Сердцеедки. Правила любви [Памела Уэллс] (fb2) читать онлайн

Памела Уэллс Сердцеедки Правила любви

Посвящение

Всем девушкам, пережившим сердечную боль, пусть эта книга вдохновит вас

Глава первая

Сидни Ховард стояла возле раздевалки и разглядывала свой ноготь. Он зацепился за молнию куртки и поломался. Сидни открыла косметичку, вот только маникюрных ножничек, которые она всегда носила с собой, там не оказалось. Наверное, потому что Дрю, ее парень, опять брал их и положил куда угодно, только не в косметичку. Дурацкая у него привычка — никогда не класть вещи на место.

Дверь женской раздевалки открылась, и оттуда высыпала стайка девчонок из группы поддержки. Потом из раздевалки показалась Николь, капитан группы поддержки. На ее лице толстым слоем лежала свежая косметика.

Николь глянула на Сидни и что-то шепнула своим подружкам. Те рассмеялись.

Сидни хмыкнула. Да ради бога.

А через несколько минут из своей раздевалки вышел Дрю. Его темные волосы были еще влажными после душа.

— Привет! — сказал Дрю.

— Привет. — Сидни шагнула к нему, и они вместе вышли из школы через черный ход. Свежий снег скрипел под ногами. Морозный воздух тут же обжег лицо. Сидни подняла воротник куртки.

— Надо было надеть куртку потеплее, — заметил Дрю.

— Я не думала, что будет так холодно.

Даже сейчас, в темноте, Сидни видела его голубые глаза. Дрю вообще был великолепен, но глаза всегда казались ей необыкновенными. Они были настолько ярко-голубыми, что почти светились. Она часто посмеивалась: мол, если они когда-нибудь потеряются в пещере, то его глаза заменят фонарик и помогут им выбраться.

Ребята дошли до парковки.

— Я хотела спросить… — начала Сидни.

— Послушай, — одновременно с ней заговорил Дрю.

Сидни кивнула.

— Ты первый.

— Сегодня будет вечеринка, — пробормотал Дрю, нервно дергая молнию сумки. — У Крэга. В честь окончания семестра и сдачи экзаменов. Он очень хочет, чтобы мы пришли.

— Не знаю. Я думала, мы просто посидим у тебя дома.

Он застонал.

— Мы и так каждый день сидим дома, Сид.

Где-то на парковке бухали басы магнитофона. Вокруг одной из машин столпились несколько футболистов и девочек из группы поддержки. Сидни в их круг никак не вписывалась. Да она и не хотела. Она была президентом третьего курса и состояла в Почетном обществе. Тусовки не укладывались в ее понятие веселого времяпрепровождения.

— Неужели тебе хочется туда ехать? — спросила она. Крэг Тьеро жил на самой окраине Бич Фолз, а это добрых тридцать минут езды. Сидни надеялась, что это заставит Дрю передумать. Он терпеть не мог водить машину.

— Да. Очень, — ответил он.

Так. Промах.

— Мне что-то не хочется ехать.

— Сид, да ладно тебе…

И тут за спиной Сидни раздался визг. Мелькнула грива светлых волос, и Николь повисла на шее у Дрю.

— Потрясающая игра! — вскричала она, немного отстранившись и положив руку ему на грудь.

Сидни знала каждую клеточку этой груди, например, тот крошечный шрам в виде креста — это старший брат кинул в Дрю камнем, когда они были маленькими. А тут вдруг какая-то Николь Робинсон водит руками по его груди.

За последний год Дрю из тощего, никому не известного баскетболиста превратился в безумно популярного форварда основного состава команды. Сидни не могла не заметить, что ее скромный, застенчивый парень вдруг стал чуть ли не «мачо» всей школы Бич Фолз. И что каждая вторая девчонка теперь мечтала заполучить его. А ведь еще два года назад, когда они с Дрю начали встречаться, о нем никто и знать не знал.

Дрю улыбнулся, явно довольный вниманием Николь.

— Мы не смогли бы победить без группы поддержки.

— Ой, да перестань, — проворковала Николь, игриво потрогав его бицепс.

Сидни притопнула ногой. Ну же, Дрю, думала она, лови намек.

— Ладно, — сказал Дрю, на миг встретившись взглядом с Сидни. — Увидимся на вечеринке.

Николь кивнула.

— Конечно. Пока. — Она, игнорируя Сидни, помахала ему пальчиками и направилась к стоянке.

— Что это было? — Сидни подбоченилась.

Дрю нахмурился и отвел взгляд.

— Она поздравляла меня с победой.

— А мне кажется, это было гораздо больше, чем поздравление. — Сидни глубоко вздохнула. Она доверяла Дрю, но не так-то просто делать вид, что не замечаешь, как с ним флиртуют другие девчонки. Или что они смотрят на тебя просто как на препятствие на своем пути.

Порой Сидни хотелось, чтобы Дрю оставался все тем же застенчивым, неуклюжим парнем, который считал, что нет ничего веселее, чем в пятницу вечером вместе делать домашние задания, и что тусовки только для болванов.

— Думаю, Николь на тебя глаз положила, — сказала Сидни.

Дрю пожал плечами.

— Ну и что?

Сидни вздохнула и покачала головой.

— Ничего. Пойдем. Кстати, ты не брал мои маникюрные ножнички? Я их нигде не нахожу.

— Так что насчет вечеринки?

Сидни надеялась, что он уже забыл о вечеринке.

— Давай обсудим это в машине. Я замерзла.

— Ладно. — Он направился к машине. Сидни с трудом поспевала за его широким, размашистым шагом. Дрю отпер пассажирскую дверь своего грузовичка, а сам направился к водительской двери.

Сидни нахмурилась.

— Может, я поведу?

— Нет, — ответил он и залез в кабину.

Что случилось? Машину всегда водила Сидни, потому что Дрю ненавидел очки, а контактные линзы надевал только на матчи, потому что от них у него слезились глаза. Когда она уселась рядом с ним, он открыл ящичек для перчаток и достал оттуда очки.

Пока они выезжали со школьной стоянки, Сидни на полную мощь включила печку и направила вентиляторы себе в лицо. Щеки у нее чуть не отмерзли.

— Так ты брал ножнички?

— Посмотри в пепельнице.

Она открыла пепельницу, и из нее вывалились ножнички, булавки и тюбик гигиенической помады.

— Черт возьми, Дрю! — Она нагнулась, чтобы все это собрать.

— Оставь, — сказал он.

— Да оно по всему полу разлетелось.

Он остановился на светофоре.

— Ну и что? Это мой грузовик.

Сидни застонала и скрестила руки на груди.

— Отлично. Как угодно.

Дрю ничего не ответил, и в кабине повисло неловкое молчание. Он ехал через центр города, мимо темных витрин. Рождественские гирлянды все еще опутывали деревья, хотя после Рождества прошло уже несколько недель. В Бич Фолз электрические гирлянды оставляли на весь год для «украшения города». По крайней мере, именно так ответил мэр, когда один из граждан задал ему вопрос через «Бич Фолз Газет».

Дрю свернул на улицу Палмер и подъехал к дому Сидни. Притормозив, он повернулся и спросил:

— Так ты идешь на вечеринку или нет?

Сидни откинулась на спинку сиденья. Кажется, он не собирается отступать. Ну почему нельзя взять и забыть про это?

— Что ты будешь делать, если я откажусь?

— Пойду один.

Она удивленно приподняла бровь.

— Ты пойдешь без меня? — Они всегда проводили выходные вместе. А если поврозь, то на то бывала веская причина. Например, семейное торжество или еще что-нибудь такое. Сидни представила, что Дрю появится на какой-то вечеринке один, и все внутри сжалось в комок.

На вечеринке будет уйма девушек. В частности, Николь Робинсон. Сидни просто терпеть не могла Николь. Бесило все — платиновые волосы, акриловые ногти с французским маникюром, перебор с автозагаром. А больше всего бесило ее отношение — словно Сидни не стоила внимания, словно Николь не понимала, что Дрю мог найти в такой замухрышке.

Может, Сидни нужно просто пойти на вечеринку? Спрятать подальше упрямство и стеснительность и пойти?

— Сид. — Дрю покрепче ухватился за истертую кожу руля. — Мне не хочется торчать дома. Хочется пойти куда-нибудь и развлечься.

— Когда-то тебя это устраивало.

— Да, но теперь уже не устраивает.

Сидни попыталась заглянуть ему в глаза. Лицо у нее горело от зародившегося гнева и страха.

— Что ты хочешь сказать, Дрю? Что тебе наскучило проводить время вдвоем?

Дрю развернулся и облокотился на дверцу.

— Почему ты всегда по-своему истолковываешь мои слова?

— Но это же ты намекнул, что я скучная.

В последнее время такие перепалки случались часто. Причиной могло стать что угодно — от цвета рубашки Дрю до горчицы, которой не должно быть в гамбургере Сидни.

Она не могла объяснить, почему они ссорились. Когда завязывался скандал, она уже не могла остановиться. Словно смотрела на аварию в замедленной съемке — видела, что вот-вот это случится, но не могла предотвратить.

Дрю в последнее время стал напористым, он заставлял ее ходить на попойки с друзьями по команде. Сидни всех их поголовно считала идиотами. Эволюция обошла этих парней стороной. И вели они себя, как пещерные люди.

— Я не говорил, что ты скучная, — сказал Дрю. — Мне всего лишь хочется, чтобы мы с тобой выходили в люди и развлекались, а не просто сидели и пялились в телевизор.

— Дело не в том, что мы смотрим телевизор, а в том, что мы вместе. Именно так и поступают пары — они проводят время вместе. А не ходят на вечеринки, чтобы разойтись и напиться каждый сам по себе.

Он сжал зубы и набрал в грудь побольше воздуха.

— Разве я говорил, что нам обязательно надо пить?

— Но ведь ты хочешь выпить. А потом мне среди ночи придется везти нас бог знает откуда.

Дрю вскинул руки.

— Знаешь что, Сид, с меня хватит.

Она застыла.

— Что?

— С меня хватит!

— Чего хватит?

Он вздохнул и добавил чуть тише:

— Хватит наших с тобой отношений.

Сидни задохнулась.

— Ты что… — Она с трудом сглотнула, чувствуя, как к горлу подкатывает желчь. — Ты уходишь от меня?

Он немного поерзал, глядя в окно. Его молчание было красноречивее любых слов.

Потрясение сменилось злостью.

— Отлично! — Сидни вылезла из машины и хлопнула дверцей. Она протопала к дому по расчищенной дорожке, и под ногами захрустел снег.

На крыльце Сидни остановилась и оглянулась, надеясь, что Дрю бежит следом. Но он уже отъезжал от тротуара, быстро переключая скорости. Она проводила взглядом красные огоньки его грузовичка, пока они не скрылись за поворотом.

Что, черт возьми, сейчас произошло?

Она почувствовала, как на глаза наворачиваются жгучие слезы, но лишь поглубже вдохнула. Прядь иссиня-черных волос упала на лицо.

Это просто еще одна ссора в длинной череде недавних скандалов. Дрю и Сидни еще ни разу не расставались… во всяком случае, вот так.

Завтра они помирятся, уверяла она себя. Завтра они все уладят, все будет хорошо.

Глава вторая

Из огромных динамиков на стене гремела рок-музыка. Она была настолько громкой, что Рейвен Валенти едва слышала собственное дыхание. Да и песня была плохая. Ударные заглушали аккорды гитары, отчего вся композиция больше напоминала армейский марш под барабаны.

Отец, который в прошлом неплохо пел, научил Рейвен разбираться в музыке, находить ее достоинства и недостатки. У нее вошло в привычку анализировать песни. Так студенты-филологи выискивают в книгах орфографические и пунктуационные ошибки. Порой она с трудом высиживала на репетиции оркестра. Не то чтобы она была виртуозом-флейтистом, но… некоторым людям вообще не дано заниматься музыкой.

Она с трудом протолкалась через импровизированный танцпол в гостиной и прошла в бильярдную. Ее парень, Калеб, как раз был там. Он согнулся над столом, нацеливая удар. Двинул кием, и биток, прокатившись по сукну, ударил полосатый шар. Тот стукнулся о бортик и залетел в угловую лузу.

— Калеб, — позвала она.

— Шшш. — Калеб нахмурился. — Восьмой шар в левую боковую лузу, — выкрикнул он. Через несколько секунд восьмой шар закатился ровно туда, куда надо. Калеб выпрямился и улыбнулся Кенни, стоявшему у него за спиной. — Плати, приятель.

Кенни отдал двадцатку. Калеб сунул ее в карман джинсов.

— Калеб, — снова окликнула его Рейвен и поманила пальцем.

Он подошел и обнял ее за талию. От него пахло пивом и гелем для укладки волос.

— Ты видела, как я уделал Кенни?

Она хмыкнула, но улыбнулась:

— Да, но я бы не сказала, что ты — настоящая бильярдная акула.

Он рассмеялся, наклонился и поцеловал ее в шею.

— Не хочешь подняться наверх? — Он многозначительно приподнял бровь.

— Не сейчас. — Мать Рейвен была права: парни думают о сексе постоянно. Впервые Рейвен переспала с Калебом пару месяцев назад, и с тех пор он постоянно поднимает эту тему.

— Пойдем, выпьем что-нибудь. У меня в горле першит от дыма. — Вечеринка была в разгаре, и в каждой комнате уже висела дымовая завеса. Сигаретный дым не просто пропитал воздух, он стал самим воздухом.

— Я хочу посмотреть следующую игру. — Калеб кивнул в сторону бильярдного стола. — Но ты принеси мне что-нибудь, ладно? Можно пива.

Она вздохнула:

— Хорошо. — И прошла на кухню. Из динамика неслась уже другая песня, чуть получше, но все равно далеко не идеал. Интересно, подумала Рейвен, это коллекция Крэга, или кто-то привез свои диски. Если Крэга, то у парня и впрямь плохой вкус. Впрочем, Рейвен это ничуть не удивило.

В прихожей она едва увернулась от распахнувшейся входной двери — вошел Дрю. Один.

— А где Сидни? — спросила Рейвен, не видя рядом с ним своей подруги.

Дрю скривился.

— Не хочу об этом говорить.

Рейвен нахмурилась. Странно. Дрю и Сидни всегда были вместе, как две половинки одного целого. Может, написать Сидни смс? У них явно что-то стряслось.

Дрю оглядел толпу из нескольких десятков человек, слонявшихся по фойе.

— Ты Тода не видела?

Рейвен покачала головой.

— Я недавно говорила с Келли, она сказала, что он едет.

Дрю чертыхнулся и закрыл глаза. Похоже, он злился. Потом вытащил телефон, набрал номер и приложил трубку к уху.

— Тод? Где тебя черти носят? — Дрю кивком попрощался с Рейвен и снова вышел на улицу.

Рейвен направилась в кухню. Там народу было не меньше, чем в гостиной. Все наполняли красные пластиковые стаканчики пивом из большого бочонка. Рейвен тоже наполнила стаканчик. Потом открыла холодильник и взяла бутылочку простой воды. Развернувшись, с кем-то столкнулась. Пиво в стаканчике едва не выплеснулось. Она тут же поставила его на стол, пока не пролила на свою раритетную футболку.

— Эй! — возмутилась Рейвен, но тут же кивнула. — А, привет, Горас!

И сердце забилось чаще, его зеленые глаза жадно ощупывали ее фигурку. Горас вместе с Рейвен играл в школьном оркестре.

— Привет, Рей.

Чей-то локоть врезался ей в ребра.

— О-ох.

— Пойдем, — прокричал Горас. — Вон там побезопаснее. — Он схватил ее за руку и протащил сквозь толпу алчущих пива в темную кладовку.

— Спасибо.

— Да не за что. — Он улыбнулся, и у нее в животе затрепыхались бабочки. У него в глазах всегда горел такой огонек, а в хрипловатом голосе звучали такие теплые нотки, словно он знал о ней, о Рейвен, что-то, чего она сама никому не рассказывала.

Осознав, что они с Горасом одни в темной комнате, Рейвен покраснела и отвела глаза. В прошлый раз, оказавшись вот так наедине, они целовались. Это было с месяц назад, когда они с оркестром ездили на региональный конкурс. В тот день Рейвен поругалась с Калебом, а потом еще и оркестр плохо выступил на конкурсе. У Рейвен было паршивое настроение, а Горасу удалось ее развеселить. Она поцеловала его в минуту слабости, не более того. С тех пор Рейвен избегала его и в школе, и в мамином кафе, где он работал по вечерам.

Рейвен не хотелось, чтобы они оба испытывали неловкость. Вот как сейчас… когда она не могла думать ни о чем, кроме того поцелуя.

Бабочки забились еще сильнее, и Рейвен осторожно попятилась к двери. Черт возьми, у нее ведь есть парень.

— Знаешь… — начала Рейвен, пытаясь заполнить возникшую паузу. — Ты извини, что я не ответила на твое сообщение… Я просто…

— Все нормально, Рей.

— Да нет, не нормально. — Она отвела глаза. — Надо было все объяснить… Или…

— Возможно. — Он пожал плечами. — Но я и так вроде бы понял.

Конечно. Это же очевидно. Он считает ее стервой. И, скорее всего, так оно и есть — поцеловать его, а потом избегать.

— Мне надо идти.

Она повернулась, но Горас схватил ее за руку.

— Погоди.

Она остановилась. Тепло его ладони было приятно. У Рейвен даже мурашки по руке побежали.

— Горас, я…

Он поцеловал ее. Ничего страстного и неистового — просто легкое, невинное касание губ. Он словно боялся, что спугнет ее, если будет более напористым.

— Рейвен!

Она тут же отпрянула от Гораса и повернулась к кухне. Окрик перекрыл шум вечеринки.

Калеб.

Губы сжаты, лицо красное.

— Какого черта ты здесь делаешь? — заорал он.

— Извини, — прошептал Горас.

— Ты тут ни при чем.

— При чем.

Толпа расступилась, пропустив Калеба. Он вошел в кладовку и буквально навис над Горасом.

Рейвен взяла Калеба за руку.

— Давай уйдем.

Он выдернул руку.

— Не тронь мою девушку, — сказал он Горасу.

Горас был гораздо мускулистее, но ростом уступал Калебу добрых десять сантиметров. Рейвен не хотела драки. Не хватало еще, чтобы Горас пострадал из-за нее.

— Прекрати, Калеб. — Рейвен попыталась оттащить Калеба, но он оттолкнул ее. Горас подхватил Рейвен, не дав упасть, и этим тут же воспользовался Калеб — он ударил Гораса кулаком в лицо. Горас повалился на Рейвен. Разбитая нижняя губа тут же распухла, и из нее потекла кровь.

— Калеб! — вскричала Рейвен. Горас тем временем вытер кровь рукавом рубашки. — Как ты мог! Я просто поверить не могу!

Калеб наклонился к ней.

— Значит, один-один, Рейвен, потому что я тоже поверить не могу, что ты изменяла мне с недоделанным придурком из оркестра.

— Я тебе не изменяла!

— Ах, ну да! А как еще назвать этот поцелуй? Просто невинное приветствие между двумя придурками из оркестра? Так все оркестровые придурки делают, да?

— Прекрати! Не смей так говорить!

— Как? Придурки из оркестра? — Голос его все повышался и повышался.

Рейвен решила больше не обращать на него внимания и помогла Горасу подняться на ноги.

— Ты в порядке?

— Жить буду.

— Да-да, Рейвен, поняньчись с ним, — встрял Калеб.

— Ты ударил его по лицу.

— Знаешь что? — Калеб рубанул рукой воздух. — Между нами все кончено.

— Калеб! — Рейвен побежала за ним. — Остановись.

Когда она добежала до гостиной, музыку приглушили для «живого» представления: Калеб схватил Тину Стронг, блондинку со второго курса, и поцеловал ее. А после поцелуя сказал:

— Как тебе такое понравится, Рейвен? — и исчез в другой комнате, оставив двух остолбеневших девушек.

Рейвен застыла на месте. Рот открыт, руки безвольно повисли. Неужели Калеб ее бросил? Есть ли тут ее вина? В конце концов, она первая поцеловала Гораса. Может, она заслужила это.

Может быть.

Она прошла обратно к кладовке и ничуть не удивилась, не найдя там Гораса. Рейвен прислонилась к стене и закрыла глаза. Ах, если бы прокрутить весь вечер назад.

Ну почему ее любовная жизнь всегда такая сложная? Ее лучшая подруга, Алексия, наверное, сказала бы, что Рейвен слишком часто меняла парней и всегда выбирала не тех.

Но Калеб ей нравился. Да, у него тот еще характер, да, он задира, но когда они только начинали встречаться, он дарил ей цветы и каждый вечер желал спокойной ночи. Он казался ей тем самым. Она даже думала, что он станет ее первым настоящим парнем. Рейвен очень хотела найти того, в кого она сможет влюбиться. Выбор парней был огромен. Почему же она никак не могла найти самого лучшего?

Может, потому что его не существует? Либо это, либо ей просто суждено всегда оставаться одной. От этой мысли Рейвен замутило. Одной. Она терпеть не могла одиночество. Она не хотела прожить жизнь, как ее мать, которая все вечера просиживала дома с единственным хобби — составлением коллажей из фотографий.

Как нелепо!

В кармане зазвонил телефон. Сердце радостно забилось. Может, это Калеб хочет извиниться? Она посмотрела на экран. Сидни.

— Привет.

— Рей? — Голос у Сидни был хриплым.

— Ты плачешь? — спросила Рейвен.

Сидни шмыгнула носом.

— Ты не можешь заехать за мной? Я не хочу сидеть дома.

Точно, у них с Дрю что-то случилось. Рейвен это сразу почувствовала. Она на время отложила в сторону собственную драму.

— Ну, конечно. Буду у тебя через полчаса, хорошо?

— Спасибо.

— До встречи. — Рейвен захлопнула телефон и вышла.

Глава третья

Келли Вейтерс разглядывала свое отражение в темной витрине закрытого магазина. Хмм. Она отвела полы пальто в стороны, чтобы получше рассмотреть фигуру. Да, под грудью имелась одна жировая складочка, а в остальном — очень даже неплохо.

На тротуар падал свет из окон Художественной галереи Бич Фолз. Келли глянула на часы и чертыхнулась — прием уже начался. Она ускорила шаг, радуясь, что надела туфли на плоской подошве, а не на шпильках. Мало того, что Келли вышла из дома с опозданием минут на десять, так еще и припарковаться в центре оказалось невозможно. Большинство магазинов уже закрылись, но всего в квартале отсюда работал ресторан Фредерика, а по пятницам у них самый наплыв посетителей. Там в это время ошивались почти все студенты, поскольку зимой в Бич Фолз делать больше было нечего.

Войдя в галерею, Келли сняла шерстяные перчатки и убрала их в сумочку. Как ей хотелось, чтобы поскорее пришла весна. Зима — совсем не ее время года. Да и ничье, наверное. Если, конечно, вы не делаете бизнес на сноубордах.

Келли увидела нескольких школьных знакомых и кивнула им, проходя мимо. Уилла она обнаружила в дальнем углу. Он оживленно жестикулировал и что-то объяснял Бриттани, девчонке из их школы. Она была высокой и тощей, и вся ее фигура буквально кричала, что Бриттани — будущая модель «от кутюр». А вот Келли была совсем другого типа и считала себя то стройной, то вдруг — толстушкой.

Келли почувствовала укол ревности и нахмурилась, не зная, вправе ли она подойти и прервать разговор, раз они с Уиллом что-то вроде пары, или же это будет слишком грубо. Она сделала несколько осторожных шагов в сторону.

Уилл заметил ее.

— Извини, — сказал он Бриттани.

Чувство облегчения растопило все тревоги, и Келли улыбнулась. Если он предпочитает разговор с ней, а не с Бриттани, значит, она ему нравится больше. Пожалуй, стоит снова походить в спортзал. И перестать есть так много шоколада. Это было ее ахиллесовой пятой во всех начинаниях с диетой. К тому же ее брат Тод всегда уговаривал Келли на ночные вылазки за фастфудом, поскольку мама совершенно не умела готовить, а это тоже не способствовало поддержанию стройной фигуры. А вот мама Рейвен готовила потрясающие итальянские блюда и всегда настаивала на том, чтобы Келли осталась у них обедать…

— Привет, — легко выдохнул в ухо Уилл и осторожно поцеловал ее в щеку. — Опаздываешь, — сказал он уже без улыбки.

— Извини. — Келли убрала за ухо прядку волос.

— Ладно. — Он вздохнул. — Хочешь посмотреть мои картины?

— Конечно.

Он отвел ее к дальней стене, где до этого беседовал с тощей Бриттани.

— Вот они. Моя любимая — «Воздушные змеи». — Он кивком показал на абстрактную картину, написанную в ярких детских красках. Были ли там какие-то воздушные змеи — неясно.

— А вот эту, — продолжил Уилл, — я не мог дописать несколько недель. Стоило мне поднести кисть к холсту, как что-нибудь менялось. — Он глубокомысленно подпер пальцем подбородок и погрузился в созерцание собственной работы. — Но мне нравится то, что получилось в итоге.

Келли взглянула на вторую картину. На ней было изображено голубое лицо на фоне чего-то зеленого. Может, листвы деревьев? Если честно, Келли ничегошеньки не смыслила в искусстве. Особенно в искусстве Уилла. Она, конечно, могла насладиться «Моной Лизой» или ставшей в последнее время столь популярной живописью в стиле фэнтези. Но это было настоящее искусство, там было на что посмотреть. Над этими картинами не приходилось ломать голову, анализировать или интерпретировать их. Вслух она этого говорить, конечно, не стала.

— Ух ты, — с деланным благоговением воскликнула Келли. — Это великолепно, Уилл.

— Да. — Он кивнул, чуть скривив в улыбке рот. — Кстати, хорошо выглядишь сегодня, — добавил он, покосившись на Келли.

— Спасибо. — Она снова улыбнулась и прикусила губу, чтобы удержаться и не завопить от радости. Хоть какой-то прок от ее сегодняшнего опоздания. — Может, пройдемся? — предложила она. — Хотелось бы посмотреть на картины других художников.

— Конечно. — Он взял ее за руку и повел прочь от своих картин. Галерея оказалась куда больше, чем думала Келли. Раньше она тут никогда не бывала. За той стеной, где висели картины Уилла, оказалась еще одна комнатушка. Там были развешаны черно-белые фотографии.

В комнате никого не было. Отличная возможность посвятить Уилла в планы на День святого Валентина. Ведь до него осталось всего несколько недель. Келли вкладывала в этот день глубокий смысл, и если все пойдет, как задумано, то он станет не просто праздником, а днем, когда она потеряет свою девственность.

Они с Уиллом уже несколько месяцев вместе. Правда, без близости, а Келли очень хотелось закрепить статус пары. А когда это делать, как не в День всех влюбленных?

— Этот парень неплох, — сказал Уилл, — но его стиль здесь немного не в формате. Он не вписывается в общепринятые рамки. Да и татуировок у него много.

— Татуировки — это плохо? — спросила Келли.

— Искусство должно быть на холстах, а не на теле. — Он обнял ее за плечи и привлек к себе. — По крайней мере, я так считаю.

— Понятно. — Келли прижалась к нему покрепче. От него пахло лакрицей и мылом. Очень интересное сочетание. — Знаешь, — сказала она, не зная, как поднять тему Дня святого Валентина. Она с таким трепетом ждала его и боялась, что сглазит, если скажет об этом вслух.

Наконец она решилась:

— Я для нас с тобой приготовила сюрприз.

— Да? — спросил Уилл, не отрываясь от фотографий, развешанных на стене.

— Я подумала, что на День святого Валентина мы могли бы забронировать столик в ресторане, а потом, может быть…

— Погоди. — Он отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза. — Ты планируешь что-то особенное? На День святого Валентина? — Он нахмурился. — Но я не могу. По-моему, я предупреждал тебя, что занят.

— Занят? — Нет, он не говорил ей об этом. — А что ты делаешь?

Он провел рукой по волосам — наверное, проверял идеальность укладки.

— Бриттани пригласила меня на ужин. Я не могу отказаться, ведь я уже согласился.

— Бриттани? — Келли запнулась на этом имени. На лбу выступили бисеринки пота. Вот поэтому-то она и не хотела говорить об этом вслух.

— Келли, — в своей серьезной, взрослой манере сказал Уилл. — Ты же знаешь, у нас с тобой не те отношения.

— Я знаю. Я думала… — Впрочем, сейчас уже неважно, что именно она думала. Келли постаралась выжать из себя хоть какое-то подобие улыбки. — Я знаю, что у нас не те отношения. Просто я подумала, что было бы неплохо сходить куда-нибудь вместе.

— Да, — с явным облегчением откликнулся он. — Ну, может, в следующее воскресенье куда-нибудь прогуляемся?

— Да, можно. — Ей удалось изобразить радость. Не хотелось, чтобы Уилл понял, в каком она состоянии на самом деле — абсолютно раздавлена. Келли надеялась, что они проведут все выходные вместе. Она хотела, чтобы они стали настоящей парой. Наконец-то. После столь долгого ожидания. Она-то думала, что если все время будет рядом с Уиллом, если будет хвалить его и поддерживать в бесконечных факультативных занятиях, если будет демонстрировать, как много он для нее значит, то он наконец начнет воспринимать их отношения всерьез. По крайней мере, именно такую тактику для обуздания Козерогов предлагал журнал «Семнадцать».

Пока они обходили остальные залы галереи, говорил только Уилл. Келли не хотелось поддерживать беседу. Чего ей хотелось, так это побыстрее оказаться дома, снять с себя всю эту нелепую одежду и влезть в уютный спортивный костюм. Она вдруг перестала казаться себе стройной.

Осмотрев все экспонаты, люди стали сбиваться в группки в центре зала. Уилл потянул Келли за руку и представил ее Бриттани. Келли знала Бриттани. Ее все знали. Зачем специально представлять их друг другу? Почему бы Уиллу просто не воткнуть Келли кинжал в сердце и тем самым избавить себя от лишних беспокойств?

— Мы с тобой еще толком и не общались, — сказала Бриттани, пожимая руку Келли.

— Да. Приятно наконец поболтать, — солгала Келли. Вблизи Бриттани была еще симпатичнее. У нее были тонкие черты лица и милый румянец на щеках. Ну, как Келли тягаться с ней?

— Ты идешь на ужин после выставки? — спросила Бриттани.

— Э… какой ужин? — Келли посмотрела на Уилла, ожидая объяснений.

— Я забыл, — тут же нашелся Уилл. — Мы все идем на ужин в «Бершетти». Ты тоже приглашена.

Не похоже, чтобы он очень уж хотел ее приглашать. Келли была уверена, что он вовсе не забыл, а намеренно не пригласил раньше.

Келли вдруг сильно затошнило. Она извинилась и поспешила в туалет. К счастью, там никого не было, и она позволила себе пролить несколько слезинок. Немного придя в себя, Келли со злостью смахнула слезы и посмотрела на себя в длинное зеркало.

Может, она излишне драматизирует? Ну что с того, что они с Уиллом не проведут День святого Валентина вместе? Она уже несколько месяцев пытается перевести их отношения на серьезный уровень. Но сдаваться еще рано. Может, Бриттани, несмотря на всю свою внешнюю привлекательность, окажется редкой стервой, и Уилл, пообщавшись с ней поближе, бросит ее?

Воспряв духом, Келли покинула туалет и направилась в главный зал галереи. Только сейчас тут было намного тише, и народу стало меньше. Она огляделась в поисках Уилла. Его не было. Она обошла всю галерею, но так и не нашла его.

Тогда она подошла к первому встречному — им оказался парень в очках с широкой черной оправой — и сказала:

— Извините… — Парень обернулся. — Вы знаете Уилла Дэниелса?

— М-м, да, слышал о нем, — ответил он.

— Вы его не видели?

— Видел. — Он повернулся к входной двери. — Он ушел минут пять назад.

— Вы уверены?

— Абсолютно. — Он снова повернулся к стене с фотографиями.

— Спасибо, — пробормотала Келли и поспешила на улицу. По пути в галерею она видела автомобиль Уилла, припаркованный на другой стороне улицы. Сейчас же на том месте и в помине не было его черного БМВ.

Келли вытащила из сумочки сотовый телефон и набрала номер Уилла. Она долго слушала гудки, и наконец на том конце ответили.

— Уилл? — спросила она.

— А… нет, это Бен.

Келли нахмурилась. Неужели она набрала номер его брата-близнеца?

— Уилл забыл свой телефон дома, — пояснил Бен. — Может, хотите оставить ему сообщение, которое я забуду ему передать? Мне нравится забывать про его сообщения и смотреть потом, как он бесится, когда я вспоминаю о них спустя несколько дней. У него лицо сразу багровеет и…

Келли издала смешок и перебила Бена:

— Нет, спасибо, не надо.

— А, ну как хотите.

Келли нажала отбой и убрала телефон обратно в сумочку. Уилл бросил ее в галерее. И даже не попрощался. Как он мог так поступить?

И вот тут слезы хлынули по-настоящему. Келли вытерла их рукой и размазала тушь. Ну, отлично, теперь она рыдает и выглядит просто отвратительно.

Еще два часа назад Келли была полна надежд, что после Дня святого Валентина они с Уиллом станут настоящей парой. А теперь все летело в тартарары. Уилл порвал с ней. А хуже всего было то, что они и не были по-настоящему вместе.

Самое время утешиться порцией мороженого «Чанки-Манки». Надо бы его переименовать в «Горе мне, горе». Будет продаваться на ура.

Глава четвертая

Алексия Басс макала чипсы «начос» в мягкий соус «сальса» и смотрела по телевизору передачу «Лучшая неделя». Кристиан Финнеган был ее любимым телеведущим: 1) он был красивым и 2) он был забавным. А это для парня два важнейших качества.

Во время рекламы Алексия встала с дивана, чтобы принести себе еще чипсов, но остановилась, услышав, как ее телефон наигрывает в спальне бетховенскую «К Элизе».

— Ого! — вскричала Алексия на весь пустой дом и рванула за телефоном, молясь, чтобы он не успел переключиться на голосовую почту. Когда последний раз у нее звонил телефон в пятницу вечером? Она уж и не помнила. А это значит, очень, очень давно.

— Алло?

— Что ты делаешь? — спросила Келли.

Алексия улыбнулась, услышав голос подруги.

— Смотрю «Лучшую неделю».

— Можно, я приеду к тебе? С мороженым?

Алексия вернулась в гостиную и плюхнулась на диван.

— «Чанки-Манки» обычно означает, что ты чем-то расстроена. Что случилось? — Последовала долгая пауза. — Келли?

— Это из-за Уилла.

Реклама закончилась. Алексия нырнула за пультом видеомагнитофона и нажала на паузу.

— Что случилось?

— Можно я войду в дом и расскажу? Я все равно уже на твоей подъездной дорожке.

Алексия подошла к окну и подняла римские шторы. Голубая «хонда» Келли стояла у дома. Подруга помахала ей рукой, выскочила из машины и натянула капюшон, чтобы укрыться от сильного ветра и снега. Прижимая к груди бумажный пакет, она побежала к двери.

Келли, Алексия, Рейвен и Сидни дружили с седьмого класса. В последнее время Алексия больше общалась с Келли, поскольку у Сидни и Рейвен отношения с их парнями были серьезнее.

Их дружба развивалась довольно странно. Алексия и Рейвен со второго класса были лучшими подругами. Сидни присоединилась к ним двумя годами позже, когда ее родители переехали в Бич Фолз из Хартфорда. Девчонки стали неразлучной троицей. И Алексия ни за что бы не подумала, что они примут к себе еще одного человека. Тогда их компания казалась совершенно самодостаточной.

Но вот в седьмом классе Алексия встретила Келли и предложила ей сходить с ними в кино. С тех пор Келли стала членом клана. Этому немало способствовало и то, что Келли тогда дружила с Дрю, в которого крепко втрескалась Сидни.

Порой, проводя время с Келли, Алексии на время удавалось забыть, что у нее одной из всех четверых не было парня. Келли была безумно влюблена в Уилла Дэниелса. К сожалению, без взаимности.

Алексия захлопнула свой телефон и открыла входную дверь.

Келли откинула капюшон и провела рукой по волосам, уложенным в стиле земляничной блондинки.

— Можно войти?

— Только если обещаешь поделиться мороженым.

— Заметано, — протягивая подруге пакет, согласилась Келли. — С меня — мороженое, с тебя — ложки.

— Иди за мной, дорогуша. — Алексия направилась в кухню, Келли поплелась за ней. Ее мокрые ботинки поскрипывали по паркету.

— Родители дома? — спросила Келли.

Алексия покачала головой.

— Они уехали на какой-то семинар.

— На все выходные?

— Ага. Вернутся в воскресенье. — Алексия положила телефон на кухонный стол и полезла в ящик за серебряными ложечками. И тут снова заиграл Бетховен.

Два звонка за один вечер?

Если бы два часа назад ее спросили, что вероятнее — прямое попадание молнии или два звонка за вечер, она бы выбрала молнию.

На экране высветилось имя Сидни.

— Алло?

— Лекси, тебе компания не нужна?

— Э… — Алексия взглянула на Келли. — Келли уже тут, она привезла «Чанки-Манки».

— Да это просто отлично! Мы будем через пять минут.

Алексия сказала «пока» и повесила трубку. И только потом до ее сознания дошли слова Сидни. «Мы». Она что, с Дрю сюда приедет? Они с Дрю иногда бывали у Алексии в доме, но уж точно не по пятницам. В это время они обычно занимались своими делами.

— Сюда едет Сид, — сказала Алексия. — Похоже, ложек нам понадобится больше.

Через пять минут, как и обещала, появилась Сидни, но не с Дрю, а с Рейвен.

Сидни в вытянутых тренировочных штанах и в свитере с капюшоном прошла в кухню. Глаза поблескивали, а веки припухли.

Рейвен тоже выглядела как-то… иначе. Лицо, обычно карамельного оттенка, сейчас больше напоминало молочный латте, а губки а-ля Анжелина Джоли были сердито надуты.

— Что-то случилось? — спросила Алексия.

Рейвен взяла ложку и уселась за стол рядом с Келли.

— Скажи им, — попросила она Сидни и зачерпнула мороженое.

Сидни тоже села, и Алексия пристроилась рядом с ней.

— Мы с Дрю поругались.

— Серьезно, — добавила Рейвен.

Келли недоверчиво выдохнула:

— Он тебя бросил?

— Не совсем, — возразила Сидни. — Мы завтра помиримся, и все будет хорошо.

Рейвен, облизывая ложку, пожала плечами.

— А вот Калеб меня на самом деле бросил.

Алексия нахмурилась.

— Что?

Рейвен зачерпнула мороженого.

— Не хочу об этом говорить.

— Все это очень странно, — сказала Келли. — Уилл вроде как тоже бросил меня. Вообще-то мы не были парой. Просто… все кончено.

Алексия оглядела собравшихся. У Сидни глаза и нос покраснели от слез. Келли запихивала в рот столько мороженого, сколько производителям и не снилось. Рейвен прятала глаза. Наверное, надеялась, что за ее сдержанной маской никто не заметит, как от боли и обиды рвется сердце.

Парни бросили их всех в один вечер.

— Может, молния все-таки шарахнула, — пробормотала Алексия.

* * *

Через час все мороженое было съедено, и подруги переместились в гостиную. По телевизору крутили рекламу плюшевых мишек ко Дню святого Валентина. Рейвен застонала и переключила канал.

— Дурацкий праздник, — пробормотала она, снова усаживаясь на уютный диванчик.

Сидни, прижимая к груди подушку, сидела на другом конце дивана. Она сделала несколько резких вдохов. По ее раскрасневшимся щекам катились крупные слезы.

— Просто поверить не могу, что он поехал на вечеринку без меня.

Рейвен сняла с хвоста резинку и расправила волосы. Длинные черные локоны мягко легли ей на плечи. Алексия всегда завидовала волосам Рейвен.

— Если тебе от этого легче, — сказала Рейвен, — то он, кажется, был там один.

Но Сидни разрыдалась пуще прежнего, и Алексия взяла со стола еще одну пачку бумажных салфеток.

— Не надо было его отпускать.

Алексия села на диван, поджав под себя ногу.

— Было бы хуже, если бы ты стала умолять его. Ты потом пожалела бы, что дала ему над собой столько власти.

Алексия сочувствовала Сидни — да всем троим — но до конца понять их не могла, ведь у нее не было парня. Да еще такого, с которым она встречалась бы два года. И дело стало вовсе не за броской внешностью. У Алексии было красивое лицо, широко поставленные карамельные глаза и ярко-рыжие волосы.

Все три подруги уверяли Алексию, что она — редкая красавица. Просто Алексия была слишком стеснительной. Может, они и правы. Но если с внешними атрибутами разобраться довольно просто, то вот с интровертной натурой — куда сложнее.

Не иметь парня — это все равно что быть последней на уроке физкультуры. Алексия чувствовала себя полной неудачницей. И от этого смущалась еще больше.

Сидни схватила бумажное полотенце и высморкалась. Нос уже покраснел и лоснился оттого, что его слишком часто вытирали.

— Эх, если бы это все можно было быстро исправить. Мы в последнее время часто ссорились. А мне бы так хотелось испытывать то, что я испытывала в самом начале, когда мы только-только начинали встречаться. Знаете? Такие хорошие чувства.

Алексия пожала плечами. Она понятия не имела, о чем говорит Сидни, но вполне догадывалась, каков будет ответ.

— Ваши отношения уже никогда не будут такими, какими были в самом начале.

— Почему?

— Просто не будут и все тут.

Рейвен теребила в руках прядь волос.

— Ты можешь найти себе нового парня.

Сидни покачала головой.

— Не хочу я нового.

Келли сказала:

— А я думаю, у Уилла уже есть другая девушка. Эта тощая Бриттани.

Рейвен застонала.

— Она ходит на факультативный английский и изучает предметы по программе колледжа. — Она отбросила локон за спину. — Откуда ты знаешь, что он с ней?

Келли пожала плечами и потерла живот. Наверное, переела мороженого.

— Он пригласил ее на День святого Валентина. Сидни снова вытерла лицо. Слезы уже немного утихли.

— Ты серьезно?

Алексии очень хотелось посочувствовать Келли, но ее якобы бойфренд был совсем никчемный. Они все так считали, но в открытую об этом говорила только Сидни, что несколько смягчало негативный эффект.

— Уилл… — Сидни всегда произносила его имя так, словно это был кусок шпината, застрявший в зубах, — полное ничтожество. Не говоря уже о том, что он никудышный президент старшего класса.

К разрыву это не имело никакого отношения, но Сидни всегда злило, что Уилл возглавляет студенческий совет только потому, что он — президент старшего класса. Она всегда ставила это ему в упрек, словно это был какой-то изъян в характере.

Келли свернулась в клубочек на другом конце дивана. Ее обычно чистая, персиковая кожа сейчас была в красных пятнах.

Может, Алексии пора поддержать Сидни? Она перебрала в уме все недостатки Уилла.

— Зато тебе больше не придется выслушивать его нытье. «Я заказал с кетчупом, а не с майонезом. Ты что, хочешь меня до инфаркта довести?», — передразнила его Алексия.

Все рассмеялись — даже Келли, которая обычно защищала Уилла, что бы о нем ни говорили.

— Хотела бы я сейчас оказаться на твоем месте, — сказала Келли, серьезно посмотрев на Алексию.

— Это почему?

— Потому что ты счастлива и не залечиваешь разбитое сердце.

— А во-вторых, — добавила Сидни, — ты даже не подозреваешь, как тебе повезло.

— Повезло? В том, что у меня никогда не было парня? — Алексия вопросительно приподняла бровь. — Лучше сидеть с разбитым сердцем и знать, что такое любовь, чем вечно строить догадки.

Рейвен полезла в сумочку и выудила оттуда свой телефон.

— Я даже не уверена, что любила Калеба, а все равно сердце разбито. Иметь парня — еще ничего не значит.

Сидни пожала плечами.

— Любовь — это великолепно. Но разбитое сердце — это очень, очень неприятно.

— Да вы что! — вскричала Алексия. — Вы забыли, что женщину нельзя судить по ее мужчине? Вы позволяете себе страдать из-за парней?! Нужно остановиться.

— Это… не так-то… просто, — шмыгнула Келли.

— Да. Непросто, — согласилась Сидни. — И мне нужен механизм преодоления.

Родители Алексии были психологами, так что она была прекрасно знакома с этим термином. Когда ей было семь и ее полосатая кошка Джипси убежала, родители рассказали дочери, как составить список преодоления. Стоило ей начать грустить о Джипси, и она отправлялась играть с собакой. А завидев какую-нибудь кошку, Алексия обходила ее стороной и пережидала, пока не пройдут мысли о Джипси, потому что начни она играть с другой кошкой, и тоска по Джипси нахлынула бы с новой силой.

Эти воспоминания навели на одну мысль.

— Подождите минутку, — сказала Алексия, поднимаясь. Она прошла в кухнюи порылась в ящиках стола, где мама всегда держала запас свеч.

Подруги уже давно не собирались вместе. Парни занимали у них все свободное время. Последние полгода Алексию не покидало чувство, что их разносит течением в разные стороны. Может быть, даже к лучшему, что подружек побросали. Она, конечно, не станет говорить им этого, но в душе Алексия лелеяла надежду, что эти расставания только укрепят их дружбу.

Воссоединение лучших подруг.

* * *

Алексия зажгла четыре свечи, которые ей удалось обнаружить, и вскоре девушек обволок сладкий аромат ванили. Телевизор и верхний свет они выключили. Гостиная плыла в неровном свете. Пляшущие язычки пламени отбрасывали причудливые тени от рассевшихся на полу подруг.

— Так что будем делать? — поинтересовалась Рейвен.

Алексия раскрыла блокнот и ткнула ручкой в чистую страницу.

— В детстве, когда пропала моя кошка, родители заставили меня составить список преодоления. Я подумала, что вам будет легче справиться с вашими расставаниями, если мы составим такой список преодоления. Или что-то вроде кодекса поведения.

У Рейвен на лице отразилось сомнение.

— Ну, не знаю.

— Я с трудом урезаю себе триста калорий в день, — сказала Келли. — Как я буду соблюдать кодекс?

Сидни обняла колени руками.

— А я даже толком не знаю, что происходит между мной и Дрю.

— Если вы завтра помиритесь, то ты можешь не соблюдать кодекс, — предложила Алексия. — Но это поможет Рейвен и Келли.

Келли пожала плечами.

— Попробовать стоит. Кто, как не дочь психологов, даст нам лучший совет?

Рейвен протяжно вздохнула.

— Ладно, я с вами. Но если это будет занудно, я оставляю за собой право самоустраниться.

— Отлично, — согласилась Алексия. Рейвен всегда было трудно уговорить на что-либо. Хорошо, что она согласилась хотя бы попробовать. Алексия взглянула на чистый лист блокнота. — Правило номер один…

* * *

Настоящим мы вводим нижеизложенный кодекс, который гарантирует нам, что больше никогда ни один парень не причинит нам боль. С сегодняшнего дня мы становимся девушками Кодекса.

Двадцать пять правил разрыва с бывшими парнями

Правило 1: Не пиши своему бывшему по электронной почте или в аське. Удали его имя из контактов.

Правило 2: Не звони на автоответчик или голосовую почту своего бывшего, чтобы просто послушать его голос.

Правило 3: Не пиши бывшему письма или смс, рассказывая, как скучаешь по нему.

Правило 4: Забудь о дне рождения своего бывшего. Забудь, что он вообще родился.

Правило 5: Не ходи на свидание ни с кем, пока не убедишься, что можешь как минимум две недели не думать о своем бывшем. (Используй это время для поиска смысла жизни и обретения эмоциональной стабильности. Занимайся чем-нибудь в компании друзей — девчонок и парней.)

Правило 6: С помощью друзей исполни ритуал по избавлению от всех фотографий твоего бывшего и всех подарков от него.

После ритуала обязательно к исполнению правило 7.

Правило 7: В четверг вечером ты должна засидеться допоздна с подругами, поедая попкорн и потешаясь над пятидесятистраничным списком недостатков своего бывшего.

Правило 8: В течение трех месяцев делай только то, что тебе хочется. Ни при каких обстоятельствах не приспосабливайся под других.

Правило 9: В течение трех месяцев после разрыва не позволяй своему бывшему говорить с тобой дольше двух минут. Ты не должна становиться ему другом.

Правило 10: Не думай о вашем совместном прошлом. Если поймаешь себя на том, что думаешь об этом, щелкни по руке резинкой для волос.

Правило 11: Не встречайся с бывшими парнями своих подруг.

Правило 12: Не заводи романы с друзьями своего бывшего.

Правило 13: Не спи с бывшим.

Правило 14: Имена бывших не упоминаются, если только эту тему не поднимает та, которая с ним порвала.

Правило 15: Найди себе хобби или что-то, что тебя очень увлекает.

Правило 16: Не звони родителям бывшего с целью объяснить причины разрыва. Не надо надеяться, что его мама или папа помогут тебе все вернуть. Они не станут этого делать.

Правило 17: Не поддерживай отношений с родителями, сестрами, братьями, кузинами и другими членами семьи твоего бывшего.

Правило 18: Не спрашивай ни у кого, как дела у твоего бывшего. Какое тебе дело до него! Тебя должны волновать только собственные дела.

Правило 19: Если встретишь бывшего своей подруги, не рассказывай ей об этом.

Правило 20: У тебя есть двадцать четыре часа на то, чтобы погоревать о своем бывшем. По истечении отведенных двадцати четырех часов больше никаких слез.

(Двадцать четыре часа можно разбить на части — час в понедельник, еще два часа — во вторник утром, полчаса — в четверг ночью, и еще четыре часа — на следующей неделе. Но как только исчерпается двадцатичетырехчасовой лимит, больше никаких разговоров о бывшем. Веди учет времени в дневнике, прилагаемом к Кодексу, который ты должна постоянно носить с собой, чтобы всегда помнить о каждом до единого правиле.)

Правило 21: Находясь в обществе своего бывшего, ты всегда должна выглядеть превосходно.

Правило 22: Не ходи за своим бывшим и не проси его друзей замолвить за тебя словечко.

Правило 23: Знаю, вы ждете не дождетесь этого момента: если вы столкнетесь лицом к лицу со своим бывшим, дайте ему понять, кого он потерял. Флиртуйте с ним, прикасайтесь к нему, делайте все, что подсказывает вам ситуация. Иными словами, дайте ему почувствовать себя Королем джунглей. И как только его эго воспрянет, растопчите его, сказав, как вы счастливы, что расстались с ним.

* * *

Это шутка: на самом деле не делайте ничего подобного. Основная идея — самоутвердиться как личности. Не стоит играть с чужим эго. Вы должны олицетворять уверенность и самообладание — не мелочность!!!

* * *

Это самое важное правило Кодекса, и его нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах:

Правило 24: Ты никогда не должна просить своего бывшего снова начать встречаться с тобой, не позволяй ему видеть, как ты оплакиваешь ваш разрыв. Твое отношение должно быть таким:

Скатертью дорожка! Чего ты так долго тянул?

Ему же хуже!

Кто следующий?

Если он не ценит тебя, то оценит кто-нибудь другой.

Помните, девушки, ни один парень не сделает вас цельной личностью — только вы сами можете сделать это.

В одиночестве нет ничего зазорного.

Чтобы быть счастливой в любви, ты и твой парень должны быть цельными личностями.

Две цельные личности = одни здоровые, счастливые отношения.

Правило 25: Не думай, что ты больше никогда не встретишь такого парня, как твой бывший, и не будешь никого любить так, как его. Будешь! Только дай себе шанс, отпустив его.

* * *

Алексия закрыла ручку колпачком и подняла голову. — Так, девчонки, пора скрепить Кодекс.

Глава пятая

Правило 1: Не пиши своему бывшему по электронной почте или в аське. Удали его имя из контактов.

Сидни смотрела на имя Дрю в своем списке контактов в аське. Как ей хотелось, чтобы загорелся желтый смайлик. Где может пропадать Дрю в субботу в одиннадцать утра, как не за своим компьютером?

Обычно в субботу утром они с Дрю или болтали по телефону, или переписывались в аське, обсуждая, чем заняться после того, как он поиграет с друзьями в покер. Дрю любил составлять планы. У него все было распланировано: колледж, выпуск, женитьба, дети. Он знал, что хочет жениться лет в двадцать шесть, а детей завести годам к двадцати девяти.

Не иметь плана на вечер было для него смерти подобно. Да и для Сидни тоже. Они были вместе так долго, что его привычки успели стать ее привычками.

Но отсутствие выработанного плана было не самым худшим, что терзало ее сейчас. А не давал ей покоя вчерашний вечер. Бог с ней, со ссорой. Что Дрю делал на вечеринке? Остался ли он на ночь у Крэга? А что, если он подцепил там кого-нибудь? Например, Николь?

У Сидни заныло в животе. Дрю знал, что она терпеть не могла Николь. Это было бы полнейшим предательством. А если он все же подцепил Николь, сможет ли она, Сидни, простить его? Или их отношениям придет конец? Ей даже думать об этом не хотелось.

Чтобы как-то занять себя, она кликнула на гороскоп в Yahoo:

Дорогие Овны!

Терпение — незнакомое для Овнов слово, но пришло время познакомиться с ним поближе. Вдохните поглубже и расслабьтесь. То, чего вы ждете, в конце концов придет. А пока сосредоточьтесь на важных делах, которые до этого откладывали.

Важные дела? Сидни задумчиво сморщила носик. У нее не было никаких важных дел. А если бы и были, то она уж точно не стала бы их откладывать. В понедельник начинается новый семестр. А новый семестр означает новые предметы и пока никаких заданий.

Она надеялась, что у них с Дрю будет совпадать время самоподготовки. Они специально просили, чтобы их ставили вместе. Так они могли сидеть рядом и заниматься вместе. Если только он не подцепил Николь. В этом случае ему бы лучше сменить имя и переехать в другой конец страны, иначе Сидни убьет его.

Сидни вздохнула, свернула окно браузера и откинула голову на спинку стула. Она вперила глаза в потолок, отметив, что в углу болтаются лохмотья паутины. Став исполнительным директором «Санбери Витаминз», мама практически перебралась жить в Хартфорд. Что означало, что Сидни и ее папе приходилось самим заботиться о себе. Вполне возможно, что паутина будет разрастаться и дальше, пока мама не уберет все сама или не наймет домработницу.

Сидни готова была побиться об заклад, что скорее всего, произойдет второе. Мама бывала дома так редко, что и выспаться не успевала, не говоря уж об уборке. А деньги в последнее время стали для нее лучшим решением всех проблем.

Аська ожила — кто-то написал сообщение. Сидни прильнула к экрану. Это Алексия. Наверное, просто проверяет, как дела у подруги. Сидни аж зубами заскрипела от разочарования. Потом не выдержала, кликнула правой кнопкой мыши по имени Дрю и написала сообщение:

Сид17: ты где? позвони мне, как получишь это сообщение… нам надо поговорить.

Сидни закрыла все окна на компьютере и встала из-за стола. Субботнее утро, а ей некуда пойти и не с кем провести время. Такое случилось впервые. Она надеялась, что Дрю позвонит, и вскоре они отправятся куда-нибудь завтракать или придумают что-нибудь еще.

Уже выходя из комнаты, она заметила на ночном столике свою копию Кодекса. Алексия вчера набрала текст на компьютере и распечатала несколько экземпляров.

— Правило 1: Не пиши своему бывшему по электронной почте или в аське. Удали его имя из контактов, — прочла Сидни. Если играть во все это всерьез, то она только что нарушила первое правило.

Но они с Дрю всегда мирились. Именно поэтому их считали лучшей парой в школе Бич Фолз. По школьным меркам, два года вместе — это почти что брак. За них вполне могли проголосовать как за «кандидатов на совместную старость» на ежегодных шуточных выборах. Не могли же они расстаться из-за такой ерунды, как вечеринка.

Ах, если бы только Дрю позвонил ей, и они уладили бы все свои проблемы.

Сидни выбросила Кодекс в мусорную корзину. Вряд ли он ей понадобится.

* * *

Рейвен услышала тихий стук в дверь. Она открыла глаза и тут же пожалела об этом. Солнце буквально слепило глаза, поскольку штор не было. Когда же отец наконец приедет и повесит новые?

Он уже недели три назад снял старые, пообещав поменять их в ближайшие же выходные. Но в последнее время отец стал совсем чудной и все время занимался обустройством собственной квартиры. Так что, вполне возможно, Рейвен придется самой вешать шторы. С тех пор, как ее родители развелись, отец старался помогать по дому, чтобы как-то загладить это. Вот только заканчивать дела у него не всегда получалось.

Стук раздался снова.

— Кто? — прохрипела Рейвен, приоткрыв один глаз.

Младшая сестренка Рейвен, Джордан, пробралась в комнату и тут же закрыла за собой дверь. Она уже была в джинсах и розовой футболке. Ее черные волосы красиво вились. Джордан забрала их в хвост, прицепив сверху розовый бант.

— Сколько времени? — спросила Рейвен, откинувшись на подушку и прикрыв глаза от слишком уж разыгравшегося солнца. Она что, весь день проспала? Рейвен долго не могла заснуть — все перебирала события вчерашнего дня и слушала «Мой химический роман» в iPod. Ей бы надо было горевать о разрыве и переживать из-за той сцены, которую закатил ей Калеб, но мысли упорно возвращались к Горасу.

И к их второму поцелую.

— Половина двенадцатого, — сообщила Джордан. — Мама велела тебя разбудить.

— А если бы мама велела тебе выбросить коллекцию Мило Вентимилья, ты бы тоже послушалась?

Не услышав ответа, Рейвен открыла глаза и посмотрела на сестренку. Джордан стояла у спинки кровати и смущенно сжимала руки.

— Иди сюда. — Рейвен поманила сестренку, и та тут же вскарабкалась на зеленое одеяло. — Я бы отгоняла маму метлой, — сказала Рейвен, — если бы это понадобилось для спасения твоей коллекции Мило.

Джордан рассмеялась.

— Спасибо.

— Ты все еще прячешь ее?

— Да, в своем шкафу, под старым одеялом.

Их мама была категорически против всего, что связано с поп-культурой. Она считала это пустой тратой времени. В доме не было подростковых журналов, каналы MTV были заблокированы. Дай ей волю, обе дочери и об Интернете бы понятия не имели. Но когда Рейвен перешла в средние классы, стало очевидно, что без Интернета некоторые задания просто не выполнить. Само собой, на него тоже был установлен родительский контроль.

Но Рейвен и Джордан любили запретную поп-культуру. Джордан обожала Мило (начиная с фильма «Девушки Гилмор»), Она вырезала его фотографии из журналов и вклеивала в альбом. Рейвен специально покупала для нее журналы типа «Боп» или «Тин Стар».

Заначка Рейвен обычно состояла из журналов «Спин» и «Блендер». А под матрасом, словно какое-нибудь эротическое издание, был припрятан плакат с группой «Three Days Grace». Этот их Адам… ах, душка.

Зевая, Рейвен привела себя в вертикальное положение.

— Мама оставила мне что-нибудь на завтрак?

Джордан покачала головой.

— Нет, она ничего не готовила. Я лично поела хлопья с молоком.

— Серьезно? — Мама Рейвен воплощала собой образец матери — хоть сейчас на плакат «Мама года». Она всегда готовила завтрак. Всегда собирала им с собой обед в школу. Всегда вовремя забирала белье из прачечной и сама все убирала на место.

— Когда я проснулась, она вклеивала в альбом фотографии, — сообщила Джордан. — Она работает над новым дизайном для сегодняшнего занятия.

Что ж, это все объясняло. Мама Рейвен в последние месяцев семь совершенно забросила свои родительские обязанности — с тех пор, как открыла магазин-кафе альбомов для фотографий. Возня с фотографиями и вырезками из журналов стала теперь ее жизнью.

— Ладно, мне пора собираться. Мама Сидни забирает меня в двенадцать, — сказала Джордан.

— Ты останешься у них на ночь?

Рейвен наконец вылезла из постели, а Джордан тем временем выудила из мусорной корзины Кодекс. Пропустив вопрос мимо ушей, она повернулась к Рейвен и помахала листками у нее перед носом.

— Что это?

— Да Алексия что-то придумала вчера вечером.

Джордан задумчиво повертела колечко на пальце.

— Так ты должна его соблюдать, если кто-нибудь с тобой расстанется?

Рейвен вздохнула.

— Кое-кто со мной уже расстался.

Джордан разинула от удивления рот.

— Калеб тебя бросил?

Рейвен было неприятно слышать эти слова. Получалось, что она какой-то бракованный товар.

— Да, он меня бросил, и я не хочу об этом говорить. — Начать говорить об этом — значит, признать поражение. А Рейвен буквально пару недель назад сказала своей младшей сестренке, что Калеб, на ее взгляд, и есть Тот Самый. Тот, в которого она может влюбиться. Тот, который любит ее не только за популярность и красивую внешность. Тот, который никогда не оставит ее, как отец оставил маму.

— Ладно, — согласилась Джордан. — Не буду спрашивать. — Она поднесла листки к глазам и прочла: — «Правило 1: Не пиши своему бывшему по электронной почте или в аське. Удали его имя из контактов». — Сестренка подняла глаза на Рейвен. — Ты удалила?

— Нет.

— Почему? Это же правило!

Рейвен выхватила у сестры листки и швырнула их на стол.

— Да, это правила. Но я еще не приступила к их выполнению.

Джордан уселась за ее письменный стол и пошевелила мышкой, чтобы монитор вышел из спящего режима. Потом она дважды кликнула на иконку аськи на рабочем столе, и открылся список контактов Рейвен.

— Давай, — сказала Джордан. — Самое время удалить его.

Рейвен колебалась. Если очень постараться, то она, конечно, может заставить Калеба вернуться. Но хочет ли она его возвращения? Хочет ли она вернуть его, потому что он ей так сильно нравится, или только из-за того что он имел наглость бросить ее? Или потому что она потерпела очередной крах в отношениях и теперь хотела получить второй шанс и доказать всем, что у них еще все получится?

— Рей? — Джордан выжидающе взглянула на сестру. — Ты собираешься следовать правилам или нет?

Рейвен плюхнулась на компьютерное кресло, пролистала список друзей, выбрала имя Калеба и нажала «удалить».

Вы уверены, что хотите удалить «Калебол»?

Рейвен нажала «Да».

— Пока, сосунок, — хихикнула Джордан.

Рейвен поднялась, взяла младшую сестренку за плечи и подтолкнула к двери.

— Знаешь, что-то ты заговорила совсем как я.

— И что в этом плохого?

Хотя Джордан было всего четырнадцать, Рейвен невольно видела в ней саму себя. Она только надеялась, что в любви Джордан по ее стопам не пойдет. Потому что дорожка Рейвен была ох как извилиста.

Глава шестая

Правило 1: Не пиши своему бывшему по электронной почте или в аське. Удали его имя из контактов.

Правило 16: Не звони родителям бывшего с целью объяснить причины разрыва. Не надо надеяться, что его мама или папа помогут тебе все вернуть. Они не станут этого делать.

Келли лежала на огромной двуспальной кровати, свернувшись в клубок. Она прижимала к себе плюшевого медведя-коалу, уткнувшись носом в его уже поблекшую белую шерсть. Уилл подарил ей этого медведя в прошлом августе.

До этого Келли и Уилл несколько лет учились в одной школе, но впервые пообщались, когда Келли вызвалась поработать добровольцем в приюте для животных. На второй день ее работы к ним забрел пес — его бросили, или он потерялся. В тот же день пес умер от истощения. Келли до сих пор помнила, как она рыдала, закрывшись в туалете. Она любила животных, и от жалости к этому несчастному и такому истощенному псу разрывалось сердце.

Когда она вышла из туалета, ее встретил Уилл с Мистером Дженкинсом в руках. В приюте был целый шкаф плюшевых игрушек — их вручали тем, кто забирал себе кошку или собаку. Так что Уиллу не стоило особого труда раздобыть Мистера Дженкинса. Но главное-то — внимание!

Он вручил ей плюшевого коалу и сказал:

— Я в детстве видел, как умирает собака. Это очень тяжело.

Келли потупила взгляд и чуть слышно пролепетала:

— Да, но ты, наверное, не запирался в туалет и не рыдал там.

— На самом деле… — Уилл пожал плечами. — Меня вырвало, и от этого захотелось плакать. — Он кивнул на медведя. — В честь той собаки я завел себе плюшевую игрушку. Медведя. Я его до сих пор храню.

Келли рассмеялась, попытавшись представить плюшевого медведя на кровати Уилла. Она и не знала, что он такой милый. Нет, она конечно, знала Уилла Дэниелса, как-никак они учились в одной школе. Многие считали его слишком высокомерным. Келли и сама грешным делом так думала. Но после того дня в приюте она поняла, что Уилл гораздо глубже.

В тот же вечер он пригласил ее в кафе. А спустя несколько недель она уже была влюблена в него. Он оказался очень умным, и Келли находила это просто неотразимым. А уж то, как он возился с животными, вызывало у нее улыбку.

Она и сейчас улыбнулась и понюхала Мистера Дженкинса. Он пах ее духами — теми, что так нравились Уиллу. Улыбка тут же сползла с лица, и Келли снова заплакала.

Господи, как же тяжело.

Она перевернулась на спину и посмотрела на потолок, исчерченный солнечными лучами. Ах, если бы она могла сделать что-нибудь такое, что заставило бы Уилла принадлежать ей и только ей. Ну почему он не хочет быть ее парнем? Может, с ней что-то не так? Может, она для него недостаточно умна? Или недостаточно красива? Или недостаточно стройна?

Келли чувствовала, что сделала все от нее зависящее, чтобы стать девушкой Уилла. Она поддерживала его во всем, во всех его многочисленных внешкольных занятиях. Она не названивала ему с вопросами, где он и что делает (она знала, что его это злит. Ей рассказал об этом его брат Бен, когда она попросила у него совета.)

Она сделала все, что было в ее силах, чтобы стать для Уилла идеальной девушкой. И все же он не предложил ей стать официальной парой.

А теперь еще и бросил в этой дурацкой галерее!

И что, скажите на милость, должна делать Келли?

Она не из тех, кто согласен стать очередной девушкой в гареме. Почему же вышло, что Уилл в своей жизни отвел ей именно такую роль? Келли не хотелось верить, что ему нравятся другие девушки.

Вздохнув, она сползла с постели, намереваясь пойти поискать в кухне шоколада или еще чего-нибудь сладенького. В этот момент из динамиков компьютера раздался знакомый сигнал доставленной почты.

Келли тут же подскочила к столу и пошевелила мышкой, чтобы монитор вышел из спящего режима. Экран загорелся, открылась их с Уиллом рождественская фотография. Келли сделала из снимка обои для рабочего стола. Уилл обнимал ее за плечо, а она счастливо улыбалась. В ее глазах отразилась вспышка, и казалось, будто они светятся от радости.

Чем меньше было вокруг людей, тем охотнее Уилл проявлял свои чувства. В тот день собралась только семья Келли, и он практически весь вечер держал ее за руку. Келли тогда подумала, что они точно движутся к серьезным отношениям, и именно поэтому начала строить планы по утрате своей девственности и организации сюрприза для Уилла на День святого Валентина.

Вспомнив о надвигавшемся празднике, Келли тяжело вздохнула. Ей так не хотелось в праздник влюбленных оставаться одной.

Она кликнула на иконку браузера и подождала, пока откроется окно. Потом зашла в свою почту, в нетерпеливой надежде кусая губы.

Ох, хоть бы это был Уилл! Пусть он извинится за вчерашнее, думала она.

Келли зашла в папку входящих сообщений и увидела там имя Уилла. Ура! Она поглубже вздохнула и открыла письмо.

Привет, Келли!

Куда ты делась вчера вечером? Я думал, ты пойдешь с нами в ресторан. Просто хотел проверить, все ли у тебя в порядке. У.

Вот он, Уилл, которого она так любит. Справляется, все ли у нее хорошо. А вчерашний вечер был каким-то недоразумением. Она проверила и аську, вдруг Уилл и туда написал. Но смайлик рядом с его именем был темным. Тогда она нажала кнопку «ответить» и быстро набрала небольшой текст, надеясь застать Уилла в сети.

Я думала, ты меня нарочно оставил в галерее!

Не очень поняла, что происходит, поэтому просто вернулась домой.

Стоит ли написать еще что-нибудь? Может быть, сказать, как хочется, чтобы он был ее парнем?

Уилл, я должна сказать тебе кое-что. Это в последнее время не дает мне покоя.

Нет, нет, нет. Она стерла последнее предложение и начала снова:

Уилл, нам надо поговорить о наших отношениях.

Нет, это слишком серьезно! Может, стоит быть с ним честной. И если уж говорить напрямую, то лучше в письме, потому что тогда ей не грозят насмешки и фырканье, если он сочтет это нелепым.

И тогда она написала то, что думала, не редактируя и не перечитывая:

Я расстроилась из-за этой истории с Днем святого Валентина. Мне неприятно, что ты проведешь его с Бриттани, наверное, ты нарочно бросил меня в галерее, чтобы побыть с ней вдвоем. Это так? Что между вами происходит?

Келли нажала «Отправить». Потом соскочила со стула и, торжествующе вскинув руки, тихо шепнула: «Есть!» Она написала, и теперь слов не вернуть. Келли взяла Мистера Дженкинса с кровати и усадила его перед компьютером, свернув окно браузера, чтобы полюбоваться фотографией на рабочем столе.

Уилл все-таки чертовски хорош. У него всегда аккуратно расчесанные темно-каштановые волосы. Лицо чисто выбрито. И кожа прекрасная, лучше, чем у нее. У Келли постоянно вылезали какие-то прыщи.

Почта снова пиликнула, сообщив о новом письме. Келли развернула окно и обновила страничку. От Уилла пришло сообщение:

Я тебя ждал, но ты так и не появилась, и я решил, что ты ушла раньше нас. Извини. Ты же знаешь, я бы никогда вот так нарочно тебя не бросил.

Чем больше Келли размышляла об этом, тем больше убеждалась, что это правда. Когда они с Уиллом ходили в «Мариотт» на рождественский прием, он от нее весь вечер не отходил, потому что она сразу сказала ему, что очень волнуется и даже немного боится. Его родители считались самыми авторитетными адвокатами в Бич Фолз, а дедушка когда-то был мэром города! Уилл обещал, что сделает для нее пребывание на семейном приеме как можно приятнее, и сдержал обещание.

И уж если он пригласил ее на художественную выставку, то тоже не стал бы бросать ее там, не сказав ни слова. Теперь Келли это понимала, хоть и немного запоздало.

Она прочла остаток письма:

Мы с Бриттани — друзья, так же, как и с тобой. Ты же знаешь, я сейчас не хочу никаких серьезных отношений. У меня слишком много дел в школе и на факультативах. Мне жаль, что ты так расстроилась из-за Дня святого Валентина, но я не могу нарушить слово. Это было бы несправедливо по отношению к Бриттани. Мы с тобой погуляем в воскресенье. Обещаю. Позвони мне попозже.

Уилл

Он хотел быть просто другом. Эта мысль билась у нее в голове назойливой мухой. Разве он не видит, что Келли даст ему время на приготовление уроков и на все его внешкольные занятия? Они встречаются уже несколько месяцев, а значит, время на девушку у него все-таки есть. Келли уже практически стала его девушкой! Они почти все время вместе.

Уилл хотел иметь все преимущества, не принимая на себя никаких обязательств.

Келли закрыла окно браузера и устало уронила голову на руки. Как заставить Уилла принести клятву верности? Может, если удастся привлечь на свою сторону миссис Дэниелс, то будет легче завоевать и Уилла? Стоит попробовать.

* * *

Келли взяла телефон и набрала домашний номер Уилла. Слушая гудки, она по-турецки уселась на кровать и смотрела на вихри снежинок, круживших за окном. Солнце только-только взошло, и небо приобрело оттенок индиго. Ей сразу вспомнилось, как прошлой зимой они с Дрю и ее братом Тодом ходили в поход в парк Бич Фолз. Где-то на полпути их четырехкилометрового маршрута повалил снег, и поднялся сильный ветер. Началась самая настоящая метель, а Келли оделась совсем не по погоде. В конце концов Дрю отдал ей свою куртку. Вот такой он замечательный парень. Тод бы вполне мог оставить ее замерзать в темноте.

— Алло? — ответила миссис Дэниелс, вырвав Келли из ее воспоминаний.

— О, миссис Дэниелс…

Где-то на фоне был слышен плач младшего брата Уилла — Сэмюэля. Сэм требовал мягкую игрушку. Няня пыталась успокоить его, вскоре раздались мелодичные музыкальные переливы — наверное, завели музыкальную шкатулку.

Келли переложила трубку к другому уху.

— А… Уилл дома? — Она решила, что лучше притвориться, будто она звонит Уиллу, а вовсе не его маме. Тут нужно действовать хитро.

— Нет, Уилл только что ушел. Он взял дополнительное дежурство в приюте для животных.

Келли пожалела, что сама сейчас не на работе. От желания срочно увидеть Уилла в животе затрепетали бабочки. Келли казалось, что стоит ей увидеть Уилла, как все сразу наладится.

— Ах, вон оно что, — сказала она, чуть приободрившись. — А я думала, что он с Бриттани.

— С Бриттани? — Удивление в голосе миссис Дэниелс наводило на мысль о том, что Бриттани ей еще не представляли.

— Да, это та девушка, с которой встречается Уилл.

Долгая пауза. Келли уж было подумала, что миссис Дэниелс повесила трубку. Но миссис Дэниелс вздохнула и спросила:

— И какая она, эта Бриттани?

— Ну… она… — Тощая, воспитанная, умная, стильная. Все то, что миссис Дэниелс мечтала видеть в девушке Уилла. Она сама рассказывала об этом Келли.

Келли могла использовать против Бриттани только одно оружие.

— Мне кажется, она курит.

— Фу-у-у, — возмутилась миссис Дэниелс.

Очко!

— А Уилл, он вроде как и нашим, и вашим. Он и со мной встречается, и с Бриттани.

Тут Сэмюэль снова начал кричать. Шопен, их мальтийский дог, залаял, услышав, как кто-то позвонил в дверь.

— Мишель, посмотришь, кто там? — крикнула миссис Дэниелс и вернулась разговору с Келли. — Ты же знала, Келли, что у вас с Уиллом все не серьезно. Сейчас ему лучше сосредоточиться на школе.

Келли поморщилась. Она совсем не это рассчитывала услышать. Она считала, что тема «сосредоточиться на школе» идет от мистера Дэниелса, но, очевидно, миссис Дэниелс полностью разделяет его мнение.

Зачем Келли вообще завела об этом речь? О чем она только думала?

Ясно, что она искала сочувствия и рассчитывала, что миссис Дэниелс пообещает поговорить с Уиллом по душам.

Да уж! Надо было Келли подумать, прежде чем звонить.

Кстати, не в этом ли состоит одно из правил? Что она не должна говорить с родителями бывшего парня об их разрыве? Ну, или о том, что там у них с Уиллом происходит.

Отлично. Просто отлично. Еще и суток не прошло, а она уже нарушила правило.

Хорошенькое начало, Келли!

— Мне надо идти, — сказала миссис Дэниелс. — Мишель! — крикнула она, прикрыв трубку рукой. — Забери Сэмюэля, пока он не устроил тут погром.

На линии раздались гудки.

Келли удивленно посмотрела на телефон. Миссис Дэниелс только что бросила трубку, даже не попрощавшись!

Чудесно. День не задался с самого утра и с каждой минутой становился все хуже и хуже. Только одно могло немного скрасить его: шоколадный пирог.

Но в нем целых шестьсот калорий или около того.

Плевать, подумала Келли. Очень уж заманчиво.

Господи, что она будет делать в следующем месяце, когда наступит День святого Валентина? Все магазины будут завалены шоколадными сердечками — болезненным напоминанием о том, что она теперь одинока. А как известно, лучший способ унять боль разбитого сердца — съесть все эти дурацкие шоколадные сердечки.

Тьфу!

Келли решительно вышла из комнаты, но на полпути к кухне застыла, услышав хор мужских голосов.

Она совсем забыла, что сегодня у Тода собираются друзья.

Келли критически осмотрела себя. На ней все еще были пижамные штаны с лягушатами и заляпанный белый топ. Она так и не собралась с силами принять душ. Нельзя появиться перед друзьями Тода в таком виде!

Она бегом вернулась в свою комнату и принялась рыться в шкафу. После недолгих поисков выудила серый свитер с капюшоном и розовую юбку. Потом посмотрела на себя в зеркало.

Ну вот! Теперь прикид куда лучше, чем пижама, но достаточно неброский, чтобы создалось впечатление, что Келли весь день так ходит. Она провела рукой по волосам. К счастью, они еще не засалились, а хвостик — самое то, что нужно.

Келли зашла в кухню. Тод пересыпал чипсы из пакета в миску. Мэтт и Кенни сидели за столом и обсуждали автомобиль, который недавно видели по телевизору. А из-за открытой дверцы холодильника вынырнул Дрю с двухлитровой бутылкой колы в руках.

— Привет, Кел, — сказал он.

— Привет. — Келли прошла к барной стойке. Потом зачерпнула пригоршню чипсов. Тод попытался ударить сестру по руке, но промахнулся.

— Это не для тебя, — заявил он и переставил миску с чипсами на стол.

— Да мне всего-то пару штучек надо было. — Келли наморщила носик. Тод порой бывал таким занудой.

Дрю поставил колу на стол и вынул из серванта четыре стакана.

Келли хотелось разозлиться на Дрю за то, что он расстался с Сидни. Хотелось сказать что-нибудь обидное, назвать его негодяем. Но Келли дружила с ним дольше, чем с Сидни. И потом, Дрю вовсе не был негодяем. А если он расстался с Сидни, то на это наверняка была веская причина.

Он был очень добрым, заботливым и еще суперумным. Добавьте к этому невероятную красоту и получите картину идеального во всех отношениях парня.

Между прочим, Дрю был первой любовью Келли. Ей было одиннадцать, когда он начал дружить с Тодом. Дрю почти все время торчал у них дома. Но Келли слишком смущалась и поэтому ни в чем не признавалась. Да и Тод, скорее всего, просто поднял бы ее на смех.

Потом Сидни через Келли познакомилась с Дрю, и Келли и глазом моргнуть не успела, как Сидни с Дрю стали встречаться. Келли понимала, что после этого все ее воздыхания бесполезны, но все равно невольно любовалась Дрю.

— Хочешь стаканчик? — спросил Дрю.

— Что?

Дрю засмеялся.

— Ты так сосредоточенно смотрела на меня. Я решил, что ты пытаешься меня загипнотизировать.

— Она смотрит на тебя, потому что пытается настроиться на волну твоего мозга, — сказал Тод. — Разве я не говорил? Я выяснил, что она — инопланетянка.

— Заткнись, Тод! — Келли толкнула его, но брат не двинулся с места, только рассмеялся.

Дрю достал из серванта пятый стакан, налил в него колу.

— Вот, — передал он стакан Келли.

— Спасибо.

Кола вообще-то плохо сочетается с шоколадным пирогом. Но Келли вовсе не хотела, чтобы у парней создалось впечатление, что она — жирная свинья. Поэтому она решила дождаться, пока они уйдут с кухни. Поэтому сидела и маленькими глотками потягивала колу.

— Ладно, — сказал Тод, — пошли отсюда. — Он выкинул пустые пакетики из-под чипсов и взял свой стакан. — Кенни, дружище, захвати чипсы.

Кенни резко отодвинул стул, поднялся и взял миску. Мэтт обошел стойку, кивнул Келли, подхватил два стакана и вышел из кухни.

— Пора выметаться отсюда, — подмигнул Дрю. — Пойдем с нами?

Келли покачала головой.

— Нет, у вас сегодня чисто мужской день. Все равно Тод меня выгонит.

— Я сделаю так, чтобы не выгнал.

Было весьма заманчиво провести время с мальчишками, как когда-то в детстве. Но мамин знаменитый шоколадный пирог был еще заманчивее.

— Не могу, — отказалась Келли. — Все равно мне скоро собираться — я иду к Алексии.

— Ладно. Увидимся. — Он забрал свой стакан и вышел.

Келли спрыгнула со стола и подошла к духовке. Даже голова закружилась от предвкушения.

— Ну что ж, пирог, похоже, мы остались один на один.

Отрезав кусок, Келли уселась за стол, отодвинула от себя утренние газеты и домашнюю работу Моники и откусила пирог.

Мммммм.

Глава седьмая

Правило 6: С помощью друзей исполни ритуал по избавлению от всех фотографий твоего бывшего и всех подарков от него.

Алексии было не привыкать оставаться дома одной. Ее старший брат Кайл уже 4 года как уехал из дома. Сейчас он уже заканчивал четвертый курс в Хартфорде. Родители вечно разъезжали по мероприятиям. У них была небольшая частная практика в Бич Фолз, но книги серии «Помоги себе сам» принесли им известность. И теперь жизнь родителей состояла из сплошных семинаров, раздач автографов и передач на радио. В эти выходные родители поехали… а кстати, куда они поехали? Вроде бы, в Иллинойс. Алексия уже не могла уследить за их плотным графиком.

Она привыкла развлекать себя сама, когда родители были в отъезде, а подруги проводили время со своими ухажерами. Она посмотрела все сезоны шоу «Будущая топ-модель Америки» (ее фавориткой по-прежнему оставалась Келен, почему же эта девушка не выиграла?), телеведущая Вероника Марс стала чуть ли не лучшей подругой, а еще Алексия была ревностной поклонницей шоу «Лучшая неделя».

Она не относилась к тем людям, которым для развлечения обязательно нужна компания. Она была вполне счастлива, оставаясь дома одна. Ведь так она могла делать что угодно и когда угодно.

Приспичит ей посмотреть в пятидесятый раз «Зуландера» с миской попкорна на коленях — пожалуйста. Но сейчас Алексия с нетерпением поджидала кого-нибудь из подруг, расставляя в комнате свечи и тарелки с «начос» и «сальсой». В конце концов, развлекаться самой по себе надоедает, и всем нам нужна компания, чтобы не сойти с ума. А что может быть лучше, чем пообщаться с подругами?

Вчера ночью они все единогласно решили, что ритуал по избавлению от бывших надо провести как можно скорее. Чем раньше, тем лучше, заявила Рейвен. Как всегда, она была готова решительно вычеркнуть бывшего ухажера из своей жизни. Но раньше она бы тут же завела роман с новым парнем. А сейчас они составили Кодекс. Правда, Алексия не очень-то верила, что Рейвен сможет следовать ему. Из них четверых, она была самая сдвинутая на почве парней.

Рейвен почему-то считала, что одиночество — это признак какой-то неполноценности. Алексия подозревала, что потребность Рейвен в романах коренится в том, что ее родители развелись несколько лет назад. Отца она теперь почти не видела и стремилась заполнить пустоту парнями. Что ж, Кодекс должен помочь ей понять, что для счастья не обязательно быть с кем-то в паре.

Раздался звонок в дверь. Алексия заулыбалась. Она открыла входную дверь, и внутрь хлынул прохладный ночной воздух.

— Привет! — сказала она, впуская Рейвен и Келли.

Келли, как всегда, куталась в меховой капюшон. Даже стоя на закрытой веранде, куда не задувал ветер, она постоянно пританцовывала, стараясь разогнать кровь.

Глядя на Рейвен, ни за что не подумаешь, что они с Келли живут в одном климате. На Рейвен был только свитер с капюшоном, тот самый, с розовым черепом на лбу. В руках — без всяких варежек — она держала два пакета.

— Тепло! — взревела Келли и влетела в дом.

Алексия глянула на улицу, но на подъездной дорожке стоял только ее красный «ниссан».

— А Сидни с вами?

— Сидни не придет, — объявила Рейвен. Она водрузила пакеты на стол, сдвинув в сторону вазу с фруктами.

— Она еще не поговорила с Дрю, — пояснила Келли, выдвинув один из барных стульев у стойки. — А он полночи провел у нас дома. — Келли стянула с себя пальто и сложила его на соседний стул. — Думаю, Сид надеется, что он позвонит ей, они помирятся, и все будет хорошо.

Алексия вздохнула.

— Что ж, будем надеяться, что так и случится. Но ведь они никогда раньше не ссорились до расставания. Похоже, это серьезно.

— Я ей то же самое говорила, — сказала Рейвен. — Но она ничего слушать не хочет.

— Ну, а вы-то сами все еще хотите провести этот ритуал? — Алексия не могла скрыть разочарование в голосе.

— Конечно! — Келли тряхнула хвостом. — Я хочу похоронить все, что связано с Уиллом, и как можно скорее.

— А я приготовила для наших бывших надгробия из картона, — добавила Рейвен. — Я подумала, что их можно будет потом сжечь. — Она достала из конверта и разложила на столе три бумажных надгробия. На одном было написано «Дрю», на другом — «Калеб», а на третьем — «Уилл».

— Какие красивые! — Келли схватила надгробие Уилла и пальцем провела по его имени. Немного блеска осыпалось на изумрудно-зеленую поверхность стола.

— Ничего красивого в них быть не должно! — возмутилась Рейвен.

Келли пожала плечами.

— Я же не виновата, что они у тебя получились такими.

— Келли всегда находит красивое в том, что должно вызывать омерзение, — поддела ее Алексия.

— Да она и черта красавцем назовет, если у него волосы будут хорошие, — поддакнула Рейвен.

— Эй, алле, я тут. — Келли помахала руками у них перед носом.

И все трое рассмеялись.

— Пойдемте, — позвала подруг Алексия. — Я подумала, что лучше всего это проделать в зимнем саду. — Она провела их в заднюю часть дома. Стены и потолок зимнего сада были стеклянными, так что небо буквально нависало над ними, и на его черном фоне ярко сияли звезды. Повсюду горели свечи, и язычки пламени отражались в стекле. Алексия сдвинула в угол всю плетеную мебель, чтобы освободить для жаровни место в центре. Вокруг жаровни она разложила подушки, позаимствованные все с тех же плетеных стульев.

— Это для сжигания. — Алексия кивнула на жаровню.

— Отлично, — улыбнулась Келли.

Рейвен опустилась на подушку.

— Что ж, давайте начнем. — Она начала разгружать два своих пакета. Там оказалась целая шкатулка писем, локон волос, футболка, толстый конверт с фотографиями и носок.

— Что это за хлам? — спросила Келли, подняв конверт с фотографиями.

— Все, что мне дарил Калеб. И то, что напоминало мне о нем, я тоже бросала в пакет.

Алексия двумя пальцами взяла носок.

— Это тоже напоминает тебе о нем?

Келли фыркнула.

— Он забыл его у меня дома, — пояснила Рейвен.

Алексия приподняла бровь.

— А, понятно.

— А ты что привезла? — спросила Рейвен у Келли.

Келли порылась в своей сумочке и извлекла на свет буклет прошлогодней художественной выставки и фотографию Уилла, на которой он произносил речь на школьном собрании.

— Знаю, — сказала Келли, оценивающе поглядев на свою кучку, а потом на кучку Рейвен. — У нас с Уиллом были жалкие отношения.

Алексия покачала головой:

— Думаю, жалок был сам парень, а не ваши отношения.

— Да любому за счастье быть с тобой, Кел, — поддержала Рейвен.

Келли неуверенно улыбнулась и кивнула.

— Спасибо, подружки.

Алексия не сомневалась в том, что Келли во всем винит себя и страдает от заниженной самооценки — родители называли это повышенной самокритичностью. Сколько бы Алексия, или Рейвен, или Сидни ни твердили, что Келли очень красива, ей всегда казалось, что можно быть и постройнее.

Подруги и Алексии говорили, что она красива, однако ей так и не хватало решимости заговорить с парнем. Возможно, она тоже страдала от повышенной самокритичности.

Алексия потрясла коробок спичек.

— Я разожгу огонь. Если что, огнетушитель рядом.

— Мне уже просто не терпится, — сказала Рейвен.

— Кидай сюда свои письма, — велела ей Алексия. — Так огонь сразу займется.

Рейвен вынула из шкатулки письма и швырнула их в жаровню. Алексия чиркнула спичкой, и в нос ударил запах серы. Она кинула спичку, и огонь тут же прожег дыру в одном из писем. Скоро весело запылали и остальные.

— А теперь кидайте все, — скомандовала Алексия. — Надгробия сожжем в самом конце.

Рейвен не колебалась.Она быстро покидала в огонь все, что было — управилась за минуту. Келли первым бросила буклет, а вот с фотографией замешкалась.

— Давай, Кел, — подбодрила подругу Рейвен.

Келли в последний раз глянула на Уилла и бросила фото в огонь.

* * *

Сидни задумчиво смотрела на экран монитора. Обновила окно, чтобы взглянуть, не пришли ли новые письма.

У вас 0 непрочитанных сообщений.

Она протяжно вздохнула. Почему Дрю не позвонил или не написал ей? Он что, специально избегает ее? Она взяла свой телефон и еще раз проверила входящие сообщения. Ничего. Потом набрала номер Дрю, и ее тут же переключили на голосовую почту.

— Вы позвонили Дрю. Оставьте ваше сообщение после сигнала. Бип.

— Дрю, позвони мне!

Сидни захлопнула телефон и направилась на кухню. За столом сидела мама и что-то печатала в ноутбуке. Десять лет упорного труда, и она достигла вершины. Сидни очень гордилась тем, что мама добилась своей цели, вот только мамы у Сидни теперь практически не было. Да и вообще хоть какого-то родителя. Сидни подумала, что новая должность мамы вносит в ее отношения с папой еще больший раскол.

Папа в цветастых рукавицах доставал из духовки мясной рулет. В последние два года он взял на себя роль мистера Мамы. Но порой все же забывал купить туалетную бумагу или терял счет за кабельное телевидение, в результате чего весь дом подвергался часовому обыску. Точнее, обыск затягивался бы и дольше, но Сидни вовремя заходила в аккаунт и распечатывала новый счет.

Папины обеды становились все лучше, но мясной рулет Сидни ненавидела. Зато его очень любила мама, так что Сидни, в общем-то, не винила отца за то, что он приготовил именно его.

Сидни подошла к отцу. Его очки в серебристой оправе сползли на переносицу. А в шевелюре теперь было больше седых волос, чем черных. Еще год назад Сидни пошутила бы на эту тему, но теперь такое замечание вряд ли покажется ему смешным. Он пожмет плечами и скажет что-нибудь вроде: «Я ведь не могу оставаться вечно молодым». Теперь он редко бывал в хорошем расположении духа.

— Тебе помочь? — предложила Сидни. Если честно, помогать ей не особо хотелось, но так можно по крайней мере отвлечься от мыслей о Дрю.

— Нет. — Отец поставил противень на плиту и стал протыкать мясо ножом. Сидни могла поклясться, что мясо дышало. — Но спасибо, что предложила. — Он повернулся к жене. — Дорогая, обед готов.

— Хорошо. — Мама что-то быстро напечатала в ноутбуке. — Я почти закончила. Еще минут пять, не больше.

Мистер Ховард кивнул и достал тарелки. Потом принялся нарезать рулет. Сидни застонала, увидев на своей тарелке сочный кусок мяса. Сейчас ей меньше всего хотелось есть это. Дом превратился в молчаливое, полуживое создание. Она могла точно предсказать, что произойдет за обедом.

Папа подаст еду. Потом разольет напитки. Попытается завести непринужденный разговор с женой, но тут зазвонит ее сотовый или просигналит почта на компьютере. И мама снова закопается в свои дела, забыв про мистера Ховарда и Сидни.

— Пап, я пожалуй пропущу сегодня обед.

Он оттолкнул стакан.

— Ты должна поесть!

— Но только не мясной рулет! — И уж точно не за столом. Лучше она возьмет тарелку к себе в комнату. Там, по крайней мере, телевизор составит ей компанию. Куда лучше, чем сидеть с этими двумя существами, которые двигаются и дышат, но давно забыли, как общаться.

— Но я еще не ходил за продуктами, — сказал папа. — Так что все равно другого ничего нет.

Сидни открыла холодильник. На верхней полке стояли спагетти, оставшиеся с позавчерашнего ужина. На второй полке — виноград и сметана. Сидни взяла баночку черничного йогурта и посмотрела на срок годности. 10 октября. Давно пора в мусорное ведро.

Выбросив йогурт, Сидни обследовала буфет и нашла его полки в столь же удручающем состоянии.

Небольшая поправка: дом превратился в молчаливое, полуживое, пустое создание.

От всего этого ей захотелось прорыдать еще часа два. Или проспать целый месяц.

— Я иду к Алексии, — объявила она. У Алексии всегда водилась в доме еда. Подруга сама закупала продукты, а ее пристрастия в еде целиком и полностью совпадали со вкусами Сидни, что означало богатую калориями, но нездоровую пищу.

— Тогда ладно, — согласился мистер Ховард. — Поезжай. Люблю тебя.

— И я тебя люблю. — Сидни повернулась к маме. — Пока, мам.

Пальцы миссис Ховард порхали по клавиатуре. На лбу между бровями залегла глубокая морщина. Не поднимая головы, мама отозвалась:

— Пока, дорогая.

Сидни вздохнула и вышла из кухни.

* * *

Сидни, войдя в парадную дверь дома Алексии, сразу почуяла запах чего-то паленого, потом к нему примешался аромат яблок с корицей. Она обошла весь дом, заглядывая в каждую комнату, и наконец добралась до зимнего сада. Там повсюду горели свечи, а в большой жаровне, вокруг которой расположились подруги, пылал огонь.

Сидни застыла на пороге, разглядывая эту странную картину.

— Вы что тут, черной магией занимаетесь?

Подружки рассмеялись.

— Ага, мы накладываем проклятье на Дрю, — сказала Рейвен.

— Не вздумайте! — закричала Сидни, рванув вперед. Не то чтобы она верила в колдовство и черную магию, нет. Она как раз была сторонницей научного подхода и голых фактов. Но с Рейвен все возможно.

В средних классах Рейвен очень нравился один мальчик. И когда он бросил ее, она купила в букинистическом магазине книгу с заклинаниями и наложила на мальчишку проклятье. На следующий день он сначала упал в лужу грязи, а потом вывихнул лодыжку на уроке физкультуры. Если честно, Сидни находила это весьма подозрительным.

— Она шутит, — вступилась Алексия. — Рейвен!

— Что?

Рейвен всегда провоцировала Сидни. Никто так сильно не доставал Сидни, как она. Это все равно что иметь сестру, которую любишь и ненавидишь. Сидни всегда мечтала о такой сестре. Быть единственным ребенком в семье — совсем не весело. Временами.

Сидни сняла пальто и уселась на подушку перед жаровней. Потом осторожно заглянула внутрь. Там дымился носок, фотографии скрючились от огня, тлела старая футболка.

Запах горелого, очевидно, шел из жаровни, а вот яблоком и корицей пахло, скорее всего, от свечей, расставленных по комнате.

— Так что же вы все-таки делаете?

— Хороним наших бывших. — Келли облизнула губы, блестевшие от помады. Сидни могла бы об заклад побиться, что помада была со вкусом шоколада. Келли таким образом утоляла свою страсть к сладкому, не потребляя лишних калорий. — Ты пришла упокоить Дрю?

У Сидни неприятно защипало в горле. Она с трудом сглотнула и со свистом выдохнула. Почему Дрю не позвонил ей? Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Как бы ей хотелось все уладить, прямо сейчас.

Рейвен протянула ей кусок картона в форме надгробия. На нем было написано имя Дрю.

— Мы не забыли про тебя. Вот, держи.

Сидни взяла картонку.

— Глупости все это. — И встала.

— Сядь, — сказала Алексия. — Если не хочешь, можешь не участвовать.

— Мы еще не расстались окончательно, вы же знаете. — Но чем больше Сидни говорила об этом, тем больше начинала сомневаться сама. Никогда они еще не ссорились так сильно. И не произносили слов «Все кончено». Они не из тех пар, которые все время сходятся и расходятся.

И чем дольше затягивалось их молчание, тем больше Сидни начинала верить, что они на самом деле расстались. И все же сжигать надгробие с его именем казалось ей неправильным. Тогда они уже точно никогда не помирятся, а сейчас еще оставался призрачный шанс.

Глаза у нее повлажнели, и несколько слезинок скатились по щекам. Черт возьми, опять плакать? Да еще перед подругами?

— Оставь пока себе, — предложила Алексия. — Если помиритесь, выбросишь. А если… в общем, возьми.

Сидни кивнула и убрала картонку в сумочку. Она выбросит ее после того, как наконец поговорит с Дрю. Ведь он в конце концов позвонит, правда же?

Глава восьмая

Правило 10: Не думай о вашем совместном прошлом. Если поймаешь себя на том, что думаешь об этом, щелкни по руке резинкой для волос.

Рейвен вытащила из кармана джинсов смятый листочек с расписанием. Сегодня был первый понедельник после разрыва и первый день нового семестра. Что может быть хуже?

Хуже мог быть только урок, где она встретится с Калебом. К счастью, сегодня, вроде, обойдется без этого.

Рейвен внимательно изучила расписание. Единственный предмет, перекочевавший с прошлого семестра, это оркестр. А следующим уроком будет история США.

Правда же, очень весело?

Хотя, призналась себе Рейвен, есть что-то возбуждающее в том, что Джордж Вашингтон в свои двадцать с небольшим был полковником армии Соединенных Штатов и командовал тремя сотнями солдат. Мужчина, обладающий властью, особенно привлекателен. Как, например, Калеб, который является капитаном футбольной команды.

— А, черт, — пробормотала Рейвен, вспомнив об их разрыве и о Кодексе.

«Я только что нарушила правило», — подумала она.

Кстати, которое? Она вытащила из шкафчика свой дневник с Кодексом расставания. Вчера она купила в лавке белый блокнот и украсила его обложку, позаимствовав у мамы кое-что из художественных принадлежностей.

Рейвен вырезала из открытки сердечко и, разрезав его пополам, приклеила сверху. Потом красным маркером витиевато написала «Кодекс расставания». Очень просто, но со вкусом.

На внутренней обложке тем же маркером Рейвен переписала все правила Кодекса. И вот сейчас, пробежав по ним пальчиком, она остановилась на пункте 10. Не думай о вашем совместном прошлом. Если поймаешь себя на том, что думаешь об этом, щелкни по руке резинкой для волос.

Порывшись в рюкзаке и в шкафчике, резинки она не нашла. Что, в общем, и неудивительно, ведь Рейвен почти никогда не делала хвостики — либо носила волосы распущенными, либо убирала их заколкой.

— Привет. — Сзади подошла Келли, побрякивая зелеными пластиковыми браслетами.

— Я только что нарушила правило, — сказала Рейвен, захлопнув дверцу шкафчика. В этот момент к ним бочком подошла Сидни. — Мне нужна резинка для волос, чтобы шлепать себя по руке каждый раз, как подумаю о Калебе.

Сидни прислонилась к шкафчикам и прижала к груди свою сумку.

— У меня только одна, и та на мне, — сказала она, заправив выбившуюся прядь за ухо. Сидни поджала тонкие губы, что еще больше подчеркнуло ее высокие скулы.

Для нее было нехарактерно являться в школу в таком растрепанном виде. Мало того, что черные волосы были забраны в банальный хвост, так Сидни еще натянула на себя тренировочные штаны и свитер с капюшоном. Ничего плохого в этой одежде не было, Рейвен часто видела Сидни в таком наряде, но только после школы. В школе же она одевалась строго — рубашечки, джемперы, поло. Как будто рекрутеры от колледжей поджидали за каждым углом, чтобы завалить предложениями примерных учеников, которых в средней школе Бич Фолз олицетворяла Сидни.

— У меня есть, — сказала Келли. — Вообще-то я специально купила нам всем по резинке. Именно из-за этого правила, ведь не думать о наших бывших практически невозможно. — Она вытащила из сумки небольшой пакетик из супермаркета и запустила в него руку. — Вот. — Келли вручила Рейвен зеленую резинку для волос.

На плотной ткани был нарисован четырехлистный клевер.

— На удачу, — объяснила Келли.

— Точно. — Рейвен надела резинку на запястье, оттянула ее и отпустила. — Ох, черт, больно. — Она потерла покрасневшую кожу.

— Знаю, — отозвалась Келли. — С субботы я уже раз пятнадцать проделала это. Но, кажется, начинает работать.

Сидни фыркнула и выпрямилась.

— У вас синяки появятся, если вы будете продолжать в том же духе.

— Не появятся, если я перестану думать о том, кто отныне будет для меня безымянным, — заявила Келли. — Что, собственно, и требуется, так ведь?

— Наверное.

— Вот, у меня и для тебя есть одна.

Сидни взяла резинку и сунула ее в карман.

— Ты уже говорила с Дрю? — осторожно спросила Рейвен. Судя по плохому настроению и неряшливому виду Сидни, скорее всего, нет.

— Собираюсь поговорить сегодня, — с деланным безразличием ответила Сидни. — Надо было дать ему время остыть.

— Ну да. — Рейвен хотелось, чтобы Сидни уже взглянула правде в глаза. Они расстались, и по всему видно, Дрю вовсе не торопится мириться.

— Ладно, я пойду, скоро звонок. — Сидни поправила рюкзак на плече. — До встречи. — Она двинулась по коридору и вскоре исчезла за углом.

— Мне тоже пора, увидимся за обедом, — бросила Келли, отбыв в противоположном направлении.

— Да, увидимся.

Рейвен пошла в коридор С, где располагались кабинеты истории, и, едва свернув за угол, чуть не налетела на какую-то девчонку.

— Ох! — выдохнула та и тут же вскричала: — Рей-Рей! А я как раз ищу тебя.

— Привет, Лори, — сказала Рейвен.

— Я слышала, что случилось позавчера на вечеринке у Крэга. — Лори сморщила носик и откинула за спину русую косичку. — Мой брат порой бывает таким болваном.

Рейвен пожала плечами. Она была с этим полностью согласна, но обсуждать сейчас Калеба и его неуважительное отношение совсем не хотелось. Тем более с его младшей сестрой. Лори дружила с Рейвен, но ей не удавалось ничего утаить от Калеба. Брат и сестра были друзьями не разлей вода. Что, на взгляд Рейвен, было немного странно.

— Погоди, — сказала Лори, видя, что Рейвен хочет проскользнуть мимо нее. — Я, в общем-то, хотела спросить, сможешь ли ты заглянуть в эти выходные на прием в честь бар-мицва^[1] Симона. Ты же знаешь Симона. Он без ума от тебя.

— Не знаю. — Рейвен переминалась с ноги на ногу. В любую секунду мог раздаться звонок. — Мне кажется, это не очень удачная затея.

Лори фыркнула.

— Ты шутишь? Да все будет отлично. Калеб должен в шесть уйти домой выгулять собак. Ты можешь прийти к шести, поздороваться с Симоном, а потом смыться. — Она шагнула поближе к Рейвен. — Сделай это ради Симона, пожалуйста.

Рейвен чувствовала, что готова поддаться на уговоры, и не знала, как выйти из этого положения. Похоже, Симон действительно очень ждет ее прихода. Калеб всегда говорил, что Симон влюблен в нее. Ей не хотелось огорчать парня.

— Ладно. Приду ненадолго. Но я не хочу встречаться с Калебом.

Лори энергично кивнула.

— Ясно дело. Я сделаю так, что его к тому времени не будет.

Над головой залился трелью звонок. Рейвен чертыхнулась — этот звук раздражал ее, да и в журнал запишут опоздание.

— Я побежала! — Лори поспешила в свой класс, на ходу нервно теребя косички. — Увидимся позже.

— Да, хорошо, — отозвалась Рейвен и побежала к кабинету истории.

Их учитель, мистер Баннер, поправил очки и раздраженно оглядел Рейвен.

— Вы опоздали.

— Извините. Первый день. — Она пожала плечами и одарила его улыбкой, за которую отец выложил целое состояние.

Мистер Баннер кивнул в сторону класса.

— Садитесь.

Рейвен облегченно вздохнула. Не хотелось бы начинать семестр с записи об опоздании. Два опоздания — и тебя в качестве наказания оставляют после уроков, а Рейвен это ненавидела. В прошлом семестре ей пришлось частенько отбывать его, потому что из-за Калеба она постоянно опаздывала. Впрочем, Калеб, как правило, отбывал наказание вместе с ней, и они обменивались записочками.

Рейвен обвела взглядом класс, выискивая свободное место. Местечко нашлось за последней партой. Она двинулась к нему, но тут же застыла, увидев, кто сидит рядом.

Горас.

За пару секунд ее сердце от спокойно-размеренного ритма скакнуло до бешено-колотящегося. Вдруг закружилась голова, а ноги стали ватными. Такого с Рейвен никогда еще не бывало. Обычно с парнями она вела себя уверенно и небрежно. Что же вдруг такое случилось при виде Гораса?

Она застыла в нерешительности, пытаясь найти другое место. Хотя точно знала, что другого не будет. И почему в этом кабинете так мало парт? Вот в кабинете английского было аж пять свободных парт, и люди могли выбирать.

— Если вы наконец сядете, мы начнем, — поторопил ее мистер Баннер.

— Извините, — пробормотала Рейвен и двинулась по проходу к свободной парте. Стул жалобно скрипнул. Рейвен положила ногу на ногу и попыталась успокоиться и вернуть душевное равновесие.

— Места, на которых вы сидите сейчас, — четким командным голосом объявил мистер Баннер, — останутся за вами до конца семестра.

Несколько девушек, сидевших у окна, заулыбались и тут же повернулись к парням, расположившимся рядом. Рейвен покосилась влево и взглянула на Гораса. Тот, как всегда, застенчиво улыбнулся и пригладил рукой непослушные светло-рыжие вихры.

Губа у него все еще была припухшей после удара Калеба, но, похоже, уже заживала. Рейвен тут же ощутила чувство вины и поспешно отвела взгляд.

Она привыкла быть в центре внимания, особенно у парней. Но еще ни разу из-за нее никого не били по лицу. Ей нравилось флиртовать с парнями — просто, чтобы посмотреть, что они будут делать, но с Горасом все пошло как-то не так.

Она в какой-то момент потеряла контроль над ситуацией. Наверное, когда он поцеловал ее в автобусе. Рейвен до сих пор не могла понять, что тогда вселилось в нее. А теперь надо разрядить обстановку, пока все не рвануло.

* * *

Алексия обожала книги, а значит, обожала библиотеку. Это было ее любимое место. Школьная библиотека или публичная городская — без разницы. Все они были замечательными.

Поэтому, получив утром на руки расписание и увидев, что в качестве четвертого факультатива наконец-то получила должность помощника библиотекаря, Алексия пришла в восторг. Целый час провести в библиотеке? Перелистывать книги, выдавать их, просматривать аннотации на обложках? Что может быть лучше?

Да ничего.

Вот разве что, войдя в библиотеку и обогнув стойку, чтобы сообщить библиотекарю о своем прибытии, она столкнулась с Беном Дэниелсом.

Сначала она подумала, что это Уилл. Они были близнецами, с одинаковыми каштановыми волосами, зелеными, как мох, глазами и волевыми подбородками. Но достаточно было одного взгляда, чтобы заметить различия.

Уилл всегда красиво и аккуратно зачесывал волосы. Он носил застегнутые до воротника рубашки и джемперы с джинсами или брюками-хаки. Бен же почти всегда надевал свободные штаны с большими карманами. Даже сейчас, в разгар зимы. Волосы у него были нестриженные, всклокоченные и вились до плеч.

В общем, Бен был портретом неряшливого Уилла.

— Эй! — сказал он хрипловатым голосом. — Ты — Алексия?

Прозвенел звонок, и Алексия бросила сумку на стул.

— Да.

Бен облокотился на стойку и небрежно скрестил ноги.

— А друзья зовут тебя Ал?

— Нет.

— Лекси?

— Нет.

— Алекс?

Вздохнув, Алексия села.

— Просто Алексия, благодарю. — Где же библиотекарь? И почему Бен здесь? Он ведь не будет вторым помощником?

Хотя у нее не сложилось собственного мнения о Бене — ведь они практически никогда раньше не общались, — но говорить с ним казалось чем-то вроде предательства. Его брат-близнец четыре дня назад бросил ее лучшую подругу.

— Ладно, пускай Алексия, — согласился Бен и уселся на соседний стул. Бен немного сутулился, а длинные ноги вытянулись далеко вперед. — А я — Бенджамин, но люди зовут меня Жамин.

Алексия фыркнула и посмотрела на Бена.

— Неправда.

Он застонал.

— Ну ладно-ладно, не зовут. Но было бы здорово, если бы звали.

У нее на губах невольно заиграла улыбка, но Алексия тут же спрятала ее.

— Я буду звать тебя Беном.

— Полагаю, тебе придется часто называть меня по имени, потому что ты влюбишься в меня без ума. Да. — Он откинулся на спинку стула. — Дамы меня очень любят. И я не могу их винить. С моим-то умом и красотой.

Скажи это какой-нибудь другой парень, Алексия, скорее всего, проигнорировала бы такое заявление, но выражение лица Бена и его саркастический тон говорили о том, что парень просто хотел ее рассмешить. И это ему удалось.

Бен выпрямился.

— Вот видишь, я же знал, что где-то в уголках губ у тебя пряталась улыбка. Но мне кажется несправедливым, что ты надо мной смеешься. Ты не считаешь меня красавцем? Остроумным?

Алексия снова улыбнулась. Просто не удержалась.

— Ну, ты… ээ…

— Давай, скажи, — поддразнил он ее. — Скажи, что я — второй Бред Питт. Я знаю, знаю. — Он вскинул руки, не давая ей ответить. — Мне часто это говорят.

Алексия сморщила носик.

— Нет? — спросил он. — Не Питт?

— Скорее… ммм… Дженсен Эклс.

— Да? Дженсен? — Он тут же глянул на свое отражение в окне. — Никогда об этом не думал.

В этот момент дверь открылась, и вошла школьная библиотекарша, миссис Халовей, с кружкой кофе в одной руке и стопкой книг — в другой.

— Простите, я опоздала. — Библиотекарша пронеслась мимо Алексии в свой кабинет. Там она сгрузила вещи на стол, схватила папку и вышла обратно. — Бен, — она посмотрела на Бена поверх очков, — разве тебе не положено быть сейчас в другом месте?

— Точно. Я забыл.

— Вот-вот. — А Алексии она сказала: — Дай мне еще пару минут, дорогая. И мы начнем. Мне надо позвонить. — Она снова ушла в свой кабинет.

— Полагаю, мне пора, — сказал Бен.

Алексия поднялась.

— А я думала, ты — второй помощник библиотекаря. — Она постаралась не выдать своего разочарования. — У тебя не будет неприятностей из-за опоздания?

— He-а. Сейчас у меня факультатив — я работаю помощником лаборанта в компьютерном классе. Я уже второй семестр этим занимаюсь, и миссис Файервезер определенно питает ко мне слабость, честное слово.

Алексия рассмеялась, потому что учительница информатики была старше ее матери, и от нее пахло нафталином.

— А еще, — продолжил Бен, — она слепа, как броненосец. Вполне возможно, она сейчас беседует с дверью, свято веря, что это я.

Алексия нахмурилась.

— Как броненосец?

— Да, у этих животных очень слабое зрение. Вот видишь, пообщаешься со мной побольше — нахватаешься полезных знаний.

— Например, о зрении животных?

Бен улыбнулся.

— Точно. Так что теперь, если тебе придется спасаться от броненосца, ты будешь знать, что лучше не убегать, а прятаться. Он тебя не найдет.

Алексия прошла за ним к двери компьютерного класса, располагавшегося тут же, в библиотеке.

— Даже думать не хочется, как трагически могла бы закончиться моя жизнь, не пообщайся я с тобой.

— Я прямо-таки вижу заголовки в газетах: «Убитая броненосцем». Действительно, трагично.

— Бенджамин, — строго воскликнула миссис Халовей. — Немедленно в класс, пока миссис Файервезер не отметила тебя как отсутствующего.

— Иду-иду. — Бен кивнул Алексии. — До встречи.

— Пока.

Он открыл дверь компьютерного класса и исчез внутри. Алексия подошла к окошку. Миссис Файервезер поправила очки на носу, посмотрела на Бена, потом улыбнулась и кивнула. Похоже, это опоздание сойдет ему с рук. Бен отошел от учительского стола и исчез из поля зрения. Алексия уже собиралась отойти от двери, но тут Бен появился снова и приложил к стеклу записку.

МИССИС ФАЙЕРВЕЗЕР ТОЛЬКО ЧТО ПОПРОСИЛА МЕНЯ ЖЕНИТЬСЯ НА НЕЙ. ЧТО МНЕ ОТВЕТИТЬ?

На лице у него была паника.

Алексия рассмеялась. Потом одними губами ответила:

— Скажи ей, что ты уже женат.

Он округлил глаза, изображая гнев.

— Вот спасибо.

— Всегда пожалуйста, — ответила она, сияя.

Когда он отошел от двери, Алексия вернулась за стойку, чтобы получить от миссис Халовей инструкции. Невысокая, кудрявая библиотекарша показала ей компьютерную базу данных и каталог. Алексия кивала и отвечала «Хорошо» или «Конечно». А еще она каждые пару минут поднимала голову и смотрела на дверь компьютерного класса в надежде снова увидеть Бена.

Глава девятая

Правило 3: Не пиши бывшему письма или смс, рассказывая, как скучаешь по нему.

Сидни набрала на своем телефоне сообщение для Дрю:

где ты был в эти выходные? ты не позвонил, нам надо поговорить, скучаю по тебе.

сид

Она нажала кнопку «Отправить», захлопнула телефон и сунула его в карман сумки.

Ну вот, на это-то он точно ответит.

Сидни беспокойно ерзала на стуле.

Ей казалось, что она впустую тратит время, сидя на уроке и слушая, как старый, глухой мистер Симон монотонно бубнит, каким будет следующее письменное задание.

Она думала, что в первый день занятий по новому предмету им всего лишь изложат несколько общих правил и раздадут учебники.

Это, конечно, тоже довольно скучно. Особенно, если тебе надо быть в другом месте. Точнее, надо кое с кем поговорить. Дрю все еще числился среди пропавших без вести, хотя некоторые очевидцы утверждали, что видели его в стенах школы. Но факт остается фактом: Дрю был где-то, где не было ее, Сидни.

До сих пор у них не было ни одного общего урока, что не могло ее не расстраивать, ведь они вместе составляли расписание. А миссис Хант, завуч, обещала, что сделает все возможное, чтобы они оба попали на те занятия, которые выбрали.

Однако первый урок оказался холостым выстрелом, как и второй час самостоятельных занятий. Поначалу она подумала, что Дрю просто отсутствует, но потом поговорила кое с кем из его друзей, порасспрашивала, видели ли они его сегодня. Они отвечали коротко и неохотно, словно знали что-то такое, чего не знала она.

Остаток урока тянулся бесконечно долго. Сидни от души надеялась, что весь семестр так продолжаться не будет. Она вообще-то любила писать сочинения, но все портил мистер Симон. В его изложении и прыжки с парашютом покажутся столь же захватывающими, как наблюдение за сохнущей краской.

Когда прозвенел звонок, Сидни быстро собрала вещи и ринулась в коридор Б, где находился шкафчик Дрю. Она ждала, что он появится там, но уже через несколько минут толпа поредела — все расходились по классам на следующий урок. А Дрю так и не появился.

И тут она заметила Крэга Тьеро — он как раз сворачивал за угол.

— Крэг! — окликнула она, бросившись догонять его. — Эй, ты не видел Дрю?

— Видел. Только что говорил с ним в кабинете самостоятельных занятий.

Так у него четвертым уроком самостоятельная работа? Он что, специально попросил все передвинуть?

— Так э-э… — Так что?! Что именно она должна сейчас сказать? Как ей расспросить Крэга и не показаться назойливой и мелочной? Искусство выуживать информацию всегда казалось ей непостижимым. У Келли это выходило куда лучше. Может, потому что она такая живая и общительная? Ей легко удавалось с самым невинным видом задавать вопросы и ничуть не показывать своей заинтересованности.

— Ладно, Сид, мне пора, а то сейчас звонок будет, — сказал Крэг. — Я и так сегодня уже схлопотал одно опоздание. — Он развернулся и побежал, но потом оглянулся: — Знаешь, мне жаль что у вас с Дрю так вышло. Такой облом. Ты — классная цыпочка. — Он подмигнул. — Пока.

Сидни застыла посреди коридора.

Что он хотел этим сказать? Что за облом? Может, Дрю что-то такое сказал? Или, хуже, сделал что-то, о чем она не знает?

От этой мысли к горлу подкатила тошнота.

Над головой звенел звонок. Сидни ринулась в туалет и со всей силы захлопнула за собой дверь. Потом прошла в кабинку, заперлась и наклонилась над унитазом.

Когда тошнота немного откатила, Сидни вышла из кабинки и тяжело опустилась на металлическую скамью, стоявшую вдоль стены. Крэг говорил серьезно? Или он, как всегда, шутил? Это вполне в его духе — подстроить ей скандал с Дрю. Он такой придурок.

Но чем больше Сидни думала об этом, тем больше понимала, что все складывается одно к одному. То, что Дрю ее избегает, и то, что сказал Крэг, могло означать только одно: между ними действительно все кончено.

КОН-ЧЕ-НО.

Но это же невозможно! Эти четыре дня его молчания чуть не доконали ее. Еще один день она просто не выдержит. Беспокойство и тревога буквально разрывали Сидни.

И только по щекам покатились слезы, как телефон в сумке завибрировал. Сидни судорожно достала его. Это пришло сообщение от Дрю:

поговорим во время большой перемены, давай встретимся в моем грузовичке после этого урока.

дрю

— И это все? — пробормотала она. Ни «Я тебя люблю», ни «Я тоже по тебе скучал», ни «Все это недоразумение, и мне не терпится тебя увидеть».

Сообщение было такое холодное и отчужденное, что ей вовсе не хотелось выходить из туалета и уж тем более встречаться с ним на большой перемене. Может, сказаться больной и пойти домой? Дрю всегда ухаживал за Сидни, когда она болела. Ее и впрямь тошнит.

А что если он не придет? И будет еще четыре дня избегать ее? А ведь четыре дня — это все равно что год! Нельзя откладывать разговор еще на четыре дня. И потом, если ее не будет в школе, то Николь Робинсон сможет преспокойно преследовать Дрю на переменах…

Сидни чертыхнулась. Она не позволит этому случиться! Дрю ее. Он всегда был ее.

Если он хочет поговорить, что ж, поговорим. Но она не даст этому разговору закончиться настоящим разрывом.

* * *

Сидни натянула пальтишко и застегнула его, чтобы спрятать дурацкий свитер с капюшоном, который так непредусмотрительно надела сегодня. Она посмотрела на свои старые, серые армейские треники и растоптанные черные кроссовки. И о чем она только думала, собираясь утром в школу? Надо было надеть джинсы, которые мама привезла ей осенью. Они очень выгодно подчеркивали фигуру. Но Сидни была так подавлена, так устала от переживаний, что не хватило сил выбирать одежду.

На улице затянутое свинцовыми тучами небо окрашивало все вокруг в серые тона. Все казалось тусклым и унылым — под стать настроению. Сидни сунула руки в карманы. От дыхания образовывались маленькие белые облачка.

Остановившись у первого ряда машин на парковке, она стала выискивать грузовичок Дрю. Мимо, к красной машине пробежала парочка. Девушка смеялась над чем-то. А парень, улыбаясь, смотрел на нее.

Чего бы только Сидни не отдала, чтобы снова быть вот такой счастливой? Еще можно все повернуть назад. Если она не поговорит с Дрю, будет ли считаться, что они окончательно расстались? Может, если избегать разговора достаточно долго, этого и не произойдет?

Но тут ей на плечо легла чья-то рука. Сидни обернулась — на нее в упор смотрели ярко-голубые глаза Дрю.

— Дрю.

— Готова? — спросил он, поигрывая ключами от машины. Сегодня он уложил волосы гелем, и теперь спереди у него торчал кривой кок. Сидни терпеть не могла, когда он пользовался гелем. Может, он сделал это нарочно, чтобы показать, что ему больше нет дела до ее мнения?

— Да, я просто… искала твою машину.

— В третьем ряду, — сказал он и направился туда неторопливой походкой. Под его ботинками поскрипывал снег. Сидни замешкалась. От страха в животе все скрутило узлом. Она поглубже вдохнула и со всей решимостью нагнала Дрю.

Он отпер дверь со стороны пассажирского сиденья, а потом обошел машину. Прежде чем усесться рядом с Сидни, он надел очки. Вставив ключ в зажигание, Дрю завел машину и поехал в «Рикко» — небольшую кулинарию, торговавшую на выезд. Она держалась на плаву только благодаря доходам, выручаемым во время большой перемены в средней школе Бич Фолз.

Сквозь большое окно Сидни видела, что несколько столиков внутри заняты, а у прилавка выстроилась очередь.

Дрю обогнул кирпичное здание песочного цвета и подъехал к переговорному устройству. За ними сразу пристроились еще две машины, приглушившие двигатели.

Из динамика донесся женский голос:

— Добро пожаловать в «Рикко». Что будете заказывать?

— Индейку и диетическую колу, — ответил Дрю. Потом повернулся к Сидни. — А ты что будешь?

Она пожала плечами. Есть ей почти не хотелось, но если она откажется, Дрю подумает, что она разыгрывает драму.

— Как обычно.

Дрю снова повернулся к переговорному устройству:

— Сэндвич с тунцом и диетическую колу.

Расплатившись за еду, Дрю поехал в парк, где они обычно обедали. На игровой площадке перед парковкой никого не было. Пруд, где летом плавали утки, замерз и был завален снегом.

Дрю припарковался и заглушил мотор.

— Ну, — сказал он, вставив соломинку в банку с колой, — так о чем ты хотела поговорить?

— Ты же меня сюда позвал, — ответила Сидни, отломив небольшой кусочек сэндвича. Она помяла его в руках, потом нерешительно сунула в рот.

Дрю шумно выдохнул и только потом ответил:

— Ты мне написала, что нам надо поговорить. — Он откусил свой сэндвич. — Передай мне салфетку, пожалуйста.

Сидни заглянула в пакет с едой. Там салфеток не было, и тогда она открыла ящик для перчаток. Она всегда держала там запас салфеток.

— Спасибо, — промычал Дрю. Вытерев рот, он отложил еду и взялся за банку с колой.

Сидни не отрывалась от своего сэндвича, но чувствовала на себе взгляд Дрю. В голове крутилось многое, но что сказать, Сидни придумать не могла. Она не из тех, кто раскрывает свою душу — или задает вопросы, на которые не хочет услышать ответы. И в то же время рациональное начало подсказывало ей, что надо все выяснить до конца. Сидни терпеть не могла оставлять что-то недосказанным.

— Мы действительно окончательно расстались? — спросила она наконец, оторвавшись от заиндевевшего окна и повернувшись к Дрю. Он смотрел на нее в упор. У Сидни мелькнула мысль, что эти глаза скоро будут смотреть на кого-то другого. Вряд ли он долго будет один. Вот, например, Николь только и ждет, когда можно будет подобрать его. И другие девчонки в школе — человек двадцать, не меньше.

Сидни не могла позволить ему уйти.

— Извини, Сид, — сказал он и отвел глаза. Она проследила за его взглядом и увидела, как по снегу скачет белка. Теперь, наверное, каждый раз при виде черной белки Сидни будет вспоминать этот момент: боль и осознание.

Глупая белка.

— Есть какая-то особая причина? — решилась спросить Сидни.

После небольшой паузы он ответил:

— Нам уже не весело вместе.

— Ты хотел сказать, со мной не весело.

— Я этого не говорил.

— Но ты так подумал.

— А ты теперь умеешь читать мысли?

— Не будь придурком.

Дрю хлопнул ладонями по коленям.

— А вот и вторая причина.

— Что именно?

— Вот это. Споры. Это глупо! Каждый раз, когда мы оказываемся вместе, мы начинаем спорить.

— Мы не спорим.

Дрю вздохнул, покачал головой и, заведя мотор, дал задний ход и выехал со стоянки.

— Куда ты едешь?

— Назад, в школу.

— У нас еще пятнадцать минут. — Сидни показала на часы, встроенные в плеер на панели.

Дрю ничего не ответил, только решительно пересек перекресток.

— Ты теперь со мной и разговаривать не будешь?

— Нет.

— Почему?

— Разговоры ведут к новым спорам. Если я не буду отвечать, — Дрю скосил на нее глаза, — то и споров не будет.

— Нет, Дрю. Остановись. Нам надо разобраться.

— Не с чем тут разбираться.

— Мы были вместе два года! И ты считаешь, что это ничто?

— Я считаю, что это были хорошие отношения, которые сейчас себя исчерпали.

Сидни откинулась на спинку сиденья и скрестила руки на груди.

— Все дело в Николь? Она тебе нравится? Вы уже стали парой?

Дрю притормозил у знака СТОП и повернулся к Сидни.

— Нет! Все дело в нас, Сидни. В тебе и во мне, и больше ни в ком. Поняла? — Дрю застонал и выпрямился. Вдавив педаль газа, проехал пустынный перекресток. Грузовичок разбрызгал колесами кашу из подтаявшего снега.

Щеки Сидни полыхали огнем. Подбородок дрожал от подкатывавших слез. Она сглотнула.

— Если все дело только в нас, почему мы не можем это уладить? — Голос у нее сорвался. Дрю наверняка понял, что она вот-вот расплачется, но не обратил на это внимания.

— Потому что не можем.

— Ты клянешься, что не любишь кого-то другого?

— Клянусь.

Это немного развеяло ее страхи, но совсем чуть-чуть. Может, ему просто нужен небольшой перерыв? Она могла бы с этим смириться.

Остаток пути до школы они проехали молча. Тишину нарушало только гудение вентиляторов, гнавших в салон теплый, сухой воздух. Когда Дрю припарковал автомобиль, Сидни без единого слова вылезла и вместо того, чтобы пойти к школе, свернула влево.

— Ты куда? — окликнул ее Дрю.

Сейчас ей было не до школы и не до рюкзака, оставшегося в шкафчике. Ей было плевать, что отец узнает о прогуле и запрет ее дома. Все равно ей не с кем гулять.

Возле своей машины она достала из кармашка ключи и отперла дверцу. В этот момент ее и нагнал Дрю.

— Сид, ты куда?

— Домой, — ответила Сидни и захлопнула дверь у него перед носом. Он скривился, провел рукой по волосам и разворошил свой кок. Волосы теперь торчали в разные стороны, как булавки из подушечки.

— Прости, — снова сказал он. Сидни завела мотор, сдала назад и, ни разу не обернувшись, выехала на дорогу.

Глава десятая

Правило 19: Если встретишь бывшего своей подруги, не рассказывай ей об этом.

Келли раньше любила среду. В этот день они с Уиллом работали волонтерами в приюте для животных. Приют находился на окраине города, на тихой проселочной дороге. Здесь было спокойно и мирно.

А самое главное, у Келли была возможность работать бок о бок с Уиллом.

В эти часы ей казалось, что у них все отлично.

Однако в это среду Келли со страхом ждала окончания занятий и своей смены в приюте. Память о разрыве еще была свежа, а Уилл продолжал хранить молчание. Интересно, Уилл появится в приюте?

Обязательно появится. Келли знала, что Уилл ни за что не пропустит свою волонтерскую работу, даже если его маму положат в больницу. Он был таким целеустремленным и твердым. Работа в приюте будет отлично смотреться в его личном деле, когда он подаст заявление в колледж, и Уилл ни за что не пожертвует этим.

Может, Келли стоит прогулять? Колледж для нее — это туманная мечта, что-то весьма и весьма отдаленное. К тому же Келли не нужно быть выпускницей Гарварда, чтобы стать журналистом. Нужна только энергичность и креативность, а у нее и того, и другого в избытке. Если преподаватели будут хорошими, то какая разница, как будет называться колледж и сколько будет стоить обучение в нем?

Подошла Алексия. Ее рыжая копна волос ниспадала на плечи естественными волнами. Келли мечтала иметь такую шевелюру. Ее прямые волосы не держат завивку даже с целым флаконом лака для волос. А цветом они походят на линялую тыкву.

— Проводишь меня до машины? — спросила Алексия.

— Конечно.

Они пошли по коридору. Алексия застегнула молнию куртки.

— Кстати, я сегодня видела Уилла в библиотеке.

— Алексия! — вскричала Келли.

Алексия встревожилась.

— Что?

— Правило девятнадцать! Если встретишь бывшего парня своей подруги, не рассказывай ей об этом!

Алексия почесала нос.

— Ах, да, верно. Извини.

Господи! И это человек, который придумал весь этот Кодекс!

Они вместе толкнули тяжелую входную дверь и вышли на морозный воздух. Келли тут же начала дрожать и натянула на голову капюшон.

— Так что он делал в библиотеке? — Почему бы не спросить? К тому же, Алексия сама подняла эту тему.

— Он приходил к брату.

— А-а. — Что ж, по крайней мере, он был не с девушкой. Погоди-ка, а точно ли? — А Бриттани была с ним?

Алексия покачала головой.

— Нет, он был один.

Хорошо. Во всяком случае, он еще не переключился с Келли на другую девушку. Хоть он и встречался с другими девушками во время их так называемых отношений, Келли была уверена, что больше времени он все-таки проводил с ней. Они были вместе каждый вечер пятницы и почти всю субботу. А еще по средам работали в приюте.

Интересно, Уилл хотя бы грустит, что они больше не вместе? Может, уже скучает по Келли? Господи, как же она соскучилась по нему. Вслух она бы в этом ни за что не призналась, но себя не обманешь. Во время обеда она искала его взглядом. Раньше они сидели в столовой вместе.

Дойдя до машины, Келли попрощалась с Алексией и вытащила ключи. Она села за руль и несколько минут не двигалась, обдумывая возможные варианты. Можно прогулять работу в приюте. А можно поехать и повести себя в сложившейся ситуации по-взрослому. Приюту нужна ее помощь. Другим придется работать больше, чтобы компенсировать ее отсутствие, а это нечестно.

Вздохнув, Келли выехала со школьной стоянки и направилась в приют.

* * *

Въехав на стоянку приюта, Келли сразу заметила машину Уилла — черный двухдверный BMW.

Келли взглянула на часы. До начала работы оставалось пять минут. Еще можно уехать. Сбежать, пока не рвануло копившееся весь день напряжение.

Но она не сбежит. У нее есть ответственность перед животными и перед приютом; она не может из-за парня подводить всех остальных.

Келли закрыла машину и вошла в приют. В нос тут же ударил запах животных. Собачий корм, кошачьи метки, грязная собачья шерсть. Моррис, старший офицер ветеринарного контроля, заулыбался, увидев Келли. Его пухлые щеки округлились еще больше.

— Добрый день, Келли! — сказал он, приподнимая шляпу. Моррису было сорок с небольшим, и он обожал собак и рептилий. Он был самым большим авторитетом по рептилиям в Бич Фолз. Не сказать, что здесь была такая уж большая популяция рептилий, и Келли всегда удивлялась, почему он вообще занялся их изучением.

Сама она больше любила собак. Особенно мелких пород. Она пыталась уговорить маму купить бостонского терьера, но пока безуспешно.

— Привет, Моррис, — поздоровалась Келли, обошла стойку и направилась в ванную. Там она переоделась в рабочую одежду: черные трико и серая рубашка с длинным рукавом, которая стремительно линяла и белела. Да, это была рабочая одежда, но весьма стильная.

Заперев сумку в шкафчике, Келли открыла дверь в помещение, где стояли клетки с собаками. Уилл был там. Он сидел на корточках и из шланга промывал сточный желоб. Собаки лаяли друг на друга, а может быть, и на Келли.

Уилл не поднял головы и не поздоровался с ней.

Чем дольше Келли наблюдала за ним, тем быстрее у нее начинало колотиться сердце. Язык вдруг стал весить целый пуд. Кстати, о весе… сегодня утром она не бегала. Келли опустила глаза, проверяя, не выпирает ли живот.

Заметка: надо бегать!

Келли с трудом сглотнула и втянула в себя воздух.

— Привет, — наконец выдавила она. Что ж, это вышло почти непринужденно.

Уилл оторвался от работы и оглянулся.

— Привет. — Он выпрямился. — Почему от тебя не было ни слуху, ни духу?

Келли нервно крутила часы на руке. Неужели он до сих пор не догадывается? Может, стоит быть с ним честной? Может, он узнает, что ее тревожит, и поймет, как серьезно она подходит к их отношениям и как ей важно, чтобы она была единственной? Может, он поймет, как любит ее, и откажется от Бриттани?

Келли мысленно фыркнула. Ну, уж это вряд ли.

— Уилл, — начала она, но тут снаружи заскулила собака.

Уилл бросился на улицу, где располагались внешние вольеры. Келли помчалась за ним. У немецкой овчарки,поступившей только вчера, в сетке-рабице застряла лапа. Уилл осторожно освободил ее и сказал:

— Пожалуй, выгуляю его. — Возле рта у него клубилось белое облачко пара, а щеки раскраснелись от мороза.

Уилл вернулся и надел куртку.

— Ты закончишь чистить сток? — спросил он, снимая с крюка голубой поводок.

— Конечно.

— Да, и вычистишь им клетки?

Вообще-то на этой неделе была его очередь чистить клетки, но Келли все равно ответила:

— Ладно.

Уилл поблагодарил ее и вышел. Когда за ним захлопнулась дверь, Келли прислонилась к стене и потерла виски. Она, наверное, нарушила сразу несколько правил. Вроде бы, там было правило насчет того, что нельзя разговаривать с бывшим?

Было.

Келли вышла в приемную.

— Эй, Моррис.

Моррис отложил книгу.

— Проблемы с собаками?

— Нет, у них все в порядке. Просто мне надо поговорить с тобой.

Он развернулся в кресле и заложил ногу на ногу. На поясе у него брякнула большая связка ключей.

— Что стряслось?

— Мне нужно перенести мои смены на другие дни. Причем прямо с сегодняшнего дня.

— Планы изменились?

Келли энергично кивнула.

— Это личное.

— Хорошо. Как насчет воскресенья? У меня в воскресной смене людей не хватает.

— Подходит. Спасибо.

Теперь, когда все утряслось, ей стало легче. Нет Уилла — нет стресса. Во всяком случае, она на это очень надеялась.

* * *

Натянув шерстяные перчатки, Келли завела мотор и на полную мощность включила обогрев.

Обычно время в приюте пролетало незаметно, но сегодня оно тянулось нескончаемо долго. Работы было много — выгулять собак, почистить вольеры, накормить кошек. Но поскольку Уилл маячил где-то рядом, Келли никак не могла сосредоточиться. И уж совсем не помогало то, что он все время пытался поговорить с ней.

— Может, сходим куда-нибудь вместе?

— А что ты делаешь сегодня вечером?

— У вас английский будет вести Джейкобс?

Ответы: Нет. Ничего. Нет.

Однако произнести это вслух она почему-то не могла. Ее мозг словно отказывался работать рядом с Уиллом.

Ей хотелось сказать: «Послушай, Уилл, ты — никудышный друг, и я не хочу больше тратить на тебя время». Но если быть честной с собой, то надо признать, что это не совсем так. Уилл действительно никудышный друг, но ей очень хотелось быть с ним! И в этом все дело. Ему не нужны любовные отношения, а ей — нужны. Он хотел иметь все преимущества без каких-либо обязательств. Но больше он не получит бесплатных пряников. Она этого не допустит, как бы сильно он ей ни нравился.

Прежде чем выехать со стоянки, Келли позвонила Алексии.

Подруга тут же взяла трубку.

— Ты занята? — спросила Келли. — Я закончила работу в приюте, но домой ехать не хочется. Мама сегодня готовит стейк с картошкой, а я терпеть не могу стейк.

Келли услышала, как Алексия что-то громко схрумкала, прежде чем ответить:

— Сегодня по телевизору марафон Фалькон Бич. Хочешь, посмотрим вместе?

— Еще бы! Буду у тебя минут через десять.

Когда Келли постучалась, дверь открыла мама Алексии. Ей было далеко за сорок, и буйные рыжие копны Алексия унаследовала от нее. Вот только доктор Басс носила короткое каре, а Алексия — распущенные длинные кудри. У обеих был идеально прямой, тонкий нос и небольшая россыпь мелких веснушек.

— A-а, здравствуй, Келли! — сказала доктор Басс. — Давно тебя не видела.

Келли вспыхнула. Доктор Басс права, она действительно была так занята Уиллом, что совсем перестала уделять время Алексии. Почему так получается, что когда у девушки появляется парень, весь остальной мир для нее тускнеет? Любовь и впрямь слепа. И к тому же нема.

— Да я… мне надо было подтянуть кое-какие предметы, — соврала Келли.

На кухне включился миксер. Доктор Басс поморщилась.

— Это мой муж пытается приготовить коктейль из пырея, — сказала она. — Пойду лучше посмотрю, пока все это не оказалось на потолке. Алексия в гостиной.

— Спасибо.

Келли действительно нашла Алексию в гостиной — та с пакетиком чипсов сидела на диване. Хотя в тот момент, похоже, ее больше волновал красавчик на экране, а не чипсы в руках.

— Привет! — Келли тоже плюхнулась на диван, запустила руку в пакет с чипсами и вытащила целую пригоршню. — Ох, ты! — Она наконец глянула на экран. Там улыбался блондин с очень красивым телом. Куда красивее, чем у Уилла. У того, можно сказать, вообще не было тела. Да, он считал калории и занимался фитнесом, но практически не загорал. К тому же у него был абсолютно плоский живот. Вот его брат-близнец Бен… это да! Вот уж у кого фигура — загляденье. Келли много раз видела его с голым торсом.

— Это Джейсон, — сказала Алексия, кивнув в сторону телевизора. — Он — красавчик из Фалькон Бич.

Келли прикусила нижнюю губу.

— Я вижу.

Когда началась реклама, Алексия наконец повернулась к Келли и, забросив в рот чипсы, спросила:

— Ну, как все прошло в приюте?

Келли вздохнула и сжала губы. Она собиралась сказать, что не хочет это обсуждать, потому что все это ее угнетает, но потом вдруг, против воли, призналась:

— Я нарушила миллион правил, заговорив с ним. Как мне хочется забыть о нем!

— Перестань нарушать правила и забудешь, — посоветовала Алексия. — Для этого мы Кодекс и придумывали.

Келли слизнула с пальцев соль от чипсов.

— Легко тебе говорить. — Она почувствовала себя нытиком и решила сменить тему. Если продолжить обсуждать Уилла, то она расплачется или впадет в депрессию, которая закончится шоколадной комой. — А как у тебя день прошел? В классе появились красавцы? — Келли приподняла бровь.

Алексия пожала плечами и забрала у подруги пакетик с чипсами.

— Да я бы не сказала.

Вот только — Келли была в этом уверена — Алексия врала. Щеки у нее стали пунцовыми — она всегда краснела, когда лгала или пыталась уклониться от темы, и ее веснушки чуть темнели. Смешно, правда? Но хоть Келли и обожала обсуждать парней и любовные дела, она знала, что Алексия не из тех, кто будет откровенно говорить на эту тему. Выпытывать же слишком жестоко.

Глава одиннадцатая

Правило 13: Не спи с бывшим.

Правило 17: Не поддерживай отношений с родителями, сестрами, братьями, кузинами и другими членами семьи твоего бывшего.

— Кстати, давно хочу спросить, — начала мама Рейвен, размазывая по дну стеклянной формы для выпечки специальный соус для лазаньи, — тебе удалось попасть в класс тригонометрии?

Прошла уже целая неделя с начала занятий. Рейвен удивлялась, что мама не проверила ее расписание еще в понедельник. Это, наверное, потому что мисс Валенти теперь почти все время работала, так как купила себе магазинчик «Скрап». Магазин стал для Рейвен настоящим благословением. Мама была занята и перестала совать во все свой нос.

— Дорогая? — переспросила мисс Валенти.

Рейвен вывалила спагетти в дуршлаг и хорошенько встряхнула его над раковиной. Может, если притвориться занятой, то мама перестанет забрасывать ее вопросами.

— Рейвен, ты меня слышишь?

Ладно, пора действовать.

Рейвен поставила дуршлаг на кастрюлю и повернулась к маме.

— Нет, не удалось. Класс был уже укомплектован, — солгала Рейвен. Она даже и не подавала туда заявление. Кому в здравом уме придет в голову изучать такую ерунду? Рейвен с трудом продралась через необходимый минимум по геометрии. И уж конечно, не собиралась усложнять себе жизнь, подписавшись еще и на тригонометрию. Вместо этого, в качестве последнего зачета по математике, Рейвен выбрала бухгалтерский учет. Но маме сообщать не собиралась.

Мисс Валенти пришлось покинуть колледж после первого курса, когда родители отказались платить за ее обучение. А отказались они потому, что мисс Валенти была беременна Рейвен. Валенти, чисто итальянская семья, всегда мечтали, чтобы их единственная дочь вышла замуж за «хорошего итальянского парня». Узнав о том, что их дочь беременна и собирается замуж за афроамериканца, они умыли руки.

Мама Рейвен мечтала стать педиатром. И теперь, спустя семнадцать лет, мисс Валенти или 1) наказывала Рейвен за то, что та стала причиной окончания ее образования (можно подумать, это Рейвен сделала ее беременной!), или 2) воплощала через дочь свои несбывшиеся мечты.

Мама заставляла Рейвен выбирать самые сложные предметы, чтобы ее приняли в какой-нибудь из университетов Лиги плюща^[2]. У Рейвен должно быть все то, чего была лишена ее мама. Мисс Валенти словно хотела исправить все свои ошибки.

Рейвен могла только предполагать, что сказала бы мама, узнав, что дочь вовсе не горит желанием учиться в университете Лиги плюща. Ха, можно подумать, Рейвен туда поступит! Вообще-то она еще сама не знала, чем хотела бы заняться после школы, но продолжение учебы не числилось в списке ее приоритетов. Келли настойчиво советовала Рейвен податься в модельный бизнес, но Рейвен была не такая фанатка моды, как Келли. Одежда не приводила ее в экстаз.

Рейвен хотелось бы попутешествовать — это, должно быть, весело. Можно с друзьями или с тем, кто на тот момент будет ее парнем. Ей хотелось увидеть Калифорнию, и Новый Орлеан, и Лас-Вегас! Ей хотелось хоть год пожить и подышать без маминой опеки. Мисс Валенти, словно ястреб, все время нависала над Рейвен, задавала вопросы и командовала.

И вот сейчас она смотрела на нее взглядом, полным разочарования.

Рейвен вздохнула и скрестила руки на груди.

— Что?

Мисс Валенти пожала плечами.

— Если бы ты озаботилась этим раньше, ты попала бы в класс тригонометрии. — Она кивнула на дуршлаг со спагетти. — Передай мне, пожалуйста.

Рейвен взяла кастрюлю и поставила ее на кухонный стол, где мама колдовала над лазаньей.

— Я пойду, приму душ. — Рейвен сейчас вовсе не хотелось вступать в споры с мамой — голова и так пухла от разных мыслей. Например, о приеме в честь бар-мицва Симона. И о возможности встретиться там с Калебом. Рейвен до сих пор не могла разобраться в своих чувствах к нему.

То она скучала по нему так, что ныло в груди. А в следующую минуту становилось стыдно, что она вообще с ним связалась. Все говорили, что Калеб ей не подходит, что он придурок. Но он был очень даже милым.

— Ты не поможешь мне с ужином? — Мисс Валенти укладывала спагетти в форме для запекания.

— Я иду на прием в честь бар-мицва Симона.

— То есть, ты не будешь ужинать с нами? Ты же знаешь, я люблю, когда мы собираемся за столом все вместе.

Мисс Валенти любила читать книги и журналы по воспитанию. Стоило какому-нибудь доктору или психологу посоветовать что-нибудь, она тут же пыталась воплотить это в жизнь. И неважно, насколько нелепой была идея. Вот прочитала, что излишний доступ детей к средствам массовой информации отдаляет их от родителей, и с тех пор свела к минимуму проникновение поп-культуры.

Мама ввела ограничение на просмотр телевизора — не больше часа в день. Таблоиды и журналы мод, как полагают специалисты, являются причинами подростковых проблем с фигурой, поэтому девочкам запретили их читать.

Мнение экспертов в доме почиталось как святыня, а родители Алексии и вовсе были возведены в божественный ранг.

— Я, наверное, к ужину еще не вернусь. Прости.

— Ладно, думаю, мы можем сделать сегодня исключение. — Мисс Валенти взяла пучок спагетти и аккуратно разложила его в формочке. — Только постарайся все же не задерживаться допоздна.

— Мам, это всего лишь бар-мицва. Не думаю, что они будут праздновать до полуночи. — Вообще-то Рейвен плохо себе представляла, что такое бар-мицва, но почему-то ей казалось, что это не повод для полноценной вечеринки.

— Рейвен, — мисс Валенти подняла голову и вздохнула, — просто… будь дома к двенадцати, хорошо?

Рейвен кивнула. Пожалуй, это будет не так трудно исполнить, учитывая, что у нее больше нет парня. Жизнь теперь станет унылой.

* * *

Рейвен припарковала свой «ниссан» на стоянке банкетного зала «Лун Каст». Солнце начинало садиться, окрашивая небо над горизонтом в розовые и оранжевые тона. Снегопад прекратился еще утром, но по улицам гулял такой сильный ветер, что метель не утихала.

Салон маленькой машины заполняли звуки «Three Days Grace». Хор пел «Я лучше буду чувствовать боль, чем вообще ничего». Алексия в прошлые выходные, сразу после всех этих разрывов сказала то же самое. Но ей-то легко говорить, ей еще никто не разбивал сердце.

Интересно, каково это — вообще ничего не чувствовать. С одной стороны, Рейвен больше не придется грустить, злиться и разочаровываться в парнях. А с другой — она никогда не испытает радостного возбуждения и головокружения, как сейчас, глядя на огромное здание и гадая, там ли Калеб. Лори обещала, что его к этому времени уже не будет, но Рейвен в душе надеялась, что встретит Калеба.

Ей хотелось увидеть его, потому что сегодня в своем черном шелковом платье и туфлях без каблуков она выглядела потрясающе. К тому же, волосы после душа были послушными и лежали на плечах ровными, иссиня-черными волнами. Во всяком случае, лягут, когда она войдет внутрь и снимет куртку. Рейвен сначала хотела ехать без куртки, потому что в теплой зимней одежде трудно выглядеть сексапильно, но было слишком холодно.

А самое главное — Рейвен просто скучала по Калебу. И это ужасно, потому что на вечеринке в прошлое воскресенье он обошелся с ней, как с дерьмом собачьим. Но все же… она не могла выкинуть его из головы.

Всю неделю Рейвен почти не видела его в школе. У них не было общих занятий, а шкафчики находились в разных концах здания.

Кто-то постучал в стекло автомобиля. От неожиданности Рейвен подпрыгнула и прижала руку к груди.

— Что ты тут делаешь? — крикнула Лори. — Весь вечер собираешься просидеть в машине?

Рейвен заглушила мотор. Потом бросила в рот освежающую таблетку со вкусом корицы (она терпеть не могла мятные) и глянула на себя в зеркало.

«Хорошо выглядишь», — сказала она сама себе. Если Калеб там, у него точно слюнки потекут.

Рейвен открыла дверцу и вышла из машины. Лори ждала ее, кутаясь в малиновую куртку. Из-под куртки виднелось красное платье.

— Пойдем скорее — там тепло! — Лори побежала на высоких каблуках по обледеневшей и заснеженной стоянке, на ходу придерживая подол платья.

Рейвен порадовалась, что выбрала туфли без каблука. Тут можно шею свернуть. Вот поэтому она любой ценой старалась избегать высоких шпилек. В прошлом году мама купила ей туфли на высоких каблуках. Рейвен надела их на золотую свадьбу бабушки и дедушки. Это был первый и последний раз.

Лори придержала дверь. Ледяной ветер ворвался следом, но Лори быстро захлопнула дверь. Потом скинула куртку, повесила ее и пригладила рукой растрепавшиеся волосы.

Рейвен тоже сняла куртку, встряхнула волосы и облизала накрашенные помадой губы.

— Ого! — Лори оценивающе оглядела ее. — Ты выглядишь горячей штучкой!

— Спасибо. Это подойдет для бар-мицва?

— Разумеется. Просто отлично. Пойдем. — Лори взяла Рейвен за руку и потянула к двери.

В главном зале гремела музыка. Скрипки аккомпанировали флейтам и каким-то струнным инструментам. Хотя музыка была не совсем во вкусе Рейвен, надо признать, в ней слышались зажигательные танцевальные ритмы.

На залитой светом сцене орудовал ди-джей. Остальная часть комнаты была погружена в темноту, если не считать мерцавших на каждом столике свечей. На танцполе было тесно от детей и их родителей.

Мимо прошла девчушка лет тринадцати с огромным облаком сладкой ваты.

— Мама выложилась ради этого приема, — прокричала Лори. — Наверное, потому что Симон — младший. Попозже еще будет караоке.

— Ух, ты, — восхищенно протянула Рейвен, оглядывая зал и неосознанно выискивая там Калеба.

— Симон вон там, — подсказала Лори. — Пойди, поздоровайся с ним.

Лори обогнула несколько столиков.

— Привет, Симон! Смотри, кто пришел!

Симон увидел Рейвен и расплылся в улыбке. Он поднялся со стула.

— Спасибо, что пришла, Рейвен!

Рейвен не смогла удержаться и улыбнулась в ответ. Мальчишка был такой милый и красивый. Особенно сегодня, в черных бархатных брючках и белой рубашке. Шелковый галстук казался новым и накрахмаленным до хруста. Черные волосы были уложены гелем. Не Калеб ли помогал младшему брату укладывать волосы? Он всегда опекал брата и сестру. Да, из Калеба вышел никудышный ухажер, зато старший брат из него получился отменный.

— Я не могла не поздравить тебя. — Рейвен положила руку на плечо Симона. Тот вспыхнул от удовольствия.

— А почему тебя всю неделю не видно было?

Рейвен нахмурилась. И что прикажете отвечать?

— Попозже, Симон, ладно? — выручила ее Лори. — Главное, сейчас она здесь.

— Но…

— Симон!

— Ладно, ладно, хорошо.

К ним подошла миссис Пласкофф, мама Калеба.

— Дорогой, — сказала она Симону, — пойди, поздоровайся с кузеном из Иллинойса. — Тут она заметила Рейвен. — A-а, Рейвен, милая! — Она обняла девушку. От миссис Пласкофф всегда пахло розами. — Я слышала, что произошло. Мне так жаль. Мой старший сын, клянусь, порой совсем не думает, что делает. — Она покачала головой, но копна крашеных рыжих волос, намертво уложенная тонной лака, даже не шевельнулась.

Рейвен улыбнулась. Ей нравилась мама Калеба. Она была громогласная, но чрезвычайно милая.

Миссис Пласкофф склонилась к Рейвен и прошептала ей на ухо:

— Он возле чаши с пуншем, если ты хочешь с ним поговорить. — Миссис Пласкофф выпрямилась. — Пойдем, Симон. Рада была повидать тебя, Рейвен. — И мама с сыном растворились в толпе.

Рейвен повернулась к столу, на котором стояла чаша для пунша. Калеб с пластиковым стаканчиком в руке был там. Он смотрел прямо на Рейвен, но рядом с ним стояла какая-то девушка.

Он тоже был в парадной одежде и в галстуке — точно таком же, как у Симона. Лицо гладко выбрито.

Девушку Рейвен не знала. Ей было лет семнадцать, но она изо всех сил старалась выглядеть старше — тонна косметики на лице и толстая черная подводка для глаз. Тонкие губы обведены ярко-красным карандашом, а грудь изрядно увеличена бюстгальтером с накладками, так что декольте в платье с глубоким вырезом выглядело вполне прилично.

— Что это за девушка рядом с Калебом? — спросила Рейвен у Лори.

Лори посмотрела в их сторону и простонала:

— Это подруга нашей кузины из Тель-Авива. Она с самого приезда висит на Калебе.

Рейвен попыталась отогнать нахлынувшую ревность, но та уже укоренилась в груди. Хоть они и с Калебом расстались, у Рейвен все равно оставалось ощущение, что она имеет на него определенные права. Уж побольше, чем какая-то девчонка из Тель-Авива.

Рейвен расправила плечи и решительно двинулась к парочке. Туфли-лодочки весело постукивали по дубовому паркету, словно подбадривая Рейвен. Она остановилась возле Калеба и украдкой стала рассматривать соперницу. Лицо у нее было в пятнах, а на носу красовался прыщ. Брови выщипаны неровно, а тональный крем — на два тона темнее, чем кожа.

Рейвен нацепила улыбку.

— Привет. — Взгляд, которым они с Калебом обменялись через весь зал, придал Рейвен уверенности, что его чувства к ней еще не остыли, и он не отвергнет ее в присутствии врага.

— Привет. — Калеб поставил стаканчик на стол и сунул руки в карманы брюк. — Что ты тут делаешь?

Заиграла классическая рок-композиция. Взрослые на танцполе встретили ее гиканьем и задвигались в такт музыке.

Рейвен сцепила руки за спиной.

— Я подумала, что надо зайти и пожелать Симону всего наилучшего.

Девушка оглядывала Рейвен, словно чуя угрозу с ее стороны.

«Ты, небось, даже не знаешь, кто такой Симон», — подумала Рейвен.

— Молодец, — кивнул Калеб.

Рейвен отметила про себя, что ее черное платье отлично сочетается с его черным костюмом. Они бы смотрелись такой чудесной парой на фотографиях.

— Мы можем поговорить? — спросил Калеб, а девушку рядом опалил жестким взглядом, в котором читалось: «Проваливай».

Девушка обиженно поджала губы, но отошла.

— Конечно. — Рейвен осталась довольна таким исходом.

Калеб мягко взял ее за руку и провел к двери. Рейвен оказались на кухне, где трудились несколько человек — складывали оставшееся угощение, мыли посуду. В кухне пахло соленой рыбой и куриным бульоном.

Калеб провел Рейвен в холл, а оттуда — в пустую комнату, скорее всего, в гардеробную. Он уселся на диванчик, стоявший вдоль стены, и похлопал рядом с собой.

— Присядь на минутку.

Рейвен колебалась. Калеб вел себя так мило, а она понимала, что нарушает правила, ей нельзя находиться с ним рядом. Но и оставить все, как есть, она не могла.

Рейвен села, но постаралась сохранить дистанцию.

— Послушай, — начал Калеб, — я в тот вечер выпил и совершенно взбесился. И потом, ты не можешь меня винить, ведь ты же целовалась с другим парнем.

— Я не собиралась с ним целоваться. И уж тем более, не хотела ранить тебя. — Рейвен вспомнилась поездка в автобусе после конкурса оркестров. Как они с Горасом сидели на заднем сиденьи, и его рука перебирала ее волосы. Рейвен отвернулась от Калеба, опасаясь, что он прочтет все это в ее глазах.

— Я знаю, что ты не хотела ранить меня. — Он пересел так, чтобы смотреть ей в лицо. — Но ты ранила.

Его слова звучали искренне, но Рейвен могла поклясться чем угодно, что сейчас в нем говорила не любовь, а задетая гордость.

— Что ж, я рада, что мы поговорили, — сказала Рейвен. Ей вдруг стало очень неуютно. Словно бы подсознание подсказывало, как это неправильно, что она сейчас сидит рядом с ним.

— Я тоже. — Он помолчал. Потом придвинулся ближе и взял ее за руку. — Я не хочу, чтобы мы ненавидели друг друга.

— У меня нет ненависти к тебе.

Похоже, Рейвен переборщила с черным платьем и обаянием, которое включила, чтобы отогнать от Калеба соперницу.

Здесь, вдалеке от общего зала и гремящей музыки, было почти тихо. Рейвен подумала, не слишком ли часто она дышит, и не истолкует ли Калеб это превратно. На нее накатывал приступ клаустрофобии, а вовсе не возбуждение.

Рейвен попыталась встать, но Калеб еще крепче сжал ее руку.

— Подожди. — Он обнял ее. — Я скучал по тебе.

— Калеб…

Он приподнял ее подбородок и поцеловал. Рейвен остановила его не сразу, просто застыла от неожиданности. Она столько раз целовала его раньше. Но сейчас все было так просто и естественно, словно она надела уютный, но старый и дырявый свитер, который давно пора выбросить. Калеб обнял Рейвен за талию и подтолкнул к кушетке.

Жар прилил к щекам, а разум кричал: «Остановись!»

Рейвен выскользнула из-под Калеба и буквально спрыгнула с кушетки.

— Что такое? — спросил Калеб.

— Мы расстались.

— Но можем соединиться. — Он поднялся. — Я хочу, чтобы мы снова были вместе.

Сейчас он говорил это только потому, что хотел близости. Видимо, в этом и состоял весь план. Для этого Калеб и увел Рейвен сюда, в уединенное местечко, подальше от посторонних глаз.

Но она не собиралась спать с ним. Не только потому, что тем самым нарушила бы Кодекс. Просто это идиотизм, и подруги никогда не простят ей такого. Правда, совсем не обязательно рассказывать им об этом. Но сама-то она будет знать, что намеренно нарушила одно из самых важных правил.

— Я ухожу, — объявила она и поправила волосы. Потом открыла дверь и вышла в коридор.

Калеб побежал следом.

— Подожди, Рей!

— Не называй меня так. — Почему-то в его устах это прозвище звучало глупо.

— Я всегда называл тебя так. Прекрати, слышишь?

— Я уже все сказала!

— Если ты не хотела снова быть со мной, зачем тогда отгоняла от меня Яэль, как будто приревновала ее?

Рейвен замедлила шаг.

— Кто такая Яэль?

— Девушка, с которой я разговаривал, когда ты подошла.

Она тряхнула головой. Что тут ответишь? Это была большая ошибка.

— Рейвен, черт возьми! Не будь такой стервой! — Калеб сказал это грубо, точно как в тот вечер, когда порвал с ней. Если бы здесь была Алексия, она бы сказала, что Рейвен не заслуживает такого обращения.

А какого она заслуживает, Рейвен понятия не имела. Она, конечно, не принцесса, которой надо прислуживать — но называть стервой?

Она остановилась у двери, взялась за ручку, а потом обернулась к Калебу и сказала:

— Не будь ты таким кретином, мне не пришлось бы превращаться в стерву.

С этими словами она распахнула дверь и выбежала на улицу.

Глава двенадцатая

Правило 15: Найди себе хобби или что-то, что тебя очень увлекает.

Сидни уже вторую субботу проводила у себя на чердаке. Надо было прогуляться по магазинам. Или, может, заняться учебой. Или сделать прическу. Но Сидни совершенно не хотелось выходить, что уже говорило о многом. Последние два года она, напротив, старалась почаще улизнуть из дома, поскольку теперь это была лишь пустая оболочка их прежнего семейного гнезда: мама не бывала дома девяносто процентов времени, а папа изо всех сил старался стать мистером Мамой.

Чтобы как-то отвлечься от мыслей о Дрю, Сидни решила разыскать пакет, который унесла на чердак с полгода назад. В нем было несколько мятых фотоальбомов, старое шерстяное одеяло, журнал и цифровая камера. Когда-то эта камера была последним словом техники, но потом безнадежно устарела.

Сидни хотела отыскать камеру и заняться фотографией во исполнение требований правила 15.

Она перешагнула через большой кожаный чемодан и наткнулась на стопку пустых картонных коробок. Чердак простирался во всю длину и ширину дома. Он почти весь был завален картонными коробками и полиэтиленовыми пакетами. Папа Сидни все складывал в коробки, а вот мама предпочитала пакеты — говорила, что они практичнее, поскольку предохраняют вещи от сырости и плесени.

Пакет, который разыскивала Сидни, был прозрачный, с розовыми фламинго. По идее, найти его среди коричневых коробок и грязно-зеленых пакетов, которые покупала мама, было несложно. Но почему-то Сидни никак не могла отыскать его.

Вообще-то, он должен был лежать тут, рядом с дверью, где она его оставила. Может, мама забрала? Может, ей понадобился фотоаппарат?

Миссис Ховард когда-то увлекалась фотографией. Она, бывало, брала Сидни в Бич Фолз-парк, и там они снимали лебедей и оленей, и пруд с утками в дальнем конце парка, где зимой катались на коньках.

Сидни любила эти их вылазки. Они были такими привычными, как то старое одеяло, которое тоже лежало в пакете с фламинго. Сидни укрывалась им до того самого дня полгода назад, когда решила, что уже выросла. Это одеяло ей подарила бабушка, которой уже нет в живых.

Сидни разыскивала пакет не только из-за камеры, но и из-за этого одеяла. Она потеряла самое дорогое в своей жизни — Дрю. И теперь искала хоть что-то, что будет столь же близким и родным и хоть как-то заполнит пустоту в душе.

В лучике лунного света, просочившегося в окошко чердака, плясали пылинки. Интересно, сколько сейчас времени и найдет ли она эту чертову сумку? Наверное, больше девяти, раз луна уже вышла.

Сидни подумала о Дрю, о том, где он сейчас и что делает. Хоть бы он был не с Николь Робинсон!

— Ага! — воскликнула Сидни, заметив розовый пакет, выглядывающий из-под листа фанеры. Она отодвинула лист в сторону. В воздух тут же поднялись клубы пыли. Когда пыль осела, Сидни уселась на пол, придвинула пакет поближе к себе и заглянула внутрь.

Поверх канареечно-желтого одеяла лежала цифровая камера. Интересно, а мама скучает по их воскресным вылазкам в парк? Теперь Сидни неделями не общалась с мамой. А если они все же разговаривали, то уж точно не о том, как когда-то им было весело вместе. Разговоры, в основном, касались учебы, да и то не затягивались надолго. Обычно все происходило так:

— Как дела в школе? — спрашивала мама.

Сидни отвечала:

— Хорошо. Получила пятерку по…

В этот момент телефон или ноутбук мамы подавал сигнал о новом сообщении.

— Мне нужно ответить, — говорила мама и погружалась в работу еще на несколько часов.

Сидни взяла камеру в руки и включила ее. Камера три раза пискнула, потом загорелась зеленая лампочка зарядки. Батарейки еще работали. На экране высветился последний снимок.

На нем были Сидни и Дрю — они сидели на качелях на заднем дворе. Оба спиной к снимающему, но смотрели друг на друга, поэтому их профили были четко очерчены на фоне ярко-оранжевого пламени в чугунной жаровне.

Это было два года назад, когда их с Дрю отношения были еще совсем не устоявшимися, а мама Сидни еще не получила повышения. Сидни даже не знала, что мама сделала этот снимок. И вообще, что она была тогда дома и наблюдала за ними.

Снимок получился чудесный. Он напоминал, какой прекрасной казалась в то лето жизнь.

Как бы Сидни хотелось вернуть все это!

Но если Дрю не вернется к ней, а мама не уйдет из «Санбери Витаминз», жизнь уже никогда не будет столь прелестной.

Глава тринадцатая

Правило 5: Не ходи на свидание ни с кем, пока не убедишься, что можешь как минимум две недели не думать о своем бывшем. (Используй это время для поиска смысла жизни и обретения эмоциональной стабильности. Занимайся чем-нибудь в компании друзей — девчонок и парней.)

Сегодня была среда, а значит, руководитель оркестра, мистер Томас, вел занятие с малышами в начальной школе Линкольна. Репетицию будет вести мисс Д., она была очень, просто очень хорошим музыкантом, но Рейвен подозревала, что мисс Д. ненавидит ее. Может, это как-то связано с тем, что в прошлом году Рейвен какое-то время встречалась с ее младшим братом Крэгом, а потом бросила его.

Если бы Рейвен позволили решать самой, то сейчас она бы околачивалась в подвале у папы и доставала из футляра гитару, а не флейту. Она вытащила корпус флейты, мундштук и наконечник и собрала все, закрутив детали до нужных рисок.

Отец пообещал научить Рейвен играть на гитаре, но мама узнала об этом и запретила. Мисс Валенти не желала, чтобы ее дочь имела что-то общее с рок-музыкой и «всей этой сценической дребеденью», как она выражалась. К тому же, участие в школьном оркестре хорошо для характеристики в колледж. А игра в рок-группе еще никому не принесла ничего хорошего.

— За примером далеко ходить не надо — посмотри на своего папашу, — говорила мисс Валенти. — Он попытался стать певцом, и все закончилось нашим разводом. Все это бесполезно, Рейвен. Сцена до добра не доведет.

Конечно же, если бы в колледже послушали ее игру на флейте, они бы вряд ли записали это в актив. Скорее, это сыграло бы против Рейвен. В прошлом году руководитель оркестра самолично протестировал все группы инструментов, каждого музыканта.

Из пяти флейтистов Рейвен оказалась пятой. Она не особо старалась стать лучшей флейтисткой и считала флейту дурацким инструментом. А вот гитара… при усердном труде и наличии страстного желания, которого, как считала Рейвен, ей было не занимать, толк мог бы выйти. И этому, кстати, она научилась у своей мамы.

Мисс Валенти увлеклась коллажами из фотографий — скрапбукингом — и решила, что на этом занятии можно сделать бизнес. Тогда она открыла «Скрап» — магазин художественных принадлежностей и кафе. В прошлом году в ежегодном обзоре его признали самым успешным начинанием, и ребята из школы околачивались в нем по выходным.

Для скрапбукинга была отведена отдельная комната, а если тебя не особо все это увлекало, можно было посидеть в кафе и не прислушиваться к дискуссии о клеевых пятнах и некислотных маркерах.

Рейвен раньше тоже там околачивалась, пока не поцеловалась с Горасом в автобусе. Поскольку Горас работал в «Скрапе», она не появлялась там уже несколько недель.

Рейвен словно призвала его своими мыслями: в дверях появился Горас. Первым делом он нашел взглядом ее, улыбнулся, и только потом стал взбираться на третий ярус, где располагались ударные.

Она по привычке улыбнулась в ответ.

Оркестранты потянулись в зал. Рейвен изобразила глубочайший интерес к своей нотной тетради. Она внимательно смотрела на ноты и прижимала пальцами нужные дырочки на флейте.

— Рей, — позвал Горас, присев на соседний стул.

— А… эм… привет, — откликнулась Рейвен. Не слишком ли она суетится? Обычно с парнями она чувствовала себя уверенной и собранной, но с Горасом… с ним совсем другое дело.

Раньше Гораса все считали чудаком. Все, и даже Рейвен. Он был щупленький и невысокий. Довольно долго носил брекеты. Ходили слухи, что мама покупает ему одежду в супермаркете. В школе, где все были помешаны на том, чтобы выглядеть крутыми и носить лучшие бренды, одежда из супермаркета была равносильна социальному самоубийству.

Но в старших классах Горас изменился. Сейчас — уже без брекетов — он тоже считался чудаком, но в хорошем смысле. Он немного подрос, нарастил мышцы, хотя, видимо, все еще одевался в супермаркете. Но сейчас в школе больше ценилась индивидуальность, а Горас был очень даже неординарной личностью.

Он поерзал на стуле, и коричневая рубашка в ковбойском стиле натянулась на его бицепсе. Под рубашкой была черная футболка с надписью «Социальная служба». На джинсах красовалась дыра, а на ботинках болтались развязанные шнурки.

Горас был полной противоположностью Калеба. Точнее, противоположностью всех тех парней, с которыми Рейвен когда-либо встречалась.

— Что делаешь? — спросил Горас. Его хрипловатый голос перекрыл общий гомон и какофонию настраиваемых инструментов и проник в самую душу.

— Ничего, — ответила Рейвен, опустив флейту на колени. — Просто повторяю партию.

— Есть какие-нибудь планы на эти выходные?

Над головой залился трелью звонок, и оркестранты поспешили занять свои места. Рейвен переводила взгляд с двери в кабинет руководителя оркестра на Гораса и обратно. А он по-прежнему не сводил с нее глаз.

Рейвен улыбнулась. «Хорошенько разыграй эту карту», — сказала она сама себе.

— Да, затевали кое-что с подругами. А ты что делаешь?

— А мы с приятелями собираемся зависнуть у Страйкера. Я подумал, если ты не занята, то могла бы потусоваться с нами. — Горас помолчал, раздувая ноздри. — Нет, — поправился он, — точнее, я хотел бы, чтобы ты пошла туда со мной. — И в довершение он смущенно улыбнулся.

Рейвен не могла бы принять приглашения, даже если бы ей очень захотелось туда пойти. Во-первых, она обещала подругам и самой себе, что не будет ни с кем встречаться хотя бы пару недель (а может, и пару месяцев). А во-вторых, претила сама мысль, что она снова может причинить Горасу боль. Что если они начнут встречаться, а потом она поймет, что он — не Тот Самый? И не пройдет и месяца, как она начнет разрушать их отношения или, что еще хуже, бросит его.

— Не могу. — Рейвен, изображая безразличие, перевернула страницу партитуры. — Может, в другой раз?

Тут подошла Амелия, четвертая флейта, и недовольно зыркнула на Гораса.

— Ты сидишь на моем месте. — Амелия серьезно относилась к своему статусу четвертой флейты, и каждый, кто занимал ее место, видимо, автоматически считался нарушителем какого-то ее личного Кодекса флейтиста.

— Извини. — Горас поднялся. — Рей, — он повернулся к ней, — если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

— Конечно.

Он сунул руки в карманы и стал подниматься к ударным. Рейвен украдкой наблюдала, как он берет барабанные палочки и выбивает дробь в воздухе, разогревая кисти. Пожалуй, все-таки не украдкой, поскольку он поймал ее взгляд.

Покраснев, Рейвен отвернулась к своей партитуре и взяла в руки флейту. Приложив мундштук к губам, она плавно выдула мягкую ноту, разыгрываясь вместе с остальными.

Она следует Кодексу. Она поступает правильно.

* * *

Ноздри Алексии щекотал запах хрустящих страниц и старых кожаных переплетов. Исторический зал библиотеки был ее самым любимым местом в школе. Она словно бы ступала в прошлое. Отыскав 900-й номер в классификаторе Дьюи, она поставила на нужную полку книгу по истории Америки. Потом повернулась к своей тележке и увидела Бена — тот листал книги, которые Алексии надо было расставить по местам.

— Что ты делаешь? — спросила она.

Она не видела его со вчерашнего дня, и когда двадцать минут назад зашла в библиотеку и не нашла там Бена, разочарование было безмерным. Поэтому она сразу приступила к работе: стала отмечать возвращенные книги и раскладывать их по местам. Но, толкая свою тележку между стеллажами, Алексия не могла думать ни о чем другом.

Так сильно она не влюблялась со времен Оуэна Уилсона из «Образцового любовника». Хотя то, что она испытывала сейчас, Алексия не назвала бы влюбленностью. Ей просто хотелось видеть его, вот и все. Скорее, дружеская привязанность, вот что.

Бен вытащил из стопки книгу о Древнем Риме и протянул Алексии.

— Ты знала, что в Древнем Риме опущенный вниз палец означал зрительское благоволение к гладиатору на арене? — Он вопросительно приподнял бровь.

— Нет, пожалуй, не знала.

Сунув книгу на первое попавшееся место на полке, он развернулся к Алексии.

— Будь я римским императором — а я им, скорее всего, не буду, потому что я слишком умен для этого — я бы показал тебе… — Он опустил вниз большой палец. — Вот так.

— Значит, ты мне благоволишь?

Бен сложил руки на груди.

— Точно.

Если бы у Алексии под рукой оказалось зеркало, она бы увидела, что веснушки у нее на лице зажглись, словно новогодние огоньки. Она отвела взгляд. Лесть — а ведь это была именно она — лишала Алексию уверенности.

— Разве ты не должен быть в компьютерном классе?

— Нет. — Бен улыбнулся. — В данный момент я должен быть в кабинете миссис Халовей и звонить своей матери.

Алексия повернулась к нему и нахмурилась.

— Правда?

— Правда.

— Ну так кабинет миссис Халовей вон там. — Она кивнула на дверь за спиной Бена. — Прямо и направо.

— Так вот где он, оказывается! А я-то думал! Ладно, пойду, позвоню, пока мне не испортили обед.

Он вышел из зала и направился к кабинету библиотекаря. Миссис Халовей улыбнулась и вручила ему телефон, после чего вышла из кабинета.

Бен набрал номер и с кем-то недолго поговорил. Алексия подглядывала через окошечко в двери. Бен был чертовски хорош. Даже просто наблюдая за ним, Алексия невольно улыбалась. А уж когда разговаривала с ним, то хохотала так, как никогда в жизни. Если бы ей пришлось выбирать между своим неприкосновенным временем в одиночестве и часом в обществе Бена, она бы выбрала Бена.

Повесив трубку, он обернулся, и Алексия тут же нырнула за полку. Она вернулась к стеллажу и занялась раскладыванием книг.

Алексия успела убрать две книги, когда Бен неожиданно выскочил перед ней, заставив ее взвизгнуть от испуга и уронить стопку книг. Книги с грохотом упали на пол.

— Я не хотел пугать тебя, — сказал Бен и нахмурился, словно обдумывая свои же слова. — Ну, ладно, буду откровенен. Я хотел напугать тебя, но вовсе не так сильно. — Он присел и собрал упавшие книги. — Вот, держи.

— Спасибо. За то что собрал книги, а не за то, что напугал меня. — Сердце все еще колотилось, а руки вдруг стали ватными. Но надо было признать, ситуация вышла и впрямь забавная. Правда, было бы смешнее, если бы это случилось с кем-нибудь другим.

— Что ты делаешь в эту субботу? — Он облокотился на стеллаж и запустил пятерню в свои непослушные вихры.

Можно подумать, что по субботам у Алексии бывали другие планы, кроме стирки и просмотра телевизора. Правда, Бену об этом знать совсем не обязательно. Хотя теперь, когда подруги вернулись к ней, возможно, они решат куда-нибудь сходить вместе или посидеть у кого-нибудь дома.

— А почему ты спрашиваешь?

Он пожал плечами.

— Мы с ребятами в субботу утром играем в парке в футбол. Думаю, тебе понравится.

— Мне? Футбол? — Алексия скептически вскинула брови. — Сомневаюсь.

— Ну почему ж? Мы же не будем ставить тебе подножки. Это просто ради забавы. Другие девчонки тоже с нами играют. — Он помолчал. — Иногда.

— Не знаю.

— Ладно. Тогда у меня есть другая идея. Но тебе придется выбирать между этим и футболом.

— Придется выбирать?

— Да. Таково правило.

— Какое правило?

— Правило: «Алексия выбирает между двумя вариантами». Ты что, не слыхала о таком?

Она рассмеялась.

— Ладно, и каков второй вариант?

— Или мы играем в футбол, или… мы идем в клуб и вяжем свитер для собаки моего брата.

— Вяжем?

— Да. — Он энергично закивал. — Я — мастер по вязанию. Третий уровень.

— В вязании нет уровней.

Бен скривился.

— Серьезно? Надо ввести. Какой тогда смысл, если нет никаких уровней?

Миссис Халовей заглянула в дверь.

— Мистер Дэниелс! — строго сказала она. — Что вы тут делаете?

— Я пытаюсь пригласить Алексию на свидание, но она отвергает все мои приглашения.

— Умная девочка, — сказала миссис Халовей и подмигнула Алексии. — Ну так поторопись.

Алексия улыбнулась и ответила:

— Пусть будет футбол. Во сколько?

— В девять. Утра. В парке.

— Поняла. Увидимся.

— Если свидание получится тухлым, ты успеешь оттуда смыться. — Он пошел к двери. — До встречи, Алексия.

Прижав книгу в груди, Алексия пискнула:

— До встречи. — И проводила его взглядом. Весь остаток урока она не могла ни на чем сосредоточиться. В голове крутилась одна-единственная мысль: что если во время игры она прямо у него на глазах плюхнется на пятую точку?

Получится весьма неловко.

Глава четырнадцатая

Правило 4: Забудь о дне рождения своего бывшего. Забудь, что он вообще родился.

Во время большой перемены Сидни вместе с остальными членами школьного совета вошла в кабинет бизнеса и маркетинга. Она была президентом второго курса.

«Уже три недели, как мы с Дрю расстались, а у меня до сих пор это в голове не укладывается».

Все это очень напоминало салюты в парке в День независимости: сначала ты видишь всполохи цветных искр, а грохот ударяет по ушам гораздо позже.

Депрессия, наступающая после разрыва отношений, Сидни еще даже не коснулась. Наверное, стоит ожидать ее в самое ближайшее время. Возможно даже, что в самый разгар учебы, если удача покинула Сидни окончательно. Папа запрет ее в психушку, а когда она выйдет оттуда, все будут шептаться по углам. О поступлении в Гарвард можно будет забыть. Да и вообще о поступлении в любой колледж.

Она окончит среднюю школу — родители заставят — но после этого приютит десять кошек, удалится в глушь и будет жить в каком-нибудь безвкусном коттедже на берегу какой-нибудь реки. Будет выращивать в саду помидоры, латук и картофель. Весь год она будет общаться только с кошками и, может, еще с собакой, потому что к ним обязательно приблудится какой-нибудь пес, и тогда…

— Сидни?

Сидни взглянула на Уилла Дэниелса, который сидел напротив. Он был президентом старшего курса и всегда начинал заседания.

— Да? — спросила она.

— Ты вообще слушаешь, о чем я говорю? — Он раздраженнохмурил брови. Он считал, что стоит намного выше всех остальных членов совета. Да что там, всей школы! Маленький самодовольный мерзавец.

— Уилл, — совершенно безразлично ответила Сидни. — Я стараюсь иногда абстрагироваться от твоих речей. У тебя такой противный голос, и говоришь ты в нос. — Она зажала нос пальцами. — Слышишь? Это бьет по ушам.

Будет знать, как разговаривать с ней в таком тоне.

И как бросать ее лучшую подругу!

Непонятно, что вообще Келли нашла в нем?

Уилл вздохнул, всем своим видом показывая, что ожидал подобного ребячества от человека, стоящего ниже него на социальной лестнице.

— Я говорил о том, что мистер Томас указал нам на необходимость приобретения новой формы для духового оркестра. И мы обсуждаем возможность организации сбора средств. У тебя есть какие-нибудь предложения?

Сидни терпеть не могла его чопорную манеру разговора, словно они снимались в кино о семнадцатом веке. Или словно Уилл был вампиром. Кстати, если подумать, он и в самом деле высасывал из людей жизненные соки.

Постукивая карандашом по блокноту, Сидни перебрала в голове несколько вариантов. Самые обычные способы — мытье автомобилей, продажа выпечки и платная дискотека. Мытье автомобилей исключалось — слишком холодно. Продажа выпечки — хорошая идея, но средств на этом много не выручишь. Дискотеки обычно плохо посещаются.

— Как насчет вечера «Свободный микрофон»? С платным входом? Это что-то новенькое. И для начинающих артистов отличная возможность показать себя.

Ребята зашушукались, одобрительно кивая.

— Плюс продажа выпечки, — добавила Сидни. — Все вместе.

— Мне нравится эта идея, — заявила казначей Лиза. — Платный вход может принести нам неплохую выручку. А продажа выпечки будет дополнительным источником дохода.

— Кто будет печь? — спросил Уилл. В его голосе явно читалось сомнение.

— Мы все. — Сидни обвела рукой собравшихся. — Если каждый испечет штук по двадцать каких-нибудь вкусностей, этого для продажи хватит. И мои друзья тоже что-нибудь испекут, если я попрошу.

— Где будем проводить? — спросил Уилл. — Аренда помещения может стоить больше, чем все, что мы сумеем выручить.

Об этом Сидни не подумала. Она чуть не застонала, заметив, как насмешливо скривились у Уилла губы. Кажется, он всегда получает какое-то извращенное удовольствие, обставив ее.

— Может быть, кто-нибудь в городе предоставит нам помещение? — вступила в разговор Лиза. — В конце концов, это ведь для школы.

Лицо Сидни озарила удовлетворенная улыбка. Впервые за много дней.

— Точно. Уверена, мама Рейвен позволит нам использовать «Скрап». Это отличное место.

И снова по комнате пробежал одобрительный шепоток.

Кажется, это убедило даже Уилла.

— Ставим на голосование. Кто за то, чтобы организовать вечер «Свободный микрофон» вместе с распродажей выпечки в «Скрапе», поднимите руку.

Все до единой руки взметнулись вверх.

— Тогда решено, — объявил Уилл, сделав пометку в своем ежедневнике. — Сидни, ты отвечаешь за помещение. Сможешь через неделю доложить мне, как продвигаются дела?

— Конечно.

— Может, назначим на тридцать первое марта?

Восемнадцатого марта у Дрю день рождения.

Во всей этой неразберихе в их отношениях Сидни совсем забыла, что приближается его день рождения. Она уже давно купила ему подарок. Кольцо из белого золота с надписью, выгравированной внутри: «Пока смерть не разлучит нас». Это не обручальное кольцо, нет. Продавщица в ювелирном магазине сказала, что такое кольцо символизирует любовь и преданность, в которых Сидни нисколько не сомневалась, когда покупала его.

И теперь этот подарок за триста долларов лежал в ящике ее стола, совершенно бесполезный. Сдать обратно его нельзя, поскольку уже сделана гравировка. А подарить это кольцо какому-нибудь другому парню она не сможет. Да и не хочет она никакого другого парня. Это кольцо предназначалось для Дрю, и она всегда будет помнить об этом, даже если оно будет красоваться на чьем-то другом пальце.

— Сидни, — снова окликнул ее Уилл, еще раздраженнее, чем в первый раз. Пожалуй, вредно так много думать о Дрю. Это плохо сказывается на ее мозге.

— Я слышала тебя, — пробормотала она. — Тридцать первое. Поняла.

— Ты не запишешь?

— Я запомню. — Это будут первые выходные после дня рождения Дрю и ровно два месяца с момента их разрыва. Вспомнив, что все это время она провела без Дрю, Сидни чуть не разревелась. Глаза защипало, но она вдохнула поглубже и успокоилась.

«Не думай о Дрю», — твердила она себе. Как будто это так просто!

* * *

В четверг после занятий Сидни проверила звуковые сообщения, пришедшие на телефон. Одно из них было от Дрю.

— Привет, — сказал он и немного замешкался с продолжением. — У меня дома остались кое-какие твои вещи. Заезжай сегодня после школы, забери их.

Она удалила сообщение и прикинула, не лучше ли вообще забыть о своем барахле. Она проводила у Дрю столько времени, что там наберется не меньше двух коробок ее вещей. В основном, книги и одежда.

Стоят ли эти вещи того, чтобы ехать за ними? Будет очень больно снова оказаться в том доме, зная, что переступает его порог, наверное, в последний раз. После двух лет, проведенных с Дрю, Сидни так привыкла к его дому. Как можно попрощаться с ним?

Сообщение Дрю звучало так, словно ему куда важнее избавиться от ее вещей, чем ей — получить их обратно. Он очищал от нее свою жизнь. И ее розовая футболка, висящая в шкафу, не очень-то этому способствовала.

Выехав со школьной стоянки, Сидни свернула на светофоре налево, а не направо, как обычно. Велика вероятность, что Дрю вообще еще нет дома. Баскетбольная тренировка начинается только через полчаса, но он, скорее всего, будет болтаться в школе, чтобы не встречаться с Сидни, когда она будет забирать вещи.

Ожидая, когда загорится зеленый, она включила старенькую магнитолу. В динамики ударил новый попсовый хит.

— Фу, — пробормотала Сидни и переключилась на классическую музыку.

Потом взяла тюбик ванильной губной помады, который ей подарила Келли, и чиркнула по губам. Сидни глянула на себя в зеркальце заднего вида. Выглядела она нелепо. Словно клоун, вырядившийся на Хэллоуин.

Сидни пошарила в поисках салфетки.

Сзади раздался гудок. Светофор давно переключился на зеленый, и Сидни задерживала движение. Она вдавила газ, проехала еще два светофора и свернула на набережную.

На подъездной дорожке к дому Дрю Сидни увидела его грузовичок.

Может, проехать мимо?

Сердце учащенно забилось. Она подъехала и припарковалась позади грузовичка. Как бы ей ни хотелось избежать неловкости или — что еще хуже — дальнейших выяснений отношений — увидеться с Дрю все же неплохо. После разрыва они почти не общались.

Сидни постучалась, и дверь открыла миссис Гудинг. По тому, как смягчилось ее лицо при виде Сидни, было понятно, что миссис Гудинг знает об их разрыве.

— Ах, Сид, — прошептала она, втянув Сидни в дом и заключив в объятия. — Мне так жаль. — Она погладила Сидни по волосам.

— Все в порядке, — сказала Сидни, втянув запах духов миссис Гудинг — сладковатый фруктовый аромат. — Вы же в этом не виноваты.

— Знаю, но… — Она улыбнулась. — Просто мне неловко, ведь он мой сын.

— Ничего. — Сидни высвободилась из объятий. — Я в порядке, — солгала она. До «в порядке», на самом деле, было еще как до луны, но вываливать это все на маму Дрю она не станет. Это невежливо.

Миссис Гудинг кивнула.

— Рада это слышать. Дрю, — позвала она. — Сид пришла.

— Я у себя в комнате, — крикнул в ответ Дрю. Голос его прозвучал легко и беззаботно, как раньше, когда она приходила к нему в дом. Но сейчас-то не раньше. Их отношения изменились. Почему же Дрю ведет себя, как обычно? Неужели их разрыв совсем никак не повлиял на него? Может, ему вообще безразлично?

Сидни короткими шажками двинулась по коридору, пытаясь представить, что все осталось как было. Но едва войдя в комнату Дрю, Сидни наткнулась на коробку, и та сразу напомнила ей, что он вытряхивает ее вон из своего дома и из своей жизни.

Они когда-то вместе украшали его комнату. Сидни выбрала для стен темно-серую краску. Он выбрал синее постельное белье. Сидни ныла, пока он не купил полки и не повесил их на стены. Она расставила на полках диски и поместила фотографию со дня рождения Дрю.

Сидни взглянула на полки. Фотография все еще стояла там. На ней — они вдвоем и больше никого. А все кутерьма праздника осталась где-то там, на фоне. Они оба улыбались. Что Дрю сделает с фотографией теперь?

Он сел на кровати и отложил в сторону книгу. Очки затуманивали голубизну его глаз. Он смущенно улыбнулся.

— Я думала, ты в это время будешь на тренировке, — объяснила свое появление Сидни.

— Я хотел быть дома, когда ты заедешь.

— Зачем?

— Не знаю. — Он пожал плечами и поднялся. — Не мог же я просто выставить твои вещи.

Дрю всегда был вежлив. Сидни вдруг поняла, что на его месте она именно так бы и поступила — выставила бы вон его вещи. Из них двоих он всегда был лучше.

— Спасибо, — пробормотала она, нагнувшись и открыв коробку. Внутри обнаружилось несколько футболок и книги. Потом Сидни вытащила старую, дырявую рубашку с длинным рукавом. — Я и забыла про нее. — Прошлой весной это была ее любимая рубашка. Отсюда и дырки, и обтрепанные обшлага.

— Я хотел ее выбросить, но потом побоялся, что ты разозлишься, — весело пояснил Дрю.

— Ты и раньше все время порывался ее выбросить.

— Ага. Но она же твоя любимая.

— Спасибо, что сохранил.

— Не за что. — Дрю на секунду замолчал, потом подхватил свою спортивную сумку. — Мне пора. Я провожу тебя.

Сидни взяла коробку. Дрю придержал дверь.

Сквозь тучи стало пробиваться солнышко, и на свежем снегу заиграли его озорные лучи. Свет почти ослепил Сидни, и она прищурилась. Дрю забрал у нее из рук коробку и уложил ее на заднее сидение старенького автомобиля. Наверное, этого Сидни будет не хватать больше всего — его заботы.

— Ладно, думаю, еще увидимся, — буркнула она, не зная, что еще сказать. Пропасть между ними стремительно росла, и Сидни хотелось ее чем-нибудь заполнить. Она встала на бордюр и обняла Дрю за шею. Объятие получилось теплым, дружеским.

Дрю ответил на ее объятие, и на мгновение ей показалось, что они снова будут вместе. Трудно даже поверить, что они расстались. Словно это какой-то розыгрыш, и Дрю в любую минуту крикнет: «Попалась!», хотя Дрю — не мастак устраивать розыгрыши.

Сидни отпустила его. Потом аккуратно сняла с него очки и зацепила их за воротник свитера. Сейчас ей хотелось, чтобы между их взглядами не было ничего лишнего.

Она хотела что-то сказать. Вернее, ей нужно было что-то сказать. Потому что чем дольше она думала об этом, тем больше понимала, что этот разрыв произошел скорее по ее вине, чем по его. Словно перед смертью, перед Сидни промелькнула вся история их отношений, и почти все плохое, что было в них, происходило из-за ее дурного характера или из-за ее упрямства.

Она была стервой.

— Прости, — начала Сидни, взяв Дрю за руку. — Наверное, я не совсем правильно относилась к тебе и ценила меньше, чем ты того заслуживаешь.

— Сид, дело не в том… — Он посмотрел в сторону улицы, словно собираясь с мыслями. — Мне нужна свобода, мне хочется развлекаться. В последнее время я почти не получал удовольствия от наших отношений. Да и ты тоже. Признай это.

Если честно, то он был прав.

— Признаю, — сказала Сидни.

Его брови удивленно поползли вверх. Как часто она соглашалась с ним? Да почти никогда.

Она отпустила его руку и пнула ногой сугроб.

— Наверное, в этом все и дело. — Сидни подняла голову и встретилась с Дрю взглядом. Говорят, привычка развивается за двадцать один день. Сидни была с Дрю и целовала его в течение семисот тридцати дней. Это уже даже не привычка, это тяжелая форма зависимости.

Сидни неосознанно потянулась поцеловать его. Но в тот момент, когда она была готова коснуться его губ, Дрю отвернулся.

— Извини. — Ее щеки пылали от гнева и смущения. Она обошла машину и села за руль. Быстро отъехала, не оборачиваясь на Дрю. А он так и стоял на тротуаре.

Шок все-таки настиг Сидни, как грохот от фейерверков в парке.

— К черту, — ругнулась она. А вдруг это первый шаг к тому, чтобы стать кошатницей-отшельницей. Господи, будем надеяться, что нет.

Если Дрю счастлив без нее, то и она сможет прожить без него. Как он сказал? Ему нужна свобода! Он хочет развлекаться!

Так с чего же начать? Интересно, чем занята сейчас Рейвен?

Сидни сожжет надгробие Дрю. Она вдавила газ и помчалась домой.

Глава пятнадцатая

Правило 7: В четверг вечером ты должна засидеться допоздна с подругами, поедая попкорн и потешаясь над пятидесятистраничным списком недостатков твоего бывшего.

«Ненавижу День святого Валентина», — думала Келли, паркуя машину возле дома Сидни. На гараже, среагировав на движение, включился фонарь, и подъездная дорожка осветилась. Серебристая «тойота» Алексии уже была тут, как и «ниссан» Рейвен. Похоже, Келли приехала последней. Ну да лучше поздно, чем никогда, верно?

Она взяла с сиденья список недостатков своего бывшего, вылезла из машины и сразу же застегнула доверху белую куртку. Сейчас было не так уж холодно, по сравнению с тем, какие морозы стояли в январе, но все же подмораживало. А для Сидни любой холод был невыносим.

Они все решили, что День святого Валентина лучше провести в тепле, собравшись вместе, чтобы почитать вслух списки недостатков своих бывших. Все равно Келли было некуда пойти.

Она ощутила прилив грусти. Сейчас она должна была расставаться со своей девственностью. Она должна была стать настоящей девушкой Уилла.

Вместо этого за последнюю неделю Келли с ним почти не разговаривала, хотя каждую минуту думала о нем. Гадала, где он сейчас и что делает? С кем гуляет? И желает ли, чтобы Бриттани стала его девушкой, потому что она намного стройнее и симпатичнее Келли?

За весь месяц с момента их расставания Уилл ей ни разу не позвонил.

Сидни открыла дверь, прежде чем Келли успела нажать на кнопку звонка. Волосы у Сидни были всклокочены, как будто она, вместо того чтобы расчесать их, просто запрокинула голову назад, собрала волосы в пучок и завязала их резинкой. Келли набрала в грудь воздуха и расправила плечи. Очень жаль, конечно, что Сидни так переживает, но Келли в глубине души даже радовалась, что не она одна страдает от разбитого сердца. Всегда лучше разделить боль с кем-то, чем страдать в одиночку.

Прошел уже месяц с тех пор, как Сидни официально рассталась с Дрю, но она до сих пор не успокоилась. И дело даже не в растрепанных волосах и не в небрежности в одежде. Это было видно по ее настрою, по неспособности собраться. Словно все вдруг стало ей безразлично. А это самый плохой признак, ведь подруги-то знали Сидни лучше других: ей всегда до всего было дело.

Сейчас же Сидни широко улыбнулась.

— Келли! — Она втянула подругу в дом. — Наконец-то! Давным-давно тебя ждем.

— Извини, — пробормотала Келли, оставив сумочку в прихожей на тумбочке. — Сначала Моника никак не могла отвязаться, потом мой братец спрятал ключи от машины, — простонала Келли, в ее голосе все еще сквозило раздражение. Ее старший брат Тод порой доставлял хлопот больше, чем младшая сестра.

Келли сняла куртку и повесила ее на вешалку за дверью. Потом вместе с Сидни прошла в гостиную, но остановилась прямо на пороге, завороженно озираясь. Повсюду были развешаны черные бумажные гирлянды. Стены были оклеены разорванными пополам сердечками из черного картона. На чайном столике было рассыпано цветное конфетти.

— Это все, что мне удалось найти. — Рейвен пожала плечами и потрогала большое серебряное кольцо в ухе. — Ко Дню святого Валентина следует выпускать конфетти из разбитых сердечек. Ручаюсь, его продадут больше, чем этого дурацкого шоколада.

— Шоколад, — взмолилась Келли. — У нас ведь есть шоколад, правда?

Рейвен кивнула.

— Да. Но это потом. После попкорна.

Тут Алексия, сидевшая на диване, развернулась к Келли и, поправив свою простую зеленую рубашку, поинтересовалась:

— Ты принесла список?

Келли показала свой жалкий список и, полная раскаяния, кивнула.

— Я очень старалась. — Это было правдой. Весь последний час она изо всех сил старалась найти в Уилле что-нибудь отрицательное, но он был просто безупречен. Возможно, это и был один из его недостатков.

— Ничего страшного, — утешила ее Сидни. — У меня тоже не набралось пятидесяти страниц.

— А у меня набралось! — торжествующе вскричала Рейвен и помахала солидной стопкой листков.

— Только она сжульничала! — Алексия, прищурившись, посмотрела на Рейвен, а та высунула язык. — Она писала по одному пункту на страницу.

— А никто не говорил, как надо писать, — возразила Рейвен.

— А где твои родители? — спросила Келли у Сидни, прерывая завязавшийся в гостиной спор.

— Папа наверху, читает. Мама осталась ночевать в Хартфорде.

От Келли не укрылось разочарование в голосе Сидни, когда та говорила о маме. Мама Сидни все чаще и чаще оставалась в Хартфорде. Она даже сняла там квартиру, чтобы оставаться в рабочие дни.

Келли очень сочувствовала подруге. Она даже представить не могла, что бы делала, если бы ее мама все больше и больше времени проводила вне дома. Мама была для Келли лучшей подругой. Келли могла рассказать ей практически обо всем.

— Ну что, начнем? — поспешно предложила Сидни.

Келли уселась рядом с Алексией. Сидни улеглась на пол.

— Можно я первая? — попросилась Рейвен, положив перед собой листки. — Итак, недостатки Калеба. Номер пятьдесят: он плохо чистит зубы.

Все подруги сморщили носики.

— И ты с ним целовалась? — спросила Сидни. Лежа на животе, она болтала в воздухе ногами. По телевизору шла реклама ювелирных изделий.

— Подарите своему возлюбленному в этот праздник что-то особенное, — вещал приятный женский голосок за кадром, в то время как на экране крупным планом показывали сверкающие серьги с бриллиантами.

Келли взмахнула своими листочками.

— Мне удалось насчитать тридцать восемь недостатков. Начнем с последнего. Тридцать восемь: Уилл не ест конфеты.

Алексия простонала:

— Вот урод.

— Как можно не есть конфеты? — спросила Сидни, недоверчиво качая головой.

— Теперь ты, Сид, — сказала Рейвен.

— Э… что ж…

— Только не говори, что ты не составила списка, — угрожающе заявила Алексия.

— Составила, но только в уме. — Сидни села по-турецки. — Дрю всегда надо иметь план. — Она сглотнула, потом кивнула, словно подтверждая этот его недостаток.

Келли взяла из розовой миски горстку попкорна и стала выбирать более маслянистые кусочки. И когда только Рейвен выложит свой шоколад?!

— Ладно, сойдет, — одобрила Рейвен. — Номер сорок девять для Калеба: он никогда ничего не кладет на место.

— С Дрю такая же история! — засмеялась Сидни. — Мне постоянно приходилось разыскивать свои вещи.

— Что ж, значит, это следующий недостаток Дрю, — сказала Алексия.

— М-м-м… — Сидни задумчиво кивнула. — Пожалуй, да.

В течение следующего часа они продолжали перечислять недостатки. Рейвен подошла к делу основательнее всех, поскольку ее список был самым длинным. Видимо, ей было чем поделиться с подругами. Келли растеряла запал где-то в середине, а Сидни уже через пятнадцать минут с трудом могла вспомнить какой-нибудь недостаток Дрю.

Выслушав, что от Калеба очень сильный пахло потом и что во сне он сильно брыкался, Келли удивилась, как вообще Рейвен терпела его. А когда она спросила об этом вслух, Рейвен на минуту задумалась, а потом сказала:

— Честно говоря, я и сама не знаю.

Перечисляя недостатки Уилла и вместе со всеми потешаясь над ними, Келли в десять раз острее почувствовала, каким совершенным старался быть Уилл. Действительно ли он не ел конфеты? Или только на людях отказывался от них, чтобы все думали, какой здоровый образ жизни он ведет? Действительно ли ему нравилось девяносто процентов времени заниматься добрыми делами?

Келли не могла представить себе, что проведет всю жизнь рядом с человеком, который идет на такие жертвы ради достижения идеала. А еще ее бесила привычка Уилла забирать влажные салфетки, которые раздают в кафешках.

Когда Келли назвала этот недостаток, девчонки захохотали.

— Он — самый большой придурок, — припечатала Сидни.

А Рейвен спросила:

— Он их носит потом в карманах? И переживает о микробах, прикасаясь к ручкам дверей и тележек?

Задумавшись, Келли поняла: да, он действительно носил эти салфетки с собой и иногда протирал ручки тележек в магазине, жалуясь на то, что они грязные и липкие.

Как она вообще влюбилась в него? Загадка.

Закончив со списками, девушки направились в кухню, где Рейвен наконец вытащила шоколад. Это была коробка дорогих конфет.

Рейвен уселась на стол, свесив ноги. Сидни бросила в микроволновку новый пакет с попкорном и набрала на панели несколько цифр.

— Слезь со стола! — пихнула она Рейвен. Та хмыкнула, но со стола слезла. Эти двое постоянно цеплялись друг к другу. Келли это злило до невозможности. Нет, честно, Сидни вела себя порой, как избалованный ребенок. — Спасибо, — сказала Сидни и тут же добавила: — Кстати, хотела поговорить с тобой кое о чем. Мы тут недавно на совете вели речь о новых униформах для оркестра.

— И что? — Рейвен облокотилась о стойку и разглядывала свои отполированные, покрашенные розовым лаком ногти. Келли встала рядом с ней, внимательно изучая крышку от коробки с конфетами. Темный шоколад. Шоколад с карамельной начинкой. Шоколад с кокосовой стружкой. С чего же начать?

— Мы обдумывали, как собрать средства, и я предложила провести вечер «Свободный микрофон», — сказала Сидни. В печке раздавались глухие хлопки взрывающегося попкорна. В воздухе поплыл аромат растопленного масла.

— Звучит неплохо, — отозвалась Келли и откусила шоколадку с малиновым наполнителем. Интересно, Уилл решился на проведение такого вечера или же посчитал, что это слишком фривольно? Наверное, если бы они все еще были вместе, он бы отговорил Келли от посещения такого вечера, хотя ей бы очень захотелось туда сходить.

— Есть только одна проблема. — Сидни застенчиво улыбнулась. — Нам нужно место для проведения мероприятия, причем бесплатно. Как думаешь, твоя мама разрешит нам использовать для этого ее «Скрап»?

Рейвен оторвалась от своих ногтей и подняла голову. Длинные черные ресницы взлетели вверх.

— Возможно. Пожалуй, она сочтет, что это как раз то, что нужно для моей характеристики в колледж.

— Конечно. Так и скажи ей. — Сидни вынула пакет с попкорном и встряхнула его. — Скажешь, что она ответит, хорошо? Мы планировали провести это тридцать первого марта.

— Поняла. — Рейвен прихватила вторую коробку конфет, Сидни взяла миску с попкорном, и все вернулись в гостиную.

Рейвен привезла с собой диск с сериалом «Девушки Гилмор», тот сезон, в котором Джесс (которого играет Мило Вентимилья) становится главным героем сюжета.

В этом невысоком плохом парне было что-то очаровательное. Может, Келли стоит обзавестись собственным плохим парнем? Если она найдет такого, то он будет полной противоположностью Уиллу. Возможно, именно это ей и нужно, но только не сейчас. Кодекс начинает работать, подумала она, и встречаться сейчас с другим парнем будет уж точно не по правилам.

Около полуночи в сумочке Келли запиликал мобильный телефон. Это звонил брат.

— Что? — сказала она вместо приветствия.

— А ты где? — спросил Тод.

— У Сидни. Я сказала маме, когда уходила. А что?

— Ого. Ты к ней целую вечность не ходила.

— И что? Чего тебе надо?

— Тут Уилл звонил, тебя разыскивал.

Сердце Келли вдруг застучало часто-часто. Уилл ей звонил? Он по ней скучает?

— Он только что позвонил? — Обычно к десяти часам Уилл уже ложился спать. Допоздна он засиживался, только если работал над каким-нибудь проектом.

— Ну ладно, ладно, — простонал Тод. — Он звонил часа два назад, но я вспомнил только что.

— Спасибо огромное, Тод!

— Эй, слушай, я тебе не секретарь на телефоне.

От гнева у Келли запылали щеки, но она вдруг сообразила, что на нее внимательно смотрят подруги.

— Уилл, что ли, позвонил? — спросила Сидни.

Келли открыла было рот, чтобы как-нибудь отболтаться, но ей не хотелось врать подругам. И не хотелось оправдывать перед ними Уилла, ведь они только что прошли через очищающий обряд обнародования недостатков своих бывших.

— Да, — ответила она. Потом для храбрости набрала побольше воздуху. — Но я не собираюсь ему перезванивать.

— Вот и молодец! — Алексия сжала ее плечо. — Видишь, Кодекс работает!

— Эй! Алло! — напомнил о себе Тод.

Келли снова обратила внимание на брата.

— Извини. Ладно, мне пора, Тод.

— Погоди. Еще кое-что. Мама говорит, что тебе пора домой.

— Уже поздно, Келли, — донесся издалека голос миссис Вейтерс.

— Слыхала? — спросил Тод.

Келли страдальчески вздохнула.

— Да, я ее слышала.

— Тогда до скорой встречи.

Тод отключился, и Келли захлопнула телефон.

— Мне пора, — сказала она.

Сидни поставила DVD на паузу.

— Ладно, ребята, до завтра.

— Но ты ведь не будешь звонить Уиллу, правда? — спросила Рейвен, приподняв свои идеально ровные бровки.

— Нет. К тому же он звонил несколько часов назад. Наверняка сейчас уже спит.

— Если почувствуешь, что тебе хочется ему позвонить, лучше позвони мне, хорошо? — сказала Алексия.

Келли улыбнулась.

— Ладно.

— Пока, — хором сказали Сидни и Рейвен.

— Увидимся. — Келли захлопнула за собой дверь.

* * *

— Знаешь что? — сказала Келли, убирая в шкаф свою куртку. — Я тебя сейчас не люблю.

Может, это было продиктовано тем, что Тод забыл сказать о звонке Уилла. Сейчас уже так поздно, что она не сможет ему перезвонить, даже если у нее будет такой соблазн.

Тод осклабился.

— Ну ничего, главное, чтобы ты любила меня завтра.

— С завтра вопрос спорный. Будет зависеть от того, что ты успеешь сделать, чтобы испортить мне жизнь. — Она направилась к своей комнате, искренне благодаря родителей за то, что им хватило здравого смысла купить достаточно большой дом, чтобы разместить троих своих детей по отдельным комнатам. Келли завидовала тихому дому Сидни. Как здорово быть единственным ребенком!

Хотя Келли захлопнула за собой дверь, брат проигнорировал это и ввалился за ней следом.

— Ты забыл, как надо стучаться? — поинтересовалась Келли, стягивая с себя ботинки.

Тод плюхнулся на ее кровать, смяв покрывало.

— Почему ты в таком плохом настроении?

— О скольких еще звонках ты забыл мне сообщить?

— Ни об одном! Господи! Хотя… — Он задумчиво посмотрел в потолок. — Кажется, я забыл еще про парочку звонков от Джеквада.

Джеквад — это прозвище, которым Тод наградил Уилла.

— У него, между прочим, есть имя. — Келли вынула из шкафа шорты и футболку.

— Да, спасибо, я помню. Джеквад.

А Тод вообще знает, что они расстались? Он советовал ей бросить Уилла с того дня, когда они только начали встречаться. Доходило до того, что он тайком от Келли угрожал Уиллу. Когда Келли спрашивала об этом, Уилл только хмыкал и говорил:

— Твой брат — идиот. — Это, конечно, так, но все же Тод — ее брат. И если Уилл оскорблял ее брата, значит ли это, что тем самым он оскорблял и ее?

— Я с Уиллом больше не встречаюсь, — сказала Келли, снимая с руки серебряные браслеты.

Тод встрепенулся.

— Серьезно?

Она вздохнула и развернулась к нему.

— Да.

— Ты… в порядке? — Он нахмурился, не очень понимая, как вести себя в такой щекотливой ситуации.

В порядке ли она? Прошел почти месяц, как они с Уиллом расстались. В какие-то дни она могла бы ответить, что в порядке, в какие-то — не очень.

— Наверное, — ответила она, снимая с волос резинку (Келли слышала, что волосы портятся, если не снимать резинки на ночь, а с ее жидкими волосенками нужно соблюдать все возможные меры предосторожности.) Она надела тканевый ободок, чтобы во сне волосы не соприкасались с жирной кожей.

Тод поднялся.

— Хочешь, я надеру ему задницу? — Он сжал руки в кулаки и нанес по воздуху несколько ударов. — Потому как мне доставит огромное удовольствие сломать ему нос.

Келли застонала.

— Нет, Тод, я не хочу, чтобы ты его бил. Господи!

Тод уронил руки.

— Почему?

— Не знаю. Потому что драки — это глупо. И потому что Уилл не хотел задеть мои чувства.

— Но он их задел?

Келли не стала отвечать. Вместо этого она вытолкала Тода в коридор, чтобы наконец переодеться и лечь спать.

— А кто кого бросил?

— Тод! — простонала она. — Иди спать.

— Значит, он тебя?

Не впуская брата обратно в комнату, Келли загородила собой дверной проем и скрестила на груди руки.

— Строго говоря, мы и не были парой. Мы были друзьями, которые встречаются… что-то в этом роде. А теперь — спокойной ночи.

Она собралась закрыть дверь, но Тод остановил ее.

— Ладно, если серьезно, ты в порядке, сестренка?

— Да, в порядке, — солгала Келли, глядя ему прямо в глаза. В конце концов, он ведь парень и не очень-то разбирается в чувствах. Он хорош на баскетбольной площадке, а еще мастерски умеет подначивать ее и Монику, но не более того.

— В общем, если ты захочешь, чтобы я вмазал этому ублюдку, — продолжил он, — то только скажи.

— Ты не станешь никого бить, Тод, — сказала мама, подходя к ним. — И что я говорила по поводу ругательств в моем доме?

— Извини, — автоматически сказал он, вовсе не принимая упрек близко к сердцу. Мама никогда не наказывала Тода. Ему всегда все сходило с рук, и Келли никак не могла понять, почему. Может, все дело в том, что он умел изображать искреннее раскаяние? Тогда придется признать, что и в этом он мастер.

— Спокойной ночи. — Миссис Вейтерс поцеловала Келли, а потом и Тода. Мама прошла в спальню, откуда уже доносился богатырский храп отца.

— Только скажи! — еще раз шепнул Тод и пошел в свою комнату.

Келли покачала головой и легла в кровать.

Глава шестнадцатая

Правило 12: Не заводи романы с друзьями своего бывшего.

Рейвен чувствовала себя, как в белой горячке. Как люди могут обходиться без ухажеров? Ее угнетало даже не столько само отсутствие поклонника, сколько то, что ей не с кем потусоваться. Ей не особо были нужны поцелуи и объятия. Просто Рейвен нравилось, когда кто-то открывал для нее двери. И говорил, какая она красивая. И держал ее за руку.

Интересно, нарушит ли она правила, если пойдет гулять или начнет флиртовать с другим парнем? С парнем, который станет открывать для нее двери и говорить, какая она красивая? Она же не будет всерьез объявлять себя его девушкой.

И вообще, если вечер пятницы создан не для того, чтобы повеселиться, то для чего же еще? Уж конечно, не для игры в слова и не для приготовления домашних заданий. И уж точно не для того, чтобы гулять с мамой.

Правда, оставался еще один вариант, и Рейвен решила проверить его, прежде чем сдаться и позвонить какому-нибудь парню. Она подошла к комнате Джордан и постучала в дверь.

— Входи, — раздался голос Джордан.

Рейвен вошла. Джордан кивнула ей, глядя в зеркало. Сестренка собрала свои непослушные темные волосы в хвост и заколола заколкой со стразами. Щеки ее были слегка подкрашены румянами, а ресницы — тушью. Похоже, Джордан куда-то собралась — на ней были брюки цвета хаки и слишком свободный коричневый свитер.

— Что случилось? — спросила она.

Рейвен пожала плечами и присела на край идеально заправленной кровати. Это считалось их ежедневной обязанностью, но Рейвен так и не смогла выработать у себя привычку застилать кровать. У нее в комнате поверх постели было небрежно наброшено темно-бордовое покрывало, которое свисало почти до пола.

— Мне скучно, — сказала Рейвен, надеясь, что младшая сестренка поймет намек.

Джордан прошлась расческой по волосам. Ее оливкового оттенка кожа прекрасно смотрелась даже без тонального крема. Джордан пошла в мать, а не в отца, и выглядела на сто процентов итальянкой. Рейвен же на восемьдесят процентов походила на отца, что придавало ее внешности довольно-таки экзотический оттенок. Не зная родителей, люди с трудом улавливали родство между двумя сестрами.

— А что же твои подружки? — спросила Джордан.

Рейвен вздохнула и потянула за кисточку на розовом покрывале.

— Сидни сегодня зубрит и рано ложится спать, так как завтра у нее экзамен. Алексия ужинает с родителями, а Келли должна сидеть с младшей сестренкой.

— Вот облом, — рассеянно отозвалась Джордан, больше занятая своей внешностью, чем проблемами старшей сестры. Приведя волосы в идеальное состояние и удостоверившись, что несколько локонов небрежно обрамляют ее лицо, Джордан присела рядом с Рейвен. — Я бы составила тебе компанию, но мы с ребятами встречаемся в кинотеатре.

Рейвен взяла в руки плюшевую подушечку-думку и погладила ее, наблюдая, как мягкий ворс под рукой меняет оттенок.

— Что за фильм?

— «Подземка».

— Я тоже хочу его посмотреть. Можно мне с вами?

Джордан приподняла бровь.

— Вот еще. Ты отобьешь всех моих парней.

Рейвен игриво толкнула сестру в бок.

— Не отобью. К тому же, всем твоим парням по четырнадцать лет. Слишком малы для меня.

— Все равно нельзя. Извини.

Рейвен в отчаянии взмолилась:

— Ну, пожалуйста! — Если она останется сама по себе, то неизвестно, чем все это закончится. Она уже перестала грустить по Калебу, но желание потусоваться с кем-нибудь из парней может перевесить всю ее решимость.

Джордан взяла сумочку и покачала головой.

— Мы с тобой завтра что-нибудь придумаем.

— Раньше ты любила гулять со мной.

— Да, но это было до того, как у меня появилась личная жизнь.

— Да ладно тебе, Джордан, я же клевая!

— Не настолько. По крайней мере, личной жизни у тебя сейчас нет!

Рейвен стиснула зубы и вернулась к себе в комнату. Вскоре с улицы донесся сигнал клаксона, и Джордан, сбегая по лестнице, крикнула:

— Я ушла.

С каких это пор у Джордан более насыщенная личная жизнь, чем у нее, Рейвен?

Видимо, с тех самых. Но Рейвен не намерена позволять младшей сестренке веселиться больше, чем она сама. Она схватила мобильный телефон и прошлась по записной книжке. Там нашлись имена, которые Рейвен уже и забыла. Дойдя до Зака, она остановилась и попыталась вспомнить, когда в последний раз общалась с ним. Зак был другом Калеба. И она наверняка разговаривала с ним на какой-нибудь из последних вечеринок.

Она набрала номер Зака и застыла в ожидании.

— Да?

— Привет! Зак! Это Рейвен.

— Рейвен? Что случилось? — На заднем фоне гремели кастрюли и крышки.

Какой-то мужчина гаркнул:

— Снимайте бекон с огня!

— Ты сегодня занят? — спросила она.

— Я сейчас на работе, но освобождаюсь в девять. А что, где-то вечеринка?

— Нет. — Рейвен села на крутящееся кресло и поджала ногу. — Просто мне скучно, и я ищу компанию на вечер.

— Здорово. Заходи за мной в девять? Я позвоню Кенни, и мы вместе что-нибудь придумаем.

— Нет, — тут же ответила Рейвен. — Никакого Кенни. Только ты и я. Мы можем сходить в кино, например.

— Серьезно?

Она буквально видела, как у него приподнялись брови.

— Да, серьезно. Мне приятно общаться с тобой.

— О! — Он был искренне удивлен.

— Ну, что скажешь? Пойдем? — спросила Рейвен.

— Еще бы! Зайдешь за мной?

— Конечно. Увидимся в девять.

Положив трубку, она довольно улыбнулась. Зак был приятным парнем. Она всегда считала, что из всех друзей Калеба он — самый клевый. Может, вечер все-таки не будет потерян. Она так давно не гуляла с парнем, что с нетерпением ждала их встречи.

Да, конечно, с момента разрыва с Калебом прошел всего месяц, но, по собачьему счету, это целых девять месяцев. Или десять? Рейвен никогда особо не дружила с цифрами.

* * *

Рейвен включила свет в гардеробной и стала перебирать вешалки. У нее было несколько специальных нарядов для вечера вроде сегодняшнего, т. е. для вечера в обществе парней. Например, очень сексуальные джинсы, которые, как ей казалось, идеально обтягивали ее зад и прекрасно сочетались с черной рубашкой-стрейч.

Остановив свой выбор на этих джинсах, Рейвен начала наряжаться. Погода была довольно мягкой, но температура держалась около нуля. Какую же куртку надеть к этому наряду?

Вернувшись в гардеробную, Рейвен принялась искать куртку в стиле «милитари», которую прикупила в комиссионном магазинчике в центре. У куртки были темножелтые заклепки и высокий воротник. Выцветший защитный цвет куртки прекрасно сочетаться с черной рубашкой.

Рейвен разложила куртку на кровати и направилась в ванную, которая у них с Джордан была одна на двоих. Посмотрев в зеркало, Рейвен задумалась, что же сделать с волосами. Ей хотелось, чтобы они были распущенными и пышными. Для этого она взяла тюбик дорогущего средства для укладки, которое купила через Интернет, и нанесла гель на волосы. Потом наклонила голову и прошлась по прядям, а затем откинула волосы назад. Вот теперь они смотрятся пышно и лежат волнами.

Отлично.

Легкий штрих коричневой подводкой для глаз, мазок туши на ресницы — и Рейвен готова к выходу в свет. Вернувшись в комнату, она надела куртку и сунула в карман телефон.

— Мам, я ухожу! — крикнула она из прихожей.

— Куда? — откликнулась из кабинета мисс Валенти. Она, скорее всего, составляла очередной шедевр из вырезок к заседанию своего клуба в «Скрапе».

— В кино.

— Какой фильм?

Рейвен сунула голову в кабинет. Мама сидела за большим белым столом, а вокруг в беспорядке были разбросаны ножницы, клей, цветная бумага, маркеры.

Как бы получше ответить? Фильмы категории R — детям до семнадцати — исключаются. Обычно мама одобрительно относилась к семейным фильмам или романтическим мелодрамам.

— Э… «Летний лагерь». — В этом фильме тоже было полно сцен, не рекомендуемых детям, но это уже на усмотрение родителей. Они-то с Заком, скорее всего, вообще в кино не пойдут или посмотрят «Подземку» — фильм, который отправилась смотреть с друзьями Джордан.

— Хорошо, — ответила мисс Валенти, вытирая черный маркер. Она повернулась в кресле. — Только до полуночи быть дома. Хорошо?

— Ладно. — Рейвен попрощалась и ушла.

* * *

— Привет, Рей, — сказал Зак, приглаживая непослушные светлые вихры. Зак был симпатичным парнем с лицом модели: волевая челюсть, четкий профиль и темно-зеленые глаза. Он всегда нравился Рейвен.

«Горш» — ресторанчик, в котором работал Зак, — был заполнен до отказа. Гул голосов перемешивался со звуками джаза пятидесятых годов, доносившимися из музыкального автомата.

Зак приобнял Рейвен за плечи. От него пахло картошкой фри и одеколоном. У Рейвен вдруг заурчало в желудке.

— Ну, так что будем делать? — спросил Зак.

Пожав плечами, она перебрала в уме возможные варианты.

— Я, пожалуй, проголодалась.

— Хочешь присесть? Можем заказать что-нибудь.

— Правда? Я думала, ты захочешь смыться отсюда как можно быстрее, раз ты тут работаешь.

Зак отмахнулся.

— Мне нравится это место. К тому же, еда будет бесплатной. — Он подвел ее к отдельной кабинке. — Садись. Принести тебе что-нибудь попить?

— Колу.

— Уже несу.

Рейвен сняла куртку. В ресторане было довольно тепло, но руки все равно мерзли. Рейвен растерла их и почувствовала, как тепло приятно разливается по пальцам.

Зак вскоре вернулся, неся два стакана колы и меню.

— Вот, держи.

— А ты?

— А мне меню не нужно. Я его и так наизусть знаю. — Он улыбнулся, снимая обертку с трубочки.

Рейвен открыла меню и пробежалась по списку блюд. Гамбургеры, картошка фри, спагетти. Раньше она никогда не бывала в «Горше».

— А ты что посоветуешь?

— Куриный рулет. Плавленый сыр, латук, бекон. Просто восхитительно.

— Ну, тогда это и картошку фри.

— Хороший выбор. Пойду, отнесу заказ на кухню. Зак, ловко лавируя между столиками, пробирался к вращающейся двери, отделявшей зал от кухни. Рейвен все это время наблюдала за ним. Его мешковатые джинсы почти ничего не обтягивали, а плечи в старой футболке смотрелись широкими.

Рейвен приглядывалась к нему, как к кандидату на ухажера. Будет ли он открывать для нее двери? Покупать подарки? Уважать? Будет ли склонять к близости? Он, вроде бы, не из таких парней, и все его отношения в прошлом — а Рейвен помнила только о двух девушках Зака — были долгими и серьезными.

Все-таки приятно провести вечер с парнем, пусть даже это всего лишь дружеский ужин. Подруги не могут вызвать простым разговором или улыбкой ощущение бабочек в животе. А для Рейвен бабочки в животе — как прилив адреналина для любителей риска. Она буквально не могла насытиться этим чувством.

Зак вышел из кухни, и она снова улыбнулась ему. Его губы тоже дрогнули в улыбке, но она тут же сползла с лица, когда он посмотрел на входную дверь. Рейвен проследила за его взглядом.

Калеб.

Вот черт!

Калеб подошел к Заку, и они обменялись рукопожатием. Калеб сказал что-то насчет вечеринки, но Зак покачал головой.

Рейвен услышала, как Калеб спросил:

— Почему? У тебя есть планы получше?

А Зак ответил:

— Да. — И кивнул в сторону Рейвен, сидевшей в кабинке у стены.

Рейвен вдруг нестерпимо захотелось стать невидимкой. Вечер с Заком почему-то уже не казался ей столь уж невинным. Нет, конечно, Калеб не будет управлять ее жизнью, да и с Заком Рейвен ничего такого не планировала, но в голову почему-то лезло одно из дурацких правил Алексии.

Не заводите романы с друзьями своего бывшего.

В общем, Рейвен попалась по-глупому.

Калеб взглянул в ее сторону, и его лицо вспыхнуло от злости, а может, от ревности. Он сжал зубы.

— Ты это серьезно, приятель? — Рейвен услышала это отчетливо, поскольку Калеб повысил голос на пару октав, и некоторые посетители обернулись в его сторону.

Ей тут же вспомнилась сцена их разрыва. Déjà vu. Калеб вышел из себя из-за своего взрывного темперамента и, что немаловажно, из-за нее.

Рейвен схватила куртку и выскользнула их кабинки. Она подошла прямо к Калебу.

— Мы просто проводим вечер вместе, — пояснила Рейвен. Правда, она вовсе не обязана была оправдываться перед ним. Она вообще ничем ему не обязана.

— С моим другом? — с вызовом спросил он.

— Тссс, — прошипела Рейвен. — Всему ресторану не обязательно слушать о наших делах.

— О чем? О том, что ты встречаешься со всеми без разбору?

Зак шагнул вперед.

— Мы просто решили потусоваться вместе. Нам ведь можно дружить?

Калеб потряс головой.

— Как угодно. — Он развернулся и вышел.

Рейвен соблегчением вздохнула. Губы пересохли от волнения. Вечер пошел совсем не по плану. Ну, почему парням надо все так усложнять? Неужели нельзя просто повеселиться и расслабиться?

— Я пойду, — сказала она, надевая куртку. — Спасибо за то, что обещало быть милым вечером, Зак. Мы с тобой как-нибудь в другой раз погуляем.

— Мы и сегодня можем продолжить, — сказал Зак, и в его голосе чувствовалась обида на то, что Рейвен так скоро уходит.

— Знаю. Но мне уже не хочется.

Как ей только пришла в голову мысль потусоваться с кем-нибудь из парней? Ведь именно затем и сочинялся Кодекс: следуй правилам, избегай ошибок.

Рейвен приподнялась на цыпочках и поцеловала Зака в теплую щеку.

— Позвони мне как-нибудь, — сказала она и ушла.

В машине Рейвен на полную громкость врубила музыку. Она возвращалась домой. Рано. Совершенно разбитая.

Если в сегодняшнем вечере и было что-то хорошее, так это то, что Калеб увидел ее с Заком, а не с Горасом. Иначе все могло закончиться раз в десять хуже. Рейвен просто не вытерпела бы, если бы Калеб начал опять оскорблять Гораса. Она бы сама вмазала Калебу по морде.

Глава семнадцатая

Правило 9: В течение трех месяцев после разрыва не позволяй своему бывшему говорить с тобой дольше двух минут. Ты не должна становиться ему другом.

Обычно в выходные Келли спала допоздна. Как приятно было проснуться, взглянуть на светящийся циферблат будильника, увидеть ярко-красные цифры 8:00, а потом снова укутаться в одеяло, вспомнив, что сегодня суббота. Мягкая подушка манила назад, и Келли с удовольствием закрывала глаза и проваливалась в сон.

Это как съесть некалорийное шоколадное мороженое с печеньем — вкусно, великолепно.

Вот только кто-то уселся на ее кровать и принялся прыгать и кричать.

— Просыпайся! Ты весь день проспать хочешь?

— Мам, — сонно пробормотала она, — хватит!

— Ты так весь день пустишь насмарку, — сказал Тод.

И другой голос рассмеялся. Это был голос не ее брата. Келли натянула на себя одеяло. Все медленно вставало на свои места. В ее компьютерном кресле сидел Дрю.

Она не в первый раз, проснувшись, обнаруживала Дрю у себя в доме. Но обычно все же не в ее спальне.

— Чего тебе надо? — хрипло спросила Келли.

— Мы не хотим, чтобы ты всю свою жизнь бездарно продрыхла, — сообщил Тод, ущипнув ее за щеку.

Келли попыталась стукнуть его по руке, но была слишком сонная и вялая, потому не успела.

— Я лучше посплю.

— Мы приготовим тебе завтрак, — пропел Тод.

Келли тут же протерла глаза.

— Что вы сделаете?

Тод посмотрел на Дрю.

— Что ты сделаешь?

— Я? — Дрю приподнял бровь. — Можно подумать, я умею готовить.

— А какое вам вообще дело, сплю я или нет?

Он перестал крутиться в кресле.

— Тод хочет, чтобы ты сегодня поиграла с нами в футбол.

Теперь настала очередь Келли удивленно приподнимать брови.

— В футбол?

— Да, нам не хватает одного игрока, — пояснил Тод.

— Тод, я не умею играть в футбол.

— Ну и что? — встрял Дрю. — Тод тоже не умеет. Тоже мне беда.

Тод что-то швырнул в Дрю, а тот ловко поймал. Келли густо покраснела, увидев, чем они перебрасывались. Это был ее бюстгальтер! Она выскочила из постели и выхватила его из рук Дрю. Келли сунула бюстгальтер в корзину — подальше от чужих глаз.

— Ты встала — это уже хорошо, — сказал Тод. — Давай позавтракаем и на поле! — Он приобнял ее за плечи и вытолкал из комнаты.

— Ненавижу тебя, — бормотала Келли.

Тод провел рукой по ее волосам.

— А я тебя люблю!

— Мам!

Мама выглянула из гостиной.

— Тод, отпусти сестру!

Тод рассмеялся и ослабил хватку.

— Ладно.

Они направились на кухню. Отец допивал утренний кофе. Он поставил пустую кружку в раковину и повернулся к ребятам.

— Тод, я же велел тебе не приставать к сестрам.

Тод вздохнул.

— Понял-понял.

Мистер Вейтерс поцеловал Келли в лоб.

— Спасибо, папа, — шепнула она. Он подмигнул ей и ушел в гостиную.

Келли уселась за стол.

— Ну, так чем вы меня накормите?

Тод стал открывать дверцы шкафчиков, потом распахнул холодильник.

— Если я приготовлю тебе завтрак, ты пойдешь играть с нами в футбол?

Она застонала.

— Мне обязательно надо чем-то платить за твою любезность? — На самом деле физические упражнения ей бы не помешали. Вчера, когда Келли надевала джинсы, ей с трудом удалось застегнуть на них молнию.

— Ты просто стой в воротах и делай грозный вид, — посоветовал Тод.

— Ладно, — вздохнула она. — Тогда омлет с сыром.

— Дрю, тащи сюда миску и ложку, — скомандовал Тод, исчезая в кладовой.

Дрю достал из буфета большую красную пластиковую миску, а потом открыл ящик со столовыми приборами.

— Я не знаю, что происходит, — сказал он извиняющимся тоном.

Тод вернулся из кладовки с пакетом сухих завтраков. По дороге прихватил пакет молока. Он наполнил миску хлопьями и залил их молоком. Потом сделал широкий приглашающий жест.

— Ваш омлет с сыром, миледи.

— Это? Это мой омлет с сыром?

— Это самое лучшее, что я смог изобразить. — Тод потрепал ее по плечу. — Кушай. Нас ждут великие дела. Я пойду, оденусь. — И он вышел из кухни.

Келли взяла ложку и попробовала хлопья. Наверное, не стоит жаловаться, ведь хлопья менее калорийны, чем омлет.

— Как ты можешь по собственной воле проводить с ним столько времени? — спросила она у Дрю.

Тот пожал плечами.

— Тод — полный придурок, и я на его фоне смотрюсь выигрышно.

Келли рассмеялась, забыв, что у нее полный рот хлопьев. Она тут же прикрыла рот рукой. Проглотив, Келли сказала:

— Неплохо.

Дрю улыбнулся, явно польщенный и сам удивленный своим неожиданным остроумием.

— Спасибо.

На какое-то мгновение Келли забыла, что Дрю разбил сердце Сидни. Правильно ли, что она с ним разговаривает? Не предатель ли она? Да, но как же ей не разговаривать, если он почти все время торчит у них дома?

И все же Келли испытывала угрызения совести, что сидит и как ни в чем ни бывало болтает с ним, в то время как Сидни, наверное, рыдает от одиночества. Как бы она ни демонстрировала, что совершено счастлива, подруги прекрасно понимали, что за крепким фасадом Сидни скрывает настоящую боль и одиночество.

А страдает ли Дрю?

Келли стала украдкой наблюдать за ним. Взгляд его неоново-голубых глаз бы устремлен в окно, на задний двор. Рукой Дрю подпирал подбородок. Вид у парня был довольно усталый.

— Готовы? — Тод вошел в кухню, застегивая на ходу куртку. Потом он нетерпеливо потер руки. — Вы еще не доели ваш омлет?

— Очень смешно, — огрызнулась Келли.

* * *

Алексия не играла в футбол. Она вообще не занималась спортом. И тем не менее в субботу в девять утра она была на поле. И о чем она только думала, соглашаясь на это?

Ответ: она вообще не думала.

Бену Дэниелсу удавалось остановить передачу импульсов в ее мозгу, именно поэтому Алексия торчала сейчас на жутком холоде на футбольном поле. Пять градусов выше нуля, если уж быть совсем точным.

Как только она увидела, как на парковку въезжает черный BMW Уилла Дэниелса, мозг опять вошел в ступор, и мороз был напрочь забыт. Ведь в окне она увидела Бена Дэниелса.

Они припарковались рядом с грузовичком Дрю, откуда как раз вылезали Дрю, Келли и Тод.

Алексия подбежала к забору. На Бене были куртка, черные тренировочные штаны и поношенный серый свитер. В накладных карманах зияли дырки, а обшлага куртки были надорваны. Волосы торчали во все стороны, как будто Бен только что вылез из кровати и даже не подумал причесаться.

— Привет! — сказал он, отпирая калитку. — Ты пришла!

Алексия улыбнулась.

— А ты, кажется, удивлен?

— Точно. — Он замолчал и посмотрел куда-то вправо. — Погоди-ка секунду. Пойду, скажу Таннеру, каким придурком он смотрится в голубом.

Бретт Таннер шел к ним по полю в сопровождении еще нескольких парней.

— Ладно, я тут подожду.

— Ага. Две секунды. — И Бен отошел.

Чувствуя, как возросла уверенность, Алексия прошла в открытую калитку, надеясь догнать Келли. Интересно, она тоже будет сегодня играть? Хорошо бы да, поскольку, похоже, кроме них с Алексией, других девушек на поле не было.

Пройдя по боковой дорожке, Алексия направилась к парковке. Там Келли беседовала с Уиллом. Келли нахмурилась, потом покачала головой. Она скрестила руки на груди. Даже отсюда, издалека, было видно, как от холода дрожат ее губы.

К счастью, снег вчера растаял. Снегопад, возможно, еще будет, но самая суровая часть зимы уже позади. На носу март, а для Алексии это всегда было признаком того, что весна вот-вот вступит в свои права.

Не доходя до машин, Алексия глянула на часы. Келли беседует с Уиллом уже больше двух минут. Алексия подошла к ним.

— Уилл, ты не будешь возражать, если я украду Келли на пару слов?

Уилл мотнул головой.

— Я тебе позвоню, — сказал он Келли. Та ничего не ответила.

Когда Уилл отошел, Алексия повернулась к подруге.

— Ты только что нарушила девятое правило.

Келли подняла на нее виноватые глаза.

— От него трудно отделаться, когда он начинает говорить.

— Значит, надо стараться, иначе Кодекс просто не будет работать. Что ему от тебя нужно?

— Спрашивал, не видела ли я его ручку.

Алексия с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.

— Ручку?

— Да. — Келли нахмурилась. — Знаю. Это так нелепо. Но это его любимая ручка и, полагаю, довольно дорогая. Он ее уже несколько недель не может найти и спрашивает, не забыл ли он ее у меня дома.

— Ты нарушила правило и разговаривала с бывшим из-за какой-то ручки?

— Вообще-то, строго говоря, я уже нарушала это правило, поскольку вынуждена была разговаривать с ним в приюте, но…

— Келли!

Та пожала плечами.

— Что?

Алексия только вздохнула.

— С тебя за это надо снять кучу очков.

— Не знала, что мы играем на очки!

— Если бы играли, ты была бы на последнем месте.

Подруги рассмеялись.

— Я не очень сильна в соревнованиях, — глубокомысленно изрекла Келли. — Так что, мы обе играем сегодня в футбол?

Алексия вздохнула.

— Похоже на то.

* * *

— Я не соображаю в геометрии, — говорила Келли.

Алексия кивала. Она пыталась сосредоточиться на словах Келли, но было не так-то просто слушать ее и все время следить за Беном. В школе он был записным клоуном, но здесь, на футбольном поле, Бен был деловит и собран. И Алексии нравилось, как он руководил игрой, как подшучивал над соперниками, когда те промахивались.

Кто-то отдал ему пас. Бен легко принял его на лету и побежал в ее сторону. Интересно, а она должна что-нибудь делать? Может, защищать ворота? Алексия до сих пор смутно понимала правила игры. Она вскинула вверх руки, это в данной ситуации показалось ей самым логичным.

И тут…

Бам!

Что-то врезалось в нее, и Алексия упала на землю. При этом нога ее застряла в какой-то ямке. Боль вспыхнула в лодыжке и сразу разлилась по всей ноге. Алексия сморщилась и перекатилась на бок, отчаянно кусая губы, чтобы не закричать и не расплакаться, как ребенок. Первые пять секунд были невыносимыми. Но чем дольше она кусала губы, тем тише становилась боль, и вскоре осталось только тупое нытье. Вся спина была в грязи. Алексия села.

— Алексия! — крикнула Келли.

— Я в порядке, — пискнула Алексия. По крайней мере, она надеялась, что все в порядке.

— Можешь встать? — спросил Бен.

Она кивнула, но глаза защипало от слез. Бен обнял ее за талию и поднял на ноги. Она попыталась перенести тяжесть на ушибленную ногу, и от этого в лодыжке снова запульсировала боль, но уже не такая острая. В остальном все было нормально.

— Таннер, — рыкнул Бен, — какого черта ты думал?

Бретт Таннер, подбоченившись, стоял чуть в сторонке.

— Я ее не заметил, — ответил он. — Прости.

Наверное, это он врезался в Алексию. Она кивнула ему.

— Ничего.

— Я отвезу тебя в больницу, — сказал Бен. — Где твои ключи?

— Не надо, — покачала головой Алексия. — Я в порядке. Смотри, я могу ею шевелить. — Она покрутила стопой. — Нога не сломана. Надо, наверное, просто льда приложить, и станет лучше.

Бен сжал губы и, обдумав ее слова, согласился.

— Хорошо. Тогда я отвезу тебя домой.

Алексия вытащила из кармана ключи и вручила ему. Он снова обнял ее за талию и повел с поля. От него пахло морозной свежестью и каким-то сладким мускусным одеколоном.

— Я тебе нужна? — спросила Келли, шагая вслед за ними.

— Нет, я в порядке.

— Ладно, позвони мне, когда сможешь.

Бен довел Алексию до машины, открыл для нее пассажирскую дверцу и помог осторожно устроиться. Потом обошел машину, сел на место водителя и завел мотор.

— Я немного побуду с тобой, чтобы убедиться, что все в порядке. Похоже, тебе придется потерпеть меня пару часиков, — улыбаясь, заявил Бен.

Алексия невольно улыбнулась, несмотря на ноющую боль в ноге. Застрять с ним на пару часов вовсе не так уж плохо.

* * *

— Лучше? — спросил Бен.

Алексия откинулась на подушку, которую он тщательно взбил для нее.

— Отлично. — Болеутоляющее, которое он дал, как только они добрались до дома, подействовало, и теперь, если не шевелить ногой, Алексия чувствовала себя прекрасно. Наверное, поболит пару дней, но, слава богу, перелома нет.

Бен обшарил гостиную в поисках пультов дистанционного управления. Собрав пульты от телевизора, стереосистемы и кабельного телевидения, он сложил их все на журнальный столик рядом с ней — чтобы она могла до них дотянуться.

— Хочешь что-нибудь попить? Или поесть?

— Воды, — ответила Алексия, испытывая неловкость оттого, что Бен вынужден прислуживать ей.

— Воды. Понял.

Его не было добрых десять минут. Он вернулся, неся вазу с фруктами и стакан воды с весело позвякивавшими кубиками льда.

— Тебе полезно есть фрукты. Особенно сейчас, для восстановления сил.

Алексия рассмеялась.

— Можно просто выпить витамины.

— Это совсем не то же самое. В витаминах нет естественных антиоксидантов, которые есть в свежих фруктах.

— О! — Она отпила из стакана и покосилась на виноград. Вообще-то она не очень любила фрукты, но если Бен считает, что они сейчас необходимы, то, пожалуй, он прав. Он был просто ходячей энциклопедией. Алексия бросила в рот несколько виноградинок. Они были свежие, упругие. — Спасибо.

— Да пожалуйста. Когда твои родители возвращаются?

— Сказали, что вернутся к девяти. — Они уехали на весь день в Хартфорд навестить брата.

— Я побуду с тобой, пока они не вернутся.

— Не надо. Тебе вовсе незачем за мной ухаживать.

— Да мне все равно нечем заняться. — Бен уселся в кресло сбоку от дивана. — А у тебя могут фрукты закончиться или еще что-нибудь. Ты же не заставишь их появиться усилием воли?

Она рассмеялась, чувствуя, как по телу расплывается усталость. Надо бы поспать.

— Что ж, спасибо, что остался.

— Пожалуйста.

Облокотившись на локоть, Алексия надолго припала к стакану с водой. От активных упражнений на свежем воздухе в горле пересохло. Когда она оторвалась от стакана, рука вдруг дрогнула, и Алексия пролила воду на себя.

— Вот черт. — Что с ней сегодня такое? Куда подевались координация и навыки моторики?

— Сейчас. — Бен подскочил и исчез на кухне. Вернулся он с бумажными полотенцами и тут же принялся вытирать воду с пола.

— Спасибо. — Алексия положила руку на подлокотник и только тогда поняла, что ее рука всего в паре сантиметров от лица Бена.

— Алексия? — Голос его стал мягким, дыхание коснулось ее щеки. Его непослушные вихры после игры в футбол намокли и теперь несколько прядей прилипли ко лбу, закрывая глаза.

— Да? — отозвалась Алексия.

— Можно, я тебя поцелую?

Вот теперь ей снова стало жарко, и она густо зарделась.

— Ты серьезно?

— Да.

— Я… э… — Она вдруг потеряла дар речи. От Бена пахло виноградом. А что если у нее изо рта будет пахнуть, как от вспотевших ног? Она всегда думала, что ее первый поцелуй будет тщательно спланирован, так что она успеет почистить зубы и кинуть в рот мятный леденец. Бен же ломал все ее планы! Она чуть было не попросила его подождать пару минут, пока она сходит в ванную и почистит зубы (дважды, а может, и трижды).

А что если она все сделает неправильно? В смысле, не зубы неправильно почистит, а поцелует его неправильно. Что если она пустит в ход язык, когда Бен рассчитывает просто чмокнуть ее в губы? Как люди понимают, что нужно делать в такой ситуации?

— Я сосчитаю до пяти, — сказал он, все еще сидя на корточках у дивана. — Тогда не будет так неловко.

Это что, так положено? Говорить о поцелуе, прежде чем начать целоваться? Алексия понятия не имела, ведь она никогда раньше не целовалась!

— Раз…

У нее заныло в желудке.

— Два…

И тут Бен поцеловал ее. От неожиданности дыхание застряло в горле. Все мысли тут же улетучились, и она запустила пальцы в его вихры, притянув поближе к себе.

«Я целуюсь с парнем, — отстраненно подумала она. — И это прекрасно».

Глава восемнадцатая

Правило 2: Не звони на автоответчик или голосовую почту своего бывшего, чтобы просто послушать его голос.

— Рейвен, пожалуйста, отработай за меня вечернюю смену, — попросила мисс Валенти. — Я никому не могу дозвониться, а мне так нужно посидеть над этим дизайн-проектом. — Она кивнула в сторону стола, заваленного цветной бумагой и старыми семейными фотографиями.

— Мам! — Рейвен судорожно перебирала в голове возможные отговорки. Много задали? Надо написать большое сочинение? Заболела?

— У меня никого нет, кроме тебя, дорогая. И это всего на один вечер. Ты же знаешь, я не стала бы тебя просить, если бы не нуждалась в твоей помощи.

Это правда. Мама никогда не просила ее поработать в «Скрапе», и сейчас, глядя на ее озабоченное лицо и нахмуренные брови, Рейвен было трудно сказать «нет».

Она вздохнула.

— Ладно, давай заключим сделку.

— Разумную?

Рейвен кивнула.

— Вполне.

— Давай попробуем.

Рейвен рассказала маме, что они решили провести «Свободный микрофон» для сбора средств на покупку новой униформы для оркестра. Потом намекнула, что им нужно место для этого мероприятия, причем бесплатно.

Мисс Валенти нахмурилась и потерла переносицу.

— Устроить вечеринку — это огромный труд.

— Знаю. Но тебе не придется ничего делать.

— Дай-ка, я посмотрю календарь. В какой день они собираются это проводить?

— Тридцать первого марта.

Мисс Валенти пролистала свой ежедневник.

— Что ж, у меня на этот вечер ничего не запланировано, так что я, пожалуй, соглашусь, если ты заменишь меня сегодня.

Сидни будет в восторге, теперь у совета есть помещение для проведения благотворительного вечера для сбора средств на дурацкую форму, вот только Рейвен совсем не радовало, что ей придется работать. Что, если у Гораса тоже сегодня смена? Желудок связало узлом. На то были причины, приятные и не очень. Ей всегда хотелось видеть его, но когда они встречались, между ними возникала напряженность. Хотя, наверное, это только с ее стороны. Горас, казалось, везде чувствовал себя комфортно, даже в школе. Он, словно хамелеон, легко сливался с окружающим. И все его любили. Ну, то есть, кроме Калеба.

— Ладно, пойду, приготовлюсь, — сказала Рейвен. — Во сколько я должна там быть?

— В четыре.

Она взглянула на часы, висевшие на стене. Оставался всего час. Лучше бы поторопиться.

* * *

— Хочешь, я приеду? — сказала в трубку Сидни. Она сидела на кухонном табурете, поджав под себя ноги.

— Да нет, я в порядке, — отказалась Алексия. — У меня полно таблеток, и спать хочется.

— Хорошо. — Сидни попыталась вложить в голос побольше бодрости, но на самом деле ей хотелось выбраться — куда угодно. В доме стояла такая тишина, что слышно было, как за спиной тикают часы. Эти часы в форме рыбины отец купил, когда они пять лет назад ездили все вместе в отпуск в Канаду.

С той поездки, казалось, прошла целая вечность.

Сидни каждый день боялась, что вот-вот встанет вопрос о разводе. Она не сомневалась, что ее родители любят друг друга, но теперь они совсем не проводят время вместе.

Мисс Валенти и мистер Эндрюс (у них так и остались разные фамилии, потому что мисс Валенти всегда ратовала за свою независимость) развелись семь лет назад, и Сидни никогда не видела Рейвен такой подавленной, как во время их развода.

Сидни пугало, что ей, возможно, предстоит пройти через такую же боль. С другой стороны, у мистера Эндрюса был роман на стороне, что еще больше осложняло их развод.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала Алексия, выдернув Сидни из ее мыслей.

— Если тебе что-нибудь понадобится, позвони. — Господи, пусть ей что-нибудь понадобится. Например, компания! Сидни просто сойдет с ума, если в ближайшее время не выберется из дома.

Они попрощались, и Сидни повесила трубку. Она облокотилась на стол и подперла рукой подбородок. Уроки сделаны, по телевизору смотреть нечего, а папа читает у себя в комнате.

Сегодня суббота и совершенно нечем заняться!

Она гипнотизирующе смотрела на телефон. Руки так и чесались, и она не удержалась — взяла его и стала пролистывать список звонков. Самый ранний звонок был от пятого февраля. Номера Дрю в этом списке даже не было. Последний раз он звонил, наверное, месяца полтора назад.

Сидни набрала его номер. Она понятия не имела, зачем. Если Дрю ответит, она на ходу придумает какую-нибудь отговорку. Во всяком случае, попытается.

Просто сейчас больше всего на свете ей хотелось услышать его голос.

После третьего гудка включилась голосовая почта, и Сидни закрыла глаза, слушая Дрю.

— Это Дрю. Оставьте сообщение после звукового сигнала. — Бип.

Сидни нажала отбой, но его голос все еще звенел у нее в ушах.

Это Дрю. Это Дрю.

Теперь он увидит, что она звонила и поймет, что она жалкая брошенка.

Она уткнулась в ладони. Все идет наперекосяк. Хотелось взять чипсы, запереться у себя в комнате и смотреть круглосуточный канал с фильмами. Раньше зимними вечерами они с мамой всегда смотрели этот канал.

«Как бы мне хотелось, чтобы мама была сейчас рядом», — подумала Сидни.

Когда рыба на стене издала плеск, ознаменовав, что прошел час, Сидни подняла голову и протерла глаза. Она попыталась собрать чувства в кулак и выбросить их, словно камешек, пущенный по глади озера.

Может, Дрю прав. Может, им действительно нужна свобода. Время, когда можно быть самим собой — а не просто чьей-то половинкой — время на развлечения.

Сидни дотянулась до столика и взяла телефонный справочник. Открыла его на букве «Т», нашла то, что искала, и набрала номер.

Когда на другом конце подняли трубку, Сидни набрала побольше воздуху — первый глоток воздуха для новой Сидни — и сказала:

— Привет, Крэг. Это Сидни. А где сегодня вечеринка?

* * *

Первое, что чувствовалось при входе в «Скрап» — это аромат молотых зерен кофе. А уже потом можно было уловить запахи шоколада, ванили, чая и клея. Помещение для занятий аппликацией располагалось отдельно и было достаточно вместительным — там стояло два десятка рабочих столов. Целый стеллаж был заполнен цветной бумагой, а на отдельных подставках были разложены наклейки, ножницы и другие аксессуары.

Субботний вечер был временем кофеманов. Любители аппликаций предпочитали заниматься утром, преимущественно в рабочие дни, пока их дети были в школе.

Рейвен сразу направилась в заднюю комнату, украдкой глянув в сторону кофе-бара. Достаточно было увидеть светло-рыжие вихры за кофе-машиной, чтобы понять, что Горас тоже сегодня работает. У Рейвен слегка закружилась голова, и улыбка тронула губы.

Смена продлится пять часов. И Рейвен проведет столько времени рядом с Горасом… нет, она не собирается сходить с ума по парням. Она вообще поклялась оставить Гораса в покое. В ее взаимоотношения с противоположным полом словно все время вмешивалась некая разрушительная сила.

Оставив пальто и сумочку в кабинете мамы, Рейвен вышла в кафе и заняла место за прилавком. Горас не видел ее, так как в это время обслуживал кого-то. На нем были совершенно убитые, вылинявшие на коленях джинсы. Сидели они на нем свободно, но — м-м-м — просто великолепно, особенно в сочетании с голубой рубашкой. Его кожаные ботинки поскрипывали, когда он бегал от кофе-машины к холодильнику.

— Привет! — сказала Рейвен, встав за прилавок.

Горас развернулся.

— Рей! — На его лице появилась улыбка. — Что ты тут делаешь? — Он вернулся к приготовлению заказа — налил молока в ледяной кофе.

— Мама попросила заменить ее. — Рейвен облокотилась на прилавок. — Ты во сколько заканчиваешь?

— Я работаю до закрытия. — Он размешал напиток, сделал сверху розочку из взбитых сливок и подал чашку ожидавшей женщине.

— Тогда, похоже, мы работаем вместе, — заметила Рейвен.

— Ага. — Горас поднял повыше кожаный браслет на запястье и закатал рукава рубашки. — Это хорошо?

Рейвен взглянула на Гораса. Он напряженно наблюдал за ней.

— Ну да. А почему, собственно, нет?

Он склонил голову набок и тоже облокотился на прилавок.

— Да ладно тебе, Рей. Ты же и сама прекрасно видишь, что между нами происходит что-то странное. — Это прозвучало скорее как констатация факта, чем как обвинение, но Рейвен от этого почувствовала себя виноватой, ведь она понимала, что напряженность между ними возникает только из-за нее.

— Я… э-э… — Она чувствовала, что краснеет под его взглядом. Что она могла ответить на это?

Горас подошел совсем близко, так что Рейвен чувствовала его запах. Пахло от него зимой — ледяным ветром и елкой.

— Послушай, не нужно ничего объяснять. Я просто хочу убедиться, что мы все равно можем оставаться друзьями.

Сердце у Рейвен застучало быстрее, а ладони мгновенно вспотели.

— С удовольствием, — ответила она. — Останемся друзьями.

— Отлично. — Горас кивнул в знак согласия.

— Простите, — окликнула их дама. Рейвен сразу признала ее грязные, белые патлы. Это была завсегдатай кафе — Мэри, или Меридит, или что-то в этом роде. Она работала секретарем у Дэниелса, но вела себя так, словно была главным адвокатом города. Считала, что все должны из кожи вон лезть, чтобы угодить ей. Насколько Рейвен помнила, она всегда заказывала маленький латте и полпорции мятного ликера, смешанного с половинкой эспрессо с обезжиренным молоком, но с пенкой из цельного молока. Это был самый сложный коктейль, который Рейвен когда-либо приходилось смешивать. И вообще, ну зачем этой Мэри пенка из цельного молока? Какая разница?

— Я бы хотела сделать заказ, — заявила Мэри/Меридит, что-то листая в своем телефоне.

— Я приму, — кинула Рейвен Горасу.

— Хорошо. Если понадоблюсь, я буду в подсобке, — ответил он. — Твоя мама просила кое-что переставить.

Рейвен кивнула и проводила его взглядом.

— Простите, — снова напомнила о себе Мэри/Меридит, — но я спешу.

Ну, конечно. Наверняка ей надо разложить бумаги по папкам. Рейвен едва сдержала раздражение.

— Извините, — сказала она вслух, излучая радушие. — Что вам подать?

* * *

Вечер прошел неплохо, думала Рейвен. Неловкость между ней и Горасом как-то сама собой рассосалась. Теперь было куда проще находиться рядом с ним.

Рейвен включила кофе-машину и стала заливать кипяток, чтобы смыть остатки зерен. Затем она взялась за щетку и принялась чистить автомат.

Горас запер входную дверь и перевернул табличку на витрине.

— Ты занялась автоматом?

— Да.

— Тогда я помою термосы. — Он взял из-под прилавка два термоса и направился в подсобку.

Солнце зашло пару часов назад, и на улице было темно. А ведь еще и десяти часов нет. На то, чтобы убрать и закрыть кафе, у них уйдет минут двадцать, а потом… потом Рейвен нечего делать. Интересно, какие планы у подруг?

Прибрав на стойке, она сложила всю грязную посуду в таз и отнесла в подсобку, где располагалась большая раковина. Горас как раз заканчивал с термосами.

— Давай, я буду споласкивать, если хочешь, — предложил он, убирая термосы. — Я тут уже закончил.

— Да, хорошо.

Рейвен наполнила раковину горячей водой и начала мыть посуду, а Горас засучил рукава.

— Как думаешь, ты будешь работать тут в ближайшее время? — спросил он, открывая кран.

Рейвен пожала плечами.

— Возможно, если маме опять понадобится помощь.

— Мне понравилось работать с тобой. — Он отрегулировал напор и стал смывать пену с чашек, которые она передавала. — Мне вообще нравится общаться с тобой, Рей.

— Мне тоже.

— Так давай общаться почаще. Как друзья. Тебе не стоит избегать меня… из-за того, что было.

— Да я и не пыталась…

— Пыталась, еще как, — возразил Горас, но с улыбкой.

Рейвен не ответила, потому что: 1) не знала, что на это сказать, и 2) он был прав.

— Знаешь, — продолжил Горас, — я все думаю, не стоило мне целовать тебя в автобусе и на той вечеринке. Тогда мы могли бы…

— Прекрати.

Он глянул на нее.

— Почему?

— Ты в этом не виноват. И не смей об этом думать.

— Тогда в чем дело?

Рейвен бросила губку в мыльную воду и вытерла руки. Как же объяснить? И если ей удастся подобрать для этого слова, поймет ли Горас? Наплевать на Кодекс. Сейчас не до того, чтобы соблюдать правила, сейчас надо было уберечь Гораса от неприятностей. Отношения с Рейвен равносильны тому, что рядом находится неразорвавшаяся атомная бомба. Неужели он этого не замечает? Для всей школы не секрет, что Рейвен меняет парней, как перчатки, именно в этом ее вчера обвинил Калеб.

Может, Горас любит, когда ему причиняют боль?

Она решила, что он, по крайней мере, заслуживает откровенности.

— Я не хочу причинить тебе боль.

Он зарычал.

— А может, я хочу рискнуть.

Рейвен покачала головой.

— Это ты сейчас так говоришь…

— Рей.

— Что?

— Ты слишком сурова к себе.

— Горас, ты заслуживаешь лучшей девушки, чем я.

— Лучше тебя никого нет.

У нее в горле встал комок. Такого ей никто никогда не говорил. Ни один из тех парней, с кем она раньше встречалась. А сколько их было? Двадцать? Джордан вела статистику.

Рейвен похлопала ресницами.

— Спасибо… за такие слова.

— Я говорил искренне.

Она улыбнулась.

— Знаю.

Глава девятнадцатая

Правило 24: Ты никогда не должна просить своего бывшего снова начать встречаться с тобой, не позволяй ему видеть, как ты оплакиваешь ваш разрыв.

Сидни нажала на тормоз, уверенная, что безымянная грунтовка, которую она разыскивала, должна быть где-то рядом. Метрах в пятнадцати впереди, в плотной стене деревьев виднелся просвет. Сидни свернула на узкую дорогу и ругнулась, когда несколько веток чиркнули по лобовому стеклу.

Какого черта она приехала сюда?

Час назад, когда Сидни позвонила Крэгу Тьеро, это показалось неплохой идеей. Но теперь, пробираясь в полнейшей темени через неприветливый лес, Сидни всерьез подумывала повернуть назад.

Так было бы надежнее, но Сидни устала от этой надежности. Да и есть ли она вообще? Сидни считала, что их с Дрю отношения более чем надежны. Она даже не предполагала, что может потерять его, и к чему это привело?

Нет, твердо сказала она себе, в этом мире нет ничего надежного. Она все дальше углублялась в лес и наконец увидела за деревьями огонек. Она добралась до места назначения — до гнездышка Тернера. Точнее, до заброшенного амбара на сорока акрах земли дедушки Мэтта Тернера. Дед никогда сюда не заглядывал, и Мэтт постоянно устраивал тут вечеринки. По крайней мере, так говорили.

Найдя свободное местечко среди двух десятков автомобилей, Сидни припарковалась и вышла из машины. Сердце в груди бешено колотилось.

«Я не боюсь этих людей», — снова и снова повторяла она, словно мантру. Но внутри образовалась пустота и ладони вспотели, хотя на улице было довольно прохладно.

Только Сидни подошла к амбару, как маленькая дверца вдруг распахнулась ей навстречу. Мимо прошла какая-то парочка, Сидни обдаю волной гремящего рока и запахом пива. Она зашла внутрь и прижалась к стенке, пытаясь осмотреться.

В амбаре было тепло — воздух согревался от разгоряченных тел и огня, пылавшего в каменном очаге посреди амбара. Сигаретный дым поднимался к потолку и уходил в щели между досками.

Сидни осматривала лица в надежде найти хоть кого-нибудь из знакомых, но никого не узнавала. Нет, всех этих людей она раньше видела, но никогда с ними не общалась.

В углу Крэг Тьеро разговаривал с Лизой, казначеем школьного совета. Слава богу, хоть кто-то знакомый. Сидни стала пробираться к ним.

— Сидни! — закричал Крэг, заметив ее. Его личико херувима раскраснелось, наверное, от танцев. Несколько кудряшек прилипли ко лбу. На Крэге была простая белая футболка, но поверх нее красовался галстук в форме ананаса. — Не думал, что ты придешь.

— Да я чуть не передумала, — ответила Сидни, тревожно оглядываясь по сторонам. — Это не совсем мое.

— Брось. Надо же когда-то повеселиться, — подмигнул ей Крэг. — Дай-ка, я принесу тебе что-нибудь выпить.

Интересно, он имел в виду воду или алкоголь? Сидни решила не уточнять и согласилась. Крэг тут же исчез в соседней комнате.

— Здорово, что ты приехала, — сказала Лиза. — Давно хочу поболтать хоть с кем-то, у кого мозги, а не опилки. — В ушах у нее болтались огромные золотые кольца. Рыжие мелированные волосы были забраны в хвост.

Сидни рассмеялась, разглядывая остальных девчонок.

— Ты про Мелоди? — Она кивнула на блондинку, в весьма откровенном топе и мини-юбке крутившуюся возле жаровни.

Лиза страдальчески вздохнула.

— Да. Слышала бы ты ее полчаса назад. Она пыталась убедить меня, что становится умнее от какой-то воды.

— Чего? — нахмурилась Сидни.

— Ага. Называется «Мозголит». Мелоди клянется, что в этой воде содержатся какие-то травы, которые усиливают образование клеток мозга.

— Бог ты мой! Как она до десятого класса-то добралась?

Лиза покачала головой.

— Ты меня спрашиваешь?

Подошел Крэг с двумя стаканами в руках.

— Вот, — протянул он стаканы девушкам. — Тониром для прекрасных дам.

Лиза взяла стакан и начала потягивать через соломинку.

— Тониром? — переспросила Сидни, беря второй стакан.

— Да, тоник с ромом, — пояснила Лиза. — Один из коктейлей, изобретенных Крэгом.

— Лучший, — поправил ее Крэг. — Ты попробуй.

Сидни сначала понюхала, но уловила только запах цитрусового тоника. Потом глотнула, и напиток тут же согрел ее.

— А здесь вообще есть алкоголь?

Крэг кивнул.

— В этом-то и прелесть: ты не чувствуешь спирта, когда он смешан с тоником. И напиваешься быстрее.

— Я вообще-то за рулем, — сказала Сидни. Ее прежняя сущность бубнила, как назойливая муха. Сидни мысленно отмахнулась от нее.

— Я — развозящий, — сказал Крэг, — так что не волнуйся, доставлю тебя домой в целости и сохранности. — Тут кто-то из толпы окликнул его. Он повернулся и помахал рукой. — Долг зовет! Пейте, дамы. Наслаждайтесь.

Когда он ушел, Сидни повернулась к Лизе.

— Ты собираешься напиться?

— Спрашиваешь! — Лиза отпила немного коктейля. — Иначе зачем я здесь?

— Я еще никогда не напивалась, — неожиданно для себя призналась Сидни. Раньше ее это не беспокоило, но теперь казалось, что это так нелепо.

— Все когда-то бывает в первый раз, — улыбнулась Лиза. — И уж поверь мне, вряд ли это будет в последний.

Неужели Дрю таскался на эти вечеринки, чтобы напиться? И от Сидни он хотел этого? Чтобы она стала живее, чтобы вела себя, как все эти ребята? Оказавшись тут, она поняла, что это не так уж и плохо. Может, она все же переборщила? А Дрю был прав: пора попробовать что-то новое в жизни, пора немного поразвлечься. Сидни не хотелось сейчас оглядываться на прошлое. Ей казалось, что все то время, что она просидела дома, делая уроки, было растрачено впустую.

— До дна! — воскликнула Лиза, отбросив соломинку.

Сидни тоже убрала соломинку и приложила стакан к губам. Она наконец увидела его донышко и глянула на Лизу.

— Обновим! — предложила та, взяла Сидни за руку и потащила в комнату с баром.

* * *

Сидни споткнулась и расплескала коктейль. Крэг подхватил ее, и она засмеялась.

— Сядь, — велел он, вытащив для нее расшатанный барный стул. Сидни села. — Похоже, ты немного перебрала, Чатни^[3]. — Крэг забрал у нее из рук стакан и выплеснул содержимое прямо на бетонный пол.

За последние пару часов к ней каким-то образом прилипло прозвище Чатни.

— Это потому что в тебе много сахара, специй и немного уксуса! — объяснил Крэг. Сидни попыталась урезонить его, заметив что в чатни должны быть еще и фрукты, но он только отмахнулся. — Ну и что? — И пожал плечами.

А потом она затеяла состязаться с Брэдом Бейкером, кто больше выпьет стопок с виски, и толпа, подбадривая ее, взвыла:

— Давай! Давай! — И Сидни, конечно же, победила.

Зато теперь все вокруг качалось взад-вперед, и даже усидеть на стуле было сложно. Она уткнулась в грудь Крэга.

— Дрю будет просто в ярости, если появится тут, — задумчиво произнес Крэг.

— Дрю, — пробормотала Сидни, пытаясь вспомнить, почему Дрю должен быть в ярости. Потом рассмеялась, так что по щекам потекли слезы. — Мы же расстались.

— Да. Знаю.

— Так что ему все равно.

— Ручаюсь, что нет.

Даже пребывая в алкогольном тумане, Сидни вдруг начала надеяться, что Дрю действительно не все равно, а значит, он все еще любит ее.

— Позвони ему.

— Ну уж нет!

— Давай, Крэг. Позвони.

— Да не буду я звонить ему, когда ты тут лопочешь на фоне.

На мгновение музыка затихла — кто-то менял диск. Через несколько секунд из скрытых динамиков ударила песня в стиле R&B.

— Йо-хо! — закричала Сидни. — Обожаю эту песню! — Она поднялась и начала танцевать. Тут к ней подошла Лиза и взяла ее за руку. Они кружили вместе, пока Сидни не потеряла равновесие и не плюхнулась в старое кресло, смеясь до коликов.

— Сидни?

Она открыла глаза и в то же мгновение услышала, как где-то неподалеку чертыхнулся Крэг.

— Дрю? — сказала она, потом встала и подошла к своему бывшему. — Дрю! Где ты был? — На нем была старая армейская куртка со стоячим воротником, которая так нравилась Сидни. В ней его широкие плечи смотрелись особенно впечатляюще.

— Ты что, напилась?

Как приятно было чувствовать его руки на талии и взгляд его кристально-голубых глаз… как же она скучала по этим ощущениям… а ведь прошло всего… сколько? Наверное, слишком много. Как она вообще могла жить без Дрю?

— Мы расстались, — сказала Сидни, прильнув к его груди. Потом обняла его и сцепила руки за спиной. — Не отпущу.

— Сидни. — Голос вибрировал у него в груди.

— Слушай, приятель, извини. — Это был Крэг. — Я не думал, что она так наберется. Правда. В нее словно бес вселился.

— Я отвезу ее домой, — сказал Дрю.

Сидни оторвалась от него и наткнулась на Крэга.

— Я не хочу домой. Там скучно. И тихо. Дома со мной никто не разговаривает. — Слезы затуманили ей взор. — Сделай мне еще тонирома, Крэг. — Она шмыгнула и вытерла глаза.

— А это как Дрю скажет, — ответил Крэг, подняв руки вверх и отступив назад.

— Ах, так? Отлично. — Сидни решительно прошла к бару и сама взяла новый стакан.

— Тебе не надо больше пить. — Дрю забрал у нее стакан.

— Отдай.

— Тебе хватит, Сидни. Послушай меня.

— Черт возьми, Дрю! Я веселюсь! Ты же этого хотел, разве нет?

Дрю поставил стакан на поднос.

— Я не это имел в виду.

Стены еще больше начали шататься у нее перед глазами, но она уже постепенно начала приходить в себя и теперь плакала.

— Я не хочу домой, Дрю. Мне там невыносимо.

Дрю взял ее лицо в ладони, и на мгновение ей показалось, что он поцелует ее, но нет, он просто пытался удержать ее, чтобы заглянуть в глаза.

— Я останусь с тобой, пока ты не уснешь.

— Правда?

Он вытер слезы с ее щек.

— Да, если ты согласишься сейчас уехать и позволишь мне отвезти тебя домой.

— Но ты меня больше не любишь.

— Люблю.

— Тогда почему ты порвал со мной?

Он вздохнул.

— Сидни, давай не здесь. — Он откуда-то достал ее пальто и накинул ей на плечи.

Лиза помахала на прощание, Сидни кивнула ей и вышла на морозец. Дрю отвел ее к своему грузовичку и помог залезть внутрь. Даже сам пристегнул ее. В кабине было тепло, уютно и темно, и, сама того не заметив, Сидни вскоре уснула.

* * *

— Сидни, просыпайся.

Она открыла глаза и взглянула на Дрю. Может, их разрыв был всего лишь кошмарным сном?

Нет, пульсирующая боль в голове, сухость во рту и кульбиты в желудке говорили о том, что все было наяву, и ее ночная пьянка тоже.

Пока они сидели в грузовичке Дрю на подъездной дорожке к ее дому, боль вдруг усилилась, алкогольное отравление стало еще тяжелее, и Сидни пришлось пулей вылететь из кабины. Вскоре содержимое ее желудка оказалось на земле.

Дрю неожиданно оказался рядом. Сидни почувствовала тепло его руки у себя на плече. Потом он обнял ее. Сидни оперлась на его руку и медленно пошла вперед, с трудом переставляя ноги, словно к ним были привязаны пудовые гири.

— Тшш, — прошептал Дрю, войдя в дом и заперев дверь.

— Папа не проснется, — услышала Сидни свой голос. Пожалуй, слишком громкий. А может, Дрю ее даже и не расслышал.

Через кухню они прошли в холл, а оттуда благополучно добрались до комнаты Сидни. Отец так и не проснулся — как всегда он ничего вокруг себя не замечал. А мама давным-давно углубилась в другую жизнь, полагая, что дочь всегда будет такой же, даже если матери не будет рядом. Но Сидни была уже совсем другой. Уже ничего не будет таким, как прежде.

— В ванную, — объявила она и направилась в ванную комнату, заперев за собой дверь. Сидни почистила зубы, с трудом разлепляя глаза. Беспокойство заставляло ее торопиться. Она боялась, что, вернувшись, не найдет Дрю.

Она прополоскала рот и открыла дверь. Дрю все еще был в комнате — сидел на кровати, откинувшись на спинку. Сидни с трудом сняла туфли. Потом надела домашние шорты и залезла под одеяло, свернувшись клубочком возле Дрю.

— Ты в порядке? — спросил он.

Она долго молчала, решая, как правильнее ответить на этот вопрос. Если она скажет, что в порядке, Дрю уйдет? И что он имел в виду? Будет ли ее снова тошнить? Или стабильно ли ее эмоциональное состояние?

— Бывало лучше, — промычала она. — Ты останешься надолго?

Он гладил ее по волосам, убирая прядки со лба. Сидни задрожала. Вот по таким мелочам она скучала больше всего.

— Пока ты не уснешь, — ответил Дрю.

— Останься до утра. Я так скучаю по тебе. — Она придвинулась ближе и обвила его одной ногой. — Это невыносимо — жить без тебя.

В повисшей тишине отчетливо слышался стук его сердца. Сидни чувствовала, как оно бьется у него вгруди. А она все прижималась и ждала ответа.

— Дрю?

— Засыпай, Сидни.

Пульсирующая боль в голове и отяжелевшие веки кричали: да, сон — это сейчас то, что нужно. Сидни снова прижалась к Дрю. Если это в последний раз, то пусть она запомнит это именно так. Не хотелось все портить очередным спором.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Ты же знаешь, что я тоже тебя люблю.

Засыпая, она снова и снова повторяла про себя эти слова.

Глава двадцатая

Правило 14: Имена бывших не упоминаются, если только эту тему не поднимает та, которая с ним порвала.

Правило 19: Если встретишь бывшего своей подруги, не рассказывай ей об этом.

В воскресенье все четыре подруги встретились в доме Алексии. На улице снова шел снег — легкие воздушные хлопья. Но ветер был такой сильный, что никому не хотелось никуда выходить.

Чайник на плите засвистел, и Алексия выставила на стол три кружки.

— Я разолью, — сказала Сидни. — Ты сиди.

Алексия, прихрамывая, доковыляла до стула. Отек на лодыжке спал, синяка не было, только немного болело. Алексия прекрасно могла разлить чай сама, но спорить с Сидни было бесполезно.

Сидни разлила кипяток по кружкам.

— Кто какой будет? — спросила она.

— Мне зеленый, — отозвалась Алексия.

— А какой я пила в прошлый раз? — Келли задумчиво прикусила нижнюю губу. — Апельсиновый с чем-то?

— Дикий сладкий апельсин, — подсказала Алексия. — Посмотри в шкафчике, Сид. У холодильника.

Сидни открыла шкафчик и почти сразу отыскала там нужную пачку. Разложив пакетики по кружкам, она подала чай на стол.

— Рей, а ты что будешь?

— Ничего. — Рейвен крутила в руках солонку. — Я чуть попозже попью воды.

— Все нормально? — спросила Алексия, макая свой пакетик в кипяток.

Рейвен отставила солонку в сторону.

— Все отлично. — Она подняла голову и ослепительно улыбнулась.

Алексия могла поспорить, что что-то случилось. Рейвен так улыбается, только если 1) ненавидит тебя, но не хочет этого показывать, или 2) ей очень плохо, но она не хочет подавать виду, поэтому притворяется, что у нее все отлично. Алексию очень огорчало, что Рейвен не хочет рассказать, что же произошло. Почему она таится от подруг?

Алексия взяла блокнот.

— Вы готовы?

— Ага. — Келли подула на дымящийся чай.

— А что мы делаем? — поинтересовалась Рейвен. Она выпрямилась и сложила руки на коленях.

— Мы решили еще раз пройтись по Кодексу и, может, что-то подкорректировать, — ответила Алексия.

— Мне кажется, он работает прекрасно, — сказала Рейвен.

— Да, но в пятницу вечером ты встречалась с парнем, — загнула палец Алексия, — а это против правил.

— Я с ним не встречалась, просто мы хотели вместе провести время.

— Ты с кем-то встречалась? — удивилась Сидни. — С кем?

Рейвен обиженно надулась, поэтому Алексия ответила за нее:

— С Заком.

— Он — симпатяга, — задумчиво протянула Келли. — Похож на какого-то греческого бога.

— Не важно, встречалась ты с ним, целовалась или просто проводила время, — заявила Алексия. — Все равно ты нарушила правило. Поэтому я вчера много думала и кое-что записала. Вот!

— А ты не могла бредить под действием обезболивающих? — поддела ее Рейвен, беря в руки лист бумаги.

— Очень смешно!

Рейвен зачитала вслух:

— Дополнительные правила. Правило 26: не целуй парней как минимум три месяца с момента разрыва.

Правило 27: Не позволяй себе влюбляться в течение трех месяцев с момента разрыва.

Рейвен отложила листок и взглянула на Алексию.

— Правило 28: уйди в монастырь, потому что после выполнения всех этих правил у тебя уже никакой жизни не будет.

— Рейвен! — Алексия посмотрела на подругу. С ней точно что-то происходит, ведь обычно она не бывает такой придирчивой.

Рейвен вздохнула и пригладила волосы.

— Извини. Я просто… немного устала.

— С тобой что-то произошло вчера вечером? — спросила Сидни, держа в ладонях горячую кружку чая.

Рейвен покачала головой, но в глаза не посмотрела.

— Мне нравятся эти правила, — заявила Келли. — Они вполне разумны.

— Думаю, мне не составит труда выполнить правило 27, — согласилась Сидни. — Я, может, теперь целый год ни в кого не смогу влюбиться.

— Кстати, как у тебя дела? — заботливо поинтересовалась Алексия. — Тебе уже легче?

Сидни пожала плечами, отхлебнула чай и только потом ответила:

— Я в порядке. Конечно, я скучаю по Дрю… но со мной все нормально.

— Я слышала, ты вчера немного распоясалась, — прищурилась Келли.

— От кого ты это слышала?

На лице Келли проступила досада на саму себя.

— М-м… э… вообще-то, от Дрю.

— Когда ты с ним разговаривала?

— Сегодня. У нас дома. Он пришел к Тоду.

Сидни отвела глаза.

— Понятно.

— Ты только что грубейшим образом нарушила правила, — сказала Рейвен, отогнув уголок листка, который дала ей Алексия. — Номер… неважно какой… не упоминать имя бывшего.

— Это правила 14 и 19, — подсказала Алексия. — Ты не должна упоминать имя бывшего парня своей подруги или рассказывать о том, что видела его.

— Она сама меня спросила! — попыталась оправдаться Келли. — Мне что, врать ей?

Рейвен и Алексия переглянулись.

— Хм… — протянула Алексия.

Рейвен пожала плечами.

— Голосую за внесение поправки, — сказала Келли.

Алексия достала из сумки тетрадь с Кодексом и открыла ее.

— Возможно, стоит внести поправку. Врать не хорошо. А если так? Правило 28: Не лги своей подруге насчет ее бывшего, даже если это влечет нарушение вышеозначенных правил. А?

— Неплохо, — одобрила Сидни.

— Отлично, — кивнула Келли.

— Ну вот, мне придется черкать в своем журнале, — просопела Рейвен, записывая на листочке новое правило. — А я так все красиво оформила.

— Да что с тобой сегодня такое? — спросила Сидни.

Рейвен скривилась.

— Просто устала. Я же сказала.

— Когда ты устаешь, ты становишься глупой, а не желчной.

Это точно, подумала про себя Алексия, но вслух говорить не стала.

Рейвен вздохнула и запрокинула голову — значит, она измотана морально.

— Меня просто… беспокоит… кое-что.

— Что именно? — продолжала выпытывать Сидни.

Рейвен покачала головой.

— Не хочу об этом говорить. Пока.

— Это парень, да? — Алексия понимающе приподняла бровь. Она прекрасно знала этот безумный взгляд, так Рейвен смотрела, когда думала о парне, который ей нравился. Но в этот раз, похоже, она боялась признаться в симпатии не только вслух, но даже самой себе. Может, именно поэтому она в таком дурном расположении духа?

Рейвен не ответила, а резко встала, отодвинув стул. Тот проскрипел по кафельному полу.

— Мне нужно в дамскую комнату, — сказала она и, не дожидаясь реакции подруг, выскочила из кухни.

— Как думаете, пойти за ней? — спросила Келли. — Может, не стоило припирать ее к стенке расспросами о парнях?

Сидни покачала головой.

— Надо дать ей остыть.

— Ясно, как божий день, что все дело в парне, — простонала Алексия. — Девчонки, вы не думаете, что она снова сошлась с Калебом?

— Будем надеяться, что нет, — отозвалась Сидни. — Калеб — болван стоеросовый, и Рейвен наконец-то это поняла. Наверняка тут замешан кто-то другой.

Алексия закрыла ручку колпачком и сунула ее за корешок блокнота.

— Может, ей испортило настроение новое правило о том, что нельзя заводить новые влюбленности?

— Может, только Рейвен была не в духе еще до того, как мы начали говорить о новых правилах, — резонно заметила Келли.

— Точно. — Сидни кивнула и снова взяла в руки кружку с чаем. — Я думаю, что она пытается бороться с этой влюбленностью, и из-за этого у нее портится настроение.

— Если дело действительно в этом, то такая борьба только пойдет ей на пользу, — сказала Алексия.

* * *

Новые правила? Рейвен зарычала от злости. Потом взяла салфетку и высморкалась. Она прекрасно справлялась с правилами, пока не появился Горас и не усложнил все до крайности. Рейвен знала, что нарушила правило 27 еще до того, как оно было придумано.

Бесполезно отрицать: она влюбилась в Гораса. И влюбилась по уши. Это, конечно, не значит, что она даст волю своим чувствам.

Нет.

Нет.

Нет.

Она не может. Она не станет этого делать.

Горас — друг, о каком только может мечтать девушка. И будет просто ужасно потерять такого друга. Это будет трагедия, потому что Рейвен не сможет больше дружить с ним, если — точнее, когда — они расстанутся. Каким бы добрым ни было его сердце, и каким бы всепрощающим ни был он сам, Горас не сможет выжить после Рейвен Разрушительницы и выйти из всего этого с улыбкой на лице.

Вот этим-то и было вызвано ее дурное настроение. Она не могла заполучить единственного парня, которого хотела. И от того влюбленность становилась еще сильнее. Вполне естественно желать то, что тебе недоступно, но Рейвен это превращало в суперстерву. Она вовсе не хотела выплескивать свое плохое настроение на подруг. Оно просто перло из нее. Рейвен знала, что они отнесутся к этому с пониманием, надо только уйти поскорее, пока гадкое настроение не завладело ею полностью.

Она вышла из ванной и вернулась на кухню. Подруги говорили о ней. Щеки Рейвен вспыхнули от смущения. Ей бы следовало все рассказать им, ведь для того и существуют подруги. Но почему-то не хотелось говорить об этом сейчас. Может, ей лучше пойти домой и повесить наконец шторы на окна? Развешивание штор прекрасно ее отвлечет.

— Эй! — Она опустила глаза. — Извините меня за то, что срывала на вас плохое настроение. Я лучше пойду, пока окончательно все не испортила.

— Рей, тебе не надо уходить, — сказала Алексия.

— Да, — кивнула Келли, — оставайся.

Рейвен покачала головой и взяла свою сумку.

— Мне нужно немного побыть одной, понимаете?

Келли поднялась и обняла ее.

— Если мы тебе понадобимся, позвони, ладно?

— Позвоню. Спасибо.

Глава двадцать первая

Правило 21: Находясь в обществе своего бывшего, ты всегда должна выглядеть превосходно.

В следующие выходные Келли позвонил Моррис из приюта для животных и попросил прийти на час раньше. Она согласилась, но этот сдвиг на час полностью выбивал ее из графика.

— Где моя паршивая одежда? — крикнула она, стоя у подножия лестницы в подвале.

— Я думал, у тебя вся одежда паршивая. — На верхней площадке появился Тод.

— Ха-ха, — пробормотала она, роясь в трех корзинах с чистым бельем. У мамы белье всегда было перестирано и разложено по местам. Но на этой неделе она помогала кому-то из друзей собирать детский душ, и поэтому не успела закончить со стиркой. У Келли до начала смены оставалось всего полчаса. Этого маловато, чтобы выстирать и высушить вещи. Паршивыми она называла их только потому, что надевала исключительно на работу в приюте. Это была пара джинсов и футболка — старые, но вполне модные.

— Что ты делаешь? — спросила Моника, спускаясь к ней по лестнице. Она все еще была в пижаме с надписью «Шалопай». Ее соломенно-светлые волосы были заплетены во французскую косичку.

— Ищу свою одежду.

Моника подошла к корзине с грязным бельем.

— Вот эту? — спросила она, вытащив джинсы в собачьей шерсти.

— Да. — Келли огорченно плюхнулась на пол. Она ведь уже заглядывала в ту корзину. Как же она их проглядела? Моника поднесла ей джинсы. — Спасибо. — Келли расправила их. Светлая собачья и черная кошачья шерсть, грязные отпечатки собачьих лап, на коленке какое-то пятно — скорее всего, собачий корм — засохло и стало твердым, как камень. Какая бы грязная работа ни ждала в приюте, эти джинсы надевать было нельзя.

Келли бегом поднялась наверх, в свою комнату и стала рыться в нижнем ящике шкафа. Там нашлись только старые дырявые шорты. Тогда Келли заглянула в другой ящик и откопала там старые штаны на завязках. Она носила их пару лет назад. Тогда она была намного полнее.

Взглянув на часы, Келли поняла, что на дальнейшие поиски времени нет. Она надела на себя штаны и затянула завязки. Потом напялила черную рубашку с надписью «N Sync», которую мама прикупила на распродаже. Надо сказать, мама ее ничего не понимала в модной одежде. Она думала, что рубашка Келли понравится, потому что ей нравилась эта группа. Ну прямо как в первом классе.

Ладно, на сегодня сойдет. Все равно Келли некого там очаровывать. Она изменила дни своей работы, и они с Уиллом больше не пересекались. Сегодня предполагалась спокойная, размеренная воскресная вахта.

* * *

От этих щенят — двадцати трех, по точным подсчетам — у Келли разболелась голова. Вот тебе и тихий, спокойный день в приюте. После нескольких недель упорных трудов службе контроля за животными удалось разобраться с пожилой четой, занимавшейся разведением щенков.

Теперь все двадцать три щенка были благополучно доставлены в приемную. Но предстояло еще очень много работы. Ветеринар по очереди осматривал каждого малыша. Потом их всех надо было искупать и накормить. А ведь еще оставались и другие собаки, требовавшие внимания.

— Пойду, вызову кого-нибудь, — сказал Моррис, направляясь к приемной стойке.

Келли даже не заметила, как он ушел. Вокруг нее вился щенок — помесь черного лабрадора с кем-то — и кусал за пятки. Она взяла его на руки и почесала за ушами, чтобы он успокоился. Это помогло: щенок успокоился настолько, что описал ее.

— Ох! — Келли тут же опустила его на пол, но было уже поздно — дело сделано. Келли, как смогла, почистила себя бумажными салфетками. Другой рубашки у нее все равно с собой не было. Да и что тут такого? На нее уже не первый раз писают. Она все собиралась бросить в багажник запасной комплект одежды на такой случай, да руки никак не доходили. Ну, ничего, вот доберется до дома и обязательно приготовит запасную одежду.

— Доктор Берн, вы закончили с черными лабрадорами?

— Да. — Ветеринар закатал рукава рубашки, прежде чем взяться за следующего щенка. — Можешь отнести их в вольер.

Слава богу!

Застенчивую черную лабрадориху поймать не составило труда — она почти не двигалась с того самого момента, как поступила в приют. А вот вторая, с белым пятнышком на лапе, была непоседливой. Но немного везения — и Келли удалось отнести в клетку и ее.

С двумя оставшимися мальчиками, похоже, будут проблемы. Сейчас они занимались тем, что нарезали круги по приемной, лаяли на других собак и сеяли всеобщую смуту. Их длинные когти бряцали по бетонному полу.

И только Келли загнала одного из них в угол, как в приют вошел Уилл, неотразимый в своих потертых джинсах и коричневой рубашке.

— Привет, — улыбнулся он ей. — Похоже, у тебя тут нелегкая борьба. Давай, я их поймаю.

Келли выпрямилась и расправила мокрую рубашку. Волосы лезли в глаза. Уилл медленно приблизился к одному из щенков, а потом неожиданно бросился на него и взял в руки.

— Видишь, как просто, — сказал он. — Надо только немного терпения.

Ворча, она предоставила ему заниматься щенками, а сама переключилась на взрослых собак. Эскимос возбужденно залаял, как только она приблизилась к его клетке, и в своем порыве привлечь ее внимание перевернул миски с едой и водой.

— Я уже иду, иду, — сказала она, отпирая клетку. Пес бросился ей на грудь, оставив на рубашке еще и грязные отпечатки лап. — Сидеть, — шикнула она на него. Эскимос заскулил, но повиновался.

День катился коту под хвост и с каждой минутой становился все хуже и хуже.

— Как у тебя дела? — спросил Уилл, подойдя сзади.

— Отлично.

Уилл взялся за метлу и принялся подметать в клетках.

— Давно с тобой не разговаривал.

— Да.

— Я что-то сделал не так?

Келли посмотрела на него. Он стоял, опершись на метлу. Ну почему именно сегодня Келли выглядит такой неряхой? Собачья моча, отпечатки лап, да еще и надпись «N Sync» на рубашке.

— Да нет, — ответила Келли. — Ты ничего такого не делал.

— Хорошо. — Он наградил ее улыбкой, которую всегда использовал, желая закрепить свое превосходство. И это обычно срабатывало. — Не хочешь пойти сегодня с нами? Мы ужинаем в ресторане «Эмерсон».

— Кто «мы»?

— Мой брат, Джесси и Дан. — Он пожал плечами. — Ничего официального.

Она так вымоталась сегодня в приюте, что больше всего ей хотелось расслабиться и провести вечер в компании друзей. А в «Эмерсоне» подавали самые лучшие в городе сэндвичи с цыпленком.

Если относиться к этому как к чисто дружеской встрече, то нет ничего страшного. Нарушит ли она при этом Кодекс? Она же не бросается Уиллу на шею. Посидеть, пообщаться с ребятами — именно это и предлагалось в одном из правил: занимайся чем-нибудь в компании друзей. Это четвертое или пятое правило? Трудно запомнить их все. Келли еще не завела себе тетрадь для Кодекса. Видимо, поэтому пока не запомнила их наизусть.

Не пора ли действительно завести себе дневник? А еще надо переписать домашнее задание по испанскому. «Как только вернусь домой, — решила она, — сделаю и то, и другое».

— Хорошо, — сказала она. — Я пойду.

Уилл улыбнулся.

— Отлично. Тогда встречаемся около шести прямо в «Эмерсоне».

* * *

Динг.

Рейвен оторвалась от журнала и взглянула на экран монитора. Там мигала иконка нового сообщения. Рейвен отложила журнал и подошла к столу.

Она ожидала, что это Сидни или Алексия. Но на экране значился Ас-23. Сердце споткнулось.

Ас-23 — это ник Гораса.

Она знала, поскольку нашла его страничку в «Фейсбуке», а там были указаны номер его аськи и другие данные. Например, там говорилось о том, что он увлекается музыкой и создает любительскую группу, у которой еще даже нет названия. Что его любимый фильм — «Трудности перевода», а любимое телевизионное шоу — «Американский идол», а…

Хм… а не перешла ли она черту, за которой заканчивается простое любопытство и начинается преследование?

— Привет, — напечатала Рейвен.

Ас-23: как дела?

Рей: отлично, как ты нашел мой номер?

Ас-23: я спросил у бена, а он спросил у алексии, и та мне его сообщила, видишь, на какие ухищрения мне пришлось пойти, чтобы найти тебя. J

Рей: ты имеешь в виду бена дэниелса?

Ас-23: да

С какой стати Бен спрашивал у Алексии? Они ведь даже не дружат, насколько Рейвен знает. Надо будет потом спросить у Алексии.

Рей: так что стряслось?

Ас-23: я хочу попросить тебя об огромном одолжении.

Тот факт, что она ему зачем-то понадобилась, заставил Рейвен неожиданно для самой себя расплыться в улыбке. Калебу она нужна была только для одного: пообжиматься.

Ну, здорово, она только что подумала про своего бывшего, а это было нарушением правила 10. Рейвен тут же схватила свою четырехслойную резинку для волос и пребольно щелкнула себя по руке.

— Ай. — Она потерла руку, чтобы немного унять резкую боль. Может, Алексия решила специально помучить их, придумав такие правила?

Рей: какое одолжение?

Ас-23: пока не могу сказать.

Рей: почему?

Ас-23: боюсь, если скажу тебе сейчас, ты откажешь.

Рей: хм… звучит подозрительно, ты хочешь, чтобы я вступила в какую-то секту?

Ас-23: ха-ха. нет.

Рей: намекни, и, возможно, я скажу да.

Вообще-то она уже знала, что скажет «да», но дразнить его было так забавно. К тому же, намек все равно не помешает.

Ас-23: это связано с музыкой.

Рей: ты хочешь организовать фольклорную группу и заставить меня играть на банджо?

Ас-23: тепло.

Рей: ладно, заинтриговал, так чего ты хочешь от меня?

Ас-23: я знал, что на тебя можно положиться. Будь у меня в 6.

Рей: ладно, только если там не будет никаких ритуалов.

Ас-23: обещаю, никаких ритуалов, и знаешь что?

Рей: что?

Ас-23: спасибо.

Рей: на здоровье J

Она отключилась. Улыбка становилась все шире, и Рейвен никак не могла совладать с ней. Правда же здорово, что Горас решил попросить ее об одолжении? Но она не позволит себе слишком уж радоваться. Ну разве что совсем чуть-чуть. Приятно ведь, что он вспомнил о Рейвен, когда ему что-то понадобилось.

Часы показывали 16:09. Она поспешила в ванную, к зеркалу. Наклонив голову, оглядела волосы. Они были тусклыми и спутанными. Рейвен сегодня еще не принимала душ. Самое время принять.

Глава двадцать вторая

Правило 8: В течение трех месяцев делай только то, что тебе хочется. Ни при каких обстоятельствах не приспосабливайся под других.

Правило 12: Не заводи романы с друзьями своего бывшего.

Первым, что заметила Келли, войдя в ресторан, были, как ни странно, не запахи жареного мяса и не звуки джаза из расцвеченного неоновыми огнями музыкального автомата. Первой она заметила Бриттани. А уже потом услышала, как глубокий баритон мистера Дэниелса потребовал забрать его скотч, потому что он заказывал со льдом, а принесли безо льда.

Оба этих наблюдения заставили Келли тихо застонать.

Бриттани не относилась к числу ее любимых персонажей, что вполне понятно, а с мистером Дэниелсом вообще сложно было поладить. Для компании специально сдвинули сразу три столика, так что там вполне могли рассесться человек десять. Однако стул Бриттани стоял так близко к стулу Уилла, что они вполне могли слышать дыхание друг друга.

Келли глубоко вздохнула и подошла к столу.

— Привет, — сказала она и села рядом с Беном. Это место было вполне безопасно. С Беном она всегда чувствовала себя свободно, поскольку он был мил и разговорчив. А значит, ей не придется самой болтать без умолку или сидеть молча рядом с мистером и миссис Дэниелс, которые ее совершенно игнорировали, зато любовались красотой Бриттани.

— Привет! — откликнулся Бен.

— Келли, — поприветствовал ее Уилл, отодвинувшись от Бриттани, и та нахмурилась.

— Привет, — еще раз сказала Келли.

— Очень мило, что ты к нам присоединилась, Келли, — сказал мистер Дэниелс, — хоть и с опозданием. — Он пригладил рукой свою тщательно подстриженную бородку. Это был банальный воскресный ужин, но мистер Дэниэлс был одет так, словно готовился выступить в суде — на нем красовались дорогущий черный костюм и красный шелковый галстук.

Миссис Дэниелс оделась под стать ему — в шикарный брючный костюм, а волосы уложила в высокую прическу. Она поджала губы, взглянув на часы.

— Извините, — пробормотала Келли. Она могла бы сказать, что Уилл пригласил ее на шесть, а сейчас часы показывали только 5:54, но Дэниелсы не принимали никаких оправданий. Келли часто удивлялась, как Бену удается выжить в этой семейке. Он всегда был такой расслабленный и беззаботный, словно рос в семье сторонников политики полного невмешательства.

Келли сглотнула, пытаясь справиться с неловкостью, и оглядела остальных собравшихся. Дэна, Эйприл и Джесси она знала, а вот молодой человек с длинными светлыми волосами, в зеленом свитере был ей незнаком.

— Привет. — Он через стол протянул Келли руку. — Я — Брэкин.

Брэкин? Что это за имя такое, подумала она. Интересно, какая же у него тогда фамилия?

— Брэкин. — Келли улыбнулась и пожала его руку. Его ладонь оказалась на удивление мягкой — мягче, чем ее. — Брэкин… а дальше?

— Уиверли, — ответил он, и в его голосе послышалась гордость.

Фамилия показалась смутно знакомой.

— Приятно познакомиться, — сказала Келли и отняла наконец руку.

— Брэкин вместе со мной состоит в историческом обществе, — пояснил Уилл.

Мистер Дэниелс откашлялся.

— Брэкин учится в Уиверли. Отличная школа. Я пытался устроить туда Уилла, но безуспешно.

Точно! Вот откуда фамилия показалась Келли знакомой. Уиверли — это частная школа километрах в сорока от Бич Фолз. Обучение там стоило нереально дорого, а попасть туда было практически невозможно. Брэкин, само собой, попал туда автоматически, поскольку школа была создана его семьей.

— Большая шишка, да, — шепнул Бен, и Келли рассмеялась. Все за столом тут же замолчали и посмотрели на нее.

— Извините. — Она подавила смешок и укоряюще взглянула на Бена.

— Что? — ухмыльнулся он.

— Думаю, нам пора, — объявил мистер Дэниелс. — Пойдем, дорогая. Пусть дети немного пообщаются без присмотра родителей.

Мистер Дэниелс вручил Уиллу кредитку.

— Угощай своих друзей. — Он поднялся и застегнул пиджак. — Мы с мамой вернемся в офис — у нас там еще дела. Не засиживайтесь допоздна, ребята. — Он чуть дольше задержал взгляд не Бене, словно в большей степени это касалось его.

Все попрощались с мистером и миссис Дэниелс, и те ушли. Келли втайне обрадовалась этому. Родители Уилла всегда наводили на нее ужас. Они были высокомерными, требовательными и явно недолюбливали Келли. Интересно, что они думают о Бриттани? Они с ней почти не разговаривали, и Келли гадала, хороший это знак или плохой. Во всяком случае, Бриттани никто не упрекал за опоздание.

К столику подошел официант и раздал всем меню. Почти все за столом — кроме Брэкина — и без того знали, что будут заказывать, поскольку знали меню наизусть. Келли обычно брала сэндвич с цыпленком. Он низкокалорийный и такой вкусный!

Когда официант снова подошел к ним, она сделала свой обычный заказ с диетической колой. А вот Уилл с Брэкином устроили официанту допрос, какой майонез использовали при приготовлении блюд, калорийный или обезжиренный? А булочки для гамбургеров делались из белой муки или пшеничной?

— Это всего лишь хлеб, приятель, — сказал Бен, посасывая кусочек льда, который он выудил у себя из стакана с водой.

— Бенджамин, — нахмурился Уилл. — Это не просто хлеб.

— Мука грубого помола гораздо полезнее, — вставил свое слово Брэкин.

Келли не могла с этим не согласиться. Но то, как они выпытывали у официанта каждую мелочь, немного утомляло.

Официант, переминаясь с ноги на ногу, отвечал на все вопросы, и Келли чувствовала, что он начинается раздражаться. Она его понимала. Наконец Уилл остановил свой выбор на сэндвиче с цыпленком, а Брэкин выбрал салат «Кобб».

В ожидании заказа Уилл и Брэкин погрузились в обсуждение важнейших тем — вступительных сочинений для колледжа и состояния исторических сайтов в Интернете.

— Все это томительно скучно, — шепнул Бен.

— Согласна.

— Ты ведь уже не встречаешься с моим братцем, правда? — спросил он. — То есть, дело твое, если встречаешься, только в этом нет ничего хорошего.

— Это звучит как-то бессмысленно, тебе не кажется?

— Встречаться с моим братцем тоже бессмысленно.

— Ох! — Келли скорчила рожицу. — Ты меня подловил.

— Еще как.

— Ладно… мы больше не встречаемся.

— Он почти влюблен в тебя.

Келли нахмурилась.

— Ничего он не влюблен. Он все время с Бриттани. Он бросил меня в тот вечер, в галерее…

— Бриттани он использует для прикрытия. А по-настоящему его тянет к тебе, только он не хочет этого признать.

Келли покосилась в сторону и поймала на себе взгляд Уилла. Тот улыбнулся и тут же отвел глаза. Бриттани заметила этот обмен взглядами и сердито посмотрела на Келли.

— Зачем ты все это говоришь, если считаешь, что мне не надо с ним встречаться?

— Потому что ты имеешь право знать и должна самостоятельно принять решение. — Бен приподнял бровь. Потом отпил из стакана и поставил его на стол. — Но, повторюсь… во встречах с ним нет ничего хорошего.

— Я не понимаю, что происходит, — призналась Келли.

Принесли еду. Келли ела молча, почти не прислушиваясь к разговорам за столом.

Если собственный брат Уилла считает, что с ним не стоит встречаться, о чем это говорит? О многом. Она пришла сюда вовсе не из-за Уилла. Она не собиралась возвращаться к нему. Но, может, теперь, когда она знает, что небезразлична ему… Нет… это ничего не меняет. У нее уже не было бабочек в животе. Не было приятного головокружения при мысли об Уилле. Она им переболела. Ее чувства к нему за эти два месяца как-то поутихли.

Судя по всему, Кодекс расставания все-таки работает.

Дожевав свой сэндвич, Келли извинилась и отлучилась в туалет. За столиком у стены она заметила знакомое лицо.

Дрю.

Встретившись с ним взглядом, Келли махнула рукой, ожидая всего лишь такой же взмах в ответ. Но Дрю встал из-за стола, оставив отца, который в это время разговаривал по телефону.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

— Да вот, пришли с друзьями. — Она показала на столик почти у самого входа.

— Только что?

— Нет. Наоборот, я как раз ухожу. Слава богу.

Дрю сунул руки в карманы джинсов.

— Ты не будешь возражать, если… я уйду вместе с тобой?

Келли нахмурилась.

— А как же твой отец?

— Да он почти не замечает, что я здесь. Все это время он висит на телефоне.

Келли почувствовала в его голосе обиду и даже немного разочарования.

— Да, конечно. Я только попрощаюсь.

Они вместе подошли к столику. Бен пожал руку Дрю, и они пустились в разговоры о спорте.

— Я ухожу, — сказала Келли Уиллу. Потом повернулась к Брэкину. — Приятно было познакомиться.

Брэкин наградил ее белозубой улыбкой и поднялся.

— Можно как-нибудь позвонить тебе?

Все за столом замолчали и посмотрели на Келли. Даже Бен, что было совершено неслыханно, ведь он почти никогда не умолкал.

— Хм… — Ее бросило в жар, а руки, наоборот, похолодели. Она набрала побольше воздуха и посмотрела прямо на Уилла. — Вообще-то мне пока комфортнее в одиночестве.

Лицо Уилла тут же застыло.

Она взяла Дрю под руку и сказала:

— Пойдем.

* * *

Горас жил в пригороде Бич Фолз, где дома стояли далеко друг от друга, а задние дворы были размером с поле. У его семьи был двухэтажный коттедж с опоясывающей застекленной террасой. Рейвен он напомнил дом из старых романов — с желтыми стенами, белыми ставнями и мощеной дорожкой.

Подъезжая, она заметила еще несколько автомобилей, припаркованных чуть дальше, у гаража. Или Горас устроил вечеринку, или у них в семье так много автомобилей.

Едва Рейвен вышла из машины, как боковая дверь в гараж распахнулась.

— Привет! — Горас встретил гостью на дорожке. — Мы тут, в гараже.

— Мы? — Рейвен вскинула брови.

— Погоди, сама все увидишь. — Он придержал для нее дверь, и она вошла внутрь. Сверху, из вентиляции дул теплый воздух. Первым, что бросилось в глаза, была ударная установка, усилитель и гитара. Потом Рейвен заметила Хоба и Дина — ребят из школьного оркестра. Они сидели на протертом оранжевом диване у стены. Хоб перебирал струны бас-гитары, а Дин стучал барабанными палочками по баночке из-под колы.

— Рей, — сказал Горас. — С Хобом и Дином ты знакома.

— Привет, — хором поздоровались они.

— Привет, — Рейвен помахала им в ответ и повернулась к Горасу, всем своим видом вопрошая: «Какого черта тут происходит?»

— Мы играем вместе почти год, — пояснил Горас. — Но наш солист отчалил, и нам срочно нужна замена.

И на нее воззрились три пары глаз.

— Так. — Рейвен, пытаясь скрыть неловкость, скрестила руки на груди. — И какое отношение это имеет ко мне?

— Мы хотели выступить на «Свободном микрофоне», но у нас нет солиста.

Он хотят, чтобы Рейвен пела? Они что, с ума сошли?

— Я не пою. Я играю на флейте.

— Я слышал, как ты поешь, — возразил Горас. — И знаю, что поешь ты хорошо.

— Когда это ты слышал? — Она пела только дома — исключительно в своей комнате или в душе. Еще иногда подпевала, слушая iPod, но в школе Рейвен всегда следила за собой.

Горас замялся и опустил глаза.

— В тот вечер, в автобусе. После конкурса оркестров.

Ах. В тот вечер.

Она как раз сидела в наушниках, когда Горас подсел к ней и похлопал ее по плечу. Рейвен помнила, что пела тогда, но ей казалось, что она только вполголоса мурлыкает, все остальные в автобусе оживленно разговаривали. Она и не подозревала, что кто-то может ее услышать.

— Я пою только для себя, — сказала она наконец.

— Да ладно тебе, — сказал Хоб, покусывая кончики волос. — Будет круто, если такая цыпочка станет нашей солисткой.

— Хоб, — одернул его Горас и покачал головой.

— Что?

— Нам нужен хоть кто-нибудь, — добавил Дин. — И очень срочно.

Рейвен переступила с ноги на ногу.

— Еще раз повторяю, ребята, я не пою.

— Ты только попробуй, — попросил Горас. — Мы можем сыграть. Выбери что-нибудь из хитов.

Да ни за что она не будет петь перед всеми! Она даже не знает, как это делается. Она только опозорится, и Горас будет считать ее недотепой.

— Не могу. К тому же я не знаю слов. Я могу петь только под свой iPod.

— Вот и отлично. Пойди, принеси свой iPod, — сказал Горас.

Она могла бы сказать, что iPod остался дома, но почему-то ей казалось, что Горас сразу раскусит ее вранье. Когда это у нее не было с собой iPoda?

— И что потом? — спросила она.

— Ты будешь петь под iPod, а мы будем играть.

— А что если вы не знаете ни одной моей песни?

— У тебя там есть «Greengers»? Ты их пела в тот вечер.

— Да.

— «Оставь мне вчерашний день»?

Это была одна из ее самых любимых песен. «Greengers» была молодой, напористой группой. Конечно, не «Three Days Grace», но тоже набирающей популярность. Рейвен услышала о них года два назад, когда они начали собирать залы в Бостоне.

— Да.

— Можем сыграть, — сказал Хоб, вставая с дивана. — Давайте попробуем.

Рейвен все еще сомневалась, но ребята уже настраивали инструменты. Горас же так и стоял, не сводя с нее глаз. Петь под iPod — дело не хитрое. А вот спеть перед мальчишками — совсем другое дело. И потом, это всего лишь школьный вечер. С чего вдруг такая необходимость выступать там?

Может, для них, для Гораса, это было важно, потому что музыка была их страстью, и им было все равно, где играть — на школьном вечере или на серьезном концерте? Главное — чтобы люди слышали их музыку.

Музыка и в жизни Рейвен играла серьезную роль, и она могла понять ребят.

— Рей, пожалуйста! — взмолился Горас.

Несмотря на смущение, от которого уже горело лицо, Рейвен кивнула и направилась к машине. Ей хотелось порадовать Гораса. Она верила в то, что он говорил, верила его комплиментам, хоть они не касались размера ее груди и таланта целоваться.

Вернувшись, Рейвен надела наушники и повернулась к парням. У Хоба на груди висела бас-гитара, Дин сидел за ударными, а Горас взял гитару.

— Я не знала, что ты играешь, — сказала она, кивнув ему. В оркестре Горас играл на ударных. Было бы естественно, если бы он и тут сел за барабаны.

Он пожал плечами и провел рукой по струнам.

— На гитаре я научился играть раньше, чем на барабанах. Просто в школьном оркестре нет гитар.

— Кстати, почему? По-моему, это несправедливо.

— Не знаю, но и впрямь досадно. — Он взял несколько пробных аккордов, а Рейвен тем временем искала на iPode нужную песню.

— Начинаем, — сказал Горас. — Вступай, как будешь готова.

— Хорошо.

Горас начал выбивать ритм. Из усилителя за его спиной полилась музыка. Рейвен невольно залюбовалась, как легко и непринужденно его пальцы порхают по струнам и ладам.

Горас поднял голову, поймал ее взгляд и улыбнулся.

— Давай, — скомандовал он одними губами, когда Дин ударил по тарелкам — цик, цик, цик, а — Хоб по струнам бас-гитары — дум, дум, дадум.

Рейвен начала выстукивать ритм ногой. Она включила iPod, и живая музыка смешалась с фонограммой. Рейвен закрыла глаза и взяла в руки микрофон.

«Не думай. Просто вступай и все».

Она набрала в грудь воздуха, заставила замолчать внутренний голос, нашептывавший ей, что это чистейшее безумие, и запела.

— Вот это да, — прошептала Рейвен, когда песня закончилась. Никогда она не испытывала ничего подобного: музыка не только звучала у нее в ушах, но и вибрировала в полу, отражалась от стен, лилась прямо из нее.

— Просто отлично! — воскликнул Хоб. Дин кивнул в знак согласия.

— Рей, это было чудесно, — сказал Горас.

Рейвен чуть не сияла от удовольствия.

— Да, мне тоже понравилось.

— Тогда присоединяйся к «Хобу и Сердцеедам»! — сказал Хоб.

Дин покачал головой:

— У нас другое название.

— Ты будешь с нами петь? — спросил Горас, не обращая внимания на завязавшийся у него за спиной спор.

Мама убьет ее, если Рейвен вступит в группу. Играть в рок-группе для мисс Валенти — все равно что пойти работать в цирк. Но в тот момент Рейвен не волновало, что подумает мама. Ей хотелось заниматься музыкой.

Рейвен улыбнулась.

— Считайте, что я с вами.

Глава двадцать третья

Правило 27: Не позволять себе влюбляться в течение трех месяцев с момента разрыва.

На следующий день после школы Келли сразу пришла домой. Уроки оставим на потом. Она подошла к компьютеру, включила Интернет и зашла на почту Yahoo.

Тут же засветилась иконка:

У вас новое сообщение.

Это от Уилла?

«Не имеет значения, — решила она. — Я не стану ему отвечать. Я совершенно остыла к нему».

Она проверила ящик. Письмо было от Дрю. В теме письма значилось: «Мне нужна твоя помощь».

Кел,

Мне нужна твоя помощь. Кенни устраивает сегодня вечер покера, и мне нужен партнер. Я уже сказал твоему брату, что ты участвуешь. Пожалуйста, скажи, что ты согласна!

— Д

Провести время с Дрю было бы забавно, а вот играть в покер с братом — вовсе нет. Она нажала кнопку «Ответить»

Привет, Дрю! Даже не знаю…

— Келли?

Келли тут же развернулась на стуле. Старое кресло жалобно скрипнуло под ней.

— Привет, мам. Что случилось?

Миссис Вейтерс вошла в комнату и закрыла за собой дверь. В руке она зажала листок бумаги. Мама присела на диван и немного подалась вперед.

— У нас проблема. — Она помахала листком, словно уликой.

Келли пригляделась к нему и поморщилась. Это были оценки за четверть. Вот черт. Она как-то сразу вспомнила несколько невыполненных заданий. Седьмой параграф по геометрии. Проваленная контрольная по испанскому. Недописанная работа по истории. Она надеялась, что все эти несданные задания и контрольные позволят ей получить хотя бы троечку. Тройка — это минимум для получения зачета.

Все последнее время она была издергана из-за разрыва с Уиллом. Учиться и делать домашние задания как-то не хотелось. В тот момент это не казалось такой уж большой проблемой, но сейчас Келли вдруг осознала, что такое отсутствие усердия может стать причиной для серьезного беспокойства.

— Как оценки? — спросила Келли.

Миссис Вейтерс глубоко вздохнула и посмотрела на листочек.

— Ты провалила испанский и геометрию и близка к тому, чтобы завалить историю.

Келли покраснела от стыда. Неужели все настолько плохо? Только преподаватель испанского недавно отзывал ее в сторонку, чтобы поговорить об оценках. А учитель геометрии и преподаватель истории ни слова ей не говорили. Хотя учитель геометрии как-то сказал, чтобы она позанималась с репетитором, но это напрочь вылетело у нее из головы.

— Я сдам все хвосты, — сказала Келли. — И поговорю с учителями насчет дополнительных заданий для получения зачета. Обычно они соглашаются на такие просьбы.

Миссис Вейтерс покачала головой и снова взглянула на оценки.

— То же самое ты мне обещала в прошлый раз.

Келли прикусила губу.

— Мам! Дай мне шанс исправиться. По геометрии я позанимаюсь с репетитором, а история и испанский — это пара пустяков.

Мама скрестила руки на груди.

— Если это пара пустяков, то почему ты не исправила оценки сразу, после нашего первого разговора?

Келли пожала плечами. У нее не было оправдания. Не могла же она сказать, что завалила учебу из-за того, что рассталась с парнем.

— Стресс, — сказала она, надеясь, что этого объяснения будет достаточно.

— У тебя три недели на то, чтобы доказать мне, что ты можешь улучшить свои отметки. Я надеюсь увидеть значительный прогресс.

— Увидишь. Обещаю. — Келли вскочила и обняла маму за шею. — Мамочка, ты самая лучшая.

— Ты бы так не говорила, не будь у тебя хвостов.

— Нет, говорила бы!

Миссис Вейтерс кивнула и вышла из комнаты.

Келли вернулась к письму Дрю.

Давай так: я поиграю с тобой в покер, если ты поможешь мне с геометрией. Эта наука выше моего понимания, и мне очень нужна твоя помощь.

~ Келли ~

* * *

Услышав, как звонит в ее комнате телефон, Алексия бросила мокрую тряпку в ведро и на цыпочках прошла по только что вымытому полу, чтобы не затоптать его. Она схватила телефон и ответила:

— Алло?

— Это твой самый любимый человек на свете.

Алексия улыбнулась и покрепче прижала телефон к уху.

— Бен, привет.

— Что делаешь?

— Только что домыла полы в ванной.

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— По-моему, это не очень-то весело.

Алексия в позе лотоса уселась на кровать.

— Да, невесело, но кто-то же должен это делать.

— Наверное. Слушай, а что ты будешь делать, когда домоешь полы?

— Пока не знаю. Может, буду пылесосить.

— О, нет! Ты должна выбраться из дома и пойти со мной в кино.

Прошло несколько недель с их первого поцелуя. Они больше не целовались, потому что 1) Алексия опасалась, что, даже если ее первый поцелуй был не так уж плох, то второй-то она точно провалит и 2) она пока не хотела, чтобы подруги знали о них с Беном. Отчасти она беспокоилась, что Келли усмотрит в этом нарушение Кодекса. Ведь Бен — брат-близнец Уилла. Это почти то же самое, что начать встречаться с Уиллом.

— Ну давай же, — подтолкнул ее Бен, — соглашайся.

Каковы шансы, что она встретит в кинотеатре подруг? Сидни сидит дома. Алексия это знала точно, так как недавно разговаривала с ней по телефону. Келли наверстывает учебу, а Рейвен на работе.

— Что пойдем смотреть? — спросила Алексия. А если она даже и встретит кого-нибудь, то скажет правду: что они с Беном друзья. Он ведь еще не предлагал ей официально стать его девушкой.

«Да, то же самое Рейвен сказала про них с Заком, и ты стала ее упрекать за это», — напомнила себе Алексия. Но ведь она-то не переживала расставания, так что правила Кодекса к ней не относятся.

— Что захочешь, — ответил Бен.

— Может, «Рассказать все»?

Последовала долгая пауза, потом он ответил:

— Ну, если тебе хочется…

— Я шучу!

Бен облегченно вздохнул.

— Слава богу. Извини, но смотреть этот фильм мне совсем не хотелось.

— Не любишь фильмы про любовь?

— Не на большом экране. Слишком уж они приторные.

— Тогда как насчет «Когда они столкнутся»?

— Люблю юмор, — ответил Бен. — Семичасовой сеанс устроит? Я заеду за тобой.

— Отлично. Пока.

* * *

В кинозале все вокруг покатывались со смеху. Фильм оказался отличной комедией о мужчине и женщине, которые строят свои карьеры в мире большого бизнеса, вредят друг другу, а потом влюбляются.

Выходя после сеанса из зала, люди пересказывали понравившиеся сцены и повторяли самые остроумные реплики из диалогов. Бен и Алексия направились к припаркованному у тротуара автомобилю. Неоновые огни витрин освещали дорогу.

— Яповеселился, — сказал Бен, задев Алексию плечом.

— Я тоже.

Он взял ее за руку, и они сплели пальцы. Лицо Алексии озарилось улыбкой, когда она почувствовала, как Бен большим пальцем гладит ее по руке. Как такой незначительный жест может быть столь волнующим?

Они дошли до машины, и Бен сначала открыл пассажирскую дверь и помог Алексии сесть. От волнения у нее дрожали руки, и она спрятала их в карманы, чтобы Бен не заметил. А то еще подумает, что она — неопытная дурочка. Может, он многих девчонок держал за руку, когда водил их в кино?

Бен завел мотор, и вскоре из печки потянуло теплом. Алексия повернулась к Бену. Он смотрел на нее и не спешил трогаться.

— Что?

— Ты мне нравишься, — сказал он. Такая откровенность поразила Алексию.

Ее улыбка стала немного натянутой.

— Ты мне тоже нравишься.

— Так если ты нравишься мне, а я — тебе, почему же мы до сих пор не пара? — Он улыбнулся. — Алексия, я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.

У Алексии от неожиданности открылся рот, но она тут же его захлопнула.

Его девушкой?

Она правильно его расслышала?

— Скажи же что-нибудь, — попросил Бен. Он снова взял ее за руку.

— Я удивлена.

— Это хорошо или плохо?

— Это хорошо, — кивнула она. — Я… э-э…

Волна радости, захлестнувшая ее, не давала говорить. Алексия взглянула на Бена, сидевшего за рулем. Как же она этого ждала. Последние два года у ее подруг были парни, а она всегда оставалась одна. До этого момента она даже думала, что закончит колледж старой девой. Или же ей придется связаться с кем-нибудь, кто ей не очень-то нравится.

Но Бен ей как раз нравился, если судить по тому, как трепетали бабочки в животе.

— Хорошо, — ответила она наконец, помня только о настоящем моменте и не заглядывая в будущее, а точнее, не думая, что скажут на это ее подруги. Будут ли они сторониться ее? Ведь у нее теперь есть парень, а у них нет.

— Что хорошо? — робко спросил Бен.

— Хорошо, я буду твоей девушкой.

— Правда?

— Да.

Наклонившись, он запустил руку в ее волосы и поцеловал, словно закрепив договор.

«У меня есть парень!»

Глава двадцать четвертая

Правило 4: Забудь о дне рождения своего бывшего. Забудь, что он вообще родился.

Правило 18: Не спрашивай ни у кого, как дела у твоего бывшего. Какое тебе дело до него! Тебя должны волновать только собственные дела.

Правило 20: У тебя есть двадцать четыре часа на то, чтобы погоревать о своем бывшем. По истечении отведенных двадцати четырех часов больше никаких слез.

Один час в понедельник. Два часа во вторник. Тридцать минут в среду.

Хм, в среду, по крайней мере, выдался не такой уж плохой день, размышляла Сидни.

Три часа в субботу.

Список все продолжался и продолжался, давно перевалив за двадцать четыре часа. Наверное, она будет горевать по Дрю всю оставшуюся жизнь. Двадцать четыре часа для этого явно не хватит. Да всей жизни не хватит.

Она вычеркивала дни на своем настольном календаре и остановилась на восемнадцатом марта.

«Завтра день рождения Дрю, — подумала она. — Нет, я не должна об этом думать. Я должна забыть о его дне рождения».

Она открыла ящик стола и вынула небольшую бархатную коробку. В коробочке было всего три вещи: браслет, который мама подарила Сидни на десять лет, медальон в форме сердечка, доставшийся от бабушки, и кольцо. Мужское кольцо. Сидни купила его несколько месяцев назад. Она провела пальцем по ребру гладкого колечка из белого золота — так проводят по краю хрустального фужера, чтобы заставить его петь.

Что ей теперь делать с этим кольцом?

Может, избавиться от него? Уж если соблюдать правило 4 и забыть о дне рождения Дрю, то хранить подарок, купленный по этому случаю, точно не стоит — это полностью подрывает саму идею.

«Но пока не буду избавляться, — подумала Сидни. — Я еще не готова расстаться с колечком».

Где-то в глубине души она еще надеялась, что в будущем кольцо ей может понадобиться. Вдруг есть хоть крохотный шанс, что они снова будут вместе? И тогда Сидни пожалеет, что выбросила кольцо.

— Сидни! — позвал ее с кухни отец.

Сидни закрыла коробочку и убрала ее в ящик стола.

— Иду!

Мистер Ховард открыл посудомоечную машину и вынимал оттуда кастрюли.

— Помоги мне разгрузить, пожалуйста.

Сидни взялась за тарелки, так как это было самое простое.

— Мама сегодня появится?

Мистер Ховард убрал кастрюли в шкаф.

— Нет, думаю, она будет через пару дней. — Папа улыбнулся ей одними губами, и Сидни поняла, о чем он думает. Он скучал по маме, а пара дней легко могли превратиться в неделю.

Когда они закончили разгружать посудомоечную машину, Сидни извинилась и вернулась к себе в комнату. Она взяла свой дневник с Кодексом, открыла чистую страницу и устроилась на кровати, лежа на животе и болтая ногами в воздухе.

В голове теснилось столько мыслей, Сидни хотела найти им выход, но не знала с чего начать. Она открыла ручку и начала что-то задумчиво рисовать. Вензеля превратились в ее имя — Сидни писала его снова и снова. А потом приписала: Дрю + Сидни.

Застонав, она уронила голову на тетрадь. После вечеринки Крэга в заброшенном амбаре прошло три недели. Три недели с тех пор, как Дрю помог ей и остался почти на всю ночь. От этого ей стало только хуже. Она не переставала думать о том, каким он был милым и заботливым. И как нежно он сказал, что тоже любит ее.

Он помог ей, словно они все еще были парой — привез домой, уложил спать. Но утром, когда она проснулась, его уже не было рядом. А днем, когда она позвонила поблагодарить его, он снова говорил сухо и отчужденно. Неужели он жалел о том, что остался с ней?

Во всяком случае, они не скандалили и не спорили. Раньше они ссорились чаще, чем говорили друг другу «Я люблю тебя». Но Сидни убеждала себя, что это просто такая стадия. Что она пройдет.

Но она не прошла, и вот результат: они расстались. Все кончено.

Если в разрыве и было что-то хорошее, так это то, что он указал Сидни на некоторые ее недостатки. Она воспринимала Дрю как должное.

И дело даже не в вечеринках и развлечениях. К сожалению, Дрю понял это раньше, чем Сидни. Она пыталась удержать то, чего уже и не было. Она обманывала саму себя.

— Ужин почти готов, — крикнул мистер Ховард. С кухни доносился дразнящий аромат мясного тако.

— Хорошо.

Сидни взялась за ручку, спеша записать все свои мысли. Мама тоже вела дневник, когда Сидни была маленькой. Она, бывало, садилась в кресло в углу гостиной и писала. Кресло до сих пор стояло там, собирая пыль на старую бежевую обивку. Его не передвигали, но и никто им не пользовался.

«Мне жаль, — записала Сидни в дневнике, — мне жаль, что я не поняла. Что я не слышала и не слушала. Мне жаль, что я пользовалась тобой и твоей добротой. Прости меня за те слова, что я говорила. Мне бы так хотелось вернуться в прошлое».

Перечитав, она кивнула. Звучит неплохо и вполне правдиво. Выплеснув все это на бумаге, она даже почувствовала некоторое облегчение. Чувствовала ли мама то же самое, ведя дневник много лет назад?

А что подумает Дрю, если она зачитает ему это? Она не собиралась использовать дневник, чтобы вернуть Дрю, просто хотела, чтобы он узнал, что она думает и чувствует. Может, тогда у него не останется такой горечи от их расставания. Таким способом она просто покажет ему, как много он для нее значил, и что она готова отпустить его. Ну, почти готова.

Это может стать подарком на день рождения. Вместо кольца она подарит Дрю свои «откровения у микрофона».

Может, она сошла с ума, раз решила публично поунижаться? Да, наверное так.

— Ужин готов, — сообщил мистер Ховард.

— Иду. — Сидни закрыла ручку и заложила ею тетрадь, чтобы потом сразу открыть на нужной странице.

* * *

На следующий день, чтобы не думать о дне рождения Дрю, Сидни встала пораньше. Собрала рюкзачок и отправилась с маминым фотоаппаратом в парк.

Стоял один из тех дней конца зимы, когда небо безоблачно, а солнце сияет. На солнце, в морозном воздухе уже даже пахло весной. Слава богу, до ее наступления осталось всего несколько дней. Сидни не терпелось поскорее снять с себя зимнюю одежду.

Она поставила машину на стоянку перед парком и вышла, прихватив с собой рюкзачок. Увы, Сидни не нашла инструкции к камере, поэтому почти ничего не знала о всяких опциях. Но главное — она знала, как ее включать и как делать снимки. А больше ничего и не надо.

На стоянке было еще несколько машин, но людей поблизости Сидни не увидела. Скорее всего, они разошлись по разным аллеям, пересекающим парк. Сидни с мамой в свое время обошли их все.

Сидни выбрала узкую мощеную дорожку. Это был ее любимый маршрут — к Затерянному озеру. Аллея была мокрой от подтаявшего снега. Ботинки Сидни шлепали по лужам.

По обеим сторонам от тропинки высились деревья, земля кое-где еще была покрыта снегом, а на оттаявших проплешинах темнела прошлогодняя листва. Жирная черная белка метнулась под скамейку, когда Сидни с треском наступила на ветку.

«Белка, — отстраненно подумала Сидни. — Я видела белку в тот день, когда мы с Дрю расстались».

Она вздохнула и поморщилась от нахлынувшей боли, пережитой в тот день. Сидни больше не плакала, но в груди по-прежнему ныло, когда она думала о Дрю.

«Не хочу больше видеть белок», — подумала она.

Но потом достала камеру, нажала кнопку зума и сделала снимок. На экране появилась фотография. Сидни поймала момент, когда белка что-то поднесла ко рту.

— Хм, не так уж плохо, — похвалила себя Сидни.

— Что не так плохо?

Сидни вскрикнула и развернулась. Позади нее стоял парень из школы, Кенни. Грудь его тяжело вздымалась, как после бега. На висках проступили капельки пота, а щеки раскраснелись.

— Ты меня напугал, — сказала Сидни.

— Извини. — Он пожал плечами и перевернул бейсболку козырьком назад. — Я думал, ты слышала, как я бежал.

Сидни глянула на дорожку, вьющуюся меж деревьев. Дрю иногда бегал здесь вместе с Кенни. И сейчас Сидни в глубине души надеялась, что увидит его.

— Я сегодня один, — сказал Кенни.

— Да. Я просто… — Она не стала договаривать, чтобы не сморозить глупость. Кенни же не идиот, он прекрасно понял, что она выглядывает Дрю. — Как он?

— Дрю? Он… — Кенни вытер рукавом пот с висков. — Нормально, наверное. Ты же его знаешь, он не очень-то склонен выставлять на показ свои чувства.

Сидни улыбнулась и кивнула. Потом переступила с ноги на ногу. Ей хотелось задать Кенни еще миллион вопросов, но она боялась показаться назойливой. К тому же, теперь ее совершенно не касалось то, что происходит в жизни Дрю. А еще ее расспросы могут надоесть Кенни, и в раздражении он может пожаловаться Дрю.

Как бы поступили в этой ситуации ее подруги? Рейвен бы начала улыбаться и флиртовать, чтобы выудить нужную ей информацию. Алексия не стала бы вообще ничего спрашивать. А Келли… она бы нашла способ все узнать, не задавая никаких вопросов.

«Ну, давай, Сидни. Ты же умная. Придумай что-нибудь».

— Э-м-м, — начала Сидни, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь умное. — Чем занимался в последнее время?

— Да так, ничем особенным, — ответил Кенни. — Большей частью, болтались вместе с Тодом, Дрю и Келли.

А как же Николь Робинсон? Сидни даже открыла рот, чтобы ляпнуть это, но тут она взглянула на камеру в своих руках. Камера должна была означать что-то новое в ее жизни, что-то исключительно новое. И перспектива прогулки по лесу с фотоаппаратом показалась Сидни куда более заманчивой, что все школьные сплетни.

Ее, конечно, волновало, встречается ли Дрю с Николь Робинсон. Но это знание ничего хорошего не даст. Сидни только еще больше будет переживать, а ведь она пришла в парк, чтобы развеяться и отдохнуть.

— Что ж, — сказала она, — не буду тебя отвлекать.

Кенни кивнул.

— Да, мне еще милю надо пробежать. — Он поднял руки и потянулся. — Увидимся. — Потом кивнул ей на прощание и припустил по дорожке.

Сидни навела камеру и сделала снимок. Результат тут же появился на экране. Лучи солнца пронизывали голые ветки деревьев, и казалось, что Кенни бежит навстречу какому-то небесному свету.

— Красиво, — прошептала Сидни. У нее еще оставалось место под пятьдесят снимков, и она намерена была полностью использовать запас карты памяти.

Глава двадцать пятая

Правило 22: Не ходи за своим бывшим и не проси его друзей замолвить за тебя словечко.

В следующие выходные Сидни занималась тем же, чем и в прошлые — ничего не делала. Если, конечно, не считать полноценным занятием для выходных бесцельное катание по городу. А чем еще заняться одинокой девушке в пятницу вечером? Последние два года она все выходные планировала и подстраивала под другого человека. А теперь она была одна и чувствовала себя немного потерянной.

Она уже попробовала ходить на вечеринки. Было довольно весело. Но вот алкоголь отныне для нее внесен в список запретных вещей. Раньше она никогда не делала такого, о чем могла бы потом пожалеть. Дрю был для нее как камертон — всегда говорил, хорошее ли дело она задумала или совершенно сошла с ума. Например, в тот раз, когда она вдруг решила научиться верховой езде.

— Ты же боишься лошадей, — напомнил ей Дрю. — А уроки верховой езды стоят недешево.

— Но… — хотела возразить Сидни. Ведь ей действительно очень хотелось научиться ездить верхом, чтобы однажды проскакать без седла по берегу моря.

— Давай ты подумаешь. Если через три дня эта идея будет по-прежнему привлекать тебя, то запишешься на уроки.

И он действительно оказался прав. Через несколько дней идея как-то потускнела, а потом и вовсе забылась.

А теперь такого камертона у Сидни не было. У нее не было Дрю. Сможет ли она когда-нибудь разлюбить его? Наверное, нет. Но она старается идти дальше, а ее подруги и Кодекс расставания прекрасно помогают в этом. Хорошо, когда есть какое-то руководство. Стараясь соблюдать все эти правила, ей удавалось отвлечься от мыслей о Дрю.

Сидни свернула к магазинчику «Скрап» и припарковалась. Она уже собиралась выйти из машины, когда заметила, что мимо проехал грузовичок Дрю.

Куда он едет? Чем он теперь занимается по пятницам? Насколько Сидни было известно, сегодня никаких вечеринок не затевалось. Хотя она за ними не особо следила.

Она тут же отъехала со стоянки и поехала за машиной Дрю. Любопытство, возможно, до добра не доведет, и вполне можно влипнуть в какие-нибудь неприятности, но в тот момент Сидни была неспособна мыслить рационально.

Когда она выскочила на дорогу, между их машинами оказались два других автомобиля. Это и к лучшему: Дрю не сразу заметит ее.

Он свернул на Хилдейл, и Сидни сбавила скорость, повернув следом. В ранних сумерках ярко вспыхнули стоп-сигналы, когда он остановился у тротуара. Сидни проехала мимо, молясь, чтобы Дрю не заметил ее, выходя из автомобиля.

Он подъехал к дому Келли. Наверное, они с Тодом что-то затевают. Тод был неплохим парнем, но порой становился совершенно несносным.

Может, заглянуть в гости к Келли?

Нет, это будет слишком очевидно. К тому же, нельзя так использовать свою подругу. Сидни взяла телефон и набрала номер Келли.

Трубку взяла миссис Вейтерс.

— Алло?

— Здравствуйте, миссис Ви, это Сидни.

— Здравствуй. Тебе Келли?

— Да.

— Подожди минутку. — Послышались приглушенные звуки, это миссис Вейтерс положила трубку на стол и крикнула Келли.

Келли взяла трубку другого телефона.

— Алле?

— Это я.

— А, Сид, привет.

— Что делаешь сегодня? — Сидни притормозила у тротуара. — Не хочешь сходить куда-нибудь?

— Вообще-то… нет. Мы с братом сегодня заняты. Он попросил меня сходить с ним на вечеринку баскетбольной команды.

— А-а. — Так вот чем занят Дрю. — Большая вечеринка?

— Да нет. У Мэтта в доме. Думаю, его родители будут дома. Так что…

— Дрю, наверное, тоже будет там?

— Да. Он сейчас у нас, у Тода в комнате.

Сидни прикусила нижнюю губу.

— Слушай, я могу попросить тебя об огромном одолжении?

— Конечно.

— Ты не сможешь… ты не присмотришь там за ним? То есть, понимаешь… — Боже, что она несет? Все это звучит так нелепо. Как будто она одержимая. Сумасшедшая, которая никак не может пережить расставание с парнем. Конечно, так оно и есть на самом деле, но теперь об этом знает еще и Келли…

— Я понимаю, Сид. Конечно, я присмотрю за ним. Но сомневаюсь, что он выкинет что-нибудь эдакое.

— Я знаю. И я больше на него не претендую. Просто не хотелось бы, чтобы он подцепил какую-нибудь случайную девицу. Понимаешь? Он заслуживает совершенно особенной девушки.

Келли рассмеялась.

— Понимаю.

Глубоко вздохнув, Сидни сказала:

— Ладно, мне пора. Желаю хорошо повеселиться.

— Очень в этом сомневаюсь, — отозвалась Келли. — Когда это мне удавалось повеселиться в обществе моего братца?

— Тогда зачем ты идешь?

Последовала длинная пауза, потом Келли все же ответила:

— Не знаю. Просто чтобы развеяться, наверное. Слушай, давай завтра что-нибудь придумаем? Может, сходим кофе попить, а?

Стоит ли? Черт, конечно да.

— Хорошо. Я и Алексию позову. Надо же нам выходить в свет. Во сколько?

— Давай часа в два. Встретимся в «Скрапе».

— Хорошо. До завтра.

Сидни выключила телефон и только тут поняла, что все еще стоит у тротуара. Но прежде чем нажать на газ, она набрала номер Рейвен. Может, хоть она свободна?

«Очень на это надеюсь, потому что мне никак не хочется возвращаться в пустой дом и проводить еще один вечер в полной тишине».

* * *

Рейвен вытащила телефон из сумочки и вышла из гаража Гораса. Звуки барабанов и гитары стали тише.

— Привет, Сид, — сказала она, увидев на дисплее имя подруги.

— Привет. Что делаешь?

Рейвен пнула камешек мыском ботинка.

— Да так, ничего.

— Отлично, тогда я еду.

— Погоди. Я не дома.

— А где?

Рейвен раздраженно застонала.

— Я у друга.

— У какого?

— У друга моего друга.

— Чушь какая-то.

— Вовсе не чушь.

Сидни даже задохнулась.

— Ты у какого-то парня?

— Нет!

— Врешь! Кто это?

— Все совсем не так. — Рейвен переминалась с ноги на ногу. Вечер был довольно теплый, и спиртовой термометр на двери гаража показывал плюс восемь. Но Рейвен выскочила в одной футболке, и руки у нее покрылись мурашками.

— Это Горас, — призналась она наконец. — Мы просто друзья.

— Горас МакКей?

— Да.

— Хм, неплохо. И чем вы заняты?

Тут дверь гаража открылась, и оттуда выглянул Горас.

— Мы готовы, ждем тебя.

— Иду, — ответила она ему, а потом сказала в трубку: — Я ему помогаю. Я… пою.

— Да ты что! Серьезно?

— Серьезно.

— У тебя всегда был отличный голос, Рей. Тебе нравится?

Еще бы! Петь с группой — это такой драйв. Все равно что прыгать со скалы. Правда, Рейвен еще ни разу не прыгала. Но если бы прыгала, то это было бы так же здорово, как петь под живую музыку, которая грохочет со всех сторон.

— Да, — улыбнулась Рейвен. — Невероятно.

— По твоему голосу слышно, что ты вся сияешь. — В голос Сидни закрались нотки зависти.

— Я всегда любила музыку.

— Дело не только в этом.

Рейвен прислонилась спиной к стене гаража.

— Думаю, это потому, что я пою для себя, а не для парня.

— Или потому что ты наконец нашла парня, который тебе по-настоящему нравится.

У Рейвен запылали щеки. Хорошо, что они говорят по телефону. Сидни бы точно заметила, как она покраснела.

— Мы друзья, Сид, — снова повторила она, правда, совсем не убедительно.

— Ага, — отозвалась Сидни, — просто друзья. Ладно, слушай, я, Келли и Алексия идем завтра в «Скрап». Не хочешь встретиться с нами?

— Конечно, хочу.

— Отлично. Там и поговорим.

Рейвен закрыла телефон и уже собралась зайти в гараж, но телефон зазвонил снова.

— Что еще? — спросила она, думая, что это снова Сидни. Но нет, это звонила мама. — Привет, мам.

— Привет, дорогая. Ты где?

— У друзей. Мы репетируем. — В общем-то, она даже не обманывала.

— О, как приятно это слышать! Я рада, что ты начала серьезно относиться к вашему оркестру. Это очень важно…

— Я знаю, — неопределенно ответила Рейвен. Обычно все мамины разговоры вертелись вокруг того, что полезно. Так что всегда можно было спокойно отвечать «Я знаю», даже если совсем не слушать, о чем речь.

— Когда ты будешь дома? — спросила мама, и именно в этот момент Горас ударил по струнам гитары. — А это что такое?

— Ничего. — Рейвен отошла подальше от двери. — Ничего особенного.

— Это что, гитара?

— Нет.

— Рейвен! — окликнул ее Хоб. — Иди уже, спой.

— Спой? — воскликнула мисс Валенти. — Это кто там?

— Никто. — Рейвен отмахнулась от Хоба и отошла еще дальше по грязной дорожке. Отсюда мама гитару точно не услышит.

— Рейвен Мари, что происходит?

— Мам! — Рейвен набрала воздуха в грудь. Стоит ли врать?

— Ты что, играешь в какой-нибудь гаражной группе?

Рейвен решила, что молчание будет честным ответом.

— Немедленно домой.

— Ну, мама.

— Возвращайся домой сию же минуту. Я хочу поговорить с тобой.

— Нет.

— Что нет?

— Нет, я не вернусь домой сию же минуту. — Она стиснула зубы, чувствуя, как в груди разгорается пламя гнева. — Я сначала порепетирую с группой. А потом вернусь домой.

— Я не хочу, чтобы ты тратила драгоценное время на какую-то гаражную группу, Рейвен! Ты немедленно вернешься домой и…

Рейвен захлопнула телефон, не желая слышать визгливые крики матери, а потом и вовсе отключила его. Конечно, дома ее ожидают огромные неприятности, но с этим она разберется попозже.

Глава двадцать шестая

Правило 28: Не лги своей подруге насчет ее бывшего, даже если это влечет нарушение вышеозначенных правил.

— Ты поедешь с Дрю, — сказал Тод, мечась по комнате и копаясь в куче грязной одежды, разбросанной по полу.

— Тод, — отозвалась Келли, мельком взглянув на Дрю. Тот стоял, прислонившись к дверце шкафа. Шкаф, как догадывалась Келли, был пуст, поскольку вся одежда Тода валялась на полу. — Почему бы нам не взять мою машину? Тогда мы сможем прихватить по дороге Эмили.

В прошлые выходные Дрю помогал Келли с геометрией и тогда же пригласил ее на ежегодную вечеринку баскетбольной команды. Сначала Келли категорически отказывалась, поскольку Дрю — бывший парень Сидни, и все это было бы неправильно. Но потом она подумала, что будет там с братом. А Дрю просто поедет с ними вместе. Но так было до тех пор, пока Тод не решил изменить весь план.

Он перестал копаться в вещах и сердито зыркнул на сестру.

— Ни за что. Это уже не свидание, если за рулем сидит моя младшая сестренка.

— А это и так никакое не свидание. Кто захочет пойти на свидание с тобой?

— Ха-ха. — Тод вытащил из кучи голубую футболку и стал придирчиво ее осматривать. — Эмили не стала бы звонить и узнавать, точно ли я иду, если бы не хотела потусоваться со мной.

Келли фыркнула и опять покосилась на Дрю. Тот усмехнулся и покачал головой. Келли была близка к тому, чтобы отказаться от приглашения, а вот теперь не могла дождаться, когда же все начнется. Она уже несколько месяцев не была на вечеринках. Уилл их совсем не жаловал. А Келли любила потанцевать. Ее совсем не тянуло выпить или посплетничать — ничего такого. Чтобы повеселиться, ей достаточно было просто подвигаться под музыку.

Тод стянул с себя старую футболку и облачился в голубую.

— Просто поезжай с Дрю, в чем проблема?

Келли и сама толком не знала, в чем проблема. Просто чувствовала, что появиться на вечеринке в сопровождении бывшего парня своей лучшей подруги — не самая удачная идея. Келли, в общем-то, не из-за чего стыдиться — ведь у них не свидание — но как это будет выглядеть для всех остальных? В Бич Фолз слухи расползаются быстро.

— Я вовсе не против, чтобы ты поехала со мной, — сказал Дрю, сунув руки в карманы джинсов.

— Видишь? — Тод распрямился и провел рукой по растрепанным волосам. — К тому же, именно этот придурок и пригласил тебя.

— Это правда, — улыбнулся Дрю.

Келли вздохнула.

— Ладно, пойду, возьму куртку.

Тод вскинул руки:

— Аллилуйя! Она наконец-то послушалась меня.

— Заткнись, Тод, — крикнула Келли, спускаясь по лестнице.

* * *

Грохот музыки был слышен от самой подъездной аллеи. Келли вылезла из грузовичка. Возле дома и у тротуара уже стояло автомобилей семь-восемь. Все окна первого этажа были залиты светом. Свет горел и в некоторых окнах полуподвала.

Дрю вылез из машины.

— Готова?

— Да.

Они с Келли двинулись к дому.

«Мы с Дрю просто друзья, — повторяла про себя Келли. — Мне нечего стыдиться».

Дрю постучался, и дверь ему открыл мистер Тернер — мужчина пятидесяти с чем-то, с редеющими волосами.

— Проходи, Дрю, — сказал он, распахивая дверь пошире. — Все внизу.

— Спасибо.

Они прошли через гостиную, потом по коридору к лестнице, ведущей в подвал.

Лестница была застелена темно-серым ковром. Келли в своих туфельках без каблуков чувствовала под ногами мягкий плюшевый ворс. Чем дальше они спускались, тем громче звучала музыка. Миновав половину пролета, Келли ощутила, что температура поднялась градусов на пять. Внизу было жарко и душно. Келли оглядела помещение и с удивлением отметила, что оно буквально набито людьми. Она не ожидала, что здесь будет столько народу.

Дрю наклонился к ней и прокричал на ухо:

— Хочешь что-нибудь выпить?

— Да.

Он взял ее за руку и потащил сквозь толпу танцующих. Они вынырнули на другом конце, где в открытые окна тянуло свежим воздухом. Там, в углу стоял диван, а напротив него — огромный развлекательный центр.

Музыка гремела со всех сторон, а на настенном плоском экране мелькали кадры с океаном, пальмами, желтым песком. Напоминало движущуюся заставку для монитора.

В углу, за чайным столиком резались в карты. Дальше, в проеме арки виднелся бильярдный стол. Келли заметила там парня из своего класса по математике — тот как раз выцеливал удар.

— Пойдем, — сказал Дрю и кивком показал на соседнюю комнату. Там вдоль стены расположился бар, и пожилая женщина разливала в стаканы содовую со льдом.

— Здравствуйте, миссис Тернер, — поздоровался Дрю.

— А, Дрю! Как поживаешь? — Миссис Тернер откинула со лба челку и открутила крышку с двухлитровой бутылки колы.

— Спасибо, хорошо. Можно нам немного воды?

— Конечно. — Она подала ему две бутылки.

— Спасибо. — Дрю передал одну бутылку Келли. — Хочешь присесть?

Келли кивнула, и он повел ее обратно, в главную комнату. Там Дрю принялся жать руки знакомым парням, а Келли удобно устроилась на краешке дивана. Она все дергала и поправляла свой жакет, ей казалось, что все вокруг судачат о том, как она располнела. А что она такого ела вчера? Бутерброд с индейкой… сливы… ах, да, целая баклажка мороженого. Видимо, последнее плачевно сказалось на форме ее бедер.

Может, ей надо добавить физических нагрузок?

Келли наклонилась к Дрю.

— Я пойду, потанцую.

— Давай, — ответил он.

Подойдя к толпе танцующих, Келли стала внимательно выглядывать кого-нибудь из знакомых. Там было несколько девушек, с которыми она пересекалась в школе на каких-то уроках, но никого из них Келли близко не знала.

И тут она услышала, как кто-то свистнул и окликнул ее, перекричав гремящую музыку.

Крэг Тьеро.

— Привет! — прокричал он, подходя поближе. — Потанцуем?

— Хорошо. — Келли начала под музыку раскачивать бедрами. Крэг встал вплотную к ней, но руки пока не распускал. Он только сцепился с ней мизинцем. Она запрокинула голову и рассмеялась — так потешно Крэг стал кружить ее.

Келли уже давно не выбиралась на вечеринки. Уилл не любил такие сборища и признавал только исключительно формальный медленный танец. То, чему надо специально учиться.

Крэг покрепче сжал ее руку, а второй рукой приобнял за талию и резко наклонил назад. Келли взвизгнула, запрокинув голову. А потом в поле зрения попал Дрю.

— Не возражаешь, если я вклинюсь? — улыбнулся он.

Крэг рывком вернул Келли в вертикальное положение.

— Держи, приятель. — Он отпустил Келли и растворился в толпе, тут же подыскав себе другую партнершу для танца.

Следующей включили быструю поп-композицию, и настроение в комнате резко изменилось, как и темп танца. Дрю взял Келли за руку. Она начала мотать головой в такт энергичной музыке, а ноги отплясывали сами. Дрю повторял за ней все движения.

Он засмеялся, когда она крикнула:

— Вау! — и, покачивая бедрами, сделала круг вокруг него.

Это было так весело! Когда же она в последний раз вот так веселилась? Да несколько месяцев тому назад! Еще до того, как начала встречаться с Уиллом. В его понимании повеселиться — это посидеть дома и поделать карточки по истории США.

Когда песня закончилась, лоб Келли покрылся бисеринками пота, и она утерла его рукавом. Дрю взял ее за руку и утащил с танцпола.

— Было весело, — улыбнулся он.

— Еще как. — Келли глотнула воды, и в желудке тотчас заурчало. — А здесь есть еда? Я умираю с голоду.

— Только чипсы, — виновато ответил Дрю. — Но мы можем сходить, купить что-нибудь, если ты голодна.

— Я умираю с голоду, но не хочу, чтобы ты уходил с вечеринки.

Дрю покачал головой.

— Да все нормально. Я пришел показаться, теперь можно и уходить. Пойдем.

Он опять взял ее за руку и повел к лестнице.

* * *

«Ты заслуживаешь самого лучшего, а я давала тебе худшее, — писала в своем дневнике Сидни. — Ты всегда оберегал меня, но я не замечала этого».

Звонок телефона разорвал тишину в комнате. Сидни скатилась с кровати и схватила трубку с тумбочки. На экране высветилось: ЛИЗА.

— Привет.

— Привет, Чатни, — сказала Лиза. — Чем занимаешься?

Сидни с трудом подавила раздражение, услышав эту дурацкую кличку.

— Да ничем. — Она снова улеглась на кровать и взялась за ручку. Задумчиво начертила звезду на пустой странице дневника и обвела линии. — А ты?

— Я была на вечеринке Мэтта… для баскетбольной команды.

— О! — Сидни нарисовала рядом еще одну звезду, побольше. — Весело было?

— Нормально. Я там видела Дрю.

Сидни перестала рисовать.

— Да?

— Ага. И он был не один.

Разве он пошел не с Тодом и Келли?

— А с кем он был? — В трубке молчание. — Лиза?

— Он был с твоей подружкой. С Келли.

Сидни облегченно выдохнула.

— А, да, знаю. Я с ней недавно разговаривала. Они туда вместе собирались.

— Так вот, они с Дрю недавно ушли. Без ее брата. И еще… они танцевали. Не могли отлепиться друг от друга.

Сердце учащенно забилось.

— Но…

— Извини. Я подумала, тебе надо знать.

— Ты уверена, что это были они? — Сидни захлопнула дневник, встала и начала расхаживать по комнате.

— Да, уверена. Дрю трудно с кем-то спутать.

— Ладно. — Все внутри онемело. — Спасибо, Лиза.

— Не за что. Позвони мне потом. Сходим куда-нибудь.

— Конечно. Пока. — Сидни положила трубку и задумчиво продолжила мерить шагами комнату. Келли не станет рисковать их дружбой. Здесь наверняка какая-то ошибка. Дрю и Келли — друзья. И дружат они уже давно. Сидни через Келли и познакомилась с Дрю.

Сидни набрала номер Келли, и та сняла трубку на втором гудке.

— Привет. — Сидни не знала, с чего начать этот разговор, чтобы не показаться последней стервой или одержимой брошенкой. — Ну что, ты ходила на вечеринку?

— Да, — ответила Келли. Дыхание ее было прерывистым.

— Дрю… танцевал с кем-нибудь?

— Нет. — Где-то рядом хлопнула дверь, и завелся мотор. В стерео-системе заиграла «Моя химическая любовь». — Извини, убавь немного, — прокричала Келли. И музыка тут же стихла.

— Ты с Дрю? — спросила Сидни. Неужели Келли соврала насчет танца? Или соврала Лиза? Хотя, с какой стати Лизе врать?

— Да, — ответила Келли. — Мы поехали перекусить.

— А Тод с вами?

Келли застонала.

— Нет. Он бросил нас ради Эмили Суттон. Как тебе это? Эмили — просто идиотка!

— Так, значит, вы с Дрю одни? — Сидни отчаянно сжала телефон. Ей не из-за чего злиться!

— Да. Это… ничего? — мягко спросила Келли.

Сидни зажмурилась и досчитала до десяти. Волнует ли ее это? Ее это волновало, да. Но правильнее было бы спросить: имеет ли она право переживать?

— Мне все равно, — в конце концов ответила она. — Просто позвони мне потом, ладно?

— Позвоню. Пока.

Сидни захлопнула телефон, но продолжила метаться по комнате. Врет ли Келли? Правда ли они танцевали в обнимку? Дрю вообще танцует?

Сидни попыталась погасить разгоравшуюся в ней злость. Просто надо успокоиться. Всему этому должно быть какое-то разумное объяснение. До тех пор, пока она его не услышит, они не имеет право сомневаться в своей лучшей подруге.

Глава двадцать седьмая

Правило 11: Не встречайся с бывшими парнями своих подруг.

Алексия глянула на Бена, удобно устроившегося на диване в ее гостиной. До сих пор не верилось, что у нее есть парень. Алексия уже начала сомневаться в своей способности привлечь кого-нибудь.

Ей повезло, что Бен был таким открытым и общительным, в отличие от нее. Он дурачился и смешил, так что рядом с ним она чувствовала себя комфортно и не замыкалась, как обычно.

Может, в этом и была ее ошибка. Ей просто надо было повстречать человека, который был бы в ладах с самим собой. Бен как раз такой.

— Что? — спросил он, поймав ее взгляд.

— Ничего. — Она отвела глаза, но на щеках проступил румянец.

Бен вскочил с дивана, подошел и положил голову ей на плечо.

— Погладь меня. — Он уткнулся носом ей в шею.

Алексия рассмеялась и провела рукой по его непослушным вихрам.

— Так чем мы займемся сегодня вечером? Хочешь, посмотрим какой-нибудь фильм?

Бен снова сел.

— Сегодня вечеринка для баскетбольной команды. Я хотел хотя бы там появиться. Давай посмотрим фильм, а потом поедем туда?

Там могут быть знакомые, а Алексия пока не хотела, чтобы ее подруги знали про Бена. Ну как ей сказать им о своем счастье, если они все сейчас переживают драмы расставания? Вместо четырех одиноких подруг, сплотившихся в трудный период, получится три одиноких подруги и одна с парнем.

— Я не хожу на вечеринки, — ответила она, надеясь, что такой отговорки будет достаточно.

— Но это не обычная вечеринка. Это встреча баскетбольной команды. Там наверняка будет тренер, да и родители Мэтта тоже. Будет здорово, ручаюсь. — Он улыбнулся во все тридцать два зуба.

— Нет, мне все равно не хочется.

Улыбка медленно сползла с его лица.

— Что-то не так, Алексия?

— Да нет, с чего ты взял?

Бен насупил брови и задумчиво потеребил пальцем нижнюю губу.

— Ты всю неделю избегала меня в школе. И когда я предлагаю пойти куда-нибудь в компанию, ты всегда отговариваешь меня.

Неужели он догадался, что Алексия скрывает связь с ним?

— Ну, я просто… интроверт.

— Ерунда, — мягко перебил он. — Скажи мне правду.

— Э…

Бен скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу.

— Это потому что я так чертовски красив? Ты опасаешься массовой истерии среди женского населения?

Алексия нервно хихикнула. Во всяком случае, он все еще шутит. Это хороший знак, вот только вряд ли Бен останется в столь же игривом настроении, когда она скажет ему правду.

— Это из-за моих подруг, — сказала Алексия, а потом выпалила все в одном предложении, не останавливаясь. — Поэтому пока, — закончила она, — я хотела бы… чтобы это оставалось… между нами.

Резко втянув воздух, Бен поднялся.

— Нет.

— Что? — Алексия тоже вскочила. — Что значит нет?

— Я не какой-то там грязный секрет, Алексия.

Его неизменная улыбка куда-то исчезла. Он казался скорее растерянным.

— Ну, конечно же, нет! — с чувством воскликнула Алексия. — Просто я не хочу причинять боль подругам.

— А мне, значит, причинять боль можно? — в уголках его глаз появились морщинки. Он был в замешательстве. — Я не понимаю.

«Быстро придумай что-нибудь! — подстегивала себя Алексия. — Не то он сейчас сбежит, и ты потеряешь своего единственного парня. К тому же, в рекордный срок. Даже Рейвен такого не удавалось».

— Послушай, Бен, — виновато начала она. — Я совсем не хотела тебя обидеть. Просто…

— Что?

— Дай мне несколько дней, хорошо? — Она умоляюще сложила руки. — И я им расскажу, что мы вместе.

— Не торопись — у тебя куча времени. — Он схватил куртку со спинки дивана. Натягивая ее, оглянулся на Алексию. — Позвони, когда расскажешь им.

— Подожди. Ты что, уходишь?

Он взялся за ручку двери, но остановился и оглянулся.

— Да. Увидимся потом, ладно?

— Бен!

Он мягко прикрыл за собой дверь. Алексия подбежала к окну и проводила его взглядом. Она все надеялась, что Бен шутит. Что вот сейчас он, дико хохоча, вылезет из машины, и она посмеется над шуткой вместе с ним. Но нет, он завел машину и уехал.

— Это серьезно, — пробормотала Алексия.

Она внезапно поняла — или, во всяком случае, приблизилась к пониманию — что чувствовали ее подруги, когда их бросали парни. Алексия понимала, что должна как-то уладить все это. Что надо куда-то бежать и что-то делать. Но ей оставалось только смотреть вслед уезжающей машине. И это было хуже всего — чувствовать себя абсолютно беспомощной, словно от тебя уже ничего не зависит.

Правда, к Алексии это пока не относилась. Она-то, в отличие от своих подруг, еще могла все уладить. У девчонок не было никаких вторых шансов и предложений позвонить позже, когда все утрясется. А Бен предоставил второй шанс, и она просто обязана им воспользоваться.

Но не сейчас. И дело вовсе не в Бене, хоть он и повернул все именно таким образом. Просто она хотела сберечь дружбу и сохранить отношения с парнем. Это ведь вполне возможно.

У ее подруг это не особо получалось, но Алексия была настроена решительно. Пусть подруги переживут драму расставания и наконец успокоятся по поводу своих бывших. И тогда Алексия скажет им про Бена. Но не раньше.

* * *

Келли рассмеялась, забыв, что у нее полный рот салата. Истеричный смех никак не проходил. Напротив нее сидел Дрю. Он тоже смеялся, и от смеха у него вступили слезы.

— У меня есть фото, — сказал он, вытирая глаза.

— Не может быть! Мне нужна копия. Тод больше никогда не посмеет меня доставать, если в моих руках будет такая фотка.

— Можешь использовать это в качестве оружия. Скажи, что развесишь такие фотки по всей школе, — сказал Дрю, макая в кетчуп кусочек жареного картофеля.

— Мне, конечно, придется запереть фотографию в банковский сейф, ведь он в поисках компромата наверняка перевернет мою комнату вверх дном.

— Это точно.

— А он знает, что у тебя есть фотографии?

Дрю кивнул.

— Он при каждом удобном случае пытается их найти.

— Ручаюсь, после этого он ни разу не играл в фанты.

Дрю закинул в рот кусочек картофеля.

— He-а. Я теперь признанный чемпион и останусь таковым до конца своих дней.

К столику подошла официантка, светловолосая девушка лет двадцати с небольшим.

— Ребята, вам еще что-нибудь принести?

— Нет, спасибо, — ответил Дрю. — Кел, а тебе?

— Мне тоже ничего не надо.

— Хорошо. Тогда принесу ваш счет. — Официантка одарила Дрю ослепительной улыбкой. Похоже, ей хотелось обслужить его не только за столиком. Бет — имя было написано у нее на бейдже — стала флиртовать с Дрю с самого начала. Наверное, чувствовала, что Келли и Дрю — просто друзья.

Келли все ждала, когда же Бет попросит у Дрю номер телефона. Сейчас Дрю пойдет расплачиваться к стойке, наверное, там Бет и предпримет свою попытку.

Вот только блондинка была совсем не в его вкусе. Сидни была маленькой, темненькой, и обладала пылким темпераментом. Келли всегда считала, что Сидни и Дрю — великолепная пара. Бет же ничем из перечисленного не обладала.

— Вот, пожалуйста. — Бет положила счет на стол.

— Спасибо. — Дрю сверкнул своей фирменной улыбкой из разряда «Падите ниц, ибо я чертовски прекрасен». И Бет чуть не пала. Келли решила, что Дрю даже не подозревает, какое действие оказывает его улыбка на девушек.

— Я сейчас вернусь. — Дрю взял счет и вынул из кармана кошелек. Келли проводила его взглядом, за стойкой уже поджидала Бет.

Дрю протянул ей двадцатку. Бет на несколько секунд задержала руку, словно желая продлить прикосновение. Потом дала ему сдачу и, зыркнув по сторонам, о чем-то спросила. Дрю улыбнулся и кивнул в сторону Келли.

Бет сразу потухла.

— О-о, — только и сказала она.

Что все это значит?

Дрю взял из вазочки у кассы пару мятных конфет и вернулся к столику.

— Вот, принес тебе мяту, — сказал он и бросил на стол конфеты в красно-полосатой обертке.

— Спасибо, только я не люблю мятные конфеты. Оставь себе.

Дрю нахмурился.

— Ах, да… Сидни… она любит их. Я просто по привычке прихватил. — Он забрал конфеты и сунул их в карман. — Извини.

— Да ничего. — Келли поднялась и надела пальто. — Ну что, официантка к тебе подкатывала?

Он рассмеялся.

— Нет, он только спросила, пара ли мы.

— Да? И что ты ответил?

— Я сказал, что пара. — Дрю пожал плечами.

У Келли даже рот открылся от удивления.

— Что-что?

Дрю нахмурился и наклонился к ней.

— Келли, да это пустяки. Если хочешь, в следующий раз ты меня угощаешь.

Келли расслабилась и покачала головой, удивляясь своей глупости.

— Я подумала… то есть… ну…

Дрю пожал плечами и добавил:

— В любом случае, это неважно. — Он кинул на стол пять долларов. — Пойдем.

Келли прошла за ним к выходу, спиной чувствуя завистливый взгляд Бет. Можно подумать, это Келли виновата в том, что Дрю ею не заинтересовался.

Ладно, ерунда.

В грузовичке Келли начала дрожать от холода. Пока они ели, машина заметно остыла. Дрю завел мотор и включил печку на полную мощность.

— Спасибо, что взял меня на вечеринку, а потом еще и сводил поужинать, — сказала Келли, когда они подъехали к ее дому.

Дрю пожал плечами и закинул руку на спинку ее сиденья.

— Мне было весело.

— Мне тоже. И кстати, ты должен мне сделать копию той фотографии Тода.

— Сделаю.

Келли взялась за ручку двери, но Дрю остановил:

— Подожди. — Келли застыла. — Келли… то, что было… в кафе… — Он поерзал, положил обе руки на колени. — Ты бы не хотела… это как-нибудь повторить?

Келли с трудом сглотнула. Порой взгляд Дрю выбивал ее из равновесия.

— Как друзья?

Он повернулся к ней.

— Нет.

Вот теперь во рту совсем пересохло.

— Э-э… Дрю… — Он приглашал ее на свидание. Келли жаждала услышать от него такое, но давным-давно, до того, как он два года назад начал встречаться с ее лучшей подругой. А теперь было слишком поздно.

Теперь Келли не может быть с ним, не может причинить такую боль своей подруге. Но чтосамое главное…

— Дрю, я знаю, что у тебя были свои причины на то, чтобы расстаться с Сидни, но ведь ты все еще любишь ее. Вы, ребята, просто созданы друг для друга, и как бы мы с тобой ни ладили, как бы нам ни было весело, ты все равно думаешь о ней.

Об этом говорили те самые мятные конфетки и его рассказ о том, как они с Сидни делали математику… Келли, конечно, не станет ему на это указывать, чтобы не смущать еще больше.

Дрю опустил глаза. Келли наконец-то почувствовала, что снова может дышать.

— Так, значит, ты мне отказываешь, потому что не хочешь причинить боль Сидни? Или думаешь, что я навсегда к ней привязан?

— И то, и другое.

— Считаешь, нам стоит сойтись?

— Хочешь правду?

Он снова посмотрел ей прямо в глаза.

— Да.

— Тогда так. Я думаю, что ты скучаешь по ней, просто не хочешь в этом признаваться.

Дрю отвернулся к окну.

— Просто мы перестали с ней ладить.

— А ты пытался поговорить?

Он пожал плечами.

— Наверное, я слишком рано сбежал с корабля.

— Она тоже по тебе скучает.

— Знаю.

Парадная дверь дома открылась, и оттуда высунулась голова Тода.

— Какого черта вы там делаете? — крикнул он. — Эмили меня бортанула.

Дрю хрюкнул и покачал головой.

— Мы же его предупреждали, а, Келли?

Келли рассмеялась.

— Да уж. Я ему это припомню, точно.

— Ладно, пожалуй, тебе надо подтереть ему нос. Он, небось, рыдает, как девчонка.

Келли кивнула и открыла дверь.

— Спасибо, Дрю.

— Всегда пожалуйста. — Он робко улыбнулся. Келли знала, что эту улыбку он приберегал для близких. Настоящую улыбку. — Пока.

Келли захлопнула дверь и проводила взглядом его машину.

Глава двадцать восьмая

Правило 23: Знаю, вы ждете не дождетесь этого момента: если вы столкнетесь лицом к лицу со своим бывшим, дайте ему понять, кого он потерял. Флиртуйте с ним, прикасайтесь к нему, делайте все, что подсказывает вам ситуация.

В четверг, накануне «Свободного микрофона», Рейвен все еще не знала, как ей поступить. Бросить вызов матери? Или уйти из группы? Она покачала головой, удивляясь собственным мыслям.

Рейвен направлялась на третий урок. И тут за углом послышались чьи-то шаги. Бум, бум, бум — тяжелые ботинки бухали по полу, и Рейвен сразу поняла, кто это. Она просто почувствовала, что Калеб где-то рядом. Так олень чувствует охотника. Инстинкт подсказывал ей, что надо бежать, причем как можно быстрее!

Она поспешила свернуть в другой коридор.

— Рейвен! Подожди минутку!

Слишком поздно. Рейвен поморщилась. Может, притвориться, что она не слышала? Или укрыться в туалете? Или выбежать из школы? Калеб теперь был как заноза. Рейвен почти стыдилась того, что встречалась с ним раньше.

— Эй, — сказал он, появившись прежде, чем она решила, что делать дальше. — Это тебе. — Он вынул из-за спины розу.

— Это еще за что? — спросила Рейвен.

— Это извинение.

Он серьезно? Может, она случайно попала в четвертое измерение? Потому что это был совсем не тот Калеб, которого она знала. Тот Калеб никогда ни за что не извинялся. Он, скорее всего, даже не знал, что значит просить прощения.

— Калеб… — Сейчас не самое подходящее время для таких игр. Она пребывала в дурном настроении с того самого момента, как мама запретила ей петь в группе Гораса.

С тех пор, как они с Калебом расстались, пение и общение с ребятами из группы было самым приятным в ее жизни. Рейвен с нетерпением ждала каждой репетиции. Но она не посещала гараж уже больше недели, и это ее злило. Рейвен скучала по Горасу, по Дину и даже по Хобу. И по пению скучала.

Именно это дурное расположение духа толкнуло ее на то, что она сделала в следующий миг.

Она взяла розу из рук Калеба.

— Спасибо, малыш, — проворковала Рейвен, как в былые времена, когда они еще были вместе. Она понюхала цветок и шагнула поближе к Калебу.

Проведя рукой по его руке, она посмотрела на него снизу вверх. Калеб прикрыл глаза, приобнял ее за плечи и притянул к себе. Рейвен прижалась к нему и подняла голову, словно ожидая поцелуя.

Калеб наклонился, и в тот момент, когда их губы должны были соприкоснуться, Рейвен отвернулась.

— Извини, — сказала она, стукнув его розой по груди, — но ты порвал со мной. — Она изогнула бровь. — Потом унизил меня пред всей школой, поцеловав какую-то первую встречную цыпочку. Так что забери свою розу, Калеб, и засунь ее куда-нибудь подальше, потому что твой уход — это самое прекрасное, что случилось со мной за последний год.

А потом Рейвен развернулась на каблуках и ушла прочь.

* * *

Это было как глоток свежего воздуха. Рейвен села на свое место.

Примерно минуту спустя, шаркая ботинками по полу, в класс зашел Горас. Встретившись с ней взглядом, он улыбнулся и стал пробираться к ее парте.

— Привет, Рей. Ты все еще под домашним арестом?

— Да. — Рейвен страдальчески вздохнула. — Но я обрабатываю маму. Просто пока не могу ничего обещать. — «Обработка» мамы, скорее всего, ничего не даст. Мама была упрямой, как осел, во всем, что касалось ее дочерей.

— «Свободный микрофон» в эти выходные. Нам надо хотя бы разок порепетировать, — сказал Горас.

— Знаю. — Рейвен постучала карандашом по учебнику. — Может, вам поискать кого-нибудь еще? — Ей было больно произносить эти слова вслух. Она вовсе не хотела, чтобы ребята нашли кого-то другого.

— Ни за что, — ответил Горас, и Рейвен вздохнула с облегчением. — Нам нужна ты. Твой голос идеально подходит для наших песен.

Она расплылась в улыбке. Пожалуй, даже засветилась от радости.

— Но что, если мне не удастся выбраться из дома?

— Что-нибудь придумаем, — уверенно заявил он.

Однако верилось в это с трудом.

* * *

— Если тебе нравится петь, так вперед, — убеждала Алексия Рейвен. — Ты потом всю жизнь будешь жалеть, что не попыталась.

Рейвен открыла баночку с колой.

— Да, но как быть с мамой?

— Можешь соврать, — посоветовала Келли. Она отрывала маленькие кусочки от своего бутерброда с индейкой.

— Что, например? — поинтересовалась Рейвен. — Сказать ей, что мне надо позаниматься в библиотеке?

Сидни фыркнула.

— Не думаю, что это прокатит.

Все обернулись к Сидни. Она всю неделю была какой-то раздраженной. Рейвен чувствовала, что это как-то связано с Дрю и их разрывом, вот только Сидни в этом ни за что не признается.

— Точно, — кивнула Келли. — Можешь сказать, что ты у меня, и мы готовимся к большой контрольной по истории.

— Можешь и меня приплести, — предложила Алексия. — Только дай знать заранее, вдруг твоя мама позвонит.

— Спасибо, конечно. Но даже если мне удастся улизнуть на репетицию, она все равно все узнает. Мы ведь будем выступать в «Скрапе». Мама там будет. И тогда меня не просто под домашний арест посадят — меня запрут в комнате наедине с учебниками и заявками в колледж.

— Но если это так важно для тебя, ты должна попробовать, — заявила Алексия. — Мама мне всегда об этом говорит. Нельзя что-то упускать в жизни, только потому что тебе не хватает смелости или потому что кто-то запрещает. Ты будешь жалеть о том, что не сделала этого, и что тогда?

Рейвен кивнула, переваривая совет Алексии. Ей очень нравилось петь в группе Гораса, но мама злилась. А что бы сделал отец? Если уж кто-то и мог понять страсть к музыке, так это он. И он — единственный человек, который может убедить маму снять с Рейвен домашний арест.

* * *

Рейвен знала, что застать отца можно в пятницу днем. Он работал шесть дней в неделю, иногда по двенадцать часов в день, но в пятницу всегда брал выходной. Папа говорил, что это его любимый день недели. В пятнице чувствовалась какая-то надежда.

И вот теперь отец сидел за столиком в кафе напротив Рейвен. Пожалуй, во всем кафе на нем единственном были костюм, шелковый галстук и строгие туфли, начищенные до такого блеска, которому могли бы позавидовать кастрюли на кухне.

Мистер Эндрюс поправил на переносице очки в тонкой оправе и внимательно посмотрел на дочь.

— Так что происходит, Рейвен? Расскажи папе.

Рейвен перестала называть его папой с седьмого класса, но он по-прежнему называл себя так, и она его никогда не поправляла. Она отхлебнула шоколадный коктейль, потом помешала густой напиток соломинкой.

— Мама посадила меня под домашний арест за то, что я начала петь в группе.

Мистер Эндрюс шумно втянул воздух и скомкал салфетку в огромном кулачище.

— Ты же знаешь, как твоя мама относится к группам.

— Знаю.

Он покачал головой.

— Рейвен, я любил музыку, когда мне было столько же, сколько тебе. И хотел заниматься ею больше всего на свете. Твоя мать дала мне такой шанс, но я его упустил. Она не хочет, чтобы и ты потерпела неудачу. И я этого не хочу.

Рейвен вдруг поняла, как ей его не хватало. В том, что они в последнее время мало общались, был виноват не только он. Она ведь тоже могла бы ему позвонить. Когда она просила его о помощи, он всегда откликался. Вот как сейчас. Он откладывал любые дела, чтобы помочь своим дочерям.

— Папа, мне очень нужно выступить. — Она отодвинула от себя молочный коктейль. — Для меня это важно. И как, скажите, я должна набираться опыта, если мне даже не разрешают попробовать. Вы с мамой не сможете вечно оберегать меня. Пожалуйста, уговори ее отпустить меня на школьный вечер.

Отец взял сэндвич и откусил большой кусок. Потом вытер руки салфеткой и тщательно прожевал, прежде чем ответить. Эта пауза была почти невыносимой.

— Послушай, я не собираюсь диктовать твоей маме, что ей делать и чего не делать. — Тут отец заговорщицки наклонился к Рейвен. — Но если бы я слушал все, что мне говорили, я бы не был тем, кем стал сегодня. — Он выпрямился и подмигнул ей. — Допивай свой коктейль.

Рейвен взяла стакан двумя руками и улыбнулась. Теперь он точно знала, как должна поступить.

Глава двадцать девятая

Правило 1: Не пиши своему бывшему по электронной почте или в аське. Удали его имя из контактов.

Последний день перед «Свободным микрофоном» Сидни провела в делах по подготовке. Это помогало ей отвлечься от мыслей о Дрю и Келли.

Пока что больше никаких сведений о том, что Дрю и Келли вместе проводят время, не поступало. Сидни уже начала считать себя параноиком. Что ж, во всяком случае, она не позволила себе действовать под влиянием злости и параноидальных подозрений. А это чего-то да стоит.

Она пошла в школьный кабинет информатики и включила компьютер. Надо сделать пригласительные билеты для завтрашнего вечера. Идея подобной рекламной акции пришла им в последний момент. Сидни раздаст пригласительные в каком-нибудь торговом центре.

Подготовка к вечеру шла неплохо. Подсобка в «Скрапе» уже потихоньку заполнялась выпечкой — печеньем, булочками, помадкой. Они с Алексией еще должны были сделать шоколадные конфеты. Доктор Басс до того, как стала успешным психотерапевтом, зарабатывала изготовлением конфет. У нее еще сохранились формочки, паровые ванночки — в общем, все, что могло понадобиться девчонкам.

Программа выступающих была заполнена еще во вторник, и еще больше народу стояло в списке ожидания. Сидни должна была выступать в 8.15, но она подумывала уступить свое место кому-нибудь поталантливее.

Читать стихи на публике, особенно любительские стихи, — это все равно что обнажать душу перед расстрельной командой. И вообще, оценит ли Дрю то, что она собиралась сделать? Затронет ли это какие-нибудь струнки в его душе? В конце концов, Сидни ведь будет читать для того, чтобы дать ему понять, какой он замечательный парень, она не говорила этого, пока они были вместе.

Она уже больше не звонила на его номер, чтобы послушать голос на автоответчике. И очень гордилась собой. Похоже, она уже почти готова идти дальше.

Может, и так. Помог ли в этом Кодекс расставания? Да, ей было на чем сосредоточиться. И дневник очень сильно помог. Не удивительно, что в свое время мама так много писала в дневнике. Дневник давал возможность выговориться, расслабиться, пожаловаться и подуться. И не приходилось потом жалеть о том, что дала выход своим чувствам, ведь этого никто не слышал.

Но завтра вечером почти вся школа будет слушать, как Сидни читает стихи. Это было и волнительно, и страшно, но она никогда ни перед чем не отступала.

Доделав пригласительный билет, Сидни нажала на копку «Печать», и принтер ожил. Ожидая, пока напечатаются все билеты, Сидни решила проверить свою почту.

У вас одно новое сообщение.

Наверное, от Алексии.

Сидни нажала на ссылку и перешла в папку входящих сообщений. Прочла имя отправителя…

Дрю Гудинг.

Сердце буквально подпрыгнуло, ударилось о грудную клетку и бешено забилось. Это всего лишь письмо от Дрю. Сидни тысячи раз до этого открывала свой ящик и видела там письма от него.

Но сейчас все было совсем по-другому. Потому что они больше не были парой. Потому что он уже много недель не писал ей. И не она вынудила его написать — он сам решил.

Открывая письмо, Сидни закусила нижнюю губу и затаила дыхание.

Привет, Сид.

Я хотел позвонить, но не знал, захочешь ли ты разговаривать. А так, если не захочешь отвечать, можешь просто удалить письмо.

Я всего лишь хотел узнать, как у тебя дела? Я ни о чем тебя не прошу. Я просто хочу поговорить.

— Дрю

Можно подумать, Сидни когда-нибудь не хотела разговаривать с Дрю. Да, их разрыв разбил ей сердце. Да, она злилась, что Дрю не отвечал на ее звонки. Но он когда-то был ее лучшим другом. Да и сейчас им является.

Всего несколько человек на свете знали Сидни вдоль и поперек. И Дрю был одним из них. Он всегда держался с достоинством, даже когда расставался с ней. Именно поэтому она и влюбилась в него когда-то.

Она нажала на кнопку «Ответить», написала сообщение и перечитала его.

— Нет, это звучит как-то уж слишком жалобно, — пробормотала она и отправила письмо в корзину. Она переписывала еще раз десять, пока не получилось что-то вполне жизнерадостное, но не слишком.

Дрю,

Ну, конечно, я хочу поговорить с тобой. Приходи завтра на «Свободный микрофон» в «Скрап». Будь там к восьми. Тогда и поговорим.

Сидни

Ей не хотелось слишком много думать об этом. Не хотелось лишний раз давать себе надежду. И все же кружилась голова, и от волнения не хватало воздуха. Если Дрю хочет поговорить, то что это может означать?

Алексия помешивала в кастрюле расплавленный шоколад, а Сидни разливала жидкий шоколад по формочкам в виде сердечек.

— Как у тебя дела? — поинтересовалась Алексия. — С разрывом, с Кодексом?

Сидни пожала плечами.

— Похоже, я нарушила все правила.

— Сидни! Ты серьезно?

— К сожалению. Не то чтобы я нарочно их нарушала. Просто так получалось. Но мне очень нравится вести дневник. Это была отличная идея, Лекси.

Алексия выключила конфорку и перелила растаявший шоколад в формочку.

— А что у Рейвен и Келли? Они тебе ничего не рассказывали?

— Нет. Сама у них спроси.

— То есть, ты хочешь сказать, что Кодекс оказался совершенно бесполезным? Если ты нарушила все правила…

Сидни слизнула с пальца шоколад, а потом сполоснула руки под краном.

— Нет. Я как раз не это хотела сказать. Я думаю…

Она закрыла кран и посмотрела в темнеющее окно. Губы у нее приоткрылись, словно она собралась что-то сказать, но потом передумала.

— Ладно. Не знаю, как это объяснить, но я думаю, что Кодекс сработал. Понимаешь?

Алексия поставила формочку на стол, подбоченилась и мотнула головой, от чего ее волосы рассыпались по плечам.

— Но ты нарушила правила. Это означает, что он не сработал.

Сидни вздохнула.

— Ты снова преувеличиваешь. — Она наполнила еще одну формочку. — Что ж, шоколада, пожалуй, хватит. Принесешь все это завтра в «Скрап»? Мне еще сегодня пригласительные раздавать.

— Конечно, принесу.

— Спасибо. — Сидни схватила пальто и сумочку. — Позвони мне попозже, ладно?

— Само собой. — Алексия проводила подругу до двери, попрощалась и отправилась искать родителей. Они обнаружились на веранде. Там горели люстра и настольная лампа. Родители любили окружать себя светом. Они утверждали, что это очень полезно для мозга, особенно в зимнее время.

— Привет, — сказала Алексия и плюхнулась на одно из зачехленных кресел. — Чем заняты?

— Последняя проверка нашей книги, — ответил папа, послюнявил палец и пролистнул несколько страниц. — В понедельник сдавать, так что у нас аврал.

— А ты что делаешь? — поинтересовалась мама.

Алексия подперла голову кулаком.

— Ничего. Сидни только что ушла, а я жду, когда застынет шоколад.

— Как конфеты получились?

— Отлично.

Доктор Басс схватился за кружку.

— Мне нужен еще кофе. — Он глянул на жену. — А тебе, дорогая?

— Нет, спасибо. — Она обошла стол и присела в кресло напротив Алексии. Когда шаги отца удалились, мама повернулась к дочери. — Все в порядке?

Живя с двумя психологами, Алексия привыкла вести беседы о своих переживаниях, привыкла и к тому, что родители сразу начинали анализировать ее поступки и пытались ее лечить. Порой это раздражало. И чем взрослее она становилась, тем больше подвергала цензуре все, что говорила родителям.

И все же вся эта история с Кодексом и с Беном Алексию тревожила. Ей очень хотелось помочь своим подругами и сплотить их всех. Теперь они действительно объединились, но смогла ли она помочь им?

Если они нарушали правила, значит, все шло не совсем так, как она задумала. Мало того, она умудрилась испортить отношения с Беном. Если уж она не может помочь себе, как она собралась помогать подругам?

Она их подвела.

Может, у мамы найдется совет? Ведь тот список преодоления, который родители заставили написать, когда у Алексии пропала кошка, сотворил чудеса. Наверное, они знали что-то такое, чего не знала она.

— Помнишь тот список, который ты заставила меня написать, когда пропала Джипси?

— Помню. — Мама кивнула и положила ногу на ногу.

Алексия рассказала, как она составила для подруг Кодекс расставания, взяв тот список за образец.

— Поначалу я думала, что все идет хорошо, но оказалось, что это не совсем так, поскольку девчонки нарушают правила.

— Дорогая, — мама подалась вперед, — список преодоления… следование его правилом — не самое главное.

Алексия нахмурилась и спросила:

— В каком смысле?

— Список призван просто отвлекать.

— Что?

— Эти списки для того и составляют. Если ты сосредоточен на составлении списка, ты уже не думаешь о боли и разочарованиях. Списки используют в случаях тяжелой депрессии, смерти родственников или драматичного расставания. Их часто применяют люди, пытающиеся бросить курить.

— Так, значит, ты меня обманывала, когда пропала Джипси?

Доктор Басс сморщила нос.

— Нет. Конечно же, нет. Это не обман, это психология.

Алексия поджала губы. Она ничего не понимала. Когда она была маленькой, и ее водили к врачу на прививку, доктор, прежде чем уколоть, спрашивал, какие мультфильмы она любит. Пока Алексия перечисляла, доктор вводил иглу в руку. И это оказывалось совсем не так больно, как она ожидала.

— Твои подруги понемногу отходят от расставаний? — спросила мама.

Алексия пожала плечами.

— Похоже на то.

— Ну тогда, милая, твой Кодекс, очевидно, сделал свое дело.

Глава тридцатая

Их группе выступать только через час, а Рейвен уже дрожала от страха. «Скрап» был набит битком, а снаружи все еще стояла очередь желающих заплатить пять долларов за вход. Уж не знаю, как Сидни и остальные члены совета рекламировали свое мероприятие, но реклама, видимо, сработала. Это было похоже на чудо. Рейвен и не знала, что в Бич Фолз живет столько народу.

— Вот, пожалуйста. — Она вручила пожилой чете сдачу с двадцатидолларовой купюры. — Дайте я вам сделаю отметку на ладони, и можете проходить.

Она макнула штампик «Скрапа» в радужную чернильную подушку и проштамповала старикам руки.

Штамп был изготовлен по заказу мисс Валенти. Так что никому не удастся подделать печать и проникнуть внутрь бесплатно.

Подошла очередь женщины лет тридцати с небольшим. Она шагнула вперед, держа за руку десятилетнюю девчушку. Та сияла от восторга.

— Тебе так хочется посмотреть представление? — спросила Рейвен, принимая от ее матери десять долларов.

Девчушка кивнула.

— Я пришла посмотреть на Гораса.

Ее мама улыбнулась и покачала головой.

— Моя дочь по уши в него влюблена.

— Мама!

— Ой, прости. — Мама виновато пожала плечами. — Просто мне кажется, это так мило.

Девчушка отпустила мамину руку и сложила руки на груди.

— Ни в кого я не влюблена.

— Я бы тебя очень даже поняла, если бы это было так, — сказала Рейвен, беря девчушку за руку, чтобы поставить отметку. — Мне кажется, Горас — отличный парень.

Девочка смущенно отвела взгляд.

— Да, он клевый. А ты его откуда знаешь?

Рейвен хотела сказать, что поет с ним в одной группе, но побоялась сглазить. Поэтому просто сказала:

— Он мой хороший друг.

— Мой брат с ним дружит, — в свою очередь объяснила девочка и от важности выпятила грудь. — Он к нам часто приходит.

— Здорово.

Ее мама протянула руку для отметки.

— Мой сын играет на бас-гитаре в группе Гораса.

— О! Так это Хоб?

— Да, это, по-видимому, его прозвище. — Женщина улыбнулась. — А вообще его зовут Син.

Рейвен зарделась. Она и забыла, что Хоб — это прозвище, прилипшее к нему с седьмого класса из-за волосатых, как у хоббита, ног.

— Извините, — сказала она.

— Нет-нет. По-моему, это очень мило. — Похоже, матери Хоба нравилось все. Она повернулась к дочери. — Ты готова?

Девчушка кивнула. Все смущение испарилось, снова уступив место радостному возбуждению.

— А ты не знаешь, во сколько Горас выступает?

— В восемь тридцать, — ответила Рейвен.

— Если увидишь его, передай, что Сладкий Плюх пожелала ему удачи? Он поймет.

Сладкий Плюх? Ну и ну, подумала Рейвен.

В ответ она только кивнула и приняла деньги у следующего посетителя.

— Я передам.

Сладкий Плюх засияла.

— Спасибо.

* * *

Школьный совет решил как следует украсить помещение. Повсюду — на потолке, окнах, и на сцене — были развешаны золотистые гирлянды. Мама Лизы для каждого столика изготовила композиции из подстаканников, искусственных кубиков льда и люминесцентных фигурок на батарейках.

— Сид! — окликнула Лиза. — Ты прихватила бумажные тарелки для выпечки?

— Да, они у меня в машине. Пойду, принесу их.

— Слава богу, — пробормотала Лиза и тут же поспешила дальше.

Сидни взяла из куртки ключи от машины и прошла к черному ходу, чтобы не идти через главный. Три девушки раскладывали выпечку, готовясь выставить ее на продажу. Сидни поздоровалась с ними и вышла на улицу.

Свернув за угол, она сразу заметила на стоянке Дрю. Сердце среагировало быстрее, чем мозг — так затрепетало в груди, словно Сидни была новичком в любовных делах, и это была ее первая серьезная влюбленность.

Но тут к Дрю подошла какая-то девушка. Сначала Сидни подумала, что это Николь Робинсон, заметив белые пряди в забранных в хвост волосах. Но тут девушка повернулась, и Сидни разглядела ее лицо.

Это была Келли.

Сидни отступила назад и укрылась за углом дома. С такого расстояния было не слышно, о чем они говорили, но Дрю все время улыбался и нетерпеливо топтался на месте. А потом они обнялись. У Сидни желудок связало узлом от злости, ревности и разочарования.

Она сжала руку в кулак. Ключи больно впились в ладонь. Сидни покинула свое укрытие и решительно направилась к стоянке.

Ну все, Келли не жить.

* * *

— Я ничего такого не жду, — сказал Дрю. — Может, она и не захочет ничего менять.

— Не знаю. — Келли облокотилась на дверцу своей машины. — Мне кажется, она любит тебя настолько, что готова на все, лишь бы у вас все наладилось.

Дрю опустил голову, нервно дергая замок куртки.

— Я очень по ней скучал. С трудом удерживался, чтобы не позвонить ей и не спросить о какой-нибудь ерунде. Я даже составил себе список предлогов, под которыми можно было бы позвонить. — Дрю рассмеялся. — В любом случае, я хочу поблагодарить тебя. За все. — Он шагнул вперед и заключил Келли в объятия. — Ты — чудесный друг.

Друг. Что ж, у нее был шанс стать для него чем-то большим, чем друг. Но она не использовала его. И не жалела об этом. Она не могла так предать свою подругу. Сидни значила для нее больше, чем любой парень.

— Удачи! — Келли по-сестрински похлопала Дрю по спине.

— Спасибо. — Он отпустил Келли и сунул руки в карманы широких штанин. — Пожалуй, пойду. Она велела быть к восьми. Не хочу с самого начала напортачить. — Он направился ко входу.

Келли взяла с заднего сидения сумочку, захлопнула дверцу и нажала кнопку на брелке с сигнализацией. Потом двинулась по проходу между машинами, но тут заметила, как кто-то шагает ей навстречу, причем весьма решительно.

— Привет, Сид! — Келли помахала подруге рукой.

Вот только Сидни не стала махать в ответ. Она лишь плотнее сжала зубы, подбираясь к Келли.

Ого, да она в ярости, подметила Келли. Слова, вырвавшиеся у Сидни в следующий миг, только подтвердили догадку.

— Ты… ты… грррр! Просто поверить не могу!

* * *

Алексия пробралась сквозь плотную толпу и похлопала Рейвен по плечу.

— Что? — спросила Рейвен, выдавая посетителю сдачу.

— Мне только что сказали, что Келли и Сидни выясняют отношения на стоянке.

Рейвен подняла голову.

— Правда?

— Думаю, нам надо вмешаться.

Рейвен поискала взглядом кого-нибудь из знакомых.

— Эй, Лиза! — окликнула она. — Мне надо отойти. Ты не могла бы пока постоять на входе?

— У меня еще уйма дел и…

— Это очень, очень важно. Пожалуйста?

Лиза вздохнула.

— Ну ладно. — Она забрала у Рейвен штамп «Скрапа» и занялась следующим посетителем.

— Пойдем, — сказала Рейвен, пробивая дорогу к выходу.

* * *

Сидни была в ярости. Щеки у нее пылали пунцовокрасным, руки постоянно двигались, а ноздри угрожающе раздувались.

— Что происходит? — спросила Алексия, когда им с Рейвен удалось растащить спорящих.

Сидни обвиняющее ткнула пальцем в сторону Келли.

— Она встречается с Дрю!

— Что значит «встречается с Дрю»? — спросила Рейвен, стараясь выяснить все спокойно и объективно.

— Ходит на свидания! Гуляет с ним!

— Успокойся, Сид. — Алексия положила руку на плечо Сидни. Это прикосновение словно бы вернуло ее к реальности. И Сидни плотно сжала губы.

— Я не встречаюсь с Дрю, — крикнула Келли, и голос у нее сорвался. Казалось, она вот-вот заплачет. — Я ничего не скрываю в своей личной жизни. В отличие от некоторых моих знакомых.

Рейвен нахмурилась.

— Что ты хочешь этим сказать?

Келли кивнула на Алексию.

— Ты от нас ничего не скрываешь, а?

Алексия вздрогнула.

— Я встречаюсь с Беном, — выпалила она.

— Мне Уилл сказал, — пояснила Келли.

Рейвен повернулась к Келли.

— А зачем это ты разговаривала с Уиллом? Это же против всех правил!

Сидни глянула на Рейвен и подбоченилась.

— Ты уже сама бог знает сколько времени нарушаешь двадцать седьмое правило.

— Какое двадцать седьмое правило? — спросила Келли.

— Не влюбляться по-новой.

Келли нахмурилась.

— А в кого это ты влюбилась, Рейвен?

Рейвен всплеснула руками.

— Можно подумать, я совсем тупая и не могу трезво оценивать ситуацию! И вообще, это дурацкое правило.

— Ты считаешь его дурацким, потому что нарушила, — парировала Сидни.

— Эй, девчонки! — Алексия шагнула между ними. — Послушайте, о чем мы говорим! Мы спорим из-за парней и из-за того, кто какое правило нарушил. Я составила этот Кодекс, чтобы помочь вам и сплотить. Но поскольку мы тут ссоримся из-за этого, похоже, Кодекс не работает.

Все замолчали и опустили глаза.

— Я бы не сказала, что он не работает, — сказала Рейвен. — Я вот совершенно успокоилась насчет Калеба.

Алексия подняла голову.

Келли кивнула.

— А я — насчет Уилла.

— А я — насчет своих прежних отношений с Дрю. Я уже хотела забыть, но тут он сам написал мне. — Сидни не удержалась и улыбнулась.

Рейвен вскинула брови.

— Он тебе написал?

Сидни кивнула.

— Похоже, он хочет поговорить… но…

— Хочет, — подтвердила Келли. — Именно об этом мы с ним и говорили только что. О тебе. Я пожелала ему удачи. Мы с ним просто друзья, Сидни.

— Знаю. — Сидни пнула камешек. — Я всегда это знала… просто…

— Ты все еще любишь его, — подсказала Рейвен. — И это делает тебя немного сумасшедшей.

Сидни фыркнула.

— Ха-ха. Но ты, наверное, права.

— Я всегда права. — Рейвен гордо расправила плечи.

— А вот это забавно, — саркастически заметила Келли.

И все четверо рассмеялись. А потом Сидни повернулась к ней и сказала:

— Прости, что я тебя обвиняла в предательстве.

Келли покачала головой.

— Не извиняйся. Я понимаю, как это выглядело со стороны. Просто знай, что я никогда, ни за что не причиню тебе боль.

Сидни обняла Келли.

— Знаю. — Она поманила Рейвен и Алексию. — Идите сюда.

Алексия облегченно вздохнула. В конце концов, если у них не будет друг друга, значит, у них не будет никого.

— Прости, Алексия, — сказала Келли. — Ты права. Мы спорили из-за пустяка.

— Да ничего… Просто я хочу, чтобы мы дружили, как прежде, и чтобы никакие парни не мешали нашей дружбе. Я предложила Кодекс, чтобы вам было легче пережить расставание. Я думала, он нас сблизит.

— Так оно и вышло, — улыбнулась Сидни. — Странным способом, но он все-таки сделал свое дело.

— Я остыла к Уиллу, — сказала Келли. — И благодаря Кодексу снова стала общаться с вами.

— И мне он помог, — призналась Рейвен.

Сидни опустила голову.

— Мне тоже помог, раз мы с Дрю готовы к серьезному разговору.

Алексия размышляла, стоит ли рассказывать им, почему и как подействовал Кодекс. Впрочем, не так уж важно почему и как он помог. Главное, что помог.

— Ну, так у нас все отлично? — спросила она.

Подруги переглянулись.

— У меня — да, — сказала Рейвен.

— У меня тоже, — добавила Келли.

Сидни улыбнулась.

— Я тоже в порядке, если не считать того, что мне через пятнадцать минут выходить на сцену и читать свои дилетантские стихи.

— Стихи? — переспросила Рейвен.

— Знаю, это нелепо. Но я должна их прочитать.

— Мы тебя поддержим, — заверила Келли. В этот момент у нее за спиной зажглись фонари.

— Обязательно, — подтвердила Рейвен.

Алексия в знак поддержки сжала ее руку.

— Тебя мы тоже поддержим. Надеюсь только, что после этого мама не запрет тебя в комнате навечно.

Рейвен фыркнула.

— Да уж, я тоже надеюсь.

— Ну что, готовы опозориться? — весело спросила Сидни.

Рейвен покачала головой.

— Нет, но сейчас уже поздно отступать. Так что пошли!

Глава тридцать первая

Правило 26: Не целуй парней как минимум три месяца с момента разрыва.

Сидни сжимала в руке листочек со стихотворением. Листок был весь измятый и влажный от ее вспотевшей ладони. Сидни судорожно сглотнула. Во рту пересохло, в «Скрапе» было жарко от набившегося народа. Она стояла за кулисами, ожидая, когда Дуг Мулне закончит свою комическую пантомиму. Выступал он замечательно — публика буквально покатывалась со смеху. Сидни же выйдет на сцену со своим драматичным, депрессивным стихотворением и либо усыпит всех, либо разгонит.

Дуг поблагодарил публику, откланялся и ушел. Вместо него вышла мисс Валенти, держа в руках планшет с программой.

— А теперь я бы хотела пригласить на сцену Сидни Ховард, которая прочтет стихотворение «Мне хочется».

Если уж убегать, поджав хвост, то сейчас для этого самое время, подумала Сидни.

Но она не сбежала. Она просто не могла этого сделать. На негнущихся ногах она прошла к микрофону и развернула бумажку.

Сидни набрала воздуху и обвела взглядом толпу, вглядываясь в лица. На нее смотрели сотни глаз. Она не помнила, сколько вообще народу способен вмещать «Скрап», но он точно был забит до отказу. Она поискала Дрю и нашла его в самом дальнем углу — его выдали ярко-голубые, как неоновые огни, глаза. Дрю улыбнулся и помахал ей рукой.

Сидни тоже улыбнулась. Страх куда-то отступил — теперь ей не терпелось произнести эти слова вслух.

Она начала читать:

Когда она закончила, в зале повисла тишина. Никто не шевелился. Сидни мучительно хотелось убежать со сцены, но тут ее мама поднялась из-за столика и зааплодировала. К ней присоединились Келли, Алексия и Дрю. И вот уже весь зал разразился аплодисментами.

Сидни облегченно выдохнула.

— Спасибо, — сказала она в микрофон и отступила назад. Потом с трудом пробилась сквозь толпу к маме. — Что ты здесь делаешь?

— Вчера мы с твоим отцом долго разговаривали по телефону, и он упрекал меня, что я совсем не бываю дома и не уделяю времени своей единственной дочери. — Миссис Ховард глубоко вздохнула. — Я поняла, что он прав. И приехала. И, кстати, очень вовремя. Стихи очень красивые.

— Спасибо.

— Я в молодости тоже писала стихи, записывала их в дневник. — Она отвела глаза. — Если честно, я и до сих пор их пишу.

Сидни даже не знала, как все это понимать. Мама так давно не проводила с ней время и не вовлекала ни в какие свои дела. Сколько продлится эта идиллия?

Словно прочитав мысли дочери, миссис Ховард сказала:

— Я взяла неделю отпуска, так что мы сможем где-нибудь пошататься вместе. А потом я постараюсь немного сократить свой рабочий график.

Сидни удивленно вскинула брови.

— Правда?

— Правда. — Миссис Ховард обняла Сидни. — Я люблю тебя, милая.

— Я тоже тебя люблю.

— А теперь, — миссис Ховард высвободилась из объятий, — мне кажется, тебя ждет кое-кто еще. Может, ты пойдешь, поговоришь с ним, а я подожду тебя дома?

Сидни украдкой глянула в другой угол, на Дрю. Ей отчаянно хотелось подойти к нему, обнять и попросить вернуться. Но придется ограничиться просто разговором, о котором он просил.

— Спасибо, — сказала она маме. — Я, наверное, буду дома около одиннадцати.

— Не спеши, — отозвалась миссис Ховард.

Сидни кивнула и нырнула в толпу, пробираясь к дальнему углу.

* * *

Рейвен могла бы по пальцам пересчитать те разы, когда ее тошнило. Но сегодня пальцев могло бы уже и не хватить, поскольку пришлось бегать в туалет, где ее выворачивало наизнанку. Сейчас она стояла за сценой, бледная, как полотно, и ждала, когда закончит выступление последний участник.

— У тебя все получится. — Горас ободряюще похлопал ее по плечу.

— Да, но моя мама…

— Как только она услышит твой голос, она поймет, что ты рождена для этого. — Он улыбнулся. — Рей, я в тебя верю. Я знаю, что ты справишься.

— Если только мама не стащит меня со сцены.

— Мы устроим тебе живой заслон.

Рейвен фыркнула.

— Кстати, вон та маленькая девчушка просила меня передать, что Сладкий Плюх желает тебе удачи.

У Гораса на щеках выступил румянец.

— А, да, это младшая сестренка Хоба. Я… это… — Он потупил взгляд. — Я называю ее Сладким Плюхом.

Рейвен рассмеялась.

— По-моему, очень забавно.

Он пожал плечами.

— Ну давай, скажи, как это глупо.

— Нет. Это забавно.

— Спасибо, что не стала поднимать меня на смех.

Публика поаплодировала двум комедиантам-первокурсникам, которые раскланялись и удалились со сцены. Рейвен почувствовала, как снова подкатывает тошнота. Мама вышла к микрофону и объявила их группу.

— Прошу поприветствовать следующих наших артистов, группу… — Она заглянула в бумажку. — …группу «Октябрь».

Название они выбрали вчера, после долгих споров. И это гениальное название всплыло только потому, что Дин увидел на стене старый забытый, календарь, на котором до сих пор был открыт октябрь, а Хоб решил, что это будет отличное название для их первого альбома, если они, конечно, когда-нибудь его запишут.

— Я прямо так и вижу, — сказал Хоб, изображая, что читает газету, — «Альтернативная группа «Октябрь» занимает первые строчки всех хит-парадов со своим первым революционным альбомом «Забытый с октября». Это просто великолепно.

— Это твоя реплика или заголовок? — спросил Горас.

— Заголовок.

Рейвен не смогла удержаться от смеха. Вчера вечером ей было очень весело, хотя на репетицию удалось вырваться только ценой вранья — она сказала маме, что пойдет заниматься в библиотеку.

Общаться с Горасом, Дином и Хобом было весело, а петь в группе — просто здорово. Ах, если бы ей только удалось убедить маму, что это вполне достойное хобби.

Парни вышли на сцену и заняли свои места: Горас — с гитарой, Хоб — с басами, Дин — за ударной установкой. Рейвен ждала за сценой, чтобы мама не сразу поняла, что она собирается петь.

Горас начал играть. Гитарные аккорды сразу привлекли внимание публики. Пальцы его легко порхали по струнам. Затем вступили Дин и Хоб, а следом на сцену вбежала Рейвен и сразу взяла в руки микрофон.

Она старалась не смотреть туда, где стояла мама.

Басовые аккорды, нежные переборы гитары и мерный ритм барабана заставили сердце биться чаще, разгоняя по жилам адреналин. Рейвен и думать забыла о тошноте и о гневе матери.

Пора вступать.

Рейвен запела. Сейчас для нее не существовало ни публики, ни мамы — только она и музыка, обе в полной гармони друг с другом.

Вот чем Рейвен хотелось бы заниматься. Прожить хоть месяц без подобного ощущения — это все равно что всю жизнь прожить без воздуха.

Когда песня закончилась, Рейвен взглянула на маму, опасаясь увидеть злость и разочарование на ее лице. Но мама лишь улыбалась, глаза ее затуманились. А рядом с ней стоял папа.

— Браво! — крикнул он и стал размахивать руками. Мама покосилась на него, но он продолжал кричать.

Мисс Валенти изумленно покачала головой и прошла на сцену объявлять следующего исполнителя. Но прежде чем взять в руки микрофон, она обняла дочь и шепнула ей на ухо:

— Никогда не видела тебя такой красивой и одухотворенной, какой ты была на сцене. Поговорим об этом дома. — Потом уже в микрофон она сказала: — Поприветствуйте мою дочь и группу «Октябрь».

Раздался шквал аплодисментов, к которому примешивались крики и свист. Рейвен против воли улыбнулась, когда Горас взял ее за руку и подмигнул. Она шагнула к нему, взяла его лицо в ладони и притянула к себе.

А потом она его поцеловала.

* * *

— Привет, — сказал Дрю, когда Сидни наконец добралась до него.

— Привет. Кстати, с прошедшим днем рождения.

Он улыбнулся.

— Спасибо.

— Вот, держи. — Она достала из кармана коробочку с кольцом, которое давно купила для него. — Я знаю, мы больше не вместе, но я приготовила подарок много месяцев назад, и было бы нечестно подарить его кому-нибудь другому.

Дрю повертел кольцо и прочел надпись: «Пока смерть не разлучит нас».

— Это правда, — сказала Сидни. — Я всегда будут любить тебя, даже если мы больше не будем общаться.

— Я тоже буду всегда любить тебя, — ответил он и надел кольцо на средний палец. Оно село как влитое. — Мне понравилось твое стихотворение.

Она встретилась с Дрю взглядом.

— Да?

— Понравилось настолько, что мне тут же захотелось поцеловать тебя.

Она кокетливо хихикнула. Боже правый, она хихикнула. Как давно она уже не кокетничала? Года два. С тех самых пор, как они с Дрю стали встречаться. Но сейчас в нем было что-то такое, что заставляло ее чувствовать себя беззаботной девчонкой.

— Ну так как? Ты собираешься меня целовать или нет?

— Зависит от того, хочешь ли этого ты.

— Ты всегда слишком много планируешь, — сказала она и наклонилась к нему.

— Да, — прошептал он, и его мятное дыхание приятно защекотало ей нос. — А ты всегда слишком нетерпелива.

— Была. — Сейчас настала пора быть абсолютно честной с самой собой и с Дрю. Еще надо будет много над чем поработать, но Сидни готова меняться, если это укрепит их отношения и сделает ее лучше. А самое главное — одиночество отчетливо показало ей, что она за человек и в чем ее недостатки. Как бы ни противно было в этом признаваться, расставание пошло ей на пользу. Теперь она стала самодостаточным человеком.

— Так что? — прошептал Дрю, проводя пальцем по ее скуле.

— Что? — эхом откликнулась она.

Публика пришла в восторг, услышав кульминацию песни группы «Октябрь». Сидни показалось, что это самый прекрасный момент в ее жизни — Дрю стоит рядом, а со сцены звучит великолепный голос Рейвен.

Сидни будет помнить этот миг всю свою жизнь.

— Поцелуй меня, — сказала она.

И он поцеловал.

* * *

Алексия действовала под влиянием чистого адреналина. Может, то, что она собирается сделать, и безумие, но она должна это сделать. Сидни прочла стихотворение, перед всеми излив в микрофон свои самые сокровенные чувства. Рейвен пела от всего сердца, не боясь навлечь на себя гнев матери.

Оказавшись на сцене, Алексия повернулась к мисс Валенти и жестом попросила микрофон.

— Не возражаете, если я сделаю маленькое объявление? — Она даже не была уверена, что Бен здесь. Она просто должна была это сказать.

— Прошу. — Мисс Валенти отступила назад.

Алексия подошла к микрофону и взяла его в руки. В свете софитов ее веснушки проступили еще ярче, а на лбу появились бисеринки пота. Она попыталась не обращать внимание на спазм в желудке и на сотни устремленных на нее глаз.

— Всем привет, — сказала она, и ее голос, усиленный динамиками, прогремел на весь зал. — Я просто хотела сказать… — Наверное, она сейчас совершает социальное самоубийство, ну да какая разница! — Что я очень люблю Бена Дэниелса и…

Кто-то появился рядом с ней. Она даже не успела ойкнуть, как Бен выхватил у нее из рук микрофон.

— А я хотел сказать, что я очень-очень люблю Алексию Басс. Я люблю ее больше, чем банановое мороженое, солнечные дни и шутки Йо Мама.

Алексия рассмеялась вместе со всей аудиторией. Кто-то застучал ногами, как на баскетбольном матче. Остальная толпа присоединилась и начала скандировать:

— Це-луй! Целуй! Целуй!

Бен обнял Алексию за талию, притянул ее ближе, наклонил назад и под рев толпы запечатлел на ее губах поцелуй.

Алексия не сомневалась, что это был самыйсчастливый вечер в ее жизни.

Келли кричала вместе со всеми остальными, когда Бен прямо на сцене целовал Алексию.

— Ура! — вопила она. Да уж, сегодняшний вечер всем надолго запомнится.

Когда она будет старая и седая, а тело ее будет дряхлым и морщинистым, она не раз вспомнит об этом дне. Пусть у нее сейчас и нет парня, как у ее подруг, но это даже к лучшему. Она так долго гонялась за Уиллом, что успела позабыть, что она сама из себя представляет. Пора ей заново познакомиться с Келли.

И вот когда она узнает себя хорошенько, тогда и поймет, кто для нее идеальный парень. А может, если она перестанет так настойчиво разыскивать его, идеальный парень сам найдет ее.

Глава тридцать вторая

Правило 25: Не думай, что ты больше никогда не встретишь такого парня, как твой бывший, и не будешь никого любить так, как его. Будешь! Только дай себе шанс, отпустив его.

— Значит, все согласны, что мы покончили с Кодексом расставания? — спросила Алексия. — Что пора его отправить на покой?

Рейвен перестала копаться в своем iPode, свернула и убрала наушники.

— Я согласна. Надеюсь, этот Кодекс мне больше никогда не понадобится.

— Значит, у вас с Горасом все хорошо? — спросила Сидни и забросила в рот сушку с маком.

Рейвен подождала с ответом, пока мама Алексии не поставила им на столик поднос с четырьмя стаканами содовой.

— Вот, пожалуйста, девочки, угощайтесь, — сказала доктор Басс. — Если вам еще что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

— Спасибо, мам, — улыбнулась Алексия и взяла стакан.

Когда шаги миссис Басс удалились, Рейвен сказала:

— Да, у нас все прекрасно. Меня это даже немного пугает. Ну да ладно, мы всего-то две недели вместе.

Келли взяла пригоршню сушек из пакетика на коленях у Сидни.

— А почему пугает?

— Потому что… — Рейвен пожала плечами. — Он мне правда очень-очень нравится, и я боюсь все запороть. Вы же знаете, как у меня это бывает.

— Но ты можешь измениться, — сказала Алексия. — К тому же, Горас действительно очень хороший парень.

— Ладно, ладно, — взмолилась Рейвен. — Хватит обо мне. Как у вас с Беном?

Алексия смущенно отвела глаза.

— У нас все хорошо.

— Ого! — воскликнула Келли. — Судя по твоему виду, у вас все более чем хорошо!

— Наша Алексия наконец-то влюблена, — улыбнулась Сидни.

— Прекратите! — Алексия кинула в Келли диванной подушкой. — Я пока еще ни в кого не влюблена, так что успокойтесь.

Сидни рассмеялась, и все тут же повернулись к ней.

— Ну, а у тебя как?

Сидни скромно потупила взгляд и сказала:

— У нас все настолько хорошо, что я согласна завязать с этим Кодексом. Думаю, что он мне еще долго не понадобится. У нас с Дрю отношения теперь гораздо лучше, чем раньше.

— Она определенно влюблена, — констатировала Рейвен. — Вы только посмотрите на ее лицо.

— Заткнись!

— Келли? — спросила Алексия. — А ты согласна, что пора отправить Кодекс на покой?

Келли сняла с запястья потертую резинку для волос и положила ее в коробку из-под обуви — они решили, что это будет шкатулка для хранения Кодекса. — Похоже, только я сейчас без пары, но я абсолютно согласна, что Кодекс надо убрать подальше. Я никогда не вернусь к Уиллу Дэниелсу. Я никогда больше не буду жертвовать собой ради парня. Это — самое главное, чему меня научил Кодекс.

Сидни тоже бросила в коробку свою резинку для волос. Рейвен последовала ее примеру. Алексия положила сверху экземпляр Кодекса и закрыла крышку.

— Готовы? — спросила она, обведя всех взглядом. Сидни и Рейвен кивнули.

Келли колебалась. Она остыла к Уиллу. Ей нравилось быть одной, но вдруг она больше никогда никого себе не найдет? Вдруг больше никого не полюбит так, как любила Уилла?

И все же… Кодекс сделал свое дело. Он ей больше не понадобится.

— Келли? — спросила Алексия.

— Я готова.

— Подождите, подождите, — остановила их Сидни. — Дайте мне установить фотоаппарат. Это очень важный снимок. Он будет напоминать нам о том дне, когда мы перестали быть брошенными. Как считаете?

Подруги кивнули.

— Встаньте вокруг шкатулки, — командовала Сидни, прыгая вокруг них с камерой. Она нажала несколько кнопок, проверила угол на экране камеры и установила фотоаппарат на стол. Потом оббежала вокруг столика и встала рядом с Келли. — Три секунды.

— Все вместе, — скомандовала Алексия.

— Мы, создательницы Кодекса, — объявили они хором, — настоящим отправляем Кодекс на покой.

Вспыхнула вспышка и щелкнул затвор камеры.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

По достижении 13-летнего возраста еврейский мальчик считается физически взрослым, становится ответственным за свои поступки и становится «бар-мицва» — обязанным исполнять религиозные заповеди.

(обратно)

2

Лига плюща — неформальная ассоциация, состоящая из восьми элитных университетов (Брауновский, Гарвардский, Йельский, Колумбийский, Корнелльский, Пенсильванский, Принстонский и Дартмутский) Соединенных Штатов Америки, которые находятся на северо-западе страны.

(обратно)

3

Чатни — индийская кисло-сладкая фруктово-овощная приправа. — Прим. пер.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

*** Примечания ***