Лунное граффити [Кэт Кроули] (fb2) читать постранично

АННОТАЦИЯ

Только бы успеть. Только бы встретить Тень. Он рисует ночью птиц, застрявших в кирпичной кладке, и людей, заблудившихся в лесах-призраках. Он рисует мальчишек, у которых из сердца растет трава, и девчонок с жужжащими газонокосилками.

Двенадцатый класс окончен. Люси хочет найти Тень, граффитчика, о котором гудит вся округа. Его работы видели все, а его самого - никто. Меньше всего Люси нужен сейчас Эд, но он говорит, что знает, где найти Тень. Он ведет Люси на ночную прогулку по местам, где образы в голове Тени о разбитом сердце эхом отражаются от городских стен. И лишь одного не замечает Люси - того, кто перед ней.

Это роман о тех, кто не выносит общественных оков, кто любит творить под луной и не боится показаться при свете дня таким, каков он есть. О тех, кого называют нон-конформистами и часто отвергают. О самых талантливых и свободных.

 

От автора

Клер Крейг, Брайан Коллинз и Симона Форд — большое спасибо! Я очень признательна за вашу кропотливую правку. Элизабет Эббот, Маркус Джоблинг, Дуро Йовович, Кирстен Мэтьюз и Карен Мерфи, спасибо за наши беседы об искусстве. Бетани Уиллер, спасибо, что уделили мне столько времени, посвящая в тайны стеклодувного ремесла. Все ошибки в книги ― мои. Все стоящее ― ваше. Отдельное спасибо всем молодым людям, поделившимся со мной своими историями. Я невероятно признательна моим племянницам и племянникам: сколько бы вопросов я ни задавала, они ни разу не вышли из себя. Спасибо Алисон Арнольд, сочинявшей сюжет в машине; Диане Франкавилла, чей объем знаний о литературе и кино для молодых приводит в трепет; Эмме Шварц за стилистические советы и Эндж Мейден ― за то, что всегда смеялась. И наконец, спасибо мои братьям, спасибо Кейт, Челле и Расу, и, конечно же, моим маме и папе.

Я стремительно кручу педали. Вперед, по Роуз-драйв, где дома расплываются в рыжем мареве фонарей, где разомлевшие люди ждут ветерка, сидя на верандах. Лишь бы успеть. Ну, пожалуйста, дай мне успеть!

«Я в мастерской. Здесь твои граффитчики, Тень и Поэт», — сказано в эсэмэске Ала, и я несусь и ночь, а закат выгорает и небо чернеет.

Папа, сидящий у своего сарая, кричит мне вслед:

― Я думал до встречи с Джезз еще далеко. Где пожар, Люси Дервиш?

Внутри. Огонь — это я.

Только бы успеть. Только бы встретить Тень.

И Поэта тоже, но главное — Тень, парня, рисую­щего ночью. Он рисует птиц, застрявших в кир­пичной кладке, и людей, заблудившихся в лесах-призраках. Он рисует мальчишек, у которых из сердца растет трава, и девчонок с жужжащими газонокосилками. В того, кто рисует такое, я могла бы влюбиться. Влюбиться по-настоящему.

До встречи совсем близко. Как же мне не тер­пится! Мама говорит, что, столкнувшись с желае­мым, прозреваешь. Пусть так и будет! Я хочу столк­нуться с Тенью, пусть даже от удара наши мысли разлетятся по Вселенной — мы подберем их и вер­нем друг другу, как груды сверкающих камешков.

С высоты Сингер-стрит виден город: небоскре­бы в неоново-синем блеске. Там молния рассека­ет небо, чтоб прорваться к земле сквозь жаркое ма­рево. Там слышится смех. Там рисунок Тени: на осыпающейся стене — сердце, расколотое землетрясением, и подпись «Шкалы Рихтера не хвати­ло». Это вам не сердечко с открыток на День свя­того Валентина. Здесь все по-настоящему — вены, предсердия, артерии — лес величиной с кулак у нас в груди.

Убираю руки с тормозов и лечу вперед. Деревья и заборы сливаются, бетонная полоса переходит в небо — а может, небо переходит в бетонную по­лосу, — и свет заводских огней рассеян, как в та­ющем сне.

Поворот, и я лечу по знакомой улице. К мастерской, к сидящему на пороге Алу, над которым в луче света кружат мотыльки. К отдаленной тени. К тени от Тени. Скоро мы столкнемся.

Разворачиваюсь и плавно подкатываю к порогу.

― Вот и я. Домчалась. Сносно выгляжу? Как я выгляжу?

Ал допивает кофе и ставит чашку на ступеньки.

― Как девчонка, которая разминулась с ними на пять минут.

Я стремительно распыляю небо. То и дело ози­раюсь. Копы мне ни к чему, посторонние тоже.

Краска течет, и мир, пульсирующий во мне, с кри­ком летит наружу. Увидьте, увидьте, увидьте. Увидь­те меня, на стене я весь, до последней капли.

На моем первом рисунке была девушка. На вто­ром — дверной проем в кирпичной стене. Потом пошли громадные проемы. Потом небеса. Нари­сованные небеса, распахнутые над нарисованными дверными проемами, и нарисованные птицы, сну­ющие по кирпичу в надежде упорхнуть. О чем ты, птаха? Ты же из баллончика.

Вот он, птенец, который весь день не давал мне покоя. Желторотик. Лежит себе на чудесной зеленой траве. Лапки кверху, грудка к небу. Может, спит. А