Выбор Мастера Боя (ЛП) [Терри Брукс] (fb2) читать онлайн

Выбор Мастера Боя

* * *

Он услышал приближающуюся женщину до того, как увидел ее. Она не делала никаких попыток скрыть свое появление, что указывало на отсутствие у женщины намерений навредить ему, поэтому он просто сидел и ждал ее. День близился к вечеру, солнце закатилось за горизонт, все вокруг погружалось в темноту, а фиолетовые сумерки наполнились звуками насекомых и ночных птиц. Он устроил привал в нескольких милях от Томбары, деревни дворфов Восточной земли, на западной окраине гор Вольфстааг за рекой Рэбб. Он оказался здесь в поисках покоя и тишины и полагал, что именно в этом месте он их найдет.

И снова ошибся.

Конечно, она могла просто блуждать в этой дикой местности, привлеченная запахом его ужина, который разносился вечерним бризом. Она могла оказаться здесь совершенно случайно и без всякого умысла. По его скромным подсчетам, шансы на это составляли лишь около тысячи к одному.

Однако случаются всякие странные вещи, и он был свидетелем многих из них.

Он немного подвинулся на упавшем дереве, на котором он сидел, чтобы взглянуть на сковороду, где готовился его ужин. Свежая форель, пойманная сегодня своими руками. Рыбалка была не тем занятием, на которое, по мнению других людей, у него было время, однако большинство суждений о нем было ошибочным. Он не возражал против этого. Скорее наоборот, он поощрял подобное. В его работе ошибочные предположения были для него полезны.

Он поднялся, когда услышал, что она подошла к краю его стоянки. Его черная одежда легко и свободно свисала на его худом теле, а серые глаза были под стать рано посеребренным сединой волосам и узкой бородке, которую он решил отрастить в последнее время. Он был молод — не более тридцати лет, — и это выдавала гладкая кожа его лица. Он пристально посмотрел в темноту в том направлении, с которого, как он предполагал, эта женщина должна появиться, если продолжит идти по нынешней траектории, а потом услышал, как она остановилась.

Он ничего не сказал, давая ей время начать первой.

— Ты Гарет Джакс? — спросила она из темноты.

— Если и так? — ответил он.

— Тогда мне нужно поговорить с тобой.

Никаких увиливаний, никаких сомнений. Она искала его и у нее должна была быть причина для этого.

— В таком случае, присаживайся. Ты сможешь разделить со мной ужин. Ты голодна?

Она шагнула из–за деревьев в свет костра и несмотря на то, что во многих отношениях она была обычной женщиной, было в ней что–то поразительное. Он сразу же это увидел и на какое–то время замер. Может, это был всего лишь необычный каштановый цвет ее коротко остриженных волос. Может, это было в ее осанке, как будто она чувствовала себя вполне комфортно и совершенно не заботилась о том, что о ней думают остальные. А может было и что–то еще — решимость и упорство, отражавшиеся в ее странных зеленых глазах, а также кое–что скрытое внутри, с чем ему пришлось смириться.

У нее ничего не было. Ни сумки, ни припасов, ни оружия. Это заставило его задуматься, а была ли она одна. Никто не путешествовал по этой местности, не имея, по крайней мере, одеяла и длинного ножа.

Она пересекла поляну, не отрывая от него своего взгляда. Она носила на плечах длинный походный плащ, застегнутый на шее. Возможно, что под ним она скрывала свое оружие.

— Я одна, если тебя это беспокоит, — сказала она, не дожидаясь вопроса. — В таверне Синей Курицы в Томбаре мне сказали, что ты здесь.

— Никто не знает, где я, — ответил он.

— Они не рассказали мне, где точно ты находишься. Однако, они знали, где приблизительно ты будешь. Я сама нашла тебя. У меня талант находить потерянные вещи.

— Я не потерялся, — произнес он.

— Так ли? — ответила она.

Он не ответил, но задумался над смыслом сказанного ею. Она подошла к стволу, на котором он ранее расположился, и присела — однако не слишком близко от того места, где он стоял. Он подождал немного и присоединился к ней, соблюдая ту дистанцию, которую она решила держать.

— Кто ты? — спросил он.

— Меня зовут Лириана. — Она бросила взгляд на длинный кожаный чехол, лежащий сбоку у другого ствола. — Это твое оружие?

— Да. — Он изучал ее. — Но ты уже знала это, да?

— Я знаю, как они называют тебя. Мастер Боя. Но ты выглядишь слишком молодым для того, чтобы быть мастером чего–либо.

— Откуда ты обо мне знаешь?

Она пожала плечами:

— То тут, то там рассказывают всякое. Слухи доходят даже до таких удаленных мест, откуда я пришла. Большинство историй хорошие. Людям нравится рассказывать о разочаровании и изменах, о мужчинах и женщинах, которые испытали горе и потери. Но о тебе они не рассказывают таких историй. Они говорят, что ты человек, который обещает и держит свое обещание.

— Мое слово является важной частью того, что мне нужно продать.

— Говорят, что тебя не пугают неравные шансы. Что однажды ты столкнулся с дюжиной вооруженных людей и убил их в одно мгновение, не имея никакого оружия, кроме своих рук.

— За два мгновения и имея нож. Зачем тебе понадобилось меня искать? Что нужно тебе от такого человека, как я?

Она на мгновение задумалась, затем улыбнулась:

— Может, сначала поедим? Форель скоро пережарится.

Он налил эль из бурдюка в жестяные кружки и они в молчании наслаждались ужином. Вокруг них ожили все ночные звуки, когда сгустилась тьма и появились звезды и почти полная луна. Белый лунный свет с безоблачного неба заливал лес.

Когда они закончили, он очистил тарелки и протер их пучком травы, а потом взялся и за сковороду.

— Ты хорошо заботишься о своей утвари, — заметила она.

Он улыбнулся.

— Так что ты от меня хочешь, Лириана?

Она улыбнулась в ответ, но улыбка была мимолетной.

— Помощи. Я хочу, чтобы ты отправился со мной в Таджарин, мой родной город. Я хочу, чтобы ты положил конец тому, что там творится. Мой народ истребляют. Один могущественный чародей охотится на жителей. Его зовут Кронсвифф. Тебе знакомо это имя?

Он покачал головой:

— Я не знаю о Таджарине, и я думал, что во всех Четырех Землях нет ни одного города, о котором бы я не слышал. Как я мог его упустить?

— Он расположен далеко за пределами привычных маршрутов, на северо–востоке, на берегах Прилива. Он очень древний. Когда–то, сотни лет назад, это был морской порт. Но те дни прошли. Сейчас это дом для моего народа и он больше не известен остальному миру. Но суть в том, что те, кто там живет, не могут сами защититься от того, что с ними делают. Они остаются там, потому что им больше некуда идти. Им нужен кто–то вроде тебя, чтобы им помочь.

— Прилив далеко отсюда. Я жду решения комиссии из Тирзиса. Если я соглашусь пойти с тобой, то тем самым нарушу эти планы.

— Ты отказываешь мне?

— Я не так много услышал, чтобы принять решение.

Ее губы сжались.

— Мне нужен тот, кто не отяготит мой народ, как только чародей будет повержен. Они уязвимы, и я хочу быть уверена, что после всего их оставят в покое. Очень мало тех, кому можно поверить, что они поступят именно так.

Она перевела дух.

— У меня уже нет времени. Меня послали, потому, что я была самая сильная и самая способная. Кронсвифф высасывает кровь из моего народа, как молоко из коровы; многих уже нет. Если мы не поторопимся, они все погибнут.

— Он всего лишь человек. Неужели вас недостаточно, чтобы противостоять ему?

— Он не просто человек; он — чародей. У него есть люди, которые служат ему и выполняют его приказания. Они захватили город, и те из нас, кого не схватили, попрятались. Никто не осмеливается бросить ему вызов. В начале кое–кто сделал это и с ними быстро расправились.

Она сделала паузу.

— Это не будет легкой задачей. Даже для тебя. Чародей очень силен. Его люди опасны. Но ты наша единственная надежда.

— Может быть, лучше будет позвать подразделение Пограничного Легиона. Ведь они обязаны спасать людей в такого рода обстоятельствах.

Она покачала головой:

— Ты не слышал, что я сказала? Мы говорим о чародее. Обычные люди — даже такие мужественные и решительные, с оружием в руках, — не будут обладать достаточной силой, чтобы противостоять ему. Так ты пойдешь?

— Что я за это получу?

— А тебе не все равно?

Это его ошарашило. Он уставился на нее.

— Ты говоришь, что я должен сделать это за просто так? Не будет никакой платы?

Она скривила губы:

— Я думала, что ты выше этого. Мне говорили, что деньги для тебя ничего не значат. Что тебя интересует только вызов. Разве не так? Неужели деньги имеют значение? Потому что, если это так, то я обещаю тебе все монеты города, каждый кусочек золота и серебра, который ты сможешь унести.

— Все ваши монеты; все ваше золото и серебро? Все? — Он рассмеялся. — Что же это означает? Что у вас нет никакого золота или серебра? Или что его у вас так много, что я не смогу его забрать?

— Это значит, что наши жизни гораздо ценнее нашего богатства. Что наше душевное спокойствие и безопасность стоят гораздо больше, чем следует заплатить за то, чтобы их защитить. Я еще раз спрашиваю тебя. Ты пойдешь со мной?

То, как она сказала это, заставило его почувствовать себя неуютно, а его предчувствия предупреждали, что она скрывает какую–то тайну. Однако, они также сказали ему, что ее нужда настоящая, а мольба о помощи была искренней и отчаянной.

— Как далеко Таджарин? — спросил он ее.

— Семь–восемь дней пути, — ответила она.

— Верхом?

— Лошади не пройдут там, куда мы собираемся. Поэтому в основном нам придется идти пешком. Разве это имеет значение?

Он пожал плечами.

— Так ты пойдешь?

Он закончил чистить сковороду, затягивая с ответом.

— Разреши мне выспаться. Возвращайся утром.

Она покачала головой:

— Мне некуда идти. Я буду спать здесь, рядом с тобой.

Он внимательно изучал ее. Затем встал на ноги, вытащил еще одно одеяло и протянул ей.

— Найди место поближе к огню. Ночами становится холодно.

Она без слов приняла его предложение, перешла на другую сторону костра, расстелила одеяло и легла, закутавшись в него и повернувшись к Гарету спиной.

Он еще какое–то время бодрствовал, размышляя над тем, что она ему рассказала, пытаясь прийти к какому–то решению. Это должно быть легко. Она просила его рискнуть своей жизнью, чтобы спасти ее народ; он заслужил абсолютной честности. Если она не рассказала всей правды, то он пошлет ее куда подальше.

Но в ней было что–то еще, что его заинтриговало, что его притягивало — какое–то неудержимое притяжение. Он ощущал его в смеси ее решимости и уязвимости. Этот контраст четко прослеживался. Он не мог этого объяснить, хотя чувствовал, что это нужно сделать. Ему следует еще немного поразмыслить над этим.

Наконец, он лег, не найдя больше причин бодрствовать, и почти заснул, когда услышал, как она сказала:

— Ты должен принять решение как можно скорее.

Он открыл глаза и уставился в темноту:

— Почему?

— Потому что за мной могли следить.

* * *

Он спал недолго, и когда внезапно проснулся где–то после полуночи, луна и звезды немного переместились в северо–западном направлении. Он ничего не услышал, но он был Мастером Боя и высокоразвитые инстинкты предупредили его даже во сне. Он медленно сел и огляделся.

Лириана снова сидела на стволе дерева, завернувшись в одеяло. Она встретилась с ним взглядом и указала на деревья. Он не смог представить, как она ухитрилась услышать что–то прежде него, однако так оно и было, и он тут же пересмотрел свое мнение о ее способностях. Определенно, она была чем–то большим, чем казалась.

Он выскользнул из–под одеяла, свернул его в форме спящего человека и так оставил на земле. Затем он вытащил пару метательных ножей из–под своих свободных одежд. Он не издавал ни единого звука, когда направился в сторону леса, прислушиваясь. В течение нескольких секунд он ничего не слышал. Потом раздался легкий шорох одежды и шарканье сапог по земле.

Он присел на корточки в центре очень плотной темноты. По меньшей мере, здесь были двое. Возможно, трое.

Через плечо он взглянул на Лириану, сидящую на стволе, и жестом махнул ей, чтобы она легла. Если она останется так вот сидеть, то представит собой прекрасную мишень для клинка или стрелы. Он ждал, что она подчинится, однако она лишь покачала головой.

Тут он понял, что она делала. Это не было простым упрямством. Она предлагал себя в качестве мишени, чтобы отвлечь внимание напавших.

Он затаил дыхание и стал совершенно неподвижным.

Они вышли из леса, все трое, облаченные с головы до ног во все черное, с закрытыми лицами, руки в перчатках, не было видно ни кусочка кожи. У двоих были ножи, у третьего — арбалет. Поскольку они считали, что он спит у костра с Лирианой, то не заметили его в темноте, хотя находились прямо над ним.

Потом тот, что был с арбалетом, прицелился и послал со свистом болт в направлении Лирианы.

Он прилаживал второй болт, когда Гарет Джакс убил его, пронзив сердце одним из метательных ножей. Мастер Боя пошел прямо на оставшихся двоих. Проворный и быстрый, как кошка, он убил первого до того, как тот смог защититься, и мгновение спустя оказался возле второго. Сцепившись в схватке, они оба покатились по поляне в костер. Языки пламени ринулись к их одежде и та загорелась, но ни один их них не ослабил хватку. В полной тишине, нарушаемой лишь вздохами и хрипом, каждый старался вырваться из объятий другого.

Пока, наконец, Гарет Джакс не вывернул запястье противника так, что его нож оказался напротив его же груди. К удивлению нападавшего, его собственный клинок вонзился ему в грудь. Он все еще пытался понять, как такое случилось, когда Мастер Боя прикончил его.

Затем все стихло, тишина опустилась над поляной и ее обитателями, живыми и мертвыми. Гарет Джакс вскочил на ноги, стряхивая последние языки пламени, которые лизали его одежду, и быстро всмотрелся в темноту леса. Ничего не двигалось, больше никто не появился.

Он повернулся к Лириане, вспомнив об арбалете. Однако она все так же сидела на том же стволе, болт лежал у ее ног. Она на мгновение посмотрела на Джакса, прочитав немой вопрос по выражению его лица, и пожала плечами:

— Я была готова. Он ждал слишком долго, поэтому промахнулся.

Гарет Джакс подошел к мертвым мужчинам, стянул с них маски и стал их рассматривать. В углу на правой кисти у каждого из них была татуировка в виде треугольника со звездой. Они были хетами — наемники из Варфлита, наемные убийцы, мастера в своем деле. Он оглянулся на Лириану. Как хет мог промахнуться с двадцати футов, даже ночью, в темноте, было трудно представить.

Но он не стал развивать этот вопрос.

— Подойди сюда, — произнесла она.

Он послушался ее, и она разорвала остатки его сгоревшей туники, чтобы осмотреть его раны, а затем усадила его на бревно. Вытащив из–под своего плаща мешочек, она стала прикладывать какие–то листья к его ранам. Как только листья коснулись его кожи, они стали растворяться, превращаясь в своеобразную пасту, которая охлаждала жар и успокаивала боль. Пока она работала, он сидел неподвижно, вновь испытывая удивление.

— Я никогда не видел ничего подобного, — сказал он. — Где ты это нашла?

— Ты сможешь найти много всего, о чем даже и не думал, если окажешься в достаточно отчаянном положении, — ответила она.

Закончив с ранами, она пробежалась пальцами по его плечам, эти прикосновения заставили его задрожать. Никто так не прикасался к нему уже долгое время. В течение нескольких секунд исчезли последние остатки боли от ран.

— А теперь ты пойдешь со мной, Гарет Джакс? — спросила она.

Он кивнул:

— Теперь да, — ответил он.

Но он подозревал, что она уже это знала.

* * *

На рассвете они вернулись в Томбару, где Гарет приобрел пару лошадей и припасы для предстоящего путешествия. Она сказала, что им потребуется по меньшей мере неделя, поэтому Гарет в соответствии с этим потратил свои монеты, купив даже немного больше, чем нужно, если дела вдруг пойдут не совсем так, как было запланировано. Он спросил ее, что произошло с ее припасами и оружием во время путешествия, чтобы найти его, но она сказала ему, что полностью использовала первое и никогда не носила второе. Когда он предположил, что на обратный путь ей понадобится и то, и другое, она удивила его, сказав, что для нее от оружия не будет никакой пользы.

Несмотря на это, он дал ей длинный нож, ножны и заплечный мешок. Так как ей нечего было положить в мешок, он засунул в него одеяло, которое дал ей, и несколько монет, предполагая, что она передумает насчет своих нужд.

Оставив ее принять собственное решение по этому вопросу, он прошелся по деревне и провел небольшое расследование, касающееся хетов. Кто–нибудь их видел? Нет. Разговаривал ли кто–нибудь с ними? Нет. По–видимому, они следили за Лирианой всю дорогу до того места, где она встретилась с ним, а потом решили, что он именно тот, кого она искала — и это оказалось достаточной причиной, чтобы положить конец им обоим.

Это до сих пор его беспокоило. Они четко следовали за Лирианой, но если она подозревала об этом — что совершенно ясно, — почему она ничего не сделала, чтобы скрыть свои следы? Кажется, она способна и на более сложные вещи. Была ли она просто неопытна в том, чтобы скрыть свои следы?

Когда они выехали из деревни и направились на север вдоль подошвы гор Вольфстааг, он не один раз хотел спросить ее. Но всякий раз, оказавшись на грани, он передумывал. Трудно сказать почему. Может быть, он чувствовал себя слишком навязчивым, слишком подозрительным, и не хотел показаться ни тем, ни другим. А может он не хотел слишком близко подходить к конфронтации с тем, кто, как он чувствовал, этого не заслуживал.

Или, наверное, это было как–то связано с необъяснимой необходимостью составить ей компанию, с тем непреодолимым притяжением к ней, которое он не мог объяснить.

В любом случае, он оставил все, как есть, и сосредоточился на стоящей перед ними задаче — пройти на север вдоль подошвы Вольфстаага туда, где они смогут перейти через реку Рэбб, и продолжить путь через леса Верхнего Анара. К концу первого дня они были на пути к Вороньему Срезу и темным лесам, которые покрывали вершины на всем пути до Прилива.

Когда наступила ночь, он устроил привал, найдя приют среди деревьев и ряда голых скал. Когда лошади были накормлены, а привал обустроен, он приготовил ужин. После этого они вместе сидели перед костром и наблюдали, как он медленно превращался в угольки.

— Твои люди присоединятся ко мне в борьбе против Кронсвиффа и его хетов? Сколько вас живет в Таджарине?

Он посмотрела на него:

— Более, чем достаточно. Но они не военные. Они не понимают борьбы. Они беспомощны перед лицом агрессии, вроде той, что устроил Кронсвифф. Поэтому, нет, они тебе не помогут.

Он покачал головой. Было трудно поверить, что люди могут быть такими пассивными. Однако, на протяжении всей истории бывали примеры такого рода, некоторые даже весьма пугающие. Он, конечно, был слишком строг и не имел права делать так, особенно, когда его противником оказался чародей.

— Мужчины делают то, что они могут, я полагаю.

— Мужчины и женщины, — поправила она, как будто это различие было важным. — Может быть, ты вдохновишь нас.

— У тебя есть семья?

— Нет. Все давно погибли, кроме моего брата. Он был одним из тех, кто подчинился чародею.

Он вспомнил кое–что, о чем она говорила раньше.

— Чародей истощает их, говорила ты. Он высасывает их. Буквально?

Завернутая в свой тяжелый плащ, она была похожа на призрака. Кроме ее лица, все было укрыто, а тени, отбрасываемые складками капюшона, делали черты ее лица какими–то размытыми. Он наблюдал, как она размышляла над его вопросом, и заметил, что она внезапно затихла.

— Он высасывает из них души, — наконец произнесла она. — Он питается ими, как вампир. Это источник его силы. Он питает свою собственную жизнь их жизнями.

Ее глаза заблестели.

— Он иссушает их до шелухи. Потом жизнь затухает и они погибают. Я видела, как это происходит. Я видела результаты его вторжения. Он бы забрал и мою жизнь, если бы нашел меня. Но я долгое время избегала его внимания. И, в конце концов, по настоянию остальных, я убежала из города и направилась искать тебя.

Она сделала паузу.

— Но я не сильный и не благородный человек, поэтому не стоит пытаться сделать из меня больше, чем я есть на самом деле — трусиха, которая бежит от всего, чего боится. Я представитель своего народа, но я делаю это ради себя так же, как и ради них. Я не претендую на какой–либо высокий статус, и не обладаю никакой смелостью, я не испытываю ничего, кроме отчаяния.

— Думаю, ты слишком низко себя оцениваешь, — сказал он. — Отправиться самостоятельно меня искать, осознанно рискуя, что тебя схватят, или что–нибудь похуже — это смелый поступок.

— Ты рискуешь больше, чем я.

— Но я и лучше подготовлен для такого риска. У меня есть опыт и умения.

И мне почти нечего терять, чуть не добавил он. Однако, предпочел этого не произносить вслух, потому что тогда потребовались бы объяснения, которые ему не хотелось давать. Гарет не хотел рассказывать ей, что придавал настолько малое значение своей жизни, что почти не интересовался, выживет ли он или умрет. Если бы он рассказал ей об этом, то ему пришлось бы рассказать также о людях, которых он убил, о тех рисках, которым он подвергался. Все это должно было показать, что его жизнь вообще не имела никакого смысла. Когда вы пошли по тому пути, по которому он двигался с двенадцатилетнего возраста, то довольно быстро обнаружили бы, что возможности найти обратную дорогу практически нет. Когда вы настолько сильны, что все опасения и сомнения несущественны, а тяжелые испытания являлись единственным удовольствием в жизни, то вы продолжаете идти по этому пути, потому что свернуть в сторону было бы провалом, который вряд ли можно было принять.

Она подвинулась поближе к нему — поступок, который удивил и обрадовал его, — и он внезапно ощутил непреодолимую тягу к ней. Он хотел заняться с ней любовью; он хотел, чтобы и она захотела того же. Что мешает этому, здесь, в этой глуши? Какой вред это может нанести, если они вдвоем разделят несколько мгновений удовольствия от любовный утех.

Но когда он протянул к ней свою руку, она сразу же отстранилась.

— Не прикасайся ко мне, — прошептала она. — Пожалуйста, просто посиди со мной. Просто побудь со мной. Я не могу дать тебе чего–то больше.

Поэтому он принял то, что она была готова предложить, и они просидели вместе до тех пор, пока не погасли угольки и не опустилась ночь.

Однако все это время он думал о том, как бы было здорово разделить с ней нечто большее.

* * *

Они снова двинулись в путь на рассвете, когда первые лучи посеребрили восточный горизонт и солнце медленно начало выползать над горами и лесами Вороньего Среза и Анара. Когда они решили лечь, Гарет спал беспробудно, их краткая близость закончилась, а чувства, которые он испытал накануне вечером, теперь остались где–то далеко в прошлом. Он не мог вернуть их, хотя все время пути, пока они ехали, Гарет пытался это сделать. Его беспокоило это, но еще больше тревожило то, что он так сильно хотел ее. Это было не в его правилах. Он жил один, путешествовал в одиночестве; он существовал как холостяк. Никогда не будет по–другому, и он знал это так же, как и то, что его умения очень сильно отличали его от обычных мужчин и женщин. Однако то, что она не ответила ему взаимностью, оказывало на него какое–то странное давление.

Почему он так себя чувствовал? Почему Лириана отличалась от любой другой женщины, с которой он когда–либо сталкивался? Ведь невозможно отрицать, что она заставила его чувствовать совершенно по–другому; он смог это признать, хотя и противился принять. Его тянуло к ней — притягивало с того момента, как он впервые увидел ее, — причем и эмоционально, и на уровне рефлексов. Это была глубокая и болезненная тоска, превосходящая все, что он когда–либо испытывал.

Лириана. Что же такого в ней было, что так сильно его подчиняло? Однако, как он ни старался, не смог это определить.

Они ехали весь день, двигаясь на северо–восток к берегам Прилива, где Вороний Срез заканчивался огромными скалами, которые на тысячи футов возвышались над водами океана. Вдоль береговой линии не было никаких проходов, а в горах не было никаких троп, пригодных для лошадей. Поэтому, переночевав в разбитом ими лагере, на следующий день они освободили своих лошадей, чтобы те самостоятельно вернулись обратно, и отправились дальше пешком. Для него это была новая страна, место, в котором он никогда не был и о котором ничего не знал. Они шли весь этот день и следующий, взбираясь и спускаясь по узким тропинкам, петляя мимо массивных каменных стен и высоких пиков, ощущая себя крошечными муравьями посреди этого гигантского ландшафта. По мере подъема воздух становился холоднее, а на третью ночь стало так холодно, что они завернулись в оделяло и прижались друг к другу, чтобы согреться, внутри небольшой пещеры. Но согреться как следует не удалось и они поднялись очень рано. Этот день был самым худшим, настолько морозным, что на поверхности скал образовался лед, а порывы ветра врезались в кожу как лезвия ножа.

Однако Лириана ни разу не попросила об отдыхе. Он заставлял ее останавливаться, когда считал это необходимым, но никогда не слышал, чтобы она пожаловалась, и ни разу не видел, чтобы она пошатывалась от усталости. Лириана была на удивление сильной и стойкой, и точно знала, куда идти, с уверенностью и решимостью направляя их путь, так, что ему и в голову не приходило оспаривать ее решения.

Они почти не разговаривали во время передвижения, отчасти из–за завывания ветра, отчасти от того, что ей, казалось, так больше нравится. Его тяга к Лириане не уменьшалась, но Гарет чувствовал, как она отдалилась от него и вряд ли уже вернется снова. Гарет не думал, что это все из–за того, что он сказал или сделал, скорее всего здесь было что–то другое.

Несмотря на отсутствие разговора, он наблюдал за ней. Он делал это все время, навязчиво и не раскаиваясь в этом. Она шла впереди него, и Гарет изучал движения ее тела, гибкий стан и твердую походку. Он старался отворачиваться, но потом обнаруживал, что снова и снова смотрит на нее. Наблюдать за Лирианой доставляло такое удовольствие, что он быстро нашел для себя оправдание. Она находилась под его опекой. По сравнению с ним, она была более уязвима. Она находилась прямо перед ним. Так куда же еще он должен был смотреть?

По крайней мере, время летело незаметно. И от этого путешествие становилось гораздо приятнее.

Однако, это также причиняло боль сердцу. Что заставляло его думать о таких вещах, о которых он не думал в течение многих лет.

На восьмой день, перейдя Вороний Срез и начав спускаться по дальней стороне, в поле их зрения оказался Таджарин.

Был уже конец дня, небо сильно заволокло облаками и воздухе витало предчувствие дождя. К этому времени они были довольно близко к морю, так что холод почти исчез, а весьма приятный ветерок приносил достаточно тепла, чтобы Гарет Джакс снял свой походный плащ и закинул его через плечо. Однако Лириана продолжала идти с своем плаще, казалось, она совершенно не обращала внимания на скачки температуры. Впереди, через разрывы в вершинах Вороньего Среза, были видны темные воды Прилива. Путешественники двигались по извилистой тропинке через глубокие расселины и узкие проходы, когда вдруг впереди стены разошлись и перед ними предстал город.

Гарет Джакс остановился на месте и осмотрелся. Сказать, что Таджарин был мрачным городом, было слишком мягко. Он представлял собой смесь разрушенных стен и башен, которые выглядели обуглившимися от мощнейшего пожара, который — когда–то давным–давно, — захлестнул этот город. Все видимое было почерневшим; никаких признаков какого–либо другого цвета. Низкие тучи касались самых высоких зданий и бросали тень на весь город, разрисовывая его светлыми и темными полосами. На стенах не было видно никаких людей. Да и за ними никто не передвигался.

Нигде не было никаких огней, даже над сторожевыми башнями. Город казался мертвым.

Кто придет в такое место?

Он не мог себе представить. Конечно, здесь нет торговых маршрутов; их путешествие только это подтвердило. Здесь не было ничего интересного и притягательного, ничего, что заставило бы людей посетить это место, ну разве что только по каким–то исключительным причинам.

Лириана привлекла его внимание.

— Мои люди — те, кого еще не схватил Кронсвифф, — скрываются в укромных местах. Но не сделай ошибки. Хеты находятся на окраинах и внимательно присматривают за дорогой, а также, и за Приливом.

Гарет поразмыслил над тем, как сделать так, чтобы их не заметили, когда они войдут в город. Сумерки помогут, если луна и звезды скроются за тучами, а они сами не выдадут себя факелами. Он изучил изгиб узкой дороги, которая вела к городским воротам, а потом мысленно проследил ее, чтобы обнаружить, есть ли еще какая–нибудь возможность проникнуть в город.

Он довольно быстро нашел то, что искал. Хотя для него стены не представляли особого препятствия, он не был так уверен насчет Лирианы. А ему потребуется ее помощь, чтобы указать дорогу, как только он окажется внутри.

Они спустились пониже, по–прежнему скрытые от посторонних взглядов отбрасываемой тенью гор. Но как только путь вперед вышел на пологий склон, ведущий прямо к воротам, и стал открыт, а горные стены оказались позади, он отвел Лириану обратно в скалы.

— Сиди здесь, — сказал он ей, быстро осмотревшись и убедившись, что они достаточно хорошо укрыты.

Лириана послушно присела, решив отдохнуть на каменной поверхности среди валунов. Оставив ее на какое–то время, он выглянул наружу, чтобы осмотреть стены города и убедиться, что на них не было никакой новой активности, а затем присоединился к Лириане.

— Мы здесь подождем наступления темноты, — сказал он. — Потом мы пойдем в город и найдем Кронсвиффа и его хетов.

— Что ты сделаешь, когда найдешь их?

Он посмотрел на нее своими серыми глазами:

— Все, что я лучше всего умею.

— А ты освободишь мой народ?

Он кивнул, ничего не говоря. Из своего мешка он достал немного хлеба, разломил его и протянул один кусок ей. Другую часть он оставил себе.

— Тебе придется одолеть очень многих, — сказала она.

Он пожал плечами:

— Так всегда бывает.

— Я хотела бы помочь тебе.

— Может быть сможешь. Ты знаешь, где можно найти Кронсвиффа, когда мы окажемся внутри стен? — Он дождался ее кивка. — Тогда этой помощи будет вполне достаточно.

После этого они надолго замолчали, занявшись едой и запивая ее водой из своих бурдюков. С приближением ночи на землю опустился мрак, ветер затих, какая–то странная тишина накрыла все вокруг.

— Почему твои люди остаются в Таджарине? — спросил он. — Что их здесь удерживает?

Она пожала плечами:

— Это их дом. Для большинства это все, что они знают. Они предпочитают спокойствие и затворничество; они хотят уединения. И находят его здесь.

— И они не устают от такой изоляции? Конечно же, сюда не приезжают путешественники или торговцы. Как вам удается выжить? Есть ли у вас какой–нибудь скот? Или зерновые злаки? Как вы находите пропитание?

— У нас есть сады, которые при хорошей погоде приносят урожай. У нас есть кое–какая живность, достаточно, чтобы мы не голодали. Иногда мы уходим довольно далеко, чтобы вернуться с припасами из других мест. Но никто не приходит в Таджарин. Даже корабли, как в древние времена. Нам вполне хватает самих себя. Да и воды Прилива вероломны. Не стоит рисковать. За мою жизнь только Кронсвифф и его хеты прибыли сюда. Больше никто.

Он замялся.

— А вы не думали об уходе? О том, чтобы перебраться куда–нибудь еще? Я имею в виду, прежде? До того, как ты отправилась искать меня?

Она опустила глаза на свои ноги:

— До этого никогда.

То, как она это произнесла, предполагало, что, возможно, она рассматривала такую возможность. Может быть, из–за него. Однако он ничего не сказал по этому поводу, оставив все, как есть. В другой раз он спросит ее, когда завершит это дело по освобождению ее людей.

Гарет решил остаться в укрытии среди скал еще на час. Лириана вновь не особо выказывала желание разговаривать, поэтому они почти все время молчали. Он дождался, когда на небе исчезнет последний свет и наступит полная темнота, а затем поднял ее на ноги и они снова вышли на дорогу.

Путь вперед был скрыт во мраке. Но его глаза хорошо видели в темноте — наверное, потому, что он слишком много времени провел в таких условиях, — и после выхода на дорогу Гарет без затруднений добрался до стен города. Встав неподвижно, он долгое время прислушивался, но ничего не услышал. Достав тонкую веревку, он прикрепил ее к складному крюку и забросил его через стену. Крюк зацепился с первой же попытки, и проверив, выдержит ли веревка его вес, Гарет стал подниматься по стене, как паук. Оказавшись наверху и убедившись, что он один, Гарет махнул Лириане, чтобы она обвязала веревку вокруг своей стройной талии. Затем подтянул ее наверх и она присоединилась к нему.

Спрятав веревку и крюк в свой мешок, Гарет осмотрел лабиринт пустых улиц и городских площадей внизу.

— Куда нам идти? — прошептал он.

Лириана повела его по каменной лестнице вниз налево, а оттуда в самое сердце города. Таджарин был построен на нескольких террасах, которые возвышались над Приливом — начиная с того места, где они первый раз оказались на городских стенах, и до прибрежных вод. На своих причалах у деревянных доков качались корабли, но ни один из них не выглядел достаточно крепким, чтобы установить на нем парус. Всюду, куда не попадал его взгляд, Гарет обнаруживал обветшание и разруху. Казалось, об этом городе уже много лет никто не заботился. Гниение ослабило перекрытия и опоры, даже стены начинали рушиться под воздействием ветра и дождя.

Время шло, они проходили одну пустую улицу за другой, мимо наполненных мраком аллей и беседок, мимо темных и молчаливых зданий. Никто не появился на улицах, не было слышно ни единого звука, кроме порывов ветра среди башен и переулков и плеска волн о причалы и берег.

Гарет Джакс огляделся, его взгляд перебегал с места на место. Здесь вообще есть кто–нибудь? Где же люди Лирианы?

Лишь однажды он обнаружил присутствие других, и они укрылись в темном переулке, молча ожидая, когда пара хетов прошествовала мимо них в направлении стены. Смена караула, предположил он, из чего, по крайней мере, понял, что город не совсем покинут, и он не зря прибыл сюда.

Наконец, спустившись по четырем уровням террас, они прибыли к комплексу прямоугольных многоэтажных зданий, соединенных соседними стенами так, что напоминали нагромождение чудовищных блоков. Гарет и прежде, в других городах, видел такие же строения, каждое из которых предназначалось для одной и той же цели — создать нечто величественное по своему размеру и весу, что должно было вызывать благоговение. Но в таких громадных структурах никогда не было ни красоты, ни изящества, как и в этом случае.

Не обращая внимания на его нерешительность, Лириана двинулась вдоль фасада до того места, где в камень была встроена единственная дверь. Она вынула из своего кармана ключ и через пару мгновений они оказались внутри в полной темноте.

Услышав, как она возится с чем–то, он терпеливо ждал. Вдруг резко вспыхнул небольшой огонек, и он увидел, что источником этого света был кристалл, который Лириана держала в руке.

— Сюда, — прошептала она.

Они проходили по бесчисленным коридорам внутри комплекса, освещая путь перед собой при помощи яркого света от кристалла. Они миновали десятки дверей и помещений, которые открывались в боковых проходах, но все оставалось тихим и пустым. Один раз они спустились по ряду лестниц, а затем вскоре поднялись по другим лестницам. Нигде не было ни единого лучика света. В некоторых коридорах, по которым они проходили, окна были занавешены тяжелыми шторами и закрыты деревянными ставнями, через щели и трещины которых проникал рассеянный свет.

Когда они услышали первые звуки невнятного шума, раздававшиеся где–то впереди, Лириана остановила его и прижала спиной к стене.

— Ты должен пообещать, — произнесла она, — что если тебе не удастся спасти мой народ, ты не позволишь мне остаться в живых.

Он едва мог различить ее лицо в этом мраке — только изгиб ее щеки, прядь каштановых волос, яркий блеск глаз, — поэтому не смог прочесть, что она имела в виду, обратившись к нему с подобной просьбой.

— Я не подведу, — сказал он.

— Я не могу позволить Кронсвиффу сделать со мной то, что он делает с другими, — продолжила Лириана, как будто не слышала его.

Гарет был поражен напряженностью в ее голосе.

— Никто ничего тебе не сделает. Даже не думай об этом. Пусти меня.

— Ты не понимаешь. Ты еще не видел, что происходит. Если тебя убьют, я не хочу оказаться в его руках. Если мне суждено умереть, я хочу, чтобы это произошло так, как я хочу. Но этого не будет, если Кронсвифф заберет меня живой. Обещай мне!

Гарета Джакса поразила перемена в ее поведении, как будто простого возвращения в Таджарин оказалось достаточно, чтобы напрочь улетучилась та уверенность, которая присутствовала в ней, когда Лириана нашла его. В ее голосе был настоящий страх, и он вдруг твердо убедился, что она не договаривает ему что–то очень важное.

Он протянул к ней руку, намереваясь утешить, но Лириана мгновенно отпрянула, как и в самом начале их путешествия.

— Нет, не надо, — прошептала она так тихо, что он едва смог расслышать. — Просто обещай мне.

Его руки опустились. Гарет ощутил смутное разочарование, но быстро смахнул его со своих плеч.

— Хорошо. Если от этого тебе станет легче, я обещаю.

Она снова повела их вперед по коридору. По мере продвижения шум впереди становился громче и отчетливее, уже можно было различить знакомые слова. Лириана остановилась и он обнаружил зачатки неуверенности и нерешительности. Гарет чуть не взял ее за руку, но вспомнил о ее прежнем неприятии и отдернул свою руку. Лучше, пусть она сама справится с этим.

Лириана так и сделала, снова направившись в темноту, освещая их путь светом кристалла. Через несколько мгновений впереди стало светлее от мерцания факелов, горящих дальше в темноте. Голоса росли и затихали, прерываемые смехом и выкриками. Все напоминало вечеринку, как будто люди собрались в таверне, чтобы выпить и поделиться байками. Гарет Джакс ощутил прилив адреналина, предвидя то, что ждало впереди.

Но так уж он был устроен, что это ощущение, которое большинство мужчин заставляло напрягаться и пугаться, на него оказывало какой–то странный успокаивающий эффект. Он прекрасно об этом знал; и приветствовал, как старого, хорошего друга.

Когда они достигли ответвляющегося от коридора лестничного пролета, ведущего наверх, Лириана повернула туда. Они поднялись на двадцать ступенек до возвышения, окружающего помещение внизу, затем продвинулись вперед до того места, с которого через разрывы в каменных перилах они смогли заглянуть вниз.

Помещение внизу было обширным, от факелов исходило больше дыма, чем света, и углы скрывались в мглистой темноте. На широкой платформе, которая доминировала в центре этой комнаты, стоял кожаный диван, его латунные набалдашники мерцали как кошачьи глаза. На диване возлежала крупная, тучная фигура, завернутая в темные одеяния и увешанная серебряными цепочками и кулонами. Вокруг собрались хеты — одни были охранниками, другие просто наблюдали за происходящим. Они свободно шутили и смеялись и, казалось, совершенно не волновались, услышат их или нет. Фигура на диване не обращала на них внимания, круглое лицо раскраснелось и вспотело, когда он осушил кружку эля и жестом показал, чтобы ему подали еще одну.

С одной стороны в деревянном ящике лежали сложенные туда тела, как брошенные куклы с торчащими во все стороны руками и ногами. Некоторые казались сильно изуродованными, и все они на первый взгляд выглядели какими–то иссушенными. Гарет Джакс насчитал по крайней мере десяток тел, но вероятно их там было больше, скрытые верхними телами. Пока он смотрел, шесть хетов взвалили на плечи этот ящик и вынесли его из комнаты. Они отсутствовали несколько долгих минут, а когда вернулись, то принесли ящик уже пустым и готовым для дальнейшего использования.

Гарет Джакс изучал фигуру, лежащую на диване. Чародей, предположил он, однако он ничего не принимал на веру. Кронсвифф? спросил он беззвучно Лириану, указывая на толстяка. Она кивнула в ответ, на ее лице застыл страх. Смотри, одними губами ответила она.

Пока он ждал, то успел пересчитать хетов в этой комнате. У него вышло двадцать. Может быть и больше, учитывая тех, кто был вне его поля зрения, но не на много. Он должен будет напугать некоторых из них. Если они все разом набросятся на него, с ним будет покончено.

Или он сможет дождаться, пока эта группа разойдется, так что чародей останется один — или, по крайней мере, с небольшим количеством окружавших его хетов, — и с ним будет гораздо легче расправиться.

Сбоку открылась дверь, вызвав новые крики и возгласы, и звон цепей объявил о прибытии заключенного. Это была женщина, сгорбленная и оборванная, с опущенной головой, ее провели по комнате, пока она не оказалась перед чародеем. В помещении наступило неловкое молчание, когда полная фигура немного приподнялась со своего лежачего положения, чтобы изучить женщину, а затем махнул рукой, чтобы ее освободили. Цепи упали, но женщина не двинулась с места. Она просто так и стояла в позе безнадежного принятия того, что произойдет.

Кронсвифф снова взмахнул, на этот раз обеими руками, и голова женщины приподнялась так, что их глаза встретились. Она неистово задрожала, ее тело затряслось, как будто от сильного холода, и она в отчаянии закричала, ее голос резал слух во внезапно наступившей тишине. Странная полоса тьмы образовала связующим звеном между этой женщиной и чародеем, руки ее поднялись в мольбе, изодранные рукава открыли плоть, которая уже выглядела иссушенной и шершавой. Она билась как в истерике, тело ходило ходуном, а крик превращался в вопли ужаса.

Лириана не солгала о том, что творили с ее народом. Кронсвифф высасывалжизнь той женщины через образованную между ними связь. Он питался ею до тех пор, пока тело ее не сжалось, кости не сломались, и она рухнула на пол, больше не двигаясь.

Затем вперед вышли два хета, подняли тело за руки и за ноги и бросили его в пустой деревянный ящик. Сразу же, разгоняя тишину, возобновились разговоры и смех. Снова были подняты и осушены кружки с элем. Женщина была забыта.

Лириана взглянула на него мрачными и измученными глазами. Он приблизился и тише шепота произнес: Сколько это будет продолжаться?

Она с трудом сглотнула: Всю ночь. На рассвете Кронсвифф уснет.

Ну, конечно. Ведь Кронсвифф вампир; он питается ночью.

Он — чудовище, сказала Лириана одними губами.

До рассвета было еще далеко. К тому времени еще десятки городских жителей присоединятся к той женщине, лежащей в деревянном ящике. Ему придется быть свидетелем этого процесса еще много раз, в то время как и одного вполне хватит, чтобы вывернуть наизнанку его желудок.

Гарет еще раз посмотрел вниз на собравшихся там врагов. Так много. Но иногда вы делаете то, что должны делать, несмотря на все трудности. Иногда вы действуете так, потому что немыслимо делать что–то иное.

Отвернувшись от происходящего внизу, он отполз к стене балкона, поманив Лириану следовать за ним. Когда они оказались в тени, Гарет Джакс придвинулся поближе.

— Жди здесь, пока я не позову тебя, — прошептал он. — Если дела для меня пойдут плохо, спускайся по лестнице и возвращайся тем же путем, что мы пришли. Спрячься или убегай, в зависимости от того, что ты посчитаешь лучшим.

Ее лицо помрачнело. Голос прошипел обвинительным тоном:

— Ты обещал, что скорее убьешь меня, чем позволишь меня схватить!

Он покачал головой:

— Я не могу сделать то, о чем ты просишь. Я не могу причинить тебе вред. Мне нужно, чтобы ты освободила меня от этого обещания и спаслась сама. Я предоставлю тебе достаточно времени, чтобы ты смогла убежать.

— Ты отправишься туда прямо сейчас? — она была шокирована.

— Ты можешь предложить что–то другое?

Она смотрела на него и в ее глазах стояли слезы. Затем она протянула руку и погладила пальцами его щеку.

— Делай то, что должен. Я освобождаю тебя от твоего обещания.

Гарет Джакс хотел сказать ей что–то еще. Он хотел рассказать ей, какие чувства она вызывает в нем, какое удовольствие доставляет Лириана ему своим присутствием, как сильно он хочет, чтобы она осталась с ним, когда все закончится.

Но слова так и остались невысказанными.

* * *

Гарет Джакс как кошка пополз обратно по балконной лестнице до коридора внизу, четко ощущая свой путь в темноте, а затем направился в сторону света факелов, горящих в центральной комнате. Он двигался быстро и плавно, без колебания и раскаяния. У Гарета все еще были сомнения насчет секретов, которые, как он догадывался, Лириана утаила от него, однако, какая сейчас разница? Человек, вроде него, делает свой выбор и выполняет его. Он может сегодня умереть — точно так, как мог умереть бессчетное число раз во множестве других мест, — но этого не произойдет из–за трусости или недостатка решимости. Гарет Джакс может оказаться в меньшинстве, однако он был более умелым и опытным, чем любой противник, с которым когда–либо сталкивался. Они были хетами, но он был Мастером Боя.

Он был спокоен.

Гарет вытащил связку метательных ножей, подошел к двери в комнату и шагнул внутрь.

Они сразу его не заметили. Привели еще одну жертву, еще один источник пищи для чародея. Пленник тоже был в лохмотьях и отмечен ранами и синяками. Все взгляды были направлены в том направлении. Гарет прошел через дверь и потерялся в темноте около стены, так что даже самые ближайшие к нему не смогли заметить, как он появился. Когда воздух наполнили хриплые выкрики, он проскользнул вдоль стены туда, где мрак был гуще всего, и оказался прямо напротив дивана и того существа, что полулежало на нем.

На своем пути Гарет Джакс миновал двух хетов, которые оказались достаточно близко, чтобы он смог до них дотянуться. Он убил их обоих, прежде чем те смогли издать хоть малейший звук, и оставил их лежать в том же месте.

Но все равно хетов было еще слишком много, чтобы Гарет Джакс смог с ними справиться. Он убедился в этом, окинув глазами комнату и произведя очередной подсчет. Сначала он должен убить чародея и надеяться, что хеты испугаются, когда увидят, что их предводитель мертв.

Однако хеты обычно не склонны были отступать.

Оказавшись в двадцати футах от Кронсвиффа — внимание того было сосредоточено на несчастном человеке, стоящем перед ним, — Гарет Джакс метнул первый нож. Нож, как по мановению волшебной палочки, вонзился в грудь чародея, откинув того на спину. Чародей уставился на рукоятку, торчащую из его груди и выглядел сбитым с толку. Одна рука протянулась до рукоятки, ощупывая ее пальцами.

Внезапно чародей, сверля глазами мрак и рыча от ярости, вскочил на ноги, как будто был цел и невредим. Хеты в ответ повскакали со своих мест, озираясь в поисках источника его гнева. С опозданием Мастер Боя вспомнил, что одних ножей будет недостаточно. Это был не только чародей, но и вампир, и убить его можно было только отрубив голову.

В тот же миг он вышел из темноты и дыма факелов и, направляясь к платформе, где находился монстр, двинулся вперед.

Среди людей бытует мнение, что во время сражения все замедляется, что позволяет вам более четко видеть происходящее и реагировать так, будто борьба разворачивается в замедленной съемке. Гарету Джаксу было известно лучше. Не замедляется, а все ускоряется, и нет ни времени, ни возможности рассмотреть происходящее или определить, что необходимо предпринять. Вам не остаться в живых, если вы будете принимать правильные решения; вы выживете, если ваша реакция будет быстрее, а мастерство лучше, чем у противников.

Так происходило и тут. Хеты обступили его со всех сторон, а Гарет Джакс противопоставил им ловкость и стремительность. Он использовал метательные звезды, пока они не закончились, а затем снова вернулся к своим ножам. Он убивал или ранил нападавших быстрее, чем им удавалось хоть как–то защититься. Мастер Боя действовал на одном инстинкте, пробираясь через них как призрак, едва видимый, почти неслышимый, оставляя за собой лишь павших. Он использовал свои умения, свой опыт и свою силу; он никогда не останавливался. Его цель была ясна; мишень установлена.

Добраться до чародея прежде, чем тот сможет убежать, и убить его.

Кронсвифф, рыча на хетов, уже покинул платформу и торопился к двери, через которую приводили его жертв, его руки превратились в когтистые лапы, которыми он разрывал воздух. У чародея все еще была огромная сила, осознал Гарет Джакс, и он не должен дать тому возможность воспользоваться ею.

Сейчас он был уже близко, ряды хетов редели, некоторые из них уже валялись на полу. Гарет Джакс был ранен с десяток раз, но не чувствовал своих ран. Его мозг блокировал болевые ощущения, чтобы не отвлекать внимание. Он сосредоточился исключительно на приближающихся к нему противников. У него уже не было звезд; осталось только два ножа.

Мастер Боя продолжал наступать, но число врагов все еще было велико. Он чувствовал, как хеты приближаются к нему. Но каким–то чудом он оставался на ногах. Стрелы и дротики летели тучами, однако они не попадали в него. Клинки свистели по воздуху мимо него, ни разу не коснувшись. Того количества выстрелов, которые хеты произвели по Гарету Джаксу, должно было вполне хватить, чтобы свалить его, но этого не произошло.

Он поднял глаза на балкон, где оставил Лириану, и увидел, как она раскинула руки, ее пальцы как будто перебирали воздух, губы что–то шептали, а лицо напряглось от концентрации.

Магия! Лириана умела пользоваться магией, и она отражала их выстрелы!

Гарет Джакс максимально воспользовался этим удобным случаем, который Лириана ему предоставила. Вынув короткий меч, который он носил на спине, Джакс полоснул им по воздуху одним плавным движением. Используя его, как нож комбайна при уборке пшеницы, он резал мужчин, окружавших его. Помещение вверглось в пучину хаоса, хеты вопили и кричали от боли и ярости, чародей пытался добраться до двери и воображаемой безопасности, которая скрывалась за ней.

Срубив последнего хета, который стремился остановить его, Гарет Джакс догнал Кронсвиффа. Развернувшись в отчаянии, чародей устремил свои черные глаза на своего единственного противника, используя магию, пытаясь образовать связь, при помощи которой высосет из него жизнь. На мгновение это получилось, темная полоса повисла в воздухе, соединяя их.

Однако Гарет Джакс двигался слишком быстро, чтобы позволить этой связи закрепиться. Прыгнув на край деревянного ящика и подбросив себя в воздух, он поднялся выше чародея, завертев своим телом и занеся руку с мечом, как хищная птица свои когти. Он видел, как Кронсвифф напрягся, выставив навстречу руки, стараясь защитить себя. Но чародей уже опоздал. Короткий меч просвистел в воздухе, разрубив обе его воздетые руки в области запястий и продолжив движение к его незащищенной шее. Голова Кронсвиффа слетела с плеч и исчезла во мраке. Тело еще секунду оставалось в вертикальном положении, а потом свалилось на пол.

Гарет Джакс приземлился на ноги, по его мечу стекала кровь. Присев, он повернулся лицом к оставшимся хетам, проводя по дуге от одного противника к другому своим мечом, как бы бросая им молчаливый вызов. Затем он заорал как животное — импульсивный оглушительный крик, рожденный кровожадностью и яростью, его закутанная во все черное фигура рванулась в направлении хетов, как будто он не обращал внимания на представляемую ими опасность.

Для них он оказался слишком сильным. Мастер Боя сломал последние остатки их сопротивления, они развернулись и скрылись во мраке.

* * *

Когда он в достаточной стпени пришел в себя, чтобы позвать Лириану, она сразу же спустилась. Среди мертвых, стоя в пропитанной кровью комнате, она не позволила Гарету двинуться с того места, где он стоял, пока не проверила его раны и не убедилась, что ни одна из них не представляет опасности его жизни.

— Ты был разящим ветром, — сказала она ему, и Гарет смог прочитать изумление в ее глазах. — Ты был самой смертью.

От ее слов ему стало как–то неуютно.

— А ты сама? Повелитель магии. Почему ты мне не рассказала?

— Моя магия не сильна и ее применение ограничено. В основном, я пользуюсь ею для лечения. Ее было бы недостаточно, чтобы одолеть Кронсвиффа.

— Она сработала против его хетов.

Она опустила глаза:

— Я боялась за тебя. Я должна была действовать. Прости за мой обман. Мне следовало рассказать тебе.

Но не рассказала. Опять в нем зашевелились неприятные подозрения.

— Мы должны увидеть твоих людей, — напомнил он Лириане.

Она провела его через дверь туда, где находились десятки пленников, ожидая, когда вампир утолит свою жажду. Они собрались небольшими группками, низко поклонившись, когда он появился, боясь, что Гарет Джакс был еще одним демоном, еще одной угрозой. Но Лириана быстро успокоила их, сказав, что они теперь в безопасности, а этот одетый в черное человек был другом и их спасителем.

Пока она это говорила, изгоняя страх из их глаз, Гарет заметил что–то странное. Все те, кто находился в этой прихожей, страдали от серьезных ран. Их плоть была почерневшей и грязной. У них отсутствовали некоторые части лиц и тел. Одни ходили при помощи костылей и посохов. Другие были полностью завернуты в одеяния, и он чуял запах болезни, от которой они страдали.

— Что случилось с этими людьми? — прошептал он, когда Лириана повернулась к нему, не в силах сдержать негодование и отвращение в своем голосе. — Что этот чародей сделал с ними?

Он сразу же осознал, что сказал что–то не то. Ее лицо застыло, а затем на нем появилась гримаса горя. Слезы навернулись ей на глаза.

— Кронсвифф здесь ни при чем, — сказала она. — Он воспользовался ими, потому что они уже были такими.

Он уставился на нее:

— Не понимаю. Как они могли уже быть такими?

Она сделал глубокий вдох и резко выдохнула.

— Они прокаженные, Гарет Джакс. Они страдают от болезни, которая разъедает их тела. Этих людей изгнали из остального мира и они пришли в Таджарин, чтобы быть с себе подобными. Они находят убежище в том месте, куда у остальных нет никакого желания приходить. Их оставляли в покое, пока не появился Кронсвифф. Он решил питаться мужчинами и женщинами, которые не смогли оказать ему сопротивления.

Прокаженные. Одного этого слова оказалось достаточно, чтобы его пробрала дрожь. Жертвы разъедающей плоть болезни из Старого Мира, которая на какое–то время исчезла, но потом, как это часто бывает, вновь возникла. Он слышал об этом — слышал о колониях, созданных этими несчастными, которые заразились и были вынуждены бежать из мира в такие места, где они могли в относительном спокойствии доживать свой век.

Однако здесь этого не случилось, потому что некое существо, которое не обращало внимание на то, кем они стали, а заботилось только о том, какой цели они могли послужить, стало на них охотиться. Ослабленные своей болезнью, они не могли дать отпор. Они могли только прятаться и надеяться, что их не найдут.

Он оглядел помещение, его глаза переходили от одного лица к другому. Немногие смогли выдержать этот взгляд. Большинство сразу же отворачивалось, пряча лица, как только могли, желая лишь, чтобы никто больше снова на них не смотрел. Он это понимал. Его собственное отвращение было этому свидетельством. Но Гарет ничего не мог с собой поделать, даже понимая, что это неправильно.

— Я обещала заплатить тебе за твои услуги, — произнесла она, отворачиваясь. — Пойдем.

Она вывела его из этой комнаты и повела по лабиринту проходов, снова достав кристалл, чтобы освещать дорогу. Они следовали сквозь тьму по различным коридорам мимо закрытых дверей и запертых окон. Они поднялись по ряду лестниц, оказавшись на несколько этажей выше, а затем, пройдя еще немного, оказались в крошечной спальне.

— Это моя, — сказала Лириана, когда они вошли.

По–прежнему держа кристалл, который обеспечивал их светом, она подошла к старому шкафу и достала из него кожаный мешочек. Потом она вернулась и протянула этот мешочек ему. Когда он заглянул в него, то увидел, что тот заполнен золотыми монетами.

— Этого достаточно? — спросила она его.

— Мне не нужны никакие деньги. — Он замялся, подыскивая слова. — То, что я хочу, касается тебя…

— Нет! — быстро прервала она. — Не проси меня об этом. Я не могу сделать то, чего ты хочешь. — Она сделал глубокий вдох. — Я не только забочусь об этих людях. Я одна из них.

Гарет Джакс почувствовал, как из него вышел весь воздух, слова Лирианы опустошили его. Он правильно расслышал? Одна из них? Прокаженная? Нет, быстро сказал он сам себе, должно быть, он ошибается. С ней ничего плохого не было. Он мог это увидеть, просто взглянув на нее.

Но потом он вспомнил, как Лириана вздрогнула, когда он дотронулся до нее в ту первую ночь, как она велела не касаться ее. Он вспомнил, как она старательно держала себя все время укрытой во время их путешествия, всегда сохраняла определенную дистанцию между ними.

Он почувствовал, как упало его сердце.

— Я пришла в Таджарин, чтобы помочь моим родителям и брату, которые были больны. Живя среди них я тоже заразилась. Но я не жалею об этом. Я делала то, что считала правильным. Когда появились Кронсвифф и его хеты, я отправилась искать тебя — человека, о репутации которого стало известно даже в таком удаленном месте, как Таджарин, — потому что я могла это сделать, я могла все еще говорить и только я могла пользоваться магией. Я была тем, на ком еще не были заметны признаки болезни, и кто мог пользоваться магией, чтобы болезнь не прогрессировала. Но все это не меняет правды о моем состоянии.

Она распахнула свой плащ и приподняла блузку. Огромные области ее тела были захвачены болезнью, загрязненные и шелушащиеся. Она подняла свои глаза, чтобы встретиться с его взглядом:

— Мне уже поздно уходить.

Она опустила блузку и укрылась плащом.

— Я скрывала свое состояние от тебя, чтобы ты пришел. Я боялась, что ты не пошел бы со мной, если бы узнал обо всем. Также я держала в секрете, что могу пользоваться магией. Когда на меня выпустили арбалетный болт, я воспользовалась этой магией, чтобы отвести его от себя. И еще раз я ею воспользовалась, чтобы помочь тебе в борьбе с Кронсвиффом. Я не намеревалась этого делать, но почувствовала, что должна. Если бы ты потерпел неудачу, то никто другой не смог бы убить его.

Ее голос становился сильнее.

— Кронсвифф узнал о прокаженных, живущих на берегах Прилива, о населении, обладающем золотом и серебром, которое спрятано в стенах их далекого города. Он пришел, чтобы ограбить нас и питаться нами. И его нисколько не смущало то, что мы были прокаженные. Он был неуязвим для нашей болезни и голоден до наших тел и богатства. Он забрал и то, и другое. Никто не стал его останавливать; ведь никто не заботится о прокаженных. Какая разница, что с нами стало? Мы уже были ходячими мертвецами. Мы оказались в его власти, и он нас не пощадил.

— Ты все же можешь пойти со мной, — произнес он. — Обратно в Южную землю. Твой народ теперь в безопасности. Хеты не вернутся, потому что никто не заплатит им за услуги. В Сторлоке есть целители, которые смогут тебе помочь. Ведь есть лекарства…

Гарет Джакс говорил это в спешке, чтобы убедить себя, так же как и ее. Он не мог ее оставить. Не хотел. Ведь был же шанс, пусть и небольшой, что ее можно спасти.

Однако она покачала головой.

— Нет, Мастер Боя. Я должна остаться здесь. Я принадлежу этому месту. Забирай золото и уходи, но знай, что ты сделал что–то очень важное, оказав нам помощь. У нас не было никого, и нас бы уничтожили. Даже у прокаженных есть право на жизнь, данное им, вне зависимости от их состояния и их судьбы. Другие прошли бы мимо. Ты же не из таких, и мы никогда не забудем тебя.

Она сделал паузу.

— Я никогда не забуду тебя.

Ее глаза удерживали его, и то, что он чувствовал к ней, было настолько сильным — даже понимая, насколько она больна, — что Гарет едва сдерживался. Никогда прежде ни к кому он не испытывал ничего подобного, и его бросало в дрожь от одной только мысли, что он просто должен уйти.

Она указала на дверь:

— Иди налево по залу, потом по лестнице. Оттуда прямо до двери в самом конце. Она выведет тебя на улицу. Ну а там ты уже сможешь найти дорогу.

Гарет Джакс кивнул, понимая, что другого выбора не было. Он не мог здесь остаться. Он не принадлежал этому месту. Его жизнь была за этими стенами, ее — здесь.

— Лириана.

Он произнес ее имя и подошел поближе, склонив свое лицо к ней. На этот раз она не отодвинулась, не дрогнула, не велела не касаться ее. Вместо этого она приняла его поцелуй и поцеловала в ответ.

Потом Гарет Джакс покинул ее, прошел по коридорам, вышел через дверь на улицы города, а потом и через стены в мир, лежащий за ними. Давно прошли те дни, когда он в последний раз плакал, и сейчас он не заплакал.

Теперь он лучше понял, почему его так тянуло к ней, что в ней было такого притягательного. Он чувствовал связь между ними, но не понимал ее. Теперь же все было иначе. Он был таким же израненным, как и она, и таким же потерянным. Ему было суждено умереть не по своей воле так же, как и ей; вопрос был только, когда. Но в то время, как она обрела душевное спокойствие, для него это все еще было скользким и неуловимым. Лириана показала, что ему следует сделать, если он когда–нибудь найдет свой путь, и именно это и возродило в нем любовь.

Возможно, в каком–то смысле, так оно и было.

Мужество, которое показала Лириана, приняв то, что с ней должно произойти, было истинной мерой ее силы. Гарету Джаксу следовало у нее поучиться. И как она, он бы обрел благодать. Но вряд ли это удастся сделать, если бы она осталась рядом с ним. Ведь он хотел своим поцелуем выразить, как сильно его желание.

Настолько, что даже риска заразиться проказой при контакте с ее губами оказалось недостаточно, чтобы отговорить его от этого поступка.

Первые два дня своего похода обратно в Томбару он был несчастен. Гарет не переставал думать о ней. Он не мог остановить свою боль. Затем, на третий день, боль стала ослабевать, и его мысли вернулись к другим делам. Прежде всего он был Мастером Боя, и время, в котором он представлял себя вместе с Лирианой — даже при самых благоприятных обстоятельствах, — не продлилось бы долго. Для этого ему пришлось бы изменить свою жизнь, но для этого было уже слишком поздно. Его жизненный путь был уже определен, и Гарет Джакс знал, что будет следовать по нему до конца.

В Томбаре он обнаружил, что комиссия Варфлита ждет его прибытия. И к тому времени Лириана и Таджарин уже канули в темный колодец прошлого.

Оглавление

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *