книга из-бранных стихов Издание второе сильно дополненное Москва — 1994 СОДЕРЖАНИЕ Пролог — программка ПОЧТИ ДЕТСТВО. 1953 — 1964«Мы были старше дней своих...»АлёнушкаБаллада о подъемном кранеРеактивные сизариИз целинного блокнота 1957 годаПьянкаСтихи, написанные под влиянием Назыма ХикметаИз бийских блокнотов начала 60-х годовФилософствующие виршиПервая военная песенка ВРОДЕ БЫ ЗРЕЛОСТЬ. 1965 — 197721Журналистские зарисовочкиНа женские темыЗарисовка в поезде Москва — Дубна весной 1973 годаСтрочка на ЛарошфукоСинтетические стансы Андрею ВознесенскомуФантастическое видение с борта исследовательского судна «Дмитрий Менделеев» во время несостоявшегося — для меня — рейса на поиски АтлантидыСорок строк о придуманном МегионеЭкологические вирши«С интервалом в месяцы и годы...»Назидательно-молекулярноеОсенняя зарисовкаИгрецкая«Когда я буду дохлым как сапогВторая военная песенка ЖИВЕМ ПО ВТОРОМУ РАЗУ! 1978—1989Сонет«Хороним не тех, кого надо...»Холстомер«Есть в идиотстве русских сказок...»«Украинцы, чехи, русские...»Журналистские зарисовочки самого конца 70-х — самого начала 80-х годовМужское застолье на винзаводе в ЦинандалиРазмышления за кружкой пиваВоспоминание о крамольном поэтеСтихи о стихахИз старой строфыУтратноеПамяти Владимира ВысоцкогоТаганская песняЧетверостишья с посвящениямиПрощальная Юрию ВизборуПоминкиМиниатюры из разных блокнотовТретья военная песенка А ВЕК-ТО КОНЧАЕТСЯ. 1989—1994Пражская зарисовка 15 октября 1989 годаСтрашная историяЛегкомысленные ямбыВариацииЗнаки препинанияБаллада «Двойной бурбон» с рефреном четвертьвековой давности и двумя французскими эпиграфамиМои персидские мотивыАнтисонетАвгустовские годовщиныХудожникМои комментарии к весенним парламентским дебатам 1993-го годаАвтопарафраз, или весёленькие вирши на традиционную темуПриметы времениКругом шестнадцать«Вертинский, Галич, Пастернак...»Осеннее настроениеОчень нетрезвые стихиВоспоминание о летнем ипподромеСтарый ГаррисПрощание (Перелесок переласок)Четвертая военная песенка Об автореОтзывы о книге
Нам в этой жизни можно — всё:Взлетать почти до звёзд,Крутить фортуны колесоИ выпадать из гнёзд,Встревать в любую круговерть,Скакать во весь опор...Но — «Ни на солнце, ни на смертьНельзя смотреть в упор». Стихи прошли через всю жизнь, начиная с маминых колыбельных и до сих пор, когда приучаю к Поэзии старшего внука с умом технаря и рационалиста.Жизнь своевременно свела с Пушкиным. Маяковским, Цветаевой, Блоком — именно тогда, когда надо было, когда ум созрел.Она же подарила встречи с теми из современников, чье творчество любил и люблю. Вы встретите на этих страницах энное число известных имен — замечательных поэтов, бардов, ученых, художников — и почти столько же упоминаний о людях, «широко известных лишь в узком кругу», чей дар оказался невостребованным, но оттого не менее замечательных, для меня во всяком случае...Стихи — свои и чужие — помогали жить и иногда — выжить. Стихотворные строки сверлили охваченный пожаром мозг, когда в 1977 году подыхал от энцефалита. И долгая жизнь в журналистике, преимущественно научной, неизменно освещалась лампочками, лампадами, светочами и светилами Поэзии.В «X и Ж» — «Химии и жизни» — лихом и забавном журнальчике затюканной нашей интеллигенции — параллельно химической насаждал и поэтическую рассаду, рубрики «С намагниченных лент», «Поэтический комментарий» и другие.К собственным стихам относился всегда с той степенью серьезности, которой они заслуживали. Некоторые из стихотворений, включенных в эту книжицу, печатались в периодике, звучали по радио.Первым изданием «Годы отсебятины» были изготовлены самиздатовским способом в 1980 году тиражом три зкземпляра по настоянию N.N.; которой был тогда увлечен. Но ей достался лишь третий экземпляр переплетенной машинописи, второй же — замечательному доктору Варваре Александровне Черкасовой, что за уши тащила с того света не только меня, но и Василия Федорова, оставившего в российской поэзии послесталинских времен след позаметнее моего. А первым экземпляром того «издания» пользуюсь сейчас как шпаргалкой.Спасибо всем, кто причастен к появлению этих стихов и этой книги.Владимир СТАНЦО3 мая 1994 года
1955 — 1964ПОЧТИ ДЕТСТВО
Если спросишь ты, человече,Что я есть, — то отвечу так:Весь я — тыща противоречий,Сто людей и двадцать собак.
Валерию Валюсу Мы были старше дней своих,А для чего — не знали сами,И нынче, головы склонив,Грустим над прошлыми часами. Часами слабости, любви,Что недолюблена, часами,Что разбазаривались нами, —Назад попробуй позови... И странствий даль, и дел громадыУж не манят — замкнулся круг.И делаем — не то, что надо!..«Куда ж нам плыть», мой друг?..
1953 АЛЁНУШКА Колёса несут свой стремительный бег,И выбежит скоро навстречуЕдинственный преданный мне человек,Маленький человечек.На шее повиснет моей, лопочаПро разные радости-беды,И в жизни единственная печаль —Не то, чего хочешь, к обеду... А после шагает со мной через лес,Не хнычет, всерьез уставая,Ведь ей послезавтра исполнится шесть -Уверена, что большая!Лесные прогалы, излучины рекИ колкие ветви навстречу...Единственный преданный мне человек.Маленький человечек. БАЛЛАДА О ПОДЪЕМНОМ КРАНЕ Вадиму Кравченко Последняя утренняя звездаВисит над подъемным краном.Должно быть, уйти ей давно пора.А ей всё кажется — рано.Уж несколько месяцев каждую ночьОна сюда приплываетИ крану нескладному — я точь-в-точь —Кокетничая, мигает. А он, заприметив ее, нахал,Ей улыбался, стоя,Здесь, на земле, и легонько махалДлинной стрелы рукою.А сам был готов для нее сплестиВенки цветов и сонетовИ очень хотел до неё дорасти,Но только молчал об этом. Не спал ночей, поджидая её,Но стройка кончилась вскоре,И ему сказали: место твоёВ городке, что на Карском море.
— Есть, — ответил он, — завтра пойду, —
А ночью, дождавшись подруги,С собою стал звать ее, но она —Скрылась за тучку в испуге. Он огляделся: вставал рассвет, —Сбил, досадуя, хвост кометыИ понял, что ей был нужен сосед —Столичный театр оперетты. РЕАКТИВНЫЕ СИЗАРИ Почти баллада Подымаются до зариИ уходят в ночной полётРеактивные сизари —Популярный в Москве народ.И в извечный птичий порыв,С жаром, будто бы на пари,Устремляются, в небо взмыв,Реактивные сизари. По-над площадью полный кругВ небесах прочерчен, и вдруг —Петля Нестерова, пике,И на бреющем вниз к реке,Вниз и заново в синь небес!..Неземные, как молний всплеск. А потом в полуденный жарГде-то спустятся на бульвар,Воплотятся сизой толпой,Непонятливой и тупой,И пойдут летуны зари,Реактивные сизариНаставлять друг другу рога,Набивать зобы и рыгать,А за чью-то сдобную коркуОкровавят у друга холку. И в лучах вечерней зари,Целя в мраморную плиту,Реактивные сизариШляпы пачкают на лету. ИЗ ЦЕЛИННОГО БЛОКНОТА 1957 ГОДА 1.Стихи о Москве Ветром сибирским, несущим снег,Мой рюкзачок обвыт.Долгих сто восемнадцать днейМы не видали Москвы. Грязной стерней без дорог шагалТучи смыкали цепь,Здесь только понял, как дорогаЭта, без края, степь. Ветер и зной закаляли кровь,К бурым степным — привык,Лишь иногда всплывают из сновВиды моей Москвы. Встанет, окутанная дождем,В мачтах антеннок — песнь,Как вдохновенья порыва ждемГорода-песни весть. Вьются снежинки, на горный склонПадают в тишине.Город мой спит, во тьму погруженВ воспоминанья, в снег. 2.Фрагмент В.Легасову Для чего мы катили с тобою, Валера,В этот Богом забытый, заброшенный крайС фестиваля московского — символа веры,Что на этой Земле можно выстроить рай?! Не за блага, что кем-то кому-то обещаны,А за то, что природы характер нелеп:Пересохшие земли, метровые трещины,Мёртвый хлеб. Взять его для нетопленных наших пекаренМы обязаны... Нынче же песни звучат,Ты сидишь у костра, и бушлат твой шикарен,Между нами — три года и двое девчат... 3. Шутливое поздравление-пародия поэту Юрию Панкратовув день его рожденья в Тергеше Коньяк, французы и кометыЗатмили небо.Стоит поэт полураздетыйИ овцы — с требованием. Сюда придите в умиленьиВы в час заката...Стоит Панкратов среди блеянья,Стоит Панкратов. Разносит ветер голосище: —Поддайте жару!Мы заработаем — на пищуСложив кошару. И на питье, возможно, тоже!Копайте ж землю!Но литераторские рожиЕму — не внемлют. Стишки, насмешки, тары-бары...Да ну их к ляду!И только верный Харабаров —Как друг в награду. 4.Только телеграммы Мне было дано —Отправлять из ДжиримаТвои телеграммы —Четыре слова:«Люблю. Целую. Скучаю. Белла».И в этомТыОставаласьПоэтом. 5.Зарифмоваанные слоги. Разговор —Шофер,на койна кон-заводпопер?—За вод-кой!
ПЬЯНКА Я слышу надсадное: «Лгун ты!» —Той песенке лет уже пять...А я пью сегодня с Пер-ГюнтомИ мне на других наплевать! Навязчиво шепчешь: «Опомнись!Горячки возможны в мозгу!»А я ненавижу любовницЗа то, что без них не могу. Отстала. Спокойно и кротко.Повторно не скоро придешь...Подружка прелестная водка,Когда собеседник хорош! Расплывчаты мысли и шутки,Заносчивы пляски Анитр.Но мрачно и муторно: «Шут ты!»Орут мне пустоты поллитр, — «Что смыслишь ты в этом предмете,И Пер — не разумней тебя!Нелепые взрослые дети!Подобие же-ре-бя...» Вот так — одиноко и сероБравадствую, душу губя,И зло изливаю на ПераВсю жёлчь, что копил на себя. Но снова призывное: «Лгун ты!»Попрёки опять и опять...Я ссорюсь по мелкой с Пер-ГюнтомИ мне на других наплевать. СТИХИ, НАПИСАННЫЕ ПОД ВЛИЯНИЕМ НАЗЫМА ХИКМЕТА 1.После спектакля Горечь ломает воображенье,Лошади-мысли до крови забиты.Это, прощаясь, свое шлет прощеньеВсеми забытый. Был незлобив он и всё же — несносен,Редко весёлый и часто небритый,Он возвращается в прошлую осень,Вами забытый. 2.Нине За стеною читают детские вирши,Просыпаются, будят друг друга,Любят друг друга.Я один в полосатой комнатеС душой полосатой, как твое платьице:Полоса веры — полоса неверия,Полоса нежности — полоса злобы...Полосы пляшут дикие танцы:Перемешались, перемежались, сжались.Я просил тебя:Выбери, что тебе надо,Вместе разорвём, взорвём остальное.Ты — не захотела. Ну и не надо!Буду ходить полосатым, как тигра,Или — как зебра, как твое платьице,Как твоя ложь, подобная правде. 3. Просвет Я хочу написать для тебя стихи,Такие же простые, как ты,Такие же сильные, как ты,Такие же женственные, как ты. Я хочу написать для тебя стихи,Такие же сбивчивые, как я,Такие же сумрачные, как я,Такие же любящие, как я. Я хочу, чтоб бесхитростная строкаДонесла до тебя, что ты — это я,Я — это ты, мой огонь — это ты,Мои стихи — это тоже ты!Чтобы ты не была так далека. Понимаешь меня? Понимаешь? Нет.Значит, я еще не поэт.
ИЗ БИЙСКИХ БЛОКНОТОВ НАЧАЛА 60-Х ГОДОВ 1.Городок Город полон пыли и солнца,Солнце выжелтило всю зелень,Лишь седые от пыли сосныУцепились за эту землю. Здесь заводы встают из пыли,Здесь до песен и баб охочи,Гусаков запоздалый вылетЗдесь на мушку берёт охотник. А от солнца некуда деться,А ботинки седы от пыли...Выход только один — раздетьсяИ торпедой врезаться в Бию. Всё здесь молодо — люди, сосны,Тополей немногих шеренги...Всё здесь молодо, даже СолнцеИ — малиновые черешни! 2.Не придумал названия Над ультразвуком и ультраретортамиломаем головы — себе и людям,искусства искусней, азартней спортачасы исследовательских буден.На темы списываем финансы,колдуем, выводим формулы точные,и мысли растут — как ананасы:иногда сочные, иногда — с червоточиной.Бушуя, они обрастают плотью —снова в расчетах что-то напутали! —кроем друг друга заглаза и воочью,а всё равно — поднимаются спутники.Буравят небо, напичканы нашимимыслями, спорами, расчётами, потом...Инженер сегодня Вселенную пашет —это стоящая работа! 3.Нашей команде Инженеры, молодые специалисты,мои непутёвые собратья,мы с вами — не просто туристы,туристы в квадрате!Капиталами не обзавелись мы,наши жёны не поспевают за модой,но колёса, а не точные механизмынам отстукивают годы.Нас не вывернет наизнанкудаже самый рискованнейший из пилотов,огурец, пивко и таранкупредпочтем промасленным шпротам.Можем водку глушить до одурив вечера командировочные, одинокие,а на утро просыпаемся бодрыми —что поделаешь, планы, сроки.За большие дела взялись мы,край Алтайский, увы, не Минводы,но колёса, а не точные механизмынам отстукивают годы. 4.Авиационное Почему так мало пишу?Говорят, что от лени.Но вывозит веселый шут —Новизна впечатлений. Неожиданно свеж и юнГолос звёзд прозвучал в эфире.Неожиданно мал гальюнНа гиганте Ту-104. Всё врубается только разВ обалделую нашу память!Может, лучше сделать запас,Подкопить впечатлений наледь, А потом напрячься всему,Подкрутить в мозгу своём гайки,И давай раздолье уму,Сочиняй трёхтомные байки! Не по мне подобный процесс,Голова моя — не сберкасса,Лучше звёзды хватать с небес,Чем солидностью лживой хвастать. И пускай я мало пишу,Часто слышу упреки в лени,Царствуй вечно, весёлый шут —Новизна впечатлений! 5. Ночь Сопит сосед, о ком-то дальнем грезя.Уснуло всё. Четвертый час утра...Когда же кончится моя, в поэзию,Нелепая игра?!Слет до утра. Соседу спать мешаюИ шепотом себе внушаю:Запомни, здесь ты только инженер!Умей же в прозе думать о жене... ФИЛОСОФСТВУЮЩИЕ ВИРШИ Закон, диктуемый природой.Для всех и каждого:Всё в жизни — требует ухода,Лишь женщина — ухаживания. Бессмысленно и слишком мелкоУхаживание за мебелью,За обувью или обоями,Или — за собою... Но иногда бывает надобность,Не замечаемая наглостью,Самоуверенностью, сытостью,Снобизмом или деловитостью, —Когда женщина требует — ухода! Тогда, несчастьями опознаны,Всегда уходим слишком поздно мы,Хоть своевременность ухода — для каждого! —По отношению к природеИ к самому себе в природеЕсть высшее ухаживанье. ПЕРВАЯ ВОЕННАЯ ПЕСЕНКА Подвижно Воюю я, воюю я, друзья,и с этим совладать никак нельзя, -поскольку я веду незримый бойне с кем-нибудь, а лишь с самим собой! На этой справедливейшей из войн понять себя по-новому изволь. Но так как на войне, как на войне, то, может быть, беда придет извне. На этой справедливейшей из войн к отваге приучить себя изволь. Но так как на войне, как на войне, то, может быть, утонешь ты в гавне. Война та не закончится никак,поскольку я себе и друг, и враг,поскольку как условие данапустяшная, а всё-таки война! На этой справедливейшей из войн понять себя по-новому изволь. Но так как на войне, как на войне, то, может быть, беда придет извне. На этой справедливейшей из войн к отваге приучить себя изволь. Но так как на войне, как на войне, то, может быть, утонешь ты в гавне. Война та не закончится — никак...
1965 — 1977ВРОДЕ БЫ ЗРЕЛОСТЬ
Для меня стихи — не профессияИ поэтому — не обуза,Захочу — и наемся песнями,Не своими — зато от пуза! ЖУРНАЛИСТСКИЕ ЗАРИСОВОЧКИ 1.Южная Хлоркою воняющий сортир...С очередью. В городке у моря.Химия спасет, конечно, мир,Если только раньше не уморит... 2.Тоже южная Преступившая молвуСидит москвичка на молу.Торчат,как из печи поленья,Коленки красного каленья. 3.Нечеловеческая Кобылка по имени ЗавистьКобылку по имени ЗавязьУдарила кованной пяткой...И стало обеим - не сладко. 4.Командировочная ташкентская Широколиц, широкозад,В мой номер ломится казахИ, наконец, врывается.Он очень добрый и большой,И пахнет луковой лапшой,И бодро чешет яйца. НА ЖЕНСКИЕ ТЕМЫ 1.Тост к 8 Марта Всё, что достойно этой жизни,Идет от вас — все очень просто,И потому шампанским брызнемИ вновь за вас подымем тосты.Не за потребности растущие,Не за вторичность отношений —За первозданную распущенностьВсех вешавшихся нам на шеи.Не за докучливую жертвенность,Не за абсурдность ваших логик —За верно понятую женственностьИ верноподданные ноги!За все, что было и получится,И чтоб вовеки не приелисьВам — наше мнимое могущество,Нам — ваша истинная прелесть. 2.Что делают мужчины. Неукротимых укрощаютИ, если надо, окорачивают,Хорошеньких — окукарачиваютИ — непрощаемых — прощают.За первородный женский грех,За первопуток первоцветаЛомают женщин, как поэтов,Но, к сожалению, не всех. ЗАРИСОВКА В ПОЕЗДЕ МОСКВА — ДУБНАВЕСНОЙ 1973 ГОДА Поезд катится в Дубну,Дребезжащий нацело,Клонит весь вагон ко сну —Полчаса двенадцатого.Пара физиков — сопят,Обхватив портфельчики,А не спят в вагоне — яДа товарищ Федченко.Очень правильный старик,Он сидит, блаженствуя,На плече его горитГоловёнка женская.Головёнка хоть куда —Вороная, в локонах —Заглядятся поезда,Что летят за окнами.Заглядятся на нее,Ему — позавидуют...Только это всё — вранье,Нос задрал для виду он.Для нее он — не любовь,Так, начальник средненький,Ну, конечно ж, не любовь,Но — других безвреднее...Просто очень хочет спатьГоловка подшиньонная,Просто очень хочет спатьПод-чи-нён-ная.Подчинённая мужьям —Первому, последнему...Откомандовался, хам,Он теперь — подследственный.Подчинённая в дому,В суматохе ведомственной,Подчинённая ему,Но — глава над ведьмами!Ей на остров МаргеритОрудийным выстреломКак одной из МаргаритПриглашенье выслано.Погулять всегда не прочьВетренною, дерзкоюПрошабашила всю ночь,Ночь перед поездкою.И теперь спокойно спитГоловка подшиньонная,Старику в плечо сопитПод-чи-нён-ная.Улыбается во сне —Снится что-то тёплое?Как когда-то по веснеС рюкзачишком топала?Или снится, что живетЗамужем за Шивою?Он того, что бил в живот,Выставил за шиворот!И баюкает её,И качает в люлечке,Носит на руках еёСестре на зависть Людочке...Оттого спокойно спитГоловка подшиньонная,Старику в плечо сопитПод-чи-нён-ная.Подчинённая ветрам,Настроеньям каторжным,Скудным нашим вечерамС кадрами и картами.Нашей тягостной хандреС сумерками-тенями,Нашей суетной игреВ изо-бре-де-тения...Но пока спокойно спитГоловка подшиньонная,Старику в плечо сопитПод-чи-нён-ная... Поезд катится в ДубнуПо лесам женьшеневым...Я сегодня не засну,Я рисуюженщину. СТРОЧКА ИЗ ЛАРОШФУКО Г.Н. Флерову Нам в этой жизни можно — всё:Взлетать почти до звезд,Крутить фортуны колесоИ — выпадать из гнезд,Встревать в любую круговерть,Скакать во весь опор...Но- «Ни на солнце, ни на смертьНельзя смотреть в упор». —А вы смотрели...
СИНТЕТИЧЕСКИЕ СТАНСЫ АНДРЕЮ ВОЗНЕСЕНСКОМУ «...Снежное сожалениепо лесу и по нам...»Стонет в лесах от лениГений — или шпана.Чем-то с тобой сродни мы —Ленностны и ранимы.Знаем, что ремесло —Необходимость и зло. «Ах, мое ремесло самобытное — самобытное? нет, самопытное!» Ну, а без ремесла —Глупостям несть числа.Не отточив его,Не выможешь ничего.Будешь писать о родине —Будто пишешь пародии.Или — самопародии:Строчкой себе по морде! «Снежное сожалениепо лесу и по нам...»Не в Бога верую — в гения,Будущий экспонат музея восковых фигур мадам Тюссо, горластый и часто безмолвный, в Америке — академик, но — не пророк в своем отечестве,Где обвиняют в трюкахЗа то, что Поэтом стал.Где записные хрюкалыТолкают на пьедестал. ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ВИДЕНИЕ С БОРТА ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО СУДНА «ДМИТРИЙ МЕНДЕЛЕЕВ» ВО ВРЕМЯ НЕСОСТОЯВШЕГОСЯ — ДЛЯ МЕНЯ — РЕЙСА НА ПОИСКИ АТЛАНТИДЫ Паразиты и параноикиПарадоксов не принимают.Бороздят носами каноникиОкеаны до Океании.А научные сухогрузы —И беременны, и беспузы.Акванавты погоды ждутИ спиртягой желудки жгут. Острова проплывают дальние.Преисполненные экзотик...Только нам умерять желанияПредписали в партийном КЗОТе,«Не пущать!» — решили КомковыЗа одно лишь — честное — слово.Наплевать, проживем и тут.Времена другие — придут! Паразиты и параноикиПарадоксов не принимают.Им играть бы в крестики-нолики,Рапорта подписывать к маю.До атлантов пути неблизки,Но над самой дурной волнойЧто-то пишет нам ГородницкийНе на идиш и не по-критски,В чем-то более чем родной... Ну, давай еще по одной! СОРОК СТРОКО ПРИДУМАННОМ МЕГИОНЕ Никогда не бывал в Мегионе я.Говорят, там страна Миллиония… Срифмовав экзамены с гекзаметром,Я уеду в город Мегион.Там ветрищи ледяные намертвоПродувают с четырех сторон.Согревают газовые факелыНаселенье перемерзших тундр.Девяносто пять процентов запили,Даже те, кто мудр,Даже те, кому работа спорится,Даже те, кому работа – долг,Остальным – играется и споритсяПосле всех недолг…Там совсем тепло бывает в мае лишь,День полярный колок и цветаст.Что, устали? Может быть, замаялись?Хочется цветочков? Бог подаст!Или, может, захотелось музыки,Или, может, вспомнили о Ней?!Грубость – производное от мужества –Там нужней.Газовые гулкие рапсодииСкважины играют круглый год.Чертов ритм и чертовы мелодии,Этот газ горяч, горюч и горд.Он сгорит в конфорке на Каляевской,Оживит узлы какой-то ГРЭС,Он, как я, не очень управляемый,Заводной газообразный бес… Ничего не зарифмую больше я –Шалопай и чуточку пижон,В самолете, что летит над Польшею,Сочинивший бред про Мегион.От тоски по радостям несбывшимся,О маршрутах – тех, что не прошел,Развлекаюсь в самолете виршами.Данке шён! Срифмовав экзамены с гекзаметром,Я уеду в город Мегион,Где лихие факелеща знаменемПолыхают с сорока сторон.
ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ВИРШИ Обдувает газами,Выхлопами труб,Все мы — одноразовы.Хоть умен, хоть глуп.Хоть из добродетелейСоткан весь,Хоть красив, как тетеревВ кадре шесть на шесть,Хоть прославлен байкамиВсех газет,Хоть с большими тайнами —Тет-а-тет.Сколь ни переменчивы,Живы — раз!И за это женщиныТерпят нас.
С интервалом в месяцы и годы
По-ребячьи тянет на стихи —То на лоне матери-природыУ еще не высохшей реки,То в кино, то в кресле самолетаЗащемит, заноет, загудит,Засвербит молоденькое что-тоВ пакостно стареющей груди.Выплеснется песнею наружу —Той, что должен спеть и спеть хотел,И тогда нежданно обнаружу,Что на двадцать строк помолодел...Может, позже все уйдет в отходы —Слишком много в жизни чепухи...С интервалом в месяцы и годыПо-ребячьи тянет на стихи. НАЗИДАТЕЛЬНО-МОЛЕКУЛЯРНОЕ Владимиру Воробьеву и Веронике Долиной Разумеется, я знаю, что в фамилии средневекового монстра Дракулы ударение на втором слоге, но в стихах допустимы — ради созвучий — некоторые вольности... В каждом есть молекулы Дракулы,В каждом есть молекулы дряни,В каждом есть молекулы раковыхНеопознанных заболевании.В каждом есть свои червоточины,В каждом есть свои недостатки —Слишком часты в жизни отточия,Слишком часты игрища в прятки. Но у каждого есть — любимое,Но у каждого есть — достойное,Только слишком часто храним егоВ потаенных души отстойниках.Впрочем, делать это — не надобно,Потому как ведет к депрессиям,Хоть порой способными бабамиВозвращается к нам же — песнями. Нерастраченное до старостиВозвращается нам сторицею —Укорачивает усталости,Отворачивает от «Столичной».Просветим и возлюбим чокнутыхОт Камчаток и до Эстонии:По молекуле от ЧукоккалыБыть должно в любом из достойных. ОСЕННЯЯ ЗАРИСОВКА Листопада цветастая линька.Выцветающий купол небес.Черно-буро-зеленые клиньяНа полях — что с картошкой и без. Осень сглаживает болячки,Запрягая в работу мозг,И растрачивает заначкиВсех привязанностей и поз.
ИГРЕЦКАЯ Теперь же, по обычаю, друзья,«Игрецкую»! Из «Пиковой дамы» Ног ли протягиваю тяжкую тяжесть,Откидываю ль закидоны копыт,Рифм потасканных бойкая стражаЗа моими плечами стоит. Утешают меня — как могут,На все лады и лада,Прочат немощную дорогуБог весть куда... Верю в будущие поверья.Понял пошлость прошлых программ...Не совпали ни номер, ни серия.Проиграл.
Когда я буду дохлым, как сапог,
Заброшенный на полку магазина,Как неодушевлённая резина.Тогда решат: он в жизни что-то мог. Еще одна малявка загруститИ выдавит слезу из глаз порожних.Предсказывать подобное несложно,Сложнее удалить аппендицит. Еще взгрустнет какая-то кобылаИ подойдет, и поцелует в носМою вдову, которая любилаМеня немного больше, чем стрекоз. ВТОРАЯ ВОЕННАЯ ПЕСЕНКА Умеренно, в рваном ритме Слезоточивый газ —Оружие химической войны.Слезоточивый глаз —Первейшее оружие жены. Слезоточивый глаз Испепеляет нас. Слезоточивый глаз — Мужчинам не указ.Слезоточивый глаз,Ты — недруг увлечений и тревог.Слезоточивый глаз!В борьбе с тобой давно я изнемог. Слезоточивый глаз Остепеняет нас. Слезоточивый глаз — Мужчинам не указ.Слезоточивый глаз,Тебя мне не дано преодолеть.Слезоточивый глаз,Ты жизнь мою укоротил на треть. Слезоточивый глаз Не укрощает нас. Слезоточивый глаз — Мужчинам не указ.
1978—1989ЖИВЕМ ПО ВТОРОМУ РАЗУ!
Могу работать ямщиком,Могу — учителем толковым.Но не могу — временщикомИ не хочу — Гребенщиковым! СОНЕТ Моя юность была хандрявой.Нервно волосы теребя,Бредил бабами, бредил славойИ не знал самого себя. Моя зрелость была рабочейИ отчаянно игровой.В этой жизни — выиграть хочешь,Но расплатишься — головой. Лишь познавши свободу смерти,Заглянув ей в глазное дно,Я сказал себе: все одно,Повертись еще в круговертиЭтой жизни, а что до лет,Правды в них, как и в картах, нет.
Борису Глаголину
Хороним не тех, кого надо,
И любим не тех, кого надо.Свернуло направо право,Свернула налево правда. Отчаяния дались намПригоршнями, ладонями.Стихи облетают листьями.И жизнь, и любовь.Догоним ли?.. Погиб Сережка Безверхий,Ему был неведом страх.Его «жигуленок» ветхийВаляется в Жигулях. ХОЛСТОМЕР Владимиру Высоцкому Интеллекты подвластны силе.Безразлично и свысокаОскоромили, оскопилиПервозданного рысака.Оскопили не из-за нрава,А за то, что невзрачен, пег,И не передал табунам онСвой стремительно четкий бег.Все нормально — мера за меру,Гений неповторим — пока.В этом вижу месть Холстомера,Товстоноговского премьера,Первозданного рысака.
Есть в идиотстве русских сказок
Непостижимый аромат,Когда они, порой все сразу,Тебя и лечат, и корят.И, отвращая от тревоги,Вселяют веру — не в слова.Они торжественны и строгиИ праведны, как дважды два.
Украинцы, чехи, русские —
Ладные все да гожие,И белорусы, к примеру,За то не в претензии к ним.Пусть будет другим обузою -Быть на меня непохожими,Мое же дело, наверное,Быть только собой самим. ЖУРНАЛИСТСКИЕ ЗАРИСОВОЧКИ САМОГО КОНЦА 70-х — САМОГО НАЧАЛА 80-х ГОДОВ 1. СтоличнаяНиколаю Глазкову Утречком, встречать подружку Нину,Топал я на аэровокзал.Город осажденных магазинов...Раньше думал: экая буза!А сейчас — неведомые лица:Из десятка городов народНа привоз полопать из столицыТратит все отдушины суббот.День-деньской открыт вокзалов клапан,И москвич в очередях увяз...Полегаю, что головотяпыБыли порачительиее нас. 2. Железнодорожная На вагонах написано:«Легковесные грузы»...Легковесные грузыРастеклись - по Союзу.Что в вагонах: контейнерыС кукурузными хлопьями,Свежеснятые тренеры,Передряги холопьи,Бесконечные залежиПодслащенных пилюль?.. Снег, отправленный загодяВ прошлогодний июль. 3. Пригородная Дача — это не то, что дают,А то, что сдают, продают.Дача — это где поддают.Реже — наподдают,Чаще — просто дают,Иногда — дают сдачи.Да-ча! Там создают уют.Иногда — нетрезво поют,Убивают и просто бьют... Мне задаром не нужно дачи. 4. Кинематографическая (Глядя кинохронику) Они давно уже немногое умеют.Что и умели — стали забывать.Зачем же ждать, пока совсем охомейнеют?Давно пора всю их компанию — снимать. Двадцать четыре кадра в секунду?Можно и чаще. ...... МУЖСКОЕ ЗАСТОЛЬЕ НА ВИНЗАВОДЕ В ЦИНАНДАЛИ Томазу Канделаки Съели — сумели —Хмели-сунели.Плотно сидели,Ели — балдели:Капли лимона —По шашлыку...Съел бы и тонну,Да не могу,Возле беседки, в коей давноГость Александр объяснился Нино.* Пили, курили,В тостах дурили,Только про женщин —Не говорили.Выклевать что лиЗерна граната?В этом застольеДама нон гратаВозле беседки, в коей давноГость Александр объяснился Нино. Взял бы гитаруДоблестный муж,Выпил бы чару —Некуда уж!Можно ли, чтобыГорло — без дела?!Вах, гамарджоба,Вах, виноделы!Возле беседки, в коей давноГость Александр объяснился Нино. *Александр Грибоедов, Нино Чавчавадзе РАЗМЫШЛЕНИЯ ЗА КРУЖКОЙ ПИВА Алику Штолякову Чревоугодьем не грешат в российских весях,Торгаш-подлючина впился в страну, как клещ,Но наши горести всегда надежно лечатПивко и с ним — мумифицированный лещ. Проспект Калинина. Сидим себе, как баре,Спешить нам некуда и незачем спешить.В пивной тепло и парит жарче русской бани,И русский дух хмельной ничем не сокрушить. Когда я выпимши, мне море по колено,Леща и выловил и вывялил я сам,И пива нежная бахромчатая пенаНеотразимость придаёт моим усам. По паре кружек поднесет еще Григорьич,С хорошей закусью он выпить — не дурак.Мы заливаем пивом собственную горечьИ думы подлые про то, что всё не так. Двоякослужащий пьет виски с пепси-колой,Жрёт уворованный партнером сервелат,Ну а пивные остаются лучшей школойДля скудно мыслящих останкинских ребят. Тех, что толпой пойдут туда, куда прикажут,Что станут ровно, в две шеренги на плацу,Что по паскудному призыву в рожу вмажутЗа то, что рыж, или за то, что жрал мацу. Им ни к чему интеллигентность и поэты,Зато в подпитии таким неведом страх,Расставят точечки — посредством пистолетовНа людях, на иконах, на стихах. ВОСПОМИНАНИЕ О КРАМОЛЬНОМ ПОЭТЕ Спрашивайте, мальчики ...Александр Галич Вглядывайтесь, мальчики, — авосьРазглядите что-нибудь такое,Что на самом деле и всерьёзВас заполонит-обеспокоит. Вглядывайтесь, мальчики, в овёс,Чтобы с овсюгом его не спутать,Чтоб не одолел недобрый спутник,Чтобы, если верить, так всерьёз. С верой в наше время — нелегко,Лицемерить могут даже храмы,Где к вранью приученные мамыНасыщают адом молоко. В мире всё пропитано враньём —Нравственность, политика, устои...Умирать от этого не стоит.Мы еще, ребята, поживём.Мы еще, ребята, оживём. Вглядывайтесь зорче во гробыОдиозно слепленных кумиров,Не считайте прессу оком мира —Там преуспевают лишь рабы. В жизни свой отыскивая путь,Вглядывайтесь, как бы вам ни лгали.И тогда вы сможете, как Галич,Вектор жизни к правде повернуть. СТИХИ О СТИХАХ Михаилу Марфину Мои стихи грешили приземленностьюИ частой переменой настроений.Им не хватало — целе-устремленности.Но вот они иссякли, я старею. Неужто правда, — и исхода нету мне?!Не соглашусь! Стучится сердце молотом.Хочу писать, влюбляться — и поэтомуНе буду с теми, кто порочит молодость. Но буду с теми, кто грешит напраслинойНа всех, не испытавших испытаний.И к молодым иду я — как на праздник,На праздник неслучившихся желаний.
ИЗ СТАРОЙ СТРОФЫ Когда-то в юности получилась строфа, как теперь вижу, ужасная. Есенинщина в худших вариациях, поделка. Но казалась певучей: Что вы, кто сказал, что я поэт?Я певец, довольно безголосый,Что любил задумчивые косыИ весны сиреневый рассвет... Позже, году в 80-м, когда уже вовсю работал мой семинар будущих научных журналистов и на него приходили охотно разные интересные люди от Аджубея (опального) до Городницкого и Златковского, когда первые ребята — Миша Салоп, Миша Марфин, Юля Печерская, Любаша Стрельникова, что называется, встали на крыло, та старая строфа почему-то вспомнилась и, танцуя от нее, как от печки, я написал такие вот, достаточно жесткие стихи. Что вы, кто сказал, что я поэт?Я певец, предельно безголосый,Невзлюбивший жёсткие торосыИ туманный северный рассвет. Что вы, кто сказал, что я поэт?Я — несостоявшийся художник.Летом за меня рисует дождикНа асфальте Становой хребет. Что вы, кто сказал, что я поэт?Я пока что — недоархитектор,В осень проектирующий тех, ктоСкажет сокрушающее «нет!». Скажет сокрушительное «Нет!»Показухе, ненависти, фальшиИ пойдет не так, как мы, а дальше...Что вы, кто сказал, что я — поэт. УТРАТНОЕ Постарели. Скисли. Не те мы.Поезд пахнет мочой и охрой.Это стало уже системой —Возвращаюсь вМоскву на похороны. В поколенье моем потериНе шеренгою прут, а скопом,Очевидные, как бактерии,Укрупненные мелкоскопом. Счет потерь ведем не на пальцах:В нетях, нетутях будем все мы!Только что после нас останетсяКласса Гауссовой теоремы?! Луноход? Вода в Красноводске?Удивляться технике — нам ли?!Взлет — Гагарин и клич — Высоцкий.Двое вечных, как вечен Гамлет. Мы растратили безвозвратноСлишком многие ощущенья.Как на Солнце, на душах пятна,И себя задвигаю в тень я. После нас — немного останетсяПолувечного. Вечен Гамлет.Легче — бить себя в грудь и каяться:Те ли мы? Такие ли? Там ли?! ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО СТИХИ, НАПИСАННЫЕ В ДЕНЬ ЕГО ПОХОРОН 28 ИЮЛЯ 1980 ГОДА 1.Стихи с посвящением Полковнику Оржеховскомуначальнику Краснопресненского РУВД Постыдно: на кладбище — через забор!Но в тысячу раз постыднейОбстреливать равнодушьем в упорТех, кто пришел проститься.Толпы постыден ажиотаж,Но в тысячу раз и в сорокПостыдней — блюсти приказиков блажь,Спуская своры со сворок. 2.Стихи с эпиграфам Гремите, оркестры,Козыри — крести. -Высоцкий воскресе.Воистину воскресе! А. Вознесенский, 1971 г. Легко олимпийцам прытким,Им пропуск — в любую дверь.Дают им по три попытки,Высоцкому —только две.Вторая попытка — точкой.Последний аккорд иссяк.Подточенность лупит точно,«К тому же — на скоростях». ТАГАНСКАЯ ПЕСНЯ Говорят, Владимир Высоцкий умер во сне... Взял и сбёг — от горестей и страха,От сумы и, может, от тюрьмы.Городу не требуется пахарь.Если не распахивать умы.И — объятья, а души потемкиПрожигать бессветно, не горя...Слушайте, товарищи потомки,Нашего горлана-главаря. Умницу. Ровесника. Володю.Классиком при жизни он не стал,Не подвержен скоротечной моде,Сам себе не строил пьедестал.Проходил по льдиночкам по тонким,Вроде, революций не творя...Слушайте, товарищи потомки,Нашего горлана-главаря.Агитатора. Горлана. Главаря. Самовыраженье — не проблема.Потрудней — высвечивать других —Тех, что незлопамятны и немы,Кровью сердца расплатясъ за них.Словно лампы волосочек тонкий,Он сорвался, враз перегоря...Слушайте, товарищи потомки,Нашего горлана-главаря. Гонщика. Бойца. Канатоходца.Пацана до самой седины.Первого в породе иноходцаБезоглядно-суетной страны.«Есть что спеть, представ перед Всевышним»?Коли так, то прожито не зря.Слушайте ж, потомки, и услышьтеНашего горлана-главаря.Агитатора. Горлана. Главаря. ЧЕТВЕРОСТИШЬЯ С ПОСВЯЩЕНИЯМИ Дите Осокиной,прощальное Обрывочно стихотворчество.Что толку — воду толочь?!Что толку — стихами корчиться,Когда не можешь помочь! Сыну,напутствие во взрослость Не устраивай революций,Ни к чему, кровав их итог.Посадить бы дерево — лучше,А не сможешь — цветок. ПРОЩАЛЬНАЯ ЮРИЮ ВИЗБОРУ Прощай, партайгеноссе Визбор.Ты сделал нелогичный выбор,От толкотни московской давечаУшел к Высоцкому и Галичу. ...Снежные флаги разлук Вывесил старый Домбай. Там — ни застолицы, ни взлета,Ни остроты и ни остроты.Там ни востока нет, ни запада,Ни облегченных горных запахов! ...Крылья сложили палатки, Их кончен полет. Прощай, партайгеноссе Визбор.Недопустимо рано призван.Переиначат каэспэшникиТвои бесхитростные песенки... ...Ах, вернуть бы мне те корабли С парусами в косую линейку! ПОМИНКИ Стол заставлен:помидоры, какая-то снедь.Я заставлюэто все подчистую доесть. Рюмки с белой...Что за мания — всё заставлять?!Выбор сделан.Что за мания всех расставлятьпо ранжиру!Не уйти от него никуда.Не до жиру,если в мозг просочилась беда. Раздражённость,насмеявшись, отпустит меня,как пижона,не принявшего судного дня.А наброскибезнадежно вторичных стихов —как обноскиили отзвуки прошлых грехов. МИНИАТЮРЫ ИЗ РАЗНЫХ БЛОКНОТОВ 1.Мы Безумствуем и врём, как очевидцы,И не для нас Господня благодать.Но, может быть, научимся учитьсяИ большего, чем можется, желать. 2.Письмо Мы с тобой вдвоём — в последний раз.Это всё, конец, готов поклясться я,Безнадежно старый, как Пегас,И неудержимый, как инфляция. 3. Постскриптум Ты извини, я был неправНагромождением неправд. 4.Если... Если у крошки чинарик в рукеИ разит от нее за версту...Если у кошки — хвост в табаке,Что прикажете делать коту? 5.Мемориальная доска Здесь повстречались однажды вечеромКраснояЗычие с косноречием. 6.Без названия Было время — хотелось паблисити,А теперь наплевать на это!Приближаясь к гробу и лысине,Становлюсь, наконец, поэтом. ТРЕТЬЯ ВОЕННАЯ ПЕСЕНКА Умеренно Без боя не уступаютзавоёванных рубежей.Тем более, никогда –завоеванных пьедесталов…На город мой надвигаютсяночи длинных ножей,Потому что советам старейшинслишком вольготно стало. Без боя не уступаютзавоёванных рубежей.Тем более, никогда –завоеванных кабинетов…В России на всех чиновниковуже не хватит ножей,Но хватит по атомной бомбена каждого из поэтов. Четыре последних строчки повторяются дважды.1980
А ВЕК-ТО КОНЧАЕТСЯ. 1989—1994
Нам ни к чему почет и слава,И так эпоху пережили.Чужими нитками мой саванЗашьют любовницы чужие. ПРАЖСКАЯ ЗАРИСОВКА 15 ОКТЯБРЯ 1989 ГОДА Не пишется, а ехать в центр не хочется,Хоть пива нет с утра в бунтующем горле.Я должен дописать статью о ВихтерлеСегодня. Завтра в самолёт, и вольность кончится. Политика понятна, как стихиС простыми отглаголенными рифмами:Что нынче кажется пещерами и рифами,То завтра спишут им на прошлые грехи. Получен шанс не избирать самоизбранцев...Бежит под зонтиком красотка — я не с ней.А чехи видят в нас, как прежде, иностранцев.И оккупантов — что грустней. А за окном — мокрющий пёс на тротуаре,А на окне — дыряво-красный цикламен,Доносит ветер запах перемен.Дай, Господи, чтоб обошлось без гари. СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ Здоровый дух — в здоровом теле.Таинственная сень — постели.Я млел себе в тиши, и вдругРаздался — напряженный звук. Я огляделся — жопа плачет,Подрагивают ягодицы,Такой большой футбольный мячикВполне приемлемых кондиций. Спросил я жопу: «Что с тобой?» —Не удостоили ответа.Плач перешёл в тоскливый вой.Случилось это прошлым летом.
ЛЕГКОМЫСЛЕННЫЕ ЯМБЫ Певец и первенец свободыУчил, забравшись на Парнас:На лоне матери-природыНа лоно милых манит нас... Моя красавица младая,Тебя восславлю — завсегдаИ вирши новые слагая,Кому-то подращу рога я,Но — ненадолго — вот беда! Прохлада и недолговечностьМоих романов — мой же бич,Ты привлекательна, конечно,И раз в неделю — человечна,Но твой удел — Иван Кузьмич,Преуспевающий в конторе,А не художник-дуралей,Певец пирушек и тратторий,Но — не тончайших аллегорийИ тёмных бунинских аллей. Тебя стихами не встревожу,Ты холодна, как логарифм,А я опять расквасил рожуО струи струн и рифы рифм.Но ты и это не заметишь.Как говорится, не дано!А для меня краса — не фетишИли — фетиш? Мне всё равно! А привлекательно бы нам быПуститься в страсти океан,Чтоб легкомысленные ямбыЩедрей вина лились в стакан.Как всё бы в жизни оживилосьБез хитрованских мумиё,Но не дана нам эта милость.И ты, и я — не для неё! Вот почему, дружок, не скрою:Роман наш — сроком на два дня,И ты не вспомнишь про меня —Игра останется игрою. И мне легко остановиться,Усвоив сучь твою и суть,И очень быстро — развлюбиться,И исписав две-три страницы,Слинять на БАМ куда-нибудь.
Комментарий. Это стихотвореньице, можно сказать, писалось полжизни. Первая строфа, к примеру, из блокнотов 60-х годов, вторая и большинство прочих писаны в конце 70-х... Но и в этом варианте были строфы — недостаточно лёгкие, летучие. Поэтому эпизодически возвращался к ним и позже: что-то менял, дописывал, переставлял. Окончательный (?) вариант, воспроизведенный здесь, датирован 15 мая 1994 года. Нечто похожее происходило и с некоторыми другими, чаще всего не очень серьезными стихами, сгруппированными чуть ниже. ВАРИАЦИИ Мне не хватает времени и — памятиДесятка миллиардов мегабит,Я с каждым днём всё занятей и занятей,Но я ещё делами — недобит.Деньгами и дельцами — недобит,Две жизни мне отпущены природою!Но четверть суток отнимает быт,И виршами я жизнь свою уродую. Версификаций древний понятой,Влюбляюсь в строки — иногда без памяти,Влюбляюсь в дело, в девок или в заметиИ просыпаюсь — каждый раз не с той.И всё-таки один девиз — не стой!Не стой на месте, даже если хочетсяУснуть, как Гамлет, ставши на постойУ Нинки — не Высоцкой, не наводчицы. Я видел мир — не весь, примерно треть,И оттого порой ругался матово!Я видел смерть и — не влюбился в смерть,И не чирикал оды Хасбулатовым.Познав немало истин на веку,Я ухожу совсем в другие волости...Но, может быть, я всё-таки приду —Чтоб обозреть, подруги, ваши голости.Чтоб обогреть, подруги, ваши голости. 1977-1994 ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ Над журнальчиком «Синтаксис» ночь скоротав,Я задумал стихи — о таинственных знаках,Помогающих в деланьи строф и октав,Мастерства и гармонии верных собаках.Мой любимейший знак препинанья — тире,Протяженность его — не одно препинанье.Испохабить его не сумели, не нанялиДля участия в не- чистоплотной игре.Восклицательный — знак крикунов и зевак,Вопросительный — чище, в жизни много вопросов,Но ответов на всё — не отыщешь никак,Даже если в тебе угнездился философ.Точка — дырка от пули, покуда живой...Многозначность отточий — надутые щёчки.Скобок круглые попки — уже не со мной.Но в каком из миров — обойдешься без точки.Запятая скупа — ни глазам, ни уму.Двоеточие-знак — никого не уколет,А чего-бы-не-вычки — стихам ни к чему,Им бы смысл да мотив, да крупиночку соли.Мой любимейший знакпрепинанья — тире.Протяженность его — обрывается в крике.Он не нужен в стихах — о вине, о муре,Неизбежен в стихах — о любви и музыке. 1981-1992 БАЛЛАДА «ДВОЙНОЙ БУРБОН» С РЕФРЕНОМ ЧЕТВЕРТЬВЕКОВОЙ ДАВНОСТИ И ДВУМЯ ФРАНЦУЗСКИМИ ЭПИГРАФАМИ I. Крутись, порхай, как мотылёк,По прихоти кокетки.Но знай: претоненький шнурок —Душа марионетки. Пьер-Жан Беранже. Марионетки. Перевод В.А.Сомова II. В балладе двадцать восемь строк.Три восьмистишья и четверостишье.Четверостишие зовут посылкой. Тише!Я заодно вам дам поэтики урок. Эдмон Ростан. Сирано де Бержерак. Перевод В.А.Соловьева Катись, лихая дребедень,От финиша до стартаВ прекрасно-суетнейший день,Сиречь восьмое марта,Когда общаемся хитроСтихами, а не прозой,Когда площадки у метроУсеяны мимозой,Когда от вешней суетыКарман тощает крупно...Дарите женщинам цветы,Когда они доступны. Восьмое марта — сложный дань,Когда почти что все мыРешаем, как кому не лень,Проблемки и проблемы:Кому урчать, кому бурчать,Кому взбивать перины...А мне б — куда-нибудь умчатьОт преподобной Нины,Хоть с ней мы издавна — на тыИ ночью совокупны...Дарите женщинам цветы,Когда они доступны. Люблю двусмысленную речь,Коней, друзей, пирушкиИ — жить так жить, и лечь так лечь,Как вечно юный Пушкин.А за пристрастие к игреИ этой жизни страннойМы все окажемся в норе,Не нам предначертанной.Да будут символом мечты —Желанья не преступны! —Вот эти самые цветы,Когда они доступны. Вас не смущает эта блажь?Шокирует? Тем хуже.Весенней лжи ажиотажКуда опасней, друже.Мы так давно привыкли вратьСебе, другим и близким,Что без вранья не можем жратьИз коммунальной миски.Её неброские чертыПред нами неотступно... -Дарите женщинам цветы,Когда они доступны. . «Виконт! Посылка. Пробил час.»Пора кончать, и — в дело!Баллада это не про вас,А про меня всецело.Мораль узрите сквозь черты,Шершавые, как сукна:Дарите женщинам цветы,Когда они — доступны! 1968-1993
МОИ ПЕРСИДСКИЕ МОТИВЫ Оле Голубенко Невлюблённый — кропаю стихи о любви,Видно снова весна пробежала по телу,Что, казалось, давно уж всего отхотело...А поди ж ты, кропаю стихи о любви. Но подружка Ирония — снова со мной,От неё не уйдешь — эта связь бесконечна,С нею вскачь поскакать или лечь бы на Млечный..Но подружка-ирония снова со мной! От неё в этой жизни — никак не уйти,Даже если воспитан самим ЭпикуромИ сплетаешь стихи — на смех курам и дурам... От стихов в этой жизни — никак не уйти.Потому что весна, потому что апрель,И рассветный ледок преисполнен загадок,И напиток берез — удивительно сладок,Потому что весна, потому что апрель. АНТИСОНЕТ Когда всплывает кал с низовВо времена переоценок,Наверх выносит алкснисов,Анпиловых и петрушенок. В которых тяга — не к винцу,Не просто там к машинам-дачам,Подонки тянутся к венцу,Неважно, чем он обозначен. А власть — сладчайшею из бабМальчишкам, как и прежде, мнится.Но эта знойная вдовицаСметёт их, смертью смерть поправ,И тот лишь в этой жизни прав,Кто этой бабы — сторонится.
АВГУСТОВСКИЕ ГОДОВЩИНЫ 1. Ходить приученные строем,Поднаторевшие в трюизмах,На страх себе и миру строимОсновы дикопитализма. От этих мыслей — дрожь по коже,Куда несешь нас птица-тройка?!Не распрямит, не растреножитНас никакая перестройка. И будут долго — плети, клетиИ баб натруженные нервы.Нужны нам шесть десятилетий,Чтоб проломиться в двадцать первый. 2. Поволновались — и хватит!Подобно ленивым рыбам лежимИ ждём, когда нас прихватитЭгоритарный режим. Не авторитарный — чуточку крашеТоталитарной свинцовой лжи.Стоймя сползает общество нашеВ новый — эгоритарный режим. ХУДОЖНИК Памяти П.А.Валюса На Крымском — Петра Адамыча выставили.Россия славна посмертными славами.Он смог дожить до момента истины,Всю жизнь пинаемый — слева ли, справа ли. При жизни ж раз институт НесмеяноваНа несколько дней предоставил зальчик,И вот теперь открываем заново,Что был он глазаст и видел нас дальше. Бросал на картоны краски багряные,Берлинской лазурью выписывал Анечку.Она, не страшась самого Несмеянова,Грозила ему озорующим пальчиком... И Ника — летела, и гладиолусыСветились пятнами на святилище,А он стоял седеющим олухомИ нас — дураков при этом учил еще. Посмертная слава — штука привычная,Она горька, как снотворное снадобье...А напоследок — ужасно личное:Любить при жизни художников надо бы. МОИ КОММЕНТАРИИ К ВЕСЕННИМ ПАРЛАМЕНТСКИМ ДЕБАТАМ 1993-го ГОДА Совок, копнем чуть-чуть поглубже.Пора понять, куда идём.Мы все — глупцы, я тоже глуп же,Хоть и бреду своим путём. Не плачусь, даже если впоруЗавыть барбосом на юру,Не получив от неба фору,Не чтя политики муру. Всё просто в этих человеках.Хочу я им сказать — прости,Им только б раз прокукарекать,А там — хоть Травкин не расти! Грызня по мелочам, по-шавски,Что ни движенье, то раздрай.Ни Сахаровым, ни ЗаславскимВ России не построить рай. Где ты, Илья, сидишь в контореНа двадцать третьем этажеИли баклуши бьёшь на море,Стишки читая в «X и Ж»? А надо мной звезда зависла,Хорошенькая, как сатир,Как два равновеликих смыслаКоротенького слова «мир». И стало вмиг не до девчонок,Не до житья-бытья, питья,И вспыхнул лучиком стишонок,Не мой, по счастью, а Ея. АВТОПАРАФРАЗ, ИЛИ ВЕСЁЛЕНЬКИЕ ВИРШИ -НА ТРАДИЦИОННУЮ ТЕМУ «Нам в этой жизни можно — всё», —Так я писал когда-то,Теперь иные времена —Преодолеть бы тлю,А в том, что ноешь, как осёл,Природа виновата,Ведь ей не скажешь: «Шла б ты на!» —И — голову в петлю.Но даже, если это — лишьИллюзия победы,Нам за победы всё равноПриходится платить:Писать «гавно» — через два «о»,Терпеть иные беды,Натуру сдерживать: «Шалишь!»И олухов плодить.А я пишу: «Гавно — гавно»,А я кричу: «Гавно — гавно!»,И это мне приятно, — но,По сути, всё равно. ПРИМЕТЫ ВРЕМЕНИ 1.Не седина и не усталость,А лишь тогда приходит старость,Когда нормальное жевание —Неисполнимое желание! И потому в груди клокочет всё —Чего-то нервы возалкали? —Что пожевать ужасно хочется —Жену, невестку ли, внучка ли... 2.Кто на что и где сегодня молится,Размышляю на исходе лета...Рядом с «сексомольцем» — «сексомолица»,Тоже комсомольская газета. Осенью невесты все на выданьи,Тайные надежды не скрывают...Я и сам тому ж молился идолу.Лучшего, наверно, не бывает. КРУГОМ ШЕСТНАДЦАТЬ 1.Газетное С утра читаю Горбачёва,Забавно, хоть и трепачёво.Но, как говаривали встарь:Каков народ, таков и царь. 2.Нам осталось совсем немного... Нам осталось совсем немного,Путь сегодняшний — сплошь каменья,А улучшенная дорогаПредлагает прощание с ленью. 3.Бывшему лидеру Познав диапазон падений и величий,Скажи: что власть ушла — судьбину не виню,Наш старый скотский двор — скорее всё же птичий,Даст Бог — не возведём на постамент Свинью. 4.Всё понятно От дармовой рабочей силы и дерьмовойОтбоя нет на бирже рабского труда,И вот опять мы начинаем всё по-новойИ прём в подпитии неведомо куда. 5.Запев Наши славные товарищиПонахапали товарище,Но, как истинные душечки,Нам оставили «подушечки». 6.Припев А Горби горбится,А мощи морщатся,А у нас штаныЕще топорщатся! 7.Диалог фотографа и стриптизёрки Спокойно, снимаю...Спокойно. Снимаю. 8.Стасу Стариковичу Не уйти нам, хоть ты тресни,Хоть с конфеткой скушай фантик,От хронической болезниПод названием — романтик. 9.В.Д.Берестову Одинокий, как яблоко на снегу,Никогда не впадал в кураж ты...Я же — старый рысак и помру на бегу,Как уже помирал однажды. 10.Мы По косности масс, простоватости, лени лиМы можем не строить, а только крушить,И если торговлишка — знаменье времени,То мне в это время не хочется жить. 11.Диалог двух профессоровв Звенигородском пансионате
— Как живёте-поживаете?
— Как живете – выживаете...
—Академии как?
— Академия как...
12.Себе любимому Пока не стал совсем уж древней дрянью,Хотя, конечно, далеко не щен ты,На капитал былого обаяньяСходи и собери свои проценты. 13.Разговор с самим собой Топчусь в издательстве... — Балда,Зачем пришел сюда ты? —В отдел мартышкина трудаИ мизерной зарплаты. 14.Жуть! Опять сижу один, сжимая кружку,Обыденную, как рукопожатья.Мне надо заработать — на психушку,Где никого не буду раздражать я. 15.Эгоистическое Подлаживаться? Вот уж фигу вам!Меня и прежде недожали.Судьба объявит строгий выговорДа с занесением — в скрижали. 16.Истина в последней инстанции У культуры — тоненькие ноги,Блеск — не по уму.Вроде бы — нужны мы очень многим,Очень — никому.
Вертинский, Галич, Пастернак,
Вы на моей теснитесь полке,И путь земной, совсем не долгий,Мне освещает вещий знак. Уже мой дух не сокрушатНи насовсем, ни вполовинуНи строфы вещие Марины,Ни стопки Олиных стишат. Не претендующий на санПлод созревает простоватый —Чужими святостями святыйИ грешный тем, что сделал сам. А если что-нибудь не так,И побреду с другими в ногу,Мне снова стать собой помогутВертинский, Галич, Пастернак.
ОСЕННЕЕ НАСТРОЕНИЕ Тёте Ане Средь ночи бреду домой,Хандрю и стихами маюсь.Как сумеречно-шальнойХудожник Валерка Валюс. А может, это всерьёз,Как пенье Георга Отса?А может — не довелось,А может — не доведется... На сердце — мрак, как Ирак,Но в это — лучше не верьте,Сегодня я — сам дуракБез предощущенья смерти. Ночного неба альковБлескуч, как сколы на смальте...Молекулы каблуковОставлю в мокром асфальте. ОЧЕНЬ НЕТРЕЗВЫЕ СТИХИ Милейшее дело — кутнуть в гостяхРоссийскому выпивохе,Когда стихами ты на сносяхИ кажется — все неплохи. А если окажется рядом другНа случай возможных каверз,Меня никому не взять на испугИ не изогнуть мой траверз! Но что-то сместилось в свеченьи люстр,Как в ценах на ближнем юге,И выскочил тени здоровый флюсУ встречного фонарюги. Гигантская шишка на лоб легла,В сосиску пьяна — я тоже,И вышло свиньище из-за угла,И хрюкнуло мне в рожу. ВОСПОМИНАНИЕ О ЛЕТНЕМ ИППОДРОМЕ От лошади помер Вещий Олег —Не там ступила его нога.Поэт от Бога — Татьяна Бек,Я приглашаю вас на бега. Здесь нам даруют азарт, экстаз —Пятнадцать заездов в программе дня,И нас надуют пятнадцать раз,Но это — не огорчит меня. Когда в забеге конёк ЗапойОбставит кобылку Ранний-Рассвет,Возможно, я — примирюсь с собой,А если не выйдет, то значит — нет. Сердца утешим пустой хвалой,Вкушая — в городе — дух травы,И будут кони лететь — стрелойИз перетянутой тетивы.
СТАРЫЙ ГАРРИС Р.К.Акчурину и В.Б.Кравченко Наверное, надо пояснить такое вот двойное посвящение. Стихотворение сложилось одномоментно, едва успел спуститься с восьмого этажа. А ехал с бутылкой крымского хереса в сумке на встречу с давними друзьями Мэркой, Валеркой, Вадимом. Тут же выдал им новые стихи, Вадиму они очень понравились и были подарены. Но, очевидно, первопричиной их были все же и встречи с замечательным виноделом из института «Магарач» Романом Кирилловичем Акчуриным, который незадолго до того водил по цехам экспериментального завода и к этому хересу, что называется, руки и дар свой, и дух приложил. Вот почему двойное посвящение. Старый Гаррис вынес старый херес.Ну не очень старый — староватый,В старики запишешься тогда ты,Как утрачен будет счёт потерям. Старый Гаррис малый был не промах,Он отсмаковал своё и выел,Перед роком не склоняя выю,Хор-рошо играл на ипподромах. Сотни раз выигрывал на скачках,Сам скакал мальчишкой стипль-чезы,Не поддался прелестям аскезыИ не выставлял свои болячки. Оттого достойные сединыГрузный череп Гарриса венчали.Жить на взлёте, быть всегда в начале,В этом, Гаррис, мы с тобой едины. Пусть давно я молодость похерил,Но назло фортуне — не состарюсь,И сегодня пью я старый хересЗа твоё здоровье, старый Гаррис! ПРОЩАНИЕ (ПЕРЕЛЕСОК ПЕРЕЛАСОК) Ухожу от вас, ребята,В перелесок переласок.Там гуляли мы когда-тоВ окружении колбасок,В окружении подружек —Голопузых, голозадыхИ пивных солёных кружек —Толстопузых, толстозадых. А теперь — дела другие:Постарели, заскорузли,Не манят тела литые,Не манят лихие гусли.Мандолины и гитарыОтзвенели, отзвучали.Стали стары, стали вялы,Всё в конце, а не в начале. Не влюбиться, не напиться,Не дерзнуть хотя бы в слове,Те же связи, те же лица,Всё обрыдло, всё не внове.Всё течет, а нам не страшноТо же слышать, то же видеть,Не писать в столы напрасно,Не любить, и не- навидеть. И при этом — или с этим —Делать менторские миныИ мозги морочить детям,И сцепляться за машины.Не цепляться, а сцеплятьсяРади благостей убогих!Не могу я больше, братцы,Ухожу, рассудят боги. Вы не чуете, что скучноЖить подобно скарабеямИ дерьмом обдавши, — кушатьТех, кто чуточку слабее,Да блажить: какого ж уяБез порток мы и без красок?!Всё. Решился. Ухожу я.В перелесок. Переласок.
ЧЕТВЕРТАЯ ВОЕННАЯ ПЕСЕНКА В ритме медленного вальса Я покуда живой, я покуда дурачусь,И слагаю стихи, и с друзьями кучу иногда,Запрягаю в конюшне привычную рыжую клячу,Но нутром своим чую — вблизи затаилась беда. Где мы встретимся с ней, я пока достоверно не знаю,Вероятней всего, что не в пыльной домашней дыре,Может быть, в самолёте —как прежде, я часто летаю,Может быть, в продувном, проходном запоздалом дворе. Может, в старом автобусе, чьи тормоза отказали,Как тупое «мерси» за мартышечьи наши труды,Может, в старом Таганском, с прогнившими балками, зале...Нет, беды ещё нет, только предощущенье беды. Где — начало конца, от каких-растаких червоточинНачинается смерть — утомительно долгий процесс?Нам не много дано, и диагноз извечно неточенДля седых трубадуров и равно — для юных принцесс. А какая рука в мою голову камень нацелит,И какая ступень ухитрится просесть под ногой,Угадать не дано мне — рабу недостигнутой цели,Недоступной, как истина, и, как природа, нагой. Но покуда верчусь и не прочь подзаняться любовью,Чтоб себе доказать — ерунда, я покуда живой,И покуда еще на разбиты седые надбровьяО желанный и жёсткий асфальтец моей Беговой...О желанный и жёсткий асфальт Беговой.
Об авторе
Владимир Станцо (1939 - 1998) родился и жил в Москве. Химик по образованию, журналист по профессии, поэт по духу. При жизни опубликовал мемуары «То был мой театр» (1996), поэтический сборник «Годы отсебятины» (1994), а также несколько научно-популярных книг. Кроме этого, была масса научно-популярных публикаций в журналах и газетах. Прежде всего, в одном из наиболее читаемых журналов советской и российской научно-технической интеллигенции - «Химии и жизни». В.Станцо работал в его редакции с 1965 по 1994 год.
Отзывы о книге
«Для меня стихи — не профессияИ поэтому — не обуза...»
Вот, оказывается, почему стихи Владимира Станцо никогда не были для меня обузой! Он сочиняет их в минуты вдохновения, душевного подъема и, что мне особенно приятно и близко, — в веселые минуты (хотя и не всегда). Ведь в стихах, так сказать, профессиональных, — так мало радости, веселости. Ее оставляют профессиональным же юмористам... Над чем только не шутит наш поэт. И над кем только он не шутит. Но более всего — над собой, что делает ему честь, ибо это свойство истинных поэтов. По счастью, этот поэт-любитель так любит поэзию, что заботится и о разнообразии ритмов, передающих богатство его души, ее радости и беды, и об изобретательных рифмах, выразительности строф. И о том, чтобы мы, читатели, не заскучали над его сочинениями. За что ему спасибо!Валентин БЕРЕСТОВ
Прежде, читая стихи Владимира Станцо — серьезные или шутейные, ироничные или насмешливые, — улыбалась. А прочла этот сборник — и задумалась. Очень русский и очень современный поэт.Анна ВАЛЬЦЕВА
Откройте хотя бы заключительное стихотворение-песенку, и вам откроется мелодия самоиронии, грусти, достоинства и чистоты. Вам увидится луч звездочки, боящейся поверить в то, что она подлинная. Но это свечение одаряет нас ее своеобразием, бескорыстием, теплом и добротой. Рад, что столько лет не угасала эта звездочка и, наконец, мы ощутили ее выстраданную орбиту. Спасибо поэту Владимиру Станцо.Борис ДУБРОВИН
Последние комментарии
4 часов 4 минут назад
4 часов 7 минут назад
4 часов 18 минут назад
4 часов 24 минут назад
4 часов 26 минут назад
4 часов 29 минут назад