Саламандры: Омнибус [Гэв Торп] (fb2) читать постранично

Warhammer 40000 Саламандры: Омнибус

Ник Кайм Книга Огня

Щит Вулкана

Корпус «Огненной Виверны» затрясло от глухого взрыва. «Громовой Ястреб» дернулся от образовавшейся волны давления, и внутри десантного отсека зажглись аварийные сигналы. В приглушенном звоне разрыва по броне защелкали осколки.

— Если это повторится, то оставшуюся часть пути нам придется идти пешком, если вообще придется.

Ко’тан Кадай улыбнулся. Его горящие глаза весело вспыхнули во мраке, окрасив ониксово-черную кожу багровым цветом.

— Они целятся еще хуже, чем ты, Фугис, — сказал Кадай. — Бояться нечего.

Апотекарий Фугис сердито взглянул на капитана, кожа на его худом лице натянулось до такой степени, что оно стало почти острым.

— Это напрасный риск.

Кадай перестал слушать. Его взгляд заскользил по десантному отсеку, вдоль рядов гравиподвесок, в которых были заключены остальные его Саламандры. Закованные в зеленые боевые доспехи, с символом рычащего оранжевого дракона третьей роты на левых наплечниках, они были Саламандрами, "Огненнорожденными". Как и у капитана, глаза воинов пылали красным жаром за линзами шлемов. Это было адское зрелище.

Несмотря на довольно ограниченные размеры «Огненной Виверны», они все еще могли исполнять предбоевые ритуалы. Их вел Н'келн. В этом состояла его обязанность.

— По подобию Вулкана созданы были мы, тела наши — неизменные инструменты его…

Кадай наблюдал за тем, как сержант-ветеран потянулся к встроенной в опорную стойку жаровне и захватил пригоршню раскаленных углей. Век'шен и Шен'кар повторили движение за ним. Вместе они раскрошили угли в пепел и принялись мазать ею доспехи.

— Что это? — заметил еще один воин в отсеке. Он не был Саламандрой. Он носил черные керамитовые доспехи Гвардии Ворона. На левом наплечнике был изображен символ его ордена — белый ворон с распростертыми крыльями. Тогда как Саламандры были черными как смоль, Гвардеец Ворона с непокрытой головой был совершенно бледным с глазами, подобными крошечным осколкам агата. Эти воины не могли быть более разными.

Век'шен рисовал на предплечье голову дракона.

— Унгух'лар, — сказал он, — великий дракон, которого я поверг в ритуальном поединке, и чью мантию я сейчас ношу.

Чемпион Роты прикоснулся к ниспадавшему с плечей чешуйчатому плащу, и аккуратно поправил его вокруг генератора силовых доспехов.

— Я ношу этот символ, дабы почтить дракона и чтобы он придал мне мужества в бою.

— Дикарская у вас культура, ноктюрниец, — сказал другой воин. Замечание адресовалось Кадаю, обернувшемуся, чтобы встретится лицом к лицу с говорившим.

— Прометеева Вера не для всех, Адрак.

Гвардеец Ворона пристально взглянул на него сквозь темные линзы белого боевого шлема. Из-за массивного прыжкового ранца он вынужден был наклониться вперед, упершись в гравиподвеску. Это создавало ложное чувство серьезности, которого сержант Адрак Вравер не ощущал. Он вместе с тремя своими боевыми братьями вызвались лететь на «Огненной Виверне», чтобы помочь Кадаю в его задании по эвакуации. Они были давно знакомы друг с другом. Вравер был ветераном множества кампаний, и Кадай за более чем два столетия своей службы также участвовал в некоторых из них.

— И, предполагаю, ваше упорство разжигается из тех самых тлеющих угольков?

В тоне Гвардейца Ворона было веселье, которого Кадай не мог уловить.

Взрывы снаружи стали более частыми. Внутренности корабля беспрерывно содрогались. Металл стонал в жалком протесте. Сейчас им приходилось лететь сквозь настоящую бурю из артиллерийских снарядов.

— Еще не поздно вернуться, — добавил Вравер. — Наши боевые братья отходят, Ко'тан. Мы потеряли город, но выиграли войну. Космическим десантникам здесь больше нечего делать. Пускай Гвардия сровняет его с землей.

Кадай засмеялся, хотя это и не отразилось в его пылающих глазах.

Возможно, для Гвардейца Ворона это и было правдой. Ведя партизанскую войну за вражеской линией фронта, они перерезали коммуникации, перекрывали транспортные каналы и расправлялись с повстанческими офицерами, в числе которых оказался даже совращенный планетарный лорд-губернатор. Однако для Кадая задание еще не закончилось.

— Пару месяцев назад, еще до этой операции, — сказал Саламандра, — один неофит на Плато Синдара на Ноктюрне отметил нечто очень интересное. Знаешь, что он сказал?

Вравер слегка махнул молниевым когтем, чтобы Кадай продолжал.

— Мой повелитель, — начал он. — В Прометеевой Вере говорится, что нет ничего выше святости человеческой жизни, что мы — Щит Вулкана, оберегающий невинных и защищающий слабых. Но очнувшись в солитории после семи месяцев одиночества и выдержки на прочность, я обнаружил, что стал чудовищем…

Кадай коснулся кожи и оттянул веко вниз, показывая красный жар внутри.

— … Как тогда, — спросил меня он, — мы можем быть щитом