Право на любовь [Сьюзен Баррет] (fb2) читать онлайн

Сьюзен Баррет Право на любовь

Глава 1

— Командировка в Англию? Сейчас? Да вы шутите! — Положив ногу на ногу и сцепив на колене пальцы, Карен Уильямс сидела в кабинете своего босса.

Она не сомневалась, что в калифорнийском офисе фирмы произошло что-то из ряда вон выходящее и Леонард Долки вызвал ее к себе неспроста. Лицо старика, изборожденное глубокими морщинами, выдавало сильное волнение. Леопард откинулся на спинку массивного кожаного кресла.

— Карен, я понимаю, что сейчас не время отрывать тебя от работы над проектами, но ничего не поделаешь. Ты мой лучший инженер и единственный конструктор с опытом работы в области телеметрии. — Он подался вперед и посмотрел ей в глаза. — Думаю, не стоит объяснять, насколько мы заинтересованы в этом контракте. На карту поставлено будущее фирмы «Долки и Уильямс».

Карен затаила дыхание. Возможно, и ее будущее тоже?

Об этом Леонард мог и не упоминать — достаточно было взглянуть на его мрачное лицо и сдвинутые брови, как все становилось ясно и без слов. Обычно не склонный к пессимизму, сейчас Леонард был явно обеспокоен; и это беспокойство, о котором так красноречиво свидетельствовало выражение его лица, невольно передалось и Карен. Невзирая на впечатляющий объем работ, связанных с очередным проектом, она не могла подвергать риску свою карьеру. И — что было еще важнее — не имела права разочаровывать Леонарда, который так верил в нее. Она понимала, что работа в консорциуме Пикеринга упрочит ее положение в компании. Эта британская фирма возглавляла список строительных и инженерных компаний мира.

Карен молчала, неожиданно оробев при мысли о том, что ей предстоит работать с элитой английских специалистов. Она вспомнила заметку в «Дизайн ньюс», в которой речь шла об одном из инженеров этой фирмы. В ней было что-то… настораживающее. Она вспомнила и нахмурилась.

— А как быть с Марсденом? — поинтересовалась девушка. — Как он воспримет рекомендации человека моего возраста? Да к тому же женщины?

— По своим способностям ты ничуть не уступаешь остальным инженерам нашей фирмы, включая и твоего отца. Значит…

Карен вытянула ноги и разгладила ладонью шероховатую ткань льняной юбки.

— Что произошло, Леонард? Вы чего-то недоговариваете.

Помрачнев, старик провел рукой по своим темным, с проседью, волосам.

— Я… не уверен, что отправить тебя в эту командировку действительно хорошая идея, Карен. Особенно если учесть, что представляет собой этот Марсден. Но кто еще туда поедет?

— Так в чем дело? Почему этого Марсдена все так боятся?

Леонард задумчиво потер подбородок.

— У этого человека свои причуды. — Леонард прожил в Штатах тридцать лет, но все еще не избавился от йоркширского акцента.

— Разве он никогда не нанимает специалистов со стороны?

Леонард откровенно расхохотался.

— Не нужно себя обманывать. Марсден — лучший в своем деле, но… — он помолчал, осторожно подбирая слова, — его отношение к женщинам привело к разногласиям с высшим руководством Пикеринга. Марсден убежден, что представительница слабого пола не способна выполнять обязанности инженера. И все работавшие у него женщины были поспешно уволены под тем или иным предлогом.

Об этом Карен и читала в журнале. Сможет ли она работать в такой обстановке? Карен прикусила нижнюю губу. Леонард очень ценил ее отца и фактически взял на себя его обязанности после того, как тот умер. Именно Леонард настоял на том, чтобы Карен училась, а потом принял ее на работу, поручая все более сложные задания, работа над которыми позволила ей продвинуться и получить должность конструктора.

Карен перехватила взгляд светлых голубых глаз. Чем бы ей ни угрожал этот Марсден, отказать Леонарду она не могла.

Почувствовав отчаяние старика, Карен вздохнула:

— Хорошо, я согласна, во вторник сяду в самолет.

— Хочу, чтобы ты знала… — Леонард пристально посмотрел на нее, улыбнувшись краешком губ, — Марсден отчаянно нуждается в помощи. Если ты успешно справишься с проектом под его руководством, мы не только добьемся участия в будущих контрактах консорциума, но… — его улыбка стала еще шире, — должность ведущего инженера останется за тобой.

Карен замерла, широко раскрыв глаза. В двадцать шесть лет она станет ведущим инженером! Для фирмы «Долки и Уильямс» это было неслыханно. Но ей не в чем себя упрекнуть; она тяжелым трудом отвоевывала место под солнцем, отдавая работе практически все свободное время. Скрывая переполнявший ее восторг, она сосредоточилась на объяснениях Леонарда, вводившего ее в курс дела. В глубине души Карен понимала, что приняла это предложение ради него, не думая о карьере.

Марсдену требовалась платформа для установки антенны. Прошлой весной она выполняла похожее задание в Неваде. Эта задача не представляла для нее никаких сложностей. Единственным камнем преткновения оставалось своеволие англичанина, который руководил проектом и придерживался допотопных взглядов. Что ж, она ему покажет!

Карен ободряюще улыбнулась шефу.

— Я вас не разочарую, Леонард, даю слово!

Где черти носят этого Уильямса? Роуэн Марсден снова — уже в который раз — бросил раздраженный взгляд на табло в зале ожидания. Выдернув из кармана пиджака сложенный факс, перечитал короткое послание. «К.М. Уильямс прибывает Манчестер среду днем Бритиш Эйрвэйз, 4452». Все правильно, сегодня среда, но рейс 4452 отменен. Об этом он узнал уже в аэропорту. Рейс, которым его заменили, опаздывал на пять часов. Марсден снова сунул факс в карман и решительно направился к справочному бюро.

Однако, так и не дойдя до него, замер как вкопанный.

Клаудиа! Черт побери, что ей понадобилось в Манчестере? Он круто развернулся. Как она вообще оказалась в Англии? Он заставил себя обернуться и внимательно присмотреться к женщине, торопливо шагавшей к месту получения багажа.

Нет, это не Клаудиа, хотя и очень на нее похожа. Пышные темно-рыжие волосы, такие же, как у его бывшей жены, гладко зачесаны назад, и только на висках на свободу вырвалось несколько своенравных прядей. Хорошо подогнанный по фигуре, но измятый брючный костюм бледно-зеленого оттенка. Короткий жакет не скрывал безупречно округлых ягодиц и не менее привлекательных длинных тренированных ног. Роуэн все стоял, не в силах оторвать взгляда от гибкой тонкой фигуры. Однако эта незнакомка на полголовы выше его бывшей жены.

Он с облегчением вздохнул.

Женщина повернула голову, и их взгляды встретились. В ее карих глазах промелькнуло странное выражение, но он не придал этому значения. Слава Богу, это не Клаудиа. Роуэн отвел глаза, бросил взгляд на часы и прошелся по вестибюлю. Придется сделать объявление, должен же он разыскать этого Уильямса.

Карен перевесила сумку на другое плечо. Сквозь громадное зеркальное окно она наблюдала за тем, как меркнут оранжевые полосы заката и на туманный Манчестер опускаются сумерки. Над головой вспыхнули светильники, отбрасывая на стекло приплясывающие отблески. В глаза как будто насыпали песку, а непрекращающаяся головная боль отзывалась во лбу ударами молота. Как обычно, заснуть во время полета ей не удалось, и теперь она мечтала о чашке горячего чая, двойной дозе аспирина и мягкой постели.

Дойдя до багажного отделения, она задержалась возле гипсовой колонны и пошарила в сумочке, разыскивая пудреницу. Раскрыв зеркальце, она задумчиво сдвинула брови, разглядывая отразившееся в нем лицо с выразительными высокими скулами и тонким прямым носом, по ее мнению, слишком тонким и втрое длиннее, чем полагается. Широко расставленные глаза окружили фиолетовые тени. Полет, показавшийся нескончаемым, явно не пошел на пользу ее внешности.

Мимо нее текла толпа, многих пассажиров тут же перехватывали родственники и друзья, и вместе с ними направлялись к транспортеру. Ни один из них даже отдаленно не напоминал представителя Пикеринга. Впрочем, после того, как отменили рейс, которым она должна была прилететь из Хитроу, удивляться не приходилось. Защелкнув пудреницу, она устало опустилась на скамью рядом с багажным залом.

Карен показалось, что прошла целая вечность, пока лента транспортера выбросила ее багаж. Пробившись сквозь толчею, она подхватила свой коричневый кожаный рюкзак. И в следующее мгновение послышался рев громкоговорителя: «Мистера К.М. Уильямса просят подойти к справочному бюро».

Вздрогнув, Карен вскинула на плечо тяжелую, словно набитую свинцом, сумку, и из последних сил зашагала к эскалатору.

Когда она добралась до противоположного конца терминала, у нее уже вовсю ломило руки. Ступив на бегущую дорожку следом за немолодой парой, она с облегчением опустила поклажу на пол.

Подтолкнув ногой рюкзак, Карен подвинула его поближе к столу справок и осмотрелась. Неподалеку стоял высокий темноволосый мужчина в твидовом пиджаке, черном свитере и джинсах. Она узнала его — это он разглядывал ее в вестибюле. Он был очень высоким — гораздо выше шести футов, и Карен сочла его довольно привлекательным. Британцы выражаются по такому поводу — «то, что нужно». Он вполне соответствовал подобному определению. Она смотрела на него, чувствуя, как у нее на шее забилась тонкая жилка.

На мгновение его холодные серые глаза задержались на ее лице, но он тут же отвернулся. Бросив раздраженный взгляд на часы, мужчина обратился к дежурному:

— Дайте еще одно объявление мистеру Уильямсу, — сухо бросил он. У него был низкий голос человека, привыкшего отдавать распоряжения, в котором улавливался легкий акцент Северной Англии. «Такой же, как у Леонарда», — мелькнуло у Карен в голове.

«Мистера Уильямса просят…»

Так, значит, привлекательный незнакомец встречает ее! Она подошла поближе, но, оробев от его внушительного роста, не сразу решилась заговорить.

— Меня зовут Карен Уильямс. А вы — представитель Пикеринга?

Он пронзил ее взглядом. В серых глазах вспыхнули серебристые искорки. Густые, очень темные волосы доходили до воротника пиджака. Теперь, при ближайшем рассмотрении, его загорелое лицо с квадратным подбородком показалось ей еще привлекательнее. Он продолжал в упор разглядывать ее, и Карен почувствовала, как у нее засосало под ложечкой.

— Если вы миссис Уильямс, значит, произошла ошибка. Мы не располагаем жильем для семейного персонала. Боюсь, вы прилетели напрасно. — Он отвел глаза и внимательно осмотрел зал.

— Меня зовут Карен Мэри Уильямс, я представитель фирмы «Долки и Уильямс», — окрепшим голосом пояснила она, — так что никакой ошибки не произошло. Вы прибыли встречать именно меня, мистер?..

Он снова посмотрел на нее и хлопнул себя по лбу:

— Они прислали женщину? Целых пять часов я как проклятый ждал, пока прилетит этот чертов самолет, а они прислали женщину. Бог ты мой!

— Да, они прислали меня, — рассвирепела Карен, — и если уж говорить совсем точно, то часов было пять с половиной. — Может, он и «то, что нужно», но невероятный грубиян. — Рада познакомиться с вами, мистер… Полет затянулся, и я слишком устала, чтобы спорить о равноправии полов. Лучше проводите меня куда-нибудь, где я смогу отдохнуть.

Он сверкнул глазами, раскрыл было рот, но сдержался.

— Извините, я просто не ожидал, что это будете именно вы. — На мгновение коснувшись ее руки сильными теплыми пальцами, он забрал у нее рюкзак и опустил его на кафельный пол.

— Меня зовут Роуэн Марсден.

Карен заметила, как напряглось его лицо. Так вот как выглядит этот знаменитый специалист по спутниковой связи! Что ж, он тоже не соответствует тому, что она ожидала увидеть. Марсден представлялся ей немолодым сутулым субъектом, а вовсе не гигантом с суровым лицом. Она исподтишка попыталась рассмотреть его получше.

Прямые черные брови. Надменно выдающийся вперед орлиный нос. Подбородок с глубокой ямкой. Оценивающий взгляд, в котором порой мелькало какое-то непонятное ей выражение. Может быть, страх? Он перехватил ее взгляд, и Карен почувствовала, что краснеет.

Сделав над собой усилие, она холодно произнесла:

— Наслышана о вас, мистер Марсден, мне будет приятно с вами работать.

— Не думаю.

Брови у нее поползли вверх:

— Прошу прощения?

— Вы не будете работать со мной.

— Но… я приехала…

— Нет, — вздохнул Марсден, — я ожидал, что конструктором будет мужчина, мисс Уильямс, а не… какая-то девчонка.

— Что?

— Девчонка, — отрезал он.

Карен оцепенела. Она приготовилась к тому, что ее принадлежность к слабому полу вызовет удивление, но не ожидала такого откровенного презрения. Ей пришлось выдержать паузу, чтобы справиться с закипевшей в душе яростью.

— Мне кажется, вы…

— Женоненавистник? — подсказал он, сверкнув ослепительной улыбкой. — Мне это известно, но я не допускаю женщин на участок. Однако, — он окинул ее взглядом, — я доставлю вас в гостиницу, и вы сможете заказать билет на утренний рейс. — Он одной рукой подхватил ее тяжеленные сумки и зашагал к выходу.

Не допускает на участок женщин? Да еще осмелился назвать ее «девчонкой»? Карен в задумчивости двинулась за ним. Ей приходилось почти бежать, чтобы не отстать от него. К концу гонки она не сомневалась, что у нее подскочило давление. Если он рассчитывает уволить ее только на основании принадлежности к женскому полу, ему следует хорошенько подумать.

Карен свернула к дверям и, подбоченившись, загородила ему дорогу.

— Одну минуту!

Он остановился и посмотрел ей в глаза.

Она так и кипела от негодования.

— Я прилетела сюда, чтобы спасти ваш проект, и считаю ваше объяснение невразумительным.

— Прошу прощения, мисс. — Носильщик тронул ее за плечо. Ей пришлось посторониться, чтобы он мог протиснуться в дверь.

Марсден схватил ее за плечо, но затем отдернул руку и жестом указал на кафе, расположенное в стороне от прохода.

— Предлагаю вам выслушать мои объяснения в более безопасном месте.

Карен решительно вошла в кафе и опустилась на скамью с мягкой обивкой. Она сбросила сумку на сиденье и попыталась ладонями разгладить измятые льняные брюки. Погрузившись в напряженное молчание, они ждали, пока к ним подойдет официант.

Карен украдкой покосилась на сидевшего напротив нее мужчину и заметила тонкие морщинки, пролегшие от носа к губам, и темную щетину, проступившую на подбородке. Сексуальность и таинственность, исходившие от него, поразили ее — почему-то в его присутствии она ощущала внутреннее беспокойство.

Не сводя с нее изучающего взгляда, он выпил свой чай и наконец заговорил. Голос его звучал устало.

— Вы попросили — скорее потребовали, — чтобы я объяснился. Прекрасно, мисс Уильямс. Мы работаем на отдаленном участке, расположенном в горах. Среди персонала нет ни одной женщины, довольствуемся самым необходимым. Мы едим и спим в вагончиках. Поездки в город совершаются только в выходной день.

— Меня это не пугает, я привыкла к суровым условиям и легко адаптируюсь.

Черные брови недоверчиво приподнялись.

— Трудно в это поверить, но не это главное. Допустив вас на участок, я невольно поставлю под угрозу успешное завершение проекта.

— Почему? О каком риске идет речь? Вы ничего обо мне не знаете.

Неожиданно ее висок пронзила острая боль, вынудив Карен отказаться от дальнейших возражений. Она зажмурилась и прижала ладонь ко лбу. Выждав некоторое время, девушка снова открыла глаза.

Марсден посмотрел на нее и взглянул на часы.

— Вы устали, — уже не так сурово произнес он, — я отвезу вас в гостиницу.

Он встал и расплатился по счету. Почти ничего не видя от боли, Карен покорно последовала за ним. Однако когда она ощутила обжигающее прикосновение его горячей руки, у нее перехватило дыхание. Она попыталась освободиться, но обнаружила, что бессильна против стальной хватки.

— Постойте здесь, — проворчал Марсден, — чтобы мне не пришлось потом разыскивать вас в толпе.

Он подогнал машину, и Карен, слишком измученная, чтобы протестовать, позволила ему усадить себя в сверкающий красным лаком «ягуар». «Да, — подумала она, — этот тип ненавидит женщин, но любит машины».

Устроив Карен на обитом кожей сиденье, Роуэн погрузил ее сумки в багажник. Его высокая стройная фигура ловко проскользнула на место водителя, он вставил ключ в замок зажигания и нажал на акселератор. Мощный мотор ожил, автомобиль с ревом вылетел со стоянки и понесся в темноту.

Замкнувшись в молчании, он хмуро следил за дорогой. Карен незаметно разглядывала его сосредоточенное лицо. Ей вспомнился разговор с матерью, состоявшийся на прошлой неделе. Нет, Афина не права. Мужчины очень осложняют жизнь, и этот высокомерный англичанин не исключение. При всей своей привлекательности он отличался придирчивостью и скверным характером.

Однако за дурным настроением Карен разглядела в нем и другие качества. Какие же? Искренность? Это по крайней мере обнадеживало. Новый приступ боли заставил ее прикрыть глаза, и вскоре Карен задремала, убаюканная ровным гулом мотора. Она очень нуждалась в отдыхе.

Ей показалось, что уже через мгновение рука Роуэна снова опустилась на ее плечо. Карен очнулась и посмотрела в окно машины. Огни Манчестера остались позади, «ягуар» затормозил на темной улице возле многоэтажного здания. Роуэн подошел к пассажирской дверце и, подхватив Карен под локти, поднял ее с сиденья.

Почувствовав прикосновение его рук, она вздрогнула, как от электрического разряда и, пошатнувшись, на мгновение прижалась к его груди. При росте пять футов девять дюймов Карен была достаточно высокой, чтобы не поднимать голову при разговоре с мужчиной. Но только не с этим! Ее глаза находились на уровне его плеча, и она заметила колечки темных волос, выбивавшиеся из-за ворота его свитера, почувствовала свежий, лесной аромат его тела и ощутила ладонями твердую теплую грудь. Он отошел, чтобы вынуть из багажника сумки, и ее охватило необъяснимое чувство утраты.

Они вошли в гостиницу, и он, оставив ее у дверей, направился к регистратору. Ошеломленная реакцией своего тела, Карен принялась изучать развешанные по стенам репродукции. Когда Марсден вернулся, она как раз потянулась за своим багажом.

— Я сам донесу ваши вещи. — Он взял сумки у нее из рук и повел ее по коридору к лифту.

Они поднялись наверх, он отпер дверь ее номера, сложил сумки на кровать и обернулся:

— Если вам что-нибудь понадобится, я буду в соседнем номере.

Она прислушивалась к решительному голосу, наблюдая за игрой серебристых искорок в глазах.

«Сейчас не время», — подумала Карен и, собравшись с силами, поблагодарила его.

Он неторопливо отвернулся, и она успела заметить, как он усмехнулся.

— Это все, что я могу для вас сделать.

— Мистер Марсден…

Он резко обернулся и окинул бесцеремонным взглядом ее растрепанные волосы и лицо, которое — она не сомневалась — было бледным от усталости. Карен облизнула губы; от его взгляда ей внезапно стало не по себе. Может быть, ей показалось? Он смотрел на нее так… настойчиво.

«Я заставлю его переменить мнение о "девчонках”», — решительно подумала она. Если он рассчитывал ее напугать, то пусть не надеется. Карен выпрямилась во весь рост.

— Мистер Марсден, мне и раньше приходилось работать в мужском коллективе. Это было в пустыне, в Неваде; я ночевала в вагончике шахтеров.

— Вот как? — Темные брови взлетели вверх, он окинул ее взглядом, в котором читался вежливый интерес. Он старался не смотреть на жакет ее дорожного костюма, плотно облегавший фигуру, но это удавалось ему с трудом.

Она начала снова, сглотнув подступивший к горлу ком:

— Мистер Марсден…

— Роуэн, — вкрадчиво поправил он.

Его взгляд задержался на ее груди, и она почувствовала, как затвердели ее соски под его взглядом.

— Послушайте, — снова заговорила Карен, запахивая жакет, — трудности меня не пугают, я смогу жить в вагончике.

Он не ответил, только посмотрел на нее со странной, усталой улыбкой. Карен выпрямилась и, скрестив руки на груди, ответила ему таким же пристальным взглядом.

— Ладно, по крайней мере вы могли бы…

— Все вагончики заняты, мисс Уильямс, — соизволил ответить Марсден. — В том единственном, где еще осталось место, живу я сам.

Он улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы, и, все еще улыбаясь, открыл дверь в смежную комнату. На пороге он обернулся, от его веселья не осталось и следа.

— Будьте готовы к восьми. Я должен как можно скорее вернуться на участок и хочу убедиться, что вы сели на ближайший рейс. Спокойной ночи, мисс Уильямс, приятных снов.

Несмотря на усталую улыбку, которой он наградил ее напоследок, Карен заметила, как в его глазах вспыхнуло темное пламя. Он шагнул через порог и захлопнул за собой дверь. Услышав, как в тишине щелкнул замок, Карен в отчаянии отшвырнула ногой туфли и бросила на кровать измятый жакет. Ее взгляд упал на ночной столик красного дерева, и пальцы сами потянулись к тяжелой стеклянной пепельнице. Ее так и подмывало чем-нибудь запустить в закрывшуюся за его спиной дверь.

«Не стоит торопиться», — рассудила она. Существуют и другие способы обуздать Марсдена. Карен задумалась, потом улыбнулась и аккуратно вернула пепельницу на полированный столик. Все еще улыбаясь, она стянула брюки. Завтра она отдохнет, придет в себя и тогда покажет великому и ужасному мистеру Марсдену, на что способны «девчонки».

Глава 2

Громоздкое парусное судно, подхваченное шквалом, зарывалось носом в бушующие волны. Водяные валы бились о черный борт корабля, соленая вода перехлестывала через нос и потоками растекалась по палубе. Отчаянно вцепившись в страховочные канаты, Карен пыталась уклониться от подбиравшихся рук, тянувшихся к ней, чтобы вытолкнуть ее за борт в соленый водоворот. Неожиданно нос корабля резко задрался вверх, и она из последних сил стиснула пальцы, чтобы не потерять опору, когда судно вновь соскользнет с волны. Потоки, кружась, переливались через планшир, и ее снова швырнуло вперед.

— Нет! — закричала она, руки были совсем близко. — Не трогайте меня! — Поздно! Руки уже расцепили ее пальцы. — Нет… — Ее крик оборвался, чья-то ладонь зажала ей рот, запрокинув голову назад.

— Перестаньте, мисс Уильямс, — прогремел у нее над ухом низкий голос. — Если вы не прекратите вопить как резаная, сюда прибежит консьержка.

Очнувшись, она тут же встретилась с проницательным взглядом серых глаз Роуэна Марсдена. С какой стати он оказался в ее комнате? Да еще уселся на постель?

Карен поспешно приподнялась, и он убрал ладонь, которой зажимал ей рот. Она вдохнула полной грудью и увидела в руках Марсдена ключ.

— Я несколько раз стучал, но так и не смог вас разбудить, — пояснил он, заметив выражение ее лица.

Она съежилась под его испытующим взглядом.

— Наверное… мне что-то приснилось. — Зловещее видение все еще стояло у нее перед глазами, но Карен понятия не имела, что вынудило Марсдена прийти к ней в комнату. Чем бы ни объяснялся его поступок, он, судя по всему, не особенно стремился удовлетворить ее любопытство. Теперь вместо раздражения его красивое мужественное лицо выражало обеспокоенность, к которой примешивалось и другое чувство, которое можно было принять за чувственное желание, — если и не бросающееся в глаза, то, во всяком случае, не слишком замаскированное.

Под его оценивающим взглядом по ее телу пробежал необъяснимый трепет. Карен отвела глаза и отбросила с лица прядь волос, чувствуя, что руки плохо слушаются ее. Молчание затянулось.

Неожиданно он поднялся.

— Боюсь, я не могу позволить вам и дальше наслаждаться сном. Я тороплюсь, а вам… — его губы сложились в насмешливую улыбку, — вам предстоит успеть на самолет.

Она скользнула взглядом по вельветовым брюкам цвета шалфея, облегавшим его узкие бедра, по кремовой шелковой рубашке с распахнутым воротом. Ткань, натянувшаяся на мощных плечах, на талии собралась небрежными складками. На воротник свободной волной спадали длинные темные волосы. Их взгляды встретились, и Карен отвернулась.

Он протянул руку к пакетику из серебристой фольги, лежавшему на столике возле кровати.

— Вы принимаете снотворное регулярно? — Его испытующий взгляд пробежал по контуру ее груди, обрисовывавшейся под сбившейся простыней, затем снова вернулся к лицу. В его голосе звучала холодная насмешка, но еще большим холодом веяло от его оценивающего взгляда.

— Только тогда, когда вынуждена провести на ногах тридцать шесть часов, — заявила Карен, стараясь, чтобы ее ответ не прозвучал излишне резко.

Выражение его лица оставалось таким же бесстрастным:

— Понимаю.

Она подтянула простыню повыше, безотчетно сооружая защитный барьер и отгораживая свое тело от его проницательного взгляда.

— Я принимаю таблетки только в крайнем случае.

Роуэн отвел взгляд и повернулся к двери.

— У вас есть несколько минут, чтобы привести себя в порядок.

— Благодарю вас.

— Я… — Он не договорил. Она бы многое отдала за то, чтобы узнать, о чем он думает, стоя у двери и разглядывая крашеную панель, но спросить Карен так и не решилась. — Я буду ждать вас в вестибюле, — неожиданно произнес Марсден и вышел из комнаты.

Едва за ним закрылась дверь, как Карен вскочила с постели и бросилась в душ. Она ни за что не предоставит ему возможность обвинить ее в нерасторопности, а тем более — отослать обратно. Подставив плечи под струи воды, Карен обдумывала свое положение.

Уже двадцать минут спустя она целеустремленно шагала по вестибюлю, здесь было довольно комфортно, для чего, однако, пришлось пожертвовать элегантностью. На потертом восточном ковре сгрудились мягкие диваны и кресла, обитые синей тканью всевозможных оттенков. Марсден стоял, прислонившись к колонне, и изучал меню. Услышав перестук ее каблуков по кафельному полу, он опустил его и неторопливо произвел инспекцию ее внешнего вида.

От его оценивающего взгляда Карен бросило в жар, хотя она не сомневалась, что в платье в темно-синюю и серовато-коричневую клетку выглядит с профессиональной точки зрения вполне корректно. Широкий кожаный пояс подчеркивал тонкую талию, а уши украшали маленькие золотые сережки. Через плечо на узком ремне висел кожаный атташе-кейс, который хлопал ее по бедру в такт решительным шагам.

Улыбнувшись, Марсден жестом пригласил ее в ресторан.

— Прошу…

Они сделали заказ и снова погрузились в нескончаемое молчание, под аккомпанемент мелодии, раздававшейся из радиоприемника. Наконец принесли завтрак.

Марсден умело срезал верхушку вареного яйца и ловкими, быстрыми движениями выудил содержимое. Неожиданно Карен поймала себя на том, что рассматривает его руки с длинными изящными пальцами. Однако отчужденность Роуэна не располагала к беседе.

Карен отвела глаза и намазала маслом крошечный тост, затем приступила ко второму, выжидая удобного момента, чтобы заговорить. Роуэн, казалось, был всецело поглощен едой, и только однажды случайно взглянул на нее, когда потянулся за перцем. Потеряв терпение, Карен отхлебнула кофе и ринулась в атаку.

— Мистер Марсден, меня не покидает ощущение, что наш вчерашний разговор не окончен. Какие возражения вы можете выдвинуть против моей кандидатуры?

Он поднял на нее глаза и замер с чайной ложечкой в руке.

— Никаких. Ваши рекомендации безупречны, мисс Уильямс. Я согласен, что в области строительных конструкций вы специалист высокого класса. Вас настойчиво рекомендовало мне мое руководство. К вашей квалификации также нет никаких претензий. — Он говорил бесстрастно, и его глаза оставались все такими же холодными и оценивающими.

Карен чувствовала себя подопытным животным, ожидающим очереди на вивисекцию.

— Тогда в чем же дело?

Роуэн отставил рюмку для яиц и положил руки на стол.

— Вам следует понять, мисс Уильямс: на участке нет ни одной женщины. И я не хочу, чтобы они там появлялись, — по причинам, которые я предпочитаю оставить при себе. Наш участок находится в уединенном месте. Мужчины живут в крошечных вагончиках, разделенных на две спальни с общим душем посередине. Вся обстановка состоит из кровати, стола и стула. — Он жестом предложил ей еще кофе и продолжил: — Там нечем заняться, кроме чтения, да и это быстро вам надоест. Возможность прогулок по горам даже не обсуждается. К тому же, — он ткнул пальцем в воротник ее платья, — подобные ухищрения там будут неуместны.

Карен отпрянула от его прикосновения. Неужели он думает, что для работы на испытательном участке она привезла целый чемодан деловых костюмов? Похоже, в отношении женщин Роуэн Марсден придерживался таких же старомодных взглядов, как и ее отец. И в этом смысле был таким же ограниченным.

— Я в курсе, как следует одеваться для подобной работы, мистер Марсден. И буду признательна, если вы не станете относиться ко мне предвзято. У вас нет оснований полагать, что я некомпетентна. Я знаю больше, чем вы, возможно, предполагаете. К тому же… — добавила она, окинув его ледяным взглядом, — то, как я одеваюсь, вас не касается.

К ее удивлению, он улыбнулся:

— Наверное, вы правы, — улыбка тотчас же исчезла, — но кое о чем все же забываете, мисс Уильямс — проектом руковожу я.

— Это дает вам право высказать мне свои пожелания относительно работы. — Как она сумеет справиться с таким несообразным человеком? Чувствуя, что вот-вот вспылит, Карен положила салфетку рядом с тарелкой и поднялась из-за стола.

— Сядьте, — спокойно произнес он.

Карен стиснула кулаки так, что побелели костяшки на пальцах. Марсден ведет себя в точности, как ее отец. Барту Уильямсу не нужна была образованная дочь, он хотел видеть ее просто милой, праздной игрушкой. И только Леонард — его партнер по бизнесу — понимал ее горячее стремление чем-нибудь заниматься, добиться успеха в каком-нибудь деле. Если бы она не согласилась на это назначение, то фирма «Долки и Уильямс» понесла бы серьезные убытки. И теперь она скорее умрет, чем подведет Леонарда.

— Вы заблуждаетесь, если думаете, что ответили на все вопросы, мистер Марсден. Я очень хороший инженер, — заявила Карен, сдерживая голос, звенящий от ярости. — Я обладаю большим опытом в области строительных конструкций и стрессового анализа и умею производить все необходимые для этого расчеты, а что можете вы, кроме того, чтобы пускаться в рассуждения о моих «ухищрениях»? Зная о том, какую должность вы занимаете, я ожидала от вас большего.

Она умолкла и ждала ответа, бесстрашно выдержав пристальный взгляд Роуэна. Марсден читал ее резюме, видел рекомендации и все же, несмотря на ее опыт, отказывался принять в свою бригаду. Очевидно, он принял это решение, увидев ее. Да пошел он к черту! Как бы ей хотелось откровенно высказать ему все, что она думала о его проекте.

Карен заставила себя промолчать. Ради Леонарда она собрала волю в кулак и прикусила язык. Далки несколько месяцев вел переговоры, чтобы добиться этого контракта с Пикерингом, и она не могла одним махом перечеркнуть все его старания. Ей тоже нужна эта работа, что бы там ни говорил Роуэн Марсден.

Неожиданно ей в голову пришла новая идея. Карен поднялась и быстро зашагала к лифту. По дороге в аэропорт она изменит тактику.

Роуэн догнал ее в вестибюле.

— Встретимся здесь через двадцать минут.

Едва двери лифта открылись, Карен нырнула в кабину и надавила пальцем на белую кнопку. Двери захлопнулись перед самым носом Марсдена, и она успела заметить на его лице удивленное выражение. «Отлично», — подумала она, приятно было удивить его.

Ей тут же вспомнилось физическое влечение к нему, которое так неожиданно охватило ее накануне вечером. Тут тоже было чему удивиться. Она вспомнила, каким восхищением вспыхнули его глаза, цветом напоминавшие сплав олова со свинцом, и снова будто почувствовала прикосновение пальцев, сжавших ее плечо, и тот теплый мускусный аромат его сильного тела, который она ощутила, случайно прижавшись к нему на стоянке. Кровь бросилась ей в лицо. Проклятие, почему ей никак не удается выбросить его из головы?

Роуэн подошел к регистратору, чтобы расплатиться по счету. Карен Уильямс заработала высший балл за остроумие. Несмотря на кукольное личико, она оказалась весьма решительной дамой. Досадно, что он вынужден отказаться от специалиста с такой безупречной квалификацией. Даже на него произвели впечатление отзывы, которые ему прислали из управления. Но в резюме были указаны только ее инициалы — возможно, Пикеринг намеренно пошел на эту уловку, чтобы провести его. Впрочем, это не имеет значения, один раз он уже позволил себе плыть по течению, и с него достаточно. Больше он никогда не станет доверять женщинам. Именно этим объяснялось его нелепое правило: никаких женщин на участке. Он немедленно посадит Карен Уильямс в самолет и отправит обратно.

Перескакивая через ступени, Роуэн поднялся в свой номер. Лучше всего позвонить Пикерингу и потребовать, чтобы ему нашли другого инженера, у которого не будет такого соблазнительного тела и бархатных карих глаз.

— Соедините меня с Невиллом, — обратился он к телефонистке, ответившей на другом конце линии.

Через некоторое время в трубке послышался хрипловатый голос:

— Алло?

— Это Марсден… Да, я встретил Уильямс… Да, но произошло недоразумение. Как выяснилось, К.М. означает Карен, не помню как там дальше. Черт возьми, Невилл, вы знаете, как я к этому отношусь — никаких женщин на участке!

Стиснув зубы, Роуэн выслушал ответ.

— Мне наплевать, даже если она работала на саму королеву. Я ясно дал понять, что не желаю… о, она-то да. Гм. Да, конечно, мне нужно… и расчеты тоже?

Он почти не слушал начальника. Пикеринг любил поболтать. При всем своем уважении Роуэн знал, что Пикеринг никогда не понимал его проблемы. Впрочем, ему никогда и не приходилось работать с женщинами и наблюдать за тем, как бригада теряет работоспособность. К тому же, насколько Роуэну было известно, Пикеринг никогда не переживал предательства со стороны женщины.

Роуэн стиснул трубку, он и сам не понимал, почему до сих пор так переживает измену Клаудии. Но раны еще не зарубцевались, и он готов пойти на все, чтобы больше никогда не попадать в такое положение. Это стало его неизменным правилом. Никаких женщин на участке! Так лучше — для работы, для бригады и, конечно, для него самого.

Голос Пикеринга все еще гудел ему в ухо.

Не отнимая трубки, Роуэн растянулся на кровати и несколько раз глубоко вздохнул.

— Неужели я должен повторять?.. Господи, Невилл, это правило я установил для пользы дела, — он стиснул трубку крепче, — никто… Вы уверены? Хорошо, Невилл. Да. Спасибо. — И он швырнул трубку на рычаг. — Господи! Дай мне силы.

* * *

Карен неподвижно сидела рядом с Роуэном. Машина пронеслась по предместьям, затем свернула к северу, удаляясь от города. Полчаса назад он сунул ее сумки в багажник, и «ягуар» пулей вылетел с гостиничной стоянки, как будто они были участниками гонок. В ясном августовском небе проносились стайки белых облаков. Машина свернула, и Карен с недоумением взглянула на Роуэна.

— Если мы едем в аэропорт, то нужно было свернуть раньше, мы проехали указатель.

— Вы очень наблюдательны, если бы мы ехали в аэропорт, то должны были свернуть именно там.

— Тогда куда же…

— Это дорога на Кесуик.

— Но ведь там расположен ваш участок? Почему вы передумали?

— Разумеется, не по своей воле, мисс Уильямс, — уклончиво ответил Роуэн. — После завтрака я созвонился с управлением. Как видно, вы единственный инженер, обладающий опытом в установке антенн и умением производить необходимые для того расчеты. Словом, как выражаются американцы, мне некуда деваться.

Карен смерила его уничтожающим взглядом.

— Не сомневаюсь, что меня ждут незабываемые впечатления.

— Меня это радует не больше чем вас, мисс Уильямс, но нам предстоит выполнить серьезную работу, притом за очень короткое время, поэтому я сразу перейду к делу. Ради работы я… готов забыть о личных чувствах, — он пронзил ее взглядом, — но только до известных пределов. По дороге я постараюсь вкратце изложить вам ситуацию. — Он оценивающе посмотрел на нее. — Вы в курсе стоящей перед нами задачи, не так ли, мисс Уильямс?

Карен кивнула.

— Раз уж мы теперь коллеги, не будете ли вы так любезны не называть меня мисс Уильямс? Меня зовут Карен.

Он нахмурился:

— Как вам будет угодно, Карен.

Пока машина мчалась дальше на север, стремительно приближаясь к Камберленду, Роуэн изложил свои требования к новому типу платформы для установки нескольких антенн.

Слушая объяснения Роуэна, Карен изредка поглядывала на него и делала краткие пометки в желтом блокноте. На время обсуждения связанных с работой проблем он, казалось, забыл о своей неприязни к Карен, и она с интересом слушала его подробные объяснения, поймав себя на том, что не отрываясь смотрит на его губы. Он говорил отрывисто, проглатывая слоги — совсем как Леонард, но его голос был более низким и выразительным. Закрыв глаза, Карен представила себе…

Хорошенькое дело! Она приехала сюда работать, а не предаваться мечтам. Сурово осудив свою легкомысленность, Карен заставила себя сосредоточиться и, дождавшись паузы, спросила:

— Каков состав почвы на участке?

— Преимущественно гранит.

— Хорошо, это облегчит задачу.

— А как бы вы поступили, если бы там была, например, сланцевая глина?

Карен на мгновение задумалась, потом объяснила, добавив:

— Конечно, это зависит от ваших требований к устойчивости.

— А нагрузка ветра одиннадцать баллов? — Он допрашивал ее, как экзаменатор.

— Семьдесят пять миль в час? — Она подняла глаза, взмахнув темными ресницами. — Никаких проблем, однако мне нужно проверить ваши нормативы.

— В моем кабинете есть экземпляр, — ответил Роуэн, покосившись на нее, — а если понадобится что-нибудь еще, мы можем заказать в Йорке. — Он потянулся к магнитофону и случайно коснулся ее рукой. Карен отпрянула как от ожога.

Ее сердце бешено забилось, по бедру побежали мурашки, а из груди вырвался прерывистый вздох. Она старалась не сводить глаз с дороги.

— У меня есть своя копия.

Его брови удивленно приподнялись, он бросил на нее недоверчивый взгляд:

— «Применяемые на практике британские стандарты»?

— Поверьте мне, мистер Марсден. Я знаю, с какими стандартами вы работаете. — Карен скороговоркой выпалила номера, не пытаясь скрыть, как ее позабавило его удивление. Вот и урок номер один, который дала вам «девчонка», мистер Марсден.

После полудня местность изменилась — стали появляться холмы; взгляд Карен рассеянно скользил по зеленым полям, на которых паслись стада коров. Доехав до Пенрита, они свернули на запад. Карен восхитила ловкость, с которой Роуэн управлял своей мощной машиной, ведя ее вверх по склону на весьма приличной скорости. Сквозь густые облака пробивались солнечные лучи, раскаляя салон автомобиля, отделанный деревянными панелями из ореха. Задыхаясь от жары, Карен чувствовала, как между ее грудей стекают ручейки пота.

Она задумалась над тем, что рассказал ей Роуэн. Он только познакомил ее с требованиями, которым должна была соответствовать будущая платформа, но не сказал ни слова о работе в целом. И даже не спросил, понадобятся ли ей какие-нибудь инструменты. Она ничего не знала о своем будущем жилье, если не считать глупых намеков, которыми он пытался запугать ее вчера вечером.

Ей стало еще жарче, когда она подумала о том, что ей предстоит делить с ним один вагончик. Или, может, даже одну постель… у нее пересохло во рту.

Карен тряхнула головой, отгоняя посторонние мысли. Конечно, вчера он пытался ее запугать. Девушка глубоко вздохнула. Ей придется следить за собой, если она намеревается пробить такое мощное сопротивление. Она докажет ему, что сделана из куда более крепкого материала, чем он себе представляет.

Роуэн прервал ее размышления:

— Не обольщайтесь: то, что вы удовлетворительно ответили на несколько вопросов, еще не говорит о том, что я готов предоставить вам карт-бланш на строительной площадке. Вся ответственность лежит на мне, поэтому проект и все расчеты пройдут через мои руки.

— Вы сомневаетесь в моих способностях, мистер Марсден?

Он посмотрел на нее в упор, затем снова переключил внимание на дорогу. Ответ последовал не сразу.

— Правильнее было бы сказать, что я предпочитаю контролировать вашу работу.

— Как хотите. Только не учите, что и как я должна делать.

Роуэн искоса посмотрел на нее и переключил скорость.

Начинался крутой спуск, в конце которого раскинулся Кернбек — деревушка с крышами из сланца, название которой Карен прочитала на маленьком белом дорожном указателе. По краям дороги росли раскидистые буки, а в отдалении виднелись грубые каменные стены, обозначавшие границы полей.

Неожиданно Роуэн снова нарушил молчание:

— Скоро будем на месте, может быть, вам нужно что-нибудь купить в деревне, прежде чем мы поедем дальше?

Она подумала, что Роуэн не похож на человека, которому нравится бродить по магазинам. Да и она вряд ли могла бы получить от этого удовольствие в такой мрачной компании.

— Нет, мне ничего не нужно, — ответила Карен, решив исследовать Кернбек позднее, и уже самостоятельно.

Сорок пять минут спустя машина въехала на замощенную гравием стоянку, окруженную зарослями ольхи с серебристой корой.

— Приехали, — объявил Роуэн, когда шины захрустели по грубому камню.

Карен окинула взглядом строительную площадку. Расположенная в окружении голых скал, образовывавших естественную чашу, она, несомненно, была уединенной и находилась милях в двадцати от сонной деревушки, которую они недавно проезжали. На бетонных плитах замерли три больших дизельных трактора, крыши которых ощетинились веером кабелей и антенн. По периметру возвышалась деревянная платформа, с одной стороны которой сгрудилось с полдюжины жилых вагончиков.

Роуэн поставил «ягуар» на стоянку, и к нему тут же подбежал светловолосый бородач гигантского роста, одетый в джинсы и свитер.

— Эй, ребята! Роуэн вернулся.

Дверь вагончика распахнулась, и к «ягуару» устремились еще двое мужчин.

Один из них, худощавый и темноволосый, выглядел не старше Карен. Следом за ним грузно переваливался мужчина средних лет. Усеянный пятнами передник ясно говорил о том, что это лагерный повар.

Роуэн выбрался из машины и открыл дверцу перед Карен.

— Ничего не говорите, я сам все объясню, — предостерег он.

Озадаченная, она отстегнула ремень безопасности и выбралась из машины.

— Ты захватил мне книгу? — Окликнул Роуэна темноволосый, когда все трое подошли поближе.

— К черту книги! — Взревел блондин на ужасном местном диалекте. — Ты привез портер? Намнужно… — Он увидел Карен, и слова замерли у него на губах. Справившись с удивлением, он расплылся в улыбке и обернулся к Роуэну: — Ого, старик! Ты привез кое-что получше портера! Но я думал, ты…

— Мисс Уильямс будет работать у нас инженером.

— Вы слышали, ребята? — фыркнул блондин, окинув взглядом своих товарищей, а затем и Карен. — Наш Роуэн сам привез нам дамочку-инженера.

Марсден окаменел:

— Иди к черту, Райзбек!

Карен почувствовала, как у нее вспыхнуло лицо. Она отступила на шаг, но тут же была вынуждена остановиться, поскольку наткнулась на грудь Роуэна, твердую как скала.

Он ободряюще положил ей руку на плечо, и снова будто электрический разряд пробежал по ее телу от прикосновения его пальцев. Она судорожно вздохнула. Ей показалось, что его рука задержалась у нее на плече чуть дольше, чем это было необходимо. Наконец он отошел от нее, обернулся к бригаде и кашлянул, чтобы привлечь внимание товарищей.

— Мисс Уильямс будет подчиняться непосредственно мне.

Померещилось ли ей, или его голос действительно звучал необычно хрипло? Она не успела обдумать это странное обстоятельство, потому что Роуэн уже указывал рукой на блондина.

— Сирил Райзбек из Ливерпуля. Один из наших техников-лаборантов, не отличающийся чувством такта. — Он бросил угрожающий взгляд на Сирила.

— Меня зовут Деррик Самнер, — нерешительно представился темноволосый.

Третий член бригады, седой, коренастый и невысокий — значительно ниже Карен, — выступил вперед и протянул ей мощную руку.

— Клайв Торникрофт. — На нее взглянули бледно-голубые глаза, в углах которых выдубленную ветрами кожу прорезали глубокие морщины.

— Торни присматривает за нами, — с улыбкой заметил Роуэн.

Торни сердечно пожал ей руку:

— Шеф-повар к вашим услугам.

Роуэн обратился ко всем троим:

— Возвращайтесь к работе, ребята! Увидимся, как только я устрою мисс Уильямс. Ах да, — он посмотрел на Деррика, — я привез тебе книги.

— А портер? — поинтересовался Сирил.

— И портер.

Деррик Самнер лукаво улыбнулся:

— Рады видеть вас у нас в гостях, мисс Уильямс. — И вслед за остальными двумя направился к вагончикам.

— Сюда, — распорядился Роуэн. Одной рукой подхватив рюкзак и сумку, он повел Карен к серебристому вагончику, примостившемуся среди чахлых елей. Он распахнул дверь и отступил, приглашая Карен в крошечную комнатку.

На ее взгляд, площадь помещения не превышала восьми квадратных футов. У одной стены стоял письменный стол с лампой для чтения, а рядом — шкафчик для документов. Напротив стола она увидела узкую кровать с бежевым одеялом и простыней оливкового цвета. Стену над столом украшала топографическая карта, напротив которой располагалась книжная полка, содержащая несколько увесистых томов.

«Мрачное местечко», — подумала она. Роуэн ее не обманул: обстановка и в самом деле была спартанской. Но ей предстоит прожить здесь всего пару месяцев. Она справится.

Роуэн опустил ее сумки на кровать.

— Вы будете жить здесь, — грубовато произнес он, — комната служила мне кабинетом, но тут есть маленькая кладовка, кроме того, для своих личных вещей вы можете занять несколько полок в ванной. — Он мотнул головой в сторону центрального отсека за узкой скользящей дверью. — Это там.

Она пожала плечами. Планировка была такой же, как в трейлере шахтеров, который она занимала в Неваде. Расположенная в центре ванная примыкает — Карен глубоко вдохнула — к спальням по обеим сторонам вагончика.

Он не шутил, ей действительно предстояло жить в его вагончике. Она почувствовала, как у нее замерло сердце.

— Вторая комната… ваша?

— Да, но у нее отдельный вход. Боюсь, ванной нам придется пользоваться по очереди. И туалетом тоже. — Его лицо хранило непроницаемое выражение. — Я предупреждал вас, что это уединенный участок, так что поблажек не ждите. Вы — рядовой член бригады.

Он перевел взгляд на книжные полки.

— Книги в вашем распоряжении, располагайтесь. Обед в шесть в синем вагончике. — Роуэн развернулся и начал спускаться по ступенькам, но задержался и взглянул на нее с подчеркнутой холодностью. — Ах да, мисс Уильямс, с вашей стороны будет благоразумно не вступать в близкую дружбу с кем-либо из бригады.

Карен чуть не задохнулась:

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что вы приехали сюда работать, а не любезничать. Ничто не должно отвлекать их от нашей задачи. Я ясно выразился? — Он спустился на землю и ушел.

— Вполне! — Карен с треском захлопнула дверь. Вагончик содрогнулся, и в ванной что-то упало. — Черт!

Неужели он вообразил, что она намеревается соблазнять его подчиненных? До сих пор никто не осмеливался усомниться в том, что она знакома с профессиональной этикой. Или в том, что она умеет себя ценить.

Большое спасибо, но учить ее жизни излишне. Однако ей придется нелегко, если учесть, что Роуэн Марсден намерен мешать ей на каждом шагу. До чего грубый, невыносимый человек — просто невероятно. И в то же время — самый притягательный мужчина из всех, кого ей приходилось встречать.

Подождите, Роуэн Марсден, я вам еще покажу. Вот увидите!

Глава 3

Карен осторожно отодвинула дверь ванной комнаты и заглянула внутрь. Под раковиной на полу валялись осколки блюдца из голубого китайского фарфора вперемешку с непонятными коричневыми гранулами. Подняв некоторые из них, Карен поразилась. Кошачий корм! Роуэн жил в вагончике не один — у него была кошка. Это показалось ей невероятным, не может быть, чтобы животные могли выносить его общество.

Она собрала осколки в мусорную корзину, затем смела остатки корма тряпкой и смыла их в туалет. На висевшей над раковиной полке выстроилось еще несколько голубых блюдечек, а рядом стоял большой кувшин, наполненный гранулами корма. Карен насыпала немного в другое блюдце и поставила его на пол.

— Похоже, он любит кошек больше, чем людей, — пробормотала она.

Дверь, ведущая на смежную половину, была приоткрыта. Не устояв перед искушением, Карен приоткрыла ее пошире, чтобы можно было просунуть голову. Под довольно обшарпанным письменным столом, на котором тем не менее царил образцовый порядок, стояла пара надраенных ботинок из кордовской кожи. На столе лежала открытая книга. Со спинки виндзорского кресла свисали серые джинсы. Обстановка в точности повторяла комнату Карен, только постель была застелена полностью. Бахромчатая накидка из синей шерстяной ткани частично прикрывала пышное одеяло, на котором, в самом центре кровати, свернулась темно-рыжая полосатая кошка, наблюдавшая за Карен прищуренными глазами.

Карен опасливо покосилась на дверь вагончика и, подкравшись к кровати, провела рукой по мягкому меху. Кошка ответила низким урчанием.

— Ты настоящая красавица, — улыбнулась Карен и тихонько ретировалась в свое новое жилище.

Проходя мимо стола, она заметила на нем открытую книгу. Вудсворт.

Значит, Роуэн Марсден — любитель поэзии! Она скорее бы подумала, что специальные журналы больше отвечают его вкусу. Честно говоря, еще секунду назад Карен могла поспорить, что сотрудник Пикеринга достоин высшего приза за безразличие к окружающим. Теперь же она была заинтригована. Неужели в груди надменного британца бьется романтическое сердце?

Вернувшись к себе, Карен распаковала вещи и засунула сумки под кровать, затем взглянула на часы. Пять тридцать. Она успеет освежиться и переодеться во что-нибудь более подходящее. В дороге ей было жарко, но здесь, в горах, окна то и дело сотрясались от порывов ветра. Вспомнив о том, что все члены бригады были в теплых свитерах, она порылась на выделенной для нее половине полки в ванной и вытащила свитер ручной вязки, стараясь не потревожить аккуратную стопку мужских пуловеров. Робко прикоснувшись к одному из них — из черной гернсийской шерсти, Карен замерла, вдыхая исходивший от него аромат хвои.

Внезапно ее поразила нелепость ситуации, в которой она оказалась. То, что она будет жить в одном вагончике с Роуэном Марсденом, казалось ей просто смехотворным. Конечно, ему не помешало бы узнать кое-что о женщинах, но она не собиралась брать на себя роль его наставника. Карен снова вспомнила его бесцеремонность, и по ее спине пробежал холодок. Несмотря на всю его привлекательность, работать с таким невыносимым человеком, не скрывающим своей неприязни к женщинам, будет тяжело. Если бы его уверенность в себе не сочеталась с резкостью, если бы он не стремился доминировать над ней, а мог бы стать ее партнером… Карен удрученно вздохнула. Неудивительно, что она до сих пор одна. Таких мужчин не существует.

Карен закрыла дверь на его половину. В ее голове мелькнула неожиданная мысль. Может быть, она слишком разборчива? Мать не раз намекала на это. Права ли она, или ее обвинение несправедливо? В конце концов, нельзя же впустить в свою жизнь совершенно неподходящего человека.

Наводя порядок в своем новом жилище, выравнивая книги на полке и взбивая подушку, Карен снова припомнила свой разговор с матерью.

Коттедж, в котором жила Афина, стоял на самом берегу залива. В последний раз Карен была там перед отъездом в Англию…

* * *

— Карен? — послышался в переговорном устройстве мелодичный голос Афины Уильямс, — дверь незаперта.

Толкнув застекленную дверь, Карен вошла в гостиную, и тотчас же окунулась в облако ароматических курений. Она с любопытством оглядела постоянно меняющуюся обстановку, пытаясь определить, какая прихоть пришла в голову ее матери на этот раз. Заметив извергающую дым горгулью, она улыбнулась.

— Что скажешь? — поинтересовался все тот же музыкальный голос.

Карен заглянула в маленький, залитый солнцем кабинет, расположенный в глубине коттеджа, и, как всегда, восхитилась неувядающей молодости материнского лица, обрамленного эффектным ореолом серебристых волос. Сидя в инвалидном кресле, Афина Уильямс искусно подбирала оттенки свинцового неба на стоящем перед ней холсте. На переднем плане картины были изображены мужчина и женщина: они стояли, держась за руки, а у их ног разъяренные буруны разбивались о скалистый утес.

— Ужасно, — прокомментировала Карен.

Окинув незаконченный пейзаж критическим оком, Афина перевела взгляд на дочь.

— Действительно, позу я выбрала не слишком удачно, — с упреком заметила она, — но ты могла бы высказаться помягче.

— Я не о картине, мама, — рассмеялась Карен, — я говорила об этой штуке на камине.

Афина развернула свое кресло.

— Этой «штуке», как ты ее называешь, больше трехсот лет. Фрагмент отделки замка в Ланкашире. — Она направилась на кухню. — На сегодня я по горло сыта живописью. Давай выпьем чаю, и ты расскажешь мне о своей поездке.

Наблюдая за реакцией матери, Карен вкратце передала то, что услышала от Леонарда. Карен было девять лет, когда произошла автомобильная катастрофа, и с тех пор она поддерживала с матерью самые тесные отношения, даже теперь, после того как переехала из коттеджа, поселившись поближе к месту работы. Некоторое время ее беспокоило материальное положение Афины, но вскоре она убедилась, что ее матери приятно чувствовать себя самостоятельной. Карен сознавала, что не меньше ее нуждается в этих встречах.

Несмотря на вдовство и паралич, сковавший нижнюю часть тела, Афина отказывалась склонить голову перед постигшим ее несчастьем и неплохо зарабатывала живописью. Между издательствами шла настоящая война за право украсить книгу обложкой, выполненной Афиной Уильямс.

— Не беспокойся обо мне, я не пропаду. Впрочем, Леонард навещает меня чуть ли не каждый день.

— Мам, я знаю, что ты вполне самостоятельная личность, но…

Афина изящным жестом поправила прядь волос и с уклончивой улыбкой взглянула на Карен.

— Я поняла тебя. Не будь я так осмотрительна, то просто не знала бы, куда деваться от нежелательного мужского внимания. — Она засуетилась над перекрутившейся скатертью, затем выровняла стопку книг. — Ты говорила, что собираешься в Манчестер. Надолго?

Карен пожала плечами:

— Не знаю. В аэропорту меня встретит представитель Пикеринга, а сама строительная площадка расположена где-то в Озерном крае. Не исключено, что мне придется заглянуть в Йорк — там у них офис. Все зависит от той информации, которую я получу на месте. И… — она помолчала, неторопливо отхлебнув чай, — от того, насколько я смогу рассчитывать на помощь Роуэна Марсдена.

— Кого?

— Марсдена, руководителя проекта, придерживающегося пещерных взглядов на женщин.

Афина улыбнулась.

— Звучит многообещающе. Ты расскажешь мне о своем задании?

— Это сугубо профессиональный разговор.

Глаза Афины блеснули.

— Ты совсем как твой отец. Никогда не любил рассказывать мне о своей работе.

— Хотя я и выбрала такую же профессию, но в глубине души…

— В глубине души ты такая же, как я, — закончила Афина. — Иногда я мечтаю, чтобы это сходство было не таким очевидным. Ты все время работаешь. Думаю, у тебя совсем нет личной жизни… Это вредит здоровью. Иногда следует находить время и для себя, дорогая. Такая целеустремленность может отпугнуть мужчин.

— Вот еще! Все мужчины, с которыми мне приходилось работать, или не замечают никого, кроме самих себя, или примитивны, как посудомоечная машина. Тебе ведь не нужен человек, который превратит твою жизнь в эксперимент? Тогда зачем он нужен мне?

— Тем не менее порой я чувствую себя одиноко, — задумчиво заметила Афина.

Это признание озадачило Карен. Афина чувствует себя одинокой? Она вгляделась в невозмутимое лицо матери. Оно мало изменилось, только волосы поседели. Случалось, что по этому прекрасному лицу пробегала тень, но Карен объясняла это усталостью. Конечно же, Афина не могла иметь в виду… Карен принялась собирать чашки, чтобы отнести их в раковину.

— Я не собираюсь заполнять свою жизнь с помощью мужчины, мама.

— Увидим, — ответила Афина, блеснув загадочной улыбкой.

Карен рассмеялась, среди ее знакомых не было мужчин, уверенных в себе настолько, чтобы не пытаться доминировать над окружавшими их женщинами.

Карен выглянула в окно вагончика. Сквозь облака пробивались лучи предзакатного солнца. Она выбросила из головы воспоминания о доме и взглянула на часы. Пора ужинать.

Ровно в шесть Карен вышла из комнаты и неторопливо зашагала к синему вагончику. Просторный свитер она аккуратно заправила в выцветшие серые джинсы, а на плечи набросила подходящий жакет.

В столовой вокруг длинного стола собралось семеро мужчин. Во главе сидел Роуэн. Услышав щелчок открывающейся двери, он поднял глаза и жестом пригласил ее войти.

Карен заняла свободный стул в противоположном конце от него, сев между Дерриком и бородатым блондином по имени Сирил. Деррик приветствовал ее лукавой улыбкой.

— У нас здесь сборная команда, — в следующее мгновение сообщил Сирил, говоривший с сильным акцентом. Он сделал выразительный жест, обведя рукой своих суровых на вид коллег. — Мак, наш инженер-электрик, — из Шотландии, — указал он на коренастого рыжебородого мужчину, сидевшего справа. — Падди, тот, что рядом с ним, — инженер-испытатель. Нетрудно догадаться, что он родом из Эйра. Мы пытались превратить его в цивилизованного человека, но иногда на него находит, и он снова принимается разглагольствовать на гэльском наречии.

— И притом гораздо чаще, чем наоборот, — добавил шотландец, и в уголках его глаз собрались морщинки.

Карен поймала на себе взгляд Роуэна, и улыбка сползла с ее лица. Он и не думал улыбаться и не сводил с нее странного пристального взгляда. Все смолкли, кто-то закашлялся. Наконец Падди, ирландец с обветренным лицом, рассмеялся и протянул Карен мозолистую руку.

— Может, эти ребята и впрямь принесли нам язык, но разговаривать на нем они учатся у нас.

— Джек ставит опыты, а Робин анализирует данные, — продолжил Сирил, представив Карен еще двоих, сидевших напротив нее.

Джек, суровый крепко сбитый мужчина, кивнул и приподнялся со стула. Карен все еще ощущала на себе взгляд Роуэна. У нее взмокли ладони. Подчеркнуто не обращая на него внимания, она обернулась к улыбающемуся Деррику:

— А вы чем занимаетесь?

— Я… ох… я… — Лицо Деррика залилось румянцем.

— Этот парень — наш программист, — пояснил тот, кого назвали Робином, — к тому же справляется со своим делом просто превосходно.

— Неплохо, — согласился Падди, — да только слишком еще зелен.

— Слишком молод, — перевел Сирил, приведя Деррика в полное смущение.

— Насколько я понимаю, это не означает, что у него меньше обязанностей, чем у всех остальных, — невозмутимо заметила она.

Благодарная улыбка осветила мальчишеское лицо Деррика.

Карен подняла глаза и встретилась взглядом с Роуэном. Свою шелковую рубашку он сменил на шерстяную; она была сочного зеленого цвета и плотно облегала широкие плечи. Чувствуя, как по ее телу разливается теплая волна, Карен неуверенно улыбнулась ему.

Раздраженно откинувшись на спинку стула, Роуэн отвернулся. Черт бы ее побрал! Зачем она улыбается ему, зачем соблазняет его своими большими шоколадными глазами и зовущими к поцелуям губами. Он не хотел, чтобы она напоминала ему о том, что он мужчина и обладает естественными мужскими потребностями. Короче говоря, Роуэн не хотел видеть ее в своей бригаде, а уж тем более — в своем вагончике.

Не прояви Невилл такую настойчивость, он отказался бы от ее услуг. Но черт возьми, он дорожит своей работой и с уважением относится к старику; и ей-богу, он готов закрыть глаза на то, что все это действует ему на нервы. Он возьмет Карен Уильямс в свою бригаду и будет относиться к ней со всем уважением, которого она заслуживает, но только ради проекта. Кроме того, он вовсе не обязан испытывать к ней симпатию.

— Теперь мы знаем, какие конструкторы тебе по вкусу, — тихонько шепнул ему Джек. — Боюсь, старик, ты ступил на опасную дорожку. — Протянув мощную руку, Джек взял стакан воды и поднес его к губам. Затем, выпив воду, вытер рот тыльной стороной ладони. — Ты сам всегда возражал против присутствия женщин на участке.

Роуэн обернулся к своему главному инженеру. Они с Джеком Олсопом дружили еще в школе и на трех последних объектах работали вместе.

— Давай не будем об этом, Джеки, — шепнул он.

— Зачем же ты ее взял? — не отступал Джек, пристально разглядывая Карен.

— Я?.. — Роуэн помолчал. — Только ради проекта. Не кандидатура была единственной. Кроме того, мне сообщили, что мисс Уильямс превосходно знает свое дело.

— Ну, если ты так считаешь, — пожал плечами Джек, — потом не говори, что тебя не предостерегали.

— Договорились. — Роуэн развернул салфетку и расстелил ее на коленях.

Очевидно, Джек добровольно взял на себя обязанность защищать Роуэна от жизненных невзгод. Возражать Роуэн не решился. Учитывая условия, в которых им приходилось работать, взаимная забота всех членов бригады друг о друге была непременным условием успеха. Его взгляд снова задержался на Карен. Непросто обуздать свои чувства, но выбора у него нет.

Карен больше не смотрела на Роуэна. В столовой воцарилось молчание, и девушка опустила глаза. «Какой же он грубый, — подумала она, — и надменный… И очень сексуальный».

Торни поставил на стол дымящееся блюдо с кусочками мяса, свернутыми в рулончики и насаженными на шампуры, затем принес миску, в которой высилась горка картофельного пюре. Карен попробовала мясо. Его острый и слегка сладковатый вкус не был похож ни на одно знакомое ей блюдо.

— Что это?

— Лучше не спрашивайте, — предостерег Сирил, — это один из секретных рецептов Торни.

Робин фыркнул:

— У Торни все рецепты секретные. Большинство из нас не сомневаются, что он стряпает это из остатков того, что готовил накануне.

— Скорее уж из того, что осталось с прошлой недели! — подмигнув, добавил Падди.

Торни приложил руки к груди:

— Вы ранили меня в самое сердце, ребята. Мисс Уильямс может плохо подумать о моих кулинарных способностях.

Роуэн продолжал сосредоточенно разглядывать Карен. Она ела, заставив себя не замечать его оценивающего взгляда и прислушиваясь к шутливой словесной баталии, разгоревшейся среди ее новых товарищей.

Когда с едой было покончено, Торни проворно унес ее пустую тарелку и поставил перед Карен другую, поменьше.

— Прошу вас. Надеюсь, вы не откажетесь попробовать мой королевский пудинг?

Карен погрузила ложку в пудинг и попробовала.

— Восхитительно!

Торни просиял.

— Вы впервые в Англии? — поинтересовался Деррик.

— Гмм… — Рот Карен был набит пудингом, и она ограничилась кивком.

— Вам уже приходилось работать на установке антенн? — спросил Робин.

Она окинула взглядом стол, и ее глаза остановились на Роуэне. Он держал в руке чашку кофе, пальцы второй руки поглаживали гладкую синюю глазурь. Руки у него были такими же большими, как и он сам, с длинными пальцами и ухоженными ногтями. Она завороженно любовалась ими, пытаясь мысленно ощутить их прикосновение. Карен закрыла глаза от представившейся ей картины, но тут же заставила себя сосредоточиться на заданном ей вопросе.

— Да, трижды. А на таком участке — во второй раз.

Шотландец улыбнулся.

— Что ж, по крайней мере по выходным мы имеем возможность спускаться в деревню.

— Хотя подобное желание возникает гораздо реже, — усмехнулся Сирил.

— Смотри не ляпни этого при Мэгги, — предостерегающе заметил чей-то голос.

Раздался дружный хохот, и Карен невольно улыбнулась. Роуэн не принял участия в веселье. Поманив за собой Джека, он отошел в дальний угол столовой. Карен не слышала, о чем они говорят, но по случайному взгляду в ее сторону догадалась, что о ней.

Заметив, что во взаимном обмене колкостями Деррику достается больше других, Карен намеренно обратилась к нему с несколькими вопросами, снова ощутив на себе взгляд Роуэна. Наконец Торни вымыл посуду и удалился на кухню, и Карен почувствовала себя неуютно. Подняв глаза, она снова столкнулась с прикованным к ней взглядом Роуэна.

Он был откровенно враждебным. «Черт бы его побрал!» — подумала она. Неужели она не имеет права познакомиться с людьми? Карен снова обернулась к Деррику.

— Что вы сказали?

— Я… я спросил, играете ли вы в шахматы. — Он сглотнул.

— Играю.

— Может, мы как-нибудь сыграем партию? — Его голос звучал по-прежнему нерешительно, но лицо уже не пылало предательским румянцем.

Рядом с ними возникла зловещая фигура Роуэна.

— Тебе не кажется, что сегодня будет лучше отпустить мисс Уильямс пораньше? Завтра она должна будет подняться на рассвете.

Несмотря на вкрадчивую интонацию, Карен не сомневалась в том, что это было предостережение.

— Ох, простите, — промямлил Деррик, заливаясь румянцем, — я и сам должен был подумать о том, что вы устали.

— Я прекрасно себя чувствую. И не настолько устала, чтобы отказаться от дружеской болтовни. — Карен прикоснулась к его руке. — Сыграем завтра.

Роуэн нахмурился. Не глядя на него, Карен поднялась из-за стола.

— Всем спокойной ночи. — Она помахала рукой бригаде, вышла и быстро зашагала к вагончику, устало размышляя о том, что вполне обойдется без очередной стычки со своим плохо воспитанным боссом.

Оказавшись у себя, Карен поскорее надела фланелевую ночную рубашку цвета слоновой кости и с облегчением вытянулась под одеялом. Едва она закрыла глаза, как послышался громкий стук в дверь, ведущую на вторую половину.

— Мисс Уильямс!

Карен не шелохнулась. Неужели он не может подождать до утра? Будь она проклята, если позволит ему снова втянуть ее в какие-нибудь объяснения.

Дверь тихонько приоткрылась. Затаив дыхание, Карен притворилась спящей. Пусть он уйдет. Карен не хотела его видеть, не хотела, чтобы он входил к ней в комнату. Ей было неприятно сознавать, что он так близко от нее, что всего в двух шагах от ее спальни снимает одежду со своего сильного тела, вытягивается во весь рост в широкой постели…

У нее пересохло во рту, а сердце бешено забилось, она снова поразилась тому, какой оборот приняли ее мысли. Дверь так же неслышно закрылась. Послышались шаги, затем из душа полилась вода.

Карен прижала руки к груди, как будто хотела успокоить бешеный аллюр сердца. Что же с ней такое? Роуэн Марсден, такой старомодный, раздражительный и властный… одновременно казался ей самым привлекательным из мужчин.

О Боже, как все это понимать? Карен не могла позволить себе обращать внимание на такие вещи. Это было непристойно и в высшей степени непрофессионально. Более того — опасно.

Ради Леонарда и собственной карьеры ей предстояло подтвердить свою безупречную профессиональную репутацию и сосредоточиться на служебных обязанностях. Ее присутствие здесь нужно Леонарду; этого требует ее работа. Она не может ей пренебрегать. Придется взять себя в руки, придется как-то справиться с этим… Несмотря на Роуэна Марсдена.

Проснувшись на следующее утро, Карен почувствовала, как что-то щекочет ей щеку, и услышала у самого уха хрипловатый рокот.

— Перестань, киса. Хватит! — Она оттолкнула кошку и уткнулась лицом в подушку.

Неожиданно дверь приоткрылась. Карен мгновенно открыла глаза и поспешно повернула голову.

В дверях стоял Роуэн. Увидев ее в постели, он тут же остановился.

— Извините, у вас было так тихо, и я подумал, что вы уже ушли. Я кое-что ищу. — Его взгляд упал на кошку, свернувшуюся у нее на руках.

Он подошел к кровати и потянулся за кошкой. Карен заметила обтянутые джинсами узкие бедра и длинные ноги.

— Мармеладка вам помешала? — спросил он, освобождая впившиеся в одеяло когти. Он потянул кошку к себе, и его пальцы коснулись ее рубашки в том месте, где под тканью проступали холмики груди. На мгновение она встретилась взглядом с его вспыхнувшими глазами, и у нее замерло сердце. Он отпрянул:

— Извините.

От мимолетного прикосновения Карен бросило в жар, по телу пробежала дрожь. Она почувствовала, как затвердели ее соски, и прерывисто вздохнула.

— Ничего страшного, — солгала она.

Роуэн поднял кошку на плечо.

— Моя девочка, — пропел он, улыбаясь и поглаживая мягкий густой мех.

Карен наблюдала за чувственными движениями длинных пальцев. Когда Роуэн обернулся к Карен, его лицо снова приняло надменное выражение.

— Я прослежу, чтобы она больше вас не беспокоила. — Он развернулся и вышел.

— Не стоит, я люблю кошек, — ответила Карен в спину удаляющейся фигуре.

Но Роуэн решительно захлопнул дверь.

Она лежала на своей узкой кровати, чувствуя, как трепещет ее грудь от судорожных вздохов. Роуэн отнес кошку в ванную и опустил на пол; она деликатно захрустела кормом. Он стоял и смотрел на рыжую питомицу. Такая женщина, как Карен Уильямс, может представлять угрозу его тщательно контролируемой жизни. Когда от него ушла Клаудиа, он дал себе обет не приближаться к женщинам. И семь лет держал слово. Он не нарушит его и сейчас. Однако Карен Уильямс, по-видимому, намеревалась поколебать его стойкость.

Он ударил кулаком по ладони. Проклятие! Ему вспомнилось тепло ее маленькой груди, которой он коснулся тыльной стороной ладони, и Роуэн ощутил, как на него вновь нахлынули давно забытые желания, немедленно отозвавшиеся внизу живота. Он должен быть исключительно осторожным и держать ее на расстоянии. Он не может рисковать, ввязываясь в то, что не имеет будущего.

Странно, как эти мысли сразу же заставили его чувствовать себя таким уязвимым… Мармеладка мяукнула, прося выпустить ее. Бормоча себе под нос, Роуэн шагнул следом за кошкой.

Глава 4

Выйдя из вагончика, Карен оглядела свинцовое небо и, поежившись от пронизывающего ветра, поняла, что погода переменилась. Джинсы и голубая водолазка не спасали от утренней свежести, поэтому, войдя в столовую, Карен не стала снимать тяжелую шерстяную куртку. Она села за стол рядом с Дерриком, и Торни подтолкнул к ней миску овсянки и тарелку с сосисками и яйцами рядом с горкой остывающих гостов.

Покосившись на почти опустевшую тарелку Деррика, Карен набросилась на горячую кашу. Ей ни в косм случае нельзя засиживаться. Она покончит с треклятым завтраком прежде, чем великий и ужасный мистер Марсден успеет упрекнуть ее в медлительности.

Допив кофе, мужчины направились к трейлерам, стоявшим возле хребта.

Карен проглотила завтрак и последовала за ними. Внезапно за ее спиной раздался резкий голос Роуэна:

— Вы уже готовы, мисс Уильямс? — В руках он держал охапку чертежей и папок.

— Карен, — поправила она.

— Да… Карен. Так вы готовы? — На этот раз враждебности в его голосе она не заметила.

Он подошел к трейлеру, служившему офисом, открыл металлическую дверь и отступил в сторону, приглашая ее войти.

— Вы будете работать здесь, — объявил он, сгрузив стопку чертежей на чертежную доску. Слушая глубокий низкий тембр его звучного голоса и глядя на бесстрастное лицо, Карен ощутила, как ее охватывает нарастающее смущение, но не находила в себе сил отвернуться.

Порывшись в кипе бумаг, он вытащил план участка.

— Вот и планы, — бросил он.

Карен вскинула голову, чувствуя, как у нее краснеют щеки.

— Я вижу, что это такое, — ответила она сквозь зубы, — вы не обязаны меня опекать.

Он устало вздохнул.

— Мисс… Карен, сотрудники Пикеринга продвигаются по службе, если слушают и выполняют указания. Нет продвижения, нет прогресса. Вы не являетесь исключением.

— Из этого я могу сделать вывод, что у Пикеринга все имеют равный голос?

— Естественно. Мы начинаем с нуля и только таким образом достигаем успеха. Мы работаем не покладая рук. Наша компания держится на тяжелом труде и преданности. — Он отвернулся, как бы показывая, что лекция окончена.

Ему удалось ее уязвить, и, почувствовав, как в ней закипает ярость, Карен окинула его долгим тяжелым взглядом.

— Не сомневаюсь, что уж вы-то продвинулись благодаря собственным заслугам, не так ли? — Боже, неужели она действительно это произнесла?

Некоторое время Роуэн молча смотрел на нее, она видела, как у него затряслись губы, затем спокойно перешел к делу:

— Если прибегнуть к вашей терминологии, мы располагаем генератором мощностью двадцать тысяч ватт.

Карен раскрыла рот, намереваясь задать вопрос, но он перебил ее:

— Энергоснабжение должно вестись отсюда, а здесь мне нужен ангар для оборудования. — Он указал место на плане, ткнув в него красным карандашом, затем, постукивая по ящику стола каблуком, бесцеремонно добавил: — Требования к электроснабжению находятся в этой папке. Пойдемте, я покажу вам местность. — Он повернулся и распахнул дверь.

Карен шла за ним, не сводя глаз с серой замшевой рубашки, натянувшейся на мускулистой спине. Затем ее взгляд скользнул ниже — к узким бедрам и длинным ногам, обтянутым черными джинсами. Глядя на его непринужденные движения, грациозные и целеустремленные одновременно, она нашла, что он похож на тигра, вышедшего на охоту. Весьма сексуального тигра с серыми глазами. Встреча с таким животным не сулит ничего хорошего.

Деррик и Робин, занимавшие один вагончик, сидели возле компьютеров, склонившись над свитками данных. Деррик помахал бумагой перед лицом Роуэна.

— Только взгляни, что получилось.

Роуэн пробежал цифры глазами.

— Управление этим заинтересуется, — заметил он, — отличная работа. Отправьте результаты, как только закончите.

Деррик кивнул и вернулся к компьютеру.

— Как я понимаю, вы вкратце ознакомились с техническими аспектами программы. — Роуэн обернулся к Карен. — Что конкретно вам сообщили о нашей операции?

Карен поджала губы:

— Не слишком много. Леонард сказал, что сразу же по прибытии к вам меня познакомят с деталями. По его словам, это новая конструкция, строящаяся по особому проекту. Кроме того, я знаю, что вы ведете наблюдение за спутниками и передаете полученные с них данные.

— В целом он прав. Мы действительно передаем данные, но видим свою первоочередную задачу в том, чтобы получать и расшифровывать сообщения, а затем уж обрабатывать данные.

Мак сражался с клубком кабелей, змеившихся по полу от одного компьютера к другому. Роуэн наклонился и, вытянув из лабиринта разъем, протянул его Маку. Шотландец что-то благодарно буркнул в ответ.

Роуэн объяснил Карен, как функционируют антенны, и продемонстрировал, как их приводят в движение, затем провел ее вдоль ряда компьютеров и оборудования и с предельной ясностью описал, каким видит план завершения операции. Карен слушала его как завороженная, невольно восхитившись глубине его знаний. Было очевидно, что он высоко ценит свою бригаду; она заметила, как смягчилось его лицо, когда он заговорил о своих товарищах.

Порыв холодного ветра распахнул дверь, и Карен вздрогнула. Ее движение не укрылось от глаз Роуэна, и его взгляд скользнул по ее груди.

— Местность мы осмотрим в другой раз, когда будет теплее.

Карен опустила глаза. Куртка расстегнулась, и под мягкой тканью хлопковой водолазки обозначились затвердевшие соски. Она поспешно запахнула куртку, с неудовольствием подумав о том, что холодный ветер был не главным виновником происшествия. Роуэн открыл перед ней дверь и захлопнул ее покрепче, когда они вышли. В офис они вернулись в молчании.

Подойдя к чертежной доске, Карен погрузилась в изучение проекта.

— Пикеринг берется предоставить материалы для каждой из опор?

Роуэн кивнул:

— Так же как и все остальное оборудование. Вам следует предоставить мне список необходимых материалов.

Она взглянула на него в упор.

— И я могу заказать все, что сочту нужным?

Его серые глаза встретили ее взгляд с обычной холодностью.

— Сначала я сам ознакомлюсь со списком. — Он вынул из ящика стола блокнот и положил его на стол. — Советую вам начать с расчетов. — Роуэн шагнул к металлической двери вагончика и взялся за ручку. — Тщательность прежде всего, мисс Уильямс, это мое основное требование. — Он вышел, оставив ее разглядывать облупившуюся зеленую краску на двери.

Оставшись в тишине и одиночестве, Карен постепенно успокоилась, с удивлением припомнив о том, с какой теплотой и сердечностью Роуэн относится к своим подчиненным. На нее эти чувства не распространялись. Конечно, он — прекрасный инженер, но как мужчина… Она поджала губы и уселась на чертежный табурет.

Дождь не прекращался до самого вечера. В полдень Торни накрыл стол для обильного ленча, состоявшего из таинственного жаркого, в котором, как показалось Карен, она узнала кусочки говядины, оставшейся от вчерашнего ужина. Перекусив, она вытащила из лежавшего под кроватью рюкзака свои чертежные принадлежности и книги, вернулась к чертежной доске и целых три часа корпела над изучением норм и чертежей. Время от времени она откладывала их в сторону и делала в блокноте пометки своим аккуратным чертежным почерком. Ближе к вечеру, когда Карен сидела, склонившись над чертежной доской и составляя предварительный план размещения оборудования, в вагончик снова зашел Роуэн.

— Вы не теряете времени даром, — заметил он, заглянув ей через плечо и пробежав глазами лист с расчетами, лежащий возле ее локтя. Он переоделся, и теперь на нем был толстый рыбацкий свитер из натуральной черной овечьей шерсти. — Дождь прекратился. Вы готовы к прогулке по окрестностям?

— Конечно. — Она встала и с облегчением потянулась, с наслаждением размяв напряженную спину.

Сняв с вешалки ее куртку, он помог ей одеться, и они вышли на улицу. Ускорив шаг, чтобы не отставать от него, Карен осмотрела склад, где хранилось оборудование, а затем Роуэн показал ей громадный дизельный генератор, после чего поднялся на деревянный настил, огибавший вагончики. Следом за ним поднялась и Карен.

Если он будет относиться к ней с таким же уважением, как к остальным членам бригады, если во время работы она будет слышать его звучный голос, то, пожалуй, их совместная деятельность может доставить ей удовольствие. Было очевидно, что он любит свое дело, и, как она успела заметить, делает его хорошо.

— Нам нужно усовершенствовать эти временные опоры. Как вы видите, они не обеспечивают необходимой нам устойчивости. — Роуэн несколько раз притопнул ногами, и Карен ощутила, как все сооружение заколебалось. Прежде чем она успела высказать свое мнение, он сошел с платформы и подошел к одному из серых, похожих на танки джипов, стоящих под деревьями.

Чтобы догнать его, Карен пришлось пробежаться.

— Садитесь! — скомандовал Роуэн.

Маневрируя, машина двинулась вверх по склону. Через некоторое время дорога закончилась, Роуэн выскочил из машины и отпер цепь, перегораживавшую ворота, после чего джип с ревом ринулся вперед, к вершине горного хребта, опоясывавшего низину.

Из кабины Роуэн указал на низкий кряж, расположенный по другую сторону долины; его склоны были пурпурного цвета.

— Там у нас еще один объект.

Не слушая его объяснений, Карен любовалась горами, прищурившись от бьющих в глаза лучей солнца, садившегося за горизонт. Вид был великолепный.

— Это вереск?

— Черника, — ответил он, — справа от этой сосны установлена наша тридцатифутовая отражающая антенна.

— Я читала о ней. Говорят, она одна из лучших в своем роде.

— Самая лучшая.

— Разве здесь не бывает наплыва туристов? — поинтересовалась Карен, вспомнив дорожные знаки, которые она видела в деревне.

— В течение всего лета в Кесуике работают пешие маршруты. Конечно, хребет находится за их пределами, но в окрестностях имеется несколько склонов класса А. — Он обернулся, указав на юг. — Там находится гора Манкастер, с которой вы можете увидеть Солуэй-Ферт в Шотландии. А там, — он махнул рукой на восток, — мы установили…

— Вы любите ходить по горам? — перебила она, разглядывая гладкую кожу его загорелых пальцев и жилистые запястья, выглядывавшие из-под засученных рукавов свитера. На золотистой коже поблескивали темные шелковистые волоски.

Его брови поднялись:

— Да. Но… я родился на севере и привык бродить по горам. Здесь на хребте…

— На севере? А где именно?

Роуэн посмотрел на нее с недоумением:

— В Йорке, моя семья живет в Нэрсборо.

— Вы говорите о жене?

— О родителях. Я не женат. — Его глаза блеснули, и по четко очерченному лицу пробежала тень. — Не сомневаюсь, что на свете есть куда более интересные вещи, чем моя личная жизнь, — заметил он, не скрывая раздражения, — пойдемте, я покажу вам все остальное.

Они вышли из машины. Он осторожно приблизился к краю гранитного утеса и указал на три белых диска, установленных на склоне.

Карен подалась вперед и вгляделась в том направлении, куда он указывал.

— Не подходите близко к краю, — предупредил Роуэн и, схватив ее за руку, оттащил подальше от края обрыва. — Это опасно.

Его голос звучал так решительно, а властное прикосновение горячей руки было таким… расслабляющим. Он притянул ее поближе к себе, и его пальцы на ее руке сжались еще крепче. Карен втянула ноздрями аромат хвои и сглотнула, ощутив, как между ними пробежала электрическая искра.

Роуэн рассеянно продолжил:

— Прошлым летом здесь погиб турист, вон там. — Он показал вниз.

Карен освободилась от его руки и, проигнорировав мрачный взгляд, которым он ее окинул, шагнула вперед. Взглянув туда, куда он указывал пальцем, она увидела выступ скалы, расположенный футах в пятидесяти ниже по склону, и живо представила себе изуродованное тело несчастного туриста.

— Какой ужас! — прошептала она и, отступив на несколько шагов, окинула взглядом гладкие темно-серые вершины. — Однако место очень красивое.

— И как нельзя лучше подходит для нашей дислокации. Отсюда мы можем связаться даже с Ньюфаундлендом. Если вы обратите внимание…

Карен наслаждалась богатыми модуляциями его голоса, не вдумываясь в содержание слов. Еще ребенком она собирала коллекцию камней, пополняя ее во время семейных поездок в горы. Позднее, уже в колледже, она с восторгом изучала тайны ледникового периода и свидетельства вулканических потрясений. Поразительная красота и одиночество окружавших их хребтов и острых, как лезвия, пиков напомнило ей о забытом увлечении. Стоило повернуть голову, и ее глазам открывался новый вид, и она любовалась им как зачарованная.

Неожиданно она бросилась к Роуэну, указывая на золотистое пятно, вспыхнувшее на противоположном склоне горы.

— Смотрите! Вон там! Это же осина, правда?

— Мисс Уильямс… Карен, давайте вернемся к нашей проблеме.

Не скрывая раздражения, она порывисто обернулась к нему:

— Неужели вас больше ничего не интересует?

— Осторожней! Вы слишком близко подошли к краю.

— Ради Бога! Не стоит так беспокоиться. — Карен сделала шаг и тотчас же почувствовала, как у нее из-под ног посыпались осколки гранита. Она вскрикнула.

Сильная рука схватила ее запястье и выхватила из бездны. Вниз по склону покатились большие обломки скалы, разбивавшиеся по дороге на мелкие кусочки. Наконец осколки достигли дна ущелья, и до Карен донеслось эхо. У нее перехватило дыхание, она пошатнулась и внезапно увидела, что вздыбившаяся земля стремительно приближается к ней.

Руки Роуэна сомкнулись вокруг нее и, так и не успев понять, что случилось, она оказалась в его объятиях. Ее куртка распахнулась, и грудь прижалась к его груди, прочной как сталь. Сквозь тонкую водолазку она ощущала тепло его тела, чувствовала неровное биение его сердца. Вдохнув тонкий аромат хвои и мускуса, волнами наплывавший на нее, Карен почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь и перехватило горло.

— Все в порядке, — хрипло прошептала она и, отстранившись, попыталась сделать шаг, но обнаружила, что не может ступить на ногу. — Черт!

— Я вас предупреждал, думаю, это растяжение.

Она протянула к нему руку, чтобы удержать равновесие. Лодыжка горела огнем.

— Да, наверное.

Его губы сжались в тонкую ниточку.

— Все же лучше посмотреть, — пробормотал он, — обопритесь на меня.

Привалившись к нему, она доковыляла до машины. Он открыл дверцу, бесцеремонно втолкнул ее на сиденье и начал расшнуровывать ботинок.

— Я могу сама. — Карен отдернула ногу.

— Не сомневаюсь, я просто хочу взглянуть. — Его тон ясно говорил о том, что спорить бесполезно.

Стянув с ноги ботинок и носок, Роуэн осторожно повернул ступню. В прикосновении его горячих рук не было ничего интимного. Карен инстинктивно подогнула пальцы и судорожно вздохнула. Ее взгляд пробежал по загорелым рукам, которые баюкали и поглаживали ее ногу, скользнул по запястью, усеянному темными волосками, и остановился на тонкой белой полоске шрама, шедшего от указательного пальца и выше; подняв глаза на его лицо, будто высеченное из камня, она приняласьукрадкой разглядывать твердый подбородок и красиво очерченные губы.

Он поднял голову, и на мгновение их взгляды встретились. Вместо ожидаемого раздражения его глаза выражали совсем другие чувства, и у Карен перехватило дыхание. Ее бросило в жар, но она не могла заставить себя отвернуться.

Роуэн отвел глаза. Она взрослый человек и совсем не беспомощна, но тепло, струившееся из ее глаз, произвело в его душе настоящий переворот; он и сам не знал, чего ему хочется больше — свернуть эту тонкую шейку или осыпать ее поцелуями. Роуэн поспешно натянул ей на ногу белый носок, чтобы больше не чувствовать мягкой шелковистой кожи ее изящной лодыжки и точеной икры. Дрожащие пальцы с трудом справлялись с запутавшимися шнурками.

Боже милостивый! Он хочет ее.

Глава 5

Надев на Карен ботинок, Роуэн свободно завязал шнурок и распрямился.

— Лучше всего приложить к ноге лед. — Он говорил негромко, но в его голосе отчетливо слышались угрожающие интонации. — Растяжения нет, но я бы посоветовал вам на сегодня воздержаться от прогулок. — Роуэн сел за руль и захлопнул дверцу машины. Когда в конце концов он повернулся к ней, его лицо снова было таким же отчужденным, как и обычно.

Он начал разворачивать машину. Воспользовавшись этим, Карен покосилась на его профиль. Весь обратный путь, пока джип трясся по горному склону, с его лица не сходило все то же каменное выражение. Наконец они подъехали к вагончику. Он сделал попытку помочь ей выйти из машины, но так откровенно избегал к ней прикасаться, что Карен предпочла, прихрамывая, самостоятельно добраться до своей комнаты.

Свернувшись калачиком на узкой кровати, Карен нахмурилась, разглядывая плясавшие в углу крупинки пыли. Ее гордость пострадала куда больше, чем поврежденная лодыжка. Теперь Роуэн будет считать ее неуклюжей и беспомощной. Боже, и зачем она пустилась разглагольствовать о красотах пейзажа? Он молчит, но в глубине души, конечно, только и мечтает о том, чтобы она убралась туда, откуда явилась.

Но она здесь, а не в Калифорнии. И к тому же ухитрилась влипнуть в неприятную историю, как будто у нее и без того мало проблем, связанных с этим человеком! Карен никак не могла заставить себя извиниться. Всю жизнь ей приходилось бороться с предрассудками, такими сражениями была отмечена каждая ступень ее карьеры, и молчание Роуэна только осложняло дело.

Она с трудом повернулась и подняла глаза.

— Извините меня за то, что я так подвела вас сегодня. Я… обычно я не так легкомысленна. На самом деле…

— С вашей стороны это было чертовски глупо, — отрезал Роуэн. — Вы могли пострадать гораздо серьезнее. Дело не в том, что вы меня подвели. Впрочем, и в этом тоже… — Он не договорил. Неожиданно его тон смягчился. — Я распоряжусь, чтобы обед вам принесли сюда.

Она поблагодарила его, заикаясь от удивления.

По-прежнему избегая встречаться с ней взглядом, Роуэн переключил внимание на лежавшую на столе книгу. Он поднял ее, мельком взглянул на название и положил на место.

— Завтра суббота, — сказал Роуэн, сосредоточенно глядя на стену поверх ее головы, — после обеда ребята поедут в деревню. Я не возражаю, если вы поедете вместе с ними, если хотите, конечно. Но готов поручиться, что это место не заставит ваше сердце биться от восторга. — Он отвернулся и протянул руку к двери.

— Не думаю, что это так уж важно. Я…

Не оборачиваясь, Роуэн перебил ее:

— Будьте готовы к половине пятого.

Он осторожно прикрыл дверь, и на лестнице послышались удаляющиеся шаги. Итак, приглашение получено, пусть и не совсем добровольно, решила она, ковыляя в душ. К тому же какое ей дело до мнения всемогущего мистера Марсдена. Если она справляется со своими обязанностями, то имеет полное право поехать в деревню и немного развлечься. Она подольше постояла в душе, подставив ноющие плечи под струи воды, потом надела уютную ночную рубашку и вернулась в комнату.

На столе она обнаружила продолговатый металлический поднос, а на нем — накрытую крышкой тарелку. Карен подняла крышку и, даже не присев, занялась хрустящим рыбным филе. Проглотив несколько кусочков, она поняла, что совсем не хочет есть, и снова закрыла тарелку крышкой, почти не прикоснувшись к рыбе и картофелю.

За дверью негромко мяукнула Мармеладка. Карен приоткрыла дверь вагончика, чтобы кошка могла проскользнуть внутрь.

— Готова поспорить, что ты не слышала от него ни одного резкого слова. — Карен взяла со стола щетку и, присев на краешек кровати рядом с кошкой, привалившейся к ее бедру, принялась расчесывать густые волосы.

Должно быть, Марсден не в восторге от того, что она поедет в деревню вместе с его бригадой, но не может же он требовать от нее, чтобы она двадцать четыре часа в сутки сидела взаперти в тесном вагончике. Она упорно водила щеткой по волосам, пока у нее не заныла рука, затем свернулась на постели вместе с кошкой, и исходившее от зверька тепло постепенно успокоило ее.

Она поймала себя на том, что снова думает о Роуэне, вспоминает, как он обхватил ее руками, как его пальцы прикасались к ее ноге. «Значит, иногда он способен проявлять нежность, — рассеянно подумала она, — но в основном держится чрезвычайно надменно». Что заставляет его вести себя так холодно и настороженно? Может быть, он боится демонстрировать свои чувства? Боится показаться уязвимым? Как нежность уживается в нем с такой холодностью! Карен повернулась в постели, наслаждаясь мягким теплом кошки, угнездившейся рядом с ней под одеялом. Кошка обожает его; совершенно очевидно, что это можно сказать и о его подчиненных. Она представила, как Мармеладка прижимается к худощавому бедру Роуэна. Странно, но мысль о том, что он не женат, необычайно обрадовала ее.

— Осторожно, там куртка, — предупредил Торни, — сдвиньтесь чуть-чуть, нужно посадить девушку. — Коренастый повар втиснулся в машину вслед за Карен, прижав ее к Деррику, рядом с которым на заднем сиденье джипа уже устроился Сирил.

— Я бы не возражал оказаться на твоем месте, — подмигнул Падди, обернувшись к Торни с переднего сиденья. — От нее пахнет куда приятнее, чем от этого чертова англичанина. — Он подчеркнул свое высказывание игриво подтолкнув Сирила под ребра.

— Оставь свои комментарии при себе, — огрызнулся Сирил, украдкой покосившись на Карен.

— Карен сядет там, где я смогу защищать ее от таких, как вы оба, — примирительно сказал Торни. — С меня довольно и того, что я всю неделю вынужден выслушивать ваши придирки. В силу возраста, — шепнул он Карен, — я ребятам вместо отца.

Пошевелив стиснутыми ногами и приняв более удобное положение, она разгладила бежевые джинсы, заправленные в мягкие сапоги из светло-коричневой кожи.

— Давно вы с ними знакомы?

Торни кивнул, на изрезанный морщинами лоб упала седая прядь.

— Мы не в первый раз работаем вместе. Все, кроме Деррика, — он у нас новичок. А Роуэна я знаю с тех пор, когда он был еще сосунком. — Торни наклонился к ней и понизил голос, чтобы никто, кроме Карен, не услышал его слов. — Он знает толк в женщинах, но не позволяет себе увлекаться, не допускает, чтобы это влияло на его работу. — Взгляд Торни смягчился. — Если бы не Роуэн, я бы сюда не поехал. — Он выглянул в окно машины. — Тсс! Он идет сюда. Не стану продолжать, скажу только что работать с ним — одно удовольствие. Ради своей бригады он способен горы свернуть.

Карен взглянула на высокую фигуру, направлявшуюся к машине. Роуэн шагал, засунув руки в карманы хорошо сидевших на нем вельветовых брюк; под тканью вырисовывались мускулистые ноги. Она наблюдала за его движениями, исполненными непринужденной грации, и невольно поймала себя на том, что ей хотелось бы увидеть его стремительно приближающееся тело обнаженным и любоваться упругими мускулами. Вспыхнув, она опустила глаза. Ей следует выбросить из головы глупые фантазии об этом мужчине. Значит, ради своих товарищей он сворачивает горы? Ей захотелось спросить Торни, распространяется ли самоотверженность Роуэна и на представительниц противоположного пола, но она сдержалась.

Роуэн открыл дверцу машины и, обернувшись, внимательно посмотрел на каждого из присутствующих.

— Похоже, все собрались. — Высокая фигура плавно скользнула за руль, и тут же заработал мотор.

— А как же остальные? — спросила Карен.

Роуэн смотрел прямо перед собой, не отрывая взгляда от дороги.

— Когда мы уезжаем, двое всегда остаются на участке, чтобы присматривать за оборудованием и системой безопасности. На прошлой неделе в лагере оставался я сам.

Когда они прибыли в Кернбек, уже начинало темнеть. Один за другим зажигались уличные фонари, освещавшие извилистую дорогу. Ряды маленьких домиков из песчаника, рассыпавшихся по горному склону над деревенскими садами, напоминали проложенные в зелени тропинки. Из лавки на углу вышел продавец газет и запер за собой дверь. Машина нагнала грузную женщину в темно-синем костюме, целеустремленно крутившую педали ржавого велосипеда. Она катила по вымощенной булыжником улице, в конце которой виднелось беленое здание церкви со шпилем.

«В таком же городке родился Леонард», — подумала Карен. Разглядывая деревенскую архитектуру, она вспоминала фотографии Йоркшира, которые он ей показывал, и находила несомненное сходство. Ему всегда хотелось вернуться сюда, но это желание так и осталось мечтой. Странно, почему она то и дело вспоминает Леонарда. Впрочем, чему удивляться, много лет он заменял ей отца. Разглядывая проплывавший за окном пейзаж, она улыбнулась. Фасады лавок и выстроившихся рядами домов были одинакового теплого красноватого оттенка, которым отличался местный песчаник. Леонарду бы это понравилось.

Миновав окружавшие деревушку сады, Роуэн остановил машину напротив арки, скрывавшей вход в узкое здание из неотесанного камня. Вывеска в зашторенном окне оповещала о том, что здесь находится местная пивная; другой плакат гласил о пользе крепких сортов «Гиннесса».

— Приехали! — выбравшись из машины, Торни подал руку Карен.

— Увидимся, ребята, — бросил Падди, рысью устремляясь в сторону церкви.

— Месса, — шепотом пояснил Торни. — Он спешит приобщиться Божьей благодати, а потом присоединится к нам.

— И начнет пить, когда большинство из вас уже окажется под столом, — со смехом добавил Сирил. — Конечно, не считая Роуэна.

— Вот как? — Карен бросила невинный взгляд на высокую темную фигуру Роуэна. — Он может перепить всех остальных?

Сирил расхохотался.

Роуэн злобно покосился на нее.

— Вопреки тому, что вы, должно быть, подумали, я останусь достаточно трезвым, чтобы в полной сохранности доставить ваши бренные останки на участок.

— Отлично! Значит, вы — человек строгих правил? — Карен закрыла глаза, чувствуя, что шутка получилась слишком злой.

Губы Роуэна тронула насмешливая улыбка.

— Вы нервничаете? — поинтересовался он.

— Конечно, нет! — отрезала она.

— Конечно, нет, — вкрадчиво повторил он. — Пойдемте со мной. — Роуэн развернулся и, войдя внутрь, направился в закуток у стены, где и опустился на сиденье с деревянной спинкой. Торни и Деррик расположились напротив него. Карен замерла в нерешительности, переводя взгляд с Роуэна на Сирила.

— Садитесь, черт возьми, я не кусаюсь, — пробормотал Роуэн.

— Вы ограничиваетесь лаем? — Карен взглянула на него, невинно распахнув глаза, и опустилась на жесткую, без обивки, скамью. Сирил, который оказался пятым, придвинул ближайший стул и устроился во главе стола. Карен покосилась на Роуэна и вздрогнула, заметив, как сузились его глаза и напряглись мускулы вокруг рта. У нее не было уверенности, что его гнев обратится именно на нее, но на всякий случай она приготовилась к обороне. Если он хочет втянуть ее в эту игру, она не откажется принять в ней участие. Однако чем дольше Карен смотрела на него, тем ее решимость слабела. Одержать победу над Роуэном Марсденом было бы так же нелегко, как и добиться полного безразличия к нему. Ни один мужчина не раздражал ее до такой степени. И ни один из них не казался таким привлекательным.

К столу подошла темноволосая женщина.

— Смотри-ка, да ведь это ребята с горы. — Заметный ирландский акцент придавал ее речи особую мелодичность.

— Мэгги, любовь моя, — Сирил заключил женщину в объятия и звучно чмокнул в щеку, — познакомься с Карен Уильямс.

Мэгги скрестила руки на обширной груди и с подозрением оглядела Карен. Блестящие черные волосы обрамляли бледное лицо с огромными голубыми глазами.

Хрипловатый голос Роуэна прервал молчание:

— Карен — наш инженер, Мэгги. Мы подумали, ей будет интересно посмотреть, как выглядит настоящий английский паб.

— Вот оно что, — протянула Мэгги, — значит, мне придется расстараться? — Она перехватила взгляд Карен и ободряюще улыбнулась. — Добро пожаловать в паб Салливана. Только знаете, он кое в чем ошибся. Это вовсе не английский, а ирландский паб. Я ирландка.

— Как этот поросенок Падди! — Сирил вскрикнул от боли, получив от Мэгги удар по голени. — Ты — недобрая женщина, — под общий хохот простонал он, осторожно поглаживая ногу. — Совсем не смешно.

— Что закажете сегодня? — поинтересовалась Мэгги, не обращая внимания на страдающего Сирила.

— Как обычно, Мэгги, — попросил Роуэн и обернулся к Карен: — Что вам заказать?

— То же, что и всем остальным, — дружелюбно ответила она.

— «Максон», — распорядился Роуэн.

Принеся заказ, Мэгги присоединилась к ним, примостив свою пышную фигуру рядом с Карен. Сдвинувшись на край скамьи, чтобы освободить ей место, Карен неожиданно осознала, что ее бедро прижалось к бедру Роуэна, мускулистому и горячему. У нее закружилась голова. Не делая попыток отодвинуться, Роуэн откинулся на спинку скамьи.

Карен осторожно подняла свой бокал обеими руками и сделала крошечный глоток. Напиток оказался сладковатым и приятным на вкус. И довольно крепким. Стараясь справиться с охватившим ее волнением, она отпила еще. От близости Роуэна у нее пересохло во рту.

Сирил передвинул стул, подсев поближе к Мэгги.

— Вы давно в Англии? — спросила Мэгги у Карен.

Карен взглянула на толстые пальцы Сирила, властно обхватившие плечо Мэгги, затем ее глаза скользнули по ее полной фигуре.

— Не очень. Я приехала несколько дней назад.

От тела Роуэна веяло жаром; стремясь спастись от него, она попыталась отодвинуться, но обнаружила, что совершенно зажата между ним и Мэгги, и нервно облизнула пересохшие губы.

— А, так вы янки! — восклицание Мэгги вывело Карен из задумчивости. — Только не обижайтесь. Честно говоря, я и сама здесь не так уж давно!

— Мэгги — хозяйка паба, — пояснил Роуэн, внимательно наблюдая за тем, как Карен подносит к губам бокал. То, что таилось в его глазах с серебристыми искорками, не имело никакого отношения к тому, о чем он говорил.

Карен сделала очередной глоток.

— Это больше, чем просто паб, — гордо заявила Мэгги.

Роуэн расхохотался, и Карен почувствовала, как его дыхание коснулось ее шеи.

— Она права, — согласился он, — раньше в гостинице размешались местные власти. Здесь судили за кражу овец. И даже вешали за это. — Он кивнул в сторону лестницы, видневшейся в глубине помещения. — А погреб служил тюрьмой.

Мэгги указала на окно, за которым виднелись сумрачные горы, обступавшие деревню.

— Обычно осужденных отводили туда, чтобы повесить. — Перехватив испуганный взгляд Карен, женщина усмехнулась. — Лучше расскажу о гостинице, я держу пансион, на втором этаже шесть спален, и летом я просто сбиваюсь с ног из-за туристов.

Карен обернулась к Мэгги:

— Наверное, у вас многие останавливаются. Я видела в деревне дорожные указатели.

— Да, «Общество выходного дня» проводит здесь свою литературную неделю, а потом, примерно через месяц, начинается праздник сбора тростника. И конечно, в деревне есть и свои обычаи.

Роуэн подвинулся и покосился на Карен.

— В старые времена в Кернбеке располагался рынок, а сама деревня существует с тринадцатого века.

Его горячее дыхание коснулось ее волос. Прислушиваясь к пушечным ударам собственного сердца, Карен потянулась за бокалом. Сделав глоток, она провела языком по губам, слизывая пену. Она не сомневалась, что это движение не ускользнуло от глаз Роуэна.

— Это еще не все, — вмешался Торни, — расскажите ей о римских банях.

— Эй, Мэгги, — послышалось со стороны бара.

— Подождите, я сейчас вернусь, — Мэгги поднялась, — приятно было с вами поболтать. Если сегодня больше не увидимся, встретимся в другой раз.

— Спасибо, я обязательно приеду, — пообещала Карен. Чувствуя себя неловко под испытующим взглядом Роуэна, она поспешно отодвинулась на освободившееся место. Он поднес к губам свой бокал и сделал большой глоток. Глядя на его сосредоточенно нахмуренные брови, Карен решала, чем она могла так рассердить его? Карен обернулась к Торни: — Вы что-то говорил о римлянах?

Торни улыбнулся — Роуэн лучше разбирается в истории.

— Расскажи ей о римских банях, — попросил он босса.

Роуэн окинул Карен задумчивым взглядом.

— Думаю, лекция о древних поселениях вряд ли вас заинтересует. Поговорим об этом в другой раз.

— По правде говоря, я…

— Карен, не хотите испытать свою меткость в дартс? — вмешался Деррик.

По лицу Роуэна пробежала тень.

— Наверное, это занятно. — Карен украдкой покосилась на жесткую складку, прочертившую его лицо. В конце концов, она не виновата в том, что он такой раздражительный!

— Возьмите. — Торни пододвинул к ней ящичек из полированного дерева.

Следом за Дерриком Карен подошла к свободной доске для дартса, укрепленной в противоположном конце зала.

— Вы когда-нибудь пробовали играть?

— Не совсем.

— Как это?

— О, когда я была маленькой, мой отец повесил в гараже мишень. Они с Леонардом — это мой начальник — любили эту игру. Несколько раз я тоже пыталась научиться, — Карен рассмеялась, — но безрезультатно.

Открыв деревянный ящичек, Деррик выбрал дротик и протянул ей.

— Дротик состоит из острия и древка. — Он провел пальцем вдоль стрелы. — Очень важно, насколько хорошо он уравновешен, — и Деррик указал на перья, — это называется оперение. Теперь смотрите на меня.

Зажав древко между пальцами, Деррик встал в позицию, затем шагнул на линию, проведенную на темном дубовом полу, и прицелился. Сделав движение локтем, он метнул дротик; острие вонзилось прямо в центр мишени.

— Теперь попробуйте вы.

Пытаясь скопировать движения Деррика, Карен сделала шаг вперед и прицелилась. Дротик выскользнул у нее из пальцев, и металлический наконечник воткнулся в деревянный брус, на целый фут выше круглой мишени. Она вздохнула.

— Попробуйте еще раз, — подбодрил Деррик.

Она снова шагнула вперед и, смерив глазами мишень, сделала несколько попыток правильно принять стойку.

— Эй, красотка, — послышался мужской голос, — нужно двигать рукой, а не задом. — Вокруг засмеялись.

Карен на мгновение оцепенела, а потом метнула дротик. Он чиркнул по металлической окантовке доски и вонзился в пол. Проклятие! Она нетерпеливо схватила третий дротик и снова шагнула вперед, чтобы прицелиться.

— Не так, — раздался за ее спиной холодный голос Роуэна.

Вздрогнув, она обернулась и с облегчением увидела, что он улыбается.

— Вот как нужно. — Подойдя к ней вплотную, он обхватил ее руками, накрыв ее ладони своими. От близости его сильного теплого тела сердце у Карен неистово забилось.

— Не сжимайте дротик так сильно и отпустите, как только я вам скажу. Но сначала нужно отработать бросок.

Под его руководством Карен несколько раз повторила нужное движение, чувствуя, что ей все труднее сосредоточиться из-за наплывавшего на нее мускусного аромата его тела. Почему она никак не может справиться с дрожью в руках?

Роуэн остановился и нахмурился:

— Бросать нужно твердой рукой.

Однако Карен было не до броска. Она застыла, прислушиваясь к гулкому биению своего сердца, затем медленно распрямилась и отвела руку назад. На долю секунды ее спина прижалось к груди Роуэна. Он слегка подтолкнул ее запястье.

— Бросайте.

Карен разжала пальцы, дротик описал дугу, и острие вонзилось в мишень.

— Двойное очко! Неплохо. — Он взял другой дротик. — Давайте попробуем еще.

И снова руки Роуэна сомкнулись вокруг нее. Карен чувствовала, как его подбородок касается ее волос, а спину согревает тепло, исходящее от его тела. Опустив глаза, она взглянула на его пальцы, сжимавшие ее ладонь. Длинные, тонкие, покрытые темным пушком на тыльной стороне, они выглядели такими чувственными! До сих пор она никогда не обращала внимания на мужские руки, но у Роуэна они выглядели… Карен никак не могла найти подходящего слова. Может быть, возбуждающе?

Карен поспешно отвела глаза. Ничего возбуждающего в нем нет. Ее сердце бешено колотилось, но она заставила себя сохранять спокойствие. Того, что он держал ее в объятиях, а не осыпал грубостями, как обычно, оказалось достаточно, чтобы вывести из равновесия.

— Расслабьтесь, — шепнул Роуэн ей на ухо, — попробуем вместе.

От запаха его кожи у нее кружилась голова. Повторяя движения его худощавого тела, Карен приняла исходное положение, выставила руку вперед, затем медленно отвела назад. Неожиданно ее рука дрогнула, и дротик со стуком упал на пол. Вконец смущенная, она вывернулась из его объятий.

— Думаю… на сегодня с меня достаточно. — Спотыкаясь, Карен поспешно отступила к столу и рухнула на скамью.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил Деррик.

— Прекрасно, — солгала она. — Просто не привыкла к крепкому пиву.

— А к чему вы привыкли? — поинтересовался Роуэн, присаживаясь рядом с ней.

— Я вообще почти не пью.

— Даже во время свиданий с вашими кавалерами? — съязвил он, бросив на нее холодный испытующий взгляд.

— У меня нет кавалеров… и то, как я провожу свободное время, вас не касается, — парировала она. Заметив вспыхнувшее в его глазах любопытство, Карен смущенно добавила: — Я люблю белое вино и травяной чай.

Его глаза насмешливо блеснули, молчание затянулось. Наконец Карен накинула куртку.

— Мне хочется прогуляться.

— Я могу показать вам окрестности, — предложил Деррик.

Карен инстинктивно покосилась на Роуэна. Неожиданно в его глазах снова появилось обычное холодное выражение.

— С удовольствием, — ответила она Деррику.

— Не стоит, — властно возразил Роуэн, — я сам покажу ей окрестности.

Глава 6

Выйдя из-под арки, они оказались на вымощенной булыжником аллее и неторопливо двинулись вдоль выстроившихся рядами домиков, двери которых были выкрашены в яркие цвета. За кружевными занавесками мерцали телевизоры, отбрасывавшие пляшущие тени на стены комнат, которые еще в начале века считались памятником старины.

Карен поразилась этому парадоксу, ей пришло в голову, что и сам Кернбек является в некотором смысле анахронизмом. Впрочем, это слово как нельзя лучше подходило и к ее спутнику. Погрузившись в эти размышления, она задумчиво шагала рядом с высоким англичанином. Стараясь приноровиться к ее неторопливой походке, Роуэн пошел медленнее.

— Вам лучше?

— Да, — призналась она.

Где-то вдалеке раздался крик совы. Ночная прохлада освежила и успокоила Карен. Из каминных труб к небу поднимался дымок от сгорающего угля, и от его кисловатого запаха у нее слегка першило в горле.

— Да, в голове прояснилось.

«До тех пор, пока ты соблюдаешь дистанцию», — предостерег ее внутренний голос. Улица заканчивалась, они вышли к низкой каменной ограде, за которой темнели луга. Под деревьями белели рассыпавшиеся каменные осколки. Карен замешкалась в темноте, но Роуэн подхватил ее под локоть и провел через каменную россыпь.

Он подвел ее к стене и, обхватив за талию, поднял наверх. От этого движения край свитера Карен приподнялся, и прикосновение его горячих ладоней обожгло обнаженную кожу. Его пальцы скользнули по ее телу, и она судорожно отпрянула, чувствуя непреодолимое желание снова прижаться к его груди. Постепенно сердце Карен перестало трепетать, и она успокоилась, всматриваясь в черное небо. Звезды подмигнули ей и погасли, скрывшись за пробегавшими по небу облаками.

— Вам незачем хитрить, Карен, — заметил Роуэн с напускным спокойствием, — ведь пиво здесь ни при чем…

Низкий тембр его голоса ласкал ей слух. Карен из последних сил старалась выглядеть невозмутимой, но это было нелегко, поскольку ее сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Нет, — угасающим голосом прошептала она, по-прежнему вглядываясь в темные глубины ночного неба.

Она сама не понимала, что с ней происходит, и не могла объяснить того странного возбуждения, с которым ее тело отвечало на его близость. Почему именно он вызывал у нее такие чувства? Целую неделю она терпела его косые раздраженные взгляды, и все же невольно восхищалась им. Пожалуй, он ей даже нравился.

Роуэн стоял, привалившись к стене. Карен посмотрела на его высокую фигуру, отчужденную и молчаливую, и по ее телу пробежала дрожь, и в то же мгновение его руки сомкнулись вокруг нее. Она почувствовала, что ее силы на исходе.

— Я вас смущаю? — поинтересовался он.

Его голос обволакивал ее, как волны мягкого темного шелка. Его дыхание коснулось ее волос, и она почувствовала, как его губы скользнули по ее виску. Охваченная непонятным смущением, Карен опустила глаза.

— Да, — снова прошептала она.

Сгустившаяся тишина давила на нее, как будто горло сжала чья-то невидимая рука. Карен сглотнула. Чувственность, исходившая от этого мужчины, мешала ей сосредоточиться; из-за него каждый рабочий день превращался в нескончаемый диспут, а каждая ночь — в испытание силы воли. Впервые в жизни Карен поймала себя на том, что не знает, что сказать.

Никогда не стремившаяся прослыть «своим парнем», она придерживалась с коллегами подчеркнуто деловых отношений. Порой кое-кто из сослуживцев пытался флиртовать с ней, но в ее напряженной жизни не оставалось места для романов. Всю энергию, которой наградила ее природа, она отдавала карьере, к тому же ни один из ее знакомых мужчин не интересовал ее до такой степени, чтобы она могла забыть о своем честолюбии.

Впрочем, никто из ее знакомых даже отдаленно не напоминал Роуэна. Он посеял сомнения в ее душе и заставил испытать чувства, каких она до сих пор не знала.

Роуэн оказался лицом к лицу с Карен. Взяв ее за подбородок, он запрокинул ей голову, и ее глаза встретились с его потемневшим взглядом. Наконец он склонился к ее лицу. Едва коснувшись ее губ своими, он жадно впился в них. Зарывшись пальцами в ее волосы, он притянул девушку к себе.

Карен не сопротивлялась, полностью отдавшись его объятиям. Ведь это и было то, к чему она стремилась и о чем мечтала в глубине души. Его язык скользнул по ее губам и, не встретив сопротивления, проник глубже. Она наслаждалась его поцелуем и мечтала о том, чтобы он длился вечно.

В ночной тишине прошелестел вздох. Обхватив обеими руками его худощавое тело, Карен крепко прижалась к нему, чувствуя, как затвердели ее соски, от которых по всему телу волнами расходилась дрожь. Так ее еще никто не целовал, ни один мужчина не заставлял ее испытывать такого желания. Ее губы раскрылись, и язык скользнул по его языку.

Роуэн притянул Карен к себе, прижавшись к ней всем телом. Ощутив прикосновение его возбужденной плоти, она почувствовала, как внизу ее живота пробежал ответный трепет. Ошеломленная нахлынувшими на нее чувствами, названия которых она даже не знала, Карен испугалась, что вот-вот упадет, не удержавшись на ногах. «Боже, — мелькнуло у нее в голове, — пусть это никогда не кончается».

Когда он наконец отпустил ее, Карен крепко обвила его руками.

— Не уходи, — прошептала она.

— Карен… Господи! — Он опустил голову и прижался губами к ямке на ее шее. Его волосы щекотали ей щеку. Ладонь с длинными пальцами скользнула под свитер и легла на мягкий холмик груди. Наконец его рука добралась до затвердевшего бугорка, и Карен застонала, уткнувшись лбом ему в подбородок.

У Роуэна вырвался ответный стон, и он отстранился. В его глазах бушевало пламя. Мгновение спустя он справился с собой и снова превратился в прежнего Роуэна — сдержанного и холодного. Как будто они просто прогулялись по городу и теперь должны вернуться обратно.

— Пожалуй, нам пора идти, — напряженно произнес он, глядя на нее в упор. Его глаза под припухшими веками смотрели настороженно. Он мельком покосился на свои дрожащие руки и засунул их в карманы.

Карен с трудом держалась на ногах; кожа саднила в тех местах, где к ней прикасались его пальцы. Боже милостивый! Что случилось? Почему он так внезапно оттолкнул ее, оставив в полном смятении? Может быть, он неожиданно вспомнил о том, как сам поучал ее, что не следует смешивать работу с удовольствиями?

Порыв холодного ветра хлестнул ее по лицу, остудив разгоряченную кожу и успокоив прерывистое дыхание. Переменчивость Роуэна казалась ей непостижимой. Он так настаивал на соблюдении установленных им правил, которые сам же и нарушал одно за другим! От отчаяния Карен чуть не расплакалась. Ну и пусть! Она может стать такой же непредсказуемой, если это то, чего он добивается.

Карен вскинула голову и решительно зашагала к пабу, держась в двух шагах впереди Роуэна. Она покажет ему, насколько он ей безразличен.

Вернувшись на участок, Роуэн поставил машину на стоянку, окруженную высокими осинами, вырисовывавшимися на фоне бледной серебристой луны. Длинные, доходившие до воротника куртки волосы, спадали ему на лицо, не позволяя разглядеть его выражение. Он выглядел абсолютно невозмутимым, однако, выходя из машины, на мгновение повернулся к Карен, и она заметила, как крепко стиснуты его челюсти.

В ее душе шевельнулось неприятное предчувствие, к которому примешивалась смутная тревога. Карен вздрогнула и поспешила выбраться из тесной кабины джипа. Если поторопиться, она успеет скрыться в своей комнате и благополучно ляжет спать, избежав объяснений.

— Спокойной ночи, спасибо за прогулку. — И она припустила к вагончику.

— Карен! — Роуэн, передвигавшийся семимильными шагами, уже стоял у входа на ее половину.

Она испуганно обернулась.

— Поговорим внутри. — Он отпер дверь и, пропустив Карен вперед, вошел за ней следом.

Она выпрямилась в полный рост и решительно встретила его взгляд.

— Слушаю вас.

Роуэн нахмурился, разглядывая ее облегающие брюки и грудь, почти незаметную под свободным кремовым свитером. Перехватив его изучающий взгляд, Карен невольно съежилась. От повисшей в комнате тишины звенело в ушах.

— Мне казалось, что при первой встрече я высказался достаточно ясно.

— О чем? — Ее голос дрожал от напряжения.

— О том, что я не приветствую близких отношений между сотрудниками. Я не знаю, как выразить свою мысль более откровенно.

— Побойтесь Бога, Роуэн. Ведь именно от вас исходила инициатива этого «сближения»!

Его темные брови сомкнулись, и Карен показалось, что температура в комнате упала еще на несколько градусов.

— Разве? Тогда я должен перед вами извиниться. Насколько я понимаю, вы обязуетесь не допускать повторения.

— Я?! — протестующе воскликнула Карен. — Ведь это вы меня поцеловали!

Она внезапно умолкла. Господи, она весь вечер старалась выбросить из головы воспоминания о тех чувствах, которые пробудил в ней его поцелуй. Не может быть, чтобы он тоже не вспоминал о нем.

— Это разные вещи, — возразил Роуэн, мельком взглянув на баночки с косметикой, аккуратно выстроившиеся на ее столе.

— Разные? Чем же они отличаются?

— Я стараюсь избегать эмоциональных привязанностей.

Проигнорировав неуверенный тон, которым он произнес эти слова, и сквозившее в его взгляде желание, Карен ринулась в атаку:

— Вы хотите сказать, что отсутствие эмоциональной привязанности дает вам право целовать меня, но если я вам отвечу, это будет не по правилам?

Внезапно в ее памяти всплыли слова Торни: «Он знает толк в женщинах, но не позволяет себе увлекаться». Что ж, если Роуэн Марсден решил развлечься, втянув ее в свои игры, пусть подумает хорошенько. С ней этот номер не пройдет, она выведет его на чистую воду, и притом немедленно.

Карен выпрямилась в полный рост и вытянула руки по швам.

— Я достаточно взрослая, чтобы решать… — Неожиданно она умолкла, обнаружив, что он каким-то образом ухитрился оттеснить ее в угол. Забыв от ярости все, что хотела ему сказать, она молча стояла перед ним.

Роуэн шагнул к ней и взял ее за подбородок, заставив смотреть ему в глаза.

— Что вы собираетесь решать? — вкрадчиво поинтересовался он. — Нужен ли вам любовник? — В его глазах вспыхнула откровенная злость и какой-то… хищный огонек. Он угрожающе навис над ней, как охотник, настигший свою добычу. — Тогда почему вам не подхожу я? Впрочем, при условии, что вы согласны придерживаться местных правил — никаких привязанностей.

Судорожно хватая ртом воздух и спотыкаясь, Карен попятилась за стол.

— Вы! Вас я не выбрала бы ни за что… — Она вся дрожала, из горла вырывался хриплый шепот: — Убирайся из моей комнаты!

Комната содрогнулась от его низкого гортанного смеха. Роуэн отвернулся и шагнул к двери, разделявшей смежные половины вагончика.

— Поживем — увидим. Мне кажется, вы измените свое мнение, Карен. — Он вошел в ванную и захлопнул за собой дверь.

Все еще дрожа, Карен услышала, как из душа полилась вода. Его высокомерие казалось ей поистине безграничным. За какие-нибудь пятнадцать секунд он сумел показать ей, что видит в ней не дипломированного инженера, а жаждущую любви самку. «Как будто перед ним не человек, а только тело», — подумала она, выдернув ночную рубашку из ящика стола и швырнув ее на постель. Он сводит все к элементарному совокуплению. И никаких привязанностей. Он не имеет права так разговаривать с ней. Кто мог подумать, что английский джентльмен способен вести себя как настоящий дикарь?

Карен закрыла глаза. Своей напускной яростью она стремилась скрыть от себя правду. Она знала, что никто и никогда не целовал ее так, как он. От желания у нее ныло все тело. Что в нем такого? Неужели он действительно не испытывает к ней никаких чувств, видя в ней лишь источник наслаждения?

Стянув свитер, Карен сложила его на постели, затем расстегнула брюки, с шорохом соскользнувшие на пол Карен нагнулась, подняла их и повесила на вешалку. Внезапно ее поразила одна мысль. Может быть, Роуэн вовсе не испытывает неприязни к женщинам? В том числе и к ней? Возможно, ему просто неприятно сознавать, что его влечет к ним?

Ладно, она не станет ему мешать и постарается держаться от него подальше. По крайней мере не станет приближаться к нему, если в том не будет необходимости. В ее положении работа важнее всего остального.

Звук льющейся воды прекратился, и пол вагончика содрогнулся под его шагами.

Пытаясь успокоиться, Карен начала натягивать через голову ночную рубашку. Ей будет нелегко думать о своих обязанностях, зная о присутствии в соседней комнате обнаженного мужественного тела Роуэна Марсдена. Но она справится. Если нужно, она готова превратиться в лед.

Роуэн выключил душ и постоял в тесной кабинке, дожидаясь, пока с тела стечет вода. Затем он обернул вокруг бедер пушистое белое полотенце и перешел на плетеную циновку. О чем он, черт возьми, думал, когда решился на это? Неужели он хотел, чтобы Карен Уильямс нарушила все запреты, в соблюдении которых он сам же заставил ее поклясться? Однажды он уже поверил женщине, поверил в то, что впереди их ждет счастье. Но предательство Клаудии заставило его покончить с этим раз и навсегда. Пережив боль, которую она ему причинила, он стал другим. И никогда в жизни больше не доверится женщине.

Роуэн принялся чистить зубы. Он пытался не думать о Карен с ее копной шелковистых рыжих волос и мягкими зовущими губами. Черт, с тем же успехом он мог бы попытаться не дышать. Чувство, захватившее его, не нуждалось в определении. Потрясение, которое он испытал от поцелуя, было не меньше того, что пережила она. Но будь он проклят, если его это радует.

Роуэн размотал полотенце, протер запотевшее зеркало и бросил мокрое полотенце в корзину. Накинув на плечи синий махровый халат, он вышел в свою комнату и громко хлопнул дверью.

Он слишком долго обходился без женщины. Наверное, в выходные стоит съездить в Блэкпул. Там полно девушек, которым достаточно обеда и пары коктейлей. Несколько поцелуев и никаких обязательств.

Он стукнул кулаком по столу. Поездка в Блэкпул ничего не изменит. Только Карен, с ее живым умом и интуицией, может вылечить болезнь, гнездившуюся у него в сердце. Но будь он проклят, если пойдет на это, — он слишком хорошо усвоил урок.

Ранним воскресным утром Карен сидела, склонившись над чертежной доской, и копировала чертеж в свой блокнот. Зевнув, она потянулась рукой к стоявшему на краю стола кофейнику, намереваясь налить себе кофе. Она приступила к работе еще до рассвета, и теперь чувствовала, как от усталости ломит плечи. Однако набросок чертежа был уже готов. Роуэну он понравится. Карен вздохнула и снова углубилась в бумаги.

Дверь офиса распахнулась, с грохотом ударившись о стену вагончика, и в проеме возникла фигура Роуэна. От неожиданности Карен захлопнула блокнот и, нечаянно задев кружку, выплеснула ее содержимое на лежавший на столе чертеж.

— Черт! — пробормотала она, пытаясь одной рукой достать тряпку из ящика, а второй приподняв уголок чертежа, чтобы не дать луже растечься.

— Позвольте, я вам помогу. — Роуэн сунул ей в руку несколько салфеток.

— Спасибо. — Промокнув воду, Карен устранила последствия наводнения.

Он смотрел ей через плечо, изучая чертеж.

— Вы хотели меня видеть? — бесстрастно поинтересовался он, не отрывая глаз от чертежной доски.

— Да, — обернулась Карен, — я как раз думала…

— Гм, — перебил он, — вы упустили детали для второй опоры.

— Она не нужна. Взгляните сюда… — Карен указала на набросок в верхнем углу чертежа, — я спроектировала одну универсальную опору для каждой из вертикальных балок и добавила горизонтальное крепление для продольных секций.

— Я представлял себе по-другому.

Лицо Карен окаменело.

— Разработка этой конструкции поручена мне, а не вам. Я сделала калькуляции для каждого варианта, — она постучала кончиком карандаша по испещренному цифрами листу бумаги, — все предусмотрено, можете убедиться.

Цепкий взгляд Роуэна скользнул по чертежу, затем он взял лист с подготовленными расчетами и приступил к тщательному изучению колонок цифр.

Откинувшись на спинку стула, Карен разглядывала его прямые черные брови, глубокую ямку на подбородке, покрытом едва заметным налетом пробивающейся щетины. До чего же он привлекателен, но как холодно и неприветливо держится с ней!

«Я напрасно трачу время», — подумала она, следя за тем, как он водит вдоль колонки цифр длинным загорелым пальцем с аккуратно подстриженным ногтем. Наверное, его руки, с такой нежностью скользящие по бумаге, не менее чувственно ласкают других женщин? Так же нежно, как ласкали ее? Она провела языком по губам. Неужели бывают минуты, когда этот невыносимый и загадочный мужчина все же теряет над собой контроль?

Роуэн еще раз просмотрел чертеж и вернул ей листок с расчетами.

— Согласен, — заявил он. По его голосу Карен догадалась, что сумела завоевать его уважение, пусть он и не хотел этого признавать. — Оригинальная идея, и справились вы вполне профессионально.

— Благодарю, но я хотела поговорить с вами не о проекте. — Карен набрала полную грудь воздуха. — Я хотела сказать, что решила переехать в деревню.

Роуэн резко повернулся к ней. Увидев мрачно сдвинутые брови, Карен испугалась.

— Значит, вы так решили? — Переспросил он, глядя на нее в упор своими серыми глазами. — Какие же соображения привели вас к подобному решению?

Карен вдохнула поглубже.

— Мне захотелось пожить у Мэгги — у нее есть свободные комнаты. Кроме того, мне нужно…

— Вы проявили недальновидность. Я не располагаю лишним автомобилем, уж не говоря об излишках времени, чтобы возить вас в деревню и обратно, потакая вашим прихотям.

— Это не прихоть, — возразила Карен, стараясь, чтобы у нее не дрожал голос, — я буду добросовестно выполнять свою работу и оставаться на участке столько, сколько это будет необходимо.

— Вот именно — вы останетесь! — взорвался Роуэн, изо всех сил стукнув себя кулаком по ладони. — Точно так же, как и остальные члены бригады, и в случае необходимости будете работать даже ночью, что случается не так уж редко.

— Вы не имеете права отдавать такие распоряжения.

— Я имею право отдавать любые распоряжения, — отрезал он, — потому что именно я отвечаю за проект.

Это было сказано таким непререкаемым тоном, что Карен невольно отшатнулась. Чтоб ему провалиться! От злости она готова была вцепиться ему в глаза, но усилием воли заставила себя придержать язык. Ей стало ясно, что переубедить его не удастся, даже если она будет спорить с ним до хрипоты. Дав волю своему негодованию, она только ожесточит его сопротивление и испортит отношения между Леонардом и Пикерингом. В сотый раз пожалев о том, что дала свое согласие на эту поездку, Карен отвернулась.

Роуэн стоял, поставив на выдвинутый ящик стола ногу в тяжелом ботинке, и не отрываясь смотрел на нее. Глаза Карен метали молнии, губы сжались в тоненькую ниточку. Судя по выражению ее лица, она приготовилась дать ему беспощадный отпор. Но почему-то промолчала, чем обескуражила его. Очевидно, она догадалась, что он не изменит своего решения, и уступила. Такую покладистость можно только приветствовать. Может быть, в глубине души эта Карен Уильямс — настоящий порох, но и в здравомыслии ей не откажешь.

— Карен, — Роуэн заставил себя говорить спокойно, — я не могу разрешить вам покинуть участок. Для нас крайне важно закончить строительство до начала осенних бурь. — И он снова склонился над чертежом. — Если наши условия вам не подходят, зачем вы приехали сюда?

— Я не вызывалась, — пробормотала она, — меня назначили. Должен был приехать другой человек.

Он встретился с ней взглядом.

— Ах да, Джефф Эллис. Так почему же он не приехал?

— Его жена умирает от неизлечимой болезни. Он не мог ее оставить.

— Понимаю. А как же вы? Наверное, вам тоже пришлось с кем-нибудь расстаться?

— С матерью, — ответила она, решив, что он неудачно сформулировал вопрос, — но она не нуждается в моем постоянном присутствии.

Глубоко вздохнув, Роуэн наконец решился задать вопрос, который не давал ему покоя с того самого момента, как она появилась на участке:

— Ачто же ваш друг? Он не возражал против вашей поездки?

Карен замялась:

— Не понимаю, какое отношение к работе имеет моя личная жизнь.

Роуэн пристально рассматривал карандаш, который взял у нее со стола.

— Насколько я понимаю, мистер Долки очень ценит вас.

— Вы разговаривали с Леонардом? — просияла Карен. — Когда же?

— Сегодня утром. Он просил передать вам, что отправил документы, которые вы у него просили.

— Отлично, теперь мне не придется искать дубликаты.

— Кроме того, он сказал, что вместе с ними отправил и ваши любимые тапочки. — Взгляд Роуэна снова уперся ей в лицо. — Вы в близких отношениях с Долки?

Карен вспыхнула от ярости:

— Вы заблуждаетесь. Леонард Долки — пожилой человек и годится мне в отцы. Если хотите знать, то моя мать интересует его куда больше, чем я.

— Он англичанин, — констатировал Роуэн, сам поражаясь тому, с каким облегчением выслушал ее ответ. Какое ему дело до ее сердечных привязанностей?

— Леонард уехал из Йоркшира тридцать лет назад… еще в шестидесятые годы…

Но Роуэн уже не слушал ее, погрузившись в собственные размышления.

Возможно ли, чтобы женщина с такой внешностью не поддерживала романтических отношений с каким-нибудь мужчиной? Он понимал, что красота Карен не ограничивалась только внешностью. В тех случаях, когда во время разговора ему удавалось воздерживаться от язвительных замечаний, ее суждения неизменно поражали его своей оригинальностью, искренностью и юмором. К тому же она чертовски сообразительна и приятна в общении. Интересно, выражает ли она наслаждение с той же откровенностью, с какой высказывает свое мнение?

Роуэн заставил себя выбросить из головы посторонние мысли и сосредоточиться на ее словах.

— …с группой авиаконструкторов, — закончила она.

— Ах да, старик из бригады де Хэвилленда. Жаль, что их больше нет с нами. Это были лучшие инженеры Англии. — Направив мысли в нужное русло, Роуэн положил карандаш на место и собрался уходить. У двери он остановился. — Завтра мне нужно будет съездить в Йорк. Если вы уже составили список материалов, то, возможно, не откажетесь познакомиться с персоналом управления? Вы сможете просмотреть список подрядчиков, а заодно сделать необходимые покупки.

Карен мрачно покосилась на Роуэна, настороженная такой внезапной переменой в его настроении. С какой непреклонностью он только что высказывался против всякого сближения, и вдруг сам предлагает составить ему компанию. Наверное, он сожалеет о том, что не разрешил ей перебраться в деревню.

— По правде говоря, мне действительно нужен шампунь.

«Зачем я это сказала? — с легким раздражением подумала она, — шампунь я могла купить и в деревне». И все же возможность уехать с участка, пусть даже и на несколько часов, обрадовала ее. Но ведь придется ехать с ним! Проклятие! Впрочем, даже это не помешает ей купить себе шампунь. Карен бросила взгляд на свои чертежи.

— К полудню я закончу.

— Отлично. Мы выезжаем сразу после завтрака. И кстати, Карен… — в его голосе неожиданно зазвучали приветливые нотки, — как правило, мы не работаем по шестьдесят часов в неделю. Когда начнется строительство платформы, у вас появится свободное время.

— Что?

— Свободное время. Вы и так работаете день и ночь. Даже самым сознательным инженерам требуются выходные дни.

— Что ж… перед отъездом мне хотелось бы осмотреть здешние места.

— Хорошо. Значит, до завтра. — И он закрыл за собой дверь.

Роуэн сказал, что у нее появится свободное время. Вспомнив о том, какие планы она строила перед отъездом, Карен вздохнула. Она почувствовала облегчение, как будто с ее плеч сняли тяжкую ношу. Ей так много хотелось успеть: сначала она осмотрит деревню, потом поедет на побережье. Еще она мечтала увидеть развалины римских памятников, прогуляться по горам при лунном свете и постараться сделать так, чтобы сюда смогла приехать Афина. Они могли бы объездить замки Йоркшира и посетить руины аббатства. Карен улыбнулась. Афина могла бы проводить целые дни на пленэре, делая фотографии для будущих картин.

В ту ночь Карен спились холодные серые глаза и высокая худощавая фигура, увенчанная шапкой темных волос. Где-то вдалеке послышалось уханье совы, и Карен проснулась, изнывая от тоски, причину которой и сама не могла бы объяснить.

Она уже не так радовалась предстоящим выходным дням.

Глава 7

На следующее утро небо затянули облака. Не обращая внимания на собиравшийся дождь, Роуэн опустил верх «ягуара».

— Люблю рисковать, — объяснил он, и в его глазах сверкнул вызов.

С опаской покосившись на Роуэна, Карен вынула из сумочки шарф из узорчатой ткани и, туго стянув им воротник куртки, устроилась на кожаном сиденье.

Выехав на шоссе, машина набрала скорость.

— Надеюсь, вы не боитесь? — выкрикнул Роуэн, но из-за визга покрышек его слов почти не было слышно.

— Совершенно! — закричала она в ответ, подумав про себя, что говорит неправду. На самом деле Карен оцепенела от страха, но ни за что на свете не согласилась бы признаться в этом. Свирепое выражение лица Роуэна красноречиво говорило о его любви к скорости и наслаждении, которое он испытывал за рулем своей машины.

Когда-то ей тоже довелось пережить это ощущение власти над мощным автомобилем, повергавшее ее в трепет, но все неожиданно и трагически закончилось в тот день, когда погиб ее отец. Через неделю она продала «йенсенхили», который он подарил ей на день рождения, и решила ограничиться респектабельным «вольво». Теперь, когда за рулем сидел Роуэн, она испытывала ужас, к которому примешивалось возбуждение от ощущения огромной скорости, с которой машина мчалась по направлению к Йорку. Деревня промелькнула мимо, и телефонные столбы вдоль шоссе слились в сплошную линию. Карен сползла пониже на сиденье и вцепилась в ручку дверцы; холодный ветер трепал ее волосы и рвался за ворот куртки.

Роуэн представил Карен офис-менеджеру компании Пикеринга, суетливому маленькому человечку, который терпеливо приносил ей все необходимые папки. Сидя за длинным столом, Карен перелистывала бумаги, пока не отыскала нужные документы. Она сделала копии, сунула их в свою кожаную папку и принялась ждать, когда Роуэн разыщет список подрядчиков. После тщательного отбора они выбрали три кандидатуры. К немалому удивлению Карен, всех троих предложила она. Что ж, видимо, иногда Роуэн все же прислушивается к ее мнению.

— Вас устраивает их опыт? — Не отрываясь от списка, Роуэн записал название последней компании. — Если нет, я готов продолжить поиски.

— Почему вы спрашиваете меня? — Карен изумленно уставилась на него. — Я думала, вы хотите оставить окончательное решение за собой.

— Мне было интересно посмотреть, как вы справитесь с отбором, — ответил он со свойственной ему бесцеремонностью.

— Я полагаю, выбор должен основываться на тщательной проверке.

— Звучит убедительно, — заметил он таким тоном, что Карен снова невольно задумалась о том, чем вызвана его внезапная любезность. Роуэн отложил ручку и поднялся из-за стола.

Собрав свои вещи, Карен вслед за ним направилась к выходу.

Несколько миль отделяло их от Йорка, когда Роуэн неожиданно обернулся к ней.

— Уже третий час, наверное, вы проголодались.

— Что ж, пожалуй…

— Мы заедем в Нэрсборо и выпьем чаю у моей матери.

— О, мне бы не хотелось ее беспокоить, — пробормотала она.

Чего ради ему вдруг вздумалось знакомить ее со своей матерью? Карен провела ладонью по своим зеленым шерстяным брюкам. Она носила их еще в колледже. Что и говорить, для похода в гости они явно не годились, хотя были теплыми и хорошо сидели на ее длинноногой фигуре. И все же перед отъездом Роуэн мог предупредить ее о своих планах.

Она украдкой покосилась на него.

— Вы уверены? Вряд ли она обрадуется незваным гостям.

— На этот счет можете не беспокоиться. Нам придется там задержаться — чертов карбюратор что-то забарахлил.

Карен вздохнула. Неприятности с машиной! Ей следовало бы догадаться. Она с трудом подавила странное чувство разочарования.

— Вы сами ремонтируете машину? — спросила она, украдкой покосившись на его безукоризненно чистые ногти.

Его губы тронула улыбка.

— Конечно.

— Мне казалось, ремонт «ягуара» относится к области особого искусства.

Роуэн пожал плечами:

— Он устроен немного сложнее других автомобилей, но свой я собирал сам, поэтому знаю, как он устроен.

— Если я не ошибаюсь, это старая модель? Как он хорошо сохранился, — добавила Карен, оглядев салон, отделанный дорогой древесиной ореха, с надраенными до блеска приборами и рукоятками.

— Последний легковой автомобиль такого типа сошел с конвейера больше девятнадцати лет назад, — не скрывая гордости, ответил Роуэн, уверенно нажав на акселератор. После некоторой заминки машина с ревом преодолела очередной подъем и взлетела на гребень холма. Неожиданно перед Карен открылся сказочный вид: вдали из тумана поднимались руины замка. На переднем плане виднелись арки виадука, перекинутого над рекой, сверкавшей, как расплавленный металл, и усеянной яркими красными и синими пятнышками лодок, безмятежно проплывавших под мостом.

— Просто дух захватывает! — воскликнула она.

— Пожалуй, только я слишком привык к этому. Даже красотой можно пресытиться, если видеть ее изо дня в день.

Пресытиться? Может быть, так он думает и о женщинах? Вздохнув, Карен погрузилась в созерцание пейзажа. Ей нет до этого никакого дела. Она не станет вмешиваться в его жизнь, так же как и он в ее.

— Моя мать пришла бы в восторг, — мечтательно заметила она. Роуэн вопросительно приподнял бровь, и Карен добавила: — Она пишет картины, делает обложки для издательств. В основном на исторические темы, поэтому вечно ищет фотографии замков и старинных поместий.

— Наверное, дом моих родителей показался бы ей заслуживающим внимания. Там есть все, что для этого необходимо, включая, — он возвысил голос, прекрасно имитируя интонации Винсента Прайса, — особый, мистический дух.

Машина свернула на вымощенную гравием аллею и миновала кованые ворота, обрамленные двумя гигантскими гранитными колоннами. Подъездная аллея была обсажена березами, их гладкие белые стволы терялись в вышине среди раскинувшейся балдахинами листвы. В конце аллеи сквозь кроны деревьев начали вырисовываться очертания великолепного готического особняка с островерхими крышами, увенчанными башенками и кирпичными каминными трубами.

Карен восхищенно воскликнула:

— Вы здесь живете?

Взглянув на ее потрясенное лицо, Роуэн усмехнулся.

— Моя семья живет здесь уже около шестисот лет. Я не имею в виду именно этот дом — он построен относительно недавно, в 1821 году. Однако эти земли принадлежат моей семье с четырнадцатого века. Здесь даже есть домовая церковь, пережившая роспуск монастырей в эпоху Генриха Восьмого.

Подъехав к дому, машина замедлила ход.

— Смотрите, вот и моя мать. — Роуэн указал на необъятный, безукоризненно подстриженный газон.

Стройная женщина с серебристыми волосами, одетая в твидовую юбку, шелковую блузку и удобные туфли, вела на поводках двух черных терьеров. Притормозив у парадной двери, Роуэн вышел из машины.

Услышав шум мотора, женщина обернулась и помахала рукой.

Рвущиеся с поводков терьеры с громким лаем бросились к машине, увлекая за собой мать Роуэна.

— Роуэн, — просияв от радости, воскликнула она, — дорогой, как чудесно, что ты приехал. — Она заметила Карен и тотчас же умолкла, ее откровенная радость сменилась неуверенностью. Она озадаченно посмотрела на сына.

— Мама, — это слово он произнес с особенной нежностью, — познакомься с Карен Уильямс. Мы вместе работаем. — Он обошел вокруг машины, чтобы открыть дверцу для Карен.

Оказавшись лицом к лицу с пожилой дамой, Карен расправила плечи и храбро улыбнулась:

— Здравствуйте, миссис Марсден.

— О, вы американка! К тому же вы гораздо выше Клаудии. Ох, я… — Она поспешно умолкла и нахмурилась, раздосадованная своей оплошностью. — Рада познакомиться с вами, — вежливо сказала она, с тревогой покосившись на сына. — Вы останетесь на чай?

— Конечно, если ты поможешь Карен осмотреться, я отведу машину в гараж.

Миссис Марсден кивнула и жестом указала на полированные гранитные ступени. На ее пальце сверкнул большой бриллиант, ограненный в форме груши.

— Прошу вас, мисс Уильямс, я только позвоню Мэри.

Следом за хозяйкой дома Карен вошла в гостиную, в отделке которой преобладали оттенки персика и морской волны. В мраморном камине горел огонь; перезвон роскошных позолоченных часов, стоявших на каминной полке, возвестил о том, что прошел очередной час. В кресле лицом к огню сидел, погрузившись в чтение, высокий седовласый мужчина с густыми пышными усами.

— Артур, — окликнула миссис Марсден, — познакомься с мисс Уильямс. Она работает на строительстве.

Артур Марсден жестом указал Карен на диван.

— Садитесь, девочка. — Он окинул ее взглядом и издал удовлетворенное «гм», когда Карен опустилась на мягкие подушки. — Значит, вы работаете под началом моего сына. И какого же вы мнения об этой авантюре?

Карен мысленно простонала. Так вот у кого Роуэн перенял свою прямолинейность. Голубые глаза мистера Марсдена испытующе взглянули на нее из-под густых белых бровей.

— У вас какие-то проблемы с Роуэном?

Родители Роуэна будто сговорились!

— Я… не уверена, что поняла ваш вопрос.

— Он слишком загружает вас работой? — ворчливо повторил он.

— Н-нет, — запинаясь выговорила она, — мне нравится, когда передо мной ставят сложные задачи.

— Хорошо, девочка, только не давайте себя в обиду. Роуэн склонен проявлять излишнюю требовательность. Нужно признать, что временами он бывает упрям.

— Как и его отец, — деликатно заметила миссис Марсден.

— Чушь, — отрезал старик, оборачиваясь к сидящей напротив жене. — Где этот мальчишка?

— Я здесь, отец. — Придержав дверь перед горничной, в гостиную вошел Роуэн. — Я сам отнесу, Мэри. — Он поставил поднос на сервировочный столик и подкатил его к матери.

— Ничего не случится, если прислуга будет сама выполнять работу, за которую я ей плачу, — продолжал ворчать его отец. — Где ты был?

Роуэн устроился на диване рядом с Карен.

— В гараже, ремонтировал карбюратор.

— Опять этот проклятый автомобиль! Когда ты купишь себе настоящую машину и выбросишь эту рухлядь, с которой тебе приходится возиться день и ночь?

Слегка улыбнувшись, Роуэн наклонился к Карен:

— В представлении отца настоящий автомобиль — это «даймлер», хотя он и не водит его сам.

— Роуэн, не спорь с отцом, — с упреком сказала миссис Марсден, хотя ее тон мало соответствовал огоньку, вспыхнувшему в бледно-голубых глазах. Она протянула гостям чашки с чаем и придвинула блюдо с пирожными.

Карен заставила себя улыбнуться.

Фыркнув, старший из Марсденов положил себе на тарелку кусок кекса.

— Водить машину? Зачем мне ее водить? Для этого у меня есть Кэссиди. Скажите, мисс Уильямс, — он наклонился к ней поближе, — что вы думаете о сыне, у которого есть все для комфортной жизни, но он предпочитает ей работу в самых диких местах?

— Артур! — Миссис Марсден приложила палец к губам.

Карен молчала. Ей было неприятно участвовать в семейном споре, но еще меньше улыбалась перспектива покривить душой и скрыть свое истинное мнение.

— Большинство людей, — произнесла она, осторожно выбирая слова, — могут представлять себе такую жизнь лишь в самых смелых фантазиях. Но существуют и другие, мистер Марсден, — к ним я причисляю и себя; они могут ощутить полноту жизни лишь тогда, когда что-то создают собственными руками. Без этого жизнь для них лишена смысла.

— Что ж, по крайней мере, как я вижу, вы не из тех, кто любит подсластить пилюлю?

Несколько секунд Карен не слышала ничего, кроме гулкого биения собственного сердца.

— Это ценное качество для женщины, — прогудел напоследок мистер Марсден и мрачно покосился на сына. — Роуэн, я думаю, эта девочка воздаст тебе по заслугам.

Роуэн притворился, что не расслышал слов старика, и в гостиной снова воцарилось тягостное молчание. Карен сосредоточенно разглядывала свою чашку, а Роуэн вяло перелистывал страницы «Кантри лайф», последний номер которого лежал на кофейном столике.

— Мисс Уильямс, — обратилась к ней миссис Марсден, — могу ли я поинтересоваться, где вы остановились?

Сердце в груди Карен оборвалось.

— Я…

— Комната Карен, — вмешался Роуэн, пристально глядя на нее, — находится рядом с моей.

Карен поперхнулась чаем.

— Честно говоря, — поспешила пояснить она, — это не совсем рядом.

— Но достаточно близко, — вкрадчиво добавил Роуэн.

Деликатно изогнув бровь, миссис Марсден переводила взгляд с Роуэна на девушку. Карен сглотнула:

— Я имею в виду, что…

— Карен хочет сказать, что она спит…

— Шумно, — выпалила Карен.

— По другую сторону…

— Лагеря. — Взглянув в лицо Роуэну, Карен мысленно чертыхнулась.

— Прекрасно, — с очевидным облегчением прошептала миссис Марсден.

Они пробыли в доме Роуэна еще полчаса. Чета Марсденов выказала неподдельный интерес к работе Карен и забросала ее вопросами о жизни в Калифорнии. С удовольствием отвечая на них, Карен постепенно успокоилась. Наконец Роуэн поднялся.

— Извини, мама, но нам пора, иначе мы не успеем вернуться засветло.

Марсдены вышли к машине, чтобы проводить их. Миссис Марсден отвела Карен в сторону.

— Вы приедете к нам еще? — настойчиво спросила она.

— Обязательно, если снова окажусь в этих краях.

Они сели в машину, и Роуэн повернулся к ней:

— Извините, что вам пришлось участвовать в нашем споре. Иногда отец бывает довольно несдержан.

Карен вскинула глаза на его спокойное лицо, освещенное лучами клонившегося к закату августовского солнца.

— Это было обычное проявление отеческой заботы. Он имел в виду вас, ведь так? Это вы — человек, который не хочет, чтобы ему подносили жизнь на блюдечке?

Роуэн кивнул:

— Полностью признаю свою вину.

— Почему?

Резко вывернув руль, он остановил машину и, выбрав в груде кассет подходящую, вставил ее в магнитофон.

— Вы все понимаете не хуже меня. Чем заняты эти люди? Их жизнь похожа на череду званых обедов и выездов на охоту. Мои родители относятся к числу состоятельных титулованных особ и существуют как бы в другом измерении. — Он усмехнулся. — Моему отцу никогда не приходилось работать. Он унаследовал состояние от своего отца, а его отец — от своего. За всю свою жизнь ни один из них не проработал ни дня. — Он помолчал, затем взглянул на Карен. — Для нашей страны это серьезная проблема. С одной стороны, у нас есть бездельники, живущие на пособие, которые думают, что правительство обязано заботиться об их существовании. С другой стороны, у нас есть богачи, которым не нужно работать. Они тратят свою жизнь на удовольствия, не делая для блага страны ровным счетом ничего. — В низком голосе Роуэна зазвучали пронзительные ноты, а на лице застыло напряженное выражение. — И вы еще спрашиваете, почему я уехал? Я не хочу иметь ничего общего с такой жизнью.

В душе Карен соглашалась с ним. Они оба были индивидуалистами, ищущими способ сделать свою жизнь полной и осмысленной. Она по себе знала, что человек, выбравший этот путь, часто остается в одиночестве.

Они молчали. Задумавшись над словами Роуэна, Карен не сводила глаз с дороги. В конце концов Роуэн задумчиво произнес:

— Хочу, чтобы вы поняли меня правильно: я люблю их обоих, так же как люблю это имение; я просто не могу быть созерцателем. — Он посмотрел ей прямо в глаза и, протянув руку, заправил за ухо выбившуюся прядь ее волос. Его пальцы интимно скользнули по подбородку девушки.

По спине Карен пробежал холодок — такие нежности совсем не в его духе. Он снова вывел ее из душевного равновесия. Ощутив на себе проницательный взгляд серых глаз, Карен почувствовала странное беспокойство, но, покосившись на Роуэна, поняла, что он тоже смущен.

Глубоко вздохнув, Карен заставила себя отвернуться к окну, за которым мелькали росшие вдоль шоссе лиственницы, сливавшиеся в сплошную зеленую стену. Наверное, она совершила ошибку, согласившись отправиться с ним в эту поездку.

— Вы сказали моему отцу то, что думаете на самом деле? — поинтересовался Роуэн, и она снова поразилась несвойственной ему мягкости, с которой он произнес эти слова. — Вы тоже не хотели бы жить так, как мои родители?

Закрыв глаза, Карен заставила себя вспомнить, зачем она приехала в Англию, и выбросить из головы всякие мысли об этом высоком англичанине с такими проницательными глазами и опасной улыбкой.

— Да, смысл моей жизни в работе.

— И только?

Карен сама не знала, как ответить на этот вопрос. Он был слишком личным и к тому же затрагивал такую сферу ее жизни, которая открылась ей совсем недавно. Она была хорошим инженером. Уважение, с которым относились к ней Леонард и другие коллеги, и было той движущей силой, которая толкала ее вперед. Работа заменила ей все. Даже Афина понимала, что только благодаря своей работе она чувствует себя состоявшимся человеком, которого оценивают в соответствии с его профессиональными заслугами. Кроме того, Карен влекло к работе еще и потому, что другая, личная сфера ее жизни почему-то не складывалась.

— Да, — наконец, ответила она, — и только.

Он недоверчиво поднял бровь.

Они снова замолчали, Карен осторожно всматривалась в его четкий профиль, и в конце концов решилась задать вопрос, который не давал ей покоя с того момента, когда они вышли из машины в усадьбе:

— Кто такая Клаудиа?

Некоторое время Роуэн молча смотрел прямо перед собой.

— Клаудиа была моей женой, — безразличным тоном ответил он.

У Карен перехватило дыхание.

— Это ее я напомнила вашей матери?

Ответа снова пришлось долго ждать.

— Вы немного на нее похожи.

— Я не знала… она умерла?

— Нет.

— Вы развелись?

Не отрывая взгляда от дороги, он произнес с подчеркнутым равнодушием:

— Если вам так уж хочется знать, она ушла от меня. — У него дернулся мускул на щеке. — Послушайте, нельзя ли поговорить о чем-нибудь другом? Мне не хочется обсуждать этот вопрос. — Он продолжал гнать машину вперед, сосредоточенно глядя на дорогу.

Карен напряженно молчала, прислушиваясь к гулкому биению своего сердца. Она уже свыклась с мыслью, что он не любит допускать к своей работе женщин. Однако к ней он начал относиться с уважением — во всяком случае, как к специалисту. К тому же, как выяснилось, она похожа на его бывшую жену.

Карен запустила пальцы в волосы. Может быть, он все еще любит ее? Не потому ли он… Это многое объясняло — и его обаяние, и внезапные приступы холодности и раздражения. И то, почему он сначала противился ее появлению на участке. Задумчиво откинувшись на спинку кожаного сиденья, Карен расслабилась. Бог ты мой, какая неразбериха!

Но как объяснить тот вечер в пабе, когда она училась играть в дартс? Или его поцелуй? Что-то подсказывало ей, что всему этому следует искать другое объяснение.

Роуэн сменил кассету в магнитофоне, и разделяющее их пространство заполнил пульсирующий ритм «Жар-птицы» Стравинского. Карен закрыла глаза и попыталась найти решение своей проблемы. Уехать до завершения строительства она не могла. Что же ей делать?

Она отвернулась к окну, ее взгляд скользил по полям, где паслись стада черных овец. Еще несколько недель, и она закончит свою работу. Она сдержит данное Леонарду слово и спасет будущее фирмы, а также и свою собственную карьеру. Она закончит работу, невзирая на то что Роуэн находит ее присутствие на участке нежелательным. Его проблемы с женщинами не имеют никакого отношения к строительству.

Так же как и те непростые отношения, что сложились между ними. Карен расправила плечи. Она справится. Она обязана справиться, невзирая ни на что.

Как бы ей хотелось думать, что он ей безразличен, но это было невозможно — жаркая волна захлестывала ее всякий раз, когда она вспоминала о его существовании. Стоило ему приблизиться к ней, и ее сердце принималось неистово биться, совсем как сейчас. Не говоря уже о тех моментах, когда он случайно прикасался к ней.

Что ж, ладно, он ей небезразличен. Роуэн Марсден — самый опасный и соблазнительный мужчина из всех, кого она встречала в жизни. Но с этого момента Карен будет думать только о работе и не станет отвлекаться ни на что другое.

Глава 8

Стоя на старой деревянной платформе, расположенной на высоте птичьего полета, Карен наблюдала за продвижением бура, вгрызающегося в гранитный щит земли. Сквозь стайки облаков пробивались косые лучи Все еще жаркого августовского солнца, и рабочие обливались потом. Заглушая все звуки, по лагерю разносилось однообразное жужжание бурильной установки.

Из-под желтого защитного шлема на щеку Карен потекла струйка пота, и она рассеянно вытерла ее рукавом своей фланелевой рубашки. Скоро можно будет сделать перерыв. Она чувствовала, как ноют затекшие спина и ноги, и мечтала о душе.

Карен посмотрела на часы. Когда приедет лесовоз, нанятая по контракту бригада сможет приступить к установке форм для вертикальных опор. Ей было нелегко убедить Роуэна в преимуществе трубчатых металлических опорных систем, но она выиграла этот спор, и теперь праздновала победу. На родине ей не раз приходилось выдерживать подобные сражения с самоуверенными инженерами-мужчинами, но ни один из них не мог бы сравниться с Роуэном в упрямстве. А также в силе характера, в чем ей тоже пришлось убедиться. Выслушав аргументы, он совершенно потряс ее тем, что пошел на уступку и предоставил ей полную свободу действий во всем, что касалось заказа оборудования. И все равно Карен с раздражением замечала, что даже в той области, где ее компетентность не вызывала сомнения, он автоматически стремился опровергнуть ее точку зрения лишь потому, что она была женщиной.

После поездки в Йорк прошло почти две недели, в течение которых Роуэн держался с ней гораздо приветливее. Пожалуй, его отношение можно было бы назвать доброжелательным. Впрочем, нет, это слишком сильно сказано. Однако он уже не стремился подавить ее своим высокомерием. Как обычно, он весело шутил с коллегами-мужчинами, а с ней держался подчеркнуто вежливо. Кроме того, она дважды имела возможность убедиться, что под непроницаемой оболочкой скрывается человек. Он принял ее сторону в обсуждении технического вопроса, проявив при этом необычную объективность. В конце концов, не исключено, что у него есть сердце!

Неужели Роуэн мужчина, которого она могла бы полюбить? Боже, он представлял бы серьезную угрозу ее отлаженной жизни.

Однако время от времени Карен ловила на себе его пристальный взгляд, и его глаза при этом принимали странное выражение, в котором не было ничего общего с вежливым любопытством. Может быть, все дело в ее внешности? В ее сходстве с его бывшей женой? Или… за своей напускной холодностью он скрывает желание? Как бы там ни было, его интерес внушал ей опасения. Она не могла допустить, чтобы он думал о ней как о женщине. Она только инженер, и ничего больше. По крайней мере сейчас.

Грохот бура смолк, и наступила тишина, нарушаемая только монотонным гулом генератора. Завидев на дороге груженый лесовоз, Карен собрала свои бумаги и начала спускаться по лестнице.

Роуэн и Торни приступили к разгрузке. Роуэн закатал рукава свитера, обнажив мускулистые руки, покрытые густым загаром, почти не отличавшимся по цвету от рукавиц из сыромятной кожи, которые он надел, чтобы не занозить пальцы. Он нагнулся, складывая доски в аккуратный штабель, и взгляд Карен скользнул по его спине, сужающейся от широких плеч к талии. Он выпрямился и обернулся, и она поспешно отвела глаза, испугавшись, как бы он не заметил, с какой нежностью она разглядывает его спину. Он снял шлем и вытер рукавицей вспотевшее лицо, в его глазах вспыхнул огонек. Карен залилась краской и, поспешно нацарапав свою фамилию на накладной, протянула ее шоферу.

Во время ленча Роуэн подсел к Карен.

— Судя по всему, на следующей неделе они начнут заливать бетон.

— На это я и надеялась, — прожевав, ответила она, — разве что начнутся дожди, и на день или два задержат установку опалубки. Теперь я смогу немного отдохнуть, пока они не закончат.

Он покачал головой.

— Завтра мы проведем запланированную инспекцию антенн, установленных на дальнем хребте. Мы должны проверить их на устойчивость, пока дорога не стала непроходимой из-за осенних дождей. Много времени это не займет, — он помолчал, — зато неподалеку от них расположены интересные римские развалины. Торни упоминал, что вы хотели бы их осмотреть.

Карен уставилась в свою тарелку.

— Все это так, но вы не обязаны тратить на меня время.

Он загадочно улыбнулся.

— Вам представится случай отработать эту экскурсию.

Подобраться к антеннам не так-то просто. После завтрака мы выезжаем, — он отодвинул стул, — я попрошу Торни, чтобы он приготовил нам с собой перекусить. Наденьте что-нибудь подходящее. — Его глаза неторопливо скользнули по ее клетчатой рубашке и джинсам. — Что-нибудь вроде этого, и возьмите ботинки. Нам предстоит взбираться на гору.

Карен смотрела вслед его удаляющейся фигуре. Он даже не спросил ее, хочет ли она ехать, просто объявил об этом как о решенном деле. Однако по крайней мере сделал это дружелюбно, что уже несомненный прогресс.

Всю оставшуюся часть дня Карен ловила себя на том что предвкушает поездку с удовольствием куда большим, чем она считала допустимым.

Карен плюхнулась на заросшую травой лужайку напротив Роуэна.

— Вы не обманули, путь действительно неблизкий. — Она окинула взглядом узкую крутую тропинку, по которой они поднимались уже около часа. — Как часто вы осматриваете антенны?

Роуэн небрежно покосился на белые рефлекторы, установленные на выступе скалы, который виднелся чуть ниже того места, где они остановились.

— Раз в год. Однако каждый месяц нам приходится запускать генераторы. Мы должны убедиться, что они в рабочем состоянии, особенно после зимы. — Он протянул ей сандвич. — Не знаю, что нам состряпал Торни, но после такого маршрута мне все равно. — И он откусил громадный кусок.

Она приподняла верхний ломтик хлеба и, принюхавшись к маслянистому содержимому, сморщила нос.

— Сардины?

— Копченая рыба, очень вкусно, — пробормотал Роуэн с полным ртом. И не удержался от улыбки, заметив на ее лице нескрываемое отвращение.

— Не ешьте, если не хотите, — пробормотал он и, порывшись в пакете, протянул ей яблоко.

Карен покачала головой:

— Нет, уж лучше рыба.

Роуэн проглотил остатки своего сандвича и привалился спиной к плоскому камню. Солнечные лучи пламенели на его темных волосах, подчеркивая золотистый оттенок загорелой кожи. Закинув руки за голову, он внимательно смотрел на нее.

— Вы крепче, чем кажетесь на первый взгляд. Может быть, вы тайная поклонница культуризма?

Карен расхохоталась, она представила себя стоящей перед зеркалом в полный рост, ее грудные мышцы напряжены, а кожа блестит от масла.

— Вы не угадали, я несколько лет занималась альпинизмом.

В серых глазах вспыхнуло любопытство.

— Во время работы или на досуге?

Она рассмеялась:

— И так и эдак. Мне нравилось бродить по холмам неподалеку от дома.

— Гм! Что заставило вас выбрать профессию инженера? — поинтересовался он, резко сменив тему разговора.

Карен наблюдала за крошечным черным муравьем, карабкавшимся по острой, как клинок, травинке.

— Мой отец был партнером Леонарда Долкина. Мне хорошо давалась математика, и летом я обычно подрабатывала чертежником у них в конторе.

На нее нахлынули воспоминания, такие же теплые, как солнечные лучи, льющиеся на разделявший их островок зелени. В те дни она жила насыщенной жизнью, безгранично наслаждаясь одобрением своего отца. Она не могла заменить ему сына, о котором он так мечтал, но не желала становиться китайской куклой, которой он так хотел ее видеть. Однако если она и не во всем устраивала его как дочь, то по крайней мере удовлетворяла его требованиям как инженер. Он редко говорил об этом, но поручал ей самые сложные задания, что ясно свидетельствовало о том, с какой радостью он наблюдал за ее профессиональным ростом. И все же она предпочла бы услышать, что он любит ее и не мыслит своей жизни без нее.

Стремление к независимости стало той движущей силой, которая толкала ее вперед.

Карен так и не довелось узнать, что он любил на самом деле — ее или ее профессиональные заслуги. Однажды дождливой ночью беспечный водитель грузовика выскочил на встречную полосу, столкнувшись с легковой машиной. Водительское сиденье черного «порша» вдавило внутрь. Отец погиб на месте, а мать осталась парализованной.

Роуэн вежливо кашлянул, и Карен вздрогнула.

— Вы рассказывали о вашем отце. Но если я коснулся темы, которая вас расстраивает, прошу прощения.

Боже, неужели она так задумалась? Карен сдвинула брови.

— После смерти отца Леонард убедил меня остаться в школе и закончить образование. Он очень поддержал меня.

— В работе? — небрежно поинтересовался Роуэн.

Она вскинула голову:

— Вот уж нет! Я добилась успеха собственными силами и ради этого работала не покладая рук. Гораздо усерднее, чем многие другие. — Она заставила себя откусить еще кусочек пикантного сандвича.

— Зачем? — настороженно спросил Роуэн. Определенно, она наступила на его любимую мозоль. Почему она должна воспринимать его вопрос как вызов? Почему бы ей не объяснить все так, как есть?

— Чтобы никто не мог сказать, будто я получила эту работу только благодаря отцу, — ответила Карен, стараясь сохранять спокойствие.

Его губы насмешливо скривились, он поднял руку в знак примирения.

— Я только спросил.

Потянувшись к пакету с ленчем, он сунул его в свой рюкзак, затем вынул термос с кофе, открутил крышку и наполнил ее темной ароматной жидкостью. Обхватив широкой ладонью жесткий пластиковый стаканчик, он протянул его Карен.

Их пальцы соприкоснулись, и ее охватило смятение. Казалось, воздух между ними раскалился, как будто по нему пропустили электрический разряд. Их взгляды встретились, и Карен заметила, как вспыхнули его глаза. Смутившись, она торопливо кивнула и, сделав несколько глотков, вернула стаканчик Роуэну. По-прежнему не сводя с нее пристального взгляда, он вытер колпачок и закрыл термос.

— Хотите взглянуть на орлиное гнездо?

— Еще бы! — улыбнулась она.

Пятнадцать минут спустя они поднялись на огромный гранитный утес.

Роуэн снял свой толстый свитер и сунул его в рюкзак. Карен стояла чуть ниже его на уступе скалы, не в силах оторвать глаз от бугрившихся на его спине мышц, вырисовывавшихся под плотно облегавшей тело черной водолазкой. Затем ее взгляд упал ниже, на выцветшие джинсы, обтянувшие ягодицы. В его худощавой фигуре чувствовалась немалая физическая сила, и женщинам, которых привлекало в мужчине это сочетание, он должен был казаться неотразимым. Именно это и ощутила Карен, к своему полному изумлению.

— Смотрите! — Роуэн махнул рукой в том направлении, откуда они только что поднялись.

Карен старательно вгляделась в вершину скалистого утеса.

— Ничего… — Она умолкла на полуслове, потому что Роуэн шагнул к ней и повернул лицом на восток.

Его длинные пальцы легли ей на плечи, и Карен почувствовала, как кровь застучала у нее в висках. И вдруг она увидела парящего в небе орла. Солнечные лучи позолотили перья на его боках и заиграли на копчиках мощных крыльев. Поймав нисходящий поток воздуха, птица начала спускаться в лежащую под ними долину.

— Я вижу! — воскликнула Карен.

Красота величественной птицы захватила ее. Она подумала, что Роуэн похож на этого орла — такой же смелый, хищный и неуловимый. «Кто станет его добычей?» — размышляла она. И от кого он скрывается в этих недоступных местах?

— Считается, что увидеть золотого орла непросто — для этого нужно пройти не одну милю. Но это относится к тем, кто не знает, где его искать, — прошептал Роуэн, и Карен почувствовала, как его дыхание коснулось ее щеки.

Не в силах устоять перед искушением, она прислонилась к его широкой, твердой как гранит груди и закрыла глаза. Она почувствовала, как у него мгновенно задрожали руки, а дыхание стало тяжелым и прерывистым. Медленно разжав пальцы на ее плече, он отступил в сторону.

Прикусив нижнюю губу, Карен сделала вид, будто отряхивает джинсы. Она нагнулась, чтобы скрыть от него свое лицо. Там, где его руки прикасались к ней, кожа покрылась мурашками.

Некоторое время он стоял, вглядываясь в линию горизонта.

— Готовы? — Его голос прозвучал вполне непринужденно.

Через час они вернулись в Кернбек, и Роуэн остановил машину у дверей старинной лавки на окраине деревни. Над дверью сверкала покрытая красным лаком вывеска — «Древности за пенни». Окна лавки представляли собой целую выставку керамики и разнообразных предметов старины, вплоть до доспехов и изношенных сапог с деревянными подметками, подбитыми полосками железа. Перегнувшись на заднее сиденье, Роуэн взял сверток из зеленой парусины.

— Я только занесу это в лавку. Вы тоже можете зайти, если вам интересно.

Перед ней снова был профессионал до мозга костей, которого совершенно не трогало то, что произошло между ними на скале. Положительно этот человек был настоящей загадкой. Карен пожала плечами и толкнула видавшую виды дубовую дверь.

В одном углу помещения стоял длинный узкий стол, уставленный разнокалиберными кувшинами, церковной утварью и бутылками. В другом углу валялась груда непонятных предметов из полированного дерева с металлическими наконечниками в форме миниатюрных корабликов.

Подняв один из них, Карен провела пальцем по гладкой поверхности.

— Старинные ткацкие челноки. — К ней подошел сгорбленный и иссохший старик, очевидно, владелец лавки. — С их помощью уток протаскивали сквозь основу. Разумеется, теперь челноки делают из пластика. — Старичок поправил круглые стеклышки пенсне, и глаза у него заблестели. — А что вы принесли мне сегодня, мистер Марсден? — поинтересовался он, потирая в предвкушении руки.

Карен подавила смешок. Выложив содержимое мешка на прилавок, Роуэн осторожно развернул несколько образцов глиняной посуды.

— Все это я нашел неподалеку от Рейвенгласа, — пояснил он, — в основном собирал по старым коттеджам. — Он извлек из мешка деталь конской упряжи — сгнившие кожаные ремни украшали серебряные накладки. — Она очень старая и, несомненно, испанской работы — обратите внимание на гравировку.

— Ну и ну, — промурлыкал лавочник, в глазах которого вспыхнул огонек. — На обычных условиях?

Роуэн кивнул.

— Определите дату изготовления этой уздечки. Судя по виду, я думаю, это конец восемнадцатого века. — Он сурово посмотрел на лавочника. — И проследите за тем, чтобы ее передали в музей. — Роуэн сложил мешок и сунул его в карман куртки. — Остальные предметы меня не интересуют.

Лавочник принялся заворачивать предметы.

— Как вам будет угодно, мистер Марсден. Я постараюсь произвести оценку на этой неделе и передам вам ваши пятьдесят процентов.

— Я загляну к вам, когда в следующий раз буду в деревне. — Роуэн обернулся к Карен: — Так мы пойдем осматривать руины?

Выехав из деревни, Роуэн свернул на запад, к побережью. Встреча с лавочником никак не шла у Карен из головы.

— Вас что-то смущает?

Она посмотрела ему прямо в глаза:

— Разве такие находки не следует передавать в историческое общество или какую-то другую организацию?

— Они не представляют ценности, за исключением уздечки. Керамике лет двадцать — тридцать, не больше, — отрезал он.

— Но… вы берете за это деньги. Не думаю, что вы испытываете недостаток в средствах.

Он негромко рассмеялся.

— Конечно, в деньгах я не нуждаюсь. Суть моих отношений с этим лавочником в том, что я поставляю ему товар на продажу. Мне причитается половина от выручки, которую я передаю в Общество ткачей Кернбека.

Карен молчала.

— Наверное, вы нас просто не поняли.

Услышав, как изменился его тон, она вздрогнула.

— Вы вольны поступать со своими находками так, как считаете нужным.

На мгновение его глаза вспыхнули от ярости, и с губ сорвалось ругательство.

— Это самый простой способ. Общество ткачей собирается воссоздать облик деревни того периода, когда здесь работали ткацкие фабрики. — Он хрипло вздохнул. — Это совсем не то, что вы подумали. Некоторые из нас вкладывают в этот проект и личные средства. Свои находки я делаю во время прогулок по окрестностям и не понимаю, почему бы не использовать их для будущего музея.

Карен залилась краской. Значит, он руководствовался исключительно альтруистическими побуждениями. Как она могла так превратно истолковать его намерения?

— Простите… я подумала…

— Вы совсем не думали, — рявкнул он, — вы поспешили вынести приговор! Вам следует проявлять к людям больше доверия и не делать скоропалительных выводов.

— А разве не так вы поступили со мной? — взорвалась Карен. — Разве не поздно запирать амбар после того, как пожар вырвался наружу?

— Лошадь, — поправил он, — там говорится о лошади.

— Нет, — настаивала Карен, — о пожаре. — Впрочем… — засомневалась она, — может быть, я ошибаюсь?

Губы Роуэна тронула сдержанная улыбка.

— Но уж точно не об амбаре. О чем угодно, но только не об амбаре! — Не удержавшись, он громко расхохотался.

Карен сидела с пылающим лицом, упрямо глядя на дорогу. Почему в его присутствии она становится такой косноязычной? Запутаться в метафорах — такое произошло с ней впервые! К тому же она и в остальном ведет себя довольно странно. Иначе как объяснить тот факт, что она согласилась отправиться с ним в эту поездку? Честно говоря, с той первой ночи, которую она провела в Англии, она ни одного дня не чувствовала себя спокойно, с той самой ночи, когда познакомилась с Роуэном. После памятного вечера в пабе он ни разу не прикасался к ней, и только сейчас, на вершине горы, она поняла, что он хочет ее. Почувствовав, как между бедрами выступила влага, она крепче стиснула колени и некоторое время сидела не шевелясь. Наконец Карен рискнула украдкой взглянуть на его чеканный профиль. Его лицо, обычно такое замкнутое, сейчас выглядело оживленным, а глаза искрились весельем. Как та женщина могла бросить его?

Внезапно Роуэн нажал на тормоз.

— Смотрите! — Перед ними из пелены тумана поднимались полуразрушенные стены. Местами на них виднелись следыпобелки, но основная часть сохранилась в первозданном виде. Свернув, Роуэн остановил машину и выключил мотор. — Хотите подойти поближе?

— Конечно.

Не в силах отвести глаз, Карен рассматривала эту полуразрушенную стену, возвышавшуюся в чистом поле. Она никогда не могла устоять перед тем особым очарованием, которым обладают памятники старины.

К руинам вела утоптанная тропинка. Поле вокруг нее было усеяно камнями, которые частично затянула буйно разросшаяся трава. Вдоль обочины колыхались заросли крошечных синих колокольчиков и васильков; ветер раскачивал цветы и перегонял по небу клочья похожего на дым тумана, курившегося над отдаленными вершинами. Карен казалось, что она очутилась в каком-то неизведанном мире.

В основании стены виднелись фрагменты каменной кладки; на фоне горных склонов разрушенные арки выглядели деталями потрясающей декорации. Погрузившись в молчание, Карен смотрела на клубящийся туман, пытаясь уловить какие-нибудь звуки, свидетельствовавшие бы о присутствии живых существ, но не услышала ничего, кроме громкого завывания ветра. Она закрыла глаза, и в ее воображении ожили призраки римских легионеров, марширующих по склонам.

— Уединение свойственно не только горным вершинам. Деревня всего в нескольких милях от нас, но, стоя здесь, можно подумать, будто этот мир необитаем, — раздался за ее спиной негромкий голос Роуэна.

Вздрогнув от неожиданности, Карен поймала себя на мысли о том, что не против того, чтобы весь мир действительно исчез на некоторое время.

— Это кажущаяся безмятежность. Не стоит забывать о том, что местные ветры имеют обыкновение быстро перерастать в бурю. А если еще начнется дождь… — Роуэн умолк на полуслове, и снова наступила тишина, прерываемая только низкими стонами ветра. — Поэтому вы не должны бывать здесь без сопровождения, — закончил он неожиданно резким и требовательным тоном.

— Интересно, как римлянам удалось привыкнуть к ветрам и холоду?

Помолчав, Роуэн раздавил поганку каблуком.

— Им это и не требовалось. Римская империя людьми не бросалась. Думаю, те, кого послали на завоевание Британии, скорее всего были западными кельтами, а не пришельцами из Средиземноморья.

— Они строили крепости? Или замки?

— Крепости. Многие памятники раннего римского периода были впоследствии использованы, а потом заброшены. — Он рассмеялся. — Нам нравится считать, будто мы обладаем достаточно полной картиной жизни Британии в течение первых пяти веков, однако большая часть этих представлений построена на догадках.

— Торни прав, вы действительно прекрасно разбираетесь в истории здешних мест.

Осознав смысл его слов, Карен почувствовала, как холодок пробежал у нее по коже.

Указав на четырехугольное помещение, расположенное ниже уровня стен, Роуэн предложил спуститься туда, чтобы осмотреть его поближе.

— Это все, что осталось от римских бань. — Он провел по стене пальцем. — Посмотрите сюда — штукатурка, не разрушившаяся за минувшие две тысячи лет в условиях климата Камберленда, достойна внимания современных технологов. — Он обернулся, оказавшись с ней лицом к лицу, и она заметила, что в его глазах отражаются золотистые лучи предзакатного солнца.

Мысли Карен были бесконечно далеки от археологических изысканий. «Как бы мне хотелось узнать, какие ощущения испытываешь в римской бане… — рассеянно думала она. — Ощутить его прикосновение… пусть он разденет меня… займется со мной любовью… сейчас…»

Она дрожащими пальцами заправила за ухо выбившуюся прядь волос. Интересно, заметил ли он это?

— Для инженера, занимающегося аэронавтикой, довольно нетипично интересоваться древностями, — прошептала она, как будто со стороны услышав собственный голос.

Он окинул ее долгим сосредоточенным взглядом.

— Пожалуй. Еще до того, как я выбрал для себя область летательных аппаратов, я планировал специализироваться в геологии и до сих пор занимаюсь кое-какими исследованиями. Этот район Англии — настоящая находка, здесь можно обнаружить свидетельства каждой из природных геологических эпох, начиная с ледникового периода. — Роуэн указал на развалины. — Под этой стеной имеются ступени, ведущие в нижний ярус. Впечатляющее зрелище.

Стараясь не отставать от Роуэна, Карен внимательно следила, куда он ставит ногу, чтобы идти за ним след в след и не попасть на осыпающиеся камни. Пещера оказалась глубокой и выглядела довольно неприветливо. Словом, неподходящее место для прогулок в сумерки. Или в одиночестве. Вздрогнув, Карен потуже стянула воротник своей куртки.

— Холодно?

— Немножко.

— Скоро мы уйдем отсюда. Хотите взглянуть?

Карен повернулась к стене и в тот же момент почувствовала, как он набросил ей на плечи свою куртку. Ее окутал свежий мускусный аромат, и сердце забилось в ускоренном ритме. Роуэн притянул ее поближе, обжигая теплом, исходившим от его худощавого тела. Они замерли в тишине, которую нарушал только звук его хриплого дыхания.

Сердце Карен исступленно билось. «Я хочу его!» — пронеслось у нее в голове. По телу разлилась слабость, а ноги, казалось, вросли в землю, лишив ее возможности пошевелиться. Она мечтала обвить руками его сильное тело и склонить голову ему на плечо.

Три недели назад она не сомневалась, что будет совершенно счастлива, если Роуэн согласится воспринимать ее как равноправного коллегу. Встреча с его родителями пробудила в ней интерес к его личности. Как она мечтала о том, чтобы подружиться с ним, так же как она подружилась с Торни, Дерриком и остальными членами бригады. «Только друзья, — убеждала она себя, — ничего больше».

Теперь она поняла, что этого ей недостаточно.

Глава 9

Карен нерешительно накрыла его руку ладонью.

— Роуэн, — она робко улыбнулась, — нельзя ли нам начать сначала? Может быть, мы сможем подружиться? — Ей казалось, что она удачно выбрала слова.

У него вырвался раздраженный смешок.

— Нет, Карен, друзьями мы стать не сможем, — хрипло ответил он и неловко обхватил ее лицо ладонями.

Она не успела опомниться, как он грубо впился ртом в ее губы. Она приникла к нему всем телом, чувствуя, как его бедра прижимаются к ее животу. Его возбужденная плоть заполнила пространство между ними, и Карен обожгло неистовое желание. Она знала, что должна устоять, но ее тело отказывалось повиноваться. Она задрожала, силы оставили ее, и она приоткрыла губы, отвечая на его поцелуй.

Внезапно он оттолкнул ее от себя.

Ее веки дрогнули, и Карен увидела, как он возвышается над ней, глядя на нее в упор широко раскрытыми глазами.

— Я этого не хотел, — выдохнул он, стиснув побелевшие пальцы. — Нам пора возвращаться.

Решительно развернувшись, он взбежал по лестнице, прыгая через две ступени, и зашагал к машине.

Карен будто окатили ледяной водой. Что случилось? Сдерживая неистовое сердцебиение, она вскарабкалась следом за ним по грубо отесанным каменным ступеням, но впопыхах не заметила последней и больно ударилась голенью. Не обращая внимания на пульсирующую в ноге боль, она вскочила и устремилась дальше.

Усевшись в машину, Карен сделала вид, будто поправляет ремень безопасности. Ее лицо пылало и, не желая, чтобы он заметил ее волнение, она отвернулась к окну.

Он целовал ее с такой страстью, так почему же вдруг оттолкнул ее так внезапно? Может быть, потому, что они коллеги? «Чего он хочет?» — раздраженно размышляла она. Может быть, все дело в ней? Окаменев, она молча сидела в машине, не отрывая глаз от дороги.

Роуэн тоже молчал и заговорил только тогда, когда они отъехали на несколько миль.

— Пусть вас не тревожит то, что только что произошло, — безразлично сказал он. — Больше это не повторится.

— Вы полагаете, что ваши слова должны принести мне облегчение? — вызывающим тоном спросила она.

Роуэн порывисто обернулся.

— Как, черт возьми, я должен понимать ваше замечание?

— Это касается нас обоих, — отрезала Карен, неожиданно осознав, что ее слова могут показаться ему двусмысленными.

— Что ж, мисс Уильямс, — протянул он, — я польщен.

— Не стоит, — отрезала она.

Он покосился на нее.

— Насколько я понимаю, мое внимание… было вам приятно?

— Я имела в виду другое!

— В самом деле? Тогда продолжайте. — Уголок его губ тронула кривая усмешка. Вдали уже виднелся лагерь. Роуэн остановил машину в нескольких футах от вагончиков, сунул в карман ключи и, прислонившись к дверце, окинул Карен откровенно насмешливым взглядом. — Осмелюсь сделать вывод, что мое предыдущее предложение соответствует вашим интересам?

— Ваше… какое предложение? — воскликнула она.

— Уверен, что у вас не так много любовников, чтобы вы могли о нем забыть. — Его губы улыбались, но глаза оставались серьезными.

Краска бросилась ей в лицо.

— Если вам нужен любовник, так почему им не могу быть я? — напомнил Роуэн.

Боже, и у него хватило наглости повторить это еще раз! И таким же презрительным тоном. Кровь у нее закипела.

— Да идите вы к черту! — Она сдернула ремень безопасности, рывком распахнула дверцу и, не оглядываясь, вихрем умчалась в свою комнату. Оглядываться было ни к чему — она и так знала, что он все еще сидит в машине.

Карен работала за своим столом, когда в дверях офиса возник Сирил.

— Вам звонят из Штатов, — сообщил он.

Это Леонард. Она так ждала его звонка.

Всю неделю Карен подчеркнуто не замечала Роуэна, не считая того случая, когда он заходил в офис, чтобы принять у нее работу. Но даже и тогда в их разговоре чувствовалась напряженность. Что ж, она будет соблюдать правила игры, если ему так хочется. Она способна справиться с этим. Карен не переоценивала свои способности в этом отношении. Если она в чем-то и ошиблась, так это в том, что недооценила Роуэна.

Уронив свитер, Карен схватила трубку стоявшего на столе телефона.

— Алло, — произнесла она, торопливо приглаживая ладонью волосы.

— Карен, — сквозь помехи на линии в трубке загудел бас Леонарда, — у тебя все в порядке?

Она ответила не сразу, пытаясь сообразить, что понимать под словом «все».

— Если не пойдет дождь, завтра бригада начнет заливку бетона. Грунт стабилен. Пока все идет по графику.

Все, не считая ее отношений с Роуэном.

— Как ты поладила с Марсденом? — спросил Леонард. Можно было подумать, что он умеет читать мысли. — У тебя с ним какие-нибудь неприятности?

Интересно он выбирает слова — «неприятности». Если бы он только знал.

— Ну… он разрешил мне работать самостоятельно.

— Об этом мы с ним говорили. Как видно, он убедился в том, что ты понимаешь, что делаешь. Но… — Леонард замялся, — нет ли у тебя с ним каких-нибудь личных проблем? Мне показалось, что Марсдену неприятно говорить о тебе.

— Да, — призналась Карен, — Роуэн — очень замкнутый человек и к тому же настроен ко мне не слишком дружелюбно.

Леонард вздохнул:

— Я надеялся, что все обойдется. Не расстраивайся, скоро получишь подкрепление.

Карен недоуменно уставилась на телефон.

— Что вы имеете в виду?

— Две недели назад скончалась жена Джеффа.

Наступило молчание, только что-то пощелкивало в трубке.

— Я пришлю его тебе на подмогу. Ему нужно чем-нибудь занять себя. Будь умницей и присматривай за ним, ладно?

Новость поразила ее как гром с ясного неба. Из всех специалистов фирмы «Долки и Уильямс» Джефф Эллис был одним из самых никудышных. Карен опустилась в кресло. Полное ничтожество как инженер, а кроме того, большой любитель выпить. Смерть жены, должно быть, совсем выбила его из колеи. Очевидно, именно по этой причине Леонард и решил прислать его сюда.

Приезд Джеффа был для нее таким же желанным событием, как эпидемия холеры. Но как сказать об этом Леонарду? Карен закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— Вы говорили Роуэну о приезде Джеффа?

— Он считает это превосходной идеей. Говорит, что лишние руки ему не помешают.

Проклятый Роуэн! С чего он вдруг решил, что она нуждается в помощи?

Она прекрасно справлялась сама и, безусловно, не нуждалась в обузе вроде Джеффа Эллиса, который будет околачиваться рядом с ней. Едва обосновавшись в фирме, Джефф тут же ухитрился втереться в доверие к Леонарду и начал проводить закулисные интриги, стремясь подорвать ее репутацию. Карен выносила его с трудом, а теперь, оказывается, обязана за ним присматривать? Ей придется держаться настороже, иначе Джефф легко припишет себе результаты ее работы. Учитывая ее нынешние отношения с Роуэном, он будет только счастлив передать задание Джеффу и избавиться от нее.

— Когда он приезжает? — наконец спросила она.

— Через несколько дней. Я сообщу тебе, Карен, — спокойно ответил Леонард. — Ваше сотрудничество много значит для меня. Тут рядом сидит один человек, который будет рад сообщить тебе потрясающую новость.

В трубке снова послышалось пощелкивание.

— Карен, дорогая? — В эфире послышался певучий голос Афины. — Леонард сказал, что ты блестяще справляешься с заданием. Я знала, что у тебя получится. — Она начала рассказывать о своей работе, пока Карен не прервала ее.

— Леонард говорил, что у тебя есть какая-то новость.

— Да, вернее, у нас. — В трубке зазвенел ее смех. — В конце концов Леонард убедил меня, что мы поступим наилучшим образом, если не будем разлучаться. Мы собираемся пожениться.

Пожениться! Леонард с Афиной решили пожениться? Карен не верила своим ушам. Неужели отказ от независимости способен сделать ее мать счастливой? Карен вспомнилось неизменное красноречие, с которым Афина рассуждала о своей свободе. Несмотря на то что она действительно обожает Леонарда — Карен знала, что и он любит ее мать, — должно было случиться нечто из ряда вон выходящее, чтобы заставить Афину изменить своим убеждениям.

Голос Афины прервал ее размышления:

— Карен?

— Да, мама.

— Ты не хочешь нас поздравить? — В ее тоне слышался упрек.

— Прости, мама, — спохватилась Карен. — Конечно, я очень рада за вас. Не сомневаюсь, что Леонард на седьмом небе от счастья.

Афина рассмеялась.

— Он говорит, что уже готов был отчаяться. Я рада, что он все же устоял, — прошептала она.

— Я тоже, мама, — отозвалась Карен. Однако особой радости в ее голосе не было. Интересно, заметила ли это мать?

Разговор был давно окончен, а Карен продолжала размышлять над словами матери. Очевидно, независимость имела и обратную сторону. Эта мысль показалась ей неожиданной. Разве не так же рассуждала прежде она сама? Однако независимость не самое ценное в жизни. Это Роуэн во всем виноват, из-за него она так запуталась.

Проклятие! Сколько всего обрушилось на нее. Стоило ей только убедить себя в том, что Роуэн — самый недоступный мужчина на свете, как он пустил в ход какие-то чары и заставил ее гормоны играть в чехарду. Карен знала что его тоже тянет к ней, но он постоянно бросался в крайности. Когда от желания у нее кружится голова, он тут же отстраняется от нее. Теперь же, после того как она разработала проект, удовлетворяющий всем его требованиям, он радостно приглашает сюда Джеффа. До чего все нелепо!

Карен сидела, уставившись на чертежную доску. Неожиданно она поняла, что больше ни минуты не сможет усидеть на месте. Приоткрыв дверь вагончика, она окинула взглядом пустынные склоны. Ей необходимо как следует прогуляться.

Зайдя в свою комнату, Карен натянула еще одну пару носков и тщательно зашнуровала высокие зеленые ботинки. Затем она заглянула в ванную и взяла с полки свитер цвета хаки, который надела поверх водолазки. Когда-то этот свитер принадлежал отцу и был очень теплым, хотя и поношенным. Обхватив себя руками за плечи, Карен ощутила пальцами колючие волоски грубой шерсти. Как жаль, что ей не удалось добиться с отцом такой же близости, какая установилась у нее с Леонардом. Леонард способен на сильные чувства. Решение Афины выйти за него замуж было бы приятно отцу.

Выйдя на ступеньки вагончика, Карен неожиданно столкнулась с Роуэном.

Он нахмурился и посмотрел на часы.

— Куда это вы собрались?

— На прогулку.

— Не слишком ли рано? — Его глаза сузились. — Куда именно вы направляетесь?

Она сделала неопределенный жест рукой:

— Туда.

— На склоны? — Его голос зазвучал резче. — Ни в коем случае! Я уже объяснил вам, что это небезопасно. — Он переступил с ноги на ногу и снова посмотрел на нее. — Мне нужно спуститься в деревню. Поговорим после моего возвращения.

Не утруждая себя дальнейшими объяснениями, Роуэн резко развернулся и скрылся за деревьями.

— Ничего не выйдет, мистер Марсден, — фыркнула Карен вслед его удаляющейся спине, — обойдемся и без ваших поучений. Я сама знаю, куда мне можно ходить, а куда нельзя. Так же как и все остальное! — Она захлопнула дверь вагончика и направилась к офису.

Дрожа от ярости, девушка постояла возле ступеней, не сводя глаз с облака пыли, которое повисло над дорогой после того, как по ней промчался красный «ягуар» Роуэна. Неужели он не сомневается в ее послушании? И ждет, что она, как школьница, будет дожидаться его в вагончике, пока он сам разъезжает где ему вздумается?

Черта с два! Она по горло сыта этим несносным человеком.

Убедившись, что «ягуар» скрылся из виду, Карен направилась к хребту.

Ей нужно хорошенько размяться.

Глава 10

Карен целеустремленно шагала по тропинке, пока не убедилась в том, что с участка ее уже не заметят. Пройдя еще минут двадцать, она остановилась, чтобы осмотреться, и обнаружила, что стоит на узкой тропинке неподалеку от дамбы. На противоположном берегу к воде спускались хмурые утесы из песчаника; слева зияла пропасть, разверзшаяся между хребтом и возвышавшимся над ним пиком Грейт-Гейбл. Впереди виднелись суровые вершины; лучи заходящего солнца окрасили их в сине-лиловые тона. Легкий ветерок перегонял по небу стайки облаков, стремительно унося их вдаль.

Карен двинулась дальше, карабкаясь все выше по сужающейся тропинке, огибавшей окруженное скалами озеро. В зеркальной поверхности воды отражались голые гранитные стены, возносившиеся высоко в небо. Местность напоминала изрытый кратерами лунный пейзаж, погружавшийся в сверхъестественную тьму, когда солнце заходило за облака, а в следующее мгновение отливавший серебром. Охваченная благоговейным восторгом, Карен замедлила шаг, чтобы полюбоваться открывшимся видом.

Постояв, она снова зашагала вперед. Теперь идти было легче, потому что тропинка начала спускаться в соседнюю долину. Под ногами пружинил мягкий, как губка, мох, а мокрая трава обвивалась вокруг щиколоток. На склонах вспыхивали золотом лиственницы и пламенели ягоды дикой горной рябины. Стояла тишина, которую нарушало только доносившееся снизу слабое журчание потока. В конце концов у Карен заныли ноги, но она убедилась, что ее волнение наконец улеглось. Еще немного, и можно будет поворачивать обратно.

Тропинка раздвоилась. Справа начиналась местность, усеянная плоскими камнями, и Карен решительно свернула. Ей нужно передохнуть. Она присела на камень, привалившись спиной к другому, и склонила голову на колени. В голове теснилось множество мыслей, от которых ее не избавила даже прогулка. Слишком много накопилось вопросов, на которые она не могла найти ответа.

Обхватив себя руками, Карен задумалась. Почему Роуэн бывает так резок с ней? Чем она заслужила такую язвительность с его стороны? Завтра же она потребует у него объяснений. И поговорит с ним о Джеффе. Она отвечает за проект. А Джефф Эллис может быть только ее ассистентом.

Однако не следовало забывать и об Афине. Карен вздохнула. Ее мать выходит замуж за Леонарда. Может быть, несмотря на независимость, она чувствовала себя одинокой? Тем не менее Карен не могла не признать, что они с Леонардом будут хорошей парой. Он не баловал Афину так, как это делал в свое время отец Карен. Леонард просто служил для нее источником сил, когда она в этом нуждалась.

Карен прикусила сорванную травинку. Оказывается, до последнего времени она мало о чем задумывалась всерьез. Не одинока ли она сама? До своего приезда в Англию она никогда не думала об этом, да и находясь здесь, в первое время была слишком загружена работой, чтобы обращать на это внимание. Все свои силы Карен тратила на то, чтобы доказать Роуэну, чего она стоит.

Но теперь, оказавшись взаперти в маленьком вагончике, где нет других развлечений, кроме чтения и размышлений, Карен чувствовала нарастающее беспокойство. Что касается работы, то с этим все было в порядке. Однако корпение над техническими заданиями не очень-то согревает в долгие зимние вечера. К тому же завершенные задания не оставляют по себе теплых воспоминаний. Как вышло, что в ее жизни не было ничего, кроме книг и расчетов? Неожиданно Карен поняла, что работа — неблагодарный любовник.

Может быть, она неосознанно тосковала по чему-то большему? Может быть, ей хотелось… Боже, разве такое возможно? Неужели ее тоска вызвана мужчиной? Роуэном? Она шумно выдохнула и оцепенела, уставившись на траву.

Судьба жестоко подшутила над ней. Сколько лет она жила одна и только благодаря собственным силам сумела добиться успеха, и вот теперь встретила мужчину, от которого потеряла голову. И надо же такому случиться — он оказался самым яростным женоненавистником, какого только можно себе представить. Порой Роуэн вел себя так, будто она даже не нравилась ему! И все же Карен не сомневалась в том, что он хочет ее.

Черт побери, да ведь и она тоже хочет его! Она хочет его больше всего на свете.

Ни разу в жизни Карен не ощущала себя во власти магнетизма, исходящего от другого человека. Роуэн очаровал ее, покорил силой характера. Ей по душе его страстное убеждение в том, что человеку необходимо участвовать в созидательной работе. Его идеи совпадали с ее собственными.

И что же? По причинам, которые Роуэн предпочитал держать при себе, он не собирался дать волю своим чувствам. Это-то и выводило Карен из душевного равновесия и представляло собой еще одну проблему, впрочем, с этим она завтра разберется.

Карен поудобнее оперлась на камень, откинула голову назад и, закрыв глаза, глубоко и с облегчением вздохнула. Еще несколько минут, и она двинется в обратный путь.

Карен подняла голову, и это движение болезненно отозвалось в затекшей шее. Сумерки окутали ее серой пеленой; в кронах раскачивающихся деревьев свистел и завывал ветер. Она протерла глаза и огляделась. Сколько же она спала? Свитер и джинсы промокли от измороси. Она совсем замерзла.

И тут небеса разверзлись, и начался настоящий потоп.

Карен вскочила и бросилась под деревья, надеясь выйти на тропинку, почти неразличимую сквозь пелену воды.

Ветки хлестали ее по лицу, острый сучок оцарапал щеку. Очередной порыв ветра с воем швырнул ей за воротник целый поток. Струйки дождя стекали под свитер, мокрые волосы облепили лицо, мешая смотреть.

Пригнувшись, Карен упорно шла вперед. Темнота сгущалась с каждой минутой, а она по-прежнему не представляла, где находится, и — что было еще хуже — никто не знал о том, что она покинула лагерь. Ей следовало подумать о каком-нибудь укрытии, чтобы не замерзнуть насмерть.

Паника придала ей сил. Карен бросилась бежать, но тут же упала, споткнувшись о сучок, лежавший поперек тропинки. Резкая боль пронзила ее насквозь.

Содрогаясь от рыданий, она попыталась стряхнуть с одежды грязь и мокрые листья, после чего занялась осмотром порезов и ушибов. От макушки до лба быстро распространялась боль, от которой кружилась голова, и плечо начало пульсировать.

Карен неуверенно поднялась на ноги и решительно припустила по направлению к лагерю, пригибаясь от порывов ветра и остерегаясь наткнуться на сломанные ветки, усеявшие тропинку. Вскоре ей пришлось замедлить шаг.

Голова гудела, как будто череп раскололи молотом, а на губах ощущался солоноватый привкус крови. Разряд молнии разорвал небо, и сухое дерево, стоявшее у нее на пути, раскололось надвое. Карен отскочила, и дерево рухнуло на землю, не задев ее. Обогнув его, она снова остановилась. Берег должен был находиться справа, но его там не было. Его вообще не было видно. Должно быть, она пошла не по той тропинке. Господи, она заблудилась!

Мокрый свитер давил на плечи. Внезапно Карен обуял страх. Она замерзла — никогда в жизни ей не было так холодно. Она дрожала всем телом. В такую погоду можно замерзнуть насмерть. Даже если бы в лагере знали, куда она ушла, в темноте они ни за что ее не найдут. Нужно что-то делать. Но что?

Боже, почему она такая упрямая? Эти склоны предназначены для опытных туристов, а не для любителей. Она ничего не знает о капризах местной погоды, а между тем здесь, в Озерном крае, ветра мгновенно достигают силы настоящего урагана. Роуэн был прав, ей нельзя уходить без сопровождения. Он знал, что может случиться.

Небо осветил очередной разряд молнии, но берега она так и не увидела. Где же она? Впереди, слева от нее громоздились камни, и Карен бросилась туда.

Остановившись, она нашарила руками каменную стену и начала ощупью продвигаться вдоль нее. Наткнувшись на промежуток между камнями, она нырнула в спасительное укрытие.

Это была пещера! Снова вспыхнула молния, и при ее свете Карен осмотрелась по сторонам. Стены и пол пещеры были покрыты неровными серо-зелеными плитами какой-то породы, похожей на сланец. По крайней мере здесь было сухо.

Снаружи все содрогалось от бури, по скалам хлестали струи дождя, подхваченные порывами ветра. Голова Карен болезненно пульсировала, а в том месте, где щеку оцарапал сучок, ощущалась жгучая боль.

Однако мучительнее всего был отчаянный холод, от которого не спасала промокшая одежда. Карен почувствовала, как у нее немеют ступни, а дрожь сотрясала ее с такой силой, что она едва стояла на ногах. Вконец измученная, девушка опустилась на ледяные камни и свернулась калачиком. Уснуть ей не удастся, но по крайней мере теперь у нее была защита от дождя. Она мысленно поблагодарила Бога за то, что ей удалось найти эту пещеру, судя по всему, шахту, оставшуюся от старого сланцевого карьера.

Она вспомнила о Роуэне. Он будет в ярости, когда она вернется в лагерь. Он и раньше обвинял ее в авантюризме. Что ж, теперь уже слишком поздно. Ей просто нужно переждать грозу. Карен свернулась поплотнее, прочитала про себя коротенькую молитву и, несмотря на холод, уснула.

— Ка-а-рен! — послышалось откуда-то из темноты.

Карен мгновенно раскрыла глаза — где-то рядом люди. Напряженно прислушиваясь, она вгляделась в темноту. Вдалеке блеснул слабый огонек. И снова услышала тот же голос:

— Ка-а-рен!

Это Роуэн. Слава Богу! Голос раздавался совсем рядом. Она вскочила на ноги и, пошатываясь на негнущихся ногах, поспешила к выходу из пещеры. Бледная полоска света от карманного фонарика металась по деревьям. Дождь прекратился; в наступившей тишине было слышно, как с листьев стекают последние капли. Зашуршали листья, кто-то остановился у самого входа в пещеру.

— Сюда, — хрипло позвала она, — я здесь, наверху.

Луч фонарика переместился выше. Роуэн карабкался к входу в пещеру, прикрывая голову от катящихся по склону камней. Карен вышла ему навстречу.

— Карен! — Роуэн привлек ее к себе. Его сильные руки обхватили ее за плечи, а губы шептали ее имя. Внезапно он отстранился и осветил ее лицо фонариком.

— Где, черт возьми, вас носило? — взорвался он. Его сощуренные глаза превратились в злые щелки.

Наконец он заметил ее израненное лицо.

— Карен! Боже мой, что случилось? Вы ранены? — Он отвел с ее лба намокшие волосы и быстро ощупал лицо и тело.

Ощутив прикосновение его ладоней, Карен поняла, что ее силы на исходе. Она прижалась к нему и судорожно разрыдалась.

Роуэн поднял ее на руки и понес в глубину пещеры. Осторожно опустив на землю, он начал укачивать ее, прижимая к груди и гладя широкой ладонью по мокрым спутанным волосам.

Наконец слезы иссякли.

— Со мной все в порядке, — выговорила она, стуча зубами от холода, — я упала, но не поранилась, просто ужасно з-замерзла.

— Вы промокли насквозь!

В следующее мгновение она обнаружила, что он стянул с нее свитер и неумело возится с пуговицами ее фланелевой рубашки. Потеряв терпение, он дернул слишком сильно, отчего пуговицы разлетелись по всей пещере. Роуэн отшвырнул рубашку в сторону, и его пальцы стали искать застежку промокшего лифчика.

— Спереди, он расстегивается спереди, — прошептала Карен.

Она почувствовала, как теплые руки прикасаются к ее телу, задевают мягкие холмики грудей. Последняя принадлежность ее туалета была расстегнута, и бретельки соскользнули с плеч. Теперь его руки касались обнаженной кожи.

Он отстранился и в следующее мгновение уже натягивал ей через голову свой анорак. Как будто вокруг нее сомкнулся теплый уютный кокон. Ворсистая ткань впитала запах его тела, и у Карен тотчас же закружилась голова.

— Просовывайте руки, — прошептал он, расправляя рукава. Она безропотно подчинилась, затем уткнулась лицом в его плечо и, ощутив себя в безопасности, закрыла глаза, чувствуя, как грубая шерсть его свитера царапает ей кожу в тех местах, где нижний край анорака приподнялся.

Она снова начала дрожать, и его руки тотчас же обвились вокруг нее, коснувшись обнаженной кожи. Она слышала его неровное дыхание и чувствовала, как напряглось тело Роуэна. Ее кожа горела под его ладонями.

Обжигающие язычки пламени затрепетали у нее внутри, и в следующее мгновение Карен захлестнул поток желания. Она взяла Роуэна за руку и, накрыв ее своей маленькой ладонью, подвинула его руку к своей груди. Он застонал, его ладонь скользнула под анорак и легла на маленький холмик. Вторая рука двинулась следом.

Карен захотелось, чтобы он прикасался к ее телу, хотелось принадлежать ему — пусть даже на одно мгновение. Мысли Карен спутались, и она еще теснее прижалась к Роуэну.

— Карен, — хрипло выдохнул он ее имя, и его губы скользнули по ее волосам. Разомкнув объятия, он стиснул ее за плечи и привлек к себе. — Ты понимаешь, что творишь?

Она запрокинула голову и, коснувшись губами его подбородка, ощутила колючее прикосновение грубой щетины. У нее вырвался стон, и она хрипло вздохнула.

После секундного замешательства Роуэн нашел ее рот и прижался к ее губам. Поцелуй показался ей бесконечным.

У Карен закружилась голова: сначала она чуть не умерла от холода, а теперь, сжигаемая огнем желания, совсем не понимала, где находится. Его руки гладили ее кожу, скользили по груди. Поддавшись охватившей ее страсти, Карен просунула руки под его свитер и нерешительно провела ладонью по жесткой поросли на груди.

Его пальцы наткнулись на сосок и сдавили его. У Карен перехватило дыхание. Сосок затвердел, и от его напряженного кончика волны возбуждения раскатились до самого средоточия ее женственности. Наслаждение захлестнуло ее жаркой волной, и Карен облизнула вспухшие от поцелуя губы.

— Я хочу тебя, Карен, — хрипло прошептал Роуэн, обжигая ей щеку своим дыханием, — я хочу тебя. — Его рот снова прижался к ее губам. — Ты будешь моей. — Его язык скользнул по ее губам и проник глубже.

Карен почувствовала, как внизу ее живота разгорается обжигающее пламя, от которого желание распространяется по всему телу. Сердце у нее неистово билось, готовое выпрыгнуть из груди. Она хотела его. Она хотела чувствовать его рядом с собой, внутри себя!

Роуэн отстранился.

— Не здесь, — хрипло прошептал он, приподняв ее лицо за подбородок. — Взять тебя здесь означало бы воспользоваться моментом. Когда мы займемся с тобой любовью, это будет в удобной постели, чтобы мы смогли оценить друг друга по достоинству.

На Карен как будто повеяло холодом. Он хотел ее, но считал это место неподходящим. Впрочем, как и момент. Его разумные слова остудили ее разгоряченное воображение. Не здесь, а в постели.

Карен огляделась по сторонам, вспомнила, где находится, а также о своем легкомысленном поступке. Она заблудилась, оказалась в пещере, а затем сама же принялась вешаться ему на шею.

Краска бросилась Карен в лицо, и она высвободилась из его объятий.

— Оставьте меня в покое, Роуэн. Я вполне могу обойтись и без вас.

— Мы оба знаем, что это неправда. — У него вырвался короткий, напряженный смешок.

Карен поднялась с земли. Слава Богу, что ему не видно ее лица. Она и в самом деле хотела его. Возможно, она чего-то и не понимает, но одно усвоила накрепко: больше она никогда не позволит себе поддаться чувствам. Господи, если бы она могла приказать это своему телу.

— Ты можешь идти? — помолчав, спросил Роуэн.

— Могу, — пробормотала она.

— Тогда, может быть, пойдем? Я выслал на поиски всю бригаду. Не стоит злоупотреблять их временем. — Роуэн включил фонарик, подобрал с пола мокрую одежду Карен и убрал ее в свой рюкзак.

Он послал бригаду на ее поиски? В такую ночь? Ей придется извиниться перед ними. Но перед Роуэном она ни за что не признается в том, что сделала глупость.

Роуэн положил руку ей на плечо и подвел к выходу из пещеры. Оказавшись под открытым небом, Карен отошла в сторону. Роуэн убрал руку, и они молча зашагали по узкой тропинке.

Когда до лагеря оставалось не больше мили, навстречу им вышли Деррик и Сирил.

— Эгей, — воскликнул последний, — так ты ее нашел! Слава Богу! — Они окружили Карен и, перебивая друг друга, засыпали ее вопросами.

— Деррик, — раздраженно вмешался Роуэн, — у тебя есть сигнальный пистолет?

— Да.

— Так стреляй, черт возьми! — приказал Роуэн. — Пусть остальные знают, что ее нашли. Мы и без того потеряли уйму времени.

Карен услышала хлопок и увидела, как небо прорезала бело-голубая огненная дуга.

— Пойдемте, — проворчал Роуэн, — нужно разыскать остальных.

Все четверо зашагали к вагончикам, и вскоре к ним присоединились Торни, Падди и Робин.

— Иисусе, — пробормотал Падди, — мы уже готовы были прийти в отчаяние.

Они дошли до лагеря, и Торни успокаивающе похлопал ее по плечу.

— Я принесу вам что-нибудь согревающее.

— Расходитесь, ребята, — спокойно обратился Роуэн к мужчинам, столпившимся вокруг Карен. Затем он снова обернулся к ней, его лицо было мрачным.

— Итак, могу я попросить вас войти внутрь?

Встретив его колючий взгляд, Карен упрямо вздернула подбородок.

— Только после того, как вы пожелаете мне спокойной ночи.

Войдя в свою комнату, Карен рухнула на кровать. Следовало бы принять душ, однако она была слишком измучена. В дверь постучали, но она не двинулась с места.

— Войдите.

В дверь просунулась голова Торни.

— Я подумал, что вам стоит подкрепиться. Я подогрел для вас ужин. — Он снял с подноса пластмассовую крышку. — И пудинг с патокой на десерт. А вот и капелька бренди, которая вернет вам бодрость духа, — подмигнув, добавил он и вынул из кармана фляжку.

Оценив проницательность повара, Карен улыбнулась:

— Взбодриться мне не помешает, но не уверена, что бренди мне поможет.

Торни грузно опустился на краешек ее кровати.

— Не позволяйте Роуэну брать над вами верх, мисс. Он не желает вам зла. Порой он действует бесцеремонно, но только потому, что хочет скрыть свою заботу.

— Я… я сама виновата. Мне не следовало уходить одной, никого не предупредив. Мы поспорили, и он приказал мне остаться. — Карен отвернулась. — Я разозлилась.

— Я знаю, девочка. Я знаю больше, чем вы думаете. — Торни улыбнулся и снова потрепал ее по плечу. — Вы действительно заставили нашего босса поволноваться. Нам всем досталось, когда он узнал, что вы ушли на склоны одна.

Заглянув в голубые, окруженные морщинками глаза Торни, Карен поняла, как он беспокоится о ней и с каким уважением относится к Роуэну.

— Вы как-то сказали, что не приехали бы сюда, если бы не Роуэн, — вспомнила она.

— Это так и есть.

— Почему? Что вы имели в виду?

Торни провел ладонью по седеющим волосам:

— Я расскажу вам, пока вы будете ужинать.

Карен поставила поднос на кровать и поднесла ложку ко рту.

— Я работал поваром у Марсденов, когда еще ходил в учениках… учился на инженера в местном техническом колледже, — начал Торни. — Роуэн в то время был еще совсем мальчишкой и любил околачиваться на кухне, наблюдать за тем, как я готовлю, приходить ко мне в комнату, когда я занимался. Он был одиноким парнишкой, которому нужен друг. Мы стали приятелями — я и он. — Торни отбросил с глаз жесткую прядь. — После того как я сдал экзамены и уехал, мы не часто виделись и почти потеряли друг друга из виду. Лет восемь назад он разыскал меня, но тогда уже я побывал в его шкуре. Теперь уже я нуждался в нем — как только человек может нуждаться в другом человеке.

Он поерзал ногами по полу.

— В результате кораблекрушения я потерял жену и сына. У нас была счастливая семья, и вдруг их не стало. Даже следа от них не осталось. Королевское общество спасения на водах так и не нашло их тела. — Голос Торни дрогнул. — Только рангоут от «Мэри-Энн», вот и все что осталось… — Он замолчал и опустил глаза.

Карен сглотнула, боясь потревожить его, она поняла, что он снова переживает давно минувшие события. У нее сжалось сердце.

Наконец он продолжил:

— Мне казалось, что после этого я ни на что не годен. Я то и дело менял работу, сильно пил, даже увлекался наркотиками. Через некоторое время никто уже не хотел нанимать меня. Я опускался на дно. Тогда-то Роуэн и предложил мне работать с ним. — Вытянув вперед дрожащие руки, Торни посмотрел на Карен. — Я больше не был инженером, но остался неплохим поваром. И — спасибо Роуэну — снова могу уважать себя. Да благословит его Господь. — И он умолк.

«Так значит, Роуэн спас и его», — подумала Карен. Теперь она понимала, почему Торни так хорошо знает его. Нет ничего удивительного в том, что они так сблизились друг с другом. Она обрадовалась, что Торни доверился ей. К тому же теперь ей стала понятна и резкость Роуэна. Она положила ладонь на руку Торни.

— Ох, Торни, как я вам сочувствую…

— Не стоит. — Он поднялся. — Примите душ и выпейте бренди. Вам полегчает. — Он внимательно вгляделся в ее лицо. — Я прослежу, чтобы вам что-нибудь принесли продезинфицировать.

Встав с кровати, Карен обхватила его за плечи и поцеловала в обветренную щеку.

— Спасибо, что зашли.

Дверь стремительно распахнулась, и на пороге возникла высокая фигура Роуэна.

— Я не помешал? — Его голос не предвещал ничего хорошего.

— Я всего лишь заслужил благодарность самого красивого инженера из всех, каких кому-нибудь доводилось встречать, — ответил Торни, украдкой улыбнувшись Карен. Он подхватил поднос, и через секунду его шаги уже раздались на лестнице.

— Что все это значит? — проворчал Роуэн, когда за Торни закрылась дверь.

Встретившись взглядом с его колючими глазами, Карен вздохнула. У него слишком богатое воображение.

— Вас это не касается.

— Напротив, очень даже касается, в особенности если вы решили включить Торни в список своих жертв.

— Вы могли бы обойтись без обвинений, — сухо возразила она.

— Тогда не напрашивайтесь. Вам следует принять душ. Я принес пластырь и мазь для вашего лица.

— Оставьте все на столе. Я займусь этим позднее.

— Я останусь.

Она пожала плечами:

— Конечно, вы же здесь начальник.

Карен прошла в ванную, стянула с себя джинсы и анорак Роуэна и залезла под душ. Поток горячей воды мгновенно согрел ее, и ссадина от ветки начала гореть. Карен нанесла на волосы шампунь и снова пустила горячую воду. Ей не хотелось выходить, она поймала себя на том, что сознательно не торопится. При мысли о том, что снова предстоит встретиться с Роуэном с глазу на глаз, ей становилось не по себе. Должно быть, теперь, когда она в безопасности, он даст волю своей ярости. Ну и пусть! Ей все равно. Карен вытерлась, натянула фланелевый халат и открыла дверь в комнату.

— Вы ужасно выглядите, — деловито констатировал Роуэн, произведя осмотр с тщательностью, плохо сочетающейся с той яростью, которую он только что демонстрировал. Он сунул ей в руку бокал.

— Выпейте это. — Он плеснул себе и сделал большой глоток.

Карен присела на кровать, наблюдая за тем, как он отрывает от рулона полоску марли. Роуэн наклонил ее голову к свету и отвел волосы со щеки.

— Это довольно болезненно, — пробормотал он, смачивая марлю и прикладывая к ее щеке. От жгучей боли Карен чуть не задохнулась. В глубине души она не сомневалась в том, что он получает удовольствие, глядя на ее мучения.

Наложив мазь на другой тампон, Роуэн прижал его к порезу и закрепил кусочком пластыря.

— Теперь давайте уложим вас в постель.

— Благодарю вас, я справлюсь сама.

Роуэн нетерпеливо откинул покрывало. Вздохнув, Карен забралась под одеяло.

— Я еще не собиралась ложиться. — Сев в постели, она попыталась справиться с подушкой. Роуэн вытащил ее и подложил ей под спину.

— Может быть, хотите почитать? — Он подошел к книжной полке.

— Нет… я… — Она не договорила, подавленная его импозантным видом.

Он выглядел как заправский генерал.

— Тогда что? — Роуэн подошел к столу и, обернувшись, посмотрел на нее.

— Я хочу поговорить.

Роуэн не ответил и продолжал молча смотреть на нее. Глядя на его застывшее лицо, она пыталась угадать, какие чувства он испытывает. Скорее всего сердится на нее за то, что она ушла из лагеря без разрешения. Серебристые искорки в его глазах напоминали льдинки в штормовом свинцовом море. Карен знала, что в глубине души он мечтает только о том, чтобы уйти и никогда больше ее не видеть, но устремленный на нее взгляд говорил еще и о том, что она вызывает в нем желание. Карен бросило в жар, хотя бренди не имело к этому никакого отношения.

Наконец она решилась:

— Я вас не понимаю.

Мгновение помедлив, он поднял темные брови.

— А разве это необходимо?

Она проигнорировала его сарказм.

— Для меня да.

Развернув стоявший возле письменного стола стул, Роуэн оседлал его, скрестив руки на спинке.

— Что именно вы хотите понять?

— Что вас смущает? — Заметив, как угрожающе потемнели его глаза, она поспешно добавила: — Это из-за меня? Или вас не устраивает то, как я справляюсь со своей работой?

— Вам не кажется, что вы преувеличиваете? — перебил он, окинув ее критическим взглядом.

— Нет! Я говорю о своей работе, своем профессиональном росте. — Карен намеренно перескакивала с одного на другое, избегая упоминать истинный предмет своего беспокойства, а именно его необъяснимую переменчивость. Роуэн прекрасно осознавал это. Карен набрала полную грудь воздуха, но замялась, тщательно взвешивая каждое слово. — А еще…

Он подался вперед.

— С вашим профессиональным ростом все в порядке. Разве вам нужно об этом спрашивать? Мне кажется, вы и сами прекрасно знаете, что я предоставил вам полную свободу действий вовсем, что касается строительства платформы.

— Да, но я хотела сказать о другом. — Карен опустила глаза, но не устояла перед искушением снова увидеть серебристые искорки в его глазах. — Я хотела спросить вас…

— Чего вы добиваетесь, Карен? Что вы хотите узнать?

— Я… я хотела бы узнать, за что вы так не любите меня, — выпалила она. — Почему вы…

Злость на его лице сменилась насмешливым оценивающим выражением. Лицо Карен вспыхнуло, она попыталась как-то смягчить свои слова.

— Это потому, что я похожа на вашу бывшую жену…

— Вы совсем на нее не похожи, — спокойно ответил он, — между вами нет ничего общего.

Глядя ему прямо в глаза, Карен небрежно поинтересовалась:

— Вы сожалеете об этом?

— Господи, конечно, нет!

Эти слова принесли ей огромное облегчение. «Слава Богу», — подумала она. Но все же что-то здесь было не так. Он держался слишком напряженно.

— Она тоже была инженером?

Он покачал головой:

— Она была дочерью богатого человека. Ее отцу принадлежала сеть прядильных фабрик — от Пеннинских гор до самой границы. Мне шел двадцать первый год, незадолго до этого я окончил школу и был неопытной добычей… — Роуэн криво усмехнулся, но его глаза остались серьезными. — Я познакомился с Клаудией Престон во время игры в поло. Ей было девятнадцать. Два месяца спустя мы поженились. — Его голос дрогнул от боли.

Возле губ Роуэна пролегла жесткая складка.

— В конце концов первая влюбленность прошла, и я обнаружил, что нас больше ничто не связывает. Клаудиа любила тратить деньги на дорогие наряды и украшения, ходить на вечеринки. Я ненавидел все это. Мы разошлись, когда я решил как-нибудь изменить свою жизнь и придать ей смысл.

Роуэн осушил свой бокал и задумчиво повертел его в руке.

— Я получил образование. Потом купил «ягуар» и восстановил его, — он горько рассмеялся, — но она отказывалась ездить в нем. К тому времени мы только разговаривали друг с другом. Мне было двадцать три, когда я поступил в университет. Я учился, а она развлекалась. Иногда она вообще не возвращалась домой, а наутро я снова ехал на занятия.

Он поставил бокал на стол и снова наполнил его.

— Я предупреждал ее, но она не обращала внимания. Клаудиа продолжала веселиться, лгать и выдумывать разные небылицы, чтобы объяснить, куда она исчезает все время и почему никогда не находит времени для меня… для нас. В конце концов в один прекрасный день, ничего не объясняя, она ушла. Позднее я узнал, что она спала почти со всеми моими друзьями. Я был посмешищем, рогоносцем из рогоносцев. — Роуэн замер, уставившись в пустоту. Минуты текли одна за другой.

Карен прикусила губу.

— Роуэн, мне очень жаль…

— Не стоит, — отрезал он, — сейчас мне тридцать восемь. Это случилось давным-давно, когда я имел глупость доверить свое сердце… — Он резко поднялся и отставил стул. — Однако я не собираюсь повторять эту ошибку.

Тяжело ступая, он подошел к двери, соединяющей половины вагончика, но на пороге обернулся и прошептал:

— И все же это не имеет отношения к тому, что нас влечет друг к другу. — С этими словами он закрыл дверь за собой.

Стиснув кулаки, Карен долго смотрела на запертую дверь. Роуэн хочет ее. Возможно, так же сильно, как и она его. Однако она не могла видеть в сексе только средство, способное утолить плотский голод, — безразлично, относилось ли это к нему или к ней самой. Она считала, что за сексом должны стоять чувства — уважение, доверие… Вздохнув, Карен выключила лампу над кроватью.

Она долго лежала, вглядываясь в темноту. Лечь в постель с мужчиной означало для нее больше, чем просто физическое удовольствие. Как жаль, что он относился к этому иначе!

Роуэн закрыл книгу и выключил свет. Часы на письменном столе показывали полночь. Он до смерти устал, но сон все не приходил. Судя по размеренному дыханию, Карен давным-давно уснула. Внезапно Роуэн вскочил, широко раскрыв глаза. Минуту назад он заглядывал к ней — она лежала, свернувшись калачиком, вместе с кошкой. Разглядев ее спокойное лицо, он содрогнулся. Наутро шишка на голове будет размером с куриное яйцо.

Никогда в жизни он не пугался так, как вчера, когда вернулся из деревни и узнал, что она исчезла. Глупышка! Ушла, несмотря на все его предостережения. Слава Богу, что с леи ничего не случилось.

Он припомнил их давний разговор. Странно, но, говоря о Клаудии, он не ощутил в своей душе и тени враждебности. Если бы он мог быть честным с самим собой, то признал бы, что львиная доля вины за крах их супружеской жизни лежит на нем. Клаудиа была богатой и крайне избалованной девушкой, но никогда не пыталась выдавать себя за кого-то другого. Однако, познакомившись с ней, он был слишком ослеплен, чтобы это заметить. Возможно, он рассчитывал на то, что брак поможет ей измениться.

Когда этого не произошло, он ожесточился, обвинив во всем ее. Будучи человеком замкнутым, он ненавидел вечеринки, доставлявшие ей такое удовольствие. Она же от души наслаждалась походами по магазинам и праздниками. И мужчинами.

Удивительно, что Карен сумела понять его боль — в ее глазах он заметил истинное сострадание. Благодаря ей у него потеплело на душе, хотя он уже не надеялся когда-нибудь испытать это давно забытое чувство, которое отчасти помогло ему справиться с неутоленным желанием.

Но Карен Уильямс хочет от него слишком многого. И если говорить начистоту, он знал, что ему нечего ей предложить.

Глава 11

Завтрак закончился, но Карен никак не решалась встать из-за длинного стола и выйти из сухого уютного вагончика, в котором витал соблазнительный аромат свежих поджаренных лепешек. Деррик, Сирил и все остальные давно ушли из столовой и уже приступили к работе, а Торни сновал по кухне, перетаскивая тяжеленные стопки грязной посуды. Зевнув, Карен допила остывший чай.

Последние две недели она допоздна засиживалась за работой, стремясь закончить проверку расчетов, чтобы не задерживать рабочих. Это было непросто, она пыталась сосредоточиться, но мысли у нее в голове путались, и порой Карен обнаруживала, что просто сидит, уставившись в одну точку.

Вот и теперь она смотрела на свинцовое небо за окном, настойчиво извергавшее потоки дождя, обещавшие превратиться в целое море грязи. Торни поставил перед Карен горячую кружку со свежезаваренным чаем и сел напротив.

— Как продвигается работа? Роуэн сказал, что с опорами вы почти закончили. — В его глазах вспыхнуло любопытство.

— Да. — Вопрос вернул Карен к реальности. — У меня все готово, и подрядчик может приступать к установке поперечных балок. А потом начнем укладывать настил. — Она покосилась на часы и вздохнула. — Пожалуй, стоит поторопиться, пока Роуэн не обвинил меня в том, что я прохлаждаюсь.

Торни размешал в ее чашке сахар.

— Сегодня его не будет. Рано утром он уехал в Манчестер встречать какого-то парня из вашего калифорнийского офиса.

У Карен упало сердце.

— Джеффа Эллиса? — Хлебнув обжигающе горячего чая, она сморщилась и поскорее глотнула холодного воздуха. Теперь язык будет щипать.

Карен нахмурилась. Почему никто не предупредил ее о том, что Джефф приезжает уже сегодня? Правда, в последнее время они с Роуэном практически не общались. После того случая, когда она заблудилась, он явно избегал ее, не считая коротких визитов в офис, куда он ненадолго заглядывал, чтобы справиться о ее успехах. Несмотря на то что они жили в одном вагончике, она не всегда знала, у себя ли он.

Правда, о прошлой ночи этого не скажешь. После полуночи Карен проснулась от того, что кошка скреблась в ее дверь Назойливый комок рыжего меха принадлежал Роуэну, но с тех пор, как приехала Карен, кошка решительно обосновалась в ее постели.

Выпутавшись из теплого одеяла, Карен на цыпочках подошла к двери и приоткрыла ее, чтобы кошка могла прошмыгнуть внутрь, после чего снова тщательно задвинула щеколду.

Приглушенно урча, Мармеладка вскочила на кровать и устроилась посередине. Карен улыбнулась и, сдвинув маленькое рыжее тельце в сторону, забралась под теплое одеяло.

— Неподходящее время для возвращения домой, — послышался из-за перегородки хриплый голос Роуэна.

Карен подскочила в постели.

— Что вы выдумываете? — возмутилась она. — Я весь вечер была у себя. На самом деле я уже спала, но…

— Где вы были?

Да о чем он, в конце концов? Карен спустила ноги на пол, и в этот момент дверь ванной распахнулась, и возражения замерли у нее на губах.

В дверях возникла высокая, по пояс обнаженная фигура Роуэна; полоска света падала на его грудь, поблескивая на густой поросли темных волос, покрывавшей мощные грудные мышцы и провокационно исчезавшей в пижамных брюках из черного шелка. В его глазах появилось странное выражение.

Карен попыталась улыбнуться.

— До девяти мы с Дерриком играли в шахматы, — она покосилась на часы, стоявшие на письменном столе, — и с тех пор я никуда не уходила.

Роуэн окинул ее раздраженным взглядом.

— Не разыгрывайте из себя невинность, Карен. Этот номер у вас не пройдет. — Он двинулся вперед, но тут же налетел на стул, который с грохотом свалился на пол.

Карен никогда не видела его таким. Таким неотразимым, но в то же время пугающим. Она бросилась к двери.

Роуэн вытянул руку и преградил ей путь.

— Вы никуда не пойдете, по крайней мере сегодня. — Он покачнулся, невольно прижав ее к себе.

Ее грудь наткнулась на его жесткое тело, и Карен показалось, что она налетела на скалу. Громко ахнув, она прильнула к его груди, мечтая о том, чтобы это восхитительное мгновение длилось вечно. Жар, исходивший от его тела, опалял ей кожу. От Роуэна пахло виски.

Она на мгновение замерла, но тут же отпрянула.

— Вы пьяны.

— Конечно, — хрипло ответил он, — этого я и добивался.

— Довольно глупо.

Он что-то пробормотал, но она так и не уловила смысла сказанного, а затем потянулся к ней и рухнул на пол лицом вниз, чудом не задев за угол стола. Карен бросилась к нему и, опустившись на колени, приподняла его голову.

— Роуэн, вы меня слышите?

— Вполне, — буркнул он.

— Ради Бога, Роуэн, вставайте.

Сначала он сел, потом, покачиваясь, поднялся на ноги.

— Обхватите меня за плечи, — скомандовала Карен. Он подчинился, и они, спотыкаясь побрели в его комнату. На полпути он снова споткнулся, и его руки крепче стиснули ее плечи, а горячие пальцы впились в кожу. Карен опустила глаза. Боже милостивый! Оказывается, халат на ней расстегнулся чуть не до пояса. Карен поспешно запахнулась.

Продвигаясь вперед мелкими шажками, они в конце концов добрались до его кровати, и Роуэн рухнул на матрас. Карен укрыла его одеялом и уже собралась уходить, как вдруг он снова обхватил ее руками.

— Карен? Не уходи. Не… — Он что-то пробормотал, но она не разобрала.

Карен попыталась освободиться, но он ухватил ее намертво.

— Роуэн, отпустите меня, прошу вас.

Он повернул голову, задев губами затвердевший сосок.

— Я хочу тебя, — простонал он, уткнувшись в мягкую округлость ее груди.

Карен почувствовала, как по ее телу растеклось жидкое пламя. Она вся горела, не в силах противостоять ему. Ей хотелось, чтобы он не останавливался и снял болезненное напряжение, поселившееся в самом низу ее живота.

Карен повернулась к нему.

Роуэн лежал неподвижно; своей обнаженной кожей Карен ощущала его дыхание и влажное настойчивое прикосновение языка. По ее груди пробежала дрожь. Теперь она точно знала, что он хочет ее. И она хотела его и тосковала по его прикосновениям. «Дотронься до меня, не останавливайся, — чуть было не вскрикнула она, — не останавливайся!»

Но Роуэн не услышал.

Каким-то чудом он мгновенно протрезвел, повернулся на бок и, приподнявшись на локте, заглянул в ее глаза, потемневшие от желания. Перехватив его взгляд, Карен поняла, что он борется с собой. Она почувствовала, как он отодвигается от нее.

— Ложись спать, — хрипло произнес он.

Ее сердце сжалось.

— Но… — Она задохнулась, охваченная смятением.

— Я немного выпил, Карен, — продолжил он извиняющимся тоном. — Сначала немного скотча с Торни, а потом еще у себя. Я увлекся. Иди… не нужно… — Так и не договорив, он отвернулся.

— Чего «не нужно»?

— Не сейчас, — со стоном вырвалось у него. — Когда мы с тобой займемся любовью, я хочу быть совершенно трезвым.

«Он знает, что я чувствую, — подумала она. — Знает, что я хочу его. В следующий раз… Боже, что мне делать в следующий раз?» Карен отодвинулась и выключила свет, чтобы скрыться от его всевидящего взгляда.

У двери она оглянулась. Он лежал, закинув руку за голову, его дыхание было глубоким и хриплым. Карен показалось, что удары ее сердца громко разносятся в тишине комнаты. Добравшись до своей постели, она свернулась под одеялом, свив вокруг себя уютное теплое гнездышко. Однако заснуть ей так и не удалось.

Карен осторожно отпила еще глоток чаю.

— Роуэн говорил, когда вернется?

— Ближе к вечеру, — ответил повар. — Он сказал, что оставил все инструкции в офисе. Если вам нужна помощь…

— Нет. — Карен встала из-за стола. — Я в состоянии справиться сама. — «Вот только не знаю, что делать с Всезнайкой Эллисом», — промелькнуло у нее в голове. — Спасибо за чай, Торни. — Карен собрала тарелки и отнесла их в раковину, после чего задумчиво спустилась по лесенке и направилась к офису.

Подойдя к чертежной доске, она обнаружила записку, написанную решительным почерком Роуэна. Он сообщал о том, что утром встретит Эллиса в Манчестере и подселит его в один из вагончиков, о чем он уже договорился. Кроме того, он спрашивал, какую часть проекта она готова ему передать.

Ее захлестнула слепая ярость. Великолепно! Его не интересует, какую помощь может оказать ей Джефф, а просто спрашивает, что она согласна ему поручить.

Порывшись в бумагах в своем столе, Карен схватила расчеты, относящиеся к главной платформе, и с размаху швырнула их на серую пластиковую столешницу. Вот это она и передаст Эллису. По крайней мере она успела проработать самые ответственные вопросы.

— Ему не удастся испортить то, что я сделала, — пробормотала она.

Внезапно ее охватило сомнение. Может быть, она к нему несправедлива? В конце концов, за все время работы у «Долки и Уильямс» Джефф не допускал серьезных просчетов. Однако и ничего выдающегося он тоже не совершил, просто слонялся по объектам, вот и все. Он вечно совал свой нос в ее проекты, и Карен знала, что он ее подсиживает.

В полдень она выглянула на улицу. Сосны, росшие у входа в офис, по-прежнему скрывала пелена дождя. После ее злополучной прогулки по склонам погода испортилась впервые. Карен вздрогнула: если бы Роуэн не знал наизусть все тропинки в лесу…

Усиливавшийся ветер раскачивал маленький вагончик. Карен потянула за дверную ручку, и очередной порыв чуть не вырвал ее из рук. Она захлопнула дверь. Эти внезапные грозы чуть не стали причиной ее гибели.

В желудке у нее давно урчало, но Карен предпочитала подождать, пока небо не прояснится. Если она не появлялась в столовой к обеду, Торни обычно оставлял ей что-нибудь перекусить.

Она вернулась на свой табурет и продолжила набрасывать эскиз настила. Алмазная пластина полностью соответствует требованиям проекта и обеспечит отсутствие скольжения, на котором особенно настаивал Роуэн. Внеся ее в список, Карен попыталась сконцентрироваться на своем чертеже, но завывание ветра и стук дождевых капель мешали ей сосредоточиться. Внезапно она поймала себя на том, что думает о совершенно посторонних вещах.

Внешняя холодность Роуэна была только вывеской, за которой скрывался совсем другой человек. Может быть, надменные манеры были для него всего лишь средством замаскировать свою ранимость, в равной мере свойственную им обоим?

Карен чувствовала, что под бравадой таится скрытая боль. Это интриговало ее и влекло к нему, как мотылька на свет. Что произошло в его жизни? Вероятно, это из-за своей бывшей жены он запретил женщинам доступ на участок. Неудивительно, что он так возражал против ее приезда.

А теперь их отношения окончательно накалились из-за возникшего взаимного влечения. Карен снова вспомнила обжигающее прикосновение его ладоней, и ее грудь затрепетала, как тогда, в пещере, когда его руки умело ласкали ее, пробуждая в ней желание. А уж вчера…

Карандаш выпал у нее из рук и укатился в поддон. Как она негодовала из-за его холодности и безразличия, но теперь, когда ей приоткрылась его истинная сущность, Карен готова была обо всем забыть.

Что же ей теперь делать? Как она может спать, зная, что их разделяет только тонкая фанерная перегородка? Однако эту преграду нельзя сравнить с той баррикадой, которую он воздвиг вокруг своего сердца. Нет у нее никаких шансов на то, что между ними может что-нибудь произойти.

В пять часов Карен отказалась от безуспешных попыток сосредоточиться на работе, навела порядок на доске и накинула желтый дождевик с капюшоном. Пробегая через полянку, она заметила, что красный «ягуар» Роуэна стоит на своем обычном месте под деревьями.

Роуэн вернулся.

Зайдя к себе в комнату, она вытерла лицо, слегка оттенила щеки румянами и, натянув толстый, кремового цвета, свитер, провела расческой по густым волосам. Затем, спохватившись, бросилась в ванную и подкрасила свои и без того розовые губы.

В общем вагончике царила суета. Топая по ступенькам, мужчины собирались к ужину, за которым Роуэн раздавал письма и конверты с зарплатой. Джефф Эллис восседал во главе стола и выглядел постаревшим лет на десять. Под глазами темнели черные круги, а на носу и на ввалившихся щеках виднелись красные прожилки. Увидев Карен, он кивнул ей в знак приветствия.

Роуэн сунул ей серый конверт.

— Почта из дома? — вежливо поинтересовался он.

Конверт был надписан четким почерком Афины. Кивнув, Карен покосилась на Джеффа. Он выглядел просто ужасно, Карен не ожидала, что смерть жены окажется для него такой утратой.

Джефф вытряхнул из смятой пачки сигарету и прикурил ее от окурка, который держал в руке, и, волоча ноги, подошел к Карен.

— Карен, — запинаясь произнес он, после чего привлек ее к себе и ткнулся ей в щеку влажными губами. От него за версту разило виски.

Отстранившись, Карен почувствовала, как в ней снова пробуждается неприязнь.

— Привет, Джефф.

— Мне сказали, что мы будем работать вместе. — Джефф выдохнул вверх струю дыма. — Совсем как в старые добрые времена.

«Вот уж чего не сказала бы», — подумала она, хмуро покосившись на его сигарету.

— Не будешь ли ты любезен держать ее от меня подальше? На участке не разрешено курить.

Его лицо скривилось.

— Вот чертовщина! Ладно, договорились. — Подвинув к себе кружку с недопитым чаем, он бросил в нее окурок.

Роуэн поманил Карен к себе.

— Вы могли бы проявить к нему хоть немного участия. Он переживает нелегкий период, — сквозь зубы процедил он.

Заметив, как потемнело его лицо, Карен настороженно улыбнулась.

— Я очень сочувствую его утрате, — спокойно возразила она, — чего не могу сказать о его привычках или тенденции присваивать мои заслуги.

Роуэн плотно сжал губы.

— Вы ведете себя по-детски.

— А вы — надменно, как всегда. — Она развернулась и, отойдя к столу, уселась на стул, который занял для нее Деррик.

Роуэн бросил на нее суровый взгляд и сел напротив, рядом с Джеффом.

После ужина Карен приняла приглашение Деррика сыграть с ним партию в шахматы, а Роуэн повел Джеффа устраиваться на новом месте.

Прошел час. Слон Карен только что захватил пешку, охраняющую короля Деррика, и она с ликованием наблюдала за тем, как ее противник вертит в руках оставшегося у него коня, не замечая, что его фланг остался без прикрытия.

Вернулся Роуэн. Пройдя на кухню, он вернулся с бокалом пива и мельком взглянул на доску.

— Ты поступишь разумно, если уберешь отсюда своего короля, — заметил он, обращаясь к Деррику, и исподтишка покосился на Карен.

Залившись румянцем, Деррик отодвинул вырезанную из тикового дерева фигурку в безопасное место. Карен стиснула губы, сосредоточенно уставилась на доску и, перестроив свою стратегию, загнала злополучного короля в угол двумя ходами позднее.

— Переиграем? — спросил Деррик, с надеждой вскинув на нее карие глаза.

— Завтра рано вставать, в другой раз. — Она встала и пожелала Деррику спокойной ночи, после чего наградила Роуэна решительным взглядом и шмыгнула за дверь.

На следующее утро Карен встала еще до рассвета. Натянув зеленые вельветовые брюки и теплый вязаный свитер цвета слоновой кости, она торопливо зашагала к столовой, чувствуя, как щеки обжигает морозный воздух. На кухне никого не было. Карен вскипятила чайник и, зачерпнув из банки растворимого кофе, заварила его кипятком и вышла на улицу. Неторопливо отхлебывая из кружки, она подошла к самому краю обрыва.

Земля еще не просохла после вчерашнего дождя, но воздух был свежим и бодрящим. Долину скрывали пышные белые облака, в которых растворялись вышки сторожевых постов, выступавшие из тумана. На западе виднелись горные вершины, черневшие в дымке, как острова в белом океане. Однако это умиротворяющее зрелище не соответствовало смятению, в котором пребывала Карен.

Еще немного, и платформа будет готова, а сама она вернется в бурную Калифорнию, где ее ждет работа. И одиночество. Мысль о том, что ей придется расстаться с Англией, а значит, и с Роуэном, неожиданно пронзила ее острой болью, и охватившее ее чувство утраты оказалось куда сильнее, чем она хотела бы себе признаться.

Карен окинула взглядом дикие, прекрасные склоны гор, вершины которых овевают ветры, а в зеленых долинах у подножия прячутся крошечные озера. Перед ней лежал мир Роуэна — такой же неповторимый и неприрученный, как и он сам. И тем не менее притягательный. Карен все еще не могла оторвать глаз от открывшейся ей картины, как вдруг ощутила присутствие другого человека. Каким-то образом она почувствовала, что рядом кто-то есть.

— Посторонние допускаются на спектакль? — послышался голос неожиданно материализовавшегося перед ней Роуэна.

Его бесшумное появление испугало Карен, но вскоре она поймала себя на том, что не может отвести глаз от скульптурных черт его невозмутимого лица. Она любовалась его высокой фигурой и темными волосачи, взлохмаченными, как будто он одевался второпях. Карен заметила, что он надел свежую рубашку и джинсы. На нее повеяло знакомым ароматом мускуса и хвои, она взглянула на темные колечки волос, видневшиеся в распахнутом вороте рубашки в синюю и винно-красную клетку, и снова ощутила такое желание, что едва устояла на ногах.

В его глазах вспыхнули дерзкие серебристые искорки; его взгляд красноречиво говорил о том, что он специально искал этой встречи.

— Вы рано поднялись, — заметил он.

Она бросила взгляд на часы.

— Я как раз собиралась уходить.

Он сделал нетерпеливый жест:

— Останьтесь, мне нужно с вами поговорить.

Карен окаменела.

— Что еще я натворила?

— Дело не в этом, — сухо ответил он, — а в том, что вам предстоит сделать.

— Если вы намекаете на Джеффа, — выпалила она, — то можете не утруждать себя. Мне отлично известно, в каком он сейчас состоянии, и я позабочусь о том, чтобы ему было чем заняться. — Карен выплеснула остывший кофе на землю. — Будь я проклята, если соглашусь играть роль его няньки. — От волнения у нее даже голос сел.

Роуэн продолжал смотреть на нее, не произнося ни слова. Выражение его лица осталось непроницаемым и ничем не выдало его отношения к ее выходке. «Должно быть, он хорошо играет в покер», — подумала Карен, пожалев о том, что не умеет так же хорошо владеть своими чувствами.

— Вижу, вы его недолюбливаете? — наконец спросил Роуэн.

— Нет.

— Не будете ли вы так любезны объяснить мне — почему.

— Нет… это личное. — Карен не собиралась умалять достоинства Джеффа, пусть даже он этого вполне заслуживал. Она отвернулась, собираясь уходить.

— Не торопитесь. — Роуэн поймал ее за локоть и развернул лицом к себе. — Я еще не закончил. — Он смотрел на нее сверху вниз, в светлых глазах вспыхнул опасный огонек.

Внезапно его губы тронула странная улыбка, и он привлек ее к себе, склонившись к ее лицу. Поцелуй начался с нежного прикосновения губ, но потом они жадно и требовательно впились в ее рот, заставив Карен отбросить обычную сдержанность; она забыла обо всем на свете, чувствуя, как ее тело готово ответить на его страсть.

Сдаться было так легко! Она могла позволить ему то, чего он хотел, но не добилась бы этим его любви. Его интересовало только торопливое соитие на скорую руку. Карен перевела дух.

— Я знаю, что ты хочешь меня, Карен, — прошептал Роуэн у самых ее губ, — скажи, что это правда.

Его слова обжигали, как языки пламени. Хочет ли она его? Да, это правда… только одного секса ей недостаточно. Карен высвободилась из его объятий.

— Сначала ты, Роуэн, — медленно произнесла она, — скажи это сам.

— Ты и так это знаешь, — пробормотал он, — какая же необходимость снова обсуждать это? — Он наклонился, глядя на нее потемневшими, знающими глазами.

— Я имела в виду не это. Я хотела, чтобы ты… — Заметив на его лице деланное безразличие, она остановилась.

— Да пропади ты пропадом! — воскликнула Карен, поворачиваясь к нему спиной. Никто так не выводил ее из себя. И это мужчина, который так явно желал ее, но признавал только одну сторону влечения — физическую. Он не собирался строить с ней отношения, а лишь искал себе сексуального партнера.

Но теперь она окончательно поняла, что ей этого недостаточно. Добившись ее любви, он мог потом легко оставить ее, но она знала, что, позволив себе увлечься этим мужчиной, рискует разбить свое сердце. Они как будто поменялись ролями, и теперь лишние осложнения пугали ее. Роуэн не желал связывать себя никакими обязательствами.

Неделя показалась Карен бесконечной. Она выдала Джеффу задание, но он, как всегда, вел себя совершенно невыносимо. Отвечая на его вопросы, Карен вынуждена была пускать в ход всю свою дипломатию. Затем и сам Роуэн принялся знакомить его с текущей фазой работы над проектом, после чего с видимым интересом выслушал его разглагольствования о том, как тот понимает свою задачу. Глядя на них, Карен с трудом удержалась от желания передать им свои обязанности и умыть руки. Однако в этом случае ее могли бы обвинить в том, что она не справилась со своей работой, а это было для нее куда важнее, чем самые несносные выходки Джеффа. Это было бы нечестно по отношению к Леонарду — он так рассчитывает на нее; кроме того, Карен не привыкла сдаваться без боя.

В середине недели ей позвонила мать. Короткая свадебная церемония, состоявшаяся в кабинете судьи Томпсона, прошла без всяких осложнений, и теперь они с Леонардом намеревались провести медовый месяц в Йоркшире. Афина спрашивала, смогут ли они встретиться в субботу в Кернбеке и вместе пообедать.

Несмотря на бурные возражения, Роуэн настоял на том, что сам отвезет Карен в гостиницу. Ровно в семь они прибыли в ресторан и вошли в кабинет, отделанный стеклом и панелями из темного дерева. В углу под лампой в своем инвалидном кресле сидела Афина, а рядом с ней — Леонард.

— Мама! — Карен поцеловала мать в щеку. — Ты чудесно выглядишь. — Афина всегда отличалась красотой, но теперь, казалось, излучала внутреннее сияние. Не скрывая удовольствия, она провела пальцем по широкому золотому ободку на левой руке.

Увидев рядом с Карен Роуэна, Леонард поднялся им навстречу.

— Вы, должно быть, Марсден. — Он протянул руку. — Долки.

— Долки, — прошептал Роуэн, пожимая старику руку. Затем он наклонился к Афине, и его красивое лицо осветилось улыбкой. — А вы, должно быть, миссис Долки? Описывая вас, Карен поскромничала.

Карен вздрогнула, она никогда не рассказывала Роуэну о матери, просто сообщила о том, что та приезжает в Англию. С его стороны это было явным преувеличением.

Афина рассмеялась.

Натянуто улыбнувшись, Карен покровительственно положила руку матери на плечо.

— Спасибо, что подвезли, — сказала она, обернувшись к Роуэну.

— Мы очень вам благодарны. — Бросив на Роуэна взгляд из-под ресниц, Афина обернулась к мужу.

— Не желаете ли к нам присоединиться? — неожиданно спросил Леонард. — Мне было бы интересно услышать ваше мнение по некоторым вопросам.

Сердце у Карен оборвалось.

— Конечно. — Глаза Роуэна мягко, но предостерегающе сверкнули. — Благодарю.

Проводив Карен в кабинет, он сел у выхода рядом с Афиной.

— Вы приехали в отпуск? — поинтересовался Роуэн.

— Да, вообще-то у нас медовый месяц. Но я думаю, Леонард уже говорил вам об этом. — Афина бросила взгляд на мужа.

— Во время нашего последнего разговора он упоминал о вашей свадьбе.

Леонард потрепал Афину по руке.

— Мне хотелось показать своей жене края, где я вырос, — гордо заявил он, — к тому же она без ума от старинных замков.

Карен заметила, как Роуэн покосился на ее мать.

— Карен рассказывала мне, что вы — художница, — сказал он, — и делаете обложки для книг.

— Она иллюстрирует новеллы, — просиял Леонард, — очень тонкая работа.

Бросив взгляд на Леонарда, Афина снова обернулась к Роуэну:

— Естественно, он пристрастен. Впрочем, сейчас я действительно работаю над обложкой для издательства «Коламбин» и хочу найти средневековую усадьбу, чтобы сделать снимки.

Роуэн с нежностью улыбнулся Афине:

— Я знаю такое место. Может быть, вы согласитесь взглянуть, если на завтра у вас нет никаких планов?

«О чем он говорит?» — недоумевала Карен. Ему отлично известно, что на завтра запланирован монтаж первой антенны.

Афина обеими руками стиснула ладонь мужа:

— О, Леонард, поедем?

— Не вижу никаких препятствий, — жизнерадостно согласился тот.

Роуэн бросил на Карен торжествующий взгляд.

— Прекрасно, я обо всем позабочусь.

— А… где этот дом? — поинтересовался Леонард.

— В Нэрсборо.

«О нет, — мысленно простонала Карен, вспомнив свой визит в усадьбу Марсденов. — Неужели он повезет их туда? Не может быть». Она беспокойно поерзала на жесткой скамье. Карен с удовольствием вспоминала свое знакомство с Марсденами, но при мысли о том, что ей предстоит провести с ними целый день, ей стало тревожно.

— Бог ты мой, я вырос неподалеку оттуда. — Леонард задумчиво провел ладонью по волосам. — Там у реки стоял чудесный старинный дом. Я помню, как лазил на стену воровать яблоки. Там еще прекрасная часовня с цветными витражами.

— О нем я и говорю.

— Вы знакомы с хозяевами? — спросила Афина.

— Довольно близко, — Роуэн подавил улыбку.

— Мама, — вмешалась Карен, — эта усадьба принадлежит его родителям.

Роуэн поспешно ретировался из кабинета:

— Прошу вас меня извинить, я должен позвонить по телефону.

Когда он ушел, Леонард наклонился к Карен и прошептал:

— Как дела у Джеффа?

— Так себе. — Она пожала плечами.

— Извини, что я попросил тебя об этом. Я знаю, что Джефф далеко не подарок. — Он улыбнулся, и его глаза потеплели, но улыбка получилась грустной. Леонард всегда заботился о своих служащих, и в сердце Карен шевельнулось неясное чувство вины. Продолжая улыбаться, Леонард добавил: — В сущности, Джефф — неплохой человек. Если кто-нибудь может ему помочь, так только ты. — Он кивнул в ту сторону, куда ушел Роуэн. — Красивый парень этот Марсден. И как я слышал, из состоятельной семьи.

— Роуэн отказался от состояния. Он говорит, что хочет преуспеть в жизни, не пользуясь теми преимуществами, которые может предоставить ему положение его семьи.

— Довольно глупо, ты не считаешь?

— Конечно, нет! Я думаю, что это… благородно, — с жаром воскликнула Карен, чувствуя, как у нее краснеют щеки.

— О чем вы там шепчетесь? — вмешалась Афина.

— Ничего интересного, о работе.

— По-моему, твоя дочь переживает увлечение… Англией, — расхохотался Леонард. — Конечно, это не упрек. — Он окинул Карен проницательным взглядом.

— Наверное, это передается генетически, — с заговорщическим видом подмигнула Афина.

— Ради Бога, мама!

Через минуту вернулся Роуэн.

— Я договорился о транспорте, — сообщил он с удовлетворенной улыбкой. — Ровно в десять мы выезжаем из гостиницы. — Он обернулся к Карен: — Ах да, мама просила, чтобы вы тоже приехали.

Карен заметила, как в его глазах вспыхнула надежда, и у нее екнуло сердце. Она хотела было поинтересоваться, действительно ли эта идея принадлежит его матери, а не ему самому, но вместо этого прошептала:

— Отлично.

На следующий день вскоре после полудня автомобиль подкатил к воротам усадьбы. Роуэн взялся показать Афине с Леонардом свою вотчину, предоставив Карен беседовать с Марсденами. Они втроем не спеша следовали за Леонардом, перед которым шагал Роуэн, кативший коляску Афины по ровной, вымощенной плитками дорожке. «Каким обаятельным он умеет быть, когда захочет», — подумала Карен, прислушиваясь к болтовне Роуэна, прерывавшейся смехом матери. Взглянув на него, никто бы не усомнился, что все происходящее доставляет ему истинное удовольствие.

Тропинка закончилась, и Роуэн подхватил Афину своими сильными руками и легко понес по пружинистой влажной траве. Леонард шел рядом, толкая пустое кресло. Он что-то сказал Роуэну, и ответ потонул в звонком хохоте Афины, заглушившем щебет птиц.

Дойдя до ворот небольшого каменного сооружения, Роуэн надавил на щеколду и только после этого бережно опустил Афину в кресло, которое подкатил Леонард. Мужчины терпеливо ждали, пока она сделает снимки.

Карен, стоявшая неподалеку, почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Оказывается, Роуэн, всегда такой властный, мог быть внимательным и заботливым. Может быть, таким его и знали другие люди? Другие женщины? Любовницы? Может быть, именно эта нежность и заботливость и привлекали их в его постель?

Внезапно Карен почувствовала озноб. Как много женщин побывало в его постели? Во рту у нее пересохло, и она решительно направилась к дому.

За чаем внимание Роуэна к Афине не ослабло, он подсказывал ей самые выгодные ракурсы для снимков и засыпал вопросами о ее достижениях на ниве издательского бизнеса. Несколько раз Карен перехватывала его взгляд, но стоило их глазам встретиться, как он тотчас же отворачивался к Леонарду или Афине, непринужденно продолжая разговор.

Невыносимый человек! У Карен задрожали руки, и она неловко опустила чашку на самый край блюдца, поставив под угрозу скамеечку для ног, обтянутую элегантным бархатом винно-красного оттенка. Вежливо улыбнувшись, Роуэн снова обернулся к Афине:

— У нас прекрасно сохранились помещения конюшен семнадцатого века, если вам интересно, мы можем на них взглянуть.

Карен бросила взгляд на его тонкие пальцы, властно сжимавшие чашку из тонкого китайского фарфора.

— В моей библиотеке имеется прекрасное старинное издание Вудсворта и несколько оригиналов Мэлори, — заглянув Карен в глаза, сообщил ей Артур Марсден. — Похоже, мой сын увлекся ролью гида, — с улыбкой прошептал он, — пойдемте, я вам покажу.

Оставив Леонарда и Афину за захватывающей беседой с Роуэном, Карен вместе с мистером Марсденом поднялась в библиотеку.

— Я должен поблагодарить вас, девочка. Таким умиротворенным мы не видели Роуэна уже несколько лет. — Мистер Марсден пристально посмотрел на нее, добрая улыбка озарила его бледное лицо. — Мы с сыном годами не могли найти общего языка, и лишь недавно он стал проявлять хоть какой-то интерес к усадьбе. — Марсден-старший окинул ее многозначительным взглядом. — Я думаю, это ваша заслуга, моя дорогая.

Карен смутилась:

— Мы всего лишь коллеги. Помимо работы я почти не общаюсь с ним.

— Очень жаль, уверен, вы могли бы оказать ему неоценимую помощь. Он переживает трудные времена с тех пор, как… с тех пор как остался один.

— Мистер Марсден, я не думаю…

Марсден-старший грустно улыбнулся.

— Вы думаете, что все это только старческая болтовня, не так ли? Вероятно, вы правы, но я собирался сказать, что вы можете — и уже сделали — много хорошего для моего сына. И если бы вы не отказались от этого и в дальнейшем, я был бы вам очень признателен.

Остановившись у двойных дверей, Артур Марсден открыл одну створку и отступил в сторону, приглашая ее войти.

— Хочу показать вам свою частную коллекцию. Однако прежде чем мы войдем, я хотел бы попросить вас еще кое о чем, моя дорогая, — пусть этот разговор останется между нами.

Весь день Карен наблюдала за Роуэном, и слова его отца никак не шли у нее из головы. Если бы он относился к ней иначе! Карен покосилась на Леонарда, заботливо склонившегося над ее матерью. «Господи, — в отчаянии подумала она, — как бы мне хотелось, чтобы Роуэн заботился обо мне так же, как Леонард о моей матери».

Ближе к вечеру все собрались в гостиной.

— Мы с Леонардом чудесно провели время, — обратилась Афина к миссис Марсден. — Благодарю вас за то, что разрешили вас посетить.

Миссис Марсден улыбнулась:

— Дорогая, удовольствие было обоюдным. Мы счастливы познакомиться с вами и очень рады снова повидаться с Карен.

Афина обернулась к Роуэну:

— По-моему, я сфотографировала все, что мне хотелось. Большое спасибо, Роуэн, у вас необычайно красивый дом. А от церкви я просто в восторге. — Она вскинула глаза на Карен. — А ты?

— Я ее не видела, — понизив голос, пояснила Карен, — когда я была здесь в первый раз, мы очень торопились.

За ее спиной послышались размеренные шаги Роуэна.

— Сейчас мы никуда не спешим, — заметил он, — если у вас есть настроение, давайте пройдемся.

Покосившись на Марсдена-старшего, Карен заметила, как он кивнул.

Выйдя из дома, они направились по вымощенной булыжником дорожке, огибавшей каменную стену. За ней, окруженная высокой изгородью из бирючины, стояла церковь. Крошечное кладбище перед ней было усеяно покосившимися старинными надгробиями с закругленными верхушками; в алтарном углу массивную каменную стену украшало средневековое стрельчатое окно с разноцветными стеклами, горевшими в лучах солнца. За сводчатой дубовой дверью помещалась маленькая комната с вырубленной в толще стены купелью для святой воды.

— Это католическая церковь? — удивилась Карен. — Я думала, они исчезли еще во времена Генриха Восьмого.

— Действительно, большую их часть постигла эта участь, но некоторые могущественные фамилии сохранили верность церкви Непорочной Девы и после Реформации продолжали тайно совершать богослужения. Моя семья молится здесь уже шестьсот лет.

Роуэн провел ее внутрь храма.

— Это моя первая самостоятельная работа. Получив диплом, я решил полностью восстановить интерьер. Если вы внимательно приглядитесь, то заметите, как мы обработали современные материалы, чтобы они не отличались от старинных.

Указав на резной алтарь из массивного темного дуба с покровом, украшенным ручной вышивкой, Роуэн поднялся по ступеням:

— Дерево для алтаря доставили морем из Гримсби. Резьба фронтона сохранилась со времен моего прадеда.

— Чудесная работа, — согласилась Карен, — покров тоже очень красивый.

— Это подарок от моих деда и бабки на свадьбу родителей.

— Они венчались здесь?

Он кивнул.

— Здесь совершаются все свадьбы и крестины в нашей семье.

У Карен дрогнуло сердце.

— Вы тоже женились здесь?

— Нет. — Он отвернулся с деланным безразличием. — Я настолько потерял голову, что думал… я всегда знал, что она… — Умолкнув, Роуэн обернулся к Карен, вскинув на нее потемневшие глаза: — Венчаться с ней здесь было бы… святотатством. — Его голос дрогнул, и под сводом пустой церкви прокатилось гулкое эхо.

Карен провела языком по губам, они так пересохли, как будто она брела по Сахаре. Неожиданно ее охватило непреодолимое желание прикоснуться к нему, провести рукой по его волосам, как будто перед ней был маленький мальчик. Она с трудом удержалась, чтобы не протянуть руку.

— Не нужно, — Роуэн отстранился, — если я и жду от вас чего-то, то только не жалости.

— Или ждешь более подходящего времени и места, — прошептала Карен.

Глава 12

К тому времени, когда они вернулись в Кернбек, небо уже окрасилось в тусклые предвечерние тона. Оживленная беседа, завязавшаяся между Роуэном, Леонардом и Афиной, не прекращалась и в машине. Карен рассеянно прислушивалась к мягкому журчанию голосов, доносившемуся с заднего сиденья, где расположились Леонард с ее матерью, и время от времени ловила на себе косые взгляды Роуэна. Под его взглядом, который, казалось, проникал ей под одежду, Карен почувствовала, как у нее заныла грудь. Она ощущала себя путником, долго скитавшимся по пустыне и наконец набредшим на оазис. Так почему же ей запрещают пить? Слава Богу, уже стемнело, и Леонард с Афиной не видели ее лица и не догадывались о том, какие мысли бродят у нее в голове.

У дверей гостиницы Карен крепко обняла Афину и Леонарда.

— Пусть ваш отдых в Шотландии сложится удачно.

Роуэн отвел Леонарда в сторону, и Карен забралась на заднее сиденье рядом с Афиной.

— Я так рада за тебя, мама. Теперь я и сама вижу, что вы с Леонардом должны быть вместе.

— Да, это правда. Тебе тоже стоит последовать моему примеру. — Сверкнув глазами, она покосилась на Роуэна. — Твой Роуэн мне очень понравился.

Карен нетерпеливо отбросила со лба непослушную прядь.

— Он вовсе не «мой», мама, мы просто работаем вместе.

Афина перехватила ее взгляд.

— Может быть, ты и в самом деле так считаешь, но он-то в тебя влюблен.

— Ты с ума сошла, мама, Роуэн вообще не верит в любовь.

— Пусть так, дорогая, — не отступала Афина, — но тогда с какой стати он так старался произвести на меня благоприятное впечатление? С первого взгляда понятно, что он влюблен.

Карен не знала, что и думать. Может быть, мать права?

— Беседуете по душам? — Услышав прямо над головой голос Леонарда, Карен вздрогнула. Он заглянул в машину. — Матери не хватает общения с тобой.

Выбравшись из машины, Карен сердечно обняла своего названого отца.

— Надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы она не скучала.

— Я стараюсь. — Леонард улыбнулся и протянул руку Роуэну. — Приятно было с вами познакомиться, Марсден. Мы непременно обсудим ваше предложение.

— Я с вами свяжусь. — Роуэн обернулся к Карен: — Вы готовы?

Кивнув, она обернулась к матери.

— Счастливого медового месяца, мама. — Выскользнув из объятий Леонарда, Карен торопливо клюнула его в щеку. — И тебе тоже. Спасибо за все, — прошептала она, обнимая напоследок Афину.

Она села в «ягуар», чувствуя, что каждый ее нерв натянут до предела, и, стоит Роуэну прикоснуться к ней, она способна потерять самообладание. Вдруг Афина права, и Роуэн действительновлюблен в нее? Все равно она должна спокойно продолжать работу и постараться не увлечься им. Ей стало душно. Кого она пытается обмануть? Она уже увлеклась.

— Ваша мать настоящая леди, — заметил Роуэн, ведя машину на подъем.

— Да, — согласилась Карен, — Афина настоящая леди, искренний и храбрый человек.

— Не только поэтому, — хрипло возразил он.

— Вот как? — Карен обернулась к нему, заметав, с какой силой он стиснул руль.

— Она умеет любить.

Пораженная, Карен заглянула ему в лицо. Таким мрачным она никогда его не видела.

Боже, может быть, Афина и в самом деле права, и, несмотря на свое напускное равнодушие, Роуэн тоже увлекся ею. На шее у Карен забилась тонкая жилка. Она и так знает, что он увлекся. Но это не означает, что он согласен взять на себя какие-либо обязательства или что-то хотя бы отдаленно их напоминающее. Отвернувшись к окну, Карен принялась разглядывать меркнущие сполохи заката.

Через неделю к ней обратился Джефф:

— Карен, мне нужно с тобой поговорить.

— Я слушаю.

— Это… личная проблема. Нельзя ли нам встретиться в деревне?

— Роуэн ясно дал мне понять, что не приветствует обособленных отношений в бригаде.

— Это совсем другое дело. Мы не являемся членами бригады в том же смысле, что и остальные. Прошу тебя, это касается работы. Это очень важно.

Взглянув в его умоляющие глаза, она сдалась:

— Ладно, в субботу я свободна, а Роуэн будет работать. В пятницу вечером я возьму джип, и мы сможем встретиться у Мэгги. Так наша встреча будет выглядеть естественнее.

— Ты прелесть. — Джефф сжал ее руки в своих ладонях.

В следующее мгновение дверь распахнулась, и на пороге появился Роуэн.

Остановившись в дверях, он задумчиво перевел взгляд с Карен на Джеффа. Наконец он медленно наклонил голову и, тяжело ступая, вышел из вагончика.

Когда Карен затормозила у входа в паб, дорогу уже пересекали фиолетовые тени. Кернбек погрузился в тишину, и только с церковной колокольни доносился перезвон. Темнота постепенно сгущалась, и в окнах лавок начали гаснуть огни. Карен ничего не замечала, с тревогой вспоминая о том, каким взглядом Роуэн смотрел на них с Джеффом.

Она знала, что Джефф ждет ее в пабе, но инстинкт, которому она доверяла, подсказывал, что ей лучше не входить. Однако Джефф нуждался в поддержке, и ради Леонарда она обязана помочь. Даже такого человека, как Джефф, нельзя лишать шанса начать жизнь заново, против этого не стал бы возражать и Роуэн. И все же, взявшись за дверную ручку, Карен снова засомневалась.

Джефф, сгорбившись, сидел за стойкой бара, в самом углу. Перед ним стояла опустевшая на треть бутылка, а рядом с ней — початый стакан. Едва взглянув на его опустошенное лицо, Карен поняла, что просьба Джеффа была не пустой. Он заметил ее отражение в зеркале, висевшем за стойкой, и нетерпеливо обернулся.

— Ты не слишком торопилась.

Карен стиснула зубы, приготовившись к обороне:

— Я не могла уйти, бросив работу, а если ты собираешься разговаривать со мной таким тоном, то можешь сидеть и дуться в одиночестве. Это ведь ты просил меня о встрече. — И Карен шагнула к двери.

Поникнув, Джефф поднес к губам стакан и сделал глоток.

— Извини, Карен. Черт возьми, я жду тебя уже почти три часа.

Ее взгляд скользнул по бутылке и высившейся в пепельнице горке окурков.

— Заметно, но мне удалось выпросить машину при условии, что я захвачу заказ для Торни. А потом пришлось выполнить поручения бригады.

— Да, этим должен был заняться я. — Он снова плеснул в стакан щедрую порцию янтарной жидкости.

— Джефф!

Он невозмутимо закрутил крышку на горлышке.

— Успокойся, я знаю меру. Не нужно ко мне придираться. Тебе что-нибудь заказать? — Он облокотился на стойку.

Карен покачала головой.

— Я сама закажу. — Сделав заказ бармену, она снова обернулась к Джеффу: — О чем ты хотел со мной поговорить?

Он огляделся по сторонам.

— Может быть, перейдем вон туда? Мне кажется, там нам никто не помешает.

— Чего бы ни касался наш разговор, я не сомневаюсь, что мы могли бы обсудить это прямо здесь.

Покачав головой, Джефф поднялся:

— Нет.

Карен расплатилась и нехотя последовала за ним в полутемный угловой кабинет.

Устроившись на скамье, Джефф осушил стакан, затем похлопал по карману в поисках сигарет. Помолчав, он посмотрел на Карен и снова сунул незажженную сигарету в карман.

— Извини. — Он снова умолк, очевидно, собираясь с мыслями. Карен видела, как у него дрожат руки. — Я знаю, что ты меня недолюбливаешь…

— Это неправда, — перебила она, — но мне неприятно, что ты подкапываешься под меня всякий раз, когда мы работаем над одним заданием.

— С тех пор как я…

— Оставь это, Джефф. С тех пор, как ты пришел работать к Долки, ты не перестаешь мне завидовать.

Джефф с горечью взглянул на нее:

— Это неправда. Хотя я бы не отказался от таких же привилегий. Леонард вечно нянчился с тобой и до сих пор относится к тебе точно так же. Но если я чем-то тебя оскорбил, то готов принести свои извинения.

— Забудем об этом. — Карен натянуто улыбнулась. — Все это уже в прошлом. Кроме того, Леонард ценит тебя — он сам говорил мне об этом.

Джефф пристально посмотрел на нее своими светлыми глазами.

— Согласен, Леонард действительно заботится о своих сотрудниках. Теперь я и сам готов это признать. Он рассудил, что, находясь здесь, я легче перенесу смерть Алисы, потому что мне ничто не будет о ней напоминать. Но… — глаза Джеффа подернулись дымкой, — он не понимает, никто не понимает… — И его голос прервался от рыданий.

Глядя на его подергивающееся лицо, Карен почувствовала, что ее глаза тоже невольно увлажнились. Она все еще не забыла ужасного ощущения пустоты, которое испытала после смерти отца, и страх перед громадным пустым домом, куда после месячного курса лечения ее мать вернулась в инвалидном кресле. Особенно тяжело дались ей первые дни после аварии, когда она беспомощно наблюдала за тем, как ее мать борется за жизнь, поступающую в ее тело по множеству жутких на вид трубок.

Глубоко вздохнув, Карен смягчила тон:

— В таких случаях время — лучшее лекарство.

Джефф снова плеснул себе виски, но она забрала у него стакан:

— Тебе уже хватит, Джефф. Пьянство не поможет решить твои проблемы. Ты сам должен себе помочь.

Его лицо потемнело от боли:

— Ты не понимаешь, Карен. Это я убил ее, я убил Алису. Она умерла из-за меня.

— Нет, Джефф, — твердо возразила Карен, — она была больна. Что бы ты ни сделал, ты не мог ее спасти. Ты должен это понять.

— Я обманывал ее, — глухо продолжал он, — часто обманывал. Однажды все раскрылось, и она хотела уйти, но была уже больна… — Он уронил голову на руки. — Лучше бы это случилось со мной. Кроме нее, в моей жизни не было ничего светлого.

— Зачем ты рассказываешь мне об этом?

— Ты должна мне помочь, Карен. На работе мне… мне нужно, чтобы ты прикрыла меня, пока я… пока я не приду в себя. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Мне нужно время. — Честность Джеффа удивила Карен куда сильнее, чем его признание.

— Только не стоит рассчитывать на то, что тебе поможет выпивка, — осторожно заметила она.

— Не нужно делать из этого проблему, я сумею справиться. — Изможденное лицо скривилось в усмешке, и на миг Карен узнала прежнего Джеффа. — Помоги мне, Карен, прошу тебя.

Поддавшись минутному порыву, она накрыла его ладонь своей. Он внушал ей жалость, и Карен не находила в себе сил отказать человеку, на долю которого выпали такие страдания. Несмотря на улыбку, она видела в его глазах неприкрытое отчаяние.

— Хорошо, ты можешь на меня положиться. Перед тем как мы сдадим работу, я все проверю сама.

Он взглянул на нее с явным облегчением:

— Спасибо, Карен. Я знал, что ты меня поймешь. — И он признательно сжал ее ладонь обеими руками.

Внезапно рядом с ними послышался знакомый низкий голос, в котором за бархатным тембром слышались стальные нотки:

— У вас свидание?

Карен оцепенела, обнаружив, что не может отвести взгляда от сузившихся серых глаз.

— Роуэн! — Она отдернула руку и поспешно убрала ее под стол.

— Я не знал, что вы собирались в деревню, — вмешался Джефф, безуспешно пытаясь скрыть удивление, — в этом случае я пригласил бы вас обоих.

— Черта с два, — пробормотал Роуэн.

Джефф судорожно сглотнул и жестом указал на свободное сиденье:

— Присаживайтесь.

— Благодарю вас, нет. — Роуэн смерил Карен осуждающим взглядом. — Насколько я понимаю, компания вам не нужна. Наверное, именно по этой причине вы и взяли выходной на завтра? Чтобы встретиться с ним? — Он кивком указал на Джеффа. Суровый взгляд Роуэна скользнул вниз по ее груди, затем снова уперся Карен в лицо. — Разрешив вам взять машину, я и понятия не имел, куда вы собираетесь.

У Карен вспыхнули щеки.

— Вы слишком торопитесь с выводами.

— Разве? — мягко поинтересовался он.

— Роуэн, это совсем не то, что вы подумали.

Он холодно улыбнулся.

— Мэгги сказала мне, что вы сняли комнату на ночь.

— Я собиралась переночевать здесь, но… одна, — рассвирепела Карен, — чтобы утром захватить то, что заказал Торни.

— Избавьте меня от ваших объяснений, — отрезал Роуэн. — Мне это неинтересно. Утром в понедельник жду вас в офисе. Вовремя. — И он решительно повернулся к выходу.

— Вот черт! — Карен в изнеможении привалилась к стене.

— Прости, Карен, — пробормотал Джефф.

— Ты не виноват, — устало ответила она. Ей нечего было скрывать. Все дело в глупой ограниченности Роуэна, только она была причиной этого недоразумения. Да, все дело в нем. Вернувшись, она скажет ему все, что думает. Давно пора с ним разобраться, и сейчас как раз настал подходящий момент.

Карен поднялась из-за стола.

— Я устала и собираюсь лечь спать. Увидимся в понедельник.

Была уже глубокая ночь, а Карен все еще беспокойно ворочалась в постели, время от времени погружаясь в сон. Ей снились какие-то отрывочные видения. В одном из них она нежилась в римской бане. Вокруг нее бурлила вода, от которой вместе с клубами пара поднималось туманное облако густого сладкого аромата, оседавшее капельками на ее лице.

Внезапно из пелены — как будто кто-то отдернул вуаль — выступил Роуэн. Он приближался, не сводя с нее глаз. Его высокая фигура была задрапирована в воздушный малиновый шелк. На груди ткань распахнулась, и ее взгляду открылась выпуклая мускулистая грудь и подтянутый живот. Ее сердце тревожно забилось, дыхание прервалось.

На нее нахлынули неизведанные ощущения, такие сладостные и сокровенные, что у нее захватило дух. Так, значит, вот что чувствует человек, охваченный страстью! Она лишает его способности думать и дышать, наполняя тело восхитительным томлением.

Карен как будто превратилась в человека, подглядывающего за парой любовников, и не отрываясь смотрела на то, как Роуэн пожирает глазами ее тело: маленькие приподнятые груди, увенчанные нежными персиковыми сосками, густую копну разметавшихся в воде рыжих волос, темный треугольник внизу живота. Он медленно развязал пояс, и его одеяние соскользнуло на пол.

Она залюбовалась его обнаженным телом. Медленно, но неотвратимо Роуэн начал спускаться по ступеням в волу. Затаив дыхание она протянула руку ему навстречу. Еще шаг, и он взял ее за руку и нежно притянул к себе.

Его губы стремительно приближались, и в этот момент в воздухе затрепетала странная ритмичная музыка. Карен никогда не слышала ничего подобного этой неудержимой, пульсирующей мелодии, в которой угадывались переборы лютни, стон старинного рожка и низкий рокот тамбуринов и барабанов.

Роуэн замер, прислушиваясь, и в следующее мгновение его объятия разжались. Не сводя с нее глаз, он отступил и снова растворился в дымке. Музыка тоже умолкла. Она снова стояла в воде одна, и холодный ночной воздух овевал ее поблескивающую от воды кожу.

Карен открыла глаза. За открытым окном хлестал дождь, и вместе с порывами ветра на ее постель сеялась мелкая водяная пыль. Вздрогнув, она встала, чтобы закрыть окно. Где-то вдалеке ночную тишину прорезали завывания полицейских сирен.

Не думая больше о своем видении, она поспешно опустила окно, чтобы не слышать этого пронзительного звука.

Ей и без того было бесконечно одиноко.

Глава 13

Наутро, занявшись покупками, Карен обнаружила, что это занятие не доставляет ей никакого удовольствия. После разговора с Джеффом, во время которого в пабе Мэгги так неожиданно появился Роуэн, она глазела на то, что было выставлено в лавках, без всякого интереса и просто переходила из одной в другую, ломая голову над тем, что мог означать ее странный сон.

Внезапно ее осенило. Она догадалась, что в Роуэне из ее подсознания, как в зеркале, отразились черты Роуэна настоящего. Стоило ей убедиться в том, что она ему небезразлична, как он тотчас же отступал от нее, как будто мысль об этом была ему неприятна. Но вчера вечером, в пабе, он перешел всякие границы, решив, будто она спит с Джеффом. Если он ревнует, рассудила Карен, значит, она действительно ему небезразлична. Может быть, поэтому он и разозлился? В ее душе забрезжила надежда.

Так или иначе, сегодня вечером она все выяснит окончательно.

Заглянув в лавку старьевщика «Древности за пенни», Карен задумчиво повертела в руках одну из деревянных бобин и бросила ее в свою корзину, где уже лежал клетчатый шарф, купленный для Леонарда. Для Афины она выбрала потрясающую репродукцию, на которой было запечатлено Фонтенское аббатство, снятое в сумерки.

В маленькой лавке по соседству ее привела в восторг ночная рубашка из тончайшего белого батиста. Корсаж украшали аппликации в виде бледно-желтых порхающих бабочек, а ряд крошечных пуговок доходил до самого ворота. У нее разыгралось воображение, она тотчас же представила, как руки Роуэна расстегивают каждую пуговку и его пальцы касаются ее груди.

Ее бросило в жар, и она провела языком по пересохшим губам. Она должна взять себя в руки, иначе просто растает. И Карен покосилась на продавца, проверяя, не смотрит ли он на нее.

— Я возьму ее. — Опустив глаза, она порылась в сумке. Догадался ли продавец, чем ее так прельстил этот ночной наряд? Неужели всем влюбленным женщинам кажется, что все их чувства видны невооруженным глазом?

Напоследок она решила прогуляться по деревне, и ее внимание привлек книжный магазин, в котором она приобрела для Деррика последний триллер Тома Кленси. Затем Карен заглянула в кондитерскую и купила несколько баночек ежевичного джема, обвязанных салфетками. Она вспомнила, что Торни был большим любителем этого лакомства. Занимаясь покупками, Карен неожиданно поймала себя на том, что не торопится вернуться на участок, подсознательно оттягивая неприятное объяснение с Роуэном.

— Мне нечего бояться, — пробормотала она себе под нос.

В конце концов, когда с бакалейными заказами Торни было покончено, она погрузила покупки в багажник джипа и заглянула в паб, чтобы выпить чаю с Мэгги перед тем, как пуститься в обратный путь.

Познакомившись с хозяйкой паба, Карен неизменно навещала ее всякий раз, когда вместе с бригадой спускалась в деревню. Она поднялась в комнату Мэгги, оклеенную обоями с жизнерадостным узором, украшенную кружевными салфеточками, и, сбросив туфли, присела отдохнуть. Личные апартаменты Мэгги красноречиво отражали ее ирландский дух. Мэгги принесла поднос, на котором лежали сандвичи с куриным салатом и ломтики кекса.

Откинувшись на мягкие подушки низкого дивана, Карен попыталась на время забыть о возвращении на участок и принялась уничтожать угощение, запивая его крепким чаем и наслаждаясь мелодиями Моцарта, лившимися из стереоприемника.

Мэгги, обутая в домашние шлепанцы, закинула ноги на оттоманку.

— Очень мило с вашей стороны, только я не стала бы так беспокоиться о мистере Марсдене, — заметила она после того, как Карен описала неожиданную встречу с Роуэном. — Это полностью в его духе, вот и все. Он любит раздувать из мухи слона. Не сомневаюсь, что завтра он снова станет самим собой. — Она задумалась. — Честно говоря, не припоминаю, чтобы он когда-нибудь так выходил из себя. Можно было подумать, что он готов разорвать того джентльмена на кусочки. — Расхохотавшись, Мэгги налила себе свежего чаю. — По-моему, он ревнует.

Карен сделала вид, что удивлена, но в глубине души предположение Мэгги было ей приятно.

— Ревнует? Да он же настоящий «мистер Хладнокровие». Он просто видит во мне одну из своих сотрудниц, рискнувших нарушить его распоряжения. — Вздохнув, Карен отправила в рот кусочек кекса. — Он не скрывает, что его отношение ко мне основано на самых низменных чувствах.

— Что ж, тогда это ставит под вопрос его «хладнокровие». — Лицо Мэгги стало серьезным. — А как вы сами? Он вам нравится?

— Да. И не только как коллега, — вырвалось у Карен, — я хочу сказать… — Она отвела глаза. Неужели она снова покраснела? У нее горели щеки, и она не сомневалась, что они стали пунцовыми, как сигнальная ракета. — Он не слишком располагает к себе… по большей части. И все же… — Карен невольно подалась вперед, — обладает обаянием, перед которым трудно устоять, несмотря на всю его заносчивость и неприступность. Иногда он бывает удивительно чутким.

— Вот как? — Брови Мэгги поползли вверх. — Так какой вариант вам больше нравится?

Карен перехватила проницательный взгляд Мэгги, губы которой сложились в насмешливую улыбку.

— Я… когда я окончила школу, у меня никогда не было времени… ничего, кроме нескольких случайных свиданий. Ничего серьезного. По правде говоря, я не слишком-то разбираюсь в мужчинах, — призналась Карен.

— Как же так? Вы — нормальная, здоровая молодая женщина.

Карен пожала плечами.

— Я думала только о карьере. К тому же до сих пор никто не вызывал у меня интереса. Никто даже… — Она оборвала себя на полуслове. Странно, с какой стати она так разболталась с этой женщиной, хотя совсем недавно с ней знакома. До последнего времени ее единственной наперсницей была Афина, но теперь ее мать решила разделить свою жизнь с Леонардом, а это многое меняло.

— Неужели в вашей жизни действительно не было ни одного мужчины? — осторожно поинтересовалась Мэгги. — Как странно. И вы никогда не пытались этого изменить? — Она сунула в рот конфету и задумчиво взглянула на Карен своими огромными голубыми глазами. — Вы влюблены в него?

— Влюблена? — Такое определение показалось Карен неожиданным. — Я… не знаю. Я и в самом деле что-то чувствую. — Она опустила глаза на свежую льняную скатерть. — Я считаю, что он привлекательный мужчина, но… — У нее задрожал голос. — Раньше я никогда не чувствовала ничего подобного… мне было достаточно дружбы. Но теперь… ох, я не знаю! Все это так непонятно.

Круглое лицо Мэгги расплылось в улыбке.

— Не будь у меня Сирила, я стала бы вашей соперницей. Роуэн — потрясающий мужчина.

— Но вместо крови у него лед в жилах.

— Это не лед, девочка. Вы просто не туда смотрите.

Когда в девять часов Карен подъехала к стоянке, в лагере царила тишина, и только откуда-то издалека доносился одинокий крик совы. В столовой горел свет.

Выгрузив из джипа свои покупки, Карен тихонько прошмыгнула в свою комнату, придержав дверь, чтобы та не хлопнула. Она распаковала свертки, аккуратно сложила их под кроватью и, незаметно пробравшись на кухню, поставила баночки с джемом на стойку. Затем она выгрузила заказы Торни и медленно вернулась к себе.

В дверях, разделявших вагончик на две половины, стоял Роуэн.

— Ты рано вернулась. Эллис не пришелся тебе по душе?

Заметив каменное выражение его лица, Карен вздрогнула.

— Что вы имеете в виду?

— Не строй из себя простушку, Карен. Он не в твоем вкусе?

— Это не ваше дело, — вспылила она.

— А я считаю, что мое. — Он шагнул ей навстречу, и она невольно попятилась к столу. — Я предупреждал тебя, что не приветствую таких отношений в бригаде. Это правило касается и Эллиса.

— Роуэн, между мной и Эллисом ничего нет. Кроме того, вы не имеете права указывать, как я должна проводить свое свободное время.

— Напротив, во время работы над проектом я имею право указывать тебе все, что угодно. Это не Калифорния. Мужчины здесь могут вести себя довольно грубо, — его горящие огнем глаза скользнули по ее телу, — грубее, чем тебе, возможно, нравится.

— Может быть, это то, что я люблю, — отрезала Карен, не в силах сдержаться.

— Грубость? Тебе нравится, когда с тобой обращаются грубо? — взвился он, рывком прижав ее к себе.

Она забарабанила кулаками по его груди, но Роуэн перехватил ее запястья и завел ей руки за спину, прижав к стене.

— Это не в моем стиле, но, если ты так любишь, я не собираюсь тебя разочаровывать. — Он хрипло рассмеялся.

Услышав тяжелое дыхание, Карен заглянула в его потемневшие глаза и невольно отпрянула. Может быть, он снова пьян? Или Мэгги права, и он действительно ревнует?

Под его взглядом ее сердце гулко заколотилось о ребра. Заслонив свет, он склонил голову, и его губы впились в ее рот. Его язык раздвинул ее губы и скользнул между ними, лишая ее сил к сопротивлению.

Карен чувствовала, что теряет голову. Кровь прихлынула к ее лицу и застучала в висках, напоминая рев разбивающегося о скалы прибоя. Ноги у нее подкосились, и все тело обдало жаркой волной.

Он выпустил ее руки, и его ладони скользнули под свитер, лаская соски. Внизу ее живота начало разгораться пламя, как будто в него вонзили раскаленный клинок.

Губы Роуэна опустились ниже, скользнув по пульсирующим холмикам груди, и Карен почувствовала, что задыхается. Он приподнял ей свитер и прижался губами к молочно-белым округлостям, выступавшим над черным кружевным лифчиком. Карен дрожала, хотя его теплое дыхание обжигало ей кожу.

— Ты надела это для Эллиса? — шепотом выдохнул Роуэн, снимая с ее плеча атласную бретельку. Он обхватил ее грудь ладонями, поглаживая пальцами затвердевший сосок.

— Я надела то, что нравится мне самой, — хриплым шепотом ответила Карен, крепче прижимаясь к нему и чувствуя, какими ватными стали ее ноги, а между бедрами проступила влага. — Джефф Эллис мне не нравится.

Роуэн выпрямился, посмотрел на нее сверху вниз, опалив горящим взглядом. Он прижал ее к стене, и она почувствовала, что вот-вот потеряет остатки самообладания. Она испугалась, что Роуэн почувствует ее слабость. Ей так хотелось, чтобы он прикоснулся к ней… ей хотелось…

Вскинув руки, Карен привлекла его к себе, чтобы снова ощутить вкус его поцелуя. Роуэн застонал и яростно впился в ее губы. Его влажный язык скользнул между ее губами, и у Карен прервалось дыхание.

— Я не Эллис, — прошептал он.

— Я знаю, — выдохнула она, — Роуэн, я не хочу его. Я хочу… — От его прикосновений по ее телу растекалась жаркая волна.

— Чего ты хочешь, Карен? Скажи мне!

— Я хочу тебя, — простонала она.

— Карен, — прошептал он. — Господи, Карен.

Он схватил ее на руки и понес на узкую кровать. Она ждала, что он будет делать дальше, но не решалась поднять на него глаза.

Роуэн стянул с нее свитер и наклонился, чтобы расстегнуть лифчик. Наконец его дрожащие пальцы справились с застежкой, и лифчик полетел в сторону. Ее набухшая грудь ныла от желания.

Он нежно опрокинул ее на спину и лег сверху, осыпав ее щеки, шею и грудь поцелуями, которые показались Карен нежными, как пух.

— Карен, покажи мне, чего ты хочешь, — услышала она его хриплый шепот.

У Карен затрепетало сердце. Желание растеклось по жилам, наполнив ее доселе неизведанными чувствами. Она прильнула к Роуэну, прижавшись к нему грудью. Ей захотелось ощутить его обнаженное тело, и она потянулась к пуговицам на его рубашке, нетерпеливо расстегивая их одну за другой.

Из его груди вырвался гортанный звук. Он отвел ее руки и, рванув рубашку так, что пуговицы рассыпались по полу, отшвырнул ее в угол. Потом склонился над Карен и крепко обнял ее. Жесткая поросль на его груди покалывала ей кожу. Он нагнулся и, прикрыв холмики ее грудей своими ладонями, впился губами в сосок. От его горячего дыхания в глубине ее тела начала зарождаться сладостная дрожь.

Его рука спустилась к застежке ее джинсов и, расстегнув ее, заскользила вниз по плоскому животу. Задержавшись у верхушки шелковистого холмика, большая ладонь медленно проскользнула под эластичную ткань трусиков.

Карен инстинктивно изогнулась под его рукой. Она задыхалась, ощущая, как нежно его пальцы исследуют ее тело. Ее возбуждение достигло предела. Его пальцы пробрались внутрь горячего влажного углубления, доставляя ей невероятное наслаждение. У Роуэна вырвался стон.

— Да, — застонала она в ответ, придвигаясь к нему еще ближе.

— Карен… это то, чего ты хотела? — Его голос дрожал от волнения.

Кончик его пальца ласкал ее пульсирующую плоть. Казалось, по ее жилам растекался жидкий огонь. Ощущение нарастало, сводя Карен с ума.

— Я хочу, чтобы ты любил меня, — выдохнула она возле самых его губ.

— Господи, — хрипло прошептал он, — ты не представляешь, как долго я ждал от тебя этих слов. Он потянулся к молнии на ее джинсах, рванул ее вниз и стащил с ее гладких ног джинсы и трусики. Поднявшись, он сбросил с себя туфли и брюки и помог Карен встать на ноги. Она подняла на него глаза, полные недоумения.

— Идем в мою комнату, любимая, кровать у меня шире.

Огонь его желания перекинулся и на нее, и кончик ее языка облизнул пересохшие губы. На мгновение Роуэн замер, не сводя с нее глаз, затем подхватил ее и понес в свою комнату.

Обвив его шею руками, Карен прижалась к его груди, прислушиваясь к хриплому дыханию и гулкому биению его сердца. Исходивший от его тела жар опалял ей кожу, а сердце неистово колотилось о ребра. Она почувствовала, что задыхается, и жадно вдохнула полной грудью. Никогда в жизни ни один мужчина не пробуждал в ней такого желания. Но даже если бы у нее и был опыт, она не сомневалась, что с Роуэном все будет не так, как с другими. Он и сам не похож на других. Или это она стала другой.

Он нежно уложил ее на свою широкую кровать, и Карен передвинулась на середину. Только теперь она отважилась посмотреть на него и невольно вздрогнула, встретившись с ним глазами. Она скользнула взглядом по его большому, мускулистому телу. Шею покрывал густой загар, а ниже, как будто отделенная демаркационной линией, кожа имела легкий золотистый оттенок. На руках и ногах пробивались темные волоски, такие же как и на груди, с которой темная полоска сбегала вниз, к эластичной полоске плавок. Ее взгляд уперся в тонкую ткань, туго натянувшуюся под напором его возбужденной плоти.

Протянув дрожащую руку, он выключил настольную лампу, и Карен ощутила, как прогнулся матрас под его тяжестью. Прерывисто дыша, Роуэн привлек ее к своему мускулистому телу, и его набухшая плоть твердо прижалась к ее лону.

Внезапно Карен охватила паника. У нее никогда не было мужчины. Что, если ему совсем не хочется того, что она ему предложила? В отличие от нее он, безусловно, очень опытен. Мысль о том, что у него были другие женщины, едва не свела ее с ума.

— Что случилось? — шепотом спросил он.

— Роуэн, я… я боюсь.

Он склонился к ней:

— Я так долго ждал этого… я тоже немного боюсь.

Он начал ласкать ее набухшие соски языком, слегка покусывая их зубами, пока ее грудь не заныла от желания, а затем неторопливыми поцелуями проложил дорожку по ее животу туда, где между ног возвышался мягкий шелковистый холмик. Он нежно обвел чувствительный бугорок пальцем, и по ее телу пробежала судорога. Карен выгнулась ему навстречу, прерывисто дыша и мысленно повторяя его имя. Наконец ее тело напряглось, содрогаясь от наслаждения.

Неожиданно Роуэн остановился. У него вырвался тихий стон, а дыхание участилось.

— Карен, Господи, Карен, я так давно тебя хотел. Ты даже не представляешь… — Он лег на нее сверху, коленом раздвинул ей ноги и начал опускаться во влажное святилище, расположенное между ее бедрами. Его проникновение было быстрым и нежным, и Карен услышала, как у него вырвался испуганный вдох.

От мгновенной боли у нее перехватило дыхание, но готовый вырваться крик заглушили его губы, осыпавшие поцелуями ее рот, щеки и глаза. Мысли Карен смешались, в ее ушах раздавалось только хриплое дыхание Роуэна, ускорявшееся в такт его ритмичным движениям.

«Пусть это никогда не кончится, — пронеслось у нее в голове, — пусть это не кончается…» Роуэн вскрикнул и полностью погрузился в нежные глубины ее лона.

— Карен, — услышала она его прерывистый шепот и с удивлением поняла, что его голос дрожит от сдерживаемых слез. Теперь его движения замедлились и стали томными и чувственными, как будто он хотел продлить наслаждение. Как будто он наслаждается ее телом!

Острое, сладостное ощущение разливалось у нее между бедер.

Наслаждение нарастало крещендо и наконец совершенно ошеломило Карен, заглушив все остальные чувства. Повинуясь инстинкту, она обвила его тело ногами.

— Ты моя, моя, — глухо повторял он. Затем, очевидно, потеряв контроль над собой, вонзился в нее, отчаянно прижимая к себе. — Господи! — вырвалось у него.

Роуэн долго лежал, нежно обхватив ее руками и зарывшись лицом в ее волосы. В конце концов он поднял голову и посмотрел ей в глаза. На его темных ресницах блестели слезы.

Поток солнечных лучей хлынул в узкое окно и упал на лицо Карен. Она открыла глаза, но тотчас же снова зажмурилась, наслаждаясь сонным теплом, окутавшим все ее тело. Однако тепло исходило не столько от мягкого одеяла, которым она была накрыта, сколько от неожиданного и восхитительного открытия.

Роуэн любит ее.

Он не произносил этих слов, но она в них и не нуждалась. Красноречивее всяких слов об этом говорило его поведение. Великий и ужасный мистер Марсден был потрясен тем, что случилось прошлой ночью, ничуть не меньше, чем Карен! Какой же властью Роуэн обладал над ней, что сумел зажечь одним прикосновением. В ее ушах снова зазвучал его хрипловатый голос, повторяющий ее имя, и Карен почувствовала, как ее соски мгновенно затвердели. Вчера он снова взял ее, а потом еще раз, и она с восторгом отвечала на его ласки.

Охваченные страстью, они предавались наслаждению до самого рассвета, а после сплетясь телами, отдались во власть сна. От нахлынувших воспоминаний по ее телу пробежала дрожь, и Карен передвинулась на середину кровати, чтобы ощутить тепло его тела.

Ее нетерпеливая рука скользнула по холодной простыне.

— Роуэн?

Он исчез.

Глава 14

Карен открыла глаза. Вмятина на подушке указывала на то место, где совсем недавно лежала голова Роуэна, но в комнате его не оказалось. Брюки, которые накануне вечером он сбросил в ее комнате, висели на стуле, смежная дверь была закрыта. Наверное, он просто решил ее не беспокоить.

Она улыбнулась. В отличие от других мужчин Роуэн так педантичен в том, что касается окружающих его мелочей. Даже ей было нелегко поддерживать в их крошечной обшей ванной безупречный порядок, соответствующий его требовательному вкусу. В качестве соседа по комнате он, безусловно, заслуживал высшей оценки, а уж как любовник…

Карен вспомнила о минувшей ночи, и ее щеки окрасились румянцем. Ей не с кем было его сравнить, но, если брать по десятибалльной шкале, Роуэн заслуживал все двадцать баллов. Все еще улыбаясь, Карен спрыгнула на холодный пол. Стрелки стоявшего на столе будильника показывали семь часов. Она проспала! Но разве это ее вина? Она сдержанно улыбнулась и, решив на сегодня забыть об обычной утренней спешке, направилась в душ. Подставив тело под струи теплой воды, Карен невольно вздрогнула от саднящей боли на внутренней стороне бедер.

Вытеревшись и надев чистые брюки и синюю рубашку, Карен открыла дверь на свою половину. Ее джинсы и свитер, второпях брошенные на пол накануне, теперь были аккуратно сложены на кровати. Поверх них лежало ее белье. Все выглядело так, как будто ничего особенного не произошло.

Может быть, проснувшись, Роуэн спокойно оделся, сложил ее одежду и выбросил из головы воспоминания о ночи любви — так же как в некоторых случаях старался забыть и о других событиях своей жизни? Ее сердце сжалось от недоброго предчувствия, но Карен решительно отбросила сомнения. Нет, он не мог так поступить. После тех слов, которые шептал ей накануне ночью, не может быть, чтобы он не испытывал к ней никаких чувств.

Карен вошла в пустую столовую и села за стол. Из кухни выглянул Торни.

— Вот и вы. — Он поставил перед ней тарелку с мюсли и принес кувшинчик молока. — Я не был уверен, что вы вернетесь к завтраку, пока не увидел коробку с покупками. Роуэн сказал, что вы вернулись вчера. — Шаркая тапочками, он ушел на кухню и вернулся с кружкой кофе, тостом и баночкой ежевичного джема.

— Это я купила для вас. — Карен протестующе замахала руками.

Торни прищурился, и вокруг его глаз лучиками разбежались морщинки.

— Согласен, я просто люблю делиться с друзьями. Прошу. — Он не успокоился, пока она не намазала чуть-чуть на свой тост. — Возьмите еще.

— Больше не могу, спасибо. Я уже наелась. — Карен отодвинула тарелку и встала из-за стола.

В маленькую столовую вошел Роуэн. В ответ на лукавую улыбку Карен он лишь сдержанно кивнул.

— Вижу, ты уже встала. Я как раз хотел убедиться. — Он снова повернулся к двери. — Давай пройдемся.

Выйдя из столовой, Роуэн решительно зашагал по тропинке, вьющейся через густой подлесок в сторону от лагеря. Карен покорно шла за ним. Наконец они дошли до нагромождения гигантских плоских камней, из-под которых с бульканьем вытекал прозрачный ручей. Жестом предложив Карен присесть на камень, Роуэн опустился на другой и бесстрастно отвернулся, глядя на бурлящую воду.

— Я должен извиниться за вчерашнюю ночь. Если бы я знал, что ты… — он глубоко вздохнул, — так неопытна, этого не произошло бы.

У Карен сжалось сердце.

— Как я должна это понимать? — ровным голосом поинтересовалась она, пытаясь заглянуть ему в глаза. Она чувствовала странную тяжесть в груди, как будто на нее навалили огромный камень.

Его глаза потемнели.

— У меня нет обыкновения лишать невинности девственниц. Если бы я знал об этом, то постарался бы соблюдать дистанцию.

Карен недоверчиво вскинула на него глаза:

— Ты имеешь в виду, что хотел бы меня только в том случае… если бы у меня был определенный опыт? Ты просто морочишь мне голову!

Он устало рассмеялся:

— Не будь наивной, Карен. Конечно, я хотел тебя и думал, что это достаточно очевидно.

Ее захлестнула ярость.

— А как насчет тех слов, которые ты говорил мне вчера?

Он взглянул на нее с недоумением:

— Мужчины всегда говорят женщинам эти слова. Господи, Карен, неужели ты думаешь, что я?.. — Подняв руку, он отломил покрытый лишайником прутик, повертел его в руках и рассеянно бросил в воду. — Нам было хорошо вдвоем. В следующий раз…

— В следующий раз? Погоди-ка минутку. Ты хочешь сказать, что поскольку… Как ты это назвал? Поскольку нам было хорошо вдвоем, то это дает нам повод завязать случайную интрижку? — Карен вскочила и, спотыкаясь, отбежала от него.

— Сядь, я прошу тебя. — Роуэн взмахнул рукой, показывая на камень, на котором она сидела, но Карен не двинулась с места и только еще выше вздернула подбородок. — Тогда и я встану. — Он выпрямился во весь рост и взглянул на нее сверху вниз, плотно стиснув губы. — Не кажется ли тебе, что твои представления о жизни слегка устарели? Сейчас девяностые годы. Когда два человека испытывают взаимное влечение — а в нашем случае это так и есть, — его не следует стыдиться.

Карен отступила еще на шаг.

— Я и не стыжусь, просто не одобряю случайные приключения. Кстати, с каких это пор такие представления были признаны старомодными? — Внезапно у нее на глазах выступили слезы, и она крепко зажмурилась.

Роуэн сжал ее запястье и притянул к себе.

— Разве ты не находишь, что иногда следует изменять традициям? — прошептал он своим глубоким, бархатным голосом.

По-прежнему крепко держа ее запястья одной рукой, второй он обхватил ее за плечи и привлек к себе. Его губы впились в ее рот в настойчивом, требовательном поцелуе, и в конце концов ее губы приоткрылись в ответ, и Карен почувствовала, что теряет голову Реальный мир перестал для нее существовать.

Он хрипло простонал, и она ощутила его набухшую плоть, прижавшуюся к ее животу. Их сплетенные тела покачнулись. Она больше не могла противостоять нахлынувшим на нее чувствам и не сопротивляясь отдалась во власть всепоглощающего желания. Она хотела, чтобы его губы целовали ее, а руки ласкали ее тело, она хотела снова ощутить, как он любит ее, почувствовать его внутри себя.

Наконец Роуэн поднял голову и разомкнул дрожащие руки Его учащенное дыхание обжигало ей висок, а взгляд, казалось, проникал в самое сердце. Карен заметила крошечные лучики, расходившиеся из уголков его глаз. Роуэн выглядел обессиленным, но торжествующим.

— Я должен остановиться? — прошептал он.

— Нет. — Карен вздрогнула.

— Ты и дальше будешь отрицать, что хочешь меня?

— Ты уже знаешь ответ. — Она опустила глаза, сосредоточив взгляд на верхней пуговице его рубашки.

— Тебе все это безразлично? — спросил он, нежно проводя пальцем по ее щеке.

— Нет.

Его глаза сверкнули.

— Тогда не понимаю, что может помешать нам наслаждаться друг другом. — И, снова стиснув ее в объятиях, он прижался к ней всем телом. Она нетерпеливо передвинула его ладони на свои ягодицы, прижавшись к нему бедрами. Его дыхание становилось все более прерывистым, она чувствовала на щеках влажное прикосновение его горячих губ, затем они скользнули по покрытому нежным пушком подбородку.

Опустив руку, он нащупал пуговицу на ее брюках и, прежде чем она успела стряхнуть с себя дурман, расстегнул ее. Его пальцы скользнули вниз, пролагая маршрут страсти по ее животу.

Между ее бедер проступила влага. Карен просунула руки под свитер и футболку Роуэна и, зарывшись пальцами в жесткие волосы на груди, склонила голову ему на плечо. Хриплый крик коростеля вторил их неровному дыханию.

— Карен… Господи, Карен… — Ласкавшая ее рука остановилась, и его губы прижались к ее припухшим от поцелуя губам. — Давай дождемся ночи. Если я сейчас не остановлюсь…

«Я бы не рассердилась, — подумала она. — Я люблю его. И он любит меня, что бы ни говорил». Приподнявшись на цыпочки, она наградила его долгим поцелуем.

— В таком случае нам лучше вернуться на работу.

Он удивленно улыбнулся:

— Наверное, ты права.

Отвернувшись, Карен торопливо застегнула брюки и зашагала к вагончикам. Она знала, что Роуэн смотрит ей вслед.

Все утро Карен корпела над расчетами, выверяя нагрузку двух больших антенн. Наконец прибыл грузовик с алмазным диском для шлифовки настила. Карен подписала накладную и, распорядившись о том, чтобы рабочие начинали разгрузку, вернулась в офис, полная решимости покончить с расчетами. Однако сосредоточиться ей так и не удалось — то и дело к ее столу подходил Джефф или кто-нибудь еще, без конца отвлекая ее вопросами.

После того как ее прервали в пятый раз, Карен сдалась и, отложив блокнот, погрузилась в мечты.

Сна вспомнила, какой беспомощной чувствовала себя перед Роуэном, с того самого дня, когда они поднимались на вершину, где он впервые обнял ее, и до ночи, которую она провела в пещере. Карен вспомнила, как его руки сжимали ее дрожащее тело, как он целовал ее, и она поняла, что он хочет ее. Да, он хочет ее не меньше, чем она его. «Так было с самого начала», — с испугом догадалась Карен.

Но только вчера ночью она убедилась в этом окончательно. Она ему небезразлична, пусть даже он и не признается в этом. Теперь Карен не сомневалась, что он тоже понимает это.

Она мечтательно улыбнулась. Иногда он вызывал у нее неприязнь, но даже тогда ее желание не ослабевало. Порой он держался с ней грубовато, но она все равно знала, что Роуэн хочет ее. Стоило кому-нибудь из мужчин задержаться возле нее дольше чем на пять минут, как его тотчас же охватывало раздражение, которое он даже не пытался скрыть. Чем это объясняется, если не ревностью? Эта мысль неожиданно обрадовала ее.

Она полностью отдалась во власть своих мыслей и вздрогнула от неожиданности, когда Джефф затопал у дверей, пытаясь сбить с сапог приставшую глину.

— Не хочешь ли взглянуть? — Подойдя к ее столу, он положил перед ней лист бумаги.

— Это новые расчеты для главной платформы, — заметила она, пробежав глазами расчеты. — А куда девались старые?

— Я переделал северную секцию, — объяснил он. — Роуэн решил добавить еще одну антенну.

Карен приподняла брови.

— Но здесь не хватает расчетов для третьего рефлектора. — Она внимательно изучила чертеж. — Ничего себе, вы больше чем втрое превысили нагрузку. Что он собирается там установить — небоскреб?

— Ты почти угадала, — усмехнулся Джефф.

— Зачем же…

Ее прервал баритон Роуэна:

— Низкочастотные показатели совершенно неприемлемы. Слишком сильное излучение.

— Так, значит, ты собираешься поднять антенну выше? Насколько же?

— Пьедестал будет высотой шесть футов с основанием пятьдесят три дюйма.

— Требования к сооружению такой высоты будут как минимум в четыре раза жестче. Как быть с ветровой нагрузкой?

— Мы собираемся уменьшить ширину передающей антенны, чтобы снизить площадь облучения. Последние испытания показывают, что это обеспечит нужный результат. — Он смерил ее оценивающим взглядом. — Если ты не в настроении корпеть над цифрами, я могу поручить расчеты Джеффу.

Губы Джеффа скривились в самодовольной ухмылке.

— Я уже закончил их. — Он взял со стола желтый листок и протянул его Роуэну. — Здесь есть все, что нужно.

Роуэн быстро и внимательно пробежал расчеты глазами.

— Отлично. Я сейчас же принесу вам последние данные. — Он перевел взгляд на Карен. — Окончательные испытания перенесены на двенадцатое октября, это через три недели. Работы должны быть завершены за неделю до этого срока.

Сунув бумаги в папку, Роуэн вышел на лесенку, но обернулся:

— Мы поговорим с тобой позже, Карен, — его глаза вспыхнули, — вечером.

Почувствовав, как у нее зарделись щеки, Карен отвернулась, не сразу решившись посмотреть на Джеффа.

— Совершенно нет свободного времени, — со вздохом заметила она, — а сколько еще предстоит сделать, если мы хотим управиться к сроку.

Не ответив, он пожал плечами и, шаркая ногами, направился к двери.

— Джефф! — Голос Карен прозвучал с непривычной резкостью.

Он обернулся, его морщинистое лицо сложилось в надменную гримасу, а блеклые тусклые глаза взглянули на нее с возмущением.

Карен постаралась смягчить тон:

— Пожалуйста, Джефф. Я знаю, что тебе нелегко. Японимаю, что ты сейчас чувствуешь. — Она понизила голос. — Я и сама чувствовала бы себя не лучше при подобных обстоятельствах, но сейчас нужно взять себя в руки. Мы должны закончить работу вовремя, Леонард надеется на нас. — Так и не проронив ни слова, Джефф вышел из вагончика, тяжело волоча ноги.

За обедом Карен подсела к Деррику.

— Я слышал, вам придется переделывать расчеты, — заметил он, пока они сидели за столом, дожидаясь прибытия остальных членов бригады, — как же вы успеете к сроку?

— Все в порядке, — улыбнулась она. — Монтажные платформы уже готовы, и завтра можно начинать сборку.

— Включая и новую антенну?

— Готово все, кроме нее. А это означает, что мне придется поговорить с Джеффом, потому что он как раз работает над проектом главной платформы. — Карен огляделась по сторонам. — Кстати, где же он?

— В последний раз я видел его утром. Он сказал, что ему нужно съездить на дальний хребет и что-то там проверить.

— Там нечего проверять, — нахмурилась Карен. Ей пришло в голову, что во время разговора она могла невольно обидеть Джеффа. На первый взгляд в ее словах не было ничего оскорбительного, но ведь он вышел, так и не ответив ей. К тому же в последнее время он выглядел подавленным.

— Ага, вот и он, — объявил Деррик, обернувшись к входящему Джеффу, за которым следовал Падди. Глаза Джеффа неестественно блестели, а нос и веки налились краснотой.

«Он выпил», — догадалась Карен, подходя ближе. Он попытался незаметно проскользнуть мимо нее, но она отвела его в сторону, чтобы никто не услышал, о чем они беседуют.

— Нам нужно поговорить. Завтра рабочие начинают монтаж…

Джефф вскинул на нее глаза с расширенными зрачками:

— Значит, время еще есть. Сейчас у меня дьявольски болит голова.

— Это от джина, — фыркнула Карен.

— О чем ты?

— О том, что ты пил джин. Нечего таращить на меня глаза. Ты думаешь, что Роуэн не учует запаха и ни о чем не догадается. Но я-то знаю, как ты выглядишь, когда выпьешь, и не сомневаюсь, что сегодня ты пил.

Она тронула его за руку:

— Очнись, Джефф, ты только вредишь себе.

— Занимайся своими делами, — отрезал он. — Я не обязан слушать твои нравоучения.

Неуверенно ступая, он направился к двери и, спотыкаясь, спустился по лестнице. Полная дурных предчувствий, Карен вышла следом. Дойдя до сосен, под которыми стоял его вагончик, Джефф остановился.

— Джефф, — как можно спокойнее обратилась к нему Карен, — ты не имеешь права выпивать во время работы. Подумай о своем будущем. — Сказала она, молясь в душе о том, чтобы он нашел силы взять себя в руки, пока еще не слишком поздно.

Ссутулившись, Джефф прислонился к сосне.

— Знаешь, кто ты такая? Назойливая вздорная баба. Я не нуждаюсь в твоих поучениях и сам знаю, как мне жить. Я в состоянии сам справиться со своей работой. — Он поджал губы. — Роуэн доверяет моему мнению. Он сам поручил мне работать над главной платформой, разве не так? А это доказывает, что твоя помощь мне не нужна. Ты такая же, как Алиса. Вечно чем-то недовольна. — И, смерив Карен презрительным взглядом, он повернулся к ней спиной и растворился в темноте.

Карен вздохнула. Джефф ничуть не изменился. Ей следовало подумать об этом раньше. Она ничем не сможет ему помочь, пока он сам не признает, что у него есть проблемы. Однако если он провалит работу — их общую работу, — ей придется сообщить об этом Леонарду.

Карен решила вернуться в столовую, но у дверей столкнулась с Роуэном.

— Что-нибудь случилось? — поинтересовался он, переводя взгляд с Карен на вагончик Джеффа. — Я слышал, как ты разговаривала с Эллисом.

— Нет, ничего, — замялась Карен. — Джефф сказал, что неважно себя чувствует, у него болит голова. Он не будет обедать. — Она невольно сморщилась, раздосадованная тем, что вынуждена лгать, и направилась к лесенке. — Пойдем?

Он кивнул и, с подозрением покосившись на окутанные туманом деревья, поднялся в столовую.

Они сели за стол, и через минуту Торни принес дымящееся блюдо нарезанной ломтиками баранины и жареного картофеля. Наполнив свою тарелку, Карен подцепила вилкой порцию картофеля и постаралась на некоторое время забыть о неприятностях. Джефф был прав в одном: ей не следовало вмешиваться в его жизнь. Но что касается остального…

Приказав себе не думать об этом, Карен вздохнула и прислушалась к общему разговору. Подняв от тарелки глаза, она перехватила взгляд Роуэна. Его горящие глаза скользнули по ее телу, как будто он мысленно раздевал ее. Под его взглядом у нее внутри образовался пульсирующий огненный шар, жар от которого мгновенно распространился по всему телу. Отодвинув тарелку, Карен поднесла к губам чашку.

Сидевший напротив нее Роуэн вежливо беседовал со своим приятелем Джеком. Он улыбнулся, и его улыбка, а также выражение его глаз, в которых вспыхнули серебристые искорки, заставили ее кровь быстрее бежать по жилам.

После ужина Деррик предложил ей партию в шахматы, и она согласилась, но мысли ее были далеки от игры. Вместо того чтобы обдумывать свою стратегию, она представляла себе, как руки Роуэна ласкают ее тело.

Сложившиеся между ними отношения продолжали тревожить ее.

Не напрасно ли она пошла на такой риск? Что, если Роуэн никогда не признается в том, что любит ее? Что, если любые обязательства пугают его настолько, что он позволит ей уехать в Калифорнию и тем самым просто вычеркнет из своей жизни? Она облизнула пересохшие губы и попыталась сосредоточиться на игре.

— Мат, — фыркнул Деррик, снимая с доски ее короля.

— Согласна, — объявила она. — Наверное, сегодня у меня недостаточно воинственное настроение. Желаю всем спокойной ночи.

Войдя в свою комнату, она прислонилась к двери. Уже совсем стемнело, и Карен поняла, что весь вечер ждала того момента, когда они с Роуэном останутся наедине. Ей не терпелось снова оказаться в его объятиях и ощутить прикосновение его губ к своему телу. Кровь бросилась Карен в лицо, и она почувствовала, как у нее слабеют ноги.

Раздевшись, она повесила свою одежду на стул. Достаточно мучить себя размышлениями, пусть только он придет, — и она решительно заставила себя отбросить сомнения.

Карен приняла душ, протерла кожу лосьоном с запахом лаванды и надела новую батистовую ночную рубашку, ниспадавшую мягкими струящимися складками. Ложбинку между грудей разделяла мягкая оборка, украшенная отделкой из крошечных перламутровых пуговок, доходивших от ворота до талии. Томным движением Карен провела щеткой по волосам и сбрызнула шею и запястья духами «Шалимар». Читать ей не хотелось. Чтобы чем-нибудь занять себя, она вынула из верхнего ящика стола блокнот и села писать письмо Афине.

Прошло несколько минут. Она услышала, как в комнате Роуэна хлопнула дверь, и через мгновение по металлической стенке душевой кабины забарабанили капли воды.

Когда дверь в ее комнату открылась, Карен все еще сидела, склонившись над бумагой.

Роуэн стоял на пороге, одетый в пижамные брюки и кашемировый халат темно-вишневого цвета, свободно завязанный на талии и плотно облегавший широкие плечи. На обнаженной груди, покрытой темной порослью, поблескивали капельки воды. Он только что брился — Карен догадалась об этом, заметив узенькую полоску пластыря, которым он заклеил порез на подбородке. Ощутив мускусный аромат его кожи, Карен почувствовала, как ее охватывает возбуждение.

Он подошел поближе и, протянув к ней руки, поднял со стула.

— Ты готова?

Она прижалась к нему, обхватив его за талию.

— Как долго я ждала этого вопроса.

Он раскатисто рассмеялся.

— Какая ты нетерпеливая! Я всегда ложусь поздно, поэтому не мог уйти сразу после тебя, чтобы не вызвать подозрений. — Он скользнул взглядом по ее телу. — Ты надела это для меня?

— Возможно. Тебе нравится? — Карен разжала руки и, отступив на шаг, сделала пируэт. Он тотчас же снова привлек ее к себе, что-то невнятно пробурчав в знак одобрения, взял ее за подбородок.

Его язык мягко скользнул по ее губам. Обхватив ладонями ее груди, он приподнял их, наслаждаясь их тяжестью.

— Я весь день мечтал об этом. Господи, я просто не мог думать ни о чем другом.

Он подхватил Карен на руки и перенес в свою комнату. Опустив ее на кровать, он нетерпеливо принялся расстегивать пуговки на ее рубашке.

— В этом наряде ты выглядишь очень мило, но мы обойдемся и без него. — Справившись с тремя пуговками, Роуэн издал возглас отчаяния и, бесцеремонно сдернув прозрачное одеяние через голову, отбросил его в дальний угол комнаты.

Карен рассмеялась, его нетерпение наполнило ее восхитительным сознанием своей власти, ей была приятна мысль о том, как он спешит насладиться ею. Прохладный воздух комнаты коснулся ее обнаженной груди, но в следующее мгновение губы Роуэна сжали затвердевший сосок, и все тело Карен пронзило острое желание. Она потянулась к поясу его халата.

Халат распахнулся, и она начала медленно раздевать Роуэна, наблюдая за тем, как темнеют его глаза. Теперь его грудь была обнажена полностью, если не считать жестких волос, черневших на бледно-золотистой коже. Карен провела по ним рукой, а затем губами, задев выступающий сосок.

Из его груди вырвался судорожный вздох. На Карен повеяло ароматом мускуса, к которому примешивался запах хвойного мыла. Она приникла губами к его соску, ощущая прикосновение жестких волосков на груди.

— Не останавливайся, — простонал он, — где ты этому научилась?

— У тебя, — улыбнулась она, — и жду очередного урока.

— Не думаю, что это будет сложно… — Перехватив ее руки, он сдвинул их ниже, к пижамным брюкам. — Но если ты не остановишься, то поставишь меня в затруднительное положение.

Сквозь шелковую ткань она ощутила его набухшую плоть, и ее тело пронзило ответное желание. Ее пальцы скользнули по застежке.

Он нетерпеливо отвел ее руку и, сорвав с себя пижаму, опрокинул Карен на мягкую широкую постель.

Она приподнялась и склонилась над ним. Он вопросительно взглянул на нее, но тотчас же замер, наслаждаясь ее ласками. Карен гладила его тело — сначала кончиками пальцев, потом губами, грудью. Он стиснул ее плечи так сильно, что его пальцы вонзились ей в кожу.

Почувствовав близость его тела, Карен поняла, что не может больше сдерживаться и, сев на него верхом, вобрала его в себя без остатка. Карен начала двигаться в нежном ритме, продолжая до тех пор, пока его лицо не исказила гримаса. Вскрикнув, он стиснул ее бедра и неподвижно замер.

Роуэн лежал на спине и, взяв Карен за руку, водил ее ладонью по своей влажной коже.

— Боже мой, Карен, как же ты хороша. Не могу поверить в то, что все это мне не снится. — Он привлек ее к себе, лег сверху, и нежным проникновением внутрь ее плоти вновь разжег желание в них обоих. Зарывшись пальцами в ее волосы, он прижался к ее лицу своим, шепотом повторяя ее имя.

— Я хочу тебя, Карен, — задыхаясь, шептал Роуэн, и его толчки становились все более неистовыми.

Одержимая страстью, она двигалась ему навстречу, не сознавая ничего, кроме болезненного напряжения и желания принадлежать ему. Спустя мгновение ее тело как будто взорвалось изнутри от сокрушительного, всепоглощающего наслаждения.

Карен лежала, уткнувшись лицом в сгиб его руки, ее голова покоилась у Роуэна на груди. Ровное биение его сердца убаюкивало ее, и ей казалось, что нет ничего естественнее, чем быть с ним рядом.

— О чем ты думаешь? — лениво спросил он.

Она промолчала, чувствуя, как вспыхнули щеки.

Его рука напряглась.

— Скажи, наверное, ты думаешь о чем-нибудь приятном.

Она поцеловала его в грудь рядом с соском.

— Я думала, было бы нам так же хорошо, если бы мы поженились.

Он открыл глаза и слегка отодвинулся.

— Как это понимать?

— Разве ты не находишь, что в нашем положении естественно подумать о свадьбе?

Роуэн приподнялся на локте.

— Что ты называешь положением, Карен? Мы…

Она лихорадочно искала ответ.

— Давай поженимся, Роуэн, — выпалила Карен, садясь в постели, — ведь ты же любишь меня?

— Я не… — начал Роуэн, но она заглушила его слова поцелуем.

— Да я знаю, что любишь. Ты просто боишься.

Он окинул ее долгим задумчивым взглядом.

— Да, Карен, я влюблен в тебя. К несчастью. Но это мои проблемы, которые касаются только меня. — Он отодвинулся и посмотрел ей в глаза. — Я думал, мы договорились, что будем просто наслаждаться друг другом в течение того времени, что нам отпущено. Когда я говорил об этом, то не подразумевал ничего большего.

— В течение того времени, что нам отпущено? — Ради всего святого, о чем он говорит? — Значит, ты просто… предложил мне переспать с тобой, пока я здесь, а потом я должна буду вернуться в Штаты, как будто… как будто все это было просто частью моей работы?

— Это все, что я могу тебе предложить, Карен. Я с предельной ясностью постарался тебе объяснить, что не хочу брать на себя никаких обязательств. — Его серые глаза под набухшими веками жадно скользнули по ее телу и снова взглянули ей в лицо. — Однажды это со мной уже было. Так что — благодарю покорно.

Он рассеянно провел рукой по ее волосам.

— Бернард Шоу выразился лаконично: женясь по любви, люди совершают величайшую глупость.

— Бернард Шоу крупно ошибался, — ровным голосом ответила Карен. — Там, где я выросла, влюбленные женятся.

— Я не могу решиться на брак… снова. Тебе придется смириться с этим, Карен. Ты хочешь меня, и я тоже хочу тебя. Мне нравится твоя искренность, ты — хороший специалист и страстная женщина. Ты удивительно страстная женщина. Как я уже говорил, нам хорошо вместе.

— Мне этого недостаточно.

Он взглянул ей в глаза.

— Большего я предложить не могу.

Карен судорожно стиснула край одеяла. На ее месте другие женщины не стали бы отвергать этого предложения. Но она была не такой, как другие. Она любила его, она сама не ожидала, что может так сильно любить. Внезапно она осознала, что и он только что признался ей в своей любви. Карен попыталась вспомнить, какими словами он сказал об этом. Может быть, ему действительно нужно только ее тело? Нет, она знала, что это неправда. Он любит ее. Во всяком случае, сможет полюбить, если не станет бороться со своим чувством.

Она подняла глаза и наткнулась на его взгляд. Вокруг темного зрачка льдинками разбегались серебристые искорки. Карен знала, что теперь любая попытка вернуться к этому разговору будет обречена на провал. Для него эта тема закрыта. Что же ей теперь делать?

Ответ пришел почти незамедлительно.

— Думаю, мы уже сказали друг другу все, что было необходимо. — Она соскочила с кровати и независимо направилась в свою комнату.

— Карен, подожди!

Но она уже задвинула щеколду и бросила взгляд на часы. Три часа ночи. Осмотревшись по сторонам в поисках своей ночной рубашки, Карен вспомнила, что та осталась на полу в комнате Роуэна. Карен закуталась в халат и свернулась в своей холодной одинокой постели.

Она понимала, что рискует. То, что она задумала, было опасно, очень опасно. Ее тело ныло от желания. В какое-то мгновение ей захотелось вернуться к нему. Может быть, придет время, когда он изменит свое решение, хотя вполне возможно, что этого не произойдет никогда.

В четыре часа Карен услышала, как хлопнула наружная дверь и Роуэн спустился по ступенькам. Как видно, ему тоже не спалось. Может быть, от холодного ночного воздуха у него в голове прояснится.

Больше всего на свете Карен хотелось ясности. Следует ли ей пойти на компромисс и сделать для Роуэна исключение только потому, что она любит его? Не получится ли так, что в результате он никогда не сможет преодолеть свой страх перед обязательствами? С другой стороны, если она уступит и согласится на мимолетное приключение, что она потеряет?

Она потеряет все: свое сердце, свою чистоту… и Роуэна тоже.

Неужели нет выхода?

Карен уткнулась лицом в подушку. Нужно постараться уснуть, а завтра, на свежую голову, снова все обдумать.

Глава 15

Ветер завывал в кронах деревьев и сотрясал окна столовой. Карен в одиночестве сидела за столом, уставившись на свой завтрак и ничего не замечая вокруг — ни тепла, струившегося от керосинового обогревателя, ни громких звуков, доносившихся снаружи. Обычно отличавшаяся нормальным аппетитом здорового человека, сегодня мысль о еде радовала ее так же мало, как ночью мысль о том, что ей необходимо поспать. Бросив взгляд на свинцовое небо, она покосилась на настенные часы. Без пяти семь. Бригада давно позавтракала и разошлась по своим рабочим местам, а Роуэн все еще не вернулся.

Господи, что же ей делать? Она отчаянно тосковала по нему, но ей нужно было не только его тело. А он, кроме случайных встреч, ничего не может ей предложить.

Однако в ее любви не было ничего случайного. В памяти Карен вновь ожили события минувшей ночи, и сладостная дрожь пробежала по ее телу. Да, он нужен ей, нужен весь, без остатка. Ни одно из тех чувств, которые вызывал у нее Роуэн, она не могла бы назвать случайным.

Карен отхлебнула кофе. Если бы она только могла приказывать своему телу. Позволив себе влюбиться в мужчину, которого интересовали только случайные интрижки, она совершила немыслимый поступок. Но при воспоминании о его прикосновениях у нее снова сладко заныло все тело. Ей до боли хотелось стать неотъемлемой частью его жизни.

Она понимала, что холодность и неприступность Роуэна были только маской, за которой он скрывал свою уязвимость. Теперь Карен больше не сомневалась в этом. Однако, несмотря на то что она научилась его понимать, эта уверенность не облегчала решения стоявшей перед ней дилеммы.

Как ей убедить его в том, что он не должен опасаться своих чувств, что между ней и его бывшей женой нет ничего общего? Впрочем, он и так знал об этом и даже говорил ей, что она совсем не похожа на Клаудию. Нет, решение следует искать глубже.

Неужели история с бывшей женой так напугала его, что даже любовь Карен не может исцелить его от этого страха? Неужели теперь, когда она наконец нашла мужчину, которого способна любить до конца своей жизни, ей суждено его потерять из-за того, что он превратил свое сердце в неприступную крепость?

Было отчего прийти в отчаяние. Как же найти способ, чтобы достучаться до него, заставить его понять, что с ней происходит?

Как видно, ей придется признать, что такого способа не существует. Он отдалился, почувствовав угрозу, и эта угроза исходила от нее, Карен. Его испуг объясняется тем, что она ему небезразлична. Не будь его чувство к ней серьезным, оно бы не вызвало у него такой реакции. Карен могла бы чувствовать себя счастливой, она добилась своего и отвоевала себе уголок в его сердце, хотя эта мысль ее почему-то не обрадовала.

Торни начал убирать со стола.

— Сегодня овсянка вам не понравилась? Может быть, приготовить яичницу?

— Нет, спасибо, я не голодна. — Карен вымученно улыбнулась и, торопливо проглотив остатки кофе, направилась в офис.

Роуэн и Джефф стояли у чертежной доски и обсуждали план рабочего дня. Не прерывая своих объяснений, Роуэн приветствовал Карен беглым кивком.

Она заняла место за серым столом и продолжила составление таблиц, работу над которыми начала накануне. Минуту спустя за окном взвизгнули тормоза — прибыла строительная бригада.

Джефф захлопнул блокнот и сунул его в папку.

— Мне нужно поговорить с бригадиром. Вернусь через минуту. — Дверь захлопнулась, и он с грохотом сбежал по лестнице.

В офисе повисла тишина, и Карен осторожно взглянула на Роуэна. Его серые глаза были полны смятения. Как будто перед Карен приоткрылось окно, через которое она могла заглянуть в его душу, раздираемую болью, недоверием и страстью. Да, он хочет ее, он ее любит, но никак не может решиться признаться в этом.

Он ответил ей долгим взглядом, затем отвернулся к чертежной доске, притворившись, будто что-то ищет в бумагах, и, наконец, положил на стол стопку чертежей:

— Я хочу проверить это еще раз. У вас с Эллисом есть расхождения в расчетах.

Резкость, с которой он произнес эти слова, покоробила ее. Карен попыталась снова заглянуть ему в глаза, но наткнулась на привычную маску деланного безразличия.

— Насколько я понимаю, нам снова предстоит преодолевать взаимную неприязнь? — Слова вырвались раньше, чем она успела сдержаться.

Он холодно улыбнулся:

— Надеюсь, что нет, Карен. Выбор за тобой. Я уверен, что после… вчерашнего разговора мы оба поняли, чего хотим.

Усилием воли Карен заставила себя спокойно посмотреть в его холодные циничные глаза.

— Как видно, вчерашняя ночь для тебя ничего не значит.

— Напротив, она очень много для меня значит. Я просто обрисовал перспективу, — ответил он с невозмутимостью, приводившей ее в ярость. — Просто ты со своим характером непременно хочешь сделать из этого проблему.

— К черту твои перспективы! Можно подумать, что мы обсуждаем статистические данные, а не человеческие чувства.

— Ты морочишь себе голову какими-то женскими фантазиями. Вернись на землю, Карен. Роуэн стремительно шагнул к ней и, рывком подняв со стула, стиснул в объятиях. — Только это реально, Карен, а больше ничего не существует. — Взяв ее за подбородок, он запрокинул ей голову и склонился к ее губам.

Карен попыталась вырваться, но его руки держали ее стальной хваткой. Железные объятия сжимались вокруг нее все сильнее, а его рот все настойчивее впивался в ее губы, пытаясь разомкнуть их. В конце концов она почувствовала, как его язык проскользнул между ее губами, а бедра вдавились в ее живот. Ее бросило в жар. Отстранившись, Роуэн взглянул на нее из-под опущенных век.

У Карен кружилась голова, ей не хватало воздуха. Она понимала, что нужно спасаться бегством, пока…

— Нет, — простонала она, отворачиваясь от неотвратимо приближающихся губ, — нет… я не хочу…

— Нет, хочешь, — его шепот завораживал, а горячее дыхание обжигало щеку, — мы оба этого хотим. — И Роуэн снова прижался к Карен, не отпустив до тех пор, пока она не перестала сопротивляться. Острое желание растеклось по ее венам, и Карен разомкнула губы, наслаждаясь вкусом его поцелуя, близостью его тела. Она знала, что в следующее мгновение он отвергнет ее…

Роуэн и не скрывал этого.

Его губы требовательно впились в ее рот. Карен запустила пальцы в его густые темные волосы и покорилась велениям своего тела. Роуэн обхватил ее за плечи, заставляя откинуться навзничь, на стол. От прикосновения грубой ткани, под которой ощущалась набухшая выпуклость, сердце Карен забилось так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Она инстинктивно выгнулась ему навстречу, но Роуэн уже оторвался от нее, тяжело дыша и глядя на нее потемневшими бездонными глазами.

Не произнеся ни слова, он развернулся и вышел.

Карен рухнула на стул. Минуты шли одна за другой, а она все сидела, не шевелясь и не слыша ничего, кроме гудения крови в висках. Он снова одержал верх, снова разжег в ней пламя желания, а потом равнодушно отвернулся. Но теперь Карен знала, почему он так поступает, и понимала, что больше этого не допустит. Она обязана сделать выбор — принять его любовь в том смысле, в каком он это понимает, или забыть о нем.

Для них обоих любое из этих решений было бы благом.

В конце концов ей удалось выровнять дыхание, и она развернула чертежи, которые он бросил ей на стол. Линии на белой бумаге сплетались в мешанину черных фигур, и Карен никак не удавалось сосредоточиться. Отчаянным усилием воли она приказала себе успокоиться и приступила к кропотливой проверке чертежа. Со второй попытки ей удалось обнаружить расхождение. Джефф не учел увеличения веса.

Через двадцать минут на лестнице послышались его шаги. Карен вышла к нему навстречу.

— Поднимись со мной на платформу, я хочу тебе кое-что показать. — Она протянула ему чертеж. — Вертикальные колонны вызывают сомнение. Мне кажется, там слишком много неточностей.

Вытянув шею, Джефф всмотрелся в чертеж и нахмурился:

— Роуэн сказал, что ты настаиваешь на четырехдюймовых трубах.

Карен тяжело вздохнула. Джефф никогда не прислушивался к конструктивным замечаниям коллег, воспринимая их как критику в свой адрес. А в последнее время он стал таким раздражительным, что Карен вообще не решалась обращаться к нему с советами. Она постаралась говорить как можно спокойнее, сохраняя невозмутимое выражение лица.

— Верно, но это было до того, как мы установили здесь «Большую Берту». — Она указала на кран, водружавший бледно-зеленую тарелку антенны на серый пьедестал. Падди и Джек страховали трехсотфунтовую антенну, а Сирил устанавливал фидер. Серебристая антенна представлялась Карен знамением космической эпохи.

— Ты просто добавил восемьсот фунтов и поднял ее на пятнадцать футов, — спокойно продолжала она. — Ты понимаешь, что произойдет, если ветер усилится до штормового?

Джефф пожал плечами:

— Я проверил расчеты. Конструкция устоит, что бы ни преподнесла нам природа. Если не веришь, проверяй сама.

Они вернулись в офис, и Джефф вынул из залитой кофе коричневой папки ворох бумаг.

— Вот, смотри.

— Обязательно, — пробормотала Карен.

— Вечно твои выдумки, — фыркнул Джефф.

— Ты не забыл, что сам попросил меня контролировать твою работу?

— Ладно, ладно. — Он примирительно поднял руки. — Но это было раньше. Теперь я в полном порядке. Опять же, если мой проект устраивает Роуэна, то должен устроить и тебя. — Джефф коротко рассмеялся, сгреб стопку чертежей и вышел из офиса. Дверь с грохотом захлопнулась.

Карен смотрела ему вслед. Бог ты мой! Сначала Роуэн, а теперь еще и Джефф. Где взять сил, чтобы справиться со всем, что на нее свалилось? Она чувствовала себя так, как будто барахталась в волнах прибоя, и никак не могла выбраться на берег.

Вздохнув, Карен снова положила перед собой листок с расчетами Джеффа. В следующую минуту она вытащила из ящика стола калькулятор и начала проверять уравнения. Сладить с Джеффом ей поможет математика и логика, но как быть с Роуэном?

Осознав нелепость своего положения, Карен вздрогнула. И все же она не ожидала, что он увлекся ею так серьезно. Годами ей удавалось избегать серьезных отношений, она легко их прерывала, едва заметив, что кто-нибудь из мужчин поглядывает на нее с интересом. А теперь она сама серьезно увлеклась другим человеком.

«Не просто другим, — мысленно поправила она себя, — а Роуэном Марсденом». Окажись на его месте кто-нибудь еще, Карен не задумываясь порвала бы с ним всякие отношения и осталась одна. Или согласилась бы на любовную интрижку, но с Роуэном это было невозможно.

Ее душа изнывала от тоски по нему. Она хотела остаться с ним навсегда, удержать его возле себя до конца своей жизни.

Однако «всегда» — слишком серьезная ставка, и в этой игре условия Роуэна были для Карен неприемлемы. Любые увлечения переживают этапы начала, расцвета и неизбежного окончания. Этого она допустить не могла. Интрижки ей было недостаточно.

К вечеру голова и плечи у нее разламывались от боли. Карен навела порядок на столе и устало поплелась в столовую. Сославшись на утомление, она отказалась от ужина, извинившись перед Торни, и направилась к своему вагончику. Закрыв на задвижку дверь, ведущую на половину Роуэна, Карен в изнеможении вытянулась на постели.

Через несколько часов ее разбудил нетерпеливый стук в дверь. Это вернулся Роуэн. Убедившись, что дверь не поддается, он снова забарабанил по ней.

— Карен, открой эту чертову дверь!

Она затаилась под одеялом.

Негромко выругавшись, он постучал снова.

— Мне нужно с тобой поговорить, Карен!

— Нам не о чем разговаривать.

— Ты собираешься открывать эту проклятую дверь, или мне придется выломать ее? — прогремел его голос.

Карен прислушалась к глухим ударам по двери и треску ломающегося дерева. В очередной раз его кулак пробил тонкую панель насквозь. Она поднялась с постели и отодвинула щеколду.

Ей показалось, что Роуэн, войдя, заполнил собой все свободное пространство ее спальни. По комнате клубился пар, вырвавшийся из ванной. Темные волосы Роуэна были взъерошены, а глаза горели, как угли. От Карен не укрылись красные пятна, проступившие у него на лице, и жесткая складка возле упрямо сжатых губ. Черная рубашка была расстегнута, на темных волосах, покрывавших его грудь, поблескивали капельки воды, на шее пульсировала жилка.

Карен невозмутимо стояла возле своей кровати. Проведя языком по внезапно пересохшим губам, она окинула взглядом жесткую поросль на его груди, спускавшуюся к застежке выцветших джинсов. Наконец она решилась посмотреть ему в лицо, и их взгляды встретились. Карен тотчас же почувствовала, как сгустилась атмосфера в комнате.

— Я не собираюсь извиняться за то, что произошло утром, — решительно заявил он.

Как видно, Роуэн твердо встал на позицию откровенного упрямства. Карен захлестнула ярость.

— Никто и не ждал твоих извинений.

Будь он проклят! Зачем он явился в ее комнату? Почему не оставит ее в покое? Неужели, Карен мысленно простонала, он собирается уложить ее в постель и заняться любовью? У нее перехватило горло, и ноги стали ватными.

— Иди в постель, — отрезал он, — слишком холодно, чтобы стоять посреди комнаты раздетой. — Роуэн окинул взглядом ее фланелевую рубашку, не скрывавшую затвердевших сосков. В его глазах вспыхнуло темное пламя, но окаменевшее лицо не выражало ничего, кроме усталости.

Карен без возражений сделала то, что он приказал. Пусть думает, что она замерзла. Это облегчит ей задачу. Карен плотно стиснула губы.

Роуэн сосредоточенно смотрел поверх ее постели.

— Ты как-то говорила, что хочешь переехать в деревню. Не исключено, что это неплохая идея, учитывая наши обстоятельства.

— Я говорила об этом до того, как начались испытания. Теперь я не могу уехать. Чем больше времени я смогу проводить за работой, тем скорее вернусь домой, в Штаты.

Но уезжать ей не хотелось. Неужели он этого не понимает?

— Как хочешь! Только на ночь запирай дверь на задвижку, — он махнул рукой на дверь ее спальни, — чтобы быть в полной безопасности.

В безопасности? Да ведь только что эта самая задвижка его не остановила.

— В безопасности от чего? — спросила Карен, чтобы он сам услышал свой ответ.

— Боже мой, Карен. Ты просто сводишь меня с ума, — Роуэн неожиданно склонился над ее кроватью, — конечно, я говорю о себе. В конце концов, я мужчина, и у меня есть… свои потребности.

Сердце у нее упало, и Карен пришлось собрать все силы, чтобы ее голос не дрогнул.

— Потребности приходят и уходят, в зависимости от того, кто имеется под рукой. К тому же брак не входит в их перечень. — Она с радостью заметила, что лицо его исказилось от боли.

— Я уже был женат.

— И уверен, что со мной повторится то же самое? Что я тоже сделаю тебя несчастным и причиню такую же боль, какую ты испытал по ее вине? — Карен сморгнула, чтобы отогнать внезапно подступившие слезы. — Ты говорил, — у нее перехватило горло, — ты говорил, что я совсем на нее не похожа. — Карен подняла глаза. — Когда ты был со мной, то все еще думал о ней?

Его лицо дрогнуло, но он промолчал.

Карен продолжала, неуклонно подбираясь к самому болезненному вопросу.

— Когда я занимаюсь любовью с мужчиной, мне хочется чувствовать, что я что-то значу для него сама по себе, а не являюсь смутным напоминанием о давно минувшей трагедии. Слава Богу, я сумела прийти в себя до того, как окончательно в тебя влюбилась.

Она заметила, как Роуэн вздрогнул. Карен солгала. Она влюбилась в него в тот момент, когда он впервые прикоснулся к ней.

Следующие две недели промелькнули как один день. Рабочие устанавливали на места последние горизонтальные крепления. Падди с Джеком приступили к демонтажу старого деревянного настила и прикрепляли к платформе новую переносную лестницу. С помощью гидравлического домкрата они поднимали стальные тарелки на опоры и надежно закрепляли их с помощью якорей. Затем они приступили к подъему тяжелых деталей на вершину монтажных опор. Все детали конструкции точно подходили одна к другой.

Каждый день Карен приходилось выдавать очередной лист с решением какой-нибудь сложной задачи и наблюдать за тем, как Джефф справляется со своей частью задания. Тревоги Карен не оправдались: несмотря на частые отлучки, Джефф закончил работу вовремя. Еще несколько дней уйдет на проверку и подписание, и она может отправляться домой.

Карен вскинула глаза на пятидесятифутовую металлическую тарелку, отражавшую солнечные лучи, лившиеся с ясного октябрьского неба, и улыбнулась. Каждая секция точно легла на свое место. Она была довольна своим творением размером с пару жилых вагончиков. Даже Роуэн признал это, осматривая платформу.

И все же работа Джеффа внушала Карен некоторые опасения. Если бы только он не был таким самонадеянным. При взгляде на большую тарелку антенны, вращающуюся на своем пьедестале, Карен охватила странная тревога. Нахмурившись, она подумала, что ее подозрительность перерастает в манию.

На первый взгляд ошибок в расчетах Джеффа не было, но все-таки что-то внушало ей беспокойство. Может быть, стоит поговорить с Роуэном?

«Нет», — вздохнув, подумала она. Вот уже две недели Роуэн отвечал на любое ее слово стоическим молчанием и явно избегал ее, передавая все распоряжения через Джеффа. Даже Торни был озадачен его поведением.

Сегодня рабочие заканчивали снимать леса, и Сирил предложил устроить вечеринку. Ожидалось прибытие самого Невилла Пикеринга, который должен был принять их работу. Почему бы и не отметить такое событие?

— В конце концов, — заметил светловолосый бородач, — принимая во внимание то, что Мак и Падди уезжают в субботу, сегодня — самый подходящий день для великого праздника.

Задумчиво взглянув на Торни, Роуэн посмотрел на календарь своих наручных часов.

— Ты сможешь все подготовить к пятнице? Осталось два дня.

Морщинистое лицо Торни осветила улыбка Чеширского кота:

— Можешь на меня положиться. Я знаю, как взяться за дело.

В пятницу после обеда на участок прибыл Невилл Пикеринг, похожий на доброго дедушку с острым взглядом блестящих глаз и сверкающей лысиной. Он возглавлял комиссию из управления компании. Антенны, осмотренные и проверенные, сияли на своих серых пьедесталах, их рефлекторы напоминали часовых, выстроившихся в шеренгу в ожидании начала военного парада.

Роуэн представил Пикерингу Джеффа и Карен. Старик внимательно выслушал его пояснения, и в его глазах вспыхнул огонек, а в сердце Карен вновь зашевелилась тревога. Роуэн отзывался о ее способностях достаточно объективно. Карен не сомневалась, что он сделал это прежде всего ради самого Пикеринга, поскольку за последние дни он практически не обращался к ней. Ее сердце заныло.

Наконец с формальностями было покончено, и Торни откупорил шампанское. Солнечные лучи окрасили пробегавшие по небу облака в розовые и оранжевые оттенки, из проигрывателя лилась мелодия Мендельсона, и повар начал обносить собравшихся на платформе гостей подносом, на котором возвышалась горка канапе. Роуэн следил за тем, чтобы все бокалы были наполнены.

Отмахнувшись от третьего по счету бокала, Невилл Пикеринг уселся на стул по соседству с Робином и Дерриком и предался воспоминаниям о первых днях зарождения компании. Джефф последовательно опустошил три бокала шампанского, после чего исчез.

Разглядывая собравшихся гостей, Карен наткнулась взглядом на Роуэна, перемещавшегося между группами приглашенных. Он прекрасно справлялся с ролью гостеприимного хозяина, но все же не мог скрыть своего мрачного настроения.

Он подошел к ней, чтобы наполнить ее бокал, но Карен отступила в сторону.

— Мне уже достаточно. Думаю, стоит проверить, не нужна ли Торни помощь на кухне.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Ты не веселишься?

— Не особенно. А разве это обязательно?

Его губы сжались, но за непроницаемым выражением лица Карен разглядела затаившуюся боль.

— Все могло обернуться по-другому.

Роуэн направился дальше, скользнув взглядом по ее фигуре в бледно-желтом свитере и брюках.

— Постарайся смотреть на вещи моими глазами, — добавил он, понизив голос. — Я не могу позволить себе пережить эту боль еще раз.

Но он уже переживал ее! Карен видела это по его глазам, по складкам, пролегшим от рта к подбородку, по тому, как ссутулились его плечи. Однако винить ему следовало только самого себя.

Карен поставила на поднос пустой бокал.

— Все это потому, что ты запер себя в безвоздушном пространстве, куда никому нет доступа. Ты сделал это из-за того, что случилось с тобой пятнадцать лет назад.

Карен глубоко вздохнула. Она должна высказаться, пока у нее хватает духу.

— Роуэн, ты с предубеждением относишься к тому, что, как ты полагаешь, таится в женской душе. Ты видишь только то, что хочешь видеть, и делаешь это, чтобы защитить себя. Ты боишься — но не женщин, а самого себя.

Роуэн окаменел, сдвинув брови.

— Я совсем не похожа на Клаудию, я — это я, и не в моих правилах идти на компромиссы со своими убеждениями. Ни для кого на свете я не сделаю исключения, даже для тебя. — Карен выдержала паузу, чтобы перевести дух, изо всех сил стараясь не поддаться жалости при виде его обескураженного лица. — Ты слишком высокомерен и упрям и боишься хотя бы попробовать внести в свою жизнь какие-то перемены. — Она отвернулась, но потом посмотрела снова на него. — Мне жаль тебя, Роуэн. Ты сам испортил себе жизнь.

Подхватив поднос с бокалами, Карен торопливо спустилась по лестнице и, миновав полянку, скрылась в столовой. Ее душили слезы, а лицо горело от волнения. Она вошла на кухню, и Торни на мгновение оторвался от своих кастрюль.

— Поставьте туда. — Он указал рукой на свободный стол.

Карен взяла полотенце и принялась вытирать бокалы и подносы, расставленные на стойке.

Взглянув на выражение ее лица, Торни помрачнел.

— Что случилось, девочка?

— Ничего.

Он загрузил в моечную машину стаканы.

— Удивительно, чего только не выдумывают люди, чтобы скрыть свои истинные чувства. Наш Роуэн тоже часто говорит об этом, если вообще что-нибудь говорит.

Светло-голубые глаза Торни внимательно изучали ее лицо.

— Это из-за него вы так расстроены?

Карена кивнула, не отрывая взгляда от стаканов, которые держала в руке.

— Его интерес ко мне оказался преходящим. — По ее лицу покатились слезы, и она набросилась на стаканы с Удвоенной энергией.

— Я так и подумал.

Карен не таясь посмотрела Торни в глаза.

— Вы давно знаете Роуэна. Он всегда был таким?

Торни аккуратно положил посудное полотенце на раковину.

— Не могу сказать, что он был таким, пока я работал у них в усадьбе. И после женитьбы он тоже не был таким. Он очень скрытный человек, и держит свои чувства при себе.

— Он… он очень любил ее?

Грузный повар печально улыбнулся.

— Ее предательство убило его. Он так и не смог ее простить. — Торни подхватил блюдо с горкой канапе и прикрыл его салфеткой. — Я надеялся, что вы сможете подобрать ключи к его сердцу.

— Я тоже надеялась на это. Торни. Но похоже, он надежно их спрятал, если не выбросил вообще.

В субботу вечером небо затянули свинцовые облака, и даже многочисленные одежды Карен не спасали ее от пронизывающего ветра. Обхватив себя руками, она стояла на автомобильной площадке, болтая с Падди и Маком. Они ждали Роуэна, который должен был отвезти их в деревню. В Кернбеке оба собирались сесть на поезд до Брора, а потом подняться в горы и посвятить пару недель рыбалке на лосося. Вернувшись обратно, они уже не застали бы Карен. Мак притянул ее к себе своей огромной ручищей и, щекоча усами, поцеловал в щеку.

— Мне понравилось работать с вами, девушка. В столовой мне будет недоставать вашего хорошенького личика.

— Я тоже буду скучать, Мак. Отдыхайте как следует. Желаю вам хорошего улова. — Карен пожала ему руку и отошла в сторону. — И вам тоже, Падди. — Она протянула руку, — мне было приятно с вами работать.

Ирландец оторвал ее от земли и покружил в воздухе.

— Хорошо, что вы приехали к нам. Все ребята будут скучать о вас. — Он кивнул в сторону платформы, с которой спускался Роуэн. — И он тоже, хотя и не хочет в этом признаваться. Не оставляйте его в покое, Карен, — шепнул Падди, напоследок крепко обнимая ее.

— Вы уже попрощались? Я не могу ждать вас целый день. — С холодным неодобрением вмешался Роуэн. Он сел за руль и запустил мотор.

Падди уселся на заднее сиденье позади Мака.

— Не забывайте о том, что я сказал.

Карен смотрела им вслед, пока джип не скрылся из виду. Слова Падди все еще звучали у нее в ушах. Слишком поздно, она уже сдалась. Роуэн не хочет — или не может — измениться. Впрочем, и она тоже. Карен закончила свою работу, и у нее больше нет предлога оставаться здесь. Карен развернулась и направилась к своему вагончику.

В сумерках, замерзшая и уставшая от сортировки и упаковки бесконечных папок, предназначенных для отправки или хранения, Карен побрела к вагончику инженеров. Роуэн сидел возле Робина за монитором, изучая поступившие данные. Склонившись к экрану, он не услышал, как она вошла. Карен прочистила горло, и он поднял глаза.

— Я решила переночевать здесь. Мне нужно кое-что проверить, прежде чем… — она набрала полную грудь воздуха, — утром я уеду.

Роуэн не ответил.

— Если ты хочешь спуститься в деревню, я с удовольствием подежурю сама.

Роуэн откинулся на спинку стула и потянулся. Его серые глаза потемнели.

— Это совершенно излишне. Я сам останусь на участке. По радио сообщили об изменении погодных условий в районе Северной Ирландии. Нас просят оставаться на связи. — Он обернулся к Робину: — Мне хотелось, чтобы на всякий случай ты, Деррик и Торни оставались на участке. — Роуэн перевел взгляд на Карен: — А где Эллис?

— После обеда я его не видела.

Роуэн нахмурился.

— Странно. Во всяком случае, он тоже должен остаться.

Скажи Джеку и Сирилу, что они могут взять мою машину. Один из джипов останется внизу, а второй понадобится мне на случай, если придется срочно эвакуироваться в долину. — Звякнув связкой ключей, он положил их перед Робином.

— Почему ты вдруг заговорил о срочной эвакуации? — поинтересовалась Карен.

— В это время года штормовой ветер может быть чрезвычайно свирепым. Если, как они предсказывают, он достигнет критической отметки, мы можем оказаться в самом эпицентре. Я хочу быть уверенным в том, что в случае необходимости мы все сможем спуститься на равнину. — Он взъерошил волосы своими длинными пальцами. — Надеюсь, что антенны закреплены должным образом.

По спине Карен пробежал озноб. Теперь она поняла, что беспокоило ее все это время. Почему она не догадалась раньше? Она бросилась к двери.

Выскочив на улицу, Карен подбежала к продольному пролету платформы и оглядела ее снизу доверху, проверяя крепления. Их установили по старому проекту. Не хватало горизонтальных балок для продольных прогонов!

От страшного предчувствия она задохнулась. Господи, при штормовом ветре вибрация усилится, и весь пролет, лишенный поддержки, рухнет, увлекая за собой антенны. Как Джефф мог забыть о горизонтальных креплениях? Она должна срочно разыскать его.

Карен бросилась к вагончику Джеффа.

— Не заперто. — Джефф смотрел на нее поверх груды постельных принадлежностей, которые держал в руках. Он как раз затеял переезд в противоположный угол трейлера, который до сегодняшнего дня занимал Мак. Бессмысленно ухмыльнувшись, Джефф быстро шагнул к столу, на котором стояла початая бутылка виски. — Сегодня я смогу наконец нормально выспаться.

— Джефф, как ты мог!

— Что тебя разбирает? — раздраженно поинтересовался он, с трудом выговаривая слова.

— Ты забыл о горизонтальных креплениях для продольной секции! — воскликнула она. — Надвигается буря. Если эта секция рухнет…

— Э-э, ничего с ней не случится, — оскорбленно фыркнул он, — я все исправлю. — Свалив свою постель на пол, он задумчиво поскреб голову. — Так ты говоришь, там не хватает креплений? Но я отлично помню, что указал их в своих чертежах. — Он на миг припал к живительной бутыли и тяжело шлепнулся на кровать.

Выхватив у него бутылку, Карен швырнула ее в дверь. Стекло со звоном разбилось, и по полу растеклась янтарная лужица.

— Иди ты к черту! — яростно выпалила она.

Джефф приподнялся и как загипнотизированный уставился на разбитую бутылку.

Карен начало поташнивать от страха. Глупо было рассчитывать на Джеффа. Он слишком далеко зашел и не оставил ей другого выбора. Придется рассказать обо всем Роуэну. И немедленно.

К тому времени, когда она вернулась обратно, из долины уже явственно доносилось завывание ветра.

— Роуэн, — задыхаясь, выдавила она, — в конструкции не хватает горизонтальных креплений. Джефф забыл о них. Он пил и…

Роуэн жестом остановил ее:

— Притормози, повтори все сначала.

— Платформа… там не хватает нескольких креплений…

Лицо Роуэна потемнело от ярости.

— Потом расскажешь о креплениях. Повтори то, что ты сказала об Эллисе.

Карен поникла.

— У него проблемы со спиртным. Мне следовало предупредить об этом раньше, но я думала, что он справится, и вот…

Роуэн взглянул на нее с неожиданной тревогой.

— Ты знала, что у Эллиса запой? Во имя всего святого, почему ты не сказала мне об этом раньше?

— Я… я думала, что он возьмется за ум. Он просил меня помочь ему, проверить его работу, — жалобно закончила она.

Роуэн медленно поднял на нее глаза, на его лице напрягся каждый мускул.

— Повтори еще раз, что ты сказала о креплениях.

Собрав волю в кулак, Карен выдержала его взгляд.

— Их там нет, я говорю о горизонтальных креплениях.

Роуэн выругался.

— Тогда не сомневаюсь, что нам придется быть начеку, если буря продвигается в соответствии с прогнозом. Только что прислали вот это. — Он протянул ей распечатку.

Карен бросилась в глаза первая строчка: «Метеорологическое бюро распространяет штормовое предупреждение на 16.00 по Гринвичу для прибрежных районов Ирландского моря».

В полном недоумении она вернула Роуэну листок.

— Что это значит?

Он вздохнул:

— Возможно, нас ждут большие неприятности. ВВС давно составили план проведения испытаний в условиях штормового ветра. Они сочли, что этот ураган идеально подходит для их задачи. Ветер усиливается, Карен. А у меня не хватает людей для того, чтобы установить необходимые крепления. Впрочем, как и для того, чтобы провести авральные работы. — Он посмотрел ей в глаза. — Я приказываю тебе не выходить из вагончика.

У нее екнуло сердце.

— Как же ты справишься?

— Не знаю. Просто постараюсь сделать все, что в моих силах.

Карен взглянула на принтер, выплюнувший очередную бумажную ленту.

— Я могу следить за монитором, тебе нужно перекусить.

— Потом. — Он на мгновение взглянул ей в глаза и снова отвернулся к монитору.

На экране роились цифры. Штормовой фронт перемещался над Ирландским морем, сдвигаясь в сторону Камберленда, где обрушился на рыбацкий поселок Мэрипорт, а потом двинулся в глубь страны. Ураганный ветер и рекордный подъем приливной волны не снижались. Несколько часов Карен следила за продвижением урагана, читая все сообщения по мере поступления. Снаружи ветер раскачивал деревья и хлестал ветками по стенам вагончика. Окна гудели под его усиливающимся напором.

Все затаились в ожидании.

Торни торопливо пробегал туда и обратно, принося наполненные кофейники и сандвичи. Роуэн без устали мерил шагами вагончик, периодически бросая оценивающие взгляды на большую антенну. Подавленный и, судя по всему, протрезвевший Джефф метался взад и вперед, помогая Робину и Деррику переносить кабели. В конце концов Торни сел за монитор вместе с Карен. Ночь превратилась в бесконечное ожидание.

Помрачнев, Карен протянула Торни последнее сообщение.

«Ветер усиливается, — прочитал он, — к рассвету ожидается усиление до восьми узлов».

Карен бросила взгляд на часы. Двадцать пять минут двенадцатого. Боже, как она устала. У нее ломило плечи, болела голова. Казалось, что на всем теле не осталось живого места.

— Почему бы вам не поспать немного? — предложил Торни. — Я подежурю за вас.

Карен вопросительно взглянула на Роуэна. Тот кивнул. Лицо у него было измученным, но он по-прежнему внимательно следил за состоянием пролетов.

— Нет, — решила она, — я останусь.

К часу ночи ветер набрал силу и превратился в настоящий ураган. Дождь и ветер хлестали по стенам содрогавшегося вагончика, и под налетавшими порывами он начинал раскачиваться на фундаменте, как пьяный. Дверь распахнулась, и в помещение хлынул поток воды, мгновенно залив пол и забрызгав приемник. Свет дважды моргнул, и вагончик испустил стон. Над головой послышался гул — это завибрировала платформа, и в следующее мгновение помещение погрузилось в темноту.

— Проклятие, — пробормотал Роуэн, сопровождая свои слова потоком ругательств, генератор испортился. — Он набросил желтый дождевик и направился к выходу, прихватив висевший у двери переносной фонарь. Дверь с грохотом захлопнулась.

На минуту повисла напряженная тишина, затем Торни и остальные мужчины бросились следом за Роуэном.

Снаружи стоял оглушительный шум. Вагончик раскачивало с такой силой, что Карен едва не сбросило со стула. Она услышала, как кто-то закричал, потом послышался душераздирающий скрежет металла. Внезапно под потолком вспыхнул свет, и глазам Карен предстал дальний угол вагончика. Через зияющую в крыше дыру хлестала вода. Снаружи снова послышался крик, заглушенный очередным порывом ветра. Нужно было выбираться наружу. Роуэн или кто-то другой нуждался в помощи. Карен сдернула с крючка зюйдвестку и набросила ее себе на голову. Путаясь в рукавах, она схватила последний фонарь и изо всех сил толкнула дверь. Подхваченная порывом ветра, она тотчас же вырвалась у нее из рук. Дверное полотно повисло на петлях и с грохотом ударилось о стену.

Непроглядная темнота обступила Карен со всех сторон. Она не видела ничего дальше ступенек у себя под ногами и не слышала других звуков, кроме завывания ветра и треска деревьев, которые он сокрушал на своем пути. Внезапно ветер с новой силой обрушился на продольную стену опасно накренившегося вагончика.

Потеряв равновесие, Карен скатилась с лестницы.

Глава 16

Карен приземлилась на колени посреди бурелома из сломанных веток. Пошарив рукой в грязи, она наткнулась на свой фонарик и посветила вокруг себя. В темноте плясали три светящихся кружочка. Заметив неподалеку Деррика, Карен окликнула его, но свирепый порыв ветра заглушил ее голос.

Из последних сил цепляясь за стенки вагончика, она постепенно обогнула его и, выйдя к платформе, оцепенела от ужаса при виде страшной картины. Целая секция антенны лежала на земле, и доски настила вздыбились прямо в небо. Балки продольного пролета опасно накренились над вагончиком. Скрежет металла резанул ее по ушам, и Карен крепче прижалась к стенке вагончика.

Внезапно пролет прогнулся, и очередная секция платформы завалилась на бок. Карен отскочила в сторону. Брус обрушился ей под ноги, и она снова отпрянула, на этот раз неловко приземлившись на копчик. С трудом приняв сидячее положение, Карен окаменела от страха, увидев, что вертикальная секция падает прямо на нее.

Раздался грохот. Карен пронзила острая боль, и она провалилась в черноту.

Ей казалось, что у нее в голове взрываются разноцветные огни.

Преодолевая накатывавшую волнами тошноту, Карен попыталась сделать вдох, но ее тут же парализовало от боли. Судорожно хватая ртом воздух, она попробовала приподняться, но поняла, что не может пошевелить правой ногой, по которой огненными волнами распространялась боль. Голова у нее бессильно запрокинулась.

— Роуэн! — позвала она, застонав от напряжения.

— Карен? — Голос Роуэна прозвучал совсем рядом. — Боже мой, Карен!

Она с трудом подняла веки. Лицо Роуэна расплывалось перед ней. Она смутно ощущала, как он приподнимает ей голову, а его дыхание касается ее щеки.

— Карен, Карен…

— Роуэн, что…

— Тсс, — успокаивающе шепнул он, — тебе нельзя говорить.

Голоса послышались ближе.

— Мы здесь, — крикнул Роуэн.

Появился Торни, луч его фонарика, блеснувший сквозь пелену дождя, упал на землю рядом с Роуэном.

— Карен? Бог ты мой!

Роуэн отер лицо ладонью.

— Она угодила под решетку, — крикнул он. — Переносить ее слишком рискованно, отправляйтесь за помощью.

— Где Деррик и Робин?

— У генератора.

— Я приведу их, — уже на бегу бросил Торни.

— Пусть Робин вызовет Кесуик, — крикнул Роуэн ему вслед, — передайте им, что у нас несчастный случай, пусть он остается на связи. И быстрее принеси этот чертов домкрат!

— Что у вас случилось? — смутно донеслось до Карен. Голос был мужским и показался ей смутно знакомым. Ему ответил другой, и вокруг нее замелькали серые тени. Она прислушивалась к звукам, но смысл слов ускользал от нее.

Роуэн сгорбился на пластиковом стуле в крошечном кабинете хирурга. Игла с болеутоляющим средством проколола кожу на лбу, и он поморщился; обессиленно откинувшись на спинку омерзительно оранжевого кресла, Роуэн ждал, пока дежурный врач наложит швы на трехдюймовый порез у него над бровью. Ему повезло, что ветка не угодила на дюйм ниже.

А Карен увезли в палату, расположенную дальше по коридору. Она была без сознания. Роуэн содрогнулся, если с ней что-нибудь случится… Господи, а вдруг она…

— Сидите спокойно, приятель, — приказал врач, говоривший с сильным шотландским акцентом. — Если вы будете дергаться, я могу нечаянно зашить вам глаз. — Нахмурившись, он снова склонился над своим пациентом. — Вам следовало еще вчера сообщить дежурной сестре об этом порезе. Его давно нужно было продезинфицировать.

Увидев приближающуюся иглу, Роуэн заставил себя сидеть неподвижно.

— Порез меня не беспокоит.

Наконец врач отложил инструменты, и Роуэн вскочил на ноги. Перемазанные грязью джинсы высохли, покрывшись комьями глины, на щеках пробивалась грубая щетина, а голова гудела, как будто по ней долго били кулаком. В подмышках и в ложбинке на спине рубашка промокла от пота, а во рту ощущался привкус застоявшегося кофе. Забыв о швах, Роуэн откинул прядь волос, спадавшую ему на глаза, и невольно выругался.

— Теперь мне можно ее увидеть?

Врач задумчиво потер подбородок.

— Пожалуй. Только помните — всего одну минуту. — Он собрал инструменты в лоток и протянул его своей помощнице. — Мисс Уильямс все еще в шоке, и ей следует избегать волнений. Вы ее родственник?

При этих словах Роуэн почувствовал свинцовую тяжесть в груди.

— Нет, мы вместе работаем. — Он заглянул врачу в глаза. — Она поправится?

Вскинув голову, хирург провел усыпанной веснушками ладонью по седеющим волосам.

— В такой ситуации никто ничего не может гарантировать, но я бы сказал, что шансы у нее есть. У нее отек легкого и сильное сотрясение мозга, что само по себе довольно серьезно. Однако больше всего меня тревожит ее нога. У нее сложный перелом бедра и разрыв сухожилия в коленной чашечке.

— Она сможет ходить?

— Со временем. Будем уповать на Божью помощь и хорошее лечение.

Роуэн глубоко вздохнул.

— Я обеспечу ей самое лучшее лечение.

Врач настороженно взглянул на него:

— Ей повезло, что ваша фирма так заботится о своих сотрудниках.

— Боюсь, этого недостаточно. — На мгновение Роуэн встретился взглядом с доктором и отвернулся, стиснув кулаки. Постояв, он решительно двинулся по коридору.

— Марсден!

Роуэн обернулся.

— Может быть, хотите сандвич? Дежурная сестра принесет вам из столовой.

— Спасибо, не нужно.

Карен лежала на кровати, огороженной белыми льняными занавесками. Из окна падал приглушенный свет.

На фоне мертвенной белизны больничной кровати она выглядела совсем маленькой и очень бледной. Волосы рассыпались по подушке, накрыв шершавое полотно темным облаком. Из капельницы над головой сочился прозрачный раствор, медленно перетекавший в левую руку Карен, а пол хлопчатобумажной простыней едва заметно поднималась и опускалась ее грудь. На лбу, прямо под волосами, виднелась ссадина.

Роуэн присел на стул возле кровати и, взяв в ладони ее правую руку, неподвижно вытянутую на простыне, осторожно сжал холодные пальцы. Она не ответила, и у него перехватило горло.

— Карен, ты меня слышишь?

Молчание. Тишину нарушал только слабый звук ее дыхания.

— Карен, любимая. Мне нужно с тобой поговорить. Я знаю, что ты меня не слышишь, но я должен рассказать тебе о своих чувствах. Выслушай меня, любимая, если сможешь. Ты должна это сделать.

Через десять минут он поднялся.

— Завтра можете попытаться снова. — Врач ободряюще похлопал его по плечу.

Роуэн вышел в коридор. Все эти слова он должен был сказать ей раньше — тогда, когда она могла и хотела их услышать, но сейчас это было единственным, что он мог для нее сделать. Роуэн чувствовал огромное облегчение от того, что наконец нашел в себе силы выговориться. Теперь он жил только надеждой на то, что Карен очнется.

Остановившись у телефонной будки рядом со столом администратора, Роуэн заказал переговоры и вышел на улицу, решив снять номер в гостинице напротив, чтобы принять душ и выспаться. Если только ему удастся заснуть.

Откуда-то доносилось смутное журчание голосов. Веки Карен затрепетали, и она открыла глаза, обнаружив, что лежит в полумраке в совершенно незнакомой комнате. Голова пульсировала от боли, и Карен показалось, что ее мозг вот-вот взорвется.

С потолка свисала белая занавеска. Странно, она была уверена, что слышала голос Роуэна, он разговаривал с ней… он рассказывал ей о себе. Должно быть, это ей приснилось, потому что сейчас рядом никого не было.

Голоса доносились из-за занавески. Карен узнала жесткий хрипловатый голос Роуэна, но тот, с кем он разговаривал, был ей незнаком.

— Вы снова пришли, — заметил незнакомый голос с мягким шотландским выговором.

— Я не мог не прийти, доктор.

— Конечно, я понимаю. Судя по вашему виду, вам удалось немного поспать.

— Совсем чуть-чуть, — отрывисто бросил Роуэн. — Я могу ее увидеть?

Значит, она в больнице! И здесь Роуэн. Карен попыталась окликнуть его и не услышала, что ответил ему врач. В горле у нее саднило, а нос отчаянно чесался. Она собралась с силами и подняла руку, но чья-то ладонь пресекла ее попытку.

— Нет, мисс. Вам нельзя этого делать.

Занавески раздвинулись, и перед ней возникло лицо Роуэна.

— Слава Богу, — прошептал он и обратился к медсестре, — не беспокойтесь, я ее не потревожу.

Медсестра встала.

— Хорошо, сэр, но только на несколько минут.

Роуэн склонился над Карен. Она заметила, как потемнели его глаза и натянулась на скулах кожа. Она попыталась заговорить, но не смогла издать ни звука.

— Тебе нельзя разговаривать. Ты в Кесуике, в больнице. Мы привезли тебя сюда после аварии. Ты что-нибудь помнишь?

Карен покачала головой и слабо улыбнулась, увидев, что он присаживается на стул возле ее кровати. Роуэн нежно провел пальцем по ее щеке.

— Еще несколько дней тебе придется потерпеть эти трубки. — Он заставил себя улыбнуться. — У тебя сломаны два ребра и повреждено легкое. А удар опрокинувшейся секции платформы пришелся на ногу. Ты чудом осталась жива. — На мгновение в его глазах что-то блеснуло, и он поспешно отвел взгляд. — Но ты поправишься, Карен, я обещаю. — Он взял ее ладонь в свои и осторожно поднес к губам. Посидев еще минуту, Роуэн поднялся.

Пальцы Карен скользнули по часам у него на запястье.

— Ты хочешь узнать, который час?

Превозмогая пронзительную боль, она покачала головой.

— Хочешь спросить, сколько времени ты здесь пробыла? Три дня. — От нее не укрылось, как дрогнул его голос.

У кровати возникла стройная фигурка медсестры.

— Прошу прощения, сэр, но вам пора уходить.

— Конечно, сестра. Спасибо за то, что разрешили мне ее увидеть.

— Завтра я приду снова, — сказал он, ласково коснувшись пальцем уголка ее губ.

Каждый день Роуэн навещал ее и совсем завалил подарками, и вскоре в палате не осталось свободного места, где не стояли бы цветы — от него и остальных членов бригады. Огромный плюшевый оцелот занимал единственный стул возле кровати, рядом с переплетенным в бордовую кожу томиком стихов Вудсворта. На ночном столике, в большой вазе, присланной в подарок от Марсденов, красовалось две дюжины алых роз.

На пятый день сестра освободила Карен от трубок и разрешила выпить немножко сока и бульона. Потом от руки отсоединили капельницу. На следующий день Энни, тоненькая медицинская сестра, освежила ее губкой. Она осторожно протерла все ее тело, тщательно обходя бинты и гипсовую повязку на ноге. Она расчесала Карен волосы и собрала их в хвостик на макушке.

— Можно мне посмотреть? — попросила Карен.

Энни принесла ей зеркало.

Карен в ужасе уставилась на свое мертвенно-бледное, изможденное лицо и сеточку голубоватых вен, проступившую у нее под кожей на груди, над стягивавшими ее бинтами. Она подтянула одеяло повыше. Огромные шоколадные глаза, смотревшие с исхудавшего лица, придавали ей сходство с узником концентрационного лагеря. Содрогнувшись, она отвернулась.

Энни принесла ей поднос. Придвинув к себе тарелку с водянистым пудингом, Карен проглотила несколько ложек и отставила ее в сторону. Скоро должен был прийти Роуэн.

В четыре часа он заглянул в ее палату.

— Извини, я немного опоздал. На участке весь день работала бригада специалистов. Смотри, — сказал он и сунул ей в руку пакет из коричневой бумаги.

Открыв его, Карен обнаружила еще один подарок — недавно вышедший роман.

— Спасибо, — улыбнулась она и подвинулась, чтобы он мог присесть на краешек кровати.

— Как продвигается работа?

— Отлично. Через две недели мы все восстановим. Я нанял бригаду, которая работает по двадцать часов.

В глубине его глаз вспыхнул огонек.

— Я должен извиниться за то, что поручил Эллису такую ответственную часть проекта.

— Тебя можно понять. — Карен беспокойно шевельнулась под простыней. — Как дела у Джеффа?

— Джефф, — произнес он, многозначительно приподняв свои черные брови, — обратился в клинику, где лечат от алкогольной зависимости. — Роуэн скептически хмыкнул. — С ним все будет в порядке, но к своим проектам я его больше и близко не подпущу. Мне сказали, что сегодня утром ты разговаривала с врачом?

— Да. Он заверил, что через неделю я смогу выдержать поездку. — Несмотря на свинцовую тяжесть в груди, Карен заставила себя улыбнуться. — Вернувшись домой, я сразу же начну сеансы физиотерапии. Мне придется потрудиться, чтобы нога полностью восстановилась.

Она подняла глаза и встретилась взглядом с Роуэном. Лучше бы он оставался таким же циничным, как раньше, видеть его заботливым и внимательным было ей не под силу. Его нежность с новой силой пробудила в ней любовь, над которой она была не властна. Вдруг в ее мозгу вспыхнула яркая картина. Она увидела Роуэна, склонившегося над ее кроватью, услышала его хрипловатый шепот. Он говорит ей о своих чувствах, говорит о том, как она нужна ему. Какая глупость! И все же картина была на редкость реальной, и Карен поспешно сморгнула, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.

Встретившись с задумчивым взглядом Роуэна, Карен почувствовала, как в ее сердце разгорается трепещущий огонек. «Берегись», — шепнул ей внутренний голос, и она почувствовала, что теряет контроль над собой.

— Нет никакой необходимости рисковать своим здоровьем или откладывать сеансы физиотерапии, потому что в Йоркшире можно обратиться к самым лучшим специалистам в этой области, — спокойно произнес Роуэн. — Я хочу, чтобы ты пожила в Нэрсборо и прошла курс лечения у доктора Гросса в «Харроугейт».

От удивления Карен открыла рот.

— В Нэрсборо? Но как же…

Роуэн прервал ее возражения:

— Все будет хорошо, я обо всем договорился. — Он улыбнулся и слегка склонил голову. — Завтра утром мы выезжаем.

Глава 17

Оторвавшись от созерцания полей, обнесенных каменными оградами, Карен покосилась на сосредоточенное лицо Роуэна, крепко сжимавшего руль. Одного взгляда на его неподвижную фигуру было достаточно, чтобы понять, как решительно он настроен. В течение последнего часа Карен не раз хотела с ним заговорить, но стеснялась, такую робость ей внушало его мрачное и, судя по всему, сердитое выражение лица.

Прошла еще минута. Набрав полную грудь воздуха, Карен заставила себя открыть рот:

— Зачем ты везешь меня к своим родителям?

Роуэн еще крепче стиснул рулевое колесо.

— Мне казалось, я уже все доходчиво объяснил. — В его голосе снова звучала прежняя горечь.

— Роуэн, ты ничего мне не должен. Это был несчастный случай. Я просто оказалась в неудачный момент в неподходящем месте.

На мгновение он отвлекся от дороги и окинул ее непонимающим взглядом серых потемневших глаз.

— Карен, я делаю это потому… потому что мне так хочется. — Ответ устраивал, но только не том.

Роуэн протянул руку к панели радиоприемника, и новости по каналу Би-би-си надежно заглушили дальнейшие разговоры.

Карен раздражала его нерешительность, а плохо скрытая нервозность порождала в ее душе так хорошо знакомую ей тревожную неуверенность. Что он собирался сказать на самом деле?

Она отвернулась к окну, зная, что он не ответит. В его поведении снова проявлялись знакомые черты — Роуэн снова отгородился от нее.

Поежившись под теплым халатом, Карен пошевелила пальцами правой ноги, опутанной бинтами и скобками и бережно покоившейся на подушке, специально уложенной на пол машины. Нечего было и думать о том, чтобы втиснуться в «ягуар» во всем этом снаряжении. Даже в джипе ее так растрясло, что каждый сустав отзывался пульсирующей болью.

Машина поднялась на узкий каменный мост, и бледный диск солнца скрылся за облаком. Притормозив, Роуэн пропустил через дорогу фермера со стадом черномордых овец. Карен задумчиво смотрела на животных, но в голове у нее царил полный сумбур.

Теперь ей открылась в характере Роуэна еще одна, новая для нее сторона, которую он не любил демонстрировать окружающим. Она догадалась, что ответственным за аварию на участке он чувствовал себя, так же как взвалил на себя всю вину за то, что произошло с ней. Принимая во внимание болезненные и запутанные отношения между ними, она не находила другого объяснения тому, что он так настаивал на ее приезде в Нэрсборо. Роуэн не мог не понимать, как тяжело ей находиться рядом с ним; да и сам пребывал в таком напряжении, что, несмотря на все свои усилия, не мог его скрыть.

Когда она пришла в себя, он был совсем другим. Как однажды заметила медсестра, только слепой не заметил бы, как он о ней заботится. Когда-то она так мечтала о том, чтобы узнать Роуэна с этой стороны, но теперь и сама не знала, как к этому относиться. Внимательный и заботливый Роуэн представлял для нее гораздо большую опасность, чем тот мужчина, с которым она непрестанно вела войну в течение последних трех месяцев. Она никак не могла понять, как ей справиться со своими чувствами.

В отдалении начал вырисовываться силуэт замка Нэрсборо, серые стены которого возвышались над утесом из песчаника. Должно быть, Карен сама не понимала, что делает, когда позволила ему уговорить ее пожить здесь. Соглашаясь, она не сомневалась, что только разбередит свои раны. Карен плотнее запахнула халат и украдкой покосилась на сидевшего рядом с ней мужчину.

Как обычно, за рулем он не разговаривал. Голос из радиоприемника сообщил о последней победе тори в парламенте, и Роуэн, что-то пробормотав, выключил радио.

Ей так хотелось прикоснуться к нему — ведь они нужны друг другу, они любят друг друга… Но Роуэн не хочет признаться в том, что любит ее, и следит за тем, чтобы у него оставалась возможность ускользнуть, если он почувствует, что не в силах совладать со своей любовью. И все же Карен с трудом сдерживалась, чтобы не протянуть к нему руку.

Хватит ли у нее сил сопротивляться его обаянию, если она будет жить в доме его родителей, совсем рядом с ним? Она едет туда только для того, чтобы провести курс лечения, и ни для чего больше. Карен оставила всякую надежду на то, что Роуэн когда-нибудь изменится.

Их отношения зашли в тупик, и при мысли о встрече с его родителями Карен чувствовала себя крайне неловко. С какой стати они должны принимать ее в своем доме? Она не была другом их семьи, и уж определенно не могла считаться невестой Роуэна. К тому же после аварии Карен не могла считаться и его подчиненной. В каком же качестве она туда приедет?

Мистер и миссис Марсден встретили их на площадке перед домом.

— Дорогая, — засуетилась миссис Марсден, — мы так надеялись снова вас увидеть, но, конечно, при других обстоятельствах. — Она бросила взгляд на забинтованную ногу Карен. — Роуэн поступил совершенно правильно. Не сомневаюсь, что доктор Гросс быстро поставит вас на ноги.

Она крепко стиснула ладонь своего мужа и вскинула на него глаза, полные нежности:

— Он сотворил настоящее чудо, вылечив Артуру спину.

Мистер Марсден лучезарно улыбнулся:

— Это чистая правда. Теперь, юная леди, перебирайтесь в дом и устраивайтесь. Болтать мы будем после.

— Мэри проводит вас в Голубую комнату, — добавила миссис Марсден. — Мы решили, что на первом этаже вам будет удобнее. Комната выходит в чудесный внутренний дворик. Роуэн, ты поможешь отнести сумки?

Роуэн сложил вещи Карен на кровать в ее комнате. В полном соответствии со своим названием Голубая комната была выдержана в синей гамме, включающей все разнообразие оттенков этого цвета, будь то тисненые обои на стенах или ковры и парчовые шторы на окнах. Даже кровать была застелена бледно-голубым парчовым покрывалом. В комнате имелась отдельная мраморная ванна и маленькая гостиная. Французское окно выходило в вымощенный кирпичом внутренний дворик и огороженный стеной сад, залитый лучами позднего осеннего солнца, в которых нежились громадные золотые хризантемы и пунцовые георгины.

— Ты останешься на чай? — обратилась миссис Марсден к сыну.

— Извини, мама, мне нужно вернуться на участок. — В дверях Роуэн обернулся. — В выходные я вас навещу.

У Карен сжалось сердце. Ей было невыносимо тяжело при мысли о том, что она снова увидит его. Знать, что он привез ее в дом своих родителей для лечения, было для нее и без того нелегким испытанием.

— Спасибо, но это не обязательно. Со мной все будет в порядке.

— Не сомневаюсь, — Роуэн нахмурился, — но все равно я загляну к вам. — И он, не оборачиваясь, вышел.

Карен смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Его приезд только усилит ее тоску по нему. И все же при мысли о том, что он приедет, у нее потеплело на сердце.

Опасения Карен не оправдались, у Марсденов она чувствовала себя абсолютно непринужденно. Утром и в полдень Мэри приносила ей накрытый поднос, а мистер Марсден настоял на том, чтобы она пользовалась книгами, которые он отобрал для нее в своей библиотеке. Миссис Дэвис, с незапамятных лет служившая у Марсденов кухаркой, превосходила самое себя, стряпая самые вкусные блюда английской кухни. Несколько раз в неделю Карен навещал молодой доктор Гросс, а в промежутках между его визитами она отдыхала.

Вчера Карен впервые отважилась подняться на второй этаж. На верхней площадке лестницы она наткнулась на открытую дверь комнаты, расположенной прямо над ее спальней. Карен успела заметить, что убранство дома как нельзя лучше отражает особенности четы Марсденов и в особенности художественные наклонности миссис Марсден, поэтому, сгорая от любопытства, заглянула в дверь. Под вешалкой стояла дорожная сумка Роуэна. Это была его комната.

Карен осмотрелась по сторонам. Никого. Решив, что только глянет одним глазком, Карен вошла внутрь.

Комната была в точности такой, как она себе и представляла — массивная кровать из резного дуба с белоснежным бельем, застланным теплым одеялом. Стеньг уставлены книжными полками, а в углу раскинулся необъятный письменный стол красного дерева. Бледно-зеленый оттенок стен подчеркивали подобранные в тон шторы, платяной шкаф темного дерева и кресла, расставленные перед камином. Это была такая же сдержанная и красноречивая комната, как и сам Роуэн.

Потихоньку закрыв дверь, Карен спустилась к себе, поражаясь разительному контрасту между комнатой, где Роуэн провел свою юность, и спартанской обстановкой вагончика на участке. Жизнь заставила его пойти на компромисс. Но ведь и ее тоже.

Карен сидела в саду и ждала доктора Гросса. Справа от нее протянулось крыло главного здания усадьбы. Серый камень оживляли пунцовые сполохи виргинского вьюнка. Нежась под солнечными лучами, Карен наблюдала за тем, как в долине стайка певчих птиц бесчинствует в зарослях тисовых деревьев, усыпанных красными плодами. Она не вспоминала о работе, все ее мысли были только о том, как чудесно было бы поселиться здесь вместе с Роуэном.

У нее глухо заныло сердце. Скоро она уедет домой. Как жаль, что ей нельзя остаться! С каждым днем Карен все тяжелее было думать об отъезде.

Накануне вечером приехал Роуэн, он собирался провести выходные с родителями. Карен еще не виделась с ним, но при мысли о том, как она встретится с только что вышедшим из душа и чисто выбритым Роуэном, у нее захватывало дух.

Она бросила взгляд на свои золотые часики. Десять часов. Доктор Гросс прибудет с минуты на минуту. На родине Карен субботние визиты врачей были невероятным событием. Очевидно, физиотерапевт был давним другом семьи, или же решил сделать исключение для Роуэна. В дверь позвонили, и через мгновение косматая голова доктора просунулась в открытое французское окно.

— Вот вы где, — блеснув белозубой улыбкой, Гросс шагнул через порог и поставил на стул сумку с инструментами.

Окинув взглядом жилистую фигуру, Карен решила, что никогда еще не видела врача, костюм которого был бы так далек от респектабельности. К карману льняного пиджака, из-под которого выглядывала клетчатая рубашка, было прикреплено с полдюжины самодельных мушек, а на длинных ногах болтались поношенные молескиновые брюки. Одеяние доктора красноречиво свидетельствовало о том, что после визита он намеревается отправиться на рыбалку.

Доктор Гросс сдернул с головы полотняную шляпу с узкими полями и сунул ее под ручки своей сумки.

— Чувствуете себя лучше?

Она покосилась на закованную в скобки ногу.

— Достаточно хорошо, чтобы избавиться от этих штуковин.

— Всему свое время. А теперь, если вы готовы, мы начнем с упражнений на растяжение.

Все сорок пять минут, пока доктор Гросс месил и разминал, крутил и растягивал поврежденные ткани, все мышцы на ноге Карен готовы были кричать от боли, но он не оставил ее в покое, пока каждый мускул не начал ныть от напряжения.

Карен сидела на краю постели и смотрела, как доктор снова надевает скобки на ее ногу.

— Думаю, вам придется поносить эти штучки еще пару недель.

Она простонала.

Доктор Гросс вскинул на нее глаза.

— Нога еще не восстановилась, мне не хочется рисковать.

— Когда я смогу уехать? — вырвалось у Карен.

В его глазах появилось странное выражение.

— Пока мне трудно сказать. Это зависит от того, насколько вы способны сами позаботиться о себе. Я и слышать не желаю о том, что вы хотите начать ходить как можно скорее.

— И не услышишь, Рой.

В дверях внутреннего дворика как по волшебству возник Роуэн, державший в одной руке поднос с чайником, чашками и блюдцами.

Встретившись с его взглядом, Карен подумала: его глаза стремятся заглянуть ей прямо в душу, как будто видеть ее лицо ему недостаточно. Заметив в его глазах еще какое-то непонятное выражение, она сочла его взгляд нескромным и вызывающим и опустила глаза, заставив себя выбросить из головы опасные мысли.

— По пути сюда я встретил Мэри, — наконец произнес он, — и решил, что ей не стоит понапрасну тратить время. Давайте выпьем чаю в патио. — Не дожидаясь ответа, он направился к столику со стеклянной крышкой и опустил на него поднос.

— Не сомневаюсь, что в лице Карен вы нашли послушную пациентку? — Он разлил чай и протянул чашку доктору.

— Жаль, что не все мои пациенты похожи на нее, — улыбнулся доктор Гросс, принимая чашку из его рук. — Спасибо, старина.

Роуэн обернулся к Карен:

— Совсем чуть-чуть молока и без сахара. — Он протянул ей чай.

— Доктор Гросс говорит, что через неделю-другую я смогу снять скобки.

— Две недели. — Тон Роуэна не соответствовал дерзкому огоньку, мерцавшему в его глазах.

— Мне пора вернуться домой, Роуэн, к своей привычной жизни.

— Ты уверена? — спокойно поинтересовался он, и в его глазах вспыхнули искорки.

Она опустила глаза. Чего он добивается?

Карен протянула дрожащую руку, и чашка, которую она ставила на стол, предательски звякнула о блюдце.

— Я… мне гораздо лучше. Боль в ноге возникает только от резких движений. К моменту отъезда я смогу обходиться тростью и… — Мысли у нее смешались, и она умолкла.

— Она действительно достаточно окрепла для поездки, Рой?

Доктор Гросс закашлялся.

— Я предпочел бы, чтобы еще неделю-другую Карен соблюдала полный покой. А после этого — ее дело.

Роуэн молчал, небрежно собирая чашки на поднос. Он снова выглядел далеким и неприступным.

— Мать с отцом надеются, что сегодня вечером вы поужинаете с нами. — Он бросил взгляд на доктора Гросса, складывавшего инструменты в сумку. — Ровно в семь. На десерт будут профитроли, Рой, по особому рецепту миссис Дэвис.

Доктор Гросс щелкнул замком чемоданчика.

— Не уговаривай! — Он покосился на часы. — Как тебе известно, этот вечер я проведу высоко в горах в обществе верши для рыбы.

— Тогда, может быть в другой раз, — без тени сожаления пробормотал Роуэн, бросив на Карен настойчивый взгляд, как будто надеясь, что она прочитает что-то в дымчатой глубине его глаз. — Карен, оденься к ужину как-нибудь… поженственнее.

* * *

Перерыв весь свой гардероб, Карен сочла единственной подходящей вещью доходящую до щиколоток юбку из жатого шелка с яркими золотыми разводами на черном фоне, которая прикрывала неуклюжую повязку на ноге. К ней она надела черную шелковую блузку и золотые сережки в виде колечек. В половине седьмого Карен стояла перед зеркалом, и, придирчиво изучив свое отражение, нашла результат вполне удовлетворительным. За время болезни она похудела, но мягкие складки блузки скрывали эти досадные перемены в ее внешности. Она провела щеткой по густым рыжеватым волосам, уложив концы внутрь, и тронула губы розовой помадой. Напоследок еще раз придирчиво осмотрев себя в зеркало, она вышла в коридор и направилась в столовую.

На длинном столе сверкал громадный многоярусный канделябр. Роуэн стоял спиной к двери, глядя в высокое окно. Рядом с ним был и его отец, всего на несколько дюймов уступавший в росте своему сыну; миссис Марсден сидела в кресле, грациозно откинувшись на спинку. Услышав шаги Карен, она обернулась.

— Карен, вы выглядите потрясающе.

Роуэн порывисто обернулся, и его лицо озарилось восхищенной улыбкой.

Сердце Карен дрогнуло от радости.

— Спасибо, миссис Марсден.

Миссис Марсден предложила ей руку.

— Моя дорогая, позвольте мне вас усадить.

Четыре прибора были расставлены на роскошном столе красного дерева. Возле каждого прибора сверкали серебро и хрусталь, отражавшиеся в прозрачном китайском фарфоре с резными краями.

— Надеюсь, ты не откажешься от хереса? — обратился к ней Роуэн, и его глаза насмешливо блеснули.

Карен кивнула. Его теплые пальцы интимно скользнули по ее ладони, и, беря у него рюмку. Карен невольно отдернула руку. Сев за стол, она отставила ее, так и не пригубив.

— Амонтильядо, — шепнул Роуэн, — хотя в наших погребах и нет бочонка.

Карен улыбнулась. Значит, он высмотрел томик Эдгара По, лежавший на ее ночном столике.

Роуэн опустился на соседний стул, задев ее бедро.

Карен отодвинулась, но тут же пожалела об этом, поймав себя на том, что ей хочется гораздо большего, чем простое прикосновение его бедра. Эта мысль поразила ее. Судорожно сглотнув, она попыталась сосредоточиться на разговоре между Роуэном и его родителями.

Мэри внесла супницу, в которой дымился морковный суп, приправленный карри, и миссис Марсден разлила его в небольшие суповые тарелки. Роуэн протянул Карен корзиночку с ломтиками белого хлеба. И снова их руки соприкоснулись. Она отпрянула, но успела почувствовать, как горячо стало у нее под ложечкой. Улыбнувшись, Роуэн зачерпнул ароматный суп. В его глазах вспыхнули лукавые искорки.

О чем она думает? Заставив себя не обращать внимания на Роуэна, Карен ответила обратившейся к ней миссис Марсден.

Роуэн поднял рюмку.

— У меня есть тост! За нашу семью и ее друзей, — произнес он, глядя Карен прямо в глаза.

Она застыла с рюмкой в руке. Он сказал «друзья». Но ведь раньше он говорил, что они никогда не смогут стать друзьями. Что он имел в виду, когда произносил свой тост?

Роуэн все еще не сводил с нее глаз, в которых таился непонятный для нее вопрос. Молчание затянулось. У Карен перехватило горло, и она не могла выдавить ни слова.

Мистер Марсден покосился на нее, затем перевел взгляд на Роуэна и тоже поднял свой бокал.

— За нашу семью и ее друзей. — Он сердечно улыбнулся Карен. — За старых и новых. За Карен, девушку со смеющимися шоколадными глазами.

— Присоединяюсь, — подхватила миссис Марсден.

— За Карен, — заключил Роуэн.

У Карен на глазах выступили слезы, но она овладела собой и залпом выпила полную рюмку белого фруктового вина.

— Большое спасибо, — поблагодарила она мистера Марсдена.

Старик улыбнулся в ответ.

— Не за что, — прошептал Роуэн. От его лукавой улыбки она разрумянилась куда сильнее, чем от вина.

— Еще?.. — Он едва сдерживал смех, а в его глазах плясали огоньки.

Карен взяла рюмку, постаравшись избежать нового прикосновения его пальцев.

— Полагаю, нас ждет суровая зима, — заметила миссис Марсден, — в воздухе уже чувствуется морозец.

— Думаю, прогнозы преувеличивают, — отозвался Роуэн, по-прежнему наблюдая за Карен.

Карен не могла есть, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на общей беседе, Мэри унесла ее тарелку почти нетронутой.

— Раньше Роуэн не баловал нас своим присутствием, — заметил мистер Марсден за кофе. Карен сразу же догадалась, что эта реплика предназначалась для ее ушей. — Я думаю, вы нравитесь ему, Карен. Так же как и нам с миссис Марсден.

— Я с удовольствием погостила у вас, — улыбнулась Карен.

— И только? — хмыкнул мистер Марсден. — Признаться, я думал, что нашему старому дому тоже удалось вас очаровать.

Карен прикусила нижнюю губу:

— Так и есть. Я действительно полюбила усадьбу. Здесь так много укромных уголков и таинственных переходов, но больше всего мне нравится сад.

— Я так и думал. Я часто видел, как вы читаете там по утрам, но не решался вас беспокоить. — Он похлопал ее по руке.

После ужина мистер Марсден увел Карен в библиотеку, а Роуэн ушел под руку с матерью.

— Да, моя дорогая. Ваше пребывание здесь принесло нам большие перемены. — Мистер Марсден окинул комнату задумчивым взглядом. — В каком-то смысле вы вернули нам сына.

У нее перехватило дыхание. Неужели это действительно ее заслуга? Неужели она внесла в их жизнь серьезные перемены, сравнимые с теми, которые произошли в ее собственной жизни после встречи с Роуэном?

— Я всегда навещал вас, — возразил Роуэн.

— Не спорю, время от времени это случалось, — с упреком ответила ему мать, — но одного факта твоего присутствия нам недостаточно, мы ждем от тебя большего. К тому же чаще всего ты вел себя так, будто предпочел бы находиться где угодно, только не здесь.

— Неужели я действительно так себя вел? — помедлив, произнес Роуэн. — Что ж, впредь я буду более внимательным к деталям и позабочусь о том, чтобы ничто не отвлекало меня от вашего общества.

— Это было бы чудесно, дорогой. И не забудь привезти с собой Карен.

Неожиданно Карен начало казаться, что все это какая-то ошибка. Родители Роуэна даже отдаленно не представляли себе, какие чувства она испытывает к их сыну и какие запутанные отношения их связывают. Ее сердце трепыхалось, как пойманный в капкан кролик, раздираемое то смертельной тоской, то безграничной радостью. Карен осторожно освободила ладонь из-под руки мистера Марсдена.

— Мне кажется… я немного устала.

Внезапно рядом с ней возник Роуэн.

— Я обещал Рою, что вы не будете переутомляться. Вы готовы удалиться к себе в комнату?

Первым ее побуждением было отказаться, но она подавила это желание и пожелала всем спокойной ночи. Карен слишком устала, чтобы спорить, поэтому молча позволила ему проводить себя в спальню.

У дверей он обернулся и посмотрел на нее.

— Отец с матерью рады вам, Карен. И я тоже. — Не успела она осознать, что происходит, как он взял ее за плечи и поцеловал в лоб. — И я тоже, — повторил он. Роуэн не отрываясь смотрел на нее, и его глаза потемнели от желания.

Ее плечо горело под его рукой. Дрожа, она опустила глаза.

— Карен, я…

Она замерла.

Роуэн шумно выдохнул.

— Нет, ничего. Спи спокойно, увидимся завтра утром.

Глубокой ночью Карен услышала над головой шаги — Роуэн ходил по своей комнате. Онадолго лежала без сна, прислушиваясь. Может быть, он думает о ней? Когда они прощались у дверей, он хотел ей что-то сказать, но в последний момент передумал. На следующее утро она обнаружила под дверью записку. Роуэн вернулся на участок.

У Карен стало тяжело на сердце. Она вспомнила, как он смотрел на нее, она знала, чего он хотел. Он снова отступил.

Мэри принесла поднос, и Карен вышла в патио. Есть не хотелось, но она все же заставила себя проглотить яичницу-болтунью. Рассеянно блуждая взглядом по далекой полоске леса, Карен снова задумалась над приближающимся отъездом. Над садом возвышалась голубятня, и Карен задумчиво следила за тем, как изящные птицы слетают на лужайки в поисках завтрака.

Она представила, как они с Роуэном могли бы бродить по этим местам, как они могли бы любить друг друга на массивной дубовой кровати.

«Святые угодники!» — подумала она, окидывая взглядом дом, она должна обуздать свое воображение. Роуэн так переменчив. Он вечно поражал ее своей способностью мгновенно воспламеняться, а в следующее мгновение становиться холоднее льда, обнадеживать ее и снова отталкивать. Он будто намекал на что-то, внушал ей надежды, а потом ускользал. Они ступили на неверную дорогу, которая никуда не ведет.

Через десять дней она уедет, и найдет свое будущее дома. А Роуэн так и будет жить внутри тех крепостных стен, которые выстроил вокруг своего сердца.

Глава 18

В следующие выходные снова приехал Роуэн.

— Как продвигаются твои упражнения? — поинтересовался он, как только выбрался из «ягуара» и поздоровался с родителями. — Доктор Гросс сказал мне, что разорванные связки начали восстанавливаться.

Карен замялась. В последнее время Роуэн вел себя не так, как обычно, и ей начало казаться, что он уже не отгораживается от нее. Но сегодня она уловила в его поведении какое-то внутреннее напряжение, как будто он предчувствовал, что в его жизни намечаются серьезные перемены.

— Мне намного лучше, и через неделю уже можно будет снять скобки.

— Отлично, послушаем, что скажет врач, а потом обсудим твои планы. Что, если нам немного прогуляться?

После чая, во время которого прошел дождь, освеживший траву на лужайках, Роуэн пригласил Карен на галерею, вдоль стен которой длинной чередой висели портреты предков семейства Марсденов.

— Каждый из моих прародителей запечатлен в возрасте тридцати пяти лет, — пояснил Роуэн. — Это мой прадед Гарри, — он указал на один из портретов, — а это его жена Кэролайн. Она родила ему восьмерых детей, но всего у него их было тринадцать.

— Тринадцать? — изумилась Карен.

— Если считать тех, что занесены в церковные списки, — с усмешкой добавил Роуэн и перешел к следующему портрету. — Мой дед Натан. Хотя он и не был старшим в семье, но сумел сколотить себе такое солидное состояние, что заставил других относиться к себе с уважением. — С озорной усмешкой, от которой его глаза вспыхнули, Роуэн обернулся к Карен.

Она отвернулась, с трудом сдерживая смех. Да, он действительно изменился, стал гораздо мягче. Карен снова взглянула на стоявшего рядом с ней мужчину, и ей показалось, что она видит его впервые.

Искорки, плясавшие в его глазах, приглушили — хотя и не совсем — бушующий огонь страсти. Куда девалось его высокомерие, служившее ему своеобразными доспехами, которые он неизменно надевал, стоило ей пересечь невидимые границы. Роуэн будто повернулся к ней другой, неведомой стороной, сохранив при этом всю свою физическую притягательность. Карен с испугом поняла, что этот новый Роуэн представлял для нее куда большую опасность.

А она? Она тоже изменилась, что было неудивительно, поскольку в течение четырех месяцев она была его ученицей. Карен понимала, что никогда не пожалеет о том, что встретилась с Роуэном, даже если им не суждено быть вместе. Полученный опыт помог ей лучше узнать себя. До этой встречи она жила только работой и была женщиной, думающей только о своей карьере. Теперь Карен понимала, что прежде всего является просто женщиной — женщиной, которая может многое дать своему избраннику. Она была женщиной со страстным сердцем, которое до встречи с Роуэном не знало любви. Именно Роуэн помог ей открыть себя настоящую, узнать свои уязвимые места и достоинства, которые отныне она будет ценить. Разве это не величайший дар, который мужчина может дать женщине?

— В наше время разговоры о незаконности происхождения кажутся нелепостью, — продолжал Роуэн, — но в то время это было в порядке вещей, особенно если речь шла о пэре. Дед был лишен возможности отдать дань юношеским увлечениям. Женившись в день своего семнадцатилетия, он до последнего дня своей жизни оставался под каблуком у моей бабки.

Сдерживая улыбку, Карен украдкой покосилась на Роуэна, подумав о том, что с его целеустремленностью и любовью к независимости ни одна женщина на свете не смогла бы удержать его под каблуком.

— Смотри, — она протянула руку, — а вот и твой отец. И мать. — Тридцатипятилетнего Артура Марсдена можно было принять за близнеца Роуэна. Его жена, бывшая в те времена блондинкой, являлась классическим образцом нордической красоты. Поразительно гармоничная пара.

Возможно, Роуэн считал их образ жизни неприемлемым для себя, но было очевидно, что об их браке он придерживался другого мнения. Карен достаточно долго прожила у Марсденов и имела возможность оценить, насколько они привязаны друг к другу.

Карен прерывисто вздохнула. Она могла отдать все на свете, лишь бы их с Роуэном связывали такие же отношения.

«Но ведь так и есть», — внезапно осенило ее. В сущности, то, что их связывает, — глубокое и серьезное чувство. Она знала, что между ними существует особая, неповторимая связь, и не сомневалась в том, что и Роуэн понимает это. Именно этот зов сердец, а не страх перед обязательствами и пугал его больше всего.

В самом конце галереи висела единственная картина, изображавшая Роуэна. В утренней серой визитке и галстуке, бриджах цвета слоновой кости и черных сапогах для верховой езды он выглядел ослепительно. Карен взглянула в его глаза, и ее сердце пустилось вскачь. Художник превосходно ухватил характерное сочетание его красоты и силы характера. Полотно с точностью воспроизводило мощный разворот плечей и узкие бедра. Карен была потрясена. Впрочем, удивляться не приходилось, поскольку Роуэн и во плоти был так красив, что у нее захватывало дух.

Отступив на шаг, Карен прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от того, что металлическая скобка больно впилась ей в ногу. До встречи с Роуэном она не подозревала, насколько сильной может быть любовь к мужчине. Едва ли кто-нибудь сможет занять его место в ее сердце.

Карен отвернулась от портрета.

— Каков прогноз доктора Гросса? — внезапно спросил ее Роуэн.

Карен расправила плечи.

— Если я буду регулярно делать упражнения, то в декабре смогу снять скобки.

— А до тех пор тебе придется продолжать лечение? Рой будет в восторге. По-моему, он слегка влюбился в тебя.

Карен покачала головой:

— На следующей неделе я планирую уехать домой.

Глубоко вздохнув, Роуэн внимательно посмотрел на нее, и в его глазах появилось странное выражение, какого она никогда до сих пор не замечала.

— Я хочу заканчивать лечение дома.

— Значит, до декабря. Что ж, это как нельзя лучше соответствует моим планам, — объявил Роуэн, подводя ее к небольшому дивану, обитому винно-красным бархатом. — Присядь.

Планы? О каких планах он говорит? Разве он ничего не понял? Она все равно уедет.

Карен с облегчением вытянула гудящую ногу. Она должна держаться от него подальше. Ей нужно устроить свою жизнь. Ей придется распрощаться с Роуэном.

Он сел рядом с ней, и Карен почувствовала, как его мускулистое бедро коснулось ее ноги. Вздрогнув, как от электрического разряда, она отодвинулась на край диванчика, чтобы не чувствовать обжигающего прикосновения его тела. Усевшись на самом краешке, она принялась сосредоточенно разглаживать подол своей вельветовой юбки.

Роуэн продолжал смотреть на нее со странной настойчивостью, но в конце концов опустил потемневшие глаза.

— Значит, ты хочешь уехать?

— Да. Я… — У нее задрожал голос.

— Я надеялся, что ты останешься на праздники.

Карен посмотрела ему в глаза:

— Скорее всего я встречу Рождество с матерью и Леонардом.

— Значит, у тебя еще нет определенных планов?

— Я должна уехать. Мне нужно… — Карен отвернулась, но тут же снова вскинула глаза на Роуэна. — Я должна уехать, Роуэн. Так будет лучше для нас обоих.

— Карен, — хрипло произнес он, глядя на нее в упор своими потемневшими глазами, — не уезжай. Останься со мной.

— Не могу, Роуэн. — Карен снова отвернулась. — Ты и сам знаешь, что я не могу и не должна.

— Я… гм… я думал… — Он шумно выдохнул. — Ты не можешь так просто уехать. Когда я подумал о том, что ты можешь умереть, я почувствовал, что вместе с тобой лишусь и всего того, что составляет смысл моей жизни, — произнес, он, ероша пальцами свою густую шевелюру. — Я… я боролся с собой, не желая признаваться в этом даже самому себе. И тебе тоже. — Он опустил глаза, но тут же снова посмотрел на Карен. В его взгляде читалось неприкрытое желание. — Все дело в том, Карен, что я… — У него дрогнул голос. — Я не хочу без тебя жить.

Ничего не видя перед собой, Карен опустила глаза в пол, стиснув на коленях пальцы. Она чувствовала, в каком смятении пребывает его душа, ей хотелось успокоить его, но что-то удерживало ее от этого шага. Больше всего на свете ей хотелось остаться рядом с ним. Но… если она останется… она знала, что ждет ее в будущем. Они с Роуэном станут любовниками, и она будет обречена существовать на задворках его жизни. Все это только вопрос времени.

Она не могла согласиться на это.

Или могла?

Карен хотела его ничуть не меньше и готова была отдать все, что угодно, лишь бы разделить с ним жизнь. Сможет ли она удовольствоваться крохами?

Его голос дрогнул от неподдельной муки, и Карен почувствовала, как сжалось у нее сердце. Как никогда раньше, ей захотелось ощутить существующую между ними связь и знать, что он тоже чувствует ее и будет чувствовать всю жизнь. Роуэн как никто другой заслуживал любви и нуждался в уверенности, что она не закончится новой болью и предательством. Без любви невозможна уверенность в будущем и вера в человеческую доброту.

Обвив его шею руками, Карен прижалась губами к подбородку, покрытому пробивающейся щетиной, и приникла к мускулистой груди. Роуэн вздрогнул, и ей передался охвативший его восторг.

Он осыпал ее поцелуями, затем он осторожно отстранился.

Откинувшись на подушки дивана, Карен заглянула в его потемневшие глаза, полные тоски и сомнений. Он ждал.

Карен не могла отказаться от него, ей была невыносима мысль о том, что она расстанется с ним, не подарив на прощание то единственное, что женщина может принести в дар мужчине.

— Роуэн, — как будто со стороны услышала она собственный голос, — я хочу, чтобы ты любил меня.

Глава 19

— Боже мой, Карен. — Роуэн привлек ее к себе, крепко прижав к груди и накрыв ее губы своими. — Ты говоришь серьезно? Сегодня утром Кэссиди повез родителей в Йорк, — помолчав, добавил он, — весь дом в нашем распоряжении. Моя спальня…

— Прямо над моей. Я слышу, как по ночам ты расхаживаешь из угла в угол.

В его глазах отразилась настоящая мука.

— С тех нор как ты живешь в этом доме, я не спал и пяти минут. Мне невыносима мысль о том, что наш вагончик пуст. И постель тоже.

Еще теснее прижав ее к себе, Роуэн нежно прикусил ее губы и снова накрыл их своими. Наконец он встал и протянул ей руку:

— Пойдем.

Карен поднялась, ее рука скользнула в его ладонь, и они направились в его спальню, расположенную на верхнем этаже. Роуэн толкнул дверь и пригласил ее войти.

Вдохнув знакомый запах, Карен почувствовала, что мысли у нее начали путаться, а низ живота пронзило жаром, и она крепче стиснула его руку. Закрыв дверь ногой, Роуэн поднял ее на руки и перенес на кровать. Затем он лег рядом с ней и начал расстегивать ее блузку.

— Целую неделю я мечтал об этом. Я никогда не думал… О, Карен, я… — Его голос зазвучал глуше, и губы скользнули по ее виску.

Карен ощутила прикосновение его дрожащих губ к своей коже. В самых дерзких мечтах она не могла представить себе, что когда-нибудь окажется в спальне мужчины, которого любит и с которым расстанется через два дня. У нее вырвался прерывистый вздох. Нужно жить настоящим, только настоящее имеет значение. Она сохранит память об этом дне до конца своей жизни.

Нежно отстранив его руки, Карен расстегнула последнюю пуговицу и бросила блузку на стул. Затем настала очередь юбки. Карен поднялась, и юбка соскользнула на пол. Она опустилась на кровать и принялась распутывать кожаные ремни на ноге.

— Я не хочу, чтобы тебе было больно, Карен.

Она замерла, подумав о том, что боль придет позднее, и решительно встретила его взгляд:

— Со мной ничего не случится, не беспокойся.

Скобки упали на пол.

Роуэн застонал и сбросил с себя ботинки, носки, брюки. Он взялся за рубашку, и пуговицы дождем брызнули на пол.

В его неудержимости сквозили отчаяние и страх. Ему пришлось призвать на помощь всю свою сдержанность, чтобы не швырнуть ее на кровать и не взять силой. Дрожащими руками он сорвал с ее груди и бедер полоски кружева. Дрожь сотрясала все его тело, когда он отступил назад, чтобы полюбоваться ею. Роуэн никогда еще не испытывал столь полного и пугающего желания. Теперь он заметил на ее левом бедре красную отметину в виде полумесяца. Раньше он ее не замечал. Боже правый, а как безупречно прекрасна ее грудь. Он шагнул к Карен и нежно приподнял ее груди, чувствуя, как его ладони наполнились их тяжестью. Дотронувшись пальцами до сосков, он начал поглаживать их. Внизу живота вспыхнуло пламя, и он остановился. Нужно взять себя в руки, иначе он рискует совсем потерять голову.

Боже, какое нежное у нее тело. От него веет жасмином и особым восхитительным ароматом женского тела, от которого его плоть болезненно напряглась.

— Я хочу тебя, Карен, — задыхаясь, прошептал Роуэн, услышав как будто со стороны собственный хриплый голос. Он сделал судорожный вдох. Страх наконец оставил его, и Роуэн овладел собой. — Но сначала я хочу, чтобы ты приняла мой дар.

Он осыпал ее шею жаркими, неторопливыми поцелуями, спустился к груди, а затем еще ниже, к самому животу.

Двинувшись дальше, он почувствовал, как она напряглась.

— Не бойся, я стремлюсь, чтобы тебе было хорошо. Ты хочешь этого, Карен? — Он услышал, как у нее вырвался вздох, и прижался губами к бархатистой коже ее живота. — Я не сделаю того, чего ты не хочешь, — прошептал он.

— Я хочу… — вырвался у нее полувздох, полушепот. — Роуэн, я хочу, чтобы ты любил меня. О Господи!

У него екнуло сердце. Роуэн с шумом втянул воздух, чувствуя непереносимое напряжение своей возбужденной плоти, и его губы скользнули еще на дюйм ниже и коснулись восхитительных завитков между бедрами.

Ей казалось, что она в раю. Его язык нежно коснулся крошечного бугорка и медленно обошел его вокруг; Карен на мгновение замерла, а затем открылась ему, и язык Роуэна коснулся шелковистой кожи. Застонав, она приподняла бедра, медленно покачивая ими.

Роуэн услышал, как в тишине разносится звук его хриплого дыхания. «Спокойно», — приказал он своему телу и заставил себя сосредоточиться на однообразном перестуке дождевых капель, ударявшихся об оконное стекло. В следующее мгновение Карен запустила пальцы в его волосы, глубже вдавив его голову в свою благоухающую плоть.

— Не останавливайся, прошу тебя, только не останавливайся, — вскрикнула она, — я хочу почувствовать тебя внутри.

Непреодолимая жажда обладания охватила его. Роуэн сдвинулся выше и широко развел коленом ее бедра; его губы впились в ее рот, а руки жадно ласкали грудь и плечи. Он приподнялся на руках и посмотрел ей в глаза.

Ее спутанные волосы веером рассыпались по подушке. Глаза были полузакрыты, ресницы густой бахромой легли на бледные щеки. Щеки разрумянились, а ее аромат… Боже, ее аромат сводил его с ума. Он опустился на колени и склонился над ней… а потом не мог больше ждать.

Роуэн погрузился в нее быстро и глубоко, ощущая, как его обхватил жаркий шелковистый кокон. Карен задохнулась и подалась навстречу его телу. Он отстранился, насколько мог, но свирепое желание превозмогло его попытку сдержаться. Его движения ускорились, они становились все быстрее, и мучительное напряжение сковало тело. Его мысли начали путаться, и наконец пришло облегчение. Роуэн вскрикнул и глубже вонзился в нее.

Она содрогнулась и обвила его ногами. Ее тело сотрясали спазмы, и горячая плоть сомкнулась вокруг него. Его охватило такое всепоглощающее наслаждение, от которого можно было умереть.

Минуты шли одна за другой, а Роуэн все лежал, закрыв глаза. Опершись на локти, он ждал, когда у него выровняется дыхание. Даже если ему не суждено больше увидеть Карен, он никогда не забудет пугающей силы своего желания, которое она в нем пробудила.

Почему с ней все было по-другому? Может быть, между их душами существовала связь, которая и вынудила его пересмотреть всю свою жизнь?

Роуэн прижимался губами к ее лицу, целовал ее веки, соленые от слез. У него сжалось сердце. Он не может больше откладывать. И он приготовился к поступку, который потребовал от него больше мужества, чем он ожидал.

Карен почувствовала, как Роуэн приподнялся и отодвинулся от нее. Она повернула голову и увидела, как он наклоняется к ней. Его глаза странно блеснули. Заметив, что Роуэн потянулся за брюками, она села в постели.

— Я должен кое-что сказать тебе, Карен. Думаю, для этого лучше одеться.

— Ты и так можешь сказать мне все, что угодно. Разве одежда имеет какое-нибудь значение?

— Оденься, Карен, — повторил он. По его тону она поняла, что спорить бесполезно.

Карен сглотнула. Роуэн сложный мужчина, она давно это поняла. Что он мог сказать ей такого, чего нельзя было произнести, когда она лежала рядом с ним обнаженная? Карен начала надевать на ногу свои приспособления. Через минуту она уже сидела рядом с ним на краешке кровати.

Он ласково улыбнулся, но его глаза остались серьезными. Она заметила, как натянулась кожа у него на скулах и напряглись все мышцы на лице.

— Я думал, мне удастся сделать так, что мое сердце останется холодным, — негромко начал он. — Когда-то мне пришлось пережить боль и… Когда ты лежала в больнице, я уже говорил тебе об этом. Ты помнишь?

— Нет, — солгала она, — расскажи еще раз.

Роуэн взял ее руку в свои ладони и, поглаживая, посмотрел Карен в глаза:

— Я должен тебе многое объяснить, Карен. Я давно думаю об этом, но все не знал, как начать.

Он опустил глаза и посмотрел на ее руки.

— Я знаю, ты думаешь, что я не могу забыть свою бывшую жену. Это неправда. Мне и в самом деле было очень больно, но больше всего пострадала моя гордость, а не сердце. В те времена я был слишком молод, чтобы понять, что такое любовь. С тех пор я многому научился. Я понял, что единственная женщина, которую я действительно люблю, это рыжеволосая американка, укравшая мое сердце в манчестерском аэропорту.

У Карен перехватило дыхание:

— Я украла у тебя сердце? В Манчестере? Но мы тогда только познакомились. Ты же терпеть меня не мог, Роуэн. Разве я не права?

— Конечно, нет, — ответил он.

Отстранившись, Роуэн заглянул ей в глаза и чуть слышно шепнул:

— Я понял, что не смогу от тебя отказаться, поэтому решил рискнуть, — он перевел дух, — и заключить соглашение.

Он медленно опрокинул ее на кровать и приподнял ей подбородок, почти касаясь ее лица своим.

— Давай поженимся, Карен.

Карен задохнулась. Действительно ли он произнес то, что она мечтает услышать?

— Что?

— Давай поженимся, любимая. — Он взял ее за обе руки и нежно поцеловал ее запястья.

— Но мне казалось, что ты не хочешь…

Роуэн прервал поток возражений, приложив палец к ее губам.

— Ты права, — неторопливо кивнул он, — я действительно этого не хотел. Я пытался перестать любить тебя, не поддаваться чувству. Но я поддался, черт его возьми! — Он привлек ее к себе. — Ты нужна мне.

Карен никак не могла оправиться от шока. Можно ли в это поверить? Роуэну нужна не просто ее частичка, но вся она целиком? На всю жизнь? Он хочет жениться на ней!

— Я не думала… я собиралась… о, Роуэн, неужели ты не шутишь?

— Никогда в жизни я не был серьезнее, чем сейчас.

Ей нечего было сказать. В каком-то смысле она научила его верить. Верить ей, Карен. Она закрыла глаза и мысленно вознесла коротенькую молитву.

— Я люблю тебя, — призналась она.

Роуэн сунул руку в карман и вынул маленькую коробочку, обтянутую синим бархатом. Она взяла в руки тяжелое кольцо с массивным рубином, вставленным в резную оправу.

— О, Роуэн, оно восхитительно!

— Моя прабабушка Кэролайн придерживалась того же мнения. А теперь ответь, — он оживился, — сможешь ты отменить возвращение в Штаты и подготовить платье и все остальное к двенадцатому декабря?

Карен открыла рот:

— К двенадцатому декабря?

— Это день моего рождения, и в этот день я привык получать подарки. В этом году мне не нужны никакие подарки, кроме тебя. — Он поцеловал ее в нос. — А кроме того, — деловито добавил Роуэн, — я уже пригласил монсеньора Дейла для совершения церемонии.

— В церкви? Ты хочешь сказать, что все заранее спланировал? И даже не спросил меня?

— Я спросил. — Он усмехнулся, но тут же вопросительно посмотрел на нее. — Карен, ты так и не сказала, что согласна. Ты выйдешь за меня?

— Ради всего святого, Роуэн! Что ж, давай поставим точку. Да, я выйду за тебя замуж. — Она обвила его шею руками и потянулась к его губам. — Да. — И ее язык соблазнительно скользнул по его губам, и когда он опрокинул ее на кровать, она возбужденно прижалась к нему всем телом. — Да, да!

Унылые декабрьские сумерки просачивались сквозь разноцветные витражи арочного окна церкви. Гул голосов стал громче, но тотчас же затих. На церковных свечах трепетали красные язычки, согревая пасмурный зимний день. По обе стороны алтаря горели высокие белые свечи, украшенные венками из усыпанного алыми ягодами остролиста.

Роуэн с Торни прохаживались слева от прохода. Время от времени в толпе гостей раздавалось покашливание.

Карен не сводила глаз с мужчины, которому через несколько минут предстояло стать ее супругом. Он стоял, высокий и стройный, в темно-синем костюме и серебристо-сером галстуке, мраморный оттенок которого в точности повторял цвет его глаз. На лацкане пиджака красовалась единственная алая роза.

Монсеньор Дейл, в белом стихаре и темной сутане, торжественно вышел к алтарю. Орган заиграл «Свадебный марш» Мендельсона, и Карен почувствовала, как Леонард слегка подтолкнул ее.

Она ответила своему отчиму слабой улыбкой, взяла его под руку и решительным, уверенным шагом двинулась вперед. Мэгги сделала последнюю попытку расправить шлейф ее платья в стиле Тюдоров, сшитое из ткани цвета слоновой кости, потом широко улыбнулась.

Карен шла по проходу между скамьями, и все головы поворачивались ей вслед, чтобы посмотреть, как она идет навстречу Роуэну. Афина, сидевшая в первом ряду, теребила в руках платок, и ее глаза неестественно блестели. С другой стороны, позади Марсденов, сидели Деррик, Падди, Мак, Робин и Джек, разодетые в костюмы с галстуками. Острый запах алых и белых гвоздик плыл в воздухе. Карен неотвратимо приближалась к Роуэну, еле держась на ногах от волнения и радости.

Перед священником Леонард остановился и, вручив ее Роуэну, сел рядом с Афиной. Роуэн взглянул на нее сверху вниз, и его глаза подозрительно блеснули. Она заметила, как проступили желваки у него на скулах. В горле у нее встал комок. Она была напугана до смерти.

Переложив букет роз цвета слоновой кости, Карен протянула ему руку, выдавив бледную улыбку.

Монсеньор Дейл прочистил горло…

— …вы вместе собрались в этой церкви…

Да, они вместе — она и Роуэн вместе переживали самый важный момент в своей жизни, и вместе с ними были самые дорогие и близкие им люди. Она окинула взглядом знакомые лица.

— …Господь да укрепит вашу любовь, — нараспев произнес священник.

Да, она тоже молилась об этом. О том, чтобы Бог укрепил доверие Роуэна к ней. И о том, чтобы он дал ей сил любить его, несмотря ни на что.

Карен подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Ей все еще не верилось, что она действительно стоит под сводом часовни в усадьбе Марсденов, и ее мать с Леонардом сидят рядом, и она на их глазах дает обет этому мужчине. Они стали единым существом, соединив свои сердца, тела и души.

— …от имени Христа и церкви я спрашиваю вас, готовы ли вы…

— Я, Роуэн Кристиан Фредерик Артур Марсден, клянусь хранить тебе верность, — у него дрогнул голос, — я клянусь делить с тобой любовь и все, что имею… в горе и радости… богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.

Глядя Роуэну в глаза, Карен твердым голосом произнесла:

— Я, Карен Мэри Уильямс, клянусь хранить тебе верность. Я клянусь делить с тобой любовь и все, что имею… — На последних словах ее голос сорвался на хриплый шепот. Она взглянула на стоявшего перед ней мужчину, которого поклялась любить до конца своих дней.

Ее затуманившиеся глаза задержались на тяжелом золотом кольце, которое Роуэн надел ей на палец, и она бросилась ему в объятия. Его красиво очерченные губы прижались к ее губам и, на мгновение замерев в нерешительности, впились в ее губы страстным поцелуем, в котором угадывалось обещание большего. В конце концов он оторвался от нее и протянул ей руку, повернувшись к родным и друзьям. Отныне им предстояло идти по жизни рука об руку.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19