Кончить и умереть [Юлия Арданова] (fb2) читать постранично

Юлия Арданова КОНЧИТЬ И УМЕРЕТЬ

Welcome to my nightmare

Alice Cooper

Мы — Ирка Мышецкая, Катька Никонова, Наташка Бардина и я — сидели на лавке в спортивном зале. Всего занималось физкультурой рекордно мало — восемь человек: мы и четверо мальчишек: Серёжка Коркин, Лёшка Деникин, Мишка Карасёв и Андрей Суриков, которого никто иначе, как Сурик, не звал. Физрук болтал с учителем экономики уже битых полчаса и мы были предоставлены сами себе. Мальчишки играли в баскетбол, Наташка с Катькой и Иркой решали какие-то сугубо личные, неинтересные для меня проблемы. Мне оставалось только наблюдать. Ход игры меня не интересовал. Я смотрела на мальчишек. Серого можно сразу отбросить: уж больно глистообразный, Мишка тоже высокий, но менее тощий и более симпатичный, Сурик и Лёшка уже отвечают моим вкусам: Сурик — брюнет с пушистыми волосами, Лёшка — светло-русый с гладкой стрижкой и слегка оттопыренными ушами. У Сурика мать — учительница истории в нашем классе и завуч старшей школы, поэтому он мог позволить себе быть охламоном. Я ему нужна только как человек у которого можно списать «домашку». (Надо отметить, что с девчонками ему не везло, не смотря на то, что он вполне sex-appeal). Лёшка же иногда ничего, иногда — хам трамвайный, но тоже привлекательный, насколько я знаю, нравилось ему несколько девчонок, но это проходило (возможно в некоторые моменты даже и я.) Тут Сурику стало жарко и он снял с себя футболку. Лучше бы он этого не делал! Мускулистые торсы мальчишек, их плечи и руки оказывают на меня магическое действие. Сурик слегка сутулился, но не только не нарушал моё чувство эстетики, а, наоборот, обострял его. Некоторые жесты его заставляли сладко сжиматься что-то в моей груди. Я прямо пожирала его глазами, он был увлечён игрой и, к счастью, ничего не замечал.

Лёшке шёл его сине-жёлтый костюм с капюшоном, надо сказать, он в нём оч-чень привлекательно выглядел. Мысли, кадры, мини-кинофильмы проносились в моей голове. Понятно, о чём они были. Почему они такие недоступные для меня?! Я кляла свою робость. Нет, конечно я могу увлечь за собой мальчишек, но для этого нужны экстра-условия, во-вторых, всё равно даже до поцелуев не дойдёт, а в-третьих…, а в третьих моё большое везение. Я относила его к одному из подвидов закона подлости. Вы никогда не замечали, что в гостях всё самое интересное начинается когда пора уходить? И вообще всю жизнь я знакомилась с интересными людьми и налаживала с ними отношения под самый конец, когда уже было пора расставаться, причём в большинстве случаев навсегда…

Со мной часто бывает, что от какого-нибудь человека исходят некие волны, которые я воспринимаю и они возбуждают во мне ответные волны. Но то, что исходит от меня, как о каменную стену разбивается. Ещё мне очень хотелось поцеловаться взасос. Мне это удалось, но с каким трудом!

Тот школьный день прошёл довольно спокойно. Дома я сделала уроки и оставшийся вечер просидела за компьютером. Под видом доклада по географии я читала и писала рассказы определённого сорта. Моя писанина компенсировала мне реальность, но всё равно это было не то. С нетерпением я ждала того часа, когда надо идти спать, и молила Бога, чтобы он послал мне «хороших» снов с моим участием.

Первую половину ночи снов либо не было, либо были какие-то обрывки. Но вдруг помехи рассеялись и я увидела кроваво-синюю тьму школьной дискотеки, колышущееся море тел, услышала орущую музыку. Затем медляк. Я стою, меня никто не приглашает на танец. Я вижу Сурика и тащу его, он всеми когтями, копытами и другими конечностями упирается. С другими то же самое. Сурик выходит из зала. Я иду за ним. Мы приходим в учительский туалет на первом этаже, где никого нет. Я прохожу мимо и прячусь за дверью. Как только дверь открывается, я заскакиваю туда и запираю дверь, не выпуская Сурика. Он ничего не понимает и пытается выйти. Какая-то сила, появившаяся в моих руках не выпускает его. Мы падаем на унитаз, я начинаю насиловать его. Совокупление, не снимая одежды, бывает только во сне. Ему это нравится. Я чувствую, что всё кругом заливает белая липкая жидкость, смешение его и моего соков. Она стекает с потолка, по стенам, по нашим лицам и телам. Сурик в изнеможении лежит на унитазе. Он бормочет: «Как классно, расскажу Старикову (его приятелю) — он не поверит!» Я понимаю, чем мне это грозит, у меня в руке оказывается ножик для разрезания бумаги. Я с щёлканьем выдвигаю лезвие и оно входит в горло Сурика, как по маслу. Из горла бьёт красно-бурый фонтан, приводящий меня в первобытный экстаз. Стук в дверь. «Эй вы, там, заснули что ли?» Я открываю. Там Лёшка Деникин, на его лице застывает маска ужаса. Я спихиваю тело Сурика, истекающее кровью, на пол. И с Лёшкой происходит то же самое, что и с Суриком, с той разницей, что мы облизываем после «этого» друг друга. В моей руке появляется нож с запекшейся на нём кровью, но Лёшка отклоняет мою руку, я оказываюсь прикованной наручниками к трубе стока воды, начинаю