Приключения Барона фон Мюнхгаузена [Г Э Бюргер] (fb2) читать постранично

Бюргер Г. А. Распе Р. Э.Приключения Барона фон Мюнхгаузена.

Текст (в сокращении) печатается по изданию: Бюргер Г. А. Распе Р. Э. Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения Барона фон Мюнхгаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой в кругу своих друзей:

Пер. с нем. — М.: «Наука», 1985.

Перевел с немецкого В. С. ВАЛЬДМАН

Издание осуществлено при участии МП-фирмы «Прогресс»

Художник-иллюстратор Т. ЗЕЛЕНЧЕНКО

Собственное повествование Барона фон Мюнхгаузена.

Я выехал из дома, направляясь в Россию, в середине зимы, с полным основанием заключив, что мороз и снег приведут наконец в порядок дороги в Северной Германии, Польше, Кур и Лифляндии (Прибалтийские губернии царской России.), которые, по словам всех путешественников, еще хуже, чем дороги, ведущие к храму Добродетели, — выехал, не потребовав на это особых затрат со стороны достопочтенных и заботливых властей в этих краях. Я пустился в путь верхом, ибо это самый удобный способ передвижения, если только с конем и наездником все обстоит благополучно. При таких условиях не рискуешь ни Affaire d’honneur (дело чести, ссора, здесь: дуэль (фр).) с «учтивым» немецким почтмейстером, ни тем, что томящийся жаждой почтовый ямщик станет заворачивать по пути в каждый трактир. Одет я был довольно легко, и это становилось все неприятнее по мере того, как я продвигался на северо-восток.

Так вот, представьте себе, как должен был чувствовать себя в этом суровом климате бедный старик, встретившийся мне где-то в Польше. Беспомощный и дрожащий, лежал он на пустыре, по которому гулял норд-ост, и у него не было ничего, чем прикрыть свою наготу. Мне до глубины души стало жаль беднягу. Хоть у меня самого душа в теле замерзла, я все же накинул на него свой дорожный плащ. И тут внезапно из поднебесья раздался голос, восхвалявший этот добрый поступок в следующих выражениях, обращенных ко мне: «Черт меня побери, сын мой, тебе за это воздастся!»

Я не придал этому значения и продолжал путь, пока ночь и мрак не окутали меня. Ни один огонек, ни один звук не говорили о близости хоть какой-нибудь деревушки. Все кругом было заметено снегом, и я не различал ни дорог, ни троп.

Утомленный ездой, я соскочил наконец с коня и привязал его к какому-то подобию остроконечного бревна, торчавшего из-под снега. Подложив на всякий случай под руку свой пистолет, я улегся, неподалеку в снег и так крепко уснул, что открыл глаза только тогда, когда было уже совсем светло. Но как велико было мое удивление, когда я убедился, что лежу на кладбище в какой-то деревне! Коня моего нигде не было видно, но вдруг где— то высоко надо мной послышалось ржание. Я взглянул вверх и увидел, что конь мой привязан к флюгеру на церковной колокольне и болтается в воздухе. Тут я сразу все сообразил. Дело в том, что деревня ночью была вся засыпана снегом. Погода неожиданно переменилась, и, по мере того как снег таял, я, не просыпаясь, потихоньку опускался все ниже. То, что в темноте показалось мне торчащим из-под снега пнем, к которому я привязал своего коня, было не то крестом, не то флюгером на колокольне.

Не задумываясь, я вытащил один из моих пистолетов, выстрелил в недоуздок и, благополучно вернув себе таким образом своего коня, пустился в дальнейший путь.

Все шло прекрасно, пока я не добрался до России, где зимой не принято путешествовать верхом. Так как обычно я следовал правилу всегда придерживаться местных обычаев, я добыл маленькие одноконные беговые сани и весело помчался в Санкт-Петербург. Не могу сейчас точно сказать, было ли это в Эстляндии или в Ингер-манландии, но помню только, что случилось это в дремучем лесу, когда я вдруг увидел, что за мной со всех ног несется чудовищной величины волк, подгоняемый нестерпимым зимним голодом. Он вскоре настиг меня, и спастись от него не было никакой надежды. Машинально я кинулся ничком в сани, предоставив лошади, во имя общего нашего блага, полную свободу действий. И тут почти сразу произошло именно то, что я предполагал, но на что не смел надеяться. Волк, не удостоив такую мелочь, как я, своим вниманием, перескочил через меня, с яростью накинулся на лошадь, растерзал и сразу же проглотил всю заднюю часть бедного животного, которое от страха и боли понеслось еще быстрее. Спасшись таким образом, я тихонько приподнял голову и, к ужасу своему, увидел, что волк чуть ли не целиком вгрызся в лошадь. Но лишь только он успел забраться внутрь, как я, со свойственной мне быстротой, схватил кнут и принялся изо всей мочи хлестать по волчьей шкуре. Столь неожиданное нападение, да еще в то время, когда волк находился в таком футляре, не на шутку напугало зверя. Он изо всех сил устремился вперед, труп