Натюрморт (в сокращении) [Джой Филдинг] (fb2) читать онлайн

Джой Филдинг Натюрморт

Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями.

Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.

Что может быть хуже смерти?

Глава 1

Обед подходил к концу. Кейси Маршалл сидела в небольшом уютном зале «Саутварка» — самого модного из роскошных ресторанов Южной Филадельфии, болтая с подругами и поглядывая в окно на уединенный внутренний дворик. Меньше часа оставалось до момента, когда на скорости пятьдесят миль в час в нее врежется машина, подбросив в воздух, переломав все кости и шарахнув головой о бетон.

Долго ли будет стоять такая неестественно теплая для марта погода, думала Кейси, и хватит ли времени на короткую пробежку перед следующей, уже назначенной встречей, и не сказать ли Джанин, что на самом деле она думает о ее новой стрижке. Хотя она, покривив душой, уже похвалила ее. Кейси улыбнулась мыслям о ранней весне и посмотрела направо, на ярко освещенный натюрморт с розовыми пионами.

— Тебе же не нравится, — услышала она голос Джанин.

— Картина? По-моему, чудесная.

— Моя стрижка. Ты считаешь, что она ужасна.

— Я не считаю, что она ужасна.

— Ты считаешь, что я переборщила.

Кейси посмотрела в ярко-синие глаза Джанин, на тон-другой темнее ее собственных.

— Ну, пожалуй, — согласилась она и подумала, что прямые, геометрически четкие пряди подчеркивают и без того тяжеловатый подбородок Джанин.

— Я просто устала, все время одно и то же, — объяснила Джанин, взглядом ища поддержки у Гейл.

Гейл согласно кивнула:

— Изменить — все равно что отдохнуть.

— Мы ведь уже не студентки, — продолжала Джанин. — Нам за тридцать, и хватит строить из себя Алису в Стране чудес. — Она выразительно посмотрела на распущенные светлые волосы Кейси длиной до плеч.

— А мне нравилось, когда у тебя были длинные волосы, — возразила Кейси.

— Мне тоже, — согласилась Гейл, убирая за ухо свои мелкие темно-русые кудряшки. У Гейл не было проблем с прической: ее волосы всегда выглядели так, словно по ним только что прошлись электрошоком. — Хотя и стрижка мне тоже нравится.

— Конечно, надо же двигаться вперед, как ты всегда говоришь. — Джанин так сладко улыбнулась, произнеся эти слова, будто хотела задеть подругу.

— Ну ладно, можно выпить еще кофе, — объявила Гейл, не придав значения реплике подруги, и позвала официанта.

Кейси тоже не стала искать скрытого смысла в замечании Джанин. Зачем бередить старые раны? Вместо этого она пододвинула миловидному официанту свою фарфоровую чашечку. Кейси понимала, что Джанин никогда не простит ей ухода из рекрутинговой фирмы по подбору юристов, которую они вместе основали сразу после окончания университета, но убеждала себя, что все-таки прошел почти год и Джанин, должно быть, смирилась. Проблему осложняло то, что у Кейси ее студия дизайна интерьера процветала, а у Джанин дело несколько застопорилось. Кому же такое понравится? «Забавно, все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото», — любила повторять Джанин, маскируя ослепительной улыбкой завистливые нотки в своем голосе.

Кейси отпила кофе. Они с Джанин дружили со второго курса Университета Брауна. Джанин перевелась с юридического на филологический и окончила с отличием. А Кейси училась на филологическом, а потом специализировалась на психологии. Несмотря на разные характеры — Кейси помягче, более сговорчивая, Джанин несколько нервная, вспыльчивая, но отходчивая и очень общительная, — они немедленно сошлись. Возможно, именно потому, что прекрасно дополняли друг друга. Кейси не слишком задавалась вопросом, почему их дружба выстояла, несмотря на множество изменившихся обстоятельств, в том числе на разрыв их делового сотрудничества и брак Кейси с мужчиной, которого Джанин охарактеризовала как «разумеется, совершенство». Она просто была благодарна судьбе за подругу.

И так же она благодарила судьбу за вторую свою подругу, Гейл. Они познакомились еще в школе, и хотя прошло уже больше двадцати лет, Гейл оставалась все той же простодушной девчонкой с открытым лицом, какой была всегда. Ее жизнь сложилась нелегко, но она, вопреки всему, почти всегда улыбалась. Как если бы щенок всякий раз подставлял животик, чтобы его погладили, думала Кейси, глядя на Гейл.

В отличие от Джанин Гейл не притворялась и не держала задних мыслей. Она обычно сразу старалась уловить, что ты думаешь, а потом уже высказывалась. Джанин слегка недолюбливала Гейл за наивность, но Кейси восхищало, как искусно Гейл умела убедить каждого, что она на его стороне. Возможно, это и делало ее хорошим агентом по продажам.

— Ну в целом у тебя все нормально? — спросила Кейси, обращаясь к Джанин.

— Все отлично. Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. Кажется, ты немного… Я не знаю.

— Знаешь. Все ты знаешь.

— Вот видишь — именно это я и имела в виду.

— Я что-то пропустила? — спросила Гейл, беспокойно оглядывая подруг.

— Ты на меня сердишься, — предположила Кейси.

— С чего мне на тебя сердиться?

— Не знаю.

— Честное слово, не понимаю, о чем ты, — сказала Джанин, поправляя воротничок белоснежной блузки от Валентино. Кейси знала, что это «Валентино», потому что видела такую на обложке последнего «Вог». И еще знала, что Джанин не может позволить себе заплатить почти две тысячи долларов за блузку.

— Вот и хорошо, — заключила Кейси.

— Ну, может быть, я немного раздражена, — признала Джанин, тряхнув своими иссиня-черными каскадными прядями. — Не из-за тебя, — быстро добавила она.

— А в чем дело?

— Помнишь этого недоделанного, Ричарда Муни?

— Которого мы пристроили в «Хаскинс и Фабер»?

— Того самого. Этот урод едва диплом получил, — пояснила Джанин для Гейл, — знания на нуле, общаться ни с кем не умеет. Не мог найти работы, никакой. Пришел к нам. Я сказала Кейси, что он полная дрянь и нам не стоит им заниматься, но она решила дать ему шанс. Ну ясное дело, отчего ж не дать — она же собиралась уходить.

— Э-эй, — воскликнула Кейси, вскинув руки.

Джанин неотразимой улыбкой отмела все ее возражения.

— Шучу. А потом, ты ведь действительно через пару месяцев ушла. — Джанин продолжала, обращаясь к Гейл: — Надо ли говорить, что, когда Кейси взмахнула ресницами не то на Хаскинса, не то на Фабера, тот немедленно взял Муни.

— Вряд ли только по этой причине, — перебила ее Кейси.

— Не важно. Так вот, Муни проработал у Хаскинса почти год, а потом его выгнали. Кейси, конечно, давно уже не до этого — она оформляет апартаменты звезд. А кому расхлебывать?

— Что расхлебывать? — спросила Гейл.

— Каких звезд? — удивилась Кейси.

— Вряд ли, конечно, Хаскинс с Фабером прибежали бы ко мне с просьбой найти замену. Но угадайте, кто сегодня явился не запылился? Этот урод, собственной персоной! Он хочет работать! Он заявил, что мы все испортили, устроив его к Хаскинсу, и теперь я должна найти ему более подходящее место. А когда я предложила ему обратиться к кому-нибудь еще, он поднял такой шум, что я даже хотела вызвать охрану.

— Ужас! — сказала Гейл.

— Бедная. — Кейси припомнила, что Джанин, наверное, права: это она решила помочь Ричарду Муни и пару раз взмахнула ресницами на Сида Хаскинса.

— Ты не виновата, — отмахнулась Джанин. — Не знаю, почему я позволила ему пудрить себе мозги. Видимо, ПМС.

— Кстати, о ПМС… ну, не прямо об этом… — оживилась Кейси, решив-таки поделиться своими последними переживаниями с подругами: — Мы с Уорреном думаем завести ребенка.

— Ты шутишь, — выпалила Джанин, и подбородок ее дрогнул.

— И ты весь обед молчала? — воскликнула Гейл.

— В конце месяца я перестану принимать таблетки.

— Фантастика! — восхитилась Гейл.

— А ты уверена, что пришло время? — уточнила Джанин. — Я имею в виду, вы не так давно женаты и ты совсем недавно начала свое дело.

— Бизнес идет отлично, брак — лучше и быть не может, и, как ты правильно заметила, мы давно уже не студентки. Мне скоро тридцать три.

— Рада за тебя. — Гейл взяла Кейси за руку. — По-моему, это прекрасно. Из тебя получится великолепная мать.

— Ты думаешь? Пример мне брать было не с кого.

— Но ты ведь практически воспитала свою сестру, — продолжала Гейл.

— Да, и что получилось…

— А кстати, как там Дрю? — спросила Джанин.

— Больше месяца не отвечает ни на письма, ни на звонки.

— Понятно, все как обычно. — Теперь Джанин позвала официанта. — И ты понимаешь, что с прекрасной фигурой придется расстаться, — прищурившись, сказала она, изучив счет. — Прежней уже не вернешь.

— Конечно. Но…

— Надо двигаться вперед? — сострила Джанин и подсчитала: — По пятьдесят пять с носа, вместе с чаевыми.

— Ладно, а какие у вас планы на выходные? — спросила Кейси, протягивая ей деньги.

— У меня свидание с банкиром, как и на прошлой неделе. — Синие глаза Джанин потемнели, в них отразилась скука. — Он купил билеты на «Парней из Джерси». Вы же понимаете, как их трудно было достать.

— О, тебе понравится, — заверила ее Кейси. — Я видела премьеру на Бродвее несколько лет назад. Это просто сказочно.

— Ну конечно, ты видела, — улыбнулась Джанин. — И выходные ты проведешь со своим сказочным мужем, и вы будете делать сказочных детишек. Извини, — произнесла она на одном дыхании, — я просто сука.

— А сейчас ты куда? — спросила Гейл у Кейси, когда им подавали пальто.

— Думала пойти побегать, но, боюсь, уже не хватит времени. — И Кейси взглянула на свои золотые часики от Картье, подарок мужа на вторую годовщину свадьбы.

— Побереги силы для ночи, — посоветовала Джанин, целуя подругу в щеку. — Пойдем, Гейл, я подброшу тебя до работы.

Они пошли по Саут-стрит, Кейси проводила их взглядом. Забавно они смотрелись вместе, такие разные: высокая, стройная Джанин и Гейл, маленькая, приземистая, словно кто ее растянул по бокам.

Ну что ж, подумала Кейси. Может быть, сменить прическу на более современную? Хотя кому могут надоесть длинные светлые волосы? И они так идут к мягкому овалу и тонким чертам ее лица, к изящной фигурке. «Только не говори, что тебя не выбирали королевой красоты», — усмехнулась Джанин, едва они познакомились. Кейси тогда рассмеялась и промолчала. Да, она была королевой красоты. И капитаном команды по плаванию, и всегда хорошо училась. И семья ее была неприлично богата. Правда, родители — отец-бабник, мать-алкоголичка — погибли, разбившись на собственном самолете, а ее младшая сестра — наркоманка и тусовщица, и это просто полный кошмар.

Такие мысли занимали Кейси по дороге к многоуровневому паркингу на Вашингтон-авеню. Пообедать в этом районе — проблема, потому что невозможно припарковаться, а стоит отойти от Саут-стрит, и немедленно оказываешься на территории Рокки.

Кейси поднялась на лифте на шестой уровень парковки и направилась к дальнему углу площадки. Услышав звук включаемого двигателя, она оглянулась: ничего, кроме рядов автомобилей. Ничего и никого.

Машина возникла внезапно. Кейси уже подошла к своему «лексусу» и нажала кнопку пульта, когда из-за угла вдруг вылетел серебристый внедорожник. Она не успела отскочить — в следующую же секунду ее подкинуло в воздух, а еще через секунду на бетон рухнуло обмякшее тело с переломанными костями и разбитой головой.

Внедорожник затерялся в путанице улочек Южной Филадельфии, Кейси Маршалл погрузилась во тьму.

Она открыла глаза в темноте.

Не просто в темноте, подумала Кейси, ища хоть слабый проблеск света, а в самой черной-черной черноте, словно я провалилась в глухую подземную пещеру.

Где я? Почему так темно?

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

Никого? Никто меня не слышит?

Ответа не было. Кейси старалась не поддаваться панике, постепенно охватывающей ее. Всему должно быть какое-то логическое объяснение, говорила она себе, и нечего бояться.

— Ау! Кто-нибудь!

Она нахмурилась и где-то вдали словно бы услышала замечание Джанин: не хмурься, будут морщины.

— Джанин, — прошептала она, с трудом вспоминая, как они обедали…

Когда же это было?

Недавно. Кажется, буквально только что мы расстались. Ну да, мы с Джанин и Гейл пообедали на Саут-стрит — я съела теплый салат из курицы с папайей, выпила бокал пино, потом отправилась на Вашингтон-авеню забрать машину. А потом что?

А потом… ничего.

Кейси представила себя — вот она идет по бетонному полу старой парковки, цокая каблучками черных туфель от Феррагамо, приближается какой-то звук… Звук чего?

Кейси вдруг поняла, что не может двигаться.

— Что?.. — начала было она, но паника уже завладела ею, сжала горло, лишила голоса.

Она попыталась поднять руки — рук не почувствовала. Попробовала подрыгать ногой — но ног не почувствовала тоже. Впечатление было такое, словно она — это только мысли. Она даже не представляла, лежит она или сидит, безуспешно пытаясь повертеть головой.

Меня похитили. Она судорожно искала хоть одно разумное объяснение своему положению. Какой-то сумасшедший схватил меня на парковке и заживо похоронил у себя на заднем дворе. Давным-давно я что-то такое видела в кино.

О господи! Спокойно. Спокойно. Спокойно.

Кейси старалась выровнять дыхание. Я не чувствую недостатка воздуха. Не чувствую холода. Или еще чего-нибудь. Я вообще ничего не чувствую.

Может быть, я умерла?

Этого не может быть. Не может быть.

Разумеется, этого не случилось, обрадовалась она своим мыслям. Это просто сон. Это кошмар. Всего-то и нужно, что проснуться. Вот только я не помню, как ложилась в постель.

Но как-то легла. Должна была как-то лечь. Видимо, и весь этот день мне приснился. То есть утром я не встречалась с Рондой Миллер, чтобы обсудить заказ, не обедала с подругами, и мы не говорили о новой стрижке Джанин и о Ричарде Муни, этом «недоделанном», как называет его Джанин.

Надо же какой подробный и живой сон. Получается, сон о сне — я же еще не проснулась? Что это за кошмар такой?

Проснись, мысленно приказала она себе. И еще раз: проснись! Где-то я читала, что громкий крик выталкивает человека на другой уровень сознания — буквально.

— Проснись! — закричала она во всю силу легких, надеясь не слишком испугать Уоррена, который наверняка спит рядом.

Может быть, поэтому я и не могу двинуться. Может, это Уоррен прижался ко мне. Уоррен Маршалл — без малого шесть футов роста и почти двести фунтов мышц.

Нет, Уоррена здесь нет. И никого нет. Я одна, и мне это не снится.

— Помогите, хоть кто-нибудь! — завопила она.

Крик отдался у нее в ушах, почти не потревожив всепоглощающего молчания, которое окружало ее. Кейси лежала в глубокой черной дыре, напрасно ожидая ответа; кричала она в пустоту.

Она уснула, и приснилось ей, что еще девочкой она играет с папой в гольф. В десять лет отец впервые взял ее в роскошный гольф-клуб «Мерион» и на своем эксклюзивном поле, не жалея времени, оттачивал ее свинг. Когда ей было двенадцать, она впервые прошла поле меньше чем за сотню ударов, в пятнадцать — меньше чем за девяносто, в двадцать лет впервые попала в лунку с первого удара. Ей снилось, что она предлагает помочь в игре своей младшей сестре, но Дрю отказывается и в раздражении убегает с поля. «Пусть уходит, — слышит она голос отца, — в нашей семье спортсменка ты, Кейси». Ведь он назвал ее в честь Кейси Стенджел, напоминает отец.

— Итак, что мы имеем? — спросил отец. — Пожалуйста, доктор Пибоди.

Кто такой доктор Пибоди? Нашим семейным врачом, сколько я себя помню, был доктор Маркус. Откуда же взялся доктор Пибоди? И что он делает в моем сне?

И тут Кейси поняла, что уже не спит, а голос, который она слышит, принадлежит не ее умершему отцу, а человеку живому и здоровому, который стоит рядом с ней. Она открыла глаза. По-прежнему кромешная тьма. Но по крайней мере она была не одна, голоса звучали совсем рядом.

— Я здесь, — закричала она.

— Пациентку, — как ни в чем не бывало заговорил другой голос, — тридцатидвухлетнюю женщину — сбила машина. Поступила три недели назад. Если быть точным, двадцать шестого марта.

— Э-эй, — позвала Кейси, — доктор Пибоди! Я здесь!

— Многочисленные травмы, в том числе множественные переломы таза, ног, рук, потребовали обширного хирургического вмешательства, — продолжал доктор. — Подключена к системе жизнеобеспечения. Фиксаторы костей потребуются ей еще по меньшей мере месяц. Диагностирован разрыв селезенки, селезенка удалена.

О ком он говорит? И почему его голос звучит то громко и уверенно, то, через минуту, слабеет, словно вязнет в черной патоке?

— Эй, — снова позвала она.

— Магнитно-резонансная томография показала, что перелома позвоночника, к счастью, нет…

— «Счастье» в данном случае — не слишком точно выбранное слово, вы согласны, доктор Пибоди? — перебил первый голос. — Учитывая то, что пациентка до конца своей жизни может пролежать в коме.

Какая пациентка? Кто эти люди? Я что, в больнице? Как я сюда попала? И почему меня никто не слышит?

— Да, сэр. Я имею в виду…

— Доктор Бенсон, вы что скажете?

Доктор Бенсон? Кто такой доктор Бенсон?

— У пациентки было мозговое кровоизлияние, — заговорил третий голос. — Необходимо было откачать кровь из-под черепной кости. Это взял на себя доктор Джарвис.

— И каков прогноз?

— В целом благоприятный, поскольку миссис Маршалл молода и находится в великолепной физической форме…

Миссис Маршалл? Это мое имя! О ком они говорят? Здесь есть еще одна миссис Маршалл?

— …однако она получила сильнейшее сотрясение мозга, что и привело к коме. Еще рано говорить о том, сможет ли мозг восстановиться. Как уже было сказано, мозг пациентки поврежден.

— Кто так сказал? — спросила Кейси.

Бедная женщина в коме, а эти бесчувственные так спокойно и рассудительно обсуждают ее состояние.

— Как долго, по вашим оценкам, она будет подключена к системе жизнеобеспечения?

— Тело пациентки функционирует, следовательно, мозг тоже функционирует, хотя и чрезвычайно слабо. Кейси Маршалл может долгие годы оставаться в таком состоянии, а может прийти в себя завтра.

— Кейси Маршалл? — не веря своим ушам, переспросила Кейси.

— Внушает ли надежду тот факт, что вчера она открыла глаза?

— К сожалению, нет. Это бессознательное действие, как моргание. Она ничего не видит, несмотря на то, что ее зрачки реагируют на свет.

— А дыхание, доктор Царб?

— Искусственная вентиляция легких длится уже несколько недель. Но следует произвести трахеотомию, иначе трубка, которую мы ввели через рот, может повредить гортань.

Доктор Царб? Доктор Бенсон? Доктор Пибоди? Сколько же здесь врачей? Почему я никого не вижу? Я же не та женщина, не та несчастная, которая лежит в коме. И пролежит так годы. Возможно, до конца жизни. Нет! Не может быть! Страшно даже подумать об этом! Как я могу быть в коме, если я все слышу?

— Мы сделаем надрез в области шеи, — продолжал доктор Царб, — и, когда пациентка сможет дышать самостоятельно, удалим трубку и свищ затянется.

— Каковы шансы, что это случится, доктор Эйн?

— Сейчас невозможно сказать. В ее пользу говорит то, что она молода. Она в очень хорошей физической форме. И не забывайте, она дочь Рональда Лернера. Для тех, кто слишком молод, напомню: этот сомнительной репутации бизнесмен несколько лет назад разбился в авиакатастрофе и оставил большую часть своего значительного состояния женщине, которая сейчас перед вами. Кейси Маршалл может позволить себе самую лучшую медицинскую помощь.

Это все неправда. Мне нужно отсюда выбраться.

— Еще вопросы есть? — спросил кто-то.

Кажется, доктор Эйн.

— Когда будет вынут желудочный зонд?

— Когда пациентка начнет есть самостоятельно, — последовал ответ.

— Я хочу домой. Пожалуйста, отпустите меня домой.

— А когда можно будет отменить антибиотики?

— Не раньше чем через неделю. Пациентка сейчас беззащитна перед инфекциями. Еще вопросы есть?

— Есть! Вы должны объяснить мне все с самого начала: что случилось, как я здесь оказалась, что со мной будет. Вы не можете уйти и оставить меня здесь одну в темноте. Я хочу вас слышать! Вернитесь!

— Доктор Эйн, — сказал кто-то.

— Да, доктор Бенсон.

— Похоже, пациентке плохо. Сердцебиение ускорено.

— Вероятно, она испытывает боль. Усилить дозу дилаудида, демерола и ативана.

— Нет, подождите. Здесь какая-то страшная ошибка.

Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы эти люди поняли, что я их слышу. Сделай это, и я обещаю, что стану лучше. Стану лучшей женой, лучшей подругой, лучшей сестрой. Прошу Тебя. Я так боюсь. Я не хочу до конца жизни лежать здесь, не видя, не двигаясь, молча. Прошу Тебя.

Мысли Кейси стали путаться, голова закружилась. Дилаудид, демерол, ативан. Глаза ее закрылись. Через секунду она уже спала.

Глава 2

— Кейси. Проснись, милая.

Просыпаться не хотелось. Она открыла глаза — над ней склонился муж, черты его красивого лица расплывались.

— Что происходит? — спросила она, стараясь стряхнуть с себя остатки сна. Часы у кровати показывали три ночи.

— В доме кто-то есть, — прошептал Уоррен, беспокойно оглядываясь. — Сюда могут войти. Я хотел позвонить по 911, но провод перерезали.

— Ох, только не это. — Кейси проследила за его взглядом.

— Ничего, у меня есть пистолет. — И он поднял пистолет. Ствол блеснул в лунном свете — в окне виднелась половинка луны.

Кейси с колотящимся сердцем резко села в постели.

— Что же нам делать?

— Спрячемся в кладовке и закроем дверь. А если кто-нибудь ее откроет, я сначала стреляю, а потом уже задаю вопросы.

— Ужас какой, — сказала Кейси голосом Гейл. — Неужели кто-то так разговаривает?

— Только по телевизору, — ответил Уоррен.

Что? Что здесь происходит? Какой телевизор?

— Кажется, этого фильма я не видела.

Что делает Гейл в нашей спальне?

— Его никто не видел. Обычный сериал, снятый на живую нитку. Врачи считают, что включенный телевизор стимулирует мозг Кейси, да и, честно говоря, он помогает мне скоротать время.

— Почти час, — взглянула на часы Гейл. — Ты обедал?

— Медсестра принесла мне кофе. Есть не хочется.

— Надо поесть, Уоррен. Ты должен поддерживать свои силы.

— Они все ближе! Я слышу их шаги уже на лестнице.

Кто на лестнице? Что случилось?

— Забирайся под кровать, быстро!

— Только с тобой.

Кто эти люди?

— Ну хватит этой ерунды, — сказал Уоррен.

Щелчок, потом тишина.

Что происходит? Кейси вдруг поняла, что не знает, открыты у нее глаза или закрыты. Может быть, я сплю? Но почему мне до сих пор не ясно, что реально, а что нет? Это мой Уоррен и моя Гейл?

— Цвет лица у нее получше, — заметила Гейл. — Есть какие-нибудь изменения?

— Врачи говорят, она сильнее чувствует боль. Пациенты в глубокой коме могут испытывать боль, — упавшим голосом объяснил Уоррен. — Разве это честно?

Это действительно мой Уоррен. О, Уоррен, ты нашел меня, я знаю, ты меня не бросишь здесь, в темноте.

— Все думаю, неужели это Кейси, — вздохнула Гейл. — В тот день она была так прекрасна, так полна жизни.

— Она и сейчас прекраснее всех в мире, — сказал Уоррен.

Кейси представила себе его глаза, наполняющиеся слезами, которые он изо всех сил сдерживает.

— Я даже не помню, о чем мы говорили за обедом, — размышляла вслух Гейл. — Кто же знал, что, может быть, это наша последняя встреча.

— Тсс, так ты можешь вызвать болезненные воспоминания, — предупредил Уоррен.

Кейси представила, как Гейл слегка пожимает плечами и заправляет кудряшки за правое ухо.

— За два месяца до смерти Майка увезли в хоспис. — Гейл говорила о своем муже, который умер от лейкемии пять лет назад. — Уже ничего нельзя было поделать, только смотреть, как он угасает.

— Кейси не умрет, — упрямо сказал Уоррен. — Я даже не рассматриваю вариант отключить ее от системы жизнеобеспечения.

— Отключить от системы жизнеобеспечения? А кто это предложил?

— И врачи говорят, что рано еще думать об этом.

— Разумеется. Так кто?

— А как ты думаешь?

— Я и не знала, что Дрю сюда приходила.

Сюда приходила моя сестра?

— Ты шутишь? Она здесь ни разу не была. Говорит, что не может видеть сестру в таком состоянии. Вчера вечером она звонила узнать, как дела, ну и спросила, как долго я намерен заставлять Кейси страдать. Сказала, что Кейси ни в коем случае не захотела бы быть овощем, подключенным к трубке и к искусственному дыханию.

— Но это же временно, пока она не начнет дышать сама, — уверенно сказала Гейл. — Кейси выкарабкается. Ее организм восстановится. Благодарение Богу, она не понимает, что с ней происходит…

Раньше не понимала. А теперь я все понимаю, и мне страшно. Дико страшно лежать одной в этом мраке.

— Нет, нет, нет, — закричала она, отказываясь принимать жестокую правду: она в коме, она может слышать — но не видеть, может думать — но не говорить, существовать — но не действовать.

Черт, я даже дышать не могу без помощи аппарата. Неужели я обречена провести остаток своих дней в этой пустоте, в этой неопределенности, не отличая реальности от воображаемого? Сколько дней, недель, месяцев, лет — Господи, не допусти, чтобы лет, — придется пролежать мне здесь, не в силах докричаться до тех, кого я люблю?

«Мозг пациентки поврежден».

И если это так, то через какое-то время подруги перестанут приходить ко мне, и даже муж… будет жить дальше. Гейл теперь все реже говорит о Майке. А Уоррену всего тридцать семь. Год-другой он будет ждать и надеяться, но в конце концов рутина возьмет свое и он успокоится. Меня отправят в какой-нибудь хоспис и забудут — в затхлом коридоре, на инвалидном кресле. И там я сойду с ума от горя и ярости.

«А может прийти в себя завтра».

— Я могу прийти в себя завтра, — прошептала Кейси.

Может быть, возвращение слуха — это первый шаг на пути к выздоровлению? Глаза у меня открыты. Может быть, завтра тьма рассеется? А потом и трубку вынут изо рта — если еще не вынули. Интересно, мне уже сделали трахеотомию? И я вновь научусь пользоваться голосовыми связками. Я уже лучше различаю внешние голоса. Может быть, я иду на поправку?

А может быть, все останется как есть. И в таком случае сестра права: лучше умереть.

— У полиции появились какие-то версии? — услышала она голос Гейл.

— Насколько я знаю, нет, — ответил Уоррен. — Ни в одну автомастерскую не обращались с таким повреждением. Свидетелей нет. Словно машина, которая ее сбила, растворилась в воздухе.

— Как можно совершить такой чудовищный поступок? Я хочу сказать, сбить ее — само по себе ужасно, но оставить вот так…

Кейси представила, как Уоррен качает головой. Мягкие темно-русые волосы падают на лоб, лезут в глаза — в чудесные карие глаза.

— Может, водитель был пьян. Или испугался. Кто знает?

Они замолчали.

— Я вспомнила, о чем мы говорили за обедом, — вдруг проговорила Гейл с печалью в голосе. — О том, что вы с Кейси хотели завести ребенка.

— Да, Кейси переживала из-за всего этого, даже боялась немного. Наверное, из-за матери.

— Да-а, ее мать была нечто.

— Кейси мне почти ничего о ней не рассказывала.

— А нечего рассказывать. Алана Лернер была из тех женщин, которым вообще не следует иметь детей. Просто чудо, что Кейси оказалась такой хорошей, — сказала Гейл и вдруг расплакалась. — Извини.

— Тебе не за что извиняться. Я же знаю, как ты ее любишь.

— Она была свидетельницей на моей свадьбе. Я вышла замуж сразу после школы, а Майк был на десять лет старше меня и уже с диагнозом лейкемия. И все мне говорили, что я гублю свою жизнь, все, кроме Кейси.

— Гейл, она выздоровеет.

— Обещаешь? — спросила Гейл.

Уоррен не успел ответить. Послышался звук открываемой двери, быстрые уверенные шаги.

— Пожалуйста, выйдите, — попросил женский голос. — Мы должны сделать пациентке обтирание.

— Это займет не больше десяти минут, — добавил другой голос.

— Может, пойдем пока в кафетерий, поедим чего-нибудь, — предложила Гейл.

— Давай, — согласился Уоррен, судя по голосу, неохотно.

— Не беспокойтесь, мистер Маршалл, — сказала медсестра, — мы с Пэтси вашу жену не обидим.

— Я скоро вернусь, Кейси, — пообещал Уоррен.

— Донна, какой мужчина! — воскликнула Пэтси, как только дверь за ними закрылась. — У меня просто сердце из груди выпрыгивает. Что ж, миссис Маршалл, давайте вас оботрем для вашего красавца муженька.

Кейси услышала шуршание простыней и, хотя чувствовать ничего не могла, почувствовала себя как никогда обнаженной и беззащитной. Интересно, что на мне? Больничная рубашка? И есть ли вообще что-нибудь?

— Как думаешь, долго он продержится? — спросила Донна. — Скоро он поймет, что лучше ей не станет…

— Тсс. Не говори так, — возмутилась Пэтси.

— Почему? Она же не слышит.

— Это еще неизвестно. Она вон глаза открыла.

— Это ничего не значит. Я слышала, кто-то из врачей объяснял, что, когда глаза открывают, это плохой признак. Это может указывать на переход в вегетативное состояние.

Для них я уже сейчас — неодушевленный предмет. Просто тело, которое нужно регулярно переворачивать, чтобы не образовались пролежни, и обмывать, чтобы не завоняло. Ни больше ни меньше.

— Помоги мне перевернуть ее на бок, — попросила Донна.

Кейси почувствовала, что с ее телом что-то делают: голова расположилась под другим углом.

— Я закончила, — через несколько минут сказала Донна.

— Думаю, ее надо причесать. А ты иди, не жди меня.

— Ну, как хочешь.

— Вот мы сейчас причешемся для нашего преданного красавца мужа, — мурлыкала Пэтси, пока Донна направлялась к двери. — Хотя ты удивишься… — Как только Донна закрыла за собой дверь, ее голос тотчас потерял мягкость. — Я имею в виду, в конце концов, он мужчина. Очень богатый, весь из себя, но мужчина. — Она засмеялась. — Как ты думаешь, сколько времени мне понадобится, чтобы уложить его в постель? Спорим? На десятку. Или на сотню. Черт, лучше на тысячу. Тебе это по средствам.

— Пэтси, — позвала из коридора Донна. — Нас ждут в триста седьмой.

— Хорошо, — ласково ответила Пэтси, — бегу-бегу.

Кейси было три года, когда она узнала, что красавица с белокурыми волосами до пояса — ее мама, а не просто загадочная женщина по имени Алана с неизменным бокалом в руке, которая спит в отцовской кровати.

— Кейси, миленькая, послушай. Отнеси, пожалуйста, этот бокал наверх, маме. Я говорю по телефону и не могу отойти.

— Маме? — переспросила девочка. О ком это она говорит? Майя у них недавно, может быть, еще не всех знает.

— Красивой блондинке, которая замужем за твоим папой, — пояснила Майя, словно так Кейси было понятнее. — Той тете, которая целыми днями лежит в постели, — со смехом добавила она, и ее обычно бледное лицо покраснело. — И не вздумай передавать маме то, что я сказала.

Кейси взяла в руки бокал с прозрачной жидкостью и кубиками льда и поднесла к носу.

— Что это?

— Вода.

Кейси хотела было попробовать, но Майя тотчас выхватила у нее бокал.

— Что ты делаешь? Я сейчас налью тебе в твой стаканчик. — Она плеснула Кейси холодной воды.

— А почему мне нельзя той воды?

— Потому что нехорошо пить из чужого бокала.

Несмотря на свой нежный возраст, Кейси поняла, что Майя говорит неправду. И что красивая женщина наверху — ее мама, это тоже неправда. Толком Кейси не знала, что такое мама, но очень хорошо помнила одну сцену в парке, где какая-то женщина с густыми растрепавшимися каштановыми волосами играла в песочнице с малышом.

— Вы здесь новенькая, — заговорила с ней Майя, подводя Кейси к песочнице. — Вы у кого работаете?

Женщина, казалось, не сразу ее поняла.

— Я не няня. Я его мать.

— В самом деле? — Майя очень удивилась. — Наверное, вы единственная настоящая мать во всей округе.

— Что такое настоящая мать? — спросила Кейси потом, когда они возвращались домой.

Майя засмеялась и не ответила, а Кейси больше не спрашивала. Но она поняла, что женщина, которая спит в одной постели с ее отцом, не может быть настоящей матерью. У нее душистые светлые волосы, которые она постоянно расчесывает, а к песочнице она и близко не подходит. Она вообще все время сидит в своей комнате, и если появляется на людях, то только вечером.

— Поцелуй Алану и пожелай нам спокойной ночи, — обычно говорил отец дочери, когда они с Аланой куда-нибудь уходили.

— Ты такая красивая, — шептала Кейси, целуя Алану в гладкую щеку. И однажды она совершила страшную ошибку: захотела обнять красавицу своими ручонками за шею. Алана оттолкнула ее, прошипев: «Осторожно, прическа».

— Так чего ты ждешь? — поторопила Майя и снова сунула холодный бокал ей в руку. — Неси наверх. И не смей пить. Ты поняла?

Кейси кивнула и пошла наверх по огромной винтовой лестнице. В спальне было очень тихо. Она чуть слышно постучала.

— Почти вовремя, — раздался за дверью суровый голос. — Какого черта ты там делаешь целое утро?

Кейси вошла. Алана сидела среди кружевных подушек в кровати темного дуба с пологом. На ней было розовое неглиже, распущенные волосы падали ей на плечи.

— А-а, это ты, — сказала она.

— Вот твоя вода. — Кейси протянула ей бокал.

— Ну, давай сюда. Думаешь, у меня руки по восемь футов длиной?

— Ты заболела? — Кейси смотрела, с какой жадностью она делает первый глоток.

Алана ничего не сказала, даже «спасибо».

— Ты моя мама?

— Разумеется, я твоя мама. Что с тобой сегодня?

Мама допила то, что осталось в бокале, откинула одеяло и спустила ноги с кровати.

— Помоги мне дойти до ванной, — распорядилась она.

Кейси увидела большой круглый живот.

— Какая ты толстая!

— Не умничай.

Кейси отвела ее в ванную.

— Что значит «не умничай»?

— Это значит, что маленьким девочкам не следует говорить глупости.

Кейси обиделась на замечание и больше ничего не говорила.

В туалете Алану вырвало, и она вернулась в кровать.

— Пришли сюда Майю с другим бокалом, — велела она.

— У твоей мамы будет ребенок, — объяснила ей потом Майя. — Но кажется, она не слишком этому рада.

— Почему?

— Материнство — не для нее.

— А что для нее? — спросила Кейси, не вполне понимая, о чем они говорят, впрочем, как и всегда, когда они разговаривали с Майей. Однако Майя была единственной взрослой в доме, кто уделял ей внимание, и Кейси очень надеялась, что ее вопрос прозвучал не слишком глупо.

— Алана женщина непростая, — только и ответила Майя.

— Я бы хотела, чтобы ты была моей мамой, — призналась ей как-то Кейси.

А потом Майя внезапно исчезла, ее сменила Шона. После Шоны появилась Лесли, грудастая бывшая официантка из бара, — ее наняли заниматься младенцем, но она гораздо охотнее занималась отцом Кейси. Лесли быстро заменили на Рози, но и она скоро исчезла, уступив место Келли, потом Мише и, наконец, Даниэле.

— Твой отец гораздо старше матери, — заметила как-то Шона, ведя Кейси на занятия в подготовительный класс.

— На семнадцать лет. — Кейси не задумывалась, откуда ей это известно. Наверное, услышала разговоры взрослых, они ведь не обращали на нее внимания.

Позже Кейси узнала от Келли, что ее отец — «мерзавец», который «набрасывается на все, что движется», и что ее родители «грязные богачи», хотя они ежедневно принимали ванну.

— Если подумать, откуда на человеке в коме столько грязи? — Эти слова вернули Кейси в действительность.

Сколько времени я проспала?

— Это просто отмершая кожа, — ответил другой голос.

Донна и Пэтси. Они же только что ушли.

— И где же сегодня ваш красавчик муж? — спросила Донна.

— Я уже два дня его не видела, — заметила Пэтси.

Два дня? Прошло два дня? Но это, наверное, лучше, чем если бы день за днем тянулись бесконечно. Хотя днем по крайней мере приходят и уходят люди, суетятся, что-то обсуждают, сплетничают. А ночи совсем глухие, тихие лишь иногда смеются дежурные медсестры или кто-то стонет в палатах.

— Кто-нибудь, — закричала вдруг она, — перекройте кран! Сделайте что-нибудь, прекратите эту пытку!

— Осторожнее с трубкой в шее, — предупредила Пэтси.

Тихо, успокойся. Успокойся. Это всего лишь трубка. Мне сделали трахеотомию.

— Не самая красивая штука в мире, — вздохнула Донна.

— Не думаю, что кому-то есть дело до того, как она выглядит, — ответила Пэтси так, словно ей-то как раз и было до этого дело.

Нет, не могла же Пэтси на самом деле произнести такие отвратительные, злые слова.

— А она в хорошей форме, учитывая то, что ей пришлось пережить, — сказала Донна. — Смотри, какие крепкие руки. Наверняка тягала гантели.

— Хотела бы я, чтобы у меня было на это время, — откликнулась Пэтси.

— Тебе и не нужно. У тебя и так отличная фигура.

— Правда? — В голосе Пэтси послышалось самодовольство.

— Ты прекрасно выглядишь и сама это знаешь.

Раздался скрип открываемой двери.

— Извините, сейчас сюда нельзя входить, — предупредила Донна.

— Чем мы можем вам помочь? — одновременно с ней выпалила Пэтси.

— Я ищу Уоррена Маршалла, — ответил мужской голос.

— Сегодня я его не видела, — сухо сказала Донна.

— Что ему передать? — улыбнулась Пэтси.

— Спасибо, я подожду.

— Комната для посетителей дальше по коридору, — подсказала Пэтси, а когда незнакомец ушел, добавила: — Интересно, что ему нужно? Похоже, добра от него не жди. Еще расстроит мистера Маршалла, и так ему плохо.

— Что-то ты слишком заботливая, — усмехнулась Донна.

— Медсестры и должны быть заботливыми.

— Медсестры — возможно, а мы нянечки. Все, я закончила.

— Отлично, все, — подтвердила Пэтси, и тут раздался стук в дверь. — Входите, мы уже закончили.

«Добра от него не жди». Что Пэтси имела в виду?

— О, здравствуйте, мистер Маршалл, — радостно воскликнула Пэтси. — Как вы сегодня?

— Спасибо, хорошо, — ответил Уоррен. — А как себя чувствует моя жена?

— Без изменений.

— Кажется, чуть получше, — сказала Донна, — после того как ей вставили трубку в горло.

— Да? — Он подошел к кровати. — Будем надеяться, что скоро она начнет дышать сама и трубку уберут.

— Мы будем за нее молиться, — прощебетала Пэтси.

Кейси услышала, что женщины направились к двери.

— Ой, здесь вас искал какой-то мужчина, — вспомнила Донна. — Мы его отправили в комнату для посетителей.

— Хотите, я скажу ему, что вы пришли? — предложила Пэтси.

— Мне неловко вас беспокоить.

— Это никакое не беспокойство, мистер Маршалл. — Она помолчала секунду. — Если только вам что-нибудь понадобится…

— Спасибо, вы очень добры.

— И я бы с радостью стала работать у вас, когда вашу жену выпишут из больницы. Здесь у меня временная работа.

Ах, какая ты отзывчивая, какая учтивая…

— Спасибо. Буду иметь в виду…

— Пэтси, — подсказала она.

— Пэтси, — повторил он. — Спасибо. Я уверен, Кейси бы оценила вашу доброту по отношению к ней.

А я вот что-то не уверена.

Уоррен поблагодарил ее еще раз, и Пэтси вышла из палаты.

Не вздумай ее нанимать. Я не хочу, чтобы она была рядом. Она же охотится за тобой, это даже мне ясно, даром что я в коме! Что такое творится с мужчинами? Они что, действительно слепнут, когда дело касается женщин?

«Мужчины в основе своей создания простейшие», — бросила как-то Джанин, и Кейси тогда подумала: какой цинизм! Она решила, что Джанин говорит так потому, что слишком часто ее надежды оказывались разбиты. А может быть, она права?

Еще Джанин любила повторять: «Мы выходим замуж за наших отцов», и эти слова Кейси часто вспоминала, думая об Уоррене. Женщин так и тянуло всегда к нему. Однажды, когда они вместе проходили через переполненный зал ресторана, она своими глазами видела, как одна нахалка сунула ему в руку визитку. Но через секунду он бросил бумажку в ближайшую корзину, даже не взглянув на нее. Уоррен Маршалл не такой, как Рональд Лернер. Он совсем не похож на моего отца. А значит, у женщин типа Пэтси шансов нет.

— Давай включим телевизор? — предложил Уоррен, щелкнув кнопкой пульта.

Палату тотчас наполнили разные голоса.

— Ты никогда меня не любил, — сказала женщина. — Ты лгал мне с самого начала.

— Не с самого, — нагло ответил мужчина.

— Как ты себя чувствуешь, моя хорошая? — спросил Уоррен.

Интересно, он погладил меня по руке? Смогу ли я когда-нибудь вновь ощутить нежность его прикосновений?

— Медсестра сказала, что тебе лучше с трубкой, — продолжал Уоррен.

Не медсестра. Они нянечки.

— О тебе здесь очень заботятся, — сказал он и вздохнул.

Ты устал. Вымотался, словно кто-то забрал у тебя все силы. Как не похож ты сейчас на того мужчину, который пришел к нам в офис «Лернер и Пигейбо» в темно-сером костюме и шелковом бордовом галстуке, загорелый и стройный, уверенный в себе и энергичный.

— У меня назначена встреча с Джанин Пигейбо.

— Вы Уоррен Маршалл? — уточнила Кейси, стараясь дышать ровнее, потому что сердце ее вдруг забилось чаще при виде их нового клиента. — Мне очень жаль, но Джанин внезапно пришлось уйти. У нее сломался зуб, и у дантиста не оказалось другого времени… — Что она мелет? — Меня зовут Кейси Лернер, я ее партнер. Она просила меня принять вас. Надеюсь, вы не против?

— Отнюдь нет. — Уоррен уселся в красное бархатное кресло напротив ее стола. — Какая интересная обстановка, — сказал он, обводя внимательными карими глазами ковровое покрытие с леопардовым рисунком, темный ореховый стол, серые стены, украшенные черно-белыми фотографиями цветов и фруктов. — Кто это делал?

— Что, простите?

— Кто оформлял ваш офис? — пояснил он, улыбнувшись.

— А-а, нет. Мы никого не нанимали. Это я сама. У меня такое хобби. Так чем я могу вам помочь, мистер Маршалл?

— Как я уже объяснял мисс Пигейбо по телефону, последние пять лет я работал у Миллера и Шеридана и теперь хочу уйти от них. Я передал по факсу свое резюме…

— Да, оно впечатляет. Думаю, подобрать вам новую работу будет нетрудно. А можно уточнить, почему вы хотите уйти от Миллера и Шеридана?

— Я ищу более мощную компанию, мне интересны крупные серьезные процессы, — спокойно ответил он. — И еще, я не хочу ждать десять лет, пока меня сделают партнером.

Кейси снова заглянула в его резюме: стажировался в Принстоне, с отличием окончил Колумбийский университет, специализировался по корпоративному и коммерческомуправу, добился заработной платы в несколько сотен тысяч долларов в год.

— Но я не уверена, что смогу найти вам более высокооплачиваемое место, по крайней мере сразу.

— А я уверен, — улыбнулся он.

Немного самонадеян, но это даже хорошо, решила Кейси и поймала себя на том, что смотрит, есть ли у него кольцо на пальце. Она невольно улыбнулась, увидев, что кольца нет, хотя, конечно, это ничего не значило. Что это с ней? Это так на нее не похоже.

— В адвокаты идут не затем, чтобы разбогатеть, — продолжал Уоррен. — Вы получаете более чем достойные деньги, но, учитывая все издержки, налоги, накладные расходы, вы никак не сможете уйти на пенсию в сорок лет.

— А вы планируете уйти на пенсию в сорок лет?

— Нет, но вот в шестьдесят — это совсем другое дело.

Следующие полчаса они говорили о его предпочтениях, политических взглядах, целях, мечтах — и все совпадало с ее собственными убеждениями и вкусами. Несколько раз один начинал фразу, а другой ее заканчивал. Кейси, удивляясь тому, как легко они подружились, подумывала о том, как хорошо было бы продолжить знакомство.

— Итак, значит, вам удастся подобрать для меня что-нибудь? — заключил он, поднимаясь с кресла.

— Думаю, это будет нетрудно, — подтвердила Кейси.

— Кстати, выходите за меня замуж, — так же деловито и спокойно предложил Уоррен.

— Что?

— Простите. Если хотите, начнем с ужина.

— Что? — опять повторила Кейси.

— Нет, я не могу поверить, — простонала Джанин, вернувшись через полчаса от зубного врача. — Мне достается сломанный зуб, а тебе — свидание.

«Не просто свидание, — подумала тогда Кейси. — А свидание с мужчиной моей мечты».

Меньше чем через год они поженились.

Дверь палаты открылась.

— Вот, это к вам, — услужливо сказала Пэтси.

— Мистер Маршалл, — произнес мужской голос. — Я детектив Спинетти из Филадельфийского управления полиции.

Глава 3

— Как себя чувствует ваша жена? — спросил детектив.

— Все так же, — ответил Уоррен. — А у вас какие новости?

— Сначала я хотел бы задать вам несколько вопросов, если вы не против.

— Каких вопросов?

Но детектив Спинетти сразу перешел к делу:

— Вам известно, что делала ваша жена в Южном Филли в день происшествия?

— Обедала с подругами.

— Вы знаете этих подруг?

— Конечно. Джанин Пигейбо и Гейл Макдональд.

Кейси услышала, как детектив что-то записал.

— Это ее самые близкие подруги, — продолжал Уоррен. — Но какое отношение они имеют к несчастному случаю?

— Мы теперь не уверены, что это был несчастный случай.

Что он имеет в виду? Кто-то переехал меня нарочно?

— Что? Что вы такое говорите?

— У нас есть причины считать, что вашу жену ждали на стоянке. Анализируя видеозаписи наружного наблюдения парковки…

— Вы видели лицо водителя? — перебил Уоррен. — Вы узнали, кто это?

— Боюсь, что нет. Водитель был в капюшоне и темных очках. Провести идентификацию невозможно.

— Тогда я не понимаю. Почему вы думаете, что кто-то сознательно хотел сбить мою жену? — Голос Уоррена дрогнул.

— Если вы дадите мне говорить, то я объясню, — нахмурился детектив.

— Извините. Продолжайте, пожалуйста. Извините меня.

Послышался скрип стульев. Видимо, на один стул сел Уоррен, а на другой, рядом с ним, полицейский.

— К сожалению, этой парковке уже лет сто и камеры слежения там дышат на ладан, — заговорил детектив Спинетти. — Поэтому с уверенностью можно сказать только, что машина — это последняя модель «форда»-внедорожника, вероятнее всего, серебристого цвета. Как вы уже знаете, мы смогли лишь частично рассмотреть номера, но при проверке выяснилось, что они фальшивые. Это, плюс тот факт, что в свое время отец вашей жены много кого обидел, навело нас на мысль, что наезд и бегство с места происшествия не были случайностью. Мы еще раз просмотрели записи, как на выезде, так и на въезде. И оказалось вот что: ваша жена въехала на стоянку незадолго до полудня, а через несколько секунд за ней въехал внедорожник.

Через несколько секунд? И что?

— Вы хотите сказать, что за ней следили?

— Если нет, то совпадение какое-то уж очень подозрительное, мистер Маршалл: ваша жена въезжает в полдень на парковку и вслед за ней тот самый внедорожник, который позже ее сбивает.

— Боже милосердный, — прошептал Уоррен.

— Подумайте, кто мог желать зла вашей жене, мистер Маршалл?

— Никто. Кейси удивительная женщина. Ее все любили.

— Может быть, отвергнутый поклонник?

Кейси поняла, что Уоррен отрицательно качает головой.

— Ваша жена занимается дизайном интерьеров. Может быть, недовольные заказчики?

— Если вы недовольны своим дизайнером, вы просто не платите ему, но не убиваете же его.

— Все-таки я хотел бы получить полный список ее клиентов.

— Завтра утром я вам его предоставлю.

— А люди, которые на нее работали? Какие-нибудь обиженные, недавно уволенные?

— Кейси работала одна. Она не так давно открыла свой бизнес. Раньше они вместе с Джанин Пигейбо занимались трудоустройством юристов, но около года назад их пути разошлись.

— Почему?

— Кейси решила попробовать себя в дизайне. Она всегда им увлекалась. Понятно, что Джанин расстроилась, но не настолько, чтобы пытаться убить Кейси.

— Вы знаете, какая у нее машина, мистер Маршалл?

— Э-э, «тойота», кажется.

«Ниссан». И красный, а не серебристый.

— Причем красная. У Джанин все машины красные, — пояснил Уоррен.

— А у мисс Макдональд?

— Понятия не имею.

«Форд-малибу», белый.

— Но Гейл — тишайший человек, — начал объяснять Уоррен. — Я однажды видел, как она посадила на салфетку муравья и отнесла его подальше, чтобы случайно не раздавить. Буквально! Она никогда не причинила бы Кейси зло.

— Вы сказали, что ваша жена занималась трудоустройством юристов. Не могла она разозлить кого-нибудь из своих клиентов? — сухо продолжал детектив.

— Об этом лучше спросить у Джанин.

Может быть, этого недоделанного? Ричарда Муни?

— Кому выгодна смерть вашей жены? Не секрет, что она очень состоятельная женщина, — продолжал Спинетти.

— Вероятно, ее имущество наследует младшая сестра Дрю, — после минутного раздумья ответил Уоррен. — Сказать по правде, я точно не знаю.

— Не знаете? Вы же адвокат…

— Но не адвокат Кейси, детектив.

— Вы упомянули ее сестру Дрю. Они были близки?

— Не особенно.

— Могу я спросить почему?

Уоррен снова помолчал.

— При том, что Дрю чрезвычайно хорошо обеспечена, — Уоррен тщательно подбирал слова, — она считает себя оскорбленной тем, что ее отец поручил управлять имуществом Кейси. Дрю — не самый ответственный человек, у нее были некоторые проблемы с алкоголем и наркотиками.

— Вы знаете, какая у нее машина?

— Даже не представляю. Она меняет их так же часто, как и бойфрендов. Но при всей своей экстравагантности и при всех странностях Дрю никак не могла сбить Кейси.

— А с кем она сейчас встречается? — уточнил детектив.

— Кажется, его зовут Шон. Простите, фамилии не помню.

— И вы не знаете, на какой машине ездит этот Шон.

— К сожалению, нет. Но неужели вы думаете…

— Я не думаю, я собираю информацию, мистер Маршалл.

— В таком случае, полагаю, вы хотите знать, и где я был в тот день, когда мою жену сбила машина.

— Я должен об этом спросить.

Что-о? Нет!

— И, как я понимаю, в подобных случаях муж — главный подозреваемый. Но я сейчас готовлюсь стать полноправным партнером одной из известнейших в городе юридических фирм, и у меня весьма солидный доход, так что я не заинтересован в деньгах своей жены. Тем не менее отвечу: я был в своем кабинете, в офисе. Могу предоставить вам список людей, которые подтвердят, что я весь день не вставал из-за стола, даже обедать не ходил. И когда позвонили из больницы… — Его голос дрогнул.

— Жизнь вашей жены застрахована? — перешел к следующему вопросу Спинетти.

— Нет.

— Как же так, вы ведь юрист!

— Когда речь заходит о собственных делах, юристы славятся своей беспечностью. А кроме того, Кейси молода, у нее было отличное здоровье, детей у нас не было и оба мы считали, что рано еще говорить о таких вещах. — Голос его постепенно слабел. — Детектив, почему я не оказался на ее месте? Я так люблю ее!

Ах, Уоррен, я тоже тебя люблю, ты даже не представляешь себе как сильно!

Уоррен встал и отодвинул стул. Тотчас раздался скрип второго стула.

— Вы будете держать меня в курсе дела? — спросил Уоррен.

— Можете на это рассчитывать. Мы все выясним в ближайшие же дни.

В ближайшие же дни, думала Кейси, когда они ушли. В ближайшие же дни, повторяла она про себя, пока звуки дня не затихли, сменившись ночными стонами.

Кто-то сбил меня сознательно, думала она, засыпая. Кто-то пытался меня убить. Кто-то желает мне смерти. Кто же?

— Где вы были этой ночью? — спросил вдруг мужской голос.

Детектив Спинетти?

— Ночью я был дома, — ответил другой мужской голос.

Кто это?

— С кем вы были дома?

— Я был один.

Не понимаю. О чем они говорят?

И вдруг она поняла. В палате никого нет, я одна, а мужчина — герой какого-то фильма.

Все это происходит только в моем воображении.

Весь этот бред — не что иное, как соединение снов и телесериалов, порождение мозга. Никто не пытался меня убить. Не было никакого детектива Спинетти. Мозг поврежден! Так сказали врачи. А может быть, это тоже фантазии.

Проснись же! Это давно потеряло всякий смысл.

Никакая машина меня не сбивала. Я не в коме. Я не лежу в больнице с переломанными костями, и трубки в трахее у меня нет. Никакая нянечка не собирается соблазнять моего мужа. И полицейский детектив не подозревает в этом всех, кто мне дорог.

Ничего этого нет. Нет. Нет.

Она лежала в кровати, невидящими глазами глядя в потолок.

— Кинофестиваль ты все-таки пропустила.

Сколько я проспала? Когда приехала Джанин?

— Но не волнуйся. Ты ничего не потеряла, фестивальные фильмы полная чушь. Я вчера посмотрела один — только время зря потратила, — рассказывала Джанин.

Кейси пыталась сосредоточиться. Скромная попытка властей города провести кинофестиваль была назначена на апрель. Фестиваль только что закончился, значит, сейчас еще апрель.

— Ладно, я принесла газету. Врачи говорят, что полезно читать тебе вслух, это стимулирует твой мозг. Хотя в этой газете, похоже, нет ничего особенно стимулирующего.

Не волнуйся. У меня и так чрезмерно живые галлюцинации.

— Посмотрим… Вот, например, знаешь ли ты, что по сравнению с шестидесятыми годами прошлого века количество постоянных жителей Филадельфии уменьшилось приблизительно на шестьсот тысяч и в городе появилось шестьдесят тысяч заброшенных зданий? Ну как, стимулирует? Моргни дважды, если «да».

Моргаю. Раз. Два. Ты видишь?

— Не вижу, чтобы ты моргала, значит, не действует. Так, сейчас узнаем, какие интересные события ты пропустишь в мае, если не выйдешь из этой мерзкой комы.

Джанин, кажется, листает страницы. Или это воображаемый шелест? А Джанин — она действительно здесь?

— Так… Регата папаши Вейла ежегодно привлекает на реку Скулкилл тысячи гребцов и зрителей. Я думаю, это ты не захочешь пропустить. И еще в мае в Филадельфии откроются несколько отреставрированных исторических зданий. Твой дом можно назвать историческим, как ты считаешь? А ведь многим хочется увидеть, где и как жил Рональд Лернер. Правда, в воображении всегда все интереснее, чем в реальности.

Поверь, Джанин, это не так. Ты просто не знаешь.

— Да, я снова встречалась с полицейским детективом. Почему-то по телевизору все полицейские похожи на Криса Нота, а в жизни — на детектива Спинетти.

Значит, он существует? Я его не выдумала?

— Он разговаривал с Ричардом Муни, и тот утверждает, что в момент несчастного случая был у матери. Спинетти явно не считает, что это был несчастный случай. Мать Муни все подтвердила, а Спинетти говорит, что полиция не доверяет матерям, когда речь идет об алиби. Его не исключают из числа подозреваемых, особенно если учесть — слушай, слушай, — что он ездит на серебристом «форде»-внедорожнике. Ты скажешь, что ему, скорее, меня надо было убить — он же со мной ругался. Но ты ведь всегда и во всем первая, — усмехнулась Джанин.

Кейси живо представила себе кривую усмешку подруги.

— Да, Спинетти прямо замучил вопросами про Дрю. Видимо, он оставил ей не меньше десятка сообщений в голосовой почте, но она все равно не реагирует. Я ему сказала: добро пожаловать в наш клуб. Он спросил, как мне кажется, способна ли она тебя убить. Я честно ответила: с Дрю никто никогда ничего не знает. Ну и, конечно, он расспрашивал про Уоррена.

— Ты рассказываешь о детективе? — донесся от двери голос Гейл.

— А, привет! — откликнулась Джанин. — Давно ты здесь?

— Только пришла. Как сегодня Кейси?

— Да все так же.

Звук приближающихся шагов, тихий смех.

— Цвет лица хороший, — бодро сказала Гейл.

— Если тебе нравится цвет снятого молока. А с тобой он тоже общался?

— Спинетти? Я думаю, он опросил всех из окружения Кейси.

— Спрашивал про Уоррена?

— Я ему сразу сказала, что Уоррена он может исключить. То же самое я сказала, когда он стал расспрашивать о тебе.

— Идиот. Ты ему не напомнила, что мы с тобой были вместе, когда Кейси сбили?

— Он заявил, что ты могла успеть отвезти меня на работу и вернуться на парковку на серебристом «форде».

— Вот гад. Ну а как твое вчерашнее свидание?

— Хорошо, — смущенно улыбнулась Гейл.

— «Хорошо» это как?

— Я прекрасно провела время. Ты хуже детектива Спинетти.

— Давай-давай рассказывай, — нажимала Джанин.

— Ну, все было замечательно. Только я чувствую себя предательницей, — вздохнула Гейл.

— Почему вдруг ты чувствуешь себя предательницей?

— Потому что наша лучшая подруга лежит здесь в коме…

— Вот уж чего бы она не хотела, так это чтобы мы сидели дома и утирали слезы. Кроме всего прочего, случившееся с Кейси лишний раз доказывает, что мы не знаем, сколько нам еще осталось, и потому наш долг — жить полной жизнью, пока есть возможность.

Кейси задумалась, но потом решила, что Джанин права.

— Так расскажи мне об этом парне. Какой он?

— Парень как парень.

— А имя у него есть?

— Какая тебе разница? Ты его не знаешь.

— Вот партизанка! Вы познакомились на работе?

— Нет.

— Почему же ты не говоришь, кто он?

— Потому что…

— Потому что он тебе нравится, — заключила Джанин.

Кейси представила, как вспыхнули щеки Гейл.

— Не знаю. У нас было только одно свидание. Может быть, он больше и не позвонит мне.

— Почему это вдруг не позвонит? Вы что, уже переспали?

— Нет, конечно. Слушай, давай о чем-нибудь другом!

— Тоже мне скромница, — хмыкнула Джанин.

— Никакая я не скромница.

— Скромница!

— Нет!

Обе рассмеялись, и напряжение спало.

— Ладно, мне пора. — Стул скрипнул, Джанин поднялась. — В следующий раз принесу книгу, буду читать Кейси. Я думаю, «Мидлмарч» подойдет — в университете она ее ненавидела.

— Тогда зачем такую приносить?

— Потому что как только она опять это услышит, так сразу же очнется и скажет мне: заткнись!

— Сумасшедшая!

— Не спорю. Ладно, я пошла. Пока, Кейси!

— Здравствуй, моя хорошая. Как ты себя чувствуешь? Как спалось?

Нежный голос Уоррена успокаивал. Сколько же я спала, гадала Кейси, просыпаясь и чувствуя, что сердце опять забилось сильнее от смутной тревоги, которая охватывала ее всякий раз, когда она просыпалась вот так, в темноте.

Раздался скрип выдвигаемого стула.

— Врачи считают, что ты готова дышать самостоятельно, — продолжал он. — Тебе отключат искусственное дыхание, и это замечательная новость.

В самом деле? Какая разница, сама я дышу или нет, если я все равно не могу видеть, двигаться, говорить?

— Все по-прежнему звонят, интересуются твоим здоровьем — друзья, соседи, сотрудники.

С одним лишь ярким исключением.

— Кажется, ты одна обеспечиваешь работой всех флористов города. Джанин и Гейл каждую неделю присылают свежий букет. Сейчас это белые и розовые тюльпаны. А ваза с эффектными спиральными линиями — от моих партнеров. Не говоря уже о дюжине алых роз от твоего покорного слуги — они прекрасны!

В дверь тихо постучали.

— Простите, если помешала, — сладким голоском проговорила Пэтси. — Я увидела, что вы пришли, и решила узнать, как у вас дела.

— Спасибо, все хорошо, — кивнул Уоррен.

— Выглядите усталым.

— Не выспался.

— И это зрелище не облегчает жизнь, правда? Видеть жену в таком состоянии, — продолжала Пэтси. По сильному запаху лаванды Кейси поняла, что нянечка вошла в палату.

Действительно запахло лавандой? Кейси изо всех сил принюхалась. Или все дело в том, что разговор шел о цветах?

— Опять приходил детектив Спинетти, — сообщила Пэтси, — опять выспрашивал.

— О чем?

— Кто ее навещает, не замечали ли мы чего подозрительного. Я ему сказала, что замечаю только одно: это искренне горюющие люди с любовью в сердце. Должно быть, Кейси была необыкновенной женщиной.

— И остается, — поправил ее Уоррен.

— Конечно. Мне так жаль, я не хотела…

— Я понимаю. Просто все и так плохо, даже если бы это был несчастный случай. А если это сделали сознательно… Невозможно смотреть на нее, неподвижную. В ней всегда было столько огня, столько жизни.

— Расскажите мне о ней, — с деланым участием попросила Пэтси.

Уоррен тихо усмехнулся:

— О, она удивительная. Вы же видите. Даже в таком состоянии. И не только внешне. И еще она очень веселая. Мы с ней так много смеялись!

Это правда. Мы все время смеялись.

— А еще она очень чуткая, сильная, умная. Мне безумно ее не хватает!

Кейси представила, как Пэтси подходит ближе и нежно гладит Уоррена по плечу.

— Если она хотя бы вполовину такая сильная и умная, как вы говорите, она найдет способ вернуться к вам.

— Спасибо, — улыбнулся Уоррен.

— Принести вам чего-нибудь? Чашку кофе? Или поесть?

— Хорошо бы кофе. Давайте я дам вам денег.

— Глупости какие. Сейчас принесу.

Интересно, какая у нянечек униформа? Наверное, в облипочку. А она молодая? И считает ли Уоррен ее красивой?

— Милая девушка, — заметил Уоррен, когда она вышла. — Хорошенькая, хотя мама и не научила ее высокому искусству красить ресницы. — Он пододвинулся к кровати. — Ну, что тебе еще рассказать? За окном — прекрасный весенний день. Солнышко, плюс двадцать два. Все меня зовут играть в гольф. А я не могу заставить себя играть, пока ты вот так лежишь здесь. Мне говорят, что нельзя бесконечно сидеть в больнице. Но мне все кажется таким пустым…

Кейси почувствовала, что плачет, хотя вряд ли слезы действительно выступили у нее на глазах.

— Да, Тед Бейтс — помнишь, мы ужинали с ним и его женой пару месяцев назад, — очень старается вытащить меня на поле, пройти несколько лунок. Я сказал, что подумаю. Но, черт, конечно, я не пойду играть без тебя. Впрочем, может быть, наоборот, нужно использовать это время для тренировок? — Он хрипло засмеялся. — И тогда, очнувшись, ты удивишься, в какой я замечательной форме. — Смех перешел в сдавленное рыдание. — Кейси, я так скучаю по тебе.

Я тоже по тебе скучаю.

В дверь снова тихо постучали.

— Извините, я побоялась, что кофе остынет, — сказала Пэтси.

Теперь даже в самые интимные моменты не можем остаться наедине, подумала Кейси, и сердце ее заныло.

— Я найду способ вернуться к тебе, — безмолвно крикнула она. — Найду. Найду.

Глава 4

— Не могу поверить, что ты сказал этому копу, будто я пыталась убить свою сестру, — кричала Дрю.

— Я не говорил ему этого, — возразил Уоррен.

— Возвращаюсь из отпуска, а в вестибюле в моем доме дежурит чуть ли не полроты полицейских! Словно я какой-то Усама Бен Ладен, прости господи. И меня практически обвиняют в попытке убийства собственной сестры! Моей сестры!

— Мне очень жаль…

— Как ты можешь обвинять меня в таких вещах?

— Дрю, — сказал Уоррен, — я ни в чем тебя не обвиняю.

В его голосе Кейси услышала покорность и нежелание спорить. Переспорить Дрю невозможно, на нее не действуют разумные аргументы. Она вспомнила день, когда родилась сестра, через три месяца после ее четвертого дня рождения.

— Да и что это за имя такое — Дрю? — фыркнула Лесли, когда малютку принесли домой из больницы. Лесли — няня, которую взяли для новорожденной, молодая женщина с круглыми румяными щеками и жесткими темными волосами.

— Думали, что родится Эндрю, — со знанием дела объяснила Шона, нанятая присматривать за Кейси вместо Майи. Кейси не любила ее.

— А получилась еще одна вонючая девчонка, — беззаботно закончила Лесли, словно Кейси не было в комнате.

А Кейси, стоявшая между ними, заявила:

— Она не вонючая, она пахнет гораздо лучше, чем ты.

Лесли засмеялась:

— Ты хочешь сказать, тебе не нравятся мои духи?

— Они пахнут мочой.

— Они пахнут мускусом. Твоему отцу очень нравится.

— Тише, — сказала Шона. — Такие разговоры обычно приводят к увольнению.

Лесли передернула плечами и положила Дрю в кроватку. Ручки и ножки ее тотчас взметнулись вверх, личико сморщилось, ротик открылся, и тишину прорезал пронзительный вопль.

— Боже, что за ужас, — всплеснула руками Лесли.

— Может быть, она хочет есть, — предположила Кейси.

— Она только что поела. Можешь дать ей свою соску.

— Я давно уже не сосу соску.

— Да что же это такое, — обратилась Лесли к Шоне, — кричит не переставая.

— Я думаю, синдром пьяного зачатия. Так часто бывает, когда матери пьют, — прошептала Шона, но Кейси все слышала.

— Да уж, мать у них — не позавидуешь. Понятно, почему муж от нее гуляет.

— Тсс. — Шона показала глазами на Кейси.

— Я думаю, она хочет на ручки, — опять вмешалась Кейси.

— Ах, ты так думаешь? Тогда сама и возьми ее? — Лесли вытащила орущего ребенка из кроватки и вручила Кейси.

Кейси взяла свою младшую сестренку, чье личико сейчас напоминало сморщенный красный шарик, отнесла в уголок и опустилась с ней на мягкий голубой ковер.

— Ничего, ничего, моя маленькая, — ласково приговаривала Кейси. — Я с тобой. Не плачь. — Она укачивала Дрю, пока рев не перешел в редкие всхлипывания. — Теперь тебе получше, да? Я твоя старшая сестра, я о тебе позабочусь. Не надо плакать.

Но Дрю все равно плакала. Непрерывно. «Утром, днем и ночью», — устало говорила Лесли. Потом Лесли вдруг исчезла, и вместо нее появилась черноволосая Рози.

— Никогда не встречала ребенка, который бы столько кричал, — жаловалась она. — Колики коликами, но это, это…

— Это синдром, — объяснила ей Кейси.

И Рози улыбнулась. У Рози было доброе лицо с большими темными глазами — Кейси однажды слышала, как отец сказал, что ее глаза похожи на озера шоколада. А Рози в ответ засмеялась.

— Не могу поверить, что ты сказал этому копу, будто я пыталась убить свою сестру, — кричала Дрю.

О чем это она?

— Разговаривая с детективом Спинетти, я особо отметил, что не считаю, будто ты можешь иметь отношение к тому, что случилось с Кейси.

— Тогда что он все вынюхивает, выспрашивает, обвиняет меня в том, что я уехала из города?

— Ты не отвечала на его звонки. Никто не знал, где ты.

— Я отдыхала на Багамах. Можешь подать на меня в суд.

— Ты отдыхала на Багамах, — ничего не выражающим голосом повторил Уоррен.

— Мне нужно было отдохнуть. Это что, преступление?

— Дрю, твоя сестра в коме.

— Ну да, причем уже почти два месяца.

— И за это время сколько раз ты здесь была?

— Я же тебе говорила, мне тяжело видеть ее в таком состоянии. Я надеялась, будут улучшения.

— Улучшения есть. Гипс сняли. Переломы срослись. Ее скоро отключат от искусственного дыхания. Даже начали курс физиотерапии.

— Зачем, господи боже мой? Она же не будет ходить.

Молчание.

— Прости, — поникла Дрю. — Я просто расстроена. Из-за этого детектива. А кстати, правда, кто мог желать Кейси смерти?

— Ты знаешь ее дольше всех, Дрю. Может быть, в прошлом у нее был кто-то, кто…

— Мы вообще-то вращались в разных кругах.

— А в твоем кругу…

— На кого это ты намекаешь, а?

— Я просто спрашиваю, Дрю. Я вовсе не хочу ссориться. Особенно в присутствии твоей сестры.

— Почему? Думаешь, она нас слышит?

— Нет, конечно, нет.

— Кейси, ты нас слышишь? — спросила Дрю, склонившись над ней и согрев дыханием ее щеку.

Да. Слышу и все понимаю.

— Никого нет дома, — подняв голову, произнесла Дрю.

— Локоть убери, — сказал Уоррен. — Ей и без того тяжело.

Дрю обиженно фыркнула:

— Ну и что теперь?

— Теперь будем ждать.

— Врачи говорят, что она придет в сознание?

— Нет. Этого никто не говорит.

— А что они говорят? Что она так навсегда и останется?

Нет! Уоррен, скажи, что этого не будет!

Молчание.

— Ну и что же дальше? — спросила Дрю настойчивее.

Уоррен глубоко вздохнул:

— Когда Кейси сможет дышать сама, можно будет забрать ее домой, нанять людей…

— Я имею в виду, что теперь будет со мной? — перебила Дрю.

Кейси бы рассмеялась, если бы могла. Кое-что в этом мире остается неизменным. «Роза есть роза есть роза»… А Дрю есть Дрю. И с этим ничего не поделаешь.

Ее сестра с ранних лет усвоила, что единственный человек, который может о ней позаботиться, — это она сама. Кейси пыталась заменить ей родителей, но Дрю яростно сопротивлялась. «Ты мне не мать», — твердила она. И Кейси в итоге сдалась.

— Что будет с тобой, — повторил Уоррен. — Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос. Я не специалист в вопросах имущества.

— Я уверена, ты уже поговорил с нужными людьми.

— Нет. На самом деле — нет.

— Ты до сих пор не выяснил, что случится с состоянием твоей жены, если она останется овощем? В это трудно поверить.

— Я не рассматриваю такой вариант развития событий.

Кейси услышала цоканье каблучков сестры, шагавшей взад-вперед вдоль кровати, и попыталась ее представить — в черных легинсах и свободном трикотажном топе, темно-русые волосы забраны в хвост высоко на макушке. У нее не было сомнений, что зеленые глаза Дрю мечут молнии.

— Я думаю, что, если с Кейси что-то случится, имущество моего отца автоматически переходит ко мне.

— Кейси еще не умерла, Дрю, — напомнил Уоррен.

— Все равно что умерла.

— Ладно, хватит. Боюсь, тебе придется подождать.

— Тебе легко говорить. Тебе не нужно думать о деньгах.

— А поработать ты не хочешь?

— У меня ребенок, не забывай.

У Кейси слезы подступили к горлу при мысли о пятилетней племяннице — точной копии своей матери во всех смыслах. Интересно, Лола действительно вырастет красавицей, как предрекает Дрю? Помнится, и Дрю пророчили то же самое, но, повзрослев, она немного недотянула.

— Кстати, а где Лола? — забеспокоился Уоррен.

— Шон повел ее в кафетерий есть мороженое.

— А кто вообще этот парень? Давно ты с ним знакома?

— Какое твое дело, Уоррен? Ты хочешь знать, не попросила ли я своего бойфренда наехать на сестру? Это тебя интересует?

Нет, конечно. Ты же так не думаешь, Уоррен?

— Мама! — раздался детский голосок и легкие шаги в палате.

— Нет-нет-нет. Уведи ее отсюда. Я думала, вы там едите мороженое, — закричала Дрю.

— Она уже съела мороженое, — произнес мужской голос.

— Купи ей еще.

— А что случилось с тетей Кейси? — спросила малышка.

— Она плохо себя чувствует, — раздраженно ответила Дрю.

— Она спит?

— Она попала в автокатастрофу, — объяснил Уоррен.

— Она поправится?

— Мы молимся за нее и очень надеемся, — сказал Уоррен.

— Можно я тоже буду молиться?

— Я думаю, ей это поможет.

— Отлично, — сказала Дрю. — Шон, пожалуйста. Больничная палата не место для ребенка.

— Ладно, ладно. Пойдем, Лола. Хочешь пирожное, которое тебе понравилось.

— Я больше не хочу есть.

— Знаете, здесь внизу есть игровая комната для детей. Давайте я отведу туда Лолу, — предложил Уоррен. — Мне кажется, на сегодня мы уже все обсудили.

— Ты тоже иди, Шон, — бросила Дрю. — Уоррен, я дождусь твоего возвращения.

— Как хочешь.

Дверь закрылась, Кейси осталась наедине с сестрой.

— Ну вот, — начала Дрю, и Кейси представила себе, как она подошла к окну. — Почти как в старые добрые времена, только тогда я была практически в коме, а ты вышагивала по комнате, думая, что же со мной делать.

Да, в самом деле. Кейси вспомнила те годы, когда они жили вместе. Вспомнила, как волновалась, ждала, когда же сестра вернется домой, как смотрела на нее, пьяную.

— Ты все говорила, что если я не исправлюсь, то не доживу и до тридцати. — Дрю невесело засмеялась. — А что теперь? — Она плюхнулась на кровать. — Не могу на тебя смотреть. Не потому что ты плохо выглядишь — нет, ты совсем как живая. Врачи прекрасно тебя заштопали. Послушай, Кейси, — Дрю вдруг повысила голос, — хватит уже. Прекращай это дело. Я совершенно не могу без тебя. Выходи уже из этой своей комы, возвращайся к нам. Давай-давай. Я знаю, что ты меня слышишь.

Да? Ты и в самом деле это чувствуешь?

— Ты должна очнуться. Так нечестно. И не гони пургу, что от тебя это не зависит, что у тебя нет выбора. Сколько раз ты сама мне говорила, что у нас всегда есть выбор? Мне нужно, чтобы ты выздоровела. К пятнице придет куча счетов, а оплачивать их нечем. Если ты не очнешься и не переведешь мне денег… Они же все равно мои, если ты забыла!

Ох, Дрю.

— Мне, конечно, очень неловко взваливать все это на тебя, когда ты в таком состоянии, но положение у меня безвыходное. Чего, кстати, можно было бы избежать, если бы отец не назначил тебя единоличным распорядителем или если бы ты не приняла на себя эти обязательства. Я не получаю ни цента с тех пор, как ты впала в спячку. А мне надо было свозить Шона на Багамы и одеться на весну. На кредитках у меня теперь по нулям. Скоро нечем будет ребенка кормить. Я же знаю, ты безумно любишь Лолу, хотя и не радовалась моей беременности, прямо как отец. Мне нужны деньги, понимаешь! Твой муж сказал, что придется подождать, и это ты во всем виновата. Плохо так говорить, но в такой ситуации было бы куда легче, если бы ты умерла.

Ох, Дрю, ты действительно так сильно меня ненавидишь?

Кейси почувствовала, что Дрю вскочила с кровати. Она никогда не могла больше минуты оставаться на одном месте. Слишком много лет баловалась белым порошком. Но, правда, обнаружив, что беременна, она согласилась пройти курс реабилитации и до самого рождения Лолы не нюхала и не пила. Кейси перевезла сестру в более просторную квартиру, наняла Лоле хорошую няню, оплачивала потом ее повторное лечение. Иногда у нее опускались руки, ей не хотелось больше никогда возиться с сестрой. До аварии они не разговаривали почти месяц.

— А-а, ноги болят, — простонала Дрю, подтаскивая кресло к кровати. — Не верь тому, кто скажет, что обувь от Маноло удобная. Семь сотен долларов, конечно, чрезмерная плата за полоску кожи и каблук, но они произведение искусства. — Она перевела дыхание. — Жаль, что ты не можешь увидеть эти туфли. Жаль, что ты не видишь, как отлично они сидят на моей ноге. Жаль, что ты не видишь, как хорошо я сейчас выгляжу. Я начала крутить педали на этом велосипеде, который никуда не едет, хотя ты, наверное, скажешь, что этим я занимаюсь всю свою жизнь.

Вот как? Неужели Дрю взялась за ум?

— Словом, я прекрасно выгляжу. Конечно, не так, как ты, Спящая красавица, до тебя мне далеко, даже когда ты в коме. Боже, что я болтаю? Боюсь, совсем не то, что имели в виду врачи, когда велели как можно больше с тобой разговаривать. Но не похоже, что ты меня слышишь. Слышишь? Слышишь меня? Хотя иногда мне кажется, что слышишь…

Да! Слышу. Слышу!

— Нет. Это просто смешно, — со вздохом сказала Дрю. — А Шон тебе понравился? — вдруг спросила она.

Шон?

— Парень, который только что сюда заходил. По-моему, вы раньше не встречались. Волнистые светлые волосы, курносый нос, карие глаза. — Дрю хихикнула. — Шон ничего себе. Не слишком умный только. Но он определенно не хапуга, так что не беспокойся. Тебе сейчас и без того есть о чем беспокоиться.

Кейси почувствовала, что Дрю наклонилась к ней ближе.

— Кейси, — позвала она тихо-тихо, нежно-нежно. — Кейси, что же это такое? Почему мне кажется, что ты меня слышишь?

Потому что ты знаешь меня лучше всех. Потому что ты моя сестра и, несмотря ни на что, наша связь неразрывна.

— Она вас не слышит, — спокойно произнес незнакомый мужской голос.

Кто это?

— Я понимаю, — согласилась Дрю. — Но иногда вдруг что-то такое появляется в ее лице, и на минуту мне кажется, что, может быть… Не знаю. Вы ее врач?

— Нет. Я физиотерапевт. Джереми Росс.

— Дрю Лернер, сестра Кейси.

— Да, вижу фамильное сходство. Рад познакомиться, Дрю. Кейси все лучше и лучше.

Физиотерапевт подошел, уверенно взял руку Кейси и легонько сжал ее.

В самом деле сжал? Или я это себе вообразила? Неужели я чувствую, как он поднимает и опускает мои пальцы?

— Я определенно вижу улучшение.

— Правда?

— Она стала гораздо сильнее. Я чувствую это по ее пальцам. А когда ее отключат от искусственного дыхания, мы сможем гораздо больше с ней упражняться.

— А если у нее не получится дышать самой?

— Ее не отключат, пока это не будет совершенно безопасно.

— Как вы думаете, она придет в сознание?

— Трудно сказать. Одни приходят, другие нет. — Джереми начал работать с запястьем Кейси, медленно вращая его. — Как правило, чем дольше человек находится в коме, тем меньше шансов на полное выздоровление. Но никогда нельзя знать точно. Не теряйте надежды.

Вверх по руке Кейси поползло приятное покалывание. Неужели я потихоньку начинаю обретать свое тело? Или мозг просто отражает мое страстное желание вновь обрести его?

— Молодец, Кейси. Отлично работаешь, — похвалил Джереми.

— Я вам не мешаю? — спросила Дрю.

— Нет, нисколько. Вы смотрите и учитесь, чтобы, приходя, сами могли с ней заниматься.

— Ой, нет. Я боюсь сделать ей больно. Я не смогу. Правда.

— Уверяю вас, вы не сделаете ей больно. Давайте.

Кейси почувствовала, как ее правая рука перешла из уверенных ладоней Джереми в мягкую ладошку Дрю. Я это чувствую! Она ликовала.

— Так, хорошо. А теперь потихоньку двигайте пальцами вверх и вниз, по одному, медленно, бережно. Поняли? А теперь вращаем запястье. Так, хорошо. У вас отлично получается.

Дрю смущенно усмехнулась:

— Ну, не думаю.

— Не стоит себя недооценивать. Сейчас вы очень нужны Кейси.

— Поверьте, я последняя, кто ей нужен. — Она быстро отпустила руку Кейси.

— Почему же? — Джереми начал массировать локти Кейси.

Нет, это не воображение. Я действительно чувствую.

— Знаете пословицу «В семье не без урода»? — сказала Дрю. — Так вот моя семья — это собрание уродов. Кроме Кейси. Она всегда была совершенством.

— Да, трудно соревноваться с совершенством.

— О, я давно уже не пытаюсь. А у вас есть братья или сестры?

— По двое.

— Ого! Большая семья. А дети у вас есть?

— Мы с женой думали об этом, но потом развелись. А у вас?

— У меня есть дочь. А мужа нет, — быстро добавила Дрю.

— Привет, Джереми, — открывая дверь, сказал Уоррен. — Дрю, — он помолчал, — Шон и Лола ждут тебя внизу.

— Но нам нужно поговорить, — запротестовала она.

— Не сейчас.

— Никаких проблем, — вмешался Джереми. — Я вернусь через несколько минут. Рад был познакомиться, Дрю.

— Я тоже.

— Пожалуйста, обещай мне, что не будешь флиртовать с массажистом Кейси, — попросил Уоррен, когда Джереми вышел.

— А что такого? Она же не видит.

— Слушай, там внизу тебя ждет твой бойфренд с Лолой. Вот немного денег, возьми.

— И что прикажешь делать с пятьюстами долларами?

— Это на первое время. Ситуация непростая.

— Так упрости ее.

— У меня связаны руки.

— Развяжи.

— Как ты не понимаешь? Это не от меня зависит.

Прошу вас. Я не могу больше этого слышать.

— О, вот, посмотри на нее! — вдруг вскричала Дрю. — Посмотри на ее лицо.

— Что у нее с лицом?

— Она нас слышит!

— О чем ты говоришь?

— Она нас слышит, Уоррен! Я знаю, слышит!

Кейси почувствовала, что Уоррен наклонился к ней.

— Ты с ума сошла, Дрю, — сказал он после долгой паузы. — А теперь сделай одолжение, иди домой. — Он глубоко вздохнул, и его голос стал мягче: — Я поговорю кое с кем в своей фирме. И надеюсь, мы что-нибудь придумаем.

— Была бы очень благодарна.

— Извини, если чем-то тебя обидел. Я позвоню.

Кейси слышала, как застучали каблучки от Маноло — ее сестра быстро вышла из палаты, даже не попрощавшись.

Глава 5

— Чудо, что она не умерла, — прозвучал чей-то голос. — Ее шансы выжить были меньше десяти процентов.

— Да, она настоящий борец, — согласился второй голос.

Кейси пыталась совладать с волной паники, которая всегда поднималась в ней откуда-то изнутри, когда она просыпалась в беспросветной темноте. Привыкну ли я когда-нибудь к этому?

— На первом консилиуме я взглянул на нее и подумал: какой консилиум? Бедняжка не жилец, — продолжал первый голос.

— Боялись, она не переживет ту первую ночь, — произнес второй голос.

Голос Уоррена, узнала Кейси.

— Но она удивила нас всех, — сказал первый, и его низкий голос был полон восхищения. — И вот теперь она дышит сама…

— И все-таки… — Уоррена очевидно одолевали противоречивые чувства. — Это не жизнь. Я уверен, она никоим образом не хотела бы провести всю оставшуюся жизнь в таком состоянии.

— Я понимаю, как вам тяжело, мистер Маршалл. Но мы пока не можем сказать, придет ли ваша жена в сознание.

— Вы — лучший невролог города. Ответьте, когда вы сможете это сказать? Через год? Через пять? Через пятнадцать?

Пятнадцать лет? Или даже пять? Господи, нет! Я и пяти месяцев не выдержу! Уоррен прав. Лучше умереть.

Но кто же, если не я, узнает правду о преступлении?

Кейси вдруг осенило. Именно эта загадка привязывает меня к жизни больше, чем трубки, которыми я опутана. Это занимает ум больше, чем телевизор, и стимулирует сильнее, чем разговоры подруг и отчеты врачей.

Мысль о том, что кто-то пытался убить ее, целиком завладела ее сознанием.

— Могу сказать только, что надежда есть, — бодро произнес доктор Кийт. — Кости срастаются, сердце в полном порядке, ваша жена сама нормально дышит, ее мозг функционирует.

— А есть шанс, что она способна на большее, чем мы предполагаем? Что она, например, слышит? Или видит?

Кейси затаила дыхание. Что скажет врач?

— Чрезвычайно маловероятно, — ответил доктор Кийт. — Но мы можем сделать тест на чувствительность роговицы.

— Как это происходит?

— Мы касаемся роговицы ватным тампоном, и если это вызывает моргание, значит, глазам вернулась чувствительность. Подавить моргание очень трудно.

— Но она и так моргает.

— Чисто рефлекторно. Я говорю о моргании как реакции на прямое воздействие. — Кейси услышала какой-то щелчок. — Видите, — сказал доктор Кийт, — я свечу вашей жене прямо в глаза. В нормальном состоянии человек бы моргнул. Человек в коме не моргает. Но это отнюдь не исключает того, что завтра она может начать видеть.

— А можно определить, слышит ли она? Доктор Кийт, мысль, что моя жена в сознании, но некоммуникабельна, что она в плену собственного тела, в ловушке собственной головы, не в силах дать нам знать…

— Я понимаю ваши чувства. Мы проведем исследование потенциала отклика мозга на звуковые раздражители.

— Как это делается?

— В уши пациента вставляются наушники, в которые подается серия звуков определенной тональности, и далее записывается отклик мозга — к нему подсоединяются электроды. Мы увидим волны, отвечающие раздражителю.

— Понятно. Давайте это сделаем.

Давайте сделаем!

— Мистер Маршалл, а почему вы думаете, что состояние вашей жены изменилось?

— Не знаю, не могу сказать точно. Но, понимаете, сестра моей жены на прошлой неделе сказала, что иногда на лице у Кейси появляется такое выражение, как будто она слышит, и ее слова не выходят у меня из головы.

Все замолчали. Наверное, рассматривают меня.

— Честно вам сказать, я не вижу в выражении ее лица ничего такого, что бы на это указывало. Но вы знаете ее гораздо лучше, чем я. И потом, все возможно. Однако будьте готовы к тому, что даже если тест покажет, что ваша жена может слышать, она не обязательно понимает смысл услышанного.

— Конечно, но все же я хочу знать.

— Не волнуйтесь так сильно, мистер Маршалл. Если окажется, что ваша жена может слышать, значит, ее состояние улучшается и, возможно, она на пути к полному выздоровлению.

Полное выздоровление. Неужели это возможно?

— Вы уже думали о том, куда отправить ее на реабилитацию?

— Я возьму Кейси домой, — сказал Уоррен.

— Я бы вам не советовал, — нахмурился доктор Кийт. — Еще по меньшей мере месяца два-три ей потребуется круглосуточное наблюдение и уход. Она под капельницей, ее кормят через трубку, каждые несколько часов ее нужно переворачивать, чтобы не допустить пролежней. Вряд ли вам все это по силам. Если передумаете, мы дадим вам список достойных мест…

— Я уже договорился с сиделкой и физиотерапевтом. И заказал специальную кровать с электронным управлением. Я думаю, доктор, моя жена предпочла бы быть дома.

— Ну что ж, тогда желаю вам успеха, мистер Маршалл. — Попрощавшись, доктор Кийт вышел.

— Ну, Кейси, ты слышала? — Уоррен придвинул стул к ее постели и сел. — Скоро мы узнаем, права ли Дрю. Это же прекрасно! — Он помолчал. — Если ты меня слышишь, то я хочу, чтобы ты знала, как много для меня значат эти два года с тобой. Ты была отличной женой, Кейси, и лучшей в мире возлюбленной, ты была спутницей жизни, какую только может пожелать мужчина. Дни, что мы провели вместе, стали самыми счастливыми в моей жизни. И для меня важно, чтобы ты знала об этом.

Я знаю. Я чувствую то же самое.

— Мистер Маршалл, — послышалось от дверей.

О господи, Пэтси.

— Простите, если помешала. Как вы сегодня? Выглядите не очень.

— Все в порядке, спасибо. И называйте меня Уоррен, прошу вас.

— Уоррен, — нежно повторила Пэтси. — Как себя чувствует миссис Маршалл?

— Без изменений.

В нос Кейси снова ударил запах лаванды.

— Смотрите, волосы у нее уже отросли там, где пришлось их сбрить, — заметила Пэтси, поправляя подушки. — Ой, а что это вы шею трете?

— Что-то немного свело. Должно быть, неудачно повернулся во сне.

— Дайте я посмотрю. Я окончила курсы массажисток.

Как же без этого.

— Вы прямо на все руки мастер.

— В жизни все пригодится. Где больно?

— Вот здесь. Да, в этом самом месте.

— Мышцы сильно напряжены, — деловито произнесла Пэтси. — И на этом плече тоже.

— Что ж, сейчас мне не до расслаблений.

— Но это ведь не шутки — вы каждый день приходите сюда, сидите на этом неудобном стуле, беспокоитесь о своей жене. Наверняка не высыпаетесь. У вас вся спина — ужас что такое.

Уоррен застонал.

— Расслабьтесь. Так, хорошо. Глубоко вдохните. Медленно выдохните. Хорошо. Но, конечно, вам требуется полный глубокий массаж.

— Мне требуется, чтобы моя жена выздоровела, — сказал Уоррен.

— Если вы сляжете, ей от этого лучше не станет. Вы должны беречь себя, мистер Мар… Уоррен. Иначе как вы будете за ней ухаживать, когда она вернется домой?

— Ну, в этом я рассчитываю на вас. То есть если ваше предложение остается в силе.

О нет. Это не очень удачная мысль. Кейси живо представила себе, как лицо Пэтси расцвело лучезарной улыбкой.

— Конечно, оно в силе. Я уже сижу на чемоданах. Как только выпишут миссис Маршалл, скажите, и я буду у вас.

— Дом большой. Я выделю вам отдельную комнату, красивую. Ох, как хорошо. Вам говорили, что у вас волшебные…

— Чем вы тут занимаетесь? — раздался вдруг голос. — Мне казалось, что больная здесь одна!

— Джанин, — встрепенулся Уоррен. — У меня немного свело шею, и Пэтси…

— Пэтси может идти, — отрезала Джанин.

Шорох, запах лаванды истаял.

— Я хочу выпить кофе. — Уоррен был немногословен. — Тебе принести?

— Нет, спасибо. — Джанин уселась на стул и ласково погладила Кейси по лбу. — Что же это такое, а?

— Что же это такое, а? — кричала она со слезами в голосе, размахивая утренней газетой перед отцом. — Почему ты позволяешь писать о себе такие вещи? Почему не подаешь в суд?

Отец засмеялся, глянув на свою шестнадцатилетнюю дочь.

— Пусть говорят, что хотят. Брань на вороту не виснет. У них нет доказательств, что я совершил что-то противозаконное.

— Противозаконное? — встряла в разговор Дрю. — Ты совершил что-то противозаконное?

Рональд Лернер не ответил — словно ее тут не было.

Кейси безмолвно застонала во сне. Ее вдруг настигли давние воспоминания об отце. Ей всегда казалось, что его можно описать одним словом — «слишком». Слишком красивый, слишком богатый, слишком обаятельный, слишком успешный. Голос слишком приятный, улыбка слишком обольстительная. Женщины, деньги, всеобщее восхищение — всего этого было у него в достатке.

Дед Кейси с отцовской стороны, успешный биржевой маклер, оставил своему единственному сыну наследство в несколько миллионов долларов, а тот превратил состояние почти в миллиардное. Рональд Лернер пользовался заслуженной репутацией человека проницательного, умного и решительного. Постоянно о нем ходили грязные слухи, но он от них только отмахивался, говоря, что мелкие людишки судачат от зависти.

— Ты заметила, он ничего не отрицал, — сказала Дрю, когда отец допил свой кофе и вышел из дома.

— Заткнись, Дрю.

— Сама заткнись.

— Он знал, ты думаешь, что эта компания вот-вот обанкротится? — спросила Кейси свою двенадцатилетнюю сестру. — Ну, как он мог это знать?

— А я откуда знаю?

— Вот и молчи, ничего ты не знаешь! — закричала Кейси.

— И ты тоже.

— Я знаю нашего отца!

— Ну да. — Допив свой апельсиновый сок, Дрю направилась к двери.

Кейси сидела несколько секунд неподвижно, а потом, уронив голову на стеклянную столешницу, разрыдалась. Потому что поняла: Дрю права. Отец изображал безразличие и широко улыбался, но не отрицал, что занимается противозаконными делами.

Дрю была права и еще в одном: Кейси не знала своего отца. Его воображаемый образ, который она себе нарисовала, совсем не соответствовал образу истинному.

От этой привычки жить фантазиями нелегко избавиться, подумала она, открывая глаза.

Кейси вдруг показалось, что темнота, окружающая ее, стала не такой беспросветной, какой была раньше. Она различала очертания предметов: кресло в углу, тусклая луна за жалюзи, маленький телевизор, подвешенный к стене.

Я вижу!

Кейси медленно обвела глазами палату. У ее кровати стоял стул, еще один — у противоположной стены. Справа располагалась маленькая ванная. Дверь в коридор была закрыта, из-под нее пробивалась полоска света.

Кейси услышала шаги и увидела, как полоску света перечеркнула чья-то тень. Неужели там кто-то есть? Чего от меня хотят среди ночи?

Дверь открылась. Вспыхнул яркий свет, Кейси вся сжалась внутри. В палату кто-то вошел. Кто-то из врачей?

— Ну-ну, значит, выжила, — услышала она.

Кто это? Фигура приближалась, и Кейси охватила паника.

— Вся в трубках и проводах. Не очень красиво. Но что поделаешь. Ты устроила мне веселую жизнь, знаешь ли.

Что происходит? Кто этот мужчина?

— С тех пор, как тебя сбили, полиция допрашивала меня трижды. Очевидно, слов матери недостаточно для наших доблестных стражей закона. Конечно, мать может солгать во благо сына. Я сам знаю. Я все-таки адвокат, хоть и безработный.

Боже милосердный, это Ричард Муни. Что он здесь делает?

— Я подумал: посмотрю-ка на тебя собственными глазами. И вот вижу: ты еще дышишь. Сейчас мы это исправим. Мама всегда говорит: не бросай то, что начал.

Он вытащил подушку из-под ее головы и зажал ей нос и рот.

И Кейси вдруг закричала.

Она кричала громко и долго, до последнего вздоха своего исстрадавшегося тела, и успела еще услышать в коридоре шаги Уоррена, но было уже поздно.

Кейси по-прежнему лежала в своей кровати, невидящими глазами глядя в потолок. Никакого Ричарда Муни здесь не было, и Уоррен не спешил ей на помощь — все сон. Ее окружала тьма.

По ночам бывало хуже всего. По ночам снились сны, мучили кошмары и являлись призраки. Сколько раз ей снилось, что зрение вернулось, а просыпалась она все в той же черной дыре, куда провалилась в тот мартовский день. Сколько раз ей снилось, что она может говорить, а просыпалась — безмолвна. Сколько раз ей снилось, что она может двигаться, а проснувшись, она обнаруживала, что ее некогда сильное, полное жизни тело превратилось в ловушку, из которой не выбраться.

Когда же наконец прекратится этот кошмар!

— Вот смотри, Кейси, — зазвучал в ночи голос отца. — Переносишь вес тела на правую ногу и резко отталкиваешься бедром, занося клюшку.

Как это было просто — безо всяких усилий — переносить вес тела, не задумываясь, отталкиваться бедром и, красиво занеся вуд над левым плечом, изящным свингом отправлять мяч в лунку.

— Дурацкая игра, — бурчала Дрю, наблюдая, как тренируется Кейси, приехав домой из Брауна на летние каникулы.

— Отец любит говорить, что гольф — это не игра, гольф — это…

— Ой, я тебя умоляю! — застонала Дрю. — Если я еще раз услышу эту чушь насчет того, что гольф — это жизнь, меня стошнит.

Тело пятнадцатилетней Дрю начинало приобретать соблазнительные формы. Вскоре просторные футболки и рваные джинсы сменили маечки с глубоким декольте и коротенькие шортики — настолько коротенькие, что в них запретили появляться в гольф-клубе. А потом одного юниора застукали с Дрю в не имеющей ничего общего с гольфом позиции.

Рональд Лернер оказался совершенно не готов к такому повороту событий.

— Запомни, — выговаривал он младшей дочери, — мальчики останутся мальчиками, но девочки окажутся шлюхами, если не поостерегутся.

Дрю не поостереглась — она наконец нашла способ привлечь внимание отца.

Но удержать его внимание надолго не мог никто.

— А где отец? — услышала Кейси голос матери.

— Кажется, ушел. — Кейси, перестав укладывать в чемодан вещи, повернулась к матери, стоявшей в дверях. Алана вышла из своей спальни — это было очень необычно; впрочем, в руке она держала неизменный бокал — это было обычно.

— Что ты делаешь? Ты куда-то уезжаешь?

— Я переезжаю в город, — напомнила Кейси. — В квартиру. — Вдаваться в подробности она не стала. Зачем? Мать все равно забудет. Кейси уже несколько раз говорила ей о переезде.

— Все меня бросили, — заныла Алана.

— Я уверена, отец скоро придет.

— Почему мы не можем жить вместе? — В ее тоне прозвучал явный упрек.

Потому что тебе это не нужно, ответила про себя Кейси. Потому что ты постоянно или пьяная, или спишь, или разъезжаешь по курортам. Потому что ты никогда не проявляла ко мне ни малейшего интереса. Никогда. Ни разу за все эти годы.

— Ты меня не любишь, — продолжала мать.

Кейси не ответила. И подумала, что это, кажется, самый длинный их с матерью разговор. Он оказался и последним. Через три месяца Алана и Рональд Лернер погибли.

— И что теперь? — спросила Дрю. — Мы разделим добычу?

— Не совсем. — Кейси была готова отразить атаку.

— Что-то мне это не нравится. — Дрю подалась вперед. Она была беременна Лолой, уже на четвертом месяце, но еще ничего не было заметно. — Ты хочешь сказать, он все оставил тебе?

— Нет, конечно. Состояние разделено пополам. Но в завещании есть условия, они направлены на защиту твоих…

— Давай ближе к делу.

— Дело в том, что отец назначил меня распоряжаться имуществом.

— Он назначил тебя, — согласилась Дрю, непрерывно отбивая такт ногой. Потом вскочила и стала расхаживать перед Кейси. — Значит, ты распорядишься отдать мне мои деньги.

— Отец хотел, чтобы я выплачивала тебе ежемесячное содержание, — пояснила Кейси. — Это довольно значительная сумма.

— Содержание, — повторила Дрю. — Я не ребенок.

— Тебе всего двадцать один год, Дрю.

— А тебе — целых двадцать пять. А какое содержание он положил тебе? — Ее глаза от злости наполнились слезами. — Это же гнусно. Было бы куда проще, если бы ты умерла.

— Ого! — воскликнула Джанин, появившись из ванной со свежей помадой на губах. — Что ты такое говоришь своей сестре?

— Она имеет право сердиться, — начала оправдывать ее Кейси, когда Дрю растаяла в противоположной стене.

— Да ты отдай ей ее часть и все? — предложила Гейл, материализуясь на подоконнике над горшком с геранью.

— Я же хотела, — напомнила Кейси подруге. — Я же выдала ей сто тысяч на покупку фитнес-клуба, о котором она мечтала. Он прогорел меньше чем за год.

— Может, сделаешь ее партнером в своем новом деле? — блеснула своей ослепительной улыбкой Джанин.

— Перестань, Джанин. Я думала, мы прошли этот этап.

— А я думала, что мы были подругами.

— Мы и остаемся подругами.

— Ты уверена?

Нет, нет, нет. Я не хочу этого слышать.

— Пациентка — тридцатидвухлетняя женщина, жертва автокатастрофы, — вдруг заговорил доктор Пибоди, входя в палату вместе с Уорреном и Дрю.

— Как себя чувствует пациентка сейчас? — спросил Уоррен.

Проснись. Проснись же!

— Давайте выйдем, — встала Гейл. — Не будем мешать врачам.

— Тест займет некоторое время, — пояснил врач.

— Мы пойдем пить кофе. Хочешь с нами, Уоррен? — спросила Джанин.

Он глубоко вздохнул.

— Нет, спасибо.

— Не волнуйся, — подбодрила его Гейл. — Как сказал врач, что если окажется, что она слышит, значит, она на пути к выздоровлению.

Погоди. О чем ты говоришь?

Кейси услышала, как вкатывают какое-то оборудование, переговариваются врачи, шелестят переворачиваемые страницы. Она ощутила чьи-то руки у себя на лбу, ей вставили наушники.

Ночь кончилась, и призраки ушли. Уже утро, я проснулась, и все это происходит на самом деле.

— «Тот, кто ищет узнать историю человека, постигнуть, как эта таинственная смесь элементов ведет себя в разнообразных опытах, которые ставит Время, конечно же, хотя бы кратко ознакомился с жизнью святой Терезы и почти наверное сочувственно улыбнулся, представив себе, как маленькая девочка однажды утром покинула дом, ведя за руку младшего братца, в чаянии обрести мученический венец в краю мавров».^[1] А? Повторить? — спросила Джанин. — Да-а, неудивительно, что ты ненавидела эту книгу. Я прочла только один абзац и уже запуталась. Язык какой-то тарабарский. Всегда думала, что Джордж Элиот умеет писать. — Послышался шелест страниц. — Вот в предисловии говорится, что «Мидлмарч» — лучший из полудюжины лучших романов мира. Итак, продолжаем. «Они вышли за пределы суровой Авилы, большеглазые и беззащитные на вид, как два олененка, хотя сердца их воспламеняла отнюдь не детская идея объединения родной страны…» О господи. Кейси, очнись скорее, а то я тоже окажусь в коме рядом с тобой.

Тихий смех, шаги. Кто-то подошел к постели.

— Что ты делаешь? — спросила Гейл.

— Осуществляю свою угрозу.

— Думаешь, она понимает, что ты ей читаешь?

Глубокий вздох.

— Тест показал, что Кейси слышит, но черт меня побери, если я знаю, хорошая это новость или плохая.

— Что ты хочешь сказать?

Джанин заговорила тише:

— Я понимаю, что ее состояние значительно улучшилось, что она к нам возвращается. Но в то же время, — уже шептала она, — как ужасно, должно быть, лежать здесь без движения, но при этом все слышать. А что, если она все понимает? Что, если она знает про покушение?

— К чему ты клонишь?

— Как ты считаешь, вдруг она думает, что это я пыталась ее убить?

— Не смеши меня.

— Мы обе знаем, что наши с Кейси отношения не всегда были безоблачны. Когда она решила оставить наш бизнес, все было очень напряженно. Я прямо-таки молилась, чтобы ее новое дело накрылось, чтобы она потеряла все деньги и чтобы волосы у нее повыпадали.

— Ты молилась, чтобы она облысела? — недоверчиво переспросила Гейл.

— Тсс! Я не это имела в виду.

Неужели это действительно была ты? Это ты устроила мне этот ад?

— Кейси, ты же знаешь, что я люблю тебя, — жалобно произнесла Джанин.

Да?

— Я думаю, во всем надо искать хорошую сторону, — улыбнулась Гейл. — Кейси, если ты меня слышишь, если тебе больно, и плохо, и тяжело, но по крайней мере ты знаешь, что мы о тебе заботимся и что Уоррен тебя обожает, так что скорее выздоравливай.

— А что, если пройдут годы, — тихо заговорила Джанин, — и все останется без перемен, и она застынет так навечно?

— Нет. Кейси сильная. Она уже прошла через многие…

— Я тебя умоляю, — перебила Джанин. — Да, у Кейси были не самые лучшие родители в мире, но они, во всяком случае, благопристойно умерли, оставив ее очень богатой. Да и по части красоты она не обделена. Не говоря уже о том, что она умна, образованна и…

— И в коме.

— Ну да, в коме. Прости, Кейси. Я совсем не хотела ничего такого. Я говорила все это, вовсе так не думая. Ну, словом, «зелен виноград».

Правда?

— Она все понимает, — сказала Гейл.

— Помнишь, как мы с тобой познакомились? — спросила Джанин.

— Конечно, — ответила Гейл. — Это была ненависть с первого взгляда.

— Ты меня ненавидела?

— И ты меня ненавидела, — сказала Гейл.

— Ну, наверное, я почувствовала в тебе угрозу, — признала Джанин. — Потому что вы с Кейси дружили уже целую вечность.

— Кажется, каждой из нас хотелось иметь Кейси в безраздельном владении, — улыбнулась Гейл.

— И как же в конце концов мы стали подругами?

— Кейси не оставила нам выбора. Да, Кейси? Все эти совместные ланчи, девичники…

— Это было мучительно.

— А когда ты изменила свое мнение об мне? — спросила Гейл.

— Пожалуй, когда Майк попал в хоспис. Ты так его любила, и ты была сильной — невозможно было не восхищаться тобой. Под этими кудряшками и застенчивой улыбкой скрывается истинная сила. А ты когда поняла, что ошибалась насчет меня?

— Примерно тогда же, — кивнула Гейл. — После похорон, на поминках, когда я принимала соболезнования, а ты пошла на кухню, стала делать сэндвичи, потом мыть посуду.

— Я просто боялась, что все заслуги припишут Кейси.

— Почему ты так боишься показаться в истинном свете?

А какая ты на самом деле, Джанин?

— Может быть, потому что тогда станет понятно, что смотреть не на что.

Звук отодвигаемого стула.

— На сегодня хватит уже великой литературы. Пойду.

Запах дорогих французских духов. Прикосновение губ Джанин к щеке.

Все возвращается, подумала Кейси взволнованно. Я слышу, различаю запахи. А в один прекрасный день смогу двигаться, говорить — да хоть кричать во весь голос.

— Позвонишь мне?

— Конечно.

Короткое объятие; дверь открылась и закрылась.

— Надеюсь, Кейси, ты не приняла все это близко к сердцу, — сказала Гейл. — Знаешь, Джанин приходит к тебе каждый день, честно. Зачем бы ей приходить, если бы она тебя не любила?

Например, чтобы найти возможность завершить начатое.

Кейси почувствовала на лбу нежное прикосновение Гейл.

— Да, и нас так обрадовали новости. Вчера вечером Уоррен всех обзвонил, радостно кричал: «Она слышит! Врачи дают умеренно оптимистичный прогноз; это ведь лучше, чем умеренно пессимистичный…» А еще… — Она чуть запнулась. — Я не буду тебе читать. Я просто посижу с тобой, если ты не против, и расскажу, что происходит в моей жизни. Поверь, ты не захочешь пропустить ни слова, так все это интересно. Ну, то есть для меня интересно. — Она перевела дыхание. — Я познакомилась с одним человеком. — Снова пауза. — Его зовут Стен. Может быть, ты слышала, как я рассказывала о нем Джанин. Совсем немного, потому что ты же знаешь Джанин — ей надо всюду сунуть свой нос, а пока еще рано, я боюсь сглазить. Может, я веду себя глупо, ну и ладно. Его зовут Стен Леонард, ему тридцать восемь лет. Его жена умерла от рака груди, и у него осталось двое детей. Он программист, у него дом на Чеснат-Хилл.

Он, знаешь, где-то на дюйм выше меня, и, пожалуй, ему нужно сбросить несколько фунтов, но мне он нравится, какой есть, пусть он и далек от совершенства. Волосы у него редкие, но зато красивые серо-зеленые глаза. И, как выяснилось, весьма впечатляющие бицепсы. У «тупого компьютерщика», как он сам себя называет, такие не ожидаешь увидеть. Только ты не думай, что он действительно тупой. Он замечательный.

Кейси, я рассказываю ему такие вещи, которые раньше могла рассказать только тебе, ну, знаешь, про Майка, и он понимает, потому что его жена тоже умерла молодой. Это не слишком сентиментально? Но не подумай, что мы все время сидим и проливаем вместе слезы. Нет, мы то и дело смеемся.

Поначалу меня мучило чувство вины. Как будто я изменяю Майку, понимаешь? Хотя прошло уже столько времени… На третьем свидании Стен наконец поцеловал меня на прощание. И это было прекрасно. Ах, Кейси, как это было прекрасно!

Да ты влюбилась, подруга. По-настоящему.

— Теперь он приглашает меня за город на выходные, что означает — он хочет переспать со мной. И я, Кейси, ни о чем другом даже думать не могу. Я сто лет не спала с мужчинами. Вдруг он, как только увидит меня раздетую, убежит и бросится в реку Скулкилл?

Ох, как мне тебя не хватает, Кейси! Не у кого мне спросить совета. Но, боже, все так ничтожно по сравнению с тем, что пришлось пройти тебе. Я себя чувствую так же, как тогда с Майком: как можно веселиться, если ты лежишь в коме?

Можно, можно. Ты это заслужила. Ведь жизнь идет.

— Я люблю тебя, Кейси, и очень скучаю.

Гейл, я тоже тебя люблю!

— Возвращайся! — всхлипнула она. — Прошу тебя, Кейси, возвращайся.

Глава 6

— Лестер Уитмор, прошу! — завопил ведущий. — Вы — следующий участник шоу «Цена верна».

— Ты только посмотри на него! — взвизгнула Дрю. — Ой, прости. Я все забываю, что ты не видишь. Черт, лак размазала.

По запаху лака, стоявшему в палате, Кейси поняла, что ее сестра поправляет маникюр. Давно ли она пришла?

— Ты бы его видела, — продолжала Дрю. — Так волнуется, что просто на грани инфаркта. Весь вспотел, и вся его уродливая гавайская рубашка мокрая. Еще бы, прыгает как сумасшедший и все норовит обнять других участников.

«Цена верна». Кейси выросла под это шоу. И мысль о том, что оно все еще идет, почему-то успокаивала ее.

— Ой, смотри. Они должны угадать цену набора для гольфа, включая сумку.

— Четыреста долларов, — предложил первый участник.

— Четыреста долларов? — эхом отозвалась Дрю. — С ума сошел. Даже я знаю, что это стоит гораздо дороже.

— Семьсот пятьдесят долларов, — предложил второй.

— Тысяча, — сказал третий.

— Тысяча сто, — выкрикнул Лестер Уитмор.

— Что скажешь, Кейси? Ты же знаешь правильный ответ.

Если клуб хороший, то, я думаю, где-то тысяча шестьсот.

— Правильный ответ — одна тысяча шестьсот двадцать долларов! — объявил ведущий. — Лестер Уитмор, вы победитель шоу «Цена верна».

— Насколько близко ты была? — спросила Дрю. — Наверняка очень близко. Когда речь заходит о гольфе, тебе нет равных, правда ведь?

— Ого, вот это удар! — восхитился Уоррен, всплыв вдруг в сознании Кейси. Они на поле для гольфа, в небе ярко светит весеннее солнце.

— Где ты научилась так бить по мячу?

— Отец научил, — ответила Кейси.

— Твой отец что, Арнольд Палмер?

Кейси рассмеялась и направила их гольф-кар по фервею.

— Ты меня обогнала, — удивился Уоррен, когда они подошли к двум белым мячам, лежавшим в нескольких дюймах друг от друга и в двух сотнях ярдов от площадки ти. — И ты даже не хочешь сказать, что это случайное везение? Не утешишь мое уязвленное мужское самолюбие?

— А оно требует утешения?

— Ну, хоть доброго слова.

— Когда ты удивляешься, ты такой забавный, — сказала Кейси в ответ, и, к счастью, Уоррен рассмеялся. Она не хотела показаться ни злонамеренной, ни высокомерной. Когда Уоррен позвонил и пригласил ее встретиться, робко спросив, играет ли она в гольф, она не стала говорить, что является членом самого крутого гольф-клуба города и девять раз становилась его чемпионкой.

Кейси смотрела, как Уоррен готовится к следующему удару: примеривается, раскачивается, делает несколько отточенных поворотов и, наконец, посылает мяч в ручей. Можно было бы позволить ему выиграть. Легко! Уронить левый локоть или отвести взгляд от мяча. Но она, приняв удобную стойку, размахнулась и ударила. Мяч перелетел через ручей и упал в десяти футах от берега.

— Почему-то у меня возникло такое чувство, что ты не в первый раз делаешь это, — усмехнулся Уоррен, кладя свой третий мяч рядом с ее.

— Да, я неплохо играю, — призналась она.

— Без шуток.

— Но я отказалась от спортивной стипендии Университета Дьюка, — сказала она через две лунки и два пара.

— Почему?

— Потому что гольф должен быть досугом, а не работой.

— И вместо того, чтобы участвовать в самых известных турнирах, ты ищешь работу недовольным юристам?

— Да, но лучше бы я оформляла их кабинеты, — ответила Кейси.

— И что тебе мешает этим заняться?

Кейси вытащила мяч из лунки, сунула в карман и живо направилась к следующей.

— Отец не считал достойной профессию дизайнера, поэтому я училась психологии и английской литературе. Но последние несколько лет я хожу на курсы дизайна интерьеров.

— И как к этому относится твой отец?

— Он погиб. Пять лет назад они с матерью разбились на своем самолете.

— Прости. Для тебя это, наверное, было ужасно.

— Да, тяжело. Особенно надоедала пресса.

— А почему вами интересовалась пресса? — спросил Уоррен.

— Потому что моего отца звали Рональд Лернер, — ответила Кейси, наблюдая за реакцией Уоррена. Реакции никакой не было. Неужели он не знает, кем был ее отец? — Слышал о нем?

— А надо было?

Выражение лица Кейси показывало, что да, надо было.

— Я вырос в Нью-Джерси, учился в Нью-Йорке, — слегка смутился Уоррен. — В Филадельфию я приехал, только когда поступил работать к Миллеру и Шеридану. Может быть, заполнишь пробел?

— Может быть, позже.

— Черт, — выругалась Дрю, вырвав Кейси из омута воспоминаний. — Вот что бывает, когда ты вынуждена сама себе делать маникюр. Обычно мне делает его Эми. Помнишь Эми с Пайн-стрит? Лучшая маникюрша, какую я знаю. Я хожу к ней уже целую вечность. То есть ходила, пока ты не оказалась здесь. Теперь я не могу позволить себе отдать за маникюр даже жалкие двадцать пять долларов в неделю. Никаких маникюров, если я не хочу, чтобы моя дочь голодала. — Дрю насмешливо фыркнула. — Если бы ты не упрямилась, мы бы сейчас так не мучились.

— Анджела Кэмпбелл, прошу! Вы — следующий участник шоу «Цена верна».

Дрю продолжала болтать, перекрикивая взвизги очередных участников, но Кейси уже не слышала ее. С тех пор как врачи велели больше с ней разговаривать, она очень уставала от сплошного потока слов, обрушивавшегося на нее в режиме нон-стоп. Шум начинался утром, с приходом врачей и медсестер. Потом появлялись друзья и знакомые. Кто-то о чем-то рассказывал, кто-то читал, работал телевизор, одно за другим шли идиотские ток-шоу и бесконечные сериалы.

Но, конечно, был и Уоррен.

Он приходил каждый день, неизменно целовал Кейси в лоб и гладил по руке. Потом придвигал стул и тихо рассказывал, как у него прошел день и о чем он беседовал с разными врачами. Наверняка есть способ измерить активность мозга, сердился он на доктора Царба. Сколько времени потребуется, чтобы вновь научиться пользоваться руками и ногами, расспрашивал он Джереми. И когда ее можно будет забрать домой?

Тогда, конечно, Джанин перестанет заходить каждый день. И Дрю, которой ни до чего нет дела, кроме нее самой.

А вдруг кое до чего Дрю все-таки есть дело?

Возможно ли, что сестра пыталась меня убить, чтобы получить деньги, которые считала по праву своими?

Нет, я не буду так думать. Я не позволю подозрениям детектива Спинетти отравлять мой мозг. Уоррен и сейчас уверен, что это был несчастный случай. Нужно доверять себе. Сосредоточиться на чем-то приятном. Слушать этот проклятый телевизор. Думать, сколько может стоить этот огромный тюбик зубной пасты.

— Итак, расскажите немного о себе. — Телеведущий представил новую участницу шоу.

— Расскажи мне о себе, — нежно попросил Уоррен, теплым дыханием щекоча ей затылок. Тогда их отношения только начинались.

— Что именно ты хочешь узнать?

Было утро, они бродили по фермерскому рынку в Ланкастере, прелестном городке в шестидесяти милях от Филадельфии. Рынок, где фермеры-аманиты продавали мясо, фрукты, овощи и выпечку, располагался в большом здании из красного кирпича и считался самым старым крытым рынком Америки.

— Все, — заявил Уоррен.

— Во мне нет ничего сложного, — улыбнулась Кейси. — Что видишь, то и есть, я как на ладони.

Они провели ночь — свою первую ночь — в небольшой гостинице, обставленной старинной мебелью, где утром подавали завтрак в номера. В ту ночь они бесконечно любили друг друга. И в следующие ночи тоже. Это было волшебно, призналась потом Кейси подругам.

— Он словно бы читает мои мысли, — сказала она.

— Как романтично, — вздохнула Гейл.

— Меня сейчас стошнит, — отвернулась Джанин.

О детях они впервые заговорили во время уик-энда в Геттисберге. Они заканчивали вечерний променад, когда мимо них пробежали трое мальчишек.

— А сколько бы ты хотела иметь детей? — спросил Уоррен.

— Не знаю, никогда об этом не думала, — солгала Кейси. На самом деле она много думала о детях. — Хорошо бы двоих, наверное. А ты?

— Ну я, как ты знаешь, единственный ребенок, поэтому всегда мечтал, чтобы в доме было полно детей. Но двое — вполне подойдет. — И он улыбнулся, словно бы они договорились о чем-то очень важном. А Кейси сделала вид, что ничего не заметила.

— Расскажи мне о своих родителях? — попросила она.

— Отца своего я не знал, — спокойно начал Уоррен. — Он умер, когда я был совсем ребенком. А мама… — Он засмеялся. — О, это сила, с которой нельзя было не считаться! Семейная легенда гласит, что с мужем номер один она развелась после того, как он сбросил ее с лестницы, с номером два — когда тот сел в тюрьму за растрату. Номер три, мой папа, умер от инфаркта в сорок девять лет. Я плохо помню четвертого и пятого, потому что уехал учиться, но они оставили маме достаточно денег, чтобы жить так, как она мечтала. И раз уж мы об этом заговорили, то я считаю, что должен требовать добрачного контракта.

— Что?

— Прежде чем продолжать разговор о женитьбе…

— Какой разговор?

— В твоем офисе, в день нашего знакомства. Ты уже забыла?

— Я думала, ты пошутил, — сказала Кейси, хотя ни минуты так не думала.

— Я хочу, чтобы у тебя было составленное адвокатом добрачное соглашение. В случае развода, которого никогда не будет, я хочу, чтобы твои деньги были совершенно защищены. Тогда никто меня не станет спрашивать, из каких соображений я на тебе женился, или обвинять в том, что я женился ради денег.

— Так что, ты принес мне деньги? — спросила Дрю, возвращая Кейси в реальность.

С кем она говорит?

— Я же тебе уже сто раз объяснял: ситуация непростая, — ответил Уоррен.

— Что там может быть сложного? Это мои деньги.

— Да, но управляет ими Кейси, а Кейси сейчас…

— Спасибо, я в курсе. Скажи что-нибудь новенькое, адвокат. — Кейси словно бы увидела, как ее сестра скрестила руки на груди, выставив свежепокрашенные ногти. — Ближе к делу.

— Я поговорил со своим коллегой Уильямом Билли…

— Это его настоящее имя?

— Да, он Уильям Билли.

— Уилли-Билли? — залилась смехом Дрю.

— Тебе смешно?

— А тебе нет?

— Мне нет. Уильям — один из лучших специалистов по правам наследования в этом городе.

— Как же иначе.

— Можно продолжать? Мне казалось, ты хочешь поскорее разрешить эту проблему.

— Хочу. Говори, пожалуйста. — Она снова рассмеялась.

— Ты под кайфом? Ты что-то приняла?

— Ой, да говори уже!

— Определенно ты под кайфом.

— Уоррен, мы не в суде. Не надо обращаться со мной как с этим свидетелем… Ну, как они называются?

— Свидетели Иеговы? — бесстрастно подсказал Уоррен.

Новый взрыв смеха.

— Я не буду с тобой разговаривать, пока ты в таком состоянии.

— Я не под кайфом, Уоррен. Просто, перед тем как сюда войти, я немножко покурила травки. И кто меня осудит? Да, мне хотелось немного смягчить это дело. Не так уж приятно, приходить сюда и видеть сестру в таком состоянии. Ну, ты поговорил с Уильямом Билли, одним из лучших юристов Филадельфии — Уилли-Билли-Филли! Какая прелесть! — Она снова рассмеялась. — Прости, это сильнее меня. Да и Кейси тоже смешно.

— Что?

— Смотри, какое у нее лицо, — сказала Дрю. — Она смеется.

«Уилли-Билли-Филли» — ха-ха-ха — это действительно смешно. Неужели сестре удалось меня рассмешить?

— Ты не понимаешь, что говоришь, — огрызнулся Уоррен.

— Я сказала, что Кейси слышит, — и оказалась права, и сейчас я тоже права. Кейси смеется. Она все понимает. Так что лучше будь паинькой, потому что, когда она придет в сознание, ей очень не понравится, что ты плохо со мной обращался.

— Дурочка, я же стараюсь тебе помочь.

— Каким образом? Завладев моими деньгами?

— Послушай, я не хочу ссориться. Я поговорил с коллегой…

— И теперь состоянием моих родителей распоряжаешься ты?

— Не все так просто. В период недееспособности Кейси я назначен временным распорядителем — пока у нас нет четкого понимания того, что с ней будет происходить. А когда оно появится, это решит суд…

— Значит, это растянется на годы, — перебила Дрю. — Долгие годы ты будешь временно распоряжаться моими деньгами.

— Ты получишь свои деньги, Дрю. Я в точности исполню волю твоей сестры. Ты будешь по-прежнему получать свое содержание.

— Это гадость, ты же понимаешь.

— Ничего не изменилось.

— Изменилось все. Моя сестра в коме. И ты теперь самый главный. Хотя почему ты вообще принимаешь в этом участие?

— Потому что я муж Кейси.

— Ты ее муж всего-то последние года два. Мне отец не доверил свое драгоценное состояние, хорошо, но уж тебе-то он точно бы его не доверил.

— Этот разговор ни к чему не приведет.

— Отлично, я сама поговорю с Уилли-Билли…

— С удовольствием запишу тебя к нему на прием.

— От тебя мне ничего не нужно! Я найму себе собственного Уилли-Билли и буду с тобой судиться!

— Вперед, Дрю! Только запомни, что судиться — стоит очень дорого. И еще хорошо бы тебе задуматься об исходе этого процесса, учитывая тот факт, что я — чертовски неплохой юрист, а ты — незамужняя мать-одиночка, злоупотребляющая наркотиками, с беспорядочными связями.

— Ого! Этот аргумент закрывает дискуссию, адвокат. Интересно, Кейси хоть раз видела тебя с этой стороны?

— Слушай, делай что хочешь. Судись со мной, если не боишься окончательно потерять свои деньги. Это будет тебе хорошим уроком.

Молчание, прерываемое лишь тяжелым дыханием обоих.

Кейси было жаль свою младшую сестру — где той тягаться с Уорреном! Он-то не позволит давить на себя, как позволяла сплошь и рядом Кейси.

— Кто ты такая, чтобы указывать мне, что делать? — Кейси вспомнилось, как однажды Дрю кричала на нее в гостиной своей маленькой квартирки на Пенс-Лэндинг. Тяжелые портьеры горчичного цвета с застоявшимся запахом дыма в глубоких складках не пропускали лучи закатного солнца в захламленную комнату, но Кейси даже в полумраке видела, что сестра была под кайфом.

— Ты опять взялась за старое, — досадовала Кейси. — Да как можно принести крошечного младенца в этот бардак!

— Ты думаешь, я буду ужасной матерью?

— Я думаю, ты можешь стать прекрасной матерью, — искренне сказала Кейси, — если остепенишься, бросишь пить и не будешь принимать наркотики. Вспомни, какие у тебя были проблемы из-за того, что Алана много пила, когда…

— Ты приравниваешь меня к нашей матери? Так нечестно, Кейси. Так нечестно. Ради бога, я сделаю все, чтобы завязать. Я буду так заботиться об этом младенчике. Я знаю, ты думаешь, что я на это не способна… — И по щекам Дрю полились слезы.

— Я думаю, что если ты что-то решила, то так и сделаешь, — возразила Кейси, ясно слыша неуверенность в собственном голосе и понимая, что Дрю это тоже слышит. — Но просто мне кажется, что сейчас не лучшее время принимать такое решение.

— А меня не интересует, что тебе кажется, — крикнула Дрю. — Знаешь что? Вали ты к черту!

И меньше чем через год Дрю расхаживала по этой же комнате с вопящей дочуркой на руках.

— Что мне делать, Кейси? Она меня ненавидит.

— Нет, совсем нет.

— Она все время кричит. Я так стараюсь, Кейси. Я ношу ее на руках, пою ей песенки, кормлю. А она кричит — весь день, потом всю ночь.

— Все дети кричат. Лола хорошая, Дрю. И очень красивая.

— Правда, красивая?

— Вся в маму.

— Я так ее люблю. Почему она меня ненавидит?

— Она не ненавидит тебя.

— Я же ведь хотела только одного — чтобы она меня любила. Она понимает, что я обманщица.

— Ты не обманщица. Ты ее мать.

— Я плохая мать. Иногда, когда она плачет, я просто схожу с ума и мне хочется придушить ее подушкой. Нет-нет, я этого не сделаю.

— Я понимаю. Ты просто устала, — сказала Кейси.

— Я не сплю по ночам. Стоит мне прилечь, как она начинает кричать. Как будто нарочно.

— Да нет же.

— Я вымоталась.

— А если нанять няню? — осторожно закинула удочку Кейси.

— Няню? — Дрю произнесла это слово, словно оно было грубой бранью. — Я не хочу, чтобы моего ребенка воспитывали чужие люди.

— Никто не говорит, что это навсегда.

— У меня нет денег на няню.

— Я буду платить ей, — предложила Кейси.

— Я не нуждаюсь в подачках.

— Это не подачки, Дрю.

— Ты собираешься платить из моих денег? Это мои деньги!

— Дрю, это смешно. Разве ты не видишь, что я хочу тебе помочь? Почему ты всегда все сводишь к деньгам?

— Потому что к ним-то все всегда и сводится! Ты что, слепая? Или просто дура?

— Ох, ради бога, заткнись!

— Иди ты к черту! — заорала в ответ Дрю.

— Так когда я получу свои деньги? — через силу спросила Дрю, и Кейси поняла, что их разговор с Уорреном еще не закончен.

— Могу выписать чек хоть сейчас, — ответил Уоррен, и Кейси услышала какой-то шорох. — Посмотри, сумма правильная?

— Да. — Секундная пауза. — Счастливо, Кейси. — Дрю ушла.

— Приятно видеть, что ты не разучился общаться с женщинами, — буквально через несколько секунд послышался от двери мужской голос.

— Какого черта ты здесь делаешь? — вскочил Уоррен.

Кто это?

— Вот подумал, надо заглянуть проверить, как себя чувствует пациентка.

— Ты с ума сошел?

— Спокойно, дышите глубже. Слишком нервный ты стал. Если кто-нибудь войдет, то я просто твой друг по тренажерному залу, зашел с визитом вежливости.

Кто этот мужчина? Что случилось? Почему Уоррен так волнуется?

— Уходи немедленно.

— Никуда я не уйду, — спокойно сказал мужчина, закрывая за собой дверь. — Прошло два месяца, Уоррен. Ты не звонишь, на мои звонки не отвечаешь.

— Я был немного занят все это время.

— Ответственный, любящий муж.

— Ты не оставил мне выбора, — сказал Уоррен.

Что это значит? О каком выборе он говорит?

— Ну и как наша Спящая красавица?

— Ты же видишь.

— А она выглядит лучше, чем я ожидал. Полиция близка к разгадке?

— Нет, — презрительно фыркнул Уоррен. — Никаких ниточек. Послушай, давай поговорим об этом потом. Сейчас не время и не место…

— Что такое? Ты же знаешь, я не виноват.

— Моя жена в коме, до конца жизни она будет подключена к трубкам, и ты не виноват?

Ничего не понимаю. Что происходит?

— Ну нет, мне, конечно, очень жаль, что все так обернулось, но я врезался в нее нормально. Обычно люди от такого умирают.

Что? Что? Что-о-о?

— Заткнись, прошу тебя!

Это правда? Я не сплю? Это не телевизор?

— Слушай, — хрипло зашептал Уоррен. — Говори потише. Провели тест, он показал, что Кейси слышит…

— Слышит? — Кейси почувствовала, что мужчина склонился над ней. — Спящая красавица, ты меня слышишь? — Он отошел. — Так говоришь, она понимает, о чем мы?

— Может быть, и нет. Но это возможно.

— Снимаю шляпу, красавица, — хмыкнув, сказал мужчина. — Сильна!

— Послушай, — умолял Уоррен, — уходи отсюда.

— Не раньше, чем мы придем к взаимному пониманию.

— Пониманию чего?

— Не тупи, Уоррен, у тебя не получается. К пониманию того, когда я получу пятьдесят тысяч долларов.

Пятьдесят тысяч долларов? За что?

— Я не плачу пятьдесят тысяч долларов тому, кто облажался.

— Я не облажался. Совершенно очевидно, что это вопрос времени.

— Вопрос времени, — устало повторил Уоррен. — Врачи говорят, что она, может быть, еще всех нас переживет.

Долгая пауза.

— Тогда нужно ускорить процесс.

— И как ты предлагаешь это сделать?

— Ну, парень, я же всего только тренер. Это ты у нас университет окончил.

— Да? А когда мы договаривались, у меня сложилось впечатление, что я имею дело с настоящим экспертом.

Мужчина засмеялся:

— Ну, например, пережать пару этих трубочек.

О господи! Помогите! Помогите!

— Ты что, совсем идиот? Никто не должен ничего заподозрить.

— Эй, я понимаю, ты расстроен, но зачем так раздражаться?

— Меня раздражает, когда люди, которых я нанял, не выполняют своих обязательств.

Уоррен нанял этого мужчину, чтобы убить меня? Не может быть. Не может быть.

— Ладно, все будет сделано. — Тяжелый вздох. — Каков дальнейший сценарий? Она лежит здесь?

— Нет, скоро я заберу ее домой.

— Ну и тогда всякое может случиться.

— Не все так просто, — проговорил Уоррен, меряя шагами комнату. — Полиция уверена, что это не несчастный случай. Я должен быть осторожен.

— Не трясись. Тебя с этим никак не свяжешь.

— Если только Кейси не понимает в чем дело и если она не придет в сознание.

Кейси казалось, что две пары глаз прожигают ее, как кислотой.

— Значит, надо сделать так, чтобы этого не случилось.

Боже милосердный, ты этого не допустишь.

— И как же мы это сделаем?

— Умный у нас ты, — сказал мужчина. — Когда придумаешь, звони. — Кейси почувствовала дыхание мужчины у себя на губах, словно его рот был всего в нескольких дюймах от ее лица. — Пока, красавица. Береги себя.

Шаги удалились. Открылась и закрылась дверь.

Этого не может быть. Я не слышала, как мой муж говорил с кем-то о неудавшейся попытке убить меня и планировал следующую. Этого не было.

Уоррен никогда не делал ничего, что могло бы хоть каплю задеть меня, а уж нанять убийцу… Это просто смешно. Что такое творится? Сначала я подозревала Джанин, потом Дрю, теперь Уоррена. Откуда эти безумные мысли?

Что это со мной творится? Уоррен меня любит!

Она почувствовала рядом какое-то движение. Кто это? Уоррен все еще здесь? Или кто это?

— Это был Ник, — спокойно начал объяснять Уоррен. — Ты помнишь, я о нем рассказывал. Отличный тренер. Жестокий человек. Из тех, кто любит отрывать крылья бабочкам. Как-то я пошутил, что он тратит время впустую, тренируя офисных крыс вроде меня, — с его данными он мог бы сделать карьеру наемного убийцы. Он ответил: назови имя, время, место. — Уоррен хмыкнул. — Не стоило об этом рассказывать, но все равно кот уже выпрыгнул из мешка. И почему ты не умерла сразу, как было задумано?

Вмиг все застыло. Даже воздух в палате словно бы вдруг перестал циркулировать. Кейси не могла дышать. Паника затопила ее.

— Пойду выпью кофе. — Голос Уоррена стал тише, он подошел к двери. — Тебе не предлагаю.

Итак, загадка разрешилась.

Но как такое могло случиться? Мы ведь были счастливы. Никогда не ссорились, даже спорили редко. И все это время он планировал меня убить. Но за что? Зачем ему убивать меня? Деньги? Но он же сам настаивал на брачном контракте. Страховки у меня нет…

Но, наверное, это все и не нужно. Как муж он наследует львиную долю моего состояния по закону, даже без завещания. Сто миллионов долларов минимум.

«В адвокаты идут не затем, чтобы разбогатеть. Вы никак не сможете уйти на пенсию в сорок лет».

Разве этого он хотел? Уйти на пенсию в сорок лет? Да нет же. Вовсе нет. У него была престижная высокооплачиваемая работа, которую он любил. Наша совместная жизнь была прекрасна. Он не мог этого сделать.

Он любит меня.

Но на сто миллионов долларов можно купить очень много любви.

— Ну, как себя чувствует наша пациентка? — прозвучал чей-то голос.

Что? Кто это?

— Я вижу, вы смотрите «Газовый свет». Прекрасный фильм.

— А я не видел, — произнес второй голос. — О чем он?

— Сюжет банальный: муж пытается убедить свою жену, что она сошла с ума. Но Ингрид Бергман здесь красавица.

«Пока, красавица».

— Давление немного выше обычного. Миссис Маршалл, вам больно?

Помогите мне! Меня мучают безумные, страшные мысли.

— Увеличить дозу.

Нет, пожалуйста, не надо ничего увеличивать. Поверьте, я и так в постоянном бреду. Если бы я могла, я бы давно покончила с собой!

— У меня к вам огромная просьба, — раздался шепот.

— Какая?

— Если в одинпрекрасный день меня вкатят сюда в подобном состоянии, прижмите, пожалуйста, мне к лицу подушку, чтобы разом покончить с этим, ладно?

— Только если вы пообещаете сделать для меня то же самое.

Все звуки в палате стихли.

Не уходите! Помогите, помогите же мне. Я схожу с ума.

Я тебе верила.

Я доверила тебе свою жизнь.

Глава 7

— «Он остался сиротой в тот же самый год, когда окончил школу. Его отец был военным и почти не обеспечил детей, а потому, когда Тертий выразил желание заняться медициной, опекуны сочли возможным исполнить просьбу юноши и, вместо того чтобы возражать против такого поношения фамильной чести, устроили его учеником к деревенскому доктору».

— Что это вы ей читаете? — спросила Пэтси, поправляя Кейси подушку. В лицо Кейси пахнуло лавандой.

— «Мидлмарч».

— «Мидлмарч»? Что это такое?

— Название города, где происходит эта история.

— А о чем она?

— О жизни.

Пэтси не то фыркнула, не то усмехнулась.

— Интересная?

— Считается шедевром.

— Толстая книжка, — оценила Пэтси. — Слишком толстая для меня. И шрифт мелкий. Я бы просто ослепла.

— А вы любите крупный шрифт, да? — Кейси представила, как Джанин улыбается.

— Я не очень много читаю, — призналась Пэтси. — И люблю только детективы с убийствами. Там всегда есть над чем посмеяться.

— Вы считаете, что убийство — это смешно?

— Ну, не смешно, хорошо, интересно. Как вот с миссис Маршалл. — Пэтси громко вздохнула. — Вы думаете, ее действительно хотели убить?

— Кто знает. Полиции пришлось исключить всех главных подозреваемых. Теперь, видимо, все ниточки оборвались, — ответила Джанин.

Ты хочешь сказать, полиция прекратила расследование?

— Ладно, простите, что перебила. Читайте дальше.

Кейси почувствовала, как напряглась Джанин: она терпеть не могла, когда ей указывали, что делать.

— «Почти все мы, кого влечет то или иное поприще, храним в памяти тот утренний или вечерний час, когда мы влезли на табурет, чтобы достать с полки прежде не читанный том, или с открытым ртом слушали рассказы нового собеседника, или за неимением книг просто начали внимать внутреннему голосу, — короче говоря, тот час, с которого началась наша любовь…»

— О чем это?

— Вероятно, о том, как люди начинают любить что-то или кого-то.

— Тогда почему он так прямо и не сказал?

— Она, — поправила Джанин.

— А?

— Не важно.

А я влюбилась в Уоррена в ту же минуту, как только его увидела. Хотя многие безусловно назвали бы это просто физическим влечением. Любовь, сказали бы они, приходит позже, когда получше узнаешь друг друга.

Вот и получилось, что я его не узнала. Не узнала по-настоящему.

Кто этот мужчина, за которого я вышла замуж? Кто такой Уоррен Маршалл? Действительно ли его мать пять раз была замужем? И от нее ли Уоррен унаследовал вкус к роскошной жизни? И все эти прекрасные слова, которые он наговорил обо мне Пэтси, — он действительно так думает?

«Я хочу, чтобы ты знала, как много для меня значат эти два года с тобой. Ты была отличной женой, Кейси, и лучшей в мире возлюбленной, ты была спутницей жизни, какую только может пожелать мужчина». Он и правда так считает? Или по ночам лежит в постели и вычисляет, каким должен быть его следующий шаг?

— Вы давно дружите с миссис Маршалл?

— С университета.

А я еще в тебе сомневалась! Какая же я после этого подруга?

— Мистер Маршалл сказал, что у вас был общий бизнес?

— Да? А что еще рассказал вам мистер Маршалл?

— Больше ничего.

— Больше ничего, — машинально повторила Джанин. — И как он вам показался? Как он держится?

— Он удивительный. И видно, что они безумно любили друг друга.

— Из чего видно?

— Ну, из того, как он всегда берет ее за руку и шепчет ей что-то. Должно быть, ему тяжело, вам не кажется? Я хочу сказать, вот сейчас ты счастливо женатый мужчина, а через минуту…

— Жизнь полна неприятных сюрпризов, — оборвала ее Джанин.

— А он что, адвокат? — спросила Пэтси.

— Почему вы спрашиваете?

— Почему? Да так, просто так.

— Пытаетесь поддержать разговор — в этом нет необходимости, — холодно произнесла Джанин.

Пэтси замялась:

— Наверно, я пойду.

Кейси знала, что Джанин ей ослепительно улыбнулась.

— Не смею задерживать.

— Ну, приятно было поговорить с вами. — Пэтси явно тянула время. — О, здравствуйте, мистер Маршалл, — вдруг вскрикнула она. — Вы сегодня поздно.

— Я разговаривал с врачами, — объяснил Уоррен, подходя к кровати и целуя Кейси в лоб. — Здравствуй, милая. Как ты себя чувствуешь?

Мне лучше с каждым днем. Не это ли тебя пугает?

— Привет, Джанин. Как дела в Мидлмарче?

— Дела идут, близимся к середине, — ответила Джанин.

— Кейси сегодня прекрасно выглядит, — бодро сказал Уоррен и с улыбкой взглянул на Пэтси.

— Трахея заживает, так что теперь это вопрос времени.

— Времени — для чего? — спросила Джанин.

— Я собираюсь забрать Кейси домой, — пояснил Уоррен.

— Да? Ты думаешь, уже можно?

— Думаю, лучшее для нее сейчас — это родной дом.

— А как же все эти трубки? — удивилась Джанин.

— Это мелочи.

Мелочи?

— Мелочи?

— Врачи здесь сделали все что могли, и к тому же в больнице ограничено количество мест. Вопрос только в том, отправится ли Кейси в реабилитационную клинику или домой.

Не давай ему увезти меня домой, Джанин, пожалуйста! Он хочет со мной покончить!

— Но ей требуется круглосуточное наблюдение.

— Все будет. Я уже нанял домработницу и договорился с физиотерапевтом, чтобы тот приходил три раза в неделю.

— И еще со мной, — вставила Пэтси.

— С вами? — переспросила Джанин.

— Кейси нужен самый лучший уход, — кивнул Уоррен.

— Что ж, — заключила Джанин. — Ты все предусмотрел. И когда предполагается великое переселение?

— Как только оформят все бумаги. Видит бог, я готов забрать жену домой хоть завтра.

Уоррен наклонился ближе, и Кейси почувствовала, как он сверлит ее глазами.

— Это же прекрасно, Кейси. Скоро ты вернешься домой.

К десяти утра все было готово к переезду.

— Сегодня у вас большой день, — приторно-приветливым тоном сказал один из студентов-практикантов, помогавших врачам; с ней все так говорили, как с трехлетним недоумком. — Наверное, ждете не дождетесь, когда выберетесь отсюда?

Нет. Я не хочу отсюда уезжать. Прошу вас, не позволяйте меня забирать.

Все утро в палате толпился народ: приходили прощаться медсестры и нянечки, забегали студенты, заглядывали врачи. Словно я уже умерла.

— Так, я думаю, все. Можно ехать. — Вдруг объявил Уоррен, входя в палату.

— Вы будете держать нас в курсе? — спросил доктор Кийт.

А в полицию кто-нибудь позвонил? Знает ли детектив Спинетти, что меня выписывают?

— Конечно, — заверил его Уоррен. — Вы первый услышите о малейшем улучшении ее состояния.

— Все-таки имейте в виду, что в Винневуде при больнице Ланкено есть прекрасный реабилитационный центр…

— Я уверен, это не понадобится, но спасибо вам. Спасибо вам всем, — сказал Уоррен. — Вы были так добры к Кейси и ко мне. Нет слов выразить, как я вам благодарен.

Кейси услышала, что кто-то даже начал всхлипывать.

— Но теперь пришла моя очередь заботиться о Кейси, — продолжал Уоррен. — Будем надеяться, что в следующую нашу встречу моя жена сможет поблагодарить каждого из вас сама.

— Будем надеяться, — эхом откликнулись все.

Послышался скрип каталки.

— Ну, вперед, — сказал Уоррен.

— Осторожнее голову, — предупредил кто-то.

Сильные руки подхватили Кейси, переложили ее с кровати, которая за последние три месяца стала ей домом, на узкую каталку и выкатили из палаты.

— Принести вам чего-нибудь, мистер Маршалл? — спросила Пэтси. — Я могу попросить домработницу сварить свежего кофе.

— Хорошо бы джина с тоником.

— Значит, джина с тоником.

— Налейте и себе тоже. День был суматошный, мы оба заслужили отдых.

— Да? Спасибо, мистер Маршалл. Я сейчас.

— Пэтси… мы же договорились обходиться без формальностей. Называй меня Уоррен.

Удовлетворенный вздох.

— Я сейчас, Уоррен.

— Джин в шкафчике над баром, — кинул он ей вслед. — А тоник должен быть в холодильнике.

— Я найду. — Шаги Пэтси затихли на лестнице.

— А тебе, милая? — спросил Уоррен, заботливо кладя руку Кейси на лоб. — Хотел бы я принести чего-нибудь и тебе. Ты в порядке? Ты хоть понимаешь, где ты?

От его прикосновения сердце Кейси забилось чаще, как и всегда. Только раньше им двигала страсть, а теперь — страх.

— Должно быть, ты устала, — продолжал он. — Дорога, вся эта суета. Но теперь тебе наверняка уютно и спокойно. Ты в своем доме. Нравится тебе новая кровать? Надеюсь, удобная — стоит целое состояние. А когда ты поправишься, мы продадим этот мавзолей и купим все новое, как ты мечтала. Яркие, чистые цвета. Хорошая идея?

Идея-то неплоха, размышляла Кейси, не понимая, почему ее муж так мило с ней разговаривает. В комнате есть еще кто-нибудь?

— Я перебрался в спальню твоих родителей, — продолжал он. — Она не связана у меня с неприятными воспоминаниями, так что я временно обосновался там.

Ты перебрался в родительскую спальню?

— Я подумал, что тебе нужна собственная комната. Твоя кровать обращена к окну, и если ты чуть вытянешь шею, то увидишь ивы на берегу реки. Ты слышишь меня, Кейси? Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я дома — вот все, что я понимаю. В бело-сиреневой спальне, той самой, которую мы делили с тобой с того дня, как ты переехал сюда.

Зазвонил телефон, Уоррен поднялся.

С какого кресла, интересно? В кремовую и лиловую полоску? Или того круглого с цветастой обивкой?

— Алло? — сказал Уоррен. — А, привет, Гейл. Да, Кейси хорошо. Мы приехали ближе к обеду. Прости, да, я обещал позвонить, но закрутился.

А я весь день пролежала одна. Заходила Пэтси, включала телевизор, мерила давление. Заглядывал Уоррен, что-то двигал, устраивал. Потом я заснула, а проснулась, только когда начались пятичасовые новости.

— Да, сначала давление немного подскочило, но теперь в норме. Вот почему я хочу несколько дней не принимать никого. Я понимаю, ты волнуешься и хочешь ее видеть. Цветы, которые вы с Джанин прислали, изумительны. Я поставил их на столик у ее кровати.

Кейси принюхалась и уловила запах ландышей.

— Я просто хочу дать Кейси время адаптироваться… Спасибо. Конечно. И будь добра, позвони Джанин… Ладно. Отлично. Конечно. Пока. — Он повесил трубку. — Гейл передает привет и говорит, что должна многое тебе рассказать. Это все ваши секреты. Еще она просила тебя поцеловать. — Уоррен поцеловал ее в щеку. — Любой предлог поцеловать мою девочку…

Послышалось звяканье льда в бокале.

— Ну как? — спросила Пэтси, входя в комнату.

— Все хорошо. По-моему, Кейси здесь удобно.

— А сам-то?

— Сам? Мне полегчает после первого же глотка. Спасибо.

— Не слишком крепко?

— Слишком крепко не бывает.

— Миссис Сингер оставила ужин в духовке. Я ее отпустила.

— Спасибо. Я и не думал, что уже так поздно.

Кто такая миссис Сингер?

— Давно она у вас работает? — поинтересовалась Пэтси.

— С тех пор как Кейси попала в больницу. Один я не справлялся.

— Конечно, такой огромный дом. А раньше у вас не было помощников?

— Кейси не хотела. Когда она росла, дом был полон слуг, и она старалась не вспоминать об этом.

— Понимаю, — сказала Пэтси, хотя явно ничего не поняла.

— Дважды в неделю приходили убираться, — сказал Уоррен.

— А готовил кто?

— Ну, мы в основном ели в городе, особенно когда оба работали. Если Кейси оставалась дома, она варила какие-нибудь макароны. Если я приходил рано, я жарил мясо.

— Получалось?

— Исключительно получалось. Просто великолепно.

— Ого!

— Ты должна как-нибудь попробовать, при условии, что ты любишь чеснок.

— Очень люблю.

Ну разве не прелестно?

— Это хорошо. Потому что мое мясо — чистый чеснок. Пройдет не один день, пока сможешь поцеловаться с бойфрендом.

— Тогда очень удачно, что у меня нет бойфренда. Нелегко встретить человека в этом городе, поверь.

Так, все ближе к делу!

— Да, но я думаю, тебе все-таки это удалось.

— Как и тебе, — улыбнулась Пэтси. — Я была замужем. Мы в разводе, — быстро добавила она. — Кажется, он сбежал в Лос-Анджелес. Ему все говорили, что надо становиться актером и прочее.

Опять зазвонил телефон.

— Прости, — сказал Уоррен и снял трубку. — Алло? Привет, Джанин. Как дела?

— Налить еще? — шепотом спросила Пэтси.

— Да, пожалуйста, — ответил Уоррен. — Да, Джанин, это Пэтси. Она предложила мне чашку чаю. Напряженный был день… Да, сказал, что позвоню. Гейл уже звонила. Я просил передать тебе… Да, правильно. Потому что, я думаю, Кейси нужно акклиматизироваться. Давление слегка повышено… Да, в субботу нормально. И спасибо за цветы. Ладно, в субботу увидимся. Пока. — И он повесил трубку.

Вошла Пэтси — снова звякнули кубики льда.

— Попробуй этот.

— Мм. Даже лучше, чем первый.

— Спасибо. И что Джанин?

— Непотопляема. Настанет конец света, и выживут только тараканы и Джанин.

— Похоже, ты ее недолюбливаешь.

— Ну, скажем так, она хороша в малых дозах. — Снова зазвонил телефон. — Прямо коммутатор центральной телефонной станции.

— Ответить? — предложила Пэтси.

— Нет, не нужно. Алло, — буркнул он, сняв трубку. И после долгой паузы: — Ах да, Стив. Прошу прощения. Я совсем забыл. Подождите полминуты, пока я найду эту папку…

— Давай я принесу, — вызвалась Пэтси.

— Принеси, пожалуйста, мой портфель, он в кабинете внизу, — прошептал Уоррен. — Рядом с большим дубовым столом.

— Я мигом.

— Да, мне сейчас принесут портфель… Что ты делаешь, черт тебя побери! — зашипел вдруг Уоррен. — Ты что, не знаешь, что звонки можно отследить?

Кто это звонит?

— Да, здесь, — продолжал он. — Я сейчас рядом с ней. Ей лучше с каждым днем.

— Вот, — выдохнула Пэтси, вбегая в комнату.

— Спасибо. Прости, дело строго конфиденциальное, — немного замялся Уоррен. — И пожалуйста, закрой дверь… Да, Стив, прошу прощения. Спасибо, что подождали. Еще минутку, я только найду контракт…

Дверь закрылась, и в тот же миг тон Уоррена изменился:

— Слушай, я не могу сейчас говорить. Я сам тебе позвоню. Ждать уже недолго, вот все, что я могу сказать. И не вздумай здесь появляться. Понял? — Он бросил трубку и в сердцах воскликнул: — Ну что за идиот!

Это ведь тот мужчина, который приходил в больницу?

Кейси слышала, как Уоррен нервно вышагивает по комнате.

Помогите! Заберите меня отсюда! Помогите, хоть кто-нибудь!

— Опять давление подскочило, — прозвучал голос Пэтси. — Сто семьдесят на сто.

Когда Пэтси вернулась?

— Позвонить врачу? — забеспокоился Уоррен.

— Пока не надо. Доктор Кийт сказал, что этого нужно ожидать. Если повысится еще, я сама позвоню в больницу. Я думаю, к утру все станет понятно.

— От меня никакой пользы!

— Ты сделал все, что было в твоих силах, чтобы помочь Кейси. Больше просто невозможно.

— Я думал, переезд домой пойдет ей на пользу.

— Пойдет. Должно пройти некоторое время.

— Ты думаешь? Спасибо. Ты очень добра.

Зазвонил телефон.

— Пусть идет на автоответчик, — устало сказал Уоррен. — Наверное, это Дрю. — После трех гудков телефон замолчал.

— Пойди поешь, а я побуду с ней, — предложила Пэтси.

Кейси чувствовала, что Уоррен колеблется.

— Хорошая мысль. Я быстро, милая, — сказал он. И, помолчав, добавил: — Интересно, она хоть понимает, как сильно я ее люблю?

— Я уверена в этом, — твердо ответила Пэтси.

Глава 8

— Господи, еще цветы, — запыхавшись сказала Пэтси, входя в комнату.

Какой сегодня день? Где я?

— Здесь прямо как в траурном зале. — Стук передвигаемой по столу тяжелой вазы. — Впрочем, почему «как»? В некотором роде он и есть, — продолжала Пэтси. — Только мужу не говори, что я это сказала. — Она хихикнула. — Ага, вот последний букет: от добрых врачей и медсестер Пенсильванской больницы. Я думаю, они без тебя скучают.

Значит, я дома. Переезд мне не приснился. Я действительно дома.

— Это очень мило с их стороны — послать тебе цветы. Но глянь, о нянечках на карточке нет ни слова. О нас никто никогда не упоминает. Да, надо было окончить училище и получить диплом медсестры, но я тогда думала… Черт возьми, я вообще ни о чем не думала. Так и мама мне твердила. — Звук раздвигаемых штор. — Да будет свет, как говорится. Какой у тебя здесь красивый вид!

Кейси любила вид, открывавшийся из окна ее спальни. По этой причине она ее и выбрала — из семи возможных — еще в детстве. Дрю тоже ее хотела, но Кейси успела первая. Как и всегда, подумала вдруг она, ощутив острый укол вины при мысли о младшей сестре.

— И с ней ведь не поспоришь, — продолжала Пэтси. — С матерью, я имею в виду. Я действительно наделала кучу глупостей. В шестнадцать лет бросила училище. В восемнадцать вышла за Джеффа. Не получила диплом медсестры. Два года потеряла, ожидая, когда Джонни Таттл уйдет от жены, а он, понятно, и не собирался. Матери, они такие. С ними ничто не сравнится.

Воспоминания об Алане Лернер закружились в голове у Кейси, как жужжащие мухи: Алана с хрустальным бокалом шампанского в руке; Алана отрешенно отталкивает Кейси, когда та повисла на ней; Алана, разодетая для выхода в свет; раздутый труп Аланы, выловленный из вод Чесапикского залива.

И все же Кейси плакала, когда ее вызвали на опознание тела. В отличие от Дрю.

— Да ладно, Кейси, — отмахнулась сестра. — Зачем тебе надо, чтобы я притворялась?

— Мне надо, чтобы ты проявила должное уважение.

— Нет уж, это слишком.

Может быть, я действительно требовала от Дрю слишком многого? И сейчас слишком многого от нее жду? Или просто я совершенно не знаю и никогда не знала, чего от нее можно ждать?

— Твоя мать была настоящая красавица. — Пэтси грубо отодвинула голову Кейси, чтобы взбить подушку. — Уоррен показал мне несколько старых фотографий, на которых она в длинном блестящем платье и с бриллиантовой диадемой на голове, как английская королева.

Перед глазами Кейси вспыхнул образ Аланы Лернер в вечернем платье, залитом шампанским, с диадемой набекрень и размазанной по щекам тушью. Она нетвердой походкой идет к кровати, за ней — Рональд Лернер, за ними — никем не замеченная маленькая Кейси.

— Ради бога, что ты несешь! — крикнул отец.

— Не смей говорить, что я это придумала! Это видел весь зал. Что, все обязательно должны знать о твоей последней победе? Что, меня обязательно нужно позорить перед друзьями?

— Ну, это ты успешно делаешь сама, — заявил ей Рональд Лернер.

— Ты чертовски самоуверен.

— А ты чертовски пьяна.

— Ублюдок несчастный!

— Жалкая сучка!

Кейси видела, как мать нетвердой походкой подошла к ночному столику и, пошатнувшись на высоких каблуках в попытках выдвинуть ящик, упала.

— Какого черта ты там делаешь? — спросил отец.

— Так, значит, я жалкая, жалкая, да? — Правой рукой мать слепо шарила в ящике. — А теперь тоже жалкая?

— Алана, оставь пистолет, пока никого не ранила.

— Я тебе покажу, кто из нас жалкий. Я убью нас. Убью обоих.

Отец резко выбил пистолет из ее руки и дал ей пощечину.

— Жалкая сучка, — повторил он и швырнул Алану на кровать. Он пытался зажать ей руки, а она колотила его по голове. Потом он рванул ее платье, а она стала стаскивать с него пиджак, и скоро брань сменилась взвизгами и смехом. Кейси тихонько вышла из комнаты.

На следующее утро, проходя мимо дверей родительской спальни, Кейси увидела, как они завтракают в постели. Отец помахал ей рукой. Родители полулежали, обнявшись, и улыбались. И Кейси решила, что весь этот ночной скандал — просто страшный сон.

Теперь она думала иначе. Но действительно ли я видела в руке у матери пистолет? И если да, то где он сейчас? Может быть, он здесь, в доме?

— Я и сама немножко королева, — вновь заговорила Пэтси. — Порой чувствую — истинная королева, только вот гардероба подходящего нет. — Она громко вздохнула. — Готова поклясться, твоя гардеробная набита дорогой дизайнерской одеждой, такой же, как носит твоя подружка. Как ее? Такая стервозная… Джанин! Можно мне посмотреть?

Кейси услышала, как Пэтси подошла к шкафам справа от кровати и открыла двери.

— Не возражаешь, а? Я хотела посмотреть с того самого момента, как приехала сюда, только боялась, что Уоррен не одобрит. Ты ведь не против, если я буду звать твоего мужа Уорреном? А если даже и против, мне без разницы.

Раздался щелчок — Пэтси включила свет.

— Ну-у, полная ерунда. Ты, Кейси, совсем не любишь одеваться. Все это слишком консервативно на мой вкус. Совсем не то, чего я ожидала. Вот, конечно, очень миленький жакетик от Армани, и брючки эти тоже ничего — «Прада»… Но, боже мой, Кейси, а это… «Гэп»? И почему все черно-коричневых цветов? Ты что, не понимаешь, что весной женщины должны быть яркими? Хотя да, в этом году ты пропустила смену сезона. Не успела прикупить веселеньких шмоток… А, может быть, летняя одежда у тебя в какой-нибудь другой комнате? Ладно, в следующий раз посмотрю, когда Уоррен опять пойдет в тренажерный зал. Вот сказал, что все мышцы стали дряблые. Я возразила, мол, что он в отличной форме, но, с другой стороны, я же сама ему говорила, что без толку сидеть к тебе приклеившись двадцать четыре часа в сутки.

— Какая прелесть! — воскликнула вдруг она. — Шарфик от Гермес! Неужели настоящий? Конечно, настоящий! Ты же не покупаешь эти жуткие подделки, правда? Не должна бы. Ты не против, если я его поношу? Желтый с черным — не совсем мои цвета, но о-го, смотрится совсем неплохо. Как ты думаешь? Ой, прости. Ты же не можешь думать, да? Так что не напрягай свою пустую головку. Я буду думать за нас обеих. И я думаю, что в отношении твоего мужа я сильно продвинулась. Пускай он все время разглагольствует насчет того, как тебя любит, но я-то не слепая. Я-то вижу, как он на меня смотрит. Он ведь мужчина в конце концов. И так давно обходится без малейшего… утешения. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Пэтси хихикнула. — Надеюсь, понимаешь.

Вдруг хлопнула входная дверь. Слава богу, эта пытка кончилась. Пэтси быстро закрыла все шкафы, а с лестницы уже доносились раздраженные голоса.

— Ты совсем сумасшедшая? Набрасываешься на меня из-за кустов, — кричал Уоррен.

— А что прикажешь делать? Ты не отвечал на мои звонки. Дверь бы уж точно не открыл.

Дрю?

— Похоже, заявилась твоя сестра, — сказала Пэтси.

— Я сказал тебе: чек пришлю по почте. А если ты хочешь получить его лично, приходи ко мне в офис. А теперь извини, я пойду посмотрю, как моя жена.

— Из-за которой, между прочим, я сюда и пришла. Я ведь даже не знала, что ты забрал ее из больницы.

— Может быть, потому что ты больше месяца ее не навещала? Она без изменений, Дрю. Иди домой.

— Это и есть мой дом, — ответила Дрю. — Во всяком случае, половина.

— Только после тридцати.

— А тридцать мне, если ты забыл, через год и два месяца. Недолго осталось.

— Много чего может случиться за это время, — усмехнулся Уоррен.

Что, например?

— Что, например? — Дрю опешила. — Ты мне угрожаешь?

— Мне незачем тебе угрожать, Дрю. Ты прекрасно справляешься сама: ты уже изгадила свою жизнь так, что дальше некуда.

— Ты что, на самом деле не пустишь меня к сестре? — воскликнула Дрю. — Да я полицию вызову.

— Ради бога, — отмахнулся Уоррен.

— А если я все расскажу прессе? Скажу, что ты не позволяешь мне навещать сестру?

— Тебе не кажется, что пресса уже сыта гадостями о вашей семейке? Что это ты вдруг? Опять захотелось покрасоваться перед камерами?

— Я хочу видеть сестру.

Короткое молчание.

— Спасибо, — наконец произнесла Дрю. Через несколько секунд она уже влетела в комнату Кейси.

Кейси словно бы увидела младшую сестру: как она всплескивает руками, длинными ногами стремительно переступает через порог, ее темно-русые волосы развеваются, щеки горят негодованием. О, Дрю. Я так рада, что ты пришла. Ты должна мне помочь. Ты должна меня вытащить отсюда.

— Кто вы? — недовольно спросила Дрю.

— Я — сиделка Кейси, — ответила Пэтси. — Меня зовут Пэтси Лукас.

— Почему на вас шарф моей сестры?

— Что?

Кейси представила себе, как Пэтси схватилась за шею и по ее лицу разлилась краска стыда.

— Быстро снимите, — приказала Дрю.

— Я не то имела в виду. Я просто…

— …воруешь у моей сестры.

— Нет, вовсе нет! Я просто…

— Что здесь происходит? — спросил, входя, Уоррен.

— Похоже, нанятая тобой сиделка носит «Гермес». Причем «Гермес» моей сестры, — хмыкнула Дрю.

— Извини, пожалуйста, — сказала Пэтси. — Я хотела найти что-нибудь, чтобы немножко приукрасить Кейси к твоему приходу. Я уже почти повязала ей его… Честное слово, Уоррен! Я не…

— «Уоррен»? — перебила ее Дрю. — Вы настолько близки?

— У тебя одно на уме, — ничуть не смутился Уоррен. — В любом случае это совершенно не твое дело. Главное, что за Кейси очень хорошо ухаживают.

Да?

На Кейси повеяло лавандой. Сильные руки схватили ее за шею, по коже скользнул шелк.

— Вот, — сказала Пэтси. — Гораздо лучше.

— А мне так не кажется? — фыркнула Дрю. — Она выглядит ужасно бледной. По-моему, ей плохо.

— Кейси чувствует себя прекрасно, — возразил ей Уоррен. — Позавчера у нее поднялось давление, но сейчас все в норме. Врач сказал, что, по-видимому, это из-за переезда.

— Врач приходил? Осматривал ее?

— В этом нет необходимости. Пэтси все держит под контролем.

— Ну что ж, тогда все хорошо. — Дрю глубоко вздохнула и плюхнулась в кресло. — Знаешь, я бы выпила чашечку кофе.

— Здесь недалеко «Старбакс», — подсказал Уоррен.

— Но кухня ближе. Пэтси, дорогая, вы не будете так добры…

— Ладно, Дрю, хватит, — оборвал ее Уоррен.

— Ничего-ничего, — сказала Пэтси. — Мне не сложно. Сейчас попрошу миссис Сингер сварить свежего.

— Кто такая, черт возьми, миссис Сингер?

— Я нанял домработницу, — ответил Уоррен.

— Вы какой кофе будете, Дрю? — уточнила Пэтси.

— Черный и горячий.

— Тебе принести? — спросила Пэтси Уоррена.

— Нет, спасибо, — отказался Уоррен. А когда Пэтси ушла, воскликнул: — Что ты себе позволяешь, Дрю! Она не прислуга.

— Она ворует у моей сестры.

— Я уверен, она этого не делает.

— Ладно, не делает. А что она делает?

— Хочешь подробностей? Изволь. Она меряет твоей сестре давление, вводит и вынимает трубку для кормления, моет ее, проверяет, нет ли пролежней, вставляет катетер. Продолжать?

Нет, пожалуйста, не надо.

— Нет, — тихо сказала Дрю.

— Далеко не каждому нравится этим заниматься, и мне очень повезло — нам очень повезло, — что Пэтси согласилась взять это на себя.

— А кто ее сменяет, когда она уходит домой?

— Она не уходит домой, — резко ответил Уоррен. — Она живет здесь.

— Надо же, как удобно. А миссис Сингер? Она тоже живет здесь?

— Нет. Нет, я не знаю, где она живет.

— А Пэтси живет здесь.

— К чему ты клонишь, Дрю?

— Мне просто не нравится эта ситуация. Тебе не кажется все это странным? Моя сестра в коме, а какая-то девка надевает ее вещи… — рассуждала Дрю.

Кейси мысленно усмехнулась.

— Все это было бы смешно, если бы не было так грустно, — сказал Уоррен. — Я люблю Кейси, Дрю.

Не верь ему. Он только кажется искренним. Не верь.

— Я знаю. Ты думаешь, она когда-нибудь выздоровеет?

— Я должен так думать.

Не верь ничему, что он говорит. Все обман.

— Полиция больше не связывалась с тобой? — спросила Дрю.

— Нет. А с тобой?

— Нет. Я думаю, они потеряли интерес к этому делу. Послушай, я ненавижу говорить об этом…

— Ты хочешь получить ответ насчет своих денег, — закончил за нее Уоррен.

— Кажется, я ждала достаточно.

— Мне очень жаль, но это дело требует больше времени…

— Сколько? Месяцы? Годы? — Кейси вновь услышала в голосе сестры гневные нотки.

— Не знаю.

— Мне это не нравится, Уоррен. Мне это совсем не нравится.

— Слушай, я понимаю, ты расстроена, но не я назначал твою сестру распорядителем имущества. Это не я придумал держать тебя на коротком поводке. Такова была воля твоего отца, а я только слежу за ее исполнением. Потерпи еще чуть-чуть. Я постараюсь получить еще немного, пока все не решится.

— Хорошо бы.

— В понедельник позвони мне, посмотрим, что можно сделать.

Не давай ему так легко себя успокоить. Не позволяй сводить все к деньгам.

— Но все же как-то странно получается, — опять заладила Дрю.

Так держать, Дрю! Вот такую сестренку я знаю и люблю!

Уоррен вздохнул:

— Думай что хочешь, я больше ничем не могу тебе помочь. Ладно, пойду, мне нужно поработать.

— Я открою окно? От запаха дешевых духов меня тошнит, — фыркнула Дрю, но Уоррен уже вышел за дверь.

Скрип поворачиваемой бронзовой задвижки.

— Ну вот. Так-то лучше. Запах лаванды мне всегда казался слишком навязчивым, а тебе? Считается, что он успокаивает, а меня, наоборот, раздражает.

Кейси почувствовала, как ласковые руки сняли с нее шарфик.

— Так-то лучше, — приговаривала Дрю. — Тебе нужно что-нибудь покруче. Вот, это тебе понравится. — Дрю надела ей что-то через голову. — Это ожерелье, — пояснила она. — Ничего особенного, просто серебряная цепочка, а с нее свисают крошечные серебряные туфельки на высоких каблуках. Напоминают мои «Маноло». Оно очень тебе идет. Что скажешь? — спросила она, словно ожидая ответа. — Ну, как дела-то в целом? — снова спросила она, помолчав полминуты. — Да, у меня тоже ничего нового. Если не считать того, что я избавилась от Шона. Помнишь Шона? Высокий блондин, чуть заторможенный. Я его бросила. Он стал действовать мне на нервы. — Она засмеялась. — Честно говоря, он не расстроился. Расстроилась только Лола, малышка. Оказывается, он ей нравился. Я не самая лучшая мать в мире, но ведь не ужасная? — Она помолчала, словно давая Кейси возможность ответить. — У меня такое чувство, что она все время здесь, понимаешь? Всякий раз обернусь — здесь. Хочется сказать: послушай, дай мне несколько дней для себя. Но разве я могу? Она все время на меня так смотрит, словно ждет, чтобы я что-нибудь сделала. Жуткое чувство — постоянно всех разочаровывать. Хотя пора бы уж и привыкнуть.

Ох, Дрю…

— Я думала, что все сложится по-другому, понимаешь? Я представляла себе, что, когда у меня будет малышка, она будет любить меня сильно-сильно.

Она тебя любит, Дрю.

— А она любит тебя. До этой твоей аварии она все спрашивала, когда мы поедем к тете Кейси.

В комнату ворвались несоединимые запахи кофе и лаванды.

— Ваш кофе, — объявила Пэтси.

— Спасибо.

— Осторожно, горячий. Послушайте, я страшно сожалею об этом недоразумении. Могу себе представить, как это выглядело со стороны.

— Что ж, принимаю ваши извинения. Не будем больше вспоминать об этом.

В дверь позвонили.

— Наверное, это массажист. А то мы уже заждались его, — предположила Пэтси.

Через несколько секунд в спальню вошел Джереми.

— А-а, здравствуйте, здравствуйте, — улыбнулся он. — Давно вас не видел. Как поживаете?

— Хорошо, — ответила Дрю. — Приятно снова встретиться.

В голосе сестры Кейси расслышала напряжение — изо всех сил она старалась говорить без напряжения.

— Вы немного запоздали, — заметила Пэтси. — Что-нибудь случилось?

— Авария на дороге, пришлось стоять целых двадцать минут. Прошу прощения. Но все-таки я здесь, и кофе пахнет замечательно. Может, и мне нальете чашечку?

— Какой вам?

— Со сливками, много сахара.

Пэтси вышла, и Кейси ощутила на себе взгляд Джереми. Он подошел к кровати.

— Привет, Кейси. Как самочувствие? Дома лучше?

Нет! Заберите меня отсюда!

— Я слышала, у нее тут поднималось давление, — сказала Дрю, — но теперь вроде все в норме.

— Она немножко бледновата. Что ж, надеюсь, наши упражнения взбодрят ее.

— Мне уйти, не мешать вам?

— Я думаю, Кейси нравится, когда вы рядом. Я уверен.

Кейси ощутила на лбу его руку. Чувствует ли он, что мой мозг работает? Послушайте меня! По-слу-шай-те! Это сделал со мной мой муж. Он пытался убить меня.

— У нее температура? — спросила Дрю.

— Нет, лоб холодный. А кстати, какое очаровательное ожерельице. Это вы ей подарили?

— Да. Как вы догадались?

— Оно на вас похоже.

— Я что, туфля? — засмеялась Дрю.

— Ну, вы поняли, что я хотел сказать.

— Что ж, спасибо, приму это за комплимент.

— Правильно. Я это и имел в виду. — Джереми взял руку Кейси и начал разминать ей пальцы.

— Можно задать вам вопрос? — поинтересовалась Дрю.

— Конечно.

Недолгое молчание — Дрю колебалась.

— Какого мнения вы о Пэтси?

Короткая пауза.

— Как человека я ее почти не знаю. А профессионально — я бы сказал, что она знающий и ответственный работник. Пациенты ее любят. И она безусловно предана вашей сестре.

— Вы так думаете?

— А вы нет? Случилось что-нибудь?

— Пока ничего, но когда я пришла, на ней был шарфик Кейси, очень дорогой, и я сорвалась, наговорила тут всякого. А она сказала, что как раз хотела повязать его Кейси.

Джереми взял левую руку Кейси.

— Думаю, не исключено, что она хотела забрать его себе, — подмигнул он.

Кейси словно увидела благодарную улыбку Дрю.

— Спасибо.

— Не за что? А что думает мистер Маршалл?

— Боюсь, он не разделяет нашу с вами точку зрения. Но, конечно, главное, что она опытная медсестра.

Джереми большим пальцем массировал ладонь Кейси. Ах, если бы я могла схватить его за палец. Как дать ему знать…

— Она, кстати, не медицинская сестра, — сказал Джереми. — Она работала нянечкой.

— Не понимаю. Зачем тогда Уоррен нанял ее…

— Не волнуйтесь. В данной ситуации уже и не нужна медсестра. А Пэтси действительно очень ответственная. Плюс она хорошо знает состояние Кейси. Честно говоря, я считаю, что Кейси с сиделкой повезло. Просто вам она не нравится.

— Не нравится, — тихо подтвердила Дрю.

Шаги на лестнице и запах свежего кофе.

— Со сливками, много сахара, — бодро объявила Пэтси, входя в комнату.

— Будь добра, поставь на этот столик, — попросил Джереми, и Пэтси прошла к столику возле кровати. — Спасибо, пахнет замечательно.

— А вам, Дрю, принести еще чашечку?

— Мне хватит, — криво улыбнулась Дрю. — Джереми тут показал мне несколько упражнений, которые полезны Кейси. Вам тоже не мешало бы у него поучиться.

— Обязательно, но чуть позже, не возражаете? Сейчас мистер Маршалл попросил меня заняться другими делами. Крикни, когда закончишь, Джереми. — И Пэтси вышла.

Пожалуйста, помогите мне. Заберите меня отсюда.

— Вот так. Я абсолютная стерва, — констатировала Дрю. — А она — сама любезность.

— Не знаю, — усмехнулся Джереми. — Я с подозрением отношусь к людям, которые слишком любезны.

И опять Кейси словно бы увидела улыбку сестры.

— А как, по-вашему, Кейси?

— Трудно говорить о степени улучшения, когда пациент в коме, но у нее хорошая гибкость и великолепный мышечный тонус. Давайте возьмите ее другую руку… Так… И делайте то, что я вам в прошлый раз показывал. Нет физической причины, которая помешала бы ей ходить, когда она очнется и ее мозг начнет посылать соответствующие сигналы.

Черт возьми, я уже очнулась. Почему мой мозг ничего не посылает? Ну же, мозг! Соберись. Сделай что-нибудь. Сделай хоть что-нибудь!!!

— Давно вы занимаетесь этой работой? — спросила Дрю.

— Не очень, — ответил Джереми. — Чуть больше четырех лет.

— А до этого?

— Армия.

— Армия?

— Долгая и грустная история. — Он вздохнул, словно бы размышляя, рассказывать или нет. — Мы с женой едва сводили концы с концами. Я взял кредит на обучение, и армия предложила его погасить. Офицер, проводивший набор, сказал, что вряд ли меня отправят за океан, скорее всего, припишут к медчасти и я так никогда и не увижу ни одного боя.

— И куда вас отправили?

— В Афганистан.

— Офицер, проводивший набор, вам солгал?

— В том-то и штука. Не то чтобы прямо солгал. Он очень осторожно выбирал слова.

— Вы испугались?

— Да.

— Вы убивали? — Голос Дрю упал до шепота.

Долгая пауза.

— Да.

— Ужас какой. Я бы никого не смогла убить.

Джереми потянулся к своему кофе и сделал первый глоток.

— Вы удивитесь, на что может оказаться способен человек, особенно, если его жизни угрожает опасность.

— Долго вы там пробыли?

— Двадцать три месяца, одну неделю и пять дней. Но кто считал? Жена и та меня не дождалась. Однако что сделано, то сделано. — Он перешел к ногам Кейси. — А вы?

— Я?

— Как сложилась ваша жизнь?

— Кажется, у меня еще все впереди, — пожала плечами Дрю.

— Не решили, кем хотите стать в итоге?

— Это ужасно, да? Мне ведь почти тридцать, и у меня ребенок.

— Я верю, вы найдете свое призвание.

— Э-э, спасибо за поддержку. Спасибо. А можно вам задать еще один вопрос? — сказала Дрю.

— Задавайте.

— На что это похоже — убить человека?

Молчание. Потом:

— Я не могу ответить.

— Ой, простите. Мне не надо было спрашивать.

— Нет, дело в том, что я не знаю, как ответить. Честно говоря, я не помню, что чувствовал. Я так боялся! — Он помолчал, глотнул еще кофе. — Ты в чужой стране, не понимаешь языка. И единственное, что ты твердо знаешь, это что бомбы и мины взрываются. Когда ты стреляешь и видишь, что кто-то упал, тебе некогда рассуждать или прислушиваться к себе — можно только порадоваться, что упал не ты. Не знаю… Всюду разрушения. Всюду кровь. Рано или поздно перестаешь все это воспринимать. В этом и ужас — убить человека и совсем ничего не почувствовать.

А Уоррен? Неужели он ничего не чувствовал, разрабатывая план моего убийства? Совсем ничего?

— Иногда так хочется ничего не чувствовать. Поэтому люди и принимают наркотики, чтобы можно было ничего не чувствовать, — сказала Дрю.

— Вы для этого их принимали?

— Считается, что наркотики принимают для кайфа, — ответила Дрю. — Но на самом деле не просто для кайфа, а для такого, высшего кайфа, когда плывешь надо всей этой дрянью и вообще ничего не чувствуешь.

— Я пробовал кокаин, — признался Джереми. — Ломка невыносима. Ну и решил, что оно того не стоит.

— Ага, я решала так много раз.

— А сестра? — спросил Джереми, сгибая и разгибая ногу Кейси.

— Нет. Кейси никогда не принимала наркотики. Вообще никогда. Она была такой правильной. Всегда держала все под контролем.

— Сейчас — нет, — заметил Джереми.

— А сейчас — нет. Разве это справедливо? — Дрю сжала руку Кейси. — Всю жизнь она была хорошей дочерью и отличной женой и вот чем кончила. Вы пошли в армию, чтобы расплатиться с кредитами, а в итоге убивали людей. А я полжизни провела под кайфом, и вот сижу здесь, живая и практически здоровая. И в чем смысл?

Смысл в том, что не мы управляем жизнью. Смысл в том, что гарантий нет, но мы не должны сдаваться. Смысл в том, что мы, слабые и глупые, тянемся друг к другу…

— Господи! — воскликнула Дрю. — Она сжала мне руку.

— Что? Вы уверены?

Кейси почувствовала, что Джереми схватился за ее руку.

— Я ничего не чувствую, — сказал он через несколько секунд.

— Клянусь! Мне никогда ничего не мерещится, — настаивала Дрю.

— Кейси, вы можете еще раз? — Джереми сжал ей пальцы, словно показывая, что надо делать.

Да, могу, могу! Вот так. Жму! Жму!

— Ну что? — нетерпеливо спросила Дрю.

— Не знаю.

То есть как? Я же крепко сжимаю ваши пальцы.

— Давай, Кейси. Ты же можешь, — подбадривала Дрю.

— Что она может? — спросила Пэтси, появившись на пороге.

— Кейси только что сжала мне руку, — объяснила Дрю.

— Что? Вам, наверное, показалось, — отмахнулась Пэтси.

— Даже если она действительно сжала вам руку, — сказал Джереми, — это не значит, что она сделала это сознательно.

— А что это значит? — прозвучал вдруг голос Уоррена.

Кейси вся сжалась от страха, услышав его.

— Скорее всего, мышечный спазм, — предположил Джереми.

— А может быть, нет, — сказала Дрю. — Может быть, это значит, что к Кейси возвращается способность пользоваться руками. Может так быть?

— Может, — ответил Джереми. — Но лучше не надеяться понапрасну.

— Джереми прав, — сказал Уоррен, поднося к губам руку Кейси и нежно целуя каждый ее пальчик. — Подождем, посмотрим.

Глава 9

Стояла ночь, в доме было тихо.

Кейси лежала без сна в своей кровати. Сколько же времени прошло с тех пор, как я сжала руку сестры? Она старалась вспомнить каждую подробность этого события. Неужели я сделала это? И если да, то было ли это сознательным действием? Уоррена определенно интересует ответ.

Весь день он дежурил возле Кейси, следил за малейшим сокращением ее мышц, обедал не отходя и отказался от ужина, держа ее за руку и уговаривая сжать ему пальцы.

Джереми ушел, когда закончил с ней упражнения. Дрю досмотрела какой-то фильм и тоже ушла, пообещав прийти завтра. Пэтси то входила, то выходила из комнаты, хлопоча в основном над Уорреном, пока в одиннадцать не отправилась спать. Уоррен оставался до конца шоу Дэвида Леттермана, потом нажал на пульт и погрузил дом в тишину.

Она лежала, вслушиваясь в пугающие поскрипывания и постукивания, какие раздаются обычно в доме, когда все засыпают. Все, кроме нее, спали.

Я и впрямь сжала руку Дрю или сестра выдала желаемое за действительное? И тут Кейси вдруг почувствовала легкое колебание воздуха. Кто-то вошел. Сердце ее забилось быстрее. Кто смотрит на меня?

— Кейси, — позвал ее Уоррен. — Ты не спишь?

Зачем он пришел? Доделать то, что начал? Как? Положив подушку мне на лицо и подержав немного? Или пустив мне в вену пузырек воздуха?

— Не могу заснуть, — сказал Уоррен, подходя к окну. — А ты?

Раньше, когда Уоррена мучила бессонница, он часто будил Кейси. А что теперь, привычка? Зачем ты пришел?

— Как красиво! На небе полно звезд. Луна почти полная. Тебе бы понравилось.

Я любила тебя. Любила всем сердцем. Как ты мог это сделать?

— Так это правда? — спросил он, подходя к кровати. — Ты сжала руку Дрю? — И он взял ее ладонь в свою. — Или это плод пылкого воображения твоей сестры, или это просто мышечный спазм, или ты хотела что-то сказать?

Значит, последние часы мы провели будто вместе: не спали, мучимые одним и тем же вопросом. Даже теперь мы мыслим одинаково.

А может быть, мы никогда не мыслили одинаково и ты только притворялся.

Уоррен сжал пальцы Кейси.

— Скажи мне, Кейси, — вкрадчиво прошептал он. — Ты же знаешь, что ничего не можешь отменя скрыть. Ты думаешь обо мне? О том, как мы были счастливы? — Он присел на кровать и стал машинально поглаживать ее бедро.

Ах, Уоррен. Мы же действительно были счастливы.

— Признаюсь, мне тебя не хватает. Помнишь, как ты прижималась ко мне ночью? Мне не хватает твоих ласк, долгих, сладких. Я был таким хорошим мужем. И, кстати, после этого несчастного случая с тобой я стал еще лучше. Более внимательным, более заботливым. И гораздо более верным.

Что ты говоришь?

— Голову даю на отсечение, ты ни о чем не подозревала. Твоя наивность — половина твоего очарования. Несмотря на дурной пример своих родителей, ты верила в семью и в моногамию. Ты верила в сказки.

Кейси вдруг осознала — и внутренне содрогнулась, — что муж говорит о ней в прошедшем времени.

— Впрочем, в отличие от твоего отца, я был очень осторожен.

Уоррен склонился к ней и захватил ртом ее губы. Кейси хотелось отвернуться, хотелось поднять руку и дать ему пощечину.

Он поднялся, выпустив ее руку, и та упала на матрас, как дохлая рыба.

— Ох, что же делать, что же делать, — бормотал он. — Ты, Кейси, просто загадка, ты знаешь. Что мне с тобой делать?

Ты уже сделал достаточно.

Он вдруг кинулся к ней, грубо схватил за подбородок и поднял ее голову вверх.

— Ты видишь этот свет? Видишь?

Что ты делаешь?

— Не моргаешь, никак не реагируешь, — сказал он с явным облегчением. Кейси по звуку догадалась, что он прячет фонарик в карман халата. — Итак, теперь мы знаем, что ты по-прежнему не видишь. Но это, судя по всему, вопрос времени. А время — это все. Правильно? Правильно? Черт возьми, Кейси, ты здесь?

— Что-то случилось? — открывая дверь, спросила Пэтси.

Кейси почувствовала, как Уоррен вздрогнул.

— Ты давно здесь?

— Секунды две. Мне показалось, что я слышу голоса.

— К сожалению, только мой, — сказал Уоррен со смущенным смешком.

— С Кейси все в порядке?

— С ней все хорошо, это я не мог заснуть, — объяснил Уоррен. — И подумал, что надо пойти посмотреть, как она.

— Приготовить тебе чего-нибудь поесть? Ты ведь не ужинал.

— Не нужно.

— А чаю?

— Нет. Спасибо. Иди спать. Завтра будет тяжелый день. Прости, что разбудил.

— Ничего, я всегда чутко сплю. Ты, к счастью, спас меня от очень неприятного сна.

— Да? И что тебе снилось?

— Обычный кошмар. Человек без лица, с ножом, гонится за мной по темному переулку, я кричу, а он все ближе и ближе… Вот ты и спас меня от него.

— Хм, пригодился.

— Ну давай, что-нибудь простенькое, скажем, чашку горячего шоколада? — настаивала Пэтси. — Это поможет заснуть.

— Не беспокойся.

— Меня это ничуть не затруднит, честное слово.

— Конечно, горячий шоколад — звучит заманчиво… — Голос его вдруг сорвался. — Прости, — сказал он, сдерживая рыдания.

Пэтси бросилась к Уоррену и обняла его.

— Ничего, ничего, — приговаривала она, — тебе надо выплакаться. Поплачь, поплачь.

— Все так ужасно, мне так жаль. Я стараюсь быть сильным для Кейси…

— Невозможно быть сильным двадцать четыре часа в сутки.

— Но не могу. Иногда накатывает такая тоска, такой я никчемный.

— Что ты говоришь. Ты лучший мужчина из всех, кого я знаю.

В комнате стало тихо, и Кейси, не способная видеть, увидела Пэтси в объятиях Уоррена, их губы были нежно прижаты друг к другу.

— Ох, прости, — сказал он, вдруг отпрянув. — Не знаю, что это на меня нашло. Как я мог такое сделать?

— Ничего страшного не случилось, Уоррен. Все в порядке.

— Нет, не в порядке. Я поставил тебя в неловкое положение. Я пойму, если ты захочешь уйти.

— Я не уйду. Я знаю, что ты не в себе, ты переживаешь.

— Это меня не оправдывает. Я не имел права.

Снова молчание. Потом голос Уоррена:

— Ты такая нежная. Кейси так повезло, что ты у нее есть. Нам обоим повезло, — добавил он.

— Так я приготовлю горячий шоколад?

— Лучше я пойду спать, — сказал Уоррен, направляясь к двери. — Что-то я явно не в себе.

— Тогда увидимся утром. Спокойной ночи, Уоррен.

— Спокойной ночи, Пэтси. Мне очень, очень жаль…

Через несколько секунд Кейси услышала, как закрылись двери комнат Уоррена и Пэтси, а еще через секунду она почувствовала свои руки — они были крепко сжаты в кулаки.

— «Доротея, совершенно обессилев, позвонила и попросила Тэнтрип принести накидку. Потом она недвижно просидела несколько минут, но не потому, что снова впала в нерешимость: она была готова принять свой приговор; ее охватила такая слабость, так страшила мысль о…» Ладно. — Джанин прервала чтение. — На сегодня хватит. Кажется, бедная Доротея скоро станет действовать мне на нервы. Попробуем переключиться на что-нибудь более интересное, например на свежий номер «Вога», он у меня как раз с собой. — Шуршание, шелест страниц. — Ты знаешь, стиль хиппи в осеннем сезоне вновь актуален. Какой ужас! Нет, я этого не перенесу! — Она положила журнал на кровать.

Медленно, осторожно Кейси потянула пальцы к руке Джанин.

— К нам гости, — объявил Уоррен, появляясь в дверях.

Кейси тотчас убрала руку. Он заметил?

— Детектив Спинетти, — поздоровалась Джанин, не скрывая удивления.

Детектив Спинетти? Слава богу, вы пришли.

— Мисс Пигейбо, — откликнулся детектив, — рад вас видеть.

— Ну как продвигается расследование?

— Боюсь, что никак.

— А что Ричард Муни? — спросила Джанин.

— Консьерж дома его матери вспомнил, что видел его примерно во время несчастного случая с Кейси, так что…

— Несчастного случая? — переспросил Уоррен.

— Мы не можем считать происшествие несчастным случаем, но у нас нет доказательств того, что было совершено покушение.

— Вы так и не нашли внедорожник? — уточнила Джанин.

— Мы продолжаем поиски. Но сейчас это, наверное, уже груда металлолома.

— И, насколько я понимаю, никаких новых подозреваемых, — констатировал Уоррен.

— Боюсь, что нет. Но дело пока не закрыто. Придется набраться терпения.

— Так зачем вы пришли, детектив? — спросил Уоррен.

— Я слышал, миссис Маршалл выписали из больницы, и решил проведать ее.

— Вы очень любезны, — сказал Уоррен. — Как видите, она практически без изменений.

Наоборот. Посмотрите на меня, детектив. Посмотрите!

— Как вы справляетесь?

— Справляюсь. У Кейси есть сиделка и физиотерапевт, подруги заходят почти каждый день.

— А ее сестра? Заходит?

— Да, а что?

— Ничего.

Она здесь совсем ни при чем.

— Что ж, мне пора.

Не уходите! Посмотрите на меня! Возьмите меня за руку!

— Я провожу детектива Спинетти, — сказала Пэтси. В нос Кейси ударил запах лаванды.

— Счастливо, Кейси, — попрощался детектив Спинетти.

— До свидания, детектив, — сказала Джанин.

— Мисс Пигейбо, мистер Маршалл. — Детектив быстро вышел из комнаты.

Нет! Вернитесь! Вернитесь!

— Что бы это значило? — спросила Джанин. — Он словно бы продолжает подозревать Дрю. Тебе не кажется?

— Не знаю, что и думать. — Уоррен тяжело вздохнул. — Ну, как дела на работе? Не похоже, что ты там днюешь и ночуешь.

— Я махнула на нее рукой.

— Решай сама, но тебе не обязательно приходить сюда каждый день.

— Я понимаю.

Снова вздох.

— Тебе не в чем себя винить.

— А кто говорит, что я себя виню? Ты?

О чем это вы?

— Жизнь слишком коротка, чтобы о чем-либо сожалеть, — заявил Уоррен.

В дверь позвонили.

— Какое оживленное утро, — заметила Джанин.

Через несколько секунд на лестнице послышался топот маленьких ножек и крики.

— Тетя Кейси, сейчас я покажу, что я для тебя сделала!

— Тише, Лола, — сказал Уоррен, когда девочка вбежала в комнату.

Кейси представила себе племянницу — в шортиках и футболке, с волосами, забранными в хвост высоко на макушке, как у матери.

— Я нарисовала картину для тети Кейси. Это зебра.

— А я думал, зебры черно-белые, — удивился Уоррен.

— Эта зебра особенная, черно-бело-красно-оранжевая.

— Очень красиво, — похвалила ее Джанин. — Кейси обязательно понравится.

— Можно ей показать?

— Сейчас она пока ничего не видит, — сказал Уоррен. — Давай я повешу картину на стену, и как только тетя Кейси проснется, то сразу ее увидит. Пойду возьму скотч.

— Не уходи, ты нам не мешаешь, — сказала Дрю, входя в комнату.

— Он пошел за скотчем, чтобы приклеить мою картину, — объяснила Лола, взбираясь на кровать и устраиваясь в ногах у Кейси.

Кейси почувствовала пальцы своих ног и попробовала ими пошевелить.

— Привет, Джанин, — сказала Дрю. — Рада тебя видеть.

— Ты разминулась с детективом Спинетти. Он тут заходил проведать Кейси.

Дрю подошла к кровати.

— И как она себя чувствует?

— Да все так же.

Кейси начала двигать пальцами ног под одеялом. Дрю, посмотри на мои ноги. Прошу тебя, посмотри на мои ноги.

— У меня есть книжка, — вспомнила Лола. — Мама, где моя книжка?

— У меня в сумке. Сумки сейчас в моде такого размера, что можно уложить туда целую жизнь. Вот только очень тяжело получается… Господи боже мой!

Ты видишь! Ты видишь, я двигаю пальцами ног!

— Глазам своим не верю! — воскликнула Дрю. — Это и в самом деле свежий «Вог»? Можно посмотреть?

Посмотри лучше на меня! На меня!

— Осторожно. Он почти такой же тяжелый, как твоя сумка.

— Хочу книжку! — требовала Лола.

— Прости, Лола. Я, кажется, забыла ее взять. Займись чем-нибудь еще. — Дрю с увлечением листала страницы. — Вот это да! Хиппи в осеннем сезоне! Мне это нравится!

— Ладно, — решила Лола. — Раз тетя Кейси все еще спит, я расскажу ей сказку про Спящую красавицу.

— Очень подходящая сказка, — заметила Джанин.

— Давным давно, — начала Лола, — жили-были король с королевой. Они очень любили друг друга. Правильно, мама?

— Что?

— Ты не слушаешь!

— Мама читает журнал. Продолжай. Рассказывай сказку.

— У короля с королевой родился ребеночек, и они пригласили к себе людей со всего королевства, но король забыл пригласить одну волшебницу, и она очень разозлилась. Когда пришла ее очередь благословлять младенца, она вместо благословения наложила проклятие. Она сказала, что, когда принцессе исполнится шестнадцать лет, она уколет пальчик веретеном и умрет. Это очень подло, правда, мама?

— Конечно, — откликнулась Джанин, когда стало ясно, что от Дрю ответа не дождешься.

— Но добрая волшебница смогла ослабить проклятие, и принцесса должна была не умереть, а заснуть на сто лет.

— Смотри, что я нашел, — входя в комнату, сказал Уоррен. — Это скотч. Давай свою картину.

— Повесим ее над головой у тети Кейси?

— Да. Давай еще ближе. Вот сюда.

— Хорошо. Как ты думаешь, ей понравится?

— Я думаю, очень понравится, — сказал Уоррен.

В дверь снова позвонили.

— Я открою, — крикнула снизу Пэтси.

— Чтобы избежать злого заклятия, — продолжала Лола, — король приказал уничтожить все веретена в своем королевстве. Но одно осталось.

— Всем привет, — сказала Гейл, появляясь в дверях.

— Привет-привет, пропащая душа, — произнесла Джанин. — Она так увлечена своим бойфрендом, что я ее совсем не вижу.

— Неправда, — смущенно усмехнулась Гейл. — Как себя чувствует Кейси?

— Неплохо, — сказал Уоррен. — Гейл, ты ведь помнишь сестру Кейси?

— Конечно. Как поживаешь, Дрю?

— Спасибо, хорошо. Вот интересуюсь последней модой.

— А я Лола, — поздоровалась девочка. — Я рассказываю тете Кейси сказку про Спящую красавицу.

— Рада с тобой познакомиться. Ты очень похожа на свою маму.

— Я уже дошла до того места, когда малышка выросла и превратилась в прекрасную принцессу. И вот в свой шестнадцатый день рождения она нашла на самом верху лестницы комнатку, в которой стояла прялка с веретеном.

— А потом что случилось? — заинтересовалась Гейл.

— Ну, она не знала, что это такое, и дотронулась до него. И, конечно, уколола палец и сразу уснула.

Кейси почувствовала, что пальцы обеих ее ног сжались, ухватив простыню. И стала их сжимать и разжимать.

— И тогда уснули и король с королевой, и слуги, и весь народ. И замок до самой крыши зарос виноградом… Эй!

— Что случилось, маленькая?

— Тетя Кейси пихается!

Господи боже!

— Что? — в один голос воскликнули взрослые. Кейси затаила дыхание.

— То есть как это пихается? — спросил Уоррен.

— По попе, — ответила Лола и соскочила с кровати. Приподняли одеяло на ногах.

— А вчера она сжала мне руку, — сказала Дрю.

— Да? — обрадовались Гейл и Джанин.

— Возможно, это был просто мышечный спазм, — сказал Уоррен.

— Кейси, — сказала Дрю, — если ты слышишь нас, подвигай ногами.

Кейси не знала, что делать. Если Уоррен узнает, что я начинаю контролировать мышцы, что вот-вот со мной можно будет общаться, не ускорит ли он исполнение своего плана? А мне нужно время.

— Слышишь нас, Кейси? — спрашивала Дрю. — Сожми пальцы.

— Нет, — через несколько секунд сказал Уоррен.

— А ты уверена, что сама не села ей на палец? — спросила Дрю дочку.

— Не знаю, — жалобно ответила Лола. — Может быть.

— Кейси, не могла бы ты для нас пошевелить пальцами? — попросила Джанин.

— Нет, ничего, — сказала Гейл.

— Знаете, что я думаю? — Уоррен укрыл ноги Кейси одеялом. — Я думаю, что пора попить молока с печеньем. Что скажешь, Лола? С хрустящим арахисовым печеньем.

— Мое любимое!

— Я знаю. Пойдем попробуем.

— Принесите и нам немножко, — попросила их Дрю.

Кейси с облегчением перевела дыхание.

— Ну а у тебя что происходит? — спросила Джанин подругу. — Как там Стен?

— Хорошо, — застенчиво ответила Гейл. — У нас все хорошо.

— И когда ты меня с ним познакомишь?

— Скоро.

— Она уже месяц обещает, — обратилась Джанин к Дрю. — Так что я не уверена, что он вообще существует в природе.

— Существует, — со своей обычной улыбкой сказала Гейл.

— Давай в следующую субботу пообедаем где-нибудь. И ты с нами, Дрю.

— Я не могу, — выпалила Гейл. — Я уезжаю на следующие выходные.

— Ты же никогда никуда не уезжаешь. Ты хочешь сказать, со Стеном?

Гейл тяжело вздохнула:

— Да.

— Просто не верится. И давно ты с ним спишь?

— Вы только послушайте ее, — сказала Гейл, смущенно рассмеявшись. — Я не… Мы не…

— Не понимаю, — перебила Джанин. — И чего ты ждешь?

— Следующих выходных, — не растерялась Гейл.

На этот раз рассмеялись все трое.

Когда все ушли, Уоррен вернулся к постели Кейси.

— Какой напряженный день, — сказал он, снова откидывая одеяло с ее ног. — Должно быть, ты устала. Все эти гости бесконечные.

Кейси почувствовала, что его пальцы разминают ей стопу, и нога ее непроизвольно дернулась.

— Так скажи мне, Спящая красавица, это снова был мышечный спазм? — Он больно сжал ей пальцы. — Ты меня не обманешь. Я знаю, ты понимаешь каждое мое слово. Красавица не спит, правда? — И он поцеловал ее в лоб.

Он ушел, а эти его слова еще долго звучали в комнате.

Красавица не спит, будто шептали стены. Красавица не спит.

Глава 10

— Так, так, — ворковала Пэтси, обходя кровать Кейси и раздвигая шторы. — И как мы себя чувствуем? Как нам спалось?

Нам вообще не спалось. Кейси чувствовала, как сиделка дергает одеяло и простыню, чтобы высвободить заправленные под матрас концы.

— Сегодня понедельник, — радостно объявила Пэтси. — А это значит, как говорит миссис Сингер, что сегодня день большой стирки. Да-а, но для того, чтобы вытащить простыню, придется пересадить вас в кресло.

Она вздохнула так, будто уже утомилась.

— Думаю, я подожду Уоррена, пусть поможет. — Еще один вздох, на этот раз с явным удовлетворением. — Он как раз заканчивает принимать душ, приводит себя в порядок после тренировки. Он такой милый, ваш муж! Я говорила, что он принес мне капучино из «Старбакса»? В общем, я в отличном настроении. Достанем-ка наволочку.

И она резко выдернула подушку у Кейси из-под головы, так что та упала затылком на матрас. Кейси лежала, диву даваясь на эту Пэтси. Уж не собирается ли она и простыню из-под меня выдернуть, будто это скатерть. Тоже мне фокусница. А я тогда кто? Сервиз? Ваза с фруктами?

Натюрморт. Мертвая натура, вот я кто.

Хотя не такая уж и мертвая в последнее время, подумала она, вновь испытывая радостное волнение. Она не сомневалась, что чувства и ощущения медленно, но верно возвращаются к ней. Я могу слышать, различать запахи, тепло и холод, жесткое и мягкое; я безошибочно отличаю равнодушное прикосновение Пэтси от заботливой ласки Гейл.

А вдобавок я могу выпрямить пальцы рук и пошевелить пальцами ног! Сжать руки в кулак и вращать стопами. Еще неделя, и я смогу спустить ноги с кровати. А потом смогу ходить, потом — видеть, разговаривать! Смогу всем рассказать о том, что произошло на самом деле.

С каждым днем мне все лучше и лучше. Я постепенно возвращаюсь в свое тело, из которого меня так жестоко вырвали… Но удастся ли мне спастись?

В коридоре послышались шаги.

— Что ты делаешь? — спросил Уоррен, входя в комнату.

Кейси застыла. Неужели мысли выдали меня? Я сжала пальцы? Пошевелила ступнями?

— Помочь тебе с этим? — продолжал он.

Что он подразумевает под «этим». Меня саму или простыни? Так я уже и для него стала неодушевленным предметом?

— Да, мне нужно перенести твою жену в кресло, — сказала Пэтси.

Кейси почувствовала сильные руки Уоррена у себя на спине и под коленками.

— Осторожно, — забеспокоилась Пэтси, — не перенапрягись.

— Я таскал вещи и тяжелее, — ответил Уоррен.

Итак, я вещь.

Вот это вещь! Кейси рассмеялась.

Внезапно Уоррен разжал руки, и ее тело упало обратно на кровать.

— Кажется, Кейси… Нет, это бред какой-то!

— Что такое?

Повисла пауза, потом он сказал:

— Я почувствовал легкую дрожь. Не знаю… Как будто Кейси смеялась.

Что ты почувствовал?

— Смеялась? Наверное, это просто желудок, — успокоила его Пэтси.

— Наверное. — И Уоррен вновь обхватил Кейси.

И что это значит? Уоррен сумел различить вызванные смехом сокращения мышц — говорит ли это о том, что я была как никогда близка к тому, чтобы по-настоящему громко рассмеяться?

— Надо поменять ей заодно и рубашку, — сказала Пэтси.

Слушая, как Пэтси роется в ее шкафу, Кейси ощутила пробежавшую по телу дрожь возмущения. Осторожно! Собственное тело может предать ее в любой момент.

— Вот симпатичная рубашка, Кейси. Тебе нравится?

Уоррен бережно посадил жену в кресло, аккуратно подложив ей под поясницу подушки. Кажется, это полосатое кресло, подумала Кейси, ощущая изгиб его спинки, пока кто-то поднимал ей руки и стаскивал ночную рубашку. И… оставил ее голой — в одном памперсе — на обозрение мужу и его без пяти минут любовнице. Кейси знала, что Пэтси на нее смотрит, и ее захлестнула волна отвращения.

— Хотите, я оботру вас губкой? — спросила нянечка.

Мысль о том, что эта женщина будет трогать ее на глазах у мужа, была слишком страшна.

— Не думаю, что на это есть время, — сказал Уоррен. — Джереми может прийти в любой момент.

Кейси почувствовала, как на нее надевают чистую ночную рубашку: шелковая ткань опала и облепила тело, словно обмякший купол приземлившегося парашюта.

Звонок в дверь раздался, когда Пэтси снимала простыню.

— Черта помянешь… Я отнесу белье миссис Сингер.

— Ты знаешь, она отлично целуется, — усмехнулся Уоррен, как только за Пэтси закрылась дверь. — Как ты думаешь, затащить ее в постель прямо сейчас или подождать? Не стоит, наверное, обсуждать с тобой такие вещи… Но я уже привык использовать тебя в качестве немой жилетки!

Открылась и закрылась входная дверь.

— Кейси? — раздался из холла голос ее сестры.

Дрю!

— Вот черт, — выругался Уоррен, — чего ей надо?

— Кейси! — снова выкрикнула Дрю, взбежав по ступеням и ворвавшись в комнату. — Господи ты боже мой, да вы только посмотрите на нее! Сидит в кресле. Вау! Выглядишь потрясающе. Смотрите, Джереми, она сидит в кресле!

— Джереми? — сказал Уоррен, когда физиотерапевт вошел в комнату вслед за Дрю. — Очень мило. Вы приехали вместе?

— Мы столкнулись в дверях, — пояснил Джереми.

— Ты опять пришла, Дрю. Обычно ты не отличаешься постоянством.

— Постоянство… Не думаю, чтобы так кто-нибудь говорил в отношении меня. Но мне нравится. — Дрю опустилась на колени рядом с сестрой. — Ты такая хорошенькая! Хотя на голове просто кошмар. Где твоя расческа? Кейси любила меня причесывать, когда мы были детьми. Я знаю, как ей это нравится…

— Вот, возьмите. — Джереми протянул ей расческу.

Дрю провела рукой по длинным, шелковистым волосам сестры.

— У Кейси всегда были роскошные волосы! Хотя надо бы немного подновить цвет. Может быть, когда приду в следующий раз, принесу краску. Что? Ты думал, она натуральная блондинка? — спросила Дрю, очевидно, в ответ на брошенный Уорреном взгляд.

— Думаю, нам надо уйти и дать Джереми спокойно поработать.

— Но я же вам не помешаю, правда, Джереми?

— Конечно, не помешаете, — подтвердил тот.

— В таком случае вы не будете возражать, если я тоже останусь? — спросил Уоррен.

— Нисколько.

— Чем больше народу, тем веселее, — сказала Дрю, бережно проводя щеткой по волосам сестры. — Вообще-то она и есть натуральная блондинка, — болтала Дрю. Джереми уже начал массировать Кейси пальцы. — Пока ей не исполнилось двенадцать, волосы у нее были словно чистое золото. Папина золотая девочка, так отец ее назвал. Помнишь, Кейси?

Помню, конечно, помню.

Дрю продолжала бережно ее расчесывать. Так приятно, когда мягкие зубчики нежно, словно тысячи маленьких пальчиков, щекочут кожу головы! Она чувствовала, как каждый взмах щетки выпрямляет и разделяет волоски. Джереми массировал ей предплечья, и Кейси отдалась этому потоку непривычных ощущений…

— Она закрыла глаза, — выпалил Уоррен.

Что?

— А теперь открыла. — Он подошел к ней вплотную.

— Это рефлекторное движение, — сказал Джереми. — Оно ни о чем не говорит.

— Все только это и повторяют.

— Некоторые функции организм выполняет автоматически. Она не контролирует…

— А если контролирует? — возразил Уоррен.

— Что ты имеешь в виду? — Дрю опустила щетку. — Думаешь, она пытается нам что-то сказать? Ты правда пытаешься, Кейси? Ты меня слышишь? Моргни один раз, если «да».

Кейси не собиралась подавать никаких сигналов, тем более в присутствии Уоррена. А если бы захотела, я смогла бы моргнуть?

— Ничего, — с явным разочарованием в голосе проговорила Дрю.

Зазвонил телефон. Через секунду в дверях появилась Пэтси:

— Мистер Маршалл, это вас. Говорят, срочно.

— Я отвечу из кабинета. — Уоррен встал. — Скоро вернусь.

— Можешь не торопиться, — буркнула Дрю, взяв ладонь Кейси в свои.

Из коридора донесся шум шагов: Пэтси спускалась по лестнице вслед за Уорреном.

— Что-то с ним не так, — пробормотала Дрю.

— В каком смысле? — спросил Джереми.

— Сложно сказать… Уж слишком ему нравится роль хозяина! Знаю, ему пришлось со многим столкнуться, а из меня какая помощница…

— Вы отличная помощница. Не стоит себя недооценивать.

— Спасибо, — прошептала Дрю и разрыдалась.

— Эй, что с вами? — забеспокоился Джереми. — В чем дело?

— Простите. Просто не привыкла к тому, что люди хорошо ко мне относятся…

— Подождите, я принесу вам платок, — сказал Джереми и направился в ванную.

— Прошу прощения, — еще раз извинилась Дрю и машинально сжала руку Кейси.

Медленно, призывая на помощь все силы, сестра сжала ей руку в ответ.

— О боже! — вскричала Дрю, вскочив на ноги, но так и не выпустив ладонь сестры. — Джереми!

Кейси вновь сжала ей пальцы, сильнее, чем в первый раз.

Нет! Не говори ему. Не говори никому!

— Что случилось? — спросил Джереми, выглянув из ванной.

Еще одно пожатие.

Пожалуйста, молчи. Он расскажет Уоррену! Ты не должна никому ничего говорить. Пока я не найду способ рассказать тебе всю правду…

— Вы нашли платки? — спросила Дрю, словно услышав просьбу Кейси.

— Вот, возьмите. — Джереми подошел к креслу. — И все же, что случилось? Вы побледнели. Все в порядке?

— Не знаю… Легкое головокружение.

— Тогда вам лучше присесть.

— Все уже прошло, честное слово.

— Не спорьте. Садитесь.

Дрю с неохотой разжала пальцы, и рука Кейси тут же упала. Раздался шум: Джереми придвинул стул.

— Сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов, — посоветовал он. — Дать вам воды? Или лучше чаю?

— Я бы предпочла чай.

— Сейчас принесу.

— Спасибо.

Едва он вышел, Дрю схватила сестру за руку.

— О’кей, это не было случайностью. Ты тут, правда? Ты понимаешь, что происходит, но почему-то не хочешь, чтобы я рассказала об этом Джереми. Так?

Еще одно пожатие.

— О’кей. Предположим, что это значит «да». Почему ты не хочешь, чтобы я рассказала Джереми? Нет, слишком сложный вопрос. Хочешь, я расскажу Уоррену? Ну разумеется, хочешь.

Кейси сжала пальцы сестры так сильно, как только могла.

— В смысле? Не хочешь? Или, наоборот, хочешь?

Несколько быстрых пожатий одно за другим.

— Нет, так не пойдет. Нам нужна система. Можешь моргнуть? Один раз значит «да», два раза — «нет».

Кейси изо всех сил сосредоточилась на своих веках. Моргните, взывала она. Моргните!

— Ничего. Сожми мне руку один раз, если «да», два раза, если «нет». Хочешь, чтобы я рассказала Уоррену?

Она сжала руку один раз, хотела сжать второй, но пальцы отказались подчиниться. О боже! Дрю ведь может подумать, что я сказала «да»!

— Не поняла, это было один раз или два? Попробуем еще раз?

— Попробуем что? — раздался у дверей голос Уоррена.

Тут же выпустив руку Кейси, Дрю выпалила:

— Ой, Уоррен! Ты меня напугал до полусмерти! Я не слышала, как ты поднимался.

Уоррен вошел в комнату:

— А где Джереми?

— Спустился вниз за чаем. У меня голова закружилась.

— Если тебе нехорошо, может, поедешь домой?

— Нет, все в порядке. Мне уже лучше.

— Интересно. Мне показалось, ты просила Кейси попробовать что-то еще раз.

— Да? — Дрю закашлялась. — А, ты об этом. Я просто думала вслух. Спросила у Кейси, стоит ли мне дать Шону еще один шанс. Помнишь Шона? В общем, он позвонил мне среди ночи и попросил начать все с чистого листа.

— Неужели? И что ответила Кейси?

— Она думает что мне… э-э-э… лучше быть поосторожнее.

— Не могу согласиться, — сказал Уоррен. — Шон показался мне отличным парнем. Думаю, он стоит того, чтобы дать ему еще один шанс.

— Серьезно?

— Что ж… После аварии мы все живем в постоянном напряжении. Будет даже лучше, если вы с Шоном уедете на пару недель. Скажем, в романтический круиз.

— В круиз? Сейчас? Когда моя сестра в коме?

— Ну, это же будет не в первый раз, Дрю, — напомнил он ей.

— Теперь все по-другому. Я чувствую, что нужна ей.

— Кейси хочет, чтобы ты была счастлива. Уверен, она поймет.

В комнату вошел Джереми, и Кейси ощутила аромат черничного чая.

— Если, конечно, тебя тут не удерживает кое-что еще, — заметил Уоррен.

— Осторожно, — предупредил Джереми, — чай горячий.

— Спасибо, — поблагодарила Дрю.

— Вам уже лучше?

— Дрю в полном порядке, — ехидно ответил вместо нее Уоррен. — А вот моя жена, наоборот, чувствуется, загрустила без внимания.

Джереми присел, взял ногу Кейси и начал осторожно вращать ей ступню.

— Что ж, сейчас мы это исправим.

Несколько секунд он работал в полной тишине.

— Может быть, спросим Джереми, что он об этом думает? — произнес Уоррен.

— Думает о чем? — поинтересовался Джереми.

— Один из бывших парней Дрю бегает за ней, пытаясь возобновить отношения. По мне, так это вполне достойный молодой человек. Уж, во всяком случае, лучше большинства неудачников, с которыми она обычно связывается. Так что я считаю, она должна согласиться. А вы что скажете?

Рука Джереми напряглась, почувствовала Кейси.

— Я думаю, единственный человек, который может в данной ситуации принимать решение, — это сама Дрю, — спокойно ответил он.

— Так-то оно так, только наша Дрю никогда не умела размышлять и делать правильные выводы, — засмеялся Уоррен. — В любом случае будет лучше, если она уедет на какое-то время. Организм у нее ослаблен, а мы ведь не хотим, чтобы она подхватила какую-нибудь гадость сама и заразила Кейси.

— Ничего я не подхвачу.

— Лола контактирует с разными детьми, и все они — ходячие разносчики вирусов. Кстати, где она?

— В школе. Им осталось учиться еще неделю.

— А что потом? Отошлешь ее опять в какой-нибудь лагерь? Вообще-то большинство родителей не отправляют детей одних в таком возрасте. Лола была самой маленькой в лагере в прошлом году.

— В этом году она никуда не поедет, — заявила Дрю. — Знаешь, я как раз размышляла о том, чтобы перебраться с ней сюда на лето. Что скажешь?

На этот раз рассмеялся Джереми.

— Что вас так развеселило? — резко спросил Уоррен.

Джереми промолчал и переключился на другую ногу Кейси.

— Достаточно массажа, — вдруг отрезал Уоррен.

— Мы только начали, — возразил Джереми.

— Отнюдь. Думаю, ваша работа здесь закончена.

— Боюсь, я вас не понял. Вы меня увольняете?

— Чушь какая! — воскликнула Дрю. — Ты хочешь его уволить за то, что он принес мне чаю?

— Нет. Я нанял его, чтобы он ухаживал за моей женой, а не, пользуясь своим положением, лазал под юбку к ее сестре!

— Эй, погодите! — Джереми встал.

— Нет, это вы погодите. Вас наняли, чтобы вы делали свою работу. Вы ее не делали. Опаздывали, были небрежны…

— Вы перешли все границы.

— А вы обнаглели. Убирайтесь из моего дома.

— Это и мой дом, — напомнила Дрю. — Сестре с каждым днем все лучше. Я хочу, чтобы Джереми остался.

— Твоей сестре все лучше по другим причинам. Тебе тоже хорошо бы уйти, Дрю. Пожалуйста.

— Уоррен, я останусь тут, и катись ты к черту, — выкрикнула Дрю.

— Поверь мне, я уже там, — вздохнув, ответил Уоррен.

Повисло молчание.

— Полагаю, вы должны со мной расплатиться, — выступил Джереми.

— Пойдемте, я выпишу вам чек.

— Стойте! — крикнула Дрю им вдогонку.

— До свиданья, Дрю, — обернулся Джереми. — Берегите сестру.

Кейси услышала шум удаляющихся шагов.

— Да что тут происходит! — простонала Дрю.

О’кей, Дрю, возьми меня за руку. У нас мало времени…

— Ты все слышала, да? Все, что тут произошло?

Дрю схватила руку сестры.

Та сжала ее пальцы. Один раз. Сильно.

— Один раз значит «да», — произнесла Дрю. — Хорошо. И что нам теперь делать? Скажи мне, что делать. Я совсем запуталась.

Кейси крепко держала ее руку. Спокойно!

— О’кей. Нужны простые вопросы. Какие вопросы? Так. Думай! Первый вопрос: ты хочешь, чтобы я рассказала Уоррену?

Кейси ответила двойным пожатием. Почувствовала ли Дрю?

— Два раза. Итак, ты не хочешь, чтобы Уоррен знал. Почему нет? Согласна, он ведет себя немного странно, но ему через многое пришлось пройти…

Одно пожатие.

— Но почему? Что происходит? О, черт. Я идиотка. Так. Хорошо. Будем произносить по буквам, я такое по телику видела. Там один парень был парализован, но он указывал на нужную букву морганием. Но моргать ты не можешь… А постучать пальцем? По моей руке?

Вложив все силы в указательный палец, Кейси смогла поднять его и опустить. Еще раз. И еще раз.

Дрю буквально завизжала от восторга:

— Здорово, Кейси, это просто здорово! Итак, один раз — «а», два раза — «б» и так далее. Уж не знаю, как далеко мы продвинемся, но давай начнем. Почему ты не хочешь, чтобы Уоррен знал? Потому что…

Кейси стукнула пальцем сначала шестнадцать, потом пятнадцать раз.

— О… Н… Потому что он…

Утвердительное пожатие. Потом Кейси стукнула двадцать три раза, чтобы обозначить букву «х».

— Он х…

Он хотел меня убить!

Кейси вновь сжала пальцы Дрю и принялась отбивать букву «о».

— Стой, — вздохнула Дрю. — Я сбилась со счета. Начнем заново. Прости, Кейси!

Теперь она вслух отсчитывала каждый удар.

— «О»! — воскликнула она, на мгновение выпустив руку Кейси, затем схватив ее снова.

Кейси приступила к букве «т».

— О, п, р… «Р»?

Двойное пожатие. Нет!

— Не «р»?

До них донесся шум закрывшейся входной двери.

— Черт! Есть хоть кто-нибудь, кому я могу рассказать?

Кому можно доверить секрет и быть уверенной, что Уоррен ни о чем не узнает?

— Уоррен? — внезапно раздался из коридора голос Пэтси.

Шаги на лестнице.

— Да? — отозвался он.

— Миссис Сингер спрашивает, ты будешь обедать!

Джереми! Уоррен только что его уволил. Можно не сомневаться — он будет молчать. Кейси начала яростно стучать пальцем по руке сестры.

— Погоди! Может, я буду называть буквы, а ты сожмешь мне руку, когда услышишь нужную. Хорошо? Готова? А… б… в…

Быстрее. Быстрее!

— Г…д…

Кейси сжала пальцы.

— Джереми? Ой, или Джанин? Кто из них, Джереми?

Шум приближающихся шагов. Дрю выпустила руку сестры.

— Джереми уже уехал, — сообщил Уоррен.

— О’кей, мне тоже пора, — ответила Дрю, поднимаясь со стула. Потом наклонившись, зарылась лицом в волосы Кейси.

— Не волнуйся, Кейси, — прошептала она. — Я скоро вернусь.

— Ну как ты?

Голос Пэтси прозвучал так тепло и обеспокоенно, что Кейси сразу поняла: вопрос был адресован не ей.

— Не знаю, — ответил Уоррен, сидевший на стуле у постели жены. — У меня был тяжелый день…

— Ты едва притронулся к еде, — заметила Пэтси. — Сестра Кейси кого угодно выведет из себя.

— Дрю всю жизнь была эгоистичной дрянью, а тут вдруг превратилась в идеальную сестру! Не знаю, что и думать.

— Наверное, это просто блажь, и ей скоро надоест.

— Ты ведь не думаешь, что она может навредить Кейси?

Что?

— В каком смысле?

— Нет, это полная бессмыслица. Забудь о том, что я сказал.

— Думаешь, Дрю как-то замешана в том, что случилось с Кейси?

— Нет, что ты, нет. Конечно, полиция еще рассматривает эту версию, но… Понимаешь, просто я уверен, что ее визиты расстраивают Кейси. Видишь, у нее давление подскочило, когда Дрю ушла.

— И ты считаешь, тут есть связь?

— Не знаю. Может быть, я и хотел бы запретить Дрю приходить сюда, но она страшная скандалистка и наверняка раструбит обо всем журналистам. А это последнее, что сейчас нужно нашей семье. Просто надо быть начеку, пока она тут крутится. Не оставлять ее с Кейси наедине.

— Сделаю все, что в моих силах. А ты уже нашел кем заменить Джереми? — спросила Пэтси.

— Да, уже нашел одного человека у себя в тренажерном зале.

Все тело Кейси словно онемело.

— Он приедет к нам сегодня вечером.

Что? Неужели я опоздала?

— Что-нибудь ему приготовить? Кофе? — предложила Пэтси.

— Не думаю, что это понадобится. Послушай, может, тебе сегодня отдохнуть немного? Сходить в кино или еще куда-нибудь?

Нет, не уходи! Не уходи!

— Я так устала… Пожалуй, пойду к себе в комнату, посмотрю телевизор и лягу спать пораньше. Позови меня, если что.

— Конечно.

Напоследок Пэтси устроила целое шоу, активно взбивая Кейси подушки.

— Спокойной ночи, Кейси, — прощебетала она и направилась к двери. — Спокойной ночи, Уоррен.

— Приятных снов.

— Тебе тоже.

И что теперь будет? Уоррен пододвинул свой стул ближе к ее кровати.

— И что теперь будет? — словно эхо, повторил он.

Он просидел неподвижно минут десять: его глаза, казалось, прожигали дыры в ее теле.

— И почему все так запуталось? — бормотал он.

Раздался звонок.

— Знаешь, что я тебе скажу? Твой новый физиотерапевт уже здесь.

— Открыть дверь? — крикнула Пэтси.

— Нет-нет, — откликнулся Уоррен. — Я сам спущусь. — Он тронул Кейси за руку: — Лежи спокойно, — и вышел.

Я должна встать. Времени не осталось!

Она мысленно направила поток энергии к своим ногам. Двигайтесь, черт побери! И, словно по волшебству, она почти сразу же ощутила, как напряглись мышцы. Руки вытянулись, пальцы сжались. Ее тело мобилизовало все ресурсы, чтобы подняться с постели.

А потом… ничего.

Спина так и не оторвалась от матраса. Голова неподвижно лежала на подушке. Никуда я не пойду.

Да и о чем я думала? Даже если я встану и пойду, видеть-то я все равно не могу! Не могу даже позвать на помощь. И потом, неужели я и впрямь рассчитывала, что Пэтси бросится меня спасать?

Кейси услышала голоса, доносившиеся из холла, затем — звук шагов на лестнице.

— Кейси, — объявил Уоррен пару секунд спустя, — Гейл пришла тебя проведать.

— Как тут моя девочка? — ласково спросила Гейл, приближаясь к постели.

— Без особых изменений, — ответил Уоррен.

— У нее улучшился цвет лица. — Гейл глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь в голосе. — Я чувствую себя виноватой из-за того, что уезжаю на уик-энд. Наверное, мне не стоило бы…

— Куда ты собираешься?

— На Мартас-Винъярд. Ты не поверишь, но я ни разу там не была.

— Тебе понравится. Там очень красиво.

— Вот и Стен так говорит, но…

— Никаких но. Ты должна хорошо отдохнуть. Кейси бы этого хотела.

— Я немного волнуюсь, — призналась Гейл.

— Из-за чего?

— Знаешь, Джанин уговорила меня купить новую ночную рубашку. Кружевную и с большим вырезом. Это не вполне мое, так что… совет Кейси был бы как нельзя кстати.

— Могу я дать тебе совет вместо Кейси? — мягко сказал Уоррен. — Просто будь собой.

— Думаешь, этого хватит?

— Если нет, значит, он дурак и не достоин тебя.

Раздался благодарный вздох Гейл.

— Спасибо. — Она поцеловала Кейси в щеку. — Увидимся через пару дней. Пока, Кейси.

— Я тебя провожу.

И что мне теперь делать, подумала Кейси, когда они вышли из комнаты. Она попробовала поднять ногу, чувствуя, как та напрягается, вытягивается на кровати. Попробовала повернуть голову. Удалось ли хоть немного сдвинуться с места?

— Ох, ну ничего себе, — сказала Пэтси, открывая дверь. — Похоже, ваша подруга слишком уж бурно с вами обнималась. Посмотрите только, что она сделала с вашей бедной головой!

Она подошла к кровати и повернула Кейси голову.

— Должно быть, было ужасно неудобно. Как хорошо, что я к вам зашла!

Я повернула голову? Я действительно повернула голову?

Пэтси сделала шаг назад, будто любуясь своим шедевром.

— Недолго она тут пробыла. Но такова жизнь. Визиты становятся все короче и короче, а промежутки между ними — все длиннее и длиннее. Скоро они будут приходить на пять минут, потом раз в месяц на две, потом, дай бог, раз в год, а потом вы и вовсе забудете, когда в последний раз кого-то видели…

Я повернула голову.

— Но лично я терпеть не могу, когда люди вот так заскакивают на минутку. А кстати, возможно, в один прекрасный день я стану новой хозяйкой этого особняка. И не такое случалось!

— Все в порядке? — раздался голос Уоррена у нее за спиной.

Пэтси молниеносно обернулась:

— В полном. Голова Кейси немного сползла с подушки, я поправила.

Звонок в дверь.

Кто бы это мог быть?

— Открыть? — спросила Пэтси.

— Да, пожалуйста.

Входная дверь открылась и закрылась, раздался шум шагов по лестнице.

— Привет, Уоррен, — произнес мужской голос мгновение спустя.

О боже! Это он!

Помогите! Кто-нибудь, помогите!

— Здравствуй, красавица.

Глава 11

— Как ты себя чувствуешь? — Незнакомец навис над ней, словно королевская кобра, готовая в любой момент броситься на свою жертву.

Кейси ощутила, как он стаскивает с нее одеяло.

— Я бы сказал, Уоррен, для трупа она очень неплохо выглядит. Посмотрим-ка, что у нас тут. — Он взял Кейси за руку, поднял ее и опустил, согнул в локте, повернул запястье.

— Ну? — спросил Уоррен.

— Ничего нового, скажу тебе. Определенно никакого сопротивления. Мертвый груз. — Его пальцы скользнули к ногам Кейси. Ей пришлось напрячь все силы, чтобы не содрогнуться от его прикосновений.

Он взял ее за лодыжку, согнул ногу в колене, подвигал из стороны в сторону.

— Ну что ж, говори, чего ты хочешь. И я это сделаю.

— Да по-простому: войдешь к ней в комнату, задушишь подушкой и уйдешь, чтобы тебя никто не заметил, — спокойно, словно зачитывая вслух кулинарный рецепт, ответил Уоррен.

Войдешь к ней в комнату, задушишь подушкой, повторила про себя Кейси, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Настоящие слезы? Заметил ли их Уоррен?

— Сможешь?

— Когда?

Слеза прочертила тонкую дорожку на щеке Кейси.

— В эти выходные, — ответил Уоррен. — Все происходит быстрее, чем я ожидал. Нельзя терять времени. Я сделаю так, чтобы дома никого не было. Не завали все дело.

— Хороший план. Не волнуйся, не завалю.

— Встречайте Венди Джексон! Венди Джексон — следующий участник телеигры «Цена верна»!

Кейси представила себе Венди Джексон: сорокалетняя блондинка с выпирающей под кофтой складкой жира, подрагивающей при каждом движении.

Где ты, Дрю? Почему тебя до сих пор нет?

— Не могу поверить! Не могу! — кричала Венди Джексон.

— Здравствуйте, Венди! — сказал ведущий.

«Здравствуй, красавица».

— О’кей, Венди, успокойтесь и внимательно смотрите сюда, — продолжал ведущий. — Начинаем новый раунд!

Ну где же ты, Дрю? Что тебя задерживает?

— Новый гарнитур для столовой! — выкрикнул ведущий, вызвав в зале взрыв аплодисментов.

— Помойка! — прокомментировала Пэтси, сидевшая на стуле у постели Кейси, когда ведущий начал активно расхваливать разыгрываемый в раунде товар. — Как можно так восторгаться этой дурацкой рухлядью?

— Две с половиной тысячи долларов, — предположила Венди.

— Три тысячи, — сделал ставку ее соперник.

— Вы знаете, что они дают расписку — не продавать выигранные товары? — спросила Пэтси. — Если не нравится, все — влип, дружок.

Где ты, Дрю? У меня так мало времени!

Раздался громкий гудок.

— Сигнал означает, что вы превысили реальную стоимость товара! — радостно объявил ведущий.

Четыре участника шоу снова сделали ставки, и на этот раз один из них выиграл, правда, это была не Венди Джексон.

Прощай, красавица.

— Бедняжка Венди. Ну, по ней сразу было понятно, что она неудачница.

Она может видеть, ходить, говорить. Боже, она может позвать на помощь! По-моему, все это уже делает ее победительницей.

— Как ведущий мне больше нравился Боб Баркер. Но он, кажется, уже умер?

«Войдешь к ней в комнату, задушишь подушкой и уйдешь». Я слышала, как это говорил мой муж!

Звонок в дверь.

— Можете открыть, миссис Сингер? — крикнула Пэтси.

Мгновение спустя в холле раздался голос Дрю.

Дрю, слава богу! Где ты пропадала? Время, время!

Та ворвалась в комнату и тут же застылана месте.

— О, привет, Пэтси. Я не думала, что ты здесь.

— А где мне еще быть?

— Как Кейси себя сегодня чувствует? — Дрю незаметно пожала руку сестры. — Прости, я опоздала. Небольшие проблемы в Лолиной школе. Я забыла подписать одну бумажку, чтобы она могла пойти в какой-то поход. А когда я пришла в школу, меня никто не узнал. Серьезно, пришлось показывать водительские права. Которые, понятное дело, просрочены. Кстати, могу я попросить чашку кофе? — обратилась она к Пэтси.

— Спуститесь и попросите миссис Сингер, — ответила та. — Я получила четкие указания не оставлять Кейси без присмотра.

— Правда? Почему это? Что случилось?

— У нее нестабильное давление и спазмы.

— В каком смысле спазмы? С каких пор?

— Со вчерашнего вечера. Сначала голова повернулась, а потом я обнаружила, что она сползла на край кровати. — Пэтси рассмеялась. — Мистер Маршалл сказал, что все выглядело так, будто она пыталась встать с постели.

— Кейси пыталась встать?

— Что? Нет, конечно, нет. Утром врач сказал, что у нее, скорее всего, были мышечные спазмы. Они могут быть довольно болезненными, так что он сделал ей укол и прописал обезболивающие и релаксанты. Собственно, Уоррен сейчас покупает лекарства.

— Ну что ж, теперь я могу присмотреть за Кейси, — сказала Дрю. — Уверена, Уоррен не станет возражать, если ты устроишь себе перерыв на полчасика.

— Я лучше останусь. Не хочу пропустить финал.

Дрю подтащила к кровати стул, просунула руку под одеяло и взяла сестру за руку.

— Кейси, тебе больно?

Кейси два раза сжала палец Дрю. Ведущий шоу начал объявлять очередной лот.

— Многотомная энциклопедия! — провозгласил он. — В этой роскошно изданной «Британнике» вы найдете сведения обо всем на свете — от «а» до «я». Начнем, например, со статьи «Акрополь». Эта информация, несомненно, пригодится вам, когда вы начнете планировать путешествие… в Грецию!

Дружные охи и ахи, взрыв аплодисментов.

— Да, победитель и его спутник полетят в Афины бизнес-классом, посетят Акрополь и множество других потрясающих достопримечательностей. А потом отправятся в роскошный круиз по греческим островам!

— Вы ведь любите круизы, да? — спросила Пэтси. — А в Греции когда-нибудь были?

— Пару лет назад, — ответила Дрю. — Там чудесно.

— А я вообще нигде не была. Но кто знает? — тихонько засмеялась Пэтси. — Может быть, в один прекрасный день…

— Знаете, я попыталась связаться с Джереми, — сказала Дрю, — но в больнице не дают номеров личных телефонов врачей. Так что я оставила ему записку вчера вечером, но он пока мне не перезвонил.

— Зачем он вам понадобился? — поинтересовалась Пэтси.

— Просто чтобы узнать, как у него дела. — Крепкое пожатие Дрю означало: и чтобы рассказать ему о Кейси. — Уоррен был с ним довольно резок.

— Он это заслужил.

— В любом случае я могла бы делать с Кейси упражнения, которые он мне показал.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сказала Пэтси. — У нового физиотерапевта Кейси, наверное, своя система.

— Уоррен уже нанял нового? И кто это?

— Его зовут Ник как-то там… Марголин? Или Марголис? Он тренер в фитнес-клубе, где занимается Уоррен.

— Уоррен нанял какого-то тренера для моей сестры?

— Он настоящий профессионал. Мистер Маршалл не нанял бы для своей жены недостаточно квалифицированного специалиста.

— Ну нанял же он вас, — заметила Дрю.

— Я отлично забочусь о Кейси! — возмутилась Пэтси.

— Поймите, я беспокоюсь за сестру.

— Вы просто не знаете, как он ее любит! Уоррен прекрасный человек. Если бы Кейси была в сознании, ей бы очень не понравилось, как вы к нему относитесь.

— Думаешь? — Пальцы Дрю нашли под одеялом руку Кейси. — Уоррен прекрасный человек, Кейси?

Кейси сжала руку сестры. Пожала ее один раз. Потом еще. Два раза значит «нет».

— Так я и знала!

— Что знали? — спросила Пэтси.

— Знала, что эта участница сделала слишком низкую ставку. Теперь в Грецию поедет другая — будет смотреть на руины, которые ей до лампочки. Слушайте, я должна перед вами извиниться, — выпалила Дрю на одном дыхании.

Правда?

— Правда?

— Я была груба с вами, извините, пожалуйста. — Дрю сжала пальцы сестры, словно говоря: потерпи немного! — Я понимаю, вы стараетесь изо всех сил. Но так больно видеть ее в таком состоянии, вот я и сорвалась и наговорила гадостей вам и Уоррену.

— Он заслуживает лучшего.

— Ну конечно.

В серьезном голосе сестры Кейси явственно расслышала насмешливые нотки.

— Уф… Я не спец по части извинений. Но если вы больше не сердитесь на меня, может быть, нальете мне кофе?

— Даже не просите.

Входная дверь открылась и закрылась.

— Я вернулся! — крикнул Уоррен из холла. Через минуту он уже поднялся.

— Привет, Дрю! Рад тебя видеть.

Кейси почувствовала, как он наклонился, чтобы поцеловать ее сестру в щеку. Он, очевидно, решил сменить тактику.

— Насколько я поняла, ночь у Кейси прошла беспокойно, — сказала Дрю.

— Врач считает, что у нее были мышечные спазмы. Сейчас сделаем еще один укол, чтобы ей лучше спалось.

Не нужен мне укол! Мне нужна свежая голова!

— Думаешь, это правильно — держать ее на успокоительных? — спросила Дрю. — Ей все лучше, а лекарства могут затормозить процесс.

— По правде говоря, Дрю, я не вижу никаких улучшений. И я не хочу, чтобы она страдала. Пэтси, умираю, как хочется кофе. Не принесешь?

— Конечно. А вам, Дрю?

— Да, спасибо, Пэтси, — ответила Дрю. — Это было бы очень мило.

— Как там моя племянница? — спросил Уоррен, как только Пэтси вышла из комнаты. — Я как раз размышлял, не поехать ли нам в субботу в Геттисберг.

— Ты хочешь взять нас в Геттисберг?

— Я подумал, что вам там понравится. И мне в радость. Нам с Кейси было там так хорошо! Я не лучшим образом себя вел последнее время, хотел бы загладить…

Нет, не позволяй себя обманывать. Ему нужно алиби!

— Ну, я тоже не была воплощением доброты и нежности…

— Так как, поедем? Дашь мне шанс?

Нет, пожалуйста, нет! Не делай этого!

— В воскресенье? Отличная мысль, — ответила Дрю.

— «Доротея редко отлучалась из дому без мужа, но временами ездила в Мидлмарч одна, за покупками или с благотворительной целью, как делают все богатые и небогатые дамы, живущие в окрестностях какого-нибудь города», — читала Джанин. — Доротее не помешало бы расширить круг интересов!

Где я? Что происходит?

Снова в больнице? Вся эта неделя была просто сном?

— «Под предлогом такой поездки она решила спустя два дня после сцены в тисовой аллее побывать у Лидгейта и узнать, не появились ли у мужа новые симптомы болезни и не расспрашивал ли он о своем состоянии врача».

— Почти закончили книгу? — проплыл голос Пэтси где-то у Кейси над головой.

— Страница триста пятнадцать.

— Еще много осталось.

— Боюсь, о Кейси можно сказать то же самое, — сказала Джанин. — С тех пор как я здесь, она ни разу не открыла глаза.

— По крайней мере ей сейчас не больно.

Когда мне было больно?

Словно блуждая в тумане, Кейси пыталась собрать воедино все кусочки головоломки. Сколько времени я балансирую на грани сна и яви? Какое сегодня число?

— Кейси! — раздался шепот сестры. — Кейси, ты меня слышишь? Если слышишь, сожми мне руку.

Давно это было? Нашла ли я силы?

— Кейси, послушай меня. — Опять раздался голос Дрю.

Или это было тогда же?

— Сожми мою руку один раз, если «да», два раза, если «нет».

Какой сегодня день? Сколько времени у меня осталось?

— Уоррен хочет взять нас с Лолой в Геттисберг в это воскресенье. Он вдруг стал ужасно добр ко мне. Не понимаю, он правда решил помириться или что-то задумал?

Он собирается меня убить!

«Войдешь к ней в комнату, задушишь подушкой и уйдешь, чтобы тебя никто не заметил». Когда он это сказал?

— Мне нравится ваша футболка, — одобрила Пэтси. — А кто такой Эд Харди?

— Татуировщик, — ответила Джанин.

— Вау. Наверное, дорого стоит, а?

— Средне. Двести долларов.

Раздался пронзительный звук. «Сигнал означает, что вы превысили реальную стоимость товара!»

Что это?

— Что это? — спросила Пэтси.

— Мой «Блэкберри». Очередное сообщение от Ричарда Муни. Надо ему перезвонить. Здесь есть комната, где я могу спокойно поговорить?

— Всего-то штук восемьдесят.

— Я спущусь в холл.

Который сейчас час?

Сколько времени я потеряла? И сколько еще осталось, прежде чем меня снова одурманят? Она попыталась пошевелить пальцами под одеялом, но ничего не почувствовала.

— Кейси, сожми мне руку! — шептала сестра.

Когда я слышала эту просьбу? Сегодня? Вчера? Позавчера? Когда Дрю была здесь в последний раз?

— Мило, что Джанин приходит так часто, — сказала Пэтси.

Открылась и закрылась входная дверь.

Это Дрю?

— Я вернулся! — крикнул Уоррен, поднимаясь по лестнице.

Не Дрю. Уоррен. Где он был?

— Как Кейси? — спросил он, войдя в комнату.

— Спокойно спит, — ответила Пэтси. — Как прошла тренировка?

— Не очень. Кажется, плечо потянул.

— О нет! Дай посмотрю.

— Не надо, все в порядке.

— Ладно тебе. У меня же волшебные руки, сам говорил. А теперь сядь и дай мне посмотреть. О, прости, — тут же извинилась она. — Я забылась…

— Вовсе нет. — Уоррен уселся в ближайшее кресло.

— Где болит? — спросила Пэтси.

— Тут. И вот тут немного.

— Глубоко вдохни и полностью расслабься. Вот так…

— Как хорошо… У тебя и правда волшебные руки.

— Во всех отношениях, — заметила Джанин, которая как раз вернулась.

— Джанин! — воскликнул Уоррен. — Я не знал, что ты здесь.

— Ну еще бы. Нам надо поговорить. Наедине.

— Я буду у себя, — бросила Пэтси.

Кейси услышала, как дверь в комнату Пэтси закрылась.

— Что-то не так? — спросил Уоррен.

— Это ты мне скажи. Что у тебя с этой Флоренс Найтингейл?

— Если ты намекаешь…

— Я ни на что не намекаю. Ты с ней спишь?

— Конечно, нет! Я просто повредил плечо на тренировке. Пэтси была так…

— Так что? Так доступна?

— Правда, Джанин, что такого ужасного ты увидела?

— Как бы там ни было, я это вижу уже второй раз. Мне это не нравится, и, главное, я не думаю, что это понравилось бы Кейси.

— Как ты запела! Наверное, ей понравилось бы, что я спал с тобой. Но тебя это почему-то не волновало.

Что?

Молчание. Потом:

— Не время и не место об этом говорить.

— Может быть, как раз наоборот.

Джанин закрыла дверь в спальню и тяжело вздохнула:

— То, что произошло между нами, случилось очень давно.

— Меньше года назад, — поправил Уоррен.

Нет! Не может быть! Это просто кошмарный сон. Успокоительные, которыми меня пичкают. У меня снова галлюцинации!

— Мы не должны были этого делать, — сказала Джанин.

Не верю! Не верю!

Не предательство Уоррена так тяжело вынести, поняла Кейси. А предательство Джанин.

— Слушай, я вовсе не горжусь тем, что сделала, — продолжала Джанин. — Когда Кейси вышла из нашего совместного бизнеса, я была обозлена, рассержена, вот и позволила себя соблазнить…

— Насколько я помню, это ты меня соблазнила, — снова поправил Уоррен.

— Я просто флиртовала! Я не думала, что ты этим воспользуешься.

— Ты обманываешь себя, Джанин.

— Может быть. А ты обманываешь Кейси, это уж точно.

— Я люблю ее.

— И демонстрируешь свою любовь весьма занятным способом, тебе не кажется?

— Что было, того уже не изменить. Надо двигаться дальше.

— Ты неподражаем!

— А ты ревнива!

Джанин перевела дыхание:

— Как же мне больно! Из-за того, что предала лучшую подругу, что ее муж не тот, за кого себя выдает, что это она лежит в коме, хотя на ее месте должна быть я!

— О, прошу тебя, перестань. Благородство тебе не идет.

— А больнее всего, что у тебя так мало совести, что ты продолжаешь свои игры прямо у постели больной жены.

— Чушь, — холодно произнес Уоррен. — Тебя волнует только то, что я изменяю ей не с тобой.

— Я хочу, чтобы она покинула этот дом, Уоррен. Сегодня же. Или она уйдет, или, клянусь, я всем о нас расскажу. Включая детектива Спинетти.

— Во имя всего святого, зачем тебе делать такую глупость?

— Потому что это все, что я могу сделать сейчас для Кейси. Ей нужен самый лучший уход, и, честно говоря, Пэтси не тот человек, который может его обеспечить.

Повисло долгое молчание.

— Может быть, ты и права, — произнес наконец Уоррен. — Я вовсе не бесчувственная скотина. И, веришь ты или нет, я хочу, чтобы у Кейси было все самое лучшее. Скажу Пэтси, что ее услуги больше не требуются.

— Когда?

— Как только ты уйдешь, — твердо пообещал он. — И еще, Джанин. Думаю, нам стоит установить очередность. Дай мне знать, когда ты соберешься к нам в следующий раз. Я куда-нибудь уйду.

Хлюпая носом, Пэтси вытащила свой чемодан на лестницу.

— Вот, возьми, — раздался голос Уоррена за дверью спальни.

— Что это?

— Небольшая компенсация, чтобы поддержать тебя, пока ты не найдешь новую работу. Просто справедливое возмещение. Пожалуйста, я хочу, чтобы ты приняла эти деньги.

Он взял чемодан и отнес его вниз. И она ушла.

— Что ж, все отлично, — сказал Уоррен минуту спустя, устроившись на стуле возле кровати Кейси. — Миссис Сингер уехала на выходные, с Пэтси покончено. Гейл в городе нет, теперь и о Джанин можно не волноваться. Итак, к воскресенью все готово. Это послезавтра, на случай, если ты следишь за событиями.

Послезавтра, повторила про себя Кейси. Где Дрю? У нас остался всего день!

— Я договорился с новой сиделкой, она придет завтра. Чуть позже зайдет врач и сделает тебе укол. Так что, когда появится Дрю, вам уже не удастся порезвиться, — продолжал Уоррен. — Давай попробуем расслабиться, хорошо? Скоро все закончится.

Ей снилось, что она сидит на пассажирском сиденье двухмоторной «сесны». Самолет попадает в зону турбулентности, теряет управление, пассажиров, словно из пушки, выбрасывает в воздух, разреженный и холодный.

— Папа! — кричит Кейси, видя, как ее мать, кувыркаясь, падает вниз в своем розовом пеньюаре, точно Алиса, исчезающая в кроличьей норе.

— Не бойся, золотце, — раздается голос отца из пепельного цвета облака у нее над головой. — Держись за мою руку!

Она вытягивает руку, яростно хватая пальцами пустоту в поисках спасительных объятий. Ничего. Отца там нет, поняла она. И не было никогда.

Ему меня не спасти. Никому не спасти.

Кейси лежала в кровати, медленно приходя в себя. И хотя в голове еще шумело, она понимала: пусть ей больше не грозит разбиться насмерть, но опасность не миновала. Я умру, думала она, пытаясь понять, что чувствовали ее родители, когда их самолет падал в Чесапикский залив.

Раньше она никогда об этом не думала, не позволяла своему воображению проникнуть на борт обреченного самолета и почувствовать то же, что чувствовали ее родители, когда их самолет швыряло во все стороны, — за миг до того, как его поглотило море. Металась ли беспомощно мать, ругая отца в приступе панической ярости? Или пыталась поцеловать его в последний раз, даже когда волны уже расступались, чтобы принять их в свои объятия? Или потеряла сознание от избытка алкоголя и усталости, в то время как отец яростно боролся с управлением? Была ли она настолько пьяна, что не осознавала грозящую ей опасность? Думала ли в последний миг о нас с Дрю? А отец?

Разве это важно?

Разве важно теперь хоть что-нибудь?

Разве я вообще для кого-нибудь что-то значу?

Безмолвно плача, она пыталась заглянуть в будущее, на два дня вперед. Пыталась представить, каково это, когда тебе затыкают нос и рот подушкой, пока не перестанешь дышать. Буду ли я хватать ртом воздух? Будет ли мое умирание долгим или милосердно мгновенным? Примет ли Господь мою душу? И вообще, каково это — умирать?

Бывает ли что-нибудь страшнее?

И вот, несмотря на весь ужас последних месяцев, череду обманов и предательств, потерю всего, что составляло ее самость, Кейси поняла: умирать она не готова. Не сейчас, когда ей почти удалось вернуть утраченное. Не так — без борьбы.

Борьба, думала она, чувствуя дурманящую слабость — результат воздействия сильных успокоительных. Борьба, только вот не совсем честная.

— Какой смысл драться, если собираешься драться по правилам? — Она услышала голос отца, с громким смехом ворвавшегося к ней в комнату, чтобы выглянуть в окно.

— Привет, пап, — сказала Кейси, приподнимаясь на кровати.

— А что это ты до сих пор в постели? — Он неодобрительно посмотрел на дочь, отвернувшись от окна.

— Плохо себя чувствую.

— Чушь. Ты просто себя жалеешь. Прояви силу воли, Кейси. Переставляй ноги. Одну, вторую. И увидишь, все получится.

— Но я не могу видеть!

— Так открой глаза, — просто ответил он, прежде чем раствориться в ночи.

Кейси открыла глаза.

Первое, что она увидела, был лунный свет, льющийся из окна, возле которого стоял отец.

Она моргнула раз, другой, третий.

С каждым разом свет становился все ярче.

Рано радоваться, осадила она себя. Очевидно, ты все еще спишь. Это галлюцинация.

Однако это не похоже на прежние галлюцинации.

Это лекарства. Наркотики играют со мной злую шутку.

Я вижу. Она снова моргнула, крепко сжав веки.

Не смеши меня. Ты просто воображаешь серп луны в эркерном окне. На самом деле, ты не различаешь ни лиловых портьер, ни кресел с полукруглой спинкой, обитых тканью с цветочным рисунком. Ты не можешь видеть полосатое кресло у кровати, большой телевизор с плоским экраном, камин, белые простыни на постели. Не видишь розовато-лиловое покрывало, прикрывающее тебе ноги!

Я не могу! Это невозможно!

Она быстро водила глазами из стороны в сторону, и ликование охватывало все ее существо, словно огонь — сухие дрова.

Это все лекарства. Ты сейчас проснешься!

«Расслабься. Скоро все закончится».

Нет! Не сейчас, когда я так близка к победе! Кейси лежала в постели, чувствуя, как ее дыхание становится все чаще, смотрела на круглую люстру у себя над головой и пыталась успокоиться.

Я выкарабкаюсь. Я смогу! Смогу!

В коридоре раздались шаги Уоррена — он шел ее проведать. Даже в полумраке он тут же поймет, что зрение ко мне вернулось. И все же она не могла заставить себя закрыть глаза, так ее пугала мысль о том, что, когда она их вновь откроет, вокруг будет только чернота.

Уоррен вошел в комнату.

Кейси глубоко вздохнула, мысленно пробормотала молитву и закрыла глаза.

— Привет, дорогая. Как ты? — Он присел на край кровати, и Кейси ощутила исходящий от него запах алкоголя. — Опять не могу заснуть, вот и решил посмотреть, вдруг ты тоже не спишь. Кажется, я уже начинаю скучать по нашим милым беседам.

Он погладил ее по ноге.

— У тебя немного стесненное дыхание. Что такое? Уж не собираешься ли ты умереть у меня на руках? — Короткий смешок. — Звонила твоя сестра. Хочет приехать завтра с Лолой. Я сказал, что закажу пиццу и мы устроим пикник на заднем дворе. Она ответила, что это отличная идея, и знаешь что? Зачем тратить время на борьбу, если все мы знаем, что я не воин, а любовник? — Он снова рассмеялся. — Раньше я об этом не думал, был слишком всем этим подавлен. А теперь вдруг понял, что Дрю похожа на грустного щеночка, которого все только и пинают. Так что я решил обращаться с ней не как с куском дерьма в шмотках от Гуччи, а как с принцессой из Лолиных сказок. Я прискачу к ней на белом коне и вскружу ей голову.

Но как, спросишь ты. Что ж, ты не переживешь этого воскресенья. А когда тебя положат в могилу и засыплют землей, я подставлю твоей сестрице крепкое плечо и предоставлю жилетку, чтобы выплакаться. Безутешный вдовец утешает обезумевшую от горя свояченицу. Любовь, скрепленная общей потерей, — это прекрасно, ты не думаешь? Мы не будем торопиться, разумеется, подождем годик и устроим изящную свадьбу. Лола будет держать букет, а Гейл и Джанин будут подружками невесты. Впрочем, лучше без Джанин.

Так или иначе, мы с Дрю будем жить в любви и согласии, по меньшей мере год или два. А потом — еще один страшный удар судьбы! Мать и дитя гибнут, обезумевший муж пытается их спасти. Тут на сцену вновь выйдет детектив Спинетти, но его второе расследование зайдет в тот же тупик, что и первое. Думаю, я смогу пережить месяц подозрений ради того, чтобы жить в роскоши всю оставшуюся жизнь. И тогда уже все будет мое! Все, ради чего работал твой отец. Ради чего обманывал и крал. Твой отец не был таким уж хорошим человеком! Я долгие годы следил за его карьерой. Не могу передать, как я им восхищался. Кажется, я тебе не говорил, но я написал о нем статью еще в университете.

Веки Кейси нерешительно подрагивали: ей хотелось посмотреть на человека, которого она любила и который ее лишь использовал. Она должна была посмотреть ему в лицо — лицо чудовища под маской прекрасного принца, — в последний раз перед смертью.

Это рискованно. Смогу ли я обмануть его, заставить поверить, что мои глаза ничего не выражают? Медленно, осторожно она разлепила веки.

Он стоял у окна, глядя в ночь; луна освещала его красивый профиль.

Ничуть не изменился. Кейси едва подавила вздох желания, такого сильного, что она едва не застонала. Желания… чего? Разве можно желать мужчину, который хочет лишь моей смерти?

И все же это было желание, пусть и смешанное со страхом, гневом и отвращением. Не приходилось сомневаться, что Дрю легко затянет в тот же заколдованный омут. Рональд Лернер не слишком хорошо подготовил своих дочерей ко встрече с такими мужчинами, как Уоррен Маршалл…

Уоррен вздохнул и потуже затянул пояс шелкового халата, который она подарила ему на прошлое Рождество. Кейси закрыла глаза.

— Ну что ж. — Он подошел к кровати и снова вздохнул. — Как меня утомляют все эти выражения сочувствия! Пойду спать.

И он поцеловал Кейси в уголок рта.

Она пролежала остаток ночи с открытыми глазами, не желая поддаваться усталости. Смотрела, как блекнет лунный свет, как нежно-голубое утреннее небо затягивает серая пелена облаков. Потом услышала, что Уоррен принимает душ, и тут небо прочертила молния и загрохотал гром.

Светозвуковое шоу специально для меня. Кейси, наслаждалась зрелищем вопреки всему. Или, может быть, не вопреки, а благодаря? Когда в последний раз мне доставляло столько удовольствия созерцание хлещущего по стеклу дождя?

Дрю всегда боялась гроз. Маленькой она часто приходила среди ночи в комнату к Кейси и забиралась к ней в постель, когда за окном неистовствовал гром. Кейси целовала сестру в макушку, и та всегда засыпала; сама же Кейси не могла заснуть, пока буря не стихнет. Утром Дрю, ни слова не сказав, возвращалась к себе. Когда они выросли и отдалились друг от друга, Дрю перестала приходить к сестре. Нашла другое сильное плечо, чтобы успокоиться, другие постели, чтобы укрыться в грозу.

Зазвонил телефон.

Уоррен ответил из своей комнаты:

— О, привет, Дрю. — Его голос звучал тепло. — Да, просто ужасно. В прогнозе говорят, что будет еще хуже. Но ночью должно развиднеться, так что насчет Геттисберга все остается в силе. Нет, на твоем месте я бы сегодня остался дома. Конечно. Я все понимаю. Я позвоню тебе позже и все расскажу в подробностях. Не волнуйся и поцелуй от меня Лолу… — Он повесил трубку.

Минуту спустя он уже стоял в дверях ее спальни.

— Это была твоя сестра. Она сегодня не приедет.

Глава 12

— Так-так-так, — повторял мягкий женский голос, — как вы себя чувствуете в это прекрасное воскресное утро, миссис Маршалл? На вас подействовала вчерашняя буря? Давление у вас, я вижу, чуть повышено.

Кейси узнала сиделку Хэрриет Фридландер, которая приходила накануне вечером, и с радостью отдалась ее заботливым рукам. Как Хэрриет отличается от Пэтси, думала она, пока сиделка обтирала теплой влажной салфеткой ее лицо и тело, а потом закрепляла питательную трубку.

— Ну вот, — сказала она, закончив, — теперь вы готовы встретить новый день!

Встретить смерть, мысленно поправила ее Кейси.

— Как себя чувствует моя жена? — спросил Уоррен, войдя в комнату. Он подошел к кровати и сжал руки Кейси.

— Давление выше нормы. Нужно проконсультироваться с лечащим врачом.

— Это первое, что я сделаю завтра утром. Если, конечно, вы не считаете, что надо отвезти ее в больницу прямо сейчас…

— Нет, в этом нет необходимости. Воскресенье — не лучший день для госпитализации. Врача не найти, одни практиканты и стажеры. Я вернусь в пять часов, чтобы покормить ее.

— Отлично. До встречи, — сказал Уоррен. — Пойдемте, я вас провожу.

Как только они ушли, Кейси открыла глаза. В окно спальни смотрело яркое летнее солнце. Это был удивительно красивый день.

Жаль умирать сегодня, подумала Кейси и принялась двигать пальцами рук и ног, вращать ступнями и лодыжками. Остановилась она только тогда, когда услышала хлопок входной двери.

— Эта милая дама, — отметил Уоррен, появляясь в дверях, — будет очень расстроена, когда вернется и обнаружит тебя мертвой. А что делать? Ник будет здесь через пару часов. Надеюсь, я отправляю тебя в лучший мир, так что береги себя. — Он наклонился и крепко поцеловал ее в губы. — Пока, Кейси.

Она почувствовала, что он остановился на пороге, чтобы посмотреть на нее в последний раз. Сожалеет ли он хоть каплю, гадала она. Через секунду хлопнула входная дверь. Только тогда Кейси решилась открыть глаза. И отчетливо увидела комнату.

Я должна выбраться отсюда.

Но как? Что я могу сделать?

Кейси попыталась перевернуться на бок, но ее тело едва сдвинулось с места, пока она изо всех сил сражалась с неподвижной правой рукой. На глаза навернулись слезы. Если бы мне удалось добраться до телефона и позвонить по 911!

Оставался сущий пустяк — встать с постели, при том что она беспомощна как младенец.

Должен быть какой-то выход! Не могу же я просто лежать и ждать.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Кейси удалось повернуть голову на пару дюймов влево. Комната медленно заскользила перед ее глазами: ярко-голубое небо сменила розовато-лиловая стена, экран телевизора, полосатое кресло и изящный прикроватный столик. Я это сделала. Она остановила взгляд на больших красных цифрах, горящих на дисплее электронных часов: 11.15.

Времени еще много, успокаивала себя Кейси, борясь с дурнотой, накатившей после того, как у нее наконец получилось вернуть голову в изначальное положение. Все, что мне нужно, — это встать с кровати и взять телефон.

Она медленно повернула голову к прикроватному столику; пальцы двигались свободно. Она представила себе столик у постели матери. Ее пистолет все еще лежит в верхнем ящике? Возможно ли это? До Уоррена никто этой комнатой не пользовался…

О нет, подумала Кейси, посмотрев на часы. 11.52. Не может быть, чтобы такие простые действия отнимали так много времени!

И что мне делать?

Пытаться еще и еще, ответила она себе, и в этот момент зазвонил телефон. Один звонок, второй, третий. Я дотянусь до него и отвечу. Четвертый, пятый. Алло? Алло? Но стоило Кейси потянуться к аппарату, как звонки прекратились.

Это нечестно! Несправедливо!

— О, пора бы уже повзрослеть, — раздался вдруг голос Джанин. — Кто тебе сказал, что жизнь вообще справедлива?

— Думаешь, я был готов умереть? — спросил отец.

— Майк умер от рака, — вздохнула Гейл. — Скажешь, это справедливо?

Вы правы. Кейси повернула голову обратно. Справедливость никогда не значилась среди законов этого мира. Если ты спрашиваешь «за что?», когда дела идут плохо, то должен задать тот же вопрос, когда они пойдут хорошо. Вывод один: какие карты пришли, такими и играй.

Она решила начать с упражнений, которые с ней проделывал Джереми: сгибать руки, пытаться согнуть ноги в коленях. Одна проблема — кровать была заправлена так туго, что ей почти не оставалось пространства для маневра. И все же спустя десять минут простыня и покрывало поддались. Обессиленная, она закрыла глаза.

Когда она вновь их открыла, было уже десять минут первого.

Нет, не может быть! Не может быть!

На этот раз ей удалось наполовину согнуть ноги в коленях. Сердце бешено колотилось. Наверное, давление подскочило до небес.

Мне надо встать, надо подняться с постели!

— Ме наа…

Откуда этот странный звук? Кто здесь? Она медленно повернула голову. Тщательно осмотрела комнату. Никого.

— Штаа?..

О боже! Эти звуки выходят из моего собственного рта, поняла Кейси и тут же издала какие-то хрипы и сиплые стоны. Теперь я просто не могу умереть! Не могу!

— Тееерь…

Снова зазвонил телефон. Кейси повернула голову к столику — уже не так медленно, как в прошлый раз.

Двигайся! Двигайся!

Телефон замолчал всего на четвертом звонке.

У меня нет времени возиться, ругала себя Кейси, пытаясь подтянуть к груди то одно, то другой колено. Пытайся!

— Пыыыааа…

Теперь часы показывали 12.30.

Пытайся! Пытайся!

12.35. 12.42. 12.47.

Опять телефон.

Еще четыре звонка. Может быть, кому-нибудь покажется подозрительным, что никто не отвечает? Может быть, он сообщит в полицию?

Через пять минут раздался звонок в дверь, за которым последовал громкий стук.

— Памаиии… — слабо выдохнула Кейси, когда входная дверь открылась и вновь закрылась.

Он тут. Убийца в доме!

— Эй! — позвал вдруг женский голос. — Есть кто-нибудь?

Пэтси? Что она тут делает?

— Уоррен? Ты дома? — Пэтси поднялась на второй этаж.

Кейси вытянула ноги, положила руки поверх покрывала и пристроила голову в привычную вмятину в подушке. Не закрывая глаз, она смотрела прямо перед собой.

— Так-так-так, — пробормотала Пэтси, войдя в комнату и уронив на пол большую холщовую сумку. — Я думала, они вас забрали в больницу или что-то в этом роде. Не могу поверить, что все ушли и оставили вас одну! Не очень-то любезно с их стороны, правда? — склонившись над кроватью, она рассмеялась.

Пэтси оказалась красивее, чем ожидала Кейси. У нее были темно-карие глаза, которые немного портили обильно накрашенные ресницы. Светлые волосы с рыжеватым оттенком были собраны на затылке в пучок. Пышная грудь выглядывала из низкого выреза фиолетовой кофточки. Над поясом обтягивающих белых джинсов виднелся пупок с пирсингом в виде золотой петельки.

— А где Уоррен? На тренировке? — спросила Пэтси. — Не надо было меня увольнять. Не так-то просто найти мне подходящую замену! — Снова смех, с примесью обиды. — Вы что-то растрепаны. — Она наклонилась ниже, потом резко отодвинулась.

Поняла ли она, что я ее вижу? Открыться ей?

— Да что я делаю? — воскликнула Пэтси, отходя от кровати. — Я тут больше не работаю. Ах, да, — вздохнула она, — вам, наверное, интересно, зачем я пришла. Я случайно уронила свитер за комод, хотела попросить Уоррена помочь мне поискать его… и заодно поманить его вот этой аппетитной ложбинкой. Звонила по телефону, но никто не подошел. Специально позвонила в дверь. Громко стучала. А потом подумала: стоило ли ехать в такую даль, чтобы вернуться с пустыми руками? Совершенно случайно у меня оказался с собой ключ. В любом случае, я думала, что вы в больнице. Но вы тут… И я тут. Не уходить же без пары прощальных подарков!

Она подошла к гардеробной Кейси и открыла двери. Через минуту появилась снова, и на ее шее красовался небрежно повязанный черно-желтый шарфик от Гермес.

— Вам-то это теперь зачем? И потом, на мне он гораздо лучше смотрится, правда ведь?

Бери все, что хочешь, только помоги мне выбраться отсюда!

— Помоги! — тихо прошептала Кейси; ее едва слышная мольба слетела с губ, словно лист с дерева.

Девушка замерла. Ее нижняя губа поползла вниз.

— Что?

Кейси вновь попыталась собрать звуки воедино, но они будто соскальзывали с языка, отказываясь подчиняться.

Пэтси уставилась на нее.

— Вы меня до смерти напугали! Я уж подумала, что вы что-то сказали. Черт, надо убираться отсюда.

Нет, подожди! Прошу тебя!

— Но сначала возьму еще пару вещичек. — Было слышно, как Пэтси снова перебирает вещи на вешалках. — Мне нравится этот пиджачок от Армани, хотя в груди он и тесноват.

Ты должна мне помочь! Ты не можешь меня тут бросить! Кейси начала безумно молотить ногами под одеялом. Ее правая рука хватала воздух так, словно это был спасательный круг. Помоги! Ты должна мне помочь!

— О’кей, вот и все. — Пэтси закрыла двери шкафов и повернулась с охапкой вещей. Ее глаза встретились с глазами Кейси. — О боже мой!

Полностью истощенная затраченными усилиями, Кейси откинулась назад. Пэтси осела на пол.

Пэтси? Пэтси! Она что, убежала? Кейси попыталась приподняться и осмотреться, но тело отказывалось подчиняться.

Пэтси, во имя Господа, где ты? Вытащи меня отсюда!

Прошло несколько минут, прежде чем ей вновь удалось приподнять голову. Сначала она увидела только свои вещи, устилающие ковер, словно небрежно собранные в кучу листья. А потом заметила Пэтси, привалившуюся к двери шкафа. Ее глаза были закрыты.

Не вздумай тут устраивать мне обмороки, глупая воровка! Вставай!

Пэтси застонала. Стон перешел в приглушенный крик.

— О боже, — прохрипела она. Через минуту она поднялась на ноги, глаза ее смотрели на Кейси с явным ужасом. — Поверить не могу! Вы меня видите, да? Вы пришли в себя. Кто-нибудь звонил в больницу? — И она направилась к телефону.

И тут раздались щелчки поворачиваемого в замке ключа.

— Уоррен? — смущенно охнула Пэтси.

Звук шагов вверх по лестнице.

— Черт, — выругалась Пэтси, сгребла в охапку разбросанные вещи и швырнула их в шкаф. — И что я ему скажу? Как объясню…

— Красавица? — донеслось из коридора. — Приехал твой принц.

Кейси увидела, как Пэтси схватила сумку и кинулась к шкафу, не успев прикрыть за собой дверь.

Смотрит ли она? Увидит ли, что произойдет? Есть ли хоть малейший шанс, что она мне поможет?

Краем глаза Кейси заметила в дверном проеме мощную фигуру Ника. Он подошел к изножью кровати:

— Ты определенно красотка, — протянул он. — Как жаль, что мне придется это сделать!

Перед Кейси стоял мужчина среднего роста, с внушительными бицепсами. Темные волосы коротко подстрижены.

Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела, что он надевает хирургические перчатки. Но мужчина был слишком занят, чтобы это заметить.

— Не могу же я оставить тут свою ДНК! — хмыкнул он, обогнул кровать и приблизился к ней вплотную.

Без лишних проволочек он левой рукой зажал Кейси нос, а правую положил на рот и придавил.

Она безнадежно пыталась вдохнуть, комната закружилась перед глазами. Руки инстинктивно вытянулись. С губ сорвался громкий стон…

Но это не мой стон, поняла она, когда сдавливающие нос и рот руки внезапно ослабли.

— Это еще что? — спросил мужчина, отходя от Кейси.

Она осталась лежать с открытым ртом, жадно глотая воздух. Перед ее глазами пол то и дело менялся местами с потолком, а картины скользили по стенам.

Ник заглянул в шкаф, вступил внутрь и вышел, волоча за собой всхлипывающую Пэтси.

— Что, черт побери, ты тут делаешь?

— Пожалуйста, — взмолилась она, — не трогайте меня! Не…

Он швырнул ее на кровать Кейси, и с рычанием:

— Это что, шутка? — ударил по лицу.

Пэтси закричала, вцепилась в кресло, пытаясь защититься, но Ник отбросил его в сторону и, схватив девушку, потянул за концы шарфика от Гермес. Руки Пэтси взлетели, длинные ногти пробороздили ему лицо. Потекла кровь. В ярости он туже затянул шарфик.

Кейси в ужасе наблюдала, как ноги Пэтси приподнялись над полом и бешено замолотили по воздуху, как ее руки пытались ослабить смертельную шелковую удавку. Нет, умоляю, нет!

А потом что-то хрустнуло, и Пэтси перестала сопротивляться. Кейси закрыла глаза, понимая: девушка мертва.

Когда она снова их открыла, Ник уже ослабил хватку, и тело Пэтси неуклюже соскользнуло на пол.

— Черт! — со злостью повторял он, трогая щеку тыльной стороной руки. Снял перчатки и посмотрел на Кейси.

Усилием воли она заставила свое лицо превратиться в застывшую маску и устремила глаза вдаль.

Ник стоял не двигаясь минуты две, явно прикидывая разные варианты.

— О’кей. Похоже, ты получила отсрочку, красавица. У меня идет кровь, а у этой сучки под ногтями моя ДНК. И я не такой дурак, чтобы убивать двух по цене одной.

Пройдя по комнате, он оглянулся и через пару секунд появился в поле зрения с холщовой сумкой Пэтси.

— Займусь тобой позже, красавица, — пообещал он, поправив одеяло на ее кровати.

Взвалив тело Пэтси на плечо, едва оглянувшись, Смерть покинула комнату.

И лишь когда хлопнула входная дверь, Кейси, поняв, что он наконец ушел, испустила долгий гортанный вой, примитивный, как сама жизнь.

Через два часа открылась входная дверь, и в дом ворвалась Лола, за ней вошли Дрю и Уоррен, переговариваясь и смеясь.

Уже вполне счастливая семья.

— Тетя Кейси, — позвала Лола, — тетя Кейси! Я тут!

— И я! — крикнула Дрю, со смехом поднимаясь вслед за дочкой.

Идет ли за ними Уоррен? Что он сделает, когда увидит меня? Кейси действительно не терпелось это узнать.

Лола вскарабкалась на постель и прижалась к Кейси.

— Я была в Геттисберге! Там так весело! Правда, мам?

— Да, ужасно весело, — согласилась Дрю. — О боже! У тебя глаза открыты!

— Тетя Кейси проснулась?

— Не знаю, милая. Ты проснулась, Кейси? — Дрю взяла сестру за руку.

Та сжала пальцы так сильно, как только могла.

— Знаешь что, Лола? — сказала Дрю. — У меня есть идея. Спустись-ка в кухню и нарисуй для тети что-нибудь из того, что мы видели сегодня в Геттисберге?

— Мы видели большие-пребольшие камни! Мамочка, а как они называются?

— Валуны.

— А можно я их раскрашу синим и зеленым?

— Конечно, можно.

Девочка спрыгнула с кровати и побежала к двери, с размаху налетев на Уоррена.

— Что случилось? — спросил он.

— Иду рисовать валуны для тети Кейси!

Кейси явственно ощутила его растерянность. Она словно читала его мысли: «Они что, не видят, что она мертва?»

— Как Кейси? — решил он прощупать почву.

— Глаза опять открыты, — сказала Дрю. — Знаю, врачи говорят, что это ничего не значит, но…

Взяв у Дрю руку Кейси, Уоррен незаметно нащупал ей пульс.

— Но ты думаешь, это хороший знак?

— Не знаю… Но мне от этого легче.

— И мне. — Уоррен посмотрел Кейси в глаза.

Она ответила немигающим взглядом.

— А где Пэтси? — внезапно спросила Дрю.

— Я ее уволил. — Он не сводил с Кейси глаз. — Она плохо работала.

— Ого! Сначала Джереми, потом Пэтси. Я смотрю, ты решительно подходишь к кадровому вопросу. А кто присматривает за Кейси?

— Нанял временную сиделку.

— И где она?

— Я велел ей вернуться в пять. Можно оставить тебя на пару минут? Мне надо позвонить.

— Конечно, не торопись, — ответила Дрю и, едва Уоррен покинул комнату, схватила Кейси за руку. — О’кей, ты еще здесь?

Кейси сжала пальцы Дрю.

— Помоги мне! — с трудом прошептала она, но слова слипались в кашу, словно переваренный рис.

— О боже! Ты что-то сказала?

— Помоги! — вновь нечленораздельно промычала Кейси.

— Уоррен! — крикнула Дрю. — Иди сюда!

— Нет, — отрезала Кейси. На этот раз — кристально чисто.

— Не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я сказала Уоррену? Он так тебя любит, Кейси! Весь день только о тебе и говорил. Он просто чудесно обращался с Лолой. Я была несправедлива к нему…

— Нет! — снова сказала Кейси.

Он хочет меня убить! Позвони в полицию.

— Но почему не рассказать Уоррену?

Потому что он пытается меня убить. И ты следующая!

Но с ее губ срывались лишь отрывистые звуки, отказывающиеся складываться в слова.

В комнату вбежала Лола:

— Тетя Кейси поет?

— Иди нарисуй тете картинку, — нервно сказала Дрю.

— Не могу найти краски!

— Посмотри в ящике под раковиной.

— Я там смотрела! Хочу, чтобы тетя Кейси спела мне песенку.

— Она не может петь, золотце мое.

— Нет может! Я слышала! — И Лола опять забралась на ее постель.

— Ты меня звала? — крикнул Уоррен из коридора.

— Тетя Кейси поет!

Нет!

— Лола… Она не пела, — вздохнула Дрю.

— Тогда что она делала? — Уоррен подошел к кровати.

— Это было больше похоже на стон, — ответила Дрю, бросив взгляд на Кейси.

— Почему ты на нее так смотришь? Думаешь, она тебя видит? — Внезапно он сорвал со стены картинку Лолы, изображавшую разноцветную зебру, и начал махать ей перед глазами жены. — Ты видишь? Видишь?

— Ты испортишь мою картинку! — захныкала Лола.

— Моргнула! — воскликнул Уоррен. — О боже, ты можешь видеть!

— Это правда? Кейси, ты видишь? — Дрю взяла сестру за руку. — Сожми один раз, если «да».

— Что ты делаешь? — На лице Уоррена был написан шок. — Ты хочешь сказать, она может ответить? Дрю, если ты что-то знаешь о состоянии моей жены, прошу, скажи мне. Ты не считаешь, что у меня есть право знать?

Долгая пауза.

Нет, не говори ему! Не говори!

— Кейси пришла в себя, — наконец ответила Дрю.

— Что? Давно?

— Уже несколько дней. Она произносит отдельные слова.

— Отдельные слова? — ошеломленно повторил Уоррен. Он рухнул в кресло и закрыл лицо руками.

— Просто потрясающе! — сказала Дрю. — Кейси видит. Она начинает с нами общаться. Скоро будет ходить и говорить. Разве это не прекрасно, Уоррен? Кейси возвращается!

Глава 13

— Уснула? — спросил Уоррен, сидевший у постели Кейси, несколько часов спустя.

В комнату вошла Дрю.

— Отключилась, словно лампочка. Должно быть, страшно устала после Геттисберга, а потом еще и переволновалась из-за моей сестры.

— Да, тот еще денек выдался, — согласился он. — Кейси наконец успокоилась. Похоже, валиум, который дала ей сиделка, начал действовать.

— Думаешь, это было необходимо? Разве хорошо опять ее усыплять, когда она только-только стала приходить в себя?

— Кейси была слишком возбуждена, Дрю. Она напугана. Не хочу, чтобы она рухнула с кровати и ушиблась.

— Наверное, ты прав. Дозвонился до врача?

— Еще нет. Позвонил в больницу, разослал сообщения по всему городу. Вечер воскресенья, что ж поделать!

— Мне так жаль, что я не сказала тебе раньше!

— Почему же ты скрывала от меня? Это же так важно! — печально спросил Уоррен.

— Не знаю. Наверное, из-за того, что злилась на тебя и не могла рассуждать логически. А сегодня, когда нам так хорошо было вместе, я решила тебе рассказать. Я собиралась…

— Ничего страшного, — успокоил ее Уоррен. — Главное, что теперь я все знаю. — Он умолк насекунду. — А не выпить ли нам по бокалу шампанского?

— Шампанского?

— Отпраздновать знаменательное событие.

Дрю колебалась:

— Не знаю. Едва ли мне стоит…

— Ладно тебе. Заночуешь у нас, за руль тебе не садиться. Всего один бокал. Больше выпить я тебе все равно не позволю!

— Думаешь, это хорошая идея?

— Кейси определенно заслужила тост в свою честь.

Счастливо улыбнувшись, Дрю ответила:

— О да. Заслужила.

Как только он ушел, Кейси, с трудом продираясь сквозь окутавший сознание туман, схватила сестру за руку.

От неожиданности Дрю вскрикнула.

— Кейси! Ты меня напугала.

— Помоги мне, — сказала Кейси, открывая глаза.

Произнесла ли я хоть что-то на самом деле?

— Что? Я не понимаю.

Он пытается меня убить!

— Ты совсем меня запутала. Позвать Уоррена?

Кейси заметалась из стороны в сторону, сжимая руку сестры. Нет!

— Хорошо-хорошо! Пожалуйста, успокойся. Уоррен прав: ты точно упадешь, если будешь так дергаться.

Он не звонил в больницу! Он хочет тебя задобрить и подпоить, а потом убьет меня и свалит всю вину на тебя.

— Прости. Я не понимаю, что ты говоришь.

Он собирается меня убить!

— Кейси, успокойся. Понимаю, это ужасно обидно, но ты пока не можешь говорить членораздельно. Попытайся уснуть, а утром тебе станет лучше, обещаю! — Дрю глянула в сторону двери. — О, кажется, Уоррен идет сюда с шампанским.

Кейси закрыла глаза.

— Все в порядке? — спросил Уоррен, входя в комнату.

— Она немного стонала, но теперь все хорошо. Давай мне бокалы.

Пожалуйста, Дрю. Кейси боролась со сном, накрывающим сознание, словно надетый на голову мешок. Не пей!

— «Дом Периньон», — воскликнула Дрю. — Как мило.

— Хранил эту бутылку для особых случаев.

— Это случай точно особый, — согласилась Дрю, и Кейси услышала громкий хлопок, вслед за которым раздался заливистый смех сестры. — Осторожно! Льется на ковер.

— Значит, купим новый, — тоже смеясь, ответил Уоррен. — Держи бокал.

Нет, не надо! Прошу, не пей! Ты же знаешь, что потом будет…

— И? Каков вердикт? — спросил Уоррен.

— Совершенно потрясающе!

— Ты слышишь, Кейси? Это совершенно потрясающе. Итак, за любовь всей моей жизни!

— С возвращением, Кейси! — добавила Дрю.

В голове у Кейси возникла картина: ее муж и ее сестра поднимают бокалы.

— Поправляйся скорее! — пожелала Дрю, опустошив бокал до дна. — О небеса, я и забыла, каким вкусным может быть шампанское!

— Нужно произнести еще один тост. Теперь твоя очередь, — предложил Уоррен.

— Моя? Тогда мне нужно еще немного шампанского. Спасибо. Итак… За мою сестру, которую я люблю всем сердцем! Хоть и не всегда умею это выразить.

— Внимание-внимание! А еще — за счастье и наше здоровье!

— У меня ведь получится уговорить тебя налить мне еще немного? — чуть позже спросила Дрю.

Нет, Дрю, не делай этого!

— Разве что самую капельку.

— Ну просто образцово-показательный гражданин. Ладно тебе, Уоррен. Не занудствуй. Мы празднуем или как?

— Ладно. Но это последний раз.

Слыша звук льющегося в бокал шампанского, Кейси чувствовала, как мягкие пальцы сна бережно массируют ей виски. Приходилось напрягать все силы, чтобы ему не поддаться.

— За настоящую любовь! — провозгласила Дрю.

— За настоящую любовь, — эхом отозвался Уоррен.

— Думаешь, я свою когда-нибудь встречу? — В голосе Дрю прозвучала тоска.

— Настоящую любовь? Почему же нет. Ты красивая девушка…

— Богатая красивая девушка, — поправила Дрю.

Уоррен рассмеялся:

— Ты веселая, и темпераментная, и…

— Великолепная, как это шампанское, — хихикнула она. — Как насчет еще одного бокала? Обещаю, больше просить не буду.

— Хорошо. Но больше ни капли.

— Удивительно мягко пьется с такими забавными пузырьками! — опять захихикала Дрю.

— О да. Дрю, а что у тебя с Шоном?

— С кем?

— С Шоном. Твой бывший парень, который хочет начать все заново.

— Правда?

— А что, уже не хочет? — спросил Уоррен.

— Наверное, — со смехом ответила Дрю. — В смысле, почему бы ему этого не хотеть? Я же веселая, и темпераментная, и… Как там было?

— Великолепная. И к тому же невероятно быстро пьешь. Не могу поверить, что ты уже осушила бокал!

— Это потому, что ты ужасно медленно наливаешь.

— Что ж, это можно исправить.

— Ты щедрый человек и настоящий мужчина.

— А ты милая и чуткая женщина.

— Спасибо. Но не позволяй мне слишком много пить. Ты же знаешь, у меня проблемы с алкоголем.

— Не волнуйся, я начеку.

Дрю засмеялась так, будто это лучшее, что она слышала в своей жизни.

— А ты веселый. Знаешь это? И темпераментный.

— Куда же подевалось «великолепный»?

— Ну, ты вполне великолепен, не спорю.

— Спасибо. — И снова звук льющегося в бокал шампанского. — У тебя есть новости от Джереми?

— От кого? — спросила Дрю.

— Джереми, физиотерапевт Кейси. Я был уверен, что он попытается с тобой связаться.

— Ах, этот. Ну да, он звонил. Вчера. Я оставила ему записку в больнице. Надо же было узнать, как у него дела. Он хороший.

— Пей, — сказал Уоррен.

— Ты тоже хороший.

Уоррен рассмеялся:

— И куда он тебя поведет на первое свидание?

— Говорит, что хочет придумать что-нибудь необычное. Просил перезвонить.

— А ты позвонишь?

— Может быть.

— Выпей еще. — Уоррен вновь наполнил ее бокал.

— Ой, только не говори мне, что бутылка уже пустая!

— Ничего страшного. У меня есть еще одна. Знаешь, он не слишком тебе подходит.

— Что? Кто?

— Джереми.

— Может, и так. Но, согласись, он милый.

— Мне такие не нравятся. Ты достойна лучшего.

Дрю улыбнулась:

— У тебя есть кто-нибудь на примете?

— Возможно.

— Нет, не говори мне. Вдруг его зовут Уилли-Билли? — Дрю согнулась пополам от хохота.

— Торжественно клянусь: его точно зовут не Уилли-Билли. Что-то мне подсказывает, что тебе уже хватит шампанского.

— Да ладно тебе, дядюшка Уоррен. Давай уж прикончим бутылку.

— Кажется, мы уже.

— Но ты же сказал, что у тебя есть еще одна? — Дрю вскочила на ноги. — Где она? Я принесу. У нас же праздник!

— Да, праздник. Бутылка в холодильнике. Осторожно на ступеньках.

— Я в полном порядке. Не беспокойся.

— Не буду. — Уоррен опустился в кресло у постели Кейси. — У меня других забот хватает, правда ведь, Кейси? Старина Ник опять оплошал. — Он начал гладить ей волосы. — Я ему звонил. Сплошные оправдания, мол, у него не было другого выбора, кроме как убить Пэтси. — Его рука замерла. — А теперь он ждет, что я заплачу ему вдвое больше. Идиотская ситуация. Но что, черт возьми, тут забыла Пэтси? Глупая девчонка!

Кейси открыла глаза и встретила ответный взгляд Уоррена. Кто этот человек, гадала она, наблюдая, как его образ двоится, троится, кружится вокруг ее головы…

— Не стоит сопротивляться, Кейси. — Голос Уоррена был мягким, как шерстка котенка. — Ты всем усложняешь жизнь. — Он склонился над ней. — Боюсь, это наша последняя беседа.

Два Уоррена поцеловали ее четыре руки. Веки Кейси налились такой тяжестью, что она больше не могла держать их открытыми.

— Вот моя умница, — сказал Уоррен, когда она закрыла глаза.

Кейси изо всех сил пыталась оставаться в сознании. Не спи, говорила она себе. Не облегчай ему задачу. Он просто ждет, пока Дрю отключится, а потом… что?

Я так устала!

У Дрю нет против него ни малейшего шанса.

Внезапно Уоррен встал и направился к двери.

— Дрю! — позвал он. — Ты что там делаешь? Допиваешь вторую бутылку одна?

— Так ли, этак ли, — бормотала Дрю, поднимаясь по лестнице, — но я тут. — Сдавленно хихикая, она вошла в комнату. — Скучали без меня?

— Я скучал по «Периньону».

— Хорошая новость: я его нашла! Это было не так-то просто! Вот, держи.

— Отойди немного, — раздался громкий хлопок. — Как насчет того, чтобы выпить за мир во всем мире?

— Мой любимый тост. За мир во всем мире! И за Мадонну, — сказала Дрю. — Она мой кумир. Умеет постоянно меняться, это просто нечто.

— За Мадонну, — со смехом произнес Уоррен. — Вот. Дай налью еще. Дрю, что у тебя с носом?

— С носом?

— Что ты делала внизу?

— Сам знаешь, — ощетинилась Дрю. — Искала шампанское!

— От шампанского белого порошка не остается.

Кейси почувствовала, как ее сестра отшатнулась от Уоррена.

Нет. Нет-нет-нет!

— Это просто сода, — сказала Дрю, громко шмыгая носом. — Может, я пекла пирог.

— Сода? Что ты несешь?

— Ну ладно, это просто пустячок, чтобы немного расслабиться. Нам же так хорошо. А может быть еще лучше. Как там было: «С кокой дела идут лучше!»

Ох, Дрю… Ты только что подписала мой смертный приговор.

— Сколько ты приняла?

— Всего-то пару дорожек! Это же пустяк! Давай выпьем еще шампанского!

— Думаю, тебе уже хватит.

— Шутишь? Да это же почти ничего! Не порти веселье.

Уоррен вздохнул:

— Ты точно этого хочешь?

— Конечно! И себе заодно налей, если ты не против.

Муж и сестра Кейси продолжали шумно отмечать ее выздоровление. Кейси подчинилась неизбежности и провалилась в небытие.

Когда она открыла глаза, в комнате никого не было.

Который час? Она повернула голову к ночному столику. Семь минут третьего, показывали красные цифры.

Два часа ночи. Она отвернулась, гадая, что ее разбудило.

А потом услышала тихий скрип ступеней.

Кейси застыла. Кто это? Уоррен или тот, кого он нанял сделать грязную работу? Неужели даже сейчас мой муж спокойно лежит в своей постели, ожидая, пока смерть не спустит меня со ступеней, словно мешок с грязным бельем? А может, он сам — решил лично со всем покончить?

Она напряженно вглядывалась в темноту. Тусклый лунный свет, проникая в окно, окутывал комнату серебристым маревом. На пороге появилась чья-то фигура, заполнив собой дверной проем. Мужчина на секунду замер, потом быстро пошел по ковру на цыпочках. На глаза ей навернулись слезы. Хватит ли у меня сил, чтобы закричать? Поможет ли это?

— Нет! — услышала Кейси свой собственный крик. Сердце колотилось как бешеное, едва не разорвавшись в груди, когда чья-то большая ладонь закрыла ей рот.

— Шшшш… — прошептал мужчина.

Я сплю? Это сон? Это же невозможно!

— Все в порядке, — успокаивающе продолжал он, медленно убирая руку с ее лица. — Не кричите. Все будет хорошо.

Он откинул покрывало и осторожно поднял Кейси с постели.

Джереми.

— Мы вытащим вас отсюда.

Мы? И только сейчас Кейси заметила вторую фигуру, стоящую на пороге комнаты. Дрю. О боже мой, это Дрю!

— Быстрее! Я возьму Лолу, — прошептала Дрю и тихонько пошла дальше по коридору. Джереми вынес Кейси и направился к лестнице.

И тут вдруг, преграждая им путь, появилась еще одна фигура.

— Уже уходите? — почти небрежно спросил Уоррен. Даже в темноте Кейси различила очертания пистолета в его руке.

Пистолет матери! Он все-таки его нашел…

— Опусти мою жену на пол, — приказал он Джереми. — Живо!

Медленно, осторожно Джереми опустил Кейси на пол, прислонив ее спиной к стене у лестницы.

— Спокойно, приятель…

— Заткнись! Что, черт возьми, ты тут делаешь?

— Он забирает мою сестру из этого дома! — с вызовом ответила Дрю.

— Ты решила ее похитить? С какой это стати?

— Потому что она этого хочет. И потому что я поняла: ты что-то замышляешь. Уж не знаю, что именно, но ты совершенно сознательно пытался меня споить.

— Не помню, чтобы я тебя заставлял силой.

— Знаешь, тебе почти удалось меня провести. Я и правда начала винить себя за то, что доставила такому хорошему парню столько неприятностей. А потом подумала: зачем он предлагает мне шампанское, если знает, что со мной бывает от алкоголя? Хотя ты, кажется, все-таки просчитался — для этого надо гораздо больше двух бутылок шампанского и соды. Да, совершенно случайно это оказалась именно сода.

— Положи пистолет, — сказал Джереми. — Мы просто уйдем, и никто не пострадает.

Уоррен направил пистолет в голову Дрю:

— Это вряд ли.

— Ты что, хочешь нас всех перестрелять? — спросила Дрю. — Ты не сможешь…

— Чего я не смогу? О, только не говори мне, что я не смогу остаться безнаказанным! Почему это? Ревнивая наркоманка вступает в сговор с только что уволенным — и потому жаждущим мести — массажистом с целью убийства своей сестры. Храбрый и самоотверженный муж бросается на преступников, ему удается их застрелить. Думаешь, хороший детектив на такое не поведется? Сейчас моя версия, правда, не идеальна, но к тому моменту, как сюда прибудут копы, я все устрою как надо.

— О боже, — выдохнула Дрю, переводя взгляд с Уоррена на сестру. — Детектив Спинетти был прав, авария не была несчастным случаем! Это она и пыталась мне сказать…

— Как нехорошо, Кейси, действовать за спиной у мужа! — сказал Уоррен, махнув пистолетом в ее сторону.

— Послушай, парень, — опять вступил Джереми, — убери пистолет, пока никто не пострадал.

Уоррен прицелился в него и нажал на курок.

— Нет! — закричала Кейси. Ответным эхом раздался вопль Дрю: Джереми, весь в крови, рухнул на пол. Дрю бросилась к нему, а Уоррен совершенно спокойно прицелился ей в голову.

— Мама? — раздался тоненький голосок за спиной Уоррена. — Что это за шум?

Уоррен резко обернулся. В тот же миг Кейси увидела, как ее сестра буквально взвилась с места и бросилась на него, яростно нанося удары кулаками, ногами, пытаясь дотянуться до глаз и до горла. Пистолет выпал из его руки и оказался в паре футов от Кейси. Она медленно к нему потянулась…

Ты сможешь! Ты сможешь!

Несколько неудачных попыток — и она нащупала кончиками пальцев металлическую рукоять, подтянула оружие к себе. Уоррену уже удалось заломить Дрю руки за спину. Приподняв ее вверх, он с размаху швырнул ее об стену. Дрю рухнула на пол бесформенной грудой тряпья.

— Мама! — закричала Лола, кидаясь к ней.

Пальцы Кейси сжали рукоять пистолета — к ней направлялся Уоррен.

— Отдай мне пистолет, — сказал он, наклонившись.

Кейси подняла оружие и приставила его прямо к сердцу мужа. Да есть ли у него вообще сердце.

— У тебя не хватит сил, чтобы спустить курок, — сказал Уоррен.

Он прав?

«Стукни пальцем один раз, если да, два раза, если нет», — зазвучал в ее голове голос Дрю.

— А если и хватит, ты все равно этого не сделаешь, — продолжал он своим мягким, завораживающим голосом. — Я твой муж, Кейси. Я люблю тебя, и ты это знаешь. Мне так жаль, что тебе пришлось через все это пройти. И в глубине души ты это понимаешь. Еще не поздно. Мы можем начать все заново. Прошу тебя…

«Стукни пальцем один раз, если да, два раза, если нет».

— Неужели ты хочешь меня убить, Кейси?

Она посмотрела в его лучистые карие глаза и увидела душу хладнокровного чудовища. И когда он взялся за пистолет, она изо всех сил ударила пальцем по спусковому крючку.

Один раз значит «да».

Глава 14

— «Она не тронулась с места, и он направился к ней; Доротее никогда еще не приходилось видеть у него такого робкого и нерешительного выражения на его лице», — читала Джанин. — «Он был так неуверен, что боялся неосторожным словом или взглядом еще больше увеличить разделявшую их пропасть; Доротея же боялась своих чувств». Как ты? — Джанин положила книгу на колени и взяла Кейси за руку.

— Лучше всех, — отозвалась Гейл, сидевшая в кресле у камина. — Правда, Кейси?

— Она просто хочет поскорее избавиться от проклятого «Мидлмарча», — сказала Дрю, наклоняясь поворошить дрова. Несколько угольков, взлетев, упало на пол ее гостиной. Дрю затушила их потоптавшись в своих сапожках от Маноло на высоких каблуках. — Поверить не могу, что ты все еще не закончила эту книгу!

— Осталось всего двадцать три страницы. Ладно тебе, ты же хочешь узнать, чем все закончится. Признайся.

— А что, на первых шестистах страницах что-то все-таки началось? — хмыкнула Дрю. — Ладно, признаюсь. Мне это нравится. Неужели я повзрослела?

— Это случается и с лучшими из нас.

— Нет, до лучших мне далеко.

— Равно как и до худших, — сказала Гейл.

— Благодарю за любезное замечание. Мой психолог говорит то же самое.

— Да, Кейси сказала, психолог и правда помогает вам заново строить отношения.

Женщины, улыбаясь, повернулись и посмотрели на Кейси.

— Мы над этим работаем, — сказала Дрю. — Так ведь, Кейси?

— Не попить ли нам чаю? — спросила Гейл.

— Хорошо бы, — согласилась Джанин.

— Я принесу, — предложила Дрю.

— Не надо, просто скажи мне, где у тебя все лежит, — сказала Гейл.

— Чайные пакетики в шкафчике, а чашки — в ближнем шкафу, — ответила Дрю и посмотрела на Джанин: — Что, не веришь? Да, я стала такой хозяйственной.

— Я не верю только в то, что наступили такие холода.

— На Хеллоуин всегда холодно. — Гейл направилась в кухню. — Каждый год, Стен говорит, дети кутаются в зимние куртки, так что и не поймешь, кого они там изображают.

— Пойдешь с Лолой за угощениями? — спросила Джанин.

— Да. Она будет кошкой.

— Кошкой? Я думала, она будет феей.

— Феи — вчерашний день. Теперь она хочет быть кошкой. — Гордая улыбка тронула губы Дрю. — Вся в мать. Я всегда наряжалась кошкой на Хеллоуин. Помнишь, Кейси?

Кейси улыбнулась далекому воспоминанию.

— Поэтому, когда Лола вернется из школы, мы будем делать кошачьи уши.

— Забавно, — усмехнулась Гейл.

— Гейл тоже пойдет. И Кейси. Они тоже будут кошками.

Джанин повернулась к Кейси:

— Бедняжка! Вот так тебе приходится расплачиваться за то, что Дрю тебя приютила!

— Ей тут нравится! Правда, Кейси?

— Думаешь, она уже готова к активной жизни?

— Джереми считает, что да, — ответила Дрю вместо Кейси. — Мы и пройдем-то всего пару кварталов.

— Кстати, как он себя чувствует?

— Отлично. Плечо почти зажило. Надеется вернуться на работу в начале года.

— И как у вас с ним?

— Все еще вместе, — ответила Дрю, хихикнув совсем как Гейл.

— Как здорово. — В голосе Джанин звучала искренняя радость. — Ужасно за вас рада. И за тебя тоже, — сказала она входящей в комнату Гейл. — Хотя секс делает тебя совершенно невыносимой.

— Ты тоже себе кого-нибудь найдешь, — бросила Гейл.

— В данный момент это далеко не первый номер в списке моих приоритетов. — Джанин сжала Кейси руку.

— Как с бизнесом? — спросила Дрю.

— Потихоньку идет в гору. О! Никогда не угадаешь, кого я недавно встретила! Ричарда Муни! Судя по всему, он получил работу у Гудмана и Френсиса.

— Это те, что представляют интересы Уоррена?

— Нет, у него Гудман-Латимер. Они лучше, чем Гудман и Френсис. Но ему это не поможет.

— У них связаны руки. Как только Ник Марголис согласился дать показания в обмен на отмену смертного приговора…

— Никак не могу поверить, что он пытался убить Кейси, а потом задушил бедняжку Пэтси!

— Ну не знаю, — сказала Джанин. — Помню моменты, когда я сама готова была свернуть ей шею.

— В конце концов, Уоррен получил то, что заслужил.

— Не совсем, — возразила Дрю. — Он ведь еще жив, не так ли?

— Если провести остаток дней за решеткой означает «жить», то да.

— Лучше, чем провести его в коме. Правда, Кейси? — спросила Дрю. — Жаль, что моя сестра такая мазила. Пару дюймов правее, и не о чем было бы спорить.

С кухни донесся свисток чайника.

— Это меня, — сказала Гейл, выходя из комнаты.

— Я тебе помогу! — Дрю направилась вслед за ней.

— Ты сегодня молчалива, — сказала Джанин после долгой паузы. — Тебе неприятно слушать, как мы тут обсуждаем все это?

— Не очень приятно, — медленно ответила Кейси, которая все никак не могла привыкнуть к собственному голосу и к постепенно возвращающейся подвижности тела.

— Кажется, раньше я слишком много думала о себе.

— Я знаю, — ответила Кейси.

— Прости. Я не хотела…

— Спать с Уорреном, — продолжила за нее Кейси. — Я все знаю.

Джанин кивнула, ничуть не удивившись ее словам.

— Ты меня ненавидишь?

— Нет.

— Я бы тебя ненавидела, — сказала Джанин.

— Догадываюсь.

— Хочешь, чтобы я ушла?

— Куда же ты уйдешь? Осталось еще двадцать три страницы.

Губы Джанин искривились в горькой улыбке.

— Тебе уже не надо читать вслух.

— Не думаю, что смогу продраться через «Мидлмарч» без тебя, Джанин.

Склонив голову, та разрыдалась.

— Ох, Кейси. Мне так жаль! Я была такой дурой! А ведь я ненавижу дураков…

— Уоррен нас всех одурачил, — улыбнулась Кейси.

— Если бы можно было все повернуть назад!

— Нельзя. Надо двигаться вперед.

— Если я могу хоть как-то загладить, ты понимаешь…

— Можешь пойти сегодня с нами клянчить конфеты.

— Что?

— Лола будет счастлива сделать еще пару ушей.

— О нет! Ты все-таки меня ненавидишь!

Кейси от души рассмеялась.

— Что за дивный звук, — воскликнула Дрю, заходя в гостиную с подносом, на котором возвышалась горка печенья в виде хеллоуинских тыкв и четыре кружки. Гейл шла за ней с чайником в руках. Дрю поставила поднос на пуфик рядом с диваном, а сама села на пушистый ковер. Гейл опустилась рядом с ней. Кейси с трудом поднялась со своего мягкого бархатного кресла и присоединилась к компании на полу.

— Осторожно, — предупредила Джанин.

— Давай помогу, — эхом отозвалась Гейл.

— Да все со мной в порядке, — ответила Кейси, усаживаясь поудобнее.

Гейл разлила по кружкам ароматный травяной чай.

— Вот, — сказала Дрю, — попробуйте печенье. Сама пекла.

— Есть ли что-нибудь страшнее наркомана, вставшего на путь истинный? — возопила Джанин, откусывая печенье. — О! А это вкусно!

— Мой собственный рецепт, — пояснила Дрю. — Арахисовое масло, сахар и немного гашиша. Да я шучу, — добавила она, к всеобщему веселью. — Честно, Кейси. Просто шучу!

Кейси смеялась вместе с ними, ощущая спиной тепло камина.

— За сестру, — провозгласила она, подняв вверх чашку, — которая спасла мне жизнь.

— За сестру, — тихонько отозвалась Дрю, — которая спасла жизнь мне…

Кейси сжала в кулаке серебряную туфельку, висевшую на цепочке у нее на шее, и загадала желание: всегда чувствовать себя вот так — в полной безопасности. Маленькими глоточками она пила чай. Радостно вздохнув, Кейси перевела взгляд с сестры на двух лучших подруг — и глубоко вздохнула еще раз.

Джой Филдинг

Впервые напечататься Филдинг попробовала в восемь лет. Рассказ, который она отправила в журнал «Джек и Джилл», не приняли. В двенадцать она попробовала еще раз, представив на суд редакторов сценарий телефильма о девочке, своей ровеснице, которая убивает родителей. Результат — еще один отказ и чрезвычайно сконфуженные ее собственные родители!

К счастью, Джой Филдинг не унывала, а всегда следовала правилу — если что-то не получается, пробуй, пробуй еще. В итоге ее настойчивость была вознаграждена — она стала автором бестселлеров, хотя и не сразу.

Окончив Университет Торонто и получив степень бакалавра английской литературы, Филдинг подалась в актрисы и даже переехала в Лос-Анджелес, где, по ее словам, «играла в эпизодах „Порохового дыма“ и однажды поцеловала Элвиса Пресли».

Вернувшись в родной Торонто, Филдинг снималась в основном в рекламе и вскоре убедилась, что все-таки ее подлинное призвание — литература.

— Я люблю писать, потому что, когда я пишу, я управляю миром, — объясняет Джой Филдинг. — Никто ничего не говорит и не делает без моего повеления. Но, правда, эта власть иллюзорна, потому что наступает определенный момент, когда персонажи выходят из-под контроля и начинают действовать самостоятельно.

Сюжеты для своих книг Филдинг черпает из новостей, из собственного прошлого, из наблюдений за окружающей жизнью.

— Я обнаружила, что чем больше в книгах меня, тем больший успех они имеют и тем больше читателей идентифицируют себя с героями, — говорит она. — Я подхожу к своим героиням «по системе Станиславского». Думаю, что бы я ответила, если бы мне задали этот вопрос? Как бы я отреагировала, если бы это случилось со мной?

Чтобы лучше знать, о ком пишет, Джой Филдинг даже создает для каждого из своих персонажей генеалогическое дерево.

Филдинг написала уже двадцать одну книгу, многие из которых стали бестселлерами.

Известные случаи комы

То и дело публикуются истории о людях в коме. Вот несколько самых значительных.

— Карен Энн Квинлан. В двадцать один год Квинлан впала в кому, приняв наркотики и алкоголь. В прессе развернулась горячая дискуссия о «праве на смерть». После судебного решения ее отключили от аппаратов, но, удивив всех, девушка прожила еще девять лет в устойчиво вегетативном состоянии.

— Санни фон Бюлов. Эта состоятельная «светская львица» провела в коме двадцать восемь лет. Ее мужа Клауса обвинили в попытке убийства посредством огромной дозы инсулина, но потом оправдали.

— Терри Шайво. Муж Шайво боролся с ее родителями за то, чтобы отключить ее от аппарата жизнеобеспечения. В итоге аппарат искусственного питания убрали, и через несколько дней она умерла.

Примечания

1

Здесь и далее цитаты из романа Дж. Элиот «Мидлмарч» приводятся в переводе Е. Коротковой, И. Гуровой.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Джой Филдинг

Известные случаи комы

*** Примечания ***