Счастливые варежки (СИ) [Александр Алексеевич Беликов] (fb2) читать онлайн

Беликов Александр СЧАСТЛИВЫЕ ВАРЕЖКИ

Счастье подобно бабочке. Чем больше ловишь его, тем больше оно ускользает. Но если вы перенесете свое внимание на другие вещи, оно придёт и тихонько сядет вам на плечо.

Виктор Франкл.

Один раз, зимой, у нас со свояком выдался великий праздник — наши жёны собрались вместе в санаторий съездить. А так как брать нас с собой они никакого смысла не видели — всё равно станем водку пить вместо лечения, то и придумали нам работу на весь отпуск — сделать косметический ремонт в квартирах — у нас и у свояка. И чтобы мы здесь не пьянствовали, они (вот заразы) нам еды на месяц вперёд наготовили и материалы для ремонта заранее закупили, а деньги изъяли подчистую — даже заначками не погнушались, и ведь знали, оказывается, где прячем! Проводили мы наших жён, всё чин-чином: посадили на поезд, ручками помахали и пошли ко мне домой. Сели на кухне и принялись выворачивать карманы на моей старой одежде — считать жалкие копейки, вроде бы и праздник, а настроения никакого: рублей пятьсот мелочью только и набиралось, откуда же тут радости взяться? Тут-то свояк мне и предложил:

— Пойдем, хоть пива напоследок попьём и после этого сразу за ремонт примемся, а то не успеем к их возвращению.

— Хорошо, — ответил я, — только мне надо варежки строительные купить, брезентовые. А то у меня от этих смесей и растворов кожа трескается аж до мяса.

— Пива попьем, а на обратном пути зайдём и купим тебе перчатки. Сразу стало понятно к чему он клонит: чтобы пива побольше вышло, поэтому пришлось возразить:

— Вот уж нет: сначала магазин, а потом всё остальное, а то я тебя знаю: если начнём с пива, то денег точно не останется! Так и поступили: купили мне строительные брезентовые варежки и пошли сделать прощальный глоток свободы. Наша пивная «Кафе Тупичок» — только название, а на самом деле — это огороженная бетонным забором территория прямо под открытым небом позади магазина, внутри ограды — палатка, где пиво отпускают, и самодельные столы из досок — вот и все удобства. Пока шли мы к нашему излюбленному «Тупичку», у меня так руки замёрзли, что даже карманы не спасали — перчатки мне жена из принципа второй год не покупала, сетуя на то, что всё равно их потеряю — две пары только-то и посеял, а у неё уже вон какие выводы! Заказали мы пиво «с подогревом», пьём, а руки у меня всё никак не отогреваются, не выдержал я такой пытки холодом и надел мои новые брезентовые варежки: всё не так зябко, и ведь подействовало: и двух минут не прошло, как уже согрелся! Пили мы наше янтарное счастье, сухариками закусывали — и с каждым глотком становилось всё лучше и лучше! Тут к нам какой-то щербатый парень с двумя кружками пива подошёл и спросил у меня:

— Ты чего это на грабли напялил, со стройки сбежал что ли? — и заулыбался так матерно-матерно, а я возьми да и ляпни в ответ:

— Не угадал, это у меня счастливые варежки. Когда я их одеваю, у меня в жизни всё налаживается, всё сбывается-исполняется и во всём везёт!

— Врешь ведь?

— Да зачем мне тебе врать? Вот вчера, например, меня жена доставала, а я прежде чем спать ложиться взял и надел варежки! Так сегодня с утра жена встала и уехала в отпуск, одна, без меня.

— Подумаешь невидаль, — ухмыльнулся недоверчиво щербатый.

— А ещё, она перед отъездом все деньги из дома выгребла, все заначки нашла! А я опять варежки надел, и вот мы уже со свояком денег наскребли и пиво пьём. Да когда я в этих варежках, мне во всём удача улыбается — факт!

— Может тебе и в карты везёт? — спросил парень и опять скривил щербатый рот в хитрой улыбке.

— Да хоть и в карты! Я к тому времени уже три кружки выпил, так что мне уже всё по колено было, а не только море, а парень-то сдуру подумал, что на лоха нарвался: это всё по его хитрой морде читалось, как по букварю.

И он так вкрадчиво мне и предложил:

— А что, давай с тобой прямо сейчас сыграем в очко? Только я меньше чем на сто рублей не играю. Слабо?

— Легко! — ответил я, — у нас как раз сто рублей мелочью осталось. Свояк меня локтем толкнул и в ухо зашипел, что надо пива на последние деньги брать, а не в карты дуться, но я его уже не слушал.

Сыграли раз — я выиграл, удвоили ставки — опять моя взяла, после десятой раздачи деньги у щербатого закончились, и стал он такой грустный, что хоть вой! Наверное, колода у него была краплёная, но это его не спасло, а чтобы утешить парня мы ему ещё пару пива взяли и себя не забыли. Тут подошёл к нам какой-то совсем молодой пацанёнок лет двадцати — не больше и говорит:

— Я вижу вы тут в карты на деньги играете, а можно и мне счастья попытать? А то я пришёл в ГАИ забирать права, а денег не хватает — совсем они с этими взятками озверели!

— А не боишься продуть? — спросил я.

— Так может я выиграю и на взятку наскребу, а если нет, то и эти деньги ни к чему, получается. Сыграли с ним, и через десять минут вся его неполная взятка для ментов в мой карман перекочевала. Расстроился бедолага, аж плачет, я его пожалел и говорю:

— Видишь, на мне — счастливые варежки, стоит их одеть, как всё сбывается и исполняется. Я тебе их дам на прокат, под твое честное благородное слово, что вернёшь!

— И что же я с ними делать стану? — слезы у пацанёнка ещё катились, но сам он уже улыбался: чисто дитя, да и только!

— Наденешь их и смело иди в ГАИ! Зайдешь в кабинет и уверенным, твёрдым голосом скажешь, что пришел забрать права, понятно? Только обязательно решительно и бескомпромиссно говори, ничего не объясняй и варежки не снимай! Он ушёл, мы остались пить пиво дальше, а свояк пошёл меня ругать на чём свет стоит:

— Какой же ты простофиля, чисто балбес! Вот умыкнёт он наше счастье, и поминай как звали! Да мы бы с нашими волшебными варежками такие бабки могли срубить — закачаешься, а теперь с носом останемся!

— Зря ты так плохо о людях думаешь, — ответил ему, а сам подумал:

«Вот ведь гад такой, как же он любит к чужой славе примазываться!

Если бы я проиграл, то он наверняка стал бы на меня орать, что продул наши деньги, а теперь, когда выиграл, он уже считает, что это мы сделали. И варежки уже не мои, а наши общие как-то сразу стали». Через час вернулся наш пацанёнок, весь радостный — аж сияет!

Отдал мне мои счастливые варежки, выставил на стол две бутылки водки и похвастался:

— Вы даже не поверите, права вернули просто так — без всяких взяток!

— Почему же не поверим, — ответил я, — это же счастливые варежки!

А вот кое-кому, кто в людей не верит, не грех бы и извиниться! Но свояк просить прощения не стал, до этого ли ему было: он уже водку по пивным кружкам разливал! Отметить чудесное возвращение прав собралась вся пивная, двух бутылок не хватило: четыре раза пришлось в магазин гонца посылать! Меня тогда, помнится, такое ощущение радости охватило — не передать! Вот это — отпуск! Жёны в санатории, а у нас здесь жизнь полным ключом бьёт — у меня от такого счастья аж в правом боку защемило. Смотрел я на нашу компанию и видел: все радуются, все счастливы, и вдруг заметил, что один интеллигентик щупленький хоть и радуется, но тайком слёзы утирает! Не порядок: уж веселиться так всем, поэтому без всяких обиняков у него и спросил:

— А у тебя что стряслось? Только говори коротко и ясно! А он застеснялся, засмущался, что в центре внимания всей компании оказался, нос красный платочком вытер и начал мямлить:

— Мне надо ехать жену из роддома забирать, а деньги, что на такси отложены, я пропил, — и опять в слёзы! Я сразу почувствовал, что надо ситуацию с роддомом брать в свои руки, а то ведь семья на глазах рушится:

— Значит так, сейчас поедем в роддом, забирать… Кстати, а кто у тебя родился?

— Девочка, три семьсот, пятьдесят два сантиметра, но деньги я на радостях того…

— Да хоть сто пятьдесят два сантиметра, — ответил я. — Едем забирать дочку с мамашей, а про деньги не волнуйся, ты среди друзей, а знаешь что друзья могут сделать, когда вместе собираются?

— Море выпить? — подал кто-то голос с задних рядов.

— И это тоже, но самое главное — горы свернуть! А уж такси какое-то поймать — раз плюнуть! Икнув, я решительным качающимся шагом направился на выход из пивной, свояк и молодой папаша пошли следом, а за нами и все остальные потянулись. Хороший у нас народ, отзывчивый, его только понять и полюбить всей душой надо, и тогда такое чувство единения наступает, что охренеть и не жить! Когда я подошёл к краю дороги и поднял руку в счастливой варежке, то первая же машина и остановилась: самосвал шведской фирмы «Вольво»: сам двадцать тонн весит и тридцать тон в него нагрузить можно. А нам уже без разницы было: хоть самосвал, хоть бензовоз!

Водитель, такой молодой, крепкий парень сам к нам вышел и спросил:

— Ребята, что стряслось? Я к нему напрямую, всё как есть выложил:

— Шеф, такое дело, нашему другану надо жену с дочкой из роддома забрать, выручай! Он так оторопело посмотрел на нас и сказал:

— Но я только двоих в кабину посадить смогу, остальных — в кузов разве.

— Не вопрос, в кузов так в кузов, мы ребята простые и без понтов! Папашу мы посадили в кабину, а остальные залезли наверх. Причем, ехать в роддом никто не отказался, только двое забраться в кузов не смогли: уж больно уставшие оказались. Вы бы только видели: как они расстроились, что не смогли поехать с нами! А водитель, вот же отзывчивый человек, сам возле цветочного киоска остановился и букетик купил. Мы ему только денег сверху скинули: у этого самосвала хоть и имелась лесенка, но лазить по ней — занятие не для слабонервных! Подъехали мы к роддому, жена нашего молодого папаши вышла из дверей с ребёнком на руках и изумилась:

— А который из вас мой муж? А то для меня все пьяные на одно лицо: носы красные, морды небритые, распухшие и глазки-щёлочки. И почему все жёны такой простой вещи, что зима на улице, понять не могут? Поэтому морды от мороза и распухают, а носы краснеют.

Предоставили мы молодой мамаше незадачливого папашу с букетом. Она долго присматривалась, но потом согласилась, что это её муж — по пиджаку узнала. Отвезли мы их на самосвале домой, молодая мамаша с ребёнком и интеллигентным папашей ехали в кабине, а мы в кузове.

Хорошо так, с ветерком доехали, шофёр, как довёз нас, попросил:

— Ребята, вы без меня не уходите, я только машину поставлю и мигом вернусь! Мамочку с новорожденной мы проводили до самых дверей, хотели что помочь по хозяйству, но тут она нам возразила:

— Вы не обижайтесь, но домой я вас не пущу — ребенку покой нужен.

Водку и винегрет в коридор вынесу и пластиковую посуду дам, вы там и отмечайте, и моему мужу скажите, что как протрезвеет, пусть домой приходит — я на него не обижаюсь. Я аж удивился от такого подхода:

— Да ты сама ему скажи, вот он стоит. А она только хмыкнула, носик задрала и ответила:

— Так он мне цветы-то уже вручил, а без букета я вас опять всех путать начала: а вдруг не тому скажу? Так что, сами передайте! Вынесла она ящик водки, закуски всякой, мы в подъезде газеты на полу расстелили и так душевно отметили — слов нет! Некоторые даже тут захотели жить остаться, но когда узнали, что водку выдавать больше не будут — передумали. Ко мне домой мы со свояком добрались только под утро, но зато сами дошли, без посторонней помощи. К полудню поближе мы проснулись, похмелились, свояк было собирался за ремонт браться и уже начал ныть, что не успеем к приезду жён, но я его остановил:

— Спокойно! Ремонт не волк — в лес не убежит, а перед ребятами неудобно, нас сегодня в «Тупичке» ждут. Свояк как услышал про пивную, так сразу же ныть перестал и начал собираться, вот как правильно сказанное слово на человека мобилизующе действует! И точно, в пивной нас уже поджидало человек двадцать, и все хотели со мной сыграть на деньги! Народ-то у нас любознательный, интересующийся, просто грех не пойти ему навстречу.

Через сорок минут деньги у желающих обыграть мои счастливые варежки закончились. Мы со свояком честно угощали всех проигравших пивом, когда ко мне и подошёл парнишка восточного вида:

— Меня Акоп зовут, я тоже с тобой сыграт хачу, тока нэ в карты, а в нарды. Я к тому времени уже четыре кружки пива принял, и мне было фиолетово — во что играть: в нарды, в шашки или в домино — лишь бы правила объяснили, но для порядка спросил:

— А у тебя деньги-то есть, Акопыч?

— Не валнуйс, я начальник бригады гастарбайтеров, дэнэг — пално!

— Хорошо, только я буду играть в моих счастливых варежках. Это Акопа насторожило, но не надолго. Он затребовал у меня варежки, тщательно изучил их на предмет подвоха, а когда ничего не нашёл, изрёк:

— Но косты ты кидат будешь из стакана.

— Да хоть из пивной кружки! На том и порешили: свояк принес чистую кружку, Акоп достал из сумки нарды, и понеслась душа по кочкам, никогда раньше не думал, что у нас все так любят эту восточную игру! Смотреть за нашим поединком собралось человек пятьдесят — самые шустрые стояли в первых рядах и только изредка выкрикивали: «А ну, не напирай», кто повыше заглядывали через головы, некоторые, почти как воробьи, уселись на забор а самые неудачливые ходили вокруг задних рядов и доставали всех вопросами: «Ну, что там? Какой счет? Кто ведет? Сколько выкинул? А как сходил»? Наша встреча продолжалась полдня и закончилась только потому, что один из «воробьёв» в условиях отсутствия горючего закоченел и свалился с забора прямо на нарды. Акоп от этого падения вышел из игрового азарта и схватился за голову, и было чему расстраиваться: за четыре часа он не только успел проиграть целую сумку денег, но и оказался нам в три раза больше должен. Он даже собирался прямо тут же повеситься, но мы же не звери — я угостил его коктейлем «Пиваси-хо» (полкружки пива долить доверху коньяком «Хеннеси-хо», размешать, но не взбалтывать), а когда он чуть успокоился, сказал:

— Акопыч, мы же не бандиты и деньги из тебя выколачивать не станем, мало того, я тебе долг готов простить, только надо нам помочь сделать ремонт в двух квартирах дней за двадцать. Причём, материалы наши, а от тебя — только работа. От этих слов Акоп повеселел, а после второго коктейля — согласился. На третий день с утра пришли мы в пивную, а народ уже собрался — нас ждут, интересуются — кто в карты на деньги сыграть, кто счастливые варежки одолжить, а мы же нормальные ребята, и всегда на всё соглашаемся! К концу отпуска мы со свояком посчитали и поняли, что за три недели денег срубили больше, чем за всю жизнь до этого заработали. И нам тут же в пивной ребята и объяснили, куда лучше деньги разместить: сейчас фондовый рынок хоть и низко находится, но нестабилен и сильно зависит от внешних инвестиций, поэтому самый лучший инструмент на сегодня — депозиты, но не более семьсот тысяч в одном банке. Не верите? Так и есть! У нас в «Тупичке» всегда можно получить самые точные экономические прогнозы! Мне ещё в начале две тысячи восьмого года один мужик в этой же пивной сказал, что в Америке грядёт банковский кризис, все банки спасут, а вот «Лемон Бразэрс» рухнет, потому как это не банк, а полный отстой! И перед дефолтом в «Тупичке» все уже по весне узнали, что в августе случится обвал рубля, и поэтому усиленно инвестировали кто в пиво, кто в водку. Да и вообще, вот так пообщаешься с разными людьми и начинаешь понимать, что это не мы в «Тупичке» сидим, а вся экономика нашей страны в тупике находится, как огромный, мощный зверь, зажатый бетонными стенами условностей, хочет выйти, но натыкается на ограду, а выход-то есть — убери заборы и препоны, и всё само взлетит — крылья расправит. В общем, когда наши жёны вернулись из санатория, то просто обомлели какой мы ремонт в наших старых квартирах отгрохали: на полу штучный дубовый паркет, наверху натяжные потолки, а посередине: финская сантехника, итальянская мебель и огроменные японские настенные телевизоры в каждой комнате! Мы со свояком меж этой роскоши, как два гоголя важные ходили и на все вопросы про деньги отвечали уклончиво: «А вот, заработали»! А я больше всего гордился не этим шиком, а тем, что ни один из нашей бригады гастарбайтеров не ушёл обиженным — все очень успешно попользовались моими счастливыми варежками, включая Акопыча. Целую неделю мы своим триумфом упивались, а потом решили открыться. Собрались для этого у нас дома, и я рассказал наш со свояком бизнес-план:

— Мы со своих старых работ уже уволились и на днях открываем наше собственное агентство по улучшению жизни всех жителей России. Моя жена так рот и открыла от удивления: она у меня бухгалтером работает, и всё время шпыняла меня по поводу моей экономической безграмотности, и вдруг тут вон чего! А когда у неё рот закрылся, спросила:

— И чем же вы собираетесь улучшать жизнь всех людей в России?

— А вот видишь, это счастливые варежки: кто их надевает, тому во всём везет, всё у него получается, и вообще жизнь налаживается. Мы их станем всем желающим сдавать в аренду, не задорого: кто сколько сможет, и жизнь в России постепенно начнёт налаживаться! Ведь все россияне, в большинстве своём, хорошие люди, им только чуточку удачи и счастья не хватает! Жена у меня задумалась и с подковыркой спросила:

— Значит, вы малое предприятие или ИЧП зарегистрировали? Я даже рассмеялся от её наивности: тут такие глобальные перспективы, а она про какие-то бюрократические условности талдычит!

— Ничего не регистрировали и не собираемся такой хренью заниматься, мы со свояком договорились с хозяевами «Тупичка», что они нам выделят место, мы там поставим свою будку и начнём работать.

— Это какой ещё «Тупичок»? — не поняла жена свояка. А тот (просто кретин — других слов нет) взял и выдал без всякой подготовки:

— Так это же наша пивная, что позади гастронома стоит, в народе её так и называют: «Тупичок». Как моя жена про пивную услыхала, так схватила мои счастливые варежки, открыла окно и вышвырнула их на улицу — поменял я на свою голову и окна на пластиковые стеклопакеты, старую фрамугу она бы так просто не открыла. И как начала орать на меня:

— Тебя, пьянь поганая, ни на минуту одного нельзя оставить — обязательно во что-то вляпаешься! А ты знаешь, что есть такая уголовная статья за незаконное предпринимательство? Ишь, работу он себе придумал: сидеть в пивной и за пол-литра народ дурить! А ну, вернись, падаль, я тебя лучше своими руками убью, чем такой позор сносить! Но я её уже не слушал, а как был, в домашнем халате и тапочках на босу ногу побежал на улицу, только краем глаза успел заметить, что жена свояка стала моего горе-компаньона сумочкой по голове охаживать — наверное, он за меня решил заступиться, вот и огрёб, бедолага. Моя вообще на мат и на визг перешла, редко она матерится, но уж как начнёт — не остановишь. Но пока я бежал по лестнице с третьего этажа, пока выбегал из подъезда, мои счастливые варежки исчезли, словно и не было их вовсе — сугробы в палисаднике под нашим окном — девственно чистые, и забрать их никто не мог: улица пустынная — зима ведь! До вечера я ходил и у всех прохожих спрашивал: «Вы не видели мои строительные брезентовые варежки»? Одна сердобольная бабулька даже пыталась мне десять рублей дать, чтобы я «одёжку потеплее купил». Но, в итоге, все поиски оказались тщетными: мои прекрасные, счастливые варежки пропали навсегда! Когда я вконец заледенел, то пришлось возвращаться домой, а куда же ещё деваться? Жена-то у меня хоть и вспыльчивая и не понимает полёта моей мысли, но отходчивая, и ведь всё равно любит меня, как тут не крути. Назавтра у меня начался бронхит, а потом и пневмония. А когда я поправился, то опять устроился на старую работу и всё пошло так, как и раньше, словно никогда и не случалось этого счастливого отпуска. И только иногда я останавливаюсь от ежедневной беготни и задумываюсь:

«А были ли вообще эти счастливые варежки, или они мне в горячечном бреду привиделись? А если они существуют на самом деле, то может их подобрал тот, кто сумеет ими распорядиться лучше, чем я, и жизнь у нас в стране и вправду начнёт налаживаться»?