Лунная одиссея отечественной космонавтики. От «Мечты» к луноходам [Вячеслав Георгиевич Довгань] (fb2) читать онлайн

В.Г. Довгань ЛУННАЯ ОДИССЕЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КОСМОНАВТИКИ От «Мечты» к луноходам

ЧИТАТЕЛЮ

Нам выпала удача стать одними из первых, кто познакомился с рукописью. Одну из «крайних» её редакций заслуженный испытатель космической техники Вячеслав Довгань вручил, продолжая дописывать и уточнять. Книгу в окончательном виде - с предисловиями и фото, рисунками, со всеми главами и пояснениями - мы увидим одновременно со всеми. Уверены, что она станет нашим вторым открытием значительного массива материалов о результатах эксплуатации новой космической техники, станет более удобна для чтения и размышлений о прочитанном.

Если честно, то мы уже были в какой-то мере подготовлены. Ведь на протяжении всей жизни Вячеслав Георгиевич способствовал фиксации и сохранению первородной информации о происходивших исторических для отечественной науки и техники событиях - фотографировал, записывал, общался с сотнями участников. А в последние десятилетия, буквально на наших глазах, начал предавать гласности эту информацию в многочисленных интервью, докладах на конференциях, в статьях, на встречах со школьниками, курсантами, специалистами и ценителями истории. Были, конечно, и беседы с единомышленниками и коллегами ещё с тех, советских времён.

Проходили такие встречи и в Ленинграде - Санкт-Петербурге, особенно часто - во ВНИИ-100. В наш закрытый институт В.Г. Довгань был командирован в июле 1968 г. для освоения новой техники. И не припомним случая, чтобы и сейчас он не откликнулся на просьбы принять участие в научных, деловых, общественных, мемориальных и дружеских событиях в городе на Неве. Последний пример - встречи в СПб Политехническом университете весной 2014 г. по приглашению ректора члена-корреспондента РАН А.И. Рудского.

И на каждой встрече всплывали какие-то новые факты, важные детали работы советских луноходов на испытательных трассах и на поверхности Луны. Особенно хотелось реконструировать сложные ситуации, например, проблемы «Лунохода-1» в первый лунный день работы, когда возникли проблемы с реализацией второй скорости движения. Или мы выспрашивали всё новые детали о внезапном попадании второго аппарата в кратер в районе «Борозды Прямой»: ведь с этого началась череда вынужденных операций, в конечном счёте, приведшая к прекращению работы «Лунохода-2».

Часто мы буквально взывали: «Вячеслав Георгиевич, ну сядь, положи на бумагу свои воспоминания, фрагменты рассказов очевидцев, с которыми ты поддерживаешь связь (а это буквально все живые участники событий). Этого уже никто, кроме тебя, не сможет сделать!» И знали, что не были одиноки в призывах: о том же просили и коллеги, взявшие на себя благородное дело поддержки издания.

Генерал В.Г. Довгань выполнил профессионально-технический, социальный, научно-исторический заказ Времени, откликнулся на просьбы друзей-товарищей по общественной работе в Союзе ветеранов Космических войск, Федерации космонавтики России, РАКЦ им. К.Э. Циолковского и других общественных организациях, с которыми находится в контакте.

Нам нравятся искренность автора, дотошное исследование хода событий, в которых он сам принимал непосредственное участие. Прежде всего это относится к эпизодам полёта станции «Луна-17» и работы «Лунохода-1» в новых условиях. Столь детально эти события ещё никто не описывал - и этой главе наверняка предстоит долгая жизнь.

Интересные факты есть и в других разделах, посвящённых советским лунным экспедициям. Например, впервые читатель ознакомится с хроникой драматических событий на трассе движения «Лунохода-2».

Возможно, больше зацепит вас краткая предыстория событий, описанная во введении и начальных главах. Да, об этом уже написано много и талантливо. Но у автора свой подход - последовательность, системность, краткость. Такой рассказ может претендовать на законное место в самых массовых изданиях - школьных учебниках.

А кто-то, может быть, захочет уточнить имена, идентифицировать фото советских участников космической эпопеи, что облегчают упомянутые на страницах сотни фамилий с должностями, описанием личного вклада и качеств. Нам кажется, что каждый, кто неравнодушен к истории отечественной космонавтики, сможет найти здесь нужную ему тему, «изюминку», документальное описание событий и честную оценку их последствий.

И, конечно же, работа В.Г. Довганя - это гимн наземной инфраструктуре космических исследований - ОНИПам, НИПам Командно-измерительного комплекса, другим объектам Министерства обороны и - главное! - их кадровому потенциалу, специалистам и сотрудникам, обеспечившим надёжную связь и управление космическими объектами на огромной территории страны и вне неё.

Ещё одно достоинство книги - она правдиво отражает главное в Портрете Времени. Времени, когда огромные коллективы учёных и специалистов ракетно-космической техники, возглавляемые талантливыми организаторами и руководителями, вместе с коллегами по ядерным делам фактически определили главную интригу, стержень мировой политики XX в. К этому времени ещё не раз будут обращаться поколения в поисках ответа на вопрос: а как ЭТО могло произойти в СССР после опустошительной войны, истощившей людские и материальные ресурсы?

Книга свидетельствует: масштабы многих личностей соответствовали грандиозным замыслам XX в. Все они чувствовали пульс времени. Они были первопроходцами и решали назревшие задачи человечества.

П.С. Сологуб,заместитель руководителя Главной оперативной группы управления луноходов (ВНИИ-100), кандидат технических наук, лауреат Государственной премии СССР.

М.И. Маленков,заслуженный деятель науки и техники России, доктор технических наук, профессор, участник создания самоходных шасси луноходов (ВНИИ-100).

О ценности памяти участника событий

Книга В.Г. Довганя, одного из водителей советских луноходов - это результат многолетнего кропотливого исследования истории становления космонавтики как науки отечественной, так и зарубежной. Главное же в ней - то, что на основе собственных воспоминаний, дневниковых записей, информации из открытой печати и ряда архивных материалов, по страницам буквально рассыпаны уникальные данные об истории формирования и развития отечественных программ изучения Луны, о технических средствах, необходимых для их осуществления. Особое внимание уделено созданию и работе многокомпонентного наземного Командно-измерительного комплекса.

Немало страниц посвящено подробному описанию не только истории создания непилотируемых лунных аппаратов, но и их структуре, конструкциям, созданию специальной бортовой аппаратуры - фотографическим, телевизионным и другим системам, обеспечившим науку абсолютно новыми, уникальными по тому времени, данными о лунных образованиях. Особо стоит заметить: автор стремится выявить и показать причины принятия конкретных технических и организационных решений.

Книга насыщена эпизодами из жизни участников проектов, что даёт читателю возможность погрузиться в атмосферу событий, познать меру ответственности, которую как тяжелейшую ношу испытывали первопроходцы космических трасс. При этом автор отмечает важные элементы тождества в их характерах - отношение к коллегам, чувство юмора, отсутствие ощущения собственной значимости среди военных и гражданских соратников.

В этой связи крайне ценны как собственные заметки Вячеслава Довганя, так и те воспоминания, что принадлежат специалистам промышленности и Командно-измерительного комплекса. Все они принимали непосредственное участие в беспримерных экспериментах - таких, как попадание в Луну, фотографирование её обратной стороны, мягкая посадка на лунную поверхность, создание первого искусственного спутника Луны, доставка на Землю образцов лунного грунта. В том же ряду - и уникальное управление с Земли передвижными научными лабораториями «Луноход-1» и «Луноход-2», в котором непосредственно участвовал автор.

Нет сомнения, что книга будет интересна широкому кругу читателей. И пробудит интерес молодёжи к тому, чтобы посвятить свои способности созданию устройств, систем и сложнейших комплексов, обеспечивающих отечественную и мировую науку новыми знаниями и открытиями.

                                Н.Г. Бабакин,главный конструктор Астрокосмического центра ФИ АН им. П.Н. Лебедева РАН

ОТ АВТОРА

Здравия желаю, дорогой читатель!

Время на циферблате истории продолжает неумолимо отсчитывать каждую секунду - основную единицу Международной системы измерений, складываясь в минуты, часы, сутки, месяцы, годы, века...

Человечество на протяжении многих веков стремилось заглянуть в необъятное. И, наконец, в XX в. сама История зафиксировала начало отсчёта НОВОЙ эры - Космической.

В 22 ч 28 мин 34 с по московскому времени 4 октября 1957 г. с советского полигона Тюра-Там (ныне всемирно известный космодром «Байконур») стартовала двухступенчатая ракета-носитель, которая вывела на околоземную орбиту рукотворное изделие - космический аппарат. Он стал первым в мире искусственным спутником Земли и первым искусственным небесным телом в Солнечной системе.

Жители Земли, которые родились в конце XIX - начале XX вв., стали свидетелями величайшего достижения творческого гения нашего народа. А те, кто принимал непосредственное участие в воплощении этих беспрецедентных научных и технических замыслов освоения космоса, - советские ученые, конструкторы, инженеры, рабочие, организаторы и руководители военно-промышленных организаций и учреждений - тогда еще были молоды, но уже прошли горнило Великой Отечественной войны. Получив инженерное образование, свои знания и опыт они отдавали созданию отечественной ракетно-космической отрасли.

Ровесники же Космического века могут гордиться тем, что теперь они открывают все новые и новые страницы познания Вселенной, создавая международные орбитальные космические станции, лунные и марсианские научные лаборатории, многофункциональные комплексы для исследования Солнечной системы. Эти сложнейшие научно-технологические системы задуманы, строятся и летят во Вселенную именно для открытия непознанного, для служения миру и сотрудничеству. И, безусловно, не в разрушительных целях. Поэтому, когда некоторые средства массовой информации в материалах о космосе используют такие воинственные термины, как «завоевание», «покорение», «колонизация» (или, ещё хуже - «битва за...»), то, на мой взгляд, это неприемлемо, так как силовые действия никогда не являлись средством и целью изучения окружающего нас космического пространства.

А то, что в прорыве к звёздам самым активным образом участвовали военные, было обусловлено массой факторов, значение которых исторически понятно - а ныне постепенно эстафета переходит к гражданскому персоналу. Что же касается военнослужащих и гражданского персонала ракетно-космических частей, то завершив службу в Вооружённых Силах СССР, они вновь объединились, но уже в общественные ветеранские организации.

По инициативе генерала армии Юрия Алексеевича Яшина^[1], поддержанной Военным Советом РВСН (постановление от 15.07.1992 №16), буквально через месяц была созвана Учредительная конференция, которая приняла решение о создании «Союза ветеранов-ракетчиков». Это была первая из всех видов и родов войск общественная ветеранская организация. Председателями её Совета и Президиума были последовательно Ю.А. Яшин, генерал-полковник Владимир Александрович Муравьёв, а с октября 2014 г. - генерал-майор Анатолий Семёнович Селюнин.

В Военно-Космических Силах^[2]также создаются общественные организации «Ветераны космодрома Байконур», «Ассоциация космонавтики», «Ветераны космоса», «Ветераны Командно-измерительного комплекса», «Ветераны космодрома Плесецк» и др. По инициативе генерал-лейтенанта Игоря Ивановича Куринного (член Военного совета - начальник политуправления ВКС) делегаты от этих организаций на Учредительной конференции 20.04.2002 г. создают Общероссийский союз общественных объединений «Союз ветеранов Космических войск». Главой его Центрального Совета был избран И.И. Куринной.

Многие из тех, кто начинал строительство дорог в космос, ушли из жизни. Но их соратники, оглядываясь на те десятилетия, мысленно перелистывают страницы собственной «космической летописи», оставляют воспоминания молодёжи с надеждой, что она продолжит славные традиции старших.

Мне судьба подарила возможность пройти тридцатипятилетний путь в Вооружённых Силах СССР. Окончив школу, я стал курсантом Камышинского артиллерийского технического училища (в/ч 86618), приняв Военную присягу 5 декабря 1954 г. Через три года, получив диплом радиотехника и воинское звание «техник-лейтенант», начал служить в стартовотехнической команде Ростовского высшего артиллерийского инженерного училища (в/ч 86608). По праву смею считать себя причастным к сотням тысяч офицеров, создававшим Ракетные войска стратегического назначения (РВСН). С апреля 1960 г. - служба в Белоруссии на должности старшего техника батареи, а затем - секретаря комсомольской организации Житковического ракетного полка РВСН. В 1962-1967 гг. учился в Военной инженерной академии имени Ф.Э. Дзержинского, в красивом здании на берегу Москвы-реки, недалеко от Кремля. Ныне это Военная академия РВСН имени Петра Великого.

Горжусь, что после окончания академии семь с половиной лет служил в Командно-измерительном комплексе (КИК, в/ч 32103). Сначала - в Симферопольском Центре дальней космической связи (ЦДКС, НИП-10, в/ч 14109) на должности инженера отделения средств связи и службы единого времени. Затем - инженером-испытателем лаборатории 3 (управление лунными самоходными аппаратами) отдела 25 (управление космическими аппаратами «Луна», «Марс», «Венера») Научно-координационной вычислительной части (НКВЧ, управление космическими аппаратами научного и народно-хозяйственного назначения) Центра КИК.

Горд и тем, что с января 1975 г. и до увольнения в запас (5 декабря 1989 г.) являлся одним из тех военных инженеров, которые создавали (и создали!) службу технического обеспечения частей и учреждений Военно-медицинской службы. Был инженером по медицинской аппаратуре, начальником отделения, а затем и отдела эксплуатации и ремонта медицинской техники Главного военного клинического госпиталя имени академика H.H. Бурденко (ГВКГ им. акад. H.H. Бурденко). С января 1982 г. - главный инженер - заместитель по научно-испытательной работе начальника филиала 35 Научно-исследовательского института военной медицины (35 НИИ ВМ, в/ч 41598-А), создававшего образцы военно-медицинской техники и имущества.

Но, безусловно, «звёздным часом» для меня и моих друзей-коллег стал период участия в отечественной лунной программе и беспримерного в мировой космонавтике телеоператорного управления передвижными научными лабораториями «Луноход-1» и «Луноход-2».

Об этом я и попробую рассказать.

О том, «чей я родом и откуда я», читатели могут узнать из «Автобиографического очерка».

Приводимые в книге факты, данные, статистический материал основаны на открытых источниках, а выдержки из предоставленных воспоминаний участников и очевидцев с ними согласованы.

Я благодарен всем коллегам по совместной службе и работе в КИКе, на промышленных предприятиях за неоценимую помощь в подборе информации и в предоставлении рукописных и фотоматериалов из личных архивов. Среди них: Н.И. Антипов, Н.Г. Бабакин, А.Т. Базилевский, Г.И. Богатырёв, В.Е. Бугров, А.П. Гончаров, К.К Давидовский, Ю.В. Дородкин, О.Г. Ивановский, А.И. Иванов, В.А. Кемурджиан, А.Е. Кожевников, Н.Я. Козлитин, Г.Г. Латыпов, В.Г. Мазурин, Б.С. Нечунаев, В.А. Пашкевич, Н.И. Пияк, Л.Н. Поляков, А.П. Попов, В.Г. Самаль, В.М. Сапранов, Л.К. Химочко, И.В. Хлопко, Ф.П. Шпак, В.И. Чубукин, А.М. Чумаков, А.Ф. Ясинский.

Эти благодарственные слова не смогут прочитать мои близкие друзья и соратники, ушедшие из жизни в последние годы, но я надеюсь, что это сделают их потомки.

Я признателен Н.И. Бугаеву, В.Н. Сморкалову, П.С. Сологубу, М.И. Маленкову, И.Л. Фёдорову, P.M. Мэнну и Е.М. Кушнаренко за полезные советы и конструктивную критику в процессе их ознакомления с материалами рукописи.

Выражаю особую благодарность члену Союза журналистов, одному из объективных пропагандистов-летописцев нашей космонавтики А.М. Песляку за замечания и литературную подготовку материалов к изданию.

Считаю своим долгом сказать искреннее спасибо организационному комитету Всероссийской конференции «Перспективные системы и задачи управления». Особая признательность директору НИИ робототехники и процессов управления Южного федерального университета Вячеславу Хасановичу Пшихопову и председателю экспертного совета Высшей аттестационной комиссии по военной науке и технике Александру Алексеевичу Рахманову, руководству Южного федерального университета. Именно ими проявлена инициатива - собрать под одной обложкой мои доклады и опубликованные статьи по исследованиям Луны отечественными аппаратами.

Корректные и настойчивые напоминания, мониторинг работы над рукописью, и конечно, их большая личная поддержка позволили её завершить к концу юбилейного года. Ведь именно в 2014 г. исполнилось 55 лет успешного начала исследований Луны и окололунного пространства нашими космическими аппаратами, в конце года состоялись мероприятия, посвящённые 100-летию со дня рождения видных организаторов ракетно-космической отрасли Г.Н. Бабакина и Г.А. Тюлина, а также 55-летию создания РВСН - многолетней основы безопасности державы.

Честь имею, В. Довгань.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Успешные запуски советских искусственных спутников Земли позволили предприятиям ракетно-космической отрасли, воинским частям и учреждениям Министерства обороны накопить бесценный опыт для осуществления межпланетных полётов.

Для этого требовалось создать широчайшую кооперацию научных и образовательных учреждений, проектно-конструкторских организаций, предприятий разных отраслей промышленности, суметь скоординировать их деятельность, оптимизировать руководство военно-промышленным комплексом.

Как и в войну, чтобы руководить мощным широким фронтом усилий, нужны были Личности. И им по праву принадлежит достойное место в Истории, в подъёме Отечества, его науки, техники, в обеспечении безопасности государства.

Мстислав Всеволодович Келдыш

Выдающийся учёный в области математики и механики, директор Института прикладной математики АН СССР академик Мстислав Всеволодович Келдыш (1911-1978), являясь Председателем Межведомственного научно-технического совета по космическим исследованиям (МНТС КИ) при АН СССР, а затем и Президентом академии, стал одним из инициаторов исследования космоса межпланетными станциями, зондирования Луны и планет Солнечной системы.

Выдающийся специалист и организатор отечественной ракетно-космической отрасли Сергей Павлович Королёв (1907-1966) вместе с другими учёными занимает особое место в истории создания и развития практической космонавтики.

В те годы в связи с секретностью проводимых работ в публикациях на космическую тематику двух академиков безымянно называли «Главным теоретиком космонавтики» и «Главным конструктором».

В январе 1958 г. М.В. Келдыш направил С.П. Королёву письмо, в котором впервые предложил разработать несколько научно-технических проектов по исследованию Луны космическими аппаратами.

Сергей Павлович Королёв

С.П. Королёв вскоре выступил на заседании Военно-промышленной комиссии при Президиуме Совета Министров СССР (ВПК) с докладом «О программе исследования Луны» и научно обосновал предлагаемые проекты. А уже в начале марта того же года Сергей Павлович представил в государственные органы записку, подготовленную начальником головного отдела № 9 (проектирование космических объектов) ОКБ-1 Михаилом Клавдиевичем Тихонравовым (1900-1974) - «О перспективных работах по освоению космического пространства. (Основные этапы исследования Луны, Марса и Венеры)».

Результатом рассмотрения изложенных в записке предложений явилось принятие 20 марта 1958 г. документа «О запусках космических объектов в направлении Луны», получившего наименование Программа «Е» [1].

Она включала следующие проекты:

♦ проект Е1 - научные исследования на трассе полёта Земля-Луна по траектории прямого попадания в Луну;

♦ проект Е2 - получение фотографий обратной стороны Луны с облётной траектории и последующей радиопередачи их на Землю;

♦ проект ЕЗ - более детальная фотосъёмка Луны с облётной траектории;

♦ проект Е4 - проведение мощного взрыва на Луне;

♦ проект Е5 - выведение аппарата на орбиту искусственного спутника Луны (ИСЛ);

♦ проект Е6 - мягкая посадка на Луну;

♦ проект Е7 - выведение на орбиту ИСЛ и трансляция телевизионного изображения поверхности Луны;

♦ проект Е8 - доставка на Луну подвижного исследовательского аппарата, управляемого с Земли.

Для реализации Программы «Е» необходимо было создать:

♦ специальные лунные космические аппараты (ЛКА);

♦ многоступенчатую ракету-носитель (PH) с мощными двигателями, работающими на высококалорийном топливе, и с особо точной системой автономного управления её полётом;

♦ наземную инфраструктуру для PH космического назначения;

♦ современные радиотехнические средства для обеспечения надёжного дистанционного управления PH и ЛКА.

Проектирование и разработку последних осуществляли в ОКБ-1 группы Л.И. Дульнева и Н.П. Береснева в секторе «Межпланетные пилотируемые корабли и автоматические станции для полётов к Луне, Марсу и Венере», которым руководил Глеб Юрьевич Максимов (1926-2001).

Для вывода ЛКА на промежуточную околоземную орбиту, а затем и на параболическую траекторию в сторону Луны нужна была новая PH, способная развивать скорость чуть большую, чем вторая космическая (11,2 км/с) - с целью преодоления земного притяжения. Проектные проработки показали необходимость создания трёхступенчатой PH на базе ракеты Р-7, развивавшей первую космическую скорость (7,9 км/с) и испытанной при запусках первых ИСЗ.

Под руководством Главного конструктора Семёна Ариевича Косберга (1903-1965) в Особом конструкторском бюро ОКБ-154 (ныне - ОАО «Конструкторское бюро химической автоматики» -«КБХА», г. Воронеж) приступили к разработке двигателя для третьей (её назвали космической) ступени.

Семён Ариевич Косберг

В кратчайшие сроки первый отечественный кислородно-керосиновый двигатель, которого ещё не знала мировая ракетная техника, был создан и испытан. Благодаря высококалорийному топливу он существенно увеличил мощность «семёрки». Эта ступень получила наименование блок «Е», а новая PH 8К72 -«Восток-Л».

На полигоне Тюра -Там работы по созданию и развёртыванию нового стартового комплекса для PH 8К72 возглавил Главный конструктор ракетно-космических и боевых стартовых комплексов Владимир Павлович Бармин (1909-1993).

Владимир Павлович Бармин

Телеконтроль приземного участка полёта PH и, что особенно важно, управление ЛКА по всей трассе полёта включали измерение параметров траектории движения, контроль состояния бортовых систем и возможность внесения корректив в программу путём выдачи радиокоманд.

Михаил Сергеевич Рязанский

Проектирование технических средств контроля и телеуправления PH и ЛКА - радиотехнических комплексов, которыми оснащались наземные измерительные пункты, было поручено Главному конструктору систем радиоуправления и космической связи Михаилу Сергеевичу Рязанскому (1909-1987).

Задачи управления полётом ЛКА, осуществляемое с Земли, возлагались на силы и средства Командно-измерительного комплекса (КИК, ныне - Главный испытательный космический центр МО РФ имени Г.С. Титова Космического командования Войск Воздушно-космической обороны), поэтому его ускоренному развитию было уделено особое внимание.

Математический фундамент и научный поиск путей реализации выше названных проектов обеспечивал академик М.В. Келдыш.

Программа «Е» в ходе её выполнения неоднократно корректировалась.

Так, в проекте Е2 первоначальный вариант запускаемого ЛКА с территории СССР (а это Северное полушарие) предполагал его возвращение с эллиптической облётной траектории Луны со стороны Южного полушария. Но телеконтроль и управление ЛКА должны были осуществляться радиотехническими средствами, развёрнутыми на территории СССР. По предложению М.К. Тихонравова и Константина Давыдовича Бушуева (1914—1978) конфигурацию орбиты изменили за счёт использования гравитационного поля Луны. Это позволяло обеспечить приём и обработку траекторных, телеметрических и научных данных на симеизском и камчатском пунктах. Проект получил обозначение Е2А.

Примечательно, что использовать гравитационное поле встречных небесных тел для доразгона (или торможения) межпланетных летательных аппаратов при полёте в Солнечной системе был предложен Юрием Васильевичем Кондратюком (1897-1942) ещё в 1919 г. в рукописной работе «Тем, кто будет читать, чтобы строить».

Работы по проекту Е4 ещё на этапе разработки технического задания были закрыты как опасные и по существу, и по политическим последствиям.

В проекте Е5 планировалось использовать PH 8К73, на третьей ступени которой предполагалось установить двигатель РД-109 конструкции Валентина Петровича Глушко (1908-1989), главного конструктора ОКБ-456 (ныне - ОАО «НПО «Энергомаш» имени академика В.П. Глушко»). Но в связи с неоднократными переносами сроков создания двигателя в 1959 г. разработку PH 8К73 прекратили, а проект Е5 закрыли.

Для реализации проекта Е6 в ОКБ-1 под руководством заместителей С.П. Королёва Сергея Сергеевича Крюкова (1918-2005), Б.Е. Чертока и К.Д. Бушуева была разработана новая, четырёхступенчатая PH «Союз» (8К78). Её первые две ступени были аналогичны PH «Восток-Л». Третья ступень (блок «И») имела четырёхкамерный ЖРД, а четвёртая (блок «Л») представляла корректирующе-тормозную двигательную установку КТДУ-5 с однокамерным ЖРД. При стартах с ЛКА ракета именовалась «Молнией».

После передачи С.П. Королёвым (март 1965 г.) работ по непилотируемым КА для исследования ближнего и дальнего космоса Машиностроительному заводу имени С.А. Лавочкина (ныне - ФГУП «НПО им. С.А. Лавочкина») Главным конструктором его ОКБ-301 стал Георгий Николаевич Бабакин (1914-1971).

Георгий Николаевич Бабакин

Новый коллектив разработчиков внёс существенные изменения в Программу «Е». Проект Е7 был закрыт. А в проекте Е6 появилось несколько модификаций: Е6М (мягкая посадка); Е6С (спутник Луны); Е6-ЛФ (фотографирование лунной поверхности с орбиты ИСЛ); Е6-ЛС (лунный спутник для отработки элементов советской пилотируемой лунной программы).

В проекте Е8 на базе унифицированного посадочного модуля - ступени (ПС) с КТДУ-417 для доставки лунохода на поверхность Луны (объект Е8) был создан орбитально-посадочный блок (ОПБ) и разработаны ещё три модификации - объекты Е8-5, Е8-5М (забор и доставка на Землю лунного фунта) и Е8-ЛС (лунный спутник). Запуск ОПБ осуществлялся мощной четырёхступенчатой PH «Протон-К», созданной коллективом под руководством Главного конструктора Владимира Николаевича Челомея (1914—1984).

Владимир Николаевич Челомей

Под Программу "Е" получил дальнейшее развитие и КИК [2].

Согласно Постановлению Совмина СССР от 20.03.58 было установлено следующее его уточнённое штатное наименование: «Центр по управлению работой и эксплуатацией измерительных средств объектов Д и Е», тогда как в предшествующем наименовании шифр Е, т.е. ЛКА, отсутствовал. Также были внесены изменения в состав и дислокацию войсковых частей, получивших закрытое наименование «Отдельный научно-измерительный пункт» (ОНИП). Началось более эффективное их оснащение современными радиотехническими средствами широкого применения. Особое внимание уделялось повышению уровня профессиональной подготовки личного состава КИКа, улучшению условий их жизни как в Центре, так и в местах дислокации ОНИПов.

После запусков первых ИСЗ начался второй период отечественной непилотируемой космонавтики (1958-1959). Для лунной программы он ознаменовался применением телеконтроля для первых двух советских космических аппаратов «Луна-1» и «Луна-2» - и первым в истории телеуправлением беспилотным аппаратом - «Луной-3». Этим работам посвящены главы «Освоение трассы Земля-Луна» и «Обратная сторона Луны».

В третьем периоде (1960-1966) активное исследование Луны и окололунного пространства продолжилась, в частности через совершенствование телеуправления ЛКА, чтобы осуществить мягкую посадку на поверхность Луны, а также создать её искусственный спутник. Об этом - глава «Операция «Мягкая посадка». Искусственные спутники Луны».

Четвёртый период (1967-1982) был отмечен развитием и применением телеуправления в уже многофункциональных ЛКА. Именно на этот период приходятся уникальные по своей значимости достижения отечественной ракетно-космической отрасли в изучении Луны и окололунного пространства.

Его первый этап (1967-1971) представлен в главах «Лунные космические аппараты третьего поколения», «Экипаж лунохода», «Первый робот-геолог на Луне», «Первая передвижная научная лаборатория «Луноход-1», второй (1972-1975) - «Грунт из горного района Луны», «Луноход-2» и третий (1976-1982) -«Завершающий этап советской лунной программы».

В «Послесловии» рассмотрены краткие их итоги, обращается внимание на современное состояние, направления и ближайшие перспективы лунных программ российской и зарубежной космонавтики.

Но прежде хотелось бы ответить на волнующий многих вопрос: «Почему именно СССР стал родоначальником прорыва человечества в Космос?»

Попытка проанализировать неизвестные и новые факты будет сделана в главе «К истокам Космической эры». В ней использованы материалы справочно-энциклопедического характера и периодических изданий - журналов «Новости космонавтики», «Российский космос», других научно - популярных изданий, а также публикации Олега Генриховича Ивановского (1922-2014), Бориса Евсеевича Чертока (1912-2011) и других видных деятелей отечественной космонавтики.

Глава 1 К ИСТОКАМ КОСМИЧЕСКОЙ ЭРЫ

В нашем Отечестве ракетная наука и техника начали развиваться ещё в начале XIX столетия, когда решение проблем военного ракетостроения было поручено Военно-учёному комитету. И прежде всего, следует назвать имя выдающегося русского конструктора, организатора производства и боевого использования ракет генерала Александра Дмитриевича Засядко (1779-1837)^[3]. В 1817 г. он демонстрировал на артиллерийском полигоне в Санкт-Петербурге боевые ракеты своей конструкции, дальность полёта которых достигала 2670 м. А.Д. Засядко считается основателем специализированных войсковых ракетных подразделений Российского государства, показавших свою эффективность во многих боевых действиях начала XIX в. Так, в русско-турецкую войну 1828-1829 гг. применялись пусковые установки, обеспечивающие одновременный запуск до 36 ракет. Это были «предки» знаменитых гвардейских минометов - «катюш».

Одной из самых ярких фигур того времени был генерал Константин Иванович Константинов (1818-1871). С помощью созданного им прибора - баллистического маятника - К.И. Константинов впервые установил конструктивные зависимости движущей силы ракеты и закон изменения её во времени от начала и до конца горения ракетного топлива. В 1861 г. его лекции «О боевых ракетах» были изданы в Париже отдельной книгой, а спустя три года её издали в Санкт-Петербурге. В 1870 г. К.И. Константинова поставили во главе спроектированного им самого крупного в Европе ракетного завода в городе Николаеве-на-Буге, и на котором впервые были применены автоматизированные станки его конструкции. Следует также напомнить, что в 1933 г. «маятник Константинова» успешно использовался сотрудниками Ленинградской Газодинамической лаборатории при испытаниях первого в мире электрического ракетного двигателя.

В числе талантливых русских ракетчиков заметное место принадлежит генералу Карлу Андреевичу Шильдеру (1785-1854), создателю первой в мире ракетной подводной лодки.

К середине XIX столетия на вооружении сухопутных войск, речного и морского флотов России было исключительно отечественное ракетное оружие.

После окончания в 1856 г. Крымской войны и заключения парижского мирного договора военное ведомство потеряло интерес к ракетам. Заказы на производство и поставку боевых ракет в вооруженные силы России к 1887 г. практически прекратились. В 1910 г. был закрыт ракетный завод в Николаеве-на-Буге. Ракеты выпускались только на Шосткинском пороховом заводе.

Тем не менее, конец XIX - начало XX столетий ознаменовались появлением фундаментальных теоретических работ по реактивной технике, а над усовершенствованием ракет продолжали работать энтузиасты.

В истории ракетной техники Николай Иванович Кибальчич (1853-1881) оставил заметный след как автор идеи создания поддерживающей силы за счёт реактивного давления (чего не было в предшествовавших работах). Для этого он предложил использовать цилиндрические реактивные двигатели. Выдающийся инженер-химик, специалист по внутренней баллистике порохов Н.И. Кибальчич был крупным знатоком изготовления и использования взрывчатых веществ. Это им по решению Исполкома революционной террористической организации «Народная воля» была изготовлена бомба, которой был убит царь Александр II.

Считается, что первый летательный аппарат с реактивными двигателями был предложен в 1881 г. Н.И. Кибальчичем, продолжая работать над своим проектом за несколько дней до казни. Как он писал, «...его поддерживает надежда на пользу, которую может принести Отечеству его изобретение».

Как оказалось, и у него были предшественники. Среди них можно назвать Н.М. Соковнина (1811-1894), создавшего проект реактивного летательного аппарата, капитана артиллерии H.A. Телешова (1828-1895), предложившего подобный аппарат с жидкостным реактивным двигателем, военного инженера И.И. Третского (1821-1895), представившего сразу три типа летательных аппаратов - газолётов, приводимых в движение реакцией струи пороховых газов или сжатого воздуха.

В июле 1880 г. публикуется работа С.С. Неждановского (1850-1940), предложившего идею об использовании для летательного аппарата жидкостных реактивных двигателей.

Преподаватель Артиллерийской академии М.М. Поморцев (1851-1916) добивается увеличения почти вдвое дальности полёта ракет (до 8 км) за счёт усовершенствования системы стабилизации.

Военный инженер Н.В. Герасимов в ту же пору, применив гироскопическое устройство, создал прототип современных зенитных управляемых реактивных снарядов.

Событием особой важности стало появление труда «отца авиации» профессора Н.Е. Жуковского (1847-1921) «О реакции вытекающей и втекающей жидкости».

Следует упомянуть книгу А.П. Фёдорова «Новый принцип воздухоплавания, исключающий атмосферу, как опорную среду» (СПб, 1896 г.).

Неоценим вклад в ракетодинамику профессора И.В. Мещерского (1859-1935), опубликовавшего в 1897 г. в Санкт-Петербурге работу «Динамика точки переменной массы».

Уже в советские 1920-е гг. среди многих энтузиастов космических полётов широкую популярность приобрели идеи основоположника теоретической космонавтики, российского учёного в области аэродинамики, ракетодинамики, теории самолёта и дирижабля Константина Эдуардовича Циолковского (1857-1935).

Константин Эдуардович Циолковский

В своих научных трудах, в том числе поразительной по силе интеллекта и научного предвидения работе «Исследования мировых пространств реактивными приборами» (1903), он обосновал необходимость освоения космоса человечеством и принципиальную возможность осуществления космических полётов с помощью ракеты на жидком топливе [3].

Фридрих Артурович Цандер

Один из крупнейших зачинателей и энтузиастов межпланетных сообщений, прекрасный исследователь и широкообразованный инженер Фридрих Артурович Цандер (1887-1933) на конференции изобретателей в 1921 г. представил свой эскизный проект межпланетного корабля.

В научной работе «Перелёт на другие планеты» (1924), посвящённой разработке многоступенчатой ракеты своеобразной формы, он впервые предложил использовать атмосферу в качестве тормозящей среды и планирующего спуска.

А в 1932 г. Ф. Цандер опубликовал свой труд «Проблема полёта при помощи реактивных аппаратов», вошедший в золотой фонд сочинений о ракетной технике [4].

Юрий Васильевич Кондратюк

Один из пионеров космонавтики и звездоплавания Александр Игнатьевич Шаргей, ставший с 15 августа 1921 г. Юрием Васильевичем Кондратюком, в 1919 г. предложил при полётах к небесным телам выводить на орбиту их искусственного спутника космический корабль (КК) с использованием отделяемого от него небольшого взлётно-посадочного аппарата с человеком и возвращения его обратно на КК.

В книге «Завоевание межпланетных пространств», изданной в Новосибирске в 1929 г., Ю.В. Кондратюк независимо от Э.К. Циолковского вывел формулу полёта ракеты и описал последовательность первых этапов освоения космического пространства, устройство межпланетного КК, органов его управления, стабилизации и др. Он впервые предложил конструкцию лунного корабля (ЛК) с разделяющимися орбитальным и посадочным модулями, а базы его снабжения располагать на орбите ИСЛ или на поверхности Луны и, используя солнечную энергию, добывать топливо из лунных пород.

До сих пор многие его выдающиеся научные предвидения этапов развития ракетодинамики, ракетостроения и других проблем, связанных с освоением космоса, используются по мере развития мировой космонавтики. И одно из них заключало схему полёта к телам Солнечной системы, успешно освоенной советской и американской космонавтикой, получившей наименование «трасса Кондратюка» [5].

Колыбелью отечественной ракетно-космической техники принято считать Санкт-Петербург - Петроград - Ленинград. Именно здесь русские учёные и изобретатели А.Д. Засядко, К.И. Константинов, Н.И. Кибальчич, М.М. Поморцев, И.В. Мещерский и многие другие создавали свои проекты и работы в области реактивной и ракетной техники, а затем и космонавтики. Также здесь были впервые опубликованы классические труды К.Э. Циолковского и издана первая в мире энциклопедия «Межпланетные сообщения».

В марте 1921 г. в Москве при военном ведомстве была создана Лаборатория для реализации изобретений Н.И.Тихомирова. Она размещалась на улице Тихвинской, дом 3.

Инженер-химик Николай Иванович Тихомиров (1859-1930) проявил интерес к ракетному делу ещё в 1894 г., когда он сделал вывод, что применявшийся в ракетах чёрный дымный порох не обеспечивает ни значительной дальности, ни стабильности полёта ракет.

Надо отметить, что над созданием бездымного пороха для морских артиллерийских орудий работал великий русский химик Дмитрий Иванович Менделеев (1834-1907).

Выдающийся специалист по внутренней баллистике, выпускник Михайловской артиллерийской академии Иван Платонович Граве также занимался этой проблемой. В 1912 г. он создал бездымный порох на пироксилиновой основе и летучем растворителе, получив патент на его изобретение. В 1915 г. его предложение о применении в ракетах шашек из своего пороха было принято, и год спустя они были изготовлены и испытаны. Однако использование в порохе летучего растворителя вызывало нестабильность горения. Этот недостаток сумел устранить Н.И. Тихомиров, применив нелетучий растворитель - тротил. В результате появился мощный, стабильно горящий бездымный порох. Шашки из пироксилинотротилового пороха (ПТП) горели без дыма, с огромным газообразованием и вполне стабильно.

Проект Н.И.Тихомирова «самодвижущейся мины реактивного движения» - боевой ракеты, в качестве энергоносителя которой можно было использовать не только порох, но и смесь спиртов и нефтепродуктов, в начале 1921 г. признали имеющим важное государственное значение. Главнокомандующий Вооруженными силами Республики С.С. Каменев форсировал через органы Реввоенсовета развёртывание работ по реализации проекта Н.И. Тихомирова.

В 1925 г. лаборатория переехала в Ленинград, а в 1928 г. на её базе создали газодинамическую лабораторию (ГДЛ). Первоначально она находилась в ведении Военно-научно-исследовательского комитета Реввоенсовета СССР, а позднее - Управления военных изобретений Начальника вооружений РККА.

Здесь под руководством М.К.Тихонравова были разработаны и испытаны боевые реактивные снаряды, в которых использовались пороховые ракетные двигатели.

Третьего марта 1928 г. с артиллерийского полигона на Ржевке (в окрестностях Ленинграда) стартовала в воздух одна из них. Соратник Н.И.Тихомирова Владимир Андреевич Артемьев (1868-1962) вспоминал: «Это была первая ракета на бездымном порохе не только в СССР, но и, пожалуй, во всём мире... Созданием этой ракеты был заложен фундамент для конструктивного оформления снарядов к «катюше».

В 1929 г. после окончания Ленинградского университета в деятельность ГДЛ включился В.П.Глушко, с юношеских лет увлекавшийся идеями космонавтики. В апреле 1929 г. В.П. Глушко свою работу по электрическим ракетным двигателям (ЭРД) для предложенного им космического аппарата - «гелиоракетоплана» подал как авторскую заявку в Комитет по делам изобретений. Заявка была одобрена профессором М.В. Шулейкиным (1884—1939) и Н.И. Тихомировым с заключением «о повелительной необходимости безотлагательно приступить к опытным работам». В результате В.Глушко направлен в ГДЛ, где был назначен начальником отдела по разработке и созданию жидкостных и электроракетных двигателей. Надо отметить, что этим изобретением В.П. Глушко более чем на три десятилетия опередил учёных Запада.

Особый вклад в разработку твердотопливных ракет внёс возглавивший ГДЛ в 1930 г. после смерти Н.И. Тихомирова артиллерийский офицер Борис Сергеевич Петропавловский (1898-1933), На посту начальника ГДЛ его сменил дивизионный инженер Николай Яковлевич Ильин, хорошо знакомый с работами лаборатории, поскольку он курировал ихв качестве уполномоченного начальника вооружений РККА. В 1932 г. он передал свои служебные функции военному авиационному инженеру Ивану Терентьевичу Клейменову (1898-1938). Он привлёк к сотрудничеству с ГДЛ К.Э. Циолковского, который стал почётным членом её учёного совета и по-деловому сотрудничал с лабораторией.

При Союзе общества друзей обороны и авиационно-химического строительства СССР (ОСОАВИАХИМ, ныне ДОСААФ - Добровольное общество содействия Армии, Авиации и Флоту) в начале 1931 г. энтузиастами ракетного дела была организована Секция реактивных двигателей, которая в сентябре преобразовалась в московскую Группу изучения реактивного движения (ГИРД). Инициаторами её создания стали Ф.А. Цандер,ставший её руководителем, Владимир Петрович Ветчинкин (1880-1950), Андрей Григорьевич Костиков (1899-1950), Юрий Александрович Победоносцев (1907-1973), Евгений Сергеевич Щетинков (1907-1976) и др.

К.Э. Циолковский и М.К. Тихонравов (Калуга, 17.02.1934 г.)

По приглашению Ф.А. Цандера в начале октября 1931 г. в деятельности ГИРДа на общественных началах стал принимать участие старший инженер авиационного завода №39 С.П.Королёв, вскоре возглавивший научно-технический совет. В июле 1932г. из общественной организации ГИРД была преобразована в научно-исследовательское и опытно-конструкторское учреждение по разработке ракет и двигателей, а по предложению Ф.А. Цандера начальником и председателем технического совета ГИРД назначили С.П. Королёва. В этом же году на работу в ГИРД перешёл М.К. Тихонравов, став начальником бригады, проектировавшей жидкостные ракеты и двигатели для них. В 1933 г. Ф.А. Цандер построил и испытал свой первый реактивный двигатель на жидком топливе - бензине, окисляемом жидким кислородом.

Одновременно с созданием ракет велось строительство пусковой площадки на военно-инженерном испытательном полигоне вблизи посёлка Нахабино Красногорского района Московской области.

Успешный старт первой советской ракеты «ГИРД-09» состоялся 17 августа 1933 г. Её конструктором по праву признан М.К. Тихонравов. 25 ноября того же года с того же полигона удачно стартовала ракета «ГИРД-Х», созданная по проекту Ф.А. Цандера. Её макет установлен на могиле автора в Кисловодске.

Полётами «гирдовских» ракет положено начало широкому фронту исследований в отечественном ракетостроении.

Группы изучения реактивного движения создавались и в других регионах страны.

Так, Ленинградская ГИРД, председателем президиума которой был корабельный инженер Владимир Васильевич Разумов (1890-1967), объединяла около четырёхсот членов. В ЛенГИРДе проводились работы по созданию пороховых и жидкостных ракет для изучения верхних слоёв атмосферы, по конструированию тренажеров для полета человека в космос и др. При ней также были организованы курсы по теории реактивного движения, в которых принимали активное участие знаменитые популяризаторы науки H.A. Рынин и Я.И. Перельман.

ГДЛ, МосГИРД и ЛенГИРД сыграли основную роль в зарождении советского ракетостроения.

Летом 1932 г. и в январе 1933 г. в Ленинграде состоялись встречи их представителей. Руководители вооружения РККА, ознакомившись с их работами, пришли к твердому убеждению о необходимости создания государственного учреждения для теоретической и практической разработки вопросов реактивного движения. Развивающейся стране нужны были талантливые ученые и инженеры.

Михаил Николаевич Тухачевский

По инициативе начальника вооружения РККА Михаила Николаевича Тухачевского (1893-1937) в Москве 21 сентября 1933 г. был создан первый в стране Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ, с 1937 г. - НИИ-3, с 1942 г. - Государственный институт реактивной техники, с 1944 г. - НИИ-1, с 1965 г. -НИИ тепловых процессов, с 1993 г. - Исследовательский центр имени академика М.В.Келдыша, ФГПУ «Центр Келдыша»).

По оценке академика Б.Е.Чертока, видного учёного, разработчика авиационной, ракетной и космической техники в СССР, РНИИ стал первым в стране, да, пожалуй, и в мире, таким государственным научно-исследовательским и опытно-конструкторским учреждением, настоящей кузницей выдающихся ученых и инженеров в области ракетно-космической техники [6].

В соответствии с постановлением Совета Труда и Обороны СССР от 31 октября 1933 г. институт был передан в ведомство Народного комиссариата тяжелой промышленности. Начальником института назначили военного инженера 1 ранга И.Т. Клеймёнова (1899-1938), а его заместителем - С.П. Королёва. Ведущими специалистами института стали В.П.Глушко, Алексей Михайлович Исаев (1908-1971), Георгий Эрихович Лангемак (1898-1938), Василий Павлович Мишин (1917-2001), Ю.А. Победоносцев, Борис Викторович Раушенбах (1915-2001), М.К. Тихонравов и др. Здесь Г.Э. Лангемак и В.П. Глушко создавали свой труд «Ракеты, их устройство и применение», опубликованный в 1934 г. Главной редакцией авиационной аппаратуры.

Кстати, именно Г.Э. Лангемаком, будущим конструктором знаменитой «Катюши», было предложено само слово «космонавтика». Его аналог - термин «астронавтика» - появился на Западе почти одновременно.

Начиная с 1932-го по 1941-й гг. в нашей стране было разработано 118 разнообразных конструкций ракетных двигателей.

В эти же годы проводились и лётные испытания создаваемых новых серий ракет. Так, с 5 марта по 19 мая 1939 г. прошли испытания 16 ракет с воздушно-реактивным двигателем. Это были первые в мире полёты двухступенчатых ракет, одна из которых достигла высоты 1800 метров.

Лишь в 1949 г., т.е. через 10 лет, в США провели испытания двухступенчатой ракеты «Бампер».

К году Великой Победы только в РНИИ созданы более 150 конструкций различных двигателей, около 50 крылатых и баллистических ракет, ракетопланов, первые образцы ракетного вооружения, часть из которых успешно прошли лётные испытания, в том числе и легендарная «Катюша».

И в других странах трудились над созданием ракет. Следует вспомнить пионеров и основоположников теоретической космонавтики: английского инженера Уильяма Гейла (1797-1870), немецких и австрийских учёных и инженеров Иоганнеса Винклера (1897—1947), Франца фон Гефта (1882-1954), Германа Гансвиндта (1856-1934), Вальтера Гомана (1880— 1943), Германа Юлиуса Оберта (1894—1989), Гвидо фон Пирке (1880-1966), Эйгена Зенгера (1905-1964), Франца Улинского (1890-1977), американских учёных Роберта Хитчингса Годдарда (1882-1942), Теодора фон Кармана (1881-1963), французского учёного Робера Эсно-Пельтри (1881-1957) [7, 8].

Наши учёные и конструкторы скромно оценивали результаты своих первых работ, к тому же об их успехах практически ничего не сообщалось в мировой печати. Зарубежная пресса тех лет широко рекламировала якобы сделанные важные открытия и изобретения в области реактивного движения их учёными, зачастую выдавая ожидаемые результаты за достигнутые. Такой подход к освещению работ создавал впечатление, что советская ракетная техника развивается медленно и безуспешно. Но факты свидетельствуют о том, что Советский Союз является не только родиной теории реактивного движения и космических ракет, но и первой страной, развернувшей большую экспериментальную работу в области ракетной техники.

Тоталитарное гитлеровское государство, начиная с середины 1930-х гг., активно озаботилась военным применением ракетной техники. Командование вермахта решило, что работы пионеров идеи межпланетных сообщений по разработке примитивных ракетных двигателей можно практически реализовать для ракетного вооружения.

По предложению руководителя управления артиллерийского вооружения Сухопутных войск генерала Карла Беккера, автора учебника «Баллистика», в 1934 г. создаётся специальное подразделение по ракетной технике,которое возглавил капитан артиллерии Вальтер Дорнбергер (1895-1980), ставший руководителем ракетной программы Германии. В его подчинение был принят 22-летний талантливый конструктор Вернер Магнус Максемилиан Фрайхерр фон Браун (1912-1977), возглавивший научно-конструкторскую часть этой ракетной программы. Его первое научное исследование «Теория дальних ракет» было опубликовано в 1931 г.

На полигоне в Куммерсдорфе, под Берлином приступили к созданию первых опытных баллистических ракет дальнего действия, получивших порядковые индексы А-1, А-2 и А-3. В ходе испытаний впервые в истории ракетной техники удалось осуществить вертикально управляемый старт свободно стоящей на стартовом столе ракеты А-3 и применить гиростабилизированную платформу.

Осенью 1936 г. фашистская Германия на острове Узедом, на Балтийском побережье близ деревушки Пенемюнде начала строительство секретного Армейского исследовательского центра. Он предназначался для разработки, производства и испытаний ракеты А-4 (Aggregat-4), впоследствии названной «Фау-2» (V-2, от Vergeltungswaffe - «оружие возмездия»).

Руководителя ракетных разработок германских вооружённых сил полковника Вальтера Дорнбергера назначили руководителем полигона, главным конструктором ракетных двигателей доктора Вальтера Тиля, а техническим директором центра Вернера фон Брауна, будущего всемирно известного создателя первых в мире баллистических ракет дальнего действия (БРДД) и руководителя лунной программы «Сатурн-Аполлон». Его уже тогда высоко ценили за его талант, инициативу и редкостную интуицию. Здесь же в 1940 г. он приступил к разработке проекта межконтинентальной двухступенчатой управляемой баллистической ракеты.

Вернер фон Браун

1 сентября 1939 г. началась Вторая мировая война, театр боевых действий которой затронул территории более сорока стран трёх континентов и четырёх океанов.

Первая небольшая серия ракет А-4 к лету 1942 г. практически была готова к лётным испытаниям.

3 октября 1942 г. состоялся её успешный старт. Ракета, впервые преодолев скорость звука, достигла высоты 85 км и упала на расстоянии 190 км от места запуска.

Параллельно шла подготовка к серийному выпуску и боевому применению баллистических ракет - «оружия возмездия», с помощью которого Гитлер намеревался осуществить свои агрессивные замыслы по завоеванию нацисткой Германией всего мира.

В апреле 1943 г. прошли успешные испытания ракеты А-4 на максимальную дальность 330 км.

В июле в Тюрингии, близ Нордхаузена началось строительство подземного завода «Миттльверк», рассчитанного на выпуск до тридцати ракет в сутки. Они предназначались в основном для обстрела территории Англии.

Но 17 августа 1943 г. британские ВВС совершили внезапный налёт на Пенемюнде. 597 бомбардировщиков сбросили на полигон тысячи фугасных и зажигательных бомб. Погибло 735 человек, много ведущих специалистов, в том числе Вальтер Тиль. Этот налёт, а также бомбёжки заводов Германии и пусковых установок, развёрнутых на побережье Франции, привели к задержке серийного выпуска А-4 примерно на полгода.

В конце августа вермахт принял решение о развёртывании резервного испытательного полигона «Хайделагер» в Польше в районе Дебице.

Через год изделие поступило на вооружение.

С сентября 1944 г. и по март 1945 г. по городам Англии, Бельгии, Нидерландов и Франции было выпущено около 2000 ракет. Но из-за низких технических характеристик ракета А-4 так и не стала реальным высокоэффективным оружием.

14 февраля 1945 г. с полигона Пенемюнде состоялся последний пуск ракеты А-4.

Шёл заключительный, победный этап мировой войны. Красная Армия освобождала Польшу, Венгрию, Румынию, Югославию, Австрию и другие государства. В это время армии союзников завоёвывали территории восточной Германии, где в основном были сосредоточены немецкие заводы, научно-исследовательские и испытательские учреждения по созданию ракетной техники.

17 февраля генерал доктор Вальтер Дорнбергер и барон, член национал-социалистической партии, штурмбанфюрер СС Вернер фон Браун вместе с научно-техническими сотрудниками (в большинстве своём они были военными преступниками), оборудованием и всеми архивами покинули Пенемюнде.

2 мая они в Баварских Альпах сдались в плен американским войскам.

Всего американцам на оккупированной ими территории удалось захватить и вывезти более 100 испытанных боевых ракет, пусковые установки, заправочное и стартовое оборудование, кислородный завод, военный персонал, имевший опыт стрельбы по Англии, более 500 научно-технических специалистов и 600 членов их семей, практически всю документацию и отчёты по разработкам образцов ракетной и ядерной техники. Это были ценнейшие трофеи, сыгравшие впоследствии значимую роль в известных достижениях американского ракетостроения и космонавтики.

4 мая войска Маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского (1896-1968) без боя заняли полигон в Пенемюнде.

Но первые сведения о новом сверхсекретном «оружии возмездия» Гитлера приходят советской разведке лишь в июле 1944 г., когда Красная Армия, освобождая Польшу, подошла к району Дебице.

Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль обратился 13 июля с личным и строго секретным посланием к И.В. Сталину, в котором просил «... дать надлежащие указания о сохранении той аппаратуры и устройства в Дебице, которые Ваши войска смогут захватить после овладения этим районом, и если бы затем Вы предоставили возможность для изучения этой экспериментальной станции нашими специалистами».

И.В. Сталин разрешил допустить англичан к осмотру полигона. В то же время нарком авиационной промышленности Алексей Иванович Шахурин (1904-1975) получил указание направить команду специалистов для максимального изучения всего, что будет найдено, ещё до того, как туда попадут англичане. В эту команду вошли и сотрудники НИИ-1 Ю.А. Победоносцев, М.К. Тихонравов и несколько их непосредственных технических помощников.

Начальнику Управления вооружения Гвардейских миномётных частей (ГМЧ), генерал-майору артиллерии Андрею Илларионовичу Соколову (1910-1976) поручили возглавить государственную комиссию по обследованию этого полигона, что позволило уже через несколько месяцев после Победы приступить к воссозданию немецких БРДД.

В апреле 1945 г. решением Государственного комитета обороны (ГКО) создаётся группа во главе с начальником Научного института самолётного оборудования (НИСО) генерал-майора авиации Николая Ивановича Петрова. На неё возложили особые полномочия по осмотру, изучению, отбору образцов и материалов немецкой техники. В её состав включили А.М. Исаева и Б.Е. Чертока. [6, 9]

После капитуляции фашистской Германии для изучения трофейной немецкой ракетной техники и средств её применения была создана Советская техническая комиссия. И.В. Сталин поручил руководство комиссией сначала А.И. Шахурину, а затем - генерал-майору Льву Михайловичу Гайдукову (1911-1999), члену военного совета ГМЧ, заведующему отдела ЦК ВКП(б).

В состав комиссии вошли Владимир Павлович Бармин (1909-1993), Евгений Яковлевич Богуславский (1917-1969), Леонид Александрович Воскресенский (1913-1965), В.П. Глушко, А.М. Исаев, С.П. Королёв, Виктор Иванович Кузнецов (1913-1991), В.П. Мишин, Николай Алексеевич Пилюгин (1908-1982), Ю.А. Победоносцев, Михаил Сергеевич Рязанский (1909-1987), Б.Е. Черток, генералы А.И. Соколов и Александр Фёдорович Тверецкий (1904—1992), полковники Александр Григорьевич Мрыкин (1905-1972), Георгий Александрович Тюлин (1914-1990) и Павел Ефимович Трубачёв, майор Яков Исаевич Трегуб , капитан Керим Алиевич Керимов (1927-2003), старший лейтенант Юрий Александрович Мозжорин (1920-1998) и другие специалисты. Все они со временем выросли в создателей ракетно-космической техники и руководителей отрасли.

Гражданскому персоналу комиссии присвоили воинские звания старших офицеров, выдали обмундирование, пистолет ТТ с двумя обоймами и соответствующие документы.

Было сформировано несколько групп, направленных в советскую зону оккупации Германии, для поисков и восстановления технической документации и готовых образцов баллистических управляемых ракет дальнего действия, в основном «Фау-2», ракет ПВО «Вассерфаль» и «Шметтерлинг», экспериментальных крылатых ракет дальнего действия A-4b (А-9) и др.

Активная деятельность советских специалистов началась в мае 1945 г.

По своей инициативе А.М. Исаев и Б.Е. Черток для воспроизводства образцов «оружия возмездия» привлекли немецких специалистов и летом 1945 г. в Бляйхероде создали первый совместный советско-германский ракетный институт, названный ими же RABE - RAketenBau und Entwicklung Bleicherode («Строительство ракет в Бляйхероде»).

Вскоре для работы в институте из Москвы прибыли H.A. Пилюгин, Л.A. Воскресенский, В.П. Мишин, Александр Яковлевич Березняк (1912-1974), Евгений Митрофанович Курило, Василий Иванович Харчев и Семён Гаврилович Чижиков. Как начальник института, Б.Е. Черток назначил своим первым заместителем и главным инженером H.A. Пилюгина. Через советскую военную администрацию в Германии (СВАГ) он организовал приглашение на работу немецких учёных и высококвалифицированных инженеров определённых специальностей. Так в институте появились первоклассный теоретик и инженер по гироскопии и теоретической механики доктор Курт Магнус, автоматическому управлению -доктор Ганс Хох, рулевым машинам - доктор Манфред Блазиг, баллистическим расчётам профессор Вольдемар Вольф, аэродинамике - доктор Вернер Альбринг, боевым стрельбам ракетами «Фау-2» - Гейтц Фибах и заместитель Вернера фон Брауна по радиоуправлению ракетами и электрическим системам Гельмут Греттруп.

С августа в институте работали Е.Я. Богуславский, В.И. Кузнецов, Ю.А. Победоносцев, М.С. Рязанский, а также представители ГАУ Г.А. Тюлин, Ю.А. Мозжорин, П.Е. Трубачёв и К.А. Керимов. Становление института фактически завершилось.

В сентябре в Бляйхерод прибыл С.П. Королёв, включённый в Советскую техническую комиссию, с полномочиями создания группы «Выстрел». На неё возлагалась организация службы по изучению предстартовой подготовки ракет к пуску, заправочного и пускового оборудования, техники прицеливания, расчёта полётного задания, инструкций для личного состава огневых расчётов и всей необходимой документации.

В начале февраля 1946 г. на базе института RABE создаётся институт «Нордхаузен», руководителем которого назначают Л.М. Гайдукова, а его первым заместителем и главным инженером С.П. Королёва. Это крупное научно-производственное объединение включало завод «Монтанья» по двигателям и турбонасосным агрегатам и базу для их испытаний (руководитель В.П. Глушко); «Завод №3» по восстановлению технологии производства и сборки ракет (руководитель - Е.М. Курило); КБ «Олимпия» по восстановлению документации и технологического оборудования (руководитель - В.П. Мишин); расчётно-теоретическая группа по баллистике и аэродинамике (руководитель полковник Г.А. Тюлин); военное представительство (руководитель - полковник А.Г. Мрыкин) и другие структурные подразделения, которыми руководили В.И. Кузнецов, H.A. Пилюгин, М.С. Рязанский и Б.Е. Черток. Немецких специалистов и рабочих, а их численность доходила до семи тысяч человек, обеспечивали зарплатой, жильём и продуктовыми пайками.

Со стороны руководства страны над этим институтом шефствовали Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков (1896-1974) и главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов (1899-1968), а также заместитель министра НКВД по военной разведке генерал-полковник Иван Александрович Серов.

Группу «Выстрел», которая значительно расширилась, возглавил Л.A. Воскресенский. В неё вошёл и Виктор Адамович Рудницкий (1910— 2002), организовавший поиск и восстановление подъёмно-транспортного, заправочного и пускового оборудования.

А в Берлине создали институт «Берлин» (начальник Ю.А. Победоносцев, главный инженер В.П. Бармин) по тематике зенитных управляемых ракет.

В конце февраля 1946 г. С.П. Королёв подготовил доклад правительству об объединении усилий научных, конструкторских и промышленных организаций по созданию отечественной ракетной техники. Министр вооружения Дмитрий Фёдорович Устинов (1908-1984) и начальник Главного артиллерийского управления маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев (1898-1972) поддержали эти предложения, в том числе и по организации работ в оккупированной Германии.

17 апреля докладная записка, подготовленная Д.Ф. Устиновым и его первым заместителем Василием Михайловичем Рябиковым (1907-1974), была представлена И.В. Сталину, который 13 мая 1946 г. подписал поистине историческое постановление Совета министров СССР № 1017-419419сс «Вопросы реактивного вооружения» под грифом «Совершенно секретно (особая папка)». Текст постановления подготовили Николай Александрович Вознесенский (1903—1950)^[4], Д.Ф. Устинов и В.М. Рябиков. Согласно постановлению был образован Специальный комитет по военной технике, всем министерствам и ведомствам предписывалось «...считать работы по развитию реактивной техники важнейшей государственной задачей», выполнять задания как первоочередные.

Можно считать, что с этого времени было положено началу становления и развития ракетно-космической отрасли в СССР.

В стране создаётся инфраструктура ракетной отрасли: от руководящих и обеспечивающих органов до производственных и испытательных объектов.

Принимается решение и об основных организациях-исполнителях, назначаются их руководители.

Что же конкретно для становления ракетной науки и индустрии было сделано? На базе завода № 88, входившего в систему Министерства вооружения, в г. Калининграде (ныне г. Королёв) Московской области (ст. Подлипки) создаётся союзный головной институт по ракетному вооружению - НИИ-88. Его структура состояла из научно-исследовательских, проектно-конструкторских отделов, специального конструкторского бюро (СКВ) и опытного завода. В СКВ начальником отдела проектирования БРДД назначили С.П. Королёва.

В 1946 г. создаётся НИИ Академии артиллерийских наук (НИИ-4 ААН, ныне 4 ЦНИИ МО, г. Юбилейный, ст. Болшево). Его начальником утвердили генерал-лейтенанта артиллерии Алексея Ивановича Нестеренко (1908-1995).

Начальником создаваемого в посёлке Капустин Яр Астраханской области первого полигона для испытаний ракетного вооружения, в том числе ракет дальнего действия, назначили генерал-майора артиллерии Василия Ивановича Вознюка (1907-1976). Ныне это полигон «Капустин Яр» - 4 Межвидовой Государственный Центральный полигон МО РФ.

Василий Иванович Вознюк

Как создавался полигон, генерал-полковник артиллерии В.И. Вознюк вспоминал: «Впечатление о местности и условиях расквартирования было удручающее: степь, такыры, солончаки, пески, колючки, жара и ветер, иногда переходящий в песчаные бури, и множество сусликов. Ни одного дерева, ни одного населённого пункта. Надо представить, насколько трудно было в течение 4-5 месяцев (с мая по сентябрь) сосредоточить на полигоне несколько тысяч человек, обеспечить их питанием, водой, прачечными, тёплым жильём, так как надвигалась суровая зима. Надо отдать должное тем, кто безропотно выехал в район с тяжёлыми климатическими условиями, в абсолютно неблагоустроенный гарнизон, большой пыльный палаточный и земляночный лагерь» [10].

Не ожидая окончания сооружения железнодорожных путей, бетонных дорог, водоводов и линий электропередач, строительство развернули одновременно на всех площадках.

К началу лётных испытаний были построены основные объекты.

С июля 1947 г. началось формирование и ракетных частей.

В составе Группы советских войск в Германии 15 августа 1946 г. в деревне Берке под Зондерсхаузеном была создана 72 инженерная бригада особого назначения (БОН) Резерва главного командования. Командиром этого первого ракетного соединения, вооружённого трофейными «Фау-2», назначили генерал-майора артиллерии А.Ф. Тверецкого.

По инициативе С.П. Королёва, Л.А. Воскресенского, а затем и А.Ф. Тверецкого на немецких вагоноремонтных заводах были разработаны и созданы специальные железнодорожные составы - ракетные поезда: один для промышленников, другой - для военных. Поезд состоял из не менее двадцати вагонов и платформ, оснащённых необходимым оборудованием для обеспечения испытаний и пуска ракет из любого места, где имеется железная дорога. Наверняка, этот опыт пригодился и при создании в РВСН боевого железнодорожного ракетного комплекса (БЖРК).

В августе 1946 г. в Германию прибыла высокая правительственная комиссия во главе с маршалом артиллерии Николаем Дмитриевичем Яковлевым (1898-1972), которой поручили оценить выполнение задач, поставленных перед Советской технической комиссией. Член комиссии министр вооружения, генерал-полковник Д.Ф. Устинов высказал своё мнение, что «...здесь проделана большая и важная работа, и нашей промышленности надо вначале точно воспроизвести немецкую технику, а затем сделать свою, доказав, что можем делать не хуже».

Л.М. Гайдукову и С.П. Королёву приказали готовить подробные отчёты о деятельности института «Нордхаузен», так как работы в Германии предполагается завершить к концу года. В связи с этим, собранные ракеты, двигатели, турбонасосные агрегаты, бортовые приборы, специальную аппаратуру и оборудование для автономных и комплексных испытаний ракет, всё станочное, лабораторное, испытательное и другое оборудование стали готовить, а также эксплуатационно-техническую документацию к отправке в Советский Союз.

В начале октября в кабинете Л.М. Гайдукова состоялось закрытое совещание, которое проводил генерал-полковник И.А. Серов. Он подтвердил решение правительства о завершении работ в Германии. Л.М. Гайдукову поручили отобрать немецких специалистов, которые могут принести пользу, работая в Союзе, представить их список и краткие характеристики.

Около 500 немецких специалистов и членов их семей (по желанию) с домашним имуществом и мебелью 25 октября эшелоном отправились к месту их будущей работы, но теперь уже на советских предприятиях. И не в качестве военнопленных, как это сделали союзные войска. В НИИ-88 прибыли высококвалифицированные учёные и инженеры, в том числе 13 профессоров, 32 доктора-инженера, 85 дипломированных инженеров и 21 инженер-практик.

«Нашим» специалистам были предоставлены достаточно хорошие (по тем временам) жилищные и материальные условия. За свой труд многие из них отмечались государственными и ведомственными наградами. А крупный учёный, профессор, доктор, барон Манфред фон Арденне был удостоен звания Героя Социалистического Труда за участие в создании атомной бомбы.

В январе 1947 г. большая часть состава советских специалистов прибыли в Москву.

Летом 1947 г. личный состав 72 инженерной бригады с ракетами «Фау-2», наземным подъёмно-транспортным, заправочным и стартовым оборудованием прибыл в район Подлипок.

Подводя итоги почти двухгодичной деятельности советских специалистов, можно констатировать, что решение правительства о создании на территории самой Германии, сохранившей достаточно мощный технический потенциал, системы по изучению и восстановлению трофейной немецкой ракетной техники и средств её применения с привлечением немецкого персонала себя оправдало. Это позволило сэкономить колоссальные средства и время для становления нашей отечественной ракетной техники. Начинать разработку и строительство ракетно-космических комплексов, требующих подобных масштабов работ, наша страна в тяжёлый послевоенный период обеспечить не могла.

По мнению С.П. Королёва, одним из важнейших результатов, «...самое ценное, чего мы там достигли, - создали основу сплочённого творческого коллектива единомышленников» [11].

Все последующие достижения нашей космонавтики создавались трудом отечественных учёных, инженеров и рабочих.

Таким образом, имевшиеся у Германии разработки в области ракетной техники были изучены и в США, и в СССР.

Но каждая из этих стран в начале послевоенного этапа развития ракетной техники воспользовалась трофейными материалами по-своему.

Практически сразу после окончания Второй мировой войны новое государственное руководство США приняло доктрину по завоеванию мирового господства, развязав новую так называемую, «холодную войну». При этом планы ведения атомной войны против СССР и его союзников стали разрабатываться Пентагоном уже в 1946 г. Угроза применения ядерного оружия стала реальностью, когда вблизи границ СССР американцы развернули стартовые позиции боевых ракет и проводили провокационные полёты атомных бомбардировщиков.

Естественно, государственные и партийные органы нашей страны в тяжелейших условиях послевоенного времени были вынуждены вновь мобилизовать весь научно-технический потенциал и производственные мощности оборонной промышленности, чтобы добиться паритета в области стратегических вооружений с экономически могучим потенциальным противником.

Зарождается ядро будущей ракетно-космической отрасли. По инициативе С.П. Королёва, наделённого особыми организаторскими способностями, предлагается новая структура технического руководства всеми работами по созданию ракетных комплексов дальнего действия. Он выделил 6 головных КБ, входящих в 6 различных министерств, между которыми распределил все работы по созданию этих комплексов. Для решения всех принципиальных вопросов было образовано неформальное объединение - Совет Главных конструкторов. Хотя Совет не имел официального государственного статуса, авторитет принимаемых им решений был определяющим для ЦК КПСС и СМ СССР.

В его первый состав входили В.П. Глушко - главный конструктор ракетных двигателей, H.A. Пилюгин - главный конструктор автономной системы управления, М.С. Рязанский -главный конструктор систем радионавигации и радиоуправления, В.П. Бармин - главный конструктор наземного заправочного, транспортного и стартового оборудования и В.И. Кузнецов -главный конструктор гироскопических командных приборов.

Позднее туда вошёл А.Ф. Богомолов - главный конструктор средств радиотелеметрии и траекторных измерений.

Во главе с основоположником практической космонавтики, главным конструктором ракетной системы в целом С.П. Королёвым Совет стал впоследствии самым влиятельным органом в развитии всей отечественной космонавтики.

Совет Главных конструкторов. Слева направо: А.Ф. Богомолов, М.С. Рязанский, H.A. Пилюгин, С.П. Королёв, В.П. Глушко, В.П. Бармин,В.И. Кузнецов

По меткому выражению директора ЦНИИмаша генерал-лейтенанта Ю.А. Мозжорина, это они «запалили костёр современной космонавтики».

А первая ракета? В сентябре 1947 г. специальным поездом 72 бригада отправилась с территории завода НИИ-88 в Капустин Яр. На полигоне военные строители завершали ввод в строй стартовой площадки и монтажно-испытательного корпуса.

18 октября в 10 ч 47 мин стартовой командой БОН был осуществлён первый старт «Фау-2». Всего состоялось одиннадцать пусков этих ракет, из них пять, вывезенных из Германии, и шесть, собранных в Подлипках из немецких агрегатов, узлов и деталей. Но только пять из них дошли до цели.

Тем не менее, испытания позволили как военным, так и гражданским специалистам овладеть основами практической ракетной техники. Это позволило в 1948 г. приступить к испытаниям первых отечественных баллистических ракет Р-1 (изделие 8А11) с дальностью полёта 270 км. Лётноконструкторские испытания (ЛКИ) подтвердили надёжность корпуса, головной части, двигателей, агрегатов, узлов, энергетических, пневматических и других систем изделия уже отечественного производства, а также слаженность личного состава боевых расчётов. Производство ракет потребовало создания средств перевозки жидкого кислорода - окислителя ракетного топлива. На Мариупольском заводе имени Ильича разработали первые отечественные криогенные цистерны 21Н, а затем - 21Н1.

С 1949 г. С.П. Королёв с участием главных конструкторов и академических институтов развернул работы по созданию экспериментальных «единичек» для исследовательских целей Р-1А. За шесть лет их пять модификаций четырнадцать раз поднимали научные приборы и подопытных животных на высоту 100 км. Затем появились на базе Р-2(8Ж38) с дальностью полёта 600 км -«двойки», на которых собачки совершали полёты на высоту 200 км, находясь в условиях невесомости около шести минут. А с применением ракеты Р-5 (8К51) с дальностью полёта 1200 км -«пятёрки», которая достигала высоты 450 км, состояние их невесомости в отделившейся головной части ракеты при свободном падении длилось около 9-10 мин.

Рис. 1. Старт ракеты 8А11

Осенью 1950 г. меняется структура НИИ-88, а королёвский отдел СКБ преобразовали в опытное конструкторское бюро - ОКБ-1. Сергей Павлович стал его главным конструктором и начальником.

В начале 1952 г. правительство приняло решение срочно готовить для оборонных предприятий специалистов ракетной и другой оборонной техники. В связи с этим, в технических вузах Москвы, Ленинграда, Днепропетровска, Казани, Краснодара, Куйбышева, Самары, Таганрога и других городах страны создаются факультеты, кафедры и лаборатории ракетного профиля, а также ускоренные, двухгодичные курсы подготовки инженеров из выпускников техникумов, имеющих опыт работы по специальности.

Развивающимся ракетным войскам срочно требовались высококвалифицированные, профессиональные офицеры специалисты-ракетчики, способные нести непрерывное боевое дежурство в различных степенях готовности, обеспечить грамотную эксплуатацию и боевое применение всё новых и новых стратегических комплексов, принимаемых на вооружение.

Рис. 2. В полёте ракета 8Ж38

Кроме того, на них возлагались задачи проведения совместных с НИИ, КБ (СКБ, ОКБ) и промышленностью ЛКИ новых образцов ракетно-космической техники, выполнение военных, научных и народнохозяйственных программ.

Постановлением Советского правительства с начала 1950-х гг. к выпуску молодых специалистов в области ракетостроения приступили высшие и средние военные учреждения, в том числе Артиллерийская академия имени Ф.Э. Дзержинского, Ростовское высшее артиллерийское инженерное училище, Камышинское артиллерийское техническое училище, Рижское высшее артиллерийское инженерное училище (с 1958 г.) и др.

В кратчайшие сроки были созданы и ядерные боеприпасы.

В начале 1953 г. С.П. Королёв подготовил предложения о создании двухступенчатых баллистических и крылатых ракет.

13 февраля 1953 г. И.В. Сталин подписал постановление, утвердившее эти предложения.

Девятнадцати министрам было предписано обратить особое внимание на своевременное и качественное выполнение всех заданий, утверждённых этим постановлением. Персональная ответственность за разработку управляемой двухступенчатой баллистической ракеты была возложена на С.П. Королёва.

В результате была сформирована мощная кооперация предприятий, на которую возлагалось создание новых боевых ракетных комплексов для БРДД, способных поразить любую цель на территории США.

К этому времени разработчики ядерной головной части в процессе работы почти вдвое увеличили её массу с 3 до 5,5 т, и С.П. Королёву пришлось на порядок увеличивать стартовую массу ракеты с 28 до 280 т.

Как начиналась знаменитая «семёрка»? В январе 1954 г. на заседании Совета главных конструкторов С.П. Королёв доложил предложения, связанные с увеличением массы головной части ракеты, которая в технической документации называлась «изделие 8К71». Ей был присвоен секретный индекс «Р-7». И тогда создатели новой ракеты для открытого употребления окрестили её «семёркой».

20 мая 1954 г. вышло Постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 956-408сс о разработке, изготовлении и испытании первой многоступенчатой баллистической ракеты «Р-7» с межконтинентальной дальностью, способной поразить цели в любом районе земного шара, ныне ставшей легендарной «семёрки».

Создавая такую ракету, С.П. Королёв видел в ней и осуществление своей заветной мечты - полёт в космос.

Михаил Клавдиевич Тихонравов

27 мая 1954 г. в письме Д.Ф. Устинову писал: «По Вашему указанию представляю докладную записку тов. М.К. Тихонравова «Об искусственном спутнике Земли...». В ней впервые акцентируется внимание на создание ИСЗ как «...неизбежный этап на пути развития ракетной техники, после которого станут возможными межпланетные сообщения», и делается вывод о том, что «...вопросы приоритета государства должны стать главным аргументом для всего последующего развития космонавтики». И далее: «Проводящаяся в настоящее время работа нового изделия с конечной скоростью около 7000 м/с позволяет говорить о возможности создания в ближайшие годы искусственного спутника Земли... Можно будет достичь необходимую для спутника конечную скорость 8000 м/с».

О создании искусственных спутников думали не только в нашей стране. В США одним из первых проектов в 1954 г. стал «Орбитер», годом позже - проект «Авангард».

20 ноября 1954 г. эскизный проект «изделия 8К71» был одобрен Совмином.

Разработка и создание наземного стартового оборудования ракетных комплексов было возложено на созданное Государственное союзное конструкторское бюро специального машиностроения (ГСКБ «Спецмаш»), преобразованное из СКБ при заводе «Компрессор». Его начальником и главным конструктором назначили В.П. Бармина.

Особое внимание было уделено заправочному комплексу для новых ракет.

Ещё в январе 1953 г. разработка криогенных цистерн от Мариупольского завода перешла к Уралвагонзаводу, выпускавшему танки и грузовые вагоны. Благодаря наличию производственных площадей и, конечно, высокой квалификации рабочих, инженеров и учёных отраслевых институтов, завод уже в октябре наладил серийный выпуск цистерн нового образца 8Г52 и доставку жидкого кислорода на ракетные полигоны.

Техническое задание на разработку комплекса, утверждённое 27 августа 1954 г. С.П. Королёвым и В.П. Барминым, было поручено Уралвагонзаводу, при котором учредили особое конструкторское бюро по криогенной технике и наземному транспортному оборудованию - ОКБ-250 во главе с Мефодием Веремьевым. И к весне 1957 г. коллектив завода решил задачу заправки баков «семёрки» жидким кислородом, создав железнодорожный заправщик 8Г117 и дозаправщик 8Г118, а также специзделие 8Г128 для хранения и доставки жидкого азота, используемого для наддува баков ракеты.

Вся сложнейшая техника и оборудование, создаваемая на предприятиях военно-промышленного комплекса, проходили строгую военную приёмку, что обеспечивало необходимые качества и надёжность при отработке их в реальных условиях полёта.

На основании результатов совещаний с ведущими учёными страны во главе с академиком М.В. Келдышем, Совет главных конструкторов в августе того же года внёс в СМ СССР предложения по организации работ над искусственными космическими объектами. Они были рассмотрены и утверждены.

12 февраля 1955 г. ЦК КПСС и СМ СССР принял постановление № 292-181 «О новом полигоне для Министерства обороны СССР», которое предписывало «создание в 1955-1958 гг. научно-исследовательского и испытательного полигона для лётной отработки изделий Р-7, «Буря» «Буран».

После долгих и трудных поисковых и изыскательских работ рекогносцировочная комиссия определила место дислокации полигона в безлюдной части полупустыни Бетпак-Дале в районе полустанка Тюра-Там Кзыл-Ординской области Казахской ССР на берегу реки Сыр-Дарья.

Непосредственная ответственность за создание нового полигона была возложена на маршала артиллерии Митрофана Ивановича Неделина (1902-1960). Руководителем строительства полигона назначили полковника Георгия Максимовича Шубникова. 15 марта 1955 г. первым начальником полигона назначается генерал-лейтенант артиллерии А.И. Нестеренко.

Алексей Иванович Нестеренко

Ни у нас, ни в мире не было опыта проектирования и строительства столь сложных, по существу, уникальных сооружений и комплексов.

Люди трудились в тяжелейших природных условиях: температура воздуха летом доходила до 45 градусов в тени, а зимой - до 50 градусов мороза, сплошная пыль вокруг и внутри, густая грязь под ногами, множество змей и ядовитых пауков, отсутствие питьевой воды и возможности нормально отдохнуть, при этом - крайне сжатые сроки сдачи объектов. И эти сроки выполнялись. За военными строителями шли создатели наземного оборудования для испытаний и запуска ракет. Эту задачу решала группа конструкторских организаций и предприятий при ГСКБ специального машиностроения, руководимым В.П. Барминым. Вместе с промышленниками работали и военные испытатели новой ракеты.

Один из активных организаторов и участников строящегося полигона главный инженер Главного управления специального строительства МО генерал-майор Михаил Григорьевич Григоренко писал: «Требования к точности изготовления, прочности и долговечности конструкций были предельно высокими... Без повседневной изобретательности, творчества, инженерной смелости, без умения идти на риск успеха добиться было бы невозможно».

Благодаря героическим усилиям восемнадцатитысячного, но единого военно-гражданского коллектива, уже в конце 1956 г. стартовая площадка, монтажно-испытательный корпус и другие основные сооружения были готовы к проведению испытаний и запуску ракет, о чём 29 декабря министр обороны Маршал Советского Союза Г.К. Жуков доложил письменно в Президиум ЦК КПСС.

Вспоминают, когда об этом сообщили С.П. Королёву, то он не поверил. Ведь впервые в мире всего за 28 месяцев был создан такой испытательный комплекс... в пустыне! Он получил наименование «Научно-исследовательский и испытательный полигон №5 Министерства обороны СССР» (ныне космодром «Байконур»).

М.В.Келдыш и С.П.Королёв на полигоне Тюра-Там

Почему Байконур? Населённый пункт с таким названием расположен в Казахстане в трёхстах километрах северо-западнее от Тюра-Тама. При полёте в космос Ю.А.Гагарина в целях сохранения секретности месторасположения старта указали Байконур. С тех пор полигон Тюра-Там стал космодромом «Байконур».

На полигоне сформировался коллектив и тоже уникальный. В него входили военнослужащие испытательных управлений и ракетных частей, военные строители, гражданские испытатели и «монтажники». Многие солдаты срочной службы, имевшие законченное и незаконченное высшее образование, по окончании службы оставались на полигоне, поступая на работу в организации, связанные с ракетной техникой.

30 января 1956 г. вышло Постановление СМ СССР №149-88, в котором определялся срок (1957-1958 гг.) создания ИСЗ («Объекта Д»)^[5]и его пробного пуска ракетой Р-7 в 1957 г.

«Объект Д», который должен был открыть космическую эру, весил более 1327 кг и имел наборту 12 научных приборов, разработкой которых занималась группа учёных под руководством академика М.В. Келдыша. Это была полноценная автоматическая космическая научная лаборатория.

В феврале 1956 г. на полигоне Капустин Яр состоялся первый в мире запуск ракеты Р-5М с ядерным зарядом. Предварительно было проведено 28 успешных запусков, что подтверждало её надежность. К этому времени ОКБ-1 приобрело опыт создания и запуска высотных капсул с животными при запусках геофизических ракет.

В августе 1956 г. ОКБ-1 переживает новую реформу: вместе с заводом выделяется из НИИ-88 в самостоятельную организацию Государственного комитета оборонной техники (ГКОТ), руководителем и главным конструктором которой назначается С.П. Королёв. Разработка комплексной системы телеконтроля приземного участка полёта ракеты Р-7 и состояния бортовых систем «Объекта Д» была возложена на НИИ-4 МО.

2 июня 1956 г. эскизный проект комплексной системы измерения параметров полёта будущего ИСЗ был утверждён и одобрен Государственной экспертной комиссией.

3 сентября вышло Постановление СМ СССР №1241-632, включающее перечень работ и задач для кооперации предприятий и ответственных исполнителей по разработке Комплекса измерительных средств, средств связи и службы единого времени, названный впоследствии Командно-измерительным комплексом (КИК) [2].

Надо сказать, что на стадии подготовки этого решения некоторые специалисты Министерства обороны возражали против этого поручения, как несвойственного военным. Но руководители военно-промышленного комплекса, видимо, понимали, что построить, оснастить и эксплуатировать измерительные пункты, рассредоточенные от западных до восточных границ Советского Союза в труднодоступных местах, да ещё и в кратчайшие сроки, могут только военные. Маршал Г.К. Жуков, предвидя в будущем важную роль космических средств в обеспечении безопасности страны, принял решение о включении КИКа в структуру военного ведомства.

Затем ЦКБЭМ, НПО «Энергия», ныне - ОАО «Ракетно-космическая корпорация «Энергия» имени С.П. Королёва» («ОАО РКК «Энергия» им. С.П. Королёва», г. Королёв).

Свою историю КИК отсчитывает с 8 мая 1957 г., когда вышла директива Генерального штаба Вооружённых Сил (ГШ ВС) СССР о формировании «Центра по руководству и координации работ комплекса измерительных средств, средств связи и службы единого времени для обеспечения полёта геофизического искусственного спутника Земли (ИСЗ)».

Его организационно-штатная структура включала Центр КИКа, узел связи (УС), Научно-координационную вычислительную часть (НКВЧ) и 13 Отдельных научно-измерительных пунктов (ОНИП).

Руководящий командный состав Центра КИКа, НКВЧ и ОНИПов формировался в основном из сотрудников НИИ-4 МО.

Первым начальником Центра был назначен генерал-майор Андрей Евксентьевич Витрук (1906-1992), его заместителем по измерениям и эксплуатации спецтехники был назначен подполковник Павел Артемьевич Агаджанов (1923-2001), будущий лауреат Ленинской премии, член-корреспондент АН СССР.

Андрей Евксентьевич Витрук

Создание КИКа было сопряжено со значительными трудностями, особенно это касалось первопроходцев, создававших ОНИПы в отдалённых, необжитых, глухих местах. Для всех это было новое, трудное, но вместе с тем интересное и ответственное дело. Поэтому командование решило подобрать кандидатов на должность начальников ОНИПов офицеров в основном из НИИ-4 МО, фронтовиков, которые знают и могут возглавить личный состав, повести его на преодоление трудностей и выполнение сложной боевой задачи в короткие сроки.

Начальниками ОНИП (в порядке присвоенных условных номеров) были назначены: полковник Николай Александрович Болдин, подполковник Вениамин Яковлевич Будиловский, подполковник Владимир Иванович Краснопёр, полковник Фёдор Николаевич Крупецкий, подполковник Владимир Владимирович Лавровский, подполковник Михаил Семёнович Постернак, полковник Николай Григорьевич Фадеев, полковник Борис Николаевич Дроздов, подполковник Ф.Л. Трудков, подполковник Михаил Афанасьевич Николенко, подполковник Николай Георгиевич Лан, подполковник Владимир Андрианович Стенин, подполковник Николай Иванович Бугаев.

В ОНИПы направлялись офицеры, имевшие высшее и среднее военное образование, - специалисты по радиотехнике, связи, баллистики и др. Предпочтение отдавалось офицерам, служившим в НИИ-4 МО, на ракетноиспытательном полигоне, в ракетных и других инженерно-технических частях. [10, 12, 13]

Организация контроля и управления КА было делом новым, необычным и незнакомым почти для всего личного состава КИК. Сложнейшая техника доставлялась и монтировалась на пунктах в установленные сроки. Но в отличие от других видов и средств армейского вооружения, новые радиотехнические средства начинали обслуживаться военнослужащими зачастую без эксплуатационной документации, по временным инструкциям.

Для подготовки личного состава были организованы регулярные занятия по теории и практике управления современными средствами контроля траектории полёта, работы аппаратуры и управления КА. Преподавателями были в основном представители КБ ракетно-космической отрасли. Специалистам НИИ-4 МО поручили проведение занятий по баллистике ракет, теории полёта КА и организации его телеконтроля и телеуправления.

Каждый офицер должен был досконально изучить закреплённые за ним радиотехнические средства, аппаратуру, технологические цепочки управления, проводить занятия по утверждённой тематике и быть консультантами у командного состава.

Отработка взаимодействия между Центром и ОНИПами позволила личному составу всех звеньев КИКа уверенно обеспечить выполнение всех возложенных на него задач при полётах первых трёх ИСЗ, а затем и первых беспилотных КА, направленных к Луне, Венере и Марсу.

Для решения задач расчёта параметров орбит ИСЗ по результатам траекторных измерений и других баллистических задач при НИИ-4 МО создали Координационно-вычислительный центр (КВЦ). Он стал первым в стране органом телеуправления КА, прототипом будущих центров управления космическими аппаратами родственных типов.

Так как в НИИ-4 МО электронно-вычислительных машин (ЭВМ) ещё не было, проводимые наземными радиотехническими средствами траекторные измерения приземного участка полёта PH передавались в вычислительные центры (ВЦ) Отделения прикладной математики Математического института АН СССР имени В.А. Стеклова, Московского государственного университета (МГУ) и ВЦ-1 МО.

Надо отметить, что о существовании КИКа и его вкладе в отечественную космонавтику не упоминалось ни в сообщениях ТАСС, ни в газетных статьях, ни в телепередачах.

В мае - августе 1957 г. на полигоне Тюра-Там приступили к ЛКИ первых межконтинентальных носителей атомных бомб - ракет Р-7.

Рис. 3. На стартовом столе ракета 8К51

Рис.4. Межконтинентальная баллистическая ракета 8К71

Первые три попытки (15 мая, 10-12 июня, 12 июля) оказались неудачными. 21 августа 1957 г. в 15 ч 25 мин состоялся очередной старт ракеты Р-7, которая достигла, как и было предусмотрено, заданного района Камчатки (объект «Кура»), но её головная часть разрушилась при входе в плотные слои атмосферы. Однако 27 августа ТАСС сообщил об успешном испытании советской сверхдальней межконтинентальной баллистической ракеты, способной достичь любого района земного шара. И пятый запуск, осуществлённый 7 сентября, полностью повторил результаты предшествующего.

Правительством был установлен новый срок запуска «Объекта Д» - апрель 1958 г. [14].

Однако к этому сроку с большой вероятностью мог быть запущен американский ИСЗ по программе «Авангард».

Учитывая это, М.К. Тихонравов в конце 1956 г. предложил проработать вместо «Объекта Д» массой более 1,3 т вариант простейшего спутника массой до 80 кг.

В начале 1957 г. С.П. Королёв направляет в СМ СССР «Предложения о первых запусках искусственных спутников Земли до начала Международного геофизического года». Его проведение планировалось с июля 1957 г. по декабрь 1958 г.

В документе предлагалось: приспособить ракету Р-7 для запуска на высоту 225-500 км от поверхности Земли центрального блока (ЦБ) ракеты массой 7700 кг и отделяющийся шаровидный контейнер собственно ИСЗ диаметром около 450 мм и массой 40-50 кг; на территории СССР по трассе полёта спутника создать систему наблюдений всех видов (радиотехнических, оптических и др.); разрешить публикацию в печати открытой информации по шаровому контейнеру ИСЗ; для руководства всеми работами по первым двум запускам ИСЗ организовать авторитетную координационную межведомственную комиссию.

15 февраля 1957 г. Правительство приняло Постановление о создании и выведении на орбиту простейшего неориентированного спутника Земли («Объект ПС») в конце 1957 г.

И в ночь с 4 на 5 октября 1957 г. стартово-техническими расчётами отдельной испытательной части полигона (командир полковник О.И. Майский) и службой опытно-испытательных работ (инженер-полковник А.И. Носов) с 1-й стартовой площадки полигона Тюра-Там осуществлён старт ракеты-носителя Р-7 и вывод на орбиту первого в мире советского ИСЗ [10].

Рис. 5. Общая компоновка первого ИСЗ: 1 - сдвоенное термореле;

2 -радиопередатчик; 3 - контрольные термореле и барореле;

4 - гермовод; 5 - антенна; 6 - блок питания; 7 - штепсельный разъем;

8 - пяточный контакт; 9 - вентилятор; 10- диффузор;

11 - дистанционный переключатель; 12 - экран

На околоземную эллиптическую орбиту 228-947 км с периодом обращения 96,17 мин был выведен ИСЗ весом 83,6 кг, на борту которого были установлены два передатчика с четырьмя антеннами и телеметрическая аппаратура для измерения температуры и давления внутри герметичного корпуса.

Триумфальный полёт сопровождался сигналами «биип-биип-биип» радиопередатчиков ПС-1, которые принимались коротковолновыми радиоприёмниками многочисленных организаций и радиолюбителей.

Траекторные измерения параметров движения блока «Ц» (вторая ступень PH) весом 7,5 т показали, что его полёт тоже продолжается по орбите ИСЗ, близкой к орбите отделившегося ПС-1. По существу это были два искусственных спутника Земли, наблюдаемые на небе как объекты 6-й (ПС-1) и 1-й (блок «Ц») звёздной величины.

Рис. 6. Первый в мире ИСЗ и блок «Ц»

5 октября до начала второго витка ИСЗ в сообщении ТАСС о его запуске говорилось: «В результате большой напряжённой работы научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро создан первый в мире искусственный спутник Земли».

Он летал 92 суток, совершив 1440 оборотов вокруг Земли, а блок «Ц» - 60 суток (882 оборота), после чего они сгорели при входе в плотные слои атмосферы.

Зарубежная печать тех дней писала, что новость о запуске русскими спутника Земли явилась сенсацией для всего цивилизованного мира, и учёные всех стран приветствуют это достижение.

Известный французский физик Фредерик Жолио-Кюри заявил: «Это выдающаяся, великая победа человека, которая является поворотным пунктом в истории цивилизации».

Газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Уже сейчас ясно, что 4 октября 1957 г. навсегда войдёт в анналы истории как день одного из величайших достижений человечества...»

Полёт первого ИСЗ укрепил военно-политическое положение Советского Союза, а техническое превосходство нашей страны поколебало уверенность во всемогуществе США, и многими был воспринят как сокрушительный удар по их престижу.

Государственный секретарь США Д.Ачесон, оценивая стратегическое значение случившегося, заявил: «Неограниченные цели и полная победа в войне - более не достижима».

А вскоре, 3 ноября 1957 г. в 5 ч 30 мин 42 с, состоялся запуск второго ИСЗ. Это был первый в мире биологический спутник Земли с подопытным животным - собакой по кличке «Лайка». Полученная телеметрическая информация (ТМИ) наряду с параметрами и условиями работы бортовых систем, содержала и научные сведения о жизнедеятельности организма собаки в условиях космического полёта, что позволяло судить о возможности полёта человека в космос. Он сделал 2370 оборотов, просуществовав на орбите до 14.04.1958 г.

Напомню, что первый американский ИСЗ «Эксплорер-1» (по массе на порядок меньшей, чем у советского) был выведен PH «Юпитер-С» 31 января 1958 г.

В декабре 1957 г. при Президиуме Совета министров СССР создаётся Комиссия по военно-промышленным вопросам (ВПК). Её задача состояла в координации работ более 450-ти научно-исследовательских и 250-ти опытно-конструкторских организаций (а это почти 10 % научно-технического и производственного потенциала страны), контроле создания и внедрения в производство военной техники, в том числе ракетной и космической. Председателем комиссии был утверждён Д.Ф. Устинов. Фактически он стал руководителем всего отечественного военно-промышленного комплекса.

Наступила очередь реализации и проекта «Объект Д». В марте 1958 г. он был доставлен на полигон для проведения испытаний. На 27 апреля назначили запуск, но старт PH оказался аварийным.

Успешный запуск третьего советского ИСЗ состоялся 15 мая 1958 г., и в космосе заработала первая в мире научная лаборатория. Двенадцать научных приборов впервые выполнили прямые измерения магнитного поля Земли, мягкой корпускулярной радиации Солнца, химического состава и давления атмосферы, электронной концентрации в ионосфере и метеоритного вещества вокруг Земли. Впервые установленные на корпусе спутника элементы солнечной батареи питали радиопередатчик «Сигнал», проработав более двенадцати тысяч часов. Спутник находился на орбите до 06.04.1960г., вошёл в плотные слои атмосферы и сгорел, совершив вокруг Земли более десяти тысяч оборотов.

Премьеры достижений советской науки и техники в космосе продемонстрировали всему миру высокий уровень и мощный потенциал, духовную силу и талант нашего народа.

Таким образом, параллельно решались две задачи колоссальной государственной важности: обеспечение военно-стратегического паритета и достижение научно-технического первенства нашей страны.

Определяющим в этих достижениях, безусловно, явилось то, что разработка ракетно-космических программ и их реализация велись выдающимися учёными, компетентными руководителями отрасли, при внимательном и конструктивном отношении государственного руководства.

Газета «Правда» от 10 декабря 1957 г. опубликовала статью С.П. Королёва (под псевдонимом профессора К. Сергеева), в которой были такие слова: «Наступит и то время, когда космический корабль с людьми покинет Землю и направится в путешествие на далёкие планеты, в далёкие миры. Сегодня многое из сказанного кажется лишь увлекательной фантастикой, но на самом деле это не совсем так. Надёжный мост с Земли в космос уже перекинут запуском советских искусственных спутников, и дорога к звёздам открыта! Можно предположить, что в будущем именно Луна, являющаяся естественным и вечным спутником нашей планеты, станет основной промежуточной станцией на пути с Земли в глубины космоса...»

И «космическим объектом № 1» для наших учёных, конструкторов, инженеров становится Луна.

Глава 2 ОСВОЕНИЕ ТРАССЫ ЗЕМЛЯ-ЛУНА

В 1958 г. наступил черёд выполнить задачу Программы «Е» - попасть в Луну космической ракетой. Это - осуществление мечты Человека Разумного о познании небесных тел по соседству с нашей планетой.

Для получения научной информации с борта ЛКА, впервые следующего по трассе Земля-Луна, необходимо было обеспечить благоприятные условия её приёма, расширить зону радиовидимости над научно-измерительными пунктами на территории СССР, и, естественно, увеличить длительность сеансов радиосвязи.

Поэтому был принят оптимальный вариант развёртывания передающих и приёмных радиотехнических средств вблизи самого южного Отдельного научно-измерительного пункта страны - 79 ОНИП, который располагался в 18 км от Симферополя, вблизи посёлка Школьное. Этот пункт входил в состав КИК с 1957 г., его персонал имел определённый опыт, участвуя в работах по первым спутникам. Начальником этого пункта с момента его формирования был подполковник Михаил Афанасьевич Николенко, участник Великой Отечественной войны.

В начале 1958 г. состоялось решение о развёртывании временного измерительного пункта на горе Кошка, около черноморского посёлка Симеиз, рядом с научной станцией Физического института АН СССР (ФИАН). Выбранный район соответствовал требованиям по удалённости от источников радиопомех и приближённости к тогдашним каналам телефонно-телеграфной связи Крым-Москва.

Михаил Афанасьевич Николенко

ИП-41Е включили в штатную структуру 79 ОНИП, а приказом начальника Центра КИКа заместитель начальника пункта по измерениям майор Георгий Александрович Сыцко (1924-1984) был назначен начальником 41-го ИП (по совместительству). Во второй половине 1958 г. заводы - изготовители радиотехнических и энергетических средств приступили к разработке, а вскоре - и к испытаниям специальных домиков на колёсах, в которых были обустроены рабочие места для дежурных смен. Домики отбуксировали на гору Кошка. На ИП-41Е были доставлены и развёрнуты станции «РТС-Е1,2», «РТС-12Б», «МРВ-2М», «Бамбук-Д», интерферометр ФИАН, узел связи и др.

РТС-1,2 была создана в НИИ-885 (ныне «Российская корпорация ракетно-космического приборостроения и информационных систем», РКС - «Российские космические системы»). Разработчиками этого проекта были М.С. Рязанский (главный конструктор), Е.Я. Богуславский, М.И. Борисенко и др. Это была качественно новая станция для измерения дальности и радиальной скорости, приёма, регистрации и обработки телеметрической и научной информации по всей трассе полёта ЛKA. Дальность её действия превышала расстояние до Луны, что обеспечивалось применением приёмной антенны в виде синфазной решётки из 192 крестообразных вибраторов с эффективной площадью 120 м². Её разработал Д.Я. Трусканов из ЦКБ-678. Антенна была установлена на опорно-поворотном устройстве, демонтированном с трофейного немецкого радиолокатора.

Радиотехническая станция «РТС-12Б», созданная в СКБ-567 под руководством Е.С. Губенко, предназначалась для приёма телеметрической информации с борта ЛКА, а также для обработки и регистрации принимаемой информации.

Командная радиотехническая станция ближнего космоса МРВ-2М была разработана под руководством директора и научного руководителя Н.И. Белова НИИ-648 (ныне ФГУП «Научно-исследовательский институт точных приборов» - ФГУП «НИИ ТП»). Она могла передавать до двадцати управляющих команд для внесения корректировки в ходе полёта PH на приземном участке.

Аппаратура службы единого времени (СЕВ) «Бамбук-Д» - средство синхронизации. Привязка к шкале Государственного эталона времени и частоты (ГЭВЧ) осуществлялась визуально по сигналам точного времени, передаваемого коротковолновыми радиостанциями. Погрешность составляла 1-2 мс. Она была создана в НИИ-195 (главный конструктор H.A. Бегун).

Интерферометр ФИАН предназначался для траекторных измерений.

На эти технические средства были назначены офицеры В.В. Васильев,В.А. Власов, О.П. Гельзин, Д.И. Данилов, А.П. Ежов, П.В. Ефимов, А.И. Иванов, М.В. Калашник, В.Н. Клочков, И.Г. Михайлюк, В.А. Свищёв, H.H. Францев, Е.Н. Юмашев и др.

Комендантом военного городка назначили старшего лейтенанта И.Ф. Старостина.

В кратчайшие сроки собрали два так называемых «финских домика», в которых развернули узел связи и средства приёма и передачи сигналов СЕВ.

Связь крымского ИП-41Е с 79 ОНИП, командным пунктом Центра КИК (Москва), Координационно-вычислительным центром (КВЦ) НИИ-4 МО (г. Болшево, ныне г. Юбилейный Московской области), полигоном Тюра-Там осуществлялась радиорелейными станциями через ретранслятор на горе Ай- Петри. Руководил организацией связи подполковник Б.А. Воронов - старший офицер по радиосвязи отдела связи и службы СЕВ Центра КИКа.

Капитальные сооружения на пункте не строились, личный состав в тёплое время размещался в армейских палатках, зимой квартировал в Симеизе.

Комплексные испытания наземной аппаратуры проводились при техническом руководстве В.И. Аппеля представителями НИИ-885, тогда ещё молодыми инженерами первой категории Е.Н. Галиным, Е.П. Горбуновым,А.И. Дунаевым, B.C. Кузнецовым, А.М. Малаховым. Вместе с ними в испытаниях участвовали и военнослужащие ИП-41Е, осваивая технические средства и приобретая опыт эксплуатации новых радиотехнических систем.

Ввиду исключительных обстоятельств и большой ответственности при проведении предстоящих работ общее руководство было возложено на полковника Ивана Ивановича Спицу (1910-1992), начальника отдела связи и СЕВ Центра КИКа. Материально-техническое обеспечение возлагалось на командование 79 ОНИП - старшего адъютанта майора Н.И. Васильева, помощника командира по МТО капитана Е.И. Павлова и заместителя командира по политической части капитана A.A. Сибирева.

Директивой Генштаба ГШ ВС СССР от 12.07.58 г. ОНИПы стали называться «Научно-измерительными пунктами» (НИПами). Так, 79 ОНИП получил наименование «10 Научно-измерительный пункт» (НИП-10).

В сентябре из Москвы на «горку», как тогда называли этот военный городок, прибыла оперативная группа во главе с начальником Центра КИКа генералом A.A. Витруком. В её состав включили офицеров-баллистиков из отдела ВЦ НИИ-4 МО во главе со старшим научным сотрудником майором Н.М. Барабановым. Эта группа стала своеобразным штабом подготовки КИКа к работе. Ей была предоставлена круглосуточная связь с Москвой, НИПами, местным сухопутным и морским командованием, а также с полигоном Тюра-Там, где готовился к полёту на Луну первый космический аппарат.

Оперативная группа разработала сетевой график, объединявший все этапы подготовки предстоящего космического эксперимента. За его выполнением осуществлялся жёсткий контроль.

Наконец, 27 сентября 1958 г. акт о готовности к работе комплекса ИП-41Е был подписан. С этого времени, согласно утверждённым программам и планам, оперативная группа подключилась к автономным (частным), комплексным и генеральным тренировкам совместно с полигоном Тюра-Там, ИПами и НИПами.

Высшим звеном в схеме организации телеконтроля PH и ЛКА являлся КВЦ при НИИ-4 МО.

Оперативное руководство НИПами созданными дежурными сменами круглосуточно осуществлял КПЦ КИКа. В состав одной смены входили: оперативный дежурный, его заместитель по измерениям и помощник по средствам связи, службы СЕВ и ПОЗУ; дежурный по приёму информации с НИПов; дежурные по направлениям связи с НИПами, КВЦ, ВЦ и участвующими организациями; дежурные по УС; ответственные за работу ПУВД на ВЦ и др.

Итак, к работам по проекту «E1» силы и средства КИК были готwовы, что подтверждалось соответствующими документами. ИП-41Е по существу стал первым в истории отечественной космонавтики прообразом Центра дальней космической связи с Центром управления полётами космическими аппаратами.

Первые старты ракет «Восток-Л» с полигона Тюра-Там с «лунниками» (Е1 №1 - 23 сентября и Е1 №2 - 12 октября 1958 г.) закончились однотипными авариями - отказом первой ступени носителя соответственно на 93 с и 104 с полёта. Ещё одну попытку запуска ЛКА (Е1 №3) осуществили 4 декабря. Однако вновь произошла авария PH на 245 с полёта. [14]

Что же в это время происходило у соперников по лунной гонке? Первую попытку там предприняли 17 августа 1958 г., направив к Луне станцию «Пионер». Через 77 секунд после старта ракета «Thor Able» («Тор-Эйбл») взорвалась. Второй пуск, с «Пионером-1», состоялся 11 октября; на этот раз ракета упала на Землю из-за выхода из строя системы управления третьей ступени. Очередной старт спустя месяц, 8 ноября, также оказался неудачным: с высоты в полторы тысячи километров второй «Пионер» начал падать.

А 6 декабря в небо ушёл 6-килограммовый «Пионер-3». Но пролетев 102 тысячи километров (менее трети пути до Луны), ракета «Juno II» («Юнона-2») тоже не набрала нужной скорости, на следующие сутки под притяжением Земли вошла в плотные её слои атмосферы и разрушилась, однако успев передать данные о наличии нового, уже второго радиационного пояса вокруг Земли.

В СССР в конце декабря 1958 г. были проведены тренировки по координации работ крымских пунктов с другими пунктами КИКа и полигоном. Едва отметив новый, 1959-й г., все включились в подготовку к предстоящему 2 января новому «прыжку на Луну». В первый же день января руководители оперативной группы окончательно уточнили состав расчётов дежурных смен, проверили аппаратуру и документацию, обошли все рабочие места и убедились в полной готовности сил и средств ИП-41Е и всего КИКа.

Второго января в 19 ч 41 мин 21 с (здесь и далее - время московское) боевые расчёты Ракетных частей МО с 1-й стартовой площадки полигона Тюра-Там осуществили старт PH 8К72 («Восток-Л») № Б1-6 с ЛКА Е1 №4.

Основная цель запуска состояла в попадании в видимую часть Луны, доставке на её поверхность вымпела с изображением Государственного герба СССР, проведении научных исследований на траектории Земля-Луна.

Аппарат Е1 №4, названный в сообщении ТАСС «советской космической ракетой», после вывода на траекторию полёта к спутнице Земли, конструктивно был подобен Первому спутнику. Он представлял собой неориентированный, т.е. неуправляемый ЛКА. В верхней части третьей ступени ракеты располагался приборный контейнер, выполненный в виде (соединённых 48 болтами через шпангоуты) двух алюминиево-магниевых полусфер, радиусом 400 мм. На внешней поверхности контейнера размещались две протонные ловушки для обнаружения межпланетного газа, два пьезоэлектрических датчика («микрофона») для регистрации ударов метеоритных частиц, штанга с магнитометром, четыре штыревые и две ленточные антенны.

Рис. 7. «Луна-1»

Внутри контейнера находились:

♦ аппаратура радиоконтроля траектории движения ЛКА;

♦ радиопередатчик и радиоприёмник, осуществляющими связь с радиотехническими средствами полигонных измерительных и научно-измерительных пунктов КИКа;

♦ радиопередатчик и телеметрическая система РТС-12Б с датчиками, температуры и давления в контейнере;

♦ комплекс научных приборов и другое оборудование для изучения интенсивности и состава космических лучей, газовой компоненты межпланетного вещества, метеорных частиц, корпускулярного излучения Солнца, для измерения магнитного поля Земли и обнаружения магнитного поля Луны;

♦ источники электропитания: серебряно-цинковые аккумуляторы и окисно-ртутные батареи.

В контейнере, заполненным газом (азотом), поддерживалась температура около 20 °С. Такой температурный режим обеспечивался специальной обработкой оболочки контейнера и вентилятором для принудительной циркуляции газа, что позволяло отбирать тепло от приборов и отдавать его оболочке, являвшейся своеобразным радиатором.

Общая масса отделяемого контейнера с научной и измерительной аппаратурой вместе с источниками питания составляла 361,3 кг.

На третьей ступени PH размещались счётчик космических лучей, приёмоответчик «Факсл-С», телеметрическая система РТС-8Е, два радиопередатчика телесигнализации, специальное устройство для образования натриевого облака и источники питания.

Траектория полёта к Луне состояла из трёх частей: участок разгона, на котором PH в определённой точке пространства приобретала скорость, необходимую для преодоления земного притяжения; участок свободного полёта, который начинался после выключения двигательной установки блока «Е» и отделения приборного отсека; участок полёта под действием притяжения Луны.

Для выведения ЛКА на расчётную траекторию полёта в НИИ-885 под руководством М.И. Борисенко была разработана радиотехническая схема управления ракетой-носителем по боковому отклонению и радиальной скорости. Она состояла из разнесённых на расстояние около 500 км пунктов радиоуправления РУП-1 (в районе г. Татарск Новосибирской обл.) и РУП-2 (в районе г. Колпашево Томской обл.).^[6]

На приземном участке полёта PH с ЛКА станции «Бинокль-Д» и «Кама-Е», взаимодействуя с бортовым ответчиком на третьей ступени PH, измеряли дальность, радиальную скорость, координаты азимутов и углов места, удаление от НИПов.

Предварительная обработка принимаемой информации и передача её двоичным кодом по каналам связи на ЭВМ осуществлялись ПОЗУ-Е - полуавтоматическим осредняющим и запоминающим устройством.

Результаты траекторных измерений передавались в вычислительные центры АН СССР, ИПМ АН СССР, МГУ, ВЦ-1 МО и НИИ-4 МО. На них были внедрены полуавтоматические устройства ввода данных. Программное обеспечение разработали сотрудники под руководством Д.Е. Охоцимского (ИПМ), П.Е. Эльясберга и А.В. Брыкова (НИИ-4).

Телеконтроль «лунника» после его отделения от ракеты осуществлялся радиотехническими средствами ИП-41Е (Крым) и НИП-6 (Камчатка). Через 731,8 с после старта (более 12 мин) впервые в истории космонавтики была достигнута вторая космическая скорость.

Наступало расчётное время появления объекта в зоне радиовидимости симеизского пункта. По громкоговорящей связи дежурный инженер смены сообщил: «Есть сигнал! Ведём приём! Сигнал устойчивый!». Телеметрическая станция приступила к приёму информации.

Согласно утверждённой программе (идея астрономов профессора И.С. Шкловского и В.Г. Курта) 3 января в 3 ч 58 мин на расстоянии 113 тыс. км от Земли, «лунник» выпустил натриевое облако. На ночном небосводе появилось золотисто-оранжевое образование, по яркости равное шестой звёздной величине и видимое в телескоп. Наблюдатели могли визуально проследить за его движением. Сотрудники Главной (Пулковской) астрономической обсерватории АН СССР с Горной солнечной станции (под Кисловодском) запечатлели на фотоплёнке эту первую в мире «туманность» - искусственную комету, рождённую волей человека.

Назавтра, 3 января 1959 г., радио, телеграф и газеты мира передали сообщение ТАСС «О запуске космической ракеты в сторону Луны». Что касается самого аппарата Е1, то позже он был переименован в «Луну-1»^[7].

Полученные дежурными сменами станций «Бинокль-Д» и «Кама-Е» параметры движения PH после выключения двигателей третьей ступени были переданы по каналам связи в вычислительный центр. Результаты обработки показали: третья ступень и отделившийся от нее контейнер пройдут мимо Луны.

На следующий день, 4 января, в 6 часов «Луна-1» вышла на траекторию полёта к Луне. На расстоянии 370 тыс. км от Земли контейнер отделился от блока «Е», но на поверхность Луны не попал, а пролетел мимо на расстоянии почти в шесть тысяч километров - точнее, в 5 995 км.

Причиной пролёта могла быть ошибка в два градуса по углу места, когда антенны РУП-1 и РУП-2 готовились к пуску (по одной версии). По другой - это мог быть сбой в бортовом ПВУ на выдачу команды выключения ДУ третьей ступени (по другой версии).

В заключительном сообщении ТАСС указывалось, что «...в связи с израсходованием ресурса источника питания радиосвязь с ракетой прекратилась 5 января около 10 часов московского времени».

Программа телеконтроля ЛКА и научные исследования были завершены. К этому времени «Луна-1» удалилась от Земли на 600 тысяч километров, что позволяло говорить о мировом рекорде радиосвязи.

«Луна-1» вышла на свою гелиоцентрическую орбиту и стала первой в мире искусственной планетой Солнечной системы (ИПСС), получившей с чьей-то лёгкой руки название «Мечта».

Рис. Н. Первая советская космическая ракета,ставшая «Мечтой»

Надо сказать, что искусственной планетой невольно стала и третья ступень ракеты - блок «Е» массой 1472 кг.

Оба эти объекта равноправны как искусственные небесные тела, после разделения имея практически одинаковые орбиты. Вот уже более полувека за 450 земных суток «Мечта» совершает один оборот вокруг Солнца между орбитами Земли и Марса с минимальным расстоянием от светила в 146,41 млн км и максимальным - 197,21 млн км, неся на своём борту вымпелы с Государственным гербом Советского Союза и надписью «Союз Советских Социалистических Республик. Январь 1959».

Рис. 9. Схема орбиты искусственной планеты «Мечта»

Запуск и полёт «Луны-1» позволили:

♦ впервые превзойти вторую космическую скорость и выйти за пределы гравитационного поля Земли;

♦ создать первое искусственное небесное тело в пределах Солнечной системы;

♦ полностью проверить работу третьей ступени PH и систему взаимодействия бортовой аппаратуры ЛКА с радиотехническими средствами КИК;

♦ принять телеметрию с уже межпланетных расстояний;

♦ обработать результаты оперативного определения координат орбиты;

♦ наладить взаимодействие комплекса средств телеконтроля с вычислительными центрами.

Сенсационным открытием оказалось отсутствие у Луны магнитного поля. Вблизи Луны были зарегистрированы сильные потоки ионизированной плазмы, названные впоследствии «солнечным ветром».

Начался принципиально новый этап исследования естественного спутника Земли: Луну стали изучать космическими аппаратами.

В конце января - начале февраля 1959 г. в Москве состоялся сбор руководящего состава Центра КИКа и командования входящих в его состав войсковых частей и учреждений. На это совещание военных уже традиционно были приглашены главные конструкторы предприятий ВПК, разработчики ракетно-космической техники, руководители НИИ и КБ. Командование Центра, подводя итоги работы личного состава и применения новых радиотехнических средств, обратило внимание на тесное взаимодействие при совместных работах с учёными, конструкторами, всеми представителями промышленности, входящими в состав дежурных смен. Были определены цели и поставлены задачи по дальнейшему исследованию Луны и окололунного пространства.

На этом сборе выступил и С.П. Королёв. Он поблагодарил командование, личный состав КИКа за умелую организацию и успешную работу по «Луне-1». Сергей Павлович доложил также о ближайших перспективах лунной программы и пожелал всем новых успехов.

На основании данных, переданных "Луной-1" и американским КА «Пионер-4» (03.03.1959), который также прошёл мимо Луны на расстоянии около 59 500 км и стал второй искусственной планетой, был несколько изменён состав приборов второго ЛКА. Объекту присвоили индекс Е-1 А.

Летом 1959 г. была предпринята пятая попытка попасть в Луну (Е-1А №5), но 18 июня произошла авария на 153 с полёта ракеты «Восток-Л» № И1-7.

Шестая попытка штурма Луны была назначена на 6 сентября (Е-1А №6). Старт неоднократно переносился - то на 8 сентября, то днём позже. Причина - неполадки в PH «Восток-Л» № И1-7А; в конце концов, ракета была снята со стартовой позиции.

Тем временем на пунктах КИКа и вычислительных центрах всё было готово к предстоящей работе. Учитывая особую значимость оперативного получения информации о параметрах траектории, а также анализа состояния бортовой аппаратуры для принятия безотлагательных решений, основное внимание обращалось на подготовку узлов связи измерительных пунктов.

Наконец, 12 сентября 1959 г. в 9 ч 39 мин 41,85 с стартовала PH «Восток-Л» № И1-7Б с ЛКА Е-1 А №7; в сообщении ТАСС комплекс был именован как «вторая советская космическая ракета». Это была «Луна-2», которая должна была решить задачи, стоявшие перед «Луной-1». По своей конструкции она практически не отличалась от первого аппарата.

Рис.10. «Луна-2»

Для визуального наблюдения за космической ракетой 12 сентября в 21 ч 39 мин 42 с на удалении около 150 тыс. км от Земли с помощью натриевого облака так же, как и при полёте «Луны-1», была образована искусственная комета. Она наблюдалась и фотографировалась астрономами и любителями многих стран мира в течение 5-6 мин.

«Луна-2» достигла-таки поверхности Селены восточнее Моря Ясности, вблизи кратеров Аристилла, Архимеда и Автолика, получив международное наименование «Залив Лунника».

В сообщении ТАСС отмечалось: «Сегодня, 14 сентября, в 00 ч 02 мин 24 с московского времени вторая советская космическая ракета достигла поверхности Луны. Впервые в истории осуществлён космический полёт с Земли на другое космическое тело. В ознаменование этого выдающегося события на поверхность Луны доставлены вымпелы с изображением герба Советского Союза и надписью «Союз Советских Социалистических Республик. Сентябрь 1959 г.».

Рис. 11. «Залив Лунника»

Рис. 12. Вымпелы, доставленные в «Залив Лунника»

Вымпелы были сделаны из стальных пятиугольных элементов. Размещались они по поверхности шара, внутри которого находилось взрывчатое вещество с зарядом, срабатывающим при ударе при посадке, что позволяло их разбросать по поверхности Луны. Алюминиевые вымпелы в виде полосок размещались внутри капсулы, заполненной жидкостью.

С «Луной-2» в полёте было проведено три сеанса радиосвязи, продолжительность каждого составляла около трёх часов.

По свидетельству А.И. Иванова (тогда лейтенанта, участника этих работ на ИП-41Е), однажды незадолго до очередного сеанса связи с «Луной-2» резко испортилась погода: порывистый ветер, гроза, проливной дождь. В кабеле, соединявшем аппаратуру СЕВ с агрегатом электропитания, произошло короткое замыкание. Это могло привести к выходу из строя аппаратуры, и, как следствие, принимаемая информация с борта ЛКА оказалась бы не привязанной к единому времени и, естественно, теряла бы научную ценность.

Пожарный пост находился в 40 м от места происшествия. Бежать туда за инструментом - значит, упустить драгоценное время. Мгновенно оценив обстановку, оператор станции СЕВ рядовой Л.А. Ивлев, схватив горящий кабель руками и, превозмогая боль от ожогов, отсоединил его от аппаратуры. Затем быстро подсоединил запасный кабель и восстановил работоспособность станции. И только после этого согласился отправиться в медицинский пункт. Благодаря солдату сеанс связи начался своевременно.

За мужественный поступок, проявленный на боевом посту, приказом командира части рядовой Лев Андреевич Ивлев был занесён в «Книгу Почёта части». Также ему предоставили краткосрочный отпуск с выездом на родину^[8].

Силы и средства КИКа позволили непрерывно контролировать соответствие действительной траектории полёта расчётным данным, выдать достоверный прогноз попадания в Луну, определить район прилунения и получить большой объём ценной научной информации. Впервые обработка результатов измерений и определение элементов орбиты осуществлялись наземной ЭВМ типа КА 378.

Исследования, проведённые «Луной-2», подтвердили, что Луна практически не имеет собственного магнитного поля и радиационных поясов.

И вот роль науки в делах политики: 14 сентября - прилунение, а уже 15-го прибывший с официальным визитом советский руководитель Н.С. Хрущёв вручил президенту США Д.Эйзенхауэру памятный дар - копию вымпела, доставленного на Луну, и золотой значок, изготовленный в честь успешного запуска «Луны-2»^[9].

Глава 3 ЛУННЫЙ ФОТОГРАФ. ОБРАТНАЯ СТОРОНА ЛУНЫ

Наша естественная спутница Луна интересовала жителей Земли с незапамятных времён. Но земляне могли видеть только одну её сторону, поскольку периоды кругового вращения Луны вокруг своей оси и вращения её вокруг Земли практически совпадают. Разумеется, учёным, да и любознательным обывателям, хотелось узнать, какова другая, невидимая с Земли, сторона.

По сравнению с задачей прямого попадания земного космического объекта на Луну, передача изображения невидимой с Земли её обратной стороны было несоизмеримо более сложным.

Развитие ракетно-космической техники на 1959 г. позволяло решить задачу вывода к Луне максимального веса полезного груза только в течение трёх определённых суток каждого месяца. По мнению С.П. Королёва, «в случае применения фототелевизионной системы для фотографирования обратной стороны Луны... наиболее благоприятными месяцами в 1959 г. являются октябрь и ноябрь» [11].

Первичные проработки и исследования по созданию телевизионной системы для космических целей начались ещё до запуска первого ИСЗ. Инициатором её создания был С.П.Королёв. Утверждённое им 22 августа 1956 г. Техническое задание содержало долгосрочную программу развития космического телевидения без привязки к определённым объектам исследования. Такая задача была поставлена перед НИИ-380 и другими организациями.

Под руководством М.В. Келдыша в ИПМ РАН специалисты по динамике полёта космических аппаратов выбрали и рассчитали оптимальную траекторию ЛКА для выполнения поставленной задачи.

Разработка, конструирование и изготовление комплекса аппаратуры для получения снимков невидимой с Земли обратной стороны Луны, получивший шифр «Енисей», выполнялась сотрудниками НИИ-380 под руководством Игоря Леонидовича Валика и Петра Фёдоровича Брацлавца.

Комплекс имел бортовую фототелевизионную камеру, способную работать в двух режимах: «медленном», когда ЛКА должен был находиться на очень больших расстояниях от Земли, и «быстром» - при подлёте к Земле на расстояние 40-50 тыс. км.

На Красногорском механическом заводе разработали фотоаппарат АФА-Е1 с двумя объективами. Один из них имел 200 мм фокусное расстояние, а другой - 500 мм. Таким образом, изображения получались в двух масштабах.

По свидетельствам П.Ф. Брацлавца и ведущего инженера по бортовому комплексу Юрия Павловича Лагутина, наша промышленность к тому времени не освоила производства фотоплёнки, удовлетворявшей всем требованиям комплекса «Енисей». Но у его разработчиков оказалась фотоплёнка, которая устанавливалась в американские шары-зонды. Дело в том, что во второй половине 50-х гг. США стали использовать в разведывательных целях воздушные шары, оснащённые специальной фотоаппаратурой. Эти шары запускались с американских военных баз, дислоцированных в Западной Европе, Японии, Аляски, на Гавайских островах, и, проплывая с воздушными течениями над территорией нашего государства, фотографировали её. Сбив с помощью МиГов системы ПВО значительную часть этих шаров, изрядное количество высококачественной фотоплёнки в хорошем состоянии было передано в распоряжение советских специалистов для исследования.

Некоторое количество фотоплёнки с этих шаров-шпионов оказалось в Военной академии им. А.Ф. Можайского, с которойсотрудничал Ленинградский ВНИИ телевидения. В результате выяснилось, что эта плёнка, получившая название АШ (аэрофотоплёнка шариковая)^[10], обладала приемлемой чувствительностью и хорошей разрешающей способностью и по своим параметрам подходила для использования в бортовой аппаратуре «Енисей». Тогда было принято решение (втайне от высокого начальства) разрезать её на требуемый 35мм размер, отперфорировать и применить для фотографирования Луны.

Кстати, позже был разработан отечественный аналог - модифицированная плёнка типа 17Т и другие типы плёнки, не уступающие АШ.

Эти факты описаны известным специалистом в области космического телевидения, лауреатом Ленинской и Государственной премий, заслуженным деятелем науки и техники РФ, действительным членом Академии электротехнических наук РФ A.C. Селивановым [15].

По окончании съёмки устройство автоматической обработки экспонированной фотоплёнки проводило её проявление и закрепление в одном растворе, а затем и сушку.

Разработку процесса бортовой обработки фотоплёнки создали сотрудники Научно-исследовательского кинофотоинститута (НИКФИ, г. Москва) под руководством Н.И. Кириллова. Одностадийный процесс заключался в разных скоростях действия в перемешанных с определённой пропорцией проявителя и фиксажа в одном бачке. В результате, проявитель действовал активнее и быстрее, а фиксаж при достижении нужной контрастности прекращал процесс проявления. Сушка проводилась путём простого прокатывания плёнки на горячем барабане, окружённом влагопоглотителем. Обработанная фотоплёнка поступала в специальную кассету, где готовилась к передаче полученных изображений на Землю.

Приёмную аппаратуру создали двух типов: «Енисей-1» - для «быстрого» и «Енисей-2» - для «медленного» режимов. Каждый из них включал два одинаковых полукомплекта, работавших независимо друг от друга, обеспечивая «горячее резервирование», и имитатор для автономной проверки работоспособности полукомплектов.

Для преобразования негативного изображения в электрические сигналы использовались электронно-лучевые трубки и фотоэлектронный умножитель, которые также входили в полукомплекты.

Принимаемый с борта телевизионный сигнал записывался на перфорированную ленту магнитофона (разработчик М.М. Алон), одновременно регистрировался аппаратурой «Енисей-2» на 35 мм кинопленку, а воспроизводился на экранах мониторов и на электрохимической бумаге фототелевизионного аппарата открытой записи типа «Волга».

Приёмная аппаратура размещалась в унифицированных кузовах типа КУНГ, устанавливаемых на шасси автомобилей ЗИЛ-130.

К июлю 1959 г. комплексы аппаратуры «Енисей» были изготовлены в стационарном и в автомобильном вариантах и приняты специальной комиссией, в которую входили в качестве представителей заказчика сотрудники НИИ-4 МО Ф.Р. Ханцеверов и В.Е. Калашник.

Стационарные отправили сначала в НИИ-885 (головной разработчик радиокомплекса будущей «Луны-3») для сопряжения с бортовой аппаратурой, затем - в ОКБ-1, а потом - на полигон Тюра-Там.

Подготовка и осуществление уникального космического эксперимента по фотографированию обратной стороны Луны стали предметом особого внимания как на НИП-10 с симеизским ИП-41Е, так и на камчатском НИП-6.

Техническим руководителем применения на ИП-41Е всех радиотехнических средств был назначен Е.Я. Богуславский.

Во второй половине 1959 г. активно продолжается строительство и оснащение этих пунктов усовершенствованными радиотехническими средствами.

Специалистами ЦКБ-34 (ныне ОАО «Конструкторское бюро специального машиностроения» - КБСМ) для предстоящих работ по лунной программе монтируется передающая антенна ТНА-200 с диаметром зеркала 25 м.

На симеизском и камчатском пунктах вводится в эксплуатацию усовершенствованная радиотехническая система дальней связи РТС-1,2.

Её приёмная антенна, дополнительно оснащённая параметрическим усилителем (разработчики НИИ-855 Е.И. Галин и А.И. Дунаев), позволила наряду с траекторными измерениями, приёмом научной и служебной информаций передавать на борт ЛКА радиокоманды управления.

Таким образом, впервые в истории космонавтики создавался ЛКА, управляемый по радиокомандам с Земли.

Во второй половине сентября автомобильные комплексы аппаратуры «Енисей-1» и «Енисей-2» своим ходом прибыли в Крым на ИП-41Е. Здесь уже была группа специалистов НИИ-380 по монтажу, отладке, сопряжения комплектов с другими радиотехническими средствами, а также приёму и обработке первых фотографий обратной стороны Луны Л. Алексеев, В. Засецкий, С. Лаврентьев, Ю. Лагутин, С. Матвеев, Е. Рымарчук, С. Сердюк, О. Устименко и А. Шабанов.

На НИП-6 такие же комплексы были доставлены самолётом на аэродром Елизово близ Петропавловска-Камчатского. Этим же рейсом прибыла и «камчатская экспедиция» специалистов. В её составе были Виктор Арсеньевич Ефимов (руководитель), В.М. Агеев, В.И. Веженков, Б.И. Михайлов, Н.М. Моисейченко, В.Б. Протопопов, А.П. Самохин, И.П. Степаненко и Н.М. Чернов, позже Ю.М. Кислицын, Э.В. Губарев и Е. Быстрова [16].

В сентябре 1959 г. командование Симферопольским ЦДКС принял полковник Николай Иванович Бугаев (1923-2003)^[11]

Николай Иванович Бугаев

Опираясь на богатый опыт руководства подразделениями и частями войск в годы войны и послевоенный период, возглавляемый им личный состав НИП-13, а теперь и НИП-10, обеспечил успешное выполнение лётных испытаний, боевую эксплуатацию и научные исследования космических аппаратов.

Н.И. Бугаев руководил ЦДКС более 14 лет. За это время осуществлена подготовка и применение наземных средств по телеуправлению ЛКА от «Луны-3» до «Луны-21» и «Лунохода-2».

При рецензировании этой рукописи Николай Иванович отметил: «Желательно, чтобы ни одна страница создания, становления, деятельности и повседневной жизни личного состава частей Командно-измерительного комплекса не должна быть вырвана из истории освоения космоса».

По свидетельству Н.И. Бугаева, аппаратура во многих случаях разрабатывалась в единственных экземплярах, и на НИПы поставлялась с практически не отработанной («сырой») технической и эксплуатационной документацией. Поэтому представители предприятий-разработчиков монтировали свою аппаратуру и вводили её в эксплуатацию совместно с военными специалистами, которые при этом получали возможность досконально изучить принимаемую ими технику и специфику её работы.

На "горке" учёные и специалисты под руководством Е.Я. Богуславского, Г.А. Сыцко и Н.И. Бугаева занимались буквально всем: обучением молодых операторов, техников и инженеров; наладкой уникальной аппаратуры; размещением и питанием людей и даже противопожарными мероприятиями.

Пункт телеуправлением ЛKA развернули в деревянном "финском домике". В нём же были установлены и фоторегистрирующие устройства. Это был первый Центр управления полётом лунными космическими аппаратами - прототип будущих Центров управления полётами космическими аппаратами.

На измерительных пунктах, участвующих в этой работе, дополнительно были развёрнуты станции РТС-12БМ, предназначенные для измерения дальности и радиальной скорости, приёма, обработки и регистрации телеметрической информации, передачи радиокоманд управления на борт ЛKA и приём с него фотографических изображений.

Оперативное руководство НИПами и управление их радиотехническими средствами, средствами связи и службы СЕВ осуществлялись из Центра КИКа. К несению дежурства привлекались практически все подразделения Центра КИКа.

Были проведены частные и комплексные тренировки для проверки слаженности дежурных смен и расчётов, взаимодействия радиотехнических средств отдельного пункта, а также нескольких пунктов между собой и всего комплекса в целом.

В конце сентября 1959 г. С.П. Королёв перед вылетом на полигон провёл совещание, на котором присутствовали генерал-майор А.И. Соколов, полковники A.A. Большой, Н.Г. Фадеев, подполковники Н.М. Барабанов, А.П. Бачурин, И.И. Геращенко, ведущие специалисты ОКБ-1 и НИИ-4 МО. На совещании особое внимание было уделено баллистическому обеспечению полёта ЛKA. Главная задача - получение фотоснимков поверхности обратной стороны Луны. Докладчиком был П.Е. Эльясберг. С.П. Королёв полностью одобрил предложенный вариант баллистического обеспечения и обязал всех исполнителей к строгому и неукоснительному его выполнению. Были образованы три оперативные группы: одна отправилась с Сергеем Павловичем на полигон, другая - в Крым, а третья осталась в КВЦ НИИ-4 МО. В каждую из них входили представители Центра КИКа.

24 сентября на полигон для руководства подготовкой и пуском «Луны-3» прибыл С.П. Королёв.

27-28 сентября в монтажном цехе полигона провели испытания фотоаппаратуры для фотографирования обратной стороны Луны.

На «горку» прибыли И.И. Спица, П.А. Агаджанов, Б.А. Воронов,В.П. Горбачёв, Г.Д. Смирнов, В.Н. Петров, Н.Г. Жук и др.

Техническим руководителем применения на ИП-41Е всех радиотехнических средств был назначен Е.Я. Богуславский.

И вот ровно через два года после запуска Первого спутника, 4.10.59 г. в 03 ч 43 мин 39,7 с полигона Тюра-Там стартовала PH «Восток-Л» № И1-8 с ЛКА Е-2А - третьей советской космической ракетой - «Луна-3».

Рис. 13. «Луна-3»

ЛКА представлял собой тонкостенную герметическую конструкцию из алюминиевого сплава, имеющую форму цилиндра длиной 1,3 м со сферическими днищами, массой 278,5 кг.

На внешней стороне ЛКА находились датчики научной аппаратуры, панели солнечных батарей, солнечный и лунный оптические датчики, микродвигатели системы ориентации, иллюминаторы фотокамер, жалюзи системы терморегулирования, четыре штыревые и две ленточные антенны.

Внутри приборного отсека на специальной раме размещались: радиотехническая система приёма с Земли радиокоманд управления бортовой аппаратурой и передачи на Землю телеметрической, телевизионной и научной информации; система ориентации (относительно Солнца и Луны) для фотографирования Луны; фототелевизионное устройство «Енисей»; научная аппаратура; система терморегулирования; система энергопитания (с буферными батареями).

Согласование и управление работой всех систем осуществлялось специальным программно-временным устройством (ПВУ).

Программа фотографирования Луны составлялась таким образом, чтобы на получаемых изображениях находилась одна треть лунной поверхности её видимой стороны. Это позволяло осуществить координатную привязку новых образований к объектам, наблюдаемым с Земли, и уточнить структуру краевой зоны видимого полушария.

Перед началом фотосъёмки в ПВУ предусматривалось включение схемы для наведения объективов фотоаппаратов путём разворота самого ЛКА. Удержание его в этом положении осуществлялось бортовой системой ориентации. Передача с борта на Землю полученных фотоснимков Луны производилась по радиокомандам, выдаваемым дежурным расчётом с симеизского пункта.

Полёт "Луны-3" поражал смелостью замысла и точностью инженерного расчёта.

«Луна-3» вышла на расчётную траекторию полёта к Луне, а это было очень важно, так как в то время её коррекция конструкциями PH и ЛКА не предусматривалась.

Рис. 14. Схема траектории полёта ЛКА «Луна-3»

В ходе полёта впервые в истории космонавтики коррекцию орбиты осуществили за счёт использования гравитационного поля другого небесного тела - Луны, что позволило обеспечить передачу данных на симеизский и камчатский пункты.

5 октября в Крым прилетели М.В. Келдыш, С.П. Королёв, В.П. Глушко, H.A. Пилюгин, М.С. Рязанский, В.П. Бармин, В.П. Кузнецов, А.Ф. Богомолов, С.М. Владимирский, Б.В. Раушенбах, Б.Е. Черток, И.Л. Валик, П.Ф. Брацлавец и др.

«Лунный фотограф» по состоянию на 7 октября удалился от Луны на расстояние 65-68 тыс. км от её обратной стороны. На этом участке траектории бортовая оптическая система очень хорошо «просматривала» обратную сторону Луны, ярко освещённую лучами Солнца, и Землю, находящуюся на расстоянии почти в полмиллиона километров.

Дежурный расчёт командной радиостанции согласно программе выдал радиокоманду на включение бортовой системы ориентации. Принятая телеметрическая информация подтвердила её исполнение, и осуществление стабилизации движения ЛКА вокруг центра масс. По следующей команде с ИП-41Е включили режим фотографирования, который продолжался запрограммированные пятьдесят пять минут, причём одновременно двумя объективами.

После сеанса фотографирования «Луна-3» прошла на расстоянии 6200 км от поверхности Луны. Анализ принятого с борта телеметрического сигнала показал, что фотокамера сработала. Но есть ли что-нибудь на фотоплёнке, пока было не ясно. Техническое руководство приняло решение о включении бортовой аппаратуры на передачу ТВ-сигнала. По распоряжению начальника дежурного расчёта оператор станции выдал радиокоманду на её включение.

Через несколько секунд начался приём сигнала с изображением штриховой миры, впечатанной на фотоплёнку ещё на Земле. На экранах мониторов в «шумах» появилось пятно - фотография Луны, заснятая с Земли, и впечатанная на бортовую фотоплёнку в качестве теста. Эти два события - начало работы бортовой передающей камеры «Енисей» и передача тест-строки ознаменовали рождение «Космического телевидения».

Согласно программе во время следующего сеанса, когда «Луна-3» находилась на расстоянии около 470 тыс. км от Земли (это было зафиксировано в «Книге рекордов Гиннесса»), был запланирован режим приёма ТВ-информации.

По воспоминаниям Г.Ю. Максимова и Б.Е. Чертока, присутствующие М.В. Келдыш, С.П. Королёв, главные конструкторы, несколько астрономов и инженеров-прибористов с волнением ожидали приёма изображения. При этом известный астроном Андрей Борисович Северный (1913-1987), возглавлявший с 1952 г. Крымскую астрономическую обсерваторию, подойдя к С.П. Королёву, показал свои расчёты, по которым получалось, что никакого изображения не может быть, так как (по его мнению) фотоплёнка будет засвечена солнечной радиацией. Сергей Павлович отодвинул от себя его листки и не сказал ни слова. Главный конструктор, конечно, знал о применении на «Луне-3» способа зашиты фотоплёнки от космической радиации, разработанной в СКБ-567 уникальным специалистом Георгием Михайловичем Алёшиным.

Начался сеанс. На экране ВКУ приёмной аппаратуры «Енисей-2» фиолетовая точка начала строчка за строчкой выписывать первое изображение поверхности обратной стороны Луны. Сергей Павлович подошёл к регистратору и, сдерживая волнение, проговорил: «Ну, что у нас тут получилось?». Ему протянули ещё влажную бумажную ленту на электрохимической бумаге с фототелевизионного аппарата открытой записи. Записанное на ней первое серое изображение круга было с большими помехами. После устранения шумов, стали появляться более чёткие кадры. Все увидели теперь уже "видимые", пока ещё безымянные горы, моря и кратеры.

Это был первый в истории человечества успешный эксперимент по фотографированию и передачи из космоса на Землю изображений другого небесного тела.

Проявлять эти плёнки на НИПах было категорически запрещено. Однако по указанию С.П. Королёва плёнку всё-таки обработали. С.П. Королёв на одном из снимков своим размашистым почерком написал: «Уважаемому Андрею Борисовичу! Первая фотография обратной стороны Луны, которая не должна была получиться. С уважением. С. Королёв» и подарил академику. Так Главный конструктор подтвердил приоритет нашей страны в рождении космического телевидения [17].

Работе с «Луной-3» было уделено такое внимание, что, по словам участников этих работ на симеизском пункте, на территории Крыма во время сеанса связи выключались все радиоизлучающие средства, ограничивалась работа радиотехнических устройств на судах и кораблях Черноморского флота, а в районе Симеиза даже запрещалось движение автотранспорта. Организация этих мероприятий была возложена на подполковника В.Т. Пикуля, представителя 40 корпуса ОдВО, дислоцированного в Симферополе.

По условиям приёма информации и в связи с ограниченными энергоресурсами сеансы с «Луной-3» проводились, как правило, один раз в сутки. Передачи ТВ-сигнала вплоть до 18 октября комплексом «Енисей» осуществлялись в «медленном» режиме, а приём - комплексом «Енисей-2».

18 октября, когда расстояние до Земли составляло 40-50 тыс. км, для передачи полученных изображений на Землю радиокомандой был включён «быстрый» режим. Дежурный расчёт симеизского пункта принимал изображения обратной стороны Селены аппаратурой станции РТС-1,2 и приёмным комплексом «Енисей-1». По мере приближения к Земле контрастность принимаемых изображений увеличивалась, и качество «картинки» улучшалось. В течение сеанса пункт принял 40 фотографий лунной поверхности. Принимаемое изображение регистрировали на магнитофон и открытым способом на электрохимическую бумажную ленту.

На Камчатке приём ТВ-сигнала осуществлялся с 8 октября. Дежурные расчёты Камчатского НИПа (начальник подполковник М.С. Постернак) также вели приём ТВ-сигнала, когда ЛКА находился на расстоянии 470 тыс. км от Земли, что было зафиксировано в «Книге рекордов Гиннесса».

Во всех сеансах изображения в «медленном» режиме регистрировались на 35-миллиметровую киноплёнку двумя ФРУ и наблюдались на экранах мониторов приёмного комплекса «Енисей-2».

18 октября при включении «быстрого» режима работал приёмный комплекс «Енисей-1». Принимаемые изображения были хорошей контрастности и практически без «шумов».

При подлёте «Луны-3» к радиогоризонту камчатского пункта дежурным расчётом симеизского пункта на борт была выдана радиокоманда на выключение бортового радиокомплекса. В расчётное время ЛКА ушёл в тень Земли. Его появление в зоне радиовидимости Камчатки ожидалось 19-20 октября. Однако «Луна-3», появившись в назначенное время, не ответила Земле на поданные на её борт радиокоманды. И с её борта больше не удалось принять ни телевизионную, ни телеметрическую информации. По всей вероятности (к такому мнению пришло руководство полётом «Луны-3») могли выйти из строя радиопередатчик или система энергопитания.

Киноплёнки со снимками лунной поверхности были отправлены в Москву. 27 октября 1959 г. они впервые были опубликованы в газете «Известия» №255 (13182).

Затем все плёнки были переданы для анализа в Государственный астрономический институт имени П.К. Штермберга (ГАИШ), Главную (Пулковскую) астрономическую обсерваторию АН СССР, Астрономическую обсерваторию Харьковского государственного университета АН УССР.

Рис. 15. Фотография обратной стороны Луны, принятая с борта «Луны-3»

«Луна-3», совершив 11 витков по трассе своего полёта вошла в атмосферу Земли и прекратила своё существование 29.04.1960 г.

За создание комплекса аппаратуры «Енисей» И.Л. Валику и П.Ф. Брацлавцу были присуждены Ленинские премии.

Личный состав пунктов, обеспечивший успешную работу по фотографированию обратной стороны Луны, был поощрён руководством КИКа денежной премией, а за особые заслуги майор Г.А. Сыцко был представлен к высокому государственному званию лауреата Ленинской премии.

Временный Центр дальней космической связи на горе Кошка после завершения работ со станцией «Луна-3» был расформирован.

Несколько лет назад на встрече, посвящённой 50-летию создания КИКа, я попросил Владимира Васильева и Альберта Иванова поделиться воспоминаниями о первых годах их офицерской службы на НИИ-10. Думаю, интересно познакомиться с «Воспоминаниями лейтенантов».

«1959 год - год успешных запусков лунных объектов.

Радиотехнический информационно-измерительный комплекс, работающий по первым лунным объектам, располагался в г. Симеизе на горе Кошка. В нём были реализованы последние достижения в науке и технике, так как требовалось решать задачи измерения дальности до летящего объекта, приёма сигналов видеоизображения и телеметрии на небывалых до тех пор расстояниях. Особенность задачи состояла в том, что необходимо было принимать и обрабатывать сигналы в условиях очень низких (меньше единицы) отношений мощности полезных сигналов к мощности шумов. Поэтому требовались методы накопления энергии сигналов. В комплексе были реализованы входные малошумящие параметрические усилители сигнала, корреляционные методы обработки сигналов, уникальный узкополосный частотный метод измерения дальности с достаточным периодом однозначного измерения, передовые методы регистрации сигналов видеоизображения поверхности Луны, один из которых позволял в реальном масштабе времени формировать кадр видеоизображения. Для реализации узкополосных систем выделения информации применялись даже камертонные устройства выделения сигналов. Первоначально не заботились об электромагнитной совместимости комплекса с другими промышленными системами и поэтому на время работы отключались системы даже государственного значения.

Нам, выпускникам училищ и академий, приходилось удивляться тому, что на практике было реализовано то, о чём педагоги рассказывали как о далёкой перспективе. Приходилось учиться, и работа на комплексе была вторым университетом, так как приходилось общаться с разработчиками экстра-класса, К сожалению, многие фамилии стёрлись из памяти, но некоторые, такие как Богуславский, Дунаев, Сергеев, Галин, Малахов, сохранились.

Этот комплекс достиг рекордного превышения максимальной дальности действия. Оно было определено по первому успешному запуску лунного объекта, но пролетевшего мимо Луны. Но настоящее торжество наступило тогда, когда были получены сигналы видеоизображения обратной стороны Луны. Первые очертания обратной стороны Луны были получены в реальном масштабе времени (с некоторой задержкой). Затем, после детальной обработки информации, были получены опубликованные во всём мире фотографии обратной стороны Луны.

Естественно, что во время работы комплекса присутствовали выдающиеся деятели государства такие, как Главный Конструктор С.П. Королёв и Главный Теоретик М.В. Келдыш. С этим связаны многие впечатляющие воспоминания. Некоторые из них курьёзные.

Так, на самую первую успешную работу должен был прибыть С.П. Королёв. Для его встречи на КПП был послан лейтенант Валентин Свищёв. Когда к КПП подъехал лимузин, то воспитанник Ростовского высшего военного училища, дабы показать пример бдительности потребовал пропуск. Вышедший из машины солидный мужчина, сказал, что он Королёв, и строго выразил надежду, что этого вполне достаточно. Валентин ситуацию понял и не довёл до абсурда. Но мелкое приключение с ним не закончилось. Накануне работы подчинённых ему солдат послали на проявочную машину, которая не была в сфере его работ. Солдаты были грамотными, с техническим образованием, и ими закрыли образовавшуюся брешь. Спустя некоторое время после начала успешного приёма телеметрии к лейтенанту Свищёву подбегает солдат с жалобой, что какой-то гражданский требует вопреки инструкции ускорить проявку плёнки и на отказ солдат подчиниться ударил кулаком по машине. Валентин с намерением покарать строптивого прибежал на проявочную машину, с ужасом увидел в качестве строптивого С.П. Королёва и стал лепетать нечто невнятное. После сеанса связи с КА С.П. Королёв собрал всех офицеров (их было всего 12) в маленький кабинет. Сначала спросил, кто начальник проявочной машины. Так как такового не было, то после некоторого замешательства поднялся Свищёв. С.П. Королёв сказал, что он понял ситуацию, рассказал, какие творческие отношения сложились между гражданскими и военными специалистами в Тюра-Таме, и призвал так же работать и на комплексе. Говорил энергично, зажигая присутствующую молодёжь на активное сотрудничество. Спросил нас, какие у нас есть вопросы. Но тут же, не дожидаясь ответа, сказал, что увидел упрощённые бытовые условия пребывания офицеров на комплексе и готов помочь нам. После этого женатые офицеры, оставившие свои семьи в основном месте дислокации части под Симферополем, пожаловались, что полгода не получают командировочные. С.П. Королёв сказал, что этот вопрос будет улажен. Он вышел и к нашему удивлению мы, оставшиеся под впечатлением в кабинете, услышали через тощую стенку кабинета, как он по дальней связи просит какого-то Диму (Д.Ф. Устинова) выслать ему 50 тысяч рублей. К нашей радости были выплачены не только причитающиеся нам командировочные, но и премии. Причём, премии были выданы каждому солдату, участвовавшему в работе, даже водителям. И хотя эти суммы (по сравнению с офицерскими) были невелики, но достаточные, чтобы вызвать радость.

В последующем были и другие встречи с С.П. Королёвым. Особенно запомнилось, когда на экране специализированного монитора медленно вырисовывалась картина изображения обратной стороны Луны. С.П. Королёв и М.В. Келдыш стояли за нашими спинами и нетерпеливо ожидали появления изображения.

Казалось, что ты попал в фантастический кинороман, действия которого разворачиваются на фоне прекрасной крымской панорамы. Но когда интенсивность общения с лунными объектами возросла, пришлось обратить внимание на то, что крымские горы существенно сокращают время активного сеанса связи. Комплекс перенесли в в/ч 14109. Но это была не просто передислокация, а развёртывание модернизированного варианта системы управления КА дальнего космоса. В частности, комплекс был использован для управления с Земли луноходами. Но это уже другая история».

В своей книге «Наперекор земному притяжению» О.Г. Ивановский вспоминает, что в канун нового, 1960 г. С.П. Королёв пригласил его к себе в кабинет (в то время О.Г. Ивановский был его заместителем). Сергей Павлович сказал: «Вот винодел - француз какой-то, говорят, в Париже пари держал, обещал поставить тысячу бутылок вина из своих погребов тому, кто на обратную сторону Луны заглянет. Недели две назад в Москву, в Академию наук посылка пришла. Ровно тысяча бутылок. Проиграл «мсье». Так что вот тысяча - не тысяча, а две бутылки твои. С Новым годом!» [18].

Кстати, одна из этих бутылок до сих пор хранится как сувенир в семье Натальи Сергеевны Королёвой.

Советские учёные тщательно проанализировали полученные фотографии обратной стороны Луны и по праву первооткрывателей дали наименование некоторым лунным образованиям: «Море Мечты», «Море Москвы», кратеры «Ломоносов», «Циолковский», «Жюль Верн», «Джордано Бруно», «Максвелл», «Попов», «Эдисон», «Пастер», «Герц»», горный хребет «Советский» и др.

Как вспоминал А.А.Дашков, руководивший группой расчёта лунных и межпланетных траекторий отдела №9 ОКБ-1, его начальник М.К. Тихонравов не был удовлетворён качеством полученных фотографий. Дело в том, что сеанс фотографирования совпал с периодом полнолуния, косых солнечных лучей не было, а, следовательно, практически отсутствовали тени, что снижало эффект этих снимков.

Для продолжения выполнения программы облёта и фотографирования Луны с большей разрешающей способностью (проект ЕЗ) были проведены специальные работы.

На ЛКА был установлен фотоаппарат с одним объективом (фокусное расстояние - 750 мм). Усовершенствовали также и фототелевизионную систему передачи фотографий на Землю.

Две попытки запуска объектов ЕЗ №1 (15.04.1960 г.) и ЕЗ №2 (19.04.1960 г.) оказались неудачными. После этого было принято решение о прекращении дальнейших работ по проекту ЕЗ.

Основные данные выполнения Программы «Е» в 1958-1960 гг. представлены в табл. 1.

Таблица 1

Оценивая результаты выполнения проектов Е1, Е2 и ЕЗ Программы «Е», можно отметить: из девяти стартов ракет с «лунниками» целей полётов достигли только «Луна-2» и «Луна-3».

Тем не менее, 1959 г. вошёл в историю мировой науки и техники, как год начала совершенно нового этапа исследования Луны и окололунного пространства советскими космическими аппаратами.

В результате полёта «Луны-1» (январь 1959) впервые удалось:

♦ превысить вторую космическую скорость;

♦ образовать искусственную комету;

♦ образовать искусственный спутник Солнца;

♦ уточнить расположение внешнего радиационного пояса Земли и получить новые сведения о составе заряженных частиц в этом поясе;

♦ измерить магнитное поле на большом расстоянии от Земли, интенсивность первичных космических лучей, рентгеновского и гамма-излучения в межпланетном пространстве;

♦ исследовать газовую компоненту межпланетного вещества;

♦ зарегистрировать метеоритные частицы в межпланетном пространстве.

Всё это оказалось возможным благодаря созданию и развёртыванию нового временного ИП-41Е, успешной работе сил и средств КИКа, осуществивших телеконтроль полёта "Луны-1", обработку и передачу телеметрической информации в вычислительные центры.

В результате полёта «Луны-2» (сентябрь 1959) впервые удалось:

♦ доставить с Земли на другое небесное тело КА, созданный руками человека;

♦ установить отсутствие заметного магнитного поля Луны и лунных радиационных поясов;

♦ оценить содержание углерода, гелия, азота, кислорода и более тяжёлых ядер в составе космических лучей.

В результате полёта «Луны-3» (октябрь 1959) впервые удалось:

♦ осуществить успешный эксперимент по фотографированию и передаче из космоса изображения другого небесного тела;

♦ обнаружить около 400 объектов, наиболее заметным из которых были присвоены имена выдающихся мировых учёных;

♦ составить первую в мире карту обратной стороны Луны, первый атлас и изготовить глобус Луны.

Первая съёмка обратной стороны Луны фактически явилась началом нового научно-технического направления в космической технике и телевидении, получившего название «Космическое телевидение».

7 октября 1959 г. стало датой его рождения.

Следует заметить, что остался не сфотографированным один сегмент на обратной стороне Луны (оказался вне поля зрения объективов фотокамер «Луны-3»).

Дальнейшее фотографирование Луны возобновилось почти через пять лет запуском КА ЗМВ-4 №3, который предназначался для исследования Марса. Но время старта и полёта к Красной планете не совпадало с приближающимся астрономическим окном. В конце 1964 г. по предложению ведущего конструктора ОКБ-1 Г.Ю. Максимова и специалистов НИИ-855, поддержанного С.П. Королёвым и М.В. Келдышем, было принято решение имитировать полёт к Марсу, а в качестве объекта съёмки выбрали Луну. Баллистики рассчитали траекторию, похожую на пролёт Марса и обеспечивающую получение изображения той части обратной стороны Луны, которая не была заснята в 1959 г.

При подготовке к съёмке сотрудники НИИ-885 разработали ФТУ нового поколения 15П52, в котором фотоаппарат, имея один, но сменный объектив, стал его частью. На КА установили один ФТУ с короткофокусным объективом (Б=106 мм), а другой - с длиннофокусным (Б=500 мм), работающих синхронно. Этим достигалось почти полное дублирование.

Разработчиками всей системы управления и антенной техники были специалисты ОКБ-1, которыми руководили Б.Е. Раушенбах, Б.Е. Черток, Игорь Евгеньевич Юрасов и др.

Старт с полигона Тюра-Там PH «Молния» с КА ЗМВ-4 №3, названным в сообщении ТАСС «Зонд-З», состоялся 18 июля 1965 г.

Телеуправление осуществлялось силами и средствами Евпаторийского и Симферопольского СДКС.

В сеансе связи 20 июля, когда «Зонд-З» находился на расстоянии 11570 км от поверхности Луны над видимой её стороной, включили программу фотографирования, которая продолжалась более часа. Постепенно приближаясь к её поверхности до 9220 км, он перешёл на невидимую сторону. Удаляясь от Луны, КА закончил фотографирование с расстояния 9960 км. Съёмка ФТУ с короткофокусным объективом, к сожалению, не получилась, а с длиннофокусным объективом прошла успешно. Общее время сеанса составило 4 ч 24 мин.

После пролёта вблизи Луны «Зонд-З» продолжал исследования космического пространства, двигаясь по гелиоцентрической орбите. Картографированием было охвачено свыше 95 % поверхности невидимого полушария Луны, за исключением небольших участков лунных полюсов.

Через несколько дней (29 июля) с расстояния 2,2 млн км были переданы на Землю 29 снимков Луны, завершившие её глобальный обзор. Изображения передавались в сантиметровом диапазоне радиоволн с помощью бортовой параболической антенны, удерживаемой системой ориентации в направлении приёмной антенны.

Когда «Зонд-З» удалился от Земли на расстояние 31,5 млн. км, операторы дежурного расчёта выдали радиокоманду на повторную передачу полученных снимков. Все снимки были высокого качества. Если на снимках, полученных с «Луны-3», были отмечены объекты, имевшие в поперечнике не менее 50 км, то на снимках с «Зонда-З» минимальные размеры различаемых кратеров сократились до 5 км.

Рис. 16. Межпланетный КА «Зонд-З» (ЗМВ-4 №3)

Рис. 17. Схема полёта КА «Зонд-З»

На основании изучения полученных фотографий с «Луны-3» и «Зонда-3» впервые удалось создать полный глобус (масштаб 1:10000000) и полную карту (масштаб 1:5000000) Луны.

В течение 8 месяцев с аппаратом поддерживалась устойчивая радиосвязь. В марте 1966 г., когда была выполнена вся программа исследований, прекратилось активное существование КА «Зонд-З». К этому времени он находился на расстоянии более 150 млн км от Земли.

Фотографирование поверхности обратной стороны нашего спутника были проведены также «Луной-12» (31.03-30.05.1966 г.), «Зондом-6» (10-17.11.1968 г.), «Зондом-7» (8-14.08.1969 г.), «Зондом-8» (20-27.10.1970 г.) и «Луной-19» (28.09.1971 г. - 10.1972 г.).

Глава 4 ОПЕРАЦИЯ «МЯГКАЯ ПОСАДКА». ИСКУССТВЕННЫЕ СПУТНИКИ ЛУНЫ

Мягкая посадка на Луну (проект Е6) была одной из труднейших проблем космической баллистики и создания новых технологий. Ведь первые полёты наших лунных ракет проходили без коррекции траектории. Точность их выведения на трассу как для попадания в небесное тело, так и для облёта и фотографирования обеспечивалась системой управления ракеты-носителя. Но для посадки в заданный район необходима была более высокая точность расчёта трассы к моменту отделения аппарата от PH. Кроме того, расчёты показали, что технически проще вывести ЛКА на необходимую траекторию, если во время полёта провести коррекцию таковой.

В свою очередь выбор траектории определялся не только условиями оптимизации энергетических затрат, но и условиями благоприятной радиовидимости Луны с Земли, особенно во время торможения посадки ЛКА. Таким условиям удовлетворяла траектория с продолжительностью полёта около трёх с половиной суток.

По предложению С.П. Королёва эксперимент следовало осуществить небольшим и сравнительно простым аппаратом. А чтобы он не разбился о поверхность Луны, его торможение перед посадкой предлагалось производить изменением тяги ракетного двигателя. До начала сеанса торможения система управления (СУ) с помощью оптических средств обеспечивала построение лунной вертикали и ориентацию ЛКА по ней. Затем включался радиовысотомер, данные которого о расстоянии до Луны позволяли определить момент включения двигателя на торможение и регулирования его тяги, выключение двигателя для того, чтобы скорость снизилась практически до нуля перед соприкосновением посадочной ступени с поверхностью.

Следует напомнить, что трёхступенчатая PH 8К72 («Восток-Л») способна была доставить к Луне груз массой не более 325кг. Между тем в проекте Е6 масса «лунника», по самым жёстким расчётам, была вчетверо больше - около полутора тонн. Поэтому потребовалось использовать четырёхступенчатую PH 8К78 («Молния-М»).

Поэтому же для таких «тяжеловесов» в ОКБ-2 (ныне ФГУП «Конструкторское бюро химического машиностроения имени А.М. Исаева» - «КБхиммаш») под руководством самого Алексея Михайловича была разработана корректирующе-тормозная двигательная установка КТДУ-5А. Она имела массу всего 140 кг. С её помощью осуществлялась коррекция траектории полёта, выдавался тормозной импульс в окололунном пространстве для обеспечения либо мягкой посадки на Луну либо выведения ЛКА на орбиту ИСЛ. К тому же КТДУ-5А массой 140 кг являлась основным несущим элементом объекта, на котором размещались блок астронавигации, блок управления, аппаратура радиотехнических систем траекторных измерений, посадочная ступень и другие служебные системы [19].

При этом изменялась и сама схема полёта:

♦ на первом её этапе PH тремя ступенями вместе с разгонным блоком «Л» (четвёртая ступень) выводила ЛКА на орбиту ИСЗ;

♦ на втором этапе включался блок «Л», и ЛКА сообщалась вторая космическая скорость (это происходило над Гвинейским заливом вне зоны радиовидимости наземных командно-измерительных пунктов);

♦ на третьем этапе проводились телеконтроль траектории и её коррекция с помощью КТДУ-5А для обеспечения посадки в запланированном районе Луны;

♦ на четвёртом этапе КТДУ-5А переходила в режим торможения, обеспечивая мягкую посадку на поверхность Луны.

Алексей Михайлович Исаев

Итак, продолжительность полёта до Луны составляла приблизительно 3,5 суток. На этот период планировались сеансы траекторных измерений и телеметрического контроля работы всех бортовых систем, а также приём информации от научных приборов.

Согласно Постановлению ЦК КПСС и СМ СССР от 22 марта 1962 г. срок запусков ЛКА по проекту Е6 был запланирован на 1963 г. [20].

Задача осложнялась также отсутствием сведений о физикомеханических свойствах лунной поверхности. Ещё не было ни одной мягкой посадки, которая позволила бы поставить точку в весьма противоречивых представлениях о поверхности Селены. Ни в Академии наук, ни в ОКБ-1 не решались выдать такую модель. В последние годы приходилось несколько раз встречать в журналистских статьях утверждения, что С.П. Королёв на каком-то совещании, прекратив дискуссию, написал на листке: «Грунт твёрдый» и расписался. Пусть это остаётся на совести того человека, который это первый придумал.

А реалии таковы. В мемориальном рабочем кабинете Главного конструктора музея РКК «Энергия» имени С.П.Королёва в одной из экспозиций представлена его рукописная справка на обычном стандартном листе бумаги. Обратим внимание на дату в тексте (28.10.1964), к ней ещё придётся вернуться.

Рис. 18. Та самая справка-автограф

А к этому времени уже состоялось пять стартов с ЛКА проекта Е6, и содержание этого текста относится к условиям посадки модуля лунного корабля (ЛК) в предполагаемой пилотируемой экспедиции на Луну.

Началась большая подготовительная работа, в том числе в частях и подразделениях КИКа.

На НИПах, участвующих в проекте Е6, вводятся в эксплуатацию средства наземного радиотехнического комплекса «Сатурн-МС», предназначенного для управления ЛКА, в том числе и пилотируемыми.

На Симферопольском ЦДКС вводятся в действие параболические антенны приёмная антенна ТНА-400 с диаметром зеркала 32 м и передающая П-200Б с диаметром зеркала 25 м. ТНА-400, предназначенная для измерения параметров орбиты, регистрации телеметрической информации и приёма телевизионного изображения, была разработана в ОКБ МЭИ (главный конструктор А.Ф. Богомолов) и создана на ЦКБ-34 под руководством главного конструктора антенных установок А.И. Ухова. Систему программного управления СПУ-2 этой антенной разработали на ГИФТИ (главный конструктор М.Я. Эйнгорин) [21, 22].

Алексей Фёдорович Богомолов

В их монтаже принимал участие и личный состав космической радиостанции (КРС), начальником которой был капитан Г.Ф. Кулюкин, отделения приемно-передающих антенн ТНА-400 и П-200Б (начальник капитан Е.Н. Курилов).

Рис. 19. ТНА-400

Балхашский (Сары-Шаганский), Енисейский, Щелковский и Уссурийский КИПы для проведения траекторных измерений на первом участке полета оснащаются станциями приземного контроля (СПК), разработанными под руководством ведущих специалистов НИИ-885 Е. Иванова Б.Г. Сергеева. Траекторные измерения в дециметровом диапазоне с помощью угломерной системы «Маяк» проводились с привлечением антенн АДУ-1000 комплекса «Плутон» Евпаторийского ЦДКС.

Технический уровень средств обработки и передачи информации в то время не позволял оперативно передавать телеметрическую информацию с удалённых НИПов в Центр управления полётом (ЦУП) и команды управления - из ЦУПа на НИПы. Поэтому общее руководство силами и средствами НИПов, участвующих в работе, возлагалось на Главную оперативную группу управления (ГОГУ). В её состав входили представители Министерства обороны, специалисты ОКБ-1 (головная организация) и смежных организаций. Руководителем ГОГУ назначался представитель Центра КИКа.

Обычно ГОГУ размещалась на НИПе, который являлся основным при управлении конкретными космическими аппаратами. Традиционно ГОГУ лунными аппаратами размещалась на Симферопольском ЦДКС, а ГОГУ межпланетными КА и пилотируемыми КК - на Евпаторийском ЦДКС.

Перед каждым стартом издавался приказ начальника Центра КИКа, в котором определялись состав привлекаемых НИПов, их силы и средства, назначались представители в ГОГУ и оперативно-техническое руководство (ОТР) и объявлялся состав оперативных групп и специалистов, ответственных за выполнение программы полёта.

Как правило, в состав ОТР входили A.A. Большой, Н.Г. Фадеев,A.П. Романов, А.П. Бачурин, Н.М. Барабанов, A.Л. Родин, И.Л. Геращенко,B.Н. Петров, Ю.В. Дородкин и др.

Каждый пуск требовал тщательной предстартовой подготовки и выезда ГОГУ на НИП-10.

Управление объектом поручалось оперативной группе, в состав которой входили наряду с сотрудниками Центра КИКа и представители промышленных организаций, участвовавших в разработке, создании ЛKA и подготовке его к запуску. Оперативная группа включала несколько подгрупп: управления и программ; анализа; дешифровки; баллистики и др.

Анализ состояния и хода подготовки к работе по проекту Е6 осуществлялся отделом Центра КИКа, который до октября 1964 г. возглавлял Н.Г. Фадеев, а затем - А.П. Бачурин.

Обязанности по координации предстоящих работ, как правило, возлагались на капитана В.Н. Петрова.

При работе с объектами проекта Е6 изменилось и представление об управлении полётами ЛKA.

К традиционным операциям при запуске первых ЛKA добавились и такие, как оперативный расчёт траектории полёта с целью выработки данных для проведения её коррекции, преобразования этихданных к виду (структуре) радиосигнала, который затем передавался на борт ЛKA по командной радиолинии (KPЛ).

Настройка этих систем осуществлялась радиокомандами, выдаваемыми дежурным расчётом Симферопольского ЦДКС по KPЛ так называемыми функциональными и числовыми уставками.

Сложность управления заключалась ещё и в том, что предусмотренного в матрице количества таких команд не хватало. Для управления бортовыми системами ЛKA матрица содержала 28 радиокоманд: 20 функциональных, 5 адресных и 3 цифровых.

Кроме того, потребовалась выдача большего количества радиокоманд для переключения (в зависимости от обстановки) антенных систем бортовых приёмников и передатчиков, оснащённых всенаправленными, малонаправленными и остронаправленными антеннами с их многочисленными фидерными трактами и антенными переключателями.

Поэтому разрабатывались специальные комбинации, в которых одни и те же команды, но в сочетании с другими могли выполнять необходимые функции. Такое обстоятельство усложняло работу операторов КРЛ, приводя подчас к возникновению нештатных ситуаций.

Ещё одна особенность состояла в том, что бортовой комплекс имел два контура управления: один - по командам автоматики программно-временного устройства (ПВУ), а другой - по радиокомандам. Управленцы, разрабатывая программы сеансов связи, обязательно учитывали согласование этих двух контуров, дабы команды не накладывались одна на другую.

В установленный срок перед каждым запуском ЛКА составлялась программа полёта, представлявшая собой набор сеансов, в которых указывался состав привлекаемых наземных и плавучих средств КИКа, режимы работы бортовой аппаратуры и детально расписывались перечень выдаваемых на борт радиокоманд, тип получаемой с борта телеметрической и телевизионной информаций, данные для траекторных измерений. Программа разрабатывалась головной организацией разработчика ЛКА и согласовывалась со всеми организациями, участвующими в экспериментах.

Специалисты Центра КИКа составляли график работы участвующих сил и средств НИПов. Он включал сроки получения всех видов информации, её обработки, в том числе и баллистическими центрами, и выдачи этих результатов в ГОГУ. График представлялся на утверждение М.В. Келдышу и С.П. Королёву.

Для каждого сеанса с ЛКА составлялась индивидуальная программа, которая учитывала состояние бортовых систем и наземных комплексов и реальную трассу полёта. Она разрабатывалась группой управления в виде временного графика, на который накладывалась вся информация по полёту. Это - привязанная ко времени выдача радиокоманд и уставок; точное время и тип получаемой информации; сроки передачи информации в баллистические центры и получение от них предложений на проведение динамических операций (коррекции, торможения, посадки и др.). Такая программа утверждалась руководителем ГОГУ, после чего размножалась в необходимых экземплярах.

При этом ощущалось отсутствие так называемых «комплексников» - специалистов, которые могли бы квалифицированно проводить анализ всей поступающей информации и оперативно принимать оптимальные решения.

Первый старт PH «Молния» с ЛКА (объект Е6 №2) состоялся 4 января 1963 г. Его осуществили боевые расчёты РВСН космодрома «Байконур»^[12].

Три ступени PH 8К78 отработали нормально, но двигатель разгонного блока «Л» не запустился, и ЛКА остался на промежуточной орбите ИСЗ. Это произошло так же, как и ранее при запусках этой PH других КА, вне зон радиовидимости телеметрических приёмных станций, расположенных на территории СССР.

На этот раз для работы с этим объектом в район Гвинейского залива направили плавучий (морской) измерительный пункт «Долинск» (начальник экспедиции майор М.И. Власов). Дежурная смена его экспедиции приняла с борта ЛКА телеметрическую информацию, позволившая установить причину отказа двигателя блока «Л».

Вообще создать морские измерительные пункты потребовалось при проведении лётно-конструкторских испытаний (ЛКИ) МБР в 1957-1958 гг. для контроля точности падения головных частей в акваторию Тихого океана, а затем и при запусках первых ИСЗ. По предложению С.П. Королёва в начале 1959 г. создание плавучего измерительного комплекса (ПИК) было возложено на НИИ-4 МО, коллектив которого в сжатые сроки решил эту задачу^[13].

И уже в конце этого же года первый ПИК был создан из кораблей ВМФ «Сибирь», «Сахалин», «Сучан» и «Чукотка» под легендой прикрытия «Четвёртая Тихоокеанская гидрографическая экспедиция» (ТОГЭ-4). В руководящий командный состав ТОГЭ-4 входили капитан первого ранга Ю.И. Максюта, подполковник В.А. Авраменко и капитан С.И. Крошко.

В этом же году НИИ-4 МО было поручено разработать план создания плавучего радиотелеметрического комплекса для обеспечения телеконтроля на тех суточных витках КА, которые проходят над акваториями Атлантического и Индийского океанов и находятся вне зон радиовидимости наземных НИПов.

Под руководством Е.В. Яковлева и В.И. Гришакова коллективом института к августу 1963 г. была выполнена специальная НИР «Подготовка плавучего радиотелеметрического комплекса к работе и участие в проведении измерений при запусках объектов «Восток», МВ, Е6, «Зенит».

Черноморское морское пароходство^[14]передало в распоряжение НИИ-4 МО для переоборудования теплоходы «Краснодар» и «Ворошилов» (в 1961 г. переименованный в «Ильичёвск») довоенной постройки, а Балтийское - новый сухогруз «Долинск», построенный в Финляндии.

На судах смонтировали для приёма информации с борта КА антенны, радиотелеметрическую аппаратуру регистрации и анализа телеметрической и научной информации, СЕВ, фотолабораторию и бензоэлектрические агрегаты. Радиосвязь с наземными пунктами управления КА осуществлялась через корабельные радиостанции.

Для обслуживания аппаратуры и проведения запланированных работ на каждом из трёх судов были сформированы экспедиции в составе 8-10 человек из числа персонала НИИ-4 МО (до 1963 г.) и КИКа, имеющих опыт работы на телеметрических станциях. Первыми руководителями экспедиций назначили офицеров В.В. Быструшкина, В.Г. Фомина и И.А. Соснина.

В июне 1962 г. в распоряжение института поступил танкер «Аксай». Его приспособили для снабжения топливом и пресной водой плавучих измерительных пунктов. На нём также была установлена аппаратура для приёма и обработки телеметрической информации и СЕВ. Таким образом, экспедиция могла принимать участие в сеансах связи с КА.

Директивой ГШ ВС СССР от 26 ноября 1962 г. была сформирована войсковая часть 26179, штатно вошедшая в структуру КИКа. Командиром этой части назначили капитана первого ранга Вячеслава Георгиевича Безбородова, который возглавлял её по 1983 г.

В 1965-1966 гг. «Краснодар» и «Ильичёвск» были заменены новыми, более совершенными радиотелеметрическими кораблями «Бежица» и «Ристна».

В период марта-июня 1967 г. согласно Постановлению ЦК КПСС и СМ СССР № 900-290 от 25 ноября 1966 г. «Об увеличении количества судов плавучего радиотелеметрического комплекса МО СССР», были приняты в эксплуатацию плавучий командно-измерительный пункт (ПКИП) «Космонавт Владимир Комаров», переоборудованный из теплохода «Геничевск», и радиотелеметрические корабли «Боровичи», «Невель», «Кегостров» и «Моржовец».

Рис. 20. Плавучий командно-измерительный пункт «Космонавт Владимир Комаров»

Распоряжением СМ СССР от 10 июля 1967 г. №1356 все суда плавучего радиотелеметрического комплекса были включены в состав экспедиционного флота АН СССР, сохраняя при этом функции оперативного руководства за Министерством обороны. Как сообщалось в сообщении ТАСС 18 июня 1967 г., эти суда предназначались для работ по освоению космического пространства и верхних слоёв атмосферы. На них были подняты вымпелы АН СССР, и они стали именоваться научно-исследовательскими судами (НИС) АН СССР. Принадлежность к АН СССР была одной из особенностей службы личного состава в/ч 26179.

Экипажи этих судов состояли из гражданских моряков Министерства морского флота СССР, а начальники и личный состав экспедиций назначались из числа научных сотрудников и инжснеров-испытателей КИКа [23]. НИСы, имея новейшие радиотехнические средства, параболические антенны, электронные вычислительные машины, систему спутниковой привязки, осуществляли телеконтроль полёта PH и КА, траекторные измерения, приём научной информации, баллистические расчёты, обработку информации, двухстороннюю телефонную и телеграфную связь с ЦУПом, а в необходимых случаях и передачу радиокоманд на борт КА.

В соответствии с Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 3 сентября 1968г. № 706-204 . вступили в строй ПКИП «Академик Сергей Королёв» (26 декабря 1970 г.) и «Космонавт Юрий Гагарин» (14 июля 1971 г.).

Президиум АН СССР своим распоряжением от 4 ноября 1970 г. № 34-1466 создал «Службу космических исследований» (СКИ ОМЭР АН СССР) при Отделе морских экспедиционных работ (ОМЭР), которым с 1951 г. руководил известный полярник, дважды Герой Советского Союза, контр-адмирал Иван Дмитриевич Папанин (1894-1986).

В январе 1973 г. Директивой ГШ ВС СССР № 314/1/00364 в/ч 26179 получила наименование «Девятый отдельный морской командно-измерительный комплекс» (9 ОМКИК), а каждая экспедиция получила штат самостоятельной войсковой части. Начальником политотдела 9 ОМКИК назначили И.А. Балабая, который почти девять лет возглавлял его. В настоящее время полковник в отставке И.А. Балабай активно работает в Центральном совете «Союза ветеранов Космических войск». Свои воспоминания о морской космической службе он представил в очерке «Из истории морского командно-измерительного комплекса».

За время своего существования корабельные измерительные пункты принимали участие почти во всех важнейших научно-технических экспериментах по освоению космического пространства, осуществляя контроль выполнения наиболее ответственных операций при работах КК «Союз», орбитальных станций «Салют» и «Мир», контроль включения разгонных ступеней PH при запусках стационарных спутников и спутников с высокими эллиптическими орбитами, при переводе КА с промежуточной орбиты на межпланетную траекторию.

Научно-исследовательские суда 9 ОМКИК несли свою службу в океанах до начала девяностых годов. После распада Советского Союза один за другим, что называется в полном снаряжении, были отправлены в переплавку или проданы. «Космонавт Виктор Пацаев» стал принадлежать Российскому авиационно-космическому агентству. В июне 2000 г. его поставили у причала Калининградского порта, включив как уникальный экспонат Музея Мирового Океана.

Вторая попытка отправить к Луне объект Е6 №3 была сделана 2 февраля 1963 г. На этот раз он даже не долетел до участка запуска блока «Л». Телеметрические записи системы контроля траектории показали, что это произошло из-за ненормальной работы системы управления PH. Отклонившись от расчётного курса, объект вошёл в плотные слои атмосферы и упал в районе Гавайских островов.

Через два месяца, 2 апреля 1963 г., с 1-й площадки космодрома «Байконур» стартовала PH «Молния» с объектом Е6 №4. Телеконтроль полёта «Луны-4» (так с этого времени стали называться в сообщениях ТАСС космические аппараты для исследования Луны) осуществлялось НИПами - №№ 3, 4, 6, 10, 12, 13 и 15, экспедицией теплохода «Долинск», а телеуправление - Симферопольским ЦДКС.

После успешного старта ракеты и выведения «лунника» на расчётную траекторию члены Госкомиссии М.В. Келдыш, С.П. Королёв, Г.А. Тюлин, П.А. Агаджанов, Б.Е. Черток отбыли из Москвы на Симферопольский НИП. Там они провели совещание с руководителями ГОГУ, групп управления и анализа. Каждому из них для контроля выдали экземпляр программы полёта ЛКА. О ходе выполнения программы докладывали капитаны Ю.В. Дородкин и В.Н. Петров. Но Сергей Павлович не ограничился общим докладом и потребовал дополнительных разъяснений от разработчиков по всем возможным нештатным ситуациям.

В дальнейшем такие совещания стали традиционными.

6 апреля «Луна-4» пролетела мимо диска Луны на расстоянии около 8500км из-за отказа системы астронавигации, не выполнив поставленную перед ней задачу.

К сожалению, и четвёртый (21.03.64 г., Е6 №6) и пятый (20.04.64 г., Е6 №5) старты PH были неудачными.

12 марта 1965 г. состоялся шестой запуск ЛКА (Е6 №9). По донесению начальника экспедиции «Долинска» запуск двигателя блока «Л» вновь не состоялся. Объект остался на околоземной орбите из-за отказа одной из систем в блоке «И». ТАСС вынужден был сообщить о выводе на орбиту очередного ИСЗ «Космос-60».

Государственная комиссия приняла решение установить причину аварии. Создали специальную группу, которую возглавили от НИИ-885 Е.Я. Богуславский, от ОКБ-1 - В.Ф. Сибирцев и от Центра КИКа - Ю.В. Дородкин.

Сеансы связи с ЛКА обычно проводились под руководством Е.Я. Богуславского. Он из зала управления отдавал распоряжения дежурному расчёту КРС о режимах работы станции и времени выдачи очередной радиокоманды. Репортаж о получаемых параметрах телеметрической информации проводился В.Д. Сорокалетовым по громкоговорящей связи (ГГС).

Подходящие витки для связи с ИСЗ «Космос-60» по расчётам баллистических центров могли быть только на вторые сутки - 16 марта. К этому времени и была разработана программа с учётом ограниченного времени зоны радиовидимости НИП-10.

В расчётное время дежурная смена вышла на связь с «Космосом-60». Е.Я. Богуславский приступил к своей работе. Однако в какой-то момент он, выдавая распоряжения на переключение бортовой аппаратуры в различных комбинациях, не успел передать необходимые команды, что привело к срыву задуманного и подготовленного эксперимента. Подобные ситуации создавали нездоровые взаимоотношения между военными и гражданскими специалистами. Дело в том, что начальниками дежурных смен и расчётов наземных средств НИПов были военнослужащие, а согласно воинским уставам ими выполняются приказы (распоряжения) только своих прямых начальников. Гражданские специалисты (хотя они занимали ответственные должности) для них таковыми не были. Выход из положения был только один - военный специалист также должен быть «комплексником».

В кратчайшие сроки под руководством заместителей начальника НИП-10 подполковников В.П. Косолапова и В.Г. Мазурина была составлена учебная программа для начальников дежурных смен и расчётов. К её реализации были привлечены руководители оперативных групп, в том числе и разработчики наземных и бортовых систем. Подведение итогов выполнения программы завершилось проведением совместных тренировок и принятием зачётов.

Руководство ГОГУ приняло решение о внесении ряда изменений в сложившуюся до этого схему организации сеансов связи с ЛКА. Согласно этому решению на представителей КИКа было возложено доведение до исполнителей (в части их касаемых) всех распоряжений и донесений по работе с очередным запуском ЛКА, проверка их исполнения, уточнение и сверка программы сеансов связи, непосредственное принятие решения на выдачу радиокоманд наземными средствами, ведение репортажа по ГГС и др.

Седьмой старт PH с ЛКА (10.04.65 г., Е6 №8) оказался также аварийным.

Проанализировав причины неудач, установили допущенную ошибку в проектно-конструкторских расчётах системы управления обеспечения запуска блока «Л».

9 мая 1965 г. с космодрома «Байконур» удачно стартовала PH с ЛКА (Е6 №10). Центральный узел связи (начальник полковник П.В. Ивкин) развернули в здании ГШ МО СССР, куда прибыл и начальник Центра КИКа генерал-лейтенант А.Г. Карась. По докладам с уссурийского НИПа (начальник полковник И.И. Тимофеев), а затем и с плавучих пунктов «Долинск» (начальник экспедиции капитан 1 ранга В.Г. Безбородов) из Гвинейского залива и «Краснодар» (начальник экспедиции майор В.В. Быструшкин) из Средиземного моря было подтверждено, что блок «Л» свою задачу выполнил.

ТАСС сообщило об успешном запуске и полёте «Луны-5». Однако 12 мая в 2 ч 10 мин ЛКА, осуществляя посадку на поверхность Луны, разбился.

8 июня 1965 г. в 10 ч 40 мин была осуществлена девятая попытка запуска ЛКА (Е6 №7). PH выполнила свою задачу полностью, и ЛКА, получивший по сообщению ТАСС наименование «Луна-6», вышел на расчётную траекторию. Но при проведении завершающей коррекции для точного выхода к району посадки двигатель, не получив команду с ПВУ на его выключение, продолжал работать пока не израсходовал весь запас топлива.

«Луна-6» прошла приблизительно в 160 тыс. км от диска Луны. Тем не менее, этот сбой позволил проверить функционирование командных радиолиний на дальности в 600 тыс. км. Кроме того, по команде дежурного расчёта КРС Симферопольского ЦДКС удалось осуществить отделение спускаемого аппарата ЛКА от КТДУ и убедиться в нормальном наддуве амортизирующих резиновых баллонов.

В конце 1964 г. неофициально, а с 02.03.65 г. официально Г.Н. Бабакин был назначен Главным конструктором ОКБ-301 Машиностроительного завода (М3) им. С.А. Лавочкина [24].

В июне 1965 г. С.П. Королёв на совещании руководителей ракетно-космических промышленных предприятий и научных учреждений представил Г.Н. Бабакина как Главного конструктора автоматических межпланетных станций (АМС) для исследования Луны, Венеры и Марса.

Переход подмосковного предприятия из Химок на космическую тематику привёл к коренным изменения в уже наработанных навыках и технологиях не только в части конструирования новой техники, но и в её испытаниях и степени участия в последующей эксплуатации.

Новый период деятельности М3 им. С.А. Лавочкина начался с лунной программы по проекту Е6.

От королёвского ОКБ-1 была получена вся необходимая документация, в том числе и на разгонный блок «Л». Однако в ней отсутствовало описание научно обоснованного технологического процесса реального управления полётом тех аппаратов, что ранее были изготовлены на Заводе экспериментального машиностроения в Подлипках.

Поэтому практически сразу же начались работы по модернизации ЛKA для мягкой посадки (Е-6М), а также по созданию на базе Е6 искусственного спутника Луны (Е-6С), спутника-картографа (Е-6ЛФ) и ЛКА для отработки перспективного радиокомплекса (Е-6ЛС).

Для ознакомления с организацией процесса управления «лунниками», а также взаимодействия наземных радиотехнических средств, Георгий Николаевич откомандировал на НИП-10 группу своих специалистов (В.Н. Сморкалов, А.Н. Дятлов, A.B. Кантор и др.)

В начале 1965 г. в структуре КИКа произошли изменения. Так, в группу управления объектами «Е» (отдел 14, полковник А.П. Бачурин, затем - полковник А.П. Работягов) были включены: подполковник А.П. Романов (зам. начальника отдела), подполковник Я.Я. Остапенко (начальник лаборатории), майор Э.Н. Цветаев, капитаны Ю.В. Дородкин, В.Н. Петров,

В.И. Ткачук, А.П. Попов, Ю.В. Балашкин, Ю.Д. Журавлёв и Р.В. Чурсин. На них были возложены обязанности по сбору информации о готовности ракет-носителей, космических аппаратов, технических средств космодрома и КИКа, а также участие в разработке программ полёта ЛКА и выдаче исходных данных на участвующие в работе НИПы.

На 4 сентября 1965 г. был назначен очередной, уже десятый старт с ЛКА (Е6 №11). Но ракету возвратили на техническую позицию, так как датчик, входящий в систему регулирования кажущейся скорости, потерял ориентацию раньше запланированного времени. Его замена и восстановление системы регулирования не допускались на ракете, уже заправленной топливом. Поэтому десятый старт «Молнии» с тем же аппаратом состоялся лишь через месяц, 4 октября - ВНОВЬ, как с первым спутником!

Председателем Госкомиссии был генерал-лейтенант А.Г. Мрыкин, техническим руководителем - С.П.Королёв, руководителем ГОГУ -полковник A.A. Большой, одним из его заместителей - полковник А.П. Бачурин. В состав ГОГУ входил и начальник НИП-10 полковник Н.И. Бугаев. Руководителем группы управления и разработки программ был Е.Я. Богуславский, а его заместителем - капитан Ю.В. Дородкин. Группу анализа возглавлял А.П. Осташёв, его заместителями были И.Е. Юрасов и майор А.П. Попов. Руководил группой дешифровки В.Д. Сорокалетов, а полковник Г.Д. Смирнов был его заместителем. В эту же группу входил капитан Е.И. Мясоедов. Баллистическую группу возглавлял М.Л. Лидов, его заместителем был В.К. Безверный, а представителем от КИКа - майор В.М. Жук. В состав группы управления наземными радиотехническими средствами, ПП СЕВ и связи входили полковник А.П. Бачурин (руководитель), подполковник М.П.Красильников, капитаны В.Н. Петров и В.М. Колпащиков.

В состав оперативной симферопольской (НИП-10) группы для участия в работах групп управления, анализа и дешифровки дополнительно были введены представители М3 им. С.А. Лавочкина Г.Н. Бабакин, Д.Д. Полуянов, В.П. Пантелеев, A.B. Кантор, В.Н. Сморкалов, Ю.М. Зарецкий,А.Н. Дятлов и др. Евпаторийскую группу возглавлял Г.Я. Гуськов, а его заместителем был начальник НИП-16 подполковник Г.А. Сыцко.

Руководителям оперативных групп разрешалось в случае надобности привлекать к работе представителей участвующих в работе организаций.

О полёте «Луны-7» ТАСС сообщил 5 октября. Однако в ночь с 7 на 8 октября радиотехнические средства зафиксировали блокирование системы на включение КТДУ, вследствие чего произошло жёсткое прилунение в районе Океана Бурь, близ кратера Кеплер. В тот же день на итоговом заседании ОТР с участием М.В. Келдыша и С.П.Королёва член-корреспондент АН СССР А.Ф. Богомолов высказал предположение, что при подлёте к Луне выдаваемые на борт ЛКА радиокоманды отражаются от её поверхности. Это обстоятельство может приводить к формированию ложных команд, влияющих на функционирование бортовой аппаратуры. При дальнейших работах это предположение было учтено.

Техническое руководство по управлению последующими КА, предназначенными для исследования Луны и окололунного пространства, осуществлялось уже Т.Н. Бабакиным. Основной проблемой являлось обеспечение надёжности систем управления для разгонных блоков и самих ЛКА. В этой связи начинается тесное сотрудничество с рядом научно-промышленных предприятий, в том числе с институтом под руководством H.A. Пилюгина, КБ «Салют» под руководством Н.П. Никитина, предприятием В.И. Кузнецова и другими организациями.

Согласно директивам Генштаба от 07.10.65 г. и Главного штаба РВСН 03.11.65 г. был создан «153-й Центр командно-измерительных комплексов искусственных спутников Земли и космических объектов».

В составе НКВЧ (начальник полковник A.A. Большой) был создан отдел 25 (управление космическими аппаратами научного и народнохозяйственного назначения). Начальником этого отдела назначили подполковника А.П. Романова, его заместителем - подполковника Я.Я. Остапенко (вскоре его сменил майор С.И. Торбин). Отдел включал лаборатории 1 (управление полётом КА, начальник - майор Р.В. Чурсин), и 2 (анализ принимаемой информации с КА, начальник - майор А.П. Попов).

Вскоре работы по дальнему космосу (КА типа «Марс» и «Венера») были поручены лаборатории 1, а по лунной программе - лаборатории 2. Тем не менее, как правило, в режиме телеуправления космическими аппаратами одна из лабораторий усиливалась специалистами другой.

Решением Госкомиссии коллективу бабакинского ОКБ было доверено управление полётом «Луны-8», а специалисты ОКБ-1 уже выполняли функции консультантов. В составе комплексного отдела, возглавляемого

В.П. Пантелеевым, была сформирована специальная группа логики, в которую вошли Г.И. Богатырёв, Ю.М. Дуга и Л.Н. Шатинская. Руководителем группы управления полётом «Луны-8» назначили Виктора Николаевича Сморкалова (1936-2006). И он стал бессменным её руководителем при всех дальнейших работах по программе «Е», вплоть до её завершения «Луной-24».

Виктор Николаевич Сморкалов

В процессе подготовки к полёту «Луны-8» участвовали имевшие определенный опыт по работам с предыдущими «лунниками» военные научные сотрудники и инженеры-испытатели возглавляемой А.П. Поповым лаборатории Ю.В. Балашкин, Ю.Д. Журавлев и, конечно, специалисты НИП- 10. Работая совместно, они быстро нашли общий язык с «лунным» коллективом бабакинского ОКБ. Каждый отвечал за определённый участок работы. Разрабатывая программы сеансов связи, предлагали варианты привлечения технических средств КИКа, радиоуправления, динамики полёта, устранения нештатных ситуаций и т.д. При этом учитывались предложения специалистов ОКБ-301 и смежных организаций и, конечно, учёных.

Совместно с другими специалистами В.Н. Сморкалов руководил разработкой циклограмм сеансов, содержащих выдаваемые на бортовые системы радиокоманды и метки ПВУ. Доведение программ сеансов до исполнителей и контроль их реализации, взаимодействие НИПов осуществлялись его заместителем А.П. Поповым.

Одиннадцатый старт ракеты с «лунником» Е6 №12 состоялся 3 декабря 1965 г. в 13 ч 46 мин 14 секунд. Блок «Л» отработал заданный импульс, и «Луна-8» приступила к выполнению программы полёта.

Каждый сложный сеанс работы с ЛКА докладывался на заседании ОТР и после обсуждения утверждался. Академики М.В. Келдыш и С.П. Королёв, Г.А. Тюлин (председатель Госкомиссии), Г.Н. Бабакин (технический руководитель ГК), все главные конструкторы наземных и бортовых систем всегда присутствовали на этих заседаниях. Запланированные коррекции траектории полёта «Луны-8» прошли нормально. Но в ночь на 6 декабря из-за нарушения ориентации относительно лунной вертикали двигатель отработал 9 секунд вместо 42, что привело к жёсткому прилунению.

Как вспоминал В.Н. Сморкалов, «...началось завершающее заседание технического руководства. Пасмурные доклады, отсутствие интереса ко всему происходящему. Запомнилось только выступление Королёва: «Выше головы, друзья мои! Космос - непроторённая дорога. Мы приблизились к Луне настолько, насколько ещё не приближались. Впереди нас ждёт много неожиданностей: мы будем садиться, будем падать. Захотим двигаться по Луне, но не сумеем сдвинуться. Тронемся, но не сумеем остановиться. Но каждый шаг вперёд - это новая победа, и она должна вселять в нас уверенность, а не угнетать. Выше головы, друзья!»

А в текст сообщения ТАСС о завершении эксперимента «Луны-8» Сергей Павлович включил заключительную фразу: «В результате полёта...сделан дальнейший шаг к осуществлению мягкой посадки...».

7 декабря 1965 г. Сергей Павлович Королёв убыл из Симферопольского Центра.

Ветеран КИКа, подполковник в отставке Химочко Леонид Константинович, ныне проживающий в Школьном, так писал в своих воспоминаниях:

«В 1965 году при запусках станций к Луне командованием части я был направлен как адъютант-посыльный к Сергею Павловичу Королёву. Находился в конференц-зале при Королёве и его команде. Я носил телеграммы на узел связи, ездил в редакцию «Крымской правды» с материалами о полётах на Луну. Все разговоры о полёте, в том числе и секретные, велись при мне. Я давал подписку о неразглашении. Я не знаю, была ли у них личная охрана. Я их не видел. Лишних людей в зале не было. Я горжусь, что был с такими великими учёными. Не каждому так повезёт. Они ко мне относились, как к сыну. Что особенно характерно. В перерывах между работами эти люди вели себя естественно, непринуждённо. Шутили, смеялись, радовались. Как-то Королёв сел на спину Кузнецову, и тот его по залу бегом носил. Келдыш говорит: «Витя, сбрось его». Королёв ответил, что Витя его друг никогда этого не позволит, у него с гироскопами всё в порядке. Это говорит о том, что эти великие учёные были в быту такими же, как и все остальные люди».

Как показал проведённый анализ, две последние неудачи («Луна-7» и «Луна-8») произошли из-за наддува амортизирующих баллонов в момент запуска КТДУ. Справиться с этим недостатком смогли уже в коллективе бабакинского ОКБ. Наддув амортизирующих баллонов стал производиться после включения КТДУ на торможение. Такая модификация ЛКА получила обозначение «Е-6М».

Полёты «Луны-7» и «Луны-8» завершили экспериментальную отработку систем астроориентации, управления бортовой аппаратурой, телеконтроля траектории полёта и приборов автоматизированного управления.

Докладывая ВПК о выполнении программы мягкой посадки на Луну,С.П.Королёв заметил: «Мы же делаем совершенно новое дело! Мы - первопроходцы, идём совершенно неизведанными путями. Да, пятая посадка не удалась. Но за эти пять пусков мы накопили данные, кое-что переосмыслили... «Луну-9» обязательно посадим, мягко посадим. Теперь мы знаем, в чём дело. Есть идеи. И времени мы зря не теряли...».

Зря не теряли время и специалисты КИКа.

На НИП-10 для дальнейшего выполнения лунной программы был доработан и усовершенствован комплекс КРЛ, в состав которого вошли станция ТНА-400 и передающее устройство «Бирюза» с многовибраторными антеннами К-514, К-515 и К-518. Комплексом КРЛ командовал майор Н.Н.Францев, а начальником «Бирюзы» был майор Л.Б. Чирковский.

Под руководством заместителей начальника КИП-10 подполковников A.Я. Каркача, В.П. Косолапова и В.Г. Мазурина проводилась кропотливая работа по дальнейшему совершенствованию профессионализма всех подразделений, участвующих в выполнении задач по лунной программе. Своё мастерство подтвердили майоры Е.Н. Курилов, Е.В. Тертычко, A.B. Лойко, B.Г. Процко, капитаны А.П. Ежов, П.В. Ефимов, А.Е. Кожевников, Н.И. Стрельцов, И.Л. Фёдоров, О.Н. Шипуля, В.И. Козулов и др.

Следует подчеркнуть, что на базе ОКБ М3 им. С.А.Лавочкина было организовано обучение практически всех ведущих специалистов, в том числе и Центра КИКа, которые должны были участвовать в телеуправлении ЛКА. Оно проходило по опыту ОКБ-1, ИПМ АН СССР, КВЦ НИИ-88, НИИ-4 МО и др. организаций в процессе непосредственной подготовки к работе, что ускоряло получение знаний.

Участие в многочисленных предстартовых тренировках созданных групп управления и анализа, их взаимодействие и понимание друг друга с полуслова, мастерство дежурных смен и расчётов показали надёжную работоспособность уже при первой совместной работе по «Луне-8».

Премьера: первый модернизированный на М3 им. С.А. Лавочкина ЛКА для мягкой посадки Е-6М (будущая «Луна-9») был готов к запуску.

Спускаемый аппарат состоял из посадочного устройства (герметичного контейнера сферической формы) с низкорасположенным центром тяжести и надувного амортизирующего устройства, предназначенного для предохранения от чрезмерных перегрузок при посадке. После успокоения спускаемого аппарата оно отстреливалось.

Рис. 21. «Луна-9»

Рис. 22. Посадочное устройство «Луны-9»

На внешней поверхности верхней полусферы контейнера находились фототелевизионная система (в её центре), четыре лепестковые антенны, четыре штыревые антенны с подвешенными на них эталонами яркости, три двугранных зеркала для передачи стереоскопического изображение шести узких участков лунной поверхности, а также счётчики космической радиации.

Внутри контейнера крепилась рама с приёмо-передающей аппаратурой, приборами командной радиолинии, электронными ПВУ, химическими источниками питания, приборами автоматики научной и телеметрической аппаратуры.

Температурный режим ЛКА после посадки обеспечивался экранно-вакуумной теплоизоляцией (ЭВТИ), покрывающей его корпус снаружи. Внутри контейнера температура поддерживалась работой испарительного блока (запас воды составлял 3 л), который открывал поплавковый клапан при превышении температуры 30 градусов, и выравниванием её с помощью вентилятора.

Для энергопитания бортовой аппаратуры применялись химические источники питания. Ёмкость батареи была рассчитана на работу ЛКА до 120 ч на поверхности Луны.

Масса контейнера составляла около 100 кг. Высота с антеннами - 112 см, диаметр после раскрытия лепестков - 160 см.

К этому времени был переосмыслен процесс управления полётом ЛKA и его мягкой посадки на поверхность Луны. Ведь это сложный контур, включающий в себя как сам ЛКА, так и наземные радиотехнические средства КИКа, баллистические центры и, конечно, людей, организующих взаимодействие всех составных частей этого контура, от работы которых во многом зависело выполнение поставленных задач каждого эксперимента. Была разработана и новая техническая документация. Как уже отмечалось, командная матрица радиокомплекса была рассчитана на выдачу всего 28 команд, а логика управления предусматривала выдачу с Земли 73 управляющих воздействий. В результате создали выверенную по схемам уникальную логику формирования определённых комбинаций из серии команд для выдачи их по командной радиолинии (КРЛ) на борт ЛКА.

Понятие «логика» и «управление космическими аппаратами» появилось в лексиконе ОКБ одновременно с началом работ по космической тематике.

Группа анализа, которая тогда называлась репортажной группой, также состояла из специалистов - «комплексников», что позволяло значительно сократить время оперативных докладов в ходе выполнения программы. В группу анализа для ручной дешифровки телеметрии (тогда далеко ещё было до автоматизированной обработки информации) привлекались специалисты по каждой системе, которые передавали свой опыт штатным дешифровщикам.

Начиная с «Луны-9» и практически до окончания лунной программы репортажной группой, а фактически группой оперативного анализа, руководил A.B. Кантор. В состав группы в разные годы входили специалисты- разработчики и кураторы бортовых систем: В.М. Блинов, А.Н. Дятлов, И.Д. Звагельская, Т.В. Курышева, Л.Г. Макарова, В.К. Мочалов, Н.Ф. Мясников, Б.А. Пригода, Е.Г. Рузский, В.М. Сударев, В.Г. Сумцов, И.И. Темнов, Ю.П. Торгашов и другие.

Группа размещалась в помещении, в котором были установлены самописцы и планшетные регистраторы - единственные на то время средства отображения телеметрической информации. Каждый специалист своей системы, используя трафаретки и масштабные линейки, отслеживал изменение параметров и докладывал руководителю репортажной группы. Тот, в свою очередь, по громкой связи сообщал в группу управления о прохождении команд, меток ПВУ, об изменении основных параметров.

Качественно новый этап в исследовании Луны был открыт 31.01.66 г. стартом в 14 ч 41 мин 37 с четырёхступенчатой PH «Молния-М» с ЛКА «Луна-9». В ОКБ-1 она значилась под №13, но в ОКБ-301 после модернизации объекту Е-6М присвоили №202. Первые три ступени PH изготовлялись на заводе «Прогресс» в г. Куйбышев, а четвёртая (разгонный блок), головной обтекатель и ЛКА - в Химках на М3 имени С.А. Лавочкина [22, 24].

Председателем ГК был Г.А. Тюлин, техническим руководителем ГК - Г.Н. Бабакин, руководителем ГОГУ - A.A. Большой, его заместителями - А.П. Романов и Н.И. Бугаев.

В ГОГУ входили руководители и специалисты ОКБ М3 им. С.А. Лавочкина и смежных организаций - разработчиков по радиокомплексу - НИИП (главный конструктор М.С. Рязанский), по системе управления - НИИ АП (главный конструктор H.A. Пилюгин), по системе астроориентации - филиал МИЭиА (главный конструктор В.Л. Морачевский).

Баллистическое обеспечение управления полётом ЛКА находилось в ведении баллистических центров (БЦ) НИИ-4 МО, ЦНИИМаш и ИПМ АН СССР. Их представители также входили в состав ГОГУ. От М3 имени С.А. Лавочкина баллистическим обеспечением, а также взаимодействием с БЦ, в разные годы занимались В.Е. Грубрин, Ю.И. Ипатов, К.А. Меренблюм, Б.Г. Гиршович, А.И. Шейхет и другие.

Техническим руководителем полёта и начальником оперативной группы назначили начальника КБ-4 Давида Константиновича Бронтмана. В состав оперативной группы, прибывшей на НИП-10, от КИКа входили Б.А. Воронов, Г.Д. Смирнов, В.Н. Петров, А.П. Попов, М.Л. Лев, Е.И. Мясоедов, К.А. Яшагашвили и др.

Участие в работе приняли силы и средства Симферопольского (головной, начальник полковник H.A. Бугаев), Сары-Шаганского (подполковник В.И. Босов), Енисейского (подполковник Н.Г. Лан), Сартычальского (подполковник A.A. Григорчук), Колпашевского (полковник А.И. Шакир), Улан-Удэнского (подполковник Ю.А. Бадер-Бадер), Щёлковского (полковник А.Д. Горбунов), Уссурийского (полковник И.И. Тимофеев) и Евпаторийского (подполковник Г.А. Сыцко) научно-измерительных пунктов, а также экспедиции плавучих пунктов «Аксай» (начальник экспедиции майор П.П. Савкин) и «Ильичёвск» (начальник экспедиции майор А.П. Москалец). Полёт проходил далеко не безупречно, но вполне удовлетворительно. Группа управления, возглавляемая В.Н. Сморкаловым и А.П. Поповым, уверенно вела космический аппарат к цели, проведя 1 февраля коррекцию траектории.

Шли третьи сутки полёта “Луны-9” и напряжённой работы на Земле. В зале управления находились Г.А. Тюлин, Г.Н. Бабакин, Е.Я. Богуславский, Б.Е. Черток и практически все члены ГОГУ.

Наступал момент операции, на которой споткнулась «Луна-8»: наддув амортизирующих баллонов.

Все распоряжения о выдаче радиокоманд на борт «Луны-9» согласно программе сеанса поступали начальнику КРС по прямой связи от подполковника А.П. Попова.

На расстоянии 75 км от поверхности Луны (за 48 с до посадки) по сигналу с высотомера включилась КТДУ, отделились два навесных отсека и произведён наддув баллонов-амортизаторов. На высоте 260-265 м выключился основной двигатель, обеспечив гашение скорости до нуля. Спуск проходил в режиме парашютирования при работающих управляющих соплах КТДУ. На этом участке был высвобожден ленточный датчик-щуп длиной 5 м, который при соприкосновении с лунной поверхностью выдал команду на отделение спускаемого аппарата. Успешная работа КТДУ-5А обеспечила достижения станцией естественного спутника Земли и впервые в мире совершить мягкую посадку на его поверхность. Спустя 4 мин 10 с, после нескольких соударений СА с поверхностью, произошёл сброс амортизационных баллонов, раскрылись лепестковые антенны, выравнивая станцию на лунной поверхности.

Рис. 23. Схема посадки «Луны-9»

Прилунение состоялось 3 февраля в 21 ч 45 мин 30 с в западном районе Океана Бурь в районе кратеров Рейнер и Марий, в точке с координатами 78°с.ш. и 64°32'з.д.

На Луну были доставлены вымпелы с надписью «Союз Советских Социалистических Республик. Январь 1966» и Государственным гербом Советского Союза.

Рис. 24. Вымпелы, доставленные на Луну, и фрагмент панорамы её поверхности

Таким образом, «Луна-9», созданная совместными усилиями коллективов королевского ОКБ-1 и бабакинского ОКБ-301, выполнила возложенную на нее задачу: совершила мягкую посадку на естественный спутник Земли.

Прием сигнала от «Луны-9» вёлся по двум каналам. Оператор ефрейтор Валерий Алексеев, услышав сигнал в наушнике, первым доложил: «Есть сигнал!». Все замерли и словно загипнотизированные устремили взгляды на экраны осциллографов и самописцев, отображавшие пока соотношения «сигнал-шум». Приблизительно через четыре минуты после посадки поступила информация о раскрытии лепестковых и штыревых антенн.

В 22 ч 00 мин 15 с начался первый в истории космонавтики сеанс фототелепередачи с другого небесного тела - поверхности Луны.

Оптико-механическая телевизионная камера (телефотометр) Я-198, разработанная в 1963 г. под руководством конструктора A.C. Селиванова, передавала уникальные панорамные изображения лунной поверхности. Это были первые в истории мировой космонавтики сеансы радиосвязи с аппаратом, работающим на поверхности Луны. На Земле они осуществлялись совместными расчётами промышленных и военных специалистов.

Рис. 25. Эта телевизионная камера обеспечила получение первой в мире панорамы лунной поверхности

На термохимической бумажной ленте регистраторов появились первые строчки фототелевизионной информации. Но её качество оставляло желать лучшего: "картинка" была белёсой, неконтрастной и практически неразборчивой. Объяснялось это просто: никто и никогда ещё не вёл телепередач с Луны. Не были известны ни освещённость, ни отражательные характеристики поверхности Луны. Надо было в кратчайший срок определить оптимальный режим работы фототелевизионной системы, в быстром темпе меняя значения яркости, контрастности, девиации частоты и др. Заниматься длительным перебором значений этих параметров было невозможно, так как запас электропитания на борту был рассчитан на пять часов работы передатчика.

Ответственным представителем от НИИ-885 был Владлен Михайлович Говоров, один из разработчиков уникального оптико-механического развёртывающего устройства панорамной камеры. По его предложению приняли решение «прогнать» в ускоренном режиме все предлагаемые варианты, в том числе и рядовых разработчиков, которым при их руководителях обычно слово не предоставлялось. За полчаса «прогнали» вес предложенные варианты. Один из них оказался просто отличным, и принадлежал он инженеру С.Н. Роденкову, который в данной работе осуществлял техническое обеспечение фотоприёмной аппаратуры.

«Луна-9» передаёт первую панораму. Слева направо: Ю.К. Ходарев,Г.Н. Бабакин, В.М. Говоров, В.Н. Сморкалов, С.Н. Роденков на Симферопольском ЦДКС

Передача одной круговой обзорной фототелепанорамы длилась 100 мин и состояла из 6000 строк. Одна строка передавалась за одну секунду, что обеспечивало высокую надёжность.

Рис. 26. Панорама лунной поверхности, переданная «Луной-9»

4 февраля 1966 г. в 4 ч 50 мин Симферопольский ЦЦКС принял первую панораму лунного ландшафта. По ней установили, что аппарат находится на краю кратера диаметром около 25 м, а поблизости - более пятнадцати камней размером от 0,5 до 2,0 и более метров.

Из проведённых семи сеансов радиосвязи, продолжавшихся более восьми часов, в течение четырёх было принято четыре панорамы при различных условиях освещённости: при высотах Солнца над горизонтом в 7, 14, 27 и 41 градусов.

Согласно намеченной программе при помощи двугранных зеркал впервые были сняты и приняты стереоскопические изображения достаточно мелких образований лунного ландшафта.

Одна наиболее обширная стереоскопическая информация с неожиданной базой в 9 см была получена в результате сдвига контейнера в период передачи первой и третьей панорамами. Весьма возможно, что «Луна-9», находясь на внутреннем склоне кратера, за сутки «сползла» по непрочному, рыхлому грунту на величину около 9 см, изменив свой наклон от 16 до 22 градусов.

Время сеансов связи с «Луной-9» и радиочастота передачи с её борта сообщалась ТАСС по Всесоюзному радио и Центральному телевидению, а также в центральной печати.

По свидетельству Н.И. Бугаева, полученные материалы о лунной поверхности хранились в личном сейфе М.В. Келдыша и Г.А. Тюлина. Утром 4 февраля им сообщили из Москвы, что в Великобритании радиофизическойобсерваторией Джодрелл-Бэнк была принята лунная панорама, которую радиоастроном профессор Бернард Ловелл моментально опубликовал в газете «Таймс».

Фотоснимки этой панорамы оперативно были растиражированы и опубликованы в утренних газетах всех западных стран, оповестив тем самым о сенсационных достижениях СССР. Они были с хорошим воспроизведением, но с большими геометрическими искажениями: горизонтальный масштаб был меньше реального почти в 2,5 раза (видимо не было соответствующих агентурных данных по точным параметрам развёртки фотокамеры).

М.В. Келдыш очень нелестно отозвался о поступке профессора Б. Ловелла и сказал, что его торопливость имела мотивы сенсационного характера.

Вечером 4 февраля М.В. Келдыш со всеми материалами, принятыми с «Луны-9», вылетел из Крыма в Москву.

На следующий день эта панорама стала украшением первых полос газет всего мира.

Следует заметить, что наша страна в то время не могла обратиться в Международный арбитражный суд о восстановлении справедливости, так как не являлась его членом.

Симферопольский ЦДКС провел с «Луной-9» двадцать два сеанса связи, из них десять непосредственно с лунной поверхности, в том числе семь для приёма научной информации.

Необходимо напомнить, что прибором с газоразрядным счётчиком СТС-5, созданным в НИИ ядерной физики имени Д.В. Скобельцина МГУ имени М.В. Ломоносова (НИИЯФ МГУ) под руководством академика Сергея Николаевича Вернова, впервые проведена регистрация потоков радиации в открытом космосе и на Луне. Подобные приборы НИИЯФ МГУ устанавливались на всех ЛКА, включая «Луноход-1» и «Луноход-2».

Активное существование “Луны-9” составило 46 ч 58 мин 30 с, 6 февраля прекратился приём информации, по всей вероятности, из-за разрядки источников питания.

Приём информации с «Луны-9» также осуществляли дежурные смены на Щёлковском, Уссурийском и Евпаторийском НИПах. Так, средствами Уссурийского НИПа дежурные смены майора В.Г. Пасюры, капитанов В.Н. Гусева, В.Н. Дудкина, А.П. Ивашкина и др., руководимые заместителем командира по измерениям и связи майором В.М. Сербиным, провели девять сеансов связи.

Успех мягкой посадки «Луны-9» доказал, что поверхность Луны достаточно прочна, чтобы выдержать динамическую нагрузку от спускаемого аппарата, а затем и длительную статическую нагрузку от контейнера с аппаратурой. Именно «Луна-9» развеяла миф о пыли, якобы укрывающей толстым слоем лунную поверхность.

Полученные панорамы позволили оценить внешнее строение грунта, размеры и форму впадин и камней, их распределение, а также распознать мелкие детали рельефа размером 1,5-2 мм на расстоянии до 1,5 м.

В те годы результат полёта «Луны-9» по значимости был приравнен к запуску первого ИСЗ, первому полёту человека в космос и первому выходу космонавта в открытый космос. Это был заслуженный успех коллектива ОКБ-301, и не последнюю роль в этом успехе сыграли специалисты, непосредственно участвовавшие в управлении ЛКА. Этот успех по праву принадлежит и Командно-измерительному комплексу.

Мягкая посадка, да и вся дальнейшая работа с «Луной-9» явились объективным подтверждением правильности представления о поверхности Луны С.П.Королёвым.

К сожалению, основоположник практической космонавтики ушёл безвременно из жизни 14 января 1966 г., всего за 19 дней до посадки «Луны-9».

На заключительном совещании Государственной комиссии по подведению предварительных результатов работы с «Луной-9»

Г.Н. Бабакин предложил посвятить её светлой памяти С.П. Королёва. Однако на высшем партийном и государственном уровне первая мягкая посадка на Луну была посвящена открытию 29 марта 1966 г. XXIII съезду КПСС. Так было...

10 февраля состоялась пресс-конференция, посвящённая успешному полёту «Луны-9». На ней Георгия Николаевича не было. Надо сказать, что ещё долгие годы не только его жизнь, но и фамилия были засекречены. Его научные статьи подписывались под псевдонимом как Николаев, а в редких заграничных командировках находился «под легендой» в качестве некоего профессора Института космических исследований.

Выступление М.В.Келдыша на пресс-конференции, посвященной «Луне-9»

В США для отработки систем мягкой посадки на Луну 11.08.1965 г. стартовала PH «Атлас-Центавр» с динамической моделью лунной станции «Surveyor». Пролетев мимо Луны 14.08.1965 г., она вышла на орбиту на гелиоцентрическую орбиту. А первая мягкая посадка собственно станции «Surveyor-1» прошла 02.06.1966 г. (запуск 30.05.1966). С трассы полёта были переданы 11 150 снимков, а в месте посадки (Океан Бурь) впервые проведены исследования лунного грунта...

Мягкая посадка станции «Surveyor-2» (запуск 20.09.1966) оказалась «жёсткой» юго-восточнее кратера Коперник 23.09.1966 г.

Станция «Surveyor-З» (запуск 17.04.1967) совершила мягкую посадку в Океане Бурь 20.04.1967 г., провела снятие поверхностного слоя грунта специальным ковшом, передала 6319 снимков, в том числе и снимок Земли в момент происходящего в это время лунного затмения.

Ещё одна неудача постигла «Surveyor-4» (запуск 14.07.1967), когда 17.07.67 г. за 2-2,5 мин до касания с поверхностью в районе Залива Центрального связь со станцией прервалась.

Станция «Surveyor-5» (запуск 08.09.1967) прилунилась в Море Спокойствия 11.09.67 г., передала на Землю 18006 снимков и впервые определила химический состав реголита.

Химический анализ лунного грунта провела и станция «Surveyor-б» (запуск 07.11.1967) в Заливе Центральном 10.11.1967 г., передав более 30000 снимков Луны, Земли, Юпитера и звёзд. Затем по команде с пункта управления аппарат был перемещён на 2,4 м.

Запуск 07.01.1968г. станции «Surveyor-7» стал 21-м успешным из 32-х стартовавших к Луне непилотируемых американских космических аппаратов. Прилунение состоялось вблизи кратера Тихо 10.01.1968 г. Доставленный станцией специальный ковш снимал верхний слой грунта и определял химический анализ нижнего. На Землю были переданы 21000 снимков, включая стереоснимки лунной поверхности.

Естественное развитие космонавтики востребовало осуществление мягкой посадки в любом её районе. Схема прямого перелёта, воплощённая в «Луне-9», обеспечивала посадку ЛКА только в западных районах Луны.

Но для этого нужны были знания особенностей поля тяготения Луны.

Для исследования её гравитационного поля единственным инструментом мог быть только искусственный спутник Луны (ИСЛ).

В конце декабря 1965 г. на одном из совещаний у М.В. Келдыша было принято предложение Г.Н. Бабакина о создании такого ИСЛ.

Практические возможности ракетно-космической промышленности, подтверждённые научно обоснованными расчётами, позволяли разрешить эту задачу.

После завершения работ по «Луне-9» проектанты из Химок активно приступили к очередному этапу исследования Луны. В значительной степени это был уже другой объект (Е-6С) - первый проект Г.Н. Бабакина как Главного конструктора и, пожалуй, первый проект КА, созданный на М3 им. С.А. Лавочкина (отдел М.И. Татаринцева). На базе перелётно-посадочного модуля создавались первые варианты спутника Селены. Они могли активно существовать сравнительно небольшое время (2-3 месяца), т.к. были снабжены лишь химическими источниками питания. В вычислительных центрах провели большую работу по выбору траектории полёта, которая учитывала бы специфику функционирования лунного спутника, удобство телеконтроля и телеуправления средствами КИКа.

Первого марта 1966 г. стартовала ракета с целью вывести очередной аппарат (Е-6С №204) на окололунную орбиту. Запуск оказался неудачным: на разгонном блоке отказала система управления, и объект остался на орбите ИСЗ, получив название «Космос-111», но вскоре сгорел в атмосфере.

31 марта 1966 г. в 13 ч 46 мин 59 с с космодрома «Байконур» ушла в небо «Луна-10» (Е-6С №206).

Госкомиссия, ГОГУ и ГУ работали в том же составе, как и на «Луне-9». Главную баллистическую группу от Центра КИКа возглавлял Н.М. Барабанов, работу всех технических средств КИКа координировал И.Л. Геращенко.

«Луна-10» - это первая полностью самостоятельная работа бабакинского коллектива совместно с КИКом [22, 25].

Вывод её на околоземную орбиту и дальнейший перелёт к Луне проходили примерно так же, как и у «Луны-9». Однако при подлёте к Луне принятая телеметрическая информация показала, что скорость полёта ЛКА превышала расчётную и составляла 2,5 км/с. Если её не уменьшить, аппарат выйдет из сферы действия Луны и превратится в ИСЗ с очень вытянутой орбитой. Чтобы сила поля тяготения Луны оказалась достаточной для удержания ЛКА на орбите спутника, необходимо было уменьшить скорость примерно до 1,76 км/с. В точке, удалённой от Луны примерно на тысячу километров, по КРЛ Симферопольского НИПа дежурный расчёт выдал команду на включение КТДУ в режим торможения. После истечения заданного промежутка времени, скорость ЛКА была снижена с 2,5 до 1,6 км/с. Отделившийся герметичный контейнер массой 245 кг под действием притяжения Луны вышел на окололунную орбиту с параметрами, близкими расчётным, и 3 апреля 1966 г. в 21 ч 44 мин стал первым в мире искусственным спутником Луны.

Рис.27. «Луна-10»

В контейнере находились радиоприёмная и передающая аппаратура, антенные устройства, телеметрическая система, научная аппаратура, блок кварцевых генераторов, программно-временные устройства, система терморегулирования и химические источники электропитания.

Расчётные параметры орбиты обеспечивали нормальный тепловой режим приборов и устройств, а также благоприятные возможности для проведения исследований на различных удалениях от поверхности Луны.

При исследовании эволюций орбиты траекторные измерения для повышения точности проводились в дециметровом диапазоне. Для этого на борту вместо передатчика угломерной системы «Маяк-6» («Луна-9») установили два комплекта приёмоответчика РКТ-1. А наземные радиотехнческие средства находились на Евпаторийском НИПе (НРТК «Плутон»). Поэтому было принято решение провести совместную работу НИП-10 и НИП-16. В связи с этим часть группы управления перебазировалась на НИП-16. Начальник этого пункта подполковник Г.А.Сыцко являлся одним из заместителей руководителя ГОГУ.

Кроме того, привлекались Щёлковский и Уссурийский НИПы, оснащённые передающими (PC-10) и приёмными (РС-10-2М) антеннами. Было проведено 74 совместных сеансов работы.

Как известно, изменение орбиты ИСЛ вызывается в основном воздействием Земли, Солнца и поля тяготения Луны, которое превосходит в 5-6 раз соответствующие возмущения, обусловленные воздействием Солнца и Земли. В результате систематических, длительных наблюдений за изменением параметров орбиты ИСЛ и обработки траекторных измерений впервые удалось построить гравитационное поле Луны. При этом выявлена несимметричность поля тяготения видимого и невидимого полушарий Луны и тенденция грушевидного распределения масс.

Измерение магнитного поля в космосе несколько осложнялось тем, что различные бортовые устройства имеют собственное магнитное поле. Поэтому для уменьшения помех от самого КА магнитометры выносили на специальных штангах на удаление до 2 м от основной конструкции.

На «Луне-10» блок датчиков феррозондового магнитометра СГ-59М установили на выносной штанге длиной около 1,5 м. Было произведено около двухсот измерений напряжённости магнитного поля трёх взаимно перпендикулярных компонент магнитного поля соответственно каждым из трёх феррозондов. Разрешающая способность магнитометра составляла примерно 1 гамму при диапазоне до +/-50 гамм по каждой компоненте. Передача результатов измерений на Землю осуществлялась с интервалами 128 с. Из-за вращения ИСЛ вокруг своей оси (необходимость обеспечения теплового режима) обработка магнитограмм осложнялась, т. к. каждая из трёх проекций напряжённости магнитного поля, регистрируемая одним из трёх феррозондов, непрерывно менялась по времени.

Впервые были получены материалы измерений распределения метеорного вещества в окрестностях Луны (на высотах 350-1015 км от её поверхности) при помощи баллистических пьезоэлектрических датчиков, разработанных и созданных в Институте геохимии и аналитической химии имени В.И. Вернадского РАН (ГЕОХИ). Каждый датчик имел плату (она являлась рабочей поверхностью) с чувствительным элементом (выполнен из кварца), преобразующий механическое воздействие в электрические колебания, четыре пьезоэлемента (из фосфата аммония) и две плоские пружины. Принцип его работы состоял в следующем. Под действием удара твёрдой частицы происходило смещение платы, вызывающее деформацию пьезоэлемента с выдачей электрического напряжения в форме кратковременных затухающих колебаний. Электрические сигналы поступали на специальный усилитель-преобразователь, который разделял их по амплитуде на четыре диапазона и подсчитывал количество импульсов в каждом диапазоне с разрешающей способностью 12-17 ударов в секунду.

Они наклеивались на оболочку спутника, образуя поверхность, чувствительную к ударам микрометеоритов, площадью 1,2 м².

За первые 40 суток активного существования ИСЛ (с 3.04. по 12.05.1966 г.) суммарное время регистрации показаний датчиков составило около 12 часов, причём было отмечено около 200 ударов частиц.

Таким образом, впервые были получены сведения о гравитационном и магнитном полях Луны, магнитном шлейфе Земли, а также косвенные данные о химическом составе и радиоактивности поверхностных пород Луны.

В духе того времени, была запланирована ещё и идеологическая задача: передать с орбиты Селены, в качестве приветствия, делегатам проходящего в Кремле XXIII съезда КПСС от работников космической отрасли мелодию партийного гимна «Интернационал». К этой работе был подключён Союз композиторов СССР. Специалисты расписали последовательность нот, указали частоту и длительность каждой. В сжатые сроки конструкторы-умельцы создали блок кварцевых генераторов с программой, определяющей последовательность работы генераторов и продолжительность их звучания. Так создавался первый космический синтезатор [25].

И здесь не обошлось без курьёза. Передача партийного гимна была намечена на 10 часов 4 апреля, в шестой день работы съезда. Накануне поздно ночью допущенные к этому эксперименту несколько управленцев под руководством В.Н. Сморкалова провели контрольный сеанс и записали мелодию с борта на катушечный магнитофон. Когда подошло время непосредственной передачи мелодии гимна в Кремлёвский Дворец Съездов, оказалось, что одна нота не исполняется - вышел из строя соответствующий кварцевый генератор. «Интернационал» воспроизводился с заиканием. Но управленцу идея должна приходить мгновенно... Ровно в 10 часов председательствующий на съезде поднял делегатов, и в зале торжественно зазвучала мелодия «Интернационала», «передаваемая» из космоса первым ИСЛ. На самом деле с борта «Луны-10» действительно принимали «Интернационал», но с заиканием, а в канал связи на Москву шла мелодия, записанная накануне с магнитофона. Об этом знал только узкий круг лиц.

Первая летающая космическая лаборатория активно существовала 56 суток (до 30 мая). За это время она совершила 460 витков вокруг Луны. С нею было проведено 219 сеансов связи....

Международное признание приоритета советской космонавтики в создании, запуске и телеуправлении космическими аппаратами «Луна-9» и «Луна-10» нашло отражение в награждении учёных, конструкторов и специалистов «Почётным дипломом» Международной авиационной федерации (ФАИ). В этом большая заслуга и личного состава КИКа.

Очередной ЛКА «Луна-11» (Е-6ЛФ №101) стартовал в 11 ч 3 мин 21 с 24 августа 1966 г., вышел на окололунную орбиту, близкую экваториальной, и стал 27 августа вторым советским ИСЛ. [22]

Приборы, установленные на его борту, продолжили исследования, начатые «Луной-10». Предыдущая программа была дополнена изучением интенсивности длинноволнового космического радиоизлучения, гамма - и рентгеновского излучений лунной поверхности, радиационной обстановки вблизи Луны, «солнечного ветра», регистрацией микрометеоритов, а также исследованиями особенностей торможения в вакууме. Программа предусматривала и первое крупномасштабное фотографирование лунной поверхности с орбиты ИСЛ. Однако программа фототелеметрической съёмки не состоялась из-за нарушения в системе ориентации.

Впервые в истории отечественной космонавтики на «Луне-11» были проведены эксперименты по оценке работоспособности и КПД разработанного во ВНИИ-100 редукторного узла «Р-1» с блоком электроники и опытными шестернями из специально созданного самосмазывающегося металлокерамического материала. «Р-1» стал первым лётным космическим изделием, созданным в головном танковом институте страны коллективом под руководством П.С. Сологуба. В числе исполнителей проекта были В.И. Комиссаров, М.И. Маленков (ведущий инженер проекта), В.А. Горевой, Г.П. Родионов, Л.Х. Коган, П.Н. Бродский, И.И. Розенцвейг, Л.О. Вайсфельд и др.

Экспериментальный узел «Р-1» и блок автоматики отлично работали в открытом космосе. Причём и при нагрузочных режимах, характерных для тяговых редукторов самоходного шасси лунохода.

«Луна-11» активно существовала 38 суток (до 2.10.1966) и совершила 277 оборотов вокруг Луны. Дежурные расчёты КИКа провели 162 сеанса связи.

Перед третьим советским ИСЛ - «Луной-12» (Е-6ЛФ №102), стартовавшим 22 октября 1966 г. в 11 ч 42 мин 26 с, была вновь поставлена задача по крупномасштабному фотографированию. На борт «лунного фотографа» установили научную аппаратуру такую же, как и на «Луне-11», а также усовершенствованное устройство, позволявшее проведение крупномасштабных фототелеметрических съёмок.

ЛКА вышел на окололунную орбиту 25 октября и активно существовал 86 суток (до 19 января 1967 г.). За это время спутник совершил 602 витка вокруг Луны, дежурные расчёты КИКа провели 218 сеансов связи общей продолжительностью около 63 часов.

Полученные крупномасштабные изображения участков лунной поверхности в районах Моря Дождей и кратера Аристарх позволили рассматривать отдельные объекты размером 5 м, а кратеры диаметром 15-20 м. Это было первое фотографирование Луны с орбиты её спутника.

На этот раз группа управления решила организовать приём с борта фототелевизионной информации таким образом, чтобы не дать возможность английской радиофизической обсерватории Джодрелл-Бэнк повторить махинации с панорамой, переданной «Луной-9».

Рис. 28. «Луна-12»

Рис. 29. Лунные панорамы, снятые «Луной-12»

Сначала было предложено осуществлять приём информации с "Луны-12" в течение первых трёх часов после появления зоны радиовидимости крымских НИПов, когда у англичан эта зона ещё не наступала. Но при таком режиме работы получение необходимой информации растянулось бы на месяцы. Наземные радиотехнические средства НИП-10 работали в метровом диапазоне, а НИИ-16 - в дециметровом, и располагали возможностью быстрого перехода с одного диапазона на другой. Было известно, что у англичан перестройка занимала около суток, так как требовалась замена облучателя. И тогда был принят следующий режим работы: максимальное использование "нашей" зоны радиовидимости, а затем, (в зоне радиовидимости английской обсерватории) -чередовать в различной последовательности переключение диапазонов радиотехнических средств с НИП-10 на НИП-16 и обратно.

Почти круглосуточная напряжённая работа по передаче фототелевизионной информации была успешно завершена, и в этом большая заслуга дежурных смен и расчётов на пунктах КИКа. Практически во всех сеансах связи принимали непосредственное участие Н.И. Бугаев и Г.А. Сыцко. Присутствие командира всегда подтягивало, дисциплинировало личный состав.

В течение полу года эволюция орбиты «Луны-12» соответствовала баллистическому прогнозу. Однако при снижении перицентра до высоты 20км, вопреки прогнозам, его высота стала критически падать на 3-4 км в сутки. Баллистикам это было не понятно. Прогноз движения космического объекта на базе того уровня знаний не мог объяснить катастрофического падения высоты перицентра. Эта задача была решена ИПМ АН СССР.

После баллистических расчётов и определения динамических характеристик манёвров была разработана программа проведения эксперимента. Баллистики добились понимания ситуации, и управленцы начали спасать космический аппарат. Несмотря на все сложности, задача была выполнена, и перицентр орбиты «Луны-12» подняли до 70 км.

Успешно проведённые научные исследования уточнили и расширили ранее полученные сведения о Луне и окололунном пространстве.

«Луна-12» в течение года давала ценнейшую информацию о характеристиках гравитационного поля Луны, которая в ближайшем будущем оказалась необходимой при разработке новой серии ЛКА с использованием новой радиосистемы для прецизионных траекторных измерений.

На «Луне-12» были продолжены эксперименты с экспериментальным редукторным узлом «Р-1» и блоком автоматики (в суммарном исчислении около 26 часов).

Установленными на «Луне - 10» и «Луне-12» гамма-спектрометрами впервые проведены измерения содержания естественных радиоактивных элементов и определены типы пород, залегающих на лунной поверхности. Эти исследования заслуженно вошли в историю мировой науки.

Кстати, станция «Lunar Orbiter 1», запущенная PH «Атлас-Анджена Д» 10.08.1966 г., стала первым американским ИСЛ 14.08.1966 г. Он сфотографировал 9 участков поверхности Луны с расстояния около 60 км. Однако неисправность одной из камер сделала снимки не пригодными для использования. Станция 29.08.1966 г. сошла с орбиты и упала на обратной стороне Луны.

Станция «Lunar Orbiter 2» (её запуск состоялся 06.11.1966 г.) вышла на орбиту спутника Луны 10.11.1966 г., сфотографировала места предполагаемых посадок кораблей «Apollo», место падения «Ranger-8», сошла с орбиты 11.10.1967 г. и упала на Луну. На Земле были получены 211 снимков и 206 стереопар.

Фотографирование мест посадки, исследование гравитационного поля и окололунной обстановки продолжила станция «Lunar Orbiter 3» (старт 05.02.1967), вышедшая на орбиту ИСЛ 08.02.1967 г. Было передано на Землю 182 стереопары из 211. Спутник упал на Луну 09.10.1967 г.

Для глобальной съёмки поверхности Луны на орбиту её спутника 08.05.1967 г. вышла станция «Lunar Orbiter 4» (старт 04.05.1967). Было сфотографировано 99 % видимого полушария, в т.ч. впервые получены снимки района Южного полюса. 06.10.1967г. спутник упал на Луну.

Станция «Lunar Orbiter 5» (старт 01.08.1967, ИСЛ с 05.08.1967) использовалась как цель слежения. Она передала 212 стереопар, довела снятую площадь до более 99 % и завершила программу фотографирования мест посадок для будущих пилотируемых экспедиций. Упала на Луну 31.01.1968 г.

Отечественная программа по мягкой посадке продолжалась.

21 декабря 1966 г. в 13 ч 17 мин 8 с стартовала PH с «Луной-13», которая 24 декабря в 21 ч 01 мин совершила посадку примерно в четырёхстах километрах от места нахождения «Луны-9», в западной окраины Океана Бурь с координатами 18°52'с.ш. и 62°04'з.д.

«Луна-13» по конструкции и массе была близка к «Луне-9», имела аналогичный комплекс для мягкой посадки и фототелевизионную систему обзора и передачи изображения на Землю. Дополнительно были установлены прибор для регистрации корпускулярного излучения КС-17МА и прибор для измерения интегрального теплового потока радиации от поверхности Луны, созданные в НИИЯФ МГУ. В испарительной системе терморегулирования для исключения замерзания воды (её запас увеличили до 3,7 литра) поплавковый регулятор заменили на биметаллический.

Однако основная цель запуска «Луны-13» состояла в исследовании плотности поверхностного слоя лунного реголита - дисперсного грунта, подверженного за миллионы лет воздействию метеоритов, солнечной и космической радиаций [22].

Определение механической прочности реголита проводились с помощью установленных на выносных механизмах грунтомера-пенетрометра ВГ-1 (разработка ОКБ-301) и радиационного плотномера РП (НИИ оснований и подземных сооружений совместно с ОКБ-301). Их «Луна-13» впервые доставила на Луну. Механизмы выноса позволили установить эти приборы на расстоянии 1,5м от места прилунения. Конический наконечник из титана под воздействием порохового реактивного двигателя, развивавшего в течение секунды усилие в 7кг, внедрялся в поверхность грунта, а сопротивление пенетрации измерялось динамографом ДС-1 «Ястреб» (СНИИП МОМ). Радиационный плотномер состоял из источника гамма-излучений, счётчика гамма-квантов и защитного экрана. Реголит облучался гамма-квантами, счётчик измерял интенсивность рассеянного потока, который был пропорционален плотности грунта. Результаты замеров - это в основном научная информация, но она также была нужна и конструкторам, приступившим к проектированию луноходов.

Рис. 30. «Луна-13»

Симферопольский ЦДКС принял пять панорам лунного ландшафта, снятых при различных высотах Солнца над горизонтом: 6,19, 32 и 38 градусов. Панорама, переданная 26.12.1966 г. на Землю «Луной-13», приведена на рис. Изучение панорам подтвердило данные, переданные «Луной-9».

Рис. 31. Панорама лунной поверхности, переданная «Луной-13»

31 декабря работа с «Луной-13» была закончена.

Мягкие посадки ЛКА, передача фототелепанорам лунной поверхности и научной информации были громадным успехом нашей страны.

В конце марта 1967 г. решением Правительства и Министерства Обороны в ракетных ВВУЗах страны прошёл досрочно очередной выпуск офицерского состава. Практически все выпускники получили назначения в воинские части и учреждения, принимавшие участие в лунной программе. В Центр КИКа и на его НИПы была направлена большая группа молодых специалистов. В лабораторию А.П. Попова прибыли на должности научных сотрудников и инженеров-испытателей капитаны А.П. Гончаров, А.Ю. Дихтярук и С.В. Кирюшкин, которые уже имели определённые знания и опыт по предыдущей службе в Ракетных войсках стратегического назначения, в том числе на полигонах и на НИПах. Это позволило им без трудностей освоить свои функциональные обязанности и принять участие в продолжающихся работах по лунной программе. На НИП-10 прибыли К.К. Давидовский, Н.Н. Иванов, Н.Я. Козлитин, Л.Я. Мосензов, И.В. Хлопко и др. 12 июня и я прибыл на должность старшего инженера в отделение 57 (ПП СЕВ), начальником которого был выпускник Ростовского высшего артиллерийского инженерного училища майор В.Г. Процко.

В рамках планировавшихся пилотируемых полётов к Луне советских космонавтов были созданы специальные модифицированные ЛКА. Они предназначались для проведения испытаний с околоземной и окололунной орбит систем радиосвязи «Земля - борт - Земля» с новым бортовым радиокомплексом ДРК и новыми радиотехническими комплексами «Сатурн-МС» на Симферопольском, Евпаторийском, Щёлковском и Уссурийском НИПах.

Первый старт PH «Протон-К» с ЛКА (Е-6СЛ №111) состоялся 17.05.67 г. в 0 ч 44 мин 55 с. Однако аппарат из-за преждевременного отключения разгонного блока остался на околоземной орбите и был объявлен как «Космос-159».

Ещё один старт PH с ЛКА (Е-6СЛ №112) состоялся 7.02.68 г. в 13 ч 44 мин 53 с, но объект не вышел даже на околоземную орбиту.

7.04.1968 г. в 13 ч 09 мин 32 с с космодрома «Байконур» стартовала «Луна-14» (Е-6СЛ № 113), которая 10.04.1968 г. всё-таки стала четвёртым советским ИСЛ. [22]

Можно сказать, что это была моя первая работа по лунной программе в составе дежурной смены отделения СЕВ. Состав ГК и ГОГУ практически не изменился. В группу управления вошли А.П. Гончаров и С.В. Кирюшкин, а анализа - А.Ю. Дихтярук.

Длительные наблюдения за изменением параметров этого лунного спутника позволили уточнить соотношение масс Земли и Луны, новые данные о гравитационном поле Луны и её форме. Кроме того, проводились измерения потоков «солнечного ветра» и космических лучей, исследования условий прохождения и стабильности радиосигналов «Земля - борт» и обратно при нахождении ЛКА в различных точках орбиты и при заходах за лунный диск. Также проводились сеансы по юстировке наземных радиотехнических средств КИКа.

На «Луне-14» были продолжены эксперименты уже на трёх установленных редукторных узлах «P-1-I», «Р-1-II» и «Р-1-III» с различными сочетаниями конструкционных и смазочных материалов. Это позволило не только выбрать оптимальные решения по наиболее нагруженным трансмиссионным узлам «Лунохода-1», но и отработать методику термовакуумных наземных испытаний механизмов и блоков самоходного шасси. А для оценки эффективности уплотнения и работоспособности привода его колеса провели испытания прибора «М-1».

Баллистики считали, что после выполнения программы полёта «Луны-14» знаний о гравитационном потенциале Луны было достаточно для проведения манёвров новых ЛКА на окололунной орбите, схода с неё и мягкой посадки.

«Луна-14» завершила программу исследования Луны и окололунного пространства с помощью «лунников» второго поколения, выводимых PH «Молния».

Основные данные выполнения Программы «Е» в 1963-1968 гг. представлены в табл. 2.

Таблица 2

Итак, все 11 стартов космических аппаратов проекта Е6 с января 1963 г. по декабрь 1965 г. оказались неудачными.

И только "Луна-9" и "Луна-13" позволили самым непосредственным образом детально изучить небольшой участок поверхности вокруг космических лабораторий. Исследования показали, что радиоактивность на поверхности Луны не превышает предельно допустимые для человека нормы.

Эти результаты сочетались с обстоятельными, глобальными исследованиями всей лунной поверхности и окололунного пространства с помощью спутников «Луна-10, 11, 12 и 14».

В этот период при проведении комплекса научных исследований сделано было немало. Так, получены данные, необходимые для оценки особенностей гравитационного поля Луны, радиационной и метеоритной обстановки в окололунном пространстве; определено воздействие лучей высоких энергий на материалы, аппаратуру, приборы и оборудование ЛКА; изучены типы пород, составляющих её поверхность, состав химических элементов и минералов; приняты и проанализированы фотографии и панорамы лунной поверхности различного масштаба, полученные, правда, с помехами и искажениями, внесёнными телеметрическими и телевизионными системами.

Принятая информация всё же не давала возможность получить достоверные данные многих важных физических и микроструктурных характеристик лунного покрова. Ни один ЛКА к тому времени не был возвращён на Землю и не доставил непосредственно в руки учёных результаты исследований. Тщательное и эффективное изучение материалов исследований и их оценка могли быть проведены только при возвращении их на Землю.

Для решения задачи возвращения КА на Землю после его полёта к другому небесному телу требовалось дальнейшее развитие отечественной ракетной и космической техники, так как при этом скорость подлёта в атмосфере Земли превышала вторую космическую.

Перелёт с Луны на Землю стал основополагающим во всём комплексе проблем, которым пришлось заниматься при разработке ЛКА третьего поколения.

Глава 5 ЛУННЫЕ КОСМИЧЕСКИЕ АППАРАТЫ ТРЕТЬЕГО ПОКОЛЕНИЯ

На пороге десятилетия Космической эры ракетно-космическая отрасль СССР подошла к возможности создания более мощных PH и многофункциональных ЛКА.

В начале 1967 г. Г.Н. Бабакин, при активной поддержке М.В. Келдыша получив одобрение руководства страны, сконцентрировал основные силы на проектировании космических аппаратов нового поколения для исследования Луны и окололунного пространства. Это поколение должно было включать в себя комплекс автоматизированных устройств и телеуправления, который позволял бы проводить исследования как с орбиты ИСЛ, так и непосредственно с поверхности Луны, изучать самые различные участки видимой и обратной её сторон - и доставлять образцы вещества на Землю.

Аппараты проекта Е8 планировалось запускать не на носителе «Молния», а на более мощной четырёхступенчатой PH «Протон-К» (УР-500), созданной под руководством главного конструктора В.Н. Челомея. Если для объектов проекта Е6 была предусмотрена прямая схема прилунения, то по проекту Е8 оно осуществлялось с орбиты спутника Селены, что практически снимало ограничения по координатам точки посадки.

Лунные самоходные аппараты (ЛСА) должны были значительно расширить возможности исследований в местах с неблагоприятными для человека условиями работы, исключая риск для его жизни. Создание и использование ЛСА - важный этап в исследовании Луны и окололунного пространства.

Первое документальное упоминание о необходимости «посадки на Луну автоматических самоходных аппаратов с научными приборами» содержится в письме М.В. Келдыша в государственные органы, датированном 22 декабря 1962 г.

Но идея создания такого КА родилась там же, где и Первый спутник - в ОКБ-1, и принадлежит она С.П. Королёву, что подтверждается сохранившимися докладными материалами, написанными С.П.Королёвым. Они относятся к концу 1950-х гг.

По свидетельству профессора А.К. Дзявго (в конце 1950-х был учёным секретарём НТС СКБ-2, а затем - заместителем начальника и главного конструктора танкового КБ Ленинградского Кировского завода - ЛКЗ)

С.П. Королёв ещё в конце 1959 г. обратился к Главному конструктору Жозефу Яковлевичу Котину^[15](1908-1979) с предложением разработать необычное «внеземное» транспортное средство [26].

В начале 1961 г. были подготовлены проекты трёх вариантов шасси ЛСА на основе гусеничного, колёсного и волнового (змееподобного) движителей. Но в результате их обсуждения на научно-техническом совете Ж.Я. Котин, оценив масштабы поставленной перед ним задачи, решил от дальнейших исследований отказаться, полагая, что это может привести к распылению сил коллектива завода и нанести ущерб основному делу его жизни - танкостроению.

В этом же году разработка ЛСА поручается НИИ автотракторного и сельскохозяйственного машиностроения (НАТИ). Таким образом, в ОКБ-1 параллельно с работами по проектам Е6 и Е7 шла проработка создания ЛСА и доставки его на Луну (проект Е8).

К работам по необычному самоходному аппарату С.П.Королёв привлёк учёных, занимавшихся ранее лунной проблематикой, и некоторые учреждения, накопившие знания о спутнице Земли. Среди них - Научно- исследовательский радиофизический институт (НИРФИ, г. Горький), Астрономический совет АН СССР, Геологический институт АН СССР, Главная (Пулковская), Крымская и Бюраканская астрофизические обсерватории и Государственный астрономический институт им. П.К. Штернберга (ГАИШ).

В конце 1962 г. Сергей Павлович начал подыскивать нового исполнителя на проект ЛСА, так как руководство НАТИ направило в Госкомитет по оборонной технике СССР официальную просьбу о снятии с института работы по космической тематике. К этому времени научный и практический опыт подмосковного ОКБ-1 позволил сформулировать предварительные требования к системам ЛСА, соответственно определить состав бортовой аппаратуры. В числе требований - продолжительная работоспособность в жёстких условиях Луны; минимальная масса при максимальной проходимости; дистанционное радиотелевизионное или автономное программное управление движением; высокая надёжность.

Уже первые расчёты показали, что масса ЛСА (около 600 кг) значительно превышает возможности PH 8К78. Следует отметить, что работы по эскизному проектированию сверхтяжёлой ракеты-носителя «Н-1» в ОКБ-1 проводились С.П.Королёвым в инициативном порядке с июля 1958 г. Спустя два года Главный конструктор добился того, чтобы затвердить направление решением государственного характера. И постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 23 июня 1960 г. №715-296 «О создании мощных ракет-носителей, спутников, космических кораблей и освоении космического пространства в 1960-1967 годах» было предусмотрено создание такого носителя на жидкостных двигателях в период 1961-1963 гг. К февралю 1963 г. в ОКБ-1 были подготовлены предложения по разработке и применению новой PH и по созданию под неё межпланетных КА, а к сентябрю 1963 г. - и лунных кораблей (ЛК). Также предлагалось создание космических комплексов для исследования Луны [27, 28].

Пять взаимосвязанных проектов включали:

Л-1 - пилотируемый полёт с облётом Луны;

Л-2 - доставку на поверхность Луны дистанционно управляемого с Земли ЛСА;

Л-3 - пилотируемый полёт с посадкой лунного корабля (ЛК) и выходом космонавта на поверхность Луны;

Л-4 - создание лунного орбитального комплекса (ЛОК) для вывода на окололунную орбиту пилотируемого ЛК;

Л-5 - пилотируемый полёт с посадкой ЛК и выходом космонавтов на поверхность Луны, доставка тяжёлого ЛСА (масса 5500 кг с герметичной кабиной) для долговременного и более детального изучения Луны с возможностью транспортирования 3-5 космонавтов или 3500 кг груза со скоростью 20 км/час.

Как видим, в рамках первой советской пилотируемой лунной экспедиции луноходу отводилось немаловажное место. Предполагалось, что до пилотируемого полёта в выбранные основной и резервный районы прилунения ЛК будут отправлены два лунохода. Их цель - детально обследовать районы, чтобы выбрать оптимальное место посадки пилотируемого корабля.

Но ни один из пяти проектов в своём изначальном виде так и не был претворён в жизнь. Только разработка дистанционно управляемого ЛСА практически послужила созданию луноходов в рамках проекта Е-8 Программы «Е».

В июле 1963 г. С.П. Королёв предложил директору ВНИИ-100 Василию Степановичу Старовойтову (1919-2001) разработать самоходный аппарат для Луны. Старовойтов дал согласие, и работы по теме «Определение возможности и выбор направления в создании самоходного шасси аппарата Л-2» начались под научным руководством начальника отдела новых принципов движения Александра Леоновича Кемурджиана (1922-2013).

Александр Леонович Кемурджиан

Основанием для проведения работ послужило письмо 12 Управления Государственного комитета по оборонной технике СССР (ГКОТ) от 13 сентября 1963 г. №12/394сс, в котором отмечалось, что «в соответствии с поручением Председателя ГКОТ СССР т. Зверева С.А. в отделе новых принципов движения ВНИИ-100 организовать специальную группу для изучения и определения возможных направлений работ по созданию самоходных средств передвижения по поверхности Луны» совместно с ОКБ-1. В октябре поступило и переработанное техническое задание (ОКБ-1, НАТИ и ВНИИ-100 входили в структуру ГКОТ).

Итак, руководителем работ назначили А.Л. Кемурджиана, ведущим инженером машины - Г.Н. Москвина. Разработку электроприводов поручили В.Г Вовку, взаимодействие движителя с грунтом - А.П. Софияну, гусеничных движителей - М.Б. Шварцбургу, комплекса измерений -Л.Х. Когану, оценку плавности хода по рельефу - Ю.Л. Козленко.

За короткое время были определены научно-технические проблемы, изготовлены некоторые стенды, макеты и аппаратура, сделаны конструкторские проработки шасси и проведены некоторые эксперименты.

Планируя разработку планетоходов, конструкторы в первую очередь решают технические вопросы, связанные с особенностями ходовой системы, а именно - какому виду самоходного шасси разрабатываемого ТС следует отдать предпочтение: гусеничному, колёсному или винтовому. Был выбран колёсный вариант.

Однако наиболее важной оказалась проблема выбора способа передвижения по Луне, так как в то время ещё отсутствовала достоверная информация о её грунте.

Ещё до первых лунных экспедиций к радиоастрономическим исследованиям Луны приступили в 1950 г. в г. Горьком сотрудники Научно-исследовательского радиофизического института (НИРФИ) под руководством Всеволода Сергеевича Троицкого (1913-1996), выдающегося учёного, одного из крупнейших специалистов в области радиоастрономии, радиофизики и радиотехники. В период 1956-1960 гг. B.C. Троицким, Н.М. Цейтлиным, В.Д. Кротиковым и В.А. Порфирьевым был разработан метод «искусственной Луны», позволявший с большой точностью получать данные о температурном режиме, составе и структуре верхнего покрова Луны, близко подойти к определению его химических характеристик [29].

Всеволод Сергеевич Троицкий

В 1961 г. впервые «искусственная Луна» диаметром 4 м была установлена в Крыму на скале около Генуэзской крепости (г. Судак). Затем локационное зондирование Луны продолжили в долине Кара-Дага на радиотелескопе с антенной диаметром 5 м. Систематическая работа началась с 1965 г. на созданной постоянно действующей радиоастрономической станции НИРФИ «Кара-Даг» с «искусственной Луной» диаметром 8 м.

В марте 1964 г. в Харькове на совещании астрономов Всеволода Васильевича Шаронова (Главная (Пулковская) астрофизическая обсерватория), Николая Павловича Барабашова (Харьковский университет),B.C. Троицкого (Горьковский радиофизический институт) с участием Юрия Ивановича Ефремова (МНТС по КИ АН СССР), Владимира Васильевича Молодцова и Владимира Петровича Зайцева (ОКБ-1), А.Л. Кемурджиана и Артёма Петровича Софияна (ВНИИ-100) была принята рабочая гипотеза модели рельефа поверхности и физико-механических свойств лунного грунта. По их мнению, это «силикатная порода в пенно-пористом или раздробленном состоянии, что соответствует вулканическим туфам, шлакам или пирокластическим материалам на Земле. Структура вещества сильно переработана под воздействием вакуума, жёстких излучений, солнечного ветра и метеорных ударов, приводящих к иссечению породы и формированию особого грунта «лунита», не имеющих прямых аналогов на Земле. Прочность наружного покрова 0,2-1,0 кг/см²».

Решение совещания направили на утверждение в АН СССР. Естественно, с ним был ознакомлен и С.П.Королёв, что подтверждается справкой, экспонируемой в его мемориальном рабочем кабинете.

Именно эта модель была впоследствии применена при разработке шасси лунохода и, как показало будущее, эта гипотеза оказалась верной.

При проектировании ходовой части лунохода специалистам-транспортникам пришлось учитывать не только характер и особенности лунной поверхности, но и то, что сила притяжения на Луне в шесть раз меньше, чем на Земле. Это необходимо было принимать во внимание и при расчётах выбора диаметра колеса и его ширины с тем, чтобы избежать буксования на особо рыхлых грунтах. К тому же уменьшение силы тяжести могло сказаться на устойчивости лунохода при его движении на больших скоростях по неровной поверхности, решили применить независимые подвески для всех колёс. Оптимальный вариант был найден ещё в земных условиях. К тому же конструкторами было учтено, что при глубоком вакууме, который наблюдается наЛуне, применять жидкостную или пневматическую подвеску нецелесообразно, так как могут возникнуть трудности при их эксплуатации.

А кто мог ответить конструкторам, из какого материала делать колёса и сколько их потребуется, какую применить смазку для трущихся деталей на 170-ти градусном морозе лунной ночью и 150-ти градусной жаре лунным днём, каково будет сцепление колёс с лунной поверхностью, какими максимально допустимыми должны быть углы крена и дифферента, да и как управлять ею на таком огромном расстоянии? Словом, поначалу вопросов было куда больше, чем ответов на них, и немало пришлось поломать голову ленинградским конструкторам, чтобы качественно и в срок выполнить необычный заказ С.П. Королёва.

31 мая 1964 г. в ВНИИ-100 приехали С.П. Королёв, М.К. Тихонравов,С.С. Крюков, К.Д. Бушуев, А.П. Абрамов, В.В. Молодцов и В.П. Зайцев для ознакомления с выполненными проектными разработками и экспериментальными исследованиями по теме «Определение возможности и выбор направления в создании самоходного шасси аппарата Л-2». Результаты работ представили B.C. Старовойтов, А.Л. Кемурджиан (основной докладчик), Г.Н. Москвин, И.И. Розенцвейг, В.И. Комиссаров, A.B. Мицкевич и Ф.Н. Абрамов. Работу макетов демонстрировали П.Н. Бродский, Л.Х. Коган и М.Б. Шварцбург.

Из воспоминаний И.И.Розенцвейга: «Любопытно, что после доклада никто не задавал вопросов. Все ждали, что скажет Главный конструктор. И сказал он примерно следующее: «Все ваши предложения и просьбы разумные. И финансирование будет, и специальный корпус надо строить, и смежники будут работать». А затем Сергей Павлович подошёл к плакату, на котором был изображён будущий луноход с гусеничным движителем и сказал: «При создании космических объектов самое главное - это надёжность! Не следует брать рекорды. Это будет первая машина. Никого до нас на Луне не было, это - первый в мире автомат. Неизвестно, как управлять машиной с Земли, как поведут себя материалы и смазки в космическом вакууме. Поэтому надо снизить ходовые параметры, в частности, скорость и максимальный пробег (ходовой ресурс). Необходимо, чтобы луноход прошёл по Луне хотя бы десять километров и с небольшой скоростью. Может, стоит удвоить число приводов, дублировать команды, сделать так, чтобы отказ какой-либо из систем не повлиял на общую работу машины в целом...» [30].

Работы между ОКБ-1 и ВНИИ-100 продолжились уже на договорной основе.

Отчёт №642524 по теме был утверждён B.C. Старовойтовым 8 июля 1964 г. Именно в этом документе впервые употреблено слово «луноход».

3 августа 1964 г. было принято Постановление ЦК КПСС и СМ СССР №655-268 «О работах по исследованию Луны и космического пространства», в котором говорилось об облёте Селены и высадке космонавтов на её поверхность^[16]. В документе перечислялись задачи, которые возлагались на министерства обороны, общего машиностроения, радиопромышленности, авиационной промышленности, морского транспорта, на КГБ и другие ведомства. Было задействовано более 500 предприятий.

Однако лишь через полгода вышло Решение №23 ВПК от 10 февраля 1965 г. с поручением ВНИИ-100 приступить к проектированию и созданию лунохода.

Восьмиколёсное шасси в варианте повышенной надёжности впервые было обосновано сотрудниками ВНИИ-100 в НИР «Разработка шасси самоходного автоматического аппарата для исследования Луны» (тема «Шар»). Отчёт №652519 был утверждён в мае 1965 г., а через месяц С.П. Королёв принял решение сконцентрироваться на исследованиях по освоению космоса, используя пилотируемые средства ракетно-космической техники.

Как уже отмечалось, головной фирмой непилотируемых средств РКТ был определён коллектив М3 им. С.А.Лавочкина, в котором Главным конструктором со 2 марта 1965 г. был утверждён Г.Н. Бабакин. А вот головной организацией нового научного направления - исследования физикомеханических свойств грунта Луны и планет Солнечной системы решением МНТС по космическим исследованиям при АН СССР - был определён ВНИИ-100. В новой кооперации окончательно определились задачи: коллектив из Химок отвечал за создание и доставку на Луну передвижной научной лаборатории, а ленинградский ВНИИ-100 - за создание самоходного шасси лунохода с блоком автоматического управления и системой безопасности движения. В ноябре 1965 г. между двумя предприятиями был заключён договор на работы по лунной тематике.

Техническое задание на ходовую часть лунохода Г.Н.Бабакин подписал 18 июня 1966 г. Работы проводились в основном по трём направлениям: общемашинные разработки (руководитель - В.И. Комиссаров); узлы и отдельные механические системы (руководитель - Г.Н. Корепанов); узлы управления электрических схем и измерительной аппаратуры (руководитель - П.Н. Бродский). В этих разработках принимали участие ведущие специалисты - Е.В. Авотин, И.С.Болховитинов, Ю.И. Васильев, Б.В. Гладких, В.В. Громов, Ю.П. Китляш, Л.Х. Коган, Б.М. Лубенко, М.И. Маленков, A.B. Мицкевич, А.М. Носов, В.Н. Петрига, В.Н. Плохих, Л.Н. Поляков, И.И. Розенцвейг, А.Ф. Соловьёв, Ю.А. Хаханов, Л.Т. Черепанова, Ф.П. Шпак и др. [31].

Первый образец шасси лунохода был изготовлен, доставлен на М3 им. С.А. Лавочкина и сдан в эксплуатацию в начале 1968 г. [32].

К этому времени под руководством Главного конструктора Г.Н. Бабакина была полностью готова вся конструкторская документация по луноходу.

Луноход - это космический аппарат, выполненный в виде дистанционно управляемого транспортного средства (ТС) высокой проходимости с размещённой на нём научной аппаратурой. Это первая в истории космонавтики передвижная научная лаборатория для исследования небесного тела, доставляемая к месту эксплуатации орбитально-космическим комплексом.

Луноход обычно сравнивают с роботом. Но в отличие от робота, он является объектом управления операторами, специально отобранными и подготовленными для этой задачи. Луноход - транспортное средство, экипаж которого находится от него... на расстоянии около 400 000 километров!

Состоял он из двух основных частей: восьмиколёсного самоходного шасси и герметичного приборного отсека [33].

Основные параметры: длина с открытой крышкой (панелью солнечной батареи) - 4,42 м, ширина - 2,15 м, высота - 1,92 м и масса 756 кг.

Самоходное шасси - автоматическая система, осуществляющая передвижение лунохода. Отношение массы шасси к полной массе лунохода составляло 1/9.

Рис. 32. Луноход: 1 - выносной блок аппаратуры “Рифма»;

2 -телекамеры; 3 - уголковый отражатель; 4 - остронаправленная антенна; 5 - коническая спиральная антенна; 6 - блок рентгеновского телескопа; 7 - блок дозиметра; 8 - панель солнечной батареи;

9 - телефотометры; 10- штыревая антенна; 11 - прибор оценки проходимости; 12 - девятое колесо; 13 - мотор-колесо

В его состав входят: ходовая часть с колёсным движителем и упругой подвеской для движения по неровной местности и на уклонах; электродвигатели и механическая трансмиссия для вращения ведущих колёс и передачи на них необходимых тяговых усилий; блок автоматики шасси (БАШ).

Ходовую часть образуют восемь мотор-колёс, причём, каждое является ведущим. Диаметр каждого из колёс по грунтозацепам составляет 510 мм, ширина - 200 мм. Колёсная база шасси - 170 мм, ширина колеи - 1600 мм. Колёса объединены попарно в четыре блока: два блока колёс левого борта и два - правого борта. При необходимости любое колесо может отключаться от силового привода. Это позволяет сохранять высокую проходимость при выходе из строя привода одного или нескольких колёс. Все колёса неповоротные относительно вертикальной оси. Если колёса вращаются в одном направлении, но частота вращения колёс одного борта выше, чем другого, то происходит поворот с некоторым постоянным радиусом. Если колёса имеют одинаковую частоту вращения, но по бортам вращаются в разные направления, то поворот осуществляется на месте вокруг вертикальной оси симметрии ходовой части. Торможение осуществляется переключением тяговых электродвигателей шасси в режим электродинамического торможения. Для удержания лунохода на уклонах и его полной остановки включаются дисковые тормоза с электромагнитным управлением.

Особенность шасси состоит также в одинаковых характеристиках движения как при движении вперёд, так и при движении задним ходом. Это важно при его дистанционном управлении.

Блок автоматики шасси выполняет четыре основные функции: управление движением; контроль показаний измерительных датчиков и формирование команд безопасности движения; выдачу в телеметрическую систему преобразованных сигналов измерительных датчиков; программирование работы прибора оценки проходимости ПрОПа.

При достижении предельных значений углов крена и дифферента, токов мотор-колёс автоматически срабатывает бортовая система, которая останавливает луноход. Лишь после изучения сложившейся обстановки и принятия решения с наземного пункта выдаётся команда на продолжение движения лунохода.

Приборный отсек, являющийся одновременно несущим корпусом лунохода, имеет форму усечённого конуса с выпуклыми большим верхним и меньшим нижним днищами.

Внутри его для защиты от воздействия внешней среды в условиях космоса размещалась электронная аппаратура, буферная аккумуляторная батарея и преобразовательные устройства научной аппаратуры.

В носовой части лунохода расположены: иллюминаторы для объективов малокадрового телевидения; электромеханический привод остронаправленной антенны (ОНА); неподвижная коническая спиральная малонаправленная антенна; выносной блок аппаратуры определения химического состава поверхностного слоя лунных пород «РИФМА» (рентгеновский изотопный флуоресцентный метод анализа); блок рентгеновского телескопа для измерения интенсивности и углового распределения рентгеновского излучения внегалактического фона; блок дозиметра для изучения радиационной обстановки; уголковый отражатель для лазерной локации Луны.

В кормовой части расположены: прибор оценки проходимости (ПрОП); мерное (девятое) колесо и электроприводы его подъёма и опускания; изотопный источник тепловой энергии. Прибор оценки проходимости служит для получения информации дорожных условий, пройденного пути и результатов исследований свойств лунного грунта. Конструктивно он состоит из механизмов для внедрения и поворота в грунте конусно-лопастного штампа (пенетрометра) и свободно катящегося девятого колеса.

Пенетрометр определяет физико-механические свойства реголита.

Мерное (девятое) колесо выполняет несколько функций. Прежде всего, оно является датчиком пройденного пути. Для этой цели на колесе имеется отметчик, при помощи которого подсчитывается количество оборотов колеса, что позволяет определить пройденное расстояние и фактическую скорость движения машины, т.к. измерение количества оборотов производится в координате времени. При помощи девятого колеса определяется и коэффициент буксования. За величиной этого параметра постоянно следят, чтобы знать, по какому грунту движется луноход, не опасна ли дорога. По командам с Земли шарнирная система опускает колесо на грунт или поднимает его в транспортное положение.

Для обеспечения надёжной работы в жёстких температурных условиях лунного дня (120-150 °С) и ночи (-130 - -170 °С) луноход оборудован системой терморегулирования. Специальная экранно-вакуумная теплоизоляция (ЭВТИ) покрывает весь корпус, все выступающие приборы и узлы. Она изготовлена из многослойных тончайших металлизированных плёнок, проложенных стекловатой. Но даже такая "шуба" не в состоянии поддерживать температурный режим внутри приборного отсека в пределах от 7 до 32 °С. Поэтому обеспечение заданного режима осуществляется активной газовой системой терморегулирования. Специальная вентиляционная система перемешивает газ, обеспечивая равномерность температуры внутри корпуса. Автоматика регулировала движение газа в коммуникациях, контролируя его расход и, в случае надобности, охлаждая или подогревая его.

Рис. 33. Прибор оценки проходимости и мерное (девятое) колесо

Главная задача системы терморегулирования «ночью» состоит в том, чтобы в течение четырнадцати с половиной земных суток сохранить внутри лунохода тепло. Единственное средство - расположенный вне контейнера в кормовой части лунохода изотопный источник, который при радиоактивном распаде выделяет тепло и превращается в печь, не имеющую отходов. Топливом для «печки» служит искусственный радиоактивный изотоп полоний-210. Его получают, облучая металл висмут в атомном реакторе. Благодаря относительно малому периоду полураспада - около двадцати недель - и удаётся повысить эффективность использования энергии, запасённой в нём при облучении.

Очень важно, что основным компонентом излучения полония-210 являются альфа-частицы. Нейтроны и гамма-лучи, обладающие большой проникающей способностью имеют крайне низкий уровень излучения. Это позволяет практически избежать применения радиационной защиты, упрощает изготовление и наземную подготовку генератора, а также почти исключает радиационное воздействие на аппаратуру лунохода.

На период лунной ночи верхнее днище приборного отсека закрывалось выпукло-вогнутой круглой крышкой. В этом случае подогрев газа происходил путём теплообмена с изотопным источником тепла. Причём это делалось автоматически только тогда, когда температура в приборном отсеке опускалась ниже предельно допустимой.

А вот с охлаждением при работе «днём» дело обстоит сложнее. На аппаратуру действуют три «тепла»: тепловой поток Солнца, тепловой поток от поверхности Луны и тепловыделения самой аппаратуры. Был изобретён для лунохода эффективный способ отвода тепла. На верхнем днище приборного отсека создали радиатор-охладитель со специальным термооптическим покрытием (зеркальные элементы из кварцевого стекла), которое незначительно поглощало солнечную тепловую энергию, но хорошо излучало собственное тепло. К тому же за счёт принятой формы приборного отсека в виде конуса, усечённого сверху, площадь излучаемой поверхности стала оптимальной. Кроме того, на случай предельного повышения температуры внутри отсека предусматривалось применение водяного испарителя для дополнительного охлаждения с запасом воды 15 килограмм. На входе в отсек (по ходу циркуляции газа) были установлены четыре испарительных теплообменника.

Бортовая система электропитания осуществляла снабжение всех систем постоянным током. Она состояла из панели солнечной батареи, буферных серебряно-кадмиевых аккумуляторных батарей и автоматической системы управления зарядно-разрядными режимами.

Панелью солнечной батареи служила внутренняя поверхность крышки, обращённая к отсеку, на которой смонтировали необходимое количество зарядных элементов.

Управление панелью позволяло в начале лунного дня по команде с Земли специальным механизмом установить её под любым углом наклона от 0 до 180°, зафиксировать её в открытом состоянии в промежуточных положениях в зависимости от местонахождения Солнца и закрыть её, как правило, при наступлении лунной ночи. Вырабатываемый ею электрический ток заряжал буферную аккумуляторную батарею, которая питала электроэнергией необходимую бортовую аппаратуру.

Радиокомплекс ДРК Е8 лунохода предназначен для приёма команд с Земли, передачи их на исполнительные органы бортовых систем и передачи на Землю так называемых “квитанций” - подтверждений исполнения команд. Также радиокомплекс обеспечивал передачу на Землю телевизионных и телеметрических информаций от различных измерительных датчиков бортовой аппаратуры и научных приборов. Радиокомплекс обеспечивал приём 254 функциональных команд и 11 числовых уставок [22].

На луноходе предусмотрены специально созданные «системы пробуждения» - солнечные и тепловые датчики. Как только первые лучи Солнца освещают луноход, датчики срабатывают и замыкают реле, включающее радиокомплекс.

Система антенн, установленных на луноходе, обеспечивает надёжную радиосвязь в различных диапазонах при стоянке и движении лунохода. Две пары штыревых антенн осуществляют связь с Землёй в диапазоне углов визирования ±180°. Малонаправленная коническая спиральная антенна обеспечивает сферическую суммарную диаграмму направленности.

Для передач телевизионного изображения служит спиральная остронаправленная антенна (ОНА) дециметрового диапазона с диаграммой направленности 30°. Управление положением этой антенны производится по командам с Земли электромеханическим приводом, благодаря которому её тонкий радиолуч направляется на Землю так, чтобы сигнал, принимаемый и излучаемый ею, всегда был максимальным. Оператор ОНА обеспечивает постоянство оптимальной ориентации на Землю, от чего зависит и качество получаемой информации и исполняемых луноходом команд.

На луноходе установлены две телевизионные системы: малокадровая и панорамная.

Известно, что распространение радиоволн от Земли до Луны составляет почти 1,3 с. Телеизображение с Луны до Земли идёт также 1,3 с. В сумме уже 2,6 с. Анализ ситуаций и учёт времени исполнения команды управляющими органами показал, что минимальное общее время задержки составляет около 4,1 с.

В этом заключалось принципиальное отличие в процессах управления транспортным средством (ТС): в одном случае, когда ТС управляется оператором, находящимся непосредственно на нём, и в другом - когда управление ТС осуществляется оператором, находящимся на значительном расстоянии от него.

Тогда в космической технике и появился новый термин - система дистанционного управления (СДУ).

Выбор рациональной структуры СДУ был не прост, так как эта система замыкалась на человека с его психикой, свойственной ему реакцией, способностью к анализу и другими особенностями, которыми характеризуется мыслящая личность.

Одним из необходимых требований к СДУ является условие распознавания препятствий и возможность своевременной остановки перед ними или их объезда.

Передача телевизионного изображения, как это принято для обычного вещательного стандарта (25 кадров в секунду при чёткости 625 строк), мог быть осуществлён только по высокоскоростной радиолинии между луноходом и ПУЛом. Но такой технической возможности тогда не было.

Для управления движением лунохода специалисты систем радиоуправления и космической связи НИИ-885 при активном участии A.C. Селиванова предложили применить малокадровую телевизионную систему (МКТВ). Сотрудниками Всесоюзного НИИ электролучевых приборов (ВНИИ ЭЛП, г. Ленинград) под руководством одного из ведущих разработчиков Александром Григорьевичем Лапуком была создана новая оригинальная трубка-видикон с регулируемой памятью (ВРП). В НИИ-885 сотрудники лаборатории Владимира Александровича Тимохина, применив принцип работы ВРП, создали для лунохода бортовую телевизионную камеру, позволявшую сохранять на видиконе изображение лунной поверхности в течение времени, пока осуществлялась его развёртка в режиме телевизионного вещательного стандарта [34].

Электромеханический затвор имел основную выдержку 1/25 с, что позволяло избежать искажения изображений во время движения лунохода.

Передача изображений на Землю производилась на более низких скоростях в одном из четырёх режимов: 3,2; 5,7; 10,9 и 21,1 с одного кадра. Выбор режима осуществлялся по радиокомандам с Земли. При этом чёрно-белая фотография («картинка») на мониторах наземных устройств напоминала сменяющиеся друг друга кадры диафильма и была не самого высокого качества (чёткость падала до 350-400 строк, а на краях поля - до 300 строк). В верхнем углу каждого снимка фиксировался его номер и время получения.

Наземные устройства обратного преобразования были разработаны сотрудниками кафедры телевидения Московского электротехнического института связи (МЭИС), руководимой профессором С.И. Катаевым. В этой работе участвовали и сотрудники НИИ-885 A.C. Селиванов, Ю.М. Тучин, O.E. Малючков и др. [15].

Малокадровая телевизионная система состоит из двух передающих камер, установленных на одном уровне на высоте 950 мм, и одного моноблока с элементами электроники и автоматики. Угол зрения камеры составлял около 50° в горизонтальной плоскости и 38°- в вертикальной, поэтому нижняя граница зоны видимости начиналась с 1,2 м. Одна из камер расположена по продольной оси лунохода, другая - правее на 400 мм (по ходу движения), что позволяло получать стереопары телевизионных снимков с этой базой. Обычно работает один полукомплект (одна камера и часть моноблока), другой находится в резерве. В случае выхода из строя одной из камер можно будет перейти на другую. Другим ограничением скорости движения аппарата являлось периодичность предъявления каждого кадра телевизионного изображения. С момента обнаружения препятствия для дальнейшего движения было необходимо, чтобы это препятствие находилось в зоне видимости ещё не менее чем в 2-3 кадрах телевизионного изображения (в зависимости от установленного режима). В противном случае водитель мог потерять ориентировку на местности и наехать на препятствие.

Специфика же управления заключалась:

♦ в отсутствии непосредственного восприятия оператором процесса самого движения;

♦ в затруднённом восприятии местности по телеэкрану;

♦ во временных задержках при выдаче на борт радиокоманд и при приёме оттуда телевизионного изображения и телеметрической информации;

♦ наконец, в зависимости характеристик подвижности самоходного шасси от условий рельефа и физико-механических свойств лунного грунта.

Эти особенности потребовали наличия определённых навыков и психофизических качеств. К первым относились способность оперировать пространственными представлениями в отрыве от управляемого ТС и умение оценивать обстановку с упреждением во времени для компенсации временных задержек в системе управления. Ко вторым - хорошая память, способность к длительному вниманию, быстрота реакции и осмысления информации, умение по телевизионному изображению оперативно оценивать конкретную обстановку, определять расстояние до препятствий и их размеры, выбирать рациональный маршрут движения ТС и принимать решение по методу его управления.

В настоящее время в мировой практике управления инопланетным ТС применяется термин телеоператорное управление.

Панорамная телевизионная система предназначена для топографической съёмки местности, исследования её структуры, а также для наблюдения Земли и Солнца.

Четыре панорамные телефотокамеры типа Я-198, аналогичные тем, которые применялись на «Луне-9» и «Луне-13», для лунохода были модифицированы и попарно (вертикального и бокового обзора) установлены по левой и правой сторонам приборного отсека.

Чёткость изображения такой системы раз в десять выше, чем чёткость изображения на экране ВКУ. Это позволяет применять её в навигационных целях, а также и для проведения морфологических и топографических исследований лунной поверхности. Панорамные камеры работают только во время стоянок лунохода и передают изображения неподвижных объектов окружающей местности.

У камеры вертикального обзора (астротелефотометра) сечение телесного угла 360° на 30°. Принимаемое от неё изображение называют астропанорамой. Вращаясь подобно аттракционному «колесу обозрения», она фиксирует всё, что находится впереди лунохода, под ним, сзади и вверху. В поле зрения этих камер попадали передние и задние колёса, что позволяло оценить характер их взаимодействия с грунтом. Также они могли в определённых случаях зафиксировать положение Солнца и Земли на небосводе, что использовалось при решении навигационных задач.

К каждой камере был пристроен специальный оптический прибор - датчик лунной вертикали (определитель местной вертикали -ОМВ). Он представлял собой стеклянную чашу с нанесённой на её внутренней поверхности радиальной калибровочной шкалой, по которой свободно перемещался металлический шарик. Его нахождение соответствовало положению лунохода на поверхности. Изображение ОМВ являлось обязательной частью астропанорамы.

Камера бокового обзора с сечением телесного угла 180° на 30° фиксирует все объекты, находящиеся по левую (правую) стороны.

Рис. 34. Расположение камер телефотометров (№ 1,2,3,4) относительно передних камер малокадрового ТВ (№5 и№6)

Одной из их функций является обеспечение безопасного схода лунохода с посадочной ступени. По принимаемым изображениям телевизионной курсовой камеры водитель из-за т.н. «мёртвой зоны» (1,2 м) не видит передние колёса и раскрытые трапы, не может оценить расположение их концов на лунной поверхности и отсутствие препятствий для схода, обстановку слева и справа и, тем более, позади лунохода.

По принятым панорамам вертикального и бокового обзора местности штурман оперативно составляет топографическую схему места посадки, по которой выбирается наиболее благоприятное направление схода и первоначального движения лунохода.

Сам процесс схода лунохода и дальнейшего движения мог контролироваться курсовой камерой.

Одной из задач навигации является уточнение координат места посадки.

Другой - прокладка на планшете штурмана трассы движения лунохода. В этом случае используется телеметрическая информация гироскопической курсовой системы и датчиков 3-го и 6-го мотор-колёс, измеряющим скорость вращения ведущих колёс, а также девятого, свободно катящегося колеса и измеряющего пройденный путь («спидометра»).

Телефотометры дают возможность точно измерять направления на местные предметы. Выбирая в качестве таковых хорошо заметные ориентиры, например, камней и кратеров, находящихся в зонах перекрытий последовательно снятых панорам, методом геодезических засечек строится координатная сетка, в системе которой получают трассу пройденного пути лунохода. Изображения теней ландшафта местности, нанесённые на эту сетку, дают азимутальную ориентацию, а телеметрические показания позволяют определять их масштаб. Так как для обхода препятствий приходится двигаться по сложному пути, то такие построения обеспечивают надёжную ориентировку, необходимую для выхода лунохода в заданный район или возвращение его в исходную точку маршрута.

Задачей системы обзора лунохода является также наблюдение за характером воздействия колёс на лунный грунт и исследования его механических свойств. Заметим, что оставленный колёсами след позволяет уверенно ориентироваться при возвращении лунохода, например, к посадочной ступени.

Вскоре начались наземные лётно-конструкторские испытания лунохода.

В этот же период формулировались и первоначальные технические требования на проектирование ЛКА, предназначенного для забора лунного грунта и доставки его на Землю. Идея принадлежала научному руководителю лунных экспедиций директору Института геохимии и аналитической химии им. В.И. Вернадского АН СССР (ГЕОХИ) академику А.П. Виноградову. После анализа результатов, полученных «Луной-13», он изложил Г.Н. Бабакину своё мнение, заключающееся в том, что одной из важнейших задач изучения Луны является лабораторное исследование образцов лунного грунта. От имени АН СССР он высказал просьбу «о доставке всего 100 граммов лунного грунта».

Появилась возможность расширить научные исследования и эксперименты, но требовалось использовать новую, более мощную ракету-носитель «Протон-К». Опыт запусков космических аппаратов для мягкой посадки на поверхность Луны, а также ИСЛ, позволил коллективу бабакинского ОКБ-301 предложить интереснейшую задачу: доставить с Луны пробы грунта. Замысел был таков: на поверхность спутника Земли мягко садится аппарат, несущий грунтозаборное устройство, сферический возвращаемый объект с теплозащитой, в которой впечатывается ампула с лунным грунтом, и возвратную ракету. В нужный момент возвращаемый аппарат стартует на Землю, гасит вторую космическую скорость в земной атмосфере и на парашюте спускается в заданный район на территории СССР. Осуществление этой задачи увлекло как специалистов ОКБ и его опытного производства, так и многочисленных соисполнителей разных отраслей.

Предложение по созданию ракетно-космической системы для доставки на Землю лунного грунта было подписано 10 января 1968 г., а 28 февраля 1968 г. уже был утверждён эскизный проект такого аппарата.

Георгий Николаевич отдавал предпочтение варианту, при котором одна и та же ракетно-космическая система могла доставлять на Луну в одном случае луноход, а в другом - грунтозаборное устройство (ГЗУ), возвратный носитель и возвращаемый аппарат с образцами лунного грунта.

Коренным образом изменялся облик ЛКА.

В первую очередь это коснулось ракетной ступени коррекции и торможения, для которой на основе опыта разработки КТДУ-5А в ОКБ-2 А.М. Исаева была создана КТДУ-417. Она представляла собой корректирующе-тормозной модуль (КТ), с новой системой управления перелётом и посадкой, осуществляемой на четыре амортизированные опоры.

Таким образом, создавался базовый для всех непилотируемых ЛКА третьего поколения новый универсальный служебный модуль - орбитально-посадочный блок (ОПБ), включавший унифицированное посадочное устройство - посадочную ступень (ПС) и полезную нагрузку. В зависимости от целевой задачи ЛКА на его ПС могли устанавливаться либо луноход (объект Е8), либо ГЗУ, ракета «Луна-Земля» с возвращаемым аппаратом (объекты Е8-5, Е8-5М), либо научные приборы для дистанционного исследования Луны (объект Е8-ЛС) [22].

Рис. 35. Корректирующе-тормозной модуль

Рис. 36. Лунный космический аппарат проекта Е8

Основу ПС составляла связка из четырёх основных сферических топливных баков с КТДУ-417, с двух сторон к которой крепились сбрасываемые отсеки (СО) и баки цилиндрической формы с топливом на все коррекции и торможения, предшествовавшие сходу с орбиты и посадке.

Сбрасываемые отсеки соединялись между собой приставками, на которых крепились герметичные приборные контейнеры с аккумуляторными батареями питания бортовой аппаратуры, основного ПВУ и САО.

Для обеспечения перелёта к Луне и функционирования на орбите ИСЛ под руководством Н.П. Никитина в КБ «Салют» была разработана система управления. На ПС располагались антенны для связи с Землёй, радиовысотомер больших высот (РВ-В) «Вега», доплеровский измеритель скорости ДА-018, а также высотомер малых высот «Квант-2», разработанный Ленинградским политехническим институтом имени М.И. Калинина.

Систему астроориентации для объектов проекта Е8, как и для Е6, разработал коллектив НИИ-923 (с 1970 г. - отделение №1 Московского института электромеханики и автоматики, ныне-МОКБ «Марс») под руководством В.П. Морачевского.

После осуществления посадки и оценки полученной телеметрической информации планировалась выдача радиокоманды на подрыв пироустройств в узлах крепления амортизаторов четырёх опор. ПС полностью соприкасалась с поверхностью, что способствовало улучшению условий для схода лунохода или работы ГЗУ.

Для объекта Е8 к топливным бакам крепились две пары складывающихся трапов для схода лунохода на поверхность Луны.

Сам луноход жёстко крепился к ПС с помощью пироболтов. По радиокоманде перед его сходом производится их подрыв, отчего луноход несколько приподнимается - “подскакивает”, при этом освобождаясь от механических и электрических связей с ПС.

Затем также по радиокоманде подвижные части трапов спрямляются в горизонтальное положение и передние их концы опускаются на грунт. Одна пара трапов предназначена для схода вперёд, другая - назад. Направление схода выбирается в зависимости от положения ПС на грунте и окружающей обстановки. Для предохранения от сваливания лунохода с трапов по бокам их подвижных и неподвижных частей установлены небольшие ограничительные упоры высотой 70 мм.

Для доставки на Луну ПС с грунтозаборным устройством, возвратной ракетой, стартовой установкой для неё, системой загрузки лунного образца в капсулу возвращаемого на Землю аппарата и другие различные обеспечивающие системы необходимо было уложиться в те конкретные весовые характеристики, которыми располагала в то время PH «Протон-К». А масса такого ЛКА превышала их. Задача была сверхсложная. Но специалист в области управления и баллистики Юлий Давидович Волохов решил эту задачу. Он предложил вариант обеспечения посадки возвращаемого аппарата в заданной области Земли без коррекции траектории его полёта. При этом необходимо строго выполнить условия: обеспечить посадку ЛКА в расчётном районе Луны; осуществить старт ракеты в строго определённое время по лунной вертикали со скоростью, обеспечивающей её разгон, вывод на заданное направление и удержание системой управления с помощью гироскопа на этой траектории; выключить двигатель ракеты «Луна-Земля» в расчётный момент. Научный труд Ю.Д. Волохова «Специальный метод прицеливания в заданную точку на поверхности Земли» проверили в ИПМ АН СССР и утвердили. В результате было получено авторское свидетельство на способ управления полётом ЛКА, грунтозаборное устройство, другие системы и на ЛКА проекта Е8-5 в целом [36].

Рис. 37. Унифицированная посадочная ступень с луноходом: 1 - блок баков; 2 - радиовысотомер; 3 - блок с газом системы наддува основных баков; 4 - баллон с газом системы автоматики двигательной установки;

5 - жидкостный реактивный микродвигатель системы стабилизации;

6 - топливные баки системы стабилизации; 7 - трапы; 8 - баллон с азотом для системы астроориентации; 9 - телекамеры; 10 - привод остронаправленной антенны; 11 - остронаправленная антенна;

12 - коническая спиральная антенна; 13 - панель солнечной батареи;

14 - луноход; 15 - телефотометры; 16 - привод панели солнечной батареи; 17 - штыревая антенна; 18 - изотопный источник тепла;

19 - микродвигатели системы астроориентации; 20 - допплеровская аппаратура; 21 - управляющее сопло основного двигателя;

22 - сбрасываемый отсек; 23 - сопло основного двигателя;

24 - коническая спиральная антенна; 25 - сбрасываемый отсек;

26 - сопло блока малой тяги; 27 - посадочное устройство

Большая подготовительная работа проводилась и в Центре КИКа.

В 1968-1969 гг. на Симферопольском ЦДКС вводится в эксплуатацию уникальнейший наземный единый радиотехнический комплекс «Сатурн-МС», созданный на НИИ-885 (НИИ Приборостроения министерства общего машиностроения - НИИП). В состав комплекса вошли: приёмная антенна ТНА-400; передающая антенна ТНА-200; передатчики «Горизонт» и «Бирюза»; аппаратура «Бархат»; антенна К-524 [35].

Рис. 38. Унифицированная посадочная ступень с грунтозаборным устройством и ракетой «Луна-Земля»

Техническое обеспечение комплекса, подготовку и проведение сеансов связи с ЛKA возлагалось на расчёты отдела подполковника А.Н. Хохлачева в составе майоров Ф.Н. Федорова, Е.Н. Курилова, капитанов А.П. Мухина, A.A. Черникова, A.A. Борщакова, Б.Н. Буслаева, H.A. Дмитриева, А.П. Савчука, Н.Е. Жолоба и др.

Под руководством и при непосредственном участии начальника НКВЧ полковника A.A. Большого, начальника управления испытаний и эксплуатации командно-измерительных средств и АСУ полковника И.К. Геращенко, начальника управления обработки и анализа телеметрической информации полковника АЛ. Родина, заместителя начальника КИКа по связи и СЕВ полковника Б.А. Воронова и начальника отдела АСУ, связи и СЕВ полковника М.П. Красильникова была организована целенаправленная работа по повышению квалификации личного состава подчинённых им подразделений, а также на НИ Пах, привлекаемых к работе по лунной программе.

Со всеми сотрудниками отделов, принимавшими участие в работах по объектам Е8 и Е8-5, были проведены занятия по программе, рассчитанной на 14 академических часов. Она включала: эскизный проект и исходные данные; состав бортовой радиотехнической аппаратуры; баллистические требования; программу полёта; программу работы технических средств КИКа; программу получения и обработки телеметрической информации; схему передачи всех видов информации с НИПов; состав вычислительных центров; привлекаемые дополнительные средства КИКа; схему организации управления; схему связи. Также изучались назначение, конструкция ЛKA и состав технических средств, программы и типовые сеансы связи, особенности работы всех бортовых систем и заложенной логики при выполнении программы полёта.

Схема организации управления представлялась в следующем виде: Государственная комиссия (её состав и место расположения); оперативное техническое руководство (его состав и место расположения); ГОГУ (её состав и место расположения); группы управления, анализа, баллистики, дешифровки, координации техническими средствами участвующих НИПов и др.

В баллистическую группу входили подгруппы расчёта и выдачи ЦУ, решения краевых и начальных условий, а также прогноза оценки точности. По опыту предыдущих работ были созданы смены на каждый сеанс связи и чётко определялись обязанности их расчётов.

Акт о готовности к работе комплекса «Сатурн-МС» и космической радиотехнической станции (КРС), подписанный со стороны Центра КИК полковниками И.Л. Геращенко и В.П. Косолаповым, а от НИИП MOM - А.Н. Сорокиным и М.М. Кручковичем, был утверждён полковником A.A. Большим и Главным конструктором НИИП MOM М.С. Рязанским.

Рис. 39. Акт приёма

В нём отмечалось, что «...смешанные расчёты из представителей промышленности и НИП-10 на комплексе «Сатурн-МС» и станции КРС составлены и утверждены, к работе в штатных режимах командной радиолинии (КРЛ), телеметрии (ТМ) и фототелеметрии (ФТ) готовы».

Расширились возможности по телеуправлению ЛКА и на всех других НИПах, принимавших участие в работах по лунной программе.

В акватории Тихого и Атлантического океанов были выведены отдельные плавучие измерительные комплексы (ОИПК) «Чажма», «Невель» и «Моржовец». Их экспедиции принимали телеметрическую информацию на этапах выведения и полёта PH с ЛКА. А на участках подлёта к Земле возвращаемого аппарата с лунным грунтом телеконтроль осуществляли ОИПК «Чумикан», «Ристна» и «Долинск».

Глава 6 ЭКИПАЖ ЛУНОХОДА

Дистанционное управление луноходом после его доставки на Луну представляло принципиально новую проблему, которая до того ни советской, ни зарубежной космонавтикой ещё не решалась. Поэтому на Земле проводилась длительная и разносторонняя подготовка к эксперименту.

В начале апреля 1968 г. Г.Н. Бабакин прибыл к начальнику Центра КИК генерал-майору И.И. Спице с предложением сформировать из числа специалистов КИКа группу операторов для управления с Земли необычным космическим транспортом. Предложение получило одобрение, и в мае на НИПы поступила телефонограмма, в которой предлагалось направить в Москву офицеров, желающих посвятить себя испытательной работе по исследованию космоса.

В конце мая в Институт медико-биологических проблем (ИМБП) для медицинского обследования прибыли более 40 офицеров, отобранных из групп многочисленных добровольцев. Из симферопольского НИП-10 были направлены офицеры К.К. Давидовский, В.Г. Довгань, Н.Н. Иванов,А.Е. Кожевников, Н.Я. Козлитин, Л.Я. Мосензов, И.Л. Федоров, Л.И. Химочко, из НИП-16 - В.А. Витрук, Н.М.Ерёменко, В.Г. Самаль, из НИП-14 - Г.Г. Латыпов, В.М. Сапранов, B.C. Саус, из НИП-9 - Ю.Ф. Васильев, А.И. Калиниченко, В.А. Романенко, из штаба Центра КИКа прибыл В.И. Чубукин, из НКВЧ - В.И. Амелин, Ю.В. Балашкин, М.Л. Лев, Г.Г. Питонов, К.А. Сосуров, B.C. Челак и др.

Будущий бортинженер А.Кожевников так вспоминал о том периоде: «Как я, в частности, попал в экипаж? На наш НИП поступила телефонограмма с указанием отобрать людей, добровольцев, так сказать, в спец- группу для работы с космической техникой. Для чего конкретно, где работать - из телефонограммы узнать нельзя было. Но магическая притягательность слов «космическая техника» сделала своё дело. Нас набралось около сорока кандидатов, жаждущих нового. Институту медикобиологических проблем, куда нас сначала направили, пришлось с нами крепко повозиться. У них самих, как мне показалось, не было опыта в части специфики нашей будущей работы, а отбор делать нужно. Квалифицированные медицинские специалисты в течение месяца придирчиво оценивали наше общее физическое состояние, выносливость, возбудимость, долговременную и оперативную память, умение ориентироваться в пространстве, способность переключать внимание и быстро адаптироваться в неизвестных условиях и многое другое. И вот на наших глазах рождались тесты. Для начала прошлись по «тропе космонавтов». А тут и подоспела специфика - адаптивность зрения, цветоощущение, способность охватить одновременно много данных... Да, а для чего нас готовят, впервые услышали во время проверок. В самом общем виде... Но что такое луноход, узнали только во время встречи с Бабакиным».

11 июля того же года на Гоголевском бульваре, д.6 в кабинете заместителя начальника Центра КИКа по научной части и измерениям генерал-майора П.А. Агаджанова состоялось совещание, на котором присутствовали заместитель Г.Н. Бабакина по лунной тематике О.Г. Ивановский, первый заместитель начальника политотдела Центра КИКа полковник А.М. Чумаков, секретарь парткома Центра КИКа полковник Н.И. Антипов, заместитель начальника отдела кадров Центра КИКа полковник Н.И. Пияк, начальник НКВЧ полковник A.A. Большой, начальник отдела 25 этой части полковник А.П. Романов, начальник отдела ИМБП полковник медицинской службы Ю.А. Петров и др.

Полковник А.П. Романов представил 18 офицеров, которые выдержали испытания, и предложил их включить в состав специальной группы.

Генерал-майор П.А. Агаджанов разъяснил предназначение такого набора: научиться дистанционному управлению самоходным аппаратом на Луне - передвижной научной лабораторией, которое будет осуществляться из симферопольского ЦДКС.

О.Г. Ивановский обратил внимание на то, что профессия оператора дистанционного управления внеземным транспортным средством является принципиально новой и требует понимания поставленных перед участниками задач большой государственной значимости. Оператор должен иметь отличное здоровье, обладать ясным мышлением, вниманием и собранностью, уметь оценивать пространственные характеристики местности по плоскому изображению на телевизионном экране, быстро и точно воспринимать и перерабатывать принимаемую сборта информацию и принимать самостоятельно решение.

После персонального собеседования в группу операторов были включены Ю.Ф. Васильев, К.К. Давидовский, В.Г. Довгань, Н.М. Ерёменко, H.H. Иванов, А.И. Калиниченко, А.Е. Кожевников, Н.Я. Козлитин, Г.Г. Латыпов, Л.Я. Мосензов, В.М. Сапранов, В.Г. Самаль, И.Л. Фёдоров и В.И. Чубукин.

Согласно секретному приказу начальника Центра КИК эту группу подчинили начальнику отдела 25 полковнику А.П. Романову и, естественно, начальнику НКВЧ полковнику A.A. Большому, куда штатно входил этот отдел. Старшим группы был назначен майор В.И. Чубукин.

 

Олег Генрихович Ивановский

Так как в составе группы было 12 членов КПСС (Г.Г. Латыпов и В.М. Сапранов были беспартийными), решением политотдела Центра была создана партийная группа. Партгрупоргом назначили меня.

Спустя небольшое время нас принял заместитель начальника Центра КИКа - начальник политотдела генерал-лейтенант Гай Лазаревич Туманян (1901-1971). Эта встреча с профессиональным революционером, членом РСДРП (б) с 1917 г., выпускником Военной академии имени М.В. Фрунзе, воином-интернационалистом, выполнявшим специальные задания в Китае и Испании, произвела на нас неизгладимое впечатление. В годы Великой Отечественной войны Г.Л. Туманян руководил партизанским движением, затем воевал в танковых армиях Брянского, Юго-Западного, 1-го, 2-го, 3-го Украинских и Забайкальского фронтов. За 44 года службы в Красной Армии и ВС СССР за проявленные мужество и героизм генерал был награждён двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, Суворова II степени, Кутузова I степени, Богдана Хмельницкого II степени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды и многими медалями. Познакомившись с каждым из нас, Гай Лазаревич обратил особое внимание на государственную значимость предстоящей работы и пожелал успехов коллективу.

В середине июля мы приехали в Химки, на завод, где были представлены Г.Н. Бабакину. Поразили слова, с которыми он обратился к нам: «Вы все успешно прошли медкомиссию. Вас осталось четырнадцать. Хочу с самого начала предупредить: будет трудно, техника, с которой предстоит работать, не то, что новая - это даже не то слово. Она создаётся на ваших глазах, и вы станете активными участниками этого процесса. Ну, скажем, как лётчики-испытатели высшего класса, которые есть в авиационных фирмах... Но там есть опыт, преемственность, традиция, а мы всё делаем с нуля, впервые... Будет трудно. Вам - как, кстати, и нам. И ответственность на нас будет одинаковая. Как говорится, синяки и шишки... А вот насчёт «пышек» обещать не могу. Думаю, Героя не дадут. Да и на орден надеяться не нужно...

Но вы станете первопроходцами, а такое счастье в жизни выпадает не каждому. Чем скорее вы начнёте входить в курс дела, тем будет лучше для вас. Вы должны знать всю машину. Мало будет толку, если изучите только кнопки: на какую нажимать, чтобы ехать вперёд, а на какую, когда ехать назад. За каждой кнопкой вы должны видеть всю схему и логику всей её работы».

Из воспоминаний Н.Я. Козлитина:

«Когда мы впервые появились на неизвестной конструкторской фирме, Георгий Николаевич тепло принял нас, подробнейшим образом обрисовал грядущие задачи, сложные этапы нашей подготовки и сам провел по цехам, познакомил с конструкторами-разработчиками, показал, на какой стадии и готовности находится необычный аппарат - луноход. При этом объяснил, что ежедневно на утренней летучке он заслушивает доклады специалистов о проделанной работе, о том, как выполняется график, и предложил нам со следующего дня присутствовать на этих летучках, чтобы и мы были в курсе событий «луноходных» дел, изучили все системы лунохода и участвовали в его испытаниях. А после этого он пригласил нас на обед. Такое отношение и внимание к нам со стороны Георгия Николаевича заставляла нас как можно лучше подготовиться к управлению луноходом, и мы ловили каждое слово на лекциях Ивановского, а на рабочих местах советы и соображения конструкторов-разработчиков».

А вот как вспоминает В.М. Сапранов:

«Поделюсь незабываемым впечатлением о первой встрече с Георгием Николаевичем Бабакиным. Когда нас привели в административный корпус, Главный конструктор не «принял» нас в своём кабинете, как это всегда делают большие начальники, а встретил, чуть ли не в дверях. Приветливо улыбаясь, с каждым из нас он поздоровался за руку. Широким жестом радушного хозяина пригласил поудобнее рассаживаться. Исчезла наша робость, обстановка располагала к душевному разговору. Георгий Николаевич подробно рассказал об устройстве и принципах работы основных систем лунохода, целях и задачах, которые нам предстояло решать. Когда разговор закончился, Георгий Николаевич спросил: «Кто хочет быть водителем лунохода?» Желающие подняли руки. Он попросил назваться, заглянул в свою записную книжку, и лицо его озарилось лучезарной улыбкой: выбор конструктора и желание молодых офицеров совпали. Мы выходили из кабинета Бабакина воодушевлёнными, заряженными какой-то необыкновенной энергией».

Здесь же было принято решение о создании трёх учебных групп. Одна из них в составе Ю.Ф. Васильева, А.Е. Кожевникова, Н.Я. Козлитина, Л.Я. Мосензова и ИЛ. Фёдорова была прикреплена к ОКБ М3 им. С.А. Лавочкина, где полным ходом шли испытания бортовых систем лунохода.

В.Г. Довгань, Н.М. Ерёменко, Н.И. Иванов, А.И.Калиниченко, Г.Г. Латыпов, В.М. Сапранов и В.И. Чубукин, изъявившие желание стать водителями этого необычного ТС (будущего лунохода), прибыли во ВНИИ-100 (п. Горелово), специалистами которого под руководством А.Л. Кемурджиана было создано шасси лунохода. К.К. Давидовский и В.Г. Самаль (будущие штурманы) - в Институт космических исследований (ИКИ) АН СССР, в одном из отделов которого была сформирована оперативная научная группа во главе с сотрудником ГАИШа молодым учёным, кандидатом технических наук Борисом Викторовичем Непоклоновым (1934-1986).

Во ВНИИТрансмаш по программе, утверждённой А.Л. Кемурджианом, ведущие специалисты - разработчики шасси лунохода Е.В. Авотин, И.С. Болховитинов, П.Н. Бродский, Ю.И. Васильев, Б.В. Гладких, В.В. Громов, И.Ф. Кажукало, Ю.П. Китляш, Г.Н. Корепанов, Б.М. Лубенко, М.И. Маленков, A.B. Мицкевич, А.М. Носов, В.Н. Петрига, В.Н. Плохих, Л.Н. Поляков, А.Ф. Соловьёв, П.С. Сологуб, Ю.А. Хаханов, Л.Т. Черепанова, Ф.П. Шпак и другие знакомили эту группу с технической документацией, принципиальными схемами, логикой дистанционного управления и т.д., в том числе и с современными представлениями о нашем естественном спутнике. Практические занятия проходили непосредственно в цехах и лабораториях, где проводились испытания и эксперименты с технологическими образцами шасси лунохода.

Кандидаты в водители лунохода. Слева направо: Г.Г.Латыпов, В.М.Сапранов и В.Г.Довгань. Ленинград, июль 1968 г.

Через месяц группы снова собрались в Химках, где продолжилась их совместная учёба по программе, утверждённой О.Г. Ивановским. Преподавателями стали руководители КБ, отделов и лабораторий, разработчики и создатели систем лунохода. Свои знания и опыт передавали нам специалисты-корифеи - А.И. Авербух, Д.К. Бронтман, В.П. Булеков, Ю.П. Дельвин, A.Н. Дятлов, A.B. Кантор, С.И. Крупкин, Ф.М. Овсиенко, В.П. Пантелеев, B.Г. Перминов, Г.Н. Роговский, А.М. Рябов, В.Г. Тимонин, А.Г. Чесноков и др., а также опытные инженеры P.M. Мэнн, В.А. Коровкина, Л.В. Порошин, В.Ю. Толкачёв и Л.A. Шутова из специальной лаборатории, руководимой Ф.И. Бабичем. Она была создана ещё в июле 1967 г. на основании решения ВПК при Президиуме СМ СССР, и на неё возлагалась разработка системы дистанционного управления и логики лунного самоходного аппарата.

На фирме М.С. Рязанского курс лекций и практических занятий по радиотехническим системам лунохода и наземным средствам его управления для нас провели специалисты НИИП MOM Е.Н. Галин, В.Г. Говоров, Е.П. Горбунов, А.И. Дунаев, В.В. Засецкий, М.М. Кручкович, Е.П. Молотов, A.C. Селиванов, А.Н. Сорокин и др.

Мы подолгу засиживались над документацией, коллективно разбирали принципиальные схемы, донимали конструкторов вопросами. А по вечерам искали в библиотеках и на книжных полках в магазинах популярные брошюры и капитальные труды о Луне, встречались с селенологами, стараясь по возможности больше узнать о нашем естественном спутнике. Неделями пропадали в цехах, где собирались луноходы. Их было несколько. Один предназначался для испытаний на перегрузки, другому была уготована судьба испытаний в специальной камере, в которой создавались условия космического холода и раскалённого лунного дня. Третьему предстояло отрабатывать «отстрел» и сход с унифицированной посадочной платформы. И ещё нескольким образцам также не суждено было лететь в космос. Все они готовили дорогу своему собрату. А он был здесь же, будущий «Луноход-1». И часто к нему по нескольку дней не подходили. Люди были заняты технологическими образцами, что-то в них переделывали, меняли, улучшали, совершенствовали, испытывали.

Хорошо запомнился один из солнечных летних дней. На огороженном участке территории стоит макет посадочной платформы с луноходом. Специальное устройство зацепило его эластичными тросами, и динамометры показывают, что ровно пять шестых веса снято, и он теперь имеет «лунный» вес. Ведущие специалисты и наша группа наблюдают за экспериментом. Команда с ручного пульта, и через мгновение послышались хлопки несильных взрывов, которые перерубают болты, соединявшие луноход с платформой. При этом он слегка подпрыгнул и закачался на торсионах, постепенно успокаиваясь. Ещё команда, и луноход двинулся вперёд и сошёл по трапам на землю. Специалисты здесь же скрупулезно изучают результаты проведённого эксперимента. Кинооператоры умчались в фотолабораторию, чтобы проявить плёнки. Потом в кинозале кадр за кадром мы просмотрели все быстротекущие процессы этого эксперимента.

После обсуждения результатов, снова планируется «отстрел» и сход, но уже под определёнными углами крена и дифферента, пока постепенно их не подвели к критическим параметрам.

Вспоминаются испытания в созданном в одном из ангаров лунодроме. Здесь и кратеры определённых диаметров, и горки, и трещины, и камни различных размеров, и, конечно, луноход в «лунном» весе. Один из нас с ручного пульта кнопками подаёт команды на движение. Остальные внимательно следят за поведением электромобиля. А он ведёт себя не «по-земному»: плавно, без рывков раскачивается на неровностях, словно в замедленной киносъёмке. Видно, как в сыпучем грунте пробуксовывают колёса. Эксперименты следовали один за другим: движение с открытой и с закрытой панелью солнечной батареи, спуски и подъёмы на пологих участках, движение по крутым склонам, преодоление трещин по ходу прямо и под различными углами. Так мы впервые увидели «лунное» поведение шасси нашего транспортного средства.

На технической территории Симферопольского ЦЦКС в конце августа под руководством полковника Н.И. Бугаева были созданы пункт управления луноходом (ПУЛ) - и лунодром.

ПУЛ предназначался для командно-программного управления лунным космическим аппаратом в режиме реального времени с учётом принимаемой телеметрической, телевизионной, фотометрической, научной и других информаций. Практически все наземные средства для управления ЛКА и луноходом создавались под руководством В.П. Сорокина на фирме М.С. Рязанского. Там же под руководством Е.Н. Галина был разработан комплекс бортовых лунных приборов, а под руководством A.C. Селиванова - бортовых и наземных телевизионных и запоминающих устройств.

С участием экипажа лунохода были составлены технические задания на оборудование, разработано и отлажено математическое обеспечение для автоматизированного комплекса обработки телеметрической информации (АКОТИ) с аппаратурой отображения и автоматизированной обработки СТИ-90М. В этом, несомненно, большая заслуга подполковника В.П. Косолапова и майора А.Н. Лутошкина.

Н.И. Бугаев на лунодроме

ПУЛ был включён в состав многофункционального командноизмерительного комплекса «Сатурн-МС» и космической радиостанции КРС, принятых в эксплуатацию в июне 1969 г.

Лунодром - это «кусочек Луны» на Земле, представлявший собой на площади приблизительно один гектар (120м х 70м) весьма точную копию некоторых участков лунной поверхности, по тогдашним представлениям селенологов.

12 июля 1968 г. Г.Н. Бабакин утвердил «Генплан спецсооружения» (одна из его копий находится в музее г. Краснознаменск).

Рис. 40. План лунодрома

Согласно приложению к «Генплану спецсооружения» на отведённом участке начались строительные работы: срезали растительный слой и заменили его песчаным грунтом объёмом около 8000 м³ соорудили различные возвышенности - насыпи из песчаного грунта (3300 м^з) и евпаторийского ракушечника (1600 м^з); вырыли воронки для 54 кратеров из расчёта 13 кратеров диаметром 2 м с валиком и 6 - без валика, 16 - диаметром 4 м с валиком и 6 - без валика, 8 - диаметром 8 м с валиком и 3 - без валика, 1 - диаметром 16 м с валиком; на поверхности в определённых местах разложили 160 камней в следующих количествах: 150 штук размером 250-400 мм (в зоне "А"- 60 шт.), 10 штук - размером 1000 мм (в зоне "А" - 4 шт.).

Затем всю площадь лунодрома 8400 м² покрыли евпаторийским ракушечником слоем 200 мм и покрасили в серо-чёрный цвет путём проливки краски соответствующей густоты с расчётом проникновения её в ракушечное покрытие.

Строительство осуществлялось евпаторийским УНР (начальник полковник Ю.Е. Атас). В сжатые сроки военные строители выполнили задание. Надо отдать должное и их руководителям - С.А. Ижорскому, В.Я. Левину, O.A. Цирбаеву и, конечно, подполковнику В.Е. Ржаному, начальнику строительного отдела Центра КИК.

На этом лунодроме и должен был решаться комплекс задач по приобретению операторами навыков телеоператорного управления луноходом [35].

Такое управление луноходом - это сложный контур «человек-машина» с анализом текущего состояния бортовых систем аппарата, изменяющихся ситуаций, передаваемых по радиолинии Земля-борт-Земля, передачи и приёма всех видов информации радиотехническими средствами ПУЛ, оценки принятой телевизионной и телеметрической информации и принятия правильного решения. По существу особенности управления луноходом привели как к формированию нового класса задач в теории управления ТС, так и к появлению не существовавшей ранее на Земле специальности «водитель лунохода».

Но водитель лунохода - важнейший, но не единственный элемент контура. И теория, и практика показали, что для управления луноходом одного человека (водителя) просто недостаточно. Большой объём принимаемой информации, необходимость быстрой её переработки (и особенно в экстремальных и нештатных ситуациях) потребовало наличия операторов и других специальностей.

Луноход - многофункциональный, комплексный, насыщенный электронными приборами и механизмами аппарат, и контроль состояния всех его служебных бортовых систем - очень непростое дело. Получение такой информации шло по телеметрическим каналам и фиксировалось на 32 регистрирующих стойках. Каждая из них обслуживалась телеметристом-дешифровщиком, входящим в дежурную смену ПУЛ. Кстати, в такой смене большую его часть составляли служащие Советской Армии - члены семей военнослужащих военного городка НИП-10.

Среди сотен измеряемых параметров есть десятки таких, без знания которых управление луноходом просто невозможно. Оценка состояния всех систем в режиме реального времени доверялась оператору-бортинженеру.

Прокладка пути по трассе движения - задача, впервые поставленная в мировой космонавтике - решалась прежде всего путём изучения фототелепанорам лунной поверхности. По теням определялось положение Солнца над горизонтом и, самое главное, обнаруживались не увиденные ранее на ВКУ препятствия в виде камней, кратеров, трещин и т.п. Тщательно анализировалась информация с бортового курсового гироскопа, гировертикали и датчиков пройденного пути. В ходе сеанса по докладам водителя и бортинженера принималось решение о выборе дальнейшего курса движения. Этот трудный и непрерывный процесс счисления пути, прокладки трассы в заданном направлении был поручен ещё одному оператору - штурману.

Моделирование процесса перемещения лунохода показало, что нельзя исключать случаи, когда при определённых углах крена и дифферента, поворотах на месте и в движении остронаправленная антенна (ОНА) может «потерять» Землю, а радиоканал «борт-Земля» на какое-то время может прерваться. Антенна имеет свой привод, благодаря которому её тонкий радиолуч направлен на Землю так, что сигнал, принимаемый и излучаемый ею, всегда максимален. От этого зависит и качество выполняемых луноходом команд и получаемой с борта информации.

Бесперебойную радиосвязь с луноходом обеспечивал оператор по наведению ОНА. В его обязанности входила выдача радиокоманд для корректировки пространственного положения антенны в строгом направлении на Землю при движении лунохода.

И, конечно, как и в каждом военном коллективе, должен быть командир. Он, принимая и оценивая доклады четырёх операторов, осуществляет общее руководство их работой и принимает в ответственные моменты окончательное решение. На него возложена ответственейшая обязанность за подготовку предстоящего сеанса, выполнение программы сеанса связи и анализ уже проведённой работы. Поэтому он по ГГС оперативно контролирует работу наземного радиокомплекса, малокадрового телевидения, телефотометрии и других служб ПУЛа.

И здесь на командира обрушивается поток информации. Поэтому ему надо не только отлично знать логику управления, но иметь поистине стальные нервы и железное здоровье, чтобы не растеряться и чётко следить за выполнением программы сеанса. Командиру необходимо следить за "картинкой" на экране и контролировать действия водителя, оценивая "картинку", предвидеть момент подключения к работе оператора ОНА. В это же время идут непрерывные доклады от бортинженера о работе тех или иных бортовых систем, и по этим докладам командир моделирует общую картину работы лунохода. В свою очередь, штурманы систематически сообщают о пройденном пути, об исполненных поворотах и их величине, об отклонениях от заданного маршрута и выдают свои рекомендации по выполнению программы движения.

Тогда и появилось впервые понятие «экипаж лунохода». Экипаж (от французского equipage - коллектив, команда) - подразделение, непосредственно обслуживающее танк, БМП, самолёт и другую самодвижущую технику [36].

Но впервые экипаж и транспортное средство были разделены расстоянием почти в 400 000 км.

Безусловно, это требовало совершенно нового подхода при рассмотрении звена «человек - машина», новых форм сочетания автоматики с операторской работой наземной группы управления - экипажем лунохода.

Особое значение имело рациональное распределение функций между экипажем и средствами автоматики, а также в самом экипаже между командиром, водителем, оператором ОНА, бортинженером и штурманом.

Каждому члену экипажа с избытком хватало дел, что и подтвердили первые же тренировки с технологическим образцом лунохода.

В начале сентября 1968 г. один из технологических образцов лунохода, имевший индекс 108А, был доставлен на лунодром. (В настоящее время он экспонируется в музее г. Краснознаменск).

Это - полномасштабный макет лунохода с настоящим шасси, но без панели солнечной батареи, с телевизионными системами, с введённой задержкой, соответствующей времени распространения радиоволн от Земли до Луны и обратно. Правда, связь с этим «луноходом» осуществлялась не по радиоканалу, как это должно быть в реальных условиях, а по 16-ти жильному кабелю. Его длина - около 110 м, а масса - более 100 кг.

Рис. 41. Технологический образец 108А на лунодроме. Сентябрь 1968 г.

В середине сентября 1968 г. в крымский ЦДКС прибыли экспедиции промышленных предприятий и научных учреждений, принимающих участие в предстоящем космическом эксперименте. Приказом начальника Центра КИК полковник А.П. Романов был назначен старшим руководителем группы специалистов-офицеров, командированных на НИП-10 для обеспечения работ по проекту Е8. В их числе были и мы - четырнадцать офицеров, будущие члены экипажа лунохода.

Разработка программы и методик тренировок операторов по управлению необычным ТС была поручена группе, в которую вошли П.С. Сологуб (руководитель), В.Г. Бабенко, Ф.И. Бабич, Ю.И. Васильев, В.В. Громов, O.A. Зинкевич, Ю.П. Китляш, В.А. Коровкина, А.И. Краснов, Б.М. Лубенко, P.M. Мэнн, В.Н. Петрига, Л.Н. Поляков, Л.В. Порошин, O.K. Сеньков, Ю.А. Хаханов, Л.Т. Черепанова, Ф.П. Шпак и др., а также медицинские специалисты из ИМБП М3 СССР - И.В. Хользунова, H.A. Нефедченко и др. под руководством кандидата медицинских наук полковника медицинской службы П.Я. Нурдыгина. Вскоре они были согласованы с О.Г. Ивановским и утверждены Г.Н. Бабакиным....

Для водителей (В. Довгань, Н. Ерёменко, Н. Иванов, А. Калиниченко, Г. Латыпов, В. Сапранов и В. Чубукин) программа предусматривала несколько этапов.

Первый этап включал постепенное усваивание расстояния до объектов (вешка, трафарет, камень и т.п.), устанавливаемых на лунодроме и предъявляемых на видеоконтрольное устройство (ВКУ), а также их вертикальные и горизонтальные геометрические параметры.

На втором этапе - освоение старт-стопного режима движения. Это значит, что решение о направлении и длительности движения (передвинуться на столько-то метров или повернуться на столько-то градусов) фиксировалось определённым интервалом времени от начала движения до остановки лунохода с учётом времени задержки сигнала. Это позволяло привыкнуть к необычной работе и перейти на непрерывный режим движения на первой или второй скорости.

На третьем этапе водители управляли луноходом по тестовым трассам: операторы видели на экране ВКУ разметки предлагаемого маршрута и старались свести до минимума отклонения от него. Тестовые трассы позволяли получать навыки управления. Вместе с тем многократное движение по одному и тому же маршруту давало возможность проследить, как в процессе тренировок формируются навыки у каждого водителя по точности вождения.

На четвёртом этапе водитель должен был по заранее заданному курсу самостоятельно выбирать маршрут движения.

Научиться по плоской картинке оценивать объёмные характеристики оказалось самым трудным в нашей практической учёбе и, в частности, расстояния до предметов и промежутков между ними. Без этого мы не могли и думать о безаварийном лунном путешествии. На Луне не будет ориентиров (ограничительных столбиков, бордюров, кюветов, ширины дороги, указателей поворотов и т.д.), позволяющих водителю в земных условиях хотя бы примерно оценивать обстановку.

Во время тренировок на лунодроме мы отработали множество операций: водили луноход «змейкой», проходили «коридор», распознавали различные препятствия.

У меня сохранилась персональная «шпаргалка», которая отражала параметры движения машины 108А (проходимый путь на первой и второй скорости, угловые величины поворотов на месте и в движении) в зависимости от времени, а также упражнение «Змейка» и одна из тестовых трасс.

Рис. 42. «Шпаргалка»

На персональных формализованных бланках, разработанных ЛН. Поляковым, результаты регистрировались и сравнивались с фактическими данными.

Рис. 43. Бланк Протокола №5 для вешированных трасс

На пульте водителя ДУ-001 располагались органы управления и информационные приборы. Центральное место занимал телевизионный экран с диагональю 35 см, на который по рационализаторскому предложению водителей наложили прозрачную плёнку. На ней было изображение двух прямых чёрного цвета, исходящих из нижних крайних точек экрана и сходящихся в центре на линии горизонта лунной поверхности и космоса при нулевых значениях крена и дифферента. Эти прямые показывали, где пройдут колёса левого и правого бортов лунохода. Сетка была создана для центральной и боковой курсовых телекамер. Такие же сетки использовались и на ВКУ пульта командира экипажа.

Обычно до 8-9 м местность просматривалась хорошо в том случае, если линия горизонта проходила посредине экрана, т.е. при нулевых значениях углов дифферента и крена, а далее детали сливались и оценка обстановки затруднялась. Поэтому эти прямые соединили горизонтальными линиями с отметками «2», «4», «6» и «8», соответствующим расстояниям в метрах от места стоянки лунохода. Это позволяло водителю оперативно оценивать обстановку по ходу движения и принимать правильное решение.

Слева от ВКУ - стрелочные приборы «Дифферент», «Крен», «Курс» и «Путь», которые информируют водителя о величинах углов подъёма (спуска) и наклонов шасси лунохода, направлении его движения и пройденном им пути.

Направление движения лунохода определялось наклоном рукоятки (штурвала), которая имела пятнадцать фиксированных положений. Изменение положения рукоятки было подготовкой к выполнению команды на исполнение, а сама радиокоманда уходила на борт лунохода лишь при нажатии кнопки, находящейся в торце рукоятки. При установке рукоятки «от себя» в первое фиксированное положение («Вперёд-1») - луноход двигался вперёд на первой скорости (0,33 м/с), во второе («2-я скорость») - на второй скорости (0,66 м/с). При установке «на себя» в первое фиксированное положение («Назад») - движение назад на первой скорости. Поворот лунохода, как на месте, так и во время движения достигался смещением рукоятки «Налево» или «Направо» из того фиксированного положения, в котором она находилась. Для прекращения движения лунохода, рукоятку нужно было вернуть из любого положения в нейтральное (исходное) - «Стоп».

На горизонтальной панели находились кнопки, которые служили только для фиксированного поворота лунохода на месте. Одна из них - «Поворот 1» (5°), а другая - «Поворот 2» (20°). Направление поворота - в зависимости от положения рукоятки «Налево» или «Направо».

Ещё три кнопки: «9 колесо» (перед началом движения вперёд колесо опускалось на грунт по команде «Опустить» и поднималось - перед началом движения назад или поворотах на месте по команде «Поднять»); «Задержка» - включение и выключение старт-стопного режима движения на определённый временной интервал; «Проба грунта» - включение прибора определения проходимости (ПрОП) для оценки физико-механических свойств лунного грунта.

Также на этой панели располагались кнопки для дублирования выдачи команд в режиме движения лунохода в случае неисправности рукоятки (штурвала). При управлении лунохода с применением штурвала кнопки были закрыты крышкой. Кстати, они так ни разу и не использовались в реальной работе.

Каждая команда, выдаваемая водителем, отображалась на двух световых табло, одна из которых информировала о выдаче именно этой команды, а другая - об исполнении её на борту. Информация об исполнении (т.н. «квитанция») приходила на ПУЛ через 4,1 с. Сопоставляя выводимое на ВКУ изображение участка поверхности с показаниями приборов, водитель докладывал командиру о расстояниях до препятствий (камней, кратеров, расщелин и др.), их форму, размеры. На этом основании он принимал решение о своих дальнейших действиях.

На борту лунохода была установлена система, которая обеспечивала безопасность движения. При достижении предельных величин дифферента или крена бортовая автоматика выдавала команду «Стоп». Команда «Стоп» выдавалась также и при превышении допустимого предела нагрузки на ведущих колёсах. При попадании колеса в расщелину было предусмотрено его отключение (отстрел), что делало его из ведущего ведомым и позволяло остальным колёсам, которые оставались ведущими, продолжать движение.

По особой программе проходили подготовку операторы ОНА (Н. Козлитин, В. Сапранов и В. Чубукин). Ведь от точности их действий зависело качество изображения «лунной» поверхности на телеэкране. Оптимальное положение антенны обеспечивалось выдачей на борт лунохода команд с пульта оператора ОНА (ДУ-002): «Поворот 7,5», «Поворот 15», «Поворот 180», «Направо», «Налево», «Вверх», «Вниз» и «Стоп».

На этом пульте также было ВКУ и, кроме того, индикаторы уровня поля и система отображения углов поворота антенны. Каждая команда, выдаваемая и принимаемая оператором, также отображалась на световых табло по аналогии с пультом ДУ-001.

Большой тренировочный курс прошли командиры (Ю. Васильев и И. Фёдоров), штурманы (К. Давидовский и В. Самаль) и бортинженеры (А. Кожевников и Л. Мосензов).

Пульт командира ДУ-003 обеспечивал восприятие и переработку информации, поступающей с борта лунохода. Командир (как и водитель) имел перед собой приборы, по которым он оценивал положение лунохода по крену и дифференту, направление его движения (курс) и пройденный путь, а по ВКУ опознавал препятствия и определял расстояния до них. На этом основании он принимал решение о дальнейших действиях водителя. Командир мог в любой момент прекратить движение лунохода, выдав распоряжение водителю или оператору КРЛ.

На пульты водителя, оператора ОНА и командира выводилась чёрнобелая фотография («картинка»), которая «стояла» на экране ВКУ в зависимости от выбранного режима: 3,2; 5,7; 10,9 или 21,1 с.

Если «луноход» двигался, то за время такой задержки он мог пройти на первой скорости (0,33 м/с) расстояние от 2,3 до 8,3 м. Вот почему водитель обязан был доложить командиру (этот доклад слышали и все члены экипажа) информацию о появившихся препятствиях на трассе и предложить решение о выборе дальнейшего маршрута.

Приблизительно через 2 с борт лунохода принимал радиокоманду, о чём (ещё приблизительно через 2 с) поступала «квитанция» на пульты водителя, оператора ОНА и командира о принятии бортом и исполнении выданной радиокоманды.

Приобретённые навыки управления позволили водителям оперативно оценивать обстановку в секторе на расстоянии 3-9 м и принимать решение при задержке более 7 с.

Это был странный способ управления, т.к. каждый раз на ВКУ появлялось изображение, которое не было похоже на предыдущее. Об исполнении команды и меняющейся обстановке водитель узнаёт с задержкой, т.е. видит события в прошлом. Поэтому управление на расстоянии требует определённого умения предугадывать события, и водителя лунохода можно сравнить с шахматистом, который обязан предвидеть развитие партии на несколько ходов вперёд. Надо было хорошо вжиться в эту работу, полностью отрешиться от всего земного и вести себя так, словно сам находишься на луноходе. Трудно придумать что-либо похожее в земных условиях, чтобы понять, как чувствует себя водитель лунохода. По крайне мере естественных процессов, похожих на эти, у нас на Земле не происходит. В результате тренировок мы научились «жить в будущем».

Водитель, в чьих руках находится управление движением, сосредоточен на восприятии и анализе телевизионного изображения местности. Параллельно с этим он с помощью стрелочных индикаторов контролирует крен и дифферент лунохода, следит за изменением его курсовых характеристик. Поток же информации о состоянии бортовых систем проходит мимо водителя и сосредотачивается у бортинженера, который по громкой радиосвязи сообщает о параметрах, характеризующих состояние машины, информирует о крене и дифференте.

Экипаж лунохода практически всю информацию, необходимую для управления луноходом, воспринимает опосредованно. Элемент непосредственности вносит лишь телевизионный экран. По плоскостному изображению на нём «лунного» рельефа водитель и командир оценивают характер и величину препятствий на пути лунохода и расстояния до них. Телевизионное изображение «лунной» поверхности позволяет приближённо контролировать и величину крена лунохода: при умеренном значении дифферента на экране отчётливо видна линия местного горизонта.

В сеансах движения текущие восприятия водителя лунохода постоянно дополняются его оперативной памятью. Особенно это проявляется на усложнённых участках трассы. Выполняя те или иные манёвры, он анализирует не только взаиморасположение видимых им на телеэкране предметов, но и тех образований (кратеров, камней), которые в данный момент уже не видны, но ранее полученная о них информация прочно хранится в его памяти.

Работа по практическому вождению требовала исключительной слаженности всего экипажа.

Вся информация от членов экипажа транслировалась по громкоговорящей связи ПУЛа. Поначалу на тренировках доклады были расплывчаты и многословны, каждый старался выдать свои данные, не прислушиваясь к докладам других. Потом стало приходить чувство коллектива, доклады стали согласованными и лаконичными. Рабочий день заканчивался детальным разбором всех заездов и программы дня в целом. Многократно проверялась правильность распределения функций между членами экипажа. Они специально тренировались на сработанность, слаженность, понимание друг друга. Создавалась экономная, лаконичная терминология для оценки обстановки и формулировки решений. Отрабатывались даже периодичность, ритм докладов, форма взаимного привлечения внимания к наиболее важным параметрам или неожиданным ситуациям. Особо обращалось внимание на умение оценивать пространственные характеристики, определять расстояния по плоским изображениям на телевизионном экране.

Командиры и водители учились быстро оценивать обстановку, принимать решения на основании телеизображений, показаний приборов на пультах, данных телеметрии и коротких, односложных докладов штурмана и бортинженера.

Эти навыки также необходимо было выработать заранее. Отрабатывались периодичность, ритм докладов командира (позывной «103»), водителя («101»), оператора ОНА («102»), бортинженера («105»).

Пример доклада водителя командиру.

Водитель: «103-й! Я-101-й! Оценка обстановки: слева 15 - камень 20 на 40, на расстоянии двух метров; прямо - кратер полтора метра, на расстоянии трёх метров; справа 45 - кратер более двух метров, на расстоянии пяти метров. Решение - вперёд два метра».

Командир: «Я-103-й! Принято. Первая, вперёд!»

Водитель: «Вас понял. Первая, вперёд 2 метра».

Таким образом, телеоператорное управление луноходом можно представить в виде комплекса, состоящего из пункта управления луноходом, командной радиолинии, бортовой автоматики лунохода и экипажа лунохода.

Рис. 44. Схема взаимодействия членов экипажа при телеоператорном

управлении луноходом

Необходимыми элементами в общем комплексе работ по созданию системы телеоператорного управления были рациональный психофизиологический отбор операторов и тщательное формирование и закрепление у них необходимых навыков управления внеземным транспортным средством. При этом от экипажа, от психических и физиологических особенностей его членов, во многом зависела надёжность работы всей системы.

Инженерно-психологические исследования, проводимые специалистами ИМБП, а также оперативный медицинский контроль состояния членов экипажа во время сеансов связи способствовали поддержанию на надлежащем уровне её общей надёжности.

Ещё во время тренировок было замечено, что в трудных ситуациях водитель лунохода испытывает значительное эмоциональное напряжение. Пульс учащался на 30-40 ударов в минуту по сравнению с нормой. Но в дальнейшем, по мере формирования навыков управления, эмоциональное напряжение снижалось. Со временем водители и командиры научились весьма точно определять расстояния до препятствий на «лунной» поверхности, диаметр и глубину кратеров, ширину трещин, размеры камней, выбирать оптимальный маршрут. Привыкли и к временным задержкам приходящей информации на их пульты. Определилась, в основном, методика управления луноходом. Мы старались быстрее освоить технику лунного вождения.

Лишь после того как водители «набили руку», к тренировкам был подключён экипаж полностью. Я, да и все мы считаем, что Г.Н. Бабакин очень нам помог в освоении этой сложной техники. Он подкупал своей душевностью, расположил к себе и показал, что задача вождения лунохода решаема. А в самые трудные моменты, когда у нас ничего не получалось, вселял в нас уверенность. Он неоднократно говорил, что нужно самим поглубже вникнуть во всё, увидеть за схемами существо, и только, когда мы постигнем техническую суть, придёт решение.

Длительные комплексные тренировки сделали своё дело. Мы научились управлять луноходом, свободно ориентироваться на «лунной» поверхности, освоили все бортовые системы и наземную аппаратуру.

В период тренировок столкнулись и с таким явлением.

Перед началом работы (примерно за час до начала сеанса) операторы проходили медицинский контроль. На них надевали специальные «лифчики» с датчиками частоты сердечных сокращений, кровяного давления, температуры тела и других параметров сердечно-сосудистой деятельности. Медицинские специалисты пристально тщательно следили за этими показателями. Это очень важно, поскольку в необходимый момент оператора мог подменить его коллега.

Так как все члены экипажа были офицерами, то они приходили на ПУЛ в военной форме, которую надо было снимать, а затем опять облачаться в неё, соблюдая все уставные требования. Это создавало неудобства для медицинского персонала и дискомфорт для операторов в процессе сеанса.

Специалисты из ИМБП, имевшие определённый опыт участия в проведении таких работ, предложили на время тренировок переодевать операторов в лёгкие специальные костюмы.

Комплект состоял из хлопчатобумажных майки, рубашки и брюк. Такие комплекты можно было закупить в местном магазине «Военторга». Но оказалось, что такой статьи в смете расходов в в/ч 32103 (КИК) не предусмотрено. И в оплате было отказано. А всего-то за 14 комплектов надо было уплатить 205 рублей 80 копеек... Операторы решили купить их за свой счёт. Узнав об этом, В.Г. Тимонин доложил своё мнение Г.Н. Бабакину, который принял решение оформить договор между М3 им. С.А. Лавочкина и в/ч 32103. Такой договор на выполнение совместных работ по тематике предприятия п/я А-7544 был подписан директором И.Н. Лукиным и командиром в/ч 32103 И.И. Спицей 30 января 1969 г., а дополнение к нему 30 мая того же года. В результате были сняты все проблемы, в том числе оплата суточных, проживание экипажа в гостинице, стоимость проезда и другие командировочные расходы по нормам, предусмотренным существующими Постановлениями.

На период тренировок в Симферопольский ЦДКС прибывали экспедиции не только из НПО им. С.А. Лавочкина (НПОЛ) и ВНИИТрансмаш, но и со всех смежных организаций, принимавших непосредственное участие в предстоящей работе.

Организация планирования, исполнения и контроль всех утверждённых мероприятий, в том числе и материально-технического обеспечения, было возложено на командование ЦДКС. И надо отметить, что благодаря Н.И. Бугаеву, А.Я. Каркачу, В.П. Косолапову, В.Г. Мазурину, В.Н. Колбасу, B.C. Караченцеву и др. в тесном взаимодействии с руководителями экспедиций от НПОЛ B.C. Алёшиным и В.Г. Тимониным и от ВНИИ-100 П.С. Сологубом не было ни одного срыва программы испытаний.

Кстати, между Василием Георгиевичем и членами экипажа сложились довольно-таки тёплые взаимоотношения. Примером тому может служить сохранившаяся телеграмма, посланная им в адрес автора по случаю дня рождения. Вот её текст.

Рис. 45. Приветственная телеграмма В.Г. Тимонина

Один из конструкторов шасси лунохода Феликс Павлович Шпак (1939-2007) написал «Гимн экипажа лунохода» (привожу по сохранившемуся оригиналу от 18 октября 1969 г.):

В этих незамысловатых строках так много сказано. В них - и понимание важности задачи государственного значения, и строгое соблюдение государственной тайны при этом: многоточие означает «Луна».

Интенсивные тренировки на лунодроме проводились в преддверии первого старта очередного ЛКА с унифицированной посадочной ступенью и луноходом.

В конце сентября 1968 г. на НИИ-10 прибыла большая группа учёных и конструкторов во главе с М.В. Келдышем и министром MOM С.А. Афанасьевым. Они ознакомились с ПУЛом и лунодромом, с техническим обеспечением, организацией и выполнением работ, с членами экипажа будущего лунохода. С большим интересом высокие гости ознакомились с реальным дистанционным управлением «лунохода». С.А. Афанасьев и сам пожелал попробовать «порулить». Такая возможность ему была предоставлена. Сев за пульт водителя и получив инструктаж, он «проехал» по прямой около 1,5 м в старт-стопном режиме. «Тяжело, но интересно», - сказал он и пожелал всем успехов в космосе.

Василий Чубукин вспоминал:

«В ноябре 1966 года меня перевели в штаб Центра КИК. Весной 1968 года в частях Центра провели отбор кандидатов для управления самоходными аппаратами на Луне. Отбор был жёстким. В Институте медикобиологических проблем к кандидатам предъявлялись требования, как к космонавтам. В итоге отобрали 17 офицеров. И я попал в эту группу. Ребята были молодые, энергичные, с инженерным образованием. Лишь я был слушателем-заочником Академии связи. Но я был единственным старшим офицером (майор), все остальные - старшие лейтенанты и капитаны. Видимо, поэтому меня назначили старшим группы. Время и события менялись, как в калейдоскопе. А в Крыму между тем, под Симферополем, на территории НИП-10 военные строители заканчивали сооружение лунодрома. На площади одного гектара появились«лунные» кратеры различной величины с разными углами откоса, всевозможные препятствия (разломы, глыбы камней). Всю поверхностъ лунодрома выложили ракушечником, окаменевшими останками древнейших морских моллюсков. Ракушечник добывался в крымских карьерах, являлся неплохим строительным материалом, наиболее подходящим для имитации лунной поверхности (в нашем тогда представлении). Летом 1968 года вся наша группа прибыла на НИП-10, и мы приступили к выполнению заданной программы обучении. Объём курса подготовки был огромным. С нами работали специалисты-разработчики. Вскоре на лунодром выкатили ходовой макет лунохода. Электропитание его, съём информации осуществлялся по кабелям (их было около десятка), которые собрали в общий жгут. При движении лунохода он волочился длинным хвостом за аппаратом, обдирая свою изоляцию о ракушечник - аппаратура отказывала. Попросили солдат, которые переносили жгут вслед за луноходом (не знали они тогда, эти молодые парни, каким великим делом занимались, что довелось им видеть луноход воочию, да ещё и «водить» его). Мы же вовсю тренировались. Прошло несколько недель. Лунодром стал неузнаваем. Аппарат, каждый день, отмеряя сотни метров, превратил ракушечник в пыль. Одни упражнения сменялись другими - езда между препятствиями, повороты, развороты, смена скорости движения, преодоление кратеров... Любопытно было смотреть на всё это со стороны: катится одиноко восьмиколёсная диковина, останавливается, делает повороты. Солдаты плетутся за ней, таща кабельный хвост на плечах, когда впятером, а то и вдвоём: постоянно людей не хватало. А в лабораторном корпусе неподалёку в большой аппаратной с наглухо зашторенными окнами мерцали экраны мониторов, слышались команды: шли каждодневные тренировки. Вечером - «разбор полётов». Среди офицеров нашей группы шло негласное соревнование, особенно по вождению. Задачи всё усложнялись.

Специалист по шасси Феликс Шпак написал по этому поводу шутливую песенку:

Не оставляло нас вниманием высокое начальство. Однажды в жаркий летний день вся наша группа вместе с промышленниками ремонтировала злополучный кабель. И вдруг прямо к кромке лунодрома подкатила открытая правительственная «Чайка». Из неё вышли президент Академии наук СССР Мстислав Всеволодович Келдыш, министр общего машиностроения СССР Сергей Александрович Афанасьев, начальник ЦУКОС генерал-лейтенант Карась Андрей Григорьевич и начальник НИИ-10 полковник Бугаев Николай Иванович. Подав команду: «Смирно!», я доложил по-уставному о наших действиях. Потом завязалась непринуждённая беседа о готовности к предстоящей ответственной работе на Луне. На вопрос: «Что мешает подготовке?», я по простоте душевной предложил заменить тяжеленный, громоздкий кабель радиолинией. Предложение, показалось, пропустили мимо ушей.

После отъезда гостей мне досталось «на орехи» от Бугаева и от представителей завода Лавочкина: подрываешь, мол, авторитет головной фирмы».

По результатам проведённых тренировок были сформированы два состава экипажа:

♦ командир Игорь Леонидович Фёдоров, водители Вячеслав Георгиевич Довгань, Николай Николаевич Иванов и Андрей Иванович Калиниченко, оператор ОНА Николай Яковлевич Козлитин, штурман Викентий Григорьевич Самаль, бортинженер Альберт Евстафиевич Кожевников;

♦ командир Юрий Фёдорович Васильев, водители Николай Михайлович Ерёменко, Габдулхай Гимадутинович Латыпов и Валерий Михайлович Сапранов, оператор ОНА Василий Иванович Чубукин (он же резервный водитель лунохода), штурман Константин Константинович Давидовский, бортинженер Леонид Яковлевич Мосензов.

В таких составах продолжились по утверждённой новой программе тренировки по отработке слаженности действий экипажа при телеуправлении луноходом в условиях, приближённых к реальным. Особое внимание было уделено разработке и составлению программы предстоящего сеанса, взаимодействию со всеми службами, принимающими участие в работе, действиям в нештатных ситуациях, оперативному приёму - передаче одного состава экипажа другому своих рабочих мест (или замены одного оператора другим в необходимых случаях) и др. И, конечно, после окончания тренировок проходило совещание с обсуждением и оценкой прошедшей работы.

Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 08.01.1969г. №19-10 были установлены сроки запусков ЛКА в 1969 г.: объекты Е8 (луноход) назначены на февраль, октябрь и ноябрь; объекты Е8-5 (забор и доставка на Землю лунного грунта) - на апрель, май, июнь, август и сентябрь.

Первый старт PH «Протон-К» с луноходом был назначен на 19 февраля 1969 г.

Силы и средства КИКа, принимавшие участие в работе, доложили о своей готовности.

Старт прошёл в назначенное время.

«10 секунд - полёт нормальный»... «20 секунд - полёт нормальный»... «30 секунд - полёт нормальный»... Сообщения в ЦДКС из Байконура прервались. Оказалось, что на 51.4с полёта разрушился головной обтекатель, его обломки врезались в топливные баки первой ступени и пробили их, в результате чего PH взорвалась.

Можно понять, с какими чувствами возвращались со своих рабочих мест участники этого несостоявшегося уникального эксперимента. Особенно тягостно было членам экипажа и группе управления. Тем более что в январе, наконец-то, юридически было оформлено создание «лаборатории для дистанционного управления автоматическими самоходными аппаратами типа луноход». Именно так формулировалось в Постановлении ЦК КППС и СМ СССР от 4 февраля 1967 г. №115-46. Согласно Директиве Главного штаба РВСН от 28.01.69 г. № 925035 в штат отдела 25 НКВЧ Центра КИКа была введена лаборатория 3 (лунные самоходные аппараты).

До посадки «Луны-17» и создания первой колеи передвижной научной лабораторией «Луноход-1» оставалось 626 земных суток.

20 февраля полковник А.П. Романов собрал всех членов экипажа и объявил о создании лаборатории. Её штатное расписание состояло из десяти должностей. Состоялась откровенная беседа, в результате которой определялись дальнейшие судьбы, как самих офицеров, так, естественно, и их семей. Дело в том, что согласно штатному расписанию численность лаборатории составляла десять единиц: три подполковника (начальник лаборатории и два старших инженер-испытателя) и семь майоров (инженер-испытатели), а членов экипажа - четырнадцать. К тому же, должность начальника лаборатории из них никому не была предложена. Возникли и другие житейские проблемы, в том числе и по месту жительства. Практически у всех семьи жили в военных городках при НИПах, и ни у кого не возникало иллюзий, что при переезде в Москву им предоставят квартиры. Но самое главное, никто из командования не смог разъяснить, планируются ли в ближайшем будущем работы с луноходом, и какова перспектива их дальнейшей военной службы.

В результате проведённых в начале марта оргштатных мероприятий, в лабораторию 3 на должности «старший инженер-испытатель» назначили В.И. Чубукина и И.Л. Фёдорова, «инженер-испытатель» - К.К. Давидовского, В.Г. Довганя, Н.М. Ерёменко, Н.Я. Козлитина, Г.Г. Латыпова, В.Г. Самаля и В.М. Сапранова. Начальником лаборатории назначили майора А.К. Чвикова (инженер-испытателя лаборатории 1). А.Е. Кожевников и Л.Я. Мосензов были назначены в лабораторию 2 на должность «младший научный сотрудник», а А.И. Калиниченко - в отдел 18 на такую же должность. Из экипажа по собственному желанию убыли Ю.Ф. Васильев и Н.Н. Иванов, вернувшиеся на свои должности на НИП-9 и НИП-10. Вскоре по семейным обстоятельствам из экипажа выбыл А.И.Калиниченко.

В лаборатории создали партийную группу. Её руководителем коммунисты избрали К.К. Давидовского.

Мы узнали, что в этом году работа по луноходу не планируется.

По рекомендации Г.Н. Бабакина членов экипажа включили в группы управления и анализа по работам ЛКА, предназначенных для забора и доставки на Землю лунного грунта.

Глава 7 ПЕРВЫЙ РОБОТ-ГЕОЛОГ НА ЛУНЕ

В начале 1968 года на Машиностроительном заводе имени С.А. Лавочкина завершались работы по созданию новой ракетно-космической системы орбитально-посадочного блока (ОПБ).

Её-то Главный конструктор Г.Н. Бабакин предложил использовать и для объекта Е8-5 - взятия лунного грунта и обратного путешествия - доставки его на Землю.

Как отмечалось в главе 6, впервые ОПБ с луноходом был установлен на PH «Протон-К» 19 февраля 1969г. для полёта на Луну, но старт оказался аварийным.

Первый старт ракеты-носителя (PH) «Протон-К» с ЛКА Е8-5 №402 был назначен на 14 июня 1969 года. К сожалению, он также оказался аварийным, т.к. не включилась двигательная установка разгонного блока PH.

А спустя месяц, 13 июля 1969 г., с Байконура в 05 ч 54 мин 41 с стартовала PH «Протон-К» с аппаратом Е8-5 №401^[17], получившим название «Луна-15» [22].

Председателем ГК был Г.А. Тюлин, техническим руководителем - Г.Н. Бабакин, его заместителем - В.П. Пантелеев, руководителем ГОГУ - А.А. Большой, его заместителем - А.П. Романов. Группу управления возглавляли В.Н. Сморкалов и А.П. Попов.

На космодром были направлены С.И. Торбин, С.В. Кирюшкин, В.И. Чубукин. В московскую оперативную группу вошли Р.В. Чурсин, Ю.Ф. Васильев, А.И. Калиниченко, а после старта к ним подключилась и полигонная группа. Разработка программы сеансов связи была возложена на группу логики в составе В.Н. Сморкалова, Ю.М. Дуги, Г.И. Богатырёва, Л.М. Шатинской,A.П. Попова, М.Л. Льва и С.В. Кирюшкина. В группу анализа, которую возглавлял А.В. Кантор, вошли А.Ю. Дихтярук, А.П. Гончаров, Л.Я. Мосензов, К.К. Давидовский, В.Г. Самаль и В.М. Сапранов. Группа управления была разбита на две смены. Первой сменой, в которую вошли Ю.В. Андреев,B.Г. Довгань, С.В. Кирюшкин, А.И. Кочеихин, Н.Я. Козлитин, М.Л. Лев, И.Л. Фёдоров, руководили А.П. Попов (начальник смены) и Ю.М. Дуга (технический руководитель смены). Вторая смена - Ю.В. Балашкин (начальник смены), Г.И. Богатырёв (технический руководитель смены), Н.М. Ерёменко, Ю.Д. Журавлёв, Л.А. Звягинцева, Г.Г. Латыпов, В.Н. Львова, А.К. Чвиков и Л.М. Шатинская.

Кстати, точно в таком же составе готовились специалисты и к предыдущему запуску ЛКА.

По рекомендации Георгия Николаевича все члены экипажа лунохода приняли непосредственное участие в работе групп управления и анализа по ЛКА, предназначенных для доставки лунного грунта, в том числе и на этапах перелёта и мягкой посадки.

«Луна-15» стала первым космическим аппаратом нового поколения, выведенным к Луне PH «Протон-К». В схеме полёта от момента старта с Земли и до посадки на Луну существовали жёсткие ограничения по выбору места посадки. Это диктовалось условиями прямого старта возвратной ракеты к Земле после забора грунта. При этом время старта возвратной ракеты также имело жёсткие временные рамки.

Рис. 46. Схема полёта ЛКА по проекту «Е8-5»

В целом полёт проходил нормально. Но телеуправление объектом было весьма напряжённым: в одни рабочие сутки проводилось по 20-22 сеанса связи. Управленцы работали практически круглосуточно: если и удавалось поспать два-три часа, то не всем и не каждый день.

17 июля в 10 ч 00 мин «Луна-15» вышла на селеноцентрическую орбиту. Необходимые коррекции траектории были проведены 18 июля для снижения ЛКА над выбранной точкой посадки до высоты 20 км, а 19 июля - с целью подправить плоскость подхода ЛКА к точке посадки, как это и должно было быть по плану. ЛКА был выведен на орбиту ИСЛ с заданными параметрами.

16 июля в 16 ч 32 мин с мыса Канаверал Космического центра имени Кеннеди стартовала трёхступенчатая PH с КК «Apollo-11», на борту которого находились астронавты Нил Армстронг, Эдвин Олдрин и Майкл Коллинз. Основная задача этой первой в истории космонавтики лунной экспедиции - отработка посадки на Луну и старта с Луны, выход экипажа на лунную поверхность, проведение научных исследований и доставка образцов лунного грунта на Землю. 19 июля «Аполлон-11» прибыл к Луне и в 20 ч 22 мин вышел на селеноцентрическую орбиту.

Согласно расчётной программе полёта, момент посадки «Луны-15» должен был произойти 20 июля в 21 ч 54 мин 40 с. Но она так и осталась на орбите.

20 июля лунный модуль «Аполлона-11» совершил посадку в 23 ч 17 мин 42 с, т.е. всего через час с небольшим после расчётного времени посадки «Луны-15». И уже 21 июля 1969 г. в 5 ч 56 мин 20 с Н. Армстронг ступил на поверхность Луны со словами: «Это небольшой шаг для человека, но огромный скачок для человечества». А в 20 ч 54 мин того же дня взлётная ступень покинула Луну, унося с собой первые образцы грунта.

«Луна-15» 21 июля 1969 г. после включения тормозной двигательной установки в 18 ч 47 мин на 53 витке вокруг Луны пошла на посадку. Но касание Луны произошло не через 6 мин, как было предварительно рассчитано, а через 4 мин. Касание было жёстким, и аппарат разбился. Баллистики ещё точно не знали рельеф предполагаемого района посадки (12°с.ш., 60°в.д.), а там оказалась достаточно высокая гора...

Существует несколько версий задержки КА на окололунной орбите (более полусотни витков, прежде чем началась фаза посадки):

♦ на борту были неполадки (однако принимаемая телеметрическая информация этого не показала);

♦ гравитационное поле Луны не было достаточно изучено, поэтому ЛКА решили задержать на орбите ещё на сутки;

♦ США обратились к СССР с просьбой не проводить активных работ с «Луной-15», чтобы не помешать посадке «Аполлона-11».

Тем не менее, полёт «Луны-15» подтвердил правильность технических решений, жизненность организации весьма сложного процесса управления и явился новым шагом в познании ближнего космоса.

Подчеркну: в течение того же 1969 г. наши учёные и конструкторы ещё дважды пытались доставить на Землю лунный грунт. Так, 23 сентября стартовала PH «Протон-К» с объектом Е8-5 №403. Однако из-за отказа двигательной установки разгонного блока 403-й остался на орбите искусственного спутника Земли, получив название «Космос-300».

Время жизни КА на такой орбите составляло три-четыре месяца, после чего объект вошёл бы в плотные слои атмосферы. Государственная комиссия приняла решение к немедленному сходу спутника с орбиты. Для этого использовали программу расчёта при посадках пилотируемых кораблей типа "Союз". Система ориентации ЛКА была рассчитана для работы вдали от Земли. Вектор тяги двигателя на объектах Е8 всегда направлен по оси «-Х», в отличие от пилотируемых КК, у которых - по оси «+Х». Баллистики этого не учли. С большим трудом управленцам удалось сориентировать «Космос-300», после чего дежурный расчёт выдал радиокоманду на его сход с орбиты. Однако траекторные измерения показали отклонение объекта от ожидаемой траектории спуска, и он упал в акваторию Жёлтого моря 27 сентября.

Схожая судьба ожидала и очередной объект Е8-5 №404, выведенный на промежуточную орбиту 22 октября 1969 г. Опять не произошло включения разгонного блока. 404-й остался на низкой орбите ИСЗ, был назван «Космос-305».

Учтя опыт предшествовавших ситуаций, группа управления совместно с баллистической группой реализовали созданную ими же специальную программу, в результате чего 24 октября «Космос-305» вошёл в плотные слои атмосферы и прекратил своё существование над акваторией Тихого океана.

В начале следующего года, 6 февраля 1970 г., состоялся ещё один, также аварийный запуск - объекта Е8-5 №405. Причина сбоя - выключение двигательной установки второй ступени PH «Протон-К» в нерасчётное время.

Успешно прошёл запуск 12 сентября 1970 г. в 16 ч 25 мин 52 с КА «Луна-16» (Е8-5 №406). [22 ]

Руководство и состав ГК, ГОГУ, ГУ, ГА, БГ и других групп, а также привлекаемых сил и средств Симферопольского ЦДКС и НИПов практически оставались такими же, как и при работе по «Луне-15».

Оперативное руководство динамическими сеансами связи осуществлялось в первой смене А.П. Поповым а во второй смене -Ю.В. Балашкиным.

На начальника смены возлагалось составление программ сеансов и ведение журналов планирования сеансов, контроль выдачи распоряжений, ведение сеансов, заказ связей и контроль готовности служб, подведение итогов проведённых сеансов. Помощники начальника смены отвечали за подготовку отображения, исходных данных по техническим средствам КИК, программ сеансов, баллистических данных. Они же протоколировали сеансы связи, доводили программу сеансов до служб, исполняли обязанности информатора по громкоговорящей связи, контролировали выполнение программ по донесениям и вели наработку сеансов связи.

«Луна-16» стартовала к Луне с орбиты ИСЗ и вышла на траекторию, близкую расчётной. С помощью телескопа, снабжённого высокочувствительной телевизионной системой, обсерватория Государственного астрономического института имени П.К. Штермберга наблюдала полёт ЛКА и её PH. Это самая высокогорная в стране обсерватория, размещённая на высоте около трёх тысяч метров в горах Заилийского Алатау. Полученные ею точные угловые координаты траектории полёта оперативно передавались в Симферопольский ЦДКС и обрабатывались на электронно-вычислительной машине «Мир» [22, 37].

В ходе полёта было проведено 26 сеансов связи. 13 сентября для обеспечения выхода ЛКА в расчётную точку окололунного пространства была проведена коррекция траектории. 17 сентября в 5ч 38мин «Луна-16» перешла на селеноцентрическую круговую орбиту в апоселении 118,6 км и в периселении 102,6 км. Коррекция орбиты, проведённая 18 сентября, обеспечила прохождение аппарата над выбранным районом посадки с одновременным понижением высоты периселения до 20,8 км. С помощью второй коррекции 19 сентября переселений был понижен до 11,86 км.

20 сентября в 6 ч 06 мин приступили к одному из наиболее ответственных этапов полёта - осуществление мягкой посадки. Группа логики, учитывая баллистический прогноз, но, не полагаясь на него, предложила на участке схода с лунной орбиты и спуска к Луне ввести в контур управления радиовысотомер. Высота над поверхностью Луны на начало торможения составляла 13,28 км, а на момент выключения двигателя - 2,45 км. После его выключения ЛКА в течение 43-х с совершал свободное падение. На высоте 600м вновь начал работать основной двигатель в режиме регулируемой тяги в соответствии с выбранной программой управления и поступающей информацией от допплеровского измерителя скорости «ДА-018» и радиовысотомера «Вега». На высоте 20 м горизонтальная скорость была погашена, а вертикальная снижена примерно до 2 м/с. По выданной дежурным расчётом радиокоманде основной двигатель был выключен, и торможение осуществлялось двигателями малой тяги. На высоте около 2 м по команде от гамма-высотомера «Квант» они были выключены. До посадки оставались считанные минуты. Радиовысотомер малых высот отсчитывал последние метры такого длинного и сложного пути к Луне.

Нас всех волновал вопрос: как поведёт себя унифицированная посадочная платформа при снижении и посадке. Не забыть последних минут перелёта. В пункте управления наступила тишина, и только из динамика слышался напряжённый голос Александра Васильевича, руководителя группы оперативного анализа, систематически докладывавшего о выполнении элементов программы мягкой посадки. А вот и долгожданное сообщение: «Есть касание! Сигнал устойчивый, качество телеметрии хорошее!»

Невозможно описать радость присутствующих. Все поздравляли друг друга с успехом. Расчёты верны, унифицированная посадочная платформа программу выполняет безукоризненно, и теперь уже не за горами тот день, когда и луноход будет на Луне.

Рис. 47. Схема посадки «Луны-16»

Так, 20 сентября в 8 ч 18 мин «Луна-16» совершила мягкую посадку на поверхность Луны в районе Моря Изобилия, в точке с координатами 0°41’ ю.ш. и 56°18’ в.д. Отклонение составило всего около 1,5 км. Посадочная ступень массой в 1880 кг твёрдо стала на свои четыре лапы.

Группа управления «Луной-16»: Слева направо, первый ряд: А.П. Гончаров, А.П. Попов, Л.М. Шатинская, В.Н. Львова, Л.А. Звягинцева и Л.Я. Мосензов; второй ряд: Н.Я. Козлитин, Ю.В. Балашкин, Ю.М. Дуга, Г.И. Богатырёв, В.Н. Сморкалов, Ю.В. Андреев, А.И. Кочеихини Г.Г Латыпов.

За девять дней полёта с «Луной-16» было проведено 72 сеанса связи.

После посадки дежурный расчёт по распоряжению группы управления выдал радиокоманду на включение бортового радиокомплекса. Анализ полученнной информации показал, что все системы функционируют нормально. Определено было также и положение посадочной ступени на лунной поверхности.

Затем с Земли поступила радиокоманда на ввод в действие грунтозаборного устройства (ГЗУ) для бурения. Оно состояло из бурового станка с системой электрических приводов и буровым снарядом, механизма выноса ГЗУ - штанги с вышеупомянутым буровым станком, и приводов, которые перемещали штангу в вертикальной и горизонтальной плоскостях (по азимуту и углу места). Буровой станок С25 разработали в СКБ министерства геологии СССР, а изготовили на Омском электромеханическом заводе. Для выбора места бурения на ПС были установлены два телефотометра. Параллельно им, чтобы освещать зону работы в условиях лунной ночи (а посадка так и осуществлялась), были установлены светильники (фары). Они также включались по командам с Земли, от оператора. Всего было три включения. Но изображение места бурения не было получено из-за недостаточной освещённости, на двух изображениях была видна Земля в виде светлого пятна. Тем не менее, следует выделить тот факт, что впервые в истории космонавтики исследования проводились лунной ночью, впервые активно КА функционировал на внеземном объекте при таких низких температурах (от -150° и ниже) и глубоком вакууме.

Рис. 48. Схема работы грунтозаборного устройства на поверхности Луны

По команде с Земли открылся замок, удерживающий ГЗУ в полете, штанга с буровым станком приняла вертикальное положение, повернулась на 180 градусов, обеспечивая положение корпуса бурового станка обращенным рабочей частью к лунной поверхности, открылась крышка бурового станка. Когда штанга была опущена, по команде оператора были включены приводы бурового механизма, представляющего собой пустотелую трубу с резцами на торце. Бурение (прямой ход) продолжалось 6 мин 14 с, контролировалось с Земли, измерялись плотности исследуемой породы, и было произведено на полную величину рабочего хода бурового снаряда - 350 миллиметров. После окончания операции бур с лунной породой был введен в корпус бурового станка. Затем по очередной команде штанга ГЗУ была поднята в вертикальное положение и повёрнута на 180 градусов вокруг своей оси, бур подведен к приемному отверстию герметичного контейнера возвращаемого аппарата. Очередная команда переместила лунную породу внутрь контейнера, а бур был отведен от буровой установки. После этого приемное отверстие в контейнере автоматически герметично закрылось, а штанга с буровым станком была отведена от возвратной ракеты.

В зале группы управления «Луной-16»

На обратной стороне фотографии надпись, сделанная Анатолием Павловичем Поповым: «20.IX.70 г. Момент забора лунного грунта «Луной-16». ГОГУ слева направо: A.A. Кочеихин, В.Д. Татаринов, В.Н. Сморкалов, А.Н. Хохлачёв, А.П. Попов, Г.А. Котлярский, А.П. Романов, Г.Н. Бабакин, А.И. Долженков, Г.А. Тюлин, В.Л. Морачевский»

На столе перед Георгием Николаевичем лежат цветы...Что это, уверенность в успешном завершении работы? Так в этом уже никто не сомневался. Но оказалось, что даже в такой волнующих всех участников завершения этого уникального эксперимента момент, Главный конструктор не забывал и о своих рядовых единомышленниках. Получив сообщение о благополучном приземлении возвращаемого аппарата, поблагодарив присутствующих, Георгий Николаевич поздравил с днём рождения одного из активнейших членов группы управления Юрия Михайловича Дугу и вручил ему эти цветы. Таким был и остаётся в нашей памяти Г.Н. Бабакин.

Посадочная ступень находилась на Луне более суток, точнее 26 ч 25 мин. Кроме забора грунта, проводились температурные и радиационные измерения, уточнялись координаты места посадки, велась проверка функционирования бортовых систем и агрегатов. В последующих сеансах связи (всего их было проведено 9) на борт была передана программа старта с Луны ракеты с возвращаемым аппаратом.

Дежурный расчёт КРС согласно указанию из группы управления выдал радиокоманду на старт ракеты “Луна-Земля”, и 21 сентября 1970 г. в 10 ч 43 мин 21 с она с возвращаемым аппаратом устремилась к Земле.

По окончании сеанса связи состоялось заседание ОТР, на котором автору этих строк посчастливилось получить автографы его участников. Полёт первенца автоматической ракеты, стартовавшей с Луны с уникальнейшим грузом, проходил по баллистической траектории, без возможности коррекция её траектории. Продолжительность обратного перелёта составила 84 ч. За это время Симферопольский ЦДКС провёл 13 сеансов связи с возвращаемым аппаратом. По результатам траекторных измерений каждый раз уточнялся район приземления возвращаемого аппарата на территорию Казахстана.

Руководители ГК по громкой связи поздравили всех участников с завершением незабываемого эксперимента.

Рис. 49. Схема заключительного этапа доставки на Землю образцов лунного грунта

24 сентября в 4 ч 50 мин возвращаемый аппарат был отделён от приборного отсека ракеты, и в 8 ч 10 мин вошёл в плотные слои атмосферы Земли. После аэродинамического торможения и снижения вертикальной скорости до 250 м/с на высоте 14,5 км была введена в действие парашютная система, обеспечившая снижение скорости до 10 м/с. Возвращаемый аппарат в 8 ч 26 мин совершил посадку в 80км юго-восточнее г. Джезказган с координатами 47°15'с.ш. и 68°25'в.д., откуда подавал радиосигналы. Поисково-спасательная служба, оснащённая авиационными средствами и радиолокационными станциями, обеспечила быстрое обнаружение и эвакуацию контейнера с образцами лунного грунта.

Рис. 50. Возвращаемый аппарат «Луны-16» доставлен на Землю

Возвращаемый аппарат был доставлен на М3 имени С.А. Лавочкина в цех №104 (ныне цех №81), в котором подготовили специальное помещение для выемки лунного грунта. Так как на Луне был вакуум, то именно в таких условиях и следовало сохранить образцы до начала исследований. «Шарик» установили на фрезерный станок и капсулу вырезали. Всем было интересно, что в ней находится. Каждый, кто в этот момент находился рядом, постарался подержать капсулу в руках, пытаясь определить - не пустая ли. И вот министр С.А. Афанасьев, качая её возле уха, громовым голосом возвещает: «Есть грунт!», и в ответ - дружное «Ура!». Затем капсулу упаковали и доставили в ГЕОХИ имени В.И.Вернадского АН СССР. После вскрытия выяснилось, что бур заполнен сыпучим лунным грунтом-реголитом массой 105 граммов. Он представлял собой разнозернистый тёмносерый (черноватый) порошок, который легко формуется и слипается в отдельные рыхлые комки. Эта особенность существенно отличает грунт (реголит) от земной бесструктурной пыли; по этому свойству он напоминает влажный песок или комковатую структуру земных почв.

Образцы грунта после карантина были переданы для исследований нескольким академическим институтам. Результаты были опубликованы в печати.

Рис. 51. Лунный грунт

Программа исследований Луны и окололунного пространства «Луной-16» была выполнена полностью. Впервые в мире непилотируемый, телеуправляемый с Земли космический робот-геолог выполнял обязанности активного работника и доставил на Землю образцы лунного грунта. Наука и техника СССР блестяще решили новую научно-техническую проблему, а исполнители вписали золотую главу в историю своих предприятий, войсковых частей и учреждений.

Представители ГК и ГОГУ среди участников выдающегося космического эксперимента

Руководители программы исследования Луны у камеры с образцами лунного грунта. Слева направо: С.А. Афанасьев, Г.Н. Бабакин, Б.А. Строганов, Г.А. Тюлин, М.Я. Маров, О.Г. Ивановский

Слева направо: в первом ряду - Г.А Тюлин, Г.Н Бабакин, С. А. Афанасьев; во втором - Б.Н. Петров, Б.А. Строганов, Ю.Н. Труханов и P.C. Кремнёв; в третьем - М.Я. Маров, В.А. Сальников, В.В. Домоховский и Ю.Н. Коптев

Академик РАН Михаил Яковлевич Маров, в то время Учёный секретарь МНТС по КИ при АН СССР и возглавлявший отдел планетных исследований и аэрономии ИПМ АН СССР, пишет, что когда стал очевидным наш проигрыш США в гонке за высадку на Луну, «... надо было что-то срочно противопоставить американцам - это имело важное политическое значение. И здесь на первое место вышло КБ Г.Н. Бабакина. По его предложению, активно поддержанному М.В. Келдышем и получившему одобрение руководства страны, срочно стало создаваться новое поколение лунных аппаратов... День 24 сентября 1970 г. стал поистине историческим. Никогда не забуду волнения, которое мы все испытали, впервые увидев на лотке сероватое вещество с отдельными более крупными включениями. Сохранились фотографии, на которых запечатлены участники этого события...». Две из них приведены выше [38, 39].

Международная авиационная федерация (FAI) зарегистрировала приоритетные научно-технические достижения ”Луны-16":

♦ доставка на поверхность Луны космической ракеты ’’Луна-Земля" с возвращаемым аппаратом;

♦ телеуправляемый старт с Луны и доставка лунного грунта на Землю;

♦ возвращение на Землю после посадки на поверхность Луны.

Также зарегистрированы и подтверждены дипломами FAI рекорды,установленные в результате полёта «Луны-16», как межпланетной автоматической станции (класс «С»):

♦ мировой рекорд максимальной массы, доставленной на лунную поверхность в классе "С";

♦ мировой рекорд максимальной массы, возвращённой на Землю с поверхности Луны в классе "С";

♦ мировой рекорд максимальной массы лунных пород, доставленной на Землю в классе "С".

Таким образом, впервые в истории изучения космического пространства «Луна-16» - представитель третьего поколения ЛКА - осуществила выдающееся достижение отечественной науки и техники, открыв новые широкие возможности для проведения систематических научных исследований небесных тел с помощью телеуправляемых аппаратов [40].

Рис. 52. Автографы руководителей Государственной комиссии,ГОГУ и группы управления

P.S. 18 июня 2009 г. с полигона на мысе Канаверал стартовал к Луне американский лунный орбитальный разведчик LRO. Основными целями миссии являются глобальное картографирование Луны, уточнение безопасных мест посадки для пилотируемых экспедиций, определение радиационной обстановки, а также мест залегания потенциальных ресурсов, в том числе и водного льда. Кстати, среди научных приборов, установленных на борту ИСЛ, находится нейтронный детектор LEND (Lunar Exploration Neutron Detector), который предназначен для создания карты распределения водорода в верхних слоях реголита и получения сведений о нейтронной компоненте окололунной радиации. В соответствии с соглашением между Роскосмосом и NASA детектор разработан в ИКИ РАН под руководством И.Г. Митрофанова.

Рис. 53. Место нахождения посадочной ступени «Луны-16» (фото, снятое камерами американского спутника LRO и опубликованное 15 марта 2010 г.)

На сайте миссии были опубликованы фотоматериалы, снятые камерами спутника. 15 марта 2010 г. специалисты, обрабатывающие данные с LRO, опубликовали уточнённые координаты мест посадки как американских, так и советских ЛКА. Беспрецедентное доныне разрешение изображений, достигающее 0,5 м на пиксель, позволило выявить множество до сих пор недоступных человеческому взгляду деталей на лунной поверхности. Также уточнены координаты прилунения наших отечественных ЛКА из серии Е8-5, в том числе и «Луны-16».

Глава 8 ПЕРВАЯ ПЕРЕДВИЖНАЯ НАУЧНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ «ЛУНОХОД-1»

Боевыми расчётами РВСН с космодрома Байконур 10 ноября 1970 г. в 17 ч 44 мин 01 с осуществлён старт «Протона-К» с «Луной-17» (Е8 №203). Цель миссии - доставить на поверхность нашей соседки первую передвижную научную лабораторию «Луноход-1».

Программой предусматривалось: исследование радиационной обстановки на трассе перелёта, в окололунном пространстве и на поверхности Луны патрульным дозиметром РВ-2В; изучение рентгеновского космического излучения каллиматорным рентгеновским телескопом РТ-1; определение химического состава лунного грунта спектрометрической аппаратурой «РИФМА»; исследование физико-механических характеристик грунта прибором оценки проходимости ПрОП; лазерная локация Луны уголковым оптическим отражателем; проведение лётно-консрукторских испытаний самоходного лунного аппарата [22].

Председателем Госкомиссии был Г.А. Тюлин, техническим руководителем - Г.Н. Бабакин, а его заместителями - А.Л. Кемурджиан и В.П. Пантелеев. Руководителем ГОГУ утвердили A.A. Большого, его заместителями - A.П. Романова и П.С. Сологуба. К сожалению, Александр Леонович в те дни находился в больнице, его обязанности возложили на Павла Степановича.

Согласно приказу и.о. директора ВНИИ - 100 от 10 ноября 1970 г., П.С. Сологуб был назначен ещё и руководителем оперативной группы по обеспечению работ изделия «Е-8» на Симферопольском ЦДКС.

На космодром Байконур были направлены С.И. Торбин, В.И. Амелин и С.В. Кирюшкин.

На этапе перелёта группу управления (ГУ) возглавляли, как обычно,B.Н. Сморкалов и А.П. Попов, а анализа (ГА) - A.B. Кантор и А.Ю. Дихтярук.

Силы и средства научно-измерительных пунктов обеспечили измерения параметров полёта ракеты с «Луной-17», непрерывно осуществляя телеконтроль бортовых систем. Обработка данных полёта показала их близкими расчётным.

Поэтому 12 ноября на расстоянии 223 тыс. км от Земли согласно программе был проведён сеанс коррекции. Параметры новой траектории оказались полностью соответствующей расчётной, что позволило отказаться от одного из двух запланированных манёвров на окололунной орбите. В результате достигалось увеличение активной работы мобильной лаборатории на поверхности в течение первого лунного дня.

В программу полёта были внесены изменения по прицельной точке и времени достижения этой точки. Чтобы к моменту посадки «лунника» след его орбиты проходил через вновь выбранную точку, 14 ноября провели вторую коррекцию на расстоянии 356 тыс. км от Земли. Обработка результатов траекторных измерений подтвердила высокую точность выполнения коррекции, а телеметрических - незначительные энергетические затраты.

Рис. 54. Схема полёта «Луны-17»

«Луна-17» 15 ноября достигла окрестностей Селены (так называли Луну древние греки в честь одной из богинь греческой мифологии - ΣεληІνη ) и после включения тормозных двигателей перешла на круговую орбиту спутника. В дальнейшем была успешно решена сложная задача формирования предпосадочной орбиты с низким периселением (самой низкой точкой окололунной орбиты).

На следующие сутки было проведено маневрирование в окололунном пространстве. После корректировки орбиты минимальное удаление ЛКА от поверхности составило 19 км.

Наконец, 17 ноября Земля приступила к одному из наиболее ответственных этапов полёта - к подготовке мягкой посадки. В 4 ч 15 мин, перед началом цикла торможения, была закрыта панель солнечной батареи^[18].

После включения основного двигателя согласно переданной в 6 ч 41 мин 13,8 с на борт команде станция перешла на траекторию снижения и торможения. На высоте около 20 м система управления выключила этот двигатель и включила двигатели малой тяги. В непосредственной близости от поверхности Луны они также были отключены, и в 6 ч 46 мин 50 с посадочная ступень совершила мягкую посадку в районе Моря Дождей на лавовой равнине к юго-западу от промоины Гераклида, к югу от Залива Радуги в точке с селенографическими координатами 38°14'17" с.ш. и 35°00'05"  з.д.

Группа управления в момент посадки «Луны-17»

На обратной стороне фотографии А.П. Попов сделал надпись: «17.XI.70 «Есть сигнал с «Луны-17» после посадки на поверхность Луны! Сморкалов В.H., Кручкович М.М., Бугаев Н.И., Попов А.П., Молотов Е.П., Романов А.П., Львова В.И., Большой A.A., Тюлин Г.А., Бабакин Г.Н., Пантелеев В.П.».

Рис. 55. Место посадки «Луны-17» в Море Дождей (фото, снятое камерами американского спутника LRO и опубликованное 15 марта 2010 г.)

По циркулярной громкоговорящей связи (ГГС) пункту управления луноходом была объявлена часовая готовность.

На ПУЛ прибыли Г.А. Тюлин, Т.Н. Бабакин, A.A. Большой, В.П. Пантелеев, А.П. Романов, Н.И. Бугаев, руководитель ГУ луноходом А.К. Чвиков, технический руководитель ГУ Ф.И. Бабич, В.А. Коровкина, Л.Н. Порошин, В.Ю. Толкачёв, Б.В. Непоклонов, врачи-специалисты Ю.П. Петров, И.В. Хользунова и др.

Накануне для ведения первого сеанса связи с луноходом Госкомиссия утвердила расчёт экипажа первой смены в составе: Н.М. Ерёменко (командир), Г.Г. Латыпов (водитель), H.H. Козлитин (оператор ОНА), К.К. Давидовский (штурман) и Л.Я. Мосензов (бортинженер).

Согласно установленному положению о так называемом «горячем резерве» расчёта экипажа второй смены оператор ОНА В.М. Сапранов занял рабочее место рядом с H.H. Козлитиным, а В.Г. Самаль и А.Е. Кожевников заняли места соответственно рядом с К.К. Давидовским и Л.Я. Мосензовым.

В.И. Чубукину было поручено вести регистрацию и прохождение команд в «Бортовом журнале».

Не было только двух членов экипажа И.Л. Фёдорова и меня. Дело в том, что во время перелёта «Луны-17» нам было поручено информировать высшее военное руководство о ходе эксперимента. Узнав об этом, Г.Н. Бабакин настоял на нашем срочном возвращении к первому сеансу. Однако вылеты самолётов из Внуково в Симферополь из-за непогоды переносились, пришлось выезжать поездом «Ленинград-Севастополь». По иронии судьбы мы оказались в одном купе с П.С. Сологубом. Оказалось, что Павел Степанович навещал в московской больнице А.Л. Кемурджиана и тоже не смог вылететь. Поэтому об успешном прилунении лунохода мы узнали на крымской станции Джанкой из сообщения ТАСС, переданного в полдень по радио.

Итак, рабочие места у своих пультов заняли дежурные смены командной радиолинии, телеметристы, телевизионщики, селенологи и другие специалисты.

В группу анализа технического состояния лунохода входили те же специалисты, что и во время перелёта, за исключением тех, чьи системы завершили своё функционирование после посадки станции на поверхность Луны.

Все переговоры командира и членов экипажа со службами ПУЛа транслировались по ГГС и записывались на магнитофон.

Московское время 7 ч 20 м. Есть сигнал об установлении связи с луноходом!

Рис. 56. Телевизионное обеспечение «Лунохода-1»

Сеанс №101 (1 - первый лунный день, 01 - первый сеанс связи с луноходом) начался. После телеметрической проверки состояния всех агрегатов и систем «Лунохода-1», поступили первые доклады бортинженера Л.Я. Мосензова: «Температура в отсеке - 18 градусов, давление - 750 миллиметров ртутного столба, крен - минус 2, дифферент - минус 3. Все системы лунохода функционируют нормально».

Уточнив положение посадочной ступени, по команде командира экипажа специалисты во главе с начальником отдела КРЛ подполковником А.Н. Хохлачёвым выдали первую серию радиокоманд: на подрыв пироустройств в узлах крепления четырёх амортизированных опор (для улучшения условий схода лунохода), раскрытие трапов и отстрел креплений лунохода к посадочной ступени.

Телеметрия подтвердила, что посадочная ступень устойчиво находится на поверхности, подвижные части трапов приняли горизонтальное положение и опустились до соприкосновения с грунтом, а луноход после подрыва пиропатронов освободился от механических и электрических связей с посадочной ступенью.

Пункт управления луноходом. Слева направо: Н.М. Ерёменко,В.А. Коровкина, В.П. Пантелеев, В.Г. Самаль, А.К. Чвиков, В.И. Чубукин. Симферопольский ЦДКС, 17.11.1970 г.

Проходит ещё несколько минут, и включаются астротелефотометры. С борта лунной лаборатории пошли первые панорамы перед началом её схода на поверхность Луны.

Рис. 57. Первая панорама с борта «Лунохода-1» перед съездом на поверхность Луны

Справа - передняя половина развёртки: определитель лунной вертикали, переднее колесо, вымпел в форме флага СССР, передний трап и штыревая антенна, а также установленные на посадочной ступени Государственный флаг СССР и Герб Советского Союза.

Слева - задняя половина развёртки: видны камера вертикальной развёртки по правому борту «Лунохода-1», пятиугольный вымпел с гербом СССР, под ним - опора станции «Луна-17», над ним - заднее колесо, нижние кадры показывают штыревую антенну, узкую полосу горизонта, фрагменты обшивки ЭВТИ.

Анализ панорамы показал, что в районе посадки поверхность ровная, условия для схода хорошие. «Луноход-1» готов «ступить» на лунную поверхность и начать свой исторический рейс.

Рис. 58. Аверс (слева) и реверс вымпела, размещенного на станции «Луна-17 »

Выбор маршрута движения осуществляли штурманы экипажа К.К. Давидовский и В.Г. Самаль совместно с Б.В. Непоклоновым.

Габдулхай Гимадутинович Латыпов

Сход с посадочной ступени был одним из самых волнующих моментов после посадки «Луны-17». Понятно, что и эта операция неоднократно «проигрывалась» на Земле, но в заводских условиях и не экипажем.Во время тренировок на лунодроме мы отработали множество операций: водили луноход «змейкой», проходили «коридор», распознавали различные препятствия. На лунодроме же макета посадочной ступени не было, а потому экипажем сход лунохода не отрабатывался. Конечно, никакие тренировки не могли предвидеть тот вариант, который возникнет в реальных условиях и при реальном управлении. Но в любом случае экипаж должен был действовать, причём сводить луноход нужно было «вслепую», так как телекамеры не включались. Экипаж принимает решение о варианте схода, а команду «Вперёд-1» или «Назад» выдаёт водителю командир!

Следует команда «Вперёд-1». Водитель направляет штурвал управления от себя на одно деление, нажимает кнопку на его торце, и в космос полетела команда на движение вперёд. Историческое событие произошло в 9 ч 27 мин 07 с московского времени. Все замерли и затаили дыхание с неимоверным напряжением, которое ослабло только после поступившего сообщения бортинженера: «Есть движение!». В этот момент медики зафиксировали у Геннадия частоту пульса до 140 ударов в минуту. Но Геннадий провёл операцию спокойно, безукоризненно и красиво. Движение проходило в старт-стопном режиме, но команда «Стоп» тем не менее, в определённое время была продублирована водителем. Луноход спустился на поверхность Луны, прошёл положенные 20 м и остановился, и только тогда включили курсовую телекамеру и убедились, что всё в порядке.

Геннадий всматривается в пришедшее на ВКУ его пульта изображение и докладывает командиру: «Вижу лунную поверхность, поверхность - ровная, есть небольшие камни. Решение: вперёд пять метров».

Командир Николай Ерёменко так вспоминал о первом сеансе с луноходом:

«Когда «Луна-17» благополучно совершила посадку, после раздавшихся аплодисментов и многочисленных поздравлений, к нам подошёл Бабакин и спросил:

- Братцы, вы готовы?

- Так точно, - сдерживая волнение, отрапортовал я.

- Тогда, «по коням»!

Мы заступили на первую в истории космонавтики такую необычную вахту. Полученные с помощью фототелевизионных камер панорамы приблизили к нам далёкую и загадочную поверхность Луны. Она простиралась впереди и сзади лунохода, относительно ровная, очень похожая на один из участков нашего лунодрома, десятки раз переезженный нами. Георгий Николаевич был сосредоточен и молчалив. Штурманская группа, возглавляемая Непоклоновым, предложила вариант схода - вперёд. Я посмотрел на Бабакина, будто спрашивая его разрешения, а потом произнес: «Сход - вперёд!».

«Первая, вперёд!», - скомандовал я.

Послушный воле человека - водителя Латыпова, луноход двинулся вниз по трапам...

- Луноход коснулся поверхности Земли! - разнёсся по ГГС левитановский голос бортинженера. Он тоже волновался. Конечно же, поверхности... Луны.

«Луноход-1» начал отпечатывать свою первую колею по лунной поверхности, удалившись от посадочного устройства на двадцать метров».

Движение лунохода проходило в старт-стопном режиме, но команда «Стоп», тем не менее, дублировалась водителем через определённое время. Так были пройдены первые двадцать метров.

«Выдать вторую серию по программе!» - звучит по ГГС голос командира экипажа Н.Еременко. Команды выдаёт оператор КРЛ и, получив с борта лунохода «квитанцию», докладывает по ГГС об их прохождении, а бортинженер - исполнении.

Бортинженеры Л.Я. Мосензов и А.Е. Кожевников, оперативно анализируя получаемую с задержкой в 4,1 с телеметрическую информацию, доложили результаты выполнения этих команд:

«Есть вращение привода панели солнечной батареи! Панель открывается».

«Панель полностью открыта, встала на замок».

«Температура в отсеке лунохода 18 градусов».

«Температура колёс - минимальная минус 5, максимальная плюс 60».

«Токи колёс - в норме».

После выдачи команды на включение ПрОП для измерения физикомеханических свойств лунного грунта в месте стоянки приходит сообщение от бортинженера: «Есть ход штампа... Есть усилия на штампе... Есть вращение ... Ход штампа вверх... Штамп в исходном положении», «По результатам пенетрирования - движение не ограничено».

Командир принимает решение: «Первая, вперёд пять метров!». Снова - вперёд, удаляясь от посадочной ступени. «Направо - 20» - и следует первый поворот на месте, затем - вперёд, ещё раз «Направо-20» и «Стоп». Включается правый боковой телефотометр, и на снимке появляется посадочная ступень «Луны-17».

Рис. 59. Первая фотопанорама, переданная луноходом после схода с посадочной ступени «Луны-17»

Теперь надо выйти на ровную площадку и развернуть луноход так, чтобы он «смотрел» на Солнце. Такой манёвр необходим для пополнения запаса электроэнергии в аккумуляторах. Задание было выполнено, после чего ещё раз сняли фотопанораму, на которой все увидели созданную советским луноходом первую колею на Луне.

Рис. 60. Первая колея на Луне

Слева виден прибор - определитель лунной вертикали, правее - фрагмент посадочной ступени, от которой ведут следы лунохода. Солнце находится слева и сзади лунохода, его лучи падают на поверхность под довольно большим углом. Поэтому тени короткие и пологие формы рельефа слабо различимы.

После сеанса, который закончился в 10 ч 37 мин, в конференц-зале было назначено заседание оперативно-технического руководства (ОТР), в котором приняли участие члены ГК, ГОГУ, конструкторы, руководители различных служб Центра, селенологи, члены экипажа лунохода. В дальнейшем это стало традицией.

Итоговые совещания ОТР Георгий Николаевич обычно вёл сам. Анализировалась работа в минувшем сеансе, уточнялась программа на очередной. Часто возникали споры. Селенологи требовали одно, геохимики и физики - другое, конструкторы шасси - третье. Арбитром, как обычно, вынужден быть Георгий Николаевич. И, как всегда, он поражал своей эрудицией, глубоким знанием и геологии Луны, и физики космических частиц, и методики экспериментов, и систем лунохода. Его доводы были всегда аргументированы.

В первый лунный день каждый сеанс связи давал новые эмоции. Один из конструкторов лунохода Феликс Шпак выразил их такими стихотворными строками:

Но эмоции эмоциями, а работа продолжалась. Тщательно изучали все данные телеметрии по состоянию самоходного аппарата, скрупулёзно рассматривали телепанорамы, по нескольку раз прогоняли в записи все видеокадры.

В 16 ч 00 мин состоялся девятиминутный телеметрический сеанс связи. Проверено состояние систем, элементов конструкции лунохода и научных приборов. Для П.С. Сологуба, Игоря Фёдорова и меня это было волнующее событие - первая встреча с Луной. Наверное, оно сказалось при отправлении поздравительной телеграммы по случаю дня рождения 18 ноября моей жены. В тексте были такие слова: «...дарю тебе мой первый след на Луне». Каково?! Но, ещё не уходя с почтового отделения, осознал свой порыв, вернулся и убрал слова «на Луне». Телеграмму получили и, как потом мне сказали, не понимали, где я «наследил».

Рис. 61. Поздравительная телеграмма

В 21 ч 30 мин с «Луноходом-1» вновь установлена связь. В этом сеансе 103, кроме приема телеметрической информации, были приняты и телефотопанорамы окружающей местности.

В конференц-зале присутствуют прибывшие на КИП-10 академики М.В. Келдыш, М.Д. Миллионщиков, А.П. Виноградов, М.С. Рязанский, лётчик-космонавт СССР В.Ф. Быковский и др.

На переднем плане слева направо: академики М.С. Рязанский, М.В. Келдыш, М.Д. Миллионщиков, А.П. Виноградов и Г.Н. Бабакин

Вместе с ними прибыли журналисты и фотокорреспонденты В. Губарев («Комсомольская правда»), Б. Коновалов и Г. Остроумов («Известия»), Д. Дмитриев (ТАСС), В. Смирнов и Н. Акимов («Правда»), Л. Нечаюк («Красная звезда»), В. Головачёв («Труд»), Г. Кудрявцева («Социалистическая индустрия») и др. Профессиональное мастерство, острый глаз, точные определения помогали им в своих публикациях достоверно отразить те или иные события, свидетелями которых они стали. Однако принадлежность членов экипажа к Вооруженным Силам почти на два десятилетия обрекла их на безымянность. И журналисты вынуждены были называть участников этого уникального эксперимента либо по их профессии, иногда - по имени-отчеству или имени, а когда - и сотрудниками мифических НИИ.

Лётчик-космонавт СССР Валерий Фёдорович Быковский

В 23 часа начался сеанс 104. Места за пультами занял расчет экипажа в составе: И.Л. Федоров (командир), В.Г. Довгань (водитель), H.H. Козлитин (оператор ОНА), В.Г. Самаль (штурман) и А.Е. Кожевников (бортинженер). Рядом с ними находились члены другого экипажа («горячий резерв») Н.М. Еременко, Г.Г. Латыпов, В.М. Сапранов, К.К. Давидовский и Л.Я. Мосензов, готовые в необходимый момент прийти на выручку. Недалеко от пульта водителя расположился и В.Ф. Быковский, очень заинтересованно наблюдавший за моими действиями.

Сеанс начался. Трасса проходила по относительно ровной поверхности, имевшей впадины и возвышения с углами наклона до 10 градусов. На пути встречались камни и кратеры небольшого размера, а также невысокая гряда, которые были преодолены. На различных участках провели измерения физико-механических свойств грунта и параметров проходимости шасси.

Пункт управления луноходом. Справа налево: И.Л. Фёдоров, В.Г. Довгань,H.H. Козлитин, В.Г. Самаль

Хочу поделиться и личным восприятием момента при выдаче первых команд на движение. Когда на экране появилось изображение лунной поверхности, я решил оценить обстановку по предъявленному в режиме 20 с одному кадру. И хотя я получил от Геннадия его впечатления о первом сеансе вождения и, как я думал, будет так же, как на лунодроме, волнение всё-таки сказалось. Я дождался прихода повторного кадра и тогда стал докладывать оценку обстановки. В процессе доклада улеглось и волнение. Тем более, что Геннадий находился рядом, как резервный водитель оказывая моральную поддержку. А дальше пошло, как на тренировках. Кстати, «картинка» была более чёткой и контрастной за счёт хорошего солнечного освещения. Работал в старт-стопном режиме движения, сосредоточился на восприятии и анализе телевизионного изображения. Параллельно с этим с помощью стрелочных индикаторов контролировал крен и дифферент лунохода, следил за изменением его курсовых характеристик. Впервые увидел, как изменяется на экране линия лунного горизонта при различных значениях дифферента, что позволяло приближённо следить за величиной крена лунохода. Прислушивался, конечно, и к докладам бортинженера Алика Кожевникова, который по громкой радиосвязи сообщал о давлении и температуре внутри приборного отсека и о других параметрах, характеризующих состояние лунохода. Он же иногда информировал нас о крене и дифференте. Об оценке обстановки и принимаемом решении докладывал командиру Игорю Фёдорову и ждал его разрешения. Я был так поглощён своей работой, что иногда чувствовал себя, как будто нахожусь на Луне. И единственное, что меня возвращало к реальности, это обязанность постоянного и непрерывного доклада. Было ощущение, будто я всё время разговаривал с собой или я разговаривал с луноходом.

Надо отметить, что экипаж практически всю информацию, необходимую для управления луноходом, воспринимает опосредованно. Лишь плоскостное изображение лунного рельефа на телевизионном экране вносит элемент непосредственности. При этом водитель и командир могут оценить характер и величину препятствий на пути лунохода и расстояния до них. К тому же, в сеансах движения текущие восприятия водителя постоянно дополняются его оперативной памятью. Выполняя те или иные манёвры, мы анализировали не только взаиморасположение видимых на телеэкране образований лунной поверхности, но и тех препятствий (кратеров, камней), которые в данный момент уже были вне зоны нашей видимости, но ранее полученная информация прочно хранилась в памяти.

В этом сеансе отрабатывались методы управления движением лунохода, вёлся панорамный обзор местности и её характерных участков, а также запланированные научные эксперименты.

При выполнении команды «Поворот 20» бортинженер доложил о повышенных значениях энергопотребления мотор-колёсами. Командир запросил разработчиков шасси о возможных причинах сложившейся ситуации.

«Это вызвано тем, - пояснил энергетик, - что грунт очень тяжёлый, и колёса испытывают повышенное сопротивление».

Однако впоследствии при более внимательном изучении информации специалисты установили, что все восемь мотор-колёс оказались заблокированными, т.е. были включёнными не только при стоянке, но и в процессе движения. А это могло, как минимум, привести к существенному снижению проходимости "Лунохода-1", а в худшем случае - к полной потере подвижности.

М.И. Маленков^[19]причину сбоя работы блока автоматики шасси описывает так:

«Действительно тормоза оказались заблокированными потому, что сгорели обмотки электромагнитов. Но они не могли не сгореть, они выдерживают ток в 2А только в течение 0,5 секунд. Спустя это время, БАШ должен был автоматически дать команду на переключение обмоток таким образом, чтобы ток снизился в 40 раз. При токе 0,05А обмотки не перегревались в течение неограниченного времени. Так вот этой автоматической команды (без участия Земли) не было. Виноваты не электромагниты, а схема управления их работой».

Но, учитывая факторы риска и недостаточность достоверных данных о внеземных условиях эксплуатации, конструкторы-разработчики шасси заложили в электромеханический привод мотор-колёс солидный резерв по крутящему моменту. Именно благодаря этому "Луноход-1" практически не «замечал» дополнительной нагрузки - тормозного момента. Только при преодолении подъёмов свыше 10-15 градусов ток электродвигателей кормовых, наиболее загруженных колёс превышал номинальное значение.

Таким образом, практически единственным отрицательным следствием отказа разблокировки тормозов, при движении на первой скорости, явилось повышенное энергопотребление.

Назавтра все газеты Советского Союза и зарубежная печать опубликовали сообщение ТАСС, где, в частности, говорилось:

«Передвижение по Луне самоходного аппарата осуществляется с помощью восьмиколёсного шасси... Управление движением «Лунохода-1» производится из Центра дальней космической связи с использованием телевизионной информации о положении аппарата и характере рельефа окружающей лунной поверхности...».

А где же люди? Поэтому на очередном заседании ОТР обсуждался и новый текст сообщения ТАСС, вносились различные предложения и коррективы. Как нам потом сказали спецкоры центральных газет, надо было решить, как уйти от того, что управление луноходом осуществляется военными. Вот в чём была «опасность»! И Т.Н. Бабакин убедил генерал-лейтенанта Г.А. Тюлина в необходимости внести корректировку. Впрочем, вполне возможно, он и не убеждал коллегу, так как оба были выдающимися учёными, единомышленниками и большими друзьями.

Уже в следующем сообщении ТАСС отмечалось, что в процессе работы решалась «отработка метода управления самоходным автоматическим аппаратом... Система телевизионного наблюдения и радиотелеметрии позволили операторам, осуществляющим управление луноходом из Центра дальней космической связи, уверенно вести самоходный аппарат по маршруту, контролировать прохождение препятствий и следить за состоянием бортовых систем». А 11 декабря в сообщении ТАСС впервые прозвучало, что «... под управлением экипажа луноход совершал манёвры, обходя естественные лунные препятствия».

Так была дана «отмашка». И газета «Правда» в репортаже В. Смирнова сообщила, что «20 ноября незадолго до сеанса связи руководитель группы управления познакомил нас с экипажем лунохода. Это молодые, подтянутые ребята в синих элегантных костюмах спортивного покроя со значками на отворотах рубашек: рубиновые пятиугольники с рельефными буквами «СССР».

Рис. 62. Талисман экипажа

А их история такова. В день приезда на симферопольском железнодорожном вокзале, где нас встречали наши счастливые товарищи, в киоске «Союзпечать» я увидел значки, выполненные по форме пятиконечного вымпела, с надписью «СССР» на алом фоне. Похожие вымпелы были доставлены на Луну 24 сентября 1959 г. «Луной-2». В те времена космическая тематика была на пике. Я их все и купил. С разрешения Георгия Николаевича эти значки прикрепили на костюмы членов экипажа. С этим уникальным талисманом мы проработали со второго сеанса связи с луноходом и до завершения беспрецедентного путешествия первой в истории космонавтики советской передвижной научной лаборатории «Луноход-1».

Ровно в полночь 20 ноября начался сеанс №106.

Его программа: движение лунохода и выполнение научно-технических экспериментов. На отдельных участках поверхности дифферент достигал 14 градусов, а небольшие углубления скрадывались из-за условий освещенности, т.к. в это время Солнце стояло достаточно высоко, и теней практически не было. Тем не менее, встреченный по пути глубокий кратер был успешно обойдён. Как заметил на совещании ОТР Т.Н. Бабакин, от экипажа «потребовалось незаурядное «чувство Луны», быстрота, реакция, выдержка и мужество».

В этом же сеансе в 2 ч 15 мин на борт лунохода я выдал команду «Вторая скорость». Этот момент учёные и конструкторы ждали и готовились к нему особенно тщательно. Однако «чудо» не произошло. Мы не увидели на стрелочных приборах увеличение вдвое скоростного режима, а, по докладу бортинженера, токи мотор-колёс стали предельно допустимыми. Сразу же была выдана команда «Стоп» (причём, одновременно прозвучала команда от И.Л. Фёдорова). В дальнейшем команда «Вторая скорость» не применялась.

Между тем в беседе с корреспондентом ТАСС Г.А. Тюлин подчеркнул, что применение повышенной скорости существенно расширяет возможности советского лунохода (что и показал опыт эксплуатации «Лунохода-2» в 1973 г.).

Накопленный опыт вождения луноходом в реальных условиях раскрыл ещё одну сторону процесса управления - время работы расчётом экипажа ограничили всего двумя часами, потому что после этого времени трудоспособность всех членов экипажа резко снижалась, а реакция, так нужная в условиях передвижения по низменной местности, замедлялась. Эти чисто физиологические особенности членов экипажа в процессе сеанса контролировались медицинской бригадой и, в первую очередь, конечно, водителя, который отныне «правил» луноходом под «недремлющим оком» стражей здоровья.

Сеанс продолжался 4 ч 40 мин. Впервые через два часа работы была проведена смена расчётов экипажа.

В этом сеансе было преодолено 82 м, а удаление от ПС составило 125 м. К утру 21 ноября «Луноход-1» находился на Луне 100 ч.

22 ноября готовился заключительный сеанс с луноходом в первом лунном дне. Утром участники эксперимента собрались на ПУЛе. Здесь - Г.А. Тюлин, Г.Н. Бабакин, группа управления и экипаж лунохода. Разрабатывается тактика обеспечения установки лунохода на заранее выбранную площадку для его ночёвки. Начинает работу расчёт экипажа Н.М. Ерёменко. В предыдущих сеансах водителями были Г.Г. Латыпов и я. Но есть ещё и резерв - это В.И. Чубукин, который прошёл весь курс подготовки на водителя лунохода. Все понимают и, конечно, прежде всего, сам Василий о желании оставить «свой след» на Луне. Накануне члены экипажа обсуждали сложившуюся ситуацию и решили обратиться к Георгию Николаевичу с просьбой о включении В.И. Чубукина в этот экипаж водителем. И Георгий Николаевич, понимая чувства человека, который так долго готовился вместе со всеми, принял положительное решение.

Из воспоминаний В.И. Чубукина: «Вечером 16 ноября состоялось экстренное заседание Главной оперативной группы управления (ГОГУ), на котором обсуждался порядок дальнейших действий, хотя все они были расписаны заранее. Медики высказали своё мнение по кандидатурам водителей, подчеркнув, что у Чубукина есть небольшой дефект слуха. Это стало неожиданностью для меня, ведь до этого ходили слухи, что быть мне чуть ли не первым водителем. Так я оказался на скамейке запасных. Поначалу было обидно, но работы хватило всем. Заканчивался первый лунный день. Перед заключительным сеансом мы с Чвиковым пришли на пункт управления луноходом. Решили вхолостую проиграть все действия экипажа по уходу лунохода в ночь. На место водителя сел я, Ерёменко - на командирский мостик. Чвиков осуществлял общее руководство. Проиграли программу сеанса, без включения приёмопередающих устройств НИП, всё прошло без замечаний» [42].

Начинался сеанс связи с луноходом. Рядом с В.И. Чубукиным расположился Г.Г. Латыпов, а я занял рабочее место В.И. Чубукина - вести «Бортовой журнал». В нём появилась запись: «Сеанс №108».

Одна за другой проходят команды. Земля запрашивает, борт - отвечает. Серией строго дозированных движений и поворотов луноход был ориентирован с таким расчётом, чтобы во второй лунный день панель солнечной батареи смогла находиться под лучами восходящего Солнца. Место для ночлега выбрали удачно. Георгий Николаевич внимательно всматривается на изображение на мониторе.

- Что это там слева? Камень? Ходим аккуратно, чтоб обойти препятствие...

Водитель и командир оценивают обстановку. Ещё манёвры: повороты, остановки, движение...

- Крен - плюс два, дифферент - ноль. - Это доклад бортинженера Л.Я. Мосензова.

- Ровнее ровного местечко выбрали, - комментирует Георгий Николаевич. - Хорошо!

В этом сеансе луноход прошёл 17,5 м. За время движения в первом лунном дне было пройдено 197 м.

Сеанс №108. Справа налево: Н.М. Ерёменко, В. Г. Самаль, В. К Чубукин, К.К. Давыдовский и В.М. Сапранов

По громкоговорящей связи объявили время начала заключительного заседания ОТР первого лунного дня.

Первому предоставили слово научному руководителю оперативной группы АН СССР Б.В. Непоклонову, который доложил о проведённых исследованиях по трассе движения лунохода, в том числе полученных физико-механических характеристик и химическом составе лунного грунта. Предварительная обработка полученной информации показала, что лунный грунт напоминает вулканический песок.

Затем выступил руководитель группы учёных-селенологов А.Т. Базилевский. Анализируя место посадки лунохода, он отметил: оно оказалось достаточно ровным, лунных образований, видимых с наземных обсерваторий, нет.

Станция совершила посадку приблизительно в 15 м от кромки кратера диаметром около 200 м. Вблизи находилась россыпь камней, связанных с кратером. Вдали просматривалась возвышенность. После того, как луноход начал движение, видимость ухудшилась. Аппарат спустился в центр кратера, проехал дальше и достиг противоположного края кратера, который, судя по всему, имеет черты, характерные для подобных образований в районе экваториальных морей.

По мнению руководителя медицинской бригады ИМБП полковника медицинской службы Ю.А. Петрова, «...необходимо учитывать работу операторов в необычных сложных условиях. Значительна моральная ответственность операторов, в чьих руках находится судьба огромного труда большого коллектива конструкторов и учёных: достаточно допустить одну грубую ошибку в технике управления луноходом, чтобы программа грандиозного эксперимента оказалась не выполненной. Эту нагрузку на нервы, сердце и мозговой центр трудно даже сравнивать с чем-то в наземных условиях - даже с разминированием».

Чтобы знать состояние экипажа, по словам медика, перед началом сеанса, в ходе его и по окончании у всех членов экипажа, а у командира, водителя и оператора ОНА - на всех сеансах связи с луноходом проводилась экспресс-диагностика физического и психологического состояния. И вот результаты: «В наиболее ответственные моменты управления (во время схода лунохода с посадочной ступени, при выдаче радиокоманды на начало движения, в моменты прохождения через кратеры и др.) выявлено резкое эмоциональное напряжение водителя, сопровождавшееся увеличением частоты сердечных сокращений до 130-135 ударов в минуту с задержкой дыхания на 15-20 с. Такая степень эмоционального напряжения бывает у лётчиков, когда они ведут на посадку пассажирский лайнер в сложных метеорологических условиях».

Позднее, подводя итоги медицинских наблюдений, Ю.А. Петров писал: «Вместе с тем, было бы большим заблуждением считать, что все члены экипажа на одно лицо.

Перед нами два командира (Н.М. Ерёменко и И.Л. Фёдоров-авт.). Оба они отлично знают своё дело, прекрасно справляются с задачами руководства экипажем во время сеансов движения. Но их, если так можно выразиться, психологические портреты глубоко различны. Это ярко проявляется во время оперативной работы.

Один из них по складу своего темперамента холерик, бурно реагирующий на события, с которыми сталкивается в повседневной жизни и во время работы. Наряду с этим, его можно считать образцом собранности, выдержки и корректности. Он изнутри горит пламенем своих эмоций. Во время сеанса связи с луноходом при передаче команд в его интонации отчётливо чувствуется собственная собранность, призыв к вниманию, предостережение от расслабленности, напоминание о серьёзности выполняемых операций.

Если мы обратимся к записям частоты его сердечных сокращений, которые производились во время управления луноходом, то отметим рекордное количество эмоциональных вспышек как по частоте и продолжительности, так и по их глубине. В первый день своей работы он в одной из ситуаций дал кратковременный «всплеск» до 135 уд/мин. Однако во всех усложнённых эпизодах самообладание не покидало командира и все обязанности по руководству экипажем были выполнены уверенно и четко.

Другой командир отличается уравновешенностью и спокойствием. Есть основания говорить о флегматическом темпераменте. В интонации его команд звучит: «Всё идёт хорошо, волноваться не надо, не забывайте выполнять свои обязанности». При всём этом он не лишён переживаний и в сложных ситуациях даёт эмоциональные вспышки. Так, это можно было зафиксировать при попадании лунохода в большой кратер с крутыми склонами, при съезде лунохода по трапам с посадочной ступени. Но эти эмоциональные всплески невелики по размаху (пульс в пределах 110 уд/мин) и появляются довольно редко.

Теперь о водителях лунохода (Г.Г. Латыпов и В.Г. Довгань - авт.). Здесь также любопытная картина с точки зрения оценки их темперамента.

Так, один из них выраженный сангвиник. На работе и в обыденной жизни он живой, общительный, не любит медленного развития событий. У него довольно быстрая смена настроений. При докладе оцениваемой обстановки в процессе движения лунохода телевизионные картинки анализирует быстро, свои выводы формулирует, как правило, однозначно и решительно. Эмоциональные всплески, по данным регистрации пульса, редки и незначительны по величине.

Другой водитель по темпераменту меланхолик. Он, так же как и его коллега, отлично знает луноход и прекрасно владеет техникой дистанционного управления. Но он постоянно помнит, что телевизионная картинка, изображающая поверхность Луны перед луноходом, не всегда позволяет точно разобраться в деталях ситуации. Не покидает его мысль, что ошибаться при управлении луноходом в высшей степени нежелательно. Вот почему в его интонации есть еле уловимый оттенок сомнения.

Работа командиров и водителей показала, что успех её определяется не их темпераментом, а отличным знанием устройства системы, пониманием особенностей членов экипажа, собранностью и организованностью во время сеансов связи, быстротой и правильностью оценки поступающей информации, чёткостью подачи распоряжений и команд, выдержкой и самообладанием в трудных или осложнённых ситуациях» [43].

Оценивая работу экипажа, Г.Н. Бабакин заметил: «Машину по Луне водим хорошо... Но волнения, как всегда, конечно, были. Хотя и привычные уже операции выполнялись, но сердце иногда щемило. Правда, мы действуем очень осторожно. Это вполне естественно, ведь когда-то и трамвай и автомобиль были первыми. Теперь появилась первая лунная машина. Управлять ею трудно, я имею в виду водителей лунохода, мастерство которых ещё далеко до совершенства. Но первые шаги сделаны, а навыки даются практикой. Уверен, наши водители станут настоящими лунными «ассами».

В заключение Г.А. Тюлин, подводя итоги, выразил благодарность всем участникам за чёткую и слаженную работу.

Все понимают значимость для космонавтики событий первого лунного дня. Решили зафиксировать её фотографированием экипажа лунохода вместе с главными организаторами и руководителями этого уникального космического эксперимента. К кому обратиться с этим предложением, учитывая обстановку секретности? Конечно, к Георгию Николаевичу. Он принял это предложение и согласовал его с Г.А. Тюлиным. Эта уникальная фотография была размножена всего в 18-ти экземплярах и вручена каждому с дорогими и памятными для всех автографами.

Так появилась уникальная фотография, опубликованная в открытой печати только через 20 лет.

Члены Государственной комиссии с экипажем лунохода. Симферопольский ЦДКС, 22.11.1970 г. Справа налево (сидят): Г.Н. Бабакин, Г.А. Тюлин, A.A. Большой, В.П. Пантелеев, А.П. Романов, Н.И. Бугаев; стоят: В.Г. Самаль, Г.Г. Латыпов, В.И. Чубукин, А.К. Чвиков, И.Л. Фёдоров, Н.Я. Козлитин, Л.Я. Мосензов, К.К. Давидовский, Н.М. Ерёменко, В.М Сапранов, А.Е. Кожевников, В.Г. Довгань

Также было получено разрешение на фотографирование с В.Ф. Быковским и с создателями шасси лунохода

Симферопольский ЦДКС, лунодром, 22.11.1970 г.

Слева направо стоят: Г.Г. Латыпов, Н.М Ерёменко, Л.Я. Мосензов, В.И. Чубукин, В.Ф. Быковский, В.М Сапранов, В.Н. Пономаренко,В.Л Самаль, АЛ. Чвиков, И.Л. Фёдоров, А.П. Романов, К.К. Давидовский, Н.Я. Козлитин; сидят: А.Е. Кожевников и В.Г. Довгань

Создатели шасси лунохода с его экипажем.

Слева направо: Ю. Бойченко, Л. Мосензов, К. Давидовский, Б. Непоклонов, П. Сологуб, А Романов, В. Сапранов, В. Самаль, В. Довгань, Я. Ерёменко, Ф. Шпак, А Чвиков, Н. Козлитин,Л. Черепанова, Л. Поляков, В. Петрига, И. Фёдоров, А. Кожевников, В. Лубенко, Г. Латыпов, В. Чубукин

23 ноября в ЦДКС прибыл политический обозреватель Всесоюзного радио и Центрального телевидения Юрий Валерианович Фокин со своей съёмочной группой. Так появилось несколько передач о луноходе в его знаменитой программе «Время». Никто из членов Госкомиссии и ГОГУ, создателей лунохода в передачах участия не принимали. Исключение составили Б. Непоклонов, Ю. Петров и молодые учёные А. Базилевский, Г. Кочаров, Е. Чучков и др.

Прямой телерепортаж с лунодрома

Впервые в прямом эфире были показаны беседа Ю. Фокина с Н. Ерёменко и Г. Латыповым, а также репортаж с лунодрома с демонстрацией управления технологическим образцом и его возможностями по преодолению препятствий. Репортаж поручили вести мне. Конечно, наши фамилии и имена не назывались, ограничившись «командиром» и «водителем». Причём, всё это происходило при бдительном внимании со стороны старших начальников и представителей спецслужб, которые всегда находились рядом, но за кадром. По Центральному телевидению транслировалась и пресс-конференция, в которой принимали участие члены экипажа. А по радиостанции «Маяк» вёл профессиональные передачи о создателях лунохода и его экипаже Владимир Маркович Панарин. Он же организовал передачу «Концерт по заявкам экипажа лунохода», запись которого сохранилась до сих пор.

Перед пресс-конференцией с участниками работ с «Луноходом-1».

Слева направо: сидят - Ю.В. Фокин, Н.К Бугаев, А.П. Романов, В.Г. Довгань, Н.Я. Козлитин, А.Е. Кожевников, В.Г. Самаль;

стоят - И.Л. Фёдоров, оператор ТВ, В.К. Чубукин, Л.Я. Мосензов,К.К. Давидовский, В.М. Сапранов

24 ноября в Море Дождей на Луне наступила ночь. Целые две недели «Луноход-1» должен провести в жёстких условиях лунной ночи.

В этот же день газета «Известия» сообщала: «К исходу первого лунного дня у членов экипажа совершенно исчезла скованность, которая всё-таки давала себя знать раньше. Увереннее стали движения, даже доклады по циркулярной связи зазвучали как-то веселее, задорнее. Настолько чётко и слаженно действуют люди в ярко-синих костюмах - немногочисленные пока представители, пожалуй, самой молодой в мире профессии».

5 и 6 декабря Крымская астрофизическая обсерватория АН СССР впервые провела эксперименты по лазерной локации лунной поверхности в районе стоянки лунохода. Наземной аппаратурой были посланы в сторону Луны и зарегистрированы чёткие отражённые сигналы от установленного на луноходе лазерного отражателя, изготовленного французскими специалистами.

Работа экипажа заключалась не только в телеуправлении движением лунохода, но и в подготовке каждого сеанса связи с ним. Совместно с группой управления составлялась программа сеанса, определялась последовательность планируемых научных исследований, расписывались команды для дежурных смен командной радиолинии. А за один сеанс проходило несколько сот команд! К тому же во время движения лунохода мог появиться интересный объект для наблюдений, и надо было изменять сеанс так, чтобы учёные получили максимум информации. После сеанса работа экипажа продолжалась: анализировали фототелевизионные панорамы, уточняли маршрут, определяли направление дальнейшего движения. Как обычно, участвовали в совещаниях ОТР.

8 декабря в районе Моря Дождей наступил лунный день, и «Луноход-1» начинал новый этап активной работы.

До этого он находился в неподвижном положении, но приборы и системы продолжали функционировать. За этот период проведено три телеметрических сеанса радиосвязи, в ходе которых была получена информация, свидетельствующая о нормальных режимах, состоянии и функционировании всех его систем.

9 декабря с луноходом был проведён сеанс радиосвязи длительностью около одного часа, во время которого выполнялись операции по подготовке к новому этапу работы.

Сеанс «пробуждения» был назначен на 17 ч 05 мин 9 декабря. На борту лунохода есть специальные датчики, чутко реагирующие на свет и тепло Солнца. Им подчинены контрольные радиосредства лунохода.

Датчики точно среагировали на восход Солнца. Начался он с подробного «опроса» различных систем лунохода. В течение часа сложный комплекс вычислительной техники сообщал о состоянии приборов, агрегатов и устройств «Лунохода-1».

Рис. 63. Уголковый отражатель

Наиболее важной операцией этого сеанса было раскрытие панели солнечной батареи.

Наконец, наступает долгожданный миг: «Серию команд на раскрытие панели выдать!» - прозвучал по залам Центра спокойный голос командира экипажа И.Л. Фёдорова.

И вскоре доклад бортинженера А. Кожевникова: «Привод включён, панель открывается... Угол раскрытия соответствует программе и равен 116 градусам... Началась подзарядка бортовых аккумуляторов... Ток заряда - в норме».

Панель солнечной батареи была открыта и установлена относительно Солнца в положение, обеспечивающее получение максимального зарядного тока для восполнения запаса электроэнергии аккумуляторной батареи. Согласно расчётам, это происходит в первые двое земных суток лунного дня. В это время движение лунохода планировать в сеансах не рекомендовано. Значит, всё хорошо. Сеанс окончен. Когда бортовые аккумуляторы запасут достаточно энергии, луноход будет способен двинуться в путь.

10 декабря начался сеанс №202. Включаются телекамеры панорамного обзора. Проверки закончены, пора в путь.

- Первая, вперёд! - произносит Н.М. Ерёменко. Его расчёту сегодня вновь доверили сделать первые «шаги» после лунной ночи.

На месте водителя - Г.Г. Латыпов.

А рядом с ним расположился Виктор Васильевич Горбатко, лётчик-космонавт СССР, прибывший в ЦДКС для ознакомления с работой экипажа. Он входил (как и В.Ф. Быковский) в состав пилотируемой экспедиции на Луну.

Лётчик-космонавт СССР Виктор Васильевич Горбатко

Начался сеанс движения лунохода. Через какое-то время на расстоянии пяти метров от него появился кратер диаметром около 16 м. Так оценил его водитель и принял решение продолжать движение по курсу.

И вдруг стрелочные приборы показали, что луноход начал резко крениться. Бортинженер Л.Я. Мосензов доложил, что сработала защита по току, луноход остановился. Крен достиг 27 градусов, а дифферент - 15. Внутренний склон кратера оказался круче, чем можно было предположить визуально. Вдобавок грунт здесь оказался пониженной прочности, отчего увеличилось буксование колёс. Попытка преодолеть коварный кратер, так сказать, прямой атакой могла лишь усугубить положение.

Рис. 64. Вход (колея справа) и выход (колея посредине) лунохода из кратера

Это было подтверждено панорамой, переданной камерой бокового обзора левого борта.

После сеанса Г.Г. Латыпов поделился, о чём он думал в сложившейся нештатной ситуации:

«Я рассчитывал пройти участок длиной около пяти метров. Впереди показался кратер, диаметр которого я оценил примерно в шестнадцать метров. Условия освещённости и работы телекамер были таковы, что определить глубину кратера было очень трудно. Решил продолжать движение в прежнем темпе, не меняя направления. Но вот телеметрия сообщает, что крен достиг 27 градусов, а дифферент -15 градусов. Выдал команду «Стоп». Посоветовались, решили попробовать дать задний ход. Не получается. И тогда я предложил вариант выхода из кратера. Моё предложение, поддержанное экипажем, долгое время (как мне показалось) обсуждалось в группе управления».

Рассказывает штурман К.К. Давидовский:

«Первый раз мы въехали в кратер, случайно, неожиданно для всех. И мы немножко растерялись, поиск нужного решения затянулся. Скрывать не буду, мы ощущали, как говорится, своими затылками дыхание особо нетерпеливых гостей, которых в нашу комнату набилось порядочно. Это нас тяготило, и думать стало крайне трудно. Не поймите, что я против советов вообще. Грамотный, поданный вовремя совет, конечно же, облегчает жизнь. Но тут особый случай. Почти каждый, ну через одного, двух, имеет автомобиль, и опыт вождения у многих немалый. И каждый считает себя вправе давать советы, считая его, конечно, правильнее, чем совет товарища. И получается, что один говорит: «Давай вперёд», другой: «Сначала развернись», а третий... Слушаешь их, голова кругом идёт, сосредоточиться невозможно, да и замечания этим людям не сделаешь. Советы-то их от души. Искренние. И тогда Георгий Николаевич, который всё время молчал и только слушал, вдруг сказал: «Прошу всех выйти из помещения. Да - да, - подтвердил своё решение, заметив, что кое-кто не тронулся даже с места, посчитав, видимо, что его это не касается. Всех без исключения... Я тоже уйду. Экипаж подготовлен хорошо, и не доверять ему, у нас нет оснований. Он справится сам, а произойдёт это часом позже или раньше, не принципиально. Прошу!» Он слегка обнял за талию последнего, кто ещё оставался в комнате, пропустил его вперёд себя и вышел, плотно притворив за собой дверь».

Н.М. Ерёменко (а именно командир обязан принимать окончательное решение) выслушал предложения практически всех членов экипажа и конечно, научного руководителя Б.В. Непоклонова. Обсуждение длилось недолго, сказалось и знание техники, и приобретённый опыт, и уверенность в положительном исходе. А решение такое: закрыть панель солнечной батареи, чтобы не зацепить реголит (к тому же смещается центр тяжести лунохода); выключить защиту по току; выдать команды «Поднять 9-е колесо», «Налево» и «Поворот 20»; оценить обстановку и, в случае уменьшения углов крена и дифферента, выдать команду «Назад» для выхода из кратера. Командир предложил группе управления это решение. Специалисты ВНИИ - 100 П.С. Сологуб, В.В. Громов, Ф.П. Китляш, А.Ф. Соловьёв, и другие его одобрили. В эфир пошли новые команды на манёвр. С предельной осторожностью луноход был развёрнут на месте так, что встал вдоль склона и затем медленно, но уверенно вышел из кратера. Манёвр выполнен был исключительно точно.

Г.Г. Латыпов продолжил:

«В зале тихо - тихо. Выдаю команды «Налево» и «20». Смотрю на приборы. Стрелки показывают: крен - 12, дифферент - 8. Вот теперь надо сообщить движение назад. Выдаю команду, а такое чувство, будто сам сижу в луноходе и чувствую, как он не спеша выбирается из кратера и преспокойно продолжает движение. В общем-то, я был уверен в луноходе, но всё же, конечно, немного поволновался. Кстати, глубина кратера оказалась не очень большая - два метра. Но склоны оказались довольно крутые, а грунт очень рыхлый и слабо связанный».

В течение этого сеанса, который продолжался девять часов, было пройдено 244 м.

На заседании ОТР Георгий Николаевич так оценил работу экипажа в сеансе: «На Луне много неизвестного, в будущем возможны положения и потруднее. Экипаж вёл себя хладнокровно. Кстати, они первые предложили вариант выхода из кратера. После этого были опрошены различные специалисты, суммированы имеющиеся мнения и выбран оптимальный вариант. Оказалось, что это - тот вариант, который предложил экипаж».

Руководитель ГОГУ полковник A.A. Большой так прокомментировал ситуацию: «Наши водители молоды, но опыт у них большой: луноход под их опекой прошёл по Земле, а теперь и по Луне не одну сотню метров. Они прекрасно знают машину и неудивительно, что предложенный ими план преодоления кратерабыл утверждён (правда, не без дискуссий) группой управления. Это, бесспорно, говорит о зрелости экипажа».

Своё мнение высказал и В.В. Горбатко. Высоко оценив действия экипажа и особенно Г.Г. Латыпова, он добавил, что сам бы хотел управлять луноходом, но лучше - на самой Луне.

В.В. Горбатко на ПУЛе.

Слева направо: H.H. Иванов, Н.И. Бугаев, П.С. Сологуб, В.В. Горбатко,P.M. Мэнн

А так об этом корреспондент ТАСС сообщал из Центра дальней космической связи: «Во втором лунном дне 10 декабря в 16 ч по московскому времени начался очередной сеанс радиоуправления автоматическим аппаратом «Луноход-1». В сеансе, продолжавшемся девять часов, впервые после лунной ночи осуществлялось движение лунохода. Под управлением экипажа луноход совершал манёвры, обходя естественные лунные препятствия. На пути движения лунохода встретился кратер диаметром 16 м и глубиной около 2 м. Аппарат спустился в кратер, затем поднялся вверх по его склону и вышел на ровную поверхность. Во время прохождения кратера крен лунохода достигал 27 градусов, а дифферент - 17 градусов». Коротко и без эмоций...

11 декабря в 17 ч начался сеанс №204, в котором проводилось маневрирование с целью управления луноходом на различных скоростях и объезда встречающихся препятствий. Во время кратковременных остановок проводились замеры прочности грунта, был выполнен ряд других научных экспериментов. Луноход прошёл 98м, а всего за время пребывания на Луне - более полукилометра...

12 декабря с 18 ч 00 мин по 22 ч 27 мин луноход прошёл 253 м.

- Можно сказать, - говорит заместитель руководителя ГОГУ В.П. Пантелеев, - что после своей первой ночёвки луноход работает на той скорости, которая была достигнута здесь, на лунодроме, во время наземных испытаний.

Очередной сеанс начался 13 декабря в 19 ч.

Для получения круговых панорам «Луноход-1" многократно маневрировал и временами осуществлял движение в обратном направлении. В частности, он приблизился к одному из кратеров, который вызвал большой интерес специалистов - селенологов.

Обсуждение программы сеанса движения (слева направо): Н.Я. Козлитин, В.Г. Довгань, И.Л. Фёдоров, Б.В. Непоклонов и В.И. Чубукин

Но вот изображение немного "смазалось" - вероятно, какие-то временные помехи.

- Ухудшилось качество "картинки". Ваше предложение? - говорит командир экипажа И.Фёдоров в микрофон, обращаясь к телеспециалистам.

- Одну секунду... надо переходить на другую камеру. Для этого нам потребуется несколько минут, - отвечает O.A. Зенкевич, представитель ВНИИ КП - разработчиков телевизионной системы.

- Хорошо. Переходим на боковую камеру лунохода. Сменить сетку...

Сетка - это прозрачная пластмассовая пластинка, которая крепится на

телеэкраны пульта водителя и командира экипажа. На ней нарисованы две прямые, сходящиеся за линией лунного горизонта. Они показывают, где пойдут колёса лунохода. По нанесённым на ней делениям «2», «4», «6», «8» определяют расстояния в метрах до препятствий и их размеры. Секторы обзора у телекамер различные, поэтому меняются и сетки на экранах.

Через несколько минут появилось очень чёткое контрастное изображение.

- Вот это "картинка"! - произносит И. Фёдоров. - Можно идти дальше. На борту всё в норме".

За время работы на Луне лаборатория прошла 825 м и находилась на расстоянии около 600 м от посадочной ступени.

С 14 по 16 декабря в соответствии с программой работы движение лунохода не предусматривалось, т.к. в середине лунного дня, когда Солнце стоит высоко (теней, практически, нет), сеансы движения не рекомендуются.

Этот сеанс почти целиком отведён науке. По предложению Г.Е. Кочарова решено включить аппаратуру «РИФМА». Её назначение: проведение экспресс-анализа для определения химического элементного состава лунного грунта в его естественном состоянии по маршруту лунохода. Датчики были настроены на основные породообразующие элементы: магний, алюминий, кремний, калий, кальций и железо. Метод и аппаратуру разработали в Ленинградском Физико-технологическом институте (ФТИ) им. А.Ф. Иоффе АН СССР [44].

По предложению академиков Б.П. Константинова и М.М. Бредова в 1966 г. приступили к созданию малогабаритной аппаратуры для экспресс-анализа химического состава лунного грунта. Работа была поручена группе сотрудников отдела, руководимой Грантом Егоровичем Кочаровым. В неё вошли С.В. Викторов, Г.В. Кирьян, В.О. Найдёнов, Г.Н. Кайдановский, Г.К. Матвеев, A.B. Блинов и др. Руководителем разработки радиотехнической части аппаратуры являлся В.В. Петров. Аппаратура записи многоканальной информации разработана В.И. Чесноковым. Обработка данных проводилась на ЭВМ «Минск-2» по программному обеспечению, разработанному Л.П. Кабиной. 1 августа 1968 г. в научном журнале «Доклады Академии наук СССР» была опубликована статья «К вопросу об анализе химического состава поверхности Луны прямыми методами».

В технической документации и научных публикациях использовалась аббревиатура «РИФМА» (рентгеновский изотопный флуоресцентный метод анализа)

В исследовательскую группу в Симферопольском ЦДКС входили Г.Е. Кочаров (научный руководитель) С.В. Викторов и Г.А. Кирьян.

Рис. 65. Схема эксперимента по определению химического элементного состава лунного грунта

Эксперимент начался. Сначала решили исследовать вал вокруг кратера, образованный из вещества, выброшенного с глубины нескольких метров. Значит, можно получить информацию не только от поверхностных, но и более глубоких слоёв Моря Дождей.

Чтобы разрыхлить грунт, который будет изучать «РИФМА», водитель совершил несколько манёвров: на месте несколько раз повернул луноход направо, потом - налево, отъехал и развернулся на 360 градусов. В этих местах и включалась научная аппаратура.

В ночь с 16 на 17 декабря состоялся очередной сеанс движения в юго-восточном направлении. Во время сеанса, который продолжался 3 ч 41 мин, луноходом пройдено 197 м. За весь же месяц работы, с 17 ноября, пройдено 1022 м. Есть первый километр!

20 декабря с 01 ч до 4 ч 26 мин состоялся очередной сеанс с луноходом.

В начале сеанса маршрут проходил по равнине со значительным количеством мелких кратеров.

В конце сеанса луноход спустился в кратер диаметром около 100 м. В его центре были получены панорамные изображения окружающей местности, на которых видны мелкие кратеры и остроугольные камни размерами до 20-30 см.

В течение сеанса пройдено 337 м. При этом неоднократно производились измерения физико-механических свойств лунного грунта. В частности, был исследован характер грунта на внутренних склонах и на дне кратера.

На панораме, переданной луноходом в конце сеанса 21 декабря, его "глазами" можно было увидеть свою родную планету - слегка ущерблённый диск на чёрном лунном небосводе, высоко над пустынным ландшафтом с одиноким камнем на переднем плане.

- Удаление от посадочной ступени один километр, - объявил штурман В.Г. Самаль,- пройдено 257 м.

Второй лунный день длился с 9 по 23 декабря. За это время было проведено 15 сеансов связи, выдано на борт лунохода более чем 3000 радиокоманд, пройдено 1522 м. Водители привыкли к необычным пейзажам, привыкли совершать сложные маневры, убедились, что лунный автомобиль послушно выполняет каждую их команду. И, что самое главное, мы приобрели опыт. Поэтому вполне естественно, что сеансы второго лунного дня были больше насыщены движением.

В пути луноход преодолел около 40 кратеров, и не просто преодолел, а исследовал их.

Задачи, которые ставились перед экипажем во втором лунном дне, были выполнены полностью [45, 46].

В период лунной ночи с 23 декабря 1970 г. по 7 января 1971 г. с луноходом было проведено три телеметрических сеанса связи.

Наступил новый, 1971-й г. Был взят некий тайм-аут, своего рода каникулы.

В ночь на 8 января началось выполнение программы третьего лунного дня.

Сеанс №303 начался в 17 часов 9 января традиционным приказом И. Фёдорова: «Выдать первую серию команд по программе!». Включена телекамера. После оценки обстановки водителем, командир даёт разрешение: «Первая, вперёд!». Луноход начал подниматься по склону кратера. Для получения дополнительной информации о физико-механических характеристиках грунта конструкторы внесли в программу сеанса движение лунохода по старой (уже проложенной) колее, что и было сделано экипажем.

Очередной сеанс начался 11 января в 22 ч 30 мин и продолжался пять часов и четыре минуты. Общая длина пути, пройденного за сеанс, составила 517 м.

На заседании ОТР 12 января было рассмотрено предложение ГОГУ, принятое Госкомиссией, изменить маршрут лунохода в третьем лунном дне. Перед экипажем поставлена задача: с использованием только навигационных средств (а не по старой колее) вернуть машину к посадочной ступени. Конечно, решение было неожиданным, хотя такой план уже обсуждался штурманской группой. Группа управления совместно с экипажем приступила к тщательному рассмотрению различных вариантов, чтобы выполнить задание в предельно сжатые сроки. Участники этого эксперимента понимали, что он проводится и в преддверии советской пилотируемой лунной экспедиции, и его цель - доставить транспортное средство к лунному кораблю - модулю.

Назавтра, 13 января в 19 ч 30 мин сеансом №307 начался эксперимент по решению навигационной задачи, впервые проводимый в мировой космонавтике - вернуться к исходной точке иным путём.

Вначале луноход двигался по поверхности, типичной для наиболее ровных участков лунных морей, а затем вошёл в зону с повышенным количеством кратеров диаметром от 3 до 30 м. Вот впереди кратер. Он кажется не очень глубоким, и водитель решает его пройти напрямую. Но луноход «клюнул» носом, сработала защита по току. «Стоп». Приборы показывают, что дифферент очень большой. Принимается решение: закрыть панель солнечной батареи, отключить защиту по току, поднять 9 колесо. «Первая, назад!» «Крен и дифферент уменьшаются, - докладывает бортинженер. - Близки нулю». Это видно и по приборам на пультах водителя и командира. Луноход вышел из кратера. Открыли панель, а затем, повернув влево, обошли кратер и продолжили движение.

В сеансе, который закончился в 1 ч 30 мин уже 14 января, бортовые системы и научная аппаратура работали нормально, пройдено 553 м, общее расстояние составило 2930 м.

После сеанса корреспондент ТАСС Д. Дмитриев спросил водителя: "Чем отличался первый километр от второго?"

Г.Г. Латыпов сказал, что «мы закончили второй курс "лунного университета". Навыки управления луноходом закрепились. Первый километр мы шли осторожно, особенно вначале, а теперь средняя скорость движения по Луне возросла. Мы ведём увереннее, но нужно постоянно помнить, что в Море Дождей коварных кратеров немало, и внимание не должно притупляться ни на минуту. Наши штурманы отлично ориентируются на поверхности, они прокладывают маршрут очень точно. В конце прошлого лунного дня мы сняли две астропанорамы для определения координат места нахождения "Лунохода-1". Расчётные данные практически не отличались от фактических. На командира экипажа падала большая нагрузка, ему приходилось часто повторять некоторые команды, хотя необходимости в этом не было. Я сказал бы, что экипажу стало легче работать, многие наши опасения оказались напрасными, а надежды оправдались. Хочу подчеркнуть, что методика управления луноходом постоянно совершенствуется и идёт творческий процесс, в котором принимают участие и члены экипажа, и учёные, и конструкторы».

В период с 14 по 15 января (период высокого солнцестояния) предусмотрено выполнение научных измерений.

В ночь с 16 на 17 января движение осуществлялось в северо-западном направлении по поверхности с большим количеством кратеров, затем луноход вышел в район с более ровным рельефом местности и приблизился (по данным штурманской группы) к трассе второго лунного дня. С большим волнением всматривались на телевизионные изображения все участники предстоящего события: встрече с лунной колеёй, проложенной в предыдущем лунном дне. И вскоре Геннадий доложил, что видит её. Подойдя к ней поближе, луноход развернули и сняли панораму, на которой отчётливо видны следы его колёс, оставленные более месяца назад.

Сеанс продолжался 2 ч 32 мин. Пройдено 254 м.

Рис. 66. Первый перекрёсток на Луне

18 января в очередном сеансе связи, проходившем с 0 ч 30 мин до 4 ч 45 мин, расчёт И.Л. Фёдорова приступил к осуществлению выхода лунохода к месту посадки "Луны-17".

В начале сеанса движения луноход пересёк старую колею, о чём я с нескрываемой радостью произнёс: «Есть первый перекрёсток на Луне!». Если до этого вывод в заданную точку мы выполняли маршрутным способом, то теперь луноход направили к посадочной ступени курсовым способом. Преодолев несколько кратеров диаметром более 20 м с крутизной склонов до 15 градусов, луноход остановился в 10 м от посадочной ступени.

В конце сеанса движения согласно программе включили телефотометры и получили панораму, на которой были чёткие изображения Земли и посадочной ступени.

Общее расстояние, пройденное луноходом, составило 3593 м.

Таким образом, эксперимент по оценке точности и надёжности навигационного комплекса, а также проверке методических принципов навигации и вождения лунохода, выполнен с высокой точностью. Ошибка исчислимого места «Лунохода-1» после выхода его к посадочной ступени составила 30 м.

Штурман В.Г. Самаль по просьбе корреспондентов поделился своими впечатлениями: «Решение навигационной задачи - вывод лунохода в заданную точку стал одним из интересных моментов в программе «Лунохода-1». Этой точкой, исключающей возможность ошибки, была выбрана посадочная платформа. В конце второго лунного дня мы ушли от неё более чем на полтора километра. В рамках поставленной задачи нужно было возвращаться к платформе, проложив новый путь, отличный от уже проторённой луноходом колеи. За семь сеансов движения мы успешно решили эту задачу. По расчётам, мы должны были взять влево и пересечь колею - и, действительно, вчера водитель увидел её, а сегодня сделал первый перекрёсток на Луне и подошёл к посадочной платформе».

Об этом, как всегда красочно, написал спецкор «Комсомольской правды» Владимир Губарев [47, 48].

Весь день руководитель научной группы Б.В. Непоклонов, группа управления и экипаж намечали на планшете дальнейшие действия. Предлагалось поближе подойти к посадочной ступени, сделать серию поворотов, чтобы сфотографировать её в разных ракурсах.

Обсуждение программы очередного сеанса.

Справа налево: Н.М. Ерёменко, Б.В. Непоклонов, Г.Г. Латыпов, В.И. Чубукин, В.М. Сапранов, В. Г. Самаль, К.К.Давыдовский

Конструкторы хотели получить как можно больше сведений о положении и состоянии посадочной ступени. Один из них внёс предложение запланировать получасовую стоянку лунохода, причём боком к Солнцу: при таком положении оно осветит блок обогрева - «печку» лунохода. А это крайне необходимо для того, чтобы определить, какое влияние оказывает Солнце на «режим сброса тепла».

Желание селенологов - осмотреть с помощью телекамер кратер, на валу которого разместилась ступень. Они просят, чтобы вертикальная панорама была доведена до «нуля», т.е. до самой ближней от телекамеры точки лунной поверхности, где-то под колесом лунохода. Их интересуют даже самые малые подробности микрорельефа: мелкие камешки, поры, бугорки. В то же время штурманам надо, чтобы на этой панораме «присутствовало» и Солнце.

Специалист по системе управления луноходом просит предусмотреть движение лунохода назад, хотя бы метра на два. Это нужно для проверки одного из элементов системы.

Наконец, программа очередного сеанса готова и представлена на утверждение руководителям ГОГУ.

Оператор по ГГС объявил о часовой готовности к сеансу.

Расчёт И.Л. Фёдорова занимает свои рабочие места. Луноход совершает запланированные манёвры. В поле зрения его телекамеры появляется посадочная ступень. Она всё ближе. Хорошо видны трапы по обеим сторонам. Теперь луноход почти рядом со ступенью, с которой сошёл два месяца назад. Совершив длительное путешествие по Морю Дождей, он вернулся к своему «дому» и остановился в нескольких метрах от него. Включили телефотокамеры, которые сняли панорамы местности с посадочной ступенью «Луны-17».

Рис. 67. Посадочная ступень «Луны-17»

- Сели очень мягко, - говорит Т.Н. Бабакин, - теперь надо внимательно осмотреть посадочную ступень. Не забывайте, что сейчас идут не только научные исследования, но и технические испытания - мы должны думать о будущих лунных машинах.

В последующие два сеанса все предложения, включённые программу, были выполнены.

Успешный выход лунохода к посадочной ступени после длительного путешествия по Морю Дождей показал, что был разработан метод навигационного вождения лунохода.

Он основывается на комплексном применении курсового гироскопа, гировертикали и фотограметрии, включая использование телефотокамер и телевизионных изображений в измерительных целях - для съёмки астропанорам с фиксацией Солнца и Земли. Такой метод себя оправдал и подтвердил его эффективность.

Неизменно высокое качество телефотопанорам позволяло уверенно использовать их для прокладки маршрутов.

А луноход готовили к лунной ночи.

И.Л. Фёдоров вспоминает:

«Программа движения была закончена, и луноход подготавливали к лунной ночи: выбрали место для стоянки, осталось только дозированными поворотами сориентировать панель солнечной батареи на восход Солнца. Водитель выдаёт команду на поворот, получаем ответную квитанцию о прохождении команды на борт, но бортинженер докладывает, что движения колёс нет, что подтверждается на ВКУ - поворота нет. Проверяем все системы - норма, а ни одна команда на движение не исполняется. Ситуация почти критическая: большая вероятность потери космического аппарата. Все специалисты докладывают о нормальной работе своих систем, но блок автоматики шасси не исполняет ни одной команды. Анализируем все варианты, а мне вспоминается, что подобное было на комплексных испытаниях лунохода в цеху. По настоянию Георгия Николаевича экипаж лунохода был включён в состав проверочных бригад, и мы участвовали в этой работе. Как-то ночью (работа проводилась в три смены круглосуточно и в каждую смену включали по два-три человека из экипажа) возникла подобная ситуация: блок автоматики шасси оказался заблокирован ложным сигналом, и испытания невозможно было продолжить. Только сняв питание с сеансной шины, удалось этот ложный сигнал снять. Предлагаю прервать сеанс связи, а через минут пять вновь включить сеанс. Предложение реализовываем, и "Луноход-1" вновь полностью готов к работе».

Специальный корреспондент газеты «Известия» Б. Коновалов в своём репортаже писал: «Центр дальней космической связи. Мы находимся в ПУЛе - пункте управления луноходом. Здесь работает первый в мире советский экипаж, управляющий лунным самоходным аппаратом "Луноход-1". Их называют "сидячие космонавты", они - первые представители новой земной профессии. Луноход оказался прекрасным навигатором. А это ведь требует постоянного счисления пути, наблюдения небесных светил, определения своего местоположения. Конечно, все операции выполнялись в тесном содружестве с людьми, работающими на Земле. Но в этом и заключён рациональный смысл первого лунного рейса - взаимодействие человека и аппарата, оптимальное распределение между ними функциональных обязанностей. А вот мнение руководителя оперативной научной группы Б.В. Непоклонова, который непосредственно работает со штурманами экипажа: «На луноходе используется комплекс навигационных средств. Он включает гироскоп - для определения углов поворота, измерения изменений курса машины; телевизионные системы для ориентации на лунной поверхности и для съёмки астропанорам. Именно она использовалась для прокладки курса к посадочной ступени. Тот факт, что нам удалось точно выйти к ней, свидетельствует о достаточной эффективности этой системы.

В принципе всю работу штурмана можно автоматизировать. Для этого надо иметь вычислительные машины с огромной памятью. Уже сейчас, при эксперименте с луноходом, предусмотрено дублирование работы штурманов вычислительными машинами.

Думается, однако, что штурман-человек останется навсегда. Машины и автоматизированные средства будут его помощниками. Посмотрите, как возросла роль штурманов нашего лунохода в течение третьего лунного дня, когда машина должна была прийти в строго определённую точку лунной поверхности. Они работали очень интенсивно потому, что надо было постоянно указывать командиру генеральный курс лунохода. А когда появятся карты планет, штурман станет главной фигурой в экипаже. Даже если водителей заменят автоматы, штурманы останутся, но уже штурманы - исследователи. Они возьмут на себя не просто прокладку курса планетохода и определение его координат, но и вождение машины с определёнными исследовательскими целями. Это относится и к штурманам, управляющим самоходными аппаратами с Земли, и к штурманам экипажей обитаемых планетоходов».

Итоги работы за третий лунный день обсуждались на заседании ОТР 20 января. В течение этого дня луноход двигался к посадочной ступени «Луны-17». Г.Н. Бабакин подчеркнул, что «генеральная программа - возвращение лунохода к посадочной ступени была выполнена в точно определённое время. Экипаж и дежурные смены пункта управления работали очень интенсивно. При необходимости помимо Симферопольского ЦДКС к работе привлекались и другие НИПы КИКа, например, евпаторийский, щёлковский, уссурийский, камчатский и др. Штурманская группа экипажа блестяще выполнила задачу. Это был крупный и принципиально важный успех лунных навигаторов. Ведь, в конце концов, от того, насколько точно смогут штурманы выводить луноходы в заданные районы, интересующие учёных, зависит успех многих будущих экспедиций».

Получил практическое подтверждение разработанный штурманской группой метод навигационного вождения лунохода. Он основывается на комплексном применении курсового гироскопа, гировертикали и фотограмметрии с использованием телефотопанорам и телевизионных изображений местности с фиксацией Солнца и Земли в измерительных целях. Эффективность этого метода подтвердил успешный выход лунохода к посадочной ступени после длительного путешествия по Морю Дождей. Неизменно высокое качество телефотопанорам позволяло уверенно использовать их для прокладки маршрутов.

Регулярное применение пенетрометра показало, что физикомеханические свойства грунта могут иметь значительные различия даже на соседних участках местности. Поэтому изменялась и средняя скорость лунохода при различных величинах крена и дифферента. Это требовало от водителей повышенной осторожности, особенно при преодолении кратеров. Приобретённый опыт управления луноходом по труднопроходимой и (или) из-за неблагоприятной освещённости не всегда отчётливо просматриваемой местности подтвердил целесообразность применения старт-стопного режима.

«Таким образом, - констатировал Т.Н. Бабакин, - учёные, конструкторы, испытатели, специалисты КИКа получили неоценимый опыт управления передвижной научной лабораторией на другом небесном теле».

С 8 по 21 января выдано 2994 радиокоманды, принято 20 панорам, из них пять астропанорам. Пройдено 1936 м, преодолён 81 кратер. 225 раз проводились исследования физико-механических свойств лунного грунта.

В период лунной ночи с 21 января по 6 февраля луноход находился в кратере, в который совершила посадку «Луна-17».

Прошло 80 суток с момента начала работы «Лунохода-1».

6 и 7 февраля были проведены очередные сеансы связи, в которых проводились эксперименты по проверке режимов работы системы малокадрового телевидения. 7 февраля снова началось движение.

Колея лунохода проходила по поверхности морского типа с кратерами диаметром от 30 до 40 м. Некоторые из кратеров с крутизной до 15 градусов он преодолевал, другие - обходил.

Опыт управления луноходом показал, что для правильной оценки характера и рельефа местности в процессе движения большое значение имеет угол падения солнечных лучей относительно местного горизонта и телекамер лунохода. Экипаж научился учитывать это обстоятельство и привык отличать действительные опасности, возникающие при движении, от мнимых.

Чтобы подробнее изучить эти вопросы, учёные предложили в четвёртом лунном дне провести специальный эксперимент.

На пути его движения выбрали подходящий участок. Луноход сделал ряд манёвров, чтобы получить панорамы этого типичного лунного ландшафта с различных точек. Солнце светило с одной стороны, его положение за время манёвров мало изменялось, а луноход, оставляя за собой зигзагообразный след колеи, шёл вокруг кратера и получал снимки одной и той же местности.

На планшете штурманов несколько панорам одного и того же участка поверхности, отснятого с разных "позиций" по отношению к Солнцу. На одних снимках чётко обозначены овалы кратеров с хорошо просматриваемыми краями, на других - очертания расплывчаты, на третьих - совсем не видны.

Корреспондент газеты «Социалистическая индустрия» в своей публикации так сообщала своим читателям о проведённом эксперименте: «Селенологи решили провести этот своеобразный «оптический эксперимент». Луноход стал обходить один из ближних кратеров сначала справа потом слева, так чтобы Солнце светило объекту то в «нос», то в «затылок», то в правое, то в левое «ухо». Во всех положениях велась съёмка телекамерами одного и того же участка поверхности. На планшете штурманов несколько фотопанорам одного и того же участка поверхности, отснятого с разных «позиций» по отношению к Солнцу. Сегодня водитель Вячеслав Григорьевич (так меня представили - авт.) в экспериментально осложнённых условиях открыл счёт пятой тысяче метров пути лунного разведчика, но на это в центре управления даже не обратили внимание. Что ж, тоже закономерно.

По окончании сеанса я спросила Вячеслава Григорьевича: «Труднее было сегодня работать?». « Пожалуй, интереснее, - ответил водитель лунохода. - Такой, что ли "разноугольный взгляд" на трассу движения очень полезен. Думаю, что этот опыт пригодиться и в будущих походах лунных автоматов».

-Это очень важная часть эксперимента, - заключил нашу беседу руководитель оперативной научной группы Б.В. Непоклонов. - Мы хотели оценить, как видна поверхность Луны под разными направлениями на Солнце относительно курсовых углов лунохода. Это позволит проверить возможности телевизионных систем, а также уточнить оптические характеристики лунной поверхности... Эксперимент, который мы только что провели, имеет вполне определённое практическое значение, прежде всего, для выбора наиболее удобного азимута и высоты Солнца над горизонтом, при которых луноход мог бы двигаться в лучших условиях освещения, а также поможет штурманам увереннее прогнозировать движение».

Во второй половине сеанса движения луноход вошёл в зону выбросов из крупного кратера, в пределах которой наблюдалось повышенное количество камней различного размера.

Сеанс закончился съёмкой Солнца и посадочной ступени, находящейся на расстоянии 260 м от лунохода. За время сеанса луноходом пройдено 323 м в северном направлении.

9 февраля исследование этого участка продолжалось. Было обнаружено несколько свежих кратеров диаметром до 20 м. Один из них, по заключению селенологов, является самым молодым из всех встречавшихся до этого. В этих сеансах радиометр и рентгеновский телескоп лунохода продолжали функционировать в соответствии с программой.

На 10 февраля луноход находился на расстоянии 578м от посадочной ступени. Сеанс связи должен был начаться, как обычно. Но на выдаваемые с ПУЛа радиокоманды ответной «квитанции» о выполнении их на борту не поступало. Оказалось, что все упустили из вида лунное затмение, наступившее незадолго до начала именно этого сеанса в то время, когда Луна находилась вне зоны радиовидимости ЦДКС.

Над Морем Дождей нависла ночь. Она коротка (чуть больше двух часов), но коварна, потому что наступила практически мгновенно. Температура лунной поверхности упала с положительной 142 до отрицательной 153 градусов. К тому же обычно перед наступлением ночи панель солнечной батареи закрывалась, а теперь она оставалась открытой, значит, система терморегулирования оказалась вынужденной работать в нештатном режиме. После того, как тень покинула место стоянки лунохода и, наконец, появилось Солнце, включился радиокомплекс «Земля-борт-Земля». Сеанс проходил с большим, чем обычно, напряжением. Одна за другой придирчиво проверялись системы лунохода, работа его основных узлов. Отклонения от предельных норм не наблюдалось, лишь немного понизилась ёмкость аккумуляторной батареи из-за отсутствия во время затмения тока заряда.

Исследования продолжились, направление курса с севера сменилось на северо-западное, в равнинный район со сложным микрорельефом, образованным в основном старыми кратерами.

С 12 по 15 февраля сеансы движения были ограничены из-за высокого Солнца. Наибольшее внимание уделялось подробному топографическому и морфологическому изучению типичных образований с проведением химического экспресс-анализа грунта и его физико-механических свойств. Так, в сеансе №409 (16 февраля), продолжавшегося 5 ч 32 мин, провели исследования на участке последовательно сначала с ненарушенным поверхностным слоем грунта, а затем на глубине более 10 см, вскрыв грунт многократными поворотами шасси. В этом же месте провели и стереофотограмметрическую съёмку грунта.

В завершающем сеансе движения 17 февраля луноход поднялся на вал двухсотметрового кратера, обнаруженного в конце третьего лунного дня. При его обследовании обнаружены ещё два кратера: четырёхсотметровый и пятисотметровый. И оба они находятся на склоне третьего, пятисотметрового кратера. Сеанс, начавшийся в 03 ч 20 мин, закончился в 09 ч 00 мин, стал самым продолжительным в этом лунном дне. В шести сеансах движения пройденный путь составил 1553 м.

После окончания четвёртого лунного дня и, кстати, завершения запланированной трёхмесячной программы работы «Лунохода-1» состоялось заключительное заседание ОТР.

Отвечая на вопрос корреспондента газеты «Правда» В. Смирнова, как он, Главный конструктор, оценивает работу экипажа и других наземных служб, принимавших участие в управлении луноходом, он отметил, что в Командно-измерительный комплекс входят различные службы. «Среди них в данной работе основная, ведущая роль принадлежит экипажу лунохода, или, как мы их называем, «сидячим космонавтам». Мы учим луноход «ходить» по Луне. Экипаж должен хорошо ориентироваться и приводить его в точно заданное место».

Параллельно с этим, по словам учёного, проводится большой объём научных исследований. Кроме того, изучаются эксплуатационно-технические характеристики лунохода, его телевизионных и других систем. Поэтому в зависимости от поставленных задач луноход может пройти большее или меньшее расстояние во время сеанса связи.

«С работой экипаж справляется прекрасно. Но далось это ему не так просто, - признал Георгий Николаевич. - Они прошли большой курс теоретической учёбы, включающий изучение конструкции и работы всех систем передвижной лаборатории, многодневные тренировки на лунодроме, первые часы управления аппаратом на Луне. В результате экипаж получил хороший опыт, навыки. Конечно, вождение лунохода требует большого напряжения, и поэтому в ходе сеанса состав экипажа менялся, как правило, через каждые два часа работы».

О причинах такой методики Г.Н. Бабакин высказался так: «Вероятно, сказывается и чувство большой ответственности: ведь от действий водителя во многом зависит, будет ли дальше машина прокладывать лунную колею, или, войдя в кратер, опрокинется на слишком крутом склоне и прекратит существование. Следует учесть, что мы, конструкторы, иногда просили испытать луноход на предельных режимах, опасных для конструкции. Это необходимо, чтобы лучше знать его характеристики».

Итак, «Луноход-1» запланированную программу трехмесячной работы выполнил. За время с 17 ноября 1970 г. по 19 февраля 1971 г. с передвижной лабораторией было проведено 63 сеанса связи.

В ходе них осуществлялись операции по управлению движением, контролю работы бортовых систем, передаче большого объёма научной информации на Землю.

За четыре лунных дня пройдено 5228 м.

При маневрировании и прохождении препятствий успешно отрабатывались методы навигации и управления лунохода с Земли с использованием телевизионных и телефотопанорамных изображений поверхности, а также телеметрической информации о положении лунохода.

20 февраля ТАСС сообщил о полном выполнении первоначальной программы работы лунохода.

Как правило, после завершения этапов боевых, учебных, исследовательских и других работ командованием войсковых частей и учреждений объявляется приказ с подведением итогов проведённых мероприятий. Так, за успехи в освоении новой сложной техники (после окончания работ по «Луне-16») были награждены орденом «Знак Почёта» - А.П. Попов, медалями «За трудовое отличие» - С.И. Торбин, «За трудовую доблесть» - А.Ю. Дихтярук, «ВДНХ» - А.П. Гончаров. Надо отметить, что и ранее личный состав неоднократно поощрялся в приказах Главкома РВСН, начальников ГУКОСа и Центра КИК.

Ряд ценных рационализаторских предложений по управлению луноходом, в результате которых была повышена точность и оперативность управления им, внесли члены экипажа. Были предложены: способ определения отклонения лунохода от курса по изменению уровня принимаемого сигнала (авторы Н.Я. Козлитин, В.М. Сапранов); способ определения характера и размеров препятствий по телеметрическим параметрам (авторы А.Е. Кожевников, Л.Я. Мосензов); способ уточнения курса лунохода по теням лунных образований (авторы В.Г. Самаль, К.К. Давидовский) и др.

Начальник отдела (он же заместитель руководителя ГОГУ) полковник А.П. Романов поручил, подготовить проект текста такого приказа для командира в/ч 32103, что и было своевременно представлено. Привожу выдержку из проекта приказа с сохранившегося оригинала.

Выписка из проекта приказа командира в/ч 32103:

«17.11.70 г. на Луну был доставлен советский самоходный аппарат «Луноход-1». Запланированная программа на лунной поверхности выполнена полностью. Исследование другого небесного тела в течение длительного времени и на обширной территории было обеспечено экипажем лунохода и группой управления, которые добились высокой эффективности работы космического аппарата, надёжности его аппаратуры и системы управления.

За непосредственное участие в реализации широкой программы научных исследований и проявленное при этом глубокие инженерные знания и мастерство в управлении первой в мире передвижной лабораторией приказываю: объявить благодарность и наградить грамотой ...».

Далее представлялся список военнослужащих для поощрения, подписанный начальником отдела полковником Романовым А.П.

По непонятным причинам приказ не состоялся, а скромным участникам работы никаких разъяснений никто не дал.

Кстати, наши коллеги из промышленных предприятий были хорошо (на их взгляд) поощрены денежными премиями. Об этом мы узнали на традиционном совместном «подведении итогов» в одном из московских кафе.

Но вернёмся к «Луноходу-1».

"Лунный странник" не собирался "помирать". Пришлось управленцам вместе с учёными разработать и утвердить дополнительную программу исследований для научной лаборатории «Луноход-1».

Одним из ярких и, пожалуй, самых красивых эпизодов стал восход Солнца на Луне. Уходя в ночь, луноход всегда разворачивался таким образом, чтобы его солнечная панель была направлена на лучи восходящего Солнца для зарядки аккумуляторных батарей. Но момента восхода мы никогда не видели, потому что включать камеру было опасно - мог выйти из строя видикон.

Впервые в программу сеанса запланировали передачу телевизионного изображения солнечной короны перед восходом Солнца. И 7 марта с 14 ч 40 мин по 15 ч 15 мин буквально на несколько секунд включили камеру и увидели на мониторе момент появления первого солнечного луча. Это необычное и очень красивое зрелище зафиксировали наши «телевизионщики».

Участники этого эксперимента были вознаграждены - они стали первыми, кто увидел восход Солнца на Луне.

С помощью телефотометров были переданы на Землю панорамы лунной поверхности в месте стоянки, а также изображение Солнца, восходящего над горизонтом Луны.

Рис. 68. Восход Солнца на Луне

В соответствии с намеченной программой и условиями освещения лунной поверхности Солнцем были разработаны маршрут движения и программа исследования.

Поэтому в пятом лунном дне, в первом сеансе, проходившем ночью 8 марта (с 3 ч до 4 ч 06 мин) открыли панель солнечной батареи и получили телеметрическую информацию с борта лунохода.

Второй сеанс был назначен в этом же дне, но уже в 23 ч 30 мин. Понятно, что обычный земной распорядок дня был нарушен, и только после позднего обеда экипаж прибыл на ПУЛ для подготовки к предстоящему сеансу. Кто-то напомнил о главном женском празднике. Конечно, свои «прекрасные женские половины» мы поздравили перед отъездом из Москвы. Но ведь вместе с нами работало немало женщин, которые осуществляли инженерное и техническое обеспечение. И на ночной сеанс придут на свои рабочие места ведущие специалисты Вера, Галя и врач Ида Викторовна. И тогда появилось неожиданное предложение: нарисовать на поверхности Луны цифру «8», снять панораму и снимки вручить женщинам. О своей затее, по понятным причинам, решили начальству не докладывать. Сказано - сделано. Во время сеанса движения по предварительному расчёту сделали две соприкасающиеся окружности (развернув шасси на 360°), отошли назад и увидели на экране задуманный узор. Это произошло 9 марта в 00 ч 13 мин.

Рис. 69. 09.03.1971 г. «Луноход-1» создал символическую «восьмёрку» в честь 8 Марта (телевизионный кадр)

Убедившись, что всё получилось, сняли панораму, а фрагмент с теперь вечной «восьмёркой» вручили необычный подарок женщинам. Космический автограф экипажа был принят с восторгом.

Рис. 70. Фрагмент панорамы с космическим автографом экипажа лунохода

Согласно программе приступили к выполнению научно-технических экспериментов, предусматривавших тщательное изучение системы трёх кратеров, к которым мы вышли в конце четвёртого лунного дня.

Изучение системы кратеров началось 9 марта с объезда полукилометрового кратера по северо-восточной части его кромки, после чего луноход пересёк его по северному склону и вышел на его западную границу в зону выброса лунного грунта.

Затем луноход опустился по склону двухсотметрового кратера и выполнил стереоскопическую съёмку его дна.

Движение лунохода проходило в исключительно трудных условиях, путь был загромождён большим количеством камней и вторичных кратеров.

Несмотря на то, что общее время движения в течение лунного дня было существенно меньшим, чем в каждом из предыдущих дней, луноход прошёл 2004м, т.е. больше, чем в любой другой день.

Увеличение средней скорости движения было обеспечено накопленным опытом его экипажа и группы управления. Запланированная на этот лунный день программа была полностью выполнена.

Британская газета "Таймс” поставила под сомнение достоверность существования "Лунохода-1”. Директор английской обсерватории "Джодрелл Бенк” профессор Б. Ловелл публично опроверг фальсификаторов из "Таймс". Он заявил, что в течение всего предыдущего дня, т.е. спустя пять месяцев после посадки "Луны-17", обсерватория регулярно принимала радиосигналы "Лунохода-1". "Это свидетельствует о том, - писал учёный, - что замечательное устройство по-прежнему управляется с территории Советского Союза".

Шестой лунный день начался 6 апреля. Работа продолжалась.

В День космонавтики, 12 апреля луноход попал в кратер с крутыми, сыпучими краями. Выбраться из него было очень сложно. Пробуксовка колёс достигала 90 %, углы наклона доходили до 24 градусов.

Вот как вспоминал эту ситуацию заместитель технического руководителя ГОГУ Г.Н. Роговский: «Мы никак не могли вылезти из этого кратера. Идём по стенке, а нас сносит вниз. Движение проходило, когда солнышко стояло высоко. При этом панель солнечной батареи находилась в горизонтальном положении (это обязательное условие) для зарядки аккумуляторов. Панель закрывалась только на время ночи для сохранения тепла. Чтобы выбраться из этого кратера, мы были вынуждены закрыть её. Риск был большой, так как мы нарушали тепловой баланс. Окончательное решение принимал именно экипаж. Закрыли, вылезли из кратера, открыли. Всё закончилось благополучно».

В седьмой лунный день луноход маневрировал в зоне ещё более сложного рельефа, среди жуткого хитросплетения кратеров и крупных камней. В результате удалось преодолеть всего 197 м пути.

Однако ресурс лунохода был не бесконечным.

До 18 июня (конец восьмого лунного дня) во всех сообщениях ТАСС говорилось, что состояние служебных систем аппарата «нормальное».

После восьмой ночи «нормальное» изменилось на «удовлетворительное».

В середине июня, после окончания девятого лунного дня, расчёт экипажа И.Л. Федорова был отправлен в отпуск.

Приказано отдыхать и восстанавливаться с тем, чтобы затем продолжить свою работу и дать возможность для отдыха очередной смене.

3 августа 1971 г... Паланга... Пляж Клайпедского залива... Я в отпуске... Но в своих мыслях я там, в Симферополе, вернее, в Симферополе-28, в Школьном, в военном городке, тогда ещё закрытом, обнесенном колючей проволокой и надёжно охраняемом пункте управления луноходом. Я знаю, что сегодня мои коллеги - члены экипажа под командованием Николая Ерёменко готовятся ко второму сеансу связи 10 лунного дня с луноходом.

Включён радиоприёмник «Спидола». Московское время приближается к 15 часам. В это время должно транслироваться записанное специальным корреспондентом Всесоюзного радио Т.В. Машкевичем моё выступление.

15.00... Знакомые позывные... Убавляю громкость. Диктор начинаете последних известий. И, вдруг, я слышу сообщение о скоропостижной смерти члена-корреспондента АН СССР, ГерояСоциалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственной премий Георгия Николаевича Бабакина. А затем - некролог, подписанный руководителями государства и партии, видными учёными и конструкторами. И пришло опустошение... Хорошо, что рядом со мной были мои двоюродные братья. Они смотрят на меня, ничего не понимая, что со мной происходит. Потом они скажут, что очень испугались за меня, стали задавать мне какие-то вопросы, но я их не воспринимал. Пошли окунуться в море. Здесь мелководье, поэтому пока дошли до достаточной глубины (а вода прохладная), я несколько пришёл в себя.

В 15.30 по радио повторили скорбное сообщение. Так впервые было открыто для «простого» народа великое имя Г.Н. Бабакина. Секретность была снята, как всегда, посмертно. И я стал рассказывать своим родственникам о Георгии Николаевиче, кто он для меня и для тех, кому посчастливилось с ним работать, слушать его, учиться у него или просто соприкоснуться.

Вечером позвонил в Симферополь, уточнил обстановку и дальнейшие мои действия.

На следующий день группа управления и экипаж «Лунохода-1» отправили телефонограмму в Химки, бабакинское ОКБ: «Глубоко скорбим в связи с преждевременной утратой сердечного и доброго человека, настоящего коммуниста, учёного, так много сделавшего для развития науки и техники... «Луноход-1» останется на Луне вечным памятником нашему горячо любимому и уважаемому Георгию Николаевичу Бабакину».

Г.Н. Бабакин буквально «сгорел» на работе, он умер утром 3 августа 1971 г. после очередного сердечного приступа.

Его похоронили на Новодевичьем кладбище.

Приняв из рук С.П. Королёва почётную эстафету, Г.Н. Бабакин стал достойным преемником основоположника отечественной практической космонавтики. Благодаря Г.Н. Бабакину направление по непилотируемым лунным и межпланетным космическим аппаратам стало самостоятельным, востребованным и эффективным средством познания землянами окружающего мира.

Г.Н. Бабакин является создателем отечественных роботизированных космических аппаратов для исследования Луны, Венеры и Марса, уникальнейших по своей сложности и научной информативности.

Мне посчастливилось не раз встречаться и работать с Георгием Николаевичем, и я видел, с каким уважением и даже обожанием смотрели на него сотрудники. Он всегда был простым и доступным, внимательным, отзывчивым и добрым. Его чуткость и мягкость в общении, непривычных для нас, военных людей, всегда поражала. Надо отдать должное Г.Н. Бабакину, что при встречах он неизменно интересовался устройством нашего быта и настроением. Как-то высказал мысль и о том, что необходимо создать при его ОКБ группу военных инженеров-испытателей (как было при С.А. Лавочкине), и включить нас в штат его организации, но с оставлением в кадрах Вооруженных Сил. Зная о том, что большинство из нас не имеет квартир в Москве, а времени для переезда к месту работы и обратно уходит более 4 часов в день, он предлагал обеспечить наши семьи квартирами в Химках [49].

Вот уже на протяжении десятилетий, встречаясь ежегодно 17 ноября, в день начала работы «Лунохода-1», участники этого события в мировой космонавтики всегда провозглашают тост в память Главного конструктора Г.Н. Бабакина.

13 ноября 2014 г. Георгию Николаевичу исполнилось бы 100 лет.

И мы придём к нему на Новодевичье кладбище, возложим цветы и поклонимся ему за всё то, что он дал каждому из нас.

Рис. 71. Надгробный памятник Г.Н. Бабакину

«Луноход-1» и «Луноход-2» и по сей день находятся на Луне так же, как и «Луна-9», «Луна-13», унифицированные посадочные платформы «Луны-17», «Луны-21», «Луны-16», «Луны-20», «Луны-24» с грунтозаборными устройствами и «Луны-23» с возвратной ракетой, являясь своеобразными символами побед нашей советской космонавтики.

А что касается моего выступления по радио, то оно передавалось, как мне сказал Торий Владимирович, в другой день. У меня сохранилась эта запись. Т. В. Машкевич: «Слушайте передачу: «Путешествие в Море Дождей». Скоро исполняется восемь месяцев работы на Луне советского самоходного аппарата «Луноход-1». Мы попросили одного из водителей лунохода Вячеслава Георгиевича рассказать о том, как трудится этот первый в мире представитель инопланетного транспорта и обслуживающий его экипаж. Слушаем Вас, Вячеслав Георгиевич!»

Идёт девятый лунный день работы нашего «Лунохода-1» — восьмой земной месяц непрерывной работы первой в космонавтике передвижной научной лаборатории, управляемой из Центра дальней космической связи. Я всё это время работал со своими коллегами по экипажу лунохода в качестве водителя. И вот сейчас мне предложили рассказать о труде членов нашего экипажа, о запоминающихся моментах, которые встретились в нашей работе. Известно, что работа первенца луномобиля проходит теперь уже сверх гарантированного срока, и этот срок перекрыт более чем в два раза. Это потребовало иного подхода к управлению лунного скитальца. Если раньше от экипажа, группы управления требовалась осторожность, то теперь ещё более повышенная осторожность, а это значит, расширение знаний по всем системам аппарата, проявление их на практике. И как показывают результаты, это удаётся сделать. С особой тщательностью составляется программа очередного сеанса связи и анализируются его результаты. Здесь сказывается уже накопленный опыт наших бортинженеров Леонида Яковлевича и Альберта Евстафиевича. Любое изменение состояния бортовых систем не ускользнёт от них. Большую помощь оказывают их доклады командирам экипажа Николаю Михайловичу и Игорю Леонидовичу, которые ведут сеансы с луноходом, осуществляя руководство работой всех членов экипажа. Доскональные знания конструктивных особенностей лунной лаборатории, всех её систем, радиосистем, находящихся на Пункте управления луноходом, и позволяет группе управления и экипажу, если можно так сказать, продолжить жизнь ставшего нам родным «Луноходу-1». А трудности в работе и сюрпризы Луна нам продолжает преподносить. Особенно это касается дешифровки изображения лунной поверхности, т.е. определения размеров препятствий (особенно кратеров) и расстояния до них. Характерны особенно случаи, когда при высоком Солнце не удавалось достаточно уверенно определять кратеры, особенно когда они появлялись сбоку по ходу движения. При той осторожности, с которой экипаж ведёт луноход, были случаи и у меня, и у моего коллеги Геннадия, когда луноход неожиданно начинал проваливаться в кратер. И если в первые лунные дни это вызывало напряжённую обстановку, то с приобретением опыта вождения, с появлением «чувства единства» с машиной эта напряжённость пропала, и появилась уверенность как в самой машине - «она тебя не подведёт», так и уверенность в правильности твоих дальнейших действий. Хочу привести характерный пример, свидетельствующий о приобретённом опыте. Ведь водитель неотрывно смотрит на экран телевизора и должен замечать любое изменение на вновь пребывающей «картинке». А временная задержка составляет более двадцати секунд. В одном из лунных дней было принято решение в начале первого сеанса связи наблюдать восход Солнца на Луне. Естественно, что не только экипаж и группа управления следили, когда же появится Солнце. И мне было приятно осознавать, что первому удалось увидеть появление на экране маленькой светящейся точки, которая затем стала величиной с двухкопеечную монету, нашему водителю Геннадию.

Другой пример. Это необходимость всякий раз определять точное расстояние до камней. Такая необходимость связана с работой научной аппаратуры «РИФМА», предназначенной для определения химического экспресс-анализа лунного грунта, так как в некоторых случаях требовалось установить её выносной блок, который находился между передними колёсами на высоте 30 см от поверхности, точно над камнем. Сейчас это с успехом делается нами.

Ещё пример. Как сообщалось, в одном из лунных дней по предложению селенологов мы спустились в лунный кратер, а оказалось, что в нём находится ещё один молодой кратер, вокруг которого было разбросано множество камней различных размеров от нескольких сантиметров до одного метра. Таким образом, луноход оказался в своеобразном «каменном мешке». Вот где потребовался приобретённый опыт экипажа. Крен и дифферент лунохода достигали предельных значений. И здесь помогли наши штурманы Константин Константинович и Викентий Григорьевич, руководимые нашим другом, по праву называемым членом экипажа - Борисом Викторовичем Непоклоновым, руководителем оперативной научной группы Академии наук СССР. Был составлен маршрут движения, единственный (как оказалось позже). Требовалось совсем малого от водителя: определить размер камня, который должен был пройти между колёсами левого и правого бортов. Естественно, что размеры этого камня должны быть меньше, чем клиренс шасси. А его высота вызывала сомнение у группы управления. И снова помогли знания водителей и командиров, которые утверждали, что этот камень является преодолимым. Большой опыт в поддержании устойчивой, так необходимой для успешной работы, радиосвязи «Земля - борт - Земля» приобрели наши инженеры - операторы по наведению остронаправленной антенны Николай Яковлевич и Валерий Михайлович. Я думаю, что каждый, кто связан с работой «Лунохода-1» может много рассказать интересного. А пока наш луноход продолжает славно трудиться, расширяя наши познания Вселенной. За восемь месяцев мы прошли более 10 километров по дну Моря Дождей, провели огромное количество запланированных научных измерений и приняли на Земле свыше ста панорам лунной поверхности».

Пожалуй, впервые слушатели услышали настоящие имена и отчества членов экипажа, а их фамилии - через двадцать лет.

В течение десятого лунного дня (со 2 по 16 августа) программой научно-технических исследований и экспериментов предусматривалось детальное изучение работоспособности всех систем и агрегатов лунохода в условиях многомесячного пребывания на Луне. При этом с 10 по 16 августа сеансы связи продолжались не более двух часов. В них были проведены дистанционные радиоизмерения, определены химический состав реголита, передача девяти телефотопанорам и непродолжительные движения. Путь в 215 м, пройденный луноходом за этот день, увеличил общее расстояние почти до десяти с половиной километров.

Ещё в более урезанном режиме продолжилась работа в течение одиннадцатого лунного дня (с 31 августа по 15 сентября).

Но расчёт экипажа Н.М. Ерёменко в отпуск не пошёл. Все были в сборе, понимая, что теперь каждый очередной сеанс мог оказаться крайним. Это были напряжённые дни, тяжёлые и в моральном отношении.

В первый пятиминутный сеанс, начавшийся в 21 час 31 августа открыли панель солнечной батареи. Как следовало из доклада бортинженера, максимальная величина тока заряда солнечной батареи упала с 3,5 до 2,3 А, а ёмкость аккумуляторной батареи вместо расчётных 180 А/ч составляла 128 А/ч.

Серебренно-кадмиевые аккумуляторные батареи предназначались на вполне конкретное количество заряд-разрядных циклов - три месяца их работы. А за прошедшее время в них стал уже накапливаться газ, ёмкость их падала. Зарядный ток батареи почти уже не воспринимали.

Тем не менее, 4 и 5 сентября были проведены непродолжительные сеансы, при которых луноход продолжил движение, осуществил экспресс-анализ химического состава лунного грунта, телефотометрическую съёмку и передал эти панорамы на Землю.

С 6 по 11 сентября проводились короткие сеансы по приёму телеметрической информации.

С 11 по 13 сентября состоялись два сеанса общей продолжительностью 3 ч 22 мин с движением, передачей панорам и экспресс-анализа химического состава лунного грунта.

Заключительный, 1113-й сеанс по подготовке к очередной лунной ночи начался 14 сентября ровно в 13 ч. Он проходил по уже отработанной ровно десять раз программе. «Луноход-1» был установлен на ровной горизонтальной площадке в таком положении, что уголковый светоотражатель мог обеспечивать многолетнее проведение лазерной локации лунохода с Земли.

В 13 ч 54 мин по команде из Симферополя панель солнечной батареи была закрыта. Как оказалось, это был последний сеанс связи с нашим лунным путешественником. В последний свой лунный день он передал 18 телефотопанорам, прошёл 88 м. Таким образом, суммарный пройденный им путь составил 10 540 м.

С наступлением 12-го лунного дня в 19 ч 16 мин 30 сентября на борт лунохода была выдана, как обычно, первая серия команд для открытия панели солнечной батареи и включения передатчиков, но луноход на связь не вышел. Попытки повторных выдач радиокоманд 1 и 2 октября к успеху не привели: ответный сигнал не был получен.

Работа по «Луноходу-1» завершилась 4 октября 1971 г.

Рис. 72. Место вечной стоянки «Лунохода-1» (фото, снятое камерами американского спутника LRO и опубликованное 15 марта 2010 г.)

На заседании ОТР вынесли заключение: «Изотопный источник обогрева, установленный на «Луноходе-1», израсходовал свой ресурс, а ёмкость буферной аккумуляторной батареи снизилась ниже критической»...

За одиннадцать лунных дней «Луноход-1» (10,5 земных месяцев), превысив запланированное время эксплуатации более чем в 3 раза, успешно выполнил все поставленные перед ним задачи. Суммарная длительность активного существования «Лунохода-1» составила 301 сут. 06 ч 37 мин. Сеансы с Землей проводились 157 раз, в которых было выдано 24820 радиокоманд. Лаборатория прошла 10 540 метров (табл. 3), что позволило детально обследовать лунную поверхность на площади 80 000 м². Телефотометры передали на Землю 211 лунных панорам, телекамеры - 25 тысяч фотографий. В 537 точках определялись физико-механические свойства грунта Луны, а в 25 местах проведён его химический экспресс-анализ.

Таблица 3

Пройденный путь «Луноходом-1» по лунным дням

Рис. 73. Маршрут движения «Лунохода-1

Важнейшей особенностью экспедиции «Лунохода-1» стал объём получен­ной научной информации фундаментального и прикладного характера. Это было обусловлено, во-первых, новизной решаемых при движении аппарата задач, во-вторых, разнообразием установленных на борту научных прибо­ров, и, в-третьих, проведением научных исследований на большой площа­ди по всей трассе движения.

Наконец, стоит подчеркнуть, что успешная пионерская работа пере­движной научной лаборатории «Луноход-1» имеет не только исторические, но и современные аспекты, отвечая на многие актуальные вопросы робото­техники, телеуправления, комбинации множества задач в одной миссии.

Практическая реализация работы телеуправляемого внеземного транспортного средства, оснащённого научными приборами для исследо­вания небесных тел, послужила созданию нового технического направле­ния - космического транспортного машиностроения.

Следует отметить, что многие зарубежные учёные, конструкторы и спе­циалисты ракетно-космической отрасли, издания и пресса различных стран приветствовали успехи советской космонавтики в исследовании Луны и дальнего космоса с помощью непилотируемых космических аппаратов. А слово «луноход» вошло в мировую космическую терминологию, как и слово «спутник».

К научно-техническим приоритетным достижениям этой экспедиции относятся рекорды, зарегистрированные и подтверждённые дипломами Международной астронавтической федерацией (FAI):

♦ абсолютный мировой рекорд продолжительности активного суще­ствования аппарата на лунной поверхности;

♦ мировой рекорд максимальной массы автоматического самодвижущегося аппарата на поверхности Луны в классе «С»;

♦ мировой рекорд общего расстояния, покрытого самодвижущимся аппаратом на поверхности Луны в классе «С»;

♦ мировой рекорд скорости движения автоматического самодвижущегося аппарата на поверхности Луны в классе «С»;

♦ мировой рекорд продолжительности активных действий самодвижущегося аппарата на поверхности Луны в классе «С» - 3390 ч 36 мин.

Успешное выполнение программы научных и научно-технических ис­следований «Лунохода-1» в значительной степени было обеспечено много­месячной чёткой работой коллектива ОКБ-301 М3 имени С. А Лавочкина, всех смежных организаций, а также сил и средств Командно-измерительного комплекса и, безусловно, Симферопольского ЦДКС и экипажа лунохода.

Осуществив большую научную работу, первый в мире телеуправ­ляемый луноход остался на Луне как памятник триумфу советской кос­монавтики.

И я верю, что наступит час, когда наш соотечественник, прилетев на Селену, сможет повторить путь первого роботизированного путешествен­ника - «лунного странника» - такое уважительное название дали участни­ки экспедиции «Луноход-1» своему первенцу.

Глава 9 ГРУНТ ИЗ ГОРНОГО РАЙОНА ЛУНЫ

После изучения лунного грунта, доставленного «Луной-16», большой интерес учёные проявляли теперь уже к получению грунта, добытого с горной поверхности Луны. Именно такая цель и была поставлена перед миссией нового объекта Е8-5 №407.

И вновь «Протон-К» со станцией стартовал 2 сентября 1971 г. в 16 ч 40 мин 40 с. Согласно заложенной в систему управления PH программе аппарат был выведен на околоземную орбиту (т.н. опорную орбиту ИСЗ), а затем, в 19 ч 52 мин 39 с, и на траекторию полёта к Луне. С этого момента ЛКА получил наименование «Луна-18». По своей конструкции и составу бортовой аппаратуры она была аналогом «Луны-15» и «Луны-16» [22].

Это была первая работа, проводимая без Г.Н. Бабакина.

Техническим руководителем Госкомиссии, которой, как и прежде, руководил Г.А. Тюлин, стал Сергей Сергеевич Крюков (1918-2005) - Главный конструктор НПО имени С.А. Лавочкина, бывший первым замом Г.Н. Бабакина, а до того - и замом С.П. Королёва в ОКБ-1. Как и на предыдущих работах, руководителем ГОГУ был А.А. Большой, его заместителем - А.П. Романов, а техническим руководителем - В.П. Пантелеев.

Сергей Сергеевич Крюков

Практически не изменился состав группы управления, возглавляемой B.Н. Сморкаловым и А.П. Поповым, и группы анализа во главе с A.B. Кантором и А.Ю. Дихтяруком.

В состав баллистической группы от Центра КИКа входили С.К. Абрамович (руководитель), С.И. Кеминов, телеметрической - А.Я. Родин (руководитель), Б.Л. Гудименко, А.Ф. Мисюк, Е.И. Мясоедов, В.Н. Черкасов, C.А. Каменская, связистов - Б.А. Воронов (руководитель), Н.С. Забочень, В.В. Старинец, В.Ф. Куница, A.A. Обухов, наземных средств - И.Л. Геращенко (руководитель), Н.И. Курохтин, К.А. Яшагашвили, В.Н. Колпащиков, Л.Н. Сажин, H.A. Улитин, A.C. Смирнов, С.Х. Бадальянц, М.С. Алёшин, командного пункта - М.С. Постернак (руководитель), А.И. Долженков и A.C. Кружков.

Следует напомнить, что ещё продолжал свои исследования космический труженик «Луноход-1». Его одиннадцатый трудовой лунный день начался 31 августа. Правда, сеансы связи уже были резко сокращены. Сеанс №1101 продолжался всего пять минут (открытие панели солнечной батареи, приём телеметрической информации). Все последующие, включая и четыре сеанса с движением - не более двух часов. Так как нагрузка на членов экипажа значительно уменьшилась, руководство ГОГУ приняло решение на время перелёта «Луны-18» усилить ими группы управления и анализа. В ГУ были включены В.Г. Довгань, Н.Я. Козлитин и В.И. Чубукин, а в ГА - К.К. Давидовский и А.Е. Кожевников.

Для проведения сеансов связи с «Луной-18» привлекались радиотехнические средства комплекса «Сатурн-МС» Симферопольского ЦДКС, где располагался и Центр управления полётом (ЦУП). Приём информации с борта осуществлялся расчётом станции КРС с антенной ТНА-400, а выдача радиокоманд (специальных кодограмм, или уставок) на борт - антенной П-200Б. Траекторные измерения проводились в дециметровом диапазоне угломерной системой «Маяк», в которой были задействованы антенны АДУ-1000 комплекса «Плутон» Евпаторийского ЦДКС, передающие антенны РС-10 и приёмные антенны РС-10-2М Щёлковского и Уссурийского ЦДКС. К работе привлекались также суда плавучего радиотелеметрического комплекса «Боровичи», «Кегостров», «Моржовец» и «Невель», которые находились в акваториях Тихого и Атлантического океанов.

На трассе перелёта 4 и 6 сентября была скорректирована траектория, и 7 сентября «Луна-18» вышла на круговую орбиту спутника Луны.

Для отработки новых методов навигации и мягкой посадки именно в горном районе там же, у Моря Изобилия, по радиокомандам Симферопольского ЦДКС осуществлялось неоднократное маневрирование. Одна из коррекций проводилась вне зоны радиовидимости. Телеметрическая информация с борта показала, что параметры орбиты стали существенно отличаться от расчётных. Причина - сбой в работе одного из двигателей стабилизации. Предпринятые усилия по ликвидации нештатной ситуации положительного результата не дали.

11 сентября после выдачи радиокоманды на включение режима посадки на 54-м витке вокруг Луны ЛКА сошёл с орбиты и направился к Луне. Однако прилунение оказалось жёстким, и в 10 ч 47 мин 16,5 с связь с «Луной-18» прервалась в точке с координатами 3° 34'с.ш. и 56° 30'в.д.

Но изучение Селены продолжилось по запланированной программе, которая следующим этапом предусматривала проведение комплекса научных исследований межпланетного, окололунного пространства и Луны с орбиты её искусственного спутника, в том числе и картографическую съёмку Луны в зонах возможных посадок как непилотируемых, так и пилотируемых ЛКА.

Для выполнения такой задачи 28 сентября 1971 г. в 13 ч 00 мин 22 с стартовала PH «Протон-К» с ЛКА Е8-ЛС №202. В открытой печати аппарат был назван «Луной-19» [22].

Общее руководство, оперативное управление, состав сил и средств КИКа в этой миссии остались прежними.

Это был первый представитель ЛКА третьего поколения, предназначенный для научных исследований окололунного пространства и Луны с орбиты её искусственного спутника.

Комплекс состоял из унифицированного базового орбитальнопосадочного блока, созданного для всех ЛКА проекта Е-8, и полезной нагрузки - научной аппаратуры. При этом были оптимально использованы конструктивные узлы и агрегаты, прошедшие лётные испытания в экспедиции «Луны-17» с луноходом на борту. Естественно, не устанавливались трапы для съезда лунохода, посадочное устройство и доплеровская аппаратура. Корпус приборного отсека лунохода служил для электронных систем научных приборов. В связи с изменением условий освещённости на орбите (по сравнению с поверхностью Луны) функции радиатора-охладителя теперь исполняла боковая поверхность отсека. А освободившуюся верхнюю поверхность (верхнее днище), к которой перешли функции радиатора-нагревателя, оснастили дополнительными фотоэлементами, что позволило увеличить мощность солнечной батареи до 240 ватт.

Научная аппаратура включала:

♦ магнитометр СГ-59М (разработка ИЗМИРАН) - для изучения магнитного поля Луны;

♦ патрульный дозиметр РВ-2НЛС (НИИЯФ МГУ) - для изучения солнечных и космических лучей малых энергий, а также для контроля радиационной обстановки;

♦ автоматическую радиометрическую лабораторию АРЛ (ГЕОХИ) -для определения интенсивности и спектрального состава гамма-излучений лунных пород;

♦ аппаратуру СИМ-РМЧ - для определения плотности метеорного вещества в космическом пространстве.

Картографирование лунной поверхности проводилось двумя оптикомеханическими фототелевизионными камерами. Они были аналогичны тем, что устанавливались на луноходе, но были доработаны для условий работы на орбите. Передача на Землю изображений вместе с показаниями радиовысотомера осуществлялось через остронаправленную антенну.

Полёт ЛКА, будущего пятого^[20]советского ИСЛ, проходил по уже отработанной программе.

29 сентября и 1 октября группа управления провела необходимые коррекции траектории движения ЛКА. При его подлёте к Луне был проведён сеанс торможения, и 3 октября 1971 г. ЛКА вышел на селеноцентрическую орбиту, близкую расчётной.

6 октября после проведения коррекции с целью понижения перицентра орбиты до 16 км сформировалась нерасчётная орбита с высотой периселения 126 км. Причина - отказ системы управления. В связи с нештатной ситуацией были отменены картографирование и альтиметрирование лунной поверхности. Тем не менее, скорректированная программа научных исследований в течение активного существования «Луны-19» была выполнена полностью.

Практически через год, 26 и 28 сентября 1972 г., чтобы предотвратить быстрое понижение перицентра, которое могло обернуться падением аппарата на Луну, были проведены две коррекции орбиты «Луны-19».

А 21 октября 1972 г., после беспрецедентно длительного пассивного пребывания в космосе, два пробных включения КТДУ подтвердили работоспособность станции. В итоге было проведено 23 цикла гравитационных измерений длительностью от 4 до 14 суток, что позволило уточнить параметры гравитационного поля Луны. За 12 сеансов фотосъёмки удалось передать на Землю 41 фотографию лунной поверхности.

Связь с «Луной-19» прекратилась 31 октября 1972 г. Она проработала 398 суток, совершив более 4000 витков.

Однако по-прежнему требовала решения задача взять образцы грунта из горных районов Луны и доставить их на Землю. Государственная комиссия приняла решение о запуске ЛКА Е8-5 №408.

Старт PH «Протон-К» состоялся с космодрома «Байконур» 14 февраля 1972 г. в 06 ч 27 мин 58,5 с. С промежуточной околоземной орбиты ЛКА вышел на траекторию полёта к Луне, получив название «Луна-20». Она являлась полным аналогом предшествующих станций.

Но параллельно ещё продолжалась работа по «Луне-19», Пожалуй, такая ситуация на Симферопольском ЦДКС сложилась впервые.

Это заставило перераспределить силы специалистов (как представителей промышленности, так и военных) в составах ГУ, ГА и других группах, участвующих в телеуправлении «Луной-19». На НИПах были созданы дополнительные расчёты и дежурные смены, определены графики задействования технических средств в зонах их радиовидимости.

Используя накопленный опыт при работах по предыдущим ЛКА третьего поколения, в ГОГУ были разработаны оптимальные решения для выполнения задач как «Луной-19», так и «Луной-20».

Согласно программе была проведена коррекция траектории, по результатам которой группа управления решила отказаться от второй коррекции. После 105 часов космического полёта 18 февраля «Луна-20» вышла на селеноцентрическую круговую орбиту, а 19 февраля после проведения соответствующей коррекции она перешла на эллиптическую орбиту с максимальной высотой (апоселением) над поверхностью Луны 100 км и минимальной (периселением) - 21 км.

21 февраля в 22 ч 19 мин посадочная ступень пятого советского ЛКА совершила мягкую посадку на четыре амортизированные опоры в высокогорном материковом районе между Морями Изобилия и Кризисов. Это была точка с координатами 3°32'с.ш. и 56°33'в.д., всего в 130 км к северу от места посадки «Луны-16». Была успешно решена важнейшая научно-техническая задача - доставить ЛКА в район со сложным рельефом местности.

На естественный спутник Земли были доставлены грунтозаборное устройство (состояло из бурового станка, механизмов забора лунного грунта, упаковки его в герметичный контейнер), и стартовое устройство с возвратной ракетой для автоматической доставки лунного грунта на Землю. На посадочной ступени вмонтирован Государственный вымпел в виде прямоугольной пластины. На лицевой её стороне надпись «Союз Советских Социалистических Республик» и Герб Советского Союза, на оборотной - «Луна-20, февраль 1972» и изображения старта ракеты с Луны, трассы Луна-Земля, земной шар с очертаниями территории СССР и обозначением места посадки возвращаемого аппарата.

Обзор местности, проведённый с помощью телефотометров, показал: «Луна-20» опустилась на сравнительно ровную однородную поверхность, лишённую крупных, отдельно лежащих камней. После этого было выбрано место взятия образцов лунного грунта.

По командам с Симферопольского Центра в 23 ч 14 мин было включено грунтозаборное устройство, и началась операция по взятию грунта. Ввиду повышенного сопротивления грунта дважды срабатывал автомат защиты по току. Буровой станок останавливался, и его снова включали по командам с Земли. Общая глубина проникновения снаряда в грунт составила около 300 мм. Процесс отбора вещества продолжался около 16 мин.

Взятые образцы с помощью управляемого с земли манипулятора были помещены в контейнер возвращаемого аппарата возвратной ракеты и загерметизированы.

Затем по командам из ЦУПа были включены телефотометры, чтобы провести повторную съёмку места взятия пробы.

Рис. 74. Свидетельство успешной работы грунтозаборного устройства «Луны-20». На снимке чётко видна цилиндрическая вмятина, оставленная торцом бурового снаряда, а в центре - отверстие от извлечённой буровой колонки

Символично, что грунт направился к Земле именно 23 февраля, в годовщину создания наших Вооруженных Сил, представители которых активно участвовали в обеспечении экспедиции. Это произошло в 01 ч 58 мин по команде от бортового программно-временного устройства. И возвратная ракета, используя в качестве стартовой площадки посадочную ступень, оставшуюся на Луне, ушла на прямую траекторию полёта к Земле.

На трассе Луна - Земля связь с возвратной ракетой обеспечивал радиотехнический комплекс «Сатурн-МС» Симферопольского ЦДКС. Полученные данные передавались для обработки в координационно-вычислительный центр с целью контроля состояния бортовых систем и фактической траектории полёта.

На завершающем этапе полёта 25 февраля в расчётное время от ракеты отделился возвращаемый аппарат, который до посадки контролировался наземными радиолокационными средствами. При входе в плотные слои атмосферы началось аэродинамическое торможение. Затем была введена в действие парашютная система, и в 22 ч 12 мин в 40 км от города Джезказган Казахской ССР лунный грунт благополучно прибыл на Землю.

В исключительно неблагоприятных погодных условиях (сильный ветер, метель, низкая облачность) поисковая служба обнаружила шар возвращаемого аппарата и обеспечила его эвакуацию. Образцы лунного грунта массой 55 граммов были переданы в АН СССР.

Отечественная космическая наука и техника ещё раз продемонстрировали широкие возможности исследований Луны и окололунного пространства непилотируемыми космическими аппаратами. В историю изучения Солнечной системы была вписана ещё одна золотая страница [50].

Глава 10 «ЛУНОХОД-2»

Программа новой экспедиции была составлена в соответствии с комплексной задачей изучения основных физико-механических и химических свойств поверхности Луны в зоне перехода морского района небесного тела в район материковый. Поэтому на «Луноход-2» к имевшимся на «Луноходе-1» каллиматорного рентгеновского телескопа РТ-1 (для изучения рентгеновского космического излучения), радиометра РВ-2Н (для исследования радиационной обстановки на трассе перелёта и на поверхности Луны); прибора оценки физико-механических свойств грунта «ПрОП», французского уголкового отражателя установили и ряд новых приборов. Среди них - магнитометр СГ-70А (для магнитной съёмки по трассе движения, измерения вариации магнитного поля Луны и намагниченности отдельных образований на её поверхности); астрофотометр АФ-ЗЛ (для измерения светимости лунного неба с поверхности Луны); фотоприёмник наземного лазерного пеленгатора «Рубин-1» (для проведения экспериментов по лазерной пеленгации лунохода); модернизированный рентгеноспектральный прибор «РИФМА-М» и фотометрические марки [22].

Следует отметить, что новая космическая лаборатория не стала точной копией предыдущей. В соответствии с задачами эксперимента на луноходе усовершенствовали некоторые системы.

Прежде всего, конструкторы прислушались к пожеланиям экипажей и сделали третью верхнюю телекамеру, на уровне роста человека. При этом подняли её на кронштейне вверх до высоты 1,5 м и вынесли на 0,5 м вперёд. Это значительно расширило обзор впереди лежащей местности, позволило качественнее оценивать обстановку (до 10-12 м) и, в конечном счёте, увеличить среднюю скорость движения. Тем не менее, следует признать, что при этом «мёртвая» (невидимая) зона от передних колёс лунохода достигла 3 м (на «Луноходе-1» такая зона составляла 1,2 м). Теперь водитель мог осмотреть местность и как бы «присев» (при использовании нижних телекамер), и с высоты человеческого роста.

Телевизионная камера «Лунохода-1» была выполнена на видиконе с регулируемой памятью (ВРП) диаметром 13,5 мм. Опыт создания и эксплуатации телевизионной системы «Лунохода-1» позволил в передающей камере "Лунохода-2” перейти на ВРП диаметром 26 мм, что улучшило качество изображения без существенного увеличения габаритов и потребляемой мощности камеры (25 Вт). Была повышена частота передачи телевизионных изображений трёх курсовых телекамер, существенно улучшая чёткость принимаемых изображений. Кроме того, раньше «картинка» местности была довольно статичной: один кадр сменялся другим через двадцать секунд. Теперь появилась возможность сделать её более динамичной, используя один из четырёх режимов - 3,2; 5,76; 10,88 и 21,12 с. Так что «зрение» экипажа стало острей. Главное же заключалось в том, чтобы водитель сумел с минимальной погрешностью оценить появляющееся на экране изображение местности перед луноходом.

Разработчики шасси также постарались усовершенствовать его ходовые возможности.

Напомним, что на «Луноходе-1» произошёл отказ электромагнитов управления фрикционными дисковыми тормозами мотор-колёс, в результате чего все восемь движителей находились в заблокированном состоянии не только во время стоянки лунохода, но и во время его движения. Данный дефект схемы был устранён, и движение второго «луномобиля» осуществлялось в нормальном режиме с отключёнными тормозами. Поэтому средние значения суммарного энергопотребления мотор-колёс были ниже, чем у шасси «Лунохода-1», хотя масса второй машины составляла 840 кг - почти на 94 кг больше массы «Лунохода-1». За счёт этого существенно повысились эксплуатационные параметры шасси, такие как средняя скорость движения (особенно при переходе на вторую скорость), продолжительность непрерывного движения, пройденный путь и др.

Экипаж предложил применить специальный режим работы двигателей колёс при поворотах на ходу (первый луноход разворачивался только на месте).

Ещё один технический недостаток самоходного шасси «Лунохода-1» не оказывал никакого влияния на ходовые качества и энергетику аппарата. Он влиял только на качество исследований магнитного поля Луны по трассе движения «Лунохода-1». Конечно, учёные уже знали, что Луна не имеет магнитного поля, подобного земному. Речь могла идти только об обнаружении и исследовании неких остаточных явлений магнетизма. Однако установленные на борту приборы регистрировали циклически изменяющееся поле по всему лунному маршруту. Анализ показал, что характер изменений связан со скоростью движения аппарата, из чего следовало: магнитное поле на Луну привёз сам «Луноход-1». Выявить виновника магнитной путаницы позволили исследования, которые специалисты ВНИИТрансмаш провели совместно с сотрудниками ленинградского ВНИИ Метрологии им. Д.И.Менделеева на их загородной площадке, удалённой от промышленных источников электромагнитных полей. Оказалось, что магнитный фон создавали намагничивающиеся в процессе изготовления стальные спицы колёс. Для исключения дефекта совместно с ЦКБ Велостроения (г. Харьков) была срочно отработана технология изготовления велосипедных спиц из немагнитных титановых сплавов. На борту «Лунохода-2» проблем с магнитными исследованиями уже не возникало. На этих недостатках и их причинах акцентировал внимание в своём докладе на научно-практической конференции, посвящённой 40-летию начала работы «Лунохода-2», профессор М.И. Маленков.

По рекомендациям экипажа разработчики пультов управления водителя (ДУ-001), оператора ОНА (ДУ-002), командира (ДУ-003) и бортинженера (ДУ-004) привели показания стрелочных приборов в соответствие с новыми параметрами, заменили надписи для выдачи радиокоманд, вывели индикации об исполнении этих РК на борту. Также были подготовлены масштабные сетки на ВКУ для трёх камер.

Рис. 75. «Луноход-2»: 1-телекамера; 2-астрофотометр; 3-уголковый отражатель; 4-магнитометр; 5-выносная телекамера;6-остронаправленная антенна; 7-фотоприемник; 8-панель солнечной батареи; 9-телефотометры; 10-прибор оценки проходимости;11-выносной блок аппаратуры «РИФМА»

Изменения коснулись и системы управления остронаправленной антенны лунохода: её наведение на Землю значительно упростилось.

Реализация всех этих усовершенствований повысила требования к обработке принимаемой информации, более оперативного её анализа операторами, к взаимопониманию звена «водитель-командир», предоставив большую самостоятельность водителю, а также к принятию ими оптимального решения и доклада командиру.

Распоряжением Главного конструктора С.С. Крюкова от 21 июня 1972 г. № 94 для проведения предстартовых тренировок экипажа из представителей КБ-4 и КБ-6 была сформирована и направлена на Симферопольский ЦДКС бригада в составе Л.В. Порошина, В.А. Коровкиной, В.И. Гаткера и Л.A. Волчковой. Руководителем испытаний назначили ведущего инженера КБ-4 P.M. Мэнна. На НИП-10 прибыли экспедиции промышленных предприятий, участвующих в работах по луноходу, в том числе от ВНИИ-100 - Ю.И. Васильев, Ю.П. Китляш, Л.H. Поляков, Л.T. Черепанова и Ф.П. Шпак; от ВНИИП - С.С. Гагарский, В.Н. Запечников, С.И. Лазарев, А.Г. Поляков, Б.М. Путиловский, С.Е. Родинков и И.В. Тупиков. В это же время прибыл и экипаж. По результатам медицинского освидетельствования и заключения врачебной экспертной комиссии, утверждённой руководителем ИМБП академиком О. Газенко, все члены экипажа, за исключением В.И. Чубукина, были допущены к дальнейшей работе с изделием Е8.

Тренировки на лунодроме проводились на модернизированном технологическом образце будущего «Лунохода-2». Экипаж изучил «Инструкцию по эксплуатации объекта Е8 №204», сдал зачёт комиссии и получил допуск к работе.

Рис. 76. Технологический образец «Лунохода-2» на лунодроме

Как и на прежних тренировках с низкими камерами, тренировки начались с определения углов курса (слева, прямо, справа), расстояний до камней, кратеров, горок, расщелин и других предъявляемых ориентиров, их размеров. Результаты регистрировались на персональных бланках и сравнивались с фактическими данными. Водители и командиры экипажа от упражнения к упражнению действовали все чётче и увереннее.

В зале ПУЛа обустроили зону, в которой пульты операторов установили более компактно и с соблюдением требований эргономики, улучшили вентиляцию, температурный режим и т.д. Рядом с пультом командира теперь смонтировали пульт бортинженера ДУ-004, который раньше располагался в соседнем помещении. Таким образом, члены расчётов экипажа находились вместе и могли общаться без ларингофонов. Также установили видеоконтрольное устройство с диагональю 61 см, что позволило группе управления и другим лицам, имеющим допуск на сеансы связи, наблюдать за развитием событий в реальном времени, но без права обсуждения действий экипажа.

При введении этих новшеств учитывались и предложения медицинской службы, в частности - обеспечить членов экипажа специальной формой одежды с учётом удобства медицинского контроля.

Слаженная и чёткая работа помогала экипажу уверенно ориентироваться на местности и находить правильные решения при опасных ситуациях, что определяло успешное выполнение задач по управлению.

8 января 1973 г. в 09 ч 55 мин 38 с боевыми расчётами РВСН с космодрома Байконур произведён старт PH «Протон-К» с ЛКА «Луна-21». Главная задача - доставить вторую передвижную научную лабораторию на поверхность естественного спутника Земли.

Силы и средства НИПов обеспечили измерения параметров полёта, непрерывно осуществляя телеметрический контроль бортовых систем. Кроме того, экспедиции отдельных плавучих измерительных комплексов в акваториях Тихого и Атлантического океанов принимали телеметрическую информацию на этапах выведения и полета ракеты-носителя с ЛКА и направляли ее в Центр управления.

Председателем Государственной комиссии (ГК) вновь был генерал-лейтенант Г.А. Тюлин, техническим руководителем ГК - С.С. Крюков, а его заместителями - О.Г. Ивановский и А.Л. Кемурджиан. Руководителем ГОГУ утвердили полковника Н.Г. Лана, его заместителями полковников А.П. Романова и Н.И. Бугаева, а техническим руководителем - П.С. Сологуба.

На этапе перелёта группу управления (ГУ) возглавляли В.Н. Сморкалов и подполковник А.П. Попов. В ее состав входили Ю.И. Андреев, Г.И. Богатырев, Ю.М. Дуга, Л.А. Звягинцева, А.И. Кочсихин, В.Н. Львова и Л.М. Шатинская (от НПОЛ), В.Г. Довгань, Н.М. Ерёменко, Ю.Д. Журавлёв, С.В. Кирюшкин, Н.Я. Козлитин, Г.Г. Латыпов, М.Л. Лев и И.Л. Фёдоров (от в/ч 32103). В группу анализа (ГА), которую возглавляли A.B. Кантор и майор А.Ю. Дихтярук, от в/ч 32103 вошли А.П.Гончаров, К.К. Давидовский, В.Г. Самаль и В.М. Сапранов.

Таким образом, если в случае с «Луноходом-1 » экипаж включился в работу только после прилунения посадочной ступени «Луны-17», то на этот раз с самого начала полёта «Луны-21» экипаж участвовал в делах управления. «Луноходчики» прекрасно разбирались во всех ситуациях на борту ЛКА. К тому же А.Е. Кожевников и В.И. Чубукин за неделю до старта вылетели на Байконур, где приняли участие в подготовке второй мобильной лаборатории к перелёту.

В соответствии с заданной программой 9 января на трассе перелёта провели коррекцию траектории, а 12 января ЛКА вышел на орбиту ИСЛ. 13 и 14 января были проведены коррекции окололунной орбиты, в результате чего «Луна-21» перешла на эллиптическую орбиту с минимальным удалением от поверхности в 16 километров. Спустя двое суток, 16 января 1973 г. в 01 ч 35 мин «Луна-21» совершила посадку внутри древнего 55-километрового кратера, носящего имя французского астронома XVIII века Лемонье, в районе восточной окраины Моря Ясности в точке с координатами 26° 03' с.ш. и 30° 22' в.д. Диаметр кратера около 60 км, а высота стенок свыше двух километров.

Рис. 77. Место посадки «Луны-21» (фото, снятое камерами американского спутника LRO и опубликованное 15 марта 2010 г.)

Место посадки находилось в непосредственной близости от материкового района, представлявшегобольшой научный интерес. Долгое время поверхность Моря Ясности не исследовалась непосредственно космическими средствами. Буквально накануне, 7 декабря 1972 г., на его восточной окраине совершили посадку американские астронавты на «Аполлоне-17». Наш луноход «причалил» в 172 км к северу от этого места. Впервые в практике исследования Луны космическими средствами советский и американский аппараты совершили мягкие посадки в такой близости друг от друга.

Управление переносится на пункт управления луноходом, где по 30-ти минутной готовности свои рабочие места заняли руководитель ГУ луноходом подполковник А.Н. Манилюк, технический руководитель ГУ Ф.И. Бабич, В.А. Коровкина, Л.В. Порошин, В.Ю. Толкачев, подполковник В.И. Чубукин, руководитель оперативной научной группы от АН СССР Б.В. Нспоклонов, врачи-специалисты ИМБП В.П. Некрасов, И.В. Хользунова.

Накануне Госкомиссия утвердила на первый сеанс связи с луноходом расчет экипажа в составе майоров И.Л. Федорова (командир экипажа), В.Г. Довганя (водитель лунохода), Н.Я. Козлитина (оператор ОНА), В.Г. Самаля (штурман) и А.Е. Кожевникова (бортинженер). Рядом с каждым из них занимает места и расчёт Н.М. Еременко. Все члены экипажа прошли медицинский контроль, как и ранее, перед каждым сеансом связи с «Луноходом-1».

Рис. 78. Талисман экипажа «Лунохода-2»

Через некоторое время после удачной посадки сюда прибыли Г.А. Тюлин, С.С. Крюков, О.Г. Ивановский, Н.Г. Лан, А.П. Романов, Н.И. Бугаев и другие. А.Н. Манилюк доложил о готовности экипажа к работе. И вдруг от руководителя ГОГУ Н.Г. Лана поступает предложение о возможности замены расчёта И.Л. Фёдорова на расчёт Н.Ерёменко, «имеющего опыт по сходу «Лунохода-1».

Немая сцена, как в «Ревизоре». Напряжение снял Олег Генрихович: «Николай Георгиевич пошутил!». Все заулыбались. Но, как говорится в одном анекдоте, «...а осадок остался».

Лунную эстафету принимает теперь командир экипажа И.Л. Фёдоров. Первая задача - определить, в каком положении находится посадочная ступень. И телеметрическая информация преподнесла сюрприз - наклон ПС оказался недопустимо большим. Определить значения углов крена и дифферента не представлялось возможным, т.к. стрелки приборов на пультах командира и водителя были уже зашкалены. Получалось, что команду на подрыв пиропатронов для отстыковки лунохода от посадочной ступени выдавать нельзя. А значит, сход лунохода на поверхность не состоится.

Конечно, всем понятно, что нештатную ситуацию всё равно надо решать. Обсуждение проходило на всех уровнях - в ГОГУ, группах управления и анализа, в экипаже, у разработчиков шасси и посадочной ступени. Предложение экипажа, согласованное с П.С. Сологубом, и поддержанное группой управления, ГОГУ утвердила. Были внесены изменения в «Программу сеанса»: сначала на борт лунохода выдать команды на расчековку ОНА, затем «Включение МКТВ» (малокадровое телевидение) и установка режима его работы с максимальной задержкой (21,1 с). После получения квитанций об исполнении команд оператору ОНА Н.Я. Козлитину было передано непосредственное управление антенной для получения оптимального изображения с Луны.

Остронаправленная антенна наводится на Землю. На экранах - телевизионный кадр. Это открылись «глаза» нашего транспортника. Как все ждали этого момента! Вскоре на ВКУ пультов появилось чёткое изображение лунной поверхности и, самое главное, мы увидели горизонт Луны и космоса_практически без его наклона. Это означало, что «Луна-21» стоит почти на горизонтальной площадке. Все облегчённо вздохнули: работа продолжается!

Последующие команды для схода лаборатории на поверхность Селены выдавались на борт «Луны-21» и «Лунохода-2» согласно штатной программе.

- Идёт проверка всех систем в дежурном режиме, - докладывают операторы КРЛ.

Бортинженер сообщает:

- Температура и давление в отсеке лунохода - в норме.

- По данным телеметрии, энергетика - в норме.

Начинается сеанс схода. Команды следуют одна за другой.

Для улучшения условий этой операции были выданы радиокоманды на подрыв пироустройств в узлах крепления амортизаторов четырёх опор, и ПС полностью соприкоснулась с поверхностью.

Затем также по радиокоманде пиротехнические патроны освобождают крепления трапов для их развёртывания. Бортинженер А.Е. Кожевников докладывает, что под действием пружин подвижные части трапов приняли горизонтальное положение, выпрямились и передними концами опустились на грунт, все системы на борту лунохода функционируют нормально.

Однако перед тем как решить, какое направление (вперёд или назад) схода выбрать, надо уточнить расположение трапов, выяснить, нет ли больших камней и кратеров, препятствующих сходу. Выполняется первая операция - осмотр окружающей местности, состояния элементов конструкции и, в первую очередь, трапов, по которым луноход должен съехать на лунную поверхность. Включаются телефотометры вертикального обзора. Расположенные по бортам лунохода, они вращаются подобно «колесу обозрения», и снимают всё, что попадает в объективы впереди, внизу, сзади, вверху.

Операторы склонились над аппаратурой. Из прорези выползает широкая, чуть влажная лента. Она всё длиннее и длиннее, на ней ясно видны элементы посадочной ступени, выпущенные трапы. В объективы телефотометров попадают вымпелы с флагом, гербом СССР и профилем Ленина. Выделяется белая обшивка - это высокоэффективная экранно-вакуумная теплоизоляция, обеспечивающая системам лунохода необходимые температурные условия. На панораме видно, как ровная линия горизонта неожиданно сменяется чередой невысоких пиков - это лунные горы, массив Тавр. По предварительным оценкам учёных, до них не более шести километров. На переднем плане - несколько мелких кратеров.

Рис. 79. Фрагменты первой панорамы, полученной 16.01.1973 г. правой камерой вертикального обзора; вверху - левая часть панорамы с передним колесом; на правой - заднее колесо, а посредине - вышедший из строя прибор определения местной вертикали

Штурманы экипажа В.Г. Самаль и К.К. Давидовский придирчиво изучают снимки и определяют: лучший вариант схода - вперёд.

Так как луноход жёстко крепится к ПС, запланирован подрыв пироустройств для его освобождения от механических и электрических связей. Командир разрешает команду на отстрел, и луноходу «перекусили пуповину», обрывая связи с «материнской» посадочной ступенью. Можно съезжать.

И.Л. Фёдоров командует:

- Первая, вперёд!

- Вас понял. Первая, вперёд! - докладываю я.

Ручку управления плавно перевожу на одно деление вперёд, нажимаю большим пальцем кнопку на её торце, выдавая команду на движение лунохода. При этом как-то непроизвольно произнёс: «Поехали!». На пульте зажёгся транспарант, подтверждающий выдачу команды на борт. Но через ожидаемое время (4,1 с) «квитанция» не приходит, а транспарант, который должен подтвердить исполнение команды на борту, не загорается. Непредвиденная ситуация... Смотрю на командира, он спокойно кивает мне. Через какое-то мгновение бортинженер А.Кожевников докладывает:

- Есть вращение колёс.

- Токи мотор-колёс в норме...

Так в 4 ч 14 мин 16 января 1973 г. вторая советская передвижная научная лаборатория начала прокладывать свой исторический путь на поверхности Луны. Колёса касаются грунта. Сойдя по трапам, аппарат прошёл десять метров и через 30 секунд остановился по выданной команде «Стоп». Сам процесс схода контролировался по изображениям, передаваемым центральной курсовой нижней камерой.

В нескольких метрах впереди оказался довольно старый кратер диаметром около 15 м. Раньше, когда учили «ходить» первый луноход, эта естественная преграда вызвала бы жаркую дискуссию. Теперь же «Луноход-2» преодолел её, что называется, сходу - и остановился.

Затем была выбрана ровная площадка, на которую вывели луноход. По докладам штурманов, расстояние от посадочной ступени составило около 30 м. Для пополнения запасов электроэнергии аппарат развернули на Солнце. По команде командира открыли панель солнечной батареи, подставляя её мозаичное «зеркало» под живительные лучи нашего дневного светила. Как доложил бортинженер, панель полностью открылась и при угле 179 градусов стала на упоры. Аккумуляторы начали подзаряжаться.

Согласно программе начались измерения физико-механических свойств лунного грунта. Впервые включается ПрОП.

После окончания сеанса в кругу начальников дежурных смен отдела КРЛ и экипажа состоялся «разбор полётов», который провёл Н.И. Бугаев. Оказалось, что оператор КРЛ, учитывая сложившуюся нештатную ситуацию, на всякий случай отключил пульт водителя от системы формирования и выдачи в эфир радиокоманд. Громкоговорящую связь (как это было при работе с «Луноходом-1») на этот раз не использовали, поэтому оператор КРЛ не мог слышать переговоры членов экипажа. Увидев загоревшийся транспарант, он подключил канал. И всё пошло по программе.

На состоявшемся традиционном заседании ОТР Г. А. Тюлин и С.С. Крюков поздравили всех участников с началом работы, отметив оперативное принятие решения по устранению нештатной ситуации. Также было дано поручение специалистам ВНИИ-100 доложить о причинах выхода из строя навигационной системы. После этого объявили перерыв до 17 ч.

Этим решили воспользоваться любители русского пара. Сборы были не долги, автобус подан и маршрут намечен: Симферополь, Заводской район, «Бани». Первый пар, дубовые (а не берёзовые, как писал один из журналистов) веники и удивление персонала: баня открывается в 8 часов (а мы прибыли к 7-ми), пришли молодые люди, радостно возбуждённые, трезвые и благодарные, что им разрешили попариться. К 11 часам мы вернулись в гостиницу и легли спать...

А дальше - работа...

В соответствии с поставленными задачами разрабатывался маршрут движения самоходного аппарата. В течение первых двух лунных дней он направлялся в южном направлении, к материковому району. Руководитель научной группы Борис Непоклонов (он же и руководитель штурманской группы), группа управления и экипаж намечали на планшете дальнейший маршрут лунохода.

Перед сеансом связи 17 января, который начинался в 21 ч, группа управления приняла решение направить луноход к посадочной ступени для детального её осмотра. Как ни полны были данные телеметрии, конструкторам хотелось воочию исследовать своё детище на лунном грунте.

Задача - поближе подойти к посадочной платформе, сделать серию поворотов, чтобы увидеть её в разных ракурсах.

Конструкторы хотят получить как можно больше материала о положении и состоянии посадочной платформы. Селенологов интересуют даже самые незначительные детали микрорельефа: мелкие камешки, поры, бугорки. Предлагается запланировать разворот лунохода так, чтобы он стоял боком к Солнцу. При таком положении его лучи будут направлены на блок обогрева - «печку», что позволит определить, какое влияние оказывает светило на режим сброса тепла.

Наконец, программа очередного сеанса связи с луноходом готова и представлена на утверждение руководителям ГОГУ. Через некоторое время командир по громкой связи объявляется 30-ти минутная готовность к началу 103-го (третий в первом лунном дне) сеанса связи с «Луноходом-2». Его осуществлял расчёт в составе майора Н.М. Ерёменко (командир), старших лейтенантов Г.Г. Латыпова (водитель), В.М. Сапранова (оператор ОНА), майоров К.К. Давидовского (штурман) и Л.Я. Мосензова (бортинженер).

Ещё раз напомню, что экипаж управлял транспортом, не имея телеметрических показаний значений ни углов крена и дифферента, ни курса. Поэтому вся ответственность легла на водителей, которые полагались на собственную интуицию, ориентируясь по лунному горизонту. К тому же водитель не мог рассчитывать на срабатывание систем защиты и аварийную остановку лунохода при достижении углов крена и дифферента выше расчётно-допустимых углов.

Присутствовавшие журналисты назвали тогда движение «Лунохода-2» по гребню вала кратера в Море Ясности «лунной акробатикой».

Луноход возвращается к посадочной ступени. На пути кратер, рядом камень, поэтому Геннадий выдаёт команду «Назад». Видно колею. Грунт рыхлый. Затем - «Стоп», «Налево 16», «Вперёд 1». Пройдя несколько метров, луноход поворачивает направо и останавливается в трёх метрах от посадочной ступени. На экране видны трапы, по которым она спускалась, и колея. Она извивается, и можно убедиться, что «Луноход-2» в первом сеансе шёл точно по гребню кратера.

Луноход медленно подъезжает к посадочной ступени. И она постепенно заполняет весь экран. Хорошо видны откинутые трапы, расставленные «ноги». Кажется, что они будто «разъехались». Так и должно было быть: «Луна-21» опустилась на грунт баками-шарами, что уменьшило угол наклона трапов.

Рис. 80. Фрагмент первой панорамы с посадочной ступенью, полученной 17.01.1973 г.

На снимке видна посадочная ступень «Луны-21» с откинутыми трапами, всего в трёх метрах от края кратера. Справа - след лунохода. Вверху, на горизонте видны горы.

«Луна-21» опустилась на кромке кратера, крутой склон которого резко уходил вниз. На телеэкране это трудно было заметить: слишком высоко над горизонтом стояло Солнце, края кратера не отбрасывали теней, и его границ не было видно.

Сеанс закончился глубокой ночью. Уставшие, но полностью удовлетворённые результатами своей работы, мы пришли в гостиницу на предутренний отдых - сон. А распорядок был таков (по крайней мере, на этот лунный день): подъём - в 8.30; туалет и - быстрее на волейбольную площадку («заводила» - Костя Давидовский, правда, при поддержке врача Валентина Некрасова); затем - в столовую на завтрак. Спортивные занятия также входили в медицинскую программу сохранения высокой работоспособности экипажа. Таков был ритуал для всех, в том числе в нём принимали участие не только военные, но и «пиджаки» (по желанию). Но в это утро меня разбудил мой начальник отдела А.П. Романов. Он стоял у моей кровати в полковничьей форме, тихо приказал мне надеть военную форму и выйти в коридор. Что я и сделал. Рядом с Алексеем Петровичем стоял незнакомый капитан, который очень серьёзным тоном сказал: «Кто вам разрешил нарушать государственную тайну?» и показывает мне телеграмму.

Я взял её в руки и читаю. Вот содержание телеграммы.

«ЛЕНИНГРАДА - … 17 17.55. СИМФЕРОПОЛЬ 28 ГОСТИНИЦА ДОВГАНЮ ВЯЧЕСЛАВУ ГЕОРГИЕВИЧУ = ПОЗДРАВЛЯЕМ ВСЕХ РЕБЯТ БЛЕСТЯЩИМ УСПЕХОМ ГОРДИМСЯ ВАМИ ВАШИМИ СЛАВНЫМИ ДЕЛАМИ ЖЕЛАЕМ ДАЛЬНЕЙШЕЙ ОТЛИЧНОЙ РАБОТЫ ДУШОЮ С ВАМИ = ЧЕРЕПАНОВА ШПАК ПОЛЯКОВ»... 18/ 07 час. 13 мин.

Спросив разрешения у старшего начальника, я вернулся в комнату и принёс Алексею Петровичу газеты «Правда» и «Известия» с фотографией Н.Акимова с надписью: «Центр дальней космической связи: экипаж «Лунохода-2» за работой». И с текстом спецкора «Правды» В. Смирнова: «В пункте управления луноходом уже давно ждёт своего часа экипаж. Наконец, наш старый знакомый по тем дням, когда работал «Луноход-1», водитель Слава передвигает на одно деление вперёд ручку управления. Самоходный аппарат двинулся по трапу. Ответственный момент. И все мы понимаем состояние водителя, которому доверили управление первыми шагами лунохода».

Я поздравил от имени наших коллег - ленинградцев Алексея Петровича и попросил разрешения продолжить свой отдых. А капитану сказал: «Спасибо за доставку телеграммы, а в своей так нужной работе советую читать советскую прессу и знать тружеников космоса».

Газета «Правда», 18 января 1973г., №18 (19892).

Слева направо: В.Г. Довгань, В.М. Сапранов, Н.Я. Козлитин, Г.Г. Латыпов

18 января в 21.00 работа была продолжена, причём лаборатория в эти два сеанса прошла около 550 м.

Рис. 81. Фрагмент лунной панорамы, полученной 18.01.1973 г.

В центре кадра виден кратер, около которого совершила посадку «Лyна-21» . Отчётливо видны следы лунохода.

Очередной, 105 сеанс начался 19 января в 20.00 и продолжался более шести часов. Движение лунохода осуществлялось по намеченному маршруту в направлении на юго-восток к кратеру диаметром около двух километров, расположенному в предгорном районе массива Тавр. За время сеанса было пройдено 1148 м, а удаление от посадочной платформы составило 1050 м.

В ходе длительного сеанса успешно проведена проверка ходовых качеств и работоспособности систем лунохода. С помощью пенетрометра, девятого колеса, телепанорам исследовались характеристики взаимодействия лунного грунта с колёсами шасси. Таким образом, самоходное шасси выступало в роли измерительного инструмента. Предварительный анализ данных разработчиками ходовой части лаборатории показал разнообразие свойств грунта в районе предгорья. Это видно и на панораме: у колеи лунохода левый след - плоский, а правый - глубокий.

Рис. 82. Фрагмент панорамы, полученной в сеансе №105

Впервые в этом сеансе был применён поворот в движении. Для его исполнения водитель в процессе движения устанавливал ручку управления в положение «направо» или «налево» (в зависимости от принимаемого им решения) и нажимал на её торце кнопку, посылая радиосигнал на борт лунохода. Через 1,3 с при повороте направо колёса правого борта продолжали двигаться с первой скоростью, а левые начинали вращаться быстрее, переходя на вторую скорость. И, наоборот, при выполнении поворота налево. В этом и дальнейших сеансах Геннадий и я применяли повороты в движении в приемлемых условиях рельефа лунной поверхности.

Отрабатываемые методы управления позволили экипажу постепенно приобретать опыт уверенно вести луноход на различных скоростях, выполнять сложные динамические манёвры.

В соответствии с программой работы 20 и 21 января в сеансах производилось включение научных приборов и выполнялись операции по подготовке комплекса к режиму лунной ночи. Чтобы выбрать место «ночной парковки», луноход маневрировал, используя телефотометрические панорамные и телевизионные изображения местности. В завершающем сеансе первого лунного дня луноход прошёл 27,5 м, а за период работы - около 1790 м.

С помощью панорам, переданных луноходом, топографы засекли углы, под которыми видны ориентиры, и на основе этой информации решили обратную задачу - определили местоположение самого автомата. Ориентиры удалось отождествить с лунными образованиями, которые видны на фотографиях района кратера Лемонье.

Для удобства оперативного использования телевизионной и фототелевизионной информации были присвоены условные наименования нескольким характерным деталям рельефа поверхности. С лёгкой руки журналистов, в репортажах из Центра назвавших самую высокую вершину «Пик лунохода», небольшой залив южной кромки кратера Лемонье, находящийся примерно в 15 км к юго-востоку от точки посадки «Луны-21», получил название «Бухта Круглая». Такие «местные» наименования получили и другие ориентиры: «Мыс Ближний», «Мыс Дальний», «Мыс Южный» и др. Они появились на топографических схемах селенологов и штурманов.

В период лунной ночи (25.01-07.02.1973) с лабораторией проводились сеансы радиосвязи для получения сведений о состоянии бортовых систем.

В ходе радиорандеву в одном из сеансов датчик на конце штанги магнитометра показал температуру минус 183 градуса по Цельсию. До сих пор столь низкие температуры нашей соседки только предсказывались учёными. «Луноход-2» впервые физически их замерил...

Перед началом нового рабочего дня на совещании ОТР обсуждались итоги дня первого. Технический руководитель ГОГУ отметил некоторые особенности использования всех динамических возможностей шасси, в том числе переход с первой скорости на вторую и обратно, повороты на месте и в движении. Были доложены и предварительные результаты причин выхода из строя навигационной системы на луноходе. Представитель ВНИИ-100 в своём сообщении напомнил, что блок автоматики шасси (БАШ), включая датчик крена и дифферента (ДКД), на «Луноходе-1» в целом отработали хорошо. Однако в 1972 г. в силу ряда причин изготовление БАШ для «Лунохода-2» было передано в Московский ЦНИИ автоматики и гидравлики. Его специалисты по согласованию с заказчиками приняли решение создавать БАШ с перспективой использования его в разрабатываемых советских луноходах, включая и образцы для лунных пилотируемых экспедиций посещения. А для этого необходимо было перейти от дублирования электрических цепей к троированию. При этом масса и объём БАШ увеличивались, и для частичной компенсации было решено исключить ДКД из состава БАШ. Взамен его было решено сделать специальный датчик местной вертикали (ДМВ). Он должен был выполнять все функции ДКД, но на более высоком техническом уровне. Создание этого датчика, а также датчика курсоуказаний, поручили предприятию, которое специализировалось на разработке гироскопических и иных датчиков и приборов информационно-управляющих систем космических аппаратов. Однако при наземной отработке был выявлен серьезный дефект новой конструкции БАШ, и было решено вновь вернуться к старому БАШ, но с новым интерфейсом для ДМВ. Задача создания БАШ вновь вернулась во ВНИИ-100. Пришлось выполнять эту работу в аварийном режиме, но блок был сделан и установлен на борт «Лунохода-2». Разработчики ДМВ разобрались в природе его отказа: не был учтён фактор его пребывания в невесомости во время перелёта ЛКА по трассе Земля-Луна. Жидкость, применённая в ДМВ, в этих условиях повела себя по иному, чем на Земле, и. естественно, её нельзя было использовать в качестве рабочего тела в конструкции этого прибора.

Таким образом, отсутствие объективных данных о крене, дифференте и курсе «Лунохода-2» существенно увеличило психологическую нагрузку на экипаж. Возросла его ответственность, ведь теперь автоматика не могла предотвратить опасные ситуации.

В кратере Лемонье 8 февраля настало утро. Из пункта управления на борт лунохода пришла команда: «На связь!». Начался первый сеанс второго лунного дня - №201. Он короткий, всего 15 мин. Движения не будет, поэтому и место водителя пустует. По докладу бортинженера данные телеметрии подтверждают, что все системы самоходного аппарата хорошо перенесли суровые условия лунной ночи. Температура и давление внутри лунохода поддерживались в заданных пределах. Идёт открытие панели солнечной батареи, после чего начнётся подзарядка аккумуляторов.

В очередном сеансе связи 9 февраля выполнялись комплексные научные исследования района кратера, рядом с которым луноход остановился на исходе предыдущего дня. В расчёте И.Л.Фёдорова моё место водителя занял В.М. Сапранов, так как мне в связи со сложившимися семейными обстоятельствами предоставили краткосрочный отпуск.

При движении был исследован кратер диаметром 13 м, удалённый от места посадки примерно на полтора километра. Грунт в этом районе по составу оказался схож с веществом на первом исследованном участке.

Во время сеанса, продолжавшегося более одиннадцати часов, проводились измерения намагниченности пород на валу и склонах кратера, в зоне выбросов из него, а также в местах, удалённых от кратера на расстояния до 30-40 м. При этом луноход удалялся от кратера по четырём взаимно перпендикулярным направлениям, а затем вновь возвращался к нему, выписывая своеобразный крест на грунте. Такая схема движения была выбрана для повышения точности магнитных измерений, а также для наиболее полного изучения физико-механических свойств и химического состава грунта в исследуемом районе.

При выполнении комплексной программы изучения кратера пройден путь в 364 м и совершено 120 различных поворотов. В тетради Б.В. Непоклонова было расписано 89 элементов движения, которые должна совершить лунная машина, чтобы выполнить до конца весь этот сложный манёвр. И на лунном грунте получилась своеобразная «звезда», но она нужна была не для того, чтобы увековечить мастерство экипажа, - такую фигуру заказали учёные, и прежде всего магнитологи.

Хотя магнитометр и вынесен на длинной штанге в 1,5 м подальше от машины, но всё же её влияние чувствуется. Ведь луноход - это электромобиль, и его мотор - колёса создают помехи в виде магнитных полей. Чтобы точно учесть эти помехи, и задумано движение по взаимно-перпендикулярным лучам. В результате оказалось, что лунное магнитное поле довольно слабое и существенно меняется по мере движения.

В ходе сеанса проводилась панорамная съёмка исследуемой поверхности.

Рис. 83. Панорама лунной поверхности, полученная 9.02.1973 г.

Сеанс связи 9 февраля начался в 12 ч дня, а закончился почти в полночь. И хотя за это время луноход прошел всего 304 м, но экипажу пришлось работать в две смены, чтобы выписать «звезду» на лунном грунте.

«И если бы эту фигуру оценивало какое-то жюри, экипаж наверняка получил бы высший балл за искусство исполнения», - так писал один из корреспондентов.

В следующем сеансе уже 10 февраля по предложению селенологов продолжились исследования внутри кратера. Луноход по его склону спустился к самому дну, где в течение полутора часов проводил магнитные и инженерно-технические измерения. Оказалось, что на внутренних склонах камней значительно больше, чем на валу кратера. Ещё раз подтвердилось, что грунт способен двигаться по склонам, совершая процесс «саморазрыхления». Склоны этого кратера были крутыми, примерно 25-30 градусов. Поэтому выходить из него на бровку было не просто: колёса буксовали и иногда увязали почти по ступицы, что отчётливо было видно на снятой панораме.

11 февраля луноход, выйдя из кратера, практически двигался непрерывно вначале на юго-восток, а затем на юг - к горам.

Но учёных, особенно селенологов, интересует каждый встречаемый по трассе объект лунного пейзажа. Тем более, что они заметили изменение их облика. Если раньше они имели форму коротких призм, то теперь стали преобладать уплощённые камни. По заказу А.Т. Базилевского луноход проехал по встретившемуся плоскому камню поперечником более метра, а высотой примерно в 10-15 см. Потом, когда луноход отошёл назад и камень снова попал в поле зрения телекамеры, обнаружилось, что он цел и невредим. А ведь в месте контакта грунтозацепов колёс с камнем развивается давление примерно в 100 атмосфер. Для кандидата геолого-менералогических наук это - событие.

- Камень, - говорит он, - зализанной формы - значит, долго лежит на поверхности, но очень крепкий. Давление колёс на него весьма велико, а он выдержал. Раньше, когда луноход переезжал скважинные камни, колёса раздавливали их и оставляли колею. А этот выдержал, и колея видна. Возможно, тут нам попался осколок скальной породы.

В настоящее время Александр Тихонович Базилевский - заведующий лаборатории сравнительной планетологии ГЕОХИ имени В.И. Вернадского РАН, доктор геолого-минералогических наук, профессор. Он вспоминает:

Во время сеансов движения лунохода или каких-то измерений на поверхности Луны экипаж, оперативное руководство и мы, учёные, участвовавшие в научных экспериментах, находились в разных помещениях Центра управления. Встречались, в основном, только на оперативных совещаниях, перед началом сеанса или когда он заканчивался.

Из учёных в комнате экипажа находился лишь Борис Непоклонов, руководитель научной группы от АН СССР. Остальные исследователи (около 15-20 человек) слышали в своих комнатах передаваемую по громкой связи общую информацию (например, о начале или конце этапа движения или о начале съёмки панорамы), но плохо понимали, в какой геологической ситуации в данный момент находится машина. Для меня и коллег-геологов этого было мало. Хотя после сеанса мы получали и изучали отснятую ТВ панораму, но что за местность располагалась по пути к месту съёмки и после, мы не понимали. Разумеется, это затрудняло анализ, какую-то информацию мы явно теряли. Поэтому имея горький опыт с первой машиной, считая, что как руководитель группы геологов и заместителя главы всей научной группы, я могу - и должен быть - в комнате экипажа. На первом сеансе с «Луноходом-2» я взял и вошел «по нахалке» туда со стулом, мимо охранявшего вход солдата. Сел возле места водителя - и ведь не выгнали! Зато я получил возможность непрерывно видеть на картинках т.н. малокадрового телевидения всё то, что видел экипаж, и мог записывать свой анализ, впечатления с привязкой ко времени.

Получился дневник наблюдений за поверхностью вдоль маршрута движения. Позже это позволило связать измеренные прибором ПрОП вариации физико-механических свойств лунного фунта вдоль маршрута движения с характером геологической ситуации, например, вал морфологически выраженного (молодого) кратера, внутренний склон старого кратера, межкратерное пространство и др. При этом, конечно, мне довелось наблюдать не только за лунной поверхностью, но и за действиями экипажа. Это две чередующиеся смены, все - офицеры в звании от старшего лейтенанта до майора. Они располагались близко друг к другу на рабочих местах и могли обсуждать ту или иную ситуацию. Общение было то неформальным и деловым, то формальным - как велит воинский устав.

Не могу припомнить каких-то конфликтов в ходе рабочих сеансов, но определённая напряженность иногда ощущалась. Через 2-3 часа работы ребята сменялись, отработавшая смена отдыхала в другом помещении, где за ними присматривали врачи «с Хорошёвки» - из ИМБП. По окончании же сеанса обстановка разряжалась. Офицеры подшучивали друг над другом, трепались на нерабочие темы и шли либо на оперативное совещание, либо спать в гостиницу, что в пяти минутах от Центра управления.

Конечно, работа экипажа требовала высочайшей квалификации в совершенно новом виде деятельности. Она была очень ответственной. Экипаж блестяще с нею справлялся и мы, учёные, были военным очень благодарны.

Между тем обстановка секретности, которая тогда была характерна почти для всех видов космической деятельности, приводила к тому, что члены экипажа оставались неизвестны широкой публике. В прессе и на ТВ освещали их работу, но они сами оставались анонимными. Связано это или нет, но после миссий обоих луноходов, которыми гордилась вся страна, члены экипажа, насколько я знаю, не получили правительственных наград. Что несправедливо.

Рис. 84. Панорама лунной поверхности, полученная 11.02.1973 г.

В центре виден склон кратера, покрытый глубоким слоем рыхлого грунта с большим количеством камней и мелких кратеров, с колеёй лунохода. Слева - штыревая антенна с укреплённым на ней маркером для фотометрических измерений.

А вот впечатления журналиста - специального корреспондента АПН Вадима Невского: «Водителю лунохода мало быть знающим инженером и обладать реакцией первоклассного шофера. Водитель если хотите, сам селенолог. Вот на телеэкране россыпь камней - вроде бы ничего не значащая картина. Но только не для водителя. Он запомнил десятки других подобных картин. Они складываются в его сознании в пространственный и рельефный образ лунного ландшафта.

Где-то здесь должен быть кратер. На этом участке следует перейти на первую скорость, хотя ни что вроде бы не грозит неприятностями. В другом случае - на вторую...

Так работает лунный водитель. Со стороны это кажется удивительным, даже недостижимым. Одни полагают, что всё дело в огромном опыте, другие - в редком чутье. А правы-то, наверное, все. Психологов сейчас занимают вопросы групповой совместимости. Не знаю, какую «пищу» получат учёные, которые здесь ведут психофизиологические исследования системы «человек - машина». Но экипаж остаётся экипажем не только с началом очередного сеанса связи. Командир, водитель, оператор антенны, штурман, бортинженер,- все они очень разные. И по характерам, и по темпераменту. Но их объединяет трудная работа. Они - экипаж лунной колесницы».

Рельеф поверхности вдоль трассы изобиловал мелкими кратерами и камнями, что на отдельных участках маршрута создавало значительные трудности для передвижения. Причём заметно возрос угол подъёма, колёса буксуют. Принимается вариант движения, апробированный в экспедиции «Лунохода-1»: подниматься наискосок, уменьшив дифферент за счёт увеличения крена. Единственной информацией служила линия горизонта, пересекающая телеэкран, которую водитель не должен был упускать из виду. Экипажу пришлось проявлять свои способности, маневрируя в сложных ситуациях. По докладу штурманской группы луноход поднялся метров на 150, взбираясь на вал двухкилометрового кратера.

За время сеанса, а он начался в три часа дня и закончился в десять вечера, пройдено 1636 м.

И в сеансе 12 февраля, он достиг ближайшего выступа береговой линии Залива Лемонье («Холмы Встречные»).

Следующие трое суток (в лунный полдень) проводились научные сеансы, движение не планировалось. Но зато 16 февраля луноход прошёл 2517 м, и, как оказалось, тем самым установив рекорд пройденного расстояния в одном сеансе. Удаление от посадочной ступени составило 5700 м.

Экипаж менялся три раза. Во время движения проверялись комплексные методы навигации, основанные на использовании телевизионных панорам, навигационных измерений и карт района посадки.

При этом, на относительно ровной поверхности луноход проходил без остановок отрезки до 50 м, в основном на второй скорости. Тогда и появился доклад водителя: «До семи (иногда и до девяти) метров без непреодолимых препятствий, продолжаю движение».

Об одной такой карте мы узнали от О.Г. Ивановского только на встрече по случаю 30-летия начала работы «Лунохода-1». Он рассказал, что в Институте космических исследований (ИКИ) АН СССР с 29 января по 2 февраля 1973 г. проходило обсуждение результатов и задач исследования планет Солнечной системы. В Москву приехала и американская делегация. В перерыве заседания один из американских учёных подошёл к О.Г. Ивановскому и положил в карман его пиджака фотографию, как оказалось, с крупномасштабным изображением района посадки «Луны-21» (координаты посадки были опубликованы в сообщении ТАСС). Это был район посадки лунного модуля «Аполлона-17», для которого проводилась фотосъёмка. На снимке чётко просматривался и район «Бухты Круглой» с рассекающей её тектонической трещиной, предположительно шириной метров 200-300, длиной около 15-16 км.

Её назвали «Борозда Прямая». Она привлекла заинтересованное профессиональное внимание учёных. В результате в дальнейшем и намечался маршрут «Лунохода-2» к этому лунному образованию.

В ночь на 18 февраля приблизился к кратеру диаметром около двух километров, что в предгорном районе массива Тавр. В сеансе связи, проводившемся уже с 2 до 6 часов утра по московскому времени, луноход обошёл кратер по внешнему склону вала с юго-западной стороны. В сеансе, проводимом 19 февраля, по трассе движения одновременно были выполнены детальный химический анализ грунта, измерения намагниченности пород, а также панорамная съёмка склонов кратера и прибрежных районов залива Лемонье.

Условия движения в сеансах были крайне тяжёлыми: крутизна склонов на отдельных участках достигала 25 градусов, а пробуксовка колёс лунохода - 80 процентов. За два сеанса луноход прошёл 2268 м.

20 февраля луноход в таком же режиме преодолел 1078 м, проведя научные исследования на склонах вала кратера.

22 февраля в сеансе №215 луноход подготовили ко второй лунной ночи.

За второй лунный день пройдено 9806 м. Общая продолжительность сеансов связи составила 65 часов, выдано 6490 радиокоманд. Проведено в более 200 физико-механических проб лунного грунта, а в восьми - экспресс-анализ химического его состава.

В течение первого и второго лунных дней луноход, продвигаясь в юго-восточном и южном направлениях, покинул район типично морского характера и вошёл в холмистую предматериковую зону.

Утром 9 марта в кратере Лемонье начался третий рабочий день «Лунохода-2». По данным телеметрической информации, все его системы находятся в полной исправности.

10 марта в 12 ч 25 мин выданы первые радиокоманды на включение бортового передатчика и открытие панели солнечной батареи. Очередной сеанс 11 марта. В поисках интересного для стереоскопической панорамной съёмки луноход прошел 34 м, совершив несколько поворотов. Было получено пять стереоскопических панорам местности. В процессе движения и на остановках проводились исследования намагниченности лунных пород, химического состава грунта, радиационной обстановки, характеристики светимости лунного неба.

В этом сеансе после включения астрофотометра АФ-ЗЛ через 30 с после начала приёма телеметрической информации по обоим каналам произошло резкое пропадание его сигналов. Неоднократные включения астрофотометра в последующих сеансах показали, что он не функционирует. С момента посадки лунохода с АФ-ЗЛ проведено 13 сеансов, из них десять - во время лунных дней, два - лунной ночи и один - в лунные сумерки, когда Солнце опустилось на 1° под местный горизонт.

12 марта проводилось изучение местности вокруг кратера диаметром около 13 м. При этом, для изучения намагниченности лунных пород луноход подходил к кратеру по четырём взаимно перпендикулярным направлениям.

В очередном сеансе 13 марта исследовали своеобразные террасы, расположенные на валу большого кратера, у которого он провёл лунную ночь. Они были обнаружены на панорамах, и, по мнению учёных, свидетельствуют об оползневых процессах, происходивших при его эволюции. После проведения детального исследования прибрежного района луноход 14 марта вернулся в морскую зону и продолжил движение к тектоническому разлому «Борозда Прямая». В течение 14 и 15 марта по трассе движения проводились измерения намагниченности лунных пород, физико-механических свойств и химического состава лунного грунта. На Землю переданы новые панорамы окружающей местности. С помощью установленного на луноходе радиометра измерялись характеристики корпускулярных потоков солнечных и галактических космических лучей.

В пяти прошедших сеансах общая длина пути составила 7427 м, а в сеансе 14 марта пройдено 2822 м! Опять рекорд, хотя об этом никто и не думал.

«Луноход-2» продолжает движение по намеченному маршруту, приближаясь к намеченной цели.

За время сеансов, состоявшихся 17 и 18 марта, пройдено 5346 м, причём 18 марта луноход преодолел 3130 м, установив наивысший результат в одном сеансе движения за время своего пребывания на Луне.

В процессе движения 19, 20 и 21 марта вновь проводились магнитные и радиационные измерения, регистрировались параметры взаимодействия ходовой части аппарата с лунным грунтом, периодически включался прибор оценки проходимости. А во время остановок изучался химический состав лунного грунта, снимались панорамы лунного ландшафта. При движении по местности с множеством кратеров различных размеров и с каменистыми россыпями все системы самоходного аппарата работали нормально.

Рис. 85. Панорама лунной поверхности, переданная 20.03.1973 г.

Он вышел в район, в котором будут проводиться комплексные исследования поверхности. В трёх сеансах луноход прошёл 4675 м, а суммарный путь в десяти сеансах движения составил 16647 м, что тоже стало высшим результатом для одного лунного дня.

С 22 марта по 8 апреля, в третью лунную ночь луноход находился в неподвижном состоянии, отдыхая перед заключительным броском к «Борозде Прямой». По сигналу датчика Солнца начался сеанс пробуждения, в котором телеметрия подтвердила, что все системы лунохода находятся в норме. После подзарядки аккумуляторов в сеансе, состоявшемся 9 апреля, проводились исследования характеристик космических лучей, магнитные измерения и съёмка панорам. В соответствии с программой 10 апреля направился в сторону тектонического разлома. «Борозда Прямая» - длиной километров шестнадцать и шириной от 200 до 500 м. В её окрестностях намечено проведение комплексных научных исследований: изучение физико-механических характеристик поверхностного слоя реголита, химического состава и магнитных свойств лунных пород, проведение съёмок панорам окружающей местности. Геннадий увидел её на экране ВКУ метров за триста. Солнце стояло сравнительно невысоко, поэтому восточный, неосвещенный край борозды протянулся тёмной полосой по всему горизонту. Пройдя ещё метров сто, луноход остановили и провели панорамную съёмку. По данным штурманской группы в этом сеансе пройдено 1892 м.

11 апреля в сеансе №404 луноход начал осторожно приближаться к краю разлома. Он подходил до расстояния 50 м от края разлома. На экранах замаячили камни. А потом их стало много, причём не мелких камней, а глыб размером в метр - два. Все примерно одинаковой призматической формы, с острыми углами - и отличаются от тех россыпей, что бывают вблизи кратеров.

Рис. 86. Панорама лунной поверхности, переданная 11.04.1973г.

Луноход 13-18 апреля обогнул разлом с юга и вышел на его восточную границу. Продолжая двигаться на восток, подошёл к тектоническому разлому. Борозда протяженностью 15-16 км тянется с севера на юг. Её глубина в различных участках района исследований колеблется. Ниже каменного «бордюра» крутизна стенок увеличивается и достигает 30-35 градусов. Здесь склоны покрыты как бы смесью из крупных глыб и камней.

Рис. 87. Фрагменты панорам лунной поверхности, переданных 18.04.1973 г.

Во время остановок лунохода проводился детальный осмотр разлома с помощью телевизионных камер, и выполнялась телескопическая съёмка его склонов и дна. Таким образом, с помощью лунохода в этой части кратера Лемонье установлен выход коренных скальных пород высотой в несколько десятков метров. Тщательным исследованиям были подвергнуты как западная, так и восточная стороны разлома.

Рис. 88. Панорама лунной поверхности, переданная 18.04.1973 г.

При исследовании намагниченности пород луноход удалялся от края разлома на расстояния до 500 м, а затем возвращался к нему по проложенной колее. Такими манёврами преследовалась цель повышения точности измерений. Магнитометр, установленный на «Луноходе-2», примерно за полкилометра «почувствовал» приближение к борозде. Магнитное поле стало нарастать примерно в двухстах метрах от пропасти, достигло максимума и по мере продвижения лунохода сохраняло это значение. В прошедших сеансах движения луноход увеличил пройденноерасстояние на 7461 м.

Сеанс 411, который начался в 23 ч 05 мин 19 апреля, а закончился в 05ч 45мин 20 апреля, казалось, не предвещал никаких неприятностей. Сначала работу начал расчёт Н.М.Ерёменко. Луноход двигался на северо-северо-восток вдоль «Борозды Прямой». Дважды провели экспресс-анализ химического состава лунного грунта. «РИФМА-М» проработала с 23 ч 05 мин 08 с до 23 ч 15мин 17с и с 01 ч 33 мин 10 с до 02 ч 24 мин 00 с.

Рис. 89. Телевизионный кадр лунной поверхности, полученный в сеансе 19.04.1973 г.

Затем движение было продолжено расчётом И.Л. Фёдорова. Солнце стояло невысоко, около 30 градусов над горизонтом. Оно было на юго-западе, т. е. слева впереди нас. И это была неблагоприятная ситуация, когда почти не видно теней от форм рельефа. Более того, у лунного грунта есть такая особенность - он отражает большую часть падающего на него света назад, на источник света. Поэтому мы почти не видели не только теней, но и полутеней. Поверхность по курсу движения выглядела ярко освещённой равниной, над которой было чёрное небо. Естественно, шли на первой скорости.

Вдруг линия горизонта ушла вверх. Я выдал команду «Стоп», понимая, что луноход «клюнул» в кратер. Это произошло в 05 ч 05 мин 11 с. Такая ситуация ни для меня, ни для экипажа не была новой, волнений не вызывала, методы выхода из кратеров были неоднократно отработаны. И, конечно, мы не забывали, что навигационная система не функционировала. Местный горизонт не просматривался, так как телекамера «смотрела» в дно кратера (видна тень от магнитометра). Включение резервных камер или телефотометров, как уже это было ранее, ничего не изменило бы.

Рис. 90. Телевизионный кадр 744. Впереди без видимых препятствий. Справа вверху часы, время - 05.05.10

Рис. 91. Телевизионный кадр 772. Луноход поднимается на бровку кратера. Справа вверху часы, время - 05.08.52

Рис. 92. Телевизионный кадр 815. Луноход опускается в кратер. Справа видна тень от магнитометра, вверху часы, время -05.15.15

Командир И.Л. Фёдоров, обсудив со всеми членами экипажа сложившуюся ситуацию, принимает, как и ранее в подобных случаях, решение: снять защиту по току, поднять 9-е колесо, закрыть панель солнечной батареи (для не допущения попадания реголита на фотоэлементы при возможном соприкосновении панели с лунной поверхностью), выдать команду «Назад» и по колее выйти из кратера.

Это решение он и доложил руководителю ГУ А.Н. Манилюку. После некоторого совещания исполняющими обязанности руководителя ГОГУ С.И. Торбина и технического руководителя ГОГУ Ю.П. Дельвина было принято решение панель не закрывать.

К большому сожалению, в это время на Симферопольском ЦДКС не было Г.А. Тюлина, О.Г. Ивановского, Г.Н. Роговского, П.С. Сологуба, Б.В. Непоклонова и других опытных руководителей и специалистов, которые, наверняка, поддержали бы решение экипажа.

Тогда экипаж предложил ещё два варианта: или продолжить движение вперёд до выхода из кратера или закончить сеанс, доложить обстановку в Москву и Ленинград. Их не приняли.

Не знаю, были ли внесены изменения в программу сеанса, но знаю, что магнитофон, записывающий все переговоры, не выключался.

Тогда луноход задним ходом начали выводить из кратера в 05 ч 16 мин 42с, предварительно сняв защиту по току и подняв 9 колесо. Никаких поворотов не проводили. Выехали на ровную площадку в 05 ч 17 мин 10 с, на мониторах увидели лунный горизонт и колею входа в небольшой (диаметром около 6 м) кратер и колею выхода из него. Было видно и разрыхление бровки кратера.

Рис. 93. Телевизионный кадр 857. Луноход вышел из кратера. По центру - кратер с колеёй его выхода. Справа время - 05:17:15

Повернув направо, включили левый бортовой телефотометр. Через двадцать минут получили панораму с этим кратером, но к определённому выводу не пришли. Движение продолжили по ровной поверхности.

Через некоторое время поступило настораживающее сообщение от бортинженера А.Е. Кожевникова, что зарядный ток не возрастает. Стало ясно, при выходе из кратера, луноход краем открытой панели солнечной батареи всё-таки задел его внутренний склон, и грунт насыпался на её элементы. Решили завершить сеанс. Это произошло в 05 ч 44 мин 50 с. По данным штурмана В.Г. Самаля пройденный путь составил 1,066 км.

К сожалению, на четвёртый, да и на пятый, лунный день никто из корреспондентов не прибыл. Во-первых, потому что был всенародный праздник День Победы, который проводится в кругу семьи и боевых друзей, а во-вторых, наверняка была уверенность, что всё пройдёт так, как обычно, а это уже не интересно.

Многие из них потом пожалели об этом.

Очередной, 412 сеанс начался в полночь 21 апреля. Он был телеметрический, с проверкой всех систем лунохода, и продолжался 40 мин. Бортинженеры доложили, что ток заряда солнечной батареи был пониженным и находился в пределах 1,8-2,4 А/ч. Заключительный перед уходом в ночь, 413 сеанс начали в 05 ч 00 мин по традиционной программе. Также стало ясно, что панель придётся закрыть, а не закрывать её нельзя, иначе системы лунохода лунной ночью замерзнут, грунт с панели может перейти и на радиатор-охладитель. А поскольку лунный грунт это очень эффективный теплоизолятор, лунным днём лишнее тепло перестанет излучаться в космос, луноход перегреется и это будет конец работе. Но надежда оставалась...

Пятый лунный день начался 8 мая в 13 ч московского времени сеансом пробуждения лунохода. Солнце только что взошло. Радиокомплекс включился, необходимые команды проходили. Ток заряда солнечной батареи был также низким, но аккумуляторы начали подзаряжаться. Сеанс длился до 17 ч.

На следующий день, 9 мая в День Победы в 21 ч начался сеанс 502. Солнце ещё низкое - 24 градуса. В 21 ч 22 мин началось движение в направлении на юго-восток. Обычные наблюдения, время от времени измерения физико-механических свойств грунта прибором ПрОП. В 22 ч 57 мин движение закончено. Далее была проведена панорамная съёмка. Сеанс закончили в 23 ч 58 мин.

Рис. 94. Панорама лунной поверхности, переданная 9.05.1973 г.

Рис. 95. Последняя панорама лунной поверхности, переданная 9.05.1973 г.

Следующий сеанс (№503) начался 10 мая в 15 ч 08 мин. Высота Солнца 34 градуса. Задача сеанса: движение в северо-восточном направлении к подножию материкового склона. Но в 15 ч 16 мин поступил доклад бортинженера о повышении температуры в приборном отсеке лунохода до 47 градусов. Ясно, что уже перегреваемся. Экипаж решил найти горизонтальную площадку и выставить луноход в направлении на восток, понимая, что его активная деятельность заканчивается, но надо оставить возможность работы с уголковым отражателем. Развернулись и выключились в 15 ч 22 мин 50 с со слабой надеждой, что в следующем, 504 сеансе луноход на наши сигналы откликнется. Не откликнулся. И это был конец работы.

О.Г. Ивановский так описывает это событие (с чьих слов, я не знаю): «...оператор-водитель принял вместе с экипажем решение луноход сдать назад. А солнечная панель была откинута. И получилось так, что крышкой солнечной панели он въехал в стенку этого невидимого, ведь камеры смотрели только вперёд, кратера. Он черпнул лунный грунт на солнечную панель. А после того, как выбрались, решили эту панель закрыть. Но лунная пыль такая противная, что её так просто не стрясёшь. За счёт запыления солнечной батареи упал зарядный ток, а из-за того, что пыль стряслась на радиатор, нарушился тепловой режим.

В итоге в этом злополучном кратере «Луноход-2» и остался. Все попытки спасти аппарат закончились ничем».

Генеральный директор НПО им. С.А. Лавочкина Алексей Пантелеймонович Милованов (его тоже на этом сеансе не было) в своих «Записках руководителя оборонного предприятия» пишет: «Погиб он случайно. Экипаж... получает телевизионное изображение... с задержкой в 2,5 с. (Задержка составляла около 10 секунд:режим 2 (5,76 с) и сигнал идёт 4,1 с - авт.). В это время аппарат продолжает движение. Случилось так, что луноход, продолжая движение, съехал в небольшой, но глубокий кратер. Когда на Земле получили телевизионное изображение (картинку), сделать уже было ничего нельзя» [51].

В монографии [22] на с. 110 упоминается: «На пятый лунный день, 9 мая 1973 г., луноход, пытаясь выбраться из кратера, зачерпнул тарелкой солнечной батареи пыль со стенки кратера. Этого не произошло, если бы одна из телекамер располагалась сзади. В результате пыль налипла и на солнечную батарею, и на радиатор - охладитель».

Существуют и другие публикации авторов, которые не были участниками этой программы.

Но экипаж вывел его из кратера, удалился от него, успев передать и 92-ю панораму после выхода на горизонтальную площадку. К тому же не надо забывать, что движение осуществлялось по телевизионным кадрам, которые также шли и на запись. Они сохранялись у О.Г. Ивановского. К сожалению, с ними мне удалось познакомиться, спустя 42 года.

Автором этих материалов является Б.В. Непоклонов. По свидетельству P.M. Мэнна, телевизионные кадры сеанса №411 и «Записку» ему передал О.Г. Ивановский.

«Записку» привожу в несколько отредактированном виде.

«Лаборатория №43 ИКИ АН СССР

Кратер, изображённый на кадрах МКТВ № 856-873 (сеанс 411), по чёткости, выраженности бровки, сохранности и морфологии вала, каменистости, особенностям камней, связанных с ним, относится к морфологическому классу В. Форма кратера чашеобразная. Его диаметр оценивается по ширине колеи около 6 м. Съёмка кратера проводилась при высоте Солнца около 30°, тени внутри него нет, но теневой склон освещён сравнительно слабо, поэтому можно сделать вывод, что крутизна его внутренних склонов несколько меньше 30°.

Оценка крена и дифферента лунохода по углам наклона и высоте линии горизонта на кадрах №№ 779-781 даёт крутизну внутренних склонов рассматриваемого кратера в пределах 20-25°, что согласуется с предыдущей оценкой и характерно для кратеров класса В.

Для чашеобразных кратеров класса В среднее отношение его глубины к диаметру (Н/Д) равно 0,125, поэтому глубину описываемого кратера, учитывая хорошую сохранность вала, можно оценить величиной около 0,8 м.

На рассмотренных кадрах МКТВ видно, что глубина следов колёс шасси на валу и внутренних склонах достигает 0,1-0,2 м. Это говорит о незначительной плотности и связности верхнего слоя реголита в рассматриваемом кратере на глубину не менее 0,2 м.

Подобное же явление наблюдалось во втором лунном дне в кратере класса В диаметром около 12 м, около которого был сделан магнитометрический крест.

Дно и склоны рассматриваемого кратера покрыты кратерами меньшего размера. Особое внимание следует обратить на кратер, который почти не виден даже на стереомодели. Похоже, он относится к классу В, а, возможно, даже и АВ. Расположен он ближе к склону, по которому луноход выходил из шестиметрового кратера. При таком сочетании кратеров (нахождение двухметрового кратера в шестиметровом) привело к дополнительному разрыхлению реголита и увеличению глубины кратера до 1,1 м.

Необходимо также учесть, что описываемый шестиметровый кратер класса В расположен на внутреннем склоне значительно более крупного кратера класса С (возможно, ВС). Это также привело к изменению крутизны внутренних склонов. Кроме того, реголит в этом месте в связи с многократным наложением ударно-взрывных кратеров, вероятно, имел более тонкий механический состав, чем на участках, не испытавших многократного ударно-взрывного воздействия.

Кратеры класса В меньшего размера преодолевались луноходом неоднократно без особого труда. Кратеры класса В большего размера, хотя и с некоторым трудом, также преодолевались без ущерба для аппарата.

Например, упоминавшийся выше кратер В диаметром 12 м был расположен в зоне переработанных выбросов из более крупного кратера. Его поверхность также имела множество кратеров меньшего размера (диаметром около 2-3 м). Реголит так же, как и в исследуемой ситуации, испытал многократное дробление, имел относительно малую плотность и был на внутренних склонах и гребневой части вала слабо связующим до глубины около 0,2 м.

Отсюда можно сделать вывод, что морфологические особенности кратеров класса В и свойства реголита, залегающего внутри них, не представляли для аппарата особой опасности, хотя на их преодоление требуется затрата дополнительных усилий.

Представляется, что в рассматриваемой ситуации отрицательную роль сыграла комбинация размеров кратеров (при этом двухметровый кратер располагался близко от внутреннего склона или даже в его нижней части) с размерами лунохода с открытой панелью. При его манёврах внутри кратера, вероятно, создалась ситуация, когда при движении назад он заехал задними колёсами в малый кратер. На кадрах МКТВ видно, что такая ситуация, по крайней мере, создавалась три раза, причём колёса углублялись в реголит на 0,1-0,2 м. За счёт этого панель опустилась очень низко, задела за склон и могла зачерпнуть реголит.

Это могло произойти и в случае, если бы поверхность кратера не имела сравнительно крупных осложняющих форм диаметром до 2 м.

Луноход с открытой на 180° панелью имеет длину около 4 м, т.е. несколько более половины диаметра этого кратера и высота панели над горизонтальной поверхностью около 1 м. Колёса при манёврах и при высоком коэффициенте буксования заглубляются в грунт до 0,2 м, в результате чего глубина кратера как бы "увеличивается" на эту величину. К тому же, как показали наземные испытания лунохода, в режиме движения вперёд при выдаче команды «Стоп» корпус лунохода делал резкие колебания, продолжавшиеся до 6 с. А при движении задним ходом в момент его остановки между открытой панелью и поверхностью оставалось около 0,2-0,25 м. (Результаты таких испытаний приводятся P.M. Мэнном в [52]). Поэтому даже при незначительном перемещении лунохода назад панель могла задеть верхнюю часть внутреннего склона кратера.

Итак, следует рекомендовать:

1. Кратеры класса В диаметром от 4 до 10 м. и несколько больше, особенно если они расположены на склоне и имеют на своих поверхностях кратеры классов А, АВ, В (до ВС), вероятно, нужно считать непригодными для преодоления.

2. Во всех случаях, когда луноход в силу создавшихся обстоятельств вынужден совершать манёвры внутри кратеров класса В указанных диаметров, панель должна быть закрыта или приподнята. Если это сделать нельзя, то маневры, связанные с движением назад не должны совершаться.

3. Представляется необходимым провести испытания, имитирующие подобные ситуации».

Рис. 96. Приложение к «Записке»

Следует присовокупить и фотосъёмку, осуществлённую американским спутником LRO, фрагменты которой подтверждают место и время сложившейся ситуации в конце четвёртого и начале пятого лунного дней.

Рис. 97. Маршрут движения «Лунохода-2» в четвёртый и пятый лунные дни

Рис. 98. Место вечной стоянки «Лунохода-2» (фото, снятое камерами американского спутника LRO и опубликованное 15 марта 2010 г.)

В пятом лунном дне по данным штурмана В.Г. Самаля «Луноход-2» прошёл 883,4 м.

Помню, что настроение было у всех подавленное. Лично я чувствовал свою вину в том, что не смог добиться принятия правильных (я в этом уверен и до сих пор) предложений экипажа. Мы бы ещё поработали с нашим луноходом!

Все участники работы по «Луноходу-2» быстро разъехались к местам расположения своих предприятий, а экипаж - к месту своей основной службы. Итоговое совещание ОТР прошло быстро, и.о. руководителя ГОГУ сослался на то, что итоги будут подводиться в Москве.

Научно-технический отчёт за пятый лунный день (также как и итоговый) нами не был составлен. По крайней мере, данных по наработке научных приборов, по которым я был ответственным от экипажа, от меня не запрашивали.

И только спустя три недели (!), 3 июня, было опубликовано сообщение ТАСС о завершении работ с луноходом. Это был «официальный некролог», в котором, однако, не указывалась причина завершения его миссии.

Итак, «Луноход-2» смог превысить отпущенные ему номинальным ресурсом три месяца. Исследования велись на восточной окраине Моря Ясности в кратере Лемонье - в переходной зоне «море-материк». Особый интерес представляли исследования в непосредственной близости к крупному тектоническому разлому «Борозда Прямая». За пять лунных дней, передвигаясь в условиях иногда сложного рельефа, луноход преодолел путь в 3.5 раза больше, чем «Луноход-1» (табл. 4).

Таблица 4

Путь, пройденный «Луноходом-2»

На протяжении более 40 лет эта оценка не подвергалась сомнению, хотя измерения пройденного пути с помощью одометра, по определению, не могли иметь высокую точность, так как их погрешность составляла 10-15 %.

До последнего времени точное местонахождение «Лунохода-2» и по­следней «остановки» аппарата было точно неизвестно в связи с отсутствием оптических данных о поверхности Луны с высокой разрешающей способно­стью. Благодаря запуску к Луне орбитального зонда Lunar Reconnaissance Orbiter (LRO, NASA) в 2009 г. у исследователей появилась возможность уви­деть поверхность Луны с высоким разрешением (0,4-1,6 м/пиксель).

Архивные данные и новые снимки позволили восстановить с высокой точностью маршрут «Лунохода-2». Публикация детальных снимков, сде­ланных американским КА LRO, позволила КЛИВТ МИИГАиК под руко­водством И.П. Карачевцевой сопоставить результаты в счисления пути, проведенных в луноходных миссиях, и снятыми путевыми картами со сле­дами, оставленными луноходами. Расчеты показали, что фактическая дли­на пройденного пути «Луноходом-1» составила 9,93 км, а «Луноходом-2» 42,1 42,2 км.

За четыре месяца было проведено 60 сеансов радиосвязи. С помощью бортовой телевизионной аппаратуры на Землю были переданы 92 панора­мы (по данным НПОЛ - 93), а не 86 (как приведено в сообщении ТАСС) и около 89 тысяч телевизионных снимков лунной поверхности. В ходе съём­ки были получены стереоскопические изображения наиболее интересных особенностей рельефа, позволившие провести детальное изучение строе­ния поверхности Луны.

В 493 точках системой ПрОП определялись физико-механические свойства грунта, а в 23 проведён экспресс-анализ химического состава лунных пород с помощью аппаратуры «РИФМА-М».

Рис. 99. Карта маршрута движения «Лунохода-2»

По всей трассе движения проводились измерения магнитного поля и намагниченность лунных пород, результаты которых позволили получить информацию о внутреннем строении Луны до глубин около сотен километров.

С помощью астрофотометра проведены измерения яркости лунного неба в различные периоды суток.

Впервые с поверхности Луны выполнены измерения светимости лунного неба, предварительный анализ которых показал, что Луна окружена слоем пылевых частиц, сильно рассеивающих видимый солнечный свет и отражённый свет Земли.

Также впервые проводилась лазерная пеленгация лунохода с помощью установленных в нескольких обсерваториях страны оптических квантовых генераторов и фотоприёмника, установленного на «Луноходе-2», лазерного излучения «Рубин-1». Эксперименты по лазерной локации с помощью французского уголкового отражателя выполнялись во время стоянок лунохода в период лунной ночи, а также после завершения программы работы лунной лаборатории. Советскими учёными было проведено свыше 40 сеансов лазерной локации. При этом точность определения расстояния до Луны составила около 40 сантиметров! Систематические измерения расстояния до нашего естественного спутника со столь высокой точностью имеют большое значение, как для изучения сложного движения Луны, так и для проведения геофизических и геодезических исследований.

На протяжении всего периода работы бортовые системы и конструкции лунохода выдерживали значительные динамические нагрузки и хорошо переносили разные температурные колебания. В приборном контейнере постоянно поддерживались заданные параметры микроатмосферы: температура - от 12 до 32 градусов по Цельсию, давление - от 770 до 830 мм рт.ст.

Четыре месяца экипаж управлял луноходом без стрелочных показаний значения углов и дифферента на приборах, ориентируясь только по горизонту Луны и доверяясь интуиции водителей. Следует отметить, что опыт экипажа сказался и при появлении непредвиденной ситуации после мягкой посадки «Луны-21».

Полученная с помощью лаборатории научная информация послужила дальнейшему расширению знаний о Луне и окружающем космическом пространстве. Сообщение ТАСС заканчивалось так: «Результаты проведённых научно-технических исследований и экспериментов будут опубликованы».

К научно-техническим приоритетным достижениям этой экспедиции относятся рекорды, зарегистрированные и подтверждённые дипломами Международной астронавтической федерацией (FAI):

♦ мировой рекорд максимальной массы автоматического самодвижущегося аппарата на поверхности Луны в классе «С»;

♦ мировой рекорд общего расстояния, покрытого самодвижущимся аппаратом на поверхности Луны в классе «С».

В издательстве «Наука» планировался выпуск книги «Передвижная лаборатория на Луне «Луноход-2», но, к сожалению, в свет так она и не вышла.

Глава 11 ЗАВЕРШАЮЩИЙ ЭТАП ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛУННОЙ ПРОГРАММЫ

Ракета-носитель «Протон-К», стартовавшая с Байконура 29 мая 1974 г. в 11 ч 56 мин 51 с, вывела на траекторию полёта к Луне станцию «Луна-22» (Е8-ЛС №206) [22].

Оперативно-техническое руководство её управлением возлагалось на ГОГУ, руководил которой полковник Н.Г. Лан. Организационная структура управления объектом не менялась.

30 мая скорректировали траекторию, и 2 июня станция вышла на орбиту ИСЛ. «Луна-22» по поставленным задачам, конструкции и составу бортовой аппаратуры практически повторяла «Луну-19». Несколько изменился состав комплекса научной аппаратуры.

Состав научной аппаратуры:

- патрульный дозиметр РВ-2Н-1 (НИИЯФ МГУ) с автономным записывающим устройством для контроля радиационной обстановки, а также для изучения различных характеристик солнечных и галактических космических лучей малых энергий;

- автоматическая радиометрическая лаборатория АРЛ-М (ГЕОХИ) для определения интенсивности и спектрального состава гамма-излучения лунных пород;

- магнитометр СГ-70 (разработка ИЗМИРАН) для изучения магнитного поля Луны с датчиками, установленными на немагнитной штанге длиной около двух метров;

- аппаратура СИМ-РМЧ для определения плотности метеорного вещества в космическом пространстве;

- прибор АКР-1 для регистрации низкочастотного космического радиоизлучения в диапазоне частот 50 кГц - 1 МГц.

Кроме научных, на станции "Луна-22" уже в полёте проводились инженерно-технические эксперименты, для чего были размещены:

- восемь однотипных пар трения с использованием материалов из сплавов АМГ6 и Д16Т с различными видами твердых смазочных покрытий;

- 12 типов покрытий с различными отражающими свойствами.

Для получения изображений отдельных районов лунной поверхности на борту аппарата были установлены две оптико-механические телевизионные камеры.

С целью проведения детальной телевизионной съемки выбранных районов лунной поверхности 9 июня была осуществлена коррекция траектории, в результате чего станция перешла на эллиптическую орбиту с максимальной высотой над поверхностью Луны (в апоцентре) - 244 км и минимальной высотой (в перицентре) - 25 км. Телевизионные съёмки исследуемых районов Луны, рельефа и состава лунных пород передавались на Землю с 09 по 13 июня.

Было проведено четыре сеанса картографирования поверхности Луны. Запланированный пятый сеанс был отменён в связи со значительным понижением перицентра орбиты (с 24,5 км 9.06.1974 г. до 15,4 км 12.06.1974 г.). Полученные телевизионные панорамы отличались высоким разрешением и хорошим качеством. Одновременно со съёмкой с помощью радиовысотомера «Вега» подробно изучался характер рельефа разных участков и определялся химический состав лунных пород по их гамма-излучению.

Для повышения орбиты 13 июня была проведена коррекция, в результате чего высота апоселения выросла до 299 км, а периселения до 181 км. Период орбиты - 2 ч 11 мин 34 с.

На втором этапе полёта, уже по селеноцентрической орбите, проводились гравитационные, научные и инженерно-технические исследования.

Для уточнения модели гравитационного поля спутника Земли 11 ноября «Луна-22» была переведена на орбиту с параметрами: максимальная высота над поверхностью небесного тела - 1437 км, минимальная высота - 171 км, наклонение к плоскости лунного экватора - 19° 33', период обращения - 3 часа 12 мин.

В ходе полёта:

♦ получены данные о потоках космических лучей с временным разрешением ~ 20 мин;

♦ на высотах 17-20 км обнаружены локальные магнитные поля величиной в — 100 γ и протяжённостью от нескольких до 50-60 км;

♦ получено большое количество рентгеновских и гамма-спектров по одному или нескольким общим признакам: координаты ЛКА над лунной поверхностью, положение относительно Солнца, уровень активности последнего;

♦ получены данные о рентгеновском излучении Солнца;

♦ получены флуоресцентные спектры лунной поверхности и спектры на трассе перелёта Земля-Луна;

♦ при помощи прибора АКР-1 было исследовано спорадическое излучение Солнца и Юпитера. Отмечено повышение активности Юпитера после солнечных протонных вспышек;

♦ проведено двухчастотное радиопросвечивание окололунного пространства. Получены высотные профили распределения электронной концентрации в окололунном пространстве.

Общее время активного существования «Луны-22» составило 18 месяцев, что превысило запланированное в шесть раз.

Программа полёта была выполнена полностью.

С целью ещё раз доставить образцы лунного грунта на Землю 28 октября 1974 г. в 17 ч 30 мин 32 с «Протон-К» вновь направил ЛКА к нашей соседке - Луне. На сей раз это была «Луна-23» (Е8-5М №410). Примечательно, что начиная с «Луны-15», стартовая масса всех последующих «лунников» была примерно одинаковой - 5700-5800 килограммов. Возвращаемая капсула, то есть «сухой остаток» миссии - 34-35 кг.

На посадочной платформе стояло новое усовершенствованное грунтозаборное устройство (ГЗУ). Оно было создано Конструкторским бюро общего машиностроения (КБОМ) и его Ташкентским филиалом (впоследствии ТашКБМ) под руководством академика В.П. Бармина. Заказчиком ГЗУ и практически одним из создателей его являлось НПО им. С.А. Лавочкина.

В связи с жёсткой установкой ГЗУ на корпусе посадочной ступени из состава аппаратуры были исключены телефотометры и светильники. Конструкция возвратной ракеты и спасаемого аппарата остались без изменений, за исключением герметизируемой капсулы для размещения грунта, чей диаметр был увеличен с 68 до 100 мм.

На трассе перелёта 31 октября была проведена коррекция траектории. При подлёте к Луне 2 ноября включением двигателя КТДУ проведено торможение, и станция вышла на орбиту ИСЛ, близкую расчётной.

Для обеспечения посадки 4 и 5 ноября были осуществлены коррекции орбиты. В результате станция перешла на эллиптическую орбиту с максимальной высотой над поверхностью Луны 105 км и минимальной высотой 16 км 290 м.

В заданное время 6 ноября была включена ДУ для схода ЛКА с орбиты. Первый этап торможения прошёл штатно и закончился на высоте 2 км 280 м.

После выключения двигателя включился доплеровский измеритель скорости ДА-018. На высоте 400-600 м переключение на второй диапазон измерений по каналу дальности не произошло, поэтому скорость к моменту посадки более чем вдвое превысила допустимую (11 м/с вместо 5 м/с). К тому же площадка места посадки оказалась с углом наклона 10-15°. При скорости и перегрузках, вдвое превышавших допустимые, в момент посадки произошло опрокидывание аппарата, что привело к механическому повреждению объекта, разгерметизации приборного отсека и отказу дециметрового передатчика.

Попытки по командам с Земли включить ГЗУ и подготовить возвратную ракету к старту ни к чему не привели, что подтвердила информация от радиокомплекса возвратной ракеты. Доставка образцов грунта на Землю стала невозможной, и 9 ноября работа с «Луной-23» была прекращена^[21].

В середине 1975 г. были проведены организационно-штатные мероприятия в Центре КИКа. Начальником отдела по управлению КА дальнего космоса народно-хозяйственного назначения стал подполковник С.И. Тор- бин, его заместителем - подполковник Ю.В. Дулин. Все работы по лунным программам проекта «Е» были сосредоточены в лаборатории, которую возглавил подполковник И.Л. Фёдоров.

Произошли изменения (по линии военных) и в руководстве структур управления лунными аппаратами. Руководителем ГОГУ стал полковник Л.В. Онищенко, его заместителем - полковник В.М. Никольский. Заместителем руководителя группы управления В.Н. Сморкалова был назначен И.Л. Фёдоров. От его лаборатории в ГУ входили К.К. Давидовский, Н.М. Ерёменко, С.В. Кирюшкин, Г.Г. Латыпов и В.М. Сапранов.

Очередная попытка челночного рейса и доставки лунного грунта была предпринята 16 октября 1975 г. Старт PH «Протон-К» состоялся в 17 ч 04 мин 56 с. Однако ЛКА Е8-5М №410 на трассу полёта к Луне не вышел из-за отказа ДУ разгонного блока.

Учитывая весь комплекс работ по межпланетной и "прикладной" тематике, М3 имени С.А. Лавочкина мог производить один луноход в два года. Поэтому очередной луноход 8ЕЛ №205 был изготовлен в 1975 г. Аппарат стал ещё одним шагом вперёд по сравнению со своими предшественниками. Телевизионная система лунохода стала стереоскопической: разработчики умудрились обеспечить одновременную передачу с двух телекамер сразу. Телевизионная стереопара стояла в поворотном гермоблоке, который значительно расширял возможности обзора. Гермоблок размещался на выносной штанге, как и третья камера на «Луноходе-2». От других телекамер, жёстко закреплённых на луноходе конструкторы вообще отказались. Теперь для обзора местности луноход мог не разворачиваться всем корпусом.

Аппарат 8ЕЛ №205 прошёл весь цикл наземных испытаний и был подготовлен к экспедиции на Луну. Но так и остался на Земле. Причин тому было несколько. Прежде всего изменилось отношение к лунной тематике руководства завода. Генеральный директор С.С. Крюков активно отстаивал программу доставки на Землю марсианского грунта. Все силы ОКБ были брошены на решение этой задачи. В лунной тематике на модифицированных станциях для доставки лунного грунта Е8-5М уже отрабатывались некоторые элементы марсианской "грунтовой" программы. Однако лишь «Луне-24» удалось провести штатный полёт Е8-5М. По словам О.Г. Ивановского, следующим запуском должен был стать «Луноход-3». Его запуск планировали в 1977 г. Но к этому времени PH 8К82К активно использовалась для вывода на стационарную орбиту советских спутников связи. Лишнего носителя для пуска не нашлось. Луноход 8ЕЛ №205 вместо Луны попал в музей НПО имени С.А. Лавочкина. Там он находится и по сей день.

Только год спустя, 9 августа 1976 г. в 18 ч 4 мин 12 с с космодрома Байконур за грунтом отправился новый «бурильщик-грузовик» - «Луна-24» (Е8-5М №413). По конструкции это был полный аналог «Луны-23» [22, 52].

Рис. 100. «Луноход-3»

Для вывода станции в заданную точку окололунного пространства 11 августа на трассе перелёта была проведена коррекция траектории. При подлёте к Луне 14 августа после торможения ЛКА перешёл на круговую селеноцентрическую орбиту. Для формирования условий схода с орбиты 16 и 17 августа проводились коррекции траектории движения, в результате чего станция стала совершать полёт по эллиптической орбите с максимальной высотой над поверхностью Луны 120 км и минимальной - 12 км.

После включения тормозного двигателя 18 августа в 9 ч 36 мин «Луна-24» совершила мягкую посадку в юго-восточном районе Моря Кризисов в точке с координатами 12° 45' с.ш. и 62° 12' в.д., на расстоянии 2,3 км от не выполнившей свою миссию «Луны-23».

Рис. 101. «Луна-24»

Через 15 мин после проверки состояния бортовых систем, определения положения посадочной ступени на лунной поверхности по команде с Земли было включено грунтозаборное устройство.

ГЗУ было предназначено для бурения поверхности Луны до глубины 2,5-3 м, забора керна по всей глубине бурения в специальный грунтонос, перегрузки грунтоноса с забранным грунтом в возвращаемый аппарат (ВА) для дальнейшей доставки его на Землю. Полная масса с блоком управления составляла 54 кг, а масса забираемого грунта - 130-250 г. Время полного цикла работы (по штатной циклограмме) было рассчитано на 70-110 мин.

ГЗУ состояло из следующих основных частей:

1. Ферма, на которой располагались составные части ГЗУ. Одновременно элементы фермы являлись направляющими для осевого движения буровой головки с буровым инструментом. Ферма специальными кронштейнами крепилась к ЛКА. Верхняя часть фермы после завершения бурения и перегрузки грунта в ВА отклонялась (отбрасывалась) от ЛКА для обеспечения старта возвратной ракеты.

2. Буровая головка (БГ), которая сообщала вращение и, при достижении определённого осевого усилия, ударные импульсы буровому инструменту.

3. Буровой инструмент (БИ) с грунтоносом обеспечивал внедрение в грунт, вынос шлама из скважины, забор керна.

4. Механизм подачи, который обеспечивал осевое усилие на БИ и прижатие его к поверхности в процессе бурения.

5. Механизм перегрузки обеспечивал намотку на свой барабан контейнера грунтоноса с забранным грунтом с синхронным его перемещением в ВА.

6. Блок управления работой ГЗУ обеспечивал управление процессом забора и перегрузки грунта как в автоматическом (программном) режиме, так и по радиокомандам с Земли.

В ходе бурения грунт поступает во внутреннюю полость штанги, где расположены гибкая трубка - грунтонос и механизм, который подхватывает грунт и удерживает его в виде столбика на протяжении всего процесса. По окончании грунтонос с веществом извлекается из внутренней полости штанги и наматывается на барабан, размещённый в специальном контейнере. Затем этот контейнер помещается в герметизируемую капсулу ВА возвратной ракеты.

При заборе грунта до глубины 120 см использовался режим вращательного бурения, а далее происходила смена способов пенетрации - с вращательного на ударно-вращательный. Общая глубина бурения составила 225 см. В связи с тем, что оно производилось с наклоном, общее заглубление составило около 2 м.

Возвратная ракета с образцами грунта стартовала к Земле 19 августа в 8 ч 25 мин. Продолжительность обратного перелёта составила 84 ч. 22 августа она приблизилась к Земле со второй космической скоростью. В расчётное время, за 8 часов до входа в атмосферу Земли, произошло отделение ВА от возвратной ракеты. На высоте 15 км была введена в действие парашютная система, и ВА совершил посадку в 200 км юго-восточнее Сургута (Тюменская область).

Рис. 102. Старт с Луны

Новые образцы грунта массой 170,1 г были переданы в ГЕОХИ им. В.И. Вернадского. Небольшую порцию привезённого грунта учёные вручили в декабре 1976 г. коллегам из НАСА.

Образцы грунта удивили учёных: они обнаружили характеристики, неожиданные и важные для понимания геологии Моря Кризисов на тот момент времени. Самое главное: содержание титана и возраст грунта (или количество времени, в течение которого образцы подвергались воздействию космической среды) были иными, нежели ожидалось. Но как это могло быть?

На основании анализа геологических условий в районе, где производилось бурение, причину несоответствия теперь можно понять. С учётом точного местоположения посадки «Луны-24», снимки с американского зонда LRO показывают, что были взяты образцы выброса из соседнего 64-метрового кратера.

Рис. 103. Место посадки «Луны-24» (фото, снятое камерами американского спутника LRO и опубликованное 15 марта 2010 г.)

Он образовался ниже уровня поверхности, привнеся материал из глубоких потоков лавы, которые не были ранее подвержены воздействию космической среды. Таким образом, образцы грунта с «Луны-24» содержат не околоповерхностные материалы Моря Кризисов, наблюдаемые с помощью методов дистанционного зондирования, а материал из недр, который подвергся воздействию космической среды лишь относительно короткое время. Удивительные геологические условия, надо сказать!

«Луна-24» завершила список непилотируемых космических аппаратов, направленных к Луне с территории СССР.

Основные данные выполнения Программы «Е» в 1969-1976 гг. представлены в табл. 5.

Таблица 5

Основные данные выполнения Программы «Е» в 1969-1976 гг.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Время отсчитало более 56 лет с начала исследования Луны отечественной космонавтикой. В конце 50-х гг. XX столетия освоение космического пространства проходило в условиях жёсткого противостояния двух социальных систем, двух сверхдержав - СССР и США - за техническое (и военное) лидерство. Каждая из них рассматривала проекты исследования и освоения Луны с точки зрения своих национальных интересов, престижа страны, возможности опережающего технологического прорыва.

Гений С.П. Королёва, создавшего Совет главных конструкторов, самоотверженный труд могучего коллектива ракетно-космической отрасли, высокий организаторский талант её руководителей в период подготовки и запуска первых искусственных спутников Земли и практически до 1967 г. обеспечили нашей стране лидирующую роль в этом соревновании.

Начиная с первого старта 23.08.1958 г. для доставки на Луну советских вымпелов до посадки 22.08.1976 г. возвращаемого аппарата «Луны-24» с лунным грунтом в Советском Союзе было осуществлено 53 старта различных типов ракет-носителей с ЛКА, для облёта Луны 7К-Л1П (упрощённый вариант) и «Зонд» (7К-Л1), в т.ч. 15 - аварийных. Полностью выполнили программу полёта 14 ЛКА, частично - 9 (из них 3 - пролетели мимо диска Луны, а 5 -разбились при прилунении) и остались на околоземной орбите 9 ЛКА. Из 8-ми «Зондов» выполнили программу полёта - 4, частично - 2 и аварийных - 2.

После выполнения первых проектов Программы «Е» и осуществления мягкой посадки на Луну в НПО им. С.А. Лавочкина началось проектирование и изготовление непилотируемых многоцелевых ЛКА третьего поколения.

В течение десятилетия (с 1966 по 1976 гг.) состоялось 24 старта PH «Протон-К» с ЛКА. Не все они закончились выведением на трассу полёта к Луне (5 аварийных стартов, 4 - остались на орбите ИСЗ), удачной посадкой («Луны - 15, 18, 22»), но каждый пуск требовал тщательной предстартовой подготовки.

Полёты ЛКА, доставивших образцы лунных пород из морских и материковых районов, многомесячная работа передвижных научных лабораторий внесли громадный вклад в изучение нашего естественного спутника и системы «Земля-Луна». По своему техническому совершенству они оказались первоклассными космическими аппаратами, которыми может гордиться отечественная и мировая наука.

Эксперименты по автоматическому забору лунного вещества до сих пор не повторены ни одной страной в мире.

Об уникальных достижениях, осуществлённых нашей страной в первые десятилетия космической эры, убедительно свидетельствует книга «Советские роботы в СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЕ. Технологии и открытия», написанная академиком М.Я. Маровым и бывшим руководителем планетной программы NASA Уэсли Хантрессом, и удостоенная престижной Премии Международной академии астронавтики [38].

В ходе реализации Программы «Е» с применением самоходных лунных аппаратов был сформирован большой коллектив уникальных специалистов. Они решали задачи баллистики, управления, связи, телеоператорного управления транспортным средством, находящемся на поверхности иного небесного тела на расстоянии сотен тысяч километров,. Богатый опыт был накоплен в процессе работы с «Луноходом-1». Конструктивные повышения манёвренности и мобильности позволили его последователю - «Луноходу-2» в условиях сильно пересечённой местности, сыпучих грунтов, крутых склонов и обширных каменных россыпей изучить два главных типа местности на Луне - морской и материковый, а также тектоническое образование - региональную трещину сжатия «Борозда Прямая». Значимые исследования проведены по трассе длиной более 42 км. Экипаж лунохода постоянно совершенствовал своё мастерство и, как показали результаты работ, сумел с честью справиться со всеми трудностями, возникавшими при их пути.

Результаты этих миссий, в которых реально воплощены новые формы сочетания автоматики с операторской работой наземной группы управления - экипажем лунохода, будут в течение ещё долгого времени предметом внимательного анализа и обсуждения.

Надо признать, что потенциальные возможности, заложенные в «луноходную» программу, оказались значительными, но далеко ещё не исчерпаны. После того, как были созданы и отработаны в реальных условиях средства телевизионного управления автоматами на космических расстояниях, напрашивался следующий шаг - создание аналогичных средств для использования на Земле, в тех экстраординарных условиях, где использовать человека бесполезно или опасно. Например, поступали предложения по созданию малогабаритного транспортного средства (минитрактора), способного двигаться в экстремальных условиях Арктики, Антарктиды, в зонах радиационного заражения и др.

В 1986 г. для расчистки завалов и дезактивации кровель 3-го энергоблока Чернобыльской АЭС в ВНИИТрансмаш был создан робототехнический комплекс «Клин-2», получивший впоследствии название «Комплекс СТР-1». В его в состав входили два специализированных транспортных робота (СТР-1), пульты управления с приёмо-передающим радиоканалом, приёмным и видеоконтрольным устройствами. Руководство работами было поручено главному конструктору А.Л. Кемурджиану, а руководителем разработки был назначен П.С.Сологуб. Он же был и руководителем 1-й бригады по эксплуатации СТР-1 (с 8 по 31 августа). Руководителем 2-й бригады с 1 по 26 сентября назначили М.И. Маленкова [54].

Хочется верить, что знания и опыт, которые получены при создании и эксплуатации луноходов, не раз ещё найдут своё применение.

Возвращаясь кстраницам истории, следует сказать, что благодаря руководителям общественной организации «Ветераны КИК» Б.А. Покровскому, Н.И. Антипову и Н.В. Модестову совместно с Федерацией космонавтики СССР (Президент лётчик-комонавт СССР Н.Н Рукавишников) впервые удалось провести конференцию, посвящённую 20-летию начала работы «Лунохода-1». Она проходила в актовом зале МИИГАиК 17 ноября 1990 г.

Участники конференции, посвящённой 20-летию начала путешествия «Лунохода-1 ». Слева направо, сидят: В.Г. Довгань, Ю.В. Фокин, Н.И. Бугаев, И.Г. Борисенко, А.Л. Кемурджиан, Б.А. Покровский, И.В. Хользунова, В.Л. Самаль, Ф.И. Бабич; стоят: Ю.П. Дельвин, П.С. Сологуб, Н.М. Ерёменко, В.И. Комиссаров, А.П. Бачурин, Л. В. Бочаров, Ю.А. Петров, Я.Я. Серобаба, Д.В. Терёхин, А.Г. Афанасьев, И.Л. Фёдоров, А.П. Романов, В.Н. Сморкалов, Н.Я. Козлитин, К.К. Давидовский, В.М. Сапранов,P.M. Мэнн, А.Н. Манилюк,O.K. Сеньков, Ю.К Ходырев

Были приглашены корреспонденты и журналисты, освещавшие те незабываемые события.

Александр Леонович Кемурджиан

С яркими и подчас неизвестными фактами выступили Главный конструктор шасси лунохода A.Л. Кемурджиан, Ю.К. Ходарев, Н.И. Бугаев, Б.А. Покровский, Г.Е. Комаров, Ю.В. Фокин, B.C. Губарев и многие другие.

Первый вице - президент ФК СССР И.Г. Борисенко вручил членам экипажа удостоверения о их квалификации («Выписка...» и копия одного из удостоверений - на рис. 104 и 105).

И. Г. Борисенко вручает удостоверение водителя лунохода Г.Г. Латыпову.

Рис.104. «Выписка» из решения ФК СССР о присвоении квалификаций членам экипажа лунохода

Рис. 105. Удостоверения ФК СССР о присвоении квалификации

Надо сказать, что время было сложнонапряжённое, шла борьба за власть между Горбачевым и Ельциным. Никто из нас не мог предположить, что все это закончится быстрым распадом Советского Союза с такими трагическими последствиями. И, конечно, одним из них стало негативное отношение нового руководства страны к военно-промышленному комплексу, в том числе и космической отрасли. Всё это не могло не сказаться и на проекты освоения ближнего и дальнего космоса, которые были приостановлены либо вовсе закрыты.

Но жизнь продолжалась. И, я думаю, в этом заслуга наших ветеранов и фронтовиков и тружеников тыла. Именно в этот период «лихих 90-х» ветеранские организации РВСН и ВКС активизировали свою деятельность по увеличению и сплочению своих рядов. Значительную роль они сыграли в недопущении наметившегося развала отечественной науки, экономики и обороноспособности.

К 25-летию начала работы «Лунохода-1» на заседании бюро «Ветераны КИК» приняли решение о возбуждении награждения членов экипажа государственными наградами. И этому предшествовал ряд событий.

Большая роль в популяризации истории отечественной космонавтики и этого уникального эксперимента на страницах центральной прессы принадлежит спецкору «Красной Звезды» подполковнику Долинину А.И., который впервые на страницах военной газеты открыл широкой общественности имена членов этого необычного экипажа [55].

А затем совместно с сотрудниками управления по воспитательной работе с личным составом были проведены встречи с военнослужащими и членами их семей войсковых частей и подразделений Краснознаменского гарнизона.

Ветераны КИК с отличниками одного из космических подразделений. Стоят (слева направо): И.Л. Фёдоров, В.Г. Довгань, Н.М. Ерёменко, К.К. Давидовский, Н.Я. Козлитин, В.Г. Самаль, В.И. Чубукин, В.М. Сапранов, А.И. Долинин. Краснознаменск, 17.11.1995г.

В конце сентября 1995 г. на одном из заседаний Совета организации «Ветераны космоса» меня заслушивали как председателя московской секции ветеранов о проделанной нами работе с молодёжью. Узнав о том, что экипаж лунохода не был награждён государственными наградами, члены Совета решили обратиться к командованию. Вот как в своих воспоминаниях это описывает член этого Совета полковник Анатолий Васильевич Атаманенко: «Я работал начальником отдела одного из Комитетов при Президенте РФ, который размещался на Старой пощади. Поэтому после изложения просьбы В.Г. Довгань председатель Совета полковник Борис Андреевич Суворов посмотрел на меня и спросил, смогу ли я помочь. Я ничего не обещал, но решил изучить этот вопрос. На следующий день позвонил начальнику наградного отдела при Президенте РФ Нине Алексеевне Сивовой и попросил разрешения прибыть к ней с очень важным вопросом. Она мне сразу дала согласие на встречу. Я пришёл к ней и доложил просьбу Совета организации «Ветераны космоса» и одного из водителей лунохода. Я понимал, что для H.A. Сивовой главная трудность - докладывать Президенту о наградах по истечении 25 лет. Но H.A. Сивова дала согласие на встречу с В.Г. Довгань. В назначенное время я и В.Г. Довгань (с нами был и Н.Я. Козлитин - авт.) прибыли к H.A. Сивовой. В.Г. Довгань обстоятельно доложил важность решаемых задач в 70-е гг. по изучению Луны».

Рекомендации H.A. Сивовой доложили председателю Совета «Ветеранов Командно-измерительного комплекса» полковнику Борису Анатольевичу Покровскому. По решению бюро Совета «Ветераны КИК» он направил соответствующее ходатайство на имя начальника 153 Главного испытательного центра (КИК) генерал-лейтенанту Анатолию Борисовичу Западинскому, который поддержал это ходатайство и представил его Командующему Военно-космическими Силами (ВКС).

Рис. 106. Письмо Б.А. Покровского генерал-лейтенанту А.Б. Западинскому

Командующий ВКС генерал-полковник Владимир Леонтьевич Иванов направил свои предложения Генеральному директору Российского космического агенства Юрию Николаевичу Коптеву, .который нас хорошо знал по совместной работе.

Рис. 107. Письмо генерал-полковника В.Л. Иванова Ю.Н. Коптеву

По их совместно принятому в тех условиях решению было направлено на имя Президента ходатайство о награждении экипажа государственными наградами.

Рис. 108. Представление Президенту Российской Федерации о награжденнии членов экипажа лунохода государственными наградами

Указ был подписан 21 февраля 1996 г.

Рис. 109. Указ Президента Российской Федерации

Вручение наград должно было состояться в Кремле, но дважды переносилось, и тогда Командующий ВКС принял решение провести награждение в музее ГДО в Краснознаменске у технологического образца «Лунохода-2». Были приглашены семьи награждённых. 10 апреля, накануне Дня космонавтики награды нам были вручены генерал-полковником В.Л. Ивановым.

Фото на память о порученных государственных наградах. Слева направо: И.Л. Фёдоров, В.Г. Самаль, В.М. Сапранов, Н.Я. Коштшн, Г.Г. Латыпов,генерал-полковник В.Л. Иванов, В.Г. Довгань, Н.М. Ерёменко,К.К. Давидовский, генерал-лейтенант А.Б. Западинский, А.Е. Кожевников

По поводу нашего награждения командование Центра организовало праздничный вечер для наших семей и друзей. Теперь уже в товарищеской обстановке мы услышали от военачальников не только поздравления, но и о нашем вкладе в освоении ближнего и дальнего космоса. Отмечая и моё участие в награждении экипажа, прозвучали такие строки, написанные Юрием Литвиновым:

И это было для меня ещё одним награждением.

Я уже обращал внимание, что, к сожалению, у нового руководства теперь уже Российской Федерации пропал интерес не только к космическим исследованиям, но и вообще ко всем техническим наукам. Как говорится, за державу стало обидно.

Академик Б.Е. Черток, выступая на Королёвских чтениях и оценивая сложившуюся ситуацию, говорил, что в стране действуют две моральные властные структуры: одна - государственная во главе с президентом, а вторая - «теневая», из коррумпированных структур и олигархов, захвативших природные ресурсы, доведшая народ до нищеты и нравственного унижения. Второй власти отечественная космонавтика не нужна [56].

И тем не менее, усилиями ветеранских организаций, первопроходцев космоса в условиях ни моральной, ни финансовой их поддержки продолжили свою общественную научно-просветительскую деятельность многие организации и учреждения высшего и среднего образования. Ежегодно проводились и проводятся: Академические чтения по космонавтике, посвящённые памяти академика С.П.Королёва и других выдающихся отечественных учёных - пионеров освоения космического пространства: Общественно-научные чтения, посвящённые памяти Ю.А. Гагарина; Научные чтения памяти К.Э. Циолковского в Калуге; Международные научно- практические конференции и семинары Санкт-Петербургского Политехнического университета и др. Большую популярность приобрели конкурсы «Космос» молодёжного Всероссийского аэрокосмического общества (ВАКО) «Союз», руководимые лётчиком-космонавтом СССР A.A. Серебровым. Подобные конкурсы-чтения проводятся Центрами и школами аэрокосмического образования в Нижнем Новгороде (руководитель И.Ю. Порус), Ростове-на-Дону (руководитель А.И. Коц), Новочеркасске (руководитель И.И. Шевченко), на Байконуре (руководитель Д.В. Шаталов), Самаре, Саратове, других городах и регионах страны и, конечно, во всех административных округах Москвы и районах Московской области. В прошедшем десятилетии в рамках Всероссийских научно-практических конференций «Перспективные системы и задачи управления» создана и работает молодёжная секция (молодёжная школа-семинар) "Управление и обработка информации в технических системах" с целью вовлечения молодых учёных в области обсуждаемых проблем. Надо признать, что проводимые мероприятия послужили началом изменения отношения к космонавтике в нашем обществе в лучшую сторону.

Так, в Московском государственном университете геодезии и картографии (МНИЕАиК) в рамках работ Комплексной лаборатории исследования внеземных территорий (КЛИВТ) Ирины Петровны Карачевцевой ведется подготовка молодых специалистов, результаты работ которых уже используются при планировании будущих миссий к Луне, Марсу, Фобосу и другим небесным телам Солнечной системы.

В 2011 г. исполнилось 40 лет начала миссии первой передвижной лаборатории «Луноход-1», а в январе 2013 г. - сорокалетний юбилей начала миссии «Луноход-2». И, несмотря на давность, интерес к этим проектам у исследователей не исчез.

Новый виток исследования и освоения Луны наступил вновь. Актуальность изучения результатов научных исследований, полученных с луноходов, возросла в связи с подготовкой новых российских миссий к Луне («Луна-Глоб» и «Луна-Ресурс»).

14 февраля 2013 г. в МИИГАиК состоялась Международная научная конференция «Геодезия и картография внеземных территорий: прошлое, настоящее, будущее», посвящённая 40-летию миссии передвижной лаборатории «Луноход-2».

В ней приняли участие президент МИИГАиКа член-корреспондент РАН, летчик-космонавт СССР В.П. Савиных, ректор университета профессор, доктор технических наук А.М. Майоров, академик РАН М.Я. Маров, профессор-планетолог Юрген Оберет (глава отдела DLR), Рене Пишель (ЕКА), члены экипажа лунохода, участники лунной отечественной программы, преподаватели и студенты. В заключение форума состоялись награждения дипломами и медалями Федерации космонавтики России. Присутствующим И.Л. Фёдорову (командир экипажа), В.Г. Довганю (водитель лунохода), В.Г. Самалю (штурман), В.М. Сапранову (оператор ОНА), а также членам семей ушедших из жизни членов экипажа были вручены дипломы - карты Международного астрономического союза, на которых изображены места кратеров на Луне, носящих их имена.

Рис.110. Медали Федерации космонавтики России им. Г.Н.Бабакина (слева) и А.Л.Кемурджиана

Вот уже почти 40 лет продолжается затянувшийся перерыв наших исследований Луны и Солнечной системы.

И, наконец, в первом десятилетии XXI века сформулированы цели и задачи освоения Луны на ближайшую и отдалённую перспективу. К ним, в частности, относятся:

♦ создание нового поколения высокоэффективной космической техники и новых технологий;

♦ лётно-конструкторские испытания роботизированных технологических и производственных комплексов;

♦ использование Луны и окололунного пространства как трамплин в освоении Солнечной системы.

В 2006-2007 гг. НПО им. С.А. Лавочкина и РАН была подготовлена «Программа разработки автоматических космических комплексов для исследования и освоения Луны».

Федеральная космическая программа на период 2006-2015 гг. (ФКП-2015) включала и четыре основные проекта:

♦ «Луна-Глоб» - исследование экзосферы и поверхности Луны с орбиты ИСЛ и в районах посадочных модулей;

♦ «Луна-Ресурс 1» - исследование приполярных областей при помощи посадочных станций;

♦ «Луна-Глоб 2» - доставка на Землю специально отобранных образцов вещества Луны;

♦ «Лунный полигон» - долгосрочные научно-технические исследования [57].

Однако за последние год-два не раз менялись приоритеты и даже смысловые задачи этих проектов. Предлагаемые отечественные разработки лунно-планетных аппаратов, с постоянной корректировкой их запусков, не выдерживают никакой критики.

Директор ИКИ Л.М. Зелёный на прошедшем летом 2014 г. Конгрессе КОСПАР в Москве озвучил чёткую позицию Совета РАН по космосу: «Сейчас выкристаллизовалась стройная программа лунных экспедиций, которые будут осуществлены в это десятилетие». Он напомнил, что в 2009 г. российский прибор LEND, установленный на американском спутнике Lunar Reconnaissance Orbiter (LRO, NASA), открыл большие запасы водяного льда под поверхностью в полярных районах Луны. В перспективе планируется доставить образцы этого льда на Землю. Лев Матвеевич сообщил, что совсем недавно сформировался сценарий первого этапа пересмотренной российской лунной программы.

Первым этапом на этом пути должны стать тщательная разведка Луны, определение её наиболее интересных регионов, выработка задач освоения. Для решения этих предварительных задач необходим запуск серии непилотируемых лунных аппаратов. Именно такая серия запланирована на 2016-2020 гг. Чтобы подчеркнуть преемственность Россией советской лунной программы, в названиях новых миссий будет продолжена нумерация, начатая советскими «Лунами». Согласно предложенной специалистами ОКБ НПО им. С.А. Лавочкина программы предусматривается разработка телеуправляемых космических комплексов для реализации следующих проектов:

♦ первый аппарат - «Луна-25» (запуск в 2016 г.) - «Луна - Глоб Посадочный» - отработка системы точной посадки в заданной области полярного региона Луны, изучение места посадки и телевизионная съёмка местности;

♦ лунная орбитальная станция «Луна-26» (2018 г.) - «Луна - Ресурс Орбитальный» - изучение состава поверхности Луны дистанционными методами, уточнение границ районов с водосодержащими породами, исследование с орбиты космических лучей сверхвысоких энергий, используя Луну как мишень;

♦ второй посадочный аппарат «Луна-27» с бурильной установкой (посадка на другой полюс Луны в 2019 г.) - «Луна - Ресурс Посадочный» с бурильной установкой.

Второй этап лунной программы предусматривает:

♦ забор лунного грунта из полярной области («Луна-28», 2021 г.) и доставка его на Землю;

♦ продолжение исследований с помощью луноходов - «Луна-29» (2023 г.) [58, 59].

Реализация этих фундаментальных программ позволит обеспечить России возвращение на передовые рубежи в мировом научно-космическом сообществе.

В настоящее время все ведущие космические державы в свои перспективные планы исследования Солнечной системы включают изучение Луны.

Так, в Китае создали собственную пилотируемую орбитальную станцию Тяньгун-1. Также заявлена обширная космическая программа, включающая пилотируемые полёты к Луне (после 2030 г.) со строительством лунной базы (к 2050 г.).

Японское агентство аэрокосмических исследований с 2007 г. начало орбитальные исследования Луны космическим зондом «Кагуя». В японских космических планах и программах остаются пилотируемые полёты с 2025 года и лунная база после 2030 г.

У Индии есть планы по созданию собственного космического корабля к 2015 г. по отправке лунохода, и даже по совместным или независимым пилотируемым полётам к Луне в отдалённом будущем (после 2025-2030 г.).

В печати появляются сведения о намерениях проникнуть в космос и государств Латинской Америки, Среднего Востока.

Основным приоритетом новой космической программы США является возобновление пилотируемых полётов на Луну и создание на её поверхности лунной базы (ЛБ). NASA планирует создание первой ЛБ к 2020 г.

Следует напомнить, что в СССР фирма академика В.П. Бармина ещё в конце 60-х гг. прошлого века построила макет ЛБ под Ташкентом на местности, ландшафт которой напоминает лунный. Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения (в то время - ЛИАП) для этой ЛБ разработал предложения и по робототехническим системам.

В настоящее время структура ЛБ предположительно должна состоять из пяти блоков:

♦ первый - блок системы взлёта-посадки, т.н. «космопорт»;

♦ второй - блок жилого комплекса, в котором около года могут жить космонавты;

♦ третий - блок производства строительных конструкций из лунных материалов и ремонта техники;

♦ четвёртый - блок добычи и переработки полезных ископаемых;

♦ пятый - блок астрономических наблюдений.

Работы по созданию обитаемой ЛБ просматриваются в перспективе в ближайшие 10-20 лет.

Будущее в изучении Луны, планет и других небесных тел Солнечной системы трудно представить себе без транспортных средств.

Каждый новый шаг в исследовании космического пространства грандиозен и достоин высокой оценки.

Таким новым шагом в прошлом столетии явилось создание и использование лунных самоходных аппаратов.

Но с течением времени это уже стало историей. Всё изменилось в марте 2010 г., когда учёные с помощью космического аппарата LRO обнаружили и провели крупномасштабное фотографирование местонахождение американских посадочных лунных моделей, посадочных ступеней советских ЛКА, а также «Лунохода-1», «Луноход-2» и следы их колёс. Современная точная информация о территориях, где луноходы действовали, позволила переосмыслить и интерпретировать данные, полученные более сорока лет назад, на новом уровне понимания.

Не будет нескромным сказать и о вкладе луноходчиков в лунную географию. Для того чтобы учёные имели возможность лучше понимать друг друга при обсуждении полученных более сорока лет назад научных данных, Рабочая группа по планетной номенклатуре при Международном астрономическом союзе (МАС) утвердила 12 названий кратеров, расположенных по маршруту «Лунохода-1». Эти кратеры невелики, от 100 до 400 м в диаметре, и по правилам МАС для них были выбраны личные имена, в отличие от наименований больших кратеров, называемых в честь конкретных учёных. Не так часто появляются новые имена объектов на лунной поверхности, так что ещё двенадцать названий добавлены в электронную энциклопедию Луны (Moon-Wiki).

Вот эти названия - и в честь кого:

«Альберт» - Кожевников Альберт Евстафиевич - бортинженер второго расчёта.

Кожевников А.Е. (16.02.1934-05.01.2011). Окончил Ростовское высшее командно-инженерное училище им. Главного Маршала артиллерии Неделина М.И. (1965). Присвоена квалификация «бортинженер экипажа лунохода». Его оперативный и грамотный анализ принимаемой с борта лунохода телеметрической информации способствовал увеличению продолжительности активных действий лунохода и обеспечил выполнение научных исследований. Соавтор двух монографий «Передвижная лаборатория на Луне «Луноход-1». Награждён орденом Трудового Красного Знамени (СССР), Орденом Почёта (РФ), другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

«Боря» - Непоклонов Борис Викторович - почётный член экипажа, руководитель оперативной научной группы от АН СССР.

«Валера» - Сапранов Валерий Михайлович - оператор ОНА первого расчёта.

Сапранов В. М. Родился 15.01.1939 г. Окончил Воронежский Государственный университет(1965). В 1968 г. был призван в Вооружённые Силы и назначен сменным инженером станции Щёлковского Центра космической связи. Присвоена квалификация «водитель лунохода», а в 1970 г. - «оператор по наведению остронаправленной антенны экипажа лунохода». Во втором лунном дне (13.02.-18.02.1973) был включён в расчёт И.Л. Фёдорова, установив 16.02.1973 г. рекорд пройденного «Луноходом-2» расстояния за один сеанс. Внёс ряд существенных предложений по совершенствованию методик управления антенными системами внеземных транспортных средств. Соавтор двух монографий «Передвижная лаборатория на Луне «Луноход-1». Награждён орденом Трудового Красного Знамени (СССР), Орденом Почёта (РФ), медалью «За боевые заслуги», другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

«Вася» - Чубукин Василий Иванович - член экипажа первого расчёта.

Чубукин В.И. (01.05.1930-14.09.2011). Окончил Ульяновское военное училище связи им. Г.К.Орджоникидзе (1951), Московский историкоархивный институт (1970). Присвоена квалификация «член экипажа лунохода». В качестве водителя лунохода в расчёте Н.М. Ерёменко в сеансе №108 участвовал в телеоператорном управлении «Лунохода-1». Награждён медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 2 степени, другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

«Витя» - Самаль Викентий Григорьевич - штурман второго расчёта.

Самаль В.Г. Родился 01.03.1939 г. Окончил Ленинградскую Военную инженерную академию им. А.Ф. Можайского (1966). Присвоена квалификация «штурман экипажа лунохода». Внёс весомый вклад в создание системы навигации лунохода, обеспечил выведение «Лунохода-1» к посадочной платформе. Разработал ряд принципиальных предложений по совершенствованию методик навигации внеземных транспортных средств. Соавтор двух монографий «Передвижная лаборатория на Луне «Луноход-1». Награждён орденом Трудового Красного Знамени (СССР), Орденом Почёта (РФ), другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

«Гена» - Латыпов Габдулхай Гимадутинович - водитель лунохода первого расчёта.

Латыпов Г.Г. (08.02.1941-19.11.2008). Окончил Казанский авиационный институт (1964). В 1968 г. был призван в Вооружённые Силы и назначен инженером станции Щёлковского Центра космической связи. Присвоена квалификация «водитель лунохода». 17.11.1970 г. с посадочной ступени КА «Луна-17» свёл «Луноход-1» на поверхность Луны. Установил 16.02.1973 г. рекорд пройденного «Луноходом-2» расстояния за один сеанс. Усовершенствовал методики телеуправления внеземными транспортными средствами. Соавтор двух монографий «Передвижная лаборатория на Луне «Луноход-1». Награждён орденом Трудового Красного Знамени (СССР), Орденом Почёта (РФ), медалью «За боевые заслуги», другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

«Игорь» - Фёдоров Игорь Леонидович - командир экипажа второго расчёта.

Фёдоров И.Л. Родился 03.04.1938г. Окончил Киевское высшее инженерное радиотехническое училище войск ПВО страны (1959). Присвоена квалификация «командир экипажа лунохода». Его расчёт 16.01.1973г. осуществил сход «Лунохода-2» на поверхность Луны. Внёс ряд принципиальных предложений по совершенствованию конструкции КА «Луноход-2» и методик его управления. Награждён Орденом Ленина, Орденом Почёта (РФ), другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

«Коля» - Козлитин Николай Яковлевич - оператор ОНА второго расчёта.

Козлитин Н.Я. (27.07.1935-10.05.2010) Окончил Харьковское высшее командно-инженерное училище(1967). Присвоена квалификация «оператор по наведению остронаправленной антенны экипажа лунохода». Его большой практический опыт позволил устанавливать бесперебойную радиосвязь лунохода с приёмными средствами ЦДКС. Внёс ряд существенных предложений по совершенствованию методик управления антенными системами внеземных транспортных средств. Соавтор двух монографий «Передвижная лаборатория на Луне «Луноход-1». Награждён орденом Трудового Красного Знамени (СССР), Орденом Почёта (РФ), другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

«Костя» - Давидовский Константин Константинович - штурман первого расчёта.

Давидовский К.К. (10.04.1937-05.11.2004). Окончил Ростовское высшее командно-инженерное училище им. Главного Маршала артиллерии Неделина М.И. (1966). Присвоена квалификация «штурман экипажа лунохода». Внёс весомый вклад в создание системы навигации лунохода, обеспечил выведение «Лунохода-1» к посадочной платформе. Разработал ряд принципиальных предложений по совершенствованию методик навигации внеземных транспортных средств. Соавтор двух монографий «Передвижная лаборатория на Луне «Луноход-1». Награждён орденом Трудового Красного Знамени (СССР), Орденом Почёта (РФ), другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

«Леонид» - Мосензов Леонид Яковлевич - бортинженер первого расчёта.

Мосензов Л.Я. (19.10.1935-04.11.1994). Окончил Киевское высшее артиллерийское инженерное училище им. С. М. Кирова (1967). Присвоена квалификация «бортинженер экипажа лунохода». Его оперативный и грамотный анализ телеметрической информации, принимаемой с борта лунохода, позволил экипажу принимать правильные решения и обеспечить выполнение научных исследований. Награждён (посмертно) орденом Трудового Красного Знамени (СССР), другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

«Николя» - Ерёменко Николай Михайлович - командир экипажа первого расчёта.

Ерёменко Н.М. (15.12.1937-25.05.1998). Окончил Ленинградскую Военную инженерную академию им. А.Ф. Можайского (1967). Присвоена квалификация «водитель лунохода», а в 1970 г. - «командир экипажа лунохода». Его расчёт впервые в мире осуществил сход лунохода на поверхность Луны. Внёс ряд принципиальных предложений по совершенствованию конструкции КА «Луноход-2» и методик его управления.

Награждён Орденом Ленина, Орденом Почёта (РФ), другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

«Слава» - Довгань Вячеслав Георгиевич - водитель лунохода второго расчёта.

Довгань В.Г. родился 20.10.1937 г. Окончил Военную инженерную академию им. Ф.Э. Дзержинского (1967). Присвоена квалификация «водитель лунохода». 16.01.1973 г. с посадочной ступени КА «Луна-21» свёл «Луноход-2» на поверхность Луны. Усовершенствовал методики телеуправления внеземными транспортными средствами. Награждён Орденом Ленина, орденом «Знак Почёта» (СССР), Орденом Почёта (РФ), другими государственными, правительственными и ведомственными наградами.

Основоположник космонавтики К.Э. Циолковский писал: «Нет ничего важнее, чем наше счастье и счастье всего живого в настоящем и будущем. Мы живём более жизнью космоса, чем жизнью Земли, так как космос бесконечно значительней Земли по своему объёму, массе и времени. Множество насущных вопросов сейчас не может быть решено, между тем как жизнь требует их решения, во что бы то ни стало. Отсюда потребность иметь твёрдые, непоколебимые взгляды и решения трудных задач, чтобы не топтаться на одном месте, а идти вперёд, хотя бы рискованным путём» [60]. Прошло почти сто лет, но мысли, предвидения, научные открытия великого русского учёного актуальны и в наши дни. Активное исследование космоса и освоение Луны - это обеспечение ресурсных интересов, национальной безопасности и технологической независимости России, это престиж нашего государства как ведущей космической державы.

Итак, только вперёд, без непреодолимых препятствий!

АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

Город Белгород (тогда ещё Курской области) 20-го октября тридцать седьмого года теперь уже прошлого столетия стал местом моего рождения.

Отец мой, Георгий Никифорович Довгань, тоже родился в этом городе, но в 1908 г. В двадцатичетырёхлетнем возрасте он добровольно вступил в ряды Красной Армии.

В январе 1936 г. он был направлен в школу младшего командного состава, которая находилась под Курском, около деревни Дурнево.

Младший командир Г.Н. Довгань. Курск, 1936 г.

В клубе этой воинской части по выходным дням проводились танцы под духовой и струнный оркестры. Мой будущий отец играл и на балалайке и на гитаре. Кстати, его родные братья Владимир, Николай, Леонид, Константин и сестра Лидия также играли на различных инструментах. Поэтому пять братьев и сестра частенько на сценах дворцов культуры Белгорода представляли семейные музыкальные номера и даже маленькие спектакли.

В это время моя будущая мама, Александра Яковлевна, проживала в семье Дурневых Гавриила Матвеевича и Дарьи Николаевны, которые взяли на воспитание четверых детей: Семёна, Клавдию, Фёдора и Александру. Их родители Яков (родной брат Дарьи) и Прасковья (родная сестра Гавриила) умерли в середине двадцатых годов. Александра, окончив Курский железнодорожный техникум, работала билетным кассиром в багажном отделении курского вокзала.

И судьба свела Жору и Шуру на этих танцах. Так как оба были «обаятельны и привлекательны», то, получив родительское благословение, образовали свою семью. Правда, фамилии остались за ними прежние.

Мама и я. Белгород, 1940 г.

В предвоенные годы рос я и в Белгороде, и в Курске, а потом и в Идрице. Это был посёлок Псковского района на берегу реки Идрица, вблизи нашей западной границы. В нём дислоцировался военный городок, где и застала нас война.

Какая беда разразилась над семьёй и над страной, я понять ещё не мог. Да и день начала войны не отложился в памяти. Но отдельные эпизоды того времени она сохранила. Например, помню, как мой папа неподалёку от нашего дома проводил занятия с солдатами. Они маршировали в обмотках и со скатками, с длинными ружьями (уже потом, в армии, я узнал, что это была трёхлинейная винтовка образца 1891/1930 года, созданная в 1891 г. выдающимся русским конструктором - оружейником капитаном С.И. Мосиным и усовершенствованная отечественными оружейниками в 1930 г). А папа, как командир, шёл впереди. Шагали они браво, с песнями, и мне, ребёнку, бегущему рядом с их строем, казалось, что я тоже с ними, и я этим гордился.

Жили мы в небольшой комнатке, отведённой нам в доме офицерского состава. В довоенное время папа уходил на службу рано, когда я ещё спал. И встречались мы с ним только за обедом, к которому он всегда приходил вовремя. Помню, что отец кушал быстро, выкраивая несколько минут для сна. Мама прикладывала палец к губам, это означало, что я должен вести себя тихо. С началом войны эта размеренность нашего семейного быта закончилась: папа стал появляться изредка и то ненадолго.

Помню, как военные и гражданские, среди которых были женщины и дети постарше, рыли окопы (щели), в которых мы потом укрывались при бомбежках.

Всё чаще из чёрной тарелки репродуктора звучало: «Граждане, воздушная тревога!» А иногда забегал папа и говорил: «Шурочка, забирай Славика и быстро - в щель, будут бомбить!». Однажды мы не успели добежать до укрытия, когда бомбёжка уже началась. И так бывало не раз. Взрослые строго следили, чтобы никто из ребятишек не выскакивал из убежища, которым служила землянка под накатом брёвен и мешков с песком. Да мы и сами наружу не рвались, сидели, как мышки, никто не разговаривал, не смеялся. Не знаю, не помню, было ли страшно, скорее, как-то тревожно. Помню, как гудели самолёты, и взрослые прислушивались: наши или фашисты?

В конце июля или в начале августа семьи военнослужащих стали готовить к эвакуации, как правило, в места проживания ближайших родственников. Накануне поздно вечером домой пришёл папа и помог маме собраться. Отправляли нас ночью, в полной темноте. Так мама и я оказались снова в Курске. Поселились в его пригороде, посёлке железнодорожников, называемым Мурыновка, где были частные дома. В одном из них на улице Чапаева, 26 , построенном накануне войны, жила семья Маяковых (маминой сестры Клавы). Глава семьи - дядя Костя - уже был на фронте. Тётя Клава и её дети девятилетний Гена и трёхлетний Славик приняли нас с радостью. Мама снова работала на курском вокзале. Но прожили мы вместе недолго, т.к. фашистские войска подходили уже к Орлу. В середине октября маму и меня вместе с семьями военнослужащих эвакуировали за Волгу, погрузив в железнодорожные теплушки. Дорога в неизвестность показалась очень долгой. Поезд то и дело останавливался на каких-то станциях и полустанках, несколько раз нас бомбили, и мы с моей беременной мамой бежали со всеми в открытое поле... Второго ноября там, в дощатой, насквозь продуваемой теплушке, родилась моя сестра, Рита. К этому времени мы в районе Саратова переехали Волгу, и нас высадили в городе Пугачёве (этот город значится местом рождения моей сестры, потому что там её регистрировали).

В этом районном городке Саратовской области нас поселили в одноэтажном доме. Четыре семьи, проделавшие столь долгий путь в одной теплушке, и там поддерживали связи, дружили. Практически всех женщин устроили на работу, мою маму - инструктором женотдела в Дом офицеров. На заработанные ею деньги мы и жили. Маленькой Рите выдавали детское питание. Мы не голодали. Кстати, и в дороге у нас были консервы, выданные каждой семье при отправке в эвакуацию. О семьях военнослужащих заботились. Мама, к тому же, ещё получала деньги по аттестату, как жена офицера.

По воспоминаниям мамы, почтальоны боялись носить по домам «похоронки» - страшились принести беду, услышать крик, увидеть слёзы... Потому их несли в жилотдел Дома офицеров, туда, где работала мама. Надо было подготовить женщин к страшному сообщению... Можно представить, с какой тревогой брала в свои руки письма мама: а вдруг? Но беда миновала нашу семью. Сохранились присланные с фронта папины письма, в которых иногда доходили и фотографии.

Фотография с фронта. Слева - Г.Н. Довгань

На оборотной стороне одной из них, датированной «7 мая 1942 года», сохранился текст (орфография сохранена): «Дорогим и незабываемым Шурочке, Сыну Славику и дочурочке Маргариточке от мужа и папы на долгую и добрую память. Желаю расти здоровыми и крепкими, а тебе Шурочка воспитывать пока без меня наших детей. Уничтожим свору Гитлера, а затем нормально жить и воспитывать вместе с тобою. Снимок 6 марта 1942 г. Луковниновский район. 7.5.42 г. Довгань (подпись)». В августе этого же года мама послала на полевую почту папе письмо с нашей фотографией. И, как ни странно, он его получил. Фотография всегда была с ним, а после войны привёз её нам.

Уходя на работу, мама меня оставляла в няньках. И я справлялся, как мог. А потом у меня появилась подмога: к нам приехали жить тётя Маруся (жена папиного брата, Леонида Никифоровича), двое её детей Рудик и Полина и родная племянница Тамара. Дядя Лёся, как и мой отец, был на фронте. До сорок третьего года мы жили все вместе, в одной комнате, потом тёте Марусе дали отдельное жильё.

Хорошо помню, как мы ходили к ограждению из колючей проволоки лагеря для военнопленных немцев. Они подзывали нас к себе: «Kinder! Kinder!» Мы приносили им кусочки хлеба, пленные протягивали сквозь проволоку свои худые руки и брали их. Наши руки соприкасались... Солдаты, охранявшие лагерь, этому не препятствовали.

После победоносной Курской битвы мы в сентябре 1943-го вернулись в освобождённый Курск, к тёте Клаве. Её муж, дядя Костя, погиб при форсировании Днепра. Но тётя Клава молилась Богу, ждала его возвращения, хотя и получила «похоронку».

Район, где мы жили, практически не пострадал от бомбёжек и артобстрелов, за исключением нашего дома. В нём было всего три комнаты, так вот в одну из них попал снаряд. Он пробил стены, улетел в огород и там разорвался. Эта комната была закрыта до той поры, пока к нам на постой не определили лётчиков-истребителей с соседнего военного аэродрома. Они быстро отремонтировали эту комнату. Молодые ребята (им было по двадцать лет) угощали нас разными вкусностями, возили на мотоцикле с коляской ... То было счастливое время, пока их не перебазировали на запад, ближе к наступающим на фашистов советским войскам.

Мама в Курске снова работала на вокзале. В сорок четвёртом году я поступил в первый класс сорок седьмой начальной школы. Помню и первую учительницу, Евгению Артёмовну Гусеву, уже немолодую, добрую, заботливую женщину. Один букварь был на несколько человек, не было мела, не хватало чернил, ручек, перьев... Вместо портфеля - кожаная сумка военного образца (мне её подарили лётчики). Она была предметом моей гордости! Они же доставали нам страшный дефицит: бумагу и цветные карандаши. Я делился ими с одноклассниками, а красный карандаш подарил учительнице. Не забыть и большие перемены между уроками, когда нас подкармливали кусочком чёрного хлеба, посыпанного сахаром, и стаканом чая с шиповником.

Одно из самых неприятных, но врезавшихся в память событий того времени, - казнь полицаев в Курске. Как-то осенью 44-го «сарафанная почта» разнесла, что на Красной площади (так называлась центральная площадь Курска) состоится такое событие. Все мурыновские ребята поехали туда на трамвае. В то время он ходил от вокзала до цента города по мосту через реку Тускарь. На площади было много народу. Я увидел несколько (6 или 7) грузовых машин с опущенными бортами. Каждая из них стояла под перекладиной с верёвочной петлёй. Через какое-то время на каждую машину поставили бывших полицаев. Через рупор объявили, в чём они обвиняются, и зачитали приговор военного трибунала. Я заметил, как многие люди стали после этого отворачиваться, но сам не понимал, что должно произойти. Потом увидел, как на каждого из осуждённых накинули петлю, и машины по команде отъехали. По площади прошёл гул. Казалось, это был непередаваемый словами общий выдох. И это было ужасно и страшно! Мы, пацаны, испугались и побежали...

По рассказам бабушки и дедушки, проживавших в деревне Дурнево, я знаю, что точно так же с предателями поступали и там. Дедушка был старостой в деревне, у них был свой сельский Совет, куда докладывали о каждом постороннем человеке, появлявшемся вдруг в деревне. Среди них были и те, кто бежал от заслуженного возмездия. Их разоблачали и казнили.

Но всё это было до Великой Победы - самого счастливого дня для всех нас, для всей нашей страны.

Я помню, как мама прибежала домой рано утром и принесла эту радостную весть (радио у нас в Мурыновке не было). Мама бегала по посёлку, стучала в окна и, плача, кричала: «Победа-а-а!» Помню, как плакали женщины. Запомнился именно плач. Ликования не было. Вечером взрослые собрались. Сидели и пели... Плакали и пели...

Я понимал одно: раз войне конец, значит, папа вернётся домой. И это было радостью! В это время нас в маленьком доме жило девять человек. В самом начале сорок пятого вернулась с фронта мамина и, конечно, тёти Клавы двоюродная сестра - тётя Зина. Она была военным медиком. Приехала она с мужем, дядей Сеней Свиридовым, тоже офицером, демобилизованным по ранению, и дочерью Светланой. Взрослые (кроме тёти Клавы) каждый день уходили на работу, а дети помогали по дому. Зимой чистили снег, возили на санках воду из колонки, рубили дрова, готовили корм для живности (кроликов, кур, уток и, конечно, поросёнка). Ведь в основном жили на натуральном хозяйстве: весной - посадки овощей и посев зерна, летом - уход за всеми культурами, осенью - уборка урожая. У каждого был свой участок работы. И опять вспоминается запах хлеба, который обычно пекла в русской печи тётя Клава, наша главная кормилица и поилица. Вообще, русская печь - это чудо, объединявшая детей по ночам (ведь мы там и спали) и спасавшая всех от наступавших заболеваний. А ещё у нас были голуби, находившиеся под покровительством «главного голубятника Мурыновки» тринадцатилетнего Генашки, старшего из детей. Было, чем и развлечься ...

Папа вернулся с фронта в Курск осенью сорок пятого в воинском звании капитана. И опять вспоминается, что он подарил мне губную гармошку. Я вышел на улицу и стал на ней играть. Пацаны с презрением бросили: «Она же фашистская!» Я тут же пошёл и выбросил её где-то в огороде. Потом отец спросил, где его подарок, я сказал, что потерял. Ещё отец привез шашки. Они не были немецкими. Это была его награда за победу в одном из предвоенных чемпионатов воинского гарнизона. Те шашки прошли с ним через все фронты. Они навсегда стали для него памятью о предвоенном времени и войне.

Папа прошёл боевой путь с войсками Карельского, Ленинградского, Прибалтийского, Белорусского и Украинского фронтов от Идрицы до поверженного Бухареста.

Капитан Г. Н. Довгань. Симферополь, 1946 г.

Я до сих пор испытываю чувство гордости и волнения, когда читаю на Знамени Победы - штурмового флага №5 150-й ордена Кутузова II степени мотострелковой дивизии 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта слово «Идрицкая». И так же, когда подъезжаю к родному городу и вижу на здании вокзала: «Белгород-город первого салюта».

На двадцатипятилетие Победы в нашей квартире (мы тогда жили в Симферополе на Красноармейской улице) собрались папины фронтовые друзья. В их числе был и дядя Костя Неженцев, капитан второго ранга. Он после освобождения Севастополя был назначен военным комендантом его Северной стороны, а потом - военным комендантом Феодосии. Его сын Алик был женат на моей сестре Рите. Так что их сын Серёжа приходился внуком двух друзей-фронтовиков. Когда гости разошлись, дядя Костя и папа сидели всю ночь и вспоминали, вспоминали, вспоминали... Помню, как дядя Костя на следующий день спросил меня: «А ты знаешь, за что у твоего папы орден Красного Звезды?» - «Нет». - «Так знай: твой отец вынес Знамя полка!» Я попытался расспросить об этом отца. Он не очень охотно об этом говорил. Было понятно одно: штаб попал в страшную передрягу, был окружён фашистскими войсками. А в здании находились секретные военные и партийные документы и, конечно, Боевое Знамя полка. Того, кто выносил Знамя на себе, убили. И тогда кто-то из старших командиров сказал: «Давай, Жора, принимай!» Емуобвязали Знамя вокруг тела, и он понёс его через линию фронта. В руку дали гранату, чтобы при неожиданном нападении врага мог взорвать себя вместе с этим воинским символом чести. Это вынесенное им Знамя спасло тех, кто не был убит при прорыве, от расстрела. Вышедших из окружения ранее, расстреляли как «паникёров». Такое было время...

О том своём подвиге отец никогда прежде не рассказывал. Хвалиться героизмом - не принято. И не только отец.

Когда моя семья получила трёхкомнатную квартиру в Москве на 3-ей Владимирской улице, на нашей площадке жил один из подольских курсантов, командир артиллерийской батареи полковник Лисенков Андрей Георгиевич. Он много рассказывал о войне, о подвигах сослуживцев и никогда - о себе. Только почувствовав, что наступают завершающие дни его жизни (ему было уже за восемьдесят), он в кругу моих друзей рассказал и о себе: как воевал в Германии, как встречал Победу, как терял товарищей (из его выпуска после войны осталось только трое, почти, как в песне)...

В нашей семье бережно хранят боевые награды отца: орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, две медали «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и ряд других государственных наград. По сложившейся традиции, на День Победы они располагаются на специальной красной ленте вместе с наградами других наших родственников фронтовиков и тружеников тыла. По возможности, на минуту молчания собираются члены семьи и соседи.

Памятью о той, уже далёкой войне в моём сердце - детство. Она не сохранила ни страха, ни тревоги, вообще никакого негатива того времени. Наоборот, в ней - только хорошее. Помню, как иногда доставались какие-то сладости. Их сразу делили на всех, кто находился рядом. В качестве воспитательного момента (всё - всем!) равные доли выделялись и взрослым, но они потом потихонечку подсовывали эту вкуснятину нам, детям, а мы их снова делили на всех. И игры наши были детскими, «мирными». Уже позднее, в Симферополе, под впечатлением кинофильма «Тимур и его команда», мы стали играть в тимуровцев и «плохишей» (но не в войну!). Все мы по нескольку раз смотрели этот замечательный фильм. И, как тимуровцы, старались помогать тем, кто нуждался в нашей помощи...

Конечно, я маленький свидетель Великой войны советского народа. Мои воспоминания о войне это те моменты из жизни ребёнка, которые запечатлелись в его памяти и теперь воспринимаются, как рассказ об увиденном во сне. Конечно, мои воспоминания - это едва тлеющие очажки, сохраняющие в памяти то далёкое прошлое. Но когда на эти светлячки подует ветерок от слов: «А что вы помните о войне?», как это зачастую спрашивает молодёжь, воспоминания становятся всполохами северного сияния, пусть и кратковременными. Они простые и будничные. В них практически нет ярких эпизодов, нет примеров увиденного героизма. Мы просто росли в том суровом и честном времени. Мы в нём вырастали... Да, мы - дети войны... И большинство из этого поколения, окончив школы, техникумы, институты и военные училища, а кто университеты и академии, принимали непосредственное участие в восстановлении народного хозяйства и укреплении военной мощи нашего государства. Да, это и мы прорывались в космос, это и мы, как и наши отцы в Испании выполняли интернациональный долг на Кубе, в Северной Корее и во Вьетнаме, на Ближнем Востоке и в Афганистане... Цель одна: чтобы не было больше детей войны!

В середине февраля 1946-го отцу дали краткосрочный отпуск для переезда семьи в Симферополь, к месту службы отца (штаб Таврического военного округа). Маме, как железнодорожнику, выделили товарный вагон-теплушку, в который загрузили весь домашний скарб и продукты. 20-го числа вагон прицепили в конце состава поезда №71 «Москва-Симферополь», и 23-го февраля мы прибыли на симферопольский вокзал. Разместились мы в снятой папой маленькой комнатке на улице Кирова в доме, на фасаде которого была памятная доска о том, что здесь останавливался A.C. Грибоедов. Меня определили во второй класс ближайшей школы №16, находившейся в доме №3 Совнаркомовского переулка. Это было здание бывшего сиротского приюта, построенного в XX столетии (архитектор А.Я. Фабра). Впоследствии на нём установили памятную доску: «Здесь с 1932 по 1941 гг. учились организаторы Симферопольской подпольной организации Борис Хохлов, Николай Долетов, Владлен Ланский, Евгений Семняков, Зоя Жильцова, погибшие от рук немецко-фашистских захватчиков в период оккупации в 1942-1943 гг.»

Риту определили в детский сад на улице Ленина. В нём был чуткий коллектив воспитателей и нянечек с его заведующей Софьей Ивановной. Долгое время мы поддерживали дружеские отношения с ними. Маму сразу же приняли на работу железнодорожным билетным кассиром, где она проработала до ухода на пенсию в 1975 г.

В октябре нашей семье выделили комнату на улице Южной (теперь - имени Мокроусова) в двухэтажном доме №10 площадью 18 квадратных метров. В коридоре было ещё четыре комнаты, в каждой - своя семья. Но оказалось, что ордер на заселение выдавать нельзя, так как у родителей не существовало никаких документов о регистрации их брака. Пришлось проходить судебные мытарства, в которых я и Рита играли роль свидетелей. Всё окончилось замечательно, и теперь и мама стала носить фамилию Довгань.

С 1-го сентября 1947 г. меня приняли в 4 «А» класс 7 мужской средней школы (тогда ещё было раздельное обучение), где учителем была Вера Ивановна Рябченко. Школьные годы - незабываемы... Прежде всего, - это послевоенный учительский коллектив, передававший не только свои знания нам, но и свою родительскую заботу и нежность. В школе работали «Клуб юных капитанов», кружки радио и авиационного конструирования и моделирования, художественной самодеятельности и бальных танцев, спортивные секции. Каждый мог выбрать, что ему было по душе.

Традиционно каждый год в дни студенческих каникул (обычно, в феврале) проходит встреча выпускников нашей школы. Называют её «стодневкой», т.к. до очередного выпуска остаётся 100 дней. К сожалению, выпускников нашего периода становится всё меньше, не говоря уже о наших учителях. Но приезжая в Симферополь, обязательно посещаем школу, выступаем и, не побоюсь этого слова, отчитываемся перед учителями и учениками.

В прошлый приезд мы навестили учительницу истории и впоследствии завуча школы Лидию Николаевну Мавренко, участницу Великой Отечественной войны, блокадницу Ленинграда, поздравили с 90-летием со дня её рождения.

Уместно сейчас сказать и о том, что я стараюсь свой приезд приурочить ко Дню космонавтики. Традиционно в этот праздник в парке имени Ю.А. Гагарина у памятника первому космонавту планеты собираются ветераны не только НИП-10, но и многие жители Симферополя. По заданию ЦС «Союза ветеранов Космических войск» мне выпадает честь поздравить наших ветеранов и их семьи, вручить им общественные награды и грамоты. И, конечно, сфотографироваться на память. Одна из таких фотографий приводится.

На одной из таких встреч Евгений Митрофанович Кушнаренко, мой школьный товарищ и друг нашей семьи, сказал: «Мы - дети воины. Но, несмотря на трудности жизни, каждый из нас достиг своих высот. И здесь неважно, сколько ты прожил, а важно, что ты сделал в жизни для своего совершенства как человек, что ты сделал для людей. Лично я работал на телевидении 16 лет. участвовал в Крыму по внедрению трёх телевизионных программ, строительству и внедрению 65-ти телевизионных ретрансляторов. Для автомобилистов Крыма внедрил самое передовое в средствах связи, телевидения, компьютерной техники. Это - первая в Крыму Центральная диспетчерская служба, первая ЭВМ по бухгалтерскому учёту, селекторное совещание, первая АСДУ по городу Симферополю и Феодосии, АСУ автовокзала в городе Ялте - впервые в Союзе. Опытные работы по участку автомобильной дороги Симферополь - Алушта и многое другое. Я горд и счастлив, что мне пришлось участвовать в этих проектах и работах. И ещё ты по-настоящему человек, когда ты с друзьями. Они свидетели твоей жизни и опора твоя. Жизнь меня одарила настоящими друзьями».

Надо отдать должное ветеранам Симферопольского и Евпаторийского ЦДКС за ту большую общественно-патриотическую работу, которую они проводили в сложных условиях неприятия их деятельности со стороны и местных руководителей городов и поселений и центральных украинских властей. К нашему всеобщему счастью в марте 2014 г. Крым и Севастополь воссоединился со своей Отчизной.

Моя трудовая деятельность фактически началась в школьные годы на поприще доставки на дом билетов, заказанных гражданами на поезда от станции Симферополь. Конечно, здесь не обошлось без участия моей мамы, которая работала старшим билетным кассиром в городской железнодорожной кассе предварительной продажи билетов.

Семья Довгань. Симферополь, 1950 г.

Кстати, школьникам, а я учился в 9-м классе, в то время официально работать не разрешалось. Но нас приглашали на плантации крымских роз (да, были и такие, причём, в черте города) для сбора их лепестков. Надо было прибыть к восходу солнца и закончить работу, чтобы успеть к началу занятий в школе. На первые заработанные деньги я купил велосипед (что увеличило производительность труда), фотоаппарат «Школьник» и демисезонное пальто.

На одном из первых моих снимков запечатлён командующий войсками Таврического военного округа генерал армии Маркиан Михайлович Попов, прибывший в местечко Перевальное на открытие летних спортивных соревнований Симферопольского военного гарнизона. Я попросил разрешения сфотографировать его. И, представляете, полководец позировал мальчишке несколько минут, подсказывая, где мне лучше встать. А потом, пожав мне руку, пожелал успехов в учёбе, и... поступить в военное училище.

Командующий войсками Таврического военного округа генерал армии М.М. Попов. Крым, Перевальное, май 1953 г.

И на следующий год я, окончив десятый класс, получил аттестат зрелости и по направлению горвоенкомата поехал в Ростов-на-Дону поступать в военное высшее училище (в/ч 86608). Среди гражданских абитуриентов конкурс оказался высоким: 28 человек на одно место, т.к. выпускники военных подготовительных училищ принимались вне конкурса. Сдавали семь экзаменов, проходной балл - 34, а у меня 33. Председатель приёмной комиссии маршал артиллерии Н.В. Чистяков собрал 26 человек с такими же баллами, похвалил нас и предложил нам зачисление в Камышинское артиллерийское техническое училище (в/ч 86618). Практически все согласились. Так я прибыл на учёбу 1 сентября в город Камышин. Нас представили начальнику училища генерал-майору Алексею Николаевичу Арефьеву, участнику Великой Отечественной войны, награждённому многими боевыми орденами. В это время проходили приёмные экзамены, а учебный процесс начинался с 1 октября. Нас, уже зачисленных в училище, переодели в повседневное военное обмундирование рядового состава (бывшее в употреблении) и направили на строительство хозяйственных объектов, создаваемых на территории училища. Я был в команде строителей земляного холодильника для хранения мясных и рыбных продуктов. Это - тоже хорошая школа. Учёба началась своевременно. 5 декабря, в День Конституции (тогда ещё Сталинской) 1954 г. я принял Военную Присягу.

Курсант В. Довгань, май 1955 г.

23 сентября 1957 г., после завершения трехлетней учебы нам присвоили воинское звание «техник-лейтенант». Дипломы всесоюзного образца об окончании училища и получения специальности, а также погоны вручал начальник училища полковник Бойчук Ефим Васильевич (1918-1991), участник Великой Отечественной войны, будущий Маршал артиллерии,Герой Социалистического Труда, начальник 12 Главного управления МО СССР.

Для дальнейшего прохождения службы я получил назначение на должность старшего техника стартово-технической команды (СТК, группа обеспечения учебного процесса) Ростовского высшего артиллерийского инженерного училища. После положенного месячного отпуска в конце октября я прибыл в Ростов. В училище мне определили койко-место в офицерском общежитии, в комнате, где уже жили инженер-лейтенанты Валентин Сергеевич Бирюков (1935-2006) и Евгений Васильевич Смирнов (1934-2014), выпускники этого училища. С тех пор судьба связала наши и наших семей жизни. С 1956 г. начальником училища был полковник Федор Петрович Тонких (1912-1987), участник Великой Отечественной войны, командир одной из первых ракетных бригад особого назначения, впоследствии заместитель главкома РВСН. начальник ВА им. Ф.Э. Дзержинского, генерал-полковник. Герой Социалистического Труда.

Одним из моих прямых начальников в СТК был капитан Юрий Алексеевич Яшин, будущий военачальник ВС СССР. В мои служебные обязанности входило обучение слушателей практической работе на радиотехнических средствах систем управления боевых ракет. При направлении группы старшекурсников на войсковую стажировку и заводскую практику назначался её старшим. На очередном отчетно-выборном собрании комсомольской организации СТК меня избрали ее секретарем бюро. Так прошло три года.

17 декабря 1959 г. был создан новый вид войск - РВСН. Для формирования их частей направлялись офицеры, получившие специальное образование. И 22 апреля 1960 г. я прибыл в г.п. Житковичи Гомельской обл. Белорусской ССР, где формировался ракетный полк будущей Мозырской ракетной дивизии 50-ой Смоленской ракетной армии. После очередного выпуска военных учебных заведений в наш полк прибыли офицеры из различных видов и родов войск. И здесь мне повезло служить и общаться с новыми боевыми друзьями, разделять с ними тяготы и лишения во времена становления и развития ракетного щита нашего государства. Вспоминая прекрасные лейтенантские годы, в памяти возникают лица Льва Арзамасцева, Виктора Гусева, Юрия Литвинова, Анатолия Лукаша, Владимира Михтюка, Евгения Романова, Вадима Хаспекова и многих, многих других. В октябре этого же года меня избрали секретарём бюро комсомольской организации дивизиона, а в январе 1961 г. приняли в члены КПСС. Возглавляя комиссию райкома комсомола по военно-патриотической работе с молодёжью Житковического района, познакомился со своей будущей женой - секретарём райкома комсомола Светланой Каспирович. 29 октября, в День ВЛКСМ, состоялась регистрация образования новой семьи, а затем - и комсомольская свадьба. Кстати, на сё золотую годовщину пришли и наши три свидетеля.

На фото: стоят (справа налево) Ю. Литвинов. В. Гусев и Л. Арзамасцев.

В сентябре 1962 г. поступил в Военную инженерную академию имени Ф.Э. Дзержинского, где в кругу новых друзей отметил рождение первенца - дочери Леночки. Через год семья соединилась в Москве. Сначала жили на снимаемых в разных районах столицы комнатах, а в сентябре 1964-го получили служебную площадь на улице «Набережная Новикова-Прибоя» близ Серебряного бора. Светлана работала воспитателем в детском саду и продолжала учёбу в педагогическом институте.

В марте 1967 г., завершив учёбу в академии, я получил назначение на Симферопольский Центр дальней космической связи (ЦДКС) - Научно- измерительный пункт (НИП-10, в/ч 14109) КИКа. В мае 1968 г. прошёл специальный отбор в группу управления лунными самоходными аппаратами. По окончанию учёбы и тренировок присвоена квалификация «водитель лунохода». Участвовал в работах по забору и доставке на Землю лунного грунта КА «Луна-15» (1969), КА «Луна-16» (1970) и КА «Луна-16» (1972), а также по управлению КА «Марс» и «Венера». В составе наземного экипажа участвовал в телеоператорном управлении передвижными научными лабораториями «Луноход-1» (17.11.70-04.10.71) и «Луноход-2» (16.01-11.05.1973).

После завершения луноходной программы в 1973 г. был откомандирован в управление пилотируемых космических кораблей (КК). В Евпаторийском ЦДКС участвовал в сдаче в эксплуатацию системы управления пилотируемым космическим комплексом «Салют» («Алмаз»), а затем и в работах с КК «Салют-3» - «Союз-14» (космонавты Павел Попович и Юрий Артюхин) и «Союз-15» (Лев Дёмин и Геннадий Сарафанов).

В октябре 1974 г. моя военная жизнь резко изменилась... Приказом Министра обороны я был назначен на должность военного инженера по медицинской аппаратуре в Главный военный клинический госпиталь имени академика H.H. Бурденко (ГВКГ им. акад. H.H. Бурденко). Так я оказался в рядах Военно-медицинской службы.

С сентября 1975 г. - начальник отделения, а затем - отдела по эксплуатации и ремонту медицинской техники. По моему предложению на должность начальника мастерской назначили майора Мосензова Л.Я., штурмана нашего экипажа лунохода. Позднее в отделе появился майор Сулименко A.B., служивший с нами в КИКе, и уволившийся из Вооружённых Сил подполковник запаса Манилюк А.Н. Вместе с моим заместителем подполковником Шкитиным А.П. этим составом создали службу технического обеспечения медицинской техники госпиталя. Наш опыт Центральное военно-медицинское управление (ЦВМУ МО) распространила уже в приказном порядке и в других медицинских частях и учреждениях. В январе 1982 года меня назначили главным инженером - заместителем начальника филиала 35 научно-исследовательского института военной медицины (35 НИИ ВМ) по научно-испытательной работе. Уже здесь принимал непосредственное участие в создании службы технического обеспечения медицинских частей и учреждений ВС СССР. Участвовал в тыловых и медицинских учениях ряда Военных округов, исследовательских учениях по применению нейтронного оружия на Семипалатинском полигоне (1984), боевых действиях в составе ограниченного контингента Советских войск в Афганистане (1985).

Об афганском периоде тоже хочется вспомнить. И начну с четверостишья из книги «Багровое небо Афгана» моего друга Марата Антоновича Величко, заслуженного врача России, член-корреспондента Медикотехнической академии, полковника медицинской службы, сотрудника старейшего издания в стране «Военно-медицинского журнала». Участвуя в боевых действиях в Афганистане, он в 1987-1989г.г. возглавлял паталого-анатомическую лабораторию, т.н. «Чёрный тюльпан».

27 декабря началась афганская война, которая длилась девять лет один месяц и двадцать четыре дня. На 15 февраля 1989 г. (день вывода советских войск) мы потеряли убитыми и умершими от ран 13 тысяч 833 человека, ранеными - 49 тысяч 985 человек.

Медицинская помощь раненым и больным в целом была организована на современном уровне и оказывалась в оптимальные сроки. Успешное выполнение военно-медицинской службой поставленных перед нею задач во многом зависело от эффективного применения медицинских аппаратов, приборов, оборудования (МАПО), подвижных медицинских установок (ПМУ) и другого медицинского оснащения. Необходимо отметить, что многие виды военно-медицинской техники, рассчитанные на эксплуатацию в условиях умеренного климата, оказались технически не готовыми к работе в таких температурных режимах, пониженного атмосферного давления, запылённости воздуха и существенной загрязнённости вод от источников. К тому же, в инструкциях и руководствах по эксплуатации технических средств отсутствовали указания и рекомендации по поддержанию их работоспособности, техническому обслуживанию и ремонту в таких экстремальных условиях. Эти обстоятельства потребовали модернизации и адаптации имеющегося табельного оснащения к конкретным условиям деятельности 40А и разработку новых средств. Опыт, приобретённый мною в ГВКГ им. акад. H.H. Бурденко, позволил быстро освоиться в новой должности и детально заняться созданием необходимых отечественных разработок, в которых остро нуждались в то время наши военные медики, участвовавшие в боевых операциях советских войск в Афганистане. И мне пришлось изучать проблемы совершенствования медицинского обеспечения непосредственно в условиях горно-пустынной местности, в которых дислоцировались воинские части 40А.

Шёл уже шестой год этой необъявленной и неафишируемой прессой и телевидением войны в Афганистане. А это значит, что среди личного состава ограниченного контингента советских войск (так называлась 40-я общевойсковая армия) были боевые и санитарные потери.

В марте 1985 г. приказом начальника ЦВМУ МО в служебную командировку в ДРА направили очередную группу специалистов-разработчиков военно-медицинской техники для выполнения боевых и специальных заданий. Командировочные предписания получили руководитель группы полковник м/с Амельченко А.Т. (начальник отдела медицинского снабжения ЦВМУ МО), Довгань В.Г., полковник-инженер Шморгунов А.М. (начальник отдела института «Средств розыска, сбора и эвакуации раненых и больных»), подполковники-инженеры Сулименко A.B. (ГВКГ им. акад.H.H. Бурденко) и Мартынович В.П. (3 ЦВКГ им. A.B. Вишневского). О моей командировке в Афганистан ни родные, ни близкие родственники, ни друзья ничего не знали - соблюдалась полная секретность места и срока командировки. Кстати, также было и при направлении на исследовательские учения в Семипалатинск. В предписании было указано место назначения - г. Ташкент, где располагалась медицинская служба ТуркВО.

На территории штаба 40А нас разместили в полевой гостинице-модуле типа «бочка». После переодевания в полевую форму одежды без знаков различия, принятой в этих условиях, состоялось совещание, на котором присутствовали начмедарм подполковник м/с Балыков В.И. и главный хирург полковник м/с Косачёв И.Д. Здесь был утверждён план действий выполнения нами служебного задания. В основном, оно заключалось в изучении состояния оснащения необходимыми лекарственными средствами и полевой военно-медицинской техникой практически всех медицинских формирований 40А. Поставленная перед нами задача была выполнена полностью. С большой заинтересованностью мы поднялись на борт оказавшегося в это время в аэропорту Баграма эвакуционно-реанимационного самолёта АН-26М «Спасатель». Впервые в нём были развернуты три функциональных отсека: реанимационно-операционный, интенсивной терапии и эвакуационный. Самолёт предназначался для эвакуации тяжелораненых и тяжелобольных в военные госпитали Кабула и ТуркВО. За его разработку и принятие на вооружение сотрудники нашего института В.А. Вознесенский, Н.В. Стремедловский и В.А. Хализев стали лауреатами Государственной премии СССР.

После окончания срока командировки в штабе ТуркВО состоялась встреча с начальником медслужбы генерал-майором м/с Рамодиным Т.Н. Ознакомившись с представленным отчётом, он поблагодарил нас за проделанную работу и предложил продолжить её через три месяца. Так оно и случилось. Более подробно об этом опубликовано в материалах, представленных в 15 томе из серии «От рядового до генерала».

В 1988 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Техническое обеспечение Госпитальных баз фронта в наступательной операции».

Завершил я военную службу 5 декабря 1989 г., прослужив ровно 35 лет.

Мой послужной список:

Курсант КАТУ; техник-лейтенант; старший техник группы обеспечения РВВИАУ; гвардии старший техник-лейтенант, старший техник батареи ракетного полка; секретарь комсомольской организации ракетного полка; слушатель ВИА им.Ф.Э. Дзержинского, капитан технической службы; старший инженер отделения СЕВ на НИИ-10, инженер-капитан; преподаватель Университета марксизма-ленинизма; м.н.с. отдела Центра КИК, инженер-майор; инженер-испытатель лаборатории лунных самоходных аппаратов (водитель лунохода); инженер по медицинской аппаратуре, начальник отделения, отдела по эксплуатации и ремонту медицинской техники ГВКГ им. акад. H.H. Бурденко, инженер-подполковник; главный инженер - заместитель начальника НИИ военной медицины по научно-испытательной работе, полковник-инженер; генерал-майор в отставке.

Таким образом, и День железнодорожника, и День артиллерии и ракетных войск, и День Ракетных войск стратегического назначения, и День Космических войск, и День пионерской организации им. В.И. Ленина, и День ВЛКСМ, и День медицинского работника, и, конечно, День космонавтики (с 2011 г.-Международный день первого полёта человека в космос) - это и мои праздники. Но, что очень важно, в моей семье и наших друзей всегда чтят День Советской Армии и Военно-Морского Флота (теперь это День защитника Отечества) и, безусловно, День Победы советского народа в Великой Отечественной войне.

Жена - Довгань Светлана Александровна окончила в 1967 г. Московский педагогический институт. С 1977 г. работала воспитателем подготовительной группы детского сада - ясли №308 завода ЖБИиК, «Ударник коммунистического труда». За долголетний добросовестный труд награждена медалями «Ветеран труда» (1987) и «850 лет Москвы» (1997). В настоящее время - пенсионер.

Дочь - Довгань Елена Вячеславовна после окончания средней школы №450 поступила в медицинское училище №14. Окончив его, работала в ГВКГ им. акад. H.H. Бурденко. Затем окончила Московский педагогический институт. Вместе с мужем уехала на космодром Плесецк, работала в Тарасовской сельской школе. После возвращения в Москву работала в различных учреждениях. В настоящее время - генеральный директор одной из фирм, обеспечивающей будущих матерей и их детей продовольственными и промышленными товарами.

Дочь - Довгань Виктория Вячеславовна, окончив среднюю школу №450, поступила в Московский электротехнический институт связи. С 1995 г. по настоящее время работает на ведущих должностях в системе «Телеком».

Довгань Георгий (внук) родился в 1990 г. После получения среднего образования (окончил автомобильный техникум) служил в Космических войсках. В настоящее время работает в одной из фирм по своей специальности и учится в институте жилищно-коммунального хозяйства Московского государственного строительного университета.

Родители похоронены в Симферополе: папа - в феврале 1973 г., мама - в августе 1967 г.

После увольнения в декабре 1989 г. из рядов ВС СССР я работал в СКБ «Агрокомпьютер», издательстве АПН, Фонде инвалидов войны в Афганистане, преподавателем в медицинском училище и др.

В настоящее время - пресс-секретарь Центрального Совета «Союза ветеранов Космических войск» (ЦС «СВКВ») и председатель комиссии по работе с молодежью, связям с общественными организациями и воинскими частями, член президиума МОО «Объединение ветеранов военно-медицинской службы» («Военмед»), председатель Ревизионной комиссии Российской академии космонавтики имени К.Э. Циолковского, почетный член Федерации космонавтики России, член общественной комиссии Московского Дома ветеранов войн и военной службы, сопредседатель секции «Космонавтика и молодёжь» Общественно-научных чтений, посвящённых памяти Ю.А. Гагарина, член редакционной комиссии журнала «Физика» издательства «1 сентября» и ряда других общественных организаций.

Принимаю участие в мероприятиях, проводимых Высшими учебными заведениями (в том числе и военными), Центрами аэрокосмического образования и технического творчества молодёжи, школами, лицеями, гимназиями, суворовскими училищами и кадетскими корпусами Москвы и Московской области, Нижнего Новгорода, Дзержинска, Санкт-Петербурга, Таганрога, Ростова-на-Дону, Новороссийска, Курска, Крыма, Белоруссии и Казахстана.

Учащиеся аэрокосмческого центра в музее г. Краснознаменска. На переднем плане - пульт управления водителя лунохода

Позволю себе привести ещё один пример.

В рамках исполнения Указа Президента Российской Федерации «О праздновании 50-летия полёта в космос Ю.А. Гагарина» при участии Российского космического агентства (РКА), ЦС «СВКВ», министерства образования Нижегородской области, ОАО «Российские железные дороги» и ряда других общественных и ветеранских организаций Поволжский центр аэрокосмического образования (директор член президиума ФКР И.Ю. Порус) 3 октября 2010 г. дат старт Международному молодёжному проекту "Космические Колумбы". В этом «Проекте» приняли участие делегации из двенадцати регионов России, Республик Беларусь и Казахстан - победители и лауреаты тематических конкурсов, олимпиад, викторин и выставок. Участники прибыли в Москву, в Мемориальном музее космонавтики, встретились со своими сверстниками из Самары, Байконура, Минска, Актобе и, конечно, Нижнего Новгорода и Москвы. Затем экспедиция, командиром которой меня избрали, в трех железнодорожных вагонах направилась на космодром Байконур.

«Космические колумбы» на космодроме Байконур

«Космические колумбы» у памятника ракеты-носителя «Восток»

Здесь мы стали свидетелями запуска пилотируемого космического корабля «Союз МА-01М» с международным экипажем в составе командира Александра Калери, бортинженеров Олега Скрипочки (Россия) и Скотта Келли (США). А в Центре управления полётов (ЦУП) в городе Королёв делегации на обратном пути приняли участие в телемосте с космонавтами.

Такое наше нынешнее молодое поколение, и я в него верю.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Железняков А.Б.Летопись космической эры. 1958 год. - СПб: Изд-во «Система», 2002. - 140 с. (Серия «История освоения космоса»).

2. История Командно-измерительного комплекса управления космическими аппаратами от истоков до Главного испытательного центра имени Г.С. Титова. Кн. 1. Общий очерк. - М.: Изд-во ЗАО СП «Контакт - РЛ», 2006. - 480 с.

3. К.Э. Циолковский и проблемы развития науки и техники // Материалы XXXIX научных чтений памяти К.Э.Циолковского. - Калуга: ИД «Эйдос», 2004. - 270 с.

4. Научное наследие Ф.А. Цандера: история и современность Материалы Всероссийской научно-практической конференции, 2013 г., Северокавказское издательство МИЛ, Кисловодск.

5. Романенко Б.К. Звезда Кондратюка-Шаргея. - 2-е изд., испр. и доп. - Калуга: Калужская облорганизация Союза журналистов России, 1999. - 184 с.

6. Черток Б.Е. Ракеты и люди. От самолётов до ракет. - М.: Изд-во «РТ Софт», 2010.-352 с.

7. Космонавтика: Энциклопедия / Гл. ред. В.П. Глушко; Редколлегия: В.П. Бармин, К.Д. Бушуев, B.C. Верещагин и др. - М.: Сов. Энциклопедия, 1985. - 528 с.

8. Космонавтика и ракетостроение. Биографическая энциклопедия. - М.: Столичная энциклопедия, 2006. - 896 с.

9. Черток Б.Е. Ракеты и люди. Фили - Подлипки - Тюратам. - М.: Изд-во «Машиностроение», 1996. - 446 с.

10. Начало космической эры. Воспоминания ветеранов ракетно-космической техники и космонавтики. Вып. 2. - М.: РНИИЦКД, 1994. - 400 с. (Серия: «Дороги в космос»).

11. Творческое наследие Сергея Павловича Королёва. Избранные труды и документы / Под. ред. М.В. Келдыша. - М.: Наука, 1980. - 249 с.

12.Покровский Б.А. Я - «Заря». Рассказ о командно-измерительном комплексе.

- М.: Изд-во «Машиностроение», 1985. - 144 с.

13. Покровский Б.А. Космос начинается на Земле. - М.: Изд-во «Патриот», 1996.

- 494 с.

14.Железняков А.Б., Куприянов В.H., Лебедев В.В., Прыгичёв Т.В. Летопись космической эры. 1959 год. - СПб: Изд-во «Система», 2003. - 160 с. (Серия «История освоения космоса»).

15.Селиванов A.C. Очерки истории и техники космического телевидения. Воспоминания разработчика. - М.: «ИД Медия Паблишер», 2010. - 192 с.

16.Ефимов В.А. Рождение космического телевидения. Взгляд не со стороны. Под ред. А.К. Цыцулина. - СПб: НИИТ, 2007. - 136 с.

17. Ивановский О.Г. Ракеты и космос: Записки секретного конструктора. - М.: Изд- во «Молодая гвардия», 2005. - 318 с.

18. Ивановский О.Г. Наперекор земному притяжению. - М.: Политиздат, 1988.- 288 с.

19. Афанасьев К.Б. Отец космических двигателей. К 100-летию А.М. Исаева // Новости космонавтики. - 2008. - №12 (311).

20. Железняков А.Б., Куприянов В.H., Лебедев В.В., Прыгичёв Т.В. Летопись космической эры. 1962 год. В 2-х ч. Ч. 2-я. -СПб.: Изд-во «Система», 2006. - 276 с. (Серия «История освоения космоса).

21 .Довгань В.Г. Телеуправление лунными космическими аппаратами Командноизмерительным комплексом (1958-1966 гг.). Актуальные проблемы российской космонавтики: Труды XXXIII академических чтений по космонавтике / Под общ. ред. А.К. Медведевой. - М.: Комиссия РАН по разработке научного наследия пионеров освоения космического пространства, 2008. - 540 с.

22. Автоматические космические аппараты для фундаментальных и прикладных научных исследований / Под общ. ред. д-ра техн. наук, проф. Г.М. Полищука и д-ра техн. наук, проф. K.M. Пичхадзе. - М.: Изд-во МАИ-ПРИНТ, 2010. - 660 с.

23. Павленко О. М. Океанские опоры космических мостов. Размышления и разговоры про океанские опоры. - СПб.: Изд-во «ВВМ», 2011. - 390с.

24. Шевалёв И.Л. Шесть лет и вся жизнь конструктора Г.Н. Бабакина. - Арт-Бизнес- Центр, 2004. -448 с.

25.Сморкалов В.Н. Проблемы и успехи коллектива, проблемы и успехи Главного конструктора. Шесть лет и вся жизнь конструктора Г.Н. Бабакина. - М.: Арт- Бизнес-Центр, 2004. -448 с.

26.Маленков М.И. Экстремальная робототехника. Проектирование систем передвижения планетоходов: Учеб. пособие. - СПб.: Изд-во Политехи, ун-та, 2008.- 160 с.

27.33 Академические королёвские чтения. Круглый стол: 50 лет лунной программе СССР. Вчера, сегодня, завтра. - М.: МГТУ им. Н.Э Баумана, 2009. - 131 с.

28. Бугров В.Е. Марсианский проект Королёва. - М.: Фонд содействия авиации «Русские витязи». М., 2007. - 200 с.

29. Пономарёв С.М. Радиоастрономические исследования Луны в г. Горьком. Историко-астрономические исследования. Выпуск XVIII. - М.: Изд-во «Наука», 1986.

30. Розенцвейг И.И. «Луноход-1» и С.П.Королёв. «Особенности развития космической отрасли России и перспективы её дальнейшей интеграции в систему международных экономических связей» // Международная научно-практическая конференция. Тезисы докладов. - СПб., 2007. - 272 с.

31. Маленков М.И. Деятельность А.Л. Кемурджиана по созданию отечественной школы проектирования и отработки систем передвижения планетоходов. Планетоходы, космическая робототехника и наземные роверы для экстремальных условий // Материалы первого, второго и третьего международных семинаров.- СПб.: Изд-во Политехнического университета, 2006. - 332с.

32. Гладких Б.В. Моя колея. - СПб: Издательство Александра Сазонова, Региональный Издательский дом, 2013. - 304 с.

33. Передвижная лаборатория на Луне «Луноход-1». - М.: Изд-во «Наука», 1971.- 128 с.

34. Вехи истории. 1946-2006. 60 лет ФГУП «РНИИ КП». - М.: «ЭЛЬФ ИПР», 2006. -88 с.

35. Поляков Л.H. О системе управления и практике дистанционного вождения «Лунохода-1». Планетоходы, космическая робототехника и наземные роверы для экстремальных условий // Материалы первого, второго и третьего международных семинаров. - СПб.: Изд-во Политехнического университета, 2006. - щ332 с.

36. Военный энциклопедический словарь / Пред. Гл. ред. Комиссии С.Ф. Ахромеев. - М.: Изд-во «Воениздат», 1986. -863 с.

37. Специальный выпуск. Библиотека «Известий». «Луна-16»: Космический геолог. - М.: Изд-во «Известия», 1970. - 190 с.

38. Маров М.Я., Хантресс У.Т. Советские роботы в Солнечной системе. Технологии и открытия. - М.: Физматлит, 2 013. -612 с.

39. Маров М.Я. Славные страницы истории. // Вестник ФГУП «НПО им. С.А. Лавочкина». - 2010. - №4. - С.27-32.

40. Маров М.Я. О Георгии Николаевиче Бабакине // Вестник ФГУП «НПО им. С.А. Лавочкина». - 2014. -№ 4. - С.10-13.

41 .Довгань В.Г. Космический геолог и первое путешествие лунохода. Гагаринский сборник // Материалы XXXIII Общественно-научных чтений, посвящённых памяти Ю.А. Гагарина, 2006 г. - Гагарин, 2006. - 228 с.

42. Ивановский О.Г., Довгань В.Г., Долинин А.И. Луноход и люди. 50-летию отечественной лунной программы посвящается // Неделя Подмосковья. - 2008. -№21-29.

43. Петров Ю.А. Психологические проблемы дистанционного управления. Передвижная лаборатория на Луне «Луноход-1». Т. 2. - М.: Изд-во «Наука», 1978.- 184 с.

44. Викторов С.В. Создание спектрометров РИФМА и РИФМА-М для «Лунохода-1 и 2». «Особенности развития космической отрасли России и перспективы её дальнейшей интеграции в систему международных экономических связей» // Международная научно-практическая конференция. Тезисы докладов.- СПб., 2007. - 272 с.

45. Специальный выпуск «Известий». Первое путешествие лунохода. - М.: «Известия», 1970. - 224 с.

46.Губарев B.C. Колея в Море Дождей. Библиотека «Комсомольской правды» №1.

- М.: Изд-во «Правда», 1971. - 64 с.

47. Губарев B.C. Космический перекрёсток. - М.: Изд-во «Сов. Россия», 1971. - 256 с.

48. Губарев В С. Хроника одного путешествия, или повесть о первом луноходе.- М.: Изд-во «Молодая гвардия», 1971. - 80 с.

49. Довгань В.Г. Отец-командир луноходного экипажа. Шесть лет и вся жизнь конструктора Т.Н. Бабакина. - М.: Арт-Бизнес-Центр, 2004. - 448 с.

50. Специальный выпуск «Известий». Просторами вселенной. Посылка с Луны («Луна-20»). Космическая колесница («Луноход-2»). - М.: Известия, 1973.- 256 с.

51. Милованов А.П. Записки руководителя оборонного предприятия: Взгляд изнутри. - М.: Изд-во МАИ, 2005. - 232 с.

52. Мэнн P.M. Лунная программа СССР // Сверхновая. F&SF. 2004. - № 37-38. - С. 213-255.

53.Кемурджиан А.Л., Громов В.В., Черкасов И.И., Шварёв В.В. Автоматические станции для изучения поверхностного покрова Луны. - М.: Изд-во «Машиностроение», 1976. - 200 с.

54. Маленков М.И. Страницы истории отечественной робототехники: 1986 год, уроки кровель Чернобыльской АЭС // Материалы Девятой Всероссийской научно-практической конференции «Перспективные системы и задачи управления». -Таганрог: Изд-во ТТИ ЮФУ, 2014.

55.Долинин А.И. Земной экипаж «Лунохода». «Красная Звезда» № 216 (20903).- М.: 23 сентября 1993 года.

56. Черток Б.Е. Государство и космонавтика. Доклад на XXVI академических чтениях по космонавтике. - М., 2002.

57. Хартов В.В., Зелёный Л.М., Ефанов В.В. и др. Новые российские лунные автоматические космические комплексы. // Вестник ФГУП «НПО им. С.А. Лавочкина». - 2010. - № 4. - С. 5-12.

58. Зелёный Л.М., Захаров А.В., Закутняя О.В. Грядёт ли лунный ренессанс? // Вестник ФГУП «НПО им. С.А.Лавочкина». - 2010. - № 4. - С. 13-21.

59. Зелёный Л.М., Зайцев Ю.И. Автоматы могут всё! // Вестник ФГУП «НПО им. С.А. Лавочкина». - 2014. - № 4. - С. 16-22.

60. Циолковский К.Э. Промышленное освоение космоса. - М.,1989.

Примечания

1

Ю.А. Яшин - в 1981-1989 гг. - первый заместитель главнокомандующего РВСН, а затем, до 1992 г. - заместитель министра обороны СССР - председатель Государственной технической комиссии СССР; с 1992 по 1998 гг. - председатель Государственной технической комиссии при Президенте РФ.

(обратно)

2

ВКС как род Вооруженных сил существовали в период 1992-1997 гг.

(обратно)

3

Здесь и далее сведения о российских учёных и конструкторах приводятся по материалам музея ВА РВСН имени Петра Великого.

(обратно)

4

Выдающийся экономист, организатор народного хозяйства в годы войны и перехода к мирной жизни. В возрасте 43 лет к указанному времени он уже был кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП (б), академиком, председателем Госплана и заместителем председателя Правительства СССР. Вместе с рядом партийных и городских руководителей проходил по сфабрикованному «ленинградскому делу». Репрессирован; посмертно реабилитирован.

(обратно)

5

Объектами А, Б, В и Г назывались ядерные боеголовки разных типов, устанавливаемые на боевые ракеты Р-7.

(обратно)

6

К работе были также привлечены силы и средства НИП-2 (ст. Макат Гурьевской обл. Казахской ССР, начальник подполковник В.Я. Будиловский), НИП-3 (ст. Сары-Шаган Джезказганской обл. Казахской ССР, начальник полковник A.C. Полещук), НИП-4 (г. Енисейск Красноярского края, начальник подполковник Ф.Н. Крупецкий), НИП-6 (пос. Елизово Камчатской обл., начальник подполковник М.С. Постернак), НИП-12 (г. Колпашево Томской обл., начальник подполковник В.А. Стенин) и НИП-13 (г. Улан-Удэ Бурятской АССР, начальник подполковник Н.И. Бугаев).

(обратно)

7

Упоминаемые в последующем тексте советские лунные космические аппараты именуются соответственно «Луна-1», «Луна-2» и «Луна-3», однако следует иметь в виду, что они получили данные наименования только после запуска ЛКА «Луна-4» (02.04.1963).

(обратно)

8

Этот случай приводит в своей книге Б.А. Покровский, но почему-то относит его на период работы с «Луной-3».

(обратно)

9

Кстати, в двенадцатой попытке неуправляемый «Ranger-4» упал на обратной стороне Луны 26 апреля 1962 г., a «Ranger-5» прошёл в 725 км от Луны 20 октября того же года. Что касается полёта «Ranger-б», выведенного PH «Атлас-Аджена В» с мыса Канаверал 02.02.1964 г., то он 05.02.1964 г. впервые попал в Луну в районе Моря Спокойствия. Как отмечается в Википедии, наблюдение за его падением вели 32 обсерватории мира, однако ни одной из них не удалось зарегистрировать ожидаемого пылевого облака в момент удара аппарата о лунную поверхность. Кроме того, из-за отказа оборудования аппарат не смог выполнить главную свою задачу - сфотографировать поверхность Луны с близкого расстояния.

(обратно)

10

Среди узкого круга специалистов аббревиатура «АШ» расшифровывалась как «американские шарики».

(обратно)

11

Участник Великой Отечественной войны. Награждён Орденом Ленина, орденами Отечественной войны I и II степени, тремя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени и многими медалями.

(обратно)

12

В дальнейшем все старты ракет с «лунниками» выполнялись силами и средствами войсковых частей РВСН.

(обратно)

13

Сказалось на успехе и непосредственное участие начальника института

(обратно)

14

В соответствии с постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 18 июня 1960 г. № 1797.

(обратно)

15

Выдающийся конструктор, создатель тяжёлых танков КВ и ИС, самоходных артиллерийских установок, тракторных систем. Герой Социалистического Труда, четырежды лауреат Сталинской премии (во время войны), награждён четырьмя Орденами Ленина, двумя орденами Суворова, двумя орденами Октябрьской революции, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды и др.

(обратно)

16

Лётно-конструкторские испытания модернизированной ракеты, стартовая масса которой возросла до 2750т, а масса полезного груза - с 75 до 93 т, были запланированы на 1966 г. В феврале было завершено строительство стартового комплекса (площадка №110), но только 7 мая первый носитель Н-1 был доставлен на космодром Байконур. Чуть ранее, 27 апреля 1966 г., состоялось решение ВПК №101 «Об утверждении плана работ по созданию пилотируемых кораблей 7К-Л1». Этим документом первый запуск ЛК с космонавтами для облёта Луны планировался на 26 июня 1967 г.

(обратно)

17

Примечательно, что более поздний по времени запуска аппарат носил более ранний номер.

(обратно)

18

Кстати, в процессе полёта для подзарядки буферных батарей её четырежды (10, 12, 14 и 16 ноября) открывали и ориентировали на Солнце с помощью «грубых» солнечных датчиков.

(обратно)

19

Михаил Иванович Маленков во ВНИИтрансмаш прошёл путь от инженера до начальника научно-технического центра - главного конструктора по космической тематике (1966-1997), участвовал в создании приводов мотор-колёс «Лунохода-1» и «Лунохода-2»

(обратно)

20

Кстати, в некоторых источниках (и, в частности, в энциклопедии «Космонавтика», изданной в 1985 г.) пятым искусственным спутником этого небесного тела почему-то называют «Луну-15». Как известно, она предназначалась для доставки на Землю лунного грунта.

(обратно)

21

В 2010 г. лунным орбитальным зондом LROC NAC был обнаружен астрономический объект 2010 KQ. Как считают учёные, он является искусственным и, вероятно, представляет собой станцию «Луна-23».

(обратно)

Оглавление

В.Г. Довгань ЛУННАЯ ОДИССЕЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КОСМОНАВТИКИ От «Мечты» к луноходам

ЧИТАТЕЛЮ

ОТ АВТОРА

ПРЕДИСЛОВИЕ

Глава 1 К ИСТОКАМ КОСМИЧЕСКОЙ ЭРЫ

Глава 2 ОСВОЕНИЕ ТРАССЫ ЗЕМЛЯ-ЛУНА

Глава 3 ЛУННЫЙ ФОТОГРАФ. ОБРАТНАЯ СТОРОНА ЛУНЫ

Глава 4 ОПЕРАЦИЯ «МЯГКАЯ ПОСАДКА». ИСКУССТВЕННЫЕ СПУТНИКИ ЛУНЫ

Глава 5 ЛУННЫЕ КОСМИЧЕСКИЕ АППАРАТЫ ТРЕТЬЕГО ПОКОЛЕНИЯ

Глава 6 ЭКИПАЖ ЛУНОХОДА

Глава 7 ПЕРВЫЙ РОБОТ-ГЕОЛОГ НА ЛУНЕ

Глава 8 ПЕРВАЯ ПЕРЕДВИЖНАЯ НАУЧНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ «ЛУНОХОД-1»

Глава 9 ГРУНТ ИЗ ГОРНОГО РАЙОНА ЛУНЫ

Глава 10 «ЛУНОХОД-2»

Глава 11 ЗАВЕРШАЮЩИЙ ЭТАП ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛУННОЙ ПРОГРАММЫ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

*** Примечания ***