Испанка [Пьер Алексис де Понсон дю Террайль] (fb2) читать постранично

Понсон дю Террайль Испанка

На двенадцатичасовом расстоянии от Гаврского рейда плыл по направлению к нему весьма быстро коммерческий бриг «Чайка».

Погода была великолепная, ветер попутный.

— Скоро мы приедем в Гавр? — обратился к капитану молодой человек, одетый в узкие клетчатые панталоны, шотландский плед поверх короткого коричневого пальто и маленькую шапочку с двумя ленточками сзади, — одежда, изобличавшая в нем англичанина.

— Если погода не переменится, — отвечал капитан, — то к утру мы войдем в Гаврский рейд.

— И вы уверены в этом?

— Да, но, повторяю, если не случится какого-либо несчастия.

Капитан, видя, что все обстоит благополучно, отправился в каюту отдыхать.

Молодой же человек-, сэр Артур, задумался, припоминая прошедшее из своей жизни.

— Я пробыл в Лондоне четыре года, проживая лишь по десяти тысяч франков, проводя вечера в Сити у купцов, которые ловили меня для своих дочек. К счастью, я вспомнил, что был некогда виконтом Камбольхом, а также маркизом доном Иниго де Лос-Монтесом, что был членом клуба червонных валетов и, наконец, что зоркий сэр Вильямс предсказал мне великую будущность.

Вспомнив про потерянного наставника сэра Вильямса, Артур тотчас же удалился в каюту.

Он сел за столик, отыскал между множества бумаг записную книжку, страницы которой были испещрены какими-то необыкновенными знаками, в виде иероглифов, и начал ее читать.

Книжка эта была та же самая, которую Рокамболь нашел накануне своего отъезда под одним из портретов в замке де Кергаца.

Вот что он прочел в ней:

«В Париже есть дом в улице…»

— О, осторожный, сэр Вильямс, — проговорил Рокамболь, — название улицы написано иероглифами, которых я не понимаю. — «В доме этом живут маркиз и маркиза де…» — Теперь опять имени не разберу: «Люди богатые. У них. есть семнадцатилетняя дочь и сын, который четырнадцать лет тому назад отправлен юнгою на английском корабле Индийской компании и с тех пор пропал без вести. В случае его возвращения он должен получить в наследство по смерти отца громадное состояние. Итак, следует…» — Опять иероглифы, непонятные для Рокамболя.

Вероятно, последними было сэру Вильямсу труднее писать, потому что он употреблял их только для имен лиц, адресов, чисел и, наконец, самых дерзновенных замыслов.

— Проклятый сэр Вильямс! — воскликнул с досадой Рокамболь. — Я знаю, что он намерен был делать: выдать себя за сына маркиза и получить наследство… но кто она и где она — этого я не знаю…

— Все наверх! — раздался вдруг повелительный голос капитана.

Рокамболь выбежал на палубу, чтобы узнать, в чем дело.

— Милостивый государь, — обратился он к молодому офицеру, человеку высокого роста, лет около двадцати восьми, — объясните мне, пожалуйста, причину этой тревоги.

— Будет сильная буря, — отвечал тот с хладнокровием моряка.

— И мы находимся в опасности? — спросил Рокамболь, крайне удивленный, ибо вокруг не было видно ни одной тучки.

— Может быть, — отвечал моряк, глядя в подзорную трубу вдаль, — впрочем, Господь милостив, а капитан этого брига, насколько я заметил, знает свое дело.

— Так вы здесь не более как пассажир? — спросил Рокамболь.

— Да, я мичман корабля Индийской компании.

— Вы едете в Гавр?

— В Париж, где должен найти свою мать и сестру, которых я восемнадцать лет не видал именно с тех пор, как я десяти лет отправился юнгой на корабле Индийской компании.

Рокамболь вздрогнул. Он вспомнил только что прочитанное в записной книжке сэра Вильямса.

— Вы француз?

— Да… однако извините, меня, я должен сходить в каюту за своими бумагами, которые я должен спасти в случае крушения.

Молодой моряк удалился.

Рокамболь мгновенно задался целью следить за ним, разузнать от него все и тогда — не отступать ни от каких средств, лишь бы достигнуть желаемого.

— Француз, — бормотал он, — Индийская компания… уехал юнгой… восемнадцать лет тому назад!.. Это он!

— Начинается! — закричал кто-то на корабле.

И только тогда Рокамболь вспомнил о предсказанной опасности.

Действительно, сначала подул сильный ветер, и затем сделалось совершенно темно, и среди этого мрака послышались вопли женщин, плач детей и громкая команда капитана.

— Вот я и готов, — обратился к Рокамболю моряк Индийской компании.

Действительно, через плечо у него была перекинута жестяная сумка, талия туго охвачена поясом, из-за которого виднелись два пистолета и рукоятка кинжала.

— Рубите грот-мачту! — раздалось среди оглушительного рева бури приказание капитана.

И несколько минут спустя грот-мачта лежала уже на палубе.

Рокамболь бросился в каюту, схватил свои драгоценные бумаги и кошелек с деньгами и, привязав их к поясу, сбросив с себя лишнюю одежду, побежал снова на палубу, не желая терять из виду молодого моряка.

Лишь только Рокамболь подошел к нему, как вдруг последовал страшный толчок и затем раздался продолжительный вопль ужаса и отчаяния.

Корабль ударился о