10 поучительных случаев [Николай Михайлович Сухомозский] (fb2) читать онлайн

- 10 поучительных случаев 32 Кб скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Николай Михайлович Сухомозский

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]


10 ПОУЧИТЕЛЬНЫХ СЛУЧАЕВ


Случай 1. Металлический рубль

(1971 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)

Ездил в Пирятин с однокурсником Анатолием Згерским. Сам он деревенский – из Ичнянского района Черниговской области. Парень – простецкий. Наверное, поэтому мы и сдружились.

Ехали, конечно, попутной машиной – по рублю с носа. А это для студентов – лафа. Ведь у нас на двоих всего-то и имелось три рубля с копейками.

И вот выходим на автостанции. Анатолий в Пирятине впервые. Рассказываю, что именно в этом месте снималась «Королева бензоколонки». Он с видимым интересом рассматривает знакомые по фильму пейзажи.

И тут к нам подходит благообразного вида чистенькая старушка в белом платочке:

– Сыночки, не дадите бабушке на хлебушек?

Просящих милостыню в своем райцентре я встречал разве что в раннем детстве и то - на престольные праздники у церкви. А тут вдруг на автостанции! И на календаре – 1971-й.

Да и располагаем мы, как я уже говорил, оставшимся рублем с копейками. Короче говоря, от бабули я начисто отвернулся, как от чуждого социализму элемента. А тут еще и городской автобус показался.

– Толик, давай быстрее! – кричу уже на бегу.

Топота сзади не слышно. В недоумении оборачиваюсь. Толик вытащил из кармана металлический рубль - сует его в бабкину ладонь. И начинает с нею о чем-то вполголоса беседовать.

Не знаю отчего, но я не посмел подгонять товарища, хотя наш автобус уже отходил.


Случай 2. Ловило и мотовило

(1974 год; г. Овруч, Житомирская обл., УССР)

Я уже несколько часов – корреспондент отела сельского хозяйства районной газеты "Зорі". И в тот же день редактор Антон Янышевский, дав свою машину, поручил написать материал о подготовке техники к осенне-полевым работам.

И вот колхозный инженер ведет меня вдоль ряда жаток, приговаривая:

– Эта готова. И эта – готова. И эта… Да они вообще – все готовы!

Нутром чувствую - обманывает. А что возразишь, если ни бельмеса не понимаю, хотя и вырос не на асфальте, и курсы трактористов-машинистов с горем пополам закончил.

К счастью, тут мне на выручку неожиданно пришел водитель редакционного УАЗика, который от скуки следовал с нами. Улучив момент, когда инженер отвлекся, Григорий, тыкая пальцем в одну из жаток, прошептал:

– У нее же мотовило на честном слове держится! Его просто прислонили…

Выдержав паузу после возвращения инженера, я с умным видом показал ему на злополучное мотовило. А водитель еще и поддакнул:

– Да и в следующей жатке подшипника на транспортере нет...

Инженер, поняв, что люди пожаловали не хухры-мухры, тут же сменил тактику и, честно называя степень разукомплектованности того или иного механизма, жаловался на отсутствие необходимых запасных частей.

Как вы понимаете, мой материал, если и не был признан лучшим в номере, то добрых слов заслужил. Особенно в части критики руководства районного объединения «Сельхозтехника», не обеспечивающего колхозы запчастями, что грозило срывом уборочной кампании.

А каким стилистом был Антон Войцехович! Во-первых, он, независимо, кто дежурил по номеру, от корки до корки читал КАЖДЫЙ из них. Авторучка у него была чернильная. Писал и черкал всегда черным цветом. И на летучку приходил – с рабочими полосами. Слово брал всегда последним. Собственно, обзор и обсуждение, знали все, - только прелюдия главного события недели. Перед тем, как летучка обретет свой первоначальный смысл.

Четыре десятилетия прошло, а я, вопреки склерозам, помню, как сегодня критику моей 25-строчечной заметки под рубрикой «Происшествия». Я написал «Анатолий вместе со своей собакой решил прогуляться». На всю оставшуюся жизнь в моей памяти отчеканено: «Анатолий решил прогуляться вместе со своей собакой». И это – лишь один момент. Их же – не счесть. Положа руку на сердце, я даже не знаю: где большему научился – за годы в университете или за год у Антона Войцеховича.


Пример 3. По чьему зову?

(1976 год; пгт. Чернухи, Полтавская обл., УССР)

Я оказался единственным на курсе, кто писал дипломную работу по литературе – «Образ человека труда в современной украинской прозе», чему сильно удивился официальный рецензент, директор Института литературы АН УССР академик Николай Шамота («У нас что – журналистские темы исчерпались?») Руководителем был Анатолий Григорьевич Погребной.

Поскольку я уже пребывал на заочном отделении, то виделся с ним всего два-три раза. Главное – он не мешал. А мне это и нужно было.

Скажу, не скромничая: никакой, даже минимальной компиляции, в моем опусе не найти. Он – стопроцентно самостоятельная работа. Писалось, как никогда. Такая деталь: однажды так «поперло», что шесть суток не спал.

Отвез дипломную руководителю. Прочитав, он ее похвалил, сделал ряд замечаний. На том и расстались.

А когда я приехал на защиту, Анатолий Григорьевич неожиданно зазвал меня в кабинет. И, протягивая листочек бумаги, как бы несколько конфузясь, сказал:

– Правилами подобное не предусмотрено. Но я их нарушил и написал отзыв на вашу дипломную. Вряд ли это сыграет какую-либо роль на защите. Однако не написать я не мог.

Выйдя в коридор, я с нетерпением развернул бумагу и с удивлением начал читать: «Дипломная работа т. Сухомозского может быть оценена очень высоко. Главное ее достоинство – СОБСТВЕННОЕ мнение автора – свежее, нешаблонное, достаточно глубокое. Это то, чего мы ищем во всех дипломных работах, но находим не всегда.

Привлекает и то, что работа задумана и выполнена в значительной мере – капитально. Автор стремится, скажем, видеть перед собой весь литературный процесс, и ориентируется он в нем неплохо. Приятное впечатление производит то, что для анализа дипломник отобрал значительное количество произведений.

Итак, это исследование – вполне самостоятельное, основательно выполненное. Автор обнаруживает здесь достаточно высокий уровень научно-теоретической и профессиональной подготовки».

Увы, мой руководитель оказался прав: на его «цидулку» внимания не обратили. Да и кто? Профессор Василий Прожогин, возглавляющий приемную комиссию?

Однако для Погребного его шаг – конечно, риск. Ведь такой отзыв он писал на работу выпускника, лишь по счастливой случайности не исключенного из университета и с большим трудом переведшегося на заочное отделение.

А теперь – об уловке. Учитывая, что в своем исследовании я критиковал и официально признанных метров производственной прозы, включая «Бережанские портреты» Евгения Гуцала и «Цепную реакцию» Владимира Яворивского, чтобы хоть как-то подстраховаться, поставил эпиграф: «Не называй какую-нибудь мысль неправильной только потому, что она не совпадает с твоей» («Мой Дагестан», Расул Гамзатов). Один из «старших товарищей» настоятельно порекомендовал его снять. И заменить на крылатое шолоховское «О нас, советских писателей, зловредные враги за рубежом говорят, будто пишем по указке партии. Дело обстоит несколько иначе. Каждый из нас пишет по указке своего сердца, а сердца наши принадлежат партии».

Поразмыслив, прислушался. Успокоив себя мыслью, что все написанное-то - остается.


Случай 4. Не премией единой…

(1976 год; г. Красноводск, ТССР)

Когда мы с женой впервые проехали маршрутом из города в аэропорт, нашему удивлению не было предела. Оно просто выпирало за рамки привычной обыденности!

В состояние легкой прострации поверг водитель, судя по наружности - казах. Во-первых, едва нога супруги коснулась верхней ступеньки дверей ЛАЗа (входили и выходили через передние), как прозвучало непривычное «Здравствуйте». Ответили, уже в салоне недоуменно уставившись друг на друга: она подумала, что это мой знакомый, а я решил, что ее.

- Наверное, просто ошибся! – подвел черту я. – Бывает!

Оказывается, мы ошиблись. Да еще как! Ибо водитель на протяжении поездки приветствовал ВСЕХ без исключения входящих, и желал всего доброго – ВСЕМ автобус покидающим. Вернувшись, рассказали историю местным. Те подтвердили: да, такого шофера знают. Работает уже много лет и всегда ведет себя подобным образом. Не взирая ни на время года, ни на погоду, ни на собственное настроение.

- Он один такой! – сказали нам.

Не могу понять: как он не уставал?!! Ведь одни и те же слова приходилось говорить нам каждой остановке и не одному пассажиру. Тысячи раз! По доброй воле. Даже без расчета на премию…


Пример 5. Две вещи - табу

(1980 год; г. Куня-Ургенч, Ташаузская обл., ТССР)

Целый день с заведующим отделом «Туркменской искры» Реджепом Тойджановым мотались по полям. Второй секретарь райкома, сопровождавший нас, ближе к концу рабочего дня сказал, что поедет вперед и позаботится об ужине. Спустя час-полтора к месту дислокации подтянулись и мы. Достархан уже был накрыт – со всевозможными разносолами.

Сели ужинать. Зазвучали тосты. После того, как отбыл очередь заведующий отделом, настала моя. Чтобы сделать хозяину приятно, сказал о том, что просто поражен, как за столь короткое время можно было успеть накрыть такой роскошный стол и где взять продукты.

Едоки согласно покивали головами, выпили. Однако я нутром почувствовал: произошло что-то не то. Не катастрофичное, но малоприятное.

Уже когда трапеза, по сути, завершилась, и мы просто вкушали вина, я озвучил мучивший меня вопрос. В отличие от заведующего отделом, второй секретарь приподнял завесу:

– Ты, Николай, еще молод. И совсем мало живешь среди туркмен. Не было у тебя времени и изучать их обычаи. Поэтому послушайся моего совета. Никогда, понимаешь – никогда, не спрашивай у туркмена две вещи.

Первая. Услышав, сколько десять или двенадцать детей, не восклицай: как вам удается их прокормить?!

Второе. Как бы роскошно тебя не угостили, никогда не спрашивай: «Где вы это все взяли?»

Что ж, намотаю за неимением усов на верхнюю губу!


Случай 6. Топорщащяеся ширинка

(1996 год; г. Киев, Украина)

Ровно через двадцать лет после отъезда мы с женой вернулись в Киев. На девять утра 2 июня у меня была запланирована встреча с работодателем – генеральным директором предприятия «Киев-Пресс» Степаном Романюком, собравшимся издавать украинский выпуск «Комсомольской правды».

Поезд прибыл на вокзал в восемь часов утра. Время оставалось в обрез, поэтому я, нисколько не смущаясь, за дверью переодел штаны, напялив на себя «праздничные». И, оставив супругу, сторожить чемоданы, оправился на деловое рандеву.

Беседа закончилась быстро, ибо все было обговорено заранее по телефону. На вопрос, что я буду делать, ответил:

- Поеду на вокзал к жене.

– А она что, ждет там? – удивился Романюк.

– Как и положено супруге декабриста!

– Тогда возьми машину и хотя бы вещи перевезите сюда.

Спустя сорок минут наш багаж уже стоял в офисе на метро «Арсенальная».

Жена сразу же завязала знакомство с коммерческим директором «Киев-Пресса» Степаном Татьяной Лещинской и вскоре я услышал голос последней:

– Николай, не скучайте! Ваша супруга любезно согласилась помочь мне на складе. Мы где-то через часик-другой вернемся!

«Перебирать харчами» на новом месте, тем более, если не успел даже оформиться, как то не с руки. Уходя, жена обратилась ко мне:

– Я оставляю сумку на столе. Смотри за нею в оба!

Я пообещал, что именно так и поступлю. Оно и не удивительно: в сумке лежала сумма в валюте – все, что мы имели для покупки жилья.

Спустя полчаса Романюк предложил:

– Ну что, выйдем пивка по баночке высосем?

Во-первых, отказывать шефу, у которого работаешь меньше двух часов, нелепо. Во-вторых, жара стоит такая, что о пиве мечтают даже каштаны. Короче, ни малейшего сопротивления с моей стороны владелец фирмы не встретил.

Само собой, за первой баночкой последовала вторая. Потом – третья. Когда мы вернулись в офис, первым, что я увидел, было бледное, как мел, лицо жены.

– Сумочка у тебя?!

Я почувствовал, как внутри все и без пива холодеет. Вперил шальной взор в стол: сумочки там не было. Первая мысль: «Все, крах! В третий раз нам не подняться».

К счастью, история закончилась благополучно.

Вот рассказ жены:

- Мы на складе как ни в чем ни бывало сортировали книги и журналы и вдруг меня изнутри как огнем обожгло: «Они точно пойдут пить пиво и о сумочке Николай даже не вспомнит». Извинившись, сломя голову понеслась в офис. Прибегаю: так и есть – двери нараспашку, вас - и в помине. Но сумочка, слава богу, на месте. Однако успокоительное мне пришлось таки выпить».

То, что деньги не пропали, действительно чудо. Ведь дверь из-за жары была открыта настежь в проходной подъезд. Загляни, протяни руку - и тысячи баксов твои.

И тогда я принял решение: впредь таскать капитал на себе. Именно «на себе», а не «с собой». Супруга зашила их мне внутрь плавок. Так что, когда я шел по городу, некоторые дамы очень и очень даже обращали внимание на мою буквально трескающуюся ширинку.


Случай 7. Чистокровный украинист

(1997 год; г. Киев, Украина)

Мой товарищ и однокурсник по совместительству Виталий Довгич вернулся из турне по США. За океаном кандидата филологических наук, в первую очередь, интересовала не система подсветки памятника Свободы или архитектура Капитолия, а то, как в «цитадели империализма» организован вузовский учебный процесс.

А меня – при встрече – как всегда, что-нибудь из разряда на грани здравого смысла. И вот что я услышал.

Йельский университет. Вузовская библиотека. В ней – приятная неожиданность! – отдел украинистики! Его возглавляет профессор Гольдман, украинским языком …не владеющий (Виталий беседовал со «славистом» на английском).

Интересно, кто, при таком раскладе, руководит в университете отделом иудаистики?! Судя по всему, палестинец…


Случай 8. Покушение на Туркменбаши

(2002 год; г. Киев, Украина – г. Ашгабат, Туркменистан)

Неудачное покушение на президента Туркменистана, где остались наши самые близкие друзья, не могла не взволновать. Захотелось узнать неофициальные новости. Как это сделать? Естественно, через Интернет. Однако в этой среднеазиатской стране он – под жесточайшим контролем спецслужб. Поэтому открыто что-либо спросить или ответить можно, если не желаешь живущему там, беды, только намеком.

Вот примерно как это происходит.

Из Ашгабата – в Киев:

«Коля, привет! В целом у нас дела вроде неплохо. А вот у бати (Батя – кличка нашего общего друга журналиста Батыра Бердыева, до недавних пор министра иностранных дел в правительстве Ниязова) - совсем-совсем плохо. Здоровье так его подвело, что он оказался в больнице (следственном изоляторе КНБ), и когда наступит улучшение, да и будет ли вообще, неизвестно. Предстоит очень серьезное операционное вмешательство (суд). Но и потом улучшения никто не гарантирует.

Машка (Михаил Переплеснин (тоже журналист; на момент развала СССР – собственный корреспондент газеты «Труд» по Туркмении), про которУЮ я вспоминала в прошлый раз, тоже, говорят, слегка приболела. Но пока вроде бы более или менее благополучно, лечится амбулаторно (находится под домашним арестом), в больницу не забрали. Так, дома врачи (работники спецслужб) присматривают. Но диагноз пока не поставили. Я думаю, она поедет в Москву (Михаил имел двойное гражданство), а может, уже уехала, у меня сведения не самые последние».

Из Киева – в Ашгабат:

«Привет!

Много в этот раз не напишу, потому что глубокая ночь. Но не удержался, так взволновала столь тяжелая болезнь бати. Может, врачи ошиблись с диагнозом? Или ты думаешь – нет?

А Машка, наверное, заразилась на работе – инфекция в небольшом коллективе (после отлучения от должности министра иностранных дел Батыр Бердыев работал у Переплеснина) распространяется быстро. Теперь, ей с таким сложным диагнозом в Москву придется ехать надолго. Если не навсегда.

Пока. И главное – не болейте! Погода установилась такая, что подхватить инфекцию – раз плюнуть».

Из Ашгабата – в Киев:

«Что касается наших больных – то там основная инфекция пошла от бати. И, похоже, очень серьезная, осложнения неизлечимы – это точно и даже, говорили, под угрозой была жизнь. В данный момент вроде бы основной накал прошел, но вскоре будет консилиум, все определится. Инвалидом, скорее всего, останется до конца жизни (пожизненное заключение).

Машку задело попутно, незначительно. Перенесла все на ногах, без госпитализации. Где она теперь точно, не знаю.

Нас вроде пока бог миловал, хотя в целом погода не очень, но главное – в нашем коллективе все убереглись, никто инфекцию - даже случайно - не подхватил».


Пример 9. Импортный жених

(2003 год; г. Киев, Украина)

Верстальщица газеты, имеющая ребенка, по интернету нашла суженого – аж в Голландии. И таки уехала в страну тюльпанов и высокого уровня жизни. Боже, как ей завидовали многие из оставшихся. Среди них были даже замужние.

Как же, западная Европа, вилла, автомобиль, Канарские острова и т. д., и т. п.

Спустя год встречаю человека, который с нею поддерживает эпистолярно-телефонную связь. И что же выясняется?

Муж у Любы – учитель. Получает – не густо. Сбережений нет.

Ее на работу не берут – из-за незнания языка. Перебиваются – в буквальном смысле! – с хлеба на воду.

Из-за отсутствия гульденов даже зимой (в северной-то стране!) обходятся без отопления. Греют одну из комнат тоненькой струйкой (платить ведь нужно!) горячей воды из крана.

Да, в гости в Киев дама приехать не может – нет денег на билет.

Безусловно, любовь зла. Однако никак не могу взять в толк: чем импортный козел лучше отечественного?


Случай 10. «Жду зарплату»

(2008 год; г. Киев, Украина)

В приемную собственной фирмы (не хочу уточнять какой именно!) заходит крупный украинский бизнесмен. Там крутится сотрудник.

– Ты что здесь делаешь? – интересуется работодатель.

– Жду зарплату! – отвечает клерк (ее в тот день, действительно, должны были выплачивать).

– Нет такой работы «ждать зарплату»! – отрезал бизнесмен и прошагал дальше в кабинет. На следующий день незадачливого клерка попросили освободить занимаемое место.