Проруха [Игорь Тумаш] (fb2) читать постранично

ИГОРЬ ТОМАШ П Р О Р У Х А

Шерстью покрылся лоб девичий…

Группа «Аукцыон»

Как известно, самым большим другом Беларуси на африканском континенте была Парламентская Республика Конто. По тамошним меркам страна довольно маленькая, чуть меньше двух Великобританий, сплюсованных с одной Данией; малонаселенная, что–то около трех миллионов человек, в основном контской национальности. Так как вся земля Конто была зоной активных боевых действий и заросла непроходимыми джунглями, то почти все ее граждане ютились в маленьких гнилых хижинах на сваях среди малярийных болот в дельте реки Маювонг.

Дружба между Беларусью и ПРК заключалась в том, что Синеокая продавала той устаревшее оружие, доставшееся ей вместе со складами КБВО при дележке наследства Советской Армии. Так как у Конто денег не было, то она рассчитывалась с Беларусью тем, что поддерживала все ее предложения на всевозможных международных форумах, ввела безвизовый режим для граждан республики, а также обещала купить белорусские трактора, большегрузные самосвалы, телевизоры и холодильники. Но самое главное — она поставляла в белорусские зоопарки крокодилов, питонов и павианов, причем совершенно бесплатно. Мелочь, но приятно. Белоруссияне умеют дружить, поэтому никогда не позволяли себе как–то анализировать эти не слишком прибыльные отношения. «Была бы дружбы песня, а хлеба сами взойдут», — гласит мудрая белорусская народная пословица.

Страны довольно часто обменивались делегациями, в том числе и на самом высоком уровне. Ездили друг к другу писатели и артисты, труженики сельского хозяйства и бизнесмены; примерно раз в год в Парменг, столицу Конто, летал белорусский президент, и с такой же периодичностью Минск посещал законный президент законного правительства Парламентской Республики Конто господин Сумато Делемент Оно. Да, да, как ни странно это звучит, но главой государства в Конто был президент, а не сам парламент.

Во время его последнего визита в Беларусь произошел очень забавный и необъяснимый случай. Господин Сумато Делемент Оно, отвечая на вопросы журналистов БелТА, выдал такое… «Пошел в попу, товарищ», — вдруг неожиданно сам для себя ляпнул он в ответ на вопрос, что думает о перспективах дальнейшего конто–белорусского сотрудничества. Но ведь господин Сумато Делемент Оно не знал русского! А тут сказал четко и ясно. На языке Толстого, Достоевского и Лимонова. «Что, что, что?» — переспросил журналист. «Что слишал, больван», — опять на русском ответил господин Сумато Делемент Оно и сам перепугался. Президент Конто, похоже, не понимал, что говорит, как говорит и зачем говорит то, чего не понимает. Откуда появляются фразы, о смысле которых, судя по оживленной реакции журналистов БелТА, можно только догадываться. На этом интересном месте трансляцию прервали сводкой погоды, после которой господина Сумато Делемента Оно в студии уже не было. Отбыл, сообщили, на родину. Как раз когда снег в Могилеве показывали, его самолет и взлетел.

Долго потом обсуждался этот казус в кулуарах редакций, БелТА и телевидения. Народ, разумеется, тут же об этом забыл, потому что за жизнь боролся и сериалами намыливался, а журналисты — нет: работа у них такая.

Запомнил и Прищепкин. В кои веки включил ящик — и на тебе, президент дружественной страны ругается! Детектив даже подумал сначала, что это обычные шутки над ним ТиВи. Ведь когда у всех нормальных людей по ящику футбол, у него — по этому же каналу, в это же время — блок рекламы прокладок минут на сорок! Как назло на самом интересном месте, когда голевая ситуация развивается. У Прищепкина от злости аж в глазах темнеет. Звонит Холодинцу. «Ну, — спрашивает, — забил Протасеня?» — «Ты че, ослеп?! Хабибуллин промахнулся. А Протасеню минут десять назад заменили на Власова».

И на этот раз детектив потревожил соратника. «Послал, — подтвердил Сергуня. — Своими ушами слышал».

Любовь, что случается между мужчиной и женщиной, штука странная, рассуждал Прищепкин, сидя в любимом кресле–качалке в офисе на Бейкер — Коллекторная–стрит и дымя трубкой. Ведь, собственно, любви–то, в христианском, сердечном смысле, в ней как раз таки и меньше всего. Если каким–нибудь образом взять некую усредненную любовь и разобрать на составные ингредиенты, то окажется, что процентов на тридцать она состоит из половой чувственности, на двадцать — из жадности, вот, мол, этот человек моя собственность, на двадцать пять — из чувства долга перед своей генной программой, которую вроде бы нужно передать потомкам, и родителями, требующими внуков, еще на пятнадцать — из соображений практического, хозяйственного характера, так что на чувство сердечное остается… всего десять процентов.

Ужас, конечно, но именно так дело и обстоит. И проблема скорее всего в бездуховности самого возраста юношей и девушек, вступающих в брак. Ну о каком духе может идти речь, если мозгов нет, зато по ночам такая Камасутра телесная снится…