Ксеркс [Луи Мари Энн Куперус] (fb2) читать постранично, страница - 3

афиняне и, должно быть, знакомы с ним?

— Знакомы? — Кимон расхохотался от всей души. — Или не мы сегодня расстались с ним на площадке для борьбы? Или Демарат не учился с ним в школе и не был его самым близким другом? Что же касается его красоты, доблести и скромности… — В глазах молодого человека вспыхнул огонёк. — Не говори, что его перехваливают, пока не увидишь своими глазами.

Симонид засиял от радости:

— Добрый гений свёл меня с вами. Отведите меня к нему.

— Поклонники так докучают Главкону, что наставники его в ярости; кроме того, он сейчас ещё находится на борцовской площадке.

— Тем не менее он скоро вернётся в свой шатёр, — добавил тотчас Демарат. — К тому же Симонид — это Симонид. И если Фемистокл и Леонид^[8] имеют возможность лицезреть Главкона, теми же правами обладает первый поэт Эллады.

— О, драгоценный оратор! — воскликнул коротышка, обнимая его. — Я уже люблю тебя. Так пойдём же, чтобы я мог немедленно почтить ваше новое божество.

— Пойдём, — согласился Кимон, делая несколько длинных шагов. — Шатёр его находится неподалёку, и ты увидишь Главкона, даже если его наставники превратятся в горгон.

Посейдонов удел, огромный, огороженный стенами участок земли с храмами, портиками и Истмийским стадионом, скоро остался позади. Трое быстро шли на восток вдоль моря. Вокруг было полно людей. Прокатила дюжина колесниц. Под каждой высокой сосной непременно обнаруживались купец с прилавком и обступившая его толпа. Прошло стадо бурых коз — жертвенный дар какого-то благочестивого фокейца. За животными в причудливом танце кружили жрицы Афродиты под оглушительный треск кастаньет и рокот цитр. Тихий ветерок надувал коричневые паруса рыбацких лодок на колышущихся просторах залива. Прямо впереди замаячили белёные, оштукатуренные дома Кенхреи, восточной гавани Коринфа. Далеко впереди ровным полукругом вздымались зелёные вершины Аргивских гор, а справа поднималась крутая и одинокая пирамида — бурая скала Акрокоринфа властвовала над процветающим городом. А над всем этим, над людьми и горами, распростёрлось самое прекрасное, что было в этих краях, — чистое, пропитанное солнцем лазурное небо Эллады, подобного которому нет в землях, берега которых не омывают пенные волны Эгейского моря.

Такой пейзаж окружал троих путников, однако Симонид, видевший его слишком часто, не обращал внимания на окрестности и засыпал спутников вопросами:

— Так, значит, и его Гермиона тоже прекрасна?

— Как Афродита, встающая из пены морской, — ответил Демарат, всё время глядевший в сторону и старавшийся избегать проницательного взора поэта.

— И отец её отдал дочь сыну своего злейшего врага?

— Элевсинец Гермипп — человек разумный. Иметь своим зятем первого красавца во всей Элладе не так уж плохо.

— А теперь расскажите о самом великом чуде… Неужели Главкон действительно добивался её руки не ради приданого или положения, а из одной любви?

— Браки по любви сейчас в моде, — ответил Демарат, искоса взглядывая на Кимона, сестра которого только что вышла по любви за Каллия Богатого, смутив этим всех афинских скромниц.

— Значит, на старости лет мне довелось увидеть новое чудо. Как Одиссей и Пенелопа! И он красив, доблестен, высок мыслью и жена достойна его? Должно быть, я надеюсь на слишком многое. И упования мои не оправдаются.

— Напротив, — возразил Демарат. — Теперь сюда: эта тропа как раз ведёт к шатру Главкона. Если ты сочтёшь, что мы перехвалили его, считай нас достойными танталовых мук.

Однако здесь на пути их обнаружилось неожиданное препятствие. Статую, стоявшую под сосной, окружала целая толпа, и пронзительные злые голоса людей предвещали не свободный проход, а стычку.

Глава 2

Снаружи стен Посейдонова удела беспрестанно ходили люди. Почти ту же самую тропу, которой только что прошли Симонид с его новыми друзьями, выбрали ещё двое мужчин, настолько глубоко погрузившихся в разговор, что им было совершенно безразлично, сколько людей почтительно уступает им путь или приветствует их. Тем не менее более высокий и молодой из этой пары отвечал на всякое приветствие лёгким движением руки, однако делал это не задумываясь и не отводя взгляда от спутника.

Собеседники на редкость контрастировали друг с другом. Младший из них лишь недавно достиг полного расцвета сил; крепкий и хорошо развитый физически, он был изящно одет. Быстрые жесты его были красноречивы сами по себе. Коротко постриженные каштановые волосы почти не закрывали чистое смуглое лицо, которое едва ли можно было назвать правильным, скорее выразительным и утончённым. Смеялся он как-то негромко, чуть приоткрывая отличные зубы.

Товарищ его с ответами не торопился. Едва доставая макушкой до плеча своего спутника, он тем не менее обладал грудной клеткой быка. Изящество и не подумало посетить его. Лицо этого человека было изборождено шрамами и заросло редкой