Фредди. Операция «Х» [Дитлоф Райхе] (fb2) читать онлайн

Дитлоф Райхе Фредди. Операция «X»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Было двенадцать часов дня, когда я услышал крик.

Ну, может быть, не ровно двенадцать, а что-нибудь около того, врать не буду. Хотя мы, золотые хомяки, умеем определять время довольно точно, если только, конечно, не спим. А я как раз в тот момент, когда раздался крик, крепко спал. Потому что хомяку днем положено спать. Ведь хомяк — существо ночное и его ни за какие коврижки не заставишь просто так кувыркаться среди белого дня.

Так вот, лежу я у себя в гнезде, сплю и вижу чудесный сон. О чем, рассказывать не буду, потому что это не имеет отношения к делу. Впрочем, если хотите, могу и рассказать. Мне снился вкуснейший мучной червяк! Такой жирненький, пухленький, крупненький, сплошное загляденье, а не червяк! И вот только я приладился во сне к этому замечательному червяку, как до меня донесся чей-то крик:

— На помощь! Спасите! Он уже здесь, у моей норки! Убийца! Душегуб! Злодей! Хомяки, на помощь! Помогите!

Я вскочил как ужаленный. Шерсть дыбом, сна ни в одном глазу. У нас, хомяков, замечу, реакция будь здоров. Никто из зверей не может так быстро реагировать, как мы.

Это я не для красного словца сообщаю, а просто для того, чтобы обрисовать ситуацию как можно точнее. Я еще не успел толком проснуться, а этот крик, едва коснувшись слуха, четко запечатлелся в моем сознании. Впрочем, слух тут совершенно ни при чем. Потому что сигнал бедствия поступил на беззвучном межзверином языке, на котором животные общаются между собой даже на больших расстояниях. Люди, насколько мне известно, называют такое общение телепатическим.

Да, но если я услышал этот крик, то и другие обитатели нашей квартиры, кот сэр Уильям и морские свинки Энрико и Карузо, тоже должны были бы его услышать!

Я выскочил из норки и бросился к выходу из клетки. Дверца у меня всегда открыта, так мы договорились с моим хозяином, мастером Джоном. Он даже сделал для меня специальную веревочную лестницу, чтобы я мог в любой момент спускаться с книжной полки, на которой стоит моя клетка. Стрелою я слетел вниз и рванул в соседнюю комнату, где обосновался сэр Уильям, наш черный кот-гигант. Таких черных и таких крупных котов еще поискать надо, доложу я вам! Кот развалился на своей лежанке и, судя по всему, крепко спал. Неужели он ничего не слышал? Или слышал, но опять заснул?

— Сэр Уильям! — позвал я.

Никакой реакции.

— Сэр Уильям!

Тишина.

— Сэр…

— Фредди, дружище, ну зачем так шуметь?

Сэр Уильям сладко зевнул во всю пасть, продемонстрировав мне свои острые зубы, от вида которых мне всякий раз становится не по себе. Хотя я прекрасно знаю, что сэр Уильям кот культурный и мне в данном случае ничего не грозит.

— Мне пришлось тебя разбудить, потому что…

— Я вовсе не спал, — перебил сэр Уильям и строго посмотрел на меня своими зелеными глазищами. — Если у меня закрыты глаза, то это не означает, что я сплю.

Знаю, знаю. Это означает, что его сиятельство предается философским размышлениям о проблемах бытия. Так он, во всяком случае, говорит. Но я-то знаю, что это все ерунда на постном масле. Наш сэр Уильям, конечно, кот весьма культурный, и характер у него ангельский, и в житейской мудрости ему не откажешь. Но вот философские размышления — это точно не его стихия. Представить себе, чтобы сэр Уильям построил логическое умозаключение и пришел к каким-то новым выводам так же сложно, как представить себе Альберта Эйнштейна лазающим по деревьям. (Замечу в скобках, что из всех животных, обитающих в нашей квартире, только один зверь обладает ярко выраженными аналитическими способностями и острым умом. Не буду называть его имя.)

Я, разумеется, не стал говорить сэру Уильяму, что я по этому поводу думаю. Ведь сэр Уильям считает себя совершенством, и, чтобы осмелиться возразить ему, нужно быть как минимум такой же значительной фигурой, как он. Я имею в виду, конечно, чисто внешние параметры.

— Сэр Уильям, — сказал я, — я только что слышал крик. Кто-то звал на помощь. Дело явно серьезное. Я решил, что, может быть, ты тоже слышал?

Сэр Уильям снисходительно смерил меня взглядом.

— Фредди, — изрек он после некоторой паузы, — как ты полагаешь, если бы я действительно услышал чей-то крик о помощи, неужели бы я продолжал тут спокойно лежать?

«Разумеется, я так не думаю. Просто я думаю, ваше сиятельство, что вы дрыхли без задних лап».

Сэр Уильям мягко улыбнулся:

— Скорее всего, дружок, тебе это все просто приснилось.

Он закрыл глаза. Потом снова открыл.

— Значит, ты утверждаешь, будто кто-то звал на помощь? И что конкретно кричал этот неведомый некто?

Я повторил ему слово в слово то, что слышал. Хотя я уже понял, что зря стараюсь. Ответ сэра Уильяма меня нисколько не удивил, ничего другого я от него и не ожидал.

— Убийца? Душегуб? Понятно. — Сэр Уильям кивнул. — Обычные хомячьи страхи. Тебе все это точно приснилось. Ночные кошмары, дружище, проистекают от неправильного питания. Нужно меньше на ночь есть, а если уж есть, то только что-нибудь легкое, зелень например, и никаких семечек, никаких зерновых, не говоря уже о мучных червях! — Он снова зевнул. — Ну ладно, ступай, любезный, не мешай мне думать.

Он закрыл глаза и тут же засопел.

С ним все ясно. Он просто дрых и ничего не слышал. А вдруг он прав? И это был только сон? Хотя нет, ведь мы, хомяки, всегда начеку и наша «система сигнализации» работает как часы. Стало быть, кто-то действительно кричал. Чтобы окончательно убедиться в этом, мне достаточно было бы спросить об этом Энрико и Карузо, наших морских свинок. Морские свинки, в отличие от хомяков и котов, ведут дневной образ жизни. Наверняка они слышали эти крики о помощи!

Спросить-то можно, да только сложно. Отношения у меня с ними, мягко говоря, несколько напряженные. Почему? Долго объяснять. Но если коротко, то просто потому, что Энрико и Карузо не морские свинки, а большие свиньи, свинтусы и свинохрюндели, по-другому их не назовешь. Они на всех плюют с высокой колокольни! К нам, хомякам, никакого почтения! Ноль внимания, фунт презрения, даже по отношению ко мне. А я все-таки, что ни говори, не последний хомяк на свете. Как-никак я умею читать и писать, а это тебе не хухры-мухры! Но все это им до лампочки, если бы кто слышал, как они надо мной издеваются! Какие шуточки отпускают! Ну да ладно, пес с ними. Молчу. Хотя все во мне кипит от возмущения. Где это видано, чтобы такие неотесанные свиндурбаны нападали на грамотного, образованного хомяка, который к тому же является автором уникальных сочинений?! На того, кто не только написал уже целых два романа, но и собственнолапно набрал их на компьютере? Но этим хрюкохрякам — тьфу на мои романы, они все равно дразнятся и терзают меня своими дурацкими шуточками!

«Так, Фредди, что это ты разошелся? Спокойствие, только спокойствие! Ты слышал крик о помощи, какой-то хомяк попал в беду, за ним гонится убийца, а ты тут вспомнил про личные обиды. Нужно немедленно что-то предпринять! Но для начала необходимо понять, откуда шел этот крик. А для этого нужно… Верно, для этого нужно пойти к Энрико и Карузо, чтобы толком порасспросить их. Еще не хватало, чтобы из-за моих личных проблем страдали ни в чем не повинные хомяки!»

Я бросился со всех лап к морским свинкам.

Сладкая парочка сидела на пороге своей клетки этакими кроткими овечками. Карузо — весь гладкий, черный, с белыми пятнами, шерсть короткая, сам крупный такой и довольно жирный, Энрико — наоборот, мелкий, лохматый и рыжий, тоже с белыми пятнами. Они сидели и выжидающе смотрели на меня, как будто знали, что я к ним приду.

— Привет, — сухо поздоровался я, твердо решив не давать повода этим забиякам для их шуточек. — Полагаю, вам известно, что побудило меня прийти к вам.

Изобразив удивление, они посмотрели друг на друга.

— Неизвестно, — ответил Карузо, покачав головой.

— Не имеем ни малейшего представления, — добавил Энрико.

«Решили, стало быть, прикинуться дурачками. Значит, жди какого-нибудь подвоха! Но не на того напали! Меня так просто из себя не выведешь!»

— Хорошо, — хладнокровно продолжал я. — Раз вы не имеете ни малейшего представления, то поставим вопрос иначе. Вы ведь не спали?

— Не спали, — хором ответили Энрико и Карузо.

— Замечательно. А не слышали ли вы чего-нибудь необычного?

— Необычного? Нет, не слышали, — сказал Энрико и покачал головой.

— Мы разучивали новую песню, — объяснил Карузо. — Наверное, поэтому мы ничего не слышали.

Похоже на правду. Если эта парочка начинает горланить свои так называемые песни, то тут ни почем не докричишься. Даже если будешь кричать на межзверином языке.

— А чего мы не слышали? — полюбопытствовал Энрико. — То есть я хочу сказать, что такое мы должны были услышать и не услышали?

— Мне показалось, что кто-то…

«Стоп! Ну не дурак ли я! Им только скажи, что мне почудился чей-то крик о помощи, так они меня тут же на смех поднимут. Сочинят что-нибудь вроде: „В хомячьи уши лезет много чуши“. Нет, мальчики, номер не пройдет!»

Морские свинки сидели и смотрели на меня в ожидании какого-нибудь вразумительного ответа. Нужно придумать что-нибудь такое расплывчатое и по возможности безобидное, чтобы они не могли ко мне прицепиться!

Я на секунду задумался, как мне так половчее вывернуться, и тут…

— На помощь! Помогите! Спасите! Он уже здесь, у моей норки! Хомяки, на помощь!

Этот душераздирающий крик опять заставил меня содрогнуться. Я подскочил как ужаленный, и шерсть у меня встала дыбом. Моя внутренняя «система безопасности» забила тревогу.

А что же Энрико и Карузо?

Я взглянул на морских свинок.

Как ни в чем не бывало они по-прежнему сидели и смотрели на меня невинными глазами в ожидании ответа.

— Т-т-т-ам… — заикающимся голосом произнес я. — Т-т-там к-к-к-кто-то к-к-к-ричит!

Энрико и Карузо молча продолжали таращиться на меня своими поросячьими глазками.

Я заподозрил что-то неладное. И тут произошло невероятное: Энрико и Карузо, эти два брандохлыста, повалились на спины и залились визгливым смехом, дрыгая от восторга своими мерзкими лапами!

— Здорово, Карузо! — верещал Энрико. — Высший класс! Видал, как он сдрейфил?!

— Не то слово! — вторил ему Карузо. — А шерсть-то, шерсть-то, погляди, как у него дыбом встала, у нашего смельчака Фредди!

— Точно, причесочка первый сорт! — отозвался Энрико.

Я оставался совершенно спокойным. Внешне, во всяком случае. Ни одна шерстинка у меня не дрогнула, я старался ничем не выдать своего возмущения. Хотя внутри у меня все дрожало от негодования. Это же надо такое придумать! Подлее шутки мир не слыхивал, наверное, с тех времен, как вообще на свете появились шутки. Впрочем, я не знаю, когда на свете появились шутки. Наверное, тогда же, когда и морские свинки. Но издеваться над кем-то, кто попал в беду, только ради того, чтобы досадить мне… Секундочку! Кто попал в беду? Да никто! Наверняка и в первый раз кричал Карузо!

Так, голубчики, пошутили и хватит. Этого я вам так просто не спущу. Сейчас у меня получите.

Энрико с Карузо тем временем успели угомониться. Теперь они сидели в своей клетке, как два кулька, и с интересом смотрели на меня. Я сделал вид, будто ничего не понял, и постарался придать своей физиономии как можно более приветливое выражение. Сижу, гляжу на них так ласково, дескать, экие шалуны, однако. А потом как подскочу, как раздую щеки да как фукну на них изо всех сил, так что они тут же и повалились со страху. Лежат ни живы ни мертвы и не шевелятся. Вот так, голубчики! Будете знать!

В следующий раз подумаете, прежде чем со мной связываться. Хотя, впрочем, думать они не умеют. Ведь знают, на что я способен. Не в первый раз я уж прибегаю к этому испытанному средству. Но они всякий раз забывают и начинают все сначала. Наверное, это связано с тем, что в их «системе безопасности» не заложен инстинкт защиты от разбушевавшихся хомяков, и поэтому они страшно пугаются и сразу падают в обморок. Чему я необычайно радуюсь и радовался бы, наверное, еще больше, если бы не сэр Уильям, который считает, что это с моей стороны нечестно — так расправляться с Энрико и Карузо. Ему такие способы борьбы определенно не нравятся. А если сэру Уильяму что-то не нравится, то это может плохо кончиться, во всяком, случае для такого мелкого грызуна, как я.

Вот и сейчас, не успел я насладиться видом поверженных противников, за моей спиной раздался голос:

— Фредди, любезный, не соблаговолишь ли пройти со мной в другую комнату?

Сэр Уильям собственной персоной. Наверное, он все видел. Значит, ничего хорошего не жди. Достанется мне теперь по первое число. Но я молчать не буду, я расскажу, какую подлость подстроили его любимчики, и тогда он…

— На помощь! Спасите! Хомяки… А-а-а-а… Хр-хррр…

Крик захлебнулся.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Меня всего трясло. Это было выше моих сил. Ну что я могу поделать, если мой организм так реагирует на подобного рода крики? Опять у меня вся шерсть встала дыбом, так что я превратился в круглого ежа. И все из-за этого противного Карузо, который никак не может угомониться!

Я посмотрел на сэра Уильяма и обомлел: достопочтенный лорд выглядел так, будто он случайно сунул лапу в электроустановку на пять тысяч вольт — шерсть поднялась, глаза вытаращены, хвост торчком, сам весь изогнулся дугой. Теперь и его сиятельство проняло! Воспитательная лекция отменяется!

Я взглянул на Энрико и Карузо и не поверил своим глазам.

Что это с ними?

Энрико и Карузо лежали на животе, распластавшись как лягушки, и дрожали. Они дрожали так, что было слышно, как они клацают зубами, причем так сильно, что могло показаться, будто это град барабанит по крыше.

— Т-т-т-т-там! — выдавил из себя Энрико.

— К-к-к-к-кого-то уб-б-б-б-ивают! — с трудом произнес Карузо.

Сомнений не было, они не шутили, они действительно перепугались до смерти. Стало быть, они тут ни при чем. В данном случае. А в двух других? Нет, с этим нужно разобраться, причем немедленно.

— Так, клоуны, доклоунничались! — сурово сказал я, решив не церемониться с этими негодяями. — А ну выкладывайте, в первый раз это вы кричали? И прекратите наконец клацать зубами!

Энрико и Карузо тут же, как по команде, затихли и обиженно засопели.

— От таких ужасов и умереть можно, не то что в трясучку впасть, — промямлил Карузо.

— Хватит рассусоливать, отвечайте на мой вопрос! — рявкнул я, теряя терпение.

— В первый раз кричали не мы, — сказал наконец Энрико.

— В третий тоже не мы, — добавил тихо Карузо, покосившись на сэра Уильяма, который постепенно вернулся в свое обычное состояние. — Во второй раз — это я, а все остальное — не я.

— Первый раз, второй раз, третий, ничего не понимаю! — вмешался в наш разговор сэр Уильям. — Может быть, мне кто-нибудь все-таки объяснит, в чем дело?!

Я взял слово и коротко обрисовал ему ситуацию, не преминув остановиться на втором случае. Нескольких ярких штрихов было достаточно, чтобы представить поведение любимчиков сэра Уильяма в должном свете.

— Это было крайне некрасиво с вашей стороны, — строго сказал он, обращаясь к Энрико и Карузо. — Как вам не стыдно!

Морские свинки понуро смотрели в пол, изображая из себя очень виноватых.

— Ладно, — продолжил сэр Уильям, — будем считать, что вы все усвоили. Сейчас у нас нет времени с вами разбираться. Нужно немедленно выяснить, откуда шел этот крик. У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу, Фредди?

— Нет, к сожалению.

Хотя что-то такое там было, что заставило меня насторожиться. Вот только что? Я задумался и попытался восстановить в памяти то, что я слышал. «На помощь! Спасите! Он уже у моей норки!..» Стоп. Ну конечно, как я сразу не подумал.

— Могу сказать с полной определенностью, что крик исходил не от золотого хомяка, — сказал я.

— Да? Интересно. А почему ты так уверен в этом?

— Потому что золотые хомяки живут в этих краях только в клетках. У них не бывает норок, у них бывают только домики и гнезда. Золотой хомяк никогда не назовет свой домик или гнездо норкой.

— Очень интересное наблюдение, — заметил сэр Уильям, глядя на меня с явным почтением. — И к какой же породе относится, по-твоему, тот хомяк, который звал на помощь?

— Скорее всего, это хомяк полевой, — ответил я, сам не зная, откуда у меня такая уверенность.

Делать нечего, придется идти к мастеру Джону, решили мы с сэром Уильямом. Одним нам тут ничего не придумать. Кроме того, по своему горькому опыту мы уже знали, что лучше вовремя рассказать все мастеру Джону, чем потом расхлебывать кашу. Последняя история, когда я чуть не угодил под нож доморощенному ученому, кое-чему нас все-таки научила. Обсудив все как следует, мы пришли к выводу, что нужно немедленно сообщить обо всем нашему хозяину. Энрико и Карузо в обсуждении участия не принимали. Поняли, наверное, что дело тут серьезное и что им такое просто не по зубам. А может быть, они молчали потому, что и впрямь устыдились, кто их знает.

Итак, мы отправились в кабинет к мастеру Джону. По обыкновению он сидел за своим компьютером и что-то печатал. Наверное, очередной перевод. Ведь он у нас — настоящий англичанин, переводит с английского.

Я быстро взобрался по веревочной лестнице и сел поближе к клавиатуре.

— Хэллоу, — поприветствовал меня мастер Джон, не отрываясь от работы.

Я встал на задние лапы и попытался привлечь его внимание.

— Ты хочешь мне что-то сообщить?

Я кивнул.

— Хорошо, — сказал мастер Джон, быстро свернул свой текст, чтобы освободить место на экране для моего послания. — Только постарайся покороче, мне, честно говоря, работать надо. Завтра перевод сдавать, а у меня еще конца не видно.

Я снова кивнул.

«Мастер Джон, речь идет о чрезвычайной ситуации!» — напечатал я, довольно быстро справившись с этим предложением, хотя ведь мне приходится нажимать каждую клавишу обеими лапами и к тому же бегать по всей клавиатуре от буквы к букве. Конечно, я мог бы ограничиться более короткой формулировкой — «Чрезвычайное положение!» или, еще короче, «ЧП». Но, будучи образованным хомяком, я не мог позволить себе такой небрежности в общении с мастером Джоном. Это не мой стиль. Вот почему я предпочитаю писать полными развернутыми предложениями. Я пишу, а мастер Джон мне отвечает вслух. Вот так мы обычно и беседуем.

— Чрезвычайная ситуация? У нас тут, в квартире? — спросил встревоженный мастер Джон.

«Нет, не здесь. Где-то в другом месте, за пределами нашего дома», — ответил я.

Далее я рассказал мастеру Джону о том, что слышал. О проделках противных хрюкохряков рассказывать, конечно, не стал. Чего я буду ябедничать. Я объяснил мастеру Джону, что крик этот был на межзверином языке и что, судя по всему, кричал полевой хомяк, которому угрожает смертельная опасность.

— Хм, — задумчиво хмыкнул мастер Джон. — У меня есть два вопроса.

У мастера Джона всегда находятся два вопроса. Причем он умудряется безошибочно определить, так сказать, сомнительные места в любом рассказе.

— Во-первых, почему ты решил, что это полевой хомяк? Может быть, это карликовый хомяк, который живет в клетке. И в этой клетке ему насыпали земли, в которой он мог спокойно нарыть себе ходов и устроить норку.

Действительно. Об этом я как-то не подумал. Наверное, потому, что я не воспринимаю всерьез тех грызунов, которые мельче золотых хомяков. И вообще не знаю почему, я был совершенно уверен: кричал полевой хомяк, о чем я и сообщил мастеру Джону, сославшись на свое чутье.

— Ну, допустим.

Мастер Джон пристально посмотрел на меня:

— Ты утверждаешь, что слышал этот крик дважды, так?

Я кивнул.

— Крик шел откуда-то извне, с какого-то поля, — продолжал мастер Джон. — И это поле, судя по всему, находится где-то далеко.

Я снова кивнул.

— Тогда возникает вопрос, почему ты не слышишь других криков о помощи? Ведь в большом городе живут тысячи животных и время от времени многие из них попадают в разные переделки. Наверное, они тоже кричат и просят о помощи. Почему ты никогда до сих пор ничего подобного не слышал?

Действительно, почему?

«Не знаю, — честно признался я. — Но, мастер Джон, давайте обсудим это в другой раз. А сейчас нам нужно что-то предпринять. Речь идет о жизни и смерти. Причем не одного только хомяка, а многих. Ведь полевые хомяки живут колониями, и если опасность угрожает одному, то, стало быть, под угрозой и остальные! Мы должны их спасти!»

— Ты прав, дружок! — ответил мастер Джон. — Вот только где мы будем их искать, этих хомяков? — Он задумался. — Давай посмотрим сначала в интернете. Наберем «хомяк полевой» и посмотрим, вдруг попадется что-нибудь толковое.

Результат превзошел все ожидания. Компьютер выдал длиннющий список: сто тридцать шесть вебсайтов, на которых можно было встретить словосочетание «хомяк полевой». Мастер Джон тяжело вздохнул:

— Пока мы перелопатим все эти сайты… — Он опять вздохнул.

«Всех хомяков поубивают», — добавил я и содрогнулся от этой мысли.

— Ладно, от этого нам проку мало, — сказал мастер Джон и вышел из интернета. — Нужно действовать! Я думаю, что нам нужно подключить к этому делу Лизу, если ты, конечно, не возражаешь.

«Буду даже очень рад!» — быстро напечатал я, и мастер Джон тут же взялся за телефонную трубку.

Лиза, точнее Лиза Потемпе, это подруга мастера Джона, вернее нет, не подруга, а как бы это поточнее сказать… Не знаю. Я, конечно, уже неплохо изучил повадки людей, но некоторые вещи я все равно до конца не понимаю. Особенно трудно разобраться в отношениях между мужчинами и женщинами. Некоторые мужчины и женщины живут вместе, в одной квартире, у них есть дети, и это называется семьей. Лиза и мастер Джон живут в разных квартирах, детей у них нет, но, с моей точки зрения, они так подходят друг к другу, что им давно уже пора было бы съехаться. Но это, впрочем, их дело.

Лиза — журналистка. Сегодня она как раз отрабатывала последний день в редакции местной газеты, потому что ее позвали на телевидение.

— Алло! Лиза? Это я, Джон. Извини, что беспокою, но у меня к тебе важное дело. Не буду сейчас долго объяснять, скажу только, что речь идет о полевых хомяках, которым, вероятно, угрожает смертельная опасность… Да что ты говоришь?!. Сегодня утром? И кто тебе это сообщил?.. Ах, разведка донесла. Понятно… Да, я дома. Отлично, ждем.

Мастер Джон положил трубку.

— Она придет к нам через полчаса. — Тут мастер Джон замялся. — Только знаешь, Фредди, нам придется открыть ей твою тайну. Иначе как я объясню, откуда у меня такие сведения?

Я кивнул.

— Думаю, Лизе можно довериться. Она все-таки своя.

Я опять кивнул.

Тайна же заключается в том, что я, хомяк по имени Фредди, умею читать и писать. Мастер Джон с самого начала считал, что не следует особенно распространяться на эту тему. Иначе набегут всякие ученые исследователи, возьмутся изучать мой мозг. Мне это надо? Нет, не надо. (Как-то я уже чуть не угодил под нож к одному такому любознательному типу, но это совсем другая история.) Как бы то ни было, мы договорились с мастером Джоном, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не расскажу об этом ни одной душе.

Даже Софи.

Софи — это моя бывшая хозяйка, у которой я жил до того, как переехал к мастеру Джону, так как у мамы Софи была аллергия на хомячью шерсть. Когда Софи делала уроки, она выпускала меня из клетки и я мог спокойно разгуливать по ее письменному столу. Ну а поскольку она тогда как раз осваивала чтение, то и я заинтересовался этим делом. Довольно скоро я установил, что научиться читать совсем не трудно. Научиться-то я научился, вот только как подобраться к книгам?! Ведь передвигаться по квартире мне было строжайше запрещено, и всякий раз после того, как Софи заканчивала делать домашнее задание, она снова запирала меня в клетку.

Почему я ничего не сказал о своих проблемах Софи? Да очень просто. Потому что у нее не было компьютера, а другие «инструменты», вроде ручки или карандаша, мне недоступны по причине их гигантских размеров. Мои хомячьи лапы просто не могли их удержать. Впрочем, я все-таки стащил у Софи карандаш, но не для того, чтобы писать, а совсем для других целей. Я хотел его использовать в качестве рычага, при помощи которого я смогу открывать свою клетку, когда мне заблагорассудится. Открыть-то я открыл, вот только кончилось это весьма печально: после первой же моей самостоятельной вылазки мама Софи слегла с аллергией, а я был выдворен к мастеру Джону, который согласился приютить меня. Я, признаться, не слишком долго горевал по поводу перемены моей участи, потому что у мастера Джона я обнаружил то, чего мне так не хватало: книги, множество книг.

Карандаш с тех пор хранится у меня в домике. Иногда, когда на меня находит настроение предаться воспоминаниям, я достаю свой карандаш и думаю о былом. Карандаш этот сделан из настоящего некрашеного дерева, и я люблю немножко погрызть его: посижу, погрызу, повздыхаю и снова закопаю в уголке.

Софи, надо сказать, меня не забывает. Она приходит к нам довольно часто, и для меня это всякий раз настоящий праздник. Тогда все вокруг наполняется удивительным ароматом: запахом подсолнечных семечек, которые я так люблю! К тому же Софи никогда не забывает принести мне угощение: парочку хорошеньких мучных червей, от одного вида которых у меня начинают течь слюнки. Когда Софи у нас, я всегда чувствую себя необыкновенно счастливым. Одно только грустно, что я не могу показать ей своих стихов! У меня уже составился целый сборник лирики, который я когда-нибудь непременно опубликую. Называться он будет так: «О чем поет хомячье сердце, или Заветные мечтанья». Имя автора придется заменить художественным псевдонимом. Ведь не могу же я написать на обложке «Фредди»! Нет, придумаю себе какое-нибудь красивое имя, никто и не догадается, что стихи написаны золотым хомяком. Хотя это означает, что и Софи… Так, стоп, стоп, стоп!

Вот ведь дурья башка! Мы же с мастером Джоном только что как раз решили раскрыть в конце концов мою тайну. Он собирался рассказать обо всем Лизе! Что нам мешает посвятить в это и маленькую Софи? Ничего. Более того, уж если кто и должен узнать обо мне всю правду, так это Софи. Именно она подтолкнула меня к тому, чтобы освоить чтение.

А это значит… это значит, что я смогу показать ей свои стихи! И открыть свои чувства. Это будет совершенно новая глава в нашей истории! Глава под названием «Фредди знакомится с Софи». С ума сойти! Я подпрыгнул от радости и перекувырнулся в воздухе, а потом сделал еще несколько ловких сальто-мортале.

— Эй, дружок! — рассмеялся мастер Джон, глядя на мои акробатические трюки. — Что это с тобой? Какая муха тебя укусила? С чего это ты так распрыгался?

«От радости, — ответил я. — Теперь я смогу общаться с Софи!»

— Интересная мысль, — сдержанно отозвался мастер Джон. — Ты хочешь, чтобы мы обо всем рассказали и Софи?

Я кивнул.

Мастер Джон внимательно посмотрел на меня и медленно покачал головой.

— Прости, дружок, но…

Я весь напрягся: какие тут могут быть еще «но»?

— Прости, Фредди, — продолжил мастер Джон, — но я считаю, что мы не можем никому открывать твою тайну без особой на то причины. Так что давай договоримся, Софи мы пока ни о чем рассказывать не будем.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Молча смотрел я на мастера Джона неподвижной статуей. Как будто на меня пахнуло ледяным холодом и я оцепенел, превратившись в бездыханную сосульку. Ни в какие сосульки я, конечно, не превращался, но чувствовал себя приблизительно так, как я сейчас описал.

Постепенно во мне начала закипать ярость, настоящая хомячья ярость.

С каких это, простите, пирогов, мастер Джон мне тут будет указывать, что можно делать, а что нельзя.

Пора наконец напомнить ему: сначала в моей жизни появилась Софи. А уже потом он, мастер Джон.

И теперь он намерен запретить мне общаться с моей Софи?

Я ощерился и собрался уже было показать ему, где раки зимуют.

— Послушай, малыш, — мягко сказал мастер Джон. — Я не собираюсь тебе ничего запрещать. У меня нет на это никакого права. Но я хочу, чтобы ты сам понял, насколько опасно втягивать в это дело Софи.

«При чем здесь „опасно"? — возмутился я. — Мне что, кто-то угрожает? Я просто хочу иметь возможность разговаривать с ней, и все. И это мое личное дело, которое никого не касается».

— Все верно, дружок, — ответил мастер Джон. — Это никого не касается до тех пор, пока ты никого не подвергаешь опасности.

«И кого же я подвергаю опасности?»

— Софи, например.

Пять минут спустя от моей ярости не осталось и следа. Почти. Только чувство досады. Хотя я вполне согласился с аргументами, которые привел мне мастер Джон:

— Понимаешь, Фредди, ведь Софи еще совсем маленькая. Она, конечно, никогда специально никому не расскажет о твоей тайне, но она может просто случайно проговориться, и тогда…

Понятно, что тогда. Уже проходили. Лучше не вспоминать.

«Хорошо, — написал я на компьютере, — пусть будет как договорились. Расскажем только Лизе».

Согласиться-то я согласился, но легче мне от этого не стало. Я был зол на весь мир. И главное, на Лизу. Сам не знаю почему.

Я решил, что сегодня буду по отношению к ней подчеркнуто холоден. Никаких прыжков, никаких маханий лапами. Но стоило ей появиться, как я забыл о своем плане сурово наказать ни в чем не повинную Лизу. Она вошла в кабинет мастера Джона, рыжеволосая, стройная, высокая, благоухающая волшебным абрикосово-яблочным ароматом, и я растаял, как мороженое на солнце. Я тут же подхватился, встал на задние лапы и помахал ей. (Замечу в скобках, я единственный на свете золотой хомяк, который умеет махать лапой.)

— Привет, Фредди, — пропела Лиза своим мелодичным голосом, который так ласкает хомячьи уши. — Ну что, выспался? Наверное, видел вкусные сны? О мучном червячке, правда?

Удивительно, как она меня понимает! Чтобы продемонстрировать ей свое доброе отношение, я выполнил один из моих любимых кувырков.

Мастер Джон рассмеялся.

— Фредди к тебе явно неравнодушен, — сказал он.

— Я его тоже очень люблю, — ответила Лиза и посмотрела на меня. — Жаль только, что мы не можем общаться друг с другом. Хоть как-нибудь. Это было бы здорово!

«Не то слово! Дорогая Лиза, ты даже не подозреваешь, что очень скоро тебе представится такая возможность!»

Лиза продолжала пристально рассматривать меня. Интересно, чего она на меня все-таки уставилась?

Тут она резко повернулась к мастеру Джону:

— Ну, выкладывай, дорогой, откуда тебе стало известно, что полевым хомякам угрожает опасность?

— Сейчас, давай ты сначала сядешь, — сказал мастер Джон и пододвинул Лизе стул.

— Да нет, спасибо, я постою.

— Смотри, долго так не выстоишь. Особенно после того, как я тебе расскажу то, что собрался рассказать.

— Очень интересно, — удивилась Лиза и все-таки села.

— Н-да, — замялся мастер Джон, не зная с чего начать. — Так вот… Тебя, конечно, трудно чем-нибудь удивить, но мне кажется, что сейчас ты очень удивишься. И мне бы хотелось, чтобы ты, как бы это сказать, была готова к неожиданностям.

— Очень любезно, конечно, с твоей стороны, — отозвалась Лиза. — Но может быть, ты все-таки скажешь, в чем дело? Не бойся, в обморок я не упаду. Давай выкладывай, к каким таким неожиданностям я должна быть готова?

Но мастер Джон твердо решил, что Лизу нужно подготовить к сногсшибательной новости, и потому никак не отреагировал на ее слова, а вместо этого продолжил свое явно затянувшееся «вступление».

— Как говорил старик Шекспир, «есть многое на свете, дорогая Лиза, что и не снилось нашим мудрецам», — туманно изрек мастер Джон.

— Ну, и что же такое мне не снилось? — тут же отреагировала Лиза и вся как-то подобралась.

— Ладно, не буду больше испытывать твое терпение, — смилостивился наконец мастер Джон. — Только смотри не упади со стула.

«Сколько можно тянуть резину?» — подумал я.

— Взгляни на нашего Фредди, пожалуйста, — сказал мастер Джон и показал на меня широким жестом, будто он представлял всемирно известного артиста.

Лиза пристально посмотрела на меня. Выражение лица у нее при этом было довольно странным. С одной стороны, ей явно не терпелось узнать новость, на которую мастер Джон так старательно намекал все это время. С другой стороны, ее глаза подозрительно поблескивали, как будто в них плясали веселые смешинки.

— На первый взгляд, наш Фредди обыкновенный золотой хомяк, — продолжал свою речь мастер Джон. — Но это только на первый взгляд, потому что наш Фредди умеет делать нечто, чего не умеет делать ни один хомяк в мире. Я не имею в виду при этом его художественные трюки — махание лапой, кувырки и прочие радости… Ох, как все это сложно, — вздохнул вдруг мастер Джон, остановившись на самом интересном месте.

И тут вдруг Лиза спокойно так говорит:

— Джон, ты хочешь поведать мне о том, что Фредди умеет читать и писать?

Уже через минуту мастер Джон пришел в себя. Но, что ни говори, эта Лизина фразочка на целую минуту выбила его из колеи. Сначала он уставился на Лизу так, как будто она ему сообщила, что на самом деле она вовсе не Лиза, а космическое существо, явившееся на землю из галактики номер двадцать шесть. Потом он пробормотал что-то себе под нос, я толком и не разобрал, что-то вроде: «Не может быть, кошмар!»

Когда он повторил эту фразу в третий или четвертый раз, Лиза сказала:

— Ладно тебе, Джон! Вот уж не думала, что это так подействует на тебя. Что тут такого страшного?

— Страшно то, что тайна Фредди, оказывается, совсем не тайна, если любой в два счета может разгадать ее, — сокрушенно ответил мастер Джон.

— Ну, положим, не в два счета! Конечно, некоторые отдельные детали обращали на себя внимание, но составить по этим деталям общее представление и сделать соответствующие выводы, это, уверяю тебя, было совсем не просто! — возразила Лиза.

— «Детали»? Какие такие «детали»? — поинтересовался мастер Джон.

— Например, веревочная лестница, прикрепленная к твоему письменному столу. Тут у тебя на столе нет никаких игрушек для хомяка, никаких кормушек, ни зернышек, ни червяков. — Лиза наклонилась ко мне, и я чуть не задохнулся от пьянящего аромата ее абрикосово-яблочных духов. — Спрашивается, что потерял маленький хомяк здесь, у компьютера?

«Ясное дело что», — ответил я про себя.

Лиза улыбнулась.

— Фредди, дружище, — сказала она. — Почему бы нам не пообщаться? Давай попробуем!

«С удовольствием! — быстро набрал я. — Со всей хомячьей душой, любезная Лиза! У меня к тебе просьба: пожалуйста, душись всегда только этими духами!»

— Хорошо, — согласилась Лиза и рассмеялась.

— Послушай, Лиза, — вмешался в наш разговор мастер Джон. — Но если ты уже давно знала, что Фредди умеет читать и писать, почему ты об этом никогда ничего не говорила?

Лиза пожала плечами.

— Вы ведь не хотели никого посвящать в эту тайну. Вот я и молчала, — спокойно ответила она.

Браво! Я рад за мастера Джона. Объясню почему. Мы, золотые хомяки, как известно, существа крайне независимые и предпочитаем жить в одиночку. Но если мы выбираем себе пару, то это должна быть такая хомячиха, с которой можно запросто отправиться на охоту за мучными червями, но которая при этом не будет совать нос в чужие дела. Так что, с моей точки зрения, мастера Джона можно было поздравить. Лиза показала себя с наилучшей стороны.

— Ну ладно, давай вернемся к тому, с чего мы начали. Что там с полевыми хомяками? — спросила Лиза. — Это опять как-то связано с Фредди?

— Да, — ответил мастер Джон. — И это наша вторая тайна, в которую мы собирались тебя посвятить, если, конечно, в этом еще есть необходимость. Может быть, ты и сама все уже знаешь.

Как выяснилось, Лиза ничего не знала. Пришлось ей для начала объяснить, что такое межзвериный язык. Это оказалось для нее совершенной новостью. Не то чтобы она от этого упала со стула, но все-таки видно было, что все это ей в диковинку. Затем мастер Джон подробно рассказал о тех криках, которые я слышал, а также о моем предположении, что крик исходил от полевых хомяков.

— Похоже, что наш Фредди прав, — сказала Лиза и вынула из сумки какой-то лист бумаги. — Вот сообщение, которое я получила сегодня утром. Давайте я просто прочитаю, что тут написано.

Прежде чем, так сказать, дать слово Лизе, я позволю себе в этом месте, ввиду появления новых персонажей, сделать небольшое отступление, чтобы пояснить читателю, кто есть кто в хомячьем мире. Мы, золотые хомяки, именуемые по латыни Mesocricetus auratus, составляем, разумеется, цвет и славу хомячьего рода. Карликовые хомяки вообще не в счет, они такие мелкие, что их и в микроскоп не разглядишь. Полевые хомяки, хоть и побольше нас раза в три будут, тоже особого внимания не заслуживают. Почему? Да потому, что они народ неотесанный, грубый, деревенщина одним словом. И за что им, спрашивается, дали латинское имя? Ведь как звучит — Gricetus cricetus! Красиво! А посмотришь на них — одни слезы! Им бы только есть, пить да спать, ничем на свете больше не интересуются. Ну никакой культуры! Откуда я все это знаю? От моей прабабушки. А прабабушка у меня была не просто так себе старушка-финтифлюшка, она вела занятия по основным предметам, преподававшимся в нашей школе: ОХЖ, основы хомячьей жизнедеятельности, и ТХМ, тайны хомячьего мира. Честно признаться, когда я понял, что это полевые хомяки зовут на помощь, я на какую-то долю секунды заколебался… Может, ну их, этих шантрапузов, пусть сами разбираются… Где это видано, чтобы золотой хомяк всякими там полевыми хомяками занимался?! Признаюсь, мне сейчас, конечно, немного стыдно за свои тогдашние мысли. Но все-таки я не слишком долго колебался и сумел побороть себя. В конце концов, решил я, они какие-никакие, а сородичи. И вообще, подумал я, там кто-то погибает, а я тут благородного из себя строю! Так что к тому моменту, когда у нас появилась Лиза и собралась прочитать свое важное сообщение, я уже был вполне готов к тому, чтобы забыть обо всех родовых отличиях и протянуть лапу помощи несчастным. Вот только знать бы, где они, эти несчастные.

Итак, Лиза достала из сумки лист бумаги и начала читать:

«Ложная тревога!

Решилась наконец судьба будущего автомобильного завода: опасения, высказывавшиеся относительно того, что на участке, отведенном под строительство, обитают полевые хомяки, оказались беспочвенными.

Городской совет, которому принадлежит инициатива сооружения этого важного промышленного объекта, приостановил на время его реализацию — до проведения необходимой экспертизы участка, поскольку в комитет по градостроительству поступили сведения о том, что на территории будущей застройки расположена крупная колония полевых хомяков. Данный вид хомяков относится к числу редких пород и находится под охраной государства. В случае, если бы сведения подтвердились, реализация проекта на данном участке оказалась бы невозможной.

Вчера были официально оглашены результаты научной экспертизы, каковые со всей очевидностью свидетельствуют о том, что на участке, отведенном под строительство, не обнаружено следов обитания этих редких животных и нет никаких оснований переносить строительство автомобильного завода на другое место.

Такова официальная точка зрения. Есть, однако, и другая точка зрения: Общество защиты животных ставит под сомнение выводы, сделанные официальными экспертами. К нам поступило письменное заявление группы, именующей себя „Хлебные волки“, в котором говорится о том, что они намерены воспрепятствовать началу строительства. Во избежание эксцессов городской совет принял решение усилить охрану данного объекта».

Лиза закончила читать. Все молчали.

— Н-да, странная история, — задумчиво сказал наконец мастер Джон.

— Не странная, а возмутительная! — тут же отреагировала Лиза. — Раз какой-то хомяк звал на помощь, значит, там есть хомяки! Эта экспертиза все врет!

— Но какой смысл им врать? — спросил мастер Джон.

Лиза смерила мастера Джона строгим взглядом:

— А ты не догадываешься?

— Э-э-э, не знаю… — Мастер Джон выглядел совсем растерянным.

— Я знаю, ты веришь в то, что все люди добрые и хорошие. Но, к сожалению, это не так. Я нисколько не сомневаюсь в том, что городской совет твердо решил построить свой завод и на хомяков им просто наплевать. Они их всех уничтожат и глазом не моргнут!

— Погоди секундочку, — перебил ее мастер Джон. — Давай попробуем разобраться. Фредди слышал крик полевого хомяка. Это одна история. То, что на территории будущего завода предположительно — заметь, предположительно! — водятся полевые хомяки, это другая история. И мы не знаем, насколько одна история связана с другой. Мы можем только строить догадки.

— Причем с большой долей уверенности, — добавила Лиза. — Хотя ты прав. Пока мы не можем ничего утверждать наверняка. Но я знаю, как нам добыть точные сведения.

— И как же?

— Я спрошу самого председателя городского совета. Возьму у него интервью. А чтобы он мне не вкручивал всякой ерунды, я приглашу на эту встречу своего эксперта, специалиста по хомякам.

До этого момента я сидел и молча слушал. Но теперь я просто обязан был вмешаться в разговор.

«У тебя есть знакомый специалист по хомякам?» — быстро набрал я на компьютере.

— Да, — ответила Лиза, — причем экстра-класса!

«Интересно, — написал я. — А можно полюбопытствовать, как зовут этого непревзойденного знатока?» — я постарался вложить в свой вопрос как можно больше ехидства, потому что почувствовал себя немного задетым.

— Можно, — спокойно ответила Лиза. — Его зовут Фредди.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мне было немного неловко оттого, что я только что продемонстрировал собственную глупость, и не стал задавать лишних вопросов.

— Ну что, пойдешь со мной на интервью с председателем городского совета? — спросила Лиза.

«Пойду, — ответил я, — то-то председатель удивится».

— Это точно. — Лиза усмехнулась. — Надо будет только придумать, как тебя к нему протащить. Ну а теперь…

Тут зазвонил телефон.

— Алло? Здравствуй, Софи! Да, конечно, приходи. До скорого.

Мастер Джон положил трубку:

— Софи. Сейчас придет. Надеюсь, ты не возражаешь, Фредди?

Что за вопрос?! Я подпрыгнул от счастья и сделал художественное сальто-мортале.

— Хороший ответ, — рассмеялась Лиза. — Ну а теперьмне пора в редакцию. Попробую сегодня же договориться о встрече с этим типом.

«Будем надеяться, что за это время они не успеют угробить всех хомяков», — подумал я.

Мастер Джон пошел проводить Лизу до двери.

Я же не знал, куда себя деть от волнения. Софи, ко мне придет Софи! Я взлетел по веревочной лестнице и шмыгнул к себе в клетку. Время тянулось предательски медленно. Чтобы хоть чем-то занять себя, я выудил из опилок мой любимый карандаш, тот самый, при помощи которого я открывал клетку, и принялся его грызть. Это меня немного успокоило — настолько, что меня невольно сложилось чудесное стихотворение:

Я решил назвать это стихотворение «Томление духа» и открыть им мою будущую книгу избранных шедевров хомячьей лирики. Да, да, ту самую «О чем поет хомячье сердце, или Заветные мечтанья». Интересно, как отнесется к ней критика?

Никак! Потому что я не смогу ее никому показать! Даже Софи! И она никогда не узнает о моих чувствах!

Если бы золотые хомяки умели плакать, я бы сейчас точно пустил слезу. А так мне оставалось только жевать карандаш, от которого, надо сказать, уже остался огрызок. Я жевал и горевал. Но стоило появиться Софи, как мое скверное настроение мгновенно улетучилось!

— Привет, Фредди! — радостно воскликнула она, вбегая.

Я тут же подхватился, встал на задние лапы и, как всегда, помахал ей.

— Ой, Фредди, ну какой ты все-таки молодец! — Софи всякий раз приходит в восторг от того, как я машу ей лапой, и мне это очень приятно. — Смотри, что я тебе принесла!

И смотреть не нужно, я и так знаю: отличного мучного червя!

— А еще, Фредди, я принесла тебе…

Интересно, что такое она мне еще принесла? Я оторвался от лакомства и… замер от изумления. Софи держала в руках новенький карандаш. Точно такой же, как у меня был! Из чистого дерева, без всяких лака и краски!

Я не знал, как выразить ей мою благодарность. От прилива чувств я ухватился за карандаш и стал выделывать с ним всякие акробатические штуки. Софи смеялась и хлопала в ладоши. Не знаю, сколько бы продолжалось это мое цирковое представление, если бы в кабинет не вернулся мастер Джон.

— Ну что, ребятки, пора мне поработать! — сказал он и выразительно посмотрел на Софи.

— Ладно, я пойду, мне тоже нужно уроки делать, — сказала Софи и попрощалась.

Софи ушла, мастер Джон углубился в свой перевод, ну а я решил вздремнуть часок-другой у себя в домике.

Лиза была бы не Лизой, если бы ей не удалось уговорить председателя городского совета дать ей интервью. И вот мы уже едем к нему. Мы — это Лиза, мастер Джон и я. Машинка у Лизы совсем крошечная, из тех, на которых можно ездить только по городу из пункта А в пункт Б, зная наверняка, что всегда найдется местечко для парковки. Мастер Джон с трудом поместился в этой «букашке», как он назвал Лизину машину, пытаясь кое-как втиснуться на переднее сиденье. Меня посадили сзади, на «полочку», рядом с Лизиным ноутбуком, который она прихватила с собой на тот случай, если мне нужно будет что-нибудь сказать. Тут же стояла большая фоторепортерская сумка.

— Ну, не знаю, — задумчиво протянул мастер Джон. — Какой из меня фотокорреспондент? Этот твой председатель сразу поймет, что дело нечисто! Я ведь в жизни ни одного хорошего снимка не сделал!

— Джон, тебя никто не просит делать хорошие снимки! Ты должен просто делать вид, будто фотографируешь. А уж какие у тебя там получатся фотки, никого не интересует.

— Фотографии, — поправил ее мастер Джон.

— Что — фотографии? — не поняла Лиза.

— Фотографии, а не фотки, — назидательным тоном произнес мастер Джон.

— Фотки, фотографии, какая разница! — возмутилась Лиза и чуть не проскочила на красный свет. — Тоже мне, учитель словесности нашелся!

Мастер Джон рассмеялся:

— Ладно, не сердись, лучше следи за дорогой. А скажи мне на милость, с чего этот твой председатель пригласил тебя не в контору, а домой?

— Он сказал, что ему так удобнее. Дома у него практически второй офис. Какое это имеет значение, главное — согласился. — Лиза пожала плечами. — Ведь сначала он ни в какую не хотел давать интервью. Только когда я сказала, что речь идет о строительстве завода и хомяках, он явно занервничал и тут же сказал «да». Так что мне не нужно будет ходить вокруг да около. Сразу возьму быка за рога.

— Тебе хорошо, — вздохнул мастер Джон. — Ты уже знаешь, с какого боку к нему подходить. А мне что делать? Как его нужно фотографировать? В профиль? В фас? Это ведь зависит во многом от типа лица, верно?

— Джон, это не имеет никакого значения! Фотографируй хоть с высоты птичьего полета! Мы тебя зачем взяли? Не для того, чтобы ты и в самом деле фотографировал, а для того, чтобы протащить Фредди. — Лиза замолчала, поджав губы. — К тому же я не знаю, как выглядит этот председатель, и потому не могу тебе дать совет, с какого боку к нему подходить. Мое дело выудить из него как можно больше сведений. Поэтому мне совершенно неважно, как он выглядит.

Мастер Джон задумчиво покачал головой:

— Нет, ты не права. Как раз очень важно, как выглядит человек. Потому что по внешнему виду можно составить себе представление и о нем, и о его образе мыслей.

— Может быть, может быть. Я думаю, что наш председатель маленький, толстый, лысый и курит сигары.

Председатель оказался маленьким, толстым и лысым. Только курил он не сигары, а трубку.

Я осторожно следил за происходящим из своего укрытия. Сумка закрывалась неплотно, и сквозь щель мне было хорошо видно все. Мастер Джон поставил ее на маленький столик, а сам принялся изображать заправского фотографа: насадил большущий объектив и стал «прицеливаться», делая вид, что ищет подходящий ракурс.

Председатель сидел за большим письменным столом и пыхтел трубкой. Едкий табачный дым расползался по комнате. Мне стало не по себе — а вдруг я расчихаюсь от этой дряни? Вот будет оказия!

Лиза заняла место по другую сторону стола и установила свой микрофон.

Председатель безмятежно наблюдал за всеми этими манипуляциями, приветливо глядя на Лизу и мастера Джона честными глазами, как будто ему и впрямь нечего скрывать.

— Я готова, — сухо сообщила Лиза и посмотрела на мастера Джона.

— Я тоже, — пробурчал мастер Джон и залился краской.

— Ну что ж, начнем, — проворковал председатель. — Итак, госпожа Потемпе, что побудило вас обратиться ко мне?

— Господин председатель, — вежливо начала Лиза, — вам, очевидно, известно, что, по некоторым сведениям, на участке, отведенном под строительство автомобильного завода, обитает значительная популяция полевых хомяков. И вот теперь утверждается, что никаких хомяков там нет и в помине. Куда же они вдруг все в одночасье исчезли?

— Они не исчезли, уважаемая госпожа Потемпе. Их просто там никогда и не было.

— Вы абсолютно уверены в этом?

— Абсолютно.

— И на чем основывается ваша уверенность?

— На акте экспертизы, составленном высококвалифицированными специалистами. Я с удовольствием представлю вам копию этого заключения, если вы в этом сомневаетесь. А вы, как я вижу, сомневаетесь. — Председатель расплылся в широкой улыбке.

— Нет, спасибо, не надо. Я полагаю, что данное заключение составлено безупречно. — Лиза на секунду задумалась. Вопрос, казалось, был исчерпан. — Таким образом, тема закрыта, — с некоторой расстановкой сказала она. — Тогда почему же вы согласились на это интервью? — выпалила вдруг она и впилась взглядом в физиономию председателя.

Мастер Джон от неожиданности опустил камеру и тоже уставился на председателя, забыв, что должен его фотографировать, а не стоять развесив уши.

Председатель тем временем сунул трубку в рот и стал ее преспокойно раскуривать. Повисла пауза.

— Видите ли, — начал он, пыхнув разок-другой своей вонючей трубкой. — Дело в том, что для нас, конечно, тема закрыта. Но некоторые лица стараются всеми силами раздуть вокруг этого скандал. Я имею в виду некую группу так называемых защитников животных, именующих себя «Хлебные волки». Они по-прежнему продолжают утверждать, что на участке водятся полевые хомяки. Мне бы хотелось положить конец этой бесплодной дискуссии, вот почему я и согласился дать интервью в надежде на то, что вы сумеете осветить проблему должным образом и рассказать общественности, что проблемы, собственно говоря, тут нет.

— А вот на это, господин председатель, не надейтесь! — ответила Лиза.

— Э-э-э… — Председатель, не ожидавший такого отпора, несколько опешил. — Простите, я не понял…

— Объясняю. Я не собираюсь ничего подобного писать в своей статье. Более того, я собираюсь напечатать опровержение ваших слов. Потому что у нас есть свое заключение, и это заключение весьма существенно отличается от вашего.

Председатель напрягся:

— Заключение? Какое такое заключение?

— Обыкновенное. Профессиональное заключение, из которого следует, что на данном участке обитают полевые хомяки.

— Очень интересно. А могу ли узнать, кем составлено вышеупомянутое заключение?

— Спросить можете, но ответа не получите. Потому что, само собой разумеется, в сложившейся ситуации мы не вправе разглашать имя нашего эксперта. По закону о защите источников информации. Могу вас только заверить, что наш эксперт — высочайшего профессионального уровня, и я…

Лиза замолчала.

В дверь постучали.

— Войдите! — рявкнул председатель.

В комнату вошла высокая седоволосая дама с кичкой на макушке. В руках она несла поднос.

Председатель поморщился:

— Зиглинда, я ведь просил вас, не мешать! Когда будет нужно, я вас позову!

Дама промаршировала к журнальному столику, стоявшему перед кожаным диваном, и с грохотом водрузила поднос.

— Мое рабочее время кончилось! — сказала она суровым тоном.

— Спасибо, вы свободны, — поспешно заверил ее председатель.

— Всего доброго, — с невозмутимым видом отозвалась строгая дама и взяла курс на выход.

— Моя домоправительница, — сказал председатель, словно оправдываясь. — Очень старательная. И заботливая. Так что угощайтесь, — он широким жестом указал на поднос с чашками и чайником.

Сам председатель почему-то предпочел остаться на своем месте.

Лиза и мастер Джон налили себе чая, а председатель опять начал возиться со своей трубкой. Далась ему эта трубка. Только время тянет.

— Тогда поступим так, — сказал вдруг председатель после некоторой паузы. — Во избежание всяких недоразумений я бы хотел переговорить с вами с глазу на глаз, дорогая госпожа Потемпе. Не могли бы вы попросить вашего фотографа на некоторое время оставить нас.

Лиза смутилась. Мастер Джон кивнул ей и вышел из комнаты. Сумка осталась стоять на столе.

— Итак, дорогая госпожа Потемпе, — начал он, выпустив облако зловонного дыма, — то, что я сейчас вам скажу, не предназначено для широкой общественности. Вот почему я попрошу вас выключить диктофон, причем так, чтобы я мог быть полностью уверен, что вы его и в самом деле выключили.

Лиза взяла диктофон, нажала на кнопку и вынула из него батарейки.

— Приятно иметь дело с умным человеком, — сказал довольный председатель. — И к тому же профессионалом. Значит, я могу говорить с вами без обиняков. Вот вы меня спросили, почему я согласился дать вам интервью. Скажу откровенно. Мне нужно было выяснить степень вашей осведомленности. Теперь я выяснил. У вас есть свое заключение. И вы все знаете о хомяках. — Он замолчал. — Госпожа Потемпе, — продолжил он через некоторое время, выразительно глядя на Лизу, — надеюсь, вы понимаете, что не сможете использовать то, что я сейчас вам скажу, в своей статье?

— Да, разумеется, — ответила Лиза. — Потому что вы просто заявите, что никогда ничего подобного не говорили. Одно только мне непонятно, — добавила она после легкой заминки. — Что заставляет вас разговаривать со мной?

— А это я вам с удовольствием объясню. — Председатель откинулся в кресле. — Я хочу, чтобы вы мне не мешали. Я хочу, чтобы вы поняли: бросаться грудью на амбразуру из-за этих дурацких хомяков не имеет решительно никакого смысла. Завод все равно будет построен. И все будет идти так, как запланировано. Вам тут ничего не изменить.

— А можно спросить — как именно? — спокойным голосом задала вопрос Лиза.

— Можно. — Председатель отложил трубку в сторону. — Объясняю. Строительство завода — это сотни рабочих мест. А что такое сотни рабочих мест по сравнению с дюжиной каких-то там хомяков, это, надеюсь, вам объяснять не надо.

А-а-а-апчхи-и-и-и!

Это я. Надо же было такому случиться! Все-таки доконал меня его паршивый табак!

Возникла пауза.

— Нам на всех этих хомяков вместе взятых глубоко начхать! Извините за грубое слово.

Начхать ему, видите ли! Посмотрим, кто из нас будет чихать последним! А-а-апчхииииии!

Председатель, кажется, ничего не заметил.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Нужно было что-то делать. Медлить было нельзя. Вот почему мы уже в тот же день приступили к «Операции „Х“».

Мы — это я, занявший свое место на полочке сзади, за сиденьями, у самого окна, Лиза, лихо управлявшая своей «букашкой», бодро подпрыгивавшей по ухабам какой-то проселочной дороги, мастер Джон, разложивший на коленях карту местности, которую он пытался изучить по ходу дела, и наша теплая компания — сэр Уильям и неразлучная парочка, Энрико и Карузо, которых разместили, увы, чуть ли не под самым моим носом.

Сэр Уильям распластался на сиденье; он лежал с закрытыми глазами и тихонько постанывал:

— Ой, батюшки мои, ой, как мне худо… И зачем меня только понесло… И когда же эта тряска кончится…

Энрико и Карузо, напротив, чувствовали себя превосходно. Они сидели рядком, вертели головами, разглядывая проносящиеся мимо «картинки», а когда им надоедало — принимались распевать свои песни, одну за другой, без передышки. Я чуть не рехнулся от этого поросячьего концерта! В конце концов я не выдержал и сказал:

— Послушайте, ребята, пожалели хотя бы сэра Уильяма! Сколько можно глотки драть?

— Энрико, его хомячество опять чем-то недовольно! — пропищал Карузо.

— Ой-ой-ой! Как страшно! — притворно скуксился Энрико.

— Придется нам его послушаться, а не то он… — начал было Карузо.

— А не то он еще возьмет и… — подхватил Энрико.

— Энрико, давай лучше вспомним наше «Правило номер один», — не дал ему договорить до конца Карузо.

— Правило первое! — крикнули они дружно хором. — Не трогать ни за что его хомячество, иначе он ответит нам пукачеством!

И откуда эти мерзкие хряки берут свои шуточки? Кто им нашептывает всякие гадости? И ведь знают, чем меня поддеть! Я весь дрожал от ярости, но виду не показал.

— Ваши шуточки сейчас более чем неуместны, — холодно произнес я. — Речь идет о жизни и смерти. Мы едем по делу, а не на увеселительную прогулку, а вы…

— Ах, ну да, конечно! — Энрико стукнул себя лапой по лбу. — Как же я забыл! Нас же не просто так с собой взяли! У нас же дело! Экскурсия в жизнь!

— Путевка в жизнь! — подхватил Карузо. — Эх, брат Энрико, давай нашу, походную! Запевай!

И певуны заголосили во всю глотку:

Ну все, мое терпение лопнуло! Это же надо такое придумать! Я же ведь их не трогаю! И ничего не говорю об их сказочном свинстве, в прямом и переносном смыслах! О том, как они себя ведут и что у них творится в клетке! Настоящий свинарник, доложу я вам! Ладно, сейчас я вам покажу. Я только встал на задние лапы и изготовился к атаке, как с заднего сиденья донеслось:

— Фредди, дружок, ну что ты там опять пыжишься?! Песня получилась, по-моему, очень веселая! Мне даже как-то лучше стало! Спасибо, мальчики! — сказал сэр Уильям, обращаясь к Энрико и Карузо.

Сэр Уильям — личность, конечно, значительная, но чувство юмора у него, прямо скажем, специфическое. В шутках он разбирается, как мучной червяк в абрикосах. Если так пойдет дальше, то завтра его сиятельство решит составить себе придворную труппу из этих записных комиков. Тогда пиши пропало! Могу себе представить, какие шуточки пойдут у них в ход. На потеху сэру Уильяму, которого ничем не проймешь.

Подозреваю, что и сейчас эта парочка едет с нами только потому, что так захотел сэр Уильям, который уже без этих клоунов шагу ступить не может.

Когда мы созвали большой военный совет для обсуждения «Операции „Х“» (название, между прочим, придумал я!), вопрос о том, кто поедет, а кто нет, даже не обсуждался. Потому что были вопросы и поважнее. Сначала нужно было в принципе решить, что делать в сложившейся ситуации.

— Про газету можно забыть! — сказала Лиза. — Дохлый номер. Пока на этот материал кто-нибудь обратит внимание, пока разберутся, пока то да се, хомяков давно уже сотрут с лица земли.

Я кивнул. «Что верно, то верно. Председатель ждать не будет», — подумал я.

— Надо искать другой путь! — продолжила Лиза и обвела глазами собравшихся. Собравшиеся — это мастер Джон, я и наша достопочтенная троица — сэр Уильям, Энрико и Карузо. Мы, звери, тоже принимали участие в большом военном совете, который проходил за письменным столом мастера Джона. Сэр Уильям самостоятельно добрался до «места назначения». А вот морских свинок доставил собственноручно мастер Джон. Потому что на такую высоту им самим не запрыгнуть, а по веревочной лестнице этим двум тюфякам тоже не забраться.

— А может быть, нам в суд на них подать? — предложил мастер Джон после некоторой паузы. — За дезинформацию и обнародование заведомо ложных сведений.

— Тогда нам придется доказывать в суде, что заключение председателя — фальшивка. И как мы это сделаем? Боюсь, что нашего эксперта не допустят к слушаниям!

— Значит, единственное, что остается — это эвакуировать всех хомяков в другое, более безопасное место.

«Это довольно сложно, — быстро набрал я на компьютере. — Как мы их будем искать? Ведь если строительные работы уже начались, то они все засели по своим норам под землей и носа не кажут. И потом, чтобы их всех оттуда вывести, нужно разработать четкий план эвакуации, причем совместно с полевыми хомяками. И это тоже большая проблема. Насколько я знаю своих родственников, согласовать с ними что-нибудь будет непросто — таких упрямцев и единоличников еще поискать надо!»

— Хм, — задумчиво хмыкнул мастер Джон. — Я думаю, для начала нам нужно съездить на место и посмотреть, что там происходит.

Лиза согласно кивнула.

— И кто поедет? — спросил вдруг ни с того ни с сего Энрико.

Вопрос был задан, конечно, на межзверином языке, так что ни Лиза, ни мастер Джон его не слышали. Да им и ни к чему его было слышать. Этот вопрос мы должны были решить между собой.

Чтобы не разводить лишних дискуссий, я сразу же взял инициативу в свои лапы и сказал:

— Поеду я и обязательно…

— Вопрос относился, между прочим, ко всем, а не лично к тебе, — перебил меня Карузо.

— Фредди, дружок, — тут же вмешался сэр Уильям. — Действительно, этот вопрос мы должны решить сообща, все вместе.

— Ну хорошо, — согласился я. — Давайте сделаем так. Пусть едет только тот, кто действительно может реально участвовать в проведении операции. От кого будет польза.

— Согласны, — хором отозвались Энрико и Карузо.

Отлично! Значит, эти два куля останутся дома. Потому что от них уж точно пользы как от комара молока!

— Итак, — с важным видом изрек сэр Уильям. — Фредди, разумеется, едет, потому что он — главный эксперт.

— Только одно плохо, что мелковат наш главный эксперт, — встрял Энрико, изобразив на физиономии крайнюю озабоченность.

— Что создаст некоторые проблемы в плане передвижения с учетом немалых размеров строительной площадки, подлежащей обследованию, — подхватил Карузо и задумчиво почесал лапой за ухом, как будто его и в самом деле беспокоило, как я буду передвигаться.

Не успел я должным образом поблагодарить их за проявленную «заботу», как мои вредные сожители затянули очередную песню:

Такой наглости я, конечно, не ожидал, но виду не подал. Пусть их веселятся! Я-то знаю, что уж они точно никуда не поедут!

При этом, справедливости ради, надо отметить, что по существу вопроса товарищи свинтусы были правы: большие расстояния мне без посторонней помощи не одолеть. Вот почему мне частенько приходилось пользоваться услугами сэра Уильяма, который, надо отдать ему должное, никогда мне в этом не отказывал.

Вот и сейчас, стоило мне взглянуть на него, как он тут же кивнул:

— Разумеется, Фредди, ты можешь на меня рассчитывать.

Ну вот и решили: еду я и сэр Уильям. Осталось только сообщить нашим клоунам, что их не берут.

— Мне, конечно, очень жаль, — начал я, стараясь говорить как можно более нейтральным тоном, — но вам придется поскучать тут без нас. Или у вас есть идеи, каким образом вы можете оказать содействие в проведении операции? — не без ехидства добавил я.

— Идеи есть, — бойко ответил Энрико.

— Неужели? — искренне удивился я.

— Мы можем принести неоценимую пользу, — заявил Карузо.

— И что такого полезного вы умеете делать? — поинтересовался я, а про себя подумал: «На ваших шутках и прибаутках далеко не уедешь!»

— Мы можем копать, — без тени смущения заявил Карузо.

— Что вы можете?! — Я чуть не захлебнулся от негодования. Ну надо же быть такими наглецами!

— Мы можем копать, — повторил Энрико дерзкое заявление своего приятеля. — Твои родственники ведь живут под землей, так?

Я кивнул.

— Стало быть, без землеройных работ нам не обойтись, верно?

Нет, это ни в какие ворота не лезет! Копать и рыть ходы умеют только хомяки и, может быть, еще некоторые другие мелкие грызуны. Но чтобы морские свинки?! Такого свет не видывал!

— Вашими поросячьими лапками вы можете разве что только в мокрых опилках копаться! — отрезал я.

— Фредди, — вмешался сэр Уильям, — наши друзья утверждают, что умеют копать. Стало быть, мы примем на веру их слова и будем считать, что они действительно умеют это делать, до тех пор, пока не будет доказано обратное. Хорошо?

Мне ничего не оставалось, как только неопределенно хмыкнуть в ответ.

— Ну а теперь, дражайший Фредди, я был бы тебе крайне признателен, если бы ты сообщил мастеру Джону о нашем решении. Мы едем все вчетвером.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

К строительной площадке мы подъехали еще засветло. Было что-то около половины седьмого. Площадка находилась неподалеку от деревни и примыкала к лесу.

— Здоровая какая, — тяжело вздохнул мастер Джон, окинув взглядом территорию будущего завода. — И как же мы тут будем искать хомяков?

— Вот уж не думала, что автозавод может занимать так много места, — отозвалась Лиза, и по голосу ее было понятно, что настроение у нее изрядно испортилось.

Наш первый осмотр местности мы производили спрятавшись за кустами, чтобы охрана не могла нас обнаружить. Лиза специально припарковалась подальше от площадки, и часть пути мы потом проделали пешком. Точнее, пешком шли только Лиза, мастер Джон и сэр Уильям. Меня мастер Джон засунул к себе в карман куртки, а Энрико с Карузо посадил на плечи.

— Вон там, кажется, строительные машины, — сказала Лиза. — Стоят просто так. Похоже, никого нет.

— Охраны тоже не наблюдается, — заметил мастер Джон, вглядываясь вдаль.

— Судя по всему, они уже начали разметку. Вот с этого поля, наверное, и начнут.

Лиза уже включила свой компьютер.

«Что это за поле?» — спросил я.

— Обыкновенное поле, — ответила она. — Похоже, здесь росли какие-то зерновые. Но все уже успели сжать.

«Это то, что нужно! Начнем с этого поля!»

Я сидел на загривке у сэра Уильяма, крепко вцепившись лапами в его длинную шерсть. За нами скакали вприпрыжку Энрико и Карузо. Пока довольно шустро. Даже толстяк Карузо не слишком отставал.

Для начала мы решили пересечь поле по диагонали. Может быть, что-нибудь да обнаружим. На разведку отправились только мы, мастер Джон и Лиза остались в лесу, чтобы не привлекать лишнего внимания. Через час договорились встретиться на том же месте, под кустами.

Мастер Джон сказал, что это поле по размерам приблизительно как два футбольных. Здоровое, конечно, но все-таки вполне обозримое. Если мои родственники действительно здесь живут, то хоть какие-то их следы мы непременно найдем.

— И что мы будем искать? — поинтересовался сэр Уильям.

— Дырки в земле, — ответил я. — Отверстия, в которые мог бы просочиться, например, Энрико.

Итак, задача была поставлена: сэр Уильям, Энрико и Карузо ищут норы, я пытаюсь сориентироваться по запаху. Правда, я не имел ни малейшего представления, как пахнут мои сородичи. Но это не беда. Я почему-то был уверен, что сумею определить их запах.

— Вон там! — радостно воскликнул сэр Уильям. — Вон там дыра!

Действительно, похоже на нору. Я спустился на землю.

Сомнений нет. Хомячий ход, точнее — выход. Потому что выходные отверстия прорываются всегда под небольшим углом, тогда как входные идут строго вертикально. Раз это выход, значит, где-то поблизости должен быть и вход.

Я потянул носом воздух. Никаких новых запахов не добавилось.

Энрико и Карузо стали поочередно заглядывать в дыру.

— Эй! Есть кто живой?! — крикнул Энрико.

— Прекратите! — шикнул я. — Тем более что в норе, судя по всему, никого нет.

Сэр Уильям присел, и я снова забрался к нему на спину.

— Советую вам больше этого не делать, — сказал я прытким разведчикам. — Хомяков дразнить крайне опасно. Это может плохо кончиться. Для вас, я имею в виду. Дикие хомяки так цапнут, что мало не покажется. Так что лучше попридержите свои языки.

— Слушаемся, генерал Сердюк! — отрапортовали Энрико и Карузо, вытянувшись в струнку.

— Я не шучу, — продолжил я, с трудом сдерживая себя, чтобы не рявкнуть на них как следует. — Местные хомяки — народ простой и разводить церемоний с вами не станут. Ваши штучки-дрючки тут точно неуместны. Они вас просто не поймут и терпеть не станут. Не все же такие терпеливые, как я, — добавил я не без ехидства. — Смех смехом, но когда-нибудь вы досмеетесь!

— Так точно, генерал Смехнюк! — отозвалась парочка.

Нет, этих ничем не проймешь!

— Ну, мое дело вас предупредить, а дальше как знаете. Только если…

— Фредди, — перебил мою пламенную речь сэр Уильям. — Давай не будем терять время.

Вскоре нам снова попалась дыра. И опять это было выходное отверстие. Я принюхался и уловил незнакомый запах. Правда, очень слабый, так что определить его природу не представлялось возможным. Мой внутренний голос, который должен был бы меня предупредить о близости моих родственников, почему-то молчал.

— Что скажешь? — нетерпеливо спросил сэр Уильям.

— Надо подобраться поближе, пока точно ничего не могу сказать. Придется мне спуститься под землю.

— Только будь осторожен, дорогой. Судя по тому, что ты рассказывал нам о своих сородичах, они не слишком гостеприимные существа. И вообще, ты уверен, что они на тебя не нападут?

— Честно говоря, нет. Не уверен.

— Может быть, мне пойти с тобой?

— Во-первых, ты не пролезешь в дыру, а во-вторых, вряд ли твое присутствие настроит их на более дружелюбный лад, чем если я пойду один. Все-таки, что ни говори, кот в хомячьей норке не самый желанный гость.

Сэр Уильям ухмыльнулся.

— Эй! Давайте сюда! — раздался вопль Энрико откуда-то со стороны. — Мы нашли еще одну дыру!

— Это вход, — сказал я, обследовав находку. — Советую отойти подальше.

— Какой же это вход?! Ведь он идет не под углом, а вертикально! — принялся спорить со мной Карузо с видом знатока.

— Вот именно, — ответил я спокойно. — Именно поэтому…

— Ой! Ай!.. А-а-а-а!

— Карузо?! — запищал Энрико. — Ты где? Карузо?! Ой! Мамочки!.. А-а-а-а!

Тишина.

— Ну вот, вопрос о том, спускаться тебе или нет, отпал сам собой.

Я кивнул:

— Я пошел. Пожелай мне ни пуха ни пера. Будем надеяться, что в этой норе никто не живет!

Я огляделся, нашел выход и протиснулся в дыру. И вот я уже в царстве полевых хомяков!

Царство — это, конечно, громко сказано. Речь шла всего-навсего об обиталище одного-единственного хомяка, который, как я очень надеялся, к тому же давно уже куда-нибудь переселился. Мне было немного не по себе. Как-никак я проник на чужую территорию. Я осторожно продвигался по широкому лазу, который вел под небольшим углом вниз. Да, думал я, мне бы такой лаз никогда не прорыть! Я чувствовал себя как человек, который попал в пещеру великана. Все мне казалось тут огромным и громадным. Вон какие корни деревьев, колбасищи целые, а не корни! А там что? Неужто мучной червяк? Ой, хомки-помки, вот это да! Это же настоящая личинка! Натуральная личинища! А запах! Чудо!.. Стоп, что это я! Ведь мне нужно найти Энрико и Карузо, а не думать о каких-то там личинках. Я тяжело вздохнул и пошел дальше.

Постепенно запах гигантской личинки улетучился, и на смену ему пришел другой. Тот самый, что я уловил еще там, наверху! Только теперь он был гораздо сильнее. Да, это он, запах моих дорогих родственников. Я принюхался. Н-да, запашок еще тот!

Соблюдая максимальную осторожность, я стал пробираться дальше. Вдруг я услышал звуки. И эти звуки не оставляли никакого сомнения: Энрико и Карузо попали в переделку.

Лаз в этом месте делал поворот. Я выглянул из-за угла и невольно отпрянул. Вот это великанище!

Он был раза в три больше, чем я. Хозяин стоял во весь рост посреди прохода, щеки раздуты, физиономия — мама не горюй! Он стоял и шипел. У меня мурашки побежали по спине. Ой! Я пригляделся и обомлел. Да это же никакой не он, а она! Огромная хомячиха! Этого я не ожидал, я почему-то думал, что обнаружу тут нормального хомяка, и к встрече с хомячихами был как-то не готов. Ее шипение нагоняло не просто страх. Оно нагоняло ужас!

Перед хомячихой, прямо на земле, лежали Энрико и Карузо. Они лежали на спине, лапы кверху, и всем своим видом взывали о помощи. Мне даже почудилось, будто я слышу их жалобное похрюкивание. Мне было ясно: спасти их может только чудо. Я лихорадочно думал: что бы такое предпринять? Как сделать так, чтобы чудо совершилось?!

И тут сквозь зверское шипение лютой хомячихи до меня донеслись новые звуки — всхлипывание. Сомнений не было, это всхлипывали Энрико и Карузо. Всхлипывание становилось все громче и громче. Хотя нет, не громче, оно просто стало другим, оно превратилось в странное бульканье! Это бульканье исходило от моих поверженных противников. Энрико и Карузо смеялись! Они просто задыхались от смеха! Нет, теперь уж никакое чудо их не спасет!

— Пр-пр-пр-ошу прощения, ваше шипячество! — выдавил из себя, захлебываясь от смеха, Энрико. — Можете уже сдуть щеки!

— Правда, ваше пугачество! — подхватил Карузо. — Не стоит так напрягаться!

— Мы вам ничего плохого не сделаем, — сказал уже почти нормальным голосом Энрико. — Мы ведь всего-навсего артисты! Проездом тут, так сказать!

— Пролетом! — добавил Карузо и залился счастливым смехом.

— Провалом! — вставил Энрико и тоже принялся хохотать как резаный.

— Проносом! — опять вклинился Карузо.

Н-да, эти ни в чем меры не знают. Сейчас получат по первое число. Я даже отвернулся, чтобы не видеть их страшного конца.

Но что это? К визгу и хрюканью добавились теперь какие-то новые звуки. Я не поверил своим ушам.

— Хе-хе-хе, хо-хо-хо!

Это смеялась хомячиха. Она смеялась! Я оглянулся. Она стояла лапы в боки и вся тряслась от смеха, как размякший студень на тарелке.

— Провалом! Проносом! Пролетом! Ну, артисты!

Я с облегчением вздохнул. Во-первых, я был рад, что с Энрико и Карузо все, кажется, обошлось. Во-вторых, я понял, что все не так уж страшно, как я себе представлял. Конечно, чувство юмора у моих сородичей, прямо скажем, специфическое, судя по тому, как реагирует на поросячьи шуточки эта дамочка, но зато это говорит о том, что с ними можно будет найти общий язык. С легким сердцем я выдвинулся вперед.

Признаюсь честно, что в ту минуту я совершенно ни о чем плохом не думал. Куда девался мой хомячий инстинкт? Наверное, я так расслабился, что моя «система безопасности» просто отключилась.

Как бы то ни было, я преспокойно так вырулил из-за угла и направился к хомячихе с дружеским приветствием.

У хомячихи с «системой безопасности» было все в порядке. Она отреагировала стремительно. Едва только хомячиха обнаружила появление незнакомого объекта, она сделала то, что делает в такой ситуации любой хомяк, если только он жив и если у него с головой все в порядке. Она встала в боевую позу.

Она нависла надо мной этакой глыбой, щеки раздула, так что они стали похожи на две тыквы, зубы ощерила, выставив на обозрение свои острейшие резцы, и зашипела. Она шипела и фукала с такою силой, что у меня в ушах буквально ветер свистел, причем не какой-нибудь так себе ветерок, а настоящий ветер-ветрило, баллов этак в двенадцать.

Первой моей мыслью было — бежать! Но куда? Эта тетка вмиг загонит меня в угол, и тогда — тю-тю, Фредди! Прощай навек! Мне ничего не оставалось, как тоже встать в боевую позу. Ну, встал, щеки надул, фукнул, но что это все по сравнению со страшилой, которая того и гляди сейчас меня раздавит. Да, если дело дойдет до драки, то можно уже заранее сказать, кто выйдет из нее победителем.

— Эй, ваше шипячество, погодите! Этот хомяк не представляет никакой опасности!

— Это всего-навсего наш генерал Смехнюк, наш Фредди!

Так. Если только я выйду живым из этой переделки, то все, этим свиньям придет конец. Пусть пишут завещание!

— Фредди?! — удивилась хомячиха и перестала шипеть. — Вот это имечко! Смех, да и только! — Она выпустила воздух, и теперь ее щеки выглядели более или менее нормально. — А как вы еще его назвали? Генерал Смехнюк? Вот потеха! Ну, умора!

Хомячиху уже нельзя было остановить. Она хохотала как сумасшедшая.

— Ой, не могу! — заливалась она. — Генерал! Смехнюк! Фредди! Генералишко!

— Совершенно верно, ваше шипячество, — вставил вредоносный Энрико. — Генералишка! Тут и смотреть-то не на что! А вы на него еще силы свои тратить собрались!

— Точно, наш Фредди мухи не обидит, хоть и строит из себя генерала! Генералишка! — поддакнул Карузо.

Нет, они даже завещание не успеют написать!

Хомячиха тем временем успокоилась. Она перестала наконец торчать столбом посреди дороги и уселась, как положено нормальному грызуну. Так по крайней мере она выглядела значительно лучше.

— Здорово, Фредди! — поприветствовала она меня этаким басом. Похоже, это ее обычный голос. — Меня зовут Эльвира. А ты, карапуз, значит, предводитель этой банды бродячих артистов?

Карапуз! Начало не слишком приятное. Для меня во всяком случае. Не говоря уже о том, что мне совершенно не улыбалось выступать в роли предводителя банды бродячих артистов! У нас серьезная операция, а тут… Нужно срочно расставить все точки над «i», чтобы было ясно, кто есть кто.

— Кх-м, — откашлялся я. — Достопочтенная Эльвира…

— Донна Эльвира! — запел Энрико. — Какая картина!

— Станцуй со мною, донна! — тут же подключился Карузо. — Хоть весишь ты полтонны!

— Хо-хо-хо, хо-хо-хо, — захохотала опять хомячиха. — Ну шутники, ну артисты! А вас-то как звать?

На это Энрико и Карузо тоже ответили песней:

— Здорово! — воскликнула Эльвира с довольным видом. — Достопочтенная Эльвира, ну надо же, сказанул… Достопочтенная Эльвира… — Она была явно польщена.

— Послушай, Эльвира, — начал было я, — мы пришли…

— Нет, мальчики, вы мне определенно нравитесь! — перебила меня хомячиха. — Даже очень нравитесь!

Она меня просто не замечает. Мелко видит. Ну замечательно! Вместо того чтобы немедленно приступить к обсуждению предстоящей операции, я должен тут выслушивать хомячьи восторги по поводу гениальных куплетов этих двух клоунов! Еще немного, и они возьмут к себе в компанию эту тетку. Был дуэт, а станет трио. С них станется!

Нет, нужно срочно что-нибудь придумать!

И тут у меня возникла идея.

— На помощь! Спасите! Помогите! Убийца! Он тут!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Эльвира подскочила как ужаленная. Вся ее шерсть встала дыбом. Вид у нее был ужасный. Она опять ощерилась, но только теперь от страха.

Энрико и Карузо распластались на земле, как два коврика, и громко клацали зубами.

Неожиданно они затихли.

Они лежали и смотрели на меня.

— В чем дело, мальчики? Что-нибудь не так?

— Карузо, я не верю своим ушам! Неужели это Фредди?

— Да, Энрико. Это он. И знаешь, что я тебе еще скажу…

— Скажи.

— Он меня немного разочаровал.

— Немного? Меня постигло не просто разочарование, а мегаразочарование! Вот уж не ожидал, что он способен на такую месть. Причем не просто месть, а мелкую месть. Самую мелкую-премелкую. И такую пошлую.

Эльвира уже успела успокоиться и теперь смотрела на нас непонимающими глазами, переводя взгляд с одного на другого.

— Что все это значит? Может быть, мне все-таки кто-нибудь потрудится объяснить…

— Это значит, — быстро сказал я, чтобы не дать слова Энрико и Карузо, — это значит, что кричал я.

Теперь Эльвира смотрела только на меня:

— Но… Как же… Ведь это был крик Хеннера?

— Хеннера? Того самого хомяка, которого убили сегодня днем?

Эльвира кивнула.

— Но откуда тебе это известно? — Она опять поднялась на задние лапы. — И вообще? Кто вы такие? И откуда вы тут взялись? — В голосе ее чувствовалась угроза.

Хороший вопрос. Нужно было сразу полюбопытствовать, а не развлекаться тут с этими бурдюками набитыми и выяснять, как их там зовут!

— Мы пришли сюда из города, — ответил я. — Чтобы вам помочь.

— Из города? Чтобы нам помочь? — Эльвира посмотрела на Энрико и Карузо.

— Во всяком случае, не для того, чтобы устроить здесь у вас эстрадный концерт. Мы пришли, чтобы спасти вас от убийцы.

— Чтобы спасти от убийцы? — снова переспросила Эльвира. — Ничего не выйдет. От него не спастись. Нет такой силы на свете, которая могла бы ему противостоять.

— Не надо так говорить. Мы считаем, что все-таки тут можно попытаться кое-что предпринять.

Эльвира покачала головой:

— Нет. Что ты можешь сделать против бульдозера? Ведь как бульдозер пройдет, вся земля вверх дном. Как от него спасешься? Только за один сегодняшний день уже двое наших потеряли свои норки. Сначала Якоб, а потом Фина. Они успели выскочить в последнюю минуту и чудом спастись. А вот Хеннеру не повезло. Его домик бульдозер просто смял. Так что сам видишь, какие у нас дела. Что тут можно придумать? Да ничего!

— Нет! — воскликнул я, страшно разгорячившись. — Еще как можно! Ведь строительная площадка…

Я запнулся. Тут только До меня дошло, что полевые хомяки ничего не знают о предстоящем строительстве. Они ведь никогда ничем не интересуются. Знают только свой дом и свое поле, а что вокруг — их не беспокоит. Главное — сделать побольше запасов, набить себе кладовки доверху, и все. Вот так они и живут — летом собираем, зимой — спим. Так жили мои предки много веков назад!

Полевые хомяки, конечно, несколько продвинулись вперед. Вот, знают хотя бы, что такое бульдозер. Но, я думаю, и в прежние времена у людей хватало всякой техники! Ведь человек уже давным-давно научился обрабатывать поля.

— И все равно я считаю, что можно найти выход из положения! — продолжал я гнуть свою линию. — Только найти его можем все вместе, — добавил я, несколько замявшись. — Понимаешь, вместе!

— Хм, — хмыкнула Эльвира.

— Как ты думаешь, можно ли как-нибудь вас всех собрать? Я знаю, — поспешил добавить я, — у вас это не принято, вы живете каждый сам по себе. Но сейчас, в виде большого исключения, учитывая чрезвычайное положение…

— Соберемся, — твердо сказала Эльвира.

— Правда? — удивился я, поскольку не ожидал от нее такого ответа.

— Правда, — сухо ответила она. — Мы соберемся… — Она задумалась на секунду. — Через полчаса.

— Через полчаса?! — Я не верил своим ушам. — И ты полагаешь, что через полчасавсе полевые хомяки придут в одно место? Все-все-все?

— Уверена. У нас так и так сегодня назначен общий сбор, потому что… — Эльвира замолчала. — Потому что как раз сегодня — седьмая ночь.

Что такое «седьмая ночь», Эльвира объяснять не стала.

— Долго рассказывать, — отмахнулась она. — Сами все увидите и поймете.

— И ты думаешь, нас пустят просто так на ваше… э-э-э… так сказать, собрание? — осторожно спросил я.

— Так просто, конечно, не пустят, — согласилась она. — Но если вы придете со мной, то Фронзо вряд ли будет возражать.

— Фронзо? А кто это такой?

— Священник. И хватит вопросов, скоро увидите все своими глазами, — отрезала она, пресекая все дальнейшие вопросы с моей стороны.

Священник! Ничего себе! Чудеса, да и только. Как-то здесь все странно и непонятно. Я чувствовал себя не в своей тарелке.

Зато Энрико и Карузо чувствовали себя превосходно. Они воспользовались паузой и принялись развлекать Эльвиру своими штучками, от которых она окончательно размякла. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что наши клоуны успели за полчаса продемонстрировать все свои шедевры.

— Ну ладно, пора идти, — с некоторой досадой сказала она. Ей явно не хотелось никуда двигаться. — Мне нужно еще заскочить к себе.

Она умчалась и довольно скоро вернулась с набитыми щеками. «Горох и семечки», — безошибочно определил я.

— А что, нам так далеко идти? — поинтересовался, намекая на сухой паек, которым запаслась Эльвира.

В ответ Эльвира пробурчала что-то нечленораздельное. Я так ничего и не понял. Зачем брать с собой столько еды?

Эльвира потрусила вперед, мы — за ней. Это был, доложу я вам, самый длинный и самый тяжелый переход в моей жизни. А я ведь, что ни говори, не пельмень какой-нибудь ходячий, все-таки каждый день гимнастику делаю и вообще за собой слежу. Но тут — мне казалось, что мы никогда не дойдем до цели! Все, думал я, сейчас лягу и не встану, и только пыхтение Энрико и Карузо за спиной заставляло меня шевелить лапами. С такой компанией на прицепе я не мог позволить себе проявить слабость. Иначе засмеют!

— Подождите меня тут, — сказала вдруг Эльвира, резко останавливаясь. — Мне нужно сначала переговорить с Фронзо, — небрежно бросила она и тут же исчезла за поворотом.

Я осторожно выглянул из-за угла. «Ну ничего себе!» — подумал я, обводя взглядом просторную пещеру с высоченными сводами. Пещера была похожа на собор, как у людей, такие я видел на картинках в книгах у мастера Джона. Это сколько же поколений хомяков сооружали эту громадину?

Внутри пещеры собрались несколько десятков хомяков. Они расположились кругом, на почтительном расстоянии друг от друга. Типичное хомячье поведение! Вот уж действительно единоличники!

Все они смотрели на середину пещеры.

Там, на круглом возвышении, был установлен горшок.

Пузатый такой горшок, судя по всему из глины, с двумя ручками и крышкой. Цвета он был довольно странного — то ли серого, то ли бурого, в общем, серо-буро-малинового. Такое впечатление, будто он лет сто пролежал в земле, весь покрылся пятнами, пока его наконец не извлекли на свет хомячий и не попытались кое-как отчистить.

Рядом с горшком высилась порядочная куча гороха и семечек — не только Эльвира, но и другие хомяки принесли с собой съестные припасы, которые они выложили тут.

Эльвиру я обнаружил рядом с возвышением. Она стояла и что-то такое втолковывала важному хомяку довольно упитанного вида.

Мне показалось, что пузан слушает ее без особой радости.

Вскоре Эльвира вернулась к нам.

— Порядок, — сказала она. — С трудом уломала старика. Сначала он ни в какую, но потом все-таки согласился. Когда дойдет до дела, я тебя представлю, и ты расскажешь, что вы там придумали.

Я кивнул.

— Да, а вам, мальчики, я думаю, лучше удалиться, — обратилась она к Энрико и Карузо, которые сопели у меня за спиной. — Отойдите куда-нибудь подальше. Лучше не раздражать Фронзо, да и остальных тоже, присутствием посторонних. Достаточно и одного. Ладно?

— Ладно, — послушно согласились Энрико и Карузо и потопали в укрытие.

— Скажи, а почему Фронзо — священник? — поинтересовался я, оставшись наедине с Эльвирой. — То есть я хочу спросить, почему именно он?

— Потому что он родился в норе, где в незапамятные времена был найден сосуд надежды. С тех пор всякий, кто рождается в этой норе, становится священником.

— А все эти припасы, которые сложены возле… этого… сосуда надежды, они для чего?

— Это наши дары, приношения, предназначенные для того, чтобы умилостивить сосуд надежды. Считается, что нужно все время его пополнять, дабы он не гневался. Когда он, так сказать, «сыт», ничего дурного с нами произойти не может. Большинство наших верит в это, иначе они ни за какие коврижки не расстались бы со своими запасами, нажитыми тяжелым трудом. — Эльвира пристально посмотрела на меня. — Хотя ежу понятно, что потом все это достается Фронзо. — Она помолчала. — Впрочем, какое это имеет значение. Чего там ломать голову над этим — куда идут наши дары, зачем и почему. Можно ведь посмотреть на это и по-другому: мы просто платим Фронзо за то, что он кормит нас.

— В каком смысле «кормит»? Ведь это вы его кормите, насколько я понимаю, а не он вас!

— Он кормит нас надеждой! А теперь тсссс! Начинается.

Взоры собравшихся хомяков обратились к другому возвышению. Там уже стоял Фронзо.

— Дорогие хомяки полей! — Фронзо обвел взглядом собравшихся. — Испокон веку собираемся мы на седьмую ночь, дабы всем вместе испросить милости у сосуда надежды, дарующего нам добрый урожай. Впереди зима, и всем нам хочется, чтобы наши кладовые были полны. Но сегодня мы будем просить у сосуда надежды еще одной милости — пусть отвратит он от нас беду, пусть спасет нас от беспощадного ворошителя наших угодий! Пусть избавит нас от злодея!

Все хомяки теперь снова обратились к горшку и замерли в оцепенении.

— Сосуд надежды! — возвысил голос Фронзо. — К тебе взываем мы! Прими наши скромные дары, услышь наши просьбы! Спаси нас!

Тут все хомяки, как по команде, стали повторять за Фронзо: «Прими!», «Услышь!», «Спаси!».

Эти слова звучали так проникновенно, что даже я, признаться, почувствовал какое-то волнение. Мне почему-то вспомнились рассказы моей прабабушки о древней благословенной земле Ассирии, о том, как они тогда жили, как надеялись на лучшее будущее. Н-да…

Ну ладно, это когда было. А эти сидят уши развесив и слушают толстопузого!

— Дорогие хомяки! — заговорил опять Фронзо. — Сосуд надежды услышал ваши просьбы! Идите по домам! И пусть надежда не покинет вас!

Хомяки потянулись к выходу.

Эльвира вскочила на возвышение и громко крикнула:

— Подождите!

Хомяки обернулись и уставились на хомячиху.

— Подождите! — снова воскликнула Эльвира. — К нам в гости пришел наш дальний родственник. Из города. — Эльвира махнула мне лапой, и я поспешил подняться на возвышение. — Это Фредди. Прошу вас, выслушайте его. Он знает, как нам спастись от злодея! И не смотрите, что он ростом не вышел. Он парень смышленый! Мал, да удал!

Со всех сторон на меня смотрели любопытные глаза. И только Фронзо отвел взгляд в сторону и скривился в недоброй усмешке. Мне стало не по себе. Но делать было нечего, нужно было что-то говорить.

Я откашлялся.

— Дорогие хомяки! — начал я. — Есть только один способ спастись от злодея.

Я рассказал им, что представляет собой этот самый «злодей». Пришлось им сначала объяснить, что такое машины и зачем они нужны людям, что такое тракторы и прочая техника. Потом я перешел к существу дела и сообщил им о том, что на этом поле будет возведен автомобильный завод.

— Люди знают, что вы живете на этом поле. Но они все равно построят свой завод. А это значит, что «злодей» уйдет отсюда только тогда, когда никого из вас не будет в живых. — Я обвел взглядом притихших хомяков. — Помешать этому нельзя. Можно только уйти отсюда. И в этом ваше спасение! Вам нужно уходить, и причем немедленно!

Хомяки молча смотрели на меня.

— Не слушайте его! Он врет! — разорвал тишину чей-то визгливый голос.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Пока я разглагольствовал, Фронзо успел забраться на постамент с горшком и теперь громил меня оттуда на чем свет стоит.

— Это мошенник! Он хочет вам головы задурить! Откуда он взялся, проходимец?! Не слушайте этого мелкого жулика! — кричал Фронзо. — Что он понимает в нашей жизни, эта мелочь пузатая? Этот коротышка?! Хомяк карликовый!

«Ну, это уже ни в какие ворота!» — возмутился я про себя. Честно признаться, мне порядком надоело слушать эту брань.

— Злодей уйдет! — продолжал голосить Фронзо. — Нам ничего не грозит! Вы сами видели, сосуд надежды принял ваши дары! Так чего же вам бояться? С какой это стати мы будем уходить с насиженных мест? Только потому, что явился этот гном? А знаете, почему он хочет, чтобы мы ушли отсюда?

Да, действительно, почему? Интересно, что он сейчас скажет.

Полевым хомякам, видимо, тоже было интересно. Они слушали его затаив дыхание.

— Вы думаете, он о вас печется? Да ничего подобного! Вы ему не нужны! Ему нужны ваши запасы! Потому что эти городские хомяки, и особенно карликовые, — известные лентяи и тунеядцы! Зачем трудиться, собирать по зернышку, когда можно прийти и все разом себе заграбастать! Заходи в любую кладовую и бери не хочу!

Все заграбастать?! Ну ничего себе! Это же надо такое сморозить! Я чуть не захлебнулся от ярости.

Все хомяки как один теперь смотрели на меня. И взгляды эти не предвещали ничего хорошего. Нужно срочно что-то придумать.

— Хомяки полей! — воскликнул я. — Не верьте ему! Фронзо обманывает вас! Это он заграбастывает себе ваши…

— Неужели вы будете слушать этого карлика? — Голос Фронзо заглушил мой жалкий писк. — Вы только посмотрите на него! Это же шпион! Его послали эти ленивые разбойники, обитающие в городе!

Меня прямо оторопь взяла. Я взглянул на собравшихся. Теперь они все как ощерились и… двинулись на меня! Где же Эльвира? Вот она, рядом со мной, на возвышении. Но что это? Жгучая ненависть читалась в ее глазах. Похоже, что и она считает меня гнусным шпионом и коварным разбойником! Что делать?! Бежать, немедленно бежать! Но путь к отступлению преградила мрачная толпа, медленно, но верно приближавшаяся ко мне. Эльвира поднялась на задние лапы и нависла надо мной гигантской тушей… Я зажмурился.

И тут…

Сначала это был только легкий толчок.

Потом все задрожало, и с потолка пещеры посыпалась земля. Еще толчок — и все смешалось. Огромный ком земли свалился прямо на возвышение, где я стоял. В последнюю секунду я успел увернуться и бросился со всех лап туда, где еще недавно был выход. Вот он — я шмыгнул в лаз и помчался что было духу вперед. Я бежал, бежал, а вокруг все содрогалось, сыпалось, падало… Раздался страшный грохот, я упал, свернулся клубком, и меня отшвырнуло куда-то в сторону. Я сжался в комок и…

Вдруг наступила тишина.

Прошло какое-то время, прежде чем я отважился открыть глаза.

Вокруг была кромешная тьма. Пахло свежевыкопанной землей. Я пригляделся. Под самым носом у меня была огромная куча земли, которая доставала до самого потолка. Я сделал несколько шагов в другую сторону и тут же наткнулся на другую кучу. Все ясно. Лаз разрушен. Причем с двух сторон. Я — в ловушке.

Сначала меня это не слишком огорчило. В конце концов, у золотого хомяка есть лапы, которые ему на то и даны, чтобы копать проходы. Не долго думая я приступил к работе и тут же был вынужден остановиться. Острая боль пронзила меня. Я взглянул на свои лапы — они были стерты в кровь. До сих пор я не обращал на это никакого внимания, потому что был слишком занят другими проблемами. Но теперь наш поход по бесконечному подземному лабиринту дал себя знать. Что делать?! Не могу же я тут сидеть и ждать, пока заживут мои раны! Уже хотя бы потому, что мне просто не хватит воздуха. Значит, копать! Копать, невзирая на боль!

Стиснув зубы, я снова принялся разбирать завал. Я рыл, рыл, рыл, но результата пока было не видно. Невеселые мысли вертелись в голове. Ну, допустим, я прокопаю себе лаз. А дальше что? Ведь еще надо выбраться наружу. Сколько мы тогда шли с Эльвирой? Вечность. С моими стертыми в кровь лапами мне ни за что не одолеть этот бесконечный путь!

Но что это?

Я прислушался.

Как будто кто-то скребется! Нет, это кто-то копает с другой стороны! Сначала эти звуки были еле слышными, потом они стали все громче и громче, и вдруг прямо рядом со мной плюхнулся здоровый ком земли, и в завале образовалось отверстие. Потом пошла какая-то возня и…

— Эге-гей! Вот он, наш голубчик! Наш генерал Коротышкин!

Энрико!

— Энрико, — раздался голос Карузо. — Это не генерал Коротышкин, а генерал Книжкин!

— Действительно, — отозвался Энрико. — Как же я мог перепутать и к тому же еще так бестактно наступить на больную мозоль!

— Кстати, о мозолях, — подхватил Карузо, изобразив из себя сочувствующего. — Похоже, нашему генералу пришлось пережить кровавую битву. Хорошо, хоть голова цела осталась! Ведь поэту без головы никуда. Лапы — это что, мелочи, а вот голова — это да!

Признаюсь, что на какое-то мгновение я обрадовался, увидев знакомые физиономии. Я действительно обрадовался им как родным, когда услышал их веселое «Эге-гей!». Но уже после «эге-гей» от моей радости не осталось и следа.

— Послушайте, мальчики, — начал я, стараясь держать себя в лапах. — Вы меня, конечно, спасли. Но это…

— А помнится мне, что к операции допускались только те личности, от которых есть хоть какая-то польза, или я ошибаюсь? — ехидным голосом спросил вдруг Энрико.

— Верно, — подтвердил Карузо. — Каждый участник должен был внести полезный вклад в общее дело. И что же внес наш поэт? Свои нежные лапки! Так что теперь нам его выносить придется! Вот так вклад!

Нет, этих хрипунов ничем не проймешь! Я тут истекаю кровью, а они издеваются! Ну ни стыда, ни совести! Сейчас я им…

— Фредди, дружище, — сказал тут Энрико неожиданно серьезным тоном. — У нас есть дела и поважнее.

Я уставился на дерзкого клоуна.

— Действительно, сейчас не самый подходящий момент для выяснения отношений, — с видом благоразумного существа добавил Карузо. — Главное, поскорее выбраться наружу!

Я чуть не задохнулся от негодования. Умники нашлись! Будут меня еще учить!

Когда мы выбрались наружу, было еще довольно светло. Хотя нам понадобилось немало времени, чтобы сориентироваться в незнакомой местности и найти выход из запутанного лабиринта хомячьих ходов. К счастью, большая пещера почти совсем не пострадала. Во всяком случае, когда мы проходили через нее, она имела тот же вид, что и до неожиданного землетрясения. Все полевые хомяки из нее бесследно исчезли. Включая Фронзо. На возвышении, где стоял горшок, все было чисто-пусто — ни семечка, ни горошинки, ничего.

Конечно, мы вышли совсем не там, где я расстался с сэром Уильямом. Сколько времени нам понадобится, чтобы найти его? А ведь мы четко договорились с Лизой и мастером Джоном, что через час будем на месте. Этот час уже явно прошел.

Тут до моего слуха донесся какой-то непонятный шум. Я прислушался. Странные звуки! Какое-то гудение вперемежку со скрежетом и грохотом.

Карузо и Энрико стояли вытянув шеи и вглядывались вдаль.

— Там какая-то машина! Катается туда-сюда!

— Это бульдозер! — раздался чей-то голос.

Я оглянулся.

— Сэр Уильям! — закричал я во весь голос, не помня себя от радости. — Откуда ты тут взялся?!

— Ну, не трудно было догадаться, что вы появитесь совсем не там, где я с тобой расстался, — ответил он и рассказал, что этот бульдозер появился на поле вскоре после того, как я оправился на поиски Энрико и Карузо. Сэр Уильям едва успел укрыться в надежном месте. Похоже, что строительные работы ведутся здесь круглые сутки. Правда, пока бульдозер обрабатывал дальнюю часть поля.

— Но это только пока, — закончил свой рассказ сэр Уильям. — Времени у нас, прямо скажем, в обрез.

Что верно, то верно.

И вот мы уже несемся в сторону леса. Сэр Уильям решил, кажется, побить все рекорды. Он скачет с такой прытью, что мне приходится крепко держаться, чтобы не свалиться на ходу. Скоро мы уже будем у цели.

Я прекрасно помнил то место, где мы оставили мастера Джона и Лизу. Ведь мы, золотые хомяки, прекрасно ориентируемся в любой, даже совершенно незнакомой обстановке. Так что, по моим расчетам, еще немножко — и мы будем в полной безопасности.

Возвращались мы, надо сказать, одни. Энрико и Карузо отправились назад, в подземное царство полевых хомяков. Они заявили, что им там ничего не грозит, к морским свинкам, дескать, у моих сородичей никаких претензий нет. Непонятно, что они там потеряли? Хотя, ясное дело, они ведь у нас артисты, их ведь семечками не корми, дай выступить. Публику им подавай! Пусть все горит синим пламенем, лишь бы дурака повалять! Ну да хомяк с ними!

За этими мыслями я не заметил, как мы добрались до опушки леса. Когда сэр Уильям остановился, что называется, на полном скаку, я не мог скрыть своего восхищения. Он точно вырулил к тому месту, где мы оставили мастера Джона и Лизу, прямо тютелька в тютельку!

— Фредди, ты уверен, что мы не ошиблись? — остудил мой восторг сэр Уильям. — Что-то я не вижу здесь ни мастера Джона, ни мисс Потемпе.

Я, честно говоря, тоже не видел. Но все приметы совпадали! Вот орешник, вот старый клен, развесистый такой, с развилкой посерединке. Такой ни с чем не спутаешь. Значит, все верно. Да и запахи те же. Вывод один:

— Они были тут, а теперь их нет.

— Точно? — Сэр Уильям покачал головой. — Это катастрофа. — Вдруг он навострился. — Кто-то идет! — Сэр Уильям весь напрягся.

Теперь и я отчетливо услышал. Шаги! Человеческие шаги! Кто-то направлялся прямо сюда, причем этот кто-то был в сапогах. Он шел и… пыхтел! Нет, люди так пыхтеть не могут! Собака!

— Залезай! — скомандовал сэр Уильям, и не успел я прицепиться, как он уже взлетел на клен. Резво добравшись до развилки, сэр Уильям осторожно присел.

— Вон они, идут, — прошептал сэр Уильям.

На опушку вышел молодой человек в форменной одежде черного цвета, которая, впрочем, выглядела на нем как-то несерьезно из-за яркого платка, лихо повязанного на шее, и светлого ремня, не слишком подходившего к строгой форме. Зато пес, который шел рядом с ним на поводке, вид имел более чем серьезный и даже устрашающий. Гигантский ротвейлер не вызвал у меня никакой симпатии. Наше счастье, что мы успели вовремя убраться.

Мы с напряжением наблюдали за парочкой. Скорей бы уж они ушли! Но ничего подобного! Пройдя мимо нашего клена, молодой человек вдруг остановился, подумал секунду, потом вернулся и приземлился прямо, можно сказать, у нас под носом.

— Перекус, — провозгласил он, обращаясь неизвестно к кому, и достал из кармана небольшой сверток.

Перекус? Интересно, как долго он собирается тут перекусывать? Времени у нас не так много!

Пес устроился рядом с хозяином.

— Это — дама! — прошептал мне на ухо сэр Уильям.

Я как раз собирался поинтересоваться, что это меняет в нашем положении, как снизу до нас донеслось:

— Эй вы там, наверху! Я вас давно уже учуяла! — сказала «дама» на чистейшем межзверином языке.

— Неужели в самом деле? — Сэр Уильям изобразил неподдельное удивление. — Ну, и кто же мы такие?

— Ты — кот, — преспокойно ответила собака, — а дружок твой — из грызунов, из этих — мелких. Как их там… Карликовый хомяк!

— Чушь хомячья! — невольно вырвалось у меня. — Я золотой хомяк, а не карликовый!

— Ну, я и говорю хомяк! Какая разница, золотой или карликовый. Хомяк и хомяк, — невозмутимо гнула свою линию ротвейлериха. — Будем знакомы! Меня зовут Гера. Графиня фон Герольдштайн.

— Мое почтение, графиня! — Сэр Уильям прямо чуть не растаял.

«Ну все, теперь пиши пропало! — подумал я, зная нрав сэра Уильяма. — Сейчас пойдет хвост распускать, дамский угодник!»

— Позволь и нам представиться. Сэр Уильям в сопровождении Фредди, — галантно изрек наш кавалер. — Тебя, графиня Гера, наверное, удивляет, что кот путешествует в сопровождении хомяка…

— Да полноте, сэр Уильям! — перебила его графиня. — Чему тут удивляться?! Тем более я ко всему уже привыкшая. Ведь я служила на таможне. А там такого можно насмотреться!..

— Да что ты говоришь, как интересно! — с непонятным мне восторгом воскликнул сэр Уильям. — А по какой части ты изволила служить?

— По звериной, — ответила графиня. — В мою задачу входило вынюхивать звериные «сюрпризы», по которым таможенники уже вычисляли всяких контрабандных животных. Кого только люди не тащат из разных стран! От питонов до каракатиц! Только диву даешься.

— Да, поразительно! Замечательная у тебя была работа!

Ага. Нюхать чужие какашки. Восторг и упоение! У нас времени в обрез, а его сиятельство разводит тут светские беседы о прелестях таможенной службы.

— Сэр Уильям, нам некогда тут тары-бары разводить. Нам нужно искать мастера Джона и Лизу, — яростно прошептал я.

— Верно, дружок, — безмятежно ответил сэр Уильям, отрываясь от своей графини, к которой он, впрочем, тут же вернулся. — Графиня, мой спутник напомнил мне о том, что мы несколько торопимся. Вот почему я вынужден прервать нашу увлекательнейшую беседу и задать один вопрос: не видела ли ты тут поблизости двух людей?

— Такую рыжеволосую даму и господина с длинным носом?

— Точно!

— Видела.

— Где?

— Тут. Мой хозяин, строго в соответствии с инструкцией, удалил их с площадки. И сделал он это, надо сказать, с максимальной вежливостью.

Сэр Уильям только задумчиво хмыкнул на это:

— Любезная графиня, нельзя ли попросить тебя об одном одолжении? Не могла бы ты удалить своего хозяина с этой площадки! С максимальной вежливостью, разумеется.

— С превеликим удовольствием, — ответила графиня и тут же поднялась, огласив всю округу истошным лаем.

Это произошло так неожиданно, что молодой человек даже вздрогнул.

— Тихо, Гера! Тихо!

Но графиня и не думала успокаиваться. Наоборот, она лаяла все громче и громче и при этом тянула своего хозяина к полю.

Молодой человек нехотя поднялся.

— Ну ладно, пойдем посмотрим, что там! — сказал он и направился в сторону бульдозера.

Сэр Уильям тут же спустился вниз.

— Фредди, дружок, я полагаю, сейчас уже не имеет никакого смысла продолжать поиски мастера Джона и Лизы. Мы и так потеряли слишком много времени.

Что верно, то верно. Значит, у нас есть только один выход.

— Попробую еще раз переговорить с хомяками, может быть, удастся их все-таки убедить.

Я решил, что начну с Эльвиры. Мне почему-то казалось, что она меня все-таки послушает. Главное, для начала уломать ее. Ну а там посмотрим. Я показал сэру Уильяму, в каком направлении ему нужно двигаться, и мы тронулись в обратный путь.

Он взял хороший старт, и тут…

Мы полетели куда-то вниз! Глухой удар — мы приземлились на что-то твердое. Щелчок — и темнота.

Тишина.

— Сэр Уильям, — осторожно позвал я. — Знаешь, что я думаю?

— Не знаю, что думаешь ты, дружок, а я думаю, что мы попали в ловушку.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Ловушка оказалась жестяным ящиком, который был зарыт в землю и сверху хорошо замаскирован. Крышка ящика закрывалась на хитроумный замок-защелку, который нам самим было ни за что не открыть. Да, кто-то хорошо постарался. Вот только бы знать — кто?

— И кто это все подстроил?! — как будто прочитал мои мысли сэр Уильям. Он был просто вне себя. — И главное — почему? За что?

Ответить на эти вопросы я не мог. Сейчас мне даже неловко, что я тогда не сообразил, в чем тут дело. Но все произошло так неожиданно, так стремительно, что это, в конце концов, и немудрено. Одно скажу — несмотря на безвыходное положение, я все равно не упал духом и лихорадочно думал, как нам выбраться из этой переделки.

— Нам ничего не остается, как дождаться, пока кто-нибудь придет за этой штуковиной. Ведь зачем-то ее тут установили, значит, рано или поздно кто-нибудь появится и обязательно откроет крышку, чтобы посмотреть, кто попался. Тогда ты как выскочишь и пулей вперед! Ищи ветра в поле! Они погонятся за тобой, а я спокойно вылезу и помчусь к хомякам. Как тебе мой план? План «Черная Пуля»!

— Задумано неплохо, но неизвестно, как нам удастся это осуществить, — ответил сэр Уильям и озабоченно добавил: — Хорошо, если за нами скоро придут, а если нет… То, боюсь, твоим сородичам уже ничем нельзя будет помочь!

Мы пригорюнились. И тут удача повернулась к нам лицом, если, конечно, можно говорить об удаче, сидя в капкане. Прошло, наверное, минут десять с тех пор, как мы угодили в ловушку, и тут раздались шаги. Кто-то осторожно приближался к месту нашего заточения. Похоже, что люди. Причем двое.

— Эй, Марио! Смотри, этот капкан сработал! Там кто-то есть! — раздался чей-то приглушенный шепот.

— Чего ты раскричался! — шикнул второй голос. — И вообще, сколько раз тебе нужно повторять! Никаких имен!

— Ну, ладно, ладно… Как это… Забыл…

— Запомни раз и навсегда! Мы — хлебные волки, я — волк номер два, ты — волк номер три, а не Франк! Понял?!

Верно! Ведь еще есть эти «Хлебные волки», как же я забыл! Замечательно, попались в ловушку к защитникам животных!

— Да нас здесь все равно никто не слышит, — ответил Франк. — Лучше помоги поднять ящик.

И вот наша темница поехала наверх.

— Тяжелый… Не думал, что полевые хомяки бывают такими здоровыми! Посмотрим?

— А если он у нас удерет? Нет, перенесем как есть на другое поле и там уж выпустим.

— А Дженни говорила, что их нужно пометить!

— Дженни — волк номер один! Ёлки-палки, Франк… Тьфу ты… То есть волк номер три!

— Ну, забыл, забыл… Ладно. И что мы теперь с этим будем делать?

— Поедем к волку номер один и спросим ее.

Так, пора действовать!

— Сэр Уильям, — прошептал я. — Наверное, нам нужно подать голос…

— И ты полагаешь, что они нас так сразу и выпустят?

— Все, финиш! — крикнул вдруг Марио. — Рабочие! Идут сюда! Франк, бежим! Быстро к машине!

Спасатели подхватили ящик и припустили со всех ног, не разбирая дороги. Как нас болтало и швыряло — не передать словами! Мы кувыркались словно два акробата, на которых напало сто двадцать пять пчел. Сэр Уильям мяукал как резаный, но наши благодетели ничего не слышали. Они неслись к своей машине, будто за ними гналась целая свора свирепых ротвейлеров. Но вот тряска прекратилась. Открылся багажник, последний шмяк, хлопнули дверцы, и машина тронулась с места.

Судя по всему, мы ехали в город. Машина у защитников животных была довольно дряхлая. Она так дребезжала и тарахтела, казалось, что сейчас развалится. Для сэра Уильяма такая поездочка не сулила ничего хорошего, особенно после той болтанки, которая ей предшествовала.

— Фредди, дружок, — слабым голосом произнес сэр Уильям. — Мне так худо! Отойди куда-нибудь подальше. Я за себя не отвечаю.

К счастью, все обошлось. Довольно скоро машина остановилась, нас извлекли из багажника, и свежий воздух, проникший в щели нашего узилища, несколько взбодрил изрядно заморенного кота.

— Фредди, — тут же подал он голос, — я не знаю, что нас ждет дальше, но одно могу сказать наверняка: план «Черная Пуля» с треском провалился.

Это точно. И что нам делать — не понятно. Как мы будем отсюда выбираться, тоже не ясно. И даже если мы отсюда как-то выберемся, все равно уже будет поздно. Бульдозер успеет все сровнять с землей.

Спасатели тем временем вошли в парадную, поднялись по лестнице, потоптались у какой-то двери, которая потом открылась, и нас внесли в дом. Мы с облегчением вздохнули. Не трясет, не болтает, и то уже хорошо.

— Волк номер один, полевая дружина прибыла!

— Слушай, Марио, хватит дурака валять! Мы же дома, можно обойтись и без номеров!

Какой симпатичный голос — звонкий и мелодичный! Когда Дженни подошла к нашему ящику, на нас пахнуло розмарином.

— Зачем вы притащили капкан сюда? И кто там у вас? — строго спросила Дженни.

— Мы не смотрели, — признался Франк.

— А кто там может быть? Хомяк, конечно, кто еще! — пробурчал Марио.

— Ты так говоришь, как будто на свете существуют одни только хомяки! Природа, между прочим, известна своим многообразием. И кроме хомяков на свете бывают еще зайцы, кролики, барсуки, белки и прочие звери. Вероятность, что нам попался именно хомяк, весьма незначительна. Ладно, открывайте!

Раздался щелчок, и крышка открылась.

То, что они увидели, превзошло все ожидания! Из недр ящика на них смотрели затравленными глазами гигантский черный кот и золотой хомяк средних размеров. Так, во всяком случае, мне кажется, это выглядело со стороны.

— Ну, ни фига себе! — присвистнул Франк, глядя на нас с явным почтением.

На какое-то время повисла тишина. Спасатели молча разглядывали нас. Мы разглядывали их.

— Твоя теория низкой вероятности попадания хомяка в нашу ловушку не подтвердилась, — изрек Марио. — Один хомяк наличествует.

— Правда, не совсем тот хомяк, который нам нужен, — отозвалась Дженни.

У Дженни были короткие темные волосы, и пахла она — упоительно! Хотя, кажется, я уже об этом говорил. Дженни смотрела на нас изучающим взглядом.

— Кот и золотой хомяк… — задумчиво сказала она. — Очень интересно… Интересно, что они потеряли на строительной площадке? Хм…

— Я вот другого не понимаю, — сказал Марио. — Ведь по логике кот должен был бы сожрать хомяка!

Да, любезнейший! Как справедливо заметила Дженни, природа отличается многообразием. Бывает и такое!

— Главное, что мой замок не подвел! — вставил тут Франк ни к селу ни к городу. — Да, и вот еще, Дженни, мы видели бульдозер. Похоже, они работают там круглые сутки!

— Плохо дело, — вздохнула Дженни и задумалась. — Ладно, чего сидеть сложа руки! Отнесите капкан назад. Эти красавчики пусть пока побудут у меня. На стройплощадке им оставаться опасно. Но вы там держите ухо востро. Эти двое оказались на хомячьем поле явно неспроста! Наверняка у них есть хозяева, и эти хозяева могут быть где-то поблизости. Так что осторожнее!

— Заботливая ты наша, — буркнул Марио. — Уж как-нибудь справимся! Пошли, волк номер три!

Дженни устроила нам лежанку рядом с диваном и покормила. Я получил яблоко, нарезанное мелкими кусочками, а сэр Уильям — мясные консервы. Дженни умудрилась даже добыть где-то туалет для сэра Уильяма. Она поставила его в углу, но сэр Уильям, как воспитанный кот, сделал вид, что сей предмет его совершенно не интересует. Пока, во всяком случае.

— Что же мне с вами делать, ума не приложу, — сказала Дженни и забралась с ногами на диван. — Не могу же я вас у себя держать!

Дженни опять тяжело вздохнула и взяла в руки книжку, которая лежала рядом. Я посмотрел на обложку. «Учебник по зоологии».

Теперь понятно, почему она так хорошо разбирается в психологии хомяков, в чем я имел случай убедиться, когда она провожала Марио и Франка. Уже на пороге спасатели вспомнили, зачем они, собственно, приходили.

— Да, Дженни, — сказал Франк. — Мы хотели спросить, этих хомяков нужно как-то метить или нет?

— Нет, — ответила Дженни после некоторой паузы. — Они вам так просто не дадутся. Они не любят, когда их хватают. Еще покусать могут.

Молодец! Именно так я бы и поступил, если бы кому-нибудь взбрело в голову взять меня в руки без моего согласия.

— Как ты полагаешь, Фредди, — обратился ко мне сэр Уильям, когда «боевая дружина» удалилась, — эти хлебные волки… А собственно говоря, почему они называют себя так странно?

— Хороший вопрос, сэр Уильям. Но, к сожалению, я не знаю ответа.

— Жаль. Так вот… Как ты полагаешь, у этих хлебогрызов что-нибудь получится? Будет толк от их затеи?

— Не думаю, — ответил я. — Вернее, я думаю, что ничего у них не выйдет. Потому что ни один хомяк, находясь в здравом уме и ясной памяти, не вылезет наружу, когда по полю разгуливает бульдозер. Так что, кроме нас, им точно никого не поймать!

— Стало быть, все в конечном счете замыкается на нас! — Сэр Уильям задумался. — Что же делать? Что делать?

Я знал, что нужно делать. Знал, но молчал. Потому что лучше, если это скажет сам сэр Уильям, чтобы я потом мог с чистой совестью сослаться на него.

— Фредди, — с тяжелым вздохом сказал наконец сэр Уильям. — Тебе придется вступить в контакт с этой спасательницей.

Отлично! Остается только напомнить сэру Уильяму о том, что я обещал мастеру Джону. Так, на всякий случай, во избежание недоразумений.

— Но я ведь дал мастеру Джону честное слово, что никогда и ни при каких обстоятельствах никому не открою мою тайну.

— Хм… — Сэр Уильям погрузился в размышления. — Действительно… Хотя… Фредди! У нас сложилась чрезвычайная ситуация. Другого выхода нет. Ты должен немедленно вступить в контакт с этой девицей! Остальным необязательно знать о твоих уникальных способностях.

Я тоже так считал.

— Только вот одна проблема, дорогой, — продолжил сэр Уильям, озираясь. — Что-то я не вижу тут компьютера.

Я тоже не видел, но отнес это на счет своего плохого зрения. Со зрением у нас, хомяков, как я уже говорил, плоховато.

— Сэр Уильям, — сказал я, — Дженни, судя по всему, занимается биологией, и я не представляю, что она обходится при этом без компьютера. Наверняка он есть, только в другой комнате. Надо бы разведать.

— Попробую, — ответил сэр Уильям и встал.

С независимым видом он прошествовал к двери, которая, благо, была открыта. Он старался производить как можно меньше шума, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Старался он напрасно — не заметить перемещения такого здоровенного черного кота довольно трудно. Дженни тут же подняла голову, отрываясь от чтения.

— Эй, дружище! — крикнула она. — Ты куда направился?! — Дженни быстро соскочила с дивана и закрыла дверь. — Ты что, ослеп? Вон там стоит твой туалет!

— Какая беспардонность! — Сэр Уильям покачал головой. — А еще дама! И что теперь? — спросил он, обращаясь уже ко мне.

Я пожал плечами.

— Теперь нас может спасти только чудо! — сказал я и приуныл.

Мы сидели и ждали чуда. Вместо этого на пороге снова появились Марио и Франк.

— Ни одного хомяка не поймали! — доложили они.

Дженни молча кивнула. Судя по всему, она прекрасно понимала, что их затея не имеет никаких шансов на успех.

— Людей мы тоже не видели, — сообщил Франк. — Только рабочих.

— Издалека, — добавил Марио. — Знаешь, Дженни, нам нужно как-то… Что-то придумать… Другой план. Нам нужно попытаться остановить строительные работы.

— Ага, взорвать бульдозер, а потом спокойненько взять хомяков под белы лапочки и перенести на другое поле, — съехидничала Дженни.

— Никто не предлагает взрывать бульдозер, — рассердился Марио. — А вот подсыпать сахарку в солярку, это можно! Так мы, по крайней мере, выиграем время!

— Мы ничего не выиграем, потому что они тут же заменят старый бульдозер на новый и поставят человек пять охранников вместо одного! И вообще, прекрати молоть чепуху! — взорвалась Дженни. — Глупости все это! Глупость была писать в газету, только привлекли к себе внимание! Раньше площадка не охранялась, а теперь — нате вам, мужик с собакой кругами ходит! И зачем я только согласилась на это!

— А что ж нам с ними, трали-вали разводить? Твоими методами мы никогда не спасем хомяков! — возмутился Марио.

— Дженни права, не нужно было поднимать столько шума! — включился в спор Франк.

— У тебя всегда кто-нибудь прав! — совсем уже разошелся Марио. — Своего-то мнения нет! Да где тебе, ключник-замочник! Только и умеешь железки гнуть!

— Ты у меня сейчас схлопочешь за такие слова! — Франк сжал кулаки. — Тоже мне, титан мысли, гроза индейцев! Детский сад!

— Так, мальчики, все! — Дженни встала между ними. — Пошумели и будет. Не хватало, чтобы еще тут все перессорились. Так мы точно ничего не добьемся. Слушайте, а может, поиграем? — Она улыбнулась.

— Действительно, давно не играли, — миролюбиво сказал Франк.

— Можно и сыграть, — нехотя согласился Марио.

Дженни достала какую-то коробку, и вся компания расселась на ковре.

— Правила как всегда, — напомнила Дженни, — иностранных слов, имен собственных — не ставить.

Марио и Франк кивнули.

Игра началась.

Сначала я даже не смотрел в их сторону. Дженни решила их таким образом помирить, пусть мирит. До меня доносился какой-то легкий стук да отдельные слова, которые, однако, вскоре заставили меня насторожиться:

«Пять букв — удваивается!», «Семь букв — утраивается!», «Вот повезло, всего две буквы, а такое дорогое слово получилось!», «Буква букве рознь, дорогой!» и так далее.

Постепенно до меня дошло: они играли в такую игру, в которой нужно было составлять из отдельных букв целые слова. И каждая буква имела, так сказать, свою цену, определенное количество очков. Я пригляделся. Буквы были написаны на маленьких пластмассовых пластинках! На таких, которые я без всякого труда могу сдвинуть! Эти пластиночки прямо созданы для хомячьих лап!

Теперь ничто не мешало мне вступить в контакт с Дженни.

Я почему-то подумал, что Дженни вполне можно довериться. Но если узнает Дженни, то узнают и Марио с Франком. Я ничего против них не имею. Очень даже симпатичные парни. Но могу ли я открыть им свою тайну? Тайну, которая должна была оставаться за семью печатями. Серьезную тайну, которая тебе не игрушки…

Нет, не могу.

Ведь если я им все расскажу, я подставлю под удар не только себя, но и других. И в первую очередь Софи.

Придется молчать.

Я только отвернулся от игроков, как до моего слуха донеслось:

— Спасите! Помогите! Он тут! Губитель!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

И опять этот крик заставил меня подскочить. Холод пронзил меня. Шерсть встала дыбом. Я стоял ощерившись и дрожа от ужаса.

Такой же крик! Опять! Только теперь я знал, откуда он идет. Кричал один из хомяков, которых я видел в большой пещере. Одно я знал наверняка, это не Эльвира.

И тогда я сказал себе: «Ты не можешь больше молчать!»

— Признаюсь, дружок, эти крики меня сводят с ума! — сказал сэр Уильям, поднимаясь с лежанки. Он метнул взгляд на спасателей. — Иногда мне хочется быть таким же тугоухим, как люди. — Он пригляделся. — А чем это они там занимаются?

— Играют, — ответил я. — Но мне придется сейчас испортить им всю игру. В прямом смысле слова.

Я сжался в комок и шмыгнул на середину комнаты, где расположились спасатели, стараясь не попасться им до поры до времени на глаза. Буду держаться поближе к Дженни. Она сидела поджав ноги. Я осторожненько пополз вперед и остановился на уровне ее коленки, которая мне послужила своеобразным укрытием. Передохнув, я аккуратно выглянул из своего укрытия и увидел доску, лежавшую между игроками. На ней были разложены рядами буквы, как в каком-нибудь кроссворде. Они сложили уже слов двадцать, не меньше! И надо же, тут есть все буквы, которые мне нужны! Марио сосредоточенно смотрел на доску. Он должен был ходить. Все, Фредди, вперед!

Я выскочил на середину доски и в одну секунду выложил свое имя «ФРЕДДИ» (заработав, между прочим, семнадцать очков!).

— Эй, моя очередь! — возмутился Марио. — И вообще, имена собственные не считаются! Мы же догово…

Он запнулся на полуслове и уставился на меня.

Дженни и Франк тоже.

Воспользовавшись всеобщим замешательством, я быстро сложил: «ТАК МЕНЯ ЗОВУТ».

Тишина.

— Рехнуться можно! — выдавил наконец из себя Франк. — Хомяк, умеющий писать!

— И читать, — добавил Марио.

— Хомяк, который… — Дженни не договорила. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. — Ты что, нас понимаешь… э-э-э… Фредди?

Я быстро перевернул пакетик с буквами, чтобы иметь достаточный запас для серьезного разговора, который нам предстоял.

«ДА, ДОРОГАЯ ДЖЕННИ, — ответил я. — Я ПОНИМАЮ ВАС, И Я УМЕЮ ЧИТАТЬ И ПИСАТЬ».

Предложение получилось довольно длинным, и мне понадобилось, конечно, какое-то время, чтобы составить его. Но я решил уж постараться, чтобы у них не оставалось никакого сомнения в моих способностях.

Троица совершенно остолбенела.

— Н-да, — сказала Дженни через некоторое время. — Придется мне отправить учебник биологии на свалку.

Мне понадобилось минут пятнадцать на то, чтобы ввести спасателей в курс дела. Так быстро получилось потому, что Дженни предоставила мне свой компьютер, который, как мы и предполагали, стоял в другой комнате. Я со своей стороны старался тоже быть кратким и отложил все лишние вопросы на потом. Особенно вопросы, касающиеся лично меня, — как я научился читать, как научился писать и так далее. Я не стал им, конечно, расписывать во всех подробностях, что кричали полевые хомяки и как мы смогли их вычислить, ограничился только существенными моментами. Главное же заключалось в том, что нужно было как можно скорее вывести полевых хомяков с опасного участка и помочь перебраться на другое поле. О чем я и написал на компьютере.

— Мы так и хотели! Для этого и поставили ловушку! — воскликнула Дженни.

«У вас бы ничего не вышло!» — ответил я.

— Почему? — удивилась Дженни.

«Потому что хомяки никогда не покидают насиженных мест поодиночке», — объяснил я.

— Но ведь они живут каждый сам по себе и по характеру скорее единоличники?

«Это верно, — согласился я. — Каждый хомяк живет в своей личной норке и никем больше не интересуется. Но при этом все хомяки знают друг друга и знают все про всех, кто где живет, кто куда пошел и зачем. У них такие правила — иначе на поле был бы сплошной кавардак, а так они живут каждый сам по себе, но в то же время все вместе, одной колонией. И если хомяка выдернуть вот так из колонии, он тут же заболеет. Если не хуже».

— Так что же это получается? — спросила Дженни. — Их можно переселить только всей компанией? И все хомяки должны дать на это свое согласие?

«Совершенно верно, — подтвердил я. — Именно этого мы и попытались добиться».

— Но за одну ночь нам их всех не уговорить! Тем более под тарахтение бульдозера!

— Вот именно! — вклинился Марио. — А я что говорил! Нужно выиграть время. А для этого нужно остановить работы. Сломать ихпроклятый бульдозер!

— Марио, — мягко начала Дженни. — У меня к тебе нижайшая просьба. Помолчи, пожалуйста, если у тебя нет других, более здравых предложений! Хорошо?!

— Могу и помолчать, — обиженно отозвался Марио и скрестил руки на груди. — Послушаю, какие у вас предложения!

— У меня есть идея! — воскликнул Франк. — Нужно, чтобы председатель городского совета приостановил строительные работы до тех пор, пока мы не эвакуируем всех хомяков.

— И как ты его заставишь это сделать? — Дженни покачала головой. — Нет, это дохлый номер.

— Погоди, — опять вмешался Марио. — Франк дело говорит. Пусть председатель совета приостановит работы, ну, скажем, на неделю! Вот только как заставить его сделать это?.. Придумал! — Марио обвел компанию торжествующим взглядом. — Мы похитим его! И выпустим только после того, как он выполнит наше требование! А?! Гениально! Как вам мой план?!

— Марио, — вздохнула Дженни. — Не морочь голову! Ну что опять за глупости!

— Хорошо, хорошо, — снова обиделся Марио. — Я вообще теперь буду молчать, раз вы такие умные, — с гордым видом заявил он и тут же добавил: — Только не думайте, что этот тип добровольно прекратит строительство! Даже и не мечтайте!

И тут меня осенило.

Мне пришла в голову поистине гениальная идея!

Я знаю, гениальные мысли не приходят просто так. Обязательно должно быть что-то, что натолкнет на эту самую гениальную мысль. Или кто-то. Но, как ни крути, спасительная мысль пришла в голову именно мне, и я немножко горжусь этим.

«Я знаю, что мы можем сделать!» — написал я и объяснил, какие шаги, по моему мнению, необходимо предпринять.

— Потрясающе! — воскликнул Марио.

— Неплохо! — согласился Франк.

— При условии, конечно, что хомяки согласятся, — сказала Дженни.

Это, конечно, было слабым местом моего плана, который мы условно назвали «Председатель». Честно говоря, я очень сомневался в том, что мои сородичи поддержат нашу инициативу. Я даже был уверен, что не поддержат.

— Алло! Лиза Потемпе? Меня зовут Дженни, я из группы «Хлебные волки». Да, верно. Это мы. Да… Кхм… Меня просили… Передать вам привет… Да… Привет… От Фредди!

Лиза закричала от радости так, что слышно было у нас во всей квартире.

После того как мы единогласно решили принять мой план, я сообщил спасателям номер мобильного телефона Лизы, который, разумеется, помнил наизусть. Дженни тут же набрала номер и рассказала о том, что мы задумали. Потом они договорились о встрече, которая должна была состояться недалеко от стройплощадки.

— Тебе тоже привет, — сказала Дженни, положив трубку. — И еще какому-то сэру Уильяму. Я не поняла.

Я показал лапой на нашего кота, который по такому случаю горделиво приосанился.

— Ой! — воскликнула Дженни. — Это сэр Уильям?! А я с тобой так запросто тут обращалась!

Сэр Уильям благосклонно мяукнул.

— Да уж, манеры у нее, прямо скажем, не блещут, — сказал он мне на межзверином языке. — Но скажи ей, я готов ее простить, если она объяснит нам, почему они называют себя «хлебными волками» и откуда взялось это название.

Дженни рассмеялась:

— Очень просто. У нас в учебнике биологии написано, что в некоторых местностях хомяков прежде называли «хлебными волками». Потому что они таскают зерно всякое, ну, рожь там, пшеницу, да и крошки собирают, могут, наверное, и хлеб погрызть. Как увидят что подходящее, так и бросаются… как голодные волки. Вот мы и решили назвать нашу группу так. Чтобы никто не догадался… И вообще, нам понравилось.

Мне тоже. «Хлебный волк!» — как звучит. Грозно и в то же время величественно. Не то что тебе морская свинка какая-нибудь. Здорово!

Однако пора было двигаться в путь!

Когда мы загрузились в машину и я посмотрел на сэра Уильяма, мне стало его жалко. Я высказал ему свое сочувствие.

— Спасибо, дорогой, за добрые слова, — ответил со слабой улыбкой сэр Уильям. — Кто дважды вынес эту муку, тот в третий раз снесет ее без звука.

Хомки-помки! Теперь и он заговорил стихами! Только этого мне не хватало! Еще один поэт нашелся. Остается лишь надеяться, что это будет его первый и последний опыт.

На сей раз он страдал значительно меньше. Во всяком случае, когда мы добрались до места встречи, сэр Уильям сладко потянулся и радостно сообщил мне:

— Фредди, я, кажется, начинаю потихоньку привыкать.

Тем временем стемнело. Что не помешало нам почти сразу обнаружить мастера Джона и Лизу, которые нас уже ждали. После того как все друг с другом перезнакомились, мы двинулись в сторону стройплощадки.

Даже издалека было слышно, как тарахтит бульдозер.

Поскольку сэр Уильям чувствовал себя вполне отдохнувшим, он взял меня к себе на спину. Хотя вокруг было темно, он уверенно двигался вперед, как будто на дворе был ясный день.

Вдруг он приостановился и сказал:

— Свет. Откуда-то идет свет. Там, на хомячьем поле, что-то такое происходит. Нужно предупредить наших, чтобы они соблюдали осторожность.

— Интересно, как? — полюбопытствовал я. Ведь у меня же нет тут компьютера! — Я думаю, сэр Уильям, что их не нужно предупреждать, они и так начеку!

Но люди заметили неладное только тогда, когда мы уже почти вплотную приблизились к полю. Первым остановился мастер Джон.

— Что-то там такое происходит!

— Действительно, — сказал Франк. — Какой-то свет мелькает.

Мы потихоньку выглянули из-за кустов и в ужасе отпрянули.

— Вот это да! — ахнула Дженни.

Все поле было залито ослепительно ярким светом.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Три здоровенных прожектора освещали площадку. Один был установлен на дальнем краю поля, там, где работал бульдозер, два других стояли ближе к нам.

Двое мужчин в строительных касках шли по полю. Каждый из них нес в руках по ящику.

— Ёлки-палки! Наши ловушки! — воскликнул Франк.

— А там вон и другие лежат, смотри! Все выкопали! Хотя какое это имеет значение, все равно от них никакого проку.

— Да уж толку от них никакого, зато мороки — целый воз! Если бы не эти наши ловушки, не было бы сейчас тут этого представления! — Дженни была в отчаянии. — Куда мы при такой иллюминации можем сунуться?!

— Сунуться мы не можем уже хотя бы потому, что сюда как раз направляется охранник.

— Уходим, — скомандовал мастер Джон, и мы потопали обратно в лес.

— Ну что, сэр Уильям? — спросил я и вопросительно посмотрел на кота.

— Да, мой друг, придется… — согласился он и тут же принялся теребить мастера Джона, который сразу понял, в чем дело, и попросил Лизу включить компьютер.

«Подождите нас здесь! — написал я. — Мы попробуем переговорить с собакой охранника».

Я уже сидел у сэра Уильяма на спине, когда Дженни сказала:

— Они хотят переговорить с собакой? Каким же это образом? Что-то я не слышала, чтобы хомяки и коты умели лаять!

Да, милочка моя, еще немного, и ты не только свой учебник отправишь на свалку, но и всю учебу! Или напишешь свой учебник!

Молодой человек в черной форме с ярким платком на шее стоял на краю поля, наблюдая за рабочими, которые бродили по полю в поисках ловушек. Рядом с ним стояла наша графиня.

— Добрый вечер, сэр Уильям, — поприветствовала она нас, едва мы приблизились. Наверное, она учуяла нас, еще когда мы были в лесу. — Рада видеть вас снова.

— Взаимно, любезнейшая, взаимно! — проворковал сэр Уильям, почувствовавший себя снова в своей стихии. — Ах, с каким бы удовольствием, графиня, я бы побеседовал с тобой в спокойной обстановке! Но… Покой нам только снится! Безотлагательное дело заставляет меня…

— Знаю, — перебила его графиня, — вы хотите спасти полевых хомяков.

Сэр Уильям открыл рот от изумления:

— Значит, ты все уже знаешь?!

— Конечно. У кого есть глаза и уши, и к тому же нюх… Я, честно говоря, не слишком высокого мнения об этих грызунах — присутствующие, разумеется, не в счет, — но все равно, мне кажется, это уже слишком, вот так вот взять и укокошить всех до одного! Ладно, это все лирика! Могу ли я быть вам чем-нибудь полезной?

— Можешь, — тут же ответил сэр Уильям. — Нельзя ли сделать так, чтобы твой хозяин…

— Конни.

— Что, прости?

— Моего хозяина зовут Конни. Я говорю это для того, чтобы у вас не создалось превратного представления о наших отношениях. Он для меня не просто какой-то там охранник, он — мой хозяин. И очень хороший при этом.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, любезная графиня! — Сэр Уильям откашлялся. — Так вот. Не могла бы ты на некоторое время отвлечь своего хозяина? И как бы сделать так, чтобы он на время выключил эти дурацкие прожекторы?!

— Отвлечь-то можно, а вот с прожекторами сложнее. Тут лучше бы найти какого-нибудь подходящего человека. Который бы ему сразу понравился. Лучше всего женского пола. Какую-нибудь даму. Только, пожалуйста, не эту вашу рыжеволосую!

Я не собирался вмешиваться в переговоры сэра Уильяма с графиней, но тут я не выдержал и спросил:

— Почему?

— Потому что мне не нравятся ее духи, — ответила графиня и сморщила нос.

Я чуть не задохнулся от негодования.

— И что же это такого в ее ду… — начал было я, но сэр Уильям не дал мне договорить.

— Графиня, не беспокойтесь! У нас есть другие варианты.

— Ну, и славно! Осталось только договориться о том, как нам устроить эту, так сказать, нечаянную встречу.

Мы углубились в лес, нашли полянку и спрятались за кустами. Точнее, прятаться пришлось людям. Потому что кто может, спрашивается, разглядеть в темноте хомяка среднего размера и черного кота?

Прошло немного времени, и мы услышали пыхтение графини. За ней с поводком в руках бежал Конни.

Графиня выскочила на поляну, резко затормозила и уселась.

— Ага, — сказал Конни и осветил полянку фонариком. — Есть кто-нибудь?

Тишина.

Конни прислушался.

— Никого. — Он покачал головой. — Что с тобой такое приключилось, Гера? Уже второй раз сегодня ты тянешь меня невесть куда! И все впустую! Беда с тобой! Ладно, пошли.

Графиня и не думала двигаться с места.

— Хм, странно, — сказал Конни.

Он выключил фонарик и снова стал прислушиваться.

Вдруг за его спиной раздался легкий треск.

Конни резко обернулся, включил фонарик и… обомлел.

В луче света перед ним предстало неземное создание. Она возникла из темноты как сказочная принцесса.

— Привет, — сказала принцесса.

— П-п-п-ривет! — заикаясь, ответил Конни.

Принцесса улыбнулась и пропела мелодичным голоском:

— Меня зовут Дженни.

Когда прожекторы погасли, сэр Уильям тут же рванул вперед. Нам нужно было добраться до норы, в которой жила Эльвира. С тех пор, как мы расстались с Энрико и Карузо, прошло уже несколько часов. Я старался не думать о том, что за это время полевые хомяки могли с ними сделать. Или, наоборот, наши клоуны с хомяками.

Встреча Конни и Дженни оказалась во всех смыслах удачной. Не только потому, что Дженни произвела на Конни неизгладимое впечатление и он с удовольствием выслушал все, что она ему сказала. Правда, что она ему там говорила, мы не знаем — они удалились на некоторое расстояние, и до нас долетало только одно сплошное «бу-бу-бу». Разобрать что-нибудь было крайне трудно, тем более что нам изрядно мешало возмущенное сопение Марио, наблюдавшего из-за кустов за парочкой. Во всяком случае, когда Дженни вернулась, она сообщила, что Конни — Дженни подчеркнуто называла его только по имени, стараясь избегать слова «охранник», — не только готов закрыть глаза на все, но и будет нас всячески поддерживать.

— Потому что он любит хомяков, — сказала Дженни. — И вообще нормальный парень.

На что Марио заметил, что нормальный парень не будет работать на тех, кто убивает хомяков.

На это Дженни тут же ответила, что, во-первых, Конни не работает на председателя городского совета или на строительную фирму, а во-вторых, все это глупости.

Марио открыл было рот, чтобы остудить пыл разгорячившейся Дженни, но мастер Джон вмешался в их дискуссию и поинтересовался, сможет ли Конни отключить прожекторы.

— Сможет, — ответила Дженни. — Хотя не имеет права. И у него из-за этого наверняка возникнут проблемы. Но он не боится!

Конни смог отключить прожекторы не сразу. Прошло какое-то время, прежде чем мы наконец тронулись в путь.

Мы четко вырулили к тому месту, где был вход в норку Эльвиры.

— Было бы очень славно, дружок, если бы мы здесь и встретились, — сказал сэр Уильям, ссаживая меня на землю. — А то в этой темноте мне рыскать по такому гигантскому полю как-то не очень улыбается.

— Не беспокойся. Либо ты меня вовсе не увидишь, потому что со мной что-нибудь приключится, а уж если я выберусь наружу, то ты меня непременно заметишь, потому что я вернусь в сопровождении целой свиты.

Сэр Уильям кивнул:

— Ну, ни лапы ни хвоста, Фредди!

— До скорого! — бросил я уже на ходу и нырнул в нору.

Внизу было абсолютно темно. В такой темноте мы, хомяки, ориентируемся на ощупь или по запахам. Я потянул носом: Эльвиры тут явно не было! Я двинулся вперед. Эльвирина нора была совсем уже рядом, за поворотом, когда я уловил какой-то посторонний запах, и этот запах был мне до боли знаком! Я выглянул из-за угла. Точно! Вот они сидят, субчики-голубчики!

По всему было видно, что им теперь не до шуток. Они прижались друг к другу и молча с унылым видом смотрели в землю. Ласкающая взор картина!

И не надо, пожалуйста, мне говорить: «Ах, какой бессердечный хомяк!» Сами подумайте: мне предстояло выполнить важное задание, очень непростое, зверски непростое, если так можно выразиться. Я должен был переубедить целую колонию упрямых полевых хомяков и уговорить их предпринять определенные меры к собственному спасению, хотя они, находясь под влиянием Фронзо, вовсе не желают спасаться. Кроме того, позволю себе напомнить, что мои бедные лапы были стерты в кровь и за это время не успели зажить, а мне еще нужно было проделать весь путь до пещеры с горшком. В такой ситуации у меня не было ни желания, ни сил разбираться с нашими гениальными артистами. Ведь они только того и ждут, чтобы прицепиться ко мне! Слушать их дурацкие шуточки?! Не уж, увольте! Так я подумал, но тут же сумел совладать с собой и подавил в себе эти справедливые чувства. Ну, не оставлять же их тут!

— Здорово, мальчики! — сказал я.

— Фредди! — завопил Энрико, сияя во всю физиономию.

— Как хорошо, что ты пришел! — взвизгнул Карузо и всплеснул лапами.

Не скрою, мне было приятно видеть их искреннюю радость.

— Это было ужасно! — горестно сказал Энрико, когда я попросил рассказать, что тут приключилось. — Такого Количества тоскливых, угрюмых хомяков зараз я еще в жизни не видел! Тухляки какие-то, честное слово! Настроение у них — похоронное! Даже Эльвира, и та скисла.

— Мы хотели их немножко развлечь, повеселить, — продолжил рассказ Карузо. — Придумал такой номер смешной, про бульдозер.

— Ну, чтобы страхи их развеять, — пояснил Энрико. — Ведь когда смешно, тогда не страшно, верно? Я был водителем, а Карузо бульдозером.

— Трудная роль, между прочим, — вставил Карузо. — Самая трудная из всех, которые мне доводилось играть!

— Но они освистали нас, представляешь! — Энрико повесил голову.

— А потом еще и вытурили из пещеры! — добавил Карузо и тоже пригорюнился.

— Н-да, конфуз получился, — сочувственно сказал я, хотя мне было даже приятно, что у моих сородичей оказался такой развитый художественный вкус. — Так, значит, все хомяки снова собрались в пещере с горшком?

— Да, Фронзо опять хочет провести «кормление» сосуда.

— И когда?

— Если мы поторопимся, то как раз успеем.

Не буду описывать подробности нашего марш-броска. Это не для слабонервных. Скажу только, что после этого перехода я мечтал превратиться в птичку, чтобы мои лапы никогда не касались земли.

Уже издалека мы услышали зычный голос Фронзо. Когда мы приблизились к пещере, он как раз закончил свою речь. Я осторожно выглянул. Фронзо стоял, как и в первый раз, на возвышении.

— Испросим милости у сосуда надежды! — воззвал он и воздел лапы кверху.

Все полевые хомяки смотрели теперь на горшок, стоявший в центре.

— Сосуд надежды! — завел свою песню Фронзо. — К тебе взываем мы! Услышь нас! Прими наши подношения и будь милостив к нам!

Я пригляделся. Теперь у горшка высилась еще более значительная куча, чем в первый раз. Если хомяки расстаются со своими запасами, причем отдают добровольно и в таких количествах, значит, действительно дело плохо.

— В тебе, сосуд благословенный, заключены все наши надежды, самое ценное, что у нас есть! — продолжал свои причитания Фронзо. — Ты — наше сокровище, и мы верим: ты принесешь нам избавление!

Хомяки взирали на толстый горшок глазами, полными отчаяния и скорби.

— Прими наши дары и спаси нас от губителя! — воскликнул Фронзо, и все хомяки стали повторять за ним: «Прими!», «Спаси!», «Избавь!»

И тут мне пришла в голову гениальная мысль! Да-да, опять гениальная! И даже мои сожители, от которых, как известно, я за все время нашего знакомства слова доброго не услышал, и те воскликнули хором: «Гениально!», когда я им тихонько рассказал о том, что я задумал.

Пока я объяснял Энрико и Карузо план действия, хомяки затянули песню:

— Хомяки полей! — снова послышался голос Фронзо. — Ваши щедрые подношения не останутся без внимания! Сосуд надежды услышит вас!

И тут я выскочил вперед и закричал:

— Он лжет!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Хомяки все как один повернули головы в мою сторону. На какую-то долю секунды они замерли в изумлении, пытаясь понять, кто осмелился на такую дерзкую выходку.

— Коротышка! — крикнул кто-то. — Тот самый, из города! Жулик! Карликовый хомяк!

И вся толпа зашипела. Не слишком громко, но так злобно, что в эту минуту я подумал, что вся наша затея сейчас провалится. Дело принимало крайне неприятный оборот. И опасный. «Сейчас или никогда!» — мелькнуло у меня в голове, и я отдал команду: «Вперед!»

Энрико и Карузо выскочили из своего укрытия и пулей понеслись к горшку. Или, скажем, помчались, потому что «нестись пулей» при их поросячьей комплекции было весьма затруднительно. И тем не менее они довольно прытко прошмыгнули мимо ошалевших хомяков и вскочили на возвышение, где стоял горшок. Я замер. Теперь от них зависело все! Хватит у них сил или нет? Они ухватились за ручки и в один момент опрокинули сосуд! Горшок свалился, крышка отскочила в сторону и покатилась куда-то в угол. Пузатый горшок лежал теперь на боку. Лежал, выставив на всеобщее обозрение то, что было прежде скрыто под крышкой.

В пещере повисла гнетущая тишина.

— Да он же пустой! — пискнул кто-то.

В этом писке было столько искреннего удивления и вместе с тем столько возмущения, что я невольно поежился. Мне стало не по себе. И тут все стали кричать. Со всех сторон неслось: «Где наши червяки?!», «Куда подевался наш горох?», «Где наши дары?»

— Хомяки полей!

Фронзо. Он стоял во весь рост на возвышении, воздев лапы кверху. Даже в такой ситуации он не утратил самообладания!

— Хомяки полей! — крикнул он своим зычным голосом. — Послушайте меня!

Все стихло.

Я обвел взглядом собравшихся. Мне было ясно: настал решающий момент. Фронзо еще может повернуть все по-своему!

— Хомяки полей, — продолжал он. — Неужели вас удивляет то, что сосуд надежды пуст?!

Хомяки неотрывно смотрели на него. Но вид у них был довольно угрюмый и недоверчивый.

— Конечно, он пуст! А как же иначе?! — Фронзо сделал выразительную паузу. — Ведь надежду, ее невозможно увидеть! Надежда — невидима!

Совершенно верно, дорогой Фронзо. Но только одни и те же факты можно повернуть совершенно по-разному!

— Хомяки полей! Не давайте себя задурить!

Это Эльвира!

Она выдвинулась вперед и теперь обращалась к своим собратьям:

— В этом сосуде никогда ничего не было! Ничего, понимаете! Никаких надежд! Хотите знать, куда подевались наши дары? Куда они всегда девались?! — Она замолчала. Все хомяки замерли в томительном ожидании. — Наши дары, наше зерно, наш горох и все остальное, наши подношения забирал себе Фронзо!

Опять повисла тяжелая тишина. Хомякам нужно было время, чтобы осмыслить услышанное. Но когда до них наконец дошло, что сказала Эльвира, они зашипели так, что даже воздух, казалось, задрожал от этого страшного звука. И тогда вся эта толпа медленно пришла в движение. Все как один они двинулись вперед, туда, где на возвышении застыл Фронзо. Он стоял столбом и глядел на приближавшихся хомяков глазами, полными ужаса. Кольцо вокруг него постепенно сжималось.

И тут я почувствовал легкий толчок. Опять! Опять повторилось все то же самое! Земля дрогнула, стены покачнулись, и сверху посыпались мелкие комья.

В страхе смотрели хомяки на своды пещеры.

— Фронзо! — крикнул кто-то.

Воспользовавшись замешательством, Фронзо проворно соскочил с возвышения и шмыгнул в один из ходов.

— За ним! В погоню!

— Стойте! — попыталась удержать толпу Эльвира.

Бросившиеся было в погоню хомяки остановились.

— Нам нужно спасаться, а не гоняться за Фронзо!

Толчки прекратились. Все стихло.

— Да что это такое?! — возмутилась какая-то хомячиха. — Если этот жирный обманщик сейчас удерет, то ты будешь в этом виновата, Эльвира!

— Фина, сейчас уже не имеет никакого значения, поймаем мы этого мерзавца или нет! Мы должны бросить все силы на то, чтобы самим спастись от губителя!

— Эльвира права, — подал голос один из хомяков. — Хомяк с ним, с этим Фронзо!

— Ну конечно, — тут же отозвалась Фина. — Другого от тебя и не услышишь! Кто не знает добряка Якоба! Тюфяк!

— Возьми свои слова обратно! — грозно прорычал Якоб.

— Хватит! — вмешалась Эльвира. — Нашли время ссориться!

— Не лезь не в свои дела, Эльвира! — осадила ее тут же еще одна хомячиха. — С чего это ты вообще тут главную из себя строишь?!

— А я тебе скажу, Сузе, с чего, — влез в разговор еще один хомяк. — С того, что у нее в голове шариков-то побольше, чем у некоторых будет!

— Ах, скажите, пожалуйста, кто это у нас такой умный нашелся, чтобы у других в головах шарики считать?! — фыркнула Сузе. — Ты бы, Йосс, лучше у себя в норе порядок навел. А то развел грязь, не продохнуть, даже у меня в доме от тебя воняет!

Н-да, такого я не ожидал! Я, конечно, знал, что мои родственники не самые покладистые грызуны на свете и что манеры у них не отличаются особым изяществом. Но одно дело знать, а другое дело услышать все собственными ушами. Если они и дальше так будут цапаться, то план «Председатель» можно похоронить!

Я взлетел на помост.

— Хомяки полей! — закричал я что было силы. Все повернулись ко мне. — Дорогие мои родственники, кузины и кузены! — Я обвел их взглядом. Каждый из них был по меньшей мере раза в два, а то и в три больше меня. — Для начала позвольте мне внести ясность. Раз и навсегда. Я не карликовый хомяк, я золотой хомяк!

Раздался смех. Кто-то хихикал, кто-то просто улыбался, а кто-то хохотал во весь голос. Такой реакции я не ожидал. И что здесь, скажите на милость, такого смешного?! В полной растерянности я взглянул на Эльвиру.

— Фредди, — пробасила она с легкой усмешкой. — Никого не волнует, что ты за фрукт! Карликовый хомяк, золотой или даже полевой! Это не имеет ни малейшего значения! Для нас ты — родственник из города, который разоблачил Фронзо. Вместе со своими храбрыми друзьями. — Она указала лапой на Энрико и Карузо, которые все еще стояли на том возвышении, где совсем недавно красовался пузатый горшок.

Польщенные друзья тут же приосанились и стали кланяться во все стороны, посылая налево и направо воздушные поцелуи.

— Но главное, Фредди, — Эльвира снова стала серьезной. — Главное, Фредди, что ты знаешь, как нам спастись.

— Вот по этому поводу мне хотелось бы сказать два слова, — сказал Йосс и выступил вперед. — Ты нам уже говорил, — начал он, откашлявшись, — что у нас есть один только способ спастись — переселиться на другое поле.

— Причем как можно скорее, — вставила Эльвира. — Только без горшка.

Все хомяки рассмеялись.

— Без горшка, — продолжал Йосс, — но с нашими запасами. Ведь на дворе, считай, уже зима и новых запасов нам не сделать. И какой нам тогда толк от всей этой кутерьмы? Спасемся от губителя, но зато умрем от голода!

Молодец, братец! Вот именно об этом я и хотел поговорить с ними дальше!

— Разумеется, — сказал я, когда он закончил свое выступление, — без запасов двигаться ни в коем случае нельзя! Только нужно как следует продумать доставку! И вообще нам так много всего нужно еще продумать и организовать! Взять хотя бы ваше новое поле, ведь его тоже необходимо выбрать с умом, чтобы потом опять не пришлось спасаться. Но на все это нам нужно время! — Хомяки согласно закивали. — А это значит, что нам нужно каким-то образом это время выиграть. Единственный способ — заставить губителя угомониться хотя бы, пока мы будем обустраиваться. Как его заставить это сделать? Сейчас я вам скажу. — Я выдержал паузу. Настал ответственный момент. Теперь нужно было как-то коротко и ясно объяснить моим притихшим родственникам, в чем состоит план «Председатель». При этом объяснить так, чтобы они сразу не попадали в обморок. Потому что первая часть плана заключалась в том, что они должны совершить путешествие, причем не просто путешествие, а поездку на автомобиле.

Нет, вы только представьте себе! Ведь в отличие от нас, золотых хомяков, которые так или иначе живут в техномире — у каждого в клетке есть хотя бы захудалая вертушка-карусель, — полевые хомяки ни о чем таком слыхом не слыхивали. Они живут в своих простых землянках, собирают зерна, ведут, так сказать, натуральное хозяйство и ничем другим не занимаются. Дети природы, одним словом!

И вот теперь мне предстояло подвигнуть их на то, чтобы они добровольно согласились проехаться на машине!

Хомяки выжидающе смотрели на меня.

Я начал издалека:

— Если вы помните, когда я был у вас тут первый раз, я рассказывал вам о машинах, о том, что это такое и для чего они нужны.

— Да, это такие ящики на колесах, — послышался голос Сузе. — Люди забираются в них с ногами и катаются туда-сюда. Это вроде телеги или трактора, только поменьше.

— Совершенно верно, — кивнул я. — Такая телега, как ты выражаешься, очень удобна, если нужно добраться до какого-нибудь места, до которого так, своим ходом, добраться очень трудно. Или даже невозможно.

Хомяки согласно закивали. Но я заметил, что некоторые из них как-то занервничали. Да, все оказалось гораздо сложнее, чем я себе представлял. Нужно соблюдать максимальную осторожность, чтобы совсем не напугать их.

— Люди уже давно пользуются этим способом передвижения. Проехаться на машине для них — раз чихнуть. Некоторые животные тоже совершенно спокойно переносят такие переезды. Я сам уже несколько раз ездил с друзьями на машине и скажу вам честно — ничего особенного. Жив, как видите, и вполне здоров, хоть сейчас на выставку хомячьих достижений, — попытался пошутить я, видя, с какой тревогой переглянулись Якоб и Сузе.

«Придется сбавить обороты!» — подумал я и продолжил свою пламенную речь:

— Конечно, когда видишь эту штуковину в первый раз, то она кажется чуть ли не чудовищем, но потом… — Я замялся. — Потом привыкаешь и нормально… Так что я думаю…

«Больше тянуть нельзя, — мелькнуло у меня в голове. — Надо брать хомяка за лапы!»

— Я думаю, что настало время спросить вас прямо. Как вы смотрите на то, чтобы… Можете ли вы себе представить, что вы…

Хомяки смотрели на меня во все глаза.

— Ты предлагаешь нам проехаться в таком ящике? — с нескрываемым ужасом спросил Якоб.

Мне ничего не оставалось, как молча кивнуть.

— Н-да, всю жизнь мечтала покататься на телеге! Только этого нам не хватало для полного счастья! — с тяжелым вздохом выдавила из себя Сузе.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

На Лизиной машине поехали я, сэр Уильям и — к сожалению — Энрико с Карузо.

Полевые хомяки все загрузились в машину к спасателям. Вернее, были загружены, потому что самим им в машину было не запрыгнуть. Решение о том, кто с кем поедет, принял сэр Уильям. Это он распорядился, чтобы всех хомяков поместить отдельно. Так, дескать, будет удобнее. Но не стану забегать вперед, расскажу все по порядку.

Как я и говорил, сэр Уильям сразу обнаружил нас, когда я, Энрико и Карузо вместе со всей хомячьей компанией вылезли наружу, хотя нам пришлось воспользоваться совсем другим ходом, а не тем, по которому я спустился вниз. Я, разумеется, заранее предупредил хомяков о том, что им придется познакомиться с котом. И все же они изрядно струсили, увидев нашего гиганта. Впрочем, сэр Уильям сумел разрядить обстановку изящной шуткой и сразу покорить перепуганных хомяков своей галантностью, которая особенно пришлась по нраву, конечно, хомячихам.

Мы с сэром Уильямом отправились вперед, чтобы подготовить друзей, ожидавших нас в лесу, к прибытию беглецов, которые добирались своим ходом под руководством Энрико и Карузо.

Конечно, я заранее провел определенную работу среди моих родственников. Я очень подробно и обстоятельно рассказал им о тех людях, с которыми им предстоит встретиться. Но одно дело — слышать, а другое дело — увидеть собственными глазами. Когда они все высыпали на опушку леса и обнаружили там людей, чуть не бросились врассыпную, и нам стоило большого труда удержать их от бегства. Спасла положение Дженни. Я не помню, что она говорила. Да это и не важно. Ее волшебный голос, мягкий и в то же время звонкий, заставил хомяков остановиться. А когда они уловили тончайший запах розмарина, исходивший от нее, они и вовсе размякли. С Дженни они готовы были идти хоть на край света. Что, впрочем, не распространялось на ее спутников. Хотя это уже не имело значения, главное — у них было хотя бы одно доверенное лицо!

Наши друзья подогнали свои машины почти вплотную к самому полю, благо на сегодня, похоже, работы закончились и все строители ушли.

После того как хомяки обозрели «телеги» и пришли к выводу, что в жизни эти ящики выглядят совсем не так, как это им представлялось, нужно было решить, как нам разумнее распределить места.

— Я с Финой в одной машине не поеду! — заявил вдруг Якоб.

— Сейчас заплачу! — тут же отозвалась Фина. — Можно подумать, что я только и мечтаю о том, чтобы оказаться под одной крышей с таким брюзгой!

— А я ни за что не поеду с господином Йоссом! — вклинилась в разговор Сузе. — Мне здоровье дорого!

— При чем здесь твое здоровье?! — возмутился Йосс.

— Да при том! Ты так воняешь, что умереть можно!

— Сейчас у меня получишь! — взъярился Йосс. — Вздохнуть не успеешь!

— Прекратите сейчас же! — рявкнула Эльвира. — Нашли время!

— Чего ты опять лезешь не в свое дело?! — заверещала Сузе. — Думаешь, если завела себе ухажеров, так ты уже у нас и королева?! Иди к своим свинкам и целуйся с ними!

— А самой-то завидно! Смотри не лопни! — ехидно вставил Йосс.

— Что вы раскричались, слова никому сказать не даете! — вмешалась в спор еще одна хомячиха. — У меня тоже, между прочим, есть свои пожелания! Я поеду в той машине, где будет Эльвира! А с Финой не поеду ни за какие коврижки!

— Да я и сама с тобой не поеду! — крикнула Фина. — С такой грязнулей ехать чести мало! Ты бы лучше…

— Тише, тише, милые дамы! — вмешался в перепалку сэр Уильям. — И господа, конечно! Вы совершенно напрасно спорите. Число посадочных мест в машине мисс Потемпе ограничено и остается за основным экипажем. Так что все полевые хомяки должны разместиться в другой машине.

Сначала у нас в машине все было тихо-мирно. Энрико и Карузо вели себя вполне пристойно, сэр Уильям был в хорошей форме и чувствовал себя очень даже неплохо.

— Привыкаю, — промурлыкал он с довольным видом.

Но тут нас изрядно тряхнуло, потом еще раз, пошли одни сплошные кочки да ухабы, и сэр Уильям притих. Похоже, его снова начало укачивать.

Он лежал и негромко постанывал.

— Может быть, мы споем тебе что-нибудь? — спросил Энрико.

— В прошлый раз тебе помогло! Все-таки отвлеченье! — поддакнул Карузо.

— Мальчики, — поспешил вмешаться я. — Мне кажется, нужно оставить сэра Уильяма в покое. Ему сейчас не до песен.

— Ты очень заботлив, Фредди! — усмехнулся сэр Уильям. — Я тронут! Но что-нибудь веселенькое такое я бы сейчас с удовольствием послушал!

— Отлично! — завопили хором Энрико и Карузо. — У нас как раз есть новый номер.

«Надеюсь, не про меня! — подумал я и напрягся. — Пусть только попробуют! На сей раз я им спуску не дам!»

— Новый номер? Превосходно! — оживился сэр Уильям.

— Он называется «Третий лишний», — сказал Энрико.

— Очень смешной! — заверил Карузо.

— Замечательно! — воскликнул сэр Уильям. — Давайте ваш смешной номер!

Но Энрико с Карузо только покачали на это головами.

— Не выйдет! — сокрушенно заявили они.

— Почему?

— Потому что нас только двое, — ответил Карузо.

— А по сценарию у нас там три роли, — добавил Энрико.

— Правда, третья роль такая крошечная! Там совсем почти ничего делать не надо! — пустился в пространные объяснения Карузо.

Теперь они смотрели на меня. И чего уставились?

— Вы чего?! Вы что… Хотите, чтобы я?!. Ни за что на свете!

— Фредди, ну что тебе стоит! — принялся уговаривать меня Энрико.

— Роль-то совсем простенькая! — стал наседать на меня Карузо.

Вот пристали!

— Нет, и не просите! — отрезал я.

— Там и слов-то никаких нет! — не отступался Энрико.

— Нужно только изобразить приступ ярости. Как будто ты сердишься. Ты ведь у нас мастер по этой части, Фредди! А? Ну, сыграй! — канючил Карузо.

— Никакой я не мастер! Никаких приступов я вам изображать не буду! И сердиться я не умею. Все. — Я был непреклонен.

— Да тебе и не нужно сердиться на самом деле. Это так, понарошку! — снова подал голос Энрико.

— Хоть понарошку, хоть не понарошку. Сказал не буду, значит, не буду!

Артисты пригорюнились.

— Но без третьего участника нам не сыграть наш номер! — жалобно протянул Карузо.

— Ну так и не играйте! — Меня уже трясло от ярости. — И отвяжитесь от меня!

— Похоже, Энрико, он действительно не хочет! — мрачно изрек Карузо.

Дошло наконец!

— Ну, Фредди, голубчик! — Энрико сложил лапы на груди и умоляюще воззрился на меня.

— Да вы что, оглохли, что ли?! Я вам хомячьим языком говорю — нет!!! — рявкнул я.

— Ну, что вы к нему прицепились, право! — вмешался сэр Уильям. — Может, у вас что другое в запасе найдется?

— Найдется! — хором гаркнули Энрико и Карузо и тут же затянули свою очередную песню:

Закончив свое гениальное выступление, певуны залились счастливым смехом. Это надо было слышать, как они хохотали, визжа и хрюкая! Ну ни стыда ни совести!

Я готов был придушить их на месте, но… Невероятным усилием воли я справился с обуревавшими меня чувствами и отвернулся от разбушевавшихся не в меру хрипунов. Плевать на них! Еще не хватало связываться со всякой швалью!

В награду я получил одобрительный взгляд сэра Уильяма. Все это время он пристально наблюдал за мной и, кажется, остался вполне доволен тем, как я с честью вышел из этого положения. Как и положено благородному хомяку.

Подъехав к месту назначения, мы припарковали наши машины чуть в стороне от главного входа. Лиза, которая вместе с мастером Джоном руководила операцией «Председатель», заранее нашла по карте подходящее местечко — достаточно далеко от дома председателя, чтобы не вызывать особых подозрений, и вместе с тем достаточно близко, чтобы все участники мероприятия могли без труда проделать оставшуюся часть пути пешком.

Когда мы были тут в первый раз, мастер Джон успел обследовать местность и установить, что в доме есть черный ход, к которому можно было попасть только через сад.

Вот туда-то мы и собирались направить свои стопы.

Каждый из нас твердо знал, что ему предстоит делать. Перед самым отъездом мастер Джон провел последний инструктаж и для надежности велел каждому повторить его задачу. Наверное, со стороны это выглядело, как в захудалом боевике.

— Сэр Уильям?

— Доставить Фредди, помочь сориентироваться в обстановке.

Мастер Джон кивнул.

— Энрико и Карузо?

— Стоять на страже у садовой калитки. В случае опасности дать два свистка.

— Марио?

— Вести наблюдение за главным входом. В случае опасности дать один свисток.

— Франк?

— Открыть отмычкой заднюю дверь.

— Дженни?

— Сопровождение. Довести всех до спальни и открыть дверь.

— Отлично, — сказал мастер Джон. — Ну что ж, если до этого этапа все пройдет благополучно, остальное уже будет зависеть от Фредди и его товарищей. Или, вернее, родственников.

Когда мы добрались до калитки, которая вела в председательский сад, на дворе была уже глубокая ночь. Энрико и Карузо остались нести вахту. Марио, Лиза и мастер Джон заняли свои посты. Мы, остальные члены группы, осторожно двинулись вперед. Главное, открыть заднюю дверь!

— Открыть-то дело нехитрое, — сказал Франк, когда мы еще обсуждали план операции на общем совете. — Если только, конечно, у него там не какой-нибудь навороченный замок. Гораздо сложнее — закрыть. Ведь мы же хотим, чтобы никто не догадался о том, что мы были внутри.

Франк справился с дверью в одну секунду! Он пошуровал в замке какой-то штуковиной, и готово дело!

— Повезло! — прошептал он. — Обычный замок. Будете уходить, просто захлопните. Ну, давайте! Удачи!

Тихонько мы пробрались в дом: я, верхом на сэре Уильяме, за нами хомяки, последняя — Дженни.

Я принюхался.

— Спальня наверху! — прошептал я.

Этот вонючий запах табака я мог бы, наверное, различить даже в свинарнике!

Теперь нужно было найти лестницу. Тут нас, конечно, выручил сэр Уильям, который в темноте ориентировался как рыба в воде. Он быстро обнаружил лестницу, и началось наше «большое восхождение». Труднее всего пришлось хомякам, но они проявили удивительную прыть — быстро сообразили, как им преодолеть препятствие, и мне оставалось только удивляться, как четко и слаженно они работали. На каждой ступеньке они выстраивали пирамиду, ну, как заправские разбойники, которым нужно взобраться на высокую стену: внизу — кто покрепче, у него на плечах — следующий и так далее. Хоп-хоп, и готово дело!

И вот мы стоим перед председательской спальней. Дженни осторожно нажала на ручку, и дверь отворилась.

— Пока! — шепнула она напоследок.

Мы просочились в щель. Все, назад пути нет. Теперь нужно действовать. Задача не из простых. Мы оказались в совершенно незнакомой обстановке. Времени в обрез. А нам еще нужно было успеть расставить всех хомяков. Причем желательно, чтобы каждый из них оказался на видном месте, но при этом мог бы в любой момент, если что, быстро куда-нибудь юркнуть. Сэр Уильям должен был спрятаться под кроватью.

Разумеется, когда мы готовились к операции, мы обсуждали разные варианты и пытались просчитать, что будет, если наш план сорвется. Как нам спастись из спальни в случае непредвиденных обстоятельств? Мы долго прикидывали и так и эдак, и всякий раз получалось — никак. Если все сорвется, то нам — конец.

— Значит, наш план не должен сорваться! — с тяжелым вздохом сказал мастер Джон.

И вот мы дошли до самого ответственного этапа. Сэр Уильям приблизился вплотную к кровати и выгнул спину дугой, чтобы стать повыше.

— Давай! — подал он сигнал, и я прыгнул.

— Порядок! — сказал я, мягко приземлившись. — Прячься! — Выждав минутку, чтобы он успел скрыться под кроватью, я спросил: — Все на местах?

В ответ тишина.

Отлично! Это означало, что все хомяки благополучно заняли исходные позиции.

Настал мой черед. Мой выход, так сказать.

Еще до начала нашей операции я долго думал, какую часть председательского тела мне лучше выбрать для выполнения намеченного плана? Большой палец на ноге? Нос? Ухо?

Теперь я медленно продвигался вперед вдоль гигантского человеческого тела, чутко прислушиваясь к мерному дыханию председателя.

И вот я у цели!

Я на секунду замер, потом резко выпрямился и как цапну его.

Шмыг, и я уже спрятался за подушкой.

Раздался оглушительный крик.

Председатель дернулся и вскочил на постели.

Тишина.

Потом я услышал кряхтение. Председатель стал шарить рукой в поисках кнопки на лампе.

Зажегся свет.

Тяжело дыша, председатель обвел комнату мутным взглядом.

И тут он обнаружил первого хомяка. Тот сидел на тумбочке и смотрел на председателя глазками-пуговками. Председатель зажмурился и потряс головой.

Когда он снова открыл глаза, хомяк сидел на том же месте.

Он сидел и шипел. И тут со всех сторон раздалось шипение. Председатель в ужасе отпрянул и начал дико озираться по сторонам. Вся спальня была забита хомяками. Они были повсюду — на кресле, на столике для трубок, на книжной полке, на платяном шкафу, на подоконнике и даже на ночном горшке, закрытом крышкой, сидели целых два хомяка сразу. И все они шипели.

Тут в дверь постучали.

Председатель соскочил с постели. Путаясь в длинной ночной рубахе, он бросился к двери, рывком распахнул ее и выкатился в коридор.

— Зиглинда, слава богу! Как хорошо, что вы пришли! То есть… Спасибо, что заглянули ко мне…

Председатель не знал, что сказать.

Домоправительница смотрела на него непонимающими глазами.

— Вы не могли бы пройти ко мне в комнату? — попросил, несколько помявшись, председатель. — Посмотреть… Все ли тут в порядке.

— Прячьтесь! — скомандовал я, но хомяки и без моей команды уже успели скрыться.

Зиглинда отодвинула председателя в сторону и решительно вошла в комнату. Она внимательно оглядела спальню.

— Все в порядке, — суровым голосом изрекла она.

Председатель осторожнопросунулся за дверь.

— И никаких хомяков?

— Хомяков? С вами все ясно, — все тем же суровым тоном сказала домоправительница. — Вам уже снятся эти чертовы хомяки! И все из-за какого-то дурацкого завода!

— Да, наверное приснилось, — согласился председатель. — Но я видел их так четко, так ясно, как наяву!

— Смотрите, чтобы они и впрямь к вам не явились!

Она ушла, а председатель снова улегся в постель, вздохнул, поправил подушку и выключил свет.

Прошло, наверное, минут десять, как он снова заснул.

Я выждал еще минут пять, чтобы дать ему заснуть как следует, и дал команду:

— Все по местам!

Сначала я думал, что для второго раза я выберу какую-нибудь другую часть тела, но потом решил, что эксперименты ни к чему, если в первый раз все получилось так удачно. Результат превзошел все ожидания.

Это был не крик, а настоящий вопль. Вопль ужаса.

Председатель опять вскочил и тут же включил свет.

Он снова обвел комнату диким взором. Вот они, тут! Проклятые хомяки! Они сидели и шипели.

— Зиглинда! — заорал он как резаный и бросился вон из комнаты. — Зиглинда! — кричал он, кубарем скатываясь по лестнице. — Где мое снотворное? Снотворного! Дайте мне снотворного!

— Даю, даю, не надо так кричать! — проворчала Зиглинда, выходя из своей спальни. — Сейчас я сделаю вам успокаивающего чая, с валерьяночкой, и дам таблетку. Пойдемте в кухню.

Послышались удаляющиеся шаги.

— Но помяните мое слово, — донесся голос Зиглинды. — От этих кошмаров вас никакие таблетки не спасут. Да и от чая тоже проку мало будет. Я бы на вашем месте крепко подумала.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Несколько часов спустя я уже сидел в своей клетке и готовился отойти ко сну. Я вылизал всю шкурку, как положено — для нас, хомяков, это то же самое, что чистить зубы для людей, — и уже собрался было залечь в гнездо, как раздался телефонный звонок.

Мастер Джон снял трубку:

— Еще раз здравствуй, Лиза! Добралась? Уже работа?

Действительно! Сегодня же у Лизы первый рабочий день на местном телевидении. И это после всех наших ночных приключений! Она довезла нас до дому, а сама поехала прямо на работу.

— Да что ты говоришь? Поздравляю! И когда?.. Так быстро! Здорово. Ну, посмотрим, что из этого получится. Пока.

Мастер Джон положил трубку:

— Ребятки, общий сбор! В семь часов, у телевизора! Узнаем, к чему привела наша операция. И привела ли вообще.

Я, честно признаться, не был уверен, что наша операция к чему-то привела.

После того как председатель с Зиглиндой удалились в кухню, я должен был решить, что нам делать дальше — оставаться или уходить.

Какие у меня были аргументы в пользу того, чтобы остаться? Во-первых, усиление атаки скорее подвигнет председателя на то, чтобы предпринять все возможные меры для избавления от хомячьего кошмара. Во-вторых, мне доставляло истинное наслаждение пугать этого противного типа. Пусть помучается! С другой стороны, пока председатель с Зиглиндой валандаются в кухне, мы можем спокойно удалиться. Если же мы останемся, то рискуем быть обнаруженными. И с каждой следующей атакой этот риск увеличивается.

Нет, надо уходить.

Я дал сигнал к отступлению.

Без особых приключений мы выбрались из дома и поспешили к калитке. Все шло как по маслу, не считая только того, что уже на выходе из сада мои родственнички принялись спорить, кто из них страшнее шипел. С трудом мне удалось их разнять и вытолкать на улицу.

Добравшись до машины, мы стали обсуждать, что делать дальше с нашей боевой командой. Мы предложили им отвезти их куда-нибудь в надежное место, где они могли бы пока пересидеть, пока все решится. Но они отвергли это предложение, причем единодушно, и попросили доставить их на родное поле, по которому они уже успели изрядно соскучиться. Нам ничего не оставалось, как выполнить их просьбу. Мы отвезли их назад и высадили на опушке леса. В одну секунду они рассыпались по полю и тут же исчезли в своих норках. Оставалось только надеяться, что с ними за это время ничего не случится. Ведь решение о запуске строительства пока еще не было окончательным.

А что если это решение уже утверждено и наши усилия были напрасными?

Около семи мы собрались перед телевизором. Мастер Джон сидел на диване, мы, звери, расположились на журнальном столике, на который мастер Джон постелил старое одеяло. (На всякий случай, видимо. Имея в виду, конечно, Энрико и Карузо.)

Передача началась ровно в семь и называлась «Утренняя почта». На экране появился молодой человек с круглой сияющей физиономией. Он сиял, будто всю ночь только и ждал этого момента.

— Доброе утро, доброе утро! «Утренняя почта» приветствует вас! — затарахтел он. — Посмотрим, какие новости накопились у нас за эту ночь в нашем почтовом ящике. Мы предоставляем вам, дорогие телезрители, уникальную возможность не только узнать о глобальных событиях в нашем городе, касающихся всех и каждого, но и узнать мнение о произошедшем ответственных лиц. Причем здесь и сейчас!

Экран разделился на две части. На одной был ведущий, на другой появилась Лиза. В руках она держала большой микрофон с толстой колабашкой.

— У нас на связи наш корреспондент, Лиза Потемпе! — бодро сообщил круглолицый молодой человек. — Доброе утро, Лиза! Кто сегодня будет отвечать на вопросы, касающиеся городской жизни?

Молодой человек исчез с экрана, и вместо него теперь видна была только Лиза.

— Доброе утро, Штефан! Сегодня на мои вопросы любезно согласился ответить… — Лиза повернула голову, и камера последовала за ней. — …председатель городского совета.

Председатель сидел за большим письменным столом, откинувшись в кожаном кресле. Он смотрел прямо в камеру честным открытым взглядом и улыбался, как улыбается человек, которому нечего скрывать.

Все бы хорошо, да только вид у нашего председателя, прямо скажем, не слишком внушал доверие. Скорее наоборот. Посмотришь на такого и подумаешь — ну и рожа! Прямо хулиган, только что с кем-то подравшийся. Мало того, что он был весь какой-то изрядно помятый и несвежий, так еще на носу у него красовались два здоровенных пластыря.

— Господин председатель, — начала Лиза, — не могли бы вы прокомментировать ситуацию, сложившуюся вокруг строительства автозавода? Известно, что на участке, отведенном под строительство, обитает значительная колония полевых хомяков. Этот вид животных относится к числу охраняемых пород. Учитывая это, вы не имели права давать санкции на строительство. И тем не менее такая санкция была дана. Почему?

— Потому что у нас есть заключение, из которого следует, что на данной территории нет полевых хомяков. — Председатель потянулся к своей трубке и принялся безмятежно набивать ее табаком. — И я был бы рад, госпожа Потемпе, если бы вы успокоили общественность, предоставив ей достоверную информацию.

— Значит, вы гарантируете, что полевые хомяки не пострадают?

— Да, они не пострадают, потому что их там нет.

Теперь на экране было только лицо председателя. Широко улыбаясь, он смотрел прямо в камеру. На заклеенный нос ему, судя по всему, было наплевать. Его ничем не проймешь!

— Я даю вам честное слово, что все опасения в данном случае не имеют под собой решительно никаких оснований.

Вот и все.

Мы переглянулись.

Напрасно мы страдали!

На сэра Уильяма было жалко смотреть. Энрико и Карузо сидели повесив головы. Мастер Джон мрачно сопел и ничего не говорил. А мне — мне было так худо, что я готов был расплакаться. Мне ничего не хотелось больше, только забраться к себе в гнездо, свернуться клубком, закрыть глаза и ни о чем не думать.

Мои бедные родственники! Эльвира, Якоб, Фина, Йосс, Сузе и все остальные, что будет теперь с ними?! Все пропало!

— Значит, — услышал я снова голос Лизы, — все замечательно, и никому ничего не грозит. — Лиза сделала паузу. — Тогда позвольте вас спросить, почему там были установлены ловушки на хомяков? И почему они бесследно исчезли сегодня ночью? Кто отдал это тайное распоряжение?

Председатель, собравшийся было раскурить свою трубку, замер и уставился на Лизу:

— Откуда вам это стало известно?

— Это не имеет отношения к делу, — отрезала Лиза. — Итак, почему?

— Сейчас я вам все объясню, — ответил председатель, поднося зажигалку к своей трубке. Но зажигалка, как назло, не хотела зажигаться. Он щелкал и щелкал, посматривая искоса на Лизу, но все безрезультатно. Только после двадцать пятой попытки ему удалось, наконец, прикурить. Он затянулся, выпустил кудрявое облако дыма и начал говорить: — Видите ли, госпожа Потемпе, относительно событий, имевших место нынешней ночью, у меня… А-а-а-а-пчхи! — оглушительно чихнул председатель.

Смотреть на это без слез было нельзя. Председатель все чихал и чихал и никак не мог остановиться. Тут камера поехала куда-то в сторону. На экране теперь был виден весь кабинет. Дверь отворилась, и мы увидели Зиглинду, которая с невозмутимым видом шагала по направлению к письменному столу. В руках она несла поднос, на котором стоял стакан воды и лежали таблетки.

— Что такое?! — вскрикнул председатель, успевший тем временем достать большущий носовой платок, в который он принялся громко сморкаться. — Вы мне мешаете! — хрюкнул он, обращаясь к Зиглинде.

— Ничего страшного, — суровым тоном произнесла Зиглинда. — Вам нужно срочно принять таблетки. — Она поставила поднос на стол. — Вы забыли, что вы больны? Ведь за всю ночь глаз не сомкнули! Я бы на вашем месте не упиралась, а приняла таблетки! Если у вас, конечно, нет других идей, как поправить свое здоровье, — сказала она и выразительно посмотрела на председателя. Тот в свою очередь уставился на нее. — Вы ведь хотели поправиться, не так ли?

Президент неуверенно кивнул. Он выглядел совершенно растерянным.

Зиглинда все еще продолжала смотреть на него строгим взглядом. Председатель взял таблетку, запил водой и снова кивнул. Зиглинда изобразила некое подобие улыбки на лице и с гордым видом удалилась, унося с собой поднос.

— Итак, — опять послышался голос Лизы, — вернемся к нашему вопросу. Как вы прокомментируете установку ловушек и их последующее исчезновение?

Председатель отложил свою трубку в сторону.

— Честно говоря, никак. Нам ничего об этом не известно, — сказал он, глядя прямо в камеру. — Я могу только высказать предположение, что эти ловушки были поставлены группой защитников животных. Для того чтобы отловить таким образом полевых хомяков, которые, вероятно, обитают на этом участке.

— Ах, вот как? — теперь Лиза снова показалась на экране. — Означает ли это, что вы все-таки не исключаете возможности обитания на отведенной территории полевых хомяков?

— Я — не специалист в этой области и потому не могу вам дать определенного ответа на этот вопрос. Я могу только опираться на представленное нам научное заключение. Но ведь… — Председатель закашлялся. — Но ведь, как известно, и ученые могут ошибаться, верно? — Он слабо улыбнулся. — Есть мнение защитников животных — они уверены в существовании целой колонии хомяков на месте будущего строительства. Иными словами: возникли некоторые сомнения в верности сделанных выводов.

— Но эти сомнения, судя по всему, никак не повлияют на ход строительства?

— Госпожа Потемпе, неужели вы думаете, что я могу взять и одним махом уничтожить редкий вид животных?

— Нет, ну что вы, — наивно хлопая ресницами, ответила Лиза. — Я уверена, вы никогда не пойдете на совершение противозаконных действий.

— Вот именно. — Председатель выпрямился в кресле. — Именно поэтому я принял решение: мы проведем еще одну экспертизу, чтобы окончательно установить — есть там хомяки или нет, и если выяснится, что там действительно обитает колония хомяков, то нужно будет разобраться, насколько возможна, например, их эвакуация, то есть переселение на другое место. — Председатель снова откинулся в кресле. Теперь он выглядел очень довольным. — Ну а до тех пор, разумеется, все строительные работы на участке будут приостановлены.

Следующие две недели я вертелся как хомяк в колесе. Дел было невпроворот и ни минуты покоя! С одной стороны, это, конечно, приятно, когда ты всем нужен и все чего-то от тебя хотят, с другой стороны, когда этого слишком много, тоже устаешь. Провести операцию «Большой переезд» оказалось делом нелегким. Я целыми днями носился как очумелый, что-то устраивал, организовывал, согласовывал, переводил и так далее, и так далее.

Операция началась через три дня после телевизионной передачи, и началась она так быстро только благодаря усилиям Лизы. Именно она сумела найти профессора, который считался самым крупным специалистом по хомякам. Он провел экспертизу и дал заключение, содержащее три основных пункта: во-первых, на обследуемом участке обитает колония хомяков, во-вторых, хомяков можно и нужно переселить, в-третьих, их нужно переселить как можно скорее, поскольку приближается зимнее время и хомякам нужно успеть заново оборудовать свои кладовые и пополнить их запасами.

Лиза познакомила профессора с Дженни, и тот пришел в неописуемый восторг от ее знаний, особенно в том, что касается повадок и привычек хомяков. Он тут же предложил ей возглавить всю операцию и сообщил об этом председателю городского совета, который с радостью принял это предложение.

Председателю было только на руку, что все дело пошло так споро, потому что автомобильный концерн уже успел предъявить претензии и грозил суровыми штрафными санкциями в случае отсрочки строительства. Председатель вообще был доволен. Теперь он прослыл «большим хомячьим другом», «покровителем мелких грызунов» и «храбрым защитником прав животных» — так о нем писали местные газеты. Почувствовав себя настоящим героем, он тут же объявил проводимую операцию «крупным проектом государственной важности» и даже нашел деньги на компенсацию тем крестьянам, чьи поля будут предоставлены хомякам для дальнейшего проживания.

Труднее всего было, конечно, с моими родственничками, которые умудрились все перессориться, решая, кто где будет строиться на новом поле и где чей будет участок. Я вынужден был все это переводить Дженни, которая за эти дни узнала много нового о психологии хомяков, чего не найдешь ни в одном учебнике.

Марио и Франк тоже принимали участие в нашей операции. Без них бы Дженни просто не справилась. Правда, Марио все время бурчал, когда на горизонте появлялся Конни. А появлялся он довольно часто. Просто по долгу службы, так сказать. Ведь поле все равно нужно было охранять. Когда мы появлялись в его владениях, он не отступал от Дженни ни на шаг и все смотрел на нее влюбленными глазами. Графиня Гера тоже признала Дженни как свою и выказывала ей всяческие знаки симпатии. Она считала, что Дженни очень даже подходит ее хозяину, и надеялась, что они будут дружить и дальше. А это значит, что и мы сможем видеться чаще. «Без вас-то мне будет скучно», — призналась она.

Ну а Фронзо? Что сталось с ним? Тут мнения расходятся. Одни уверены, что его засыпало землей. Другие утверждают, будто видели его уже после нашего «большого собрания», и думают, что ему все-таки удалось спастись. На мой взгляд, все это не имеет никакого значения. Даже если он действительно спасся, все равно он долго так не протянет. Ведь хомяки — существа коллективные и в одиночку им просто не выжить.

Наконец все хлопоты остались позади. Операция «Большой переезд» благополучно завершилась. У каждого хомяка была теперь новая норка, все кладовые были забиты запасами, все участки были распределены, так что каждый знал, кто где живет и где стоит ходить, а где нет. Можно было начинать новую жизнь.

Осталось только одно — попрощаться со старым полем и отметить новоселье.

На повестке дня был большой хомячий праздник.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Это был потрясающий праздник! — сказал на следующий день сэр Уильям.

Я бы выразился несколько иначе. На мой взгляд, у нас получилась классная вечеринка. Что по этому поводу думали Энрико и Карузо, я тут опускаю. Они артисты и не могут судить объективно о том, в чем они сами принимали непосредственное участие.

Мы с хомяками решили, что будет проще, если мы отпразднуем все без людей, в большой пещере, где раньше стоял пузатый горшок. Горшок до сих пор валялся там и пользовался большой популярностью у молодых хомяков. Хорошее местечко для тех, кому хочется побыть вдвоем!

Сэр Уильям тоже был среди приглашенных, и для него хомякам пришлось расширить один лаз, который в итоге все равно оказался ему узковат. Но это нисколько не огорчило нашего кота. Он подкопал еще немного и кое-как протиснулся в пещеру.

— Да, повезло мне! — воскликнул он, сияя, после того как немного отдышался. — Что ни говори, друг Фредди, а все-таки это удивительно! Наверное, я первый и единственный в мире кот, которому посчастливилось побывать в хомячьем царстве!

Когда все собрались, Сузе и Йосс залезли на возвышение, которое теперь использовалось как сцена.

— Хомяки полей! — воскликнула Сузе. Все притихли. — Открываем наш праздник! Мы очень надеемся, что он будет веселым. И мирным, — добавила она с легкой усмешкой.

— Да, мирным! — присоединился Йосс. — Сегодня никто ни с кем не будет ссориться! И никто никого не будет обижать всякими дурацкими выдумками, вроде того, что кто-то там воняет…

— Что значит выдумки, господин Йосс? — перебила его Сузе. — То, что ты воняешь, как сто вонючек, это чистая правда!

— Ах, вот как?! — закипел Йосс. — Это я воняю?! Сама ты… — Йосс запнулся. Посмотрел на Сузе. И тут они оба рассмеялись. — Мы, кажется, собрались на праздник. И, как верно сказала Сузе, это будет мирный праздник.

— Итак, друзья, позвольте познакомить вас с программой нашего вечера, — торжественно произнесла Сузе.

— У нас в программе — три отделения! — подхватил Йосс.

— В первом отделении вас ждет… — Сузе сделала выразительную паузу, — опера!

«Ах!» — прокатилось по залу.

Интересно, откуда хомякам известно, что такое опера? Наверное, Энрико и Карузо постарались. Провели просветительскую работу. Чтобы не облапошиться, как в первый раз.

— Затем — второе отделение! — сообщил Йосс. — Во втором отделении вас ждет… — Снова пауза. — Большой сюрприз!

«Ох!» — отозвалась изумленная публика.

— В третьем отделении — танцы! — радостно крикнула Сузе. — Танцуем до утра!

«Урррааа!» — заголосили хомяки и повскакивали с мест.

— Итак, опера! — объявила Сузе. — Опера под названием «Донья Эльвира, или Сила судьбы».

Ведущие поклонились и сошли со сцены, освобождая место для Эльвиры.

Эльвира сидела, обмахиваясь бумажным веером (который соорудила для нее Лиза), и, выпучив глаза, смотрела по сторонам. Ну прямо настоящая испанская сеньора! По всему было видно, что эта дамочка уже изнемогла от безделья и мечтает о том, чтобы в ее жизни хоть что-нибудь произошло. И тут появился дон Энрико.

Он воздвигся перед тоскующей сеньорой и запел. (У нас ведь все-таки опера!)

Дон Энрико пел о своей любви. Он стоял перед ней, маленький рыжий вертлявый замухрышка, и взывал к ее чувствам. Но разве о таком кавалере мечтает испанская сеньора? Конечно, она уже вся истомилась, ей хочется новых, ярких впечатлений, и все же, все же… Лучше уж совсем ничего, чем такое… Жаль, что она не нашла в себе мужества сказать этому бедолаге все как есть. Честно и открыто. Дескать, знаете ли, дон Энрико, вы рожей не вышли. Вместо этого она сослалась на семью, обычаи, видовые отличия, то есть привела чисто зоологические аргументы. В ответ на его приставания она пропела что-то в том смысле, что она, мол, хомячиха, а он морская свинка, и, стало быть, у них ничего не получится. Раз пять, наверное, она повторила:

Надо было видеть несчастного дона Энрико! Как он умолял, как просил прекрасную сеньору пойти с ним, но она ни в какую! Энрико был в отчаянии.

Но Эльвира была неумолима.

Признаюсь, это был великолепный дуэт! Особенно когда донья Эльвира и дон Энрико запели, чередуясь, она свою партию — «Нет, нет, нет…», а он свою — «Услышь мои мольбы…»

Это было так красиво, так волнующе, что зал взорвался аплодисментами. Хлопали все — и хомяки, и сэр Уильям, и я, хотя, на мой вкус, текст у них был простоват.

Отвергнутый дон Энрико вынужден был отступиться. Вот он уходит с поникшей головой. Да, тяжелая участь — родиться свиньей! Я искренне сочувствовал ему.

И вот донья Эльвира снова одна. Она сидит и, выпучив глаза, опять глядит по сторонам. Все тот же веер, все то же томительное одиночество. И тут появляется дон Карузо. Он тоже, оказывается, видел, как танцует донья Эльвира, и тоже не может теперь забыть ее, о чем и сообщил ей в своей короткой арии, которую он закончил предложением пойти с ним погулять.

Перед доном Карузо, конечно, было трудно устоять. Видный, статный красавец, жгучий брюнет с пылающим взором! А голос, этот голос! Кого угодно проберет! Донья Эльвира вся размякла и пропела:

«Ну, уж давай определяйся, — подумал я раздраженно. — Не морочь парню голову!»

«Ну, наконец-то!» — с облегчением вздохнул я.

встревожилась вдруг донья.

Но храбрый кабальеро ее тут же успокоил:

И тут они запели тоже дуэтом.

Последнюю фразу они повторили еще раз дуэтом, и публика снова восторженно зааплодировала.

Интересно, что же это такое происходит?! Дону Энрико она отказала, потому что он, дескать, морская свинка, а этому красавчику — на тебе, пожалуйста? Нет, так дело не пойдет! Ага, вот и дон Энрико сам появился. Правильно, на дуэль этого прохвоста!

Противники вышли вперед, и начался поединок. Они скрестили шпаги и — удар, еще удар. Ну, давай же, давай! Держись, рыжий! Но, к сожалению, исход дуэли был очевиден: маленькому Энрико было не устоять перед натиском такого мордоворота! И вот он уже лежит, поверженный, на земле. Дон Карузо наносит последний смертельный удар. Все кончено.

С торжествующим видом счастливый соперник припадает к стопам возлюбленной доньи. Он упоен своей победой и не видит, что его противник собрал последние силы, поднялся и… слабеющей лапой всадил ему клинок в спину. Раздался стон, и вот они оба лежат бездыханные у ног прекрасной дамы.

Какая страшная минута! Эльвира в горе. Она поет свою знаменитую арию, исполненную скорби:

Последний куплет она пропела раз пять, чтобы как следует всех предупредить — дескать, сейчас будет самое страшное. После этого она подняла кинжал и всадила его себе в грудь.

Взрыв аплодисментов! Овация! Такого я еще не видел! Но тут Эльвира шевельнула лапой, и зал замер.

Все взоры были обращены к несчастной троице, которая лежала бездыханная на земле. Но тут они слегка приподняли головы и запели хором:

Они повторили все это трижды, потом закрыли глаза и умерли, так сказать, окончательно и бесповоротно.

Что тут началось! «Браво!» — неслось со всех сторон. «Брависсимо!» Хомяки повскакивали со своих мест. Они хлопали, кричали, плакали, смеялись. Это был успех, настоящий успех! Когда же Эльвира, Энрико и Карузо поднялись и вышли на поклон, всеобщему ликованию не было предела. Сэр Уильям был вне себя от счастья. Я — тоже. Хотя, признаюсь честно, финал меня несколько разочаровал. С последним куплетом я был категорически не согласен! Я считаю, что судьба каждого хомяка в его собственных лапах! Вслух, конечно, я этого говорить не стал, чтобы не портить праздник.

Когда публика немного успокоилась, на сцену вышли снова Сузе с Йоссом.

— А теперь — сюрприз! — хором объявили они.

— Мы тут подумали и решили отблагодарить наших спасителей, — торжественно произнес Йосс.

— Но задача оказалась не такой простой — ведь многие приняли участие в этой операции! — сказала Сузе.

— И тогда мы решили наградить одного — за всех! И этот один…

— Фредди! — крикнули они хором.

Вот сюрприз так сюрприз! Такого я не ожидал.

Меня затащили на сцену.

— Когда мы приняли решение сделать подарок Фредди как представителю всех наших друзей, у нас возник вопрос: чем мы можем порадовать его? Дать ему орден? Почетную медаль?

— И тогда нам пришла в голову мысль: ведь он же наш родственник! Так почему бы не преподнести ему то, что мы бы и сами с удовольствием получили в подарок?

Тем временем два хомяка вынесли поднос, прикрытый сверху сеном.

Какой аромат! Какой запах!

Одним легким движением Сузе отодвинула сено в сторону и…

«О-о-о!» — разнеслось по залу.

Я замер.

На подносе лежал огромный пухлый червяк! Всем червякам червяк!

Теперь все смотрели на меня.

Я хотел отблагодарить моих собратьев за трогательное внимание, но у меня буквально слова застряли в горле.

— Э-э-э, — начал было я и запнулся. — Кхм, честно, не знаю, что и сказать… Я так взволнован… Не знаю даже, как вас и благодарить… И что мне делать…

— Он не знает, что делают с червяком! — крикнул кто-то из зала. — Ха-ха-ха! — Эльвира. Это она. — Не знаешь, так мы тебе подскажем!

— Да съешь ты его! Верно! Давай, не стесняйся! — неслось со всех сторон.

Мне ничего не оставалось, как последовать этому совету.

Тем временем объявили третью часть — танцы до утра. И это было потрясающе! Веселье лилось рекой. Все танцевали, пели, ели, пили, ссорились, опять мирились и снова пускались в пляс. Получился самый настоящий пир на весь мир. И главное — еды было в достатке. Потому что запасливые хомяки не стали перетаскивать все на новое поле, а кое-что все-таки оставили на праздник. В итоге оказалось, что это «кое-что» не просто «кое-что», а целая гора всякой вкуснятины, которая пошла теперь в расход. Н-да, значит, действительно, повод был достойный и нам было что отмечать, раз хомяки добровольно и с песнями согласились расстаться со своим добром. Говорю вам это как хомяк! И, кажется, никто не пожалел об этом, потому что попировали мы знатно.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

На другой день я проснулся и, как всегда, приступил к зарядке. Начинаю я обычно с бега. Забираюсь на деревянную вертушку и бегаю, пока совсем не устану. И вот бегу я себе, бегу и тут вдруг слышу:

— Фредди!

Ага, Энрико и Карузо. И что им понадобилось от меня с утра пораньше? Наверное, опять придумали какую-нибудь дрянь! Они ведь такие, их хлебом не корми, дай кого-нибудь подразнить!

— Чего? — отозвался я, глядя на них из своей клетки, которая стояла высоко на книжной полке.

— Мы хотим тебе кое-что сказать! Только спустись, пожалуйста, к нам вниз. А то как-то неудобно разговаривать.

Ладно, придется слезть. Я все-таки воспитанный хомяк и должен держать марку.

Я был, конечно, недоволен, что они меня оторвали от дела, но тем не менее выбрался из клетки и стал спускаться по веревочной лестнице.

— Ну, что у вас там? — сурово спросил я.

— Фредди, — начал Энрико. — Ты, наверное, видел, с какой серьезностью мы отнеслись к подготовке оперы.

Я кивнул. Действительно. Что правда, то правда.

— Это наша первая настоящая работа, — добавил Карузо.

— И поэтому мы решили, что отныне нам нужно уделять больше внимания своему облику, своим манерам, своему поведению, — продолжил Энрико.

Я снова кивнул. Что тут возразить, все верно. Им уж точно не помешает кое-чему поучиться.

— Первым делом мы решили пересмотреть свое отношение к тебе! — торжественно провозгласил Карузо.

— Очень интересно, — ответил я, сохраняя полное спокойствие. Посмотрим, что будет дальше.

— Даже не отношение, а наши дурацкие шутки, — уточнил Энрико.

— Да, нам очень стыдно за все эти глупые песенки, — признался Карузо.

— Ну, там про хвост хомячий… — уточнил Энрико.

— Можно не повторять, я помню, — сухо перебил я.

— И вот еще ту, про эксперта и тощую мышь, — зачем-то добавил Карузо.

— Да, а еще была, помнишь, отличная, про то, как он «чуть что, давай шипеть, и фукать, и шерститься»! — с непонятным восторгом воскликнул Энрико.

— Нет, а мне больше нравилась, где про семечки, ну, знаешь, это — «коли возьмет с собою семечек полтонны, что разместил он за щекою так фасонно», — гнул свою линию Карузо.

— Все, хватит! — резко оборвал их я. — Я все ваши шедевры уже наизусть выучил, и мне не нужно повторять!

Интересно было бы знать, что они все-таки затеяли? Ведь не так же просто они вызвали меня сюда, чтобы устроить этакий утренник воспоминаний!

— Нет, ты послушай, нам правда очень стыдно! Вот и недавно, когда мы придумали эту дурацкую пьесу «Третий лишний»…

Опять пошло-поехало!

— Не понимаю, какое это имеет отношение к сегодняшнему дню? — не выдержал я.

Моему терпению постепенно приходил конец.

— Просто мы хотели бы, так сказать, подвести черту! — воскликнул с подозрительным жаром Энрико.

— Чтобы начать новую жизнь! — заверил Карузо.

— Мы хотим тебе пообещать, что впредь никогда не будем дразниться! — заявил Энрико.

— И почему я должен вам верить? Вы сначала перестаньте дразниться, а я уж посмотрю. А то что вы тут меня сказками кормите?

— Да мы и не предполагали, что ты нам поверишь на слово, — преспокойно ответил Карузо.

— Мы просто хотели поставить тебя в известность о своем намерении, — пояснил Энрико.

— И все? — искренне изумился я.

— Да, — ответили хором Энрико и Карузо еле слышно.

— И ради этого вы заставили меня бросить все дела и спуститься к вам вниз?! — Моему возмущению не было предела. — Только ради того, чтобы сообщить мне о своем благом намерении? — Я развернулся и молча отправился к себе.

Они что, меня за идиота считают? Какая наглость! Ну просто сказочное свинство! Неслыханно!

Я был вне себя от ярости.

И тут — я уже был почти на самом верху — снизу донеслось:

А затем последовали довольное хрюканье, визг, писк — все как всегда! Я тут же развернулся. Сейчас я им задам, сейчас они у меня получат! Ну почему, почему они все время подначивают меня, почему они только и ждут повода…

Я остановился на полдороги. Вот ведь какая штука… Мысли лихорадочно вертелись у меня в голове. Н-да… Я медленно пополз обратно к себе в клетку. Как это было? «Они только и ждут повода» — вот оно, я все понял! Они не ждут повода. Повод даю им всегда я сам! Эти морские свинки не такие уж и глупые. Они просто очень внимательные. Тут было над чем подумать.

Вечером к нам должна была прийти Софи.

Задолго до ее прихода я все подготовил и сто раз проверил, как получается. Мы заранее обсудили с мастером Джоном план действий. Но все равно я не находил себе места. Я сновал туда-сюда и страшно нервничал.

— Фредди, — строго сказал сэр Уильям. — От того, что ты тут разводишь суету, она быстрее не придет. Так что угомонись, пожалуйста!

И вот настал наконец долгожданный час. Сначала я услышал ее шаги на лестнице, потом до меня донесся ее запах, и вот она уже вбежала в комнату!

— Привет, Фредди!

Она сразу увидела меня, хотя я встречал ее не в клетке, как обычно, а на письменном столе мастера Джона. Причем сидел я рядом с клавиатурой. Экран при этом был выключен.

Услышав ее «Привет, Фредди!», я по обыкновению встал на задние лапы. Далее я должен был бы помахать ей. Так у нас заведено.

Но я махать не стал.

Я продолжал сидеть и смотреть на нее.

Софи уже собралась было восхититься моим цирковым трюком, но так и застыла с открытым ртом.

— Фредди, ты не заболел?! — с ужасом спросила она. — Почему ты не машешь мне лапой?!

И тут я нажал на кнопку. Раздался мелодичный звук, и экран компьютера осветился ровным светом.

Все, можно начинать! Не давая Софи опомниться, я забегал по клавишам и быстро набрал текст:

— Фредди! — воскликнула Софи.

Теперь я по-настоящему выпрямился и помахал ей лапой.

— Он машет! — раздалось в ответ. — Он машет мне, как всегда!

Я обомлел. Неужели она не поняла, что я сейчас сделал? Неужели она не видит, что появилось на экране? Ведь это я, золотой хомяк, собственнолапно набрал на компьютере стихотворение, собственного же сочинения! Как можно не заметить такое… можно сказать, эпохальное событие?

— Ты умеешь махать лапой! — продолжала Софи. — Ты умеешь делать сальто-мортале. А еще… — Она посмотрела на меня серьезным долгим взглядом. — А еще ты умеешь писать и читать. Я всегда знала, ты самый лучший на свете хомяк!

Когда я спросил мастера Джона, как он относится к тому, чтобы все-таки открыть мою тайну Софи, он ответил не сразу.

— Для тебя это очень важно, да?

Я кивнул.

— Ну, что с тобой поделаешь. Хотя я по-прежнему считаю, что чем меньше людей будет посвящено в твою тайну, тем лучше.

«Мастер Джон, — написал я, — сам подумай, сколько людей уже знает об этом! Лиза, Дженни, Марио, Франк, даже Конни и тот теперь в курсе! Так почему нельзя об этом сказать Софи? Не понимаю!»

Мастер Джон только хмыкнул в ответ.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Только тогда мы с тобой поступим так. До сих пор мы старались, чтобы как можно меньше людей знали о твоих способностях. Теперь же нужно все переиначить! Пусть об этом узнают все. Тогда тебе точно ничего не будет грозить. И если какой-нибудь злодей задумает что-нибудь против тебя, то об этом тут же станет известно всему миру!

«Значит, я могу выйти из подполья?! Значит, я могу опубликовать свои стихи? И стану знаменитым?»

Мастер Джон рассмеялся:

— Может быть, и станешь, как знать. Посмотрим. Будем считать, что мы все выяснили. Хотя нет, один вопрос все-таки остался открытым. — Я насторожился. — Помнишь, когда ты мне рассказывал в первый раз о том, что слышал крики о помощи, я спросил тебя, почему ты не слышишь криков других животных?

«Помню», — ответил я и задумался. Действительно, мастер Джон спрашивал меня об этом, но я так и не ответил ему.

— Так почему все-таки? — повторил он свой вопрос.

«Не знаю», — честно признался я.

— Может быть, раньше все звери слышали друг друга, а потом просто утратили эту способность? Перестали слышать, чтобы таким образом защититься? Ведь иначе и сойти с ума недолго.

«Да, но тогда почему же я все-таки услышал полевых хомяков?»

— Загадка, — мастер Джон снова задумался. — А вдруг вы, звери, теперь постепенно снова обретаете эту способность? Когда дело дошло уже до последней черты. Когда нужно как-то спасаться. Хотя… — Мастер Джон посмотрел на меня грустными глазами. — Хотя что толку от того, что вы будете опять слышать друг друга?

Верно.

Нужно, чтобы не только мы научились снова слышать друг друга.

Но и люди.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ