Елена Ивановна Кршижановская
Ке́рюшка
Пятая жилица
Мы переехали в новую большую и светлую комнату. Мама радовалась и говорила:
— Квартира у нас должна быть чистая, как стёклышко! Всего четверо жить будем. Мы с тобой, да полковник с женой на днях переедут. Ты, смотри мне, попробуй тут грязь развозить, неряха!
А я и не буду. Когда паркет так блестит, — ноги точно сами вытираются о коврик и сорить как-то неудобно…
Раз я вернулся из школы, а наша дверь на лестницу открыта и вносят в квартиру всякую мебель. Значит, приехали новые жильцы. Я вошёл в кухню отнести хлеб, да так и остановился.
На полу сидело что-то мохнатое, чёрное и смотрело на меня блестящими глазами.
— Не бойся, мальчик, собака не укусит. Кери! — позвала высокая женщина, входя за мной на кухню.
Собака встала, и я рассмеялся. До чего потешная! Голова большущая, с половину туловища. Острые ушки и хвост морковкой — торчат вверх. Шерсть над глазами фонтанчиком падает на длинный нос. Лапы — короткие и толстые столбики. Когда сидит собачка, — на медвежонка похожа. Встанет, — не знаю, на кого… И вдруг я вспомнил:
— О! Я же видел её в цирке! Это Манюня. Клоун Каранд’Аш с ней выступал!
— Нет, не Манюня. Просто такая же порода, — сказала женщина. — Ты мой сосед, наверное? Давай познакомимся. Меня зовут Мария Петровна.
— А я Володя. Это щенок или взрослая собака?
— Ей шесть месяцев.
Я хотел погладить Кери, да она поджала хвост и спряталась за Марию Петровну.
Мама знакомится с собакой
Когда мама пришла с работы, Кери выбежала в переднюю. Мама, как увидела её, даже кошёлку уронила и говорит:
— Фу-ты, что за леший такой!
Кери залаяла, и белые клыки стали видны. Мама подняла кошёлку и повторила:
— Прямо леший чёрный. И на собаку не похожа. Замолчи ты!
Мария Петровна вышла и забрала Кери в комнату.
А мама весь вечер расстраивалась:
— Вот и пожили в чистоте! Натирала пол, старалась! Уже всюду наследила эта собака. Теперь грязи не оберёшься.
Маму не переспоришь. А по-моему, собака замечательная! Только имя не нравится. Странное какое-то — Кери.
Первая прогулка
Просил я Марию Петровну пустить меня вдвоём с Кери погулять. Она не соглашалась:
— Нет, еще отпустишь поводок, она под машину или троллейбус попадёт.
А с Марией Петровной идти не хочу. Ребята со двора засмеют, скажут: „Маленький, с тётенькой и собачкой гуляет“. Вот с полковником я бы сразу пошёл. Мне бы все завидовать стали. У полковника много, много боевых орденов! А над бровью глубокий шрам. Мария Петровна говорила, что его ранили, когда он Сталинград защищал от немцев.
Но полковник сам никогда не ходит с Кери. Наверно, потому, что сильно занят. Много работает и еще пишет какую-то научную книгу. Некогда ему собакой заниматься.
Старался я подружиться с Кери. Я к ней подойду, она подожмёт хвост — и от меня! Мария Петровна рассказала, что один мальчишка на улице подшиб Кери камнем. Оттого она всех детей боится.
Наконец я не выдержал и как-то пошёл с ними в сад недалеко от нас. На белом снегу Кери ещё чернее казалась. Мария Петровна отпустила поводок, подняла щепку и бросила. Кери понеслась за ней, я перехватил щепку, и пошла возня! Мы бегали, веселились. А я крикнул:
— Ке́рюшка!
— Как славно! Ке́рюшка. Так и будем звать её, — сказала Мария Петровна.
После этой прогулки Керюшка перестала меня бояться, но я чуть не испортил всё.
Не бей собаку!
Я был в плохом настроении. Ещё бы! Вчера завозился с Керюшкой, не приготовил урок, а сегодня по арифметике двойку получил. И, конечно, был сердит на Керюшку. Она что-то не послушалась меня, и я замахнулся на неё. А Мария Петровна сказала:
— Никогда не бей собаку, я тебе уже говорила. Она станет злой и трусливой. Старайся уговорить лаской. Не поможет, — покричи на неё. Только не бей. Видишь, как меня слушается Керюшка? А я ни разу её не ударила.
Караси
Мария Петровна принесла карасей из магазина, положила их в таз, а рыбы проснулись и поплыли. Нельзя их жарить теперь! Я решил снести их в школьный уголок юннатов.
А пока мы пустили карасей в ванну. Керюшка волновалась, прыгала. Да не заглянуть ей за борт ванны. Мала. Я подвинул ей стул, чтобы она могла видеть, как плавают рыбы.
Керюшка подняла уши. Смотрит, хвостом-морковкой виляет. Потом перегнулась… Старается лапой карася достать. Заскользила… хотела удержаться… Как плюхнется в воду! Барахтается, брызги кругом летят.
Рыбы в другой угол забились.
Даже мама смеялась. И не ругала меня за мокрую куртку. Когда я Керюшку из воды тащил, — весь перепачкался.
Керюшка слушает
Пока у Марии Петровны варился обед, она садилась на табуретку, а Керюшка — возле её ног. Мария Петровна спрашивала:
— Кто сегодня хотел укусить щенка?
Керюшка отворачивалась, на пол смотрела.
— Ну хорошо, не будем ссориться. Я вижу, тебе стыдно.
И Мария Петровна начинает разговаривать, ласково так. А Керюшка наклонит большую голову набок, поднимет острые ушки и слушает. Скосит чёрные глаза на Марию Петровну, и станут видны белки. Блестящие, как шёлк.
Очень нравятся Керюшке такие разговоры. Она долго может сидеть и слушать. А спросит Мария Петровна:
— Где жили караси?
Керюшка сразу в ванную бежит.
Дальние прогулки
Мария Петровна стала пускать нас вдвоём. Почти каждый день после школы мы уходили с Керюшкой гулять. Ходили мы по разным улицам. Я смотрел, как строят дома, проводят газ.
Когда нужно было переходить дорогу, я оглядывался по сторонам и говорил:
— Побежали!
И мы неслись, чтобы нас не задавили.
По панели Керюшка идёт ровненько. Уши прижмёт назад, хвост опустит, торопится. Сразу какая-то длинная становится. Иногда я окликну её. Она повернёт голову, мелькнут белки… и Керюшка ещё быстрее засеменит лапами-коротышками.
Дети, а иногда и взрослые не давали нам покоя. Почти никто не проходил равнодушно. Вот, например, что говорили:
— Смотрите, собаке чужую голову приставили!
— Что это? Цигейка?
— Мальчик, зачем ты собачке ноги подрезал?
— Вот урод!
— Какая хорошенькая собачка!
А одна девочка спросила:
— Мальчик, скажите, пожалуйста, это у вас чернобурая лисица?
Когда кругом смеялись, Керюшка лаяла так, что задыхалась. Будто она понимала и обижалась. А я терпел и молчал. Полезешь в драку с каким-нибудь мальчишкой — куда собаку денешь? Еще ей попадёт. Нельзя!
А в общем, нам было хорошо.
После таких прогулок она ни за что не хотела идти в парадную, упиралась изо всех сил и тянула меня назад.
Умная голова
Я любил смотреть, как Мария Петровна печатала на машинке для книги полковника. У неё так быстро пальцы бегали! Интересно.
Раз я слышу — она печатает. Стучу в дверь, вхожу, а Керюшки нет. Куда же она делась? Иду в кухню и вижу: мама обедает, а Керюшка на полу что-то ест.
— Как, мамочка, ты лешего кормишь? — удивился я.
— Что же, и лешему есть хочется… ну, хватит, иди прочь, — заворчала на Керюшку мама.
А Керюшка вскочила на стул, заглянула в мамину тарелку и тявкнула.
— Это что? дай, мол, ещё? — засмеялась мама, — вот так леший! Умная голова!
Керюшка помогает мне готовить уроки
Вечерами Мария Петровна часто уходит заниматься на курсы.
Полковник ездит по командировкам, а когда он работает дома, Керюшка всё равно не сидит с ним.
К полковнику и моей маме Керюшка относится одинаково: вежливо повиляет хвостом, но старается обойти их подальше.
В комнате под моим столиком постелен половик. Когда я вечером готовлю уроки, Керюшка ложится на половик, кладёт голову мне на ноги и засыпает.
Я уже сделаю уроки, а Керюшка всё греет мои ноги и спит…
Мне жалко её будить. Я ещё раз повторю стихи, проверю задачи. Мне тепло и самому не хочется двигаться…
А Керюшка тихо так спит… Лапы и хвост подобрала — не видно. Лежит мохнатый круглый комочек и ровно дышит.
Потом уж и устану сидеть на месте, а посмотрю на Керюшку — не могу её потревожить. Она так доверчиво прижалась к моим ногам…
И вот, из-за Керюшки я и приучился хорошо делать уроки. В третьем классе это не так просто!
Научилась плавать
В этом году июнь был очень жаркий. Мы часто ходили к речке, но я никак не мог заставить Керюшку влезть в воду. Кину палочку, сам возле берега шлёпаю. Не идёт! Только лает или протяжно так и тоненько скулит. Мария Петровна говорила, что Керюшка не скулит, а свистит. И правда. Особенно, если слушать издали. Совсем как будто свистит.
В воду Керюшка, наверно, боялась лезть после того случая с карасями, когда она плюхнулась в ванну.
В воскресенье один знакомый пригласил полковника покататься на машине. Конечно, Мария Петровна взяла меня и Керюшку.
Мы поехали на Карельский перешеек к озеру Красавица. Керюшка всю дорогу смотрела в окно и лаяла на коров и коз.
Озеро действительно очень красивое. Большое, с разнообразными берегами — то низкими, то обрывистыми.
Я полез купаться. Плаваю я не особенно хорошо, зато умею нырять. И вот, я поплыл немножко и нырнул.
Потом высовываю голову из воды, а Мария Петровна кричит:
— Володя, скорей обратно! Смотри, Керюшка плывёт к тебе. Еще потонешь!
Полковник уже раздевается, спешит к нам на помощь.
Но мне ближе до Керюшки добраться.
Уже стоять, оказывается, можно. Вода мне по плечи.
Плывёт Керюшка, лапами коротышками работает. Тяжело ей — голова большая. Пригнула ушки, фыркает, задыхается.
Я схватил её, прижал к груди. Глупая ты моя!
Спасать меня кинулась!
А Керюшка трясётся, дышит тяжело. Видно, наглоталась воды. Шерсть намокла, обвисла. Какая-то худенькая стала Керюшка. Дружок мой хороший.
Не всем можно
У нас с Керюшкой была игра. Я возьму её за нос, а она рычит, мотает головой. Вырвется, схватит мою руку зубами и осторожно так покусывает.
Как-то пришёл к Марии Петровне её племянник, Генка. Противный такой мальчишка, толстый. Воображает. Одет здо́рово: в пиджаке с хлястиком и в жёлтых полуботинках.
Мне с ним разговаривать неохота. Стал я с Керюшкой играть. Бегаю, за нос её дёргаю.
Генке завидно стало. Он подошёл и схватил Керюшку за нос. Храбрость свою показывает. Как он смеет её трогать! Точно это его собака!
Керюшка молчит, не вырывается.
Я хотел отогнать Генку, да он сам отпустил нос.
А Керюшка мигом как цапнет его за большой палец!
Генка хоть и большой, — рёв устроил невозможный.
Конечно, ему все кинулись ранку перевязывать. Пошли тут бинты, иод. Кровь капает.
Так ему и надо. Нечего к чужой собаке лезть.
Потом я слышал, как Мария Петровна жаловалась маме, что она со своим братом из-за Генки ссорится. Что Генку очень балуют. Если так будет продолжаться, — не станет он настоящим советским человеком.
Отъезд
Полковника назначили на новую работу, и ему надо было уезжать очень далеко. Мария Петровна ехала с ним. Керюшку они не могли взять с собой. Что делать?
Я так просил маму оставить Керюшку у нас! Но мама ни в какую. Раскричалась ужасно. Да и Мария Петровна говорила:
— Нет, что ты! Твоя мама занята, — за собакой уход нужен. Меня просит брат отдать ему Керюшку. Придётся так и сделать.
Я был в отчаянии. Мария Петровна меня утешала:
— Правда, брат далеко живёт, но ты будешь по воскресеньям навещать Керюшку. Обязательно мне всё подробно пиши.
А я решил ни за что не ходить. Не хочу смотреть, как этот Генка будет распоряжаться Керюшкой!
Когда брат Марии Петровны приходил за Керюшкой, я ушёл из дома.
И не поехал провожать полковника на аэродром. Я не мог.
Я не знал, чем заняться в нашей опустелой квартире. В кухне я нашёл забытую алюминиевую миску, из которой ела Керюшка, и чуть не разревелся, как девчонка.
Мама даже забеспокоилась. Звала меня в кино. Я ничего не хотел.
Никогда не думал, что на свете может быть так скучно.
Телеграмма
Прошла неделя. В школе занятия еще не начались, а дома было так плохо! Каждая вещь напоминала прежнее весёлое житье…
Как-то вечером я вышел в переднюю почистить сапоги. Вдруг слышу где-то близко свист… ещё и ещё…
Не может быть! Я подбежал к двери, открыл — и в переднюю ворвалась Керюшка!
На дворе шёл дождь, и Керюшка была ни на что не похожа. Грязная шерсть висела сосульками, глаза слезились, лапы-столбики дрожали.
Я боялся, — что скажет мама! А она поднесла Керюшке миску тёплого супа! Я хотел налить ещё, но мама сказала:
— Сразу нельзя. Собака, наверно, нас долго искала. Не ела, может, два дня. Голодный желудок нельзя перегружать.
Потом мама засучила рукава и сказала:
— Владимир, принеси мне корыто из ванной.
— Зачем, мама? Неужели ты будешь так поздно стирать бельё?
— Не бельё, а твоего лешего. Вон, грязнущий какой!
Мы вымыли Керюшку. Вытирая её простынёй, я спрашивал маму:
— Что теперь будет? Неужели отдать Керюшку? Она ведь сама нашла нас, бежала через весь город одна…
— Нечего собаке взад и вперёд мотаться! Пусть здесь живёт! — сердито ответила мама.
Я крепко расцеловал её. Но вскоре я снова огорчился:
— А брат Марии Петровны узнает и потребует отдать ему Керюшку!
— Ты напиши Марии Петровне, чтобы она тебе оставила собаку. Адрес у тебя есть?
— Да, но письмо долго идёт…
Мама достала из сумки деньги и сказала:
— Ладно уж. Пошли ей утром телеграмму.
— Мамочка, миленькая! Я сейчас сбегаю!
— Нет, сейчас поздно.
— Почта напротив, я мигом. Разреши. Ты сегодня такая хорошая!
На почте мне помогли составить телеграмму. Я волновался и не мог соображать.
Мама постелила Керюшке кусок старого одеяла на полу. Мы все улеглись, мама потушила свет. А Керюшка прыгнула ко мне на кровать и тихонько поползла к моему лицу. Я обнял её большую голову, и мы заснули.
На другой день пришёл ответ Марии Петровны.
Я прочёл и хлопнул телеграммой Керюшку по носу. Она схватила её зубами.
— Осторожно, не порви, — сказал я, — это важная бумага. В ней разрешено не расставаться нам с тобой никогда.
Оглавление
Пятая жилица
Мама знакомится с собакой
Первая прогулка
Не бей собаку!
Караси
Керюшка слушает
Дальние прогулки
Умная голова
Керюшка помогает мне готовить уроки
Научилась плавать
Не всем можно
Отъезд
Телеграмма
Последние комментарии
36 минут 23 секунд назад
38 минут 23 секунд назад
47 минут 29 секунд назад
1 час 6 минут назад
1 час 46 минут назад
10 часов 16 минут назад