Мустанг и Чика. Черновик. [Макс Ливнев] (fb2) читать онлайн

Ливнев Макс Мустанг и Чика

Глава 1

Вижу склонившуюся надо мной испуганную пацанячью морду, на которой написан немой вопрос. Довольно быстро этот вопрос стекает на его язык и срывается вскриком:

— Ты чего, Чика?

Эта моська смутно кого-то напоминает. Почему-то знаю, что его зовут почему-то Медик. А вот почему он меня так называет? Красный галстук напялил еще, юный зюгановец. Вдруг я с ужасом осознаю, что мое собственное тело без моего участия спрашивает этого пацана:

— Медик, чего это со мной?

Конкретная шиза: говорю не своим голосом. Какой-то он пацанский, мелодичный.

— Ганс с дружками тебя подловили, деньги все отобрали… Ты че, не помнишь ничего? — поясняет Медик.

Тело трясет головой. Потом осторожно поднимается с пола туалета. Я хочу взглянуть на себя в зеркало. Подхожу к умывальнику и вижу там вместо себя незнакомого хмурого мальчугана с шишкой на голове. От неожиданности я ору:

— Мать твою… Кто это?

Медик еще сильнее бледнеет и снова спрашивает:

— Ты чего, Чика?

— Как я оказался перед зеркалом? — в свою очередь пугается изображение.

— Щас пацаны медичку приведут, — опасливо высказывается Медик.

Так, мне нужно собраться с мыслями, осмотреться и хоть что-то понять. Я себя прекрасно помню: Михаил Мосягин, одна тысяча девятьсот девяностого года рождения, не привлекался, не участвовал, не женат, хотя скоро частичка «не» должна пропасть. Работаю спасателем. Раньше так пожарных называли, теперь по всякому, хорошо, что не «козлами». Так, так… Вспоминается пожар в каком-то детском учреждении. Это же больница, куда мы пришли с моей девушкой проведать ее племянницу. Я срочно включил тогда свои навыки и принялся выгонять больных и персонал. Хмм, персонал… Кинулись со всей прытью в разные стороны и про детей забыли. Хотя понятно: паника, страх, воспитание… Нарушаю инструкции, надеясь, что кто-то додумается вызвать мчс. Далее, все на автомате. Нырок в дым, ловлю, хватаю, тащу, пар сек даю себе продышаться… снова по кругу. Время будто бы остановилось. Везде тьма. Потом свет где-то вдали. Я бреду к нему…

Пока я вспоминаю, мое тело уже куда-то ведут. С правого бока меня поддерживает молодая рыжеволосая женщина в белом халате. Слева поддерживает, вернее, сам держится за меня пацан с ником Медик. Если этот сон, или глюк от меня не отвяжется, то я реально влип в тело тощего пацана. Стоп, стоп, я сейчас проснусь. Меня ждет любимая, уже свадьба назначена. Сейчас…

Правая рука подчиняется мне и щипает меня за ляжку. Затем, после паузы, зловредно щиплет женскую ягодицу.

— Медведев, еще раз нечто подобное выкинешь, оторву руки и засуну их тебе в задницу, — сквозь зубы шипит женщина.

Медик обеспокоенно таращится на медичку.

— И вообще, Медведев, иди в класс. Без тебя справятся.

Медик отчаянно протестует:

— Но, Людмила Николаевна, мне его домой еще провожать…

А я все никак не просыпаюсь, наверное, вся нога уже в синяках от щипков. Где ты теперь, мое солнышко? Все ли с тобой в порядке? Милая Лорка…

Не в силах преодолеть нарастающее отчаяние, я завываю и бьюсь в истерике:

— Не хочу! Не хочу этого! А-а-а…

Оказываюсь на линолиевом полу коридора школы. Медик зачем-то уселся на мне сверху. Врач умчалась. Вскоре она прискакала с двумя старшеклассниками.

— Берите его осторожно и тащите ко мне в кабинет, — командует врач ребятам.

— Я сам дойду, — вякаю своим пионерским голоском.

Итак, триллер с главной ролью Чужого в теле пацана, не собирался заканчиваться. По комсомольским значкам догадываюсь, что мое сознание перенеслось и по времени лет на тридцать-сорок назад. Значит, я умер там, на пожаре. И свет, к которому я шел, был на самом деле.

Меня уже заводят в медкабинет. Медик с деловой мордой зашагивает следом. Мое тело со скорбным видом раздевается до пояса. Врач его осматривает, проверяет рефлексы, заставляет выпить какую-то бурду. Финал всего действия — шприц в тощий зад под сочувственным взглядом Медика. Надо ведь подкормить хрупкий организм подростка витаминами. Ой-й-й-е-е-е! С трудом сдерживаюсь, чтобы не завопить матом. Этой Людмиле надо в Гестапо зверствовать, пытать несчастных партизан, а не мальчикам уколы делать. Чуть нога не отвалилась. За все мои мучения — освобождение на завтра от школы и от физры на две недели. Правда, придется в поликлинику сходить, проверить голову на всякий пожарный случай.

Счастливое тело выносится на зимнюю улицу. Медик молча сопит сзади. Странные ощущения для меня. Эмоции захлестывают, голова почти не болит. Еще эта детская истерика, невозможная для меня бывшего. Как бы мне не опацанячиться полностью и стать Пашкой Чекалиным, четырнадцати лет от роду. Вот это да! Я могу узнать про то, что может знать Чика. Оглядываюсь назад. Школа будто бы знакома. Не придаю значения — типовая постройка. Улица и дома тоже знакомы. Если это тот поселок, где я раньше жил…

Охваченный лихорадкой предчувствия, топаю знакомым маршрутом. Все оказывается так, как я предполагал. Каменный Ленин напротив стекляшки дома культуры. На афише намалевано название фильма «Высокий блондин в черном ботинке» (Франция), 10 февраля, три вечерних сеанса, один дневной. В моем времени фильмы там уже не шли. Каждый дома мог посмотреть что угодно на видике и в интернете. Нет привычных торговых центров за парком с фонтаном. С фасадов зданий лезут в глаза огромные плакаты «Слава Труду», «Достойно встретим двадцать пятый съезд КПСС», «Тридцать лет Победы». Кварталы панельных пятиэтажек кустятся вокруг центральной аллеи. Такие поселки со всеми удобствами стали строить для сельских тружеников еще с шестидесятых годов. Это подчеркивало прогресс советского образа жизни. Самым приятным была близость лесов и водоемов, еще не загаженных коттеджами. В часе езды на электричке манила развлечениями Москва. Делаю вывод: я в своем городке, но в 1975 году. Тогда он назывался агрогород «Родные Просторы». Память пацана это подтверждает.

— Че мы сюда приперлись? — отвлек меня от размышлений Медик.

— Голова… — поясняю, трогая осторожно свой шишак, — Многое позабыл.

— Ух ты! — завистливо тянет Медик, — Теперь у тебя законная отмазка. Контрошу по алгебре в среду можешь не писать. А мне от бати снова влетит.

Чикина память выдает сведения об отце чикиного друга. Типичный мент с нулевым интеллектом и фигурой тяжелоатлета. Не верилось, что худенький Медик произошел от него. Месяц назад этот маньяк совершил натуральное надругательство над гордым чикиным телом, своим кожаным ремнем, обосновывая это тем, что пацан растет без отца. В дальнейшем тело не давало ему возможности еще раз проявить таланты воспитателя, перестав появляться там в гостях.

К «себе» домой идти тоже не хочется. Память Чики транслирует картинки с видами грязной двухкомнатки и живущей вместе пьющей матерью, которая не стесняется приводить домой разных типов. Чика старался после школы бродить до вечера по улицам, лазить по подвалам, оставаться в гостях у друзей, если позовут. Если приходилось заходить домой, то он деликатной мышкой прошмыгивал в свою комнатку, пытаясь не прислушиваться к шорохам и возне из темной комнаты. Во многих хрущевках с проходными комнатами рукодельные жильцы превращали кладовку в дополнительную комнату, где обычно размещали кровать. Такая комната называлась темной.

Медик настойчиво зазывает меня в подвал, а я уже сильно устал управлять своим новым телом и оттягиваюсь на задний план. Если кому доводилось ездить на необъезженном, или больном коне, тот меня поймет. Приходится находиться в диком напряжении, постоянно ожидая своевольных действий от жеребца. Так же и с этим пацаньим телом.

Чика, очнулся и тут же обругал Медика. Пацаны орут друг на друга, но быстро успокаиваются, как бывает обычно у простых уличных пацанов, и решают зайти сначала домой к Чике. Как я понимаю по тайным чикиным намерениям, тот намерен полазить по карманам своей мамаши, пока она спит. А она должна спать, поскольку ночью яростно бухала с подружками.

Тело идет по улице пружинистой походочкой вразвалку, смоля папиросу. Медик слева старательно копирует друга. Я угораю со смеху над ними, со своего наблюдательского места. Какие же мы бываем смешными в детстве. Уличные пацаны уважительно здороваются с Чикой. Видимо этот дрыщ имеет здесь какой-то авторитет, но меня это мало радует. Перспектива перманентных драк, отъема денег у мелкоты и попадание в перспективе на шконку не вдохновляет.

Мы проходим мимо подъезда, где жил я в своем времени. Стало смешно — моему отцу теперь столько же, сколько и мне теперь. Сильно захотелось посмотреть на своих. Повинуясь желанию, направляю тело в подъезд. Медик, ничего не говоря, топает следом. Я поднимаюсь на третий этаж и с волнением звоню в знакомую дверь. Выходит незнакомая полная женщина в халате и спрашивает:

— Мальчик, ты к кому?

Внезапно я вспоминаю, что семья отца приехала в этот городок только в следующем году. Может быть, их еще нет в поселке. От неожиданности я сбрасываю управление.

— Бл…ь! — вопит тело в лицо оторопевшей женщине и кидается бежать вниз по лестнице.

— Хам! Хулиган! — ярится оскорбленная женщина.

— Здорово ты ее! — восхищенно комментирует поступок друг Чики, когда мы выбегаем из дома.

— Слышь, я ничего не понимаю, что со мной. Медь, эта шняга, что мы нюхали у Перлика — гиблое дерьмо.

— А мне оно понравилось. Так круто несет. Жуть! — щуплый пацанчик восхищенно зацокал языком.

Чика живет в соседнем доме на пятом этаже. С его балкона видны окна и балкон моей будущей квартиры. Не успеваю отворить входную дверь, как чувствую затхлый запах. Мать спит в темной комнате одна. В большой комнате располагаются обыденный сервант с остатками посуды и статуэтками, черно-белый телевизор на тумбочке, диван, обитый грязной бежевой тканью с пятнами вина и прочих жидкостей. Посередине комнаты лежит ковер-дорожка, заметно грязный. Сверху веселую картину дополняет желтая люстра-тарелка, вся в пятнах от жизнедеятельности мух.

На кухне громоздится гора немытой посуды, и повсюду стоят банки с желтой жидкостью. Непривычно как-то, что пиво здесь продается в розлив. Чика сливает эту мочу из разных банок в две кружки и сует одну Медику. Они проходят в большую комнату, включают телик и устраиваются на диване. Черно-белый экран показывает документальный фильм про революцию. Посасывая пивко, пацаны лениво перебрасываются ничего не значащими словами-эмоциями.

Рука Чики вдруг лезет расстегивать ширинку, его приятель тоже расстегивается. Я запереживал, но пока не вмешиваюсь. Чика вываливает свое хозяйство и с придыханием начинает его теребить. Медик, по-видимому, совершает те же самые действия. Блин, тысяча лет так не делал. Немного стыдновато.

— Чика, ты чего весь красный? — вякает приятель.

— Отвали! — стонет тело.

Святые угодники! Как такое может быть у четырнадцатилетнего пацана? Нет, я не завидую. У меня там тоже все было на зависть окружающим. Но, чтобы так выросло!

Моим прозвищем в том мире было «Мустанг». Не знаю, кто ее придумал и отчего. Может быть, от моей фамилии, а может от излишней активности в половых вопросах. Узнал случайно, что меня так окрестили из подсмотренного электронного письма у одной девчонки. Приятно, что хоть что-то перенеслось с моей личностью в этот мир.

Когда кончили, то просто лежим в забытьи на диване под бубнеж телика и храп матери, переживая состоявшийся кайф.

— Чика, ты кого представлял? — вдруг спросил Медик.

— Так, всякое, а ты?

— Людмилку. У нее сиськи вообще…

— Классно!

— Слышь, Чика, может сходим в подвал к пацанам, попыхаем? — подумав, предлагает Медик.

— Не по кайфу, — высказываюсь.

— Чудной ты какой-то сегодня, замечает приятель, — Ну, как знаешь, а я пойду. Домой идти не хочется. Если литра позвонила домой, то опять попадет. А ты здорово придумал с этой теткой. Я чуть живот не надорвал от ржаки. Давай, еще как-нибудь так сделаем!

— Ладно, сделаем, — соглашаюсь, провожая чикиного друга до прихожей.

Есть хочется, но кроме пива ничего нет. Приносу остатки пива с кухни и разваливаюсь на диване перед телевизором. Показывали какую-то хрень про комсомольцев, радующихся, что строят БАМ. Решаю до конца разобраться с вопросом: — «Что я имею на данный момент, кроме того, что попал в глубокую…»

Уже понятно, что я — попаданец в тело сорванца-двоечника с криминальными задатками, жившего еще до моего рождения. Заселен, так сказать, в коммунальные условия. Не заслужил, значит, собственного тела. Все помню и знаю о своей жизни. Сведения о жизни Чики могу получить в любой момент, если понадобится. Пацан не догадывается о моем существовании. В момент моей активности, его сознание каким-то образом блокируется и передается под мое управление. Получается, я — лидер в нашем симбиозе. Хоть какая-то радость, а то быть под влиянием малолетнего недоумка мне, взрослому парню, не хотелось бы. Плохо, что управление телом требует напряжения сил. Устаешь так, что приходится долго приходить в себя.

Убитая вонючая квартира. Кругом у засранца, значит и у меня теперь, одни проблемы. Денег нет, чтобы просто поесть. Его мать не просыхает и жахается со всеми подряд. Скоро собак будет домой приводить и на себя затаскивать. Участковый приходил к ней и грозился за тунеядство посадить и материнства лишить. Какая-то гопкомпания толстых теток нагрянула однажды в январе. Ходили по квартире, вынюхивали что-то, как крысы. Чику выперли за дверь и срались целый час с матерью. Этот пацан реально может загреметь в детдом, и я с ним прицепом. Ай-яй-яй, не комильфо. Мне такие расклады не нужны.

Что еще? Батя в бегах, скрывается от алиментов. Старший братец сидит в тюрьме по рецидиву. С самой старшей сестрой все хорошо, но она живет далеко, в Новосибирске. У отца есть двоюродный брат. Живет в двух часах езды на автобусе. Работает директором дома отдыха «Березовая роща». С чикиной матерью он старается не общаться по понятным причинам. Учеба на нуле, вернее, на цифре два.

Портфель с дневником за седьмой класс «а» обнаруживается на кухне. Понятно, сплошные двойки перемежаются редкими тройками. Воззвания красными чернилами учителей к родительнице почти на каждой странице. Учебники все разрисованы порноэтюдами. Весело парнишка живет. Учителя наверное специально трояки в конце года натягивают, чтобы не оставлять это сокровище на второй год.

Есть ли хоть что-то положительное для этого оболтуса? Сестра беспокоится, пишет письма и переводы присылает. Зовет жить к себе. Если эта японамать окончательно сбрендит, то у пацана есть запасной аэродром. Друзей мало, но есть. Самый близкий конечно Вовка Медведев. Только хиловат больно и трусоват. Убежал, когда на Чику напали в школьном туалете. Гитара еще имеется и не просто так. Несколько аккордов пацан сумел разучить. К спорту не равнодушен. Два года назад участвовал в детском футбольном первенстве. Его команда даже какое-то призовое место заняла, и физрук тогда смог продавить вступление в пионеры. Значит, бегаю неплохо. Ноги должны быть не хуже, чем у меня-паркуриста в моей иной жизни..

Подумав, стал снимать одежду. Раздевшись догола, подхожу к зеркалу шкафа и внимательно осматриваю тело подростка. Никаких подозрительных пятен нет, не считая синяков и порезов в разных местах. Нет никаких отклонений и мутаций, типа шестипалости и жутких родинок. Рост обычный для семиклассника, чуть ниже среднего. Тело поджарое, жилистое. Нормальное такое тело. Ноги действительно мощные, накаченные, как у бегуна. Хмм, кенгуру кривоногое! А вот плечи и грудные мышцы стоит немного подкачать.

Моська очень даже ничего, немного жестковата. Проблема дефицита девичьего внимания, думаю, мне не будет грозить. Волосы черные, по совковой моде длинные, до шеи — «Хомо лохматикус». Продолговатое лицо дополняет большой нос, впалые щеки, прямой подбородок и большие серые глаза. Хмурый взгляд вприщур. Губы пухлые, мальчишеские. Взгляд при широко распахнутых глазах становится удивленным, даже наивным, дарит образ няшки-обаяшки.

Походил по комнате, раздумывая, сделать ли небольшую уборочку, или оставить все как есть. Решаю пока оставить. Пугать аборигенов чистотой пока опасно. На кухне не выдержал и перемыл всю посуду. Блин, тараканы же… Я их не перевариваю. В холодильнике мышь скоро повесится, масло растительное еще там есть. Молодому растущему организму не помешало бы еще чего в топку загрузить. От пива мало толку.

Деньги — это проблема из проблем. Шарить по карманам пьяной тетки я не собирался. Паскуда Ганс все деньги отобрал! Стоп, стоп. Откуда у меня эти эмоции. Умри сейчас же во мне пацан! Как можно так жить? Понимаю, еду и деньги приносили мамкины хахали. Иногда приходили денежные переводы от сестры. Мать брали несколько раз на работу, обычно уборщицей, но ее почти сразу выгоняли за прогулы. Надо теперь срочно что-то придумать.

Занятый мыслями, позабыл, что бегаю голышом. Чикина мама в дурацкой ночнушке внезапно вылезла из своего темного убежища и уставилась на меня. Маленькая худенькая женщина с испитым лицом и растрепанными волосами выглядела заурядной бомжихой с Трех Вокзалов моего времени. Фигурка ее вполне стройная и будет котироваться, если прикрыть лицо.

— Ты чего? — у нее возник вопрос.

Блин, в этом городке, походу, все задают только этот дебильный вопрос.

— Жрать нечего, вот и продал последние трусы, — зло хохмлю я.

Мать уставилась на мой передок. На ее лице промелькнуло вожделение. Я похолодел. Руки и ноги быстро заработали по поиску и надеванию шмоток.

— Кормить сына будешь? — говорю больше для того, чтобы разогнать напряженную тишину.

— Нечем, сына. Нет у нас денег, — немного гнусавя, высказывается женщина.

— А они с неба не упадут. На работу устройся.

Женщина молча уходит на кухню и разражается оттуда криком:

— Пашка, скотина! Все пиво вылакал, подлец! Мерзавец, весь в отца!

Телевизор бухтит о всяких успехах, вторя матерщине из кухни. Я стойко высиживаю на диване, пропуская всю эту хрень мимо ушей. Японамама, наматерившись, затыкается и прошмыгивает в свою темную комнату.

Живот завывает, как ансамбль помоечных котов перед дракой. Покопавшись в памяти Чики, узнаю имена соседей по подъезду. В маленьких поселках люди живут дружно и помогают друг другу. Пришла пора включить свое пацанье обаяние и немного попобираться. Увы, мой партнер слишком наследил в душах соседей. Никто не соглашался одолжить мне ни копейки. Уныло поднимаюсь на свой этаж и вижу соседку по лестничной площадке, старушку Таисию Степановну. Она специально дожидалась меня, чтобы дать рублевую бумажку и четверток черного хлеба. Горячо благодарю бабушку и обещаю вернуть деньги на неделе. Часть куска хлеба была немедленно сожрана на месте, остаток отнесен на кухню домой. Подумав, решаю не оставаться дома и пойти прошвырнуться на улицу.

Обряженный в серую куртку с опушкой и в лыжную шапку, вылетаю на свежий воздух. Мороз к вечеру немного спал. По центральной улице под медленно кружащие хлопья снега гуляют влюбленные парочки и стайки ребятишек. Отдаю управление Чике. Тело по-видимому стало привыкать к своим необычностям, и прореагировало на пробуждение не слишком бурно. Как я и предполагал, после недолгих раздумий, оно устремляется в направлении гостиницы. Да, имеется в нашем маленьком городке такое заведение. Я бы по честнаку этой гостинице не то, что звездочку, даже лепесток от звездочки не дал бы. Типичная общага с запахом кошачьей мочи и тухлых овощей. В отличие от жилых домов, где подвалы забиты всяким хламом и вареньями, здесь кроме крыс и их какашек ничего не хранилось.

Бодрая, немного танцующая походка Чики начала замедляться, а затем стала напоминать движения кота, охотящегося на голубей. Мдя, этот кот встретил явно не голубей. На горизонте нарисовалась компания из трех пацанов-вэшников с параллельного класса, возглавляемая Гансом, то есть Гешкой Милосердовым. В его лице было действительно что-то от типичного фильмовского немца — белокурой бестии. Пока мое тело растерянно думало над своими безрадостными перспективами, паскудный Ганс замечает его:

— Ком цу мир! — подзывает он Чику.

Я оттесняю своего партнера на задний план и спокойно подхожу к блондинчику.

— Дальше что?

— А дальше ты выложишь из кармана все денюжки, и шлендаешь к горизонту, — проговорив угрозу, Ганс довольно хохочет.

— А может, это ты мне свои денюжки выложишь?

Свита Ганса в недоумении выпучила на меня глаза, а сам он, нервно улыбаясь, злобно заявляет:

— Сейчас у тебя вырастет второй рог.

И замахивается. Я с места врезаю ему ногой по голени. Ганс взвывает. Добавляю ему по скуле боковым замахом руки. Второй пацан подскакивает и, получив ногами по морде приемом из арсенала капоэйро, выпадает из реальности. Третий, толстенький парнишка, оказался сыкливым и не полез драться.

— Деньги из карманов! — неожиданно для себя, рявкаю на них.

Толстый, помертвев, мгновенно достает две бумажки по рублю.

— Если проверю и найду хоть копейку, убиваю без разговоров.

Ганс с бледным от боли лицом быстро передает мне деньги через толстого. Еще и униженно извиняется.

— Ладно, гуляйте, — благодушно разрешаю я, — Дышите через ноздри.

Пересчитываю деньги — шесть рублей.

— Круто мы погуляли с тобой, Чиканос! — бормочу я, уходя от печальной троицы.

Глава 2

Не доходя до гостиницы, свернул к магазину. Набрал там жратвы и пива три бутылочки, всей этой радости желудка почти на три рубля. Ввалился со всем этим в подвал. Кроме Медика, радостно встретившего меня, нагруженного припасами, там сидели еще несколько пацанов разного возраста. Подвал этот никогда не закрывался, и никто не крал отсюда матрасы на лежаках, старенькую радиолу и гитару-семиструнку. Здесь было тепло зимой и прохладно летом. Здесь пережидали родительские репрессии матерые двоечники. Здесь просто так сидели и общались пацаны, когда им надоедало слоняться по городку и мозолить глаза взрослым и ментам. Первые посетители возникали тут уже с последних уроков. Чужаки опасались сюда заходить без разрешения. К нарушителям применялись различные меры вплоть до набивания морд и пинания других частей тела.

Лампочка светила только в большой комнате. В других частях подвала было цивильно только в близлежащих комнатах, но со свечным освещением. Там тоже располагались лежаки. В остальных помещениях было грязно, вонюче и клопно. Для ночевки на всякий пожарный случай место показалось вполне удобным. Удовлетворившись мыслями и немного поев, предоставил телу право насладиться дальнейшим насыщением. Чуть не угробил этим парня. Чика подавился куском колбасы и долго откашливался. Затем принялся упрекать Вовку:

— Ты чего мне в рот сунул? Чуть не сдох из-за тебя.

— Ничего я тебе в рот не совал. Сам откусил, — возмущенно заорал Медик, — Если у тебя мозги отсохли, то это к Перлику. Он клей притаранил. Я не виноват.

— Причем здесь я? — возмутился мелкий веснушчатый пацан, — Я предупреждал. Сами то духло захотели нюхать.

Наоравшись и не переставая работать челюстями и кадыками, подростки переключились на другие темы, которые мне были абсолютно не интересны. Я прислушался к разговору в момент, когда Медик заинтересовался у Чики происхождением еды. Тот с удивлением ответил:

— Зачем спрашиваешь?

— Потому и спрашиваю, что если у матери деньги скрал, рубль мне верни? — терпеливо объяснил Вовка.

— Не, мать я не обносил. Собирался только, да и забыл. Поперся сюда, как обещал, — ответил Пашка.

— А откуда вся эта жратва, бухло? — начал заводиться Медик.

— Мне откуда знать? — тоже завелся Чика.

— Все пацаны видели, как ты ввалился сюда весь из себя такой счастливый. Лыба до ушей. Я прямо тебя не узнал сначала. Все это притащил, — орал Медик.

— Да, ладно! — не поверил Чика и вдруг обмер.

Его пальцы нащупали в кармане бумажки купюр. Не веря себе, пацан вытащил руку из кармана. На ладони лежали три рубля тремя бумажками.

— Что это? — прошептал потрясенно Чика.

— Деньги, — ответил просто Медик, — Рубль мне верни!

— Ребята, вдруг это нечистая сила со мной играет? Я слышал про такое от маминых подруг. Надо бы эти деньги в святую воду бросить.

Я про себя ухахатывался. Такое ни в одном театре не увидишь.

— Чика, кончай комедию ломать. Будто я тебя не знаю. С первого класса любишь придуриваться. За сегодня несколько раз меня развел. Тренируешься перед контрольной, чтобы математичку обмануть? Давай мой рубль, а остальное можешь кидать в любую воду, — злился Вовка.

Чика без возражения отдал рубль, положив остальное в карман.

— Слышь, Чика. Если тебе деньги не нужны, то отдай мне, — предложил ему Шило.

— И мне… И мне, — загалдели другие ребята.

Тело никому не ответило, продолжая безучастно смотреть в одну точку.

— Ладно, отвалите от него, — решил Медик.

Снова они болтали ни о чем. Кто-то включил радиолу. Полилась песня Джо Дассена «Лете Эндиен».

— А я «Лерит би» Битлов научился играть, — сказал Шило.

Ему передали гитару. Он уселся поудобней и, после нескольких проб, заиграл, подпевая подобиями английских слов и немного гнусавя. Очень сносно, даже неплохо сыграл. Парень имел задатки музыканта. Я очень заинтересовался исполнением и незаметно для себя вылез на первый план.

— А что ты еще умеешь? — спросил его.

— Естедей Битлов.

Шило старательно попытался воспроизвести сложную композицию Битлов, напевая под нос. Получилось не ахти. Не доканчивая, перескочил на незнакомую русскую песенку, по стилистике напоминающей раннюю «Машину Времени». Оказалось, что я угадал. Незнакомая песня называлась «Продавец счастья». Пацаны с удовольствием подпевали. Подростковые голоса очень органично сочетались с немудрящей песней. За ней последовала «Ты или я». Эту уж я знал. «Солдат», «Наш дом», «Битва с дураками» — все знаменитые песни этой группы. Еще одна неизвестная для меня, про замки в небе. Пацаны смотрели влюбленными глазами на Шило, Сашку Шиловского, длинного, узкоплечего восьмиклассника, с тонкими нервными пальцами, порхающими мотыльками по струнам. Чем-то он напоминал юного Кеану Ривза. По памяти Чики, парень учился неплохо, но предпочитал общение со шпаной.

Из полуприглушенной радиолы полилась знакомая мелодия. Дип Перпл играл свою известнейшую композицию «Дым над водой». Я невежливо прервал Шило, проорав по английски:

— Смоук он зе уоте.

И жестом показывал желание прибавить звук. Звук усилили, но шорохи и скрипы сводили эффект к минимуму. Музыка с трудом продиралась к нашим ушам. Песня окончилась, на волне заговорили по-немецки. Звук сделали тише.

— Классный музон. К моему стыду, я ее ни разу не слышал, — признался Шило.

Из мозгов Чики выудил информацию про то, что Шило в школе считался знатоком современной музыки. У него дома имелся мафон катушечный. Есть записи Биттлов, Роллингов, Высоцкого, Машины Времени. Его брат, учась в старших классах школы, создал ВИА «Спектр». И теперь, учась уже в вузе, все равно по выходным репетировал с музыкантами здесь в ДК городка. Шило горел желанием влиться в эту группу гитаристом. Сейчас, на глазах у присутствующих пацанов, я его авторитет подшатал.

— Это — Дип Перпл, хардроковая группа. В семьдесят первом у них вышла пластинка «Машин хед». Там была эта песня, — пояснил я.

— Мой брат со Стасом Наминым из «Цветов» знаком. Обещал и меня с ним познакомить, — зачем-то рассказал Шило. И, немного помявшись, предложил:

— Чика, говорят, что ты на гитаре аккорды разучиваешь? Может, сыгранешь?

Играть на гитаре я умел. Вот только надо определиться с тем, что можно исполнять, а что еще не существует в природе. Я задумался. Пацаны это расценили по-своему и принялись упрашивать. Битлов можно безопасно играть. Сыграю ка я «Рок-эн-Ролл Мьюзик».

Классно гитара настроена. Звук сочный выходит. Я орал по-английски в экстазе. Песенка заводная. У пацанов морды довольные.

— Еще! — кричали.

— У тебя неплохой голос, оказывается. И лабаешь на гитаре профессионально. Давно обучаешься? — поинтересовался Шило.

— Вроде уже давно, — осторожно наврал от лица еще не умевшего играть Чики.

Сыграл еще им «Мишель», «Хелп», «Энд Ай Лов Хе».

С последней песней немного запалился. Если первые быстрые песни я не проговаривал английские слова. То в последней, медленной, слова проговаривались четко. Хорошо, что никто, даже Шило не знал особо английский. Подумали, наверно, что по-попугайски выражаюсь.

Хотел закончить концерт, но пацаны упросили продолжить.

Решил перейти к русским песням. Высоцкого опасно пока давать. Он в самом разгаре своего творчества. Вилли Токарева? Он только-только эмигрировал в Америку. Некоторые песни еще не родились. Вот и классно. Ничего страшного, что Вилли их сочинит немного позже. Никто про мой подлог не узнает. Но, сначала классика и в музыке и в стихах.

Врезал залихватский проигрыш непманских двадцатых годов.

Да-да! Это он — великий Есенин с невероятной энергетикой стиха, которая разнеслась моим вопящим фальцетом с неведомо откуда-то взявшейся хрипотцой по подвалу. Пацаны умирали от драйва, а Шило сам подключился вторым голосом. Все окрестные коты от зависти сделали себе харакири.

— Давай, еще что-нибудь сыграй, — умоляющим голосом пристал Шило.

Теперь можно и Токарева.

Пацаны визжат от восторга и подпевают не вполне по тексту:

Заставили, гады, еще раз исполнить. Шило завистливо пытал насчет песни. Назвал автора, объяснил, что эмигрант. Сбацал еще «Небоскребы», опять несколько раз. Напоследок решил исполнить хитовую «Тетю Хаю». Ну все! Появилось новое пацанячье божество в моем облике. Предмет для обожаний и прочих восторгов. Давай еще, — прорыдали ребята.

Блин, я чего, нанимался, — завелся я, но тут же натолкнулся на залп из котошрековских взглядов.

Обреченно взялся за гриф и решил напустить романтики. Объявил следующую песню:

— «Ты у меня одна» Юрия Визбора.

Не понял, что случилось. Видимо, я раскрутил какие-то эмоции у пацанов. Перлик даже шмыгал носом и предательски блестел газами.

Я объявляю другую песню:

— Это из Константина Никольского.

Знаю Костика. Вернее, брат с ним хорошо знаком, — радостно завопил Шило, — В «Цветах» играет на гитаре. Приезжал к нам, вернее к брату на день рождения.

Исполнил первые аккорды, торжественные и печальные…

Песня засасывала меня всего. Я словно воспарился ввысь. С каждым словом, с каждым ударом пальцев по струнам, возрастала некая сила.

— …Лети, я песню допою! — орала моя глотка.

Невероятно красивый проигрыш будто вырвался из моих рук, и улетел куда-то вдаль…

Я потерял сознание!

* * *

Увидел себя, вернее Чику со стороны. И всю подвальную компанию мальчишек, уставившихся на тощее чудо, тоже. Чикино тело медленно опрокидывалось на спину. Внезапно вся картинка оказалась будто смазанной. Все светящиеся точки, все фрагменты превратились в вытянутые линии. Светящиеся линии слились в сплошной тоннель, по которому меня стремительно уносила незримая сила.

Меня охватил покой и свет. Неявно проступающие контуры создавали ощущение тумана вокруг меня. Часть фрагментов сложилась в человека, шествующего ко мне. Фигура худощавая, спортивная, одетая в знакомую по прошлой жизни клетчатую рубашку и джинсы. По мере приближения, размытые очертания обретали узнаваемый образ. Ко мне шел я сам.

— Догадываешься, кто я? — с улыбкой осведомляется подошедший.

— Судя по надоевшей мне грешной роже, какое-то мое воплощение, — пытаюсь угадать.

— Зачет… И с юмором в порядке! Только небольшая поправка — хранитель твой и представитель в высших сферах.

Только теперь заметил, что общался с двойником без голоса, мыслями.

— Ожидал тебя здесь на третий, или девятый день вашего земного времени, но ты продолжаешь удивлять, — продолжил общение мой визави, но уже без улыбки.

— Я снова умер? — сразу попытался определиться.

— Относительно реальности Чики — нет.

— А почему я здесь?

— Произошел сбой, как в ваших компьютерных играх. Ты теперь — самодостаточная личность — квисцит. Сам выбираешь носителей, сам загружаешься в них. Сам себе режиссер. Ты можешь сохранять накопленные знания и корректировать человеческие жизни. Но, этими способностями еще предстоит научиться пользоваться.

— Но, я не выбирал Чику! — возмущенно заорал я.

— Первый блин комом. Так всегда бывает, — заметил хранитель.

— И что со мной будет дальше?

— Ты сам будешь решать. Твой статус высок и вполне заслужено. Ты добросовестно проходил уровни, преодолевал препятствия и невзгоды. Твоя личность получила огромный опыт и достойна высоких степеней свободы. А что будет дальше… Я никогда не работал с квисцитами. Постараюсь тебе помочь чем смогу. По тем реальностям, в которых будешь оказываться, сможешь пользоваться библиотекой прожитых до этого жизней. Она скоро будет подготовлена мной для тебя.

— А ты разве не будешь со мной?

— До сорокового дня понаблюдаю за вашей с Чикой симбиотической связью. А потом будет видно.

— Нельзя ли поменять носителя? Мне этот мелкий извращенец уже надоел по самое «не могу», — взмолился я.

— Я все выясню и скажу тебе. А теперь пора прощаться. Если захочешь меня посетить, вспомни эмоцию, которая тобой овладела после проигрыша на гитаре.

* * *

Я очнулся все в том же подвале. Пацаны испуганно на меня смотрели.

— Ты чего, Чика? — кто-то спросил.

Вот моя деревня. Вот мой дом родной… Все те же слова и все те же проблемы.

— А ничего! Рассказывайте, что тут со мной сотворилось?

— Ты песню допел и завалился на спину. Дышать перестал. Сердце не билось. Горлик убежал вызывать скорую, а ты снова ожил, — облизывая губы, ответил Медик.

— Я теперь вампиром явился с того света по ваши души. Буду сосать кровь из чьей-нибудь шеи, — пошутил, пытаясь всех развеселить.

— Да иди ты, Чика, знаешь куда? И там соси свою шею, — обидчиво высказался Вовка.

Прибежал Горлик, самый младший из пацанов. Сказал, что скорую вызвал. Я сообразил предложить Медику авантюру — заменить меня, изобразив пережившего приступ. Он согласился только после того, как я описал ужасы неминуемо надвигающейся домашней порки. Пацаны, кроме Перлика, торопливо попрощались и растеклись по домам. Медик разлегся на подоконнике первого этажа гостиницы и принялся так горестно стенать, что из дверей коридора полезли участливые жильцы. Мы с Перликом завели Вовку в одну из квартир и положили на диван. Врачи почти сразу нарисовались и забрали стонущего пацана на носилки. Я напоследок шепнул ему, чтобы сильно не переигрывал.

С Перликом я больше спать не лягу. Такой засранец мелкий, но жутко громкий. Ощущение такое, будто в подвале находилось стадо медведей во время случки. Пришлось полночи слушать всякие западные радиостанции. Говорили об убийстве президента Мадагаскара, об академике Сахарове, о группе «Роллинг Стоунз» и о Джимми Хендриксе. К утру все-таки прикимарил.

Перлик ушел утром, когда я еще спал. Проверил карманы на всякий пожарный. Деньги остались на месте. Поел остатками вчерашнего пиршества и вылез из подвала. После визита в Элизиум — так шутливо назвал странное туманное обиталище хранителя — настроение сильно повысилось. Стало понятно, что я не брошен на произвол судьбы.

День моего случайного отгула одиннадцатое февраля был солнечным, хоть и морозным. Наполненные сверкающим на снегу светом улицы городка были почти пустынны. Народ разбрелся по рабочим и школярским делам, или пенсионерил перед телевизорами. Красивая аллейка центральной улицы с закутанными в снежную пелерину деревьями, располагала к размышлениям.

Итак, мне светило веселое времяпрепровождение в брежневском отстое и два рубля пятнадцать копеек в кармане. Завалиться что ли в Москву, начудить там? Скорее там со скуки помрешь. Из развлечений только музеи, библиотеки и кино.

Вместо поликлиники решил съездить в «Березовую Рощу» на разведку к двоюродному дяде. Может быть, удастся зацепиться у него на несколько дней до решения своей участи в высшем мире. Как раз время подходило к одиннадцати и должен вскоре подойти, идущий туда по расписанию автобус.

На остановке прятались от холодного ветра несколько деревенского вида женщин. В автобусе оказались свободные места, и я занял удобное место у окна. Пожилая кондукторша дала мне кипу билетов на тридцать пять копеек. Маршрут автобуса петлял по дальним деревням. Интересно было наблюдать те места, которые в будущем станут сплошными коттеджами.

Поселок дома отдыха возник белыми корпусами пятиэтажек. Кроме основных корпусов для отдыхающих, расположенных на берегу красивого озера неподалеку от леса, рядом с остановкой располагался квартал домов для семей сотрудников. Я обошел весь поселок за несколько минут. Традиционного Ленина на площади, как и самой площади здесь не было. Не нашел и Дома Культуры. В дальнейшем оказалось, что ДК был слит с Дворцом спорта, представлявшим собой целый комплекс зданий с площадками для различных видов спорта и плавательным бассейном. Зашел в дирекцию и узнал, что мой дядя уехал по делам в райцентр Правдинск, и сегодня не ожидается. До рейса автобуса оставалось больше двух часов. Во дворце спорта среди афиш и объявлений заинтересовало приглашение для отдыхающих посетить сеанс одновременный игры в шахматы, проводимой кандидатом в мастера Шумиловым Н. М. Этого я не ожидал. В мозгах партнера сведений о спортивных достижениях родственника не оказалось. На всякий случай решил выяснить все у местных.

Выяснил. На выходе из дворца столкнулся с группой местных пацанов. Их было не меньше десятка и, в основном, старше меня. Подошел и вежливо поздоровался, но спросить не успел.

— Ребята, это же мясо из Просторов! — завопил самый мелкий из них.

— Какое мясо, к лешему? — офигел я.

— Пацаны, сам драный гондон Чика к нам за звездюлями пожаловал, — восторженно заорал другой.

— Ща мы его без трусов по морозцу пустим, — размечтался третий.

— Че, драться со мной будете? — продолжал тупить я.

— Нет, пихаться… — заржали в ответ пацаны.

— А че я вам сделал?

— А помнишь, как ты со своими дружбанами в Правдинске нас встретили? Деньги все отобрали и морды нам набили.

Против десятерых мне со своим тощим телом соображать нечего. Я включил икроножные мышцы на всю мощь. Благо, что на ногах надеты кеды. Действие напоминало загон зайца борзыми собаками. Ловили меня сначала по городку, потом мы петляли по лесочку. Пацаны даже выли злобными котами от досады, но не переставали преследовать, горя мщением.

Мне повезло. На пути оказалась строительная площадка с остовом пятиэтажного здания. Там я немного попрыгал белкой, перелетая со стенки на стенку. Обычный паркур в моем исполнение. Только очень облегченный из-за недостаточной для такого силы в мышцах рук. Пацаны просто обалдели, наблюдая такие трюки. Под конец, я самоуверенно исполнил вольран, преодолев пятиметровый бетонный забор с одного захода. Хорошо, что не на бис.

Остановился отдышаться у катка дворца спорта, где рубились в хоккей местные подростки. Мой последний элемент стоил мне разодранного носка правого кеда и порванных в коленях клешей. Пока стоял в позе умирающей лошади, подъехал на коньках высокий парень с открытым улыбчивым лицом и пригласил присоединиться. У него в команде пацан ушиб получил и домой ушел, а играть дальше им хотелось. Я снова офигел от такой перемены фортуны, но не стал ломаться. Мне подобрали спортинвентарь. С этим здесь было все в порядке. Чика почему-то не помнил размера обуви. Методом подбора установили, что сороковой. Неизвестно ничего и об успехах Чики в этом виде спорта. Теперь это не важно. Еще школьником я пропадал вечерами на хоккейных площадках. Приглашали играть в молодежку даже, в подольский «Витязь».

С местными я сыгрался хорошо и пришелся им по сердцу. А что? Бегаю быстро и техникой владею. Три шайбы влепил своим фирменным проходом из-за ворот. Мы завалили других местных ребят, со счетом шесть — три. Жека, тот парень, что меня зазвал, восхитился моими талантами и после матча предложил всегда с ними играть. Мы сидели в уютной теплой раздевалке, пили чай из термосов, заедая конфискованными у кого-то бутербродами, и болтали обо всем. Я им рассказал, что приехал в гости к Шумилову. Узнав, что я являюсь родственником директора, зауважали еще сильней. Подтвердилось, что это он дает сеансы по выходным в послеобеденное время и играл очень хорошо. Жека признался, что и сам любит сражаться в шахматы и даже имел второй разряд. Пацаны здесь директора уважали еще и потому, что тот помогал им во многом. Ребята часто выезжали на всесоюзные детские соревнования по различным видам спорта и занимали неплохие места.

Так как оставался еще час до автобуса, пацаны стали зазывать меня к себе домой. Причем даже конкуренция образовалась. В итоге я пошел в гости к Жеке. Вспомнил про свои дырявые и несвежие носки перед дверью в квартиру. Жутко покраснев, признался парню о своей проблеме. Жека понятливо шмыгнул носом и исчез за дверью. Через минуту он высунулся и завел меня внутрь. Познакомил в коридоре с невероятно красивой мамой и затащил в туалет. Там он вручил мне свои чистые носки. Потом мы сидели на кухне и ели блинчики с мясом.

Однажды в детстве я кормил свою кошку блинами. Мама готовила тонкие блины, очень вкусные. Я сам уже наелся и стал скармливать оставшееся лакомство кошке Машке. Мария не была дурой и согласилась принять участие в пиршестве. Блины в порядке живой очереди исчезали в ее пасти, пока не наступило насыщение. Я продолжил мучить кошку, помахивая перед мордой очередным блином. Кошка долго думала и с отчаянной решимостью проглатывала его, обнаруживая перед своей мордой новый блин. Пищевое издевательство прекратила тогда мама, иначе я мог стать виновником убиения кошки посредством блинов.

Так вот теперь я тоже почувствовал себя той кошкой. Живот уже полон, но блинчики так манили своим вкусовымсовершенством, что приходилось преодолевать сопротивление желудочных стенок. Как только при таких маминых талантах Жека оставался худым парнем, пусть и высоким, выше меня на целую голову. Он и старше меня оказался на два класса.

Окна квартиры выходили на остановку. С высоты пятого этажа было видно дорогу в обе стороны, потому что поселок окружали поля. Огоньки автобуса в темноте можно было заметить издалека, и не нужно было морозиться на улице в ожидании рейса.

Какие же бывают на свете люди. Общаемся совсем немного, а такое ощущение, что всю жизнь знакомы. Ко мне относились, будто я один из членов семьи. С какой готовностью они старались меня развлечь. Явилась гитара. Ясный пень, какой настоящий пацан не сумеет овладеть сим инструментом. Снова звучали Биттлы, потом Высоцкий. Играл неплохо, но голос не певческий, или смущался просто. Я поглядывал в окно, боясь пропустить автобус. Жека уверил, что будет в запасе целых десять минут от появления до приезда автобуса, но автобус уже засверкал огоньками вдали. Как же не хотелось уходить, кто бы знал! Жека проводил меня до автобуса и с улыбкой пожелал скорейшей встречи.

Глава 3

Обратная дорога оказалась много короче по прямому шоссе из Москвы. Когда я приехал, было около семи вечера. Сунулся в подвал, а там пацанячего народа набежало, просто жуть. Понятно, пришли на концерт великого подвального маэстро. Обломинго всем! Я устал реально. Ноги просто дрожат. Пришлось переться до дому, нырять в алкопространство.

Дома меня встретила алконавтика во всем своем великолепии. Это такая область бытия, которой любят предаваться советские граждане в свободное от построения коммунизма время. Япономама принимала на кухне соседку Алевтину, живущую этажом ниже. Эта дама с вечно опухшим лицом неопределенного возраста была всегда всем недовольна. На столе располагались: бутылка водки, порезанная селедка почему-то на газете, хлеб, тоже порезанный. Маман пьяно обрадовалась:

— О, сыночка моя пришла!

Лучше бы не улыбалась. Теперь эта лыба меня будет ночами преследовать. Зубов чересполосица. Как только мужики ею тешатся, или в стране такая жуткая сексуальная напряженка? Не менее пьяная соседка злобно таращилась на меня своими совиными глазами. Наверное, углядела во мне конкурента на бухло. Все! Меня это достало! Идите вы все на… Отключился.

Мог и не отключаться, а просто уйти на второй план и передать руководство телом ее истинному хозяину. Вот только я очень устал за сегодня, и спать хотелось немилосердно.

* * *

Среда, двенадцатого февраля для меня в этой и без того жуткой жизни началось просто кошмарно. Проснулся от звона в ушах. Сильно болела голова. Лежал голышом на разложенном диване, а не в своей комнате на кровати. Голова почему болит, догадывался. Этого тощего ковбоя все-таки напоили добрые самаритянки. Не поскупились, суки. А почему я без трусов лежал? Чикино сознание пока молчало, ничего не помнило. Звон в голове не прекращался. Вдруг до меня дошло, что это в дверь звонят. Натянул трусы и, почесывая тощее пузо, направился в коридорчик открывать дверь. На пороге нарисовался Медик.

— Ты че не идешь? Скоро первый урок. Мне сегодня нельзя опаздывать. Эх, Чика! Не получилась у меня маза. Ты был прав: не надо было переигрывать. Врачи раскололи… А ты че такой злой?

Как же все достало… Эти все Чики-Медики, японаматери, школы. И мутило так сильно, если бы кто-то знал. Теперь Вовка узнал. Изверг из себя поток дурнопахнущей жидкости прямо на его куртку. Он с воплями отскочил, но было поздно.

— Чика, что ты наделал? — чуть не расплакался Вовка.

— Иди в туалет, замой. Все будет нормально, — мрачно посоветовал ему.

Я молча ушел в комнату и сел на диван, пытаясь успокоиться. Обидел хорошего парня. Вон как в туалете завывает, замывая курточку. Чикина память немного пришла в себя и доложилась о событиях вчерашнего вечера. Нажравшись водярой, Алевтина не придумала ничего лучше, как предложить свое бальзаковское тело бухому пацану. Если женщина просит, то галантный Чика не откажет. Разложили диван. Алевтина встала на четыре кости. Видимо, водки оказалось более, чем достаточно. У пацана не встало. Тетенька переключилась на оральный массаж чикиного достоинства. Но он оказывался кратковременным. Пока жирная Алевтина громоздилась над худеньким тельцем пацана, у него все увядало. Неудовлетворенная женщина злобно убралась восвояси, а парень так и уснул непокоренным.

От этих знаний меня еще раз вырвало прямо на ковер. Внезапно, я вспомнил о деньгах в кармане брюк. Лихорадочно порылся там — пусто. Стал бегать и осматриваться вокруг. Обнесли, твари! Медик выплыл из туалета и начал возмущаться тем, что я еще в трусах бегаю. А я плюхнулся на диван, расслабился и включил Чику.

— Ты че здесь делаешь? — удивленно спросил очнувшийся Чика у Медика.

— Жду, когда ты належишься.

— Бля, уже утро?

— У тебя что, опять с головой не в порядке?

— Бухал вчерась. Ниче не помню…

— Если я не пойду сегодня в школу, батя меня окончательно убьет. Одному не хочется. Пошли! Вон, моя куртка почти высохла, — высказался Вовка.

— А че она воняет?

— Сам же ее уделал, и еще удивляется. Одевайся, давай.

Чика медленно и недовольно собрал по разным углам шмотки и напялил их на себя, не обращая внимания на вонючую кучку блевотины посередине комнаты.

— Ты возьми портфель и учебники, а то не пустят, как в прошлый раз, — напомнил Вовка.

— А что у нас сегодня?

— Физика. Надо поторапливаться, а то опоздаем. По алгебре контроша. Потом литература и география. И еще физра. Мне Алеша сказал тебе передать, чтобы ты из шкафа забрал свои тренировки. Воняют на всю раздевалку.

— Сам ты воняешь, Медик, — обозлился Чика.

По дороге в школу Медик рассказал, как он притворялся больным. Как доктор его долго ощупывал. Потом оказалось, что отец его в это время разыскивал везде, всем звонил. Доктор ему описал свои сомнения по болезни. Папаша пообещал принести замечательное лекарство, если сын не признается в обмане. Вовка струсил и признался.

— Батя за все художества пообещал так напороть, что задница для сидения никогда больше не понадобится, — со значением глядя на друга, сообщил Медик.

— Ясное дело… — равнодушно хмыкнул Чика.

Немного помолчав, Медик продолжил:

— А ты классно позавчера пел. Пацаны только о тебе говорили…

— Кому я пел? — обалдел Чика.

— Всем, — удивленно ответил друг, — Опять стал придуриваться?

— Да иди ты в баню. Не пел я никому. Ни вчера, ни позавчера, — возмущенно заорал Чика.

Друзья вошли в школу и наткнулись на группу дежуривших ребят-восьмиклассников. Те заставили их надеть красные галстуки. Не только шпана, но и правильные семиклассники старались не носить эти символы эпохи, особенно после того, как в октябре стали комсомольцами некоторые из них. Пионервожатая Варвара впадала в истерику, если обнаруживала пионера без красного галстука.

— Хочешь, Шило подтвердит, что ты пел еврейские песни? — предложил Медик.

— Чего? — перекосился Чика.

Медик пожал плечами, а Шило подошел к ним и начал, захлебываясь от восторга, рассказывать, как его брат офигел от песен Чики, и что он хочет встретиться с ним.

Друзья осторожно просунулись в кабинет физики на первом этаже. Валерия Аркадьевна, маленькая улыбчивая женщина, заметив их, жестом пригласила войти.

— Надо же, — усмехнулась она, — Скоро конец света наступит. Пришли и опоздали всего на пятнадцать минут самые отъявленные двоечники Медведев и Чекалин.

Друзья хмуро отмолчались и вознамерились занять свою любимую заднюю парту у окна, но были остановлены учителем у доски.

— Чекалин, напомни мне тему прошедшего урока? — спросила физа.

В чикиной памяти ответа не нашлось. Медик неожиданно назвал тему. Это удивило учителя.

— Хорошо, Вова, садись! Послушаем сначала Чекалина, у которого положение аховое. А ты его дополнишь, — предложила учительница.

— Чего рассказывать? — старательно тупил Чика.

— Чего знаешь. Понятно, садись. Медведев к доске! — скучным голосом сказала физа.

— Он у доски боится выступать. Дайте ему задачку какую-нибудь. Он справится, — тихо попросил учителя почти на ухо, вылезший на первый план я.

— Ладно, пусть, — согласилась с моим предложением немного удивленная Валерия.

Печальный Вовка подошел к столу, но был отправлен обратно за парту с указанием решить три упражнения из задачника до конца урока.

Еще более опечалившись, он прошествовал к парте и обреченно прошептал мне:

— Теперь домой лучше не возвращаться.

— Может, вместе попробуем, — предложил ему.

Я накропал на листочке ответы — задачки оказались простенькие, хоть и с подвохом. Занимаясь в своем детстве радиоделом, я не мог не знать законы электрического тока. Дал списать несчастному другу свои решения. Перед окончанием урока он отдал листок с ответами, подошедшей к нашей парте физе.

— Невероятно! — прошептала она. — Я хочу тебе поставить… оценку пять.

Пацан чуть в обморок не грохнулся. Потом, в приливе благодарности тисканул мне плечо. Ладно, джин сделал свое дело — джин должен уйти. Ушел.

Чудеса для Чики продолжались. На перемене многие проходящие мимо школьники пытались пожать ему руку, выразить каким-либо образом свое уважение. Некоторые напевали:

— С добрым утром, тетя Хая! Вам привет от Мордыхая…

Или:

— Эх, хвост, чешуя. Не поймал я ни х…

После перемены нагрянула алгебра с ее контрольной, варианты были выписаны на доске. Я снова решил помочь Вовке. Мне все больше нравился этот искренний паренек, дружащий с таким уродом Чикой. Поэтому и вылез на первый план.

— Смерть моя пришла, — трагическим шепотом сообщил Вовка.

— Не ссы, прорвемся! — утешил его.

Совершенно не понимаю, чего тут можно бояться? Я решил всю контрольную в голове когда только присаживался за парту. Нужно сравнить квадратные корни чисел. В квадрат возвести и все дела. Порешал на листочке и передал Медику. Оставшееся время до звонка рисовал рожицы в тетради. Прозвенел звонок, все сдали свои работы. Я свои рожицы тоже.

— Ну вот, а ты боялся, — толкнул я в бок друга.

Тот облегченно вздохнул, а я сбросил управление на партнера.

На литературе Валентина Сергеевна рассказала о странном всплеске у школьников к творчеству Есенина. Из библиотеки забрали все его книги. Призналась, что сама любит этого поэта и весь урок рассказывала о нем. Чика глазел по сторонам, разглядывая лица одноклассников, вернее девчонок. Некоторые выглядели вполне зрелыми и на мордочку приятными. Особо тут нечего надеяться, но смотреть просто так было интересно. Девчонки тоже поглядывали исподтишка. Чикина память отмечала худенькую молчаливую девочку с круглым лицом Бекетову Ленку. Она сидела на первой парте с толстой Светкой Романовой. Обе отличницы. Допустим, я закадрю школьницу. Кое-какие способы знаю. И что? Вздыхать на скамеечке? Такое мимо моих интересов. Мешать парню не буду, но и помогать — тоже.

Следующий урок — география прошла с ЧП. Кто-то испортил воздух в классе, а крайним как всегда оказался Чика с выгоном из класса и записью в дневник. Пацан не стал спорить и, насвистывая, пошел бродить по школе. Большая перемена по средам сливается со спаренными уроками физкультуры по договоренности с физруком Алешей, Алексеем Ивановичем, чтобы уйти пораньше домой. У Чики все равно освобождение, но физрук заставлял присутствовать. Оказалось, Алеша серьезно обижен из-за отказа участвовать в лыжных соревнованиях. Чика устроился на скамеечке и пялился на девочек в трусиках и маечках.

А Бекетова очень даже неплоха. Фигурка точеная, ладная. Светкины буфера ненормальны для ее возраста. Прыгать с ними ей противопоказано. На центрифуге если ее раскрутить, взлетела бы. Ладно, это уже чикины фантазии, не мои.

Обе подружки сражались в волейбол в одной команде с Медиком и безнадежно сливали игру. С ними были еще пара девочек и один пацан. Какие-то они все тут вялые, амебистые. Вовка пахал за всех, прыгал бешеной саранчой, вопил раненым оленем, но это мало помогало. Мне оставалось только сочувствовать издали другу.

— Вот… — сказал он, подойдя ко мне, когда они окончательно продули.

Его глаза смотрели обиженно и обличающе.

— Что, вот? — хмуро удивился Чика.

— Мог бы помочь нам выиграть.

— С хера ли?

— Алеша пообещал по пятаку победителям… — горестно вздохнул Медик.

Ах, вот оно что! Шпанистый пацан Медик вдруг начал коллекционировать хорошие отметки. Хоть какое-то благое дело я совершил своим появлением в этом мире.

Раздевалка и душевая удивляли своими размерами. Вспомнив, что не принимал душ после ночных приключений, решил помыться вместе с Медиком и другими одноклассниками. У Вовки даже шампунь нашелся. Правда, с таким шампунем скорее лысым станешь. Щиплется и воняет химией и не мылит почти. Мочалкой шкрябал себя несколько раз. Потом с Вовкой терли друг другу спину. Только при наличии большого количества голых пацанов обнаружил, что могу среди них выиграть звание самого тощего. Что тут играло значение: бескормица, или гены. Надо бы немного раскачать мышцы на тренажерах, и на белковое питание подсесть. А Вовка занял бы второе место после меня. Но здесь ситуация связана с ростом. Друг запаздывает с физическим развитием, своим видом напоминая скорее пятиклассника.

После душа хотели зайти в столовку, но я вспомнил, что денег нет. Смущаясь, попросил Вовку меня покормить. Тот огорченно похлопал глазами и сказал:

— Я рубль тот дома заныкал. А батиных денег на нас двоих не хватит. У тебя же вон сколько денег позавчера было.

— Мать обнесла. Мне хотя бы полкотлетки, — жалобно заканючил я.

— Мои сейчас все на дежурствах. Мне велено в школе отобедать, но в холодильнике ведь что-то найдется, — принял решение и повеселел Медик, — Вместе поедим, а потом ко мне домой пойдем.

В столовке полно школяров. Подошел, меня заметили и рукой замахали. Пропускают знаменитость в перед очереди. Предоставил Медику сделать выбор, которого все равно нет. Суп вермишелевый и суп диетический, котлета, к которой на гарнир картошка и макароны. На третье, компот и кофе со сливками, который от слова «сливать». Тетка-раздатчица молча кинула порции на полки. «Лопай, что дают». Медик взял на нас двоих суп и второе. Без компота как-нибудь обойдусь. Взял побольше хлеба. Суп не вкусный, но сытный. Вдвоем мы его спокойно уговорили. А вот второе не подкачало. Картошка с подливой всегда была моей любимой едой.

Неожиданно перед столиком нарисовалась группка десятиклассников во главе со Славкой Лешуковым по прозвищу Леший, комсомольским богом. Парень мощный, занимался боксом. В отличие от многих активистов он имел реальный авторитет у школяров. Благодаря ему уличная шушера, типа Панка, боялась сунуть в школу свой нос. Леший с дружками молча уселись и уставились на меня. Я тоже молча доедал свои полкотлеты.

Поиграв в гляделки, Леший вдруг улыбнулся и спросил:

— Пацаны говорят, кто ты классные песни играешь?

Я скорчил задумчивую морду.

— Они малость не в советскую тему. Их можно только по подвалам петь, — высказался, пожимая плечами.

— А давай, ты нам сбацаешь, а мы сами решим? — предложил комсорг.

— Что, прямо сейчас?

— Нет, после всех уроков.

— А подвал будет? — сострил я.

— Зачем подвал? В квартире моей соберемся, — не понял моего юмора Леший.

Выступать не хотелось, но денежная проблема вынудила пойти навстречу.

— А что я за это буду иметь?

— Не бойся, не обидим, — Леший подмигнул, — Давай на завтра. Встречаемся в три у клуба.

— Ладно, — сказал ему.

Толкнул Вовку в плечо и заметил:

— Вот видишь, в народные артисты выхожу.

Пошли к Медику домой догоняться едой из холодильника, но там почти ничего готового не было. Вовка лазил и доставал откуда-то с антресолей рыбные консервы. Ничего так, вкусные. Вовка повздыхал со значением насчет домашки по геометрии. После контрольной по алгебре он увидел во мне корифея. Ладно, быстренько разобрался с решением и насладился довольной моськой друга. Кроме геометрии и алгебры нас завтра ожидала еще история. Английский из-за отсутствия учителя должен быть отменен.

Потом мы сидели и глазели в телик. Вовка полез расстегивать себе ширинку, а я вытащил на передний план Чику. Пусть предается любимому занятию. Натешившись, друзья решили пойти в подвал и набить морду Перлику за то, что после клея у Чики стали наблюдаться провалы в памяти. Пришли туда, но Перлика там не оказалось. Был обычный пацаний контингент. Еще там обнаружился мужичок бомжеватого вида. Пацаны принялись приставать к Чике насчет представления на гитаре. Раздраженный Пашка разорался, что его с кем-то спутали. Потом он окончательно психанул и пошел домой. Лично мне захотелось сделать приятное пацанам. Я вылез наружу и направил тело обратно.

— Согласен вам сыграть. Давайте гитару, — сказал пацанам.

Немного подумал и решил развлечь пацанву матерными частушками. Предполагал, что эту шнягу знают во все времена. Ошибался. Все обалдели. Мужичок спешно извлек откуда-то гармонь и присоединился ко мне. Такое творчество не забывается:

— Начинаем хулиганить. Будем вам частушки петь. Разрешите для начала на… валенок надеть…

В моем мозгу этого дерьма из детства сохранилось на целых полчаса непрерывного орания под гитару и гармонь. От такого бешеного драйва я устал, словно молотобоец. Нашел глазами вездесущего Шилу и попросил что-нибудь из Макаревича. Охренел! Они не знают фронтмена «Машин», или Андрей так таился в то время. Пока отдыхал, мне налили кисловатого яблочного вина. Закусил куском колбасы с луком. Шило наигрывал «Битву с дураками». Идиллия. Только надышали сильно, и от кого-то сильно воняло ногами. Ладно, поиграю еще немного и баиньки. Эти благотворительные концерты как в мультике со львом Бонифацием пора прекращать.

Время — почти полночь. Намеревался снова заночевать в этом подвале, даже если со мной останутся сотня Перликов. Его кстати не было. Алконавтикой со всеми сопутствующими извращениями больше не собираюсь заниматься. Мужичок на гармони тоже пристроился остаться здесь спать. Пацаны вроде бы не возразили. Они попрощались со всеми нами и разбрелись по квартирам. Я отключился тоже.

* * *

Верный друг пришел в подвал вовремя и разбудил меня. Его моська выражала безмерное счастье. Батя, как узнал про пятерку по физике, на радостях забыл про обещание выпороть за больничные проделки. Представляю, что будет, когда сынок пятерку притащит по алгебре.

Вместе поковыляли в школу. Почему-то вспомнился паркур.

— Медь, хочешь заниматься со мной паркуром?

— Что за херня? — моська друга тревожно уставилась на меня.

— Попробуешь — понравится, — отшутился я.

Немного поколебавшись, Вовка виновато сказал:

— Пацан я… Не хотелось бы.

— Дурак ты, Медик, — сказал ему и шутливо толкнул в бок, — Это спорт такой особенный. А ты че подумал?

— Сам дурак, — сунул меня кулаком по телу и стреканул в сторону.

Я помчался за ним, догнал и начал шутливо валять в снегу. Медик яростно боролся, но тоже шутливо.

— А что нужно будет делать? — спросил он, отдышавшись.

— Короче, надо уметь красиво двигаться и красиво преодолевать всякие преграды.

— А я че? Плохо двигаюсь? — удивился пацан.

— Нормально, но не так.

Подскочил к стене и, оттолкнувшись ногой, сделал флик назад в воздухе.

— У-у-у… — завыл от восторга Медик и сунулся повторить движение.

Его тело грузно шлепнулось на спину.

— Погоди, не торопись. Тут тренировка нужна, — упокоил я его.

— А че вы тут делаете? — подошли Шило и Пика.

— Чика паркур показывает, — влез Вовка.

— А нам покажешь? — заинтересовался Шило.

— Это секретные разработки кегебе, — говорю, — Показ стоит бешеных денег.

— А Медику, значит, можно бесплатно, — вдруг обиделся парень.

— Шило, я просто пошутил. Ничего секретного. Вы и так уже давно занимаетесь элементами паркура, только не знаете об этом. Через козла все прыгали?

— Ну, прыгали, — обалдело подтвердил Шило.

— Паркур — это покорение пространства человеком с помощью только своего тела. И делать это надо уметь красиво. Понятно говорю?

Промолчали. Постеснялись признаться, что ничего не поняли.

— Вот я и уговариваю своего друга присоединиться ко мне и заниматься вместе.

— А мне можно? — почти одновременно выпалили Шило и Пика.

— Всегда можно. Только давайте шевелить конечностями в направлении школы. У нас щас геометрия первая.

Елена Ивановна кроме алгебры вела и геометрию. Прежде, чем приступить к уроку, она объявила результаты контрольной. Медик получил пятерку, я — двойку и замечание в дневник за хулиганские рисунки. Умирающий от счастья Вовка долго не мог поверить своим глазам. А ашники так просто обалдели. Представляю, что теперь будет у него дома твориться.

Учительница рассказала новую тему, потом велела сдать тетради с домашними работами. Я придерживался тактики Чики — не делать ничего дома. Поэтому ожидалась очередная двойка по геометрии. На алгебре получил трояк, ответив на какой-то ерундовый вопрос у доски.

Урок Английского заменили на Русский, на котором понадобилось писать сочинение на три темы: «Герои в нашей жизни», «Кем быть?», «Край родной». Толстая Валентина Сергеевна не была расположена тратить на нас свои калории сегодня, поэтому появилась в начале урока, назначила ответственных за дисциплину и ушла. Я особо не заморачивался, написал стишок из «Жуков». И еще добавил своих любимых чертиков.

На истории сидел себе, никого не трогал, чертиков рисовал. Иван Васильевич на свою беду вызвал меня рассказать о крестьянской войне под руководством Болотникова. Я ему доложил, что это была не крестьянская война, а эпизод авантюр самозванцев против интересов Русского государства. Рассказал учителю, как этого народного вожака нанимали в польском городе Самбор, как он способствовал развалу страны. Окончательно добил его, сказав, что в войске этого народного героя подавляющее большинство составляли казаки и служилые люди, то есть дворяне. Крестьян там почти не было. И за их интересы этот атаман не сражался. Все охренели, а возмущенный учитель выгнал меня из класса, поставив двойку в дневник.

После уроков Медик, благодарный за пятерку, вознамерился меня отблагодарить столовской едой. Наверное, заныканный рубль на такое дело не пожалел. Я для приличия поломался малость, но дал себя уговорить. В столовке мне тут же организовали «зеленую улицу». Если бы еще бесплатно потчевали! К нам с Медиком за стол навязывались ашники. Заметил, что они использовали теперь любую возможность завязать со мной отношения.

Глава 4

Внезапно нарисовался Ганс со своей шпаной. Они расселись за соседними столиками и поглядывали в мою сторону. Я старательно делал равнодушный вид, хотя низ живота начало неприятно холодить. Он сел за мой столик, когда одноклассники ушли. Для затравки разговора, Ганс дружески улыбнулся и начал вспоминать недавние фанатские битвы в столице. Вовка тоже включился в этот разговор и радостно подсказывал Гансу всякие детали историй. Смысл трепа: пацаны не должны обижаться по пустякам. Мне накостыляли и я накостылял — ничья. Потом он стал намекать, что у него есть мощная крыша, что после Лешего некому будет держать школу. Предлагал мне быть вместе с ним. Я обещал подумать, лишь бы отвязаться от этого мутного кренделя.

Вовка предполагал, как само собой разумеющееся, что тоже пойдет на квартирник по праву моего друга. А еще, оказалось, что ему надо было срочно домой уйти по каким-то срочным делам. Будто не понятно, что своей пятеркой хочет хвастануть перед родичами. Ну, а мне нужно теперь думать, как убить два часа. Не придумал ничего лучшего, чем бродить по многочисленным переходам школы. На улице сопли морозить не хотелось.

Своими переходами, соединявшими разные части, школа напоминала спрута. Некоторые переходы были приспособлены под разные надобности. Самый длинный расширили и сделали дополнением библиотеки. Я там посидел и почитал газеты. Кстати, записался, ломая стереотипы. Очкастая библиотекарша перестала удивляться всему после набега школьной шпаны на творчество Сергея Есенина. Выяснилось, что дядя двоюродный не прост: уже год, как избрался районным депутатом. Мне он нравился все больше и больше. Читать тоже надоело. Зевнув, пошел слоняться дальше.

Музыкальная школа располагалась на первом этаже двухэтажного строения и начиналась после перехода с большого холла, превращенного в подобие концертного зала. Здесь стояли рояль и несколько рядов стульев с традиционными пальмами в кадках. Коридорчик дальше вел в классы для занятий. Еще далее лестница вела на второй этаж, где располагался интернат для детей из далеких деревень.

В классах музыкалки никого не было. Занятия здесь, кроме школьных по пению, начинались только с четырех часов. Похулиганил немного, нарисовав на доске голую женщину. Подумав, дорисовал ей пышную прическу. Нахлынуло вдруг…

Милая моя Лора, Лорочка. Моя принцесска. Как мне повезло, что ты была в моей жизни. Наполнила ее своим теплом. Заставила поверить в самое лучшее. Как же мне хочется вновь увидеть тебя, прикоснуться к тебе, дышать одним воздухом, ловя ароматы безумного счастья. Как мне тебя не хватает…

Поддавшись грустному настроению, не заметил, как оказался возле рояля. Тихо полились звуки известной композиции Игоря Крутого «Когда я закрываю глаза». Они звучали как-то по-особенному нежно.

Я весь отдался исполнению, погруженный в воспоминания моменты. Когда отзвучали последние аккорды, позади меня раздался женский грудной голос:

— Какая у вас чудесная мелодия…

Ничего не придумал лучше, как просто стрекануть с места тощей молнией. Остановился только возле библиотеки. Вряд ли какая-либо женщина со своими каблуками станет преследовать меня. Вот я идиот, опять запалился с несуществующей мелодией. Хоть бы та неизвестная особа особо не разбиралась в музыке.

Отзвучал звонок с шестого урока, а значит уже полтретьего. Я оделся в гардеробе и вышел на морозную улицу. В ожидании поошивался в магазине среди витрин с молочными продуктами, наблюдая за площадью через большие стеклянные окна. Леший послал за мной Шило. Пришлось ждать еще Медика. Хотели уже уходить, когда увидели тощую, задыхающуюся от быстрого бега, знакомую до слез, фигуру. Погрозил гаду кулаком.

У Лешего все уже собрались. Тут были, в основном, его однокашники, и кое-то из девятых и восьмых. Наш, седьмой уровень представляли только я и Медик. Обстановка в двухкомнатной квартире соответствовала среднему достатку семьи. Отец Лешего шоферил. Мать работала в бухгалтерии. Сынок пер как танк по комсомольской линии. Лез, значит, на высший элитарный уровень. Меня усадили на диван и сунули в руки гитару. Устроились кто на пол, кто на стулья и табуретки. Пока настраивался, заметил сидящую на кухне у окна молодую женщину с восточными чертами лица лет двадцати пяти. Это меня сильно обеспокоило, потому что мои композиции нельзя назвать безупречными.

— Кто будет конферансье? — расшутился, поздно поймав себя на мысли, что Чике такие слова не соответствуют.

— Я, я! — выскочил Вовка.

Надо же, какая культурная шпана подрастает в подмосковных трущобах. Хотя, Голубые Огоньки все вроде бы смотрят.

— Ну, тогда объяви какую-нибудь песню, — попросил его.

Несколько пацанов заспорили, но первой Вовка назвал «Тетю Хаю». Я начал бацать хулиганский мотив. Пацаны весело мне подпевали. Осторожно посмотрел в сторону кухни, но женщина сидела спокойно и курила. Потом я исполнил весь музыкальный ряд по Токареву как на концерте в подвале. Кстати, заметил, что многие притащили мафоны и делали запись. Все песни имели шумный успех, но меня вымотали, потребовав просто дикой экспрессии. Умоляющим голосом попросил перерыв. Парни потянулись курить. Подошел к Лешему, спросил:

— Слава, чего скажешь об эмигрантских песнях?

— Ох…нно! Чего ты раньше таился? Ларик из «Спектра» говорит, что у тебя зрелое исполнение. Он будет тебя рекомендовать Толику Шиловскому.

Чика не знал, что одноклассник Лешего Витек Ларионов работает клавишником в «Спектре». Предложил:

— Не надо. Туда Санек, его брат хочет. Не хочу ему дорогу переходить.

Подошел Ларик и пригласил меня как-нибудь зайти на репетицию в ДК в выходные. На это я с радостью согласился.

Когда народ снова собрался, Ларик вдруг выкрикнул:

— Давай «Гуляку».

Ответил ему, что эта композиция не относится к творчеству Вилли Токарева. Хотел дальше бацать по его песням, но Шило попросил что-нибудь из Никольского. Сашка тоже записывал мое исполнение. Понятно, что он нацелился на «Ночную птицу», вот только я вспомнил, что такой песни еще не существует. Она появится только в семьдесят девятом году. Вот Костян Никольский охренеет, когда ему эту песню предъявят. Я решил начать с тихой лирической песни «Четыре дерева», приняли хорошо, но без ажиотажа. Спел затем «Голос». Эту песню Шило знал сам. Под конец исполнил пресловутую «Птицу». Постарался проиграть без той мощи, как вышло в подвале, боясь ненужных эффектов.

— Хорошо исполняешь. И голос у тебя хороший, теплый. Хоть ты и пытаешься его огрубить, — раздался женский грудной голос.

Я вздрогнул, узнав его. Женщина улыбнулась, подошла и присела рядом со мной на диван.

— Это ведь ты на рояле тогда играл? А я после покой потеряла. Из наслаждений жизни лишь любви музыка уступает. Но и любовь — мелодия. А кто автор той композиции?

Я растерялся и молчал.

— Я хочу еще раз услышать эту мелодию! — капризно потребовала женщина.

— Потом когда-нибудь. Я вам обещаю. Честное э…, пионерское.

— Возьмешь мой телефон у Славы. Мы так и не представились друг другу. Касимова Лейсан. Можно просто Лиза. Секретарь областного комитета комсомола, отвечаю за культмассовую работу.

И протянула мне свою изящную лапку.

— А я — Павел Чекалин, главный просторский хулиган, лодырь и нарушитель всяких правил. Отвечаю за безобразия и подрыв нервов учителей.

Осторожно пожал ее ладонь своей не менее изящной лапой. Судя по жестам и взглядам, Леший был подчиненным у этой женщины и не только. Однако, ловко я козырную карту вытянул. Пользуясь этим, переключил внимание на себя:

— Ну, так продолжаем концерт по заявкам, или я домой пошел?

Леший и Лиза пошли на кухню о чем-то бухтеть. А я уселся снова на диван и по просьбам школяров исполнил еще раз песни из Токарева. Потом от себя добавил еще пару песен Визбора «Милая моя» и «Ты у меня одна».

— Я с ним знакома, — услышал лизин голос, — Могу и тебя с ним познакомить.

Женщина незаметно подсела ко мне на диван. Посидев немного, она встала и попрощалась со всеми. Славка всем объявил:

— Все, мужики. Мне нужно провожать гостью. Заканчиваем представление.

Парни стали подниматься и выходить в коридор. Блин, хоть бы кто поблагодарил за мой трехчасовой надрыв горла. Насчет гонорара тоже молчок. Наверное, все решили, что я корячусь ради каких-то особых ништяков от комсомольского бога. Лиза предложила мне присоединиться к компании провожающих, а я присоединил Медика.

Ожидал из опыта прошлой жизни представительскую машину на стоянке, или хотя бы личный жигуль. Все оказалось значительно проще. Мы проводили ее до остановки и посадили на подоспевший автобус. Женщина попрощалась с каждым за руку. Показав на меня, заметила:

— Берегите его, ребята. Талантливый парень у вас подрастает.

Вот зачем нужно было там говорить? Чуть не расплавился как сыр от смущения. Я и Медик распрощались с Лешим и его свитой и пошли по своим домам.

Квартира встретила меня настороженной тишиной. Матери дома не было. Ковер в зале оказался сбит на сторону, дверцы серванта распахнуты, вся посуда и статуэтки исчезли. Самым неприятным для меня открытием стало пропажа гитары.

— Ну, японамама, совсем мозги пропила.

Чего-то я из-за этой гитары разоряюсь? Вроде бы Чике положено сейчас быть в отключке, а не эмоциями расшвыриваться. Продолжаю инспектировать имущество в чикиной комнатке. Из письменного стола исчезла всякая мелочевка типа карандашей, отверток, пассатижей. Из шкафа на полном серьезе умыкнулись трусы, носки и прочее белье. Я думал, что меня уже ничем нельзя удивить. Видимо, ошибался. Продать мои перештопанные носки можно только какому-нибудь психопату-фетишисту. В задумчивости я выключил свет и прилег на кровать. Наплевать. Мне сейчас на все наплевать.

Заснуть не удалось. Из прихожей послышались звуки. Кто-то пытался открыть дверь квартиры ключом. Ясно, что это вернулась алкогольная фея в статусе моей нынешней матери. Из большой комнаты раздались звуки шагов и открываемых шкафов. Потащили какую-то тяжелую вещь. Видимо, мать привела кого-то и распродает остатки мебели. Хрен с ней. Пусть делает, что хочет. Я собрался отвернуться к стене, как в мою комнату зашли и включили свет. Присмотревшись, увидел Алевтину. Соседка и партнер матери по алкогольным утехам держала в руках ключи от квартиры. Увидев меня, она испуганно отпрянула. Я вскочил с постели и спросил:

— Что тут происходит?

Телевизора уже не было. Двое плоховыбритых мужчин собирались выносить диван.

— Я задал непонятный вопрос?

Мои спокойные слова и тон вызвали вдруг странную реакцию. Визитеры резко развернулись и бодрым шагом покинули квартиру. Я натянул брюки и в тапках прошествовал до квартиры Алевтины. Она долго не открывала.

— Чтобы через пять минут ключи и вынесенные из квартиры вещи были на своем месте, — сказал я в приоткрывшуюся на цепочку дверь.

— Жить без приключений нам никак нельзя… — напевал я крокодилью песню, возвращаясь в свою квартиру.

На площадку вышла Таисия Степановна. Я вспомнил о долге и устыдился. Но старушка поведала мне, что чикину мать сегодня днем парализовало. Соседка Алевтина выпивала с ней. Она и вызвала скорую помощь.

Итак, возникла проблема. для чикиной мамы я — человек посторонний. Иногда мысленно осуждал и обзывал всякими нехорошими именами. Но, Чика есть, и остается ее сыном. Как он теперь себя поведет? А если мамаша коньки отбросит, то пацана все с превеликой радостью отправят в детдом, психушку, спецприемник. Засунут куда угодно, лишь бы с глаз долой. Давно заметил, что там, где декларируются много красивых слов, в реальности все обстоит хуже некуда.

Через десять минут мне пришлось побеспокоить милую старушку, чтобы попросить позвонить с ее телефона в больницу и в милицию. От дежурившего врача узнал, что состояние больной Чекалиной Марии Михайловны стабильное, узнал номер палаты и время посещения. Позвонил и в милицию. Сообщил туда о факте ограбления квартиры по такому-то адресу. Вежливый голос вызов принял. Спустившись на этаж, позвонил в дверь Алевтине и, напомнив о ключах и вещах, предупредил о скором приезде милиции. Ключи воровка вернула сразу, злобно бросив через щель двери, открытой на длину цепочки. А телевизор назад возвертали спустя десять минут два уже знакомых угрюмоватых субъекта, недовольно посверкивая глазами.

Только к десяти часам вечера подъехала милицейская машина. Раздался длительный звонок. Я открыл дверь и пригласил войти двум представителям закона: плотного телосложения капитану и совсем молодому младшему лейтенанту. Судя по недовольному виду у обоих, помощи в обличении воровства можно смело не дожидаться. Назвал себя, описал ситуацию. Капитан кисло взглянул на меня и потребовал кого-нибудь взрослого. Я предъявил им Таисию Степановну. Старушка уже намеревалась отойти ко сну. Вздохнув, направилась за мной.

К моей радости, она рассказала, что слышала звуки в квартире, когда хозяйку уже увезли в больницу. Менты пошли наносить визит к воровке. Мы с бабулькой ожидали их полчаса. Когда они вернулись, то капитан торжественно заявил, что гражданка Митькова Алевтина Николаевна предъявляет мне встречное обвинение в том, что я, морально разлагаясь, довел мать до инсульта, имея намерение сбыть все вещи из квартиры и выручить за них наркотики. Старушка вылупила глаза на такой финт, а я спокойно задал вопрос:

— Я так понимаю, что вы отказываетесь исполнять свои обязанности.

— Как ты разговариваешь, щенок? — взревел капитан.

Я — советский человек, живу в советской стране и разговариваю с неизвестным лицом, выряженным в форму капитана.

Кажется, что лицо капитана скоро треснет и брызнет красным соком. Младшой как-то странно хрюкнул и отвернулся.

— Попрошу удостоверения! — не терпящим возражения пионерским фальцетом нагнетал обстановку дальше.

Таисия Степановна была близка к обмороку. Младший лейтенант давился от смеха, прячась от взгляда коллеги, стоя позади него. На самого капитана было больно смотреть. Он раскрыл рот, выпучил глаза и застыл в ступоре. Я выразил жестом недоумение. Младшой протянул свое удостоверение, его толстый соратник, как сомнамбула, сделал то же самое.

— Вот теперь я уверен, что разговариваю с представителями закона, капитаном Селезневым Виктором Алексеевичем и младшим лейтенантом Шушариным Леонидом Борисовичем, — удовлетворился я.

Решил потроллить потерявших нюх ментов. Хоть немного развлекусь в этом застое. Заодно чуточку снижу грядущее разложение этих органов, и превращение их в преступное сообщество в моем бывшем времени.

— Итак, на основании показаний противной стороны вы моментально принимаете юридическое решение. Правильно ли я понимаю, что вас назначили судьей, капитан Селезнев? А может быть, мы с вами живем в Америке, где вы как шериф имеете право карать и миловать на основании ваших внутренних ощущений?

— Ты, молокосос! По тебе колония плачет. Я могу устроить, — прошипел капитан, понемногу приходя в себя.

— Согласен. Устройте меня в колонию, нарушьте мои права малолетки. А мне позвольте устроить вам перевод на новую работу. В сельском хозяйстве наблюдается дефицит кадров. Нужны механизаторы, скотники, осеменители коров, наконец. С такой фигурой в самый раз. В милиции вам работать нельзя, склонны к нарушению закона…

Тяжело дыша, капитан пробухтел:

— Леня, оформляй задержание. Будем щенка учить.

— На каком основании, — попытался уточнить молодой.

— Сопротивление при задержании.

— А эту милую старушку вы задержите на тех же основаниях? Она же может подтвердить ваши неправомерные действия.

— Старушка поумней тебя будет, молокосос.

Я попросил дать мне время, чтобы собрать документы и ценные вещи, к которым причислял в том числе обычные письма и фотографии. Чика имел право на свою историю жизни. Все это, вместе с ключами, я передал Таисии Степановне. Накинув куртку и попрощавшись со старушкой, я, бодро насвистывая мелодию из советского сериала про знатоков, поскакал по лестнице вниз. Капитан вцепился в рукав куртки, боясь, что сбегу и не получу заслуженного возмездия. Меня загрузили в милицейский уазик на заднее сидение, отделенное от водительского места решеткой. Младшой, занял место у руля. Капитан сел рядом с ним.

— Может быть, ну его. Пусть идет домой. Попугали и хватит, — предложил ему Леонид.

— Мне не хватит. Этот засранец у меня по полной получит. Слышал бы ты, сколько у него приводов? — пробурчал в ответ толстяк.

— А я бы и так с вами остался, — вставил я свои три копейки.

— Это почему, — хмыкнул, чуть улыбнувшись, младший.

— Хочу посмотреть, до какой степени вы собираетесь нарушить закон. Эксперимент ставлю.

— Ты посмотри не него. Эксперименты он ставит. Прыщ на жопе, — вновь взорвался капитан.

— Не переживайте так, Виктор Алексеевич. Подумаешь, эксперимент. А вот сосудики в вашей голове полопаются, и преступный мир потеряет такого надежного соратника в вашем лице, — мерзко хихикнул я.

Товарищ вполне годится для роли Сеньора-Помидора без маски. Моя заслуга. Сейчас выведет из машины и расстреляет из своего табельного оружия, если в кобуре не куриная ножка. Ленька тоже весь красный тужился на своем месте, чтобы не рассмеяться. А мне как-то неинтересно сидеть молча:

— Представляете, товарищ капитан. О вас газеты напечатают. Все будут узнавать, пальцем показывать. В магазинах лучшие кости на холодец будут продавать. Жене — колготки, если налезут. И вообще, жизнь прекрасна! Если не злоупотреблять алкоголем, особенно в рабочее время.

Ленька забулькал. Руль опасно дергался в его руках.

— Щас ты у меня договоришься. Ты у меня повыражаешься. Слишком умные все стали. Научили вас на свою голову, — ярился толстяк.

— Истинная правда ваша, Виктор Алексеевич, — горячо поддакнул, — Вот были бы все вокруг дураками и идиотами, какая хорошая жизнь у вас бы настала. Чистый коммунизм. Все вокруг довольны и счастливы.

Машина подъехала к отделению в станционном поселке. Меня вынули и повели в одноэтажное здание. Дежурный лейтенант сделал записи в журнал под нашептывание толстяка.

— Товарищ лейтенант, не забудьте отметить, что меня задержали без всяких оснований на то, без извещения родственников, не обращая внимания на мой нежный возраст и хрупкий организм. И вообще, я подозреваю, что капитан Селезнев совершает не первое злодеяние против своей совести, — говорил, подпуская слезу в голос и поруганную невинность в моську.

— Так ты считаешь свое задержание незаконным? — нахмурился дежурный.

— Естественно, — важно заявил, — Пришлось высказать критические замечания по работе капитана Селезнева, а он обозлился. У меня носки спи…ли. Хоть и драные, но родные. А он заявляет так: «Не буду разыскивать драные носки какого-то молокососа. Лучше, грит, я его самого в кутузку засажу».

— Уведи его, иначе я за себя не ручаюсь! — завопил капитан.

Ленька уже в открытую ржал. Меня увели в предвариловку. В камере торчал бомжеватого вида мужик. Сопроводивший меня сержант увел его минут на двадцать. Вернувшись, мужик ощерил в улыбке гнилые зубы и предложил знакомство. Я не отказался. Куда я денусь с подводной лодки. Руку бы потом вымыть, как бы чесотку не подхватить. Мужику, которого звали Кешей, было на вид лет сорок-пятьдесят, вполне габаритный, согласно возрасту. Наколки сообщали о следовании субъекта классической формуле джельтменов удачи «украл-выпил-в-тюрьму». Мужик начал приставать с расспросами, но мне хотелось спать. Кроме пола, в комнате находился деревянный выступ у решетчатого окна. Я там улегся, не желая спорить с коллегой о пидорасах, к коим он причислял всю молодежь повально.

Как он был близок к истине. Знал бы он, что собой на самом деле представляла верхушка комсомола. В инете, помнится, было полно информации об этом. Фокус праведного гнева Кеши со всей молодежи вдруг сузился доменя одного. Я ощутил удар по ноге, и мне он не понравился.

Слова толстого капитана об «учении щенка» я прекрасно понял и ожидал нечто подобное. Прессовать в ментовке начали не в путинское время. Конечно, ментовская мысль не доросла еще до таких высот, как засовывание пустых бутылок из-под шампанского меж ягодиц, но лиха беда начало. Знаю точно, что если на моем месте оказался бы беспомощный Чика, то быть бы ему сегодня изнасилованным, с молчаливого согласия ментуры. И он ничего бы не смог потом доказать, да и не стал бы, боясь за репутацию.

Теперь в его теле почти что Брюс Ли. Махнул по одной точке, и человек вырубился. Еще не хватало напрягаться, когда спать ужасно хочется. Снял с мужика штаны и связал руки и ноги в узел. Эх, жаль, что свет в камере не выключают. Спать мешает. Нашел положение поудобней, собрался засыпать. Драйв от прошедших событий вдруг создал необычную эмоцию. Я вышел из тела.

Глава 5

* * *

Опять повторился мой стремительный полет в туманный Элизиум, или куда там еще меня можно занести. Страха не было, только любопытство. Снова меня охватило ощущение покоя и умиротворенности. Клубящийся туман медленно и величаво струился мимо меня, словно призывал отрешиться от любых мыслей и раствориться в нем. Словно удостоверившись в несбыточности такой надежды, туман создал размытое изображение чего-то очень знакомого. Постепенно четкость усиливалась, как на проявляемой фотографии. Я находился внутри квартиры из прежней жизни. Все на месте: любимые фотообои, телик-плазма, компьютер, силовой тренажер. За холостяцкими окнами с одними только шторами шумело слегка сумасшедшее московское лето.

Мои эмоции зашкаливали, метались в амплитуде от радостной надежды до печальной обреченности. Попробовал себя ущипнуть — конечностей не обнаружил. Я сам лишь туманная тень. Поэтому здесь не было зеркал, даже самых маленьких. Уныло побрел в другую комнату, где ожидалась спаленка с сопутствующей меблировкой. Обнаружилось нечто… Воланд со своей пятидесятой квартирой отдыхает. Там раскинулось пространство, забитое стеллажами с папками. При ближайшем рассмотрении папки оказались брикетами из спрессованного тумана.

Мой хранитель вынырнул из одного из проемов и радостно поприветствовал меня.

— Как впечатления от пребывания в новом носителе? — спрашивает, невинно улыбаясь.

— Порой хочется убить этого идиота. Только куда потом деваться? — признаюсь с печальными интонациями.

— Не вздумай! Скатишься на много уровней вниз. И мне карьеру загубишь, — перепугался хранитель, но потом улыбнулся и произнес, взмахнув рукой вокруг себя, — Это все — для тебя.

— Что мне со всем этим делать? — недоумеваю я.

— Обещал тебе создать массив информации по прожитым жизням — принимай работу. Все распределено по отраслям знаний. Хочешь овладеть знаниями по высшей математике твоего времени, вот тебе целый стеллаж эпизодов из жизней ученых. Хочешь овладеть приемами единоборств, есть все от глубокой древности до современных техник. Ты, Миха, теперь потенциальный супермен. Вот только летать не сможешь, пока ангельские регалии не заслужишь.

— Слушай! Вопрос можно? А почему мы спокойно распоряжаемся пашкиной жизнью? Разве у него нет своего хранителя?

— Эта личность находится на самом низшем уровне. Она только создается. По аналогии с мальками у живородящих рыб — кто выживет из многих тысяч особей, тот и продолжит свое восхождение. Хранители сами подбирают себе личностей, как тренера — игроков. Иногда случается, что личность остается без опеки, как в случае с Пашкой. Становится лузером, деградирует, превращается в закуску для паразитов.

— В пашкином теле есть паразиты? — с ужасом поинтересовался.

— Энергоинформационные, — немного недовольно пояснил хранитель, — Они могут поменять суть личности. Сделать ее склонной к жестокости, к убийствам. Я нарушаю кодекс хранителя, рассказывая тебе про это.

— Извини! А я на каком уровне нахожусь?

— Ты? Если использовать хоккейную аналогию, то в высшей лиге. Ты — моя удача в моей карьере.

— Приятно слышать! А что насчет перехода в другой носитель?

— Я еще не выяснил. Чтобы уйти, нужна смерть носителя. На такое мы с тобой пойти не имеем права. Если носитель прекратит жизнь естественно, тогда другое дело. Ладно, не переживай! Я выясняю пределы твоих возможностей, правила и исключения. А сейчас ты можешь загрузить в себя тот массив знаний, какой тебе может пригодиться в ближайшее время.

Подумав, я попросил подготовить сведения по всем школьным предметам и еще добавить массив знаний по шахматам. Хранитель предупредил, что сразу большой объем информации в моей физической памяти инициировать будет сложно, возможны неожиданные осложнения. Я решаю рискнуть. Уже пора перемещаться обратно в пацанье тело. Придется возвращаться в грязь чикиной неустроенности и брать все дела в свои руки.

* * *

Очнулся в спящем тельце Чики и сдуру сразу же начал инициацию заложенных программ. Сначала ничего не чувствовалось, только нарастающею тяжесть в голове и жар в теле. Разделся до трусов, но жар нарастал. Голова болела адски. Все тело ломило, словно на нем проводились ралли на асфальтовых катках. От сильной боли я заорал. Внезапно стало так крутить, что свалился с выступа на пол камеры. Вырвало всего наизнанку. Тело содрогалось в немыслимой пляске. Изо рта хлестала дурно пахнущая масса. Из заднего отверстия тоже произошло… это самое. Катастрофа!

Не помню, сколько времени продолжались конвульсии, но когда пришел в себя, Кеша тоже очнулся и навонял, вернее, наложил в штаны со страху. Добавил, гад, красок в полотно. Кругом блевотина и каки. От моего оранья дверь в камеру открыли быстро. В коридоре стояли младший литеха и сержант. У Леонида глаза вылезли из орбит, когда он увидел габаритного обосравшегося мужчину и щуплого обосравшегося меня на его фоне.

— Спасибо вам, товарисч, за прекрасную ночь в вашем борделе. Я его разрекламирую. Повалят клиенты…, - с трудом выговорил хмурому Леониду.

Тот отмолчался и приказал сержанту отвести меня и Кешу в душ. Стояли потом оба под теплыми струйками воды, смывая ночные впечатления. Мой несостоявшийся сексуальный партнер опасливо косился на меня. Не понимал, как я смог его вырубить. Я и сам удивлялся, учитывая разницу в габаритах. Наверное, со страху так вышло. Помылись, поинтересовался у сержанта своей дальнейшей судьбой. Оказалось, я свободен. Оделся, прошел мимо дежурки и увидел за стеклом младшого.

— А где Виктор Алексеевич, — спросил, — Надо бы с ним на прощание почеломкаться, пообниматься. Поблагодарить за воспитание малолетнего пацана мужицким хером.

Леонид поднял на меня глаза и сказал:

— Ты, пацан, сам виноват. Зачем злил капитана? И про приводы не забывай. На колонию вполне хватит.

— Это не дает вам право подвергать насилию малолетку. А вам с капитаном за это много чего может состояться. Теперь слушай меня внимательно. Проведете расследование кражи вещей из моей квартиры как положено. Это раз. Оформляете того типа Кешу по статье за сексуальное домогательство к несовершеннолетнему. Это два. И пусть он вас проклянет. Ведь вы ему совсем другое обещали, — проговорил, из-за всех сил держа грубоватый тон голоса, боясь сорваться на пионерский дискант, — Если я не увижу этих действий, то буду в глубокой печали. Чао, бамбино!

Вот они козлы. Я так и не выспался. Время — пять утра. Из этого поселка до моего городка километров шесть по дороге. Решил дождаться автобуса в круглосуточном станционном кафе. Но туда не пустили. Фигуристая буфетчица с прической-башней заявила, что я не в меру вонюч, хотя в кафе все равно никого не было. Я попытался состроить обаятельную мордаху, но амбре пересилило. Ничего не понимаю. Откуда эта напасть? Осмотрел себя всего. Вдруг чего-либо прилепилось. Нашлось большое пятно на куртке сзади. Походил по пустынной площади, пронизываемой холодным ветром, напевая:

— Вот такое я гавно. Это знают все давно…

Потом пришла идея постираться в сугробе. Обошел станционные пристройки в поисках хорошего сугроба. Вышел к путям. Снял куртку и стал натирать ее снегом. Моя идея сработала. Запах уменьшился почти до неуловимого. Я даже протестировался у фигуристой тетки. Отчаянно улыбаясь, попросил меня обнюхать. Услышав в ответ сакраментальное:

— А больше тебе ничего не нужно?

Какие же советские люди… малообщительные. А еще коммунизм строят, в космос летают…

Автобус вез одного меня. Шофер оказался понятливым молодым парнем из Балабино. Звали его — Серегой. Мы с ним перезнакомились, разговорились. Я рассказал о своих приключениях в милиции. Он тоже, оказывается, попадал туда по пьяни. Сходя на своей остановке, зубом клялся, что долг верну. Серега махал рукой и ухахатывался.

Еще только начало седьмого. Решил провести пару часиков в подвале. Еще на подходе к двери слышался могучий рык Перлика. Вот гад мелкий, снова там затесался. Хотя чего я на него наезжаю. Вдруг я тоже храплю? Включил музон на какой-то советской радиостанции. Вы граждане как знаете, но такое слушать можно только под наркозом. Кто из советских граждан заказывает такую хрень? Какой-то хор дурищ визгливыми голосами насиловали мои уши. Меня теперь пацаны точно убьют — сбил настройки на западные станции. Скучно! Как время убить? Может быть, выпустить Чику на волю, а самому расслабиться?

Странно, он что там, умер? Память пацана я читаю, а рефлексы не ощущаются. Может, у парня стресс, или он чего-то там понял? Не зря он о нечистой силе говорил. Жаль, что не хочет управлять своим телом. Со своей матерью кто будет встречаться? Ладно, не хочет, не надо. Мне тоже не надо.

Не заметил, как уснул. Очнулся, когда Чика стоял перед дверью своей квартиры и звонил. Не дождавшись ответа, принялся барабанить в дверь. Вышла Таисия Степановна и обрадованно спросила:

— Ну как, Паша, отпустили тебя?

— А кому я нахер нужен? — грубо высказался пацан, — Мать дверь вон не открывает и ключи потеряны.

— Вот твои ключи. А мать в больнице… Я же тебе вчера говорила.

— Здрасьте, — с иронией протянул Чика, — Я впервые про это слышу.

Взяв ключи и бумаги из рук обалдевшей старушки, он открыл дверь и молча скрылся в квартире. Старушка не успела еще закрыть дверь, когда Чика вылетел на площадку и завопил:

— Нас ограбили!

Старушка со словами:

— Не звони мне больше!

Шустро скрылась за своей дверью. Проводив ее взглядом, пацан спустился на этаж ниже и позвонил в дверь Алевтине.

— Чего тебе еще надо, сволочь? — высунулась сонная женская морда.

— Тетя Аля, нас ограбили… — начал было говорить Чика и получил плевок из-за двери.

— Вот сука толстомордая! Попробуй только припереться к нам. Спущу вниз головой с этажа! — вне себя от ярости орал подросток в запертую дверь.

Пнув несколько раз дверь ногой, потопал к себе домой. Вынесли все вещи подчистую. В туалете не было даже полотенца. На кухне не осталось ни одной ложки, или вилки. Даже портфель забрали, вытряхнув учебники на пол кухни. Чика бродил по квартире в отупении, не зная, что делать.

Раздался звонок в дверь, друг зашел за ним в школу.

— Ты, Медик, чего-то зачастил в школу. В отличники выбиваешься, или батин ремень очень уважаешь? — подколол его Пашка.

— Чика, я иногда тебя не понимаю. То ты — хороший и умный, а то дуб дубом, — ответствовал Вовка.

— Чего-то ты уж больно разговорился…, - зло ответил Чика и добавил, — У меня вообще не тема идти в эту школу. Во-первых, ограбили. Даже гитару сп…ли. Во-вторых, мать в больницу загремела. Какая тут учеба?

— Ограбили! — почему-то обрадовался Вовка, — Тут у вас кроме грязи и взять то нечего.

— Поговори у меня! — внезапно разозлился Чика.

— Прости, Чика. Случайно брякнул, — внезапно посерьезнел пацан, — Тебя сегодня после школы батя к нам домой приглашает. Будем мои пятерки обмывать. Торт будет, лимонад, мать чего-нибудь сготовит.

— Странный твой батя какой-то. То с ремнем наскакивает, а то зазывает. Не пойду я, боязно.

— Как знаешь! Тогда я пошел? — Вовка заметно огорчился.

Я вспомнил, что не смогу без денег добраться до дяди. Надо их где-нибудь стрельнуть. Вылез на первый план и спросил:

— Медь, у тебя сорока копеек не найдется? Мне надо к дяде в Березовую Рощу съездить.

— Мне сегодня велели домой обедать приходить. Ни копейки нет. Вчера все потратил, — огорченно сообщил друг.

Подумав, решил тоже сходить в школу. По телику все равно по утрам дерьмо всякое показывают. А в школе может быть займу у кого-нибудь. Посижу с Вовкой пару уроков, а там видно будет. Еще надо смотаться в больничку к пашкиной матери, узнать, чем она там разболелась.

Утреннее время пролетело весело. На русском Валентина раздала сочинения. Внизу светилась зачеркнутая двойка и рядом стоящий трояк. Учитель плотоядно ухмыляясь, сказала:

— Наш Паша Чекалин решил стать поэтом. Только это не поэзия, а… безобразие какое-то. Но за попытку ставлю тебе оценку три.

— Валентина Сергеевна, а можно послушать эти стихи? — вдруг проснулась толстая Романова.

Другие школяры тоже включились в упрашивание. Учитель скорчила на своем толстом лице выражение иронии и начала:

— Кем быть? Сочинение ученика седьмого «а» Чекалина Павла Андреевича.

Ну и о чем этот стих, Паша? Это же бред какой-то!

— Маяковский тогда тоже бред писал… — тихо буркнул в ответ.

— Ну, знаешь! Сравнил… А ты чего смеешься, Медведев? Когда сам научишься выражать свою мысль правильно? Последний раз ставлю за такую работу тройку.

Она даже не знала, что сказать и переключилась на несчастного Вовку. Тот действительно лыбился от души. Видать, мое творчество ему пришлось по душе. Кстати, еще несколько парней и девчонок мне осторожно большие пальцы показывали. Выбитая мной из колеи учительница почти весь урок разбирала и жестко ругала сочинения ашников. Досталось почти всем, даже Светке Романовой.

На литературе Валентина решила спросить заданный на дом стих Маяковского из двенадцати строчек на выбор. Основной стих для тех, кто не будет по библиотекам искать — «Необычайное приключение… на даче». Сначала вызвали двух девочек, потом Вовку. Видно, что учил, старался. Последние строчки однако забыл. Пожалела, поставила ему трояк. Потом меня вызвала к доске. Как же меня раздражало все это школярство, эти стояния у доски! Поневоле хочется как-нибудь приколоться. Вытащил из массива неоднозначные стихи этого поэта. Читал это произведение с выражением, с характерными взмахами рук.

— Это что здесь такое было? — грозно вопросила Валентина.

— Маяковский. Хотите, еще его стих прочту. Я много их заучил, — ответил с невинной мордой.

— Нет! — взвизгнула учительница, — Садись, два! Вон из класса!

— Так, садиться, или вон из класса? — вежливо переспросил я.

— Вон! — крик усилился на октаву.

Поставила две двойки. Одну — за предыдущий урок. Ладно, все равно пора проветриться. Забрал свой мешочек с книжками и выкатился в коридор. До перемены еще двадцать минут. В туалете курили Горлик и еще пара школяров. Постоял, послушал пацаний треп, убил время. Прозвенел звонок на перемену.

— Ну ты даешь! — восхищенно протянул Медик, когда встретились в коридоре, — Какая тебя муха укусила?

— продекламировал я ему из Олейникова.

На черчении Евгений Иванович предложил зарисовать проекции каких-то деталей, а сам уединился в кабинете учителя. Нарисовал грифельным карандашом битву монстров. Медик впечатлился, а за ним и учитель. Пятак заработал, хоть и не по делу. Молодая учительница пения Ангелина Давыдовна находилась под прессом обязательств. Ей директор поручил подготовить песенный номер для районного конкурса патриотической песни. Вот она всех и проверяла. Меня хотела заставить петь «Орленок». Я заявил, что исполняю песни только собственного сочинения. Девушка не стала исходить пятнами, как литра, а мило улыбнулась и попросила представить ей свои сочинения, или покинуть класс. Горестным тоном признался, что пока ничего не сочинилось, но скоро все будет. Пришлось покинуть класс, однако.

Сразу после школы я направился в больницу, проведать чикину мать. Медик рысил рядом и недоуменно посматривал на меня. Наконец, не выдержал и спросил:

— Ты же к нам обещал пойти?

— Надо мать проведать, узнать о ее состоянии.

— Я тогда домой, предупрежу. Только приходи, не обмани, — сказал Медик и поскакал к жилым кварталам.

Возле больницы встретилась толпа странных людей. Они стояли и пялились на меня, покачиваясь. Мне стало не по себе — вдруг какие-нибудь маньяки. Чуть не наложив в штаны от страха, помчался изо всех сил в больницу и уступил там дирижерский пульт Чике.

С пацаном творилось что-то не ладное. Пришлось присесть на скамейку в приемной, чтобы принудить пацана к исполнению роли хозяина тела. Чика неожиданно долго приходил в себя. Я внимательно наблюдал за действиями партнера по телу, готовый немедленно вмешаться. Получив халат и узнав куда идти, Чика направился в терапевтическое отделение на третий этаж. Я лично знал эту палату по своему времени. Она была для очень тяжелых больных. Ее так и называли «для отходящих». Там стояло всего две кровати.

Мать Чики лежала здесь одна и спала. Ее лицо было искривлено параличом. Постояв немного возле матери, Паша прошел к врачу и ничего не узнал. Доктор только охал, вздыхал и разводил руки. Чика вернулся в палату. В палате я увидел призрак мамы Чики, сидящий на стуле возле своего тела.

— Марья Михайловна, — мысленно обратился к ней, — Ради сына постарайтесь продержаться и не умирать.

Призрак кивнул и, немного помедлив, загрузился в тело парализованной женщины. А я решил немного отдохнуть и провалился в желанный сон.

Очнулся от удара по лицу. Чика уже на улице ввязался в драку с какими-то незнакомыми пацанами, по виду пятиклассниками. Мальцы хоть и мелкие, но свирепые. Итогом битвы стало восемьдесят копеек в кармане у Чики и фингал под левым глазом. Дальнейший маршрут понятен, я увидел, что он пошел к своему другу. Свистом под окнами вызвал его на балкон.

— Ты чего так долго? Заходи, давай, — махнул рукой приятель.

— А батя дома? — заинтересовался Чика.

— Конечно дома, чудак-человек. Мы же все тебя ждем, — удивился Медик.

— Чего я тогда буду заходить? Сам выходи, — потребовал Чика.

— Мы тут торт едим и тебя ждем. Я же говорил, что батя тебя не тронет. Честное слово!

Торты Чика любил, но и свою пятую точку тоже. Сделав сложный выбор, пацан пошел в подъезд, ворча:

— Знаем мы эти честные слова. Ну, Медь, если соврал, урою!

В зале за столом чинно сидели батя и старший брат, и пили чай из самовара. На столе красовался порезанный и местами поеденный торт. Мать хлопотала на кухне. Выглянув, обрадованно кивнула Пашке.

— Команда оболтусов в сборе, — глубокомысленно высказался старший брат.

— Как раз бы их выдрать ремнем, но нельзя. Обещал, — горестно развел руками батя, — Пятеркой прикрылся, стервец. Это же надо, что удумали — в больницу залечь. Докторов обмануть хотели, охламоны. Ха-ха-ха! Ходить бы и тебе, Пашка, с жопой красной как обезьян, если бы не вовкина пятерка. Что качаешь головой? Поймал бы тебя. Ох, поймал бы! Ха-ха-ха! Давай ешь свой торт и не бзди.

Чика хлебал чай и кусал торт, сидя на всякий случай на краешке стула, в готовности стрекануть при нападении вовкиного бати и последующей постыдной казни. Но тот смотрел добродушно, ухмыляясь, как рекламный кот.

— Вовка грит, что ты здорово на гитаре играешь? Нас с Илюхой потешил бы, — вдруг просительным тоном попросил батя.

Я насторожился, зная характер партнера. Однако, Чика вдруг потерянно сказал:

— Не понимаю, дядя Вить, о чем вы…

Опасаясь нежелательного развития разговора, перехватил управление.

— Столько всего навалилось. Мать с инсультом в больнице. Квартиру ограбили. Вызвал ментов, так они меня же и повязали. Да еще в камеру извращенца подсунули, который хотел меня изнасиловать, — грустно сообщил уже я.

Вовкин батя вдруг зло ощерился и тихо спросил:

— Где это было, в балабинском отделении?

Кивнул в ответ.

— Кто конкретно?

— Капитан Селезнев и младший лейтенант Шушарин.

— Это они тебя? — показывает на фингал, — Ну, бл. ди! Ладно, Пашка, разберусь я с этим потом, а ты выбрось это из головы и живи, как ни в чем не бывало.

— Спасибо, дядь Вить, а то все «хулиган-хулиган», за человека не считают. А у меня из квартиры даже носовые платки вынесли. Диван с телевизором даже хотели вынести. Соседка Алевтина с дружками это сделали.

— Ладно, скажу участковому, пусть разбирается. Своих балбесов мы в обиду не даем. Сами им жопы надерем, если понадобиться, — сказал дядя Витя и весело подмигнул.

— А гитара есть? — решил отблагодарить вовкиного отца.

Прикольно будет спеть менту про воровскую романтику. Дал токаревских «Стаканчиков», «Воров-гуманистов». Батя восхитился, стал выспрашивать про автора. Рассказал, что знал, больше нафантазировал. Все равно Вилли уже умотал в Америку в прошлом году. Илья, старший брат Вовки, прервал мою лекцию и потребовал продолжать концерт.

Несмотря на давление отца, Илья выбрал профессию строителя. Фигурой и характером он был очень похож на отца. Подозреваю, что и тощак Вовка тоже разбухнет и заматереет со временем. А вот моему телу, судя по фоткам отца Чики, предстояло остаться худым.

Глава 6

Итак, чем бы еще порадовать моих слушателей? Вовка влез и затребовал «Тетю Хаю». Я начал композицию, а Вовка принялся пританцовывать. Дядя Витя впечатлился и достал бутылочку настойки, разлив ее с Ильей. Я только сглотнул слюну. Блин, как же меня это детское тело достало. Пошел дальше веселить компанию. «Рыбацкая» прошла на ура, только мне погрозили пальцем насчет мата. «Небоскребы», «Чубчик кучерявый», «В шумном балагане», «Над Гудзоном», Виктор Васильевич только крякал довольно и подкручивал ус. Спел еще «Ростовский урка» и «Тракторист». На последней песне просто охрип. За меня вступилась вовкина мама:

— Совсем мальчонку замучили.

Потом сидели за столом и разбирали кое-какие непонятности из песен. Оказалось, что вовкин батя не такой солдафон, как выглядит. Многими вещами интересуется и многое понимает.

Финиш концерту. Торт съеден, вдогонку умята куриная ножка с макаронами, приправленная салатом оливье. Дядя Витя со смущенной улыбкой сунул мне целую пятеру. Я не менее смущенно отнекивался.

— Это тебе на мелочь по дому, на еду, на лекарства для матери. И не заметишь, как разойдется, — объяснил мне.

Заметив, что я продолжал отказываться, надавил на мое слабое звено:

— Не возьмешь — выпорю.

Взял деньги и заявил под общий смех присутствующих:

— Чтобы выпороть, надо сначала догнать.

Все семейство Медведевых проводило меня до коридорчика, где я обувался и одевался. Полупьяный расчувствующийся батя Витя расцеловал на прощание почти меня. Почти, потому что я срочно ушел на второй план, слыша сдавленный вскрик перепуганного Чики. Поблагодарили со словами:

— Заходи. Всегда будем рады видеть…

Выдали Вовку для гуляния. Ошарашенный Чика поскакал по лестнице на улицу и только там спросил у друга:

— Чего это с твоим батей случилось?

Медик непонимающе пожал плечами. Впрочем, Чика недолго заморачивался этим вопросом. Постоянно попадались навстречу разные пацаны, которые лезли с ним пообщаться. Девчонки улыбались и строили глазки. В густеющих сумерках нарисовались вэшники с Гансом. Пригласили гулять вместе. Ходили по городку из конца в конец, шутили и задирали девчонок, ловили и гоняли пришлых, отнимали у них деньги. Не стал пресекать криминал — пусть живут, как считают нужным. Не смотря на условности высших сфер, я надеялся вернуться в более привычное время. А Чика… Постараюсь ему, конечно, помочь. А привьется моя помощь — буду рад.

Самое смешное, что когда все собирались на матчи любимой хоккейной команды «Спартак», то враги могли внезапно стать друзьями и драться уже вместе против фанатов других команд. Завтра Ганс со всей просторской шпаной собрались на матч Спартак — Трактор (Челябинск) и стали зазывать меня. Я определенно должен был увидеться с дядей и порешать с ним насчет будущего партнера, поэтому опередил ожидаемый ответ Чики:

— Нет, пацаны, мне нужно в Березовую Рощу сгонять.

— Смотри, вломят тебе кони, — предупредил Ганс.

Конями называли фанатов ЦСКА.

— Вас тогда позову, — улыбнулся ему в ответ.

Медик оказался в жутком затруднении. С одной стороны он хотел ехать на матч. С другой стороны долг друга требовал ехать со мной к этим ненормальным березовым. Преодолев колебания, он спросил:

— Хочешь, я с тобой поеду?

— Решай сам. Вообще-то тебе там делать нечего. Развлекайся на хоккее.

Медик с трудом скрыл радость на своей простецкой моське, но озабоченно спросил:

— А давай в другой раз вместе туда поедем, еще пацанов возьмем, а завтра рванем в Лужники? — для очистки совести спросил Вовка.

— Пойми. Кровь из носу надо туда ехать. Не беспокойся обо мне. Никто меня не тронет. Сам только не лезь, куда не надо.

Распрощался с пацанами и пошел домой.

Завтра в субботу по расписанию два урока труда и два — физкультуры. Антон Егорович, работник стройцеха и по совместительству учитель труда, еще две недели назад повредил ногу. Плевать, даже если бы и были труды, прогулял бы. А от физры освобождение. Значит, можно сразу с утра рвануть.

У порога вспомнил о грубости Чики и решил извиниться перед бабулькой. Таисия Степановна хотела закрыть дверь, как только увидела меня. Упросил ее выслушать. Попросил прощения за грубость, отдал долг. По виду, старушка не рассчитывала на возврат своего рубля. Расстались довольные друг другом.

В квартире вонь и пустота. Скатал дорожку и вынес на балкон. Включил спасенный телевизор. Программа «Время» показывала встречу в Кремле Косыгина с какими-то кренделями из недоделанных стран, потом рассказывалось о военных действиях во Вьетнаме, о разделе Кипра. Какой безрадостный мир. Компьютер что ли изобрести, и интернет сразу, чтобы два раза не дергаться. Понимаю Чику. Сам бы нюхал клей по подвалам и троллил лохов, лишь бы не сдохнуть от скуки. Так и уснул, сидя за теликом.

* * *

Проснулся от звонка в дверь. Было около семи утра. На пороге стоял Медик.

— Ты чего в такую рань приперся? — спрашиваю его, позевывая.

— Так это… Я с тобой решил ехать. Не знал, на каком автобусе поедешь.

— Собирался на одиннадцатичасовом. Ну, раз ты пришел, то поедем в восьмь часов. Кстати, денег сколько-нибудь взял с собой?

— Обижаешь…

Вовка с довольной мордой вытащил из кармана и показал три рубля. Брать мальца в опасное путешествие — тот еще геморрой. Но мне было радостно и приятно, что друг не бросил меня одного. Да и весело мне от его болтовни.

Надо сполоснуть свое рыльце. Зубную щетку и пасту с прочими мыльными средствами прикупил вчера в универмаге. Полотенце соседка дала. Пока чищу свои клыки, смотрю в зеркало и потихоньку впадаю в мандраж. Синяк еще сильно заметен. Морда совсем не внушает доверия — шпана из подворотни. Что родственничек подумает обо мне?

Посидели на кухне, чтобы убить время. Память Чики подсказала слазить на антресоли. Там всегда чего-нибудь находится. Оттуда достал старый чайник. Чая в плитках и немного кускового сахара, кое-где разбросанного по внутренностям стола, хватило на нормальный напиток.

Автобус приехал вовремя по расписанию. Салон как обычно был заполнен наполовину, в основном старухами. Шофером оказался знакомец Серега. Он очень обрадовался мне и приказал кондуктору с нас деньги не брать. Я уговорил его как-нибудь заглянуть в гости. Обменялись адресами. Стоял всю дорогу у окна в шоферскую кабину и трепался не хуже Медика, который теперь молчал и таращился в окно. Дорога пролетела незаметно.

На улицах поселка Березовой Рощи злобные коты не просматривались. Шастало много всякого отдыхающего народа. На катке катались и гомонили ребятня и взрослые. На пруду торчали рыболовы, отмораживая задницы. В магазинах мы долго удивлялись ассортименту, который оказался богаче, чем в нашем городке. Понятно же, что не хотелось местным властям бледно выглядеть перед отдыхающими высокого ранга, часто сюда приезжающими.

Немного пошатавшись по городку, мы пошли во Дворец спорта, чтобы узнать про дядю. Его кабинет оказался заперт. Гардеробщица сказала, что Николай Михайлович придет в три часа перед шахматным сеансом, а на просьбу подсказать домашний адрес отвечать отказалась. Здесь же встретили Женьку и еще троих ребят его возраста. У парня было злое лицо.

— Эй, Пашка! Ты чего меня обманывал насчет Шумилова? Никакой он тебе не родственник, — возмущенно заорал он.

— Почему ты так решил? — ответил ему спокойно.

— Мы тебя искали. К нему обратились. А он сказал, что не знает таких родственников, — объяснил с обиженным тоном.

— Он сам еще не знает про меня. А чего вы меня искали?

— Наша команда в «Золотой шайбе» участвует. Сегодня мы встречаемся с «Юностью» из Подольска. Хотели тебя позвать.

Выражение лица Жеки вдруг стало просительное.

— Ну, раз хотели, так зовите. Мне до трех часов еще уйма времени.

Представил ребятам опасливо жмущегося в сторонке Медика, почти готового к побитию пацанами. Повезло нам их встретить в самый последний момент, потому что иначе Жека с ребятами ушли бы на корт для раскатки. Матч должен был начаться в двенадцать часов.

Раздевалка здесь была на высшем уровне, даже душ имелся. Ребята из хоккейной команды «Березовая роща» были в большинстве мне незнакомы, но приветливо поулыбались после представления Жекой. Мне показали шкаф, где меня поджидал хоккейный комплект. К конькам и клюшке прилагалась зелено-белая в продольную полоску форма под номером восемь и с написанной фамилией ФРОЛОВ. Пока я переодевался и экипировался, подошел тренер, пожилой, лет под шестьдесят. Он некоторое время молча на меня таращился, затем спросил:

— Что это за суповой набор?

Даже обидно как-то стало за свое новое тело. Мышцы вроде есть и в нормальном балансе с костями. Жека спешно подошел и представил меня:

— Это Паша. Он будет вместо Семена играть. Я вам про него рассказывал, Павел Романыч.

— Здорово, тезка! Женя говорит, что чудеса на льду творишь, — с иронией высказался тренер.

— Кое-что иногда получается… — скромно огрызнулся я.

— Не знаю… — засомневался вдруг тренер, — Ребята там в основном мощные. А этот — мелкий и худой.

— Пусть в моей пятерке нападающим сыграет. Вот увидите сами. Мощность больше защитникам нужна, — горячо вступился за меня Жека.

— Ладно, под твою ответственность. Эх, если бы не температура у Фролова как назло перед игрой, — согласился Павел Романович.

— Зря ты за меня так впрягся, — заметил я Жеке, когда мы разминались на льду перед игрой, — Вдруг чего-то у меня не получится, а тебе по жопе получать.

— Не боись. Ты сейчас мою пятерку спасаешь. Иначе пришлось бы мне брать кого-нибудь из третьего блатного звена. И…, прощай игра, — весело сообщил Жека.

— Что значит «блатного»? — удивился я.

— А то и значит, — уже с некоторой горечью ответил приятель, — Что одни пацаны пробиваются в команду потом и умением, а другие по просьбам влиятельных пап и мам.

— А что тренер? Дело знает? — осторожно поинтересовался.

— Он с нами недавно. Но, команду ставил другой специалист.

С жекиной пятеркой мы сработались за короткое время. Появились и стали разминаться на поле подольчане в своей желто-красной форме. Они оценивающе поглядывали в сторону будущего противника. Заметил на себе их недоумевающие взгляды. Сам понимаю, что не особо высок и могуч. Если сразу не прибьете, то готовьтесь принимать таблетки. Короче, скорчил им козью морду. Потом опомнился… Вот, Чика — гад!

Вовка сначала поошивался в раздевалке, когда я там находился. Потом его тощая морда помаячила какое-то время на трибунах хоккейной площадки вблизи подольской команды. Видимо, соскучившись по приключениям, его не менее тощая жопа стала задирать подольских хоккеистов. Довыеживался, гад! За ним по трибунам начали гоняться трое плечистых молодцов. Пришлось вмешиваться и упрашивать противника сменить гнев на милость в отношении малолетнего засранца. Подлому гаду, наблюдавшему за нами с безопасного расстояния, был показан кулак.

Не знаю, как Жеке, но мне пофигизм Павла Романовича был удивителен. Ни тебе напутственных речей, ни тебе беспокойства. Как я понимаю со слов ребят, каждая игра имела значение. Сам Шумилов гордился тем, что в хоккее сделан прорыв на областной уровень. Выехал судья и вызвал всех на построение. Жека с капитаном «Юности» обменялись рукопожатием. Потом мы поручкались противником. На льду осталась пятерка Лехи Левченко. Откатали нормально, хоть и пропускали противника к воротам. Вратарь у нас оказался на высоте. Молодец, одним словом. Выпустили нашу пятерку. Сначала мы присматривались. Да, ребятки попались фигуристые. С такими кренделями силовыми приемами лучше не увлекаться. Я раскрутил защитника на ошибку и вклинился в их оборону. Ловко увернулся от силового приема и вывел к воротам Жеку, устроив ему шикарнейший пас. Один — ноль.

На трибунах стали появляться первые зрители. Полагаю, что это папы-мамы-братья-друзья игроков. Другие жители городка давно махнули на свою команду рукой. Пришедшие с радостным удивлением комментировали счет. После второго выхода на лед, я уже знал, как себя вести. Понимаю, что в молодежке играют пока не самые умелые игроки, но чтобы я запросто проходил через все препоны защитников, надо быть особо безрукими и безногими. Я шастал по тылам подольских, уничтожая все их возможности к обороне. Сделал удобную подачу другому напарнику, рыжему Тохе. Два — ноль. Наша блатная пятерка позволила сопернику сократить разрыв. Два — один. Разозлившийся тренер старался их больше не выпускать на лед. Потом отличилась лехина пятерка, потом снова наша. К концу первой пятнадцатиминутки счет стал четыре — один. Одна из них на счету Семена Фролова, то есть меня. Вовка чуть было подлог не спалил. Начал разоряться, что неправильно шайбу приписали. Пришлось спешно к трибунам подъезжать и тихо ему рот затыкать.

В перерыве ко мне подошел тренер и признался, что не ожидал от меня такой великолепной игры. Сказал, что я — находка для его команды. Добился таки моего опомидоривания. До сих пор не привыкну, когда хвалят. Соратники из пятерки тоже всякие похвальбы мне мурлычут. А зашедший в раздевалку радостный гад Вовка принялся надо мной глумиться, обзывая Семеном. Пообещал ему мучительную смерть, когда отдохну и приду в себя. Десять минут пролетели быстро.

Зрителей заметно прибавилось. Пятирядные трибуны с двух сторон были почти полностью забиты народом. Пообещал себе особо не светить взрослым уровнем владения хоккеем. Тренер особо не просекает, но среди отдыхающих полно спортсменов. Могут разобраться.

Меня стали плотно опекать. Зря старались. С моей скоростью даже взрослому хоккеисту не управиться, а подростку и подавно. Я больше отвлекал на себя, не стараясь забивать. Жека понял мою игру. Это принесло нашей команде еще два очка. Уходили на второй перерыв со счетом шесть — один.

В этот раз тренер попенял мне на снижение активности. Лучше бы промолчал. Его статус стал мне окончательно понятен — любитель, внезапно оказавшийся тренером команды, выведенный на достойный уровень другим человеком. Муха на возу. Шумилов, видимо, совсем не разбирается в хоккее, раз такого деятеля навязал ребятам. У Жеки тоже на моське красноречивое выражение. Потом тренер произнес несколько вдохновенных по его мнению фраз и удалился в свою комнату пить чай.

— Ладно, молчи! — махнул рукой Жеке, — Игру то мы сделали!

— А чего ты сам не бьешь? — раздался вопрос от рыжего крепыша Тохи из нашей пятерки.

— Хоккей — игра комбинационная, как в шахматах. Научитесь забывать о себе, никто вас не победит! — убежденно высказался я.

— Слушай, ты вот еще такой… Сопля, в общем. А так по-взрослому чешешь! — спросил Серега, мощный парень из девятиклассников.

— Отвяньте от него, насели. Пацан нам всю игру делает, а они еще недовольны! — внезапно обозлился Жека.

— А чего я? Наоборот, доволен! Классно паренек играет.

Видеть здоровенного почти мужика, оправдывающимся перед худощавым Жекой, было прикольно.

— Где этот смрадный змей ползает? — не желая того, высказал вслух мысль.

Эти ходячие сто проблем могли взорваться гейзером событий в любой момент. Я опасался надолго оставлять Медика без внимания, поэтому, набросив на себя куртку и боты, вышел из раздевалки. Мое появление вызвало крики восторга у части публики:

— Фролов! Фролов!

Как только углядели меня в скромной курточке. Может быть, моя «печоринская» внешность по выражению одной одноклассницы так примечабельна. Змей стоял в секции за воротами противника в окружении малолеток ростом с него, по виду — пятиклассников. Что он там вещал, размахивая руками, догадаться было несложно. Мне нужно было возвращаться. Начинался третий период.

Тут мы расслабились и слили один — три. Гол пришлось забить мне на всякий случай. Даже вратарь теперь действовал вяло. Если бы так играли все три периода, то даже я со всеми своими умениями ничего бы не смог сделать. И вообще, я что, подряжался за всю команду впахивать? Проводили нас со льда под бешеный рев, свист и аплодисменты. На несчастных подольчан было больно смотреть. Один так просто рыдал, не стесняясь. Команда их уверенно шла к первому месту, и вдруг такой провал. Семь — четыре!

Парни ходили по раздевалке с такими счастливыми лицами, как будто каждому досталось наследство от заокеанской бабушки, а я присел на лавку возле своего шкафчика и почувствовал, как из меня стремительно уходят силы. Тело после бешеного игрового драйва, словно вспомнило, что такие нагрузки для него не привычны. Подошел Жека и позвал в душевую. Даже ответить не мог. Все мышцы сковала слабость и боль.

Парень испугался и умчался куда-то. Подозреваю, что за врачом. Быстро же он вернулся с полным мужчиной в очках. Так в трениках и бежал по улицам, наверное. С помощью пацанов меня раздели. Доктор осмотрел меня и сделал укол в руку.

— Странная реакция организма, необычная для вашего возраста, — сказал он.

Вовка как узнал про случай, начал суетиться и причитать:

— Что тобой? Что с тобой?

Мне действительно полегчало и я, дораздевшись, поплелся в душевую в компании с ним. Он тоже разделся и захотел вымыться. Вспотел, бедняга, от фанатства. Жека завел меня под душ и стал выспрашивать о случившемся. Объяснил все это перетренированностью. Надо же чего-то сказать. Посмеялся, что массажист команде нужен. Потом, когда одевались у шкафчиков, вслух помечтал о минералке. Не ожидал, что сам Жека тут же погнался в кабинет тренера, выпрашивать воду. Даже неудобно как-то стало. Позже я узнал про отчаянное положение команды. За шесть прошедших матчей набрано только три очка. После сегодняшней игры забрезжили какие-то надежды избежать последних мест в турнирной таблице и зацепиться в областной лиге на следующий год.

Зашел счастливый Павел Романович и начал долго и выспренно произносить речь. Прослушав которую, все присутствующие вдруг осознали, что к этой победе причастны: школа, комсомол, партия, правительство и даже лично дорогой Леонид Ильич. Спасибо хоть про банкет намекнул в кафе-мороженом сразу после игры. Ребята с обалдевшими лицами выметались из раздевалки и попадали в ожидающую их толпу. Снова начались крики, свист, аплодисменты, пожатия рук, хлопанье по разным частям больного тела. Тренер шел гордым соколом и светился от радости, наблюдая беснование болельщиков.

Когда радующаяся толпа устала нас чествовать, и мы смогли вырваться, я столкнулся нос к носу со злобными котами. Вовка, посмотрев на мое напряженное лицо, тоже немного подобрался. Злобные коты немного опешили, не ожидая меня увидеть в составе своих хоккеистов. Один из них осторожно поинтересовался:

— Чика, ты теперь за нас?

— Ты че, не видел, что он всю игру против подольских вытащил? — насел на него Жека.

Злобные коты стали горячо пожимать мне руки и благодарить за игру. Вся команда столпилась у входа в кафе-мороженого, ожидая тренера. Павел Романович появился только через полчаса и виновато развел руки. Директор еще не приехал, и денег на минипраздник не нашлось.

Этот тренер меня удивляет все больше и больше. Я бы на его месте штаны заложил, душу продал, а денег на праздник для команды добыл. Внутренний климат в команде очень много значит. Неужели никто ему занять денег до приезда директора не смог бы? Стоит, лепечет, что нужно готовиться к завтрашнему матчу. Блин, не напиваться же сюда пришли! Пацаны приуныли.

Тихо поинтересовался у Жеки про завтрашний матч. Тот ответил, что завтра с люберецкими играть. Ну, не фига себе…

— И мне тоже? — спросил.

Вместо ответа он посмотрел на меня котошрековским взглядом. Вот гад! Где только научился таким приемам? Обреченно согласился.

Обрадованный Жека позвал меня и моего друга к себе домой пообедать. До трех часов еще есть время. Мой живот оживился и забурчал. Я, конечно, поломался для приличия, но дал себя уговорить. Начал давать шутливые рекомендации своему другану:

— Значит так. В гостях вести себя скромно, но достойно. Как и приличествует настоящему просторскому пацану. Матом не ругаться, прыщавую задницу не чесать, носками не вонять…

— Да иди ты, Чика, сам в эту задницу. И воняй там носками, — возмутился, смущаясь перед Жекой, Вовка.

Я не выдержал и заржал, а Вовка принялся меня шутливо дубасить кулаками.

— Чика — это кликуха такая? — поинтересовался, отсмеявшись, Жека, — А меня все ребята Овчиной называют. Из-за фамилии — Овчинников. А ты —Шумилов, или как? Мы тебя хотели еще на среду выставить, игра была с можайцами, а ни фамилии, ни места жительства не известно.

— Ух, ты! Здорово! Овчина… Чекалин он, — влез Медик со своими комментариями.

— Да, Чекалин. Отец — двоюродный брат Шумилова. Мне он очень нужен по важному делу, — пояснил я.

— Приедет скоро. Я у него на сеансе с ребятами подрабатываю помощниками. Пообедаем и пойдем туда вместе, — ответил Чина.

На нашем пути снова обозначились злобные коты. Они дружелюбно скалились и просили прощения за то, что меня гоняли во вторник по городку. Жека рассвирепел и матерно орал на них. Ого! Впервые слышу такое из уст приличного мальчика. Успокоил его. Пацаны пошли рядом, хотели о чем-то спросить. Я тоже молчал. Наконец круглолицый крепыш разродился:

— Как ты классно со стенки на стенку прыгал. Аж дух захватывало… Нереально круто! Что это было?

— Это — паркур, — со значительным видом произнес Медик, — Искусство красиво преодолевать препятствия.

— А можно с тобой как-нибудь встретиться, пообщаться. Мы пивка притащим.

— У нас игры, забыл? — влез снова Жека.

Парни распрощались, условившись еще встретиться с извинительной пирушкой.

Глава 7

Мама Жеки очень обрадовалась нашему приходу. Перед нашими голодными мордами появлялись огромные тарелки, наполненные до краев щами, тушеной капустой с сосисками, с разными салатами. И все это пропадало в прожорливых черных дырах. Невероятно вкусные щи! Я наелся с пол тарелки, а еще маячили на очереди второе и прочее. Не помню, как все это осилилось. Ощутил, что живот преобразовался из плоскости в выпуклость. Медик являл собой мою полную противоположность. Рубает яства в свой рот, как заправская мясорубка. Подозреваю, что и не прожевывает даже, а заглатывает все как кобра крыс. Женщина смотрела на наш ударный жор и улыбалась от души. Я благодарно улыбался ей в ответ с полным ртом еды. Организм отблагодарил меня за вкуснейшую еду. Почувствовал вдруг прилив сил, хотя пришел сюда умирающим лебедем.

Во дворец спорта мы втроем притопали без двадцати минут три. Дядя пока еще не появлялся. Другие два его помощника — наши пацаны — ходили с ошалевшими лицами. Выяснилось, что на сеанс приобрели билеты две опупенные футбольные знаменитости из команды ЦСКА — Федотов и Копейкин. А всего было куплено билетов на тринадцать шахматных мест.

Жека с двумя приятелями носились по залу вдоль шахматных столиков, расставляя фигуры. Я с Вовкой им помогал. Оказывается, что Николай Михайлович позволял иногда ребятам участвовать в игре, если мало народу придет.

Билет на шахматную игру стоил один рубль. Подумав, я решил сыграть на сеансе — презентоваться родственнику знаниями в высокоинтеллектуальных играх. Пусть он не думает, что охламон Чика такой уж пропащий. Жека решил, что мне не стоит покупать билет, раз являюсь близким родственником директору.

Подготовив площадку, устало кидаем свои кости на стулья. Заметил, что парни не курят. Вовка тоже ударился в здоровый образ жизни. Сидим, треплемся в ожидании прихода маэстро. Медику надо зиппер пришить на рот. Все доложил, что знал обо мне. Продал с потрохами, импресарио недоделанный. Договорились как-нибудь замутить вечеринку с песнями под гитару. Зашла вновь речь о хоккее. Снова перемывали прошедшие события на льду и снова пошли восторги в мой адрес. Поговорили и о взрослом хоккее. Медик ляпнул, что мы оба болеем за Спартак. Пацаны даже отодвинулись с кислыми минами. Предложил им:

— А давайте друг дружке морды набьем, а потом снова дружить станем?

Заржали, как лошади. Холодок растаял.

Любители шахматной игры начали постепенно подтягиваться. Ребята их встречали, принимали билеты и усаживали с одной стороны длинного ряда столиков. Появилась запыхавшаяся секретарша директора и отозвала Жеку. Он потом подошел к нам и сообщил, что Николай Михайлович попал в аварию на своей машине и приедет позже. Просит отменить сеанс и вернуть деньги по билетам. На пацанов было больно смотреть. Ребята размечтались встретиться со знаменитостями, а тут такой облом.

Любой паркурист по сути своей есть авантюрист и проходимец в одном флаконе. Я предложил ребятам план: меня объявляют вместо Шумилова как другого кандидата в мастера. А если любители начнут возмущаться, пообещать премии двумя рублями за победу надо мной и рублем за ничью. Знаменитости с особым ребячьим почтением были встречены и препровождены на удобные места в центр линии. Жека обреченно махнул рукой, выражая согласие, и меня уволокли в помещение, похожее на гримерку. Там быстро привели мои лохмы в какое-то подобие прически. Синяк попытались загримировать, но получилось только хуже. Пришлось вытирать лицо. Предложил срочно разыскать темные очки. Вместо моей кофты грязно-болотного цвета, обрядили в свитер приятной расцветки, пожертвованный одним из пацанов. Штаны остались на мне прежние — черные, расклешенные.

Из комнаты было все слышно, и как Жека объявлял о замене, и как он с перепугу позабыл сказать мою фамилию. Вроде не свистели, не орали, не матерились и бедного Женю не били. Все чинно сидели, ожидая маэстро — меня. А я ожидал обещанные очки. Увы, не срослось! Когда я появился, раздался ропот удивления, но встали, приветствуя. Я ужасно смутился, не ожидая подобного действия. Представляю состояние участников. Какой-то малолетний шкет с битой мордой изображает тут неизвестно кого. Сюжет из «Двенадцати стульев» с гроссмейстером Бендером. Взгляды у знаменитых футболистов красноречиво намекали на готовность ловли меня и предания ужасной смерти на месте, если обнаружится обман. Ребята побежали делать первый ход пешкой от моего имени. Любители почти сразу сделали ответный ход. Тут я пошел стремительным комбайном. Я предложил Жеке тоже поучаствовать в благодарность за смелый поступок и чтобы разбавить стремное число. Он с довольным видом уселся за один из столиков.

Массив информации давал удивительные возможности. Голова анализировала варианты даже тогда, когда я не смотрел на доску, и выдавала нужный результат по каждой партии. Мне оставалось только подскакивать к очередному участнику и сразу делать ход. На двенадцатом ходу вынес из игры сразу двух участников. Одному влепил мат, другой попал на вилку. К пятнадцатому ходу семеро участников лихорадочно пытались найти спасение из паутины моих комбинаций. Один игрок смошенничал и по-тихому поменял место у своего ферзя. Я восстановил позицию и попросил больше так не делать. Потом мне говорили, что таких стремительных и изящных партий еще не встречали. Проигравшие не уходили, зачаровано наблюдая за событиями на оставшихся шахматных досках.

Футболисты вылетели из игры одновременно где-то после тридцатого хода. Держались они хорошо. А ведь у многих сложился стереотип, что у них вся сила в ногах, на голову ничего не остается. Пацаны вились вокруг знаменитостей, как навязчивые мухи возле варенья, вызывая понятное удивление других участников. Не все же такие ярые фанаты ЦСКА, как рощинские пацаны. Они буквально умоляли футболистов принять какую-нибудь услугу. А какими злобными глазами смотрели они на меня, когда я их любимцев вынуждено обидел.

Особенно бурные аплодисменты разразились после того, как я вышиб пожилого человека с бородкой клинышком, с легкостью пожертвовав ферзя и сотворив бешеную атаку на его короля. Последним мне яростно сопротивлялся Жека. В этот момент появился дядя Коля. Я это понял по поведению пацанов. Мы с Жекой быстренько заключили мир и получили порцию аплодисментов на обоих. Участники благодарили за прекрасный сеанс и просили выступить еще в ближайшие дни. Знаменитости молча пожали руку мне и протянули по визитке. Вовка улыбался словно кот, получивший в наследство колбасный завод. Один только директор стоял и недоуменно хлопал глазами.

— Что происходит? — последовал вопрос группе ассистентов.

— Николай Михайлович, мы подольских побили! Ваш родственник нам очень помог. А еще он дал сеанс одновременной игры на четырнадцати досках. Всех победил, — захлебываясь от восторга, ликовал Жека, приписав мне лишнюю победу.

— Какие же вы все молодцы! Это надо отметить. А что за родственник? — пришел в себя директор.

— Дядь Коля, я Паша Чекалин, — заявил я о себе.

— Паша? Не может быть! — родственник оторопело уставился на меня.

— Вот…, приехал к вам. А тут нужно было вам помочь, — смутился немного я.

— Вот так просто приехал и с разгону всех победил? — уточнил дядя Коля. Дождавшись утвердительного кивка, спросил:

— Какой разряд?

Брякнул на всякий случай:

— Второй.

— Давай проверим!

Он прошел в гардероб снять верхнюю одежду, а пацаны-ассистенты, недовольно сопя, собрались расходиться по домам.

— Мог бы и ничью сделать… — горестно высказался за всех рыжий Тоха.

— Пацаны, простите меня! Я с перепугу выиграл, — заявил я, сконфуженно улыбаясь.

— Ты че извиняешься? — возмутился Жека, — Такое дело для нас всех сделал! Не слушай ты их, чертей полосатых. Пошли вон отсюда!

Хоккеисты сменили постные морды на улыбающиеся и попрощались со мной дружески. Женя еще оставался какое-то время, наблюдая нашу с дядей битву, потом незаметно исчез.

Директор появился в импозантном дорогом костюме и галстуке, как и готовился к сеансу. Красивое породистое лицо с крупными чертами. Черные курчавые волосы, немного с проседью. На вид ему было около пятидесяти лет. Чем-то даже на Спасского смахивал. Мы сели за столик и начали сражение. Дядя играл белыми и пошел ферзевой пешкой. Я применил защиту Грюнфельда. Делал ходы быстро, почти не задумываясь. После смелого выпада ферзем с шахом на седьмом ходе дядя внимательно на меня посмотрел. Представляю, что он думает. Сидит такой охламон с фингалом на угрюмой мордой и нагло позевывает. Дяде было неловко долго думать, поэтому случилась партия-блиц. После двенадцатого хода дядя стал задумываться подольше. После двадцать первого моего хода ферзем, он уже с беспокойством на меня поглядывал. На двадцать девятом ходу моя лишняя пешечка стала проходной и продвинулась до третьей горизонтали. Соперник вытер выступивший пот на лбу и попросил принести ему стакан газированной воды. Жека с готовностью сорвался и побежал выполнять поручение. Ход был сделан только через полчаса, но это не спасло положение. Мой тридцать первый ход ферзем должен стать победным. Дядя вопреки здравому смыслу решил порыпаться. Он разменял ферзей. Я преспокойненько обменял проходную пешку на слона и реализовал большой перевес к пятидесятому ходу. Наконец, дядя положил короля, пожал мне руку и спросил:

— Давай реванш!

— Согласен, — ответил я.

— Как там твои мама, папа? — спросил, расставляя фигуры, дядя.

— Мать парализовало. Говорят, при смерти. Отец неизвестно где. Я поэтому и приехал сюда. Дядя Коля, мне ничего не нужно от вас, только формальное юридическое прикрытие.

— Ладно. Поговорим позже.

Вторую партию черными дядя тоже проиграл. И третью тоже. Четвертую партию я уже сам решил свести вничью. Стемнело. Я демонстративно зевнул и дождался приглашения от директора к нему в гости.

— А это мой самый лучший друг Вова, — подтолкнул я смущенно улыбающегося Медика.

Пока шли по улицам, дядя пристально меня разглядывал.

— Надо же! Такой бандит был, и вдруг шахматный талант. Кто тебя обучил?

— Сам научился. Когда интересно, то все получается.

— Он еще классно на гитаре играет, и рисунки рисует, — захотел возвеличить меня Вовка.

— Прямо брызжет талантами, — с улыбкой констатировал дядя, — А еще любит драться, судя по боевым отметинам.

— Дядь Коля, я думаю больше футболом заняться. Бегаю так, что не каждый догнать сможет, — убежденно говорю мужчине.

— Жаль…, очень жаль. А у меня на тебя кое-какие планы имел. Деньги ведь нужны? — напролом высказался дядя.

— Кому они повредят? — осторожно высказываюсь.

— Эти сеансы нужно проводить? Я давно искал себе замену. Дел много, некогда развлекать отдыхающих. Только костюм тебе надо какой-нибудь прикупить. В твоей хламиде не очень прилично.

— Здорово! — восхищенно завопил Медик.

— Значит, Вовка, ты считаешь, что мне нужно принять это предложение? — подкалываю друга.

— Дурак будешь, если откажешься, — горячо, будто действительно боясь моего глупого решения, высказался Вовка.

— Есть еще одно дело…, - немного смущаясь, сказал дядя, — Я вхожу в областной совет общества «Урожай». Мне нужно собрать команду от Правдинского района. К сожалению, многие хорошие шахматисты готовятся к Спартакиаде, или разобраны по другим обществам. Отборочные матчи должны начаться с начала марта. Команда должна быть в составе из двух основных, одного юноши до восемнадцати, одной девушки и одного запасного игрока. Юноша — это наш Женя Овчинников. Быстро прогрессирует парень. Девушка и еще один участник уже имеется.

— Вам я нужен в качестве запасного? Без проблем — записывайте, — сообщаю я, довольный, что пригожусь дяде с меньшими издержками для себя.

— Эх, жаль, что я в шахматы не играю, — грустно вздохнул Медик, — А то бы помог!

— Вот мы и пришли, — показал Николай Михайлович на подъезд обычной пятиэтажки.

Просторная трехкомнатная квартира была богато обставлена. В серванте красиво выделялись спортивные кубки и награды. Жена дяди — Эмма Эдуардовна — показалась немного чопорной, но приняла вежливо. Дядя объяснил, кто мы такие, и что он нас заставил голодать по своей прихоти. Мы Вовкой дружно опротестовали этот самооговор. Поужинали отменно — голубцами и чаем с пряниками. Позже с дядей обсуждали мое положение. Я рассказал о своих приключениях в милиции, о разговоре с директором школы. Дядя помрачнел и сказал:

— Эх, Павлик! Раньше мне бы с тобой встретиться. Мы с Мимишкой сейчас одни живем, обе дочери замужем. Внуки уже подрастают. Переезжай сюда жить! Места хватит.

— Спасибо, дядь Коля, за приглашение. Сейчас буду ожидать, что с мамкой решится, тогда и приму решение. Но, она по любому станет недееспособной. Так что, подавайте на опекунство бумаги в райцентре уже сейчас. Свидетельство о рождении я привез.

Мы говорили еще долго этим вечером. Дядя рассказывал о себе, о шахматных делах, о детях и внуках. Я тоже кое-что о себе рассказывал. Болтливый Вовка и тут вставлял свои три копейки. Мне порой кажется, что он гордится моими успехами как своими. Я уж по-всякому его пинал ногой под столом, но было поздно. Дядя Коля заинтересовался моим музыкальным дарованием. У него, кстати, давно в голове крутилась мысль организовать молодежный музыкальный ансамбль при Доме культуры. Предложил завтра вечером после шахматного сеанса собраться там и показать свои способности. Пришлось только горестно вздохнуть. Дядя по моей просьбе позвонил вовкиному отцу предупредить, что сын находится у него в гостях и останется ночевать.

Телевизор у дяди оказался цветным, что вызвало завистливое оханье Медика. Посмотрели французскую комедию с Луи де Фюнесом. Потом стали укладываться спать. Нас с Вовкой положили на разложенном диване.

Ночью этот злодей постоянно брыкался. Я прошипел ему, что щипану за задницу, если не уймется. В ответ Вовка обиженно обвинил меня, что это я постоянно ворочаюсь и спать ему мешаю. Устал за этот, полный событиями день так, что решил не посещать этой ночью Элизиум, хотя были мысли наделить себя еще большими спортивными талантами.

С утра дядя умчался на своей машине в Правдинск. Мы с Медиком дрыхли до десяти пока за нами не зашли хоккеисты, возглавляемые Жекой. Эмма Эдуардовна разбудила нас и приготовила отличный омлет с колбасой. Пацаны смущенно отнекивались, но женщина насела на несчастных спортсменов и заставила съесть по кусочку вкуснятины. Сочувствую Жеке, зная, что тот отпущен мамой как пить дать с перегруженным желудком. Я с другом тоже подсел — великолепный омлет, только большая часть совместной порции быстро заглотилась прожорливым вовкиным чревом. Подозреваю, что у него там триста селитеров окопалось. Попытался сделать вид, что ничего не случилось, но обида, вероятно, высветилась на лице, и Эмме Эдуардовне пришлось срочно приготовить мне еще порцию. Злодеище тут же изобразило невинный вид.

Попрощавшись с милой женщиной и поблагодарив ее за прием, мы пошли на стадион. Жека решил повести всех через здание дворца, хотя идти кругом было бы удобнее. Это он захотел показать мне афишки, которые висели на входе и в самом фойе. Там было написано: «16 февраля 1975 г. в 15.00. в фойе Дворца Спорта пос. д/о Березовая Роща состоится сеанс одновременной игры в шахматы с Чекалиным П. А., учеником Шумилова Н. М., к.м.с.» Поразился дядиной византийской хитрости. Звание на конце одинаково сопрягалось как с ним, так и со мной. И ученичество мое ему тоже будет в плюс. Кого-нибудь будет непременно привозить и показывать меня, как свое достижение. Вот только я не помню, что мы с ним окончательно договорились. Горбатиться за просто так не хотелось бы.

Люберецкие уже приехали и раскатывались на своем конце площадки. На трибунах было полно местной ребятни, которая от нечего делать лениво задирала гостей. Увидев меня, они радостно завопили. Гости, удивленные таким шумом с трибун, тоже стали озираться на меня. Наша компания зашла в раздевалку и нарвалась на тренера. Он промявкал пару незначащих указаний и принялся слоняться по не такому уж большому помещению.

Он меня уже просто достал! Ходит и пялится на голых пацанов. Из этих, наверное. Надо быть с ним поосторожней. К Медику прицепился:

— Не положено здесь находиться!

Ведь знает, зараза, что он мой друг. Объяснил дяденьке, что Владимир является моим массажистом. Вовка с готовностью полез своими ручонками к моим телесам. Пришлось на него зашипеть. Блин, на пацана вдруг напала активность. Начал помогать мне облачаться в хоккейные доспехи. Прямо современный оруженосец. Вот только свитер оказался надет задом наперед. Это вызвало мощный ржач у хоккеистов и покраснение вовкиной моськи.

Выкатились на лед. Женька озабоченно на меня поглядывал. Когда мне надоели эти поглядки, напрямую спросил.

— Не получится, как вчера после матча? — смущенно пояснил он.

— Вчера энергии не хватило. Обесточился. А потом твоя мама отменно нас покормила и Эмма Эдуардовна еще. Так что все будет в порядке, — ответил ему.

Выкатился на лед судья, что означало начало матча. Бодро поприветствовали красно-зеленых соперников. Снова первыми начали игру лехины ребята. Люберчане играли гораздо хуже подольских. Это было заметно с первых минут матча, хоть они и бросились сразу в атаку. Чего-то наша первая пятерка словно вареная, столько голевых моментов упустила. Я решил опробовать новую тактику — задавить противника изначально. Когда нас с Жекой выпустили, то буквально сразу шайба оказалась в воротах «Локо». Трибуны взорвались восторгом. Выиграем сбрасывание. Атака и снова шайба в воротах. Трибуны беснуются. Странно, что нас тренер не меняет. Устали же. Ладно, устроил проход к воротам для Жеки. Он не сплоховал и забросил шайбу. Уходили на перерыв при счете шесть — ноль.

Этот тренер ну ни в какую не тренер. Вместо одобрения начал высказывать разные нравоучения. Такой он весь из себя великий Тарасов, раздающий мудрые советы. На следующий перерыв в раздевалку я решил не ходить.

Следующий период прошел под знаком постоянной охоты на меня. Приходилось следить и за шайбой, и за маневрами кабанов, пытающихся меня пришпилить к борту. Пару раз грубо меня ударили клюшкой. Наказали их знатно. Наколотили еще шесть голов. Двенадцать — ноль.

Перед перерывом попросил Медика поторчать со мной на скамеечке запасных. Вскоре к нам подбежали местные пацаны с известием, что гости утопали из раздевалки в направлении своего автобуса. Появился судья и попросил нашу команду выйти на лед в полном составе. Он торжественно объявил, что в связи с отказом команды «Локо» Люберцы продолжать матч, победа со счетом 12:0 присуждается команде «Березовая Роща». Трибуны ревели от восторга. Мы пошли переодеваться.

Я не знаю, что подумать. Все мои шмотки — штаны, кофта, рубашка — исчезли в неизвестном направлении. Кеды, куртка остались, а все остальное умыкнулось. Я подумал вначале на тренера — может у него какой-нибудь бельевой фетишизм. Реально начинаю нервничать в его присутствии. С другой стороны, зачем ему меня доводить? Я хорошо помогаю его команде одерживать победы. С обескураженным видом сообщил капитану о неприятном открытии. Жека запереживал и стал уверять, что никто из ребят не мог такое совершить. Принялись искать мои вещи всей командой — без толку. Предположили, что какой-нибудь фанат залез и похулиганил.

— Ладно, не расстраивайся. Я домой сбегаю и чего-нибудь принесу, — пообещал Жека, спасая меня в очередной раз. Он быстро оделся и выскочил на улицу, а я уныло продолжил поиски, с каждой минутой теряя надежду. Нарисовался тренер и принялся произносить выспренные речи. С удивлением узнал, что мы исполняем какой-то долг. Сбрендил совсем. Я никому ничего не должен. Слава праотцам, что зашел в раздевалку Николай Михайлович. Он поздравил всех ребят и пообещал не оставить эти победы без последствий: ровно в шесть часов хоккеистов будет ожидать торжественный ужин в ресторане дома отдыха. Потом он обратился ко мне и попросил поторопиться. Сказал, что хочет познакомить меня кое с кем. Тренер поскакал вслед за директором, а Жека наконец-то пригнал мне свои шмотки. Они оказались спортивным костюмом. Я только вздохнул горестно. Понимаю, что мы размерами можем не сойтись, а в спортивках это не так заметно. Помыться не пришлось, обещал ведь директору поторопиться. Переодевшись, я с ребятами вышел из раздевалки и сразу натыкнулся взглядом на Лизу, стоящую рядом с Николаем Михайловичем. Она меня тоже увидела и сильно удивилась. Такого ее выражения лица я еще не видел.

Толпа болельщиков, увидев победителей, начала свои шумные беснования. Дядя подавал мне знаки руками, и я пошел к нему. Ребята, занятые приятными переживаниями, не заметили моего исчезновения. Темные очки Лейсан и ажурная косынка, не скрывающая, а наоборот подчеркивающая изящество ее космической прически, придавали налет особого шарма и чего-то французского. Она с улыбкой ожидала моего приближения.

— Вот она — гвардия победы! — зачем-то брякнул дядя, разрушив очарование момента.

Я думал, что только Медик владеет искусством обломинго. А он, кстати, уже раскрывает свою пасть, чтобы провопить очередную глупость.

— Мы знали, что вас еще увидим! — это он как бы от лица нас обоих провозглашает.

Я молча подхожу к Лизе и осторожно пожимаю ее невесомую руку.

— Все так неожиданно! Но я рада видеть тебя, — с теплотой в голосе сообщает девушка.

— Лейсан говорит, что уже некоторым образом знакома с тобой, и что ты не перестаешь ее удивлять, — сказал дядя и добавил, обращаясь к девушке, — Кстати, это и есть наш будущий участник турнира. Играет в шахматы на отлично!

— Да? — поразилась Лейсан.

— Лейсан согласилась принять участие в нашей команде по женской квоте, — заметил дядя.

— А комсомольской работе это не помешает? — глупо пошутил я.

— Нет, не помешает. Скорее, поможет, — понятливо улыбнулась девушка.

— Ты тоже меня не перестаешь удивлять, — зачем-то ляпнул я.

— Скоро сеанс. Вова, сбегай, напомни моим ассистентам, что пора столики расставлять, — попросил Николай Михайлович и добавил, глядя на меня, — Лейсан там тоже будет.

Его отвлек низенький мужчина в рабочей униформе. Поручив девушку Жеке, директор быстрым шагом удалился в направлении дома отдыха.

До шахматного матча осталось совсем ничего — минут тридцать. Жека попросил всю свою пятерку нам помочь. В кассе билетов на шахматы было продано на двадцать пять мест. И люди все шли. В фойе спорткомплекса мы всемером быстро начали устанавливать столики и расставлять фигуры. Люди меня узнавали и подходили, чтобы выказать восхищение моим мастерством. Предлагали помочь в подготовке сеанса. Я им не отказывал и направлял к Жеке.

Какой же я тупорылый! Внезапно вспоминаю, что у меня нет костюма для выхода. На мне болталась черная спортивная форма. Не одеваясь, помчался искать дядю по городку. Носился черной молнией под радостные приветствия гуляющих. Я тут уже стал узнаваемым. Местная знаменитость, вашу мать. В кабинете дяди не было, дома тоже, на улице никто его не встречал. Фух, вот попал! Время неуклонно приближается к трем. Весь такой взмыленный влетаю в фойе. Народ, уже усаженный за столики, ждет меня. Билетов продано на сорок два места, а шахмат и столиков всего тридцать. Пришлось в две смены любителей пустить, надеясь, что я слабейших быстро спроважу.

Ассистенты попросили любителей приготовиться к началу сеанса. Я уже прохаживался с деловой мордой перед столиками в позорных трениках и мокрый как мышь, надеясь, что от меня хотя бы не будет нести козлятиной. Шесть ассистентов, включая Медика, угорелыми кошками метались между столиками, делая первые ходы белыми. Я почти сразу включился в пробежки, поскольку ответные ходы были сделаны мгновенно. Вот таким мокрым зайцем-побегайцем скакал по залу. Хотелось не утомлять участников долгим ожиданием ответа. Где-то после пятого-шестого ходов загрузил людей размышлениями и перешел с бега на шаг. Лиза сидела седьмой с края и играла очень неплохо. Люди, которым не досталось места, терпеливо роились возле столиков, или торчали в буфете.

Несмотря на спешку и гонки в начале, позиции получились для меня очень даже приятные. У большей половины противников вырисовывались комбинационные завершения. Кое-какие столики образовывали вокруг себя целые сообщества. Все во имя победы над дерзким злодеем мной. Вот они, гады! Нет бы пожалеть тощего несчастного парнишку, оставшегося без обеда. Сдаться пораньше.

Перегрузки дня и голод всерьез крутили мне живот, мешали думать. Живот ничего не придумал лучшего, как прилюдно опозорить своего хозяина. Посреди тишины и сосредоточенного сопения сидящих, вдруг разразился голодный рев моих кишочков. Я запунцовел, а кое-кто не выдержал и заржал. В ужасе скосил глаза в сторону Лизы. Сидит вроде спокойно. Вот только лицо спрятано в ладонях и плечи дергаются. Все понятно. С трудом удержал свою впечатлительную натуру от позорного бегства. Метнулся в буфет за батончиком и стал его жрать прямо на ходу. Батончик — это не то, о чем вы подумали. Это такая шоколадка с полостями, в которых хранится сгущенка, или варенье. Вкуснота невероятная!

Хожу и наблюдаю за лицами любителей. У всех настрой выложиться до конца. Замучить хотят зайчишку. Ладно, хотите войны, вы ее получите. Чтобы особенно не высиживали, стал всем объявлять мат за несколько ходов. Психология тоже что-то значит. Приговоренные быстрее догадывались просто сдаться и освободить места для следующих участников. Один мужчина в очках, пожилой такой, очень похожий на мультяшного состоятельного крота, играл неплохо, но немного смухлевал в защите. Я его тут же наказал, создав заметный перевес. Пришло время, когда я ему объявил мат в одиннадцать ходов. Я всегда считал по максимуму. Тот сверкнул на меня очками и угрожающе налился краснотой. Я попросил пацанов на всякий случай привести врача из медкомнаты. Мужчина в очках долго сидел, уставившись на доску, потом кивнул головой, встал и протянул мне руку для пожатия, поздравляя с победой.

— Как вы это увидели? — потрясенно спросил он.

Я сделал жест рукой, означающий, что и сам не понимаю. Внезапно, этот человек попросил меня сыграть с ним еще одну партию. Обещал оплатить. Я посмотрел на ожидающих участников. Все уже занимали игровые места. Подумав для приличия, согласно кивнул головой. Медик помчался относить в кассу рубль. Теперь и другие требовали реванша. Соглашался, куда деваться. Вот у дяди будет выручка за сегодня!

Лизе решил партию слить. От меня не убудет. Зевнул ей фигуру и якобы проспал вторжение ферзя на первую горизонталь. Наконец, горестно вздыхая, кладу своего короля на лопатки. Лиза удивленно улыбается. Зал радостно аплодирует юной девушке, победившей такого жуткого шахматного монстра. Все даже встали, хлопая в ладони. Ладно-ладно, отомщу я вам всем. Вот только еще одну шоколадку дожую.

Стал сокрушать игроков с новой силой. Только мужчина в очках оказывал мне грамотное сопротивление. Тех ошибок, на которых я обычно строил нормальную контригру, не было. Пришлось медленно накапливать позиционные преимущества в качественную возможность. На часах было полшестого, и передо мной оставалась только эта партия на сороковом ходу. Учитывая, что мужчина подолгу задумывается над каждым ходом, успеть закончить игру до шести, было не возможно. Вместе с тем, моя позиция была выигрышная. Неужели этот человек не может это понять? Как всегда, народ не расходился и жужжал со всех сторон доски. Мне не сиделось, и я метался по всему залу в ожидании хода. От нечего делать, я проработал самые невероятные варианты и нашел все-таки один, неоднозначный. Он предполагал эффектную жертву ладьи якобы в вилке и дальнейшую игру на грани риска. Буду надеяться, что этот старичок так далеко просчитывать не умеет.

Начало комбинации внешне выглядело, как ошибка. Люди даже загалдели оживленно. Дяденька вперился в доску и сосредоточенно считал. Наконец, ответил. Ура! Наживочка заглотилась! Теперь ему с каждым ходом будет трудней вырваться из ловушки. Последовала ожидаемая жертва. Мужчина вдруг понял, что что-то не так. Все-таки у хороших шахматистов есть такая чуйка на опасности в позициях. Вскоре противник увидел свой разгром и сдался. Он встал и почтительно поклонился, произнеся:

— Я потрясен!

Я растерянно поболтал своей лапкой, которая оказалась не пожата. Мужчина тоже спохватился и с улыбкой протянул свою руку. Задержал мою и сказал:

— У меня сейчас нет с собой визитки, но мне обязательно нужно будет с вами увидеться и кое о чем поговорить.

— Меня всегда можно найти через директора дома отдыха и его секретаря, — успокоил я его.

Мы с ребятами тепло попрощались с участниками и, провожаемые аплодисментами, выскочили на улицу. Опаздываем на банкет не сильно. Я поскакал в душевую бассейна смывать победный пот. Мои ассистенты устремились следом. Чем-то наша компания мне напомнила собачью свадьбу, где я в роли течной сучки. Несся с дурацкой лыбой на морде. Даже сказать ничего не мог, чтобы не заржать. Только в холле бассейна стал уговаривать пацанов бросить меня на произвол водной стихии и спасать свои несчастные желудки, но они мужественно проявили солидарность со мной. Подождали меня в холле, пока я быстренько ополоснулся, и все вместе дружно потопали в направлении корпусов дома отдыха, где располагался ресторан.

Я когда первый раз увидел это здание, то подумал, что попал вновь в свое время. Архитектура двадцать первого века, напоминала чем-то космическую станцию на чужой планете. Полукруглое стеклянное здание соединялось жилыми корпусами дома отдыха трубчатыми переходами. Само здание соединяло в себе несколько функций. Изначально созданное как зимний сад, дополнилось рестораном, зал которого располагался среди живых берез. В глубине зимнего сада, но в пределах видимости из зала посетители могли наблюдать невероятно красивый ландшафт с каменными пригорками, в которых виднелись гроты, искусственные водопады и водоемы. Через витражи в высоких сводах здания и стеклянные стены свет заполнял помещение в светлое время суток.

В другой части зала ближе к фойе располагалась вместительная эстрада со стоящим в глубине пианино. Рядом с танцевальной площадкой у эстрады радовала знакомым видом барная стойка и несколько столиков для бильярда. Отсутствие обычных пивных колонок и динамиков в барном ансамбле показывало отличие от привычной мне обстановки.

По регламенту для домов отдыха предусматривались столовая и буфеты. Однажды сюда приехала иностранная делегация деятелей искусств, и пришлось срочно арендовать и везти поваров из московского ресторана. После этого происшествия Шумилов и выбил создание ресторана.

Кроме знакомых мне дяди, его жены, Лизы, секретарши, а также остальных хоккеистов с Павлом Романовичем, нас ожидала, сидя за столиками меж березок, толпа незнакомых людей. Увидев нас, они стали восторженно аплодировать.

— Вот наши юные герои, наша гордость и надежда! Поприветствуем их, товарищи! — произнес директор.

Предполагаю, что это собрались друзья директора, или коллеги, или те и другие. Они подходили к нам, жали руки, тискали, хлопали по плечам и спинам. А я уже мысленно находился там, возле салатиков и напитков, терпеливо ожидая окончания этой экзекуции. Вовка скромно улыбался с видом уставшей от славы телезвезды. Кому как, а мне удары по телу в любом виде осточертели.

— Рассаживайте ребят! — скомандовал Николай Михайлович.

Столы были составлены попарно по восемь мест. Дядя, тетя Эмма, Лейсан, секретарша и тренер и еще несколько мужчин с представительной внешностью занимали отдельный столик. Мы ломанулись к свободному столику, чуть не опрокинув его. Дядя поманил меня и усадил рядом с Лейсан за свой столик. Оказалось там одно свободное место.

Никто не делал мне замечания по внешнему виду. Только официант немного скривился, или это мне показалось. Из бутылок мне и хоккеистам в фужеры разлили пенящийся напиток. Слово взял директор и говорил долго о растущей достойной смене. Пожелав новых успехов нам, предложил выпить. В моем бокале оказалось банальное ситро, но очень вкусное, с запахом шампанского. Заметив мое вытянутое лицо, дядя засмеялся и сказал:

— Французское седело. А ты думал, шампанское?

— Пофиг мне эти напитки, выпивка. Главное — нажраться. Я так сильно хотел есть, что запросто смолотил бы стадо кабанов. Но приходилось сдерживаться под взглядами Лизы. И так уже этими дурацкими трениками испортил все впечатления о себе. Ем медленно, отрезая правильные кусочки. Держу вилку и нож в правильных руках. Салфетка пристегнута молнией к вороту, чтобы не соскальзывала по скользкому материалу. С завистью кошусь в сторону Медика. Вот, тощая пиранья. Мясные куски за доли секунды превращались у него в обглоданные кости. И не подавится, проглот несчастный.

Подавился я, когда директор предоставил слово кинорежиссеру Рязанову Эльдару, скромно сидящему за дальним столиком, вместе с другим знакомым мне человеком. Бог мой! Да это же Александр Ширвиндт. Ни хрена себе, в каких сферах дядя вращается! Вижу там еще актера Буркова. Георгия, по-моему. Ипполита, то есть Юрия Яковлева. Спиной сидят еще двое, не понятно кто. Вспомнил, что в это время Рязанов доканчивал свою шедевральную «Иронию судьбы». Блин, что же он женское поголовье фильма не вывез сюда? Я бы не отказался потусить с Барбарой Брыльска.

Ребятишки завыли от восторга и принялись яростно стучать в ладоши. Рязанов сказал, что такой техничный хоккей в столь юном исполнении видит в первый раз. Предрек нам большое будущее. Как я понял, кинорежиссер взялся за исполнение роли тамады. Он давал возможность желающим выступить, а в перерывах между спичами рассказывал смешные случаи на своей работе.

Я бы скорее насытился, если не желания других празднующих провякать какой-нибудь очередной тост. Приходилось сидеть и ждать окончания словоизвержения, чтобы потом продолжить нужное дело. Хотели и меня вызвать на выступления. Я отбрехался тем, что еще рано.

— Навыступаюсь еще, когда генеральным секретарем изберут.

Все дружно грохнули смехом. Заставили Жеку чего-то там прокукарекать. Вот он зарядил! Болтать парень умеет. Сплошные похвальбы Николаю Михайловичу в стиле: «отец родной», «благодетель». Быть ему каким-нибудь комсомольским деятелем. Хотя чего же я туплю, если он уже в своем классе комсорг. Кстати, и директор его школы тоже тут. В десятом, предрекаю, его запросто сделают главным комсомолистом всей школы.

Позвали музыкантов. Появились парни с длинными патлами и с ужасно знакомыми рожами. У меня щас крыша съедет. Макаревича и Кутикова с трудом можно признать в таком юном виде. Ну, дядя! Опять поразил наповал. Мои пацаны почему-то никак не прореагировали на появление дворовых кумиров. Я догадываюсь, что они просто не знают, как выглядят «машинисты». Подскакиваю к пацанскому столику и задаю вопрос:

— Знаете, что за ансамбль вылез на эстраду?

Все трясут головой отрицательно.

— Будете локти грызть, что мафоны не принесли. Это же «Машина Времени»! Ни какой реакции, даже от блатных. На всякий случай многие ломанулись к выходу, попросив меня задержать выступление музыкантов. Я дяде передал пожелание победителей, заодно объяснив скакание молодых тел по залу.

Музыканты долго настраивали аппаратуру. Рязанову пришлось отдать микрофон музыкантам. Он ушел к своему столику и принялся там о чем-то хохотать со своими друзьями. Я насыщался вволю и вовсю болтал с Лизой, ни о чем не беспокоясь. Как я понял — девчонка своя. Главное за столом только не чавкать и не ковырять пальцами в зубах.

Ходячие сто проблем материализовались возле музыкантов и стали о чем-то трепаться с Макаревичем. Представляю, что он там ему наговорил. Наверно, уже сватает меня в ансамбль. Сижу как на иголках и озабоченно зыркаю в ту сторону, не зная, что предпринять. Не выдержал, пошел сам нейтрализовывать вредоносные последствия.

— Привет, Андрей! Эта собака страшная тебя не слишком замучила своей болтовней? Не успеешь моргнуть глазом, как он в вашу группу затешится.

Макаревич повернул ко мне свое лицо и улыбнулся своей неповторимой, но немного озабоченной улыбкой:

— Привет, пацан! Ты, наверное, Павел? Твой друг рассказал, что ты на гитаре классно лабаешь. Извини, но нам к концерту надо готовиться. Потом подойдешь поиграть. Если автограф нужен, то гони ручку и куда закорючку лепить.

Отбрил меня Макаревич, короче. Только сейчас я прикинул свои действия со стороны и свой фамильярный тон. С понурой и покрасневшей мордой отваливаю к своим салатам. Медик дрейфует около барабанных установок, о чем-то оживленно переговариваясь с парнем восточной наружности. Впервые почувствовал легкую зависть к Вовке, умеющему непринужденно заводить разговоры с разными людьми.

Музыканты, наконец, заиграли свои нетленки. Ребята уже принесли свои мафоны и подготовились внимать. Да, живое исполнение «машинистов» не идет ни в какое сравнение с записями и перепевками. Начали с «Ты, или я», потом пошел «Продавец счастья». Музыканты выкладывались основательно и заслуженно награждались шквалом аплодисментов и восторженными криками, основным источником которых были столики юных хоккеистов. Андрей устал петь после пятой песни. Его сменил другой вокалист, парень с мужественным лицом, чем-то похожим на меня, вернее, Чику. Некоторые песни мне откровенно не понравились. Особенно «Из конца в конец» и «Летучий голландец». Тексты заумные, звучание перегруженное. Видно, что парни еще ищут свой стиль в музыке.

Когда музыканты выдохлись и собрались уйти на перерыв, Лиза вдруг засмеялась и предложила:

— А давай, ты свои песни сыграешь!

— Ты с ума сошла! Хочешь, чтобы меня посадили в колонию для малолетних? Ну, а тебя тогда посадят за подстрекательство к идеологической диверсии! — шутливо ужаснулся я.

— Никого тут не посадят. Здесь мои владения. Сыграй, Паш, уважь старика! — вдруг вклинился подслушивающий нас дядя.

Ничего себе мужик накирялся! За такие высказывания не то, что в Магадан, на тот свет по нынешним традициям можно залететь. Или я чего-то не догоняю? Конечно, я уже более-менее отъелся и отдохнул, но выступать перед малознакомой публикой совсем не хотелось. У меня с детства боязнь выступления со сцены перед большим скоплением людей.

Помню, как в школе мне пришлось принять участие в спектакле «Маленький принц». Я тогда был тоже в седьмом классе, как и Чика сейчас, хотя учились уже по одиннадцать лет. По пьесе играл пьяницу. Совсем небольшая роль. Нужно было задумчиво стоять перед рядами бутылок и отвечать на идиотские вопросы маленького принца, которого изображала моя тайная страсть — Ленка Пузырева. Из-за нее я и согласился тогда на это позорище, но сил моральных не рассчитал. Мало того, что со страху забыл все слова и мычал что-то невразумительное, так еще и громко пукнул. Актовый зал стонал от смеха. Ленка сожгла меня ненавидящим взглядом. А я тогда осознал, что никогда не стать мне артистом.

Решил пока отшутиться, надеясь, что дядя с Лейсан отстанут:

— Если вы, дядь Коль, старик, то я тогда принц уэльский Чарльз. И вообще я устал за сегодня и есть хочу. А завтра опять в школу.

— Паша, ну пожалуйста, хоть немножко, — усилила напор Лиза.

Она смотрела таким жалобным взглядом, что я не выдержал:

— Ладно, сыграю чего-нибудь.

Директор сам подошел к оставшемуся на эстраде музыканту, копающемуся в аппаратуре. Тот выслушал директора и произнес в микрофон:

— Уважаемые товарищи! Перед вами хочет выступить хоккеист Паша.

«Хочет выступить». Чтобы у меня были такие желания? Я сказал Лизе, что передумал, что не в форме, не в настроении и вообще хочу в туалет. Не кривил душой, кишочки от страха начали подвывать. Не знаю, что подумали пирующие, понаблюдав мое целенаправленное перемещение с деловой мордой в сторону выхода. В тиши шикарного туалета занял думательное место и погрузился в размышления.

Прошла почти неделя моей новой жизни. Можно много чего записать в свой актив. Чике я почти обеспечил режим неприкосновенности, если дядя не подкачает. Конечно, придется для него сделать кое-чего, пока я в этом носителе торчу. Неясны и мои личные перспективы. Веду себя тут, как на экскурсии в парке развлечений. Скорее всего, как ковбой на родео. Тело еще не в полной мере послушно. Иногда ведет себя, как бешеный мустанг. Понемногу осваиваюсь, но не могу привыкнуть. Не ощущаю себя частью этого мира. Ничего меня с ним не связывает, лишь ускользающая ниточка возможной встречи со своими родными. Странная коллизия — я попадаю в носителя, контачившего с очень близким мне человеком. Остается ждать, что скажет хранитель и выяснить правила игры для этих… Блин, не выговоришь…, квисцитов.

Туалеты у Николая Михайловича хай класса, но долго в них сидеть все же моветон. К тому же слышу вопящий голос своего другана. Вот человек, не может нормально позвать, обязательно ор устроит.

— Слышу я. Чего расшумелся? Думать мешаешь.

— Хе, я уже долго здесь торчу. Ты там целую гору надумал?

— А тебе важно узнать, сколько? Хочешь со своей горой сравнить?

— Нужна мне твоя гора? Директор меня послал за тобой.

— Так вот почему ты здесь так навонял? Выкуриваешь меня, змей жестокий?

— Ну, тебя, Чика. Фигню как скажешь. И не смешно вовсе, — в голосе его послышались обиженные нотки.

— Всеподумали, что ты вообще ушел, — заявил Вовка, когда мы выскочили из туалета.

— Куда я денусь с подводной лодки? — усмехнулся я.

— Какой лодки? — вытаращился Вовка.

— Подводной… — улыбаюсь ему и делаю саечку, — Когда там заканчивать собираются?

— Ты чего, Чика? Там только все начинается. Музыканты иностранные песни поют.

— Ладно, пошли. Послушаем, нажремся и снова мощно обосремся в этом красивом туалете.

В ресторане «машинисты» бацали чего-то там из «Битлов». Некоторые отдыхающие умудрялись танцевать. Прошел и я, сел на свое место с невинным видом. Лиза сделала вид, что меня нет. Медик принялся пожирать свою мороженку. Я тоже захотел. Друг взмахом руки подозвал официанта и велел принести еще две порции. Я зашипел, что и одной мне хватит. Вовка показал на себя.

— Куда в тебя столько влезает? — поразился я.

— У меня повышенный метаболизм.

Мне показалось, что люстра упала, или это моя челюсть отвалилась. Если этот двоечник знает то, о чем сказал, то можно ожидать всего на свете. Музыкант, который меня объявлял, подошел к столику и попросил меня пройти с ним кое-куда. Соглашаюсь и иду вслед за ним к декоративным холмам. Там сейчас никого нет. Иду и теряюсь в догадках. Бить меня вроде бы не за что.

— Серега, — предлагая познакомиться, протягивает руку парень.

— Паша, — хмуро отвечаю ему.

— Понимаешь, друг, мы тут немного накосячили. Неправильно тебя объявили… Нам влетело от начальства. Выручи, друг. Обязаны будем. Заплатим, если что, — стал бухтеть Сергей.

Видно было, что ему трудно унижаться перед малолеткой. Он заметно потел. Лицо покрывалось пятнами.

— Заметано. А манечки вам самим понадобятся. Зря что ли горло свое дерете.

— Окей! — радостно вздохнул мужчина, — А что объявлять?

— Скажи, что разные композиции.

Посмотрел на зал. Хоть бы кто ушел домой. Пацаны мороженое наяривают. Серега уже объявляет. Прохожу к эстраде еле-еле в своем затрапезном виде на ватных ногах. Волосы опять растрепались. В зеркало лучше не смотреть. Торчат, как у чудища.

Прошу у Андрея гитару и настраиваюсь. Патлатые музыканты стоят столбами, глаза, как пять копеек. В зале тоже все молча уставились. Вовка все чего-то жует. Смотрит и жует, как мышь амбарная. Стою на эстраде и тренькаю в безмолвии уже длительное время. Пережидаю, когда мои конечности устанут трястись. Надо было бы у дяди попросить чего-нибудь успокоительного. В зале раздаются деликатное покашливание и какое-то сопение. Я решаюсь на очередную авантюру с музыкальным прогрессорством. Пусть «машинисты» поскорее напишут свои драйвовые нетленки. Подброшу им минусовки их же песен. Если присвоют, то не обижусь. Кину, так сказать, кошелек на тротуар по примеру старухи Шапокляк.

Итак, начнем-с. На электрогитаре дать аккорды простеньких макаревических композиций балладного типа — плевое дело. Играю «Костер». Знаю, что это появится только в восьмидесятые. У-у-у, самому в кайф! Лиза подошла поближе. Она слушала мелодию истово, словно боялась пропустить самый слабенький звучок. Я играл и радостно скалился, смотря на девушку. А как я колоритно и романтично содрогался всем телом, выдавливая из инструмента пассажи. Музыканты напряженно внимали звукам, казалось, всем телом. Я знал, что мелодия цепляет, поэтому не удивился восторгу слушателей.

— Это новая? — тихо спросила девушка, — Спасибо, дорогой Павел.

— Пустяки. Вот еще, послушай!

Что там еще у Андрюхи мне нравится, и что ему можно втюхать? Ах, да! «Музыка под снегом»!

Необычный рисунок мелодии всех поразил. Сначала никто ничего не понял. Потом вдруг вклинился Серега на ударнике. Мелодия начала обрастать плотью. Заиграл бас. Саня Кутиков дал потрясающий проигрыш. Настолько волшебно все получилось, что зрители попросили исполнить еще раз. Раз понравилось, почему бы не исполнить еще раз.

— Как красиво! Будто сосульки тают… — прошептала Лиза.

Решил кое-что дать с голосом. Пусть заценивают меня по всем параметрам. Сунулся к микрофону и говорю:

— Это из Никольского…

Вдарил проигрыш из «Ночной птицы» и запел в микрофон:

Конечно, не Клаус Майне, но драйв своим пацанским голосом постарался выдать. В середине песни пустил такой чудесный проигрыш, что сам чуть не обкакался от восторга. От непонятного экстаза пальцы перестали слушаться, поэтому последние строчки песни я пропел а капелла.

Что тут началось. От рева молодых глоток, казалось, облетят все оставшиеся листочки на березках и упадут люстры. Музыканты тоже чего-то выкрикивали, яростно аплодируя. Отдаю гитару ошалелому Макаревичу и вижу грустные лизины глаза.

— А как же та мелодия?

Вот же незадача! Отказаться будет очень некрасиво. Зря так себя растратил на предыдущие композиции. Снова забираю гитару, вдохновенно откидываюсь и начинаю исполнять мелодию, которую Лиза услышала случайно в музыкалке — «Когда я закрываю глаза».

Медленно, словно нехотя рождается мелодия. Мне она напоминает полет ангела. Вот он набирает высоту, летит, в потоках красоты и нежности. Свершив предначертанное, ангел исчезает.

Тишина. Никто не хлопает. Оглядываюсь, все смотрят напряженно, будто в ожидании чего-то необычного. Потом разразилось… До качания люстр. Лиза стоит в слезах. Подошел Рязанов и сказал:

— Чудесные мелодии. Просто чудо! Молодой человек! Если эти работы ваши, то их надо срочно регистрировать в ВААПе. Я сам могу посодействовать.

— Эльдар Александрович, нет ничего проще. Приглашайте меня к себе домой на чай с ватрушками и все решим, — подмигиваю ему.

— Этот шалопай мне определенно нравится! — обратился метр к подошедшему сухощавому мужчине, потом снова ко мне, — Я тебе на листике напишу.

Мужчина, оказавшийся композитором Таривердиевым, протянул мне визитку и произнес с заметным акцентом:

— Жду, звоните, приезжайте!

Подошли прочие знаменитые актеры. Бурков с хитрым лицом чего-то непонятное из-за шума произнес, пожимая руки. Ширвиндт протянул визитку и загадочным голосом произнес:

— Увидимся!

Яковлев подошел и обнял. А неизвестный, сидевший спиной, оказался будущим Фоксом. Александр Белявский тоже поблагодарил меня за исполнение очень душевно.

Рязанов подозвал официанта, взял у него какой-то бланк и написал что-то на его обратной стороне, протянул и сказал:

— Там телефон домашний и рабочий. И адрес. Другим не давай и сам не хулигань.

Потом вдруг притянул к себе и поцеловал в щеку. По ощущениям, я мощно покраснел. Поблагодарил музыкантов и проводил Лизу до места.

— Ну, ты даешь, Чика! Мне даже плакать захотелось! — как-то неестественно тихо для себя сказал Медик.

— Не знаю, что сказать… Ты какой-то совершенный, — косноязычно брякнул Жека.

— Че ты за хрень несешь? — возмутился я.

Подошел к нашей компашке дядя и заявил:

— Так, пацанва. Время уже позднее. Около десяти. С директором школы я договорился. Победителям положен отгул. Отсыпайтесь завтра…

Остаток слов потонул в буре восторженных криков. Вовка тоже орал и прыгал. Вроде не пил спиртного. Или пил?

— Дядь Коль, а как нам быть? Домой уже автобуса не будет сегодня, — уточнил я.

— Я и вас тоже отмажу. Позвоню вашему Николаю Николаевичу…

Блин, чуть уши от вовкиного ора не лопнули. Дал же Бог паскуднику такую глотку.

— А ты чего-то не очень рад завтрашнему выходному, — заметил родственник, когда Медик проорался.

— Все нормально, дядь Коля, очень рад. Просто очень устал за сегодня, — устало улыбнулся я.

Мы тут еще посидим, похулиганим. Я вам ключи дам от квартиры. Где белье лежит, найдете, — с улыбкой сказал директор.

У выхода меня отвели в сторону ребята-музыканты.

— Паша, ведь так тебя звать? — взволнованно спросил Андрей, — Ты нас поразил игрой, текстом, вообще всем. Нам твоя музыка очень понравилась. Давай к нам закинься как-нибудь, пообщаемся к взаимной выгоде.

Ага, клюнуло! Стоят патлатые, дружелюбно скалятся. Уверен, что начнут зазывать в свой бенд.

— Раз музыка понравилась, то дарю. Кроме песни Никольского и последней, сочиненной для одной девушки, — гордо так сообщаю.

— Песня Никольского про птицу, чель? — спросил Леша.

И дождавшись подтверждающего кивка, грустно заметил:

— Эх, мне бы ее…

Саша сказал, что в первый раз слышит эту песню. В группе он считался экспертом и знатоком всего, что касалось музыкальной тусовки. Я сделал непонимающую морду. Обстоятельный японец Серега рисовал на листике блокнота план прохода к их резиденции от метро «Фрузенская». Гнездились музыканты в клубе от фабрики «Красная роза».

Самый патлатый из музыкантов Саша заметил, что я не пожалею, если приеду. Обещал классный музон, новые знакомства и выпивку. Спросил их:

— А можно я с другом приеду?

— Можно и даже нужно, — ржут в ответ, — Девок всем хватит.

Серега мне неловко сует в руку волшебную бумажку. Блин, да это — пять рублей. Чувствую, что заливаюсь краской.

— Ребята, да вы что? Не нужно!

— Нужно… Ты с нами выступал. Извини, больше не можем дать. Но, ты достоин большего, поверь! — приятно и проникновенно высказывается Андрей.

Ломаться не люблю — не целка. Беру эти деньги. Смущаюсь, но беру. Музыканты прощаются со мной.

— А автографы? — жалобно восклицаю.

Парни рассмеялись, сказали, что это я должен автографы раздавать. Решили мне сделать суперский подарок — расписаться всем вместе на какой-то пластинке. Они уже где-то умудрились винил сотворить.

Пока я общался с «машинистами», поодаль стояла толпа хоккеистов, ожидая меня. Припахал их, чтобы помогли музыкантам загрузить в микроавтобусик их барахло. Потом состоялась раздача автографов. Пацаны подставляли для подписей всякие блокноты, тетради, даже бумажные салфетки из ресторана.

Проводив знаменитостей, хоккеисты пошли провожать меня с Вовкой до подъезда. Некоторые ребята хотели зазвать меня к себе в гости. Предложил им Вовку, потому что он меня по ночам пинает и вообще всячески издевается надо мной. Предложил, конечно, в шутку, но Вовка принял мои слова всерьез и чуть не расплакался:

— Чика, не отрекайся от меня, пожалуйста! Я честное слово не буду больше!

Меня словно током пробило: меня же теперь все как-то иначе воспринимают. Чику бы это порадовало, но не меня.

— Уж и пошутить нельзя, — ворчливо высказываюсь в сторону Медика, — Куда я от тебя денусь, когда разденусь. Че скажешь насчет ночевки у Жеки?

— Круто! — одобрил друг.

— Это — здорово! — отозвался Жека, глядя радостно заблестевшими глазами.

Другие пацаны недовольно загудели.

— Вован, придется тебе сгонять к дяде и вернуть ему ключи.

Друг безропотно согласился выполнить поручение и поскакал к ресторану. Остановил его, попросил еще двоих пацанов на всякий случай сопроводить его. Могут ведь еще подобные злобным котам найтись. Все остальные большой толпой двинулись к жениному подъезду. По пути решил приколоться над пацанами, заставив их покричать: «Спартак — чемпион!». Стали мяться, а Серега из жекиной пятерки сказал:

— Чика, тут такое дело… Хочешь, лупи меня сколько хочешь. Ни слова не скажу, вытерплю. Только так не правильно предавать свой клуб. Не обижайся на нас.

Другие ребята одобрительно загудели, виновато косясь на меня. Только Жека заявил, что ради меня готов на этот шаг. Я сказал, что пошутил слегка. Мне действительно по фигу были все эти фанатские страсти. Откипело в свое время. Радостные пацаны уговорили меня еще раз прогуляться по улицам городка. Ходили и орали в двадцать глоток:

— Березовая роща — чемпион!

Снова стояли у жекиного подъезда и планировали проведение моего завтрашнего дня. Чуть до драки дело не дошло.

Попрощавшись с новыми друзьями-хоккеистами, мы с Вовкой и Жекой поднялись на этаж его квартиры. Осторожно, чтобы не разбудить маму, разоблачились в прихожей и прошмыгнули в его комнату. Меня уложили спать на жекиной кровати, а сам он героически лег с Вовкой на разложенном диване. Ничто теперь не мешало настроиться на посещение Элизиума.

* * *

Хранитель встретил меня заметно прохладно и сразу высказался:

— Можешь завершить свою игру без потерь, используя терминальные пятна. В процессе жизни личности возникают обстоятельства, когда возможен переход без потерь призов. В некоторых случаях с обретением их. Догадываешься когда?

— Ну, на войне, в экстремальных ситуациях…

— Верно! В любом случае мы стараемся реализовать игру полностью. В зоне терминального пятна вероятность перехода повышена. Правильное окончание игры вознаграждается призом: увеличением для личности степени свободы. Время действия терминального пятна ограничено, а носителю, если не удается перейти, приходится ожидать начала действия другого пятна. С износом носителя, терминальные пятна появляются чаще и определяются его состоянием.

— Жесть! Какие прогнозы на моего носителя? — настаиваю я.

— Ближайшее появление пятна вероятно в период с девятого по сороковой день. Правда, призов от такого завершения квеста не будет, но не будет и потерь.

— Учту. А что должно произойти на сороковой день?

— Должна прекратиться ваша с Чикой симбиотическая связь, — произнес хранитель с таким видом, будто вынужден выдавать мне страшную тайну.

Базы данных библиотеки содержали в себе сведения по каждой минуте множества прожитых жизней. Это позволило создать некую материю, похожую на интернет. Хранитель по максимуму воссоздал привычный для меня антураж. Загрузив знакомый браузер, я внезапно пришел к одной мысли: «А что если…». Меня пронизал озноб. Я сделал запрос на дату «15 июня 2015 года». В этот день произошел мой скачок в иное тело. Ура, есть! Работают поисковики, социальные сети. Открыл свою страничку «В Контакте». Нашел кучу сообщений от друзей и ни одного слова о происшествии.

Открыл день возможного бракосочетания со своей любимой — пустота, будто мир исчез вслед за мной. Вернулся в пятнадцатое. Открываю страничку Лоры. Статус «помолвлена» сохранен. Посылаю любимой сообщение: «Как твои дела?». Замечаю в углу время, около десяти вечера. В ответ почти мгновенно приходит сообщение: «Ты кто?». Растерянно молчу, собираюсь с мыслями. Не верится, что общаюсь с любимой. Собираюсь поинтересоваться судьбой хозяина странички и обнаруживаю этот вопрос уже в сети. Ну, да! Здесь пальцы не нужны и следует быть осторожным с мыслями. Ответ меня поразил: «Он в больнице, находится в коме» С трудом справился с волнением. Набираю: «Что говорят врачи?». Ответ: «Надеются на лучшее». Иконка с ником Лоры показала, что она ушла из сети. Предполагаю, что ей стало тяжело на душе.

Ничего себе! Оказывается, я еще там жив, хоть и в коме. Открыл страничку на сутки позже — снова пустота. Методом тыка обнаружил временную точку, когда страничка еще существует. Это утро шестнадцатого июня восемь часов десять минут и пять секунд. По всем другим сетям то же самое. Хранитель пояснил это так:

— Момент времени, за которым возникает неопределенность.

Вечер открытий продолжался. Полез посмотреть информацию о прожитой жизни Чики. Кстати, мой потенциальный родитель с семьей приехал в «Родные Просторы» весной 1976 года и обречен был стать одноклассником этого придурка. Хорошо еще, что того выперли после восьмого класса в училище. Читаю сведения про Чику и чуть не подпрыгиваю от злости. Живет же такое тощее насекомое и отравляет всем вокруг жизнь. Понятно, мне было обидно за своего отца — флегматичного здоровяка-отличника. А вот и он сам. Полноватый подросток, за очками прячутся умные и добрые глаза.

В ПТУ Чика все так же гадил всем. Не жизнь, а вестерн: драки, квартирные кражи, подозрения в изнасилованиях. Могли ведь его отправить в колонию для малолетних и за гораздо меньшие преступления? Такое впечатление, что кто-то его прикрывал. На призывной пункт он не явился и был объявлен в розыск. Останки, вероятно связанные проволокой и закопанные в лесном массиве, были обнаружены только через двадцать лет. Мдя, не позавидуешь…

Решил посмотреть данные по Медику. Под влиянием приятеля, Вовка совсем забросит учебу, хоть его и оставят в школе. Пропадет он в семьдесят седьмом году. Тело так и не будет найдено. По публикациям в прессе той поры отмечено много фактов исчезновения подростков, в основном, мальчиков.

Тэкс…, маньяки и в советское время неплохо резвились. Жаль Вовку, надо будет подумать, что тут можно сделать. Смотрю по другим моим невольным знакомым нового времени. Шило исполнит мечту играть в ансамбле. В 1983-м году за участие в запрещенной рок-группе, вылетит из института и через год погибнет в Афганистане. Горлик…, Перлик…, Пика… Кто пропадет, как Медик, а кто попадет на нары. Мама Чики выйдет из комы, но проживет только полгода и тихо скончается во сне. Брат Чики погибнет в криминальных разборках девяностых. Леший пробьется на определенный верх комсомольской лестницы — станет лидером комсомола в Правдинске. После перестройки получил место директора нашего агрокомбината в «Родных Просторах» и в девяностые годы тоже погибнет, только от пуль рекетиров. Лейсан будет работать в Госкомспорте, готовить Олимпиаду 1980 года. Выйдет замуж за высокопоставленного комсомольского работника. В конце восьмидесятых перейдет на дипломатическую работу. Будет работать в основном в восточных странах. Молодец, Лизок! Самая лучшая биография. Но, все равно от обилия негативных событий в моем старом времени холодило сердце.

В голове пульсировала поганая мысль: — «Неужели в версии „жизнь Чики 2.0“ все повторится вновь и для всех? Ведь столько мелких случайностей одолевают каждого из нас. Или жизнь выбирает уже пройденный вариант, как вода наиболее удобное русло. Скорее бы понять все законы и правила великой игры.»

— Что-нибудь из библиотеки для тебя подготовить? — вывел меня из малоприятных размышлений хранитель.

— Пожалуй, массив по эстрадной музыке мне бы не помешал, — предположил я, вздохнув.

— Извини, что отвлек. Для поддержания земных характеристик здесь расходуется много энергии. Тебе пора обратно в свой мир, — настойчиво порекомендовал хранитель.

— Не такой уж он и мой! — буркнул я напоследок.

* * *

Ночной дождь барабанил по стеклу окна. Девушка сидела перед экраном монитора, напряженно смотря на появившееся сообщение. Ее красивое, обрамленное вьющимися золотистыми волосами, лицо выражало безмерную растерянность.

Кто-то зло пошутил? Но, зачем? Словно боясь потерять внезапно пришедшую мысль, Лариса поспешно перезагрузила компьютер и открыта свою страничку «В контакте». Сообщение от Миши не исчезло. Это был не глюк и не видение. На вопрос: «Ты кто?» собеседник ответа не дал, а начал интересоваться мишиным состоянием. Все понятно: какой-нибудь приятель имеет доступ. Ответила ему, или ей. Внезапно накатила такая тоска, что захотелось заплакать, завыть в полный голос. Выключила компьютер и, рыдая, упала на софу.

Заснуть не удалось. Дождь кончился, и в окна теперь светила полная луна. Осторожно стукали ходики. В соседней комнате посапывали носики племяшей. Лариса лежала на спине с открытыми глазами и вспоминала.

А ведь поначалу не хотелось поддерживать с ним отношения. Взрослый парень с какой-то не солидной фигурой и шаловливыми глазами. И поведение какое-то не серьезное. Постоянно подшучивает, что-нибудь устраивает авантюрное. Предложил однажды записать на видео и отправить на телевидение рассказ о знакомстве, чтобы выиграть романтическое путешествие на Мальдивы.

Видеофайл по-прежнему хранился в архиве. Вспомнилось, как они вместе его много раз переделывали и редактировали. Неужели это все, что осталось от него?

На мониторе возникла смешная рожица молодого человека. Он всегда становился особенно смешным, когда улыбался. Хотел и меня в кадр затащить, но я не далась: — «Нет уж, сам отдувайся, раз такое придумал!»

* * *

— Не знаю, получится ли выиграть это романтическое путешествие. В любом случае останется это видео на память. Хотите знать, кто я такой и как познакомился со своей девушкой? Не вопрос. Меня зовут Михаил Мосягин, двадцати пяти полных лет, средней степени обычности. Черт, не люблю много о себе рассказывать! До эмчеэса работал охранником в одной крупной конторе. Работа нормальная, не пыльная, но скучная. С детства у меня есть такая потребность — искать на свою пятую точку приключения. Нет, не подумайте, что я каким-нибудь недоумком ходил. Учился я нормально, не хулиганил, даже музыкальную школу посещал. Но гораздо сильнее меня увлекали подвижные игры, особенно те, в которых можно ощутить выброс адреналина. Поэтому, как только появилась возможность, я приобрел скейтборд и научился классно делать самые сложные элементы. Потом последовало увлечение паркуром и спортивным альпинизмом. Ну а игрушки на компьютере… Не найдете более классного игрока по различным квестам.

Хотел после школы в физкультурный институт поступить, но не получилось. В армии попал в десантуру и не пожалел об этом. К списку моих увлечений добавилась рукопашка. Вот после армии и зазвали меня друзья на работу охранником, всякие банки охранять.

Как-то раз я с друзьями решили провести летние выходные дни близ маленького старинного городка. Наш общий знакомый обещал классную рыбалку на расположенном в десяти километрах озере. Почему-то мы приехали поездом раньше, вечером в пятницу. А ждать нас обещали у вокзала в субботу утром. Сидеть всю ночь в зале ожидания не хотелось, и мы решили отыскать нормальный ночлег.

Улицы, мощеные булыжниками, старые, но аккуратные деревянные строения придавали особое очарование городу. Мы заходили в частные дома, стоящие по пути. Поскольку моя мордаха была наиболее симпатичной на фоне рож моих друзей-амбалов, переговоры по устроению наших усталых тушек на ночлег пришлось вести мне. Неприятно было терпеть провал за провалом. Чего только я не вытворял своей моськой. Жулик из «Рапунцель» отдыхает. Люди почему-то не соглашались пустить даже за приличные деньги.

И тогда состоялось доказательство существования Бога. Я встретил ее. Что было бы, если мы нашли жилье раньше? Страшно подумать! Открыло дверь золотистое солнце, распахнуло глаза-колодцы. Все, ангелы, принимайте утопленника! Стоял как дурак и смотрел… И глазами хлопал… А она молча ждала. Улыбнувшись пригласила нас всех войти в дом. А я ведь ничего не сказал. Как ребята там дальше разруливали, я не помню. Мы все втроем устроились на чердаке, на матрасах, набитых сеном. И тут Бог снова показал свою силу. Я заболел, нормально так с температурой. Ни о какой рыбалке речь не могла идти. Ребята уехали, я остался. У Лоры тоже оказались выходные дни. Она работала в детском саду воспитателем. И еще, у нее никого не было из родных, только друзья. Я разговаривал с ней долго, и никак не мог наговориться. Звуки ее голоса создавали невероятный уют. Словно купаешься в волнах чего-то нежного, бархатного, окутывающего теплотой и счастьем. Я не мог поверить, что существует такое совершенство во всем. Все было идеально до каждой мелочи. И даже имя ее было красиво и необычно — Лариса. Она почему-то его стеснялась и упрощала до Лоры.

Полечив меня народными средствами в выходные, в понедельник она вызвала врача на дом. За кое-какие деньги мне были сделаны уколы, выписаны пилюли и дана справка на работу о моей нетрудоспособности. Только печать в регистратуре поликлиники поставить требовалось. Так я выиграл у судьбы неделю жизни с Лорой.

Болею я очень редко. Можно даже сказать, что никогда особо серьезно не болел. Организм сбалансирован по высшему классу. В будни я поправился и, пока Лора была на работе, разыскал инструменты и поделал разные нужные мелочи. У одиноких женщин слабым местом в доме всегда можно считать текущие краны и не прибитые скобы.

Оставалось еще много свободного времени. Хотел потратить его на уборку квартиры, но она оказалось чистой до совершенства. Решил тогда удивить женскую душу готовкой. Приходилось иметь дело с этим в компаниях и на вечеринках. Пошел на местный рынок. Накупил всякой снеди. Решил ей приготовить рыбу по особенному рецепту. Только я вам этот рецепт не расскажу и не надейтесь. Намекну, что там особая приправа, а рыба должна быть белых сортов.

Путь к сердцу женщины лежит через глаза. Лора, как пришла с работы, не поверила им. А я еще свечи прикупил, цветы разложил, в общем, создал обстановочку. Было очень хорошо: мы разговаривали о разных пустяках, смеялись. Я хотел ее приобнять, но тут облом получился. Она резко встала и вышла. Я пошел следом за ней с намерением извиниться, если в чем-то ее обидел.

Мы долго стояли на крыльце и молчали.

— Ты уже выздоровел? — тихо спросила она.

— Нет. Я снова заболел, — ответил ей.

— Интересно чем же? — после заметного перерыва спросила она.

— Тобой! — ответил я.

Было тихо. Все замерло. Даже воздух был недвижим. Все ждало ответа…

— Не надо, Миш… Уезжай!

Утром я ушел на вокзал, но не уехал. Я залез в вагон, но не выдержал и вышел обратно на перрон. Мысли в раздрае, и не знаю, что делать. Зашел в зал ожидания и присел на скамейку. Одно было для меня понятно, что не смогу никуда отсюда уехать.

Сколько так сидел, обхватив руками голову, не помню. Только чувствую, что кто-то стоит около меня. Поднимаю глаза — Лора! Стоит и улыбается. Я вскакиваю и обнимаю ее, целую. Говорить ничего не могу. А она, немного освободившись, говорит:

— А я испугалась, что больше тебя не увижу…

* * *

Я боялась и желала его. Когда вырастаешь вне семьи и не имеешь авторитета, которому хочется безусловно верить, поневоле совершаешь множество ошибок. Приехала в этот маленький и старинный городок после окончания педагогического училища. Новая работа мне сразу понравилась из-за уважительного отношения коллектива. И заведующая и другие воспитательницы детского сада были в возрасте и взялись опекать меня несмышленыша. Дети мне всегда нравились, потому что я мечтала иметь в будущем большую семью. Не было раньше у меня никого в прошлом.

Виктор возник в моей жизни через месяц. Нас познакомили на дне рождения подруги. Он был неплох собой: нормального роста, строен, немного худосочен. Впоследствии выяснилось, что он еще и из богатой семьи. Подруги обзавидовались, а мне просто хотелось иметь своего бойфренда, чтобы было все как у других. Плохо было то, что он редко приезжал в наш городок на своем супернавороченном лексусе — жил с родителями в областном центре.

Однажды он перед приездом позвонил мне и предложил выбраться на шашлыки, но с условием пригласить подруг. В выходные здесь делать нечего и мои лучшие подруги — Настя и Лика — с удовольствием согласились на это мероприятие. Утром мы, разодетые в лучшие платья, вышли встречать Виктора к автобусной станции. Было очень тепло, середина лета. Нам было очень хорошо: мы смеялись, шутили. Я уже давно не виделась с Виктором и ужасно соскучилась.

Первым неприятным моментом оказалась большая толпа байкеров, сопровождающая моего бойфренда на ямахе. Виктора было не узнать в новом, необычном прикиде. Еще более неприятным было присутствие разбитной девахи за его спиной.

Надо было бы развернуться и молча уйти домой, но Виктор уговорил остаться. Деваха перескочила на другой байк. Я села на заднее сидение к своему другу. Подруги тоже загрузились в своих платьях по другим железным коням. Мы помчались на наше любимое место у живописного озера.

Погода не подкачала. Мы купались, ели шашлыки, пили пиво и танцевали под магнитофонные записи до заката. Потом вдруг я обнаружила, что мое платье пропало. Я пошла искать Виктора, но нарвалась на толстого и волосатого парня. О набросился на меня и попытался сорвать купальник. Я закричала и вырвалась. Внезапно я увидела Виктора и подбежала к нему, пожаловавшись:

— Твой приятель Толя меня хотел изнасиловать.

Ответ его меня поразил:

— А чего ты ожидала от вечеринки? Расслабься и получай удовольствия. Впереди целая ночь.

— Значит, вы специально одежду мою спрятали? Я все равно уйду домой даже в купальнике, — начала я ругаться.

В ответ тот рассмеялся:

— Уйдешь, только голой. Сама снимешь трусики, или помочь?

Это был другой Виктор, возможно настоящий. Как я могла так ошибиться в человеке? Вожделеющий взгляд холодных безжалостных глаз, кривая усмешка слюнявых губ, руки лихорадочно рвут остатки одежды и зажимают мой рот. В уши с тяжелым дыханием попадают грязные слова:

— Давно пора… Чтобы какая-то сучка меня динамила… Все вы — бл…

Где-то поблизости закричала одна из подруг.

Когда Виктор кончил, кто-то навалился сзади. Дальше я ничего не помнила.

Утром нам вернули одежду. Виктор сказал, чтобы даже не надеялись обращаться в полицию. Обещал выдать гонорар за прекрасную ночь любви. У Лики было избито лицо, и смотрела она на меня, как на лютого врага. Настя, наоборот, оказалась довольна всем. Она обнимала все время нового друга — бритоголового плечистого парня в татуировках. Вскоре команда байкеров уехала, оставив меня и Лику. Мне было омерзительно даже прикасаться к мужчине. И в дальнейшем при взгляде на любого человека мужского пола мне виделись черты Виктора: его злые глаза, кривая улыбка на молочно-белом лице.

Поздней осенью вытравила плод. С подругами больше не общалась. С какими-либо мужчинами знакомиться не желала, несмотря на неоднократные попытки коллег по работе. Жила все время одна. Даже подумывала уехать куда-нибудь из этого постылого города.

Однажды поздним вечером ко мне постучались. Какая-то сила заставила меня открыть дверь, хотя поначалу не собиралась. На пороге стоял молодой спортивный парень с открытым лицом. Он смешно открыл рот и таращил глаза, словно не мог выговорить застрявшее в горле слово. Снова, вопреки своему желанию, приглашаю войти ему и его товарищам. Им нужен был ночлег. Пустила их на чердак бесплатно, хоть они и предлагали какие-то деньги. Закрылась на всякий случай.

Какая же я дура! Самый молодой парень продрог и заболел. Пришлось его оставить у себя и лечить. С каждой новой встречей с Мишей я чувствовала, что омерзение уступает место влечению. Мне все больше хотелось находиться рядом с ним, слушать его остроты, любоваться красивым лицом, похожим на мордочку шаловливого зверька. Он быстро выздоровел и удивил меня великолепным ужином. Все было так хорошо, пока Миша не попытался меня обнять. Неприятные ощущения снова затопили меня. Стало трудно дышать и я вышла на улицу. Миша вышел за мной следом и стал извиняться. Потом сделал попытку признаться мне в любви. Мне не хотелось ощущать рядом с собой мужчину, и я попросила его уйти.

Только когда он ушел, а я поняла, что образ Виктора окончательно исчез, растворился, растаял из моего сознания. Миша сиянием своих глаз выжег из меня эту хворь. И еще я поняла, что полюбила его. И что скоро с ним обязательно встречусь.

* * *

…И вот я опять в своем новом мире. Вовка с Жекой уютно посапывали в унисон на диване. Луна лениво цедила скудными лучами через тюль, освещая обстановку жекиной комнаты. Помня финты в милицейской камере, я решил для новой раскачки мозгов использовать ванну. Если появятся грустные неожиданности, то их легко можно будет потом смыть водичкой из душа. Осторожно прокрадываюсь к туалету. Плохо, что здесь санузел совмещенный, как и в большинстве других домов. А вдруг кому приспичит, когда я в конвульсиях буду трепыхаться? Ладно, авось, пронесет. Сбрасываю с себя трусы и загружаюсь в ванну.

Я немного подучился управлять инициацией заложенных в меня программ, загружая их понемногу и растягивая процесс во времени. Температура и лихорадка с головной болью все-таки были, но не такие сильные, как в первый раз. Вода из гибкого душа дарила живительную прохладу разогретому до высоких температур телу. Информация наполняла меня, фиксируясь в глубинах нейронной структуры. Я проживал множество моментов жизней выдающихся личностей. Мне дарили свой опыт, восторг и вдохновение Пол Анка и Пахмутова, Джон Леннон, Дитер Болен и многие-многие другие.

В дверь кто-то забарабанил. Оказалось, что уже около шести утра, и жекина мама собиралась на работу. Она работала в доме отдыха поваром. Я приостановил процесс и выполз из туалета. Заметив мою красноту, женщина забеспокоилась и собралась вызвать скорую. С трудом отбился, соврав, что у меня так проявляется реакция организма на переутомление. Залез под одеяло и не заметил, как уснул.

Меня разбудил телефонный звонок около десяти часов. И не только меня. Дрыхнувшие как сурки Жека с Вовкой тоже резво вскочили. Жека понятно почему, а его сожитель по дивану оттого, что охально закинул свою тощую конечность на него. Я вылез со своего ложа и принялся делать силовую гимнастику. После инициации во всем теле раздражала неприятная слабость. Вовка заинтересованно наблюдал за мной. На мой молчаливый призыв присоединиться, поколебавшись, лег рядом.

— Правильно! — натужно сопя, одобрил его выбор, — Без сильных мышц не будет паркура.

— Мать звонила, — сообщил, возникший Жека, — Просила передать, что Николай Михайлович ждет тебя в дирекции к одиннадцати. Сейчас я вас покормлю и провожу туда сам.

На завтрак в духовке томилась утка с рисом, почти приготовленная мамой. Жека в плавках суетился с озабоченной мордой у плиты, а мы с Медиком продолжали заряжаться на ковре.

— Уфф, больше не могу, — вскоре заныл друган и поскакал на кухню выпить воды.

— Ну и хрен с тобой, — буркнул я, продолжая мучить свое тело.

Для своего возраста чикино тело неплохо развито, но кистевые мышцы чуть не подвели меня при улепетывании от злобных котов. Пресс тоже требует внимания. Да и вообще, этому телу пора серьезно заниматься собой.

С кухни доносились слюногонные запахи. Всовываю туда себя. Вовка уже чего-то жует. Предлагаю пацанам послушать анекдот, те радостно соглашаются:

— Мам, я есть хочу.

— Ну, разбей себе два яйца.

— Может мне еще и руку сломать, чтобы ты мне покушать дала?

— Гы-гы-гы… — это Медик закатился своим фирменным смехом.

Жека выставляет сковороду с едой на стол, и мы весело усаживаемся вокруг по табуреткам. Утка съелась радостно и сытно отрыгнулась, хоть и была без привычных мне кутчупов с майонезами. Может быть, подкинуть пару кулинарных идеек из своего времени, пока еще здесь торчу. За чаем с бутербродами вспомнил еще один анекдот:

Он: — «Ты готовить-то умеешь?»

Она: — «Да, я очень вкусно режу колбасу!»

Наевшись, собираемся к дяде. Мне приходится снова надевать треники под куртку. Жека с сожалением смотрит, но его шмотки мне не подходят. Ладно, не замерзну — на улице чуть ниже нуля и пасмурно. И народ по своим работам разошелся.

Дядя сидел в своем кабинете и попивал чаек. Увидев нас, предложил тоже почаевничать. Мы дружно отказались. Тогда Николай Михайлович высказал свою идею: съездить и прибарахлиться в Москву. В моем положении отказываться от такого щедрого предложения было бы глупо. Медика тоже решено взять с собой. Загружаемся в шумиловскую волгу и душевно прощаемся с Жекой.

Машин на шоссе в столицу почти не было, иногда попадались грузовые. Инспекции тоже не наблюдалось. Дядя вел «Волгу» уверенно, но скорость не превышал. Во многих местах дорога была покрыта наледью. По пути заехали в райцентр Правдинск, чтобы прикупить какие-нибудь немудрящие штанишки и не светиться в столице трениками. Брюки продавались нерасклешенные. Оказывается, советские люди одежду по моде отдают шить в ателье. Там выходит гораздо экономней, чем покупать готовую одежду в магазинах. Фиг с этими клешами. Мне здешние веяния моды вне интереса. Вот, теперь мой внешний вид, хотя бы ниже пояса, стал более-менее соответствовать канонам приличия.

Разница с моим прежним временем просто поражала. После МКАДа на месте современных микрорайонов уныло маячили пустыри с кое-где стыдливо прячущимися частными домиками. Потом начали проявляться островки из скромных трехэтажек, окрашенных в желтый цвет. За железной кольцевой дорогой пошли кварталы из хрущовских пятиэтажек. Наша Волга попетляла по небольшим тихим улочкам и выехала на Профсоюзную улицу.

Магазин по виду показался небольшим. Неподалеку от входа бродило с таинственным видом несколько молодых парней. Один из них подошел к нам и тихо пробормотал:

— Сертификаты какие?

Дядя отрицательно покачал головой, и молодой человек тут же испарился. Прямо у входа дорогу перегородил решительного вида мужчина. Дядя показал ему несколько цветистых бумажек.

— Эти с вами? — мужчина недоверчиво оглядел меня и Вовку.

Позорная желтизна еще украшала мою скулу. А Медик весь сжался будто его поймали за совершением какой-нибудь проделки. Дядя важно кивнул и подтащил нас перед собой.

Мы попали в убогий рай. Почему так? Объясню. Я еще не отвык от нормального ассортимента товаров в магазинах. А здесь, в этом времени такое скромное изобилие качественных товаров способно привести к инфаркту среднестатистического жителя. Медик даже начал подвывать от увиденного богатства. Мой равнодушный вид сильно обеспокоил родственника:

— Такое ощущение, что ты здесь бывал много раз…

Я хмуро отмолчался. Стало понятно, чем хотел удивить меня дядя. На одном из прилавков лежали крутые фирменные джинсы: «Ранглер», «Леви», «Ли», прочие фирменные шмотки из загнивающих стран. Вовка чуть не описался до обморока и отрабатывал перед дядей по части восторгов за нас двоих. Я тоже немного полицедействовал, желая порадовать дядю и принялся с удовлетворенной мордой просматривать витринные образцы. Продавец вежливо помог мне подобрать товар по моей фигуре. Еще купили джинсовую курточку и стильную рубашку. В инвалютных рублях этот комплекс стоил буквально ничего.

Заметив унылую морду друга, с вожделением глядящего на вельветовые малиновые брюки, попросил дядю приобрести и их. Николай Михайлович недовольно посмотрел, но ничего не сказал и сделал разрешающий жест. Вовка чуть не заплакал от счастья. Я тихо сообщил дяде, что все отработаю, как надо. Он в ответ чуть заметно улыбнулся.

Вовка как вышел из примерочной, так и остался в малиновых штанцах. Я даже прикалываться начал, что теперь ему любая девка даст. Он счастливыми благодарными глазами смотрел то на меня, то на дядю. А раскулачивание родственника продолжилось в обувном отделе. Я приметил черно-белые «Адидас» издали. Эта надежная вещь для меня много значит, если я рассчитываю на активный образ жизни. Надеюсь, что и Чика после меня продолжит мой образ жизни. Странно, что здесь эти немцы стоили гораздо дешевле итальянских. Дядя без разговоров закупает для меня их с размером больше. Мудрый поступок.

Вовка на этот раз старательно отворачивается. Да и я понимаю, что дядина благотворительность не беспредельна. Эти волшебные бумажки ведь ему пришлось как-то добывать. Заработать их обычным путем в стране Советов невозможно. Вон, на входе парни готовы за один инвалютный рубль выложить до трех рублей. А если поторговаться, то и больше.

С покупками выползаем из магазина под завистливые взгляды обычных людей.

Но это было еще не все. Мы выехали на Ленинский проспект и порулили в сторону центра. Не доезжая Октябрьской площади, приехали к малозаметному ателье на тихой улочке. Там мне пришлось раздеться до трусов и дать себя обмерить хмурому и усатому мастеру. Этот костюм дядя предполагал для моих выступлений на сеансах. После мы вернулись в обратном направлении по проспекту до универмага «Москва». Прошли сразу в кабинет директора. Невысокий человечек с залысинами и умными глазами выскочил навстречу нам и долго пожимал руки Николаю Михайловичу. Тот представил меня:

— Вот, Бронислав. Смотри, каких орлов тебе привез. Этот — мой племяш Пашка, а тот — его друг Вовка. Нам срочно нужно прибарахлиться.

Низенький уважительно пожал нам руки.

— Не вопрос, Коля.

Директор магазина провел нас в складские помещения, где женщины-товароведки, как заправские фокусницы, материализовывали из воздуха всякое классное шмотье. Дядя благословил Вовку на покупки, предложив не стесняться. Думаю, что деревянных у дяди, как навоза в забытом коровнике. Я прикупил ботинки югославские, шикарную финскую курточку, а также джемпер и сорочки из разных братских стран. Про трусы, носки и прочую мелочь можно не упоминать. Медик раздобылся таким же джемпером, сорочками и польскими кроссовками. После все отправились на последний этаж, где располагалось уютное кафе. Там отметили покупки поздним обедом: рассольник, котлета по-киевски, салаты овощной и грибной, холодец, мороженое трех видов в криманке и бутылочка армянского коньяка. Еще забыл про две бутылочки пепси. Другие посетители ошалело разглядывали изобилие на нашем столе. Ведь в меню кафе кроме вермишелевого супа и сосисок с тушеной капустой ничего не было. Дядя со своим приятелем удалились на полчаса потрепаться о разном важном, поручив нас грудастой официантке. Вовка тут же воспользовался халявой и заказал себе еще мороженого. Я попросил себе еще кофе. Думаю, что родственник за сегодня в меня ударно вложился.

Еще проехали дальше по проспекту и оказались у продуктовой Березки. Там дядя решил закупиться без свидетелей, то есть без нас. Мы с Медиком попросились размять ноги на улице. Тут перед входом ошивалось гораздо больше таинственных молодых людей. А еще здесь крутились стайки малолеток, что меня очень озадачило. Не слышал о том, что фарцовкой занимались с такого юного возраста. Все оказалось проще. При выходе из магазина редких покупателей с покупками, пацаны приставали к ним и клянчили жвачки. Очень обидно было смотреть, когда негр в драной ушанке и скромном пальтишке с улыбкой кидал жвачки возбужденно галдящим пацанам, а те бросались за ними, как убогие. Дяди уже долго не было. Внезапно ко мне подлетел пацаненок, дернул за рукав и крикнул:

— Бежим!

Вовка озадаченно посмотрел на меня, а я пожал плечами. Пацаны смылись, таинственные парни деловито растаяли между деревьев сквера. Зато объявились два мордоворота и сразу подошли к нам:

— Нечего вам здесь делать, убирайтесь отсюда, — нагло заявляет один.

— Володя, придется позвать милицию. Два маньяка пристают к малолеткам, — говорю так же нагло, якобы не замечая подошедших типов.

— Борзый? Давно в детскую комнату не попадал? — начинает запугивать другой.

— Блатной жаргон… Давно откинулись, гражданин? Что, на молодое мясо потянуло? — спокойно отвечаю.

Судя по начавшемуся покраснению у двух рыл, я их задел. Кстати для моей наглой задницы, у выхода появился дядя в сопровождении молодого человека в синей униформе. Оба несли большие баулы покупок.

— Дядя, — завопил я, — Тут два педофила к нам пристают…

Бычары покраснели еще сильнее и трусливо отшатнулись. Мы с Вовкой подбежали навстречу и взяли несколько пакетов. Боюсь представить, сколько драгоценных сертификатов дядя потратил за этот день.

— Ну ты даешь, Чика! — с восхищением произнес Вовка, — Как ты не боишься этих?

— Комитетчики, — зло протянул дядя.

Было уже где-то начало шестого. Дядя решил отвести сначала нас домой. В Просторы приехали, когда было уже темно. Вовка благодарил Николая Михайловича и обещал, что его батя обязательно расплатится за обновы.

— Пустяки, — засмеялся директор дома отдыха, — Мы же сегодня на пашкины заработанные деньги гуляли. Так что, с ним разбирайся.

— Может быть, загляните к нам — с дороги выпить чай? С папой познакомлю, — заканючил друг.

— Как-нибудь, в другой раз. Вот, передай отцу. А это вам.

Для Виктора Васильевича дядя презентовал упаковку баночного пива Туборг, а нам вытащил по большой упаковке жвачек, и еще одну упаковку голландских шоколадок. Эх, не туда ты пиво пустил, дядя! Вовка, естественно, оформил это дело в очередной вопль. Не завидую маньякам, которым приспичит покуситься на него. Попрощавшись с нами, дядя запрыгнул в Волгу и покатил от моего подъезда.

— Слышь, Вован! Я не особый любитель жвачек. Можешь взять все себе.

Друг посмотрел на меня благодарным взглядом и сказал:

— Даже не знаю, что сказать. Для тебя готов сделать все, что ты захочешь!

— Даже голым пробежаться по улице? — опять мой дурацкий язык вырвался не по делу из своего гнезда.

— Да! — радостно согласился Медик и начал раздеваться.

— Нет! Это просто шутка, прикол. Не надо бегать голым, — реально перепугался я, — Подожди меня у подъезда. Сейчас только занесу свои шмотки домой и помогу тебе донести эти свертки.

Пока я открывал дверь, Таисия Степановна выглянула и сообщила, что ко мне приходил участковый и просил зайти к нему. В комнате обнаружил дедка. Очень разозлился на него и высказался, что дома с призраками не работаю. Дед печально посмотрел и сказал, что хочет поговорить со своей женой — Таисией Степановной.

— Как срочно это нужно? — интересуюсь.

— К завтрашнему дню, — отвечает призрак.

— Я сейчас немного занят, потом вернусь и буду в полном вашем распоряжении, — говорю, выскакивая за порог.

Вовкин дом в двух минутах ходьбы от моего подъезда. Пока шли, попросил друга не рассказывать никому о моих победах. Чуйка подсказывала, что не стоит загонять Чику в рамки трудновыполнимых обязательств. Моя просьба заметно огорчила Вовку, но он ничего не сказал. Все семейство друга было в полном составе.

— Наконец-то. Где тебя носит? — первой встретила нас мать.

— Лягух-путешественник прибыл… и дружок с ним. А это что за пакеты? — выглянул отец.

— Березку ограбили. Это вам, — шучу, протягивая Виктору Васильевичу упаковку импортного пива.

— Хорошо поработали, — подхватывает шутку вовкин отец, — И эти дурацкие штаны тоже оттуда?

— Пашин дядя возил нас в Москву. Он это все купил, — решил благоразумно вмешаться Медик.

— Купил и навязал тебе эту хрень. Хочешь клоуном выглядеть? А деньги я ведь не печатаю… — начал раздражаться его отец.

— О деньгах не переживайте. Это все — дядины подарки. Мы ему помогли кое в чем, — вмешиваюсь я.

— Ну, тогда, ладно! — сразу успокаивается дядя Витя, — Показывайте, что там еще в свертках.

Джемпер и рубашки были одобрены вовкиной мамой, а кроссовки желтоватого цвета скептически мялись и ощупывались отцом.

— Вот не умеешь ты выбирать товар! Нет бы какие ботиночки взять. Зачем тебе эта ерунда? Поносишь полгода и выкидывать?

— В них бегать удобно… Польские, — уныло пояснил Вовка.

— А жвачек зачем тебе столько? Хочешь, чтобы челюсть отросла, как у крокодила?

— Это Николай Михайлович проявил инициативу. Мы в продуктовую Березку даже не заходили, — пояснил ситуацию уже я.

— Как-нибудь поблагодарю этого Николая Михайловича. Видишь, Вовка, какого дядю надо иметь. Теперь хоть пацан жить нормально начнет, и задницу драть ему будет кому. Давайте, заползайте на кухню. Сейчас вам мать поесть даст. С дороги, наверное, проголодались. А потом, чтобы тебя за уроками видел.

Есть особо не хотелось. Киевские котлеты еще приятно переваривались в желудке. У Вовки походу та же проблема. Для вида ковыряли вилкой в макаронах и сосисках. Дядя Витя и Илья сидели здесь же, сосали пивко из банок и выспрашивали нас о поездке в Москву. Рассказывал в основном Вовка. Я только подхмыкивал и подыгрывал мордой. Пришлось только описать эпизод у продуктовой Березки. Дядя Витя одобрил мордоворотов:

— Правильно они молодежь гоняют. Нечего из-за западного дерьма свое достоинство советского человека ронять. И без жвачек жить можно.

Потом помрачнел и добавил:

— Эх, упускаем поколение. За шмотки и жвачку маму родную готовы продать. Куда партия и комсомол смотрят?

— Туда же они смотрят. В сторону красивой жизни, — вклинился неосторожно я, — Дядь Вить, неужто вы всерьез верите, что верхи делают то, о чем говорят на съездах?

— Ты гляди, какой антисоветчик выискался! Сначала песенки веселые поет, а после и высказывания появились, — с удивлением заявил вовкин отец.

Однако, по тональности голоса было понятно, что он говорит не о том, что думает.

— Сами посудите. Есть лозунги: «Все во имя человека! Все во благо человека!». А на самом деле, советский человек бесправен. Да, есть у него блага — бесплатная медицина, образование, право на труд. Но, все это мираж, фикция. Ничего в природе бесплатного не бывает. За все приходится платить. И советские люди платят многократно уменьшенной заработной платой, которой едва хватает на низкокачественную еду и шмотье. А иные блага типа гарнитуры, цветного телевизора не всем доступны, да и еще нужно доставать их, унижаться. Я соглашусь с вами во всем, но только после того, как вы мне объясните: — «Почему дипломату можно зайти в Березку, а шахтеру нельзя?».

— Вона как, Илюха… — озадаченно произнес Виктор Васильевич, — Меня, матерого следака, сопливый двоечник учит.

— И что ты предлагаешь делать? — это он уже ко мне обращается.

— Быть коммунистом. Настоящим, не на словах, а на деле. И требовать этого от тех, кто наверху. Кто смешит народ пустыми речами.

Дальше народ сидел молча, чмокая над пивом и над чаем. Наконец, раздалось:

— Ладно, молодняк! Поели, давайте за уроки.

— Пап, а можно Паша останется у нас ночевать? У него все равно дома ничего нет, — вклинился Медик.

— Можно, — вяло согласился вовкин отец.

На ночь у Медика я не остался, потому что спешил домой, где меня ожидал призрак дедка. Все вовкино семейство сгрузилось на диване перед телевизором смотреть программу «Время», а он сам собрался учить главу по Истории. Мы по-братски поделили на кухне импортные шоколадки, сложив мою долю в матерчатую сумку. Я оделся в прихожей, попрощался с Вовкой, крикнул в зал пожелания всего хорошего семейству и выметнулся на улицу.

Дедок дисциплинированно меня ожидал в том же месте.

— Жаль, что предрешено уйти такому хорошему человеку, — искренне огорчился я.

— Кто сказал, что предрешено? Только есть возможность, — успокоил меня дед.

— А, знаю — терминальное пятно! — шумно обрадовался я.

— Во-во, точно сказал. В эти три дня она может упасть на скользком тротуаре и удариться головой. А может и не упасть, — подтвердил призрак.

— Что же ты мне мозг выкручиваешь, старый… пень. Идем спасать твою жену.

Я тут же выскочил на площадку и позвонил соседке. Старушка открыла не сразу. Я напросился зайти и поговорить по важному делу. Удивленная моим поздним визитом бабулька провела меня на кухню. Там же нарисовался ее муж. Обращаюсь к соседке:

— Уважаемая Таисия Степановна, прошу, не рассказывайте об этом никому. У меня есть способности видеть умерших. Ваш муж, Алексей Семенович, хочет вас предупредить. В ближайшие три дня вы не должны выходить на улицу. Велика опасность для вашего здоровья.

— А ты не обманываешь? — скептически прищурилась бабулька, — Знаю я вас, озорников.

— Легко проверить. Задайте вопрос, на который знает ответ только Алексей Семенович, — предложил я.

— Куда облигации делись? — сразу же спросила старушка.

Дедок мне подсказал моментально.

— Соседка Алевтина забрала. На моих поминках и обшмонала тебя. Лежат они у ней целехонькие на антресолях.

Таисия Степановна внимательно посмотрела на меня. А я только сейчас понял, что при синхронном переводе назвал ее на «ты». Ее взгляд показал, что она мне верит.

— Ты ведь к участковому собираешься? Вместе пойдем, — решила старушка.

Я попросил ее еще раз не забывать о предостережении мужа и пошел к себе. Дома распаковал и разложил по своим местам шмотки, включил телевизор. Хоккей показывали: ЦСКА встречался с Торпедо. Петров, Харламов и Михайлов вытворяли чудеса на льду. Может, сходить в Элизиум и скачать себе немного их мастерства? Нет, пока не стоит. Тело еще не оправилось после эстрадной информации. Решено, свой следующий визит к хранителю я посвящу хоккейным интересам. А теперь спать.

* * *

Раньше лег — раньше встал. Перед школой целых два часа. К тому же во вторник занятия начинаются со второго урока. Я от души помучил свое тело силовыми упражнениями и растяжкой, задумавшись над тем, что я теперь умения всех выдающихся паркуристов могу просто закачать себе в мозг. Вот только как мое подростковое тело откликнется на такое насилие?

В четверть десятого позвонил в дверь Медик. Он не удержался и надел под темно-серый пиджак малиновые брюки. Что-то я дядю Витю не узнаю. Представляю себе бурление говн у педагогических теток, особенно у классухи. Блин, забыл, что к моим скромным штанам нет пиджака. Придется вырядиться в джинсовую куртку.

Дежурные на входе в школу странным образом не стояли. Не кому было заставить нас надеть дурацкие галстуки. Школяры на перемене обсуждали поездку на хоккейный матч в субботу, завершившуюся кровавой дракой с конями. Многие горделиво демонстрировали разбитые морды. Такое впечатление, что пацанва не на матч ездили смотреть, а найти врагов с шарфами другого цвета, чтобы подраться. Появление Медика в суперкрутых штанах, щедро угощающих всех дефицитными жвачками, сделало его еще одной новостью. Все стали расспрашивать его, завистливо ахая.

Зато на литературе ему досталось по полной. И мне заодно. Валентина Сергеевна, как классный руководитель, влепила нам в дневники замечание по внешнему виду.

И чего мы туда с Медиком приперлись? В классе уныло торчали несколько школяров на фоне пустых мест. Словно прочитав мои мысли, учительница потрясла списком учеников, рекомендованных для вступления в Комсомол. Они, оказывается, с утра с Лешим уехали в Правдинск, в районный комитет Комсомола на собеседование.

— А тебе, Чекалин, даже мечтать не стоит туда вступить! — вдруг обиженным тоном высказалась литра в мой адрес.

— А чего я там забыл? — тихо, как мне казалось, буркнул я.

— Вон из класса! — взвилась Валентина, — И придурошного друга забери с собой.

— Вот оскорблять детей не надо, они не могут вам ответить тем же, — высказался я, удаляясь из класса.

За мной, обиженно сопя, прошагал Вовка.

— Для Валентины твои красные штаны, как для испанского быка — красная тряпка. Но ты не переживай. Станешь ходить в правильных штанах, сразу она успокоится.

— А чего она меня придурком называет? — горестно возопил Медик.

— Слушай анекдот. Учительница спрашивает Вовочку: — «Чем хороший ученик отличается от плохого?»

А Вовочка отвечает: — «Плохого лупят родители, а хорошего — другие ученики».

Медик привычно загоготал. От горестных переживаний сразу ничего не осталось.

— Жаль, надо дядю было раскрутить на кассетник. Сейчас бы музон слушали.

От скуки махнул с места арабским сальто.

— Ух, ты! Прямо как в цирке! — завопил Вовка, — Как это у тебя получается?

Я еще раз прыгнул.

— Научишь меня? — поинтересовался Вовка.

— Мышцы тренируй, тогда и научишься, — ответил так, — По утрам зарядочку. После школы тоже.

На уроке истории учитель нас с Вовкой не беспокоил, а на перемене подошел ко мне с задумчивым видом и сказал:

— Молодой человек, после ваших оригинальных ответов мной овладело профессиональное любопытство. Пришлось обратиться к историкам, специализирующимся по этому периоду. С небольшой вероятностью, но ваши предположения имеют право на существование. Поздравляю, коллега!

Иван Васильевич попросил меня вытащить дневник, поставил туда пятерку и расписался. Улыбнувшись, он похлопал меня по плечу и пошел по направлению к учительской.

— Видал? — спрашиваю Вовку, — Всего лишь одна голландская шоколадка, и пятерочка в дневнике.

— Ну, не фига себе! Так просто! — моська друга обалдело таращила глаза.

— Смотря для кого. Для литры одной шоколадкой не обойдешься. Так что, дерзай, — разжигал я подлую провокацию против несчастного дружбана.

Внезапно появился Ганс с битой мордой. Сделав комплимент крутости медиковым штанам и выцыганив пачку жвачек, он принялся грузить нас известным уже описанием битвы с фанатами армейцев у Павелецкого вокзала. Звонок на следующий урок разогнал нас по классам.

Биолог редко спрашивал учеников. Его занятия напоминали лекции в институте. Вместо того, чтобы спрашивать заученное, он задавал вопрос:

— Кто не понял?

И если находился школяр, который поднимал руку, то ему посвящалась еще одна лекция, возможно даже на целый урок. Прогулы Чика и другие лодыри отрабатывали барщиной в оранжерее, расположенной в отдельном здании. Для определения оценки за четверть устраивался опрос по теме, или командные бои по типу «Что-где-когда». Так что не удивительно, что у Чики в дневнике по итогам четвертей, кроме физры, стояла четверка и по зоологии.

И сегодня весь урок Степан Георгиевич рассказывал про строение млекопитающих. Очень увлекательно, раз в десять лучше того, что имелось в учебнике. Хотелось даже поаплодировать ему в конце урока.

Учеба на сегодня закончилась. Медика отправил домой, потому что надумал зайти к директору школы. Неопределенный статус меня напрягал. Если уж взялся выстраивать нормальную жизнь подопечному, то следует делать все до конца.

Попался под руку вожатой Варваре, работающей по совместительству секретарем директора. Грудастая деваха долго меня отчитывала за прошлые хулиганства и плохую успеваемость. Я в это время пялился на ее груди. Казалось, сделай она одно неверное движение, и все пуговицы на ее жакетке разлетятся по сторонам.

— Чекалин, прекрати глазеть, куда не надо! — вдруг завопила Варвара.

— Не могу отвести глаза от такой неземной красоты! — с вожделением признаюсь.

— Я директору скажу о твоем безобразном поведении в приемной, — прошипела вожатая.

— А что я сделал? Посмотрел на сиськи чутка. Так, к директору можно?

— Нет его, и неизвестно когда будет.

— Вот, сразу бы так и сказала. А то сидит, соблазняет малолетних… — высказался я, выходя.

— Чекалин, дождешься у меня… — услышал вдогонку.

В столовой ребятни было мало. Даже очереди у раздаточного прилавка не имелось. Просто такой день, когда почти у всех уроки кончились до большой перемены. Оглядываю столики на предмет знакомых морд, чтобы подсесть. Как-то в последнее время привык есть котлеты под дружеский треп. Внезапно натыкаюсь глазами на Алешу. Он со своей подростковой фигурой и простеньким пиджачком малоотличим от десятиклассника. Физрук подзывает меня к своему столику и приглашает присесть. Заваливаюсь к нему со своей жрачкой. Сразу начинает интересоваться учебой. Отвечаю:

— Как обычно по-чикински: ассорти из двоек и троек.

— Скоро весна, — говорит, — Начнутся футбольные соревнования «Кожаный мяч». Я на тебя рассчитываю.

— А куда мне деваться, Алексей Иванович! Надо, значит надо, — изображаю лицом покорность судьбе.

Ему не нравится моя тональность, поэтому он расписывает передо мной выгоды:

— Я смогу договориться, и у тебя не будет двоек за четверть. На физкультуру пока можешь не ходить. Потом будут особые тренировки. Есть еще одно дело. В мае пройдут межшкольные соревнования по легкой атлетике. Я на тебя там тоже надеюсь.

Свезло тебе, Чиканос! Даже учиться не надо. Быть тебе великим футболистом, если не сверзишься в дальнейшем. Скрывая радостную ухмылку, говорю:

— Заметано… Простите, Алексей Иванович! Согласен. Только у меня к вам есть встречное предложение. Не могли ли вы для меня и еще нескольких пацанов давать ключи от спортивного зала после уроков?

— Конечно, можно. Только вы мне должны дать обещание, что не будете там безобразничать.

— Есть еще одна маленькая малость. Можно моему другу, Медведеву Володе, тоже не ходить на физкультуру и получить хорошие отметки? Я даже думаю, что на футболе и на легкой атлетике он сможет тоже пригодиться.

Глаза физрука заискрились смехом. Он произнес:

— Хорошо, но тогда вам придется добыть мне призовое место.

Вот, жучара! Умеет же торговаться. Взаимно удовлетворенные, мы распрощались и разошлись по своим делам.

Таисия Степановна ожидала меня в нетерпении в своей квартире. Ее решимость наказать воровку мне понравилась. Но, сначала она хлебосольно предложила мне кофе растворимый из жестяной банки. Не отказался, тем более, что она хотела через меня пообщаться со своим бывшим супругом. Они разговаривали, как ни в чем не бывало, не обращая внимания на странность ситуации. Очень забавно было наблюдать, как они подтрунивали друг над другом. Старушка раскрылась передо мной с неожиданной стороны. Она оказалась широко образованной, особенно в литературе, женщиной, хоть и работала обыкновенным агрономом. Еще больший удар меня поразил, когда случайно выяснилось, что она из рода князей Мышецких, а ее муж — простой матрос, принимавший участие в революционных событиях. После этого разговора Таисия Степановна попросила меня не рассказывать ничего и никому.

Мы пошли очень медленно к опорному пункту милиции, которое располагалось в одном из административных зданий на центральной площади. Я бережно веду старушку под ручку. Наледи много, и старая женщина вполне могла упасть и сильно ушибиться без моей поддержки. Революционный дедок семенил рядом. Мне пришлось снова поработать медиумом. Старики откровенно наслаждались общением друг с другом.

Участковый инспектор старший лейтенант Панасюк Петр Петрович хорошо знал и уважал Таисию Степановну. Он помог ей написать заявление. Мое дело в виде протокола уже лежало в его папке. Ничего нового я добавлять не стал. Мы сразу же пошли к нам домой. Участковый описал место, где находились облигации у Таисии Степановны. Потом он осмотрел мою квартиру.

Алевтина долго не открывала дверь. Потом выяснилось, что она была до безобразия пьяной, а дверь открыл неопределенного возраста мужчина. Стремянку для исследования антресолей пришлось искать мне. С помощью дедка я нашел нужного соседа и выпросил у него лестницу. Призрак не обманул, сертификаты были уворованы алкоголичкой. Неизвестный мужчина испарился, как дождь в жаркой пустыне. Участковый вызвал наряд милиции и сел писать протокол. Мне предоставили возможность поискать свои вещи. Гитары не было, но мелочью затарился. Взял еще чашки-ложки, полотенца. Копаться в других тряпках не хотелось, лучше уж новые купить.

Дождался составления протокола, подписал его и понес отобранные вещи себе домой. Ни площадке перед квартирой маялся Медик в модных штанах. Видимо, домашку уже сделал и зашел за другом, чтобы прогуляться по улице. За суетой с милицией незаметно время подобралось к вечеру. А я ведь намеревался еще в больницу сходить.

— Как там батя, не ругался? — спрашиваю, заводя его в квартиру.

— Нормально все, ничего не сказал, — ответствовал модный отрок.

— А упражнения для паркура делал?

Недоуменное лицо красноречиво говорит, что дальше на эту тему лучше не распространяться. Экипируюсь по самой крутой программе. Надеваю новую финскую куртку с капюшоном, джинсы американские, немецкие кроссовки и выплываю во всем этом великолепии на улицу. Что же делать, надо соблюдать нормы совкового поведения: если у тебя есть чем похвастать, то надо это обязательно сделать.

В больницу сходить было еще не поздно. Мы пошли по центральной аллее. Вовкина куртка заметно снижала эффект от крутизны штанов, зато мой ансамбль шмоток заставлял многих оборачиваться. В больнице дежурный врач сообщил нам, что никаких изменений пока не наблюдалось. Женщина лежала спокойно, и признаки парализации не сразу замечались. Призрак ее мне не являлся, зато иных потусторонних сущностей шаталось по больничным коридорам по своим делам великое множество. Меня они не замечали, потому что я старался на них не смотреть. Фиксировал их боковым зрением.

Покинув больницу, мы снова вышли на центральную аллею, где гуляло много молодняка. У меня еще было намерение зайти в магазины чтобы закупиться чем-нибудь для ужина. Решил заодно сообщить другу о разговоре с физруком:

— Как ты отнесешься к тому, что тебе не придется посещать физру до конца года, но при этом получить нормальные оценки?

— А в чем прикол? — проявил осторожность Вовка.

— Алеша планирует футбол на лето. Меня зазывает. Вот я встречное предложение выставил.

— Классно! Чика, я уже так тебе многим обязан…

— Мы же друзья. Какие могут быть счеты? Кстати, если хочешь принять участие в футболе, то Алеша будет не против.

— Ну, не знаю… Ты сам же на меня ругался тогда. Говорил, что я плохо играю.

— Время течет, все изменяется. Как говаривал покойный Гераклит. Ладно, посмотрим. Тут еще есть интересное дело. Алеша согласился ключ от спортзала после уроков мне давать. Понимаешь, что это значит?

Медик недоуменно помахал головой.

— Мы паркуром сможем заниматься сколько сами захотим, или ты уже вне игры?

— Нет! Ты чего, Чика? Кто от такого откажется?

Постоянно приходилось отвлекаться на приветствия и вопросы разных пацанов и девчонок. Увидев на мне джинсы, многие цепенели и утешали себя тем, что они, возможно, не фирмовые. Вовка начинал яростно спорить, а мне приходилось нагибаться и подставлять свой задок с лейблом. У Вовкин лейбл демонстрировать не приходилось. Все и так верили в крутизну малиновых штанов.

Набрели на шпану Ганса и шумно поздоровались с ними. Парни завистливо меня оглядели и стали обсуждать возможность прибарахлиться самим. Выяснилось, что почти у каждого есть знакомый, который фарцует. Вот только денег на фирму не хватает. Дальше стали обсуждать набеги на соседние поселения для решения денежного вопроса. Мы с Медиком молчали, слушая их споры, хотя Ганс делал намеки, что не отказался бы от нашей помощи.

Около девяти вечера, неподалеку от гостиницы встретили трех взрослых парней, которые тащили куда-то молодую девушку. Она кричала и звала на помощь. Я через Чику знал, что основное ядро банды Панка составляли молодые рабочие с котельной и из автомастерской. Скорее всего, девушку тащили в котельную, где были удобные места для утех. Ганс и его ребята сделали вид, что ничего не происходит. Связываться с Панком — себе дороже. Но меня такое положение вещей не устраивало.

— Отобьем? — спрашиваю Ганса.

— Ты че, псих? — оторопел тот.

— Может быть, — соглашаюсь и иду к парням.

Ганс пытается меня остановить, говорит, что с Панком лучше не портить отношения. Молчу и иду все равно. Медик пристраивается ко мне сзади. Подхожу к парням. Колени предательски трясутся. Подросток так и лезет из меня. Понятное дело: трое взрослых мужиков это не пацанчики-одногодки. Шансов почти никаких. Попробую импровизировать, вдруг повезет.

— Эй, чуваки! Дело есть, — пытаюсь говорить спокойным тоном.

— Шел бы ты, пацан, к мамке. Титю сосать, — злобно ощерился один из них.

— Девчонку отпускаем. Она моя знакомая, — говорю.

— Минута, и тебя здесь нет, — высказался другой.

Подбираю палку, оборачиваюсь к Медику и приказываю ему гнать домой за батей. Таким образом, я освобождаюсь от него. Беспомощный пацан в драке будет только обузой. Парни заинтересованно наблюдают за мной. Надеюсь, что девушка отвлечет хотя бы одного, когда буду драться. Разгоняюсь с палкой наперевес, целю удар в худого и длинного с лошадиным хлебальником. В последний момент резко опускаю палку и отталкиваюсь от земли. Попадаю ногой в подбородок плотному. Все, тот вне игры. Девка молодец. Бьется, занимает третьего. Тот ее отталкивает и присоединяется к битве. Я отбегаю. Машу рукой девке, чтобы убегала. Поднимаю палку и кручу над собой. Двое панковцев серьезно разозлились на меня и ожидали удобного момента для нападения. Третий отдыхал на снегу. Дожидаюсь, пока девка не скроется за углом, бросаю палку и делаю вид, что пытаюсь убежать. В этой категории спорта мне нет равных.

Панковцам надоело бегать за мной в догонялки уже после десяти минут. Поорав мне на прощание всякие угрозы, они потопали по своим делам. Я подождал еще немного и пошел к месту драки. Спасатель во мне требовал проверить состояние пострадавшего на снегу. Не хочется брать грех на душу.

На месте побоища никого, кроме Медика с отцом не было. Подхожу, интересуюсь состоянием потерпевшего. Виктор Васильевич приветствует меня кивком и сообщает, что жить будет.

— Ловко ты его вырубил! Грамотно, — одобрительно сообщает он.

Подъехала «скорая помощь», парня загрузили. Батя за наши героические поступки разрешил Вовке прийти домой «когда нагуляется».

— Куда присоветуешь забросить свои кости? — спрашиваю Вовку.

— В подвал, вестимо! — отвечает друган.

— Нам в таких прикидах в подвал ходу нет, — сообщаю, оглядывая себя.

— Пойдем, там не особо грязно, — заканючил Вовка.

— Хрен с тобой, золотая рыбка, — пришлось согласиться.

В подвале обнаружили постоянную компанию и сбежавших вэшников. Судя по разговорам, Ганс уже всем рассказал про драку.

— Ну ты и дебил! Теперь готовься к разборке с Панком, — хмуро произнес он, когда я вошел.

— В жизни нет проблем, есть лишь ситуации…, - неопределенно высказываюсь.

Народу набралось столько, что сесть некуда, но мне нашли сидушку. Не успел сесть, как в руки суют гитару. Придется опять включать льва Бонифация. В моем мозгу теперь богатая коллекция любых песен. Подумав, решил устроить что-то вроде игры «Угадай мелодию».

— Значит, так, пацаны. Проставляюсь импортной шоколадкой тому, кто угадает старую песню. Я начинаю, а кто знает — заканчивает. Лады?

Оживились, гады. Заблестели глазами. Уже сам гитарный проигрыш создал невероятный драйв. Исполняю «В Кейптаунском порту». Эта супер красивая песня была создана еще в тридцатые года в Америке. В сороковом году ленинградский школьник Павел Гандельман написал русский текст, чем еще больше усилил ощущения от песни. Простые и мелодичные слова, приправленные задиристой мелодией легко льются в самое сердце:

Что тут случилось? Пацаны выли от восторга и заставили меня еще три раза исполнить эту песню. Следующим номером исполнилась «По тундре» — зековская песня, немного грустная. Ее тоже приняли на «ура». Никто не знал о существовании такого пласта культуры. Партаппаратчики хорошо потрудились, оберегая подрастающее поколение от тлетворного влияния свободы.

Уфф, треба передохнуть. Обычно в подвале всегда чего-нибудь имелось, чтобы подкрепиться. Мимо ужина я однозначно пролетел, а растущий организм, как грудной ребенок, ждать не любит. Шоколадочные призы дома лежат. Спрашиваю:

— Мужики, есть чего-нибудь пожрать? Хоть маленький кусочек колбаски там, всякой…

Смущенно молчат. Наверно, сами все сожрали подчистую, гады. Мелькнули малиновые штаны. Вовка умчался на улицу. Говорю всем, что отдохну немного. Подсел Шило и попросил меня помочь с аккордами первой песни. Медик примчался быстро с куском сала, хлеба и пучком зеленого лука. Поблагодарил спасителя своего. Пока ел, Шило наигрывал композиции Токарева «Тетю Хаю» и «Чубчик кучерявый». Вполне сносно прозвучало.

Когда я кончил питаться, снова пристали ко мне. Говорю в шутку, что кто меня кормит, тот и танцует. Что буду петь только для Медика.

Беру гитару и исполняю еще две старые песенки «На Невском проспекте у бара» и «Джон Грей». Уже без особого драйва. Ладно, засиделись мы тут с Вовкой, пора по квартирам. Уже почти полночь. Пацаны вышли из подвала массово, словно фанаты после футбольного матча, и пошли все дружно провожать меня до подъезда. Мда, видимо пора создавать собственный фанклуб. Редкие прохожие в столь поздний час шарахались от такой бодрой и весело ржущей толпы молодежи. Попрощался со всеми за руку. Завтра предположительно должно начаться время терминального пятна.

* * *

Зарядку следующим утром я проспал. До школы оставалось полчаса. Скоренько поставил чайник на огонь, сделал несколько силовых упражнений и ополоснулся под душем. Звонок в дверь — это Медик заявился. Я торможу в школу минут на десять. Согласился со мной опоздать на физику, хотя это чревато сольным выступлением у доски. Выпиваю чай, заедая шоколадкой. Без калориев нам, крестьянам, жить никак нельзя. Быстро натягиваю свои шмотки, и мы выбегаем на улицу. Грозит новая встреча с классухой на литературе, а вместо скромного пиджака у меня опять вызывающая джинсовая курточка. Поздравляю Вовку с идеологически выдержанной одеждой и с освобождением от тлетворного влияния малиновых штанов. А тот тревожно спрашивает, учил ли я биографию Островского? Отвечаю:

— Какого именно: Александра Николаевича, или Николая Алексеевича?

Медик глубоко задумался. Я попросил его не заморачиваться такими пустяками в сравнении с мировой революцией. Медик задумался еще сильней.

На урок мы конечно опоздали, но на самую малость. Верная своим традициям физичка тут же нас обоих вызвала к доске. Я от имени нас двоих на доске показал решение заданных на дом задач, и мы получили по четверке. Валентина Аркадьевна произнесла:

— Я вижу, Паша, что ты начал думать головой.

Удовлетворенные первым успехом, мы добрались до своей камчатки.

Алгебра пролетела мирно и безболезненно для меня и очередной четверкой для Медика за домашнее задание. Вообще-то я ему все правильно порешал, Вовке требовалось только нормально промяукать. А вот после алгебры начались шторма.

На перемене нарисовались чем-то довольный Жека, хмурый Леший и еще один высокий чернявый парень. Постукались грудными клетками с Жекой, познакомились с чернявым.

— Веня, — протянул руку он, — секретарь комитета Комсомола поселка «Березовая роща».

Делегация из этого поселка приехала по мою душу, потому что сегодня вечером должен состояться очередной хоккейный матч, и я должен подорваться и ехать в город Можайск. Офигеть, не встать! Можно ведь хотя бы предупредить заранее.

— Тебя освободили на сегодня от последующих уроков, — сообщает мне Жека с таким видом, как будто осчастливил меня на веки вечные.

Я хватаю ошарашенного парня за локоток и волоку к окну.

— Какого хрена вы творите? — говорю, — Я думал, что только помогал вам, пока ваш нападающий болен.

— Так это… Николай Михайлович пожелал… — растерянно залепетал Жека.

— Предупреждать надо заранее. У меня тоже бывают дела, обязательства. Я вам не крепостной какой-нибудь, — зло прошипел я.

— Извини, друг! — виновато сказал Жека.

— Могли бы по-тихому меня вызвать. На фига этот шум-тарарам с лешими вприсядку поднимать. Засветили меня по полной программе, — продолжаю пилить его.

— Ну, прости, если сможешь, — искренне просит парень.

— Вовка с нами едет?

— Мы думали…

— Думать надо правильно. Еще на мне висит старушка-соседка. Ей нельзя выходить на скользкую улицу. Пусть кто-нибудь в магазин для нее сходит. Решайте. Скоро звонок на урок прозвенит.

Подхожу к Вовке и спрашиваю, хочет ли он поехать со мной на хоккейный матч. Тот чуть не запрыгал от радости. А ведь стоял с напряженным видом, боялся, что я без него уеду. Подошел мрачный Леший и сообщил, что еще раз к директору насчет Вовки он идти не хочет. Лучше будет договориться напрямую с учителями.

— Договаривайся! — соглашаюсь, — Вон, Валентина Сергеевна идет. Еще там у меня география.

Леший преградил путь учительнице и тихо что-то ей сказал.

— Забирайте хоть насовсем его! — радостно завопила она.

— С ней решено, — процедил в мою сторону комсорг.

— Ты че такой хмурый? — осторожно интересуюсь, примерно зная ответ.

— С тобой мы потом поговорим.

— Могу сейчас сказать, что я вам ничего не должен.

— Скрывать, что выступаешь за чужую школу не по-товарищески.

— А обещать деньги за квартирник и кинуть, когда человеку реально жрать было нечего. Это по-товарищески?

Было интересно наблюдать, как хмурое лицо волевого парня превращалось в виноватое, пристыженное.

— Ты это… Не держи зла. Промашка вышла, — смущенно произнес он.

Веру Ивановну, учителя географии, Славка вызвал с начавшегося урока и предупредил, что Чекалин и Медведев будут задействованы на мероприятиях по комсомольской линии. Насчет Таисии Степановны Леший договорился, с Варварой. Она обещала прислать пионеров.

Везти мою драгоценную тушку в Можайск должна была серая копейка. Леший вознамерился ехать с нами, но мест уже не было. Видя приунывшее лицо комсомольского вожака, я придумал посадить легкого Медика себе на колени. Ребята внесли поправку, и держать на коленях Вовку должны Веня и Леший. Шофер Саша — полный молодой мужчина — решил ехать в Можайск не через столицу, а напрямую, петляя по глухим местам. Отчего мы случайно заблудились и крутились около часа по малоезженным дорогам. Зато я с огромным удовольствием полюбовался красивыми снежными видами Подмосковья со своего переднего места. Особенно впечатляли места, где к дорогам близко подходили заснеженные ели. Однажды я не выдержал и попросился погулять и размять ноги в одном таком сказочном месте. Заодно повалял Вовку в высоком сугробе. Выехав на Можайское шоссе, копейка резво полетела по прямой.

Приехали мы в Можайск в половине второго. Много времени затратили на поиск стадиона. Он оказался задрыпанной площадкой при каком-то заводе. Раздевалкой там служили два деревянных, продуваемых насквозь сарая. Трибуны в три ряда располагались только с одно стороны.

Наша команда уже приехала на Икарусе и пообедала в заводской столовой. Насчет нас, опоздавших, пришлось договариваться отдельно. Неужели это едят? В супе непонятно что плавает. А какой кудесник придумал сочетать пшенную кашу с рыбой? Поковырял эту рыбу только. У других едоков та же картина на столах. Предложил желающим прогуляться по древнему городу и отыскать нормальное кафе с нормальной едой. Комсорги моментально меня поддержали.

Снова загрузились в сашин жигуленок и покатили к центру города. Отыскали пельменную поприличней, в которой оказались еще и неплохие салаты, и даже пиво. Комсомольские деятели и примкнувший к ним Вовка гнусно глумились надо мной и Жекой, смакуя пиво перед нашими несчастными мордами. Вот как с такими гадами боевой дух обрести?

Саша нас подгоняет, время выходить на раскатку. Подъехали прямо к раздевалке, тренер сразу же наорал на нас с Жекой. Мы отмолчались и пошли переодеваться в сарай, то есть в раздевалку. Блин, хорошо, что температура на улице почти нулевая, потому что внутри раздевалки такая же. Выдали мне новый комплект с написанной на спине надписью «ЧИКАЛИН» и номером 12. Интересно девки пляшут. Мало того, что поглумились над фамилией, так еще и без спросу включили в команду.

С Вовкой получилось быстрей обрядиться в хоккейную амуницию, дрожа от холода. Одевшись, мы сразу выскакивали на лед. Тут меня поджидал еще один сюрприз, на этот раз от нашего великого хоккейного стратега. Он не придумал ничего лучшего, как засунуть меня в третью пятерку. Промолчал, никак не отреагировал. Значит, особо не буду напрягаться, и в присутствии Лешего не стоит светить своими талантами. Можайская команда и так нам сольет. В прошлую игру их рощинцы переиграли.

А вот и хоккеисты можайской «Искры» подтянулись. Форма у них красивая: синяя, на груди — желтая галочка, с названием команды. Быкастых игроков мало. Так что моей шустрой тушке сегодня больно не будет.

Вопреки ожиданиям, болельного народа подтянулось немало. В четыре часа началось сражение. Тренер первыми выпустил мою пятерку. Ох, и намучился я со своими партнерами. Невольно пришлось примерить роль защитника, иначе вкатали бы нам таблетку супротивники. В жекиной команде Фролов, кстати, неплохо сыграл в нападении и заслуженно заработал очко. Итог первого периода: один — один. Подловили враги лехину пятерку на удалении и воспользовались этим. Тренер снова говорил что-то не по делу и смотрел на меня, как маньяк на прокурора. На всякий случай тихо предупредил Жеку:

— Не могу играть в полную силу из-за Лешукова…

В моей пятерке, как известно, блатные хоккеисты. Так вот, никакие они не хоккеисты. Я их буквально подтаскивал к воротам, шайбу на блюдечке подавал, но у них никак не получалось попасть в ворота. Хорошо, что и вреда особого от них не было. После второго периода было три — два в нашу пользу. Жекины ребята на две шайбы расстаралась. Одну из них снова Фролов вкатал.

В перерыве тренер не выдержал и сказал мне:

— Не понимаю, что ты делаешь в моей команде.

— Проблем нет! Я свалю, вы только скажите, — искренне сообщаю офигевшему мужику.

Он то думал, что я перепугаюсь и буду за ним на коленях бегать. Уставал я сильнее, чем на прошлых матчах, потому что приходилось напрягаться за всю свою неуклюжую пятерку. В следующие пятнадцать минут нас тренер зловредно не выпускал. Можайские фанаты бесновались, как ненормальные, но наши победили со счетом пять — три. Фролов опять отличился забитой шайбой. Мой крестник стал героем сегодняшнего матча. Наверное, я ему форму намагнитил собой. В любом случае я выполнил программу-максимум: не запалился перед Лешим и подстраховал команду от возможного поражения. Если бы наши сыграли совсем плохо, то мне бы пришлось проявиться.

После игры возникло сразу несколько проблем. Понятно, что принять душ нам не предложили и пришлось ехать домой потными и вонючими. Но это еще полбеды. Принимающая сторона наплевала на нашу безопасность. После игры собралась приличных размеров толпа фанатов, которая вознамерилась разобраться с приезжими хоккеистами. Нам пришлось запереться в сарае и выжидать дальнейшего развития событий. Оставшиеся снаружи незамеченными наши болельщики вызвали милицию, которая и вызволила нас из плена.

Злым собаком, не прощаясь ни с кем, забрался в сашин жигуленок. Жека тоже в дурном настроении уехал со всеми на автобусе дома отдыха. Пришлось долго ожидать Вовку и Славу. Я грешным делом подумал, что они решили тут остаться, или добираться до дома другим способом. Оказалось, что оба ходили за горючим. Притащили портвейн три семерки и кусок колбасы. Леший объяснил алкоголь необходимостью снять нервное напряжение, а тощий пионер готов всегда и везде растлиться, только дай повод. Леший оказался нормальным парнем и не тыкал в нас с Медиком малолетством. Пока ехали по ровной Можайке, прикладывались по очереди к бутылочке и к куску колбасы. Не знаю, как Чика, но я уже давно не пробовал столько крепкого вина. Поэтому нас развело на хи-хи и всякий глупый треп. Не нашел ничего лучшего, как рассказывать комсомольскому активисту анекдоты про Брежнева. Ну и про Вовочку. А то тут некоторые слишком активно ржут и на себя не смотрят.

«Брежнев вызвал группу космонавтов.

— Товарищи! Американцы высадились на луне. Мы тут посоветовались и решили, что вы полетите на солнце!

— Так сгорим ведь, Леонид Ильич!

— Не бойтесь, товарищи, партия подумала обо всем. Вы полетите ночью.»

Озвучиваю анекдот с характерными брежневскими интонациями. Оба зависли, а водитель Саша начал ржать первым. Потом до этих алкашей дошло, почему ночью. Леший похрюкал и начал выспрашивать, от кого я этот анекдот услышал. Ответил, что не помню, а если бы помнил, то забыл бы. Славка мне серьезным тоном, показывая на Сашу, стал внушать, что в малознакомой компании такое не стоит говорить. С глупой улыбкой сообщаю, что мне по малолетству ничего не будет, и что когда стану генеральным секретарем, то не буду запрещать анекдоты про себя. Вовка осовело покивав головой, подтвердил, что он тоже не будет. Шофер Саша весь изоржался, а Леший, обозвав нас придурками, потребовал продолжения анекдотов.

«Приехал Брежнев в Грузию. Идет по грузинскому селу и видит, что ему навстречу грузин несет барана.

— Генацвале, продай барана!

— Выбирай! (Протягивает барана).

— Да чего же выбирать, у тебя всего один баран.

— Ты же у нас тоже один, а вот мы тебя выбираем».

— Мда-а, попадешь с тобой в историю, — пробурчал Леший.

— Ну, так дальше рассказывать? — спрашиваю, глядя на комсорга и замечаю положительный кивок.

Медик уже отключился, сопя на моем плече, когда мы приехали в Родные Просторы. Вродебы пил не так много, а из его рта неслось такое амбре, что вести домой не имело смысла. Показывая на друга, попросил Лешего прикрыть его как-нибудь перед отцом, наврав по телефону про всякие комсомольские поручения. Саша любезно развез каждого по подъездам. Мы с Вовкой вылезли у моего. Я поблагодарил шофера и стал уламывать зайти на чашку чая, но он отказался, ссылаясь на позднее время.

Затащил вконец сомлевшего Вовку в свою квартиру и уложил в свою постель, а сам разделся и полез обмываться в ванну. День пролетел и никаких страшных событий о которых предупреждал ангел, я не заметил. Перестраховщик, млин.

* * *

Четверговым утром я проснулся в удобное для зарядки время. Заставил и Вовку тоже принять участие. Он, кряхтя и скуля, выполз из постельки и пристроился со мной. После часовой спортивной программы, мы вместе обмылись под душем. Там я услышал от друга новость, от которой чуть не выпал из ванны. Оказывается, ночью я его разбудил и стал убеждать, что во мне сидит дьявол. Вовка тогда сильно перепугался и чуть домой не убежал. Глядя на мои хлопающие в недоумении глаза, он снова начал беспокоиться. Продолжая потихоньку офигевать, попросил пацана никому о случившемся не говорить.

До первого урока оставалось немного достаточно времени, чтобы пойти к Вовке домой и бросить там чего-нибудь в клювик. Ему все равно нужно поменять учебники и тетради в портфеле. Дома у него была только мама. Она без разговоров велела помыть руки и садиться к столу. Вдруг она наклонилась и обнюхала нас.

— Будто вином пахнет, — растерянно сообщила она.

— Тетя Ира, это комсорг школы ехал с нами в жигуленке, пил портвейн неосторожно и забрызгал нам одежду, — высказываю первую, пришедшую в голову отмазку для друга.

— Ну, ладно, — неуверенно согласилась женщина, — А как же в школу пойдете с запахом?

— Так ведь выветрилось за ночь. Вблизи не чувствуется, — успокаивающе улыбаюсь заботливой женщине с полным ртом макарон.

— Я же домашку по геометрии и алгебре не сделал! — вдруг вспомнил в панике Медик.

— Сейчас заправимся и порешаем, — успокоил его.

Диктую ему решения, все делаем быстро, но все равно опаздываем на геометрию. Елена Ивановна ничего не сказала, только отпустила нетерпеливый жест. Мы деликатно проскользнули мимо нее и сели на свои места. На втором уроке алгебры я заметным шепотом неудачно посетовал, что в моем возрасте корни надо из женщин извлекать, за что был выгнан из класса. Весьма кстати для визита к директору насчет своего вопроса.

— Николай Николаевич пришел? — загружаю свои кости в приемную к Варе.

— По какому вопросу к нему? — включает стерву секретарь.

— По очень личному, — отвечаю.

— В понедельник, с трех до пяти, — поджав губы и не глядя, проговаривает девушка.

— А может быть, сейчас можно? — говорю и играю обаятельной мордой осла, когда он упрашивает своего приятеля Шрека в мультике о всяком бяком.

— Чекалин. Я ясно высказалась? — взвилась Варвара.

— Ладно-ладно, ухожу. Уже в пути.

На уроке английского должны были представить нового учителя. Я задумал коварное хулиганство, чтобы попасть к директору. Увы, не срослось! Завуч привела симпатичную девушку, очень похожую на ту, которую я вырвал из рук панковских бармалеев. Медик мне радостно в бок локтями сует, а я судорожно наклоняю голову.

— Вот ваш новый учитель языка, Юлия Максимовна. Прошу показать себя с самой лучшей стороны, — говорит завуч и делает в нашу сторону строгое лицо.

Да, вариант с пердежом отпадает, как и любые другие. Придется портить отношения с историком. Девушка придумала знакомиться с каждым школяром. Названный ею должен вставать из-за парты и отозваться. Когда дошла очередь до меня, то она как-то растерянно произнесла:

— Вы?

Я отмолчался. Практически весь урок прошел в знакомствах. После, она попросила меня задержаться.

— Тебя ведь Пашей зовут. Так вот…, огромное спасибо тебе. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить.

Что же ты такая красивая! Мне осталось только убиться об стену. Прав был ангел с пятнами неприятностей. Явилась на мою грешную голову. Вслух говорю дурость несусветную охрипшим голосом:

— Так мама воспитала, партия и правительство… Расплата принимается жидкой валютой.

Ее лицо немного нахмурилось в задумчивости, потом расцвело улыбкой.

— Это ты про вино?

Киваю головой, как китайский болванчик, чувствуя полыхающее лицо. Бормочу зачем-то нелепые извинения и спасаюсь бегством. Уфф, какой же я идиот!

Времени на перемену оставалось мало. Случайно встретил историка Ивана Васильевича в коридоре и попросил выслушать. Когда до него дошел смысл сказанного мною, то он чуть очки не уронил от удивления.

— То есть, ты хочешь, чтобы я тебя отвел к директору за срыв урока?

— Да, а за это я докажу вам, что избрание царем Михаила Романова негативно отразилось на развитие страны.

Историк поправил очки и уставился на меня:

— Чекалин, ты ли это?

— Иван Васильевич, ну как? Соглашайтесь.

— Видите ли, молодой человек. Я учу всегда говорить правду и следую этому принципу сам.

— А вы и скажете правду. Я ведь нахулиганю. Испорчу воздух, или драку там затею. Просто не хочу вас обидеть и предупреждаю.

— Может быть, обойдемся без таких сложностей? Я просто обращусь к директору, и он тебя примет.

— Хорошо бы, но боюсь, что нет. Он привык воспринимать меня, только в образе хулигана.

Учитель на меня снова внимательно взглянул и взял меня за руку.

— Пойдем, злодей потенциальный, жертва стереотипов. Но, с тебя обещанная лекция.

Иван Васильевич завел меня за руку к Варваре в приемную и, велев там дожидаться, постучал и зашел в кабинет директора. Взгляд вожатой говорил что-то на тему могилы для исправления горбатых. Через минуту историк выглянул и позвал меня.

— Вот, принимай террориста, а то у меня уже урок начался.

И вышел из кабинета.

Директор Николай Николаевич посмотрел на меня сонно и сказал:

— Слушаю тебя.

— Здравствуйте, Николай Николаевич. Моя мать сейчас при смерти. Есть родственники, но оформление опекунства потребует времени. Можно мне попросить вас и школу защитить мои права до получения опекунства?

— Чекалин, ты многим людям, и мне в том числе постоянно трепал нервы, а теперь о чем-то просишь. Не стыдно?

— Извините за беспокойство, Николай Николаевич.

Я поворачиваюсь и ухожу. Мне вслед несется:

— Чекалин, стой! Я не отпускал тебя.

В классе историк увлеченно рассказывал события смутного времени. Увидев входящего меня, прервался и предложил выслушать версию товарища Чекалина.

У меня после разговора с директором в душе нагло поселилась сотня скребучих кошек, но подводить хорошего человека не хотелось. Начал рассказывать и увлекся описанием героев смутного времени. Через дела героев показал деяния предателей. Клан бояр Романовых играл активную роль в правительстве «Семибоярщины», пригласившей на московский трон польского королевича Владислава. По историческим источникам это могло вылиться для страны присоединением к Польше. Рассказал, как на самом деле проходили выборы царя, и к чему привело страну правление первых Романовых. Я говорил своим пацанячьим тембром спокойно, без остановки, почти не задумываясь и с унылым выражением лица. Все это выглядело нереальным. Когда я закончил говорить, учитель вдруг стал хлопать в ладоши, школяры тоже зааплодировали. Иван Васильевич влепил мне очередную пятерку.

На большой перемене собрался поискать Алешу насчет обещанных ключей. Вовка незаметно усвистал домой обедать. Вот же гад! И меня не позвал. Бросил посреди школы умирать голодной смертью. Еще эта Варварка рыщет по коридору, разыскивает меня, наверно. Фигушки, затаиваюсь в мужской раздевалке спортзала. Полчаса там выждал, потом сунулся в столовку. Там почти никого. Набрал себе обычный малосъедобный набор школьника и грустно уселся в одиночестве. Пора самому кулинарить, а то какую-нибудь язву подхвачу. Внезапно объявился Ганс со своей шпаной и подсел ко мне. Обсудили новую англичаночку. Позавидовали мне, что я теперь буду постоянно огребать пятерки и не ходить на занятия. Еще узнал, что Панок меня в среду искал.

— Что он хочет? Я его людей от реального срока спас. За учительницу их бы размотали по полной программе, — говорю.

— Я не знаю, поговори с ним, — неопределенно высказался Ганс.

— Где и когда? — спрашиваю.

— Завтра. После семи, в котельной.

Немного помявшись, он добавил:

— Ты пацан стоящий, но не вздумай поднимать хвост против Панка.

Звонок разогнал школяров по классам. Алешу нашел в учительской. Вместе подошли к вахтеру, пожилой полной женщине. Учитель сообщил ей о моем праве на ключи от спортзала.

В магазине накупил всяких овощей и молочки. Еще в бакалее набрал круп и макарон. В витринах мясного отдела стыдливо лежали синие куриные тушки. В первенстве по худобе они бы меня побили. Я даже немного обалдел, разглядывая этот натюрморт, пытаясь понять, чего там можно есть. С испуга задал жирной продавщице с наглым лицом нелепый вопрос:

— А говяжье мясо когда у вас будет?

В ответ она захохотала, колыхаясь объемными грудями, и произнесла:

— Ты что, мальчик, из лесу вышел?

Поражаюсь бесподобному умению работников советской торговли естественно и непринужденно оскорбить клиентов. Купил у тетеньки пару куриных тушек, бульона наготовить, и пару десятков яиц, чтоб в холодильнике лежало. Пожелал женщине не переутомиться от работы.

По пути домой растормошил чикину память. Теперь мне стал понятен смех продавщицы. Мясо выдавалось здесь по талонам только работникам агрокомплекса. Загрузив дома продукты по шкафам и холодильнику, наведался к соседке. Сегодня последний день ее заточения в квартире. Старушке ничего не было нужно. Пионеры вчера ей натащили всего из магазина. Попросила только возможности пообщаться с бывшим мужем, но я его пока не видел. Ага, не успел о нем подумать, как он тут же нарисовался. Пришлось поработать переводчиком с потустороннего. Растроганная старушка накормила меня очень вкусным борщом.

В моей пустынной берложке мысли постоянно скатывались к соблазнительной фигурке англичанки. Может быть, приударить за ней? Чем черт не шутит? Приличные девушки иногда любят хулиганов.

Включил телик. Показывали скучнейшую передачу про Аркадия Гайдара. На кухне слушать радио оказалось гораздо интересней. Решил сготовить себе чего-нибудь на ужин и пойти гулять.

В подвале под гостиницей пацаны предавались обычному делу — игре в карты. Нашел там Шило и Пику и предупредил их, что завтра начнем заниматься паркуром. Договорились, что собираемся у спортзала в три часа в спортивной одежде и обуви. Другие пацаны растопырили уши, но мне не хотелось ничего объяснять и никого зазывать. Просто одному заниматься в спортзале будет не комфортно. Развлекать пацанов игрой на гитаре уже осточертело. Замечаю, что у некоторых на меня условный рефлекс выработался. Как я появляюсь, то сразу гитару суют. Нафиг-нафиг! Льву Бонифацию каникулы положены.

Кто-то предложил сходить в клуб на французский фильм «Великолепный». Сеанс уже начался, но нас пустили, потому что билетер хорошо знала брата Шило. Забавный фильмец с хорошим сюжетом. И актеры играют классно. Жаль, что в наше время этого фильма даже по телику не показывают. Сразу после окончания сеанса попрощался с пацанами, пошел домой и завалился спать с намерением посетить Элизиум.

Едва влез на тот свет, сразу высказал хранителю накопившееся недовольство подростковыми эмоциями. Из-за этого я постоянно порчу отношения с разными людьми. Тот в ответ намекнул, что я вполне зрелая личность и сам должен такие проблемы решать. Вспомнил про предстоящую встречу с Панком и попросил закачать в меня чего-нибудь по боевым искусствам. Выяснилось, что библиотека по этому делу огромна, и нужно отбирать массивы отдельными частями. Кроме того она связана не только со знаниями, но и с умениями человеческого тела. Рукопашкой я владею хорошо, но хотелось бы развиться до более высокого уровня. Выбрал систему Айкидо, вспомнив актера Стивена Сигала.

Возвратясь в тело, сразу зашел в ванную и начал инициацию боевой системы. На этот раз кроме высокой температуры процесс сопровождался дикой болью в мышцах, ломило даже кости. Спрессованные в минуты, годы тренировок старых мастеров и современных спортсменов пытались уложиться в мое сознание и в подростковое тело. Я с ужасом наблюдал произвольно скользящие под кожей словно змеи, мышцы. Конечности самопроизвольно двигались, тело выгибалось. Создать эмоцию, останавливающую эту жуть, никак не получалось.

Лишь к утру процесс завершился. Я еле дополз до дивана в зале. Тело с трудом подчинялось командам головного мозга. Вместо боли накатила оглушающая слабость. Теперь меня мог поиметь не только Панок со своими дружками, но и любой первоклассник. Часы показывали, что пора идти в школу. Странно, что Вовка не показывается на горизонте. Что там по расписанию? Два урока Валентины, потом черчение и пение. Не вдохновляет. А ну их всех! Отстаньте от умирающего пацана! Надоели бессмысленные ритуалы, гонки за призрачными целями, суета вокруг мелочей. Беру на сегодня передых.

Около десяти утра тело более-менее пришло в норму, но накатилось сильнейшее чувство голода. Я кинулся на кухню и пожрал весь запас продуктов. Курица в кастрюле была тоже приговорена. Теперь мне захотелось чем-нибудь заняться. Подумав, решил пойти все же в школу. Хоть какое-то развлечение. К тому же не хотелось подводить пацанов, приглашенных на занятия по паркуру.

У входа в школу стоял Москвич, откуда выгружали какие-то коробки. В одной из суетящихся у машины фигур узнаю Ангелину Давыдовну, учительницу пения. Увидев меня, она радостно улыбнулась и приветственно махнула рукой. Я подошел поближе и вежливо поприветствовал ее, заодно предложил помощь.

— Думала, что просить придется. Но, раз сам предложил, то давай помогай! — обрадовалась учительница.

Я видел, что моя помощь особо не нужна, из школы постоянно подходили ребята. Но я также видел, что девушке хотелось о чем-то со мной поговорить.

В музыкальной школе, оказывается, имелась своя учительская, замечательно обставленная: большой деревянный стол с самоваром, диван, картины на стенах. Когда я занес туда коробку, Ангелина предложила задержаться и выпить с ней чай. Из холодильника явился торт «Прага». Чашки оказались расписаны так же, как и самовар. Чай поразил насыщенным вкусом и запахом, похожим на бергамот.

Я не мог даже предположить, что учительница в курсе моего музицирования в Березовой Роще. Отрицать не стал, но на мой вопрос о том, откуда известно про это, она шаловливо улыбнулась и покачала головой. Думал, что попросит сыграть те композиции, но Ангелина хотела от меня обещанную сдуру песню. Вот же засада! А я про то давно забыл. Сижу, переживаю и нервно поедаю торт. А девушка тоже молчит и теребит в руках какую-то бумажку. Быстренько сканирую массив по наиболее подходящей песне. «Прекрасное далеко» Крылатова подходит. Но оно слишком гармоничное и разоблачает хулиганистого Чику, как затаившегося интеллектуала и эстета. Мне то может быть и интересно, но парню потом с этим жить. Пришло на ум «Красный конь» Фрадкина. Вот это, пожалуй, то, что надо для уважаемой Ангелины Давыдовны. Только надо узнать, кто меня запалил с музыкальными этюдами и жестоко наказать.

— Почти готово, Ангелина Давыдовна! Могу наиграть мелодию, а дня через два выдам окончательный вариант стихов. Только помните уговор — я не пою. А вы за это выдайте того, кто про меня рассказал.

Девушка пристально посмотрела на меня. Наверное, оценивает комичность ситуации: хулиган создает песню для пионеров.

— Хорошо! Но после исполнения тех красивых композиций. Я все-таки специалист в музыке и имею право их услышать! — немного поторговалась учительница.

Эх, не вовремя я выставился со своими композициями. Только теперь я заметил, что в ходе разговора от волнения умял больше половины дефицитного торта. Почувствовал, что заливаюсь краской. Лавры главного проглота теперь отобраны мной у Вовки бесповоротно. Девушка чуть заметно улыбнулась и позвала к выходу.

Наверное, мы долго сидели и не услышали звонка на урок. Мои одноклассники томились в коридоре и с удивлением уставились на выходящего из учительской меня. Ангелина извинилась и сообщила ашникам, что на сегодня урок отменяется, а меня повела в холл к роялю. Ученики, не торопились уходить, а я терпеливо ожидал, когда же они свалят за горизонт. Ангелина нетерпеливым жестом показала, чтобы я садился за рояль, несмотря на мои жалобные взгляды. Увидев невероятное зрелище — отпетого хулигана, сидящего за роялем, ашники тоже расселись по залу. Задрожали руки как тогда в ресторане. А эти еще глаза округляют, только Вовка зловредно лыбится. Я разозлился и стал делать страшные рожи, чтобы все убирались. Ноль реакции. Высказываюсь:

— Ангелина Давыдовна, чего они там сидят? Мне трудно настроиться.

Девушка согласилась и прогнала моих одноклассников из зала. Всех, включая Вовку. Вроде бы ушли. Я специально выходил в коридор посмотреть. Успокоившись, сел за рояль и начал играть. Сначала минусовку. Потом спел два куплета этой красивейшей песни. Вижу, как учительница впечатлилась до слез. Деликатно не замечаю ее состояния и прошу помочь мне записать ноты мелодии.

— Это — чудесно, Паша! — говорит мне, потрясенно, — Так просто и необыкновенно. Ты выполнил наш уговор.

Произнеся это, она неловко поцеловала меня в лоб. Оглядываюсь на шорох — торчат рожи из-за угла. И одна из рож — вовкина. Недолго тебе, подлому предателю, божий свет коптить осталось. Казню без суда и следствия! Заранее предвкушая ответ, снова интересуюсь источником информации о моем выступлении в Березовой Роще.

— Касимова Лейсан. Моя хорошая подруга.

Зря я на бедного другана грешил. И здесь прелестные ушки Лизоньки прорисовываются.

Прошу прощения и обещаю выполнить обещание в другой раз, когда не будет этих любопытных морд. В зале — тишина. Все в трансе. Я попрощался с учительницей и пошел к выходу из зала. За мной потянулись обалдевшие одноклассники. Вовка подскочил с виноватыми глазами и с заискивающей улыбкой, и сообщил:

— А мне утром Николай Михайлович звонил.

— Поздравляю!

— Нет, не в смысле мне. Он тебе велел передать, что машина за тобой сегодня приедет в три часа.

— У меня в три паркур.

— А ты меня чего же не приглашаешь? — насторожился пацан.

— Я никого за хобот не собираюсь тащить. Кто хочет, сам придет.

— Ты на меня за что-то обиделся? — интересуется приятель, — Мне еще сильней обидно, что ты без меня кино смотреть ушел.

— Чекалин Паша! — кричит Светка Романова и бежит вперевалку ко мне, — У нас сегодня вечеринка будет. В шесть вечера в классе. Приходи!

Необычно такое слышать от активистки. Раньше Чика не был избалован подобным вниманием. Его попросту не замечали.

— Извини, Светлана! Я не смогу прийти. Я меня дела, — вежливо отказываюсь.

— Как жаль! — искренне переживает толстушка, — Ну, хотя бы подарок прими. С праздником тебя!

Она сует мне в руки бумажный пакет, в котором покоились блокнот, ручка, набор карандашей и шоколадка.

— Спасибо тебе, Света, огромное! А это тебе, — отдариваюсь ей тремя голландскими шоколадками. Девчонка взвизгнула в восторге и схватила лакомство. Боюсь, что она их положит в сервант под стекло и будет водить туда подружек, чтобы показывать.

— Вот такой чейнж, — задумчиво высказался я.

— А я перед первым уроком Валентине тоже шоколадку дал. Теперь мы помирились, — гордо сообщает Медик.

— Классно! — равнодушно цежу я.

— Ой, а что это с тобой? — вскрикивает чем-то пораженный Медик и показывает на руки.

Я оглядываю их: все нормально. Внезапно осознаю, что рукава недавно купленной курточки стали короткими. И штанины брюк укоротились. Недаром я с утра чувствовал какую-то тесноту в плечах, а купленные на размер больше туфли сидели плотно. Помчался в медицинский кабинет, Медик подорвался за мной. Постучались, зашли. Я попросил Людмилу Николаевну измерить мне рост. Зашел в носках на ростомер и выпал в осадок. Каким-то волшебным образом я вытянулся на целых четыре сантиметра. Мое лицо в зеркале тоже заметно изменилось, стало резче, что ли. Мдя, нехило я загрузился!

— Паш! — канючит Вовка, — Мне можно с тобой в Березовую Рощу?

— Зачем? — тупо отвечаю ему, не зная, как отказать.

— Ну, это… Помогать тебе. Ты прости меня, если я провинился перед тобой. Хочешь, я искуплю вину. Можешь меня наказать, как захочешь.

— Ну, не фига себе! Ты чего — мазохист?

— А кто это такой?

— Ну, это такой пионер, который любит преодолевать всякие невзгоды и преграды, не боясь боли в кое-каких местах.

— Верно, это я! — радостно согласился пацан, — Значит, вместе едем?

— Хрен с тобой, едем! — разрешил я.

— Ура! — завопил Вовка, — Пошли ко мне домой обедать.

Иду, коль приглашают. По пути зашли в магазин. Краем глаза в прошлое посещение видел там фарш. Мда, внешний вид продукта не вдохновлял. Попросил продавца дать понюхать, в ответ получил обвинения в хулиганстве, обзывательства и обещание вызвать милицию. Понимаю продавщицу, что моя морда провоцирует на скандалы и горестно соглашаюсь на «засранца», но прошу все же пойти навстречу.

— Купи и нюхай, сколько хошь! — вынесла вердикт женщина.

— А вам не стыдно будет, что такой молодой и красивый пацан помрет, поев ваш фарш? — интересуюсь с невинной мордой.

— Вадим Сергеевич! — вдруг завопила продавщица, — Тут хулиганы работать мешают.

Вышел здоровенный хмурый амбал, по виду которого стало понятно, куда пропадает мясо.

— Нам бы понюхать… — жалобно вякнул Вовка.

— Минута и вас нет! — рыкнул мужчина.

Зачем нам целая минута. Парой секунд вполне обошлись. Виктор Васильевич принял меня хорошо, даже радостно:

— Пашка, сукин сын! Ты почему стал редко к нам заглядывать?

— Неправда ваша, дядь Вить, просто вас самих дома не бывает.

— А с твоим ограблением как обстоят дела?

— Воровка еще и у моей соседки облигации сперла. Так что попала она круто под экскаватор. Мои вещи почти все вернули. Спасибо вам.

— Видишь, Илюха, каких орлов мы вырастили, — вдруг обратился вовкин отец к другому сыну.

На столе в кухне стояла водка и селедочная закусь.

— За себя постоять умеют. И голова на месте, — продолжил батя, — А все ремень животворящий делает.

— Положим, не ремень, а доброе слово, — не соглашаюсь я с рядом сидящим авторитетом.

— Вот, смотри, парень. Меня мой батя лупил — я теперь майор милиции. Илюху я лупил — каким красавцем стал. А Вовка чуть ли не каждый день четверки и пятерки носит. Я уже забывать стал, как его задница выглядит, — с гордым видом разглагольствовал Виктор Васильевич.

Чего отмечали мужики, так и не признались. Мы Вовкой быстро умяли сковороду жареной картошки со шкварками. Потом я побренчал на гитаре несколько песен любимого дядей Витей Токарева. Перед тем, как уйти домой, поинтересовался у него, отпускает ли тот сына в Березовую Рощу, дождался в ответ удовлетворительный кивок. Договорился с Вовкой, что тот дождется сашин жигуленок у моего подъезда и подъедет к школе. Дома в тиши хотелось обдумать встречу с Панком. По любому, надо эту проблему решать.

А стоит ли ее решать? Не подходит ли для меня время расставания с этим миром, а Панок невольно послужит орудием моих планов? После долгого размышления понял, что для достижения цели нужно очень сильно разозлить противника, а для этого нужно его изучить. Сейчас бы пригодился дедок. А вот и он сам появился.

— Здравствуйте…, хмм, простите. Доброй памяти, Алексей Семенович!

Дедок в ответ хихикает. Понравилось ему мое смущение.

— Позвольте вас спросить. Почему вы не уходите туда?

— А вот подойдет время моей супружницы и уйдем вместе. Это ты у нас счастливчик, все будешь помнить. А нам, рядовым личностям, положено забывать. Вот мы вместе не забудем друг о друге и вместе растворимся в новом континууме.

— Понятно. Просьба у меня к вам. Можете разведку делать? В семь вечера один бандит вызывает меня на стрелку в котельную. Звать его Панков Борис, двадцати шести лет. Я не смогу пойти, но хотелось бы знать, что меня там ожидает.

— Эхе-хе, молодой человек. За твое золотое сердце я не только это готов для тебя сделать. Ты и сам сможешь посмотреть. Я тебе дам связь с собой, и ты увидишь все как бы моими глазами.

— Не фига себе, возможности! — вскричал я, пораженный, — Не знаю, как благодарить!

— Сейчас отработаем взаимодействие, — деловито, по-военному стал разговаривать дедок, — Будешь учиться возможности включать, перемещать, смотреть и выключать мое видение. Есть еще возможность записи и воспроизведения.

— Охренеть! — прокомментировал услышанное, — Вам бы цены не было в военной разведке.

Дед бросил мне связь — управляющий поводок, строго обговорив не дергать его понапрасну. Я погонял призрак по городку, посмотрел, что делает Вовка. Пардон, извлекает из организма лишние килограммы в тайном месте, листая при этом немецкий порножурнал. Вот же тихушник, а мне не сказал ничего. Откуда только достал такую ценность?

— Отлично, Алексей Семенович! Мне все понятно. До связи.

Так прикольно чувствовать себя, осознавая свой скорый конец! Тело от адреналина просто вибрирует. Хочется сделать чего-то важное, значительное. Хочется оставить добрую память о себе. Внезапно вспомнил, что и мой невольный партнер тоже исчезнет из своей жизни в терминальном пятне. Как-то несправедливо получается. Надо будет еще раз посоветоваться на этот счет с ангелом. Но на сегодня встреча с Панком отменяется. Оторвусь в выходные как следует. Устрою взрыв суперзвезды по имени Чиканос и исчезну!

В приподнятом настроении, одеваюсь и иду к школе. Шило и Пика уже стояли у спортзала. В раздевалке произошло нечто, для всех присутствующих необъяснимое. Мое тело предстало взорам пацанов измененным. Нет, оно не выглядело бройлерным, как после анаболиков, оставшись сухощавым и жилистым. На месте убогой впалости, появилась «стиральная доска». На плечах и груди прорисовался рельеф. Два пацана восхищенно меня осматривали.

— Ты прямо как скульптура, — глубокомысленно заявил Пика.

— Да, классно! — подтвердил Шило.

— Это все паркур, — соврал я, — Только, мужики, я вчера перетренировался, еле двигаюсь. Показывать сам паркур сегодня не буду. С базовых упражнений начнем.

Сразу заявил, что нужно поначалу набрать мышечную массу и научиться защищать себя от травм. Показал как надо делать упражнения на растяжку мышц, на наращивание мышц рук, ног и пресса. После я показал, как правильно приземляться и начальные элементы «ролл», то есть кувырка при приземлении с большой высоты.

В это время подошел Вовка. Я им всем прочитал лекцию по истории паркура. Что он возник среди французских солдат во время второй мировой войны. С его помощью выживаемость человека в экстремальных условиях возрастает в сотни раз. Рассказал про основные элементы паркура, некоторые попытался сам исполнить. Своим произволом включил в паркур брейк-данс. Думаю, что зрелищные элементы этого танца примирят пацанов с обыденными движениями обычного паркура. Еще я выдумал паркур-файт, взяв туда боевые элементы от рукопашки, капоэйры, бузы и айкидо. Получается, что я наглым образом становлюсь отцом-основателем целого направления. Пацаны вдохновились перспективами, а я под это дело взял с них клятвы бросить курить и пить. Еще обговорили программу тренировок в домашних условиях. По утрам решили собираться в семь в будни у моего подъезда и бегать не менее получаса.

Залезли с Вовкой в сашкину копейку около четырех часов и через четверть часа вылезали уже у дядиного подъезда. Эмма Эдуардовна очень обрадовалась нам и тут же вызвала по телефону мужа, а нас загнала за стол и угостила чаем с пирожными. Николай Михайлович обнял меня по-родственному, поприветствовал Вовку и сразу перешел к серьезному разговору.

За неделю он предпринял кое-какие действия по опекунству. От меня теперь требовалось написать письмо сестре, пройти медицинское освидетельствование в поселковой больнице и взять справку оттуда же о состоянии здоровья матери. Все остальное возьмет на себя дядя. Еще нужно будет решать вопрос с моим проживанием и учебой. В поселке строился кооперативный дом. Можно будет потом сделать квартирный обмен. Чтобы иметь возможность распоряжаться моей жилплощадью, дядя должен оформить опекунство и над матерью. Ее потом, если состояние стабилизируется, можно будет перевести в стационар при доме отдыха. Я могу и просто прописаться у дяди, но тогда квартира в Родных Просторах отойдет агрокомплексу. Так оригинально устроены советские законы. Директор местной школы дружен с Шумиловым. Думаю, что проблем с переводом из школы в школу не будет. В разговоре коснулись хоккейной темы. Дядя сообщил, что хоккейный тренер пожаловался на меня.

— В Можайске от тебя не было никакой пользы. Это верно?

— Тренеру видней. Если я не нужен ему, то могу и не играть. А вот нужен ли он команде? Ты извини, дядя, но он совершенно не понимает ничего в хоккее. Любой пацан, хоть как-то разбирающийся в хоккее более достоин быть тренером, чем он. Вон даже Вовка.

— Шутник ты, Пашка. Пацана тренером ставить — нанести оскорбление Комитету соревнований. Понимаешь, я поссорился с прежним тренером, который команду ставил. Человек он талантливый, но тяжелый. А другого тренера у меня нет времени искать.

— Саша, который на копейке, ведь закончил физкультурный институт со специализацией по силовым видам спорта? Его поставьте для представительства. Бумаги всякие оформлять и смену игроков делать он сможет. Вовка ему будет пояснения давать. Справимся, Николай Михайлович.

— Ох и авантюрист ты, Павел. Ладно, подумаю. Завтра в Подольск поедешь?

— А куда я от вас денусь? — хихикаю я.

— Молодцы вы. Уже на третье место забрались. Есть еще одна проблемка. Помнишь, я говорил про командное первенство по шахматам? Оно начинается девятого марта. Так что, будь готов, пионер.

— Я же в запасе. Чего мне там готовиться?

Чем хорош дядя, это практичностью. Через полчаса он уже принимал Сашу на кухне, пока мы с Вовкой смотрели по телевизору «Анну Каренину». Дядя позвал потом меня и Медика, и мы долго общались с Сашей о хоккейных нюансах. После его ухода директор позвонил тренеру и известил того о намерении пригласить на работу второго тренера. Познакомить команду с новым сотрудником дядя решил сам при посадке всех в автобус в девять утра. Как я понял, он решил дать Саше возможность плавно перехватить управление делами.

Время подходило к семи вечера. Вовка предложил после ужина пойти погулять. Я отказался, собравшись залезть в ванну для уединения. Предстояла трансляция от моего призрака. Вовка подумал и решил остаться смотреть по телевизору концерт в честь 23 февраля. Я получил от тети Эммы полотенце и отправился на сеанс связи.

Призрак был уже на месте. В задней части здания котельной находились помещения непонятного назначения, заваленные всяким хламом. Там стояли или валялись стулья, столы, лежаки, драные матрасы. В нашем подвале под гостиницей и то порядка больше. Панок сидел на топчане в одной из комнат. С ним находилось еще двое его приближенных. С одним из них, у которого лошадиное лицо, я раньше дрался. Другим оказался Ганс. Они сидели, лениво перебрасываясь словами. Я решил осмотреться и погонял призрака по коридорам котельной. Обнаружил на втором этаже группу угрюмистых мужиков, играющих в карты: не то слесари, не то боевики Панка. Перед зданием на улице томился малолетка, приятель Ганса. Сделав предварительную разведку, возвращаюсь к Панку.

Если бы какой-нибудь психолог захотел у меня узнать с чем ассоциируется образ Панка, я бы назвал поганку. Весь облик его содержал в себе какую-то бледность, безликость, с которой сильно контрастировали яркие вытянутые губы, криво перечеркнутые через бледное лицо. Тело худощавое, высокое. Не понятно, как ему удается держать в подчинении крепких мужиков по виду гораздо сильнее него. Успел сделать одну ходку. Попал в тюрьму перед армией за ограбление аптеки. После его неоднократно привлекали за кражи, но удавалось выходить сухим из воды.

О чем-то троица переговаривается между собой, не слышно. Подведу своего аватара поближе.

— …Если за ним Леший стоит, то лучше не связываться, — проговорил Ганс.

— Всяким п…дюкам спускать борзоту нельзя, страх потеряют, — это в ответ Панок трындит.

— Раньше он подо мной ходил. Как шнырь летал, только скажи. Потом вдруг че-то забурел. Шмотки импортные появились. Я к нему несколько раз подваливал, но еще не выяснил — под кем он, — снова говорил Ганс.

— Нагибаем его и ставим на отработку. Если у него фирменные шмотки, то значит кого-то подрезал и с нами не поделился. За ущерб тоже пусть мани башляет. Если Бормана, что в больничку этот кент загнал, менты заметут, то должок еще подрастет. По любому ставим его под тебя. Отработает — будет в полном шоколаде, нет — пустим по кругу, — в заметном раздражении выговорился Панок.

Вот же гниды. Все-таки не зря я остерегался этого белокурого гитлеровца. Как он лебезит перед «папой». Парни наверху в большей мере боевики, чем слесари, молчаливые, дисциплинированные. Пол восьмого вечера Панок к ним поднялся и велел пройтись по улицам городка и изловить меня. Ганс с дружками пошли с ними. Передаю дедку мысль, что неплохо бы понаблюдать за группкой, благодарю его и ухожу со связи.

Вовка откровенно скучал. Концерт по телику ему не нравился. Мне бы тоже не слишком понравились танцы братских народов и толстые певицы, поющие коровьими голосами. Предложил страдальцу вечернюю прогулку по поселку, заодно плотный ужин стоило правильно уложить по кишочкам.

На улице тихо и торжественно падал снег. По праздничным улицам гуляло много людей, веселилась молодежь. Первыми встретились злобные коты. Они радостно поприветствовали нас с Вовкой и пожелали победы завтра. Оказывается, наши фанаты вознамерились ехать в Подольск и болеть там за нашу команду. Благо, что это недалеко — в часе езды на автобусе. Потом мы наткнулись на блатных хоккеистов. Эти как обычно держались своей компанией. Вежливо пообщались о музыке. Почти у каждого из них были дома мафоны и даже импортные кассетные, имелись записи «Лед Зеппелин», «Дип перпл», «Пинк Флойд». Точно не помню, но некоторые западные группы были в Сесесере в то время запрещены. Так что, пацанчики эти оказались достойны моего уважения. Поговорили о создании местной ВИА. Все не отказались бы стать его участниками. Пожалуй, раскручу дядю на благое дело.

Дальше наткнулись на пятерку Лехи Левченко. Ребята так обрадовались, что затискали в объятиях и меня, и Медика. Леха — парень прикольный, любит подшучивать забавно. Внешне он выглядит полноценным мужиком, а внутри шкодливый пацан. Жека, его одноклассник, постоянно с ним ругался, хоть и дружили они крепко. Вот с этой компанией мы с удовольствием зависли. Я травил разные анекдоты, в основном про Вовочку и про Чапая. Пацаны тоже чего-то пытались рассказать. Жаль, что Жеку не встретили. Потом оказалось, что он с друзьями в бассейне релаксировали.

На афише Дворца значилось, что шахматный сеанс 22 февраля проведу я, а не Шумилов. Не понимаю, как я могу оказаться сразу в двух местах, или это описка художника. Вовка показывает мне на время — 18 часов. Дядя в своем репертуаре — по максимуму использует курицу с золотыми яйцами, то есть меня. Хмм…, ну там понятно, про какие яйца речь.

Время уже десять. Ребята-хоккеисты дисциплинированно расходятся по домам, прощаясь с нами. Мы тоже идем домой к дяде спать, и мне не терпится попасть на прием к хранителю.

* * *

Не понравился он мне в этот раз. Чем-то сильно недовольный. Начал мне вещать о трудностях перехода:

— Перейти к желаемому носителю — это как попасть в мишень с дальнего расстояния. Чем больше призов, тем выше уровень. Чем выше уровень, тем ближе мишень.

Получается, что мне пока нет резона менять Чику на какого-нибудь случайного Петю. Еще одна проблема, которая ввергла меня в еще большее уныние — попасть в другой носитель с положительной вживляемостью можно только в начале полового созревания носителя. Расстроенный, я вернулся в Чику. Загружать массивы не стал, слабость от предыдущей загрузки еще не закончилась.

Утром дядя мне сообщил, что я страдаю лунатизмом. Ночью ходил по комнатам и с ужасом спрашивал у всех, как сюда попал. Эмме Эдуардовне пришлось уговаривать меня выпить чай со снотворным эффектом. Пообещал напуганным родственникам, что загляну к врачу. Позавтракав вкусными сырниками со сметаной и настоящим бразильским кофе и посидев на дорожку, пошли к Икарусу, стоящему у входа во Дворец спорта. Почти все ребята уже собрались и сидели внутри автобуса. Они восторженно поприветствовали меня с Вованом и особо директора. У автобуса стоял Саша и ужасно нервничал. Павел Романович подошел к автобусу вальяжной походкой с некоторым опозданием. Шумилов вышел к нему навстречу и переговорил с ним недолго. Вместе они вернулись и забрались в автобус.

— Товарищи хоккеисты, хочу представить вам второго тренера Манькина Александра Петровича! — дядя величественным жестом указал на смущающегося молодого человека, немного полноватого, — Прошу ему оказывать всяческую помощь и содействие, и слушаться, как и уважаемого Павла Романовича. Давайте, парни, разбейте «Юность», как в тот раз! Вы сможете, потому что вы — «березовые», а береза — это символ России!

Ух ты, как вдохновенно сказанул Шумилов. Чуть слеза меня не прошибла. Ребята бурно заорали в ответ на спич директора. У всех были очень довольные морды, потому что хорошо знали Сашу, инструктора по физической подготовке, скромного и ответственного парня.

Автобус медленно отъехал от машущих руками провожающих. Саша на своем жигуленке поехал следом. У одного из блатных оказался переносной кассетник. Врубили собственные записи Машины Времени с моими добавками, каверы Битлов. Потом слушали Роллингов.

— Юрок, у тебя есть Токарев? — вдруг спрашивает Жека.

Я напрягся, спрашиваю:

— Что за Токарев такой?

— Есть такой певец, Виктор Токарев. В Москве у друзей слушал. Классные песни поет, — сообщил мне рощинский друг.

— В чем вопрос? — откликнулся Юрок, — У меня есть приятель в Москве, записями фарцует. Достанет он тебе, что угодно. Только…, сам знаешь.

Он сделал универсальный жест «мани».

— Договорись с ним, пожалуйста! — обрадовался Жека, — На любых условиях.

А меня переполняла злость. Мало того, что ни копейки не заплатили за квартирник, так еще и записями торгуют. Хмм, Виктор Токарев. Ну Лешуков, ну зараза! Не заметил, что злобно таращусь на Вовку. Тот мне высказывает:

— Я чего? Я ничего!

— Виктор! Токарев! — мрачно выговариваю ему.

— Может быть, однофамилец? Имя ведь другое, — размышляет друган и, обернувшись к Жеке, спрашивает, — А про что хоть этот Токарев поет?

— Ну, там, про рыбалку, про небоскребы. В общем, блатные, — сообщает Жека.

— Не доставай. Я знаю, у кого эти записи можно раздобыть, — хмуро сообщаю Жеке.

Тот завыл от радости, обниматься полез. Пообещал, что не обидит. Как мало надо человеку для счастья в семидесятые годы.

Подольск возник внезапно. Восточная, рабочая часть города щедро делилась унылой серостью с окружающей средой. Посреди промышленного пейзажа необычно смотрелся изящными линиями дворец спорта. Стоит отметить, что крытые хоккейные стадионы стали возводить совсем недавно в крупных городах после увлечения этим видом спорта генеральным секретарем. Деньги потекли рекой тогда в хоккейную индустрию. Подольск — не самый крупный город Сесесерии, но и в нем выстроили довольно большой хоккейный стадион на пять с половиной тысяч мест.

Организация игры оказалась достойна выше всяких похвал. Нас хорошо встретили и заботливо провели к раздевалке, угостив напитками в маленьких бутылочках. Час мы отдыхали и слонялись по дворцу, потом вышли на раскатку. За тридцать минут до начала матча стали запускать зрителей, а хоккеистов попросили уйти в раздевалку. Выяснилось, что на наш матч продавались билеты. Понятно, что очень дешевые, всего пять копеек, но все же продавались. Значит, нас уже можно считать профессионалами. Надо дяде сказать про такой расклад. Пусть подольские башляют, если деньги с нашей игры собирают. Мы не обезьяны в цирке за просто так надрываться.

Тренер насупился и молчит. Задели, значит, его перемены в команде. Саша деликатно не высовывается. Вовка с ним рядом стоит и тихонько о чем-то на ухо жужжит. Решил опекать начинающего хоккейного тренера. А меня кто будет холить, лелеять? Променял, значит, меня, подлый гад! Шутливо погрозил ему кулаком. Только перед самым выходом на лед тренер вялым голосом озвучил пятерки. Я опять этапируюсь на самый низ к блатным. Хрен с ним. Пусть изгаляется. Из этой лиги эта команда уже не вылетит.

Ага, начинается! Жека торжественно выводит нас на лед под аплодисменты зрителей. Смотрю на трибуны — наших фанатов не видно. Это в мое время были шарфы, плакаты, раскраска. Сразу было понятно: кто есть ху? Первой вступила в борьбу жекина пятерка. Подольские дрались как львы. Наши выглядели бледно и с трудом защитились от таблетки. Потом вышла лехина дружина. Повторилось то же самое, но теперь подольчане переиграли их и размочили нашего вратаря Глешку Синюкова. Радости у них было — полные штаны. Трибуны ревели во все голоса. Тренер выпустил опять Жеку со своей пятеркой. Еще два гола в наши ворота. Вратарь сник. Наконец, тренер сподобился выпустить меня с моими черепахами. Изображать мать-Терезу больше не собираюсь и играю так, как мне удобнее. Провальсировал мимо всех защитников и изящно затолкнул подольским таблетку. Ожидаемой смены составов не последовало. Один из блатных неудачно разыграл шайбу. Пришлось самому бежать и отбирать у нападающего шайбу в нашей зоне. Вражины просекли, что играю только я, поэтому напали на меня всем скопом. Я белкой наворачивал круги, уклоняясь от падающих на меня туш. Наконец, решился отдать шайбу одному из своих. Свершилось чудо! Один из самых неповоротливых игроков Сергей Хазин, стоя неподвижно, забивает еще одну шайбу. Она просто отскочила от его клюшки в ворота. Поневоле тут в бильярд научишься играть. Перед перерывом выпустили лехину пятерку, которая реабилитировалась одной шайбой. Счет: три — три. Ребята страстно благодарили вратаря, Леху, меня и Серегу. Жека меня всего изобнимал. Любит он это дело, что ли. Говорю, что рано еще радоваться. Сам чувствую, что нынешниеподольские выглядят сильнее, чем в прошлый раз и горят желанием нам отомстить. Да еще фактор второго фронта в лице тренера нужно учитывать.

Во втором периоде Романыч выпускал наши звенья в равных долях. Увы, наши стали часто ошибаться, допускать нарушения. Из-за удалений слили две шайбы. Мне пришлось извернуться, но забросить только одну. Четыре — пять. Проигрываем. В раздевалке сидели подавленные. Меня перевели в пятерку к Жеке. Подозреваю, что не без усилий второго тренера. Теперь уже мы давили подольчан. Шесть — пять в конце игры. Две последние таблетки я подольским прописал. Пацаны чуть не плачут от радости, кричат, прыгают, обнимаются. Жека вообще меня в губы поцеловал, придурок! Трибуны уныло свистят. А вот и наши обозначились. Дураки, бегите оттуда скорей! Сказал Саше, что фанатов ожидает драка и нужно взять их под опеку. Может быть и перестраховался. Тем не менее, новый тренер без вопросов вышел и вскоре привел с собой человек тридцать парней разного возраста. Всех их удалось затолкать в автобус и в тренерское жигули. Набились, как сельди в банке. Ехали и орали разные песни, счастливые до изнеможения. А что было в поселке? Толпа молодежи выскочила из Икаруса и стала носиться по улицам, крича: — «Победа! Победа!»

Поскольку время было уже обеденным, хоккеисты разбрелись по своим квартирам. Жека повел меня и Медика в ресторан подзаправиться, так как его мать сегодня работала там, а обеденное время для отдыхающих по режиму должно скоро закончиться. Щаз! Народу в зале меж березок сидело целая прорва. Свободные столики даже не проглядывались. Подозреваю, что посетители уже не комплексы жрут, а шумиловскую «высокую кухню».

Оказывается, Жека нисколько не собирался располагать нас там, а целенаправленно рванул во внутреннее пространство ресторана. Бесчисленные коридорчики, складские помещения и цеха напоминали желудочно-кишечный тракт пищеварительной системы. Мы за Жекой немного покрутились по этим кишочкам и очутились в горячем цехе. Судя по улыбкам и приветствиям персонала, парень здесь был завсегдатаем. Жекина мама расцеловала нас при встрече и повела в закуток, где мы сняли верхнюю одежду и расположились за столиком. Теперь понятно, где рощинский пацан научился всяким нежностям. Вообще, я считаю, что нельзя одним мамам доверять воспитание сыновей: разные женские повадки прививаются. А потом в мужских коллективах будут косо смотреть. Лично для меня пофиг, как себя человек ведет. Главное, чтобы был честным и надежным. Вот только надо как-нибудь намекнуть, что если еще раз вздумает поцеловать меня, то кое-кто кое-что поймает своей симпотной мордой.

Явилась целая кастрюля щей с таким духманом, что у меня началось слюноизвержение. С трудом дождался, пока разольют по тарелкам. Вовка так вообще стонал в вожделении. Быть ему каким-нибудь великим кулинарным деятелем, если раньше не лопнет от обжорства.

Праздник желудка чуть не испортил восточного типа человечек в костюме с галстуком. Он проходило мимо в сопровождении двух женщин-поварих. Увидев нашу компанию, он остановился и начал переговариваться с ними, озабоченно жестикулируя руками, потом подошел к нашему столу. По манере поведения и отношению работников, я предположил, что это — ресторанное начальство. Немного подобрался, ожидая обычный в таких случаях наезд на мирно жующих нас. Однако, обошлось.

— Елена Сергеевна, что же вы таких гостей и на кухне встречаете? Посадите их в зал и пусть их обслужат по высшему разряду, — разнесся по кухне баритон с кавказским акцентом.

— Давид Зурабович, я своего всегда здесь кормлю, когда он из школы приходит. И друзей его тоже… — с некоторым недоумением пояснила женщина.

Человечек наклонился к жекиной маме и тихо сказал, но все же слышно было:

— Это же тот самый…

Не было никакого желания лишаться божественной вкуснятины в тарелке, поэтому ложка в моей руке замелькала на самых высоких оборотах. Вовка тоже подключился к гонке. С его стороны усилилось чавканье и стуки ложек по зубам.

Явился представительный официант, чтобы отвести нашу троицу к березкам. Давид Зурабович, директор ресторана, лично подошел к нашему столику, чтобы принять заказ. Я только теперь пришел в себя и вспомнил, что денег моих и медиковых вполне хватит, но тратить было жалко до кома в горле. Вот я — тупорылое создание! Приперлись, называется, в ресторан. И стыдно вдруг как-то стало. Опять рожа пунцовая, наверно. Говорю охрипшим голосом:

— Я вообще-то уже наелся. Спасибо вам большое.

Грузинчик просек ситуацию и с улыбкой произнес:

— Не беспокойтесь, молодые люди. У Давида сегодня праздник. Такие достойные люди к нему пришли. Заказывайте, что хотите! Не стесняйтесь!

— Тогда, Давид Зурабович, организуйте по своему вкусу, — снова прихожу я в себя.

— Отлично! — образовался директор и щелкнул пальцами.

Почти сразу появились тарелки, наполненные пловом с невероятно сочными кусочками баранины. От такого запаха можно с ума сойти. Под это дело я подсуетился и пивка заказал. Принесли импортное «Карлсберг» в бутылочках, кружки появились стеклянные знаменитые. Янтарный напиток в них выигрышно смотрится. Официанты еще подтащили закуску из красной рыбы, сыр нарезанный, салатики разные. Классно нас тут радуют. Красная рыба копченая по тому времени — жутчайший дефицит. Об этом можно судить по вовкиным глазам-полтинникам. Он как будто в рай попал, или в коммунизм. В общем, блаженствует вовсю.

После нескольких кружек до меня вдруг дошло осознание, что меня тот грузин с кем-то спутал. Знаменитостей тут много вращается. А морда моя не по-советски наглая, можно даже сказать, что вполне импортная морда… Подумав об этом, предложил пацанам закругляться с обжираловом и сваливать потихоньку. А то эти грузины — парни горячие. Кинжал в ж… засунут, и будешь ойкать до посинения.

Словно прочитав наши мысли, Давид Зурабыч нарисовался средь березок со счастливым видом с кучей каких-то открыток. Мои сомнения оправдались: он попросил меня дать свой автограф для него самого и куче родственников. Блин, вот засада! Хоть бы намек какой-нибудь насчет пресловутой знаменитости. Пришлось писать неразборчиво свою фамилию и всяческие теплые пожелания. К моему удивлению, директор воспринял мои каракули с большим энтузиазмом. На прощание он одарил меня своей визиткой, взяв честное слово, что буду обращаться к нему при любой необходимости.

По предложению Жеки мы пошли потом в бассейн освежиться и отдохнуть. По приказу директора дома отдыха, теперь любой член команды имел право приходить в бассейн бесплатно. Застали там почти всех наших ребят. Чего-то мы с Вовкой не сообразили насчет такого дела и пришлось позориться в трусах-семейниках. Ладно, эту неприятность мы переживем. Пока тело отдыхало в воде, решил просмотреть запись от призрака по вчерашнему вечеру.

Дедок следил только за бармалеями. Те немного походили по городку и разошлись по своим домам. Не напрягаются они, ловя меня, только суету изображают. Если Пика и Шило сболтнут случайно, то эти могут и сюда припереться. Хмм, было бы неплохо. Их бы тут отымели во всех позах. Прошу призрака последить за главой банды на завтра.

Ладно, после что-нибудь придумается. А то эти взрослые дети все время ко мне лезут. Что, хотели войны? Получите! Устроил им жуткие битвы под водой. Крики, вопли, Вовка вообще без трусов остался. Куда они делись? Прямо какое-то чудо получилось. Жека, глядя на голого Вовку, вспомнил, что моя пропавшая одежда все-таки нашлась и лежит у него дома. Задняя стенка шкафчика раздевалки тогда отошла, и сверток с одеждой нырнул в проем. Он висел между шкафами и стеной, пока уборщица не дернула шкафы и сверток не свалился на пол. Мать все постирала и подшила, так что одежду можно носить. Поблагодарил парня, хотя думаю, что старая одежда может не налезть на внезапно выросшего меня.

К бассейну подошла секретарша, вызвав панику и бегство голого пацана. Она сообщила Женьке, что пора готовить шахматный сеанс. Мы повылезали из воды и пошли одеваться в раздевалку. Вовкины трусы так и не нашлись. Как пошутил Леха:

— Они пожертвованы богу победы!

Леха Левченко со своими ребятами тоже увязался на шахматы. Билетов было продано к нашему приходу почти на пятьдесят участников. И продалось бы больше, если мы не вмешались. Эти отдыхающие взбесились что ли? У них других увлечений нет тут? Домино там, городки… Надо предложить дяде боулинг организовать, или игровые автоматы поставить. Они уже производятся в Сесесере, хоть и примитивные, но по-своему оригинальные. Пока усиленная новыми членами бригада ассистентов таскала столы и стулья из других помещений, я заряжался в буфете витаминами из соков. Из киноконцертного зала раздавались звуки фильма «Приключения итальянцев в России» моего нового знакомого Рязанова. Подумал, что надо исполнить обещание: проведать знаменитость напоследок и пожрать у него все ватрушки.

Кстати, на семичасовой сеанс народ будет толпиться в фойе в самый разгар шахматных баталий. Стоит предупредить Женьку о такой ситуевине. Ну вот, фигуры расставлены, люди рассажены. Чтобы избежать шокирующего меня приветствия, остаюсь возле столиков до начала сеанса. Замечаю много знакомых лиц, пришедших поквитаться со мной. Тут и мужик с бородкой, и состоятельный крот, и ловчила с фигурами. Пацаны побежали делать от моего имени ходы. Я тоже задвигался. Рощинцы и отдыхающие угрюмо вперлись в доски.

Ассистенты поставили тридцать шесть столиков, создав замкнутую геометрическую фигуру. Больше не вмещалось на отведенной площади помещения. По этой причине я двигался не последовательно, а зигзагами. С самого начала выделил наиболее опасных игроков, в основном, рассевшихся возле состоятельного крота. Неуловимо они чем-то тоже были похожи на этих мультяшных героев. У всех очки-телевизоры и морды плакатных бюрократов. Жеку я не стал сажать, потому что и так много желающих моей кровушки. Чувствовал себя гораздо уверенней, потому что дурацкого синяка на морде и глупых треников больше не было. И сам весь такой цивильный в джинсовой курточке. Уже некоторых огорчил в самом начале игры. Виновато улыбаюсь и прошу не расстраиваться. Для толстяка с грубым лицом проигрыш мне — крушение основ. Хочется сказать ему: — «Мужик, это всего лишь игра. И если я так молодо выгляжу, то не значит, что я должен быть глупее тебя».

Троица состоятельных кротов играет мощно, вровень со мной. Однако, они задумываются надолго, несмотря на то, что я делаю ответные ходы быстро. Я не против: отдыхайте, чешите свои извилины мной. Опять возле некоторых столиков сбиваются против меня коллективы. Так даже интересней, только прошу говорить тише и не мешать соседям. Ассистенты разносят чай и соки на подносах. Вторая смена не покрывает количество выбывших. Я сегодня играю мощно и рисково. Ставлю долго думающих участников в неудобное положение своими стремительными ответными ударами.

Уф, не простые те кроты. Как минимум, они — мастера. Первым я выставил из этой троицы самого молодого из них, улыбчивого такого мужчину лет тридцати, чем-то похожего на американца. Как раз перед тем, как зрители перед сеансом начали заполнять фойе. Оставалось эти двое и еще четверо других участников. Выбывший их приятель заметно расстроился из-за проигрыша. Это было заметно по дрожащим губам. Он принялся нашептывать чего-то в уши своим оставшимся приятелям. У остальной четверки тоже образовались группы поддержки. Ни стыда, ни совести у взрослых дядь. Обидеть все норовят мальчонку.

Очередной сеанс фильма начался, и зрители избавили фойе от своего навязчивого присутствия. Стало немного тише и легче. К тридцатому ходу с кротом, который помоложе у меня перевес в одну пешку, а с которым постарше — лучшая позиция. Остальным четверым участникам не оставил ни единого шанса. Который моложе долго от меня бегал ферзем, пытаясь спастись от размена, а его приятель потерял на тридцать втором ходу фигуру и через ход сдался.

Теперь я остался наедине с одним сорокалетним. Уже не сомневаюсь, что он из сильнейших мастеров. Возможно даже гроссмейстер. Несмотря на лишнюю пешку, шансы на ничью у него имелись, но к сороковому ходу мое преимущество стало подавляющим. Мужчина иногда поднимал голову и внимательно смотрел на меня, как на дефицит, выброшенный в ГУМе. После блистательной матовой атаки, присутствующие зааплодировали. Проигравший сидел с угрюмым видом, уткнувшись в позицию. Ко мне подошел первоначальный крот, уважительно поблагодарил за отличную игру и предложил сыграть с ними тремя отдельно в номере. Я вежливо отказался, сославшись на понятную усталость. Пожилой задумчиво взглянул на меня и заметил, что речь идет о завтрашнем дне. Попросил прийти около полудня к библиотеке.

— Это невозможно. Я уезжаю на хоккейный матч.

— Мы тебе хорошо заплатим за игру, гораздо больше, чем ты получаешь за весь сеанс. А матч по телевизору посмотришь. Их только на другой день показывают, — продолжал настаивать пожилой крот.

— Я участвую в этом матче. Я — хоккеист, — пытаюсь объяснить.

— Что и требовалось доказать, — произносит последний проигравший, поднимаясь со стула, — Вне этого места вундеркинд блистать не сможет. К тому же, он еще и хоккеист. И швец, и жнец, и на дуде игрец!

Гневно на меня взглянув, он продолжил:

— Молодой человек! Не знаю и не хочу знать, как вы все это делаете, и кто вам помогает, но шахматы, это вам не карты. Стыдно должно быть!

Не подав реки, он резко повернулся и направился к гардеробу. За ним пристроились его товарищи.

— Что это с ними? — попытался въехать в ситуацию Жека.

— Извилины перемкнуло, — предположил я, — Выигрывать становится опасно. Скоро по морде начну огребать.

Я не знал, что уязвленный предыдущими поражениями от какого-то сопляка в хлестаковском стиле, гроссмейстер Суэтин Алексей зазвал на выходные в Березовую Рощу своих приятелей, тоже шахматистов высочайшего ранга, посмотреть на неведому зверушку, то бишь меня. Живет де в березовых лесах малолетняя сволочь, обнаглевшая настолько, что не церемонится с высокими шахматными авторитетами. Подрывает их почем зря. В общем, бессовестный тип и поругатель. Друзья с удовольствием согласились. Для культурных и спортивных деятелей этот дом отдыха то же самое, что Париж для проституток. Отдохнуть здесь всегда было сытно, вкусно, дешево и, самое главное, престижно. Да еще чудесам всякоразным поудивляться.

Друзья, а это были гроссмейстер Евгений Васюков и международный мастер Юрий Разуваев, подтрунивали в дороге над старшим товарищем:

— Алексей стал всем проигрывать, потому что рассеян. А рассеян потому что снова влюбился.

Околошахматные круги были наполнены историями про любовные похождения этого гроссмейстера. С Шумиловым Суэтин был знаком давно, полюбив приезжать в это прекрасное место. Они приятельствовали, встречались на первенствах сельских обществ. Николай Михайлович всегда организовывал отдых для друга Алексея и его сопровождающих по высшему разряду. В прошлые выходные поговорить насчет необычного шахматиста ему не удалось. Сегодня тоже. А очень хотелось узнать, что скажет старый приятель про это юное дарование.

Проигравший первым на двадцать первом ходу мастер Разуваев Юрий был не просто в шоке. Амбициозный, подающий большие надежды шахматист был жестоко унижен таким быстрым поражением. Нет ничего удивительного в том, что его мозг принялся искать оправдание случившемуся.

Когда своего короля положил Суэтин, Разуваев уже имел кое-какую теорию, объясняющую провал. Пацан, то есть я, играет не сам. Ему ассистирует группа сильнейших игроков. Шумилов богат и это известно многим спортсменам. Он может себе позволить нанять целую бригаду игроков и фокусничать, выставляя мальчишку как гениального шахматиста.

Зачем это нужно Николаю Михайловичу? Тут теория немного провисает. Но Юрий Сергеевич предполагает некие рекламные манипуляции. Как мальчик получает информацию? Да все очень просто. В ухе спрятан микрофон, и конечно американский. Наши же такой не сумеют делать. Ах, не видно ничего в ушах. Тогда обычные сигналы руками, позами… Да мало ли как можно переслать информацию от источника к потребителю.

Алексей Степанович еще скептически двигал бровями, а сидящий игрок, слушающий этот спор, вполне солидаризовался с Юрием. Евгений Андреевич тоже не мог допустить, что какой-то сопляк так виртуозно расправляется с тремя шахматистами экстра класса, да еще в ритме рок-н-ролла. Осталось только понять, кто подыгрывает мальцу. Путем ожесточенных споров были выдвинуты на рассмотрение кандидатуры Балашова, Таля и даже Карпова. Алексей, смеясь, предложил еще и Фишера. А что? Скрывается этот ненормальный гений неизвестно где. Ни с кем не общается. Вполне может уже попал в тенеты Шумилова, трескает у него тут блины с икрой, запивая их водкой, и водит хороводы с румяными среднерусскими красавицами меж березок под звуки балалайки. Мой отказ провести игру в другом месте послужил подтверждением этой безумной теории. Ну, да ладно. Лишь бы фужеры не разбивали и членовредительством не занимались.

— Все, пацаны, развлекайтесь дальше как хотите, а я в люлю, — обессиленно промычал я.

Эти дядины сеансы мне конкретно весь мозг выпили. Если меня из этого мира высшие силы не выгонят, изобрету компьютер только ради того, чтобы шахматные программы всех этих обидчивых лохопетов ниже плинтусов спустили. Если самому не получится сделать, Билла Гейтса за шкирку притащу и буду по копчику бить, пока не изобретет то, что мне нужно.

Завтра в шесть вставать и пилить в Дмитров. Можно конечно изнасиловать дядю, раз он меня по-всякому имеет. Вот только Эмму Эдиковну жалковато. Ей то ранние провожания наших с Вованом мощей зачем испытывать. Придется к жекиной маме кости закинуть. Все равно ей и сына выпроваживать, и на работу вставать. Ну и съестного меж ребер накидать не грех.

Пришлось согласиться на жекину идею снова пойти в бассейн, поплескаться. Леха со своей бандой, как узнал, что я туда иду, тоже пристроился. Я порой себе себя представляю пчелиной маткой, вокруг которой рой пчелок наметывается. Только бы не уснуть в воде и личинок там не отложить.

Забрались все в воду и, лениво плавая, делились впечатлениями от концерта. Я больше молчал. От моего имени вещал мой пресс-атташе Вовка. Правда, для него еще оставалось загадкой время появления новых композиций. А вот насчет Никольского и других песен пацанье население бассейна было оперативно оповещено. Так Жека узнал про то, что записи под брендом «Виктор Токарев» сделаны с моего концерта. Видимо мне придется готовиться к выступлению перед рощинскими ребятами. Убью когда-нибудь этого тощего импресарио!

До чего же натура эмоциональная у капитана хоккеистов. Узнав про то, кто исполнитель песен Токарева, чуть не разревелся. Блин, опять полез со своими объятиями и поцелуями. Пацан, мне как-то не в кайф ощущать своими костями ребристость чужого тела. Сделайся как-нибудь помягше, тогда и лезь ко мне тискаться. Вот, черт! От этого петтинга разожглось во мне понятное желание насчет… Короче, гады вы все! Пришлось поплавать брассом, чтобы хоть немного сбросить напряжение.

Попутно Вовкой была пересказана моя лекция о паркуре. Жека с пацанами уже были наслышаны об этом, но раньше не придали этому значение. Теперь слушали этого змея в чужих плавках, раскрыв рот. Умеет же этот засранец увлекательно обрисовывать перспективы, пока я в эротических переживаниях мучаюсь. Наконец, сдаюсь и честно спрашиваю у пацанов насчет возможностей перепихона в Березовой Роще. Если есть спрос, то должно быть и предложение. Смотрят на меня все своими комсомольскими рожами и глазами хлопают. Что, таки все еще в девственниках ходим? Блин, куда я попал? Лучше бы в средневековье улететь. В общем, раз я такой у вас кумир, обеспечьте, как хотите. А то сдохну тут у вас!

Конечно, я прямо в лоб такое не говорил, но намеки определенные поднапускал. Судя по красноречивым взглядам, ради меня суперзвезды, хоть и местного разлива, они мам родных не пожалеют. Пожалуй, мам не надо! И вообще там, поосторожней. Толстух всяких, рябых, кривых и косых не подавать, а то сильно обижусь. А, ладно, черт с вами, давайте любых! После Алевтины падать ниже некуда. Пошли-ка Вован, поиграем в пионерские игры! Пчелки просекли наши с Медиком маневры, и в итоге получилась общекомандная зачетная игра в раздевалке. Фух, срочно надо паркур вводить!

По дороге по домам Леха затеял ор и потребовал, чтобы я пошел ночевать к нему, обосновывая это тем, что его мама тоже вкусно готовит. Жека не соглашался. Боюсь, что скоро парни передерутся из-за меня. Резко соглашаюсь на предложение Левченко.

Несмотря на уговоры его красивой пышнотелой мамы, очень похожей на гоголевских героинь, ни я, ни Вовка за стол не сели даже по поводу чая. Так сильно в ресторане объелись. Разбрелись по койкам. Я даже не запомнил, куда меня уронили.

* * *

Вставание-умывание тоже не зафиксировалось в моей памяти. Какие-то котлеты впихнулись мне в сонную пасть. Почему же этот гад Чика не вылезает заботиться о своем теле? Хотелось спать так, что медведи в берлогах бы обзавидовались. Проспал до самого Дмитрова. И чего так торопились. Прискакали туда, когда еще девяти не было. Снова как и в Можайске обнаружился обычный каток при школе, даже трибун не было, только несколько жалких скамеечек возле борта. Раздевалка предполагалась в самом здании школы. Мы по здравому рассуждению решили переодеваться в автобусе, поставленному возле хоккейной коробки. Нам стесняться нечего и есть чего показать миру, и даже бесплатно. Хмм, бесплатно… А это неплохая идея насчет стриптиза. Такие манечки можно надыбать! Только как такое воплотить в стране непуганых девственников? Что же меня все на эти мысли выносит? Так и трекнуться недолго.

Саша сходил и переговорил с представителями принимающей стороны. По результатам разговора нас разместили в комнате с диванами, предложили выпить кофе с булочками. Торчать два часа в комнате не хотелось, и я подговорил пацанов прошвырнуться по улицам Дмитрова. В итоге мы поперлись веселой дюжиной осматривать местный кремль. Мы неплохо побродили там, осмотрели всякие церкви, угостились вкуснейшим квасом. Видели безногого нищего, который исполнял «Чубчик кучерявый». Я тихо обалдел насчет того, как быстро запись полыхнула до самых дальних уголков Подмосковья. Не удержался и стал допрашивать мужичка. Поскольку мы не пожадничали, то он с готовностью рассказал все то, что я и так знал и предполагал. Песни слышал он из окна квартиры.

— Фарца мощно нажилась на твоих песнях, — сочувственно высказался Вовка.

Остальные пацаны с ним согласились.

— Не беда! — говорю в ответ, — Те, кто так сделал, стали для меня «персонами нон грата».

— Вечно ты со своими заумными словечками, — проворчал Медик, — Что это означает?

— Это означает «козлы мохноногие», — прикалываюсь типо.

— Ух, ты! Клево! — поразился друган.

— Сделаем новые записи и сами продадим. Дядя обещал инструменты приобрести для молодежного ансамбля… — продолжаю вслух мечтать.

Спутники буквально взвыли:

— Меня возьми в ансамбль! Меня!

Они уже однозначно определяют для меня место лидера в таком коллективе. Сказал пацанам, чтобы готовились к кастингу. Вовка привычно ворчнул про заумное словечко. Я собрался было снова приколоться над его темнотой, но, глядя в доверчивые глаза друзей, просто ответил:

— Это наподобие конкурса в институтах. Только там выясняют знания, а здесь — способности и таланты желающих участвовать. Так что, готовьтесь серьезно. Репетируйте на любимых инструментах.

Знал бы я, к чему приведут эти слова, может быть, придумал что-нибудь другое сказать. Пацаны вдруг стали выяснять друг с другом свои шансы и решили, что у некоторых есть блат, благодаря близости ко мне и особым отношениям.

Внезапно начался натуральный махач. Первую пару составили Леха с Жекой. Пацаны из их пятерок подтянулись следом. Так вот, в историческом месте древнего Дмитрова меж церквей и развернулось пацанское сражение. Мы с Медиком немного притормозили от такой внезапности, но потом принялись разнимать бушующую толпу. Тут мне и прилетело. Причем от лучшего друга. Качественно так прилетело. Так, что я упорхнул на пятую точку. Увидев такое святотатство над моей священной мордой, драка резко остановилась. Я и не понял поначалу, кто это так меня саданул, если бы сам Вовка, отбежав на безопасное расстояние, не принялся вопить о прощении. Я заорал грозно:

— Все видели — он мне пробил в бубен?

А гаду интонациями мудрого Каа шиплю:

— Ползи ближе!

Пацаны приготовились увидеть жуткую расправу удава над бандерлогами. А сбледнувший моськой Вовка на полусогнутых обреченно начал медленное сближение со мной.

Я еще раз пафосно так восклицаю:

— Все видели, как он мне по морде цепанул?

И, дождавшись появления тушки друга с печальным видом в зоне досягаемости, объявляю:

— А я его сейчас просто обниму! И уже вижу, как все стали обнимать друг друга.

Моментально начались обнимашки-обжимашки. Даже ржали гады парнокопытные, наблюдая разукрашенные морды друг у друга. Молодцы, рабочие пчелки, слушаются матку вашу.

Подъехала милицейская машина с четырьмя ментами. Наверное, музейные служки постарались. Объясняю им все как есть: — «Мы — хоккейные ребята из славного города Правдинска. Приехали на матч с местной командой. Осуществляли культурную программу, пока на нас не набросились какие-то хулиганы». Менты нас послушали-послушали, и принялись грузить в свою кутузку. Отбились с трудом. Куда нам, со своими подростковыми тельцами против этих мамонтяр. Стреканули от них зайцами по дворам, оставив в ментовском плену целую четверку наших пацанов-хоккеистов.

Когда явились пред очами Романыча, то конкретно попали под раздачу. Он орал как потерпевший полчаса, наверное. Попало в итоге больше всех Александру Петровичу. Тренер Саша промолчал и ушел договариваться с местным руководством насчет врача для наших битых рож, затем спешно отбыл вызволять из ментовки наших ребят. За ним увязался Вовка. Пострадавшим в драке врач зловредно разукрасил морды зеленкой, чисто как клоунам в цирке.

Давно заметил, что Романыч из всех возможных решений выбирает самое наиглупейшее. Он так распределил блатных игроков по пятеркам, что несчастный Жека схватился за голову. Я попытался вежливо указать тренеру на погрешности в его решениях и, который раз, оказался на скамейке запасных.

Стали появляться фанаты, но почему-то больше девчонки. Они обидно обсмеяли наши битые рожи. И вообще, все в этот день было против нас: тренер, новые пятерки не взаимодействовали, вратарь играл вяло и я большую часть игры сидел в запасе. Несмотря на то, что дмитровский «Старт» считалась одной из слабейших команд первенства, мы, идущие на третьем месте, после второго периода сливали им со счетом один-три.

Лично мне было все равно. Я свое обещание перед дядей выполнил — вытащил команду с последних мест. Теперь даже сотня романычей не сумеет навредить при всем своем желании. На выход в первую лигу надеяться не стоит. Для этого нужно, чтобы идущие впереди подольчане и калининградский «Космос», в оставшихся играх проиграли по максимуму слабым командам. Но, Жека так не думал. Он истово верил в достижимость первого места, дающего право продолжить борьбу дальше.

О чем он говорил с тренером у автобуса, яростно жестикулируя руками, никто не ведал. Однако, в начале последнего периода я был выпущен в составе жекиной пятерки. Результат не замедлил сказаться: пилюля в калитке врага. Подумав, мы дали знак, чтобы нас не меняли. Теперь повезло Жеке с заброшенной шайбой. Игра наладилась. Лехина пятерка, нашпигованная блатными, пропустила гол в свои ворота. Мы с Жекой вышли и устроили избиение младенцев. Накидали дмитровцам еще три шайбы. Враги растерянно топтались возле своих ворот под возмущенный свист фанатов, но ничего не могли поделать с разбушевавшимися нами. Победили! Капитан даже натуральным образом разрыдался, обнимаясь с ребятами на льду.

В этот момент нарисовался охрипший второй тренер с пленниками и Вовкой. Попался ему упертый мент, любящий все делать по протоколу. Пока они связывались с Березовой Рощей и уточняли данные мальчишек, прошло много времени. Несчастный Петрович замучился с ним общаться. По здравому размышлению, спортсмены в ментовке — косяк Романыча. Я бы на его месте хай поднял на весь Дмитров, а этот и в ус не дует.

По предварительной договоренности, принимающая сторона должна была обеспечить наши молодые спортивные желудки обедом. Узнав про душевую, решили не выпендриваться и переодеться в раздевалке школы, несмотря на приличное расстояние. Водитель Федор нас любезно подвез от хоккейной коробки к зданию школы. Как нам в голову не пришло это решение раньше, не пришлось бы тогда морозить голые зады в автобусе. Подтащили свои шмотки, переоделись, помылись, довольно повизгивая.

В столовой получился мелкий скандал из-за гуаностей старшего тренера. На Вовку заказ на питание не был сделан. Я разозлился и заявил, что тоже отказываюсь от обеда. На это Романыч, мерзко хихикая, сказал, что мне и так следует еще немного похудеть. Мелкий скандалец вполне мог разрастись в крупную ядреную войну. А уж я умею раздувать пожары. Если бы мои пчелки дружно не поддержали меня и Медика. Романыч побагровел и оскорбленно уселся в сторонке, а пострадавшим мне и Вовке было выдано даже больше порции, чем обычно. Мы не стали протестовать и проглотили все довольными мордами. Наевшись, сразу же погрузились в наш Икарус и тронулись в обратный путь. Недалеко от центра города, один из пацанов, томившийся несколько часов в отделении, закричал:

— Ребята, вон та ментовская, где мы сидели!

По пути следования автобуса завиделось двухэтажное кирпичное строение, угловое при выезде на площадь. Предлагаю:

— Приготовиться всем, показываем «фак».

Выясняю, что в этом передовом общественном строе еще не ведают про такой жест. Решаю поступить по-другому. Со словами:

— Делай, как я!

Встаю с сиденья, поворачиваюсь задом к окну, наклоняюсь и сбрасываю брюки с трусами.

В середине воскресного праздничного дня многие дмитровчане, прогуливающиеся вблизи здания милиции, были свидетелями удивительного зрелища. Из окон проезжающего мимо Икаруса жизнерадостно светились голые пацанские жопы.

Мною владело не просто желание похулиганить. Я решил еще раз проверить свою харизму и готовность моих пчелок следовать за мной в любом безрассудном поступке. Вот такая я бешеная матка. Зато знаю, что зажатые советские пацаны совершили самый что не есть подвиг, сделав первый в их жизни стриптиз. Все без исключения участники акции пылали красными рожами и ушами от стыда. Обалдевший водитель Федор чуть не заехал на тротуар.

Те, кому не досталось место у окон, облегченно переводили дух. Среди штрейкбрехеров оказался Жека. Я понимаю, что не всем достались места для демонстрации задов у левых окон автобуса. Но если сидящий там Жека выскакивает в проход, и потом стоит с невинной мордой, то это о многом говорит. Поймал мой взгляд и стушевался. Не подозревал, что капитан до такой степени стеснительный. Тэкс…, несколько пчелок вышли из послушания. Будем думать о нещадной каре для отступников.

Когда все участники демонстрации, довольные собой после моей похвалы, расселись по своим местам и от души оторжались, блатные включили записи «Машины времени» и начали хором напевать. Понравилось пацанам творчество моих бывших-будущих кумиров. Я в это время ощутил в себе посторонние эмоции и вышел на связь с призраком.

Улов моего связного в плане информации оказался богатым. В ночь с субботы на воскресенье в поселке Балабино произошло убийство, в котором принимал участие Панок и двое его подручных. Призрак Алексея Семеновича обеспечил меня качественными сведениями с места событий. Жертвой оказался директор пристанционного кафе товарищ Брыль Борис Наумович, еще сравнительно молодой человек лет тридцати с небольшим, но потертый жизнью и женщинами. К перечню его черт, неблагоприятных для восприятия, добавлялись ранняя лысина, небольшой рост и вечно тоскливый взгляд неудачника. Правда, на любовном горизонте полыхнули кое-какие зарницы. Его коллега по работе — буфетчица Галина — вроде бы стала прислушиваться к знакам внимания своего начальника. Еще молодая, хоть и разведенная женщина, с маленькой дочкой на руках, имевшая не особо красивое, простецкое лицо, зато очень стройную фигуру, выигрышно подчеркивающую привлекательные женские выпуклости. Борис, кстати, в этот вечер собирался зайти к Гале домой и пригласить ее на сеанс в кино.

Панок специально придумал наехать на этого кренделя, потому что знал из проверенных источников о тайных доходах Брыля. И еще пришло время передавать отработку своему тайному боссу, а манечки ушли на другие дела и ожидаемого выхлопа за последнее время не случилось. Как я понял, если бы я попался тогда его бармалеям, то с меня попытались бы стрясти денег по максимуму, или заставили бы подломить какую-нибудь квартиру.

Роковая встреча произошла на вечерней улице поселка вблизи частного дома, где проживал потерпевший со своей матерью. Брыль сразу же заявил, что денег у него сейчас нет, обосновывая это тем, что к нему присматривается ОБХСС и стало трудней крутиться. Панок ему не поверил и потребовал провести в рабочий кабинет к сейфу. Директор спокойно на это согласился. Они зашли в кафе с заднего входа все вчетвером, открыв дверь ключом. В складских помещениях и в коридоре никого не было. В кабинете директор набрал кодовый замок и показал бандитам содержимое сейфа. Там тоскливо маялись несколько папок с бумагами. Борис Наумович даже вынул эти папки и расшнуровал их, показав, что денежных знаков там не имеется.

— Ты че мне туфту лепишь. Есть у тебя деньги. Чтобы еврюха, да был без нычек? — вдруг рыкнул Панок, бешено вращая глазами.

— У меня ничего нет! — тихо, но твердо повторил побледневший молодой человек.

— Посмотрим. Если на уши крошишь, то тебе хана! — проговорив угрозу, главарь и глазами показал подельникам, чтобы те приступили к обыску.

Через полчаса, основательно перевернув все вверх тормашками в кабинете, подельники грустно пожали плечами. Отступать Панок не собирался, информация слилась надежная. Он вытащил нож и подступился к сидящему с довольным лицом директору.

— Щас ты сам мне нычки свои покажешь, иначе пальцы удлиню, а потом укорочу.

Он вставил нож между нежными пальчиками жертвы и сделал движение к ладони. Брыль взвизгнул и попытался вырваться, оттолкнув держащего его Панка, тот в ответ саданул пациента пепельницей по голове. Попал в висок. Товарищ Брыль молча повалился на пол.

— Панок, зачем было мочить? — укоризненно заметил один из его подручных.

— Вывел из себя, паскуда. Глянь, подох он, чтоли?

— Жмурик.

— Ладно. Хрен с ним, затираем отпечатки и сваливаем.

Банда незамеченной прошла по внутренним помещениям кафе к заднему выходу. На вечерних улицах поселка было малолюдно. Никто не обратил внимание на группу молодых людей, одетых, как работяги, спешащих скорее всего с поздней работы под ласковый бочок к своим женам. Стройцеховский газик ожидал компанию на окраине поселка. Призрак проследил за бандитами до их обычного места пребывания в задних помещениях котельной. Там они приняли на грудь по стакану портвейна и разошлись по своим квартирам.

Благодарю дедка и ухожу со связи. Фух, ну и дела! Панок перешел уголовный «рубикон» — стал убийцей. Зверь, вкусивший крови, опасней стократно. Теперь ему ничто не помешает спровадить меня с этого света навсегда.

Странные чувства меня охватили. Странные и мерзкие. Наверное, так чувствовали себя воины, покидающие поле боя и оставляющие своих товарищей на верную гибель. Пытаюсь оправдаться перед собой терминальными пятнами и волей случая — не помогает. Сидящий рядом Вовка с испуганной моськой тормошит меня:

— Ты почему такой бледный?

Не отвечаю ему и выбираюсь по проходу в заднюю часть автобуса. Вовка понятливо остается на месте, хоть и поглядывает озабоченно в мою сторону. Здесь перевозились хоккейные реквизиты, всякие полезные вещи, тут лежала чья-то гитара. Без всякой мысли беру ее в руки и сажусь на свободное от вещей сиденье. Ребята впереди по-прежнему поглощены музоном с ресторанного концерта, хором напевают. А мне нужно… Просто не знаю, что мне нужно! Напиться бы до рвоты наизнанку. Как же мне плохо!

Подобрал мелодию и тихо с подвыванием запел:

…

А вот я уже в Элизиуме! Мой хранитель стоит передо мной без облика совсем. Брезгует в моем виде быть, стервь! Я ему рычу прямо в мутное лицо:

…

Выныриваю из забытья. Ощущение в горле, будто я орал. Пацаны сбежались и обступили меня, смотря удивленно-испуганными глазами.

— Паш, с тобой все в порядке? — беспокоится Жека.

— Ух, ты! Какая клевая песня! — восторженно высказывается Леха.

— Это Высоцкий, — с трудом проталкиваю через спазмирующее горло слова.

Странно, я не должен был тут промахнуться. Песня написана еще в 1972 году. Хоть какие-либо записи должны были быть и распространяться. Вон, как фарца зверствует. По виду даже у блатных было понятно, что слышат это в первый раз и от всего произошедшего в невероятном шоке. Знать бы, что я творил тут на автомате. Обнаглевший Леха жалостливо просит исполнить песню еще раз, терпеливо перенося мой злобный взгляд. Остальные тоже подключаются к упрашиванию. Хриплю им:

— Идите вы все в собачью задницу.

И откидываюсь на спинку, делая вид, что хочу поспать. Постояли, помялись и расселись неподалеку. Наверное, подумали, что я вдруг снова подорвусь и запою какой-нибудь крутяк. Ну прямо, как дети, честное слово. Блин, а кто же они? Вот я дуб!

Не знаю, помогла ли мне эта песня, или нет. Решил пустить развитие событий на самотек. Сам не буду специально лезть под перо Панка. Но если будет суждено не разойтись с ним, то так тому и быть. А было бы круто увидеться с Владимиром Семеновичем, пожать его руку, предостеречь от использования наркосодержащих лекарств. Пожил бы он еще лет двадцать-тридцать, меньше бы возникло грязи в нашем отечестве. С Визбором Лизок обещала познакомить, да и с «машинистами» интересно будет потусоваться. Если же Панок меня уконтропупит, то нужно постараться найти носителя-подростка в середине нулевых. Встречусь с Лорой раньше себя бывшего и уворую ее. Вдруг этот случай поможет другому мне прожить долго, хоть и менее счастливо.

Перед глазами вдруг всплыли сначала Лейсан, потом Юлия. Лиза — нежный душевный человечек, но не такая красивая, как Юлия. Какое-то притяжение у нее есть, но надо помнить, что она занята серьезным соперником. И это не Лешуков. Хотя, подозреваю, что ради красивой композиции она может поломать себе карьеру и остаться со мной. Юля, та еще терра инкогнита для меня, «черный ящик». Но, мне достаточно осознавать ее оглушающую красоту как сияние звезды. Боюсь, что с каждым днем я все больше буду погружаться в зону ее притяжения, не желая этому сопротивляться.

Бррр, надо отвлечься. Если буду думать о Юле, то не могу решиться на переход.

Внезапно перед моими глазами возник Чика таким, каким я его разглядывал в зеркале в первый день моей новой жизни. Я же так ничего и не придумал насчет него. Есть вариант с клинической смертью, когда я смогу перейти, а тело носителя с Чикой внутри врачи просто спасут. Шансы крайне малые, почти нулевые. С хранителем обсуждать этот вопрос бессмысленно. Он настроен резко отрицательно к моему желанию уйти отсюда.

Очнулся от тяжелых размышлений, когда Икарус рассекал по праздничной Москве. Тренера, ехавшие впереди нас в сашином жигуленке, уже растворились где-то в колбасных кущах. Может быть, причина тренерского эскейпа вовсе не в колбасе. У Шумилова с этим в магазинах было «все пучком». А, фиг с ними! Пусть творят, что хотят. Ребята сидели по своим местам и подремывали. А за окном проплывала февральская столица. Снега этой зимой выпало мало, и асфальт тротуаров был весь открыт. Люди в скромных, но вполне красивых и даже элегантных одеждах прогуливались по разукрашеными красными флагами и плакатами улицам. Заметно много строилось многоэтажек в «спальных» районах. Высокие одинаковые дома молочными зубами торчали в новых микрорайонах. Красивые своей геометрической законченностью, но какие-то скучные, равнодушные. Человеку, особенно начинающему, нужна среда с эмоциями. Лучше хорошими, но можно и злыми иногда. Не все же сладким насыщаться, можно и слипание одной важной дырочки заиметь.

Только не такие! Боже, какие же тупорылые плакаты на домах! Кто придумывает дебильные рожи с орущими ртами, призывающими честных труженников порвать себе всю жопу во имя какой-то далекой далекости? Можно подумать, что страна населена придурками, которые только такое обращение понимают. Представил такие плакаты во Франции, или в Японии. Они бы там все охренели, увидев подобное на своих улицах. В общем, язык победившей бюрократии, ловко запрягшей производительный класс в ярмо пустых обещаний.

Вовка тоже таращит глаза в окно. Обычный такой пацан, прикольный, очень доверчивый. За меня пойдет в огонь и в воду. И погибнуть может из-за меня. Нет уж, надо исключить его из связки со мной. Придется с ним разорвать все отношения, уберечь от наезда панковцев. Понятно, что фактор бати свою роль сыграет, но это не спасло его тогда в другой реальности от пропажи. Так что, прощай мой лучший друг, скорее всего, навсегда! И вы все, остальные пчелки, тоже прощайте! Мне с вами было весело. Извините, что глумился над вами порой. Такая вот я, мерзкая гнусь…

Вовка вдруг потянулся и, обернувшись, уставился на меня. Я трусливо отвел глаза. Будет трудно что-либо ему объяснить, даже невозможно. Хотя…, фингал же он мне поставил. Вот и повод обидеться. Даже смешно стало — никогда в прежнем времени не обращал внимания на такие пустяки. Слишком это по-детски. Но, других поводов пока не было. Пожалуй, небуду ему сегодня портить праздничное настроение. Завтра сообщу. Ох, блин. Когда же приедем? Зад уже просидел. Скоро кости оттуда всю сидушку издырявят. Славно прочитав мои мысли, Федя после выезда за МКАД резво погнал Икарус по пустому шоссе. Через полчаса мы были дома.

Встречали нас музыкой и плясками. Пошутил, что именно нас. Праздник тут отмечался с полудня. На площади выплясывали какие-то пожилые тетки с мужиками в расписных одеждах, играл духовой оркестр. До моей шахматной повинности оставалось чуть больше часа.

— Жека, передай боссу, что я сегодня опять с испорченной мордой. Работать на сеансе не смогу, — попросил я приятеля.

— Смотрите, чего-то там намечается. Давайте все вместе туда сходим, — предложил Жека, махнув рукой в сторону дворца культуры и спорта.

Возле здания стояли пазики — маленькие автобусики, возле которых суетились молодые люди. На афише было написано: «Конкурсный концерт военной песни, участники.., начало в 17.00. Вход бесплатный». Афиша с моими сеансами отсутствовала к моей великой радости. Фух, спасибо небесам!

В фойе дворца толпились местное народонаселение, которое плавно перетекало в киноконцертный зал. Часть моих пчелок рассосалась по своим делам, но большая часть заинтересовалась концертом.

— Может быть, в бассейн сходим, скупнемся? — вдруг предложил Леха.

Женька в ответ заточился:

— Давайте лучше туда пойдем. Песни послушаем. Ты как, Паша?

— Я с Лехой иду в бассейн, а вы тут оставайтесь, если хотите, — зловредно высказываюсь в ответ.

Бедные пацаны остолбенело захлопали глазами. Но мне не удалось насладиться прохладой воды. У выхода встретился с просторскими ребятами: Леший, Витя Ларионов и еще четверо относительно знакомых парня.

— И ты здесь? — весело заорал комсорг, — Только не говори, что снова переметнулся и опять предал Просторы. Правильно тебе морду набили…

— Сами-то чего здесь забыли? — вопросом на вопрос ответил я.

— Так ведь мы же в конкурсе участвуем. Призеры получают путевку на всесоюзный конкурс где-то в Прибалтике. Жаль, что ты так и не пришел к нам на репетицию. Мы бы тебя взяли, — сказал Толик Шиловский, крепкий парень с грубоватыми чертами лица, совсем не похожий на своего изящного брата.

Мне не довелось с ним раньше видеться, но через Чику были знакомы.

— Желаю вам всех победить! — говорю с намерением продолжить движение к ожидающему меня у дверей Лехе.

И тут же наталкиваюсь на очередное препятствие в виде достопочтенного дядюшки, который, войдя с улицы в фойе, тут же по-медвежьи заключает в свои объятия меня и Леху.

— Ах, вы мои молодцы! Не прекращаете радовать меня. Я уже знаю о вашей победе. Идемте со мной на концерт.

Не принимая моих возражений, он потащил меня и Леху в киноконцертный зал, почти заполненный рощинцами и отдыхающими. По дороге дядя выцепил из толпы остальных пацанов и присоединил к нашей группке. Люди радушно приветствовали Шумилова и меня, пожимали руки. Было приятно до изнеможения, хоть и стыдновато из-за разукрашенной физиономии. Пацанов дядя усадил на полностью свободном первом ряду, а меня подвел к группе мужчин разных возрастов, с Лейсан среди них. Божештымой, опять пересекаюсь с истовой любительницей красивых звуков! Она шаловливо грозит пальчиком почему-то. Еще узнаю Таривердиева, тот тоже узнал меня и улыбается приветливо. Остальные смутно знакомы и ошарашенно меня оглядывают.

Дядя подводит меня и представляет:

— Прошу любить и жаловать. Мой талантливый племянник Паша Чеканов. Не обращайте внимания на его разбойничий вид. Раны получены в хоккейных баталиях.

Мужчины с достоинством покивали мне головами. Лиза выхватила меня из толпы и, отведя в сторону, принялась расспрашивать меня о новой песне. Обычное дело, Ангелинушка уже растрепала о «Красном коне».

Перед сценой стоял длинный стол, накрытый зеленым сукном, с расставленными по центру бутылочками Боржоми. Вот за ним дядя и рассадил всю эту группу достойных людей с Лейсан и мной тоже. Достойные люди продолжали коситься на меня удивленными взглядами. А дядя вышел на сцену с закрытым занавесом и неожиданно превратился в конферансье, объявив о начале конкурса-концерта. Открылся занавес. Взору собравшейся публики предстали красиво выполненные плакатные декорации на военную тему. Посередине сцены стояли рояль, барабанная установка и ящики электроаппаратуры. Следуя приглашениям конферансье, на сцену выходили участвующие ансамбли, среди которых и «Спектр» из Родных Простор. Ребята заметно волновались. Некоторые были очень юные, еще школьники. По моде в расклешенных брюках с длинными волосами. Дядя со сцены представил жюри. Представляемые вставали, оборачивались к зрителям и коротко кланялись. Вот, дядя учудил! Нашел, называется, судью-малолетку.

Под гром аплодисментов раздавались слова:

— Народный артист РСФСР, композитор Богословский Никита Владимирович; заслуженный артист РСФСР, актер театра и кино, поэт, композитор и исполнитель песен Ножкин Михаил Иванович; герой Советского Союза, летчик-космонавт Волынов Борис Валентинович; ветеран Великой Отечественной войны, майор запаса Смирнов Николай Павлович; секретарь московского областного комитета комсомола, председатель организационного комитета конкурса Касимова Лейсан Муратовна; композитор Таривердиев Микаэл Леонович; лауреат премии Ленинского комсомола, композитор Тухманов Давид Федорович; певец Белов Геннадий Михайлович; поэт, композитор и исполнитель песен Чекалин Павел Андреевич…

Блин, дядя! Приколист местный. Надсмехаешься, что ли? Все думал, как он меня представит среди таких овеянных славой мастодонтов. Представил! Хоть бы не опомидориться перед всеми! Вскакиваю и быстро дергаю кочаном в сторону зала. Шквал аплодисментов с примесью какого-то ора. Любят здесь меня, однако.

— …И, напоследок, ваш покорный слуга, являющийся к тому же заместителем председателя оргкомитета конкурса. Думаю, что представляться не надо. Директор почтительно поклонился залу и, сойдя со сцены, занял место рядом со мной, подмигнув мне заговорщецки. Да, дядя, тебе пора присваивать звание профессора по прикольным наукам. Уважуха тебе все-таки за обалденный состав жюри. Понимаю, что они всего лишь отдыхающие, просто развлекаются на этом конкурсе. А люди будут потом при слове «Шумилов» восклицать: — «Ооо!» и закатывать глаза. Хорошо быть директором престижного дома отдыха, но и крутиться надо не хуже шестеренки.

Концерт начался. Патлатые пацаны старались изо всех сил. Судьям раздали в самом начале действа листочки с написанными в столбик названиями двенадцати участвующих ансамблей. По итогам их надо будет расставить по местам, поставить свою подпись и сдать секретарю жюри — директорской секретарше.

В целом, исполнение участников мне понравилось. Только все исполняли советских композиторов, ничего своего. Мастодонты благосклонно внимали исполнениям, усмехались и чиркали записи в листочках. «Спектр» себя не очень блестяще проявил с песней «За того парня». Я, понятное дело, поставил его на первое место. Догадываюсь, что и Лизок тоже коррупнулась.

По окончании концерта дядя попросил выступить певца Белова Гену, еще совсем молодого человека. Он уже был знаменит песнями «Травы, травы…», «Дрозды», звучавшими часто по радио. Парень не стал ломаться и спокойно вышел на сцену под восторженный рев зала. Появился мужичок с гармонью. Была спета «Землянка», песня тоже на военную тематику. Этому Белову лучше в опере петь, голос очень нежный. К сцене подбежали с цветами женщины. Певец странным образом засмущался. Я уж думал, что звезды привычны к разным знакам внимания.

Следующим выступающим оказался Михаил Ножкин, молодой актер, известный по фильму «Освобождение». Он взял простую гитару и исполнил хитовую по тому времени «Последний бой». Красивый мужской голос, хоть и не сильный. Публика очень благосклонно приняла патриотическую песню. Тоже подскочили женщины с цветами, почему-то больше пожилые, но Михаил отважно всех поцеловал.

Внезапно дядя наклоняется и говорит, что теперь мой черед.

Отчаянно машу мордой. Говорю, что так не договаривались. Он мне снова нудит, вращая глазами:

— Давай, не посрами мои седины.

Не пойму, причем здесь я и его седины. Блин, до чего же не люблю, когда упрашивают. Лизок тоже коготки настраивает, чтобы шкрябать ими по моей трепетной натуре. Короче, выпихнули меня из-за судебного стола на позорище. За мной поскакала секретарша обеспечивать инструментами. Не помню, как добрался до участников, стоящих за кулисами. Мне казалось, что не только сердце, но и печень с селезенкой и всеми кишками прыгали внутри меня бешеными зайцами.

Чего же им сыграть такое? В голове — раздрай с мыслями. Копаться в массиве, выбирая подходящую по теме песню, было сложновато. Решился представить то, что мне просто больше всего нравилось из своего времени — «Давай за тех» Игоря Матвиенко. Там красиво даются гитарные аккорды. Да и настроение… сбросить надо, примерно как в автобусе.

Проигрыш долго наигрывал, а потом как пошел… Закончил играть, оторвался взглядом от струн. Все в зале стоят. Ветеран в жюри плачет. Я — красавчик, однако. Пусть этот шедевр заживет на двадцать лет раньше и одарит слушающих очень важными для души эмоциями. Итак, дорогие граждане. Ви хочете песен, ви их имеете. Принимайте таблетки с кипяченой водой.

Возвращаю гитару хозяину — одному из участников — и спускаюсь на свое место в полной тишине. Правильно, одобряю! Глупо хлопать после такой песни. Души это чувствуют, не закоснели пока. И мне стало гораздо легче, словно разрядился скопившимся зарядом в зал, или наоборот, подзарядился. Все же застучали ладонями, исполнили традицию. Композиторы тянули руки, чтобы пожать мою. Ветеран всего обцеловал. Лиза, как обычно, вся зареванная, почти невменяемая. Дядя смотрит на всех с видом «я же говорил.» Какие-то тетки сунулись с цветами. Нафиг мне эти цветы! Я же не женщина, чтобы мне всякие дурацкие цветы дарить. И с поцелуями обойдетесь. Все-таки пришлось обозначить клевок губами в пухлые щечки. А цветы Лизе передал.

Появилась секретарь и передала листок директору. Он выплыл на сцену и огласил результаты работы жюри. «Спектр» получил только третье место. Первыми стал ВИА «Стрелец» из Химок. Что же, просторские музыканты прорвались дальше. После концерта и награждения победителей дядя пригласил всех членов жюри на банкет в ресторан.

— А как же победы хоккеистов? — тихо поинтересовался я.

— Ладно, путь приходят, — так же тихо и немного недовольно обронил Шумилов.

Закормили дядю победами. Обыденностью они стали. В следующий раз я повредничаю, сыграю на поражение родной команды. Подхожу к Лехе и говорю так, чтобы слышали стоящие неподалеку Женя и Медик:

— Дядя приглашает всех хоккеистов в ресторан отпраздновать победы за эту неделю. Можете остальных ребят собрать?

После снова отхожу к членам жюри. Пацаны исчезают. Медленно идущей толпой мы продвигаемся в направлении ресторана. Со мной разговорился космонавт. Его интересовало все про меня: родители, увлечения учеба. Я честно все рассказывал, тот удивленно выгибал брови. Потом он увлекательно рассказал про свое детство. Тот еще хулиган был. Рассказал про свою семью. Оказывается, его племянник играет за калининградский «Космос». И вообще, там участвуют еще ребята из семей выдающихся деятелей космоса: конструкторов, ученых, космонавтов. На решающих матчах с нами ожидаются много космических знаменитостей. По крайней мере, лично Волынов придет поболеть. Независимо от хоккейных дел, я получил приглашения от космической знаменитости нанести визит к нему домой в удобное время.

Для членов жюри был зарезервирован кабинет на втором этаже ресторана. В просторном помещении был установлен подковообразный стол из отдельных секций неправильной формы. Через внутренний проем стола официанты заходили и устанавливали разные блюда. Ужинали кроликом с отварной картошкой, грибным жульеном и овощными салатами. Запивали это удовольствие грузинскими винами. Я отвоевал право потребить алкоголь, загрозив дядю угасанием творческого порыва.

Композиторы и прочие знаменитости очень мило шутили, травили анекдоты, обсуждали свои композиторские проблемы. Моя внешность уже не вызывала ни у кого из них тревог и напряжений. Наоборот, я стал персоной повышенного внимания. Долго и тепло со мной беседовал Никита Богословский. В моих карманах прибавилось на одну визитку больше. Он, кстати, рассказал много смешных баек из жизни композиторов. Я решил тоже развлечь крутых дяденек, рассказав пару анекдотов. Один такой паршивенький, но вполне смехотворный: «В столовой Дома творчества встречаются два композитора. Один тоскливо говорит:

— Тьфу, дерьмо, а не погода!

— Кстати о дерьме… Коллега, что новенького вы сочинили?»

Отсмеявшись, композиторы принялись хвастать своими планами и будущими шедеврами. Когда гомон стих, зарядил еще один анекдотец: «Проходит в школе урок пения. Вызвала учительница Вовочку.

— Каких ты знаешь композиторов?

А Вовочка не учил. Стоит и смотрит на товарища. Тот взял книгу, стукнул по парте.

— Бах, — сказал Вовочка.

— Правильно, — сказала учительница.

Друг вырвал из тетради листок.

— Лист, — сказал Вовочка.

— Хорошо, еще, — просит учительница.

— Членников, — говорит Вовочка.

А учительница ему:

— Не Членников, а Хренников, а ты, Петров, надень штаны.»

Мастодонты заливисто заржали, особенно молодые. Богословский со вздохом протянул:

— Какая же продвинутая у нас молодежь, однако.

Чувствую, что не быть мне членом Союза композиторов. Чтобы не было обидно другим, рассказал еще анекдот про космонавтов: «На космической станции засорился туалет. Космонавты два часа устраняли последствия, вооружившись сачками.»

Волынов чуть не умер от смеха, а потом шутливо побил меня кулаками. По предложению Шумилова мы все спустились в забитый отдыхающими и празднующими основной зал ресторана поздравить юных хоккеистов с очередными победами. Публика принялась бурно аплодировать, увидев нас.

Ребят было всего двенадцать за отдельным столом, включая Вовку и тренера Сашу. Каждый из знаменитостей произнес теплые слова в адрес ребят с довольными рожами. Лизок тоже выступила. Дядя озвучил интересные данные. Оказывается, что сегодня подольская «Юность» проиграла воскресенскому «Менделеевцу», а калининградский «Космос» позорно слил чмырям из Можайска. Теперь наша команда отстает от занимающей второе место подольских только на одно очко, а от калининградцев на два. А еще впереди целых три матча, среди которых с «Космосом». Пацаны, забывшись, восторженно орали в ресторане. Я вспомнил про Вовку и тихо попросил дядю организовать его доставку в Просторы до ночи. Шумилов согласно кивнул и наклонился у сашиному уху. Еще я выцепил из-за стола Женьку и отвел его в сторону для приватной беседы. Дело касалось все того же Медика. С учетом будущей комсомольской карьеры он должен уметь правильно общаться с людьми.

— Слышь, Жень, после ресторана Вовку повезут в Просторы. Проводи его. И когда он будет усаживаться в машину, передай ему, что он больше не друг мне. Пусть даже не подходит ко мне близко, уебашу.

— Жестко ты…

— Так передашь, или мне другого просить?

— Ладно, друг. Передам, как скажешь. Не сомневайся.

Высокий девятиклассник даже запереживал от предположения, что не сможет быть для меня полезным. А я с учетом хмельного вести долгие разговоры не был расположен. Наша судейская компания снова поднялась наверх. Мы еще немного посидели за десертом, слушая медляки «Стрельцов» с эстрады и болтая на разные темы. Шумилов подсуетился и нанял победителей конкурса на ресторанное обслуживание с последующим отдыхом на пару дней здесь в одном из корпусов. Дядя с мозгами: ребята еще и денюжку заработают и удовольствия поимеют.

Волынов разговорился с Лейсан об организации разных шоу. Он предложил сделать праздничное представление на космическую тему в Звездном городке, или в великолепном Дворце спорта Калининграда. К двенадцатому апреля успеть подготовиться было невозможно. Тогда Борис Валентинович сказал, что в области космоса готовится грандиозное событие и произойдет оно в середине июля. Лейсан пообещала космонавту обсудить его пожелания на комитете.

Окончание банкета запомнилось смутно, чикинский организм быстро окосел от алкоголя. Какую пургу я нес в лизины уши, боюсь даже представить. Кажется я, пьяно хихикая, втирал ей, что я — весь из себя такой мустанг во всех проявлениях. И еще тщился доказать это ей немедленно. Не помню точно — попросила ли Лиза проводить ее до номера, или я сам с обнаглевшей рожей навязался.

Незаметным образом очутился на кровати в шикарном номере. Ночник скрывал выражение лица нависающей надо мной Лизы. Она сноровисто раздевала меня. Я решил исполнить встречную любезность, помочь девушке освободиться от темного брючного костюма, и встретил молчаливое возражение неожиданно сильных рук. Понятно, решила просто уложить спать, как младенца. Может быть, еще и колыбельную споет. А все же, как офигительно приятно, когда тебя раздевает очень красивая женщина. Как упоительно скользят по телу маленькие сильные пальчики, увлекающие за собой брюки, потом носочки. Мой верный мустанг изнывал в своем стойле и рвался на свободу. Хорошо, что он ржать не умеет, а то перебудил бы весь этот корпус.

Вдруг я почувствовал, что и мои трусы тоже начали скольжение к щиколоткам, открыв любопытному женскому взору вставшую на дыбы резвую скотинку. Эге, значит, небеса все еще меня любят, и мне предстоит ночь невероятных наслаждений. Я лежал перед Лизой покорным кутенком, с тихим восторгом ожидая дальнейших действий. А она, удовлетворившись созерцанием моей обнаженной спортивной тушки с гордо возвышающимся мустангом в главной роли, принялась ласкать тело губами, руками и даже зубками. Я чуть с ума не сошел от этих прикосновений. В ответ я стал шарить руками по лизиному телу, мять разные округлости и мягкости. Мне хотелось взять это тугое, загадочное тело. Прижаться к нему тесно-тесно и ворваться в него. Не сдержавшись, я выгнулся и сотрясся в экстазе. Чика — мелкий гад просто-напросто. До чего себя довел, что теперь мне приходится позориться перед женщинами.

— Это естественно для твоего возраста, — успокоила меня Лиза.

Финита ля комедия. Лиза оттерла меня полотенцем и накрыла одеялом. Потом выключила свет и куда-то вышла. До чего же обидно. Чуть реально не заплакал. Подлый мустанг сбросил на полном скаку своего ковбоя. С трудом успокоился и как-то незаметно заснул.

Проснулся поздним утром с ощущением счастья. Лиза спала рядом со мной. Судя по обнаженным грудям, она была скорее всего голой. Я нижними конечностями ощущал теплоту ее божественного тела, нежный шелк ее кожи. На подушке в окружении разметавшихся светло-коричневых волос посапывало прелестное лицо восточной принцессы. А какая у нее грудь! Слов таких нет ни в одном языке мира, чтобы описать ее. Сам не заметил, как зарылся лицом в это дурманящее совершенство, как начал с упоением целовать упругую мягкость. Принцесса открыла глаза, понимающе улыбнулась, дала мне наиграться и осадила, забрав управление процессами в свои шаловливые ручки и губы. Мое тело снова и снова коротило от ее нежных прикосновений. Я стонал и скрыто боролся с подступающей разрядкой. Но, когда Лиза наклонилась к моему мустангу, и я ощутил влажную теплоту, разлившуюся по каждой клеточке тела, то не смог с собой совладать. Завыл арию мартовского кота. Лиза снова стала расточать комплименты моему голосу и всячески подшучивать надо мной, что неплохо бы записать эти вопли на магнитофон, чтобы потом наслаждаться ими.

Лизок уже хитро улыбается и начинает снова меня ласкать, подбираясь к немного усталому животному. Возбудив, она оседлала его, став мустангером, или мустангершей. Ладно, Лизок. Если выживу после сегодняшнего дня, то куплю тебе шляпу с пером. Очень будешь классно смотреться в таком прикиде, скача на мне.

Какой смысл описывать, как мы наслаждались друг другом, как бились в сладкой агонии. Мы могли так действовать целую вечность, если бы не зазвонил телефон на тумбочке возле кровати.

— Скоро за мной приедут, — со вздохом произнесла Лиза, — Пойдем, я покормлю тебя поздним обедом, а то умрешь из-за меня голодной смертью.

Мы приняли душ и, одевшись, пошли на подгибающихся от усталости ногах в ресторан. Народу там было в этот раз совсем немного. Мы заняли столик с видом на красивый березовый парк и заказали харчо и курицу с картофелем по-деревенски на второе. Только при взгляде на еду я почувствовал, что зверски голоден. Лизок улыбалась, наблюдая, как я совсем не по-джельтменски уплетал кушанья. Сама она ела очень медленно и улыбка была скорее печальной, чем радостной.

Чтобы скоротать время до кофе и мороженого, я, хитро подмигнув своей принцессе, встал и направился к эстраде, к стоящему с краю пианино. Вскоре полились божественные звуки композиции Игоря Крутого «Когда я закрываю глаза».

Как же она смотрела на меня. Ее глаза излучали истовую любовь. Само лицо будто светилось. Две пары встали из-за своих столов и закружились в медленном танце.

Закончилась мелодия. Я заиграл другую под названием «Я скучаю по тебе, даже когда сплю». Третью мелодию играл на автомате. Кажется, это была «Ты в моем сентябре». Пары так и кружились, очарованные красотой мелодий. А Лиза все смотрела на меня сияющими влюбленными глазами. Принесли кофе и мороженое. Лиза одарила официанта ненавидящим взглядом. Я подошел к нашему столику и поцеловал ее, сожалея, что не смогу пригласить ее на танец. Танцевавшие ранее молодые люди подошли поблагодарить за доставленное удовольствие. Мне было жутко приятно и Лизе тоже за меня. Дождавшись, когда мы остались одни, она взяла меня за руку и произнесла:

— Я буду твоей наложницей, твоей рабыней. Только останься, не исчезай!

Меня это потрясло. Мистика какая-то. Или это игра моего хранителя. Нет, не может он, не имеет право. А Лизок озабоченно спрашивает:

— Что с тобой? Ты очень побледнел.

— Чувство какое-то, что мы с тобой последний раз видимся. Что-то должно случиться.

Сам не пойму, зачем я это сказал. Хотел, наверное, быть правдивым со своей девушкой. Подходило время прощания. Лиза попросила официанта принести счет. Вместо официанта в поле нашего внимания зафиксировался улыбающийся Давид Зурабович и осведомился о наших с Лизком впечатлениях по сегодняшней еде и обслуживании. Мы порадовали возвышенную душу грузина восторженной оценкой, хотя Лиза только чуть-чуть поклевала в тарелке. На предложение оплатить великолепный обед, мы нарвались на обиженный, даже оскорбленный взгляд Давида Зурабовича. Он заявил, что сам должен заплатить мне за чудесную музыку, какую я только что сыграл на пианино. Далее начались славословия в адрес моего таланта, и что я совершил благодеяние, придя сейчас в этот скромный ресторан. Еще выяснилось, что директор вчера присутствовал на концерте и еще больше проникся мною. Бурнотекущий грузинский елей прервало появление в зале высокого человека средних лет, в движениях которого угадывалась военная выправка. Он быстрым шагом приблизился к нашему столику и осведомился:

— Лейсан Муратовна? Я послан за вами. Машина уже ждет.

Лизок заметно смутилась, да и я был сильно ошарашен. Мужчина вел себя с достоинством, но как подчиненный перед очень высоким начальством. Да, не простой птичкой оказалась мой мустангер. Сделав мне чуть заметный жест, чтобы я не провожал ее, Лизок направилась вслед за мужчиной. Через стеклянные стены ресторана было видно, как из черной зиловской «Чайки» вылез пожилой представительный мужчина с приятным лицом. Он обнял и поцеловал Лейсан. Пока женщина садилась в машину на заднее сиденье, пожилой о чем-то переговаривался с появившимся будто из воздуха дядей. Видно было, что они оба были хорошо знакомы и по некоторым дядиным заискивающим жестам угадывалась невероятная крутизна мужика.

Поблагодарив Давида Зурабовича, я вышел из ресторана и поинтересовался у дяди:

— Это кто, ее папа?

— Этот человек, Паша, истинный хозяин страны. И пока он на своем месте, мне ничего не угрожает. Если не хочешь себе и мне неприятностей, то будь осторожней в своих желаниях, — проговорил он с серьезным выражением лица.

Потом, улыбнувшись и хлопнув меня по плечу, сказал:

— Ладно, не заморачивай голову. Надеюсь, что у вас с Лейсан было все в пределах границ. Домой поедешь, или останешься у нас до завтра? Твоего приятеля вчера доставили в лучшем виде.

— Домой поеду, — произнес я, горестным вздохом провожая самый прекрасный день моей новой жизни.

— Поужинаешь у меня, и тогда поезжай. Машину организую, — постановил дядя и направился по своим делам.

Я, потоптавшись, решил развлечь себя до ужина киношкой в гордом одиночестве, в соответствие с настроением. Пацанов искать и тусить с ними не хотелось по той же причине. В голове не укладывалось, что Лейсан для меня потеряна. Умом было понятно, что наша любовь запретна, но сердце в это не верило. Почему-то казалось, что Лиза меня обманула. «Рабыней буду, наложницей…» Как же, будет она… С трухлявым стариком. Не выдержав, стал яростно бить ногами по деревянному забору, подвернувшемуся на пути. Потом с рычанием пустил в ход кулаки, размолотив их в кровь. С другой стороны забора раздалось неуверенное рычание какой-то собаки. Я от души ее обматерил, она заливисто с истерическими интонациями залаяла в ответ.

— Изыди, животное. Мне плохо, — пробухтел я примирительно и побрел смотреть фильм во дворце культуры и спорта.

Показывали какой-то гедеэровский фильм про индейцев с Гойко Митичем в главной роли. Добрая самаритянка, то бишь билетерша сама зазвала меня в зал:

— Павел Андреевич! Вы проходите на свободные места. Вам покупать ничего не надо.

Последняя фраза была высказана с подниманием правого указательного пальца вверх и значительным выражением лица. Благодарно улыбаясь доброй женщине, прошел в темный зал, пряча окровавленные кулаки. Как же приятно жить при коммунизме… Наверное.

Фильмец неплохой, шестьдесят девятого года, но вполне бы пошел на экранах моего бывшего времени. Хотя, еще неизвестно, какое время станет бывшим. Немного развеялся насыщенным сюжетом. Какие выводы можно сделать по фильму? Надо быть патриотом своих мест и не допускать «переселенцев» к себе. Иначе придется потом стать живыми мишенями, которых будут отстреливать новые хозяева земель.

Около семи часов вечера пришел к дяде домой. Шумилины ждали меня для поедания вкусных оладий с вареньем и медом. Мы с дядей обсудили события вчерашнего дня. Оба с одинаковым упорством не касались того, где я был сегодня утром и днем. Похвастался мне дядя, что насобирал по организациям списанные инструменты для нашего будущего ансамбля. «Пора самим призы в конкурсах завоевывать». Эти инструменты, кстати, стояли на сцене в общем пользовании для конкурсантов во время концерта. Я даже удивился тогда не бережному отношению к ним. Обычно настоящий музыкант руку скорей себе поранит, но инструмент убережет. Похвалил дядю, но предположил, что вещи будут в дерьмоватом состоянии. Лучше бы все-таки новые, покупные. Да и электрогитары нужно приобретать все равно.

— Не вопрос. Поедем и купим, что подскажешь, — пообещал Шумилов, — Кстати, а когда ты собираешься на примерку костюма? Мастер тебя наверно заждался.

Нафиг сдались мне все эти костюмы. Видал я их в гробу в белых тапках… Вернее, себя в них. Стройте дорогие господа товарищи что хотите, но без меня: коммунизм, суньвыньсухизм, ананизм… Купайтесь в лапше, цепляя ее на уши. Я лучше восприму такую среду, где не пристают с дурацкой активностью и не требуют выполнения бессмысленных ритуалов. Насмотрелся в свое время по телику на коллективные сумасшествия затраханных в мозги северокорейцев.

Перед тем, как отправить меня на своей машине домой при помощи шофера Феди, дядя загадочным тоном произнес:

— К большому моему сожалению, Лейсан не сможет принять участие в шахматном турнире. Если есть на примете умелые и, главное, симпатичные шахматистки, то предлагай. Буду тебе очень признателен.

Делаю морду по возможности равнодушнее, интересуюсь причиной.

— По некоторым слухам, она идет на повышение в Центральный комитет к Тяжельникову. Я догадываюсь, что Георгий Сергеевич просто хочет забрать ее из обкома. Очень его нервируют слухи о знаках внимания к ней со стороны Залитко, который там первым был. Сняли его на днях.

— А какое у этого крутого перца на «чайке» к ней дело, если не секрет?

— «Перца»… Хм, забавно звучит. Как бы не ощутить этот «перец» у себя в интересном месте. Невестка она его. Только с сыном его Олегом практически не жила и они скоро разведутся.

— Если она скоро разведется с его сыном, то чего этот старый, хоть и очень крутой хрен не оставит ее в покое?

— Если ты — умный парень, то догадаешься с первой попытки.

Чего тут понимать. Все лежит на поверхности. Старая жопа! Уже труха сыпется, так нет, на молоденьких потянуло. А этот Олег — явный придурок. Такую классную жену профукать. Как пить дать нетрадиционно одаренный гражданин. Хотел дядю еще попытать про старую жопу, но тот отбоярился неопределенным «потом».

Федя доставил меня и нехилый багаж с шумилинскими деликатесами в лучшем виде в дважды родные Просторы. Прикалываюсь, потому что они родные и по рождению, и по названию. Николай Михайлович меня уже как своего сына начал воспринимать. Чего только в брезентовую сумку мне он с женой не напихали. Тут были финский сервелат, палтус копченый, конфеты в коробках всякие импортные, кофе, шпикачки чешские, консервы с надписями на каких-то экзотических языках. С трудом допер все это до квартиры. Там случайно встретились с Таисьей Степановной. Она сообщила что меня весь день ожидал под дверью какой-то мальчишка. Блин, начинается. Чего надо такое сделать, чтобы этому пацану стало понятно, что ему со мной ничего не светит.

Дома сразу заклался в постелю. Слишком много чего напереживалось, и надо все это переварить, разложить по нейронам. Дедок тоже куда-то свалил по своим делам. Не успел подумать о нем, как он тут же вышел на связь. Подзаряжается он сейчас в больнице жизненной силой больных. Защита у них слабовата, вот эти бесстыжие сущности и посасывают. А еще коммунистом прозывался когда-то. У бедных старушек последнее здоровье тырит. Ладно, все это смехерочки. Через пару дней он пообещал быть в строю. За Панком и его бармалеями по понятным причинам не следил. В Элизиум к хранителю не полезу. Я на него сердит, да и он на меня тоже.

* * *

Проснулся от звонка в дверь. Семь часов утра. Высунулся за дверь в одних трусах и увидел Шило и Пику в спортивных костюмах. Вот, блин, забыл совсем про паркур. Надо держать слово, если дал пацану. Делать нечего. Обрядился в свою спортивку и поскакал с пацанами по улицам просыпающегося городка. Пацаны — красавцы, неплохо держатся, хоть чуток и дохнут с непривычки.

Минут за десять мы проскочили через весь городок и очутились у кирпичного забора воинской части. Еще в своем детстве мальчишками мы лазали туда через этот забор. Привлекали нас развалины помещичьей усадьбы «Раздоры», на странному стечению обстоятельств оказавшейся на территории военного городка. Нас ловили солдаты и сдавали своим офицерам. А те грозились отправить нас в страшную комнату, наполненную злобными крысами, со странным названием «губа». Все угрозы заканчивались приходом родителей и передачей наших мелких хулиганистых тушек в их заботливые руки, которые не забывали отпускать нам подзатыльники. Став старше и научившись паркурить, мы уже не давались просто так в лапы ловцов наших тел. Чего только военное начальство не делало. Даже на колючую проволоку по всей стене потратилось. Не помогло. В конце-концов, на нас плюнули и позволили хулиганить в усадьбе в свое удовольствие, установив только дополнительный пост.

В это время просторские пацаны еще не святотатствовали над чувствами военных. Стена радовала своей девственной беззащитностью. Я помнил из мальчишеского опыта множество вариантов проникания через нее. Пацаны доверчиво полезли вслед за мной. Серое хмурое утро освещало кирпичные остовы бывших строений усадьбы. Ни постов, ни военных вокруг не замечалось. Какая-то жизнь шевелилась возле удаленных казарм и на спортивных турниках. Возле нас были только неизвестного назначения постройки, по виду, скорее всего ремонтные боксы. Найдя свое самое любимое место, где много одиноко стоящих столбов, я показал пацанам мастер-класс из серии элементов паркура. Хотя, правильней это было бы назвать не паркуром а фрираном. Но для меня по своей исходной сути это было одним и тем же. Лекции лекциями, но без увиденного своими глазами информация не так хорошо воспринимается. Постарался выдать пацанам самые зрелищные вещи типа катлипа, вольрана, и разных сальто. Как же пройти мимо крутежей типа овербаха и бланша, вольспина и винтов всяких с крабами. Особенно классно у меня получалось всегда арабское сальто от стенки и стрекосат. Поскольку отцы-основатели этой движухи Дэвид Белль и Себастьян Фукан еще титьками баловались. Я имею ввиду, что сосали оттуда мамкино молоко. То на правах первооткрывателя нареку их отечественными названиями. Оставлю, таким образом, после себя след здесь. А потом залезу в википедию в своем времени и увижу там чикину мордень в качестве основателя паркура. Будем надеяться, что не в покоцанном виде.

Вдохновил, значится, пацанов еще сильнее, истребив остатки своих сил. Обратно до дома пришлось ковылять шагом. В своей квартире за чаем обговорил с пацанами планы тренировок. Еще раз наказал им, что пока не научатся правильно падать, делать ролл и растяжки, не стоит переходить к сложным элементам. Предварительный этап решили, что они будут делать сами. Я только буду иногда их контролировать.

Теперь предстояло решить деликатную проблему.

— Пацаны, вы ведь мои друзья?

С готовностью покивали головами. Даже с удивлением: «а как может быть иначе?»

— Тогда слушайте меня и не удивляйтесь. Возьмите к себе в компанию моего бывшего друга Вовку. И всем говорите, особенно Гансу и его дружкам, что мы с Медиком в контрах и теперь люто друг друга ненавидим.

— Че, на самом деле? — поинтересовался Пика.

— Видишь сам, — показал на фингал.

— Чудеса! Никогда бы не подумал. Всегда были «не разлей вода» с ним, — печально вздохнул Шило.

Проводил пацанов готовиться к школе, набрал воды в ванну и забрался туда. В школу теперь можно не ходить. Если физрук выполнит обещание, то в конце четверти меня будут ожидать халявные тройки. Многие педагогини спят и видят, чтобы я пореже их радовал своей персоной. Единственное, что меня влекло туда, это обязательства перед Ангелиной и желание краем глаза увидеть Юлю. Решено, беру выходной и дам выгуляться Чике. Пущу рыбку в бассейн с акулами. Сыграю с судьбой в «орла и решку».

Только расслабился, чтобы вытолкать партнера по симбиозу на поверхность, как раздался звонок в дверь.

Посмотрел на часы. Вроде бы по времени Медик должен в школу свинтить. Ладно, пойду, шугану пацана, а то будет звонить как дятел. Набрасываю на бедра полотенце и выглядываю за дверь. Песец, приплыли. Стоит за дверью майор милиции Медведев собственной персоной. Не ожидал, что Вовка подключит тяжелую артиллерию. Стоит, смущенно улыбается и чего в руке держит. Ага, тортик! Тортики мы любим.

— Пустишь?

Я отступаю в сторону, давая пройти и зачем-то сообщаю:

— Только я не одет.

— Ничего страшного, — весело комментирует дядя Витя и нагло направляется прямо на кухню, командуя, — Давай, принимай гостя!

Располагаю его за столом и ставлю на огонь чайник.

— Чего вы там опять не поделили? — сразу с места в карьер кинулся мент.

— А что теперь милиция стала заниматься пацанскими разборками? — иронизирую я.

— Ну и язва же ты стал! А ведь был таким молчуном. Слова не вытянешь, — не сдержался вовкин отец.

— Расту, взрослею, умнею. Никто мне мозги через жопу не отбивает, — скромно так сообщаю.

Виктор Васильевич открыл было рот, но осекся, помрачнел и грустно сообщил:

— Вовка мой вчера учудил. Подошел ко мне с ремнем и попросил выпороть его.

— В чем вопрос дядь Вить? Радуйтесь! Сын ваш сам напрашивается. И повода не надо искать. Настоящего советского человека вы воспитали: исполнителен, послушен и зад подставляет по первому требованию — мечта любого начальника.

Лицо дяди Вити побагровело, глаза сузились, он привстал с табуретки. Надо же, какие резкие превращения. Впечатление было такое, что сейчас набросится и голыми руками порвет.

— Смеешься, гад! А мне не смешно. Парень в школу не пошел. Лежит на диване и в потолок смотрит. Простить себе не может, что на тебя руку поднял. На себя руки теперь хочет наложить.

Твою ж в качель… Не ожидал таких страстей от мелкого пацана. Надеюсь, что ничего другого, кроме дружеского тяготения, у него ко мне нет.

Надо чего-нибудь говорить, а то этот сердитый папашка смотрит на меня очень знойно.

— Виктор Васильевич, вы же понимаете, что это он вам сказал несерьезно. Да и я не девка, чтобы по мне страстью пылать. Найдет он себе еще друзей целый взвод. Он очень общительный у вас. Вы ему объясните…

— Вот и не ломайся, как девка. Сказано тебе с моим сыном дружить — будешь дружить. Не то кровью в туалет долго ходить будешь.

Даже мандраж в виде легкого подрагивания конечностей у меня приключился. От этого мелкого испуга поднялась и накрыла с головой волна бешенства.

— Не вопрос. Хотите? Доставайте ремень и начинайте свое садомазо-шоу. Я готов. Только потом чтобы я никого из вас никогда больше не видел.

Сбросил с себя полотенце на пол, представ голым перед обалдевшим милиционером. Виктор Васильевич потерянно опустился на сиденье, будто сдулся.

— Что с вами делать… Вырастили на свою голову, — тихо произнес, даже прошептал он.

Блин, чуть не сделал то, из-за чего бы потом ненавидел себя. Я не Вовка и покорно бы в руки его отца не дался. Поблизости от меня на плите лежала сковородка. Вполне бы мог ею отбиться от грузного мента, выскочить голяком с криками о помощи на лестничную клетку и похоронить его ментовскую карьеру навсегда.

— Прости ты меня, парень. Мне на работу надо ехать, но боюсь его оставлять одного. Люблю я его, дурака малохольного. Может быть, помиритесь? Всегда же раньше вместе были, — отвлек меня от размышлений голос Виктора Васильевича.

— Дядь Вить, как можно одновременно любить человека и бить его? Да еще во время сексуального созревания? Он же у вас извращенцем вырастет!

Вот на хрена я полез своим языком в эти сферы? Смотрит, как на ожившую статую командора. Кстати зашумел чайник. Я быстренько сходил и натянул на себя трусишки с прочими брюками. Не сидеть же голышом за столом перед гостем. Решил угостить его запашистым бразильским кофе. Достал и нарезал бутерброды с финской колбасой. При виде деликатесов, дядя Витя вдруг засуетился и сказал:

— Вот, кстати… Вовка мне рассказал, как ты отрабатываешь для своего дяди все эти вещи. На твои деньги они куплены. Ты уж извини, но сразу мы тебе отдать не сможем. Вот пока рублей пятьдесят возьми. Он торопливо вытащил и положил на стол две бумажки по двадцать пять рублей.

— Не стоит, дядь Вить. Это были подарки от чистого сердца. Заберите деньги.

— Я хорошо зарабатываю, и моя семья в подачках от всяких пиз…ков не нуждается. Возьмешь и точка.

Он придавил купюры кулаком в стол, а меня тяжелым взглядом. Не желая провоцировать мужчину на опасные действия, соглашательски киваю головой. Помолчали, шумно отхлебывая кофе.

— Ну, так как решим? — он снова поднял на меня глаза.

— А никак… Я о нем забочусь. Сам могу плохо кончить, и его за собой потяну. Пусть с хорошими ребятами общается, в школе пусть хорошо учится. А меня пусть забудет.

— Ладно, поговорили, — вовкин отец шумно встал, — А я ведь тебя, как сына своего стал воспринимать. А ты как был сученком, так им и остался.

Не прощаясь и недовольно сопя, он вышел из квартиры и демонстративно хлопнул дверью. Ну, нафига мне эти адреналиновые ралли. Вернулся на кухню и заел огорчения вкусностями. Деньги запрятал в серванте под бельем.

Вскоре дверь осторожно тренькнула. Вернулся что ли? Нервы мои малолетние не до конца дотрахал. Открываю ее, Вовка! Стоит это чудо пернатое и жалобно на меня смотрит. Даю пройти и жду, что скажет. Тот попереминался на ногах и вдруг выдает:

— Чика, то есть Паша… Можно я тебе полы помою?

— В смысле… — говорю с отвалившейся челюстью.

— Или что-нибудь другое для тебя сделаю. Только скажи.

Интересный заход. Думаю, что он эту домашнюю заготовку долго придумывал.

— Рабство отменили при царе Александре втором, если мне не изменяет память. А то бы, конечно, было бы классно иметь прислугу.

Все-таки отшутился малость, но малец не понял юмора.

— Чика, может быть, простишь меня? — заканючил он.

Блин, как же хорошо, что он побить себя не просит. И вообще, парень — настоящий друг. Больше не могу и не хочу его мучить даже ради его собственного блага. Честно ему во всем сейчас признаюсь. А дальше как карты лягут. Протягиваю ему руку и говорю:

— Мир?

Я прямо физически искупался в потоке искренней радости, хлынувшей на меня. Теперь требовалось объяснить то, что в терминах материализма не поддавалось объяснению:

— Мне нужно с тобой переговорить об одном деле, касающемся меня. Только обещай, что никому не расскажешь, даже отцу. И ничего сам не будешь делать. Лучше поклянись.

Вовка с готовностью исполнил мою просьбу.

— Ты, Вов, веришь в Бога, в ангелов и чертей всевозможных? — спрашиваю его с глупой ухмылкой.

— Бога нет! — быстро отвечает мне друг.

— Бог есть, только его называют иначе — «тот, кто ушел».

Смотрит на меня недоумевающе. А мне как-то не в жилу вести теологические споры с зазомбированными атеистической пропагандой малолетками. Решил зайти с другого конца:

— Короче, не буду тебе ничего объяснять. Просто скажу, что со мной на днях будет покончено. Поэтому я пытался с тобой рассориться, чтобы ты не пострадал. Конечно битье моей морды не айс, но на такую мелочь обидеться могут только самые маленькие дети. Если ты меня ценишь, как друга, то прими эту новость спокойно. Ничего тут не поделаешь.

Вовка смотрел на меня со смесью страха и сострадания, как обычно смотрят на душевнобольного. Блин, как мне раньше не пришла в голову такая замечательная идея. Идиот я, правду-матку решил тут резать со страшной силой. Сейчас я сделаю так, что бедный пацан сам будетшарахаться от меня, как от прокаженного. Только бы не переиграть, а то на самом деле вызовет санитаров со смирительными рубашками.

— Вовка, помнишь, я тебе говорил, что во мне черт сидит? — с загадочной мордой сообщаю ему.

— Не черт, а дьявол, — поправил меня друг.

— Один бес, — соглашаюсь, — Так вот, я и есть тот дьявол. У меня даже рога вырастают при полной луне, и ноги мохнатеют.

— Хорош прикалываться, — немного обижается Вовка, — Совсем не смешно.

— Согласен — не смешно. Особенно, когда находит желание кого-нибудь прирезать ножичком. Нравится мне просто, когда кровь течет.

— Ладно, Чика. Извини, мне домой надо. Отцу обещал в школу пойти.

Медик бочком продвинулся мимо меня и юркнул за дверь.

— Прощай, дорогой друг! Надеюсь, что уже окончательно и бесповоротно, — бормочу ему вслед.

Интересно, сколько времени продержится тайна о моем помешательстве? Теперь это не важно. Даже, если Чика и останется на этом свете, он Вовке не сможет навредить. Кстати, твой выход, маэстро Чиканос.

С недоумением, даже со страхом оглядывал мой партнер всякие яства на столе. Желудок был уже моими усилиями полон, но Чика принялся вновь сокрушать тортик и бутеры, пока его не затошнило от переедания. Время было около одиннадцати. Чика полежал, постанывая, на диване. Потом видимо ему надоело бездельничать, и он пошел в прихожую, одеваться для прогулки. Опасливо покосившись на финскую курточку, он надел свою старую. Медленным шагом он добрел до подвала. Там сидели Перлик с каким-то незнакомым пацаном и курили травку. Чика без вопросов присоединился к ним. Накатило «хи-хи», потом дрема. Я тоже провалился в сон.

Разбудили меня удары по ногам, совсем как тогда в ментовке с бомжом. Просыпаюсь, стоит парень, который в той памятной драке держал Юлию. Решаю соблюсти нейтралитет. Слышу чикин вопрос:

— Ты чего, Слепень?

— Чего от нас бегаешь? Оборзел вконец, шнырь! Самого Панка нах посылаешь.

— Не бегал я. Не знал, что Панку был нужен. А чего он от меня хочет?

— Пойдем, узнаешь.

Сопровождаемый держащим меня за рукав панковцем, выхожу из подвала на улицу. Солнце уже садилось. Странным образом в подвале в это время никого из пацанов не оказалось. Бедный Чика чувствовал себя не лучшим образом. Сердце сильно билось о грудную клетку. Колени мелко тряслись. Держись, партнер. Похоже, наше с тобой время подходит к концу.

Панка со свитой я увидел на поляне за котельной. В это место сливалась промывочная вода из котельной, образуя болото. На сухих местах, как и в задних помещениях котельной, валялись разные бытовые предметы, сломанная мебель. Кроме главаря здесь стояли Ганс с двумя одногодками, Лошадиная морда, в памяти Чики значащаяся, как Крюк.

Слепень подвел трясущегося Чику к этой группе, можно даже сказать — подтащил. Панок смотрел на него, радостно оскалившись.

— Бегать от меня вздумал, гнида борзая! Совсем страх потерял?

— А что я такого сделал? — испуганно пролепетал Чика.

Панок сделал удивленные глаза и обратился к свите:

— Он еще пасть раскрывает. Чего ты там кукарекнул?

— Прости, Панок! — жалобно хныкнул пацан.

— Простить?

В руке бандита появилась финка, которой он принялся водить возле чикиной шеи, иногда касаясь ее и оставляя сочащиеся кровью царапины. Между ног вдруг стало мокро и тепло.

— Дьявол, помоги мне! Душу продам, — вдруг слышу мольбу шепотом от партнера.

— Чего ты там бормочешь? Молишься, что ли? Правильно делаешь. Чего с ним сделать, Ганс, чтобы вообще забыл, как возбухать? Поиграть с ним для начала чтоли, а уж потом поставить на расклады? Попец классный…

Одна рука Панка заскользила по телу к чикиной заднице и стала мять ее. Другая лениво водила финкой возле его лица. Я с трудом удержался на своей позиции.

— Как решишь, Панок. Твое слово для нас в авторитете, — мявкнул Ганс.

— Возьмешь его… — Панок закончив тискать пацаний зад, ткнул указательным пальцем в лицо, — Будет твоей шестеркой. Настропалишь его, чтобы заводился с пол оборота. Потом перетрем все его расклады. Кажись по его морде, он станет послушным песиком. Верно говорю?

Главарь приблизил свою харю почти впритык. Из оскаленного мерзкой улыбкой рта неслась жуткая вонь.

— А ну, отошли от него все! Не то замочу! — раздался сзади знакомый вопль.

К нашей группе бежал Вовка и держал в руках слегу.

— Это что за явление Христа? Крюк, Слепень, разберитесь, — равнодушным голосом скомандовал Панок.

Вот же незадача! Как этот змей меня выследил? Что же делать? Ведь убьют придурка мелкого, или покалечат. Пользуясь тем, что Панок отвлекся на новый раздражитель и опустил руку с финкой, вырубаю его ударом в челюсть. Подскакиваю к более крепкому Слепню и ударом ногой в живот отправляю в нокаут. Остается только Крюк и пацанва. Побледневший Ганс стоит без движения. Помнит, гад, прошлую выволочку. С Лошадиной мордой пришлось повозиться. Бойцом он оказался отменным, несмотря на худобу. Поняв, что не получается завалить меня голыми руками, вытащил финку. А это уже интересно. Подловил его на сихонаге и тоже вырубил.

Только теперь замечаю, что школьники стреканули все втроем в сторону котельной. Не иначе за помощью метнулись.

Обшмонал поверженных врагов, собирая законные призы. У бойцов по карманам только мелочь жалкая, зато у главаря бумажек рублей на двадцать. Еще у него во внутреннем кармане нашелся маленький полотняный мешочек, в котором лежали всякие женские серьги и перстни. Явная улика, чтобы держать подонка на крючке. Финки из карманов бандитов перекочевали в холодную хлябь болота. Пришедший в сознание Слепень получил еще один удар по морде и снова вырубился. Хорошая работа — грабить грабителей. Медик с удовлетворением наблюдал за моими телодвижениями.

— Радуешься, змей! А кто мне клятвы давал, что не будет вмешиваться? Ладно, молчи. Сейчас нам надо валить отсюда. Ганс подмогу позвал. Прошу только, пока никому о случившемся не рассказывай.

Вовку отправил домой, а сам решил проследить за ситуацией с укромного места. Заодно оказать первую помощь побежденным, если у бармалеев не хватит ума самим это сделать, или вызвать скорую. Не хотелось бы брать грех на свою душу.

Вроде бы обошлось. Прибежавшие бойцы не стали преследовать нас с Вовкой. Они осторожно подняли своего предводителя и оттащили в помещение. Слепень и Крюк уже пришли в сознание и сами передвигались, кряхтя и постанывая.

Уже стемнело, когда подходил к гостинице. В подвале как обычно полный вокзал пацанвы, и Медик вдохновенно вещает. Не надо напрягаться, чтобы понять о чем. Новая подвальная звезда, только в разговорном жанре. А какие жесты! Даже ногой дрыгает, показывая мои приемы. Увидел меня, осекся и смущенно улыбнулся.

— Я для каких ушей говорил про «молчок»?

Морда вся такая виноватая, просто переполнена раскаянием. Лицедей несчастный. Татьяна Доронина со Смоктуновским в одном лице. Забираю гадского злодея из подвала для мужского разговора. Подвальное население провожает меня благоговейными взглядами, словно я какой-нибудь апостол с нимбом на голове.

Выходим на свежий воздух, и я обнаруживаю, что не хочу ругаться. Решил для начала поблагодарить:

— Хочу тебе, вредной сволочи, гнусному злодею и клятвопреступнику сказать огромное спасибо за подвиг ради меня. Ты даже жизнью своей пожертвовал, ведь эти бандиты могут потом отомстить.

Пацан расцвел глазами, широкой улыбкой. Ну, что ты с ним будешь делать? Так злобы никогда и не накопишь, чтобы как следует его изругать. Интересуюсь:

— Чего ты вздумал за мной следить? Значит, поверил моим словам?

— Я с тобой уже долго дружу и знаю, когда ты правду говоришь, а когда придуриваешься.

— И ты не считаешь меня сумасшедшим?

Решительно машет улыбающейся мордой в отрицании.

— Ты, Вовка, конечно, молодец! И сделал то, что сделал. Только я хотел сам уйти в свой мир. А ты мне помешал. Мне здесь тяжело. Все другое: стиль жизни, интересы, песни, любовь. Я привык к интернету, к компьютерным играм, к свободному выражению своих взглядов и чувств, к широкому выбору в магазинах, к айфонам. Эх…

— Ты что, ангел?

— Ага, крылья только забыл нацепить. Забудь все эти библейские сказки, парень. Все мы немножко ангелы, только на разных уровнях. Все мы участвуем в великой игре, которая на самом деле война. Победитель получает божественные возможности и уходит в более высокие сферы. Зе виннер тейк ит ол. Где-то так.

Вовка задумался и изрек:

— Чика, я не смогу в этом тебе помочь. Не хочу остаться без тебя.

А это уже интересно.

— Медик, признайся честно, что ты ко мне чувствуешь?

Пацан посмотрел на меня своими большими и честными глазами и сказал:

— Дурак ты, Чика!

Дальше мы шли в молчании. У своего подъезда Медик с серьезным выражением лица протянул мне руку для прощания и потопал к себе. Мне показалось, или на самом деле мы как бы поменялись ролями. Я ощущал себя полным ничтожеством перед Вовкой. Тортик дома еще остался, чтобы огорчуху заесть?

Дома не успел как следует раздеться, как раздался звонок в дверь.

Звоночек бы поменять. Визг зубного бура в сочетании со скрежетом по металлу рвет нежную ткань моего и так фигового настроения. Таким сигналом только пьяных алкоголиков в вытрезвителях трезвовать. Кто же там ко мне ломится? За дверью виновато улыбаясь распухшими губами, мялся водитель Серега в каком-то странном комбинезоне без верхней одежды. Все лицо парня было неслабо покоцано. Неожиданный визит, хотя давно ожидаемый.

— Какими ветрами, Серега?

Лицо парня резко мрачнеет.

— Пусти скорей. Меня ищут.

Запускаю парня и замечаю потяжелевшую походку и болезненно морщащееся лицо.

— Заползай на кухню. Там тебя покормят и выслушают.

Странным было видеть серьезным и печальным мордаху прежде всегда веселого парня.

— Классно у тебя. Один живешь? — озабоченно поинтересовался он.

— Мать в больнице. Парализация. Через пол года помрет, — докладываю ему.

— Интересные у тебя прогнозы, — усмехнулся парень, — Врачи что ли накаркали?

— Не, просто я в себе способности ясновидения развил, — заржал я.

— Мне бы какой-нибудь черт-дьявол помог. Влип по самое «не балуйся». Убийство у нас в Балабино было дня два назад. Обвиняют меня, потому что я искал встречи с потерпевшим и долго ждал его в кафе.

— Погоди, давай сядешь за стол и поговорим нормально. Есть ведь хочешь?

Я выложил шумиловские деликатесы, увидев которые, парень округлил глаза:

— Крутая хавка у тебя. Откуда достаешь?

— Места надо знать! — многозначительно замечаю.

Серега с трудом угнездился на кухонный табурет, не скрыв гримасу боли.

— Ты чего, убился?

— Спина… Не трогай, измажешься.

Напротив нижней части спины темно-синий комбинезон оказалась пропитан кровью.

— Нифигасе! Это где ты так приложился?

— Приложили в ментовке. Кололи, чтобы в преступлении сознался. А я этого придурка не убивал.

— Так давай тебе раны сначала обработаю. Загниют ведь. Пошли.

— Может быть, поесть сначала дашь?

— Никуда твоя еда не сбежит, а микрофлора развивается со страшной скоростью.

Серега кивнул, восхищенный моей ученостью. Мы прошли в ванную, и он скинул свое странное одеяние. Под ним ничего не оказалось. Все тело молодого человека, особенно нижняя треть спины, были в темных пятнах гематом. Здесь кожа кое-где даже треснула и сочились сукровицей. Включил и настроил Сереге теплый душ, я сам метнулся к соседке за стрептоцидом.

У Таисии Степановны оказалась еще и мазь Вишневского. Захватил ее тоже. Подарил старушке коробку импортных конфет и банку бразильского кофе. Одарив меня признательным взглядом, бабулька вдруг решительно вызвалась мне помочь в перевязке ран. Я знал из разговоров с загробным миром, что она прошла войну обычной, но очень умелой медсестрой. Подумав немного, рассказал ей о создавшейся ситуации. Помощь знающего специалиста не повредит.

Увидев незнакомую старую женщину, Серега возмущенно взвыл и резко присел в ванну.

— Нечего меня стесняться. Я всю войну медсестрой прошла. Всякое видала, — примирительно произнесла бабулька, — Давай свою спину.

Таисия Степановна посыпала ранки стрептоцитом, нанесла мазь на марлевые прокладки и прикрепила их к коже пластырем. Для обработки других мест парня положили на диван и втирали какую-то чесночную смесь в битые места.

Поскольку грязный и пропитанный кровью комбинезон я решил замочить, чтобы потом простирнуть, Серега оказался без одежды. Мои шмотки на парня все равно бы не налезли, хоть по фигуре он такой же худой. Рост разнился примерно сантиметров на десять. И плечи все же были нормальные мужские, а не как у меня — пацанские. Бабулька посоветовала поносить пока парню простыню, как это делают мужики в банях, или римские патриции в сенатах. Все же лучше, чем с полотенцем на бедрах слоняться, демонстрируя жуткие ушибы даже на ногах. Пообещала потом поискать мужнины шмотки, если не выкинуты.

Собрались на кухне, чтобы за чаем и прочей едой обсудить непростое серегино положение. Бабулька притащила кастрюльку борщеца и пожарских котлет с картошечкой, чтобы гость смог нормально восстановиться. Ну и я тоже подсел, конечно. Чтобы моя наглая морда с не менее наглым желудком пролетели мимо такой вкуснятины? Замучаетесь мечтать! Однако, парень ел плохо, а потом и вовсе отказался кушать.

Сергей говорил с трудом. Взяли его на следующее утро после убийства по наводке его бывшей жены Галины. Это от нее он пошел тем несчастным вечером в кафе, чтобы поговорить с ее начальником товарищем Брылем. И по итогам разговора либо восстановить статус-кво, либо набить тому морду. Дело в том, что парень мечтал вернуть бывшую семью, где уже подрастала его любимая маленькая дочка. Он любил также и Галину, несмотря на ее тяжелый характер и склонности к скандалам. Она же желала жить красиво и богато. Серега был всего лишь обыкновенным шофером. Все же они бы сошлись снова, особенно после обещания парня завербоваться на Ямал нефтяником, если бы не появился этот лысый уродец.

Конечно, тут тебе и машина, и подарки, и кооперативная квартира строится в Правдинске. Какая нормальная женщина устоит против такого натиска разящих наповал факторов. Куда бедному Сереге со своими трудовыми мозолями против той же норковой шубы, или палок сервелата. Вот и хотел парень только разобраться, объяснить человеку, что не его эта добыча. Но чтобы убить кого? Даже в самых бурных фантазиях Серега не представлял себе такого. Конечно, если война там грянет, немцев разных покрошить вполне можно, или дружеский Вьетнам спасти из лап озверелых империалистов. Тогда может быть. И то с душевными муками.

То, что творилось в ментовке с бедным Серегой три жутких дня, представлялось нереальным в свете пропаганды советского образа жизни. Поначалу было терпимо. Серега надеялся, что советская милиция разберется в этом деле и его очень скоро отпустят. В выходные его допрашивал лейтенант с равнодушным лицом. Парень честно все рассказал, но лучше бы наврал, потому что на основаниях его ответов были воссозданы логические цепочки действий, выгодные для обвинения. К тому же Галина, взбешенная спусканием своей мечты на лучшую жизнь в унитаз, обвиняла своего бывшего суженого во всем, чего было и не было. Все свидетельствовало против бедолаги, вот только прямых улик не находилось, а сам он категорически отказывался признаваться в преступлении.

Тогда подключился капитан Селезнев. Он появился в понедельник с утра и сразу же начал бесцеремонно прессовать парня. Об этих методах мордастого упыря я сам уже имел представление. В камеру к щуплому парню подсадили здорового амбала. Битва была неравной из-за разных весовых категорий, но Серега с честью выдержал испытания. В перерывах между избиениями его приводили на допрос к Селезневу. На предложение подписать признательные показания, парень решительно отвечал отказом.

Избиения и издевательства продолжались до глубокой ночи. И когда капитан следующим утром услышал вместо ожидаемого признания твердое «нет», то не сдержался и самолично избил подозреваемого резиновой дубинкой до потери сознания. Спас Серегу его бывший однокашник, работавший сержантом. Он пронес в бойлерную комбинезон сантехника. Когда парня отвели в дешевую обмыться, то не особо охраняли, считая, что голый и избитый до полусмерти, он никуда не денется. Парень смог пролезть через узкое окно из душевой в техпомещение, напялил там на себя приготовленную одежду с обувью и в сопровождении сержанта прошел через двор отделения к месту, где можно легко просочиться через забор. Помогло побегу и то, что толстый капитан отъехал по какому-то неотложному делу. Серега попрощался со своим спасителем и потопал в Родные Просторы пешком через лес. Вспомнил он обо мне потому, что вне Балабино других знакомых у него просто не было. А оставаться в поселке было опасно.

— Фашисты… Гестаповцы… — отреагировали мы с Таисией Степановной почти одинаково.

— Я это дело так не оставлю. Я в райком партии письмо напишу. Этого капитана надо судить, — кипятилась старушка.

— Давайте сначала придумаем, как выпутать Сергея из неприятной ситуации. Без этого капитану-садисту обвинения не предъявить, — предложил я.

— А чего тут думать, пошлем моего Лешку. Он разыщет этого убитого мужчину. Узнает у него про все обстоятельства убийства. Какие-нибудь зацепки против убийцы непременно найдутся, — продолжала распаленно высказываться новоявленная мисс Марпл.

— Таисия Степановна, вы бы осторожнее при посторонних… — укоризненно высказался я.

— Ох, прости, Пашенька, дуру старую! — запричитала соседка, — Привыкла, что с суженым запросто общаюсь, хоть и схоронила его давно.

Серега смотрел на нас круглыми от удивления глазами. А я никак не мог придумать: то ли честно признаться, то ли выставить старушку с дуба рухнувшей.

— Слушай сюда, Серег! Я уже все знаю об этом преступлении. Только не думал, что тебя туда подгребут. Есть такой бандит Панков Борис, живет в нашем городке. Он и еще двое его подручных замочили твоего Брыля.

— Откуда ты это знаешь? — спросил побледневший парень.

— Помощники из потустороннего мира помогают, — серьезным тоном ему ответил, — Я же тебе не наврал, когда сказал, что ясновидением занимаюсь. Только очень прошу, про это никому не говори.

— Конечно, Пашка! Если мне поможешь, я по гроб жизни буду тебе обязан! — обрадованно сказал Сергей со вспыхнувшей надеждой в глазах.

— Когда мой появится? — деловито поинтересовалась бабулька, — Пора его делом озадачить.

— Не знаю, Таисия Степановна. Отгул взял на восполнение энергии, — пожал я плечами.

— Здесь я! Куда я от вас денусь? — ворчливо высказался появившийся призрак.

— Тут он, — сообщил эту новость собравшимся.

— Лешенька, поможешь пареньку хорошему? Надо этого Бриля найти и все у него узнать.

— Знаю сам. Нечего меня учить, — ответствовал дедок.

— Поговори мне еще, старый пенек. Делай, как сказано! — ругнулась бабулька.

— Старая перечница, только языком махать горазда, — удовлетворенно прокомментировал призрак.

Мне пришлось озвучить эту ругать и сказать:

— Извините меня, Таисия Степановна. Это не мои слова.

— Не смущайся, Пашенька. Я так соскучилась по его ругани и ворчанию, что готова расцеловать тебя!

Остолбенелый Серега в своей тоге наблюдал этот диалог с потусторонним миром, открыв от удивления рот.

— Алексей Семеныч, а вдруг это Бриль уже ушел, — вдруг спохватился я.

— До сорока дней личностям еще можно оставаться здесь. Так что времени на расследование хватит, — успокоил меня призрак.

— Вот и ладно! Действуйте, Алексей Семеныч! Ты, Серега, отдохни на диванчике, телик позырь, а мы с Таисией Степановной отметим начало нашего расследования индийским чаем и остатками тортика, — с удовлетворением распорядился я, пока не услышал от призрака:

— Если парню не оказать сейчас помощь, он может завтра, или послезавтра умереть. Внутренне кровотечение у него. Печень порвана. Не сообщай ему, чтобы он не запаниковал, а скорую лучше вызови.

Старушка заметила, как я внезапно побледнел и принялась выспрашивать, справедливо связывая это с информацией от призрака. Я тихо ей рассказал услышанное. Оба глубоко задумались: с одной стороны плевать на все ради сохранения жизни, с другой стороны повторять балабинский ад для него сродни тому же убийству. Даже если он попадет потом к основательному следаку, гарантий нет, что ради галочки его не раскрутят каким-либо образом на полный срок.

— Сам все сделай! — это мне снова дедок нашептывает.

— Как?! — не сдерживаю эмоции я.

— Вот же бестолочь! Ты ведь квисцит, а не я, — разорался призрак.

— Ладно, не ругайся. Схожу ночью, куда надо.

В благодарность за помощь, дал старикам наболтаться вволю. Под это дело и чай пошли мои бутерброды с дефицитной колбасой. Время было уже позднее. День, полный невероятных происшествий, наконец-то заканчивался. Сереге не удалось постелить на диване, потому что он уже заснул. Спровадив старушку, я тоже быстренько разделся и лег в кровать.

* * *

Хранитель был по-прежнему без образа, молчаливо злясь на меня, но мои пожелания воспринял спокойно, только посоветовал определиться с объемами. Знания по всей медицине можно загрузить одним кристаллом, а сведений по целительству оказалось на несколько томов. А там еще и умения, память на клеточном уровне. Целительные практики были даже со времен Ханумана, царя обезьян.

Опять придется ломать голову над выбором. Загрузишь медицинские знания, а без специальных инструментов в домашних условиях операцию не провести. И какой толк в этих знаниях тогда? Жизненная практика многих целителей оказалась оснащена кодами-заклятиями. Эти ведьмы и прочие колдуньи были горазды на выдумки. Особенно это касалось сожженных на кострах. Чтобы взять их опыт и умения, мне самому придется гореть в этих же кострах. Причем, обратной дороги не будет. Вернее, это будет падение в бездну, или в переводе на современный язык — потеря высокого статуса и перемещение на самые нижние уровни великой игры.

— Может быть, скорую лучше вызвать? — начинаю потихоньку малодушничать, — Главное, чтобы его спасли специалисты, а уж потом мы с Таисией Степановной будем во все тамтамы бить. Я Шумилова подключу, тот таинственную старую жопу на Чайке. Что-нибудь да непременно вытанцуется.

Хранитель молчит, ничего не отвечает. Хотя по статусу ему положено обо всем знать. Хрен тебе, чушка потусторонняя! Обойдусь как-нибудь своей соображалкой. А моя соображалка мне подсказывает, про и при операции благоприятный исход не гарантирован. Неизвестно к кому попадет парень: к коновалу, или к классному специалисту. Ладно, была — не была! Загружу ведьминские практики. Авось выдержу.

После доставки себя в бренное тело, сразу же прошел в ванную. Пора начинать. Господи, все святые, вынесите! Не дайте пропасть!

Не представляю, как я пережил эту ночь. Тело реально горело, обугливаясь в неведомо откуда появляющемся пламени. Или это просто были мои иллюзии. Сгорая полностью, я вновь телесно возрождался и опять принимался гореть, привязанный к невидимому столбу, под улюлюкание сотен голосов невидимых людей. Господи, как же бо-о-ольно! Мучительно больно! Невозможно больно! Как страшно слышать треск лопающихся костей, ощущать запах горелой плоти, своей плоти. Я выл жутким воем. Наверное, в подвалах Гестапо, или Лубянки не доводилось слышать таких криков. Были еще сеансы утопления, воспринимаемые мной, как отдых от мучений. Пару раз сажали на кол, тоже неплохо. Терпимо в сравнении с сожжением. Даже забавно чувствовать болевые ощущения с хрустом протыкаемой плоти, после невообразимых мучений от огня.

Калейдоскопом повторялись суды инквизиции с безжалостными голосами на латыни, пытки, порка плетьми, и снова мучительный жар огня. Странным было и то, что от страшной боли я не терял ни сознание, ни рассудок. Леопольда Захер-Мазоха бы сюда. Вот он бы оторвался тут от бешеного кайфа. Суки подлые эти ведьмы. Правильно их инквизиция жгла. Нафига было нужно так поступать? Или же они были в курсе круговорота информации в высших сферах и постарались поэтому сделать свои умения малодоступными. Последние мучения я воспринимал уже не так болезненно. Русский человек ко всему привыкает.

Фух, кажись, кино закончилось. Только теперь услышал яростный стук в дверь. Все вокруг в копоти и воняет таким смрадом, что поневоле блеванул в ванну. Тело тоже было покрыто слоем копоти. Вот таким голым чертом и предстал, открыв дверь, перед перепуганным и тоже голым Серегой.

— Чего ты тут делаешь? — закономерный вопрос.

— Чего-чего… Магическую силу обретаю. Вот чего.

— Ты так страшно кричал, — виновато пояснил Серега, — И запах этот. Будто кошку сожгли.

— Скажешь тоже… И сильно кричал?

— Думаю, что соседи милицию уже вызвали.

— Бляха-муха! — это я вроде как выругался, — Накидывай скорей свою тогу и давай дуй к соседке. Стопудово здесь милиция нарисуется.

Быстро оттер свою закопченную рожу и, накинув полотенце, выскочил на лестничную клетку. Бабулька открыла дверь довольно быстро. Предутренний сон у стариков обычно не крепок. На ночную рубашку был накинут впопыхах халатик. Я быстренько ознакомил сонную соседку с проблемой. После чего Серега белым приведением юркнул из моей квартиры за ее дверь.

Предосторожности оправдались. Минут через пять в дверь позвонили. Я уже успел отмыться от сажи, обнаружив под ней кожу неестественно красного цвета. Чингачгук несчастный. Даже самому жутко было смотреть на себя в зеркало. За дверью обнаружился капитан Селезнев. Твою же дивизию!

— Какие люди и без охраны! — сорвалась и улетела с языка дебильная фраза.

Далее последовал не менее дебильный диалог.

— А это снова ты? — притворно удивился жирный мент, — Почему буянишь, соседям спать мешаешь?

— Кошмарный сон привиделся. Что, теперь за это в тюрьму сажать надо?

— Почему у тебя кожа красная?

— Нравится красный цвет. Вот и выкрасился. Немного погодя везде серп и молот нарисую.

— Умный, да?

— Я вам в этом, Виктор Алексеевич, неоднократно признавался.

— Пройти дашь?

— Не желательно. Очень опасаюсь за сохранность вещей в квартире. И еще я хочу продолжить свой беспокойный сон.

— А я у тебя, сволочь мелкая, и спрашивать не собираюсь. Мне положено осмотреть место дебоша и составить протокол? Значит, я буду это делать. А потом ты поедешь со мной, досыпать свой сон в камере, — говоря это, толстый упырь толкает меня в грудь.

Я поневоле уталкиваюсь в коридор. Капитан запихивает следом свои габариты и начинает вертеть головой.

— Почему запах такой неприятный?

— Кошку сжигал в ванной.

— Угу, — удовлетворенно пробухтел мент.

Неудачно я пошутил. Мент ведь без чувства юмора. Еще навесит на меня убийство кошки в извращенной форме, или там еще чего сопутствующее.

— Виктор Алексеевич, а у вас дети есть?

— Чего? — пропел жирный мент.

Челюсть его отвисла, а губы гадливо распустились. Полотенце слетает с моих бедер. Капитан какое-то время ошалело озирает мои мустанговости. А я, пользуясь эффектом неожиданности, проскакиваю мимо него и выбрасываюсь голым на лестничную площадку.

За дверью обнаружился знакомый младший лейтенант Леонид, обалдевший от моего вида до ступора.

— Помогите! Спасите! Убивают! — раздавались мои вопли, пока я бегал и нажимал на кнопки звонков.

Соседи на площадке будто не спали и довольно скоро стали высовываться из квартир в своих обывательских трусах и ночнушках. От моего крика открылись двери даже на других этажах. Первый этап авантюрного плана по закапыванию карьеры моего лютого врага вроде бы состоялся. Его толстая фигура показалась из двери, когда я доскакал до промежуточной площадки между этажами и наблюдал оттуда, находясь сразу в образе начинающего стриптизера в самой стыдливой позе полуприседя с судорожно прикрытым причинным местом руками. Раздраженность капитана выразилась в его роже цветом перезрелых томатов, так и в голосе грубых, почти истеричных интонаций:

— Всем быстро разбежались по своим норам и заперли двери. Если через три секунды кого увижу, задержу за неповиновение требованиям представителю правопорядка.

Такой поворот событий меня не устраивал. Я вновь принялся вопить со своего места:

— Тот жирный ментяра ко мне приставал. Он мальчиков любит.

Ко мне вдруг присоединилась Таисия Степановна и выдала такие матерные рулады, что я не поверил своим ушам. В дальнейшем я узнал, что моя соседка не избежала репрессий в известное время, напитавшись забористых словечек в сталинских лагерях. Капитан сделал шаг по направлению к ругающейся старушке и осел на пол. Стоявший позади него младшой, подскочил и закричал:

— Скорую! Вызовите скорую!

Мдя, полный финал неожиданностей. Опасность попадания в лапы жирного мента пропала, но меня вдруг охватил жутчайший стыд. Мадагаскарский зверь бы позавидовал моим пупырышным мурашкам. Странно, я ведь парнем всегда был не трусливым, или во мне снова чикины эмоции возобладали? Захотелось вдруг спрятаться, укрыться в какую-нибудь щель от взглядов своих соседей, особенно от вожделеющего молодой соседки Анки-пулеметчицы, одинокой разведенной женщины с двумя детьми. Чика с ней был не в самых лучших отношениях, потому что самому старшему ее сыну — двенадцатилетнему шкоде Котьке — приходилось не раз пересекаться с ним путями. Это приводило к обретению моськой шкоды нового фингала и освобождению его карманов от обеденных денег. Понятно, что потом следовали словесные разборки с соседкой. А Анка была очень даже остра на язык, потому и прозвище носила соответствующее. Такими взглядами она раньше Чику не одаряла, наоборот, смотрела на него, как на мерзкого таракана перед опрыскиванием того дихлофосом.

Чего же теперь она так пялилась на меня? Интересности надежно прикрыты руками, так что этот магнит отпадает. Кое-какие мужские красоты в виде мышц на корпусе появились, конечно, но все равно пока остался тощим кривоногим уродцем-мутантом с кожей неестественно красного цвета. Хеллмен недоделанный. Может быть, в этой стране теперь женщинам нравятся угнетенные американскими империалистами худощавые индейцы? Было бы круто! Если нет, то в ГДР сигану, где фильмы про них снимают. Гойко Митича буду дублировать. На лошади могу скакать и воинственно вопить, помахивая черноволосой гривой. Своей, естественно. Чикиным голосом только дикими воплями можно вопить и жирных ментов доводить до больницы. И, самое главное, на гриме очень много сэкономлю работодателям.

Не думал, что придется стать цветным. Хотя, если явление редкое, то кое-какие ништяки можно обрести. В мое время осевшие в России негры по приколу выигрывали выборы и становились депутатами и мэрами.

Босые закоченевшие ноги запрыгали по бетонным ступенькам, и я юркнул ящерицей в ближайшую ко мне дверь, которая по счастью была старушкиной. Она без разговоров протянула мне еще одну простыню, куда я себя моментально завернул. Мент Леня заскочил к соседям Рябовым, пожилому трактористу и доярке, чтобы воспользоваться их телефоном. Они собственно и вызвали ментов, как я потом выяснил. Туша капитана печально громоздилась на кафельном полу площадки. Часы показывали пять утра, и неизвестно, когда эта пижамная вечеринка собиралась заканчиваться. Ожидалось очередное действие с участием бригады Скорой Помощи.

Внезапно я почувствовал, что капитану не успеют оказать медицинскую помощь. Я присел возле его тела на корточки и попытался расслабиться. Пора проявлять новые, выстраданные умения. Реакция началась сразу — капитана затрясло, будто в лихорадке. Из носа и ушей его потекла кровь. А из меня будто пылесосом откачивали силы. Перед мысленным взором мелькали картинки внутренних органов. Я физически ощущал изменение состояния милиционера и звучащие эмоции. Да, эмоции еще как звучат, сплетаясь в красивые композиции. Моей задачей являлось только исполнять эти мелодии по партитурам, написанным великими предками тысячелетия назад. Через несколько минут лихорадка пациента стала заметно тише, и он задышал спокойней.

— Ладно, хватит! А то сам с непривычки угроблюсь. Остальное доделают врачи, если останется, чего делать, — сказал я про себя…, или вслух.

Вдруг заметил, что мент открыл глаза и смотрит на меня. Пора улепетывать. Ага, удерешь тут. Тело будто кисель, и мышцы не слушаются. После нескольких попыток с подвыванием встать, опустился на четыре кости и пополз в сторону своей двери, придерживая зубами простыню. Вот, толстый гад, все силы из меня вытянул! В прихожей я извернулся, подпер своим телом дверь, чтобы не открыли и отрубился.

Оздоровительный сон прервался звонком в дверь. Не знаю, сколько я проспал, но сил пока было явно мало. Песец явный, допрыгался. Теперь эти полтора центнера ментовского жира домогнутся до меня с неистовой силой. Буду обороняться как брестская крепость до героической погибели.

Звонки не прекращались. Взгляд уперся в часы на стене, показывающие семь часов. Вряд ли милиционеры бы ждали целых два часа, чтобы позвонить ко мне в дверь. Это мои паркуристы подскочили, скорее всего. Осторожно приоткрываю дверь. Верно, торчат пацаньи морды и глазами хлопают. Странным образом количество желающих заниматься этой продвинутой крутью начинает стремительно расти. Что там Шило с Пикой в школе на переменах вещают, интересно бы узнать? Или это вовкина работа? Уже восемь пацаньих фигур сутулятся на площадке. Нормально так выглядят, спортивно. Классно еще и то, что ни один из них не курит, ожидая меня. Это условие я обговорил самым жесточайшим образом. Поприветствовал компанию маханием своих лап. Постукались-побрякались грудными клетками и костяшками кулаков.

— Чего с твоей рожей? — вежливо поинтересовался Пика.

— Вообще-то в приличном обществе говорят не «рожа», а «морда», — слегка обиделся я.

— Болезнь какая у тебя? — участливо спросил Медик.

— Это, Вовка, обычная мутация, — успокоил я его, — Скоро чем-нибудь обязательно закончится.

Друг радостно согласился:

— А я уж думал, что это какая-нибудь чума, или холера.

Ага, чумка… Добрый друг у меня, однако. Дальше некуда.

Познакомился с новыми своими адептами. Парни почтительно меня поприветствовали. Будем считать, что на них подействовали мои таланты, а не жуткий внешний вид.

— Поскольку я сейчас весь такой жутко больной, отбегаете сами обычную программу. В школе меня тоже сегодня не будет. В спортзале продолжайте отрабатывать падения, роллы, силовые комплексы. Не филоньте, если хотите продвигаться дальше, — отдав пацанам распоряжение, наблюдаю, как они поскакали от меня в своих кедах по лестнице.

Что же получается? Уже столько на свою шею всяких якорей понавесил, что просто обязан оставаться здесь. Итак, в этом мире от меня зависит новая судьба пацанов, обещания и обязательства перед Шумиловым, физруком и Ангелиной. Но, самое главное, в моих руках в буквальном смысле жизнь очень хорошего парня Сереги.

Охренеть! Я же про Серегу забыл с этим дурацким капитаном! Подскакиваю к квартире Таисии Степановны и лихорадочно нажимаю на звонок. Появившаяся на пороге всклокоченная бабулька, устало сообщила, что парня увезли в больницу вместе с толстым капитаном. Охренеть дважды!

Старушка сейчас в таком состоянии, что даже не понимает, что жутко накосячила. Понятно, что впала в панику, когда Серега вошел в коматоз, и решила пренебречь всем ради спасения его жизни. Но ведь я предупреждал ее о своих возможностях! Или нет? Что же, это мой косяк?…Твою ж роженицу! Расслабился, как долбанная лебедь на озере! Кто бы меня ногами отпинал? Дался бы тому, даже денег заплатил. Идти в больницу пока бессмысленно, сил все равно не хватит. Надо тогда еще поспать.

— Звонок, кажется?

Часы показывали половину четвертого. Вовка не иначе приперся. Хотя ему положено быть на занятиях паркуром. Тело протестовало против подъема и требовало продолжения сна. Кто-то сейчас примет мученическую смерть из моих рук и ног. Высовываю за дверь свою индейскую рожу и с удивлением вижу тренера Сашу. Тот заметно пугается моего внешнего вида и с напряжением спрашивает:

— Привет, Паша! Ты на самом деле заболел?

— Здравствуйте, Александр Петрович! Немного прихватило, побаливаю… Вы проходите в квартиру. Сейчас чай организую. Поговорим.

Попрошу его подбросить меня до больницы и извинюсь. Сегодня сил у меня хватит только на Серегу. Только сначала надо чего-нибудь забросить в клюв, заодно покормить гостя. Я быстро сготовил яичницу с колбасой, нарезал бутеры с сыром и тоже колбасой, согрел чайник. Затащил здоровячка-тренера за стол, вопреки его протестам. Вместе в честной компании всегда веселее наедаться. Перед посещением Сереги в больнице надо бы сходить к бабульке. Наверняка она что-то знает. Оказалось, что она даже сходила туда. Парень в коме, но состояние стабильное. Первичное обследование проведено, капельница поставлена, ментов поблизости не замечено. Подумав, я решил отложить визит к Сереге и согласиться с поездкой в Березовую Рощу. Там рассчитывал обговорить серегину судьбу с дядей. Интересно, удастся ли в этот раз улизнуть от Вовки?

Ага! Этого тощего воробья на мякине не объедешь. Сидит в сашиной машине с невинной мордой, на которой написан вопрос: «Не против?»

— А чего, занятия по паркуру уже закончились?

Тут же начинается знакомый до оскомины спектакль с котошрекостями. Запаслись всякие подлые гады против меня безотказным оружием.

В машине Саша подробно выспрашивал все про мою болезнь. Я ему насочинял, что какую-то бяку съел. Рассказал, что утром приезжали врачи и ставили мне огромную клизму. Отчего мой организм очистился от отравленной пищи и скоро пойдет на поправку. Вовка восхитился событиями и в свою очередь начал делиться сведениями из опыта своей жизни о методах борьбы с глистами, игнорируя мои покашливания. Фонтан красноречия удалось заткнуть только ладонью моей слабой руки. Насчет меня договорились, что я посижу в запасе, если не возникнет особо критического положения для команды. Я поинтересовался, почему Федя за мной не приехал. Вроде бы тренеру заниматься извозом игроков не положено. Пусть даже если он только второй тренер…

Не фига себе! Уже первый? Еще одно приятное последствие моего вмешательства. Шумилов изящно рокирнул Романыча на должность заведующего каким-то бассейном в райцентре. Тот с превеликой охотой согласился на такой расклад, освободив команду от своих нервирующих воздействий. А шофер Федя, оказывается, был послан за дубненской хоккейной командой. Дело в том, что не у любых команд — участниц первенства такие возможности имеются, как у нашей. Многие добираются на матчи в других городах своими силами: электричками, общественным транспортом, таща на себе хоккейный реквизит. Вот директор и проявил акт доброй воли, послав по просьбе другой стороны автобус. Еще раз убеждаюсь, что Шумилов был бы неплохим предпринимателем в моем времени. И если внимательно подумать, в этом времени работать на хозяйственной должности тоже не куршевель.

Погода была солнечной с легким морозцем. Сашин жигуленок весело скакал по ухабинам подмосковной дороги. И доехали бы без происшествий, если не устающий болтать обо всем Медик не выдал:

— Дядь Саш! А вы не знаете, чем лечится мудация?

У тренера от бешеного ржача закрутился руль, и мы вильнули на обочину. Хорошо что не съехали в кювет. А то бы пришлось пешком тащиться остаток пути, пораженными мудацией. Вовка тогда тоже схлопотал бы эту болезню посредством подзатыльника, или поджопника. Мудант хренов! Тренер смеяться уже не мог, только всхлипывал. Гад же невозмутимо поглядывал, резонно дожидаясь прояснения ситуации.

— Вовка, — признаюсь я другу, — Тебя бы к врагам засылать, чтобы ты выводил их из строя своим красноречием.

— Засылай, выведу, — с обезоруживающей улыбкой согласился со мной Медик.

— И энциклопедию какую-никакую купи. А то кто-то скоро непременно умрет от смеха по твоей милости, — добавил ехидственно.

Саша доставил нас прямо до дворца спорта и культуры. Это очень кстати, потому что мне позарез нужно было встретиться и поговорить с Шумиловым тет-а-тет. Вовку поэтому повесил на Сашу, который не имел ничего против этого. Дядя мой двоюродный как по заказу нашелся в своем кабинете. К тому же забежал туда буквально перед моим приходом. Преодолев поднадоевший ритуал расспросов по поводу своей внешности и угощений кофе с печеньками, рассказываю историю про Серегу и капитана Селезнева. Дядя внимательно выслушал и нахмурился:

— Опять ты влезаешь куда не следует. Я попробую взять это дело под депутатский контроль, но Скворцову следует самому вернуться в милицию и сотрудничать со следствием.

— Нормального следака бы туда. Дело бы быстро раскрылось, и невиновного человека оправдали. В районном управлении работает сейчас майор Медведев Виктор Васильевич. Говорят, что он — неплохой специалист.

— А еще он — отец твоего друга. Знаю. Ладно, поговорю с кем нужно. Ты ничего не хочешь сказать про поездку в Дмитров?

Я решил отмолчаться. Если надо, то Жека ему все как надо донесет, или наоборот, умолчит. Парень головастый. Подождав некоторое время моей реакции, Николай Михайлович произнес как бы между прочим:

— Сидит там один дятел в погонах и стучит во все инстанции… Ну, ничего, эту проблему тоже постараемся решить.

Поблагодарил директора за отстранение Романыча. Шумилов вдруг увлеченно принялся расписывать перспективы команды. Видимо, он с Сашей на эту тему долго беседовал. Первое место и прорыв в высшую лигу ему кажутся реальными, если во всех матчах играть на победу. Нынешний соперник — стабильный середнячок, не один сезон играющий в областном первенстве. И в этот раз они удобно устроились в середине турнирной таблицы. В первую встречу березовцы нахватали от них таблеток до икоты.

Наши посиделки прервал телефонный звонок, после которого дяде понадобилось куда-то бежать. Пообещав прийти и поболеть за нас, он вытребовал у меня обещание поужинать у него дома после хоккея.

— Эмма Эдуардовна соскучилась уже по тебе!

Бормочу всякие благодарности и иду искать Вовку в тренерскую. Там этот бормоглот уже сожрал все вкусности и куда-то смылся, оставив бедного тренера давиться пустым чаем. Если Саша и дальше будет проявлять к Вовке политесы, то боюсь, что скоро его пухлявость просто испарится. Медик даже не селитер, а самая натуральная саранча. Казнь египетская! Когда здесь в Сесесере вдруг вздумают издавать Библию, то этот момент пусть иллюстрируют вовкиноймордуленцией.

Друга я нашел на одной из улиц поселка, стоящим перед группой злобных котов и читающим им лекции о паркуре. Пацаны бурно образовались мне и даже не поразились моим ужасным видом. Наверное, их Вовка подготовил. Последовали грустные упреки в мой адрес о том, что я позабыл о своих новых друзьях. Я показал на Медика и поздравил присутствующих с новым учителем по паркуру. А что? Теоретическими вопросами он владеет. Названия элементов знает. Предварительный этап он сможет провести. Пусть пацаны мускульную массу пока наращивают и простейшие элементы отрабатывают до уровня инстинктов, а то травм нахватаются. Конечно, надо найти время и провести мастер-класс, чтобы у пацанов интерес не угас. Здесь бы для зрелищности пригодились кое-какие элементы брейк-данса под рваный музон. Только где сейчас этот музон отыщешь? Время жестких стилей типа брейкбита, или хардкора еще не пришло. Фанк только в самом расцвете на Западе. Ну, хоть что-то. Может быть, удастся через дядю, или фарцу купить пару записей. Блин, надо бы скорей свое музло нарубить.

Мстительно улыбаюсь другу. Пришло время отрабатывать сожранные наглой харей тренерские плюшки. Как ни странно, друг проявляет понимание и быстро договаривается о месте, времени и прочих нюансах занятий. Я со своей стороны обещаю парням не оставлять их без внимания. Пора идти в раздевалку к команде. Злобные коты обещают дико болеть за нас против дубненских и отваливают по своим делам.

Хоккеисты уже переодевались в раздевалке. Все немного напряженно поприветствовали меня с Вовкой и посочувствовали моим косметическим горестям. Леха с Женей как обычно порыкивали друг на друга. Я давно заметил, что уровень жекиного волнения перед матчем можно легко определить интенсивностью его ора на Леху. Ребята явно побаивались матча. Возможно, Саша намекнул им, что я из-за болезни не смогу принять участие.

— Ребята, не дрейфьте. Все у вас получится, — постарался я их успокоить.

Мда, не тот настрой у пацанов, который хотелось бы иметь. Будем надеяться, что еще разыграются.

Пока длилась раскатка, я наблюдал за дубненскими хоккеистами. Необычные фигуры для юного возраста: высоченные, здоровенные. Уверенно ведут себя на льду и уверенно обрабатывают шайбу. Вратаря бы им еще подобрать нормального, и вполне бы светило первое место в турнире. Пока пялился на вражеских игроков, в голову пришла сумасшедшая идейка: «А что, если использовать мои лекарские навыки для повышения результативности игроков»? Если предположить, что неумение — это тоже болезнь, то ее вполне можно лечить, как я лечил капитана. Свое состояние я знаю. Передавать его через беззвучные мелодии вроде бы научился. Осталось только, чтобы объект воздействия находился в зоне моего биополя и особо сильно не высасывал из меня силы. Буду сидеть на втором ряду позади своей команды.

Когда начался матч, противники осторожничали и прощупывали возможности друг друга. Я со своего места потихоньку начал операцию «Красный Ништяк». Красный, потому что в честь своего любимого цвета. А ништяк, потому что нежданчик от самого клевого квисцита всех времен и народов.

Чего-то не вполне то, что нужно получается. Всех, кого я осчастливливаю, начинают проявлять всякие реакции, что нервирует как меня, так и тренера. Кто-то трясется в лихорадке, кого-то тошнит, как беременного бегемота, а кто-то звучно испускает газы. И даже не понятно, есть ли полезные эффекты от моего безвозмездного труда, или нет? Радовало только, что здоровые пацаны не откачали из меня так много сил, как мент-жирдяй.

Пока трудился над очередными, ближайшими к себе игроками, наш вратарь ловил таблетки. До конца периода в воротах побывали четыре шайбы. Было такое впечатление, что Жека и Леха вообще разучились играть в хоккей. Да что же за день такой хреновый!

Дубнинские уходили на перерыв, счастливые до ушей. Наши парни уныло ковыляли под возмущенный свист трибун. Тренер Саша с суетящимся возле него Вовкой выглядели обескураженно. Понимаю его состояние: «Выгнали Романыча, и все пошло к верх тормашками». В раздевалке застал чуть ли не драку между Жекой и Лехой, предваряемую пацаньим ором. Саша пытался их успокоить. Подключился и я:

— Кто-то наконец-то захотел взасос поцеловаться?

Забавно было видеть, как два парня жутко перепугались. То-то же. Но тут же мое состояние меняется до очередного охренения, потому что Жека рухается передо мной на колени и начинает молить:

— Чика, спаси игру!

Судорожно пообещал ему все, что угодно, выволакивая в нормальное положение. Каков парень! Все готов отдать и на все пойти ради достижения своей цели! Но, самое главное, не для себя, а для всей команды. Таких бы людей побольше, и никакой Сесесер в будущем не развалился бы.

Делать нечего, раз обещал. Сажусь и разоблачаюсь, чтобы переодеться в амуницию. Даже не представляю, как смогу играть в разобранном состоянии. Я даже клюшку с трудом сейчас смогу удержать.

Когда тренер собрался вести наших полешек березовых на второй период, предупредил его, что подойду попозже и постараюсь привести себя в нормальное состояние. Саша только горестно вздохнул. Сам видит, что мне пока не до игры. Очень вовремя перехватил Вовку, пристроившегося за тренером. Подозвал его к себе жестом и голосом с проникновенными интонациями высказался:

— Вовка, твой час настал! Я нуждаюсь в твоей помощи.

Дождавшись появления вопросительного-радостного выражения на моське друга, пояснил:

— Мне нужно восполнить свои жизненные силы за счет тебя. Иначе пацанам на матче не смогу помочь.

— Что, кровь сосать будешь? — оживился друг.

— Я же сказал: «жизненные силы». Зачем мне всякие физиологические жидкости. Ну как, ты согласен?

— Наверно больно будет?

— Сам пока еще не знаю. Надеюсь, что не слишком. Вампирну с тебя чуток твоей неуемной энергии и выпишу потом целую горсть таблеток дубненцам. Сделаю им полный квантец. Но, если ты не хочешь, то не стану тебя принуждать.

Притворно делаю попытку встать и уйти. Пацан испугался, что не пригодится, и даже руками начал хватать за корпус, останавливая:

— Чика, постой! Я готов. Соси из меня все, что хочешь!

— Вот и ладненько. Сейчас садись сюда на скамеечку, напротив меня и расслабься. А я буду пока настраиваться.

Я, конечно, изображаю оптимизм, но мандраж из-за незнакомого дела никто не отменял. Если следовать логике, у меня энергию пациенты забирают, а значит должен быть и обратный процесс. Куда только эти древние целители запрятали манипуляции с энергиями? Вот, что-то похожее… Есть перетоки энергий между партнерами. То, что надо!

Вовка старательно расслабился, даже закрыл глаза. Ну, держись, друг!

Что-то пошло не так, как я предполагал. Порция вовкиной энергии в меня закачалась, но потом в гораздо большем объеме выкачалась обратно. И так по очереди многократно. То есть, мы просто обменивались энергиями с потерей моей при каждом такте.

Выяснилось, что мой неунывающий приятель очень болен. Какая болезнь у него, я пока еще не разобрался. Но она серьезно подтачивает его силы. Даже у меня, переистощенного, сил оказалось больше, чем у него. Как ему еще хватало энергии быть таким жизнерадостным. В итоге получилось колебательное стремление сил к равновесному состоянию, как между нагретыми по-разному телами.

Побочно обнаружился еще один эффект. Я почувствовал, что вовкин вид меня жутко возбуждает: лицо, волосы, подрагивающие ресницы, даже его одежда. Охренеть просто! Еще какая-то странная эйфория подступает… Да это же оргазм! Бля-а-а-а-а-а. Я ору, это понятно. А Вовка чего орет? И почему с кошачьими переливами?

Мать моя, женщина! Это же тантрический секс. Чего же я раньше не просек? А кошачий вой от реальной кошки, или кота. Ходила тут по раздевалке здоровенная мохнатая серость. Звали эту кошару Буней. Поскольку это имечко по идее могло быть как мужским, так и женским, то я пока не знал, к какому полу отнести зверя. А выяснять особого интереса не было. Это мохнатая сволочь неожиданно подвалилась к нам в сеанс и затесалась третьим партнером. Тоже кончила походу, тварь кошачья. Смотрит на меня теперь с вожделением. У Вовки тоже странный взгляд и штаны мокрые. Все, я сейчас взорвусь и всем люлей нахлобучу! А-а-а-а, надоели косяки! Все надоело!

— Какого хрена ты, сука… Или сук, лезешь в тесный мужской дует? Не хватало мне еще и зоофилией заниматься.

— А ты чего смотришь с умильной рожей? — это я уже начал орать на Вовку, — Все остатки сил из меня выкачал и еще лыбится!

Медик недоуменно пожал плечами и восторженно спросил:

— А мы этим еще будем заниматься? Это же так круто!

— Не знаю. Все может быть… — озабоченно буркнул я.

Кот яростно терся о ноги, Медик маслянно поглядывал, и мысли переживательные одолевали. Было отчего беспокоиться. Вдруг я сам себя перемагнитил, и теперь буду влечься к пацанам, а к девушкам охладею. От такой перспективы пробрало до кишок, и завелась икота. Пока торчал на толчке, немного успокоился:

— Я все-таки не простой пацан. И еще не все ведьминские ништяки освоил. Спасу себя и друга от позорной судьбы. Непременно спасу. Или я — кусок одного резинового изделия. А энергию постараюсь от сладкого получить. Вот только как быстро и как много нужно? Решено, сейчас же поскачу в кафе-мороженое и наемся там до усрачки. Может быть, хоть к третьему периоду успею привести себя в порядок.

Выскочил из уборной, хватая куртку и надевая ее на футболку, и потащился к выходу.

— Чика, ты куда? Я тоже хочу с тобой! — раздался вопль друга.

Пусть идет. Вместе веселей. Денег у меня хватит на много порций. Жестом показал согласие.

Побрели стариканами по улице и увидели, что и гадский кот тоже за нами пристроился скакать. Чешет грязно-серое пятно по улице, а кругом собаки. Хоть и пакостная животина, но партнер все же по тантрической случке.

— Загони ик… кота в разде… ик… валку и приходи ик…, - скомандовал я другу.

Впереди меня виляла аппетитными емкостями девушка в короткой красной курточке. Стройные ножки облегались снизу элегантными сапожками. И вообще… Ура! Я остался нормальным парнем, не опарафинился. Мустанга каким-то тухлым тантрическим сексом в иную ипостась не загонишь. А Вовку я как-нибудь переживу. Даже обычная любовь проходит. Надо только дровишек не подбрасывать в топку страсти.

В кафешке работала мать Сережки Левадина из жекиной пятерки тетя Клава. Зал был пуст, потому что почти все жители поселка скорее всего находились на хоккее.

— Паша, ты заболел? — участливо спросила тетя Клава, когда я с трудом доковылял до нее.

— Это просто… ик… аллерг… ик. Морожено…ик… нужн… ик.

Далее жестами все показал, заполучил сразу четыре криманки с разноцветными шариками и с подливой из вишневого варенья, и начал яростно все уминать, бешено икая.

А мамаша у Сереги ничего так. Крепкая статная баба. Лошадь остановит. В ней энергии, наверное, плещется как у целой электростанции. Может быть, соснуть у нее пару кило лошадиных сил?

— Теть Клава… ик. Мне нуж… ик для матча… ик восстано… ик… виться… ик.

— Я сейчас тебе воды принесу. Беда с этой икотой.

Пока продавщица ходила за водой, прискакал Вовка и подсел к криманкам. Глотая воду, я попытался объяснить женщине чего я хочу. Кажется, икота немного отпустила.

— Ну, ладно. Если это нужно для такого дела, то я согласна, — немного озадаченно произнесла тетя Клава.

И конечно, тут не обошлось без Вовки. Кто от такой прелести откажется. А я был не против этого, надеясь, что партнер женского пола отвлечет моего друга от неправильных мыслей, если они вдруг у него завелись.

Сели за столик, расслабились. Я начал генерить нужные эмоции. Началась качка «туда-сюда». Ого, какой поток ливанул! Это я правильно зашел. Судя по лицу Клавдии, ей этот процесс тоже доставлял массу удовольствия, несмотря на то, что я и Вовка крали ее жизненные силы. Их было столько, что можно было пропитать целое стадо Вовок, не то, что меня.

Как обычно, все завершилось громким ором, воплями, мычанием и мокрыми штанами. Мычала, кстати, женщина.

Пока ходил оправляться в туалет, пока снимал с себя мокрые вещи, Вовка с тетей Клавой учудили такое… Я понимаю, что у пацана мозги еще недоразвитые, но чтобы великовозрастная женщина… У прилавка состоялась такая композиция. Женщина стояла топлесс с обмазанными мороженым нехилыми грудями. А гад старательно слизывал с них сладость и явно тащился. Интересно, кто додумался до такой акции, но мне она пришлась по душе.

Пристроиться не успел, потому что в зал радостно влетела группка малолеток уровня пятого класса и зависла, уронив челюсти. Естественно, далее последовала немая сцена, которую я разрушил гневной тирадой:

— Какой уважающий себя пацан станет пропускать хоккейный матч ради мороженого?

Надеюсь, что мой взгляд разве что молнии не метал. Пацаны смылись, не выходя из обалдения. А Клавдия величественно прошла в туалет, попросив нас подежурить у кассы. Вовка весело на меня посмотрел, ожидая ругани, но дождался только ответной улыбки. Эх, хороши у тети Клавы груди! А энергией в чреслах я запасся настолько, что хватит разбить сразу несколько хоккейных команд подряд. Впрочем, ругнуть приятеля нужно, а то тот жмурился, как кот, объевшийся сгущенки:

— Двери надо закрывать! И, кстати, ты видел ноги у Левадина?

— А чего на них смотреть? Обычные, волосатые… — недоуменно ответил Вовка.

— Мощные они у него, как у кабана. Выбивают копчик на хер с одного удара. А обычные кости переламывают в труху. Пацаны видели, как ты груди его матери сосал. Покупай, Вован, теперь белые тапочки и цветочки бумажные.

— Да пошел ты… — огрызнулся пацан, — Сам тоже там стоял.

Дождались довольной, оправившейся продавщицы.

— Ну, дружочки, еще мороженого? — с ласковой улыбкой поинтересовалась она.

— Огромное спасибо вам, дорогая Клавдия Игнатьевна, за все! — искренне промолвил я, прижав правую лапку к сердцу, — Но, нам нужно срочно на матч спешить. Голы всяким гадам забивать.

— Тогда удачи вам. Победите соперников. Приходите сюда почаще, не забывайте меня.

— Тетя Клава, сколько с нас?

— Как тебе не стыдно, Пашенька, такое говорить? — женщина говорила искренно и даже немного покраснела от обиды, — Вот, сами возьмите. Вам, молодым, надо больше питаться.

Женщина щедро протянула нам с Вовкой по трешке. Неплохо мы подзарядились с Вовкой, даже материально. Отблагодарили поцелуями по ее же инициативе и сиганули во дворец.

Заканчивался перерыв после второго периода. Квант по-прежнему впереди, но отставание сократилось на одну шайбу. Как ни странно, разыгралась пятерка наших аутсайдеров-блатных. Особенно постарался защитник Хазин Сергей. Все-таки мои сеансы кому-то помогли. Я быстро переоделся с вовкиной помощью под обрадованный гудеж хоккеистов. Заскочил Жека от тренера и провел ритуал поднятия боевого духа перед выходом на лед. Кстати, без ложной скромности могу признаться, что эту традицию я притащил из будущего и привил ребятам. Судя по боевому ору, дубненские жопы сейчас будут порваны на половинки и загнаны за Можай…, или Дубай.

Энергия тети Клавы била из меня ключом. Две таблетки я загнал в ворота в первые две минуты. Потом снизил темп и дал возможность проявить себя другим. Воспрянувшие духом Жека и Леха забили еще по голу. Зубами вырвали победу. Жека снова разревелся. Блин, надо бы парню эмоции подкорректировать. Высокий, почти взрослый парень, и плачет, как девчонка, на колени вставать не стесняется. Хотя все его друзья относились к нему с пониманием и сильно уважали.

Пока переодевались, радостно визжали, лупили друг друга кулаками и обнимались, успокаивали Жеку, отбивались от навязчивых приставаний Буни, выслушивали поздравления от Саши и Николая Михайловича и толкались в душе, смывая боевой пот. Тренер и директор сообщили, что есть результат матча между нашими главными врагами: «Юностью» и «Космосом». Подольчане выиграли у юных космонавтов. Теперь мы вышли на второе место, догнав калининградцев. А от подольчан отставали всего на одно очко. Раздался такой дикий ор, что у меня заложило уши, а приставучий кот сиганул из раздевалки. Жека снова в мокрое ударился. Парни вопили и скакали козлами по помещению минут пять.

Директор вдобавок сообщил, что нам организован вечер в кафе-мороженом, и что мы можем там объедаться любым количеством мороженого бесплатно. Я думаю, что заявление опрометчивое, учитывая вовкин фактор. Учреждению грозит кошмарное разорение.

Чтобы добраться до этого кафе, предстояло продраться через ликующую толпу березовских фанатов. Все почему-то решили, что я основной виновник победы. Мою тушку подхватили, закружили, подняли и куда-то потащили на плечах. Это сопровождалось воплями восторга и криками, славящими команду и конкретно меня. Похоже, что меня ожидает местный культ личности. Может быть, намекнуть насчет скромного бюста с моей вдохновенной мордой напротив дворца спорта.

Ладно, пора переходить от праздника души к празднику живота. Прошусь у местных парней вниз. Ого! В празднующей победу толпе обнаружил даже пожилых мужчин, не стесняющихся выражать свой восторг. Наобнимался за сегодня на целый месяц вперед. Даже не запомнил, как очутился в кафе снова.

Сопровождающие нас фанаты тоже втиснулись в зал и чуть не передрались за свободные места. Клавдия Игнатьевна одарила меня и Вовку таким пылающим взглядом, что я немного занервничал, поглядывая на Серегу Левадина. На столе быстро соорудились криманки с фруктовым мороженым, соками, газировкой и кофе. Судя по запаху, кофе было настоящим. Серегина мать удостоила этим драгоценным напитком только наш столик, где сидели кроме меня Вовка, Леха и Жека. Даже столик своего сына проигнорировала.

Вечер удался на славу. Мороженкой нажрались до новой икоты.

Тетя Клава не уставала одарять наш столик какими-нибудь бонусами. К сливочным шарикам и крем-брюле добавлялись шоколадные крошки, к фруктовым — ореховые, а сладкая подливка отдавала портвейновым привкусом. Мои сокомпаньоны одарялись такими же ништяками по праву близости к моему телу.

Всезнающий Жека сообщил, что мой дядя раздобыл гитары, и комплектовка инструментами будущей группы вроде бы завершена. Все было готово для создания ансамбля.

— …А то надоели танцы под магнитофон.

Интересное высказывание. Знали бы они, что в будущем на дискотеках пацанва будет дергаться именно под магнитофонные звуки. Но вслух я сказал другое:

— Давайте завтра это порешаем. Я ради такого дела останусь и проведу кастинг.

— А нас с Лехой туда возьмешь? — сразу же насторожился Жека.

— Ясное дело возьму, если умеете бацать. Блат, он и в Африке блат.

— Паша, все будет по-честному. Сам слышал, как я на гитаре играл. И Леха тоже умеет. Поверь нам, не подведем!

Жека даже руки сложил молитвенно. Странно, что он забыл применить против меня свой фирменный взгляд. Подумалось, что если Шумилов не был мне родственником, то сейчас бы он по праву комсомольского авторитета сам организовывал ВИА. Леха тоже уставился просительно, только Вовка довольно лыбился. Он считал, что место в бэнде ему уже принадлежит изначально по праву моего друга. Не вопрос, друган. Приму тебя, если раньше не помрешь на серегиных клыках.

— По-любому надо будет себя показать. После школы соберемся в актовом зале.

Так, на всякий случай сказал, а то некоторым границы своей наглости нужно очерчивать. А актовый зал действительно наличествовал в здании, где уже имелся огромный киноконцертный. Объяснялось это тем, что большой зал считался производственным помещением. Прерывать процесс обретения культурных благ трудящимися было недопустимым даже на проведение партийных и прочих собраний. Ну и всяким хорам и народным танцам с дебелыми тетками тоже нужно где-то было проводить свои тусовки. Думаю, что дядя отыщет для любимого племянника окно в расписании.

В зале трудно было говорить из-за не прекращающегося гомона множества голосов, ржаний и воплей речевок: — «Чика — зверь опасный, забивает классно», «Березовая Роща, выдаст всем по щам», «Чика — быстрый пулемет, по воротам метко бьет». К столику подходили счастливые фанаты и жали наши лапы. Более взрослые мужики уже подсуетились спиртным и подходили чокаться с нашими криманками. Вскоре явилась музыка в виде кассетника. Это была солянка из Шокинг Блю, Свит, Спаркс, кажись еще Белль эпок и прочих диско. Разновозрастная публика страстно отдалась танцам. Нас теперь одолевали приглашениями попрыгать с какой-нибудь компашкой. Не знаю, как другие хоккеисты, но мои ноги еще ныли от усталости. Видя мою мутацию, приглашальщики особо не настаивали.

Около девяти хозяйка кафе начала всех выгонять. Она и так по просьбе директора переработала на целый час. Нас с Вовкой ей хотелось оставить, судя по ее взгляду, но присутствующего сына приходилось учитывать. Вот вляпались же мы. Теперь эта ненасытная женщина не остановится, пока не закончится все это каким-нибудь жутким членовредительством. Ладно, будем решать проблемы в порядке их опесцовывания. По крайней мере, одна идея наклюнулась. Надо бы зарядить ее мужа особой сексуальной мощью, чтобы она потом еле доползала до рабочего места.

Парни решили, что еще детское время и ломанулись релаксировать в бассейн, а мы с Вовкой пошли в гости к Шумиловым. Вдруг они еще дожидаются меня на ужин.

Дядя и тетя Эмма сидели перед телевизором и смотрели программу «Песня далекая и близкая». Я сразу предупредил, что мы с Вовкой в состоянии полного насыщения. Согласились только на чай. На кухне я под внимательным дядиным взглядом подробно рассказал о ночном стриптиз-шоу с буффонадой. Вовка не был в курсе этого, поэтому осуждающе на меня поглядывал.

— А куда огромные клизмы делись? — ехидно поинтересовался он.

— Ждут своего часа, чтобы добраться до твоей задницы, — разозлился я, — О таких вещах обычно умалчивают.

От грустных тем я перевел разговор на музыкальную. Гитары Шумилову подогнали скорее всего бэушные, так что мне завтра предстояло провести их тестирование. В любом случае для обычных репетиций они сгодятся. Требовалось только музыкантов подобрать в группу. Кстати, намекнул Шумилову об аренде актового зала в послешкольное время.

Поговорили о будущем шахматном турнире команд сельских обществ. Дяде удалось через знакомых шахматистов найти кандидатку, но чем-то она его не устраивала:

— Мало того, что некрасива, так еще и целую кучу требований выставляет, — сокрушенно пожаловался он.

То-то же, дядя. Это тебе не безропотный племянник. Эстет, твою мать! Красавиц ему подавай. Лично мне абсолютно пофиг на дядины заморочки. Шахматные сеансы по выходным денег мне не приносят по непонятным причинам, а время и силы отнимают. Я вроде бы уже состоялся в глазах дяди как полезный человек. А после эксцесса с состоятельными кротами к ним душа не лежала. Не думаю, что Шумилов специально зажимает мне деньги. Скорее всего, он воспринимает меня уже частью своей семьи с общими доходами, тратами и с карманными деньгами. Даже без этого предположения, мои хоккейные подвиги погашают все долги за шмотки. Пусть эту шахматную принцессу ставит на сеансы:

— Дядь Коль, а как вы посмотрите на то, чтобы испытать нашу кандидатку на шахматных сеансах? Пусть покажет свои умения и денежек заработает, если так из-за них переживает.

— Не знаю, захочет ли. Но мысль интересная.

Разговор скатился на организационные темы. Николай Михайлович поинтересовался возможностью будущего ВИА подготовить какую-нибудь программу к женскому празднику. Я сделал круглые глаза. Осталось чуть больше недели. Дай бог, чтобы инструментами нормально научились владеть за это время. Хотя… В голове промелькнула одна идея. Не буду ничего пока ему обещать. Не исключено, что дядя не очень то и нуждается в моих услугах. Кто-нибудь из заезжих знаменитостей для такого случая уже припасен.

— А местная самодеятельность будет принимать участие? — пытаюсь перевести акцент на другие возможности.

Выяснилось, что по ансамблю народных песен и танцев полный глушак. Хореограф психанула и запросила отставку. Новые номера не подготовлены, а старые уже поднадоели публике. К тому же предпенсионный возраст исполнителей не позволяет ей развернуться в полную силу, а молодежь туда не хочет идти.

— А хореограф то хороший? — спросил чисто для поддержания разговора.

— Прекрасный… Лейсан мне ее нашла. Лидия Геннадьевна закончила ГИТИС в шестидесятых. Вела студии народного танца в Доме пионеров в Москве.

— Наверное, зарплата ее не устраивает?

— Не жалуется. Перспектив просто для себя не видит.

Блин, такая классная мысль меня сейчас вдруг осенила! А что, если попросить ее заняться с моими пацанами брейк-дансом? Не могу же я разорваться на сотни кусков, чтобы все успеть. Основные движения я ей покажу. Если настоящий хореограф, то сможет быстро все схватить. Надеюсь, что с пластикой у нее все в порядке.

— Мне надо с ней встретиться и поговорить.

— Подойди ко мне, или к секретарю в середине дня. Я тебя с ней познакомлю.

Снова вернулись к теме виа, отправив предварительно Вовенция на боковую. Да он и сам был не против, активно и заразительно выворачивая свою челюсть. Часы отмеривали время около одиннадцати. Я намекнул дяде, что намерен сделать хорошо раскрученный коллектив, приносящий серьезные бобосы. Чтобы исключить конфликты из-за этого в будущем, предложил согласовать распределение прибылей. Дядя вкладывает технику, дает помещение. Я вкладываюсь творческим продуктом, создаю брендовость. В ответ обнаруживаю дядину реакцию глубочайшего и, вероятней всего, деланного непонимания: — «Какой такой распределение, слюшай»? Матрица поведения главы клана. Без разницы какого: социалистического, мафиозного. Раз ты принят в клан, то весь без остатка принадлежишь ему и работаешь на его интересы. Акт принятия состоялся, когда я напяливал на себя импортные шмотки. Рационально. В клане нет своего, зато там есть общак. И сам ты обобществлен и растворен в общности интересов, к которым ты имеешь очень отдаленное касательство, зато наимудрейший глава, он же папа, пахан, генсек, все знает и все делает правильно. «Папа может»! Всем остальным «эксплорерам» положено не задумываясь исполнять «мудрые» решения свыше и бурно радоваться гениальности папы.

Где-то я читал, или смотрел по тиви, точно не помню, что мир голографичен. То есть в разных масштабах явления одного порядка проявляют себя одинаково. Клетка живого тела воспроизводит в себе структуру и деятельность всего организма, в который включена. Атом любого вещества похож на звездную систему. И так далее. Если внимательно присмотреться, то советское общество представляло собой клановую структуру мафиозного типа в разных вариантах: мягком, брежневским, или жестком сталинским.

Любой клан не способен к развитию, хоть и соткан из внутренних противоречий между индивидуальностями. Развитие предполагает некие изменения, которые могут быть полезными в целом структуре, но опасными для иерархии. Главе клана выгодней законсервировать удобное для него положение вещей. Но, Бог — не фраер. Он все видит. Он сделал так, что кланов было много, а ресурсов ограничено.

Приходится бороться, но побеждать в «защищенном» режиме невозможно. Какой бы мощной не была средневековая крепость, но побеждать армию противника только с помощью обороны еще нигде не научились. Значит, возникает необходимость допускать признание прав индивидуальностей на свободу действий. Кланы с умными главами превращались в общества со сводами правил, ограничивающих как безграничную свободу индивидуалов, так и произвол иерархии. Кланы с недалекими лидерами изматывали ресурсы опекаемого сообщества в бесплодных попытках сохранить неизменным положение вещей и терпели неизбежный и сокрушительный крах.

Короче, разговор не удался: — Раз ты — пионер, то проявляй энтузиазм. Поменьше кудахчи, побольше несись золотыми яйцами. Пеструшка ты, или Ряба, ети их мать! Ладно, дядя! Построю тебе савецкий виа. Сам виноват. Довыпендривался, докудахтался, индюк я беременный. Придется включать обратную тягу и лечить родственника от излишних хотелок.

Придя к определенности, даже облегченно улыбнулся и смиренно принялся дальше обсуждать схемы действий будущей производственной единицы, осторожно сбрасывая основные мероприятия на собеседника. Так, регистрация программы концертов в комитете культуры при облисполкоме ляжет на плечи Шумилова. Решили также, что виа будет числиться, как одно из подразделений дворца культуры и спорта «Березовая Роща» со штатным расписанием и с зарплатами по официальным расценкам. Как будет называться? Да также и будет. Решили под мою улыбку больного челюстным параличом.

На этом неприятные сюрпризы для меня не кончались. По трудовому законодательству, работать с четырнадцати лет разрешалось только в исключительных случаях и с прохождением туевой тучи всяких контролирующих комиссий и ведомств. Так что решено брать на ставки только парней старше шестнадцати лет, причем ставки придется обязательно заполнять, иначе сократят. Понятно, что мне светит удовлетворяться только морально, потому что ставку художественного руководителя решено передать какому-то дядиному знакомому, скорее всего далекому от музыки. Видя пасмурное выражение моей морды, дядя решил утешить тем, что всегда готов выделить для меня нужную сумму, конечно, в разумных пределах.

Перед тем как лечь спать, решаю позвонить в больницу и узнать все насчет Сергея. По справочнику набрал больничный общий номер. Пять поворотов диском и долгие гудки. Наконец, женский голос сонно отозвался. Вежливо поинтересовался состоянием больного Скворцова. Какое-то время в трубке раздавался бумажный шелест, закончившийся равнодушным ответом:

— Все в порядке с твоим Скворцовым. Идет на поправку.

— Спасибо вам, милая девушка! — горячо поблагодарил ее, и даже поцеловал трубку.

Советская медицина все-таки не хрен в огороде. Это нечто с чем-то! Ладно, пора на боковую. Вовка лежит ко мне спиной и посапывает. Хватило вампирюге сегодняшних впечатлений. Кстати, что там с его здоровьишком?

Даже на сканирование организма пацана уходили силы. Будто бы внутри у него располагалась энергетическая «черная дыра». Наконец я подобрал нужную комбинацию эмоций и увидел это.

До чего же хитрая бестия! Приспособилась к совместной жизни с Медиком настолько, что почти сливалась с естественным энергетическим фоном организма. И еще, она чувствовала меня и боялась. Мало того, она угрожала, что повредит жизненные органы хозяина, если ее побеспокоят. Надеюсь, что я правильно воспринял эмоциональное послание паразита.

Бедный Вовик! Теперь понятно твое бармаглотство и отставание в развитии, твое быстрое уставание от физических нагрузок и плохая память. А я — придурок — еще и подсмеивался порой над тобой. Этот червяк вроде как мысли умеет посылать. Надо же, а в книгах написано, что у паразитов все органы, кроме держательных и пищеварительных, атрофированы. Видимо у них, как и в человеческом обществе, чтобы сохранить паразитское положение нужно порой мозги включать.

От вовкиных проблем перешел мыслями к проблемам новоприобретенного друга Сергея. Чего-то мой бравый разведчик давно свою призрачную морду не кажет? Понятно, что деликатничал и не хотел мешать моим кутежам по Рощам Березовым.

Призрак обрадовал подвижками в уголовном деле. Бриль с огромным желанием согласился сотрудничать против Панка и показать те места, где можно найти отпечатки пальцев подельников убийцы. И еще, главарь забрал у жертвы стильные запонки и позолоченную ручку. Эти вещи запросто могли помнить мать убитого и работницы кафе. Плохой новостью оказалось то, что сам Панок исчез куда-то. Дедок пообещал предпринять по своим каналам все усилия и разыскать мерзавца. На этой обнадеживающей ноте я отдался Морфею.

* * *

Утром я был бесцеремонно разбужен Вовкой. Это монстрище, повинуясь позывам в туалет, лезло через меня сонносопящим слонопотамом и истоптало всего своими копытами. Я высунул ногу из-под одеяла, чтобы отвесить возмутителю моего спокойствия дружеское приветствие. Последовал вопль с модуляциями, нехарактерными для моего другана. Я высунулся весь и охренел. Метаморфозы моей внешности продолжились. Кожа сильно потемнела, приобретя темно-коричневый цвет, а в некоторых местах ссохлась и сморщинилась до чешуйчатости, став просто черной. Итак, я превратился в арабистого жителя пустынь, типа туарега, на полпути к негру. Доэкспериментировался, млин! Помахал охреневшему Медику лапкой, дружески спросив:

— Как дела?

Надо же успокоить мальца и показать, что кое-что человеческое во мне осталось, и сразу кушать его не стану.

— Т-т-ты чего?

Сакраментальный вопрос. Только как на него ответить?

— Чертенею все больше, сам видишь… А ты не верил. Следующим этапом рога полезут.

— Чертей не бывает! — неуверенно выдал Медик.

— Значит, меня нет… — грустно констатировал я.

Собеседник, издав неопределенный звук, исчез в направлении туалета. Надо вставать. Стрелки на настенных часах показывали десять без пяти минут и, кроме того, из кухни доносились вкуснющие запахи очередного кулинарного шедевра тети Эммы.

В зеркале туалета долго разглядывал свою мордень. Милое личико арабчонка портили черные проплешины пергаментной кожи. Зато какой ослепительной белизной сияла улыбка. Чем-то на Боба Марли физиономией смахивал. Может быть, замутить какой-нибудь негритянский музон под соусом протеста против угнетения американским империализмом свободолюбивых негров. Марли регги бацал, но реп все-таки круче. Все будут сочувствовать, слезу пускать. Брежнев проникнется, приблизит к себе и сразу же орден Ленина вручит с поцелуями и мерседесом за вклад в дело мира и прогресса. Моя впечатлительная натура живо воспроизвела эту жуткую сцену лобзания меня генсеком до глубокого засоса, с непередаваемыми тактильными и прочими ощущениями.

— Не-е-е-е-т! — взвизгнул я фальцетом изо всех сил, вырываясь из медвежьих объятий лидера нации.

Не осознавая себя, бью кулаком в лицо дорогого Ильича и с ужасом наблюдаю, как его вставная челюсть отлетает и взмывает под потолок к люстрам, а престарелые соратники пытаются поймать ее зубами, как собаки ловят тарелочку во фрисби.

«Все, мне — конец! Десять лет строгого расстрела» — лихорадочно соображаю, обливаясь потом, — Но, самое обидное, что сейчас орден отберут и мерседес не дадут.

С этими мыслями прихожу в себя перед зеркалом. Ну, надо же, как реально! Даже волосок какой-то во рту обнаружился. Пока отплевывался и обмывал рот, в дверь принялись дубасить. Вовка перепугался за меня из-за воплей.

— Ну, что опять стряслось? — я недовольно вывунулся из туалета.

— Ты орал…

— Было дело, не отрицаю. Все никак не могу привыкнуть к новой роже. Пугаюсь очень, — озабоченно попытался объясниться.

— Господи! Что же с тобой, Пашенька, деется? Надо Коле сказать, чтобы он тебя в Правдинск свозил к знакомому доктору, — тоже напугалась Эмма Эдуардовна.

— Все в порядке, тетя Эмма. Не беспокойтесь. Обычная африканская чернушчатость, — успокоил разволновавшуюся женщину, отчаянно улыбаясь.

На столе приветливо дымилась жареная рыба с картошкой. Мы с Вовкой сразу же явили положенный к этому блюду аппетит под удовлетворенным взглядом хозяйки. Поблагодарив Эмму Эдуардовну, мы оделись и поскакали искать Николая Михайловича.

Директор дома отдыха был обнаружен у одного из корпусов, стоящим с низеньким толстяком и огорченно смотрящим на трещину, змеившуюся по стене.

— Да, ремонтировать этот корпус надо и весь закрывать. С другими зданиями не лучше, — огорченно выговаривал Шумилов собеседнику, — А фонды не резиновые… Привет, ханурики!

Это он нас заметил, особенно мою рожу, и глумится.

— Скорее, песцы к тебе пришли. Выедать твою печень, — отшутился я.

— Становитесь тогда в очередь, — подхватил юмор дядя.

— А слабо проект новых зданий в древнерусском стиле сделать? Фонды новые освоить? Иностранные туристы очень уважают экзотику. А за приток валюты ваш Георгий Сергеевич будет очень доволен, — за каким-то лешим я снова высунул язык.

— Да? — заинтересованно отозвался директор.

Судя по его физиономии, информация не прошла бесследно, и мы еще вернемся к этому разговору.

Надыбанные родственником музыкальные инструменты хранились в одном из карманов сцены актового зала вместе с другими предметами партийно-театральной бутафории. Дядя имел от меня листок с инструкцией по приобретению нужного комплекта. Пришла пора выставить мне оценку его усилиям.

Тэкс… Барабанная установка почти в полном комплекте: тарелки крэш, райд и сдвоенная хай-хэт; бас-барабан, педаль только надо приделать; три том-тома и малый барабан. Электрогитара гедеэровская Музима красно-желтая с темной окантовкой. Наслышан об этом предмете вожделения советских музыкантов. Хреновенько, но пойдет для начала. Изображаю бурную радость под удовлетворенное дядино похмыкивание. Бас-гитара, тоже Музима, усилитель Регент-30 — все приветы от дружественных немцев. Есть еще наш усилитель Ритм.

А здесь что за кот прячется в коробке? Органола Юность-70! Наш зверь, как ни странно приличного уровня. Мафон четырехдорожечный Грюндик, но западногерманский. Внушительный комплект Басф кассет для Грюндика. И еще динамики непонятного происхождения, что не есть гуд. Ладно, поживем — увидим.

— А где микрофон? Где стойка для него? — это я уже вслух высказался.

Все время арендовать из главного зала железяки не хотелось бы. Надо бы свои иметь. Дядя вроде бы всосал критику. Поинтересовался источником изобилия. Оказалось, что Лейсан не имеет к этому никакого отношения. Использован потенциал горизонтальных связей с комиссионками, домами культуры, заводами и даже вузами.

Мы с Вовкой бодро перетащили инструменты на сцену и принялись их устанавливать и подключать. Пока мы лазили между проводов, Шумилов исчез и появился спустя четверть часа с худощавой миловидной женщиной.

— Который негр и есть Паша. Он со своим другом Володей сейчас готовят музыкальную установку для проверки, — представил нас Николай Михайлович.

— О, я не предполагала, что ваш родственник такой темнокожий! — оживленно высказалась она.

— Мой племяш — чистопородный русак, но какую-то заразу подхватил. Думаю, что с ней врачи обязательно разберутся.

— Дибич Лидия Геннадьевна, хореограф, — произнесла женщина с улыбкой, подойдя к рампе сцены, — Николай Михайлович попросил меня встретиться с вами и поговорить.

Я поднялся с колен, оторвавшись от изучения задней панели усилителя, и спустился в зал. Мы с женщиной расположились на первом ряду зрительских мест. Дядя, сославшись на срочные дела, откланялся и покинул актовый зал. Вовка остался сопеть возле инструментов. Сидеть возле хореографа было крайне приятно. Ее прекрасное тело гимнастки излучало ощущение бьющей через край энергии, огромного творческого потенциала и запах жасмина. Высокие полные груди добавляли в палитру впечатлений полновесный аккорд сексуальности. Даже немного старомодная одежда — черный жакет, белая блуза и темно-коричневое платье-миди — нисколько не портила общего впечатления. Лишь лицо слегка напоминало о возрасте где-то за тридцать. Поражали глаза: внимательные, добрые, выразительные. И на фоне такого великолепия — Чика цвета перезрелой какашки. Но надо брать себя в руки и начинать разговор, а то женщина уже начинает чуть заметно улыбаться уголками губ.

— Как я слышал, вы бы хотели заниматься с молодыми людьми? — немного официозно начал я.

— Да, хотелось бы, — просто ответила она.

— Не могли бы вы моим друзьям преподавать брейк-данс?

— К сожалению, этот танец мне не знаком.

— Его в нашей стране почти никто не знают, но он очень зрелищный. Молодняк будет валить лавиной на эти занятия. Я вам все, что нужно покажу.

— Паша, а не могли бы вы описать идею этого танца?

Не хотелось бы забираться в хореографические дебри, но я, кажется, понял, что хочет узнать женщина.

— Брейк-данс еще называют танцем роботов. Он символизирует наступающий век космических путешествий, умных машин, синтезированной музыки. В общем, сам танец происходит под музыку с жестким ритмом и металлическим звучанием. Эта музыка очень важна. Она сама подсказывает действия. Без нее танец будет напоминать бессистемные движения парижских мимов.

Под заинтересованным взглядом Лидии Геннадьевны, я исполнил перед ней на сцене некоторые элементы верхнего брейк-данса типа электрик-буги, лунной походки, движения робота и вейвинга. Все в облегченном варианте, чтобы не пугать женщину. Из нижнего брейка показал только простенький сикстеп.

— Очень интересно. Получается, что мне придется учиться всему этому у вас? — саркастическая улыбка прожгла меня.

— Совершенно верно, — опасливо согласился.

Сейчас заявит что-нибудь обидное насчет молока под носом, или соплей на губах. А потом еще сильней обидится и уйдет.

— Хорошо, я подумаю. Возможно, я соглашусь с вашим предложением.

Кивнув мне на прощание, она балетной походкой вышла из зала.

— Ты чего мне не рассказал, что умеешь так двигаться? — с обвиняющим видом налетел на меня Медик.

— А слушал ты чем? Я вам про это уже много раз говорил. Вот только музон нужен специальный. Без него нету смысла.

— В общем, меня этому тоже научишь, — приговорил друган.

— Йес, сер! — по-английски картавя, выкрикнул я, приложив пальцы правой руки ко лбу, — А пока приступим к проверке аппаратуры.

Шумилов еще сильней вырос в моих глазах в образе талантливого доставателя. Звучание эми оказалось вполне удовлетворительным для уровня советской эстрады. Жаль, что пока можно только мечтать о студийной записи этих звуков. Ударники неудержимо влекли к себе Медика. Я показал ему кое-какие действия, и он легко воспринял мои рекомендации. Похоже, что одно место в нарождающейся структуре уже занято.

Незаметно в возне с инструменталкой пролетели два часа, и в дверях зала показались настороженные фигуры молодых кандидатов в музыканты. Я махнул приглашающе рукой. Парни начали заходить и рассаживаться по рядам. У них там в школе, объявление что ли повесили? Набежало под сотню желающих, не меньше. Причем моих хоккеистов было только штук десять с Жекой, Лехой и блатными. Отсвечивали знакомыми улыбками кое-кто из злобных котов. Но все же большая часть собравшегося контингента состояла из малознакомых мне парней возрастом от десяти лет и заканчивая тридцатником. Толпа заметно нервничала и смотрела на меня жалобными глазами. Пугливо жалисьнесколько девиц, на мой взгляд, вполне половозрелых.

Для начала нужно будет переписать пришедших, их возраст и желаемый инструмент. Натравил на это дело Вовку, который все еще ошивался возле инструментов. Решил начать кастинг с предварительного выступления и вышел к рампе:

— Если кто меня еще не знает, то звать меня просто — Чекалин Павел. По поручению Шумилова Николая Михайловича, я собираю талантливый молодняк в бэнд, по-нашему по-советски это называется вокально-инструментальный ансамбль при дворце культуры и спорта «Березовая Роща». Не стремайтесь моего негроидного вида. Во всем мире сейчас шоколадомены завоевывают ведущие позиции на эстраде, так что это даже модно. В скором времени по телевизору мы увидим, как Магомаев, Кобзон и даже Зыкина станут красить свои знаменитые лица гуталином. Но это в будущем, а сейчас начнем проводить кастинг, то есть отбор наиболее талантливых челов. Кастинг предполагается сделать из трех частей. Сегодня определимся с вашими умениями. Осторожней с инструментами, прошу. Они очень дорогие, заразы. Те из вас, кто поломает эти крутые штуки, ожидает секир башка, или секир кукан на выбор.

Подкрепляю это утверждение белозубой улыбкой людоеда.

— Те, кто пройдет во второй тур, завтра должны пройти собеседование. Там нужно будет рассказать про себя, про свои увлечения, интересы, желания. Последний тур, если останется конкурс на вакансии, будет заключаться в подготовке какой-нибудь композиции на инструменте. Теперь о вакансиях. Предусмотрены ставки лидер-гитариста, бас-гитариста, клавишника, барабанщика, вокалиста, рабочего по сцене. Обращаю внимание, что владение не только одним инструментом заметно увеличит ваши шансы на получение места в группе.

Перед тем, как начать наши прослушивания, еще раз оцените свои силы и возможности. Предстоит много репетиций, на которые придется тратить свое личное время. Урегулируйте все свои проблемы в школе и дома. Не хотелось бы выслушивать выговоры от учителей и ваших родителей.

Сразу решил удалить мелкоту, ограничив возраст снизу шестнадцатью годами. К выходу протопало с унылым видом сразу около трети зала.

Вовка все еще был занят записыванием желающих. Около него, сидящего с края восьмого ряда, столпилась целая очередь. Я решил не терять время и вырвал первый заполненный лист из его блокнота, вызвав первого кандидата.

Ситуация получилась довольно интересной. Почти все горели желанием показать свои вокальные способности под разные известные песни. Им аккомпанировали друзья на обычных гитарах. На втором месте по интересам оказалась лидер-гитара. Многие посчитали, что раз они умели тренькать на своих шестиструнках, то сбацать пару аккордов на электрике — раз плюнуть. Пришлось в итоге соглашаться оценивать игру на обычных гитарах, предполагая переучивание на лидер, или бас электрогитары. В гораздо меньшей степени претенденты стремились к клавишной установке. Здесь показал хорошее владение техникой мой соратник Юра Колдопский из третьей пятерки. Этот тот, у которого есть импортный кассетник. Менее уверенно, но на приемлемом уровне сыграли еще один наш хоккеист и пара обычных поселковых ребят.

С ритм-секцией обстояло хуже некуда. Кроме Вовки к этой вакации проявил интерес только один тридцатилетний мужчина с множеством парадоксально противоположных черт. Простецкое лицо колхозного мужичка обрамляли длинные русые волосы, перехваченные хипповской ленточкой. В дальнейшем выяснилось, что при своей консервативной профессии тракториста, он оказался яростным битломаном. За место рабочего сцены развернулось горячее сражение. Около дюжины парней записалось туда. Понятно, что вакансия рассматривается, как плацдарм, чтобы зацепиться и попасть в основной состав виа. Будем думать над их кандидатурами на индивидуальных собеседованиях. Никто не подписался под бас-гитару. Скорее всего, из-за непонимания. Ничего страшного, тряхну еще раз гитаристов. Объясню. Авось кто-нибудь не откажется овладеть басом.

Мои хоккеисты записались в вовкин блокнот под самый конец очереди и явили очень неплохое владение инструментами. Леха прилично отыграл на обычной гитаре. Вокал у него оказался средненький, но для школьных вечеринок подходящий. Жека и рыжий Тоха были знакомы с электрогитарой, но играли очень неуверенно. Закончили прослушивание, оставшись только впятером около полуночи. Остальные претенденты уже разошлись, приглашенные на завтрашнее собеседование. Я отсеял еще треть толпы, включая трех девушек. Не представляю, как я выдержал это мельтешение звуков, лиц, эмоций. От голодной смерти нас с Вовкой спасли сами конкурсанты, поделившись всякими пирожками, бутербродами, кусками курицы, а также чаем и кофе из термосов.

Ночевать решили пойти к Жеке, потому что баламутить родственников в такое позднее время было не порядочно. Кроме того, фактор жекиной мамы для наших с Вованом желудков тоже сыграл свою роль. Она уже спала, и мы осторожно прокрались на кухню, взяв штурмом и разграбив холодильник, сожрамши при этом огромный кусок вареного мяса. Медик раскопал кастрюльку с фаршем, и почти всю ее пожрал довольной мордой, не обращая внимания на округленные от удивления жекины глаза. Жека подхватил от Вовки эстафету, заставив уже меня изумляться, при этом чуть не подавившись:

— Гожусь ли я для ансамбля?

Он на самом деле не знает, или притворяется? Я сегодня накушался дядиных вывертов, и мои оголенные нервы искрят. Занятым мясной вкусностью ртом промычал что-то злое. А потом просто изругал комсорга за тупизну, кратко обрисовав ему место энтузиазма в любом солидном деле:

— Мне без разницы, кто будет солировать и тренькать на гитарах. Хоть Клавдия Игнатьевна, хоть сам Шумилов, хоть вы все хором, мне лично похрену. Могу поспорить на сотню рупий, что ты уже обговаривал с шефом конкретное место. А меня тут за обезьяну держите, черножопую? На хрена полшколы пригнали и на меня спустили? Мне что, нечем больше развлечься?

Ну, вот! Парень уже зашмыгал носом, заблестел глазами. Молча утопал в ванную, чтобы хоть немного освежиться перед сном и успокоиться самому. Пока обмывался под душем, пакостный гад Вовка занял мое начальственное ложе — отдельную койку — и срочно захрапел. Никакого уважения к моим талантам и заслугам. Пришлось укладываться спать рядом с Жекой.

Долго не мог уснуть, ворочаясь и переживая обстоятельства прошедшего дня. Ребята уже досматривали одиннадцатый сон. Решил просканировать Жеку на всякий случай, вспомнив его плаксивость. Мда, неожиданный результат. Небольшая, но все же опухоль сидит в щитовидной железе. Как и паразит, такое быстрым наскоком не лечится.

* * *

Обычно я сны не запоминал, но в эту ночь перед последним зимним днем приснились кошмарики. Я весь из себя такой миловидный обезьян скачу по веткам, добываю бананы. Хотя какие могут быть бананы в умеренной полосе на ветках дуба. Это креативные работницы московского зоопарка так пытаются отвлечь меня от хандры и простимулировать к активности. Эти курицы охренелые не видят, или просто делают вид, что не видят, что никакой я не обезьян, а обычный голый мужик, немного волосатый. И мне жутко стыдно прыгать по веткам, размахивая… этими самыми, перед взорами советских людей и прочих туристов. Голод — не тетка. Приходится принимать правила игры, пересиливая внутренние установки.

Ладно, когда наемся, то скроюсь в тех отдаленных кустиках. И фиг кто меня еще увидит. Будет вам обломинго-шоу. Сказано — сделано. Удаляюсь в укрытие под недовольный вой зрителей. Однако, что там за странный шум? Людей у вольера стало сильно много, и все куда-то смотрят. Мать мою… Смерть моя пришла. Надзирательницы привели здоровенную сисястую и губастую шимпанзюгу, всю покрытую буро-коричневой шерстью. Эта жуть нашла меня взглядом и немедленно кинулась в атаку. Не помня себя от страха, я стреканул от нее, ломая кусты и проснулся в холодом поту.

Сердце бешено колотилось. Раннее утро, но тетя Лена уже ушла на работу, парни дрыхли. Я осторожно, чтобы никого не разбудить, прокрался до туалета пожурчать малехо. Мимолетно кинул взгляд в зеркало и чуть не рухнул на пол. На меня из зеркального окошка взирало страшное чудище. Черные проплешины разрослись, захватив все участки кожи. Лицо приобрело бесформенный, будто обугленный вид. Этот видок вполне подходящ для праздника Хеллоуин, но не для повседневной жизни. Понятно, почему обезьяны во сне прыгали. Где-то я слышал про поверье, что сны в ночь с четверга на пятницу сбываются. Неужели я действительно мутирую?

В мрачном настроении забрел на кухню c желанием найти курятину. Не в смысле мяска жирануть, а дымком попыхтеть. Не курил уже тысячу лет, но теперь уже все было пофиг. На кухонном столе белела записка из тетрадного листка в клеточку: — «Сынок, свари макароны и сардельки для твоих очень голодных гостей. Мне нужно сегодня на работу пораньше. Целую, мама». Хорошо, что теперь не видно, как я краснею. Настроение теперь не просто мрачное, а дип-пепольное до дрожания конечностей, до скрежета зубовного. Записочку смял и выбросил в мусорное ведро. Ладно, намек понят. Перегостили мы тут с Вовкой.

Я горестно уставился в окно, сидя в трусах на маленькой кухонной табуретке. Немного отлегло. Ситуация, если подумать, не безнадежна. Попытаюсь полечить себя. Конечно, есть вероятность, что накосячу. Без понимания сути болезни сложно подобрать способ лечения. Но лучше хоть что-то сделать. В крайнем случае, залягу в больницу, и пусть доктора развлекаются со мной.

С виа вышел полный абзац, вопреки ожиданиям. Развлечься классным музоном в ближайшее время не получится. Сам не пойму на что надеялся? Даже при самом бешеном энтузиазме, минимум пару месяцев нужно натаскивать парней для более-менее приличного уровня исполнения. Вон, «машинисты» годами распевались и разыгрывались.

Времени до дня «х» осталось чуть больше трех недель. Что-то надо предпринять, чтобы не завязнуть тут надолго. Тем более в образе тролля из сказки с кожей цвета печеной картошки. Чику жаль, хотя он в любом случае загибался, со мной, или без меня. Все равно, не хочется быть причиной чьей-либо гибели. Нужно покопаться еще раз в небесной библиотеке и отыскать наиболее безопасный способ удаления своей личности.

Вспомнился анекдот советских времен. Тогда существовали запреты на выезд из Советского Союза евреев. Старый Абрам несет через пограничный пост клетку с попугаем. Ему говорят, что птицу можно вывести только в виде чучела. Попугай услышал и говорит Абраму:

— Хоть чучелом, хоть тушкой, но нужно валить отсюда.

Надо валить хотя бы потому, что одна из основных моих потребностей под большим знаком вопроса. Придется тогда маньячить по кустикам, отнимая у несчастных комсомолок трусики. Или к тете Клаве обращаться, подвергая опасности свои… эти самые.

По возможности надо выполнить обещания, хотя бы самые важные. Нужно зарядить милицию уликами против Панка, излечить друзей, раскрутить паркур, чтобы молодняк реализовывал свою неуемную энергию не в наркоте, а в спорте и в красоте.

С другой стороны, если бы не уродство и не щелчок по самолюбию от Лейсан, то можно было бы остаться хотя бы годика на три до следующих терминальных событий. Любопытно же очень. Перспективы есть. С Юлией бы попробовал наладить отношения. Если бы…

Сонно вплыл на кухню Жека. Заметив меня, состроил обиженный вид. Я отмолчался. Громыхнуло в туалете и явилось перед моими очами чудище многозевное, зловещий пожиратель фаршей. Уселось возле меня на табуретку в своих дурацких трусах и беспрерывно начало зевать, почесываясь. Блин, ну и вонь изо рта.

— Ты чего, крысу дохлую сожрал, что ли? — разозлился я на него.

Пацан даже зевать перестал, уставившись на меня.

— Почему дохлую?

— Я не собираюсь разбираться, в сортах крыс, которых ты предпочитаешь пожирать. Только она еще и обосралась перед своей смертью, судя по всему, — продолжил я наезд.

— Да иди ты, Чика, в баню. И там сам обосрись, — обиженно высказался Медик.

Покрутившись по кухне, Жека выбуркнул из себя:

— Чего вам на завтрак сготовить?

— Чего себе, того и нам, — ответил я.

— Я сам не хочу есть.

— Ну и мы тоже не будем тогда.

Парни озадаченно посмотрели на меня. Жека промолвил менее жестко, будто оправдываясь:

— В школу идти не хочется. Контрольную по алгебре завалю.

— Не ходи. Поезжай в поликлинику и проверься. У тебя с щитовидной железой проблемы.

Парень уставился на меня, даже глаза выпучил.

— С чего ты так решил?

С равнодушным видом показал ему на свои руки и произнес:

— Биоэнергетика. Если врачи предложат лечь на операцию, то свяжись сначала со мной. Постараюсь тебе помочь.

Еще не выйдя из ступора, Жека промямлил:

— Значит, я тогда не пойду в школу и сразу поеду в поликлинику. Маме надо позвонить…

— Не стоит пугать маму. Кстати, когда вылечишься, то снова начнешь хорошо учиться, аппетит наладится и вялость пройдет.

Пока Женя всасывал информацию, переключился на Вовку:

— У тебя паразит в кишечнике. Пока не излечишься, спортом заниматься не рекомендую.

Надо было бы подготовить пацана к восприятию этой информации. Такие наполненные ужасом глаза редко приходилось видеть.

— Короче, поезжай тоже в поликлинику. Лучше в нашу, просторскую. Получишь результат и сразу мне сообщи о нем. В больницу пока не ложись. Постараюсь и тебя излечить.

Любое воздействие, даже лечебное, по сути вмешательство в инфополе пациента. Личность сама должна осознать необходимость этого действия и не сопротивляться моей помощи. Наелся я с тайным облагодетельствованием хоккеистов.

Парни еще полчаса шоркались по квартире, пока не собрались на выход. Как раз должен подойти автобус до Правдинска. А Вовке оттуда даже ближе добраться до Просторов. В прихожей вдруг возникла какая-то возня. Жекин голос пояснил:

— Бунька влезла. Осторожней, не пускай ее в квартиру. А соберешься уходить, то просто захлопни за собой дверь.

Раздался звук захлопнувшейся двери, и в наступившей тишине я снова погрузился в размышления. Мне нужна абсолютно вся правда о квисцитах, поэтому нужно слазить наверх в Элизиум.

Ангел меня встретил безучастно, без лика. Изображает предмет интерьера? Бог, или как его там, тебе в помощь! Включил компы и наладил поисковую систему. Такое впечатление, что информация будто специально искажена, или запрятана. К моменту, когда комната начала сигнализировать, чтобы я закруглялся со своими поисками, и даже принялась терять очертания, мне удалось сообразить, что лучше использовать косвенные признаки. Когда люди встречались с неизвестными явлениями, то обычно пытались дать их описания относительно своего уровня развития. А это не всегда приводило к правильному результату.

Забавно. Потратил много времени и сил в Элизиуме, а на Земле сквозануло только мгновение. Все-таки надо подкрепиться после такой ударной работы. Тем более, заветы мамы Жеки надо исполнять. Отварил макароны, сардельки и достал бутылочку молока.

В одиночестве не естся. Сходил за кошарой. Сидит за дверью и глазами преданно таращится. Завел Буню на кухню и налил в блюдечко молока. Вот только кош не оценил лакомство, а вероломно обратил свой интерес на мои голые ноги. С каким-то утробным урчанием он подпрыгнул и вцепился в ляшку.

— Что ты делаешь, зверюга? — воскликнул я, обидевшись на кошачье коварство.

Но тут произошло чудо. Моя черная, больше похожая на кору, кожа начала отваливаться, а под ней зарозовела другая, нормальная. Лучше отходила черная кожа в местах, которые зудели будто от комариных укусов. Где-то она еще крепко удерживалась, но в целом стало понятно, что я воскрес для нормальной жизни. Через какое-то время я уже стоял на кухне в черных ошметках старой кожи на полу, в образе пятнистой розово-черной гиены. Буня лакала молоко, удовлетворенно поглядывая на меня.

Теперь можно с легким сердцем дожирать завтрак, лучше всего под бормотание телевизора. Перенесся с тарелками в комнату и включил черно-белый Крым. По первой программе показывали документальную хрень про мелиорацию. Такое можно смотреть только по приговору суда. Есть еще одна программа — учебная. Там еще хуже: — «Порядок разработки и внедрения АСУ». Говорящая голова, снабженная обязательными очками, вещала что-то нудно-мутное. Понять такое можно в измененном состоянии сознания после пятой бутылки в одно рыло. Блин, даже аппетит пропал. Скормил остаток еды кошану. Пора убрать все за собой и прощаться с гостеприимным жилищем.

Времени было только пол одиннадцатого. Кота оттащил в раздевалку и запер там. Рабочий кабинет дяди как обычно пустовал. Секретарша сообщила, что он уехал в райцентр. После недолгих раздумий решил направить свои стопы в бассейн. Сеансы фильмов начинались только с трех часов, а других развлечений, кроме читального зала в клубной библиотеке, не имелось. Надо было бы с Вовкой поехать. Кстати, нет ли здесь местного аналога подвала с болтливыми пацанами?

В бассейне занималась какая-то детская группа. Вдобавок наткнулся на медицинскую тетю, запретившую мне из-за кожных проблем зайти в воду. Выглядела она виновато. Поблагодарил удивленную женщину за принципиальность и потопал в гости к Зурабычу. Наедаться не собирался, только убить времени чуток за бутылочкой Киндзмараули, если можно.

И снова облом. Ресторан начинал работу с двух часов дня, а до этого в обеденном режиме обслуживал отдыхающих. Начальственного грузина тоже не оказалось на месте. Куда-то отъехал. Можно было еще пойти в кафе-мороженое, но как-то вдруг стало боязно.

Без какой-либо мысли приперся в местную школу и попал на перемену. Вернее, была задняя мысль, которая обитала как водится в подсознании. Вот она и командовала мышцами, заставляя их тащить мои мощи подальше от одиночества. Наткнулся в бурлящем школярами коридоре на самого директора школы Колдопского Марка Ефимовича, спешащего по своим делам. Он обрадованно поприветствовал меня и попросил зайти к нему в кабинет на большой перемене. Поинтересовался пропавшим Жекой. Я объяснил, что тот уехал в поликлинику. Говорить было тяжело, потому что директора постоянно со всех сторон отвлекали. Он напоминал броуновскую частицу из известной иллюстрации, влекомую потоком в неопределенном направлении. Невольно сравнил его с величественно неприступным Николаем Николаевичем. В облике и манерах Марка Ефимовича было какое-то особое обаяние ученого человека, какая-то чеховская интеллигентность.

Школьная мелкота исходила вредностью, обидно смеясь и показывая свои маленькие розовые язычки. Виною тому был мой забавный облик чертика с остатками черноты на носу, по подбородку и по скулам. Я злобно таращился глазами и скалился зубами. И еще делал вид, что пытаюсь изловить вредных гномиков, которые с оглушительным визгом шарахались от меня, но потом опять лезли.

Мои «мучения» прервал звонок. Я пошел по пустым коридорам, заглядывая в кабинеты. В одном обнаружил директора и множество знакомых хоккейно-болельщицких рож. Понятно, что директор еще и учительствовал, что бывало в то время очень редко. Причем предмет преподавания был у него очень крутой — физика. Мне приглашающе махнули рукой. Я зашел под приветственный гул голосов и присел с Лехой Левченко.

— Вот, ребята, не опозорьтесь перед знаменитостью. Покажите высочайший класс в физике, — сказал Марк Ефимович и умотался по своим директорским делам.

Методы Валентины Сергеевны здесь тоже любят использовать. Только она тиранила школяров сочинениями, а здесь очень умными задачками. На доске один из девятиклассников вырисовывал условие одной из олимпиадных задачек. На схеме были даны батарейка и конденсатор, соединенные параллельно. С еще одним источником все это хозяйство соединялось через диод и ключ. Кроме того дана вольт-амперная характеристика диода, эдеэсы и внутренние сопротивления батареек, емкость конденсатора. Надо было найти дельту изменения заряда конденсатора после замыкания ключа.

И чего тормозим, репу чешем? Надеюсь, что повальная порка школярам за недотумковость тут не грозит? Хуже оказалось. Если физ, он же Кол, войдет в раж, то не выпустит никого из класса, пока задача по давно прошедшей теме не решится. А потом все будут писать диктант по страницам учебника, или хором зачитывать абзацы. Какой жестокий зверюга! Зато по его предмету редко даже тройки встретишь.

Как интересно мне сразу стало. Сижу, глумливо посматриваю в статусе стороннего постороннего. Леха несчастный даже морщится от умственной натуги. Появилась худощавая фигура Марка Ефимовича, который сразу же устремился к решившим задачу.

— Нет! Нет! Где у тебя мозги? Голову надо хоть иногда включать! — раздавались его возмущенные вскрики, после беглого просмотра ответов, — Пойдем, Паша, отсюда. А то заразишься от моих бездарей вирусом тупости. Если через полчаса не одолеете задачу, то просто не знаю, что с вами всеми сделаю.

Все ясно, амбец пацанам и их боевым подругам! Сунул осторожно Лехе огрызок бумаги с решением. Надо же своих друзей из беды выручать. На том листочке внизу приписал: — «Если решение правильно, то откупаетесь пивом. Ч».

В кабинете директор школы поговорил со мной о переходе. Надвигались весенние спортивные состязания, и хитрый мужчина хотел меня немного поэксплуатировать. Однако, все упиралось в то, что написать заявление должны родители, а опекунство Шумиловым еще не получено. Поскольку все равно дело затягивалось, то решил обсудить с умным человеком возможность перехода с повышением, то есть сразу в десятый класс. От души насладился выпученными глазами и упавшей челюстью директора. Когда он немного пришел в себя, то отметил, что избежать экзамена за восьмой класс в любом случае не удастся. Посему, если я такой невероятно талантливый, то он сможет организовать тестирование через облоно с переходом на один уровень выше. Дяденька даже руками потер в возбуждении, будто ему пришло сообщение о выигрыше в тираже Спортлото. А не верить мне ему нет смысла. О моих шахматных подвигах в Роще не слышал только глухой.

А в это время прокурор Правдинского района Русанова Нинель Яковлевна принимала в своем кабинете депутата райсовета Шумилова Николая Михайловича. По его запросу и по ее распоряжению, в Балабино выезжала прокурорская комиссия с проверкой. Результаты этой поездки они и обсуждали. Шумилов читал перехваченные скрепом листки и хмыкал:

— Нель, ты только посмотри на это. Взрослый мужчина при погонах, без понятых вламывается в квартиру к подростку, после чего тот голый и обваренный выскакивает на лестничную площадку с мольбой о помощи. Все эти ссылки на не благополучность парня не отменяют беззаконие в действиях сотрудников милиции.

Русоволосая моложавая женщина в темно-синей форме с прической-узелком грустно посмотрела на своего собеседника. Когда-то лет тридцать назад во времена студенческой юности они были близки. И она все еще что-то чувствовала к этому по-прежнему красивому мужчине, несмотря на появившиеся морщины и седину. Хоть и постарел ее Коля, но остался все таким же беспокойным и неотразимым.

— Все я понимаю, Коля. Но по показаниям многих соседей, этот парень и его мать действительно раньше вели асоциальный образ жизни. Если бы не показания гражданки Орловой Таисии Степановны, и сержанта Демина то я бы больше поверила капитану. Дело против него сейчас могут возбудить только органы соцопеки, если бы мальчишка был социализирован. А после этого инцидента они резко активизируются. Смотри, как бы твоего Пашу не увезли в распределитель. У них тоже своего рода план есть.

— У меня не увезут. Хвост прищемлю. Я могу по своим каналам раздавить этого Селезнева, но хотелось бы официальным порядком. К тому же факт пыток подозреваемого Скворцова выявлен. Что мешает хотя бы отстранить этого капитана? К тому же, он или пьян был, или просто ненормальный. Ты только послушай, что он в рапорте пишет: — «…В ходе проверки было выявлено, что эти крики производила кошка, которую вышеуказанный гражданин Чекалин злостно сжигал в ванной своей квартиры». Мальчишка еще не гражданин по возрасту. И кошка каким боком влезла в эту историю?

Нинель Яковлевна встала и прошлась по кабинету. Подошла к сидящему мужчине и не удержалась, потрепала его за волосы.

— Ладно, Коленька, дам я представление на временное отстранение этого деятеля. Материалы позволяют. Доволен? Только имей в виду, что мне придется драться. Есть у него прикрытие в управлении.

Опершись локтями на стол и заглядывая в глаза, добавила:

— Приезжай как-нибудь ко мне в гости с Эммой. Давно ведь не виделись.

— Верно, давно, — согласился Шумилов, — Ты уж извини, дела заедают. Ты тоже со своими к нам заглядывай. Знаешь ведь дорогу?

Немного позже уже в Дмитрове в кабинет начальника отделения милиции майора Иванцова зашли три человека, один из которых был одет в гражданский костюм, остальные в чине подполковников.

— Управление внутренней безопасности, — показав документы и представившись, визитеры принялись рассматривать виды из окон весьма просторного кабинета, а гражданский пожилой мужчина вперился неприятным взглядом в самого майора.

У хозяина кабинета неприятно засосало под ложечкой.

— Может быть, выпить желаете? Чайку, кофейку… с коньяком? — заметно волнуясь, произнес он.

— Выпиваете? Как часто? — тут же спросил один из подполковников.

— Только капельку в кофе, — побледнел майор.

— А с женой как часто спите? Есть ли проблемы в половой сфере? — другой спросил.

— Все нормально вроде бы, — ответил обалдевший хозяин кабинета.

— Вы могли бы раздеться до трусов? — предложил гражданский старикашка.

— Зачем? — перепугался майор.

— Надо! — хором высказались чины.

Доктор, а это оказался именно он, вытащил из саквояжа резиновый молоточек и принялся обстукивать сидящего полуголого начальника.

— Нервное переутомление присутствует. Тремор…, реакции… Отдыхать, батенька, вам нужно почаще, — вынес вердикт доктор.

— Очень странно, как можно что-то разглядеть в окнах автобуса на таком расстоянии? — задумчиво высказался один из визитеров, глядя в окно.

— У меня дальнозоркость, — вякнул майор.

— Вот ваше письмо про голые задницы, торчащие из автобуса. А вот ответ из Правдинского райкома. В том автобусе ехали ответственные партийные и комсомольские работники, и они никак не могли при всем своем желании показывать вам свои зады. Так что… Какие будем делать выводы?

Донельзя довольный собой Марк Ефимыч решил повести меня в учительскую и представить коллегам, несмотря на мои возражения. Видок мой был пока малоподходящ для презентаций. По пути заглянули в класс.

— Надо бы отпустить моих бездарей. Не по их зубам этот орешек оказался, — проговорил он, заходя туда.

Нас встретили тридцать с лишним сияющих довольных рож и выписанный на доске ответ на задачу.

— Молодцы! — разразился славословиями в адрес девятиклассников директор, — Так держать! Всем ставлю высочайшую оценку! Я и не сомневался, что вы справитесь. Ваш класс — самый лучший! Эйнштейны растут! Урок закончен. Отдыхайте, ребятки. Домашнего задания не будет.

Превозмогая начавшийся восторженный ор, обратился уже ко мне:

— Пойдем, Паша. Надо до звонка успеть пройти по коридору, не то там начнется Содом с Гоморрой.

Полагаю, что милейший Марк Ефимович весьма далек от библейских тем, а то бы поостерегся так высказываться в адрес своих подопечных. Подмигнул мимоходом Лехе с намеком насчет пива. Парень радостно кивнул в ответ.

Влекомый директором, всунулся в просторную учительскую. Пока пустая из-за урочного времени, лишь двое мужчин склонились за столом над шахматами и молодая женщина поливала цветы.

— Коллеги, минуточку внимания. Надысь поймал я одного зайчишку, невероятно талантливого. Теперь он никуда не денется и будет учиться у нас. Прошу любить и жаловать, Павел э-э-э… Чекалин!

Один из шахматистов оказался тем самым козлобородым пострадавшим на моих сеансах. Он улыбнулся и даже уважительно поднялся, представляясь:

— Мезенцев Николай Трофимович, учитель математики. Рад вас приветствовать в стенах нашей школы, маэстро!

Второй шахматист, учитель истории, тоже с бородой, немного тучноватый, смотрел заинтересовано, но не поднялся. Его представили как Виктора Анисимовича. Молодая женщина оказалась учительницей начальных классов и по предложению директора устроила нам всем чаепитие из самовара с пряниками в виде фигурок животных. Для этого в комнате был отведен уголок с огромным кожаным диваном и журнальным столиком. Пока насыщались индийским чаем, подходили другие учителя. С удивлением обнаружил, что в этой школе все вакансии за малым исключением занимали мужчины. Чем-то это напоминало старорежимную гимназию. Вместе с тем не было напыщенности. Люди вели себя раскованно, юморили по-всякому. Все пытались разузнать, кем я хочу стать. Я скромно ответствовал, что пока не знаю, куда кривая моей судьбы ляжет. Ведь все мы даже не предполагаем, что может произойти с нашей страной через пятнадцать лет.

— Сейчас в мире происходит разрядка напряженности, благодаря мудрой политике руководства нашей партии и лично Леонида Ильича. Так что, парень, войны не будет. Вам, молодым, надо засучивать рукава и готовиться к тому, чтобы стать на наше место строить коммунизм дальше, — вклинился в беседу историк.

— А проектную документацию предоставите? — вкрадчиво спросил я.

— В каком смысле? — не понял сути вопроса мой оппонент.

— Ну, любой прораб откажется строить здание, пока не будет предоставлен проект того, что предполагается возвести. А пока есть только общие контуры, расплывчатые обозначения цели, к которой идет наше общество. С другой стороны есть пословица: — «Если хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах». Колумб пытался найти путь в Индию, и совершил величайшее открытие Америки. Ошибка стоила того, чтобы совершить ее.

— Вы, молодой человек, верите в Бога? — зачем-то поинтересовался историк.

— Как и в необъяснимость сути самой жизни на Земле, — витиевато ответил ему.

Историк начал активно мне не нравиться. Все выспрашивал про семью, про интересы, почему комсомольский значок не ношу. Очень удивился, узнав, что я еще пионер. Как выяснилось впоследствии, он являлся в этой школе парторгом. Глядя на него, захотелось рассказать анекдот: — «В школе учитель говорит детям, встать тем, кто считает себя дураком. Нависает тишина, через некоторое время встаёт Вовочка.

— Ты что, считаешь себя дураком?

— Нет, просто, неудобно как-то, что вы один стоите»!

Учителя засмеялись, только историк возмущенно высказался:

— Разве может советский учитель такое предложить детям?

Может, и еще раз может. Догонит и еще доложит. Спорить с ним предусмотрительно не решился. Тем более, что анекдотец так себе, не фонтан. Решил реабилитироваться другим анекдотом: — «Шум, доносящийся из соседнего класса, мешает учителю вести урок. Он заходит туда, хватает за ухо главного крикуна и уводит его в свой класс. По соседству становится тихо. Через некоторое время раздается робкий стук в дверь. Входит ученик из соседнего класса и говорит:

— Иван Петрович! Вы не могли бы вернуть нам нашего учителя»?

Снова смех, и снова историк заявляет:

— Глупо как-то. В одной школе работают и не удосужились познакомиться.

— Виктор Анисимович, вы сегодня что-то совсем без настроения, — мягко одернул его Марк Ефимович.

— Я только уточнить… Паренек очень интересный оказался, — стушевался идейный учитель.

Математик предложил сыграть в шахматы. Так как других досок не было, решено было сразиться в режиме «все против меня» на одной. Я сделал встречное предложение, заявив, что буду играть, не глядя на доску. Особого желания не было, но решил потешить горевших энтузиазмом мужичков. Была еще одна сторона медали, ко мне очень выгодно повернувшаяся. Пока учителя на другой половине комнаты толпились, переругиваясь, у доски, я злостно потравливал запасы пряников, уплетая их с чаем, на диване сидючи. Как и всякому нормальному пацану мне положено было быть сладкоежкой.

Разбил команду мозгляков в пух и прах, потому что у семи Наполеонов армия без управы. За четырнадцать ходов закруглился. Хотел уже распрощаться с ними, как появился директор с гитарой, за которой лично ходил.

— Как говорят: — «Если человек талантлив, то он талантлив во всем». Паша отлично исполнил песню на 23 февраля. Сыграй ее нам, пожалуйста! — предложил Марк Ефимыч.

Вижу по многим глазам, что ее уже все слышали. Если хорошие люди по-хорошему просят, то не имею права отказывать.

— Да, сильные слова, хоть и простые. Многие так и не дождались с войны отцов и братьев. Вечная им память! Спасибо тебе, парень! — искренне высказался кажется биолог после того, как прозвучали последние гитарные аккорды.

— А еще чего-нибудь исполни. Например, про птицу. Красивая песня очень, — попросил Марк Ефимыч.

— Птица сложна, так что сильно не ругайте, — пококетничал я.

Зря согласился. На обычной гитаре без экспрессии вышло как-то заупокойно.

Реабилитировался песней того же Никольского «Я сам из тех…». Она еще им не написана, но мужички вряд ли будут вникать в эти тонкости. Песня даже вполголоса прозвучала, как гимн души. Расчувствовавшиеся учителя захотели меня накормить в школьной столовой. Мне пришлось со смущением отказаться, потому что живот был забит пряниками под завязку. Попросил отложить это прекрасное дело на потом. Закончив с представлением, раскланялся, приняв из рук директора вместо цветов кулек с остатками пряничного изобилия. В целом, неплохая заявочка на выгодные условия учебы на новом месте.

В фойе дворца налетел на Дибич, которая тоже куда-то направлялась быстрой походкой.

— Паша, когда начнем наши занятия? — сразу взяла быка за рога хореограф.

— Да хоть сейчас, — выпалил я.

— Тогда пойдем.

Не знал, теперь буду знать, что в этом многопрофильном дворце также имелась комната с зеркалами, называемая в простонародье хореографической студией. Раздеваться не стал. Не в семейках же прыгать перед прекрасной дамой. Снял только джинсовую курточку и кроссовки. Зато Лидия вскоре явилась перед моими очами во всем великолепии обтягивающего трикотажного костюма. Мустанга понесло.

— Лидия Геннадиевна, не могли ли вы одеться менее вызывающе? — взмолился я.

Женщина улыбнулась и согласилась:

— Конечно, Паша. Извини, как-то не подумала. Можешь обращаться ко мне просто Лида, хотя бы потому что я — твоя ученица.

Вот платье очень кстати. Тем более, что ниже пояса мы сегодня ничего делать не будем. Люблю послушных девочек. Начали с электрик-буги. Элемент «волну» она взяла с ходу. Будто эти движения она раньше изучала. С коброй и поворотами пришлось повозиться. А еще всякие кручения, или роллы рук и ног. Показал, как из этих элементов сплетается каскад движений. Стиль очень насыщен, но первые успехи ученицы позволяют надеяться на быстрое освоение. По виду и настроению было понятно, что это все ей нравится. Пришлось прервать урок, потому что меня ожидали конкурсанты.

Теперь меня отловил пожилой крепыш с энергичным лицом.

— Павел, постой! Я назначен в ваш ансамбль руководителем. Меня зовут Валерий Михайлович Поздняков. Есть одно дельце, которое не терпит отлагательств. Нужно принять в коллектив двух человечков, весьма неплохо владеющих музыкальными инструментами. Николай Михайлович не настаивает, но просит, — без разогрева выдал информацию мужчина.

Вот так в лоб. Мной овладело холодное бешенство, через которое я продрался широкой улыбкой и логичным предложением:

— Я то здесь причем? Если вы — руководитель, то и принимайте.

Поймал полный недоумения взгляд. Впрочем, мне некогда политесы разводить.

В актовом зале народу оказалось много больше, чем ожидалось по записям. Меня встретили восторженным ревом и аплодисментами. Звезда пришла, однако. Приятно все-таки до бегающих мурашек. Опрос кандидатов провел в гримерке за сценой очень быстро и очень неформально. Нужно было выявить степень неконфликтности кандидатов. По этой причине я просил рассказать о смешных случаях, в которые попадали опрашиваемые, их школьные прозвища, любимые анекдоты. Ну, и денежный интерес тоже просвечивал. Заметил, что многие, не надеясь попасть в основной состав, просились на место рабочего по сцене. Причем так истово уговаривали, что готовы были на любую высоту выпрыгнуть из штанов, а некоторые даже из лифчиков. Жаль, что слабый пол не годится для переноски тяжестей. Для этой вакансии мне приглянулся серьезный паренек лет двадцати, недавно вернувшийся из армии в звании старшины. Все в нем выдавало служаку, но в самом хорошем смысле. Причем, его кондиции наводили на мысль использовать его еще и в качестве охранника. А при должном рвении из него вполне может получиться барабанщик.

Девушек-кандидаток я всех обнадежил, потому что остались очень даже неплохие кисули. Посмотрев в зеркало-трюмо, вдохновенно пропел:

— Живем, коняга кнабструппер! Теперь вволю попасешься в сочных долинах. В крайнем случае, организую для них что-то вроде подтанцовок. Их всего то оставалось пятеро.

Леха Левченко учудил, принеся на кастинг целую пластиковую канистру пива. Я шутливо поизмывался над парнем, обвиняя в своем подкупе и взяточничестве. Леха искрометно парировал мои нападки. Юморной парень, и видок соответствующий. Чем-то своей мордяхой напоминал мультяшную зебру Мартина из «Мадагаскара». Этого парня бы в КВН направить, но эту передачу закрыли в конце семьдесят первого года. Многие считают, что это событие послужило знаковым признаком начавшегося застоя.

Юра Колдопский огорошил известием, что известный в определенных кругах фарцовщик Миня Пятница желает со мной познакомиться, как с автором записей Виктором Токаревым. В качестве презента он передал для меня бобину с моими записями, к которой была пришпилена закрепкой записочка с его номером телефона и с указанием: — «звонить после 20.00». Очень кстати этот подарок оказался для меня. Жеке еще неделю назад обещал сделать запись. Коробочка с бобиной была выполнена на приличном уровне. Этикетка содержала информацию, выполненную типографским способом и изображение руки, играющей на гитаре. Фарца, оказывается, тоже иногда вкладывалась в конечный продукт. Со временем возникнет охренизм, когда упаковка и брендовость будут стоить в некоторых случаях даже больше самого продукта.

В конце всего мероприятия в гримерку влезли двое блатных. Все в их облике и поведении выдавало некую отстраненность от основной массы обычных людей. В моем времени таких называли мажориками. Даже на меня они поглядывали несколько высокомерно.

— Мы от Валерия Михайловича…

— Очень интересно. Знакомиться будем?

— Игорь Шафаростов. Игорь Левицкий.

Пожали друг другу руки. Не хотелось их особо задерживать и что-то выяснять, поэтому я только поинтересовался их сферой музыкальных интересов и номерами телефонов. Как и ожидалось, оба что-то как-то умели делать на обычных гитарах. Порадовал их известием, что оба приняты в виа «Березовая роща». Неловко поблагодарив меня, они вымелись из кабинета.

По предварительным итогам выходило, что на вокал попадал Жека, на гитары — блатные, на клавишных будет торчать Юрка Колдопский и на ударные посадим Жору Кузьмина, который к тому же и тракторист, рабочим по сцене определим служаку Диму Тормасова. Повезло пацанам — преодолели рубеж полусовершеннолетия. Но, если Овчинников собирается делать комсомольскую карьеру, то над его кандидатурой надо ставить жирный знак вопроса.

Вышел в зал к ожидающим моего решения и сообщил, что результаты собеседования станут известны на следующей неделе. Спешить не куда, и с его величеством, князем березоворощинским, подобранный состав виа надо обсудить. Многие лица заметно погрустнели. Все почему-то решили, что именно сегодня определится состав группы. Пришлось подсластить пилюлю маленьким концертом того же Токарева. Пожелал себе и присутствующим, что скоро эти песни будут обрамлены достойной оркестровкой. Вылил на голову молодняка четыре новые блатные песенки: «Зойка — налетчица», «Ростовский урка», «Держи вора», «Водочка». На этой романтической ноте я объявил кастинг закрытым.

Подошли трое, желающих заниматься паркуром. Поинтересовались вовкиной судьбой. Пришлось тащиться в малый спортзал и подменять друга, проведя начальные занятия с пацанвой. Устроил им перфоманс из основных элементов с добавками брейк-дэнса и бойцовых техник. Особый восторг вызвали стрекосат и арабское сальто в моем исполнении. Загрузил ребят домашним заданием с упражнениями на повышение мышечной массы, растяжки, падения с высоты и роллы. Фффух, я сегодня как та свинья, что шляется по лужам в поисках приключений на свои окорока.

После прыганий и прочих валяний, вместе со злобными котами полез в бархатную прохладу бассейна порелаксировать телом и душой. Лехина канистра ласково манила, обещая немыслимые наслаждения. И какие-то гадские гады в лице того же Лехи и еще одного перца из его же пятерки все обломали. Приперлись с известием, что меня дядя разыскивает, сидя при этом в ресторане. Злобные коты даже взвыли горестно, испугавшись, что определенно пролетают мимо пива. Я не садист законченный, поэтому оставил им и Лехе мняку, заправившись парочкой стаканов. Быстро обсушив себя полотенцем и надев шмотки, я потопал на рандеву, которое оказалось разбавленным Сашей Манькиным.

Они сидели за столиком прямо у входа. Остатки еды на посуде свидетельствовали о завершившемся вечернем перекусоне. Теперь они потягивали вино из высоких фужеров. Заметив меня, дядя обрадованно замахал руками, приглашая присесть за стол.

— Видишь сам, Саша. Все в порядке с нашим лидером. Побелел до нормальности. Так что напрасно Мимишка тревогу подняла: — «Зарастает коростой мальчик». Слава небесам, Пашка не подвел своего дядю.

Директор глотнул немного белого вина и предложил:

— Ужинать будешь? Чего тебе заказать?

Затем он знаками кому-то показал и продолжил общение со мной:

— Есть очень приятная новость. Заезжал сегодня в райцентр. Согласились мне оформить на тебя срочное опекунство. Причем двойное: на тебя и маму. Пока только на полгода. При некоторых обстоятельствах органы бывают вынуждены принимать быстрые решения. Спасибо твоему капитану. Ну, как ты, рад?

— У меня для вас тоже есть хорошая новость. Я провел с желающими собеседование и подобрал примерный состав участников виа «Березовая роща». Вот список, — с этими словами я положил перед Шумиловым на стол листочек со своимикаракулями.

— Бог с ним, с этим ансамблем. Не до этого. Мы тут с тренером собрались обсудить наши шансы на победу. Что ты на это скажешь?

С чего это дядя вдруг так запереживал из-за хоккея?

— На то и игра, что никто не может ничего предугадать. Получится — победим. Не получится — не помрем же.

— Ладно, буду откровенным. Райком очень заинтересован в победе. Голованов лично звонил мне. В кои веки наш район на первые позиции выходит. Космонавты целый ледовый дворец в Электростали на три с половиной тысячи зрителей арендовали, тренера какого-то известного из «Динамо» наняли. Готовятся триумфально нас раскатать. Понимаешь, какая каша заваривается?

— Понимаю, только ведь будет играть вся команда, а не только я один.

— Команда будет играть. Но так как играешь ты, мало кто может. От тебя многое зависит, от твоего настроя, состояния. Ты скажи, что тебе нужно, не стесняйся. Что смогу сделать, сделаю.

— Ничего не надо, Николай Михайлович. Вы и так много чего для меня сделали. Спасибо вам и тете Эмме. Я пойду тогда?

— Куда собрался, а заказ? Сейчас принесут.

Еда не заставила себя долго ждать. Действительно очень вкусно: капуста жареная в сухарях и эскалоп свиной. Салат грибной, тоже не плох. На десерт потребовал себе тоже вина. Дядя согласился, только тренер немного поднапрягся.

— Чуть не забыл. Дело по убийству Брыля передано хорошо тебе известному майору Медведеву. А не менее известный тебе капитан Селезнев отстранен от своих обязанностей решением прокурора. Вот такие дела.

За эту новость стоило выпить, что я и предложил. Выпили, дядя закурил, ожидая, пока я покончу с едой. Иногда они с Сашей переговаривались о малозначимых вещах.

— Этот список передай Валерию Михайловичу, — вдруг снова обратился ко мне дядя, — И это… Поздняков не спец в музыкальных делах, но много умеет в контактах с нужными людьми. Будет работать по организации концертов и вообще обеспечивать, чем нужно.

Если об этом зашел разговор, то стоит расставить акценты:

— Тогда мне нужно знать свои полномочия, иначе мне там делать нечего. Не очень приятно знать, что кто-то может в любой момент вмешаться и сделать по-своему. Навязал в ансамбль двух блатных своим приказом. Так дела не делаются.

— Напрасно ты так говоришь. Никто их тебе не навязывал. Мог бы и отказаться. А полномочия сам распиши как считаешь нужным. Посмотрим, что получится.

Завершив ресторанные посиделки и распрощавшись с тренером, мы с дядей направились домой. Он, кстати, предупредил, чтобы я не особо наедался, потому что дома ожидали сырники. Эмма Эдуардовна встретила меня со всей возможной женской душевностью и долго восхищалась моим самоисцелением.

Жека почему-то не выходил на связь. Позвонил ему сам. Дома он сидел без настроя. В поликлинике подтвердился мой диагноз. Хотели его сразу положить в больницу, но ему удалось уговорить перенести госпитализацию на понедельник. Просил пока никому не говорить про болезнь и завтра собрался поехать с командой на матч. Успокоил парня, сказав, что приду к нему ночевать и заодно начать лечение. У Медика дома трубку взяла тетя Ира и сообщила грустную новость, что ее сын загремел в больницу. Этот олух царя небесного чем меня слушал? Или этот паразит у него последние мозги выел? Опять полезли косяком косяки.

Еще позвонил этому Мине Пятнице. Назвался, как просили, Токаревым. На другом конце трубки очень обрадовались и даже стали немного лебезить. Растеклись по древу, восхваляя мой талант и прочие достоинства. Странный акцент: какой-то южный, молдаванский. Объяснил парню, как со мной можно встретиться, вызвав междометия недоумения:

— В Москве бываю очень редко. Меня можно завтра увидеть на хоккейном матче юношеской команды «Березовая роща». Битва состоится во дворце спорта «Кристалл» в подмосковном городе Электросталь в полдень. Адреса не знаю, но думаю, что местные подскажут. Игрок с номером двенадцать с фамилией Чекалин и с самой нахальной мордой будет тот, кого вы ищите. Переговорить можно в перерыве, или после игры.

Миня Пятница, немного подумав, сообщил, что у него есть назначенные на это время встречи. Но, чтобы увидеть меня, он готов все отменить и приехать в Электросталь.

В записной книжке наткнулся на телефон Кавы. Кто такая Кава и какие у нее параметры? Блин горелый! Да это же Серега Кавагоэ из «Машины». Набрал его номер. Серега недовольно отозвался, но спустя секунду узнал и обрадовался с каким-то бешеным энтузиазмом. Мне было буквально велено приехать по одному адресу в район метро Текстильщики завтра в семь вечера. Будет крутой сейшн. При всем при этом намечались неплохие шансы на перепихон.

Так, теперь осталось пожрать сырники и отправиться к Жеке.

Дядя еще немного помурыжил меня на кухне по вопросу проектов под старину, я отбоярился от него сложностью темы. Сказал, что к другу срочно надо зайти. У него и переночую.

Видок у Жеки тот еще… Краше в гроб кладут. Сидит на диване и на гитаре бренчит, сглатывая слезы. Даже не образовался моему подарку от неведомого почитателя. Решил заодно проверить кондицию товара. На жекиной «Комете» запись моего исполнения была вполне удовлетворительного качества. Голос такой блатной, выпендрежный, но все равно понятно, что обыкновенный дворовый пацан на гитаре бацает. У блатного Юрки на кассете та же запись была гораздо хуже за сколько он там ее купил. Елена Сергеевна предложила мне отужинать. Увы, мое пузо было еще малоразмерным. Пришлось отказаться. Потренькали еще немного на гитаре. Вернее, это я потренькал, исполняя четыре новые песни Токарева под запись. Малость утешил бедолагу. Незаметно подошло время укладываться спать.

— Сейчас начнем, — предупредил я друга, когда мы разлеглись на диване.

— А мне что делать? — осторожно поинтересовался Жека.

— Лежать, сопеть в две дырки и довериться мне на сто сорок шесть процентов.

Сканировать его не буду. И так все понятно. Включаю свои эмоции-вибрации, создаю общую энергоинформационную систему. По закону сообщающихся сосудов из моего высокогорного ледникового озера ликвус прямиком устремляется в иссушеную жекину долину. Теперь с образовавшимся водоемом придется провести кое-какие эксперименты, а Жеке поработать лабораторной мышкой. Проклятые ведьмы поделились комбинациями, но не указали адреса и области их применений.

Возможно, это я протупил. Проникающие ранения, разрывы связок и переломы костей ведь у меня получается излечивать. Методика понятна. А с другими массивами так и не смог разобраться. Ладно, потихоньку подберу ключи ко всем дверям, используя наш советский метод тыка. Я сгенерировал последовательно комбинации из разных эмоций. Некоторые частично сопрягались с паразитной программой и нарушали ее структуру, к сожалению тоже частично. Для Жеки это было очень болезненно, он постанывал. Я тоже чувствовал боль. Иногда приходилось зажимать ему рот, опасаясь, что он криком разбудит мать.

Прошло полночи. Я сильно устал, и энергии в жекином водоеме осталось менее половины от исходного значения. Пришлось разорвать контакт и прекратить воздействие. Мы, не сговариваясь, потопали в ванную освежиться прохладной водой.

— Паша, я не могу больше. Будто раскаленные спицы пронизывают тело. Пусть лучше врачи операцию сделают мне под наркозом, — промямлил парень, сидя со мной в одной ванне.

А до меня только сейчас дошло, что боль дают нервы здоровых тканей. Создаваемые мной программы поневоле атакуют и окружающие ткани. Если вычленить больные ткани, то будет понятна дверь, к которой надо подобрать ключ. А как у Жеки определить здоровые сигналы щитовидки? Спишем с себя. Методом наложения исключил здоровую часть органа. Вот она — вредоносная блямба во всей своей красе. Теперь нужно подобрать из ведьминского набора что-нибудь противоположное, ингибирующее.

— Паш, ты опять во мне лазаешь, — перепугался приятель.

— Не опять, а снова. Завершающий аккорд.

Хоп! Нужная программа нашлась, а вместе с ней и картинка. Свиток развернулся. Я теперь стал специалистом по лечению всех заболеваний щитовидной железы. Нужно с Женей вновь объединиться, чтобы завершить лечение, но не получалось. Его личность начала активно сопротивляться моим воздействиям, боясь наступления боли. Пришлось поуговаривать парня, обещая, что теперь боли не будет. В принципе, осталось в него только засунуть мою аккордную эмоцию.

Обессиленные, мы с огромным трудом вылезли на кухню, чтобы поглотить какую-нибудь углеводную субстанцию. Штормило так, что порой приходилось передвигаться на четвереньках. Найденный кулечек карамелек «Клубника со сливками» пришелся очень кстати.

Остаток ночи не восстановил наши силы. День не задался с самого начала. Женина мать долго нас будила полвосьмого утра. Я сразу же полез под холодный душ. Пока там торчал, тете Лене позвонила подруга, работавшая в районной поликлинике. Так жекина мать узнала об опухоли в щитовидной железе сына, а сам Жека не нашел ничего лучшего, как рассказать ей о нашем ночном сеансе лечения. Такой же дубиноголовый осел, как и Вовка. Что мне оставалось делать? Только поддакнуть и наврать про своих далеких предков, промышляющих колдовскими практиками.

— Но все же опухоль, если есть, то лучше ее удалить операцией, — не давала себя уговорить Елена Сергеевна.

— Нет у него теперь никакой опухоли! — горячо возражал я ей, — Если не верите, то можете вырезать у меня селезенку и бросить собакам!

— Ну, зачем говорить про такие ужасы. Просто надо ничего не утаивать и все рассказывать своим матерям.

Ругая нас, женщина скормила нам макаронник и всякие пампушки к кофе. Жеку на матч она так и не пустила. Тот особо не возражал, к моему величайшему недоумению, и с удовлетворенным видом побрел спать.

— У меня единственный ребенок. Пока не выздоровеет, ни на какой хоккей не поедет, — говорила Елена Сергеевна с таким неприступным видом, какой мало где встретишь.

Ну и дела! Подавай им первое место. А сами… Нашли тощего и глупого попаданца и впрягли в телегу с ворохом чужих интересов. Сам виноват. Млеешь, когда пузико почесывают. Я, я! Самый первый, самый лучший! Вот и отдувайся за всех. Еле-еле доплелся к месту сбора на полусогнутых ногах.

Собравшуюся у дворца внушительную толпу хоккеистов и едущих на матч фанатов «обрадовали» известием, что автобуса не будет. Икарус неожиданно сломался. Когда подъехал на Волге Шумилов, то он не сдержался и выматерился. Хоккейная амуниция была частью распределена по легковушкам, частью взята на переноску болельщиками. Все потянулись на автобусную остановку.

Неожиданно объявился Вовка, подъехавший на машине скорой помощи. Один из Валериков-паркуристов имел брата, работавшего водителем скорой в просторской больнице. Таким образом моему другану и удалось организовать свой побег. К сожалению, машину использовать для наших целей было невозможно. Она была на дежурстве, и водителю нужно было скорее возвращаться.

Директор предложил мне погрузиться к нему в машину, но я решил разделить общую участь с командой. В общей сумятице ребятам пришлось оплачивать проезд из своего кармана. А если у кого карман оказывался пуст, то из моего. Я как-то стихийно заместил ренегатствующего Жеку на капитанском мостике. В Правдинске на станции перегрузились из рейсового автобуса в электричку. По причине выходных народа утренним рейсом ехало в столицу очень мало. Я объяснил Вовке понятную ему ситуацию с энергетическим кризисом. Тот неожиданно предложил мне повторить вариант с тетей Клавой. Вернее, найти здоровенную женщину прямо сейчас в поезде, пока едем в Москву, и подпитаться от нее сеансом тантросекса. Иногда котелок варит у гада. Пошли по полупустым вагонам и, о, удача! В третьем по счету вагоне сидела такая обалденная кандидатура, пальчики оближешь. Толстенная, здоровенная бабища в дубленке. Я прошипел другу, чтобы не вздумал третьим присоседиваться. Он согласно кивнул и присел невдалеке у свободного окна. Я с дружелюбной ухмылкой подвалил к женщине и попросил разрешения приземлиться напротив нее. В ответ меня смерили равнодушным взглядом и промолчали. Присел и осторожно так завел разговор об индийской философии, о переселениях душ, о том, что эта женщина удивительным образом напоминает мне бога Ганешу. Слава тому богу, что она не в курсе того, о чем говорю. Иначе схлопотал бы по хохоталу. Какой-то интерес все-таки пробудился. Ее взгляд уже фиксировался на мне, а не скользил куда-то мимо.

— Меня Валерой зовут, — с отчаянной решимостью выпалил я, зачем-то соврав.

— Марина Евгеньевна, — спокойно ответила женщина.

Теперь можно задвигать про тантрический секс. Естественно, в целях осторожности использовал нейтральное слово «контакт». Включив по максимуму свое обаяние, добился разрешения заделать «контакт на расстоянии». Женщине возможно было скучно, и она решила просто развлечься в дороге общением с занятным пареньком. В общем, проинструктировал ее, что делать. В смысле, сконцентрироваться. И сам начал действо, благо, что перегон между станциями оказался большим, и нечего не обещало нас отвлечь.

Это танго вдвоем с толстухой я отыграл с бешеным драйвом. Нескольких качков энергии хватило, чтобы полностью воскреснуть. Марина оказалась не аккумулятором, а целой атомной бомбой. Хапанул немного лишнего про запас и решил, что пора отключать контакт, не дожидаясь опасной концовки с криками, воплями и прочими вызовами милиции. Не учел, даже с высоты опыта своей первой жизни, что монументальная женщина в оргазме — это шимпанзе с той же бомбой. Мужчина как-то еще может че-то там сунуть-вынуть, переключиться и снова как огурчик, а женщина — случай тяжелый.

Короче, кончилось все тем, что меня хватают, как кутенка подмышку и волокут в тамбур, а потом в ту промежность, что между вагонами. Там в крохотном закутке, охваченные оба любовной лихорадкой, принялись с рычанием срывать с себя одежду.

Пришел в себя, когда кто-то стал вырывать из рук дверь. Оказалось, что мы перекрыли путь контролерам, проверяющим билеты. Какой-то здоровенный мужичище со всей дури дернул дверь перехода. Я не удержал ее, и открывшаяся картина привела присутствующих в тамбуре людей в состояние убийственного шока. Толстая Марина стояла раком и упоенно подвывала, как кошка в сметанном цехе. Весь ее верх был полностью обнажен. Только на плечах болтались остатки белой блузки. Колготки порваны. Платье было задрано вверх. Я со спущенными до шиколоток джинсами тощей голожопой микробой шустро жарил ее сзади в монументальности, не имея сил остановиться. Имея при этом выпученные глаза и высунутый язык как у собаки на полкилометра, по высказываниям некоторых особо одаренных наглостью свидетелей.

У пожилого усатого мужичка вырвался горловой звук, как будто он длинно икнул. Женщина-контролер свалилась в обморок. Отчаянно запахло корвалолом. Откуда-то появившийся Вовка дернул меня за руку и крикнул:

— Валим отсюда!

Я вышел из ступора и поскакал за ним, натягивая по дороге штанцы. Как-то некрасиво получилось: оставил почтенную женщину в интересном положении, свою кормилицу, можно сказать спасительницу. Пацаньи инстинкты подсказывали, что лучше унести подальше свою почти одетую задницу, а потом уже думать о содеянном.

— Ну, ты даешь! — восхищенно протянул Медик, когда мы добежали до своих ребят.

— А тебе что мешает законтачиться с тетей Клавой? Она спит и видит, как с тобой снова поиграться в мороженки, — ответил я.

— Боязно как-то… — покосился друг на Серегу Ливадина.

— Кстати, у тебя на заднице еще много черных пятен осталось, — деловито сообщил он мне зачем-то.

Пацаны как обычно травили анекдоты. Когда до меня дошла очередь, рассказал такой:

— «Три крысы сидят, рассуждают, кто круче.

Первая: — „Я вот жру крысиныи яд и мне все пох“!

Вторая: — „А я жру битое стекло и мне все пох“!

Третья: — „Да ребята, что-то вы крутые для меня, пойду, что ли, кота вы…бу…“»

Рассказав его, подмигнул Вовке.

В Москве на Павелюге шумной оравой перегрузились в метро. На Курской вышли к вокзалу и сели в ногинскую электричку до Электростали. Дворец располагался в двух автобусных остановках. Мы решили пройти это расстояние пешком, боясь, что долго придется ожидать транспорт. Времени оставалось около получаса. Как только успели. Шумилов бедный весь изнервничался. Остаток пути до раздевалки преодолели бегом.

Трибуны были заполнены зрителями под завязку. Приехало много болельщиков из Калининграда. Наши фанаты на их фоне почти не проглядывались. Приветствие команд затянулось, потому что диктор принялся объявлять присутствующих почетных гостей. Целая куча космонавтов, конструкторов, инструкторов. Были первые секретари райкомов и горкомов партии из Правдинска, Калининграда и Электростали. Представили и секретаря ЦК ВЛКСМ товарища Касимову Лейсан Муратовну. Я судорожно уставился в ВИП-сектор трибун и с трудом узнал в сидящей там женщине прежнюю Лизу. Такая холодно-неприступная. Шумилов сидел возле нее, но объявлен не был.

Поскольку капитан отсутствовал по болезни, тренер назначил на его место Левченко. Я же возглавил жекину пятерку. Всё, битва началась.

Космос бросился прессинговать нас с первых секунд. Лехиной пятерке с большим трудом удалось пригасить пыл калининградцев. Вратарь наш Глешка хорошо выстоял. Я вышел со своей пятеркой и продолбил первый гол. Второй гол сделали блатные, но они же и допустили ответный гол. Лехина команда слила еще одну шайбу. До конца первого периода я загнал космонавтам еще одну таблетку. Три — два в нашу пользу.

Вовка целеустремленно стоял рядом с тренером Сашей и даже чего-то высказывал ему жующей жвачку мордой. Они вместе зашли к нам в раздевалку. Саша очень грамотно подметил ошибки игроков. Поблагодарил меня и Юрку за заброшенные шайбы. Растет парень как тренер. Вполне возможно, что на вовкиных дрожжах.

Во втором периоде мне удалось забросить только одну шайбу, а нам две. Чего-то и блатные просели. Меня же жестко опекали. Четыре — четыре.

Я предложил Саше, чтобы мое звено играло через раз, то есть чтобы я чаще появлялся на льду. В итоге мы одолели «Космос» со счетом шесть — пять. Причем последний гол я забил на последних секундах игры под горестный вопль стадиона. Только маленькая кучка фанатов исходила восторгом и криками:

— Чика — лучший пулемет! По воротам метко бьет!

— Березовая Роща, выдаст всем по щам!

Тренер залетел в раздевалку и принялся обниматься со всеми, будто новая реинкарнация Жеки.

— Ребята, вы все — молодцы! О Паше вообще разговор особый. Мы вышли на первое место. А если дубненцы разгромят подольских, или хотя бы вничью сыграют, то и стопроцентно первые. Я так вам всем благодарен! Невероятно благодарен!

Саша принес несколько бутылок шипучего ситро. Кто-то сбегал и притащил стаканы. Разлили напиток, выпили, чокаясь, поорали восторженно, попрыгали и пошли смывать боевой пот. Когда я одевался, Юрка прискакал и сообщил, что меня ожидает знакомый его фарцовщик. В коридоре он подвел ко мне невысокого молодого парня, очень худощавого, чем-то на Вовку похожего, если бы тот был таким же чернявым. Несмотря на моложавость, имелось что-то такое, что придавало ему зрелую основательность. Выражение глаз, наверное. Он с заметным почтением пожал мне руку.

— Рад познакомиться лично с талантливым автором! — широко улыбаясь, произнес парень, — Я и есть тот самый деляга Миня Пятница.

— Я не автор этих песен. Есть реальный чувак, эмигрант Вилли Токарев, — мягко возразил ему, — Паша, обычный советский пацан и по странному стечению обстоятельств начинающий исполнитель. Кстати, вот мои друзья и по совместительству спасатели. Не дают мне умереть от злой хандры. Одного из них, самого вредного зовут Вовкой, а другого, который любит ржать без передышки — Лехой.

Внешне Пятница производил пока впечатление нормального человека, без особых закидонов. Предложил угостить нашу маленькую компанию в кафе, чтобы посидеть там и узнать друг друга поближе.

В этот момент наше общение было бесцеремонно прервано лысоватым человеком средних лет при пиджаке и галстуке, внешний вид которого просто кричал о том, что он из каких-то крутых структур:

— Чекалин Павел это вы?

— Возможно, — подобным же тоном ответил ему.

— Вас приглашает к себе первый секретарь правдинского райкома партии товарищ Голованов, — выспренно произнес пиджак.

Понятно, что на самом деле это Лизочка приглашает. Хочет повыпендриваться передо мной своим новым статусом, полученным через известное место.

— О чем будет разговор? — деловито поинтересовался я и, указав на свое окружение, пояснил, — Понимаете, у меня сейчас очень важная беседа с этими людьми.

У друзей и у Пятницы глаза округлились и сделались по два полтинника. Лысый вдруг засмеялся и сказал:

— Наш первый выиграл у Тишкова ящик армянского коньяка «Юбилейный». Очень он благодарен тебе, забившему четыре гола. А раз тут собрались авторы всех голов, то все и пойдемте. И ты, тренер, тоже.

Это он к Вовке-наглой морде обращается. А у того ни капли смущения ни в одной мышце на такое обращение.

— Ну, ради такого коньяка я готов встретиться даже с Мао Дзедуном, — под общий смех высказался я.

Решили, что наш новый знакомый пойдет туда тоже, но постоит где-нибудь в сторонке. Поинтересовался тем, куда же все-таки идти. Оказалось, что в то же кафе, куда мы и собирались с Пятницей, только в банкетный зал. Здание кафе находилось совсем рядом с дворцом спорта, только нужно перейти площадь. С ребятами и с Сашей, которые остались отобедать в буфете дворца неприхотливыми вареными сардельками с горчицей и с картошкой-пюре, мы еще раньше распрощались, потому что собирались сразу же разъезжаться по домам.

Синклит небожителей встретил наш квартет мельтешением дорогих костюмов и военных френчей, запахом терпкого мужского парфюма и гулом пожилых голосов, в основном, похахатывающих над анекдотами. Задорно подмигнул мне космонавт Волынов, улыбнулся Шумилов, величественно кивнула Лейсан. И все-таки она здесь была на первых ролях. Это было заметно по тому, как лебезили перед ней присутствующие и по количеству холуев. У райкомовских и горкомовских перваков суетились по одному, или по два пиджака, а у ней их было аж четверо. Самые главные сидели за особым столом, заставленным особыми яствами. Все остальные довольствовались фуршетом.

— А вот и наши герои, — раскатистым басом объявил коренастый, неизвестный пока мне мужчина с грубоватыми чертами лица и продолжил, — Молодцы, ребятки! Почти что вышли в зону. Порадовали старика. Чем бы вас вознаградить таким.

— Может, коньяком? — вякнул я.

— Разболтал? — укоризненно обратился коренастый к своему помощнику, потом снова к нам, — Нет, рано вам еще на это налегать. Да и не стоит это буржуйское пойло пить. Это нам, старым дурням, спортом уже не заниматься. Видишь, Владислав, какая у меня растет молодежь. Вашей не чета.

— Вижу, — горестно вздохнул мелковатый мужчина, — Слушай, Антон. А продай ка мне этого любителя коньяка?

— Не получится. Костей еще много. Мяса не нагулял, — немного раздраженно высказался я.

Грохнул смех. Отсмеявшись, мелкий сказал:

— Будет Паша для тебя все, что хочешь. Быстро мясо нагуляешь.

На это коренастый ему ответил:

— Не заманивай, Владислав, имей совесть. И так все под себя гребешь. Мне такие парни самому позарез нужны. Будут славу моему району добывать. Ведь будете?

И тут вылез вперед Вовка. Захотелось злодею поумничать:

— Обещаем, Антон Антонович! Ведь мы же настоящие мазохисты.

Никогда еще меня так прилюдно не опарафинивали. Присутствующие чуть ли не катались по полу. И даже мои запоздалые выкрики:

— Марксисты… Он хотел сказать: — «Марксисты».

Только подливали масла в огонь.

Блин, пошли все на… Я что вам, клоун? Меня остановила рука, ласковая, нежная. Лизок схватила меня за кисть, уже собирающегося покинуть высокое собрание.

— Ты чего, Паша, обиделся? Какие пустяки. Пойдем, пошепчемся. А вы, ребятки, не стесняйтесь. Тут самообслуживание.

Хоккеисты будто ждали команды. Не стесняясь набросились на фуршетные столы. А там царило изобилие уровня Зурабыча. Тут было все: студни, салаты разные, грибы маринованные, копченая рыба, сыры разных сортов, мясные копчености и колбасы. Кто то мне раньше говорил, что при совке ничего не было. Не умели, дескать, ничего производить. Все было, но в пределах определенных сфер. Особенностью фуршетной системы, если кто не знает, это возможность накладывать себе любое количество еды в тарелку. Предполагаю, что вовкин солитер теперь точно сдохнет от обжорства. Лиза сама мне наложила на тарелку всякой еды такое количество, что мне стало немного не по себе. Мы отошли и встали за отдельную свободную стойку.

— Рада тебя видеть. А ты? — настороженно поинтересовалась она.

— Думал, что будешь избегать меня, — ответил я, — Твой пожилой бойфренд не заревнует?

— Он — мой будущий муж и отец бывшего. Я наконец развелась с Олегом. Жора чувствовал себя виноватым из-за сына и не хотел, чтобы я теряла привилегии. Он меня всегда любил и поэтому предложил мне выйти за него замуж. После Спартакиады мы отпразднуем свадьбу.

— А меня на свадьбу пригласишь? — зло поинтересовался я.

Лейсан какое-то время молчала, потом вдруг сказала:

— Я чувствую, что у меня будет ребенок. От тебя. Просто знай это.

Я схватил ее за руку и сказал:

— Хочешь, я убью его ради тебя? Никто меня не остановит. Никакое КГБ.

— Не надо, Паш. Даже говорить так не надо. Я надеюсь, что ты будешь счастливым. Я все для этого сделаю. Ведь ты сделал меня такой счастливой!

Теперь промолчал я.

— У меня к тебе есть деловое предложение, — переменила тему Лейсан, — Среди моих новых обязанностей будет подготовка открытия и закрытия Спартакиады народов СССР. Я и так тебя хотела пригласить в свою творческую команду. Но сегодня Волынов напомнил мне о данном обещании подготовить шоу в честь значимого космического события — стыковки в космосе советского и американского корабля. Информация очень секретная, так что не болтай об этом. Я бы хотела предложить это ответственное комсомольское поручение тебе полностью. Как, согласен?

— Кто я такой! Тут придется задействовать огромные средства и связи. Нужны большие полномочия, — горестно вздохнул я.

— У тебя все будет. Справишься, получишь такую награду, о которой даже мечтать не смеешь, — весело подмигнула мне Лейсан.

— Если раньше не подохну, то сделаю это для тебя. Только для тебя, Лиза, — выдавил из себя слова.

— Не Лиза, а Лариса… Георгий так меня теперь называет, — зачем-то сообщила мне это она.

— Обойдетесь вы со своим Жориком без моих услуг, — проговорил я про себя, яростно догрызая какую-то мелкую птичку.

Людей в банкетном зале будто прибавилось, как и шума. Первые секретари с челядью роились своей компанией, непрерывно поглядывая в сторону нашего столика. Мои хоккейные соратники и примкнувший к ним Вовка тусовались возле монументального сооружения, напоминавшего видом пивную колонку. Каким-то угрем сюда просочился Миня Пятница и терся вокруг космонавтов. Подозреваю, какими идеями он их одолевает. Лейсан неторопливо попивала сок из бокала и заинтересованно посматривала на меня. А что, если…

— Лиза… Я так тебя буду все равно звать. Ты знаешь индийскую философию?

— Меня это мало интересовало. А зачем тебе это?

Мой вопрос явно сбил ее с толку.

— Спрашиваю, значит, надо. По этому учению люди могут обмениваться своей душевной энергией. Дарить друг другу часть себя. Не хочешь попробовать со мной попытаться подарить друг другу часть своей души? — потихоньку расчехлял я свое любовное оружие против Лейсан.

Не все же с толстыми тетками тантрить. Тем более, что кто-то там мечтал стать моей наложницей. Сейчас я тебе это устрою. Однако, задумка с треском провалилась.

— В другой раз. Мне придется тебя оставить. Что скажешь насчет ответственного поручения?

Один из помощников стоял возле нашего столика и показывал Лейсан на часы.

— Тут надо подумать, — раздраженно ответил я.

— Думай, но только неделю. Заседание комитета состоится в пятницу в четыре часа дня. Возьми мою визитку с адресом и телефонами.

Лейсан порывисто протянула мне кусочек картона и, кивнув на прощание, направилась к группе районного начальства. Зуб даю на отсечение, что эти деятели не на матч с участием детских команд приехали, а банально потусоваться с восходящей политической звездой и на полшажочка протолкнуться к ее могущественному поклоннику. И Лейсан тоже вздумала изображать из себя конспираторшу липовую. Якобы с Волыновым приехала переговорить о шоу, а в реальности со мной встретиться.

Увидев, что женщина отошла, к моему столику подтянулись ребята, держа в руках по бокалу пива.

— Что скажете, марксисты-мазохисты и прочие хоккеисты? Как тусовочка? — поглумился я над ними.

— Ты, Чика, сам виноват. Довыпендривался, — немного обиженно высказался Вовка.

— Ладно, не горюй, Вовка. Я тебя любя подкалываю.

Немного погодя к нам присоединился Пятница.

— Вы, парни, даете! Крутая тут тусня. Не зря я сюда съездил. А что за баба была, с которой ты разговаривал? — последний вопрос ко мне адресовался.

— Комсомольский секретарь один, — нехотя ответил ему.

— Местный уровень?

— Всесоюзный…

— У-у-у! Познакомишь? — у фарцовщика даже глаза разгорелись от возбуждения.

— Не сегодня. Мы же собирались угоститься и узнать друг друга поближе, — перевел я разговор.

— Верно, — засуетился Пятница, — Вот Юркеш не даст соврать. Я — парень надежный. Никого не обманывал. Со мной многие певцы знакомы, композиторы, хоккеисты. С Аркашей Северным водку пил. С Высоцким… Короче, все ходы-выходы знаю. Будете держаться меня, не прогадаете.

— Мы не сомневаемся в этом, Миня. Я очень рад нашему знакомству. Будут еще песни Токарева, другие песни, так что готов переговорить с тобой об условиях.

— Записи у тебя паршивые, поэтому приходится отдавать за копейки. Вот, если бы на приличной технике, да с оркестровочкой, то нехилые бы лавэ забашляли. А ставки у меня обычные. Тебе, как автору, пятьдесят процентов с прибыли. Если учесть цену заряженной катушки в двадцать пять колов, то минус стоимость болванки, расходы на транспорт, типографию, прочие расходы остается где-то пятерик. Минус мой интерес, и остается два с половиной. В день уходит влет штук двадцать — тридцать. Так что, считай сам. Своих не обманываю.

— Зачем ты все это рассказываешь? Я же не собираюсь пересчитывать твои катушки. Мне нужно понять, что я в итоге буду иметь, если продам одну запись, скажем, на десять песен?

— Плачу два косаря.

Можно закругляться с разговором. Такие условия только беспонтового малолетку заинтересуют с горизонтом интересов от жвачки до импортных шмоток. Понятно, что фарцмен всегда настроен отыгрывать любую возможность максимальной прибыли. Но не так же откровенно и нагло, и с учетом заявок на дружбу.

При хорошей технике и качественной перезаписи прибыль с продаж одной только записи песен Аркаши Северного составляла около лимона. Пусть там была еще и оркестровка, качество записи, раскрутка. Даже если танцевать от десятой части лимона, то предлагать жалкие две сотни рублей, значит просто признавать меня патентованным лохом.

— Запись, которую ты сейчас продаешь, ворована. Записана без моего согласия на продажу. На дохлой технике. Без сопровождения. Я ни копья с этого не получил. И сейчас ты предлагаешь мне почти такую же фигню.

— Я не владею оригиналами, это к Маркелу обращайся. Я только копии перепродавал… Четыре косаря.

— А если будет сделана качественная запись и оркестровка? — просто так поинтересовался.

— Я тебе это и хотел предложить. Один коллекционер может устроить классную запись, оркестр из известного ресторана. Только с условием, что все права на эту запись будут принадлежать ему. Еще он просит тебя выступить на дне рождения его хорошего друга. Обещает неплохо заплатить.

— Когда этот день рождения?

— Шестнадцатого, в воскресенье.

— Передай своему коллекционеру, что я готов с ним встретиться. С тебя, Миня, тоже потребуется одна услуга. Нужно достать запись, или пластинку немецкой группы Крафтверк под названием «Автобан».

— Фигня вопрос. Достану.

Ребята обалдевали от всего услышанного, кроме Юрки, естественно. Для некоторых называемые суммы за простое тренькание на гитаре казались запредельными. Вовка даже губы периодически облизывал. Коммунистическая психотерапия по отучиванию у советских людей желания иметь много денег понемногу приносила результаты. Прекрасная по сути цель не была подкреплена маленькой деталью, собачкой в запоре — принципом равенства. В дальнейшем, цель была опошлена, опрокинута под грузом разочарований. Как монашка-девственница, оказавшаяся прожженной проституткой, прилюдно уличенная в извращенных связях. Возникший перекос в сознаниях людей компенсировался бешенной тягой к накопительству, неистовой жадностью, самоубийственной деятельностью по уничтожению окружающей среды, связей, родного крова ради призрачных миражей, ради обладания скоротечных понтов. Эта извращенная система ценностей получила свое конечное воплощение в моем времени. Она возможна только в стране, где могут за мгновения у мелкого ничтожества совершенно незаслуженно возникнуть гигантские богатства. Отчего у ничтожества, не отягощенного ни интеллектом, ни воспитанием, банально начинает сносить крышу. Скопища этих паразитов наносят вред, не сравнимый даже с гитлеровским вторжением. Их можно понять, ведь они живут инстинктами. Если низшее существо украло, то оно должно спрятать награбленное и уничтожить свидетелей своего преступления. Можно, конечно, довести свидетеля до своего уровня, сделав соучастником, можно промыть ему мозги, заставив поверить, что все сделано во имя некого высшего блага. Не нужно было пережимать пружину, не придумав, как удержать ее в этом состоянии.

Пока я торговался с делягой, незаметно помещение опустело. Ушли почти все основные начальники. Сославшись на срочные дела, уехал с Шумиловым Юрка. Вовка и случайно Леха, предупрежденные о моем посещении сейшена «Машины времени», остались со мной. Кроме нас в банкетном зале остались еще несколько неизвестных индивидуумов, бродящих с тарелками возле раздачи.

Всевозможные начальники активно пользовались телефоном в этом зале. Я решил тоже позвонить, поинтересовавшись у раздатчиков этой возможностью. Поскольку до встречи с машинистами оставалось масса времени, то я надумал убить его в гостях у режиссера Рязанова.

По домашнему номеру никого не оказалось. На работе ответила какая-то женщина и потом долго ходила и искала режиссера. В трубке слышались музыка и веселый смех. Мягкий голос сообщил, что меня внимательно слушают.

— Эльдар Александрович, вас приветствует хулиган и безобразник, режиссерам портит праздник.

— Кто-кто? — засмеялся голос.

— Чекалин Паша из Березовой рощи.

— Знаю такого и давно жду. А ты, нахал, все не едешь. Сегодня, кстати, есть хороший повод посетить меня на работе. Мы тут с коллегами собрались и отмечаем последний съемочный день. Давай, топай скорей на Мосфильм. С проходной позвонишь, пришлю человечка.

— А ватрушек хватил там на меня? — продолжил юморить.

— Можешь не переживать, — заверили меня.

Жаль, Шумилов уже смылся. Сейчас его волга очень бы пригодилась. Сообщил своим ребятам, что предстоит поездка к режиссеру Рязанову на вечеринку. Пятница пристал, как пиявка. Начал упрашивать взять и его туда. Обещал довести на своей машине.

У деляги оказалась старая «Победа» диарейного цвета. Несмотря на преклонный возраст, она фырчала задорно и резво бежала. До Мосфильмовской улицы мы домчались за полчаса. В дороге мы продолжили узнавать о бесчисленной веренице знаменитостей, которые считают за высокую честь пожать руку Пятнице. Кстати, это прозвище появилось от названия Пятницкой улицы, на которой Миня теперь проживал. До подросткового возраста он жил с родителями в городе-герое Одессе. Потом папу, работавшего театральным функционером, перевели в Москву. Свою фамилию, как и национальность, Миня скромно умолчал.

Так всю дорогу парень рта не закрывал. Даже не пришлось анекдотами пробавляться. Незаметно «под дружеское ржание» мы оказались перед входом в здание Мосфильма. Старичок-вахтер сразу же спросил фамилию, посмотрел свои записи и подозвал сидевшего на скамье молодого, очень худого парня:

— Эй, студент! Проведи гостей к Эльдару Александровичу.

— Я не студент, а актер, — парень скорчил в сторону старика смешную гримасу.

— Тем более. Проведешь?

Парень вскочил и, махнув приглашающе рукой, зловеще вымолвил:

— Поработаю немного «Сусаниным», раз главные роли не дают.

Мы вчетвером робко засеменили за ним по странным улочкам.

— Да тут экскурсии можно водить, — вырвалось у Лехи.

— Массовка? — поинтересовался сусанин.

— Не, мы — режиссеры, начинающие. Иногда фарцовкой балуемся, — легонько подколол незнакомого парня, — Щас идем к Рязанову поедать ватрушки.

Тот хмыкнул:

— У него даже маленькой роли не выпросишь, не то что ватрушек.

Не знаю, как великий режиссер, а я бы этого парня взял в какой-нибудь фильм. Его выразительное, и вместе с тем смешное лицо постоянно играло разными эмоциями. Тем временем Миня подлез к нашему провожатому и начал его одолевать всякими предложениями.

Нужная студия угадывалась по какофонии звуков, порождаемых из разных мест. Звучала музыка из магнитофонов, или электропроигрывателей, играли на рояле и на гитаре. Плюс к этому смех и громкие голоса. Во всех помещениях и секциях студии стояли столы с едой, мимо которых прохаживались многочисленные гости и официантки с наполненными бокалами на подносах. Все тот же фуршет, только без пива. Зато вина было вдосталь. Отличало еще и наличие маленьких бутербродов-канапе, тарталеток, наполненных разными салатами, жюльеном и вареньем, обилие фруктов. Полноватая, жизнерадостная фигура главного режиссера фильма оживленно перемещалась от одной группки людей к другой, словно пчелка, озабоченная выполнением плана по сбору нектара. Увидев нашу группку, Эльдар Александрович возопил:

— Таланты прибыли…

— И ты тоже. Ладно, гуляй тут. Только не напивайся.

Это он к нашему сопровождающему обратился.

— Ватрушками не обзавелся. Зато есть восхитительные пончики в той части студии, где стоит кофейник. Ребятки, располагайтесь, где хотите, не стесняйтесь. Все знаменитости к вашим услугам, и никто пока никого еще не покусал.

И стремительно унесся по направлению к следующей группе.

Мы робкой стайкой втроем стали бродить по огромной студии, перегороженной в некоторых местах на отдельные секции-комнаты. Пятница, скорешившись с нашим бывшим провожатым, отвалили куда-то. Фуршетные столы нас уже не привлекали, потому что мы уже достаточно нафуршетились в кафе.

Квартира в Ленинграде и в Москве из фильма «Ирония судьбы» оказалась одним из помещений этой студии. В комнате была воссоздана обстановка ленинградской части с настоящими новогодними кушаньями на столе. Весь звездный состав фильма находился здесь и угадывался со счастливым восторгом моих друзей. Всех, кроме пока неизвестной, но очень обаятельной Барбары Брыльска.

— Ба, да это же наш блистательный музыкант. Спасибо Эльдару, что позвал тебя, — закричал подвыпивший Юрий Яковлев и принялся меня обнимать.

Леха и Вовка с обалдевшими мордами тоже подверглись обниманию. Нас представили главной героине. Барбара разговаривала через переводчицу, иногда вставляя русские слова, как бы бравируя этим. Была она тоже подшофе и часто смеялась по поводу и без. Ширвиндт с Белявским сыпали анекдотами. Бурков хмуро отмалчивался.

— Не обращай внимания. Он всегда такой, когда в завязке, — тихо пояснил мне Яковлев.

Андрей Мягков удивленно взирал на странные братания его коллег с непонятными подростками. Представить меня ему никому в голову не пришло.

— Ребята, если голодны, то насыщайтесь этим реквизитом. Потом, когда станете смотреть этот фильм, будете своим друзьям говорить, что кушали здесь, — весело подсмеивался Ширвиндт.

Я поковырял вилкой в заливном и произнес сакраментальное:

— Какая гадость эта заливная рыба!

Яковлев остолбенел, а Ширвиндт радостно заорал:

— Юра, он украл твою фразу!

— Может быть, оно действительно не удалось? — с надеждой найти здравое объяснение произошедшему, произнес Яковлев, ковыряясь вилкой в том же заливном, — Вроде бы все нормально.

— Да кто-то ему рассказал сюжет, или случайно вышло. Не заморачивайся! — весело подмигнул ему юморной коллега.

— Эх, фотоаппарат надо было взять! — горестно вздохнул Леха.

— У нас есть фотограф коллективный. Сеня! — крикнул Бурков и сделал кому-то знак рукой.

Подошедший неприметный мужичок с зеркалкой сделал несколько снимков наших довольных рож на фоне знаменитостей. Подозреваю, что мы не первые, которые используют актеров для фото.

— Не угостишь ли нас своей дивной музыкой? — вдруг попросил Яковлев.

— Просим, просим! — пьяно вклинился Ширвиндт.

Не дождавшись от меня согласия, повели в другую часть студии. В помещении с пальмами в кадках и роялем, на диванах располагалась группа, слушающая коренастого широколицего мужчину, играющего на гитаре. Песня неизвестная, но лицо очень узнаваемое. Это был Сергей Никитин — физик, ставший бардом. Рядом с ним, приобнявшись, сидела женщина с улыбчивым лицом. Вероятней всего его жена Татьяна. Невдалеке от них примостилась обладательница еще одной знакомой внешности — единственная и неповторимая Алла Пугачева. Пока еще малоизвестная певичка из виа «Веселые ребята» с очень сексапильной физией. Вокруг стояли и сидели незнакомые мне люди. Вру, кое-какие лица оказались все-таки знакомы. Просто они теперь были гораздо моложе. Здесь ошивались Меньшов Владимир с Леонидом Куравлевым. Кажется, Соловьев Сергей, который потом «Ассу» снял. Без зарослей на лице с трудом узнавался.

— Помещение занято, — зачем-то высказался Бурков и пояснил мне, — Эти ребята озвучивали исполнение песен главными персонажами. Никитин Серега пел за Андрея, а Аллочка Пугачева за Барбару.

— А, Жора. Ты хочешь нас отсюда выгнать? — засмеялся Никитин.

— Одного талантливого мальца хотим послушать, если не возражаешь, — ответил Бурков.

— Я, только за. А то подустал уже, — улыбнулся Никитин и, подмигнув мне, протянул гитару.

Хорошая такая гитара, семиструнная. И настроена отлично. Я пробежался пальцами по ладам,которые ответили насыщенным звучанием. Что бы им такое дать? Не хотелось бы ломать очарование предыдущей песни. Что-нибудь похожее, никитинское. В голове всплыли «Смысловые галлюцинации». Начальный проигрыш классный, пусть и не на электрогитаре.

— Что бы не делала ты… Под пристальным взглядом. В сердце твоей пустоты мысленный волк где-то рядом.

Звучит песня тепло, по-бардовски. Женская часть аудитории уже почти завоевана, взгляды дарятся обожающие. Припев подпевали хором почти все присутствующие.

— Мощь! — высказался Никитин.

— Чудесно! Так хорошо, что хочется заплакать! — выдохнула Алла и попросила с умоляющим взглядом, — Еще раз, пожалуйста, исполни.

Желание женщины — закон, особенно такой.

— А почему исполнителя не представили широкой публике? — поинтересовался пожилой мужчина, когда затихли последние аккорды.

Смешно подкрался с боку габаритный Ширвиндт и заговорщецки спросил:

— Твое фио, приятель?

— Чекалин Павел.

Александр Анатольевич вышел вперед и выразительными жестами, показывая на меня, с интонациями конферансье провозгласил:

— Уважаемые коллеги, друзья! Позвольте представить вам будущего народного артиста Советского Союза, исполнителя, композитора и поэта. Вдобавок еще и хоккеиста — Чекалина Павла.

— А в фильмах он снимается? — поинтересовался все тот же пожилой мужчина, — Внешность фактурная. Я бы взял его в свою картину.

— Вы все хотите первым вылезть, Владимир Иосифович. У меня тоже есть молодежная тема, и он очень подойдет для моих ролей, — с обидой в голосе высказалась женщина с восточными чертами лица.

— Потом доспорите, друзья. Давайте еще послушаем замечательные песни Паши, — примирительно сказал Меньшов.

Исполнил им «Звезды с неба падают бисером». Слова там даны сумбурно, но тем и гениально:

— За звезду — полжизни, за луну — свободу. Я целую небо, а оно льет воду.

Тоже с повтором. Сама стилистика песен своей необычностью мощно захватывала внимание. Спасибо вам, бывшие потомки.

Никитин вдруг уставил в меня свой указательный палец и спросил:

— Токарев?

Голосовые модуляции с надрывом меня выдали. Решительно потряс мордой отрицательно.

— Врешь ведь. Ну, да ладно. Твое право. Песни просто восхитительны. В чем-то даже гениальны. Будто горным воздухом подышал. Надеюсь, ты позволишь мне их тоже исполнять?

— Вне сомнения, Сергей Яковлевич, — смущенно пробормотал я и попросил передышки, предложив спеть Алле Борисовне.

— Ты видел мои концерты? — зарделась будущая звезда.

— Конечно, вы же в «Веселых ребятах» выступали, и раньше тоже. Классно поете, — проблеял я дифирамбы.

— А давай, Аллочка, песни из будущего фильма для нашего юного друга исполним. Надеюсь, что Эльдар с Микаэлом на нас из-за этого сильно ругаться не будут, — заявил Никитин и взял гитару.

Полились переборы неизвестной пока здесь песни на стихи Беллы Ахмадулиной. Какой все-таки красивый голос у великой певицы. Не зря Таривердиев ругался потом, когда она стала исполнять песни в более экспрессивной манере. Последовали еще две песни на стихи Цветаевой: «У зеркала» и «Мне кажется, что вы больны не мной…».

— Аллочка отмечает еще одно знаменательное событие. Ее утвердили представителем от нашей страны на конкурс «Золотой Орфей» в Болгарии, — заметил Никитин.

— А песню уже подобрали? — поинтересовался я.

— Нет еще. Слободкин Паша этим занимается. Хочешь что-то свое предложить? — ответила певица.

Ее большие глаза насмешливо прищурились.

— Не! — засмеялся я, — Просто совет хочу дать. Возьмите что-нибудь из болгарской эстрады. Слова перепишите на русский язык. Болгарам такое понравится.

— Думаешь? — произнесла Алла.

Сидит такая мышка-скромница. Какой сильный контраст с ее вулканирующим образом будет буквально через годик-другой. И, что самое главное, очень даже она в моем вкусе. Надо с ней как-нибудь тоже перекинуться словечком об индийской философии.

— Маэстро, не желаете ли снова дать публике возможность насладиться вашим талантом. Желательно что-нибудь позабористей, что-нибудь хулиганское, — выспренно произнес Никитин и протянул мне гитару, подмигнув. Он все еще колет меня на Токарева, но кроме блатняка есть же и обычные городские песни, например у Гарика Сукачева. Вжарил им «Моя бабушка курит трубку…» с подтанцовкой, в режиме полного оранья. Потом подскочил к роялю и стал стоя и вихляясь, рокэнролльно колотить по клавишам. По-моему, сбежалась вся студия, потому что моя бешенная экспрессия перекрыла все другие источники звуков.

Окончено исполнение, наступила абсолютная тишина, нарушенная голосом Рязанова:

— Думал, что сейчас мне весь рояль раздолбают.

Оглядываюсь, никто не остался равнодушным. Кто-то смотрит с обожанием, а кто-то с недоумением. Привыкайте граждане, скоро начнутся восьмидесятые роковые с мощными гитарными строями. Алла, по крайней мере, смотрела в нужной тональности. Зато пришедший с Рязановым Таривердиев выпучил глаза. Не в жилу ему, знать, оказалась задорная песенка.

— Хулиган, что поделать! — развел руками режиссер, словно оправдывая меня в глазах композитора.

— Тем не менее, этот хулиган способен создавать поистине замечательные шедевры. Давай, Павел, исполни для нас те композиции, что ты сыграл в доме отдыха, — пришел в себя Таривердиев и неожиданно улыбнулся.

Отдал гитару Никитину. Она так и висела на шее, пока я лупил по клавишам. Теперь прилежным мальчиком-одуванчиком чинно присел за рояль, и из-под моих пальцев полилась любимая мелодия Лейсан. Я будто погрузился в те переживания, когда играл эту мелодию для нее в полупустом зале ресторана. Еще там танцевали две пары. И теперь у меня за спиной шуршали танцующие.

— Невероятная красота, — прокомментировал композитор, — А еще похожие мелодии у тебя имеются? Должны быть!

Исполнил еще две мелодии из того же волшебного дня и решительно встал под овации, показывая, что закончил свое представление. Обитатели студии, не скупясь, дарили мне свой восторг. Кто хотел заиметь со мной знакомство, дарили визитки, или листочки с записанными телефонами и с пожеланиями в скором времени встретиться. Никитин с женой официально пригласили меня в гости в любое удобное время. У Аллы визиток не оказалось, поэтому она накарябала свой домашний телефон на листочке.

Насладило выражение лица Мини Пятницы. Какое-то потерянное, ошеломленное. Образ крутого дельца, обремененного многочисленными связями со знаменитостями, стремительно сдулся.

Итак, я заявил о себе основательно. Уверен, что в творческих кругах в скором времени приобрету известность. Нужно ли мне это? Пока и сам не знаю ответ.

После спада ажиотажа, Рязанов подвел ко мне мужчину в роговых очках.

— Знакомься, Павел. Это Гена Торчинский, очень деятельный малый. Будет продвигать твою музыку. А с Гараняном я сам договорюсь насчет сопровождения.

— Если оркестровать, то может вполне получиться даже лучше, чем у французов, — мечтательно произнес Таривердиев.

— Сначала зарегистрировать надо, — заявил Рязанов.

— Ерунда! Паша, сам напишешь партитуры, или помочь? — поинтересовался композитор.

— Не откажусь от помощи.

— Визитка моя у тебя есть. Звони и приезжай. Поработаем.

Часы неуклонно сокращали время до начала сейшена на Текстильщиках. Я предварительно переговорил с Торчинским о предстоящих делах, попрощался с Рязановым и Таривердиевым и пошел искать своих друзей.

Леха и Вова увлеченно беседовали с тремя режиссерами возле столика с чашечками кофе и пирожными.

— Нам пора ехать. Если хотите, то можете остаться, — предложил я им выбор.

В ответ получил верноподданические взгляды. Тепло попрощались с Владимиром Роговым, Меньшовым и Динарой Асановой с клятвенными обещаниями в ближайшее время созвониться.

— А мы разве не на машине поедем? — озабоченно произнес Леха, когда мы летящей походкой вытолкнулись из павильона на улицу.

— На метро доберемся. Целее будем, — объяснил я.

— Пацаны, вы че, без меня свалить решили? — раздался позади голос бегущего Пятницы.

— Не было времени тебя искать, — соврал я, — Спешим мы. А ты бы оставался тусоваться с богемой.

— Паша, выкинь из головы наш прежний разговор. Я тебя недооценил. Перетрем наши дела по-новому. Отвезу сейчас вас, куда скажете, — сбивчиво проговорил Пятница.

— Нам нужно в Текстильщики, — ответил ему и дружески стукнул по плечу.

Подъехали к месту назначения, которое оказалось обыкновенной студенческой общагой, за полчаса до официально объявленного начала. Пробились через толпу галдящего молодняка к входу, перекрытому двумя спортивного вида парнями. Вход представлял собой запасной выход из актового зала. Это чтобы не мешать обитателям общаги проходить в свои жилища. Миню Пятницу многие узнавали и дружески приветствовали, к моему немалому удивлению.

Амбалы пропускали только владельцев невзрачных открыток с одинаковым изображением дурацких голубеньких восьмимартовских цветочков. На обратной стороне шариковой ручкой была расписана информативная часть и сделана невразумительная печать, которую легко можно было подделать. Эти открытки выполняли роль билетов-приглашений на сейшен. У нас таких билетов на руках естественно не было. Подозреваю, что и у основной массы столпившегося перед входом молодняка тоже не было.

— Парни, я приглашен на сейшен Серегой Кавагоэ. Меня Чикой зовут, — дружески улыбаясь, признался я привратникам.

— Вот, малый лихо лепит! — кто-то восхищенно прокомментировал за спиной.

— Иди, малец, и придумай что-нибудь поинтересней. А пока отойди в сторону и не мешай проходу, — благодушно пробаритонировал один из амбалов.

— Вы просто передайте ребятам из «Машины времени», что Чика уже приехал, — не унимался я.

— Они сами еще не подъехали, — сказал близко стоящий ко мне невысокий пацанчик с шарфиком цеэскового цвета.

— Короче, — резюмировал я, — Жду вон у той коричневой машины.

Амбалы деловито отвернулись, показывая свое отношение к моей просьбе.

— Привет, братуха. Ты че, не узнал меня? — неожиданно вклинился в разговор рядом стоящий Пятница.

— А, Миня! Извини, не узнал. Темновато тут. Проходи, давай. Только твоих пацанов мы пускать не будем. И так уже много левых пропустили, — смущаясь, проговорил стоящий слева привратник.

— А кто тут рулит? Щас я с ихними администраторами насчет вас договорюсь, — подмигнул мне Пятница и исчез на спинами амбалов.

— Пацаны, если вас проведут, то и меня тоже возьмите. Саня Никифоров я. По гроб жизни буду обязан, — горячо прошептал мне владелец шарфика, пока нас оттесняли от входа новые волны желающих попасть на крутой сейшен.

Если честно, попадать на этот сейшен никакого желания уже не было. Раньше стояла ребром проблема снятия сексуального голода, которую Кава опрометчиво пообещал решить. Толстуха Марина меня неплохо разрядила сегодня утром в электричке. Насыщенный всякими приключениями день поистрепал эмоции, и хотелось просто запараллелиться с горизонтом и отдохнуть. Собирался было своим друзьям — будущим музыкантам — устроить урок мастер-класса через игру машинистов. Но, не последний день живем. Решено, ждем дисциплинированно приезд команды Макаревича. Если они забудут обо мне, то сваливаем домой.

Ожидающий молодняк обсуждал в разных кучках способы пролаза на сейшен. Все ждали приезда музыкантов, потому что нужно будет помочь им с проносом инструментов. Да и просто можно будет прорваться в шлейфе сопровождающих. Саня Никифоров покрутился возле нашей группы и снова протиснулся к входу. Разуверился, поросенок мохноногий, в мою крутость. В отличие от него Леха и Вовка верили в мою звезду и смотрели на окружающих с оттенком превосходства.

— Едут! — заорала и задвигалась толпа.

Подъехал микроавтобус «Раф» почти к самому входу. Из общаги выскочила группка организаторов, а из чрева рафика начали по очереди появляться радостные рожи знаменитостей. Сформировалась команда носильщиков вещей и просто сопровождающих, назначенных жестами участников группы. Стоит ли говорить, что среди этих счастливчиков преобладали девицы очень даже кондиционного вида. Как и прогнозировалось, вместе с музыкантами через заслон прорвалось два десятка зайцев. Оттесненные амбалами неудачники горестно вздыхали. Среди них оказался и наш поросенок.

Через несколько минут вдруг выскочил очкастый парень и начал вопить:

— Кто тут Чика?

В ответ получил многоголосый вопль:

— Я! Я, я…

Вот, жулики малолетние. Ни стыда, ни совести! Амбал у входа, разозленный проигранным сражением с прорвавшимися пацанами, грубо дернул спрашивающего парня за рукав и показал в мою сторону.

— Как тебя звать? — спросил подбежавший парень.

— Чика, то есть Павел.

— Пошли со мной. Меня Макар за тобой послал.

— Хорошо, только со мной приехали специально на этот концерт мои друзья Леша, Вова и Саня, и я без них не пойду.

— Ладно. Пусть проходят, — выдохнул очкарик.

Нашу группу без разговоров протолкнули через вход, под завистливый вой толпы. Актовый зальчик с убранными стульями и простым подиумом для выступающих был заполнен молодыми телами только наполовину. Как только я вошел со своей свитой, сразу был замечен Макаревичем и вымахан им к подиуму, на котором монтировалась всякие звуковые железяки.

— Хвала небесам, что ты приехал. Саня выяснял у Кости Никольского насчет «Ночной птицы». Так вот. Оказывается, он ее не писал. А ты — хитрюга — тихаришься. Сыграешь ее сам в качестве приглашенного исполнителя, — насмешливо глядя, высказался он.

Хитрец тут Андрей. Исполненная на его сейшене песня в дальнейшем будет котироваться под эгидой его же ансамбля.

— А как обстоят дела с тем музоном, который я вам подарил в Березовой роще? Текстовка сочинилась?

— Кое-что наваялось. Вот, послушай.

И Андрей напел мне такую психоделическую муть, что я выпал в осадок. Видимо, его вибрации еще не дозрели до нужной крепости. Пришлось выдать свою версию, вернее, его же, но позднюю. Макаревич скептически похмыкал, покрутил глазами, но удовлетворился в конечном итоге. Стихи на «Музыку под снегом» ему понравились сразу:

— Прямо будто я это написал. Мы с тобой очень близки по духу.

Я познакомил машинистов со своими сопровождающими. Леха и Вовка уже с ними встречались и просто со счастливыми лыбами пожали друг другу лапы. Пояснил музыкантам, что сегодняшняя миссия моих друзей — получить уроки игры на инструментах у мастеров. Саша Никифоров с таким восторгом смотрел на рокеров, что, казалось, сейчас рухнет перед ними на колени и начнет целовать им разные конечности, или даже следы от кед.

Саня Кутиков пошло поинтересовался тем, почему я набрал сопровождающих только мужского пола:

— А жарить после концерта кого собрался?

— Мне кое-кем был обещан перепихон, — высказался я и посмотрел на Каву.

— Ладно, держи хвост пистолетом. Есть у меня кое-какие завязки в этой общаге. Организуем вам классную ночевку, — вредно захихикал Саня.

— Можешь не переживать. Я уже перепихнулся с утреца, — горделиво сообщил ему.

— Что же ты только о себе думаешь, а о своих друзьях-пионерах забываешь? Нехорошос! — продолжал подкалывать Кутиков.

— Комсомольцев… — вежливо поправил рокера Леха.

— Санек, кончай моих марксистов с правильного пути сбивать, — шутканул я, состроив соответствующую морду.

— Сам ты марксист! — внезапно рассвирепел Вовка под озадаченными взглядами машинистов.

Пока мы препирались, звукоинженер потихоньку наладил установку, и музыканты отвлеклись на подстройку инструментов. Мне было велено находиться неподалеку. Незаметно зал заполнился до отказа, подкралось время начала. На подиум забрался очкарик, который представил участников группы. Действо началось с ранних и знаменитых композиций: «Все очень просто», «Солдат» и «Битва с дураками». Зал с энтузиазмом подпевал молодыми глотками, радостно поблескивая глазами. Потом Макаревич объявил меня как приглашенного музыканта и пригласил на свое место, передав электрогитару. Сам же он с удовлетворенной улыбкой спустился в зал.

А дальше был гул недовольных голосов. Свистеть открыто, правда, не осмелились, но и этого оказалось достаточным, чтобы я почувствовал позывы в нижних секциях живота и предательское дрожание в коленках. Серега с Саней вступили первыми, вопреки обычному рисунку песни «Ночная птица». По слаженной их игре я понял, что к этой композиции все неплохо подготовились. В любом случае очень замечалось отсутствие клавишных. Восприятие не такое музыкальное, как хотелось бы.

Однако, для неискушенной публики исполнение этого произведение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Особенно впечатлили гитарные пассажи и мой вокал перепуганным голосом. Представляю себе свою перекошенную рожу. Слава всем святым, что никто не догадался съемки кинокамерой устроить. Он бы тогда стал моим злейшим врагом.

Нигде еще я не слышал таких завываний от восторга. Публика не стеснялась выражать свои эмоции криками, воплями, плачем. Самым приятным бонусом оказались взгляды фанатствующих девчонок. Многообещающие взгляды вечно голодному коняшке. Вот он — мой рай! С гуриями, как положено.

Очень вымотала эта песня. Попытался передать гитару лидеру группы, но Андрей потребовал еще и исполнения «Костра». Оказывается, они и это подготовили. Хорошо, что я успел вовремя подскочить с нужными стихами. Парни за мной снова обозначили начало. Песенка эта была полегче в исполнении. Надеюсь, что мое мини-прогрессорство в пределах этой группы послужит дрейфу в балладном направлении, и Макар разродится новыми, неизвестными доселе, но чудесными песнями.

— …Еще не все дорешено. Еще не все разрешено. Еще не все погасли краски дня. Еще не жаль огня… Судьба хранит меня!

На пике застоя, в который я с современниками теперь вынужденно погрузился, такие слова пока еще не получили должной четкости, не вызрели. В начале восьмидесятых, наряду со смердением с вершин кремлевского Олимпа, чуть заметно, но ощущался свежий ветерок перемен, освобождения от довлеющей глупости. А любая догма — это глупость. Пусть прежде красивая, зовущая в прекрасные дали, но уже забывшая, как себя отстаивать. Спасающая себя в пороках лжи, но этим и убивающая себя окончательно.

На этом припеве, ровно на середине песни в зальчик вдруг ворвались с озабоченными мордами менты в сопровождении молодых людей в пиджаках. Один из них заученными движениями обесточил установку. Менты же подскочили к нам и начали крутить руки. Серега только успел сделать жест Макаревичу, чтобы не отсвечивал. Потом нашу патлатую троицу под обожающие взгляды фанатов повели на выход и погрузили в «козлик». Леха с Вовкой смотрели перепуганными зайцами, но сообразили не лезть ко мне.

— Не в первый раз такое с нами, — ободряюще подмигнул Кава, когда мы расположились в зарешетчатом отсеке машины.

— Не ссы, Паха, прорвемся, — добавил улыбающийся Саня, — Жаль, что мимо бухла и девок пролетаем.

У него была такая странная улыбка, что я невольно заподозрил, что он под кайфом.

— Думаю, что перепихон мне теперь точно не грозит. Или грозит, но другого качества, — развеселился я.

— По крайней мере, мозги дрючить эти орелики очень умеют, — согласился Кава.

— Один мужик другому говорит, — начал я анекдот.

— «Знаешь, чем мент отличается от осла»?

И тут он чувствует у себя на плече чью-то тяжелую руку. Оборачивается — сзади стоит мент и грозно интересуется:

— «Ну и чем же»?

Мужик отвечает:

— «Да ничем»!

А мент в ответ:

— «Ну, то-то же»!

Парни затормозили, а потом разразились отчаянным ржанием. С переднего сиденья недовольно начали оборачиваться менты. Я вдохновился успехом и принялся дальше глумиться:

— Сотрудник милиции, заблудившийся в подмосковном лесу, воспользовавшись помощью сознательных и благожелательных граждан, уже через какой-то год с небольшим вышел из чащи под Владивостоком.

Опять парни умерли от смеха, а на переднем сидении недовольно завозились.

Продолжаем бесчинства:

— Маленький мальчик подходит милиционеру и спрашивает:

— «Дядя милиционер, а зачем у вас хлястик на фуражке сделан»?

Тот принимает гордую осанку и говорит:

— «А это, мальчик, если вдруг погоня, бандиты, я еду в машине, высовываюсь из окна, чтобы стрелять из пистолета, а ветер дует и может сдуть фуражку, а так я хлястик опущу на подбородок, и фуражка останется у меня на голове».

— «А папа мне говорил, это чтобы хавальник не треснул»!

Музыкальные парни стонут, держать за живот.

— Ты заткнешься, или помочь? — разозлился кто-то спереди.

— Щас заткнусь, — дружелюбно согласился я, только еще один анекдот дорасскажу:

— Мужчина и женщина в машине занимаются любовью. Вдруг в стекло стук. Мужик смотрит, а там мент стоит. Мужик опустил стекло, мент спрашивает:

— «Чего это ты тут делаешь»?

Мужик отвечает:

— «Не видишь что ль, бабу е*бу»!

Мент снова говорит:

— «Я следующий»!

Мужик, почесывая репу, высказался:

— «Мдя… никогда еще ментов не е*б…»

— Ну, гавнюк! Дождешься у меня! — многообещающе сообщили спереди.

— Бить будете? — радостно поинтересовался я и доверительно сообщил, — Я очень сильно несовершеннолетний, между прочим. Меня не то что трогать, в попу целовать можно только по особому разрешению специальных органов. Короче, замучаетесь объяснительные потом писать.

Отбрехавшись, продолжил козление, заметив попутно, что нападающий на меня мент в чине прапорщика:

— «Товарищ прапорщик, а если не было бы милиции, вы бы чем занимались»?

— «В армии служил бы».

— «А если и армии не было»?

— «Тогда пожарником».

— «А если б и пожарников не было»?

— «Hе знаю, но все равно бы не работал»!

- Щас ты допи*дишься, гнида мелкая! — взвился прапор на переднем сидении под реактивный взрыв хохота.

— Мильцанер, мильцанер, сделай мне поблажку, Прицепи себе пи*ду прямо на фуражку! — пропел я ему в ответ.

Второй мент за баранкой в звании сержанта тоже злился, но молчал. Так и подъехали к отделению под истерический хохот. Представляю, что думали случайные прохожие. Я даже начал волноваться, что нас в какую-нибудь психушку увезут. У Кавы условный рефлекс вдруг сформировался. При взгляде на ментов у него начинался приступ отчаянного смеха с завываниями. Мы с Саней поневоле подключались бэк-вокалом, зараженные этим хохотом, под постные мины сопровождающих нас милиционеров.

В самом отделение милиции мы еще долго отхрюкивались реликтовым смехом. Нас там обыскали, выгрузили из карманов мелкие вещи и развели по кабинетам. В моих карманах оказалось столько визиток, что я сам офигел. Меня допрашивал пожилой капитан.

— Фамилия, имя, отчество, где проживаешь? — строго спросил он.

— Чекалин Павел… Товарищ капитан! Поскольку я возрастом не дозрел до совершеннолетия, прошу предупредить моих домашних. Вот телефон. Там вам все расскажут.

Мент хмыкнул и высказался:

— А порочить советскую милицию мерзкими анекдотами уже значит созрел?

— Одно слово — малолетка. Порют мало, — сочувственно вздохнув, согласился я.

Мент снова хмыкнул и стал набирать номер на диске служебного телефона. Он вежливо представился в трубку и кратко обрисовал ситуацию. По ходу разговора, который больше приобретал характер монолога с той стороны, мент наливался краской. Положив трубку, шумно выдохнул и разочарованно сказал:

— Ничего не попишешь. Свободен. Сейчас какая-нибудь машина освободится, и тебя отвезут в твой Правдинск. Вырастили себе смену на радость врагам.

Зло взглянув на меня, он махнул рукой, чтобы я вышел ждать в коридор. Послонялся немного по коридору, изучая дебильные плакаты на стенах и нагло заглядывая в кабинеты. Было интересно узнать дальнейшую судьбу своих музыкальных друзей. Больше чем уверен, что менты, злясь на себя и на подставлявших их молодежных функционеров, абсолютно формально разбираются с рокерами. «Авангард молодежи» преисполнен лютой ревностью к любым неформальным течениям. И вместо того, чтобы искать что-то новое, привлекательное для молодежи, тупо прибегает к недостойным методам подавления конкурентов.

Домой меня вез на том же самом «козле», тот же самый шофер — сержант. Только вместо прапора рядом с ним теперь сидела моя скандальная персона. Водила всю дорогу хмуро отмалчивался. Я, не так хмуро, но тоже молчал. Наржался от собственных анекдотов на пару месяцев вперед. В поселок дома отдыха мы приехали почти одновременно с «победой» Пятницы. Нагнали ее на выезде из города Правдинска. Я попросил сержанта не обгонять и ехать следом. Тот бросил на меня тяжелый взгляд, но пожелание выполнил. Мои подозрения, что Миня подвозил домой Вовку и Леху, полностью подтвердились.

Остановились они возле лехиного подъезда, причем пацаны чуть не наложили в штаны при виде подъехавшего милицейского уазика. Однако, увидев вылезшего оттуда меня, целого и не даже не битого, с воплями кинулись обниматься. Поблагодарил Пятницу за то, что сообразил доставить моих друзей к месту проживания. Тот на общей волне тоже полез обниматься. Решил, наверное, что уже вошел в круг приближенных моей крутейшей особы. Надеюсь, что Вован, по дороге разомлев, не выдал все мои заморочки. Какие слова бы не говорились, парень заточен на то, чтобы пилить бабло. А в этом деле сантименты обычно побоку.

Лехе я предложил напоить Миню на дорогу вечерним чаем. Да и самому не мешало бы взбодриться. Пошли все вместе к нему домой. Посидев у него на кухне и потрепавшись о событиях минувшего дня, разошлись ночевать. Вовку я оставил на попечение Лехи, а сам пошел сдаваться к дяде.

— Ты так мне и не дал свой телефон, — заметил Пятница, когда мы прощались у его машины.

— У меня его нет. Связывайся со мной, если нужно, через пацанов.

Я не стал ему говорить, что живу у Шумилова. Сам он еще как шифруется. Даже фамилию не назвал.

Дядю я напрасно опасался. Он был ровн и благожелателен. Полагаю, что он не пошевелил бы бровью, даже если бы узнал, что я подорвал кремлевскую стену. Человек умел платить по счетам, благодарен мне за подвиги на льду. Я еще рассказал ему о рязановской вечеринке и о событиях на сейшене «Машины времени», опуская некоторые подробности касательно различных предложений. Не стоит пока лишать дядю кое-каких иллюзий.

Шумилов обрадовал известием, что подольские отстали от нас на одно очко, сыграв вничью с противником. Теперь оставалось сразиться завтра на домашнем матче с воскресенским «Менделеевцем» и отстоять чистое первое место вместе с путевкой в зональную лигу. Однако, время уже было позднее. Нужно было идти спать и набираться сил перед последним ледовым побоищем.

* * *

Утром дядя, похахатывая, рассказал о вчерашнем провале на шахматном сеансе нашей женской надежды, перворазрядницы Татьяны Титовой. Не знаю, как она там умудрилась участвовать на чемпионате Москвы, но наши рощинские любители раскатали ее в пух и прах. После чего эта особа не нашла ничего лучшего, как обругать Шумилова, заявив, что он специально подсадил на сеанс сильных игроков, чтобы ее унизить. Откуда было знать бедному дяде, что она вдруг оказалась так близка к истине, но не с той стороны, которая касается дядиных злоумышлений. Отдыхать в его края со страшной силой вдруг рванули тучные стада шахматистов разной степени мастистости, прослышав о появлении там некоего малолетнего дарования. Молва предполагала самые невероятные предположения по возрасту таинственного гения, вплоть до грудничкового, агукающего свои ходы ассистентам прямо из коляски. Говорилось еще, что им были брошены вызовы Фишеру и самому Бронштейну. Бронштейн вроде бы сразу лег в больницу с сердцем, а у Фишера случилась истерика с громкими заявлениями о прекращении шахматной деятельности.

Злые шахматные дяденьки, не найдя мальчонка на сеансе, имели несчастную перворазрядницу в самых изощренных позициях и комбинациях. В общем, как говорится в одной провокационной рекламе для престарелых девственниц: «Хочешь, чтобы тебя не изнасиловали, не надевай наших колготок».

Вакация подвисла, если только не обрядить миловидного меня в женские шмотки. Это не я, а дядя предложил, авантюрист-затейник. Чтобы я на такое пошел? Упаси Бог!

В воскресном сеансе я категорически отказался участвовать, ссылаясь на понятную усталость для моего нежного возраста. Немного поупиравшись, дядя пошел на попятную, признавшись, что объявление с моей фамилией уже повесили на стенде перед дворцом. К хорошему обычно быстро привыкают, а вот отучить от такого часто оборачивается скандалиозом.

На корте как обычно собралось почти все население поселка. И как обычно ожидали от меня только победной игры. Противник ожидался серьезный. На первой игре они на своем поле раскатали нашу команду с разгромным счетом. Теперь перед ними предстала уже другая команда, опередившая их на целых пять очков. Воскресенский «Менделеевец» оказался сам в группе риска и теперь тоже должен был побеждать, чтобы не вылететь из областной лиги. Ситуация в турнирной таблице сложилась забавная. Мы, подольская «Юность» и калининградский «Космос» шли нос к носу и боролись за выход в зональную лигу, а остальные пять команд отстали от нас с серьезным разрывом и пытались удержаться на грани вылета из группы. Странная система, ведь дети растут, переходят в иную категорию. Команды сильно меняются год от года. Ладно, пусть у чиновником от спорта голова болит по этому поводу.

На раскатке присматривались друг к другу. Тоже лоси нехилые. Смотрят на меня и прикидывают, как мои несчастные косточки лучше загнобить. Сейчас начнется не хоккей, а игра «убей таракана тапком», то есть выключить меня из игры. Придется моей шустрой заднице немного попотеть. Не хотелось бы с переломами отлеживаться по больницам. Попрошусь, пожалуй, в лехину пятерку. Там ребята помощнее будут, прикроют. Кстати, Жеки не будет сегодня на игре. Его мама не поверила в полное излечение и загнала сына в больницу на обследование. Вовка с важным видом занял место рядом с тренером, поприветствовав меня кивком.

Игра прошла в обычном теперь для нас победном режиме. Переполненные трибуны радостно голосили, но не особо переживали, привыкнув к победам. Воскресенцы в первый период попробовали было сопротивляться, но мы их быстро лишили надежд. Лоси на моем фоне выглядели не фауной, а флорой. В итоге раскатали соперника с крупным счетом восемь-два, отыгравшись за прежнее позорное поражение с почти тем же счетом. До моих парней только в раздевалке дошло осознание, что все позади, и мы вышли в зону. Где-то глубокой осенью и зимой до новогодних праздников продолжатся ребячьи баталии на льду за приз «Золотая шайба».

Что тут началось! Подобное можно пронаблюдать, распылив порошок наркоты в клетке с приматами. Даже тренер Саша исполнял со всеми звериный танец. Эх, Жека! Профукал такие события. Шумилов заскочил с таинственным видом и сообщил, что в шесть вечера в ресторане состоится что-то очень торжественное. Уж не Брежнев ли приедет вручать Мерседесы?

Еще во время игры на трибунах приметил призрак Алексея Семеновича. Он появился еще раз, когда я оказался в относительном уединении под душем.

— Поздравляю с успехом! Есть новости, — сообщил он.

Я кивком дал понять, что готов его выслушать.

— Нашел, где прячется Панок. В тридцати километрах на юго-восток есть заболоченный лес. Прямо в его центре находится островок, на котором выстроена усадьба пока неизвестного человека. При ней расположена деревня, жители которой обслуживают обитателей усадьбы и живут там на положении рабов. Уйти, или убежать оттуда очень сложно. Охранники жестоко пресекают попытки побега. Мне, как коммунисту, трудно поверить, что при социализме возможно такое, — монотонно пробухтел мне дедок.

— Паха, там Сан Петрович настоящее шампанское принес. Идем, а то не достанется, — внезапно отвлек меня парнишка из нашей команды.

— Ладно, скоро приду, — равнодушно пообещал я.

— Это еще не все… — замялся призрак, — Сергей умер, еще вчера. В больнице, в морге лежит. Завтра состоятся похороны.

Меня как будто ударили в солнечное сплетение. Я тут занимаюсь всяким развлекаловом, а там мой друг, доверившийся мне, загибался. Кто я после такого?

— Что же ты, старый… мухомор, не предупредил меня о том, что Серега так плох? — с трудом протолкнул я злые слова через спазмирующее горло.

— Я твое поручение выполнял. Искал этого проклятого Панка, — с достоинством выказался призрак.

— Из-за какой-то коровы на телефоне, навравшей мне про выздоравливание, парня теперь нет. А я бы спас его. Я виноват! — бормотал я, сидя под струями, стекающей сверху и скрывающей мои слезы, воды.

Вспомнилась зловещая харя капитана Селезнева. От ненависти даже заболели зубы.

— Убью мразь! Доберусь до тебя и убью.

Каким же я был прекраснодушным идиотом, пытаясь ему помочь после приступа инсульта.

Желанного покоя я в этой раздевалке не дождусь. Парни несколько раз врывались в душевую с приглашением к распитию шампанского. Без меня не начинали. Пришлось вылезать к народу, натягивая на свою морду улыбку. От диссонанса моего внутреннего состояния и реальности сворачивались мозги. Напившись шампанского и накричавшись до охриплости, победители постановили пойти в кафе-мороженое и продолжить там веселье. Дядя просил только сильно не загружать желудки.

Притворившись, что чего-то потерял, вернулся назад в раздевалку. Не хотелось попадать в руки восторженных фанатов. Одному оказалось еще хуже. С трудом сдерживался от рыданий. Вообще-то я не был совсем один, учитывая трущуюся об ноги Буньку и сопящую в коридоре вахтершу, многозначительно позвякивающую ключами. Кошка забавно по-собачьи кувыркалась, будто исполняя некий мистический танец. Взял это существо, погладил и передал в руки пожилой работницы, заодно извинившись перед ней, что заставил себя ждать. Убедившись через приоткрытую дверь, что народ разошелся, побрел в сторону остановки.

По всем знакомым приметам автобус, который вез меня в Родные Просторы, был раньше серегин. Только теперь за баранкой рулил другой парень. Сердце снова сжалось от внутренней боли. Пассажиры недоуменно косились на мой угрюмый вид. Когда выходил на своей остановке, краем глаза заметил шоблу Ганса, отиравшуюся возле мелких пацанов. Один из них, завидев меня, вскрикнул:

— Чика приехал!

После чего банда явила ноги. Лучше всех работал поршнями главарь. Мелкота благодарно подскочила ко мне и принялась благодарить. Ганс с дружками трясли с них деньги, оказывается. Возле дома культуры меня остановила знакомая музыка. Исполнялась песня «Давай за тех…» Матвиенко-Шаганова. В этом времени она считалась моей. Видимо где-то там в одном из помещений ДК репетировал пресловутый ансамбль «Спектр», руководимый братом Шилы. Опять коммуниздят чужие песни, засранцы.

Дослушав до конца, хотел было пойти дальше, как полились еще одни страшно знакомые звуки:

— На заре, ранним утром на заре, за рекой…

Ну, ни фига себе! Не ожидал от Ангелины такого поступка. Слила этим упырям еще одну «мою» песню. Жутко возмущенный, повернулся и потопал в здание.

В сделанном по типовому проекту доме культуры, киноконцертный зал был оснащен балконом с размещенными внутри местами. Зрители сюда попадали из обширного фойе на втором этаже, которое попеременно выполняло функции то различных выставок, то танцплощадки. Иногда здесь размещалось временное кафе на период проведения собраний-слетов-конкурсов-выборов. Вот здесь и разместились для репетиций ребята Толика Шиловского, радостно поприветствовавшие хмурого меня. Еще здесь обнаружилась учительница пения и незнакомая девочка-шестиклассница с большими глазами и белым бантом на голове. Ангелина Давыдовна тоже радостно мне улыбнулась и даже произнесла что-то типа:

— Наконец-то…

— Проходил мимо и услышал одну знакомую тему. Я не давал разрешения исполнять свои композиции, — наехал я резко на присутствующих.

Улыбки медленно сползли с лиц музыкантов.

— Чика. Мы думали, что раз ты просторский парень, то нам по дружбе разрешишь исполнять свое, — смущенно оправдывался Толя.

— Это я попросила ребят подготовить и сопроводить наташино выступление. Тебя долго не было, а до конкурса осталось всего полмесяца, — попыталась объясниться Ангелина.

— Я про предыдущую песню говорю. Исполнять ее позволю всем, кроме вашего ансамбля. И в дальнейшем свои песни, если появятся, для вас будут закрыты. А вам, Ангелина Давыдовна, я бы не советовал иметь с ними дело. Лихо прихватывают то, что плохо лежит, — включил вредность на полную мощность.

— Как же так, Паша? — растерянно произнесла она.

— Погодь, малый, ты чего бузишь? Что произошло, из-за чего ты на нас так злишься? — в некотором замешательстве спросил Толик.

— Не о чем мне с вами говорить после того, как вся страна оказалась забита магнитофонными записями моего выступления, — ответил я и, повернувшись, направился к лестнице на первый этаж.

— Постой! Дай разобраться! — рванулся ко мне Толик.

— Отвали! — рявкнул я на него.

Руководитель ансамбля нагнал меня снова на лестничном переходе и, схватив за плечи, развернул к себе.

— Послушай, не злись. Мы к этим записям никакого дела не имеем. А насчет твоего музона, Леший пообещал с тобой договориться.

— Не выполнил он своего обещания, как и многих других, — по-прежнему злился я.

— Пойдем к нам, а то ребята беспокоятся. Все обсудим и решим, как надо, — продолжал он меня упрашивать.

От меня не убудет, если я постою там чуток.

— Твоя песня просто великолепна, легка для инструментов, — заявил Толик, когда мы оказались около музыкальной группы.

— А еще ее можно петь одним только голосом, — заявил в ответ я.

— Как это? — не поверили музыканты.

— Покажешь? — попросил я Наташу, с обожанием смотревшую на меня.

Мдя, с таким исполнением только по электричкам ходить и побираться. Пришлось поработать над голосом, над инструменталкой. По результатам моего кропотливого труда композиция звучала очень достойно. Толик одарил меня восхищенным взглядом.

— Ты чертовски талантлив, Пашка. Как насчет того, чтобы с нами работать?

— Сашку, брата своего, возьмешь, тогда подумаю, — схитрил я.

— Он еще не дотягивает. И у меня не богадельня, — высказался Толик.

— Но он — мой друг, а друзей я не предаю.

После репетиции направился в больницу, чтобы получить какую-нибудь информацию о завтрашних похоронах. Я знал, что кроме бывшей жены и дочери родных у него больше не было. Мать его относительно недавно схоронили. Не думал, что бывшая, предавшая его в руки милиции, захочет что-либо для него сделать. Выяснилось, что организуют похороны его друзья с автопарка. Утром к моргу приедет автобус. Можно будет поехать на нем, но на всякий случай узнал адрес дома, где жил Серега.

Уже темнело. Я заскочил в магазин и купил бутылку портвейна. Дома еще хранились запасы дядиных презентов. Нарезал сухой колбаски, сыра. Посидел, поминая потерянного друга. В одиночестве можно не стесняться слез.

Тишину квартиры прорезал дверной звонок. Я подскочил, как подстреленный заяц и выругался:

— Кого еще по мою душу нелегкая несет?

Хотел проигнорировать посетителей, но звонок не унимался. Жаль, но прикинуться отсутствующим не удастся. Свет на кухне горел. Пришлось топать в прихожку и спрашивать через дверь:

— Кто там?

— Открывай, Пашенька, сестра твоя приехала.

Опаньки, приехали! Деваться некуда. Надо открывать. Покопался в чикиной памяти. Всплыло имя Любовь. За открытой дверью ожидала целая делегация. Кроме сеструхи там обнаружился какой-то армянин и парочка совсем мелких детишек. Мальчик и девчонка от первого мужа, а армянин типа нового суженого. Все были обряжены в одинакового покроя дубленки, добротную обувь. Несчастный мужик пер огромные сумки и чемоданы. Хоть предупредили бы. А если бы я в Березовой Роще задержался?

— Мы прямо с аэропорта на такси сюда, — радостно сообщила Люба, раздеваясь, — Как получили твое письмо, сразу решили ехать. Не пропадать же тебе.

— Так я же в письме о другом написал. Нужно только твое согласие на мое опекунство дядей Колей, — ошарашенно промямлил я.

— Не нужен нам никакой дядя Коля. Он раньше с нами не знался, а теперь решил квартирку отхватить. Шиш ему, — вдруг вспылила женщина.

Ее красивое широкое лицо постоянно менялось в зависимости от одолевающих эмоций. Пышное тело и уверенный, даже наглый взгляд выдавали в ней работника торговли. Чика запомнил ее скромной, худенькой девушкой, вышедшей замуж за геолога и уехавшей вслед за ним много лет назад. А сестра продолжала командовать:

— Зайчики, вот ваш дядя Паша. Я вам о нем рассказывала, — щебетала она над детишками, — Давайте, знакомьтесь, родственнички.

— Таня, — первой осмелилась пискнуть малютка лет пяти.

— Сергей, — буркнул мальчуган видом покрупнее.

— Чистенько тут у тебя. Молодец, держишь жилье в порядке. А это что, квасишь? — она добралась до кухни и увидела початую бутылку.

— Квашу, — согласился я.

— Весь в батю. Тот тоже регулярно закидывал за кадык. Ну, ничего. Пойдешь в ПТУ, потом в армию. А там и женитьба приключится. Глупости из головы выветрятся. Вот, кстати, знакомься с моим новым мужем.

Муж вылез из туалета и направлялся к нам.

— Андроник, или по-простому Андрей, — отрекомендовался он, протянув руку для пожатия.

— Он тебе будет шурином, или деверем. Бес их разберет, — хохотнула Люба.

— А прежний муж куда подевался? — дерзко поинтересовался я.

— Мал еще такие вопросы взрослым задавать, — помрачнела лицом сестра, — Но тебе скажу. Ушел к другой бабе. Пошли, выпьем, что ли.

На кухне сестра поудивлялась моим запасам деликатесов.

— Хорошо живешь, братик. Такого дефицита и у нас редко встретишь, — завистливо высказалась она.

Я таинственно отмолчался. Предположил, что и сама догадается насчет дяди Коли. Подтвердилось, что она работала в гастрономе продавцом, как и ее муж, только на центральном рынке. Малышня еще дошколята. На сколько времени приехали, пока сами не знают. Будут разбираться в моей судьбе. Вот так вчетвером и будут разбираться.

— Как учишься, братик? Небось, одни двойки? — спросила она, сноровисто готовя яичницу с ветчиной своим домашним.

— Я вообще в школу не хожу. Учителям так спокойней. Чо напрягаться, если все равно ведь в ПТУ придется идти?

— Это непорядок. Учиться надо, — веско вякнул Андроник.

— Жизнь научит, — философски заметил я.

— Ты с дядей этим частовстречаешься? Скажешь ему, что я своего согласия ему не дам. Сама буду твоим опекуном, — высказалась она, наевшись, — И вообще, тебя надо откормить. Худющий, страсть господня! Смотреть страшно. Вот, смотри, какие деликатесы мы привезли. Такое и в вашей Москве не отыщешь.

Из объемистой сумки были вытащены и явлены свету советские ништяки в виде обязательной палки салями и нескольких копченых красных рыбин. Еще там хранился завернутый кусок копченой оленятины.

— Зачем, Люб, мне такие дорогие продукты, — расчувствовался я, — Спасибо тебе, конечно.

— Это не тебе, а нужным людям, — пояснила она, — В наше время без дефицита никуда не сунешься.

Мы еще посидели и потрепались на кухне за бутылочкой портвейна. Понемногу составился определенный портрет гостей. Люба до неприличия погружена в себя и своих детей. Все остальное в мире существовало лишь как приложение к этим интересам. За все время общения она так ни разу не спросила о здоровье своей матери. Ее армянин понемногу осмелел и стал поучать меня, как себя вести и как разговаривать с взрослыми. Дети начали беситься и везде лазать. В результате у меня возникло сильное желание самоустраниться, выпустив на гостей реального Чику.

Я отлучился с кухни в свою комнату, завел механический будильник на семь часов и лег на кровать. Расслабившись, легко снял контроль над телом, заставив Чику быстро его принять из-за некоторых физиологических проблем. Он вскочил и, пьяно покачиваясь, направился в туалет. По пути, заметив играющих на диване детей, а потом выпивающих на кухне неизвестного кавказского мужчину и смутно знакомую женщину, потрясенно воскликнул:

— Че за херня? Как вы сюда залезли?

— Пашенька, мальчик мой! Что с тобой случилось? — перепугалась сестра.

— Я же говорил, что подросткам нельзя давать алкогольные напитки, — назидательно сказал Андроник.

— Пошли все нах… отсюда, не то милицию позову, — завопил Чика.

— Ты хочешь выгнать свою родную сестру и племянников на холод? — возмутилась Люба.

— Я же говорил, что надо сначала в гостинице обосноваться, — снова влез ее муж.

— Где тут к херам собачьим моя сестра? — продолжал орать подросток.

— Разуй глаза, алкашня! — внезапно вызверилась женщина, — Такой же безголовый, как и мамаша. Забыл, что ли? Я же Люба!

— А это кто? — показал Чика на армянина.

— Муж мой новый, Андроник… — укоризненно глядя, произнесла сестра, — Лечиться тебе надо. Но, ничего, решу с опекунством и займусь этим плотно.

Дети разревелись. Сестра, хватаясь за сердце, начала ругаться уже со своим мужем. Чика, офигевший в хлам, скрылся в туалете. А я ругал себя последними словами. От таких вывертов реальности даже взрослый мужик может запросто рехнуться.

Вроде бы все обошлось. Чика после туалета был завлечен на кухню, где был угощен привезенным самогоном, настоянным на кедровых орешках. Для удобства перевозки продукт хранился в двух резиновых грелках и был перелит сразу же в пустую стеклянную тару. Моралист Андроник усердно подливал пацану выпивку, а Любовь без устали щебетала о своей жизни в Сибири. Выйдя очень рано замуж, скорее всего из-за желания покинуть родные стены и распрощаться с тяжелой по характеру матерью, она смогла с детьми на руках закончить на новом месте техникум советской торговли и неплохо устроиться в крупнейшем гастрономе города. Мерилом успеха для нее стали количество ковров на стенах своей квартиры, дорогая техника, цветной телевизор и автомобиль Жигули второй модели, который, кстати, появился уже в годы совместного житья с Андроником. Заметил один хороший момент. Среди составляющих успеха оказались и ее дети. Она очень гордилась ими и сильно любила.

Странным было, что она выкладывала так много информации, если считала брата недалеким. Возможно, что она просто любила много о себе поговорить, похвастаться успехами. Мне лично ничего не хотелось слушать, потому что мы с Чикой нахрюкались в зюзю. И я даже не помню, как отключился.

* * *

Проснулся, однако, в своей постели от звонка будильника. Голова сильно кружилась, но надо было идти. Люба с мужем устроились в материной кровати, а дети лежали на разложенном диване. Я помылся, почистил зубы и жадно вылакал несколько стаканов воды из-под крана. Проверил деньги по карманам, вроде бы все на месте. Оделся и выскочил на улицу.

До больницы успел доскакать вовремя. Автобус Пазик стоял возле морга, загруженный и готовый отъехать. Я подскочил к мрачного вида парням и упросил их взять с собой в автобус. По дороге рассказал о себе, о нашей дружбе Сергеем и о последней с ним встрече. Пусть знают, кто спровадил молодого, полного сил парня на тот свет. Парни в автобусе оказались серегиными коллегами по работе, и все как один себя считали самыми первейшими друганами умершего. Особенно неистовствовал парень с татуировками на руках, обещая самую мучительную смерть капитану.

— Он все равно скоро сдохнет, — сообщил я, вспомнив об инсульте.

Получилось так, что до самого Балабино каждый вспоминал что-либо о Сереге, самом добром и верном товарище. Я слушал их и поневоле шмыгал носом.

Дальше все было как в тумане. Гроб поставили возле дома, где он жил. Собралось очень много людей. Подошла группа музыкантов с духовыми инструментами. Процессия тронулась по улицам поселка в сторону кладбища. Гроб несли его друзья, меняясь. И я в том числе. Кладбище было в лесочке за полем, от околицы с пол километра. Местные мужички проворно соорудили могилку. Заспорили насчет памятника. Молодые парни предлагали сделать обелиск с фотографией. Серега де был комсомольцем, и от религии далеким. Более старшие участники похорон настаивали, что на могилу положено устанавливать крест, потому что покойный был крещен, и что так положено по правильным понятиям.

Спор завершил пожилой, хмурого вида мужчина, притащивший металлический крест с фигурными виньетками в секциях и пустой пластиной посередине. Предполагалось туда привинтить табличку с фотографией и информацией. Сооружение вкопали в холм и написали черной краской фамилию, имя, отчество и годы жизни. Холмик засыпали венками и цветами. Поминки организовали в доме Сергея его соседи. На столе стояло много бутылей со спиртным, скорее всего с самогоном. Дымилась парком вареная картошка, стояли большие тарелки с грибами и соленьями. Было также много холодца. Народу пришло очень много, поэтому сидели только пожилые, а остальные только подходили когда нужно к столам, выпивали и закусывали, произносили речи. Люди толпились во дворе и на улице. Может быть, среди поминающих была и бывшая жена. Я постеснялся уточнять.

Дом Сергея был простым, деревенским, с удобствами на дворе. Состоял из веранды с кухней, большого зала и двух спален. Удивлял книжный шкаф в зале, заполненный почти полностью. Не представлял я раньше Серегу в образе книгочея. Вместо ковров и дорожек на полу лежали самотканные половички. По стенам зала размещалось много фотографий родни и киота с иконами в углу. Не было ни телевизора, ни холодильника, только радиола на тоненьких ножках стояла возле его кровати, и что-то, напоминающее магнитофон с вывороченными потрохами, располагалось на тумбочке. На стеллажах много виниловых пластинок советской эстрады и магнитофонных бобин с записями Высоцкого, Аркаши Северного… Виктора Токарева. Охренеть! Оказывается, он был моим почитателем. Опять в глазах защипало.

На улице возник какой-то шум. Какой-то мужик ругался с милиционером, неосторожно назвавшего покойного «подозреваемым». Скандал разрастался, вовлекая все большее количество участников и более крепкие выражения. Мент, получив в свой адрес яркое описание своей внешности и перечень родственников из состава животного мира горной местности, удалился, пообещав вызвать наряд для разгона сборища. Не вовремя он приперся. Пришел бы хоть немного пораньше, когда еще не так сильно мужики напились, или, наоборот, попозже, когда бы те лыко не вязали. Теперь толпа оказалась в нужной кондиции для выяснения отношений. Кто-то кинул клич:

— Пошли разбираться с милицией!

Через несколько минут раздался звук била у пожарки. Слухи в маленьких городках и поселках имеют свойство распространяться со скоростью пожара в сухом лесу. Недаром маркетологи моего бывшего времени использовали принцип «сарафанного радио», внедряя новый продукт в торговле. Скоро почти весь поселок знал, что водителя автобуса Серегу Скворцова замучили в местном отделении милиции. Ничего удивительного, что кроме его непосредственных друзей у отделения милиции собралась огромная толпа людей. Напуганные дежурные по КПП уговаривали всех разойтись и не нарушать правопорядок. В ответ слышали требование справедливости и суда над убийцами Скворцова.

Может быть, все обошлось без излишних эксцессов, если бы вышедший на крыльцо отделения капитан Селезнев не принялся матерно обругивать собравшихся, требуя разойтись. А потом не придумал ничего лучшего, как достать пистолет и сделать выстрел в сторону толпы. Для пьяного народа это оказалось стартовым сигналом. Толпа ломанулась через ворота. У дежурных отобрали оружие, набив морды до потери сознания. Капитан юркнул внутрь помещения. Разозленная толпа лавой потекла за ним.

У меня в мозгу промелькнула мысль, что майор Медведев сегодня в понедельник должен был приехать сюда на работу. Хрен с остальными ментами, но Вовкин отец не должен пострадать. Я кинулся вслед за озверевшими мужиками. В коридоре отделения шел яростный бой. Ментов лупили кулаками и чем попало. Сопротивляющихся было мало, в основном, рядового состава. Старшие сотрудники трусливо попрятались по туалетам, или просили о пощаде. Обделавшийся дежурный старлей даже открыл ворвавшимся ружейную комнату.

К концу битвы в руках обороняющихся остался только один кабинет, где забаррикадировались остатки отделения. Восставшие потребовали выдать капитана Селезнева, или пригрозили поджечь здание. Противная сторона не долго размышляла. Судя по звуку драки, Селезнев не сильно обрадовался решению своих коллег.

Всех ментов выгнали, или вынесли из здания и сразу подожгли его, облив горючим материалом. Слава всем святым, что Виктора Васильевича среди ментов не было. Толстого капитана долго били, а когда его лицо превратилось в кровавую маску, а сам он уже не мог чего-либо соображать, подвели к стоящей у забора осине. Через одну из ветвей в два человеческих роста перекинули веревку и стали вязать петлю на шее капитана.

Я стоял, не веря в происходящее. Из ступора меня вывел живой Серега, вернее, его призрак, закричавший мне прямо в ухо:

— Останови это! Нельзя, чтобы состоялась сакральная казнь.

Я завопил:

— Люди, остановитесь! Без суда нельзя. Преступника нужно судить…

— Уймись, малец! Эту суку отмажут. Уйди отсюда. Не доводи до греха! — рявкнул парень со знакомыми татуировками на руках.

— Если не остановишь это, то судьба многих, и твоя тоже, изменится, — внушал мне голос серегиного призрака.

— Что я могу сделать? — заорал я ему в ответ, наблюдая, как веревка на ветке напряглась и потащила вверх жирную тушу капитана.

Его тело сначала не отреагировало на процедуру, а затем, будто опомнившись принялось отчаянно дрыгать ногами и хватать руками за веревку, которая сжимала все больше и больше шею.

Казалось, что конвульсии длились несколько часов, хотя на самом деле всего несколько минут. Когда все закончилось и тело бросили на землю, присутствующие при казни устало разошлись по своим домам. Здание отделения догорало, о группка избитых и перепуганных ментов находилась в прострации. К ним подошел парень с татуировками, наклонился и зловеще произнес:

— Если еще хоть один селянин пострадает от ваших рук, то всю вашу мусорскую кодлу вырежем к хренам собачьим. Обещаю это вам.

Боюсь, что этот парень напрасно растрачивает свое красноречие. Менты на него смотрели тупыми взглядами.

— Ну, вот и все! — загадочно произнес призрак и стал удаляться от меня.

— Прости меня, Серега! Я тебе не помог! — давясь слезами, крикнул ему вслед.

Призрак молча, не оборачиваясь, растворился в воздухе.

Сомнамбулой зачем-то поперся в серегин дом. За столами, еще заваленными поминальной едой и бутылями с самогоном, продолжали сидеть контингент полупьяных бабулек. Я накинулся на какой-то винегрет и вычистил почти целый тазик. Затем поскакал в деревянную кабинку во дворе и долго-долго блевал там в вонючую дырочку.

В доме старушки снарядили меня несколькими стеклянными банками с помещенной туда едой типа салатов, винегретов и прочих холодцов. Намек ли это был, что пора закругляться с поминками, или мои тощие телеса их сподвигли, фиг их разберешь. Еще конфет всяких понапихали в карманы. Вот только бутыль с алкоголем вырвали из моих ослабевших рук.

Пока добирался в Просторы на автобусе, перед глазами все время стояли картинки прошедших экшенов. Меня нельзя заподозрить в рефлексиях и прочих нежных взглядах на положение вещей. Довелось повидать в прежней жизни по долгу службы много трупаков разной степени фрагментированности. Теперь же поразило странное и даже непривычное состояние животной ярости, внезапно овладевшее мирными и благоустроенными советскими гражданами.

Мне не верилось тому, что я увидел. Надо будет посмотреть по-своему чиканету насчет всяких бунтов в советское время. Кроме новочеркасской трагедии из истории ничего не помнил. Неужели это мой приход в этот мир спровоцировал новую трагедию? Я не по капитану убиваюсь, а предполагаю, что мстительные органы не простят простым людям самой малой нелояльности, помня «новочеркасск».

Насчет себя не беспокоился. Что от глупого хулиганистого подростка можно еще ожидать? Правильно! Только еще большей глупости и еще большего хулиганства. А кто виноват в этом? Правильно! Школа, пионерская организация, партия, правительство и лично… Тьфу, совсем извилины перемкнуло.

Подъезжая к своей остановке, случайно бросил взгляд на заднюю площадку и… покрылся пупырышными мурашками. Там стоял и равнодушно глядел на меня Панок. По всей видимости, он ехал по своим делам один и не собирался связываться со мной. По крайней мере, на остановке вслед за мной не сошел. В душе еще больше прибавилось гадостного чувства, будто туда плеснули ведро помоев. Причина всех балабинских событий спокойно ходит по земле, а пострадавший из-за него прекрасный парень Серега лежит в земле сырой.

Разновозрастные младшеклассники, ожидавшие автобус в сторону Балабино, с радостными воплями подскочили ко мне. Мелкота, оказывается, навострилась пугать мною всяких злодеев, которые еще не перестроились и продолжают покушаться на их карманные деньги. Не знал, теперь буду знать. Приятно все же получать обожание всяких детишек. Поулыбался им пьяной лыбой, надавал поминальных конфет и побрел в сторону подвала отсыпаться.

Застал там постоянную публику, перекидывающуюся в картишки и слушающую подобие музыки из сипло рычашего радиоприемника. Пацаны передали, что меня много кто искал в последнее время, начиная от Медика, забегавшего совсем недавно, и кончая самим директором школы. Всем я сразу стал вдруг нужен. Шатал я всю эту школу вместе со всем ее активом. И пассивом, не к месту будет сказано. Вот так пусть и передают, кому хотят, а я спать. Только спать.

В соседней комнатке мне была предоставлена вип-ложа на чистом, но слегка продавленном диване. Звуки пацанва приглушила и начала разговаривать почти шепотом. Не успел коснуться головой подушки в виде диванного валика, как моментально отключился.

Мой собрат по телу наоборот включился и принялся активно безобразничать. Сначала он выполз на электрический свет и присоединился к игре в сику, сопровождаемую распитием портвейна в и без того пьяную морду. К удивлению пацанов, я будто бы бурно обрадовался закуске, которую сам же и принес. Налакавшись еще больше в хлам, гад просадил мою десятку. Вдобавок крепко обругал пацанов, когда те снова предложили ему сыграть на гитаре, и потопал в расстроенных чувствах к себе домой. Там схлестнулся с Любой по поводу того, что исчез на целый день неизвестно куда, да еще в пьяном виде, да еще занятия в школе пропускает так, что учителя приходят, и вообще, сплошное безобразие и падение распущенности. Как говаривал один реформатор: «Это вам не это!» Окончание чикиных диверсий утонуло в пьяном тумане, будто запись стерлась.

Утром проснулся очень рано, еще до света. Мучил сушняк, но голова почти не болела. Привел свое нутро в порядок, хотел было позаниматься утренней зарядкой, но спящая ребятня в зале и послепохмельная слабость отвратили от этого намерения. Решил сходить в школу и выяснить заодно причину внезапно вспыхнувшего интереса к моей персоне.

Пока я торчал на кухне, туда подтянулась Люба. Оказывается, она собралась ехать в Правдинск бомбить всякоразные органы на предмет моего усыновления. Пришлось провести с ней разъяснительную беседу насчет своего и ее будущего. Я сообщил ей, что через дядю посодействую в получении прописки, если она не будет нам мешать. В дальнейшем предполагалось, что дядя передаст опеку над матерью ей и соответственно права на квартиру. Мы с ней шептались на кухне до девяти часов. В итоге она согласилась подождать и не предпринимать никаких действий.

Занятия в школе во вторник начинались со второго урока литературы.

— Не ожидал тебя здесь встретить, — заявил Медик, столкнувшийся со мной прямо перед входом в школу.

— А я всегда прихожу внезапно, как торнадо, — парировал ему в ответ.

— Че позавчера смотался. Все тебя искали. Такой вечер был классный. Николай Михайлович всем игрокам и Саше премии понавыписывал. И еще билеты на матч c юношеской канадской командой «Берри Кап» выдали. Мне тоже досталось. В ресторане знаменитый ансамбль из Москвы выступал. В нем еще знакомая тебе тетка поет. Ну, та, которая у режиссера Рязанова пела на диване. Она про тебя спрашивала. В доме отдыха они будут еще недели две жить. Какую-то новую программу готовят. Так что, сможешь с ней увидеться, — гад не сумел сдержать на своей морде блудливую ухмылку.

— Сейчас я чью-то чересчур радостную лыбу в сугробе остужу, — зловеще оскалившись, предупредил друга.

— Литература скоро начнется, — обеспокоенно сообщил Вовка, опасливо отскочив в сторону.

— Че галстук не надеваешь? — поинтересовался я у друга, когда мы зашли в гардеробную.

Я с постной мордой божьего одувана встал перед зеркалом и напялил кусок красной материи на шею.

— Стыдновато как-то. Все седьмые уже не носят, и Варвара не настаивает, — пояснил свою позицию Вовка.

— А мы будем носить. Если ты мне друг, то поддержи меня, — настойчиво посоветовал ему.

Тот, горестно кряхтя, достал из кармана и нацепил галстук на положенное ему место.

— Порядок! — удовлетворившись нашим видом в зеркале, высказался я.

Состроив одухотворенные рожи, мы потопали в класс. Мда, мы с Вовкой одни гордо сверкали своими галстуками среди означенных одноклассников.

— Предатели! — грозно произнес я, оглянувшись вокруг, — Что вам плохого сделала пионерская организация, раз вы все так легко отреклись от нее.

— Чекалин, — раздался голос вошедшей литры, — Прекрати пороть чушь! Пионеры — это возрастная организация. Нужно понимать это.

— А идеалы, а клятвы, а печеная картошка в кострах под песни Пахмутовой, а макулатура с металлоломом, а Павлик Морозов, который взорвал себя гранатой, но не позволил сорвать с себя галстук, — со слезою голосе приводил я доводы.

Послышались смешки.

— Садись, клоун! — решила учительница, — После уроков зайди к Николаю Николаевичу. Он с тобой хочет поговорить.

Верная своим традициям, литра снова организовала написание сочинений на три темы, из которых одна была как обычно вольной. Перед тем, как уйти по своим делам, она вызвала меня в коридор и огорошила таким предложением… Короче, если я подарю ей красивое стихотворение, то смогу рассчитывать на отличную оценку за четверть. Обалдеть! Они все что, гения во мне увидели? Вполне возможно. Будут потом гордиться, что воспитали в своих стенах такого замечательного… чего-то там. Не вопрос, Валентина Сергеевна, напишу я вам такое классное стихотворение, что вы затрясетесь холодцом от счастья.

Нет, не поглумиться я собрался над литрой. Зачем придумывать новые вещи, а в моем исполнении — тащить их из будущего, когда существуют поистине великие, но преднамеренно забытые стихи великих соотечественников.

Вовка по праву друга сунул свой нос в мою тетрадь и громко восхитился. Творческая натура растет, несмотря на солитер. Кстати, надо этим дерьмом как-нибудь заняться, раз обещал.

Глядя на вовкину морду в экстазе и ожидая от меня очередных порций чудес, гамельнскими крысами ко мне в тетрадь полезли одноклассницы, требуя показать вкусняшку. Они нагло шантажировали меня приближающимся женским праздником. Пришлось сдаться. Вован продекламировал шедевр под восхищенный ропот слушателей. Однако, мой мелкий друг несет в себе большие таланты декламатора, если не будет пожран солитером, повторяюсь, однако.

— Странно как-то. Ноги с руками сплетаются… — вякнул кто-то из мужской половины под шиканье женской.

— Подрастешь — поймешь, — выдал я в ответ.

Еще одна постельная завлекалка вдруг образовалась, если опустить музыку с песнями и спортивные подвиги. Судя по маслянистым глазам окружающих пацанок, они были готовы принести свою невинность на алтарь моего таланта. Романова Светка так вообще опасно придвинулась и жарко дышала своими грудями. Кто бы подумал, что так просто можно решать извечную мужскую проблему. И горло не требуется надрывать. Подумаю об этом как-нибудь на досуге.

Урок закончился сдачей тетрадей с сочинениями дежурному. Я из-за этих стихийных литературных чтений забыл нарисовать туда своих традиционных чертиков. На перемене вокруг меня вился Юрка Пономарев, который так и остался комсоргом класса. Он уговаривал придумать что-нибудь творческое к женскому празднику. Ага, вот так все просто. Композиторы с поэтами-песенниками месяцами пишут свои нетленки, а я вот так возьму и рожу без напрягов. Намекнул ему, что мы в разных конкурирующих организациях присутствуем. Помогать вражеским силам вроде бы не по-пионерски. Комсомол в моем изложении вырисовывался как лига отщепенцев, предавших идеалы пионерии, союз молодых бюрократов, школа отвязных карьеристов. Юрка оплеванным столбом застыл в ступоре, а я отдал ему пионерскую честь и отчалил посикать за дверь с загадочной надписью «м».

Обитавший там Горлик со своими бычками и вечными приставаниями насчет закурить, порадовал нас с Вовкой известием, что в местной прессе опубликованы наши портреты в виде очень похожих фотороботов. Ничего не понимаю, ведь в Балабино я был без вечного друга. На следующем уроке истории я сидел как на иголках.

Кабинет истории был интересен своим расположением вблизи кабинета английского языка. Перед уроком мне так и не удалось заглянуть к англичаночке, хотя бы для бросания мимолетного взгляда. История пролетела легко под баритон Ивана Васильевича, увлекательно рассказывающего об эпохе царя Алексея и восстании Степана Разина. А после этого урока Юля будто специально ждала меня в коридоре. Обрадованно улыбнувшись, она произнесла:

— Как я рада, что наконец-то встретила тебя именно сегодня. Папа вечером обещал приехать. Он хотел бы с тобой встретиться и поблагодарить за поступок.

Я естественно покраснел и принялся всячески смущаться и шаркать ножкой:

— Ну, что вы, Юлия Максимовна? Какой там поступок? Я даже и не помню ничего такого. Но, если вы настаиваете, то я, как современный, воспитанный мужчина, не имею права отказаться и приду.

Договорились на шесть вечера. Боже, зачем я только оглянулся посмотреть на точеную фигурку уходящей учительницы в сером строгом ансамбле. Мощный чикинский стояк теперь обеспечен. Хорошо, что живота нет. Не натрет. Заметил, что не только я пялился на англичанку, но и у многих старшеклассников тоже капали слюнки и выгибались шейки.

На следующую зоологию мы с Вовкой не сговариваясь не пошли и рванули к газетному стенду, что находилось перед зданием местного совета. Такой же стенд был в фойе здания. Еще там был такой маленький буфетик с традиционными пирожками и бутербродиками. Так что читали газету мы, обливаясь повидлом из пирожков.

Наши рожи в местной «Искре» нашлись сразу в разделе «Хроника происшествий». Только они были связаны не с событиями в Балабино, а охватывали другой эпизод наших бесчинств. Сообщалось о нападении группы озверелых подростков на женщин в электричке, сопровождаемом развратными действиями. Статья заканчивалась просьбой сообщать о подозрительных фактах по телефонам, указанным ниже. Один из телефонов принадлежал пресловутой Марине Евгеньевне.

Нарисованные морды действительно были чересчур озверелыми и мерзкими. Фантазия у составителей фоторобота погуляла на славу. Мои ангельские черты почти утонули в маске злодейства, а вот вовкин лик угадывался легче и был не таким злобным, как у меня. Непонятно только, каким боком он в эту историю подлез. Может быть, наша жертва его добавила до кучи, чтобы повысить размах злодейства. Ну, вот, пора теперь уходить в подполье. Хотя, если честно посудить, еще неизвестно кто кого в электричке изнасиловал. Эта Марина сама меня за шкирку волокла в укромные места и там вытряхивала из одежды. Можно даже свидетелей подыскать. И вообще, я — подросток беспонтовый, малоопытный, не был в силах сопротивляться сексуальным устремлениям крупногабаритных тетенек.

— Чего теперь делать станем? — горестно вздохнул Медик.

— А ничего… Наше дело правое, — неопределенно высказался, пожав плечами.

Вовка так расстроился, что побрел домой, а мне предстоял еще загадочный разговор с директором школы. Спохватился, что хотел у друга разузнать все про его отца, и вообще о ситуации в Балабино, но он уже ухилял за горизонт.

Последний перед большой переменой урок еще не закончился. Секретарь-пионервожатая Варвара окинула меня настороженным взглядом, когда я внес свои кости в приемную и сделал рукой пионерский салют. После заданного вопроса:

— Николай Николаевич принимают?

Вынесла бампера вперед и решительно вперлась в кабинет начальника. Потом выскочила оттуда и жестом приказала зайти. Я снова ей отсалютовал и шагнул в открытую дверь. Директор сидел за большим письменным столом, перед которым располагался ряд стульев, соединенных в шеренгу как в кинотеатрах. Школяры, вызванные для разноса, обычно стояли около стола, если верить чикиным воспоминаньям. Теперь мне решительным жестом было предложено примостить свою тощую хулиганистую задницу на один из стульев, что по негласным правилам означало определенную степень уважения. Однако, руки так и не подал и чаем с кофе не угостил.

— Что же ты, Паша Чекалин, некрасиво поступаешь? — начал проработку Николай Николаевич, — Здесь ты хулиганишь и безобразничаешь, учителей доводишь до слез, а в Березовой Роще ты сразу становишься паинькой и помогаешь чужой команде призы брать?

— Ну, почему чужой? Такая же советская команда, как и все. Честь всего района будет на России защищать, — пытаюсь объясниться.

— Пришло письмо о твоем переводе в другую школу, — раздраженно проговорил директор и бросил на стол несколько бумажек, — Письмо твоего опекуна, предписания роно. Все формальности соблюдены. Вопрос в другом. Мы, наш преподавательский состав, хотели бы, чтобы ты остался у нас хотя бы до осени.

В этот момент в кабинет вошли физрук Алеша, Леший, Ангелина Давыдовна и классный руководитель. Наверное, урок уже кончился, и Варвара вызвала их сюда. Они сразу же сели возле меня.

— Вот, товарищи, какое дело. Наш ученик Чекалин надумал перейти от нас в другую школу. Особо отмечу, что если Паша имеет какие-нибудь задолженности, то переход может затормозиться на период их исправления.

Зря он так формально. Видно, что ему чего-то от меня нужно, но просить не хочется. А про задолженности — пустая выдумка.

— Какие могут быть задолженности? — искренне возмутился я, — Если я даю обещания, то это мое личное дело. А вот некоторые много чего обещают, но очень быстро их забывают.

— Кого имеешь ввиду? — спросил директор.

— Брось, Павел. Не по-комсомольски это на товарищей обижаться. А ты почти комсомолец. Предписание есть тебя принять. Так что, учи устав и готовься к поездке в райком комсомола, — с покровительственной улыбкой произнес Леший.

— А мне не надо в комсомол, я лучше в пионерах останусь, — убежденно высказался я.

— Опять он за свое! — всплеснула руками литра, — Тебе высокая честь оказана. И вообще… Положено вступать, значит нужно вступать.

— А если я не хочу, и мне больше нравится пионерская организация, добрая, целеустремленная, но обманутая и обесчещенная, брошенная ради карьерских устремлений своими бывшими членами.

— Просто сил нет такое слушать! — взвилась вдруг литра, — Раньше хоть молча пакостил. А теперь, что ни слово, то поперек. Стихи бы лучше написал, как обещал. А то Пастернака подсовывает. Думает, круглую дуру нашел.

— Говорят, что пастернак полезен? — заметил Николай Николаевич.

— Кто полезен? — не поняла Валентина Сергеевна.

— Пастернак! — удивленно пояснил директор.

— Почему полезен? — продолжала тупить учительница.

— Не знаю. Про это лучше с биологом поговорить. Со Степаном Геогриевичем.

— Мы не об овощах сейчас говорим, а о стихах, — сообразила, наконец-то, литра, — Чекалин мне стихи обещал написать, а подсунул чужие.

— Стихи пишет? Знаем. Мы вчера убедились в пашиных замечательных способностях, прослушав песню, подготавливаемую на конкурс. Жаль, что так поздно узнали о его талантах, — немного сменил тему и тональность разговора директор.

— Я тоже очень сожалею. С удовольствием позанималась бы с ним музыкой. У меня есть чего дать. А у тебя есть огромный потенциал, только не надо лениться, — добавила от себя Ангелина Давыдовна.

— Не знаю, как другие, но парень просто создан для спорта, — заметил учитель физкультуры, — Обещал мне участие в Кожаном мяче. А ребята под его водительством увлеклись каким-то паркуром. Без понукания сами собираются после уроков в спортзале и тренируются, как сумасшедшие. Парень в авторитете у них.

— Я предложил Павлу остаться у нас до осени. А в дальнейшем он может передумать и вновь остаться у нас. Я надеюсь на это, — сказал директор.

— Ну, не знаю… Вы все так мечтали от меня избавиться. В спецшколу хотели засунуть, в колонию, в психушку. А теперь обратный ход. Алексею Ивановичу я обещал участие в футболе летом и в майских соревнованиях по легкой атлетике. Это обещание я постараюсь выполнить. А вот товарищ Лешуков показывает плохой пример нарушения своих слов и воровства песен. Отчего возникает очень сильное желание поскорей перейти в другую школу.

— Ладно, я тебя понял. Любой вопрос можно решить к обоюдному согласию. Мы тут еще посовещаемся, а ты пока иди домой, отдыхай, — решил директор после некоторого размышления.

Я сразу же шмыгнул за дверь, проскочил бампера Варвары, не забыв вновь ей салютнуть. В ответ она только скривилась лицом. На улице поразмышлял на тем: идти ли мне к Вовке, или домой пообедать. Решил, что подкрепиться все же важнее. К тому же мне еще предстояло провести занятия кружка по паркуру. В голове проносились отголоски мыслей после разговоров в кабинете директора. Злило собственническое отношение некоторых к моей персоне, будто я кому-то из них чем-то обязан. Запретить перевод они вряд ли смогут, да и с дядей особо не повоюешь.

В ящике для писем обнаружилось письмо в конверте, но без марок и штампов. В месте адреса отправителя было указано только «Больница агрогорода „Родные просторы“». Я сразу же вскрыл конверт. На листочке печатным текстом было составлено обращение к родным и близким с просьбой забрать гражданку Чекалину Марию Михайловну из больницы по возможности в ближайшее время, поскольку ей требуется только амбулаторное лечение. Подписано письмо было главным врачом больницы.

Люба находилась в квартире одна и готовила на кухне что-то мясное. Увидев меня, сразу же наложила мне полную миску вкусно пахнущих щей со сметаной. На второе она наготовила макароны с дядиными шпикачками. После нашего с ней последнего разговора, отношение у нее ко мне сильно изменилось в лучшую сторону. Андроник с детьми ушли нагуливать аппетит перед обедом. Я показал письмо сестре. Она его внимательно прочла.

— Почему у вас нет телефона? При мне ведь был, — спросила она.

Я пожал в ответ плечами. Если умная, то догадается, что, скорее всего, отключили за неуплату и банально пропили аппарат.

— Ладно, схожу с Андроником после обеда в больницу. Тебе придется переехать в большую комнату к детям. Мать в твою кровать положим, — распорядилась Люба.

Снова изобразил рукой в воздухе неопределенный жест, означающий нечто пофигистическое. Я уже одной ногой живу в Роще, а матери по-любому требуются покой и сон. Сама она может стонать, издавать плохие запахи. Так что решение сестры было самым рациональным.

— Как школа? — заботливо поинтересовалась сестра.

— Стоит еще пока, — убежденно заявил я сквозь забитый едой рот.

— Комик, — хмыкнула она и шутливо шлепнула тряпкой, — А учителя все те же, наверное? Степан Георгиевич, Валерия Аркадьевна, Вера Васильевна…

— Кто такая Вера Васильевна? — поинтересовался, чтобы поддержать беседу.

— Английский вела у нас.

— Нет ее уже. Новую прислали, симпатичную. Юлией Максимовной зовут. Я сегодня вечером к ней в гости приглашен.

— А я хотела тебя попросить, чтобы посидел вечером с детьми. Я со старой подругой встретилась в магазине. В гости пригласили нас с Андроником.

— Тебе же сегодня вечером не до вечеринок будет, если маму из больницы заберешь. Так что советую отменить пока все визиты. Кстати, я сейчас в школу уматываю. У меня там спортивный кружок.

Спортивный костюм и кроссовки я напялил на себя дома и поскакал так по улице, невзирая на минусовую температуру. Спортсмен, однако. Спортзал был уже открыт. Парни, одетые по-школьному в трусы и майку, разминались перед началом занятий. Прибавилось еще немного участников, и с отсутствующим Вовкой составилась чертова дюжина. Ему я пока запретил заниматься до момента излечения. Остальные парни занимались как подорванные, с огромным удовольствием. Занятия порой продолжались до десяти часов вечера. Вначале в спортзал иногда заявлялись обеспокоенные родители, учителя и прочий актив, считая почему-то, что мы обязательно какой-нибудь притон там устроим. Стояли, смотрели и уходили, ничего не говоря.

Каждый будущий паркурщик занимался по своей индивидуальной программе, которую я старался разработать в зависимости от его предпочтений и физических кондиций. Со своей стороны я при каждой встрече все больше разжигал интерес, показывая новые элементы. Зрелищного эффекта было бы больше, если добавились элементы брейк-данса и музыки соответственно, поэтому я с нетерпением ожидал известий от Мини Пятницы насчет пластинки Крафтверк. Показывать брейк-данс на сухую не хотелось.

Бойцовые элементы решил приберечь в качестве приза для тех, кто с честью пройдет весь путь испытаний паркуриста. Да и с приобретенными навыками и пластикой пацаны смогут освоить эти техники моментально. Надо бы придумать какую-нибудь символику и систему наград. Японцы пояса разных цветов вручают… Или пока просто сертификаты инструктора выдавать с какими-нибудь значками? Шило и Пика хорошо освоили уже достаточно элементов. Самые сложные с зацепами более-менее у них вполне получаются. Жаль, что погода пока холодная и попрыгать на развалинах в военгородке сложновато. А в принципе, эти парни уже созрели, чтобы самим вести группы для начинающих. Если правильно замотивировать молодняк, то мое движение станет быстро распространяться по стране, полыхнет от Калининграда до Владика небесным сполохом.

Когда занимаешься чем-то стоящим, увлекательным, любимым, тело словно бы поет. Время бежит незаметно. Я чуть не пропустил время визита к Юлии. Еле успел сполоснуться под душем и гончей собакой метнуться домой переодеться. Блин, с цветами пролет. Чувства можно выразить не только чем-нибудь красивым, но и вкусным. Слазил на антресоли за дядиными голландскими шоколадками. Почему-то там их оставалось только пять штук. Дома никого не было, даже детей. Что было очень странным. Не в больницу же их сестра с собой потащила?

Прискакал в общагу к англичанке буквально на последних секундах перед шестью часами. Дверь открыл полный мужчина в военной форме с синего цвета погонами подполковника. Немного напряг его взгляд: неприятный, цепкий.

— Вы к кому, молодой человек, — последовал в общем то закономерный вопрос.

— Мне бы к Юлии Максимовне, — робко вякнул я.

— Юлечка, к тебе какой-то мальчик пришел! — крикнул военный, немного обернувшись назад.

В прихожую легко впорхнула тоненькая англичаночка и приветливо заулыбалась:

— Папуль, это тот самый Павел и есть. Заходи, Павлик, не стесняйся.

— Не может быть! — прошептал мужчина, пропуская меня.

Лицо его не смогло удержать беспристрастное выражение. Чем его так шокировал мой вид, осталось загадкой. Он протянул руку, представившись:

— Максим Макарович, подполковник Исайкин, рад приветствовать достойного члена нашего общества.

Как же я пожалел, что не напялил свой любимый пионерский галстук. Членом еще назвали. Но, сориться с отцом одной из красивейших девушек планеты, тем более из такой зубодробительной структуры как-то не входило в мои планы.

— Павел Чекалин, — ответил ему, пожимая руку, — А у вас, почти как у Штирлица имечко.

Это я решил так подхохмить. Шутка удалась, недополковник весело подмигнул мне, хохотнув:

— А парень у тебя мозговитый. Ну, удивил ты меня. Я думал, тут у моей Юльки защитник — Ух! А оказалось такой… Ну, в общем салажонок. А я тут коньячка фирменного приготовил, выясняется, что зря. Ты извини, без обид. Я тебе очень сильно благодарен, что спас мою дочурку. Она у меня одна. Вот только не слушается меня, делает все что хочет.

Юля на эти слова состроила уморительную рожицу и предложила:

— Мужчины, раздеваемся и проходим на кухню. Там и будем обсуждать мои недостатки.

Я неловко сунул ей свои дурацкие шоколадки и скинул финскую курточку, оставшись в джинсовом ансамбле. Хоть моими стараниями костюмчик немного поизносился, но все равно производил нужное впечатление.

— А парень у тебя, доча, моднявый! — сразу же последовало замечание папашки.

— Он — мой ученик! — со значением пояснила Юлия, расставляя на столе приборы.

— А в каком классе ты учишься? — принялся допрашивать юлин папа.

— В седьмом…

— Теперь будешь прогуливать уроки английского? Юлька теперь тебе до конца жизни обязана пятерки ставить, — как-то криво пошутил папаша.

Я особо не обольщался насчет интеллекта сотрудников тайной полиции. И если Юля набрала больше папиных генов, то мне следует крепко задуматься насчет дальнейших отношений.

— I'll skip the lessons when she wouldn't ask me to replace her, — ответил ему.

— Что, что ты сейчас сказал? — растерялся Максим Макарыч, под радостный смех дочери.

— Я сказал, что обязательно стану прогуливать, если только она не попросит ее подменить, — повторил я на русском.

— Так то, — сказала Юля и показала папе язык.

Коньячка мне все-таки налили, но только половину маленького фужера, граммов пятьдесят. Зато торта было вдосталь. Юля купила местный Абрикотин, а Папа привез целое Птичье Молоко, предмет жутчайшего дефицита и потому вожделения у советских обывателей. Подполковник все домогался от меня подробного пересказа моего подвига во имя его дочери. Не нравилось, как он цеплялся к словам и выведывал происхождение моих приемов, хоть я и упирал на то, что все получалось у меня случайно. В конце-концов, я разозлился и сообщил, что не стал бы спасать девушку, если бы узнал, кто ее папа. Я попытался встать и уйти, но мужчина вдруг рявкнул:

— Сидеть, молокосос!

Потом на полтона ниже:

— Извини меня, Паша! Это прием такой психологический. Иначе слушать просто не стал бы. Привык я как-то, что люди со мной по-особенному ведут. А ты какой-то другой, бесстрашный. Будто из другой страны приехал. Хотел бы я видеть побольше таких, как ты в наших рядах. Подрастешь, буду рекомендовать.

Успокоившись, мы перешли к разговору о преступниках. Максим Макарыч вознамерился заставить внутренние органы ускорить расследование этого случая. Я с удовольствием слил ему все, что знал о банде Панка. Прежний начальник балабинского отделения, у которого в заместителях был капитан Селезнев, почти никак не продвинулся в этом деле. Не умолчал я и о связи Панка с делом Брыля, а также о трагической случайности с Серегой Скворцовым. Откуда я про это знал. Да сам он ко мне пришел весь избитый, а потом его в больницу отправили, где он вскоре умер от воспаления внутренней полости.

Выяснилась потрясающая вещь, объясняющая причину военного кителя на юлином отце. Обычно люди, подобные ему, стараются в повседневной жизни не афишировать принадлежность к определенным структурам. Он как заместитель начальника областного управления Комитета был направлен в Балабино для расследования обстоятельств антисоветских выступлений граждан. Уже арестованы и допрашиваются несколько подозреваемых. Значит, не благодарить меня он сюда приехал, а по стечению обстоятельств. Еще неизвестно, чем для меня эта благодарностьотольется.

— Хорошо, что ты мне попался. Эта цепочка событий мне пока была неизвестна, — задумчиво высказался предполковник.

— Все, надоели вы со своими делами! Идемте в зал слушать мои любимые пластинки, — шутливо раскапризничалась Юля.

У нее оказалась действительно шикарная подборка дисков-гигантов. Папа по своим каналам обеспечивал ее лучшим, что было выпущено на Западе. Бедный Миня Пятница получил бы разрыв сердца, увидев такое богатство. И вожделенный мною Крафтверк здесь спокойно полёживал.

— Боже, это только в прошлом году выпустили! Просил достать одного знакомого, но до конца не верилось, что в Союзе найдется, — не удержал я своего восторга.

— А откуда ты знаешь, что и когда выпускается на Западе? — включил профессионала Максим Макарыч.

— Я на музыкальные тусовки хожу в Москве, со знающими людьми разговариваю, — отбоярился я.

— Мне с тобой хотелось бы еще раз встретиться. Ты не будешь против? — огорошил меня несовсемполковник.

— Куда же я денусь. Особенно, когда разденусь, — сорвалась сама с языка дурацкая фраза.

Застал меня врасплох комитетчик. Ага, будто не понятно к чему сведется этот разговор. Всю жизнь мечтал поработать стукачом. Шютка!

— Вот и замечательно! Давай Юльчик, развлекай гостя своей музыкой, — высказался юлин папа, заметив, что треплю в руках Крафтверк.

Все маленькие дети владеют мастерством выпрашивания у мам вкусных вещей. Поскольку я недалеко ушел от младых ногтей, да и чикины эмоции меня постоянно захлестывают, то операция по выклянчиванию у учительницы нужной мне пластинки не представляла особой сложности.

— Юлечка Максимовна, хотите, я покажу вам отпадный танец? — пришла мне в голову первая мысль.

Пластинка Крафтверк была погружена на резиновое ложе электрофона, подключен звукосниматель. Полились необычные, синтетические звуки. Я начал свои движения. Пространства было мало, тем более лежал на полу ковер. Так что ограничился только верхним брейком. Запись я знал из прошлой жизни, так что мои движения хорошо синхронизировались с мелодией.

— Это чудесно! Это невероятно! — визжала от восторга Юля и хлопала в ладоши, когда я закончил представление и присел на стул, вытирая пот.

— Прямо как Марсель Марсо, — заметил полуполковник.

— Юлия Максимовна, можно я возьму у вас эту пластинку на время. Запишу песни на магнитофон и верну обратно.

— Возьми. Конечно, возьми, Паша. Можешь взять ее насовсем. Это будет мой тебе подарок на двадцать третье февраля, — с радостной улыбкой предложила она.

— Молодец, доча. Правильно поступаешь, — одобрил ее околополковник и собрался покинуть нашу вечеринку, — Ладно, оставайтесь, а мне пора уже ехать.

Он выглянул в общажный коридор и отдал кому-то распоряжение. Пока ожидали машину, я заметил фото на стене, где совсем юная Юля стояла вместе с гроссмейстером Смысловым.

— Юленька у нас перворазрядница по шахматам, — сообщил ее папа, проследив за моим взглядом, — В командном первенстве Москвы участвовала среди студенческих команд. Даже призовое место они завоевали. Расскажи своему новому приятелю сама об этом.

— Как-нибудь потом, — отмахнулась учительница.

Вот так расклад. Мы тут с Шумиловым всяких дур упрашиваем, а нужный нам жемчуг прямо на самой поверхности навозной кучи светится. Дождусь, когда папанька уедет и сделаю ей предложение.

В комнату постучал и вежливо сунулся знакомый мне украинистый молодой человек с широким мясистым лицом. Я его не раз встречал у школы, когда он поджидал Юлию Максимовну. Он появился в городке где-то после той памятной моей драки с тремя панковцами. Я еще недоумевал, что такого нашла изящная девушка в слонообразном увальне. Выходит, значит, что девушка свободна? Поистине получился вечер исполнения желаний.

Мы с Юлей пошли провожать ее отца. У входа в подъезд уже стояла черная Волга. Несостоявшийся юлин хахаль угодливо распахнул начальнику дверь.

— Хороший парнишка, хоть и странный. Можешь общаться с ним, — на полном серьезе отдал распоряжение своей дочери почтиполковник.

Мне просто протянул и пожал руку со словами:

— Еще увидимся!

Я только сглотнул слюну.

Юля неожиданно предложила мне прошвырнуться по центральной аллейке. Я естественно не отказался. Украинствующий комитетчик потащился вслед за нами, но деликатно шел на расстоянии двадцати шагов. Серое с черными вкраплениями пальто с опушкой на манжетах выглядело экстравагантно и выгодно оттеняло стройную фигуру Юлии. Я надеюсь, соответствовал ей и фигурой, и прикидом.

— Не опасаетесь, что коллеги-учителя завтра будут вас дрюкать за то, что гуляете с отпетым хулиганом? — вежливо поинтересовался я.

— Уот ит из «дрюкать»? — засмеялась девушка, — Красивое, кстати, слово.

— Дрюкать, значит долго, нудно и безапелляционно морочить голову ненужными сентенциями человека, который по определенным причинам вынужден их выслушивать, — родил я определение слова.

Как назло этим вечером гуляло много людей. И конечно попадались знакомые и слегка удивленные рожи.

— Про тебя говорят, что ты странен, загадочен, таинственен. Кое-кто считает тебя невыносимым, а кто-то гениальным. Это правда, что ты пишешь музыку? — пристально глядя, спросила девушка.

— А еще я играю в шахматы неплохо и желаю сделать вам предложение…

— Хочешь, чтобы мы с тобой сыграли в шахматы? — усмехнулась Юлия.

— Я хочу вас пригласить сыграть за район на командном первенстве области. Женская квота пока не заполнена. И если быть до конца честным, я бы хотел, чтобы вы согласились, потому что просто хочу быть с вами.

Юля какое-то время молча шла, погруженная в свои мысли. Будто очнувшись, произнесла:

— Ты хороший, искренний и настоящий парень. Я благодарю судьбу, что встретилась с тобой. Только у нас ничего не получится. И дело не в твоем возрасте. У меня уже есть молодой человек. Мы познакомились, когда я училась еще в МОПИ.

— И где он теперь?

— Арестован за антисоветскую деятельность. Однако, суда не было. А где он теперь, никто не говорит.

Лицо девушки потемнело и даже немного исказилось в беззвучном плаче.

— Я так понимаю, что вы тоже состояли в подпольном кружке, — невинно высказался я.

Юля отшатнулась от меня и напряженно взглянула в глаза:

— Откуда ты про это знаешь? Кто тебе сказал?

— Никто и ниоткуда… Просто у меня особенные мозги. Я легко могу догадаться о том, о чем вы стремитесь умолчать. Я могу предположить, что ваш друг сейчас находится в спецпсихбольнице. Коммунистические старцы крайне ревнивы к проявлениям иного взгляда на природу вещей, даже правильного. Они хотят править вечно и боятся многих вопросов. В действительности, они давно уже не коммунисты, а обыкновенные феодалы. И общество они построили самое что ни на есть феодальное. Только люди этого не замечают запудренными лозунгами мозгами.

Юля улыбнулась, слушая меня, но глаза еще были наполнены слезами.

— Немного наивно, но в целом правильно. Если хочешь, я дам почитать тебе кое-какие книги, — тихо произнесла она.

— Как, кстати, звали вашего борца за чистоту идей ленинизма? — поинтересовался я.

— Коля Никитин. Красивый и веселый парень был, — грустно ответила девушка.

— Отец ваш конечно же в курсе ваших увлечений. Отсюда и кабанячий хвост за нами волочется. Вы с ним начистоту говорили? Он ведь вас любит и не причинит никакого вреда.

— Вреда не причинит, но карьеру себе испортить не позволит. Я согласилась на ваш поселок под его опеку, потому что иначе он бы заслал меня в Свердловск. Он там работал до перевода в Московскую область. Кстати, некоторых моих подруг, живущих в разных городах Подмосковья, он смог оградить от ареста.

— Оградил, но приставил хвосты, — предположил я, — Насколько деградировала система, что дальше некуда. Вместо того, чтобы через критику улучшить себя, борется с детьми. Мне отчего-то кажется, что не всех ваших подпольщиков арестовали.

— Все может быть. Я не знаю, — неопределенно высказалась Юлия.

— Ладно, понимаю. Не хотите говорить, не надо. Так как насчет моего предложения по шахматам? — спросил, видя, что наша прогулка подходит к завершению.

Юля снова улыбнулась и заметила:

— Не имею прав отказаться после такого замечательного вечера.

Мы снова поднялись к ней на этаж. Она вынесла мне подарок и бумажку с написанным номером свидетельства о присвоении первого разряда по шахматам, а также другие данные о себе. Мы еще немного постояли в коридоре у торцевого окна, наблюдая огни вечернего городка.

— Это правда, что ты собираешься перейти в другую школу? — послышался вопрос Юлии.

— Правда. Двоюродный дядя, живущий в поселке дома отдыха «Березовая Роща», получил опекунство надо мной. Я жить буду там и соответственно учиться тоже.

— Очень жаль.

Мы снова помолчали.

— Юлия, чуть не забыл сказать. Первая игра состоится в воскресенье девятого. Вы сможете быть готовыми? — нарушил тишину уже я.

— Не волнуйся, не подведу. Ладно, иди домой. Мне к завтрашнему дню тоже нужно готовиться.

Она кивнула мне и, повернувшись, пошла к своей двери. Я провожал ее фигуру глазами, опираясь спиной на перила перед окном. У своей двери она снова обернулась ко мне, махнула жестом, который можно было перевести как «ну что же ты не уходишь?» и скрылась.

Я не уходил, собираясь вызвать призрак дедка, чтобы воспользоваться его услугами по поиску пропавшего юлиного бойфренда. Потом подумал, что лучше воспользоваться небесной библиотекой и определить его судьбу по изначальному варианту. Особых корректировок не должно быть.

Когда шел по улицам домой, чувствовал себя голым под сканирующими взорами гуляющих обывателей. Очень, наверное, всех интересовало, чем таким особенным привлек к себе тощий шкет с наглой мордой обалденную красавицу.

В квартире по-прежнему никого не было, несмотря на время около девяти часов. Сопливкам по кроваткам надо укладываться после программы «Спокойной ночи, малыши». Куда, интересно знать, они все делись? На мать они тоже кое-что положили, не к ночи будет сказано. Мелькнула бредовая мысль, что возможно сестра собрала манатки и отчалила со всем семейством в свои края. Нет, вроде бы ее вещи на месте.

На кухонном столе обнаружилась записка с просьбой забрать детей от Ани, соседки через дверь от меня. Пулеметчица одарила меня приветливой улыбкой и трогательно попыталась затащить на кухню, чтобы покормить ужином. Племяши мои прикорнули на ее диване. Сыновья ее тихо играли в своей комнате. Идиллия!

Пузо было набито тортами, поэтому горячо поблагодарил женщину за предложение и принялся перетаскивать детские тела в свою квартиру. Как раз появились и запропастившиеся Люба с мужем, немного подшофе. Разодетые, довольные собой, с ехидственной лыбой интересующиеся красивой кралей, которую я прогуливал по городку. Я в ответ немного резковато высказался по поводу матери, оставленной в больнице. Люба тут же окрысилась и сказала, что не мне, молокососу, учить ее, понюхавшую жизнь женщину. Спорить и ругаться не хотелось, поэтому я, проговорив:

— Ну-ну, продолжайте в том же духе.

Исчез в своей комнате. Люба еще долго пьяно ворчала, анализируя мой внутренний мир. Потом или я уснул, переполненный впечатлениями состоявшегося дня, или она просто успокоилась, или тоже уснула.

С утреца как обычно пробежка с лихой бандой паркуристов. Бег с полной выкладкой сил моими стараниями с каждым разом все больше насыщался сальтами, манками, лейзями и прочими трючками. Спешащие по своим утренним делам недоспанные прохожие испуганно жались по сторонам, завидев скачущий по улицам с воплями и ненормальной скоростью молодняк. Вся эта жуть обычно заканчивалась кирпичными развалинами на территории военного городка, куда мы попадали, перелезая через бетонный забор. Там мы немного прыгали бразильскими обезьянами, отрабатывая зацепы. Обычно, но не сегодня. Сунулись лезть на стену и заметили солдатика с другой стороны с ружжом.

Ага, будто это может нас, разгоряченных, остановить. На экстренном полутораминутном совете было принято решение постового нейтрализовать, не сильно побив, ружжо отнять, запрятать в развалинах и провести намеченные тренировки как обычно.

Основные действия я мужественно водрузил на себя, заодно и пацанве решил преподать кое-какие приемы из своей боевой прошлой жизни. Когда-нибудь вдруг пригодятся. Кто-то из классиков вякнул, что жизнь есть борьба. Врагов вокруг, значит, до черта.

В общем, пацаны по малоопытности распределились на козление солдата со стены, отвлекая его. Я должен перелесть забор в другом зачетном месте и подкрасться к нему с неожиданного направления. Оглушающий удар, и тело затаскивается в развалины. Акашка бережно прячется где-то там же. Матерчатым ремнем служивому на всякий случай связали руки. Тот пришел в сознание довольно быстро и принялся с перепугу материться. Я пообещал ему отвесить люлей, если не заткнется и не расскажет кое-какие военные тайны типа времени смены караула. Пытать не пришлось. Солдатик честно, хлопая глазами, поведал, что в нашем распоряжении еще целых сорок минут. Вообще, парень оказался из нормальных парней, без заскоков. Судя по морде, призвался он из хулиганистого сословья, а значит, из понятливых. По этой причине решили ему не затыкать рот и оставить смотреть на наши скакания по стенам.

Сегодня собирался пацанам основательно преподать винты и овербах. В зале со шведской стенки тоже можно прыгнуть, но лучше начинать элемент со свободных рук. Хоть в этом году снега выпало очень мало, здесь получились нехилые сугробы.

И зачем тут караул выставили у развалин? Вспомнилось золотое детство, как меня и моих друзей в еще более мелком состоянии гоняли бравые солдатики. Все возвращается на круги своя. Надеюсь очень, что среди служивых не найдется такой дебил, который надумает исполнить устав караульной службы против обычных малолеток. Надо чего-то решить, чтобы обезопасить моих паркуристов.

— Слышь, рядовой, как тебя звать? — продолжил допрос пленного.

— Коля…

— А полностью?

— Коськин Николай.

— Я письмо тебе напишу… Вернее, не тебе, а твоему начальству. А ты его передашь. Я к тому веду, что мы здесь будем постоянно заниматься. И чтобы не было накладок.

Рядовой Коля мне ничего не ответил, задумавшись. Ладно, думай военный пацан, а нам надо отведенное время осваивать.

Прыжки с высоты мне сегодня особенно хорошо удались под восхищенный свист приятелей. Солдат тоже смотрел на мои кульбиты во все глаза. У пацанов катлипы, или по-русски сказать, зацепы, получались тоже не в пример лучше. У некоторых стали выходить даже прыжки с поворотом. Братва прогрессирует. Скоро своего учителя догонят.

За десять минут до смены караула, чтобы не палить служивого, вернули ему ружжо и, попрощавшись, рванули к бетонной ограде. Коля, впечатлившись увиденным, попросился приходить на наши тренинги. Я ему популярно разъяснил, что из-за его солдатских сапог ни о каком паркуре не стоит даже мечтать.

Ленивой трусцой мы протрюхали до своих обиталищ приводить себя в порядок перед школой. Сестрина семейка дружно досматривала свои утренние сны. Я решил совместить омовение после тренировок и расслабон для визита в небесный кабинет. Набрал теплой воды в ванну, разделся и, блаженно подвывая, сунулся туда.

Хранитель, буркнув приветствие, тут же куда-то унес свою призрачную задницу. Фиг с ним! Обойдусь своими силами. Врубил небесный интернет и начал поиски Коляна, покорившего сердце отпадной девушки Юли. Заодно хотелось проверить одну догадку насчет возможного ее косяка. Не послужила ли эта любовь предлогом провала подпольной молодежной группы, ищущей свой путь к своим высоким идеалам? С высоты сорокалетней колокольни можно с высокой степенью вероятности предположить самые подлейшие провокации в исполнении ореликов с Лубянки в отношении прекраснодушных, только начинающих свой поиск истины молодых людей.

По юлиным линиям жизни добрался до времени учебы в Педагогическом институте имени Крупской, питомнике диссидентствующих бардов и рассаднике свободомыслия. Как только ее батя лоханулся, согласившись отдать свою дочуру туда образовываться? Группа «Левая школа» под лидерством Натальи Магнат создалась в стенах института еще в начале 1973 года. Мыслящие молодые люди ощущали фальш пустых слов с высоких трибун и искали истинный, незамутненный путь в светлое будущее. Чем-то эта деятельность напоминала борьбу протестантов с католиками за чистое и правильное понимание христианского учения. Только теперь новые протестанты боролись за чистоту идей марксизма-ленинизма.

Группа считала, что совершилась подмена. Бюрократия, необходимая для функционирования любого государства, совершила переворот и захватила власть. Уничтожив самую активную часть коммунистов, она гарантировала свою несменяемость, присвоив себе жреческие права определять истинное направление целей под ритуальные завывания и пляски вокруг имени Ленина.

Возмущенные отсутствием реальной, а не декларированной свободы советских людей, их отстранением от влияния на управление в стране, растрачиванием энтузиазма и усилий в бессмысленных ритуалах, ребята искали новые пути в современных учениях. Им было близки те направления, где общество развивается, не ограничивая человека, а давая ему максимальные условия для совершенствования.

В группе состояли в основном девчонки. В планах их деятельности было вербовка в свои ряды новых участников. В дальнейшем через агитацию и пропаганду они намеревались склонить основную часть партии к возвращению на правильный путь развития.

Осенью этого же года участники группы на вербовочных мероприятиях с огромным удивлением обнаружили существование другой подпольной группы, тоже озабоченной отклонением общественных процессов в стране от ленинских принципов. Группа молодых ребят, весьма неплохо подкованных теоретически, называлась «Партия новых коммунистов». Их возглавлял пятнадцатилетний школьник Саша Тарасов. Несмотря на очень юный возраст, им были написаны несколько серьезных теоретических работ.

Весной следующего года, в один из майских вечеров, Юля на студенческом тусняке в Энергетическом институте осторожно вербовала молодых ребят. Довербовалась до влюбленности в красавчика Колю Никитина. С того момента они всегда были вместе. Вспыхнувшее между ними чувство волнующе обрамлялось романтикой совместной подпольной деятельности.

В сентябре 1974 года две параллельно действующие группы решили объединиться. Их лидеры возглавили это объединение с новым названием «НКПСС» (Неокоммунистическая партия Советского Союза). Приставка «нео» появилась, чтобы не смешивать их организацию с правящей контрреволюционной партией. С собой парни принесли идеи «новых левых» Че Гевары и Маркузе и какую-то особую бесшабашность, что заметно разбавило экзистенциальные устремления и основательность девчонок.

Кто-то донес в КГБ на деятельность юных подпольщиков. Сразу после новогодних праздников начались аресты. Несмотря на объединение, структурно обе группы действовали отдельно. Это позволило группе Магнат почти в полном составе избежать ареста. Тарасовцам и Юле не повезло. Начались допросы. Отец отмазал дочь, но по его настоянию с институтом пришлось распрощаться, не закончив последний курс. Максим Макарович решил таким образом оградить Юлю от влияния опасной среды, а ее обучение завершить по заочной форме. Таким образом, она и оказалась в наших краях.

Схваченных комитетчиками молодых подпольщиков судить было не за что. Их взгляды были, самые что ни на есть коммунистические. Но это оказалось еще страшней и опасней для коммунистических жрецов. Ведь их монополия на истинность и правильность исполнения ленинских заветов оказалась под угрозой. Парней отправили по спецпсихбольницам.

Самым удивительным было то, что все они были очень молоды. Одному из них — Сергею Трубкину — только-только исполнилось четырнадцать лет. В психушках их не лечили, а наоборот, пытались свести с ума. Пыткам инсулиновой комой, так называемой электросудорожной терапией и слоновыми дозами нейролептиков позавидовали бы даже в Гестапо. Сейчас начало марта, а значит молодые революционеры пытаемы уже больше месяца.

К сожалению, организм Коли Никитина оказался слабее его воли. Сердце остановилось еще на первой неделе пребывания в этом веселом заведении. Чтобы избежать огласки и наказаний за оплошность, палачи не придумали ничего лучшего, как обвинить Колю в побеге. Родственников комитетчики стали терроризировать якобы поисками парня. Тело замученного молодого человека было тайно кремировано.

Всего этого Юля естественно не могла знать. Я еще тоже не решил, как поступить. Правильнее скрыть эту страшную новость от нее, но и утаивать нечестно тоже. В общем, пусть время само подскажет.

Возвращение в брежневскую реальность оказалось забавным. Сколько я отсутствовал здесь? Несколько долей секунды? Но Андронику вдруг серьезно приспичило именно в этот момент. Он начал дубасить в дверь, как на пожаре. Проблемы совмещенных санузлов. Я быстренько вылез, обтерся и, натянув трусы, открыл дверь.

— Ты чего не открываешь, паршивец? — возмущенно заорал мужчина.

Странно, обычно он говорит нормально и без акцента. Теперь же он заметно, особым образом по-армянски растягивал слова.

— Чего шумишь? Детей разбудишь. И мне было нужно помыться, — примирительно буркнул я.

— Ты не один в квартире. Понимать надо своими тупыми извилинами, — продолжил возмущаться армянин.

— Вообще-то правильно сказать: один. А вы все — мои гости, пока что, — начал понемногу вскипать и я.

— Не хами, мальчишка! Видно сразу, что плохо воспитывали. Ремня мало давали.

Я не пойму. Они чего вчера в рот приняли с Любовью вместе? Или их собаки бешенные покусали? На пустом же месте скандал.

— А тебе видно оглоблей по голове прилетело, — не сдержался я.

— Чего? — взвизгнул Андроник и замахнулся кулаком.

Я на инстинктах ввалил мужику по скуле. Тот вывалился в коридор, прямо на руки своей суженой.

— Пашка, ты чего распоясался! — завопила теперь уже она.

— Валите все нах из моей квартиры. И чтобы духу вашего здесь не было, — мрачно проговорил, быстро одевшись и выметнувшись на улицу.

Я не собирался идти на первые уроки в школу. Хотелось только попозже, где-нибудь к полудню случайно столкнуться с Юлей. И еще забросить кое-какие идейки директору в голову в продолжение нашего с ним разговора. Вовану тоже теперь не слишком заморачивался учебой с моей подачи. Он, гад, ящиком вискаря мне должен проставиться только за то, что его попа теперь девственно бела и начала полегоньку забывать обжигающие поцелуи батиного ремешка. К слову, чтобы за язык не хватали, я не изучал особо его тощую задницу и, скорее всего, упустил наличие всяких там разных прыщей, угрей и прочих потертостей.

Еще требовалось сделать пару звонков. С этого и начнем. Кабинка телефона-автомата располагалась около входа в гастроном, где обитала хамовитая продавщица. Вспомнив, что не позавтракал, подошел к толстомясой тете за прилавком и с скривив морду, поинтересовался:

— Есть че в рот сунуть?

Продавщица завелась с пол оборота:

— Иди ты, мальчик, знаешь куда?

— Че злобствуете? Я же не вам в рот предлагаю, — возмутился в ответ я.

— Я щас Вадима Сергеевича позову. Он тебе покажет, что в рот надо пихать, — продолжила бесноваться женщина.

— А я вот возьму и в жалобную книгу напишу про вас, — сообщил я доверительно.

— В своем дневнике лучше пиши, что угодно, урод. И двойки там свои вонючие подтирай. Иди отсюда! Вадим Сергеевич!!!

У этой женщины на меня вроде как аллергия образовалась. Я ее только одним своим видом привожу в неистовство. Ладно, дразнить гусей — свою задницу не любить. Потихоньку даю задний ход.

Интересно, буфет при поселковом совете работает в такую рань? Так, кстати, тоже есть телефоны-автоматы. Буфетчица только собиралась открываться через десять минут. Пустив в ход свое обаяние и жалобные глаза, получаю кусок докторской колбаски с краюхой белого хлеба и немного подсохший эклер со стаканом кофе со сливками. Хоть какое-то топливо для измученного паркуром тела. Наменял двушек целую горсть для прозвона. Первому позвонил дяде двоюродному на домашний телефон. Он ответил быстро и явно обрадовался:

— Куда ты пропал? Позвонил бы.

Узнав про Юлю, безразлично поинтересовался ее данными. Видимо, у него уже имелась еще какая-то кандидатура. Ничего! Лучше, когда много и можно выбирать. Да и для Юли лучше будет развеяться немного от своих печальных мыслей. Упрекнул меня, что задерживаю работу ансамбля. Выбил обещание от меня появиться в Роще вечером. Федю за мной пошлет на Волге.

Второй звонок я сделал небезызвестной Марине Евгеньевне. Рисковал, конечно, но нужно ставить точки над и, и вовремя. Трубку взяли не скоро. Ответил женский грубоватый голос. Узнав с кем говорю, назвался человеком, который имел интимную близость с ней в электричке. Как я и ожидал, голос взволнованно принялся предлагать мне встретиться, чтобы уладить все проблемы. Я, напустив недовольные интонации, стал укорять женщину за обращение в милицию и за публикацию фоторобота в газете. Сообщил, что могу подать встречное заявление на изнасилование малолетнего школьника взрослым человеком, и что есть свидетели, которые могут подтвердить мои слова. На другом конце линии озадаченно замолчали, а я с чувством глубокого удовлетворения повесил трубку на рычажок. Блин, я, наверное, слишком экспрессивно разговаривал с толстой Мариной. Буфетчица смотрела на меня глазами мопса в момент соития с бульдогом. Напустив на морду маску безразличия, ретировался из помещения.

Не успел зайти в школу, как был атакован сначала Лешим, потом на уроке алгебры Юркой Пономаревым, а на переменах Ангелиной. Всех мучил почти один и тот же вопрос: о подготовке к празднованию восьмого марта. И все почему-то решили, что я должен взять и разродиться чем-нибудь таким гениальным. Обещал подумать лишь бы отвязаться. В классе я один светился красным галстуком. Даже Вовка, виновато шмыгая носом, ренегатствовал в своем пошлом костюмчике. Елена Ивановна, обиженная нашей с Юркешом болтовней, вызвала меня к доске и потребовала, чтобы я продолжил ее лекцию. Продолжил, все что знал о параболах. Там особо и говорить не о чем. Поэтому рассказал еще о других степенных функциях, о системах координат, как они возникли, и кем были изобретены. Даже немного прошелся по биографии Рене Декарта с его полной приключениями жизнью. Учительница зависла. Сама по себе Елена Ивановна была очень достойным специалистом и человеком, и я не намеревался ставить ее в неудобное положение. Здесь интересно другое. Если учитель настоящий, то всегда порадуется уму и знаниям ученика. Иначе будет заявлено, что кое-кто слишком выделывается. Елена Ивановна искренне похвалила меня.

На третьем уроке литературы я вспомнил, что должен выполнить обещание литре и написать «свои» стихи. Я в любой жизни больше воспринимаю те стихи, которые обретают крылья в песнях. Если стихи не напоены мелодией, то на них и не стоит обращать внимания. Порылся в своих массивах и остановился на творениях Стаса Михайлова, кумира престарелых тетенек моего времени. Млин, таких паршивых и корявых стихов не приходилось записывать. Понадеялся по лени на общественное мнение. От огорчения рыкнул на Вовку, нацелившего свой нос в мою тетрадь.

В моем времени я однажды познакомился с одной неплохой поэтессой. Ну как познакомился, списались в интернетных форумах. Стихи она сочиняла просто жуть как замечательные. По моим ощущениям, где-то на уровне Пушкина. Вот одно такое стихотворение я и решил вызволить сюда.

Вовкин нос уже порылся в моих письменах. Я на этот раз не стал ему препятствовать. Пусть восхищается. По звонку отнес это творение Валентине на экспертизу. Приняла со скептичным лицом, но по мере чтения выражение ее менялось в сторону восторга:

— Прекрасное произведение, Паша. Просто слов нет, как прекрасно. Думала, что ты не захочешь меня порадовать перед праздником.

Фух, срослось вроде бы.

На географию не пошел, а Вовку отшил. Ему нечего было делать со мной у директора. Варваре был отдан пионерский салют, после чего она моментально унеслась со своими бамперами в директорский кабинет.

— Иди, чудо в перьях, — последовало потом приглашение от нее.

— Чем порадуешь? — сразу же поинтересовался Николай Николаевич, пожав руку и предложив присесть.

— Есть предложение как простимулировать меня остаться в этой школе. Я хочу перевестись в восьмой класс так, чтобы сдавать экзамены уже в этом году.

— Это невозможно! — ошарашенно раскрыл рот директор.

— Все возможно. В рощинской школе готовы так сделать. Если по каждому предмету за восьмой класс учителя проведут тестирование и запротоколируют результаты, то можно выйти на уровень облоно и устроить для меня годичный экстернат. Кстати, я слышал, что скоро олимпиады начнутся. Можете рассчитывать на мои кривоватые извилины. Я даже готов выступить за честь школы по любым предметам за восьмые классы.

Получив отмашку рукой, я вышел из кабинета. Судя по лицу, директор не был способен далее вести разговор.

До начала большой перемены было еще масса времени. Я вознамерился реализовать последний пунктик плана этого дня, только Юлии нигде не было: ни в кабинете, ни в учительской, где обнаружилась математичка, недовольно зыркнувшая на меня при вопросе об англичаночке. Понятно, уже обсудили наш вчерашний променад. Надеюсь, ее за это не будут увольнять. Метнулся в столовку, где поел обыденный вермишелевый суп и ежиков с пюре на второе. Ежики — это такие тефтели, в которых фарш перемешан с рисом. Разбавил твердые фракции чаем, больше похожим на компот. Подкрепившись, вернулся к дверям кабинета географии. Надо было еще Медика заловить и сообщить ему, чтобы готовился к поездке в Рощу. Как раз звонок случился.

Мы с Вовкой шли в гардеробную, чтобы одеться и пойти домой, когда встретились с Ангелиной и Юлией. Блин, не подумал, что нужно было ее искать в учительской музыкальной школы. Теперь уже и моя новая подруга стала давить на меня насчет общешкольного праздника. Я поинтересовался насчет участия местного ВИА «Спектр». Оказывается, он задействован на каких-то мероприятиях администрацией агрокомбината. Ребята подневольные, зависят от дирекции Дома культуры.

Внезапно в голову пришла одна идея. Нужно было только добраться до телефона. Вовка был отправлен домой. Я с дамами направился в музыкальную школу.

На базе музыкантов не было. Позвонил Андрею домой и не ошибся. Ребята в простое с памятного субботнего вечера. К тому же их выперли с клуба фабрики «Красная роза».

— Бери ребят, инструменты и рулите в Березовую рощу. Есть маза заиметь базу у нас, — предложил Макару.

— Не врешь? На самом деле? — не поверил он.

— Совру, морду мне набьешь!

В общем, тон лидера машинистов повысился до радостного, и мы условились, что они приедут в клуб к шести часам.

Наша мышка-девственница Ангелина Давыдовна вдруг оказалась прожженой аферисткой. Это я выяснил, подслушав вынужденно ее с Юлией хихиканье при поедании очередного торта и выпивании чая с загадочными добавками из расписного самовара. Вообще-то я краски нарочно сгущаю, чтобы интересней было. На фоне мегаафер нулевых и десятых годов нового века, ее нарушения чего-то там воспринимались бы как шалости малолеток. Оказалось, что она не просто учительница музыки и преподаватель музыкальной школы, а еще и ее директор. Еще оказалось, чтобы не терять ставки преподавателей музыкальных дисциплин, на них на половинное содержание оформлялись сотрудники дома культуры и некоторые учителя нашей школы. Фиктивно, конечно. Представляю себе нашу классуху литру в роли преподавателя сольфеджио, или мастерства игры на балалайке. Если же копнуть поглубже, то никаких махинаций и не было. Ангелине все эти чёсы правой задницы через левое ухо и нафиг не ложилось. Просто директору агрокомплекса и по совместительству хозяину всего здесь Никите Никитичу Марчуку было престижно иметь собственную музыкальную школу. Казалось бы не олигарх и просто директоришка, а понты как будто ботоксом укололся.

Две молодые женщины за последнее время неплохо сдружились. Часто появлялись вместе. Ничего удивительного, что одна подруга щедрой рукой решила подкинуть другой нехилую прибавку к зарплате. Мне также было смешно от того, что обе женщины почему-то решили будто я по малолетству не вкурю суть их разговора.

Следующей темой вдруг стало обсуждение моей гениальности. Если честно, то мне как-то стало надоедать постоянно заливаться краской и выкашливать попавшие не туда крошки торта. Простодушная англичанка на полном скаку выдала меня с потрохами Давыдовне. Вернее, мои способности к космическому танцу. Это она так брейк-данс назвала. Выдала, значит, одному из организаторов праздника. Понятно, что за этим должно последовать. Надо в следующий раз накупить в аптеке снотворного порошка и беспощадно подсыпать его всяким болтливым особам в чай. Или пластыря медицинского накупить… понятно для чего. Бессовестная Юля совсем не смущалась моего укоризненного взгляда. В общем, меня выпроводили за пластинкой Крафтверка, даже не дав доесть свой кусочек торта. Злыдни бессердечные!

Дома семейка Адамсов, то есть моей сестры, мирно выстраивала свои семейные ценности, деловито не замечая меня. Люба резонно решила, что я не буду вызывать милицию и выкидывать ее с детьми из квартиры. Тем более, что шустро возникла проблема ухода за близкой родственницей. В моей комнате на кровати обнаружилась парализованная мать. Она что-то промычала, едва увидев меня. Я подошел и взял ее руку. По щекам женщины потекли слезы. Я побыл какое-то время у кровати, пока чикина мать не успокоилась. Послышался голос сестры, пригласившей меня пообедать. Я отказался, заявив, что в школе уже нормально так заправился. Схватив пластинку, я потопал в музыкалку.

На тусняке у Ангелины появились еще три морды: Алеши, Лешего и Антонины Глебовны, молодой, но невзрачной учительницы младших классов. Физрук меня уже начинает немного злить своими появлениями возле Юлии. Парень он в принципе классный, но в вопросах раздела женщин может занять не тот окоп. Славка этот тоже…, наглый хрякозавр. И какого лешего они все приперлись? Зеркало в музыкальной учительской отразило мою тоскливую морду.

— О, Пашенька, наконец-то пришел. А то мы тебя заждались, — ласково промурлыкала Ангелина, — Принес пластинку?

— Принес, — вяло отозвался я, свирепо поглядывая на Лешукова.

Возникло неловкое молчание.

— Может быть, чаю сначала выпьешь? — разрушила его Ангелина.

— Пожалуй, выпью. А то от торта скоро ничего не останется, — мстительно выразился я.

Пока я медленно насыщался, Леший с физруком вышли куда-то. Скорее всего, совместно отливать. Востроносенькая Антонина начала вещать истории, типа:

— Девочки, тут такое было…

Я, опасаясь изнасилования своих ушей и мозга, резко буркнул:

— Я готов…

Конечно же, я не был готов. Для брейка важно очень внутреннее состояние, вдохновение. А тут эти рожи. Вымучил из себя робота и электробуги. К концу исполнения немного раскочегарился. Может быть, музыка меня завела. В общем, публика была у моих ног. В переносном смысле, конечно. Ангелина безапелляционно постановила включить мое выступление отдельным номером в программу торжественного концерта. Я, немного разозлившись, предложил исполнить на концерте торжественный стриптиз — снимание с себя пионерского галстука под соответствующую музыку. Присутствующая публика не поддержала меня в этом порыве.

— Будешь должна мне вечер и бутылку Ркацители, — шепнул я Юле, когда остались недолго наедине.

— А не многого ли ты хочешь? — хитро прищурилась девушка.

— За такие подставы любая порядочная девушка вообще обязана выйти замуж! — возмущенно вякнул я.

В ответ, Юля рассмеялась и щелкнула меня по носу. Оставил учителей и примкнувшего к ним Лешего, потому что неумолимо надвигалось время спортивной секции. Проигрыватель выпросил у Ангелины до завтра. Порадую сегодня свой молодняк художественным номером. В полку моих паркуристов появилась еще одна парочка новеньких. Проблема с новичками улажена, к моей отчаянной радости. Начальные элементы взялись преподавать Пика и Шило. После разогрева и растяжек я предложил ребятам посмотреть элементы брейк-данса. В общем, пока пластинка крутилась, я все это время крутил верхний и нижний брейк, в новой реальности окрещенный паркур-дансом.

Я добился желаемого эффекта, мои последователи вдохновились новыми движениями и решили уделять танцу не менее часа в спортивных занятиях. В эту среду все занятие решили посвятить брейку. Запускать чего-то новое всегда трудней, чем поддерживать обычную движуху.

Около пяти часов за мной зашел Вовка. На улице нас ждала Волга с Федей на борту. Я оставил ребят на попечение Пики и Шила и, быстренько помывшись, загрузился в машину. Подъехали к рощинскому ДКС почти вровень с рафиком, привезшим ребят из «Машины Времени» и их аппаратуру.

— Принимайте бездомных! — с улыбкой провозгласил Андрей, увидев меня.

Мы с Вовкой подошли к музыкантам и пообнимались с ними. Познакомился наконец-то с молчаливым инженером группы — Сашей Котомахиным. На том скандальном сейшене он был сильно загружен техническими проблемами.

— Разгружайтесь пока в фойе. Вован, помоги ребятам, — распорядился я, направляясь в сторону директорского кабинета.

Секретарь, изобразив радость на лице, сообщила, что директор меня ждет. Дядя сидел за столом, заваленным бумагами, на первый взгляд напоминавшими строительные проекты.

— Дела, дела… Чем больше делаешь, чем еще больше их становится, — сообщил он грустно после обычный приветствий, — Ведь просил подойти нестандартно. Нет, суют типовые варианты.

От огорчения директор с силой бросил ручку в кипу бумаг.

— Тут еще одна проблемка организовалась, — добавил я ему гвоздей в гроб, — Музыканты группы «Машина времени» потеряли базу. Им негде репетировать и хранить инструменты. Я их пригласил сюда. Здесь можно найти несколько нехилых плюсов. Они могут поднатаскать наших ребят, которые еще далеко не музыканты. Ими можно заполнять всякие торжественные мероприятия. Парни раскручены в определенных кругах. И если выстроить с ними правильную политику, взяв на свой кошт, то можно получать неплохую отдачу. И еще — Макаревич работает в Гипротеатре и сможет чего-нибудь подсказать с проектами.

— Ну, раз так, то зови их сюда, — распорядился Шумилов.

Привезенные вещи оставили на Вовку. Патлатые парни с робкими улыбками зашли в кабинет. Директор их поприветствовал вполне радушно, подшучивая:

— Артисты с погорелого театра.

Как я понял, дядя мои аргументы вполне всосал и даже творчески их переварил. Ребята вольются в наш нарождающийся виа, формально оставаясь самостоятельной единицей. Они должны будут отдавать часть своего времени на наших музыкантов и, конечно, на собственные репетиции. Если они будут организовывать выступления по своим каналам, то все дивиденты оставят себе. При организации концертов через нас, они сразу же превращаются в часть виа и получают обычную зарплату, концертные и прочие премиальные выплаты. Сразу же застолбил участие ребят в пятничном мероприятии Ангелины.

Поскольку наши новые друзья смогут иметь официальное место работы с нормальной оплатой, то автоматически снимается проблема работ для прикрытия. Для Саши, и особенно, Сереги это актуально. Ребята этому обстоятельству очень обрадовались. В советской стране не иметь официального места работы считалось преступлением и наказывалось по статье «тунеядство». Как человек на самом деле работает, государство мало колыхало. В реальной истории Саша даже покинул группу в этом году, уйдя в Тульскую филармонию чтобы обрести официальный статус.

По моему предложению обсудили проблему жилья. Онараньше, или позже напомнила бы о себе. Творческим личностям вредно тратить много времени и нервы на всякие электрички. Дядя был не против предоставления места в доме отдыха во временное пользование. В дальнейшем я полагал, что музыкантов разберут по семьям гостеприимных местных пацанов.

Немного напрягло машинистов, что над ними появятся начальники. А представление им меня в качестве худрука повергло в шок и трепет. Увидев эти напрягшиеся рожи, предложил назначить на эту должность Макаревича. Творческие личности очень обидчивы. Не стоило с самого начала плодить напряги, а на мне и так очень много дел.

Мы с Шумиловым решили дать новоприбывшим музыкантам время на переваривание вкуренной информации, но только до завтрашнего дня. Инструменты силами подошедших участников виа перекочевали в актовый зал к нашим. Гитары и ударник у машинистов были достойные, а вот усилок — явный отстой. Как они на нем чего-то работали? Репетицию для своих отменили. Уже третий день простоя для местного виа получался. Дядя повел машинистов на ужин в ресторан, чтобы им лучше думалось над предложениями. Я, пообещав присоединиться к ним попозже, направился к паркуристам.

В отличие от просторских, рощинские паркуристы не пылали желанием размножаться, в смысле, расти численно. Как начали заниматься числом в десять котозлобных харь, так и продолжали ту же линию. Атмосфера здесь тоже отличалась. Парни застряли на начальных этапах, овладевая падениями, растяжками и физикой. Мой брейк танец и пластинка Крафтверка помогли немного повысить тонус занятий. Перед началом исполнения сгонял за Дибич в ее обиталище. Пацаны с удовлетворением восприняли информацию, что часть занятий у них будет вести эта интересная по-своему женщина.

Торопливо попрощался со злобными котами и хореографом, повесив дальнейшее ведение занятий на Медика. Полчаса угрохал на них. Как бы не пролететь мимо ужина.

Как известно, творческие желудки не страдают деликатностью в атмосфере ресторанных явств. Наши новые друзья скорее всего уже догрызают последние котлетки. Мысли подобные вынудили мои икроножные мышцы включиться на полную мощность. Я даже не заметил, как оказался у входа в ресторан. В стеклянном холле в месте для курения на кожаном диване в позе «нога на ногу», или по-пацански выражаясь «задрав копыта» сидела в одиночестве будущая королева эстрады Алла и смотрела весьма иронично.

Вопрос ее был задан в полном соответствии с взглядом:

— Куда ты так мчишься северным оленем, молодой человек?

— Бегу, задевая рогами облака, чтобы пожрать ужин, пока враги до него не добрались.

— Разве у тебя в таком юном возрасте уже завелись враги?

На ее лице образовалась маска величайшего недоумения.

— Увы! Сам удивляюсь. Откуда только наползают, — сокрушенно всплеснул я лапами.

Глаза певицы искрились смехом. Видно было, что ей интересно общаться со мной, но и мои переминающие ноги тоже были заметны.

— Подойдешь потом к нашему столику? Сейчас, я вижу, ты очень торопишься.

Я согласительно кивнул и устремился к знакомым патлам в глубине зала. Дядя с гостями даже не добрались до экватора, потому что на столе было много чего. Угадывался интерес музыкантов к пивной теме. Стол был загроможден пивными закусками типа рыб копченых, ребрышек свиных, сыров нарезанных. И венчала эту гастрономическую композицию группа бутылочек голландского пива Хейнекен, сопровождаемая знаменитыми пивными кружками. Решил немного схохмить, сказав:

— Будто не в приличный ресторан попал, а в зачуханную пивнушку!

— А, вот еще одна морда на наше крутое пивко пикирует! — деланно огорчился хитроглазый Кутиков, — Срочно давай роняй свой трезвый зад, а то ничего не останется.

Я решил сначала что-нибудь содержательное кинуть в пищевод, а уж потом присоединился к основной тематике. Удовлетворился жареной курочкой с картошкой и салатом с грибами.

Стороны соблюдали уговор не касаться деловых тем. Развлекались анекдотами, причем Шумилов музыкантам фору давал. Парни ржали за столом одичавшими лошадями. Я тоже влез со своим анекдотом:

— «В школе ЦРУ идет урок русского языка. Преподаватель спрашивает:

— У кого есть вопросы по ситуации „винный магазин“?

Один агент тянет руку.

— Сэр, скажите, пожалуйста, во фразе „Мужики, опять пиво не привезли!“ — в каком месте должен стоять неопределенный артикль „бля“»?

— Вещь! — констатировал Кутиков, когда все отсмеялись, — А еще знаешь?

— «Поймал мужик золотую рыбку и загадал ей желание, чтобы испытывать с женой оргазм одновременно. Через неделю приходит к рыбке и говорит:

— Отмени желание!

— Почему? — интересуется рыбка.

— Да неудобно как-то получается: сидим с друзьями в бане, пьем пиво и вдруг я кончаю!»

Второй анекдот вызвал еще больший шквал ржаний. В общем, можно было сделать вывод, что мы взаимно прописались. Дружно выпили за начало нашего безнадежного дела: скрещивания ежа с ужом, то есть виа и рок-группы.

Пока хлебал пива, наблюдал краем глаза за столиком Аллы. Ее в гастрономическом путешествии сопровождали двое импозантных мужчин и одна миловидная средних лет женщина. Они оживленно переговаривались, поглощая ужин не менее оживленно. Потом я как-то отвлекся. Когда вновь сфокусировал взгляд на аллином столике, то обнаружил там только саму певицу в сопровождении одного импозантного мужчины и бутылочки вина с фужерами. Алла была грустна и притягательна. То ли ее удачный ракурс, то ли мой пивной хмель, но меня неудержимо повлекло к этой женщине. Попрощавшись со своей компанией, я, слегка пошатываясь, поплелся к ее столику, прихватив с собой пару бутылочек «хейни».

— Не разрешит ли мадам угостить ее солнечным напитком с бескрайних лугов Голландии? — куртуазно помахивая конечностями и булькая бутылками, предложил я.

— А как обстоит дело с вашими врагами? — вспомнила певица наше предыдущее общение в фойе.

— Все мои враги, вкусив моего ужина, моментально обратились в друзей, — родил я философскую фразу.

Алла улыбнулась уголками губ и заметила:

— Я не отказалась бы еще от одной бутылочки «Хванчкара».

Мужчина, настороженно глядя на меня, процедил:

— Аллочка, мы договаривались немного тут посидеть, а не напиваться. У нас еще много работы.

И обратившись ко мне, продолжил:

— Киндер, иди своей дорогой и не приставай к взрослым.

— Не хами, Леш. Парнишка стоящий. Песни сочиняет. Мы с ним у Эльдара на вечеринке встретились. Познакомьтесь, кстати: Паша, Леша.

— Мажуков Алексей Сергеевич, композитор, — произнес мужчина, протягивая руку.

— Чекалин Павел. Творческий псевдоним — Виктор Токарев, — ответно обозначился я.

— Где-то слышал про вас, — задумчиво проговорил композитор.

Переключившись на певицу, он сказал:

— Алла, если песня не будет должным образом подготовлена, то я отзову право на ее исполнение, даже рискуя навсегда поссориться с Пашей Слободкиным. С чем ты тогда поедешь в Болгарию?

Я сразу просек, что речь касалась предстоящего конкурса «Золотой Орфей» и невинно вклинился в разговор:

— А разве вы не подобрали песню из репертуара болгарских композиторов по моему совету?

Композитор хмыкнул:

— Так вот кто раздает советы лауреатам всесоюзных конкурсов!

Я состроил обиженную моську и произнес:

— Зря вы так, Алексей Сергеевич. У вас есть чудесные, не побоюсь сказать, грандовые песни. Но Алле нужно не просто участвовать, а выигрывать. Только признание болгарской публики обеспечит ей это.

— Устами младенцев глаголет истина, — высказалась Алла все с той же полуулыбкой.

— Хочешь сказать, что у моей песни нет потенциала? — вдруг обиделся Мажуков, — Тогда бери этого младенца и готовь к конкурсу все, что хочешь. А я поеду в Москву.

— Леш, не порть мне чудесный вечер. Давай, завтра поругаемся. А ты ставь свои бутылки и садись.

Это она уже ко мне обращалась. Композитор успокоился, но посидел с нами совсем немного и ушел, сославшись на усталость.

— Чудесный человек, очень умный, одаренный, немного капризный…, - проговорила Алла, глядя вслед уходящего Алексея и потягивая вино из бокала, — Только не выстрелит его песня в Болгарии, как ее не переделывай. Нужно что-то другое. Твой совет тоже не сработал. Паша Слободкин по моей просьбе притащил все болгарские записи. Есть кое-что, но не по мне.

— Они здесь, в смысле, записи? — поинтересовался я.

— Здесь, конечно. Паша с ребятами сейчас на концертах, а я с Лешей и звукооператором тут торчу. Не хотел бы мне помочь? — плавно подвела к цели разговора певица.

Большие изумрудные глаза вопросительно уставились на меня.

— Песню подобрать? Отчего же не помочь. Только тебе это будет не бесплатно.

Тень беспокойства промелькнула на ее лице и завершилась бархатной полуулыбкой:

— Думаю, что об оплате твоих услуг мы сможем договориться.

— Оплатой будет твое участие в концерте для моих друзей в эту пятницу. Все равно тебе же в ближайшее время не выступать, как я слышал.

— В пятницу как раз «Ребята» приедут. Ваш Шумилов договорился с Пашей о нашем выступлении на этот день вечером. Так что, ничего не могу обещать.

Я отмолчался, занятый поглощением пива. Подумалось, что не стоит напрягать эту женщину. Ее малоизвестность вполне заслужена, если проштудировать репертуар. Голос, фактура великолепные, а песни скучные, маловыразительные. Она на данное время больше соответствовала имиджу фольк-певицы, помеси Зыкиной с Руслановой. Даже в некоторых фильмах, в которых она исполняла песни за кадром, ее не всегда обозначали в титрах.

Чего у нее не отнять, так это стремление к поиску себя. Умению включать обаяние на всю мощность, когда этого требуют обстоятельства. Вцепляться мертвой хваткой в нужного человека и добиваться необходимого итога. Эти плюсы были для нее же и минусом. К тому же, она явно считала меня гораздо старше своего возраста.

— Я поговорю с Пашей. У меня только две сольные песни. Перебьются. Я согласна на твои условия, — отвлек меня голос Аллы после заметно продолжительного раздумья.

— Хорошо. Давай встретимся завтра с десяти утра, — предложил я.

Алла попрощалась со мной и покинула ресторан. Я же вернулся к своим. Шумиловский столик не оскудевал пивным изобилием и упившимися рожами вокруг, к которым присоединилась еще одна тощая и не менее наглая морда. Но это был еще не я. На моем месте восседал Вовка и о чем-то вещал своим большим ртом. В его жестикуляциях угадывались элементы брейк-данса. Ну, что же он за человек такой? Лечение его видимо придется перенести на другой день. От пива голова очень тяжелая и на подушку просится.

К ребятам за вечер много раз подходили незнакомые люди и говорили теплые слова, просили автограф. Зацепили, значит, выступления этой рок-группы обычных людей. Стоит поговорить с Поздняковым насчет раскрутки ребят с учетом их полуподпольного статуса. До гастролей полноценного виа «Березовая роща» еще жить да жить, как говаривал летевший вниз головой с восемнадцатого этажа мужик.

Чем окончились пивная вечеринка в ресторане, помнилось с трудом. Вместо Шумилова на его месте нарисовался какой-то улыбчивый лысоватый череп, а вместо бутылок Хейнекена, наше Жигулевское. Кажется, мы там еще хором попели своими пьяными рожами песенки из репертуара Токарева, причем «Тетя Хая» получилась в версии Аркаши Северного. Подлый гад Вовка, сидя рядом, чуть не контузил меня своими воплями. Реально ухи свернулись и собрались облетать. Пришлось сунуть ему кулаком между ребер, чтобы заткнулся.

Какие-то бабы вдруг образовались возле музыкантов. Я окинул окрестности мутным взглядом — около меня почему-то баб не наблюдалось. В игнор пустили, цуки! Вовка только чего-то все горестно вздыхал и сердито на меня посматривал. Когда я, спустя некоторое время, снова надумал посмотреть вокруг, то баб уже не было. Исчезли также и музыкантов с черепом. Только верный гад Вовка лежал лицом промеж бутылок и похрюкивал.

Очнулся я в незнакомом помещении в одной кровати с охальным гадом. Поселивший нас, соблазнившись нашими тощими телами, сэкономил на размещении. Но он не учел способностей Вована во сне занимать максимальный объем, раскидывая куда попало свои клешни и копыта. Кто-то нас раздел до трусов, а одежду аккуратно разложил по стульям. По обстановке угадывался номер в доме отдыха. На другой кровати аппетитно похрапывала морда технического парня из коллектива машинистов.

Сбросив с себя вовкины конечности, я побрел в ванную умываться. С трудом узнал себя в зеркале из-за опухшей рожи. Подумал, что снова какие-то трансформации начались. Блин, часы показывали начало одиннадцатого. Кинулся срочно одеваться и скакать в ДКС, к Алле на репетицию.

Нужную дверь нашел по номеру, но можно было и по характерному голосу певицы. Судя по надписи на табличке, студия принадлежала детскому хору «Ручеек». В уютном просторном помещении с большими окнами, занавешенными белоснежной тюлью и синими шторами с бахромой, располагался рояль и расставленные в беспорядке деревянные стулья. На стоящих у стены столах угадывался подключенный японец Шарп, проигрыватель виниловых пластинок в виде забавного чемоданчика и еще вроде бы гедеэровская органола Вермона, возле которой суетился худощавый парень в простой вязанной жакетке и джинсах. Женщина чуть старше певицы стояла возле другого стола и рылась в коробке с бобинами. Будущая звезда сидела в расслабленной позе возле рояля, за которым сурово поблескивал своими очками композитор Мажуков. Поодаль, ближе к окну, сидел еще один обладатель очков и загадочной внешности.

— Опаздываем! — буркнула Алла.

— Извините! — жалобно мявкнул я.

— Ладно, я позже придумаю тебе наказание, а пока куда-нибудь садись, — решила певица.

Настроение у всех было хуже некуда. Коллектив мучился над песней болгарского композитора Ангела Заберского «Я вновь хочу увидеть Ленинград». Мажуков чувствовал неудобство от моего присутствия.

— Аллочка, может быть, ты зрителей в другой раз позовешь? — предложил он.

— Алексей, успокойся. Павлик нам не помешает, наоборот, что-нибудь подскажет…

— Что он нам может подсказать такого, чего мы не знаем? — вскипел вдруг композитор.

— О нем высокого мнения Таривердиев, — бросив взгляд со значением, ответила Алла.

Присутствующие вновь погрузились в творческий процесс, который все никак не собирался завершаться хоть каким-нибудь результатом. Мне было откровенно скучно. Поэтому, было не удивительно, что я кряхтел, сопел и возился на стуле, испуская всякие звуки, заметно злившие композитора.

— Все, перекур. Курить жутко хочется. Кто не курит, тот тоскливо пьет чай, — громко провозгласила певица, — Паша, ты куришь?

Заметив мой отрицательный жест, добавила:

— Правильно, Пашок! Не кури и помрешь здоровым и красивым.

— Спасибо вам за добрые пожелания! — вежливо поблагодарил ее.

Алла сидела в своей обычной позе, покуривая сигареты «Столичные» и шутливо переругиваясь с мужчинами, комментируя последнюю запись. Перекур грозил затянуться в перекус. Все стали подсаживаться к столу, на котором располагалась наполненная конфетами ваза, лежали вскрытые пачки печенья и кулек с пряниками. Пока электрочайник нагревался, бутерброды нарезались и чай из бумажной пачки со слоном заваривался в отдельном стакане, Алла решила меня представить своей свите:

— Друзья, это Павлик Чекалин, восходящая звезда на музыкальном небосклоне. С Алексеем Сергеевичем ты уже виделся вчера. Там Толя сидит, звукорежиссер. У стола хлопочет Нина, мой ассистент.

Парень в джинсах доброжелательно улыбнулся мне и протянул руку. Нина с улыбкой кивнула. Сидевший у окна мужчина с вдохновенным лицом и вышедший потом по неотложным делам, оказался поэтом Олевым Наумом.

За столом зашел разговор о конкурсе, посвященном предстоящему юбилею великой победы, объявленном в Союзе композиторов. Ожидались солидные призы.

— Не желаете ли принять участие, молодой человек? — решил подколоть меня композитор.

— Это не от меня зависит, — скромно ответствовал ему.

— А от кого?

— От вдохновения… К тому же, призы незначительны. Не соответствуют масштабам моего искрометного таланта.

— Даже так… Хмм, да. Слов нет. Не желаете ли ознакомить нас хоть с каким-нибудь своим шедевром?

Скепсис сочился, казалось, из всех пор маэстро.

— Перестань, Алексей! — тихо попросила Алла.

— Он же вчера представился Токаревым, псевдонимом творческим. Помнишь? Вчера у соседа услышал занятную запись. Попросил на время. Толик, поставь это, пожалуйста.

Включили запись с моим мерзким голоском. А как иначе блатные песни исполнять еще можно? Попали на «Тракториста».

— Вот такое творчество уважаемого нашего гостя! — прокомментировал Мажуков, — Надеюсь, голос вам знаком? Хочешь стать королевой блатняка?

— Корова курносая… — обалдело проговорила певица, — Но он же показывал у Рязанова музыкальные этюды. Очень красивые.

— А ты ничего не путаешь, Аллочка? Хорошо, проверим. Рояль имеется. Прошу вас, маэстро! — композитор даже немного склонился в ироничном поклоне.

Первым моим позывом было встать и молча отвалить. Ничего и никому я доказывать не собирался. К тому же заметил разочарованное, потухшее лицо будущей звезды.

Я порылся в своих супермозгах и узнал интересные подробности. Итак, по условиям конкурса «Золотой Орфей» участник должен исполнить три песни. Одну из перечня песен болгарской эстрады предлагают сами организаторы фестиваля, другую, тоже болгарскую, имеет право выбрать участник. Третью песню участник может исполнить по собственному выбору. Алла сама попросила Мажукова написать для нее песню для этого конкурса. Так появилась на свет композиция «Ты снишься мне…», написанная на слова Николая Шумакова.

Навязанной оказалась песня «Арлекин» Эмила Димитрова. Алле она откровенно не понравилась, но деваться было некуда. Пока с ней не работали, ожидая русской адаптации сразу от трех поэтов: Олева, Резника и Дербенева. Паша Слободкин тоже чего-то обещал из себя вымутить. Выбранную болгарскую песню про Ленинград уже перевели на русский язык. Кто это сделал — яйца бы ему оторвать. Наполовину, правда. Часть текста очень даже неплохо смотрится, патриотично. А вот припев — не пришей к паху брандспойд. Вот над этим творческим выкидышем сейчас и билась Алла и все те, кто готовили ее к конкурсу.

— Мне не надо ничего доказывать. Свою музыку я просто дарю людям, а они сами решают: принимать ее, или нет. Кстати, я собирался подарить Алле на восьмое марта один шлягер. Могу исполнить, если она пожелает.

Она пожелала, благосклонно и задумчиво кивнув рыжей гривой.

— Шлягер! — захмыкал композитор.

Что же ты так взъелся на меня?

Проигрыш мелодии «Музыка любви» оказался таким, что Алла моментально подскочила к роялю. Она слушала стоя, опираясь на него локтями.

Вот такая я малолетняя мстительная сволочь. Могу вдобавок с полной уверенностью сообщить интересующимся, что готов бросить вызов Понаровской, или Рымбаевой. Даже сразу им обеим, если эти дамочки надумают против меня скоопернуться. Такого оранья белый свет не видывал. Ну, по крайней мере, стены этого ДКС. Окрестные кошки все нервно курят за углом.

После завершающего аккорда я вдруг почувствовал на щеке обжигающий поцелуй. Алла прыгала по комнате, как маленькая девочка, и периодически подскакивала ко мне, свирепо тиская мои бедные косточки. Они реально трещали.

— Чудесный подарок. Я в тебе не сомневалась. Давай еще раз под запись, — подскочила она ко мне снова и еще раз чмокнула в щеку. Чего так мелко оцениваешь, Алла? Ну, да, ладно. Хоть до уровня щеки дорос.

— Пожалейте, дайте передохнуть. Если я сейчас еще раз так спою, то сорву голос.

— А ты тихо основу пой, а я припев возьму, — настаивала разошедшаяся певица.

Скепсис у Мажукова растаял, зато очумелости прибавилось под самую маковку.

— Признаю, достойная композиция! Талантливый ты, чертяка, — с улыбкой сообщил маэстро, — И с таким даром сочиняешь всякую уголовную дрянь! Прошу, не разменивайся на дешевую популярность блатных песенок.

Что делать? Пообещал великому человеку. Мне и самому уже надоел до чертиков этот Токарев, который Вилли. Могу любую лапу дать на отсечение, что я не искал никакой популярности: ни дешевой, ни дорогой.

— Может быть, посоветуешь своей талантливой головой, что с песнями на конкурс делать?

— Что тут советовать… Песня этого Заберского никуда не годится: ни мелодия, ни слова. Я с такой вещью на конкурс носа бы не показывал. Цыганочка вперемешку с гопаком. Текст перевода в целом нормальный, но припев — жуткая жуть:

— Еще бы пустить по сцене кордебалет, танцующий вприсядку. Подозреваю, что вы, Алексей Сергеевич, при всем своем неимоверном таланте ничего здесь не сможете сделать. Только время напрасно потеряете. Лучше из Димитрова что-нибудь еще наройте. У него есть много отличных композиций. Давайте, прослушаем его записи.

Нина, получив подтверждающий кивок Мажукова, отыскала в коробке требуемую запись. Толя быстро установил бобину на штырьки. Пока лились мелодии талантливого болгарина, у меня постоянно возникало желание остановиться на чем-то. Сделать русскую адаптацию для меня не составило бы большого труда. В поэзии я кое-что умею. Сначала мне понравилась композиция «Ако си дал», потом заинтересовало «Письмо маме». Где-то седьмой, или восьмой оказалась «Пришла любовь». Я не поверил своим ушам — это же была известнейшая композиция «Москоу» группы «Чингисхан». Очень похоже, по крайней мере. Только менее драйвово исполнялось. Сделаем адаптацию в стиле немецкой группы, и все просто охренеют.

Прервал запись и объявил, что нужная композиция найдена. Тут же подсел к роялю и исполнил чингисханскую мелодию на одном дыхании, подпрыгивая на тощей заднице и периодически оглядываясь на присутствующих с коварной лыбой. Мажуков застыл с недоуменным выражением лица. Алла же раскраснелась радостной улыбкой. Ага, задело! Пусть товарищи поэты теперь срочно подрываются и пишут стихи к этому ископаемому шлягеру.

— Разухабисто как-то… — растерянно пробормотал Алексей Сергеевич.

— Все же лучше цыганочки, — радостно вякнул я.

— Сочинилось неплохо!

При всех качествах Алексей моментально ухватывал суть композиции.

— Димитров тут сочинитель. Я только немного оранжировал.

— Ага, вот так, на ходу…

— Один из возможных вариантов.

Кстати об Арлекине… Стоило бы подтолкнуть своих новых друзей в нужном направлении. Я попросил поставить запись этой песни. Прослушав с глубокомысленным выражением физиономии, выдал:

— Нормальная песенка, потенциал для оранжировки большой.

Несколько раз проиграл версию оригинала на рояле. Потом стал понемногу добавлять знакомые изменения. Сначала получился припев и напелись немудрящие слова:

Сильно форсировать события не стоит. Нужно оставлять плацдарм для дальнейшего интереса к своей персоне. И творческим личностям надо дать проявить свои творческие потенции. Аллу не буду дергать к Ангелине. Завезу туда только машинистов, и пусть они сбацают там пару-другую своих нетленок. Хватит моим школярам до заворотка кишков.

Незаметно подошло время обеда. Заметив мои голодные глаза, Алла объявила перерыв и погнала всех нас в ресторан. Я там резво подзаправился рассольником и пловом и, состроив горестную морду, сообщил всем, что мне пора уходить по своим делам. Мажуков дружески обнял меня на прощание и шепнул на ухо:

— Чтобы обязательно участвовал в конкурсе военной песни.

В моем кармане добавилась еще одна визитка. Алла проводила меня растерянным взглядом.

Когда я скакал по направлению к актовому залу ДКС, то мое воображение живо рисовало пасторальные картины занятий гранд-рокеров с моими недомузыкантами. В действительности, на сцене стояла тишина, а возле сцены потерянно маячили БР-мемберы. Два блатных Игорька сидели на зрительских сидениях поодаль от всех в центре зала и попивали бутылочное пиво.

— Эй, как тебя там… Будет сегодня репетиция, или мы отчалим? — нагло высказался один из них.

— Отчаливайте, куда хотите. Вас здесь никто не держит насильно, — зло ответил им.

— Где Макаревич? — спросил я у других пацанов.

— Он со своими друзьями был здесь. Потом пришел Валерий Михайлович. Они поругались и ушли к Шумилову, — рассказал Леха.

Час от часа не легче. Предложив всем ждать и не расходиться, а сам направился в дядин кабинет.

Шумилова успел застать на месте, но он уже собирался уходить по своим делам. Суть конфликта между Поздняковым и Макаревичем со слов дяди сразу стала понятна. Валерий потребовал согласования деятельности группы с планами виа, в числе которой оказался и финансовый вопрос. Андрей почувствовал ущемление своих творческих амбиций. После того как дядя частично поддержал Валерия, тактично пояснив фронтмену машинистов, что согласовывать какие-то действия с директором общего коллектива все-таки придется. Андрей в ответ объявил, что вынужден отвергнуть вчерашние предложения. Сейчас музыканты, по всей видимости, собирали свои вещи и готовились уехать. Рассказывая об этом происшествии, дядя выглядел немного виноватым. Я успокоил его, сказав, что ничего особенного не случилось, и что все творческие личности обычно жутко капризны. Жаль, конечно, что меня не дождались.

Пока шел к корпусу дома отдыха, где поселились машинисты, все обдумывал ситуацию. Надо бы оставаться, хотя бы формально, на должности худрука. Тогда бы сработал громоотводом. Если бы Андрея постепенно подвести к тем же поздняковским мыслям, то от этого все стороны выиграли. Теперь же фужеры разбиты, вино вылито, обратно не соберешь!

Музыканты меня встретили дружелюбно кроме Андрея, который смотрел на меня, как на предателя. Понемногу мы с ним разговорились. Решение уйти на вольные хлеба поколебать не удалось:

— Старик, нет желания прислуживать какому-то бюрократу-самодуру.

Позже выяснилось, что ребятам чего-то такого Стасик Намин наобещал. Вот только им переезжать нужно только после праздника. Не вопрос. Предложил им «баш-на-баш» отработать завтра на меня у Ангелины и пожить в номерах. Обговорили финансовые вопросы. Сошлись а минимуме, плюс оплата за жилье и кормежка в ресторане.

Теперь осталось только поставить в известность дядю и заняться делами ансамбля. Мои музыкальные пацаны уже замучились дожидаться репетиций. Надо какую-нибудь немудрящую песенку им кинуть. Пусть обсасывают. В актовом зале застал только Юрку-клавишника, Жору-барабанщика, Жеку с Лехой и основного корефана Вовку. Остальные свинтили. Наиграл на электрогитаре песню «Немного подожди» из «Зодчих». Ребята послушали напряженными лицами и одобрили композицию. Я написал слова песни в блокнот и ноты для Юры. Он пока единственный, кроме меня, кто знает нотную грамоту. Насчет сбежавших жестко предупредил, что еще нечто подобное случится, то с удовольствием кое с кем расстанусь.

Начались трудовые будни. Предложенная мной песня была очень простой в исполнении, но для некоторых пришлось осваивать игру буквально с нуля. Я про Леху с бас-гитарой. Прочие тоже хреноватенько пока работали. Вовке иногда давал подолбить на барабанах вместо Жоры. Толк из него будет, однозначно.

Не прошло и часа, как нашу работу прервали дядя и молодой человек в аккуратном костюме и темном галстуке. По выправке он больше смахивал на боевого офицера.

— По твою душу! — удовлетворенно заявил дядя, увидев меня на сцене и, показывая на меня пальцем, сказал незнакомцу, — Он ваш. Забирайте его под белы рученьки!

Я ни секунды не сомневался, что меня когда-нибудь выволокут по событиям в Балабино. Это ведь не бытовая разборка между соседями, а целое антисоветское выступление. Но время шло, а обо мне будто бы забыли. Было большое желание заловить Вовку и запытать его на предмет того, что он знает от своего отца. Но вряд ли будет дядя Витя делиться с сыном служебными секретами.

Молодой человек, которого привел дядя, скучающе оглядел меня и выдал:

— Мне предписано доставить вас на Старую площадь пять к семнадцати ноль-ноль.

— Че я там забыл? — апатично ответил ему.

Тонкие, запоминающиеся черты лица и открытый взгляд свидетельствовали против того, что парень из органов. Уже другим, немного просительным тоном он сказал:

— Конечно, вы можете отказаться от предложения, но мне тогда крупно влетит.

А мое любопытство и так уже определило дальнейшие действия. Заявил условия:

— Поеду, но только со своим приятелем Медведевым. Не хочу умереть в дороге от скуки.

— Ладно, загружайтесь оба в машину, — моментально согласился парень.

«Жить без приключений нам никак нельзя» — наш с чебурахом Вовкой девиз. Мой верный Вовчо Пансо с удовлетворенной моськой пристроился топать вслед за мной. Дядя тоже вышел нас проводить и смотрел, как мы все запрыгивали в серую Волгу.

— Павел, — назвался водила и протянул руку.

Мы представились в ответ.

— А кормить нас там будут? — заинтересовался друган, когда машина отъехала от поселка.

Водила вдруг улыбнулся своим аландилонистым лицом и плоско так пошутил:

— Отбивными по ребрам…

— Мачумба, иначе говоря, — уточнил я.

— Что за мачумба такая? — заинтересовался парень.

— Ну, это история такая была. Один мужик путешествовал по Африке и попал в плен к диким неграм. Они его связали и привели к вождю.

— Выбирай, — сказал вождь, — Смерть, или мачумба?

Мужик думал, думал и решил, что умереть он всегда успеет и выбрал мачумбу. Негры тут же стащили с него штаны и принялись палками бить по заднице. Отпустили. Он еле идет, стонет. Попадает к другому племени, и там вождь тоже спрашивает:

— Смерть, или мачумба?

— Смерть, смерть! Лучше смерть! — завопил измученный мужик.

— Ты — храбрый человек! — заявил вождь, — Но, сначала мачумбу.

— Ерунда какая-то, — констатировал водила и решительно включил встроенный радиоприемник.

По программе «Маяк» передавали последние известия:

— Продолжается наступательная операция Народных вооруженных сил Южного Вьетнама. Бои ведутся в районе городов Анкхе и Тикук. Уничтожено восемь единиц бронетехники. Противник также несет большие потери в живой силе… Продолжается многомесячная забастовка в Шотландии. Правительство Гарольда Вильсона согласилось частично удовлетворить требования бастующих…

Новости подавались так, что создавалось впечатление, будто вокруг в мире царит хаос и насилие, тогда как в нашей стране — лишь тишь да божья благодать. К счастью, новости не долго тиранили наши уши. Полилась песня советской эстрады. Кажется «Снежинка» Саульского и Леонидова в исполнении виа «Самоцветы». Нормальная такая песенка, не мудрящая. Можно будет включить ее в репертуар нашего ансамбля, чтобы худсовет не придирался по составу песен.

Аланделонистый угрюмо вперился в набегающую дорогу. Вовка скучающе позевывал, слушая поднадоевшие композиции. А меня вдруг охватило беспокойство насчет ближайшего будущего. Если мне не изменяет память, то на Старой площади располагался ЦК партии. Чем я мог так заинтересовать партийных дедушек? Неужто и среди них завелись поклонники блатных песен? Если отталкиваться от моих бесчинств в Балабино, или в электричке, то тогда мою тушку скорее всего должны потащить на Лубянку, то есть на площадь Дзержинского, закованного в железо.

Фантазия раскочегарилась не на шутку. Я представил, что по моим блатным композициям собрали целый Пленум, и меня заставили исполнять их на гитаре. Все сидели злющие, как инквизиторы во время пыток Галилея. Андропов катал желваки по лицу и яростно сверкал на меня очками. Брежнев периодически ронял челюсть на пол. Прочие старцы осуждающе качали головами.

— Да он же всю нашу молодежь развратит, и мы коммунизм никогда не постоим! — постановил генсек, — Что будем делать, товарищи?

— Мачумбу ему! Мачумбу! — раздалось со всех сторон.

— Ставим вопрос на голосование. Единогласно. Немедленно исполнить постановление Пленума.

Почему-то появился вовкин отец и поволок меня на Красную площадь. Там перед мавзолеем, на который моментально взобрались члены Политбюро, установили помост. Дядя Витя содрал с меня джинсы, зажал мою голову между своих ног и принялся жестоко лупасить палкой по заднице. Я в ужасе заорал, что никогда больше не буду петь блатных песен и проснулся.

Вовка испуганно и вместе с тем сонно хлопал глазами, видимо, тоже только что проснулся. Водила удивленно посматривал на меня в зеркало.

— Ты чего разорался? — недовольно пробухтел Медик.

— Рожа твоя приснилась, — юморнул в ответ.

За окнами проносились городские пейзажи. Опять вечные плакаты, но в основном по женской тематике в честь надвигающегося, как ледокол, праздника восьмого марта. Интересно, а где цветы сейчас можно приобрести? Специализированных магазинов я пока не встречал.

Вскоре наша Волга осторожно подкатила к неприметному четырехэтажному зданию напротив Политехнического музея. Над скромным входом была выбита надпись золочеными буквами «ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ВСЕСОЮЗНОГО ЛЕНИНСКОГО КОММУНИСТИЧЕСКОГО СОЮЗА МОЛОДЕЖИ». На входе за столом сидела добродушная бабулька с вязанием. Наш провожатый показал ей свой пропуск и сообщил:

— Вызваны к Касимовой.

— А, к нашему новому секретарю! — почему-то обрадовалась бабулька, — Проходите, сынки.

Прошли на второй этаж с типичными красными коврами-дорожками и стенами, обитыми деревянными панелями. На внушительной двери, обитой дермантином, красовалась свежевыполненная табличка «Секретарь ЦК ВЛКСМ Касимова Л. М.» За дверью обнаружился предбанник с диванами и письменным столом, за которым сидел молодой и серьезный парень. Водила приветственно кивнул секретарю и провел нас к двери, из-за которой доносился знакомый голос.

Во вместительном кабинете все было выполнено по обычным бюрократическим стандартам: стол для заседаний буквой «т», обитый зеленым сукном, кресло, портрет Ленина над ним, письменный набор из малахита, три телефонных аппарата разного цвета.

Сидевшая в кресле Лейсан, заметив меня, деловито кивнула на одно из мест за столом, продолжая общаться с группой молодых людей. Места по обе стороны ножки буквы «т» занимали восемь человек. Наш парень подвел нас к самой дальней от Лизка части ножки и сел около.

Девушка с обаятельным курносым лицом начала докладывать о подготовке к церемонии открытия Спартакиады в Лужниках, которая должна состояться где-то через неделю. Судя по сосредоточенному взгляду и сжатым до размеров куриной гузки губам Лейсан, она очень волновалась. Это был ее первый проект в ранге одного из руководителей центрального органа. Выслушав эту девушку и еще одного парня, Лейсан объявила:

— Товарищи, на заседание нашей коллегии я пригласила одного творчески одаренного человека. Знакомьтесь, Павел Чекалин. Думаю, что сотрудничество с ним принесет для всех нас огромную пользу. Следующее заседание коллегии состоится как обычно в следующую пятницу, а завтра, напоминаю, торжественное заседание в три часа. Всё. Все свободны, кроме товарищей Чекалина и Сивко.

Вовку тоже пока отправили в приемную, поручив его заботам секретаря. Оставшись втроем, мы подсели друг к другу поближе. Лейсан достала из стола и протянула мне несколько листочков бумаги. На одном из них с кодом «секретно» было постановление комсомольского ЦК о подготовке празднования успешного завершения стыковки советского и американского космических кораблей за подписью Тяжельникова Е. М. Чтобы прочитать это распоряжение, я сначала расписался на другом листке об обязательствах неразглашения. На другом листке за подписью Лейсан было издано распоряжение о создании сектора с названием «Космос-75» и назначении меня руководителем. Я должен был расписаться внизу, что ознакомлен. Вот дают шороха комсомольские бюрократы!

— Почему я? Я даже еще не состою в комсомоле, — ошарашенно промявкал я.

— Ваш Лешуков все-таки получит строгий выговор. Ладно, Паш, не ты, сгоняй в организационный отдел за Верой, пусть с собой принесет все необходимое. Примем его здесь и сейчас.

Пока водила с озабоченной мордой летал по коридорам, мы с Лизком дружески похихикали под чай с баранками. В общем, девушка не поленилась исполнить свою угрозу и назначить меня организовывать шоу, идею которой подал космонавт Волынов. Мне предложили не очень бояться и не напрягаться. Всю основную тяжесть процесса предполагалось перебросить на плечи референтов, среди которых будет значиться и мой тезка — Паша Сивко. Короче, получилась синекура с приятными начальственными и денежными бонусами. Буду отращивать попу в мягких креслицах и поплевывать на суетящихся в мыле помощников. Кстати о них.

— Лиз, мне бы в сектор девушек-помощниц побольше. Парней не надо, девушки более исполнительные, — закинул удочки я.

— Инжир тебе под нос, — плотоядно пожелала секретарь, — И ГЗМ в придачу. Мальчиками вполне удовлетворишься.

— Не умею я мальчиками удовлетворяться, — горестно пробурчал в ответ.

— Научишься, — неумолимо высказалась Лейсан.

Оказалось, что этот Паша, который Сивко, переведен сюда недавно из украинского комсомола и землю рыл копытами и прочими рогами, чтобы показать себя с самой лучшей стороны. Что-то не заладилось у него с карьерой в силовых органах, и после училища и двухгодичной службы, окончательно погряз в комсомоле.

Он, кстати, уже нарисовался в дверях с полногрудой девушкой в серой блузке и с косой. Я выцепил из приемной Вовку, и нас заставили написать заявление о приеме в комсомол. Повели в подвал, чтобы там сфотографировать. В итоге нацепили значки. Вот так скоропалительно я с другом оказались принятыми в эту молодежную группировку без всяких ритуалов и камланий. Книжку обещали выдать по месту учебы.

Наедине с Лейсан я поопасался задавать вопросы о личной жизни. И она тоже не горела желанием посвящать меня в свои проблемы. Распрощались мы с ней душевно, получив в подарок к значку яблоко. Сивко повез новоокрещенных нас на своей серой машине обратно в поселок.

Постарался осторожно выпытать у парня о его работе в комсомоле. Обычная бюрократическая синекура. Ходи, пузо почесывай да обрастай полезными связями и иногда выполняй поручения вышестоящих товарищей. Примелькавшись в стадии «мальчиков-на-побегушках» можно укорениться в чьей-нибудь команде и начать карьеру с малых руководящих должностей. А дальше скользишь без проблем по заранее заданной колее, будто смазанный вазелином поршень. Главное вовремя и без вопросов выполнять полученные сверху указания.

— А кто еще состоит в нашем секторе, кроме меня и тебя? — естественно заинтересовался я.

— Пока никого. К следующему заседанию Лейсан может еще кого-нибудь подкинуть, — откликнулся из-за баранки Паша.

— А как так получилось, что я возглавляю этот сектор, но не в курсе того, кто включается в него?

— А ты что, не хочешь меня? — обеспокоился вдруг Сивко.

Смелое заявление. Мне определенно поплохело, даже икота какая-то навалилась.

— Ну, это… Пока не знаю… — промямлил я, сдерживая позывы к иканию.

Вот влип. Совсем забыл про комсомольские порядки. Хорошо, что Вовка со мной.

— Плохо, что ты во мне сомневаешься. Прошу не рубить с плеча и дать мне шанс. Я многое умею, — глухо продолжил Сивко, не глядя в мою сторону.

Представляю себе эту комсомольскую квалификацию. За окнами томительно проносился темнеющий лес. В висках застучало. На лбу вдруг выступила испарина. И еще эта проклятущая икота никак не собиралась заканчиваться.

— Паш, ты сейчас с кем живешь? — заинтересованно проикал я.

— С парнями я живу в общаге при заводе «Серп и молот». Нас четверо в комнате, — охотно пояснил он, — Нередко у разных друзей зависаю, если появляется такая возможность. Могу и у тебя перекантоваться, если не против.

Прямо как в сказке — чем дальше, тем страшней. Я благоразумно изобразил страдания от икоты.

— Чуть не забыл. Я еще умею делать расслабляющий массаж, — сделал контрольный выстрел в голову Павел.

Заикалось еще сильней, и только вблизи дядиных владений немного отпустило. Сивко был дружелюбно встречен и покормлен четой Шумиловых и затем отправлен восвояси. Я решил взять тайм-аут до понедельника по этим делам. Скинул ему дядины телефоны и наказал позвонить около десяти утра.

После ужина мы с Медиком проветрили косточки на улице, поплескались в бассейне. После чего я отправил друга ночевать к Лехе, а сам вернулся к Шумилову. Мне многое чего нужно было провентилировать и перетереть с ним наедине. Рассказал ему о своем визите к Лейсан, кроме секретных дел, само собой. Перед сном посмотрели чемпионат мира по фигурному катанию среди мужчин. Наши Волков и Ковалев дали всем остальным прикурить, захватив золото и серебро. Приятно до кишочечных волнений.

* * *

Для поездки в Родные просторы меня и группы Макаревича на праздничную вечеринку дядя выделил на час дня Икарус с Федей. Ударно и комплексно пообедав у душевного Зурабыча с патлатыми, начали туда неспешно загружаться. Я решил на всякий случай прихватить органолу Юность и тем самым поучаствовать в качестве клавишника. Прихватил, естественно, своего верного оруженосца Вовку. Нарисовались и влезли в автобус Леха и Юрка. А перед самым отъездом вдруг появились Пугачева с подругой-помощницей, которая тащила японский магнитофон. Поприветствовали друг друга объятиями, причем по инициативе Аллы. Очень неожиданно и приятно все произошло. Не стал выяснять, как она узнала про поездку. Представил ее своему окружению. Будущая звезда держалась со всеми по-свойски. Весело и заразительно смеялась, сама рассказывала всякие истории из своей насыщенной гастролями жизни.

По приезду к месту пришлось подождать начала своего выступления. Ангелина неплохо справилась с организацией торжества. Были песни, стихи, хореографическиеномера. Кто-то даже фокусы попытался исполнить. Девочка Наташа под аккомпанемент Ангелины на рояле впервые на публике исполнила «Красного коня». Мои уроки не пропали даром. Она сотворила своим голосом такой рисунок песни, что зрители в зале долго аплодировали ей, а потом потребовали исполнения еще и на бис.

Мой брейк-танец чуть было не сорвался. Оказалось, что пластинку, юлин подарок, я забыл у себя дома в Роще. Да, да, теперь моим домом официально считалась дядина квартира. Шумилов сам меня там прописал по праву опекуна. Ну, так вот, когда Ангелина сильно расстроилась, что я не сотворю свой удивительный танец, записи Крафтверка с моей пластинки вдруг обнаружились на магнитофоне Юрки Колдопского. Дальше зал в молодняцкой своей части обсвистелся, оборался и обскакался от восторга, да и взрослые были просто в шоке, если не сказать, что в экстазе. По крайней мере, Юлия Максимовна меня своими глазами зверски изнасиловала. Если я чего-то еще понимаю в женских взглядах. Ангелина вознамерилась было, чтобы я поиграл на пианино композиции Крутого. Тут я уж уперся рогом. Хорошего понемножку.

Наступило время выступления «Машины времени». Пока техника устанавливалась на сцене, пока обратно на сцену затаскивался стол под мой инструмент, народ прогулялся в сторону рядом расположенного обеденного зала с бесплатными бутербродиками и кофе. Андрей очень переживал насчет того, как я смогу без репетиций подстроиться на своих клавишах. Я же своим супермозгом знал любую его вещь. Тем более, что мог и самого Макара из другого времени к себе подключить. Кое-как смог его успокоить. Алла тоже чего-то там приготовила в режиме караоке. Я имею ввиду магнитофон. Они с Макаревичем договорились работать попеременно.

Публика думала, что будут выступать кто-то из местных. Когда патлатые вышли вместе со мной на сцену, то им вежливо и скучающе похлопали. Но когда объявили название ансамбля, то часть зала зашлась в истерических воплях. В отличие от Березовой рощи, здесь кое-кто оказался более музыкально продвинут. Ну, а когда зазвучали первые композиции, то зал начал неистовствовать. Требовали повторных исполнений, но Андрей оставлял эти просьбы без ответа. Когда он понял, что я легко встраиваюсь в любую ткань композиций и музыкой и голосом, то заметно успокоился. После пяти песен он решил дать отдохнуть группе, показав мне большой палец.

Выпустили певицу. Магнитофон был установлен на том же столе, что и моя органола. Алла сама включила его перед тем, как подойти к микрофону. Ее представили, как солистку ансамбля «Веселые ребята». Публика горячо поприветствовала ее аплодисментами, отдавая дань брендовости ансамбля. Песни для меня были абсолютно незнакомы. Одна про великанов, другая про короля и цветочницу. Очень понравилась мне только «Прогулка по тайге». Еще она спела «Терема» и «От всех других украдкою…». Неизвестная Алла оказалась занимательной, но слишком советской. Она сильно отделялась от стиля машинистов. Аплодисменты доносились больше от взрослой части аудитории.

Когда машинисты вновь вышли, то начали с «моих» песен. «Музыка под снегом» получилась особенно удачной с участием электрооргана и моего бек-вокала. Далее с не меньшим успехом сыграли «Костер». Совсем легкая песня для клавишных. И особенный фурор получился от «Ночной птицы». Андрей хорошо солировал голосом и электрогитарой. Но у меня лучше все равно получилось бы. От этих трех песен публика буквально умерла от восторга. Местный молодняк умолял нас исполнить все песни на бис, но Андрей ответил решительным отказом.

Настала очередь Пугачевой. Она сразу же врубила «Музыку любви», причем минусовка была в приличном оркестровом качестве. Скорее всего, ее коллеги из «Веселых ребят» уже подтянулись. Когда только успели? Не спали они, что ли? От первых пяти песен это отличалось, как небо и земля. Зал ревел от восторга. В отличие от Макаревича, Алла не стала выеживаться и исполнила трудную песню на бис. Вторая минусовка была на песню «Ты снишься мне». Тоже шквал аплодисментов и тоже повторное исполнение.

Трехчасовой концерт был закончен песней «Сердце любить должно» из фильма «Эта веселая планета». Счастливые школяры начали разбредаться по отдельным классным вечеринкам, чтобы напиться там чаем с тортами и прочим ситро. За то, чтобы утянуть меня, Аллу и машинистов в свои классные закутки чуть ли не развернулись драки. Срочно порешили просто обойти единой кучкой все классы и поздравить девчонок. Патлатые и Алла беспрерывно чиркали в разные блокноты и тетради свои автографы. До меня не домогались, считая, что я и так буду в пределах досягаемости.

Часам к восьми вечера только смогли отправить Икарус с усталыми музыкантами и прочими гостями обратно в Рощу. Электроорган в коробке забрали Юрка и Леха, обалдевшие, кстати, от всего увиденного. Мы с Вовкой решили остаться в Просторах чтобы потусоваться со своим классом, соблазненные самопальным тортиком от мамы Светки Романовой под названием «Кофейное счастье». Ну, и еще шампусик обещался. Захотелось также попробовать настоящего «Советского» напитка. А по правде говоря, ожидалась с высокой вероятностью встреча с девушкой Юлей.

На мою голову тут же начали пикировать то Лешуков, то Ангелина, то прочие активничающие челы с предложениями где-то что-то спеть, а то и станцевать. Ага, ну просто изнемогаю от желания. Есть золотое правило для некоторых, что опасно много сладкого потреблять. От этого можно заблокировать жизненно важные проходы.

Согласился только на просьбу англичаночки. Меня радостно потащили в музыкальную учительскую с видом оголодавших охотников, которым в капкан наконец-то попался тощий суслик. Там заставили меня все-таки исполнить свои коронные композиции, а потом еще и сплясать. Чтобы на сухую не пришлось двигаться, зарядил Ангелину на исполнение на рояле подобия Хенкока, приправленного Скрябиным и изнасилованного Артемьевым. От души порадовал учительскую молодежь, тем более, что я так и не понял, где достаются цветы в этом времени. Вытащить на улицу Юлю, чтобы прогуляться с ней не удалось. Она как-то хитро уклонилась от приглашения. Разочарованный, я поперся домой.

Вовка куда-то испарился. Жаль, была задумка заночевать у него и заодно полечить своими суперспособностями, помириться с дядей Витей и потихоньку разведать обстановку в Балабино. Теперь придется общаться со своими надоевшими родственниками. Все равно нужно кое-что из вещей забрать из квартиры. Говорить сеструхе и прочим ее домочадцам о том, что я там больше не прописан, пока не собираюсь. Тем более, что учебу пока буду продолжать в Родных просторах.

Ого! Ключ к замку не подходит. Поменяли, что ли? Дверь раздраженно открыл и молча пропустил меня вовнутрь хмурый Андроник.

— Родной сестре цветы жалко купить? — вместо приветствия произнес он.

— И тебе тоже здрасьте! — ответил ему, раздеваясь.

Все семейство сидело на диване и смотрело торжественный концерт.

— Привет, Паша. Я уж думала, что ты больше не придешь. У дяди останешься жить, — нейтрально высказалась Люба, — Ужинать будешь?

— Я со школьной вечеринки. Спасибо, наелся уже, — буркнул ей в ответ и прошел к матери.

Больная женщина почувствовала кого-то возле себя и открыла глаза. Узнав меня, хотела чего-то сказать, но невнятно промычала и заплакала. На полу возле кровати лежали сменная утка и тазик. На столе покоились коробки с лекарствами. Царил запах скорби и боли. Сердце защемило от жалости.

Внезапно пришла мысль вернуть матери здоровье. Как получится — не важно. Будет ли она снова проституировать и хлестать водку — тоже не важно. Важно просто дать человеку шанс, если есть такая возможность. Ранения я лечить умею, а разрывы сосудов при инсульте такие же, как и при механических воздействиях. Только восстановительный период заранее предсказать невозможно.

Решено, ночью займусь лечением. Вовка со своим солитером подождет.

Свою раскладушку я поставил в комнате матери, не обращая внимания на удивленные взгляды сестрицы. Дождавшись, когда все в квартире заснут, приступил к действу. Не хотелось, чтобы кто-нибудь влез в самый неподходящий момент и отвлек меня.

Начальный этап — закачка своей энергии в больное тело. Снова едва не отдал концы, чуть не упустив поток энергии в бесконтрольной перекачке. В шоке повалялся ничком на своей раскладушке, не в силах пошевелить даже мизинцем ноги. В принципе, на этом лечение можно было и завершать. Получив много энергии, организм даже у самого больного и старого человека может самостоятельно справиться с поражениями тканей и восстановить работоспособность органов. Я, немного погодя, на всякий случай, запустил еще парочку программ, улучшающих лечение.

Утром мать четко произнесла:

— Воды…

Где-то с десятой попытки, подвывая от натуги, сполз с раскладушки и на четвереньках пополз через зал. Крутило так, что казалось, будто я попал в воронку из стен и домашней мебели. Маленькая Танюшка, весело блестя глазенками из-под одеяла, произнесла:

— Пася, ты в собачку иглаесь?

Я повернул в ее сторону свою морду и страдальчески провыл:

— Танюш, водички принеси для бабушки.

И отрубился, растянувшись в трусах на полу. Очнулся довольно скоро. Люба на кухне истерично требовала от своего суженого, чтобы тот бежал к соседям и вызывал скорую. Я намеренно издал стон погромче и, перевернувшись, сел на копчик. Тут же высунулась с кухни сестра и принялась допрашивать:

— Что с тобой? Как ты?

— Не надо скорой! Весенний авитаминоз. Мало витаминов ем, — попытался объясниться я.

Внезапно из второй комнаты появилась мать, так и не дождавшись воды. Она медленно, пошатываясь, молча и ни на кого не глядя, прошла через зал на кухню. Люба и Андроник застыли истуканами от удивления. Только маленькая обрадованно закричала:

— Бабуска выздоловела. Теперь иглать со мной будет.

Я молча убрался на свою раскладушку и сразу же заснул. Разбудили меня около полудня. За мной на дядиной Волге заехал Федя. Комната вроде бы перестала вертеться колесом и сил заметно прибавилось. Мать в своей комнате спокойно спала, тихо посапывая. Домочадцы от скуки пялились в телик. Показывали передачу «Больше хороших товаров». Как мне кто-то потом говорил, что эту передачу придумал сам Брежнев. При все более захлестывающего страну дефиците на все, советские люди должны были верить, что и до них рано или поздно доберется кусочек счастья в виде трудно доставаемого товара. Какие-то замминистры в роговых очках импотентными голосами отчитывались перед тетеньками-корреспондентками о выполнении планов. Все напоминало тщательно отрепетированный спектакль.

Мне очень хотелось есть, но как-то сыкотно было просить при Андронике. Побрел на кухню и порылся в своих, вернее дядиных припасах, которые оказались помноженными на ноль. Как эта семейка умудрилась столько деликатесов прожрать? Или они их продавали, что ли? Ладно, мы не гордые. Отрезал кусок батона, намазал его сливочным маслом и умял с чаем.

Федя меня ожидал на улице в машине. Чего это вдруг дядя решил меня срочно выцепить к себе, спрашивать не стал. Наоборот, я был ему страшно благодарен, что не придется в праздничный день угрюмо торчать дома с любиным семейством. Ловить на себе косые взгляды Андроника, да слушать тягостные вздохи Любы. Представляю себе ее состояние. Скоропалительное воскрешение матери не входило в ее планы.

Поскорее оделся в свой модный прикид и выполз на весеннюю улицу. Городок сонно блаженствовал в праздничном ничегонеделании. На улице было пустынно. Лишь пара вечных теток, назло участковому лихо торгующих возле универмага то вязанием, то разными домашними заготовками, держала сегодня в руках по несколько букетиков цветов. В голове вдруг завозилась одна идейка. Я дотащил свои косточки до торговок и долго приценивался к цветочкам. Выбрал желтые мимозы по рублю. Теперь нужно было забраться на пятый этаж общаги. Тащился туда на подгибающихся ногах как старый дед, кряхтя и постанывая, даже попердывая. Хотя и без меня на той лестнице вони было до щипания в глазах. Кошки постарались. Юли дома не оказалось. Я приторочил букетик к ручке двери и побрел обратно.

Праздничный поселок Березовой рощи отличился в лучшую сторону от городка, откуда мы только что приехали. По улицам гуляли толпы людей. Отовсюду гремела музыка. Лоточники торговали с передвижных прилавков горячими напитками и пирожками. Перед ДКС хороводили в расписных рубахах пожилые мужики и тетки. Выглядел среди них тоненькую фигурку Лидии Геннадьевны и помахал ей рукой приветственно. На афишах анонсировалось сегодняшним вечером выступление «Веселых ребят». Среди музыкальных рож очень фотогенично смотрелась Алла.

Тетя Эмма, увидев мое бледное лицо, кинулась в атаку с борщами наперевес. А я и не очень то сильно сопротивлялся. Заправился парой тарелок борщеца, заполировав все это оладушками со сметаной. Наконец-то выяснилась причина моего срочного вывоза сюда. Оказалось что на сегодня запланирован визит семейства Шумиловых в гости к прокурору района Русановой. Я срочно выставил условие, чтобы никаких концертов от меня не требовали. Тронулись на Волге в районе четырех часов и через четверть часа уже парковались возле недавно выстроенной многоэтажки в центре Правдинска. Дверь открыла небольшого росточка худенькая женщина в простеньком платье и в прическе узелком.

— Николай, Эмма. Ждем вас. А это кто тут у нас такой тощенький и бледненький? Давай будем знакомиться. Меня можешь звать Нинель Яковлевна.

Она протянула мне руку, а я не мог поверить своим глазам. Моя Лора, только заметно постаревшая, улыбалась мне. Внезапно все вокруг поплыло. Я потерял сознание.

Очнулся на диване от резкого запаха нашатырного спирта.

— Ну, вот… Барышня пришли в себя. Что же ты, спортсмен, в обмороки грохаешься? — насмешливо высказалась прокурорша.

Я отмолчался. Мне действительно было некомфортно чувствовать себя каким-то ущербным под пристальными взглядами собравшихся вокруг меня людей. Еще какой-то малец-одногодок крутился поблизости и насмешливо на меня посматривал.

— Шурик, принеси воды Павлику, — вновь раздался начальственный голос женщины.

— Не надо. Я в поряде, — вякнул я и попытался подняться, но был остановлен властным жестом.

— Не кормите парня, что ли? — озабоченно спросила Нинель, считая пульс на моей руке.

— Он перед поездкой плотно поел, — обиженно отметила Эмма.

— Ну, хорошо. Вроде бы личико розовеет, — удовлетворенно высказалась хозяйка квартиры.

Конечно буду розоветь, и даже краснеть сейчас начну, потому что жутко стыдновато перед всеми.

— Скорую вызывать не будем. А дома на обследование его направьте на всякий случай, — добавила она, поднимаясь с дивана.

Мне тоже дали возможность встать и оправиться в туалете. В большом зале квартиры ровно посередине располагался накрытый всевозможными советскими яствами стол. Семейство Русановых состояло из самой Нинели, ее мужа Николая Александровича, работающего редактором в местной газете, и их сына по имени Шурик. Меня подсадили к этому оболтусу. Блондинистый, подкаченный, хоть и прыщавый крепыш, в лице которого также замечались черты моей Лоры, молча презирал меня. Мои обмороки и поджарые телеса искушали его на такое поведение. Ладно, хрен ему на всю морду. Его отношение не помешало мне с упоением уплетать вкусности с шикарного стола.

В это время его папа бухтел о достижениях сына. Парнишка, оказывается, активно занимался боксом, имел первый юношеский разряд и даже где-то там занимал разные места. К словам прилагались красноречивые грамоты. Видя с какой гордостью говорил отец о своем сыне, я постарался придавать своей морде умильно-восторженное выражение, отчего подросток еще больше преисполнялся своей значимостью. Все ясно — комплексы единственного ребенка.

Эстафету представления подрастающих поколений подхватил Шумилов. Под перечнем моих хоккейных, шахматных и прочих достижений, моська Шурика стремительно погрустнела. Дядя не удержался и похвастался все же моими музыкальными талантами. Для Шурика эта информация оказалась нокдауном. Как и во многих других высокопоставленных семьях с доминирующими мамами, где отпрысков отправляли по музыкальным голгофам обучаться пиликанью на скрипочках и прочих фортепьяно, наш мажорик не избежал этой участи. Пацана из-под палки на каждое занятие провожают, а тут какой-то хмырь нарисовался весь из себя такой продвинутый. Укор и бельмо в глазу. Представляю, как он теперь меня возненавидел.

Нинель вцепилась в меня сибирским клещом, уговаривая пройти к стоявшему у окна роялю и порадовать присутствующих своим талантом. Не вопрос, уважаемые, ща мы вам отвалим от всего нашего таланта. Встал из-за стола, сладко рыгнул и расслабленной походочкой продефилировал к инструменту. Откинув крышку, повторил дебош по-рязановски:

— «Моя бабушка курит трубку, черный пречерный табак…»

Я даже не присел на стульчик, отчаянно бацая по клавишам и виляя тощей жопой. Закончив безобразие, вежливо осведомился:

— Может быть, еще чего-нибудь желаете послушать?

Чета Русановых застыла в немой сцене, держа вилки с кусками еды в воздухе. Их отпрыск радостно щерился со своего места. Шумилов с кисленькой улыбкой перевел их молчание фразой:

— Не стоит. Паша, садись уже, пожалуйста.

— А что? — вдруг пришла в себя прокурорша, — Своеобразно, оригинально, даже занимательно. Вот только про бордели — лишнее. Мой оболтус даже так не сможет.

— Пусть только попробует. Всыплю так, что жопой государственный гимн по утрам начнет пердеть, — вдруг взорвался ее муж.

— Коля, следи за словами. Тут гости? — взвилась вслед за ним Нинель.

— А что, гости? Молодежь надо воспитывать, как следует. Им только дай поблажки. Не успеешь оглянуться, как везде будут секс, рок, наркотики и прочая западная дрянь, — продолжал кипятиться муж.

— Про педерастию забыли… — угрюмо подсказал ему.

— Во-во! — подхватил редактор, — Не успел еще от мамкиной титьки оторваться, а уже знает, что и к чему.

— И почем… — пояснил я.

Нас с Шуриком поспешно выперли погулять на улицу. Прыщавый пацан немного оттаял, и даже стал делиться со мной всякими пацаньими проблемами. Всю эту хрень слушать было не комильфо. Даже немного пожелал возвращения к прежней ненависти. На хрена мне сдались знания, как правильно хватать девчонок за сиськи и при этом не заработать по своей морде? Или что будет, если намазать свой член горчицей? Блин, Вовка по сравнению с этим Шуриком просто интеллектуал.

Понемногу разговорил прыщавого на тему о семье. Вдруг выяснилось, что их дед жил в деревне с оригинальным названием Подпояски, что под Смоленском. А моя Лорка как-то раз упоминала это название в связи со своим родом. В лихие девяностые Шурику будет как раз тридцатник. А Лора была еще совсем маленькой, когда погибли ее родители. Мозг шизел и отказывался принимать то, что этот обаятельный оболтус мог бы стать моим будущим и погибшим тестем.

Наскочила местная пацанва. Кто-то вдруг оказался пострадавшим от рук злодея Чики, и меня собрались отлупить. Сашок решительно впрягся за меня. Пацаны помялись и согласились пойти со мной на мировую. Побродили толпой по городу. Потусовались у одного перца на квартире, послушали магнитофонные записи Nazareth и Scorpions, сам потрындел на гитаре песенку про курящую бабушку. Когда за окном начало темнеть, Саня проводил меня обратно к своему дому. Там Шумиловы уже ждали меня, готовясь к отъезду.

Простились с Русановыми очень душевно. Тетушка Нинель крепко меня потискала и буквально вынудила дать согласие приехать еще раз в гости, а ее сынок сам напросился приехать в Березку в скором времени.

По нашему поселку разносились звуки задорной песни:

— «У той горы горы, где синяя прохлада.

У той горы, где моря перезвон…»

«Веселые ребята» в ДКС выкладывались на всю катушку. Слышны были только мужские голоса, Алла не проклевывалась. Не сговариваясь, мы все втроем рванули на концерт.

Зал весь был забит до отказа. Даже в проходе стояли зрители. Все желали послушать знаменитый ансамбль. Мы устроились тоже стоять в проходе возле задних рядов. Увидев директора, люди начали вскакивать и предлагать свои места. Дядя на это скромно отмахивался руками. Словно из воздуха появился шустрый толстяк в твидовом костюме. Он провел Шумилова и меня с тетей к первым рядам и усадил там, согнав сидевших там молодых людей.

«Ребята» исполнили еще пару классных песен, наверное, Тухманова «Это — Москва» и «Я к тебе не подойду». И молодежь, и пожилые с одинаковым энтузиазмом аплодировали артистам. Алла стояла немного позади на подпевках. Вел концерт молодой мужчина с приятным удлиненным лицом. Я догадался, что это и есть знаменитый Павел Слободкин. Он с заметным удовольствием вывел певицу вперед и представил публике. Ей предстояло далее вести концерт и исполнить несколько сольных номеров. Начала она с каких-то фольклорных песенок «Березовая рощица» и «Посидим, поокаем». Молодежь приуныла. Потом последовало «Вспоминай меня» и «Кто виноват?» более-менее удобоваримые.

Прозвучали аккорды «Музыки любви». Неожиданно мощная композиция для советской эстрады резко контрастировала с другими ее песнями. Пока гремела музыка, пока Алла уводила всех своим невероятным голосом в заоблачные выси, люди словно застыли, завороженные красотой композиции. Потом началось… Такой дикий восторг, такой ор поднялся, что пришлось несколько минут ожидать продолжения концерта. Пугачевой пришлось исполнить песню на бис.

Далее Алла не нашла ничего лучшего, как назвать автора. Вот, засада! Надо было бы предупредить ее, чтобы не палила меня. Судя по воцарившейся глубокой тишине, ей не очень то и поверили. Шумиловы и прочие окружающие как по команде вылупились на меня. Я с невинной мордой пожимал плечами.

Алла закусила удила и вознамерилась вытащить меня на сцену. Ни за что! Я у Русановых нормально так накидал в желудок. Не хватало еще прилюдно протрубить одним местом гимн своему позору.

Алла не унималась и заявила:

— Наш автор очень скромный и стесняется выйти на представление. Давайте попросим его вместе!

Снегуркой тебе, Пугачева, надо работать и кричать своим разработанным голосом:

— Дед Мороз, появись! Автор, не обосрись!

Ну, не дедом Морозом, но зайцем недостреленным вылез на всеобщее обозрение. Опять эта мерзкая трясучка в конечностях, чтобы они отсохли! Кишочки вели себя пока прилично, а вот член подвел. Такой крутейший стояк приключился, что сам прифигел. Будем надеяться, что издалека не очень заметно. Напрасно надеялся. Алла периодически скашивала глаза на то место, когда чего-то такое возвышенное бухтела. Я от волнения ничего не услышал. Дождался каких-то цветочков и игривого аллиного поцелуйчика и молча умыкнулся за кулисы. Подальше от сотен глаз и позора.

Напоролся там на Слободкина, вернее, он сам меня схватил за локоть.

— Паша! Чудесная песня! Великолепная, зрелая композиция. Ты просто молодец! У меня к тебе есть одно предложение. Мы можем с тобой где-нибудь посидеть?

Я муркнул чего-то нечленораздельное и без всякой задней мысли махнул лапой в сторону туалета. На что маститый худрук сильно закашлялся, а потом предложил мне встретиться после концерта в ресторане, где-то через час. На концерт после туалета я возвращаться поопасался. Посыпятся снова разные восторги. Харей придется опять торговать. Завалился отмокать в бассейн.

Твою же роженицу… Не организм, а сто рублей убытков. Это же надо так прилюдно снова опарафиниться? Да и сейчас эта тварь стоит колом, скотина копытная. Не утихомиривается. Вроде бы силы должны восстанавливаться порядка трех дней без тантрения толстых теток. Видимо, коняшка соскучилась по могутным женским чреслам.

Сделал себе холодный, почти ледяной душ. Немного отпустило. Срочно нужно напрягать Леху и прочих рощинских пацанов исполнять свои обещания. Иначе, народ в электричках перестанет ездить.

Бассейн полностью принадлежал мне. Не иначе все на концерт ломанулись. Наплавался в свое полное удовольствие, убив время до встречи с Павлом Яковлевичем. В ресторане рандеву и не пахло. Кроме Слободкина присутствовал весь состав ансамбля, включая Аллу, которая почему-то покраснела, увидев меня. Все, кто сидел за столиками, пожелали со мной наконец-то познакомиться и чокнуться на брудершафт. Легендарные личности оказались в общении довольно простыми и даже забавными. Толик Алешин сказал, что моя песня была круче всех, и что он сначала грешил на Тухманова. Буйнов сыпал анекдотами. Все как один пытали меня насчет других песен. Я в ответ горестно разводил руками.

Слободкин вытащил меня из этой развеселой компании и повел к пустым дальним столикам возле гротов и водопадов. Когда мы присели за один из них он, заговорщецки оглядевшись, вытащил из кармана три бумажки по червонцу и протянул мне.

— Аллочка мне рассказала, как ты ей помог с подготовкой к конкурсу. Это твой гонорар. За песню будет отдельный разговор. Вопросы есть?

Дождавшись, когда я подергаю соответствующе головой, Слободкин продолжил:

— Сам видишь. Мы — ребята не только веселые, но и достаточно серьезные. Основная наша политика — привлечение молодых и талантливых авторов. С нами с удовольствием работают Юра Антонов, Сережа Дьячков, Слава Добрынин, сам Тухманов. Официально делаю тебе предложение писать песни только для нашего ансамбля. Составим договор. Оплата передачи прав сразу, как только будет продукт, и в дальнейшем по авторским отчислениям. Если что-то выстреливает в эфире, то дополнительно выплачивается премия. По твоему подарку Аллочке тоже нужно договор составить.

Я отмолчался, изображая моськой бурную работу мысли. Слободкин нервно покрутил шариковой ручкой и продолжил:

— Подумай, конечно. Хотя не вижу ничего, что препятствовало нашему сотрудничеству. А сейчас я бы хотел, чтобы ты поучаствовал в подготовке нашей звездочки к конкурсу в Болгарии. Предлагаю помесячную оплату в пределах ста рублей. Возможна поездка в составе делегации в Болгарию. Если состоится результат, то в качестве премии за первое место получишь тысячу, за второе — пятьсот, за третье — двести.

— Гринов, деревянных, левов? — уточнил я.

Худрук рассмеялся и уточнил:

— Догадываюсь, что грины — это доллары. К сожалению, мы с тобой в тюрьме сразу же окажемся, если валютой будем баловаться. Деревянными, конечно, как ты выражаешься.

— А если будет гран-при?

— Маловероятно. Но если это произойдет, то рассчитывай на три куска.

Худрук внезапно с таким вожделением посмотрел на хохочущую в компании музыкантов Аллу, что я невольно догадался о каких-то видах еще очень молодого, но уже состоявшегося музыкального деятеля на эту пока малоизвестную певицу. Безусловно мне льстило внимание такого мэтра, но впрягаться в договорняк не было особого желания. Я рассеянно покрутил головой и напоролся на недоуменный взгляд патлатых машинистов. У Макара он еще отчетливо сочился какой-то непонятной мне обидой. Ребята скромно сидели в неприметном углу зала и потягивали бутылочное пиво. На прощание Павел Яковлевич наделил меня своей визиткой с обязательством отзвониться по указанному номеру где-то в начале недели. Ансамбль намеревался после выходных уехать в Москву. Закончив переговоры, я направился к столику машинистов.

— Я смотрю, с самим Слободкиным кадрили водишь, — со значением заметил Саша Кутиков после традиционного ритуала приветствий.

— В свой ансамбль перейти склоняет, — немного я приврал.

— Не соглашайся! После такого успеха тебе только в оркестр Поля Мориа нужно. Не меньше, — ядовито пошутил Макаревич.

— Какие-то проблемы? — насторожился я.

— За жрачку приходится платить. Раньше ведь бесплатно кормили, — с непонятной обидой проговорил Андрей.

Я договорился с Шумиловым, что оплата группе за вечеринку пойдет с моих премиальных за хоккей. Кроме того, они жили в своих номерах бесплатно. Скандалить с патлатыми не входило в мои планы.

— Раньше думали, что вы здесь станете работать. Теперь вы сами по себе. Претензий по оплате за выступление не имеется?

Вместо ответа Макаревич встал из-за стола и куда-то вышел.

— Макар на тебя виды имел. Хотел к нам зазвать. Понравилась ему твоя игра на Юности, — объяснил поведение лидера группы Серега.

Я с ними попрощался и вышел из ресторана. Настроение заметно испортилось. Веселые ребята разошлись отдыхать. У входа стояли несколько группок молодых людей. Снова рукопожатия и приятные слова. Люди не спрашивали автографы, а просто хотели поблагодарить за прекрасный концерт. Я то здесь причем? Ну, да ладно. Хорошо бы, чтобы эти благодарности пошелестели в карманах, побулькали в кишочках и погрели в кроватке.

Разомлевшего от похвал, меня встретили почти возле своего дома два набравшихся мужика.

— Гля, Витек! Фифа знаменитая идет, выцеживается… Звезда, мля… — высказался один.

— Точно, Сань. Мы вкалываем целый месяц за несчастную сотку, а эти горло подерут часок-другой и те же деньги. Вон, какие шмотки нацепил. Нам такие ни в жисть не достать, — добавил другой.

— Ладно, мужики! Давайте разойдемся по-хорошему. Каждый идет своей дорогой, — попытался я разрулить ситуацию.

— Давай ему сунем, чтоб борзометр не зашкаливал! — рассвирепел первый.

Бить никого не хотелось, тем более пьяных. Вырубил бы обоих без особого труда, вот только сил в телесах на это дело еще не накопилось. Пришлось позорно делать ноги от этих жлобов.

Настроение опустилось ниже Марианской впадины. Дома перед сном долго думал об этом явлении. Оказывается, не всем нравится то, что я делаю. Немало таких, как эти двое, живут в атмосфере зависти и страха. Сами путем не живут и окружающим портят жизнь.

Воскресным утром пол девятого я отзвонился Медику с тем, чтобы он сгонял к Юлии Максимовне и предупредил ее насчет шахматного турнира. Наш водила Федя уже туда отъехал на Волге, чтобы забрать ее. Через полчаса раздался ответный звонок от Вовки. Он сообщил, что англичаночки дома нет. Не ожидал такого от Юлии. Шумилову передавать неприятную весть пока не стал, надеясь что-нибудь придумать за оставшийся срок. К тому же он умчался в ДКС принимать спортивные делегации, наказав не опаздывать. Открытие шахматного турнира, вернее его предварительного этапа, должно состояться уже в одиннадцать часов.

Командный областной турнир по шахматам спортивных клубов общества «Урожай» должен был пройти в два этапа. На первом команды распределяются на пять групп по восемь участников. Соревнования одной из таких групп пройдет в нашем поселке в ДКС. Следы дядиных радений тут видны невооруженным глазом. Победители в этих группах выходят в финал, который состоится в каком-то знаменитом совхозе вблизи столицы.

Хочет ли Николай Михайлович попасть в число этих счастливчиков? Подозреваю, что очень. Если подведу его с Юлей, то запросто потом сожрет меня со всеми потрохами и говном, даже без майонеза. Надо срочно найти какую-нибудь шахматистку.

Поскакал к Жеке за информацией. Выяснилось, что тот тоже не ведает в этих вопросах. Может быть, директор школы чего посоветует? Выскочили с ним из подъезда и напоролись на дядину Волгу, которая рулила прямо к входу дворца. В салоне обнаружилась ухмыляющаяся вовкина морда. С трудом уговорил шофера Федю пока ничего не докладывать директору, а сами втроем прибежали к квартире Марка Ефимовича. Опять засада. Дверь никто не открывал.

В полном отчаянии вернулся к идее обрядиться женщиной, пожертвовав на годы вперед своей репутацией. Ни дядя, ни кто другой здесь Юлю еще не видели. Вовка горячо одобрил идею, а Жека немного засомневался. Вообще-то Шумилов сам должен был бы позаботиться о запасном игроке для женщин. С другой стороны, он доверился мне.

Наша троица помчалась к Лидии Геннадиевне. Хореограф насмеялась всласть и согласилась помочь нашему горю. Фольклорной одежды там было завались. Меня обрядили в какой-то дурацкий сарафан, под который натолкали груди нехилых размеров. Эй, срочно включаем чувство меры. Образ кормящей мадонны здесь совсем ни к чему. Жека с Вованом ржали надо мной, как обожравшиеся дурью лошади. Гады, в общем, подлые! Заставил сделать себе нормальные грудки такие, сносные.

Еще макияж последовал. Новая ступень моего унижения. Как женщина не старалась, мои резкие черты выдавали с головой. К тому же по моде длинные волосы делали мой вид привычным и узнаваемым. Я больше был похож на крашенную трансуху, приехавшую проституировать, чем на серьезную шахматистку. Хоть паранджу надевай. А это мысль. Женщины обычно стесняются всяких чирьев на лице. Замотаюсь каким-нибудь платком.

Времени было уже пол одиннадцатого. Дядя был взбешен и не обратил ни малейшего внимания на экзотическую женщину. Он срочно требовал найти меня. Причиной его плохого настроения оказалась неявка нашего второго номера. Чиновник из городских структур райцентра с первым разрядом по шахматам сегодня не прибудет. Я теперь должен был официально присоединиться к команде в качестве себя. Теперь нужно снова скакать к Дибич и возвращать обратно мужской образ и достоинство. Женщиной я решил сделать Вована, чтобы в следующий раз знал, как надо мной ржать. А что? Фигуры знает, как двигать. И мордень у него более миловидная, чем у меня. Пусть даже проиграет одну партейку. Главное — один день продержаться, а там чего-нибудь родим.

Медик как ни странно сразу же согласился, даже обрадовался почему-то. Весь в меня. Такой же авантюрист-пройдоха. Платье по его фигуре с трудом нашлось, но все равно висело, как у пугала огородного на жердях. Из тощего туловища жутко торчали острые груди. Приснится такое любому мужику, враз импотенцию поимеет. На хеллоуине Вовка точно бы призы взял. Времени уже не было шлифовать образ. Нормальная губная помада была изведена на меня, поэтому у него губы получились слишком яркими, как у какого-нибудь вампира в будущих фильмах. Нацепили ему еще рыжий женский парик, бусы на шею. Платье было почти до пола, поэтому, подумав, решили кеды на ногах оставить. В итоге получилась такая праздничная чудаковатая колхозница, малость вульгарная, правда. Ничего так, терпимо.

Блин, голосок то у парня ни разу не женский, юношеский басок пробивался. В панике предложил ему стать немой шахматисткой, на что Вовка резонно заметил, что если он по документам учительница, то никак немой быть не может. Решили, что участница взяла, да и охрипла, на детишек оря. Поблагодарив нашу спасительницу, метнулись на торжественное открытие.

Просторное фойе дворца было преобразовано в турнирный зал. Около каждого из шестнадцати шахматных столиков стояла своя магнитная демонстрационная доска. Как мне кажется, совершенно напрасно, потому что гибкая ограда будет отделять зрителей от столиков, стоящих в одну линию, всего в пару шагов. Ну, да ладно. Организаторам видней. По бокам столиков в сторону зрителей были размещены таблички с фамилиями участников, названием команд и номеров по рангу. Места для зрителей предполагались только стоячие, или лучше сказать ходячие. А еще поблизости буфет. Значит, еще и чавкающие.

Увидев новую девушку, дядя выразил недоумение, но у меня уже была подготовлена нужная легенда. Другой девушкой была подруга Юли, пришедшая пораньше. Само открытие турнира прошло как-то скучновато, но вполне по-советски. Шахматистов построили в линию, как каких-то пионеров. Перед капитанами команд встали шумиловские ассистенты, держащие в руках таблички с названиями команд. Вопреки обычной практике, Шумилов назначил меня сразу на вторую доску, оставив Жеку на третьей. Поэтому я стоял вторым после дяди. Напротив нас негромко перетаптывалась с ноги на ногу и перешептывалась толпа любителей шахмат. Многие мужчины с каким-то удивлением поглядывали на нашу команду. Причина этого оказалась в Вовке. Где только он научился всяким женским пошлостям? Он изо всех сил пытался соответствовать одному ему понятному женскому образу, игриво кося глазами и делая странные движения, особенно бедрами. Достать его мне было проблематично. Шепотом попросил Жеку, чтобы двинул эту новоявленную проститутку локтем как следует, или щипанул за вертлявую задницу.

К микрофону, установленному на небольшом подиуме, вышел полный представительный мужчина, как потом выяснилось, председатель областного совета ДСО «Урожай». Он поздравил всех участников и зрителей с началом состязания, пожелал успехов и победы достойным. Потом подошел коренастый мужчина с волевым лицом, которого присутствующие встретили особенно восторженно. Это оказался один из сильнейших шахматистов Подмосковья и общества «Урожай» Ратмир Холмов. Он посетовал, что не сможет в этот раз принять участие в соревнованиях, но пообещал следить за турниром. На правах принимающей стороны выступил капитан нашей группки Шумилов. Он немного растекся словесами о высокой чести, оказанной поселку. Больше всех трындел ни о чем. Закончил торжественную часть сухенький старичок, судья этого турнира. Он долго рассказывал о всяких правилах, которые должны соблюдать участники во время турнира, а потом объявил о начале игры и пригласил занять свои места.

На столике, за который я сел, так и осталась висеть табличка с фамилией Николаев Ю. А. (1). Против нас сегодня играла команда Ступинского района. Напротив меня уселся молодой парень с измученным интеллектом лицом и с фамилией Романов Р. Р. Тоже перворазрядник. Поприветствовали друг друга рукопожатием. Парень с каким-то ужасом на меня вдруг уставился, а когда заметил мой взгляд, поспешно отвел глаза. Я не удержался и немного схохмил:

— Слушай, Рыры, может быть, сразу сдашься? Силы сэкономишь.

Парень сглотнул и нервно покачал головой в отрицании. Чего опять со мной не так?

По команде старичка ассистенты подскочили к столикам и включили часы. Я играл черными. Чего-то Рыры долго тормозил с первым ходом, а потом как-то неуверенно двинул слоновью пешку. Я ему такой же пешкой навстречу. Ага, английское начало. Парень нервничал, потел, часто ошибался и на двадцать третьем ходу сдался. Он рассеянно поздравил меня с победой и быстро умотался восвояси. Я на всякий случай ощупал лицо. Вдруг клыки выросли, или там рога.

Времени на игру было затрачено только десять минут. Я самый первый на турнире освободился. Народ лениво прогуливался по разрешенной части зала, наблюдая за игрой. Больше всего скопилось возле моего столика. Обслуживающий нашу команду на стендах Леха утирал пот на лице. Не давал я ему присесть своими быстрыми ходами. Вовка сидел против какой-то сикилявки с хвостиками на голове. По всему выходило, что его уверенно ставят в позу «раком», не выходя из дебюта. Дядя на первой доске со ступинским кандидатом такого же возраста сражались пока на равных. Жека белыми разыграл испанку с неясными перспективами против длинного, худого и очкастого второразрядника. Дождался подхода судьи, зафиксировавшего результат, и удовлетворенно зевнув, обратился к Лехе:

— Посмотри на мою морду. Там все в порядке?

Леха придирчиво осмотрел ее и ответил:

— У тебя чего-то с глазами. Странные они какие-то.

Ладно. Сам разберусь. Потопал в туалет. Там нашел зеркало над умывальником и уставился туда.

Ёперный детонатор! Вовке с Жекой за такую подставу положена самая мучительная смерть без наркоза. А перед смертью я им обоим пооткручиваю яйца. Короче, когда я смывал перед турниром с морды макияж, каким-то образом тушь на ресницах осталась. А эти подлые гады умолчали о таком косяке. Вот таким Элисом Купером и позорился перед достопочтенными советскими шахматистами.

Злым собаком вернулся к столикам. Вовку уже вышибли с дыркой от бублика. Сикилявка постаралась. И он бродил меж столиков в образе отвергнутой любовницы с печальной и кривой улыбочкой. Некстати он мне попался. Вытащил его за шкиряк в туалет и разрядился на нем, как Тузик на британском флаге. Пацан ускакал от меня на полусогнутых.

На оставшихся досках в нашей команде царило равновесие. Попросил Леху подменить себя пацаном из своих, чтобы пойти и привести моего друга. Тот далеко не убегал и, подойдя ко мне, принялся просить прощение. Куда ты катишься, Вовка, с этими церемониями? Потом мы втроем двинули к Лидии возвращать вовкино естество и повздыхать насчет тортика, который у ней был замечен.

Возвратились в турнирный зал где-то через час. Жека встретил нас с довольной лыбой. Разделал он своего дохляка под орех. У дяди положение было, наоборот, очень сложное. Не смертельное, но и не вызывающее приятных чувств. Ступинский кандидат играл остро и смело. После сделанного сорокового хода Шумилов поднялся из-за стола и подозвал меня. Далее последовало то, что повергло меня в глубочайший шок. Он предложил мне подменить его на первой доске, ссылаясь на срочные и неотложные дела. Правила турнира позволяли нижестоящим по рангу членам команды подменять в любой момент старших товарищей. Обратное невозможно. Если учесть, что он решил слинять, наворотив тяжеленную позицию на доске, то понятно было мое состояние. Еще даже не получив моего согласия, директор шустро умыкнулся из поля зрения. Его соперник порозовел от счастья, предвкушая победу и уже сделал шах ладьей моему, то есть дядиному королю.

Что тут будешь делать с этими родственничками? Не присаживаясь, убил задиристую фигуру. Соперник тут же сделал ответный ход. Я тоже, придумав заодно, как обострить позицию и тем самым попытаться спасти партию. Мужик задумался. Подошел судья и выгнал Вовку за ограду. Это хорошо, что не признал участницу, а то бы огребли нехилый скандал. Жека и Леха остались со мной. Лучше бы и их тоже прогнали. Гудели как два овода вокруг сортира.

Вскоре у меня внезапно образовалась проходная пешка. Соперник кинулся восстанавливать исчезнувшее преимущество. Сдвоенные пешки в центре позволяли на это надеяться. Но мою хитрую задницу не так то просто взять на абордаж. Через несколько ходов кандидат залился потом, а после моего хода неудержимой проходной пешкой остановил часы. Судья зафиксировал победу Шумилова моими руками под раздавшиеся аплодисменты публики. Видок был у соперника, как у кота, обнаружившего изменение своего полового статуса после посещения ветклиники.

Директора все равно пришлось искать, так как ему нужно было подписать итоговый протокол командной игры. Он обнаружился в своем кабинете и долго радовался «своей» победе. Я немного обозленный состоявшейся подставой толсто намекнул ему насчет празднования в ресторане. На что он мгновенно согласился. Как раз наступило обеденное время. На выходе из дворца обратили внимание на появившийся большой стенд с турнирной таблицей. Наши результаты ужебыли отмечены.

После обеда за десертом дядя как-то пристально посмотрел на нас и заметил, что наша женская участница почему-то игнорирует команду. Я бы что-нибудь ответил на это, но влез Жека со своей комсомольской честностью и рассказал о нашей подмене. Шумилов разорался:

— Вы представляете, что было бы, если вскрылся обман? На моей репутации тогда можно жирный крест ставить. Не ожидал я такого от тебя, Паша!

Жека, ты — болван! Я мысленно это произнес, но мой невербальный язык выразителен. Парень даже поежился.

Немного остыв, дядя сказал:

— Больше никаких переодеваний. Лучше оставить квоту незаполненной и получать нули, чем заработать скандал и дисквалификацию. Завтра играем втроем. Постарайтесь выиграть свои партии.

— А что с Николаевым? Он будет играть? — спросил я.

— Я с ним жестко поговорил. Думаю, что мы с ним больше не увидимся.

— Я могу предложить кандидатуру запасного. Учитель Мезенцев Николай Трофимович очень хорошо играет. Кажется, второй разряд. Пора приглашать его в команду, — очень кстати вспомнил я козлобородого любителя шахмат.

— Спасибо… Свяжусь с ним, — как-то вяло поблагодарил дядя, — Ищите женщину, шахматистку. Как можно срочно. Я тоже понадеялся на одну знакомую. Должна была сегодня приехать.

После обеда молча разошлись по разным направлениям. Я злился на Жеку и не замечал его, а он плелся за нами и ныл свои оправдания. Потом за него подписался Вовка. В конце-концов, мне самому надоело злиться, и мы решили провести внеплановую репетицию виа. Если Леха и Юра нашлись быстро во дворце, то барабанщика искали целый час. Он в одной из ближайших деревень завис у родни.

Сегодня композиция «Немного подожди» получалась вполне сносно. Сложные «свои» песни типа «Ночной птицы» я давать в репертуар не стану. По моим планам ансамбль должен стать добротным таким, советским. С определенным и понятным стилем. Выступать будет по ресторанам, клубам и на танцах. На радость дяде и Позднякову приносить деньги. Спокойно развиваться и не гнаться за славой. А под блестящей хитиновой оболочкой добропорядочной культурной единицы проклюнется и разовьется мое дерзкое и сумасшедшее нечто.

Чтобы пройти худсоветы, надо набросать в репертуар песни маститых композиторов. Думаю, что тут мне пригодится знакомство со Слободкиным. Несколько вещиц я из-под него выдерну. Сколько там положено для литовки, столько и выдерну.

От себя буду добавлять только что-нибудь ресторанное и дискотечное. И в более-менее близком стиле. Тэкс… Из молодежного направления «Гранитный камушек» проклевывается. Видимо, не судьба мне виа сделать малозаметным.

После маленького перерыва собрал вокруг себя ребят и отыграл им знаменитую композицию, которую в 80-х исполняли группы «Божья коровка» и «Рок-острова»:

— «В этот вечер снова ждет тебя другой.

Это он украл любовь у нас с тобой.

Не ходи к нему на встречу, не ходи.

У него гранитный камушек в груди…»

Песня такая теплая, напевная. Еще и слезу в голос пустил. Короче, нежные сердца пацанов растаяли и растеклись по паркету. Дальше с энтузиазмом исполнили песню несколько раз и разучили ее моментально.

Благодарные пацаны преподнесли для меня подарок. Во время совместного отливания в туалете, Леха с хитрой мордой сообщил, что ребята решили подогнать для меня классную чувиху. Деньги платить не надо, но презервативами запастись нужно обязательно. Леха сунул мне в ладонь кусочек бумажки с временем и адресом, куда следует прийти.

Решил в качестве пионерской взаимопомощи и для храбрости своего мелкого другана взять. Больше, чем уверен, что у того еще ни разу с женщинами не срасталось. Не считать же игрушки с мороженкой за что-то серьезное?

Что? Не может быть!!! Оказывается этот…, не знаю, как назвать…, тихушечник устроил перепихон с Клавдией Игнатьевной. И мне, гад, не признался. Кобр подколодный! А я все думал-переживал, как приучить своего першего дружка к разврату. Мое предложение змей-развратник принял с благодарностью. А мне уже поздно было давать задний ход.

Женщины есть женщины. Надо немного вложиться в предстоящие мероприятия, подав себя с самой выгодной стороны. Разжились у Зурабыча грузинским Ркацители, а у дяди я экспроприировал коробку шоколадных конфет. Осталось только раздобыть изделие номер два.

Аптека здесь по выходным работала. Презики были, но только отечественные, на любой размер. Ответственную миссию покупки этих интересных вещиц поручил Вовке.

Аптека — это такое место, где любят постоянно тусоваться разнокалиберные старушки. Парочка таких вот старушенций зависла в учреждении и никак не собиралась убираться. Наша парочка уже замучилась их ждать. Вовка набрал в легкие воздуха и, подойдя к продавцу, попросил продать упаковку презервативов. Пожилая женщина-фармацевт, выдавая товар, с глумливой улыбочкой поинтересовалась у него:

— Мальчик, а не рано ли ты начинаешь?

Две грымзы захрюкали в сторонке, мелко трясясь. Что за традиция совать носы в чужие проблемы? Разозлившись, сам подскочил к окошку и поинтересовался:

— Тетенька, а примерить здесь можно? А то у него пятнадцать, а у меня — девятнадцать, если че.

Зрители потухли.

В пять вечера мы как две пуговицы стояли возле шестого корпуса дома отдыха. Нужный номер обозначал библиотеку. В пустом зале одиноко скучала белокурая женщина в строгих очках и прической пучком на затылке. Увидев нас, холодно поблестела стеклами и сказала, что рада видеть новых читателей. На что Вовка простецки заявил, что мы вообще-то на блядки пришли и, не давая ей опомниться, выложил на стол перед ней гостинцы.

Женщина почему-то зависла на некоторое время, но потом встала, одернула темно-синий костюм и предложила пройти за ней. Мы оказались в небольшом кабинете, состоящего из множества стеллажей с книгами и папками, письменного стола и кожаного дивана. Со словами:

— Побудьте здесь. Я скоро освобожусь…

Женщина вышла. Я лично был доволен. Ну и что, что очки? Фигурка, что надо, не толстая. Возрастом не сильно старая. Где-то было чуть больше тридцати. Зато опытная должна быть, учить ничему не надо. Чем-то Мэрил Стрип напоминает.

Погладив кожу на диване, предложил:

— Ну что, Вовка! Давай раздеваться.

Друг зябко поежился и сообщил:

— На диване холодно будет.

На что я категорически ответил, что жаркий секс способен разогнать любой холод. Высказал предположение про варианты на столе и просто стоя. Тут слово за нашей наставницей. Пока раздевались, перешучиваясь, нас накрыли стояки сразу у обоих. Я решил скромно пока остаться в трусишках, а друг смело все скинул, оставшись только в носках. Скрипнула дверь и влетела библиотекарша. Увидев нашу готовность, закашлялась и почему-то покраснела.

— Ну, что, начнем? — предложил Вовка.

— Разве так надо, мальчики? Не познакомились, не поговорили. Пойдемте ко мне домой. Я библиотеку закрыла…, - овладела ситуацией женщина.

Мы сконфуженно назвались и принялись лихорадочно облачаться обратно, преодолевая выпуклости и опухлости. Библиотекаршу звали Мариной. Почти Мэрил, все-таки, блин.

Не зафиксировалось в памяти, как мы покинули корпус, но точно помню, что мы быстро шли через лес по едва приметной заледенелой дороге. Можно сказать, что бежали. Неожиданно к нам присоединилась Бунька. Скакала позади и что-то мявкала. Примерно через двадцать минут обозначилась деревня. Добротные дома стояли вдоль одной улицы. Наша цель находилась на другом конце улицы в виде обычного, деревянного, покрашенного в синий цвет дома с обширной верандой. Ворвавшись через калитку во двор, подверглись облаиванью псиной. Гормоны в крови бушевали и зашкаливали, и не хотелось тратить ни на что даже доли секунд. Собака чего-то там поняла и решила не усугублять.

Мэрил долго ковырялась с замком, не могла попасть ключем в паз. Наконец, мы влетели в комнаты и повалились на кровать. Я овладел женщиной сразу, по минимуму сняв одежды, без всяких прелюдий, забыв про презервативы, про Вовку, да и обо всем на свете.

Когда закончили, и у меня стало возвращаться нормальное восприятие действительности, оказалось, что порвали ей трусики напрочь. Вован тоже разрядился, вот только как-то необычно, собачьим петтингом. Наблюдали когда-нибудь, как кобельки дрючат хозяйскую ногу. Мой друг тоже чего-то там дрючил. Не стал пока ничего выяснять. Странным образом он был одет в куртку, но ниже пояса на нем ничего не было.

С похоронными мордами стали собираться на выход. Библиотекарша явилась уже в домашнем халатике и поинтересовалась:

— Куда собрались? Скоро ужин будет. Баньку вам растоплю. Венички есть свои.

Куда от таких соблазнов деваться? Конечно остались. Дрова для бани самим пришлось поколоть. Шикарное упражнение. Я махал колуном, красуясь голым торсом, несмотря на минус вокруг. Вовка относил чурочки. Псина с уважением смотрела на меня из будки и даже не злилась на маячившую поблизости серую кошку.

Банька располагалась на другом конце участка, прямо возле замерзшей речки. За час управились с растопкой, натаскав воды из проруби. Деликатно предложили сначала Мэрил пойти помыться. Она отказалась, возвратив нам любезность. А нас особо упрашивать и не нужно. Сбросили шмотки и полезли в парилку хлестаться вениками. Через немного времени вдруг открылась дверь в парилку и вошла она сама. Шикарное обнаженное тело, лицо без очков такое мягкое, красивое. Распущенные волосы еще больше сбрасывали возраст. Будто одна из гоголевских ведьм вдруг из старухи превратилась в молодую панночку.

Руководство всеми банными процессами она взяла на себя. Сначала она нас крепко отхлестала по тощим телесам, от чего пришлось выскакивать из бани и бежать голышом к проруби и нырять туда. Потом она делала всякие массажики. Потом…

Мы снова не надели презервативы. Что мы творили? Это были американские горки какие-то. А говорили, что в Советском Союзе про секс мало знают. Возможно, библиотекарша по своим каналам начиталась нужных источников. Это мы с Вовкой удачно в библиотеку зашли. Баня, наверное, ходуном ходила.

За ужином, включающим в себя жареную картошку с курицей и вино, я печально потряс пачкой презервативов и поинтересовался:

— Ничего, что мы нарушили договоренность и не использовали эти штуки?

— Все в порядке. Никаких последствий для вас это не будет иметь, — ответила Марина.

В дальнейшем общении выяснилось, что женщина меня видела на концертах, и я ей понравился. Она даже мечтать не смела, что я ей попадусь. Непонятно, как пацаны чухнулись и потратили деньги, когда можно было все получить на халяву с приправой из благодарностей. Тут мне, наоборот, должны платить за реализацию своей мечты.

Было невероятно приятно сидеть в натопленном русской печью помещении, есть чудесную еду, слушать бубнеж телевизора и разговаривать с умной и красивой женщиной. Неожиданно выяснилось, что Мэрил не глупа и в шахматах. У ней даже есть свидетельство о присвоении второго разряда. Участвовала в студенческой юности в соревнованиях. Особенно ей нравилось разгадывать этюды. Рассказал ей о просьбе Шумилова. Обещала помочь. Счастливые, мы все втроем уснули на широкой кровати.

Снился мне торговый центр. Один из многих, в изобилии построенных в мое суматошное время. По центру пешеходной зоны дыбился эскалатор, который вызывал у меня ощущение какой-то угрозы. Еще не понимая причин такого чувства, я немного приблизился к нему и с ужасом убедился, что на верхнем конце эскалатора нет площадки. При этом люди беззаботно загружались внизу и ехали. В основном, это были дети. Они громко разговаривали, лопали мороженое и конфеты, смеялись и ехали в никуда. Внизу суетился и помогал заходить на движущуюся лестницу толстый мужчина. Я подскочил к нему и попытался обратить внимание на опасность, когда тот внезапно обернулся, и я увидел синюшную рожу капитана Селезнева. На его шее, словно галстук, болталась бельевая веревка. Меня пробил леденящий озноб, и я проснулся.

Я лежал ничком на кровати, дрожащий весь от холода, без одеяла, без Мэрил под боком, но с кошкой, воздвигнутой на моей голой заднице, как на пьедестале. Бунька впечатлилась всей своей трепетной кошачьей натурой и решила защитить меня от холода таким странным образом, зато Вовка в очередной раз проявил свою гнусную сущность, перетянув к себе все одеяло. Слава всем святым, что на этот раз свои кости на меня не покидал. Печка за ночь остыла, и хозяйка, судя по шуму с кухни, как раз суетилась в этом направлении.

Одевшись, выбрался к ней. Мне был вручен умывальный комплект из мыла, зубной щетки, пасты и полотенца и велено было воспользоваться умывальником, вернее сказать рукомойником. Было прикольно поддавать снизу по стерженьку и получать порцию воды, настоянной на домашнем уюте. Зубы почистил пальцем. Я не брезглив, но не могу засунуть себе в рот пользованную щетку.

Помог молодой хозяйке с дровами и водой из проруби. Осмотрел хозяйство. Один из сараев оказался курятником, в котором квохтала приличного размера стая. Еще откуда-то мекало, но я не стал никуда больше заходить, опасаясь запачкать джинсы.

Вовка тоже поднялся и бродил по дому тощей амебой в трусах, почесывая голые впуклости. Мэрил приготовила нам омлет с кусочками мяса и пряностями. Вкуснотища та еще. Наша библиотекарша оказалась хозяйственной такой крестьяночкой. Ее акции в моих глазах скакнули еще сильней вверх. Позавтракав, мы вышли из дома и неторопливо потопали к дому отдыха. Кошка недовольно поплелась вслед за нами.

Вскоре мы с Медиком уже сидели на кухне квартиры Шумиловых в обществе тети Эммы. Дядя испарился прямо перед нашим приходом. Удивительно, но оладьи как всегда были теплыми, а сметана заряжала сытостью. Есть совсем не хотелось, но отказаться от такой вкусности было выше всяких сил. Если я бы попал в эту семью на пару лет раньше, то давно обрел бы жировую оболочку вокруг брюха и законченную нагломордость. Ровно в десять часов позвонил Паша Сивко. Мы договорились, что он подъедет на своей машине часа в два дня. Сделал сам пару звонков Торчинскому и Таривердиеву. Гена подъедет, а Микаэл отговорился плохим самочувствием и предложил приехать к нему на квартиру около метро Аэропорт. Теперь пора идти отлавливать дядю.

Мне порой кажется, что проще отыскать в темном-претемном подвале черную-пречерную кошку, живущую у черного-пречерного негра в черной-пречерной… сумке. В общем, в отношении дяди теория вероятности не работала. Напрягало еще то, что Мэрил должна прийти презентоваться только после моего звонка.

Шумилов попался, когда до начала турнира оставалось где-то жалких полчаса. Он оказался в том же шестом корпусе, где находилась библиотека. Болтал о чем-то с деловой мордой с кучей шахматных функционеров. Узнав о новой шахматистке настолько обрадовался, что сам соизволил пройти к ней. Вскоре состав нашей команды пополнился запасным игроком — Борисоглебской Мариной Аркадьевной.

Не доходя до входа во дворец, заметили бодро топающую лехину шпану ассистентов. После приветственных стуканий-бряканий, Леха сотворил на своей морде удивленную рожу и признался, что находится в самом глубочайшем шоке, который когда-либо испытывало человечество. Оказалось, что он утром ходил к жрице любви оплачивать потраченное на нас удовольствие, но там взяли только трешку. Ошеломленный пацан сначала решил, что мы с Медиком оказались так хороши в постели, что дама пала возле наших ног, потрясенная нашим мастерством. Все оказалось проще и скучней — мы позорно не пришли. Бедная женщина прождала нас всю ночь. Что там, интересно, у них опухает?

Мы с Вовкой зависли. Какой такой «не пришли»? Очень даже пришли. И даже в баньке попарились. Леха в свою очередь завис. За каким чертом мы со своими бесстыжими рожами в библиотеку то сунулись? В других местах уже нечего ловить, что ли? Я тоже почему-то свой разум выключил. Надо было бы догадаться, что вряд ли советские пацаны станут нанимать библиотекарш для сексуальных утех. Тогда и учительниц можно… Зачем далеко ходить?

В записке номер корпуса оказался не шестой, а восьмой. Цифра была плохо прописана. А я не нанимался распознавать лехины каракули.

Само собой, поржали над нами, жеребцы подлые. Заметив, что я и Вован не злимся и даже удовлетворенно похмыкиваем, озадаченно смолкли. Не станешь ведь всем объяснять, как нам повезло. Мимо пронесся озабоченным оленем дядя и постучал пальцами по наручным часам. Время осталось только раздеться в гардеробе и кинуть свои копчики по шахматным местам. Подошел Шумилов, ведя под ручку нашу хозяюшку в строгих очках. Он представил ее команде и бережно усадил за четвертый столик.

Нашими противниками оказались каширцы, почти не оказавшие никакого сопротивления. Марина с блеском обыграла свою соперницу, обладавшей очень похожей внешностью. Или очки так нивелируют женские лица? Напротив меня сидел пожилой второразрядный мужичок в образе киношного деятеля общепита. Помня дядину разводку, я не пытался досрочно закончить игру, стараясь сыграть как можно слабее. Блин, где мужик свой разряд получил? В переходе, наверно, купил? Хотя, нет. Тут пока не научились жульничать с документами. Кажется, что если я даже в поддавки начну играть, то все равно выиграю. Короче, захапали себе сразу четыре очка, выскочив на первое место.

Зрителей сегодня было очень мало. Можно сказать, что почти и не были. Потом я выяснил, что дядя в шестом корпусе как раз обсуждал вопрос с переносом основного времени на вечер, а доигрывание на утро. Многие зрители слезно просили так сделать, но в понедельник решили пока ничего не менять. Повезло нам с Вовкой, не то пришлось бы изворачиваться, чтобы попасть на хоккей с канадцами.

Не успел вылезти из-за шахматного столика, как около меня нарисовался юлин папа. Он был в строгом темно-сером пиджаке и примерно такой же расцветки галстуке. Видно было, что он с трудом сдерживается, чтобы быть спокойным. Он поманил меня за собой. Мы отошли к окнам.

— Когда ты в последний раз видел Юлю? — обеспокоенно спросил полковник.

Я ему рассказал о вечеринке в пятницу во всех подробностях. Сам принялся выспрашивать, что случилось. Он с недовольным видом дал понять, что намерен только спрашивать. Поблагодарив за сведения и попросив звонить по указанному на визитке телефону, если что еще вспомнится, юлин отец быстро удалился.

Понять бы, когда именно Юля пропала. Может быть, загостилась на праздниках у подружек, или в революцию снова полезла со своей пассионарностью. Или все-таки похищение? Перед глазами снова возникли картинки недавнего прошлого, когда три бугая тащили хрупкую девушку к котельной, а я ее отбивал. Нет, не должны панковцы опять прыгнуть на грабли. Лезть на гебуху, значит не уважать свою пятую точку. Да и украиноид за ней всегда бродил, как пришитый. Нечего переживать, найдется.

Вскоре подъехал мой комсомольский референт на Волге немного раньше назначенного срока. Из тех, кто собирался на хоккейный матч, взял с собой только Жеку и Вовку. Лехе со своими пацанами должны были еще обслуживать турнир. В дороге трепаться не было особого желания. Разговор с комитетчиком все никак не хотел выйти из головы. Вызвал своего верного дедка Семеныча и отправил на поиски англичаночки. Надо было убедиться, что с ней все в порядке, а то некомфортно все время думать о ней и переживать. Жека с Вованом обсуждали фильм «Золото Маккены», который анонсирован на афишах дворца завтрашним вечером. Жека не смотрел его еще и очень переживал, что не успеет отыграться в шахматы до начала сеанса.

Хороший водила Пашка и хорошо знает Москву. Добрались за сорок минут. Понятие «пробка» совсем не ведомо в эти чудесные времена.

Поскольку нам с референтом предстояло работать над секретным проектом, пацанов высадили развлекаться у Политехнического музея с расчетом, чтобы они вернулись через полчаса. Сами подъехали к зданию Центрального комитета и прошли на второй этаж. Паше не терпелось показать наши владения. Это был отдельный кабинет с унылыми столами и стеллажами с папками. Как я понял, референт и раньше здесь обитал. Его стол с телефоном выигрышно занимал место у окна. Оставшиеся три стола носили на себе следы спешной эвакуации хозяев.

— Кого-то выселили отсюда? — решил я проверить догадку.

— Решено собрать команду в одном месте. Так удобней. Выбирай любое удобное для работы место. Могу свое уступить, — ответил Паша.

Мне пофиг, какой стол занимать. Уронился рядом на соседний. Поскольку я вроде как главный, требовалось организовать рабочее время сотрудников. Нужно будет изучить прежние проекты. Обязал помощника подготовить их к следующему разу, достав их в ведомстве Павлова, или в недрах Минкульта, или кто там еще этим раньше мог заниматься. Вскоре подошел Гена Торчинский с ворохом приятных известий. Меня, вернее «мои» три произведения ставят в сборный симфонический концерт, который где-то на ближайшей неделе будет исполняться в Консерватории. Я должен был одобрить подготовленные партитуры. Видно было, что кто-то ответственно постарался с инструментальным наполнением. Подозреваю, что Микаэл. Я с удовольствием подписал бумаги. Еще подписал кое-какие финансовые документы, которые обещали мне какую-никакую денюжку за эти концерты.

До хоккея оставалось совсем ничего. Гену тоже посадили в машину, потому что ему было с нами по пути домой. Он где-то на Преображенке обитал. Мужчина был худощавым и с пацанами запросто уместился на заднем сидении. Примчались к хоккейному дворцу довольно быстро. По пути заглянули в универмаг на Стромынке и отоварились пивом Жигулевским. Оно было разливным, поэтому пришлось покупать в хозяйственном отделе пластиковую канистру на пять листов и три пивные стеклянные кружки. Чипсов пока еще не придумали, если говорить о советских реалиях. По этой причине закупились копченой мойвой.

Угрюмое бетонно-серое здание на Сокольническом валу никак не подходило под определение «дворец». Паша подвез нас прямо к входу, высадил, развернулся и сразу же умчался. Билетов для него все равно не было бы. На закрытых кассах белел листок с соответствующей надписью. Возбужденно переговариваясь, шел на матч разновозрастный молодняк. Некоторые топали в сопровождении взрослых, но их было исчезающе мало. Так же мало, но все же мелькали девчонки. Пацанва восторженно и вожделеюще посматривала на стоящие перед входом автобусы с иностранными надписями. Вовка толкнул меня в бок со словами:

— Скоро жвачками разживемся. Пацаны говорили, канадцы бесплатно раздают.

Рощинских парней заметили, зайдя в здание. Они шли впереди нас. Вместе загрузились на свои места. Вокруг торчало, крутилось, гоготало и бесилось море пацанских голов. Поневоле меня охватила атмосфера беспричинной радости, которая моментально испарилась, когда я увидел сидящего позади себя покойника Серегу. Не совсем позади, через два ряда и немного вбок. Он безучастно смотрел перед собой. А я не знал, то ли его окликнуть, то ли оставить в покое. Посмотрев в следующий раз назад, обнаружил там обычного пацанчика. Глюк, значит, словил.

Попивая пивасик, пуская по кругу три кружки, мы дожидались начала представления. Заметил, что в отсутствии чипсов толпа успешно удовлетворялась семечками, сплевывая их прямо на пол. Кое-кто жевал пирожки и прочие бутерброды. Иногда и конфеты пожевывали. Внезапно на трибунах началось какое-то движение. Оказалось, что сидящие на двух первых рядах канадцы стали оборачиваться и кидать в толпу жвачки и сувенирные ручки. Молодняк возбудился и с криками принялись гоняться за крутыми фишками. Менты в проходах и малоприметные мужики в пиджаках грубо их отталкивали, но ребята все равно перли. Зрелище было неприглядным.

От нас канадцы сидели далеко, и Вовка запричитал, что нам ничего не достанется. Я торжественно пообещал своим спутникам, что поговорю с дядей насчет самых лучших жвачек, если они останутся на своих местах и никуда не будут соваться.

На опустевших около нас местах снова появился призрак Сереги. Он смотрел на меня.

— Поможешь найти Юлию Максимовну, учительницу английского? — обратился я к нему.

— Лучше себе помоги! — последовал ответ.

К чему это сказано? И какого лешего он заявился сюда?…Призрак отца Гамлета.

От моего дедка пока вестей не было. Не в силах совладать с нарастающей тревогой, вызвал его и узнал, что Юлю все-таки похитили. В сквере возле гостиницы обнаружили труп ее негласного телохранителя Кости. Напряг призрака выложиться по максимуму, но найти поскорей девушку.

Начался матч, но игра не занимала. Я ни о чем не мог думать, кроме как о Юлии. Приходилось сидеть и пассивно ожидать новостей. Люди из канадской делегации еще не раз оборачивались и кидали свои ништяки в ребячью толпу. Снова почудился глюк. Среди кидающихся канадцев показался капитан Селезнев с ехидной улыбкой.

Перед последним периодом я опять увидел этот призрак. Он склонился прямо надо мной синюшной рожей как во сне и радостно скалился. Не сказать, что я особо наложил в штаны, но нужный кабинет посетить пришлось. Там я сконцентрировался и нанес визит к своему хранителю. Он словно бы ждал меня и подвел к монитору. Перед глазами начали разворачиваться события, которые должны произойти в ледовом дворце буквально через несколько минут. Крики во тьме, детские стоны и треск ломающихся костей, вой сирен и тела подростков, разложенные на газоне перед дворцом, молодой парнишка, разбивающий свою голову о бетонный столб, чтобы попасть в машину скорой помощи к покалеченной подружке. Все это мелькало перед моими глазами жутким калейдоскопом.

Эх, надо было бы пораньше узнать про такие события. Теперь остается только покусывать локти. Взял старт прямо от туалета и кинулся к местному начальству. Кабинет директора был закрыт. На вахте сказали, что он в командировке, а его заместитель ушла домой. Посоветовали искать дежурного администратора, который где-то должен быть в огромном пространстве ледового комплекса. Времени до конца матча, а значит до часа «Ч» оставалось меньше пяти минут. Я рванул к своим ребятам и попытался выгнать их с матча. На табло было два — три в пользу канадцев. И на льду они владели заметной для всех инициативой. На лицах многих зрителей читалось понимание, что наши проиграли, и кое-кто вставал и уходил. Я воспользовался этим всеобщим состоянием и убедил своих друзей покинуть матч.

Когда мы уже выходили на улицу, раздался рев зала. Каким-то чудом нашим игрокам удалось заколотить прямо перед окончанием третью ничейную шайбу в ворота противника. Пацаны взвыли и, злобно поглядывая на меня, ринулись обратно, но решетчатые ворота на входе оказались уже кем-то заперты. Я похолодел. Все повторялось, как было на мониторе.

Внезапно передо мной появился призрак Семеныча с дурными вестями. Девушку похитили люди этого гнидобуса Панка. Глазами призрака я увидел знакомую уже мне усадьбу, лежащую на полу комнаты Юлию и хозяина этих мест, молодого человека в очках лет под тридцать. Тот стоял над ней и нервно что-то высказывал находившимся здесь же угрюмым парням. В облике молодого человека было что-то очень знакомое, но отстраненное. Будто то, на что часто смотришь, но не придаешь особого значения. Как на фото в газетах. Что-то такое хищно-рыбное… Ёбстер-лобстер! Да, это же Андропов, только почему-то очень молодой. Или его родственник какой-то, даже сын.

— Что с ней? Почему она лежит? — спросил призрака вслух.

— Пыталась сбежать. Сбили с ног… Ударилась головой о бетонную плиту. Ее больше нет, — печально ответил он.

— Кто лежит? — озадаченно спросил Жека.

— Суки…, м-м-м. Ненавижу, убью всех! — простонал я бессильно.

— Чуваки, сейчас там жвачки будут раздавать. Те, что остались… — раздались крики за воротами.

— Тут закрыто. Айда обратно… Че прешь? Не видишь, закрыто. Свет выключили, темно… Эй, давай, наподдай! Давай, наподдай!

Далее были жуткие крики, плачь, стоны умирающих за запертыми воротами людей. Было потом множество версий причин произошедшего. Самой удобной для советских функционеров оказалось обвинить во всем начальство дворца спорта. Но не оно распорядилось закрыть ворота на выход, перед которыми скопились и стали давиться подростки. Да, свет выключил пьяный электрик, но ворота потребовал закрыть кегебешный чин, чтобы помешать подросткам пройти через ближайший к канадским автобусам юго-восточный выход. Его имя осталось неизвестным истории, но его подлость, надеюсь, оценена по достоинству соответствующими сущностями. Хотели выглядеть красиво перед иностранцами за счет безопасности обычных советских людей. Хотели как лучше, получилось как всегда! Даже многократно хуже.

Самым жутким было и то, что события десятого марта потом усердно замалчивались. Одним из виновников кошмара — канадцам — разрешили продолжить турне и сыграть оставшиеся два матча. В советской прессе, не говоря о радио и телевидении, ни одного упоминания о трагедии в Сокольниках не было ни слова, ни соболезнования, ни сочувствия. Словно тараканов подавили. Вот, только, заткнуть всем рты не удалось, и слухи о произошедшем расползлись потом по всей Москве.

По другую сторону решетчатых ворот умирали люди, почти дети. Я стоял возле этих ворот и на автомате включил перекачку энергии. Потоки пошли по разным руслам, находя своих потребителей. Слишком много было пострадавших, слишком много требовалось сил, а я так и не научился контролировать их…

Мне кажется, или на самом деле тело мое приобрело какое-то свечение. Руки, куртка, штаны светились и искрили, как от перемкнувшего трансформатора. Нет, не кажется. Глаза моих друзей заметно округлились от страха. Ну, вот! Теперь я просто горю. Тело запылало сразу везде. Одежду было очень жаль. Привык ценить крутой прикид, пока жил в это время. Остатками угасающего сознания понял, что все пострадавшие смогут выжить…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7