Двадцать лет спустя [Николай Михайлович Сухомозский] (fb2) читать онлайн

Делать нечего – обещаю, хотя ополовинить сумму жутко не хочется. Вымогатель, судя по тому, что он ни миг от меня с этой минуты не отходит, мысли мои читает. Так «парой с Тамарой» и передвигаемся.

Прикидываю: если известно одному, то, не исключено, и кому-то другому. А еще хуже – другим. Решаю «сало перепрятать». Хотя бы себе под койку – как говорится, ближе к телу.

Иду в умывальник (Алик – следом), забираю пакет. Оттуда направляемся в душевую. Увы, мешка на месте – нет...

22 июля 2013 года (понедельник)

Афганистан. Зона боевых действий. Нахожусь в расположении правительственных войск. Совещание, на котором присутствует высшее офицерство, включая министра обороны. За столом он сидит непосредственно напротив меня. Слева и чуть сзади у стены – его племянник-полковник и мой друг. Справа – локоть в локоть – расположился рядовой из батальона «коммандос».

Разговор идее то ли на дари, то ли на пушту, лишь изредка переходя на русский, так что я мало во что врубаюсь. Но когда министр неожиданно строгим голосом обращается к представителю «коммандос», непостижимым образом догадываюсь: тому за что-то жестко выговаривают и увольняют со службы.

Парень поднимается и начинает оправдываться. Просит, чтобы его оставили в армии, что в противном случае его большая семья сгинет голодной смертью. Я же в это время не могу отвести взора от его полуботинок: так они мне нравятся! Решаю во что бы то ни стало достать себе такие. Надеясь, что проблем особых не возникнет: в случае чего, друг-полковник, родной брат министра – поможет.

По реакции зала и самого соседа справа под занавес заседания понял, что бойца простили и в рядах вооруженных сил оставили. Выходим все из оперативной комнаты. На улице «коммандос», предварительно разувшись, начинает демонстрировать умопомрачительные приемы какого-то из восточных единоборств. Мне же – самый удобный момент не только рассмотреть вблизи, но и что называется своими руками пощупать его занятную обувку.

Беру. Полуботинки сильно изношены, а каблуки – истоптаны. «Интересно, - думаю, - как долго парень их таскал? Если мало, то даже с учетом гористой местности, качество – не ахти». Сильный запах пота не смущает – бойцам в афганской армии еще как достается!

Вернемся в расположение, наведу справки об износоустойчивости, и если она меня устроит, буду «решать вопрос» о приобретении.

23 июля 2013 года (вторник)

Неизвестный населенный пункт неизвестной страны. Жилое помещение типа барак. Зима. Я выхожу из подъезда на улицу. Однако уже после первого шага понимаю: замерзну, если не поддену вместо нелюбимых кальсон спортивные брюки. Делаю шаг назад – не на ветру же полуразобнажаться! И торможу в тамбуре (входные двери - двойные).

Разуваюсь. Прыгая на одной ноге, снимаю штанину с другой. Та не находит понимания с носком – нелепым образом переплетаются. А я ведь не аист! Долго вертикалить не могу. Со злостью срываю носок, а с ним – и его пару и швыряю в угол. «Договорюсь» с обеими штанами, а там и ступни снова утеплю.

Спустя некоторое время, несмотря на стынущие руки, поддевание успешно завершаю. Сейчас обуюсь – и, как планировал, на прогулку. Увы, не вижу носков. Точно ведь вон туда бросил, а нет. Передвигаюсь босиком, мелко суча нижними конечностями. Может, сквозняк вытащил их на улицу?

Выхожу во второй раз. У подъезда – Юрий Стоянов (даже не знал, что он поселился в нашем доме). Здороваемся. Он с удивлением смотрит на мои ноги. Объясняю, шаря глазами окрест. И один носок вижу. Подняв, начинаю натягивать.

Между тем, второй не наблюдается. Сосед идет к куче мусора в дальнем углу дворика и ногою подталкивает в моем направлении нечто чернеющее:

- Вот он!

Я понимаю, что брать не стираный предмет белья даже пальцами неприятно, поэтому скачу на одной ноге навстречу. К сожалению, тот оказывается не носком вовсе, а старой чуней. Никак не возьму в толк: Стоянов сам ошибся или поиздевался надо мной?!

24 июля 2013 года (среда)

Киев. Улица Владимирская. Здание рядом с университетом – филиал Национальной библиотеки им. Вернадского. У меня в руках – две солидные пачки книг: справочники и энциклопедии. Вознамерился сделать подарок обществу.

Поднимаюсь на второй этаж. Бедность и запустение, видимое даже невооруженным глазом. Нечего удивляться – капитализм на дворе, и у богатых – собственные (красиво жить за счет других - не воспрещается, а даже наоборот!) библиотеки и картинные галереи. Поставив ношу на давно не метеный пол, медленно передвигаюсь по периметру, стараясь выудить нужную информацию из табличек. Увы, их нет – оторваны, кое-где – с мясом.

Наконец за одной из дверей звучат голоса. Подхожу ближе, однако слов разобрать не удается. А от таблички – только осколок. Пока размышляю, как поступить, из кабинета появляется молодая женщина и направляется к лестнице.

- Извините, - обращаюсь к ней, - не подскажите, кого здесь могут заинтересовать книги?

- А? Книги?! Зайдите в комнату, откуда я только что вышла. Это единственный, функционирующий здесь кабинет.

- А что в нем располагается?

- Редакция журнала «Сельские будни».

Конечно, не совсем то, на что я рассчитывал со своей литературой… Собеседница видит мои колебания и спрашивает:

- А вы прозу принесли или поэзию?

- Ни то, ни другое.

- А что же тогда? Неужели пьесу?

- Увы! Справочники и энциклопедии.

Теперь уже я «устраняю» ее удивление. Завязывается беседа.

По ходу которой узнаю, что «Сельские будни» - единственное литературное издание, еще не приказавшее долго жить. И что в нем честны: берут только достойные, на их взгляд, вещи. Гонорар, правда, платят крайне редко – нечем.

В какой-то момент в коридор выходит дама. Из того же «еще живого» кабинета. Женщины хорошо знакомы, поэтому трудностей с вхождением в «тему» не возникает. Не знаю, каким образом, но я хвалюсь, что изредка тоже пописываю стишата и пара десятков их есть с собой. Сотрудница журнала просит показать. А, взяв в руки, уточняет: лучше их перечитать в кабинетной тиши, куда и направляется. Уже на ходу звучит вопрос, не знакомы ли мы? Отвечаю:

- Разве что по студенческим годам, если она закончила тоже факультет журналистики.

Выясняется, что на нем грызли гранит наук – обе. Уточняем годы. Оказывается, сотрудница училась на пару курсов выше, а посетительница на пару – ниже. Обе расходятся в разные стороны: первая на рабочее место, вторая – на выход. Мой вопрос, не из Черниговской ли области она родом, уже с лестницы звучит:

- Нет. Из Орловской.

Успеваю еще прокомментировать ответ оной в спину другой, еще не захлопнувшей за собой дверь:

- Надо же, русская, а так хорошо владеет украинским языком!

Проходит с полчаса (мне велено ждать вердикта). Появляется уже не женщина, бравшая стихи, а мужчина. Подходит ко мне. Оставив в руке один листочек, остальные протягивает:

- Возьмите и забудьте, что вы это писали! А этот, самый большой, мы опубликуем. Кстати, пойдемте в кабинет! Оформим условия договора – мне удалось для вас пробить гонорар.

Заходим, и я подписываю одну за другой несколько бумаг. Сообразив, что печатать намерились «Ты – лишь эхо».

25 июля 2013 года (четверг)

Пирятин. Железнодорожная станция. Толпа народа, среди которых и я, ожидаем электрички в сторону Гребенки. На платформе, а все мы расположились спиной к вокзалу, я стою слева – по ходу движения. Предварительно прикинув, что именно здесь остановится нужный вагон.

Вот и поезд. Почти не снижая скорости, он следует мимо перрона. Слышится голос:

- Остановится аж у трассы «Киев – Харьков». Придется снова бежать!

Пассажиры устремляются в нужном направлении. Поскольку я выбрал «удачное» для данной ситуации место, то колонну возглавляю.

Неспешно перебираю ногами. И хотя довольно-таки темно, замечаю: все больше народа начинает меня обгонять. «Э-э, - думаю, - так дальше не пойдет, отстану от поезда». Ускоряюсь почти до бега.

Снова кто-то возмущается:

- Прибывает без пяти одиннадцать, а отбывает строго в 12.05 – и столько времени приходится терять на эти идиотские догонялки!

Услышанное подхлестывает, а посему перехожу, как остальные, на бег. Вот, наконец, и состав. Точнее, его хвостовой вагон. Значит, успел!

Однако все двери – закрыты. Что бы это значило? Уже отправляются?!

Проскакиваю к очередному вагону. Ф-уф, открыт! Забираюсь внутрь.

Толпятся пассажиры. Сидит пара проводников, как водится, женского пола. Одна из них вопросительно смотрит на меня. Объясняю:

- Мой вагон в середине поезда. Буду через тамбуры перебираться.

И с ужасом вспоминаю: билета-то у меня нет! Не то, чтобы я его не покупал. Очень даже покупал. Но мы все уже раз садились на поезд, откуда нас по какой-то причину тут же дружно сняли. А проездные документы оставила у себя проводница. Где она теперь? В этом ли поезде?! Впрочем, даже если в этом, как я докажу, что у нее именно мой билет?!! На них ведь фамилии не указаны! Похоже, влип…

Как доказать, что проездной документ вообще приобретался?!!

26 июля 2013 года (пятница)

Мы с супругой в огромном универмаге приобретаем кучу вещей. Включая дорогую норковую шубу, умопомрачительные замшевые женские сапоги и мужские унты. Выйдя на улицу, садимся на скамейку – передохнуть после трудов праведных и в спокойно обстановке рассмотреть обновки.

Увы, все три выше названные вещи оказываются изрядно испачканными. Особенно шуба. Об «обменять» или «вернуть» речь не идет. Прекрасно знаем: такой дефицит в магазине не залеживается. И так чудо, что он нам достался.

Откуда ни возьмись – владелица химчистки. После коротенького разговора сдаем ей вещи. А я еще успеваю подумать: «Не в сговоре ли она с продавцами универмага?»

27 июля 2013 года (суббота)

Открытое пространство. Множество увеселительных заведений – под крышей и на открытом воздухе. Кое-где мелькают знакомые лица. Народ гудит!

Слышу, как молодой парень – шеф районной то ли таможенной, то ли налоговой службы (я с ним шапочно знаком) заказывает столики на пятьдесят персон. Я, между тем, прохожу дальше. И вскоре оказываюсь в не очень большом помещении с уже накрытыми столами. Из гостей – три человека. Две дамы и Николай Азаров.

Через несколько минут начинает звучать весьма бодренькая музыка. Обернувшись – глядел в сторону входной двери – вижу, что премьер-министр Украины танцует с одной из девушек. И не просто танцует, а выделывает такие пируэты. То прижмется все телом к партнерше, то начнет откидываться далеко назад, то приседает по максимум. «Ничего себе тонус у старичка!», - успеваю подумать я. И… И Николай Янович начинает медленно падать назад. Девушка кричит и, подхватив, пытается его удержать. Подскакиваю я. Опускаю обмякшее тело головой на стоящий рядом стул. Глаза у танцора – закатились. А в левом глазу начинает расползаться, увеличиваясь в размерах, красное пятно. «Кровоизлияние в мозг», - прихожу к выводу. И кричу, чтобы скорее пригласили врача. Потом и сам отправляюсь на его поиски.

Вскоре в толпе встречаю трех торопящихся женщин. Догадываюсь, что это и есть эскулапы. Заговариваю и веду их по известному мне азимуту.

Вот и комната. Прибывшие обступают Азарова. Осматривают его, ощупывают. По мимике и жестам понимаю – кранты. Отплясал дедуля! Мелькает еще одна мысль: «А что, смерть – хорошая. Почти в объятиях юной красавицы».

И тут вижу, как на тело ложится самая крупная из медиков и начинает что-то (мне не видно из-за других) делать. «Она же его раздавит! – подаю голос». Но звучит требование не вмешиваться. Я его выполняю…

28 июля 2013 года (воскресенье)

Общежитие. Моя комната. Супруга уехала в деревню к родителям, а я готовлюсь к холостяцкому ужину. Его составляет банка консервы «Килька».

Открываю. А она - в томатном соусе! Хотя покупал «в масле». Ведь соус мне категорически нельзя. Так что остаюсь без «дозаправки». Нужно только банку выбросить, чтобы не источала всю ночь не очень приятный аромат. А заодно – и отлить: скоро уже фонтаны из ушей ударят.

Выхожу в общий коридор. Чуть налево напротив – общая кухня. С неизменным баком для мусора. Заруливаю. Справа в углу – кряхтит какой-то парень. Ищу взглядом емкость, куда мог бы пристроить банку. И не нахожу. Выглядываю даже на балкон – и там ничего.

В это время сзади звучит мужской голос, однако разобрать слов мне не удается. А переспрашивать не нахожу нужным. Разворачиваюсь, чтобы уйти. И тут – уже четче:

- Не поможешь?

- Чем?

- Дав вот, газовую плиту меняю…

- Что-то нужно подержать?

- Нет! Не сможешь ли заплату поставить?

- Куда? – недоумеваю. – Плита ведь – новая, в ремонте не нуждается.

- Да не на плиту!

- А куда?

Собеседник кивает в сторону балкона. Впериваю в открытую его дверь зрачки и я. Замечаю бельевую веревку с рваным неглиже.

- Трусы?!!

- Нет. Все пространство!

Воспринимаю услышанное, как не совсем удачную шутку и перехожу к делу:

- А куда тут мусор выбрасывают? Что-то никакой емкости не обнаруживаю.

- Давно уже нет.

- И как вы поступаете?

- В некоторых комнатах держат для этой цели ведра.

- Не покажете хотя бы одну?

Выходим из кухни. Как и в любом общежитии, да еще вечером, туда-сюда снует озабоченный народ. Провожатый показывает на дверь слева:

- У них есть.

И прислушиваться сильно не нужно, чтобы понять: там – гудят. Не с руки как-то – с мусором к праздничному столу. Между тем, мой новый знакомый подходит к двери справа.

- Ваша комната?

- Ага!

- А у вас ведро есть?

- Есть.

- Не позволите им воспользоваться. Мусора у меня – кот наплакал.

- Что там?

- Банка «Кильки». Подсунули мне, как продукт в масле. А оказалось - в соусе.

В это момент тот наживает на ручку, и дверь распахивается. Успеваю заметить, что там тоже присели ужинать. Мужчина берет у меня ношу, кивает и входит в комнату. Отчетливо осознаю: мой «мусор», пока банку не опустошат, с ведром не встретится. Ведь на столе – я увидел – аналогичную закуску.

Но не все ли мне равно? Теперь главное – где облегчить не руки, а мочевой пузырь?!!!

29 июля 2013 года (понедельник)

Я – старший офицер и с недавних пор (чуть больше года) служу в N-cкой воинской части. По поводу некоего праздника созывается общее собрание, на котором, все это знают, будут вручаться премии. Присутствуем – дисциплина. Да, если положить руку на сердце, и армейское развлечение.

Некая дама из гражданского персонала (видимо, штабная) называет фамилию и, услышав свою, очередной командир направляется к президиуму. Где из ее же рук получает перевязанную стопку книг и стопку купюр в прозрачном конверте. В зависимости от оценки заслуг, их дают один или два.

Действо плавно устремляется к своему логическому завершению. Видно, что подарков на столе – кот наплакал. Еще два-три человека – и финиш. И вдруг звучит …моя фамилия. Что есть полная неожиданность не только для собравшихся (вижу по лицам), но и для меня самого. Однако делать нечего – пробираюсь вперед.

Невероятно, но зримо: дама сует мне, стараясь расположить их под шкатулкой подальше, как я понимаю, от любопытных глаз, все три пакета. Причем они, в отличие от остальных, непрозрачные. И толщина! Каждый – сантиметров по семь-восемь.

Не очень ловко беру «приз». И мимо недоуменных взглядов направляюсь к своему стулу. Прикидывая, как бы избавиться от любопытных.

К счастью, звучит объявлении об окончании заседания. Со скоростью лося, у которого гон, устремляюсь в раздевалку. На ходу суя пачки с деньгами под рубашку. А потом впопыхах напяливаю китель. И – уже на встречных курсах с однополчанами: они в раздевалку, а я – из нее. Дабы хоть как-то разрядить напряжение, бросаю на ходу:

- Тысяч пять мне, наверное, досталось! Не хилое поощрение. И будет вообще чудесно, если хотя бы по два оклада дадут и к Новому году!

А сам изо всех сил – на педали ног. Чешу. И вдруг оказываюсь на перекрестке улицы Средней и 1-го Рабочего переулка в Пирятине. Темнота мыслительному процессу не мешает. Скорее, даже наоборот. И до меня доходит: шляться с такой суммой по ночному городу – небезопасно. На премия стопроцентно открыта охота. Какой же дальше маршрут выбрать? Идти прямо к железнодорожному полотну и свернуть налево по направлению к центру? Однако на небольшом отрезке – огороды, заросшие кукурузой. Над местом засады и думать не нужно!

Тогда влево по переулку? Но через 7-8 домов – кладбище, в такое время – уж точно пустынное. Не исключено, именно там новоиспеченного богатенького Буратино (а по прикидкам – несу не меньше двадцати тысяч долларов США) и поджидают.

Куда направлять стопы?!

30 июля 2013 года (вторник)

Огромный легковой автомобиль. Нас в нем - с десяток. Едем в город, где померла моя мать – ее хоронить.

Вот и пункт назначения. Контрольно-пропускной пункт – такой, как в воинских частях. Водитель, выходя, говорит, что «пробьет» всех.

Меня же волнует иной вопрос. Тут, на КПП, лежит мать. Мне следует выйти и подойти? Или подождать, когда труп обрядят, положат в гроб и официально выставят для прощания?

Советуюсь с одним из попутчиков. Тот – за второй вариант. С внутренним облегчением выхожу из авто – слегка размяться. И вижу своего одноклассника Валентина Евченко. Понимаю, что он приехал из другого города – оказал уважение. Благодарю.

А сам, между тем, интересуюсь, поставлена ли соответствующая задача перед ритуальной службой…

31 июля 2013 года (среда)

Пирятин, мало на себя похожий. Кирпичный завод. Отец, пришедший обедать. И я, появившийся чуть позже. С новостью, что главный инженер распорядилась не выдавать ему щит (некое устройство-допуск). Вижу, что батя расстроился. Спрашиваю:

- Да не иди ты туда больше – и дело с концом! Больно они тебе нужны- унижаться…

Отец отрицательно вращает головой. Мол, пойду.

Я – снова с советом:

- Ладно, раз решил – сходи. Но, если, в самом деле, начнет вилять хвостом, посылай подальше! Ты ведь уже пенсию получаешь – проживешь и без завода.

1 августа 2013 года (четверг)

Чужой город. Мы в него с женой прилетели по какому-то делу. Однако решить его до конца не получилось. Нужно улетать обратно.

Шагаем незнакомыми улицами, несмотря на ночь. Стараясь держаться исключительно освещенных участков. Не ахти какая гарантия не подвергнуться насилии, но все же …хоть что-то.

И вдруг я замечаю, что топаем какими-то закоулками-развалинами. Ставлю в известность об этом супругу: она всегда у нас за штурмана, поскольку я на местности, как ляхи, следовавшие за Иваном Сусаниным.

- Еще и стройка! – говорю. – Давай сворачивать прямиком через нее. Не может же она быть бесконечной. Дальше наверняка есть улица, а, значит, обжитые места.

Выполняем нужный маневр. Увы, трубы-ямы-арматура-кирпич никак не заканчиваются. Тут, если нехорошие люди прихватят, хоть кричи – хоть не кричи.

- Нужно сокращать путь!

- Понимаю, - отвечает жена. – Но как? Разве что… Гляди, вон транспортер. Давай попробуем через него перелезть.

С трудом забираемся. Транспортер довольно широк и загружен глиной. Только я успеваю добраться до его противоположного края, как лента начинает движение. Однако не вся. А сегментно. Центр пошел, а края – стоят (видимо, конструкция предполагает такое).

Новая опасность – попасть под ленту! Причем для меня – не очень. Могу в любой момент спрыгнуть на землю, к тому жен, в нужном направлении. А супруге еще предстоит форсировать движущуюся часть механизма. Она и намеревается совершить этот рискованный поступок.

Вдруг звучат крики. Смотрим оба вперед. Там – группа рабочих. Они-то и машут руками. Возмущаются, что посторонние находятся на объекте?

Мы соскакиваем на землю по разные стороны ленты и идем навстречу не очень дружелюбным незнакомцам.

2 августа 2013 года (пятница)

Ночью встаю к ветру. Захожу, однако, не в туалет, а ванную комнату. И, не включая света, облегчаюсь в раковину. Ловя себя на мысли, что «шум дождя» какой-то неестественный.

Включаю лампочку. Так и есть! Не ошибся. Оказывается, спросонок сильно задрал член вверх и поливаю на стенку. А по ней моча стекает в мыльницу жены.

Начинаю лихорадочно приводить ее в порядок.

3 августа 2013 года (суббота)

Квартира, в которой мы с супругой обитаем. Небольшая кухонька. Низко окно за тюлем. Слышатся голоса.

Выглядываю. За стеклом – три лица. Одно из них принадлежит моему однокурснику по университету Анатолию Шилошию (ныне – уже покойному), двух других я не знаю.

Открываю форточку. Здороваемся. Ребята мнутся. Догадываюсь: страдают похмельем. Почему бы и не подлечить?

- Сейчас принесу! – говорю Анатолию и ухожу в другую комнату.

Открываю бар, а он – пуст. Лезу в шкаф – там обычно храним загашник. Шарю рукой и ничего не нахожу. Вот незадача!

Появляется жена. Я к ней – с сакраментальным вопросом:

- Что, у нас - ни грамма?

- Да должно еще быть. Ищи лучше!

Запускаю руку еще глубже – в тряпье. И, наконец, выуживаю початую поллитровку. В серебристой, словно заиндевелой, бутылке. Дорогая! На охлаждение труб жалко и отдавать.

Роюсь дальше. И, наконец, нахожу полную посудину нужного вещества. С чувством исполненного долга возвращаюсь на кухню. Где меня встречают …радостные улыбки троицы.

- А мы через форточку забрались! – объясняет Анатолий. – Не возражаешь?

Киваю головой: нет, конечно. Хотя в ней – совершенно иные мысли. Я ведь не планировал зазывать ребят внутрь, а хотел угостить их через форточку. Сознательно! Ибо не желал, чтобы они заходили в квартиру, зная, насколько визит затянется…

4 августа 2013 года (воскресенье)

Ашхабадский Дом печати. По какой-то надобности, а, может, и без оной, спускаюсь с второго этажа на первый. В фойе – с чего бы это? – приличное скопление народа. Торможу: нужно ведь узнать. Ищу глазами хотя бы одно знакомое лицо. И не нахожу…

Беру вправо – тут толпа погуще: может, выужу? Или лицо, или информацию. Увы, не удается. Принимаю решение вернуться на исходную позицию – оттуда входные двери лучше видны. И вдруг дорогу преграждает невесть откуда взявшийся (или я был крайне невнимательным?) …милиционер.

Моя реакция – естественна:

- Не понял!

- Какое либо движение внутрь прекращено!

- Но я только что оттуда и просто возвращаюсь назад. Полминуты назад двинулся с обжитого места…

- Ничего не знаю. Приказ!

- А сюда что – пожалуют особо важные персоны?

- Да! – отвечает человек в форме.

Я и дальше продолжаю педалировать тему:

- Но у меня есть служебное удостоверение, подтверждающее законность моего пребывания в Думе печати в любое время суток.

Служивый делает движение головой, означающее: не катит!

- К тому же, - не унимаюсь, - и пропуск есть.

Для пущей убедительности вытаскиваю из кармана пластиковую карточку, похожую на банковскую. Страж порядка берет ксиву в руки, смотрит, и я, наконец, вижу в его глазах сомнение. Еще мгновенье, и он меня пропустит.

Но тут внезапно появляется квадратный тип и по вытянувшемуся вдруг лицу милиционера, я понимаю: начальство. Служивый, между тем, сует мой пропуск подошедшему и лепечет:

- Вот, хочет пройти!

«Шкаф» в пластик глядит не больше секунды и сует в карман, бросив в воздух:

- Конфисковано!

Поворачивается и начинает удаляться.

- Козел! – громко бросаю ему в спину.

Он зло поворачивается, пристально на меня смотрит, как бы решая «Вернуться и двинуть по сусалам или оставить все, как есть?» Наконец, все-таки уходит.

Я же, самым беспардонным образом отрезанный от коллег, размышляю, как с ними воссоединиться, а заодно – о том, как поставить на место явно превысившего служебные полномочия силовика.

5 августа 2013 года (понедельник)

На работе, чтобы положить бумаги, вытаскиваю из стола несколько папок. Все, кроме одной, уже переполнены. Поэтому для маневра участок - совершенно узкий. Выбираю ее.

Сложив документы, начинаю завязывать. И только тут обращаю внимание на изрядно выцветшую надпись: «Покончил жизнь самоубийством?»

Изучая лицо папки более внимательно, прихожу к выводу, что ниже вышеуказанной строки когда-то была наклеена фотография. Ее содрали. Однако небольшой кусочек справа – остался. Через несколько минут прихожу к выводу: лицо – женское. С прической далеких тридцатых-пятидесятых годов прошлого столетия.

Дама смотрит внутрь папки. Так что, скорее всего, там было и второе. Очень возможно - мужчины. И поскольку тщательно содрали именно ту часть фото, это он «покончил жизнь самоубийством».

Впрочем, стоп! Строка заканчивается вопросительным знаком. Значит, у кого-то оставались сомнения, что смерть стала результатом наложения на себя рук. Причем, если провести графологическую экспертизу, может оказаться: «?» поставлено позже и кем-то другим. С целью привлечь внимание людей будущего.

Во мне разгорается интерес к делу. Кто был мужчина, на которого так преданно глядит женщина и что на самом деле с ним произошло…

6 августа 2013 года (вторник)

Неизвестная географическая точка. Населенный пункт. Я и еще два гражданина – на приеме у некоего богатея. Цель – собеседование на предмет поступления на работу. Журналистскую.

Вот выходит Сам. Начинаем перетирать тему. Речь идет, в том числе, и о вещах конфиденциальных. Причем, в основном, между ними тремя. Я пока – как будто сбоку припека. В груди понемногу начинает закипать недовольство. Собой. Зачем, дурень, приперся?

И тут обладатель несметных сокровищ оборачивается ко мне:

- А с вами у нас будет отдельный разговор. Собираюсь доверить вам новую радиостанцию. Справитесь?

- Я – профессионал! За плечами два высших образования: факультет журналистики Киевского госуниверситета и редакторское отделение Ташкентской ВПШ. Кстати, последний факт я никогда ни перед кем не утаиваю. Я им горжусь!

Хозяин, между тем, поднимается и кивает головой:

- Давайте выйдем и продолжим нашу беседу вне этих стен. Конечно, помещение проверяется, однако ныне уверенным нельзя быть ни в чем. А чистому воздуху, еще надеюсь, ушей не приделали.

«Ого! – думаю, следуя за работодателем. – С первых минут – и такая доверительность!

Небольшой, тщательно ухоженный дворик. Его владелец пропускает меня вперед. Шагаю. И вдруг ловлю себя на мысли, что не слышу сзади шагов. Оборачиваюсь. И вижу …направленный себе в грудь ствол.

- Не понял! – роняю первое, что срывается с языка.

- Ты очень многое услышал. И свидетели мне не нужны. Как, к слову, и сотрудники радиостанции.

7 августа 2013 года (среда)

Поезд, следующий во Владивосток. Вдвоем с женой едем на край земли в надежде или найти работу, или купить какой-нибудь ходкий товар, чтобы, перепродав, не только оправдать дорогу, но и что-то наварить. Примерно на полдороги теряем друг друга. Прихожу к выводу, что супруга отстала на каком-то полустанке. Что делать? Возвращаться домой? Ехать дальше? В конце концов, решаюсь продолжать путешествие в одиночку. Хотя настроение – вырвиглаз!

Вот и конечный пункт Транссибирской магистрали. Очень ранее утро – туман и плотная мгла. Неожиданно на перроне вижу супругу. Радостно окликаю. Оказывается, она продолжала поездку тоже, думая, что ворону поймал я. Совещаемся. Придя к печальному выводу: тут нам ловить нечего – следует возвращаться. И чем быстрее, тем лучше. Если удастся, то сегодня.

- Идем к кассам! – подаю команду.

И вдали сквозь мрак вижу… Что? Неужели океан?!

- Притормози чуть-чуть! – прошу жену. – Кажется, океан. Хоть увидим. А то такие деньги выбросили, а «большой воды» и не понюхали.

Увы, всмотревшись, понимаю: там – деревья.

Расстроенные, шагаем к кассам. Нужно перейти дорогу. И вдруг фонари дружно гаснут. Со всех сторон раздаются недоуменные возгласы. Мы тоже ничего не понимаем, однако здесь – в чужом монастыре, устав которого нам неведом. В такой «нефти» переходить на ту сторону – опасно. Запросто влетишь под машину.

Неожиданно звучит металлический голос – явно из рупора:

- Всем оставаться на своих местах. Автомобилям, продолжающим движение, взять вправо и остановиться. По дороге проследуют армейские дивизионы залпового огня.

В сумраке рокочут мощные двигатели, механическими летучими мышами мелькают тени. Я успеваю подумать, что новое место дислокации у них – Украина.

Сон третий.

Я и мой напарник живем в одной комнате и вместе питаемся. В это вечер на ужин он приносит два кольца ливерной колбасы и батон. Я – в жутком недоумении. Даже во времена СССР мы, студенты, этой «радости Бобика» не покупали. А ныне – это ведь даже не перемолотые птичьи перья!

Не разрезая, осторожно надкусываю с краю. Увы, сомкнут зубы не удается: внутри батога – нечто, похожее на прут или палку. И – знатная вонища из обнажившего внутренности места.

Что ж, зайдет сейчас товарищ, я ему все объясню. А ложиться спать, придется на пустой желудок.

8 августа 2013 года (четверг)

Мне приносят петицию с требованием освободить из тюрьмы журналистку «Туркменской искры» Наталью Соснину.

Хочу сказать, что на самом деле, ее похитили, а власти не стали искать, отомстив таким образом за их критику. Но потом, не раскрыв рта, бумагу …подписываю.

9 августа 2013 года (пятница)

Плавни. Множество людей. Все, кроме меня, вооружены. У нас – общая цель: задержать прячущегося в камышах Романа Абрамовича. Звучит команда:

- Дальше передвигаемся цепью! Каждый имеет впереди сектор обзора и глаз с него не спускает. Не может быть, чтобы он не засветился. Хотя бы верхом шапки. Заметите – стрелять без предупреждения!

«Почему смотреть по верхам? – недоумеваю я. – Во-первых, Абрамович может уходить, не выпрямляясь во весь рост. Поэтому логичнее было бы вести наблюдение по низу. И, во-вторых, относительно ведения огня на поражение. Он может поднять шапку на палке и тогда пуля никакого вреда ему не причинит. Стрелять следует НАМНОГО ниже головного убора, чтобы зацепить беглеца наверняка».

Сказать об этому командиру или, поскольку, осуществление операции – не мое дело, то могу в ответ услышать матерное слово.

10 августа 2013 года (суббота)

Пирятин. Во дворе родительского дома. Мне чудится зов. Вместе с супругой, взяв зачем-то детские санки, идем на него. Следуем по квадрату «квартала» (улица Чкалова – 3-1 Рабочий переулок – улица Средняя – Второй рабочий переулок – улица Чкалова). И ровным счетом никого не встречаем.

Зато на углу Средней и Второго рабочего обнаруживаем газовую плиту. А в ее духовке – готовящиеся куски отборного мяса. Вспоминаю, что один из них – наш. Однако оно еще не готово, и мы отправляемся дальше, чтобы «замкнуть маршрут».

И снова – ни души. Тем не менее, уже у дома зов снова слышится – теперь еже нам обоим. Не медля, отправляемся снова в путь.

Чтобы, во-первых, никого не обнаружить из людей и, во-вторых, обнаружить исчезновение мяса из духовки. Включая наш шмат.

Прихожу к выводу: его по ошибке или сознательно «приватизировал» мой друг Николай Божко. Как поступить, чтобы поступить правильно в ситуации, когда мяса хочется, а обидеть товарища подозрением - нет?

11 августа 2013 года (воскресенье)

На приеме у врача. По его указанию ложусь на кушетку. Тот начинает осмотр. По лицу вижу, что все в порядке.

И тут вспоминаю:

- Доктор, ощупайте, пожалуйста, еще и живот. Он у меня постоянно болезненный.

Расстегиваю брюки, немного приспускаю трусы (врач - женщина). Та начинает пальпацию с традиционными бесконечными вопросами: «Здесь болит?», «А здесь?» В одном месте – подтверждаю, так сказать, факт наличия.

Гримаса озабоченности:

- Так я и предполагала!

- Что, доктор?

- Подозрение на аппендицит.

- Получается, меня столько времени лечили не от того?!

- Это часто бывает, - «успокаивает» терапевт.

…Я возвращаюсь к своему пристанищу – это частный дом. Темно. Открываю ключом входную дверь. Вхожу в коридор и начинаю ее закрывать. Увы, она не поддается. Некая сила противится мне. Что это? Опасность – однозначно. Но от кого она исходит?! Начинается своеобразное перетягивание каната.

12 августа 2013 года (понедельник)

Киев. Появляется информация, что новый посол США проводит встречу в узком кругу – с претендентами на обучение в структурах НАТО. Каким-то непостижимым образом там оказываюсь и я. Среди профессиональных лидеров украинской оппозиции. Некоторые из них, в частности, Арсений Яценюк, со сверхзвуковой скоростью заканчивают заполнение то ли заявлений, то ли специальных анкет.

Появляется весь важный из себя заокеанский мистер Твистер. К комнате раздается шумок восхищения-одобрения. После краткого вступительного слова посол говорит:

- А сейчас определимся с кандидатурой. В этот раз – единственной!

Едва слышное эхо легкого разочарования.

Шуршат бумаги - и в папке американца, и в судорожно сжатых ладонях претендентов. «Вот начнется драчка между единомышленниками», - успеваю подумать я. И тут же понимаю, как сильно ошибся. посол сходу расставляет все точки над НАТОвским «і»:

- Мы думаем о будущем, а, значит, нам нужна молодежь. Поэтому от вашей страны учиться поедет командир боевой группы блока, представляющий Вооруженные Силы Грузии господин …(фамилии не запомнил).

И, не делая паузы, снова шевелит губами. Я же так увлекся наблюдением за лицами остальных претендентов, что ничего не слышу. Подсознание реагирует лишь на несколько слов:

- …говорил Сухомозский?

Ба, откуда этому мистеру известна моя фамилия? Между тем, он продолжает, видимо, не зная, что я – тут:

- Смелее, смелее…

В круг выходит мужчина. И начинает рассказывать, как я выражался на тему Голодомора на каком-то митинге. Сообразив, по ходу тирады ткнуть в меня пальцем, чтобы предупредить босса. Последний медленно поворачивает головы кочан в мою сторону:

- Как вы можете это прокомментировать?!

Я моментально взрываюсь:

- Какое право вы, иностранец, имеете указывать мне, что, где, кому, как и по какому поводу говорить?!! Гоу хоум, янки!!!

И максимально резко покидаю помещение. Дома, пересказывая ситуацию супруге, замечаю:

- Теперь США уж точно посчитают меня коммунистом. И занесут в черные списки.

Жена успокаивает:

- Не переживай! Ты давно уже в них занесен.

13 августа 2013 года (вторник)

Туркмения. Я – в приемной своего кабинета. Вместе с парнем – сотрудником фонда ценных бумаг, где хранятся и мои. Он – по делам продления нашего договора. А мне очень нужно выудить из него инсайдерскую информацию. Чтобы принять взвешенное решение.

Плетя словесные кружева, предлагаю опрокинуть по рюмочке («язык развяжется»). Гость соглашается. Достаю из шкафа коньяк. Разливаю. Опрокидываем. А я, между тем, прикидываю, как «по рюмочке» превратить в пьянку.

И обращаю внимание на еще одного посетителя, скромно притулившегося в углу и держащего на коленях то ли легкий портфелишко, то ли папку-гаубицу.

- Вы по какому вопросу? – интересуюсь.

- Да, вот принес снимки в «Комсомольскую правду» - прошлый раз обещали взять!

«Какой ты, братишка, наивный, - мелькает мысль. – Никто ничего у тебя не возьмет». А вслух:

- Так присоединяйтесь пока к нам! Сейчас я достану еще одну посудину…

- Нет, нет! Что вы? А если увидят, что я подшофе?! Пока не попаду на прием, не возьму и капли в рот.

Разочарованно возвращаюсь от так и не открытого шкафа к столу. Трудно будет с глазу на глаз добывать важные для меня сведения…

14 августа 2013 года (среда)

Пирятин, однако центральная улица здесь – широченный проспект. Нам с женой нужно перейти на противоположную сторону – от ресторана к магазину «Спутник». Искать пешеходный переход, даже таковой имеется, желания у нас нет. Выбираем момент, чтобы пересечь транспортную артерию, нарушая правила дорожного движения. Вот в не очень густом транспортном потоке образовалось приличное окно. Устремляемся в него. И тут слышится нарастающий звук сирены. Не переставая передвигаться, поворачиваю голову направо, откуда доносится нарастающий звук. И вижу невесть откуда взявшуюся огромную пожарную машину, летящую с включенными проблесковыми маячками. К счастью, проскочить у нее буквально перед бампером мы успеваем. Но отчего водитель так торопится? Где пожар? Что горит?

Место, где очутилось, низина. Нужно подняться к РЭС, чтобы «видеообзор» стал значительно лучше. Собираемся это сделать. Но, оказывается, у универмага все изменилось. Пройти мимо него по тротуару возможности нет. Вместо него – продольный длинный мост. Делать нечего: взбираемся на него.

Я первым вижу на горизонте клубы черного дыма. Прикидываю, что горит. И прихожу к выводу: издательско-типографский комплекс. Откуда он в райцентре? А это уже не Пирятин, а Киев. И мы, спустившись с моста, попадаем в корпус, переполненный людьми, где расположены редакции. Прямо через улицу – очаг загорания.

Обращаю внимание, что огонь бушует не на шутку и распространяется мгновенно. Вот – на моих глазах – происходит обрушение перекрытий все этажей четырехэтажного строения. Успеваю заметить даже станки, летящие вниз. А персонал? Ему не позавидуешь. Жена сообщает, что видела (зрение у нее – получше!) падающих в нижнюю топку людей. Невольно поеживаемся.

Тут в толпе я замечаю Юру Коваленко – заместителя ответственного секретаря газеты «Туркменская искра».

- Сейчас получим достоверную информацию о наличии жертв,- говорю супруге и направляюсь в знакомцу, держащему в рукам какие-то бумаги (уж не списки ли погибших?)

Здороваемся (ни меня, ни его не удивляет, что «ТИ» издается в столице Украины), задаю волнующий вопрос. И слышу успокаивающий ответ:

- Всех сотрудников успели вывести!

15 августа 2013 года (четверг)

Населенный пункт, в котором я остановился в гостинице. Обычный день. Вдруг с улицы – скрежет и грохот. Бросаюсь к окну. Так и есть, авария!

Прямо напротив моей ночлежки задом сюда – Fiat Doblo с остекленной частично задней дверью. Стекла выбиты.

У места ЧП мгновенно собираются люди. Оперативно появляются и стражи порядка. Из разговора понимаю, что есть жертвы среди пешеходов - водитель неожиданно вылетел на тротуар. Печально, но это – наши будни. Милиционеры отходят к своей машине, за ними тянется, падкий не только на хлеб, народ. Я уже собираюсь вернуться вглубь номера, как… Как вижу нечто поразительное. Из покореженного авто сквозь еще десяток минут назад застекленную дыру задней двери …выбирается, если судить по погонам, майор милиции. И – деру! За ним – мужчина с ребенком. Что за чертовщина? Как ДПСники осматривали место происшествия?!

Между тем в городе растет общественное возмущение трагичным случаем. И особенно тем, что виновника найти не удается. Толпу вышел успокаивать начальник местного управления милиции. Клянется и божится, что водитель убежал еще до прибытия наряда. На что я, не выдержав такого издевательства над здравым смыслом, заявляю, что за рулем авто-убийцы, вероятнее всего, сидел их сослуживец, которого они теперь упорно покрывают. Полковник мою версию отвергает. Я упрствую:

- Но ведь человека, выбирающегося из покореженной машины, видел наверняка не только я, но и другие постояльцы гостиницы. Думаю, многие из них подошли к окнам. Вы проводили опрос?

Оказывается, нет. Это меня настолько бесит, что решаю сам провести расследование. И – более чем успешно. Нахожу мерзавца в соседнем городе – живущего с другой (он женат) женщиной.

16 августа 2013 года (пятница)

Запорожье. Мы с женой там – в служебной поездке. Остановились в некоем общежитии. Где нас находит мой однокурсник Борис Антонов. И, применив все свое красноречие (мы не горим желанием!), уговаривает перебазироваться хотя бы на первые сутки к нему.

Огромная квартира в центре города. Две комнаты забиты книгами. Прошу разрешения их посмотреть. Передвигаясь от стеллажа к стеллажу, оказываюсь в конце одной из комнат. В углу стоит широченная кровать. Под простынею – женщина. Вижу, что это – жена хозяина, так он нас уже познакомил, и она ушла накрывать на стол. Что за непонятные манеры и маневры?! Только тут обращаю внимание на огромный плакат, стоящий у кровати. С еще большим удивлением читаю: «Поляки! Стоп! Вы и так уже достаточно нас насиловали». Дальше вниз – список из пары десятков фамилий.

Недоумевая, возвращаюсь к Борису. Тот накручивает диск телефона. Наконец его соединяют с набираемым абонентом.

- Леха! – говорит Антонов в трубку (догадываюсь, что на том конце Леонид Тимофеев –еще один наш однокурсник). – Верни вибратор!

Я, естественно, не слышу ответа и в то же время не понимаю, зачем Борису столь срочно понадобилась эта секс-игрушка.

- Тогда сам Татьяне перезвони! – сердится Антонов и бросает трубку.

- А кто такая Татьяна? – интересуюсь я.

И слышу:

- Наша соседка!

Запутываюсь еще больше. Во-первых, здесь что – старики вовсю забавляются? Во-вторых, неужели они для этого используют один и тот же инструмент, передавая его друг другу? И, наконец, в-последних: гостей тоже вовлекают в сексуальные забавы?!!

17 августа 2013 года (суббота)

Киев, но на себя не похож. Электричкой куда-то еду. Вдруг среди поля она ломается. Пассажиров высаживают, а транспортное средство, пришедшее в негодность, утаскивают. Бреду по ходу движения. Вскоре оказываюсь один. Тем не менее, не останавливаюсь.

Через некоторое время впереди показываются огоньки. Приблизившись вплотную, понимаю, что это – следующая станция. Облегченно вздыхаю. Но не тут-то было! Человек в железнодорожной форме еще издали «радует»:

- На перрон (он – на приличном возвышении) не поднимайтесь! Сворачивайте или на Антоновку (тычок рукой вправо, или …- то же самое влево). Неорганизованных пассажиров сегодня не обслуживаем.

- Как так? Что за чушь?!

- Отправляем только военных! Так что быстрее уходите прочь!

Вместо этого, пользуясь тем, что служащий отвернулся, делаю несколько шагов вперед и облокачиваюсь на стенку: хотя бы дух переведу – устал изрядно. Не проходит и минуты, как сверху слышится:

- Вы что, решили у нас на постой остановиться?

Поднимаю голову. Сверху, перегнувшись через парапет, глядит на меня все тот же дежурный. Вот настырная зануда! Я с видимым сожалением отлепляю спину от стены. Куда теперь? И, главное, на чем?

Вдруг с ужасом осознаю, что забыл, куда направлялся. Что теперь делать?

Навстречу спешат молодые люди. Куда они? Ведь ясно сказано: станция переведена на осадное положение. И тут недалеко в стороне замечаю еще одно строение. Компания туда и направляется. Более того, я слышу желанное слово «Электричка». Резко меняю направление своего движения.

Так и есть! Здесь – кассы. Продают билеты на все направления. Плюс очеридища. Стаю в самом конце. «Не страшно, - успокаиваю себя. – Электричка – штука вместительная. А не хватит на первую, возьму на вторую. Или, вообще, на следующую. Не беда! Она – в другом. До какого населенного пункта мне приобретать проездной документ?!!»

18 августа 2013 года (воскресенье)

Я и несколько моих знакомых ищем работу. И находим. Да какую! Членов команды обслуживающего персонала курортного отеля. И не просто отеля, а отеля на воде, отеля-корабля.

Условия – просто сказочные! То, что обычные отдыхающие получают, приобретя путевки, входит в перечень наших условий работы: номер на судне, питание, возможность пользования полным набором основных и дополнительных услуг. Но не в момент выполнения служебных обязанностей. Не работа, а малина! Поэтому без особых сомнений – приступаем.

Моя задача – потакать желаниям клиентов, пребывающим в воде – хоть моря, хоть бассейна. Отношение – нормальное, никто не держит «боя» за раба. Однако вымокать в жидкости целыми днями – занятие не из легких. Остается только удивляться, как это не надоедает отдыхающим. Я же решаю работу оставить до истечения срока договора. Вопрос: как это сделать?

«Пораженческого» намерения от своих не скрываю. И слышу от одного их них, что тоже хочет бросить все к черту. И по-английски с должности уйти.

- Может, махнем вместе? – предлагает.

- Я не могу так! Владелец отеля – мой неплохой знакомый. Как я уйду, не сказав ни слова, даже его не повидав? Не по-человечески.

Душу, между тем, терзают сомнения: все равно поступаю нехорошо… Все равно я – редиска.

19 августа 2013 года (понедельник)

Некое издательство. У проходной – я и мой однокурсник Виталия Довгич. Нам нужно занести материал.

А пока перебрасываемся ничего не значащими словами с дежурными – бабищей и мужичком. Потом она куда-то уходит. Понятно: на время. Прекрасный момент исполнить задуманное.

- Нужно статью занести, - говорю по-свойски мужичку.

- Предъявите сначала документ на право входа, - неожиданно для нас проявляет принципиальность (откуда она в таком дохлом теле?) вахтенный.

- О чем разговор, старик? – кентуюсь к нему я. – Бумаги занести. На пяток минут делов.

Сморчок – ни в какую. Потом выдает:

- Оставьте здесь! …(звучит имя-отчество бабищи)… передаст.

- Не-е, нам очень желательно лично в руки.

- Тогда показывайте пропуск. Или хотя бы удостоверение.

Пропуска с собой у меня – точно нет. А вот удостоверение – имеется. Лезу в карманы – сначала один, потом – второй, третий. Навытаскивал кучу всяких ненужных мелочей, а нужной-то – и нет. Наконец, обнаруживаю. И только суя его дежурному, вспоминаю: удостоверение – просрочено.

Заметит это старый мухомор или нет?!!

20 августа 2013 года (вторник)

Москва. Центр. Иду с каким-то типом. Все вокруг – не похоже на реальность. Сплошная незаконченная стройка. И больше никаких людей вокруг.

Вот мы входим в длинный бетонный желоб шириной с метр и высотой в человеческий рост. Интересуюсь, что это за новшество. И слышу в ответ:

- Там, слева, в камере предварительного содержания сидит Тимошенко. Вот этот «желоб» и установили, чтобы ни она кого-либо, ни ее – кто-либо не могли увидеть.

Шагаем дальше. «Желоб» заканчивается. Смотрю и снова удивляюсь: сплошные подъемные краны, горы железобетонных перекрытий и не меньшие – строительного мусора.

- Разве это центр? – обращаюсь к сопровождающему.

- Конечно! Неужели не узнаете?

Кручу головой. Не похоже. Хотя… Слева, неподалеку, замечаю башню Кремля. И отчего-то - здание университета.

- Узнаю! Таки центр.

Тем временем мы продвигаемся еще немого вперед - вглубь стройки. Я говорю:

- Дальше в эти каменные джунгли углубляться не будем. Слишком опасно.

И тут в голове рождается еще одна мысль: а что если меня сюда привели вовсе не случайно?!

21 августа 2013 года (среда)

Некий населенный пункт. Встречаю друга детсва и юности Николая Божко. Он тащит в обнимку полутушу свиньи. Интересуюсь, что это за странные маневры. Объясняет: обычно берут мясо в запас, а когда оно не идет, возвращают на базу. Вот он и тащит гигантский «окорок» туда.

Тыкаю в груз пальцем. Так и есть: туша начала подтаивать. Значит, ее на базе снова заморозят. А ведь любой продукт двойной заморозки – яд. Тем не менее свинью оптом или на развес – снова реализуют.

- И что, без проблем возвращаешь? – спрашиваю.

- Какое там? – кривится Николай. – С проблемами…

Понимаю, что приходится отстегивать.

- Ну, ладно, иди! – Я подожду…

22 августа 2013 года (четверг)

Автостанция. Народ. Мне нужно позвонить. Подхожу к автомату. Дожидаюсь своей очереди. Пытаюсь осуществить задуманное. Увы, не удается. Телефон молчит. Хотя только что-то работал.

Пытаюсь его реанимировать привычными методами – дутьем в трубку, постукиванием по корпусу, злыми словами. Не удается! Тогда я с трудом отдираю аппарат от стенки и на глазах изумленных пассажиров уношу – поближе к свету, где лучше видно. То есть, на улицу. За мной по земле волочатся два провода – от трубки и его «тезка», но уже электрический.

Спустя энное время возвращаюсь и начинаю присобачивать автомат назад. Что весьма непросто. К счастью. Находятся желающие помочь. Догадываюсь: это те, кому, как и мне, нужно срочно с кем-то связаться. Вот аппарат уже на месте. И трубка – в родном гнезде. А к электричеству никак подсоединить не удается. На стенке – подобие розетки. А на конце кабеля – никаких «насадок» типа вилки. Просто из оплетки выглядывают провода.

Один из помощников берет его у меня и пытается соединить явно несоединимое. Предупреждаю, что, если не проявит необходимой осторожности, может запросто получить приличный удар током. Мужик внимательно изучает конец кабеля и изрекает:

- Тут не хватает переходника.

- Отпал по дороге, - констатирую я. – Пойду гляну…

Происки отчего-то приводят в квартиру Евгения Леонова, где киноактер вместе с друзьями, наотмечавшись, отдыхают. Видимо, по этой причине появлению чужака никто не удивляется. Я, между тем, очень скоро замечаю в углу комнаты кучу всякого «технического» барахла. И с краю – нечто, похожее на штуку, исчезнувшую с кабеля телефона-автомата. Делаю незаметный вираж и поднимаю «запчасть». Нею, к великому сожалению, оказывается проволочная обмотка. Хочу бросить ее назад, и тут раздается голос хозяина обители, стыдящего меня за попытку воровства. Его гости тоже смотрят осуждающе.

Пытаюсь объяснить, что произошло. Меня почти не слушают. А мне – стыдно. Такой актер и такое обо мне подумал! И я отчаянно вру:

- Евгений Павлович, как вы могли такое подумать?! Ведь я – старинный приятель вашего сына.

- Да?! – оживляется актер. – Так это под твоим влиянием он, бросив отца, уехал в Америку?!!

Чувствуя, что попадаю из огня да в полымя.

- Ну, а разве…, - мнусь я.

Леонов смотрит в упор:

- Ну, а с внучкой, с Галей, что там?!!

Я ни малейшего понятия не имею ни о чего отпрыске, ни, тем более, о внучке… Что дальше говорить, как выкручиваться?!!

23 августа 2013 года (пятница)

Чужой город. Гостиница. Мы тут – с матерью. Приехали за покупками. Отоварившись, ждем, когда в обратный путь – буквально через пару-тройку часов.

В какой-то момент решаем спуститься с вещами с третьего, где наш номер, на первый этаж. Грузимся по полной и тащимся. Внизу груз сваливаем на пол в кучу.

На некоторое время что-то нас отвлекает. Потом снова возвращаемся к багажу. Мне кажется, что мы снесли только часть его и мне следует подняться как можно скорее за остальным. Ведь там за нм никто не присматривает. Говорю об этом матери, а она утверждает, что с нами – все.

Не соглашаюсь и иду наверх. В нашем номере уже – множество тканевых рулонов. Некоторые просто брошены, некоторые – выставлены, как на витрине. Догадываюсь: площадь арендовал магазин, и ребята шустро переезжают.

Оглядываюсь. Так и есть: на полу – где-то дюжина наших чемоданов, сумок и пакетов. Вот это разини! Сумею ли все перетащить в один присест? Начинаю нагружаться.

И тут обращаю вниманию, что на шее отсутствует золотая цепочка. Значит, соскользнула. Или здесь, или между этажами. Начинаю искать – безрезультатно. Обвешавшись по самую макушку пожитками, начинаю передвижение.

24 августа 2013 года (суббота)

Снежная зима. Автотрасса Киев – Овруч. Мы с женой автобусом едем в ее родные Скребеличи. Места мне не хватило, поэтому стою у водительской кабины. То и дело едем по мостам, которых раньше не было. Замечаю, с какой непозволительной скоростью прет водила. И думаю: «Столько ныне аварий, а он… Не хватало только и нам улететь в реку».

Заморив червячка пряниками, задремываю. Просыпаюсь от того, что будто бы исчезло движение. Приехали, что ли? Открываю глаза. Нет, в каком-то населенном пункте стоим на перекрестке в пробке. Наконец из нее выбираемся. И останавливаемся у импровизированного базарчика. Вслед за шофером салон покидаю и я – хоть немного пройдусь. Интереса ради заговариваю с продавщицами. Узнаю местные цены. И когда появляется водитель, и мы входим в автобус, в руках у меня оказывается сырая голяшка. Мелькает мысль: «На хрена я ее купил?» И сразу же – другая: «А что мы, прибывши, будем есть? В хате давно никто не живет – шаром покати. А так сварим на ужин голяшку. Надо только напомнит супруге где-нибудь приобрести хлеба».

25 августа 2013 года (воскресенье)

В доме – я и молодой паренек, учащийся техникума, расположенного в ближайшем райцентре. Вижу, что ему хочется секса. А я, представьте себе, - женщина! Соответственно – вдвое или втрое старше. Короче, все сомнения морального плана заканчивается тем, что я соглашаюсь.

Ложусь. Раскрываюсь ему навстречу. Парень неумело тыкает членом между ног:

- Не лезет!

- Залезет! – успокаиваю его, стараясь помочь.

Не получается.

- А ты сексом уже занимался? – интересуюсь.

- Да! – звучит ответ, и «грозный», наконец, попадает, куда целился.

Несколько фрикций – и «любовник» потек. Что удивительно: я тоже кончаю.

Поднимаемся: обоим как будто не совсем удобно. И тут я чувствуя, как снизу живота подкатывает не жара – вулканическая лава. Хватаюсь за член (теперь я – снова мужчина), ищу глазами какую-нибудь тряпку. Беру ее. И начинаю обогащать спермой. Вылив литра три!

Теперь нужно эти самые «следы» то ли уничтожить, то ли застирать. Беру шмотье и выхожу на улицу. Долго ищу окрест, а что – и сам не возьму в толк. Потом током бьет мысль: паренек-то – малознакомый и остался один. А что если уже «очистил» семейные заначки и смылся?

Резко меняю направление и прокладываю новый курс. На подходе к подворье замечаю: уже вернулись отец и мать. А у меня в руках – столь компрометирующая вещь, которую я так и не привел в божеский вид. Оставляю «вещдок» под забором. И – через калитку – прямиком в дом. Так и есть, гостя нет. Остается проверить, чистым он оказался на руку или нет. Но это нужно сделать, чтобы заранее не возбуждать подозрение, когда родители или снова уйдут, или уснут.

С этой мыслью выхожу на улицу. И вижу, как отец, развесив «компрометирующий материал», нещадно лупит по нему выбивалкой ковров. Мать ловит мой недоуменный взгляд и объясняет:

- Да вот никак не может понять, отчего на ткани так свернулись белила.

26 августа 2013 года (понедельник)

Германия. Весна 1945-го. Приближение конца 3-го рейха. Я – его офицер. Не преданный, а играющий роль. Ибо, как Тихонов в «Двенадцати мгновениях…» выполняю задание Советского правительства.

Помещение, напоминающее казарму, с двухъярусными кроватями. Здесь мы – добрая сотня офицеров - обитаем, спасаясь от бомбежек.

В последнее время меня не покидает чувство опасности. Связанной с возможностью разоблачения. Так что приходится держать ушки на макушке.

И тем вечером, засекши появление в расположении посторонних в гражданском, понял: мой час пробил. Нужно немедленно бежать! Но как? Нужна хотя бы минимальная помощь. Между тем, вокруг – одни враги. Придется рискнуть и кому-то открыться. Как-никак крах фашизма близок.

Эти мысли кратко излагаю сослуживцу. А тот – ни бэ, ни мэ. Тогда решаю улизнуть без посторонней помощи. Незаметно перемещаюсь поближе к выходу. И с ужасом вижу, как человек, которому я только что доверился, что-то говорит незнакомому посетителю. Сомнений у меня нет: закладывает.

Арест. Вражеские застенки. И освобождение. Компенсация за причиненный ущерб. Дорога домой.

Уже на родной территории знакомлюсь с двумя земляками. Уставший от многолетнего молчания и постоянного напряжения, кое-что рассказываю попутчикам. В том числе, и о компенсации. Озвучив сумму:

- Примерно полмиллиона рублей!

И сразу понимаю, какую непоправимую оплошность совершил. Уже сам вид малознакомцев говорит о том, что цифра их не только впечатлила, но и увлекла, и они ее видят в своих карманах. А меня – в гробу в тапочках любого цвета.

Придется решать непростую задача: как и живым остаться, и денежки сохранить.

27 августа 2013 года (вторник)

Стоматологический кабинет. Сижу в ожидании своей очереди. Дождавшись, захожу. Жалуюсь, что «заиграло» сразу несколько коронок. Врач, заставив разинуть пасть, в нее заглядывает. Произнеся многозначительное «м-м-м», начинает снимать, в том числе, как показалось, и те, что еще надежно стоят на посту. Однако сказать что-либо не могу – рот занят рукой дантиста и инструментами. А дальше – что уже рассусоливать?

- Ну, что? – интересуюсь.

- Плохи дела. Зубы серьезно повреждены местами даже потрескались.

- Под коронками? – недоумеваю. – Ведь это защита!

- Под ними! Ибо защита – механическая. А постоянный перепад температур?! Вы в 2010 их ставили?

- Нет, лет десять-пятнадцать назад.

- Что же вы хотите? Это и так почти рекорд! Кстати, мне будет еще и дополнительная работа, кроме смены коронок.

- Какая, доктор?

- Обтачивать зубы.

- Но они – обточены!

- То-то и дело, что очень плохо!

- Да?! А ставил знаменитый туркменский профессор!

- Я всего лишь зафиксировал факт. Ну, что? Переустанавливаем?1

- Процедура не из приятных. Однако деваться некуда. Начинайте!

28 августа 2013 года (среда)

«Комсомольская правда» в Украине». Я – шеф. Сотрудник Валерий Жевачевский приводит своего однополчанина, которого мы изредка публиковали:

- Михалыч, проблема!

- Что такое?

- Он расскажет.

Из путаного монолога понял следующее. Несколько лет назад имярек принес там материал-наезд на крупного политика. После соответствующей правки-переработки его напечатали. Еще пять лет назад - в 1998-м. И с тех пор продолжается судебная тяжба. «Обиженный» требует опровержения.

- На что?

- На обобщающие выражения, его характеризующие.

- А мы тут при чем? Ведь автор – вы.

- У меня в тексте их не было. Появились в ходе правки.

Появляется главный редактор. К нему пришли тот самый политик и с ним – народный депутат. Требуют того же. Так что получаю приказ шефа срочно готовить опровержение. За что и сажусь.

29 августа 2013 года (четверг)

Я – студент в неизвестном городе. После занятий направляюсь в общежитие. Один. В руках – мобильный телефон на шнурке.

Прохожу мимо двери в милицейский (полицейский?) участок. На входе – дежурный. Возле него, в паре метров справа, некая тумба, верх которой украшает штырь с надетым на него алюминиевым подобием жетона в раздевалках, вручаемым вместо одежды. Только он больше и выбиты на нем не номер места, а номер участка, флаг и герб.

Поравнявшись со служивым, я шнурком (он – довольно длинный) телефона зацепляюсь за штырь. О чем мне тут же сообщает «золотопогонник». Делаю шаг назад, снимаю петлю. А заодно – и «жетон». В знак благодарности киваю головой дежурному и следую дальше.

Дорога, между тем, делает изгиб и на подъем. Уже добравшись до середины и рассмотрев, как следует, «трофей», задумываюсь: а на фиг он, собственно, мне?! Понимаю: никаким боком. Сгибаю, благо «серебро из глины» очень пластично. И швыряю под забор в близлежащие кусты.

Миную еще пару кварталов. И вдруг – новая мысль. А ведь вход в участок наверняка оборудован видеокамерой! Так что, как ни крути, дело лишь кроткого промежутка времени, чтобы установить, кто сорвал символ одного из подразделений силового ведомства. И за такой фокус по головке не погладят. Запросто можно загреметь на нары.

Возвращаюсь и нахожу жетон. Пытаюсь его выровнять. Частично ми усилия увенчиваются успехом. Однако вернуть идеальную форму не удается – хоть и мягкий, но металл.

Весь оставшийся путь и дома все мысли о том, как незаметно вернуть «добычу» взад. На всякий автошум – бросаюсь к окну: не за мной ли уже?

Конечно, обнаружив пропажу, и рядовые, и офицеры – настороже и с гораздо более пристальным вниманием следят за тумбой. Однако иного выхода, как снова проходя мимо нее, попытаться восстановить статус-кво, нет. От дежурного жетон можно как-то прикрыть. Или его самого отвлечь. А как быть с видеокамерой? Ведь я даже не знаю, где она установлена.

Зонт! Вот что способно спасти! Нет дождя? Ну, и черт с ним! Может, я таскаю оный почем зря. Или, спасаюсь, от солнечных лучей.

Слабовато? Да! Однако ничего другого, более реалистичного, придумать не удается. И я собираюсь в обратный путь…

30 августа 2013 года (пятница)

Новый Уренгой. Я прилетел сюда по делу. Иду заснеженной улицей. Слышу негромкий хлопок и испытываю резкую боль в затылке – чуть левее центра. Берусь рукой за это место. И с ужасом понимаю: в меня только что стреляли. Из монтажного пистолета. И попали! О чем свидетельствует не только боль, но и головка дюбеля, торчащая из черепной коробки. Просто удивительно, что я еще не потерял сознания! Однако могу в любой момент. Поэтому нужно срочно искать помощь.

Вижу одинокого молодого прохожего. Прошу вызвать скорую помощь. К сожалению, тот и ноздрей не ведет. То ли – по барабану, то ли в ушах – наушники.

Бреду улицей, утопая в снегу. Надолго ли хватит сил?! Падаю. Теряю сознание. Оклемавшись, поднимаюсь. Снова иду. И, наконец, вижу впереди светящееся в темноте окно. Заглядываю. Это – продуктовый магазин. Внутри – продавщица и покупатель, уже покидающий торговую точку. В руках женщины – ключ. Понятно: закрываются. Успеть бы…

Собрав последние силы, стучу в стекло. К счастью, она слышит. И кивает: заходите. Не мешкая, откликаюсь.

- Что вам? Заказывайте быстрее! Я уже ухожу. Праздник как-никак.

- Так и я – о том же!

- В смысле?

- Подберите что-нибудь приличное из выпивки и закуски. И вместе посидим. Если вы, конечно, не возражаете, - хамею я.

Мне, как воздух, нужны, во-первых, тепло, во-вторых, квалифицированная врачебная помощь. Но если сразу ей сказать (или еще хуже – показать дюбель) о покушении, наверняка испугается и убежит. А дома, в привычной обстановке, - дело совсем другое. Да и бежать, собственно, некуда.

К моему невероятному облегчению, продавщица с предложением соглашается. И через некоторое время, прихватив увесистый пакет с едой-напитками, мы уже у нее в квартире. Хозяйка, как и принято, тут же удаляется на кухню – приготовить кофе. А я следую в ванную – помыть руки.

Проходя мимо залы, в щель между неплотно задвинутыми шторами вижу работающий плазменный телевизор. Выходит, дома кто-то есть?! Странно, что новая знакомая ничего не сказала, да и нам навстречу никто не вышел.

Заглянуть, что ли? Однако совершить маневр не успеваю. Шторы распахиваются, и в коридоре появляется …мужчина. Сразу же понимаю: ее муж.

Как себя вести? Поверит ли он, что мой неурочный приход с его супругой «на хату» – всего лишь стремление получить медицинскую помощь?! Раненная голова идет кругом.

И тут из залы появляется еще одна фигура. В ней я совершенно неожиданно для себя узнаю Михаила Переплеснина, с которым дружил в Ашхабаде и который ныне живет в Москве. Что на забыл в Новом Уренгое7!!

Мы, обнимаясь, шумно приветствуем друг друга. Ситуация, похоже, должна разрядиться. И медиков мне вызовут. Во всяком случае, я на это надеюсь.

31 августа 2013 года (суббота)

Пирятин. Мы с отцом и матерью живем во времянке. У родителей – сплошные нелады, заканчивающиеся громкими скандалами. Обстановка накалена до предела. Причины – прыжки бати в гречку.

Возвращаюсь всякий раз домой, нервно размышляя, что там в этот раз застану. И не прибил ли старый шалопай мать.

Дома она одна. Интересуюсь:

- А он где?

- Вызвали на работу. Отстоять ночную смену за заболевшего.

- А вообще, как себя ведет.

- Да все так же. Иначе уже и быть не может: в голове – одна Галька Василия.

- Ну, так же жить невозможно! Ситуацию давно пора разруливать.

- Как?

- Очень просто. Вам развестись. Мы с Надей дадим тебе денег, чтобы выкупить отцовых полдома. И все!

Мать колеблется.

Я же, между тем, мысленно прикидываю сумму, в которую обойдется выкуп. И как она скажется на нашем бюджете. Ведь мы тоже планируем купить дом на природе. Положение усугубится, если отец сознательно задерет цену.

…На эту тему беседую с соседкою и материной подругою Галиной Пташенчук. Та говорит:

- А вы с Надей, где хотите приобрести дом?

- Окончательно еще не решили. Пока присматриваемся.

- Если в Пирятине, то у нас дорого!

- Мы это знаем! Регулярно отслеживаем ситуацию. Во многих других райцентрах недвижимость – значительно дешевле. Пирятинская же – запрашиваемых сумм не стоит!

1 сентября 2013 года (воскресенье)

Одноэтажное здание типа барак. Здесь наша с женой новая квартира: перебрались сюда буквально накануне – даже не все вещи разобраны. Поздний вечер.

Вдруг за окном мне почудился подозрительный шум. Беру отвертку и иду поближе, чтобы прислушаться. Встревоженная супруга:

- Взял бы лучше нож!

- Он – складной, так что велика вероятность - в случае чего - отрезать пальцы. Себе! А «лучше» в данной ситуации – топор. Да где его среди этих гор искать?!

Приближаюсь. Тихонько отворяю форточку и осторожно выглядываю. Никого! Что тогда нас побеспокоило?!

Решаю выйти наружу. Мышиным движением поворачиваю ключ, выскальзываю в общий коридор. Оттуда – на улицу. Оглядываюсь – пусто. И тут шестое чувство толкает к форточке. Заглядываю. И вижу в конце длинной анфилады комнат …удаляющуюся мужскую фигуру.

Бегом – назад. Увы, незнакомец исчезает. Куда? Квартира имеет полно ответвлений. И не все я успел исследовать. Наверняка существуют не только укромные места, где легко спрятаться, но и выходы наружу.

Сердце сковывает нешуточная тревога. Тайно с добрыми намерениями в постороннее жилище не проникают. А впереди – долгая ночь! Само собой: нужно уходить. Как минимум, до утра.

Быстренько собираемся и делаем ноги. Даже не представляя, где придется спать.

И уже отойдя на приличное расстояние, останавливаемся: у нас в «оккупированной» квартире остались все сбережения, аккумулированные для покупки более приличного жилья! И они, пожалуй, единственная цель непрошеных гостей.

Как быть?

И ежу понятно – возвращаться. Невзирая на любые опасности. Что и делаем.

Оставив жену во дворе, прокрадываюсь в коридор. Сверху наших дверей есть узенькое окошко – туда, встав на удачно подвернувшуюся табуретку, и смотрю. В первой комнате горит свет и - ни души. Что ж, подожду, сколько потребуется.

Терпение вскоре вознаграждается: появляется парень. И начинает шарить по всем углам, с кем-то изредка переговариваясь. Ясно: ищет деньги! Потерять которые для нас – летаргической полусмерти подобно. Выход один – вмешаться!

Спрыгиваю с табурета и вхожу в квартиру. Вор бросается навстречу. Завязывается потасовка. Набравшая размаха после того, как тому на подмогу выскочила еще пара мужиков. Я явно проигрываю. И применяю военную хитрость, крича:

- Ребята, первым делом перекройте им пути отступления!

Возникает определенная заминка.

…Спустя некоторое время в квартире, кроме меня, два моих знакомых и Николай Азаров. Наводим порядок. Один из друзей – доверенное лицо – тихо сообщает:

- Деньги не украдены. Во всяком случае, одна пачка – точно на месте.

- В комнате, которую они обыскать не успели?

- Нет, в той, что обыскали!

Это меня радует! Есть надежда, что и остальное сохранилось.

В квартиру входит Олег Наливайко. Увидев, что я не один, пытается уйти. Однако его замечает Азаров и протягивает руку для приветствия:

- Заходите, заходите! Я давно хотел с вами встретиться. Так что присаживайтесь: выпьем кофе и поговорим.

Тот, вижу, сам горит желанием пообщаться в премьер-министром. Приземляемся. Я разливаю напиток. Употребляем.

И тут один из моих знакомых поднимается и направляется к шкафу, расположенному напротив. Открывает дверцу и начинает рыться. Я ровным счетом ничего не понимаю.

Звучит возглас удовлетворения (мужик стоит к нам спиной). Что, интересно уже всем, его так обрадовало?

Тот оборачивается, и я едва не грохаюсь оземь. В руках – сверток размером со школьный       ранец с нашими сбережениями! Деньги не укрыты от любопытных взоров.

- Черт! – ругается вытащивший «клад» на всеобщее обозрение. – Здесь же еще находились брошюра и журнал. Принадлежащие мне. А теперь – нет.

«Придурок нас вкозлил по самые помидоры!» – думаю я.

И размышляю, как объяснить Азарову наличие такой суммы, не обложенной в свое время налогом?!!

2 сентября 2013 года (понедельник)

Снилось много чего. Но запомнилась лишь одна, утренняя, деталь. Какой-то парень клеит на окна домов постеры с надписью «Слежка осуществляется беспрерывно». Я говорю:

- На части из них текст следовало напечатать на клеящейся поверхности.

- Зачем?

- Чтобы его могли свободно читать и те, кто находится внутри зданий!

3 сентября 2013 года (вторник)

Киев. Микрорайон Виноградарь. Продуктовый базар. С двумя-тремя знакомыми идем вдоль ряда машин, с которых тут привычно торгуют. Покупаем, что нужно.

Берем овощи у молодой женщины. Пока их взвешивает, из глубины будки грузовика звучит какой-то вопрос. Задает его мужчина. Скорее всего, исполняющий роль грузчика. Или помощника на договорных началах. Попутчики на это не обращают никакого внимания: разговоров вокруг – непрерывный шумовой фон создают. В другой день и я бы и ухом не повел. Но… Но сейчас – узнал голос! И тихонько делюсь информацией с друзьями:

- Сноуден! Вот он где, оказывается, от разозленных соотечественников прячется!

- Неплохо придумано! Его ищут в России, а парень – здесь, - восхищенно комментирует один из нашей компании.

- Да у нас здесь, - отвечаю, - едва не в каждом грузовике – сноуден.

4 сентября 2013 года (среда)

Неизвестный населенный пункт. Я мечусь по нему, решая кучу дел. Лишь ближе к концу дня появляюсь в своем микрорайоне. Кто-то из встретившихся знакомых говорит, что меня у подъезда едва не с самого утра поджидает гостья. «Кто бы это?», - мелькает мысль. А визави, между тем, продолжает:

- Ваша бабушка!

Я понимаю: она давным-давно умерла. Однако желание увидеть старушку столь велико, что на такую деталь я не обращаю внимания. Тем не менее, тороплюсь не особенно: захожу еще в одно место – все по тем же делам.

Но вот и многоэтажка, в которой живу. Скамейка. Бабушки, увы, не видно, хотя, как обычно, народ тусуется. Спрашиваю, не видели ли посторонней. Отвечают утвердительно, уточняя:

- Очень, бедняжка, устала, ожидая, за день!

- Ну, и где она теперь?!

- Да отошла немного в сторонку. Вон там, смотри…

Поворачиваю голову и вижу бабушку Клавдию. Оказывается, я что-то перепутал, и она не умирала.

Старушка подходит к скамейке с другой, тыльной, стороны. Здороваемся. После чего гостья неожиданно взбирается на спинку скамейки и балансирует на ней, размахивая руками.

- Слезьте! – Обращаюсь к ней. – Это опасно в любом возрасте. А уж в вашем…

Бабушка слушается и неловко спрыгивает. Приземляясь на спину. И мы с ужасом видим, как ее голова отделяется от тела и улетает веред метров на десять. Самого тело скрывает спинка. Зато голова на дороге – как экспонат в музее.

Я с ужасом думаю, что, во-первых, эту самую часть туловища в любой момент может наткнуться ребенок, а, во-вторых, наехать колесом и раздавить авто. Однако силы воли подойти, взять и переложить голову в безопасное место не нахожу.

5 сентября 2013 года (четверг)

Мелкая торговая точка. Лоток. Точнее, небольшая стеклянная витрина. Разные разности, включая бижутерию плюс маковое зернышко – изделий из серебра и золота. Это наша с моим напарником собственность. Занимаемся, так сказать, мелким бизнесом.

К стойке подходят двое – видимо, мать и дочь. Старшая по возрасту тормозит у прилавка, младшая – заходит за него. Мы – хозяева – с торца, сбоку. Совладелец роется в ящиках, я наблюдаю за потенциальными покупательницами. И зачем-то бросаю на стойку, где тоже хаотично лежит товар, купюру в «5000 гривен». Как бы кому-то на возможную сдачу, хотя выше номиналом в стране денег нет.

Бежит время. Младшая все выбирает. На одном из изделий якобы останавливается. Сует его в руки старшей – услышать совет. Вынимает из сумочки кошелек. И в этот момент мне в голову приходит мысль спрятать нашу денежку, чтобы нехороший человек, проходя мимо, не смог е схватить и убежать. Дальнейшее действие происходит практически синхронно: я беру ассигнацию и сую в карман, а девушка, вынув аналогичную, подает ее мне.

Именно «аналогичную». Ибо, когда пятитысячная находилась в воздух, я заметил: что-то с ней не то. Во-первых, она короче, во-вторых, краски – чересчур блеклые. Скорее всего, подделка. Мадам протягивает деньги, чтобы я их взял. Однако я не спешу, и той ничего не остается, как бросить купюру на стойку.

Женщины переглядывается. Мне кажется, но настаивать не буду, – весьма многозначительно. Возникает довольно напряженная и весьма продолжительная пауза. Переходящая в определенную неловкость.

Наконец дамы возвращают колье, сгребают с прилавка деньги и исчезают. Я анализирую ситуацию и прихожу к следующему выводу. Мошенницы (а что это так – не сомневаюсь), увидев подлинные «5 тысяч» на стойке, намеревались, изобразив желание что-то приобрести, приземлить рядом и свою поддельную ассигнацию. А потом, резко передумав что-либо покупать, возвращали изделие. И сгребали со стойки купюру. Но уже не свою, а нашу. Одним ловким движением кидая нас на пять тысяч гривен.

6 сентября 2013 года (пятница)

Жилая высотка. Я – в гостях у хорошего знакомого. Выходим на балкон. Довольно не ухоженный.

- Разворошил тут все – многими десятилетиями, еще со времен бабушки, хранилось, - объясняет визави. – Хочу, наконец, навести хотя бы относительный порядок.

Согласно мотаю башкой.

- Кстати, - указательный палец хозяина «рисует» курс под журнальный столик, - вон коробка, в которую еще не заглядывал. Сделаем это сейчас.

Вытаскивает картон. Приоткрывает. Тот доверху набит чем-то, замотанным в явно старые пропыленные газеты. Берет верхний небольшой сверточек. Разворачивает. И мы, не сговариваясь, ахаем. В нем – драгоценности!

Уже в четыре руки открываем еще несколько – то же самое. Надрываю пальцами газету на большом пакете. Вертикально, словно оловянные солдатики, плотно стоят золотые ложечки. Несметное количество! А что дальше?!! Страшно даже представить.

- Входная дверь закрыта? – уточняю у товарища.

- Нет!

- Иди – закрой! А то, не ровен час, кто-нибудь еще ввалиться.

Тот делает движение в сторону комнаты и тормозит. Поднимает сомневающиеся глаза. Я его хорошо понимаю: размышляет, не воспользуюсь ли я случаем и не сопру пару драгоценностей. Про себя думаю: парень – не дурак. Я ведь, в самом деле, вознамерился, присвоить несколько ложечек. Однако вслух говорю:

- Не бойся – я ничего не возьму! Думаю, ты и так мне чего-нибудь презентуешь. Куда столько самому?

- Обязательно! Не сомневайся – поделюсь.

И уходит. Исполнить заранее задуманное мне не позволяет совесть. И я не ошибаюсь, ибо вскоре получаю ровно половину сокровищ от щедрого их обладателя.

По ходу накоротке обсуждаем проблему «Все клады принадлежат государству». И решаем все оставить себе.

…Я оказываюсь в маленьком населенном пункте – чуть ли не деревне. В доме дяди моей супруги. С нами также – его два взрослых сына.

Слух о кладе каким-то образом просачивается наружу. Появляются силовики – милиционер и представитель СБУ. Беседуют со мной. Я ни в чем не признаюсь, а за слухи – не отвечаю. Подписываю протоколы, и не прошеные гости удаляются. Отчетливо осознаю: отныне ухо следует держать не просто остро, а шилом.

И тут мы обнаруживаем, что куда-то подевался младший из парней. Звонок на его мобильник ситуацию проясняет: оказывается, он уехал в одну из европейских стран, где обитает старший. Поменялся, как говорится, с ним местами. Впрочем, дело – хозяйское.

Через несколько дней у ворот дома раздается рев двигателя. Выглядываю в окно. «Беглец» Василий собственной персоной. За рулем крутейшей иномарки. Этого мне еще не хватало! Ведь сразу возникнет вопрос: откуда средства? Не толика ль из присвоенных сокровищ?

У окна уже – все семейство. Василий идет ко двору.

- Вы посмотрите, - обращаюсь к остальным, - в какой он шикарной дубленке!

- И, по-моему, я знаю, чья она, - в голоске старшего Алексея звучит откровенный сарказм.

- Твоя, что ли? – интересуюсь.

- А то чья же еще!

Незаметно с облегчением перевожу дыхание: хоть на дубленку деньги не понадобились – легче будет отвертеться.

В доме – радостный хай-вай. Готовится застолье. Меня же, вышедшему на улицу, один из местных жителей «радует»: на том конце силовики уже опрашивают население. На предмет наличия и родственников жены средств на столь дорогущую покупку. Понимаю, что скоро ребята будут здесь. И разговор предстоит – вовсе не шуточный. Удастся ли отвертеться и в этот раз?!

Да, а вот и они…

7 сентября 2013 года (суббота)

Квартира, в которой мы с супругой живем. Обычный день, привычные заботы. Ближе к вечеру расходимся по разным комнатам: я – к компьютеру, она к телевизору. Развлекаемся – каждый по-своему. Изредка – через прихожую – переговариваемся.

Спустя некоторое время захожу к ней в комнату. Все, как обычно? Все?! Как обычно?! Спинным мозгом чувствую: что не так. А что именно, понять не могу.

Наконец врубаюсь. Глаза! Они блестят не вполне естественно. Обвожу взором комнату. Так и есть: на подоконнике почти допитая бутылка коньяка. Громко выражаю свое негодование и начинаю шмон. И на напрасно. Обнаруживаю еще несколько полных коньяка и наполовину опустошенную – водки. Негодование трансформируется в матерное.

Супруга, увы, и ухом не ведет. Улыбается блаженно. А потом говорит:

- Слишком я сегодня устала. Ложусь спать!

Весь кипя, возвращаюсь в комнату, откуда пришел. И не вижу ни монитора, ни системного блока, ни клавиатуры. Неужели она в отместку спрятала? Или, еще хуже, выбросила… Столько написанного – и в таком случае пропало.

- Мне не мешай, я уже сплю, - доносится из соседней комнаты голос.

- Чтоб ты не проснулась! – отзываюсь я.

И слышу уже ее негодование. Пропускаю его мимо, усиленно размышляя: в самом ли деле, желаю супруге смерти или это так – порыв ярости?!

8 сентября 2013 года (воскресенье)

Как бы Киев, но какой-то не такой. Жеребьевка двух боксерских поединков: пары профессионалов и пары любителей. Один из последних – я. Результат – совершенно неожиданный, ибо пары на бои отчего-то получились смешанными. То есть каждый из любителей должен драться с профессионалом.

Тут же объявляется, что в ходе предмачтовой подготовки запланирован общий многокилометровый заплыв вдоль Днепра. Без промедления раздеваемся и стартуем. Парами ринговых противников. Наша оказывается справа.

Гребя, поглядываю на явно превосходящего меня веслом соперника и размышляю. Над своей скорой      откровенно незавидной участью.

Тем временем нас выносит на стремнину. Удерживать точный курс и дистанцию становится чрезвычайно трудно. В результате водная стихия нас перемешивает. И когда вплываем в некий низкий тоннель, я оказываюсь уже слева, причем в паре с боксером-любителем. Справа – два профи. Продолжаем путь. Я думаю: «Может, в таком «наборе» и на ринг удастся выйти?»

Под сводами плывем долго. Чтобы двигаться дальше, регулярно приходится открывать подобие заслонок (тоннель разбит на отсеки, как подводная лодка).

Неожиданно мы попадаем на чистую воду. И я вижу группу своих знакомых, среди которых Людмила Шмигельская. Нас встречают радостными возгласами. По всему выходит, мы приплыли сюда на пикник.

Обедаем, не употребляя – как же, спортсмены! – спиртного. Один за другим исчезают два боксера. Засобирался и третий. По этому поводу у нас возникает легкая перебранка. Тем не менее, он садится в авто (откуда оно у него здесь взялось?) и уезжает. Остаемся я и Людмила. Интересуюсь:

- А ты чего с ним не села? Довез бы!

- Не успела! Все произошло так неожиданно.

Между тем, мне нужно плыть дальше. Самому. Говорю об этом даме, натужно шутя:

- Начну тонуть - и помочь будет некому.

И сразу же спрашиваю:

- А рейсовый автобус тут не ходит?

- Ходит!

- Давай я тебя на него посажу.

- Я и сама сяду. Не впервой.

- А тебе далеко еще будет в конце от остановки топать к своей любимой Каховке?

- Пятьдесят два километра.

- Не мало! – Констатирую я и захожу в воды Днепра.

9 сентября 2013 года (понедельник)

Пирятин, но не такой. Коробейница с товаром. Некоторые вещи мне нравятся, но не походит то размер, то цвет. Женщина, указывая рукой на спуск, говорит:

- Внизу моя палатка – там выбор больше. Можете спуститься и посмотреть.

- А там кто-то есть?

- Нет, никого!

- Как же мы зайдем?

- А я ее не закрывала.

Двигаем вниз. Находим не палатку даже, а некое подобие ларька. Толкаю дверь – так и есть: открыто. Заходим. И начинаем перебирать вещи. В конце концов, останавливаюсь не подобии тоги. Супруга тоже что-то подбирает. Выходим, чтобы подниматься наверх и платить.

В это время к торговой точке подруливает несколько человек. Видимо, молодая семья с его или ее родителями. Интересуются ассортиментом, а также тем, где продавец. Объясняем. Тем тащиться на возвышенность в лом. Заходят, чтобы смотреть. Мы не заем, как быть. Возвращаться и оплачивать покупки или караулить чужих людей? С одной стороны, в сторожане нанимались. С другой, коробейница нам так доверилась.

Короче, остаемся. Незнакомцы тоже себе кое-что выбирают, и мы гурьбой понимаемся наверх. Отдаем деньги. И вдоль улицы - дальше. Тем более, маршрут, оказывается, совпадает.

Вечер того дня. Я – в гостях у новых знакомых. Вовсю флиртуем с молодой женщиной. Тем более, ее мужа дома нет.

Где-то 23.00 приходит время ночлега. Мне предлагают остаться. Не отказываюсь. Появляется и супруг дамы. Стелют в зале на полу. Располагаемся следующим образом: женщина и я – по краям, супруг – посередине. О чем я, естественно, сожалею – куда интереснее лучше, если бы между нами возлежала дама.

С мужем, прежде чем уснуть, с час болтаем. Нас то и дело перебивает его суженая, допытывающаяся, где он был? В смысле, не в любовницы ль?

Переполненный мочевой пузырь поднимает меня – смотрю на светящийся циферблат – без нескольких копеек два. Удивительно, но дом – родительский, в котором я вырос. Посреди зала – «однополчане». Спят – только в носовые отверстия свистят.

Через кухню и коридор выхожу во двор. И чуть не делаю «пи-пи» в трусы! Оба окна в сарае выдраны по живому. Захожу с торца: двери – тоже. Когда? Кто?!

Поворачиваю назад и с ужасом обнаруживаю то, чего спросонок не увидел. Двери сняты и в доме.

Возвращаюсь на кухню. Ни двери, ни окна!

Бужу гостей – теперь в этой роли уже не я, а они. Выходим втроем в кухню. Вот это да – даже кровать уперли. И множество более мелких вещей. Заглядываю в жерло печи: там, под банкой, хранил запасные ключи от всех строений. Банки – нет, тоже увели. Однако ключи – лежат. То ли воры их не увидели, то ли посчитали ненужными. Что при их способе проникновения в здания вполне понятно.

Облегченно вздохнув, сую связку в карман. И только тут соображаю: зачем мне ключи, если нет ни одних дверей?!!

Муж гостьи куда-то исчезает. Мы снова флиртуем. Я «тонко» намекаю «Мол, видишь, супруг тебе изменяет». Однако черты визави не переступает. Захожу с другой стороны:

- Понимаю: ты – богата, а я – беден.

Ноль эмоций.

И тут я неожиданно обнаруживаю …торчком торчащий собственный член (я, оказывается, гол, как сокол). Показываю на него глазами женщине. Та:

- Ничем тебе помочь не могу!

- Тогда пойду – хоть брюки надену.

Захожу в спальню. Не найдя трусов, напяливаю джинсы на голое тело. И слышу с улицы возбужденные голоса. Спешу во двор.

В огороде – мать и отец. Поражены творящимся. Подхожу к ним. Начинаем разговор.

В этом момент – замечаю боковым зрением – из дома к калитке юркнула знакомая. Мать:

- Прошу тебя, не женись на ней!

- Ты что?! Она замужем! Да и я женат.

- Одно другому не мешает!

Перевожу стрелки на другую колею. Ту, что ведет к станции «Насколько безопасно ночевать без окон и дверей?»

10 сентября 2013 года (вторник)

Высотное здание: то ли «собрание» контор, то ли медицинское учреждение. А, может, и то, и другое.

Я захожу внутрь и собираюсь пешком подняться на один из верхних этажей. Заворачиваю к ступенькам, поднимаю голову и вижу крепкого телосложения знакомую в белом халате. Спускаясь вниз, она встретила некоего кента и теперь с ним беседует. Спецодежда на ней – очень короткая, а стоит женщина – слегка расставив ноги. И моему взору открывается ее манящая гладко выбритая расщелина. Я мгновенно возбуждаюсь.

Распрощавшись с незнакомцем, женщина кивает мне головой: раз уже пришел, я возвращаюсь. Мы шагаем вверх. Выходи на этаж. Редкие то ли сотрудники, то ли посетители. Я с жаром говорю в ухо попутчице:

- Я дико тебя хочу. Давай трахнемся.

Та смотрит на меня несколько удивленно.

- Да, прямо сейчас, - не умолкаю. – Найдем укромное местечко и… Неужели в таком огромном здании его на отыщем? Тебе то что?!

И не встретив понимания, заключаю:

- Понял, что тебе «что». У тебя отсутствует какое-либо желание…

11 сентября 2013 года (среда)

Аэропорт. Мы с женой (она очень рада, ибо за «бугор» отправляется впервые) и еще трое попутчиков вознамерились лететь в одну их европейских стран. Чтобы там отовариться и тут – реализовать, заработав на разнице цен копейку-другую.

За билетами, которых у нас нет, очереди. А до вылета – не так уж и много. Запросто можем не успеть. И тут в свободном окошке администратора замечаем свою знакомую. Обращаемся к ней. Та входит в положение:

- Сколько вам проездных документов?

- Пять.

- Сейчас сделаю! Только придется в благотворительных целях внести по 25 гривен. Итого – 125.

Какие вопросы? На радостях готовы и больше, однако не признаемся.

Спустя некоторое время билеты – в карманах. Братия усаживается на стулья, а я отхожу к газетному киоску. И, уже возвращаясь, вспоминаю: мы ведь не взяли загранпаспорт жены! Если бы билеты брали в порядке очереди, его бы потребовали и, не получив, в проездном документе – отказали. А так…

Смотрю на часы. Нет, съездить за ним домой уже не успеваем. Представляя, как супруга расстроится, решаю ей ничего не говорить. А сам, между тем, напряженно размышляю над ситуацией. Лететь одному? Не по-человечески как-то. Оставаться обоим? Срывается гешефт. Как быть?!

В конце концов, прихожу к выводу, что лучше сдавать и ее, и мой билет. И тут же задаюсь вопросом: а внесенные в «благотворительных целях» нам вернут или нет?!!

12 сентября 2013 года (четверг)

Улицей населенного пункта следую я, Николай Божко и еще один мужик. Я по какой-то причине немного отстал. Догоняя друзей, увидел на земле вполне приличную шапочку. «Уж не наши ль потеряли? А если не они, то пошучу», - подумал и ее поднял. Уже по ходу обратил внимание на размер: он откровенно был детским.

Еще не приняв решения, как поступить, услышал позади шум. Обернулся. Ватага ребятишек снимала с веток куста сирени головные уборы. Видимо, играя, их сняли. Начали разбирать. Послышалось:

- А тут только семь - восьмого нет!

И, возмущенно наперебой ропща «Кто-то украл», скрылись за углом ближайшего дома. Я застыл в растерянности: вот это пошутил! В воры зачислили. Размышляю, как быть. Точнее, как вернуть «изделие» положить взад незаметно.

Поворачиваю оглобли. Не преодолел и половины дистанции, как из-за угла появляется все та же стайка малышни. Они толкают старое кресло. Рассуждая вслух:

- Поставим его под кустом, а сами за ним спрячемся. А на кресло бросим шапки. И станем ждать. Вор обязательно вернется. Тут его и застукаем!

Передо мной встает сакраментальный вопрос: как выбраться сухим из жижи подозрений?!

13 сентября 2013 года (пятница)

Редакция газеты «Комсомольская правда» в Украине», куда пришли новые хозяева. Работать на них нет ни малейшего желания. Однако финансовое положение таково, что придется. И я, скрепя сердце, остаюсь.

Одна из руководительниц назначает мне деловую встречу на середину следующего дня. По прикидкам, желает знать, подготовил ли я материал.

В офисе появляюсь около 16.00. Захожу в секретариат. Через пару минут появляется и вышеупомянутая топ-менеджер. Скользит по мне неодобрительным взглядом, однако ничего не говорит. Первым открывать рот приходится мне:

- Вы меня, наверное, ждали?

- А вы как думаете?!

- Понимает, - лепечу, - у меня появились личные проблемы...

- Случается, - резюмирует дама. – Готовьте и очередную публикацию – тогда и поговорим.

И уходит.

Я, между тем, пребываю, в горьких раздумьях. Не только не написан, но даже не взят, первый материал. А тут напросился на второй. И, самое страшное, у меня нет никаких идей: о чем писать?!! Никогда такого не было. А тут, как заклинило!

Получается, не написал заявление об уходе, а меня почти сразу же – с треском выгонят. Позор!

Может, сейчас официально уйти? А жить на какие шиши? Замкнутый круг, напоминающий веревочную петлю.

И ни одной толковой мысли в голове!

14 сентября 2013 года (суббота)

Подобие огромной коммунальной квартиры. За столом – четыре женщины и я, который здесь вроде бы в командировке. Разговариваем о том, о чем. И вдруг одна из собеседниц, глядя на меня, спрашивает:

- А почему ты нашим руководителем рекомендовал …(звучит фамилия, но я ее не запомнил)?

- Я никого не рекомендовал.

- Ну, да!

- Серьезно говорю. А вот кто такое сказал?

- Сказали…

- Как я мог ее рекомендовать, если сегодня вижу впервые в жизни?!

- Не верю!

- Спросите у нее самой.

И, не дожидаясь реакции, интересуюсь сам:

- Мы с вами знакомы или нет?

Дама неопределенно мнется, что мне совершено не понятно. Остальные смотрят иронически понимающе: что, мол, поймался на лжи.

- Ну, не исключено, где-то в толпе разок видел, - начинаю уточнять. – Однако никто никогда нас официально не знакомил.

- А не официально? – многозначительно произносит одна из компании.

- Тоже – нет!

Взгляды перемещаются на «подозреваемую». Та снова – ни мычит, ни телится.

- Это – как в том анекдоте, - снова подаю голос я. – Только, извините, он не очень того… этого… Но к вам – обращаюсь к «выдвинутой», - не относится.

- Чего там? Рассказывайте! – проявляет нетерпение та, что затеяла уже почти дискуссию.

- Так вот, у одной дамы спрашивают «Вы с ним знакомы?» Она искренне отвечает: «Откуда?! Мы только раз с ним переспали».

15 сентября 2013 года (воскресенье)

Многокомнатная квартира. В одной из них – я с женщиной. И – расстеленная большая кровать. Само собой понятно, в каком направлении работают мои мозги. Транслирую свои возбуждающие флюиды в ее сторону. Присаживаюсь с одной боку на ложе. И не тяну резину (скорее бы добраться до резинки!):

- Ну, ты же все сама понимаешь, не так ли?

- Понимаю. Боле того, соглашаюсь…

И начинает расстегивать пуговички блейзера, затем – молнию джинсов. Ложится навзничь на другой половине кровати. Я опускаюсь рядом. И начинаю прелюдию по всем правилам не военного искусства. Поглаживаю, ласкаю, покусываю. Медленно ныряю в блузку – к груди. Задерживаюсь надолго. Потом рука скользит в брюки. Сначала – через трусики. Чувствую, буквально набухают влагой. Говорю об этом даме. Она шепчет:

- Я знаю…

Наконец ныряю под тончайшую материю. Начинаю перебирать волоски. Почти кончаю, однако неимоверным усилием – сдерживаюсь. Еще чуть-чуть. И потом…

Неожиданно в прихожей звучат женские голоса. Слышится топот. Кого там принесла нелегкая?!

Встаю. Отворяю дверь. Вижу знакомую. Та интересуется:

- А ты не знаешь, где Людмила?

- Не знаю и знать не хочу! – Отрезаю я.

- Почему же тогда туалет не открывается?

- Мне откуда знать!

Знакомая удаляется. Я же, заинтригованный, иду к туалету. Дергаю ручку. Изнутри закрыто. Странно! И тут через щелку замечаю у унитаза Людмилу Ольховскую. Меньше всего мне хотелось бы ее видеть, а в такой момент – вообще. Шустро перебираю ногами в обратном направлении. Увы, слышу, что она вышла и шагает следом. Понимаю, что просто так не отделаюсь. Еще поддаю газу и, приоткрыв дверь в комнату, успеваю произнести:

- Прячься!

Людмила, между тем, тут как тут. Входим вместе. С облегчением вижу: дамы нет. Кровать, правда, расстелена и ДВА одеяла – в смятом «рабочем» состоянии. Но, мало ли, может, я укрывался то одним, то вторым.

Гостья, между тем, на «компрометирующие детали» внимания не обращает. Заводит разговор на тему приватного бизнеса. И в этот момент я вижу, как за ее спиной из-за дверцы шкафа появляется несостоявшаяся – теперь это уже и ежу понятно! - партнерша по сексу. Передвигается на цыпочках, неся в руках сапоги невероятно желтого цвета. Черт! Неужели удастся ускользнуть незамеченной?!

Увы, этого не происходит. Легчайшего скрипа хватает, чтобы Людмила обернулась. К моему удовольствию, вопроса «Кто такая?» не следует. Все внимание приковано к не совсем обычной обуви.

Вскоре Людмила возвращается к теме бизнеса:

- Делать НАШ БИЗНЕС – легко. Сплошная халтура. Ты читал, кто и как учит им заниматься?

- Последнее время я газет даже не просматриваю.

- Ну, так на – посмотри!

Беру. Начинаю читать колонку: репортаж с курсов для начинающих бизнесменов. Одна из первых фраз ведущей – «пьяным и похмельным, чтобы не уснули, советую головы подпереть кулаками. Не ладонями – на них уснете. А именно кулаками – они фигура неудобная».

- Ну, что скажешь? – обращается Людмила. – Полнейшая профанация дела…

- Но если она приносит деньги!

- Да? Не думала, что ты настолько переменился.

- Это – точно! С волками жить – по-волчьи выть.

- В таком случай – давай вместе бизнес замутим. У меня уже и старший партнер имеется Фирма …(названия не запомнил). Достаточно крутая. Слышал такой?

Отвечаю, что не слышал, поскольку ничем, кроме творчества, не интересуюсь. И лихорадочно думаю, как бы отвязаться – и от предложения, и от самой гостьи.

16 сентября 2013 года (понедельник)

Приглашен (с какой стати?) на встречу однокурсников. Моим земляков Алексеем Пташенчуком. Его военных побратимов. Плюс у меня язва. И отказать – неудобно, и пойти – зряшная затея. Тем не менее, решил не отказываться. Неудобно!

Коридор гостиница. Открываются двери. Мы, человек 12-15, вливаемся в номер. Каждого радостно встречает Алексей. И предлагает приземляться сразу за накрытый стол. Общественность - в восторге, а наиболее активные, даже не присев, начинают наливать.

Я припоминаю рассказ земляка предыдущей встрече – во второй части присутствовали и цыгане - и задаюсь сакраментальным вопросом: это же по сколько нужно скинуться? Заодно хваля себя за предусмотрительность: прихватил с собой в виде презента 2,5-литровую бутылку водки, которая не просто так, а с ручкой. Полуторжественно вручаю ее распорядителю. В надежде, что, учтя подарок, а также то, что я не пью, не ем, с меня денег не возьмут. Да, по ходу гулянки во время перекуров выяснилось, что Алексей снимает в гостинице еще несколько номеров: под офис и ночлег.

В какой-то момент чувствую, что сижу, зажатый по самое не могу с обеих сторон. Обращаю внимание: количество гостей увеличилось едва не втрое. На скамейках мы – как иваси в банке. А многие просто стоят под стенами – ждут, как я понимаю, своей очереди. Может, сказывается прирожденная мнительность, а, не исключено, и правда, на меня – чужака! – некоторые поглядывают, как минимум, с недоумением. И то: они – стоят, а я – расселся. Тихонько, чтобы не наступать на ноги, начинаю выбираться из-за стола.

Довольно поздний вечер. Нас, самых стойких, – уже в другой комнате – меньше десятка. На трех кроватях, кто сидя, кто – полусидя, а кто, включая и меня, – и лежа, полудремлем. Заходит 15-летняя дочь Алексея и что-то ему шепчет на ухо. Тот громко отвечает:

- Там же есть сковородка, тетя!

Явно обиженная, та молча уходит. Решаю, что, видимо, она хочет есть, а отец отправил жарить картошку. «Может, сходить и помочь», - думаю. И тут же себя одергиваю: как такое рвение оценят другие и, в первую очередь, сама девушка?! Так что куда лучше – отправляться домой.

Стараясь не помешать другим, сползаю с кровати. Ищу носки. А вот на полу и они – ярко-красные в белую полоску. Натягиваю. Пара человек просыпается. Один пытается рассказать анекдот, как он замечает, в тему моего ухода. Анекдот об отце, взрослой дочери, ее походе на базар и деньгах, часть из которых та пыталась сэкономить. Увы, развязку изрядно подвыпивший рассказчик вспомнить не мог. Не помогло даже обращение за помощью еще у одному из однокурсников.

17 сентября 2013 года (вторник)

Незнакомый город. Я, Анастасия Кирдода и Мария Семенова собрались посетить местный монастырь. Прибываем. На входе нам, как особо уважаемым гостям-журналистам, вручают принятые для братьев и сестер во Христе одеяния. Более того, мне попадает расшитое золотом – начальницкое.

Идем длинным коридором, в конце которого слышится легко узнаваемая культовая музыка. Через раскрытую дверь видны прихожане - идет служба. Говорю дамам:

- Идите, я подожду. Нечего мне, безбожнику, там делать!

Брожу помещением. И что-то кажется подозрительным. Но что именно, не пойму.

Появляются Анастасия Кирдода – Мария осталась внимать «святым» словам. Не успели переброситься и парой слов, как к нам подходит монахиня. Спинным мозгом чувствую – супруга главного здесь. И сразу – ко мне:

- Вам следует… К нам… Почаще… С женой… Поможем…

- Спасибо за заботу, но ничего не нужно.

- Заблуждаетесь… Мы…

- Повторяю: у нас все хорошо. Даже отлично! Мы счастливы!!!

Та – будто глухая:

- …Наладим сексуальные отношения…

- С этим, тем более, все в норме! – Я уже злюсь.

- Или только так кажется?

- Нет, не кажется! А не верите, потрогайте! – Приподнимаю спереди монастырский балахон (дружок, в самом деле, в приподнятом настроении). – И это – только от разговора о сексе!

Матушка, не медля, ныряет, куда предложено. Щупает сквозь брюки. С иронически-скептическим выражением лица вынимает руку.

- Да вы же не там трогали! – Возмущаюсь я. – И если так, то смотрите воочию, - отворачиваюсь спиной к Анастасии и вынимаю член, во всей красе предъявляя его спорщице. Вижу, как округляются ее глаза и слышу с правого бока некий всхлип. Скашиваю взгляд: через руку на «вещь» заглядывает Кирдода. Быстро прячу свое добро – все уже доказано.

Вижу, как «сестра» довольно активно шарит между своих ног и подливаю масла в огонь ее срамных губ:

- И это ведь стоит еще не на всю катушку!

Монахиня что-то лепечет о желании познакомиться поближе. Причем немедленно! И сразу – с группой сестер.

Я понимаю, что мне изначально не понравилось здесь. Не похожа обитель на обитель! А вот на дом терпимости – таки да!

Чудны твои дела, Господи!

18 сентября 2013 года (среда)

Песенная жемчужина у моря. Мы с женой здесь не первый день в командировке. Вечером – последнее мероприятие и через сутки – возвращение. А сейчас – среди дня – свободное время. Так что прогуливаемся городом.

Выходи к береговой линии. Еще издали видим грязь. Она – результат прибоя: брызги от волн смешиваются с пылью и создают неприятный «коктейль». Поэтому ближе его края решаем не подходить. И обувь не замараем, и водные капли не достанут.

А купаться и не собирались. Тем более, даже с места, где, остановившись, присели на парапет, видно, насколько не обустроен пляж и как замусорено дно. Наблюдаем, как среди водорослей и всевозможного мусора барахтаются другие.

Супруга вдруг говорит:

- Не смогу я здесь бездельничать еще сутки – ведь дома столько неотложной работы. Узнаю расписание и, если вечером есть поезд, уеду. А если нет, то хотя бы утром. А ты вернешься вместе со всеми.

Зная характер жены, понимаю: ее не отговоришь. Но одной в наше время в дороге… Опасно!

- Что уж там такого неотложного? – Пытаюсь воздействовать не мытьем – катаньем.

- Как что? А документы забрать в пирятинских чиновников?!

- Наверное, лучше было бы, чтобы это сделал я. Тем более, если устроюсь там на работу. Все-таки – корреспондент местной газеты. Да еще областной! Наверняка клерки будут об этом знать. А, может, удастся как-то «нечаянно» и удостоверение «засветить». Да и родился я там. Меньше должно быть волокиты.

- Нет, поеду! Тебе, когда вернешься, найдутся и другие заботы. А и с твоей работой ведь еще далеко не все ясно.

Чешу репу: да, супруга права. Вспоминаю, как пытался взять материал для любого из изданий. Как ходил в районную администрацию. Как пытался выудить что-нибудь этакое. И как задумка не осуществил. Один из мужиков (водитель, завхоз?), правда, все время вспоминал о запланированном на ближайшие выходные всеобщем административном пикнике, что вряд ли заинтересовало бы читателей. К тому же, по какому поводу пикник, выяснить не удалось.

- Наверное, в связи с очередной годовщиной освобождения города от немецких захватчиков? – Задавал наводящие вопросы, но безрезультатно. - Я – ведь местный уроженец. Просто за истечением лет забыл дату. Но, кажется, это событие случилось в сентябре.

Тщетно!

Возвращаюсь из экскурса в недалекое прошлое к дню нынешнему и апеллирую к жене:

- А ты не помнишь, как областная газета называется? Эти старые – «Пирятинські вісті» и «Шляхом Ілліча». А новая?

- Не помню.

- И как это, - размышляю вслух, - областная – и вдруг в райцентре?! Если бы еще речь шла о собственном корреспонденте, а то – о месте пребывания главного офиса.

…Узловая станция Гребенка. Я попал сюда через Киев, возвращаясь из вышеупомянутой командировки. Дальше – пересадка и на родной Пирятин. Увы, я, оказывается, запамятовал, откуда уходит нужная электричка. Но точно помню, что не с этого вокзала. Пытаюсь выяснить у прохожих. Однако те указывает в разные стороны, к тому же, предлагают добираться железной дорогой. Тогда как у меня план – преодолеть небольшое расстояние пешком: я ведь не работаю и, следовательно, «лишними копейками» не располагаю.

Наконец удается узнать: нужно на станцию №15. Но спешить уже поздно – сегодня на Пирятин транспорта не будет. Пренеприятнейший сюрприз! За 18 километров от дома – ночевать на вокзале.

А, может, если уж столько времени суждено провести здесь, то хотя бы не бесцельно? Видел на стене объявление: приглашаются рабочие в карьер по добыче гравия. Вдруг возьмут на одну смену. Кое-что попадет в карман.

Иду на звуки отбойных молотков. Огромная каменная стена. Внизу копошатся люди. Подъезжают и отъезжают груженые самосвалы. Наверняка подработаю! И тут обращаю внимание на то, что карьерщики, по всему, уже не первый месяц, если не год, долбят гравий у горной подошвы. И та уже похожа на перевернутую пирамиду. Этакий гриб на тонкой ножке. Трагедия может произойти в любой момент! Когда вся громадина обрушится вниз.

А наверху ведь по самому краю «каменной стены» проходит шоссейная дорога. Так что если случится обвал (а он – раньше или позже – обязательно случится!), сюда рухнут и автомобили, волею судьбы оказавшиеся на опасном участке. Нет, «такой хоккей мне не нужен» - решаю я. И от своей затеи отказываюсь.

Беру баул и, не торопясь, отправляюсь в направлении станции №15. Вот и она!

Заговариваю с пассажиром. Тот говорит, что на Пирятин электричка сегодня еще будет – из Чехии. Но, не исключено, она уже отправилась. Расписания имярек не знает, но что примерно в это время – точно.

Меня берет зло. Ну, почему об этом мне не сказали раньше? Не ходил бы в карьер, а ехал бы уже в родной город. Или, по крайней мере, имел бы билет. Однако главное сейчас – узнать ушла электричка или нет?

Захожу в неказистое зданьице вокзала №15. Навстречу спешат счастливые обладатели проездных документов на другие, как я понимаю, направления. Одно из кассовых окошек, самое ближнее, освобождается. Пытаюсь узнать о судьбе транспорта на Пирятин. Увы, кассир – дебелая дама, поднявшись с места, кричит в пространство:

- Только на … направление!

Так что пока я ничего не узнаю…

19 сентября 2013 года (четверг)

Чемпионат мира по лыжным гонкам на 50 км. Дистанция проложена в окрестностях Пирятина. Финиш – у дома моих родителей.

Непостижимым образом я перемещаюсь параллельно лидирующей группе. За пару километров до конца забега вперед вырываются двое: незнакомый мне парень и Алик Мирмамедов (вместе после развала СССР работали на Урале). Я, невзирая на то, что имел от него «подлянку», более за последнего.

Где-то за километр от финиша разрыв между соперниками составляет метров сто. Но он медленно, однако неуклонно, сокращается. Вот улица Цыбаня. Вот уже Загородняя. «Щель» сужается вдвое. А я так желаю победы Алику! Неужели он уступит в столь драматичной гонке?!

Мелькает один дом, второй. За следующим – поворот на улицу Чкалова и буквально полсотни метров. Увы, преследуемого от преследователя уже отделяет не больше 10-15 метров. Впрочем, и до финиша – каких-то 50.

Последний поворот. Я с ужасом вижу, что Мирмамедов не вписывается в «рамки» узкой улицы и мчится прямо на забор дома семьи Настенко. Так и есть! Что есть силы в него врезается и перелетает. Приземляется на спину, ибо на заборе – только два его ботинка (зацепился за верх ступнями).

Вдвоем с другим болельщиком, караулящем на данном отрезке дистанции, бросаемся к месту трагедии. Слышу, как спиной к финишу проносится теперь уже однозначный победитель. Но уже не до этого. Наверняка нужна помощь пострадавшему.

Забегаю во двор. Под забором изнутри – возвышенность. Именно в это место и летел лыжник. Увы, его там нет. Взбираюсь. Нет! Что за мистика? Куда могло деваться тело человека?!

Чуть поодаль вижу набросанные отходы дворового производства. Сбоку лежит ботинок. Его за ненадобностью выбросили хозяева, или он принадлежит Мирмамедову? Намереваюсь выяснить. И когда приближаюсь к куче, создается впечатление, что ботинок …чуть-чуть шевельнулся. Может, там, под отбросами, лежит Алик?

Подобранным здесь же древком тыкаю в дальний край груды. Раздается нечленораздельный возглас, мусор отлетает в сторону и из-под него выглядывает голова лыжника, экипированная в мотоциклетный шлем:

- Сухомозский, ты что – убить меня хочешь?!

20 сентября 2013 года (пятница)

Помещение с высоким крыльцом и перилами. На крыльце, приотворив входную дверь, стою я. Внутри – раковина и умывающая лицо мать. Дальше – внутренняя дверь, ведущая в соседнюю квартиру. Дверь - чуть приоткрытая. Засек это по ее едва заметному шевелению.

Мать мне что-то (ночью – помнил, а, проснувшись, забыл) с неприкрытой обидой в голосе говорит. Это – явная несуразица.

- Ты городишь чушь! – пытаюсь остановить тираду.

Но мать не унимается. Внутренняя дверь, между тем, на пару сантиметров приоткрылась еще. Кто-то наш разговор подслушивает.

Родительница продолжает высказывать мне алогичные претензии.

- Да замолчи ты, наконец! У тебя крыша едет! Понимаешь?!

Мать не унимается. Я думаю «Да не может человек не в себе это понимать – ум-то у него уже не здравый». И – к матери:

- Лучше заканчивай умываться. Я тебя снаружи подожду.

Уже закрывая входную дверь, вижу боковым зрением, как еще шире распахнулась внутренняя и в глубине комнаты мелькнула чья-то тень: я таки не ошибся – подслушивают гады!

Моя дверь не закрывается. Оборачиваюсь. Ее держит мать:

- Я не хочу умываться. Я хочу идти с тобой!

21 сентября 2013 года (суббота)

С каким-то человеком бредем полем. Вдруг – участок, частично обнесенный проволокой. И – свирепый рыжий пес, буквально срывающийся с цепи.

- Обойдем участок подальше стороной, - говорит попутчик.

- Зачем? Я собак не боюсь.

- И этого?!

- И этого – тоже! Чем он отличается от других?!

Переступаю символическую огорожу. Настороженно, но без малейших признаков страха, передвигаюсь навстречу псу. Тот лает, натянув по всей длине удерживающую его цепь. Протягиваю навстречу руку:

- Ты что, дружок, своих не узнаешь?

Пес замолкает, смотрит на меня. Что у него в голове, сказать трудно. Вдруг цапнет? Тем не менее, я плавно опускаю на его голову руку. Готовый, если, конечно, успею, в любой момент свою конечность отдернуть. Но все происходит по моему сценарию, и через секунду мы с собакой – уже друзья-неразлейвода. Без каких-либо нехороших поползновений со стороны сторожа подходит и мой попутчик. Трепля Рыжего по загривку, говорю, обращаясь к попутчику:

- Жаль, что у нас с тобой нет ничего съестного! Бедняга наверняка есть хочет. Может, сбегаешь в ближайший магазин за хлебом?

Энтузиазма тот не проявляет.

Обнимаю пса обеими руками вокруг туловища. Худым его, право, не назовешь! И, лишь бы не молчать, риторически обращаюсь уже к псу:

- Краюху хлеба съел бы?

И вдруг слышу от зверюги ответ:

- Нет!

- Тебе что мясо или отходы из какой-нибудь столовой носят?

- Ага!

«Вот, - думаю, - был бы конфуз: попутчик за семь верст сгонял бы за буханкой, а эта тварь отворотила бы нос».

22 сентября 2013 года (воскресенье)

Зима. Предприятие. Поломка на трубопроводе. Группа рабочих выходит на мороз – искать неожиданно ослабевшее место производственного цикла.

Тестирование показывает: оно – на дне водоема.

Ломами пробиваем лед. Расширяем образовавшуюся лунку. По очереди, раздвигая руками ледяное крошево всматриваемся в дно. Поднимающиеся навстречу взглядам пузырьки воздуха подтверждают догадку. Со всей остротой встает вопрос: как проблему устранять? Не ждать же до весны.

Появляется директор. Деловито выслушивает информацию. И в упор смотрит на меня:

- Поручаю ответственное дело вам!

- Но ведь отсюда я рукой места неполадки не достану. Разве что снять одежду…

На таком холоде – та еще перспектива! И вряд ли что-либо путное удастся сделать. Руку-то я, допустим, в лунку опущу на всю длину. И даже вышедший из строя узел нащупаю. Но ведь, ничего не видя, одной рукой не много наремонтируешь! Значит… Значит, понимаю, придется раздеваться полностью и нырять!

- А куда деваться?! – Подает голос директор. – К тому же, это недолго.

- Как «недолго»? – возражаю я. – Воздуха мне, да еще в условиях жуткой холодины, хвати все на ничего. Нырять придется многократно.

Шеф многозначительно разводит руками.

«И почему всегда я? – размышляю, раздеваясь. – А ту еще совсем недавно переболел простудой. Как пить дать после такого купания заработаю воспаление легких. А, не исключено, и коньки отброшу – даже на них не поездив в эту зиму. И худо, если сейчас случайно моя жена появиться: скандал будет знатный».

23 сентября 2013 года (понедельник)

Незнакомый дом. В нем трое – я, мой земляк Алексей Пташенчук и как бы его мать (он ее называет так, но на его мать женщина совершенно не похожа). Неспешно беседуем, едим фрукты. Вдруг из коридора, дверь в который открыты, бьет свет. Кто-то посторонний включил лампочку? Но сияние уж слишком какое-то необычное!

Алексей устремляется к выходу. Я – за ним. Через его спину вижу, что никого чужого на очень небольшой площади не наблюдается. Земляк, между тем, склоняется.

- Что там? – Интересуюсь.

Тот разгибается. В руке – некий пучок света.

- Что …это?!!

- Да часть кометы: между головой и хвостом. Уже падала. Из нее чрезвычайно хорошая краска получается. Кстати, возле мамы пара ваз – можешь убедиться.

Оборачиваюсь. Так и есть! Яркое желтое сияние. Как я раньше не заметил?! Подхожу к столику, на котором это чудо стоит. И вижу, что это – никакие не вазы, а две буханки белого хлеба. Вопрошающе смотрю на товарища. Тот объясняет:

- И буханки с боков – тоже покрашены.

24 сентября 2013 года (вторник)

У дома, где я живу, - мой автомобиль. Выхожу, чтобы ехать по делам. И вижу: бедняга стоит по пузо в грязи. А ведь ставил на сухое!

При более близком изучении обстановки становится понятно: сесть за руль и по газам – там выбраться из ловушки не получится. Нужно либо доски-сено-солому под колеса подкладывать, либо искать тягача.

Начинаю с первого варианта. И в какой-то момент вижу: сквозь кузов на уровне сидений …бьет фонтанчик. Столько воды? Да еще под таким напором? Она явно не из лужи.

Откуда, в таком случае? Разве что в аккурат под машиной прорвало коммуникационную трубу. Приподнимаю железного коня, заглядываю под днище. Грязи – по колено, однако «коммунального следа» не наблюдается. Возвращаю авто на место. И начинаю думать: что за чертовщина на моих глазах происходит?!

25 сентября 2013 года (среда)

Торжественная церемония. Не чего-нибудь, а бракосочетания! И «сочетается» не какой-то там Вася Пупкин, а я – собственной, как говорится в таких случаях, персоной. Вот и место священнодействия. Под руку с невестой заходим. Нам показывает комнату.

В ней – длинный стол, вазы с цветами, ковровая дорожка. И …толпа незнакомых людей. Междлу нами и столом. Стеной.

Откуда-то сбоку заходит мужчина. Слышу, как кто-то кому-то объясняет:

- Сейчас браки регистрирует он. Бывший наш судья. И делает это очень оригинально. Вот народ всякий раз и собирается.

Взглянув поверх голов на нас, распорядитель торжества начинает тронную речь, то и дело прерываемую одобрительным гулом толпы. Ни одного слова на таком расстоянии мы разобрать не можем. А потому, тихонько обмениваясь друг с другом фразой-другой, обреченно ждем окончания процедуры.

Очередной шумовой всплеск. Невесть откуда появившаяся возле меня женщина восторгается:

- Вот молодец – так молодец! Слышали?!

- Увы, нет! А что он сказал?

- Чтобы по ходу вашей совместной жизни никогда не повышались цены на обувь.

26 сентября 2013 года (четверг)

США. Президентские выборы. Я не только голосую, но и пребываю в гуще. Причем в окружении победителя. Точнее, победительницы. Ибо лавры достались женщине.

Женщине – так женщине. Когда-то и Штатам нужно начинать гендерничать не только на словах. Но вот вид. Он несколько меня (и только ли меня?) смущает. В первый же день новой работы фрау-мадам раскрасила все лицо желтым. Этого цвета даже тени под и над глазами.

Первые ее слова в Белом Доме:

- Срочно пригласите мэра!

Вскоре тот уже в Овальном кабинете.

Президент:

- Почему вы едва не всех полицейских Вашингтона отправили патрулировать на реку, по сути оголив город?!

- Таков был приказ прежнего руководства. Общегосударственная операция по противодействию контрабанде.

- А вам не приходило в голову, что невиданный наплыв контрабанды – не более, чем уловка чужих спецслужб?

- Нет… И чьих, по-вашему?

- Коммунистического Китая, в первую очередь. Так что верните, будьте добры, полицейских в город!

27 сентября 2013 года (пятница)

Нам с женой, имея на руках адрес, предстоит найти в незнакомом городе некую спортсменку. Прибываем туда. Долго и безуспешно бродим кварталами. Однако указанной улицы все не обнаруживаем. Изрядно при этом устаем.

На одном из отрезков нашего пути знакомимся с гражданином. Спрашиваем, не знает ли он, где расположена нужная нам улица. И слышим обнадеживающее:

- Не только знаю, но и туда следую.

Мужчина, между тем, по-свойски уточняет:

- Держу там жилплощадь. Вместо дачи. И время от времени наезжаю. А улица это – на самой окраине. До недавних пор даже к городу не была «приписана». Вот народ и не в курсе, где такая…

Разговаривая, приходим.

- Вот ее начало. Вам какой номер дома?

- Двадцать!

- Да вы что?! – Удивляется он. – Моя квартира – тоже в нем.

Добираемся до видавшей виды двуэтажки.

Провожатый снова интересуется:

- А номер квартиры какой?

- Девятый.

- Нет, не знаю, кто там обитает. Я ведь здесь наездами. А кто этот человек? Может, слышал что…

- Довольно известная спортсменка!

- Не в курсе! Хотя, кажется, именно в девятой квартире недавно сменился владелец.

Расстаемся с попутчиком. Поднимаемся. Несколько раз звоним. Увы, безрезультатно. Скорее всего, жилица здесь – тоже от случая к случаю.

Ночевать? А почему бы и нет? Ведь, оказывается, у нас неподалеку тоже есть квартира-дача. Туда и отправляемся.

…Раннее утро следующего дня. Отправляюсь по нужде в туалет. Он по интерьеру – толчок, обрамленный в белые кафельные стенки - напоминает общественный. Начинаю отливать. И боковым зрением замечаю на левой стенке два огромных муравьиных логовища. «Этого еще в квартире не хватало». И я мощной струей сбиваю непрошенных гостей.

28 сентября 2013 года (суббота)

Редакция газеты «Комсомольская правда» в Украине». Я и Володя Дорощук здесь по каким-то делам. Связанным с версткой. Задерживаемся все основательно допоздна. И решаем ночевать непосредственно «у станков».

У дам на такой случай, оказывается, есть даже кровать. Двуспальная. Ее и делим. Располагаемся следующим образом: с одного края я, с другого – Лена, а посередине – Володя. А Наташа постелила себе на полу, рядом со мной.

Перед тем, как уснуть, немного поболтали о том, о сем. И – в дрему.

Уже засыпая, я почувствовал, насколько в комнате прохладно. А на полу?!! Тут же подаю голос:

- Наташа! Только предупреждаю сразу – давайте без возражений. Меняемся местами.

- Николай Михайлович, не заморачивайтесь.

- Здесь такая холодрыга, а вы ведь – женщина! Заболеть в таких условиях недолго. Меняемся!

И, не дожидаясь согласия, вместе со своим одеялом осторожно спускаюсь вниз. Наташа в это время пытается взобраться на кровать. Оба запутываемся в белье и …оказываемся под одним одеялом. Голые.

Не знаю, какой бес меня дергает, но я провожу рукой от головы до ягодиц. Чувствуя, что Наташе это нравиться.

И тут скрипит кровать. Поднимаю глаза и вижу, что с нее сползает Володя. И направляется в сторону двери. Куда он?

Вижу, мнется. По всему, хочет что-то мне сказать, да не решается. Потом я различаю в его руках мятые купюры.

- Ты что, а спиртным? – Догадываюсь.

- Ага! В складчину с вами. Вносите свою долю…

Предполагаю, что Володя хочет вмазать для смелости и затеять сексуальные игры с Леной.

29 сентября 2013 года (воскресенье)

Современный Ашхабад. Я прилетел сюда то ли в командировку, то ли по личным делам. Что-то не сложилось, поэтому собрался в этот же день возвращаться. Возникла проблема билета: откуда-то знал, что с ними - напряженка. Однако попробовать стоило. Первым делом – в аэропорт. А не удастся улететь, тогда - на железнодорожный вокзал.

По дороге заглядываю в издательский комплекс. На третьем этаже встречаю Батыра Бердыева (он работает собкором московской газеты и здесь – тоже случайно). Бурно здороваемся – как-никак не виделись более двух десятилетий. Объясняю ситуацию. Он:

- Подожди пару минут. Заскочу в «Яш коммунист» и тебя провожу.

В это мгновенье из редакции вышеупомянутой молодежки выходит заместитель главного редактора с пацаненком. Батыр:

- О, ты мне как раз и нужен!

Возвращаются в кабинет. Очень быстро решают вопрос. И мы – я, Батыр и пацаненок – отправляемся в аэропорт. На Батыре, откуда не возьмись, - чабанская бурка. Идем, беседуем. Говорю, что до сих пор не видел туркменских манат. Друг достает портмоне, подает:

- Смотри!

Открываю. И с удивлением обнаруживаю сразу в трех отделениях …еду. В виде небольших бутербродов и канапе.

- А ты – человек запасливый, - комментирую увиденное.

Батыр не реагирует. Я, между тем, в последнем отделении нахожу местные деньги. Дизайном они похожи евро, а цветом – на советские рубли. Возвращаю бумажник. И слышу:

- Бурку ты наверняка тоже никогда не примерял?

Секунда - и та на моих плечах. Только тут замечаю, что она – модернизированная: с капюшоном. А уже через пару минут понимаю, насколько она неудобна и тяжела!

- Слушай, - обращаюсь к Батыру. – Встречу-расставание необходимо обмыть. Ты лучше знаешь, где тут магазины. Свистнешь, когда подойдем. Нужно прихватить пузырек!

Вот и торговая точка. Сую руку в карман. И с ужасом вспоминаю: я ведь не поменял деньги! Пока приходил в себя, Батыр бутылку уже купил. А тут и пацаненок, за нами увязавшийся, с букетом цветов. Становится неудобно.

Проходим еще несколько кварталов. Думаю о полном отсутствии закуски (кроме той, что в портмоне товарища). Хотя бы хлеба буханку!

Говорю об этом вслух. А сам – вновь переживаю: манатов у меня – йок. Снова придется расплачиваться Батыру. Впрочем, сумма в данном случае – небольшая. Что немного успокаивает.

Снова – магазин. Вижу, как друг расплачивается за хлеб …двумя новыми мужскими галстуками в целлофановых упаковках. «Вишь, - думаю. – Бартер у них – еще в почете».

На горизонте показывается здание аэропорта. В голове – две мысли. Первая – нужно поменять деньги, ибо и билет, если он есть, не на что будет выкупить. Вторая – если все-таки полечу, разобьется самолет или нет?!

30 сентября 2013 года (понедельник)

Возвращаюсь вечером с работы, а дома – гость. Владимир Дектярь из Нового Уренгоя. Рукопожатия, застолье, разговоры.

Вдвоем с ним выходим в прихожую, размером со средней величины фойе.

- А это что у вас? – Спрашивает гость, тыкая пальцем в дверь.

- Офис! – отвечаю.

- Заглянем?

- Давай!

Вваливаемся. Комната обставлена более, чем скромно. Несколько стульев, стол, шкаф. Владимир интересуется:

- А музыкальный центр куда девался?

- Да отдал – дин тут попросил, понравился ему очень. А мне н, по сути, без надобности, прочти не включал.

- А с бизнесом как?

- Никак! Бросили! Этот офис – единственное, что от него осталось.

- Не разумно! Я вот с Надей полдня беседовал.

- На тему?

- Возвращения в бизнес. Я ведь занимаюсь с 1990 года без перерыва.

- Но ты ведь – не свободен! А мне свобода – дороже всего!

- Почему это бизнесмен и вдруг – несвободен?! Мне кажется, все как раз с точностью до наоборот.

- Увы! Ты просыпаешься и о чем первые мысли? Не случилось ли ночью на складе короткого замыкания? Не ограбили ль торговую точку? Вернут ли, наконец, долг те, кому давал товар на реализацию? Е принесет ли нелегкая проверяющих из СЭС или пожарной охраны? И так далее… Ты э т о называешь свободой?!!

Владимир что-то говорит, однако мне оно – совершенно не интересно. Ибо я живу, как хочу – мне никто и ничто не диктует моих шагов.

Это ли не долгожданное счастье любого нормального человека?!

1 октября 2013 года (вторник)

Пирятин. Я в гостях у матери. Собираюсь уезжать. Нужно оставить ей денег, а у меня по какой-то причине их – кот наплакал. Решаю занять у дяди Николая (родной брат матери).

Прихожу. Он не отказывает. Однако сумма меня не утраивает: маловато, а у него больше нет. Ситуация – не из приятных.

В это время в комнату заходит жена хозяина дома Татьяна. Интересуется причиной моего кислого вида. Услышав, говорит, что с радостью выручит: только вчера – из Киева, где получила пенсию. Заносит не распакованную пачку новеньких 500-гривеневыых купюр. Успеваю подумать: «Ни фига себе пенсия!»

Татьяна, между тем, интересуется:

- Сколько тебе?

- Пяти тысяч хватит!

Она, надорвав упаковку, деловито отслюнявливает мне десять ассигнаций. Протягивает мне. И нарывается на еще один вопрос:

- Совершенно забыл: имею доллары. Может, по курсу 1:8 сейчас отдам и будем в расчете?

- Давай!

Достаю бумажный конверт, вынимаю зеленые. Завершаю сделку. Благодарю. И удаляюсь.

По дороге к дому матери вспоминаю: у меня ведь в бумажнике есть сильно потертая сотка баксов. Как я, дурак, не сообразил ее сбагрить тетке?!!

2 октября 2013 года (среда)

Фантастический город. В трех горизонтальных плоскостях. Средний – на уровне земли, верхний и нижний – искусственно созданные – соответственно в небе и под землей. Я нахожусь на среднем.

Появляется желание отправиться наверх. Сделать это можно только одним способом – подобно альпинисту подняться по вертикальной стене. Что я и начинаю осуществлять, хотя панически боюсь высоты. Еле заметные выступы и аналогичные «загогулины» позволяют, хотя и с видимыми усилиями, продвигаться к намеченной цели.

Остается метра два. Но они – совершенно гладкие. Уцепиться не за что. Как преодолевать неожиданную «полосу препятствий», ума не приложу. И принимаю единственно правильное решение: спускаться.

Скольжу вниз с переменным успехом. Слышу голос. Замечаю, что за мной, откуда ни возьмись, увязалась девчушка лет шести-восьми. Хоть бы не разбилась! К счастью, она «рулит» куда лучше меня.

Вот мы и на среднем уровне. Юная попутчица говорит, что никогда не передвигалась («каталась») на эскалаторе. А для того, чтобы попасть в подземные «слои», используют именно этот вид транспорта. Не могу ли я ее сопровождать? Так как детям без взрослых путешествовать по городу запрещено. Куда денешься?

Вскоре мы уже на нижнем ярусе. Первое, что вижу, - школа. Она расположена слева как бы на открытой местности (по крайней мере, такое создается впечатление – даже грязь имеется). Перед входом в пенаты – куски разновозрастных учащихся. Видимо, перерыв в занятиях. Но не это приковывает мое внимание. А дерево с горизонтальной веткой, расположенной низко над почвой. Точнее, каркающая и даже пытающаяся произносить отдельные слова сорока.

Нет, она не сидит на ветке. Она – под веткой. Каким образом? А следующим.

В верхней и нижней челюстях клюва бедняге просверлили отверстия. Таким же «пронзили» и не толстую ветку. На нее снизу насадили клюв, наглухо «застопорив» птицу на дереве с помощью болта и гайки. Нисколько не беспокоясь об «удобствах». Вот срока и висела с разинутой пастью, умудряясь при этом еще и связные звуки издавать.

Девчушка, между тем, бросилась, выкрикивая его имя, к одному из старшеклассников.

- А ты откуда этого взрослого парня знаешь? – Спрашиваю.

- А мы в одно детсаду воспитывалась. Сиротском.

- Так эта школа для сирот?

- Да!

Спрашиваю у школьника, зачем так издеваются над сорокой. Отвечает:

- А чтобы не сбежала.

Пока знакомцы увлеченно беседуют, я ломаю голову над тем, как выручить несчастную птицу.

3 октября 2013 года (четверг)

Комната. В ней я и дама. Намерения, судя по полному отсутствию одежды на каждом, у нас – вполне понятные. Предлагаю:

- Сядь на краешек стола.

- Какого?

- Любого! А я, стоя напротив, начну процесс…

Женщина походит к одному из двух столов, находящихся в комнате. Тому, который стоит как раз напротив входной двери. Скажете: никакой разницы! Это при нормальной двери. А если она со щелью, то из коридора излишне любопытный имеет возможность наблюдать «процесс». Хочу сказать, чтобы партнерша перешла на другой и в этот момент замечаю в щели человеческий силуэт. Дежурят они под дверью, что ли?!

Однако не успеваю даже раскрыть рта, как в замочной скважине …поворачивается ключ. Дверь распахивается и на пороге вырастает фигура удивленного мужчины. И то: перед ним – голая дама, а не, прячась, - такой же незнакомец. Кто он, этот явно незваный гость?! Любовник? Или, что гораздо хуже, обманутый муж?!!

Тот, между тем, обращается к хозяйке положения:

- Не думал, что ты до такого опустишься! Что ж, больше моей ноги здесь не будет!

Громко хлопает дверью и уходит. Впрочем, уходит или коварно затаился?! Чтобы со мной расправиться. И что эта стерва не предупредила, что я у нее не один?!!

4 октября 2013 года (пятница)

Родительский дом. Выхожу из спальни через зал в кухню. Первый, кого вижу, - двоюродная сестра Галина. Поздоровавшись, спрашиваю:

- А мать где?

- Вон сидит – снова плачет.

Поворачиваю голову. Мать – на табурете у плиты. Утопила лицо в руках, плечи еле заметно подрагивают. Я взрываюсь:

- Ну, сколько можно?! Все время – слезы. Всю жизнь нам испортила своими нюнями. Чего тебе не хватает?!

Мать молчит. А я не унимаюсь:

- Если все так плохо и свет не мил – вешайся!

Она поднимает глаза и что-то лепечет типа «Нет дураков».

…Стол, расположенный тут же ближе к окну. За нем – мы трое и подгребший отец. Набрасываюсь на него:

- А ты чего? Вечно ее прессуешь! Задолбал! Убирайся куда-нибудь! Уехал бы я, но мне уезжать некуда.

- Если бы меня слушал, было бы куда, - парирует отец.

В это время распахивается дверь и в дом заходит Маша (жена родного брата моей супруги). С двумя венками в руках. Догадываюсь: это на кладбище на могилы родителей (их за столом уже нет). А визитершу следовало бы угостить. Но у меня нечем: дом ведь уже какое время пустует, и харчей в нем не наблюдается. Ситуацию разруливает сама Маша:

- Я – на минуту. Оставить цветы.

5 октября 2013 года (суббота)

Минск. Я здесь в командировке. Нужно возвращаться в Ашхабад. Или прежде залететь к матери в Пирятин? Впрочем, я у нее, кажется, уже побывал. Или нет? Да побывал – просто память подводит!

Вокзал, откуда ехать в аэропорт. Хорошо бы позвонить жене, обрадовать, что скоро буду дома. Вот и междугородные телефоны-автоматы. Роюсь в карманах, однако денег не нахожу. Правильно: их у меня и нет. Именно по это причине я ничего не оставил матери, хотя она и крайне нуждалась. Жаль! И что не оставил, и что с супругой выйти на связь не удастся.

В этот момент неожиданно слышу ее далекий голос …их кармана своих брюк. Мобилка! Выхватываю. И понимаю: жена, пытаясь выйти на номер телефона-автомата (откуда только знает и номер, и что я нахожусь именно у этого аппарат?!), беседует с телефонисткой. Обрадовано ору в трубку и я. И, о везенье, супруга меня слышит!

Увы, не успели обменяться парой фраз, как вмешивается командирша проводов:

- Ваше время истекает!

На мгновенье я теряюсь. Потом:

- Так продлите!

- Оплачивать будете вы?

- Понимаете, я на улице. А деньги – в кармане. Как же я вам оплачу?!

- Тогда ашхабадский абонент?

- Ну, да! Конечно!

Хорошо, можете продолжать.

У меня в руках уже не мобильник, а трубка телефона-автомата. Начинаю бесконечное:

- Алло! Алло! Алло!

Связи нет.

Через несколько минут слышу в трубке голос, нет, не жены, - телефонистки:

- Что вы «аллокаете»?!! Наберите номер снова!

Как я его, интересно, наберу, если не помню?! И записанным не имею. Что же дальше?

Вдруг определяю, что автостанция, на которой нахожусь, расположена не в Минске, а в Киеве. В аккурат у моста Патона. А супруга находится не в Ашхабаде, а в студенческом общежитии на улице Ломоносова. Следовательно, поеду направо – попаду домой, поеду налево – приеду к матери.

Как поступить, чтобы поступит правильно?!! И даже если я доберусь о Пирятина, у меня не появятся средства, чтобы оставить…

6 октября 2013 года (воскресенье)

Засыпаю. Поза – на спине. Уже в полудреме чувствую, как на меня сверху что наваливается. Явно недружелюбное. Более того, крайне опасное. Что это? Нечто живое земное? Зловещий пришелец из Космоса? Или мифичный вампир? Я этого даже не подозреваю. Но точно знаю – сия «тварь», кем бы или чем бы она ни была, угрожает моей жизни.

Давление усиливается. А я не в силах даже руки из-под одеяла вытащить. Чтобы отбиваться. Одна отчаянная пытка, вторая. Безрезультатно. Еще минута-другая – и мне конец. Не нахожу иного спасительного шага, как позвать на помощь супругу. Поэтому кричу:

- Надя! Надя!

Та не реагирует.

Столь крепко спит? Или в сговоре? Ору снова (иного выхода не вижу) – со всей мочи:

- Надя! Надя!! Надя!!!

И слышу, как она гладит меня по груди. Облегченно вздыхаю и… И просыпаюсь. Оказывается своими криками я наяву разбудил жену.

7 октября 2013 года (понедельник)

Высотное здание. Что-то делаю на крыше. Время от времени вдохновляясь открывающейся городской панорамой.

Через парапет смотрю на козырек балкона. И спускаюсь на него. Уже пребывая там, обнаруживаю под ногами кусок тонкой фанеры – она полностью покрывает его поверхность. Устойчивости нет. Приседаю. Увы, фанера – неровная и начинает съезжать к краю. Срочно приобретаю горизонтальное положение, благоразумно прижимаясь спиной к стене здания.

Почти не помогает. С ужасом обнаруживаю, что крыша балкона тоже не ровная. Она скошена. И, к сожалению, не к стене. А наоборот! Даже легкое шевеление приводит к тому, что «подстилка» начинает движение к пропасти. Что называется, влип! А я же, ко всему прочему, еще и панически боюсь высоты.

В изнурительной борьбе (чуть-чуть соскользнул – крайне осторожно вернулся в исходное положение) проходит никак не меньше полдня. Сказать, что я вымотан, значит, не сказать ничего. Я – на исходе сил.

К счастью, в какой-то момент обнаруживаю прилепленную к стене в районе моей головы небольшую нишу. Медленно-медленно втискиваю в нее голову. Теперь хоть ею стану немного тормозить скольжение к краю.

Увы, вскоре и это уже мало помогает: шея не выдерживает нечеловеческого напряжения. Встать и попытаться вернуться на крышу, преодолев бордюр в обратном направлении, боюсь. Не сомневаюсь: сразу же уеду в никуда! Но и лежать дальше, испытывая судьбу, сил нет. Все тело – сплошная боль!

И тут слышу на крыше шаги. Потом – недоуменный зов. Жена! Кричу, чтобы как можно скорее вывала пожарных - пусть меня снимут. А будут отказываться, следует уговаривать сделать это за деньги.

Спустя некоторое время вижу, как супруга спешит в сторону пожарной части. И удивляюсь: надо было звонить по телефону. С другой стороны, договариваться надежнее с глазу на глаз, а то – бросят трубку…

С другой, дождусь ли? Выдержу ли?!!

8 октября 2013 года (вторник)

Многоходовой подземный переход. Спускаемся в него с женой. На широченных ступеньках – два молодых придурках: один таскает другого. Тот хохочет – так что, выходит по всему, так забавляются.

Жена вдруг исчезает в левом ответвлении, хотя нам иди – прямо. Поднимаюсь немного до площадки и останавливаюсь. Подождать. Раз свернула, значит, была причина. Не очень серьезная. А то бы сказала.

Через минуту-другую супруга появляется – уже на одном со мной уровне. К этому времени здесь оказываются и два вышеупомянутых балбеса. Мгновенье и они оказываются межу мной и супругой. Второе – и прижимают ее к стенке, образующей в этом месте подобие буквы «Г». Изнутри, в уголок.

Бросаюсь к мерзавцам. Пытаюсь «отодрать» ближнего от стенки. Увы, силы уже не те. И их явно не хватает. Несколько горячечных попыток с тем же результатом. Меня просто отталкивают. А в карманах, чтобы «усилить натиск» - ровным счетом ничего. Не то что пистолета или ножа – даже завалящей отвертки. И прохожих, как назло, ни души!

- Отойдите! – Требую. – Неужели не стыдно с пенсионерами драться?! Седьмой десяток людям…

Не помогает. Продолжаем малопонятную толкотню. Спустя какое-то время парочка от нас отходит на пару шагов. Поворачиваюсь к тому, который меня отталкивал:

- Мне бы полсотни лет назад я бы тебя, подлеца, по стенке размазал!

Тот делает угрожающее движение, но не подходит.

- И не думай, что преувеличиваю! – Не умолкаю. – Точно! А ты на досуге решись и подумай, насколько подло унижать более слабых…

9 октября 2013 года (среда)

Цыганский табор. Я и Рафиг Масимов к нему принадлежим. Причем я – совсем недавно. Так сказать, неофит.

Укладываемся спать. Естественно, прямо на землю. Старым одеялом нужно распорядиться так, чтобы оно было и подо мной, и поверх меня. Так сказать, и матрац, и укрыватель. Долго переворачиваюсь, стремясь получше расположиться. Удается не очень.

Подходит Рафиг. Начинает помогать. Один угол одеяла сюда, второй – туда. Здесь к нему привязывает тесемку, там – другую. Короче, через несколько минут я лежу в некоем подобии комбинезона, с видимым удивлением уставившись в звездное небо.

Появляется некий тип. Я уже знаю, что он – наш новый барон. Слышу, как беседует с несколькими цыганами о досках. Те отвечают, что стройматериал имеется.

- Хранится в пристройке, - произносит простуженный мужской голос. – Могу показать! Там не крыто – только задвижка.

- А какие доски?

- Сороковка!

- Хорошо! С них и начнем…

Не понимаю почему, но мне его решение – не по душе. Ведь я на них тоже имею право и распорядился бы совсем по-иному.

…Утро. Наша задача с Рафигом – отправиться в город с фальшивыми долларами, изготовленными за ночь нашими умельцами. Нет, не попытаться их сбыть. А показать тамошним подпольным мастерам и услышать их оценку.

Вот и латиноамериканский базар. Шум, гам, ор. Ловко лавируя между товаром и продавцами, находим нужных людей. Один из них разрезает одну из привезенных купюр ножницами на узенькие полоски. Еще с несколькими над ними колдует. Наконец выносит общий вердикт:

- Качество – весьма приличное. Но все еще недостаточное для безопасного выхода на рынок. В бумаге имеется примесь картона.

- Ну, - оправдываюсь я, - нам простительно. Изготовляем ведь их в прериях. Не то, что вы, - в цивилизованных условиях.

Вернувшись, доложили результат. А я еще настойчиво допытывался у старшего по изготовлению фальшивок, сумеют ли они добиться соответствующего качества. Ведь сбывать «самопал» придется мне и сходу попасться в руки правоохранителей – не улыбало.

10 октября 2013 года (четверг)

Пирятин. Я и Оля Божко – под воинской частью. У нее – уговор с женихом-солдатом о встрече, а я должен (в случае чего) придти на помощь.

Как в воду глядела девушка! Оговоренное время прошло, а парня – тю-тю. Словно по дороге из казармы до КПП корова языком слизала.

- Позвони командиру! – Просит Оля. – Вызови сюда.

- А почему сама не позвонишь?

- На девичьи вызовы там не реагируют!

Иду к телефону, прошу разрешения воспользоваться аппаратом. Дежурный не возражает (к самому, небось, девушки бегают!) и даже интресуется:

- Бойца вызывать намерен?

- Ага!

- Причину, по которой его должны отпустить из расположения, уже придумал?

- Что тут думать? Правду скажу.

- Какую такую «правду»?!

- Родственники приехали!

- Не покатит! – Мотает отрицательно головой служивый.

- Почему?!

- Да потому, что эти родственники, точнее, «родственницы» уже всех достали! Их тут знают едва не наперечет. Скажи лучше: мол, нужен свидетель…, солдата комендатура задержала… и все такое прочее… Больше туману напускай…

Мне очень не хочется врать еще и насчет якобы ареста. Более того, нутром чувствую: убедительно это не получится. Значит, дочь друга лучшего детства подведу. А не позвоню – тоже подведу.

Что же мне делать, чтобы НЕ…?!!

11 октября 2013 года (пятница)

На пару с неким гражданином идем в село. Быстро темнеет. Начинается дождь, вскоре превращающийся в ливень. Ощутимо снижается температура. Несмотря на приличную скорость передвижения, уже вскоре оба чувствуем, что основательно продрогли.

Но вот, наконец, и долгожданный населенный пункт. Учитывая позднее время, решаем никого не будить, а пристроиться где-нибудь в сарае, инее или прямо на улице – лишь бы под навесом. Найдя солому и даже старое одеяло, начинаем готовиться к ночлегу.

Внезапно появляемся двоюродный брат моей супруги Владимир Корсун. Ага, значит мы не только в Скребеличах, но и на его подворье! Как ни в чем не бывало, здороваемся. Хозяин приносит еще барахла – сам тоже спит во дворе. Так что вскоре окрестности наверняка наполняются звучными руладами трех уставших мужиков.

Ранее утро. Просыпаюсь от разговора. Осторожно высовываю нос из-под одеяла и обнаруживаю, что в постели я – уже один. Остальной народ – на ногах. А беседуют Владимир и – узнаю по голосу его жена Валентина, которую из-за угла хлева мне не видно. В момент, когда край ее платка показывается, я сую голову под укрытие. Зачем? А, приходит на уме мысль, пусть хозяйка, увидев очертания тела, подумает, что застала любовницу и устроит правоверному выволочку. Увы, затея не удается. То ли она меня узнала, то ли муж уже доложил обстановку.

…Иду селом. Но это уже не Скребеличи Житомирской области, а Слипорид-Иванивка Полтавской. Навстречу мой напарник по «дождевому кроссу» - за рулем трактора.

- Ты куда навострил лыжи? – Интересуюсь.

- Какие «лыжи»? Картошку еду убирать.

- Не морочь мне голову! Зима на улице!

- Откуда зима? Продери мозги!

- Так мы ведь пришли сюда в феврале, - неуверенно возражаю.

- Пришли! И полгода здесь уже живем. Точнее, я живу, а ты – гужуешься.

- Хватит пудрить уши! То есть, вешать на них лапшу. Не могло пройти полгода!

- Спроси у кого-нибудь другого, раз другу не доверяешь!

Направляюсь к клубу, у которого – довольно многолюдно. Спрашиваю у ближайшей девушки, пришла ли пора копать картошку. Та отвечает утвердительно. Но с каким-то смешком. И я ее словам тоже не верю. Начинаю вентилировать вопрос у всего честного народа, собравшегося у очага культуры. Вслушиваясь в разнобой голосов, прихожу к выводу: только вот та скромница не обманывает. Но июль на дворе – увы, даже не март. Так что, начиная с февраля, загул у меня получился знатный. Пора, как говорится, и честь знать. Нужно уезжать. Причем срочно!

И тут до меня доходит, что следует, во-первых, собрать свои вещи. Во-вторых, найти, где они оставлены. И, в-третьих, узнать дорогу на Пирятин. Да и отжать, у кого взял, одежду, которая на мне. Как решить сразу столько задач, понять не могу. А удочки, между тем, пора сматывать: стыдоба, столько времени такой шкаф на шее у родственников и знакомых!

12 октября 2013 года (суббота)

Киев. Офис, в котором я работаю. Появляется новая сотрудница – китаянка. Вскоре мне кажется, что мы друг другу приглянулись. «Может, жениться? – думаю. – Если разобраться, то любовь – штука эфемерная, а представительницы Поднебесной – неприхотливы и трудолюбивы, стойко переносят тяготы и лишения семейной жизни».

Прозондировал ситуацию. Оказалось, в Украину девушка попала благодаря знакомству с известной театральной актрисой, с которой познакомилась во время посещения той Пекина. И все… Ни братьев, ни сестер, ни близких родственников.

Подготовка к бракосочетания на ее территории. У двух фанз суетятся женщины – готовятся к застолью. Мимо дефилируют наиболее нетерпеливые (или голодные?) участники торжества – никак не дождутся.

Мы с суженой отправляется в крытый камышом домик. Посреди – большой стол, заваленный бумагами. Это – материалы для подготовки сдачи экзамена и заготовка статьи в газету. Падаю на стул и начинаю стаханничать. Со временем начинаю немного нервничать – никак не могу запомнить детали трех экзаменационных вопросов. Гоняю себя по ним похлестче, чем самый «зверский» преподаватель.

Вдруг слева слышу еле проявляемый шорох. Поворачиваю голову – супруга-молодожен. Корю себя за невнимательность к ней и говорю:

- Извини за такую брачную жизнь! Скажи кому – не поверит, что мы вместо того, чтобы лечь в постель, трудимся, как проклятые. Но …сама понимаешь.

Снова – Киев. Я – одинок. И гадаю, куда подевалась жена. То ли сбежала от такого мужа, то ли ее похитили.

13 октября 2013 года (воскресенье)

Нахожусь среди людей – знакомых и не очень. Грудь начинает рвать кашель. «Спазмирую» долго и натужно. Кто-то говорит:

- Тебе бы к врачу! Наверняка грипп или, по крайней мере, жестокая простуда.

- Не то! – Отвечаю. – Просто у меня хроническая сердечная недостаточность.

И начинаю следующую серию выталкивания воздуха из груди. В это момент …просыпаюсь. Из-за того, что …кашляю. Так сильно и так долго, что бужу даже супругу.

14 октября 2013 года (понедельник)

Некий город. Асфальтовая дорога, поднимающаяся в гору. Там, на вершине, остановка электричек. Я и два незнакомца торопимся на подходящую к перрону. Увы, бежать под таким углом – совсем не просто. Уже через несколько минут те сбрасывают скорость. Я же упорно передачу не переключаю. Хотя чувствую: воздуха легким начинает не хватать.

Вот, наконец, и перрон. Увы, он – пуст. Не успел!

Сзади – прерывистое дыхание. Оборачиваюсь: отставших поначалу два попутчика – все-таки открылось у ребят второе дыхание.

Начинаем поиски альтернативного варианта передвижения. Метро! Спускаемся вниз. Ждем поезда (ехать, оказывается, нам в одном направлении). Тот вскоре подходит. И состоит всего из пары вагонов. Забираемся. Трогаемся.

Обращаю внимание на дома, проплывающие за окном. Всматриваюсь. И вижу, что едем мы …на троллейбусе городской улицей. Я стою у водительской кабины. Один из попутчиков, тот, что ниже ростом, просит меня потесниться и пропустить его вперед. Меняемся местами. Он заговаривает с женщиной за рулем, называя ее Галей. Слово по слову, и парень просит ее угостить их с другом кофе. Услышав это, этот второй тоже протискивается мимо меня, поближе к открытой двери кабины.

«Как же она будет варить кофе – бросив руль, что ли?» - пытаюсь сообразить я. Но нет! Дама дает команду – и тут же из второго вагона появляется подросток. Он-то вскоре и приносит напиток. Вместе все удаляются во второй вагон.

Провожая компанию взглядом, Галя теряет контроль над троллейбусом и тот начинается резко поворачивать в сторону. Я вскрикиваю. Женщина начинает со всей силы крутить руль в обратную сторону. Без пользы! Левым боком махина уже соскочила с тротуара, куда, неуправляемая, выехала, и повисла над обрывом. При этом у нее оторвалось колесо, так что над пропастью торчит ступица.

Галя выбирается из кабины и начинает толкать троллейбус на тротуар. Я, сев на ее место, помогаю ногами: упираясь ими сначала в землю, а потом – в стену какого-то строения. Совместными усилиями возвращаем машину на твердую почву.

Уже когда все позади, и мы двигаемся дальше, думаю: «А пассажиры наверняка и не заметили, что были на волоске от гибели».

15 октября 2013 года (вторник)

Пирятин. Дождливая погода. Грязь. Улица Средняя. Иду от железной дороги к дому родителей. На перекрестке со 2-м Рабочим переулком – муж Ольги Максимовны (в девичестве - Батрак), направляющийся к домику тещи. Поднимаю глаза – там еще несколько человек, заходящих во двор. Во всем темном. С печальными лицами.

Прихожу к выводу, что умерла Раиса - младшая сестра Ольги Максимовны. Моя одноклассница, с которой мы встречались три года. Следовало бы отдать последний долг, но идти мне жутко не хочется. После колебаний решаю шагать прямо, не заворачивая в переулок, как планировал изначально.

Впереди появляется мать, идущая мне навстречу. А боковым зрением замечаю: муж Ольги Максимовны остановился и, судя по всему, колеблется, звать ему меня или нет. В следующий момент мать уже возле меня. Обрисовываю ей ситуацию. Мать нарочно громко говорит:

- Идем домой! Я ночь не спала и буквально с ног валюсь от усталости!

Смотрю в сторону дома, в который пришло горе. Муж Ольги Максимовны после долгих раздумий все-таки делает движение в нашу сторону. Мать снова включается в игру:

- Я же сказала, что ночь не спала!

Тот в видимом недоумении останавливается. Смотрит на меня. А я в полной прострации: и идти на похороны не хочу, и понимаю, что это – не по-человечески.

16 октября 2013 года (среда)

Лондон. Мы с однокурсником Виталием Довгичем здесь по обмену журналистским опытом. Выдается свободная минута. Используя ее, совершаем неспешную вылазку по городу. Натыкаемся на руины то ли замка, то ли древней крепости. Внизу – ров. И остатки стен. Не сговариваясь, спрыгиваем вниз. Что, так сказать, в буквальном, а не переносном смысле, коснуться истории руками. И сразу же понимаем: назад в этом же месте нам не выбраться. Тут уж не до преданий старины глубокой! Предлагаю идти вдоль рва – должно же где-нибудь быть место не столько крутое. Отправляемся в путь.

К сожалению, лишь однажды пробуем взобраться наверх, однако это не удается. Дальше, сколько ни идем, шанса вернуться в цивилизованный мир не появляется.

Наконец упираемся лбами в стенку. И замечаем в камне дверь. Состоящую из двух половинок. Виталий, не медля, начинает в одну из них стучать. Долго не замечаем никакого эффекта. А потом правую часть открывают. Ломимся в нее, как лоси – спасителя даже не поблагодарив. И оказываемся …в не совсем обычном офисе. Справа и слева рядами – пульты управления, мониторы, демонстрирующие улицы и площади Лондона, и люди в форме.

- Вот везуха! – комментирую наше неожиданное освобождение. – Попали в Скотланд-Ярд. Изучим, как они работают – будет что, когда вернемся, рассказать.

Реплику слышит дежурный, сидящий с напарником неподалеку, и тут же обращается ко мне на чистом русском:

- Как вы сюда попали? И что собираетесь изучать?!

Взяв под руку, подвел к столу, усадил на свободный стул. Я уточнил, как попал и что собрался изучать. Заодно поинтересовавшись, откуда у него такие знания русского языка. Визави объяснил: он служит в спецотделе Скотланд-Ярда, занимающегося иностранцами на территории Королевства, где есть специалисты по всем без исключения языкам мира. А дальше разговор потек о том, о сем. Я, не показывая этого, нервничал: однокурсник на горизонте еще маячил, но уже проявлял явные признаки нетерпения. Если он, немного «спикающий» уйдет, что я стану делать на улицах города, как, «немой», найду дорогу назад?

Между тем, скотланярдовец, не умолкая, то и дело идет на контакт с моим телом. Из чего я делаю вывод, что он – голубой. Этого еще только не хватало! Короче, когда я наконец от него отвязываюсь, Виталия уже не нахожу. Где гостиница, в которой мы остановились? Как в нее попасть, если не можешь ни у кого спросить? А ведь уже вечереет.

Сажусь в подъехавший омнибус. Еду, не сводя глаз с окон: вдруг хоть какое-то здание узнаю? Выруливаем на площадь. И точно – вон дом, в котором проходило заседание. Нужно срочно выходить! Увы, машина уже отъезжает от остановки и заходи на круг. Долго петляет, прежде чем снова остановиться. Выхожу. И начинаю соображать, как вернуться в точку «Надежда». Получается слабо (никогда не отличался хорошим ориентированием на местности). Так что шагаю в надежде на традиционное авось. Перехожу дорогу на зеленый. Сразу рядом – остановка. Решаю проехать немного назад. Да не помню номера омнибуса. А они мелькают один за другим. В какой садиться?!!

И тут боковым зрением замечаю двух мужчин, один из которых явно намеревается огреть дубинкой по моему затылку. Догадываюсь: грабители! Откуда-то прознавшие, что у меня с собой – пятнадцать тысяч фунтов стерлингов. Размышлять, кто слил инфу – некогда. Нужно спасать (деньги) и спасаться (самому). Быстрым шагом резко ухожу по тротуару направо – там больше прохожих. Недоброжелатели на расстоянии следуют за мной. Долго ли удастся уходить? И куда вообще деваться?! Без знания языка в совершенно чуждом городе.

Мелькает мысль: вот бы снова случайно наткнуться на Скотланд-Ярд. Все-таки – полиция. Должны взять меня под свою защиту. Да и люди, разговаривающие на русском, у них есть. И, о, чудо, навстречу шагает тот самый – нетрадиционной ориентации. Стоит только его окликнуть, и я спасен!

Уже приоткрыв рот, его медленно закрываю. Наверняка именно этот тип слил информацию о том, что я при деньгах. Выходит, он заодно с грабителями...

17 октября 2013 года (четверг)

Туркменистан. Группу туристов, в которую вхожу и я с женой, в пустынной местности берут в заложники нукеры предводителя местных басмачей. С целью, как нам объясняют, получения выкупа. Тех, за кого не заплатят, убьют.

Всех сгоняют в большую юрту. По дороге к ней ко мне подходит пацаненок и сует свою руку: решаю, что здоровается. Отвечаю пожатием – дети ведь ни при чем: ангелы и цветы жизни. И чувствую в ладони едва уловимую боль. Гляжу и вижу шип, смахивающий на шип акации или розы. Понимаю: это – неспроста. Он чем-то отравлен. Конечно, вряд ли смертельным ядом – тогда ведь не начнешь торги по выкупу (хотя…) Но то, что наркотиком или снотворным – точно.

Пытаюсь вынуть этот откровенно «не детский подарок». И с удивлением слежу, как за шипом тянется подобие корня сантиметров десять длиной. Пророс уже проклятый в тело, что ли?!!

Да, процедуру осуществляю незаметно, чтобы никто не увидел – вогнать еще одну «иглу» недолго. А еще замечаю, что меня начинает качать из стороны в сторону – сказывается даже кратковременное воздействие заразы. Что там уж говорить об остальных заложниках, кому досталось по полной!

Размещаемся вповалку на земляном полу (хотя бы о кошмах для заложников никто не позаботился) выделенного для нас пристанища. И я сразу же начинаю прикидывать, как отсюда можно и можно ли убежать. Толковых мыслей – кот наплакал. И то: песчаная пустыня, неимоверная жара, недружелюбные чужеземцы на сотни километров вокруг.

Вечером нам принесли сваренный в воде рис и воду. Без какого-либо аппетита пожевал. С супругой, которую разместили в дальнем «углу» гигантской юрты, поговорить пока не удалось – за всеми нами пристально следят.

Утром ту же еду принесла та же некрасивая немолодая женщина. Решился с нею вполголоса заговорить – вдруг найду понимание, и она придет на помощь:

- Вы, наверное, одна из жен главаря?

- Да!

- …И вряд ли, - забрасываю удочку, - любимая, раз он посылает вас обслуживать заложников (не озвученный же аргумент: «потому, что ты старая и страшная»)?!

- Нет, именно самая любимая! И только мне он доверяет наиболее деликатные поручения. Кстати, случается, что приходится убивать по три десятка человек в день, однако, что бы ни случилось, я его не выдам.

Четко и ясно! Чему я очень рад. Не буду теперь питать ни малейших иллюзий относительно помощи. Рассчитывать следует только на самих себя. И тут в моей голове зарождается отчаянный план. Мы – заложники. Разменная монета. Так отчего не попытаться самим взять в заложники ту же любимую жену или ребенка главаря басмачей?! Чтобы, так сказать, несколько уравновесить «права торгующихся».

Правда, одному мне не справится. Стопроцентного же доверия заслуживает лишь супруга. Во что бы то ни стало с нею нужно, наконец, переговорить. Сегодня это вряд ли удастся – уже вечер. Значит, завтра с утра!

Два выглянуло солнце, нас всех вывели из юрты. Возле нее находилось несколько охранников и человек с фотоаппаратом. Начались съемки. Я догадался: будут посылать родным и близким, с которых требуют выкуп, чтобы те удостоверились – жертвы похитителей живы.

Дошла очередь и до моей жены. Прихожу к выводу: лучшего момента, чем в этой мини-суматохе, поговорить не придумаешь. Как только она станет возвращаться на свое место, тут я с нею как будто случайно и столкнусь.

Но что это? Вижу, как жена, позируя перед камерой, шаг за шагом незаметно отходит от фотографа. Еще раз. Еще. Кажется, я догадываюсь: она решилась на жест отчаяния - побег. На виду у всех! Сходу ведь задержат - и всем нам станет только хуже. Как минимум, ужесточат режим. Вряд ли тогда удастся мой план с взятием в заложники кого-нибудь из близких организатора похищения. Предупредить Надежду?! Увы, уже поздно. Она срывается с места и несется прочь.

Поднимется жуткий крик. С акведука, на котором мы стоим, видно, что за нею устремляется сразу с полсотни человек. Причем большинство из них, судя по одежде, – рядовые жители аула. Видимо, за подобную помощь их хорошо премируют.

Остающихся на месте загоняют назад в юрту. Вскоре туда бросают и мою супругу. Тут же появляется тип с набором медицинской сестры и начинает давать «успокоительные» уколы.

Куда дела повернут теперь? Что платить за нас выкуп некому, это я знаю, как пить дать. Выбор невелик: или безоговорочная смерть сродни бараньей, или, пусть и иллюзорная, попытка спастись. Все зависит от того, удастся ли нам взять заложника?!!

18 октября 2013 года (пятница)

Некое фантасмагорическое рукотворное подводное строение. Я и еще несколько человек в аквалангах плаваем вокруг. Вот некий гигантский решетчатый короб. По моему разумению, внутри – реактор затопленной атомной станции.

- Вот бы проникнуть туда и посмотреть вблизи, - говорит в микрофон под маской женщина, плывущая слева от меня (кажется, это племянница моей жены Алла).

- А радиация?! – слышится другой голос.

Тем не менее, мы пытаемся протиснуть тела между стальными прутьями. И, кажется, это удается. Только оказываемся не у заглушенного реактора, а в здоровенном бассейне. Плещущим воды над затопленным реактором.

У противоположной его стенки вскоре появляются весьма странные существа. Их шестеро. Пестрые полулюди-полубабочки. Или это люди в одеждах бабочек? Издали не очень разберешь. Чей-то голос (свыше?):

- Это души умерших!

«Полная фигня, – думаю я. – Какие души? Что за вера в бога?!» И ныряю в бассейн. Устремляясь на встречу с потусторонними объектами.

Вот и они. Общаюсь. Не покемоны. Но и не совсем люди. Внешне – да. Однако нутром чувствую исходящую от существ угрозу.

Настаивают: они – таки души умерших. Я не соглашаюсь. Тем не менее, возражать стараюсь мягче – чтобы не разозлить. А главный, судя по его размерам, из них, услышав, что я отвергаю существование бога, начал, стараясь это скрыть, приближаться ко мне (я из воды не выбирался). В какой-то момент понимаю: нужно уносить ласты. И изо всех сил начинаю грести к противоположной стенке бассейна. Делать это весьма непросто – левая рука занята (держу что-то важное). Преследователь, хоть и нырнул с опозданием, неуклонно приближается.

Когда до стенки уже всего ничего, обнаруживаю, что она не из бетона, а решетчатая. И за мгновенье до того, как «душа в мужском обличье» меня настигла, проскальзываю между прутьями.

Проплыв с десяток метров, торможу – сил совсем нет. Да и шестое чувство подсказывает: я под навесом, увы, не один. Враг тоже проник сюда. И наверняка замер, пытаясь услышать всплеск. Поэтому мне лучше пока не двигаться.

Вспоминаю: наверху строения должен быть одноклассник Петр Халеев. Если позову, он придет на помощь. Но мой крик услышит и «посланец небес». И главный вопрос заключается в следующем: кто ко мне успеет первым?!!

19 октября 2013 года (суббота)

Пирятин. Родительское подворье. То ли ранняя весна, то ли поздняя осень. Везде - грязь после обильных дождей. Тем не менее, в огороде – кипит работа. Отец (ему помогают соседи Иван Волык и Павел Нестерец) наводит, как он выражается, последний «лоск». Все – с вилами-граблями.

Мне, отчего-то незанятому, припекает в уборную. Причем – по полной, как говорится, программе. Деваться некуда. Хотя «домик с сердечком» и расположен аккурат в зоне действия «уборщиков». «Ну, и увидят, что зашел, - размышляя. – Так из-под них - тоже не мыши носят».

Захожу. Снимаю штаны и … И вдруг вижу, что задняя стенка в уборной – тю-тю. Отсутствует. Так что моя голая задница торчит прямиком на улицу.

Вылетаю стрелой, на ходу подтягивая панталоны. А естественная надобность расходится на не шутку. Пытаюсь присесть в огороде, маскируясь от отца с соседями этим самим домиком. Но как только…, так услышал шорох шагов за забором, разделяющем родительское подворье с соседским: там вырулила на улицу хозяйка – едва не впритык ко мне. Снова взвиваюсь на ноги. Мелко ими перебирая (подпирает!), делаю рейд огородом: может, хоть где-то удастся спокойно присесть? Увы, как на зло!

В лужице зачем-то пытаюсь ополоснуть руки. Иван спрашивает:

- Вода читая?

- Где там? Сплошная грязь.

И снова дую к туалету. Ба, все стенки на месте! Захожу. Полный порядок! Сажусь и с неимоверным наслаждением начинаю долгожданный акт дефекации. И тут скрипит доска. Оборачиваюсь. Сзади, едва не касаясь моей спины своими локтями, устроились отдыхать оба соседа. Павел Нестерец морщится: запах не нравиться. Ужас господний! Вылетаю из уборной снова. Держа портки в руках: процесс-то не закончился! Где бы? Где бы? Пока не опарафинился. Да прям тут! И вдруг слышу голос Наталии Забильской, здоровающейся с моим отцом: смотри в нашу сторону. Мечусь подворьем, как угорелый. Уже не обращая внимания на грязь. И – караул! - нигде не могу пристроиться…

20 октября 2013 года (воскресенье)

Анфилада производственных помещений. Идем вдоль – я и еще четыре человека. Через примерно равные промежутки – пульты управления с рычагами-кнопками. Шагающий первым, останавливается у одного из них. Начинает двигать механизмы.

Подхожу. В металлическом полу – широкие отверстия. Свалиться туда – раз плюнуть. Осторожно стараюсь заглянуть.

И в этот момент попутчик нажимает очередную «рульку». Снизу вверх бьет слабенький фонтан. Отступаю. Все равно брызги на меня попадают.

Начинаю стряхивать. Увы, это, оказывается, не так просто. Сначала не понимаю, а потом врубаюсь: капельки – не водяные, а машино-масляные. Открываю рот, чтобы отругать шутника. И тут же меня окатывает с ног до головы. То ли авария на линии, то ли придурок подобным образом развлекается.

…Помещение с несколькими дверьми. Мы в нем – непрошеные гости, поэтому стараемся на афишировать своего присутствия. Внезапно одна из дверей приоткрывается. Как будто проверяли – никого не было. Параллельно к двери подлетает один из нас и в проеме показывается женское личико. Мой компаньон пытается ее закрыть, но дама в последний момент вставляет, куда нужно, ножку. Это, тем не менее, джигита не останавливает: он изо всех сил давит на дверь. Еще чуть-чуть – и нога сломается.

К мужику подлетает второй из нашей компании – это Евгений Кошевой из студии «95 квартал». И бьет того в челюсть. Завязывается не шуточная драка. Сторону Евгения принимаю я, два типа встают на сторону наших противников.

В руках Кошевого откуда-то берется увесистый булыжник. Он лупит им своего соперника по голове. Тот падает.

- Бери на себя второго, - кричу я. – А с третьим я справлюсь.

Бой местного значения набирает новых оборотов. Тем более, краем глаза вижу, что тип, вырубленный с помощью булыжника, пытается встать на ноги.

21 октября 2013 года (понедельник)

Неизвестный железнодорожный вокзал в неизвестном населенном пункте. У меня билет – во второй вагон электрички. В путь-дорогу провождает жена.

Стоим на краю платформы. Гадая, с головы или хвоста в этот раз будет нумерация вагонов.

Подают состав. Супруга, по закону бутерброда, отошла. Вижу номер на первом за тепловозом вагоне – пятый. Хватаю оба своих баула и тороплюсь вдоль поезда: стоянка – всего ничего. Лечу, как на крыльях и явно – не Икара.

На следующем вагоне – номер 5. И все. Состав …закончился. Такой себе на удивление коротенький.

- Черт! – Ругаюсь вслух. – Наверняка мне нужно было на эту электричку, а на остановившуюся у противоположной платформы. Рву когти в новом направлении. Успею ли?!

Появляется жена. Помогает с вещами. В вагоны уже начинают заходить проводницы. Первый из ни- - тоже номер два. Не знаю, то ли быстрее бежать вдоль состава, то ли нырять в первый попавшийся вагон и передвигаться внутри. И тут звучит голос супруги, опередившей меня:

- Здесь тоже только два вагона. Причем оба – под номером 5. Твоего, второго, вообще нет!

22 октября 2013 года (вторник)

Глухая тайга. Зима. Вместе с другимиохотниками занимаюсь добычей ценной пушнины. Шкурок уже имею приличное количество, что весьма радует – дома меня ждет невеста и скорый обряд бракосочетания.

И вот к нам приезжают купцы. Менять товар на меха. У одного мне очень приглянулось свадебное платье: этакая небесная лазурь с разбросанными по ней перистыми облачками. Вот так подарок будущей жене!

Но купец – парень не промах. Знает, что у других торжественных нарядов нет. Короче, отдал я за платье все до единой добытые шкурки. Сижу и думаю: глупо эту красоту держать при себе до весны. Гораздо умнее – доставить ее невесте. Пару недель на дорогу, конечно, уйдет, и это время для промысла будет потеряно. Да разве только такие глупости совершали влюбленные?!

Под конец третьего дня бега на лыжах с максимально короткими привалами на отдых я основательно устал. А тут, как по мановению волшебной палочки, и заимка – две надежно срубленных избы. Решаю переночевать, чтобы восстановить силы.

Отдыхает здесь еще несколько человек. Знакомимся. Ужинаем, догоняя строганину с солониной крепко заваренным черным чаем. И расходимся по выделенным комнатам.

Вскоре в моей появляется хозяйка. С лафитом. Вот так гостеприимство! Выпиваем по одной-второй-третьей. Я основательно расслабляюсь и не только рассказываю свою историю, но и – по настоянию дамы – показываю ей заветное платье. Та восхищается и просит его примерить. Почему бы и нет?

Смотрится в нем великолепно! И говорит:

- Ну, спасибо тебе, касатик, за подарок! Я в долгу не останусь.

И, прежде чем я раскрываю рот, уходит. Я прекрасно понимаю: платья мне больше не видать!

23 октября 2013 года (среда)

Национальный союз писателей Украины. Зашел заплатить членские взносы. А там – народ кучкуется. Только что завершилось некое собрание. Судя по кипящим в коридорах страстям – сборище было бурным. Прислушался: «Руководство узурпировала группка беспринципных интриганов», «Писательскую газету подмял под себя один человек», «Деньги от сдаваемых в аренду тысяч квадратных метров площадей идут не на общее благо» и тому подобное.

Становится противно, и я, быстро выполнив задуманное, начинаю уходить. Путь к выходу отчего-то пролегает через кабинет главы Союза. В его кресле – дама. Кто-то говорит мне, что фамилия ее – Курочкина и родом она – со Львова. «Уж не убитого ли бизнесмена родственница?» – мелькает мысль.

Дама, между тем, произносит:

- Председатель болен. Я, как активистка с молодых лет, его замещаю. Более того, не сомневаюсь, что меня изберут на эту должность!

В том, что после этого в общественной организации хоть что-то изменится в лучшую сторону – сильно сомневаюсь уже я. И покидаю здание. Правда, уже на сам, а с коллегой.

Дорогой обсуждаем болезненные вопросы творческой жизни. Попутчик говорит:

- С другой стороны, ты что хочешь, чтобы начальство отдыхало на полуразрушенной базе под Киевом, а мы с тобой – в Крыме?!

- А почему бы и нет? Это и было б соблюдением принципа справедливости!

- Ну, даешь! И слишком многого хочешь.

- Нет! Ты ошибаешься. И нужно-то лишь, чтобы путевки распределяло не руководство, а всякий раз …тянуть жребий. Вытянул, к периметру, я крымскую здравницу, а председатель – далекую от моря хижину – значит, так тому и быть! Разве то не честно?!!

- Успокойся, не дожить тебе до такой честности!

24 октября 2013 года (четверг)

Поликлиника. Конец рабочего дня. Небольшая очередь у кабинета окулиста. Сижу и я, хотя назначено на завтра.

Захожу и говорю:

- Мне – назавтра, но, думаю, может, и сегодня что получится.

- Вряд ли! Следующий!

Заходит посетитель. Доктор над ним колдует. И в это время звучит бой часов: 18.00. Рабочий день окончен.

Пациент уходит, однако дверь снова приоткрывается – заглядывает потенциальный хворый. Врач поворачивает голову:

- В общем-то, смена закончилась. Но раз уже здесь, так и быть – заходите.

- Спасибо! Но там – еще один.

- Ладно, приму и его!

Так все и происходит. Лишь я остаюсь, не солоно хлебавши. Хотя операция предстоит – сложнейшая: удаление помутневшего хрусталика и замена его на искусственный. Выходя из кабинета, предаюсь воспоминаниям. Как аналогичной экзекуции подвергся мой коллега Виктор Деменев. Уплатив огромную сумму, он так и не получил ни малейшего улучшения. И когда пошел в клинику для разговора то услышал вопрос:

- Но ведь ХУЖЕ вам не стало?

- Нет, как не видел, так и не вижу!

- Ну, вот видите! А раз хуже не стало, операция считается успешной. Какие к нам могут быть претензии?!

Чем же все закончится для меня?! Если даже взглянуть не пожелали...

25 октября 2013 года (пятница)

Коридор учреждения. Дико хочу справить малую естественную надобность: просто глаза на лоб лезут. Срочно ищу туалет. Переходы, закоулки, а спасительной двери – нет. Наконец надыбал. Захожу, уже буквально истекая. Увы, все кабинки заняты! Сжав ноги, жду. Вот одна открывается. Заскакиваю. А внутри – ни писсуара, ни унитаза, ни чего-то – вообще. Ровный чистый пол.

Что делать?!!

И тут я …просыпаюсь. И первым делом – в туалет.

P.S. Когда утром пересказал сон супруге, она сказала:

- Хорошо, что в кабинке не было писсуара!

- Почему?

- А то бы ты еще в постель надул!

26 октября 2013 года (суббота)

Незнакомый то ли город, то ли микрорайон. Ненастный вечер с мокрым снегом под ногами. Несколько семейных пар, в число которых вхожу и я с супругой, при свете фонарей прогуливаются между высотками.

Одна из жен незаметно берет мою руку в свою и начинает гладить, пожимая. Не скажу, что мне неприятно, но испытываю чувство неловкости – как-никак ее благоверный – мой, как минимум, хороший знакомый. Осторожно руку освобождаю. Реакция – неожиданная: женщина убегает в подъезд ближайшего дома (в нем – квартира их семьи).

Чтобы через несколько минут появиться на балконе. С которого она несколько раз подряд опасно свешивается. До того опасно, что у нас буквально дыхание перехватывает. «Что это, – задаюсь молчаливым вопросом, - ничем не оправданная бравада или попытка самоубийства?» Ответить сам себе, однако, не успеваю: дама, свесившись более чем на половину тела, срывается и падает.

Не успевает наша компания подбежать к пострадавшей, как наверху появляется ее дочь – девчушка-подросток.

- Что у вас случилось? Почему мама упала? – крикнул один из нас.

- А она часто так свешивалась. Иногда даже пыталась дотянуться вниз до лица стоявшей на воем балконе соседки и поцеловаться с нею, вися ногами вверх. Вот как она делала, - и ребенок …начал демонстрировать опасный трюк.

Мы замерли: любое предостережение могло испугать малышку и тогда… Вот девчушка уже и колени перевалила через перила, вот сползла до ступней, которыми пытается, зацепившись, держаться. Вот …она летит. К счастью, в воздухе успевает извернуться и приземляется на ноги.

В первую очередь, бросаемся к ней. Девочка не только жива, но, судя по всему, даже не пострадала. А ее мать?

В этот момент раздается крик прохожего. Оборачиваемся. Мужчина испуганно показывает пальцем на соседний балкон:

- Оттуда только что упал человек!

Смотрим. На земле лежит женщина. И в ней я узнаю свою жену. Разделяемся: часть остается у места первой трагедии, часть направляется к месту второй. Супруга без сознания, но жива. Срочно нужен транспорт, чтобы доставить ее в больницу! Увы, нигде – ничего. Наконец появляется подвода, правда, без лошади. Пострадавшую осторожно (вдруг сломан позвоночник?) кладут на нее. А мужики начинают толкать оную.

И тут я ощущаю, что тоже травмирован. Ощущение такое, что одна из пострадавших приземлилась на меня. Поэтому в травмопункте, куда мы добрались, решают подвергнуть тщательному осмотру и меня.

Через некоторое время выясняется, что с моими костями – полный порядок, и я волен отправляться восвояси. Первый вопрос: что с женой? Ответ: ситуация серьезная – ее переправили в клинику. В какую, не знают, а «Скорая помощь», ее отвозившая, еще не вернулась.

Одеваюсь. Белье, брюки, рубашка, свитер, пальто. А ботинок – нет! Понимаю, что, пока меня осматривали, их украли.

Дилемма: нужно искать супруга и обувь. Деньги у меня с собой имеются. Но как босому выйти на снег и передвигаться в надежде наткнуться на обувной магазин?

Не лучше ли пытаться связаться с супругой по телефону? Чтобы узнать хоть что-то.

Набираю номер. Слышу «Алло». Подаю голос:

- Любимая, как у тебя?

В ответ раздается «хи-хи» и следом звучит:

- Любимая? Это кто? Я?

У кого очутилась мобилка жены? У врача или медсестры - у кого же еще? Впрочем, голос сильно смахивает на голос Маши – супруги Петра, родного брата моей половины.

- Маша, ты?

- А кто еще?!

- Откуда у тебя Надин телефон?

- А я же ее сопровождала в клинику.

Начинаются помехи – то, что она говорит, разбираю с пятое на десятое.

- …Состояние Нади не позволяет отвечать на звонки. Поэтому я и взяла ее телефон с собой.

- А куда ее положили?

Шум в трубке. Нечленораздельные слова.

-…Приезжай к нам!

- Какое «к вам»?!! Я должен увидеть Надю! Где она?

Снова – невнятные звуки. То ли помехи, то ли не хотят сообщать.

- Ну, хотя бы в каком районе больница?

- На Петровке.

Связь прерывается с концами.

Я, между тем, размышляю. Медицинских учреждений на Петровке – многие десятки. Адресов их не знаю. Так что искать придется вслепую. Времени уйдет – уйма! А тут еще – и бос. По морозу без обувки долго не находишь.

Врагу не пожелаешь очутиться в такой ситуации!

27 октября 2013 года (воскресенье)

Пирятин. Родительский дом. В гостях мой одноклассник Борис Костенко. Засиделись допоздна. Точнее, за полночь. Пора бы, как говорится, и честь знать. Но школьный товарищ не торопится. Более того, снова усаживается за стол. Хотя, к примеру, я уже, естественно, не раздеваясь, прилег. «Ну, - думаю, - сейчас хлопнет на последний посошок, зажует да и отправится восвояси. Или, если захочет, остается ночевать здесь».

Однако что это? Борис складывает закуску на тарелку и выходит. За ним – моя жена. Куда они?!

Подхожу к окну спальни, в которой лежал. В свете, падающем из дома, вижу, что гулены собираются жарить импровизированный шашлык из остатков мяса. В руках у одноклассника – один-единственный шампур. И, судя по движениям, страстное желание переспать с моей супругой (для этого и ночной пикник-дозор затеял). А раз дражайшая половина на вылазку подписалась, значит и сама не против.

Становится жутко обидно. Тем более, во мраке замечаю еще две мужских фигуры. Смахивает уже на групповуху. Хочу сказать в форточку всем пару горячих, но не могу произнести ни слова. Даже хрипа из горла не вырывается.

Беру топор и ложусь обратно в кровать.

Спустя некоторое время чувствую, что в доме я уже не один. Кто бы там ни был – он явился не с дружескими намерениями. И явно приближается к спальне. Нужно дать отпор – и тут поможет мне топор! Хочу его – тоже тихонько – взять. Увы, мои руки отнялись!

28 октября 2013 года (понедельник)

Незнакомый город. Междугородный автобус, на котором я отправляюсь куда-то далеко. Мы, пассажиры, уже в салоне. Вот появляются и водители. Занимаю свои места. Сейчас тронемся. Однако этого не происходит. Появляются какие-то люди и ведут весьма напряженный разговор с нашими шоферами. Из доносящихся до моего кресла обрывкам делаю вывод: подошедшие – некие контролеры движения, заставляющие водителей …переодеться. В форменную одежду. После довольно долгих препирательств те соглашаются. Уходят и вскоре предстают пред нашими глазами в окантованных брюках и украшенных то ли медалями, то ли значками кителях. Трогаемся.

В пути, когда проехали уже не одну сотню километров, автобус остановили гаишники. Да не украинские, а, судя по мундирам, польские. Объяснили, что согласно межгосударственному соглашению проверяют внешний вид водителей. Нашими ребятами остались более чем довольны, поэтому, пожелав счастливой дороги, разрешили следовать дальше. Не удержавшись, вслух комментирую ситуацию:

- В соседней стране тайно задумали проверить украинских водителей, а у нас еще до того, как они появились на трассе, уже знали об этом! Разведка доложила точно!

…Я – почему-то уже пешком – перехожу оживленную дорогу. Не сам, а в связке с другим человеком. Переходим в неположенном месте. Причем «в связке» - не образное выражение. Он шагает впереди, я – позади. И за противоположные концы крепко держим в руках веревку, нас соединяющую.

Вот появилась возможность проскочить на ту сторону. Устремляемся. Напарник уже на середине, я тоже ступаю на трассу. И тут навстречу нам бесцеремонно выруливает женщина. Причем прет, как будто нельзя взять немного влево или вправо, прямо на веревку. В последний момент она нагибается, а я «канат» приподнимаю – столкновения не происходит.

Уже пребывая посередине дороги, слышу позади голос женщины:

- Не ходят, а летают сволочи!

Оборачиваюсь:

- Мне нравится летать. И ты мне не указ! Сама перлась будто с закрытыми глазами. Шла бы лучше на х…

- Сама не знаю, что на меня нашло. Погорячилась. Да и заведенная была…

- Я, впрочем, тоже. Так что – извините, если что не то сказал!

29 октября 2013 года (вторник)

Вечерний Пирятин. Я – во дворе соседей моих родителей четы Козленко. Жена Галина – тут как тут. Вместе (с нами еще несколько человек) ждем с поезда хозяина Александра (по-уличному – дядю Шуру). Он был в Москве, где живут их дети, на свадьбе. То-то интересного поведает!

Сижу, задумавшись, на земле. Вполуха слушаю разговоры остальных. Уловив изменение тональности, поднимаю голову. Рядом стоит дядя Шуру. Голова повязана платком. Говорю:

- Я вас и не узнал сразу! Подумал, какая-то женщина.

Заходим все в тесный коридорчик. Мужики достают сигареты и, засмолив, готовятся слушать. Спустя минут двадцать в помещении-варежке – не продохнуть. Спешу на улицу, ибо голова уже просто раскалывается. Бросаю через плечо на ходу:

- Да невеста в такой атмосфере задавится!

Ухожу восвояси. Но улицы уже – не пирятинские. А еще у меня переполнен мочевой пузырь. В лабиринте переходов пытаюсь найти укромное местечко. Не удается. В последний момент мешают то какие-то девушки с букетом, то мой однокурсник Виталий Довгич на тракторе («Странную работу себе после ухода из университета «Украина» выбрал»). Переходящая дорогу компания ржет, глядя на транспортное средство:

- А еще хвастался: у меня такая должность у меня такая должность…

Виталий пытается на них наехать. Я, чтобы по ошибке не попасть под горячее колесо, ныряю в ближайшие кусты. Ими пробираюсь на площадь, где останавливается междугородные маршрутки. Вот и нужное мне донецкое направление.

- Можно садиться? – Интересуюсь у водителя.

- Конечно!

В салоне – пусто. Умащиваюсь на переднее правое сиденье. Подходят еще пассажиры. Кто-то уточняет маршрут. С удивлением обнаруживаю, что он – не мой. Начинаю переспрашивать. Мне отвечают. Действительно, конечный пункт – не тот, куда нужно попасть мне.

Выбираюсь наружу. И тут приходит мысль: «А, может, такси следует через мой город?» Сейчас спрошу водителя, услышу утвердительный ответ, влезу обратно – и все образуется. Сейчас! Секунда дела!

Начинаю вопрос. И слышу резонное:

- А вам, собственно, куда нужно?!

И тут я с ужасом обнаруживаю, что не мгу вспомнить название населенного пункта, куда стремлюсь попасть. Маршрутка уезжает, а я остаюсь на площади. Без малейшей надежды на то, что память вернется.

30 октября 2013 года (среда)

Чужой город, в котором мы с женой имеем квартиру. Знакомые для своих друзей через меня передали небольшую коробочку с двумя скорпионами.

Приношу ее домой. И после недолгих колебаний решаю хоть одним глазком взглянуть на ужасных членистоногих. Припомнив по ходу, как в туркменском Красноводске их собрат атаковал меня.

Осторожно открываю коробочку и …роняю на пол. Скорпионы моментом пользуются и – в разные стороны. Как сволочей поймать? Не голыми же руками. Пока ищу тряпку, один исчезает. Второго продолжаю держать в поле зрения. Догоняю и луплю что есть силы мягким, но, тем не менее, смертельным (проведите опрос среди мух), «оружием». Попадаю. Сверху прижимаю еще и рукой. Приподнимаю ткань. Беглец, как ни в чем ни бывало, юркает под скамейку, на которой сидел. Заглядываю туда. Полный мрак и свалка ненужных вещей! Там его не найти.

Взглянув на свои босые ноги, шустро напяливаю комнатные тапочки. И начинаю размышлять, как быть дальше. Сообщать супруге, что с нами поселился отнюдь не замечательный сосед? Более того, сразу два! Сказать – значит, лишить ее даже не повседневного, а в буквальном смысле ежеминутного покоя. Промолчать – значит, подвергнуть тысячекратно возросшему риску быть ужаленной.

Ну, и…?!!

31 октября 2013 года (четверг)

Сон первый. Современный Ашхабад. Я попадаю в него впервые. С экскурсионной, так сказать, целью. Однако уже вскоре понимаю: делать здесь нечего. Настроено против инородцев местное население очень недружелюбно. Если не говоришь на туркменском, лучше не раскрывай рта.

На момент, когда это все осознал, находился в районе бывшего Русского театра. Принимаю решение соре добираться о аэропорта и улетать назад в Киев. Но как на транспортный узел попасть, если: а) нет ни одного маната, а только гривны и доллары; б) не знаю, как в аэропорт добраться.

Вокруг полно людей, однако спросить не у кого – только коренное население. Поглядывающее на меня, лицо славянской национальности, с откровенным подозрением.

Вот два парня, прямо на улице торгующие охотничьими ружьями. Тут же – стенд для пристрелки. Смотрят с откровенным пренебрежением на меня. Один, явно издеваясь, вдруг говорит на чистом русском, обращаясь ко мне:

- Может, купишь ствол?

Мычу в отчет что-то нечленораздельное – чтобы не поняли: языком большинства не владею. Но они итак догадываются. Второй издевается:

- Бери! К нему патроны – импортные, из Москвы. Вот, смотри! – вертит в руках. – На каждом капсюле - надпись: «Всади в лоб русскому».

Потихоньку гребу прочь, направляясь к троллейбусной остановке и радуясь, что еще жив. Увы, ее нет. И, вообще, за четверть века – все изменилось до неузнаваемости.

А еще вокруг – ни одного пункта обмена валюты! Так что, даже если общественный транспорт найду, талон взять не за что.

Бреду пешком, куда глаза глядят. И каким-то непостижимым образом попадаю в президентский дворец. В коридоре под дверью в кабинет главы государства – небольшая кучка девушек в национальных одеждах. Тихий говор, который я, естественно, не понимаю. За дверью – тоже звуки речи. Как будто читают сводку. Или рапортуют.

Внезапно меня озаряет: эти девушки – потенциальные наложницы. Их привели на смотрины. Приглянувшихся Самому здесь же и оставят. А остальные? Об их судьбе – лучше и не задумываться.

Но если, в самом деле, так, то все выходы отсюда наверняка перекрыты. Перспектива же попасть на «смотрины» к президенту меня вовсе не радует. Значит, следует выбираться!

Незаметно отхожу немножко в сторону и, о, счастье, вижу ступеньки, ведущие куда-то вниз. Спускаюсь. Передвигаюсь некими, судя по всему, подсобными помещениями. Последнее смахивает на мебельный цех («Наверное, здесь, так сказать, не отходя от кассы, изготавливаю столы-кровати для президента»). Широченные, обитые железом, ворота, через которые въезжают грузовики. Возле них – о чем-то судачат две женщины.

Как быть? Времени для размышлений в обрез, поэтому мгновенно принимаю «начальственный» вид и пру, словно танк на окоп. Уловка срабатывает: передо мной без малейших сомнений распахивают двери, сделанные в воротах. Выхожу и оказываюсь на остановке общественного транспорта. Людей – видимо-невидимо. У кого узнать, какой номер и чего следует до аэропорта? Исследую внимательно толпу – и мои надежды стремятся к нулю. И вдруг чуть вдали – девушка-шатенка. Устремляюсь в ее сторону. Она неспешно удаляется, однако я успеваю.

- Девушка, - говорить начинаю еще в спину, - здравствуйте! Вы мне не поможете?!

- Смотря о чем речь!

- Вопрос – элементарный. На чем отсюда добраться до аэропорта?

- Даже не знаю, - рассуждает вслух незнакомка. - Пожалуй, без нескольких пересадок и не добраться.

- А где мы находимся, в каком районе города?

- В южной его части.

- А если через центр? Я оттуда дорогу знаю. Как доехать в центр?

- Это долго и сложно. Впрочем, как же я забыла?! По кольцевой.

- А что, в Ашхабаде появилась кольцевая?

- Да, и уже давно. Идемте, я узнаем точное направление.

Пройдя совсем ничего, оказываемся в казарме. Заходим к старшему офицеру, не исключено, даже командиру данного подразделения. И тут я замечаю, как девушка, глядя в упор на собеседника, многозначительно скосила глазом на левый наружный карман моей тенниски. И понимаю: они – в сговоре. И дама догадалась, где я храню деньги (их пять тысяч долларов США).

Самое лучшее в данной ситуации – уже не окружная дорога, а спасение.

- Я очень спешу! – Произношу вслух недрогнувшим голосом (смерти подобно дать понять, что я в курсе). – Поэтому больше ждать не могу. Спасибо за все!

Делаю шаг в направлении двери, но меня останавливает голос командира:

- Сейчас вам ребята покажут дорогу!

И орет в коридор через открытую дверь:

- Муслимы! Оба!

Появляется лицо кавказской национальности. Пока Муслим только один, решаюсь на побег. Для остальных мой отчаянный поступок столь неожиданный, что все удается. Однако погоня будет – в этом я не сомневаюсь. И очень скоро! В этой ситуации единственное спасение – такси. Причем в ЛЮБУЮ сторону!

Спустя мгновенье вижу авто характерной окраски. В нем – пассажиры, но одно место – свободно. Может, подберет?

Так и есть. Усаживаюсь на заднее сидение. Машина трогается. Едем, причем по отличной трасе и с приличной скоростью. Что меня более чем устраивает. Лишь бы подальше от коварной дамы, Муслимов и их сволочного командира.

Интересуюсь, чтобы поддержать разговор:

- А это какая машина?

Отвечает пассажир, сидящий рядом с водителем:

- Типа «Москвич».

- Шутите-шутите! Я хоть и профан, но понимаю по ее ходу, что под капотом - еще тот двигатель.

Все хохочут.

Внезапно сзади раздается звук сирены.

- Военный патруль, - чертыхается водитель. – Что им от меня нужно?

- А с какой стати пришли к выводу, что от вас? – Интересуюсь, а внутри – холодок.

- Да мигают, чтобы тормозил.

Делать нечего, нужно сказать хотя бы полуправду.

- Не останавливайтесь. Наоборот, добавьте скорости. Сколько четырехколесный друг выдержит. Я заплачу …тысячу долларов.

На меня с недоумением уставляются три пары зрачков, исключая водительские.

- Они гонятся за мной. Хотя я ни в чем, клянусь, не виноват.

- Ну, хорошо! Тогда расслабляйтесь и откидывайтесь назад.

Мотор ревет и авто устремляется вперед, будто оно – самолет. Преследователи заметно отстают. Я облегченно вздыхаю.

Однако радоваться мне, оказывается, рано.

Эта же машина. Водила куда-то делся. В салоне, кроме меня, три давешних пассажира. С ухмылками глядят на меня. Наконец один произносит сквозь зубы:

- Гони бабки! Все. И мы тебя доставим в аэропорт.

- Ничего я вам не дам.

- Почему?

- Потому что вы сволочи, а не люди!!!

Сон второй. Некий фантастический город. Всеохватывающая паника на улицах. Многие тысячи людей бегут в одном направлении. Я – вместе с ними.

Мы все, как один, с ужасом кричим. Что? не разобрать. Да, собственно, и прислушиваться некогда. Сам мчусь, задыхаясь: и от набранной скорости и от собственных воплей.

Тем не менее, на полном бегу, успеваю несколько раз бросить взгляд назад, через плечо. Чтобы окончательно удостовериться: нас медленно, но неумолимо, настигает черная стена, занимающая все небо. Картина воистину апокалипсическая: успеваю заметить, как в «пасти», рушась, мгновенно исчезают небоскребы, целые кварталы и «мелочь» рангом пожиже.

И тут меня осеняет: происходящее – не что иное, как ...смерть Вселенной, конец всего сущего.

Что же, в таком случае, я ору? Да и, вообще, зачем? Как и все бегущие.

И куда мы, чудаки наивные, устремились?!

И я, стараясь перекричать остальных, обращаюсь к ним:

- Кому вы кричите? К кому обращаетесь? Кто вас услышит? Тем более, проанализирует эту информацию. Поймите, будущего – нет!!!