Парамедицина [Игорь Николаевич Гриньков] (fb2) читать онлайн

Остроглаз

Много полезного можно узнать из наших радиопередач, следуя на «маршрутном такси» из дома на службу, мотая головой в такт крутым виражам и нервно-пугливо подрыгивая на неровностях дороги.

Особенно, когда чрезмерно громкая «газельная» музыка и бессмысленная трескотня балаболок из «Европы плюс» сменяется на познавательную, несомненно, нужную всему народу информацию.

Как-то мне довелось быть непосредственным участником (и слушателем) следующего сюжета. Приятный бархатный голос с профессорской вальяжностью вещал из динамиков:

— Разработано и внедрено в практику новое чудо-лекарство для больных, страдающих глазными заболеваниями. Оно лечит конъюнктивит, блефарит, кератит, предотвращает на ранних стадиях близорукость и дальнозоркость, является мощным средством для профилактики катаракты и глаукомы.

Называется оно просто — «Остроглаз»!

Прекрасная идея, подумалось мне тогда. Зачем придумывать сотни названий лекарств, в которых путаются не только пациенты, но и врачи? Все можно значительно упростить.

Например, препараты для лечения простатита назвать «Тугая струя».

Средства от запора — «Двери в жизнь».

«Виагру» — «Твердочлен».

Так что, фантазируйте, предлагайте, обязательно оговаривая свои авторские права!

апрель, г. Элиста, 2007 г.

Территориальная проблема

Однажды на границе Калмыкии и Ставропольского края был обнаружен человеческий череп без нижней челюсти, полностью лишенный мягких тканей, напоминающий побитый киями бильярдный шар. То, что череп не имел никакой экспертной и следственной перспективы, было ясно с первого взгляда. Выбеленный ветрами, снегами и солнцем, он не нес на себе абсолютно никаких повреждений прижизненного характера.

На его относительную древность указывали множественные, хаотичные, глубокие трещины, усеявшие весь купол, а также участки выветривания компактного слоя кости с обнажением губчатого вещества. По примерной прикидке, это могли быть останки человека, например, воина, чуть ли не периода Золотой Орды. Злополучный череп находился метрах в шести от административной границы Ставрополья на территории Калмыкии.

Согласно закону, вся фишка заключалась в том, что расследование безнадежной «находки» должно производиться по принципу территориальности, то есть калмыцкими сыщиками.

Опытный оперативник, ныне покойный, чертыхнувшись, по-своему решил территориальную проблему подследственности, хотя формально и нарушил при этом Его Величество Закон.

Носком кроссовки он ловко поддел череп и, как заправский футболист, отправил его по крутой дуге метров за тридцать в ставропольские кусты, повесив на местных оперов и экспертов необходимость разбираться с «золотоордынским» объектом.

апрель, г. Элиста, 2007 г.

Новогодний сюрприз

В доперестроечно-перестрелочную жизнь дежурства сотрудников правоохранительных органов в первый новогодний день если и не напоминали благостное состояние полудремы, то, как правило, выдавались относительно спокойными. Народ, притомившийся за праздничными столами, отдыхал расслабленно; не до подвигов. Да и сами новогодние ночи отличались удивительным миролюбием: я припоминаю лишь два или три подреза со смертельным исходом за это время.

Но в тот новогодний день в конце 80-х годов, о котором я хочу рассказать, дежурство милиции и прокуратуры никак нельзя было назвать ординарным.

Уже в 8 часов 30 минут дежурный следователь ГОВД получил телефонный звонок. Ему доложили, что в одном из микрорайонов города на тротуаре рядом с жилым многоквартирным домом лежит… отрезанная человеческая рука.

— Вот тебе раз, хреновина какая-то! Раз началось с такого поганого — «расчлененки», то, значит, все дежурство будет шизофреническим.

Приехавшая на место происшествия оперативно-следственная группа убедилась, что факт действительно налицо. На морозном, искрящемся снегу лежала отрезанная по локоть миниатюрная, изящная женская рука со следами маникюра на ухоженных ногтях. Кожа на ней была смуглой, будто покрытой черноморским загаром, особенно контрастировавшим с белоснежным покрывалом снега. То, что отчлененная рука была, несвежей, подтверждали подсохшие пальцы с выступающими под кожей межфаланговыми суставами. Руку кто-то явно отрезал, а не отчленил каким-то другим способом. Об этом свидетельствовали ровные, аккуратные края на уровне отделения конечности.

«Хладнокровно действовал, злодей! Прямо, современный доктор Менгеле», — мрачно размышлял следователь.

Осмотр окрестностей, подъездов и подвалов близлежащих домов на предмет обнаружения остальных частей тела ничего не дал. Опрошенные жильцы, естественно, ничего не видели и не слышали. Настроение следователя с каждой минутой становилось все паршивей и паршивей. День был испорчен с самого начала.

Прибывший на место прокурор города Юрий Бирюков мыслил приземленно, но более реалистично. Оценив обстановку, он отдал распоряжение проверить все больницы города и ближайших районов и выяснить два вопроса: не проводились ли в последние одну-две недели операции по ампутации конечностей и каким образом утилизируются ампутированные органы.

Ошарашенные, не совсем адекватные после новогодней ночи, врачи, просмотрев журналы, подтвердили худшее из опасений: таких операций в указанное время не проводилось. А утилизация, то есть захоронение удаленных органов на кладбище, согласно инструкции, производится через патологоанатомическое отделение.

В полдень в кабинете дежурного следователя, на подоконнике, уже лежала отрезанная рука, упакованная в целлофан и оформленная как вещественное доказательство, а сам следователь в полной безнадеге обдумывал план дальнейших следственно-розыскных мероприятий. Его озабоченное чело прорезала глубокая складка, так мало свойственная большинству сотрудников милиции.

В 15 часов 30 минут череда версий и предположений была прервана телефонным звонком. Следователю предложили пройти в дежурную часть, там его ждала посетительница. В «дежурке» стояла молодая девушка, девятнадцати — двадцати лет, которая, увидев следователя, смущенно потупилась и тихо попросила:

— Отдайте мою руку, пожалуйста!

Тут настала очередь следователя изумленно округлить глаза и отвесить челюсть; обе руки у девушки были на своих местах. Он увлек странную посетительницу в свой кабинет и приступил к расспросу, на официальном языке — получении показаний. В результате беседы зверское преступление с расчленением трупа превратилось в анекдот.

Девушка оказалась студенткой второго курса Ставропольского медицинского института. Перед новогодними праздниками, собираясь на несколько дней домой, она взяла под расписку на кафедре нормальной анатомии препарат руки, изготовленный из трупа, чтобы основательно подготовиться к предстоящему зачету. Днем она усердно штудировала материал, используя наглядное пособие, а на ночь поместила ценный экспонат в холодильник для пущей сохранности.

Утром, после новогодней ночи, мучимый жаждой отец, открыл холодильник и в ужасе отпрянул, увидев там крайне омерзительный предмет. С величайшей брезгливостью, взяв тряпочку, он выбросил руку на улицу через балконную дверь, после чего залпом выпил стакан водки и впал в забытье.

Показания студентки тщательно проверили. На кафедре нормальной анатомии подтвердили ее слова, после чего рука была возвращена владелице. Думаю, что, и нынешнее поколение студентов-медиков изучает особенности строения человеческого тела по этому препарату.

(Эту историю поведал мне майор милиции в отставке Сергей Степанович Стахнов, тот самый дежурный следователь ГОВД, занимавшийся делом «об отрезанной руке»).

май, г. Элиста, 2007 г.

Псевдоизнасилования

Одно время стала чуть ли не дурной модой тенденция, когда некоторые ушлые, лишенные комплекса тургеневских барышень, девицы (нехорошие девушки) попытались превратить статью Уголовного Кодекса об изнасиловании в нечестный способ зарабатывания денег, решив таким образом улучшить свое материальное положение.

Запомнился такой случай. Две молодые леди-очаровашки явились после полуночи в ночной бар и уселись за свободный столик. Заказ они сделали по-минимуму: кофе, минералка, сигареты. Тот же час вокруг столика наших героинь началось настоящее броуновское движение, основу которого, как читатель прозорливо догадывается, составляли парни и молодые мужчины. На скромном столе запенилось шампанское, появились жюльен из грибов, балык и прочие деликатесы. Отбоя от желающих потанцевать не было.

Наконец, в четвертом часу утра наши подруги отбыли с двумя молодыми людьми на такси на квартиру последних, наверное, чтобы в шахматы поиграть.

Зато наутро на столе дежурного следователя прокуратуры лежало два заявления об изнасиловании наивных девушек двумя сексуальными маньяками, обманным путем заманившими невинные жертвы в свое жилище-притон.

Экспертиза показала, что на телах прекрасных вакханок не имелось ни единой ссадины, царапины или кровоподтека. Зато их «нежные» места были переполнены мужской семенной жидкостью.

Тогда следователь вынес, на мой взгляд, совершенно справедливое решение, отказав в возбуждении уголовного дела.

Кстати, одна их фигуранток в течение года была трижды «изнасилована» подобным образом.

май, г. Элиста, 2007 г.

Протокол

Некоторые официальные процессуальные документы настолько не соответствуют установленной форме, что скорее напоминают оригинальную, самобытную прозу, нежели казенную бумагу. Видимо, их составители с трудом подавляют в себе страсть к писательскому творчеству, но эта страсть прорывается то тут, то там на страницах различных протоколов.

В связи с этим вспоминается один протокол осмотра трупа на месте происшествия. Следователь с дотошностью живописал обстановку квартиры, лежащий на кровати исколотый ножом труп, залитый кровью, многочисленные раны, покрывающие его тело. Заканчивался протокол поистине душераздирающей сценой:

«…У кровати на стуле сидит трупова жена и горько плачет…»

май, г. Элиста, 2007 г.

В защиту деонтологии^[1]

С определенного времени, а, вернее, с расцветом «рыночной экономики», для части врачей проблемы больных почему-то перестали быть также и проблемами этих эскулапов; назовем их для точности людьми, по случайности надевшими белые халаты. Хотя еще со времен Гиппократа было известно, что только совместными усилиями врача и пациента можно побороть или облегчить недуг.

В урологическом отделении больницы города N. (а, может, города Э.) был прооперирован больной по поводу аденомы простаты. Видимо, во время операции был случайно поврежден небольшой кровеносный сосуд, а излившаяся кровь скопилась в клетчатке мошонки. Эту неприятность и обнаружил через несколько дней сам больной, с удивлением разглядывая свою черную, увеличенную в размерах мошонку. Поскольку болевых ощущений он не испытывал, прооперированный решил, что так оно и должно быть. Но погубила любознательность. Чрезмерно любопытный больной решил удостовериться в правильности своих предположений. В соседней палате он нашел товарища по несчастью, которому в тот же день, что и ему, по аналогичному поводу сделали такую же операцию.

Сравнительное исследование привело в панику пациента; у соседа идентичный орган был нормальный, даже с розовинкой кожи.

Он побежал в ординаторскую, где отдыхала дежурная по больнице, женщина-врач, по специальности не хирургического профиля. День-то был выходной.

Выслушав сбивчивый рассказ докучливого посетителя, она дала рекомендацию:

— Завтра будет дежурить хирург, он вас проконсультирует.

— Доктор, а нельзя вызвать его сейчас? Может к завтрашнему дню они, того… совсем отвалятся!

— Это ваши проблемы, — хладнокровно заявила доктор, деликатно прикрывая ладошкой зевок.

К счастью, проблема с мошонкой рассосалась у пациента без всякого дополнительного медицинского вмешательства.

июнь, г. Элиста, 2007 г.

Не навреди

В 80-е годы в нашей республике практиковал некий травматолог, которого, как показала жизнь, на пушечный выстрел нельзя было подпускать к операционному столу.

Тогдашнее наше здравоохранение, особенно сельское, нынче модно называть кондовым, но не следует забывать о том, что в те времена даже в некоторых участковых больницах производились хирургические операции. Поэтому, будем объективны при сравнении.

Суть события далекого прошлого заключается в том, что в одной такой больничке оказался пациент без определенного места жительства, без родственных и дружеских связей, у которого началась сухая гангрена левой ноги. Консервативные мероприятия в таких случаях, что мертвому припарки, и только ампутация пораженной конечности может спасти человека. Для этой цели из района был вызван травматолог, о котором идет речь.

Рассказывает врач-анестезиолог, дававший наркоз оперированному больному:

— Пока я занимался своими делами, Мокеевич очень быстро ампутировал конечность и уже накладывал швы на культю. Но когда я присмотрелся внимательнее, то обомлел. Он отрезал… здоровую ногу! У меня даже волосы на голове зашевелились!

Передав медсестре бразды правления по выведению пациента из наркоза, разъяренный анестезиолог, не снимая халата, помчался за своим коллегой, который стремглав юркнул из операционной в коридор. Догнав незадачливого травматолога в конце коридора, он оскорбил его действием, то есть, сильно пнул ногой в место, расположенное ниже спины. Мокеевич завизжал поросенком, приговоренным к шашлыку, а врач-анестезиолог обрушился на него с гневной тирадой.

Приказом главного хирурга Минздрава Мокеевич был отлучен от оперативной травматологической практики: первый случай в республике. Его нигде не принимали на работу по этой специальности. От уголовного преследования его спасло то обстоятельство, что больной оказался бесправным бомжем, и у него не было родственников, которые могли затеять судебную тяжбу.

А, что же пациент? Придя в себя на следующее утро, он с недоумением спрашивал медперсонал:

— А ногу-то здоровую, зачем отрезали?

Но тут вступили в силу неизведанные законы природы, от которых сильно попахивало мистикой. Больная нога, вопреки всем медицинским канонам, неожиданно стала заживать. Пришлось только удалить совсем почерневшие, омертвевшие пальцы.

Невольно на ум приходит мысль, а может, этот уникальный метод лечения сухой гангрены — новаторский, и его следует увековечить, назвав, например, операцией «по Мокеевичу».

Что касается пациента, то по выписке из больницы он получил новенький костыль, чтобы лихо орудовать им в мусорных баках.

июнь, г. Элиста, 2007 г.

«O.K.»

В одном небольшом медицинском учреждении главный врач собрался в отпуск. На время своего отсутствия он решил оставить исполнять обязанности руководителя своего заместителя по оргметодработе, моложавую даму, пришедшую в специализированную клинику из санитарных врачей.

В последний день перед отпуском в кабинете главного собрались: новоиспеченная назначенка, главный бухгалтер и заведующая отделом кадров. Шеф, отдавая последние распоряжения, одновременно накладывал резолюции на документы, лежащие перед ним в папке. Сидящая ближе всех к патрону будущая временная руководительница обратила внимание на то, что на некоторых бумагах он оставлял короткие формулировки: «ОК. В приказ», «ОК. К исполнению».

Желая сделать приятное начальнику, она комплиментарно промурлыкала, поправляя при этом короткий рукав блузки, чтобы он не закрывал кокетливую «татушку» на обольстительном плечике:

— Как оригинально и современно Вы пишите резолюции, Харитон Васильевич: «О, кей, в приказ», «О, кей, к исполнению». Можно, я иногда тоже так буду делать?

Шеф озадаченно сдвинул очки на лоб и очень внимательно и пристально посмотрел на свою заместительницу; уж не смеются ли над ним?

Заведующая отделом кадров не без оттенка пренебрежения процедила:

— Тамара Валерьевна, вы ошибаетесь. Харитон Васильевич из соображения экономии времени пишет сокращенно — «Отделу кадров».

— Что вы говорите, а я думала «О, кей!» — искренне изумилась легкомысленная и. о.

Непонятным образом слух об этом анекдоте просочился за начальственные двери и пошел гулять по кабинетам и ординаторским, и вызвал шквал веселья среди сотрудников. Говорят, что одна женщина-врач так хохотала, что с ней приключился конфуз; пришлось застирывать интимную часть туалета.

Имеется серьезное предположение, что кличка «О, кей» приклеится к бедной «исполняющей обязанности» до самой пенсии.

июнь, г. Элиста, 2007 г.

Доморощенный полиграф^[2]

Эта история совсем старинная, она произошла в конце 70-х годов. Мораль ее проста: в серьезных делах шутки не всегда уместны, особенно, когда они касаются медико-правовых вопросов.

Среди бела дня в районе кладбища была изнасилована несовершеннолетняя девочка, предположительно, группой семиклассников одной из школ. И вот, все 12-ть или 13-ть подозреваемых были доставлены в Бюро судебно-медицинской экспертизы для освидетельствования. День был субботний и эксперта нашли в старом морге, расположенном в 101-ом квартале на территории противотуберкулезного диспансера.

Судебный медик, тучный гурман, балагур и весельчак, решил пошутить. С задумчивым видом, заложив руки за спину, он стал прохаживаться перед шеренгой перепуганных пацанов. Рукава его халата были закатаны по локоть, а в скрещенных на пояснице пальцах холодным блеском стали отсвечивал клинок большого секционного ножа.

Встревоженные мальчишки, преодолев страх, осмелились спросить:

— Дяденька! А ножик-то зачем?

Робкий вопрос вывел эксперта из состояния глубокой задумчивости:

— Ах, ножик! Как, зачем? Буду писюны вам отрезать. Кто скажет правду, тому только кончик, — милостиво проговорил доктор и продолжил:

— А кто будет врать — тому под самый корешок!

В один голос все тринадцать в ужасе закричали:

— Нет, дяденька, это — не я!

Боже милостивый! Нельзя так пугать детей, даже если они подозреваемые!

июнь, г. Элиста, 2007 г.

Риски анальной мастурбации

Сразу должен категорично оговориться: это случилось не в нашем городе, дабы даже тень незаслуженного подозрения случайно не коснулась какого-нибудь достойного, уважаемого человека. А то у нас любят на летучих догадках строить железобетонную обвинительную платформу.

Итак, повторяю, совершенно в другом городе, под вечер, в травмпункт больницы поступила некая важная персона. Персону вынесли из автомобиля на руках водитель и телохранитель. В помещении травмпункта персона, очень бледная лицом, упорно не желала публично объяснить медперсоналу причину своей доставки, а делала дежурному хирургу недвусмысленные знаки побеседовать наедине. Врач оказался понятливым. Движением бровей он удалил из кабинета лишних людей и приготовился внимательно слушать.

Не поднимая на доктора бегающих глаз, с интонациями, явно не соответствующими своему высокому статусу, персона невразумительно пролепетала:

— Понимаете, доктор! Как бы Вам объяснить! Произошло трагическое недоразумение, в своем роде — несчастный случай, и я не хотел, чтобы оно получило огласку. За конфиденциальность, само собой разумеется, Вы получите соответствующее вознаграждение.

— Так, что же случилось, уважаемый?

— Э-э-э… Одним словом, я шел из туалета через зал, а там на полу были разбросаны детские игрушки и кегли. Я споткнулся об игрушки и с размаху сел на пол. И одна кегля каким-то образом попала… туда.

— Куда, туда?

Пациент стал заметно нервничать, встретив такую бестолковость:

— Неужели Вы не понимаете? В… задний проход, естественно.

Начавший соображать хирург, с величайшим трудом сдерживая смех, задал уж совершенно глупый и ненужный вопрос:

— А как же, трусы?

— Видите ли, в тот момент я был без трусов.

— Вам придется, господин хороший, снять нижнюю часть одежды. Я должен осмотреть Вас на кушетке.

— Да, конечно. И вытащите ее оттуда поскорее! — важный пациент, не дожидаясь дополнительных пояснений, проворно снял брюки и как-то уж очень привычно принял на кушетке позу «а ля ваш», отклячив для удобства обозрения свой зад.

Хирург, произвел осмотр, убедился, что кегля сидит слишком глубоко, через переднюю брюшную стенку с трудом прощупывалось плотное, внушительных размеров инородное тело, после чего нехорошо хмыкнул. Версия о нечаянном проникновении кегли в это место была такой же достоверной, как и возможность попадания в игольное ушко плевком с расстояния трех метров.

— Уважаемый, дело серьезнее, чем я мог предположить. Необходимо пригласить для консультации специалиста-проктолога.

Персона встревожено завертела задом:

— Крайне нежелательно расширять круг лиц, посвященных в проблему, но, если без этого не обойтись, делать нечего, вызывайте.

Хирург стал звонить знакомому проктологу, одновременно придавливая ногой дверь, в которую настырно пытались заглянуть остальные сотрудники травмпункта, раздираемые любопытством.

Когда проктолог прибыл в больницу, хирург на ухо проинформировал его о нюансах ситуации, и глаза у обоих сделались разбойничье-веселыми. Однако попытки проктолога извлечь кеглю вручную и с помощью специальных инструментов через естественное отверстие оказались тщетными. Физиономия у него приобрела должную серьезность, и он тихонько от пациента поделился с коллегой:

— Хреновые наши дела, Паша! Слишком глубоко проникла, сволочь! Обычным способом ее не вытащить. По-моему, без операции не обойтись. Вот, свалился на нашу голову, дрочила-извращенец! Был бы, хоть, из простых, а то — один из отцов города!

А операция эта, надо сказать, очень трудоемкая и кровавая.

В кабинете травмпункта, где два врача келейно пытались решить деликатный вопрос, совершенно непостижимым образом появилась медсестричка Настя, юное, воздушное создание, тоненькая и гибкая, как ивовый прутик.

Персона, увидев, что народу все прибывает, возроптала:

— Мы так не договаривались, вас становится больше и больше!

Проктолог неожиданно взъярился:

— Помолчите, уж! Она лучший специалист по этим делам, если хотите знать! А то останетесь торчать на кушетке на карачках с деревяшкой в жопе!

Персона, напоровшись на откровенную грубость, умолкла. Сообразительной Насте не надо было долго объяснять: ни сложность чисто медицинского аспекта, ни пикантность социально-политического характера. Она скромно сказала:

— Ребята! Может, у меня получится?

Ребята, которые были лет на 10–15 старше, с сомнением посмотрели на медсестру и неопределенно пожали плечами. Почему не попробовать, дело все равно безнадежное.

Медсестричка Настя приступила к делу очень серьезно. Она сосредоточилась, нахмурила носик, не спеша, натянула на свою тонюсенькую лапку резиновую перчатку, смазала ее вазелином и задушевным голосом попросила пациента расслабиться. Ловким движением Настя погрузила свою ручонку в разверстые недра, что-то там покрутила (пациент при этом утробно хрюкнул) и, о, чудо…! извлекла на белый свет лакированную кеглю, дополнительно покрытую налетом коричневатого глянца.

Проктолог не смог скрыть своего восхищения:

— Ну, Настюха! Ты — Королева!!!

Персона, освобожденная от компрометирующего предмета, поспешно натянула штаны, завернула кеглю в газетку, и все также, не поднимая взора, сунула медикам в карманы халатов по пачке купюр в банковской упаковке. Уже осанистым голосам она напомнила о строжайшей необходимости хранить молчание и походкой кавалериста покинула помещение травмпункта.

Оба врача и медсестра Настя, разумеется, молчали, как сомы, лежащие на дне глубокого омута, но… что знают трое, то знает весь город.

Зато слава медсестрички Настеньки шагнула далеко за пределы больницы. Ей был присвоен неофициальный титул — «Женщина года травматологического пункта». Благодарные хирург и проктолог, приходя на ночные дежурства, по поводу и без повода дарили ей цветы и шоколадные конфеты. А самое главное, у Насти появились женихи.

сентябрь, г. Элиста, 2007 г.

Потомок Кювье

Перед судебно-медицинским экспертом Г. на лабораторном столе стояла картонная коробка, в которой лежали обнаруженные недавно в одном из районов жалкие костные человеческие останки: череп с нижней челюстью, две кости левого предплечья, и фрагмент, почти огрызок, правой лопатки.

Зато вопросы, которые интересовали следователя районной прокуратуры, были обширны и занимали почти целую страницу направления. Ему интересно было знать очень многое. Кроме традиционных вопросов о половой и расовой принадлежности, возрасте, росте, наличии или отсутствии на костях повреждений, возможности определения причины и давности смерти, его живо занимало: какой размер обуви носил бывший человек, какова была ширина его плеч и талии, каким видом трудовой деятельности он занимался при жизни, и так далее.

«В идеале я должен ответить, что это — гражданин Ваня Манджиев, 50–60 лет на момент кончины, без определенных занятий и места жительства, сгинувший лет 5 назад на просторах Сарпинского района, при жизни имевший контакты с гражданкой Петрушкиной, ныне здравствующей и проживающей там-то и там-то», — мысленно ерничал эксперт, перебирая скудный материал для предстоящего исследования.

Как определить размер обуви, если нет ни одной кости стопы?

«Следователь, вероятно, считает, что я — Кювье», — досадливо морщился судебный медик.

Жорж Кювье — французский зоолог, реформатор сравнительной анатомии, палеонтолог, систематизатор животных, живший и работавший в конце 18-го — начале 19-го веков. Особенно прославился он, когда, используя принцип «корреляции» органов, по одной-единственной косточке восстановил скелет, в затем и реконструировал весь внешний облик древнего ископаемого животного. Но этого дикого зверя живьем никто из людей не видел, поэтому сравнивать результат реконструкции было попросту не с чем.

Особенно понравился эксперту вопрос: «Каковы были размеры шей?».

И это при отсутствии всех позвонков, включая, шейные.

В голову судебному медику закралась злорадно-экзотическая мысль: «А не имеем ли мы дело со Змеем Горынычем, две головы которого уже были отрублены в жестоких схватках седого прошлого, а сохранившаяся третья покоится сейчас на лабораторном столе?».

сентябрь, г. Элиста, 2008 г.

Почти по Чернышевскому

Листая историю болезни при подготовке очередной судебно-медицинской экспертизы, внезапно натыкаюсь на оригинальный этапный эпикриз.

Эпикриз (epikrisis) — заключение врача о состоянии больного, диагнозе и прогнозе заболевания, включающее лечебно-трудовые рекомендации. Этапный эпикриз пишется в истории болезни при переводе больного из одного отделения больницы в другое. При выписке из стационара оформляется заключительный эпикриз.

Представший перед глазами этапный эпикриз, лаконичен, полон внутреннего драматизма и неразрешим, как вечный русский вопрос: «Что делать?».

октябрь, г. Элиста, 2008 г.

Примечания

1

Деонтология — наука, рассматривающая этические и юридические аспекты отношений между врачом и больным.

(обратно)

2

Полиграф — детектор лжи.

(обратно)

Оглавление

Остроглаз

Территориальная проблема

Новогодний сюрприз

Псевдоизнасилования

Протокол

В защиту деонтологии[1]

Не навреди

«O.K.»

Доморощенный полиграф[2]

Риски анальной мастурбации

Потомок Кювье

Почти по Чернышевскому

*** Примечания ***