Сердце обмануть нельзя [Ширли Басби] (fb2) читать постранично

Ширли Басби Сердце обмануть нельзя

Глава 1

Дом походил на почтенную милую даму, впавшую в нищету, но сохранившую остатки былой красоты. С элегантностью, которая не принадлежала какой-то одной эпохе, он расположился в излучине Миссисипи несколькими милями ниже Нью-Орлеана. Когда-то его содержали щедро, любовно и аккуратно, но после смерти Дамьена, единственного сына мсье Клода Сант-Андре, случившейся четырнадцать лет назад, старик потерял всякий интерес к плантации, а дом стал постепенно увядать и осыпаться.

В свои лучшие времена дом покорял воображение, но и теперь он сохранял очарование, проступающее через осыпающийся фасад. Главный дом с двумя симметричными колоннадами был характерен для своего времени. Его построили в 1760 году, когда Луизиана еще была французским владением. Первый этаж, сложенный из сцементированного кирпича, использовался как служебное помещение и склад, на втором, обрамленном широкими галереями со стройными деревянными колоннами, жила семья.

Фасад дома украшали изящные подковообразные лестницы, которые вели на второй этаж, а с задней стороны под нависающими галереями располагался подъезд для экипажей. Несколько высоких двойных застекленных дверей выполняли роль окон и дверей одновременно, а крашеные кипарисовые ставни на обеих половинах дверей надежно защищали дом от короткой зимы и злых ураганов.

Сейчас в доме везде были видны следы упадка. Историей веяло от выгоревшей на солнце голубой краски стен и вздувшейся белой на колоннах, от оторванных то здесь, то там ставень. Сломанные ступеньки лестницы и кое-где обрушившиеся деревянные перила, обрамляющие галерею, дополняли картину. Но шестнадцатилетнюю Леони Сант-Андре, наследницу увядающего очарования, это беспокоило мало. Она любила дом, несмотря на все его недостатки. Это было место, где она родилась и провела всю свою жизнь. Сант-Андре был ее домом, и она даже не могла представить жизнь в каком-то ином месте, всегда бурно протестуя против любых попыток переезда.

Но в это лето 1799 года не все ладилось с ее любимым домом, и она лучше других знала это, поскольку с тринадцати лет была вынуждена вести бухгалтерские книги. С тех пор, как из-за карточных долгов деда, съедавших весь доход от плантации, управляющего пришлось уволить. За управляющим последовали рабы, а без них некому стало работать на полях индиго, а без индиго не стало денег, а без денег…

Ax! — подумала с отвращением Леони, захлопнув бухгалтерскую книгу в кожаном переплете, которую она внимательно изучала. Ее тонкая загорелая рука непроизвольно играла золотым распятием, свисавшим с шеи на тонкой цепочке.

Выкупить закладные, которыми дедушка сорил по всему Нью-Орлеану, и оставить что-то себе на жизнь, думала она сердито, удастся только в том случае, если дедушка прекратит игру.

Горько вздохнув, она устремила взгляд через стволы поросших мхом дубов к кружащей водоворотами Миссисипи. Ее глаза цвета морской волны сузились от яркого солнечного цвета.

Бог мой! Но я должна что-то решить для себя в ближайшем будущем, подумала она про себя.

Леони не была красавицей, по крайней мере в обычном смысле этого слова. Страстная, экзотичная, поражающая воображение — все это более точно «соответствовало бы ей. Но даже такие слова не смогли бы точно передать удивительное впечатление, производимое золотистой кожей, ярко-красными губами, искрящимися и слегка косящими зелеными глазами, золотисто-каштановой копной волос, которые небрежно взъерошенными локонами спадали на ее плечи.

Ее губы были полноваты, возможно даже слишком, но тонко очерчены и часто улыбались, скулы слегка выступали, нос был прямой и красивой формы. И благодаря миндалевидным зеленым глазам, обрамленным длинными изогнутыми ресницами и тонкими золотисто-коричневыми бровями, она выглядела, как дикая болотная кошка, принявшая, благодаря волшебству, человеческое обличье.

Она была миниатюрной, но казалась еще более хрупкой, чем в действительности. Форму ее юной груди подчеркивало шерстяное платье, из которого она уже выросла, в то время, как высокая талия платья скрывала излишнюю худобу бедер и фигуры, обнажая изящные лодыжки, босые ноги и тонкие руки, схваченные аккуратно скроенными пышными рукавами.

Босые ноги и вылинявшее желтое платье свидетельствовали о том, что Леони не думала о моде. Единственное ее украшение — изящное распятие принадлежало ее матери, и Леони очень его берегла. Одежда, которой Леони мало занималась, предназначалась лишь для того, чтобы прикрыть наготу. Финансовое положение семьи — вот что ее по-настоящему заботило и о чем она еще раз себе сердито напомнила, вставая из-за конторки и выходя на улицу.

Она не имела обыкновения сердиться, но прошлой ночью дедушка вновь вернулся домой поздно после очередного из своих продолжительных визитов в Нью-Орлеан. Он небрежно сообщил своей обеспокоенной внучке, что деньги, которые, как она надеялась, будут потрачены на приобретение