Книга Притчей Соломоновых (в помощь изучающим Священное Писание) [Евгений Борисович Рашковский] (fb2) читать постранично

КНИГА ПРИТЧЕЙ СОЛОМОНОВЫХ (В ПОМОЩЬ ИЗУЧАЮЩИМ СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Название еврейского оригинала Книги Притчей Соломоновых — “Мишлей” (от слова mašal — “притча”, данного, однако, во множественном числе и в форме “стяжения”, или сочетания существительных — смихут). Само понятие mašal — многозначно: это и речение, и пословица, и афоризм, и образец, и пример, и мастерство, и властное слово. Не может не обратить на себя внимание и некоторое сходство корнесловия m-š-l со славянским глаголом “мыслити, мышлю”.

В библейском каноне иудаизма Книга Притчей относится к третьему разделу Библии (Танаха) — к разделу Писаний, Агиографии (ktwḇim); в каноне же христианском Притчи принято относить к разряду Учительных книг, или Книг мудрости Ветхого Завета.

К истории текста

Становление окончательного текста Притчей относится к довольно ранним стадиям Послепленной эпохи (по видимости, к IV в. до н.э.); малое число арамеизмов и отсутствие в тексте греческих слов могут свидетельствовать о том, что текст оформился в период, предшествовавший греко-македонскому завоеванию Палестины. Далее, ccылки на мудрость аравийских языческих царьков — Агура и Лему-Эля — также могут свидетельствовать, что окончательный текст Притчей складывался в контексте той “оппозиции законничеству”, которая была вызвана к жизни предшествовавшей крайне жесткой религиозно-политической линией Эзры, Неемии и их сторонников (конец V — середина IV в. до н.э.)^[1].

Однако процесс постепенного сложения текста Притчей уходит в глубокую древность и связан с обыкновением царей, вельмож и образованных чиновников Древнего Востока^[2] коллекционировать и самим импровизировать назидательные речения на все случаи жизни. Текст Притчей связывает становление такого рода фондов авторских и переписанных речений с деятельностью израильских царей Соломона (Х в. до н.э.)^[3] и Езекии, или Хизкии (конец VIII — начало VII в. до н.э.).

Однако несомненно, что предыстория текста Книги Притчей коренится в еще более глубоком прошлом. Отдельные прообразы речений из Книги Притчей можно встретить в еще более древней словесности Египта^[4], Месопотамии^[5], Ханаана^[6].

Состав, структура, содержание

Книга Притчей Соломоновых состоит из следующих восьми разделов:

I. Первый Соломонов сборник: Похвала Премудрости (1-9).

II. Большой Соломонов сборник (10.1-22.16).

III. Речения мудрецов (22.17-24.34).

IV. Второй Соломонов сборник (25-29).

V. Речения Агура (30.1-14).

VI. Числовые притчи: двойные, тройные, четверные (30.15-33).

VII. Речения Лему-Эля (31.1-9).

VIII. Акростих: Гимн Жене доброй и расторопной (31.10-31).

Рыхлость и, казалось бы, произвольная формальная структура Книги Притчей не означает, что книга является бессистемным набором разновременных речений, монологов и гимнов. Напротив, книга скрывает в себе довольно строгую смысловую последовательность: общие понятия о мудрости — мiротворящий и космический характер Божественной Премудрости в ее условной и символической “вечно-женственной” персонификации — ее проявления в жизни и мышлении Израиля — ее проявления в жизни и мышлении языческих царей-мудрецов (и тем самым — подтверждение ее царственной универсальности) — ее персонифицированные проекции в повседневной жизни людей (обобщенный образ “Жены доброй и расторопной” — как бы малое земное соответствие вселенской Премудрости Бога^[7]). Так что смысловая структура всей книги последовательно отражает идею о связи предмiрной Божественной Премудрости с сокровенными процессами в творении, — идею, позднее обретшую свою полноту в христологии Нового Завета^[8].

Само понятие Хохма (Премудрость) было на Древнем Востоке весьма широким и многозначным: оно обозначало комплекс человеческих интуиций и познаний, дающих человеку возможность правильных отношений и с Богом, и со Вселенной, и с другими людьми, и с самим собой. Отсюда — и сложность и пестрота содержания книги: здесь — с точки зрения строгих теоретических понятий нашего времени — перепутались теология, космология, своеобразная наука управления, юриспруденция, педагогика, этика, этикет... Но все это разнообразие входит в целостный круг древневосточных понятий о мудрости как о некоей фундаментальной науке жить. Одни наставления Книги Притчей потрясают своей вечной новизной, но иные могут и удивить своим архаизмом^[9]. Как-никак, тексту Притчей — свыше двух с половиной тысяч лет.

Премудрость в этой книге — категория не просто человеческая. Премудрость в Книге Притчей есть некая философская и поэтическая символизация творческого замысла Бога о Вселенной и человеке — замысла, который