На привязи – 4.2 (ЛП) [Ванесса Бук] (fb2) читать онлайн

Ванесса Бук На привязи 4,2

Серия «Баталия миллиардеров»

Любое копирование текста без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО!

Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

Переведено для группы Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ

Переводчик Елена Ковалева

1 РЕБЕККА

ДЕВЯТАЯ НЕДЕЛЯ

ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРАВДОЙ.

Я смотрю вниз на белую тест-полоску, которая, издеваясь надо мной, лежит на столешнице в ванной. Две розовые линии появляются, как по часам. Несмотря на слова доктора, я все еще чувствую раздражающую необходимость делать тест каждое утро всю эту неделю. Я уже истощила свои запасы тестов на беременность, которые приобрела по дороге домой из больницы.

Будто маленькая пластиковая полоска знает лучше, чем мой врач.

Мой взгляд мечется в нерешительности вниз на тест-полоску. Вот оно. Неопровержимая правда этого находится в полуметре от меня. Мое сердце сжимается, когда поток эмоций заполняет меня. Счастье. Страх. Волнение. Я всегда этого хотела. Просто не таким образом и не прямо сейчас. Я шарахаюсь в испуге от звука шагов Николаса в нашей спальне и швыряю использованный тест в мусорную корзину. О, черт.

— Любимая?

Я все еще не сказала ему. У меня руки трясутся от нервов, когда я вытираю столешницу, а затем прохожусь пальцами по волосам. Я мельком смотрю в свое отражение в зеркале и встречаюсь со своим взволнованным взглядом. Заметит ли он изменения? Есть ли у меня это свечение беременных, о котором все постоянно твердят?

Яркий румянец появляется на моей шее и заливает мои щеки. Должно быть это из-за того, что сегодня моя кожа чересчур румяная, несмотря на токсикоз, который до сих пор присутствует. Я разглаживаю свою ночную сорочку, позволив руке задержаться на животе на минуту дольше, чем намеревалась. Со стороны я вижу малюсенький бугорок, но это может быть мой утренний завтрак.

— Ребекка? Ты в душе?

У меня почти душа в пятки уходит, когда красивое лицо Николаса заглядывает в ванную. Сердце рвется из груди при виде его темно-серого костюма и темно-бордового галстука. Широкая улыбка появляется на его лице, когда он проходится взглядом по моему телу. Мой желудок делает кульбит, когда он заходит в ванную и зажимает меня у столешницы.

— Я думал, ты в душе.

— Или надеялся, что я там? — улыбаюсь я, стараясь отвлечься от своих мыслей.

Николас наклоняется и притягивает меня для поцелуя. Все идет замечательно, пока я не вдыхаю аромат его одеколона. Обычно мне нравится аромат перечной мяты смешанный с древесными нотками, но сегодня этот запах приносит мне страдания. Я прерываю поцелуй, отворачиваюсь и утыкаюсь носом в плечо Николаса. Я в тайне надеюсь, что он не заметил, как я поморщилась. Я чувствую, как поднимается тошнота, а он в это время прерывает вопросом молчание, повисшее между нами.

— Ты себя плохо чувствуешь?

Черт. Он ничего не упускает.

Я почти открываюсь ему, но страх останавливает меня. Я хочу, чтобы он знал, что станет отцом, но в моей голове проносится мысль, что возможно он не имел это в виду, когда говорил, что хочет детей. Зачем ему хотеть их прямо сейчас? Наша жизнь слегка в беспорядке.

— Я в порядке. — мне удается улыбнуться. — Просто стресс из-за подготовки к свадьбе. Теперь, когда дата установлена, а приглашения разосланы, я вдруг поняла, что у нас осталось меньше месяца.

— Дай мне знать, если я могу чем-то тебе помочь, — говорит он, целуя меня в шею. — Чем угодно.

— Так и сделаю. — улыбаюсь я. — Я сегодня встречаюсь с Эмили за обедом. Мы собираемся пробежаться по мелочам, оставленным на последнюю минуту.

— Хммм.

При упоминании имени его сестры взгляд Николаса становится отстраненным. Он смотрит мимо меня в сторону нашей спальни, и, как я предполагаю, размышляет о вечеринке в честь нашей помолвки. Насколько я знаю, Николас до сих пор не попытался поговорить со своим лучшим другом, но я не удивлена этому, учитывая, что он самый упрямый человек, которого я знаю.

— Ник, ты разговаривал с ним?

Его челюсть заметно напрягается. Он точно знает, о ком я говорю.

— Нет. — слова вырываются из него со злобным рычанием.

— Ты должен его простить.

Я целую его в щеку и затем тяну за ухо, чтобы привлечь его внимание. Это срабатывает. Слишком хорошо. Он тихо стонет и обнимает меня.

— У тебя должно быть суперспособности.

— Почему? — весело спрашиваю я.

— Один твой поцелуй ставит меня на колени, детка.

Я смеюсь. Он пытается сменить тему. К сожалению, это работает.

— Может мне нравится, когда ты на коленях, — возражаю я.

Он улыбается и трется своим твердеющим членом об меня.

— Черт, дорогая. Если ты продолжишь разговаривать в том же духе, я никогда не доберусь до работы.

У меня руки чешутся дотронуться до его длинной светлой шевелюры. Я протягиваю руку, но он перехватывает ее и прижимается к ней своими губами.

— Еще несколько недель, детка. А потом ты станешь моей, навсегда.

Он произносит эти слова с такой любовью. Я могу только надеяться, что он скажет то же самое, когда узнает о ребенке.

— Навсегда.

Ухмылки на лице Николаса достаточно, чтобы растопить мое сердце и заставить меня ненадолго забыть сомнения, которые у меня есть. Он тянет за выбившийся локон. У меня перехватывает дыхание, когда он заправляет его и еще раз целует меня.

— Мне нужно на работу, но я увижу тебя сегодня вечером.

Николас опускает руки на мои бедра и сжимает их.

— Может нам удастся выйти куда-нибудь и поужинать.

— С удовольствием, — признаюсь я.

С тех пор как мы вернулись в город, у нас не было особо времени, чтобы куда-то выйти и повеселиться. Почти все дни Николас проводил на работе, а я — готовясь к нашей приближающейся свадьбе. Хороший, расслабляющий ужин стал бы неплохим переходом для обсуждения наших новостей.

— Скоро увидимся, любимая, — говорит он, махая мне.

Я наблюдаю, как мой жених покидает нашу спальню и быстро исчезает. Только когда он уходит, я наконец-то чувствую небольшое облегчение. Я поворачиваюсь к мусорной корзине, наполненной тестами на беременность, и запихиваю их подальше. Ничего страшного, если я подожду еще несколько часов.

От этого же я не стану менее беременной.

— Я БЕРЕМЕННА.

Я быстро произношу эти слова, не дав себе ни секунды подумать. Вилка выскальзывает из рук Эмили и падает на тарелку, и этот звук эхом проносится между нами. Она сидит, уставившись на меня с открытым ртом, ошеломленная, и ничего не произносит. Даже ее ясные глаза широко распахнуты в недоверии.

Мои щеки вспыхивают румянцем, когда все звуки в ресторане внезапно стихают. Я поднимаю глаза как раз в тот момент, когда наш официант оборачивается и несется по прямой на кухню. Боже, я сказала это слишком громко. И я не виню его за то, что он совсем избегает наш столик. Я с силой втыкаю свою вилку в кусок курицы по-Флорентийски передо мной, в то время как взгляд Эмили прикован ко мне. Кажется, у них с Николасом есть кое-что общее.

— Ты, что? — наконец удается произнести ей.

Я быстро смотрю на нее, затем снова опускаю глаза в свою тарелку. Может, если я не повторю это снова, она обо всем забудет. Невезуха. Ее внимание все еще приковано ко мне. Она ловит каждое мое слово. Словно я сказала, что я Дева Мария, и Иисус должен в любой момент выпасть из моего влагалища.

— Я беременна, — повторяю я.

Непривычно произносить эти слова вслух. Меньше чем за неделю моя жизнь полностью изменилась. Через семь месяцев она перевернется с ног на голову. А я даже не знаю, что будет, когда Николас узнает. Боже, я надеюсь он будет счастлив. Спустя пару минут неловкого молчания, на шокированном лице Эмили появляется ослепительная улыбка. Она наклоняется вперед и хватает мою руку, потянув ее к себе через стол. Радостное волнение на ее лице почти осязаемо, и это полностью выбивает меня из колеи.

Подождите, она счастлива? Она улыбается? Чувство облегчения накрывает меня при виде ее восторженной улыбки. Я не совсем уверена, какой реакции я от нее ожидала, но я рада, что она рада за меня. Так хорошо, поделиться этим с кем-нибудь. Держать это в секрете было сущим адом.

— Я так рада! Я буду тетей?

— Да. — смеюсь я.

— Какая у тебя неделя? Не могу поверить, что Николас не рассказал мне. Я прямо сейчас позвоню ему и наору на него за это.

Моя рука взлетает, чтобы остановить Эмили, когда она достает из своей сумочки телефон. Я вырываю телефон из ее рук, прежде чем она успевает набрать номер своего брата.

— Он еще не знает, — проговариваюсь я.

Эмили широко распахивает глаза, пытаясь оценить мои слова. Вина разъедает меня, когда она хмурится в растерянности.

— Что ты имеешь в виду?

— Я только что это узнала…

Это ложь. Технически, я знаю об этом уже почти неделю.

— А что, если он не хочет детей прямо сейчас? — спрашиваю я.

Разочарование отражается на лице Эмили. Я переплетаю свои пальцы вместе, изо всех сил стараясь не сойти с ума от того, что она собирается мне сказать, пока изучающе смотрит на меня.

— Я думаю, ты недооцениваешь любовь моего брата к тебе. Он будет невероятно счастлив услышать о ребенке. Его ребенке.

Я сдерживаю поток слез, который угрожает вырваться. Я не знаю, то ли это мои гормоны, то ли мой разум играет со мной, но я вдруг не хочу больше сдерживать слезы.

— Ты уверена? — спрашиваю я, почти рыдая.

Эмили смеется и сжимает мою руку, а затем достает платок из своей сумочки.

— Конечно, я уверена, — говорит она, протягивая его мне.

— Я собираюсь рассказать ему сегодня вечером. Только пообещай, что не скажешь ему ничего раньше меня.

— Обещаю. — улыбается она. — Он будет очень счастлив. Позвони мне сразу, как он узнает.

— Ладно.

Наш официант подходит к нам, чтобы принять наш заказ на десерт. Несмотря на все, что я уже съела, я все еще хочу десерт. К сожалению, не думаю, что моя задница будет благодарна этому малышу, когда он родится. Я смотрю в меню, прежде чем быстро кладу его обратно на стол.

— Ты не будешь заказывать десерт? — ухмыляется Эмили.

— Мне возможно стоит воздержаться.

Она качает головой и обращается к нашему официанту, заказывая три огромных куска чизкейка. Два для нас, чтобы съесть здесь, а третий, чтобы я забрала с собой домой.

— Ты теперь ешь за двоих, — говорит она, подмигивая.

Ощущение восторга наполняет меня, когда я застенчиво смотрю на свой живот. Я люблю тебя, Майский Жучок. А мы еще с тобой даже не знакомы. Я поднимаю глаза и вижу, что Эмили все еще смотрит на меня, заразительно улыбаясь. Только сейчас, именно в эту секунду я понимаю, что получила жениха, ребенка и новую сестру за один год.

— Итак, как поживает Тристан и его глаз? — спрашиваю я, нуждаясь в более легком разговоре.

Глаза Эмили загораются озорством.

— Он в порядке. Глаз почти зажил, и он все еще ведет себя так, будто это почетный знак.

Я хихикаю, вспоминая, как Николас ударил Тристана в лицо. На тот момент это было ужасно, но сейчас я не могу перестать смеяться над этим.

— Я только надеюсь, что твой брат понимает, как сильно нуждается в Тристане.

У Николаса может и много людей в его жизни, но только нескольких он подпускает близко. Со временем я поняла, насколько ты одинок, когда закрываешься от других.

— Они несомненно нужны друг другу, — говорит Эмили. — Ты же знаешь парней и их мужскую дружбу.

2 НИКОЛАС

— ДОБРЫЙ ДЕНЬ, НИК.

Элисон Прайс последний человек, которого я ожидаю увидеть в своем офисе в понедельник утром, но все же, она здесь. Ее ногти стучат по моему столу, платье от Chanel плотно обтягивает ее миниатюрную фигуру, а в ее карих глазах кипит злость. Я не виделся с ней с той ночи гала-вечера. Я думал, она ушла. Я иду, делая все возможное, чтобы игнорировать ее проницательный взгляд.

— Хорошо выглядишь, — говорит она, облизывая свои ярко-розовые губы.

Ее явно решительный настрой говорит мне, что это утро быстро превращается в дерьмовое. Я залпом выпиваю кружку черного кофе, приготовленного Мэри, нашим администратором. Мне жаль только, что в нем нет ни грамма виски. Полагаю, я не мог избегать Элисон вечно. И неважно, насколько большой у нас город. Это был только вопрос времени. Черт, он выбрала хреновое время.

Когда я вхожу в кабинет, она встает с моего офисного кресла, которое заняла в мое отсутствие. Она резко откидывает назад свои светлые волосы, а раздражение на ее лице практически осязаемо.

Уже не первый раз я поражаюсь мысли о том, насколько Элисон и Ребекка разные. Не думаю, что когда-либо видел, чтобы Ребекка носила что-нибудь, что не смогла бы найти в соседнем торговом центре. Хотя, чтобы выглядеть красивой, ей не много надо. Когда я впервые встретился с Элисон, я даже не представлял насколько все усложнится. Судьба расплачивается со мной за всех тех женщин, которыми я воспользовался и бросил ни с чем.

— Полагаю, тебя можно поздравить, — говорит Элисон, она берет пачку документов с моего стола и недолго изучает их. Я напрягаюсь, когда она швыряет документы в мусорную корзину рядом с ней. Она улыбается, когда видит, как нервно подрагивает моя челюсть. Не позволяй ей добраться до тебя. Она просто дрочится над тобой. Элисон точно знает, что делает.

— Что ты хочешь?

Я стискиваю зубы изо всех сил, стараясь не показывать ярость, которую испытываю.

— Тебя, — улыбается она. — И всегда хотела.

Элисон садится обратно в кресло и подносит одну из моих ручек к своему рту в соблазнительной жесте, оставаясь абсолютно безразличной к отвращению, которое излучают мои глаза. Она проводит рукой по моему столу, оставляя отметины, которые мне позже придется вытирать. У меня руки чешутся вышвырнуть ее прочь, но я держу свои эмоции под контролем. Только очень небольшое количество людей может прикасаться к моим вещам. Элисон не входит в их число. Я наблюдаю с волнением, как она откатывается в моем кресле назад и встает.

— Разве ты меня не хочешь? — спрашивает она, рывком расстегивая верх своего платья. Уверен, она все это спланировала. Если бы я не знал ее так хорошо, я бы подумал, что ее подослал мой отец.

— Мы уже это проходили. — вздыхаю я. — Я женюсь на Ребекке.

Она хмурится сильнее, когда я прохожу мимо нее и сажусь за свой стол. Было время, когда я думал, что у нас с ней много общего. Элисон такая же настойчивая, как и я, но в отличии от меня, она не понимает, когда нужно остановится.

— Ты все еще можешь иметь ее, — говорит она, направившись ко мне. — Женись на мне и сможешь оставить ее в качестве своей любовницы.

Я ловлю руку Элисон в тот момент, когда она пытается провести ею вниз по моей груди. Я она хлопает ресницами и смотрит на меня. Несмотря на ее собранность, я чувствую отчаяние, которое веет от нее.

— Ты что, не понимаешь? Я тебя не люблю. Даже, если бы Ребекки и в помине не было, я никогда не смог бы тебя полюбить. Ты эгоистка. И единственное что тебя действительно волнует — это деньги.

Я говорю все это на одном дыхании, но Элисон, кажется, мои слова совершенно не волнуют. Она ни разу не дрогнула.

— Ты уверен, что она будет хотеть тебя даже когда ты не сможешь содержать ее? — холодно спрашивает Элисон.

— Что?

— Все, что у тебя есть, все это благодаря твоему отцу. Что произойдет, когда он все у тебя заберет? В чем ты еще хорош, Николас? Ни в чем.

Холодная реальность слов Элисон обрушивается меня, как тонна кирпичей. Это правда. Мне действительно никогда не приходилось зарабатывать себе на то, что я имею. Мне даже не нужно особо напрягаться, когда дело касается денег. Они просто всегда были. Конечно, я вкладывал деньги и таким способом зарабатывал, но у меня никогда не было постоянной работы.

— Я хочу, чтобы ты ушла, — говорю я как можно спокойнее.

На ее лице появляется улыбка, и она заливается клокочущим смехом. Покровительственный тон ее голоса оставляет след на моей броне. Через секунду я звоню Мэри, чтобы ее выпроводили. Она расправляет свое розовое платье от Chanel, прежде чем прошмыгнуть мимо меня. Спустя пару секунд появляется Страйкер. Его лицо ничего не выражает. Он возможно считает меня дураком, потому что я самостоятельно не могу избавиться от Элисон.

— Ник, — говорит он, позволяя своему взгляду проследить за Элисон. Как ни странно, на его каменном лице проскальзывает презрение. Похоже, Страйкер тоже не большой фанат Элисон Прайс. Мне становится любопытно, что он на самом деле о ней думает. Мой отец любит ее, но его друг, кажется, равнодушен.

— Пожалуйста проводи мисс Прайс из здания.

— Ты не можешь меня просто выпроводить. Подожди, когда твой отец узнает об этом. И мой.

Страйкер встает между нами, прежде чем Элисон успевает приблизиться ко мне. Меня не волнуют пустые угрозы Элисон. Единственное, что она хочет, это увидеть мои страдания за то, что поставил ее в неловкое положение.

— Вообще-то, я уполномочен выпроваживать любого, кто представляет опасность для семьи Стонхейвен. Элисон переводит взгляд на Страйкера. До этого момента я никогда не видел такой открытой ненависти. Он просто ведет ее в сторону лифта, придерживая за локоть одной рукой, и вводит свой личный код на лифтовой панели.

Медленная ухмылка появляется на его губах прямо перед тем, как двери закрываются, скрывая их обоих. По крайней мере, он находит все это забавным.

Хотел бы я сказать, что чувствую, будто огромный груз свалился с моих плеч, но правда в том, что это не так. Появление Элисон только еще больше увеличило мое волнение по поводу чека, который я должен отдать Ребекке. Я достаю из кармана телефон и набираю номер своей невесты. После нескольких гудков мой звонок переходит на голосовую почту. У меня появляется чувство страха, пока я собираюсь с мыслями, чтобы оставить ей сообщение. Проходит несколько неловких секунд молчания, и я быстро отключаюсь.

Прежде чем я успеваю убрать свой телефон обратно в карман, он вибрирует у меня в руках. Одним движением я снимаю блокировку и нахожу новое сообщение от своей невесты.

Ребекка: Ты звонил?

У меня занимает больше времени, чем необходимо, чтобы ответить ей. Я борюсь с порывом незамедлительно рассказать ей о том, что случилось. Но мне не нужно, чтобы она волновалась.

Я: Давай отменим ужин и кино. У меня много работы.

Ребекка: Звучит неплохо. В любом случае, я чувствую себя немного уставшей от всей этой предсвадебной суеты.

Я: Увидимся дома.

Ребекка: Я люблю тебя.

Я: Надеюсь, так будет всегда.

Ребекка: …Надеюсь, все хорошо.

Какой же я идиот. Теперь она будет переживать, что что-то не так.

Я: Все хорошо, любимая. Просто устал. Увидимся вечером. Целую.

3 НИКОЛАС

КАКОГО ЧЕРТА он здесь делает? Я уже на полпути из слабоосвещенного вестибюля, когда замечаю Тристана, поджидающего меня снаружи у стеклянных дверей издательства StoneHaven Publishing. Мой рот наполняется горьким привкусом металла, гнев прожигает меня изнутри, и я яростно выдыхаю. Спустя несколько секунд я понимаю, что посторонний привкус во рту — это результат того, что я прикусил язык. Я не разговаривал с Тристаном с вечеринки-сюрприза в честь помолвки, и ему хватило ума не связываться со мной. К несчастью для него он выбрал самый дерьмовый вечер, чтобы заскочить.

Я не могу, мать твою, передохнуть, не так ли?

Я медленно закипаю от злости, пересекая вестибюль и направляясь прямо к выходу, перед которым он стоит. Мне очень хочется впечатать его лицом в стеклянную дверь здания. Внезапное режущее ощущение заполняет мою грудь, когда я останавливаюсь всего в полуметре от выхода. Только сейчас я замечаю, что Тристан стоит под проливным дождем. Он пронизывает меня своим нетерпеливым взглядом, пока я раздумываю, стоит ли мне сделать нам обоим одолжение и оставить его ждать снаружи. Я сделал все возможное, чтобы выкинуть из головы их с Эмили связь, но это не так-то просто сделать.

Эмили все еще не простила меня за то, что я ударил Тристана в тот раз. По правде говоря, с ней вообще не просто иметь дело. Последние дни, те несколько раз, что я видел ее, она разговаривала за моей спиной. Ребекка стала ее союзником, а мне, я полагаю, просто уготована роль плохого парня. Они обе хотят, чтобы я пошел на примирение, но мне не так-то легко простить Тристана. Мое доверие, если утрачено, то навсегда.

— Ты собираешься пустить меня внутрь? — спрашивает приглушенный голос.

Спустя несколько секунд молчания я все-таки встречаюсь взглядом с Тристаном. Я не уверен, сколько он тут стоит, может час, а может последние пять минут. В любом случае, он промок с головы до ног. Он наклоняется вперед и стучит по стеклу, словно я не стоял тут все это время. У меня руки чешутся пробить стекло и ударить Тристана прямо в лицо, и я сжимаю их в кулаки. Промотав в уме этот сценарий раз десять, я наконец открываю дверь ровно настолько, чтобы он смог говорить, не входя.

— Что ты хочешь, придурок? — спрашиваю я, рассеяно смотря на свои часы, пока Тристан пристально смотрит на меня.

— Как долго ты собираешься обижаться?

Это я должен расстраиваться, не он. А чего он ожидал? Что я прощу его за связь с моей младшей сестренкой? Она неопытная, а он воспользовался этим.

— Я буду злиться столько, сколько потребуется, чтобы стереть образ тебя и Эмили из своей головы.

Его предательство ранит сильнее, чем я когда-либо признаюсь.

Разочарование появляется на лице Тристана, когда он стряхивает капли дождя со своего пальто. Мне стоит вышвырнуть его задницу отсюда.

— Я люблю твою сестру. И это не изменится.

— Может и изменится, если я выбью из тебя все дерьмо.

— Ты хочешь надрать мне задницу?

— Да, — рычу я, почти швыряя свой портфель на пол. Уверен, моему отцу понравилось бы прийти завтра утром и увидеть вестибюль, разнесенным на куски.

— Хорошо. Встретимся в тренажерном зале Кросфит. Через тридцать минут.

Я улыбаюсь. Он об этом пожалеет.

— Увидимся там, придурок.

Когда я наконец приезжаю в Кросфит, зал переполнен, что является необычным зрелищем для середины недели. Уровень адреналина повышается внутри меня, пока я сканирую помещение, заполненное влиятельными людьми. Сегодня здесь присутствуют как местные спортсмены, так и биржевые брокеры. Тренажерный зал является одним из немногих в своем роде, который предоставляет услуги только мужчинам. Вы не найдете здесь никакие Зумба занятия (Зумба — система физический упражнений под латиноамериканскую танцевальную музыку. Прим. пер.). Единственный вид танца, который здесь поощряют, на ринге.

Тристану не нужно объяснять, почему он захотел приехать в Кросфит сегодня вечером. С первого дня, как мы ступили в этот зал, мы оба приметили боксерский ринг, расположенный прямо на другой стороне помещения. Большинство членов Кросфит называют его красным рингом смерти. Его название более зловещее, чем репутация. Это тренировочный ринг для членов зала. Он не предназначен для проведения настоящих боев, но сегодня, шутки в сторону.

Тристан появляется из раздевалки в шортах и с парой красных боксерских перчаток. Мои губы расползаются в ухмылке. Если он думает, что выиграет этот поединок, он идиот. Я так сильно желаю преподать ему столь необходимый урок. Он не неуязвимый мудак, каким прикидывается.

Переодевшись в свои шорты, я встречаюсь с ним на ринге. К нашему удивлению толпа собирается вокруг ринга. Я оборачиваюсь и нахожу Тристана, ожидающего меня. Он вроде бы спокоен и собран, в то время как меня всего трясет от предвкушения. Я сосредотачиваюсь на единственной цели моего вечера — выбить дерьмо из Тристана. Здесь нет гонга или судьи, чтобы сказать нам о начале поединка. На самом деле, зрители, окружившие нас, наивно полагают, что это обычный, достойный поединок. Достойным это поединок точно будет.

— Ник, нам необязательно это делать, — говорит Тристан, опуская руки.

— Не говори мне, что ты струсил, придурок.

— Я просто даю тебе возможность уйти. Обсудить это.

— Я устал от разговоров.

Мы росли вместе, и у нас было немного случаев или причин для драки. На самом деле, была пара случаев, когда я дрался со своим старшим братом, Алексом. Те несколько моментов были единственной практикой, какая у меня была, но они были обучающими. У Алекса всегда был неплохой хук справа.

Я приближаюсь к Тристану, а он отскакивает, уклоняясь от моего первого удара. Он держит перчатки высоко, блокируя мои руки от своего лица. Мы уже две минуты поглощены нашим странным танцем, когда он опускает руки.

— Давай, Ник. Ударь меня.

— Если ты думаешь, что я этого не сделаю, ты сумасшедший.

Медленная ухмылка появляется на его лице, когда он приближается ко мне. Он не пытается блокировать джеб, который я наношу ему справа. Он даже не морщится, когда моя рука встречается с его лицом, но я знаю, что это больно, потому что он натыкается на оградитель ринга. Ему требуется несколько секунд, чтобы встать на ноги, и он делает это.

— Это все, на что ты способен? — дразнит он.

Я жду пока он нанесет свой удар. Я даже опускаю свои перчатки вниз, предоставляя ему отличную возможность показать мне из чего он сделан, но, к моему разочарованию, он ничего не делает. Его сопротивление еще больше злит меня. Я делаю два шага к нему и ударом сбиваю его с ног. Это больше не поединок, это настоящая война. Ярость, бушующая в моих вена, поглощает меня, и я наношу удар за ударом прямо ему в лицо. И только когда я чувствую, что другой член клуба оттаскивает меня от Тристана, я понимаю, что он истекает кровью.

Мой гнев исчезает, пока я стою там, и десятки глаз уставились мне в спину. Что, блядь, я делаю? Я наблюдаю, как Тристан медленно поднимается на ноги с помощью другого члена зала. К моему удивлению, у него на лице все та же невероятно раздражающая улыбка. Я начинаю думать, что этот ублюдок — законченный мазохист.

Жжение от виски немного притупляет боль, которая разъедает мои опухшие костяшки. Бить Тристана было намного больнее, чем я ожидал. Если бы я не знал его так хорошо, то подумал бы, что его челюсть сделана из титанового сплава. Я смеюсь, не взирая на режущую боль, которая пронизывает все двадцать семь косточек моей руки. Понадобится какое-то время, чтобы все зажило.

Когда я отворачиваюсь от барной стойки, я замечаю Тристана, задержавшегося у входа в бар O’Malley’s, и зажимавшего свой кровоточащий нос. Я бы соврал, если бы не признался, что получил удовольствие, когда выместил свою злость и разочарование на нем, потому что так и было. Чего я не ожидал, так это то, что он не будет сопротивляться. Тристан позволил мне избить себя и даже не пожаловался. Он просто стоял там, пока я наносил удары, и к концу думаю, я запыхался больше, чем он.

— Итак, ты собираешься купить мне выпить или просто заставишь меня смотреть, как пьешь сам? — говорит Тристан с полуулыбкой.

Смешно, как легко мне хочется простить его, но моя гордость не позволяет этого. Теперь я понимаю, почему он дал мне побить себя. В два удара я понял, что итог поединка был только один. Это сраный способ Тристана извиниться. В действительности, он бы не произнес этих слов, потому что я не думаю, что он и правда сожалеет о связи с моей сестрой. Я думаю, он сожалеет, что так долго не мог рассказать мне об этом.

— А тебе недостаточно на сегодня? — спрашиваю я, делая еще один глоток виски.

— Я хочу кое-что обсудить с тобой.

— Если ты просишь руки моей сестры, можешь забыть об этом…

— Я бы не стал просить.

Я резко поднимаю глаза и смотрю на лицо Тристана. Я не уверен, что он не стал бы спрашивать, потому что я сказал бы черта с два, или потому что он не считает, что должен. Не хочу признавать, но оба варианта охрененно меня раздражают.

— У меня есть деловое предложение, — говорит Тристан.

— Почему я должен хотеть вести с тобой дела?

Хмурое выражение появляется на его лице, когда он наклоняется вперед к барной стойке, сжимая кулаки. Я впервые вижу, как вздрагивает его броня.

— То, что я предлагаю, может в корне все изменить.

Я смеюсь. Я полагаю, что не осознавал, насколько Тристан обеспеченный. Я знаю, что у него много дел в его художественной галерее, но мы не часто обсуждали материальную сторону его бизнеса.

— Однажды ты предложил мне помощь в открытии Тринити. Теперь, я предлагаю тебе шанс начать все с чистого листа.

— И что конкретно ты предлагаешь? Купить мое одобрение?

— Нет, я предлагаю возможность открыть свое собственное издательство.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Начни с нуля, Ник. Открой свою собственную компанию. Позволь своему отцу делать то, что он хочет со StoneHaven Publishing.

— Ты хочешь, чтобы я отказался от своего наследства?

— Ты действительно веришь, что твой отец собирается опустить поводья, когда ты вступишь в права? Или позволит тебе быть счастливым с Ребеккой?

Слова Тристана достигают цели. Я молча подзываю бармена и прошу еще один стакан виски. Мысль об открытии своего собственного издательства звучит почти абсурдно, но почему бы и нет? Свое дело я знаю. Я с легкостью смогу найти клиентов и инвесторов. Я чувствую воодушевление при мысли о том, что мне больше никогда не придется иметь дело с играми своего отца или видеть Элисон Прайс. Я знаю, что Ребекка поддержит меня.

— Я мог бы стать твоим молчаливым партнером, — добавляет Тристан.

— Ты готов рисковать, вкладывая деньги в новую компанию, не имея права голоса?

Кривая ухмылка Тристана убивает меня. Мой лучший друг стоит тут передо мной, и выглядит ужасно, с заплывшим от моих кулаков лицом и разбитым носом, заткнутым туалетной бумагой, опять же из-за меня, и все же предлагает мне то, что никто, будучи в здравом уме, не предложит.

— Я доверяю тебе. Безоговорочно.

Слова Тристана отдаются в моем мозгу, пока я размышляю о последних нескольких годах своей жизни. Он всегда был рядом. Постоянный спутник в моей жизни. Даже те пару лет, когда мы потеряли его, он всегда был рядом, в каком-то роде.

4 НИКОЛАС

Я УЖЕ В СТЕЛЬКУ ПЬЯН, когда возвращаюсь домой. Тристан придерживает меня за плечо своей железной хваткой, когда я неуклюже открываю входную дверь своего особняка. К тому времени, когда мне наконец удается открыть эту чертову штуку, я наделал уже столько шума, даже удивительно, что Ребекка не ждет меня по ту сторону. Учитывая, что уже больше часа ночи, она, должно быть, спит. Я сказал ей, что буду работать допоздна, но я определенно не ожидал, что вернусь домой в такое время. Проходя на кухню мимо зеркала в прихожей, я останавливаюсь и в удивлении смотрю на свое отражение. Черт. Я выгляжу изможденным. Я скривился от вида своих впалых щек и темных кругов под глазами. С этой свадьбой, чеком, а теперь еще с Тристаном и Эмили не уверен, что переживу следующие несколько недель.

— Завтра утром я заеду за тобой, и мы поедем, заберем твою машину от O’Malley’s, — говорит Тристан, кидая мое пальто на соседний пуфик.

Я слишком устал, чтобы спорить с ним, поэтому только мычу в ответ. Злиться на Тристана очень тяжело, особенно когда он лучший и единственный друг, который когда-либо у меня был. Он ухмыляется, кидает мне в руки ключи и направляется к входной двери. Слово Спасибо уже вертится у меня на языке, когда он оборачивается в последний раз. Я очень хочу произнести его, потому что, по правде говоря, если бы не он, мне пришлось бы пьяному взять такси.

— Ник, подумай о том, что я сегодня тебе сказал, — говорит он. — Я сделаю для тебя все. Ты всегда был для меня, как брат.

Мою грудь сжимает при слове брат. Если и есть кто-либо достойный этого звания, то только Тристан. Если он хотя бы на половину так хорош с Эмили, как со мной, я не могу представить никого, кому бы доверил защищать мою маленькую сестренку. Моя упрямая гордость не дает мне по-настоящему поблагодарить его, но мне удается улыбнуться, когда он кивает на прощание и уходит.

Вскоре после ухода Тристана, я копаюсь в стенном шкафу в библиотеке, где храню виски, чтобы пропустить еще стаканчик. Когда моя рука ложится на бутылку с виски, запрятанную в дальнем углу, я случайно натыкаюсь на старый альбом с семейными фотографиями. Какого черта они здесь делают? После того, как моя мать бросила нас, я их все спрятал. Когда не было никаких доказательств, проще был притворяться, что ее никогда не существовало. Какое-то время я не мог даже смотреть на воспоминания, преследовавшие меня.

Моя рука сжимается, когда я вижу полароидный снимок моего брата, стоящего со мной на его школьном выпускном. Через несколько страниц есть еще одна наша совместная фотография с его выпускного в юридической школе. Никогда не забуду, как мой отец весь светился от гордости в тот день. Алекс был всем, что хотел мой отец от сына. Он был очень умным. С сильно развитой интуицией. Оправдывал все ожидания. Я улыбаюсь. Засранец окончил Университет Нью-Йорка с отличием, самым лучшим в классе. Его приняли в Йель, а он все равно остался в Нью-Йорке. У меня такое чувство, что из-за Нины. Девушка моего брата из колледжа сейчас замужем, вот уже несколько месяцев. Она пригласила Эмили и меня на свадьбу, но мне не хватило смелости пойти. Я очень хочу, чтобы Алекс мог быть здесь, на нашей с Ребеккой свадьбе.

Я уловил звук тихих шагов, когда закрывал шкафчик с выпивкой. Секунду спустя я заметил ярко рыжие локоны и шикарную фигуру в дверном проеме. Черт, возможно я разбудил ее.

— Ник?

— Прости, что разбудил тебя. Я только пришел домой.

— Так поздно?

— Я работал допоздна, а потом…

Я морщусь при воспоминании о моей драке с Тристаном. Не хочу ей врать, но я не очень горжусь тем, что натворил. На самом деле, чем дальше, тем все больше я чувствую стыд. Сейчас я даже рад, что освещение в моем кабинете тусклое. Ребекка заходит в комнату с беспокойством на лице. Я тянусь к ней, а потом соображаю, что мои руки в ссадинах от ударов, нанесенных Тристану.

— О, Боже! — восклицает Ребекка. — Что случилось с твоими руками?

Я вздрагиваю, когда она проводит своими холодными пальцами по моей коже. Ее прикосновение словно рай и ад одновременно.

— Я в порядке, любимая. Это просто царапина.

— Николас Стонхейвен, это не просто, мать твою, царапина.

Я улыбаюсь Ребекке, несмотря на выражение ее лица. Боже, она охрененно очаровательная, когда волнуется. И чертовски сексуальная, тоже. Она надувает губки до неприличия сексуально. Я делаю шаг вперед, толкая ее в свою сторону между мной и книжными полками.

— Николас, у тебя встал? — хрипло спрашивает она.

Я трусь своими бедрами об нее, зарываясь своей разбитой рукой в ее волосы. Каждое движение приносит неимоверную боль, но оно, черт побери, стоит того, чтобы просто дотронуться до нее.

— Что с того, если и так? — улыбаюсь я.

Она проводит ладонями по моей груди, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее. Сначала я хочу схватить ее руки и прижать их у нее над головой, но потом останавливаюсь и сосредотачиваюсь на выражении ее лица.

— Николас, ты пил?

— Немного, — признаюсь я.

— А похоже, что ты пил много.

Она судорожно проводит пальцами по своим волосам, изучая мой растрепанный вид. Несмотря на то, как хреново я должно быть выгляжу, она выглядит потрясающе. Румянец на ее коже заставляет меня хотеть ее еще больше. Будь проклят мой член. Я не могу трезво мыслить с этой штукой, заставляющей трещать по швам мои брюки.

— Детка, ты выглядишь офигительно сегодня. Мы можем пойти спать, а разборки оставим на потом?

Слова получились больше, как мольба, а не вопрос. И когда она успела меня так охомутать? Я улыбаюсь при мысли, что возможно это произошло, когда она дала мне коленом по яйцам.

— Николас, — говорит она предупреждающим тоном. — Что, черт возьми, произошло?

Я вздыхаю, опуская руки в поражении. Нет никакого смысла стараться переубедить Ребекку, если она что-то вбила себе в голову. Она такая же упрямая, как и я. С чего же, блин, начать? Я улыбаюсь, вспоминая, как ударил Тристана в лицо. Может не самое лучшее начало.

— Я избил Тристана.

Теперь уже слишком поздно отступать. Ее глаза расширились в растерянности. Как будто я только что сказал ей, что убил его или что-то вроде того.

— Ты, бля, прикалываешься надо мной, да?

— Ты такая чертовски сексуальная, когда материшься, — смеюсь я.

— Перестань менять тему. Ты избил Тристана?

— Ну, в самом разгаре драки владелец тренажерного зала вышвырнул нас обоих вон.

Теперь настала очередь Ребекки смеяться. Она потирает рукой лицо, как я могу только предположить, в разочаровании.

— Вы дрались в тренажерном зале?

— Там есть боксерский ринг.

— Мужчины, — говорит она, закатывая глаза. — Я рада, что вы не поубивали друг друга.

— Ты так легко от меня не отделаешься. — ухмыляюсь я.

— Тебе сильно попало?

Ребекка проводит рукой по моему лицу, затем вниз по плечам и обратно к моим рукам. Она разворачивает их, изучая содранную кожу и опухшие костяшки.

— Тристан не дрался.

Ребекка смотрит на меня в замешательстве.

— Что это значит? Ты сказал, вы дрались.

— Я дрался. Тристан просто стоял.

— О, Боже, Ник. Он в порядке?

Знаю, я не должен улыбаться, но все равно это делаю.

— Он в порядке. Он привез меня домой. После драки я пошел в бар O’Malley’s и напился.

— Николас, я действительно надеюсь, что ты простишь его за то, что он не рассказал тебе об Эмили.

Я раздраженно вздыхаю, от чего, кажется, интерес Ребекки к этой теме еще больше возрастает.

— Ребекка, это займет какое-то время.

— Никогда не встречала более раздражающего человека, — говорит она, качая головой.

— Ты имеешь в виду раздражающе сексуального.

Она смеется вопреки досаде, которую явно испытывает по отношению ко мне. Я притягиваю ее к себе, прежде чем она успевает сбежать от меня, и требовательно целую ее надутые губки. Она тихо стонет мне в губы, когда я проскальзываю рукой между ее бедер.

— Давай посмотрим, смогу ли я немного уменьшить это раздражение.

5 РЕБЕККА

Я НИКОГДА ЕЩЕ НЕ ЧУВСТВОВАЛА себя такой голой за всю свою жизнь до этого самого момента. Пока я жду приема, назначенного моим гинекологом, я с силой сжимаю края больничного халата, накинутого на мое тело. Я все еще не пережила свой последний визит в больницу. Я передергиваюсь при виде металлических держателей на краю кресла, которые дразнят меня и напоминают о неловкости, что вот-вот наступит. Я отодвигаюсь дальше назад на гинекологическом кресле. Эти чертовы штуки похожи на средневековые орудия пыток. Как бы важно это ни было, но регулярные визиты к моему женскому врачу пугают меня до чертиков, как и большинство женщин. Нет ничего более неловкого, чем сидеть на кресле с голым задом, пока кто-то берет мазки из твоей вагины.

Я смотрю на дверь, когда слышу тихий стук. К моему удивлению красивый мужчина-врач, которого я никогда прежде не встречала, заходит в смотровой кабинет. Несмотря на то, что я постепенно привыкаю к окружению красивых мужчин в городе, я все же шокирована его внешним видом. Его широкие плечи, высокие скулы и точеный подбородок — хороший рецепт, доводящий любую женщину до падения. Пожалуйста, не будь моим доктором. Пожалуйста, не будь моим доктором.

— Я Доктор Картер. Я буду вашим лечащим врачом, пока Доктор Робертс в отпуске, — говорит он, закрывая за собой дверь, и смотрит в мою карту. Я незамедлительно чувствую, как немного отодвигаюсь назад, подальше от его накаченного тела, спрятанного под белым халатом. Из-за него смотровая палата становится размером с кладовку.

Черт.

— Э-э, мне сказали, что моим доктором будет женщина, — выдаю я.

Он в задумчивости поглаживает свой подбородок и останавливается на пол пути, взглянув на меня. Мои щеки краснеют, когда пронзительные серые глаза смотрят на меня через всю палату. Его лицо светится знакомым удивлением. Я уверена, большинство женщин, которые приходят сюда, не против, чтобы такой мужчина-доктор прикасался к ним, но я не могу сказать о себе того же.

— Пожалуйста, не переживайте, — говорит он, сверкая своими ямочками на щеках. — Доктор Робертс вернется через несколько недель. А пока, вы в хороших руках.

Хорошие руки — неплохой способ выразиться. Доктор Картер выглядит, как ирландский регбист, ставший гинекологом. Они что, выводят породистых гинекологов тут в Нью-Йорке? Если так, то Калифорнии нужно поднажать. Я нервно прикусываю губу, гадая, во что, черт возьми, я ввязалась. У Николаса случится сердечный приступ, если он узнает, что этот парень был моим доктором.

Доктор Картер опускает руки и роется в кармане своего халата.

— Ваш партнер или члены семьи присоединятся к нам? — спрашивает он.

— Вы уверены, что здесь нет другого доктора, женщины?

— Мисс…Геллар, если вы чувствуете себя некомфортно, мы можем отложить прием, но те анализы, которые мы собираемся сегодня взять, очень важны для вас и вашего ребенка.

— Ладно.

— Так, кто-нибудь присоединится к нам?

— Нет, только я.

Я смущаюсь, когда доктор подходит ко мне. Он берет в руки стетоскоп и нагревает его, приложив к карману своего белого халата, прежде чем осторожно приложить к моей груди. Я слегка дергаюсь от прикосновения все еще холодного металла к моей коже.

— К сожалению, эти штуки всегда холодные.

— Ничего страшного.

В то время как он продолжает осмотр, у меня урчит в животе. Я ела всего час назад, но уже проголодалась.

— Как вы себя чувствуете? Какие-нибудь побочные эффекты беременности?

Кроме пожирания всего, что вижу?

— Я чувствую постоянную усталость, — признаюсь я. — Словно ребенок забирает всю мою энергию.

— Это нормально.

— Я чувствую, будто у меня в животе растет что-то чужеродное, — говорю я больше себе.

— Это тоже нормально, — улыбается он.

Серые глаза Доктора Картера изучают меня, пока он прикладывает свой стетоскоп к моей спине и просит меня сделать вдох.

— Головокружения? — спрашивает он, заполняя неловкое молчание.

Нет, я качаю головой. Он передвигает свой инструмент на мой уже чуть выпирающий животик. Каким-то образом это прикосновение ощущается очень интимным, вызывая у меня дискомфорт. Впервые с тех пор, как я узнала о своей беременности, кто-то посторонний прикасается к моему животу. Доктор Картер делает шаг назад и перекидывает стетоскоп черезшею. Он хмурится и что-то записывает в моей карте.

— Ваше сердце, кажется, работает немного затрудненно. Вы когда-нибудь замечали у себя учащенное сердцебиение?

Кроме настоящего момента?

— Ничего примечательного, — добавляю я.

— Вы не находились в стрессовых ситуациях в последнее время?

Стресс не подходящее слово для описания того, что я чувствую.

— Ну, я занята организацией своей свадьбы. Это достаточно хлопотное дело, а теперь еще и это.

Удивление появляется на его лице.

— Вы занимаетесь планированием своей свадьбы? Это же вторая наиболее стрессовая ситуация в жизни.

— Э-э, да…спасибо? Я полагаю.

Его глубокий смех на удивление успокаивает меня.

— Ладно, мисс Геллар. Я собираюсь задать вам ряд вопросов. Пожалуйста, будьте открыты и честны со мной.

Через несколько секунд я опять начинаю нервничать. Боже, ненавижу ходить к врачу. Я выдыхаю, а мое сердце пускается вскачь. Что, черт возьми, он собирается у меня спрашивать? Он еще даже не начал задавать вопросы, а я уже чертовски нервничаю.

— У вас регулярный менструальный цикл, и как долго он обычно продолжается?

Тьфу. Слишком долго. Мои щеки покрылись румянцем от смущения.

— Регулярный и обычно около пяти дней.

— Вы курите?

— Нет.

— Выпиваете?

— Бывало, но до того, как узнала о своей беременности.

С каждым вопросом Доктора Картера я чувствую жар, распространяющийся вверх по моей шее. Некоторые из вопросов более личные, чем другие. И к концу опроса я поняла, что у доктора теперь есть полные сведения о моих женских прелестях. Будто я заполнила анкету на сайте знакомств от имени своей вагины. И в довершении всего, Доктор Картер берет мазок из шейки матки, просто чтобы убедиться, что все в порядке. О, Господи! Николас с ума бы сошел от бешенства, если бы сейчас увидел меня. Может это и к лучшему, что он не видел.

— Ваш жених придет с вами на УЗИ в следующие несколько недель? — спрашивает Доктор Картер, снимая медицинские перчатки.

Мои щеки все еще горят от того, что он находился так близко к моему влагалищу. На серьезном лице Доктора Картера появляется улыбка, словно он чувствует мой дискомфорт. Его взгляд опускается на мое обручальное кольцо от Тиффани.

— Довольно внушительный бриллиант. Уверен, ваш жених счастлив, что его трудно не заметить.

Я смотрю на бриллиант и улыбаюсь. Это действительно довольно внушительный бриллиант, а самое смешное, что я сама его выбрала, думая, что он для другой женщины. Чувство вины заполняет мой разум, когда я понимаю, что слишком многое утаиваю от своего жениха. Я должна рассказать ему о нашем ребенке.

— Он настоящий мужчина.

— И как он воспринял новости?

— Если быть абсолютно честной, я еще не сказала ему.

Ручка Доктора Картера выпадает из его руки и скатывается по планшету на пол. Он быстро поднимает ее и запихивает в карман, прежде чем взглянуть на меня. По его хмурому выражению понятно, что он сдерживается, чтобы не сказать то, что хотел бы. Спустя несколько неловких мгновений он наконец нарушает молчание.

— Думаю, это очень важно, и вы должны рассказать ему. Это не только ваше путешествие. Но и его тоже.

За его словами кроется неожиданная напряженность. Что-то подсказывает мне, что доктор говорит это из личного опыта. Возможно у него есть беременная девушка? Мой взгляд скользит к его пальцам. Кольца нет. Доктор Картер натянуто улыбается и сообщает мне, что я могу забрать свои витамины для беременных в аптечном киоске внизу. Он в такой спешке выходит из палаты, что забывает сказать, когда у нас назначена следующая встреча.

6 РЕБЕККА

ПРОХОДИТ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, но слова Доктора Картера все еще крутятся у меня в голове, пока я жду Николаса в итальянском ресторане «У Марио». Николас опаздывает на наше свидание сегодня вечером, что совсем на него не похоже. Когда я открываю меню, лежащее передо мной, меня ослепляет вспышка фотоаппарата. Меня не должно удивлять, что папарацци затаились снаружи, как гиены в ожидании лакомого куска мяса, но все же я удивляюсь. Как, мать их, они узнали, что я буду здесь? Я смотрю вниз на небольшую выпуклость, которая уже начинает немного выпирать из-под платья. Становится все труднее скрывать свой животик. Будет еще труднее скрывать его от папарацци, которые, кажется, преследуют нас, куда бы мы не пошли. Я должна рассказать Николасу о ребенке до того, как он узнает об этом из газет.

Я опускаю глаза на стол, накрытый скатертью цвета шампанского, изо всех сил стараясь не глазеть на вспышки фотоаппаратов, направленных на меня. Вместо этого, я обращаю свое внимание на букет малиновых роз передо мной, присланных мне новым секретарем Николаса. Секретарем, о существовании которого я даже не подозревала до настоящего момента. Я знаю, что не должна переживать о том, что он нашел кого-то на мое место, но это меня беспокоит. На мгновение суматошные вспышки, окружающие меня, прекращаются. Я поднимаю глаза как раз в тот момент, когда Николас идет к моему столику. На нем мой любимый серый костюм и соответствующий серый галстук. К разочарованию папарацци, Николас не приветствует их. Его взгляд блуждает по мне, и он тепло улыбается. Но несмотря на это, я не могу не заметить пару уставших глаз, задержавшихся на моем лице. Мое тело поднимается, прежде чем я успеваю подумать. Словно мы с ним связаны одной нитью.

— Привет, любимая.

Никогда не устану слушать эти слова, слетающие с его грязного языка. Это сладостная гипнотическая мелодия.

— Ты опоздал на ужин. — улыбаюсь я. Я ждала Николаса почти сорок пять минут.

— У меня были кое-какие дела.

Николас наклоняется и целует меня прямо в губы. Мой первый порыв — убраться подальше от глаз папарацци, но прикосновение Николаса делает меня неподвижной.

— Ник, все смотрят, — говорю я, наконец оторвавшись от него.

— Ну и пусть, — говорит он, хватая меня за шею, и снова целует меня. — Пусть весь этот гребанный мир видит, как я целую свою будущую жену.

Я сдерживаю улыбку, когда Николас прерывает поцелуй и озорно улыбается мне. В его глазах загорается огонек. Он тянет мою руку к своим губам и демонстрирует мое кольцо с бриллиантом папарацци.

— Что это было?

— Что? — усмехается Николас.

— Ты привлекаешь их внимание.

Он смотрит на папарацци за окном.

— Я этого и ждал, так как именно я позвал их сюда.

Его слова застают меня врасплох, и я чуть ли не давлюсь лимонной водой, которую пью. Он позвал их? Что Николас задумал? Я никогда не видела, чтобы он заручался поддержкой папарацци. Богу известно, он не очень хорошо с ними ладит. Пока мы изучаем меню, очень привлекательный молодой официант лет двадцати останавливается у нашего столика, чтобы налить нам по стакану воды, хотя мы с Николасом молча смотрим друг на друга.

— Я подумал, было бы неплохо, если бы нас видели вместе чаще. Чем больше мы попадаемся на глаза моему отцу, тем меньше он будет с этим бороться.

— Я думала, ты давно уже поговорил со своим отцом?

— Так и есть.

— Я полагаю, все пошло не так.

— Этого и следовало ожидать.

Я знаю, он избегает моего вопроса. Но также понимаю, что сейчас возможно не самое лучшее время говорить его о работе.

— Ты не много говоришь о своей работе. Это меня беспокоит, — настаиваю я.

— Давай поговорим об этом позже, — говорит он, подзывая официанта. — Сейчас я просто хочу насладиться вечером со своей будущей женой.

— Мы все еще собираемся пойти в кино?

— Конечно. — он ухмыляется. — Мне нужна еще одна причина, чтобы пообжиматься со своей невестой в темном помещении.

Мы не идем в кино. Мы едва успеваем добраться до его машины, прежде чем Николас начинает раздевать меня. Он обнимает меня за талию своими теплыми руками и прижимает своим телом к машине за нами. Дрожь проходит вниз по моей груди, когда он раздвигает своим коленом мои ноги. Этого достаточно, чтобы моя голова закружилась, а сердце бешено забилось в груди. По моим венам течет возбуждение, пока я наблюдаю, как он возится со своим галстуком. Он отстраняется назад и резко дергает за один конец галстука, пока тянет вверх второй. Я целую его прежде, чем он успевает сделать шаг вперед. Я не уверена, дело в моих гормонах, или в том, что на Николасе мой любимый серый костюм, но мое тело воспламеняется, когда его прикосновения поглощают меня.

— Милая, блядь, — бормочет он мне в губы. — Ты потрясающая.

— Ник, мы не можем заниматься сексом посреди улицы.

Я улыбаюсь в экстазе, когда он тянет меня за волосы и открывает мою шею для поцелуя. Он нужен мне также, как я ему. Я жажду его, его прикосновений и того, какие чувства он вызывает во мне одним лишь своим присутствием. Боже, я надеюсь, он будет счастлив, что у нас будет ребенок, потому что в противном случае понятия не имею, что мне делать. Поцелуем я прогоняю все грустные мысли из своей головы, и кусаю его нижнюю губу. Он стонет и платит мне тем же.

Я зарываюсь пальцами в его шевелюру, когда он покусывает зубами мою шею. Черт. У меня все сжимается внизу живота, когда запах одеколона Николаса обволакивает меня. Удивительно, но сегодня вечером он не беспокоит меня. Никакой тошноты. Ничего. Лишь блаженное ощущение накатывает на меня. Я на седьмом небе от счастья, когда Николас решает поднять меня и усадить в машину. Несмотря на мои протесты, он поднимает меня на руки, как пушинку. Он ухмыляется мне, когда его рука оказывается у меня под задницей. Мое сердце сжимается от дьявольского выражения у него на лице. Боже, я люблю этого мужчину.

— Ник, ты надорвешься.

— Я поднимаю в тренажерном зале больше, чем ты весишь.

Я ахаю.

— Ты знаешь, сколько я вешу?

— А это проблема?

— Да, — бормочу я. Вообще-то меня это очень беспокоит, учитывая, что за этот месяц я поправилась по меньшей мере на два с половиной килограмма.

— Плевать на цифры. Я люблю твое тело. Твои изгибы.

— Даже те части моего тела, которые трясутся.

— Особенно те.

Я не совсем уверена, как Николасу удается затащить меня в машину, но он делает это без особых усилий. Я завидую ему, мягко говоря, потому что в последние дни даже поднявшись по ступенькам, уже покрываюсь потом. Николас убирает свой портфель с заднего сиденья и быстро скидывает с себя оставшуюся одежду. В считанные секунды он прижимает меня к сиденью и трется своим пахом о ткань моих трусиков. Я тянусь и кладу свою руку на его обнаженную грудь. Я все еще никак не могу привыкнуть видеть его обнаженным. Его мышцы напрягаются, когда он нависает надо мной. Мой взгляд скользит ниже, чем я намеревалась, но это не имеет значения. Николас улавливает направление моего взгляда.

— Если ты продолжишь так на меня пялиться, я тебя никогда не выпущу из этой машины, — предупреждает он.

Я улыбаюсь, когда он захватывает в кулак мои волосы и тянет их так, как мне нравится. Спору нет, его прикосновения необходимы мне как воздух. Он стонет, когда я скольжу своей рукой вниз и провожу по его длине.

— В любом случае ты не собирался выпускать меня отсюда, — возражаю я.

Он искренне смеется и зарывается носом в мои волосы. Он водит носом по моему лицу, а потом поворачивает мою голову и быстро целует меня. Мной овладевает необходимость рассказать ему о ребенке. Я не уверена, как долго еще смогу скрывать это он него. Или как долго еще хочу это делать.

— Я скучала по тебе, — говорю я, проводя рукой по его щеке.

Он стонет и трется своей щетиной о мою руку. Я обхватываю его ногами и прижимаюсь своей сердцевиной к его члену.

— Похоже, что ты больше скучала по моему члену, — говорит он, тихо засмеявшись, когда я ущепнула его за руку. Все слова пропадают, когда он кусает мой сморщенный сосок. Черт, это больно, но да, так хорошо. Николас останавливается на мгновение и пристально смотрит на мою обнаженную грудь под ним.

— Мне кажется, или твоя грудь выглядит больше?

— Э-э…

Черт. Я должна ему рассказать.

Он наклоняется ко мне, снова захватывая мои губы.

— Бля, обожаю твои сиськи, детка.

Твердые пальцы Николаса сжимают мою грудь, а потом плавно скользят вниз к моим бедрам. Мои мысли возвращаются к тестам на беременность. Слова застревают на кончике моего языка, когда пальцы Николаса врываются в меня. Его губы атакуют мою шею, в то время как пальцы лишают меня каких-либо мыслей вообще.

— Ты такая мокрая, детка, — говорит он мне в шею. — Такая готовая.

Мои щеки краснеют, когда он вытаскивает из меня свои пальцы и погружает их к себе в рот. Зачарованно я наблюдаю, как он облизывает свои губы, словно только что чем-то полакомился. Медленная ухмылка появляется на его лице, когда он видит мою реакцию.

— Ты когда-нибудь пробовала себя, любимая?

Если бы можно было покраснеть еще больше, я бы это сделала.

— Нет, — признаюсь я.

Мой голос звучит более кротко, чем мне хотелось бы. Если Николас удивлен, он этого не показывает. В действительности, он, кажется, доволен. Не раздумывая, он погружает в меня один палец, а затем подносит его к моим губам. Все мое тело напрягается, когда он медленно проводит своим мокрым большим пальцем по моей губе.

— Покажи мне, как сильно ты хочешь меня.

Эти слова звучат не как просьба. Это требование.

Я открываю рот, в нетерпении попробовать свой вкус. Мое волнение быстро исчезает, когда мой взгляд встречается с горящим взглядом Николаса. Звериный голод, который излучают его глаза, может с легкостью сжечь мою одежду. Я беру в рот его большой палец и сосу сладость, покрывающую его. Николас стонет, пока я вожу языком туда-сюда по его большому пальцу.

— Детка, я хочу твой ротик на моем члене.

Я сосу сильнее, заработав еще один стон наслаждения от моего жениха. Через секунду он отодвигается и тянется к карману его брюк. Я наблюдаю, как он садится на корточки, обнаженный, твердый и готовый. Волнение захватывает меня, когда я вижу, как он вытягивает из своего кармана презерватив. Он разрывает упаковку и раскатывает его. Я хочу сказать ему, что уже поздно. Я уже беременна, но внезапное ощущение его члена рядом с моим входом сразу же останавливает меня. Каждый толчок его члена лишь усиливает боль между ног. Он начинает двигаться медленно, но каждый его толчок приводит меня в состояние крайнего возбуждения. Я задыхаюсь, когда его яйца бьются об меня, вызывая головокружение. Этого звука и давления достаточно, чтобы я кончила.

— Ник, — вскрикиваю я.

— Да, детка. Ты, блядь, моя. Ты вся.

— О, Боже.

— Особенно эта тугая маленькая киска, — говорит он, протянув руку и лаская мой клитор.

— Больше, — шепчу я. На мгновение он отодвигается, заставляя меня непроизвольно всхлипнуть. — Не останавливайся.

Николас поднимает мою ногу, отводя ее чуть в сторону, и хватает меня за задницу, трахая меня. Единственное за что можно ухватиться, это окно позади меня. С каждым толчком мои руки упираются в темную кожу его салона.

— Ник, мне нужно тебе кое-что сказать, — стону я.

Его движения становятся более быстрыми и еще более решительными.

— Что такое? — задыхаясь, говорит он, когда прижимает мои ноги к груди для более глубокого проникновения.

Волна наслаждения проходит через меня, когда его головка растягивает меня еще больше. Его ребристый член наполняет меня экстазом, пока он продолжает вбиваться в меня. Николас оставляет дорожку мучительных поцелуев от соска в сторону к моим ребрам, заставляя мои нервы пылать. Каждое новое прикосновение более нежное, чем предыдущее. Его бедра бьются о мою задницу, когда он достигает предела. Вскоре я чувствую себя полностью открытой под ним.

— Я люблю тебя, Ребекка.

— Ник, я —

Мои слова тонут в его гортанном рыке, когда он кончает в меня. К тому времени когда он замирает, мои легкие горят. Тяжелая тишина повисает между нами, когда он выпутывается из моих объятий. Через секунду он притягивает меня к своей груди, обнимая меня руками.

7 РЕБЕККА

НА ЗАДНЕМ СИДЕНЬЕ автомобиля Николаса тесно, но мы каким-то образом умудряемся улечься в обнимку. Я понимаю, что что-то не так с той самой секунды, когда Николас еще крепче сжимает меня в своих объятьях. Проходит вечность, прежде чем я чувствую его голос сзади, в моих волосах. Его внезапное молчание говорит мне о том, что его что-то беспокоит. Я ощущаю напряжение, исходящее от его кожи. О, Боже. Что, если Эмили рассказала ему о беременности? Нет, он бы сразу спросил об этом, когда мы встретились за ужином. Правда?

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Боюсь, если скажу тебе, ты меня бросишь.

Брошу его? Миллион мыслей проносится у меня в голове. Что такого он может сказать, что я захочу от него уйти? У меня сердце сжимается, когда я переворачиваюсь на другой бок к нему лицом и замечаю беспокойство на его лице. Что бы он не сделал, это не может быть хуже, чем поступок моего бывшего жениха Майлса. Николас никогда со мной так не поступит. Я это знаю. Несмотря на все мои комплексы, я знаю, он достаточно уважает меня, чтобы причинить боль таким образом. Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он наклоняется вперед и захватывает мои губы в быстром горячем поцелуе. Его рука держит мой подбородок, в то время как вторая зарывается в мои волосы. Ощущения успокаивающие, но все же я не могу побороть мучительное беспокойство от его слов. Когда он наконец отстраняется, жар в его глазах проходит, а его место занимает бескрайнее море уязвимости.

— Что тебе нужно мне сказать? — спрашиваю я.

— Только пообещай, что не оставишь меня, — его голос срывается.

— Николас, ты пугаешь меня.

Последний раз он был так расстроен на благотворительном вечере Lit For Kids. На черты его лица падает тень, пока он продолжает смотреть мимо меня. Что он скрывает?

— Ник, пожалуйста…это твой отец?

Он дергается от моих слов. Конечно же это он.

— Это имеет отношение к нему, — говорит он, не раскрывая никаких подробностей.

Вот почему он так неохотно рассказывал мне о встречи с ним? Он игнорирует мой вопросительный взгляд и тянется к своему портфелю, лежащему на полу у переднего сиденья. Я смотрю, как Николас открывает портфель и вытаскивает длинный белый конверт. Имя издательской компании, напечатанное на лицевой стороне, быстро мелькает у меня перед глазами.

— Мой отец хотел, чтобы я передал это тебе. — он протягивает конверт мне, прикрывая рукой свое лицо. — Я боялся, что будет, если я отдам его тебе.

При виде нервного выражения на его прекрасном лице мой желудок сжимается. Я кручу конверт в руках в поисках какой-либо зацепки такого сильного расстройства Николаса.

— Но я устал скрывать это от тебя. Я не хочу иметь от тебя секретов.

— Что это?

— Открой его, — говорит он.

Я открываю конверт и нахожу там чек. Я чувствую растерянность от того, что Николас избегает смотреть на меня. При виде семизначного числа, написанного на чеке, у меня чуть глаза на лоб не вылезли. Внизу чека стоит подпись Стефана.

— Четыре миллиона долларов?

— Да, — неохотно произносит Николас.

— Для чего они?

Вряд ли это щедрый свадебный подарок, уж я-то в этом уверена. В противном случае Николас бы не был так расстроен сейчас.

— Ты помнишь мой первый день, когда я вернулся в офис?

— Да…

— Я пришел рассказать отцу, что мы с тобой женимся. Что ему придётся смириться с этим, но позволил его цинизму взять надо мной верх. Он сказал, что, если предоставить тебе возможность уйти от меня с этим чеком, ты ею воспользуешься. С того самого дня я ношу его с собой. Я хотел рассказать тебе о нем сразу же, но чем больше я думал о нем, тем больше начинал сомневаться во всем.

Мое сердце сжимается от реальности слов Николаса. Он думает, что я бы выбрала чек вместо него? Каким же человеком он меня считает? Правда ранит. Тупая боль, выворачивающая мое нутро, накрывает меня. Что-то поднимается вверх по моему горлу, пытаясь выбраться наружу, когда я наклоняюсь вперед, готовая облевать машину Николаса. Я зажимаю рот, стараясь сдержать эмоции, рвущиеся наружу.

— Любимая, ты в порядке?

Николас тянется, чтобы прикоснуться ко мне, но я останавливаю его своей рукой. Он дергается от моей реакции. Я знаю, это ранит больнее, чем что-либо, но не могу себя остановить.

— Прости меня, Бекка. Пожалуйста, я знаю, ты злишься, просто наори на меня. Только не отталкивай меня.

В уголках моих глаз собираются слезы. Мой идеальный маленький мирок быстро разваливается у меня на глазах. Даже не знаю, что больнее. То, что он так долго тянул, чтобы рассказать мне о чеке, или то, что он думал, что я брошу его ради денег.

— Николас, будучи таким невероятно умным, ты такой мудак.

Я хочу, чтобы он знал, какую боль причинил мне. У него челюсть отваливается от серьезности моих слов. Он не ожидал этого, но он, бля, сам напросился. Я наблюдаю, как он проводит своей накаченной рукой по своей светлой шевелюре. Он убит, но и я тоже, напоминаю я сама себе. Желание утешить его сильно, но я останавливаю себя, чтобы не придвинуться к нему ближе. Мне нужно пространство. Маленькое заднее сиденье становится еще меньше, когда я пытаюсь выбраться из машины.

— Ребекка, останься. Пожалуйста, давай поговорим.

Я оборачиваюсь к нему и тыкаю пальцем в его грудь.

— Я люблю тебя, Ник. Не за твои деньги. Я люблю тебя за тебя самого. Ты оживляешь мою душу. Ты зажигаешь что-то неистовое внутри меня, но, если ты настолько тупой, чтобы не видеть этого, тогда думаю, нам не стоит жениться.

Меня не остановить. Я выскакиваю из машины и окунаюсь в холодный воздух, который встречает меня сильным порывом ветра. Я чувствую руки Николаса на себе прежде, чем вижу его. Его пальцы тянут меня обратно к его груди. Он пытается обнять меня, но я отхожу слишком быстро.

— Ребекка, я тоже тебя люблю. Я хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Я хочу создать семью с тобой, — говорит он, вскидывая руки в поражении.

У меня сердце разрывается от надломленности в его голосе. Николас смотрит на меня с убитым выражением. Если бы он только знал, как сильно мне хотелось, чтобы он сказал это раньше.

— Блядь, ты нужна мне больше, чем воздух, — говорит он, ударяя кулаком по машине.

Ты мне тоже нужен. Именно поэтому это так чертовски сильно ранит.

— Отвези меня к Кэрол, — говорю я, сдерживая рыдания. — Пожалуйста.

— Прямо сейчас? Ребекка, уже поздно. Давай просто поедем домой.

— Я не могу быть рядом с тобой. Мне нужно пространство, и у меня все еще есть запасной ключ. Отвези меня туда.

Взгляд Николаса пронзает меня, пока я роюсь в своей сумочке в поисках ключей от квартиры Кэрол. Все мои вещи все еще там. И насколько я знаю, Кэрол оставила мою комнату нетронутой.

— Бекка, пожалуйста. Просто поехали домой. Мы можем поговорить.

— Разговоры закончены.

Я говорю это более холодно, чем намеревалась. Он расстроенно вздыхает, разворачивая свой Феррари, и несется в сторону дома Кэрол. Миллион мыслей проносится в моей голове, но одна выделяется на фоне остальных. Это потребность в хорошей книге, хорошенько выплакаться и бокале вина Moscato. Когда мы наконец подъезжаем к дому Кэрол, последнее что я вижу, прежде чем забегаю внутрь, это напряженный взгляд Николаса, когда я разрываю чек на мелкие кусочки и бросаю их на ветер.

8 РЕБЕККА

— ТЫ ВЕДЕШЬ СЕБЯ, КАК РЕБЕНОК.

Кэрол смотрит на меня с раздражением из фойе ее шикарной, безумно дорогой квартиры. В одной руке она держит бутылку вина, а в другой кулек моего любимого миндаля в шоколаде. У нас что-то наподобие девичника, но это уже становится больше похоже на дружеское вмешательство.

— С чего это я веду себя, как ребенок? — спрашиваю я, переключая платные каналы.

— Ты не можешь пройти через все это сама…

Должно быть, я выгляжу жалко, так как всю ночь проплакала. У меня ужасно болят глаза. У меня разбито сердце, да еще и гормоны шалят. К концу моего слезного пиршества я уже не понимала, плакала ли я из-за Николаса или просто потому, что моему телу нужно было выплакаться.

— Я не одинока, — говорю я, подняв кварту мороженого Ben & Jerry.

Она смеется, несмотря на ее очевидное недовольство мной. Кэрол подходит и плюхается на диван рядом со мной. Какое-то время она возится с пробкой в бутылке. Я слышу мудрые советы Кэрол, но мое сердце отказывается следовать им. Несмотря на то, что ребенок еще не пинается, я чувствую, что она несчастна. Я говорю это потому, что мое тело наказало меня сегодня утром дополнительной порцией токсикоза. Даже наш малыш знает, что что-то происходит. Как бы сильно я ни хотела сразу же простить Николаса, я не могу. То, что он подумал, что я брошу его, взяв чек, даже четырехмиллионный чек, это просто абсурд. Я была с ним не из-за денег. Никогда. Не могу поверить, что он считал по-другому.

— Ты должна увидеться с ним. — говорит она.

— Ты бы простила его?

Мое отчаяние достигло своего пика. Знаю, я отчасти неправа…может я веду себя, как ребенок. Я злюсь на Николаса, но он так сильно обидел меня.

— Да, он идиот, раз считал, что ты бросишь его ради денег. Но, принимая в расчет все, что ты рассказывала мне о нем и его семье, я могу его понять. У него есть проблемы, но и у тебя тоже.

— О чем ты говоришь?

— Ты ждала, что он облажается, — говорит Кэрол, наливая в бокал вино.

Ждала, что он облажается? Это чушь.

— Зачем мне желать, чтобы он облажался?

— Потому что ты боишься быть счастливой.

Я изо всех сил стараюсь не закатить глаза. Кэрол сразу же выражает свое недовольство, изогнув бровь.

— Ладно, доктор Кэрол. Еще есть какие-нибудь диагнозы?

Кэрол улыбается, кинув мне на колени кулек с миндалем в шоколаде. Уверена, ей надоело видеть меня рыдающей на диване. Возможно, эти удручающие фильмы, которые я нашла на канале Hallmark Channel, только ухудшают мое состояние, учитывая мою беременность. Ну, знаете, о матерях-одиночках, которые находят свою любовь по соседству. Знаю, что Кэрол ненавидит такие фильмы, но, будучи хорошим другом, она смотрит их ради меня.

— Ты идешь куда-нибудь сегодня вечером с Хитом? — спрашиваю я.

На мгновение лицо Кэрол озаряется улыбкой. Она выглядит такой счастливой со своим нынешним кавалером, но ее счастливое лицо быстро омрачается пониманием того, что я активно пытаюсь сменить тему.

— Итак, ты собираешься провести следующие несколько месяцев рыдая, просматривая фильмы на канале Hallmark channel, объедая и пуская меня по миру?

— Хороший план, — говорю я, высмаркиваясь в платок.

— Ребекка, если ты не слезешь с этого дивана и не пойдешь поговорить с ним, я больше никогда не буду с тобой разговаривать.

— Это шантаж?

Она смеется вопреки серьезному выражению, которое пытается сохранить на лице.

— Твоя свадьба в следующие выходные! Так что, да, это шантаж.

Мое сердце сжимается при слове свадьба. При том, что я весь день сегодня хандрила, я даже ни разу не задумалась, что будет. Я вообще не хочу думать о том, что не выйду замуж за Николаса, но мысли о том, что он сказал и сделал, достаточно, чтобы меня начало тошнить.

Кэрол обнимает меня рукой и прижимает к себе. Мы с ней через многое прошли за эти годы. Жизнь в колледже сблизила нас на всю оставшуюся жизнь. Если бы она меня постоянно не подталкивала, не уверена, что я бы определилась со своими чувствами к Николасу.

— Это нормально злиться на него, но я знаю, что ты его достаточно любишь, чтобы простить его глупость. Бекка, этот мужчина с ума по тебе сходит. Ты для него все. Я вижу это каждый раз, когда он смотрит на тебя. Он не позволит тебе уйти без борьбы, так почему же ты отпускаешь его просто так и не борешься?

Боже, она замечательная, но чему я удивляюсь. Почему я такая глупая? Нужно винить отца Николаса.

— Пообещай, что завтра пойдешь и поговоришь с ним, — говорит Кэрол.

— Обещаю.

Кэрол снова обнимает меня и слегка сжимает мое плечо, прежде чем выкладывает передо мной план-проект свадьбы, который она составила для меня. Всю подготовку я оставила ей, и теперь мне не терпится увидеть, какую красоту она придумала.

— Хорошо, теперь давай пробежимся по некоторым пунктам свадьбы, — улыбается она.

Несмотря на боль, что засела в груди с прошлой ночи, я решила сделать сегодняшний день лучше. Завтра я поеду к Николасу и скажу ему, как я сожалею. Я могу только надеяться, что после моего вчерашнего поведения, он меня простит. Не могу представить своей жизни без него.

9 НИКОЛАС

ОНА НЕНАВИДИТ МЕНЯ.

Я смотрю на список неотвеченных звонков в моем мобильном телефоне и с каждой минутой чувствую себя более неуверенным. Ребекки нет второй день, а я уже чувствую, словно часть меня отсутствует. У меня все разрывается внутри, и я, мать твою, сам в этом виноват. Я сжимаю кулак, готовясь выбить дверь в квартиру Кэрол, только бы снова увидеть ее. Я не позволю Ребекке уйти из моей жизни. Я должен сказать ей, как сильно я сожалею о случившемся. Я не должен был вообще отпускать ее от себя. Я должен был взять ее на руки и отвезти домой. Даже если бы она кричала и пиналась. Я должен был показать ей, что за нас стоит бороться.

Моя рука застывает в воздухе, когда, к моему удивлению, входная дверь квартиры Кэрол внезапно распахивается. На пороге появляется Кэрол, она смотрит на меня в растерянности, но ее взгляд быстро становится сердитым — такой взгляд поставит большинство мужчин на колени.

Ей даже не нужно говорить о том, что она чувствует. Я знаю, что она молча говорит мне отвалить. Только я собираюсь что-нибудь сказать, как она раздраженно фыркает и протягивает свой идеально наманикюренный указательный пальчик и тыкает им в нагрудный карман моего измятого синего костюма. Того же самого костюма, в котором я был вчера. Я даже не потрудился переодеться. Единственное, о ком я беспокоился, была Ребекка.

— Не могу поверить, что ты думал, что она возьмет деньги.

Я вздрагиваю от того, как она отрывисто произносит каждое слово. Боже, я тупой говнюк. Даже подруга Ребекки видит это.

— Кстати, выглядишь ты дерьмово, — говорит Кэрол, осматривая меня. — Ты что, не спал всю ночь?

— Да, не спал. Спасибо за прямоту, мисс Ливингстон.

— Хорошо.

— Могу я поговорить со своей невестой, пожалуйста?

Мой голос звучит более жалобно, чем мне бы хотелось. Несколько напряженных секунд она смотрит вниз, затем отступает в сторону и приглашает меня войти внутрь. Я нахожусь в квартире не больше пары секунд, пока Кэрол накидывает на себя пальто и хватает свою сумочку, она собирается уходить. Она роется в поисках ключей, не обращая на меня никакого внимания, пока я оборачиваюсь в поисках Ребекки. Стоя в фойе, я замечаю на диване пальто Ребекки, коробку использованных носовых платков и Дневник Бриджит Джонс, все еще играющий на фоне. Боже. Должно быть все совсем плохо, раз она без перерыва смотрит романтические комедии.

— Её здесь нет, — говорит Кэрол, перекидывая ремешок своей сумочки через плечо и одаривает меня проницательным взглядом.

Я сжимаю зубы. Где, черт возьми, моя невеста? Я знаю, что она не работает, потому что она не работает со мной.

— Ты знаешь, где она? Она не отвечает на мои звонки, — говорю я.

— Она оставила свой телефон тут, — говорит Кэрол, указывая на телефон, лежащий на столике в ближайшем коридоре. — Она ушла.

Когда дело касается Ребекки, из Кэрол и слова не добьешься, но по крайней мере это не потому, что я ей не нравлюсь. Во всяком случае, я на это надеюсь.

— А ты знаешь, когда она вернется?

— Нет, — говорит Кэрол, не произнося больше ни слова.

— Я подожду ее.

Я только собрался присесть на диван, как Кэрол подходит к мне и хватает меня за пиджак.

— Э, нет. Ты вернешься тогда, когда она захочет поговорить с тобой.

— Мне нужно увидеть ее, — утверждаю я. — Ты не понимаешь.

Она смеется.

— Ты прав. Я не понимаю, почему ты просто не рассказал ей про чек.

Кэрол ждет от меня ответа с рукой на бедре, а другой крутит свою сумочку на пальце.

— Я боялся, что она уйдет от меня, — говорю я, смущаясь от того, как слабо звучит мой голос.

Вспышка ярости захлестывает меня, когда Кэрол бессовестно закатывает глаза от моего ответа.

— Она бы никогда от тебя не ушла. Она любит тебя, и действительно нуждается в тебе сейчас.

— Кэрол, мне нужно поговорить с ней. Свадьба в следующие выходные.

— Э-э, я знаю. Ты разговариваешь с планировщиком своей свадьбы.

— Позволь мне подождать ее.

— Нет. Я не хочу расстраивать ее еще больше, предав ее доверие. Она недвусмысленно дала мне понять, что зарядит мне коленом между ног, если я пущу тебя внутрь.

На лице Кэрол появляется улыбка, когда она снова смотрит на меня.

— А мы оба знаем, как нравится Ребекке бить людей коленями, — добавляет она.

Я смеюсь, вспоминая с нежностью тот случай.

— Слишком хорошо…тогда, что ты предлагаешь мне делать?

— Ну, она не говорила, что я не могу сказать тебе, где она.

10 НИКОЛАС

РЕВНОСТЬ БЕЖИТ ПО моим венам, когда я стою у входа в кафе Троя. Там, за столиком, недалеко от входа этого модного кафе сидит моя невеста с мужчиной, которого я никогда прежде не видел. Возможно, мне стоило подождать, когда она вернется домой, но я не мог устоять, увидев ее. Я тянусь к ней всеми фибрами своей души. Меня передергивает, когда она хихикает и откидывает назад свои огненно-рыжие волосы. Я эгоистичный ублюдок, потому что хочу, чтобы все ее улыбки были только для меня. У меня руки чешутся от желания прикоснуться к ней, подойти к ее столику и разбить лицо этому сукину сыну рядом с ней.

Худенькая официантка подходит ко мне в тот момент, когда я собираюсь войти внутрь.

— Здравствуйте, сэр. Столик на одного?

— Я не собираюсь тут есть, — говорю я, проходя мимо нее.

— Сэр, подождите!

Я не обращаю внимание на протесты официантки и быстро направляюсь к Ребекке. Она сидит спиной ко мне. Кем бы ни был этот парень, сидящий с ней, у него явно водятся деньги, потому что часы, которыми он щеголяет, Rolex последней модели.

— Ребекка.

Я чувствую, как она застыла, когда я встал сзади нее. Ее спутник глядит на меня с любопытством. Наконец Ребекка разворачивается и смотрит на меня. У меня сердце сжимается при виде ее растерянного, и при этом обиженного лица. Ее красивые глаза обрамлены золотой тенью, которая еще больше подчеркивает зелень ее глаз.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она.

— Я пришел за тобой.

Спутник Ребекки откашливается и поднимается. Он начинает двигаться в мою сторону, протянув руку, но сразу же останавливается, когда я наступаю на него. Я застаю его врасплох, хватая за рубашку. Ярость захватывает меня, и миллион сценариев проносится в моей голове, включая образы Ребекки в объятьях другого мужчины.

— Послушай, ублюдок, чтобы ты там не замышлял…этого не произойдет. Она моя. Ты слышишь меня? Моя.

— Николас, перестань!

Ребекка отталкивает меня назад и встает между нами. Она смотрит на меня испуганными глазами. Вот он я, пытаясь вернуть ее обратно, веду себя, как пещерный человек. Она отходит от меня, и я всеми силами борюсь, чтобы не притянуть ее в свои объятья.

— Николас, что ты несешь?

— Быстро же ты нашла мне замену.

Это не вопрос, это утверждение.

Ребекка смеется, и звук ее смеха разрывает меня на части. Я бы все отдал, чтобы запечатать этот звук и носить его с собой везде. Но почему она сейчас смеется?

— Я ее доктор.

Я бросаю взгляд на мужчину, стоящего за Ребеккой. Я внимательно осматриваю его в растерянности. Какой же доктор встречается со своими пациентами за пределами больницы?

— Ее доктор?

— Да, — смеется он. — Я случайно встретил вашу невесту по пути на обед.

Нервный взгляд Ребекки изучает меня с интересом.

— Кажется, мы оба без ума от сэндвичей из индейки, которые подают в Трое, и их сладких бубликов.

— Ребекка, ты не говорила мне, что ходишь к врачу. Ты больна?

Ребекка робко улыбается, и просто от вида ее улыбки я чувствую себя немного лучше. Она заправляет локон своих волос себе за ухо, прежде чем посмотреть на меня. Мое сердце бешено колотится в груди, пока я молча наблюдаю, как она пытается объяснить, что происходит.

— Думаю, мне стоит уйти, — говорит доктор.

— Нет, — говорит Ребекка, хватая его за рукав. — Пожалуйста, останьтесь.

Я сжимаю кулаки от интимности ее прикосновения к доктору. Только я собираюсь выдать какое-то детское замечание по этому поводу, как Ребекка ошарашивает меня словами, от которых моя голова начинает кружиться.

— Николас, я беременна.

Когда слова Ребекки доходят до меня, я, покачнувшись, делаю шаг назад, врезавшись в проходящего мимо официанта. Тарелки со звоном падают на пол, когда молодой официант налетает на стол рядом с нами.

— Ох, нет, мне так жаль, — говорит Ребекка мужчине, стоящему за нами. Спустя некоторое время я понимаю, что ее руки находятся на обшлаге моего рукава.

— Беременна? — резко выдаю я.

Виноватое выражение окрашивает ее лицо, и она нервно теребит пальцами. Я опускаю взгляд на ее живот. Платье, которое на ней, не особо подтверждает ее слова.

— Да, — наконец говорит она. — Да это правда.

Я резко перевожу взгляд на мужчину, которого она называет своим доктором. Он поднимает руки, словно защищаясь.

— Эй, не смотрите на меня. — смеется он.

— Николас, я на третьем месяце беременности.

Ее слова постоянно повторяются в моей голове, пока я пытаюсь переварить то, что она говорит. Я никогда не был хорош в математике, но, когда она произносит эти слова, воспоминания об обнаженной плоти на парижских простынях проносятся перед глазами. Наверно это была одна из наших последних ночей в Париже.

— У нас будет ребенок? — спрашиваю я.

Глаза Ребекки наполняются слезами, когда она кивает в подтверждении. Я прилагаю все усилия, чтобы не притянуть ее в свои объятья. Страх раздавить или навредить ей подавляет желание прикоснуться к ней.

— Да, я уже сказала это. — смеется она, вытирая глаза.

— Я знаю, но мне необходимо услышать, как ты это произносишь.

— Ник, у нас будет ребенок.

Доктор Ребекки делает шаг вперед и протягивает мне свою руку. Я краснею от смущения. Я чуть не избил этого придурка, потому что подумал, что он что-то значит для Ребекки.

— Поздравляю. Кстати, я Доктор Картер.

Он крепко пожимает мне руку без каких-либо колебаний.

— Мне жаль, что —

Он прерывает меня, махнув рукой.

— Не стоит. Я бы отреагировал также, если бы подумал, что моя невеста встречается с кем-то еще. Вы — счастливчик. Ребекка — очаровательная женщина.

— Спасибо. — говорит Ребекка, улыбаясь.

— Что ж, я лучше пойду. Мне нужно принять роды. Ребекка, увидимся завтра на УЗИ. Николас, надеюсь, вы тоже там будете.

Молчание между нами только усиливается, пока мы наблюдаем, как Доктор Картер выходит из кафе и направляется вниз по улице. Когда он наконец исчезает из вида, я заключаю Ребекку в свои объятья. Тепло ее растущего тела, прижимающегося ко мне, всколыхнуло что-то внутри меня.

— Я шла, чтобы увидеться с тобой, — говорит она.

Я смотрю вниз на нее, и в моем сердце появляется надежда.

— Правда?

— Да, — говорит она мне в плечо. — Но я все еще злюсь на тебя за то, что ты думал, что я выберу деньги вместо тебя.

— Злись, но не отталкивай меня. Ты нужна мне. Мы нужны мне. Иметь от тебя секреты — это самая изощренная пытка, какую я когда-либо испытывал. Прошло лишь несколько дней, с тех пор как я последний раз дотрагивался до тебя, но я никогда еще так не скучал по тебе.

— Я тоже по тебе скучала.

— Прости меня, Ребекка. Прости за то, что сомневался в тебе. Прости за то, что поверил, что ты бросишь меня ради денег. Я очень боялся, что ты так поступишь, а ты ушла, потому что я был настолько глуп, поверив в это.

— И тоже ты прости меня. Я должна была рассказать тебе о ребенке раньше.

— А почему не рассказала? — спрашиваю я, обхватив ладонями ее сияющее лицо.

— Думаю, я боялась, что ты не захочешь этого ребенка.

Я усмехнулся, вспомнив цитату Джейн Остин, прочитанную мной однажды. Все мы дураки в любви. Как она была права.

— Конечно же я хочу ребенка, — говорю я.

Ее улыбка поражает меня, как разряд электричества. Если новости не придали мне новых сил, то ее улыбка точно оживила меня. Ребекка взвизгивает, когда я поднимаю ее и накрываю ее бархатные губы своими. Мы стоим тут, кажется, всего мгновение, когда окружающий шепот заставляет нас разорвать поцелуй. Вскоре шквал вспышек фотокамеры ослепляет нас. Я не уверен, то ли это беспредельщик папарацци или просто какой-то случайный прохожий, но я намерен запечатлеть этот момент навсегда.

— Давай дадим им тему для разговоров.

Обнаженный до пояса, я сажусь на корточки и внимательно смотрю на красивое обнаженное существо перед собой. Мне это снится? Серьезные зеленые глаза Ребекки изучают мое лицо в ожидании. Мой взгляд падает на ее грудь, а затем на небольшой бугорок, которого я раньше даже не замечал. Я протягиваю руку, но быстро останавливаю себя. Вот почему она не могла вынести запаха моего одеколона несколько недель назад? Я боялся, что она уже начала уставать от меня. Теперь эта мысль смехотворна.

— Ты уверена? — спрашиваю я.

Трудно поверить, что она беременна моим ребенком. Моим. Выражение лица Ребекки становится серьезным.

— Уверена в чем? Насчет ребенка?

— Да. — смеется она. — Знаешь, я не съела целый торт прямо сейчас.

Ее ноздри подрагивают от раздражения. Она выглядит сейчас чертовски мило. Она возможно считает, что я заметил, что она набрала лишний вес. Честно говоря, не заметил. Единственное различие, которое я заметил, это ее буфера. Они выглядят мягче, полнее и определенно больше, чем я помню. Мой член твердеет от мысли, как я беру их в рот.

— Я и подумать не мог, — признаюсь я. — Какой у тебя срок?

— Чуть больше девяти недель.

— Я пропустил два месяца твоей беременности?

Она нервно улыбается, глядя на меня. По какой-то причине, ее глаза наполняются слезами.

— Мы можем наверстать упущенное, — говорит она. — Ты счастлив?

— Счастлив?

Я смотрю на нее в недоумении. Бля, кто не был бы счастлив сейчас? Моя любимая женщина носит моего ребенка.

— Не могу поверить, что у нас будет ребенок, — говорю я, хватая и обнимая ее.

Тело Ребекки трясется в моих объятьях, пока она плачет на моей груди.

— Почему ты плачешь, любимая?

Она смеется и всхлипывает одновременно.

— Я так счастлива.

Меня переполняют эмоции при мысли о пополнении нашей семьи.

— Я так рад, что мне интересно, а смог бы я заделатьтебе еще одного прямо сейчас, — говорю я.

Я усмехаюсь при виде ее широко раскрытых глаз. Она не ожидала, что я хочу еще детей, но это лучшая новость за столь долгое время. Благодаря ей, все предыдущие дерьмовые дни кажутся несущественными. Я буду отцом. Я буду баловать своего малыша и женщину своей мечты.

— Ты готова выйти замуж? Если нет, то у тебя есть только две недели, чтобы передумать.

— Уже давно готова, — говорит она, притягивая меня вниз к своим губам.

Вот где я хочу быть. На этих шелковых простынях, в ее объятьях, ожидая счастливого прибавления, которое я смогу назвать своим.

11 НИКОЛАС

ДЕСЯТАЯ НЕДЕЛЯ

Я ПРИСТАЛЬНО СМОТРЮ НА черно-серое УЗИ, с изображением моего ребенка. Я всюду ношу это изображение с собой, желая рассказать каждому, кого встречу, что скоро стану отцом. Сегодня, мне даже удалось завлечь баристу в кофейне в разговор о грудном вскармливании. А Ребекка только посмеялась надо мной, когда я отправил ей СМС, сообщив, что раструбил о нашем ребеночке всем молодым мамочкам в офисе StoneHaven Publishing. Я хочу, чтобы все почувствовали то потрясающее ощущение, которое испытал я, впервые познакомившись с нашим крохой.

— Вы готовы познакомиться с вашим ребенком?

Миниатюрная светловолосая медсестра, находящаяся с нами в палате, с улыбкой указывает на монитор.

— Это ваш малыш.

Мое сердце бешено колотится, когда черно-серое изображение на экране становится четче. В центре находится маленькая движущаяся тень.

— Какого он или она размера? — спрашиваю я, подходя ближе, чтобы лучше рассмотреть.

Медсестра восторженно улыбается мне.

— Ребенок размером, примерно с лайм.

Мое настроение быстро ухудшается просто при мысли о сегодняшней встрече с моим отцом. Наши отношения можно с легкостью описать, как игру в покер с высокими ставками. Каждый из нас всегда пытается переиграть другого. С единственной разницей сегодня, я собираюсь раскрыть блеф моего отца. По крайней мере, таков мой план.

Я нахожу его в конференц-зале на встрече с руководителем отдела по маркетингу и рекламе. Он настолько сосредоточен на совещании, что не замечает, как я вошел.

— Мне нужно поговорить с тобой.

Мой отец поднимает на меня свой взгляд, пока я стою в дверях, ожидая его ответа. Он пренебрежительно откашливается, кивая на пару мужчин перед собой. Я прекрасно осведомлён об их присутствии, но это не останавливает меня.

— Прямо сейчас, Николас? — говорит он с вызовом.

— Я подумал, тебе будет интересно узнать, почему я ухожу из компании.

Я произношу эти слова чуть громче, чтобы все служащие, находящиеся поблизости, смогли услышать. Брови моего отца взлетают вверх в удивлении, и он сразу же встает со своего кресла и следует за мной к двери.

— Извините меня, джентльмены. Я скоро вернусь, — бормочет он.

Мы только на пол пути в его кабинет, когда он начинает свои нападки на меня. Я подготовился к этому, прокрутив в голове все, что он мог бы сказать мне, чтобы заставить меня передумать.

— Итак, ты решил все бросить ради этой женщины?

Я сжимаю зубы от холодной колкости его слов.

— Нет, просто я выбираю ее вместо компании.

— Но она использует тебя.

Мой отец подходит ко мне, протянув обе руки в отчаянии. Он хватает меня обеими руками и сжимает, стараясь таким образом вбить в меня немного здравого смысла. Но это бессмысленно. Я уже все решил.

— Ты не знаешь ее так, как я, — продолжаю я. — Она целеустремленная, добрая, и она не позволит никому встать у нее на пути. Даже мне. Когда-то ты тоже видел эти качества в ней.

— И поэтому ты любишь ее?

— Это лишь малая толика. — улыбаюсь я, вспоминая тот момент с Ребеккой в лифте. Моя огненная богиня дала мне коленом по яйцам, тем самым охомутав меня пожизненно.

— А она знает? — спрашивает он и смотрит на меня осуждающе. — Ты не отдал ей чек, не так ли?

— Она знает. И я отдал ей его.

— И?

— Она любит меня независимо от денег. Она разорвала чек и выкинула его.

Мой отец горько смеется.

— Этого я не ожидал, но возможно она хочет больше денег.

От его слов мое сердце воспламеняется.

— Я правда хочу, чтобы ты перестал бороться со мной по этому поводу.

Я наблюдаю, как он расхаживает по своему кабинету, обдумывая мои слова. Он осторожно поглаживает пальцами свой подбородок, пристально глядя из окна на окружающий нас город. Империя, которую он построил довлеет над нами, как напоминание о том, что все поставлено на карту.

— Ты женишься на ней, даже если все потеряешь?

Он скрещивает руки на груди, ожидая, что я отступлю от своей позиции в данном вопросе. Это не изменит моих чувств. Я люблю Ребекку. Не могу представить, что выйду из этого помещения, зная, что мы не сможем быть вместе всю оставшуюся жизнь. Большую часть своей жизни я провел, бесцельно скитаясь. Я никогда не был уверен, чего хочу, но, когда я встретил Ребекку, все изменилось. Я никогда не понимал, чего хотел, пока не познакомился с ней. Если я собираюсь руководить компанией, я хочу, чтобы Ребекка помогала мне это делать, будучи рядом со мной.

— Я выбираю ее. Даже, если потеряю все, — говорю я.

Я вытаскиваю из кармана фотографию моего ребенка, сделанную вовремя УЗИ, и кладу ее на стол. Его брови поднимаются в удивлении, когда он с любопытством смотрит на фото, потом на меня. Спустя несколько секунд молчания он наконец наклоняется и хватает фотографию. Морщина между его бровей углубляется, когда вглядывается в изображение. Я вытащил последнюю карту, которая у меня оставалась. Я забираю все.

— Мои поздравления. Ты скоро станешь дедушкой.

Флеш-рояль.

12 НИКОЛАС

ТРИСТАН ПРИСТАЛЬНО СМОТРИТ НА меня поверх края своего стакана с виски. Я попросил его встретиться со мной сегодня вечером, чтобы рассказать о Ребекке и ребенке. Могу только представить, что любопытство в его взгляде — это результат непонятного голосового сообщения, которое я оставил ему час назад. Я не стал вдаваться в подробности, почему ему нужно встретиться со мной, как можно быстрее, прекрасно понимая, что он немедленно примчится сюда.

— Я попросил тебя встретиться со мной, потому что хотел кое-что обсудить с тобой.

— Что случилось? — спрашивает Тристан.

Мои мысли возвращаются к выражению на лице моего отца, когда я вручил ему изображение его внука. Это было смелым шагом, но это единственное, что мне оставалось сделать. Часть меня все еще хочет наладить отношения между нами и сохранить компанию в наших руках, но за последние несколько месяцев я понял, что мне лучше уйти и жить самостоятельно. Теперь, когда я наладил одну сторону своей жизни, самое время исправить вторую.

— Похоже у тебя что-то на уме, — добавляет он.

Я смеюсь несмотря на выражение раздражения на лице Тристана. Синяк, который я поставил ему несколько вечеров назад, наконец пожелтел. Цвет его кожи выглядит почти нарисованным. Самодовольно улыбаясь, я передаю ему меню с другого конца барной стойки. Мне едва удается сдерживать свое радостное волнение. Не знаю, рассказала ли Эмили ему о ребенке, но полагаю, он бы позвонил мне уже, если бы знал.

— Ребекка беременна, — ухмыляюсь я.

Растерянное лицо Тристана расплывается в улыбке. И прежде чем я успеваю отреагировать, он кладет свою руку мне на плечо и крепко обнимает меня.

— Ах, ты счастливый ублюдок! Поздравляю!

Тристан зовет бармена и заказывает еще два стакана виски, прежде чем я успеваю протянуть свою кредитку.

— Давай, оставь мой счет открытым на сегодняшний вечер.

Бармен толкает нам еще два стакана с Jack Daniels. Тристан поднимает свой стакан и кивает мне, и мы выпиваем среди толпы бейсбольных фанатов.

— За будущего отца!

— Ура. — улыбаюсь я.

— Как ты себя чувствуешь, дружище? — спрашивает он, сжимая мое плечо.

Никогда я еще не был так благодарен ему, что сейчас он рядом. Как бы зол я не был на него и Эмили, я бы не хотел иметь другого друга. Я просто рад, что он не злится на меня за то, что я ударил его в лицо.

— Чувствую себя так, будто завершил многомиллионный контракт.

— Когда вы оба узнаете, кого ждете мальчика или девочку?

— Ребекка хочет, чтобы это было сюрпризом. Она попросила медсестру, сделавшую ей УЗИ, дать нам изображение ребенка, но мы не сможем узнать пол до следующего нашего визита к врачу.

— А ты кого хочешь?

Я улыбаюсь.

— Маленькую девочку.

Тристан тихо смеется.

— Тебе это как-то подходит. Жизнь в окружении женщин.

Мое сердце замирает при мысли о малышке с рыжими локонами, как у Ребекки. Или может она унаследует мои гены с белокурыми волосами и голубыми глазами. В любом случае, я буду счастлив, лишь бы ребенок и Ребекка были здоровы.

— А Эмили знает о ребенке?

— Да. Видимо, они с Ребеккой последнее время много проводили вместе.

— Это хорошо. — улыбается он. — Ты рассказал своему отцу?

Он смотрит на меня с недоверием, пока я пересказываю ему разговор со своим отцом, состоявшийся ранее. Оставить моему отцу ультиматум было нелегко, но выбрать Ребекку было…и есть легко. Моя жизнь за последний год перевернулась с ног на голову.

— Ты ушел, рассказав ему о Ребекке? — смеется Тристан.

— Да. Насколько я могу судить, ничего другое не имеет значения.

Тристан хлопает меня по плечу с ободряющей улыбкой. Я потратил слишком много времени, чтобы понять, что моя жизнь не должна крутиться вокруг желаний моего отца. Как бы мне не хотелось руководить семейным бизнесом, без Ребекки и ребенка, он ничего не значит для меня.

— Твой отец образумился в отношении компании?

— Возможно, но мне не интересно ждать, чтобы узнать об этом.

— Что это значит? — спрашивает он.

— Ну, пару дней назад какой-то псих предложил мне быть моим молчаливым партнером в новом деле.

Тристан ухмыляется, быстро сообразив о ком я говорю.

— О, правда?

— Ага, я только закончил выбивать из него дурь, как он предложил мне деньги.

— Звучит так, будто он чокнутый.

Теперь моя очередь смеяться.

— Я почти уверен в этом.

— Тогда, могу я предположить, что ты прощаешь меня? — спрашивает он.

— Позаботься о моей сестре, и у нас больше не будет проблем.

— Я буду счастлив сдержать это обещание.

13 РЕБЕККА

ОДИННАДЦАТАЯ НЕДЕЛЯ

— ПОТРЯСИ ИМ!

Толпа женщин, скопившаяся у стеклянной сцены, заглушает крики Кэрол. Доллары летят в воздух, когда она машет пачкой баксов. Я никогда не видела свою лучшую подругу такой взволнованной от созерцания полуголых мужчин. Я закатываю глаза, когда она тянет меня за футболку. Она свистит, когда на сцену выходит новый танцор и начинает раздеваться. Эмили смеется рядом со мной, когда мы вместе наблюдаем за Кэрол. Если бы я не знала ее так хорошо, я бы сказала, что именно Кэрол наслаждается вечером, словно это ее последняя ночь на свободе. Она пробирается среди толпы визжащих женщин и освобождает пространство для нас около сцены. Она сплетает свои пальцы с моими, поднимая вверх наши руки, и кричит танцору подойти к нам.

— Ух ты, должно быть ей действительно нравятся стриптизеры. — хихикает Эмили. — Надеюсь, тебе нравится твой девичник.

Ее аквамариновые глаза увеличиваются при виде танцора, одетого в костюм ковбоя. Он почти похож на Голого Ковбоя на Таймс- сквер, только этот более накаченный и на нем намного меньше одежды.

— Ого.

Я перевожу взгляд на Эмили, когда она тщетно пытается скрыть свой румянец. У меня такое чувство, что она никогда не была раньше в стрип баре. Это словно наблюдать за трехлетним ребенком, который в первый раз пробует торт. Сначала, только один кусочек, но вскоре ей хочется запихнуть весь торт себе в рот.

— Итак, Тристан был не против, что ты пошла сегодня с нами? — спрашиваю я.

Моя будущая золовка удивленно смотрит на меня. Ее щеки, каким-то образом, краснеют еще больше. Как ей удается не превращаться в одну огромную красную мешанину, когда она остается наедине с Тристаном? Она кажется еще более сдержанной, чем я, а это, думаю, говорит о многом. Разница в возрасте между ней и Тристаном немного удивляет. Эмили прекрасна, и с этим не поспоришь, но трудно было представить Тристана, встречающимся с кем-то столь юным.

— Он справится, — ухмыляется Эмили.

Ее улыбка немного дьявольская. Я смеюсь, когда она пожимает плечами, и ее улыбка становится шире. Я думаю, с Эмили будет намного интереснее тусоваться, чем я полагала.

— А мой брат? Я удивлена, что его здесь нет, чтобы прикрывать твои глаза, — говорит она.

Хотя Николас не возражает против моего присутствия здесь, я знаю, что он надерет задницу любому, кто приблизится ко мне. Я почти уверена, что у него в голове врожденная сигнализация, которая срабатывает, когда какой-либо парень оказывается в полуметре от меня. И даже больше, он стал еще большим собственником, когда узнал о нашем ребенке.

— Думаю не обошлось без дополнительных убеждений Кэрол, чтобы я была здесь.

— Лучше проверь, может в твоей сумочке спрятано устройство слежения. — смеется она.

— Хмм, с него станется.

— Если бы все было, как хочет Тристан, я бы вообще никуда не выходила.

— И как это началось у вас двоих? — спрашиваю я.

Мне хотелось спросить об этом с того момента, как я о них узнала.

— О. Э-э, ну…

— Что, хорошо? — смеюсь я. — Ты похожа на меня, когда дело доходит до Николаса.

— Запасть на лучшего друга твоего брата, это совсем не то, чего ты ожидаешь.

— Уверена, было трудно притворяться, будто ничего не происходит.

— Мне было просто ужасно противно врать своему брату, — говорит она с грустью.

— Я знаю, но он любит тебя, и он простил Тристана.

У меня такое чувство, что даже если бы Николас захотел, никакая сила не разъединила бы Тристана и Эмили — не то, чтобы я хотела этого. Я беру руку Эмили и сжимаю ее. Она улыбается и смотрит вниз на мой живот.

— Я так рада, что ты будешь моей новой сестрой. И даже более того, потому что я стану тетушкой.

От счастливого выражения на ее лице, мое сердце сжимается. Прежде чем я успеваю сказать еще что-нибудь, свет перед нами тускнеет, и на сцену выходит новый танцор. Парень с рельефными мышцами появляется в луче света, и толпа начинает сходить с ума. Мужчина выглядит как, парень с Уолл-стрит в деловом костюме. Кэрол оборачивается и подмигивает мне. Она шевелит бровями, отлично зная, как я отношусь к мужчинам в костюмах. Судя по всему, я не единственная, у кого слабеют колени от одного только вида мужчины в костюме, потому что несколько женщин устремляются к сцене. Я улыбаюсь, когда танцор медленно дразнит нас. Один за другим он снимает каждый предмет своего костюма, оставляя нас желать большего. Мои щеки краснеют при виде блондина, на котором остались только трусы-боксеры и красный галстук. Он напоминает мне Ника. Он встречается со мной взглядом, и я краснею, очень сильно. Мой жених убил бы этого танцора, если бы увидел, как он на меня сейчас смотрит. Я чувствую, как мое платье практически растворяется под его горячим взглядом. Мои гормоны выходят из-под контроля, и не потому что я беременная.

— Ладно, сейчас я действительно рада, что Николаса здесь нет.

Богоподобный стриптизёр кружит перед нами под звуки песни Ginuwine «Пони», и трясет своей задницей. Если Кэрол с Эмили намеривались сегодня вечером смутить меня, что ж, им это удалось. Ярко-розовая лента, которую Эмили сделала для меня, выделяется на фоне моего красного коктейльного платья, делая меня легкой мишенью для танцора на сцене. Мои щеки краснеют, когда выглядящий как Дэвид Бэкхем танцор приседает на сцене, выставляя свое хозяйство прямо перед моим лицом. Я практически давлюсь слюной, когда он танцует передо мной, сжимая и разводя свои ноги. Ручейки пота стекают по мне, пока он трудится. Громкий смех Кэрол заполняет мои уши, и она сжимает мою руку.

— Осторожно, Бекка! Ты в зоне поражения, — говорит она, шевеля бровями.

Боже, правый, это слишком неприлично. Моя лучшая подруга подается вперед и засовывает три стодолларовые банкноты в желтые трусы стриптизёра. Красавчик-блондин подмигивает ей и указывает на меня. Я качаю головой, чувствуя, повышение температуры по всему телу, и мое бешено бьющееся сердце уходит в пятки. Этого не может произойти. Сексуальный блондин подзывает меня кивком головы на сцену, когда музыка меняется на более быструю. Эмили кивает мне с ободрением. Сцена покрывается туманом, вспыхивают лучи прожекторов, и я чувствую, что меня толкают вперед. Я резко оборачиваюсь и вижу озорную улыбку на лице Кэрол, и смеющуюся Эмили, когда танцор вытаскивает меня на сцену.

Я ненавижу тебя, говорю я ей одними губами. Кэрол показывает мне средний палец, и мы обе покатываемся со смеху.

— Твой жених шлет тебе свою любовь.

— Что? — кричу я в замешательстве.

— Он просил проследить, чтобы перед тобой вдоволь потрясли хозяйством.

— Я СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ.

Прошло меньше суток, а я уже чувствую, словно мили разъединяют нас с Николасом. Его гортанный смешок раздается на том конце провода, посылая мне волну тепла. Я хочу понежиться в ее близости. Я лежу на спине на кровати королевских размеров, заправленной атласными простынями, и смотрю в потолок. Хотя я радуюсь выходным, организованным Кэрол и Эмили для меня, я все равно скучаю по дому. Впервые за последние недели я не сплю рядом с Николасом. Мне не хватает запаха его одеколона, которым пропахла моя подушка и одеяло, и я скучаю по тому, как он прижимает меня к себе, обнимая одной рукой.

— Ты хорошо проводишь время, любимая? — спрашивает он.

Я улыбаюсь его обращению ко мне. Именно он является причиной, почему эта поездка вообще состоялась. Не могу сказать, что привыкну к тому, что он балует меня, но я попробую.

— Да, Ник. Спасибо, что балуешь меня.

— Я тебя еще не совсем испортил, — говорит он зловеще.

Как только он заканчивает фразу, стук в дверь моего номера привлекает мое внимание. Я смотрю на дверь в замешательстве. Кто может стучаться в такое время? Кэрол, Эмили и Чери вернулись в свои номера и уже спят. Или, по крайней мере, они должны были.

— Кажется кто-то стоит за дверью. Я надеюсь, это не один из тех молодых мальчиков, которых ты повстречала сегодня, — говорит Николас ревнивым голосом.

Я смеюсь.

— Это заставило бы тебя ревновать?

— Не дразните меня, мисс Геллар.

— Я собираюсь наслаждаться этим, когда ты начнешь звать меня миссис Стонхейвен.

— Этого еще долго ждать, — говорит Ник.

Еще один стук в дверь привлекает мое внимание.

— Подожди минуту.

Я накидываю свой халат и направляюсь к входной двери. Я смотрю в глазок и замечаю посыльного, который держит в руках огромную красиво упакованную коробку. Я улыбаюсь и прислоняю телефон обратно к уху.

— Думаю, девочки придумали что-то для меня.

— Что это?

— Я не уверена, — говорю я, открывая дверь.

— Мисс Ребекка Геллар?

Красавчик посыльный рассматривает меня без тени смущения.

— Да, это я.

— Мне сказали доставить это вам.

— Спасибо, — говорю я, когда он входит в номер и ставит коробку на комод перед моей кроватью.

Молодой человек кивает и выходит за дверь, даже не подождав чаевых.

— Спокойной ночи мэм.

— Спокойной ночи.

— Любимая, включи громкую связь, чтобы ты могла открыть подарок, — говорит Николас.

— Ладно!

Радостное возбуждение наполняет меня, пока я изучаю коробку на комоде. Она длинная и белая, обвязанная красивым красным бантом. Я кружусь по комнате и запрыгиваю на кровать со своим подарком. Как будто я снова ребенок, а сегодня Рождество.

В телефоне раздается смех.

— Ты в порядке? — спрашивает Николас. — Ты похоже на что-то наткнулась.

— Я в порядке. — смеюсь я.

Мне почти стыдно разрывать такую красоту. Я уже почти открыла ее, когда раздается еще один стук в дверь.

— Ник, ты прислал мне еще один подарок?

— Возможно, — усмехается он.

Я открываю дверь и вижу перед собой Николаса.

— Привет, красавица.

Я почти ошеломлена его неожиданным появлением и пытаюсь собрать свои мысли в кучу. Я невнятно бормочу что-то, пока он улыбается мне. Его белокурая шевелюра переливается от гостиничного освещения, и он приближается ко мне.

— Ты здесь?

— А ты ждала кого-то другого?

Его брови выгибаются дугой, когда он сверкает дразнящей улыбкой. Мой желудок начинает трепетать в ответ. Николас прижимает меня к двери моего гостиничного номера, и мои соски съеживаются, ощущая трение его темно-синего костюма-тройки о мою грудь. Он выглядит так, словно только что сошел со страниц каталога зимней одежды для мужчин. Я наблюдаю, как он медленно стягивает свои коричневые кожаные перчатки. Есть что-то невероятно сексуальное в том, как он это делает.

— Что ты здесь делаешь? — смеюсь я, стараясь скрыть желание в своем голосе.

Предполагалось, что в эти выходные у него будет мальчишник. Я думала, что к настоящему моменту они с Тристаном предаются уже какому-то разврату.

— Мне нужно было увидеть тебя, — говорит он, застенчиво улыбаясь.

Мое сердце лучится от его признания.

— Хочешь сказать, тебе не было весело в стрип клубе?

— Мы не ходили ни в какие клубы. — улыбается Николас.

— Почему?

Я сдерживаю улыбку, когда Николас хмурится в замешательстве.

— Ты хотела, чтобы я пошел в стрип клуб?

— Я просто подумала, раз уже это твоя последняя холостяцкая ночь, то ты хотел бы пойти.

Николас наклоняется и целует меня чуть ниже подбородка. Я чувствую слабость в коленях, когда он проводит языком по моей шее.

— Зачем, ведь у меня есть ты?

Именно это я и хотела услышать, но самое главное я знаю, это не просто слова, чтобы сделать мне приятное. Ему не нужно было приезжать сегодня сюда. Он мог бы отрываться на «стандартном мальчишнике», но вместо этого он здесь. Со мной.

— Я люблю тебя, — говорю я, целуя его.

— Я люблю вас обеих.

14 РЕБЕККА

Я ВЫХОЖУ ЗАМУЖ.

Эта мысль проносится в моей голове, пока Кэрол выглядывает из-за моего плеча и застегивает кружево моего свадебного платья. Лучи заходящего солнца освещают нас через окно номера для новобрачных, заставляя мою кожу светиться. Проведя роскошную ночь в отеле Сомерсет, все благодаря моему жениху, пора заканчивать приготовления к свадьбе. Кэрол осторожно застегивает на моей шее ожерелье из жемчуга. Никогда не чувствовала себя такой красивой, как сегодня. Локоны, и все такое. Мои волосы приподняты и спускаются каскадом кудряшек.

— Николас обкончается, когда он увидит тебя, идущей к алтарю.

— Кэрол!

Ее нежный смех наполняет номер, посылая мне волну радостного волнения. Не могу дождаться, когда увижу лицо Николаса. Он не видел меня с прошлой ночи, и у меня предчувствие, что когда увидит, то не сможет удерживать свои руки подальше от меня.

— Не слишком туго, да? — спрашивает Кэрол, изучая мою фигуру.

— Нет. Я рада, что мы остановились на платье, которое чуть свободнее. Еще немного, и я не уверена, что мой живот влезет в это платье.

Она обнимает меня и чмокает в щеку. Хотя она изо всех сил старается скрыть их, я замечаю слезы в уголках ее глаз. Я смеюсь над ее страстным желанием сменить тему. Кэрол никогда не слыла плаксой.

— Не переживай. Николас быстро снимет его, — говорит она, шевеля бровями.

Мы как раз собираемся приколоть фату, когда в номер вбегает Эмили с букетом свежих белых лилий в руках. Радостно улыбаясь, она осматривает меня, пока я приподнимаю край своего свадебного платья и проскальзываю в свои туфли на пятнадцатисантиметровых каблуках.

— Если мы сейчас же не выйдем, мы точно опоздаем. — предупреждает Эмили.

— Поехали, — говорит Кэрол, прикрепляя фату к моим волосам. — Нам нужно доставить невесту к алтарю.

Мое сердце выпрыгивает из груди, когда я подхожу к нижней ступеньке Нью-Йоркской Библиотеки. Свечи и красные лепестки украшают каждую ступеньку до самого верха. Это похоже на сказку. Поблизости раздаются звуки виолончели, играющей мелодию незабываемой красоты. Солнце почти село к тому времени, когда мы поднимаемся вверх по ступенькам.

— Кэрол, это так красиво.

Она подмигивает мне и сверкает лукавой улыбкой.

— Ничего особенного. — машет она рукой.

— Это определенно что-то особенное.

Эмили спешит вверх в библиотеку в атласном розовом платье подружки невесты, в одной руке кофе, в другой мобильный телефон. Вы можете вывезти девушку из Нью-Йорка, но вы не сможете вывести Нью-Йорк из девушки.

Я оборачиваюсь на звук знакомого голоса позади нас и улыбаюсь при виде моей мамы со всклоченными волосами, которая держит два букета и лихорадочно обдувает себя. Это почти смешно. Ее челка вздымается, как две птички, качающиеся на проводе. Она что, бежала сюда? Она видимо волновалась, что я не приду на собственную свадьбу.

— Ребекка Элизабет Геллар, иди и обними свою мать.

Я с радостью успокаиваю ее, обнимая и сжимая ее в своих объятьях. Она делает шаг назад и сразу же оценивает животик под моим платьем. На ее лице появляется явная радость, когда она гладит мой животик.

— Мы с твоим отцом переживали до смерти, — продолжает она. — Николас не позволял нам увидеться с тобой до свадьбы. Я не могу поверить, что ты сразу же не рассказала нам о беременности.

Я улыбаюсь тому, насколько хорошо мой жених меня знает. Он знал, что, если бы моя мама слонялась за мной, как потерявшийся щенок, это бы сильно меня доставало. Эта беременность и так достаточно тяжелая для меня.

— Мне просто нужно было немного отдохнуть, мам. Он хотел, чтобы я хорошенько отдохнула перед свадьбой.

— Привет, тыковка.

У меня сердце сжимается при виде фигуры в черном смокинге, стоящей прямо у входа в библиотеку. Мои глаза наполняются слезами, когда я понимаю, кто это. Папочка. На его лице появляется широкая улыбка, когда я устремляюсь к нему. Он отрастил бороду, а по его щекам рассыпаны веснушки. Не думаю, что когда-либо видела своего отца в смокинге. Обычно он носит джинсы, белую футболку и бейсболку. Я не видела его почти три месяца.

Запах кедра и мяты окружает меня, когда он делает шаг вперед и крепко обнимает меня. Я пищу от силы его рук, и он быстро ослабляет объятья. Он смотрит на меня с волнением.

— Прости, милая. Я не сделал тебе больно, правда?

— Все хорошо, папа. Я в порядке.

Взгляд моего отца окатывает меня любовью. Я улыбаюсь, когда его взгляд задерживается на бугорке под моим свадебным платьем. Хотелось бы мне увидеть выражение его лица, когда мама рассказала ему о моей беременности. Могу только представить, как неприятно ему было услышать новость из вторых рук. Я сама должна была рассказать ему. Но моя мама не умеет хранить секреты. Мое внимание снова возвращается к отцу, когда он наклоняется и обхватывает мое лицо своими мозолистыми руками.

— Ты вся светишься, девочка. Он не представляет, как ему повезло.

Мое сердце парит от его комплемента. Мое свадебное платье идеально сшито, под каждый изгиб моего тела. Благодаря Кэрол, нам удалось подогнать его так, чтобы хватило места для моего ребеночка.

— Я так рада, что ты здесь, — говорю я, подаваясь вверх, чтобы поцеловать его в щеку.

— Я бы ни за что не пропустил свадьбу своей единственной дочери.

Я смеюсь, понимая, что он наверно не нарадуется, что ему придется пройти через это только один раз.

— Нам стоит отвести тебя внутрь.

Он кладет мою руку на сгиб своего локтя.

— Ладно. — улыбаюсь я. — Я готова.

Мое сердце колотится, когда двери в часовню открываются. Прямо в конце прохода, украшенного атласом и ведущего к алтарю, стоит мой будущий муж. Его широкие плечи поворачиваются в мою сторону, когда раздается звук открываемой двери. Взгляд Николаса встречается с моим, и я делаю вдох, пытаясь успокоить свои нервы, устраивающие хаос в моем теле. Я улыбаюсь, когда его тело заметно расслабляется при виде меня. Могу только представить, что творилось в его голове, пока меня не было. Ему наверно интересно, почему я опоздала.

Во мне разгорается жар, пока его взгляд скользит по мне с любовью. В неистовом взгляде его голубых глаз нет и намека на сдержанность. Он даже не выглядит нервным. На моих щеках появляется румянец, когда медленная улыбка освещает его лицо и достигает его глаз. Я замечаю Тристана, стоящего рядом ним, на лице которого тоже появляется улыбка. Я стараюсь не улыбаться, когда он подмигивает мне.

— Готова, милая?

Напряженный голос моего отца взывает слезы на моих глазах. Он сдерживается, чтобы не заплакать, но даже звука его голоса достаточно, чтобы я разрыдалась, как маленькая девочка. Он сжимает мою руку, давая мне понять, что с ним все в порядке. Я делаю свой первый нетвердый шаг по проходу, когда мы направляемся к Нику. Только почти у алтаря я понимаю, что знакомые лица смотря на меня.

На ряде сидений с моей стороны я замечаю Кена и симпатичную молоденькую брюнетку, сидящую рядом с ним. Самый большой сюрприз, это видеть лицо отца Николаса. Его серые глаза изучают меня с интересом. На какой-то короткий миг, клянусь, я увидела улыбку на его губах. Он здесь? Стефан — последний человек, которого я ожидала здесь увидеть. Даже в своих самых смелых мечтах я не надеялась, что он появится тут. Румянец окрашивает мои щеки при мысли о том, что он возможно обо мне думает.

Мое внимание быстро захватывает тлеющий жар, исходящий от взгляда Николаса. Я почти парю в воздухе, пока мой отец и я стоим перед гостями с моей стороны.

— Кто отдает эту женщину? — спрашивает нас священник.

— Я.

Голос моего отца срывается, и это вызывает новый поток слез. Я поворачиваюсь к нему, он поднимает мою фату и целует меня в щеку. Возможно мне сегодня также тяжело, как и ему. Нет никаких сомнений, что Николас ему нравится, и он благодарен ему за помощь, но слишком горд, чтобы признать это.

— Ты всегда будешь моей маленькой девочкой, — говорит мой отец, целуя меня в щеку.

Разряд тока поражает меня, когда Николас делает шаг ко мне и берет меня за руку. Мы делаем шаг вперед, переплетая наши пальцы. Я смотрю на него без тени смущения. Мое сердце взлетает, когда он с обожанием смотрит на меня. Серый смокинг, в который он облачен сегодня, напоминает мне о том дне, когда я впервые встретила его в самолете. Кто знал, что один момент превратиться в целую жизнь таких моментов. Абсолютно уверена, никто.

— Я люблю тебя, — шепчу я.

Он сжимает мою руку.

— Теперь ты не сбежишь, — говорит он. — Ты моя.

— Навсегда, — отвечаю я.

15 РЕБЕККА

ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ

— ЕСЛИ БЫ Я ХОТЕЛ тебя на карачках, я бы сказал тебе об этом, — говорит голос, привлекая мое внимание к входу в спальню. Николас стоит в дверном проеме с мрачным лицом и сердито смотрит на меня. Я сажусь на колени, вытирая лоб, и отрываю взгляд от своей работы. Спустя полтора часа, которые я потратила на мытье ванны, она наконец-то безупречно чистая.

Николас входит внутрь и начинает развязывать свой галстук. Обычное действие, но его достаточно, чтобы заставить мое сердце трепетать в груди. Черт, он хорошо выглядит. Несмотря на то, что его белокурая шевелюра находится в беспорядке, и на лице появилась тень от щетины, он все еще выглядит так, словно только что закончил съемки для журнала GQ.

— Почему вы на коленях, миссис Стонхейвен?

Мое сердце сжимается призвуке моей новой фамилии, слетевшей с его губ. Для меня все еще удивительно слышать, что он обращается ко мне, используя нашу фамилию, а не мою девичью. Мне нравится, как он произносит ее. Николас двигается дальше, скидывая пиджак и расстёгивая ремень. Это возбудило бы меня, если бы не грозное выражение его лица.

Он подходит ко мне и помогает мне встать на ноги.

— Ты навредишь себе, так наклоняясь и напрягаясь.

— Ник, мне жаль. Мне не стоило за—

— Раздевайся, — говорит он, прерывая меня.

— Что?

— Снимай. Одежду.

Мои глаза расширяются, когда он срывает с себя рубашку и брюки, оставаясь с голым торсом в одних лишь боксерах. Я краснею при виде его члена, твердого и возбужденного, выпирающего под серым хлопком. Он обнимает меня и легонько толкает в сторону кровати. Звук моей ночной сорочки, просвистевшей над моей головой, застает меня врасплох. Волна жара накрывает меня, когда поток прохладного воздуха обдает интимные части моего тела.

— Надеюсь, это послужит тебе напоминанием.

Ощущение удовольствия прорывается сквозь меня, когда Николас врывается в меня. Вскоре меня настигает оргазм. Я чувствую, как его руки ухватились за мои бедра в горячем безумии. Вся неуверенность тает в воздухе, когда он толкается в меня все сильнее.

— О, Боже.

— Ты такая тугая, детка.

Движения Николаса от рассерженных перерастают в медленное занятие любовью. Страсть между нами ни на минуту не уменьшается. Его руки ласкают мои груди, он крутит мой сосок пальцами, и я почти кончаю от одновременного движения его члена внутри меня. Я чувствую его зубы на моей шее, когда он прижимает меня к своей груди.

— Обожаю трахать тебя. Мне нравится знать, что ты носишь моего ребенка.

Его руки странствуют по моему растущему животику.

— Я тоже тебя люблю.

Его зубы покусывают мое ухо, когда он снова кладет меня на спину. Пальцы Николаса нащупывают мой клитор. Я ахаю, когда он слегка щелкает по нему, и я практически бьюсь в конвульсиях под ним. Он быстро отпускает меня и движется вверх к моей шее. Стон вырывается из меня, когда я чувствую, как он резко дергает мои волосы. Меня накрывает небывалый по силе оргазм. Мои крики заполняют нашу спальню, и гортанный стон Николаса следует за ними.

Нежность в моей груди растет, когда эйфория постепенно исчезает. Я ловлю ртом воздух, когда Николас выскальзывает из меня и притягивает в свои объятья. Он приподнимает меня, его тело все еще блестит от пота. Его член остается твердым, и я не могу сказать, что расстроена. Если бы мое тело не было таким онемевшим, я бы подбила его на еще один раунд. Он отрывается от меня и садится на колени у моих ног.

— Просто лежи и не двигайся.

— Что ты задумал?

Он смотрит на меня, искренне улыбаясь.

— Стараюсь сделать так, чтобы ты чувствовала себя хорошо, — говорит он, взяв мою стопу в руки. — Ты была на ногах весь день, не так ли?

— Что?

— Они опухли.

Я смеюсь.

— Я просто отекаю.

— Это не объясняет, почему вся кухня внизу такая чистая.

Я краснею. Это правда. Не могу сидеть дома и ничего не делать. Это у меня в крови, и не важно, как сильно Николас хотел бы, чтобы я просто сидела и отдыхала, я не могу.

— Там было грязно, — возражаю я.

— Позвони служанке.

Служанке? Не уверена, что вообще когда-либо видела служанку тут.

Смущенный взгляд появляется на лице Николаса, когда он смотрит на меня.

— Я переспал со своей предыдущей служанкой, и так и не заменил ее.

— Ой, — смеюсь я. — Ну, думаю, в этот раз стоит нанять бабушку — если конечно ты не западаешь на бабушек.

Николас озорно улыбается и проводит губами по моей лодыжке. Дрожь бежит вверх по моему позвоночнику, когда он проводит моей ногой по своей дневной щетине.

— Ты пытаешься пощекотать меня? — спрашиваю я.

— Ты сводишь меня с ума.

— Я? — спрашиваю я смущенно.

— Думаю, у меня фетиш относительно беременных женщин.

— Женщин? — дразня, спрашиваю я.

— Нет, только тебя.

Николас скользит в кровать рядом со мной. Он притягивает меня в свои объятья и прикрывает мою грудь своей рукой. Вскоре мы оба засыпаем. Последнее, что я чувствую перед тем, как закрываю глаза, как его рука скользит на мой животик, и он шепчет мне в волосы.

— Я люблю нашу маленькую семью.

ЭПИЛОГ

ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ…

ТИХИЙ СМЕШОК влечет меня в спальню напротив нашей. Когда я вхожу туда, я вижу, как Николас, сидит, обхватив голову руками. Его белокурая шевелюра, которая обычно идеально уложена, сейчас в полном беспорядке. Пряди его волос свисают по сторонам, создавая мягкий золотой венец, который сияет в лунном свете. Мое сердце сжимается при виде его. Я не хочу беспокоить Николаса, но мое присутствие вряд ли остается незамеченным. Он поднимает на меня глаза как раз в тот момент, когда моя рука ложится на дверь. Всего несколькими минутами ранее я проснулась в панике, обнаружив пустую кровать и отсутствие мужа. Мне стоило бы догадаться, что я найду его здесь.

— Ты проснулась? — говорит он с измученной улыбкой. Уставшие глаза Николаса обращаются ко мне, когда он откидывается в своем кресле. Мой взгляд падает на книгу в его руке — Маленькие Женщины. Я улыбаюсь, когда он протягивает мне руку и тут же привлекает меня к себе. Моя кожа начинает гореть, когда его пальцы сжимают мое бедра.

— Я проснулась, а тебя не было в кровати, — сказала я, когда он усадил меня к себе на колени.

Жар, излучаемый его обнаженным торсом, наполняет меня успокаивающим ощущением.

— Она наконец-то заснула примерно пол часа назад.

Его взгляд тянется мимо меня к кроватке, стоящей всего в полу метре от нас. В каскаде лунного света находится ангелочек с белокурыми локонами. Ее ритмичное дыхание наполняет мою грудь странным ощущением. Она такая красивая. Я всегда считала матерей слишком драматичными, когда они говорили, что любят своих детей больше жизни, но теперь я понимаю, что это правда. Это маленькое создание веревки из нас вьет своими крошечными пальчиками. Наша дочка переворачивается во сне и издает булькающий звук. На мгновение Николас напрягается, и я практически чувствую, как он перестает дышать от волнения. Мой бедный муж вымотан, но я не виню его. Наша дочь, может и унаследовала его внешность, но у нее мой нрав и мои замашки.

— Она доставила тебе много хлопот?

— У нее хорошие легкие, — тихо говорит он мне в волосы, пока мы качаемся в темноте. Я чувствую, как Николас улыбается, прижимаясь губами к моей шее. — Наша малышка Алекса. — на мгновение его лицо омрачается печалью. Кажется, воспоминания проносятся у него перед глазами, но через несколько секунд, улыбка озаряет его лицо.

— Это прекрасное имя. — улыбаюсь я.

— Спасибо.

— За что? — растеряно спрашиваю я.

— За то, что назвала ее в честь него. Не буду врать, это было для меня сюрпризом.

Может я никогда и не встречалась с Алексом, но не могу отрицать, что брат Николаса стал частью нашей жизни. В каком-то роде, я думаю, назвав нашу дочь в честь него, я подарила Николасу покой в его душе. Я могу только надеяться, что наша дочь поможет ему почтить его память.

— Тебе нужно отдохнуть. Тебе на работу через несколько часов.

Ленивая улыбка освещает его лицо, когда он смотрит на меня.

— Какой смысл быть владельцем собственной издательской компании, если не можешь опаздывать на работу, когда захочется?

Я смеюсь при виде восторга, появившегося на его лице. Даже в столь поздний час, он полон озорства.

— А что на это скажет Тристан? Он ведь владеет половиной компании, — дразнюсь я.

— Он хорошо знает, что лишился всех прав голоса, когда я позволил ему назвать компанию.

— Knight Publishing — хорошо звучит.

Он смеется и притягивает меня ближе. Я прижимаюсь губами к его губам, и он стонет в одобрении. Вскоре моя кожа горит и посылает ощущение трепета в мою сердцевину.

— Я по вкусу напоминаю детский крем?

Я смеюсь.

— Что?

Николас расплывается в медленной улыбке.

— Когда малышка Алекса разбудила меня, я пошел почистить зубы и нечаянно схватил ее крем вместо зубной пасты.

Я стараюсь не рассмеяться, но с треском проваливаюсь. Николас закрывает мой рот рукой и щекочет меня с боку.

— Перестань это делать! — рычит он мне в ухо.

— Делать что? — спрашиваю я, задыхаясь, когда он убирает руку с моего рта.

— Дергаться на мне. У меня стояк от этого.

Он впивается в меня взглядом, когда я поворачиваюсь и крепко целую его в губы. Очень скоро его губы соответствуют моим по напряженности. У меня вырывается стон, когда рука Николаса опускается на мою задницу.

— Следуй за мной. Я хочу, чтобы ты трахнул меня на сушилке.

Брови Николаса взлетают вверх от удивления.

— А доктор разрешил?

Я усмехаюсь радостному волнению, которым светятся его глаза. Как будто он ребенок, и я сказала ему не идти сегодня в школу.

— Да, Доктор Картер сказал, что я ‘получила разрешение на взлет’. — подмигиваю я.

Николас не колеблется ни секунды, он поднимает меня и закидывает себе на плечо. Никогда не чувствовала себя такой легкой, даже несмотря на лишние семь килограммов, которые я набрала во время беременности.

— Итак, миссис Стонхейвен, давайте посмотрим в какие неприятности мы можем попасть в прачечной.

Оглавление

1 РЕБЕККА

2 НИКОЛАС

3 НИКОЛАС

4 НИКОЛАС

5 РЕБЕККА

6 РЕБЕККА

7 РЕБЕККА

8 РЕБЕККА

9 НИКОЛАС

10 НИКОЛАС

11 НИКОЛАС

12 НИКОЛАС

13 РЕБЕККА

14 РЕБЕККА

15 РЕБЕККА

ЭПИЛОГ