Стихотворения 2016г. [Влад Снегирёв] (fb2) читать постранично

Я снова пишу...

Я снова пишу. Обещал ведь – заброшу!

Мой почерк невнятен, запутан и нем.

Живу одиноко, похож на святошу,

куда же бегу, от кого и зачем?

Нет проку в словах, да и мало в них смысла,

когда лбом таранишь с усердием быт.

Пора начать верить в бездушные числа

валюты заморской, их сладостный вид.

Где польза и шарм мимолетного звука,

который добавит еще один шрам?

Но быть современным – какая же скука...

Вот так и живу я – с грехом пополам.

Впадаю то в дерзость, а то и в угрюмость.

Несладко всем тем, кто ко мне не привык.

Но верю в слепую свою однодумность,

поэтому буквы лепечет язык. 

2016 

Сивиллы

Со временем возраст бывает опасен,

как голос Сивиллы, что часто неясен.

Они жили в Греции – мудрые жрицы,

левее Стамбула, но справа от Ниццы.

О них написал еще древний Вергилий

в своей Энеиде без всяких усилий.

Хороший поэт из языческой лавки.

Увы, не закончил сей эпос. (Для справки).

Свои предсказания делали в виде

бессвязных стихов. Неизбежность предвидя,

могли рассказать о печалях грядущих

и предупредить о друзьях ваших лгущих.

Прошло много лет, нету больше пророчиц

и мир летит к черту, слегка скособочась,

летит обреченно, летит неуклонно.

Я это постиг после ночи бессонной.

Чтоб это узнать – быть не нужно пророком.

Я просто внимаю чуть слышным намекам.

Не видят, увы, современные люди

как шансы малы и не знают – что будет.

Не те времена и не те величины,

забыты слова и неясны причины.

А всё потому, что пропали Сивиллы.

Никто не расскажет – что будет и было. 

2016

Древние греки

Я живу как отшельник, на север от Трои,

где когда-то давно воевали герои,

не сумев поделить ни добычи, ни бабу,

что мозги мужикам выносила неслабо.

Деревянный был конь, также рота спецназа,

что сидела внутри, ожидая приказа,

спали сладко бойцы, башни, арки и своды...

Длилась эта война девять лет и полгода.

Помню там еще было огромное море.

Если плыть много дней, то в беспомощном взоре

не появится парус, дельфин или суша,

только ветер поет и звенит прямо в уши.

Одиссей по нему путешествовал долго,

искал остров родной, утомленный от долга

рвался, но не спешил к своей верной царице.

(Он ее подзабыл – по словам очевидцев).

Это все, что я знаю, окончивши школу.

Ветер выл в голове бестолковой и полой.

Пусть простит Посейдон, также древние греки,

я живу в двадцать первом, в безграмотном веке.

2016

Архимед

Мой старый друг – отважный Архимед!

Тебя сегодня вспомнил поневоле,

когда жена готовила обед,

с набором слов, что не учили в школе.

Ты жил давно, под сенью Сиракуз,

в войне Второй Пунической прославлен,

дружил с числом, (какой отменный вкус),

был мудрецом торжественно объявлен.

Ты говорил, что мысли в голове

рождаются – когда сидишь ты в ванне,

к воде себя поставив во главе,

одев кольцо на палец безымянный.

"Опору дай – весь мир переверну".

Тот, кто велик, он этим же и вечен.

Сегодня в ванне мерял глубину,

для вдохновенья и созданья речи. 

2016

Вот вечер приходит...

Вот вечер приходит и снова, и снова

сижу, добиваюсь прозрачности слова.

Да, русский язык – он великий, могучий,

но ветер с востока несет грозно тучи.

И я разрываюсь меж этими - теми,

пытаясь найти как-то сходство в системе

двух разных позиций в запутанном споре,

где доблесть сильней, чем великое горе.

А прошлое кажется смутным и странным.

Но что впереди? Не хватает мне данных.

Вот так и живу – не спеша, понемногу,

надеюсь и жду, уповая на Бога.

2016 

Взбесившийся принтер

Слагая торжественно оду

о свойствах великой страны,

хотел угодить я народу

в стихах, где акценты верны.

Война уж дышала в затылок,

Был взгляд ее жаден и пылок.

Но старый, изношенный принтер,

играющий в мачо тогда,

взбесился и в стадном инстинкте

за ним побежала Орда.

Кричала в истерике Зина:

В три дня мы дойдем до Берлина!

И брат вдруг пошел против брата,

польстившись на звон медяков.

Вовсю бесновался оратор,

коря за нетвердость шагов.

Хотелось ему горы Крыма,

забрать без потерь и нажима.

Не зная, что это – ловушка,

сиял словно Данте в раю.

Как нитка в игольное ушко

он вполз в неизбежность свою.

Готов ради славы проклятой

в стране жить убогой, распятой.

Так разве же этого мало?

Потом запылал и Донбасс.

Вонзилось змеиное жало

в тот страшный и горестный час.

Его окружили Иуды.

Откуда вы взялись, откуда?

И вот уже ищет он