалась девушка, снова принявшись за кекс. — У меня всё замечательно, говорю же. Если я так говорю, что у меня всё по системе, то это не значит, что меня не устраивает такая жизнь. — Но она же тебя не устраивает, Сакура, я вижу, — уже гораздо строже возразил отчим, нахмурив густые брови. Сакура фыркнула, неопределённо взмахнув рукой. — Почему ты не хочешь признать, что тебе самой не нравится такая жизнь? — А какого хрена вы вообще в неё лезете?! — вскричала Сакура, вскочив с места и направившись к лестнице. Отчим ошалело посмотрел на неё, вытаращив карие глаза. — Я к себе, если ты не против, меня уже достал этот цирк, после которого все чувствуют себя, как ни в чём не бывало, а мне хреново. До вечера. Она махнула отчиму рукой и после этого удалилась наверх. Вот сейчас начнётся тот цирковой номер, который Сакура «любит» больше всего на свете. Она ради такого даже остановилась на верхней ступеньке, а отчим, конечно же, завёл своё: — Почему ты не ведёшь себя так, как ведут себя все люди в твоём возрасте?! И почему я воспитываю какую-то нелюдимку? Читает всякий бред, слушает такой же бред, запирается у себя в комнате до вечера и ночью выходит… Сакура, заканчивай вести такой образ жизни! Девушка промолчала, тяжело вздохнув и пытаясь сдержать слёзы, которые так и рвались из её души. Не выдержав, она побежала по коридору второго этажа, влетев в свою небольшую спальню и хлопнув за собой дверью, дрожащими руками закрывая её на щеколду, чтобы отчим снова её не избил. Бросив рюкзак в сторону, девушка плюхнулась на кровать ничком, разрыдавшись и уткнувшись в подушку носом, прижимая её к себе. Господи, почему все не могут принять её такой, какая она есть на самом деле? И почему все так обращаются с ней? Только из-за того, что они её не понимают? Глупые люди… кому вообще нужна такая жизнь? Сейчас придёт мать и будет, как всегда, ломиться к ней в надежде, что Сакура откроет дверь, но девушка не будет открывать. Так же, как и в тот раз, как и в этот, как и в последующие разы… ничего нового в этой жизни просто не предусмотрено. Всё так, как по написанному чьей-то рукой сценарию. А что было бы, если бы её жизнь в один день просто взяла бы и кардинально поменялась? Что было бы, если бы, например, тот же самый чёрный кот с ошейником с шипами и проникновенными чёрными глазами постарался изменить её жизнь? Но как? Он всего лишь животное. Всего лишь кот. «Кот с душой человека», — хмыкнула про себя девушка, сев в кровати и принявшись вытирать слёзы, которые из-за потёкшей туши превратились в чёрные лужицы. А что, если он не кот? Что, если он даже не человек? Задумавшись, Сакура вскочила с кровати, принявшись рыться на книжной полке. Так, это не то… и это не то… это тоже не то… а, вот, наконец-то! Вздохнув, Сакура вынула толстую книгу в чёрном кожаном переплёте, которую старалась вообще держать втайне от своих родителей — могут и священника ведь на дом вызвать. Открыв содержание, Сакура принялась водить тонким пальцем по строкам, опустившись на кровать. Открыв нужную страницу этой «Демонологии», которую ей Киба на день рождения подарил в том году, Сакура стала искать нужные слова, склонившись над книгой. Внизу что-то ещё распинался отчим по поводу поведения девушки, однако Сакура старалась не обращать на него внимания. Отлично, то, что нужно! Как она раньше не подумала об этом? Ведь демоны могут превращаться в самых разных животных… а что, если?.. Нет-нет, Сакура даже не хотела думать о том, что этот новый знакомый мог оказаться каким-то демоном из преисподней. А потому, захлопнув книгу и мысленно уверяя себя в том, что это бред, она поставила книгу на место рядом с её сородичами, закрыв какой-то книгой по кулинарии, которая была ей совершенно не нужна и пылилась без дела. Вздохнув, Сакура опять опустилась на кровать. Мысли захлёстывали с головой, и она решила лечь на кровать, чтобы лучше думалось. Чёрт возьми, да что в этом мире творится? Главный вопрос, который её волновал, — это то, откуда взялся этот кот, которого она раньше не видела во всей Конохе. А уж тем более его не видел Киба, который гулял с Акамару, наверное, по всем уголкам их небольшого городка. Чей это кот? Откуда он? Как он здесь оказался? И почему, наконец, у него ошейник с шипами и проколоты уши? Нет, ещё Сакуру волновало то, почему у него такие невозможно человеческие чёрные глаза. Разрез-то кошачий, а вот сам взгляд… слишком умный и осмысленный для животного. Закрыв глаза, Сакура задумалась о том, что происходило сегодня в школе. Почему её никто не понимает? Это ещё один вопрос, который волновал девушку. И почему её просто так не могут взять и оставить в покое, а самое главное, почему над ней так часто издеваются? «Им просто завидно, — думала девушка, уверяя себя в этом и отворачиваясь к стене, продолжая вытирать стекающие к переносице слёзы, — завидно, что они не могут выделиться из толпы…» Может быть… для таких подростков, с которыми она учится, главное в жизни — это дорогие телефоны, машины, одежда и, самое главное, как можно чаще заниматься сексом, показывая себя взрослыми. Для таких подростков главное — это привычный клубный образ жизни, который они ведут. Главное — это «отличаться» от всех тем, что они имеют что-то, чего нет у Сакуры или Кибы, например… такая жизнь ни к чему хорошему привести никогда не может. Сакура это знала. А ещё она знала то, что они издеваются над ней только тогда, когда для них это выгодно. Ведь это же так круто — поиздеваться над теми, кто слабее тебя, и над теми, которых они не понимают. Глупые люди…(Иоганн Вольфганг Гёте)
Слуга дьявола делает больше, чем ему велено…Утром, как и всегда, не было ничего особенного. Сев с кровати, Сакура потянулась, да ещё и так, что хрустнул позвоночник. На улице было пасмурно — однозначно собирался снова валить снег. Этого только не хватало! Вздохнув, Сакура поднялась с кровати, направившись к окну и пытаясь хоть что-нибудь там разглядеть. Конечно, было немного темновато, а дворник уже приводил улицы в порядок. Судя по тому, как он усердно трудился, ночью шёл снег. Интересно, а как там её кот, который спал под крыльцом? Сакура надеялась на то, что он не ушёл. Одевшись во вчерашние джинсы, но уже в другую кофту с высоким горлом, девушка завязала на голове высокий длинный хвост, чтобы волосы не мешались. Вздохнув, она направилась в ванную, прихватив с собой тушь и карандаш для глаз. Мать, конечно, сейчас начнёт что-то говорить про её нешкольный внешний вид, а потом поднимет вчерашнюю тему. Вечером она ещё ругала Сакуру за то, что она так обошлась с отцом, у которого, оказывается, сердце потом прихватило. Ну да, Сакура, может быть, ощущала каплю своей вины… но нечего на неё орать без причины, так ещё и лезть с кулаками! Умывшись и приведя себя в порядок, Сакура сбежала вниз по лестнице, направившись на кухню. Ещё есть время для того чтобы позавтракать. Отец был уже на работе, и Сакура была дико рада тому, что сейчас его нет… но зато за столом сидела мать, подперев голову рукой и то и дело сминая тонкими пальцами отвратительного нежно-розового цвета передник, а это значило, что она явно ждёт-не дождётся момента, когда можно поговорить с Сакурой. Фыркнув, девушка осторожно подошла к ней, сбросив рюкзак рядом со стулом: — Доброе утро… а что у нас на завтрак? — Сакура, — сразу же вместо приветствия начала женщина, повернув голову к дочери. Девушка вытаращила глаза от удивления — ничего себе, вот и пожелали «доброго утра», — почему ты так отвратительно вела себя вчера? — Ну это же не только вчера было, — заметила девушка, пожав плечами, видя, что мать явно не намерена пока что заниматься завтраком для неё. А потому Сакуре пришлось только подойти к холодильнику, достать вчерашние кексы оттуда, а потом готовить себе кофе. Как и всегда одна чайная ложка из старой баночки, как и всегда три ложки сахара, залить всё кипятком и разбавить молоком так, чтобы кофе приобрело нежный кремовый оттенок. — Заметь, мам, такое случается постоянно, разве нет? Скажи ему, чтобы он перестал распускать руки. — Что это за слова такие?! — возмутилась женщина, воззрившись на дочь, да ещё и так неодобрительно, что Сакура с сарказмом закатила глаза, взяв чашку с кофе и поставив её на стол, опустившись за него и принявшись завтракать. — Сакура, почему ты не можешь вести себя нормально? Ты же знаешь, что отцу из-за твоего поведения часто бывает плохо… — Пускай таблеточки попьёт. От нервов которые. Чтоб волновался меньше, — посоветовала Сакура, кивнув. Мать тяжело вздохнула, устало протерев узкой ладонью усталое, измождённое повседневными проблемами лицо. — Мам, ну не надо делать такое лицо, как будто вам на меня в полицию сообщили. Что я, в конце концов, делаю противозаконного? — Сакура, нам уже хватает того, что на тебя постоянно и систематически жалуются учителя, а особенно преподаватель физики, — отрезала мать, вскочив из-за стола и направившись к кухонному столику, принявшись готовить себе салат, достав из холодильника крупный помидор и огурец. Сакура фыркнула, допив свой кофе и сполоснув чашку в раковине, с таким грохотом поставив её рядом, что посуда едва ли не раскололась, а женщина вытаращила на Сакуру такие же изумрудные, как и у дочери, глаза. — Заканчивай с этим. — Отлично, — пропустила Сакура мимо ушей замечание матери, схватив свой рюкзак и направившись на выход. Точно, она же забыла что-нибудь взять из дома, чтобы покормить своего знакомого кота… погодите-ка, сначала она проверит, здесь ли он и не убежал ли куда, дожидаясь её всю ночь, и уж только потом вынесет ему что-нибудь. Для такого она даже вернётся домой к матери, которая едва ли не готова была с ножом кинуться на дочь, чтобы вбить ей мозги на место. По правде говоря, Сакура так и не понимала, что происходит, почему родители относятся к ней так, и к тому, чем она увлекается, никакого уважения попросту не испытывают. Ага, Сакура бы посмотрела на них в молодости. Раньше ведь, в лихие восьмидесятые, была мода на хиппи и марихуану — наверняка и родители баловались подобной ерундой, а Сакура всего лишь слушает тяжёлую музыку, ведёт здоровый образ жизни и отстраняется от общества. Замечательно. Впрочем, к чёрту всё, Сакура как-нибудь уткнёт им нос по поводу этого, когда посмотрит точную информацию о восьмидесятых годах прошлого века… девушка, обувшись и накинув на себя пальто, подхватив рюкзак, вышла на улицу, даже не попрощавшись с матерью. Ей было интересно, ждёт ли её вчерашний чёрный кот под крыльцом или нет. Может, он действительно убежал и не стал её дожидаться? Да, скорее всего так. Сакура стала приглушённо звать его, подзывая и даже заглядывая под крыльцо, но никакого ответа не последовало. Хм, как странно… интересно, где он? Увидев, что на улице до сих пор заметает снег старый мужчина, который работал на этой улице больше двадцати лет, она сразу же улыбнулась, а в душе затеплилась надежда: может быть, он видел этого кота? — Извините, — окликнула его Сакура, направившись от крыльца к нему. Мужчина кивнул, выпрямившись и поправив прямоугольные очки, шмыгнув красным от простуды носом, — а вы здесь не видели чёрного кота? Он ещё под крыльцом у меня ночевал, должен, вообще-то, здесь быть… — Видел, — фыркнул дворник, снова принимаясь за работу, как будто бы не придав должного значения словам Сакуры, ведь не каждый человек спрашивает про каких-нибудь котов, принимая их за обычных животных, — собаки его погнали вон в ту сторону. Сакура испуганно посмотрела туда, куда махнул рукой мужчина. Нет, не может быть… он же вчера так здорово отбился от Акамару, как он мог вот так взять и довериться каким-то собакам? Но больше всего Сакура боялась того, что его растерзали… едва ли представив, как он лежит где-то в холодном сугробе, истекая кровью, девушка чуть не заплакала, прижав ладони к губам. — Резво бегает, — заметил мужчина, пожав плечами, — такой скорости у кошек редко увидишь… а на дерево, глупый, даже и не думал залезть. Он покачал головой. Сакура недоумённо посмотрела на него, а потом снова обратила взгляд туда, куда, по мнению мужчины, убежал её кот. Интересно, как он там? Невольно Сакура хотела прогулять школу, чтобы посмотреть, что же случилось с этим… в общем, она так и не придумала ему имени. Да она даже и не знала, как его зовут на самом деле. Он бы всё равно не сказал ей — кот же. Подумав, Сакура увидела, как за ней наблюдает мать из окна, уперев руки в бока, и, видимо, ждёт, когда же Сакура, наконец, пойдёт в школу. Вздохнув, девушка поспешила уйти по направлению к школе. — Что это за кот? — спросил мужчина. — Я его не видел здесь раньше… — Я его тоже раньше не видела, — честно ответила Сакура, — вчера был возле школы, пожалела его, решила принести сюда… Дворник недоумённо смотрел ей вслед, а Сакура только мило улыбнулась, направившись медленным шагом к школе. Пожав плечами, мужчина вновь принялся устало мести снег. Сакура так и не могла подумать о том, что могло случиться с этим котом: а вдруг его действительно загрызли собаки? Да нет, почему-то именно сейчас девушка верила в то, что он отбился от этих собак и не дал себя в обиду. Может, так, а может, и нет. Когда она подумала о том, что сказал мужчина по поводу того, что кот быстро бегает, в сердце девушки поселилась хоть какая-то надежда на то, что кот остался жив. Вот было бы здорово увидеть его сегодня возле школы… может быть, он уже там? Но нет, дворник сказал, что он убежал совсем в другую сторону… это так печально. Казалось, в жизни девушки появился единственный, кто бы действительно её мог понять, она бы даже рискнула затащить его домой втайне от отца, когда тот на работе… странно, но девушка думала, что кот бы действительно её понял. Он умеет слушать. Он не такой, как обычные коты, которые могут только смотреть в глаза и делать вид, что что-то понимают, а сами только и ждут, чтобы их погладили. Нет, этот кот действительно умел слушать, слышать и просто воспринимать человеческую речь. Зайдя во двор школы, Сакура стала оглядываться по сторонам, в надежде увидеть здесь худого чёрного кота. Но нет, никаких котов, а уж тем более чёрных, девушка здесь не могла увидеть. Горестно вздохнув и уже скорбя по любимцу, она решила всё же пойти в школу и только потом попробовать поискать кота, если получится. Как и всегда, в школе было шумно. Однако теперь там был Киба, который сидел на скамейке на первом этаже и рылся в телефоне, что-то насвистывая себе под нос. Завидев Сакуру, он широко улыбнулся, обнажив белые зубы. Усмехнувшись, девушка присела рядом с ним, положив ногу на ногу: — Как дела? — Хорошо, — вздохнул Инузука, кивнув. — А ты как? — Вроде тоже нормально, — соврала Сакура, всё так же улыбаясь. — Как там Акамару? Киба вздохнул, покачав головой: — Уж не знаю, чем болеет этот кот, но у Акамару пошло раздражение от его когтей; ветеринар сказал, что нужно мазать мазью, да только она не помогает. Сакура прислонила ладони к губам. Акамару, конечно, жалко, но… нет, этот кот вряд ли чем-то болеет… странные, однако, у него когти. Поцарапал так, что даже мазь не помогает. Девушка утешительно приобняла Кибу за плечи, вздохнув: — Да ладно тебе, всё ещё обойдётся… — Надеюсь, — пожал плечами Инузука, посмотрев на девушку. — А что, как там твои предки? Я слышал от своих, что вы часто скандалите в последнее время… — Как всегда, — хмыкнула Сакура, всё так же обнимая Инузуку. Он понимающе закивал, отведя от неё глаза и тяжело вздохнув. Как ни крути, а Харуно ему было всегда жаль из-за того, что её не понимают собственные родители. И нет ничего хуже этого, когда не понимает даже родная мать, когда она не может разделять твоих интересов… впрочем, Сакура странная девушка, и это было нормально, что родители к ней так относились. Но всё же Киба считал, что они могли бы хоть на чуть-чуть относиться ласковее к дочери. Хотя бы не бить, как это делает папаша Сакуры… — Вчера, когда проходила мимо их комнаты, слышала, что они сваливают на Рождество на целый месяц, так что я точно отдохну от них как следует. — А тебя что, с собой не берут? — язвительно поинтересовался Киба. Сакура усмехнулась, с гордостью указав на себя ладошкой: — Меня? А кто сказал, что я с ними поеду? Нужны они мне больно. Пусть катят, куда хотят, мне-то до них какая разница? — Они что, так и сказали, что сваливают на Рождество к твоим предкам? — спросил Киба, несколько удивлённо глядя на Сакуру. Она покачала головой, усмехнувшись и прихватив свой рюкзак, поднявшись с места. — Нет, мать втирала отцу по поводу того, что, мол, милый, как же мы оставим Сакуру одну на целый месяц, она ведь точно с нами не поедет! — постаралась изобразить Сакура мать, и это у неё довольно хорошо получилось, так что Киба даже засмеялся. Девушка покачала головой, закатив глаза и показав язык кому-то несуществующему, скрестив руки на груди. — Знали бы они, как меня бесят… вчера пролежала весь день в комнате, а мне даже никто не сказал, чтобы я, например, поесть тупо спустилась. Тоже мне, родственнички. Да на хер бы таких предков. — Может, моя мать с твоей поговорит? — спросил Киба. Сакура только отмахнулась, покачав головой: — Да на хер. Потом начнётся, мол, чего ты ноешь всем про свою жизнь, сама виновата… пошли, Инузука, мы опаздываем на урок. Она схватила парня за запястье, потянув на себя, и Киба пошёл следом за ней, тяжело вздохнув, а после по-дружески приобнял девушку за плечи: — А вот мои предки никуда не сваливают… сказали, что Рождество проведём в кругу семьи, позовём бабушку, тётю, дядю… Когда занятия закончились, Сакура снова поспешила уже быстрее выйти из школы. Конечно, на Кая и его фанаток она снова натолкнулась, но старалась пропускать их ехидные замечания по поводу внешнего вида мимо ушей. Однако когда та отвратительная блондинка высказалась по поводу того, какие на Сакуре надеты джинсы, девушка не выдержала, повернувшись к ней и показав средний палец: — Иди на хер, заколебала меня со своими замечаниями, засунь их себе глубоко в задницу, если тебя не затруднит. Не успела она от них удалиться, как обернулась, увидев ошарашенные лица одноклассников. Весело засмеявшись, Сакура поспешила выйти из школы, так как блондинка пообещала повыдирать ей все волосы, если Сакура не извинится. Девушка проигнорировала эти слова и вылетела из дверей школы, по пути застёгивая пальто. С Инузукой она попрощалась, а значит, можно спокойно идти искать её вчерашнего знакомца. Она решила как раз идти туда, куда указал ей дворник: в совершенно другую сторону от её школы, налево от дома. Сакура тяжело вздохнула, посмотрев на залитое свинцовыми тучами небо — сейчас, наверное, начнётся снегопад. Час от часу не легче. Ей придётся искать этого кота в снег? Не хотелось бы… Снова тяжело вздохнув, Сакура последовала прочь от школы, сунув озябшие руки в карманы пальто. Потихоньку становилось холодно, а она только-только вышла из тёплого помещения. Сколько же сегодня градусов на улице? Двадцать пять? Тридцать? А может, больше? Сакура отчаянно хотела верить в то, что это просто с непривычки, но с каждым шагом ей становилось всё холоднее. Когда она прошла свой дом, то стала думать: не вернуться ли? Нет, там снова какой-то скандал между родителями, едва ли отец пришёл с работы. С сарказмом закатив глаза, Сакура прошла мимо своего дома, проигнорировав обманчиво заботливо горящий в нём свет. Обычные простые дети сразу же поспешили бы домой, едва ли почувствовав холод, но только не Сакура, для которой холод становился почти что другом. Холод на теле, холод в душе… какая разница? Но тот холод, что в душе, был более больным и колючим, нежели тот холод, что снаружи. Почему её не любят родители? Сакура задавала себе этот вопрос бесчисленное количество раз, то и дело тяжело вздыхая и кутаясь в шарф, стараясь спрятать в нём половину лица, оставляя только глаза. Ресницы уже благополучно слиплись от инея и теперь казались ещё длиннее. Когда Сакура была маленькая, у неё была такая же семья, как и у остальных детей: заботливые родители, добрые, ни в чём не отказывающие бабушка с дедушкой… однако всё изменилось, с тех пор как погиб отец Сакуры. Да-да, этот мужчина, который сейчас в их доме, ей вовсе не отец, а всего лишь отчим. И всё изменилось с его приходом. Отец не вернулся домой с работы, а после сообщили, что нашли его мёртвым в собственной машине, в которой он пролежал более трёх дней. Конечно, после такого изменилась и Сакура — она любила своего отца так, как никого в этой жизни, этот человек был для неё самым дорогим, она всегда готова была поделиться с ним всем, что только было на душе. Даже к матери она не относилась так доверчиво, как к этому доброму мужчине, который ушёл из жизни, когда Сакуре было всего восемь лет. Девушка всхлипнула, вспомнив про смерть отца. Она никогда не любила про это думать, а мать систематически наигранно рыдала, когда Сакура напоминала ей об этом. Но она-то знала, что теперь для матери всё в прошлом. Теперь у неё, конечно же, есть другой мужчина, с которым вот уже сейчас она скандалит. Случилось так, что после гибели отца Сакуры дедушка умер, не пережив подобного горя в их семье, и теперь у Сакуры осталась только бабушка, до сих пор стремившаяся забрать внучку к себе и поселить у себя: она прекрасно знала, как ей живётся у матери с отчимом. На это девушка отвечала только решительным «нет», ведь мать не желала её отпускать. Оно и понятно: разве она будет после такого доверять свекрови? Конечно же, нет… на Рождество они едут к другой бабушке Сакуры — со стороны матери, — и Сакура эту женщину не очень любила, потому что она была похожа по характеру на свою дочь. В общем-то, Сакура попросту ненавидела свою грёбанную жизнь. Когда она шла и думала об этом, поднялся сильный снегопад и метель, а девушка удалилась слишком далеко от дома, чтобы возвращаться. Она устало опустилась на заснеженную скамейку, кутаясь в пальто, глядя на то, как люди бегут по своим домам, стремясь спастись от холода. Девушка задрожала, ей бы хотелось умереть сейчас прямо в этом снегу… прямо как в той сказке… «Девочка со спичками», кажется. Когда Сакура была маленькая, отец часто читал ей эту сказку на ночь, и благодаря этому девочка быстро засыпала… снова вспомнив дорогого ей человека, Сакура прослезилась, а по щеке скатилась солёная капелька, сразу же застывшая и превратившаяся в маленькую льдинку. «Хочу умереть», — думала девушка. Кота она так и не нашла, но… прислушавшись, когда ветер стих и стал валить снег, Сакура услышала какой-то странный писк, а потом шуршание. Мяуканье… вон там, в проёме между небольшими домами. С надеждой в глазах девушка поднялась с места, еле переставляя озябшие ноги. Она заплакала, думая, что это тот самый кот, и клялась ему мысленно, что обязательно заберёт его, спрячет от этой метели, сейчас он будет в тепле, пускай только чуть-чуть потерпит… горячие слёзы обжигали ледяные, красные от мороза щёки, и вот Сакура подошла к той коробке, что издавала странный звук. Там действительно было какое-то шуршание, и Сакура осторожно заглянула в неё: вдруг там какая-нибудь крыса или мышь? Но нет, там, в ворохе снега, сидел её знакомый, тот самый чёрный кот. Между ушей у него был снег, и Сакура, улыбнувшись ему от нестерпимого счастья, протянула холодные от мороза руки к коту. Тот мурлыкнул, с надеждой посмотрев на неё чёрными глазами. — Бедняжка… — пробормотала девушка. Кот снова мурлыкнул, резко поднявшись с места и мелко задрожав. Шерсть в каких-то местах покрылась инеем, и, конечно же, он бы замёрз, если бы Сакура его вовремя не нашла. А это был действительно её кот — такой же ошейник с шипами, такие же кольца на ушах, такая же лоснящаяся шёрстка… — Ты совсем замёрз, да? Сейчас… подожди… ты, наверное, очень голоден? Не волнуйся… сейчас я заберу тебя… Кот стал мяукать, и Сакура усмехнулась, дрожащими пальцами расстёгивая пальто: — Ну не плачь, всё хорошо… сейчас ты будешь в тепле. Она снова протянула к нему руки, взяв дрожащее чёрное тельце на руки и прислонив к своему едва ли тёплому от холода телу. Кот задрожал ещё больше, и Сакура чувствовала, как сильно у него колотится сердце. Она накрыла его тело обеими сторонами от пальто и крепко прижала к себе, усадив поудобнее. Он же поспешил зарыться холодным носом в её шарф. Спустя какое-то мгновение Сакура услышала, что он замурлыкал… от счастья, кажется… Как она добралась до дома, Сакура плохо помнила. Она очень торопилась, чтобы кот (да и она тоже) не замёрз, а потому едва ли не бежала домой. Наконец, когда она добралась до дома, она взобралась на крыльцо, открыв дверь и тихонечко проскользнув внутрь, закрыв дверь за собой. За столом сидели мать и отчим, попивая чай. Кажется, их не волновало то, что Сакура так долго пребывала на улице, да ещё и со своим рюкзаком. Девушка выдохнула, прижимая к себе урчащего кота. — Сакура, — грозно начала мать, — где ты была? — Не важно, — отрезала девушка, осторожно разуваясь, стараясь не потревожить животное. Кот заурчал, потеревшись о её грудь, и Сакура почему-то покраснела. — Я к себе, если вы не против. А ещё мне нужно в ванную. — Что это за кот? Кто тебе разрешил его взять? — тут же вставил своё отчим, нахмурившись и оторвавшись от чтения любимой газеты. — Сказала же: не важно, — повторила Сакура, — он едва ли не замёрз на улице, я решила взять его… Мать и отчим лишь фыркнули в унисон, видимо, поняв, что ей абсолютно бесполезно что-то возражать. Сакура, мысленно возликовав, пошла наверх, прихватив свой рюкзак и так же прижимая к себе кота. Животное тёрлось практически без конца то о её плечо, то о грудь, мурлыкая чуть ли не на весь первый этаж. И этот звук был самым желанным для Сакуры сейчас — это значило, что он полностью здоров и что его ничто не беспокоит. Чтобы проверить состояние кота, Сакура приложила кончик указательного пальца к его носу. Если бы он заболел, нос был бы, конечно, горячим и сухим, а он холодный и влажный. Сакура обрадовалась даже этому и, не успев отстранить от него палец, увидела, как кот игриво укусил её за кончик пальца, ласково прищурившись и подняв глаза на Сакуру. Хм, а всё же этот кот очень милый. — Сейчас пойдём в ванную, — сообщила ему Сакура, улыбнувшись. Она слышала, как кот шумно сглотнул. С чего бы это он? — Я знаю, кошки не любят воду, но… Она буквально видела, как он пытается ей возразить, но только засмеялась над котом, продолжив свой путь в комнату. Когда она вошла, то сразу же отпустила кота, и он, отряхнувшись, принялся всё обследовать здесь, принюхиваясь к каждому уголку в комнате девушки. — Вот здесь ты и будешь жить, — сообщила она, улыбнувшись. Кот обернулся на неё, остановившись у кровати Сакуры, словно спрашивая, где же он будет спать. — И спать ты тоже будешь со мной. Прищурившись и словно улыбнувшись, да ещё и так коварно, что у Сакуры действительно возникли подозрения, животное ли это вообще, кот вальяжно и грациозно вскочил на кровать, проверяя, мягкая ли она. Сакура засмеялась над ним, но сгонять пока не собиралась. Кот стал обнюхивать кровать, и если бы она знала, что он чувствует в тот момент… всё постельное бельё, покрывало, подушка пропахли таким приятным и сладким запахом, которое источало её тело. И от него у кота просто кружилась голова… ведь у кошек обоняние в несколько раз острее, чем у людей, а значит, запах он чувствовал гораздо явственнее. Ему нравился этот запах… и он хотел бы развалиться на этой кровати, кататься по ней, вдыхая сладкий запах этой девчонки…(Французское изречение)
Всё в мире изменил прогресс, Как быть? Меняется и бес…(Иоганн Вольфганг Гёте, «Фауст» — Мефистофель)
— Ты кто? — Часть силы той, что без числа Творит добро, всему желая зла.— Ну, Сакура, — вздохнула мать, на следующий день вечером стоя у дверей. Сакура только мило улыбалась ей, то и дело кивая головой в знак того, что она будет «послушной» девочкой и не разнесёт полдома. Вообще-то, она была искренне рада, что эти двое уезжают. Мать ей тоже, мягко говоря, поднадоела только из-за того, что во всём потакает отчиму, и это девушку совсем-совсем не радовало. Отчим стоял, скрестив руки на груди и хмыкая; оба были одеты довольно хорошо и тепло, по погоде: мать в тёплой куртке красного цвета с меховым воротником, шея завязана полосатым шарфом, на ногах сапоги, отчим в простой чёрной куртке, засунув в её карманы руки. — Веди себя хорошо… — Ма, ну что ты как маленькой девочке? — усмехнулась Сакура, всё-таки обняв мать. Нужно же показать себя с лучшей стороны — они оставляют её на месяц, нужно дать им знать, что Сакура будет нормально вести себя. — Нормально всё будет. Сакура поцеловала женщину во впалую щёку, и она отстранилась, видимо, едва ли сдерживая слёзы. — Деньги мы тебе оставили, — хмыкнул отчим, повернувшись к двери, — надеюсь, тебе хватит. — Ага, — фыркнула девушка, — мне хватит. Мать покосилась на Сакуру, словно надеясь на то, что Сакура ничего не скажет ему в спину. А то девушка ведь может сказануть такое, что и ехать передумаешь. И вот сейчас женщина надеялась на то, что Сакура промолчит, но она осталась хорошей девочкой, подождав, пока родители скроются за дверью и запрут её. Затем, помахав им из окна и увидев, как они отдаляются от дома на такси, едущей к вокзалу, задёрнула шторы, повернувшись к коту, который сидел на лестнице и, конечно же, ждал, когда эти глупые двуногие уедут. Однако у него была своя причина для этого… Сакура просто хотела остаться одна, а он… а он хотел обратиться. Кот чуть улыбнулся, буквально приподняв уголок губ, на что Сакура засмеялась и подбежала к нему, взяв на руки и принявшись кружить с ним по всей гостиной: — Ты представляешь, мы же совершенно одни! И на целый месяц! Сколько это продолжалось, кот не мог сказать, но его уже немного подташнивало… Сакура, наконец, приземлилась на диван, посадив кота рядом с собой, а у того даже закружилась голова от такого, и он, не выдержав, свалился прямо с дивана, замяукав от того, что Сакура только что с ним проделала. — Зашибись, — изрекла девушка, испуганно глядя на то, как кот пытается привести себя в порядок, даже обхватив передними лапами голову и зажмурившись, принявшись кататься по полу. — Эй, ты чего?! Эй! Она села на корточки, потрогав кота пальцем, а он только тяжело вздохнул, пытаясь подняться на все четыре лапы. Сакура поспешила ему помочь — кот её пугал теперь, когда они остались одни. «А что будет, если это и не кот вовсе?» — подсказала ей совесть, зашептав на ухо. Такой шёпот стал постепенно надоедать, да и вообще бесил… вот чёрт, что-то здесь явно не то. А вдруг совесть права? Наверное, это как раз-таки и не кот. Ну не похож он на кота, хоть убейте! И что это за ошейник?! Что это за уши проколотые?! Лично Сакура никогда не видела котов с проколотыми ушами. Кот внезапно повернул голову к ней, и девушка сразу же отпрянула в ужасе, увидев, что глаза его стали отнюдь не чёрными, а налились красным, и он теперь яростно смотрел на Сакуру, так что девушка поспешила быстрее залезть с ногами на диван, схватив подушку и готовясь защититься. Чего это он? И что с его глазами? Кот зашипел, выгнув спину, а глаза стали ещё более яркими, алыми, словно кровь. — Изыди, демон! — воскликнула девушка, вытаращив глаза, так что кот, внезапно мурлыкнув, потерял сознание. Или упал в обморок, хотя особого отличия Сакура не видела. Она вытаращила глаза ещё больше, глядя на бездыханное чёрное тельце на полу. И он, казалось бы, даже не дышал. Погодите, на него подействовало «изыди, демон»? Что это за кот?! Обычные коты от такого в обмороки не падают… да уж, Сакура теперь точно боялась этого кота, так они ещё и одни с ним остались. Интересно, как она вообще эту ночь перенесёт? Сакура зареклась про себя, что не будет спать ночью, а вооружится какими-нибудь предметами. Кот так и не приходил в себя, что Сакуру пугало больше всего. Она протянула ногу в носке, осторожно принявшись пихать кота под бок. Тот приоткрыл рот, и из него вывалился язык. Вот сейчас Сакура точно не знала, что с ним делать, поэтому, подойдя к графину с простой водой, взяла его и, подкравшись к коту, плеснула прямо на чёрную тушку. Замяукав, кот пришёл в себя, ломанувшись на второй этаж и принявшись вылизывать лоснящуюся шёрстку. Сакура вообще не понимала, как ей вести себя в такой ситуации. Этот кот наверняка мог бы её убить. И почему у него глаза стали красными?! Твою же ж мать… сглотнув, Сакура поспешила за ним, всё так и держа в руках подушку (ну, на всякий случай). Оказалось, что кот спокойно улёгся спать на кровати Сакуры. Девушка облегчённо вздохнула, утерев пот тыльной стороной ладони со лба. Она могла теперь действительно вести себя более естественно, раз кот решил заняться тем же. Можно и спать бы лечь… Проснулась Сакура утром. И сегодня снова не надо было идти в школу — типичный выходной, который она планировала провести более-менее хорошо. Ну позвать Инузуку можно, например, и то было бы неплохо. Он мог бы принести чего-нибудь вкусного, посидели бы вместе и поговорили. Улыбнувшись, Сакура потянулась с закрытыми глазами. Кот вёл себя спокойно всю ночь, и Сакура решила его за такое похвалить — нужно же его погладить, ведь он был полностью адекватным и не собирался на неё кидаться. Девушка всё так же с закрытыми глазами протянула к нему руку… однако тут же поняла, что рядом лежит не кот, а нечто гораздо более массивное и тяжёлое. Нахмурившись, Сакура так и не спешила открывать глаз. Она провела по чему-то мягкому и лохматому — явно не кошачья шерсть, а чьи-то волосы, и Сакура уже готова была запаниковать, но глаза открывать боялась. Она стала ощупывать пришельца — чьё-то лицо. Кстати, довольно правильное лицо, надо сказать, кажется, у него тонкие черты лица. Рука внезапно пошла ниже, наткнулась прямо на… тот самый ошейник с шипами. Быть может, Сакуре всё это снится? И вот перед ней наверняка лежит кот, просто она немного тормозит, вот же его ошейник… который стал гораздо больше. Сглотнув, девушка повела ниже. Однозначно это сильная и высокая фигура… рука подошла уже совсем низко, и Сакура тут же покраснела, поняв, что она только что трогала. Потому девушка кое-как разлепила глаза, покраснев ещё гуще и посмотрев перед собой. Перед ней лежал человек. Да, самый настоящий живой человек, который сейчас смотрел на неё своими чёрными проникновенными глазами и даже не моргал, еле заметно приподняв в красивой улыбке уголок губ. Сакура вытаращила глаза, посмотрев на него и хлопнув длинными ресницами. — Ну здравствуй, смертная, — довольно вежливо, но немного вальяжно произнёс он, так что Сакура, набрав в грудь побольше воздуха — оно ещё и разговаривает! — закричала что есть силы, сев в кровати. Кажется, человек и сам её испугался — резко свалился на пол от такого шума, а потом отполз в угол, вытаращив чёрные глаза и испуганно глядя на Сакуру. Девушка показала на него тонким пальцем, удивлённо тараща глаза: — Ты кто?! Откуда ты в моей кровати?! Где?.. где мой кот?! — Он перед тобой, — фыркнул мужчина, поднимаясь на ноги и отряхивая одежду. Сакура даже не могла ничего ему сказать, всё так же недоумённо хлопая глазами и пытаясь понять, кто этот человек. Вчера с ней засыпал кот, а сейчас проснулся… оборотень? Она даже не могла сопоставить все детали этого утра. Так, кот вчера немного взбесился, потом он успокоился и лёг рядом с Сакурой вполне нормально, она его погладила перед сном, когда погасила свет, а потом… потом она от него отвернулась и провалилась в сон. А сейчас она открыла утром глаза и обнаружила, что перед ней валяется какой-то черноволосый мужчина, при этом поздоровался с ней, а потом заявил на вопрос Сакуры «где кот?»: «он перед тобой». Погодите-ка, это всё смахивает на сценарий какого-то фантастического фильма… «Ага, если бы он был оборотнем, то он бы не обращался вот так вот… средь бела дня. Оборотни обращаются при луне, — напомнила себе Сакура, — а потом принимают человеческий облик. Нет, он не оборотень… и если посмотреть фильмы, то оборотни ходят там в каком-то рванье, а он в приличной одежде…» Сакура стала беззастенчиво рассматривать мужчину, который всё ещё пытался привести в порядок свою одежду, стряхивая с рукавов пыль. Он был высокого роста, и вся его сильная, буквально пышущая дьявольским холодом и шармом стройная фигура заставляла любого, кто стоит перед его существом, преклониться и подальше убрать взгляд любопытных глаз. Чёрные глаза его несколько насмешливо смотрели на девушку, и Сакура могла бы поклясться, что подобных глаз со столь глубоким цветом и выразительным разрезом она не видела никогда. А ещё… ещё эти глаза завораживали, вызывая двоякое чувство: хотелось то смотреть в них не переставая и узнавать человеческие чувства, а хотелось и отвести от него взгляд, скрыться как можно быстрее, но ни в коем случае не смотреть ему в глаза. Мужчина внезапно опустил свои длинные чёрные ресницы, чуть сдвинув тонкие чёрные брови. Нос у него был идеально прямой. Настолько же идеален, насколько идеальна и сама его внешность. Кожа его была бледна, подобно могильному бесчувственному мрамору, и с этой бледной кожей так харизматично контрастировали тени, залёгшие под глазами, что ещё больше придавало им выразительности. У него были красивые, чуть пухлые губы, настолько бледные, что практически сливались с цветом его кожи; точёный подбородок; высокие скулы и угольно-чёрные растрёпанные волосы, пряди которых скрывали маленькие, почти что незаметные аккуратные рога. Рога… стоп, откуда у человека могут быть рога? Ладно, Сакура ещё подумает над этим вопросом. Она продолжала его разглядывать: красивая изящная шея, острый кадык, и на шее этой тот самый чёрный ошейник с шипами. Сакура нахмурилась — немного неприятно теперь было на него смотреть. Фетишист он, что ли? Ещё Сакура заметила пирсинг в его ушах — пара серебряных колец, блестящая на утреннем солнце из окна. Так, всё понятно… теперь у неё не было сомнений в том, что этот человек её тот самый кот… одет человек был весьма странно: чёрная водолазка с горлом, которая так выгодно подчёркивала все достоинства его фигуры, такие же чёрные джинсы, в которые и была вправлена водолазка, ремень с довольно массивной пряжкой в виде перевёрнутой звезды, отчего Сакура, не выдержав, сглотнула, и сапоги. Кстати, джинсы тоже были вправлены в сапоги, он буквально выставлял всем на обозрение свою обувь: довольно непривлекательные чёрные ботинки, зашнурованные чёрными шнурками. Оглядевшись, Сакура заметила на подоконнике длинный плащ практически до земли — наверное, принадлежал ему. Замечательно… впрочем, мужчина был довольно привлекательным. На его тонком запястье был серебряный браслет, а на длинных тонких пальцах бесчисленное количество перстней и колец с разными камнями. Все были в основном ручной работы, что, разумеется, придавало мужчине ещё больше шарма. Он вдруг нахмурился, а Сакура недоумённо посмотрела на него. — Позволь, я закурю?.. — тихо спросил он. Сакура только кивнула, а он, тоже кивнув, направился к своему плащу, выудив из-под него какую-то странную длинную трубку. Трубка была тонкой, похожа на ту самую трубку мира, которую курят индейцы, но более изящная. Он стал насыпать туда какой-то странный порох, который достал из заднего кармана джинсов, и только потом подпалил, щёлкнув пальцами. Сакура поморщилась, глядя на то, как он медленно затягивается, а прямой нос выпускает остатки довольно приятно пахнущего дыма. — Ты кто? — хриплым голосом спросила Сакура. Он осторожно, будто бы даже неуверенно, сел за стол, повернувшись к Сакуре и продолжая курить, выпуская дым маленькими порциями, то и дело прикрывая свои чёрные глаза. — А? Ну скажи мне… мне же интересно… я уже поняла, что ты кот… погоди-ка, как ты подпалил трубку без спичек? — Это волшебство, — шёпотом сказал он, подавшись к девушке и чуть улыбнувшись. Сакура тоже улыбнулась — мужчина был действительно красивым. И вся эта его таинственность буквально выходила наружу вместе со струйками дыма из ноздрей. Девушка уже хотела что-то сказать, однако он покачал головой, откинувшись на спинку стула. — Научить не могу, это слишком сложно и непостижимо смертными. — Как ты узнал о том, что я хотела тебя спросить? — насупилась девушка, скрестив руки на груди и обиженно посмотрев на мужчину. Он лишь снисходительно прикрыл глаза, продолжая курить свою трубку. Постепенно комната наполнялась этим самым дымом, и Сакура поняла, что это явно какие-то благовонные травы, которые он сыпал в эту самую трубку. Мята, что ли… или ментол… кто его знает, что он там курит. — Я же ничего не говорила тебе… — Я умею читать мысли, — объяснил он, пожав плечами. Сакура тут же резко вскинула на него глаза: кто он такой? Оглядев его фигуру, девушка заметила покатые плечи, узкую талию, бёдра, и ей как-то сразу стало душновато в этой комнате. Твою же ж мать, то ли она спит, то ли она дунула чего-то не того… а может, она всё-таки сейчас проснётся? — Я же демон, все демоны умеют читать мысли. Он говорил об этом, как о прогнозе погоды на неделю, что Сакуру и пугало больше всего. Нет, она не собиралась звонить в какие-то психушки, чтобы сбагрить туда этого сумасшедшего, ей, наоборот, стало дико интересно то, что он сказал… демон? — Д-демон? — переспросила Сакура, заикнувшись. Он оскалил в улыбке белые ровные зубы. Что странно, клыки его тоже были чуть длинноватыми. Наверное, какой-то образ того самого чёрного кота здесь всё-таки присутствовал. — Погоди-ка, ты демон? Ты что мелешь?! Сейчас психушку на тебя вызову, приедет наряд и смотает тебя в смирительную рубашку. — Погоди, — усмехнулся он, отложив свою трубку на письменный стол Сакуры. Она следила за его движениями — изнасилует ещё, не приведи господь. Едва ли она про это подумала, демон тут же поморщился. Она подумала сейчас о том, чтобы он её изнасиловал… и закончила мысль словами «не приведи господь». А это значит, что ему именно это стало неприятно. В той самой «Демонологии» написано, что демоны стараются не слушать подобные слова — это уменьшает их силу, и этот мужчина действительно поморщился, вскочив и сделав такое лицо, словно у него что-то вызвало отвращение. — Не говори и не думай при мне о подобных вещах. Он это словно бы прошипел, повернув голову к Сакуре. Глаза его, некогда чёрные, налились теперь красным. Сакура прижала ладони к губам, испуганно закивав. Те же самые глаза она видела вчера и у кота. Едва ли девушка кивнула, мужчина прикрыл глаза, а затем снова открыл их, и они снова обрели свой прежний чёрный цвет. — Позволь, я всё расскажу тебе, если ты не будешь кричать, — на удивление спокойно изрёк он, пока не приближаясь к девушке. Она замялась, опустив голову, — а то ты слишком шумная… — Это я-то шумная?! — рявкнула Сакура, уперев руки в бока, а он только засмеялся. Мелодичный такой, чистый смех… демоны действительно так смеются? — Так ты хочешь всё узнать или сразу вызвать на меня психушку, в надежде упечь в жёлтый дом? — мягко спросил он, перестав смеяться и скрестив длинные пальцы между собой. Вздохнув, Сакура кивнула: — Пожалуй, сначала я тебя выслушаю, а уж потом вызову на тебя нужных людей… как ты оказался в моём доме? — Всё по порядку, — он вздёрнул указательный палец, призывая девушку вести себя нормально. Она, с сарказмом закатив глаза, кивнула, подвинувшись и уступив демону место рядом с собой. Он благодарно улыбнулся, присев рядом с Сакурой на край кровати и посмотрев на неё, затем опустил глаза в коленки, — начну, пожалуй, с сотворения мира… — Уж по порядку, так по порядку, — язвительно произнесла Сакура, фыркнув. — Ты, конечно же, знаешь историю о падшем ангеле Люцифере? — тихо спросил мужчина. Сакура, поразмыслив, кивнула: — Конечно, кто же её не знает? Отрёкся от бога, возомнил себя… Он замолчал, прикрыв глаза, — его уже немного раздражала вся сложившаяся ситуация. — Хорошо, я слушаю, — терпеливо вздохнула девушка, подперев голову рукой. И он возобновил свой рассказ: — Разумеется, всё было не так! Ну почти не так… Люцифер отрёкся от Бога, началось восстание, а затем его и свергли в ад… там всё и началось. Сама наверняка знаешь, что Люцифер — демон не из приятных… обрёл себе жену, назвал её Лилит. Но Лилит не могла дать ему нужных потомков. Какое-то время Люцифер горевал, в аду ему было скучно… все дети, которые появились у него от Лилит, отреклись от отца, возомнили себя выше него, и пришлось Люциферу убить их. Он сверг их в огненную пропасть, прямо на съедение всем чудовищам ада, и тогда, ровно триста девяносто девять лет назад, он решил: почему бы ему не обрести себе сына от земной девушки? Поднявшись на землю, Люцифер наткнулся на старое село, где жили практически одни сектанты. В это время они совершали очередной ритуал, и Люцифер понял — вот его шанс. Он оплодотворил земную девушку, которая подверглась ритуалу, а потом исчез, появившись спустя двадцать пять лет. То село… оно сгорело. Полностью. Дотла, — его голос понизился до шёпота. Рассказчиком он был просто великолепным, и Сакура слушала его, даже не думая ничего сказать в ответ. Весь рассказ словно происходил прямо на её глазах, подобно воспроизведённой кассете. Он рассказывал о том, как начался бунт и мятеж против Бога, и Сакура представила, как толпы демонов ведут кровопролитную войну с ангелами, а один, особо буйный, отрывает чистейшему существу белое перистое крыло, при этом купаясь в луже его крови. Он рассказывал о том, как Лилит дала Люциферу детей — все они были один ужаснее другого, и вот, наконец, все погибли в той самой пучине ада, куда боятся попасть все грешники. Он рассказывал о том, как проходил ритуал, и вот на глазах у Сакуры уже расставлены кругом свечи, а в центре лежит закованная девушка, с которой совокупляется демон. Он говорил о том, как сгорело то село сектантов, — кругом перед глазами Сакуры обгоревшие трупы и деревья, а сам Люцифер куда-то уходит… — Но лишь один выжил в тот день. Я не буду спрашивать тебя, как ты думаешь, кто это… я скажу сразу: я выжил в тот день. И в тот день, в тысяча шестьсот тринадцатом году, мой отец, Люцифер, забрал меня обратно в ад. Но сейчас… сейчас я совершенно бездомный демон… — Почему? — тут же оживилась Сакура, неуверенно тронув его за покатое плечо. Он только тяжело вздохнул, опустив голову, даже как-то погрустнел. — Потому что отец… я не сдал ему вовремя отчёт по количеству грешников, которые оказались у нас в этом месяце, — он чуть улыбнулся, повернув голову к Сакуре. Она смотрела в его глаза. Такие выразительные, такие до безумия чёрные, такие красивые… девушка даже покраснела. Она не могла поверить в его историю, но всё это звучало, конечно же, как правда. И Сакура думала, что он, может быть, действительно сумасшедший… но нет. Она буквально видела в его глазах нечто демоническое, да и вся его сущность… такая холодная, такая отстранённая, такая грубая и такая развратная, что от него тянет этой дьявольщиной. — Поэтому отец решил меня наказать, тем самым сослав на землю. Ты знаешь… я… я даже не жалею. Ведь я встретился с тобой. Сакура улыбнулась, раскрасневшись. Если он демон, то почему он такой невообразимо вежливый? Да и красивый, ко всему прочему… чёрт возьми. «И действительно «чёрт возьми»!» — воскликнула совесть, закивав. Сакура продолжала его разглядывать. От него исходил сильный запах тех самых благовоний, которые он сыпал в свою трубку. Немного мускусный такой… и очень приятный. Она так и продолжала смотреть на него, приоткрыв губы, а он вдруг посмотрел на неё, чуть нахмурив брови: — Конечно, как я сразу не подумал, что не нужен тебе… зачем тебе демон нужен дома… — Нет-нет, что ты, — сразу же запаниковала Сакура, схватив его за предплечье, едва ли он собирался вставать с кровати. Он чуть улыбнулся, а бледные щёки его постепенно заливал румянец от того, что сейчас делала Сакура. Наверняка ему приятно то, что она его трогает, так ещё и просит остаться… а хотела ли Сакура, чтобы он остался? Если он бездомный демон, то пускай живёт у неё, что в этом такого? Конечно, у Сакуры маленький опыт общения с демонами… то есть этого опыта вообще нет. Сакура, например, не имела понятия, что они предпочитают из еды, какой ведут образ жизни… что, если он содомию тут будет устраивать каждый день? Но нет, он словно говорил одним только взглядом, что нет, он не будет делать ничего подобного. Странно всё-таки встретить столь скромного демона, ведь у Сакуры было совсем другое представление об этих существах: — Ты можешь остаться, я же не прогоняю тебя… кстати, как тебя зовут? — Монаэль, — ответил он, чуть улыбнувшись. Сакура нахмурилась. Монаэль, значит? «Красивое у него имя…» — подумала девушка, на что демон раскраснелся почему-то ещё больше, опустив голову, — спасибо… — За что? — нахмурилась Сакура. Ах да, он же умеет читать мысли… — Ну ты же подумала, что… — Я поняла уже, — буркнула Сакура, раскрасневшись ещё гуще, чем он. — Но вообще, — снова начал Монаэль, повернув голову к ней, — отец дал мне земное имя, и меня на земле зовут Саске. Имя это мне не особо нравится, поэтому, чтобы лишний раз меня не огорчать, конечно, желательно меня бы по имени называть… по настоящему имени. — Хорошо, — согласилась Сакура, улыбнувшись и протянув ему руку для пожатия. Он как-то странно посмотрел на неё, но потом всё же неуверенно протянул руку девушке, — а меня Сакура зовут, хотя ты и так это уже знаешь. Но теперь хотя бы я знаю твоё имя. «Чёрт, у него что, действительно такие руки холодные?» — подумала про себя девушка. Её руки были совершенно противоположные его ладоням — тёплые. А у него такие ледяные… сразу видно, что он демон. Интересно, а у него есть сердце? Сакура как-то читала, что у демонов нет сердца ни в моральном смысле, ни в физическом. У него, наверное, оно тоже отсутствует. Как же он тогда дышит, как он живёт? Наверное, поэтому он и холодный такой… ведь сердце занято тем, что гоняет кровь по организму, а он весь ледяной, значит, у него точно нет сердца. Сакура даже как-то погрустнела. «Каково это, когда нет сердца?» — Не особо хорошо, — усмехнулся он, будто ответив на её вопрос. Сакура нахмурилась ещё больше, резко выдернув свою ладонь из его. Он снова засмеялся. Мелодично так, красиво… Сакура невольно залюбовалась им, а потом поняла, что он только что сказал: — Я так и поняла, не сомневайся. Она вскочила с кровати, направившись к шкафу, чувствуя, как пара угольно-чёрных глаз следит за ней, практически не моргая. Постепенно всё это напрягало. А ещё он молчал, и это как-то странно давило на девушку. Но вдруг он тоже поднялся с кровати, так что Сакура инстинктивно обернулась — не дай бог чего сделает с ней. Что-то напевая себе под нос на совершенно неизвестном Сакуре языке, он подошёл к своей трубке, принявшись осматривать её и вертеть в тонких пальцах, будто раздумывая над тем, закурить её или пока что не надо. Сакура вздохнула, уперев руки в бока и посмотрев на него. И взгляд её остановился сразу же на его голове. Монаэль по-прежнему что-то напевал себе под нос, всё так же рассматривая свою трубку, изредка хмурясь, а Сакура коварно улыбнулась. Так, если он демон, значит, у него же есть рога, правильно? Сакура стала осторожно подходить к нему, заложив руки за спину. Он не обращал на неё внимания, но петь сразу же перестал. — Если ты демон, — начала Сакура, — значит, у тебя должны быть рога, правильно? — С чего ты взяла? — нахмурился он, но почему-то его красивое лицо стало постепенно наливаться краской. Сакура всё так же коварно улыбалась, почти вплотную подойдя к нему и наклонившись, пытаясь заглянуть в его глаза. Монаэль кашлянул, но говорить ничего не стал. — Э-э, Сакура, ты знаешь, я, пожалуй, пойду, мне нужно отойти… — Куда это? — хмыкнула Сакура, схватив его за предплечье, едва ли он уже повернулся к ней спиной. Она буквально слышала, как он шумно сглотнул. — Покажи рога, они у тебя есть! — А больше тебе ничего не показать? — язвительно спросил он, фыркнув и повернув голову к девушке. Пряди чёрных волос сразу же упали на его лоб, и Сакура, прищурившись, могла разглядеть кончики самых настоящих маленьких рогов. Улыбнувшись, она отпустила его, сразу же захлопав в ладоши. «Чёрт возьми, я так обращаюсь с самым настоящим демоном… да, я обращаюсь так с демоном, хватаю его за предплечья, пытаюсь остановить, разворачиваю к себе, как хочу, готова уже матом при нём сказать… чёрт, я ему водолазку так могу растянуть! Я ему даже шага не даю ступить без моего ведома, что яза девчонка такая?» — думала с неким укором девушка, так и глядя на его рога. Он фыркнул, совсем уже смутившись и раскрасневшись, а потом поспешил к двери: — Подумаешь, у всех демонов есть рога, я же не исключение… — Покажи, — попросила Сакура, поспешив за ним. Если нужно, то она его по всей квартире будет гонять, только пускай он даст посмотреть рога! — А ну стой! Куда ты?! Демон в одночасье молниеносно исчез, помчавшись по коридору. Сакура, задыхаясь, поспешила за ним, а потом так и вообще весьма нагло вскочила ему на широкую спину, вцепившись в плечи и улыбнувшись, краснея. Конечно, ему ничего не оставалось, кроме как поддержать её, схватив ладонями за обнажённые бёдра, всё так же краснея. Наверное, ему не особо нравилось такое обращение — с подобным он никогда не сталкивался, Монаэль признавался в этом сам себе. Да, такого он точно никогда не видел… у него были тысячи девушек, но ни одна из них так себя не вела. Да даже самая отчаянная демоница в аду так себя не ведёт! Сакура внезапно прижалась к нему, обхватив тонкими руками шею. Он сглотнул, опустив голову. — Так или иначе, я посмотрю, — заявила она. Отлично, она ещё сейчас у него в волосах рыться будет. Едва ли она потянула пальцы к его голове, демон сразу же зашипел, мотнув головой и стараясь поправить волосы, однако у него этого не получилось — Сакура уже с глазами, полными восхищения, разглядывала самые настоящие костные образования, которые как раз и назывались рогами. А они у него маленькие такие, аккуратные… и не скажешь по нему, что он демон. — Прикольно, а потрогать можно?! — Нет, — отрезал Монаэль, отпустив бёдра девушки, так что Сакура со вскриком приземлилась на пол, язвительно глядя ему в спину, скрестив руки на груди. Он сунул руки в карманы джинсов. — С чего ты взяла, что можешь так обращаться со мной, смертная? Ты никто, понятно? Тебе всего лишь шестнадцать лет, а ты ведёшь себя так, как будто тебе уже четыреста с лишним. Наглая слишком, никогда не видел подобного. Я ещё удивлён тому, что ты меня спросила, можно ли рога потрогать. Ты невообразимо вежлива… — Хватит уже, — фыркнула девушка, посмотрев на него и нахмурившись, — самый умный, что ли? Да если бы не я, ты бы на улице помер там в снегу и окочурился. — Хм, вот ещё, — вполне спокойно изрёк демон, насмешливо посмотрев на Сакуру, — я же бессмертен, и меня ничто не способно убить. Я просто поиграл на твоей жалости, если ты не поняла. Сакура с приоткрытыми губами слушала его. Ах он… самый настоящий демон! Издевается над ней! Ну она его точно убьёт! Постойте, он же сказал только что, что он бессмертен… твою мать-то, как с ним быть? И сладить с ним Сакура постарается, конечно, но это уже вряд ли получится. «Вот кто из нас наглый, так это он», — справедливо, как она считала, думала Сакура, косясь на демона. Он лишь фыркнул: — Неправда, — заметил он, поучительно вздёрнув указательный тонкий палец, на котором Сакура заметила крупный перстень с изумрудом, — я не наглый, ты тут самая наглая, а не я. Так вот, гм, я так и не закончил, — он откашлялся, а после продолжил, сделав умное выражение лица. — Я говорю, что просто поиграл на твоей жалости, и ты взяла меня к себе. К тому же мне понравилось сидеть с тобой в одной ванной, водичка, правда, прохладная… Сакура опешила от такого заявления. Погодите-ка, значит… да, точно, он видел её голой… густо покраснев от ярости и смущения одновременно, Сакура сжала пальцы в кулаки, насупившись. Сейчас Монаэлю казалось, что из её ушей и ноздрей пойдёт пар от такого напряжения. Но нет, она только тяжело дышала, насупленно глядя на него. — У нас в аду, — начал он, разводя рукой, — вполне тёплая вода, не то что… Договорить он не смог — сразу же раздалось шумное урчание живота. Его желудок явно протестовал из-за того, что Монаэль не ел практически ничего в течение нескольких дней. Демон прислонил свою ладонь как раз на то место, где находился желудок, тяжело вздохнув. Сакура попыталась сдержать смешок, прижав ладонь к губам и опустив голову, всё так же краснея. О боже, как это мило, демон хочет кушать… и вот у Сакуры теперь предстал вопрос по поводу того, чем его кормить, а потому она, всё так же улыбаясь, смотрела на него. — Извини, — он снова покраснел, опустив голову и стараясь скрыть красноту своего лица, — это случайно получилось… сама понимаешь, я же немного есть хочу и… — Пойдём на кухню, — поторопила его Сакура, осторожно подтолкнув в плечо, — правда, не знаю, чем тебя кормить, но сейчас что-нибудь сообразим… эх, Монаэлюшка…(Иоганн Вольфганг Гёте, «Фауст» — Мефистофель)
О небо, вот так красота! Я в жизни не видал подобной. Как неиспорченно-чиста И как насмешливо-беззлобна! Багрянец губ, румянец щёк, – Я их вовеки не забуду! Несмело покосилась вбок, Потупив взор, — какое чудо! А как ответила впопад! Нет, это прелесть, это клад!Когда они пришли на кухню, то Сакура очень даже вежливо и беззлобно усадила его за стол. Между прочим, его очень заинтересовало устройство солонки, которая стояла на столе. При этом он снова что-то приговаривал на неведомом Сакуре языке, да ещё и на таком, словно произносил какое-то заклинание. Девушка то и дело косилась на него: чего он там бормочет? — Что за язык? — поинтересовалась она, повернувшись к нему и уперев руки в бока. Он сразу же поднял голову, от неожиданности уронив солонку прямо на поверхность стола, так что из неё высыпалось содержимое. — Латынь, — объяснил он, прикрыв глаза и сразу же вскочив из-за стола. — Сакура, извини, я не хотел, это случайно получилось… — Да ладно, — отмахнулась девушка, тяжело вздохнув. Беда с этим демоном. Он всегда так будет извиняться перед ней, когда что-нибудь случайно сделает? Ведь солонка действительно случайно упала, а он так запаниковал, как будто нарочно это сделал. Вот идиот… ладно, зато проблем с ним будет мало, если он будет так себя вести. Однозначно он явно покорный, если не смотреть на его внешность, а судить по характеру. А может, его ещё и уроки можно заставить делать за Сакуру? Если он демон, он наверняка знает много интересных личностей вроде учёных, физиков, химиков… к чёрту, нужно потом у него поинтересоваться. Девушка подошла к столу, по старой примете взяв щепотку соли со стола и перекинув её через левое плечо. Монаэль пристально проследил за ней взглядом и, когда Сакура отошла, перевёл взгляд на просыпанную соль. Сакура отошла от него, принявшись рыться в холодильнике. — А зачем ты это сделала? — тихо спросил он, всё так же глядя на соль. — Да это примета такая, — фыркнула девушка, с сарказмом закатив глаза, — не обращай внимания. — Примета… — пробормотал про себя демон, а потом, даже не обращая на то, что Сакура на него в упор смотрит, поспешил сделать так же, как и она: осторожно взял щепотку соли, а потом перекинул эту самую соль через левое плечо, отряхивая руки. Девушка засмеялась над ним. — А примета-то зачем? «Ну молодец вообще, — подумала про себя девушка, скрестив руки на груди и устремив на демона насмешливый взгляд, — сначала перекинул соль, а потом спрашивает, зачем примета. Вдруг это такой ритуал сейчас был, чтобы ангелов с неба на него вызвать?!» Монаэль вдруг усмехнулся, опустившись обратно за стол. Да, Сакура же совсем забыла о том, что он умеет читать мысли других… точно. Наверное, над этим и смеётся сейчас. «Вот скотина, ещё и ржёт…» — А что мне, плакать? — улыбнулся он. Сакура хлопнула себя ладонью по лбу: — Ты не мог бы… не мог бы вести себя хоть немного понормальнее, а? Ну, например, перестать отвечать на мои мысли, скажем. Мне бы было гораздо легче! — А что не так-то? — возмутился он. В его животе снова заурчало, и Сакура увидела, что щёки демона вновь покраснели. Он тяжело вздохнул, опустив голову и подперев её руками, стараясь глядеть на поверхность стола, снова бормоча что-то на латыни. Сакура не стала спрашивать о том, что он говорит, она просто подошла к холодильнику, достав оттуда вчерашнюю лапшу с мясом. Отлично, вот этим они и позавтракают. А что, если ему не понравится? Задумавшись, Сакура закрыла холодильник, уставившись в небольшую кастрюльку с едой. Что едят демоны? И что он бы стал есть? Вдруг у него другие предпочтения? Но спрашивать тоже будет глупо… хотя… — Слушай, — начала Сакура, повернувшись к нему и подойдя к столу. Он поднял голову, и девушка поставила перед ним кастрюлю с лапшой. — Ты не против, если мы это поедим? Он сначала промолчал, затем сунул руку в кастрюлю, достав одну небольшую лапшичку и принявшись вертеть её в пальцах: — А это что за глисты? Изволь, я не собираюсь это есть… — Да это вкусно, — заверила его Сакура, стараясь не рассмеяться. Чёрт с ним, будет ещё она у него спрашивать, что им есть на завтрак! Будет есть то, что она ему будет давать, и привыкнет к человеческой еде. «Кстати, Сакура, ты не подумала о том, где он будет спать, например, и что ты будешь делать с ним, когда ему нужно будет ванну или душ принять?» — с намёком спросила совесть. От такого девушка едва ли не выронила кастрюльку с едой, а пальцы задрожали. Принять душ… ванну… «Блять», — выругалась она про себя, нахмурившись и стараясь не смотреть в сторону Монаэля, который в этот момент снова что-то напевал себе под нос. Сакура вздохнула. Так, нужно успокоиться. Подумаешь, демон примет ванну или душ, что в этом такого? Это вполне естественно… «Ага, каждый день, блин, у меня тут демоны душ принимают, прачечную для них открыла», — язвительно думала девушка, ставя на плиту кастрюлю и стараясь вообще не оборачиваться на демона. Он тоже не обращал на неё внимания, лишь изредка поглядывал ей в спину. «Спокойно, — заверила её совесть и, если бы она была рядом, непременно бы стала махать ладонями у покрасневшего лица Сакуры, — нормально всё будет». «Главное, чтобы он спинку потереть не попросил», — заметила Сакура, на что Монаэль хмыкнул, чуть нахмурившись: — О, я уже становлюсь участником подобных фантазий? Как интересно… Сакура от такого снова залилась краской, резко развернувшись к нему и стиснув пальцы в кулаки. Он отвернул от неё голову, осматривая помещение, а потом снова начал что-то мелодично напевать. Сакуру, в конце концов, это уже достало: — Сейчас ты допоёшься! Конечно, он сразу же предугадал удар Сакуры — подзатыльник, причём не особо слабый — и пригнулся, так что ладонь девушки просвистела мимо его головы. — Полегче, — скомандовал он, — разве тебя не учили в детстве, как нужно обращаться с демонами? — Извини, но такого мои родители не предусмотрели, — фыркнула Сакура, вновь отойдя к плите и принявшись помешивать лапшу для равномерного разогревания. Он вздохнул, хмыкнув. — Ещё чего, будешь мне тут свой характер показывать… ты так и вылететь отсюда можешь, если не угомонишься и не перестанешь читать мои мысли, да и вообще… — Ты злишься, — констатировал он, подперев голову рукой. Девушка всплеснула руками, язвительно посмотрев на него, повернув голову: — Да ладно?! Правда, что ли? Обманываешь, капитан очевидность! — Перестань так разговаривать со мной, — зашипел он. Кажется, он уже действительно начинал терять терпение, так что Сакура отвернула от него голову, гордо вздёрнув носик. Наверное, его раздражало это всё, и Сакура его понимала. Что ж сделаешь, когда он теперь остался бездомным демоном? Нужно терпеть друг друга… и Сакура почему-то мысленно признавалась себе в том, что она его не отпустит из этой квартиры. Почему? Да просто так, хочется ей. А что, он вполне красивый, да и скучно ей будет целый месяц. Даже накричать на неё будет некому, а он, наверное, даже не умеет повышать голос, стараясь сдерживать свои эмоции. Но это только пока… так думала Сакура. Настанет тот момент, когда она окончательно выведет его из себя, так что он даже голос сорвёт, и глаза его станут такими красными, что будет страшно в них смотреть. «Фантазия зашкаливает», — прервала себя девушка, зажмурившись и снова открыв глаза, пытаясь выкинуть из головы весь этот бред. Он успокоился, но всё равно так и не остыл. Глаза его потихоньку стали светлеть, Сакура это уже заметила краем глаза. Это значит, что они стали бы красными, если бы он продолжил говорить нечто подобное. — Ты невоспитанная, немного глупая, наглая девчонка. Как тебе нравится такой образ жизни? — Кто тебе сказал, что я глупая? — хмыкнула Сакура. — А наглость — это второе счастье, к твоему сведению. — Ну-ну, — усмехнулся он, глядя на девушку, — по тебе не заметно, что это второе счастье. Скорее всего, это большой порок, тебя именно за это и недолюбливают в школе… — С чего ты?.. — Хватит уже, — прервал он задохнувшуюся от возмущения девушку, подняв широкую ладонь в знак протеста. Сакура тяжело вздохнула, наконец, выключив газ, а затем принявшись раскладывать еду по тарелкам. — Но, Сакура, у меня есть свои правила, которые ты должна соблюдать при общении со мной. При этом он улыбнулся. Сакура вздохнула, поставив перед ним тарелку с едой и протянув ему вилку, а потом взяла свою порцию и села напротив него, принявшись есть. Наверное, он вообще не имел понятия о том, что такое вилка. Ну, Сакура так думала. Он сначала стал рассматривать её, потом сразу же хмыкнул, проведя по ней кончиком пальца: — У нас в аду совсем другие столовые приборы… ты не поймёшь. — Объясни, — попросила девушка, — мне очень интересно. — Ну, что ж… — улыбнулся он. — У нас обычно что-то похожее, но с одним зубчиком. Есть нож, чтобы резать еду. — А зачем один зубчик? — спросила Сакура, нахмурившись и сглотнув. И как только они этим едят? Монаэль пожал плечами, а потом стал ковыряться этой самой вилкой в еде. — Ведь это, наверное, жутко неудобно. Что же ты не ешь? У тебя же в животе урчало… Он покраснел, вспомнив этот самый «монолог» своего желудка, а Сакура усмехнулась. Значит, он стеснительный? Мало того, он смущается постоянно? Что это за демон такой? И за что его так не любит отец, как он сказал? Наверное, потому что по характеру совершенно другой. Он же такой тихий, немного робкий, явно мягкий, если его не злить. Монаэль принялся за еду, и, кажется, ему понравилось, судя по тому, что он стал есть. Сакура улыбнулась — отлично, значит, людскую еду он воспринимает. Интересно, а чем они в аду питались? Девушка не решалась у него спросить, но он тут же выдал: — Грешниками и их душами, надо сказать, не очень хороший деликатес, да и разнообразия никакого… — Ну, у нас поразнообразней, — усмехнулась Сакура, — каждый день что-то новое. — Серьёзно? — он недоумённо вздёрнул брови. — Подожди, как это? Это, наверное, жутко тяжело готовить, да? — Нет, — улыбнулась девушка, покачав головой, — вовсе не тяжело, пару часиков, может, гораздо меньше (смотря, конечно, что готовить), и всё, ты сытый. — О, понятно… — протянул он. — У нас всё совсем иначе… Сакура даже не заметила, как он закончил есть и отставил тарелку в сторону. Пустую, да и практически чистую. Девушка нахмурилась, недоумённо посмотрев на него, — она-то съела только половину, а он уже… он уже всё. Замечательно. Аппетит у него хороший, и при этом он отнюдь не толстый, но и не худой… «А я сразу говорила, что ты дура, — заметила совесть, с сарказмом закатив глаза, — он не худой, потому что у него мышцы…» От такой наблюдательности совести девушка едва ли не подавилась едой, закашлявшись и густо покраснев. Да уж, будет тяжело, если он пойдёт в душ или ванну… — Так какие у тебя правила? — напомнила девушка, посмотрев ему в глаза, несмотря на красноту своего лица. Он улыбнулся: — У меня их немного. Хотел сказать, чтобы ты называла меня по имени, как есть. А ещё желательно кормить меня… — Куда я денусь, — улыбнулась девушка, — это всё? Он положительно кивнул, глядя на то, как Сакура ест, то и дело еле слышно вздыхая. Она вдруг тоже поставила в сторону пустую тарелку, подперев голову руками и по-прежнему глядя ему в глаза: — А у меня правил побольше. Например, никогда не трогай электрические приборы без моего разрешения. А ещё никогда не выходи на улицу, потому что у меня любопытные соседи, и, конечно же, они сразу заметят, что из моего дома выходит какой-то высокий парень… короче, меня мать убьёт, если узнает. И потом: если тебе что-то нужно, то всегда говори мне об этом. Надеюсь, мы с тобой более-менее подружимся, а то ты как-то не очень хорошо меня воспринимаешь… Она опустила голову, погрустнев и помрачнев, а Монаэль вскочил с места, подойдя к девушке и даже ради такого опустившись перед ней на колени, пытаясь заглянуть в глаза. Сакура сглотнула, видя, что он стоит перед ней на коленях, так ещё и взял за руки. Лицо снова постепенно заливала краска смущения. — Я тебя обидел, да? — тихо спросил он. Сакура улыбнулась, покачав головой. А всё же он милый… как бы то ни было. — Вовсе нет, — ответила она, пожав плечами, а потом всё-таки решилась хоть на какую-то ласку — осторожно провела ладонью по его угольно-чёрным волосам, но голову он отдёргивать не стал, да и злиться тоже. Для неё он словно был каким-то ребёнком… взрослым ребёнком. И, конечно, он наверняка очень много знает, умный, мудрый, если можно так сказать по отношению к демону… кажется, что он вовсе не способен на какую-то грубость. Он так ведёт себя, будто действительно считает, что чем-то провинился перед Сакурой, хотя никакой провинности и в помине не было. Девушка лишь улыбалась, глядя на его красивое лицо. Она хотела показать ему дом в данный момент, но почему-то не хотела отходить от него. А ещё её очень смущало то, что на коленях перед ней стоит не какой-нибудь парень из её школы, Кай, к примеру, а именно демон. Бессмертный демон, сын самого Люцифера. Казалось бы, должно быть всё наоборот, но, видимо, Монаэль так не считал. Он чуть улыбнулся, опустив глаза, а потом поднялся с места: — Позволь осмотреть мне дом. — Я сама тебе сейчас всё покажу, — усмехнулась девушка, сразу же вскочив и поставив тарелки в раковину. Так, ими нужно потом заняться… главное, не забыть бы про них. Девушка обернулась на него, уперев руки в бока, думая, что ей сейчас нужно первым делом сделать. Так, сначала бы она с удовольствием сходила в душ… нужно бы только сказать ему об этом. — Это… ты не против, если ты спокойно посидишь где-нибудь, а я пойду в душ буквально на десять минут? Он пожал плечами, чуть улыбнувшись: — Нет, не против. — Хорошо, — облегчённо вздохнула Сакура, — только ничего не трогай, пожалуйста, а то… накажу. Договорив это, Сакура поучительно вздёрнула указательный палец, а затем пошла наверх, обернувшись на него. Он проводил её взглядом, а потом уже решил посидеть на диване, раз она ему велела. Так, он будет её слушаться, если не хочет вылететь на улицу. «Собственно говоря, Монаэль, — начало его сознание, разводя руками, — тебе ли не всё равно? Можешь просто-напросто опять обратиться в кота, тебя снова кто-нибудь возьмёт». «Ну нет, мне здесь всё вполне нравится, — заметил про себя демон, оглядываясь. Да, а самое главное то, что они с Сакурой одни на целый месяц, — поэтому я предпочёл бы остаться с Сакурой». «А что, девчонка тебе понравилась?» — спросило сознание у владельца, несколько удивившись. Монаэль на такое пожал плечами, тяжело вздохнув и подперев голову рукой, принявшись смотреть, что перед ним стоит на кофейном столике. Ничего особенного, в принципе, там не было: пара ручек — одна автоматическая, а другая с колпачком. Ничего подобного Монаэль ещё никогда не видел. Нахмурившись, он протянул руку к автоматической жёлтой ручке, так как она показалась ему более привлекательной, и щёлкнул ей. Ничего особенного ведь. Погодите-ка, она прикольно щёлкает. Улыбнувшись и откинувшись на спинку дивана, положив ногу на ногу, он стал увлечённо, с самым серьёзным выражением красивого лица щёлкать ручкой, нажимая на кнопочку и снова нажимая, чтобы стержень влезал обратно. И ему, надо сказать, очень понравилось это чудесное устройство. А они-то в аду до сих пор перьями ворон пользуются да кровью! А это что за чудо такое?! Взял, пощёлкал, и вот тебе, пиши что хочешь, хоть все стены изрисуй. Он отложил ручку на место, когда она, наконец, перестала щёлкать и сломалась, и сразу же стал вести себя, как ни в чём не бывало. То есть, так же сел на диван, развалившись и скрестив руки на груди, а затем стал дожидаться Сакуру. Но нет, его внимание теперь привлекла полка с книгами. Читать Монаэль ох как любил, но все эти книжонки, написанные глупыми смертными, казались ему как минимум смешными. Ещё бы, всякие мелодрамы, «Унесённые ветром»: да кому это надо? Он стал рассматривать корешки книг, как вдруг вниз спустилась Сакура, чуть улыбнувшись, глядя в его спину. Хм, ну да, видок ничего такой… и это Сакура говорит не о том, как он смотрит книги, а просто про него. «Ну-ну, конечно, даст он тебе себя трогать», — язвительно пробормотала совесть, скрестив руки на груди. «Если хорошо попросить, то он даст потрогать даже рога», — справедливо заметила девушка, уже направившись к нему, однако демон вдруг рефлекторно развернулся, чуть улыбнувшись уголками губ: — А ну стой, смертная, я прекрасно знаю, что ты домогаешься моих рогов. — Вот ещё, — фыркнула девушка, залившись краской, — кому нужны твои рога… — В общем-то, тебе, — пожал плечами он, — забыла? Я ведь прекрасно знаю, о чём ты думаешь… — Ах, да, господин ясновидящий, простите, это от меня постоянно ускользает, — девушка отвесила ему реверанс, так что Монаэль засмеялся, хмыкнув и снова опустившись на диван. Сакура, вытирая длинные волосы махровым полотенцем, поспешила сесть рядом с ним — мало ли чего он тут натворит без её ведома. — Кстати говоря, хотела тебя спросить… тебя устроит, что ты будешь спать в комнате родителей? — В комнате родителей? — переспросил он, нахмурившись. Сакура кивнула, а он, наоборот, покачал головой. — Нет. — Что?! — Что слышала, я же сказал, что меня вовсе не устраивает та кровать. Видел я её. Да там оргию устраивают похлеще, чем у нас в аду, Люцифер просто нервно в сторонке курит, — фыркнул демон, скрестив руки на груди. Сакура тяжело вздохнула. Раз так, то она ему вообще в ванне постелет. А что, положит туда матрас, а утром будить-то его как хорошо — взяла, воду включила холодную, и всё, он проснулся! Но нет, Сакура же не настолько жестокая, чтобы положить его спать в ванну, пускай будет спать в гостиной, на этом диване, но он жёсткий, его наверняка это не устроит. К тому же, как Сакура поняла, он не любит первый этаж. Почему-то он здесь странно оглядывался, словно его что-то настораживало. Он вдруг усмехнулся, глядя на Сакуру: — Короче говоря, можешь уложить меня там, где тебе угодно, но только не в комнате родителей… — Ладно, — протянула Сакура, пихнув его в предплечье, на что демон снова улыбнулся, — будешь спать со мной, но только руки не… — Обижаешь, — усмехнулся он, поднимаясь с места. Сакура решила показать ему дом. Вообще-то, её действительно напрягало то, что он будет спать с ней. Она, например, не особо горела желанием ложиться рядом с ним… ну, то есть ей и хотелось бы, и нет. Он же демон! Зато будет что рассказать внукам, которые в старости Сакуры будут сидеть вокруг её кресла-качалки и слушать рассказ о том, как когда-то рядом с ней спал демон Монаэль… ладно, что-то она размечталась о своём светлом будущем. Она долго не протянет, если он так будет с ней обращаться. Он вполне спокойно шёл сзади неё по коридору. Сначала Сакура решила ему показать, как включать душ. В общем, он опять сказал, что у них отвратительная вода, правда, Сакура не понимала, чем она ему так не понравилась. Но дело в том, что для него даже кипяток кажется чуть тёплым, поскольку у них в аду вода просто огненная, мягко говоря. Этого объяснения Сакуре вполне хватило. А потом она повела его дальше по коридору. Комната родителей была прикрыта, да и окна занавешены. Потому девушка всё же решила его познакомить со спальней и, пройдя туда, включила свет, нажав на выключатель. — Это спальня родителей, короче, сюда лучше носа не совать… — начала она, как вдруг свет выключился. Девушка недоумённо посмотрела на Монаэля, однако, как оказалось, ему безумно понравилось включать и выключать свет. Такое продолжалось примерно минут пять, и девушка стояла и наблюдала за тем, как длинные пальцы включают свет, а затем снова выключают, включают, выключают, включают… благо, у Сакуры было просто божественное терпение. Она стояла и смотрела на него, скрестив руки на груди, причём Монаэль делал это с таким умным видом, словно реферат писал или оформлял доклад. — Всё, наигрался? — это она спросила тогда, когда свет он снова оставил включенным. Он закивал, улыбнувшись, и Сакура поспешила вывести его из комнаты родителей, схватив за рукав водолазки и потащив на выход. Он, однако, не особо захотел уходить, да и свет ему захотелось выключить самому. Подождав, пока он снова минут пять поиграет с выключателем, Сакура снова оттащила его, закрыв за собой дверь. — Детский сад, — прошипела она. — Чудные у вас, смертных, устройства, — справедливо заметил он, почёсывая затылок и поправив ошейник. Сакура с сарказмом закатила глаза. — Это же надо, а… у нас в аду вообще света нет, только факелы! А у вас взял, нажал на кнопочку, и на тебе, включился свет. Сакура, что это за Люциферова содомия? — Что? — нахмурилась Сакура, не поняв смысла сего выражения. — Ну… — замялся он. — Я же не ругаюсь и не бранюсь… — Я заметила, но что значит «Люциферова содомия»? — спросила Сакура, чуть улыбнувшись. — А, да это так, брань… — отмахнулся он. — Единственная брань, которую я могу произнести. Вообще-то, я очень культурный демон и не ругаюсь нецензурной лексикой… До вечера у них всё было нормально. То есть и вечером было всё нормально. Весь день он рассказывал ей истории о том, как ему живётся в аду, что они там делают, какие грешники к ним поступают и сколько уже великих людей он видел. Он говорил о том, что знал музыкантов, которые учили его играть на разных инструментах, учёных, которые доказывали ему какие-то теоремы, чтобы более-менее очистить свой грех, людях, которые просто делились с ним своей жизнью, словно разговаривали с психологом. Как поняла Сакура, им (точнее их душам) действительно становилось легче, и многие из них снова попадали в рай только благодаря Монаэлю. А ещё он рассказал о том, откуда у него взялась эта трубка. Оказалось, что ему подарил её какой-то старый индеец, который совершенно по случайности, совершив ритуал, оказался в аду. Проще говоря, чтобы поблагодарить чудесного доброго демона за избавление, он подарил ему эту самую трубку, которая настолько полюбилась Монаэлю, что он с ней практически не расстаётся. Сакура завороженно слушала его, сидя на кровати и прижимая к себе подушку. — Ты столько всего интересного видел, — восхищённо произнесла Сакура. Он смущённо улыбнулся, опустив голову. — А вот я… я вот ничего не видела. — Да брось, — попытался утешить он девушку, привалившись спиной к стене и задумчиво посмотрев в потолок. — Ты для меня вообще совсем ещё ребёнок, тебе всего-то шестнадцать лет. Просто пока не подошло то время, когда ты сможешь что-то увидеть. А вот когда оно подойдёт, то, надеюсь, я буду рядом… Сакура усмехнулась, раскрасневшись: — Ну да, мне же не триста девяносто девять лет, я не такая старая, как ты. — Брось, я не старый, — справедливо заметил Монаэль, с гордостью вздёрнув нос, — это просто так кажется… Потом он решил сходить в душ. Сакура, правда, спрашивала о том, не нужна ли ему помощь, но Монаэль, покраснев, заявил, что ему помощь явно не нужна. И вот, пока он там мылся, Сакура успела спуститься на первый этаж и позвонить матери, сообщив, что с ней всё хорошо и спросив, нормально ли они добрались. Когда она пошла наверх, то увидела, что дверь в ванную приоткрыта, и свет там не горит. Значит, он уже вышел… сглотнув, Сакура прошла в свою комнату, да ещё и так осторожно, словно боялась увидеть там нечто чудовищное. Испуганно вытаращив глаза и заглянув в комнату, она увидела, как Монаэль уже лежит на кровати в одних своих джинсах, повернувшись на бок. Причём лежал он практически на самом краю и, кажется, довольно-таки крепко спал. Сакура, снисходительно улыбнувшись, осторожно и медленно подошла к нему. Он такой милый, когда спит… и в это время Сакура вполне спокойно могла потрогать его рога. Коварно улыбаясь, девушка присела на корточки у кровати, глядя на его красивое лицо, которое уже давно сморил сон. Его длинные ресницы еле заметно подрагивали, а сам он мерно дышал. Чёрт, он же без водолазки… и в такой момент Сакура могла рассмотреть практически во всех подробностях стройный торс демона, шумно сглатывая и краснея. Когда она уже не могла смотреть так долго на рельефный пресс с таким покрасневшим лицом, девушка стала разглядывать его, чуть склонив голову набок. На его лицо упали несколько чёрных прядей волос, которые девушка заботливо поправила, тяжело вздохнув, чтобы они не мешали ему спать. Он действительно до безумия красивый… «Интересно, все демоны такие?» — спросила себя девушка, на этот раз надеясь, что он не читает её мысли хотя бы во сне. Наверное, нет… ей казалось, что он один такой в аду. Такой красивый, такой высокий и стройный, такой похожий на обычного человека, но при этом он такой необычный и таинственный… а его голос? Мелодичный, бархатный, красивый… а его речь? Такая грамотная, такая… чёрт, кажется, Сакура начинала уже в него влюбляться. А может быть, и нет. С чего вдруг она стала бы влюбляться в демона, который не так давно был её котом? Чуть улыбнувшись, девушка стала осторожно гладить его лицо. Провела тонким пальцем по высоким скулам, закончив путь его чуть пухлыми губами… кажется, ему стало щекотно, так что он повернулся на спину, едва нахмурив брови. Когда складка на его лбу разгладилась, Сакура снова возобновила дыхание. Но когда он переворачивался, она даже перестала дышать. Одно только осознание того, что он не из этого мира, вводило её в какой-то странный, внутренний и совершенно необъяснимый экстаз. Она ради такого даже решилась осторожно и с нежностью поцеловать его в бледную щёку, а затем подошла к двери, погасив свет, и быстро заскочила на кровать, ложась рядом с ним. Он так и не проснулся. В такой момент она действительно могла очень долго смотреть на его лицо, тело, фигуру… чёрт, он совершенный. Даже нельзя сказать, что он демон. Он слишком идеальный для демона. Подперев голову рукой, Сакура стала снова наблюдать за его сном. Он действительно ровно и мерно дышал, осторожно, он и вправду крепко спал. А Сакура и не думала, что демоны умеют спать. Чуть улыбнувшись, она снова подалась к нему, проведя кончиком носа по щеке, и с нежностью поцеловала его в кончик носа. Он не отстранился, не стал ничего делать, просто слегка улыбнулся. Сакура заметила это и, покраснев, поспешила накрыть его одеялом, да и спрятаться под одеяло сама. Почему-то была такая мысль положить голову на его плечо и так же уснуть, закрыв глаза, может быть, обнять его… но нет, она не стала. Положив голову на мягкую подушку, девушка бросила последний раз за этот день взгляд на его идеальный профиль: — Спокойной ночи, Монаэль…(Иоганн Вольфганг Гёте, «Фауст» — Фауст)
Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри…Утром Сакура проснулась от того, что кто-то (она даже не имела понятия, кто же это может быть!) очень даже нагло почти что разлёгся на ней. И девушка поняла, что ей как-то немного тяжеловато… точнее она готова была убить этого «кого-то», но что сделаешь, если он бессмертный. Вздохнув, девушка всеми силами пыталась его спихнуть. Будильник, заведённый в школу, уже давным-давно трезвонил, как ненормальный, а Сакура тут не могла его выключить чисто потому, что не дотянулась бы. Но попытка не пытка: протянув руку к будильнику, девушка всеми силами пыталась его достать, однако все её надежды на это прервал Монаэль, засопев и прижав Сакуру к себе, буквально подминая девушку под тяжелое тело. Сакура вздохнула, насупившись и надув губы. Лицо, конечно, покраснело… ещё бы оно тут не покраснело, когда он её обнимает настолько нагло. С сарказмом закатив глаза, девушка протёрла ладонью лицо, покосившись на демона. Да, он явно не привык вставать с утра пораньше. — Эй, — Сакура осторожно пихнула его в плечо — от демона всего можно ожидать, — проснись и пой, Монаэлюшка. Не хочу тебя расстраивать, но мне чуть-чуть тяжеловато… не мог бы ты убрать свою тушу с меня?! Э, алё! Он что-то стал бормотать себе под нос, но Сакура всё же решилась применить силу, пихнув его в плечо: иначе как? А то так и будет с ним тут валяться, ожидая, когда он проснётся… а вдруг он проснётся только завтра, например, или ближе к вечеру? Что тогда Сакуре остаётся делать? Валяться тут под ним и ожидать всего, что только в её голову лезет? Нет, а вдруг он изнасилует её тут, забудет ещё, где находится, да и… — Спокойно, спокойно, — вдруг прервал он мысли девушки, так и не открывая глаз. Сакура нахмурилась, а потом хлопнула себя ладонью по лбу. Да при нём вообще ничего нельзя в мыслях сказать… — Никого я насиловать не собираюсь, а уж тем более тебя. — Почему это? — вздёрнула бровь девушка. Он поднял голову, сонно разлепив глаза: — Обойдёмся без ответа… После этих слов Монаэль вновь уронил голову на плечо девушки. Она уже ожидала от него ночью всего, чего угодно. Например, того, что он сопеть громко будет или храпеть, к примеру, а может, вообще лапать её начнёт. Но этого не случилось — Монаэль преспокойно спал ночью, так и лёжа на боку. А вот что на него под утро нашло… это большой вопрос для Сакуры. Она не хотела про это думать — сейчас он снова что-нибудь язвительно скажет в ответ на её мысли… но нет, он, однако, продолжал лежать прямо на девушке, не заботясь о том, что ей становится душно, да и кислорода попросту не хватает. — Можно я встану? — язвительно протянула Сакура, протирая ладонями сонное лицо. Он только вздохнул, но, кажется, не собирался повиноваться. — Слышь, чего говорю? Мне в школу надо идти, собираться, а ты тут разлёгся! Монаэль! Демон, снова тяжело вздохнув и втянув носом воздух, наконец послушался, подвинувшись на самый край и отвернувшись от Сакуры спиной. Девушка с облегчением вздохнула, поднимаясь с кровати и осторожно перелезая через него. Ну а вдруг он рассердится, что она вот так нагло через него лезет? Однако Сакура, кажется, не предусмотрела, что вполне случайно задела коленом его бедро, так что Монаэль, вытаращив глаза, повалился на пол вместе с ней. Сакура даже не знала, кто из них покраснел сильнее, — то ли она, лёжа на нём, то ли он, распластавшись на полу под девушкой, тараща чёрные глаза. Она уже ожидала от него всего, чего угодно, даже кары, которая на неё обрушиться может, — конечно, демона на пол спихнуть, да где это видано? Но он вдруг прикрыл глаза, шумно сглотнув и пытаясь вылезти из-под девушки: — И-извини… — За что? — нахмурилась Сакура, всё так же валясь на его стройном теле. Он только снова сглотнул, раскрасневшись ещё больше, а Сакура, усмехнувшись, поспешила встать с него, не забыв перед этим с нежностью поцеловать в щёку. — Завтрак я приготовлю, можешь ещё поспать, если хочешь. Кажется, он совсем не ожидал того, что она его поцелует. Чёрт, она действительно поцеловала его в щёку. «Люциферова содомия, — выругался про себя Монаэль, когда девушка ушла. Он сел на полу, глядя ей вслед. В ванной вскоре зашумела вода — она принимала душ, — да что это сейчас было? Почему она меня поцеловала? Она же упала на меня… и почему она покраснела? Почему все люди такие странные? Но страннее всех эта смертная…» Он не хотел больше спать, его, вообще-то, дико интересовало устройство жилища Сакуры. Показала она ему, конечно, все комнаты, но она ему сказала не трогать электроприборы… а хороший демон — это тот демон, который нарушает запреты. Улыбнувшись уголками губ, Монаэль поднялся с пола. Когда она закончит, то нужно тоже пойти умыться и согнать с лица остатки сна. Он потянулся, оглядев комнату в поисках своей чёрной водолазки. Нашёл он её, конечно, на подоконнике, где до сих пор лежал его чёрный плащ. Надев водолазку на себя, он снова потянулся, тяжело вздохнув. Чёрт, а ведь действительно: зачем она поцеловала его? Монаэль никогда не был знаком с нежностью, а уж тем более с поцелуями в щёку. В аду было не до того. Случалось так, что во время оргий никто никого не целовал, получали только плотское удовольствие. Мало того, если это был поцелуй, это обязательно был пошлый и развратный поцелуй в губы, после которого они оставались окровавленными и в небольших ранках. А здесь всё совсем иначе… что это за поцелуй такой? В щёку… хм… Монаэль даже и предположить не мог, что в это место на лице вообще можно целовать. Он в который раз хмыкнул, а потом направился прочь из комнаты, оглядев расстеленную кровать Сакуры. Конечно, в аду у него больше кровать, но там он никогда не ощущал такого уюта и тепла, как здесь. Он снова чуть улыбнулся, выйдя из комнаты. Сакура всё ещё была в душе, и Монаэль, покраснев, прошёл мимо двери в ванную, спустившись вниз. Он вновь опустился на диван, который ему так понравился, и стал смотреть, что лежит на столике. То же, что и вчера, ничего не меняется. Вздохнув, он снова стал думать о том, что произошло с утра. Она упала на него… а он извинился. И только сейчас Монаэль понял, что ему не стоило извиняться перед ней. Только из-за того, что он ничего не сделал, это она виновата. Стоп, а она ведь перед ним не извинилась! Да что это за девчонка такая?! Нахмурившись, Монаэль подпёр голову рукой. Странная смертная, и почему его занесло именно в её дом? Спустя какое-то время Сакура спустилась вниз, вытирая нежно-розовые длинные волосы. Глядя на них, Монаэль чуть улыбнулся. У неё действительно красивые волосы. Он видел разные цвета волос что в аду, что на земле за эти несколько дней, но нет, такого никогда. Сакура присела рядом с ним. Одета она была так же, как и спала: в короткие шорты, лёгкую майку, и Монаэля это немного смущало… достаточно было просто посмотреть на веснушки на её бледной коже, и уже становилось не по себе. Он откинулся на спинку дивана, скрестив руки на груди. — Ты извини, что я тебя спихнула, — улыбнулась Сакура, посмотрев на него и отложив в сторону махровое полотенце. Он лишь отмахнулся, отвернув от Сакуры голову: — Ерунда, всё нормально… зачем ты поцеловала меня? — Что? — усмехнулась Сакура, притворившись, словно ничего с утра не было. Подумаешь, поцелуй в щёку, почему он к этому придирается теперь? — Поцеловала? — Да, — отрезал он, нахмурившись и повернув голову к Сакуре. Глаза стали постепенно светлеть, а значит, скоро они станут красными. Сакура тяжело вздохнула, язвительно посмотрев на него и с сарказмом закатив глаза: — Тебя что, никогда не целовали в щёку? Он как-то сразу отвёл глаза, которые вновь почернели, и отвернул от Сакуры голову, вздёрнув прямой нос и стараясь вести себя более-менее естественно. Однако его выдавала краснота обычно бледных щёк, так что Сакура тихо хихикнула, глядя на него. Постепенно она уже приближалась к нему, а он даже этого не чувствовал. Да и, кажется, его способность читать мысли как-то сразу утихла, когда он смутился. — С чего ты взяла, что меня не целовали… так? — спросил он, так и не поворачивая голову к Сакуре. Девушка лишь чуть улыбнулась, подавшись к нему совсем близко. — Как? — тихо спросила она, снова поцеловав его в щёку. — Вот так? Кажется, из-за этого он смутился ещё больше, растерявшись и не зная, что ему делать в такой ситуации. Сакура снова улыбнулась. Чем-то он её привлекал. Может быть, тем, что он весь такой невинный? Да, конечно, по нему не скажешь… наверное, он опытный. Сакура так думала. Но потом сразу же отогнала эти мысли, поняв, что они тут же будут прочитаны. Монаэль опустил длинные ресницы, не зная, что сказать девушке. Признаваться в том, что он никогда не получал поцелуев в щёку, он не хотел, это было бы унизительно. Сакура почему-то снова хотела его поцеловать, однако не решалась, тоже раскрасневшись. А вдруг он оттолкнёт её, когда она снова его поцелует? Хотя так хотелось касаться его гладкой бледной кожи… он кашлянул, так и не поднимая глаз. — Сакура… — начал он, однако девушка усмехнулась: — А вот так тебя тоже не целовали? Следующий короткий поцелуй последовал в уголок его красивых губ, так что Монаэль совсем смутился. Мало того, она тут его целует, так ещё и к губам теперь лезет. Сакура, тихо и с нежностью засмеявшись, вскочила с дивана, подхватив на руки полотенце и снова принявшись вытирать волосы. Как она так может вести себя после такого? Вполне естественно… а вот он нет. Сакура и сама не понимала, что на неё такое нашло сегодня с утра, а он… а он тем более не понимал. О, Люцифер, за что ты сослал бедного демона на землю?! Он же тут с ума готов сойти! Невольно его пальцы потянулись к тому месту, куда она его поцеловала, и он буквально чувствовал, как кожа здесь так странно теплится. Он даже вспомнил прямо сейчас, как она только что коснулась его губами, а у неё ведь они такие нежные и мягкие… «Пора заканчивать!» — решил про себя Монаэль, встав с дивана и направившись на кухню. Сакура уже что-то готовила, доносился довольно приятный запах приготовленной пищи. Раньше Монаэль никогда не ел ничего подобного. Впрочем, пахнет довольно вкусно, не то, что души грешников, — у кого больше грехов, тот более зловонный. Монаэль неуверенно сел на стул, глядя на то, как Сакура готовит, беря в руки то одно, то другое, то ложку, то вилку, и он не понимал, что же она там делает. Девушка стала жарить что-то на плите, молча, иногда поглядывая на демона и изредка краснея, чему-то улыбаясь. А он и не знал, что думать, смотря за плавными и аккуратными движениями её тонких ладоней. Почему-то он стал бороться со своим желанием сказать ей о том, что у неё красивые руки… и чего это он? — Что ты молчишь? — горестно вздохнула девушка, слегка насупившись. — Лучше расскажи мне: хорошо ли ты спал? — Да… — тихо ответил Монаэль, принявшись рассматривать свои руки, снимая перстни с длинных пальцев и снова надевая их обратно. Так он делал только тогда, когда сильно нервничал. — У тебя мягкая кровать… — А у тебя жёсткая, что ли, в аду? — хмыкнула Сакура, чуть улыбнувшись. — Там немного скучно спать… — пожаловался он. — Она слишком большая для одного демона, да и холодно там… Он стал рассказывать ей о том, какая у него кровать и комната в аду. В ней не было ничего особенного: тёмное помещение, освещённое резными факелами, которые висят на стенах, отбрасывая дрожащие тени от огня на каменный пол, застеленный богатым ковром. Там жестоит и большая кровать с пологом, где вполне спокойно могло бы уместиться три или четыре демона, но она предназначена только для одного. Там есть и старый платяной шкаф, обладающий волшебным свойством, — если в него заглянет кто-то чужой, то он тут же станет гореть, сжигая все вещи хозяина. А если вещи хозяина сгорят, значит, кому-то придётся несладко, потому особо никто не заглядывает в комнату Монаэля вообще. Там есть и специальная коробочка со смесями для курения этой самой трубки. В общем, Сакура поняла, что это просто один сплошной, простите, пиздец. Оказалось, что так обставлены комнаты большинства демонов в аду первого ранга. А значит, Монаэль тоже был демоном первого ранга. Он объяснил, в чём различие. Есть девять рангов демонов, самый низший — девятый — подстрекает на плохие поступки грабителей, воров, насильников. Про остальное он рассказывать не стал, объяснил только, что в них нет ничего особенного, это всего лишь типичные человеческие грехи. Он рассказал о первом ранге демонов, это самый высший чин. Конкретно его задача — разжигать в людях страсть и похоть, чем, собственно, Монаэль не занимается. Впрочем, ему тяжеловато заниматься подобным — люди и сами могут разжигать в себе и страсть, и похоть, им не нужен для этого демон. А потому только что Монаэль сделал вывод, что он никому не нужен, и сразу же опустил голову, прикрыв чёрные глаза. Сакуре даже стало его жалко от такого. Выключив то, что жарилось на сковороде, девушка подбежала к нему, принявшись утешать. Неуверенно погладила по голове, провела ладонью по угольно-чёрным волосам, задев кончики рогов, коварно улыбнувшись. Монаэль, зашипев от раздражения и тяжело вздохнув, уткнулся лбом в живот девушки, всё так же тяжело вздыхая. — Почему ты говоришь, что никому не нужен? — тихо спросила Сакура, продолжая гладить его по голове, опустив глаза и глядя на столь удручённого сейчас демона. Он в который раз вздохнул: — Люди сами разжигают в себе страсть и похоть, демон им для этого совсем-совсем не нужен. Всё изменилось, двести лет назад всё было иначе… раньше в людях был какой-то толк, а сейчас его совершенно нет, — пожаловался он, пожав плечами, — из-за этого демоны сейчас и не нужны, особенно такие, как я… — Ну что ты, — попыталась утешить его Сакура, всё так же улыбаясь. Почему он такой капризный и ведёт себя, подобно маленькому ребёнку? «Монаэль, тебе же триста девяносто девять лет, заимей совесть, уже не маленький, а для меня так и вообще старый», — усмехнулась про себя Сакура. Демон на такое тоже улыбнулся, пусть даже Сакура этого и не видела. Она запретила ему отвечать на мысли? Да будет так… «Может, я для тебя и старый, но я гораздо лучше, чем этот твой Кай», — думал он про себя, опустив глаза и чуть нахмурившись. Он и сам не понимал, почему в нём начинает играть какая-то дурацкая ревность. Наверное, просто привязался к этой девчонке за несколько дней, только и всего… — Мне ты очень нужен, Монаэль. Успокойся, всё нормально. Он хмыкнул, подняв голову: — Зачем это я тебе нужен? Надеешься, что я в тебе страсть, что ли, буду разжигать? Сакура язвительно фыркнула, отстранившись от него и уперев руки в бока: — Вот ещё, больно ты мне нужен для подобных вещей… Когда они поели, при этом пререкаясь, Сакура собралась в школу, а когда уходила, то сразу же подошла к нему. Впрочем, он провожал её, глядя на неё настолько преданно, что Сакура снова узнала в нём того самого кота, который не так давно жил у неё. Чуть улыбнувшись, девушка прикоснулась ладонью к его щеке, осторожно погладив её тыльной стороной ладони: — Веди себя хорошо, ладно? Оставляю тебя здесь на свою голову… из дома не выходи, в доме электроприборы не трогай ни в коем случае, если не знаешь, как с ними обращаться. А в остальном можешь делать всё, что хочешь. — Когда ты вернёшься? — несколько насупленно спросил Монаэль, скрестив руки на груди. Сакура усмехнулась: — Скоро вернусь, сегодня должны быть сокращённые. Жди меня… Привстав на носочки из-за его высокого роста, она с осторожностью поцеловала его в щёку, а затем, нежно засмеявшись, видя, что его бледные щёки сразу же налились румянцем, помахала ему ладонью, надевая на руки перчатки. Он тоже махнул ей рукой, и Сакура вышла на улицу, закрыв за собой дверь. Почему-то сейчас у неё было просто замечательное настроение. Да и зиму она до безумия любила — такой ослепительно-белый снег кругом, да и с неба медленно валятся снежинки, никакого ветра, слабо светит зимнее солнце… ничего необычного, но Сакуре нравилась такая погода. Сегодня она что-то слишком много раз его целовала. Это так… неожиданно для неё, целовать кого-то… вообще-то, Сакура очень редко когда дарила кому-то свои дружеские поцелуи. Чисто из симпатии могла поцеловать в щёку Инузуку, Акамару в нос, свою мать… но ни в коем случае чужого человека. А у него такая странная реакция на эти поцелуи… почему он краснеет? Сакура усмехнулась, вспомнив, как он смущённо сразу же прикрывает глаза от тех самых нежных поцелуев, и снова улыбнулась, посмотрев на бледно-голубое, холодного цвета небо. Она шла в школу быстро, стараясь не опоздать на занятия. Сегодня этот Монаэль вообще обнаглел — разлёгся на ней с утра пораньше… вспомнив это, девушка покраснела… а потом она ещё и так глупо свалилась на него, что щёки вообще стали просто пылать, и совсем не от легкого мороза. Она добежала до школы, заметив неподалёку Кая и его фанаток, а потому гордо хмыкнула, стараясь пройти мимо них с высоко поднятой головой. — Что, Харуно, — сразу же завопила блондинка, — как провела выходные? Всех демонов призвала? Хм, неужели кто-то знает, что в её доме обитает демон? Сакура приподняла в улыбке уголок бледно-алых губ. Наверное, она уже у Монаэля улыбку перенимает… — Конечно, — спокойно подтвердила Сакура, пожав плечами, — а у тебя как прошли выходные? Снова из клуба тащили? Сакура и сама не понимала, что на неё нашло, но слова блондинки в её адрес девушку вовсе не задели. Зато она могла снова унизить её, да ещё и так, что над ней будут все смеяться. Откуда у неё такой боевой настрой, Сакура не понимала, и это было для неё странным. Может, Монаэль чего наколдовал?.. «Волшебник, блин, Дамблдор недоделанный, — думала про себя девушка, уже направившись в школу, слыша, как блондинка что-то шипит себе под нос, а Кай и остальные смеются над шуткой, посланной Сакурой в адрес обидчицы, — надеюсь, он хоть на расстоянии мысли не читает? Вот же ж он ублюдок… а вдруг он сейчас знает, о чём я думаю? Ой, Монаэлюшка, ты знаешь, ты такой милый, хороший, добрый и заботливый демон… и это всё неправда! Ладно, соглашусь с тем, что он милый и красивый. Да, пожалуй, соглашусь только с этим. Всё». Она зашла в школу, ища глазами Инузуку, однако Кибу не приметила, а потому, пожав плечами, последовала к раздевалке. Сняла с себя пальто, как и всегда, шапку и шарф сунула в рукав и повесила всё это на крючок, подхватив рюкзак и направившись на второй этаж в кабинет алгебры. Ничего особенного там не было, снова стали говорить про внешний вид Сакуры, однако сейчас она оделась более-менее прилично: белая рубашка с коротким рукавом, сверху лёгкая кофта, на ногах чёрные джинсы, кроссовки… чего им не нравится-то? Ах да, у неё же в классе все по моде одеваются… фыркнув, девушка прошествовала к своему месту, поспешив достать из рюкзака книгу Эдгара По. А то со всеми этими проблемами она так и не может дочитать её до конца: то демоны к ней тут всякие лезут, то коты, которые потом в этих демонов обращаются, то отчим на неё с кулаками прёт… вспомнив об этом отвратительном человеке, Сакура ощутила, что пальцы невольно стали дрожать и сильно вспотели от ярости. И как хорошо, что они с матерью уехали… Когда Сакура пошла на следующий урок в одиночестве, то решила заглянуть в туалет, чтобы привести в порядок волосы. Подойдя к зеркалу темноватого помещения, девушка достала расчёску и принялась приводить волосы в порядок, старательно пытаясь их расчесать. Из головы по-прежнему не выходил этот демон. Привязался же, блин… едва девушка нагнулась, чтобы поднять свой рюкзак и положить расчёску обратно, она услышала, как кто-то вошёл. Однако не придала этому внимания — может, какой-нибудь младшекласснице приспичило в туалет. Но когда она выпрямилась, то увидела в отражении, что сзади неё стоит Кай. Вытаращив глаза и вскрикнув от неожиданности, Сакура резко обернулась. — Ты… ты чего здесь делаешь, Кай? — хрипло спросила она, прижимая к себе рюкзак. Парень лишь улыбнулся, по привычке взъерошив каштановые волосы и всё так же улыбаясь. Сакура мгновенно покраснела, опустив голову. Вот чёрт, ещё не хватало нарваться на что-нибудь. «Монаэлюшка, спаси меня», — лихорадочно размышляла Сакура, всё же решившись поднять глаза на нарушителя её уединения. — Это же женский туалет, ты не должен сюда заходить, а вдруг… — Я прекрасно знаю, что это женский туалет, — прервал её парень, подойдя к Сакуре вплотную. Она шумно сглотнула, ощущая тёплое дыхание на своей переносице. Сейчас для неё даже Монаэль на какое-то время потерял интерес. Она и сама не могла понять, почему, но сейчас Кай так близко к ней… вот чёрт, наверное, Монаэль точно может её мысли читать. «А зачем, собственно, ты думаешь о демоне, который у тебя дома, когда перед тобой стоит парень, который тебе нравится?» — спросила совесть. Сакура поняла, что она действительно права в данный момент. — Знаешь, Харуно, а ты мне нравишься всё больше и больше в последнее время… «Чего это он?» — нахмурилась Сакура, с подозрением посмотрев на парня. Тот улыбнулся, опустив голову: — Я знаю, я, наверное, дурак, что так говорю это именно сейчас, тебе непривычно это слышать и… — Забудь, — отмахнулась Сакура, покраснев так густо, что поспешила прижаться спиной к стене, чтобы спрятаться в тени и не показывать красноты своего лица. — Я просто… — Сакура, — усмехнулся Кай, нагнувшись и с осторожностью поцеловав её в покрасневшую щёку. От переизбытка эмоций и ощущений Сакура зажмурилась, а он лишь тихо засмеялся, направившись на выход из туалета. Что это было вообще? Он просто жёстко прикололся над ней? А может?.. «Нет, не могу я ему нравиться», — думала Сакура, пытаясь привести мысли и себя в порядок. Губы у него тёплые, явно опытные… Сакура усмехнулась, опустив голову. Что это на Кая нашло? И девушка продолжала улыбаться, опустив голову и прикоснувшись к месту, куда ещё недавно прикасались его губы. Что-то он совсем по-детски её поцеловал, обычно он всех девушек целует сразу в губы, а тут… «Ты бы на многое не рассчитывала, — заметила совесть, — вдруг ты сейчас выйдешь, а тут все над тобой будут ржать, в том числе и Кай твой? Что ни говори, а Монаэль гораздо лучше… он более искренний, даже если он демон». Сакура с этим не могла не согласиться. Кай такой холодный, а Монаэль… Монаэль совсем наоборот. И он так мило смущается, так мило краснеет, что… «А ну перестань! — прервала её совесть, и, если бы она была рядом, она непременно бы шибанула Сакуре по голове. — Вдруг он действительно твои мысли даже на расстоянии читает?» Собравшись с мыслями, Сакура вышла из туалета, надеясь, что там не стоит компания ржущих одноклассников, возглавляемая Каем. Но нет, всё было нормально, никого не было, только маленькие первоклассники, которые бегали по коридору. Сакура, облегчённо вздохнув, последовала на следующий урок у Какаши-сенсея. Он сообщил им в конце занятий, что через пару дней начнутся зимние каникулы, а это значило, что все сразу начали возбуждённо галдеть, обсуждая, что они будут делать. Кто-то собирался кататься на лыжах с друзьями в горах, кто-то ехать в зимний лагерь, кто-то ещё куда-то с родителями… а вот Сакура будет в одиночестве справлять дома Рождество. Ну не в одиночестве, у неё теперь есть Монаэль. Однако демон вряд ли будет сидеть и праздновать с ней Рождество, хотя кто его знает. Он ведь необычный демон и явно ломает все стереотипы, которые были у Сакуры приобретены из книг. Скажем, разве она знала, что демон может быть стеснительным? Конечно же, нет. Разве она думала о том, что едят демоны? Нет. Разве она думала, что они краснеют от поцелуев в щёку? Нет. И что ещё этот демон преподнесёт ей за этот месяц? Сакура не знала… «А что, если его поцеловать сегодня совсем не в щёку?» — коварно подумал она, подперев голову рукой. Что на неё нашло? Сакура не могла ответить на этот вопрос ни себе, ни своей совести, которая сразу же охренела от подобных мыслей. Мечтательно посмотрев в потолок, девушка улыбнулась. Действительно, раз у него такая реакция на поцелуи в щёку, то что будет, когда она поцелует его в губы? И не будет ли он злиться из-за того, что она его поцеловала? Будет ли он против?.. Когда занятия закончились, Сакура поспешила не попадаться на глаза Каю, а то он все уроки что-то уж слишком подозрительно на неё посматривал. Нужно бы заглянуть в библиотеку, чтобы взять что-то почитать. Ну, Сакура действительно так хотела. Она собралась и выбежала из школы, даже не оглядываясь, заматывая вокруг горла полосатый шарф, чтобы не простудиться. Она сразу же направилась в сторону её излюбленной библиотеки. Хотелось взять что-то из мистики, может быть, про демонов… интересно, что на это скажет Монаэль? Усмехнувшись, Сакура быстро дошла до библиотеки. Как и всегда, там не было ничего особенного, но это здание Сакура любила, тут уже принимали её за свою. Это было старое двухэтажное здание. На первый всё время сваливали книги люди, которым они не были нужны, и они сдавали их в библиотеку. Вот и сейчас здесь лежало несколько свёртков с книгами. Сакура, улыбнувшись, последовала наверх по старой деревянной лестнице, сняв с головы шапку и перчатки. На втором этаже был читальный зал, где всё время стояла такая невообразимая тишина, что звук пищания комара здесь отдавался почти что эхом. Она заглянула туда, увидев, что там сидят несколько учеников средней школы и что-то старательно ищут в книгах, переписывая в толстые тетрадки. Усмехнувшись и снисходительно покачав головой, Сакура последовала в зал, где хранятся книги. Она зашла через большую массивную дверь, прикрыв её за собой, и подошла к стойке. Там работала миловидная женщина лет пятидесяти. На её лице всегда сидели очки-половинки, и сейчас она была рада Сакуре, кажется, как никогда. — Здравствуйте, Икари-сама, — поздоровалась девушка, подойдя к стойке и положив на неё руки. Женщина улыбнулась, закивав, так что у её глаз появились добродушные морщины, что явно говорило о том, что она мягкий человек. — Давненько тебя я здесь не видела, — изрекла библиотекарша, всё так же улыбаясь и ища в небольшой стопке бумаг имя Сакуры, — что-то давно не заходила… а сейчас за чем пожаловала? — Не знаю, подскажите что-нибудь о демонах, — попросила девушка, склонив голову набок и улыбнувшись. Библиотекарша вздохнула, поднявшись с места и осторожно потрепав Сакуру по плечу: — А ты нисколько не изменилась, всё те же запросы… — Интересно же, — отговорилась Сакура, последовав за ней. Икари-сама что-то долго искала в стопе книг между полок, затем передала Сакуре массивную книгу. И девушка очень давно хотела её прочитать, но никак не удавалось, потому что её вечно изымал из библиотеки кто-то уж очень назойливый. — Этого, полагаю, ты ещё не читала, — женщина оглядела Сакуру. Девушка кивнула, принявшись рассматривать книгу. «Божественная комедия. Ад», значит? Пусть будет так. Икари-сама записала Сакуру в список, дав ей книгу на этот месяц, и девушка, поблагодарив женщину, ушла, спрятав книгу в рюкзак. Так, нужно почитать сегодня. Мало того, нужно её показать Монаэлю. «Поржёт, наверное», — с сарказмом закатила глаза Сакура, спускаясь по лестнице и надевая шапку с перчатками. До дома она вполне быстро добралась и уже боялась, что там будет. Точнее, Монаэль, конечно, послушный, но до жути любопытный… наверное, электроприборы всё-таки трогал. Когда девушка осторожно зашла в дом, она сразу же сняла рюкзак, осмотрев жилище. Монаэля не было ни на кухне, ни на лестнице, но… он вполне спокойно сидел на диване, держа в руках какую-то книгу, старательно её читая. Сакура улыбнулась, облегчённо вздохнув. Всё нормально, значит. И действительно, слава богу… «Ой, забыла, нельзя же при нём про это думать», — отмахнулась Сакура, раздевшись и сняв с ног кроссовки, поставив их у двери. Монаэль не повернул головы в её сторону, а продолжал читать. Сакура, улыбнувшись, осторожно подошла к нему. Нужно с ним чуть-чуть поиграть… подкравшись сзади, девушка хотела уже ему закрыть глаза ладонями, однако демон сразу же отстранился, похоже, зная, что она идёт сюда. Сакура обиженно скрестила руки на груди. — Извини, что так вышло, — тихо пробормотал он, перелистывая страницу, — просто очки заляпаешь… — Очки? — хмыкнула Сакура. Она обежала диван и приземлилась рядом с демоном, заметив, что он действительно читает в очках. Мало того, ему очень шли эти очки… в чёрной оправе, прямоугольные, и это придавало ему гораздо больше шарма, чем без них. Девушка несколько удивлённо вздёрнула бровь. — У тебя что, со зрением ненормально? — Ну, — вздохнул он, смутившись и сняв очки, закрыв глаза и взяв их за дужку, — а что в этом такого? У меня это… как её… забываю всё время… — Близорукость? — предположила Сакура. Он покачал головой: — Наоборот. — Дальнозоркость? — Точно! — подтвердил он. — Немного испортилось в последнее время, отец заставил носить очки, сказал, что не будет держать слепыша в аду. Хотя у него у самого катаракта, а он ещё и на меня жалуется… Он горестно вздохнул, опустив голову. Сакура усмехнулась, посмотрев на него. Значит, даже у демонов бывают проблемы со зрением? Это странно немного… Монаэль, однако, снова надел свои очки, продолжив читать книгу. Сакура осторожно подняла одну сторону книги, посмотрев на название на обложки. Ясно, «Фаустом» увлёкся. Что ж, пускай просвещается. Девушка улыбнулась, продолжая разглядывать его. И теперь именно с ним ей казалось, что он гораздо красивее и гораздо милее какого-то там Кая, которого любят все шалавы из школы и клубов. А Монаэль такой… она даже не могла сказать, какой он, но продолжала улыбаться, глядя на его сосредоточенный профиль и чуть сдвинутые брови. Похоже, ему действительно было интересно это читать, и Сакуре нравилось то, что у них, кажется, одинаковые вкусы на книги. Он молчал, не смел ничего сказать, только изредка перелистывал страницы, и Сакура заметила, что он быстро читает, только глаза его бегают туда-сюда за очками. Интересно, а что с ним делают в аду? Он всё время говорит про какие-то оргии, которые они там устраивают… значит, он тоже в них участвует? Конечно, он же демон, он должен участвовать в них и… «Сакура, с каких пор ты ревнуешь?» — спросила у девушки совесть, на что Сакура раскраснелась, отведя глаза. Она? Ревнует? Вот ещё… однако Сакура не могла этого отрицать только из-за того, что по ней было всё прекрасно видно. И почему-то ей снова обуяло такое странное желание поцеловать его… но в этот раз она сделает это в щёку или… и вот уже она осторожно коснулась своими губами уголка его губ, на что Монаэль вытаращил глаза, снова раскрасневшись. Он снял с себя очки, прикрыв книгу и заложив нужную страницу пальцем, повернув голову к ней. — Зачем ты это делаешь? — тихо спросил он. Сакура лишь пожала плечами: — Не знаю, ты меня провоцируешь. — Чем это? — хмыкнул демон, убрав книгу на кофейный столик и положив на неё свои очки. Сакура удивлённо следила за его действиями, не понимая, что он собирается делать. Она не стала отвечать на его вопрос, а потом поняла, что, наверное, лучше бы ответила, — он вдруг приблизился к ней, взяв девушку за подбородок длинными пальцами. Короткий поцелуй прямо в губы… и вот уже Сакура закрыла глаза от наслаждения. Она и не думала, что его губы такие приятные. От него пахло теми самыми мятными пряностями, которые он кладёт в свою курительную трубку, и это было приятно. Наверное, всё это действовало на голову Сакуры… он осторожно прикусил ровными зубами её нижнюю губу, еле ощутимо оттянув, и сразу же улыбнулся. Сакура покраснела, однако с его лица краснота внезапно спала. Теперь он вовсе не смущался, что Сакуру и удивляло больше всего. Он краснеет от таких невинных поцелуев, а когда дело доходит до более пошлых, то он совсем не смущается? Она опустила глаза, а потом и вовсе их закрыла. Монаэль вновь поцеловал её в губы, на этот раз проведя по нижней кончиком горячего языка. Девушка услышала, как тихо, еле слышно что-то ударило о заднюю сторону его зубов… погодите-ка, у него что, язык проколот? Едва ли Сакура про это подумала, то тут же раскраснелась ещё гуще. Наконец он перестал её дразнить — поцеловал настолько пошло, что Сакура тихо выдохнула, вытаращив глаза, сразу же их закрыв. Она впервые поцеловалась с каким-то демоном. С демоном. Расскажешь кому — со смеху помрут. Но сейчас она про это не думала, наслаждаясь тем, как он её целует, и теперь действительно чувствовала жёсткую раскалённую штангу в его языке своим, что придавало поцелую странного разврата и страсти. Он даже не давал перевести ей дух от непривычки: провёл по внутренней стороне щёк, задел нёбо, чувствительный кончик языка и сразу же снова стал целовать её. Легонько прикусил нижнюю губу, оттянув своими губами, тяжело дыша, так что у девушки губы действительно покраснели и уже опухли от поцелуя. Его поцелуй полностью подчинял себе, не оставляя ни малейшего шанса вырваться. Она не знала, почему он такой собственник, но это было приятно… Монаэль вдруг закончил поцелуй, напоследок проведя кончиком языка по её губам, очерчивая контур. Сакура выдохнула, приоткрыв глаза, глядя на него. И что читалось в этом взгляде? Может быть, удивление, может быть, укор, может быть, наслаждение… он, даже не стесняясь, посмотрел в её глаза, приподняв в улыбке уголок красивых пухлых губ. Затем, хмыкнув и бросив на Сакуру взгляд, полный гордости, и взгляд человека, который чем-то завладел, Монаэль направился наверх, прихватив с собой книгу и очки. Что только что было, Сакура понять не могла. Однако, вскочив, решила во всём разобраться, поспешив за ним на второй этаж…(Зигмунд Фрейд)
Научиться можно только тому, что любишь…Когда Сакура зашла в свою комнату, то увидела, как Монаэль сидит на её кровати и снова читает, углубившись в книгу, при этом еле ощутимо покусывая красивые губы. Однозначно он сейчас вспоминал о поцелуе… и ему явно самому это понравилось. «Угу, — думала про себя Сакура, — твою мать, он меня точно хочет свести с ума…» — Нет, — вдруг сказал он, улыбнувшись и опять сняв с себя очки за дужку, прикрыв книгу и отложив всё в сторону, — если бы я хотел свести тебя с ума, то это был бы уже не я, а вместо меня был бы Адрамалех. Сакура сразу же нахмурилась. Убить бы его… нет, первое — он бессмертен. Второе — сейчас он знает о том, что Сакура мысленно режет его тело проржавелой пилочкой для ногтей, а потому так нагло улыбается. Девушка, решившись, подошла к нему. Интересно, а что будет, если попросить его о кое-чём? Например, к Сакуре вот уже Кай лезет, а она целоваться даже не умеет… вот бы его попросить о помощи. Он же так хорошо целуется, что не откажет Сакуре в помощи. Но она не собиралась целоваться с ним снова, нет уж. Никто не говорил, что Сакуре это не понравилось, просто она считала это… это… ладно, Сакура, впрочем, не делала никаких выводов из этого поцелуя. Она неуверенно подошла к демону, сев рядом с ним на кровать. Монаэль чуть улыбнулся, разглядывая Сакуру. Сейчас его взгляд на неё стал гораздо смелее, чем вчера, например. Это снова казалось странным. Что с ним происходит? И что это за демон такой, который сначала смущается, а потом так бесстыдно целует девушек? «Он же демон», — вразумила Сакуру совесть. «Спасибо, капитан очевидность», — хмыкнула про себя девушка, глядя на Монаэля. Прямо в его глаза… такие чёрные, словно бездна, с таким красивым разрезом… да, это и была самая настоящая бездна. Бездна в аду, в которой Сакура буквально готова была утонуть, и лишь бы её никто не спасал. Красивые глаза у него… интересно, у всех демонов такие? Или это только из-за того, что он получеловек? Наверное, так и есть… ведь и смущается он… нормальный среднестатистический демон не стал бы смущаться, Сакура была уверена. Всё из-за того, что его мать была простая земная девушка. Интересно, а он любил её? Ведь Люцифер забрал своего сына в ад тогда, когда Монаэлю было двадцать пять лет, значит… — Долго ещё будешь думать над моим прошлым? — поинтересовался Монаэль, брезгливо поморщившись. — Я любил свою мать, можешь в этом не сомневаться… я был готов убить отца в тот момент, когда он сжигал её тело… это было… ужасно… прямо на моих глазах. — Мне очень жаль, — сразу же смутилась Сакура, погладив его по плечу, постепенно переходя к предплечью, видя, как он опустил голову и старается сдержать слёзы, которые явно не могут течь из его глаз. Он действительно любил свою мать. — Прости, я не хотела… Монаэль… — Ничего, — отговорился он, подняв голову. Слёз в глазах как ни бывало. — Прошлое, конечно, причиняет боль, но… так или иначе, это было уже давно, я стараюсь об этом не вспоминать… — Монаэль… — снова начала Сакура. Он кивнул, а девушка смутилась, покраснев и так же держа его за предплечье. — Почему… почему ты поцеловал меня? — Захотелось, — улыбнулся он, — ты провоцируешь меня. Сакура даже не имела понятия, чем она его так спровоцировала. И сейчас она размышляла над этим, так что Монаэль вполне искренне, мелодично засмеялся, запрокинув черноволосую голову за спину. Сакура чуть улыбнулась, глядя на него. — Не знаешь, чем провоцируешь? — усмехнулся он, несколько удивлённо глядя на Сакуру, хитро прищурившись. Было в его взгляде что-то такое… манящее, что ли… такое загадочное, таинственное, магическое даже. Смотрит он так же, как самый настоящий заправский кот, который только что поел самой сладкой закуски. Было в его взгляде явно что-то кошачье, что он вовсе не прятал. Он прищурился ещё больше, и Сакура вспомнила того кота, который лежал рядом с ней сутки с чем-то назад, которого она так ласково гладила, а он так гортанно урчал около неё, с которым она… купалась. И могла ли она знать, что это самый настоящий демон в кошачьем обличии? Конечно же, нет. Она тяжело вздохнула, опустив голову, Монаэль всё так же смотрел на неё, не смея отвести взгляда, словно любовался: — Ты очень красивая — это всё, что я могу сказать… — Я… я… красивая? — замялась Сакура, раскрасневшись. Ещё никто никогда раньше не говорил ей о том, что она красивая, и девушке это, конечно же, льстило. Он еле заметно кивнул, улыбнувшись. — Думаешь, стоит отвечать теперь на вопрос, зачем я тебя поцеловал? — спросил он, изящно изогнув тонко очерченную чёрную бровь. Сакура покачала головой, усмехнувшись. Она смутилась так, как никогда раньше при нём. Несколько мгновений назад он целовал её, а теперь что? Теперь он говорит, что она красивая… но Кай… и почему этот Кай снова вертелся в её голове? Сакура не могла ответить на этот вопрос. Она повернула голову к нему — нужно попросить у него помощи, ведь больше не у кого… — Монаэль… я совсем не умею целоваться, — смущённо произнесла она. Он удивлённо посмотрел на неё. Сакура сейчас старалась не думать о Кае в такой момент именно потому, что он обо всём догадается. И она теперь старалась думать о его губах, таких тёплых, нежных, мягких… губы, которые она бы снова сейчас с удовольствием хотела ощущать на своих. — Научи меня. — Что? — удивлённо спросил он, улыбнувшись. Сакура тяжело вздохнула, отвернув от него голову: — Научи меня целоваться, блин, не умею я… я не такая опытная, как ты. — Ты только что спрашивала меня пару минут назад, зачем я тебя поцеловал, в твоём голосе слышался какой-то укор, да? Точно… я же всё понял, — пожал плечами он. Однако спустя несколько мгновений он поспешил сесть перед ней с ногами на кровать, скрестив ноги по-турецки в позе лотоса. Сакура вытаращила глаза — его джинсы позволяют ему сидеть в такой позе?! Но она поспешила сесть точно так же, тяжело вздохнув и глядя на него, подперев голову руками и уперев локти в колени. Глупо, конечно… он что, действительно будет её целоваться сейчас учить? Погодите-ка, о чём Сакура только думает? Однако она не могла это прекратить только из-за того, что, как назло, посмотрела в его глаза. Сейчас они снова завораживали. Сакура подозревала, что это явно какая-то магия, о которой она не подозревает. Так не всегда бывает, а очень редко. Иногда она может смотреть в его глаза просто так, ничего не боясь, а теперь, вот в такой момент, она его боится… у него красивые глаза, завораживающие, он даже не моргает. Сакура видела, как еле заметно дрожат кончики его длинных чёрных ресниц, и сразу же потянулась к нему, приоткрыв губы. Ей почему-то именно сейчас хотелось рассмотреть его красивое лицо во всех подробностях. И в такой близости она видела, что на его бледной гладкой коже нет ни единого недостатка, он просто идеален. Он тоже приоткрыл свои губы, чуть улыбнувшись. Снова раздался тихий стук — круглая штанга ударила о заднюю сторону его белых зубов. Сакуре почему-то сразу понравился этот звук, едва ли он это сделал. Она чуть улыбнулась: что же он не учит её целоваться, когда Сакура его так просила? А впрочем, может, стоило бы просить его лучше? Она вздохнула, а он вдруг опустил глаза и снова их поднял: — Тогда попроси меня, если хочешь, чтобы я целовал тебя. — Разве о поцелуе нужно просить? — смущённо произнесла девушка. Она ожидала подобного, но возмущаться от того, что он читает мысли, не стала — бесполезно, постепенно она привыкала к этому. Он приподнял в улыбке уголок губ, приблизив лицо к Сакуре. Она прикрыла глаза и сразу же почувствовала тепло его губ на своих. Ну же, ещё чуть-чуть… и почему она не может сама его поцеловать? Она словно бы боялась того, что сейчас поцелует его: дыхание стало судорожным, да и сама она то и дело отстранялась от него на пару сантиметров, едва ли чувствовала его горячее дыхание с запахом холодного ментола. Он снова улыбнулся. — А ты разве не знала, что демонов нужно просить об этом? — прошептал он прямо на губы девушки. Сакура, как завороженная, покачала головой. Он усмехнулся, выставив кончик горячего языка и осторожно проведя им по нижней губе девушки. Резко так, легко, как будто бы даже игриво. Она покраснела ещё гуще. Язык у него был немного шершавый — из-за того, что он может обращаться в кота, наверное. Теперь Сакура даже как-то жалела, что попросила Монаэля, но снова всеми силами старалась не думать о Кае. — Ну же, давай… попроси меня… это же не так сложно, Сакура… Это ему так кажется, а для Сакуры это было из рода «миссия невыполнима». Она выдохнула, опять так же судорожно. И вот она снова почувствовала его дыхание, снова ощутила его горячие губы, снова почувствовала, как раскалённый язык касается её губ, нагло дразня… — По… поцелуй меня… — попросила девушка, закрыв глаза и уже готовясь сгореть от стыда. Демон лишь улыбнулся: — Громче. — Поцелуй меня, — уже гораздо твёрже протянула Сакура, так что Монаэль, вновь нагло улыбнувшись, поцеловал её. Этот поцелуй был гораздо лучше, чем предыдущий. Он не диктовал ей никаких правил, всё это делал за демона его язык. Сакура буквально снова подчинялась ему. Чёрт, какая же у него штанга, которая так приятно касается её чувствительного нёба и языка… а какой у него кончик языка? Аккуратный, мягкий, нежный… Сакура, покраснев, сорвалась на тихий стон, когда он осторожно прикусил её нижнюю губу. Затем снова поцеловал, снова и снова… вновь уже в который раз обвёл её губы языком, так что Сакура опять застонала. Её руки, кажется, сами собой стали обвивать его шею, и вот уже девушка, не выдержав, потянулась к нему сама, привстав на колени. Монаэль, тяжело дыша, неуверенно обнял её, уткнувшись носом в плоский животик, вдыхая её запах. Сакура и сама не понимала, что они сейчас делают, она ведь хотела, чтобы они остались всего лишь друзьями, но… но, кажется, не судьба — он упал на кровать спиной, и Сакура сразу же повалилась на него, не удержавшись. Боже… а, нет, нельзя же при нём… чёрт, какие же у него губы. Такие красивые, умелые, приятные, нежные… и от них так сладко пахнет, да и сами они такие сладкие на вкус. Наверное, за этот день он курил свою любимую трубку — на губах чувствовался вкус мятных пряностей, отчего такой поцелуй казался то ли более страстным, то ли более манящим. Ей не хотелось отрываться от демона. И плевать, что он демон и она учится с ним целоваться, наплевать на всё это, не так ли? Девушка выдохнула, оторвавшись от него, чтобы перевести дыхание. Лежать на нём было не то, чтобы приятно, а просто… да, приятно. У него такое горячее тело, такое красивое, просто оно скрыто за тканью столь надоедливой водолазки. А он не мог ничего думать в такой момент — сейчас он хотел урвать своё. Целовать эту девчонку, да, именно так, как собственник, именно так, немного грубо, осторожно играя с её неумелым языком… чёрт возьми, почему ему так хорошо сейчас?! Он готов был сорваться, чтобы перейти к нечто большему, но не мог. Сакура тихо постанывала, обнимая его за шею. Руки её сами собой зарылись в его угольно-чёрные волосы, тонкие пальцы гладили голову прямо у корней волос, наслаждаясь их мягкостью, а затем достигли и макушки, где находились маленькие рога. Нет, Монаэль не стал её отталкивать или шипеть, он просто стал ей поддаваться. Сакура стала осторожно тереть место вокруг его рогов и… оказалось, что оно слишком чувствительное. Именно поэтому он не даёт трогать свои рога. Она, улыбнувшись, кончиками пальцев касалась чувствительной кожи головы, потирая её, на что Монаэль, застонав, не выдержал, перевернув Сакуру на спину. — Я, кажется, предупреждал тебя о том, чтобы ты не трогала мои рога, — заметил он, причём это было довольно справедливое замечание. Сакура лишь закивала, приоткрыв губы. Они снова просили поцелуя, демон это видел, и он читал её мысли… мысли о том, как ей хочется целоваться с ним и как ей нравится лежать с ним в такой позе. Улыбнувшись, демон снова склонился к ней. Провёл кончиком прямого носа по её красивым приоткрытым губам, поймав судорожное сладкое дыхание, поднялся выше, задел кончик её носа, потёрся об него, так что Сакура улыбнулась от такой нежности со стороны Монаэля, а затем стал изучать её лицо дальше, переходя к волосам, зарываясь в них носом, ощущая такой приторный запах карамели, который действовал на него просто необъяснимо. Сакура выдохнула, прижимая его к себе. Что на них сейчас нашло? Она всего лишь попросила его поцеловать, а он… — Не надо мне говорить о том, что тебе это не нравится… не нужно, Сакура. Не переубеждай себя, это глупо… — Я не переубеж… — не успела она договорить, как вдруг его ровные зубы сомкнулись на чувствительной мочке ушка, чуть оттянув. Сакура приоткрыла губы. С них птицей сорвался чувственный стон. Чёрт возьми, чёрт возьми, чёрт возьми! Почему всё так, а не иначе?! Но… если бы она вот так лежала под Каем, например, то она бы стала его отталкивать, а его… его она не может оттолкнуть — слишком сложно, да и ей этого не хочется. Он опять стал её целовать… нет, всего лишь легонько чмокнул её в нижнюю губу, словно извиняясь за такие резкие и грубые поцелуи, от которых щёки девушки раскраснелись, а губы опухли. — Монаэль… что ты делаешь? Я понимаю, что ты демон и… — По-моему, раз я демон, тут уже ничего не нужно говорить, — улыбнулся он, вновь перебив девушку. И вот, наконец, последовал короткий укус в шею, который был приятным, но в то же время говорил девушке о том, чтобы она заткнулась и как можно меньше сопротивлялась. Она выдохнула, повернув голову в сторону и подставляя его губам больше пространства. Он целовал её шею, кусал, касался языком, оттягивал чувствительную кожу, и ей это нравилось. Пальцы вновь сами собой зарылись в его мягкие густые волосы, чуть сжав и оттянув, так что Монаэлю пришлось поднять голову. — А ты грубая, Сакура… — Я не грубая, просто… нельзя так… Монаэль… — пыталась возразить она. Он лишь улыбнулся, тряхнув головой, так что Сакуре пришлось его отпустить, тяжело вздохнув. И опять он её целует прямо в губы, которые болезненно раскраснелись, и на них стали видны кровоточащие ранки. Заметив это, демон, конечно, не стал медлить. При этом Сакура заметила, как он хищно провёл кончиком языка по верхней губе, так что девушка, покраснев, тихо застонала от такого вида… он стал водить кончиком языка по её губам, то и дело отрываясь, глядя на то, как ранки снова наполняются кровью. И он слизывал её, наслаждаясь сладким металлическим привкусом, который был для него самым приятным на свете. Когда девушка снова стала уже сама целовать Монаэля, то она услышала, как зазвонил её телефон этажом ниже. Тяжело и горестно вздохнув, она оторвалась от него, но нет, Монаэль вновь приник к её губам, целуя. Сакура засмеялась сквозь поцелуй: — Стой, мне нужно ответить… это мама, скорее всего… Монаэль… Он послушно отстранился, слезая с девушки. Сакура вздохнула, сразу же вскочив и побежав вниз, пытаясь привести волосы в порядок. Что это только что было? На её губах всё ещё остался вкус его губ… и он до невозможности приятный. Откашлявшись, Сакура поспешила спуститься вниз, поскольку телефон всё ещё надрывался. Это точно мама, только она будет так долго слушать надоедливые гудки, в надежде услышать голос дочери. Сакура подбежала к телефону, взглянув на дисплей. Точно, мама. Вместе с ней медленно спустился Монаэль, который искоса поглядывал на девушку. Сакура, взяв трубку, покосилась на него, снова раскрасневшись. Вот чёрт, чего он так смотрит на неё?.. — Да, мам, — начала Сакура, чуть улыбнувшись. — Сакура, всё нормально? — тихо спросила женщина. Несколько удивлённо девушка ответила, пожав плечами: — Ну да, всё хорошо… а у тебя как дела? Как бабушка? Это она спросила чисто из вежливости. Ну, конечно, бабушка станет спрашивать о том, что делает Сакура, как у неё дела, поинтересовалась ли она ею… вот Сакура и решила спросить. Кажется, мать осталась довольна этим — девушка буквально чувствовала сквозь расстояние, как она улыбнулась. — С бабушкой всё хорошо, она передавала тебе привет, — ответила она, вздохнув. Конечно же, Сакура знала, что мама сейчас просто импровизирует, ведь никакого привета бабушка не передавала. Ну, может быть, и передала, но не настолько дружелюбно, как хотелось бы её внучке. Сакура лишь фыркнула, с сарказмом закатив глаза: — Хорошо, и ей привет передай… мам, какого числа вы приедете? — Пока не знаю, — проговорила женщина, и сейчас она явно была изумлена вопросом дочери, — а что, ты так уже сильно хочешь нас видеть? Я думала, что ты была бы рада остаться одна и… — Да рада-рада, — пробормотала Сакура, на что Монаэль лишь усмехнулся, покачав головой и скрестив руки на груди. Девушка пихнула его в предплечье, чтобы он не возмущался — это её жизнь, это её мать, это её родственники, а потому она сама будет делать так, как ей вздумается. Мало того, он всего лишь несколько дней у неё проживает, а значит, не имеет ни малейшего понятия об устройстве дома Сакуры и о её взаимоотношениях с матерью и отчимом. В общем, честно сказать, Монаэля можно было бы просто-напросто послать, однако Сакура признавалась себе, что боялась это сделать. — Я просто спросила ради интереса, может быть, встречу вас на вокзале. — Ну-ну, посмотрим, — вздохнула мать, — ладно, Сакура, я позвоню ещё вечерком, а сейчас мне пора. Пока. — Пока, мам, — хмыкнула девушка, повесив трубку и сунув телефон в карман. Монаэля уже не было рядом, но когда девушка обернулась, оказалось, что он стоял прямо за её спиной. И теперь Сакура была к нему лицом, да ещё и вплотную. Он чуть улыбнулся, снова приподнимая в улыбке уголок бледных губ. Кажется, он снова хотел её поцеловать, что смущало Сакуру. Она прикрыла глаза, опустив их, а затем снова взглянула в его чёрные очи. Твою же ж мать, да этот демон над ней издевается, когда так смотрит. Прямо в душу. И Сакура решила подать голос: — Ну что… будем кушать? — А что ты можешь мне предложить? — нахмурился он, склонив голову набок. Сакура усмехнулась, подтолкнув его в плечо, чтобы он следовал на кухню, и пошла за ним: — Найдём что-нибудь, Монаэлюшка, думаешь, я готовить не умею?.. Следующий день для Сакуры обещал быть очень даже хорошим, да и вечер у них прошёл вполне нормально. На этот раз Монаэль больше не целовал её, и Сакуру это даже немного беспокоило. Не понравилось ему, может быть? Хотя если бы не понравилось, то он не стал бы и вчера продолжать столь приятное для Сакуры «обучение». Вздохнув, девушка утром поднялась с кровати, потянувшись, увидев, что демон преспокойно спит на боку, и его красивое лицо сейчас ничем не омрачено. Улыбнувшись, девушка подошла к нему, склонившись и осторожно поцеловав в бледную щёку, направившись на выход из комнаты. Пускай спит и отдыхает, зато она тихо уйдёт. Быть может, она вернётся тогда, когда он до сих пор будет спать, кто его знает. Вздохнув, девушка стала собираться в школу. Приняв душ, она по привычке надела футболку, сверху рубашку в клетку, оставив её расстёгнутой, и джинсы. Нужно бы позвонить Инузуке, что ли, а то она его даже вчера и в школе не видела. Спустившись вниз, Сакура стала готовить себе завтрак, который состоял из чашки кофе и бутерброда с маслом. А если Монаэль захочет есть, когда встанет? «Найдёт что-нибудь в холодильнике», — решила про себя Сакура, пожав плечами и намазав маслом второй бутерброд. В доме было необычайно тихо и даже как-то мрачно. Тишина нравилась Сакуре — в такие моменты она любила слушать, как тикают старые дедушкины часы в гостиной. И каждый час из них вылетает кукушка, правда, уже сломанная, старая и облупившаяся от той тонны времени, которую она перенесла на своих деревянных крылышках. Девушка улыбнулась, продолжая пить кофе, подперев голову рукой. Монаэль… И почему судьба свела её именно с этим демоном? То есть Сакура вообще была не особо благодарна судьбе за то, что она вот так вот с ней поступила, но всё же… этот демон явно ей нравился, а ещё он очень хорошо умеет целоваться. Девушка улыбнулась, вспомнив вчерашний день. А Кай? Что ей делать с Каем? Почему он вчера так нагло ворвался к ней в туалет и поцеловал в щёку? А потом сказал, что она нравится ему… Сакура тяжело вздохнула, опустив голову и допив остатки кофе, взяв телефон в руки и принявшись искать номер Кибы. Как оказалось, парень просто вчера проспал, а потому и не пришёл в школу. Но сейчас он сказал, что зайдёт за ней, а значит, Сакура должна его дожидаться как минимум минут десять. Вздохнув, она прошла к дивану,опустившись на него. Монаэль с вечера оставил здесь свои очки и «Фауста», которого он прочитал только наполовину. Улыбнувшись, девушка протянула руку к очкам, в надежде посмотреть на них. И вот она уже взяла их в руки, принявшись вертеть так и эдак, рассматривая красивую оправу, стёкла, даже надев на себя и поняв, что от такого у неё немного кружится голова и сразу же начинают болеть глаза. Кстати, почему они такие пыльные? Нахмурившись, Сакура осторожно протёрла их мягкой тканью рубашки, так что очки теперь блестели и не были такими заляпанными. Монаэль вообще не заботится об их состоянии? Хм, как странно, сам же их и носит… Спустя какое-то время пришёл Инузука, и Сакура поспешила одеваться, накинув на плечо рюкзак и в последний раз бросив взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, обернувшись. Однако когда она повернула голову обратно, собираясь открыть дверь, она вскрикнула от неожиданности — перед ней стоял Монаэль собственной персоной. Сакура вытаращила глаза, прислонив ладонь к губам, а он улыбнулся, несколько обиженно скрестив руки на груди и нахмурив тонкие брови: — Хотела уйти не попрощавшись? — Э-э… — замялась Сакура, приоткрыв губы. — Просто не хотела тебя будить и… стоп, как ты здесь оказался?! И не отговаривайся тем, что это волшебство, магия или… — Волшебство, — усмехнулся он, — ты знаешь, демоны тоже могут творить чудеса. — Отлично, — хмыкнула Сакура, — сегодня покажешь свои навыки, а сейчас, если ты не против, я удалюсь — я в школу опаздываю. — Передавай привет Каю, — рыкнул демон, сунув руки в карманы и посторонившись от двери. Что? Что он сказал? И теперь Сакура действительно боялась его слов, да и его самого… он опустил длинные ресницы, отвернув от Сакуры голову. Было видно, что он явно ревнует девушку к этому Каю и… чёрт, как он узнал об этом? Наверное, Сакура вчера слишком плохо скрывала то, о чём она думала. Нужно разобраться с Монаэлем, когда она придёт, но сейчас она ничего не будет ему говорить — Инузука сейчас отморозит себе все детородные органы, если Сакура не выйдет. Нахмурившись, девушка не стала ничего отвечать демону, только хмыкнула: — Поговорим потом, когда я приду, ладно? Веди себя хорошо… — Обязательно, — прорычал он, обратив на Сакуру свой взгляд, от которого она действительно пришла в полнейший ужас — зрачки стали красными, и теперь в них читалась такая лютая ненависть к однокласснику Сакуры, что девушка действительно боялась за здоровье Кая… Да, действительно, он самый настоящий демон, когда так смотрит. Куда пропало всё его смущение? Куда пропала вся его робость и стеснительность? Вот и Сакура не могла дать ответ на этот вопрос. Он усмехнулся, обнажив белые ровные зубы. Ей показалось, что клыки его удлинились… но девушка только шумно сглотнула и, махнув ему на прощание рукой, поспешила покинуть дом, оглянувшись на Монаэля. Постепенно демон пришёл в себя, когда девушка закрыла за собой дверь. Он опустил голову, пройдя к дивану, и снова сел на него, запустив в растрёпанные чёрные волосы длинные пальцы. Неужели она думала, что скроет от него свои мысли? Нет, она не может этого сделать… даже если вчера она старалась думать совершенно о другом, то в её мыслях всё равно проскальзывал этот самодовольный ублюдок. Монаэль опустил глаза, глядя в пол, и всем своим внутренним существом он чувствовал, что нужно ждать какой-то беды… раз уж он демон, то он должен почувствовать это раньше Сакуры. Но что бы ни случилось, нужно уберечь её. Обязательно…(Иоганн Вольфганг Гёте)
Ревность — сестра Любви… так же, как Люцифер — брат всех Ангелов…Сакура же как раз в это время шла с Инузукой в школу, при этом молча, ничего ему не говоря, а думая о том, что сказал Монаэль. Значит, он знает о Кае… наверное, Сакура действительно слишком плохо скрыла свои мысли, и это действительно отвратительно. Чёрт возьми, почему? Она его обидела… Монаэля. И даже сейчас, когда Сакура пыталась не думать о нём, она почувствовала угрызения совести. Она действительно слишком плохо с ним обошлась, просто отвратительно. И что теперь ей делать? Нужно поговорить с ним, ведь… «Сердцу не прикажешь? — дополнила за девушку совесть, выгрызая у неё внутри все внутренности, так что сердце Сакуры больно закололо. — А ты сама подумай на момент, каково сейчас этому человеку… то есть демону. Не так важно. Я к чему? К тому, что ты поступила как последняя свинья. На твоём месте я бы перед ним извинилась, а не стала выяснять отношения. И ни в коем случае не говори фразу о том, что не прикажешь сердцу. Сакура, я вижу тебя изнутри и понимаю, что к Каю у тебя практически не осталось чувств, он тебе не нужен, он…» Но Сакура поспешила заткнуть совесть, закрыв глаза. — Сакура, а ты чего молчишь? — спросил Киба, недоумённо покосившись на подругу. Та отмахнулась. Рассказать ли ему о том, что произошло? Значит, нужно будет рассказать и о демоне, который теперь живёт у неё в доме. — Я, конечно, и так знаю, что ты молчаливая, но не настолько же, такое у тебя очень редко бывает… ведь что-то случилось, да? — С чего ты взял? — нахмурилась девушка. Киба остановился, пронизывающе глядя в её ярко-изумрудные глаза. Сакура тяжело вздохнула, пожав плечами: — Помнишь того кота, который поцарапал нос Акамару?.. С этой фразы она начала свой рассказ. Было тяжело, особенно учитывая то, что он то и дело поглядывал на неё, как на не совсем здоровую. Мало того, нужно ещё учесть то, что он Сакуре вряд ли проверит, хотя верит в большинстве случаев. Этого-то девушка и боялась. А если он поверит, то будет ещё страшнее — значит Киба непременно пойдёт проверять, настоящий ли демон у Сакуры живёт или нет, а Монаэль не нуждается в излишнем внимании. После того как девушка рассказала о поцелуе, Киба вытаращил свои глаза с узким зрачком, а девушка раскраснелась. Она рассказала и о том, что произошло вчера и сегодня… ей стало очень стыдно в такой момент. А Инузука всё так же таращился на неё, как будто заподозрил в колдовстве. Девушка тяжело вздохнула, стараясь не смотреть в глаза друга, и правильно делала, ибо в них читался какой-то немой укор, некий страх и что-то ещё, смешанное с удивлением. — Сакура, ты снова чего-то перечитала? — взволнованно спросил Инузука, вздёрнув каштановую бровь. Сакура тяжело вздохнула, хлопнув себя ладонью по лбу. Они уже подходили к школе, и теперь Сакура чувствовала себя как-то неловко под взглядом Кибы и своих одноклассников, которые стояли у дверей и курили. Девушка быстро прошла мимо них, решив, что Киба ей не поверил, и даже не обернулась на него, когда Инузука пожал Каю руку. Кай в это время как раз проследил взглядом за Сакурой, что её просто взбесило. Она сняла с себя пальто, шапку и шарф, и только тогда Киба подошёл к ней, неуверенно тронув за плечо: — Слушай, ладно, я погорячился, но ведь так… так не может быть. Скажи, что ты просто пошутила. — Я не могу сказать, что я пошутила, — огрызнулась девушка, уперев руки в бока, — потому что я не шучу, а говорю, как есть. Знаешь, если честно, мне бы хотелось верить в то, что всё это просто дурной сон… — Ты что, даже не извинилась перед ним? — с некой жалостью в голосе протянул Киба, так что Сакура готова была взвыть от негодования. Парень так и смотрел на неё, хлопая глазами, а Сакура повесила пальто на крючок, сунув по привычке в рукав шапку с шарфом. Она покачала головой: — Мне нужно с ним поговорить. Я не знаю, за кого он меня принимает, но я его… — Ты с ним целовалась, — язвительно произнёс Киба. — А что, Сакура, красивый он? — С чего ты решил, что я должна про это говорить? — воскликнула Сакура, отпихнув его с прохода и густо покраснев. — Даже если и красивый, то от этого ничего не изменится. Она накинула на плечо рюкзак и последовала на выход из раздевалки. Киба, пожав плечами, пошёл следом за ней. Вообще-то, Инузука даже не знал, что и думать. К примеру, родители Сакуры уехали, а у неё теперь проживает демон. Прекрасно просто. Он действительно вышел из преисподней и умеет обращаться в кота. Интересно, Сакура, может быть, действительно перечитала? Но нет, Инузука уже склонен был в это поверить, раз она сказала, что им нужно с ним поговорить. Так, спокойно… «Может, Сакуре нужно подсказать, как с ним поговорить?» — предположил про себя Киба, а потом пошёл вместе с девушкой, нагнав её. Она то и дело тяжело вздыхала и, когда Киба подбежал, недоумённо покосилась на него, с гордостью вздёрнув носик. — Слушай, Сакура, просто сядь и поговори с ним спокойно, — предложил Киба. Девушка покачала головой. — Ты что, не можешь взять и объяснить ему спокойно, что тебе нравится Кай? — Что бы ты делал на моём месте? — разозлилась Сакура, зашипев на него и схватив за грудки, сжав в тонких пальцах ткань футболки. Он предлагает просто так взять и сесть поговорить с Монаэлем? Ага, конечно. А потом он сожжёт её в пламени ада, будет совсем замечательно. Особенно когда узнает, что Сакуре нравится Кай. Чёрт возьми, да что происходит? Почему-то Сакуре сейчас было необычайно тяжело хотя бы потому, что этот демон немного наглый. Действительно, за кого он её принимает? За свою девушку? Или как у них там, в аду, эти шалавы называются, с которыми трахаются демоны? Сакура фыркнула про себя, едва ли подумала об этом: — Ты предлагаешь сесть, поговорить и рассказать всё на духу! А ты хоть о нём подумал? Представь, как ему будет неприятно, когда я сяду и скажу, что он мне не нравится, у меня совсем другие… — Он тебе нравится, — отрезал Киба, кое-как вырвавшись из рук девушки и одёрнув свою оранжевую футболку. Сакура покраснела, устало протерев лицо ладонью. — Не нужно этого отрицать, Харуно, если ты попросила, чтобы он тебя поцеловал, я думаю, тут несложно догадаться о твоих чувствах к нему, разве не так? — Нет, не так, — хмыкнула девушка, направившись наверх по лестнице, едва ли увидев, как старшеклассники заходят в школу. Сакура тяжело вздохнула, покачав головой и с сарказмом закатив глаза. Ей не нравилась вся сложившаяся ситуация. Почему? Да хотя бы потому, что она не может просто сесть и поговорить с Монаэлем, как с нормальным человеком. Он же демон! А Сакура не знает, на что способны демоны, но, кажется, очень на многое. Потому она и боялась с ним заговорить… кстати, с чего это Инузука взял, что Монаэль нравится Сакуре? «А что, разве не так?» — поинтересовалась совесть, но девушка поспешила её заткнуть, отгоняя подобные мысли и густо краснея. Ладно, чего скрывать, Монаэль ей нравился… даже очень. Но она не могла вот так и не воспользоваться шансом, который буквально протягивает ей судьба на вытянутой руке. И этот шанс как раз связан с Каем, с человеком, которого Сакура до сих пор любит. Хорошо, может быть, не так сильно, но чувства к нему у неё остались. Она скрестила руки на груди, стараясь не смотреть на Кибу, который продолжал что-то ей втирать по поводу того, чтобы девушка поговорила с демоном, рассказав, как есть, выложив ему всё. Но Сакура пыталась не прислушиваться к его словам — просто-напросто не хотелось. Они зашли в класс, и девушка опустилась на своё привычное место, взяв наушники и заткнув ими уши, стараясь не вслушиваться в слова Кибы, который всё это время говорил и говорил ей что-то без остановки. Сакура понимала, что он просто хочет помочь, однако не могла принять его помощь. Это, конечно, приятно, что он её поддерживает, но… сейчас Сакуре нужна поддержка своей совести и своей внутренней «я», которая не желала этого делать и отвернулась к стенке, продолжая спать и с головой накрываясь одеялом. Девушка тяжело вздохнула, подперев голову рукой и принявшись смотреть в окно. Там не было, конечно, ничего особенного: небо заволокло свинцовыми тучами цвета серого металла — наверное, собирался снег. Ей так казалось. Сакура чуть улыбнулась, принявшись смотреть на людей, которые проходили мимо школы, и… заприметила чёрного знакомого кота. Сразу же приглядевшись и прищурившись, девушка подалась чуть ближе к окну, присматриваясь. Да, у него и уши проколоты, и ошейник есть. Кот в упор смотрел прямо в окно, затем, когда заметил Сакуру, опустил глаза, после снова поднял. Она не слышала, но, кажется, он зашипел. Чёрт, Сакура убьёт Монаэля за то, что он здесь без её ведома. Нахмурившись, Сакура покачала головой, стараясь больше не смотреть в сторону кота, а он, мурлыкнув, последовал куда-то в другую сторону. Прогуляться, значит, решил. «Сволочь», — зашипела про себя Сакура, нахмурившись и проводив взглядом кота. Тот обернулся, остановившись почти что на дороге. Сакура вытаращила глаза, вскрикнув, — мимо него как раз быстро пролетела машина, и девушка не удержалась. Конечно же, все в классе уставились на неё, а она даже вскочила с места, выглядывая в окно. Одноклассники поспешили посмотреть, что же она такого там увидела, но к этому времени Монаэль словно испарился. Сакура продолжала таращить глаза, надеясь, что его не сбила машина. Наверное, он просто ушёл… или убежал. А может, это магия такая, с помощью которой он испарился в воздухе? Да, скорее всего, так… — Харуно, ты как всегда, — насмешливо отрезала блондинка, скрестив руки на груди, — чего тебе только не померещится… — Иди на хер, — посоветовала Сакура, отмахнувшись от неё и продолжая смотреть в окно, выискивая кота. Киба подошёл к ней, встав рядом и тоже разглядывая улицу, несколько удивлённо посматривая на девушку. — Ты ведь тоже мне не веришь? — Я этого не говорил, — заметил Инузука, чуть улыбнувшись, — но согласись, что не каждый день встречаешь кота, который способен обращаться в демона. — Да, — улыбнулась Сакура, — он сейчас где-то здесь… только вот не знаю, куда он делся, только что чуть под машину не попал… Киба взял её за локоть, увлекая от окна и усаживая на место. Девушка смотрела в его глаза, а он улыбнулся, обхватив голову девушки ладонями: — Не переживай так, Харуно, нормально с ним всё будет. Он же демон. Кажется, только это сейчас и успокаивало Сакуру. Она чуть улыбнулась, кивнув, а Киба по-дружески поцеловал её в лоб, пройдя к своему месту. И всё же хорошо, когда есть хотя бы один человек, который способен тебя поддержать… В это время Монаэль как раз преспокойно сидел на лавочке в парке в образе кота, оглядывая прохожих. Сейчас к нему должен прийти один человек… из преисподней. Вспомнив про своего лучшего друга, Монаэль улыбнулся, опустив глаза. Мимо него как раз проходила какая-то девочка, держа за руку свою маму. Ребёнок был просто очарователен: белоснежные кудри, на которых была розовая шапка цвета жвачки, светло-голубые большие глаза в обрамлении длинных густых ресниц, румяные от лёгкого мороза щёки и алые губки — настоящий ангел. Она остановилась, глядя на кота, а потом вдруг весело засмеялась, подбежав к нему. Девочка была одета в тёплую курточку белого цвета и такие же тёплые штаны, на ногах — маленькие ботиночки на шнурках. — Мама, смотри, какая кися! — в этом мире Монаэль уже понял, что именно таких детских слов ему нужно бояться больше всего. Однако он позволил ребёнку себя погладить. Что ему сделал ребёнок? Вот именно — ничего… к тому же он слишком добрый для демона, пожалуй, пускай его немного приласкает. Нагнувшись к девочке, он стал обнюхивать её смущённое покрасневшее личико, а она только захихикала, поглаживая кота по голове неловкими движениями маленьких неуклюжих пальчиков. Монаэль не выдержал, громко заурчав и прикрыв от удовольствия глаза. Девочку поторопила её мать, сказав, что им нужно идти, и она помахала на прощание рукой Монаэлю, на что тот мурлыкнул, дёрнув хвостом. — Пока! Они ушли, а девочка всё ещё оглядывалась на него. Монаэль, всё так же улыбаясь, услышал голос за соседним деревом: — Глянь-ка, милота! Так вот чем занимается наш юный демон на досуге на земле, это просто адски замечательно… Монаэль обернулся, как раз увидев за этим деревом своего знакомого и по совместительству самого лучшего друга в аду, с которым знаком он уже двести с лишним лет — Фурфура. Это был блондин высокого роста с шестью полосками на щеках, с двух сторон по три, и ярко-ярко-голубыми глазами, которые обычно излучали свет и доброту. Но когда этот демон приходил в ярость, то эти глаза сразу же наливались красным, и его белые ровные зубы обычно становились самыми настоящими клыками, с помощью которых он мог разорвать обычную человеческую душу на куски. Вообще-то, Фурфур умел обращаться в лиса, но согласитесь, что было бы глупо, если бы люди в парке увидели здесь лисицу. Он улыбнулся, опустив глаза и скрестив руки на груди. Одет он был во всё чёрное, почти так же, как и Монаэль, да только у него не было ошейника и было гораздо меньше перстней и колец на длинных пальцах. Он прошёл к скамейке, опустившись на неё. — Ты меня звал, кажется, — тихо протянул он, покосившись на кота. Монаэль хмыкнул, сев на лавочке и помахивая тонким длинным хвостом, не глядя на своего друга: — Как думаешь, мне стоит обратиться? Или ты так со мной побеседуешь? — Давно тебя не видел, лучше бы обратился, — протянул Фурфур, так что демон, оглядевшись, постепенно принял свой истинный облик. Фурфур вдруг засмеялся. — А ты вовсе не меняешься. — Какие новости? — поинтересовался демон, посмотрев на своего друга. — Всё как обычно, — пожал плечами Фурфур, — твой отец в ярости — нашёл-таки у себя седой волос и теперь пребывает в отчаянии, постоянно ноет, говорит, что нуждается в своём сыночке… а его сыночек тут ходит в образе кота и позволяет гладить себя мелким детям. Это просто низко, Монаэль, неужели ты так пал здесь? Никогда не позволяй людям трогать себя, это может быть опасно для тебя. Разве забыл, как на днях Данталиан пострадал перед тем, как ты ушёл из ада? Тогда всё тело в ожогах было, а он всего-то пытался переспать с какой-то девчонкой с земли, притворившись обычным человеком… — Кажется, ты забыл, — усмехнулся Монаэль, показав на себя тонким пальцем. Фурфур вздёрнул тонкую бровь, недоумённо глядя на друга, — я всего лишь наполовину демон. А значит, меня может касаться любой человек. Это, знаешь ли, в порядке вещей. — Чувствую, ты тут уже с кем-то успел отвести душу, — протянул Фурфур, улыбнувшись и облокотившись одной рукой на спинку скамейки. Монаэль только пожал плечами, приподняв в улыбке уголок губ. Стоит ли говорить этому балаболу, что он тут развлекается с Сакурой? Вспомнив о ней, демон мгновенно помрачнел, опустив глаза. Ревность. Такая ревность его сейчас охватила, что он готов был просто так избить своего лучшего друга, буквально ни за что. А если здесь завяжется драка между демонами, то это будет действительно ужасное зрелище. Пострадают не только они двое, но и простые люди. Невольно вспомнив ту маленькую девочку, которая его гладила, Монаэль стал постепенно остывать, чтобы не сорваться. И буквально сейчас Фурфур видел, как его аура начинает нагреваться, а глаза светлеют и постепенно становятся красными. — Знаешь, Монаэль, бабы никогда до добра не доводят. Помнишь, я тебе рассказывал про одну демоницу? Это было ужасно… эта шлюха едва ли не вырезала мне сердце! Едва зашла столь больная для Монаэля тема, Фурфур сразу же замолчал, приложив ладонь к губам. Монаэль только горько усмехнулся — это действительно больная тема для него… — Прости, не хотел… — поспешно произнёс блондин. Мимо них прошла компания каких-то молодых людей, так что им пришлось замолчать, провожая их взглядами. — Да ничего, — вздохнул демон, чуть улыбнувшись. — Не переживай, не успел я пока отвести душу, но… но у меня есть одна девушка на примете. Ты ведь помнишь, что у меня скоро день рождения? — А то как же, четыреста лет, это надо отметить! — воскликнул Фурфур, хлопнув друга по плечу. Монаэль тяжело вздохнул: что же этот придурок громче-то не орёт? — А потише можно? — вежливо попросил Монаэль, на что Фурфур только откашлялся, оглядевшись по сторонам и замолчав: — Ладно, ладно, только не урчи, котик… ах да, хотел тебя спросить по поводу того, что тебе подарить. Так что тебе подарить? — Устрой мне праздник, — попросил Монаэль, улыбнувшись. Фурфур недоумённо посмотрел на своего друга. Да, Монаэль действительно хотел праздник. А что в этом такого? Было бы довольно впечатляюще, если бы это был, например, почти что самый настоящий бал… ведь они демоны, всё должно быть чин по чину. Фурфур только усмехнулся, почесав подбородок и хитро прищурив глаза, подобно самому настоящему лису: — Знаешь, есть у меня одна идейка на примете, надеюсь, что тебе понравится… так или иначе, осталось всего полторы недели, и я буду усиленно готовиться. Много ли гостей ты хочешь увидеть? — Желательно много, — ответил Монаэль, кивнув, — и ещё… позаботься о той, которую я тебе поручу. Ну да, что ни говори, а четыреста лет — это знаменательная дата! Через сто лет Монаэль станет совершеннолетним демоном в аду, и этот праздник, наверное, будет гораздо грандиознее. О да, Фурфур уже предвкушал настоящую оргию, и ему быстрее хотелось, чтобы эти сто лет промчались, подобно лани, бегущей от охотников в лесу. Он улыбнулся. Значит, позаботиться о той, которую он поручит своему другу? Замечательно, Фурфур даже не подумает ослушаться. Да вот только нужно бы с ней познакомиться… а потому он будет пристально следить за ней из ада, так как Монаэль наверняка приревнует, если Фурфур будет спрашивать у него про эту девчонку. Чёрт возьми, да почему он такой ревнивый? Вечером не было ничего необычного. То есть, когда Сакура вернулась домой, Монаэль снова читал и просвещался, углубившись в книгу. Сакура оставила их разговор на вечер. Да, она всё же решила сказать ему пару ласковых обо всём, но… нужно быть аккуратнее, она это знала. Девушка тяжело вздохнула, когда он снова сидел на диване, и подошла к нему. Одета она была в рубашку и шорты, а Монаэль, конечно же, в привычную для него одежду. Он снова совсем недавно курил — здесь пахло мятными пряностями. Девушка неуверенно опустилась рядом с ним. Он заканчивал читать «Фауста», и, наверное, это было жутко интересно. Наконец, поняв, что ему не дадут нормально почитать, он отложил книгу вместе со своими очками, потянув их с переносицы за дужку. Сакура проследила за ним взглядом, за его движениями, поняв, что одним разговором дело не закончится. Она чуть улыбнулась демону, а он не спешил улыбаться ей в ответ, немного даже грубо спросив: — Ты что-то хотела, Сакура? — Да, — тихо произнесла она, кивнув и покраснев, опустив глаза. Демон усмехнулся: — Как там твой дружок Кай? Не скучает, случайно? — Не скучает, — прошипела девушка в ответ, постепенно начиная злиться. Он усмехнулся, откинувшись на спинку дивана и скрестив руки на груди, проложив ногу на ногу. Сакура, поняв, что нужно что-то решать с ним, а то уж он слишком много из себя ставит, вскочила, встав перед ним и уперев руки в бока, нахмурившись. Монаэль недоумённо посмотрел на девушку, вздёрнув тонкую чёрную бровь. — Ты вообще ничего не понимаешь в человеческих чувствах! Неужели тебе не противно спрашивать у меня, как там Кай?! Мне, например, не очень хочется отвечать на вопросы, заданные таким тоном, особенно от тебя. Ты вообще… ты бессердечный! Кажется, эти слова сильно задели демона. Он вытаращил глаза, а затем нахмурился, посмотрев на Сакуру. Девушка, тяжело дыша, поняла, что явно сказала лишнее. В горле встал комок, больше говорить она не могла. Ведь она действительно считала, что этот демон не имеет ни малейшего понятия о том, что такое чувство. И вообще, он ничего не понимает, он только и думает о том, чтобы было хорошо ему. Эгоистичная скотина, Сакура прямо сейчас готова была его задушить или вогнать в сердце кухонный нож… но нет, у него нет сердца… он и сам как-то про это намекал, да и сейчас у него была такая реакция, словно Сакура задела его за живое. Он продолжал смотреть на неё, а потом опустил глаза, которые снова стали чёрными. Пытался сдержать гнев, и это получилось. Нужно сдерживаться хотя бы потому, что она права. Она права, он не знает, что такое чувства, эмоции… он не знает всего этого. У него нет сердца, как бы это глупо ни звучало, а потому он не может ничего ощущать. Сакура всхлипнула, глядя на него и пытаясь закрыть ладонями лицо, вытирая текущие слёзы из ярко-изумрудных глаз. Почему она так резко на него накинулась? Девушка и сама не могла ответить на этот вопрос. Она думала, что он будет кричать в ответ, беситься, орать, сносить всё на своём пути, ведь его глаза уже начали краснеть, а он… он всего лишь опустил длинные ресницы, уставившись в пол и подавшись вперёд, уперев локти в колени. Сакура наблюдала за его действиями. Он будто бы хотел что-то сказать, да только не мог. Вздохнув, он вдруг начал: — Ты права. Сакура вытаращила глаза, а он горько усмехнулся: — Знаешь, тяжело быть демоном без сердца. У всех демонов есть сердце, а у меня нет. Знаешь, почему? Сакура покачала головой, осторожно и медленно подойдя к нему. — Однажды я влюбился по-настоящему в земную девушку, которая была очень странной. Похожа на тебя, только дома проводила ритуалы. Сначала она старалась меня не замечать, а я стал понимать, что всё это бесполезно, но всё же… я её любил. А она меня нет какое-то время, — усмехнулся он, вспоминая прошлое. Да, эта девушка была очень красива… и влюбился он в неё лет двести назад, когда был совсем молодым и не понимал ничего о мире людей. И это было странно, она была не такой, как все остальные. Она была кем-то вроде ведьмы, но старательно это скрывала. Её пытались сжечь на костре несколько раз, но ничего не получалось. Насколько знал Монаэль, благодаря волшебству она горела на костре несколько сотен раз и при этим не сгорала, как бы люди ни пытались её сжигать. Он опустил глаза. Монаэль любил её, а она всегда смеялась над его чувствами… эта сволочь выставляла его дураком на шабаше перед другими демонами, всегда кричала на него… — Но потом всё изменилось, — продолжил он, уже перестав улыбаться. — Она стала ко мне относиться по-другому, гораздо благосклоннее, но потом… получилось так, что во время шабаша она вырезала мне сердце. Сакура вдруг прижала ладони к губам. Значит, у него действительно нет сердца. И какая же девушка решилась на такое? Он сказал, что любил её… но как можно любить человека, который может вырезать тебе сердце и смеяться над твоими чувствами? Постепенно Сакура стала понимать, что и она смеётся над его чувствами. Правда, мысленно, не показывая ему этого и не выставляя его дураком при остальных. Она, наверное, ему нравится, да он и наступает на одни и те же грабли, влюбляясь в земную девушку, а она зациклилась на каком-то Кае, который и был ей не особо нужен. Что это? Всего лишь привязанность? Может, просто привычка от того, что она должна его любить, как все остальные девушки? Наверное… а чем он такой хороший? Монаэль совсем другой… не выдержав, Сакура всхлипнула, подскочив к нему и опустившись на колени, крепко обняв за шею, наклоняя к себе. Он вытаращил глаза, чувствуя, как дрожит её тельце. Она… плачет? И зачем всё это? Почему?.. Монаэль, как бы ни старался, не мог понять. Ему очень бы хотелось сказать, чтобы она держалась подальше от Кая. Этот человек злой, он хуже самого Сатаны, ему место только в самых отдельных камерах ада, где бывшие педофилы, но… попробуй, скажи это Сакуре — она будет, наверное, злиться… так думал Монаэль, опустив глаза и тоже обняв девушку. Неуверенно так, словно она была из фарфора или хрусталя. — Прости, — тихо произнесла она, — я, правда, виновата перед тобой… Всхлипнув, она крепче прижалась к нему, затем оторвалась на несколько сантиметров и вдруг стала покрывать лёгкими поцелуями его лицо. Он чувствовал, как она плачет, хотел её успокоить, но как только хотел что-то сказать, она сразу же осторожно поцеловала его в губы лёгким нежным поцелуем. Отстранившись, она снова прижала его к себе, принявшись гладить по спине маленькими ладонями, еле ощутимо сжимая водолазку тонкими пальцами. Хотелось извиняться перед ним за то, что она так грубо с ним поступила, просто-напросто взяла и бросила, думая только о Кае… интересно, он простил её? — Монаэль… — Всё нормально, — тихо сказал он, чуть улыбнувшись, — не плачь… а уж тем более не извиняйся. Я же всё понимаю, Сакура… «Просто держись подальше от него», — хотел сказать он, но не смог. Как жаль, что она не умеет читать мысли.(Станислав де Буффлер)
Мы всегда должны помнить, что у дьявола есть свои чудеса…Сакура посчитала, что Монаэль не обижается на неё, хотя всё это время он был каким-то странным. Ну, он ходил с самым суровым выражением красивого лица, постоянно хмуря тонко очерченные брови, словно Сакура его чем-то уж очень сильно снова обидела, и не смел с ней даже заговорить, пока Сакура сама не начнёт разговор. Но вот девушка потащила его на второй этаж, схватив за запястье. Он сначала упирался, видимо, не понимая, что она от него хочет. — Пошли, Монаэль, — позвала Сакура, обернувшись на него и улыбнувшись. Демон недоумённо посмотрел на неё, но всё же пошёл следом. — Пойдём, ты же обещал мне показать сегодня утром то, что ты умеешь. — Сакура, я умею многое, — коварно усмехнулся он, — и могу показать всё, что ты просишь… ты только скажи, что ты конкретно имеешь в виду, а там мы разберёмся… — Все демоны такие извращенцы? — несколько обиженно спросила Сакура, скрестив руки на груди и гордо вздёрнув носик, направившись дальше по коридору. Он усмехнулся, идя рядом, сунув руки в карманы. Сакура видела, что он там явно что-то искал, но никак не мог найти, а потом вдруг его рука замерла, и он покосился на Сакуру. Ей становилось немного страшно, ведь мало ли что он там в кармане прячет. Да, вдруг контрацептивы какие-нибудь, кто их, демонов, знает. «Сакура, — проснулась надоедливая совесть девушки, потянувшись и сев в кровати, радуясь тому вечеру, который предстоял, — а ты забыла, что он демон страсти и похоти? Точно, ведь он всё, что угодно, может с тобой сделать…» Это-то Сакуру и пугало больше всего. Девушка сглотнула, вдруг остановившись. Притормозить надо и спросить у него, что он прячет в кармане. Монаэль тоже остановился, несколько недоумевая, почему она остановилась. — Так мы идём? — нахмурился он, оглянувшись на Сакуру, но всё так же держа руки в карманах. — Я, конечно, не фокусник, но многое могу показать и… — Монаэль, — одёрнула его Сакура, упираясь и постепенно пятясь к стене. Демон улыбнулся, прекрасно зная, о чём она думает. Конечно, он ведь читал её мысли так же, как и «Фауста» не так давно, а значит, он прекрасно мог истолковать их в данный момент. Она думает, что он может её изнасиловать и прячет в карманах контрацептивы или презерватив. Замечательно. Лично Монаэль вообще не в курсе, чем они тут занимаются на земле, что такое презерватив… кажется, какая-то резинка, которую на член надевают, чтобы сперма не попала туда, куда ей следовало бы попасть. Ну, это ему так Фурфур давно объяснял. А вот у них, в аду, всё иначе: после таких оргий всех девушек, грешниц и демониц обычно обследуют, так ещё и засовывают во влагалище раскалённую палку, видимо, чтобы убрать все оставшиеся сперматозоиды. Нет, такое Монаэль, конечно же, проделывать с ней не собирался. — Что ты прячешь в кармане? Покажи! — Это секрет, — обиженно произнёс он, насупившись, так что Сакура невольно умилилась тому, как он надул губы. Демон надувает губы, даа ещё и так обиженно, словно маленький ребёнок. О, сатана, с кем тут Сакуру свела судьба?! «Ага, секрет, — возразила совесть, — а потом он будет в тебя вставлять, ты спросишь, мол, что за херня, а он тоже скажет, что это секрет? Ничего тупее в жизни не слышала…» Но Сакура всё же решила хоть раз поверить демону, а не совести, потому, улыбнувшись, подошла к нему, ласково потрепав по угольно-чёрным волосам. Монаэль улыбнулся, покраснев, а потом сразу же последовал в комнату Сакуры, не оглядываясь на девушку. Она поспешила за ним, и вдруг у неё появилось такое неумолимое желание… по поводу его рогов. Чёрт возьми, они у него чувствительные, значит. Поэтому он запрещает их трогать. Коварно улыбаясь, Сакура побежала за ним, вцепившись в покатые плечи, когда он приостановился, и запрыгнув на его широкую спину, обхватив тонкими руками шею. Монаэль улыбнулся, повернув голову в сторону и обхватив обнажённые бёдра девушки широкими ладонями: — Нет, ну ты только посмотри… тебя не волнует то, что я демон первого ранга, а тут какая-то смертная прыгает мне на спину, чтобы я её катал? — Ты для меня не просто демон первого ранга, — заметила Сакура, пожав плечами и положив голову на его плечо, улыбнувшись. Он только усмехнулся, покачав головой. О, он уже для неё не просто демон первого ранга? Как интересно… лично Монаэль сейчас хотел её поцеловать… да только он так шею себе свернёт либо она у него затечёт, если он попробует сделать нечто подобное. Сакура продолжала улыбаться, поглаживая его по мягким густым волосам, зарываясь тонкими пальцами в них прямо до корней, и от такого по его спине побежали мурашки… правда, Сакура их не видела и даже не чувствовала, но сразу могла сказать, какие ощущения он испытывает. Ему однозначно это приятно. И постепенно её руки двигались к маленьким аккуратным рогам, так что Монаэль дёрнул головой, фыркнув и недовольно нахмурившись. — Вот как, значит, да? Всяким демоницам в аду ты разрешаешь трогать свои рога, а мне… — Поверь, я никому не разрешаю трогать свои рога, — улыбнулся Монаэль. — Даже себе. Это не доставляет удовольствия. Скорее, наоборот. — Кого ты обманываешь? — Сакура насмешливо пихнула его в плечо, выпрямившись и снова вцепившись в его плечи, чтобы не упасть. — Тебе же приятно, Монаэль… зачем ты так хорошо это скрываешь? И кстати, что ты будешь мне сейчас показывать? Фокусы? — Нет, — фыркнул он, — я же сказал, что я не фокусник в цирке. Это… ну… небольшая магия. — Здорово, — выдохнула Сакура, глядя на него. Он понёс её дальше в комнату и только там уже осторожно посадил на кровать, правда, Сакура в это время потянула его на себя, так что ему невольно пришлось лечь на неё спиной, вытаращив чёрные глаза и густо покраснев. И что это на неё сегодня нашло? Он и сам не знал. От такого демону стало даже жарче, чем обычно бывает. Чёрт возьми, да он такого жара даже в аду не получает, что происходит? Сакура только улыбалась, продолжая перебирать его волосы. Кажется, ей уж очень нравилось это занятие, как понял Монаэль, однако он провернул голову к ней, усмехнувшись: — Сакура, мы сегодня будем играть в парикмахерскую или я буду волшебником? — Ты у меня будешь как профессор Снейп, — съязвила девушка, потянувшись к нему и с осторожностью поцеловав прямо в губы. От такого Монаэль густо раскраснелся, опустив длинные ресницы, так что Сакура засмеялась над ним, да ещё и с такой нежностью, что он покраснел ещё больше. — Такой же весь в чёрном, такой же холодный, отстранённый и… — Я не холодный, я горячий, — возразил он, обиженно опустив голову. — А, ну да, — кивнула Сакура, поцеловав его в макушку, — ты же демон, значит, ты точно должен быть горячим. Всё, вставай с меня и показывай своё волшебство. Он вдруг резко вскочил, но, правда, потом, видимо, передумал, снова ложась на Сакуру всем своим телом. Девушка вскрикнула от неожиданности. Чёрт, он из неё весь воздух выбил. Она от такого опять засмеялась. Так получилось, что он теперь лежал между её раздвинутых стройных ног, и Сакуре пришлось обхватить ими его торс. Ну да, она отговорилась от совести, мол, удобно ей было так. Да и ему, в принципе, тоже хорошо. А что же, волшебства он своего показывать не будет? Однако, вот уже когда Сакура готова была обидеться на него и спихнуть с кровати, он вдруг поднял ладонь, на указательном пальце которой загорелся самый настоящий огонь. Сакура вытаращила глаза, усмехнувшись. Такое, конечно же, она видела впервые и не могла ничего сказать. От того, что он сейчас делал, встал комок в горле, а он повернул голову к ней, улыбнувшись и спросив: — Нравится? Девушка закивала. Конечно, до огня невозможно дотронуться рукой, да она наверняка обожжётся… однако Сакура хотела попробовать, уже протянув руку к этому огню, который до сих пор горел на его длинном пальце, но Монаэль вдруг резко отдёрнул её руку в сторону, погасив огонь. Образовалась лёгкая дымовая завеса, но он всё равно держал её за руку, словно боясь, что она обожжётся. — Адский огонь нельзя трогать, — строго пояснил он, повернув голову и с укором посмотрев на Сакуру, — это может быть опасно. Он очень сильно жжётся. — Тебе ведь не бывает горячо? — вздохнула Сакура, опустив глаза. Он так и держал её за тонкое запястье, пытаясь заглянуть в ярко-изумрудные глаза девушки. Она вдруг подняла глаза, чуть улыбнувшись и покраснев. И чего он так смотрит? Она очень хотела ему сказать, чтобы он так не смотрел на неё, но не могла. Чёрт, и в кого же у него глаза такие? Уж точно не в Люцифера, ведь у него наверняка просто ужасные глаза. «Да, а ещё у него катаракта», — дополнила совесть, а Сакура усмехнулась, покачав про себя головой. У этого демона явно были глаза его матери. Кажется, он не возражал против мысленной гипотезы Сакуры, так как улыбнулся, а щёки стали наливаться краской смущения. Сакура продолжала улыбаться. Да, у него точно глаза матери, ведь у демонов не бывает таких добрых и в то же время открытых глаз. От отца ему достался какой-то холод в глазах… а от матери забота, волнение и… любовь? Почему? Сакура уже больше не могла смотреть в его глаза, ведь Монаэль даже не моргал. Он усмехнулся: — Вижу, тебе тяжело это делать… — Брось, просто… — пыталась возразить девушка, однако у неё этого не получилось, и она тяжело вздохнула. Её руки постепенно сами собой поползли вдоль его стройного тела, а Монаэль только и мог, что следить за тем, чтобы они не заползли туда, куда не нужно. Впрочем, ему было всё равно. Если бы он мог признаться себе, то сказал бы, что этой девчонке, этой чертовой смертной, он может позволить всё, что угодно. Даже если у него нет сердца. Однако он слышал от отца, что сердце можно обрести вновь, если его кто-то уж очень сильно полюбит. Правда, Монаэль и сам не мог понять, какими такими судьбами у него снова возьмёт и вырастет сердце в груди. Это же просто невозможно! Для него сердце было как дерево. Например, когда он родился, можно было сказать, то это деревце только начало расти. Его поливали родительской любовью и заботой, нежностью, которую дарила ему мать… а потом это дерево резко стали колоть, когда отец спустя двадцать лет после рождения Монаэля явился и забрал его в ад. А потом произошло самое ужасное: его просто-напросто срубили окончательно, не давая больше кровоточить ярко-красной кровью рубинового цвета вместо смолы. Подумав о том, что пришло ему в голову, Монаэль опустил глаза — всё же так отвратительно, когда нет сердца. Когда он сейчас лежал на Сакуре, то затылком чувствовал, как колотится её сердце: сначала оно билось размеренно, а потом, когда он снова лёг на неё и замолчал, оно стало биться гораздо быстрее. И он мог словно бы прочитать то, о чём она думает, по стуку её сердца. Её руки гладили его грудь, словно удостоверившись в том, что на месте сердца у него ничего не бьётся, а затем поползли гораздо ниже, к рельефному прессу, скрытому под водолазкой. От такого Монаэль дёрнулся, теснее прижимаясь к девушке. Сакура резко и судорожно выдохнула. От такого демон не выдержал, посмотрев на Сакуру и поспешив перевернуться к ней лицом, но всё так же ложась на неё. Сакура густо покраснела. В такой позе она ещё с ним не валялась… то есть был один разок, но она тогда даже не думала о том, чтобы его тело ногами обхватывать, а сейчас… сейчас всё совсем иначе. И на этот раз Сакура представила, что было бы, если бы не было одежды. Он усмехнулся от её мыслей — опять прочитал. Сакура, не выдержав, поджала губы и вдруг резко схватила его за волосы у самых корней. Он зажмурился, опустив голову и уткнувшись в её шею, тяжело дыша и опаляя горячим дыханием. — Заканчивай читать мои мысли, — прошипела Сакура, отпустив волосы и поцеловав его в макушку, словно бы извиняясь за такую грубость, которую ненароком причинила. Он поднял голову, приподняв в улыбке уголок губ. Сакура даже не заметила, как постепенно его руки стали обнимать её. Сначала достигли аккуратной небольшой груди, чуть сжали, вызвав судорожный стон с её губ, так что Сакура поспешила отвернуть от него голову, чтобы он не видел краски стыда на её лице, и только потом пошли ниже, к узкой линии талии, а потом так и вообще просто-напросто сжались на стройных бёдрах. Сакура повернула к нему голову, желая что-то сказать, однако демон её вдруг поцеловал, и от такого девушка вытаращила глаза. Хотя, впрочем, стоило бы ожидать, особенно от такого демона. Она снова чувствовала, как его проколотый язык властно исследует каждый уголок её рта, скользит по нёбу, задевает её язык… прошёл по внутренней стороне щёк, опять вернулся к нёбу и только уже потом закончил поцелуй. Губы девушки уже начали краснеть от такого вместе с её веснушчатыми щеками, и Сакура шумно сглотнула. Руки её поднялись и сразу же стали осторожно гладить его волосы. Она вовсе не хотела сейчас причинять ему грубость или зло, вовсе нет… чёрт, она вообще ничего не собиралась ему причинять. Но тем не менее, она стала обнимать его за сильную шею, чувствуя, как в кожу упираются шипы от его ошейника. И к чёрту бы его, неужели он не может его снять? Монаэль только покачал головой, улыбнувшись и снова склонившись к Сакуре, ласково и с нежностью прикусив нижнюю губу девушки, еле ощутимо оттянув. Она выдохнула, прикрыв длинные ресницы. Плевать на то, что она сейчас снова так бесстыдно подчиняется ему, разве это главное? Нет, главное то, что он выбрал именно её, что именно у неё он теперь временно проживает… ну, может быть, не совсем временно… твою же ж мать, когда Сакура так успела привязаться к нему?! Она и сама не могла понять, а когда подумала об этом, то тут же снова залилась краской стыда. Монаэль продолжал улыбаться: ему явно было приятно видеть красноту на лице девушки. Она повернула голову к нему, опять прикрыв глаза и с нежностью чмокнув его в губы. В нижнюю, принявшись осторожно покрывать её мелкими поцелуями, и потом сразу же игриво провел по ней кончиком языка, в это время задавая себе вопрос: зачем, собственно, она с ним целуется? То есть… она понимает, что всё это, конечно же, неправильно, но что она может поделать? Он снова укусил её за нижнюю губу, затем очертил её кончиком языка. И снова тот самый любимый звук Сакуры — штанга ударила о заднюю сторону его ровных зубов. Он вдруг снова уткнулся ей носом в шею, шумно вдыхая сладкий запах кожи девушки. — Я могусделать так, что ты очень быстро уснёшь… — прошептал он прямо ей на ухо таким бархатным, таким приятным шёпотом. Сакура от такого приоткрыла опухшие губы, закрыв глаза и подставляя его губам всю свою шею, отворачивая от него голову. Её тонкие пальцы продолжали перебирать его мягкие волосы, изредка касаясь кожи возле рогов, отчего он срывался на тихие-тихие, почти что неслышные стоны. — Тогда… тогда не забудь завести будильник… — прохрипела девушка, выдохнув. Постепенно она стала чувствовать, как его зубы всё сильнее смыкаются на чувствительной мочке аккуратного ушка, а затем в ход идёт уже горячий язык. От каждого касания языка девушка вздрагивала, изредка зажмуривая глаза от наслаждения и срываясь на тихие стоны — кончик раскалённого языка вылизывал каждый хрящик уха Сакуры, обводя раковину. Вскоре она и сама перестала понимать, что происходит, просто погрузилась в сон. О боже, зачем он это делает? Кажется, он разозлился, едва ли Сакура об этом подумала, — сразу же резко укусил её за мочку, заставив её вздрогнуть сквозь сон, затем снова стал осторожно и нежно вылизывать ухо, после чего коснулся кончиком носа за ним, тяжело дыша, так что девушке стало щекотно… и вот он увидел, что она уже спала: руки безвольно обмякли и теперь уже не гладили его волосы. Улыбнувшись, Монаэль стал рассматривать Сакуру. Она красивая… и так красиво спит: приоткрыв губы, закрыв глаза, длинные ресницы подрагивают от того сна, что сомкнул её веки. Он улыбнулся, осматривая всё тело девушки — покрылось мелкими мурашками, а соски под футболкой уже напряглись, что свидетельствовало о её лёгком возбуждении от всех тех процедур, что он с ней проделал. Нужно бы завести будильник, как она велела… А то так и в школу ей проспать недолго. Утром Сакура не обнаружила Монаэля рядом — как оказалось, он был в душе. Наверное… шумела вода, и девушка под звон будильника села в кровати, свесив ноги вниз и потянувшись, зевнув. Чем она вчера с ним занималась? Стоп, про это вообще лучше не вспоминать… ну и зачем она снова с ним целовалась? Твою же ж мать, наверное, он опять на неё обидится. Однако сейчас Сакура вовсе не думала ни о каком Кае, который ей тогда прямо в душу влез. Она тяжело вздохнула, поднявшись с кровати. В школу не хотелось, но идти нужно было, к тому же сегодня был последний день перед каникулами. Девушка улыбнулась, посмотрев в окно и раздвинув занавески — погода стояла просто великолепная. Солнце светило настолько ярко, что дворник то и дело щурил глаза, глядя на небо, продолжая загребать снег в небольшие сугробы по краям тротуара. Девушка чуть улыбнулась, снова потянувшись, а когда обернулась, то увидела, что Монаэль уже стоял в комнате, привалившись плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди, чуть улыбаясь. — Я знаю, что сегодня твой последний день в школе, — мягко произнёс он. Девушка вытаращила глаза, а потом протёрла их, вздохнув. Откуда он знает? — Ну да, — подтвердила она, пожав плечами. — Ничего особенного, нам даётся всего неделька с небольшим на отдых, так что… в общем, как-то так. А вы, демоны, конечно же, не празднуете Рождество? — Это же смешно, — заметил он, направившись к Сакуре. Когда он прошёл, мимо, то на неё пахнул какой-то странный приятный запах… наверное, тот самый Фурфур, о котором он когда-то говорил, доставил ему специальные средства, которыми моются демоны, и они очень приятно пахли. Сакура покраснела от такого, отвернувшись, а он вполне спокойно взял свою любимую трубку, принявшись её рассматривать: — Демоны не могут отмечать праздник, который к ним не имеет никакого отношения. — Почему? — наивно спросила Сакура, хлопнув ресницами и повернув голову к Монаэлю. Тот фыркнул, даже всплеснув руками и воскликнув: — Sancta simplicitas[1]! Неужели ты думаешь, что мы будем праздновать Рождество? Отец ненавидит этот праздник… да и не праздник это для нас, демонов. — Оу, понятно, — понимающе протянула Сакура, вздёрнув тонкие брови. Сейчас он явно недоумевал, почему Сакура вообще у него про это спросила, но решил промолчать, подпалив трубку и сладко затянувшись, прикрыв глаза и повернув голову к окну. От такого идеального профиля у девушки даже отвисла челюсть. Нет, а что вы прикажете? Тут, понимаешь ли, стоит довольно красивый, просто шикарный высокий демон с идеальным телом, так ещё и курит какую-то мятную, очень приятную на запах траву, выпуская из прямого носа остатки дыма. Да тут все одноклассницы Сакуры, наверное, сложились перед ним штабелями, а он бы, конечно, не обратил на них внимания. «Кстати, — подумала про себя девушка, оглядев стройную фигуру демона и нахмурившись, склонив голову набок, — он всегда рассказывает о тех оргиях, которые они проводят, да? И что, какой у него размер-то тогда?..» И тут она поняла только потом, что он же читает мысли… демон еле заметно усмехнулся, опустив глаза: — Я не измерял, если тебе интересно, но всех устраивает… — Я о ногах, — поспешила отговориться Сакура, — о размере обуви. Не о том, о чём ты подумал. Ну, бывают же разные размеры, а вот, например, я про… — Да ладно тебе, — отмахнулся он, опять затягиваясь, — я понял, про что ты говоришь. А что, у Данталиана, например, маленький, никого не устраивает, его все считают немного… — Я говорила про размер обуви! — воскликнула Сакура, нахмурившись и покраснев от ярости и смущения одновременно, сжав тонкие пальцы в кулаки. Монаэль насмешливо вздёрнул тонкую чёрную бровь, глядя на неё, а затем снова затянулся, выпуская дым от трубки. Сакура так и следила за ним, ожидая, что же он сейчас скажет. Странно… почему он вообще мысли умеет читать? И почему у Данталиана этого маленький? «Родился таким», — отговорилась совесть, сочувственно вздохнув. О боже, о чём только Сакура думает? А что такого в том, что она про это подумала? Нет, конечно же, ничего хорошего. Если бы мать знала про такие её мысли, то она бы её на домашний арест точно оставила на целый месяц, как не больше. Сакура тяжело вздохнула, скрестив руки на груди и посмотрев на Монаэля. Он продолжал вполне спокойно курить, а Сакура спохватилась только потом, поняв, что нужно собираться в школу. Девушка хлопнула себя ладонью по лбу и вышла из комнаты, направившись в ванную. Чёрт возьми, как же её раздражало то, что он читает её мысли! Она вообще ни о чём не может подумать, как он уже отвечает на её мысль. Кстати… ладно, Сакура потом подумает про этого демона, сейчас лично он ей надоел, да и разговаривать она с ним не хотела — болтливый слишком. «И наглый ко всему прочему», — дополнила совесть, закивав, а Сакура мысленно с ней согласилась. Она зашла в ванную комнату, чтобы принять душ, и надеялась, что Монаэль сейчас не появится где-нибудь рядом… Когда она вышла, то сразу же оделась и только потом уже спустилась в кухню, забрав с собой Монаэля из комнаты. Он последовал за ней под громкое урчание живота, а Сакура то и дело хихикала, когда он смущённо отводил в сторону голову и обиженно надувал губы. Поели они, впрочем, довольно-таки хорошо. Оказывается, демон раньше пил кофе — ему оно очень нравилось, и Сакура только тяжело вздыхала, когда наливала ему уже третью чашку. В общем, когда они позавтракали, Сакура поспешила на выход, захватив свой портфель. Демон то и дело косился на неё, будто бы даже о чём-то размышляя, сидя на своём любимом диване, а Сакура, заметив, что он не в настроении, одевшись, подошла к нему, наклонившись и уперев руки в колени, улыбаясь и склоняя голову на бок. — Эй, ты чего? — тихо и мягко спросила она, проведя тыльной стороной ладони по гладкой щеке Монаэля. Он лишь пожал плечами, чуть улыбнувшись. — Я же приду скоро, не волнуйся. Только опять же: на улицу даже не думай выходить. — Даже котом? — с надеждой спросил он, округлив чёрные глаза и жалобно посмотрев на Сакуру. — И даже котом, — усмехнулась она. — Видела я тебя вчера, чуть под машину не попал. — Я же бессмертен, — отмахнулся он, — не могу я погибнуть под машиной, и ты сама это знаешь… Сакура… — Что? — вздохнула она, всё так же глядя на него, принявшись приглаживать его растрёпанные чёрные волосы. Он вздохнул, даже не зная, как и начать… он бы очень хотел предупредить её по поводу Кая, однако Сакура тотчас на него обидится из-за этого. В общем, демону это было совсем не на руку, а нужно было бы ей сказать. Сакура вздохнула, ожидая, что же он скажет. — Ну, говори, я же вижу, что ты хочешь что-то сказать… — Держись подальше от Кая, — отрезал он, посмотрев прямо в глаза Сакуры. Она нахмурилась: с чего бы это? И почему ей нужно держаться подальше от Кая? «Что происходит?» — спросила себя девушка, и демон, конечно же, ответил на её мысли, опустив голову и чуть покраснев, боясь, что Сакура снова будет на него кричать: — Я не могу тебе сказать, почему, даже если хочу. Понимаешь, я чувствую что-то нехорошее… просто постарайся общаться с ним как можно меньше. Сакура, прошу тебя. Я же… — Ладно, — вздохнула девушка, покачав головой и снисходительно улыбнувшись, так и не дав ему договорить. Она наклонилась, обхватив ладонями его лицо и поцеловав сначала в лоб, откинув в сторону чёлку, затем в кончик носа и потом в губы. — Я пошла, увидимся скоро. Не выходи на улицу, ладно? Пока. Она махнула ему на прощание рукой и поспешила удалиться, улыбнувшись. Монаэль тяжело вздохнул, запустив в волосы длинные пальцы, склонив голову. О, сатана, почему он сразу не мог сказать ей, что от Кая стоит держаться намного дальше, чем она думает? Просто Монаэль чувствовал, как от этого человека исходит такая жестокость и злоба, о какой любой демон может только мечтать. Он знал, что этот человек не способен на искренние чувства, что он может использовать людей только в качестве своей выгоды, хотя сам никогда ничего не сможет добиться. С девушками он общается только ради плотского удовольствия, и Монаэль больше всего на свете боялся, что Сакура пострадает именно от этого. Да, он может разбить ей сердце, буквально растрепать душу, подобно шкурке какого-то животного, но он боялся того, что он изуродует её тело. Да, она непорочна, невинна, чиста, и Монаэль это прекрасно видел, как бы Сакура не пыталась этого скрыть. В отличие от своих одноклассниц, которые так любят вести разгульный образ жизни, Сакура ведёт себя совсем иначе. Монаэль снова вздохнул: больше всего на свете он боялся потерять её… ведь судьба — это такая сложная штука, от которой не убежишь. Теперь Монаэль верил в это.(Жан Кельвин)
— Если ты приручишь меня, мы будем нужны друг другу. Для меня ты станешь единственным во всём мире. И для тебя я стану единственным во всём мире…После подобного разговорчика Сакура твёрдо решила, что этого демона надо приручить. То есть нужно научить его, чтобы он вёл себя более-менее нормально, а не как утром. Утром он стал предупреждать её снова по поводу Кая… а Сакуру, мягко говоря, это немного заколебало. А чего вы хотели? Она тут пытается с парнем, который ей нравится, наладить отношения, раз уж он решил проявить взаимность (ну, если он так считает), а тут этот демон говорит ей, что от него нужно держаться подальше. Насупившись и сунув руки в карманы привычного пальто, Сакура обернулась, нахмурив тонкие брови. Значить, Монаэль пытается защитить её? От чего? Почему он защищает её именно от Кая, хотя знает, что Сакура общается с Кибой? И почему он не может защитить её от того же самого Кибы, например? Ведь Сакура с ним даже теснее общается… хм, как странно. «Может, демоны и вправду беду чувствуют раньше людей?» — спросила у Сакуры совесть, задумавшись, а девушка даже не знала, что ей ответить. Быть может, Монаэль действительно прав? Но всё это не так важно, главное, что сегодня последний день перед долгожданными каникулами, которые Сакура хочет не ради Рождества, а ради того, чтобы приручить демона, который в последнее время слишком распустился и слишком многое себе позволяет. Пока Сакура думала об этом, она дошла до школы, где её ждал Киба, глядя на небо и прямо на солнце, приставив ко лбу ладонь в виде козырька, закрывая глаза. Сакура, улыбнувшись, побежала к нему, крепко обняв и поцеловав в щёку: — Привет, Инузука, как дела? Он улыбнулся, точно так же обняв Сакуру в ответ. — Всё хорошо, — ответил он, сунув руку в карман, когда Сакура отстранилась от него, — как у тебя? Как твой… Монаэль? Сакура только отмахнулась от него: — Да так, нормально, кажется… более-менее хорошо… в общем… обнаглел он! — вскричала девушка, разъярившись, а Киба только зашикал на неё, оборачиваясь по сторонам и приставляя к своим губам указательный палец, призывая Сакуру вести себя потише. Девушка, тоже оглядываясь, понизила голос, с сарказмом закатив глаза и скрестив руки на груди. Кажется, она действительно слишком громко про это кричит. А впрочем, какое всем дело до того, чем занимается Сакура? Вот и она так считала, потому хотела выплеснуть свои эмоции. Точнее, она действительно хотела это сделать, однако тут же к ней сзади кто-то приложил широкую ладонь, закрывая рот. Сакура вытаращила глаза, испуганно глядя на Кибу и пытаясь перевести дыхание, а Инузука так и вообще приоткрыл от удивления рот, даже не зная, как предупредить Сакуру, что… ну… вроде как, сзади неё стоит мужчина довольно больших габаритов. То есть он высокий, стройный, у него светлые волосы, в которые забился снег, ярко-голубые глаза, полоски на щеках, загорелая кожа, а ещё… ещё он одет во всё чёрное, а на шее у него висит амулет в форме перевёрнутой звезды на тонкой серебряной цепочке. Мужчина нагнулся к уху Сакуры, тихо зашептав: — Не кричи так громко, смертная, ты привлекаешь к себе слишком большое внимание. От такого Сакура, не выдержав, вцепилась в его руку, пытаясь оторвать от своего лица или хотя бы укусить, но у неё это, конечно же, не получилось. Киба пытался заступиться за подругу, тоже вцепившись в руку мужчины, однако тот лишь рассмеялся, но Сакуру отпустил, поняв, что Киба просто так не отступит. Он улыбнулся, скрестив руки на груди и привалившись к стене у двери. Сакура тяжело дышала, удивлённо глядя на него, а Киба так и стоял рядом с девушкой, готовясь, если что, заступиться в любом случае. Мужчина ничего не предпринимал, а только широко улыбнулся белоснежной улыбкой, помахав им ладонью. — Не хотел напугать вас, — предупредил он, всё так же дружелюбно улыбаясь. Сакура стала потихоньку успокаиваться, глядя на то, как у его глаз появились морщинки от улыбки. Это значило, что этот человек довольно добрый и любит посмеяться, но почему он так грубо хватил Сакуру? — Извините. Просто услышал тут, что вы упомянули моего друга, решил поинтересоваться, а я как раз проходил мимо… так, кстати. Значит, ты и есть Сакура, да? — осведомился он, оглядев девушку с ног до головы. Сакура лишь кивнула. После того, как она познакомилась с Монаэлем, всё это ей казалось в порядке вещей, даже то, что этот человек, который ей незнаком, называет её имя. — А что вам от неё нужно? — хмыкнул Киба. Сакура как никогда была благодарна ему. Блондин улыбнулся ещё шире, подходя к ним и по-дружески хлопнув Кибу по плечу: — Да не волнуйся ты так, не обижу. А что такого в том, что я решил с ней поболтать? Знаешь, у нас, у демонов, свои темы для разговоров, Сакуру тоже нужно предупредить и… — Демонов? — переспросил Киба. — Началось, — с сарказмом закатила глаза Сакура, скрестив руки на груди, а потом схватила Инузуку за предплечье, давая понять, чтобы он отошёл в сторону, и только потом направилась к этому демону, ткнув тонким пальцем ему в грудь. Кажется, он не ожидал подобного от смертной, а потому только отступил назад, приоткрыв бледно-розовые губы, шумно сглотнув. Сакура сразу поняла, что этот демон более мягкий, чем Монаэль. О, Люцифер, и как она только научилась их различать? Интересно, а он первого ранга, как рассказывал Монаэль, или какого-то другого? А ещё он говорил о каком-то Фурфуре… не он ли это? — Так и знала, что как только сведусь с этим демоном, то начнётся такая ерунда! С каждым словом она тыкала ему в грудь кончиком пальца, а демон даже как-то сжался, опустив голубые глаза, и притворно всхлипнул, отойдя от Сакуры: — Сакура не хочет, чтобы я с ней общался… Ей сразу же стало жаль этого демона, особенно когда он стал всхлипывать. Она переглянулась с Инузукой, который пожал плечами, и осторожно подошла к мужчине, погладив его по плечу. Сейчас главное, чтобы Монаэль не гулял где-нибудь рядом в образе кота, а то такое начнётся… ревнивый же он. Сволочь. — Ну, что ты, — улыбнулась Сакура, утешающе погладив демона по растрёпанным волосам. Он сразу же поднял на неё глаза, а девушка успокаивающе усмехнулась, — я могу и пообщаться с тобой, просто… твой приход… он… Она обернулась на Кибу в поисках поддержки, и Инузука тут же сообразил: — Был несколько неожиданным… — Да, — усмехнулась Сакура, закивав, — вот я так и отреагировала на тебя… Демон вдруг пригляделся к руке, которая гладила его. Он нахмурил тонкие брови и всё не сводил с неё взгляда. Сакура не понимала, почему он в упор смотрит на её руку, настолько заинтересовавшись ею. Она хотела отойти, от этого демона теперь исходил какой-то холод. Ведь совсем недавно он был таким… тёплым? Да, он был гораздо теплее, чем Монаэль, Сакура это чувствовала. А ведь Монаэль такой холодный, даже если к нему прикоснёшься… она вздохнула, отведя глаза, и уже хотела убрать руку с плеча демона, однако он вдруг перехватил её, лукаво улыбнувшись: — Позвольте, барышня… Сакура кивнула, а он вдруг стал рассматривать перстень на тонком пальце, тот самый, который ей подарил Монаэль. Сакура нахмурилась, глядя на него из-под длинных ресниц, а он снова улыбнулся, мотнув головой и отпустив руку девушки. Тепло сразу же исчезло. — Как многозначительно, — протянул он, покосившись на руку девушки, которую она поспешила спрятать в карман, — знаешь, это кольцо… оно очень пригодится тебе. Несколько сентиментально. То, что он подарил его тебе, это… — С чего ты взял, что это он подарил? — с вызовом спросила Сакура, нахмурившись. — И вообще, что ты за демон такой? Имя у тебя есть хотя бы? — Фурфур, — тут же представился он, кивнув и откланявшись девушке. Вообще-то, это выглядело странно всё… ведь они стоят у школы, самая странная девочка из старших классов стоит перед человеком в чёрном, который откланивается ей, и это было действительно немного… дико, что ли. Инузука вообще не понимал, что здесь происходит. Конечно, он верил в то, что у Сакуры дома живёт демон. Нет, ну а с кем не бывает? «Да, конечно, — подумала про себя Сакура, — каждый день тут у меня ночуют всякие демоны, которые вовремя отчёт не сдали отцу, повелителю преисподней. Просто замечательно, каждый день такая фигня происходит». Хотя, впрочем, Сакуре казалось, что всё это уже стало в порядке вещей. То есть это её повседневный и обычный образ жизни. Встаёшь, а рядом лежит демон с милыми рожками. Да ещё и такой стеснительный и скромный, что его затискать хочется. Приходишь домой, а там сидит демон и читает книгу. Ложишься спать и слышишь, как тот самый демон моется под душем… замечательно. Всем бы так. «Сакура, это лишний сарказм», — заметила совесть, покачав головой и зацокав языком. Вообще-то, да, теперь Сакура действительно так считала. Её образу жизни так и позавидовать можно. — Ну, или повелитель бездны. Для вас, смертных, как угодно, но господин Люцифер дал мне земное имя. Теперь на земле меня зовут Наруто. А потому как вам удобнее, так и называйте. А ты, — он вдруг показал тонким пальцем на Кибу. Тот шумно сглотнул, — ты Инузука, верно? Да-да, знавал я твоего прадеда… замечательнейший человек был, жаль только, что долго у нас не задержался. Он тяжело вздохнул, а потом скрестил руки на груди, посмотрев на Сакуру: — Мне нужно поговорить с тобой, причём этот разговор нельзя отложить, поскольку моё время истекает. — Но я же спешу… — хотела было возразить девушка, но не тут-то было — демон, схватив её за рукав пальто, поволок подальше от школы, куда-то за угол. Сакура не пыталась вырваться — мало ли на что он может быть способен, кто его знает? Но это не Монаэль, поступки которого нельзя предугадать, а потому Сакуре казалось, что он ничего не будет делать с ней, а просто поговорит. Киба не стал идти за ними, а только удивлённо таращился вслед. Сакура беспомощно оглянулась на друга и махнула рукой, мол, я сейчас приду. Инузука пожал плечами и пошёл в школу. Наруто (или Фурфур, как он просил), остановил Сакуру за углом и сразу же повернулся к ней, схватив руками за предплечья и склонившись, да ещё и так низко, чтобы Сакура смотрела прямо в его завораживающие глаза. Она шумно сглотнула, хлопнув густыми ресницами: — Отпусти меня, а? Ты же Монаэля знаешь? Не просто так же ты о нём заговорил… а вот расскажу я Монаэлю, что ты меня тут за угол водишь, он тебе сразу же так наподдаёт… — Насколько я знаю, ты и сама это неплохо умеешь, — улыбнулся демон, а Сакура только язвительно фыркнула. — Не фыркай, меня это раздражает. Я хотел тебе сказать кое-что. Ты должна готовиться. — Готовиться? — насмешливо переспросила девушка. — К чему? К переходу в мир иной, что ли? Если такой умный, то купи мне белых тапочек для такого случая и… — Да ты не поняла, — усмехнулся демон, помотав головой и улыбнувшись. — Я хотел сказать, что у Монаэля день рождения через несколько дней. Вот и готовься к тому, чтобы на нём присутствовать. Тебе нужно платье. Но платье не обычное… этим займусь я и одна госпожа, которая шьёт в аду одежду. Она замечательнейшая женщина, тебе она сразу же понравится. Ну, точнее, демоница… гм. Так вот, ты бы уже думала, что ему подарить. Могла бы подарить себя, конечно… если на это решишься, то упакуем тебя покрасивее. Сакура так и не могла понять, что от неё добивается этот человек. Ну, точнее, демон. Да, этот самый Фурфур. Монаэль ничего не говорил о том, что у него скоро день рождения. Мало того, он про это не упоминал, так ещё и, похоже, старается это скрывать. Интересно, сколько ему исполняется? Сакура даже не хотела про это задумываться… но нужно было напрячь память. Если посчитать и вспомнить всё, что он говорил, то четыреста лет. Круглая дата. Юбилей, кажется. Значит, праздник будет поистине большим. И как демоны справляют свои праздники? Сакура не имела понятия, но не хотела участвовать в какой-нибудь оргии, о которых постоянно рассказывает Монаэль. Фурфур вдруг отстранился, а потом стал рыться в карманах своего кожаного плаща, что-то ища. Сакура нахмурилась. Демон, старательно порывшись в карманах, вытащил сантиметровую ленту, натянув её и посмотрев на Сакуру: — Мне нужно снять с тебя мерки. Раздевайся. — Ты в своём уме?! — вскричала Сакура, не выдержав и отвесив ему подзатыльник. Демон ойкнул, но всё же на глаз стал смотреть, какие же мерки у Сакуры. Он остановил свой взгляд на груди девушки, так ещё и на всякий случай решил проверить, направив ладони на её грудь, а Сакура шлёпнула по ним, нахмурившись. — Во-первых, сейчас зима и будет холодно; во-вторых, я не такая чокнутая, чтобы на это решиться у школы, да и вообще на улице; в-третьих… не надо трогать мою грудь! — Её там нет, — вырвалось у Фурфура, даже если он не хотел, и Сакура снова огрела его по голове, но на этот раз своим рюкзаком. Киба выглядывал из угла, не в состоянии понять, что там происходит, а Фурфур только потирал ушибленный затылок, зажмурившись. Сакура, тяжело дыша, резко развернулась к нему спиной, вздёрнув носик, и уже собиралась уйти, однако демон оказался сообразительнее, схватив её за руку и опять повернув к себе лицом. — Не торопись так, Сакура. Готовься, я сказал. Будет устроен бал… ты ведь не хочешь расстроить нашего Монаэля? — Какой риторический вопрос, — наигранно мило улыбнулась девушка, пытаясь вырваться. Однако демон слишком крепко держал её, так что девушка от бессилия выдохнула, привалившись к стене. — У меня тогда есть для тебя кое-что, — протянул демон, снимая со своей шеи то самое ожерелье, состоящее из перевёрнутой звезды, а затем протянув его Сакуре с таким лицом, как будто отдавал самое дорогое. — Я тебя очень хорошо знаю, даже если ты знакома со мной не больше получаса, но… я отдаю тебе свой амулет. — Зачем он мне? — хмыкнула Сакура. — Не ценишь? — спросил демон, вздёрнув светлую бровь. Сакура с подозрением посмотрела на висящее в его пальцах ожерелье и на звезду, недвусмысленно блестевшую на тусклом зимнем солнце. Демон всё так же хитро и лукаво улыбался, и мысленно девушка сравнила его с лисом. — Знаешь, вещи, которые дают тебе демоны, нужно ценить. Я ведь и обидеться могу… Сакура вздохнула — нужно было бы принять от него подарок, но… что-то ей подсказывало, что Монаэлюшка дома ей шею за подобное свернёт. Она мило улыбнулась демону, скрестив руки на груди, а он несколько удивлённо склонил голову набок. Сакура повторно вздохнула. Нужно подумать… он говорит, что это ценная вещь, ведь он снял её с себя и… а вдруг она его в аду там оберегает от какого-нибудь Цербера? Нет, так быть не может… эта штука наверняка бесполезная, раз он дарит её Сакуре… — Чем полезна эта штука? — спросила Сакура, осмелившись. Демон вдруг запрокинул голову за спину, засмеявшись на весь двор, так что девушка вздохнула, зажмурившись, а затем медленно разлепила глаза, глядя на то, как демон смеётся, обнажая ровные белые зубы. Она вздохнула, пихнув его в грудь. — Кончай уже! — Ты сказала: «эта штука»? — переспросил он. Сакура утвердительно кивнула, так что демон опять засмеялся, отмахнувшись. — Это тебе не «штука», девочка, а священный адский амулет. Сама понимаешь, что много нечисти будет на нашем балу в честь четырёхсотлетия Монаэля… смертную туда не допустят. Ни в коем случае. А чтобы тебя приняли за свою, нужно надеть это, там все такие носят. Я полагаю, Монаэль не дал тебе подобное? — Он дал мне… — Кольцо, — не дал договорить он ей, улыбнувшись и закивав, — я знаю, оно меня очень заинтересовало. С помощью этого кольца ты можешь ходить там, где тебе вздумается, то есть… он наложил на тебя своеобразную защиту. Он теперь всегда знает, где ты, с помощью этого кольца. — Это не защита, а слежка, — одёрнула его Сакура, явно расстроившись. Значит, Монаэль наложил на неё защиту этим кольцом? Конечно, приятно осознавать, что он хочет её защитить, но так тоже нельзя. Он же следит практически за любым её действием! Он, значит, знает, что Кай целовал её в щёку… и он знает, что сказал ей Кай, это точно. Наверное, он жутко расстроился. И снова Сакуру начала грызть совесть после таких мыслей. Нет, она не должна больше огорчать Монаэля и обижать его, так ведь? Она не будет… нужно снять это кольцо к чёртовой матери и выбросить! Она решила сделать это тогда, когда уйдёт Фурфур. Наверное, Монаэль узнает и об этом, когда она выкинет кольцо… — Ты неправильно его понимаешь, — заметил Фурфур, несколько жалостливо посмотрев на Сакуру. — Ты думаешь, что он сволочь бесчувственная, не так ли? Ты не права. Ты сама в этом скоро убедишься. С этими словами, не успела Сакура ничего сказать ему, демон испарился прямо в воздухе, опустив голову. Ожерелье так и упало на снег, и Сакура, с подозрением покосившись на него и оглядевшись по сторонам, быстро подобрала серебряную цепочку, осмотрев ожерелье. Перевёрнутая звезда, ничего особенного. Правда, сзади какая-то надпись на неизвестном Сакуре языке. Она действительно не знала, что это за язык, но это… может, латынь? Киба, кажется, уже ушёл и не стал её ждать. Сакура, вздохнув, тоже направилась в школу. Значит, Монаэль за ней следит? И что этот демон имел в виду, когда сказал, что он наложил на Сакуру своеобразную защиту? И Сакура вовсе не считала Монаэля бесчувственной сволочью… «Признайся, что ты так и считаешь», — хмыкнула совесть, и девушке ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и про себя кивнуть головой. Но он же демон. Демон, у которого нет сердца. Демон, которому сердце вырезала земная девушка, в которую он действительно влюбился… и с тех пор у него нет чувств. Сакура это знала. «Скажешь, он просто так пытается тебя защитить?» — стояла на своём госпожа совесть, скрестив руки на груди и надменно посмотрев на девушку. В это время Сакура уже вбежала в школу и направилась в раздевалку, стянув с себя пальто и по привычке сунув всё остальное в его рукав, выйдя из раздевалки и поднявшись наверх по лестнице. Сакура всё думала о том, каково это, когда ты кого-то любишь, а потом узнаёшь, что этот человек вырежет тебе сердце. Каково это, когда ты лежишь рядом с любимым человеком, смотришь в его глаза, такие родные и самые любимые на свете, а потом понимаешь, что этот человек приставил к твоей груди нож? Каково осознавать, что этот человек будет смеяться над тем, что в груди вместо сердца зияющая дыра? Наверное, это больно… не сколько физически, сколько душевно. Ведь Монаэль с тех пор наверняка никому не доверяет. «Ничего, — думала про себя Сакура, чуть улыбнувшись. Мысли о том, чтобы выкинуть кольцо, которое он ей подарил, испарились, — я научу тебя чувствовать… я приручу тебя, ты будешь мне доверять»… Когда Сакура вернулась домой, то у неё было просто замечательное настроение. Однако его не было у Монаэля. Пока девушка дошла до дома, её лицо сильно раскраснелось от лёгкого мороза. Посмотрев на кольцо, она сразу же перевела взгляд на Монаэля. Он сидел на диване, совершенно ничего не делая. Вздохнув, девушка направилась к нему. На шее так и висело то ожерелье, которое дал ей Фурфур. Она не могла его снять, так как хотела спросить о нём у Монаэля. Но, наверное, он не будет ей ничего говорить. Он сегодня подозрительно тихий. Сакура села рядом с ним, улыбнувшись и подогнув под себя одну ногу. Демон сидел, не шелохнувшись, повернув голову прямо и прикрыв длинные ресницы. Под его глазами ещё больше залегли тени, казалось, что он злится. И тот самый контраст теней и мраморно-бледной кожи давал такой шарм и очарование, что Сакура засмотрелась на него, приоткрыв бледно-алые губы. Отчего-то хотелось сказать ему, какой он красивый сейчас, такой завораживающий, манящий… но она не могла. — Эй, — усмехнулась Сакура, легонько тронув его за плечо, чувствуя, что он вздрогнул от неожиданного прикосновения. — Ты чего, Монаэль? Эй, очнись, я не хочу разговаривать с мраморной статуей! — Ты ведь… — тихо начал он хриплым голосом. Он, видимо, вообще очень давно не разговаривал и впервые произнёс за этот день хоть какое-то слово. Сакура вытаращила глаза, готовясь его слушать и чуть ниже склонившись к нему. — Ты ведь считаешь, что я бесчувственный, да? Сакура уже хотела отрицательно покачать головой, но он вдруг повернул голову к ней, нахмурив тонкие брови: — Думаешь, ты скроешь от меня свои мысли, да? И думаешь, что я бесчувственное существо? И, конечно же, ты думаешь, что я тебя не трону… — А разве нет? — пролепетала девушка, пытаясь встать. Монаэль надвигался на неё, уже поднявшись с дивана. Он выглядел как чёрная тень. На нём не было плаща, но он походил на летучую мышь. Но летучие мыши такие пугливые, маленькие, а он… всё совсем иначе. Он не боится смертную, а уж тем более не боится, что она закричит. В любом случае он может её убить. Она считает, что он не может чувствовать?! Тогда почему он так печётся о ней?! Почему предупреждает по поводу Кая?! Почему он дал тогда ей это кольцо?! Всё не просто так… а она думает, что он никого не может защитить… думает, что он бесполезен, думает, что у него нет сердца и он не имеет чувств и эмоций… — Монаэль… Монаэль, успокойся… я вовсе не считаю… так, как ты сказал… Но он уже не слушал. Вместо этого его глаза стали светлеть, а затем и вовсе покраснели, налившись цветом спелого граната. Сакура вытаращила глаза, вскрикнув от испуга. Она уже давно упала на пол с дивана, так как попросту не знала, куда ей деться, и отползала к стене. Было неимоверно страшно. Она видела, как постепенно его губы начали темнеть, а затем и вовсе окрасились в чёрные. Что с ним происходит? У него ведь всегда краснеют только глаза, если он злится, а теперь? Теперь у него уже и губы почернели… что всё это значит? Она могла бы задавать эти вопросы себе тысячу, нет, миллион раз, но всё было бесполезно. Она не получит на них ответа, если будет задавать только себе. Она получит на них ответ, если спросит у него, в чём же тут дело. Тяжело дыша, Сакура упёрлась спиной в стену. Он вдруг усмехнулся, оскалив белые ровные зубы. Клыки его сильно удлинились, теперь уже так, что Сакура выдохнула от неожиданности. При этом он, глядя на Сакуру, склонил голову набок, проведя кончиком почерневшего языка по верхнему ряду зубов, очертив клыки. Когда-то Сакура читала повесть о том, как девушка поцеловала демона и он стал обычным человеком. Пора приручать этого чертового демона! Он опустился на колени, а затем так и вообще пополз к Сакуре. Она упёрлась в стену, не зная, что делать. Может, огреть его чем, чтобы прошло? Но нет, он будет злиться ещё больше. Вид его вовсе не пугал, как Сакуре вначале казалось. Он был даже… слишком красивым. Идеальные черты лица, почерневшие совершенные губы… и только Сакура знала, какие они на самом деле нежные и мягкие, несмотря на их отпугивающий вид. Интересно, та земная девушка, что вырвала его сердце, точно так же его целовала, даже когда он почти что обратился в демона? Наверное… Сакура не хотела думать о том, что эти губы могли принадлежать кому-то другому. Нет, эти губы целиком и полностью принадлежат ей, только она будет ими владеть. Он прикрыл глаза и был уже слишком близко к Сакуре. Она чувствовала горячее дыхание на своих губах и даже судорожно выдохнула на его губы, закрыв глаза. Лишь бы не видеть его красных, как рубины, глаз, иначе она совсем испугается… подавшись к нему и обхватив лицо руками, девушка осмелилась, поцеловав Монаэля прямо в губы. Он, кажется, не ожидал подобного, так как сразу же прикусил её нижнюю губу. Благодаря его клыкам пошла кровь. Алая, немного вязкая из-за слюны, стекающей по подбородку вперемешку с этой кровью, солёная, с металлическим привкусом… и всё это делало поцелуй каким-то странным, может быть, даже пошлым. Сакура ещё никогда так с ним не целовалась. Он что-то еле слышно прорычал, осторожно оттянув губу девушки своим губами, а затем принявшись её посасывать. Снова поцеловал, снова стал водить по губам, снова чуть оторвался, выдохнув, а затем опять захватил её язык в поцелуй, при этом практически не давая Сакуре вырваться. Кто уже кого целовал, было сложно понять. Это, скорее всего, было похоже на борьбу, учитывая то, как он смело целовал её, да ещё и так, что девушка тихо постанывала. Постепенно краснота его глаз исчезала и снова превратилась в чёрную бездну, в которую Сакуре так нравилось смотреть, а губы стали привычного бледного цвета, как и кожа. Клыки вернулись в обычное состояние — поцелуй стал менее болезненным. Однако на их подбородках всё ещё была кровь, но это вовсе не давало им прекратить поцелуй. Внезапно Монаэль выдохнул, опустив голову. Сакура посмотрела на него. И почему он стал обычным? Неужто из-за поцелуя? Не верится в это, неужели книжка и вправду сработала? Может быть… он внезапно упал прямо на тело Сакуры. Благо, она смогла нормально его уложить у себя на коленях, прислонив голову к своему плечу. Он тяжело дышал, пытаясь привести дыхание в норму. — Монаэль… — тихо сказала она. Раз уж она собралась его приручать, то… пускай всё будет так. Пускай он будет только её, ничей больше. Пускай он будет только её демоном, принадлежать только ей, и никак иначе. Он выдохнул, улыбнувшись, и обнял девушку и уже утыкаясь носом в её грудь, тяжело дыша и втягивая её сладкий запах. — Всё нормально, успокойся… я… я так не считаю, правда, ты… — Даже если ты так считаешь, то придётся доказывать тебе это, — усмехнулся он, крепче прижимая девушку к себе. Наверное, он действительно умеет усыплять — не успела Сакура оглянуться, как уже уснула, засопев. Средь бела дня… и как так можно взять и уснуть? Вот и она не знала. Она даже не знала, что он с ней будет делать, но чувствовала, что он взял её на руки, куда-то направившись. А потом прикосновение тёплых губ ко лбу, к носику, прямо к губам, и какой-то шёпот на неизвестном Сакуре языке… Латынь. Чёртов демон…(Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький Принц»)
Не ищите ад и мерзость в другом месте. Он — в нас, и только мы способны его преодолеть…(Тим Бёртон, «Сонная Лощина»)
В раю, конечно, климат получше, но в аду гораздо более приятное общество.Сакура тупо стояла и смотрела в его глаза, а парень только моргнул, выдохнув и оглядев девушку: — Знаешь, я… я так и не поздравил тебя с Рождеством… — Оно было несколько дней назад, — справедливо заметила девушка, вздёрнув тонкую бровь. Для неё было загадкой, что Кай вообще забыл здесь. То есть он пришёл сюда ради того, чтобы Сакуру поздравить с Рождеством? Нет, так быть не может… определённо ему что-то нужно от неё. К тому же он с ней никогда не общается, а потому ему точно что-то нужно. Этот человек никогда даже доброго утра ей не пожелает и никогда не спросит, как у Сакуры дела. Это было печально… особенно потому, что Сакура страдала из-за неразделённой любви. Однако совесть сейчас говорила о том, что эта любовь уже начинает хоть на немного, но делиться. И всё это действительно странно… — Ну и что? Ты разве не рада мне? — поинтересовался парень несколько удивлённо, вздёрнув бровь. Сакура замялась. Вроде бы если оттолкнёшь его, то он может ворваться в дом и сделать всё, что угодно… чёрт возьми, где Монаэль шатается? Неужели он не знает из-за грёбанного кольца, что Сакура в некой опасности? Сам же предупреждал по поводу Кая… Сакура, задумавшись, стала тереть перстень, заведя руки за спину и скрестив их, чтобы Кай не видел. В общем-то, выглядел он очень странно. Хотя бы если взять в расчёт то, что в его глазах был какой-то огонь, да и вообще они казались несколько странными. Ну не могут у человека быть янтарного цвета глаза, это же совсем бред… «Ты не верила в то, что у людей могут быть чёрные глаза», — вразумила её совесть. Сакуре стало даже немного легче. Но… но Монаэль демон! У него могут быть чёрные глаза, это, скорее всего, естественно. — Сакура… а что ты делаешь завтра вечером? — Я занята, — отрезала девушка, нахмурившись, всё так и продолжая тереть кольцо. — Именно поэтому я и спросил, — пожал плечами Кай, как-то странно улыбнувшись. У Сакуры, в принципе, был уже развит какой-то нюх на демонов… а что, если Кай тоже какая-нибудь нечисть? Ведь всякое может быть… кстати, Фурфур рассказывал о том, что будет, если два демона сцепятся друг с другом. Тогда атмосфера вокруг них станет по-настоящему адской. Сакура, представив это, поморщилась и надеялась, что Кай просто решил пошутить. А вдруг он поспорил на неё? Тут нужно быть аккуратнее… — Знаешь, мы ведь завтра увидимся вечером, разве ты не знала? — Я же сказала, что я занята, — уже гораздо грубее повторила Сакура, повысив голос. Кай, улыбнувшись, опустил глаза, а затем поспешил уйти восвояси, оглянувшись. Наверное, чувствует, что здесь скоро будет Монаэль… Сакура уже обрадовалась, а потом, попрощавшись, быстро захлопнула дверь перед носом пришельца, прислонившись к ней спиной. «Правильно сделала», — твердила совесть, тоже запыхавшись от такого. Девушка прикрыла глаза, утерев лоб тыльной стороной ладони, и поднялась на носочки, чтобы посмотреть в глазок. Кай ещё минуту постоял под крыльцом, а после поспешил уйти, чему-то гаденько ухмыльнувшись. И Сакуре это было совсем не на руку. Пока она думала о том, что произошло и почему Кай вообще соизволил сюда прийти, она услышала знакомое мяуканье под дверью. Всё ещё думая о том, почему Кай оказался здесь и почему он так настаивал на том, что они увидятся завтра вечером, Сакура, облегчённо вздохнув, открыла дверь. За ней преспокойно сидел чёрный кот с ошейником с шипами, преданно глядя на Сакуру лукавыми чёрными глазами. Улыбнувшись, девушка заметила, что на его макушке ворох снега — снова где-то свалился. Кот, увидев, что Сакура посмеивается, нахмурился, а потом поспешил отряхнуться, вздёрнув нос и поспешив гордо пройти в дом. Когда девушка закрыла за ним дверь, она склонилась к нему, погладив по голове. Кот мурлыкнул, а затем так и вообще поспешил свалиться на спину, подставляя рукам Сакуры тёплый животик. Да уж, вот уж она не думала, что Монаэлюшка на такое способен. Усмехнувшись, она принялась чесать живот кота, постепенно переходя к шее, а потом, видимо, ему это надоело, даже несмотря на то, что он громко заурчал. — Где так долго пропадал? — поинтересовалась у него Сакура, склонив голову набок. Кот поднялся на лапы, снова отряхнувшись, а затем поспешил отойти подальше. Спустя несколько секунд перед девушкой стоял Монаэль во всём своём чёрном привычном облачении, нагло улыбаясь. Да, именно нагло, даже если Сакура не знала причины его веселья. Она тяжело вздохнула, подойдя к нему и смахнув с чёрных волос остатки снега. Не стоит говорить ему, что сюда приходил Кай… а может быть, он об этом знает? Сакура искренне надеялась, что нет и что всё это просто она накручивает себе… — Монаэль, не молчи, ты же знаешь, что меня это бесит. — Попался на глаза отцу, — объяснил он, с сарказмом закатив глаза. — Пришлось объяснять ему, что я там забыл, хотя он мне не особо поверил… немного наказал меня, конечно… С этими словами он вполне спокойно приподнял свою водолазку, и Сакура увидела на сильной груди покрасневшее, словно от ожога, расплывчатое пятно вокруг большой пентаграммы. Девушка, ахнув, даже не подумала о том, чтобы отойти в сторону, а густо покраснев, поспешила коснуться обожжённого места прохладными ладонями. Оно действительно сильно горело. Выдохнув, девушка, когда Монаэль ещё не успел ничего сказать, побежала на кухню, а после вернулась оттуда уже с мокрым полотенцем, осторожно приложив к его груди и охлаждая больное место. — Он в своём репертуаре, не нужно так переживать… я, конечно, очень ценю твою заботу, но… — Не перебивай, — отрезала Сакура, осторожно и с нежностью прикладывая холодное полотенце к ожогу. Монаэль только устало выдохнул, с сарказмом закатив глаза. Так странно, что смертная затыкает ему рот… но, впрочем, ей простительно. — Разве отцу тебя не жалко? — О, это ещё ерунда, — отмахнулся демон, усмехнувшись и чуть покраснев. Конечно же, приятна её забота. О нём никогда никто не заботился… ну, кроме матери до некоторого возраста. Но чтобы о нём заботилась совершенно чужая для него девушка… то есть в последнее время уже не чужая. Улыбнувшись, он смотрел, как она осторожно обтирает его грудь, а затем убирает в сторону полотенце, так же осторожно, будто боясь причинить боль, опуская ткань чёрной водолазки, закрывая обнажённый торс. Демон выдохнул, посмотрев на неё. Неужели она действительно так может заботиться о нём? Он ведь даже и предположить не мог, что она способна на такое. Усмехнувшись, Сакура привстала на носочки, чмокнув демона прямо в губы, так что он от неожиданности широко раскрыл чёрные глаза, густо покраснев. И что эта девчонка себе позволяет?.. Вечером следующего дня Сакура долго собиралась. А ещё с утра она поздравила Монаэля, он скупо ответил ей «спасибо», а потом так и вообще куда-то ушёл — Сакура не видела его до самого вечера. Неужели обиделся? И Сакуру немного напрягало то, что Фурфур хочет сделать её главным подарком… чёрт возьми, да почему эти демоны такие… циничные? Да, именно так! Как человека можно сделать подарком? И вообще, Сакура надеялась, что демоны не станут её там жрать заживо, всякое ведь может быть. Как и сказал ей Фурфур, она надела на шею ожерелье, которое он ей подарил, в виде перевёрнутой звезды и не забыла про перстень, данный Монаэлем ещё давно. Она вздохнула, посмотрев на себя в зеркало, уже стоя в чёрном атласном платье. И кто ей поможет теперь корсет затянуть? Будто бы на её слова пришёл Фурфур. Ну, конечно же, снова через его любимый шкаф — катапультировался из ада не туда, как он потом объяснил Сакуре. Девушка уже не удивилась стуку с внутренней стороны гардероба, а потом подошла к нему и распахнула дверь. В итоге Фурфур вывалился оттуда вместе с ворохом одежды. Сакура, засмеявшись, принялась подбирать всё это, придерживая платье у груди, а демон так и лежал на полу. Сакура только сейчас заметила, что он одет в самые роскошные одежды, которые только можно себе представить. На нём не было старой чёрной водолазки, теперь он приоделся в более приличную одежду, расшитую золотыми нитями. Конечно же, это очень ему шло. Ещё на нём не было старых сапог, вместо них были новые, лакированные, начищенные до блеска. Сакура даже засмотрелась на него, когда забрала всю одежду, а Фурфур обречённо вздохнул, с сарказмом закатив глаза. — Ненавижу парадную одежду, — выругался он, сунув руки в карманы привычных джинсов. — Меня всё-таки заставили сменить мою любимую водолазку… а теперь… С этими словами он подошёл к Сакуре, заставив её развернуться к нему спиной. Она чувствовала, как умелые длинные пальцы демона ловко затягивают корсет, и даже удивилась, как это он так умеет. Демон усмехнулся — наверное, всё-таки умеет он мысли читать. Сакура не стала ничего спрашивать, смысла в этом не было. Фурфур, затянув корсет потуже, стал тихо и медленно говорить, растягивая слова: — Помнится, в восемнадцатом веке была мода на подобное, девушки ходили в таких… а когда мы устраивали шабаш на земле, то их было очень сложно развязать. Что ни говори, корсет — это штука сложная, никогда их не любил, но… — он отступил в сторону, оглядев Сакуру. Девушка повернулась к нему лицом, улыбнувшись. — Но тебе очень идёт. Думаю, Монаэль будет долго справляться с этим корсетом… — Погоди, — прервала его Сакура, подняв изящную тонкую ладонь. — При чём здесь Монаэль? Слушай, я не собираюсь с ним… — Да ладно тебе, — отмахнулся демон. Сакура, густо покраснев, скрестила руки на груди, резко повернувшись спиной к надоедливому демону. И да, он ведь действительно надоедливый. А ещё он невоспитанный! Сакура точно знала, что его в аду не воспитывал никто, наверняка мальчишка рос сам по себе. Демон на её мысли, конечно же, засмеялся, да ещё и так громко, что спугнул ворон, сидящих в зимнем полумраке на подоконнике. Они закаркали, умчавшись куда-то прочь, махая своими чёрными крыльями. Сакура сразу же посмотрела в окно — уже темнеет, а она тут стоит с демоном, так ещё и теперь направляется с ним неизвестно куда к какой-то нечисти. Мрачная атмосфера, никакой идиллии, да и вообще… Фурфур, кажется, прочитал её мысли: — Не бойся ты так, ты же со мной. — Вот этого я и боюсь, — съязвила Сакура, на что демон обиженно фыркнул: — Не нужно бояться ничего со мной, я же, как-никак, демон высшего ранга. Когда ты войдёшь со мной, то не смотри ни на кого, а уж тем более в их глаза, — при этом Фурфур поучительно поднял указательный палец, взяв в руки расчёску и принявшись приводить длинные нежно-розовые волосы девушки в порядок. Было приятно… Сакура давно не ощущала касания кого-то к своим волосам. Мать очень давно, когда она была ещё маленькой, любила приводить в порядок волосы дочери, а теперь… теперь это делает демон из ада. Дико, странно и неправильно. — А если ты посмотришь в их глаза, то ты, считай, пропала. Нужно, чтобы тебя сначала коснулся Монаэль, а потом уже гляди направо и налево. Возможно, ты испугаешься, но это естественно. Главное, что не нужно шарахаться из стороны в сторону от них, они любят, когда у людей нарастает паника. От его спокойного голоса становилось ещё страшнее. Он так говорит, словно это в порядке вещей… ну, может быть, для него-то да, а вот для Сакуры такое впервые. Наверное, она всю жизнь будет помнить подобный поход на день рождения демона. Он в последний раз провёл расчёской по волосам девушки, а затем отошёл в сторону, посмотрев на неё. Впрочем, Фурфура всё устраивало. Главное, что она поистине красива. А эта бледная кожа, с которой так гармонирует чёрное платье? Вздохнув, Фурфур кивнул ей, а затем взял за руку, чтобы вывести из помещения. — Эм… — начала Сакура. — А мы что, перемещаться не будем? Знаешь ли, на улице прохладно, да и людей много, да и вообще… — Ты не предназначена для того, чтобы тебя перемещать, — улыбнулся демон, покачав головой, — тебя может разорвать на части, если я устрою подобное. Это не для людей. Шумно сглотнув, Сакура только и могла, что кивнуть, и только потом они вышли на тёмную улицу. Было действительно прохладно, но что самое странное, так это то, что люди вовсе не смотрели в их сторону. Некоторые проходили мимо, даже не оборачиваясь, разговаривая о своём, словно не замечая ни девушку, одетую в роскошное платье, ни демона, который преспокойно шёл рядом с ней, мелодично насвистывая незнакомый Сакуре мотив. Сакура оглядывалась по сторонам, но так и не могла понять, почему дети преспокойно играют в снежки у своих домов, почему их родители разговаривают на крыльце за чашкой горячего кофе, не замечая Сакуру… это странно. А уж тем более странно то, что соседи, высунувшись из окна, не проводили девушку взглядом. Наверное, это снова какая-то магия… Сакуре постепенно начинало это нравиться, и она решила спросить у Фурфура, что происходит. — Они не видят нас, — пожал плечами демон, отмахнувшись, — это такое волшебство… магия, если хочешь. Согласись, если бы они нас увидели, то, конечно же, следили бы за нами, да и вообще это было бы не очень хорошо. Сrede mihi[2]. Сакура не стала спрашивать перевод последней фразы, но, видимо, он сказал что-то успокаивающее, так что девушке действительно стало легче. Порой от незнакомого языка легче, чем от родного. Сакуру это уже напрягало. Они дошли до невысокого здания. Насколько знала Сакура, это большой заброшенный подвал, куда не суётся нос человека вот уже на протяжение многих десятилетий. Но что самое страшное, так это то, что там сыплется потолок. Сглотнув, она остановилась. Вместе с ней остановился и Фурфур, тяжело вздохнув и выудив из кармана своего длинного плаща две самых настоящих карнавальных маски. Нет, они не закрывали всё лица, а всего лишь верхнюю часть, оставляя прорези для глаз. Сакура видела такие в фильмах о средневековье, и, конечно же, ей они безумно нравились. Когда она была маленькая, то всегда хотела такую маску. Может, демоны действительно умеют исполнять желания? Улыбнувшись, Сакура уже потянулась рукой к маске, однако Фурфур, лукаво прищурившись, покачал головой: — Нет-нет, Сакура, я сам на тебя её надену. С этими словами он взял маску чёрного цвета, которая была отделана какими-то драгоценными блестящими камнями (нет, вовсе не теми дешёвыми стразами из карнавального магазина) и позолочена, а затем осторожно стал завязывать ленту на затылке девушки. — Зачем это? — тихо спросила она, чувствуя, как маска крепко сидит на её лице. Становилось немного жутко… — А это для того, чтобы не расстроить Монаэля, — мило улыбнулся демон, надевая свою маску красного цвета. Она была не менее красивой, чем у Сакуры, и, конечно же, не менее шикарной. — Сама знаешь, начнёт беситься, весь праздник насмарку, а подвал осыплется и радости никакой. Он махнул рукой, а затем открыл дверь перед Сакурой. Массивная дверь скрипнула, отворившись, и Сакура осторожно вошла внутрь, не нагибаясь, так как это вполне позволял ей небольшой рост. Демон, оглянувшись напоследок, скользнул в проём следом за ней, пригнувшись и наклонив голову, чтобы не удариться. Он закрыл дверь и стал осторожно спускаться вниз, снова взяв Сакуру за руку. Когда они прошли середину бетонной лестницы, до девушки донеслась немного странная музыка. Фурфур вёл себя настолько героично и гордо, что Сакура тихо засмеялась над ним, густо покраснев и спускаясь дальше, стараясь не оступиться. Из музыки девушка явно могла различить безумно красивую партию скрипок. Кто же так умело играет? Спустившись вниз, Сакура едва ли не оступилась на последней ступеньке, заслушавшись, да только Фурфур, благо, вовремя её поддержал, вытаращив глаза от испуга. — Всё нормально? — переспросил он. Сакура сдавленно кивнула, — Может быть, я слишком туго утянул корсет? Пойдём, исправим, пока не поздно… — Всё хорошо, — улыбнулась девушка. Здесь было страшно. Какая-то неведомая сила одновременно и притягивала, и отталкивала. Хотелось убежать, здесь явно было присутствие злых духов и нечисти. Она даже не имела понятия, что ей делать, но портить праздник Монаэлю не хотелось. Ведь он рассердится… а этого, конечно же, не хотелось. Выдохнув, девушка поспешила пройти вместе с Фурфуром. Сразу же затихла партия скрипок, а затем, словно по волшебному щелчку чьих-то пальцев, возобновилась игра и виолончели, и остальных инструментов, в которые входили ударные, арфа и какая-то уж слишком магическая флейта, издающая мелодичные звуки. К девушке сразу же обратились сотни горящих глаз. Как и предупреждал Фурфур, лучше не смотреть туда. Девушка старалась опускать глаза, шумно сглатывая, и смотрела себе под ноги. Сразу же все стали расступаться, а потом Сакура заметила, что Фурфур куда-то испарился, направившись в сторону главного виновника торжества. Здесь было темно, освещали помещение только мрачные факелы, что придавало мистической атмосфере гораздо больше таинственности. Здесь было множество лиц. Ужасных или, наоборот, прекрасных. На стенах висели самые отвратительные портреты людей, которые Сакура когда-либо могла видеть. Она старалась опять же не смотреть по сторонам. Всюду доносились презрительные и насмешливые хихиканья, какой-то странный рык, кто-то одиноко стоял у стены, привалившись к ней и что-то бормоча, а кто-то старался рассмотреть человека, который соизволил сюда зайти по приглашению Монаэля. Сакура огляделась: всюду, кругом ужасные демоны, которые так и стараются захватить её нежное тело в свой плен, но как только их взгляд падает на ожерелье на шее девушки, то они сразу же отступают, поскуливая. И Сакура была благодарна за это Фурфуру. Но тем не менее, девушка даже не могла разглядеть его в этой толпе. Здесь стоял странный запах. От кого-то приятный, а от кого-то зловонный. Это казалось непривычным для девушки. Все были разодеты в столь красивые наряды, что они могли бы спокойно закрыть грязную и нечестивую душу их владельцев. Как раз в это время Монаэль, сидя в большом кресле в конце такого же большого зала, облокотился на спинку сиденья, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу, вздёрнув нос. Сегодня на нём были обычные чёрные узкие штаны, подчёркивающие стройность его длинных ног, блестящие сапоги на заклёпках и совсем другая чёрная водолазка с вышитой серебряными нитями пентаграммой на широкой спине. Он прикрыл чёрные глаза, которые находились за синей карнавальной маской, идеально сидевшей на его красивом лице. — Где она? — тихо спросил он у Фурфура, который покорно стоял рядом с ним, глядя в сторону шедшей сюда Сакуры. Из-за толпы нечисти девушка была плохо заметна благодаря своему маленькому росту. — Можно ли быстрее? — Ad impossibilia nemo tenetur[3], — справедливо заметил демон, несколько возмутившись. На это Монаэль лишь привычно хмыкнул, прикрыв длинные ресницы. Он чувствовал на этом празднике присутствие кого-то чужого, и даже одинокий голос певицы, исполняющей волшебное сопрано, не мог заглушить его мысли. Певица стояла среди музыкантов, перемежая звуки с плавными движениями изящных рук. Одета она была в чёрное пышное платье, которое подчёркивало достоинство её фигуры, узкую талию и пышную грудь, а на лицо спадала тёмная вуаль, закрывающая его и придающая как можно больше шарма и таинственности. Сакура не сомневалась в том, что это какая-то демоница из ада… но безумно красивая. Монаэль следил за тем, как девушка движется к нему, а затем на его красивых губах заиграла полуулыбка. И в такой полуулыбке явно читалось много эмоций. Однозначно положительных… — Совершенна, — тихо заметил он, надеясь, что Фурфур его не услышит, однако демон ниже склонился к нему, зашептав на ухо: — Полностью согласен. Монаэль, с того самого времени, как ты перенёс ту горькую судьбу, мне казалось, что у тебя полностью отсутствует вкус на девушек… но теперь я так не считаю. Демон хмыкнул, с сарказмом закатив глаза, видя, как к Сакуре тянут грязные руки все демоны, которые только могли собраться в этом подвале. Одинокий голос певицы так и разлетался по тесному помещению, подобно птице в запертой клетке. Наконец Монаэль не выдержал, когда в партию снова вступила виолончель, а за ней и лёгкие звуки ударных и арфы. — Хотел бы и я себе такую девушку, — произнёс Фурфур, улыбнувшись, глядя на то, как девушка почти что совсем потерялась, а Монаэль, наконец, соизволил подняться со своего кресла. — Cuique suum[4], — прорычал он, обернувшись на друга и сверкнув уже красными глазами. Но едва ли он обратил внимание на Сакуру, его глаза налились чёрным, словно омут, цветом. Он направился к девушке могучей и лёгкой походкой, и вот когда уже почти столкнулся с ней лицом к лицу, то сразу же, под общие взгляды демонов и нечисти из ада, протянул ей свою руку, украшенную перстнями, чуть улыбнувшись. И Сакура никогда бы не подумала, что он может выглядеть ещё красивее, чем обычно. Эта синяя маска ему очень шла… к тому же был обзор только на его красивые пухлые губы и глаза в прорезях. И эти глаза завораживали своим магическим цветом, хотелось тонуть в них… может быть, даже утонуть навсегда. — Da manum tuam[5]. Даже если Сакура не поняла смысла фразы, она решилась протянуть руку ему навстречу. И едва ли она это сделала, как кто-то сзади стал громко рычать и ликовать, казалось бы, их вообще могли обоих разодрать все эти ужасные чудовища. Но нет, едва он притянул её к себе за узкую талию, Сакуре стало легче. Ей казалось, что, пока она в его сильных руках, никто не посмеет сунуться к ней или обидеть — тут же Монаэль этими же сильными руками, которые могут быть как нежными, так и грубыми, разорвёт всех на части. Она шумно выдохнула, прикрыв глаза. Всё это было странным, но Сакура даже не могла мечтать о подобном. Все её мысли заглушал его приятный запах, все её мысли затыкал красивый голос певицы и звуки виолончели со скрипкой, все её мысли гасило его ровное горячее дыхание на переносице. Девушка подняла на него глаза, встретившись с его, такими чёрными и глубокими сейчас. Чёрт возьми, почему она вообще сюда решилась прийти? Только потому, что побоялась его гнева? Она не имела понятия о том, как она вдруг научилась так плавно двигаться с ним в едином танце, ведь она никогда не умела танцевать. — Монаэль… — тихо протянула она, сжав одной рукой его покатое плечо. Он лишь улыбнулся, кивнув. — С днём рождения, Монаэль… — Спасибо, — усмехнулся он, — ты такая красивая сегодня… неужто Фурфур так постарался? Сакура с улыбкой закивала, глядя на него. Она готова была поклясться, что он удивлённо вскинул тонкие чёрные брови, но ничего не стала ему говорить. Она была рада из-за того, что никто не собирается её разрывать на части, а Монаэль всего лишь так плавно и так красиво танцует с ней. Она может чувствовать его горячее сильное тело, гладить его спину… успокаивающе, нежно, будто и сама боится его коснуться. Она выдохнула, когда он вдруг резко развернул её и тут же наклонил почти что до земли, подняв, а затем почти что коснувшись губами её губ. Мимо пронеслось горячее дыхание, и Сакура от неожиданности практически впилась в его губы поцелуем, не имея понятия, сколько по времени они танцевали, но прекрасно зная, что Фурфур стоит возле кресла Монаэля и преспокойно улыбается — очевидно, он был счастлив за своего друга. Наконец Монаэль склонился к ней, с нежностью поцеловав в пухлые бледно-алые губы. — Прости, — еле слышно произнесла девушка, — я не приготовила тебе никакого подарка. — Мне он не нужен, — вполне спокойно произнёс демон, улыбнувшись, — мне кажется, что ты его давно сделала, когда я тебя встретил. От таких слов Сакура густо покраснела, улыбнувшись. Внезапно где-то раздались аплодисменты, но это были аплодисменты вовсе не той толпы нечисти, что смотрела за общим танцем виновника торжества и смертной. Сакура испуганно обернулась, заметив, как из тени выходит одетый во всё чёрное парень, до боли знакомый ей… сверкнув янтарными глазами, он хищно улыбнулся. И Сакура прекрасно видела, как напряглось тело Монаэля, буквально все мышцы на его теле. Кай?! Едва ли Сакура успела шёпотом произнести это имя, как он кивнул, откланявшись девушке и почти схватив её за руку, однако Монаэль вовремя отстранил её от него, чуть не зарычав. Ей казалось, что он готов разорвать всех, кто находился здесь. Фурфур, стоя у кресла Монаэля, так и не понимал, что происходит, вытаращив глаза и приоткрыв губы. Единственное, что она услышала, было рычание: — Abducet praedam, cui occurit prior[6].(Вольтер)
И вижу я живо Походку его, И стан горделивый, И глаз колдовство. И, слух мой чаруя, Течёт его речь, И жар поцелуя грозит меня сжечь. Что сталось со мною? Я словно в чаду. Минуты покоя Себе не найду…— Abducet praedam, cui occurit prior[7]. После этих слов музыка, конечно же, сразу замолчала. В том числе и певица, сопрано которой резко оборвалось. Голос, подобно той самой птице, словно бы растворился в воздухе, и повисла звенящая тишина. Становилось душно. Сакура не знала, что предпринять. Она не понимала, что сказал Монаэль, но из его уст это выглядело устрашающе. Чтобы лучше всё видеть, девушка осторожно развязала ленту своей маски, стянув её и взяв в руку. Монаэль поспешил сделать то же самое, однако он её попросту сорвал, бросив на пол. Столь дерзкие и резкие движения заставили всю толпу нечисти разом отступить, будто вампиров от солнечного света. Кто-то заскулил, склонив голову перед всем существом виновника торжества, кто-то просто стал следить за тем, что происходит; но Кай стоял спокойно, даже не шелохнувшись. Как ни странно, на нём была маска жёлтого цвета, и он нагло улыбнулся, осторожно сняв её и уронив на пол тихим стуком. Сакура шумно сглотнула, отступив за широкую спину Монаэля — Кай ей не внушал доверия, она его боялась на данный момент. Особенно его глаз, которые светились очень странным янтарным сиянием. На данный момент он почему-то напоминал девушке сокола или ястреба — хищную птицу, готовую разорвать на куски. Но всё же… что Кай делает здесь? Кто его пригласил? И почему? Он же человек… или?.. — Я должен был подозревать, — прошипел Монаэль, чуть улыбнувшись и опустив глаза, оглядывая Кая. Одет он был в не менее богатые одежды, чем Монаэль, Фурфур или кто бы то ни был на празднике. Однако постепенно этот праздник превращался в нечто менее праздничное, и Сакура, как человек, предчувствовала беду. В ней начинало теплиться что-то странное. Нет, обычно в груди теплится надежда, а здесь уже нет… здесь что-то иное. Словно что-то дрожит в груди, трясётся, хочет вырваться наружу… ей действительно страшно. И это явно какой-то испуг или паника. Хотелось выбежать отсюда, глотнуть свежего воздуха, упасть прямо в ворох снега и охладить разгорячённую кожу, но… но нет, она ни за что не оставит здесь Монаэля, а уж тем более не убежит. Нужно вести себя смело, так, как её учил родной отец. — Конечно, Асмодей, стоило тебя увидеть здесь… а я-то думал, что пригласил только всех своих друзей. — Да, но ты совсем забыл про меня, — тихо зашипел парень, постепенно медленно надвигаясь на Монаэля. Тот явно напрягся, готовясь нападать. — Знаешь ли, негоже делить с тобой девушку, да и вообще я не за этим пришёл… кстати, разве тебе не хватило предыдущего опыта общения с земной девушкой? Со стороны раздался тихий смех некоторых демонов, а затем обсуждения на неведомом Сакуре языке. Онавытаращила глаза, оглядываясь. Неужели… как они могут смеяться над демоном, который позвал их на праздник? Все демоны такие подлые в душе… поджав губы, девушка сжала пальцы в кулаки и уже готова была оскорбить и ударить каждого, кто обидел Монаэля своим смехом, даже не боясь. Но демон только стоял и улыбался, даже не хмуря свои тонкие брови. Очевидно, Асмодей (теперь Сакура могла называть его именно так про себя) старался задеть его, но этого не вышло. Монаэль слишком твёрдый по характеру, кажется, его вообще невозможно чем-то задеть. Он продолжал улыбаться, глядя на демона перед собой. Оказалось, что Асмодей был ростом действительно с Монаэля, может, на пару сантиметров ниже. Сакура даже и не могла подумать о том, что Кай настолько высокий… но теперь уже нет Кая. Теперь Кай умер, и вместо него остался только этот чёртов демон. И Сакура вдруг поняла, кого она на самом деле любила всё это время… неужели… как она могла полюбить столь отвратительное существо?! «А как ты могла полюбить Монаэля?» — поинтересовалась совесть, справедливо глядя на Сакуру. Девушка не знала. Но Монаэль… Монаэль совсем другой, а этот… Асмодей. Нет. Это уже не тот, кого Сакура когда-то любила. — Не нужно вспоминать прошлое, — отмахнулся Монаэль, нахмурившись, — каждому своё… лично меня в данный момент устраивает всё. — А ты не боишься, что она может вырезать тебе другой какой-нибудь орган? — насмешливо спросил Асмодей, скрестив руки на груди и покосившись на Сакуру. Снова раздались отвратительные хихиканья нечисти со стороны и сзади Сакуры. Фурфур хмурился, приоткрыв губы, — он явно был возмущён поведением молодого демона. Да, он младше Монаэля на двести лет, все это знали! И как он может так вести себя со старшими?.. — Вообще-то, мне всё равно. Я всего лишь хотел тебя предупредить, Монаэль, чтобы ты не совался в дела со смертными. Сам знаешь, что это может плохо кончиться не только для тебя, но и для всего, так сказать, населения ада в целом, — после этих слов демона раздались одобрительные голоса и кивки, — девчонка слишком много знает. И ты сам прекрасно это понимаешь. Разве ты не знаешь, что, если она попадёт в ад, с ней будут долго разбираться? И её душу уже ничто не спасёт в таком случае, даже ты. И без тебя знаем, что всегда стараешься вытащить грешников из всякого дерьма. А всё почему? Из-за того, что ты наполовину демон? Монаэль, это никому не нужно, что ты всех отправляешь из ада. Скоро Господь будет жаловаться на то, что ты ему всех сбагриваешь, никого не спросив. Раздался дружный хохот, а Монаэль опустил чёрные глаза. Сакура и сама не понимала, но ей вдруг стало жаль его. Он старается спасти каждую душу в аду? Да что он за демон такой, который настолько добр, что это кажется странным? На глаза постепенно наворачивались слёзы. На его празднике его же сейчас и высмеивали все демоны, которые здесь собрались. Она хотела крикнуть, чтобы они перестали, однако не осмелилась — в горле встрял ком. Девушка шумно сглотнула, утешительно погладив Монаэля по плечу, так что тот вздрогнул. — Проще будет убить девчонку, — сделал вывод Асмодей, разводя руками. — Разве ты не можешь понять, что всё это глупо? Вся твоя защита, что ты на неё наложил… это глупо. Она никому не нужна, кроме тебя. И в аду она тоже никому не будет нужна. Если об этом узнает господин Люцифер, то ты и сам знаешь, как он может её покарать. К тому же тебе достанется больше, чем ей… сомневаюсь, что ты вообще выживешь после такого. Наконец Монаэль не выдержал — Сакура этого ждала довольно давно. Его кулаки сразу же сжались, и даже длинные пальцы громко хрустнули. Ей хотелось в то же время и успокоить его и хотелось, чтобы он постоял за себя. Ведь если подерутся два демона… едва ли Монаэль повернул голову к Сакуре, как она увидела, что его глаза стали цвета алой зари, да ещё и такого грозного оттенка, что она, вскрикнув, отступила назад. Из-за этого она, конечно, попала в руки других демонов, и Монаэль поспешил выручить её, зарычав на всех остальных и притянув девушку к себе. Из этого она сделала вывод, что его силы явно боялись в аду, даже если он и наполовину демон… отступая назад, Сакура тяжело дышала. Монаэль смотрел на неё, нахмурившись, а потом лишь коротко кивнул, давая понять, чтобы она скрылась куда-нибудь подальше. Ведь он может накинуться на неё, если не признает… чёрт возьми! Тяжело дыша, девушка попятилась к стене, а все демоны лишь хихикали над ней. Мешало это платье, такое широкое и такое большое, девушка поспешила поднять его юбку, пятясь к стенке. Монаэль, не успела она скрыться, сразу же стал обретать своё истинное существо. Губы его стали чернеть, и смотрелось это так, будто он вымазал их в саже или гуталине. Асмодей тоже не терял времени зря. Смотрелось всё это ужасно, но девушка завороженно наблюдала за тем, как Монаэль принимает истинный облик, трансформируясь. Кожа его стала полностью белой, прямо на глазах девушки слез слой его обычной бледной кожи. Она всхлипнула, глядя на столь ужасающее зрелище, и прислонила руки к губам, съехав спиной по стенке. Чёрт, что происходит? Почему праздник так обернулся? Она видела, как у него растут клыки. Длинные, острые, которые явно способны прокусить шею человека практически пополам, оторвав голову и выпустив наружу яркую кровь. Девушка тяжело дышала, глядя, как отрастают и когти на широких мужских ладонях, а затем из спины чешуйчатые крылья. Может быть, это было и ужасно, но… это была какая-то странная ужасающая красота. Сакура не понимала, что она и сама имеет в виду, говоря себе про это. Он был красив даже в виде демона. Даже в своём настоящем облике. Он не потерял былого шарма, всё осталось так же, как и есть, может быть, он только больше привлекал к себе. У него даже вырос хвост, который взвился в воздух, а затем опустился, махнув чёрной кисточкой на нём. Вытаращив глаза, Сакура смотрела, как чуть удлинились его волосы и обрели настоящую форму такие аккуратные и маленькие раньше рога, становясь длинными, похожими на рога дракона. Такими рогами он явно мог бы смести со своего пути кого угодно. В это время Асмодей только заканчивал обращение… И Сакура могла видеть, как Монаэль, рассчитав силу, ударяет противника в бок. Нет, не только в бок, затем в грудь, зарычав и едва ли не бросаясь на соперника. Асмодей отлетел к стене, едва ли не прошибив её своей спиной. И только сейчас он обратился в демона, и кожа его стала красного, даже кирпичного оттенка. Он посмотрел на Сакуру, улыбнувшись, оголяя острые белые зубы, и его глаза светились жёлтым странным огнём. Да, эти глаза жаждали смерти и битвы, Сакура это видела. Едва ли демон направился к ней, сверкнув когтями, Монаэль сразу же резко схватил его за одно крыло, едва ли не порвав его. Противник взвыл, а затем протяжно заскулил, пытаясь выбраться. Монаэль даже не думал отпускать крыло демона, нагло улыбнувшись и склонив голову набок. Из его горла слышалось гортанное рычание и тяжелое дыхание, сам он шумно сглатывал. Очевидно, ему нравился такой поворот событий. Он почти что с лёгкостью разорвал крыло соперника на две части, и сразу же кожа отлетела в сторону. Всё смотрелось отвратительно, Сакура буквально видела живое мясо. Красное, алое, такое, что на нём блестела кровь, вязко капая на бетонный пол. Тем временем остальные тоже не дремали, сцепившись между собой и принимая истинный облик в процессе битвы. Что на них нашло, Сакура не имела понятия. Рядом от такого грохота, шума и возни упала картина, на которой символически были изображены два сражающихся демона. Один из них был уродлив и молил о пощаде, валяясь в луже крови, а другой стоял над ним, но этот демон был совершенно красив, пытаясь сразить своего соперника и вгоняя свои когти прямо в грудную клетку оппонента. Сакуре казалось, что она потеряет сознание от происходящего: перед глазами всё начинало плыть, к горлу подступала тошнота. Уже ничего не было видно вокруг, кроме лужиц крови багрового оттенка и частей тела. Где-то промелькнул чей-то коготь, острый палец, затем хвост. И уже после этого на картину рядом с Сакурой брызнула струя алой крови из демона, который упал прямо рядом с ней, закатив зелёные потухшие глаза и приоткрыв рот, выставляя на обозрение пасть, раздвоенный язык, покрытый бугорками язвы, и прогнившие клыки. Девушка отвернулась, стараясь не видеть этого, и даже осторожно отпихнула демона от себя, тяжело дыша. Она уже не могла видеть Монаэля, однако вот уже только потом, спустя несколько минут, из толпы он отлетел прямо к стене в оборудование, разрушая все инструменты. Тело было изранено, практически полностью было в крови. Девушка ахнула и подхватила юбки, чтобы кинуться к нему и оказать помощь, однако не смогла сдвинуться с места — конечности онемели. Он хотел от кого-то отползти, словно скрыться, но нет, Сакура ошиблась — всего лишь готовился, чтобы нанести следующий удар, несмотря на все свои ранения. Ему хотелось мести. Всё помещение здесь пахло местью, ненавистью и презрением. Это ужасно… такого Сакура не видела никогда. Это был словно самый настоящий ад, только на земле. Ей казалось, что это никогда не закончится. Что никогда не закончатся крики, вопли, рычания, то, как скребут когти, то, как эти когти раздирают тело на куски, подобно мяснику. Единственное, что её напрягало, так это то, что никто не обращает на неё внимания. Это к лучшему, но рано или поздно они её заметят. Хотелось бежать, бежать и не оглядываться, но она не могла покинуть здесь своего демона. Она вскрикнула, обернувшись на звук удара тела — в это время как раз Монаэль преспокойно навис над Асмодеем и душил своего противника, вонзая кончики острых когтей в шею. Тот хрипел, пытаясь вырваться, из глаз катились кровавые слёзы. Девушка вытаращила глаза, глядя на тело Монаэля. Всё изуродовано… нужно его будет подлечить немного. Но самое прекрасное в этом — да, был и прекрасный момент — было то, как кровь катится по его обнажённому торсу, очерчивая все мышцы стройного тела. Наконец тело Асмодея обмякло, и его глаза внезапно потухли, перед этим заискрившись. Не выдержав, Монаэль, тяжело дыша, свалился рядом с ним, откатившись на спину. Затем он привстал, тихо поскуливая от боли. Тараща изумрудные глаза, девушка вскочила с места, кинувшись к нему и не побоявшись тех демонов, что всё ещё сражались между собой. Они действительно могли друг друга поубивать. Она подскочила к Монаэлю. Тот опустил голову, так что мокрые пряди чёрных волос свесились на белоснежное красивое лицо. — Монаэль… — тихо протянула Сакура, всхлипнув и осторожно коснувшись кончиками тонких пальцев его плеча, стирая кровь. — Тебе больно? Пойдём… пойдём домой? Дома всё будет хорошо, правда, я не обижу тебя… Монаэль… Демон поднял голову, посмотрев на Сакуру своими красными глазами. В них, кроме ярости и злобы, не читалось ничего. Сакура всхлипнула от ужаса. Глаза цвета спелого граната, царапина на гладкой щеке… чёрные губы, такие манящие, влажные от слюны и крови… он вдруг нахмурил тонкие брови, зарычав на Сакуру. Ей казалось, что он кинется на неё. Кажется, он даже приготовился для такого, а девушка заплакала, глядя на него и обхватив ладонями лицо. — Монаэль… — тихо пробормотала она, склонив голову набок и коснувшись его вспотевшего лба, осторожно поцеловав его и почувствовав солёный привкус пота и крови. — Неужели ты не узнаёшь меня? Монаэль… Она стала целовать его лицо. Осторожно, будто боясь причинить боль, так осторожно, что демон потихоньку затих. Он перестал рычать, а прислушался к её дыханию, такому сбитому сейчас и рваному, к её успокаивающему голосу, который всё ещё что-то говорил ему… и сейчас Монаэль начинал соображать… он обратился в монстра перед ней, и что теперь с этим делать? Тем более… он убил Асмодея. Чёрт с ним, давно он хотел это сделать… но как он мог не признать эту девчонку? Эту смертную, которую он действительно полюбил? Как?! Ей наверняка стало так страшно, а он показал свою истинную сущность. Всхлипнув, Сакура продолжала целовать его лицо, видя, как демон постепенно приходит в себя, опустив длинные ресницы. Она готова была перецеловать его всего, даже такого, всего в крови и поту… но… что больше всего её удивило, так это то, что раны регенерировались. Их почти что не осталось на его сильном теле, вместо них заживающие небольшие шрамы. Но ведь шрамы только украшают мужчину, разве нет? Сакура улыбнулась, оглядывая его, видя, как один глаз становится чёрным. Он действительно приходил в себя, и тот самый чёрный глаз теперь смотрел на Сакуру с каким-то сожалением и нежностью, может быть, с долей раскаяния. — Всё хорошо… — тихо сказала она, оглянувшись на рычание сзади. Ничего особенного, всего лишь снова кого-то откинуло в сторону. — Монаэль, пожалуйста, давай уйдём отсюда, я не хочу здесь больше находиться… прошу тебя… Он кивнул. Он не стал ничего говорить, всего лишь ласково и с нежностью коснулся своими чёрными губами её аккуратного ушка. Лёгкое дуновение, и вот она уже ничего не чувствовала, провалившись в сон… Как странно, что он даже в облике демона способен на такую ласку… Когда он вернулся домой, то тут же положил девушку на кровать. Он был уже в своём нормальном человеческом облике — рога вернулись на место в маленькие наросты, а в спину вросли крылья, да и хвост тоже пропал. Сакура почувствовала, как оказалась на чём-то мягком, и приоткрыла глаза. Он ведь усыпил её, почему она проснулась? Девушка чуть приподнялась на локтях, видя, как демон навис над ней. На его гладкой щеке всё ещё остался небольшой порез, и девушка осторожно, будто боясь, протянула к нему руку, коснувшись щеки. Улыбнувшись, Монаэль перехватил её тонкую ладонь, еле ощутимо сжав. Хотелось сказать ей о том, что она в безопасности, что всё хорошо и что теперь её никто ни в коем случае не обидит. Он продолжал улыбаться. И эта красивая, нежная улыбка успокаивала Сакуру… она не могла объяснить, почему, но всё же… даже демоны могут красиво улыбаться. — Всё позади, да? — тихо спросила она. Монаэль кивнул. Сразу же, едва ли он перехватил её ладонь, он стал гладить внутреннюю сторону тонкого запястья девушки кончиком большого пальца. И он сразу же понял, насколько нежна её кожа… да, именно в этом месте… в этом месте она даже какая-то бархатная, не то, что у демониц в аду — шершавая и неприятная на ощупь. А такой приятной кожи демон никогда не касался… для него было в новинку чувствовать такое нежное существо рядом с собой. Почему-то именно сейчас, в этот момент, он стал осознавать, насколько ценно то сокровище, что он нашёл. Или она его нашла? Это ведь так странно… ему почему-то казалось, что это Сакура нашла его. Что плохого в том, что он так случайно забрёл на территорию школы? Это ведь она первая к нему пристала и начала разговаривать, даже если он просто следил за ней. Всё это… странно. Странно и состоялось их знакомство. Наверное, она никогда это не забудет. Улыбнувшись, Монаэль опустил глаза. Она ведь не захочет, чтобы состоялась их близость, он уже это подозревал. Кому охота отдать свою невинность демону? — Монаэль… я так и не подарила ничего тебе… — Я же сказал, что… — начал он, однако девушка, густо покраснев, покачала головой, опустив длинные ресницы, а затем снова подняв их, глядя на него исподлобья. Он шумно сглотнул, и вот уже Сакура потянулась другой рукой к его красивым пухлым губам. Такие красивые, некогда чёрные, но всё равно наверняка нежные и такие… любимые? Да, сейчас именно любимые. Она выдохнула, когда коснулась его губ кончиком пальца. Такие тёплые, может быть, даже горячие. Почему ей так хочется того, в чём она боится ему признаться? Наверное, он не станет принимать её подарок… Сакуре так казалось. Какому демону нужна смертная? Девушка чуть улыбнулась. В его чёрных глазах она почему-то видела небывалую нежность и заботу о ней, но Монаэль вовсе не собирался уходить, как Сакуре сначала показалось. Он преспокойно сидел на уголке кровати, оперевшись на один локоть и склонившись к девушке. Если бы он наклонился ниже, то смог бы почувствовать вкус её губ на своих… — Знаешь… я не знаю, понравится ли тебе мой подарок… — снова заговорила Сакура, продолжая водить тонким пальцем по его нижней губе. Он чуть улыбнулся — видимо, было щекотно. Ей почему-то невообразимо хотелось, чтобы этот подарок был лучшим за всего его четыреста лет. Это казалось бредом, наверняка у него были подарки и получше, но… но почему-то ей действительно этого хотелось. Она чуть потянулась к нему, привстав на локте… вот уже почти. Почти что она коснулась его губ. Так тепло и так маняще… так хочется поцеловать его, его губы… внутри разгорается какое-то адское нетерпение. Но ей обязательно нужно, чтобы он что-то ответил на её слова. — И вообще, дарили ли тебе когда-нибудь подобные вещи… — Подобных вещей мне никогда не дарили, — выдохнул он прямо на её губы, улыбнувшись, а затем сразу же поцеловал. Властно? Нет. Сердито? Нет. Подчиняюще? Нет. Так… нежно и аккуратно, так осторожно. Будто бы он боялся спугнуть её. И так было странно, что она действительно готова отдать всю свою невинность в руки демону. А может, и не только в руки. Он чувствовал себя сейчас тоже странно. Если с демоницами в аду всё протекало так жёстко и так резко, без всякого душевного удовольствия, то всё сейчас было иначе. Сейчас в первую очередь нужно сделать приятно той девушке, которая лежит перед ним. Не нужно делать резких движений, не нужно показывать ей своё желание удовлетворить себя самого… нужно показать ей настоящую и истинную любовь, на которую только может быть способен демон. Сакура выдохнула, подняв руки и осторожно обняв его за шею. Нужно прислонить его к себе, сделать так, чтобы ему тоже было хорошо. Так тесно, так крепко, такой удивительно прочный контакт двух тел… к чёрту всё. И почему она решилась на это только сейчас? Почему она только сейчас решилась на то, чтобы чувствовать над собой столь сильное и столь красивое тело? Непривычно… непривычно и то, как её узкой талии касаются широкие мужские ладони, а затем притягивают её к себе. Опять теснота, от которой становится практически нечем дышать. Опять та теснота, от которой можно задохнуться, если вовремя не втянуть в грудь побольше воздуха. И Сакура этого не сделала, начиная задыхаться: то ли от такого поцелуя, то ли от тех ощущений, которые ещё предстоит испытать. Он не держал её за запястья, просто стремился принести какие-то приятные ощущения своими руками, гладя то талию, то хрупкие плечи, то постепенно переходя к ногам, задирая подол платья. Даже платье сейчас было ни к чему, как ему казалось. Сейчас главное — это её ноги… да, ему нравились ноги девушек. Они были самой красивой частью тела для Монаэля, а у Сакуры они были такими стройными и такими худыми, что хотелось не только касаться их кончиками пальцев, будто боясь, что они расколются, подобно фарфору, а целовать их, касаться губами, перемежать прикосновения горячего языка с короткими поцелуями и покусываниями… выдохнув, девушка вдруг села в кровати, протянув к нему тонкие руки и притягивая к себе. И действительно, к чёрту всё, пусть будет так, как есть сейчас. Снова выдох, снова тонкие руки обнимают его за сильную шею, притягивая к своему нежному тельцу и перебирая угольно-чёрные густые волосы, зарываясь в них пальцами. И это… дьявольски приятно. Он опять поцеловал её, опять прижал гораздо крепче к себе, и его длинные умелые пальцы осторожно начали развязывать корсет на узкой спине девушки. Выдохнув, Сакура и сама не заметила, как сорвалась на тихий стон. Она слышала его тяжёлое дыхание, чувствовала горячее тело, чувствовала, как сразу же, едва ли она вздрогнет, кончики таких красивых пальцев принимаются гладить её по спине, будто успокаивая. Интересно, стоит ли признаваться ему в том, что ей страшно? Наверное, нет… он и сам прекрасно знает, о чём она думает. Горячие губы обожгли тонкую шею своим прикосновением, и Сакура снова вздрогнула, не удержавшись и прикрыв длинные ресницы, запрокинув голову за спину. Не хотелось ничего говорить. Какой смысл что-то говорить, когда она и так знала, что сейчас произойдёт? Какой смысл что-то говорить, когда он читал её чувства, словно открытую книгу, которая лежала перед ним? Но эта книга… она в таком замечательном и красивом переплёте… конечно же, как и всегда, на переплёт всем наплевать, всех интересует только содержимое этой самой книги… так и Монаэля. Он буквально едва ли не сорвал с неё чёрное атласное платье, от чего девушка вздрогнула и тихо вскрикнула, ахнув от неожиданности. Теперь она перед ним почти полностью обнажена… осталось лишь снять чёрный лифчик, который так выгодно прикрывал красивую маленькую грудь, осталось лишь снять такого же цвета трусики. Его взгляд упал на конвульсивно содрогающийся плоский животик только от того, что он коснулся его прохладными пальцами, очертив кончиком указательного аккуратную ямку пупка. Она выдохнула. Снова… ему казалось, что она под ним готова лишь стонать и громко выдыхать, глядя прямо в чёрные глаза их обладателя своими, затуманенными от возбуждения. Едва ли его губы осторожно коснулись коленки девушки, она вытаращила глаза от такого волнения, которое её накрыло. Чёрт возьми, что он собирается делать? Ничего особенного… он всего лишь покрывал лёгкими и невесомыми поцелуями стройные ножки девушки, переходя от голени к коленке. Даже успел обвести кончиком горячего языка выступающую косточку около стопы, затем прикусил щиколотку и стал подниматься выше. Уже по внутренней стороне коленки, которая оказалась слишком чувствительной… и здесь от неё пахло столь сладко, что Монаэль закрыл глаза от наслаждения, подбираясь уже выше, целуя внутреннюю сторону бедра девушки, еле ощутимо прикусив буквально у самой промежности, заставив девушку ахнуть от неожиданности и приподняться на локтях. Она следила за тем, как он осторожно обвёл кончиком языка ямку пупка, поднялся совсем высоко, готов был перецеловать буквально каждое ребро девушки… и всё это довольно приятно. Так приятно, что у неё слишком сильно заколотилось сердце внутри, подобно самой дикой птице, которую заперли в клетку и не хотят оттуда выпускать. Он знал, что она чувствовала в такой момент… но не собирался её успокаивать: зачем? Она сейчас сама придёт в себя, и всё будет хорошо… Сакура вдруг ясно ощутила, как горячее сильное тело нависло над её, маленьким и нежным. Хотелось большего, чем просто прикосновения и короткие поцелуи, хотелось гораздо большего… и она не могла ему отказать, даже если так хотела. Почему? Просто потому, что она его подарок на этот день рождения, как бы цинично это не звучало… Монаэлю, кажется, стало смешно от таких мыслей — он усмехнулся прямо в её губы, прикрыв длинные ресницы. Ранка на его щеке уже, оказывается, зажила, и Сакура поспешила с нежностью поцеловать его именно в это место, заставив демона покраснеть и чуть улыбнуться. Горячие губы вновь коснулись шеи… ровные зубы осторожно прикусили нежную кожу, заставляя девушку тихо застонать. Она и сама не понимала, от чего: то ли от приятных ощущений, что дарил ей этот демон, то ли от того, что всё так получилось… ведь кто сказал, что она действительно хотела стать для него подарком? К чёрту, она теперь действительно этого хотела. Едва ли она отвернула голову в сторону после очередного поцелуя, она почувствовала, как он осторожно снял с неё лифчик. Аккуратно и медленно, медленно и аккуратно, словно боясь даже этим ей навредить. И Сакура, конечно, непременно оценила такую заботу. Выдохнув, она поддалась его сильным рукам, снова обняв его за шею, снова притянув к себе и снова крепче прижав к маленькому нежному телу, касаясь широкой спины тёплыми ладонями и принимаясь её осторожно гладить. Наплевать на всё, главное, чтобы сейчас он был с ней… в комнате лишь тяжелое и частое дыхание обоих, судорожные выдохи и вдохи, от которых желание становится ещё сильней. Его ладонь накрыла грудь девушки, принимаясь осторожно массировать… приятно… и с её губ снова сорвался стон, заставляя девушку закусить указательный палец, чтобы не напугать Монаэля. Хотя, скорее всего, он ещё и не такие стоны слышал в аду на своих оргиях. Наверное, скучает по ним… такая мысль заставила Сакуру улыбнуться, а затем осторожно, с нежностью прикусить чувствительную мочку уха, услышав его выдох и сразу же хриплый стон. Его глаза… они снова стали красными. Но нет, это не от злости или ярости, всё совсем иначе. Просто в его глазах читалось явное возбуждение, и от этого Сакуре уже не страшно. Если бы она была демоном, то её глаза светились бы гораздо ярче, чем у него… Тонкие длинные пальцы медленно стянули с неё трусики, а затем сразу же следом за этим послышался характерный звук молнии на ширинке. Она уже была готова к этому… даже если будет больно. Он прислонил Сакуру к себе… всё теснее и теснее, может быть, совсем тесно. Становилось нечем дышать, и так жарко, что едва ли не закатывались глаза… осторожно надавил сочащейся смазкой головкой у входа во влагалище, принимаясь входить в податливое тело под ним, чувствуя, как она продолжила гладить его спину, переходя к голове, зарываясь в густые волосы пальцами. Ну же, пускай он не тянет столь сладкий, даже если немного больной, момент и сделает это быстрее… она уже готова его умолять, откинув голову на подушку и прикрыв глаза, но нет, он и так прекрасно знал, о чём она думала. Монаэль, усмехнувшись, вдруг резко вошёл. Внутри так больно что-то лопнуло, и казалось, что был еле слышный треск, но нет, это всего лишь кровь прилила к вискам, заставляя сердце биться сильнее, а мозг резко катапультировать от происходящего. Уже наплевать на то, что происходило, главное, чтобы прошла эта боль. Чёрт возьми, как больно… она ощутила, как Монаэль стал успокаивать её… да, именно успокаивать, поглаживая нежное тело широкими ладонями и длинными пальцами, касаясь кожи самыми кончиками, наблюдая за тем, как она покрылась мурашками. Выдохнув, Сакура всхлипнула. Очередной всхлип. Снова и снова. Она уже готова заплакать от происходящего, и вот из изумрудного глаза скатилась маленькая слезинка, которую демон вдруг быстро слизал кончиком горячего языка, посмотрев в глаза Сакуры своими. Красные, горящие, налившиеся странным огненным цветом… нет, это не тот цвет, который принимают его глаза, когда он злится, а совсем другой. Что с ним? Сакура вновь поцеловала его, поддавшись минутному порыву. И что на неё нашло? Боже, да она и сама не понимает… едва ли прочитав её мысль, Монаэль рыкнул. Именно рыкнул, вдруг принявшись резко входить в податливое тело, не обращая внимания на кровь, вытекающую из узкого влагалища. Да, может быть, ему действительно наплевать, он же демон. И он не собирался её утешать и собирать слезинки из глаз. Всхлипнув, Сакура сорвалась на стон — становилось приятно. Приятно, когда нечто чуждое так двигалось в ней, когда это «нечто чуждое» она могла ощущать стенками влагалища, буквально каждую венку на нём. И всё это заставляло её забыть о том, что было раньше, и о том, что будет после этого. Сейчас есть только действительность, в которой она готова дарить себя ему вечно, и сейчас есть только та реальность, в которой есть он. Может быть, он не человек, но всё же она его полюбила. Так странно осознавать то, что она любит демона. Неправильно. Так не должно быть. Но пусть так и останется… Его губы снова коснулись её шеи, поцеловали часто бьющуюся жилку… затем снова, затем прикусили… Монаэль чувствовал, как её тёплые ладони заскользили по его спине, собирая капельки пота. И сразу же её руки перешли к предплечьям, сжимая их. Кажется, она готова полностью раствориться в нём… и кажется, что то безумие в его глазах доводило до сумасшествия её, кажется, что она готова кричать, отворачивая от него голову в сторону, приоткрыв искусанные от поцелуев пухлые губы. Сейчас ей будет так хорошо, что она будет просить ещё и ещё… он ускорился, прикрыв глаза и склонив голову, часто задышав и сорвавшись на хриплый стон. С ней не так, как с демоницами в аду. С ней не так, с ней всё совсем по-другому… с ней хорошо. С ней хорошо не только телу, но и душе, он… неужели снова мог наступить на одни и те же грабли, влюбившись в земную девчонку? Она вздрогнула, а тело снова покрылось мурашками. Он прекрасно знал, из-за чего… наверное, она никогда не испытывала подобного. Он опять поцеловал её, девушка ответила несколько неохотно и устало только из-за того, что только что перенесла сильный оргазм. Едва ли он оторвался от неё, Сакура запрокинула голову на подушку. Слишком жарко и слишком влажно… к тому же она никогда не думала, что демон способен на подобное… несколько стонов, ещё один вскрик с её стороны от приятных ощущений, затем хриплое дыхание, и внутри её влагалища разлилась горячая сперма. Не удержавшись на руках, Монаэль буквально упал на неё, закрыв глаза и положив голову на плечо. Здесь действительно жарко… не помешало бы открыть окно и впустить свежий воздух, чтобы он хоть немного, но разрядил эту самую атмосферу и застоявшийся запах секса. Ничего не хотелось ей говорить. Ему хотелось спать, конечно же, после такого, а тут ещё и её нежные руки так упоительно перебирали его густые влажные волосы, зарываясь в них пальцами и еле ощутимо касаясь маленьких рогов. К чёрту всё… ей, наверное, будет совестно из-за того, что её первый раз прошёл с демоном… хм, кому расскажешь — не поверят. Да и стоит ли об этом рассказывать? Улыбнувшись собственным мыслям, девушка быстро провалилась в сон. Наверное, этому способствовал и Монаэль, буквально усыпляя её сонным дыханием, которое постепенно становилось ровным…(Иоганн Вольфганг Гёте, «Фауст» — Маргарита)
Я — твой, тебе принадлежу, Раз обещаю к платежу Себя и жизнь свою пустую, Которой я не дорожу.Утром Сакура ощутила какую-то странную тяжесть именно от того, что кто-то на ней слишком вольготно развалился. И девушка уже прекрасно знала, кто это может быть после вчерашнего вечера. Тяжело вздохнув, она осторожно ткнула Монаэля в плечо, чуть улыбнувшись. Он продолжал сопеть. Впрочем, зачем ей его будить? Всё и так хорошо… кажется, он так замечательно спит… действительно, даже будить не хочется. Хотя Сакура может на него хоть в кои-то веки полюбоваться — очень сложно уловить подобные моменты. За всё это время, казалось бы, он изменился на лицо. Если раньше Сакура могла видеть у него синяки под глазами, да и тени на верхних веках, то теперь их практически не было. Теперь его красивое лицо приобрело какую-то небывалую для демона свежесть, и это казалось странным. Раньше он казался мрачным, а сейчас как будто бы только что увидел все краски жизни и расцвёл буквально на глазах, даже если его лицо оставалось по-прежнему бледным. Но ведь сейчас всё по-другому, и Сакура даже не могла подумать о том, что она так сильно повлияет на этого демона. Прокручивая в голове те моменты, что произошли вчера, она невольно поморщилась от отвращения — вспоминать это было гораздо ужаснее, чем видеть. Вчера Сакура как будто бы не участвовала в этом, а смотрела какой-то фильм ужасов, однако снятый так реалистично, что любой ребёнок, который посмотрел бы его, боялся тёмных углов и шарахался в сторону от каждого шороха, прячась ночью под одеялом и боясь увидеть светящиеся глаза в тёмной мрачной детской. Даже Сакуре казалось, что она теперь будет бояться тёмных углов — то, что она вспомнила сейчас, производило гораздо большее впечатление, чем то, что она видела в живую. Казалось, вчера просто всё проскользнуло мимо неё. Кроме последнего… Последнее она просто не могла забыть из-за того, что это «последнее» отдавалось некой странной болью в низу живота. Это же вполне естественно, как считала Сакура; после такого, как она слышала от девчонок в школе, даже если с ними никогда не общалась, всегда начинает болеть низ живота, но потом всё проходит. Сейчас можно было забыть об этой боли, а лучше вообще не думать о том, что она существует. Сейчас для неё снова в её реальности был только Монаэль, который преспокойно продолжал спать, прижимая девушку к себе за узкую талию. И Сакуре именно сейчас он казался необычайно красивым. Действительно, он ведь просто неимоверно красивый, когда спит… Девушка улыбнулась, склонив голову набок. Нужно убрать с его лица прядь чёрных волос, которая мешала и щекотала переносицу. Девушка заботливо, со всей нежностью и аккуратностью, на которую только была способна, осторожно убрала прядь волос с его лица, чтобы она не мешала ему спать. Послышался тяжёлый и несколько облегчённый вздох с его стороны, который Сакура восприняла как молчаливую благодарность. Девушка осторожно провела кончиками пальцев по его высокой скуле, затем по щеке, видя, что его густые чёрные ресницы вдруг задрожали. О нет, она его всё-таки разбудила… Открыв глаза, Монаэль увидел, как девушка тут же отдёрнула от него руку, притворившись спящей. Однако от его глаз не ускользнуло то, как она пыталась подсмотреть, что он сейчас будет делать, глядя на него одним глазом из-под длинных ресниц, еле заметно улыбнувшись. Конечно, глупая попытка сыграть Спящую красавицу не удалась, а значит, самое время её помучить. И вот, едва ли девушка повернула голову в сторону, надеясь на то, будто Монаэль думает, что она спит, демон сразу же приблизился к ней, осторожно, еле ощутимо подув в аккуратное ушко девушки, заставив её вздрогнуть и сразу же тихо засмеяться, открыв глаза и повернув голову к нему. — Зачем притворяешься? — тихо спросил он, вздёрнув правую бровь, несколько удивлённо посмотрев на Сакуру. Девушка лишь пожала плечами, улыбнувшись: — Не знаю. А ты подумал, что я сплю? — Нет, — фыркнул демон, с сарказмом закатив глаза, — ты же прекрасно знаешь, что от меня ничего нельзя утаить. — Иногда это раздражает, — ответила ему Сакура, тяжело вздохнув, а затем подумав о том, что, может быть, Монаэлю будет не очень приятно слышать от неё. Он даже нахмурился, видимо, догадавшись, что Сакура у него сейчас может спросить. — А представляешь, вот так заведу себе нового демона, а от тебя даже ничего и скрыть нельзя, что я тебе буду изменять. — Ты меня ни на кого не променяешь, — фыркнул он, с гордостью вздёрнув прямой нос, так что Сакура засмеялась, обняв его за шею и прислонив к себе. Какой же он всё-таки глупенький… или нет, он ведёт себя как ребёнок только потому, что прекрасно знает, как сильно его любит Сакура. К тому же этот «ребёнок» знает, что Сакура принадлежит только ему. А значит, она не может принадлежать уже никому другому, как бы это глупо не звучало. А ещё этот «ребёнок» обязательно будет бороться за то, чтобы Сакура была только с ним и ни с кем больше. Конечно, на кого ещё Сакура его может променять? Разве она говорила, что ей кто-то нужен, кроме него? Конечно же, не говорила, а ему тем более об этом не скажет. — Куда я от тебя денусь, — справедливо заметила девушка, вздёрнув бровь и принявшись осторожно гладить его по черноволосой голове, едва ли касаясь кончиков аккуратных рогов. Но было то, что порадовало её больше всего: Монаэль не отдёрнул голову, а только прикрыл глаза. Кажется, ему нравилось то, что Сакура гладит его по голове и касается рогов. И всё же в этом демоне точно осталось нечто кошачье. Едва ли он стал подниматься, Сакура потянулась, повернувшись набок. Пускай сначала оденется, и только потом она тоже будет вставать. Конечно, как всегда это бывает, едва ли Монаэль оделся, а Сакура стала подниматься следом, прикрываясь одеялом, тут появилось существо, которое совсем не ждали. Видимо, Фурфур совсем забыл про вежливость… буквально вылетев из шкафа, оставив дверь распахнутой, он вытаращил глаза, посмотрев на густо покрасневшую от ярости и смущения Сакуру и ничего не понимающего Монаэля, который шумно сглотнул и уже сжал кулаки, чтобы выкинуть отсюда подальше этого грёбанного демона. — Люциферова содомия, — выругался Фурфур, вдруг резко остановившись и так и держась за ручку двери гардероба. Сакура поспешила плотно закутаться в одеяло, отвернувшись спиной к блондину, однако тот лишь улыбнулся, почесав затылок: — Да, хорош подарочек, да, Монаэль? А я говорил, что… Но дальше Сакура уже ничего не могла воспринять — послышался глухой звук удара, видимо, по голове, так как звук был ещё и тупым в это время. Девушка зажмурилась, представляя, как сильно досталось несчастному Фурфуру от Монаэля, но оборачиваться не спешила. Демон тихо застонал где-то сзади, зашипев и пробормотав что-то вроде «зайду позже», после чего зашёл обратно в шкаф, прикрыв за собой дверь. Сакура нахмурилась, повернувшись обратно к Монаэлю и уперев руки в бока по привычке, совершенно забыв, что она держит этими руками дурацкое одеяло. И, конечно же, оно без опоры сразу свалилось на пол, сбившись в кучу у стройных ног девушки, и Сакура сразу же вскрикнула, так раскрасневшись, как никогда ранее. Монаэль, тоже чуть покраснев, лишь скрестил руки на груди, усмехнувшись и прикрыв глаза. Но отвернуться не спешил, косясь на нежное тельце девушки, которое сегодня ночью стало уже несколько порочным лишь потому, что его касался демон. Сакура поспешила прикрыться и уже только потом подобрать одеяло, присев на корточки, чтобы Монаэль не увидел того, чего вообще видеть не стоит. — Да ладно тебе, — фыркнул он, — после того, что произошло ночью, я, пожалуй, имею право видеть всё, что не дозволено. — Спустись в кухню, — прошипела красная как рак девушка, прикрываясь одеялом, — я сейчас приду, и мы… позавтракаем. Монаэль, улыбнувшись себе под нос и хмыкнув, поспешил выйти из комнаты, всё ещё лукаво косясь на девушку. Она тяжело вздохнула, проводив взглядом демона, а потом, облегчённо выдохнув, поспешила переодеться. Чёртов демон, да тут вообще… тут вообще два демона было! Это что они только что развели здесь? Ещё хорошо, что при Фурфуре с Сакуры не упало одеяло, при Монаэле хотя бы можно, ведь… ведь у них всё было ночью. Хотя Сакура не думала, что всё идёт именно к этому. А впрочем… следовало ожидать, раз она связалась с демоном. Улыбнувшись себе под нос, девушка уже в который раз подумала, что не стала жертвой Кая… а точнее, Асмодея. Нахмурившись, девушка, надев привычные бриджи и футболку, поспешила в ванную. Конечно, там никого не было, хотя она ожидала увидеть там Монаэля. Видимо, уже когда-то успел привести себя в порядок и умыться, пока девушка заправляла постель и переодевалась. Когда она закончила, то сбежала вниз по лестнице, увидев, что демон сидит за столом, уставившись в одну точку, слушая, как тикают настенные часы. Кажется, ему нравился этот звук, как поняла Сакура. Он даже прикрыл глаза, а потом совсем их закрыл, наслаждаясь той самой тишиной, что царила в доме, и тем самым звуком тикающих старых часов. Внезапно из них вылетела кукушка, принявшись приглушённо считать двенадцать раз. Значит, уже двенадцать часов. Кукушка облупилась ещё больше за то время, пока Сакура не видела её. Девушка чуть улыбнулась, оперевшись рукой о спинку стула, на котором сидел Монаэль, чуть наклонившись к демону. Он поднял голову, запрокинув её за спину и посмотрев прямо в глаза девушки, увидев, как она улыбнулась ему. И сейчас для него не было ничего лучше, чем эта тишина, тикающие часы и… она. Склонившись, она поцеловала его в нижнюю губу, да ещё и с такой нежностью, что демон усмехнулся, прикрыв ресницы. Очевидно, ему нравилось это утро… а, нет, сейчас уже полдень. Но это не имеет смысла. — Чем будешь завтракать? — спросила Сакура, чуть улыбнувшись и направившись к холодильнику, убрав за спину длинные волосы. Он, конечно, проследил за столь лёгким и очаровательным движением… всё в ней было столь невинно и столь непорочно, что он шумно сглотнул, глядя на подобную красоту. Он, разумеется, не ответил девушке, а она, тихо засмеявшись, подошла к нему, видя, как демон, приоткрыв губы, смотрит на неё. Девушка потрепала его по голове, взъерошив чёрные волосы ещё больше, наклонившись к нему и уперев руки в коленки, склонив голову набок: — Эй, Монаэль, я тебя спрашиваю. Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты прикидываешься мраморной статуей. — Мне… мне всё равно, — еле слышно пробормотал он, а девушка пожала плечами, несколько озабоченно посмотрев на него и подавшись вперёд, поспешив измерить температуру его тела с помощью прикосновения губами ко лбу, откинув в сторону длинную чёлку. Нет, с ним всё хорошо, кажется… тогда почему он такой неразговорчивый? Это немного странно… он вроде бы хотел что-то сказать ей, снова приоткрыв пухлые губы, однако передумал, опустив глаза, а затем и голову. Сакура сделала вид, что ничего не случилось, улыбнувшись и поцеловав его в покрасневшую щёку, отбежав обратно к холодильнику. Еды было много: и мать многое оставила перед отъездом, и день назад Сакура что-то приготовила. Достав рис и что-то ещё, девушка поставила всю еду на плиту, принявшись её разогревать и осторожно помешивать. Что такое с Монаэлем? Девушка не хотела у него спрашивать: может быть, у него просто нет настроения после того, как вчера испортили его праздник? Покосившись на демона, девушка увидела, как он снова напевает что-то на латыни себе под нос. Причём песня всегда была одна и та же, да и мотив… нужно было бы спросить у него, что это за песня, однако девушка не решалась, лишь улыбнувшись и принявшись слышать бархатистый голос демона, прикрыв глаза. Это было похоже на странную колыбельную. Да, именно на колыбельную, даже если её пел демон. Сакура бы хотела её услышать в полном исполнении, но демон, конечно, не решится исполнить её просто так. Усмехнувшись, Сакура снова покосилась на него — мотив был приятный и мелодичный, пусть даже с трудом верилось, что даже в аду есть свои колыбельные. Он закончил петь, опустив глаза, а Сакура сразу же отвернулась от него, принявшись раскладывать разогретую еду по тарелкам. Подав Монаэлю его порцию, она села напротив, принявшись за еду. — Монаэль, — начала она, с аппетитом поедая рис, глядя на то, как Монаэль медленно принимается есть, — скажи, кто такой этот Асмодей? Откуда он? И почему он всё это время притворялся моим одноклассником? Зачем он пришёл на твой праздник? Его кто-то звал? — Давай по порядку, — улыбнулся Монаэль, отмахнувшись. — Сначала расскажу тебе, кто он такой. Не так давно появился в аду, всего-то двести лет назад. Конечно, отец любит его — он исполнительный и требовательный, к тому же никогда не прощает грешников и не даёт им шанс, как я, например. Он демон похоти и разврата, почти такой же, как я, однако я не понимаю, чем он отличается от меня. Может быть, тем, что он настоящий демон. К тому же у него злое сердце… и оно у него есть… и вообще… — тут же Монаэль замолчал, опустив глаза, но затем снова возобновил разговор, кашлянув и прислонив ладонь к губам,прикрыв глаза. — Он притворялся твоим одноклассником потому, что так было нужно ему. Он, может, хотел поближе на тебя посмотреть… хотя не знаю, чем ты ему приглянулась. И вообще, после этого он раздражает меня, даже если… не важно. Не знаю, кто его звал. Мне думается, что он сам прознал про то, что будет происходить в этом подвале. Скажем так, я не сомневаюсь, что ему кто-то про это доложил, но подозрение у меня одно есть, конечно… сама знаешь, что демоны скрытные существа, вряд ли у кого-то что-то выведаешь, а есть один демон, который общается с ним довольно-таки… ну, неплохо. Уж очень они любят вместе проводить время с демоницами. Но не суть. Суть в том, что он пришёл для того, чтобы тебя убить, так как ты слишком много знаешь о нашем мире, в который попадёшь после смерти. Это не очень хорошо, ведь ни один грешник не должен знать правду о рае и аде, он должен только иметь некое представление об этом. Конечно же, и ты имела представление, но я думаю, что я разрушил все твои иллюзии, когда пришёл сюда. Ты действительно очень много знаешь, но это не отец послал его убить тебя, а он сам принял такое решение. Возможно, его подослал церемониймейстер. Не знаю, нужно поговорить об этом с Фурфуром. Я хочу сказать тебе, что пока тебе нечего бояться. Особенно тебе нечего бояться тогда, когда ты со мной, и вообще… в общем, сейчас Асмодея больше нет. Демона может убить только демон, вырвав ему сердце. Я бессмертен потому, что сердца у меня вообще нет, а потому демон, если захочет, никогда не сможет меня убить. С одной стороны, хорошо, когда у тебя нет сердца, да? Сакура лишь приоткрыла губы, удивлённо глядя на него. Его рассказ поразил, да и вообще заставлял задуматься. — Ну… а почему меня решили убить, да и вообще… — начала она, однако Монаэль лишь вздохнул: — Сказал же — слишком много знаешь. Они этого не любят. Когда ты придёшь в ад, то встретишь там демона, который будет тебе задавать вопросы о твоём мире. А потом ты будешь рассказывать ему о том, как ты представляла ад на самом деле в своей голове… в общем, они не подумают, что у тебя столь богатая фантазия, что ты такое себе вообразила и это оказалось правдой. Сразу станет ясно, что я тебе это рассказал. — Но я ведь не попаду в ад? — тихо спросила Сакура, всхлипнув. — Все попадают в ад, — покачал головой демон, улыбнувшись. — Знаешь, после смерти человек попадает сначала в рай, а потом в ад, а затем в чистилище, чтобы посмотреть, как же там находятся души умерших. Обычно в аду и часа никто не выдерживает, но мы держим их гораздо дольше. Иногда грешникам везёт, и они попадают ко мне, но если бы они попали к Асмодею, например… о, Сатана, они к нему больше не попадут, и ими, скорее всего, будет заниматься Фурфур, так как на меня эту работу не повесят… Сакуре почему-то стало грустно. Работу не повесят… значит, он уйдёт? — Скажи, Монаэль, — тихо начала она, опустив голову. Тяжело было это говорить. — Ты ведь не уйдёшь? — Что? — несколько недоумённо спросил он. — Но… кто будет заниматься грешниками в аду, да и вообще… — А Фурфур? — едва ли не вскричала Сакура, всхлипнув и вытерев стекающую слезу тыльной стороной ладони. — Я не хочу, чтобы ты уходил, я… Он вдруг вскочил с места, и Сакура даже испугалась столь резкого движения, повторно всхлипнув. Почему она не может сказать ему о том, как сильно любит? Всхлипнув, девушка опустила глаза, увидев, что демон встал перед ней прямо на колени, рядом со стулом и протянув к ней руки, схватившись за запястья. Сакура не боялась его, просто это казалось странным. То, что он встал перед ней на колени, ведь… он наверняка уйдёт, если ему будет нужно. Ведь не может он коротать с ней тут время, на земле, ожидая, когда она умрёт. Нет, всё будет иначе, Сакура точно знала. Опять всхлипнув, девушка стала гладить его волосы. Нет, она не хотела, чтобы он уходил, почему это обязательно? Словно в ответ на её мысли, демон вдруг улыбнулся и покачал головой, склонив её и прислонившись лбом к тыльной стороне ладони девушки, затем провёл по ней кончиком прямого носа и снова поднял глаза, коснувшись горячими губами нежной кожи. Нет, он не должен уходить, Сакура чувствовала, что он и сам не хочет, но… — Сакура… — тихо начал он, опустив глаза и снова поцеловав тыльную сторону ладони девушки, касаясь её нежными губами. Девушка готова была закричать от тех чувств, которые её переполняли, но всё же не могла, лишь приоткрыв губы и наблюдая за демоном. — Если ты не хочешь… то я никуда не уйду. Знаешь, как это бывает? Человек продаёт свою душу демону… — Только не говори, что я поступила так же, — улыбнулась Сакура, снова погладив его по волосам, с нежностью поцеловав в макушку. — Нет, — он усмехнулся, покачав головой и вновь целуя её руку, взяв за запястья гораздо осторожнее. — Всё как раз наоборот — это я продал тебе свою душу. Девушка вытаращила глаза: разве такое бывает, что демоны продают свою душу простым смертным? Видимо, бывает… он говорил на полном серьёзе, Сакура это видела. Хотелось его успокоить, сказать, что всё нормально и что никакой души он ей не продавал. Что пусть, если ему нужно, уходит, Сакура не будет… держать… его… ей так казалось. Она думала, что не будет его держать, хотя тут же подумала о том, что если бы он ушёл, то она вцепилась бы в него всеми руками и ногами, пытаясь удержать на месте, чтобы он не уходил, а был рядом с ней. Это очень сложно — сказать то, как она не хочет его отпускать. Даже если он демон… — Так быть не может, — улыбнулась девушка, всхлипнув. Она и не понимала, почему по щекам катятся слёзы. Зачем он так говорит? Она ведь может отпустить его… но нет, он снова покачал головой, опустив глаза и опять склонившись к её нежной руке. — Монаэль… — Я только твой, слышишь? — тихо, чуть хрипло спросил он, с такой преданностью, любовью и доверием глядя на Сакуру, что девушка почти что готова была заплакать, закивав и закрыв лицо ладонью, так как другую держал он. Он опять опустил глаза, снова поднял, опять опустил, а затем стал смотреть на то, как она плачет. Да, ужасно смотреть, когда она плачет, но это… это вместе с тем прекрасное сочетание. — И моя душа, как и весь я, принадлежит только тебе. Не вздумай это отрицать, я всё равно от тебя никуда не денусь. Сакура улыбнулась этим словам — конечно же, это безумно радовало. Безумно радовало то, что он будет с ней, безумно радовало то, что она останется с ним… да и то, что он вообще не собирается уходить. Улыбаясь, она гладила его волосы. Именно сейчас для неё был важен только он и ничего больше. Даже было наплевать на всё, что происходит вокруг. Даже на то, что скажет мать и одноклассники, а уж тем более на реакцию отчима… всё изменится с этого времени, можно было просто догадаться.(Иоганн Вольфганг Гёте, «Фауст» — Фауст)
Ангелы зовут это небесной отрадой, черти — адской мукой, люди — любовью.— Папа, ты всегда говорил, что демон не может продать душу человеку, как так получилось? — насупленно спросил маленький пятилетний мальчишка, сидя в кровати и накрывшись одеялом, задумчиво глядя на отца и склонив голову набок. Это казалось странным, но он почти что полностью был копией Монаэля — такие же растрёпанные угольно-чёрные волосы, такой же красивый и выразительный разрез больших глаз, такие же пухлые розовые губки и прямой носик, бледная кожа… от матери ему достались только глаза — красивые, ярко-изумрудные, обрамлённые длинными густыми ресницами. На данный момент Монаэль вполне спокойно сидел на кровати своего сына, укладывая его спать. Сакура слишком устала за день — набегалась с этим мальчишкой, который может вывести кого угодно из обычного поведения в самое весёлое, едва ли он улыбнётся. Самый очаровательный мальчишка на свете. И сейчас демон сидел и рассказывал ему историю о том, как адское существо продало душу земной девушке. Казалось странным, но мальчику нравилась эта история, и он любил её слушать, даже если Монаэль рассказывал её уже в который раз. Конец всегда был одним и тем же, и мальчику безумно это нравилось. — Это же получилось случайно, — заметил Монаэль, улыбнувшись и в который раз пытаясь уложить сына в кровать. Тошики, тяжело вздохнув, повиновался, положив голову на подушку и вздохнув, прикрыв глаза. — Так бывает, когда демон любит. — Понятно, — протянул мальчик, улыбаясь. За эти пять лет Монаэль и сам не понял, как привык к людской жизни. Казалось бы, его ничего не удивляло из того, что делают люди, это казалось обыденным. И Сакура сама не могла понять, почему он так быстро пообвык в её мире. Но в его мир она спускаться не захотела… плевать, она ещё там окажется. Самое главное то, что он для неё — это целый мир. Ничего в этом особенного нет. И радовало то, что мать не совалась в их отношения, даже если Сакура рассказала ей о том, что встретила Монаэля совершенно случайно и он вовсе не умеет оборачиваться в кота, да и не демон он вообще… кажется, мать поверила. А потом они с отчимом разошлись, и женщина вернулась к своей матери, решив не мешать Сакуре. Склонившись к мальчику, Монаэль осторожно поцеловал его в лоб, а после встал с кровати, направившись на выход: — Спокойной ночи, Тошики. — И тебе, папа! — пожелал мальчик, улыбнувшись и помахав отцу ручкой. — Поцелуй за меня маму! А то мне уже лень вставать и идти к ней… Улыбнувшись, Монаэль снисходительно покачал головой — мальчик уже практически погрузился в сон. Всё только из-за поцелуя в лоб, даже если Тошики и не подозревает о том, что его отец способен усыпить до самого утра кого угодно. Выйдя из комнаты мальчика, Монаэль направился в спальню, прикрыв за собой дверь. Сакура преспокойно лежала на кровати в одной футболке и трусиках. Возможно, дремала, Монаэль и сам это не понял. Наверное, она всё же не спит, а снова притворяется. Демон уже хотел было погасить свет, и он сделал это, как вдруг снова его включил. Привычка включать и выключать свет у него так и не изжилась, и Сакура готова была смеяться над этим без конца, глядя на то, как Монаэль с умным видом включает и выключает свет. — Ну хватит уже, — прервала она его, медленно встав с кровати и взяв за тонкое запястье, увлекая на кровать, когда он, наконец, погасил свет. Вздохнув, демон лёг рядом с ней, глядя прямо в глаза. И Сакуру вовсе не волновало то, что он бессмертен, что он увидит, как она умрёт, что он будет видеть её старой… всё это не играло никакой роли. Играло роль лишь то, что он всегда будет рядом, а после смерти… после смерти они снова встретятся. Только уже при других обстоятельствах. Но об этом думать было слишком рано, и девушка закрыла глаза, улыбнувшись и прижавшись к сильному горячему телу рядом с собой. Всё будет хорошо, она это знала. Выдохнув, она погружалась в сон, прекрасно зная, что это он этому способствует. Ничего особенного… он же чёртов демон. Сквозь сон она могла слышать лишь его фразу на латыни, которую сказал его волшебный и манящий голос, и затем лёгкий поцелуй в губы: — Amor vincit omnia[8]…(Генрих Гейне)
Последние комментарии
14 минут 54 секунд назад
1 час 23 минут назад
13 часов 21 минут назад
13 часов 35 минут назад
17 часов 1 минута назад
1 день 20 часов назад