10 отвергнутых предложений [Николай Михайлович Сухомозский] (fb2) читать онлайн

10 ОТВЕРГНУТЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ

Предложение 1. Прокати, Коляня, на тракторе

(1969 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)

Несколько упоминаний о том, как умопомрачительно я учился на курсах трактористов-машинистов при райобъединении «Сельхозтехника», в книге уже имеется (см. «???» и «???»). Но вот о том, что было после – нет. Поэтому восполняю пробел.

Дело в том, что это были не курсы простые, а целевые. На них колхозы направляли парней, платили им стипендии с тем, что те вернутся и будут работать на родных полях. Сама «Сельхозтехника» тоже нуждалась специалистах и готова была учебу оплачивать, однако желающих в районном центре не нашлось (а о комсомольских путевках, видимо, не подумали). Занятия так и начались – с недокомплектом.

И вдруг о курсах прослышал кто-то из моих друзей – кажется, Виталий Филоненко. И сказал об этом момент, когда мы – три бездельника (плюс еще Анатолий Костенко) - пили на автостанции пиво. А «Сельхозтехника» находилась буквально рядом. И вот родилась хмельная идея последовать ленинскому завещанию «учиться, учиться и еще раз учиться». Хотя, если честно, привлекла не сама специальность, а, во-первых, возможность при деле пересидеть в тепле зиму, а, во-вторых, не напрягаясь получать приличное вспомоществование. Не откладывая дела в бардачок, зашли на проходную. Дежурный переправил нас в отдел кадров. А там настолько обрадовались вдруг открывшейся возможности «закрыть пустовавшую позицию», что сходу повели в класс на занятия, сказав, что необходимые бумаги, включая наши заявления, оформят завтра-послезавтра.

На улице стоял декабрь – время поголовных отчетов и подготовки к любимому празднику. Иными словами, о документах никто не вспомнил. А мы напоминать и не торопились. Ходили на занятии, получали и тратили стипендии и ждали выпуска. Понимая, что тогда-то вопрос и встанет. Какой? А нашей отработки в «Сельхозтехнике», на чьи деньги и усилиями чьих специалистов мы учились.

Так и произошло. Однако тут коса нашла на камень. Нам грозили всевозможными карами за уклонение от выполнения долга. А мы – нагло в ответ:

- Только поднимите шум – вам же больше всего и достанется! Кто платил неизвестно кому?!

Поступило распоряжение не выдавать нам права. Но мы и их получили - все за три бутылки водки. А работать в «Сельхозтехнику» так и не пошли. Хотя уже знали: через два-два с половиною месяца нас заберут в армию. И их так хотелось повести, гуляя, а не за рычагами ДТ или рулем МТЗ!

Предложение 2. Позолоченная клетка

(1978 год; г. Красноводск, ТССР)

Меня, собственного корреспондента «Туркменской искры» по Красноводской области, настойчиво пригласили заглянуть в горком партии к секретарю про идеологии Светлане Бабаковой. «Наверное, хочет, чтобы похвалил какую-нибудь ее затею со страниц республиканской газеты» – решил я.

Каким же было удивление, когда разговор с первых же минут зашел о моей личной жизни, прошлом и т. п. Никак не мог взять в толк, к чему все это?

Неужели стало известно о ночном приводе в милицию (см. «ЧП-5»)?!

Оказалось, нет. Бабакова предложила мне перейти на работу в горком – возглавить отдел пропаганды и агитации, рисуя самыми радужными красками мое будущее.

Вежливости ради, попросил время на размышления. Хотя ответ уже был готов. Мне, вольной птице, добровольно садится в клетку?!

Нет уж, увольте!

Предложение 3. Женский макиавеллизм

(1986 год; г. Ташкент, УзССР)

Консультация по партийному строительству перед выпускными экзаменами в ВПШ. В моей группе предмет читает дама (имея зачатки джентльменской натуры, окрещу ее Дама). Она и консультирует.

В этот раз разгорелась дискуссия. И вдруг она заявляет слушателю: если журналист не поставит в известность партийный комитет, писать критический материал в газету рангом повыше, он не имеет права.

Я, естественно, вспыхнул:

– Генеральный секретарь ЦК КПСС едва не ежедневно говорит о гласности, а вы этого как будто не слышите? Так может это нарочитая глухота?

– Что вы себе позволяете?! – преподавательница пунцовеет прямо на глазах.

Перепалка длится довольно долго, то затухая, то возрождаясь с новой силой. В конце концов, я не выдерживаю, хватаю свой дипломат:

– Если вы отстаиваете такие нелепицы, то можете продолжать. Но я их слушать дальше не намерен, – и, громко хлопнув дверью аудитории, ухожу.

Не взирая на ее истошный вопль:

– Вернитесь, вы еще об этом пожалеете!

Из достоверных источников узнаю, что Дама, свернув консультацию, тут же побежала в партком – жаловаться. Однако его секретарь оказался умнее, посоветовав ей не поднимать шума. Учиться нам осталась пара недель, тем более, я - представитель другой республики. Зачем, мол, огород городить?

Прошла неделя. Меня вдруг из общежития приглашают на кафедру партийного строительства. Ну, думаю, заведующий будет читать мораль за «недостойный» поступок. Но деваться нкуда являюсь. В кабинете – только Дама.

– Садитесь, Николай! – приглашает.

Так, значит, доставать решила сама.

– Вы знаете, зачем я вас пригласила?

– Нет, – отвечаю вполне искренне.

– По очень приятному поводу!

– Даже так? – не верю ни единому слову.

– Именно!

– В таком случае, слушаю!

– Нам неожиданно на кафедру добавили штатную единицу, – смотрит на меня весьма загадочно.

– Ну, и что? – недоумеваю.

– А то, что я решила рекомендовать заведующему …вас!

– Что?! – у меня от удивления едва не отваливается челюсть.

– Именно так! Более достойной кандидатуры я не вижу ни на втором, ни, тем более, на первом курсе.

– Я вам, безусловно, благодарен. Но никогда в жизни идти на преподавательскую работу не соглашусь. Зато могу порекомендовать умного парня – Фельде с моего курса. Он, думаю, с радостью пойдет.

– Не нужен нам Фельде! Я хочу, чтобы согласились вы.

Минут пятнадцать она меня уговаривала, а я, само собой, отказывался: долдонить всю жизнь одно и то же, словно дятел, - нет уж, увольте. В конце концов, ухожу, напутствуемый ее словами «еще подумайте».

А через три дня, уже накануне выпуска, не без участия супруги, работающей на кафедре русского языка и литературы, узнаю: никакой штатной единицы на кафедру партстроительства …не добавляли. И понимаю женское коварство: ей надо было, чтобы я согласился, чтобы ходил и радостно потирал руки, растрезвонил всем о перспективах, а она бы впоследствии …развела руками. Более того, наверняка бы, сказала:

– Вот если бы вы не вели себя на той консультации так хамски, все было бы в ажуре. А так я передумала.

Предложение 4. Аллергия на снобизм

(1989 год; г. Ашхабад, ТССР – г. Москва, РСФСР)

У истории, которую хочу рассказать существет предыстория. С нее и начну.

1985 год. Из Ашхабада в Ташкент, где я учусь в ВПШ, позвонил собкор «Труда» по Туркмении Олег Квятковский. Добившись перевода в Казахстан, он рекомендовал на свое место меня (до этого вашего покорного слугу в числе восьми наиболее активных внештатников газета наградила именными часами, а главный редактор с трибуны заявлял во всеуслышание, что каждого из «восьмерки» готов в любой момент взять в штат).

Спустя пару дней меня прямо из занятий пригласили в партком. И проинформировали, что командируют в Москву – как будто это их заслуга (но я благоразумно промолчал). Мол, не исключено, меня заберут в первопрестольную на работу, что для партшколы – немалая честь. Добавив, что это впервые в истории недоучившегося слушателя хотят забрать на такой «верх».

В Москве остановился в гостинице «Минск» – рядом с редакцией. Все собеседования, включая главного редактора Леонида Кравченко, прошли на «ура».

Чувствовал себя, как дома, во многом благодаря отделу собкоровской сети во главе с Белицким. Чудесные люди! Вечером, накануне отлета, отметили мой приход в коллектив небольшим сабантуйчиком. Когда по ходу застолья выяснилось, что с нами нет еще одного работника отдела – он на больничном, я тут же изъявил желания сбегать в гастроном, чтобы взять бутылку и оставить для него. Белицкий не разрешил, обронив:

– Коля, не надо гусарить!

Вернувшись, окрыленный, в Ташкент, стал с нетерпением ждать депеши из ЦК КПТ (дело в том, что «Труд» был газетой ВЦСПС и «дернуть» меня – да еще на тот момент слушателя ВПШ – без согласия партийных органов не могли). А ее все не было.

Через свои каналы узнал: Москве ответили отказом, заявив, что они послали меня на учебу для того, чтобы у них был СВОЙ «подкованный» кадр. Не помогло даже давнее знакомство Леонида Кравченко и секретаря ЦК по идеологии Майи Моллаевой.

Прошло четыре года. Из Ашхабада в Свердловск переезжает собкор «Труда» по Туркменистану Анатолий Джапаков. И на свое место рекомендует меня – в ту пору первого заместителя главного редактора республиканской газеты «Туркменская искра».

Привычный путь: Москва, редакция, собеседования, редколлегия. Почему «привычный»? Да потому, что меня один раз уже утверждали в этой должности (не отпустил ЦК КПТ, мотивировав тем, что «самим кадры нужны»). Заведовал корсетью в «Труде» тогда Виктор Ильич Белицкий – просто золотой человек. Пишу совершенно искренне, ибо виделся с ним раз в жизни в течение двух дней.

К этому приезду Виктора Ильича сменил Юлиан Лукасик, впоследствии – успешный учредитель газеты «Континент» и еще дюжины их. И что же? Гостиницы мне не заказали, обратного билета не забронировали. И отношение в отделе было таким, словно я человек второго сорта – гнилой московский снобизм хлестал буквально через край. Чего стоит фраза заведующего, сказанная сопляку-корреспонденту:

– Не отвлекай Николая, у него, похоже, начался мыслительный процесс!

На следующий после приезда день заседала редколлегия и мою кандидатуру утвердили. Назавтра осталось получить удостоверение, прочие бумаги и отправиться исполнять новые обязанности. К сожалению, ни малейшей радости я не испытывал…

По дороге в гостиницу (нашел ее самостоятельно в районе метро «Рижская») прикупил бутылку водки, полкило колбасы и батон. В номере – радиаторы еле теплые. И вот сижу в одежде в полном одиночестве и хлебаю водку, закусывая «Одесской». И чем меньше остается в бутылке, тем более твердое у меня решение: послать всё и всех на три конкретные буквы.

В самом деле, если ко мне – еще первому заместителю главного редактора республиканской партийной газеты – такое отношение, то во что оно трансформируется, когда перейду в аппарат «Труда»?! Да о меня проклятые снобы будут вытирать!

К шести утра (за ночь глаз не сомкнул), созрев окончательно, принял решение: заказал такси, сдал номер и нырнул в зимнюю стужу.

Билетов в аэропорту, как водится, не было. Еле достал до Ташауза. А уже оттуда другим самолетом поздним вечером добрался до Ашхабада. Созвониться с женой возможности не было. Лишь приземлившись в столице Туркмении, набрал номер домашнего телефона.

– Ты откуда? – спросила супруга.

– Из Ашхабада, из аэропорта! – сразу сыграл я в открытую.

– Я так и знала, что произошло что-то не то...

– Откуда?

– Обеспокоенная, что ты не звонишь, набрала уже далеко после обеда Толика (Джапакова, еще находящегося в Ашхабаде) и спросила, известно ли ему что-нибудь о тебе. Он сказал, что накануне утвердили на редколлегии, но сегодня он на связь с редакцией не выходил. И пообещал тут же перезвонить туда, навести необходимые справки. Когда через десять минут позвонил мне и растерянным голосом сказал, что ты в «Труде» не появлялся, я все поняла. Ведь накануне ты мне говорил, что новые люди, пришедшие в редакцию, тебе страшно не понравились.

Ровно через десять лет руководитель концерна «Афина Паллада» Олег Хрипунов рассказывал газете «Новая Сибирь»: «Приехал в Москву, позвонил в редакцию из автомата и сказал: "Я хочу у вас работать. Можно к вам зайти?" Заведующий собкоровской сетью Юлиан Лукасик расхохотался: "Первый раз вижу, чтоб человек с улицы вот так запросто позвонил. Но меня умиляет твоя наглость. Если ты попадешь в "Труд" - это будет самый удивительный случай в истории журналистики».

Не без оснований предполагаю: второй удивительный случай – это новоиспеченный собкор, не пришедший за служебным удостоверением.

Предложение 5. Омут неизвестности

(1992 год; г. Новый Уренгой, Ямало-Ненецкий национальный округ, Тюменская обл., РФ)

Страны, в которой я родился и жил, нет. Организации, пригласившей меня на работу, на Крайний Север – тоже. Редакция, мной возглавляемую, закрыто. От многолетних сбережения, как и у остального народа в этот период, - только синий дымок. Квартиру получить не успели. Сидим в малогабаритной гостинке, на которую даже не имеем ордера (она проходит по графе «Общежитие»), и не первый день думаем горькую думу: как выживать дальше? Та еще, скажу вам, дилемма!

И вдруг поздним вечером – стук в дверь. Супруга открывает. На пороге – заведующая отелом пропаганды и агитации горкома КПСС, тоже, как вы понимаете, несколько месяцев назад оставшаяся не у дел. Здороваемся. Приглашаем за стол, где уже красуется бутылка водки и кое-что из нехитрой закуски. Выпиваем, заедаем, беседуем на общие темы.

А я все никак не могу взять в толк: зачем гостья пожаловала? Отношения у меня, как главного редактора, издаваемой городским комитетом, сложились нормальные. Более того, то, что мы вдвоем с женой делали, ей даже нравилось, о чем не раз говорила. Ну, и что?!

К концу посидел гостья наконец сказала, зачем пожаловала. Оказывается, у городе создается местное телевидение (усилиями «Газпрома»), и его шефом назначена имярек. Вот она и приглашает меня на должность главного редактора. С сумасшедшим, кстати, окладом. Прозрачно намекнула: найдется место и жене.

Я, как в таких случаях водится, поблагодарил и пообещал подумать. Дама, судя по выражению лица, была несколько удивлена. Без работы, без жилья, в чужом городе, во время полнейшей разрухи - и вдруг «подумать».

Задачка, в самом деле, была еще из тех. Перспектив мы не имели. Никто нигде нас не ждал: каждый, как мог, спасался сам. Зашибить деньгу при такой зарплате можно было за год-полтора. А там – покупай где-то в нормальном климате квартиру и живы (о том, чтобы остаться на Севере подольше – даже речи не вели). И все же я заманчивое предложение отверг, в чем меня полностью поддержала супруга. Главными аргументами было два: а) буквально все придется делать мне одному, что уже сидело в печенках со времен «Вестника Уренгоя»; б) Север нам меньше, чем за год, обрыд по самое не могу.

Поэтому и решили броситься, как в омут, в неизвестность.

Предложение 6. В рай долги не пускают

(1997 год; г. Киев, Украина)

Вышел на связь однокурсник Александр Рущак. Поинтересовался, как у меня со временем и не можем ли мы встретиться? На вопрос «Когда?» ответил:

- Хоть сегодня!

- А «Ранок» до ранку потерпеть не может? – натужно скаламбурил я.

- Может! Но зачем?

И вот поздним вечером («Комсомолка» не отпускала) поднимаюсь на 11 этаж здания по ул. Дегтяревская, 38-42. Здесь располагается журнал «Ранок», который уже много лет редактирует мой собрат.

Обменялись любезностями. И перешли к делу. Александр предложил мне должность своего заместителя.

Конечно, издание, выходящее раз в месяц, - голубая мечта каждого, запряженного в арбу ежедневки. Я – не исключение. И все же вынужден отказаться.

- Почему? – уточнил Александр.

- В «Комсомолке», чтобы я мог купить жилье, мне выдали зарплату за полтора года вперед. По сути, это – беспроцентный кредит. Так что – хотел бы в рай, да грехи-долги не пускают!

Рущак сокрушенно покачал головой:

- Поверь, если бы существовала хоть малейшая возможность, я бы тебя выкупил. Увы…

На том и распрощались. Даже не подозревая, что еще трижды (!) я буду работать у него заместителем – в журнале «Пять континентов», а также газетах «Правда Украины» и «Дипломатический мир».

Предложение 7. Не журналистский «Ритуал»

(1999 год; г. Киев, Украина)

Уже не первый месяц я – не у дел. Небольшие сбережения тают, а написание книг в стол, точнее, в компьютере прибыли не приносит. Пора подумать уже не только о вечном, но и насущном – в первую очередь, хлебушке для семьи.

И тут на «здыбанку» вызывает однокурсник Виталий Довгич. Предупредив, что встрече в кафе неподалеку метро «Университетская» будет еще один человек. Собственно, именно он инициатор делового разговора.

- Речь пойдет о новом проекте, - уточнил товарищ. – Мне предложили роль главреда. Ты, если согласишься, будешь замом. Детали, я сам еще ничего толком не знаю, в ходе рандеву.

В условленное время встречаемся. Потенциальный работодатель, оказывается, хороший знакомый Виталия (некогда они даже имели совместный бизнес). Летом лучший напиток для мужиков – пиво. Берем три бутылки: им обычное, мне – безалкогольное, ибо возникли незначительные проблемы с печенью, аукнувшиеся аллергией. Садимся за столик на свежем воздухе и начинаем толковать.

Издавать Игорь Артюшенко планирует ежемесячник в виде журнала. Весьма специфического (какого именно – в самом конце) направления. Мысленно я отмечаю его находчивость. Кроме направления, изюминка проекта издания в том, что едва не все публикации в нем – платные.

В течение часа обсуждаем концепцию, типографские расходы, наиболее перспективную численность штата (Виталий необдуманно роняет «Да мы и вдвоем справимся»), размеры зарплат. В конце концов, расходимся. Едва отдаляемся от предпринимателя на безопасное расстояние, я говорю другу:

- Восхищен его находчивостью! И, как человек, он, судя по всему, нормальный. Однако извини, но от должности отказываюсь.

В принципе Виталий не очень и настаивал. Наоборот, признался, что и сам еще не знает, соглашаться ему с поступившим предложением или нет.

А теперь подошла пора сказать о самом издании. Журнал должен был называться «Ритуал» (впоследствии Артюшенко с другими людьми таки начал издавать газету «Память столицы») и публиковать все, что связано с проводами людей в последний путь: соболезнования, некрологи, «памятные» сообщения к круглым и не очень датам, информацию об услугах фирм и лиц, крутящихся в этом бизнесе и т.д.

Предложение 8. Зарплата и заплата

(2000 год; г. Киев, Украина)

Ловлю себя на мысли: как много в жизни начинается с привычно-тривиального «Зазвонил телефон»! Раздалась его трель, представьте себе, и в данном случае. Звонила бывший бухгалтер работник «Комсомольской правды» в Украине» Алевтина Навернюк. И сходу заинтриговала фразой:

- Есть очень интересное предложение! Где мы можем встретиться?

Поскольку она жила, как и мы с супругой, на Виноградаре, то самым удобным местом сочли нашу квартиру. О чем я туту же и поставил в известность звонившую.

За бутылочкой наливки и кофе непоздним вечерком мы втроем коротали время. Суть делового предложения, как выяснилось, заключалась в следующем. Владельцы журнала «Стиль и дом» (до этого я о нем и не слышал), недовольные тем, как он делается, набирают новую команду. Алевтина будет коммерческим директором. А мне предлагает должность главного редактора. Несмотря на то, что я снова оказался не у дел, согласился бы вряд ли: далек от глянца, как орхидея от фланца. Ну, а то, что услышал дальше, вообще повергло в легкий шок.

- Я уже прикинула, как существенно снизить расходы на издание, - делилась сокровенным гостья. – Во-первых, штаты – сократим их минимум наполовину. Вы ежедневку делали в разы меньшими силами. Сразу об этом владельцам и сказала. Во-вторых, у них там – сумасшедшие зарплаты – снизим втрое. Только представьте себе: главному редактору они выкладывают сумму, почти эквивалентную двум тысячам долларов США! У нас столько получал весь творческий коллектив и какую газету выпускали!

…Здесь я сделаю небольшое отступление-разъяснение. В украинском выпуске «Комсомолки» в самом деле были такие зарплаты. Например, корреспондент, получал эквивалент 100 баксов, а я – 250. Возможные вопросы мягко тушировались фразами генерального директора Степана Романюка и той же Алевтины Навернюк: «Интересовались, какие зарплаты в государственных СМИ – сущие копейки, вдвое ниже наших». Не знаю, как кому, а у меня из-за уймы работы не было времени не то что вникать, даже нормально переваривать услышанное. Да и не предполагал я тогда, какие льготы-доплаты прилагаются к тем «копейкам»…

- Правильно ведь? – обратила взор на меня гостья. – Вот вам зачем 2000 долларов в месяц? Так никакое издание не сделаешь рентабельным. Считаю, что 500 зеленых – в самый раз. Не так ли, Николай Михайлович?!

Я не стал строить из себя обиженного, но тактично дал понять, что ишака для транспортировки воды лучше поискать в другом месте.

Предложение 9. Карт-бланш

(2001 год; г. Киев, Украина)

После того, как два года назад «Комсомольская правда» перешла в новые руки, оставаться в ней я не пожелал. А, поработав чуть более полугода в «Україна і світ сьогодні», навострил хорошо смазанные лыжи и оттуда. Который месяц сижу дола. Кое-чего пишу для души. Однако небольшой запас денег тает, как сливочное масло на докрасна разогретой сковородке. Только горьковатый дымок трат вьется. Уже подумываю о том, чтобы, забросив чисто литературные экзерсисы, начать писать куда-нибудь на гонорар. Начал даже составлять список изданий, кому мог бы материалы предложить. Не скрою: выбирал те, кто платят поприличнее.

И тут звонит Валерий Жевачевский, один из немногих «комсомолят», оставшихся в новой команде:

- Ты бы не хотел вернуться?

- Нет! Да никому я там и не нужен...

- Не скажи! Я ведь не ради праздного любопытства интересуюсь. И не по собственной инициативе.

- Не понял…

- Можешь считать, что означенный вопрос моими устами тебе адресует Тымчина (Александр Александрович – генеральный директор «Киев-Пресс», учредителя «КП» в Украине» - Н.С.).

Я подивился – и только…

Дня чрез три-четрые – снова звонок. На этот раз – от начальника компьютерного зала Натальи Дутчак. И – с тем же вопросом. Я снова ответил отказом.

Прошла еще пара месяцев. Два звонка подряд: от Виктора Коробкова, из «Комсомолки» фактически ушедшего, но сохранившего с Тымчиной едва ли не дружеские отношения, и снова - от Натальи Дутчак.

Первый на правах старинного товарища не церемонился:

- Какого хера ты выделываешься?

Вторая была более интеллигентной:

- Николай Михайлович, почему бы вам, действительно, не вернуться? Условия гарантируют самые что ни на есть благоприятные.

- И в чем они заключаются? – не выдержав, интересуюсь.

- Тымчина сказал буквально следующее: «Согласен на любые его условия. Скажет ежедневно обои в кабинете менять – обещаю, что каждое утро будут новые». Вы хотя бы подумайте, а уж потом отказывайтесь!

Я, в самом деле, в течение нескольких недель – нет-нет! – да и возвращался к последнему разговору с Натальей. Особенно удивляло то, что меня настойчиво приглашают, хотя ушел я, даже не попрощавшись. И любопытство взяло верх. Я позвонил Тымчине, и мы договорились о встрече на тот же день.

По телефону я предупредил, что заходить в здание газеты не хочу. Александр Александрович был краток:

- Назначайте любое удобное для вас место!

Я тут же и «назначил»: в паре десятков метров от Победы, 65, где базировалась «Комсомолка».

Беседовали мы около полутора часов. Из слов визави я узнал, что Москва очень недовольна тем, какую газету делает новый главный редактор Сергей Брага. Претензии высказывают президенту «Украинского Медиа Холдинга» Борису Ложкину. Тот, в свою очередь, то и дело «строит» генерального директора Александра Тымчину.

- Скажу честно – имею пару месяцев. Если ситуация не изменится, меня ссадят с поезда, - откровенничал собеседник. – Так что возвращайся! Будем делать газету вместе.

- А как же Брага? – осторожно полюбопытствовал я.

- Останется в роли свадебного генерала. Тебе же даю карт-бланш. Делай что хочешь, лишь бы Москва была довольна уровнем. Пожелаешь всех разогнать и набрать новых сотрудников – разгоняй и набирай!

Я обещал подумать. Хотя, если честно, направляюсь на встречу, процентов на 90 был уверен, что назад в «КП» не пойду.

На второй день отправил Тымчине емейл примерно следующего содержания: «Очень благодарен! Ценю его шаг. Готов с ним копать землю, ремонтировать мотоцикл, ехать на рыбалку. Но работать не соглашаюсь».

Спустя короткое время Александра Александровича перебросили на должность руководителя группы спортивных изданий, принадлежащих тому же медиахолдингу.

А на место редактора «толстушки» пригласили из Донецка Александра Максюка (шефа тамошнего выпуска «КП»): он-то, но уже, увы, без Тымчины, и «разруливал» киевскую ситуацию.

Предложение 10. Собутыльник «Собеседника»

(2008 год; г. Киев, Украина)

И снова начинать приходится с предыстории (свидетельство того, что человек уже изрядно закоптил земное небо).

Учились со мной на одном курсе Юрий Пилипенко и Петр Лысенко.

Судьбе было угодно первого забросить в Москву, где он, в конце концов, стал главным редактором еженедельника «Собеседник» и совладельцем одноименного издательского дома. А второго – на должность клерка Кабинета Министров Украины.

Вы будете смеяться, но опять в нашей квартире прозвучал телефонный звонок. Поскольку меня не было дома, трубку взяла жена. И услышала голос Клерка:

- Николая, говоришь, нет? Как появится, пусть сразу же мне перезвонит!

- А в чем дело?

- Юра Пилипенко вознамеривался издавать Собеседник» в Украине. Я в этом проекте посредничаю. Та вот, посоветовавшись, мы пришли к единодушному выводу: никто, кроме Николая, идею в жизнь не воплотит. Так что кресло главного редактора его уже ждет.

- Ну, хорошо… Передам…

- Телефон записала? Нет?! Тогда записывай – диктую медленно.

- Уже в блокноте. И ты трубку, значит, поднимешь?

- Безусловно! Причем этот номер я даю мало кому…

По возвращению супруга мне все это передала. Спросив:

- Пойдешь?

- Ты что?!! Даже перезванивать не стану.

Объясню свое поведение. Если бы ко мне обратился напрямую Юрий Пилипенко, я бы еще подумал (хотя начинать газеты с нуля уже, признаться, изрядно устал – их в моей биографии набралось семь). Но Петр?!!

Дело в том, что однажды после возвращения в Украину я имел с ним дело. И занес парня в графу «не люди», отличную, кстати, от «нелюди». Таким обычно даже руки не подаю. А тут – целый посредник!

Так я и не знаю, чем закончилась эта история...